52
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
м
- Найти… тебя. И закончить...
== ШЕСТНАДЦАТЬ ==
'''Используя шанс'''
- За Хана, - выдохнул он, взмахнув глефой. – За тех, кто идет за тобой, Джагатай.
<br />
=ТРЕТЬЯ ЧАСТЬ=
==СЕМНАДЦАТЬ==
'''Рассуждения о богах'''
'''Не останавливаться'''
'''Всё дело в цифрах'''
Она засмеялась в ответ. То был не смех удовольствия, а презрения и недоверия.
Эреб его выдержал. Он привык к тому, что его презирают и не доверяют.
- Так что ты скажешь? - предложил он.
- Что я скажу? - Она покачала головой. - А что я могу сказать? У вас есть амбиции, это я признаю, но ничего более.
Она подошла к шкафу, одному из многих, заставленному идолами и статуэтками из далекого прошлого человечества. Некоторое время она смотрела на них, как бы советуясь, затем потянулась к миске с финиками и взяла один. Она медленно разжевала его.
- У меня были разногласия с Ним, - сказала она наконец. - Каким-то образом ты узнал о них, но вряд ли они держались в секрете. Мы расходились во мнениях, и до сих пор расходимся. - Она подняла глаза на Эреба. - Но я всегда знала, что Он работает на благо человечества. Возможно, он мог ошибаться, мог быть высокомерен и вспыльчив, но угроза была реальной. Мы все прошли через это. Однако твои хозяева - или те, кого ты ''принимаешь'' за своих хозяев - это конец. Они - завершение истории. Меня удивляет твоя вера в то, что я когда-нибудь поддамся искушению служить им.
- Но ты уже сделала это.
- Я поступила так, чтобы предотвратить эскалацию чего-то ужасно неправильного, искажения того, как должен был возвышаться наш вид. Мои действия никогда не были направлены на то, чтобы помочь вашему делу.
- Не имеет значение, что ты имела в виду. - Эреб внимательно наблюдал за ней, пока говорил. - Поступки вызывают резонанс. Ты проложила путь для всего, что последовало дальше.
- Нет. - Она снова повернулась к нему. - Те или иные решения должны были быть приняты. Он мог бы отказаться от проекта - я думала, что именно так Он и поступит, но недооценила то, как Он бывает упрям до одержимости. Или Он мог бы убить свои творения после того, как я показала Ему, насколько они опасны, но, должно быть, что-то внутри Него оставалось привязанным к ним даже тогда. А ваши примархи, каждый из них всё еще свободен в своем выборе. Если бы они не были вовлечены в этот ужасный Крестовый поход, если бы их не заставили действовать от Его имени, какой выбор они смогли бы для себя сделать?
- Рано или поздно они бы столкнулись с моими хозяевами.
Эрда снова рассмеялась, так же презрительно.
- У тебя ''нет'' хозяев, простофиля! Нет никаких богов, нет никого, кто бы заслуживал это имя, есть лишь искаженные отражения наших собственных грез. Ты преклоняешься перед <s>уничтожением</s>ничем. Ты в прямом смысле ничему не служишь.
- Звучит как проповеди Единства, те самые, без которых, как мы давно считали, невозможно обойтись. - Эреб вздохнул. - Если боги лживые, то как их дары могут быть столь могущественными, как их глашатаи могут наделять нас такой силой?
- Потому что все, что ты делаешь, поглощает тебя самого, - с отвращением сказала Эрда. - Демон - всего лишь воплощение человеческой мысли, момент человеческой слабости, частица человеческой гордыни. Ты можешь награждать их именами и титулами, если хочешь, но все, чем они являются - это отходами существования нашего собственного вида.
Эреб фыркнул, пораженный сравнением.
- Ах как ты ошибаешься. - Он потянулся за скипетром. - Я сказал тебе только правду - в эмпиреях о тебе говорят с почтением. Даже если ты действительно не желала этого, я мог бы направить тебя на истинный путь просвещения, показать тебе масштаб силы, которую ты отрицаешь, и ты бы отмела всю глупость Анафемы. Новый рассвет просвещения все еще возможен, и мы оба сможем подняться до невиданных высот.
Эрда грустно улыбнулась.
- Опять это, - пробормотала она. - Всегда стремление к власти, к знаниям, это как одержимость, которая проходит после полового созревания.
Она посмотрела на его скипетр, не впечатлившись. Затем взяла одну из статуэток - какое-то пузатое божество, сидящее со скрещенными ногами.
- Я знала скульптора этой фигурки. Она была скромной женщиной, едва ли осознававшей, каким искусством она владеет. Она делала их для удовольствия, никогда не задумываясь над тем, переживут ли они ее, как это и случилось. Ее жизнь была ограничена узким кругом, ее не тревожили ни зависть, ни страсти. Она скончалась мирно, по сути ничем не напитав эмпиреи. Все, что она оставила после себя - вот это - отпечаток работы пары трудолюбивых, спокойных рук. Если бы я нуждалась в поклонении чему-то, то поклонялась бы этим рукам. И даже если бы я попыталась это сделать, то она никогда бы меня не поняла и была бы крайне смущена. По моему опыту, те, кто требуют поклонения себе, никогда его не стоят. - Она задержала взгляд на фигурке еще на мгновение и поставила ее на место. - Просвещение грядет. Но вот в чем трагедия. Оно всегда было внутри нас, пробиваясь наружу. И все, что было между Ним, который хотел ускорить его приход, и тобой, который не мог бы постичь его, даже окажись оно прямо у тебя перед глазами - всё было растрачено впустую.
Она повернулась к нему лицом, уперев руки в бока. Она была рослой женщиной, сбитого телосложения, ее взгляд никогда не угасал. На ее фоне Эреб в своих жутких доспехах с шипами выглядел как клоун на ярмарке.
- Мне не за что извиняться, - сказала Эрда. - Я отвергаю Его, и я отвергаю тебя. Вы подпитываете друг друга, нуждаетесь друг в друге, а теперь вы так крепко сплелись в своих любовных объятиях, что я едва могу вас различить.
Эреб издал долгий, недовольный вздох.
- Я искренне надеялся на большее, - сказал он мрачно, активируя гармонику своего скипетра. - Я надеялся, что ты хотя бы в некоторой степени осознаешь, что поставлено на карту. Хоть какой-то признак того, что ты понимаешь, что сделала.
Эрда с презрением посмотрела на оружие.
- Я поступила так, как мне велела моя совесть, - сказала она.
- Так поступают глупцы, ибо совесть - не руководство к действию, - возразил Эреб.
- В твоей голове никак не уложится, что я никогда не вступлю в союз с такими, как ты.
- Но почему? Ты уже так много сделала для нас. - Эреб крепче сжал рукоять. - Но если ты будешь упорствовать в своем невежестве, то тебя придется вывести из игры. Нельзя позволить раскидать кого-то по галактике во второй раз, нельзя более вмешиваться в схемы, предначертанные божественным. В сложившейся ситуации вы, миледи, – пережиток прошлого, реликвия, и если вы не пересмотрите свои взгляды, то оставлять вас в живых, будет крайне опасно.
Эрда грустно улыбнулась.
- Как и все в вашем роду – вы быстро разочаровываетесь, не получая желаемое, и тут же переходите к угрозам. - Она поднимала руки, сложив их вместе, как во время молитвы. Золотое сияние разлилось по комнате, по земляному полу пробежала странная вибрация. - Но ты не должен был приходить сюда один, чудовище.
Воздух вокруг Эреба затрещал и сместился, когда его скипетр начал искриться. Вокруг него начали формироваться очертания четырёх огромных фигур, размытых, но уже обрастающих плотью, шипами, клыками и зарождающимися звериными глазами.
- Я не один, - сказал он, завершая призыв. - И я думаю, ты должна извиниться перед моими друзьями.
Значит, кто-то по-прежнему готов противостоять, готов дать отпор. Аркета был почти этому рад, хотя это и замедляло развитие событий как раз тогда, когда им нужно было набирать обороты.
Беруддин оказался прав, был обнаружен очаг сопротивления - железный стержень в мире хрупкой плоти. Передовые части XVI Легиона устремились к нему, отвлекая отряды с целого ряда направлений. Другие легионы также меняли курс целыми батальонами, пресытившись просто убийствами и стремясь к достойному бою.
Но была и другая сторона. Ранее Аркету удивляло, насколько легко некоторые из формирований противника уступали их натиску. Многие из них, должно быть, были просто слабы и деморализованы, но теперь, одно за другим, они, казалось, улавливали те же вести, что и сам Аркета – теперь среди нас есть лидер, готовый дать отпор - и покидали свои позиции, чтобы присоединиться к новой волне сопротивления.
И вот, несмотря на всю дисциплину легионов, несмотря на великие стратегические замыслы их командиров, значительная часть войск с обеих сторон противостояния оказалась готова проложить себе путь туда, где события должны были развернуться наиболее драматично, где можно было завоевать славу. Все они служили солдатами, но в душе были воинами.
«Как далеко мы зашли?» - задавался вопросом Аркета, пока бежал. – «Как сильно это отличается от того, чем мы занимались дома, в трущобах ульев?»
«Не сильно», - пришел ответ. Когда боеприпасы заканчивались, а танки с трудом пробивали себе путь к внутреннему ядру, бой переходил в рукопашную. Это было отвратительно зрелище - никакого изящества, только всепоглощающее желание уничтожить жизнь перед собой, выколоть глаза или вырвать трахею, а затем перейти к следующему, просто чтобы продолжать движение.
Так для чего все это? Почему так глубоко волнует эта война, если по сути она была такой же, как и все предыдущие?
Аркета усмехнулся про себя. Потому что здесь будут сделаны имена. Когда орудия смолкнут, когда примарх наконец придет в себя и спросит с каждого, то лучше уж иметь возможность сказать, что сделано что-то стоящее, то, чем можно гордиться. Их будут ждать новые сражения, на этот раз внутри Легиона, и кто-то поднимется, а кто-то падет, так что лучше создать себе репутацию сейчас, пока есть возможность.
На секунду он опустился на колени, тяжело дыша. Он находился глубоко в грудах обломков разрушенной дамбы. Ее опорные столбы местами уцелели, возвышаясь над легионером на сотню метров, словно обглоданные ребра. По обеим сторонам уходили ввысь утесами тлеющие здания. Впереди виднелась пара сбитых «Грозовых Птиц», их остовы образовали треугольный проход, через который его братьям было приказано продвигаться вперед.
Повсюду раздавался треск болтеров, хотя и не так интенсивно, как раньше - магазины пустели. Взамен во мраке полыхнули пятьсот энергетических орудий, их излучение слабело из-за перегрузки энергоблоков после многодневного использования.
Клинок Аркеты не нуждался в такой подпитке. Он нашептывал на едва уловимой частоте о жажде убийства своему хозяину, которому так нравилось её слушать. Органы чувств Аркеты работали на пределе возможностей, разум был сосредоточен на данных целеуказателя, поступающих на дисплей шлема. Его братья пробирались по дну пропасти, образовавшейся в результате обрушения дамбы, ожидая возможной засады и снайперского огня.
Добраться сюда было настоящим достижением. Они прорубили себе путь через целый батальон Кровавых Ангелов, который поддерживали осадный отряд Имперских Кулаков и остатки полка мобильной пехоты Имперской Армии. Эти воины, должно быть, были частью наступления Черного Меча - они сражались с такой мрачной целеустремленностью, с которой Аркета до сих пор не сталкивался. Они сражались уже не за победу, стремясь захватить и удержать позиции, а только чтобы причинить боль. Они были полны злобы, горечи, коварства, безысходности. И это было достойно восхищения. По крайней мере, они не убегали.
Всё это подсказывало Аркете, что он уже близко. Ориентироваться в городе было почти невозможно: лабиринты дорог утопали в дрейфующих облаках сажи, их очертания были размыты, поэтому приходилось доверять своим инстинктам. Эти инстинкты подсказывали ему, что командная группа находится впереди. Бойцы с фланга, которых он уже направил, двигались в привычном для них строю, обмениваясь по закрытом каналу связи, пока остальные осторожно пробирались через руины.
Аркета снова начал двигаться. Существовал риск того, что его подчиненные могут слишком быстро засечь цель. Он не хотел, чтобы они даже ранили ее - это должен быть чистый бой, свидетелями которого должны были стать его собственные сородичи, чтобы историю его, Аркеты, победы никто не смог оспорить. Поэтому он бежал так быстро, насколько позволяла местность, его братья по отряду старались не отставать. Сотни бойцов Сынов Гора скользили как призраки по дну, забитому мусором, цепляясь за малейшие укрытия, тщательно сканируя местность в поисках сигналов движения или тепловых следов, хотя они знали, что в таких условиях, когда сам воздух буквально горит, им повезет, если они хоть что-нибудь найдут.
Как только они преодолели своеобразную скульптурную композицию их трех сгоревших «Грозовых Птиц», уровень земли стал круто подниматься вверх, взбегая по груде обломков, которая уходила зигзагами в сторону старого терминала дамбы. Склон просматривался с обеих сторон, а в ста метрах выше над головой перекинулись высокие мосты.
Когда они приблизились к терминалу, со скрытых постов наблюдения вдоль северного края обнаженного склона немедленно открыли огонь болтеры, поразив несколько бойцов Аркеты и вынудив остальных отступить.
Аркета подал знак остановиться и, припав к земле, запустил авгур. Это мало что дало ему, но он знал, что здесь полно защитников, возможно, сотни. Они могли окопаться в пыли, притаиться под рухнувшими балками, цепляться за перекрытия наверху и только и ждать, когда он попытается прорваться. Пробиваться к терминалу таким путем было бы чрезвычайно тяжело, как и прокладывать путь вглубь зданий, что располагались с обеих сторон дамбы.
Аркета подал знак тяжелой поддержке. «Зачистить».
Ракетные установки, размещенные позади, тут же выпустили снаряды, за ними последовал барабанный бой тяжелых болтеров, уничтожая каменную кладку стены, за которой прятались стрелки. Уже ставшая привычной масса взметнувшейся пыли расплылась по всему периметру, заполнив пропасть от края до края. Обстрел усилился, поглощая ценные боеприпасы, но в итоге были разнесены в щепки горизонтальные пролеты и был обрушен длинный опорный столб из рокрита.
- Теперь в атаку.
Густая пыль еще не успела опуститься, как передовые подразделения Сынов Гора вырвались из укрытий и устремились вверх по склону, используя осколочные гранаты, чтобы расчистить себе путь и занять безопасную позицию. Они передвигались быстро, пригнувшись к земле, вели концентрированный огонь из болтеров по любой видимой цели. Аркета шел в авангарде, бежал так быстро, как только мог, чтобы успеть занять следующую позицию, болт-пистолет лязгал в его руке.
На защитников это произвело ошеломляющий эффект - трудно отбиваться, когда вокруг все разнесено в пух и прах - такова была тактика ударной атаки, которую Легион использовал на протяжении всего Крестового похода.
Но все же защитники дали отпор. Каким-то образом они возникли из разлетающихся обломков, ведя огонь. Они были в черной броне, многочисленные отряды пробирались сквозь шрапнель и выбирали себе цели. Воздух наполнился свистом и воем тысячи реактивных снарядов, за которыми следовал грохот их детонации.
Аркета, выругавшись, выскочил из укрытия и пронзил одного из них мечом. Острие вспыхнуло красным пламенем на броне и глубоко рассекло её. Он отшвырнул умирающего воина и поспешил дальше. Возможно, они готовы сражаться здесь, но без численности и поддержки не продержатся долго.
- Гоните их назад! - выкрикнул он, решив не отступать в этот раз. Он с яростью набросился еще не одного бойца в черной броне, сломав ему клинок и отправив его в полет, где его добил залп снарядов.
Острие атаки Сынов Гора стремительно продвигалось вперед, пробивая себе путь к вершине склона. Несмотря на свирепость, защитники были слишком разбросаны, они были не в состоянии долго выдерживать такой темп боя, были недостаточно вооружены и экипированы. Аркета и его почетный караул пробивались к подступам к терминалу, второстепенные отряды не отставали. На его статичном тактическом дисплее отображались сотни других отрядов, которые стремились занять позиции, проникая в здания вокруг, сметая остатки сопротивления по мере его появления.
Он добрался до подножия металлической лестницы, ведущей к тому, что когда-то было командной башней терминала, с обеих сторон окруженной мощными рокритовыми опорами. Окружающая местность была загромождена деталями машин - оси, колеса, гусеницы - все было свалено в кучу, словно груда черепов неизвестного завоевателя. Адские ветры проносились над головой, вздымая пыль высокими столбами, их вой заглушал шум боя.
Он осознал, что что-то пошло не так перед тем, как всё случилось. Он почувствовал предостерегающее покалывание, словно разряд электричества пробежал по спине - старые инстинкты бандита, которые были у него задолго до его возвышения. До того, как он смог выкрикнуть предупреждение, груда деталей машин разлетелась в стороны, и запчасти понеслись вниз по склону, лязгая и грохоча. Из-под них выскочили десятки лоялистов. Здесь были и Кровавые Ангелы, судя по знакам на наплечниках, и Имперские Кулаки, но от въевшейся сажи доспехи у всех стали черными, что подчеркивалось вспышками их дисрапторов.
И начался настоящий бой. Аркете не нужно было отдавать никаких приказов - его авангард бросился на противника, в одно мгновение перестроившись на месте, чтобы принять удар на себя. Те, кто шел позади, удвоили усилия, чтобы достичь терминала, понимая, что теперь всё зависит от них.
Аркета расправился с первым противником, настигнувшим его, бешено рубя своим шипящим клинком. Как только он двинулся навстречу следующему, он увидел, как далеко зашёл.
Перед ним стоял Имперский Кулак в угольно-черной броне ордена Храмовников. Нечто в его облике выдавало его личность еще до того, как Аркета взглянул на меч. Что-то в его манере держаться, росте, движениях заставляло каждого в его окружении неосознанно реагировать на него, поэтому, когда он двигался, окружающие тоже двигались, как планеты вокруг солнца. Его до безрассудства открытая поза могла бы показаться любому другому бойцу надменной, но в данном случае она только лишь соответствовала ауре, которую он источал: полнейшая и абсолютная сосредоточенность, погружение в искусство боя на клинках до такой степени, словно никакой другой способ существования не имел никакого смысла. В совершенном безмолвии он перешагивал обломки, двигаясь подобно хищнику, его длинный меч пожирал скудный свет и затягивал его в небытие.
Аркета почувствовал всплеск радости.
- Черный Меч, - пробормотал он, принимая атакующую стойку, его клинок кричал от ненависти. - Не ожидал встретить тебя таким...
Он так и не увидел удара. Что-то хлестнуло поперёк, сильно и быстро, пробив защиту и выбив дух из тела. А затем последовал следующий удар, словно ножом по маслу, рубящий, режущий, невероятно мощный. Рукоять обрушилась на шлем, ошеломив его, затем укол острием клинка, затем удар двумя руками, разворот, и кровь повсюду. Последнее, что увидел Аркета – это пара красных линз, надвигающихся на него, эбеновое лезвие просвистело где-то в области шеи, его защита даже близко не была достаточной для того, чтобы...
Сигизмунд бросил короткий взгляд на обезглавленное тело, рухнувшее на землю. Прежде чем он смог продолжить, Ранн, расправившись со своим противником, тоже посмотрел вниз.
- Капитан? - заметил он, впечатленный. - Кто, как думаешь?
К тому времени Сигизмунд уже спускался по склону, чтобы заняться остальными.
- Без понятия, - сказал он. – Не останавливаться.
Всё сводится к цифрам, пришла к выводу Киилер. Ничего сложного, простая арифметика. Два взвода хорошо подготовленных солдат Имперской армии плюс мощная огневая поддержка – и при благоприятных условиях у них был шанс вывести из строя одного космодесантника-предателя. В случае использования нерегулярных частей, вооруженных электроинструментами и не имеющих соответствующей защиты, потребуется более двух сотен взводов. При таких условиях уничтожение врага заключалось в том, чтобы завалить одну единственную цель массой тел. Достаточно было пары усиленных клещей прямо под уплотнителем шлема, и – чтобы закончить работу – принять на себя гнев существа, обездвижить его конечности, похоронить под горой мертвецов.
Все её верующие шли в бой, крепко сжимая черепа. Одни повесили их на шею, другие носили на шестах, кто-то использовал как моргенштерны – утыканные железными шипами черепные коробки раскачивались на концах длинных цепей. Других знаков отличия у них теперь не было. Череп стал их иконой, символом веры, под которым они шли в строю. Прежние звания не имели значения, будь то майор Имперской армии или простой рабочий группы обеспечения. Каждого, кто был вырван из прежней структуры, лишен крова в результате войны и готов к возрождению под новой эгидой, собрал под собой этот новый символ.
Несмотря на искушение она никогда не проповедовала напрямую, оставаясь верной своему обещанию. Но каким-то образом к ней находили дорогу. Прихрамывая, выбирались из-под завалов опустевших жилых блоков, старых канализационных туннелей или заполненных грязью укрытий, погребенных под минометным обстрелом. Раздавались пайки. Любые раны обрабатывались. Оружием делились, единицы бронетехники поручали тем, кто лучше всего умел ею пользоваться.
В бой вели мужчины и женщины, старые и молодые – те, в ком горел огонь, кто был готов выкрикивать приказы. Все пришли с фронта. Киилер настояла на этом.
- Учите словом, учите делом, - говорила она. – Они увидят, как вы сражаетесь, и будут делать также.
Стали появляться звания. У нее никогда не было для них благозвучных названий. Ничего из этого не было запланировано. Большинство назывались «проповедниками», потому что именно этим они и занимались. Все они читали книги, памфлеты и послания, часть из которых распространяли еще задолго до начала великого восстания. Разночтения в теориях и суждениях порождали путаницу, и всегда существовал риск того, что дискуссии перерастут в конфликт. Единственное, что его предотвращало – это сильнейшее давление, постоянно присутствующая угроза гибели. Они проигрывали каждую битву, каждый раз были вынуждены отступать, но это не считалось потерей, потому что каждый раз они чего-то малого, но достигали. Поражение было славным, если оно означало, что уничтожен еще один враг Императора.
Поток новобранцев никогда не иссякал. Повсюду были сотни тысяч беженцев, которые брели по руинам, где раньше шли процессии, в отчаянии ища, куда бы приткнуться хоть на миг. Они не были глупцами. Они понимали, что Санктум не сможет всех вместить. Единственное, что у них оставалось – это достойно завершить свой жизненный путь, а не просто умереть в одиночестве и страданиях.
Поэтому они слушали проповеди, а затем каждый извлекал из обильных запасов на полях сражений череп, очищал его, полировал, брал с собой в бой. И вот пустые глаза устремлялись на наступающего врага, полчища пустых глазниц, десятки тысяч молчаливых свидетелей апокалипсиса.
- В этом наша сила, - сказала Киилер. - В нашей численности. Мы готовы вынести любые страдания, не задавая вопросов, опираясь только на одну истину – Он защищает. Ничто другое не имеет значения. Мы должны пресекать всё, что противоречит этой истине, искоренить любое отклонение от нее. По отдельности мы слабы. В таком количестве, как сейчас, мы непобедимы.
Её помощники кивнули. Переванна, бывший армейский генерал-апотекарий, уже давно настаивал на более жесткой позиции по отношению к раскрепощенности внутри братства. Эйлд, бывший смотритель мануфактория, не был столь категоричен, но придержал язык. Верефт, который всю жизнь провел блюстителем в канцелярии провост-маршала и верил в дисциплину, поддерживал Переванну как никогда. Эти люди собрались в конклав волею случая всего несколько дней назад, но уже сейчас были крепко связаны узами.
- Нам не хватает исправного оружия, - сказал Верефт, в свете костра его старое лицо было изрыто морщинами. Они находились глубоко под землей, в изъеденной ржавчиной камере, которая когда-то была частью комплекса водоочистки. Здесь воняло, была антисанитария, но сейчас здесь было безопасно.
- Прометий повсюду, - сказала Киилер, ее голос стал мягче и глубже, чем раньше. – Утечки, заброшенные тайники. Мы можем делать огнемёты, приспособить имеющиеся у нас ружья. Чечек – лексмеханик, он уже этим занимается.
- Дальность стрельбы этих штук...
- Это полезно для души. Они будут смотреть в глаза тем, кого убивают. Очищая как самих себя, так и врага.
В прежние времена она никогда бы так не сказала. Когда-то она придерживалась другого принципа правдивости – правдивости образа, миллионов самых разных образов, запечатленных в отдельных фрагментах реальности. Это была её жизнь, её профессия. Теперь все эти вещи исчезли, на смену им пришла чистота единственной цели – сохранить существование, и не кого-то конкретно, а самой веры.
- Но даже в этом случае нам придется отступить, - возразил Переванна, всегда думая о ситуации с тактической точки зрения. - Прошлой ночью мы потеряли большую часть прихожан Герона.
- Чтобы покончить с Сынами Гора, - с чувством сказала Киилер. Это были худшие из худших, ради смерти которых она готова была рискнуть почти всем. – Это праведная сделка.
Киилер увидела, как Эйлд переглянулся с Верефтом. Это её не беспокоило – они имели право сомневаться. Все эти вещи были новыми, зарождающимися из пепла империи, которая сделала все возможное, по крайней мере, в период своего становления, чтобы подавить возможность веры. Однако, подобно воде, она нашла путь, просачивалась сквозь трещины, крепла в результате гонений, пока не созрела для того, чтобы возродиться и омыть все вокруг.
- Мы слышим истории, - снова начал Переванна. - Командующий, который сдерживает врага, замедляет его продвижение. Говорят, он убивает их командиров, одного за другим.
Киилер кивнула.
- Черный Меч. Я слышу то же самое.
- Тогда его надо найти. Если он избранный, тогда...
- Избранный? Откуда ты знаешь, что он избранный?
Тишина. Они все учились следить за тем, что говорят в её присутствии.
- Это имя, которое ему дали, - сказал Эйлд. – Чемпион Императора, посланный, чтобы нести Его возмездие в последний час.
- Мы и есть Его возмездие. Мы переживем любого героя, - возразила Киилер.
Еще одна неловкая пауза. Они еще не до конца осознавали происходящее. Их мысли, инстинктивно, были направлены не только на выживание. Им хотелось нанести ответный удар, и они думали, что этот самый Черный Меч даст им такую возможность.
Но так не сработает. Она знала это с такой же уверенностью, как и все остальное. Вера, позитивное мышление – вот что было важным. Ошибкой в прошлом было проповедовать отрицание – нет никаких богов, нет и никаких демонов. Человечеству нужны были конкретные вещи, за которые можно было бы держаться. Есть один бог, достойный поклонения. Бойтесь пришельца, мутанта, еретика. Император защищает. Как только все расставлено по местам, изложено в катехизисах и приведено в исполнение с помощью оружий-близнецов – страха и огня – вот тогда у человечества появиться шанс. Всё дело было в числах.
Два взвода могли уничтожить космоденсантника-предателя. Империум из миллиардов человек, под недремлющим оком черепа, мог навсегда стереть предателей с лица галактики.
Киилер вздохнула и провела усталой рукой по волосам. Со временем они увидят правду. А пока нужно идти на компромиссы. Этот Черный Меч может оказаться полезным.
- Хорошо, - согласилась она. – Раз он так важен для вас. Дайте сигнал прихожанам, пусть начнут поиски. Немногие сражаются за пределами Палатина, так что они не займут много времени.
Все выглядели довольными. И все будут заняты, что тоже хорошо.
- Если мы сможем найти этого чемпиона Императора, - сказала она, - если он еще жив, мы будем там.
[[Категория:Ересь Гора: Осада Терры / Horus Heresy: Siege of Terra]]
[[Категория:Ересь Гора / Horus Heresy]]
