Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3094
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Ваззок– Ваззок – ноб
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =34
|Всего =31
}}
Дреггит – гайкокрут
=='''Пролог'''==
Порт Таварр жался к земле под не-светом плененного солнца, словно трясина из ножей. Над всем высился тонкий кривой силуэт Иглы Фаррула, но это место было пустым и разрушенным. Разбитые окна испещряли поверхность, будто открытые язвы, а малые шпили и боковые башни были обломаны или начисто срезаны. Лорд Фаррул не праздновал в открытую смерть Асдрубаэля Векта, верховного правителя Темного Города Комморры, однако гражданская война, которая грянула после того, как Вект перевоплотился ценой крови друзей и врагов, забрала Фаррула вместе с его территориями. Ныне Порт Таварр, как и многие другие подцарства Комморры, постоянно пребывал на грани даже большего кровопролития, чем обычно, поскольку соперничающие архонты стремились получить преимущество, не подставив горло под клинки остальных.
=='''1'''==
У Уфтхака Черного Гребня болела голова, и он винил в этом думанье.
== '''2''' ==
Шипачи исчезли. Или, по крайней мере, работали над этим.
Врата становились все ближе и ближе, все больше и больше, а потом…
== '''3''' ==
Даэмиру всегда поражало, почему ковены гемункулов обычно устраивают свои логова под землей. Это ведь как-никак была Комморра: едва ли в ней не хватало места, а альтернативное название «Темный Город» указывало, что назойливый свет ее не слишком беспокоил. Возможно, все сводилось к простительной паранойе, желанию всецело знать, где находятся входы и выходы, а также свести к минимуму линии прицеливания при покушении с дальней дистанции при помощи гекс-винтовки.
Опять же, паранойя самой Даэмиры предпочитала множество выходов торчанию за бутылочным горлышком, а покушению следовало находиться в конце списка забот друкхари, чье мастерство работы с плотью – и чужой, и собственной – было столь совершенным, как у гемункула. Загадка, однако на ее изучение сейчас не было свободного времени.
Подшпилье Ковена Красной Жатвы представляло собой сбивающий с толку лабиринт странных углов и кривых зеркал. У Даэмиры было тонкокостное лицо с глазами, подведенными темной пудрой из пепла побежденных врагов, но она прошла мимо нескольких отражающих стен, которые придавали ей вид скелета с запавшими щеками и просто пустыми сумрачными ямами вместо глаз. Другие искривляли ее осанку, так что она выглядела такой же сгорбленной и деформированной, как хозяева этого места, а еще некоторые накладывали на ее изображение налет гниения, словно живая плоть стала жертвой какой-то ужасной болезни.
Все это было устроено, чтобы нервировать и запугать чужака – будь то гость или лазутчик – а также не слишком скрытно напомнить ему о силе ковена, по чьим владениям он ступал. Даэмира не сомневалась, что Красная Жатва, получи они полную власть над ее телом и иммунитет от расплаты, преобразили бы ее плоть в подобие любого из образов, которые она видела, проходя по этим залам, или множества даже более неприятных обличий. Слегка иной оттенок тревожности происходящему придавал тот факт, что отражение ее проводника – безымянного многорукого развалины с раздутой мускулатурой и увеличенным выступающим позвоночником, свойственным его породе – выглядело одинаково на всех стенах, которые они миновали, как бы ни менялось ее собственное изображение.
После многочисленных дезориентирующих смен маршрута, включая как минимум два случая, когда чувство направления Даэмиры настаивало, что они повернули назад или пересекли собственные следы, вездесущие фоновые вопли стали громче, и они вышли в небольшой театр. Зеркала пропали, хотя это не означало отсутствия отражающих поверхностей: лицо Даэмиры было повсюду вокруг, в мимолетном образе на двери зловеще выглядящего шкафа или секундном взгляде ее собственных глаз, смотревших с плоской стороны клинка. Впрочем, важнее было то, что находилось перед ней.
– Мастер Макулатикс, – произнесла Даэмира, позаботившись о том, чтобы ее голос был достаточно громким, чтобы донестись поверх стонов страдания, но при этом не содержал ничего, кроме уважения. Ничего сверх уважения – ни к чему позволять гемункулу уловить в твоем тоне подобострастие – но здесь, в средоточии силы этого создания, ключевым являлось само уважение.
Макулатикс обернулся, словно ее присутствие стало для него неожиданностью, а не было известным ему с того момента, как она прибыла ко входу в его царство.
– Леди Даэмира. Как упоительно вновь остановить глаза на вашей плоти.
На самом деле глаз у Макулатикса было три – два более-менее там, где ожидаешь, то есть по обе стороны от носа и ниже лба. Однако один из них более не являлся изначальной темной бусинкой, а был несколько крупнее, и его золотистую радужку рассекал узкий и неровный мрак зрачка. Другой природный глаз – по крайней мере, Даэмира так подозревала, хотя в случае с гемункулом мало что было несомненным – теперь располагался на лбу, но не по центру: он был смещен влево, над золотым глазом, и постоянно двигался, независимо от двух других.
Но и на этом модификации, проведенные повелителем Красной Жатвы над собственным телом, не заканчивались. У него было не меньше четырех рук, и Даэмира не была полностью уверена, присутствовали ли среди них те, с какими он появился на свет сколько-то тысячелетий назад. Одна имела относительно нормальные пропорции вплоть до пальцев, кончики которых были заменены инъекционными шприцами, чтобы усмирять подопытных или, в сущности, любого противника, забредшего слишком близко. Другая завершалась гнездом бритвенно-острых клинков, подходящих для ампутации, вивисекции, потрошения или расчленения – в зависимости от ситуации. Еще две были более нормальными, с длинными, тонкими, изящными пальцами, которые, как предполагала Даэмира, все же обладали грозной силой.
Именно их Макулатикс сцепил перед грудью, глядя на нее сверху вниз. От природы он не был выше, однако, как и многие гемункулы, не унижался, допуская, чтобы его ноги касались земли. Вместо этого он держался в воздухе за счет суспензорной технологии, которая позволяла ему царственно парить, будто зловещее божество, каковым, как представлялось Даэмире, он себя и полагал.
– Если вы пришли проверить прогресс вашего брата, то он почти восстановился, – гладко произнес Макулатикс, отплывая в сторону и давая Даэмире как следует взглянуть на внутреннее пространство его театра. Там стояло несколько операционных столов, но в настоящее время был занят только один. На нем корчился и скулил в агонии двуногий с фиолетовой кожей из незнакомого Даэмире вида, а сверху, вытянув конечности, висела грозная, блестящая панцирем фигура машины боли «Талос». Даэмира уловила краешек страдания существа, восхитительный трепет, который придавал сил духу друкхари и позволял им еще немного удержать на расстоянии клыки Той-Что-Жаждет. Впрочем, это пиршество предназначалось не для нее.
Ее брат Дхалгар, который парил в питательной жидкости реанимационной капсулы, подвешенной по центру потолка, подергивался и содрогался в спазмах по мере того, как его тело впитывало живительное страдание снизу. Как отметила Даэмира, оно вновь имело нормальную форму, кости были вправлены, плоть и мускулы находились на своих местах, и отрастали последние несколько кусков кожи. В сырье для работы дефицита не было – после той катастрофической стычки остаткам свиты Дхалгара удалось забрать большую часть его тела из обломков – однако все оно было не в том состоянии, чтобы поддерживать жизнь.
И все же, невзирая на опрометчивость ее брата, ему хотя бы хватило здравого смысла заключить сделку с известным гемункулом, прежде чем он оказался так беспечен, что позволил аракхиа превратить его в пасту. Во времена войны мастерские гемункулов могли быть заполнены реанимационными капсулами, в каждой из которых размещался павший воин, заплативший собственную цену за то, чтобы его выдернули из пасти жестокой смерти и дали сражаться вновь, однако Макулатикс не имел дела с такими глупыми объемами. Эту роль выполняли его подчиненные, менее искусные гемункулы, способные за раз воскресить сотню полукровок-кабалитов в телах, которые едва функционировали. Макулатикс был художником, специализировавшимся на том, чтобы возвращать своих клиентов в идеально воссозданную копию их изначального тела, или даже его улучшенную версию.
Разумеется, цена была высока. Даэмира не знала, что Дхалгар отдал повелителю Красной Жатвы, чтобы обеспечить такую помощь. К ее собственному контракту с Макулатиксом она бы решилась прибегнуть лишь при крайней необходимости; свита имела инструкции следовать протоколам воскрешения, после которых она оказалась бы здесь, только в момент ее смерти или, конечно, сразу после него.
– В данном случае залог успеха – истирание, – заметил Макулатикс, два из трех глаз которого обратились на стол, где шла пытка. – Этот вид показал себя сравнительно стойким к острой боли при пронзании и даже свежевании. Однако постепенное истирание их кожного покрова дает куда более удовлетворительный результат. Ваш брат должен исцелиться за еще один дневной цикл.
– Ваша работа, как всегда, исключительна, – учтиво сказала Даэмира. Ее злило, что приходится говорить в подобном тоне с этим летучим повелителем трупов, но таков был тонкий баланс жизни – и смерти – в Порте Таварр. Асдрубаэль Вект мог выражаться, как ему угодно, и убивать, кого пожелает, однако Даэмира Траэкс не являлась Живой Музой. Пока что. – Но я пришла сюда не только для того, чтобы обсудить прогресс моего брата. В конце концов, я бы не смогла высказать никакого соображения, которого бы у вас уже не было. Мне хотелось поговорить о вопросах, касающихся власти.
Все три глаза Макулатикса сузились, и он дернул пальцем, приказывая уйти. Развалина, сопровождавший Даэмиру сюда, удалился, так что они вдвоем остались наедине, если не считать Дхалгара, запертого в стенах своей реанимационной капсулы, «Талоса», а также жертвы, у которой, как подозревала Даэмира, имелись более насущные заботы, чем подслушивать подобную беседу.
– Власть – пьянящий напиток, – произнес Макулатикс, – а ее определения могут сильно различаться.
''«Он собирается прочитать мне самовосхваляющую речь о своей власти над смертью»'', – утомленно подумала Даэмира и тут же решила, что у нее нет на это терпения.
– Тогда позвольте мне ясно дать мое определение, мастер-гемункул, – сказала она быстро, но спокойно. – Политическая власть над Портом Таварр, а также наши места в нем.
– Власть кабалов, иными словами, – фыркнув, отозвался Макулатикс, однако в его глазах сохранялся проблеск внимания. Незаинтересованность была напускной.
– Вам не хуже моего известно, что кабалы создают структуру, на которой функционирует наше общество, – твердо произнесла Даэмира. – А также известно, я уверена, что текущая обстановка в Порте Таварр не приносит выгоды никому. Кабалы вцепились друг другу в горло, стремясь к господству, и от этого страдают все.
– Слова того, кто не промышляет плотью мертвых и раненых, – сказал Макулатикс, улыбаясь. На его лице это выражение было совершенно неестественным, и оно кривило его древнюю кожистую плоть в страшную застывшую ухмылку.
– Не сомневаюсь, этот конфликт приносит вам пользу, – признала Даэмира, – но как насчет прочих последствий? Наши рейды в реальное пространство редки, поскольку мы не решаемся ослаблять себя, когда соперники ждут с клинками наголо. Это ограничивает спорт культов ведьм, так как у нас меньше трофеев для обмена на их гладиаторские игры, и это сокращает число интересных образцов для ваших коллекций. К примеру, где вы наткнулись на это ничтожество? – поинтересовалась она, небрежно кивнув в направлении пациента «Талоса».
– Я не лишен собственных ресурсов, – произнес Макулатикс с несколько защищающейся интонацией, и Даэмира позволила себе легкую улыбку.
– Разумеется, мастер Макулатикс. У вас есть собственные корабли и собственные воины, которые могут совершить вылазку в реальное пространство и исполнить вашу волю. Но мне кажется, мы оба понимаем, что как бы свирепы и упорны ни были ваши приспешники, они лимитированы относительно небольшими операциями – можно сказать, хирургическими ударами, каковые, не сомневаюсь, они исполняют чрезвычайно умело. Однако порой для большей добычи требуется большее предприятие.
Профилем ковенов гемункулов была плоть, а не оборудование. Макулатикс мог иметь «Рейдеры» и «Яды», но ему были малодоступны более крупные машины вроде «Пустотных воронов» или «Бритвокрылов», не говоря уже о кораблях, способных перемещаться в пустоте. Это ограничивало его хищничеством на тех мирах, где были свои врата паутины, и таким образом большая часть галактики оставалась вне его досягаемости.
– Полагаю, в чем-то вы правы, верховный архонт, – произнес Макулатикс чуть более резким тоном. Даэмира осталась спокойной: в этом танце от нее требовалось продемонстрировать ему, что она знает себе цену, прежде чем можно будет заключить какие-либо договоренности.
– Порт Таварр нуждается в управлении, – прямо сказала она. – Ему нужно, чтобы кто-то возвысился и получил то место, которое некогда занимал лорд Фаррул: заместитель лорда Векта, только с большей степенью преданности. Я могла бы получить эту роль силой, – продолжила Даэмира, добавив голосу непринужденной будничности, – однако против меня пойдут те, кто не пожелает признать поражения в войне, которая может представляться им почти равной, и цена для всех сторон окажется высока. Если же кабалы Порта Таварр чрезмерно ослабеют, – добавила она, уловив очередное уничижительное замечание на губах гемункула, – то кто сказал, что не смогут вторгнуться силы из соседнего царства? Силы, которые не будут иметь никаких связей с прочими организациями Порта Таварр, а также сомнений насчет уничтожения тех, кого они здесь обнаружат?
– Стало быть, вы ищете более тесного союза? – спросил Макулатикс. – Хотите моей открытой поддержки, чтобы стать леди Порта Таварр?
– Я могу стать леди Порта Таварр, когда пожелаю, – парировала Даэмира, сменив самоуверенность на строгую правду. – Я предлагаю союз, чтобы сделать это быстрее и проще, а также позволить нам снова обратить свое внимание на паразитов из реального пространства. Если мой Кабал Пустого Сердца выйдет на первый план, почему бы вашему Ковену Красной Жатвы не возвыситься вместе с нами?
Макулатикс постучал указательными пальцами друг о друга.
– Тогда давайте говорить открыто. Даже в совокупности наших сил не хватит, чтобы гарантировать капитуляцию всех прочих заинтересованных сторон. В Порте Таварр существуют и иные союзы – часть из которых знаете вы, часть знаю я, а еще часть, не сомневаюсь, неизвестна нам обоим. Нам потребуется содействие хотя бы одного культа ведьм, например.
– Согласна, – произнесла Даэмира, кивнув так, словно Макулатикс изрек нечто информативное, а вовсе не ослепительно очевидное. – Самым крупным считается Культ Серебряных Осколков, но мало шансов, что они присоединятся к нам. Я бы предложила…
– Секунду, прошу вас, – сказал Макулатикс, подняв одну из своих наиболее естественных рук, а вторая тем временем придвинулась к уху. – Не хочу показаться неучтивым, леди Даэмира, но…
Даэмира сохранила на лице нейтральное выражение, а затем добавила мельчайший намек на неудовольствие: точный облик архонта, раздраженного этой вульгарной грубостью, но готового ее вытерпеть – пока что – во имя их общего интереса. Ее собственная ушная жемчужина молчала; здесь, в недрах владений Красной Жатвы, она была далеко за пределами досягаемости передающих волн ее кабала. Тем не менее, у нее имелось подозрение, что за срочные известия побудили Макулатикса рискнуть оскорбить ее таким образом.
– Внутри границ находятся аракхиа, – произнес Макулатикс несколько мгновений спустя. Его голос балансировал ровно на полпути между отвращением и восхищением. – Многочисленная армия. Похоже, они гнались за так называемым Кабалом Ранящего Ветра.
– В каком районе они появились? – поинтересовалась Даэмира.
– Сабельные Врата, – ответил Макулатикс с мрачным лицом. – Приношу извинения за перерыв, архонт, но я считаю, что эта ситуация должна иметь приоритет.
– Конечно, – согласилась Даэмира. Они обра направились к двери, которая вела назад в лабиринт и, в конечном итоге, на поверхность. – Но аракхиа проследовали за Ранящим Ветром до Порта Таварр? Как врата паутины могли их впустить?
– На это, увы, я в настоящее время не способен дать ответ, – отозвался Макулатикс. Его рука с ножницами развела и свела лезвия, что Даэмира восприняла как признак волнения. Сама она не волновалась, однако позаботилась о том, чтобы слегка напрячь уголки глаз для создания такого впечатления.
Как-никак, ни к чему было давать кому-либо понять, что причина, по которой врата паутины остались открыты для орков, состояла в том, что так устроила она.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Орки]]
[[Категория:Темные эльдар]]
