Изменения

=='''Врата Азира \ The Gates of Azyr (повесть)'''==

''Но жесткость терпелива. Как и было предсказано, великий союз богов и людей разорвал себя на части. Мифы и легенды рассыпались и были поглощены Хаосом. Тьма захлестнула царства. Страдания, рабство, страх – вот что пришло на смену былому величию. Зигмар отвернулся от смертных царств, чувствуя отвращение к их судьбе, и взглянул на остатки мира, который потерял так давно. Он размышлял над его обугленным ядром, бесконечно ища знамения надежды. И, наконец, сквозь мрачную пелену гнева Зигмар увидел проблеск чего-то величественного. Он представил оружие, созданное на небесах, сверкающее так ярко, что оно сможет пронзить беспросветную ночь подобно маяку. Армию, сотворённую из всего, что он утратил.''

==='''Глава первая'''===

==='''Глава вторая'''===

Им оставалось только бежать, но даже это в конечном счёте было бесполезным, ведь спастись не мог никто. Однако их гнали вперёд инстинкты – первобытное желание остаться в живых, продолжать двигаться, не покориться воле богов ещё немного до заката кровавого солнца.

После последних налётов её племя было уничтожено, и теперь от него не осталось и сорока душ. Первыми погибли старые – слишком медленные, неспособные бежать, быстро схваченные, но слишком жёсткие, не пригодные для еды. Мучители терзали их морщинистые от старости тела, наслаждаясь долгими воплями. Затем они забрали детей, одного за другим, обрекая племя на вымирание. И теперь остались лишь те, кто был достаточно быстр, не отравлен пропитавшими землю ядами и не стал слишком медленным, вялым от ран.

И даже эти последние выжившие были измотаны. Силы человеческого тела не беспредельны, а на прихваченных с опалённых полей колосьях далеко не уйдёшь.

Какой стыд. Ей всегда говорили, что её родословная была древней, тянущейся в легендарные времена до бесконечной ночи. Конечно, она не особенно верила в подобную похвальбу, но теперь это было не важно, ведь вскоре, даже если рассказанные у костра мифы были правдой, их род всё равно оборвётся.

Калья тяжело опустилась на землю, задыхаясь, упираясь ладонями во влажную грязь, пытаясь отдышаться. Остальные рухнули на колени или осели рядом – Сван, Ренек, Еленнар, все… Калья дышала глубоко, чувствуя, как пепел оседает в её глотке, даже зная, что от него она зайдётся кашлем.

- Как близко? – спросила Еленнар. Её покрытое коркой грязи лицо побелело от страха.

- А это важно? – пожал плечами измученный Ренек.

- Это кровавые налетчики, - Калья тяжело втянула воздух. – Они не быстрее нас. Мы можем добраться до дельты.

- Они едят плоть ещё живых жертв, - сухо заметил Сван. – И она придаёт им силу. Так что да, они быстрее…

Калья заставила себя встать на ноги. Она была изнурена, её щёки запали, кожа посерела, а длинные волосы свалялись и комками свисали на лицо. На боку Кальи висел тяжёлый тупой нож, а её огрубевшую кожу покрывали следы старых ран, полученных за целую жизнь, проведённую в бегах или в схватках.

Впереди на севере мрачное небо опускалось, становясь ржаво-красным. Проблески багряных молний мелькали у далёкого горизонта, пронзенный, словно клыками, силуэтами старых башен черепов. Повсюду вокруг земля была разбитой и потрескавшейся, расколотой на огромные плиты и пробитой высохшими руслами. Выжившие в пустошах растения почернели и огрубели, но цеплялись за жизнь с такой же мрачной решимостью, как и смертные.

Калья принюхалась. Ветер пах так же, как и всегда – жарким пеплом и цепким и приторным запахом гниющих трупов, но в нём было что-то ещё…

- Я чую воду, - сказала она, повернувшись к остальным.

Сван хрипло расхохотался. Такую воду пить не стоило, ведь потоки Пламенной Дельты были отравлены и пузырились в своих извилистых руслах, словно шипящая ртуть. Поэтому здесь не жил никто, даже самые отчаявшиеся из ставших добычей людей. Извилистые лабиринты могли скрыть их, но лишь на какое-то время.

- Мы не переживём эту ночь… - прошептал Ренек. Его плечи тяжело опустились.

- Тогда оставайся, - Калья сплюнула на землю. – Они сожрут твои глаза, пока ты будешь молить их о смерти.

По земле пронёсся низкий рокот грома. Далеко на юге разносился рёв боевых рогов. Где-то на опалённых равнинах бесконечные армии вновь наступали, ища черепа. Они не отправятся так далеко на север, где не было ничего, кроме обглоданных костей, с которых падальщики давным-давно содрали всё мясо. Однако кровавые налетчики выследят всё и всех.

- Нам нужно идти, - сказала Калья, встряхнувшись и готовясь вновь бежать. Её ноги болели, а желудок выл от голода, но выхода не было. И они побежали вновь, все, с Кальей и Сваном во главе, спотыкаясь и шатаясь, двигаясь на север – туда, где ждала дельта. Туда, где они прожили бы ещё немного в мире, который желал прикончить их – и ничего более.

Ракх жевал, наслаждаясь вкусом, запахами, клочьями плоти, сползающими по подбородку и падающими на безрукавку. Он закрыл глаза, чувствуя, как его уносит прочь нечто подобное блаженству. Он ощущал, как внутрь течёт жаркая жидкость, наполняя его божественной силой. Ракх облизнул губы, чувствуя острый металлический привкус.

- Хватит, - рявкнул Слейх, вытирая рот тыльной стороной руки, размазывая вдоль рваной челюсти потёки крови. – Найдём ещё.

Ракх скривился, потянувшись за мясом. Возможно, ему показалось, но не дёрнулся ли труп? Пировать всегда лучше, пока они ещё живы. Крики, как и слёзы, делают еду вкуснее. Стоит смеяться, когда они плачут, так делают все. Не проявишь должного веселья, и, возможно, в голодные годы тебя самого пустят на ножи…

Повсюду вокруг брызжущего искрами костра другие кровавые налетчики тяжело поднимались на ноги. Приближалась ночь, и по земле ползли длинные рваные тени. Температура быстро опускалась, и он уже чувствовал сквозь пластины брони укусы холода. Всего их было пятьдесят – большая охотничья стая. Чтобы оставаться сильными и поджарыми, они должны были схватить всех замеченных смертных, конечно, кроме тех, кто сможет избежать пиршества, кому будет позволено присоединиться к ним.

Налетчики не были слабоумными дикарями, и для любящих жизнь всегда оставался выход. Цена была простой – присоединись к оргиям поглощения, научись ценить дрожащие жиры человеческого тела, поглоти их, смакуя во рту, изрыгая хвалу Повелителю Битв.

Ракх сделал свой выбор давным-давно. Иногда он вспоминал те первые ночи, когда ему хотелось блевануть, когда он заставлял себя погрузиться в беспокойный сон, скрывая ужас, который сделал бы его жалкой добычей.

Теперь при мысли об этом он усмехался. Как всё изменилось. Он начал наслаждаться тканями, хрустящей кожей, сорванной с мускулов, почками, жилами и вырванными из органов сосудами… Ракх продолжал жевать, ворочая плоть между обитых железом зубов.

Слейкх выпрямился и втянул ночной воздух ноздрями. Красные глаза вожака стаи расширились, когда он всмотрелся во тьму. Затем он зашипел, и его волчье лицо скривилось в усмешке.

- Запах ещё уловим, - прошептал он, протянув руку к окровавленному топорищу. – Туда.

Остальные подтягивались ближе, беря крючья, цепи, топоры. Их орудие было сделанным кое-как, но кто, кроме владык Медной Твердыни повелевал кузницами, которые изготавливали для них все необходимое? Кровавые налетчики были падальщиками, хищными зверями, кружившими в полумраке вокруг костров. Они брали всё что могли украсть или сделать в пустошах, и этого было достаточно чтобы крушить плоть и рвать мускулы.

- За мной, - приказал Слейкх, побежав вприсядку навстречу ночи.

Ракх бросился за ним, как и остальные. Охота началась вновь.

Акши – так называлось это царство, пусть этого и не знал никто, кроме его самых могущественных обитателей. Здесь, на Серном Полуострове, кости земли перековывались в огне, под её скалистой поверхностью бурлили и кипели древние литейные. До эпох разрушения эта земля кишела жизнью, которую наполняли силой течения волшебства, идущие по горам и ущельям.

Теперь эти времена были забыты – непрестанное нашествие проклятых армий вычеркнуло их из истории. Не стало ни городов, ни королевств Акши – всё поглотила топь пролитого ихора. На их месте возникли новые твердыни – храмы насилия, одетые в бронзу и окованные медью, где кровь бурлила вокруг железных тронов. По воле жестоких богов убийства продолжались даже тогда, когда исполнились все возможные мечты о завоеваниях. Погибшим не было числа, но, по правде сказать, они были счастливчиками, ведь они умерли рано и не увидели, во что превратился их мир.

В Акши остались лишь Владыки Разрушения – смертные чемпионы Пантеона, рыщущие по осквернённой ими земле в надежде найти что-то, что можно убить. После уничтожения всего возможного сопротивления они обратились друг на друга, огромные орды сходились вместе в бесконечной резне. В ней могли прожить долго лишь Одарённые – благословенные демонической силой или наделённые губительными орудиями. Тёмная магия кружила и бурлила на заваленных костями пустошах, питая бесконечную резню и раздувая распри, благодаря которым гудели наковальни и сверкали кузницы.

Не столь возвышенным людям осталась лишь полужизнь, цепляющаяся за край бездны забвения. Всё ещё рождались дети, и потому род людской продолжал жить, но они становились лишь добычей, рабами или жертвами избранных победоносных Тёмных Богов. Лишь удача могла позволить прожить дольше двадцати лет, а до трёх десятков дотягивали чудом. В конце концов, жизнь в аду была короткой. Здесь не было мудрецов, князей, чародеев и жрецов, им не было место в отчаянной, яростной и безнадёжной борьбе за возможность сделать ещё один вдох, услышать ещё один удар своего сердца и увидеть ещё один омрачённый восход, пока поток убийств не захлёстывал с головой.

Несмотря на все рассказанные истории, племя Кальи не отличалось от тысяч остальных, чей свет тлел, а потом его давили. Они бежали от отчаяния, а не от надежды. Выбирать они могли лишь способ смерти, желая чистый конец без страданий.

Калья ускоряла шаг, чувствуя, как её дыхание становится хриплым, но знала, что стоит сбиться – и придёт конец. Сван держался за ней, а остальные тяжело бежали следом, спотыкаясь по нервной и разбитой земле.

С широкого Серного Полуострова они добрались до южной окраины Пламенной Дельты, и земля под их ногами раскололась. Появились расщелины – некоторые застывшие и сухие, а другие мерцающие от открывшегося подземного огня. Клубы сернистого пара бурлили над расколотой землёй, кружа вокруг кустов растений с железными шипами.

Здесь было сложно искать путь – можно было спуститься по широкой лощине и выйти на расколотый утёс или же пройти по плоским плитам, а выйти к озёрам кипящей лавы. Всюду воняло, жар словно когтями вцеплялся в них, отчего было тяжело даже дышать.

- Это место убьёт нас быстрее, чем они… - прошептал Ренек, ковыляя и спотыкаясь из-за глубокой раны в левом бедре, оставленной шипами.

- Молись, чтобы это так и было… - прошептала Калья, бегущая вперёд, не медля, чтобы дождаться других. Возможно, что в эту ночь крововорам хватит отставших, поэтому стоило держаться впереди.

И вот они добрались до длинной извилистой теснины. Чем дальше шли люди-жертвы, тем выше вздымались стены. Вскоре края стали отвесными и покрытыми шипастыми кустами, так что взобраться было невозможно, им оставалось только идти вперед в надежде, что путь не закончится очередным тупиком.

Продолжая бежать, они услышали позади глухой перестук шагов. Узкое ущелье усиливало звуки погони, напоминая племени о том, каким ничтожным стал разрыв между охотниками и добычей. Они передвигали ноги молча и мрачно, пригнув головы, пытаясь не замечать жара в груди…

Калья первой добралась до конца ущелья, где стены сходились так близко, что на мгновение показалось, что там не пройти, но он остались на расстоянии ширины человека в обхват, оставив узкую брешь, через которую она могла протиснуться.

Женщина проползла вперёд, чувствуя, как её рваная одежда цепляется за горячие камни. Трещина тянулась вперёд почти на двадцать метров, с каждым шагом скала под ногами становилась жарче и маслянистей. Вскоре Калья оказалось почти в полной темноте, от нависших повсюду скал ей хотелось кричать. А затем проход внезапно открылся вновь. Она вышла на узкий каменный выступ, над которым раскинулось красное небо, усеянное раздувшимися облаками, разрываемыми вспышками молний.

Прижавшись спиной к утёсу, Калья оглянулась. Остальные люди её племени выбирались из теснины на уступ.

Осыпающийся карниз медленно опускался вниз, открывая путь на равнину. Вдаль тянулась земля, чёрная, словно обсидиан, отмеченная яркими следами огня и клубящимися облаками серных гейзеров. Далеко на севере мрачнеющий горизонт пронзали груды черепов, вздымавшиеся подобно горам и освещенные пламенем. Между костяными пирамидами стояли развалины древних укреплений, разбитые и выступающие из земли к бурлящему небу, словно обглоданные рёбра. Среди развалин виднелись железные помосты, на некоторых из них на шипастых колёсах ещё лежали скелеты, а грозовой ветер раскачивал ржавые виселицы.

Повсюду, насколько мог видеть глаз, на многие километры землю рассекала каменная кладка. Должно быть, когда-то здесь находился достойный империи город из огромных зданий. Уцелели среди них лишь немногие, но среди них особенно выделялось одно, заброшенное и стоявшее отдельно от развалин.

Два огромных каменных подножия вырывались из опалённой магмой земли, служа опорой статуям людей, согнувшихся под бременем. Над ними возвышались колонны, покрытые высеченными рунами и другими образами – драконами, змеями, изображениями комет и причудливыми астрологическими знаками. Вершины колонн сходились, становясь огромными боками арки, увенчанной замковым камнем в сотне метров над равниной. По обе стороны от её краёв петляли винтовые лестницы, ведущие внутрь и наружу из смотровых и дозорных башен. По их бокам низвергалась чёрная лава, от которой камен потрескался, открыв сверкающие нити магмы внутри, но в целом здание осталось невредимым и поражало воображение своим величием даже посреди запустения.

Калья не могла отвести от него взгляда. Под этой аркой могли пройти многие тысячи воинов, целая армия, но за ней не лежали пути. По разбитой дельте не вели дороги, а под аркой зияла пустота, открывающая руины на другой стороне.

Остальные начали спускаться на равнину по скату. Калья с трудом отвела взгляд и последовала за ними. Через теснину пробралось меньше тридцати людей, хотя, если остальных схватили, то у них будет больше времени…

- Что это? – прошептала Калья, когда они мчались к огромной тени арки.

- Не важно, - ответил Сван, даже не поднимая взгляда. – Она не сможет спрятать нас, не сможет спасти. Прекрати пялиться на неё.

Но Калья не могла. Её глаза тянуло наверх – к башням, к каменным скульптурам, к причудливым рунам, которые она не могла прочитать, но в которых чувствовала нечто важное. Когда она посмотрела наверх, воздух под аркой вздулся, словно он был жидким и нечто давило с другой стороны. Она помедлила.

Ничего. Через пролёт пронёсся порыв горячего пепельного ветра, никак не изменившись и оставшись таким же вонючим, как и прежде. Небеса сотряс ещё один раскат грома. Над ними проносились облака, с каждым вздохом вздымавшиеся всё выше, становившиеся всё тяжелее. Будет сильная гроза. Возможно, дождь скроет их следы и собьет с пути кровавых налетчиков.

Тьму разорвал крик – высокий и полный ужаса. Звук раздался из устья теснины и разнёсся странным эхом, словно убегая прочь. Калья знала, чей это голос. Она содрогнулась при мысли о том, от каких ужасов он мог так кричать. Затем Калья встряхнулась, заставив себя забыть о развалинах и думать лишь о старом желании – сделать ещё один вдох, увидеть ещё один рассвет.

А затем она побежала, преследуемая, как и всю свою жизнь.