Крестовый поход на Армагеддон / Crusade for Armageddon (роман)

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Крестовый поход на Армагеддон / Crusade for Armageddon (роман)
Автор	Джонатан Грин / Johnathan Green
Переводчик	Хелбрехт
Издательство	Black Library
Входит в сборник	The Armageddon Omnibus
Предыдущая книга	Убежище / Sanctuary
Следующая книга	Завоевание Армагеддона/ Conquest of Armageddon
Год издания	2003
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Приоритет: голубой бета.

Отправитель: Верховное командование улья Тартар, улей Тартар, Армагеддон Секундус, Армагеддон.

Получатель: “Божественная ярость” боевая баржа Адептус Астартес, высокая орбита Армагеддона.

Время отправления: 3.872.999.М41

Передал: астропат-прайм Висеро.

Принял: астропат-терминус Гарухн.

Автор: лорд-генерал Дашпаров.

Мысль дня: Кто живёт без цели – ничтожество. Кто умирает за Императора – герой.

Приветствую, лорд-маршал.

Молюсь, чтобы послание застало вас в добром здравии, а ваши недавние атаки на блокирующие флотилии орков увенчались успехом.

Хочу воспользоваться возможностью и ещё раз поблагодарить вас за то, что вы пришли к нам на помощь в час нужды. Ксеномерзость слишком долго угрожает спокойствию и безопасности Армагеддона. Великий Зверь заслужил вечное проклятье за злодеяния творимые от его имени – Император повергнет тварь за богохульное высокомерие.

Я знаю, что бои идут на множестве театров военных действий по всей опустошённой планете. В том числе продолжается осада нашего любимого улья, и нет никаких признаков её ослабления, несмотря на храбрость солдат защищающих стены от непрерывных нападений орков лазганом, танком и мечом.

Если бы не непоколебимая верность батальонов Стального легиона и храбрость солдат Сил планетарной обороны – Тартар давно бы пал.

Мы надеялись, что титаны легио Магны вместе с группой боевых братьев Адептус Астартес смогут переломить безвыходное положение, враг будет окончательно разбит и сбежит в беспроглядные дали, откуда явился. Надеялись, что к концу года мерзкие крепости-астероиды отбросят от стен. Но судьба решила, что этому не бывать. Потому сейчас я уповаю, что вы ниспосланы Богом-Императором, дабы избавить нас от зелёнокожих.

После того, как смолкли орудия цитадели Клейна, угроза со стороны орков значительно возросла, наши статистики считают, что в десять раз и это весьма осторожная оценка, чтобы не подорвать боевой дух защитников. Благодарю Повелителя Человечества – Он отовсюду направил нам помощь. Сейчас воины Адептус Астартес Штормовых Великанов и Священнослужителей сражаются вместе с отважными солдатами Имперской Гвардии. Их отвага и решимость воистину удивительны. А о праведном рвении сынов Сигизмунда в бою слагают предания.

Если бы я только смог увидеть легендарные подвиги в битвах собственными глазами, то возможно цитадель Клейна бы не пала, а орочьи орды отступали со священной земли Армагеддона Секундус.

В завершении скажу, что благородный слуга Императора готов подняться на борт вашего флагмана. Он уже многое свершил для Армагеддона и многим пожертвовал, преследуя инопланетных вожаков, которые со звериной неистовостью терзают наш мир. В том числе он немало сделал и для жителей Тартара, и мне хотелось, чтобы вы передали мою благодарность лорду-инквизитору Клагье, когда он посетит ваш флот.

Да благоволит Бог-Император вашим начинаниям.

Ваш покорный слуга

Лорд-генерал Антре Дашпаров

Верховный лорд-генерал объединённых Имперских сил улья Тартар.

[Конец сообщения]

Приоритет: голубой альфа.

Отправитель: “Божественная ярость” боевая баржа Адептус Астартес, Солемнский крестовый поход, сектор Армагеддон.

Получатель: Верховное командование улья Тартар, улей Тартар.

Время отправления: 3.886.999.М41

Передал: астропат-прайм Анкасит.

Принял: астропат-терминус Ралкос.

Автор: маршал Брант командующий флотом Солемнского крестового похода Чёрных Храмовников.

Мысль дня: Уничтожая врагов, мы обретём спасение.

Генерал Дашпаров,

Я получил твоё сообщение, когда вместе со свитой вернулся с зачистки орочьей порчи на мерзком корабле “Навозная куча”. Прочитал с интересом, если не с некоторым неудовольствием и недоверием.

Лорд-генерал, ты намекаешь, что братья ордена небрежно и невнимательно отнеслись к исполнению долга на Армагеддоне, но тебе ничего не известно о службе Чёрных Храмовников – она далека от защиты одного из миров могучего доминиона Императора.

Ты молил, чтобы мы помогли в избавлении планеты от диких инопланетных орд и после того как мы соизволили согласиться, ты усомнился в наших действиях и обратился к Имперской Инквизиции. Простым смертным, как ты и люди из твоего штаба, не обладающим столетиями боевого опыта трудно понять наши высокие цели.

Ты намекаешь, что крепость Чин пала, потому что нас не было в улье. Ясно видно, что ты не знаешь о грандиозном сражении в пустошах, где мои братья в меньшинстве, и не запрашивая подкреплений вели бои с ордами зелёнокожих.

Ты осмелился потребовать, чтобы мы – Чёрные Храмовники Адептус Астартес, элитные воины человечества, избранные Императора и его сильная правая рука в битве – объясняли свои действия. Наш орден ведёт величайший поход за всю десяти тысячелетнюю историю Империума, дабы избавить бессмертное царство Императора от чужаков, еретиков и трижды проклятых последователей Хаоса.

Если бы батальная рота кастеляна Адлара не следовала знакам и знамениям воли Императора, которые даровали одному из Его чемпионов, избранному Повелителем Человечества дабы нести Его славу – то пала бы не только цитадель Чин. От самого улья Тартар остались бы только дымящиеся руины, а нечестивым оркам открылся бы путь в Пепельные пустоши, где они соединились бы с полчищами проклятых зелёнокожих, осадивших улей Хельсрич. И возможно к настоящему времени Армагеддон пал бы перед орочьим вожаком– Газгкуллом Маг Урук Тракой – Император сохрани!

Не моё дело объяснять причины решений и поступки доверенных командиров на поле боя – я маршал Адептус Астартес – и не твоё дело ставить их под сомнение. Благодари Императора за то, что Чёрные Храмовники вообще сражаются за деблокаду твоего мира.

Но во имя чести ордена я снизойду до объяснений действий кастеляна Адлара и его доблестной роты в Тартарской кампании, чтобы ты смог понять какого грандиозного триумфа они в итоге добились. И также ясно понял, что священная притча “уничтожая врагов, мы обретём спасение” – воистину верна.

Полагаю, что прикреплённый к сообщению зашифрованный файл, предназначенный для твоего личного рассмотрения и изучения, даст ответы на все вопросы: как твои, так и инквизитора Клагье.

Император благоволит.

[Прикреплённый файл]

ПРОЛОГ

ЗАМОК

Двенадцать лет назад…

Высокие зубчатые стены, сложенные из больших серых камней выглядели, словно стояли уже тысячи лет, впрочем, так оно и было. Всем видом древняя цитадель производила впечатление, что способна выстоять перед любым нападением независимо от силы атаки и выдержать любую осаду независимо от продолжительности. Фундамент стометровых стен уходил в скалистое плато вершины горы настолько глубоко, что казалось, они поднимаются из самой планеты. Пронизывающий холодный ветер на усеянных пушечными стволами массивных прочных укреплениях трепал тысячи флагов и вымпелов.

На нижних скатах толщиной в двадцать метров оборудовали дополнительные позиции тяжёлых орудий. Под башнями-контрфорсами зияли жерла готовые обрушить беспощадную смерть на любого врага настолько безумного, чтобы атаковать готическую крепость, но немногие осмелились на это за долгую и славную историю замка.

Огромные двери такие высокие и широкие, что даже титаны – колоссальные сухопутные линкоры Адептус Механикус – смогли бы свободно пройти, сейчас стояли плотно закрытыми. Громадный чёрный крест священного ордена, называвшего цитадель домом, украшал ворота: в центре поместили десятиметровый известный каждому символ-череп Империума – “memento mori”.

Перед воротами через расселину, отделяющую терзаемые ветром утёсы на которых возвышалась крепость, перекинули подъёмный мост достаточно широкий, чтобы по нему не мешая друг другу, проехало шесть “Леман Руссов Покорителей”. К мосту крепились цепи, каждое звено было размером с “Лэндспидер”, они тянулись к восьмидесятиметровой превратной башне. В ней размещался механизм способный поднять разводной мост в случае опасности для защиты от нападения. Так было уже давно даже по меркам Адептус Астартес: с тех пор, как возвели замок. На надвратной башне развевалось знамя Чёрных Храмовников.

И те, кто разбирается в подобных укреплениях, говорили, что потребуется целая армия титанов и не менее месяца, чтобы проникнуть в цитадель и сравнять её с землёй – а такого никогда не произойдёт по воле Императора!

С наблюдательного поста на скалах открывался вид на богатые зелёные пастбища и на ближайший из многочисленных построенных на торфяниках каменных городков.

Замок был самым крупным рукотворным строением на захолустной планете Солемн. Раскинувшийся по галактике Империум Человечества забыл про этот мир из-за отрезавшего сектор на долгие тысячелетия варп-шторма. Некоторые говорили, что больше цитадели ордена только горы Ламмас круто вздымающиеся к небу на подступах к крепости Храмовников, вдоль выложенной камнем дороги, но даже их далёкие пики затмевал вид замка.

Всё это создали братья-основатели. По их замыслу крепость выглядела так, чтобы любой кающийся грешник или проситель идущий к замку-святилищу помнил о власти и мощи Чёрных Храмовников и огромном затмевающем всё величии Императора Человечества, которому служили воины – Его сильная рука и гневная месть воплощённые в Адептус Астартес.

И всё же цитадель была всего лишь одной из множества построенных орденом на сотнях планет. По одному на каждом завоёванном или отбитом для Империума мире самыми преданными Императору и преследующими еретиков воинами. Также крепости служили перевалочными пунктами для флотов крестовых походов.

Минуло больше десяти столетий и население Солемна забыло внушающие страх кровавые события, которые привели сюда флотилии Чёрных Храмовников. Ужасы тёмных времён давно стали мифом – легенды об оборотнях, похищающих жертв из постели и уносящих во мрак ночи. Их похожие на людей слуги выглядели, как обычные мужчины и женщины, но скрывали ужасные тайны чудовищного происхождения и были неестественно преданны своему нечестивому потомству.

Но Храмовники помнили. Повествование о том, как братья-предшественники очистили планету от культа генокрадов, первым вырезали в списке битв на стенах Зала героев. Великий замок возвели после уничтожения инопланетных лазутчиков, чтобы надзирать за уязвимым феодальным миром.

Нет, орден никогда ничего не забывал – забывчивость ведёт к самодовольству и позволяет еретикам, мутантам, внутренним и внешним врагам, ксеносам, демонам и всем остальным противникам разорять галактическое царство Императора и разбрасывать семена недовольства, хаоса, конфликтов и порчи. Память ордена простиралась гораздо дальше, чем у жителей Солемна – на десять тысяч лет назад к своему основанию в горниле войны в конце Великого крестового похода Императора.

С тех пор, как лорд Сигизмунд, первый верховный маршал Чёрных Храмовников во главе первого и самого большого флота ордена начал величайший крестовый поход из всех, что вели Адептус Астартес – они отказались от владения единственным родным миром. Они стали орденом, который базировался на флоте, так Храмовники могли лучше исполнять долг перед Императором – защищать Империум.

Солемну подходило его имя. На планете свирепствовали неистовые бури. Жёлтое солнце редко проглядывало в серо-стальных пасмурных небесах, и прохладный умеренный климат нагорий способствовал постоянным ливням в любое время года. С наступлением осеннего равноденствия погода становилась холодной и сырой. Солемн планета п-класса, население занималось овцеводством, заготовкой древесины, разведением домашнего скота и в небольшом масштабе добычей полезных ископаемых и карьерными разработками. Правили местные феодалы и мелкие короли, но истинными повелителями планеты были священные воины Чёрных Храмовников. Солемн мог предложить Империуму силу веры нескольких миллионов отважных душ и рекрутов-неофитов для братства воинов.

Одна из таких групп потенциальных рекрутов сейчас приближалась к огромным воротам замка. Десять молодых людей, все близки к совершеннолетию: шестнадцати – восемнадцати стандартным годам, и все крепко сложенные. Уже сам факт, что они выросли на феодальном мире подобном Солемну, сделал их кандидатуры достойными рассмотрения посвящения в орден. И они могли встать на путь, который может превратить их в неофитов космических десантников.

Каждый из молодых людей был одет в грязно-белую холщовую накидку, единственное украшение – вышитый чёрными нитями крест Храмовников, который показывал, что они все равны в глазах братства. Больше у них ничего не было, они оставили всё, чтобы подать прошение и им нечего было терять. Соискатели смиренно желали вступить в ряды священных воинов Сигизмунда.

Они пришли со всего континента, любой из них победил десять, двадцать, а то и сто соперников на турнирах, которые каждые три года проводили во всех средневековых городах и деревнях Солемна. Они соревновались в надежде, что один из слуг священных братьев будет присутствовать на состязании и призовёт победителя. Чтобы сопроводить в крепость-монастырь и там начать обучение, которое когда-нибудь сделает победителя одним из элитных воинов Императора.

Не было более великой чести для жителей Солемна. Хотя семья, скорее всего никогда больше не увидит своего отпрыска, самого факта путешествия к замку ордена достаточно, чтобы повысить её статус до феодального дворянства, а часто по истечении времени стать лордами своей области.

А для послушников всё только начиналось. Цена за провал для тех, кто не станет Храмовником, была, несомненно, высока. Для многих единственной наградой станет смерть. Некоторым возможно повезет, и они проведут остаток жизни сервиторами, служа в огромном каменном замке своим товарищам и боевым братьям, которые справились там, где они потерпели поражение.

Неофиты двумя рядами подошли к первой надвратной башне с огромными открытыми воротами и неприступной крепостью за ними. Высокий человек сопровождавший их был на добрых две головы выше любого из своих подопечных – гигант за два метра ростом, облачённый в громоздкую броню старого образца. Блестяще-чёрная, но некоторые детали закалённых керамитовых доспехов были красными или белыми.

Символ Чёрных Храмовников повторялся на обоих наплечниках на абсолютно белом фоне. Также крест красовался на поножах силовых доспехов, но там он был не чёрным, а белым. К броне крепились три больших восковых печати с изображением Имперской аквилы и с выцветшими лентами освященного пергамента. Молитвы и воззвания о защите к Императору и святым примархам архаичным готическим шрифтом покрывали также сочленения и гермоуплотнители доспехов. Даже болтер, который воин церемониально держал перед собой, украшали строки Священного Писания. Тем не менее, большую часть брони скрывало облачение, почти такое как у неофитов только чёрный крест был больше и окаймлённым красным цветом.

Воин не надел шлем. Выражение благородного лица было решительным и гордым. Волосы столь же чёрные как броня зачёсаны со лба назад, коротко подстриженные виски начали седеть.

Его можно было бы счесть привлекательным, если бы не сплюснутый, неоднократно сломанный нос. Левую половину лица уродовала сеть шрамов – результат ожога кислотой тиранида. На правой два рубца тянулись от щеки до челюсти – орочий пират пытался раскроить голову силовой клешнёй. Но раны только придавали ему величественности.

Были и иные не видимые со стороны повреждения. Мертвенно-бледный красный пучок шрамов на животе – воина почти выпотрошили осколки на дрейфующем космическом скитальце, который зачищало его отделение. Фиолетово-чёрные колотые раны усеивали тело – осколочная пушка ксеносов-эльдар пробила броню и изрешетила туловище отравленными кристаллическими осколками. В дополнение стоит упомянуть о жужжащем аугметированном коленном суставе в левой ноге.

Послушники проследовали за лидером через сводчатую арку превратной башни и прошли по опущенному керамитовому мосту. Закрытые ворота пришли в движение – начали медленно и неумолимо открываться. Они вели в мрачное помещение с высоким потолком, поглощавшим свет огромного числа факелов – Зал героев. Выделялся только один крошечный кусочек света, видимый преисполненными благоговейным страхом молодыми людьми, но и он казался ничтожно малым в огромном тёмном помещении. Этот, небольшой на первый взгляд, витраж в дальнем конце нефа святилища, на самом деле был в десять раз больше, чем сверхчеловек, который привёл их сюда. Там изобразили кульминационный момент первой битвы Чёрных Храмовников на Солемне: маршал Эмрик наносит смертельный удар ужасному раздувшемуся уродливому патриарху генокрадов и уничтожает коварный культ планеты. А затем объявляет начало новой эпохи просвещённого служения Императору.

Улучшенные чувства брата-воина впитывали знакомые ароматы крепости-монастыря. Он чувствовал горячий масляный запах сальных свечей, символизировавших данные обеты, и видел пламя их нимбов. Он мог распознать тончайшие ароматы высушенных цветов, которые собрали весной несколько месяцев назад. Сейчас они украшали часовню-усыпальницу маршала Эмрика – основателя замка. Он слышал далёкое эхо песнопения хора Храмовников – это шло полуденное богослужение.

Космический десантник шёпотом произнёс хвалебную молитву Императору и примарху. Он ощутил монотонный гул генераторов пустотного щита установленных под вершиной скалы, на которой стояла крепость. И он знал, что вернулся домой. В замке жило больше людей, чем в большинстве феодальных городов Солемна. Сейчас внутри находились сто боевых братьев. Когда флот возвращался из крестового похода, их количество могло увеличиться в четыре раза. Здесь трудились сервы, адепты и множество иных подчинённых, которые были нужны как Храмовниками, так и самой грандиозной цитадели. Когорта поваров, армия уборщиков, техников, охранников, писцов, инженеров, учётчиков и конечно их семьи. Не говоря уже о безмозглых сервиторах, что обслуживали и поддерживали многочисленные системы замка.

Внутри неофитов ожидали всевозможные боевые тренировки и понятные лишь посвящённым хирургические операции, а также религиозные наставления. Их обучат искусству войны, стратегическому и тактическому мышлению и множеству приёмов сокрушения врагов Императора. Они проведут часы в молитвах и будут подвергнуты психическому улучшению. С помощью древних когитаторов в замке они узнают о славной истории Чёрных Храмовников и великолепном Империуме Человечества во всём его блеске за пределами крошечного захолустного Солемна. Также они узнают и о бесчисленных врагах, что угрожают его стабильности – терзающих границы и затаившихся среди миллиона звёздных систем.

А пока их ожидал в приближающемся проёме гигантских дверей ещё один облачённый в броню воин-монах Адептус Астартес. Он также не одел шлем, голова начала лысеть и на ней естественным образом появилась священническая тонзура.

Оставшиеся волосы, как и коротко подстриженную бороду покрывала седина. Зоркие глаза следили за приближающейся группой.

– Брат Джерольд, – произнёс старик, – Приветствую. Кажется, твоё путешествие прошло не зря.

На плотно сжатых губах кастеляна Хэгана почти мелькнула гримаса. Всё в главе цитадели ордена – как он держался, официальное облачение и прикреплённое к доспехам древко со штандартом – свидетельствовало о властности и силе. Он требовал постоянного и непоколебимого уважения.

– Именно так, брат-кастелян, – склонил голову черноволосый Храмовник. – Как вы видите здесь десять человек, чьи поступки и успехи достаточны, чтобы удостоится чести пройти священные ритуалы и стать братьями ордена.

Молодые люди поникли под стальным пристальным взором кастеляна. Глаза уставились в пол, лица скрылись под капюшонами накидок.

– И они пришли с раскаянием в сердцах и исповеданными душами?

– Да, милорд.

– Сегодня удачный день для твоих послушников, брат Джерольд, – мрачно улыбнулся Хэган.

– Почему, милорд? Флот вернулся? – в голосе воина послышалось волнение.

Несмотря на умиротворение от возвращения домой Джерольд истосковался по войне. Ветеран сотен сражений, множества компаний и десятка крестовых походов он служил ордену уже сто семьдесят лет. Долг на Солемне был почти выполнен. И завершив паломничество, Храмовник стремился вновь вступить в битву.

Когда флот вернётся из субсектора Аполлон и встанет у Освобождения Лугнасада он присоединится к боевым братьям в следующей миссии во имя Императора. Он будет повсюду выслеживать врагов и обрушит на них божественное возмездие. И хотя Джерольд стремился воссоединится с одной из частей флота самого продолжительного в бесконечно долгой истории Адептус Астартес крестового похода, он покинет Солемн с сожалением – это станет вторым прощанием с родной планетой.

– Мы получили послание от маршала Бранта, он сообщает, что рассчитывает вернуться из паломничества в течение недели, – пояснил кастелян.

– Утром мы засекли сигналы выходящих из варпа кораблей, которые направляются к нам. Остаётся только надеяться, что это наш флот прибыл раньше, чем мы ожидали… а не что-то иное, – мрачно добавил Хэган.

– Так скоро? – теперь в голосе Джерольда скользнуло недоверие.

– Ты долго отсутствовал, брат. Прошло четыре месяца с тех пор, как ты отправился в паломничество-поиск братьев-послушников, – напомнил старик.

– Хвала Императору! – возликовал воин. – Тогда воистину сегодня удачный день!

Где-то в глубинах цитадели ударил колокол, роковой и зловещий гул быстро рос. Этот звук не слышали на Солемне более пяти веков.

Выражение лица кастеляна стало смертельно серьёзным. Он повернулся к открытым дверям крепости.

– Зубы Дорна! – выругался Хэган. – Какого чёрта происходит?

Словно в ответ на требование кастеляна к группе, задыхаясь и шаркая сандалиями по каменным плитам, подбежал одетый в серо-коричневую мантию адепт.

– Во имя примарха, что случилось, парень?

Казалось, что иссохший, с аугметированными глазами слуга годится Хэгану в отцы, но человек не обладал долголетием характерным для генетически усовершенствованных астартес. Скорее всего, он родился, когда кастелян разменял второй век на службе Императору.

– Флот, что мы засекли утром, милорд…

– Да? Наш флот, – раздражённо прервал его кастелян.

– В-в том-то и дело, лорд-кастелян. Э-это не флот маршала Бранта, – объясняя слуга дрожал от страха перед гневом своего милорда.

– Что ты несёшь?! Объясни, как такое возможно! – взревел Хэган, едва сдерживая ярость.

– В-вы помните, что мы не смогли установить связь ни с одним кораблём, который вошёл в систему?

– Конечно. Я тогда приказал привести замок в боевую готовность.

– За целый день нашим астропатам так и не удалось связаться с ними. Двое даже выжгли себе мозги, – нервно продолжил адепт. – Перед смертью астропат Блайт сказал, что смог услышать грубые инопланетные голоса. Сейчас флот оказался в зоне действия наших спутников-ауспиков на орбите шестой планеты и мы поняли в чём дело.

– И в чём же?

– Это корабли ксеномерзости, милорд.

Послушники тревожно переглянулись.

– Орки, милорд.

Джерольд стоически спокойно воспринял новость, в то время как гнев Хэгана вырвался наружу.

– Ни один богохульный ксенос не захватит планету пока я жив, а знамя Чёрных Храмовников возвышается над стенами замка! Занять посты по боевому расписанию! Нас атакуют!

Брат Джерольд провёл своих подопечных через огромные ворота крепости, закрывшиеся за ними, благодаря сервоприводам доспехов он быстро вырвался вперёд.

– Когда они выйдут на орбиту? – требовательно спросил адепта кастелян.

Последовала короткая пауза, слуга склонил голову в капюшоне набок, словно слушал кого-то невидимого и неслышимого для Хэгана. Кода ответил на его лице не осталось ни кровинки:

– Через три часа.

– Увеличить подачу энергии на пустотные щиты! – приказал кастелян едва поспевающему за его широкими шагами адепту.

– Уже выполнили, милорд.

– Что с нашими орбитальными защитными платформами?

– М-мы потеряли контакт, м-милорд.

– Значит мы должны ожидать самое худшее. Приготовьтесь к орбитальной бомбардировке и полномасштабному планетарному вторжению!

Почти ровно три часа спустя слова кастеляна подтвердились, став ужасным пророчеством. Дозвуковой грохот, который можно было скорее почувствовать, чем услышать, потряс огромный бастион Чёрных Храмовников. Но он оказался только предвестником разрушительной атаки.

Луч энергии в метр толщиной пронзил атмосферу планеты, прожигая путь сквозь густые тучи. Воздух настолько раскалился, что одно дождевое облако просто испарилось.

Лазерный разряд поразил купол пустотного щита, защищавшего древнюю цитадель. В нескольких метрах над крепостными валами замка расцвела яркая электрическая вспышка – щит затрещал от рассеянной энергии. Находящиеся внутри люди закричали от страха, но Храмовники призвали слуг не терять веру во всемогущего Императора Человечества.

Никто не мог понять, каким образом оркам удалось так быстро найти единственное место на планете, которое стоило атаковать. Одни говорили, что ксеносам просто повезло. Другие осеняли себя аквилой и проклинали варп-колдовство зелёнокожих. А нашлись и те, кто вёл почти еретические речи о предательстве внутри. Но в независимости от причины замок находился под обстрелом – Храмовники и их слуги должны были предпринять всё возможное для отражения инопланетной атаки.

Новые лучи пылающего света обрушились на цитадель и выбили на вершине скалы большие обугленные воронки, высоко взметнув в воздух валуны и тлеющий торф. От ударной волны горы содрогнулись и со склонов сошли лавины камней.

Пустотный щит продолжал поглощать лазерные импульсы, выпущенные по укреплениям космических десантников, создавая впечатляющее представление: преломленные лучи света на фоне тёмных сердитых туч незатронутых обстрелом. Генераторы щита не включали пять столетий – только периодически для испытаний и тестов. Но маленькая армия техножрецов и сервиторов неустанно ухаживала за ними – освещала ритуальными мазями и молилась Богу-Машине – поддерживая работу в заданных параметрах. Это делали именно для подобной чрезвычайной ситуации, когда генераторы потребуются для защиты оплота боевых братьев.

Несколько секунд спустя батареи замка открыли ответный огонь. Орудийные расчёты пытались определить местоположения вражеских кораблей на орбите сквозь яркие вспышки, ежесекундно ослепляющие защитников и пар испаряющегося болота. Команды проследили траектории лазерных разрядов. Вступили в бой “Сотрясатели” и “Гидры” выплёвывая снаряды в небеса. Их человеческие наводчики возносили молитвы Императору, дабы Он направил выстрелы в цель, надеясь сбить все инопланетные корабли, которые попытаются приземлиться на планету. Дальнобойные лазерные батареи и ракеты шахтного базирования сначала засекли инопланетных агрессоров и только потом открыли огонь и отправили на орбиту смертоносные боеголовки.

Ужасающий обстрел не прекращался – к лазерному огню присоединилась артиллерия. Разрисованные ухмыляющимися мордами и акульими челюстями ракеты, работающие на дымящемся ископаемом топливе, врезались в укрепления замка.

Чудовищная разрушительная мощь атаки зелёнокожих была сопоставима с линкорами Имперского флота. Её можно было даже сравнить с орудийными батареями боевых барж самих Храмовников. Необходимая для такого обстрела энергия была воистину колоссальна – эквивалентна силе тысячи атомных взрывов. И для воинов цитадели ещё более ужасающим оказался факт, что вело огонь не боевое судно Империума, а что-то созданное зелёнокожими варварами.

Мерцающие волны сине-белого света на пустотном щите свидетельствовали, что защита начала слабеть. Потом исчезла. Половина огромного моста рухнула в расселину ледника. Надвратная башня обвалилась водопадом обломков статуй и камней. Мачты связи расплавились. Контрфорсы разрушились. Крепостной вал раскрошился.

Неожиданно орбитальная бомбардировка прекратилась.

И появилась громадина орков.

Спускаясь с небес подобно летающей горе, она превратила день в ночь заслонив слабый солнечный свет и затмив всё огромной тенью. Многострадальный воздух уплотнился и наэлектризовался, как во время ионного шторма. Громадина весом в шесть миллионов кубических тонн двигалась почти элегантно, поддерживаемая модифицированными притягивающими лучами и силовыми полями. Статическое электричество астероида разряжалось в землю, вырывая почву и камни, обнажая чёрный обсидиан.

Множество орудий замка открыли огонь по новой цели – расцвели разрывы от снарядов крупнокалиберных автоматических пушек и тяжёлых осадных миномётов, освещая многочисленные укрепления и вооружение парящей крепости-астероида. Массивная гороподобная цитадель орков проигнорировала обстрел Храмовников и приземлилась.

Земля содрогнулась под её тяжестью. Поверхность астероида оплавилась во время спуска, а затем снова затвердела от исключительного прижимного давления силового поля поднявшего ударную волну. Словно залп гарпунов вылетели бесчисленные якоря и железные тросы из покрывавших неровную поверхность громадины кратеров. Зазубренные наконечники вонзились в скальную породу, прочно закрепив крепость орков на разрушенном плато. Гидравлические рампы и огромные створки опустились и открылись, извергнув настоящую зелёную волну хищных, жаждущих крови орков. В то время как батареи замка продолжали обстреливать невообразимый и почти неуязвимый астероид, орудия громадины нацелились на древнюю крепость-монастырь.

С заглушившим всё инопланетным рёвом ксеносы открыли огонь.

Щит продержался двенадцать секунд, древние генераторы, установленные в глубинах замка, достигли критического уровня спустя полминуты после выхода из строя пустотной защиты. Взрыв расплавил скальные породы и воспламенил склады с боеприпасами трёх осадных орудий на западных укреплениях. На протяжении полукилометра наружная стена просто исчезла в выбросе каменных обломков размером с танк, зелёных зигзагообразных лазерных лучах, вспышках раскалённой синей плазмы и взрывах артиллерийских снарядов – словно гигант вырвал центральный бастион цитадели, оставляя за собой провалы и расплавленные оранжево-красные камни.

Затем великий замок ордена пал.

Маршал Чёрных Храмовников вошёл в руины Зала Героев открытые красноватому и потемневшему от дыма небу Солемна. Под ногами хрустели стекло и щебень. Брант едва мог поверить в увиденное. Флот вернулся из паломничества по субсектору Аполлон и обнаружил армаду уродливых судов зелёнокожих на геостационарной орбите над замком ордена на Солемне, а если ещё точнее, то над крепостью-монастырём предков Бранта. Тупоносые, покрытые ржавой обшивкой посудины орков вели разрушительную орбитальную бомбардировку. Флотилия Храмовников – боевые баржи и ударные крейсеры – обрушила на богохульников гнев ордена, уничтожая тварей оружием массового поражения во имя Императора. Всего за несколько часов они разгромили захватчиков: разбивая на части уродливые террористические корабли градом лазерных разрядов и сокрушая мерзкие одиночные суда охранения.

Как только шторм праведного гнева рассеял орков на орбите, с планеты поднялась отвратительная крепость, подобной которой маршал никогда не видел. Она была столь огромна, что обломки недавнего космического сражения затянуло в её гравитационный колодец. Помыслы и цели воинов обратились на астероид, но оснащённая всевозможными видами примитивного разрушительного оружия крепость отбила атаки флота.

Чёрным Храмовникам пришлось прервать погоню, когда из-за единственного небольшого спутника Солемна появился затмевающий звёзды орочий скиталец. Отвратительное скопление тысячелетия назад разрушенных судов – принадлежавших десятку различных рас – и прочих межзвёздных обломков, также наводнённое зелёнокожими. Орудия скитальца открыли заградительный огонь, прикрывая отступающую армаду. И следуя за астероидом, на орбите которого кружились огромные притянутые обломки кораблей, скиталец активировал плазменные двигатели, стремясь покинуть систему.

В схватке были уничтожены три корабля Храмовников. Несмотря на желание продолжить преследование врага, ответственного за множество смертей и разрушений, Брант понимал, что флоту нужно время, чтобы восстановится, а внизу на планете, несомненно, ещё оставались боевые братья, которые сражаются за свои жизни.

Разбитые силы орков отступали, маршал отдал приказ и на поверхность обрушился шторм божественной мести – десантные модули Адептус Астартес. Чёрные Храмовники приземлились, внушая ужас праведным гневом, вычищая ксеномерзость с лика Солемна болтерами, огнемётами и цепными мечами.

Наконец во имя Императора и примарха они отбили остатки некогда могущественного замка. И теперь Брант стоял посреди развалин сравненной с землёй крепости: недоверие, горечь и гнев искажали и так уже изборождённое морщинами лицо.

Цитадель могла сдерживать осаждающую армию месяцами, но под апокалиптической бомбардировкой крепости-астероида – ничего подобного ей Храмовник раньше не видел – пала менее чем за день. Как такая трагедия вообще могла произойти? Зал усеивали тела орков, космических десантников и сервов. Куда не посмотри – повсюду видны следы кощунственных разрушений, которые сотворили инопланетные захватчики. Они ворвались через пролом и уничтожили внутри всё, что смогли найти.

Маршалу осталось только поражаться цели атаки. Известное ему о разжигающих войны зелёнокожих варварах указывало, что причиной послужило простое желание удовлетворить нечестивую жажду разрушения. Но присутствие крепости-астероида вызывало сомнения. Для создания подобного исполина нужно обладать технологиями, далеко превосходящими возможности орков.

Среди обломков валялось погнутое и сломанное знамя с рисунком под которым сплотились зелёнокожие. Храмовник видел подобное изображение прежде. Капеллан Уго как-то сказал, что мрачные металлического цвета орочьи головы на стягах с которым зелёнокожие идут в бой это злобные боги ксеносов. Но этот рисунок был иным. Обычная зелёная клыкастая угловатая морда, специально перечёркнута красной молнией. На взгляд Бранта выглядело, как своеобразный зазубренный шрам. Он видел иные символы: бычий череп, изогнутые полумесяцы и скрещенные топоры, что служили эмблемами для разных племён, но такого ещё не встречал.

– Лорд-маршал, – подошедший брат-посвящённый прервал мрачные мысли Бранта.

– Что случилось, Торкел? – спросил он воина. – Ты что-то нашёл?

– Кастеляна Хэгана, сэр.

Командующий пристально посмотрел на Храмовника холодными и синими, словно алмазы, глазами. Воин печально склонил голову.

– Он погиб, сэр.

– Как? – потребовал маршал.

– Орк пронзил его рогами, издевательски легко пробив силовую броню, милорд. Тем не менее, он умер достойно. Он забрал убийцу с собой, сэр. Тот тоже там: мёртвый в своих доспехах с пригвождённым к стене кастеляном. Хэган всё ещё сжимает болтер.

– Во имя Золотого трона! – выругался Брант. – Нашли хотя бы одного выжившего?

– Брат Факсон докладывает, что есть уцелевшие в поселении внизу в долине.

Маршал уже столкнулся с одним из плачущих крестьян – седобородый старик мял в руках капюшон, по окровавленным щекам несчастного текли слёзы. Йомен сказал, что с небес упал метеорит, а затем словно наступили судный день и апокалипсис.

– А здесь в замке?

– Нет. Ещё нет, сэр, – угрюмо ответил Торкел.

– Маршал Брант! – раздался внезапный крик. – Нашли выжившего!

Храмовник сорвался с места, бронированные сапоги звонко били по треснувшим плиткам пола. Телохранитель следовал за ним, не отставая ни на шаг.

Они нашли брата-апотекария Кольбера и его помощников в часовне крестоносцев. Разрушенная и почерневшая палата была завалена мёртвыми зелёнокожими. Несомненно, орки гибли один за другим, а вступавших в бой вслед за ними ждала такая же участь – рухнуть на трупы сородичей. На вершине огромной груды инопланетных тел лежал выживший боевой брат Чёрных Храмовников.

Командующий сразу узнал ветерана, несмотря на ужасные раны. Брата Джерольда разрубили пополам ржавой кибернетической клешнёй. Оружие принадлежало орку, чью голову обездвиженный воин схватил и оторвал одной рукой.

– Он в сознании? – спросил маршал апотекария.

– Нет.

– Но он жив?

Кольбер посмотрел Бранту в глаза, лицо воина в белой броне выражало не больше эмоций, чем камень:

– Лорд-маршал, он умирает.

ОДИН

ОКО БИТВЫ

Наши дни…

Стометровые рифлёные колонны возносились к затянутому дымом благовоний тёмному сводчатому потолку. В альковах в свете далёких звёзд мерцали тридцатиметровые стеклянные окна с изображениями древних героев ордена. Свечи, тлеющие курильницы и искусно украшенные люминесцентные сферы освещали святилище. Отблески пламени блестели на полированных панцирях, облачённых в чёрную броню воинов, которые построились рядами в нефе. Маршал Брант поднялся по истёртым от времени каменным ступеням к кафедре и обратился к космическим десантникам Солемнского крестового похода.

– Братья, – начал он, и эхо от его слов разнеслось по огромному собору. – Наше путешествие длилось долго, как по времени, так и по расстоянию. В священном поиске мы встретились с множеством опасностей и лишений, сражались в бесчисленных праведных битвах.

Брант пристально оглядел собравшихся, на каждом останавливая взор уцелевшего глаза. Другой заменила красная мигающая бионика – память об абордаже и схватке с бандой Хаоса шесть лет назад.

– С тех пор как мы покинули планету, которую столь многие из нас называли домом, немало братьев отправилось на встречу с Императором. Нам ведомо их число – половина из покинувших руины на Солемне, желавших отомстить виновным за все смерти того проклятого дня и искупить позор нанесённый ордену.

Все неофиты, посвящённые и братья-ветераны помрачнели. Маршал знал каждого из них. Они сражались плечом к плечу во время поисков инопланетных богохульников.

– Двенадцать лет! – неожиданно крикнул командующий, отбросив невозмутимость. Гнев, ненависть и разочарование придали словам злости. – Двенадцать лет назад мы покинули Солемн! Двенадцать лет назад мы поклялись отомстить за братьев! Двенадцать лет минуло, как мы начали охоту за их убийцами! Двенадцать лет назад начался Солемнский крестовый поход.

Брант на мгновение прервал речь и восстановил самоконтроль – эхо рычащих отголосков ярости умолкло в пропитанном ароматными маслами воздухе. Все взгляды устремились на него. Ни один Храмовник даже не шелохнулся.

– Мы вели поиски больше десяти лет. За это время мы сразились с множеством врагов человечества, в том числе и с проклятыми предателями, которых наши предки называли братьями. Мы храбро встретили невыразимые опасности варпа и всех его кошмарных порождений. Мы теряли корабли вместе с экипажами.

– Вспомним благословенную боевую баржу “Молот Войны” унесённую изменчивыми течениями имматериума и вознесём молитву, чтобы однажды кастелян Ренвик и его рота нашли путь домой. Восславим перед Императором и души тех, кто погиб на борту ударных крейсеров “Азм Отмщение” и “Меч Крестоносца”, которые попали в трусливую засаду древних кораблей-гробниц давно мёртвых некронтир.

Маршал закрыл глаза и склонил голову, молясь за тех, кого потерял. Собравшиеся Храмовники поступили также.

Через несколько минут он снова посмотрел на воинов и произнёс:

– Да благословит их примарх.

– Пусть Император дарует им покой, – как один ответили воины, шёпот разнёсся по часовне, подобно могучей волне.

Порой уставшему маршалу эти двенадцать лет казались веками. Он потратил больше двух лет на поиски таинственных хранителей самых секретных и запретных знаний о нечестивых зелёнокожих – агентов Инквизиции. Надеялся, что однажды найдёт тотем с изображением орка со шрамом, а вместе с ним и инопланетного вожака ответственного за тёмный час Солемна. В конце концов, в горнодобывающем комплексе на покинутой планете он встретился с Арумовым – обладающим дурной славой инквизитором Ордо Ксенос. Ард Арумов, вне всякого сомнения, был наиболее компетентным и возможно наименее известным специалистом по зелёнокожим. Обнаруженные им посреди разрушенного комплекса доказательства указывали, что колонию на Л-739 постигла судьба Солемна.

Но, несмотря на чувство опустошённости, вызванное поиском ксеноса, который командовал бойней на планете ордена – Брант никогда не сдался бы. Он или отправит орочьего вожака в могилу и увидит объятый пламенем богохульный крепость-астероид или погибнет на этом пути.

– Потребовалось двенадцать лет, но теперь развязка близка. Мы стоим на пороге судьбы, цель священного поиска перед нами, главный враг в пределах досягаемости.

– Пять тысяч человек погибли на Солемне. Убили не только наших братьев, но ещё адептов, слуг и местных жителей, которым мы столь многим обязаны и которых обязаны были защитить. Мы должны отомстить зелёнокожей чуме, – сердито прошептал Брант, бессознательно сжав правую руку, как будто сокрушал череп орка силовой перчаткой. – Но сколько бы тварей мы не уничтожили и сколько бы инопланетной крови не пролили – их трупы не восполнят утрату. Даже одна человеческая жизнь стоит больше, чем все зелёнокожие в галактике. Но мы не остановимся.

Одобрительное ворчание пронеслось по сомкнутым рядам Чёрных Храмовников.

– Где-то на разорённой планете под нами или на блокированной орбите в её экзосфере мерзкий инопланетный богохульник, виновный в разорении нашего дома, ожидает возмездия за грязное злодеяние.

Взволнованный шёпот пронёсся по нефу. Он напомнил Бранту шелест листьев от ветра в окружавших долины лесах Солемна, где он гулял в далёком детстве.

– Мы проследили за убийцами и их отвратительным скитальцем до опустошённого войной сектора Армагеддон. Имперские агенты оказывают помощь в защите тактически важного мира верховному командованию, которое возглавляет генерал Куров. Они подтвердили присутствие племени Кровавого Шрама на обоих континентах и орбите планеты.

– Шпионам удалось узнать, что именно скиталец именуемый “Кром Круах” доставил орков на Солемн и прежде чем их обнаружили, они установили личность вожака зелёнокожих – злобной твари командовавшей атакой на замок ордена.

Брант замолчал, глубоко дыша и пытаясь сдержать кипящую ярость и волнение, свойственное скорее неофиту:

– Наконец мы узнали имя заклятого врага – Моркрулл Гримскар!

Рёв крестоносцев достиг сводов зала и отразился от колонн и подпорок.

– Настало наше время! – провозгласил маршал, ударил кулаком по вершине кафедры и расколол камень. – Мы последние. Среди бесчисленных миллиардов человечества мы те немногие, кто подобен пламени свечи во мраке вечной пустоты. Мы элитные воины Императора, спасители человечества. Наша судьба – отдать жизнь за Него и те миллиарды, которые даже никогда не узнают о наших жертвах.

Брант выпрямился, и глубоко вздохнув, снова взял себя в руки.

– Но не забудем священную причину нашего крестового похода. Тот обет, что мы дали – обновим его снова. Здесь и сейчас.

– Именем Императора, примарха Дорна и лорда Сигизмунда, – маршал произносил клятву, которую принёс двенадцать лет назад на Солемне, начиная крестовый поход. Братья повторяли каждое слово – три боевые роты вновь подтвердили обещание обрушить лавину мести на инопланетные орды зелёнокожих.

– Пусть Император хранит их души, – завершил речь командующий и выкрикнул, – без пощады! Без сожалений! Без страха!

Грохочущий рокот достиг окутанного дымом благовоний сводчатого потолка собора – Чёрные Храмовники били кулаками в бронированных перчатках о нагрудники доспехов, отвечая на боевой клич ордена.

Чёрные Храмовники отправлялись на войну.

Ансгар шагал по коридорам пятикилометровой боевой баржи – флагмана Солемнского крестового похода. Он следовал за поступью бронированных сапог боевых братьев – Храмовники возвращались к жилым кельям по разносящим эхо коридорам. Братья Кавел и Готье двигались впереди, а величественный брат Нальдо сзади, никто не разговаривал. Настало время тишины, медитаций и духовной подготовки к предстоящему сражению. В доспехи облачились ещё до собрания, оружие проверили и перепроверили.

Ансгар вспомнил поучения ныне покойного великого капеллана Ладжи, что пережили храброго брата, который вошёл в залы света Императора: “Вся сила ордена не сможет спасти неподготовленную душу”.

Одни воины, когда готовились к предстоящей следующим утром на рассвете атаке на Армагеддон, молились. Другие в сотый раз проверяли и перепроверяли броню и оружие. А третьи спали, несмотря на то, что каталептический узел, имплантированный в мозг каждого космического десантника, позволяет бодрствовать несколько дней. Но конечно они могут уснуть – если захотят или сложившаяся обстановка позволит. Как учили капелланы ордена: гипнотическое песнопение “Благословленного отдыха” и медитация погружают в обычный сон, от него можно пробудиться в любой момент и почувствовать себя полностью отдохнувшим, восстановившим силы и готовым к выполнению любой миссии Императора или примарха.

Идущие впереди Готье и Кавел свернули в сторону. Несколько шагов спустя Ансгар вошёл в собственную аскетичную келью: стены и пол были облицованы камнями, вырубленными из развалин замка на Солемне, планете, которую многие на борту “Божественной ярости” называли домом, и которая дала имя их крестовому походу.

Комната была размером всего три на два метра, но в ней помещались соломенный тюфяк, место для омовения, ниша с алтарём и молитвенный столик. Если бы не иллюминатор, через который открывался вид на множество кораблей на звёздном фоне системы Армагеддон и глубокого алькова с благословлённой силовой бронёй и арсеналом священного оружия, то келью можно было принять за дом любого священника или монаха-отшельника на тысячах средневековых миров.

Как только он вошёл, включились установленные на потолке светящиеся сферы – сенсоры отреагировали на присутствие воина. За спиной с удушливым шипением закрылась дверь. Первым делом Ансгар положил украшенный священными письменами болтер на алтарь. Затем поставил шлем, который нёс подмышкой. Взял тонкую хромированную свечку и зажёг две больших, что стояли в оловянных держателях на алтаре по обеим сторонам от покрашенного эмалью триптиха. Люминесцентные сферы переключились на мягкое освещение.

Астартес мускулистой рукой приподнял висевшую на шее цепь и поцеловал чёрный металлический крест Храмовников. Затем, почти не задумываясь, словно приготовился заранее, опустился на колени. В то время как он стоял, склонив голову перед маленьким, посвящённым примарху алтарём, свет свечей на коротко подстриженных светлых волосах стал похож на ореол, на мгновение окружив голову желтоватым нимбом. Поклонившись священным изображениям, Ансгар посмотрел на триптих, который защищало собственное небольшое энергетическое поле. Улучшенные чувства позволяли слышать тихий шум работы стазисного генератора укрытого внутри гладкого гранитного алтаря и обонять запах озона потрескивающего в сухом переработанном воздухе корабля.

На трёх секциях священной реликвии были представлены три самых почитаемых Чёрными Храмовниками личности. В центре располагалось богато украшенное изображение Императора на Золотом троне. Его святое сияние омывало устремлённые вверх лица верующих, и вызывало блаженный экстаз.

На левой откидной створке нарисовали примарха, чьё генетическое наследие соединено с Ансгаром на молекулярном уровне, как и с каждым посвящённым боевым братом и перспективным неофитом. Рогал Дорн – примарх Имперских Кулаков одет в жёлтую броню с изображением чёрной сжатой перчатки. Такие же цвета и геральдику сейчас носит одноимённый орден. Первый основатель не только Чёрных Храмовников, но и Багровых Кулаков и только Архивиум Астартес ведомо скольких ещё орденов. Дорн стоял широко расставив ноги и прижимая болтер к нагруднику доспехов, звёздное небо за ним в левом верхнем углу было похоже на небеса древней Терры.

Последняя фигура, выполненная рукой давно почившего художника с величайшим мастерством и почтением, с таким же скрупулёзным вниманием к деталям, как и у предыдущих портретов, принадлежала облачённому в чёрную броню Сигизмунду – первому верховному маршалу Чёрных Храмовников, который начал величайший среди Адептус Астартес крестовый поход в истории Империума. Десять тысяч лет минуло с этого знаменательного события, и орден продолжает крестовый поход во имя чести и Императора. Астартес повсюду несли Его праведное воздаяние, месть и гневный суд врагам человечества, ибо само присутствие недругов пятнало лик величественного Империума.

Ансгар оставаясь на коленях начал читать молитву Священной просьбы. Песнопение очищало разум от посторонних мыслей, бесполезных эмоций и помогало сосредоточиться на предстоящей высадке на планету. Храмовник открыл сознание для любой воли Императора.

Во время молитвы Ансгар чувствовал, как разум реагирует на психические колебания и импульсы, что отражаются от плиток пола и стен кельи, а исходят от каменного алтаря. Психические воспоминания божественного святилища несли свидетельства бесчеловечных жестоких смертей множества служивших ордену душ: посвящённых боевых братьев, адептов, слуг. Ансгар в очередной раз болезненно переживал их потерю, разделял их мучительную агонию – воспоминания смела волна скорби и вины за…

… Зал героев. Замок ордена на Солемне.

Звуковая волна сотрясла могучую крепость и прогремела далеко за горами подобно раскату грома. Каменная пыль и известковый раствор посыпались вниз с огромной, сложенной из древних каменных блоков стены. Храмовник ощутил, как под ним зашатался пол – плиты ломались и вздымались, словно расколотые льдины.

Второй грохочущий рёв раздался уже над головой и сотряс замок до самого основания. Жгучее копьё изумрудной лазерной энергии уничтожило витраж – разлетающиеся стёкла испарились от раскалённого, словно солнце, луча – и распылило большую каменную трибуну. Лазерный заряд зазмеился к центру колонного зала, в огненных вспышках плавя плиты в магму. Ударная волна расколола тёсаные камни, что обрамляли окна, и разбила одну из многочисленных резных мраморных плит с именами воинов, которых посвятили в Храмовники в замке и которые отдали жизни в крестовых походах.

Обломки падали рядом с ним, подобно метеоритам. На месте высоких как титан ворот появились оранжево-фиолетовые очертания – Ансгар устремился в их сторону.

Тёмно-фиолетовое небо почернело. Опускалось что-то огромное и ужасное. Громадина размером с айсберг и усеянная орудиями, словно кактус колючками, во время приземления подняла звуковую волну, которая сбила с ног всех вокруг.

Астартес пошатнулся – боль в ушах была столь сильной, что хотелось кричать. Стиснув зубы, он продолжил идти вперёд, сервомоторы доспехов увеличили обороты, облегчая продвижение. Давление отдавалось в теле так, как будто Храмовник оказался на планете штормов Индре во время урагана. Он чувствовал, как броня давит на напряжённые мышцы и был уверен, что видит микротрещины и линии разломов в местах, где раскололся чёрный керамит.

С воем жаркая волна перегретого воздуха захлестнула замок. Ансгар приготовился к последствиям взрыва, инстинктивно вскинув руку, чтобы прикрыть визор шлема. Он ощутил стремительное повышение температуры, как будто ветер дул из самого ада. Услышал, как растворялась, пузырилась и шипела краска на доспехах – затем быстро вспыхнула и испарилась. На ретинальном дисплее замигали предупреждающие красные руны, шлем треснул от жара взрывной волны, коварный пылающий воздух проник внутрь, ослепил его, и мозги внутри черепа закипели…

…Ансгар открыл глаза и увидел, как колышутся от ветра поля саванны. Солнце ярко светило над богатыми травяными лугами, приятно нагревая воздух. Стада могучих мастодонтов трубили и следовали по пути ежегодной миграции – через равнины на юг к разливам.

Он стоял на краю изогнутого горного хребта, который плавно возвышался над равниной. Справа и слева построились многочисленные ряды Чёрных Храмовников с приданной бронетехникой: танками “Хищник”, бронетранспортёрами “Носорог” и грозно нависающими “Лэнд Рэйдерами Крестоносец”. В воздухе парили “Лэндспидеры” поворачиваясь к северному флангу космических десантников.

Слабый ветерок приносил ароматы пыльцы цветущих трав и деревьев джоджакации. Улучшенное обоняние Ансгара анализировало, а имплантированный в задней части рта нейроглоттис разделял феромоны и молекулярные химические связи на составляющие.

Присутствовал и другой запах, что смешался с природным – биохимическая инопланетная вонь, которая означала кровь, боль и бесконечный ужас.

Храмовник вспомнил – Йенкатта, Аркадский пролив.

Враг – разведывательное щупальце флота-улья Левиафан.

Он смотрел на него сейчас: мицетические споры, словно чёрный снег падают на далёкие фиолетовые горы. Но тираниды уже рядом. Волна резко снижающихся, как метеориты, спор, которые он видел – это подкрепление к шумной орде, что приземлилась на экваториальных равнинах.

Благодаря модифицированному визору в шлеме и биологическим улучшениям Ансгар видел наступающих, затмивших пышную равнину, словно поток, множество молотящих когтями существ.

Космический десантник внезапно уловил мелькнувшее движение – что-то большими скачками перемещалось в высокой траве. Раздался удивлённый жуткий вопль и один из древних мастодонтов рухнул наземь – ноги тщетно двигались, разбрызгивая фонтаны крови.

– Они приближаются, – прошептал он в микрофон шлема.

В это с трудом можно было поверить, но уже несколько секунд спустя тираниды набросились на воинов: авангард прыгающих, бьющих, хлещущих хвостами тварей стремительно нёсся вверх по горному кряжу на болтеры и пробудившиеся цепные мечи Храмовников.

С пронзительным визгом прямо перед Ансгаром появилась блестящая костяными пластинами голова, распахнула пасть острых, как иглы зубов, а затем сокрушила хитиновыми клинками керамитовый нагрудник…

… Груды тел, беспорядочно разбросанные костры из человеческих трупов, увенчанные железными флагштоками с изображением металлической угловатой клыкастой головы, которую пересекал неровный красный шрам.

Астартес отвернулся от оставленных орками тошнотворных памятников. Как и на Солемне флот оказался достаточно близко, чтобы атаковать сеявшие смерть убойные крузеры и свирепые десантно-штурмовые корабли, попытавшиеся покинуть опустошённую систему. Но, в конечном счёте, как и на Солемне, Чёрные Храмовники не успели спасти Конлаох. Некогда колонизированный спутник, медленно вращавшийся вокруг газового гиганта, теперь был мёртвым миром. Не осталось даже минимальных следов присутствия людей. Тем не менее, крестоносцы прибавили нескольких тысяч поселенцев к тем за кого предстояло отомстить.

Ансгар повернулся и мрачно побрёл к заходящему на посадку “Громовому ястребу”. Включив посадочные двигатели, корабль приземлился на покрытой воронками площади, накренившись при ударе. Открылся задний люк и опустилась рампа. Астартес собирались вернуться на корабли, ожидавшие их в десяти километрах над атмосферой планеты.

Ревя реактивными двигателями, с неба спикировал самолёт орков. Стоявших внизу Храмовников ослепили два солнца-близнеца позади камикадзе. Последний безумный орк – покинутый или позабытый ордой – совершил последний самоубийственный налёт на посадочную площадку. Ракеты отделились от крыльев "истрибилы-бомбилы" и полетели к разбегающимся космическим десантникам. Одна врезалась в землю всего в метре от Ансгара. Боеголовка взорвалась. Астартес оторвало от земли и бросило прямо в забвение…

…Лежавшая внизу планета выглядела, как несвежий фрукт, который висел посреди неумолимой пустоты. Когда сфера вращалась вокруг своей оси под клубящейся пеленой облаков и смога проносились континенты. Он увидел вздымавшиеся на северном полюсе красно-бронзовые горы – район буйной вулканической активности. Перекрывающие друг друга тучи сместились, и стало видно застывшие от мороза просторы арктических пустошей.

Армагеддон. Цель. Приз. Казалось, что Ансгар может протянуть руку и сорвать с небес бесцветный шар.

Облака снова переместились.

Теперь он видел бурлящие океаны, неровные береговые линии и множество архипелагов скалистых островков. Храмовник понял, что больше не смотрит на планету из космоса. Он планировал сквозь загрязнённую атмосферу – в незащищённое шлемом лицо дул холодный ветер. Чёрный металлический конус возвышался над истерзанным ландшафтом, а секунду спустя улей был уже позади Ансгара и уменьшался на горизонте. Паутина тонких серых линий пересекала равнины, соединяя улей с другим огромным, как гора, городом.

Внизу проносились холмы, долины и луга, из которых выкачали все полезные ископаемые и питательные вещества. Мелькали заросли низкорослых деревьев и кустарников. Он летел над экватором сквозь скопления всевозможных облаков: от жёлтого смога до клубящихся белых туч. Охряные равнины сменила зелёная листва бесчисленных гектаров плотных непроходимых джунглей. На мгновение Ансгар уловил солнечную вспышку на чём-то металлическом – похожее на пирамиду строение возвышалось над лиственным покровом. Затем видение пропало. Среди зелени появились серебряные сверкающие реки и тоже исчезли спустя доли секунды. Неспособный управлять движением он спускался всё ниже и ниже к верхушкам деревьев.

Когда джунгли закончились, он взмыл над полями с ещё большим количеством дорог – они вели к проступающему на горизонте улью. Всё быстрее и быстрее – ураганный ветер ревел в ушах. Астартес миновал город и помчался к возвышающимся впереди серым дюнам. Токсичные вещества покрывали каждое разрушенное строение, которые усеивали загрязнённую пустыню. Сквозь химический туман начали проступать очертания. Они были… они были…

…Разрушенный арочный свод поднимался над серыми пустошами, разбитые части конструкции светились сквозь нависший смог. Вокруг было тихо, только уныло выл ветер, принося в развалины химический туман. Ансгар стоял посреди выплавленной неимоверной жарой воронки атомного взрыва. Аморфные очертания, когда-то бывшие чем-то узнаваемым, потеряли всякую индивидуальность в испаряющем жаре апокалиптического опустошения. На расстоянии километра завесу окружала стена, в которой зияли многочисленные бреши. Защитный периметр лишился большей части укреплений и стал похож на древнюю зубчатую стену. Скорее всего, здесь располагалась Имперская база огневой поддержки. Теперь расплавленная и изрешечённая снарядами она превратилась во всего лишь занесённые песком руины, ожидавшие, когда их окончательно поглотит враждебная среда пепельных пустошей, которые раскинулись настолько далеко вокруг, насколько могли видеть магнокуляры визора Храмовника. Ансгар шёл по нанесённому ветром в воронку пеплу и песку – они попадали сюда через затупившиеся зубцы защитной стены, а затем улетали в созданные человеком пустоши.

Перед ним возвышалась полузасыпанная постройка, складывалось впечатление, что жадная пустыня поглотила уже половину сооружения . Нет – не постройка. Пожалуй, идол, упавший гигант. Он лежал на боку, но по-прежнему был выше всех на лиги вокруг – холм искорёженного разбитого металла.

Без сомнения это место гибели одного из колоссальных шагателей легионов титанов. Сухопутный линкор – “Пёс войны”. Сервосуставы застыли, смазка затвердела до отслаивающейся чёрной корки, с адамантия исчезли все цвета и надписи. Мощное оружие титана-волка стало металлоломом и распадающимися топливными элементами. Рядом с павшим гигантом образовалось маленькое озерцо испачканного масла и плазмы из реактора. Оно загустело в жаркой пустыне, навсегда застыв в виде разноцветных кристаллических осадков.

Дрожь прошла по пеплу и песку – по кристаллам пробежали трещины. Со скрипящим стоном измученного металла искорёженный “Пёс войны” повернулся и встал на ноги с чудовищными ржавыми когтями. Песок рекой лился из пробоин в суставах, быстро заполнив воздух вокруг Ансгара абразивными частицами.

Облако пыли рассеялось, космический десантник развернулся и увидел, как поворачивается похожая на собачью голова павшего титана. Глаза были пусты – окна кабины разбиты. “Пёс войны” неустойчиво покачивался – тросы пытались справиться с нагрузкой. Скрепя металлом о металл титан поднял руку с короткоствольным плазменным бластганом и направил на северо-восток.

Астартес посмотрел в том направлении, но ничего не увидел кроме бесконечной выцветшей пустыни на всём горизонте.

Неожиданно обширные пустоши под ним снова быстро понеслись. Ощущение было такое, словно Ансгар просматривает ускоренную пикт-запись собственного путешествия. Стремительный полёт внезапно замедлился и Храмовник оказался на краю безликой стеклянной равнины, которая простиралась на километры во все стороны света. Тучи смога, что дрейфовали в синем небе, отражались в её мерцающей поверхности.

Остановка продлилась не дольше секунды, и он снова помчался над остекленевшей пустыней. Наконец проступили размытые очертания скал и окружённой ими долины. Поднявшись выше, он понял, что обширная равнина под ним – это огромный кратер. Диаметром в несколько километров, с крутыми горными склонами и заострёнными зазубренными хребтами.

В стене кратера возвышались двойные двери из клепаного железа высотой в сто метров. Храмовник чётко видел, что когда-то на башнях был изображён зловещий кибер-череп – символ Адептус Механикус – но сейчас его стёрли. На испещрённой шрамами поверхности появился куда более злобный орочий знак – собранная из листов ржавого металла коренастая угловатая башка орка. Её пересекал зубчатый, похожий на молнию шрам, виднелись следы применения плазм и мелт. Затем рубец выделили яркой красной краской – полностью контрастирующей с зелёным цветом остальной головы.

Будучи не в силах остановиться он подошёл к дверям. Петли, которые были вдвое выше человека, резко повернулись и адамантиевые створки со скрежетом открылись…

…– Без пощады! Без сожалений! Без страха!

Ансгар понял, что кричит он сам. Поднял чёрный меч, который сжимал руками в перчатках, и парировал опускавшуюся клешню экзоскелета, от силы удара отступив на несколько шагов. Сжимавшиеся гидравлические клещи удалось остановить, Храмовник встретился взглядом с пылающими злобой глазами инопланетного вожака, голову твари защищал рогатый шлем. Благодаря генетически улучшенному телу и силовой броне Ансгар достигал в высоту почти двух с половиной метров. Но, несмотря на это орк, с которым он сражался , возвышался над ним, а из-за грубо собранных доспехов зелёнокожий и в ширину был столь же огромным. Подобную машину для убийства почти невозможно остановить.

Тварь воспользовалась преимуществом и пнула ногой в металлическом сапоге. Биомеханически соединённая с воином благословлённая броня была не столь громоздкой, как у атакующего, и космический десантник сумел уклониться. Астартес прочертил потрескивающим силовым мечом дугу – клинок пел, когда энергетическое поле рассекало молекулы воздуха.

В месте соприкосновения оружия Ансгара с бронированной рукой орка расцвела яркая вспышка – аккуратно срезало связку силовых кабелей. Щелкающие половинки клешни сомкнулись.

Орк сделал ответный выпад. Рычащая морда оказалась всего в нескольких сантиметрах от Храмовника – с пожелтевших клыков свисала слюна, запах изо рта был, как из скотобойни – вонь захлестнула космического десантника…

Воспоминания – воспоминания столь яркие, словно пережитые заново: каждый вздох, каждый удар двух сердец.

Он помнил Йенкатту – битва состоялась спустя четыре года после начала поисков. Прибыв в систему Ксоби, флот Храмовников ответил на просьбу о помощи экспедиционного корпуса Крига, который сражался с осколком флота-улья Левиафан. Помнил и разрушенную колонию на Конлаохе, куда космические десантники прилетели слишком поздно. Тогда он едва выжил после самоубийственной атаки пилота "истрибилы-бомбилы".

Но его не было на Солемне во время нападения зелёнокожих. Он находился на борту “Божественной ярости” возвращаясь из паломничества в Лугнасад. Как и многие другие, Ансгар высадился на планету уже после того, как орки обратились в бегство.

И конечно он ещё не ступал на Армагеддон. Откуда он мог знать сушу, что простиралась под тёмными облаками – порождёнными войной и промышленными загрязнениями – если планета предстала перед ним только как небольшой диск, видимый сквозь несколько сантиметров гластали иллюминатора каюты?

Это не воспоминания... Это что-то иное… что-то…

Ансгар очнулся. Он весь вспотел – липкая жидкость текла по лицу и капала с волос на висках. Оба сердца бешено бились.

Во всё ещё прохладной келье он принялся обдумывать увиденное. Медленно и спокойно поднялся на ноги. Взял с алтаря шлем и болтер и, обретая уверенность, направился к двери кельи. Шипя сжатым воздухом, она открылась, и Храмовник вышел во мрак арочного коридора.

На корабле наступил ночной цикл, и светосферы потускнели, а потому Ансгару пришлось передвигаться по “Божественной ярости” в почти полной темноте. Но ему не нужно много света. Похожий на личинку имплантат оккулоб позволял видеть даже при слабом освещении также хорошо как днём. Кроме того он знал куда шёл.

Храмовник оказался перед входом в боевую часовню спустя считанные минуты – готическая арка дверного проёма выглядела как портал в некий неземной потусторонний мир. Клубы подсвеченного дыма ладана заполняли сводчатое помещение. Он вошёл внутрь, миновал затенённые альковы, уютно мерцающие подсвечники и величественные колонны с каннелюрами. Справа во мраке проступили очертания кафедры маршала, а впереди главный алтарь и два похожих на статуи стража.

Полностью облачённые в броню и монашеские мантии поверх доспехов капелланы Вольфрам и Уго повернули мрачные маски-черепа на пришедшего к ним столь поздно брата.

Астартес попытался успокоить бьющиеся сердца. С трудом сглотнув, он открыл рот, собираясь заговорить.

– Брат Ансгар, – нараспев произнёс Уго, прежде чем проситель успел хоть что-то сказать, – ты опоздал. Мы заждались тебя.

ДВА

БОГ-МАШИНА

– Дворад! Всю энергию на ноги. Мне нужна скорость. Мы же не хотим, чтобы хоть один зелёнокожий паразит избежал нашего гнева! Тактик! Цель – орочьи дредноуты. Оррек, заряди орудие “Вулкан”. Немедленно занять удобную позицию для ведения огня! За дело!

Принцепс Магнус Экхард командовал внушающим благоговение и страх “Тираннус Максимусом” – богом-машиной Марса. Он осматривал мостик древнего “Владыки войны” с возвышающегося командного трона. И вёл себя с обычной холодностью. Да и не было особых причин веселиться, вступая в бой.

По его приказу тысячи тонн стали рванулись вперёд по пепельным дюнам, могучая поступь сокрушала в пыль обломки, которые оставались после Второй войны за Армагеддон. Металлические ноги гиганта быль столь огромны, что могли разрушить жилой дом.

По команде Экхарда комплекс загадочных устройств-ауспиков выдал оценку окружающей обстановки. Сканеры-когитаторы спроектировали трёхмерную карту местности на основании данных радаров, эхолокаторов, спектрографов и электромагнитных сигнатур. Используя фрактальную схему ландшафта, созданную разумом титана, ещё большее число сенсоров соединённых со сложнофункционирующими древними оружейными системами нацелились на нелепо сконструированные орочьи дредноуты. Маленькие военные машины несли удивительно много орудий и использовали их все против приближающегося звероподобного титана. По “Владыке войны”, чей рост не уступал небоскрёбу, стреляли грохочущие автоматические пушки, грубо смонтированное энергетическое оружие и ракетные установки. С таким же эффектом комары пытались прокусить жёсткую вонючую шкуру самих зелёнокожих ксеносов.

Огневая мощь орков не уступала полку Имперской Гвардии и сняла бы кровавую жатву среди пехоты, но едва поцарапала поверхность могучего исполина: взрывы энергии выжгли крошечные отметины на бронированных пластинах адамантия метровой толщины. Весь урон от ракет свёлся к безвредным маленьким оранжевым огненным вспышкам на двигающихся ногах.

По команде Экхарда орудие, чья длина не уступала истребителю “Молния” славного Имперского Флота, навели на стремительно разбегающиеся боевые машины и бесчисленное множество мелких орков, которые стремились улизнуть от сотрясающих землю шагов титана. Дозвуковой гул поднял ударную волну такой силы, что посбивал пехоту с ног и даже погнул броню танка, который поддерживал атаку исполина. Копьё горячей лазерной энергии разрезало разбегавшуюся инопланетную толпу – луч испарял орков и технику.

Всё началось, как обычное патрулирование границы пепельной пустыни, что окружала лагерь титанов Хеллсбрич в сотне километров к востоку от улья Тартар посреди изуродованных войной и промышленностью пустошей.

"Рутина", – подумал Экхард. На Армагеддоне в боях с таким врагом, как орки, всё стало рутиной. Методы ведения войны зелёнокожих были одновременно абсолютно предсказуемыми и совершенно непостижимыми. Они неистово атаковали, сколь бы безумным это не выглядело со стороны, словно только из любви к битвам или стремления удовлетворить какое-то яростное желание уничтожать и проливать кровь. Для них, чем больше – тем лучше: чем больше насилия и разрушений – тем быстрее они становились довольными. А для некоторых казалось ещё и чем быстрее – тем лучше.

Экхард сражался с зелёнокожей угрозой на множестве миров и во множестве битв и за это время заметил, что ксеносам похоже нравится раскрашивать технику в красный цвет. Старый принцепс предположил, что орки делали так из смехотворной веры – такие грузовики и байки становятся быстрее! Орки и их мышление, если это слово вообще можно было использовать, казались абсолютно чуждыми.

Часто их атаки с тактической точки зрения выглядели примитивными и конечно же не имели ничего общего со стратегией благородных командующих Адептус Титаникус, которую увековечивали в священных текстах легионов титанов. Эти истории и трактаты в обязательном порядке читали все подающие надежды кадеты-принцепсы. Но зелёнокожие охотно жертвовали друг другом, особенно меньшими и низкорослыми подвидами – те сражались рядом с большими собратьями невзирая на риск – чтобы добраться до цели, прикрыть отступление с поля боя или измотать врагов, прежде чем пустить в дело большие пушки.

Не в первый раз Экхард наблюдал, как орки отлично способствуют собственному поражению: например свара из-за взаимной неприязни или нехватка здравомыслия и сдержанности, в итоге приводящие к полному краху. После гибели сильного предводителя смертоносная, покоряющая миры армия могла немедленно превратиться в беспорядочную толпу слишком занятую желанием перегрызть друг другу глотки, чтобы отвлекаться на что-то ещё.

Зато у принцепса появилось время поразмышлять об ордах зелёнокожих, с которыми сражаются защитники человечества на всей планете и за её пределами – твари проявили высочайшее знание стратегии. Множество скитальцев, крузеров, атакующих кораблей и в том числе смертоносные крепости-астероиды с их ужасающей, способной уничтожать города огневой мощью, прорвали орбитальную оборону Армагеддона. Даже учитывая опыт случившейся полвека назад Второй войны, ксеносов объединяло что-то ещё – в их атаках присутствовал стратегический элемент.

Магнус не мог, не осмеливался думать, что армада орков сильнее Имперского Флота и победа зависит от удачи и случайности. Считать так – значит полагать, что у человечества нет надежды, что среди звёзд нет никого, кто заботится о благополучии людей. Верить в это – значит соглашаться с утверждениями, что Император мёртв, а галактика всего лишь игрушка в руках безжалостных, изменчивых и жестоких тёмных богов Хаоса. Такие мысли – ересь.

Подавляющее численное превосходство играло свою роль во время вторжения зелёнокожих на планету, но за ним стоял ужасный и изворотливый ум. Им был, как он теперь знал, впрочем, как и все, кто сражался в субсекторе Армагеддон – орочий вожак Газкулл Маг Урук Трака. Почему ксенос столь удачлив, да сдерёт его инопланетную шкуру Император, и благодаря чему он продолжает оставаться опасным? Всего два фактора: мобильность и многочисленность.

По слухам орочий вожак получал видения от своих жестоких богов, но не зависимо от истинности предположений были факты: он уже проложил кровавую дорогу сквозь сектор, встав на путь завоевания, не имеющего равных в современной истории Империума. Это армия Газкулла вторглась на планету всего пятьдесят лет назад. Имперским защитникам и их командующим то нападение показалось ужасным – они полагали, что настал последний день Армагеддона, но оно оказалось ничтожно малым в сравнении с вторжением зелёнокожих, которое пытались отразить сейчас.

Как оказалось, орочий вожак обладал поразительным предвидением, особенно для варвара-ксеноса. Имперские стратеги пришли к выводу, что атака Великого Зверя пятьдесят семь лет назад была всего-навсего проверкой обороны Империума в ходе подготовки к достижению главной цели. Теперь всё население планеты, все солдаты и элитные воины – все кто пролетел световые годы, чтобы прийти на помощь Армагеддону – испивали горькую чашу планов и коварства орочьего вожака. После Второй войны орды Газкулла – по предварительной оценке в племенах насчитывалось более миллиарда орков – продолжали испытывать защиту Империума. Разорили десятки систем и множество миров, что засвидетельствовали станции наблюдения и базы Имперского Флота. Их названия читают, словно список павших перед памятником Имперской гвардии: Игнамунди, Полукс Кастор, Мир Ваагана, Солемн, Лазарь-6, Минерва, Руис, Десдена, Данте, Манхейм, Яррик… И список можно продолжать.

Когда Имперские таро стали показывать только грядущее кровопролитие и разрушения, Армагеддон начал снова готовиться к войне: легионы титанов, полки Имперской Гвардии, ордены Адептус Астартес, силы планетарной обороны и ополчение ульев собирались, окапывались или рассредоточивались. Торговые суда прорывались сквозь флотилии орочьих кораблей, которые уже вошли в систему. Последний транспорт, что прибыл до высадки зелёнокожих на планету, доставил легендарного командира – в Имперских войсках его уважительно и с любовью называли Стариком, герой улья Гадес, который привёл к победе пять десятилетий назад – комиссара Яррика.

Спустя шесть недель бесчисленная армада скитальцев, крепостей-астероидов и кораблей, составлявших армию Газкулла Маг Урук Траки, атаковала космические станции и орбитальные платформы вооружений. Три дня спустя орки начали вторжение на планету – грязные инверсионные следы посадочных модулей испачкали лазурное небо над ульем Гадес. Арена самой ужасной битвы предыдущей войны – Гадес пал первым. Космические скитальцы сбросили с орбиты обречённой планеты астероиды и превратили город в руины.

Принцепса проинформировали о нападении Газкулла и дальнейшем развитии боевых действий на тот момент, как транспорт титанов Адептус Механикус “Барк богов” преодолел непостоянный и изменчивый океан имматериума. Легио Магну призвали в помощь их собратьям – легионам титанов – уже вступившими в битву с ужасающими военными машинами орков. Возможно они прилетели бы на призыв генерала Курова раньше - помешали нестабильные потоки варпа. Потому к моменту, когда “Барк богов” и несколько орденов Адептус Астартес прибыли, чтобы присоединится к защитникам Армагеддона, толпы зелёнокожих уже высаживались на планету с находившихся на орбите скитальцев и убойных крузеров, подобно всемирной чуме чудовищной саранчи.

Независимо от того где они приземлились – в пылающих Огненных пустошах к северу от главного континента или на юге в скованных льдом Мёртвых землях – метаболизм орков приспособился к любому климату и окружающей среде не обращая внимания на суровость погоды. Похоже, тварей специально создали настолько адаптивными. Но Экхард понятия не имел, какая инопланетная раса могла настолько продвинуться в биомеханике и генетических манипуляциях. Это было почти за пределами понимания Императорских магосов из Биологис Генеторс Адептус Механикус. У принцепса появился очередной повод вспомнить, что понимание орков столь же чуждо для человеческого разума, как осмысление принципов функционирования титана для грокса.

Сейчас сложилась следующая обстановка: объединившиеся под командованием Великого Зверя племена захватили или разрушили три из восьми крупнейших городов-ульев Армагеддона – Темпестору, Ахерон и Гадес. Осадили Вулкан и Инферно. Улей Хельсрич всё ещё сопротивлялся, а Смертельная Топь готовится к нападению диких орков – враг сосредотачивался в обширных экваториальных джунглях, что опоясывают планету. Также зелёнокожие захватили множество рудников в северных Огненных пустошах и господствуют не только над промёрзшими Мёртвыми землями, а ещё и на полуострове Нетерия. Этим они заставили Имперские войска испытывать нехватку ресурсов – не только топлива, но и чистой пресной воды.

Если Армагеддон падёт, не допусти Император, кто знает, что станет следующей целью Газкулла? Куда направиться – Вааагх! – неутолимая орочья жажда кровопролитья и завоеваний? Неужели на саму Древнюю Терру?

Положение на планете действительно выглядело мрачным и существовали опасения, что улей Тартар, расположенный на краю бесплодных равнин и пепельных пустынь Армагеддона Секундус станет целью следующего массированного наступления орков.

В такой обстановке Экхард и его экипаж патрулировали пепельные пустоши к востоку от Тартара в древнем “Тираннус Максимусе”. Но из двух богов-машин, что выступили с базы титанов, возвращался только один. “Доминус Экситио” – напарник “Владыки войны” – и его принцепс Тиак Дамокл пали, когда случайно наткнулись на большую армию орков, которая двигалась в направлении Хеллсбрича. В центре наступающей орды ехал самый большой орочий танк, который только видел Магнус. Боевая крепость походила на передвижной аванпост, грохочущий по песку тяжёлыми траками, сокрушая всё на своём пути.

Принцепс понятия не имел, откуда взялся этот исполин. Может его создали в одной из крепостей-астероидов Великого Зверя? Как его смогли телепортировать на планету с завода-скитальца на орбите Армагеддона? Или его собрали на поверхности на одном из заводов, который Имперское командование ещё не обнаружило? Но откуда бы танк ни явился – два “Владыки войны” уничтожат его.

Однако в самый разгар сражения “Доминус Экситио” пал – его подбил прожорливый до топлива самолёт из авиационного прикрытия зелёнокожих. “Тираннус Максимус” временно вывели из строя повреждения от огня чудовищных орудий боевой крепости. Чрезвычайно мощный плазменный заряд расплавил гиганту бок. Когда титана подбили, Экхард закричал от эмпатической боли – разорвались силовые кабели и разрушился генератор пустотного щита. Стареющий принцепс благодаря мысленно-импульсной связи почувствовал это так, словно всё случилось с его собственным истощённым телом.

Но самопожертвование Дамокла предоставило Магнусу время, так необходимое, чтобы прийти в себя. И теперь – “Тираннус Максимус” преследовал разбитые орочьи орды, а не наоборот – зелёнокожие прыгали вокруг сияющего корпуса “Владыки войны”.

Тем не менее, из перерубленных энергетических артерий постоянно вытекала плазма, а старым системам бога-машины требовались дополнительные микросекунды, чтобы ответить на мысленные команды принцепса.

– Дворад, скорректируй задержки в реакциях “Тираннуса” и продолжай их отслеживать, – дал указания Экхард.

– Корректирую, – растянуто произнёс старший инженер Гораш Дворад и продолжил бормотать литании калибровки. Звучало очень похоже на голоса кого-нибудь из его техноподручных.

Каждый офицер на мостике представлял одно из подразделений команды титана, ответственное за выполнение различных священных ритуалов и механических манипуляций, которые обеспечивали непрерывное функционирование военной машины. В случае с Дворадом это были адепты Бога-Машины на борту “Тираннус Максимуса”.

Каждый человек в повелевавшем битвами легионе титанов слуга великого Омниссии – Бога-Машины Марса – и одновременно верный вассал Императора, но никто не стоял ближе к таинственному кибернетическому божеству, чем техножрецы Культа Механикус. Они улучшали или вживляли в физические тела различные бионические устройства и механическую аугметику.

Их можно встретить на борту любого космического корабля, на любой космической станции и в любой военной машине Адептус Механикус. Жрецы важная часть команды “Тираннус Максимуса” – они ухаживали за множеством древних систем: колоссальным плазменным реактором и огромными турбинными двигателями – упрашивали ещё немного увеличить мощность; перенастраивали сканеры-ауспики; молились, курили фимиам и протирали священными мазями бесчисленные орудийные батареи. Разрушительный, предназначенный для уничтожения пехоты многоствольный бластер стрелял ста пятидесяти миллиметровыми разрывными снарядами, которые подавались на ужасающе огромном автоматическом подъёмнике. Способным сравнять город с землёй орудием “Вулкан” обладавшим мощью сопоставимой с силами извергающейся горы управлял непосредственно сам принцепс – человек соединённый напрямую с машинным разумом титана. Без Магнуса бог-машина был не более чем сорокаметровым чучелом, пусть и обладавшим вооружением равным по силе дюжине танковых рот.

Экхард осмотрел рубку. Внизу слева за тактическим пультом сидел Касл Варн, тщательно изучая информацию со множества сенсоров – глаз и ушей титана. Справа располагался подключённый к посту модератус Оррек – он отслеживал сообщения от артиллерийских расчётов. Позади трона принцепса старший инженер Дворад внимательно изучал окаймлённые медью циферблаты – они показывали параметры работы плазменного реактора.

Гораш Дворад был самым старым в команде “Тираннус Максимуса”, разумеется после славного принцепса. Он начал службу на титане в чине кадета-инженера и получил звание спустя несколько лет, бесчисленные компании и после принудительного смещения его предшественника хирургами Адептус Механикус – тогда “Тираннус Максимус” закончил службу в зоне боевых действий Ионкуинских рифов. Осия участвовал в сражениях с последователями тёмных богов на заражённом варпом мире Саггитакс – разум несчастного не выдержал всех ужасов.

После проведённого врачами обследования психики, Экхарду – закалённому кошмарами войны и всеми испытаниями, с которыми сталкивается командующий за более чем полтора столетия сражений – позволили продолжить службу. Как и остальному экипажу вместе с недавно получившим повышение Дворадом. Древний титан повторно освятили в честь великого Омниссии: очистили и благословили каждую систему до последнего винтика. Процесс занял целый месяц и осуществлялся силами небольшой армии техножрецов.

А Экхард провёл этот месяц, соблюдая пастельный режим в медицинском комплексе на Кьюрари – можно сказать, что на карантине. Магнуса направил туда Кверц, он был тогда офицером-тактиком, разлучив принцепса с титаном и оборвав их связь – Экхард и представить не мог насколько сильными окажутся боль и синдром отмены. Он составлял одно целое с богом-машиной, и находиться продолжительное время порознь, оказалось почти за пределами его сил. Было куда хуже, чем во время попытки прекратить принимать тяжёлые наркотики или также тяжело, как сказал один из приятелей принцепса – офицер, родом из мира-улья Бабель. Он провёл на этой планете некоторое время, охотился ради развлечения в полуконтролируемых бандами нижних уровнях улья. Там молодые аристократы, которые искали любой способ избавиться от скуки размеренной дворянской жизни, могли приобрести любые незаконные препараты. Это было до того, как комиссия одного из колледжей Титаникус призвала его на войну. Где он пережил неповторимые по остроте эмоции, когда шагал по планетам, словно бог, и сокрушал города металлическими ногами.

Дворад показал себя достойным приемником сошедшего с ума Осии и за прошедшие годы Экхард редко вспоминал о предшественнике старшего инженера. Как и ещё примерно о дюжине с небольшим людей – тех, кто служил в той же должности, пока Экхард был принцепсом “Тираннус Максимуса”.

Радим Оррек – модератус-оружейник был следующим среди дольше всех служивших членов экипажа. Ученик мастера-артиллериста Нотоса Эодора из колледжа Гильгамеша. Он присоединился к команде “Тираннус Максимуса” по пути на воюющий мир Шу’Лаал, где восстала часть населения планеты, и целый легион титанов отвернулся от света Императора. То был скорбный день: легио Магна сражался с военными машинами, которые вполне возможно когда-то были их братьями и союзниками в другом мире на иной войне.

И наконец, офицер-тактик Касл Варн. Родом с мира-кузни Форнакс Деи – его семья служила Богу Машине уже сто поколений. Вступление в легион титанов одного из сыновей стало для них честью и гарантировало достойное будущее ещё для такого же числа поколений, даже учитывая, что, скорее всего из-за бесконечной войны в галактике, Варн никогда больше не увидит ни семьи, ни дома. Теперь у каждого в экипаже одна семья – команда титана, и один дом – поля битв Империума.

– Варн, – обратился Экхард к самому младшему на мостике, – есть жизненные показатели?

– Сканирую, сэр, – монотонным голосом ответил офицер-тактик. – Жизненные показатели не обнаружены. Повторяю: нет жизненных показателей. Мы сделали их, сэр!

Они сделали это. Что начал “Доминус Экситио” – закончил “Тираннус Максимус”. Они не только разбили наступающую армию орков, боевую крепость и авиационное прикрытие – они полностью уничтожили тварей. В живых не осталось ни одной зелёнокожей мерзости!

– Всем расчётам, – объявил Экхард, щёлкнув переключателем на пульте управления, – говорит ваш принцепс.

Слова разнеслись по всем окованным металлом переходам и сводчатым залам титана, и были ретранслированы по всему гигантскому богу-машине древними коммуникационными системами.

– Мы одержали очередную великую победу, – торжественно произнёс Экхард. Слова эхом протрещали из всех вокс-передатчиков внутри корпуса “Тираннус Максимуса”: от сырых, заполненных паром машинных отделений до артиллерийских постов на высоких сутулых плечах титана, которые располагались в десяти метрах над мостиком.

Старый командующий продолжил. Император знает, сколько сотен победных речей он произнёс за двести лет в звании принцепса, но он никогда не забывал, насколько важными они были для команды, только что выигравшей битву, и сколь важен для командира его экипаж. Когда люди видят, что принцепс ценит их – они последуют за ним прямо в ад.

Воодушевляющие слова благодарности наполняли команду искренней радостью, несмотря на то, что произносили их тем же самым мрачным голосом, который требовал увеличить мощность плазменного реактора или отдавал приказ выпустить ракеты по врагу.

– Теперь, – завершил Экхард, отключив внутреннюю частоту связи, – проложите курс на Хеллсбрич. “Тираннус Максимусу” нужен долгий ремонт, прежде чем он снова вступит в бой. За дело.

– Принцепс Экхард! – крикнул Варн, интонация была не ликующей, а скорее встревоженной. Офицер-тактик повернулся, и лишённые зрачков глаза уставились прямо на командующего. – Наблюдаю какие-то сигналы на радаре. Контакт на один-два-семь. И ещё один на три-ноль-четыре. Подождите, как минимум ещё два. Множественные контакты! Повторяю: множественные контакты.

Звук включённой сирены эхом отозвался где-то в корпусе титана, мостик осветили ярко-красные сигнальные лампы.

– Мне нужна точная информация о контактах! – закричал Экхард.

– Они пропали, сэр! – недоумённо ответил Касл. – Нет, снова засёк. Теперь ноль-восемь-два, и их там шесть, сэр.

– Ты уверен, Варн? – возразил Оррек. – Артиллерийские расчёты докладывают, что не могут найти цели. На прицелах ничего нет.

– Что происходит? – прорычал Магнус, спрашивая, в том числе и себя.

– Поступают противоречивые данные от кормовых сенсоров и носового топографа, – тактик выглядел всё более встревоженным и недовольным.

– Запустите диагностику второго уровня на всех сканерах-когитаторах, – приказал принцепс. – Модератус Оррек, сообщи всем артиллерийским расчётам, что мне нужно, если это возможно, визуальное подтверждение каждой засечённой сенсорами цели. Вся команда находится в полной боевой готовности. Главный инженер, это означает, что мне в любой момент может потребоваться увеличение скорости.

– Принцепс, если мы в таком состоянии продолжим усиливать давление на турбины, то возобновится утечка плазмы, – предупредил командира Дворад, о чём немедленно пожалел.

– Я знаю про риск! – взревел Экхард, – просто выполняй приказ!

– Понял, – ответил главный инженер, склонился над пультом управления, и стал передавать приказ принцепса техническим бригадам по всему огромному титану.

“Тираннус Максимус” двигался на половинной мощности по опустошённой радиационной пустыне к базе легиона титанов в Хеллсбриче. Все на борту прибывали в беспокойстве, ожидая нападения с любой стороны в любой момент. Но оно так и не случилось.

– Ауспики завершили анализ, – наконец произнёс Варн.

– Обойдёмся без формальностей, парень, – проворчал Экхард. – Сообщи результат.

– Мы получали ложные сигналы. Помехи сенсоров вызваны электромагнитным полем, которое возникло из-за высокого уровня радиации в окружающей среде, – с заметным облегчением пояснил инженер. – Пустыня мертва, сэр. Там ничего нет.

– Похоже, как только мы вернёмся в ремонтный бокс, нам потребуется перенастройка сканеров и ауспиков-когитаторов, – громко прокомментировал услышанное Экхард, – впрочем, как и восстановление брюшной полости и один Император знает, что ещё найдут техножрецы, как только займутся старым “Тираннусом”.

“Владыка войны” продолжал величественно ступать по токсичным пустошам, от каждого сотрясающего землю двадцатиметрового шага по песчаной пустыне в воздух взметались вихри радиационного пепла и окисленная пыль.

Пока “Тираннус Максимус” продирался через бесплодную, загубленную войной дикую местность, уставший Магнус Экхард поудобнее устроился в обитом мягкой кожей командном троне и позволил разуму забыться в мысленной связи.

Связь. Эзотерическое соединение мыслей непосредственно с духом зверя – разумом “Тираннус Максимуса”. Прожитые тысячелетия, божественное величие, животный ненасытный дикий голод и подобная опухоли злоба – вот что было в нём, в глубинах его души. Благодаря вживлённым в череп имплантатам принцепсу казалось, что это он огромными шагами преодолевает гигантские пространства пустыни, где время словно остановилось. Он протянул руки к горизонту и орудия – чудовищные древние реликвии забытых эпох – нацелились на далёкие горы. Повернул голову – увидел всё вокруг в радиусе тридцати километров.

Разум Экхарда слился с древними схемами титана, нейронными реле, что установили в далёкие дни Тёмной эры Технологий на кузнях-мануфакториях Марса десять тысяч лет назад и в десяти тысячах световых годах отсюда. Мягкое тепло знакомого окружения мысленно-импульсной связи – там он мог предаваться размышлениям, думать и даже мечтать, а не просто реагировать, принимая решения за доли секунды прямо в горниле битвы.

Вся его жизнь уже легенда, как иногда жестоко шутили молодые принцепсы.

В их комментариях всегда присутствовали колкости. Несмотря на то, что Магнус командовал одним из самых почитаемых и устрашающих богов-машин Марса, он понимал, о чём они думают глядя на него. Глаза выдавали их мысли: жалость, презрение, насмешки. Самодовольство молодых, которые совсем недавно закончили колледж и получили звания принцепсов. Их высокомерие и наглость разбились на наковальне войны.

И всё же новая кровь зарабатывала себе имена на полях битв Армагеддона. Экхард и такие как он – старая гвардия, когда-то сильные храбрые воины, но некоторые теперь считают их слишком одряхлевшими для выполнения должным образом служебных обязанностей. Они часть легенды и именно в легендах их хотели видеть новоиспечённые принцепсы. В конце концов, ни у кого не было желания, чтобы вокруг были одни герои.

Но, во имя Золотого Трона, чёрт возьми, он был героем! У него были награды, подтверждающие это. Звезда Варитова за отвагу, “за Освобождение Игумена”, Железный Орёл, Хонорус Махина. Но сейчас он уставший старик. Десятилетия медленно, но верно, брали своё. Когда-то он получил титул чемпиона по боксу среди кадетов, а теперь мускулы ослабели – сказывались дни и недели, проведённые на командном троне. А после неожиданной стычки с боевой крепостью он чувствовал себя совсем истощённым. Лицо осунулось, тёмно-каштановые щёки побелели.

И всё же связь с машиной придавала сил. Разве он не прожил дольше, чем мог бы обычный человек без использования омолаживающих препаратов или пересадки аугметических органов? Он мог считать себя стариком, но два столетия верной службы Империуму были ничем в сравнении с почти неизмеримым возрастом ужасного, внушающего страх “Тираннус Максимуса”. Одно бесспорно: он и титан связаны до самой смерти. Однажды грозный принцепс Иуда Уркварт, вместе с которым Экхард служил в бытность кадетом, сказал: “Как только ты соединишься с титаном – пути назад не будет”.

Всепоглощающая тишина болезненно вернула Магнуса назад – из глубоких грёз к настоящему загрязнённых пустошей. На западе появился быстро растущий шар света. Внезапный ослепительно яркий взрыв привёл к прямо противоположному результату – рождение нового солнца спровоцировало резкое наступление ночи.

Свет исчез также внезапно, как и появился. Сквозь обзорную пластину команда титана увидела увеличивающийся, пылавший ядерным огнём атомный гриб.

Ударная волна достигла “Владыки войны” несколько секунд спустя. Взрыв взметнул в воздух стену песка высотой в сто метров, швырнув в “Тираннус Максимуса” скользящие песчинки, острые как стекло частички слюды и большие камни, поднятые силой атома. Скальные обломки и валуны отлетали от шкуры из адамантия – военная машина закачалась под множеством ударов.

Прерывисто замигало освещение рубки. Пульты вспыхнули и загорелись. Оррек забился в конвульсиях на кресле, кабели отсоединились от разъёмов в черепе. Дворада швырнуло на палубу перед командным троном.

Весь мир для Экхарда стал болью – мигрень пронзила основание черепа.

Вокруг царил шум. Лязг дрожащего металла. Вопли и крики. Треск помех. Принцепс услышал жалобный стон, а потом понял, что это хнычет он сам. Между слезящимися глазами потеплело – это из носа хлынула кровь.

Пылающая головная боль усилилась, и старик понял, что череп сейчас разлетится на куски.

Потом не осталось ничего – только тьма.

ТРИ

ВЫСАДКА

После входа в экзосферу Армагеддона десантная капсула брата Джерольда начала трястись, а температура внешней обшивки корпуса поднялась на несколько тысяч градусов. Высадка началась. Пути назад нет. Чёрные Храмовники уничтожат вставшие на их пути подкрепления орков или погибнут.

Пока спускаемый модуль нёсся сквозь атмосферу, Джерольд погрузился в похожую на транс медитацию, которая помогала подготовиться к битве. Именно в такие моменты, когда мысли отступают, а на первый план выходит подсознание, к нему возвращались воспоминания…

…В амниотическом резервуаре саркофага было тепло. Он чувствовал себя в безопасности, покоясь в вязкой жидкости, подвешенный на соединительных шлангах. Пожалуй, также было в те времена, когда он находился в утробе матери. Боль уменьшалась – технохирурги знали своё дело. Лекарства не могли полностью избавить от мучений, но разрезы скальпелем и пересадка нервов не шли ни в какое сравнение с испытанной им агонией. С той агонией, которую он пережил, когда беспомощно лежал на груде вражеских трупов, а ветер обдувал беззащитные, разорванные свирепыми ксеносами внутренние органы.

Во время многочасовой операции в медицинском отсеке корабля-кузни “Голиаф” Джерольд несколько раз терял сознание, а после пробуждения почувствовал каждый разрез, каждый трансплантат, каждый шунт и место каждой ампутации. Но эти необычные и навязчивые ощущения были уже не той болью, что он неоднократно терпел раньше. Скорее он просто осознавал, что они есть. Ему оказали честь, о которой большинство космических десантников не могло и мечтать.

Во снах явились похожие на яркую сюрреалистическую реальность галлюцинации и кошмары – бесчисленные ужасы, увиденные за сто семьдесят восемь лет службы. Но гораздо хуже скрежетавших зубами инопланетных морд, воинов в необычной броне и кровавых, слившихся воедино демонических ликов оказалось другое чувство, другая эмоция. Вне всяких сомнений, для элитного воина Адептус Астартес не было ничего ужасней и страшнее ощущения полной беспомощности.

Джерольд вырвался из адских лихорадочных видений, и его встретили скрип таинственных аппаратов диализа и непрерывные сигналы ауспиков жизнеобеспечения. Он не мог разговаривать с окружавшими операционный алтарь апотекариями и техножрецами, но один звук успокоил его, как никакой другой. Облегчение тревожному разуму принесло тихое пение заполнивших зал боевых братьев. Оно же поведало об ожидавшем его великом будущем.

Помещение Джерольда в дредноут было главной частью ритуала столь большой значимости, что на нём должны присутствовать все свободные от службы братья, дабы лицезреть событие и принять в нём участие. Ни один из собравшихся Чёрных Храмовников прежде никогда не видел такое – древний брат Дедрик стал дредноутом больше двух тысячелетий назад – и скорее всего никого из них не будет на следующем ритуале.

Брат Дедрик второй раз погиб на Солемне – броню саркофага пробил взрыв танкабойной бомбы, а мозг разорвала раскалённая шрапнель. Когда планету отбили, бесценную реликвию отыскали и доставили на борт корабля-кузни, соблюдая все возможные почести и церемонии.

Технодесантники и ремесленники ордена кропотливо восстановили древний артефакт, применяя тайные знания, ставшие ритуальной мифологией задолго до того, как флот Бранта начал Солемнский крестовый поход. Распевая молитвы над огромным механическим корпусом, используя исцеляющую сварку и втирая масла, хранители запретных знаний Марса вернули былую славу облачённой в адамантивую броню боевой машине и подготовили её для нового героя, которого братья сочтут достойным такой чести.

Эта честь легла на плечи Джерольда. Остатки уничтоженного тела имплантировали внутрь отремонтированного саркофага дредноута, в течение длившегося целый день ритуала, и запечатали в нём навечно. Храмовник возродился в металлическом теле – уже не обычный сверхчеловеческий воин – а две тонны грохочущей, сокрушающей и извергающей смерть из крупнокалиберных орудий машины-убийцы. Теперь он навечно заключён внутри корпуса дредноута, чей рост превышает человека в три раза. Полный синтез биологического и механического, воспринимающий мир через машинные устройства. Всё это возможно продлится многие тысячелетия, пока однажды Император не призовёт Джерольда после вечности битв в залы предков. Но это случилось уже давно: ритуал, операция, приспособление к новой жизни в металлическом склепе. Минуло уже двенадцать лет, а для него всё промелькнуло, словно мгновение. Воспоминания возвращались именно в такое время…

Всё вокруг брата Джерольда яростно затряслось – что-то врезалось в марсианскую модель десантной капсулы IV, но ограничительные крепления удержали дредноут. Несколько секунд мигали предупреждающие огни и выли тревожные сирены, затем отключились – стабилизирующие двигатели не позволили свалиться в бесконтрольное падение.

Задача Чёрных Храмовников была предельной простой: десантирование и перехват.

Батальная рота кастеляна Адлара высаживалась на планету в десантных капсулах по двум причинам: возможность сильного противовоздушного огня в зоне приземления и необходимость как можно быстрее создать заслон на пути наступления зелёнокожих. Космические десантники должны остановить продвижение моторизованных частей орков из пепельных пустошей – твари направлялись на соединение с ордой, которая атаковала давно осаждённые стены Тартара.

Улей находился на грани полного уничтожения. Совсем немного отделяло его от участи павших перед ксеносами Темпесторы, Ахерона и Гадес. По просьбе верховного командования Тартара, после того как наступающие из радиационной пустыни орки будут разбиты, батальная рота Адлара начнёт пробиваться в окружённый город и примет участие в контрударе, который спланировали чтобы, наконец, прорвать осаду.

Храмовников могли только просить. Военное командование истерзанного войной мира не могло отдавать приказы лучшим воинам Императора – Адептус Астартес превосходили смертных солдат почти во всём. Имперские войска должны быть признательны космическим десантникам, что они вообще согласились помочь в битве из чести и чувства долга. Крестоносцы ответили на призыв о помощи, который генерал Куров, командующий на Армагеддоне, отправил всем верным слугам Императора. В нём он взывал о подкреплениях для защиты мира-улья от ужасающего Вааагха! Газкулла Маг Урук Траки. Но не стоило забывать, что Чёрные Храмовники действуют только по собственной воле. Тем не менее, вполне можно было рассчитывать, что они не покинут поле битвы до тех пор, пока не вышвырнут с планеты мерзких инопланетных паразитов.

И конечно у воинов Солемнского крестового похода имелись собственные причины явиться на Армагеддон. Разведка, используя различные, порой сомнительные источники информации, подтвердила присутствие племени Кровавого Шрама, как на поверхности, так и на орбите осаждённого мира. Также засекли скиталец “Кром Круах”, который в составе флота зелёнокожих прикрывал приземление орочьих астероидов в южном полушарии.

Несмотря на это разведчики предположили, что вожак ксеносов Моркрулл Гримскар покинул свой флагман и присоединился к сражениям на поверхности планеты. Как и все командиры орков, он наслаждался жестокостью рукопашного боя. Зелёнокожим нравилось взрывать врагов издалека, но куда большее удовольствие их разумам доставляли дикая резня и убийство собственными руками. Предположительно Гримскар приземлился где-то в пепельных пустошах Армагеддона Секундус, к востоку от улья Тартар.

Каждый боевой брат, который проделал долгий путь в межзвёздной бездне от феодального Солемна до могучего Армагеддона, дал священный обет – более сильный, чем жизнь и более важный, чем смерть – выследить Моркрулла с его ордой и отомстить за павших товарищей и разрушенный замок. Вот конечная цель крестового похода на Армагеддон и ни один Храмовник не забудет о ней. Они высадятся на планету и помогут защитникам Тартара. Но в это же время они будут охотиться за заклятым врагом и повергнут его как пса, кем он и был.

По другим данным вожак остался на борту “Кром Круаха” и планировал какое-то ужасающее злодеяние, поэтому космические десантники атакуют орочьи флотилии, пытаясь добраться до него. В то время как подразделение Адлара высадится на планету, батальная рота Герхарда и дом самого маршала останутся на орбите, сражаясь и проводя абордажные операции против бесчисленных астероидов зелёнокожих и злобной чудовищной армады, которая всё ещё блокирует космические пути Армагеддона. Они присоединятся к воинам из других благородных орденов Адептус Астартес: свирепо надменным Небесным Львам, облачённым в багровые доспехи изгоняющим зло братьям Экзорцистам и одними из преемников Ультрадесанта – Сынам Жиллимана.

Пока десантная капсула с дредноутом неслась сквозь стратосферу, пронизывающие высотные ветры охладили раскалённую обшивку на тысячу градусов – на корпусе даже образовалась ледяная корка. Но внутри сохранялся оптимальный уровень температуры для функционирования всех механических и электронных систем.

Древние когитаторы, чьи эзотерические принципы работы даже лучшие технодесантники ордена понимали только наполовину, загрузили гигабайты данных в дредноут – всю информацию, какая только может понадобиться в предстоящей миссии. Описание самой планеты: от топографии и климата до удалённости орбиты от солнца системы и смены времён года; официальная хронология событий Третьей войны; актуальная статистика имперских потерь и успехов; анализ высадившихся полчищ орков. И всё передавалось напрямую в мозг. Сведения поступали по каналам данных и штырям в мозжечке через мысленно-импульсную сеть от разъёмов, которые соединяли дредноут с системами капсулы таким образом, что Джерольд получил независимый доступ к внутренней информации спускаемого аппарата.

Модуль снова вздрогнул – скорость сближения с поверхностью планеты составляла несколько сотен километров в час. По предварительным расчётам десятикилометровый спуск займёт считанные минуты. Но к тряске из-за полёта сквозь атмосферу на большой скорости добавлялось ещё и центробежное вращение. Датчики на бронированном корпусе соединялись с неповреждённым подкожным чёрным панцирем, и Джерольд чувствовал изменения в полёте парализованным, заключённым внутри амниотического резервуара телом.

Акустические приборы услышали, а сенсоры движения засекли колебания, вызванные ударными волнами, которые достигли обшивки десантной капсулы. Она накренилась. Пронзительно взревели клаксоны, но он никак не мог повлиять на траекторию снижения. Если стабилизаторы или ракетный двигатель уничтожат, то капсула свалится в крутое пике. А без корректирующих полёт реактивных струй или при некорректной работе верхних килей Джерольду предстоит аварийная посадка, вне зависимости от любых действий духа-машины и вероятно с катастрофическими последствиями. Неуправляемый летательный аппарат вполне может стать могилой.

Кто-то открыл противовоздушный огонь по десантным капсулам, как только те вошли в испорченную углеродом и двуокисью серы атмосферу Армагеддона, и не нужно быть технодесантником, чтобы понять кто.

Орки.

Флот высадил с орбиты десант, и рота Адлара уже миновала заградительную стрельбу убойных крузеров – твари, словно акулы почуявшие каплю крови в океане, выбрали новые цели: “Божественную ярость”, “Голиаф” и ударные крейсеры “Гнев Сигизмунда” и “Без пощады”.

В коммуникационной сети раздались напряжённые голоса боевых братьев. Некоторые из них были ещё неофитами, и вряд ли видели столько крови, как Джерольд за свою долгую и выдающуюся службу. Именно в такие моменты ветеран должен помочь молодым братьям и подбодрить своим опытом.

Храмовник инстинктивно откашлялся – хотя от трахеи и пищевода почти ничего не осталось – аугметический голос протрещал из вокс-передатчиков дредноута и по связи разнёсся по десантным капсулам.

– Братья, – громко произнёс он, – нет повода для страха. Черпайте силы в вере в примарха и Императора. Как они смогут ответить на ваши молитвы, если не услышат их? Вы словно дети нерешительно и тревожно бормочете в никуда. Где ваша вера в того, кто сделал нас теми, кто мы есть?

Напряжённые переговоры сменил шёпот молитв.

– Что может испугать нас – Адептус Астартес? Разве не мы правая сильная рука Императора? Разве не мы воплощение страха? – продолжал речь Джерольд. – Доверьтесь Императору, и Он ниспошлёт ангелов на огненных крыльях, дабы те повели нас в битву и сокрушили врагов. Мы достигнем поверхности планеты и обрушим божественное возмездие на зелёнокожих. Пески Армагеддона намокнут от их крови!

Раздалась серия глухих лязгов. Капсула сильно вздрогнула, и Джерольд прервал монолог, а где-то внизу раздался заунывный вой. Кабельные шины, которые соединяли дредноут с посадочным модулем, провисли, когда отключилась одна из систем. Взревели сирены, аварийные огни коротко вспыхнули, а затем погасли.

"Трон Терры! Вот и всё", – подумал Храмовник. Приземление обещало быть жёстким.

Страйкер видел, как самолёт орков залпом ракет подбил стремительно снижавшуюся десантную капсулу. Почти все ограничились только вмятинами на чёрном корпусе, но одна попала прямо в двигатель. Сопло взорвалось, начисто срезав хвостовые стабилизаторы, а из разрушенного обтекателя повалил чёрный масляный дым. Спускаемый аппарат накренился, бешено закружился и отклонился от траектории посадки.

Конрад громко выругался и ударил кулаком по панели управления. Затем резко увёл “Молнию” направо, с трудом увернувшись от летевшей прямо в него подбитой капсулы. Пока заложившего вираж имперского пилота прижимная сила вдавила в кресло, он успел увидеть орка – “истрибила-бомбила” палил по следующей цели.

Чёрный модуль исчез внизу у изгибавшегося горизонта пепельной пустыни, хотя на радаре истребителя он ещё отображался несколько секунд. Слишком высоко, Конрад предположил, что капсула разобьётся за много километров от места предполагаемой посадки. Он не видел ни малейшего шанса выжить для её пассажиров – космические десантники они или нет.

Пилот снова разочарованно выругался. Это он пропустил одного из литунов орков. Он же видел его! Но скорбеть о потерях Империума можно и после битвы. Сейчас самое главное для “Стремительной эскадрильи” – воздушное прикрытие десанта Адептус Астартес. Нужно подальше держать коптящие небо посудины зелёнокожих от их хвостов.

Резко повернув влево, Страйкер выровнял самолёт относительно горизонта. В тридцати метрах над ним летел орк. Несмотря на сильные перегрузки, мягко сжав штурвал руками в перчатках, он осторожно слегка увеличил скорость. Два круглых янтарных прицела на лобовом стекле кабины скользили друг к другу – “истрибила-бомбила” был уже прямо перед ним. Перекрестья наложились друг на друга и замигали красным цветом. Визуальный захват врага продублировал звуковой сигнал. Дух-машина “Молнии” зафиксировал цель.

Он всё сделает сам – больше никто не нужен.

Конрад Страйкер, имперский ас, пилот “Молнии” “Стремительной эскадрильи” нажал на гашетку лазерной пушки. Из установленных под крыльями орудий вылетели лучи яркого белого света и на самолёте орков расцвели белые огненные вспышки. Инопланетная посудина резко накренилась.

Он выстрелил ещё раз и попал в топливопровод. Баки “истрибилы” поглотил магниевый взрыв, Страйкеру пришлось мигать несколько секунд, чтобы прошло пурпурное остаточное изображение. Судьба орка была предрешена.

Складывалось впечатление, что зелёнокожие создавая самолёты, думали только о двух вещах: скорости и огневой мощи. Потому системы не были изолированы друг от друга и если одну из частей уничтожали или выводили из строя – вскоре за ней следовали и остальные. Безопасности пилота тоже совсем не уделяли внимания, но насколько Конрад мог судить из личного опыта – литунам было на это наплевать. Они даже в сравнении с другими орками, казались абсолютно безбашенными и обожавшими в приливе адреналина мчаться на сумасшедших скоростях.

Похоже, зелёнокожие не особо заботились и о маскировке, отметил Страйкер, наблюдая, как пылающие обломки “истрибилы” врезались в бронзовые пустоши в трёх тысячах метрах внизу. Раскрашенный в красный цвет корпус, изображение рычащей пасти на носовом обтекателе и нарисованные языки пламени на двигателе – всё это элементы позёрства, порождённого инопланетной бравадой. Не было заметно ни малейшего желания скрыть самолёт от тех, кто полагается не только на превосходные оптические сенсоры и управляемые машиной ауспики, но и на собственное зрение.

Небеса стали похожи на лазурный холст, который испачкали грязными инверсионными следами дымящие летательные аппараты орков. Повсюду вокруг приземлявшихся десантных капсул кишели штурмовики зелёнокожих, многократно превосходя числом имперские перехватчики. Высадка Адептус Астартес скоро закончится – им нужно просто достичь поверхности планеты. “Стремительная эскадрилья” продолжит сдерживать тварей до тех пор, пока нехватка топлива не вынудит вернуться на базу. Но перед этим имперские пилоты-истребители сделают всё возможное, чтобы ни один орк не сумел удрать и рассказать о воздушной схватке.

Над кабиной Конрада мелькнула тень, он посмотрел вверх и увидел вращавшееся крыло самолёта ксеносов – это очередной “истрибила-бомбила” превратился в пылающую комету. Серые обтекаемые V-образные очертания другой “Молнии” с крыльями обратной стреловидности с рёвом пронеслись столь близко, что Страйкер увидел, как пилот отдал ему честь.

– Тридцать второй, – раздался в наушниках Конрада весёлый голос. – Только кому нужны эти подсчёты.

– Тебе на самом деле это надо, Хеллас? – огрызнулся Страйкер на нахального пилота Молнии-Три. Немалая часть успеха эскадрильи строилась на дружеском соперничестве её лётчиков.

– Ну, раз тебе это не по силам, Страйкер.

Молния-Три снова заложила вираж вправо и устремилась к группе орочьих истребителей, которые окружили ещё не приземлившиеся десантные капсулы.

– Давайте работать чётко и профессионально, а? – в перепалку вклинился третий голос.

– Есть, сэр! – не задумываясь ответил Страйкер подполковнику Деверо.

– Только не говори вечером, когда со стыда будешь таращиться в пол столовой, что я не предупреждал тебя, Хеллас, – усмехнулся Конрад и бросил истребитель в крутое пике.

Два “истрибилы-бомбилы”, извергая из двигателей клубы густых коричневых выхлопных газов, преследовали быстро удалявшуюся чёрную капсулу, которая снижалась к пустынным дюнам. Движки самолёта Страйкера взвыли, когда пилот направил трясущуюся и колеблющуюся от сильных перегрузок “Молнию” на сближение с машинами зелёнокожих. Он увидел, как от их тупоносых фюзеляжей стали отлетать куски низкокачественной обшивки.

Конрад подумал, что оркам стоило бы сбавить скорость. Примитивные “истрибилы” не могли выдержать норов своих маньяков-пилотов.

Дико загудел дух-машина Молнии-Два. Цель захвачена.

Щёлкнув переключателем, Страйкер вернул управление лазерными орудиями когитатору, а сам открыл огонь из вмонтированной в носу истребителя автоматической пушки. Грохот стрельбы заглушил рёв двигателей и визг, вызванный эффектом Доплера. Имперский самолёт стремительно летел к цели следом за свистящими снарядами. Попадания искромсали верх фюзеляжа – в корпусе появились большие пробоины. Взорвавшаяся кабина разлетелась на множество блестящих стеклянных осколков, похожих в ярком солнечном небе на алмазы. Конрад не заметил, что приключилось с орком-пилотом, хотя слово “пилот” подразумевает умение и мастерство, а эти слова едва ли можно применить в отношении инопланетных воздушных жокеев.

Второй штурмовик неожиданно заложил вираж на левый борт.

Страйкер задался вопросом: может быть ксенос успел заметить участь своего ведомого? Или он понял, что ему зашли в хвост.

В независимости от причины, резкий крен замедлил спуск, орк оказался неподалёку от падавшего самолёта соплеменника, и врезался в его корму, потеряв при столкновении хвостовое оперение. Долю секунды спустя взорвались баки с горючим, а вслед за ними неизрасходованные бомбы и ракеты.

Перед имперским пилотом расцвёл огненный шар, Конрад изо всех сил потянул штурвал на себя, но всё равно пролетел сквозь пекло. Зелёнокожие больше не атаковали десантную капсулу, и она беспрепятственно приближалась к земле. Страйкер обратил внимание на третьего “истрибилу”. Короткий грохочущий залп прикончил литуна раньше, чем тот осознал, что влип в неприятности.

– Вуууу-Хууу! – прокричал имперский пилот в шлем.

Резкие солнечные лучи отразились от кокпита Молнии-Два, Конрад заморгал от неожиданных бликов. Он попал под случайный огонь быстро приближавшегося ярко раскрашенного самолёта орков. Тварь атаковала не его – зелёнокожий выбрал другую цель.

Над ним летел хорошо различимый силуэт “Молнии”. По индикатору на лобовом стекле, Страйкер понял, что это истребитель Макса Хелласа.

– Хеллас! – крикнул он во встроенный микрофон шлема. – Зелёнокожий на два-четыре-ноль!

– Понял, – пришёл потрескивающий ответ.

Конрад видел, как Молния-Три пытается оторваться от нежданных преследователей, для чего резко начала набирать высоту. Орочий коптила промчался буквально в нескольких метрах от цели и затрясся, попав в реактивные выхлопы “Молнии”. Пилот потерял управление, самолёт накренился, а потом начал резко вращаться по горизонтали вокруг центральной оси.

Но Хеллас ещё не был в безопасности. Позади него появился плохо различимый на фоне ослепительно яркого солнца Армагеддона чёрный силуэт и устремился прямо к имперскому истребителю. Ни сам Хеллас, ни Страйкер, ни любой из пилотов “Стремительной эскадрильи” не могли ничего поделать с приближавшимся врагом. Спаренные крупнокалиберные пушки, торчавшие сквозь прорехи в нижней полусфере набиравшего высоту штурмовика, затарахтели, извергнув шквал огня.

Молния-Три продолжала лететь вверх, на мгновение показалось, что ничего не произошло, и Конрад решил, что каким-то образом всё обошлось. Реалии оказались иными: изумлённый пилот наблюдал, как истребитель Хелласа исчез в быстро растущем шаре света – взорвалось ядро реактора.

Ударная волна встряхнула самолёт Страйкера, кроме неё от подбитой “Молнии” ничего не осталось. Вдруг из-за помех он на короткое время перехватил гортанные грубые похожие на лай звуки – на частоте эскадрильи раздались переговоры орков. Похоже они смеялись.

Конрад выпустил очередь прямо в нос “истрибилы”. Он был столь близко, что увидел выпученные глаза и ужас на морде твари – мгновение спустя несколько снарядов пробили кокпит и разбросали по кабине мозги зелёнокожего.

– Макс Хеллас был моим лучшим другом! – выплеснув гнев и горе, взревел пилот.

Он отвёл назад штурвал, а штурмовик ксеносов резко устремился вниз.

– Передай привет земле, кусок орочьего дерьма! – истошно прокричал Страйкер.

– Молния-Два, у тебя на хвосте двое, – послышались спокойные повелительные слова Деверо.

– Спасибо, подполковник, – ответил Конрад, пытаясь совладать с дрожью в голосе.

Маневрируя из стороны в сторону, он ловко оторвался от преследователей. Сначала он ушёл из прицела одного, потом и второго, а товарищи по эскадрильи избавили его от упорных ксеносов. Молния-Четыре, которую пилотировал простодушный Гидро Крауд, оказалась совсем рядом с ним. Быстро пополнила победный счёт и направилась в сторону инверсионного следа очередного орочьего литуна.

В наушниках Страйкера раздался приглушённый электрическими помехами вопль, оборвавшийся в белом шуме помех.

– Что это? – Кровел спросил то, о чём думали все в эскадрилье.

– Мы потеряли Деверо, – ответил Лугас Тольев, пилот Молнии-Шесть.

– Наша работа закончена, – заметил Джозеф Касирк, пилот Молнии-Пять. – Десантные капсулы прорвались, половина авиационного прикрытия врага уничтожена, а у уцелевших осталось слишком мало топлива. Так что пора возвращаться на базу.

Если ответ на предложение Касирка и прозвучал, то Конрад не расслышал – его истребитель сотряс взрыв. По “Молнии” забарабанили обломки уничтоженного самолёта орков. Они усугубили уже полученные во время боя повреждения и неожиданно драматично стали фатальными. Страйкер был уверен, что расслышал, как вращавшаяся шрапнель перерубила элерон. Конечно же заметил он и что правое крыло перестало реагировать на команды и возникла угроза свалиться в штопор.

Применив все умения, Конрад боролся со штурвалом, стремясь сохранить контроль над истребителем. Если он не сможет стабилизировать полёт – то станет лёгкой мишенью и не окажется на земле. Неважно живым или мёртвым.

По корпусу ударили пули.

Страйкер повернул голову и увидел, как его на бреющем полёте атакует самолёт с нарисованной клыкастой пастью, отрезая путь к отступлению. Очереди из короткоствольных пулемётов пронзили корпус “Молнии”. Дисплей на лобовом стекле погас.

Гласталь кокпита разлетелась вдребезги, и её унесли порывы ветра.

На панели управления замигали сигнальные лампы, но звуки сирены он не услышал из-за воя воздуха.

Конрад потянул штурвал – без всякого эффекта.

Самолёт бешено завращался и свалился в штопор. Скрутило живот. Пилот не мог понять, где верх, а где низ. То перед ним мелькало синее небо, а мгновение спустя он смотрел на бронзово-серое море пустошей.

Перегрузки росли, как и рёв ветра. Страйкер потянулся к рукоятке катапульты под креслом. Из последних сил в последнем рывке он схватил стреляющий механизм кончиками пальцев и дёрнул на себя.

И потерял сознание.

ЧЕТЫРЕ

СКОРОСТНЫЕ УБИЙЦЫ

Десантные капсулы с эмблемами Чёрных Храмовников включали тормозные двигатели в самый последний момент перед приземлением посреди серых, засыпанных пеплом руин. Посадку сопровождала серия глухих, сотрясших землю ударов. От каждого тяжёлого соприкосновения с поверхностью с выветренных и отшлифованных песком каменных обломков слетала пыль, оседая на ближайших воинах.

Ударами кулаков по иконкам с изображением ремней безопасности космические десантники освобождались от фиксирующих захватов. В это время посадочные модули открылись – в пустыне словно расцвели десять чёрных орхидей, придав руинам вид мрачного и тёмного оазиса. Пришедшие в упадок пустоши Армагеддона – сотня оттенков охряного, жёлтого и серого – вот что ожидало астартес под загрязнённым ржавым небом. Первым наружу вышло отделение Белланжера. Брат-посвящённый Гэрек прогромыхал по опускавшейся с одной из сторон капсулы рампе и спрыгнул раньше, чем металлический люк лязгнул об разбитые камни. Это место было похоже на центральную площадь комплекса снабжения Администратума или имперской базы огневой поддержки.

За ним попятам следовал неофит Жерве. Гэрек принял его в ученики до того, как покинул Солемн и отправился в паломничество к Освобождению Лугнасада. Обычно тренировки длились всего несколько лет. Познавшего искусства войны и ритуалы Чёрных Храмовников неофита окончательно принимали в братство под руководством его посвящённого и капелланов ордена. Также в этот период ему имплантировали последние специально выращенные органы, завершая становление послушника космическим десантником.

Но Жерве остался оруженосцем Гэрека, когда они не сражались, он выполнял рутинные обязанности и прислуживал на пирах боевых братьев. Их было мало за последние двенадцать лет с тех пор как крестовый поход начал путь среди звёзд, и столь же мало вырастили генетических имплантатов.

Будущее ордена зависит от сохранения геносемени. Чтобы вырастить новые зиготы из прогеноидных желёз необходимо много месяцев. Геносемя можно получить, только удалив прогеноиды у живого – хотя чаще получалось у недавно погибшего – Адептус Астартес. Извлекать драгоценные железы павших братьев, вырезая прогеноиды у убитых или умирающих космических десантников на поле битвы – часто в самый разгар бушующего вокруг сражения – это обязанность апотекариев.

Если они не справятся со своей задачей, то есть вероятность, в конце концов, потерять какой-то определённый вид геносемени, что может привести к гибельным последствиям. Подобная утрата означает исчезновение соответствующей зиготы. Когда такое происходит с геносеменем, в котором выращиваются новые прогеноиды для рекрутов или биомеханические соединения чёрного панциря – фактически для ордена наступает медленная смерть. После того, как его воины, стремясь сохранить охватывающее галактику царство Императора, погибнут в бесконечных боях, он не сможет пополнить свои ряды.

Во время разрушения великого замка на Солемне большая часть драгоценного генетического материала флота также оказалась уничтожена. То, что оставалось в выживших боевых братьях крестового похода, стало ещё ценнее. Апотекарии со всей набожностью исполнили свой долг, и извлекли прогеноидные железы из тел мёртвых космических десантников. Ничему нельзя было позволить пропасть. Отвратительная работа, но её выполнили.

Но сначала восстановили замок. Ибо не смотря на смерти орден продолжит жить. В течение года после ужасного чёрного дня дюжине послушников-неофитов провели имплантации и даровали звания посвящённых. Постепенно в последующее десятилетие и других удостоили этой чести, и каждый раз братья по крестовому походу устраивали празднество и пир, распевали гимны преданности и молитвы. Осталось совсем немного неофитов: в роте Адлара кроме самого Жерве только один – брат Мабон, воспитанник Кайнера из отделения сержанта Доана.

Крестовый похода Бранта полностью исчерпал запас геносемени, выращивать зиготы можно было только из генетического материала, имплантированного в космических десантников. Так мало осталось бесценных прогеноидных желёз.

Новые прогеноидные клетки смогут получить только в случае, если кто-то из братьев падёт в бою, а он никому не желал подобной участи и был готов отомстить, ценой собственной жизни. До тех пор Жерве останется неофитом. Будет ожидать, когда в него вживят последние улучшения, и он наконец-то станет одним из Адептус Астартес.

Именно поэтому в бою Жерве всё ещё следовал за Гэриком. Он держался как можно ближе и незаметней к посвящённому – в некотором роде стал его тенью. А сейчас бежал за ним и братьями из тактического отделения сержанта Белланжера – воины занимали позиции в оборонительной линии, которую орки не должны пересечь. Храмовники об этом позаботятся.

Капеллан Вольфрам выпрыгнул из десантной капсулы, и приземлился на разбитые камни в двух метрах внизу. Спускаемый аппарат врезался в остатки стены, сокрушил феррокрит огромной массой металла и сильно накренился. Остальные пять Храмовников отделения высадились из повреждённой капсулы и после жестов и рявкающих приказов командира быстро заняли места в защитном периметре, который развёртывала рота в руинах.

Комплекс разрушили не во время последнего вторжения Газкулла. На самом деле капеллан сомневался, что и во время нападения ксеносов полувековой давности. Неужели в месте, где они собираются дать бой зелёнокожей напасти другие воины пятьсот лет назад противостояли отвратительным армиям примарха-предателя Ангрона?

Вольфрам помнил больше, чем многие братья Солемнского крестового похода и благодаря почётной должности капеллана космических десантников его доступ к тайной, сокровенной информации, также был куда выше, чем у обычных воинов ордена. Он знал много секретов Чёрных Храмовников и строго хранимых преданий Адептус Астартес – сберегал их для грядущих поколений, дабы воины Империума не позабыли свой священный долг или не почивали на лаврах в недостойном благодушии.

Воин-жрец одной рукой поднял крозиус арканум – одновременно и символ власти капеллана и оружие. У каждого крозиуса были свои особенности. Вольфрам владел древним артефактом, который передавали от одного поколения к другому уже пять тысяч лет. Навершие выковали в форме креста – отличительного знака Чёрных Храмовников – расширявшиеся лезвия заточили, и превратили в ужасающий обоюдоострый топор. В рукояти размещались источник питания и генератор расщепляющего поля, они вырабатывали мерцающую синюю энергию, окружавшую навершие секиры и разрывавшую противников в клочья.

Капеллан хотел удостовериться, что сможет нанести полчищам зелёнокожих столь тяжёлую рану, от которой твари никогда не смогут оправиться. Он поведёт воинов в битву, декларируя священные литургии и распевая воодушевляющие боевые гимны. Он будет призывать братьев к проявлению высочайшего героизма в предстоящем сражении, дабы они обрушили на головы ксеносов гнев Императора. Некоторые называли их фанатиками. Верные воины-слуги Императора – вот кем считал Вольфрам свою паству и себя.

Капеллан остановился и посмотрел, как космические десантники занимают позиции вокруг уничтоженного комплекса. Ситуарум его десантной капсулы регулярно выдавал информацию об остальных спускаемых аппаратах, а потому воин-жрец уже знал, что один из тех за чьё душевное здоровье он отвечает, не присоединится к остальным в предстоящей битве. С ними не будет ветерана батальной роты Адлара – модуль достопочтенного брата Джерольда покинул пределы радиуса связи во время входа в атмосферу и пропал. В грядущем сражении Храмовники недосчитаются мощи его автоматической пушки.

Благополучно приземлились пятьдесят три космических десантника, в том числе десантная капсула с “Лэндспидером” “Эскалибур” и его экипажем. Оставалось дождаться высадки штурмовых отделений Фелана и Вортимера, а затем приданный роте Адлара “Громовой ястреб” вернётся к флоту, который вступил в битву на высокой орбите Армагеддона. Но, несмотря на множество могучих воинов, отсутствие дредноута скажется, как на Храмовниках, так возможно и на задании.

В сердце капеллана пробудился горячий гнев, когда он подумал о гибели одного из величайших героев крестового похода. Ярость подпитывали мысли об армиях орков, чьё мерзкое инопланетное присутствие оскверняло жизненно важный мир. Вольфрам понимал, что наступающие зелёнокожие окажутся здесь через считанные минуты.

Пристально наблюдая рубиновыми глазами маски-черепа благочестивой брони за приближавшимся облаком пыли, капеллан начал шептать молитву Золотому Трону.

Сержант Утер перебежками вёл своих ветеранов на позиции. Их капсула приземлилась на границе взорванного комплекса. Вокруг покоились остовы давно подбитых танков, бронетранспортёров “Носорог”, колёсно-гусеничных вездеходов и тягачей “Троянец” – все они давно превратились в груды ржавого металла. Чтобы не случилось столетия назад – всё произошло быстро, неожиданно и с апокалиптическими последствиями. Тут сражались и умирали люди. Теперь здесь снова собирались вступить в бой, вероятно впервые за пятьсот лет.

Братьям-ветеранам не нужно было объяснять, что делать. Их проинструктировали перед посадкой в капсулы. Этого достаточно. Некоторые воины из других отделений испытывали эмоции – не страх, воины Императора сами воплощение страха – а что-то похожее на волнение перед предстоящей после высадки контратакой. Но не Храмовники Утера – они шептали молитвы защиты и обращались к Императору. Это помогало сосредоточиться на первой схватке с врагом на Армагеддоне.

Для нескольких молодых братьев, сражавшихся за Императора меньше двух десятилетий, высадка в десантных капсулах была в новинку. Для ветеранов отделений Утера и Агравейна она столь же обыденна, как полёты на “Громовом ястребе” или путешествия по межзвёздным заливам и варп-путям на борту кораблей неутомимых флотилий крестового похода.

Братья-ветераны Саграмор, Леорад и Элидор присели на корточки за окислившимися стальными обломками стены и осматривали пустыню, поворачивая болтеры из стороны в сторону. Огромный брат Тайер, высокий даже по стандартам Адептус Астартес, укрылся позади перевёрнутого, потерявшего гусеницы корпуса “Леман Русса”, установив на позиции свою лазерную пушку. Он направил её в центр быстро приближавшегося к космическим десантникам орочьего конвоя.

Хотя боевая доктрина Чёрных Храмовников гласит, что необходимо сражаться с врагами в рукопашную – так можно быть уверенным, что действительно убил противника, а не просто поверг – иногда они благодарили мощь священного лазерного орудия. Оно несло свет во тьму и изгоняло зло перед божественным ликом Императора.

Утер наблюдал за пустошами, где без намёка на порядок, впереди огромного, медленно растущего облака пыли мчались орочьи машины. Подкрепления зелёнокожих двигались к линии фронта под Тартаром сквозь мерцающее марево, поднимавшееся от песка и пепла. Казалось, что благодаря отражениям в стекле – оно возникло из-за вызывающей миражи жары – количество багги и байков удвоилось.

Маньяки скорости. Так их называли солдаты Армагеддона – орков, которые даже по меркам соплеменников носились с опасной, почти самоубийственной прытью. Они объединялись в Культ Скорости. В поисках острых ощущений безумные твари собирались в загрязнённых пустошах, сбивались в кочующие легкобронированные ватаги и с рёвом носились по пустыне, атакуя окружённые имперские войска без предупреждения и почти повсеместно.

Сержант видел, как они быстро приближаются к позициям Храмовников: немыслимое сборище байков, похожих на багги машин и два огромных грузовика. Большие покрышки, неровные бронированные пластины на корпусах, таранные шипы и множество оружия – похоже их собрали из остатков имперских машин в каком-то автопарке, после того как танки и другую технику отремонтировали и вернули в строй.

Их модернизировали при помощи всевозможного хлама. На некоторых установили флагштоки с корявыми символами банд. Громыхающие по бездорожью пустыни, приближавшиеся к космическим десантникам грузовики облепили листами брони, обломками машин и лязгающими о металлические борта трофеями. Корпуса некоторых опоясали гусеничными траками, бросались в глаза какие-то лебёдки со строительными грушами, невероятно разогнанные двигатели и сжимавшиеся механические манипуляторы. Вооружение ранжировалось от орудий большого калибра и автоматических пушек с ленточной подачей снарядов, до примитивных залповых баллист и выглядевших ненадёжными огнемётов.

Но нездоровая страсть к гонкам на высоких скоростях встречалась не только у орков, которые проводили жизнь на багги или на прожорливых до топлива боевых мотоциклах. В небе над конвоем пыхтели три необычных летательных аппарата – на взгляд Утера, как раз летать они были не должны. Совсем. Отличались друг от друга они не меньше, чем всевозможные грузовики и байки. Тем не менее, складывалось впечатление, что их собрали на основе шасси от багги: добавили несущие винты и вращавшиеся лопасти вентилятора, а шасси и колёса наоборот убрали. По мере их приближения воздух начал гудеть.

Позади конвоя громыхала длинная, цилиндрической формы цистерна с горючим, которую буксировал трактор. Орки опасно одной рукой держались за него, а свободной размахивали над головами всевозможными секирами, громоздкими шестиствольными винтовками или стальными арбалетными болтами.

Когда орочью ватагу заметили в первый раз, она растянулась неровной линией на полкилометра. Но теперь гортанно вопя, подбадривая друг друга и прибавив газу, они мчались с таким расчётом, чтобы встретиться у плацдарма Храмовников. На самом деле зелёнокожие могли обойти их или, в крайнем случае, отступить, изменив курс. Но такой манёвр лишил бы их возможности вступить в бой, а ксеносы вовсе не собирались отказываться от такого шанса. Если и было что-то доставлявшее таким маньякам удовольствие сильнее, чем просто гоняться на бешеных скоростях – так это расстреливать и давить врагов на бешеных скоростях.

Имперская разведка сообщила о присутствии ватаг Культа Скорости в пустыне к востоку от Тартара. Среди них были Красные Колёса, племя Пылающей Смерти и Пуляющие Грузовики. Сквозь оптику визора ветеран-сержант различал их машины – разумеется покрашенные в красный цвет – со знаками стрелы и ножа. Центральный процессор доспехов Утера вывел мигающие готические руны на лицевой дисплей – орки были из племени Высокоскоростных Убийц.

Сержант усмехнулся. Ему не было никакого дела до кланов и племён этих тварей. Он и остальные Храмовники уничтожат их всех, откуда бы они ни были.

Машинально и не раздумывая Утер нажал руну активации цепного меча – зазубренный клинок стал вращаться всё быстрее. Затем столь же быстро ветеран щёлкнул ещё раз, выключив оружие. Точно также он проверял его перед посадкой в десантную капсулу на борту “Божественной ярости”.

Подсознательно Утер провёл рукой по серо-белому меховому поясу на талии. Он считал шкуру снежного льва приносящим удачу талисманом. Сто лет минуло с того дня, когда он убил хищника в морозных горах Ламмас на Солемне, а Император протянул руку и спас его. Болтер заклинило и его придавило к земле огромным весом терзавшей его твари. Император ниспослал камень – Храмовник сумел дотянуться до дара, и проломил твёрдый, как металл череп зверя. Сержант верил, что пояс из шкуры льва, которую он снял с горячей туши тем же самым кремнем, продолжает нести благословение Императора и век спустя.

Ветеран снова сосредоточился на орках. Он хорошо видел их уродливые злобные зелёные морды в машинах с открытым верхом – твари приближались к продолжавшим развёртывание Храмовникам. Из раскрытых пастей свешивались языки, в лица дул пустынный ветер – так могли выглядеть огромные псы, наслаждавшиеся бешеной гонкой. Пепельные пустоши наполнились звуками завывающего ветра, рёвом двигателей и лязгом брони космических десантников в древних руинах.

Орки атаковали в лоб, по всей видимости, даже не задумавшись о стратегии. Хотя все багги и байки отличались друг от друга, были в них и одинаковые черты: габариты; большие, усиленные протекторы шин и неэкономно расходующие ископаемое топливо двигатели внутреннего сгорания, что ревели подобно зверям в клетках и извергали густые чёрные выхлопы в уже и так тошнотворную атмосферу.

За меньшими машинами приближались грузовики, цистерна с топливом и наконец, из поднятого быстрой ватагой облака пыли появилось пыхтящее чудовище, вдвое больше любого грузовика. Оно было похоже, скорее на передвижной командный бункер, чем на танк. Боевая фура – флагман ватаги и мобильный штаб их вожака. Приводимый в движение огромным вращавшимся цилиндром, защищённый кованными металлическими пластинами – он выглядел столь же огромным, как супертяжёлый танк. Без сомнения он может смять целое отделение космических десантников, вот только они никогда не позволят зелёнокожим учинить такое. Две большие выхлопные трубы изрыгали вредоносные коричневые газы в болезнетворный загрязнённый воздух.

Но непосредственная угроза сейчас приближалась сверху. Над ватагой маньяков скорости парили три гирокоптера. Их пилоты намеревались первыми пустить кровь. Смертокоптеры вынырнули из затянутого дымом неба – засияли спаренные стрелялы, линии разрывов приближались к периметру обороны Храмовников, поднимая в воздух вихри пепла.

– Брат Тайер, твоё время, – бесстрастно приказал ветеран-сержант, но громадный Храмовник уже прицелился в первый коптер. Настал один из тех моментов, когда требовались мощь и дальнобойность лазерной пушки. Если враг ещё не вступил с вами в рукопашную, то надо сделать так, чтобы у него не осталось выбора.

Тайер приготовился открыть огонь.

– Отделение Вортимера, вперёд! – проревел сержант в чёрной броне, его расслышали, несмотря на вой ветра и шум двигателей “Громового ястреба” – приказ транслировался в коммуникаторы шлемов штурмовых десантников.

Без колебаний брат Брюс выпрыгнул из челнока. С болт-пистолетом в одной руке и цепным мечом в другой, он нёсся сквозь отравленный воздух, приняв форму похожую на букву "Х". За ним и над ним из низко летящего десантно-штурмового корабля выпрыгнули остальные посвящённые первого отделения штурмовиков роты Адлара: братья Даман, Ноткер, Халвн и сам сержант. А челнок понёсся прочь, подняв посадочную рампу и оставляя отделение Вортимера выполнять их долг.

Брюс видел место приземления на полученном во время инструктажа аэрофотоснимке. С высоты пятьсот метров восьмиугольные очертания занесённого песком комплекса выглядели куда лучше. Похожие на распустившиеся тёмные металлические цветы десантные капсулы и занявшие повсюду позиции чёрные точки космических десантников чётко виднелись на фоне жёлтых, коричневых и серых химических отложений, которые покрывали всё в испорченных войной и промышленностью пустошах.

С востока на сумасшедшей скорости приближалось подкрепление орков – над ними поднималось густое облако пепла и бензиновых паров, охра позади ватаги почернела. Храмовники ещё не атаковали: Брюс видел это собственными глазами, да и переговоры по воксу подтверждали. Братья ордена не были специалистами по осадам, как Имперские Кулаки или Ультрадесантниками, которые следовали Кодексу Астартес и применяли дальнобойное оружие, завязывая бой. Сыны Сигизмунда предпочитали обрушить праведный гнев сражаясь лицом к лицу. Такая победа приносила честь и уважение, а также уверенность, что враг действительно уничтожен.

По приблизительной оценке Брюса зелёнокожие превосходили космических десантников примерно два к одному, и вдобавок ксеносы мчались в битву на пускай и безумно выглядевших, но, несомненно, крепких и хорошо вооружённых машинах, а у астартес не было бронетехники. Он почти жалел орков, не будь они мерзостью в глазах Императора и Его верных воинов. Твари так и не узнают, кто их повергнет.

Взревели турбореактивные двигатели – это включился прыжковый ранец. Громоздкие турбины крепились к доспехам на спине – только полностью облачённый в силовую броню мог выдерживать их вес. Штурмовик приближался к земле, проносясь сквозь клочья облаков и порывы ветра, прилив адреналина от быстрого спуска придавал бодрости.

Сейчас прямо под ним начала атаку эскадрилья воздушной поддержки орочьей ватаги. Три смертокоптера с многочисленными непохожими лопастями несущих винтов и пропеллеров. Пилоты в лётных очках палили по воинам внизу из двух орудий, чем-то похожих на спаренные автоматические пушки. Брюс оказался настолько близко, что расслышал раскаты инопланетного хохота, перекрывшего грохот стрельбы и пульсирующий гул роторов коптера.

Первый вертолёт внезапно исчез в растущем огненном шаре. Его пронзило копьё лазерного света – луч выпустили из усеянных обломками руин. Смех резко оборвался.

Храмовник приземлился на тот коптер, что парил над землёй выше всех. Астартес врезался в заднюю часть шасси от багги и ловко увернулся от острых лопастей пропеллера. Смертокоптер яростно закачался – зелёнокожий изо всех сил давил на штурвал, пытаясь не дать летательному аппарату завалиться назад, а роторным двигателям заглохнуть. Орк сумел вернуть управление над дрожащим вертолётом, но зато прекратил стрелять по космическим десантникам.

Раздражённо рыча, ксенос обернулся и увидел пистолет Брюса направленный прямо в глаз. Болт - небольшая бронебойная масс-реактивная ракета – попал в правую линзу очков, пролетел сквозь глаз и выбил заднюю часть черепа в вихре крови, костей и мозгов. Сила выстрела швырнула тварь на пульт управления. Коптер резко спикировал вниз.

Штурмовик выпрыгнул из обречённого вертолёта, который ожидало неминуемое крушение, и продолжил снижаться, подобно реактивной бронированной мести.

Уцелевший орочий пилот быстро увёл смертокоптер, стремясь уклониться от приближавшихся астартес. Машину зигзагами бросало то в одну сторону, то в другую – ксенос позабыл о наземных целях и делал всё возможное, чтобы избежать столкновения со штурмовиками. Атака Брюса на падавший сейчас в пустоши коптер привела к тому, что Даман поравнялся с собратом в смертельном полёте к земле. Оба сосредоточились на последнем зелёнокожем эскадрильи.

Прыжковые ранцы позволяли штурмовым отделениям достигать невероятной скорости и хорошо уклоняться, двигаясь в одном направлении, но их ограниченные лётные характеристики означали, что возможность атаковать на высокой скорости уравновешивалась неспособностью к сложному воздушному маневрированию.

Орк на последнем смертокоптере сумел резко сбросить скорость, и Брюс промчался мимо, отрубив кончиком цепного меча выступающий стабилизатор. Он упустил свой шанс – оставалось только сосредоточиться на благополучном приземлении и схватке в самом сердце врагов. Тем не менее, он позволил себе быстро оглянуться и увидел, как Даман всем весом врезался в вертолёт, срезав начисто стабилизирующий хвостовой винт. Коптер свалился в неконтролируемый штопор. Ноткер и Халвн прикончили пилота короткими очередями из болт-пистолетов.

Брюс стремительно приближался к земле. Орочья ватага почти достигла имперских руин. Храмовник выбрал цель и стал спускаться под таким углом, чтобы приземлиться на ноги.

Он врезался в металлический настил открытой кабины боевого грузовика – машина закачалась, от неожиданной атаки зелёнокожих швырнуло на пол. Вокруг дождём падали тлеющие обломки коптера, а Брюс уже вскочил на ноги перед не успевшими опомниться ксеносами с болт-пистолетом и цепным мечом в руках.

Остальное отделение приземлилось посреди многочисленных быстрых машин. Ноткер впечатался в орка и сбросил с байка, на котором тот ехал. Халвн оттолкнулся от земли, активировал прыжковый ранец и запрыгнул сзади на крепкий багги – вышвырнув из него вооружённого гарпуном стрелка. Водитель прибавил газу, так и не зная о судьбе напарника и своей собственной. Сержант Вортимер приземлился прямо перед сходящимся конвоем, ведя прицельный огонь из плазменного пистолета.

Особо шустрый зелёнокожий уже беспорядочно палил по Храмовникам в руинах из крупнокалиберного орудия, которое установили на одном из грузовиков позади лебёдки со строительной грушей, и неожиданно удачно попал в приземлявшегося брата Дамана. Снаряд только поцарапал броню, но сила удара развернула космического десантника, и он тяжело ударился об землю плечом, а из-за скорости падения перекатился прямо под колёса приближавшегося багги.

Тонна орочьего металла врезалась в космического десантника и смяла колёсами. Раздался треск. Багги подпрыгнул и покатил дальше, не заботясь о судьбе астартес. Даман сел. На земле остался отпечаток его тела. Храмовник не мог пошевелить левой рукой ниже плеча. Столкновение каким-то образом повредило автореактивную плечевую пластину. Прыжковые двигатели тоже не работали – песок и пепел забили сопла.

Услышав ликующий вопль, он повернулся ко второму грузовику, который отклонился от прежнего курса и намеревался последовать примеру багги. Через несколько секунд машина была уже прямо перед ним. Астартес бросился обратно на землю и перекатился, уворачиваясь от громыхающих гусениц. Грузовик нёсся над ним не задев его, и Даман поднял цепной меч. Вращавшиеся зубья завизжали, соприкоснувшись с металлом, и прежде чем лезвие врезалось в ось, Храмовника протащило несколько метров.

С громким скрежетом колёса грузовика разъехались, и заднее шасси ударилось о землю. Толпа мелких бледно-зелёных существ с непропорционально большими головами, визжа вывалилась из машины. Сам грузовик застопорился – откуда-то снизу повалил серый дым.

Гретчины вскочили на ноги и устремились к брату Даману, размахивая над головами гаечными ключами, обрезками труб и даже несколькими примитивными пистолетами.

– Сигизмунд, направь мою руку! – взревел Храмовник, запустив цепной меч на максимальные обороты, и приготовился встретить атакующих.

Вихрь орочьих ракет взлетел в воздух, свистя словно фейерверки – их выпустили с кормы багги, грузовиков и быстроходной боевой фуры. Реактивные снаряды с ухмылявшимися акульими мордами выписывали беспорядочные спиральные траектории, оставляя за собой шлейф грязного дыма.

Все Чёрные Храмовники приготовились. После неудачной атаки авангарда смертокоптеров орки взялись за дело всерьёз.

– Держать позиции, парни, – скомандовал Адлар, его воодушевляющий голос разнёсся по частоте ожидавших воинов.

Ракеты достигли высшей точки полёта. Боеголовки опустились и, вращаясь, устремились вниз к позициям космических десантников.

– Ждать, – приказал кастелян. – Ждать!

Он следил за приближавшимися ракетами, отмечая их траектории пристальным взором алого бионического глаза. Затем прицелился в ближайшую из плазменного пистолета.

– Ждать!

В этой ситуации боевые братья других орденов атаковали бы орков из дальнобойного оружия, но Чёрные Храмовники выжидали. Они ещё успеют насладиться моментом, когда зелёнокожие заплатят за прегрешения своими жалкими жизнями – твари сдохнут в рукопашной.

– Сыны Солемна, – крикнул Адлар в микрофон шлема. – Пришло время мести. Огонь!

В небо устремился град выстрелов: болтерные снаряды, разряды плазмы и лазерные импульсы взрывали ракеты орков в опустошительном огненном шторме.

– Без пощады! Без сожалений! Без страха!

Выкрикивая исполненный рвения клич ордена, Чёрные Храмовники вслед за кастеляном устремились в битву.

Рёву пламени предшествовало перегретое шипение горячего воздуха – мелтаган брата Фиамэйна нашёл цель. Взорвавшийся орочий байк врезался в пепельный склон и подобно горящей комете из распадающихся деталей и объятых огнём зелёнокожих пролетел над головами воинов отделения Белланжера.

После уничтожения воздушного авангарда, эскадроны мотоциклистов попытались обойти Храмовников с флангов. Ансгар выжидал до тех пор, пока не стал различать тлеющие угольки глаз ксеносов и только затем атаковал вместе с остальными боевыми братьями, обрушив всю мощь на врагов.

Мимо прогромыхал трёхколёсный байк с установленном на коляске пулемётом – пули рикошетили от древних великолепных доспехов космического десантника. В глазах зелёнокожего стрелка сияла жажда крови, бросив напарника, ксенос прыгнул на космического десантника. Мускулистая туша врезалась в Ансгара – из-за силы безумного прыжка оба покатились в пыли.

Упавший воин пинком отбросил зелёнокожего – тварь неуклюже распласталась на земле – и вскочил на ноги. Орк перекатился и неожиданно проворно поднялся. Ростом он не уступал космическому десантнику. Как и у остальных сородичей у него была угловатая башка с узким лбом и непропорционально широкая челюсть. Из уродливой пасти выпирали длинные клыки. На лысой голове торчали заострённые, как у летучей мыши, уши. Тело широкоплечего существа состояло из одних мышц, обтянутых твёрдой рябой зелёной шкурой.

Орк снова бросился на Ансгара, но избранный чемпион Императора был готов. Чёрный меч, потрескивая белым огнём по всей длине лезвия, рассёк грубо сработанный бронежилет ксеноса и глубоко погрузился в тело. Пламя в глазах твари потухло.

Услышав рёв ракеты из пусковой установки, Храмовник быстро посмотрел вправо, грузная туша зелёнокожего соскользнула с меча, но нечестивая кровь осталась на выгравированной надписи на клинке. Оружие брата Браннора тоже нашло цель. С дозвуковым грохотом разлетелся на куски бензовоз конвоя. Взрывная волна подбросила в воздух и перевернула пару багги, заодно вышвырнув из них экипажи. Искромсала траки одного из грузовиков и осветила пустоши красно-оранжевым огненным шаром.

Орки бросились врассыпную, некоторых покрывало горящее топливо. Но их уже встретило отделение Фелана, снижаясь с неба на тормозных двигателях прыжковых ранцев. Рядом отделение Гарронда атаковало тех ксеносов, кто сумели выбраться невредимыми из грузовика, на котором зелёнокожие мчались в битву. Ансгар направился к толпе тварей, выискивая следующую цель.

Храмовник заметил, что другие братья стали смотреть на него по-другому после того, как он надел увенчанный лавровым венком шлем чемпиона Императора, облачился в искусно выкованный и с любовью украшенный доспех веры и стал сражаться священным чёрным мечом. Все теперь относились к нему иначе. Они остались верными братьями ордена, но Ансгару казалось, что в их взглядах появился благоговейный трепет. Теперь он не простой сержант отделения или скромный боевой брат. Сейчас он благословенный чемпион Императора, избранный героем крестового похода. Для остальных он номинальный лидер, который приведёт их к победе над ксеносами, а в случае неудачи в пасть смерти.

Он крепко сжал руками в перчатках рукоять чёрного меча – древнего, священного оружия героев многих веков, дарованного ему капелланами ордена на борту “Божественной ярости” всего несколько часов назад – волна эмоций наполнила всё тело адреналином. Наконец он мог приступить к выполнению той роли, что выбрал для него Император!

Ансгар шагнул на встречу очередному мерзкому ксеносу – тварь поплатится за святотатство.

“Лэндспидер” “Эскалибур” мчался на юг, скользя в жарком пустынном воздухе над пересечённой местностью с лёгкостью хищного орла, парящего в восходящих потоках высоко над холмами Солемна. Пожалуй, можно было подобрать и иное сравнение, если бы им не управлял брат-пилот Хорек.

Пока он насколько возможно плавно маневрировал “Эскалибуром", брат Тортейн потоком разрывных снарядов из установленного в корпусе спидера тяжёлого болтера превращал вражеские машины в решето. Первым в воздух взлетел байк – вспышка газовых турбин подбросила штуковину на толстых колёсах на десять метров вверх. Затем настала очередь багги. Когда водитель погиб, потерявшая управление машина понеслась в толпу орков и гретчинов, которые только что повыпрыгивали из перевернувшегося грузовика.

Следующая очередь из болтера Тортейна вырвала звенья в цепи строительной груши ещё одной наспех собранной штуковины. Шипастый шар закрутился и врезался в байк, а лишённая груза цепь ударилась в грязное, поцарапанное лобовое стекло очередного багги и снесла орку-водителю голову.

– Слева, – предупредил Хорек, привлекая внимание стрелка к чудовищным очертаниям, проступившим среди дыма, пыли и разбегавшихся в панике зелёнокожих.

Тортейн оглянулся. Боевая фура почти добралась до руин, но один из её расчётов палил по “Эскалибуру”. Храмовник прицелился и открыл огонь. После попадания в кассету с боеприпасами, орудие разлетелось на куски, как и его канониры.

Атаку орков можно было назвать какой угодно, но только не хитрой. У космических десантников было вполне достаточно времени до прибытия зелёнокожих, чтобы в полной боевой готовности покинуть десантные капсулы и занять позиции по периметру разрушенного восьмиугольного комплекса. Ксеносы пошли в лобовую атаку. Они превосходили численностью Храмовников в два раза и, несомненно, на их извращённый орочий взгляд подобного преимущества было более чем достаточно. Для победы вполне хватит тупого сокрушительного наступления всеми машинами разом. Но их предположение оказалось невероятно ошибочным: им противостояли не ополчение улья, СПО или Имперская Гвардия. Их встретили Адептус Астартес.

Только эскадроны байков попытались обойти космических десантников с флангов, но этот слабый тактический ход легко остановили. Храмовники при первой возможности вступили в рукопашную, а штурмовые отделения десантировались в самый центр конвоя-подкрепления. Они сумели спровоцировать неразбериху и беспорядок в гуще зелёнокожих, ещё до того, как ксеносы атаковали защитников в руинах.

Кастелян привык к непостоянству хода битвы – приливы и отливы в сражениях стали для него обыденностью – но сейчас всё складывалось совсем просто. Чёрные Храмовники владели преимуществом с первых минут. Никто из Высокоскоростных Убийц не прорвётся сквозь оборонительную линию роты. Оставалось только уничтожить последний опорный пункт орков – уродливую, но мощную боевую фуру – и Храмовники Солемна одержат победу.

Атака механизированных частей зелёнокожих была фактически разбита, большинство выживших тварей бросили подбитые машины и сгрудились вокруг многочисленных брешей в повреждённых стенах базы. Их натиску предшествовал рёв, но брат-неофит Жерве остался стоять рядом с посвящённым Гэриком. Затем ксеносы набросились на защитников.

На взгляд Жерве все зелёнокожие выглядели одинаково, но рождённые на Армагеддоне специалисты-охотники на орков, вероятно, могли не согласиться с таким мнением. Для молодого воина все они были мерзостью, от которой необходимо избавить мироздание во имя Императора. На его взгляд они различались только размерами. В конечном счёте, чем больше, здоровее и мускулистей был орк, тем значительней его статус среди сородичей и выше положение в жестокой командной иерархии. И конечно они владели лучшим среди остальных зелёнокожих оружием. Пожалуй, различались твари и по цвету. Оттенки шкуры менялись от бледно-изумрудного до насыщено-тёмного нефрита. Благодаря сеансам внушения древних обучающих машин ордена, Жерве знал: некоторые жрецы из Магос Биологис полагали, что раса орков это нечестивая помесь гриба и животного. И если так оно и было, то разве требовались иные доказательства, что инопланетная мерзость существует вопреки воле Императора и её необходимо уничтожить?

Все эти выступающие клыки, рваные уши, зашитые раны, восстановленные конечности и примитивные бионические имплантаты. Складывалось впечатление, что физиология зелёнокожих невероятно жизнестойка и может выдержать самое грубое лечение, дикарскую хирургию и жестокие аугметические улучшения. Среди орочьей орды многие с гордостью носили целые коллекции шрамов, многие из которых стали бы смертельными для любого человека, кроме космических десантников.

Для лечения этих ужасных ран применяли разнообразнейшие методы и материалы: большие промышленные скобы; толстые почти как верёвки хирургические нити; поцарапанные металлические пластины; ржавые болты; клейкую ленту, наподобие той, которой гвардейцы маркируют обоймы с разными боеприпасами и простую, завязанную узлами рубцовую ткань. Использовали всё это врачи ксеносов или сами раненные орки Жерве не знал, но считал, что оба варианта допустимы для такой варварской расы.

Крича вместе с братьями:

– Без пощады! Без сожалений! Без страха! – он выстрелил из болт-пистолета, одновременно рассекая тушу орка жужжащим цепным мечом.

Брат-ветеран Леорад из отделения Утера поднял болтер и открыл огонь по наступающей толпе зелёнокожих тел.

Полные доспехи из толстых пластин керамита не только защищали его от беспорядочных выстрелов ксеносов, но увеличивали и так огромную силу. Благодаря встроенным в доспехи электроактивным псевдомышцам он мог легко удерживать болтер двумя руками, в то время как обычному человеку придётся приложить немало усилий, чтобы просто поднять его.

Для астартес болтер гораздо большее, чем простое оружие. Это божественный инструмент человечества, доказательство права людей повелевать галактикой, вестник смерти для врагов. Рёв выстрелов – молитва богам битвы.

В сравнении с ним оружие и машины орков выглядели топорными: детали наспех скреплены болтами, не обработаны и удерживаются сварочными швами. Казалось всё создавалось впопыхах и урывками, существом, которое понимало, как должно выглядеть оружие или машина, но имело смутное представление, как их изготовить.

Из затвора болтера вылетали стреляные гильзы – Леорад сокращал толпу тварей опустошительным градом огня, разрывающего плоть и ломающего кости.

Особенно здоровый орк в шипастом шлеме и с заново пришитой к бедру ногой неуклюже набросился на Вольфрама, взревев, как и все его сородичи в подобных случаях. Толстые слюни свисали с дёсен, покачиваясь от вонючего дыхания.

Капеллан тоже презирал инопланетных тварей. На его взгляд все они греховно уродливы и омерзительны. Зверюга приблизился к нему, орудуя цепным ножом, который работал на кашляющем бензиновом двигателе. Вольфрам уклонился от удара, схватил зубчатое лезвие рукой в чёрной перчатке, и атаковал крозиусом. Мощный, усиленный сервомоторами удар, подкреплённый потрескивающим энергетическим полем, снёс половину башки орка и выбил сломанный клык из жёсткой губы уродливой челюсти.

Вольфрам усмехнулся за маской-черепом. Все часы покаянных тренировок и поста стоили этого. Он никогда не чувствовал себя лучше, чем на поле боя, вблизи с врагом, даруя правосудие Императора в рукопашном бою.

Ничто не может заставить ощутить себя более живым, после двухсот тридцати трёх лет, чем взгляд в глаза смерти.

Адлар с чувством выполненного долга наблюдал, как боевую фуру сотрясло несколько внутренних вспышек, которые достигли пика в жутком катастрофическом взрыве. Повреждения нанесённые “Эскалибуром” спровоцировали цепную реакцию – детонировали разрушительные боеприпасы командной машины, обернувшись против своих. Одной обоймы высокоскоростных снарядов в одну точку корпуса хватило, чтобы пробить обшивку выглядевшего неуязвимым танка.

Теперь от него не осталось ничего – только дымящаяся воронка в испорченных песках пустошей и разбросанные листы брони. Гибель передвижной командной крепости ознаменовала конец всей ватаги орков. Маньяки скорости Высокоскоростных убийц были разгромлены.

Некоторым из уцелевших зелёнокожих удалось удрать обратно в суровую пустыню. Раненым, но ещё не умершим от причинённых Храмовниками повреждений, оставалось только дожидаться гневного правосудия Императора мечом или болтером.

– Наша следующая цель, – произнёс кастелян, обращаясь к подошедшим братьям, – встретиться с осаждёнными имперскими войсками в лагере титанов в Хеллсбриче. Но есть проблема. Ауспики дальнего радиуса и связь не работают. Технодесантник Исендур, ты можешь это объяснить?

– По всей видимости, аномалия вызвана окружающей средой, – мрачно ответил воин в багровой броне. Во время разговора его третья искусственная серворука подёргивалась, словно обладала собственным разумом. – Полученные на флоте перед высадкой отчёты подтверждают подобное предположение.

– Возможно это дело рук инопланетной мерзости, – зловеще предположил Вольфрам, – вот только специально или нет?

Адлар задумался над словами священника-воина. Вполне вероятно, что за помехами стоят зелёнокожие, но как и зачем они их создали, оставалось только гадать.

– Причина не имеет значения, – заявил он, – нам не остаётся ничего, кроме как продолжить движение к месту встречи. “Эскалибур” будет вести разведку впереди и предупредит об опасности, которую не заметят сканеры.

Рота выступила в путь. Час за часом космические десантники продирались через барханы пустошей. Не один обычный человек не смог бы выдержать такой марш бросок, в том числе из-за токсичной атмосферы, грозившей медленной смертью всякому, кто её вдыхает. Но для Храмовников благодаря фильтрам в доспехах и генетическим улучшениям здешний воздух мало отличался от чистого кислорода.

– Кастелян, я что-то вижу, – сообщил Исендур, когда солнце Армагеддона достигло зенита.

Адлар проверил свой ауспик, но не увидел ничего, кроме помех:

– Что там, Исендур? Наша цель?

Технодесантник задумался, прежде чем ответить.

– Да, сэр. Думаю, что это она, – наконец сказал он.

– В твоём голосе заметно сомнение, – уточнил кастелян, – в чём дело?

– Уровень радиации почти зашкаливает, мне нужно провести калибровку и… Всё совсем не так, как должно быть, милорд.

В наушниках Адлара раздалось статическое потрескивание, затем стал различим голос брата-пилота Хорека:

– … зненных показателей. Повторяю, мы не обнаружили никаких сигналов жизненных показателей!

– “Эскалибур”! – рявкнул кастелян. – Докладывайте.

– Кастелян Адлар, сэр. Хеллсбрич уничтожен! Мы облетели всю базу, но так и не нашли выживших. Ни одного! Есть при… ощной… мной… бомбард… – слова пилота заглушила буря помех.

– Повтори, брат Хорек! Что случилось с Хеллсбричем?

Ещё больше помех, а затем:

– ...зрыв. Повторяю, база в Хеллсбриче уничтожена атомной бомбардировкой. Все погибли.

ПЯТЬ

DEUS EX MACHINA

Он плыл в холодных и непреодолимых туманах забвения. Он смотрел – но не видел, чувствовал – но не ощущал. Матово-красный кружился и превращался в тёмно-фиолетовый, а затем становился всепоглощающим чёрным. Он падал бесконечно, безостановочно и неудержимо. Порывы воздуха не свистели в ушах, ветер не терзал стремительно летящее в бездну тело, всего лишь одно чувство. И затем…

Внезапно вспышка света рассеяла бесконечный мрак. Густые тёмные тучи разошлись. Снова стало можно различать цвета во тьме – оптические иллюзии за пределами видимости. Яркая молния осветила всё вокруг и понеслась дальше по уже проложенным изумрудным тропам. Кораллово-розовые пятна и топазовые остаточные изображения. Треск электростатических разрядов, танцующих на синоптических окончаниях. Экстаз и агония. Кислотный привкус металла во рту. И затем…

Мускулы свело спазмом. Мышцы шеи задёргались: начался апоплексический приступ. Боль подобно расплавленному пламени разлилась по всем нервам и клеткам. И затем…

Ничего.

Экхард открыл глаза и сразу узнал место, где оказался. Силуэт принцепса омывал бледный солнечный свет, который прорывался сквозь плотные облака отходов из мануфакторий, и отбрасывал насыщенные кроваво-красные тени на багровый песок.

Это Марс – мир-кузня Бога-Машины. Магнус стоял на равнине и смотрел через красно-ржавые пески пустыни на зубчатый горизонт огромных, словно горы, машинных кузниц и заводов-храмов Омниссии. Неровный скалистый ландшафт отзывался эхом и дрожью на удары в далёких заводах и хриплый рёв извергавших дым труб. Повсюду возвышались гигантские мануфактории, похожие на задремавших доисторических чудовищ. Градирни почти не отличались - ни размерами, ни формой - от кратеров вулканов, они выбрасывали пар и отработанные газы в когда-то содержавший кислород воздух. Тем не менее Экхард мог дышать. С коричневых небес почти непрерывно шёл дождь из густого пепла и сажи. Но на украшенной тесьмой форме принцепса не появилось ни одного пятнышка.

И он не один был на равнине.

Прямо перед ним стоял исполин: гигант занимал большую часть панорамы, отбрасывал тень длиной в километр и заслонял почти всё небо.

“Тираннус Максимус”.

Смотреть на древнего “Владыку войны” – всё равно что смотреть на одного из военных богов Марса. Рождённый в пламени кузниц Адептус Механикус за множество световых лет отсюда и тёмных тысячелетий назад, он стал шагающим по полю боя колоссом, повелителем разрушения, величайшей боевой машиной. Титаном.

Массивные металлические стопы столь огромные, что способны растоптать целый танковый полк. Бронированные адамантиевые поножи защищают приводимые в движение гидравлическими поршнями ноги, которые в десять раз превышают рост человека. В бёдрах и в нижней части живота размещены сервоприводы, стабилизирующие гироскопы и поворотный шарнир размером с имперскую башенную установку, если не больше. В грудной клетке титана расположены огромные турбинные двигатели и плазменное ядро реактора. Вырабатываемой энергии хватит для функционирования космического корабля. Также внутри корпуса бога-оружия находятся генераторы защитных пустотных щитов.

Торс “Тираннус Максимуса” изобилует контролируемым автоматикой вооружением, антеннами связи, защитными гранатомётами, сканерами и огневыми точками автоматических пушек и ракетных установок, которыми управляют расчёты канониров. Неповоротливый корпус гигантской человекоподобной военной машины вмещает склады боеприпасов и автопогрузчики, на плечах установлены турболазеры, затмевавшие остальные батареи в теле титана. Но они не шли ни в какое сравнение с уничтожающими города руками-орудиями исполина.

Первый – это огромный многоствольный бластер. Он крепится к суставу правого плеча сухопутного линкора и способен вести жесточайший огонь: выкашивать пехоту ста пятидесяти миллиметровыми снарядами, превращать людей в кровавый туман и стирать в пыль даже исключительно хорошо бронированные супертяжёлые танки. Но самое мощное и разрушительное оружие титана – это лазерная пушка, установленная на месте левой руки человека-машины. “Вулкан” – так за необузданную мощь называли её слуги Легионес Титаникус. Она может расплавить скалы в бурлящую магму, разрезать броню космических кораблей и даже пробить толщу земной коры.

Это чудовищное оружие – наследие предыдущей, более просвещённой эпохи – воплощало интеллектуальную мощь его создателей. Теперь за ним ухаживали адепты – наполовину механики, наполовину священники. Жрецы-инженеры не до конца понимали, как функционирует устройство, которое они поддерживают в рабочем состоянии. Они тратили фимиама не меньше, чем машинного масла, для смазки древних суставов. Они обладали познаниями в мистике и эзотерике, а умений разбираться в машинах и гидравлике порой не хватало.

Поверхность “Тираннус Максимуса” и бесчисленные внутренние отсеки усеивали входные люки, наблюдательные площадки, ремонтные порты, приставные лестницы и огороженные галереи – несколько сотен километров разных переходов. Говорили, что человек может заблудиться внутри титана и никогда не найти пути к своему посту – он умрёт от теплового истощения, смертельной дозы облучения или даже от голода, если не погибнет раньше от повреждений полученных в сражении самим богом-машиной.

К внешнему корпусу исполина болтами толщиной с дерево прикрепили machina opus, вызывающий благоговейный страх получеловеческий-полукибернетический шлем – символ Адептус Механикус. Эта организация распространилась по всей галактике, без её преданности Богу-Машине ни один титан, ни один линкор Имперского флота и ни один орден Адептус Астартес не сможет действовать в полную силу – как бы им ни было тяжело было признать этот факт.

До Экхарда доходили зловещие слухи о техномагосах Марса, как они на века продлевали свои жизни с помощью древних генетических репликационных чанов. Сморщенные оболочки, которые когда-то были людьми, сохранили тайное влияние благодаря секретным технологиям, спрятанным в глубинах столичного мира Адептус Механикус. Также говорили, что разумы техномагосов неотвратимо и гибельно угасали, невзирая на все методы, поддерживавшие жизнь в их телах. За минувшие бесконечные столетия они стали всё более безумными, в их восприятие действительности проскальзывали миазмы суеверий, кровавых жертвоприношений и сумасшествия. Вот такие истории слышал Магнус, но он запретил себе в них верить, иначе безумие возьмёт верх уже над ним самим.

Над machina opus в тридцати метрах от земли между тяжело бронированными плечами робота в защищённой шлемом голове поместили командный мостик. Отсюда можно было контролировать каждую систему на борту “Тираннус Максимуса”, в то время как экипаж из более чем ста человек занимался управлением и обслуживанием титана. Лишённые разума сервиторы, машинные рабы, артиллерийские расчёты, операторы энергетических установок, инженеры-техножрецы и бригады из насильно завербованных низших чинов обеспечивали работоспособность тысяч устройств: от систем жизнеобеспечения и стабилизирующих гироскопов, до погрузчиков ракет и систем связи внутри колосса. В свою очередь, экипаж подчинялся четырём офицерам, которые размещались в командной рубке в бронированной голове.

Вымпелы и знамёна – целые гектары украшенной вышивкой ткани – свисали с орудий-рук и корпуса исполина, развиваясь на марсианском ветру. Каждый элемент геральдики соответствовал или давно умершему принцепсу, или благородному дому, которому титан помог в компаниях во множестве секторов. Некоторые символы минувших сражений выгорели так, что их стало уже невозможно опознать, или исчезли.

Созерцание величественного “Тираннус Максимуса” вызвало у Экхарда гордость, радость и смирение: гордость за то, что именно он командовал этим “Владыкой войны”; радость от осознания, что он ведёт гигантского человека-машину в бой с врагами Императора; смирение перед одним из живых богов-машин Марса, сотворённым до эпохи Империума.

И всё же было ещё одно чувство, пагубным червём проникшее в мозг. Чувство, в котором он не хотел признаваться. Страх. И ему пришлось впервые напомнить себе, что это враги “Тираннус Максимуса” должны испытывать подобное при встрече с титаном в сердце битвы. Но чего же он боялся? Или он понял, что теперь, скорее всего, остался один и пришёл в ужас, что после двухсот лет службы без древней военной машины он стал никем? Вот почему на позвоночник накатывали ледяные волны страха и сползали к низу живота?

Услышав шипение движущегося песка и скольжение гальки, стареющий принцепс быстро посмотрел на красную землю под ногами. Что-то прорывалось на равнину. В ржавую пустыню пробились острые лезвия скальпелей и тускло мерцающие штепсели, поднимаясь на покачивающихся кабелях и волоконно-оптических проводах. Они казались живыми: двигались так, словно принюхивались в поиске чего-то или кого-то.

Экхард отошёл на шаг назад. Провода-усики замерли, а затем их головы возобновили движение, приближаясь к Магнусу подобно змеям. Извивающиеся металлические усики сфокусировались на принцепсе, как если бы они использовали сенсоры, принципы действия которых он не понимал. Более того, разъёмы-головы пробили твёрдую почву и с безумной скоростью устремились к нему.

Тут Экхард сделал то, о чём даже никогда и подумать не мог. Он повернулся спиной к древнему гиганту и побежал.

Земля резко взметнулась вверх. Он услышал, как сзади со скрипом скользят и сгибаются механодендриты. Лёгкие распирало, сердце бешено колотилось в груди, громыхая словно поршень. Магнус посмотрел на вершину холма и светло-красное марево неба над ним. В вышине проносились грязно-коричневые облака. Начинался шторм. Тучи закружились, образовывая круг. Электрические огни беспорядочно вспыхивали в темнеющих небесах – в жарком мареве начали проступать очертания, становясь внушающим ужас ликом.

Посреди туманной дымки плыло лицо его старого наставника – грозного, вызывавшего благоговение великого принцепса, у которого он служил кадетом. Он был здесь, воплотившись в коричневого призрака. В его тёмных прищуренных глазах сверкали молнии.

Принцепс Иуда Уркварт. Страшный лик вернулся, чтобы преследовать Магнуса, и в очередной раз вызвал у того благоговейное уважение. Он снова почувствовал себя только что закончившим колледж Титаникус зелёным кадетом. Без сомнения, и сам Экхард теперь выглядел не менее грозно в глазах служивших с ним курсантов. Но он был уверен, что дело тут не только в молодости недавно завершивших обучение принцепсов или в том, что они работали под его командованием десятки лет.

В юности, в самые первые годы единения с древней военной машиной, он и такие как он принцепсы уважали людей, подобных Иуде Уркварту. И это было правильно. А потому застыв сейчас на месте перед наставником, освободителем Деддоракса, победителем варп-титана Молоха, героем Халловстоуна, Магнус чувствовал себя всего лишь мальчишкой из Схолы Прогениум.

На месте одного из глаз великого принцепса был выпуклый незрячий шар – его рассёк шрам, пролегавший посередине левой половины лица. Уркварт смотрел на ученика с нескрываемым презрением и пренебрежительно ухмылялся. Пристальный взор проникал в самую душу.

– Почему ты бежишь, принцепс? – задал вопрос давно умерший командующий титаном. Голос пронёсся над марсианскими равнинами подобно грому. Иуда словно выплюнул последнее слово, как будто он не верил, что побежавший Экхард заслуживает это звание.

Магнус открыл рот, чтобы ответить, но в горле пересохло.

– Ну? Так почему ты бежишь от будущего? – пророкотал Уркварт.

– Будущего?

Призрак резко изогнул одну бровь, словно от удивления, хотя остальная часть непроницаемого лика осталась неподвижной.

– Твоё прошлое, твоё настоящее и твоё будущее. Судьба, уготованная для тебя Богом-Машиной. Зачем ты противишься ей?

Казалось, что лицо Уркварта приблизилось к остолбеневшему принцепсу.

– Что ты такое, Магнус Экхард?

– Я… я человек, – ответил он, смотря в землю.

– Ты? – Иуда взревел так, что Экхард почувствовал, как задрожала земля. – Ты – принцепс Адептус Титаникус! Это всё кем ты когда-то был и всё кем ты когда-то будешь. После двух сотен лет ты сомневаешься? После соединения с титаном пути назад нет.

– Я стар. Боюсь, что не увижу окончание войны за Армагеддон, – признался Магнус. – После меня великий тиран продолжит жить. Придёт другой принцепс, моложе. Я выдохся. Моё тело очень устало и ослабело. Моё время прошло.

Призрачная голова великого принцепса отдалилась от Экхарда.

– Слабость, – пробормотал он, – не ожидал от него такого.

Создалось впечатление, что обезображенное лицо стало расти, пока не заполнило всё небо. В глазницах сверкнули молнии.

– Где ты сейчас?

– На благословенном Марсе.

– Нет, не там, – возразил Уркварт. – Ты забыл. Скорее всего, из-за шока. Твой ум блуждает в мысленно-импульсной связи титана. Всё, что ты видишь и чувствуешь, – всего лишь фантомные воспоминания, которые хранятся непосредственно в центре разума “Тираннус Максимуса”. Ты не на Марсе. И ты не стар и не немощен.

Экхард дотронулся до затылка. Кожа на шее ниже коротко подстриженных волос была гладкой. Черепной имплантат исчез.

– А что насчёт вас? – огрызнулся Магнус, пытаясь справиться с растерянностью. – Как вы здесь оказались? Вы плод моего воображения?

– Меня сотворила твоя измученная психика, – слова Уркварта донеслись до железных холмов и исчезли в далёком эхе.

– Потому я спрашиваю тебя снова, – наконец продолжил призрак. – Где ты, принцепс?

Экхард попытался ответить, вспомнить, но разум блуждал в тумане неясных образов.

– Я помню, как взошло второе солнце… взрыв. Затем… боль, словно объяло пламенем мозг.

– Твоё тело на борту титана на Армагеддоне. И пока ты не очнёшься, “Тираннус Максимус” всё равно что корабль севший на мель. Не будет никакого другого принцепса, если ты не вернёшься и заново не примешь командование. Но это ты должен услышать не от меня. С тобой желают кое-что обсудить.

И затем заговорил титан:

– ПРИНЦЕПС.

Слова гиганта отдавались в голове подобно попаданиям ракет, но не так, когда звуки сначала улавливали уши.

– Я УМИРАЮ.

Титан обращался напрямую в мозг, словно Магнус не затерялся в мысленно-импульсной связи. Слова древней машины леденили душу. Осознание того, что даже могущественный почти бессмертный “Тираннус Максимус” может умереть, внушало истинный ужас.

– ТИТАН И ПРИНЦЕПС ЕДИНЫ, – голос исполина прогремел лязгом закрывшихся переборок. – БЕЗ МЕНЯ ТЫ НИКТО. БЕЗ ТЕБЯ Я НЕ МОГУ ЖИТЬ. СО МНОЙ ТЫ КАК БОГ.

В разуме Экхарда мелькнул проблеск воспоминания, а вслед за ним возник остаточный вкус вызванного эндорфином волнения. Вот что значит быть принцепсом титана – человек и машина объединяются вместе, действуют вместе и чувствуют вместе.

– СМОТРИ.

Магнус повернулся по требованию бога-машины.

К нему по труднопроходимой красной равнине приближалась процессия бестелесных серо-туманных призрачных фигур. Их было так много, что хвост колонны терялся вдали. Над ними возвышалось гигантское механическое создание, наречённое “Тираннус Максимусом” тысячи лет назад в священном храме Омниссии.

Принцепс узнавал лица и вспоминал имена, хотя никогда в жизни не встречал никого из них.

– Я знаю этих людей, – выдохнул он. – Я их всегда знал, но не понимаю откуда.

– ОНИ ПРИНЦЕПСЫ, КОТОРЫЕ БЫЛИ ДО ТЕБЯ, – пророкотал титан. – ТЫ ВИДИШЬ ИХ ПРИЗРАЧНЫЕ СЛЕДЫ, ОСТАВШИЕСЯ ВНУТРИ СВЯЗИ.

Процессия продолжала неуклонно приближаться к Экхарду, только теперь ему казалось, что давно почившие командующие военной машиной ожили: снова обрели плоть и кровь, а пейзаж вокруг, напротив, стал наполовину реальным, выцветшей и иллюзорной туманной дымкой. Позади колонны на небосводе появились мерцающие изображения – словно включили пикт-проектор. Размытые воспоминая битв, которые они вели вместе с “Тираннус Максимусом”.

Первый из принцепсов подошёл ближе и едва удостоил Магнуса взглядом, прежде чем продолжить путь. Это был Арес Сот – непосредственный предшественник Экхарда, снискавший славу после освобождения Борафакса. Он погиб от обратной связи, когда мысленно-импульсное соединение выжгло мозг – в том бою “Владыка войны” получил тяжёлые повреждения в схватке с нечестивыми приспешниками Хаоса в Арканском скоплении. Электрические ожоги на тыльной стороне шеи Сота служили подтверждением такой смерти. Титан ремонтировали больше восемнадцати месяцев, прежде чем исполин смог принять новый экипаж.

За ним следовал Яго Лаэрт, главнокомандующий Санкюэльской кампанией, вместо правой руки у него был сверхпрочный бионический протез. Самое известное сражение Лаэрта произошло на кардинальском мире Ортода Рекс. Там он оборонял столицу Рекс Примарис от мерзких восставших идолопоклонников. Под его командованием “Тираннус Максимус” семнадцать часов защищал брешь в стене Понтифика, пока не прибыло подкрепление Адептус Астартес. Орден Странствующих Десантников переломил ход битвы и не позволил сектантам, последователям Кайлоса Очернителя, прорваться в центр города-собора.

Далее шествовал Тимон Кофис, герой Эскаллы, он умер от инсульта на командном троне древнего бога-машины.

Прошёл Парвол Агриппа, machina opus на его фуражке был так отполирован, что сиял как небольшая звезда. Потом Сезар Асканте, половина головы бывшего принцепса облысела от кислотного ожога, который получил во время атаки на орды пожирателей с корабля-улья, прозванного "Belua Balaena".

Процессия извилисто шла всё дальше, и всё дальше в прошлое уходил Экхард. Вот Виго Пренн одетый в тунику с геральдическими изображениями принцев-титанов Хесхаллона. Он провёл “Тираннус Максимуса” через континент мира-смерти Экоракс: от Холмов Тиберия до изотопных копей Дальней Фулы. Он шёл на помощь защитникам базы Адептус Механикус, атакованных хищными эльдарами.

За ним показался великий принцепс Ксавьер Невен, бесславно погибший при атаке транспорта титанов “Слава Марса” орочьими пиратами. После этих событий кадетам запретили изучать тактики Невена. Лицо следующего человека в процессии выглядело как беспорядочное нагромождение шрамов и блестящей аугметики – это был Арнульф Моргенштерн, который сражался вместе с войсками Адепта Сороритас из ордена Доблестного Сердца и 37-м Клеодранским бронетанковым полком против одной из частей Альянса Триумвирата на Тее. Ещё дальше он увидел Мения из Бракка-Харбора, древнего морского мира Сегментума Темпест, тучного Фила Андроника и истощённого Рихтера фон Старка с непроницаемым выражением лица. Ряд продолжался и терялся в тени могучей военной машины.

Экхард служил на “Тираннус Максимусе” больше двухсот шести лет, мало принцепсов управляли титаном столько же, но это ничто в сравнении с продолжительностью жизни бога-машины. К нему приближались ещё сотни принцепсов, и у всех них была, по крайней мере, одна общая черта, хотя их разделяли сотни световых лет и эпохи возвышения и падения человечества – великий тиран-титан, который управлял их жизнями с момента подсоединения к мысленно-импульсной связи.

– ТЕПЕРЬ ТЫ ПОНЯЛ?

И он понял. Без всех принцепсов, что жили раньше, без Магнус Экхарда, который живёт сейчас, “Тираннус Максимус” всего лишь бесполезная оболочка. Раньше его предшественники поддерживали жизнеспособность титана, а теперь гигант без старого принцепса превратился в ничто.

В молодости он очень хотел быть одним из командующих шагающими военными храмами Омниссии, попирать ногами города и сокрушать танки механическими руками. Тогда это желание стало сильнее любого ранее испытанного чувства.

Так почему же сейчас он боялся? Из-за того, что остался один? Но это не так. Он уже давно не отдельная личность. Он стал состоявшей из плоти и крови половиной “Тираннус Максимуса”. Без него после разрыва связи титан столь же слаб, как и он сам, если не хуже. С ним Экхард силён как “Владыка войны”, кем и был “Тираннус”. Так почему он бежит от судьбы? Он посмотрел вверх на бесчувственные черты могучей машины и на этот раз осознал, что она его.

– Да, я понял.

– ТОГДА ПРИШЛО ВРЕМЯ ВЕРНУТЬСЯ НА АРМАГЕДДОН, – с воодушевлением ответил дух титана.

Перед принцепсом снова появились извивавшиеся усики-кабели, двигаясь подобно плеть-червю. Пауза. Магнус Экхард протянул им навстречу руки и мехадендриты устремились к нему. Они подползли ближе, обернулись вокруг тела, оплели руки и ноги. Затем, когда бронированные щупальца заняли свои места, связь заработала.

Штыри-скальпели вонзились в плоть, штекеры ввели плоские металлические наконечники в вены нервных окончаний. А когда зондовый соединитель проколол кожу на шее и устремился к основанию черепа, внутри головы Экхарда вспыхнул сине-белый цвет.

Соединение…

Холодная тьма. Чёрный туман. От ледяного конденсата кожа покрылась пупырышками. Поток ослепительного, неразличимого света. Белый шум. Оглохшие уши снова начали различать звуки.

– Пульс растёт.

– Я думал, что мы его потеряли.

– Нет, он ещё крепкий старикан.

Яркие чёрные тени стали аметистовыми и превратились в фиолетовые облака, расплываясь как молоко в воде.

– Что это? Короткое замыкание?

– Соединение хорошее.

– Тогда почему он не прекратит всё это?

Серые вспышки разлетелись жёлтыми звёздами. Фиолетовый нагрелся до тёмно-бордового.

– Тестирование на смерть ствола головного мозга.

– Мозговая деятельность устойчива и увеличивается.

– Сэр? Вы слышите меня, сэр?

Ощущение. Давление на вены. Тупой зуд в центре мозга. Скальп покалывает статическим электричеством. Липкая влага слепила веки. Во рту пересохло. Запах пота и прогорклого масла. Тёмно-бордовый раскалился до алого и оранжево-розового с красными прожилками.

Экхард смотрел на собственные веки, затем моргнул и открыл их.

Он увидел три встревоженных кибернетических лица – свой экипаж. Второе, на что Магнус обратил внимание – насколько тихо на мостике. Единственным различимым звуком было ровное гудение. В рубку проникло пятнышко золотого солнечного света, отразившееся от козырька шлема над глазами титана.

– Сэр? – спросил Дворад сквозь сетку респиратора.

Экхард пробормотал что-то неразборчивое.

– Как вы себя чувствуете, принцепс? – произнёс Оррек.

Он попытался ещё раз:

– Что случилось?

– Электромагнитный импульс, сэр, – пояснил модератус-оружейник, – вызванный атомным взрывом. Древние схемы перезагрузились, и всё отключилось.

– Как долго я был без сознания?

– Почти два часа, – ответил Варн.

– Вас ударило, и вы отключились на некоторое время, – пояснил Дворад.

– Мы думали, что потеряли вас, сэр, – продолжил Варн, мигая от волнения глазами без зрачков.

– Потеряли меня? Думаю, что вы потеряли веру в Бога-Машину, – откашлялся Экхард, с трудом пытаясь усесться поудобнее на троне. – Мне пришлось ничуть не хуже, чем в тот день на Солусе, когда мы сражались с гигазаврами. И что с великим тираном?

– Системы жизнеобеспечения заработали примерно час назад, но это всё, – осторожно ответил старший инженер, опасаясь, что вслед за принцепсом пробудился и его характер.

– Нет энергии? – недоверчиво кашлянул Магнус.

– Техножрецы благословят реактор, прежде чем попробуют его перезапустить, – пояснил Дворад.

– Оружие тоже не функционирует?

Оррек приблизился к принцепсу подобно заговорщику, лицо модератуса покрывала засохшая кровь.

– Магнаоружие необходимо перекалибровать, а духов когитатора продуть, – ответил он. – Кроме того, без вас, принцепс, “Тираннус Максимус” не мог двигаться. Из-за разрыва связи мы не смогли бы получить доступ к орудиям, даже если бы они функционировали.

Экхард приподнялся на командном троне на дрожащих от напряжения руках.

– Прежде чем я… потерял сознание, произошёл взрыв, атомный взрыв. Где находился его эпицентр?

– Все системы ауспиков отключились, милорд, – ответил Варн, голос звучал так, словно тактик чувствовал себя виноватым.

– Император, прокляни их! – прошипел принцепс, так сжав кулаки, что побелели костяшки пальцев.

– Но, – торопливо продолжал офицер, – прежде чем электромагнитный импульс вырубил наши системы, сканеры зарегистрировали такой скачок радиации, что приборы зашкалило.

– Где? – потребовал Экхард, часть былого огня вернулась в его голос.

– Двадцать семь километров к западу, направление два-шесть-три. База титанов в Хеллсбриче, сэр.

Подобно савану на мостик опустилась тишина, её нарушала только непрерывная работа систем жизнеобеспечения.

Они оказались в безвыходном положении, став лёгкой мишенью: не было ни энергии, чтобы начать движение, ни оружия, чтобы сражаться с врагом. Титан не только ничего не видел, но и не слышал, даже, если из Хеллсбрича и поступали сообщения.

Они застыли посреди токсичной пустоши, беззащитные и, по всей видимости, в одиночестве.

Слепые и беспомощные.

Всё равно что мёртвые.

ШЕСТЬ

БЕЗ СТРАХА

Сержант Джелк Бэйн смотрел в прямоугольную обзорную щель рокритового бункера посреди раскалённой пустыни. Раньше сооружение было герметизированным, защищая людей от токсичной атмосферы. Единственными окнами в метровой толщины стенах служили узкие длинные горизонтальные отверстия, где вместо стёкол установили толстую прозрачную пласталь. Но теперь бункер больше не был полностью изолирован от смертоносных пустошей. Глядя в разбитые амбразуры Бэйн обдумывал все варианты, способные помочь их взводу выбраться из передряги живыми. Хотя для некоторых уже слишком поздно.

Гвардейцев отправили на “особое задание”, но сейчас оно выглядело спланированным самоубийством. Полковник Праксис сказал, что специально выбрали именно их взвод. Тогда Джелк посчитал это поводом для гордости. А теперь ему было интересно – кто в высших эшелонах Стального легиона втянул их в неприятности.

Имперские десантные корабли высадили гвардейцев более чем в ста километрах к востоку от Тартара. Он не знал где точно – где-то посреди пепельных пустошей. Легионеры должны были найти имперского агента, а при необходимости оказать ему помощь. Ещё Бэйну сообщили пароль и координаты места эвакуации.

Вот так всё начиналось.

Раньше ядовитый воздух не мог попасть в бункер, но защита больше не функционировала, а потому людям Джелка пришлось надеть противохимические капюшоны и респираторы.

Конечно солдаты Стального легиона привыкли к противогазам. Они были столь же обязательным предметом снаряжения как шлемы, широкие защищавшие от химикатов шинели до колен, сапоги и тяжёлые кевларовые перчатки. Но они не так уж сильно помогали после того как пропотели и воняли смесью из горячей резины, дезинфицированных средств и прокисшего дыхания самих гвардейцев. Солдаты использовали малейшую возможность, чтобы снять в безопасности капюшон и насладиться обычно не слишком продолжительной передышкой. Бэйн отвёл взгляд от унылого пейзажа и снова посмотрел на укрывшихся в бункере выживших грязных бойцов.

Вот так дела шли сейчас.

Одни гвардейцы стояли и наблюдали за пустыней через узкие окна с разбитыми стёклами. Другие склонились или присели на корточки, прислонившись спиной к голым рокритовым стенам. Остальные расположились на полу, а двое и вовсе лежали. Капюшоны и респираторы скрывали лица, но как всякий хороший сержант Бэйн мог узнать любого из них. Он даже признал новичка, совсем недавно прибывшего с пополнением.

Из пятнадцати человек покинувших Тартар осталось двенадцать.

Джелк подрегулировал свой шлем-капюшон и тяжело выдохнул. Он очень хотел хотя бы на время снять противогаз и тяжёлую жёлто-коричневую шинель. В бункере было душно и жарко, а вес униформы совсем не добавлял комфорта. Она предоставляла некоторую защиту от химикатов в атмосфере, но в ней можно изжариться как курица в улье.

Сержант снова стал наблюдать за однообразными пустошами. Он решил, что сейчас примерно полдень. Часы перестали ходить почти сразу, как солдаты покинули десантные транспорты – по словам рядового Верхоефа из-за электромагнитных помех.

Серые пепельные холмы мерцали в поднимавшемся тёплом тумане, небо над его колеблющимися гребнями отливало лазурной синевой. Безжизненные загрязнённые пустоши простирались насколько видел глаз. В промышленных пустынях Армагеддона встречалось множество оттенков – в том числе и самых красочных и смертоносных во всей окружающей среде планеты. Поднятые ветром серо-чёрные дюны катились по охряным морям ржавого песка. Вода здесь была такой же: жёсткая и включала столько химических элементов, что могла растворить ствол лазгана. Ручейки из оксидов меди проложили в пустыне сине-зелёную паутину.

Рядом всего в двадцати метрах ещё дымился остов “Химеры”. Бело-серый камуфляжный окрас под стать пустошам выгорел до угольно-чёрного. Невдалеке стоял остов Часового-Один: две птичьих гидравлических ноги, застывшие на ходу, и кабина, которую уничтожили прямым попаданием из коптящего небо орочьего штурмовика. Повсюду валялись обломки, где-то среди них были и останки рядового Косса.

К счастью гвардейцы успели укрыть два оставшихся разведчика-шагателя, прежде чем самолёты ксеносов пошли на второй заход.

Рядом с бункером находился ангар для техники. Кое-где посреди унылого пейзажа выступали обломки скал, словно на поверхность тёмного океана всплывало чудовище из морских глубин. В одном из таких пластов и соорудили бункер – толстая метаморфическая горная порода служила хорошей защитой от вражеского огня.

Когда уцелевшие после первого налёта нашли укрытие, то они услышали ещё несколько взрывов. Земля дрожала. С потолка сыпался застилавший взгляд небольшой водопад рокритовой крошки и пыли, но бункер выдержал. Легионеры вслушивались, как уменьшался вдали рёв дизельных двигателей “бомбил-истребил”. Их орудия, бомбы и ракеты не могли больше причинить вред гвардейцам и орки, вне всякого сомнения, направились на базу сообщить о местонахождении имперских солдат. Вожаки зелёнокожих пришлют сюда наземные силы, чтобы прикончить гвардейцев. По крайней мере, Бэйн поступил бы именно так.

А потому им и их раненым оставалось только ждать. Сержант не хотел потерять ещё людей в этой проклятой пустыне.

Дело было не только в сострадании, но и в сильном офицерском прагматизме. Джелк Бэйн не собирался умирать здесь и причислять своё имя к бесконечному списку миллионов погибших героев, защищавших планету. Как и человек, для спасения которого и пришли легионеры.

Сначала взводу сопутствовал успех. Невероятно, но с неисправной дальней связью и без предварительной разведки, когда приходилось полагаться на наручные ауспики и вокс, они всё же сумели найти агента Браксуса. Правда, сначала обнаружили обломки его мотоцикла, который подорвался на орочьей мине.

Одинокий человек, умиравший от ужасных ран, невзирая ни на что полз по едкому песку, держась за счёт болеутоляющих и мышечных стимуляторов. На нём был одет пробитый и проколотый в десятке мест чёрный облегающий костюм и эластичный бронежилет. В прорехах виднелась красная плоть.

Сержант спрыгнул с “Химеры” ещё до того, как машина остановилась, а отделение оцепило периметр, высматривая зелёнокожих.

Раны мужчины выглядели ужасно. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы сквозь наркотический туман понять, что он среди своих. После осознания произошедшего и обмена с Бэйном паролями агент облегчённо обмяк, а по его испещрённым химическими шрамами щекам потекли кровавые слёзы.

Рядовой-санитар Лисер провёл беглый осмотр и быстро диагностировал переломы руки и большой берцовой кости, трещину таза, раздробление коленной чашечки, несколько треснувших рёбер и коллапс лёгкого. Вдобавок несчастный потерял много крови из внешних ран, которых оказалось ничуть не меньше внутренних.

Джелк полагал, что получивший столько увечий должен был уже умереть. Но Браксус понимая, что его ожидает, сумел бросить смерти вызов и продержаться чуть дольше, чтобы успеть передать добытую им столь ценную информацию, за которую он так дорого заплатил.

– Ты должен… сообщ… верховному командованию… Тартара, – прохрипел раненый, пока сержант поддерживал его голову. Бэйн ничего не говорил, но слушал внимательно.

– Я нашёл её… там… в пустошах… как и рассчитывал… – слова прерывались приглушённой одышкой и скрипучим дыханием сквозь окровавленные зубы. – Завод… тайная орочья база… завод гаргантов.

Джелк понял, что от изумления застыл с открытым ртом за противогазом. Гарганты – это богохульная пародия зелёнокожих на благородных титанов Адептус Механикус. Громадины ксеносов высадили на поверхность планеты множество чудовищных военных машин. Ещё больше телепортировали с оставшихся на орбите скитальцев. Немало их уничтожили ещё в самом начале вторжения, но не раньше, чем гарганты нанесли неисчислимые потери пехоте, бронетехнике и городам планеты. А теперь у орков появился завод в пепельных пустошах Армагеддона Секундус и ещё аэродром, который как надеялся Бэйн, имперские войска всё же сумели обнаружить.

Не нужно быть офицером-тактиком чтобы сделать вывод – ближайшей целью станет осаждённый Тартар. Если окружившие город зелёнокожие получат в подкрепление гаргантов – улей обречён. Такая армия, в конечном счёте, уничтожит орудия цитадели Клейна и оставит город беззащитным перед всем, что твари смогут на него бросить. Стало очевидно, что орки сделали большой шаг на пути захвата Тартара, но имперские войска не могут позволить пасть перед инопланетными захватчиками ещё одному драгоценному городу-улью.

Местоположение завода гаргантов будет иметь неоценимое значение для главного командования Армагеддона. Если они узнают о ней – то смогут уничтожить. Тем самым в целом изменить ход боёв за Тартар в пользу Империума, а возможно, в конечном счёте, переломить ситуацию и во всей тотальной войне за Армагеддон.

– Где? Где он? Где завод? – выпытывал Бэйн у Браксуса, от благоговейной потери речи не осталось ни следа.

На губах раненого появились кровавые пузыри. Сержант наклонился ближе:

– Прости, не понимаю.

На последнем дыхании, почти шёпотом агент передал Бэйну координаты.

Затем шпион, точнее то, что от него осталось, умер на руках сержанта – стимуляторы больше не могли поддерживать работу сердца. Если бы Браксус не передал столь важную информацию, то его разведывательное задание можно было считать полностью проваленным. Вот почему положение дел выглядело настолько мрачным – Джелк и его взвод обладали столь ценными данными, но оказались загнаны в ловушку в бункере и ожидали неизбежную наземную атаку зелёнокожих.

Бэйн выругался.

– Что случилось, серж? – спросил подошедший к нему и сильно пахнувший прометием рядовой Колп Гюнт. Сержант слышал, как плескалось горючее в баках на спине у легионера. Огнемётчик держал руками в перчатках раструб своего оружия, словно привычный вес помогал успокоиться. В пыльном полумраке было хорошо видно синее пламя запальника.

– А, ничего нового, – вздохнул Бэйн. – Только эта проклятая Императором война.

Они больше ничего не могли сделать для Браксуса, поэтому погрузили его тело на “Химеру” и, полагая, что задание закончилось – пускай и раньше, чем ожидалось – направились к месту эвакуации.

До того как их засекли самолёты орков проехали они совсем немного. Сержант предположил, что удачливые зелёнокожие пилоты были частью сил, которые выслеживали агента. Прежде чем легионеры смогли открыть огонь, ксеносы в первом же заходе подбили Часового-Один и взрывом выкопали воронку двухметровой глубины перед БМП, заодно перебив осколками левый трак, отчего машину понесло прямо в яму.

По приказу Джелка гвардейцы покинули “Химеру” и очень вовремя. При втором налёте орки попали бомбой ей прямо в крышу. И ещё легионеры лишились миномёта. Спастись удалось всем, кроме санитара Лисера и водителя Тамба Кейеса. Многих легко ранило осколками, но не было ничего серьёзней сильно порезанной руки. Всё благодаря уникальным шлемам – части стандартной экипировки Стального легиона.

Бункер оказался ниспосланным Императором благословением. Посреди вихрей и волн пепла, поднятых пальбой на бреющем полёте из вмонтированных в носы “истребил-бомбил” пушек, прямо перед гвардейцами появился скальный выступ и вход в ангар, а затем и сам бункер, встроенный в горную породу.

Но прежде чем Джелк и остальные успели вбежать в укрытие, сзади спикировал последний из трёх орочьих самолётов. Он стремительно приближался – орудия заблестели, когда бронебойные снаряды стали взрываться среди легионеров, которым оставалось преодолеть всего двадцать метров.

Произошедшее до сих пор казалось Бэйну невероятным, он вспоминал, как со всех ног мчался к бункеру: вокруг взлетали в воздух шлейфы пепельного песка, грохот пушек “истрибилы” вместе с демоническим рёвом двигателей заглушали все остальные звуки. А попали только в двоих.

Мэбу Райнеру – одному из двух миномётчиков – снаряд ударил в спину и пролетел насквозь, вытащив за собой половину внутренностей несчастного. Джастану Неффу на бегу попали в левую руку. Энергия выстрела развернула беднягу и бросила на землю – легионер покатился по песку, крича от боли. Вырвавшиеся вперёд гвардейцы немедленно повернули назад и потащили раненых в укрытие.

В течение минуты орки продолжали обстрел, затем стало слышно гул удалявшихся самолётов.

Рядовой Руми принёс опалённую аптечку, которую к их счастью взрывом бомбы выбросило из “Химеры”, и приступил к осмотру Райнера и Неффа. Он прошёл базовый курс оказания первой медицинской помощи в полевых условиях, а потому в нынешних обстоятельствах стал санитаром отделения.

Удачный выстрел переломал половину костей в руке Джастана. Руми накачал его транквилизаторами и болеутоляющими, забинтовал поверхностные раны и соорудил перевязь для фиксации руки. Нефф сможет теперь пользоваться раненой конечностью только после пересадки бионической копии. Чтобы Джастан не потерял сознание, санитар помог ему лечь, так организм быстрее восстановится после тяжёлой травмы.

С Райнером всё обстояло куда хуже. Он оставался без сознания с момента ранения и потерял много крови. Ему требовалась помощь хирурга, а не новоявленного санитара. Не было и необходимости в болеутоляющих – повреждения оказались столь тяжёлыми, что нервная система Мэба начала самостоятельно вырабатывать морфин.

– Сколько ещё, серж? – спросил солдат, который сидел на корточках посередине голого пола и полировал длинноствольную лазерную винтовку масляной тряпкой. Почти все легионеры одевались таким образом, чтобы в сильно отравленной атмосфере пустошей как можно меньше участков кожи оставались открытыми. Тяжёлая униформа скрывала невысокое жилистое тело разведчика Вина Стейнбека – самого маленького, самого ловкого и самого меткого в отделении.

– До чего, Вин?

– До их возвращения.

– Скорее до нашей смерти, – тихо пробормотал Кайван, но не настолько тихо, чтобы не услышал Бэйн.

Сержант с яростью посмотрел на Манро Кайвана. Бледный солдат присоединился к ним в самый последний момент, он заменил Сокара, который слёг от патогенного отравления.

Такое довольно часто случалось в Стальном легионе. Во время регулярных операций в пустошах Армагеддона Секундус, независимо от всех мер предосторожности, гвардейцы оказывались под воздействием химических, бактериальных и радиационных осадков – результатов годов битв и тысячелетий промышленных загрязнений. Порой их накапливалось слишком много и человеческое тело не выдерживало. Всё кроме самых тяжёлых отравлений излечивали, но можно было оказаться прикованным к кровати на несколько недель или даже остаться парализованным на всю жизнь. Конечно, порой последствия были гораздо хуже.

И ещё ходили слухи о других, гораздо более ужасных событиях, что оставили след в пепельных пустошах – согласно легендам пятьсот лет назад по лику Армагеддона шагали демоны, творя неописуемые зверства над защитниками планеты.

– Мы не собираемся здесь умирать, рядовой, – решительно возразил Бэйн.

– Кого ты пытаешься обмануть? – продолжал упорствовать Кайван.

– Мы умрём, все мы умрём. Ему повезло, – не останавливался угрюмый солдат и показал пальцем на Райнера, – по крайней мере, ему не придётся долго мучиться.

Сержант не встречал Кайвана раньше, но интуитивно не доверял ему. Манро сразу произвёл впечатление вульгарного грубияна, склонного к несоблюдению субординации. А после того как Бэйн узнал новичка получше – неприятие только возросло.

– Мы не собираемся здесь умирать, – повторил Джелк, – и я не собираюсь рассуждать, как мы можем погибнуть.

– Да ну? Попробуй объясни это Райнеру, Неффу и остальным, – не унимался Манро. Он стал похож на собаку, которая вцепилась в кость и не могла остановиться.

– Достаточно, рядовой Кайван, – рявкнул Бэйн, – или я расценю твои слова, как неповиновение.

– Так точно, сэр, – ответил новичок. По тону Кайвана сержант предположил, что тот ехидно улыбается за противогазом. – Полагаю это цитата из “Ты и чья армия?”, сэр.

Внезапно Бэйн вырвал из его рук лазган и двинул им наглеца в живот. Рядовой согнулся и его стошнило, как несчастного Сокара в полевом госпитале.

– Нам всем сейчас нелегко, в том числе и мне. Я понимаю, что ты плохо знаешь нас, а потому на первый раз отделался всего лишь ударом. Ещё раз наедешь на меня и получишь ответ, который успокоит тебя навсегда.

Бэйн одёрнул лазган и Кайван рухнул на колени, прижав руки к животу. Атмосфера в бункере сгустилась сильнее, чем химический туман снаружи. Все кто был в помещении, молча наблюдали за перепалкой.

– Ещё одно несоблюдение субординации и ты пожалеешь, что не оказался в руках грязного ксеноса.

Джелк швырнул Кайвану лазган – оружие загремело по полу. Сержант отошёл от кашлявшего и задыхавшегося солдата, пытавшегося перевести дыхание, и направился к Фандре Руми и мертвенно-бледному Райнеру.

– Как он? – спросил Бэйн, кивнув в сторону лежавшего на полу раненого легионера. Остальные гвардейцы сделали всё возможное, чтобы устроить Мэба как можно удобнее, отдав санитару вещмешки из которых тот соорудил временный матрас и подушки.

– Нехорошо.

– Насколько плохо?

– Он потерял много крови, а с учётом окружающей среды, даже если бы я смог зашить раны, болезнетворные организмы всё равно уже попали внутрь и началось отторжение тканей. Я больше ничего не могу сделать. Возможно Лисер…

– Он не смог бы сделать больше тебя, – спокойно возразил сержант, – и не стоит так думать. Это вредно.

– Тогда что дальше?

Не отвечая, Джелк направился склонившемуся над сильно потрёпанной рацией легионеру.

– Тебе удалось с кем нибудь связаться? – обратился Бэйн к возившемуся с циферблатами и переключателями солдату в наушниках, который одновременно вслушивался, пытаясь уловить не доносившиеся до остальных звуки.

– Ничего кроме помех, сэр, – ответил рядовой Дакс Стревикц.

– Продолжай попытки, – приказал сержант, – через равные промежутки времени. Сообщи мне, если что-то услышишь.

Проблемы со связью так и не удалось решить за тот час, что они провели в бункере, хотя началось всё ещё раньше – несколько часов назад горизонт на севере осветило второе солнце, на секунду поглотив весь остальной свет.

Микрофоны в шлемах продолжали работать, иначе из-за противогазов они бы просто не смогли нормально друг друга слышать. Но дальняя связь не функционировала. Стревикц не мог соединиться ни с верховным командованием Тартара, ни с любыми другими союзными войсками, если они вообще были поблизости.

По всей видимости, и агент Браксус столкнулся с такой же проблемой. Поэтому выживание отделения Бэйна стало делом первостепенной важности. Они должны уцелеть и сообщить имперским командующим про завод гаргантов и его точное местоположение.

Эта мысль придала сержанту решимости.

– Так, парни, вот что мы будем делать, – громко произнёс Джелк, преисполненный энергией новой цели. – Мы будем сражаться. Мы любой ценой должны пробиться к пункту эвакуации, а затем в Тартар. Верхоеф и Карнес, заводите “Часовых”. Нефф, ты можешь двигаться?

– Да, сэр, – тихо, почти неслышно ответил измождённый легионер.

Бэйн повернулся к Руми:

– Как Райнер?

Молчаливый санитар ничего не ответил – только покачал головой. Как один все гвардейцы закрыли глаза, склонили головы и, не произнося ни звука, сотворили символ аквилы.

– Ясно, остальные собираются и готовятся к маршу. Эркал, мне нужно, чтобы ты и Броек…

Сержант вдруг остановился на полуслове.

– Серж? – спросил рядовой Эркал. – В чём дело?

– Слушай, – прошипел в ответ Джелк.

Воющий звук становился всё громче. Бэйн вернулся к смотровому окну. В небе медленно выписывая спирали летела ракета, глухо врезалась в стену бункера и секунду спустя взорвалась с оглушительным грохотом. Ударной волной сержанта отбросило от амбразуры.

Как он и предполагал орки вернулись, чтобы завершить начатое “истребилами”.

– Ясно, вот что, парни, – перекрыл вой орочьих ракет Джелк, поднимаясь на ноги. – Меняем план. Будем держаться здесь. Мы не позволим инопланетным ублюдкам захватить ещё даже один сантиметр Армагеддона, пока Стальной легион защищает этот бункер. “Часовые” заняли позиции?

– Так точно, сержант, – отозвался Верхоеф.

– Тогда по местам, парни, – приказал Бэйн и встал на стрелковую ступень, как и остальные легионеры. – Стрелять по готовности!

На гребне осыпавшейся дюны показался первый зелёнокожий.

– Дерьмо! – прошипел сержант. Он ожидал другого, например, толпу диких вооружённых стрелковым оружием орочьих парней, а всё пошло совсем не так.

Неуклюже шагавший по пепельному холму механизм в два раза превышал самого большого из виденных Бэйном на Армагеддоне ксеносов и был в десять раз опасней. Он выглядел грубо собранным, тяжело бронированным и формой походил на бочку. Двигался шагатель на двух поршневых ногах с растопыренными металлическими пальцами. Спереди красной краской намалевали рогатую орочью голову. Из ржавого корпуса вырастало множество гидравлических орудий-рук с различными приспособлениями: парой сокрушительных промышленных резаков и вращавшимися циркулярными пилами. Ещё виднелись два похожих на автоматические пушки орудия, из которых вёлся огонь по позициям легионеров, а к спине крепилась ракетная установка.

В орочьем дреде можно было различить детали, использованные раньше в имперских машинах. Возможно, они послужили вдохновением для безумных конструкторов ксеносов. Корпус не так уж и сильно отличался от почтенных дредноутов, которые шли в бой вместе с благородными Адептус Астартес. Ноги и автоматические руки напомнили Бэйну уменьшенные копии вооружения титанов. Но в целом всё это необычное нагромождение, несомненно, создали орки.

В тридцати метрах левее собрата показался ещё один дред ксеносов, поливая песок перед собой масляным пламенем из огнемёта. За двумя бронированными гигантами следовала целая волна подобных им машин – только поменьше – паливших по гвардейцам из крупнокалиберных орудий. Сержант узнал упрощённую версию орочьих бронированных штурмовых шагателей – убойные банки.

От огня ксеносов с внешних стен бункера начал отлетать рокрит, а в песке появились обугленные воронки. В ответ в металлические тела ударили лазерные разряды, вспыхивая на броне искрами, словно фейерверки, но ни в малейшей мере не замедляя продвижение зелёнокожих. Единственным, что предположительно могло нанести повреждения, были тяжёлая бронебойная лазерная пушка и разрушительный мультилазер “Часовых”. Но Бэйн опасался, что даже их окажется недостаточно, чтобы остановить неумолимое наступление орков.

В конце концов, ксеносы разрушат рокритовую защиту и перебьют весь взвод, оставив от гвардейцев только жирные пятна на полу и стенах бункера.

Огнём из мультилазера оторвало одну из механических рук убойной банки, а попадание из лазерной пушки Часового-Два заставило первый из шагателей пошатнуться, но не один из выстрелов не был смертельным.

Джелк видел, как орочий дред выпустил последнюю ракету. Она пронеслась мимо ведущих огонь солдат и влетела в ангар. Оглушительный взрыв сотряс всё сооружение. С потолка посыпалось ещё больше пыли и бункер заполнили клубы дыма. Когда он начал рассеиваться Бэйн с облегчением увидел, что оба “Часовых” уцелели. Занявшие позиции у входа разведчики-шагатели выпускали жгучие лазерные разряды в наступавшие машины орков.

Тем не менее, сержант смотрел в будущее без особого оптимизма. Мало на что можно было надеяться, а кроме этой малости их ждала только боль.

“Если мы хотим выбраться отсюда, то нам нужно чудо”, – подумал он, глядя на приближавшиеся дреды и убойные банки.

И чудо произошло.

С утробным грохотом в ослепительной вспышке взорвалась одна из банок, усеяв пепельный песок обломками. Плотный болтерный огонь прошил ещё несколько шагателей, разбив их вдребезги или обездвижив, и прикончив пилотов.

Бэйн понял, что услышал тяжёлую лязгающую поступь, которая слилась с производимым зелёнокожими шумом, ещё до появления их спасителя. Глаза застилал грязный пот со лба. Моргнув сержант попытался вернуть чёткость зрению, чтобы опознать громадные чёрные очертания.

Силуэт в три раза превышал рост человека, выглядел больше и тяжелее любой из орочьих машин и был защищён пластинами из адамантия. Его вооружение было сопоставимо с огневой мощью взвода Джелка, включая обоих “Часовых”. Одной из огромных рук служила крупнокалиберная штурмовая пушка. Другой – громоздкий роботизированный силовой кулак. Освободитель легионеров шёл в битву на прочных сервоногах, каждая толщиной с орудие осадного танка.

Сквозь дым от горящих орочьих банок Джелк рассмотрел потрёпанные клочья знамени, которое всё ещё крепко держалось на флагштоке. Древко возвышалось над венчавшим корпус шипастым нимбом. На знамени он различил огненный полукруг планеты посреди открытого космоса, а над ней написанное готическим шрифтом на свитке название: “Солемн”.

На чёрной броне был заметен белый текст – как показалось Бэйну – цитаты из священных манускриптов. Но сильнее всего привлекал внимание большой белый крест на левой половине бронированного корпуса. Сержант узнал символ одной из армий союзников, которые пришли на помощь Армагеддону после планетарного вторжения Газкулла. Это крест ордена Чёрных Храмовников, могучих Адептус Астартес.

Джелк слышал рокочущий аугметический голос, ревущий изнутри дредноута:

– Смерть захватчикам во имя примарха! Император повелел истребить всю инопланетную мерзость!

“Откуда он пришёл? Где остальные космические десантники, которые сопровождали его”?

Впервые с тех пор, как они спаслись в заброшенном бункере, внутри Бэйна затеплилась надежда.

Атака древнего дредноута стала для орков полной неожиданностью. Они переключили внимание со скалы и укрывшихся в её толще гвардейцев на новую, гораздо более ужасную угрозу. Снаряды, подобно стальным градинам, забарабанили по адамантивой броне. Храмовник повернулся на шарнирной оси талии и обстрелял второй дред зелёнокожих бронебойными зарядами из крутившихся стволов штурмовой пушки. Взрыв масляного прометия вырвал из креплений механическую щёлкающую силовую клешню и тарахтящую руку-орудие и зашвырнул их в воздух – дредноут космических десантников попал в топливный бак огнемёта. Обломки орочьей машины разлетелись на десятки метров вокруг.

Всего за несколько минут Храмовник уничтожил атакующих ксеносов. Уцелела только первая из чудовищных машин. Продолжая предрекать гибель всем зелёнокожим тварям, двигая потрескивающим силовым кулаком, чёрный левиафан направился к орочьему дреду собираясь оторвать врагу все механические конечности и закончить битву врукопашную.

Бэйн понял, что смеётся от радости. Гвардейцы вокруг него кричали и ликовали, некоторые возносили благодарственные молитвы Императору.

Несмотря ни на что они спаслись.

СЕМЬ

ЭПИЦЕНТР

Прошёл час после облёта “Эскалибуром” базы титанов и первых предвещавших беду показаний датчиков, когда рота Адлара добралась до эпицентра. В воздухе несколько минут ощущалась какая-то мрачная торжественность, пока Храмовники молча молились Императору и примарху Дорну, поминая всех, кто погиб от взрыва, который стёр Хеллсбрич с лика планеты. Единственными звуками были только щелчки ауспиков и тревожные сигналы брони об опасно высоком уровне радиации.

Благодаря имплантированным органам, таким как меланхром и мукраноид, а также природной способности заживлять раны, улучшенной во время процесса становления космическими десантниками, Адептус Астартес могли выжить в такой окружающей среде, где обычный человек был бы уже мёртв. Если потребуется, они способны дышать под водой и даже некоторое время продержаться в вакууме, но воздействие радиации всё же может привести к негативным последствиям. Всё могло бы повернуться совсем по-другому, не будь космические десантники столь выносливыми. Но они будут уже далеко от этого покинутого Императором места, прежде чем излучение приведёт к какие-либо отрицательным эффектам. У них есть задание, которое нужно выполнить, и появилось ещё одно злодеяние, за которое нужно отомстить.

Хеллсбрич превратился в выплавленную высокой температурой воронку: огромные военные машины в адамантиевой броне, камнебетонные здания и защитные сооружения изменились в центре атомного огненного шторма почти до неузнаваемости. Над ними изгибались остатки разрушенных арочных готических пролётов. Слой нанесённого ветром серого пепла уже покрыл появившееся после взрыва трещины в исковерканной земле. Кое-где она светилась. Пока Храмовники мрачно стояли, не произнося ни звука, и рассматривали ужасные разрушения, их молитвы нарушал только унылый вой пустынного ветра.

...Вокруг было тихо, только уныло выл ветер, принося в развалины химический туман...

Ансгар отошёл от остальных воинов и направился к разрушенной стене. От взрыва мостки для ремонта и перевооружения исполинов опрокинулись и в некоторых местах проломили защитный периметр. Они почти полностью расплавились в испепеляющем огне и стали единым целым со стеной, которая столь сильно обгорела, что стала гладкой словно керамика.

…Аморфные очертания, когда-то бывшие чем-то узнаваемым, потеряли всякую индивидуальность в испаряющем жаре апокалиптического опустошения…

Сколько же людей уничтожили одним ударом? Сотни? Скорее тысячи. Такой легион титанов, как легио Магна, может состоять из десятков могучих военных машин. Экипаж каждой до сотни человек. Не стоило забывать и о слугах машины, которые посвятили жизнь ремонту и обслуживанию шагающих военных богов, когда те возвращались на казавшуюся раньше безопасной базу Титаникус.

Чемпион посмотрел на технодесантника их роты – облачённого в красную броню Исендура, и увидел, как тот сотворил на груди символ Омниссии. Уничтожение Хеллсбрича сильно сказалось на нём, особенно с учётом боли после потери Солемна. Он провёл несколько лет на Марсе, столичной планете Адептус Механикус. Там ему поведали тайны техножрецов. Исендур почитал машину как живое кибернетическое божество. Некоторые во флоте крестоносцев шёпотом говорили, что вера технодесантника граничит с ересью, но Ансгар считал невероятным подобное среди воинов праведнейшего из орденов.

Чёрные Храмовники не позволят еретикам остаться среди них. И ведьмам тоже. В этом они отличались от других Адептус Астартес – в ордене не было библиариев. Они не потерпят опасных псайкеров в своих рядах, вот почему среди них нет воинов-мистиков. Разве Император не провозгласил, что долг космических десантников состоит в том числе и в охоте на мутантов, ведьм и псайкеров? Тот факт, что остальные ордены терпимо относились к использованию сил, которые были ничуть не лучше варп-колдовства, Храмовники предпочитали игнорировать. Неоднократно такое различие во взглядах приводило Чёрных Храмовников к конфликтам с братьями-астартес.

Вместо библиариев данные о битвах ордена, победах, походах и паломничествах странствующих армий крестоносцев записывали и хранили сопровождавшие флотилии писцы-архивариусы.

Ансгар отвернулся и продолжил идти через руины, внимательно разглядывая причинённые мерзкими зелёнокожими разрушения.

Как орки умудрились спланировать такой катастрофический удар по имперским войскам? Без уничтоженных в Хеллсбриче титанов и так уже растянутая оборона Тартара совсем ослабнет. Верховное командование улья ожидало, что рота Адлара встретится с титанами легио Магны, и они вместе направятся на помощь осаждённому городу. Подкрепления ксеносов разбиты, а окруживших Тартар орков две имперские армии берут в тиски и истребляют. С одной стороны выступили бы решительные, хотя и уставшие, гвардейцы и ополченцы улья. С другой – мстительные многочисленные ряды Чёрных Храмовников и их союзники, сухопутные линкоры, сокрушившие бы врагов Императора подобно молоту.

Воронка от атомного взрыва была слегка изогнутым отполированным до зеркального блеска углублением шириной в два километра. Её окружала пробитая в нескольких местах высокая стена. Казалось, что он настолько погрузился в размышления, что не обращает внимание на то, сколько времени и куда он идёт.

Ансгар миновал зиявшую брешь, в которую могли проехать полдюжины танков “Хищник”, и остановился перед исковерканными пустошами. Пустыню усеивали мелкие камни, вырванный грунт, опалённые и почерневшие от разрушительного взрыва скалы.

…Перед ним возвышалась полузасыпанная постройка, складывалось впечатление, что жадная пустыня поглотила уже половину сооружения…

Всё выглядело до жути знакомым. В разум хлынули воспоминания из видения-поиска, снизошедшего на него скорбной ночью перед сражением, совмещаясь с происходящим сейчас, становясь твёрдой реальностью, а не иллюзорными отголосками будущего.

Чемпион остановился как вкопанный. Он смотрел на полузасыпанного божественного титана, который вырывался из песка, словно какое-то животное пыталось выбраться из недр планеты на охваченную войной поверхность Армагеддона. Это был павший колосс с собачьей головой.

На визоре Ансгара замигали янтарные и зелёные руны и стали накладываться друг на друга векторы – это датчики доспехов анализировали остов “Пса войны”. Но Храмовник видел только металлического монстра из ниспосланного Императором пророчества, которое направило его на путь становления одним из Его избранных воинов – он стал единственным чемпионом Солемнского крестового похода.

Порыв холодного пустынного ветра пронёсся между уже начавших ржаветь швеллеров и сочленений в изогнутых ногах титана, завывая, как плачущая вдова и кружа пыльные вихри из пепла и песка.

Бронированные лобовые стёкла-глаза кабины раскололись и разбились. Внутри похожей собачью голову рубки он увидел скелеты экипажа, по-прежнему пристёгнутые к потрескавшимся от времени кожаным сидениям. Обугленные и оплавленные кости покрывали нарывы.

Мелькнуло какое-то движение – это похожая на игуану метровая ящерица выбежала из отбрасываемой согнутым листом брони тени и скользнула в дуло плазмагана. Обе головы покачивались, а чешуя замерцала лазурью, когда на неё попали резкие химические солнечные лучи.

Увидев рептилию Ансгар на мгновение замер – даже в этой токсичной пустыне нашлись те, кто сумел выжить, хотя эти жалкие подобия мутантов не стоили упоминания. Храмовник поднял болт-пистолет, щёлкнул по рычажку предохранителя с руническим оттиском и выпустил несколько разрывных снарядов в дуло оружия бога-машины. Раздался пронзительный визг, брызнула струя синего ихора, и на Армагеддоне стало на одну грязную мерзость меньше.

Чемпион снова посмотрел на короткоствольный плазмаган титана-волка, хотя правильней сказать – пушку. Орудие было скорее похоже на стационарные “Сотрясатель” и “Гидру”, чем на болтер космического десантника. Искалеченная военная машина, как будто указывала рукой через пустыню.

Она указывала на северо-восток.

– Храни их, Император, – произнёс нараспев Адлар, завершая молитву по погибшим в Хеллсбриче.

– Храни их, Император, – ответили собравшиеся воины.

– Какие будут приказы, милорд? – спросил брат Калан, служивший в командном отделении кастеляна.

– Продолжим действовать, как повелел маршал Брант, и как просило верховное командование Тартара. Мы отправимся к осаждённому улью и обрушим такой шторм гнева Императора на врагов, что они воистину познают месть. Брат Муртаг пойдёт первым, он понесёт знамя благородной роты.

– Есть, сэр, – ответил космический десантник, отдав честь. Потрёпанный, украшенный золотой вышивкой флаг покачивался на древке, прикреплённом к доспехам воина.

Послышался хруст тяжёлых бронированных сапог по слюде, в которую спёкся покрывавший воронку песок. Адлар повернулся и посмотрел на приближавшегося космического десантника.

Этот Храмовник сильно выделялся среди остальных братьев. Его броню выковали с превеликим мастерством и тщательно украсили. Орлиные крылья на нагруднике окружали череп memento mori и крест ордена. Этот узор неоднократно повторялся на наколенниках, локтях, разгрузочном поясе доспехов и даже на суставах пальцев керамитовых перчаток.

Полосы выцветшего пергамента и свитков развевались на больших восковых печатях чистоты, которые крепились к поножам, нагруднику и авто-реактивным наплечникам. Тут и там кастелян замечал зазубрины и вмятины на чёрной броне, но на увенчанном лавровым металлическим венком блестящем шлеме не было ни пятнышка. Он сиял, как чёрный янтарь.

Сбоку висел тяжёлый, но идеально сбалансированный, инкрустированный драгоценными камнями чёрный металлический клинок со встроенным в рукоять силовым генератором. Резкие лучи полуденного солнца отливали серебром на выгравированной на лезвии надписи и орнаментах: Imperator Rex. Пальцы в металлической перчатке держали болт-пистолет, столь же изысканно украшенный, как и великолепно изготовленный доспех веры. Порывы ветра теребили подол табарда, на котором нарисовали герб замка на Солемне. Всё в приближавшемся человеке казалось мистическим. Он получал видения. Он – чемпион Императора.

– Брат Ансгар, – произнёс Адлар, – ты пропустил молитву.

– Сэр, я должен кое-что вам сказать, прежде чем мы направимся в Тартар.

Астартес переглянулись. Разве появились причины, чтобы отложить поход? Хеллсбрича нет, им больше нечего здесь делать, и у них есть приказы.

– Продолжай, брат.

– Я обеспокоен, милорд, – начал чемпион, отходя от остальных Храмовников. Кастелян пошёл за ним, за Адларом последовал и капеллан.

– Чем? Что тебя беспокоит?

– Противоречие. Противоречивый выбор. Противоречие между вариантами продолжения миссии.

– Нет никаких противоречий, брат, – резко ответил Адлар. – Возможно ты не слышал, что я говорил. По всей видимости, ты думал о более возвышенных вещах. Мы пойдём на помощь имперским защитникам Тартара.

Ансгар ответил не сразу.

– Мы должны идти на северо-восток.

– Но улей на западе.

– А мы должны идти на северо-восток, – вновь повторил чемпион.

– Во имя Золотого Трона, о чём ты говоришь, брат? – воскликнул кастелян. Он не привык, чтобы в его приказах сомневались.

– Когда мы всего пятнадцать часов назад готовились к высадке на планету, у меня было видение, – начал объяснять Ансгар.

– Мне это известно, – прервал его командующий.

Но Ансгар не собирался останавливаться.

– Я видел, как в пустыне поднимался на адамантиевых ногах огромный бог-титан с собачьей головой. Он указал мне путь через пустоши – там мы сразимся с заклятым врагом!

– Ты сошёл с ума? – спросил Адлар. Он неожиданно понял, что вся рота с беспокойством наблюдает за их перепалкой.

– Нет, милорд, – примирительно ответил чемпион, понимая насколько близок он к неповиновению.

– Я напомню тебе, брат, что мы должны объединиться с верными слугами Императора, которые отражают атаки орочьих ватаг на городские стены.

– Да, сэр. Но, кастелян, разве слуги Империума могут напрямую требовать поддержки Адептус Астартес? Никто не смеет ждать от нас помощи только из-за того что просил о ней. Если мы снизойдём до их затруднительного положения, то пусть считают себя воистину благословлёнными.

– Незачем мне напоминать, что мы здесь по просьбе верховного командования Тартара, – прорычал Адлар. – Я прекрасно знаю, что их запрос для нас ничто, но нас связывают узы долга. Это дело чести. Также мы должны выполнить приказ маршала Бранта, главы нашего флота. А я не из тех, кто не подчиняется приказам.

– Но, сэр, разве у нас на Армагеддоне нет другой цели? – напомнил ему чемпион.

– Одна из наших целей – восстановить честь, которой мы лишились после атаки орд Гримскара на Солемн! Если мы не будем повиноваться приказам, то не сможем исполнить долг и станем бесчестными. Мы обещали помочь Тартару, а без титанов из Хеллсбрича осаждённому улью наша поддержка нужна как никогда.

– И я даже поверить не могу, что ты предложил мне подобное! Я не нарушу приказ. А ты именно об этом и просишь, – кастелян повернулся и собрался вернуться к остальным воинам. – Мы немедленно выступаем в Тартар. Я высказал тебе моё решение, и закончим на этом.

– Адлар, – произнёс Вольфрам, в первый раз вмешиваясь в разговор и не выказывая особого пиетета перед кастеляном. – Но разве мы не поклялись отомстить вожакам инопланетной орды, которые виновны в разрушениях на Солемне? Разве мы не должны без пощады, без сожалений и без страха исполнить этот обет во имя Императора? Мы Его элитные воины, последний рубеж обороны против врагов, атакующих со всех сторон человечество. Так почему мы страшимся, если сражаемся за Его дело?

Сказанное капелланом заставило командующего остановиться. Он повернулся и посмотрел прямо в шлем-череп жреца-десантника:

– Храни нас Дорн, Вольфрам. И ты? Ты тоже сошёл с ума? Ты призываешь нас нарушить повеление маршала и предать орден? Ты обрекаешь роту на вечное проклятие?

– Я хочу напомнить тебе, Адлар, – прорычал капеллан, твёрдо сжав рукоять крозиуса, – что одна из моих обязанностей – наблюдать за духовным состоянием боевых братьев. Я бы не поддержал предложение Ансгара, если хотя бы на секунду посчитал, что оно очернит наши души. Но также мой долг следить, чтобы в первую очередь исполняли волю Императора, а уже потом повеления остальных, в том числе и твои.

– Нам приказал лорд-маршал. Я не собираюсь ослушаться его! – продолжал упорствовать кастелян.

– Маршал Брант великий человек и великий воин. Уверен, что и командующие имперскими войсками в Тартаре также по своему достойные люди. Но здесь их нет. Никто из них не видел то, что узрели мы. И никто не может оспорить необходимость исполнения воли Императора, если не желает быть обвинённым в ереси.

Слушая Вольфрама, кастелян опустил голову, как во время молитвы.

– Император ниспослал Ансгару видение и выбрал Своим чемпионом. Брат накануне битвы пришёл в часовню и рассказал капеллану Уго и мне о том, что поведал ему Император и что он не мог узнать ни от кого другого. А теперь я и сам начинаю замечать доказательства истинности пророчества, – пылко произнёс охваченный религиозным рвением воин-жрец.

Адлар некоторое время неловко молчал.

– Итак, – наконец продолжил кастелян, – мы можем следовать плану и продолжить выполнять задание, полагаясь на инструкции верховного командования Тартара и приказы маршала, или можем начать собственную миссию, основываясь на видениях избранного чемпиона Императора.

– Такой выбор перед нами, перед тобой, – подтвердил Вольфрам.

– И ты веришь в то, что рассказал тебе Ансгар прошлой ночью перед высадкой на планету?

– Верю.

– Я думаю, что Император хотел показать мне что-то, – мрачно сказал чемпион, хранивший молчание пока капеллан приводил аргументы в его пользу.

– Я сомневаюсь, я, правда, сомневаюсь, – признался Адлар. – Раньше мне был ясен наш путь. А теперь я словно затерялся в пустыне во время радиационного шторма и не вижу даже землю под ногами.

– Путь по-прежнему ясен, – продолжал настаивать Вольфрам, сейчас его голос звучал, как во время чтения проповеди. – Мы не можем сделать никакой иной выбор, особенно после того, как Ансгар нашёл неопровержимые доказательства истинности своих видений.

– Откровенно говоря, я желал бы обсудить сложившуюся ситуацию с маршалом. Но из-за этих адских пустошей и, вне всякого сомнения, из-за помех мерзких орков у нас нет возможности отправить сообщение на флот. Передатчики работают только на небольшое расстояние.

– Если бы Брант был с нами, то мы могли бы узнать его мнение. Но его здесь нет, и мы не можем с ним связаться. Тем не менее, я полагаю, что понимаю, как бы он поступил, и если ты задумаешься, то тоже поймёшь, как бы он повёл себя в свете снизошедшей на нас мудрости Императора.

– Ты хочешь, чтобы мы из прихоти бросили Тартар на произвол судьбы? – возразил Адлар.

– Это не прихоть, – не уступал Вольфрам. – Только всезнающий Император видит всю картину целиком. Предоставив осаждённый улей его судьбе, мы сможем предотвратить ещё большую катастрофу в другом месте. Ты говоришь про честь, но разве есть честь выше, чем служить воле Императора? А благодаря брату мы видим Его волю ясно как никогда.

Адлар посмотрел сначала на Вольфрама, затем на Ансгара. За все десятки лет службы Императору ему не приходилось делать такой трудный выбор.

– Так и быть, – произнёс кастелян, резко повернулся и направился к беспокойно ожидавшей их роте. Капеллан и чемпион последовали за ним.

– Братья, – начал Адлар. – Мне было нелегко принять это решение.

Тревожный шёпот сменила выжидающая тишина, даже стенания ветра прекратились, словно в предвкушении.

– Наш чемпион отмечен благословением Императора, он получает знаки и знамения о великом событии. Полагаю, что следуя указаниям из святого видения, мы найдём тварь, которой поклялись отомстить.

Снова послышался шёпот, но на этот раз уже не беспокойный.

– Мы не можем связаться с флотом, другими ротами или с любыми иными союзниками, чтобы они присоединились к нашей благородной миссии. Не получится и отправить предупреждение об изменении планов маршалу или верховному командованию Тартара. Мы будем сражаться одни, но это наш последний крестовый поход и я не знаю лучшей смерти, чем погибнуть, исполняя волю Императора.

В рядах Храмовников раздались одобрительные крики.

Кастелян жестом попросил братьев успокоиться.

– Должен предупредить, что наши действия могут привести к падению Тартара, и в этом случае мы никогда не сможем вернуться в лоно ордена. За неподчинение прямым приказам маршала и за то, что мы бросаем союзников на произвол судьбы всю роту могут счесть изгоями и еретиками.

– Хотя я готов в бою послать человека на смерть, я не столь смел, чтобы обречь его на проклятье.

Адлар глубоко вздохнул.

– Слушайте мой приказ: мы последуем за ниспосланными Императором брату Ансгару видениями и вступим с врагами в бой. Если среди вас есть те, кто предпочтёт продолжить первоначальное задание, то отправляйтесь в улей и не утратьте честь вместе с нами. Если вы так решите, то я желаю вам удачи и прошу – помолитесь в грядущие дни за наши грешные души.

Кастелян смотрел на выстроившихся рядами боевых братьев: отделения ветеранов, штурмовиков, посвящённых и неофитов. Никто не шелохнулся, только колыхалось знамя батальной роты на флагштоке брата Муртага.

– Раз благородный кастелян приказал – приказ должен быть выполнен, – произнёс кто-то в центре облачённых в броню воинов. Голос походил на гортанный тон сержанта Гарронда.

– Зачем нам страшиться ереси или изгнания, если мы идём сражаться во имя Императора? – сказал другой воин. На этот раз слова прозвучали чётко, говорил брат-ветеран Каллес. Аугметическая гортань придавала его речи искусственную электронную монотонность.

Были слышны и другие возгласы одобрения решения Адлара и согласия с истинностью видения-поиска Ансгара.

Кастелян смотрел на воинов роты и гордился ими. Возможно решение действительно было правильным, разве могли столько воинов лорда Сигизмунда заблуждаться в своей преданности Императору и ниспосланном Им чемпиону видении?

– Тогда мы идём на северо-восток, – объявил Адлар, – к нашей судьбе!

– Без страха! – выкрикнул он, ударив в нагрудник кулаком в бронированной перчатке. – Без пощады! Без сожалений!

Рота ответила на боевой клич оглушительным грохотом керамитовых доспехов.

Кастелян повернулся к Ансгару.

– Брат Ансгар, чемпион Императора, – тихо произнёс он, – будем надеяться, что ты не ошибся. Судьба наших бессмертных душ в твоих руках.