Битва за улей Маркграаф / The Battle for Markgraaf Hive (рассказ)

Перевод коллектива "Дети 41-го тысячелетия" Этот перевод был выполнен коллективом переводчиков "Дети 41-го тысячелетия". Их группа ВК находится здесь.

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Битва за улей Маркграаф / The Battle for Markgraaf Hive (рассказ)
Автор	Джастин Хилл / Justin D. Hill
Переводчик	Летающий Свин
Редактор	Larda Cheshko, Нафисет Тхаркахова, Татьяна Суслова
Издательство	Black Library
Входит в сборник	Владыки и тираны / Lords and Tyrants Молот и Орел / The Hammer and the Eagle
Предыдущая книга	Место боли и исцеления / The Place of Pain and Healing
Следующая книга	Честь Кадии / Cadian Honour
Год издания	2017
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

— Какого чёрта тут творится? — прокричал Мадзен сквозь грохот рикошетящих от скал автоматных пуль.

Минка стряхнула с плеч лямки вокс-установки и кинулась в укрытие. Прищурившись, она взяла на прицел голову еретика.

— Они пытаются нас убить, — процедила девушка, переведя оружие на следующую цель и выстрелив снова. И ещё раз, на всякий случай.

— Это я понял, — рыкнул Мадзен, щекой прижимаясь к прикладу собственной лазвинтовки. — В смысле...

Ей не хотелось знать, что тот имел в виду. И когда заговорил тяжёлый болтер Грогара, подземная камера наполнилась дульными вспышками, огромными, с кулак, болтами и грохотом, в котором утонуло пояснение Мадзена.

Пару секунд назад они выбрались из старой сточной трубы прямиком в это огромное помещение, освещаемое люминесцентной зелёной плесенью на потолке и стенах. Тысячелетия ульетрясений давным-давно лишили подземелье первозданного облика. Треснувший потолок просел, пол накренился влево, а в утопленном углу плескалось озеро нечистот, над которым подобно клыкам доисторического зверя висели острые сталактиты. У них было лишь мгновение, чтобы оглядеться, прежде чем враги захлопнули ловушку. И теперь они отчаянно дрались за собственные жизни.

Минка выпустила быструю очередь во тьму, не убирая лазвинтовку от плеча.

Тяжёлый болтер взревел снова, озарив сполохами грязные звероподобные лица людей, что сплошной массой неслись к ним сквозь сумрак.

Кадианцы не запаниковали. Вместо этого они припали на колено и дали ещё один залп. Они действовали слаженно, дисциплинированно, умело. Как и Минка Леск, все они научились обращаться с лазвинтовкой раньше, чем читать. Бой для них был более естественной средой, нежели мирная жизнь.

Знай нападавшие хотя бы азы ведения боя, кадианцы к этому моменту уже бы погибли. Но они их не знали. Это были ульевые отребья. И даже хуже. Это были еретические ульевые отребья, что отвернулись от света Императора и теперь заслуживали лишь лазерный луч в лицо. Они походили на неукротимую стихию, обрушивающуюся на несокрушимую каменную дисциплину Кадии. И кадианцы косили еретиков десятками.

Наконец рёв тяжёлого болтера стих, и на миг показалось, что атака прекратилась. Минка не видела перед собой ничего, кроме дёргающихся куч мёртвых и раненых. Она обвела взглядом камеру, после чего опустила винтовку.

— Сюда! — крикнул из центра строя сержант Гаскар. Из-за тьмы и неразберихи она не увидела, на что тот указывает, но в этот момент в считаных ярдах позади неё из озера вырвались новые еретики. Лицо и руки девушки обдало брызгами, когда она начала оборачиваться.

Слишком поздно.

Удар пришёлся ей точно в спину и выбил из лёгких воздух. Она приложилась лицом о скалобетонную плиту и рассекла губу. Рот девушки наполнился кровью, прежде чем она крутанулась и открыла ураганный огонь.

Еретик бросился на неё, и Леск тотчас поняла, что он крупнее и сильнее. Враг впечатал девушку лицом в грязь, между тем опутав грязными тощими конечностями, словно паук. Его чёрные ногти забирались ей в рот, хватались за горло, лезли в глаза. Но она была кадианкой. Минка сломала нападающему пальцы, вывихнула руку, а потом сумела подняться на колено и выпотрошить его штыком.

Затем она всадила ему в живот пару лазлучей. Вот фреккер.

Следующая волна врагов появилась из воды и через трещину в полу, что позволило им вплотную подобраться к гряде из щебня, которую удерживали кадианцы. Тогда стало по-настоящему горячо. И дело дошло до ближнего боя.

Впоследствии Леск так и не смогла сказать, сколько продлился тот бой. Возможно, секунды, а может, часы. Рявканье тяжёлого болтера, короткие сполохи лазерных лучей, скрежет ножа по костям и стали, вопли боли и крики приказов. Она убивала, убивала и убивала, перестав обращать внимание на всё остальное. Но наконец сержант Гаскар вскинул руку и крикнул: «Стоп!», и Минка прижалась плечом к упавшей потолочной балке, лишь тогда поняв, как сильно у неё ноют рёбра.

Вокс-установка лежала на полу, в двух ярдах от валявшегося на спине Мадзена. Его глотка была вскрыта от уха до уха. Вокруг головы собралась лужа крови. Её вдруг замутило. Подулей Маркграафа не стоил жизней кадианцев, и уж точно не Мадзена. Любой мёртвый кадианец был невосполнимой утратой. Она мысленно прокляла лампасного фреккера, который решил послать их на это задание.

Напавший на Минку еретик лежал в броске камня от неё, лицом вниз, с вывернутой под неестественным углом спиной. Отсюда она не видела, чем он её приложил, но, Трон, болело знатно. На секунду Леск заново прожила ту атаку, ощутила пальцы на своём лице, лезущие ей в глаза, в ноздри, в рот. Девушке захотелось пнуть его снова, когда она оттянула пластину бронежилета, чтобы определить, сильно ли ей досталось. Крови не было. Она ощупала рёбра, поняла, что обошлось без переломов, и протяжно выдохнула.

Сержант Гаскар провёл перекличку. Грогар. Матрей. Реллан. Леонов. Алексей. Исран. Артём, к сожалению. Она крикнула собственное имя.

— Кто-нибудь ещё? — спросил Гаскар.

— Мадзен мёртв, — отозвалась Минка, после чего бойцы перечислили погибших. Они потеряли шестерых. Троих — в первые пару секунд от автоматных очередей, остальных — в рукопашной. Девушка увидела, как медик, Леонов, опустился на колено возле раненых. Пять дней назад, когда пятый взвод только вошёл в подулей, их было девяносто шесть.

Они стояли на укрытых серым пеплом валах и разглядывали улей Маркграаф — кишащий людьми термитник, круто возносившийся к небу. Сейчас, однако, он горел, и над ним поднимался столб дыма.

— Они там в осаде, — сказал её сержант, имея в виду владевших ульем патрициев из рода Ричстаров. Сержанта звали Фронсак. Его полк, 2050-й кадианский, объединили с подразделением Минки год назад. Он был надёжным командиром, типичным представителем профессионального офицерства Кадии, который на первое место ставил подчинение приказам, выполнение поставленных задач и, по мере возможностей, сохранение их жизней. — Они с боями отходят к вершине.

Леск вытянула шею, чтобы окинуть взглядом громаду улья. Пик массивного города находился слишком высоко, чтобы увидеть его невооружённым взглядом. Фронсак передал Минке магнокль. Она посмотрела в него, сквозь дым и огонь, на пять миль вверх, где искрились обледеневшие белые шпили и парапеты улья. Его повелителям оставалось подниматься не более тридцати уровней, прежде чем их сбросят с вершины родного дома.

Она вернула магнокль и огляделась. Выстроившиеся рядами «Химеры» работали на холостых оборотах, пока из них взвод за взводом выгружались остальные кадианцы. Размещённые поодаль «Гидры» следили за небом, готовые отразить любую контратаку, а за ними девушка различила колонны местных калибиниров, двигавшихся в их сторону по грядам шлака. Они выглядели хоть и полными решимости, но изрядно утомлёнными, в отличие от кадианцев, которые строились с деловитой торопливостью.

Между тем ещё дальше, за отвалами отработанной породы, процессия скитариев сопровождала три исполинских гусеничных транспортёра, по сравнению с которыми многочисленные машины на равнине казались снующими букашками.

На каждом из транспортников, в окружении сервиторов и суетящихся техножрецов, высилась гигантская труба, спешно выкрашенная в цвета семейства Ричстаров, различные ветви которого, казалось, правили всем этим сектором имперского космоса.

— А это что такое?

— «Адские буры», — ответил Фронсак.

Минка ничего не сказала. Они выглядели как бронированные цилиндры с бурами на одном конце. Каждая чудовищная махина могла спокойно уместить в себе целый взвод. Это были проходческие установки, способные проложить путь сквозь землю и скальное основание и, пройдя под укреплениями врага, выбраться у него в тылу. Значит, их собирались послать на удерживаемую еретиками территорию. Самое что ни на есть самоубийственное задание.

Час спустя её взвод строем взошёл по трапу «Адского бура». Им пришлось плотно набиться в тесное десантное отделение. Лицом к лицу. Плечом к плечу. Внутри не осталось места, чтобы выронить гранату или даже вытащить нож. Двери захлопнулись и заперлись. Со скрежещущим воем бурильный механизм пришёл в движение, а затем их резко кинуло вперёд, когда «Адский бур» съехал по направляющим и стал прогрызать верхний слой почвы с такой лёгкостью, будто шёл сквозь снег.

Сложности начались после того, как керамитовые зубья встретились с горной породой и скалобетонным основанием. Размалывающий механизм пронзительно заревел. Корпус машины задрожал, и кадианцы услышали наверху рокот ульетрясений. С этого момента путешествие растянулось на долгие часы, оказавшись едва ли не таким же изнурительным и неприятным, как варп-перелёт. Гвардейцев мутило от встрясок, непрерывного шума и неизбывного ужаса перед тем, что их транспорт может сломаться или выйти из строя или что они погибнут под завалом.

Минку тошнило от жара и постоянного движения. «Что, если мы натолкнёмся на слишком твёрдую породу?» — подумала она. Руки, лоб и поясница девушки покрылись холодным потом. Живот скрутило. Рот наполнился слюной. Многих рвало, хотя места для этого практически не было. Она усилием воли проглотила желчь. Та пошла носом. На этот раз её сдержать не удалось. Девушка закрыла глаза, и по дребезжащему отсеку поплыла вонь. Она стала молиться Трону, Омниссии и святому Хеллоузу, покровителю Кадии.

«В самом деле „Адский бур“», — подумала Леск, вдруг осознав, насколько удачно назвали машину.

Она испытала почти облегчение, когда установка с толчком остановилась, швырнув людей вперёд. Вспыхнуло освещение, зазвенела сирена, упали штурмовые трапы, и бойцы рекой потекли в обрушившиеся туннели самого нижнего яруса Маркграафа.

Следов противника гвардейцы не обнаружили, их окружали лишь сырые катакомбы, построенные ещё при основании улья. Разбитые туннели и сточные каналы вынудили их разделиться на меньшие отряды. Кадианцы медленно вошли в мир, не видевший солнца уже тысячи лет. Поначалу они пользовались люменами, но всё здесь покрывала густая влажная плесень, дававшая тусклый зеленоватый свет, и, как только их глаза привыкли, солдаты стали беречь батареи для действительно важных вещей вроде сверок с картами.

Каждое отделение получило схематический план, грубый набросок улья с чётко обозначенной целью — Великим залом. Имперцы пробирались по извилистым, уводящим вдаль туннелям, часть которых была обрушена или затоплена, либо срезали путь через огромные бледные кучи застывшего жира и грязи из верхнего города, не зная, приближаются они к центру улья или нет.

— Что это за Великий зал? — в какой-то момент спросил Ансен.

— Очевидно, место, где находится подъёмное устройство. Старая шахта, — пояснил Фронсак. — Это единственная точка, откуда можно попасть на верхние уровни.

По крайней мере, так они считали. Похоже, еретики имели иные способы спускаться в подулей, поскольку спустя несколько часов выяснилось, что враги узнали о контратаке имперцев и наводнили подземелья, будто крысы. Это был разношёрстный сброд из покрытых татуировками бандитов и подульевых отребьев, собранных из глубочайших нор города-горы, чьими измождёнными телами двигала твёрдая еретическая вера.

Рывок кадианцев увяз в кошмарных боях среди разрушенных недр подулья. Сержант Фронсак погиб на второй день сражения, и Минка сменила ещё трёх сержантов после того, как война на свалках стала настоящим адом, полным еретиков и каменных оползней. Силы Сто первого таяли с потерей каждого бойца, словно собор, в котором одна за другой гаснут свечи, погружая его во мрак. И чем дольше тянулась битва, тем сильнее Леск одолевало чувство, будто она член вымирающего племени, тупиковой ветви развития, вида на краю полного исчезновения.

Теперь Минка сидела в этой неизвестной камере с ноющими от удара рёбрами. Она взглянула на сержанта Гаскара.

— Итак, — сказала девушка, — куда дальше?

«Откуда мне, фрекк, знать?» — прочла она на его лице. Сержант перепрыгнул одну из трещин в скалобетонном полу, прошёлся вдоль кромки воды, затем достал люмен и, подсвечивая себе дорогу, добрался до края затопленного конца помещения. Дальнейший путь между двумя сталактитами перекрывала упавшая металлическая балка, торчавшая из натёкшей сверху белёсой извести. Перебравшись через неё, он вытер руку от светящейся плесени. Непроизвольный жест оставил на груди размазанное яркое пятно. Идеальная мишень для снайпера. Гаскар явно подумал о том же. Он выругался и стёр пятно рукавом, после чего почесал подбородок, словно о чём-то задумавшись.

— Похоже, ульевики пришли оттуда, — произнёс он, указав в дальний конец зала.

Сержант обернулся и обвёл их взглядом. Минка поняла, о чём тот подумал. Отряду требовался отдых. Бойцы выглядели измотанными. Это отчётливо читалось на их лицах.

Гаскар сплюнул и стянул с головы каску.

— Ладно. Реллан и Алексей, в караул. Остальные — немного отдохните.

Грогар и Матрей разместили тяжёлый болтер в центре зала, между тем как Минка опустилась в дыру возле Исрана, откуда они могли следить за озером. Исран был одним из тех странных сухощавых людей, которые жили, казалось, на смеси из алкоголя, стиммов и лхо. Он сидел, поставив лазвинтовку между ног, и, положив руки на ствол, вглядывался во мрак. Леск достала из нагрудного кармана паёк. Фольгированная упаковка была уже вскрыта. Она ногтями содрала обёртку и протянула ему влажноватую плитку.

— Хочешь кусочек?

Исран покачал головой.

— Нет, — ответил он, продолжая всматриваться в темноту.

По воздуху разнеслась дрожь. Минка подняла руку и опять ощутила вибрацию, уже сильнее. Из трещины в потолке посыпалась пыль, устлав поверхность тёмной воды. На миг она подумала о громадной, давящей тяжести улья над головой, о чём сразу пожалела.

Рокот докатился снова, на этот раз протяжней.

— Думаешь, это ульетрясение? — поинтересовалась девушка.

— Возможно, — отозвался Исран. Своим тоном он будто хотел сказать ей, что здесь они совершенно бессильны.

Дрожь стихла. Минка откусила ещё кусочек. Затем через пару мгновений рокот вернулся. Непохоже на ульетрясение. А затем раздался ещё один звук.

— Это что за чёрт? — спросила она. Звук, донёсшийся из тьмы, напоминал влажное чавканье.

— Крысы, — бросил Исран. Грызуны и поля битв всегда шли рука об руку. Ничего удивительного.

Минка Леск проглотила высушенную еду, запив её водой из помятой жестяной фляги, после чего бросила обёртку на землю. Она огляделась. Леонов закрыл глаза, но остальные сидели и наблюдали, чистили оружие, проверяли снаряжение, курили лхо. Кадианка зажмурилась и представила себя в другом месте. Память невольно перенесла её в лагерь белощитников на взгорьях касра Мирака. Она была девочкой четырнадцати лет от роду, грезящей о том, как однажды станет сражаться за Империум Человека. Минка вспомнила, как её волосы трепал ветер, пока она смотрела на занимающийся над Кадией рассвет, как встающее солнце озаряло иззубренные вершины гор, прежде чем подняться над грядой и залить светом остальной мир. Солнце на рассвете почти не согревало, однако дарило надежду, и, закрыв глаза, Леск отчётливо вспомнила тот момент. Кадия. Восход солнца. Обещание следующего дня и дальнейшей борьбы с врагами.

Дрожь прокатилась снова. Исран улыбнулся.

— Может, это идут наши подкрепления.

Минка потянулась к воксу. Она тащила на спине бесполезную коробку с тех пор, как их оператор, Хама, дал себя убить. Последнее слово от штаба они слышали три дня назад, и то это были приказы какого-то высокопоставленного болвана, решившего, будто их тут будут выполнять. Едва ли не от скуки она взяла передатчик и щелчком его включила. Из аппарата раздалось только шипение статики. Она постучала им о стену. Шум статики не изменился.

— Выключи, будь так добра! — прошипел Артём.

В каждом отделении был свой поганец, и у них эту роль исполнял Артём. Минка проигнорировала его.

— Я сказал — выруби.

— Иди к фрекку, — ответила Леск.

Затем Артём вышел из теней. Его глаза, белые и широкие, блестели в болезненном свете зала. Он схватил трубку вокса и швырнул её на разбитую скалобетонную плиту. Впрочем, она была муниторумной, созданной специально для тяжёлых условий — против всего, что могла бросить на них Галактика, — так что удар едва её оцарапал.

Минка метнула в него взгляд. «Она муниторумная, ломай, раз такой смелый», — читалось в нём. Однако он стукнул ею, о скалу ещё раз.

— Сядь! — велел ему Гаскар.

— Выруби фреккову штуку, будь добра! — крикнул он и бросил трубку обратно ей. — Вокс бесполезен, — добавил Артём. — Бесполезен. Поняла?

Леск презирала слабость и сразу поняла, что подулей сломал гвардейца. Когда он двинулся к ней, она с силой толкнула его ладонями в грудь.

— Возьми себя в руки! — рявкнула она, но тот пошёл на неё снова, и на третий раз девушка потянулась за ножом. Острая шлифованная сталь сверкнула в бледно-зелёном свечении.

Минка не собиралась давать фреккеру спуску. Её рука дрожала, но не от страха, а от ярости. Она почувствовала, как по телу разливается сила.

— Давай, рискни, — процедила девушка, когда тот двинулся к ней опять.

Внезапно между ними оказался сержант Гаскар, толкнув обоих в разные стороны.

— Прекратили немедленно, — крикнул он. — Трон святый! Вы же кадианцы!

— Кадия пала! — прошипел Артём, вскидывая руку. — Ты разве не слышал?

— Я сказал сесть, боец. Это приказ.

На мгновение Артём заколебался.

— Я сказал — это приказ.

Артём обернулся и сел. Гаскар повернулся к Минке.

— Ты тоже.

— Да, сэр, — сказала она и с улыбкой присела возле стены. Исран кинул на неё косой взгляд, который она не смогла прочесть. Внезапно Леск поняла, что по-прежнему сжимает нож. Он был нестандартным, с тяжёлым загнутым внутрь лезвием. Его после Кадии подарил ей полковник Раф. «Его нельзя убирать, не дав вкусить крови», — сказал он Минке.

Она прошла с Рафом через всю осаду родного касра. Теперь нож был у неё в руке, и он оставался не окровавленным. Лёгким, отработанным движением девушка провела лезвием по внутренней части руки. Достаточно сильно, чтобы пустить по коже полоску из красных бисеринок, прежде чем спрятать оружие обратно в ножны.

Она выключила вокс. Чавкающий звук стал громче. Минка села и огляделась. Остальные, похоже, ничего не замечали.

— Сержант Гаскар, — позвала она. — Вы это слышите?

— Что?

Что-то потянуло её за ботинок. Поначалу девушка решила, что это Исран, затем вспомнила о крысах. Она опустила глаза и увидела нечто похожее на гигантскую личинку, грызущую кожу на её обуви. Длиной оно было с предплечье Минки — слепое прозрачное существо с тёмной головой и круглыми жующими челюстями.

Она в омерзении вскочила на ноги и наступила на тварь, размазав голову каблуком. Тогда даже Исран посмотрел вниз.

— Трон! — ругнулся он и окликнул остальных. — Вы обязаны взглянуть!

Гаскар и Матрей уставились на личинку. Леонов нашёл ещё одну, длиной с собаку, и поджарил её из лазвинтовки. В воздухе повис запах горелой плоти. Звук работающих челюстей стал громче.

— О, Трон, — сказал Реллан, пронзив тьму лучом люмена. — Да их здесь сотни.

Пол зала словно шевелился.

— Пора уходить, — внезапно сказал Гаскар. Они встали, закидывая ранцы за спины. Леск подняла вокс, когда сержант повёл их через центр помещения. Он перепрыгнул трещину и двинулся вглубь комнаты, обходя места, где личинки поедали трупы.

Преодолев половину зала, они натолкнулись на очередной разлом, глубже и темнее прочих. Он достигал двух ярдов в ширину и источал холодный прогорклый смрад. Гаскар повёл их напрямую, и, когда подошла очередь Минки, она поправила лямки вокса, проверила землю под ногами и прыгнула. Исран поймал её и потянул на себя. Она обернулась, собираясь помочь перебраться Леонову, но внезапно с другого конца сточного озера сверкнул лазлуч. Он попал Матрею в плечо, и тот охнул от боли. Справа полыхнуло больше импульсов, а затем и слева, и в мгновение ока они оказались в клещах.

Исран увлёк Минку в сторону от разлома, где они укрылись за куском упавшего потолка. Гаскар закричал, указывая, какой паре куда стрелять, а Грогар тем временем установил треногу, загнал в коробку патронную ленту и открыл огонь.

В один миг озёрную гладь взбурлили ноги бегущих воинов, очереди тяжёлого болтера и шипящий пар от попаданий лазерных лучей. Меж двух сталактитов показалась небольшая фигура. Секунду она оставалась неподвижной, держась за каменные глыбы среди ярких вспышек перестрелки. Леск выстрелила и промахнулась. Она выругалась и моментально прицелилась снова, чтобы попасть уже наверняка. Девушка услышала, как загудела батарея лазвинтовки, после чего из оружия вырвался иссиня-белый импульс энергии.

Сполох затмил её зрение и оставил на воде обжигающе яркую полосу. Луч на миг озарил лицо цели — всклокоченную гриву волос, скалящееся лицо, которое раньше могло называться человеческим, — а затем разряд попал в цель, и кинетическая энергия перешла в опаляющий жар.

Минка много раз видела, как из плоти вырывается облако перегретого пара. Фигура плюхнулась в воду, но её место тотчас заняли три новых врага, ринувшихся вперёд. А когда они выбрались, за ними показалось ещё пятеро.

— Они лезут из воды! — воскликнул Исран.

Девушка кивнула, увидев место на дальней стороне озера, откуда те появлялись.

Их двойка работала сообща. Леск пришла в трепет от того, с какой устрашающей скоростью вёл огонь напарник. Он стрелял спокойно и методично, как в тире.

— Всё просто, — любил говорить Исран. — Выбираешь приоритетную цель, убиваешь её, затем переходишь к следующей.

Минка почувствовала на ботинке личинку. Она пнула её и прицелилась снова. Гаскар кричал приказы. Похоже, попали ещё и в Алексея. К нему подполз Леонов.

— Поверхностная рана! — крикнул Леонов, принявшись искать в ранце аптечку. Артём вопил что-то про червей. Кадианка была слишком занята стрельбой, чтобы оглянуться и посмотреть, что творится у неё за спиной.

— Они выбираются из трещины! — проорал Гаскар.

Минка рискнула кинуть взгляд назад, и в этот момент увидела, как у её локтя упала граната. Время будто замедлилось. Она увидела, что та была муниторумной. Невзрачного зелёного цвета с выведенным белой краской серийным номером. Девушка поняла, что если она сдетонирует, то убьёт и её, и Исрана, и случится это за доли секунды, поэтому инстинктивно заорала предупреждение и отбила её обратно в провал. Она понятия не имела, услышал ли её напарник. Леск кинулась ничком, а в следующий миг прогремел взрыв. Кусок осколка задел ей затылок, а затем слева раздался грохот взрывпакета, обрушившего часть потолка. Ударная волна толкнула Минку с такой силой, что она приложилась лицом о камень. Она не знала, спас ли ей жизнь бронежилет. У неё ныло плечо, кровоточила губа, кровь была на подбородке и тыльной части ладони.

Над ней нависла тень. По каске лязгнул металл, который затем впился ей в ключицу. Минка зарычала и всадила штык человеку в пах. Затем она дважды выстрелила, чтобы убить наверняка, и лазлучи прожгли в мягком животе врага глубокие дыры.

Ей пришлось извернуться, чтобы вырвать штык. Пошатываясь, она поднялась на ноги и ударила еретика по лицу прикладом, прежде чем вставить свежую батарею.

Она услышала, как слева упал Реллан. Исрана засыпало обломками. Трон его знает, как они выберутся из этой передряги. Исран стонал. Леск хотела ему помочь, однако её взгляд оставался направленным вперёд. Она всматривалась так пристально, что, когда ей на плечо опустилась рука, она вздрогнула и стремительно развернулась, ожидая удара ножом в почку или шею. Однако на неё смотрел кадианец. Мужчина старше неё. Седая щетина. Перекошенное лицо. На нагрудной бирке она прочла имя «Бардски».

Бардски едва обратил на неё внимание. Он не стал тратить время, чтобы перекинуться с ней словом, но опустился рядом на колено и принялся посылать лазлучи в другой конец зала. Во флуоресцентном свечении зелени Минка различила больше солдат, незаметно продвигающихся вперёд. Пёстрая группка из около тридцати выживших, останавливавшихся лишь для того, чтобы прицелиться и выстрелить. Хвала Императору, подумала Леск, прежде чем увидеть в хвосте отряда тёмную фигуру. Человек был в чёрном кожаном пальто и высокой фуражке. Девушка посмотрела на Бардски, и тот ответил ей извиняющимся взглядом.

— Какого Трона вы приволокли его с собой? — спросила Минка. Только комиссара им здесь и не хватало.

Леск помогла Исрану выбраться из-под упавшей переборки. Левая рука бойца явно была сломана. Его лицо побелело. Он тяжело сглотнул, когда Минка воткнула ему в плечо иглу.

— Морфий, — пояснила она. — Скоро подействует.

Исран кивнул. Его взгляд стал блуждающим, и девушка испугалась, что он может потерять сознание.

— Эй, — сказала она, похлопав его по щеке. — Ты был прав. Это подкрепления.

Комиссар Хаан не стал терять время, представляясь остаткам взвода Минки. Его лицо было обезображено старым ожогом, который оттянул ему уголок рта в свирепой ухмылке, а сам он, казалось, едва ли не злился оттого, что отделение Минки добралось до пещеры раньше их.

Она заметила в его отряде бойцов из по меньшей мере пяти разных подразделений. В большинстве своём кадианцы, но также несколько местных калибиниров в измазанных грязью и плесенью бархатных куртках, а ещё одинокого вальхалльского ледяного воина в шинели и меховой шапке, из-под которой виднелось заострённое лицо. Шинель была ему на два размера больше, как будто он снял её с трупа.

Комиссар оглядел разношёрстную группу, словно мясник, изучающий свой нож.

— Есть догадки, где Великий зал?

— Никаких, сэр, — отозвался Гаскар. — Ульевики появились из воды. И из той трещины.

Комиссар заглянул во тьму и недовольно поморщился, словно не найдя того, что ожидал увидеть. Он обвёл взглядом озеро.

— Не вижу откуда.

— Они вышли из воды. Должно быть, там есть сточная дыра.

Это, похоже, понравилось комиссару больше.

— Хорошо, — сказал он. — Наверное, там и есть путь наверх.

Сержант не стал дожидаться приказа.

— Кадианцы, вперёд! — крикнул он, после чего первым шагнул в озеро и, расталкивая плавающие тела, побрёл по колено в воде к другому концу зала.

Остальные последовали за ним, растянувшись цепью и целясь из лазвинтовок в драконью пасть из сталактитов над головами. Гаскар посветил люменом в воду.

— Ничего не вижу, — сказал сержант. Луч белого света носился туда-сюда, выискивая среди подводных скал проём.

Комиссар Хаан поравнялся с ним.

— Он где-то здесь. — Хаан включил свой люмен, но его поиски также не увенчались успехом. — Ты, солдат, — наконец сказал он. — Дай свою винтовку.

— Я, сэр? — переспросил Артём, зажмурившись от засветившего в лицо люмена.

— Да, — ответил комиссар, направив луч обратно в воду. Когда он это сделал, в потоке света что-то промелькнуло. Это был хвост личинки, быстро проплывшей мимо.

— Что это такое? — спросил Хаан.

— Ульевые личинки, — пояснил Гаскар. — Это место ими кишит.

Комиссар достал болт-пистолет, затем с помощью люмена отыскал тварь. Существо, в длину достигавшее ярда, а шириной не уступавшее человеческому торсу, извиваясь, рассекало озёрную гладь. Он выпустил в воду единственный болт-снаряд. Их всех обдало брызгами. Никто не смог разглядеть, убил он личинку или нет.

— Я одну чувствую, — сказал кто-то позади Минки. — Трон! Она меня цапнула!

Леск чувствовала, как невидимые создания скользят у её ног. Рядом всплыли две личинки. Она достала нож и рубанула по ним, но, даже разрезанные, они продолжали дёргаться. Её тревога начала перерастать в панику, когда укусили ещё одного бойца возле неё.

— Я сказал, в воду! — скомандовал комиссар.

Рука Артёма задрожала.

— Но личинки... — залепетал он.

Лицо Хаана скривилось от омерзения.

— Богу-Императору Человечества нет дела до ульевых личинок!

Фигура в кожаном плаще встала перед ним. Минка поняла, что последует дальше. Она уже видела такое прежде. Слышала, как об этом рассказывали у лагерных костров и во время долгих варп-переходов. Видела, как люди поднимают пальцы, приставляют их к голове и произносят: «Во имя Бога-Императора!»

Она чувствовала, что на месте Артёма мог оказаться любой. Любой из них сейчас мог стоять с упёртым в лоб холодным стволом болт-пистолета.

— В воду, боец, — приказал комиссар.

Артём закрыл глаза, и секунду Леск глядела на него как заворожённая. Она всей душой хотела, чтобы он подчинился. Хотела, чтобы он не заканчивал жизнь подобным образом. Хотя бы ради Кадии, подумала девушка. Ради ударников.

А затем болт-пистолет выстрелил: яркая вспышка света, а мгновением позже гулкий грохот. Выстрел откинул Артёма в сторону, словно от удара молотком по голове. Минку сковал холодный ужас. Вот как всё закончится, подумала она, когда комиссар повернулся к ней.

— Ты! — рявкнул он.

Леск не сдвинулась с места.

— Да, сэр! — отозвался человек рядом с ней. Вальхаллец. Она потрясённо оглянулась, когда тот сбросил с себя шинель и шапку и кинул их в воду. На миг ей стало стыдно, когда вальхаллец нырнул в озеро, и комиссар засветил люменом ему вслед. Но вдруг мужчина вырвался обратно из пучин, и Хаан, ухватившись за разгрузку, помог ему выплыть обратно. На плече солдата болталась личинка, самая крупная из всех, какие им приходилось видеть. Её тело пульсировало, сжимая хватку, а в брюхо уже толчками вливались тёмные капли крови.

Минка полоснула тварь ножом. Первый удар вспорол личинке брюхо, второй — разрубил надвое, но голова существа продолжала цепляться за плоть, и даже когда девушка потянула её, та не отпустила вальхалльца. Внезапно зал содрогнулся. Снова раздался глухой рёв, который она уже слышала прежде, но теперь он был яростным и громким и становился ближе.

Вся рота застыла и стала оглядываться. Глаза гвардейцев недоверчиво расширились, когда в зал вошла одинокая фигура и выпрямилась в полный рост. Казалось, она без остатка заполнила собой огромное пространство. Это был великан — восемь футов чистого ужаса в силовом доспехе — с пылающими красными глазами, которые повернулись в сторону солдат и сфокусировались на них.

Существо было обмотано цепями, с его набедренной повязки свисали черепа, а на медных шипах, выраставших из наплечников, торчали отрубленные головы имперских гвардейцев — судя по всему, кадианцев, — из которых ещё текла кровь. Монстр, всем своим видом источавший абсолютное зло, двинулся вперёд.

Каждая его нога напоминала мощную, заключённую в броню колонну; каждый шаг сопровождался хрустом керамита по разбитому скалобетону. Он прошёл до того места, где случился последний бой, и пересёк двухъярдовую расселину за один шаг. Огромный сабатон с плеском опустился в воду. Лишь после этого он запустил оружие, что сжимал в руке, — гигантский цепной топор, от звука которого содрогнулся весь зал. Это был рёв, который она слышала во время привала. То был звук рока. Убийства. Безжалостного неистовства.

А затем топор умолк.

— Спаси нас Трон, — пробормотал Гаскар, когда фигура сделала к ним ещё один громадный шаг. Минка невольно отступила назад. На краткий миг она заметила, как вальхаллец пытается не дрогнуть перед приближением существа. Монстр напоминал джунглевого кота, готовящегося к броску на раненую газель. Он наслаждался моментом, предваряющим резню.

— Во имя Императора! — сплотил их боевым кличем комиссар Хаан. И каким-то образом Грогар развернул тяжёлый болтер, и в сторону гиганта полетели снаряды. Загнанные в угол солдаты Астра Милитарум дали ослепительный залп. Лазерные лучи ярко полыхнули, и многие попали в цель, но монстра не могло остановить ничто. Ни болтерные снаряды. Ни энергетические импульсы. Ни ульевые личинки. Одинокий воин походил на танк, катящийся прямо на них. Он не останавливался и не замедлялся, как, впрочем, и не ускорялся. Он запустил цепной топор снова, уже когда достиг их рядов.

Он разрубил первого кадианца на две неровные части и смял грудную клетку следующему массивным бронированным кулаком. Комиссар Хаан остался стоять на месте, но это ему не помогло. Офицер открыл огонь из болт-пистолета, и снаряды отскочили от багрового доспеха, не сумев найти уязвимой точки. Атакующий размахнулся взвывшим окровавленным оружием, и рёв мотора стал пронзительней, когда керамитовые зубья погрузились в череп комиссару, — а затем цепной топор преодолел сопротивление и рассёк тело Хаана от шеи до груди, раскрыв его, словно камуфляжный костюм на замке. Комиссар рухнул на колени и на краткий миг застыл, как будто молясь перед Золотым Троном, прежде чем рухнуть изувеченным лицом в поалевшую воду.

Оставшиеся люди запаниковали. Это уже не имело никакого значения. Бежать всё равно было некуда.

Исран прокричал что-то о Кадии, прежде чем умереть под ударом цепного топора, забрызгав кусками плоти и бронежилета, костей и крови, разгрузки и волос всех, кто стоял рядом.

Голова Леонова покатилась перед Минкой, когда её клинок тщетно скрежетнул по керамиту и засел в трубке на коленном сочленении. Огромное существо приложило Бардски пистолетом. Небрежный удар вмял ему череп по сам позвоночник, так что его зубы разлетелись по залу. Матрей кинулся вниз, надеясь проткнуть гульфик монстра, но погиб, когда наколенник врезался ему в лицо и с резким хрустом сломал шею.

Затем обитатель ада повернулся к Минке Леск, и девушку сковал ужас. Монстр как будто заполнил собой весь зал, когда его широкие четырёхфутовые плечи и маска с визором развернулись к ней и он уставился на неё взглядом хищника. Она сделала ещё шаг назад и ещё, а потом вдруг оступилась, и земля ушла у неё из-под ног.

Её затылок и шею обожгла ледяная вода. Мимо лица что-то прошмыгнуло. Кадианка почувствовала у самого уха шероховатый рот личинки и яростно лягнулась. Она ожидала, что сейчас коснётся дна, но вместо этого ушла ещё на ярд вниз. Леск оттолкнулась ногами, чтобы сделать вдох, как вдруг на место, где она только что находилась, с рёвом опустился цепной топор. От вращающихся зубьев разлетелись брызги, и Минка, судорожно вдохнув, нырнула обратно и стала погружаться. Что-то схватило её за лодыжку. Она едва не закричала, но так бы выпустила весь воздух. Девушка принялась ощупывать камни. Те были острыми и колючими, но она не обращала внимания.

Гладкое, раздутое тело личинки коснулось её лица. Она зашарила руками перед собой, выискивая проём. Леск погрузилась глубже, хоть и не могла сказать, находилась ли уже в туннеле и какой формы скалы её окружали. Она отыскала нечто, напоминавшее дыру, но стукнулась головой о камень. Кадианка отпрянула, нашла ещё одну, но врезалась в стену слизи, что вполне могла быть гнездом личинок, и снова отступила.

Ей хотелось глотнуть воздуха. Потребность из настойчивой переросла в навязчивую. Но если она сделает это, то наверняка умрёт. Нужно спускаться дальше. Еретики ведь смогли. Они наверняка пришли этим путём, и если сумели они, то, во имя Золотого Трона, получится и у неё.

Наконец она отыскала дорогу, однако та оказалась слишком узкой. Минка стянула с себя вокс-установку, но затем почувствовала, что за стены цепляются наплечники. Она принялась срывать разгрузку. Лёгкие, казалось, были готовы взорваться. Девушка работала руками так яростно, что оцарапала одну об острые камни. Позади неё кто-то был. Леск почувствовала, как её схватили за ногу, и закричала, выпустив изо рта струйку пузырей, а затем резко набрала полные лёгкие грязной воды, от которой начала задыхаться. Она не могла двигаться вперёд. Не могла вернуться назад. Минка вырвалась из хватки, но вместо воздуха её лёгкие были полны болота.

Она расцепила застёжки на бронежилете. Ей удалось высвободить одну руку, затем вторую, и тогда внезапно её кто-то поймал и потащил вверх.

Кадианка обнаружила себя лежащей на каменном полу. Она сипела и откашливалась, казалось, целую вечность, пока у неё из носа и рта выходила рвота вперемешку с грязью.

Наконец девушка открыла глаза и сделала самый сладкий вдох в своей жизни. Утерев воду с лица, она моргнула, пытаясь понять, где оказалась.

— Ты в порядке? — раздался голос.

Минка моргнула снова и поднялась на четвереньки. Она не смогла различить говорившего.

— Кто это? — спросила она.

— Я.

— Что ещё, фрекк, за «я»?

— Грогар, — уточнил человек.

Девушка протёрла глаза и недоверчиво уставилась на стрелка с тяжёлым болтером. Её мучило множество вопросов, но все они могли подождать. Ни один из них не имел значения. Они были здесь, и они выжили — вот самое главное.

— Где мы? — спросила Леск.

Грогар достал карманный люмен. Он вытер корпус насухо и кинул на Минку взгляд, словно говоривший: «Глянем, работает ли».

Работал. Свет на мгновение замерцал, но не погас. Грогар направил луч вверх. В круге света они различили сводчатый потолок, заплесневелые, рассыпающиеся гипсовые фигуры и кое-где тусклый блеск позолоты.

В стенных нишах стояли статуи. Где-то неподалёку слышался шум текущей воды.

— Это Великий зал? — спросила Минка, чавкая в насквозь промокших ботинках.

— Нет, — медленно сказал боец. — Вряд ли. Там должен быть путь наверх, в улей.

Они вылили воду из обуви, после чего девушка повела Грогара по плитчатому полу и через обвалившуюся кладку к ближайшей скульптуре в тридцати футах от них. Та стояла в нише, украшенной соединёнными между собой резными аквилами. Фигура высилась на бронзовом постаменте, ныне густо покрытом патиной и наполовину скрытом под пылью, грязью и обломками.

Статуя выглядела так, словно когда-то держала копьё, но это копьё давно исчезло, а вторая рука была обломана в локте. Несмотря на плесень и грязь, в ней безошибочно угадывалась женщина-святая. Леск поискала взглядом надпись. Её не оказалась, но тем не менее она сразу ощутила близость к той фигуре в шлеме. Минка коснулась ноги святой и внезапно вздрогнула.

— Ты это чувствуешь? — спросила она Грогара.

Тот протянул руку и также притронулся к скульптуре.

— Она тёплая! — поразился боец.

— Не думаю, что тут проходили еретики. Они бы её осквернили. — Кадианка закрыла глаза и позволила теплу статуи омыть её спокойствием. Она наполнилась уверенностью, что не умрёт здесь. Наверное, раньше тут находилась часовня. Чем бы ни было это место в прошлом, оно до сих пор обладало силой, поэтому еретики старались его избегать.

Грогар огляделся.

— Ну и в дыре мы оказались. Нас всего двое. Ни лазвинтовок. Ни вокса.

Минка, впрочем, попадала в передряги и похуже.

— Ты не был на Кадии, — произнесла она. — В смысле, в конце.

— Нет, — согласился тот. — Не был.

К щекам здоровяка прилил румянец. Его полк, 2050-й, отозвали на Кадию, но они застряли в варпе и не успели вовремя. Все они чувствовали вину и обиду за то, что не были там и не стали свидетелями конца Кадии.

— А я была, — заявила Леск. Она вспомнила, как они покидали родной дом и как, несмотря на ужас, кошмар и потери, среди них не нашлось ни одного бойца, который бы не видел, как их защищают ангелы и указывают им путь.

Когда ты оказывался в настолько глубокой и тёмной дыре, как эта, вера была тем единственным, что поддерживало в тебе жизнь.

— Ты помнишь Кадию? — настойчиво спросила она. — В смысле, можешь ещё представить её в голове?

Грогар поморщился.

— Уже нет. В смысле, я отбыл в пятнадцать лет... — Он помолчал. — С тех пор прошло двадцать лет. Я побывал на стольких планетах, что они начали сливаться воедино.

Минка не отступалась.

— Попробуй вспомнить, — попросила она, после чего потянулась и снова коснулась статуи. — Представь перед собой Кадукадское море. Или вспомни, как впервые увидел каср Тайрок.

Грогар недовольно скривился, но девушка продолжала стоять на своём.

— Давай! — велела она.

Он закрыл глаза, и она вернула его руку обратно на статую и крепко к ней прижала. Затем зажмурилась сама.

— Думай о Кадии. Ты видишь её?

Минка Леск увидела. Воспоминание было таким ярким, что она чуть не всхлипнула. Она крепче сомкнула веки и почувствовала характерный солёный запах скалистых пляжей на Кадукадском побережье. Девушка ощутила на лице морской бриз, ощутила, как карабкается по утёсам на вершину острова, услышала стон ветра среди ячеек высившегося там пилона. Увидела лучи прожекторов касра Тайрока и летящие к заходящему солнцу звенья «Громов» и различила рёв сирен, оповещающих о начале ночной вахты.

Она не знала, сколько так простояла. Ощущение тепла усилилось, а затем начало слабеть. Когда оно погасло окончательно, девушка чувствовала себя едва ли не опустошённой. Впрочем, она заметила, что кое-что изменилось.

— Моя одежда сухая, — сказала она, после чего взяла руку товарища и опустила себе на рукав.

Грогар посмотрел на неё, а потом на собственную бурую униформу. Влажными были только его ботинки. Куртка, штаны и бронежилет покрылись соляной коркой. Он рассмеялся.

— Будь я проклят, — воскликнул боец, однако он был простодушным человеком, и произошедшее осталось для него необъяснимой загадкой.

Впрочем, сама Минка всё поняла. Это было чудо или знак. В этом она не сомневалась. Девушка хлопнула его по руке.

— Поражение не вариант. Мы должны отсюда выбраться. Ты разве не понял? Это — темнейший час ночи. Но мы кадианцы. Мы выжили. И Империум нуждается в нас.

Грогар медленно кивнул, лишь в общих чертах уловив, что она имела в виду. Тем не менее одно понять ему не составило труда: настало время тьмы, и Империум нуждался в них как никогда прежде.