Изменения

Перейти к навигации Перейти к поиску

Время Волка / The Wolftime (роман)

253 142 байта добавлено, 19:38, 9 ноября 2023
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =711
|Всего =30
}}
Орад завидовал погибшим товарищам по кораблю. Чтобы не забыть о друзьях, он собрал и нанизал на верёвочку на шее по фаланге пальца от каждого. Раздобыв маленький нож, он вырезал на всех костяшках имя хозяина, и в худшие из дней Орад беседовал с ними, как с живыми.
 
 
==Глава седьмая==
 
 
''Серые Шкуры Улля''
 
''Зеленый рёв''
 
''Гюта''
 
 
Гардбикская стена не отличалась огромной высотой, однако форпост удачно расположился на вершине холма, а с него открывался прекрасный обзор. Пересечённую местность на многие мили вокруг устилали обломки автомобильных дорог и руины поселений-спутников в окрестностях города Венизий. Подходы к цитадели усеивали тела: как людей, так и орков. Пострадал и сам Гардпик: несколькими днями ранее стена подверглась воздушной атаке и после штурма зеленокожими перешла под их контроль. Но ксеносы не намеревались удерживать стратегический объект, и потому несколько часов спустя перешли к основной атаке, оставив аванпост для контрзахвата стаей Улля.
 
Присутствие Космических Волков не осталось без внимания: несколько десятков зеленокожих копошились по руинам фермы, частично разрушенной орочьими танками. Ксеносы изо всех сил старались не становиться мишенью для космодесантников, но скрытность никогда не входила в число особенностей орков. Один из зеленокожих в красной куртке с подкладкой и шлеме, разрисованном языками пламени, забрался на крышу старой конюшни. Секундой позже в глаз ксеноса угодил болт, вырвавшись с противоположной части головы и разорвав затылок. Труп соскользнул на землю — один из более чем тридцати, — ставших кровавым украшением развалин.
 
Ветер доносил с бастиона хохот.
 
Ворча друг на друга, орки пытались отстреливаться, используя в качестве укрытий поваленные стены и столбы ограждений. Грохот их пушек эхом отражался от стен усадьбы, а звуки попаданий отдавались вдоль всего бруствера аванпоста, осыпая поверхность осколками тускло-синего скалобетона. Фигуры в серо-голубом на вершине стены за время беспорядочного обстрела не двинулись ни на йоту.
 
В грудь зеленокожего у разбитых ворот со характерным свистом попал ещё один болтерный снаряд. С воплем боли орк повалился назад, но мгновение спустя поднялся на ноги, нащупывая во взбитой шинами грязи свою пушку. Через несколько секунд шею орка разорвал второй болт.
 
Стрелявший со стены Сатор зарычал и отшагнул назад.
 
— Метели Энгрира! — проворчал Серый Охотник под насмешки братьев. — Он дёрнулся! Вы ведь видели, что он дёрнулся, да?
 
— Давай быстрее, — рявкнул Детар, протягивая руку. — Что поделать, спор есть спор.
 
Сатор неохотно потянул за кожаный шнур на шее, снимая треснувший деревянный амулет вюрдлейфа. В последний раз проведя большим пальцем по выжженной на бледном дереве руне, он отпустил оберег в ладонь Детара.
 
Пара Волков обернулась к своему вожаку вместе с остальными членами стаи Серых Шкур. На левом наплечнике командира красовался знаменитый Волк Фенриса на фоне солнца — верегост Убийц Змиев, Великой роты Крома Драконьего Взора. На правом — эмблема стаи — перевёрнутое изображение фенрисийского волка на красно-чёрном фоне. Как и остальные астартес отряда, его вожака увешивали амулеты, знаки вюрдлейфа и тотемы; тёмно-каштановые с проседью волосы удерживала полоска кожи, пронизанная орочьими клыками, и такие же ремешки раздваивали его бороду и пронизывали длинные усы. Левой рукой он приглаживал бороду, а правой небрежно держал болтер, всматриваясь в приближающихся орков.
 
— Тот, что у выступа для дымохода, — объявил Улль.
 
Стая перевела взгляды на упомянутого ксеноса, и тут же послышалось разочарованное ворчание.
 
— Слишком просто! — протестовал Детар.
 
— Его даже Форскад пристрелит, — хрюкнул Гарн.
 
— Эй! — откликнулся Форскад. Он повернулся к Гарну и растянул губы, обнажив нижние клыки.
 
Зубы Гарна блеснули в ответ, но неожиданно лицо Форскада расплылось в полуулыбке.
 
— Птичка нашептала, та фляга с мьёдом, которую ты выиграл в поединке с Кьярти Айронтрюсом из стаи Строкира, ещё при тебе, — по-заговорнически улыбнулся он. — Спорим, что попаду?
 
Окликнутый, Гарн чуть отступил назад и оценил ожерелье из клыков на шее Форскада, его шкуру, трофеи и талисманы, обдумывая, есть ли среди вещей Серого Охотника что-то заслуживающее внимания, но в конце концов покачал головой.
 
— Твой хлам мне ни к чему. Но если промахнёшься — сочинишь скьяльдверс в мою честь!
 
Форскад заворчал. Братья по стае рассмеялись и похлопали его по наплечникам. Оскалившись, потомок Волчьего Короля протянул руки, и два Космических Волка стукнулись кулаками.
 
— Под взором Русса, — выкрикнул Улль, свидетельствуя заключение пари. С западного направления доносился глубокий рокот. — Стреляй.
 
Форскад побрёл к крепостному валу. Где-то внизу из-за каменной кладки орки обрушили на него новый залп, и случайная пуля попала в доспех, но Форскад даже не дрогнул. Улль смотрел то на своего космодесантника, то на его цель сбоку от главного здания фермы, а затем уставился на пелену маслянистого дыма. Смог поднимался за изрытым воронками возвышением примерно в трёх четвертях мили к западу.
 
— Локоть опусти! — рявкнул Улль, когда его внимание вернулось к Форскаду. — Зубы Русса, можно подумать, что тебе десять лет, а не сто.
 
Участник спора сменил позу.
 
Тут на холм заехал бронетранспортёр с тупым носом и крупнокалиберной пушкой. Многократно залатанный корпус машины был измалёван в красно-жёлтое. На прикреплённом к массивному блоку двигателя шесте развевался большой флаг, а из двух дымовых труб валил дым.
 
— Советую поторопиться, — крикнул Улль.
 
Осветив воздух ещё одним выстрелом, орк отступил в укрытие и выбросил оттуда пустой магазин. Форскад зарычал, но по-прежнему оставался недвижен, как статуя. Орочья машина на кривых гусеницах повернула к гардбикскому холму.
 
Зеленокожий снова высунул голову, прислонив ружьё к выступающей части дымохода.
 
— Попался, — объявил Форскад.
 
— Слишком поздно, — пробормотал Улль.
 
Крепостной вал справа от отделения разлетелся на куски каменной кладки, а мгновение спустя взрыв заглушил лай болтера Форскада. Улля осыпало скалобетоном и пылью, но он внимательно следил за полётом болта брата по стае: снаряд попал между двумя кирпичами рядом с головой орка. Боеголовка разорвалась мгновением позже, на этот раз осыпав мусором орка.
 
— Балка! — негодовал Форскад. Парапет уже лизали языки пламени, но космодесантник не обращал на них внимания. Он выстрелил снова, когда орк, спотыкаясь, двинулся вперед: на этот раз голова ксеноса разлетелась на части вместе с кирпичной кладкой. — Балка, балка, балка!
 
Улль оглядел повреждения крепостной стены. Снаряд орков выбил в ферробетоне кратер около диаметров около трёх метров, открывающий брешь в стене. Зеленокожие добавили ещё один след к подобным испещрявшим аванпост шрамам. Машина орков вдалеке снова двинулась с места и подъехала ближе, видимо, чтобы прицелиться лучше.
 
За ксеносским транспортёром тянулось облако смога покрупнее, и вскоре в поле зрения появилась вторая машина, гораздо больше размером и оснащённая тремя орудиями. По обе стороны от мобильной боевой крепости ехали три мотоцикла на гусеничном ходу. Лёгкие машины орков подпрыгивали на неровной поверхности, сотрясая и развевая флаги взад-вперёд. По мере того, как вперёд продвигалось всё больше орков, ободрённых приближением бронетанковой поддержки, грохот выстрелов со стороны крепости становился всё громче.
 
— Мы закончили, — объявил Улль, подавая отделению сигнал отойти за куртину.
 
На южной стороне Серых Шкур ждал «Носорог». Пока остальные члены стаи спрыгивали на крышу и землю, Улль оставался на позиции. До вожака доносились хриплые возгласы орков: набравшиеся решимости зеленокожие , наконец, ринулись к мнимой победе. Рыча, «Носорог» открыл люки, и Улль последовал внутрь за своими воинами. Сатор сел за руль, а Гарн взял на себя управление штормболтером на крыше.
 
Не прошло и секунды, как заревел мотор: Сатор разогнал машину по обугленным остаткам зернового поля, направляясь к ближайшим воротам города. Улль открыл замок командного люка и высунулся наружу, чтобы взглянуть на запад. Весь горизонт заволакивал дым, но в небе над головой проносились орбитальные огни, словно падающие на землю звёзды.
 
Местные астропаты оповестили волчьего лорда и капитана союзного ордена Драконьих Копий, что к Новиомагусу-Главному несётся гораздо более многочисленная орда зеленокожих. И, как рассудил по увиденному Улль, ксеносы уже добрались до цели.
 
 
Кольдерри Вертоциката никогда никуда не торопилась. Даже в первые годы после связывания души с Живым Маяком Терры, когда её тело ещё обладало упругостью, а родные органы функционировали, Вертоциката приучала себя к размеренной жизни. Спешка засоряла мысли и бросала тень на Истину Имперского Света. Когда ей стукнуло три десятка лет и разрослись пси-опухоли, руководство сочло целесообразным снабдить её тело запчастями. Личностей и происхождения доноров асропат не знала, да она и не заботилась об подобной ерунде. Операции не улучшали её самочувствие, не повышали продолжительность жизни, они просто обеспечивали постоянную работоспособность, чтобы Адептус Астра Телепатика продолжал пользоваться её выдающимся даром.
 
Привыкшая не торопиться, Вертоциката потихоньку ступала по трапу в зал астротелепатии, а её молодая помощница Одис прыгала взад-вперёд, как суетливый терьер. Однако ничем не примечательная и психически притупленная женщина, Одис, тем не менее, обладала зрением, что и делало её очевидным кандидатом в помощники ослепшего астропата. Многие сверстники Вертоцикаты развивали в себе иночувство, которое помогало ориентироваться в пространстве, но этот талант обошёл её стороной. Вертоцикате нравилось думать, что подобная отстранённость от физического мира была вызвана более крепкой связью с варпом привязанностью.
 
— Мейстер Хёгуль передал, что это срочно, — в третий раз повторила Одис, дёргая за ниспадающий зелёный рукав мантии своей госпожи, подтягивая её вперёд. — Мейстер Хёгуль передал, что сообщение мимолётное и, скорее всего, исчезнет. Возможно, весточка с Фенриса!
 
— Мейстер Хёгуль — лучший вещатель флотилии, — ответила Вертоциката. — Однако кирпич и то восприимчивее. Сомневаюсь, что он различает собственный пердёж и другие звуки. Именно по этой причине мы работаем вместе.
 
Пройдя около сотни метров, они достигли двери с выгравированным гербом Адептус Терра и — как сообщили Вертозикате, выбитый серебром — символ её ветви. Дверь потеплела от прикосновения её скрюченных пальцев: устройство распознало отпечаток души. Тайные замки со скрипом открылись, и дверь отъехала в сторону, позволяя Одис провести госпожу внутрь.
 
В момент, когда она переступила порог, Вертозикату посетило чувство, что что-то не так. Воздух был намного холоднее, чем обычно. Одис вскрикнула, отпустив руку. Ноги помощницы застучали по выложенному плиткой полу апартаментов для хора.
 
Вертоциката чувствовало в помещении только себя и разум Одис. Признаки жизни Хёгуля отсутствовали.
 
— Он мёртв, госпожа, — рассказала Одис. — Но как?
 
— Проведи меня к нему, — рявкнула опытная астропат, протягивая руку. — Живо!
 
Ведомая помощницей , впервые за много лет Вертоциката заторопилась. Почувствовав тягу вниз, она присела, нащупав рукой грубую ткань мантии другого астропата.
 
— Отойди назад. Живо за дверь!
 
— Неужели всё настолько опасно, госпожа?
 
— Человек мёртв, естественно. И если ты не выйдешь из помещения, то лишь увеличишь риски.
 
Шаги Одис удалились.
 
— Я снаружи, госпожа. Что вы собираетесь предпринять?
 
— Опознать его последнее видение, разумеется. — Вертоциката придвинулась ближе, чтобы оседлать его обмякшее тело. Женщина прижала ладони по обе стороны головы мертвеца, чуть наклонилась и коснулась своим лбом его, липкого и холодного. Её пустые глазницы были в нескольких дюймах от его глаз, как будто Вертоциката смотрела куда-то вглубь черепа. — Ты перестарался, нетерпеливый дурак. Так не хотел меня ждать…
 
Она облизнула губы и поразилась, насколько пересохло во рту. Чем больше она станет тянуть, тем труднее будет это сделать: остаточная психическая энергия исчезнет.
 
Сконцентрировав весь потенциал, Кольдерри Вертоциката погрузилась в ускользающие воспоминания мертвеца.
 
 
''Над пышными садами с ухоженными лужайками, мраморными фонтанами и изящно расположенными клумбами возвышается дворец с нефритовым куполом. Воздух наполняет пение птиц и журчание воды, а тёплый ветерок доносит сладкий аромат цветов. Сады окружены стеной из светло-серого камня, а за ними — улицы с домами из красного кирпича с белыми черепичными крышами. Более строгое здание в черно-серых тонах увенчано башнями, его дороги патрулируют стражи в синем и золоте. Участок арбитров.''
 
''Город тянется до тех пор, пока не достигает кольца высокой стены, испещрённой окнами, ступенями и пандусами. Там, на широкой вершине, на несколько миль раскинулся рынок. По периметру расположены три огромные проездные башни; ворота открыты для постоянного потока электрофургонов , в то время как настенные посадочные платформы принимают летательные аппараты. За стеной простираются бесконечные поля, заливающие горизонт зелёным и золотом вокруг скоплений деревень и фермерских хозяйств. Вся внутренняя территория пересечена надземными магистралями, ведущими к воздушным станциям. На высоте почти в милю аэростаты с массивными гондолами, все — набитые товарами, летят к полустанкам, где звёздные транспортные корабли ожидают своего груза.''
 
''Ближе к куполу обзор сужается до размеров иглы и в мгновение расширяется вновь. Всё объято пламенем, всё опустошено. Задушенный смогом воздух прожигает свет выстрелов, а крики умирающих отражаются от обрушенных стен. Поля горят, испуская чёрную завесу, что пожирает небеса .''
 
''Сквозь разруху несётся орда зелёных ксеносов. Они ревут, всё громче и громче. Гортанный, бессловесный звук повторяется снова и снова, снова и снова, снова и снова. Барабаны. Гром. Грохот пушек. Это глас разрухи.''
 
''Пламя горит зелёным. Зелень повсюду. Повсюду война и её торжество.''
 
''Снова и снова, снова и снова скандирование отдаётся эхом, с незапамятных времён и до конца Вселенной. Раздался первобытный крик, который должно услышать, к которому должно присоединиться.''
 
''Ты открываешь рот. Сначала просто бормочешь. Но затем громче. И ещё, снова, с большей силой. Тобой овладевает этот оглушительный, непреодолимый стук неизбежности. В тебе взрывается ярость. Гнев, рождённый экстазом разрушения. Ты ревёшь, объединяясь с голосом, разделяя раскаты грома в душе. Ты позволяешь ему управлять тобой. Каждое восклицание — удар молота по крышке гроба Вселенной.''
 
''Вааа! Вааа! Вааа!''
 
 
— Собственно, так мы их и нашли, господин кустодий, — завершил доклад корпех. Посеребренный визор скрывал большую часть лица мужчины, но видимые губы были тонкими и бледными. Вичеллан догадался, что солдата недавно вырвало. Костяшки пальцев сотрудника службы безопасности побелели: он слишком крепко сжимал дробовик. Корпех старался не смотреть на кустодия, внимание которого приковала сцена за дверью.
 
— Свободен, — скомандовал Вичеллан. К чести солдата, он не стал бежать, пока не скрылся из виду, однако от ушей трибуна не ускользнуло дальнейшее желание корпеха поскорее скрыться.
 
Вичеллан перестал следить за мужчиной и обернулся к лейтенанту Касталлору.
 
— Признаю, мой опыт в данной сфере довольно скуден, но, насколько он позволяет мне судить, произошедшее… не обыкновенный случай, — прокомментировал офицер примарис. Космодесантник отступил в сторону открыв Вичеллану обзор.
 
Первое тело — астропата по имени Хёгуль, — лежало на спине недалеко от центра астротелепатической палаты. Кроме небольшого кровоподтёка на лбу, кустодий не обнаружил на мертвеце никаких посторонних следов. Ближе к двери лежало ещё двое. У второго астропата отсутствовала большая часть головы — её недостающую часть разбросало дальше по полу. Рядом с женщиной лицом вниз лежала её помощница — лицо и череп девушки представляли из себя кровавое месиво. Кисти и предплечья астропата покрывала кровь, передняя часть робы тоже была забрызгана запекшейся кровью, но не от милосердного выстрела корпеха.
 
С левой стороны, справа от безголового астропата, пол также был залит алым, на жидкости отчётливо виднелись следы работы пальцев. Вичеллан вошёл в помещение, прошагал мимо женских тел, и затем развернулся, чтобы изучить небрежное письмо с противоположного ракурса. Трибун опустился на колено и наклонился ещё ниже, опустив голову до уровня глаз астропата, которая стояла на коленях над разбитым черепом своей помощницы.
 
Вичеллану удалось разобрать буквы. Кустодий встал и обернулся к Касталлору.
 
— Новиомагус?
 
— Это звёздная система примерно в восемнадцати световых годах отсюда, — ответил Ультрадесантник. Несколько секунд сын Жиллимана не отрывал взгляда от кровавых письмён. — Незначительное расхождение с нынешним маршрутом на Фенрис. Я проинструктирую командование флота об отклонении от актуального курса.
 
Вичеллан вздохнул, не отрывая глаз от трупов.
 
— Жалкая ирония судьбы. Когда Великий Разлом разорвал звёзды, мы потеряли столько тысяч членов их ордена, чьи разумы сожгло пламя варпа. Пережить катаклизм, чтобы сгинуть вот так...
 
Лицо Касталлора оставалось бесстрастным.
 
— Я проинформирую командование флота о необходимости отправки двух дополнительных астропатов.
 
 
Гюту разбудил повторный стук. Девушка подняла голову. Её светло-рыжие волосы прилипли к мокрой от пота подушке и щекам. Она оглядела маленькую комнату, какое-то мгновение выискивая разбудивший её барабанный бой. Солнечный свет из закрытого ставнями окна разогнал туман, и грохот обратился звоном молота по наковальне в соседней кузнице. Вид за окном, как и шум, означали, что время перевалило далеко за рассвет.
 
— Скитья, — выругалась она, сбрасывая с себя одеяла. Гюта спустила босые ноги на пол и потянулась за платьем, небрежно висевшим на спинке кровати.
 
— Опять сны? — покачала головой её полускрытая тенью свекровь Агюта, сидевшая в кресле у пустого камина. — Или всё-таки перебрала мьёда Бьёрти?
 
Вставая с кровати, Гюта поморщилась: виски пронзила вспышка боли.
 
— И то, и другое, — ответила девушка, натягивая одежду.
 
Затем Гюта надела сапоги, в то время как свекровь открыла дверь в главную комнату — порыв ветра принёс запах застарелого жира и влажной соломы. Затягивая пояс, Гюта нырнула внутрь вслед за матерью мужа.
 
— День рождения Луфы, — произнесла она, обнаружив жестяной кувшин на столе. Гюта нахмурилась: он оказался пуст. — Мой старший, ваш внук, достиг совершеннолетия.
 
— Я так напилась, что заснула слишком близко к огню, когда Бьёрти стукнуло восемнадцать, — призналась Агюта, вкладывая глиняную чашу в ладонь невестки. Гюта тут же узнала знаменитое «лекарство от всех болезней» Агюты — воду с горькой настойкой. — И вот тебе на — проснулась с красным лицом и половиной опалённых волос!
 
Гюта подошла к двери и вышла наружу, выпив содержимое чашки одним глотком, чтобы как можно меньше терпеть отвратительный вкус, и всё же девушка согнулась пополам от приступа удушья: избежать послевкусия оказалось сложнее.
 
Затуманенным слезами взором она заметила, как из недр кузницы вышло два человека.
 
— Ты прекрасный учитель, па, — поблагодарил Луфа. Растрепанная копна каштановых волос, в честь которых его и назвали, вся была перепачкана сажей.
 
— Опять тот же сон? — спросила Гюту её дочь Корит. Её захлестнула новая волна кашля, и девушка положила руку на плечо матери. — Тролль и волк?
 
— Нет, — выдавила из себя Гюта, не переставая кашлять. — В этот раз нет. И вообще, не бери в голову, это ведь просто сон. Возвращайся и помоги отцу, а я приду, как снова наполню вёдра.
 
Ещё раз взглянув на мать, Корит побежал обратно к открытой кузнице. Удары молота прекратились: их сменил пронзительный голос девочки, когда она объяснила брату, что происходит.
 
— Просто сон, — повторил Луфа. Его глубокие карие глаза вдумчиво наблюдали за матерью. К своему счастью, парень обладал проницательностью, и Гюта пребывала в уверенности, что её сыну суждено стать скьяльдом.
 
Парень улыбнулся и последовал за сестрой. Вскоре после стук возобновился. Гюта некоторое время слушала; она погрузилась в себя, возвращаясь к смутным воспоминаниям о сне. Стук. Оглушительный стук.
 
Но сейчас его источником являлся Бьёрти у наковальни и слишком много мьёда, только и всего.
 
 
Снаряд снёс несущую стену уничтоженного мануфактурума, обрушив пять этажей пластали и ферробетона. Вниз вместе с обломками дождём посыпалась техника и трупы. Хурак нырнул сквозь облако пыли и уклонился влево, чтобы не попасть под град кирпичей и кусков известняка.
 
— Обходим слева, атакуем справа, — передал лейтенант своим отделениям по воксу. — Доберитесь до перекрёстка и удерживайте позиции.
 
С ним были четыре отделения Космодесанта-примарис. Они и остальная часть штурмовых сил являлись частью испытательного формирования , созданного по приказу лорда-регента. Группа астартес представляла собой смесь тёмно-зелёного, чёрного и серебряного цветов керамита: сыны Вулкана, Коракса и Мануса. Возглавляли отряд десять зачинателей. Пара отделений рванулась вперёд, выпустив энергетический импульс из прыжковых ранцев. Штурмовые болтеры прорежали толпу обезумевших культистов, скопившихся чуть дальше по улице. За ними следовали двадцать заступников; они выбирали цели на верхних этажах, охотясь на расчёты с тяжёлым вооружением — еретики уже устанавливали лазерные орудия и автопушки на крышах.
 
Астартес высадились всего несколько минут назад, и потому так называемая «Свободная армия Идолиса» медленно реагировала на внезапную контратаку за линией фронта. Хурак подлетел ближе и выстрелил, прислушиваясь к разговору по воксу.
 
— ''Движение танковой колонны на востоке, сектор четыре-дельта. Шесть «Леманов Руссов», два — типа «Разрушитель». Немедленно вступаем в бой.''
 
— ''Посадка боевого корабля в седьмом секторе осуществлена крайне успешна. Ликвидированы артиллерийские батареи, обозначенные как Альфа и Бета.''
 
— ''Данные моторазведки подтверждают присутствие на планете астартес-предателей. Стремительно движущаяся колонна замечена в секторе Предел-тринадцать. С орбиты уже отправлены силы перехвата.''
 
Внимание Хурака привлекло последнее сообщение. До сего момента оставалось неясным, как повстанцам удалось сломить силы обороны Идолиса, однако участие в битве космодесантников-ренегатов многое объяснило. С помощью подречи лейтенант открыл командный вокс.
 
— ''Опознать астартес-предателей.''
 
Ответ пришёл спустя несколько секунд, в течение которых Хурак перезарядил оружие и прикончил ещё двух повстанцев, пытавшихся направить автопушку на зачинателей. Из разбитого окна, вызвав волну тревоги в толпе еретиков впереди, вывалился обезглавленный труп.
 
— ''Цвета и символика окончательно не подтверждены, однако соответствуют Пожирателям Миров.''
 
— Принято.
 
Хурак снова переключился на канал связи своей роты. К сожалению, её старшего офицера, капитана Акуману, сразу по высадке сразили снайперским бронебойным патроном, но до сих пор Хурак считал, что сносно справляется с требованиями внезапных обязанностей командира. В последнем сражении рота потеряла ещё одного офицера — лейтенанта Хостенрейка, позицию которого необходимо было заполнить. С момента высадки прошло семь минут, и Хурак упрекнул себя за медлительность.
 
— Сержант Таламакия, повышаю вас в звании. Примите вторичные командные протоколы.
 
— ''Есть, лейтенант. Сбросим этих ублюдков в реку.''
 
— Так я и хотел поступить, сержант.
 
Перед лицом ворвавшихся в их гущу зачинателей повстанцы, как тараканы, бросились в разные стороны. Космодесантники-примарис расстреливали всех, кто попадал в поле их зрения. Теперь отделение находилось примерно в сотне метров впереди от основной группировки войск.
 
— Продолжайте преследование ещё пять секунд, затем расширьте оцепление до семидесяти пяти метров, — скомандовал Хурак. Крыши освободились от врагов, и заступники на всех парах помчались по дороге. Когда до зачинателей осталось несколько десятков метров, они разделились на два отряда: один слева, другой справа, устремляясь за разбегающимися еретиками.
 
Целью вражеской атаки (которая теперь подавлялась сразу с трёх направлений) оказался побитый участок Адептус Арбитрес, который возвышался на центральной площади города. Здания по другим краям площади сровняли с землёй бомбардировки и артиллерия. Другие улицы, как и большую часть площади завалили груды щебня, однако вокруг единственного оставшегося бастиона имперского правления мерцало сияние силовых полей. Над фасадом участка красовалась огромная аквила, испещрённая шрамами от лазерных разрядов и пуль. Узкие окна арбитров защищали решётки, на крыше виднелся ряд из зубцов, меж которых стояли солдаты, а в каждом углу возвышалась орудийная башня, которая покрывала огнём пространство вплоть до подножия стены. На окровавленных каменных плитах валялись груды тел повстанцев — кучи трупов вели к ступеням массивного портала. Из окна над ним развевался одинокий флаг с символом сил обороны Идолиса.
 
Хурак уже собирался передать по воксу приказ о входе, но впереди зазвучала сирена, распахнувшая двойные двери. В поле зрения командира мелькнуло несколько фигур в синей униформе и тёмно-красных панцирных доспехах и тяжёлых ботинках. Все держали наготове дробовики или болтеры. Хурак подметил, что большинство служителей порядка несли следы недавних боёв — порванную униформу, треснувшие шлемы и пятна крови на броне . Женщина в плаще вертела в руках потрескивающую силовую дубинку. Именно к ней и направился лейтенант, в то время как заступники заняли позиции по всей площади.
 
— Хвала Императору! — воскликнула арбитр-провост, обратив взгляд в небеса. Губы женщины дрожали; видна была только часть лица, остальное скрывал чёрный визор. — Астропат передал, что над нами распростёр свои крылья Великий Орёл Терры, но мы не смели и надеяться…
 
— Кто отдаёт приказы? — потребовал Хурак, замедляя шаг по мере приближения. Позади космодесантники-примарис выстроились в кольцевой обороне, а со стороны руин по-прежнему слышались залпы зачинателей.
 
— Магистр-капитан Нерол, — ответил арбитр. Хурак продолжал двигаться вперёд, и провост поспешила рядом. Имперские силовики отступили к двери следом за ними, как будто женщина тянула их за собой, словно шлейф длинного плаща.
 
— ''Периметр оцеплен, лейтенант'', — доложил Таламакия как раз в тот миг, когда Хурак шагнул в тень аквилы.
 
Провост, сообщив, что её зовут Эрминия Логас, повела лейтенанта вверх по этажам, минуя коридоры и помещения, заполненные солдатами обороны и арбитрами. Форма защитников Идолиса отличалась элегантностью и состояла из тёмно-синих курток и серых брюк, но восстание изорвало их специальную одежду и запачкало кровью. Несколько кабинетов бывших клерков переоборудовали под медицинские учреждения — раненые ряд за рядом лежали на одеялах или голом полу. Повсюду витали запахи крови, оружия и озона силового поля.
 
Командным центром служил главный зал судебных заседаний, вдоль стен которого стояли столы с установленным вокс- и сканоборудованием, а перед судейским троном сверкал три-Д проектор. Почётное место занимал магистр-капитан, окружённый горсткой писарей и несколькими офицерами сил обороны. Нерол оказался моложе, чем ожидал Хурак: магистр-капитан едва достиг средних лет. Его тело под багровыми служебными одеждами защищал чёрный панцирный доспех, а на голове блестел шлем офицера сил обороны.
 
— Хвала Верховному Тронному миру ! — громогласно произнёс Нерол, поднимаясь с воздетыми к небесам руками. Хурак просто ждал — в течение крестового похода Индомитус он уже несколько раз сталкивался с подобной реакцией. Лейтенант уяснил, что лучше дать смертным несколько секунд на восхваления, иначе они так и будут ходить с грузом невыполненного религиозного долга на душе. — Прискорбно, что проповедник Фостро погиб четыре дня назад, но вот, что я вам скажу: даже когда служитель Господа из последних сил душил мятежника, он знал, что наши молитвы услышат.
 
Хурак молчал ещё пару секунд, выжидая, не последуют ли за речью новые вспышки эмоций.
 
— Могу я узнать имя нашего спасителя? — спросил магистр-капитан, спускаясь вниз. Взбудораженные присутствием космодесантника-примарис, клерки и офицеры следовали за своим начальником по пятам.
 
— Я лейтенант Хурак, но нам безотлагательно нужно обсудить кое-что гораздо более важное, — ответил офицер примарис. Он осмотрел собравшихся вокруг Нерола людей. — Пожалуйста, возьмите с собой вокс-оборудование, любых офицеров связи и прочих помощников, которых сочтёте нужными.
 
Пока Нерол раздавал поручения, Хурак обратился к Логас.
 
— Обеспечьте нам доступ на крышу.
 
— Конечно, — закивала провост.
 
На сбор свиты и установку портативного вокса ушло около двух минут, после чего все вместе поднялись на крышу.
 
— Я восхищён вашей стойкостью, — признался Хурак, возглавляя отряд к зубчатым стенам на северной стороне. Широкая дорога вела от площади к городской области, затуманенной расстоянием и пылью. — Три года, я прав?
 
— По нашим подсчётам, пять. Три — с момента, когда разверзлись небеса, — ответил Нерол. — Но мы не утратили веры. Даже по мере того, как мир терял всё больше городов, мы знали, что если будем сопротивляться врагу и молиться, то сохраним планету для Императора.
 
— Многие, слишком многие пошли другим путём. Я говорю, что восхищаюсь вами, потому что лично наблюдал за судьбой покорённых врагом миров. Вы достигли выдающегося, стали лучом света в галактике тьмы.
 
— Выходит, это правда? Империум на грани уничтожения… — прошептала Логас.
 
— Империум балансирует на грани, и каждая выигранная битва удерживает его от падения в пропасть. Армии и флоты Императора собрались воедино и вновь устремились в пустоту, чтобы вернуть Его правление в потерянные миры. Вы внесли в спасение Империума свой вклад, и, возможно, придётся сделать это снова, ведь чтобы восстановить хотя бы тень былого могущества, может потребоваться целая жизнь, ещё больше сражений, и ещё больше жертв.
 
— Выходит за рамки воображения , — высказался кто-то из офицеров сил обороны.
 
— Ну, почти, — ответил Хурак, подавляя желание улыбнуться. — Организован Крестовый поход Индомитус. Великие флоты и новые армии уже отгоняют тени. Каждый наш успех ослабляет врагов и укрепляет Империум. Флоты проникают в космос всё глубже и глубже, и в конце концов прорвут завесу самого Цикатрикс Маледиктум, принеся долгожданную помощь людям, что жили во тьме .
 
— Я благодарен вам за прибытие на Идолис в самый нужный миг, — обратился к астартес магистр-капитан. — Не знаю, как долго мы бы держались, ведь все, кроме нас самих и двух других укреплённых пунктов, пали.
 
— Идолис ещё не спасён, — прояснил Хурак. Он указал на север, откуда, сквозь пыль и смог, неслись массивные силуэты. — Пожиратели Миров готовятся к последней атаке. Они осознали, что завоевание сменило свой характер, и пойдут на всё, чтобы перед смертью сломить вашу оборону и перебить как можно больше людей.
 
Уточнение типа врага вызвало налёт испуга среди тех, кто его услышал, однако Хурак больше не переключал внимания с приближающихся теней. Крупные затемнения превратились в транспортную колонну из чёрно-красных машин, украшенных черепами, костями и другими ужасающими трофеями. Хурак уловил безумные крики и завывания, издаваемые вокс-передатчиками участка, хотя устройства находились слишком далеко, чтобы леденящие душу звуки могли услышать остальные.
 
— Сколько вас? — спросил Нерол. — Нам следует держать глухую оборону.
 
— Мы их уничтожим, — произнёс Хурак. — Вы поступили мудро, оставшись за стенами: еретики нашли более доступную забаву в остальной части города и за его пределами.
 
— Сколько с вами воинов? — повторил вопрос Нерол.
 
— Конкретно со мной — полурота, — ответил Хурак, переводя взгляд с Пожирателей Миров на желтоватое небо, где блестели искры десантных кораблей.
 
— Едва ли пятьдесят воинов, — подытожил магистр-капитан. — Разведка докладывала о более чем двухстах Череполомов.
 
— Так называют себя еретики, — прокомментировала Логас без всякой необходимости.
 
— Моя миссия состояла в определении вашего местоположения и обеспечении позиции безопасности, — объяснил лейтенант. — Мы — не единственные слуги Императора, что прибыли в город.
 
Смертные проследили за взглядом астартес и ахнули, увидев то, что поначалу казалось метеоритной бурей. Падающие искры прорисовывались в десантные капсулы, устремившиеся к далёким целям внизу. За ними, оставляя следы на охряных небесах, летели три тяжёлых боевых корабля.
 
— Они почти здесь, — сказала одна из клерков, и Хурак понял, что женщина имеет в виду Череполомов. Воины в украшенных в стиле барокко лезвие- и шипоносных доспехах высыпали из люков «Носорогов» и «Лэндрейдеров». Стрельба по силовому полю была напрасной, и после по территории площади разнёсся яростный рёв.
 
— Удерживайте юг и восток, — передал Хурак по воксу своим подчинённым. Он не хотел, чтобы его отделения ввязались в ближний бой с берсеркерами. Пока не хотел. — Отрядам преследования — вернуться на линию фронта.
 
Хурак должен был спуститься вниз к своим воинам, но решил ненадолго задержаться, зная, что с этого места на крыше участка ему откроется чудесный вид на то, что вот-вот должно было произойти.
 
Со спускающихся боевых кораблей посыпались ракеты, поражая вражеские транспорты и горстку «Хищников», которые выдвинулись вперёд для поддержки атаки. Бронебойные боеголовки разбивали керамит и пробивали пласталь, превращая технику еретиков в пылающие обломки, одновременно с тем отрезая любые пути к отступлению. Хотя вряд ли отряды легиона Пожирателей Миров стали бы отступать. Подвергнутые лоботомии с помощью мозговых имплантатов и окончательно сведённые с ума преданностью кровожадному богу, Пожиратели Миров желали битвы так, как ни один другой враг, с которым сталкивался Хурак. Они безумели по сражениям даже больше, чем дикие орки.
 
Затем начался отстрел мчащихся по дороге хаосопоклонников. Один из «Хищников» избежал уничтожения, и, приветствуя авиацию, в воздух взметнулись лазерные разряды. Два корабля свернули на запад, а третий, яростно пылая двигателями, резко накренился — его установленные на крыльях пушки открыли прицельный огонь по отрядам еретиков.
 
— Прибыло подкрепление? — спросила Логас. Как и всех остальных, её внимание было приковано к боевому кораблю, а взгляд следовал за его курсом по южному городскому пейзажу.
 
Машина с рёвом остановилась всего в сотне метров от участка, намереваясь высадить «груз» впереди приближающегося врага. Боковые люки и передняя штурмовая аппарель с грохотом открылись, и на высоте пятнадцати метров на сверкающих прыжковых ранцах оттуда спрыгнули зачинатели, в то время как с закреплённого под боевым кораблём стыковочного зажима сорвался «Штормспидер». Залпы ракет «Молотобоя» и взрывы мелта-орудий очистили зону высадки от группы Череполомов, и через несколько секунд приманенные избранными воинами Императора предатели сменили направление атаки, отказавшись от идеи штурма. Боевые кличи, которые десять тысяч лет назад эхом отдавались в Императорском Дворце, теперь отражались от стен Идолиса.
 
— КРОВЬ КРОВАВОМУ БОГУ!
 
— Их окружат, — выдохнул Нерол. Он повернулся к одному из носителей вокс-аппаратуры. — Объявите общую атаку.
 
— Обождите, — рявкнул Хурак, выхватить вокс-передатчик из рук помощника капитана. — Мне не нужно, чтобы ваши силы попали в зону обстрела.
 
— Но ведь...
 
— Поглядите сами, — сказал Хурак, понимая, что произойдет.
 
Свет, льющийся из передней штурмовой двери, заслонил гигантский силуэт — в поле зрения появилась фигура в доспехах, превосходящая размерами любого космодесантника. Облачённый в отделанный золотом голубой керамит, с пылающим мечом в кулаке в битву вступил полубог.
 
Жиллиман спрыгнул с трапа. Болтер, встроенный в его левую перчатку, извергал снаряды во время полёта. Он приземлился на одного из еретиков, раздавив космодесантника сабатонами и расколов ферробетон. Не успел примарх коснуться земли, как сразу пришёл в движение; сверкающий меч принялся рубить врагов. Казалось, клинок сам вёл имперского регента, выискивая цели по собственной воле, в то время как его носитель следовал за пламенем и беспрестанно стрелял, попадая в цель каждым выпущенным снарядом.
 
Резня впечатляла, но в Робауте Жиллимане таилось нечто более великое, примарха окружала аура. Логас и остальные стоявшие подле Хурака смертные пали ниц, возвысив голоса в «аллилуйях» и молитвах Императору. Лейтенант подавил собственное желание преклонить колено, за последние несколько встреч с примархом привыкнув к этому чувству. Обожествление слуг Императора было одинаковым, куда бы они ни направлялись. Сначала это забавило Хурака, но теперь он считал происходящее источником надежды — доказательством того, что боготворить Жиллимана заставляло не вмешательство Коула, а природа самого примарха.
 
Нерол почти лежал, вытянув голову, чтобы наблюдать за продолжающейся битвой.
 
— Мы спасены, — простонал он, подняв дрожащие руки. По щекам магистра-капитана лились слёзы. Хурак не мог себе представить, какие потери нанесли разуму смертного пять лет осады, однако теперь всё разрешилось. Из окон внизу доносились радостные возгласы и крики молитвы. — Хвала Тебе! Хвала Императору!
 
— Хвала Мстящему Сыну, — поддержал Хурак. Астартес созерцал, как его повелитель сражает предателей, шагая в самую их гущу. Примарх вонзился в массу еретиков, словно болт, пронзающий плоть перед взрывом.
 
 
==Глава восьмая==
 
''Волчий скаут''
 
''В пасти зверя''
 
''Неожиданные союзники''
 
 
Запах выхлопных газов «Носорога» терялся в общем смоге, окружающем место высадки орков, собственно, как и рычание двигателя, по сравнению с орочьим шумом, казалось не таким уж суровым. Транспорт остановился рядом со столбом повреждённого транзитного узла . Территория вокруг захваченного орками десантного порта оставалось одним из немногих участков дикой природы на всей планете — несколько квадратных миль лесов и верещатника с ферробетонными перронами и складами оборудования для шаттлов в их центре.
 
Улль вылез из верхнего люка и вгляделся в пейзаж. Авточувства шлема мгновенно увеличили изображение, чётко сфокусировав ступенчатые посадочные площадки, на несколько уровней возвышающиеся над окружающими деревьями и невысокими холмами. Объект занимал площадь по меньшей мере в десять квадратных миль, однако по сравнению с некоторыми космодромами, что он видел, казался ничтожным. Этот комплекс возвели для использования имперскими командующими, Адептус Терра и другими высокопоставленными лицами в качестве площадок для личного транспорта, а также срочных и персональных поставок. Массовый же экспорт в другие системы осуществляли через гораздо более крупные суборбитальные платформы.
 
Тем не менее, орки довольствовались малым, а если пространства не хватало — зеленокожие оборудовали его сами. Большую часть западной стороны самой большой платформы окружали примитивно сколоченные строительные леса; к её вершине провели пандус, чтобы процессия из боевых машин, размерами превосходящих имперские конвейеры, имела возможность добраться до земли. Словно сидящий на корточках орочий десантный корабль, состоящий в большей степени из астероида, чем корабельных технологий, извергнул две боевые крепости из своего пещероподобного нутра. Пыхтя дымом из труб, орочьи машины в окружении толп ревущих орков с грохотом спускались по широкому трапу.
 
— Меня тревожит, что они продолжают строить.
 
Готовый стрелять Улль резко обернулся на голос. Фигуру перед «Носорогом» частично покрывала силовая броня, более лёгкая, чем полное боевое облачение Серых Охотников. Волосы говорившего были зачёсаны назад и собраны в густые пучки, а борода заплетена в единственный узел под подбородком: на наплечниках темнела волчья шкура, с внутренней стороны вышитая из ткани-хамелеона, переливающейся серыми, коричневыми и зелеными оттенками. На плече астартес висело длинноствольное ружьё, а обозначения на доспехе, как и у Серых Шкур Улля, скрывали знаки отличия и талисманы. На одном наплечнике красовался символ Великой роты Крома, а на другом — не обозначение принадлежности к стае, но простая буквенная руна.
 
Волчий скаут.
 
— Зубы Русса, Зимнебой, я ж мог тебя пристрелить! — рявкнул Улль, опуская болтер. Вожак обернулся к членам стаи, ожидающей вокруг опущенной задней рампы транспорта. — Кто-то вообще следит за периметром?
 
Радостные Волки Серых Шкур приветствовали Бродда Зимнебоя. Несколько его бывших собратьев по стае подошли ближе, чтобы обнять товарища, но тот отшагнул назад.
 
— Драконий Взор пожелал, чтобы я повёл свою старую стаю к цели, — передал скаут. — От этого предложения я отказаться не мог.
 
— Теперь мы зовёмся Серыми Шкуры Улля, — намекнул Детар, один из тех Серых Охотников, кто вступил в стаю после ухода Бродда.
 
— Что за щенячий пердёж, — заворчал Бродд. — Я укажу путь и скорее собственные сабатоны обоссу, чем снова возглавлю стаю.
 
— Понял, — осознал ошибку Детар. — Поведёшь в смысле проведёшь, а не возглавишь.
 
— Меньше болтай, больше шагай, — рыкнул Улль, спрыгивая с «Носорога». Пепел от исполинских орочьих костров серым снегом падал вниз, покрывая серо-голубые доспехи чёрными крапинками. — Показывай дорогу, Зимнебой.
 
Скаут снял с плеча снайперскую винтовку и зашагал в лес, бесшумно, как лёгкий ветерок по сугробам. Хотя стая издавала шум — полностью замаскировать движение в доспехах было невозможно, — все Серые Шкуры являлись опытными охотниками и ступали осторожно, не потревожив ни ветки, ни упавшего сучка.
 
— Что ты имел в виду, когда говорил о стройке? — спросил Улль, торопясь догнать Бродда.
 
— Они транспортировали с полдюжины боевых крепостей, но до сих пор расширяют и укрепляют спуск, — объяснился волчий скаут.
 
— Значит, грядёт что-то ещё более гигантское. — Улль обдумал варианты. — Что-то размером с титана.
 
— Читаешь мысли.
 
Стая прошла ещё сотню метров. Тени астартес удлинялись по мере заката солнца.
 
— Так ты рассказал всё Драконьему Взору… Вот почему мы атакуем.
 
— Помешаем им высадить эту махину сейчас, и не придётся вступать с ней в бой, — пояснил волчий скаут и поднял руку. Отделение встало, прикрывая друг друга. Орочьи крики и шум строительства мешались с рёвом клаксонов, гулом двигателей и потрескиванием костров. Даже на фоне промышленного грохота Волки уловили хруст веток под чьими-то ногами, и не слишком далеко.
 
— Орки довольно умны, — тише шёпота произнёс Зимнебой, но обостренный слух Улля отчётливо слышал каждое слово, как волчий вой в тихую ночь. — Патрули из ксеносской мелюзги. Они пускали на охоту стаи клыкастых монстров, вот зверьё и разбежалось по лесу.
 
Стая прождала минуты две, замерев, как бледные стволы деревьев. В поле зрения, где-то в двухстах метрах от стаи показалась группа маленьких зеленокожих существ, ни одно из которых не превышало ростом пояс космодесантника. Ксеносы явно не были в восторге от возложенных на них обязанностей: спеша через лес, они огрызались друг на друга и шипели, едва оглядываясь по сторонам.
 
Улль провёл по горлу большим пальцем. Бродд покачал головой.
 
— Кто-то может по ним соскучиться.
 
Стая дала патрулю ещё минуту и продолжила путь, слегка отклоняясь к северу, чтобы держаться от ксеносских разведчиков на расстоянии. Чем ближе они подходили к космопорту, тем громче становился строительный шум и резче смердила орочья вонь. Верхушки деревьев сотряс рёв двигателей: сквозь промышленный смог опустился ещё один посадочный модуль.
 
Ещё через две минуты в пределах видимости показалась опушка — ряд срубленных пней. Бродд снова остановил стаю. Скаут опустился на колени, окунув пальцы в маслянистый осадок на ободранной коре дерева. Воздух был насыщен выхлопными газами.
 
— Мотоциклы, — заключил Одинокий Волк, указывая на следы от гусениц и колёс по грязи. Он огляделся, бросив взгляд на листья, а затем снова на мокрую землю. — По меньшей мере полчаса назад. Орки активизируются. Вскоре появится что-то ещё.
 
— Возможно, следует предупредить волчьего лорда, — предположил Хари. Он до сих пор не включал плазменный пистолет, чтобы блеск энергетической камеры не выдал их присутствия. В другой руке Волк держал болт-пистолет для оперативного реагирования на угрозу. — А мы, в свою очередь, бросимся вперёд.
 
— Нет, план уже согласован, — одёрнул его Улль. — Никаких отступлений.
 
— Какая уверенность, — прокомментировал Бродд.
 
Вожак стаи посмотрел на Одинокого Волка, вспомнив, что когда-то Бродд сам стоял на месте Улля. Если бы астартес поменялись местами, Улль был уверен, что потребовал бы объяснений.
 
— Союзники из четвёртой роты Драконьих Копий и так были не в восторге, — рассказал Улль. — А такие новости и вовсе их отпугнут.
 
— В смысле?
 
— Следите за периметром в пределах двадцати метров, — передал вожак своей стае. Волки без лишних вопросов двинулись дальше, и во время пути Улль зашептал дальше. — Лорд Кром не в ладах с капитаном Орстанцой. Они переругались по поводу орков: не могут решить, что с ними делать. Эта атака — инициатива Драконьего Взора.
 
— Дай-ка угадаю, — предположил Зимнебой. — Орстанца из Драконьих Копий хотел усилить оборону города?
 
— Именно. — поморщился Улль. — Лорд Кром воспринял эту тактику как недооценку его боевой удали и сказал об этом прямо. А Орстанца обиделся, потому что посчитал обвинение Крома оскорблением собственной храбрости.
 
— Уверен, Драконий Взор был безмерно скромен и избирателен в высказываниях, — усмехнулся волчий скаут.
 
— А то как же. Волчий лорд сказал капитану Орстанце, что тот принадлежит к такому типу командиров, которым после боя не нужно смывать с клинка кровь.
 
Приподняв бровь, Зимнебой дёрнулся, как от удара.
 
— Серьёзно? Кром зашёл так далеко?
 
— В защиту нашего командира, Орстанца и сам заявил, что у Драконьего Взора стратегического понимания не больше, чем у дикой собаки.
 
— Значит, от Драконьих Копий помощи ждать не придётся? Скаут прикрыл ладонью глаза посмотрел на заходящее солнце. — Что ж, жалко.
 
— Да погоди, я ещё не договорил. Их кипящая кровь немного остыла с прибытием полковника милиции Гандера. Он привёл в город семь тысяч солдат, и Драконий Взор снова созвал совет. Получив в своё распоряжение больше воинов для удержания города, Орстанца согласился на частичную поддержку. Он отправит к флангу орков технику — три «Хищника», «Поборник» и «Лэндрейдер».
 
— Итого, мы атакуем место высадки, пока орки разбираются с бронетехникой, — заключил Зимнебой. — В этом есть смысл. Мне было приказано провести вас как можно ближе к порту, а затем объединиться с другими скаутами, чтобы проникнуть на север. Планируешь напасть на рассвете?
 
— Так точно. Драконий Взор должен подать сигнал, — ответил Улль.
 
— Понятно. — Скаут снова повернулся к Уллю. — Русс ханд.
 
— И тебе того же, брат-охотник .
 
Какое-то время вожак наблюдал за тем, как Зимнебой удаляется от места высадки, сначала на сотню метров на север, а затем волчий скаут и вовсе исчез из виду. Заход солнца по подсчётам должен был произойти через восемнадцать минут. Улль снял шлем, проверил, подключен ли вокс-канал к бусине, и вытащил из-за пояса полоску вяленого мяса, чтобы пожевать во время ожидания приказов.
 
 
Место высадки наводняли зеленокожие и их лёгкая техника: большая часть их тяжелого вооружения и танков выдвинулись навстречу бронетанковому наступлению Драконьих Копий. Издавая боевые кличи, Волки Фенриса выскочили из-за деревьев и оврагов, осветив посадочные платформы прометием, плазменными разрядами и болтами. С опушки леса из ракетных установок и тяжёлых болтеров открыла огонь небольшая группа Длинных Клыков, в то время как воющие Кровавые Когти, вспыхнув прыжковыми ранцами, рванули вперёд.
 
Улль и его отделение прошли разрушенную стену и пересекли нижнюю посадочную площадку. Семеро Волков не прекращая движение вели огонь, изредка останавливаясь, чтобы поточнее прицелиться. Стая координировалась прерывистыми, резкими фразами на вургене: смесью обрывистых слов и гортанного рычания. Если противник не погибал от первого удара, мгновением позже следовал второй от другого члена стаи, а в редких случаях и третий. Время от времени, чтобы уничтожить тяжело бронированные цели, Хари приходилось использовать плазменную пушку. Сочетание движения и точности Серых Шкур уничтожало всё, что попадалось на пути стаи. Отряд Улля открыл остальным силам путь к станции переработки топлива, расположенной рядом с южной частью комплекса. Пробираясь через десятки искалеченных орочьих трупов, Волки не обращали внимания на толпы орков и ксеносские мотоциклы на других направлениях: Влка Фенрика доверяли защиту флангов единокровным стаям точно так же, как каждый воин Серых Шкур оберегал другого.
 
— Серые Шкуры будут у цели через тридцать секунд, — передал Улль волчьему лорду. Вожак стаи не ожидал ответа, его и не последовало — всё шло по плану.
 
Сквозь клубы смога нырнула пара «Громовых ястребов», их короткие кончики крыльев взметали вихри в маслянистом дыму. Пушки кораблей грохотали в течение нескольких секунд: снаряды неслись в колонну орков, двигавшихся к бронетехнике Драконьих Копий. Следом взвизгнули ракеты — их попадания выбрасывали столбы огня из разорванных топливных баков и двигателей.
 
— Готовьте мелта-бомбы. — Улль снял один из громоздких зарядов с набедренного замка. Вместе со стаей Асгерда, которая спешила к колоннам главной платформы, Серым Шкурам выдали последние из подрывных бомб Великой роты. Последний раз Убийцы Змиев ступали по Миру-Очагу два года назад, как раз перед отправкой в Новиомагус-Главный. На счету был каждый заряд.
 
— Выбирайте точку подрыва мудро, второго шанса не будет.
 
Всего в нескольких десятках метров от цели затрещал вокс.
 
— ''Серые Шкуры, смена приказа. ''
 
Улль узнал голос Краки, единственного оставшегося в живых волчьего гвардейца Драконьего Взора. При других обстоятельствах Улля и ещё несколько достойных вожаков возвысили бы до телохранителей волчьего лорда, но жесточайшие правила Великой роты не оставляли для подобных возможностей и шанса.
 
— Установите заряды, но не взрывайте.
 
— Принято, веренг .
 
— Отлично, Улль. Удерживайте позиции до тех пор, пока не получите команду к взрыву. А, и взгляни наверх.
 
Связь с шипением оборвалась, и Улль выполнил приказ волчьего гвардейца. Авточувства вожака стаи туманил дым костров и выхлопные газы, но затем они уловили отблеск теплового взрыва при входе в атмосферу. Дальномер определил расстояние примерно в четыре мили, и объект приближался.
 
— Первострел, толпа орков на юге, — предупредил Эйрик, указывая направление за резервуарами и зданиями управления перерабатывающего завода. У остатков завода уже собрались десятки орков и несколько крупных шагателей. Многие из зеленокожих облачены в тяжёлую броню, и некоторые, судя по тепловым шлейфам, имеют системы энергетического усиления.
 
— Я думаю, они пройдут прямо здесь, — высказался Гарн.
 
Улль был согласен, но предположение казалось настолько очевидным, что ответ на него стал бы пустой тратой времени и дыхания. Стая замедлила шаг: Серые Шкуры достигли растрескавшейся ферробетонной площадки. Когда-то здесь стоял забор, однако всё, что от него осталось, — это несколько погнутых железных прутьев. Сенсоры доспеха не выявили никаких странностей в радиусе полумили. Орки особо не трогали нефтеперерабатывающий факторум, и беглый осмотр подтвердил, что два из трёх резервуаров ещё полнились переработанным топливом.
 
— Разместите бомбы и найдите позиции для обороны, — объявил Улль. — Будем держаться здесь.
 
— Спереди — орочья контратака, сзади — их высадка вместе с муспельфирскими танками, — добавил Форскад, проходя мимо своего вожака с мелта-бомбой в руке. — Что же может пойти не так?
 
 
Детар упал.
 
— Гарн, прикрой.
 
Серый Охотник занял место Улля, а сам вожак стаи опустился на колени, копаясь в поясе Детара. Лидер Серых Шкур настойчиво хлопал раненого брата по плечу, после чего нащупал на поясе космодесантника подсумок. Улль поднял Детара и вытащил из-под него магазин, стараясь не обращать внимания на лужу густой крови под братом. Красноватый отблеск глазных линз Улля сверкал в алой луже среди жёлтых вспышек болтов. Из освещённой пламенем ночи сыпались пули орков, с треском вгрызаясь в ферробетон; несколько снарядов срикошетили от брони Улля, и вожак уложил поверженного брата обратно.
 
Раненый Серый Охотник попытался подняться и полусесть, прислонившись спиной к стене здания управления. Орочья ракета отняла у Волка всю нижнюю челюсть и разорвала часть горла. Детар находился в ужасном состоянии, но когда Улль вложил в руку брата его перезаряженный болтер, фенрисиец крепко сжал рукоять и кивнул сквозь сочащуюся из разбитого шлема кровь. Он положил болтер на колено и прицелился сквозь распорки прохода.
 
— Эйрик! — позвал Улль. Он выпрямился и бросил запасной магазин другому космодесантнику. — Хари, южный фланг, к нам приближается второй шагатель.
 
Обломки первой боевой машины орков горели в пятидесяти метрах от стаи, освещая пространство между перерабатывающим факторумом и взрывоустойчивым траншеями, которые перпендикулярно пересекали ближайшую посадочную площадку. Отдельные пятна горящего топлива рассеивали освещение: внезапно возникшие над окопом звериные лица мерцали в желтоватых оттенках. На противоположном фланге неуклюже шагала вперёд лязгающая четырехрукая машина. Две из её конечностей выпустили очередь по трём космодесантникам, всё ещё удерживающим южное направление.
 
Убедившись в отсутствии должного эффекта от болтов при первой атаке, а также в том, что орки почему-то не спешили скапливаться вокруг машины, Улль, Гарн и Эйрик поберегли решили поберечь боеприпасы и просто ждать. С противоположной стороны главного здания раздался болтерный лай — там остальная часть стаи удерживала орков от обхода с востока и севера. Топливные же баки стояли к западу; мигание готовых к детонации мелта-бомб освещало опоры и нижнюю часть резервуаров; Улль рассудил, что лучше не давать оркам возможности стрелять в этом направлении, и до сих пор хаотичный огонь зеленокожих концентрировался на здании диспетчерского управления.
 
Приближение Хари выдавало лазурное свечение его плазменной пушки. Звеня сабатонами по металлу, Волк, опустившись на колени, занял огневую позицию в дальнем конце прохода.
 
— ''Первострел, движение в траншее'', — доложил Гарн. — ''Орки вылезают наружу, в доспехах.''
 
План был предельно понятен — тяжёлые истребители атакуют орков, а стрелок с плазменной пушкой разберётся с машиной. При всей своей простоте каждый нюанс выбранной тактики имел своё значение. Если бы самолёты полетели к шагателю, а не боевой крепости, стая Улля разобралась бы с шагоходом сама, однако Хари потребовалось бы произвести четыре выстрела, а плазменная пушка должна остывать и перезаряжаться между каждым. Это, в свою очередь, предоставило бы зеленокожей орде достаточно времени, чтобы пересечь открытое пространство.
 
— Скитья, какие-то слишком уж умные эти орки, — проворчал Эйрик.
 
— Что с целью? — спросил Хари, гул ускорителя плазменной пушки пропищал о готовности.
 
Улль следил за потрескивающими энергиями громадных когтей и шипастых кулаков: по ступеням из тёмных траншей к ним поднимались лучшие из орочьих воинов. Броня нескольких ксеносов устрашала встроенными орудиями, которые светились зловещей зелёной энергией; другие держали в руках автоматы с ленточным питанием и громоздкими барабанными магазинами. Существовала немалая вероятность, что у этих орков имелись бронебойные снаряды, особенно учитывая случай с Детаром во время отступления орков несколькими минутами ранее.
 
— Наступление с запада? — потребовал Улль. Грохот болтеров по ту сторону здания почти отдавался ритмом.
 
— ''Занимаюсь,'' — ответил Сатор. — ''Сорок убитых. В пути ещё около сотни, они идут через лес, по нашим следам.''
 
Даже при самой высокой эффективности размен состоял в трате одного болта на орка, и, несмотря на громкое прозвище, Улль прекрасно понимал, что для убийства самых живучих из зенокожих бывает мало даже удачного попадания.
 
— Выводи из строя шагатель, — приказал вожак стаи Хари.
 
Секундой позже ночь озарила голубая вспышка, и шар бушующей плазмы ударил в переднюю часть механической мерзости. Окрашенный металл взорвался, разбрызгивая расплавленные капли и искры; машина ещё несколько секунд раскачивалась на кривых ногах.
 
— Лорд Кром, это Улль. Необходимо отступить и взорвать заряды. — передал Улль по воксу.
 
На фоне общего шума тикала остывающая плазменная пушка, но взгляд Улля был прикован к пяти ксеносам в тяжёлых доспехах, неумолимо топающим в свете пламени шагохода. В диких глазах отражалось пламя. За тяжело бронированными зеленокожими следовали ещё десятки орков, подпитываясь храбростью от своих вожаков.
 
— ''Отступать некуда, Первострел,'' — раздался голос волчьего лорда. — ''Орстанца ещё прорывает строй зеленокожих, чтобы ослабить давление с востока. «Громовые ястребы» перезарядились, они уже летят к десантному кораблю орков, но, хель побери, та штука здоровенная. Если Серые Шкуры отступят, орки понесутся на главную посадочную платформу и окружат нас всех.''
 
— Ясно, — ответил Улль. Сказать действительно было нечего.
 
Орочий шагоход снова ринулся вперёд, примерно в семидесяти метров от стаи. Его орудия стреляли влево и вправо, снаряды отлетали от ферробетонной стены слева от Улля и высекали искры из металла вокруг Хари. Тут же один из бронированных орков решил попытать своё счастье, и из далёкой темноты к Серым Шкурам понеслась потрескивающая вспышка зеленого огня. Энергетический заряд пролетел на несколько метров выше головы Хари, но подобное косоглазие орков перестанет играть роль, когда они подберутся поближе.
 
Инстинктивно Улль захотел открыть ответный огонь, но в этом не было смысла: шагоход имел слишком толстую броню, ведь даже тяжёлым истребителям, чтобы поразить махину, требовалось подлететь ближе и обнаружить её слабые места. Из пушки Хари вылетел ещё один светящийся шар. Заряд угодил в одну из рук шагателя, разбросав её осколки по изъеденному ферробетону, а отлетевший в сторону коготь успел щёлкнуть перед «смертью».
 
— Зубы Русса! — прорычал Улль. Разочарование вожака прорвалось наружу, как весенний паводок через плотину. — Прикончи ты его наконец!
 
Орудие Хари дышало паром, покрывшим мелкими капельками шлем астартес. Плазмомётчик обернулся к своему вожаку.
 
— Запас энергии на тридцати процентах, — начал космодесантник, ничуть не смущенный ситуацией и даже упрёком командира. — Если я убью железного ублюдка, то не смогу ничего поделать с теми орками.
 
— Сосредоточься на шагателе, — отрезал Улль.
 
Очередная зачистка окрестностей принесла мало пользы. Всё пространство сверху заливало мерцающее сияние. Улль снова обратил взгляд в небеса. Пылающее чрево десантного корабля ксеносов находилось всего в полумиле над землёй, заполняя собой небо, как падающий метеорит. Он нёсся почти прямо вниз, направляясь к широкой платформе в центре дока. Двигатели «Громовых ястребов» голубыми искрами несли корабли астартес к орочьей машине; крылья освещались вспышками запускаемых ракет. В небе горели и другие огни: ещё дальше, словно яркие жёлтые звёзды. Улль предположил, что орки высаживают ещё больше своих сородичей с техникой.
 
— Если оно приземлится, мы пробьёмся к лесу и взорвём заряды, — прошептал себе Улль. Драконий Взор поймет.
 
— Как ты, брат? Стоять можешь? — спросил Улль, проверяя доспех Детара. Кровь искалеченного Волка одной сплошной коркой покрывала астартес от подмышки до пояса.
 
Раненый космодесантник протянул пустую руку, и Улль поднял товарища на ноги. Детар попытался ответить, чем вызвал дрожание ошмётков плоти на разорванной шее.
 
— Если соберёмся идти, то пойдём на восток, — передал Улль стае. — Это самый короткий путь.
 
Из группы тяжело бронированных орков вырвался ещё один зелёный заряд, с треском пролетевший мимо Гарна, достаточно близко, чтобы по шлему Волка поползли искры. Двое других зеленокожих выпустили волну огня, изрешетившего весь проход и стену высокоскоростными снарядами. Боеприпасы с визгом отскакивали от металла сооружения и отгрызали керамит от силовой брони. Куски наплечника Улля разлетелись, как щепки от лезвия пилы, и тот повернулся к оркам другим боком, переложив болтер из правой руки в левую. Хари снова выстрелил в шагоход, попав в ранее повреждённое место. Плазменный шар прожёг ослабленную броню и выполз из задней части машины, извергнув из выходного отверстия раскалённый добела металл, горящее масло и обугленную орочью плоть.
 
Доспешные ксеносы подошли на расстояние тридцати метров. Улль уже видел блеск бионических глаз — возможно, линз целеуказателя — и маленькие дуги энергии, пульсирующие от их батарей и блоков питания.
 
— ''Пора идти, Первострел,'' — произнёс Форскад с другой стороны. — ''С севера ещё одна толпа, сорок или пятьдесят орков, я вижу ракетные установки.''
 
До ушей вожака Серых Шкур уже доносился грохот разрываемого двигателями десантного корабля воздуха. Если стая останется и вступит в бой с тяжело бронированными ксеносами, то велика вероятность, что отступить она уже не сможет. Да и в отступлении смысла оставалось немного? Зачем? На следующий день столкнуться с окрепшим врагом?
 
— Братья-охотники, не тратьте зря время, — прорычал Улль, приняв решение. — Теперь это место — наш этт, а наши смер...
 
Улля и его подопечных поглотил ужасающий гром, который мог посоперничать с величайшими из штормов Асахейма. Ударная волна чуть не сбила вожака с ног. По ферробетону сзади прошлась волна из голубого пламени, прямо по бронированным оркам, превратив дюжину из их последователей в обугленные ошмётки. Ещё больше зеленокожих взлетели в воздух, оставляя за собой кровавые фонтаны.
 
— Вак мех! — выругался Форскад. Улль повернулся, чтобы узнать, что всё-таки произошло.
 
Небо было ясным, как днём, а десантный корабль орков обратился тысячей горящих камней. Сначала Улль принял увиденное за молнию, но секундой позже догадался, что это пульсирующий с орбиты столб голубой энергии.
 
Лэнсовый удар.
 
Летящие за обломками ксеносской техники вспышки оказались двумя большими кораблями, каждый из которых походил на двухкорпусный «Громовой ястреб». Машины устремились к поверхности, отражаясь четырехкратным отблеском плазменных струй от обломков орочьего десантного корабля. С их крыльев срывались ракеты, а тяжёлые пушки прицельным огнём косили ксеносов, толпившихся на посадочных платформах.
 
Ближайший из кораблей резко накренился, визг его реактивных двигателей заглушил продолжающийся грохот гибели падающего орочьего судна. Огромные осколки камня и кускового металла падали на ферробетон, взметая ещё больше обломков, которые умерщвляли ещё дюжины орков.
 
По полю боя разнеслись ликующие приветственные вопли — над верными сынами Империума с рёвом пронеслись боевые корабли. Улль ликовал вместе с остальными.
 
— Улль!
 
Крик Хари мгновенно привлёк внимание вожака, и все вопросы о странных кораблях сменились более насущной заботой. Доспешные орки бросились в атаку. Они стреляли, бешено пробиваясь сквозь клубящийся пепел и останки своих собратьев. Ксеносы были всего в нескольких секундах бега от лестницы, ведущей к порталам.
 
Улль открыл ответный огонь, и Серые Шкуры последовали его примеру. Строй приближающихся зеленокожих сотрясли взрывы болтов, но каждый из них по меньше мере в два раза превосходил космодесантников в габаритах, а броня орков была такой же непробиваемой, как доспехи самих астартес.
 
— Целимся точнее, — вожак Серых Шкур напомнил о простом правиле как себе, так и собратьям по стае.
 
Улль взял на мушку оскаленную морду зеленокожего монстра всего в сорока метрах от себя. Ксенос раскачивался из стороны в сторону, и по мере того, как неповоротливый орк подходил ближе, Улль понял, что орк просто идёт вразвалку, яростно и непоколебимо. Волку не требовалось увеличения изображения, чтобы заметить, как в ответ сверкнули красные глаза, в следующее мгновение скрытые вспышкой из дула: орк открыл огонь. Снаряды просвистели мимо, но Улль не обратил на них внимания. Если умереть в такой миг, то будет стыдно заявиться в Чертоги Всеотца.
 
Как только его палец лёг на спусковой крючок, голова орка взорвалась. Болт Улля пролетел сквозь растущее облако испаряющейся плоти и голубую энергию, разорвавшись в силовом блоке орочьей брони. Обезглавленный труп остался стоять на месте — застывший доспех не дал зеленокожему пасть.
 
Плазменный разряд. Но откуда?
 
Справа от Улля в оставшихся орков проревел залп энергетических стрел. Все крупные зеленокожие, кроме одного, повалились на землю, изрубленные на куски плазмой.
 
— За мной! — взревел Первострел, перепрыгивая через остатки перил и приземляясь в пяти метрах от предыдущей точки. Он бросился навстречу оркам, гремя сабатонами о ферробетон. — Во славу Русса и за Всеотца!
 
Орочья атака дрогнула, некоторые ксеносы спотыкались о внезапно образовавшуюся груду трупов, другие уже замедлялись или и вовсе поворачивали назад перед лицом своих уничтоженных лидеров и контратакующих Волков Фенриса. Окружавшие Улля Серые Шкуры открыли болтерный огонь, во второй руке держа наготове ножи или топоры. Мимо Детара просвистело ещё несколько снарядов.
 
— Фенрис Хьольда! — воскликнул Гарн, вскинув руку и стреляя снова.
 
Зеленокожие погибали от болтов и нового залпа плазменных зарядов неизвестных спасителей. Перескочив через дёргающиеся останки великанского орка, Улль выпустил снаряд в грудь ближайшего врага. Тот упал назад и выронил из руки пистолет, а вожак Серых Шкур уже накинулся на следующего ксеноса. За командиром пронёсся Сатор и взмахом топора от лба до горла рассёк голову третьего орка.
 
Стая вонзилась в толпу зеленокожих с той же лёгкостью, с какой их болты и клинки рассекали орочью плоть. Болтер требовал перезарядки, но из-за обилия врагов времени у Улля не было, и потому он как дубинкой ударил ружьём по рогатому шлему орка слева. Он вытащил нож и вонзил острие в незащищённое плечо следующей жертвы, вбив металл в грудную клетку и органы за ней. Вынув клинок, Улль отопнул умирающего ксеноса в сторону.
 
В какой-то миг, перешагнув через тело очередного орка, Улль осознал, что принял боевую стойку перед воином в сине-серых доспехах. Не совсем лицом к лицу — незнакомец превосходил Улля в росте, хотя после трансформации в астартес вожаку Серых Шкур приходилось поднимать голову лишь в разговоре с Арьяком.
 
Перед ним явно стоял космодесантник, и цвета его доспеха совпадали с таковыми Волков Фенриса. Однако вместо символа стаи космодесантник носил более традиционный знак отделения, предусмотренный Кодексом, хотя на наплечнике был изображён тот же фенрисийский волк, что и на шлеме Улля; эмблему частично скрывала серая двойная угловая скобка, нанесённая поверх фенрисийского символа.
 
А позади воина возвышалось ещё пять таких же.
 
Кроме цвета, они не носили никаких тотемов, обозначений, рун или другой атрибутики, которую Улль ожидал бы увидеть у брата-Волка. Оружие, которое держали спасители, имело сходство с болтером точно такое же, как его владелец походил на Улля — он был крупнее и в то же время даже немного стройнее, если судить по пропорциям.
 
— Влка Фенрика! — взревел новоприбывший, поднимая забитый внутренностями орков цепной меч. Слова звучали странно, со стандартным готическим акцентом.
 
Ошарашенный Улль уставился на незнакомца.
 
— Вак мех...
 
 
==Глава девятая==
 
 
''Волки Фенриса''
 
''Трудные решения''
 
''Фенрис запретный''
 
 
Гай грезил об этом три года, и его мечта, наконец, воплотилась в жизнь. Три года беспрерывных сражений, три года на острие флота Примус не раз ставили сержанта в положение на волосок от гибели. Гай никогда не страшился смерти — командир «Люпус-шесть» лишь боялся, что его душа загорюет, так и не встретившись с Волками Фенриса. Книга Мудире трансформировала смутную надежду космодесантника в долгожданный миг. Гай каждый день представлял встречу с великими воинами Волчьего Короля, и вот он шагает среди них в самом разгаре битвы.
 
Командир отделения Серых Охотников — Гай сразу распознал цвета наплечника — сказал что-то на фенрисийском, фразу, которой не было в глоссарии книги. Вокруг оставались орки, и у космодесантников не было времени узнать, отдал ли Космический Волк команду или поприветствовал незнакомца.
 
— Хьольда! — ответил Гай, ухмыляясь под при мысли, говорит по-фенрисийски в присутствии прославленных воинов легендарного мира.
 
Взревевший орк бросился на застывших друг перед другом космодесантников, заставив вожака Серых Шкур развернуться с поднятым для парирования удара ножом. Гай выстрелил из болт-пистолета в подбиравшихся сзади ксеносов, всадив в каждого орка, как его учили, по три снаряда — зеленокожих было до смешного трудно умертвить навсегда.
 
Два отделения разделились инстинктивно: жестокость рукопашной схватки охватила оба отряда астартес, и один не хотел мешать другому. Держа в голове, что спину прикрывают изничтожители сержанта Годана, Гай, не беспокоясь о тылах, бросился в бой. Цепной меч разгрызал броню вместе с поддоспешником и плотью; рычащие зубья рвали и металл, и кости. Орки попали в окружение Космодесанта-примарис и сражались со свирепостью загнанных в угол зверей. Тесаки и дубины оказывались малоэффективными, и тогда зеленокожие ломали о керамит свои когти и клыки.
 
Стараясь не отвлекаться от битвы, Гай всё же поймал себя на взгляде мимо ксеносов, чтобы хотя бы мельком поглядеть на бой фенрисийского отделения. Помня внедрённую коуловыми машинами информацию и прочитанное в путеводителе, Гай надеялся лицезреть воплощённую безумную дикость, что фенрисийские Волки обрушат на врага. Однако происходящее трудно было связать со словами «безумие» и «дикость». Каждый Космический Волк сражался как часть отделения, каждый прикрывал другого и при первой же возможности наносил удар. Вместо группы диких драчунов перед Гаем сражалась зловеще-эффективная команда профессиональных убийц.
 
Отбивая рукой удар топором, Гай провёл зубьями цепного меча по груди следующего орка. Отделение «Люпус-шесть» сражалось вместе в течение трёх лет. Волки-примарис проводили почти каждую свободную минуту похода в тренировках и совершенствовании боевых доктрин. Тем не менее, теперь у заступников появился пример работы фенрисийского отделения, и Гай осознал, что он и его братья сражались скорее как машина, нежели живой организм. Они были эффективны, но лишены уникального стайного единения.
 
Ход боя приблизил два отделения друг к другу: перворожденные фенрисийцы отступали из ранее охраняемого здания под натиском нескольких десятков орков.
 
— Я сержант Гай, — поприветствовал лидер заступников командира фенрисийского отряда, попутно разбив гардой цепного меча зелёную морду. Космодесантник заговорил на готике: непонимание во время первого разговора подорвало уверенность Гая во владении ювиком.
 
— А я Улль, из Великой роты Убийц Змиев, что под командованием лорда Крома Драконьего Взора, — ответил Космический Волк на том же языке. Акцент фенрисийца выделял каждое слово. Вожак Серых Шкур уклонился от потрескивающего лезвия тесака и болтером выбил землю из под ног орка, и пока ксенос падал, следующим движением Улль вонзил острие ножа ему в затылок. — Больше известен как Первострел.
 
У Гая не было славного прозвища. Даже его рота, прикреплённая к факелоносному флоту, пока не получила официального обозначения. Он решил сымпровизировать, не желая показаться грубым.
 
— Мы — сыны Русса под командованием лейтенанта Касталлора. — В нагрудник Гая с близкого расстояния ударил снаряд. Он отрубил когтистую руку с пушкой, и рычащий орк отшатнулся назад. Мимо пробежал Эгрей, перерезав ножом ксеносское горло.
 
— Сыны Русса? — Лицо фенрисийского сержанта скрывал шлем, но в вопросе сквозило сомнение. — Это как?
 
Объявился Доро. Космодесантник-примарис стрелял из болт-винтовки куда-то между двумя командирами. Гай вонзил цепной меч в орочью грудь, и, когда ксенос согнулся, перерубил тому позвоночник, — ксенос пытался схватить его боевого брата за руку. Сержант «Люпус-шесть» не был уверен, с чего начать — с возвращения лорда Жиллимана, Коула, объявления Крестового похода Индомитус… Должны же быть какие-то протоколы ознакомления сынов Фенриса с основополагающими концепциями новой эпохи.
 
— Кто тебе сказал, что вы сыны Русса? — потребовал Улль, в то время как Доро ринулся помочь Эгрею. — Вы кто вообще такие?
 
Вот это гораздо более простой вопрос. Гай раскроил пистолетом череп собирающего выстрелить орка. Ксенос отшатнулся в сторону, выпустив очередь в ферробетон. Улль тут же ударил его коленом в морду, и, когда зеленокожий неуклюже зашагал вперёд, свернул ему шею. Чтобы удостовериться в смерти противника, Гай ударом ноги размазал его голову по поверхности. Теперь он мог ответить командиру фенрисийцев.
 
— Мы космические десантники, Первострел. — Гай ухмыльнулся, преисполненный радости говорившего правду человека. На секунду он задумался, не находился ли он в очередной симуляции; происходящее казалось слишком удачным, чтобы быть правдой. — Воины-примарис, новое поколение астартес из геносемени Лемана Русса, Короля Волков. Мы прибыли на помощь.
 
 
Рассматривая палубу, Арьяк внезапно заметил сходство между фенрисийцами и зеленокожими ксеносами. Народ Фенриса так же искусно менял окружающий себя мир, как и орки. Если не считать вида из бронированных окон, Каменный Кулак не взялся бы утверждать, стоит он в одной из многочисленных палуб звездолёта или в залах Этта. Поверх родных палуб корабля мастера положили толстенный слой пластали — нельзя было сказать наверняка, где заканчивается материал древнего звездолёта и начинается работа ремесленников Влка Фенрика, укрепивших и украсивших корабль в соответствии с нуждами Великой роты Гримнара. Точно так же, как орки, чтобы воссоздать укоренившийся в их ксеносском сознании образ поселения, выстроили из внутренностей судна целый город, так и Арьяк вместе с братьями по всему кораблю развешивали знамёна, трофеи и рисовали символы вирдлейфа.
 
Орки захватили большую часть внутренней территории скитальца, оберегая и сохраняя его целостность гравитационными лучами и полями энергий. Однако ксеносы почти не тронули внешнюю поверхность объекта. «Готтрок» не обладал достаточной военной мощью и грозными система оборону, и, приняв во внимание все расчёты, флотилия Чемпионов Фенриса расположилась в нескольких сотнях метров от медленно плывущего скопления металла. Непродолжительная бомбардировка принесла мало пользы и истощила боезапасы, и без того потрёпанные длительностью кампании; огонь же из энергетических орудий высосал почти всё из плазменных реакторов, а они уже много лет не получали должного ухода от железных жрецов.
 
Проблему орков нужно было решать изнутри.
 
Точкой высадки для первого штурма стала территория крепости, но теперь плацдарм было решено закрепить несколькими палубами ниже, чтобы обеспечить боевую группу множеством маршрутов для патрулей и вылазок и возможностью массированной контратаки. Фундаментом башни, которая уходила в пустоту, расширяясь до импровизированного дока, являлись два больших бункероподобных комплекса на верхних палубах судна— там боевые корабли ордена могли приземляться почти мгновенно — и столь же быстро улететь, если «Готтрок» начнёт тонуть в Вечной Ночи.
 
Чтобы избежать подобного хода событий, на «Железном ярле», вдали от психического шума орков и их колдуна-воеводы, нёс вахту Ньяль или один из других выживших рунических жрецов. За последние несколько дней уже дважды Великую роту приводили в готовность к эвакуации по требованиям жрецов, но колебания иного моря рассеивались прежде, чем снова поглощали скиталец.
 
Арьяк смотрел вдоль складских отсеков по правому борту старого грузового судна — Чемпионы Фенриса пробили каждый из них, создав поле огня в полумилю длиной и в её четверть шириной. По обе стороны от зоны поражения располагался лабиринт полуразрушенных коридоров и помещений, некоторые из которых являлись палубами этого же корабля, другие — соседних. Орки удерживали большую часть запутанных коридоров, однако после нескольких попыток штурма зеленокожие осознали, что линию обороны Гримнара так просто они не прорвут.
 
В свою очередь, у самих Волков возможностей для нападения на идолодержащий город и его чудилы-правителя было не больше. Великий Волк проинструктировал рунических жрецов и имперских астропатов посылать сообщения с призывом о помощи всем, кому представлялось возможным, включая дислоцирующиеся в относительной близости силы самого ордена. И до сих пор пустота не приносила никаких ответов.
 
До сих пор.
 
Ньяль созвал совет, обосновав своё решение тем, что получил новое видение относительно судьбы ордена и деяний Логана Гримнара. Арьяк уже ждал, вместе с лордом Гримнаром, Ульриком Убийцей и самыми старшими вожаками стай волчьей гвардии.
 
Хотя военный этт частично украсили в стиле родного фенрисийского очага, Волки не разрушили ничего, что не могло быть помешать отступлению. Фенрисийцы оставили мебель, за исключением двух больших рабочих столов из оружейной, где теперь располагалась нарисованная от руки карта ближайших окрестностей, основанная на нескольких топографических снимках и значительно дополненная информацией из вылазок Великого Волка и его воинов. В центре изображения находился рисунок орочьего форта, накаляканный по памяти о последней битве. Карту начертили на широком куске грубой ткани, найденном в трюмах «Чести Всеотца» — старого паруса корабля самого ярла, который кто-то в один из прошедших лет или столетий унёс в закрома по причинам, о которых уже не помнят. Свернуться чертежу не давали рунические камни, кружки, свежие черепа орков и прочие предметы недолговременного пользования.
 
— Будь у меня ещё хотя бы пятьдесят воинов, мы бы прорвались по этим узким проходам вот здесь. — Гримнар подобрал орочий клык и положил его на карту, объясняя ситуацию Железному Клыку и Хорготу, только что вернувшимся с периметра. Два Волка склонились над столом, чтобы взглянуть, куда указывает Великий Волк, — на обоих ещё блестела орочья кровь. — Оттесним орков и перебросим все силы в помещения вокруг командного мостика, но в пределах полумили от реактора.
 
— Будем надеяться, что Ньяль принесёт вести о подкреплении, — сказал Железнозуб.
 
— Надежда — добровольная слепота к правде, — ответил Ульрик. — Надежды смертных лишь слегка трепещут нити судьбы. Сотрясают же их — славные подвиги!
 
Убийца не снимал волчий шлем с тех пор, как началась атака, оставаясь мрачным и непреклонным; будто отмеченным самой смертью. Как бы сильно Арьяк ни восхищался бывшим наставником Великого Волка, из-за многочисленных попыток отбросить орков назад растущая агрессия Ульрика начинала ослабевать. Хотя верховный волчий жрец казался таким же неуязвимым, как и всегда, в последнее время в нём появилась неутолимая жажда битвы, будто старик стремился победить в последней великой битве для своей саги, прежде чем неизбежное оборвёт его нить.
 
Однако в этом вопросе Арьяк был с ним солидарен.
 
— Нельзя выковать сталь из воздуха, — добавил он, отворачиваясь от окна. — Пятьдесят воинов не возьмутся из ниоткуда.
 
— Если думаешь меня упрекнуть — это не пустая надежда, — проворчал Логан, отрываясь от карты. Арьяк ни в коем случае не хотел обвинять Великого Волка, но не стал тратить время на отрицание — было понятно, что Король Фенриса пребывал не в лучшем расположении духа. — Я не напрасно умоляю безразличные небеса вложить меч в пустые ножны. Когда придёт помощь, мы должны быть готовы нанести удар.
 
— Не забывайте об этом, Великий Волк, — раздался с порога голос Ньяля. — Но и не зацикливайтесь на какой-то идее.
 
Повелитель Рун вошёл в зал. Лицо жреца с широко раскрытыми и блестящими под копной рыжеватых волос глазами блестело от пота. Посох овевал мягкий золотой ореол. Вокруг хранителя рун танцевали тени, хотя освещение люменов оставалось таким же. Арьяк почувствовал, как за тяжёлой бронёй по его коже поползли мурашки от присутствия варпа.
 
— Я побывал в вирдовом море и принёс весть величайшей важности и срочности, — объявил Зовущий Бурю, подходя к столу. — Знамения, подобных которым мы не видели с тех пор, как на звёзды опустилась Вечная Ночь!
 
— Ну так рассказывай побыстрее, — зарычал Ульрик. — А театральность скьяльдов прибереги для будущих песен.
 
Ньяль уставился на Убийцу, застигнутый врасплох тем, что его прервали во время такой речи. Спустя несколько секунд он окинул взглядом комнату, и взгляд рунического жреца упал на Великого Волка. Зовущий Бурю протянул к нему руку.
 
— Несмертный король, что восседает на самих звёздах, от семени Всеотца! Посланный нам с незапамятных времён! — продолжал рунический жрец. — За королем следует армия, чей марш сотрясает небеса. Свет их глаз ярче звёзд! Он пронзает тьму и разгоняет тени! Они ищут нас! Ищут Великого Волка! Их неуслышанный клич тихнет в глубокой пустоте, отдаётся эхом в никуда. Они зовут! Они ищут! На фоне красной луны поднимается волк, он воет в ответ на зов, что рассеивает бурю. Бесчисленные сыновья толпятся у Этта и поднимают шум, требуя входа. С ними — смерть, но Фенрис высвобождается из тисков Хель и снова предстаёт перед светом Всеотца.
 
Ньяль ссутулился, насколько позволял терминаторский доспех, и опустил глаза в пол. Сияние посоха угасло, и тогда рунический жрец шёпотом продолжил.
 
— Но есть и дурная звезда. Зелёный гигант пожрёт сынов Волка, прежде чем будет сражён. Король должен преклонить колени, и лишь тогда разорвутся злые нити. Жажда убийства будет свирепа, а улыбки, — как волка, так и врага — багровы. Один неверный шаг — и все падут жертвой ярости зелёного великана и заблудшего одинокого волка, изгнанного из стаи и преследуемого братьями.
 
В зале воцарилось молчание, нарушенное Хорготом.
 
— Так что, значит, ждать подкрепления? — спросил волчий гвардеец.
 
— Это значит, что оставаться здесь больше нельзя, — едва слышно произнёс Логан, щурясь на Ньяля. — Я прав, рунэтэн?
 
— Вселенская история движется, и не вокруг этого места, — кивнул Зовущий Бурю.
 
— Ты не видишь смысла собственного видения, — заключил Великий Волк. — Существует лишь один сын Всеотца и несмертный король, что может вернуться. Оглянись вокруг! Империум терпит крах, нашу галактику пожирает Вечная Ночь. Неужели ты не видишь, что наступила эпоха последних битв? Разве красное солнце во снах сулит заката земной жизни?
 
И тогда заговорил Ульрик. Глубокий голос старого Волка доносился из-под шлема, но звучал совершенно иначе. Волчий жрец произнёс слова, которые каждый воин Этта знал наизусть.
 
— ''Внемлите мне чутко, братья мои, ибо почти не осталось дыхания в груди моей. Настанет неблизкий час, когда сам орден наш будет умирать, как ныне умираю я, и соберутся враги наши, дабы изничтожить нас. Тогда, дети мои, я услышу ваш зов, в каком бы загробном царстве ни томился, и вернусь к вам, как бы ни запрещали то законы жизни и смерти.''
 
К следующей строке пророчества добавил свой голос Железный Клык.
 
— ''Когда придёт конец, приду и я. ''
 
Следом присоединились и остальные. Арьяк произносил слова без раздумий, словно они слетали с языка по собственной воле.
 
— ''В Последнюю битву.''
 
После чего заключительную фразу произнёс один Гримнар.
 
— ''Во Время Волка.''
 
В комнате вновь воцарилась тишина, нарушаемая биением двух сердец и отдалённым грохотом выстрелов.
 
— Час Волка, — Арьяк произнёс два слова с особым благоговением.
 
— Возможно, — ответил Ньяль, выпрямляясь. Сухое заключение разрушило магию пророчества, что объединило Волков. — А может и нет. Видения никогда не бывают настолько простыми.
 
— И какой же иной смысл возможен у такого видения? — спросил Великий Волк. — Разве мы не на краю пропасти? Пробил Час Волка, и Русс вернётся!
 
— Всё не так просто, — добавил Ульрик. — Ты слушал, но не обратил внимания на слова. Русса призовут не мольбы слабых и сокрушённых. Волчий Король внемлет лишь нашему зову! Мы — сыны Фенриса! Само пространство и время разорвётся от нашего воя!
 
Гримнар кивнул, уставившись на волчий шлем Убийцы. Затем кивнул снова, более решительно, как будто принял решение. Кулак Верховного Короля Фенриса сжался вокруг рукояти топора Моркаи у стола, но Великий Волк его не поднял. Следующие слова магистр Космических Волков произнёс тихо, но с не меньшей силой и убеждённостью, чем боевой приказ.
 
— «Готтрок» станет нашим испытанием, — объявил он. — Мы закончим сагу не жалобным скулежом, а с клинками в руках и боевыми кличами на устах. Братья, наши нити разошлись во многих судьбах, но наступила иная эпоха. Пришло время схватить их в кулак и завязать в узел, который не развязать никому. Мы пойдём в бой как один, и как один наша нить продолжится или сгинет!
 
Ньяль пригладил бороду.
 
— Зов будет отправлен, — ответил он. — Вой возвращения в Мир Очага пронзит пустоту, возможно, даже пространство за её пределами.
 
— Я передам Гаммалу, чтобы готовил корабли к возвращению на Фенрис, — добавил Арьяк.
 
— Кто-то должен остаться на «Железном ярле», присматривать за этой каменюгой, — сказал Гримнар.
 
— Если ваши уста вымолвят моё имя, я вдарю молотом, и плевать, что вы мой король, — предупредил Арьяк. — Я хранитель очага, а не сторожевой пёс.
 
Губы Логана скривила полуулыбка. Он обдумал следующие слова и искренность угрозы Каменного Кулака.
 
— Моя стая побудет на страже, — предложил Железный Клык, выведя командиров из тупика. — Будет лучше, если на страже останется воин без камней в бошке.
 
Логан ещё несколько секунд не сводил с Арьяка глаз; по сравнению с хмурым выражением лица Великого Волка в последнее время, нынешние морщины на его лбу казались не такими уж и глубокими. Если бы Арьяк попытался угадать мысли своего господина, то, решил бы, что Великий Волк рад хотя бы на время покинуть «Готтрок». Небось, Логан уже считал свою клятву глупостью, но не мог от неё отречься.
 
— Мы ещё вернёмся, — пообещал Великий Волк, стукнув Железного Клыка по плечу. — В поисках славы или смерти, как Волчий Король. Вернёмся. Обязательно.
 
 
— Там ещё тысячи орков.
 
Полковник Гандер не отличался внушительными размерами, будучи мужчиной не более полутора метра ростом, средних лет и с выпиравшим из-под его серо-зеленой рубашки животиком; в местах под мышками и на груди темнели пятна пота, а на щеках торчала многодневная щетина. Камуфляжные брюки были небрежно заправлены в потёртые и заляпанные грязью и кровью ботинки. Между пальцами полковник удерживал палочку лхо, почти про неё забыв, но так и не выбросив к остальным, чьи раздавленные подошвой окурки усеивали пол командного павильона.
 
— А, может быть, даже десятки тысяч, — продолжил он.
 
Улль судил о Гандере не по заурядной внешности, а по поступкам, и полковник заслуживал права стоять в обществе таких могущественных командиров, как Кром Драконий Взор и капитан Орстанца. Когда другие, включая начальство полковника, отступили перед лицом высадки орков, Гандер вместе со своим полком остались на позициях и сдерживали ксеносов до тех пор, пока не эвакуировался имперский командующий, а близлежащие гражданские лица не укрылись за стенами Венизиума. Даже после высадки объединённых сил Космодесанта Гандер продолжал водить солдат обороны в рейды на орочьи позиции. Однако сейчас полковник выглядел смятённым известием, что Кром отзывает свою Великую Роту.
 
— Мы не бросаем тебя, полковник, — настаивал волчий лорд. Командир Космических Волков то и дело расхаживал взад-вперёд, задевая брезент крыши взъерошенными волосами. — Здесь останутся Драконьи Копья, на какое-то время останется прилетевший корабль из флотилии Индомитус, он поддержит с орбиты. Останутся прибывшие с ним жрецы и все остальные.
 
— Хоть я не поддерживаю решение волчьего лорда немедленно уйти, с его оценкой ситуации я согласен, — добавил Орстанца.
 
Капитан Драконьих Копий — название ордена забавляло Крома с тех пор, как они объединили силы, — выглядел как классический имперский герой, словно статуя, высеченная из камня: квадратная челюсть, коротко подстриженные волосы, аристократические черты лица. Как подметил Улль, капитан Орстанца являл собой противоположный Гандеру образ.
 
— Орки уже нанесли основной удар. Всё, что от нас требуется, — не допустить повторного объединения их разрозненных армий. Лейтенант Касталлор согласился временно усилить мою роту тридцатью новыми космодесантниками-примарис, включая новые виды боевой техники, в существование которых, честно сказать, я бы никогда не поверил, если бы не увидел своими глазами.
 
— Ага, и потому все остальные вместе со мной без угрызений совести возвращаются на Фенрис! — ухмыльнулся Драконий Взор и окинул взглядом Улля, волчьего гвардейца Краки и трёх других выживших вожаков старших стай: Торвеля Кровавого Кулака, Асвери Стремительного и Дрога Плугомеча. — Как я понимаю, всех уже привели к присяге? Клятвы, насколько я знаю, даны. Сынов Русса больше нет, теперь они — Убийцы Змиев.
 
— Да, повелитель, все двести восемьдесят астартес, — ответил Краки, который провёл большую часть утра, принимая клятвы верности космодесантников-примарис. — Технически, они теперь Кровавые Когти, но лейтенант Касталлор — человек строгий, поэтому я решил не оповещать его о смене цветов.
 
— С таким количеством космодесантников мы уничтожим орков ещё быстрее! — протестовал Гандер. Для неаугментированных людей было необычно проявлять такую твёрдую решимость перед устрашающими воинами Адептус Астартес, однако, как полагал Улль, за последние недели полковнику приходилось видеть вещи и похуже, и терять Гандеру было нечего.
 
— Мои астропаты твердят, что в их головах беспрестанно звучит волчий вой. Зов моих братьев слышен даже сквозь рёв зеленокожих, — ответил Кром. — Великий Волк издал клич, он созывает всех в Этт. Убийцы Змиев должны вернуться. Даже если бы не приказ Верховного Короля вернуться в мир очага, новости о воскрешении Жиллимана и новой войне не могут ждать — дар «Примарис» необходимо без промедления доставить на Фенрис.
 
— И держу пари, это сделает самая многочисленная Великая Рота из всех, — добавил Улль.
 
— Ах-ха-ха, так точно! — расхохотался Драконий Взор. — Как представлю, что мы входим в зал Великого Волка с таким количеством прекрасных воинов! Черногривый и Красная Пасть — да вообще все мьёдом поперхнутся!
 
Улль имел в виду, что подкрепление крайне необходимо для выживания ордена, но вожак Серых Шкур решил не поправлять своего господина. Склонность лорда Крома к соперничеству временами приводила к тому, что Великая Рота с головой погружалась в самые ожесточенные и кровопролитные из сражений Империума, но, нужно отдать волчьему лорду должное — за многочисленные победы Убийцы Змиев были окутаны великой славой.
 
— С вашего позволения, лорд Кром. Нам следует готовиться к транспортировке на орбиту, — заговорил Асвери. — Новобранцы уже погружаются на десантные корабли.
 
— Ох, точно! Вы их вообще видели, эти новые «Владыки»? — заорал на весь шатёр Драконий Взор. Волчий лорд так активно махал руками, как будто боевые корабли стояли прямо перед ним. Кром перевёл взгляд на Орстанцу. — Ты их видел? Огроменные. А пушек сколько! Скоро я воспользуюсь ими сам.
 
— Новшества архимагоса Коула и впрямь великолепны, — согласился Орстанца, в кои-то веки разделяя энтузиазм волчьего лорда. — Надеюсь, мой орден тоже вскоре получит благословление факелоносным флотом. Клянусь Золотым Владыкой, Драконьи Копья нуждаются в любой доступной помощи.
 
Краки отвернулся и подал знак уходить остальным, в то время как два командира продолжали обсуждать достоинства возвращения Жиллимана и инициацию крестового похода Индомитус.
 
Снаружи шатра Улля уже какое-то время ждал Гай. Отделение сержанта стояло чуть поодаль. Лагерь имперцев был разбит недалеко от отвоёванного космопорта. Одна из внешних платформ служила местом сбора, в то время как на верхних перронах боевые корабли ожидали астартес, пыхтя работающими на холостом ходу двигателями. Серые Шкуры припарковали «Носорог» недалеко от павильона полковника — кто-то из стаи забрался на крышу боевой машины, а кто-то ожидал своего вожака внутри.
 
— Сержант Улль! — окликнул вожака Гай и шагнул вперёд, чтобы перехватить командира Серых Шкур. — Всё хотел сказать, для меня было честью сражаться с вами бок о бок.
 
— Верно, — ответил Уллр, не зная, что тут можно ответить. Гай снял шлем, обнажив измождённые черты лица, покрытые молодой щетиной. — Решил бороду отрастить?
 
Гай потёр подбородок.
 
— Лучше поздно, чем никогда, — улыбнулся он. Сержант-примарис, по всей видимости, хотел сказать что-то ещё, но не стал. Гай глянул через плечо Улля в сторону боевых кораблей. Какое-то мгновение лицо сержанта помрачнело, но затем он вернул прежний взгляд вожаку стаи. — Счастливого пути. Да хранит вас Император.
 
Улль уже собирался идти, но что-то в серьёзном выражении лица Сына Русса было такое, что удержало его на месте. С такими лицами дети сидят у костра и слушают рассказы о Небесных Воинах из скьяльд-эллины и восхищаются их мифическими подвигами. Эти же космодесантники-примарис отныне являлись братьями по роте, будучи частью Убийц Змиев.
 
— Всеотец, — поправил он. — Альфатир. Так мы его называем.
 
— Ах, конечно, — кивнул. — Я помню. Альфатир. Создатель. Владыка всех королей.
 
— И мы говорим «Русс ханд», когда прощаемся с братьями.
 
— Рука Русса? — догадался Гай.
 
— В точку. Да защитит тебя рука Русса во время пути, — объяснил Улль. Он посмотрел на отделение Гая, а затем на свою стаю. — Какова ваша специализация? Чем занимается твоя стая?
 
Гай на мгновение задумался, расшифровывая вопрос, прежде чем опечаленно покачал головой.
 
— Мы Серые Охотники, — привёл пример Улль, указывая на наплечники космодесантников Серых Шкур. — А вы?
 
— Мы заступники.
 
— Заступники? — Улль повторил незнакомое слово. — Что-то новенькое. За кого вы заступаетесь?
 
— Наш лейтенант Астопит учил, что наша роль схожа с таковой у тактических отделений перворожденных астартес. Сражаться на передовой.
 
— Тактическое отделение, значит, — разобрался Улль, постучав костяшками пальцев по нагрудной пластине. — Почитатели Кодекса иногда пытаются называть так и нас. А мы не обращаем внимания.
 
Затем наступила неловкая пауза. Улль почувствовал приязнь к незнакомцу, хотя сознавал, что за цветами Волков скрывался вышнеземец.
 
— Русс ханд, — наконец произнёс Гай, переминаясь с ноги на ногу, но ещё не зашагав к своим. — Лейтенант Касталлор приказал всем силам прибыть на борт.
 
Улль ещё раз оглянулся на «Носорог».
 
— Отныне твой повелитель Кром Драконий Взор. У тебя немного воинов, да и моя стая не в полном составе. Вы, конечно, чутка высоки, но если не возражаете прокатиться на крыше, то могли бы отправиться с нами.
 
Гай улыбнулся, но счастливое выражение лица мгновенно сменилось хмурым.
 
— Думаю, подобный поступок станет неподчинением приказу вышестоящего.
 
— Я в десять раз старше тебя, Гай, — заворчал Улль. — Я стану варангиром, как только вернёмся в Этт. Если это не делает меня вышестоящим, тогда что?
 
Улль почти своими глазами видел, какая ужасная война разразилась в душе Гая.
 
— Если вы хотите стать частью Великой роты, то придётся изучить наши пути. Верность — вот наше железо. В ней наша связь и наша сила. Если ты хотя бы задумаешься о предательстве брата, я выслежу тебя и прирежу как последнего подонка. Однако что есть подчинение?.. — Улль взмахнул рукой в двусмысленном жесте. — Подчинение — это не то же самое, что верность.
 
— Кажется, дошло, — медленно произнёс Гай. Улль услышал шипение вокс-связи, прежде чем сержант-заступник заговорил снова, повернувшись к своим бойцам. — Отделение, новые приказы. Едем с Серыми Шкурами Улля. Нас ждёт культурная ассимиляция.
 
Улль заметил реакцию космодесантников Гая — что-то между недоумением и сюрпризом. Он вполуха слушал их осторожно сформулированные вопросы по вокс-связи; такие вежливые по сравнению с «беседами» его Серых Шкур.
 
 
Мудире прибыл в аудиатус пораньше в надежде воспользоваться большим столом и разобраться с текущей документацией. Все остальные помещения любого сопоставимого размера использовались космодесантниками-примарис для их военных изысканий. Деревянные двери раскрылись, и, к несчастью Мудире, трём его коллегам-историторам пришла в голову та же идея; стеклитовую столешницу уже громоздили книги, стопки бумаг и плексистеклянные листы разного формата. У вокс- и видеопроекционных станций хлопотал серв, подготавливая устройства к предстоящей конференции.
 
Копла-вар оторвался от записей, заправляя прядь круто завитых чёрных волос за ухо. В левую часть его лба был вмонтирован мнемонический трекер, в центре которого мигал синий огонёк, — прямо как третий глаз. Как и Мудире, Копла-вар занимался своими делами в серовато-синей офицерской форме Логос Историка Верита, хотя на груди историтора красовался алый кушак. Мудире посчитал, что таким странным способом на планете Копла-вара люди привлекали к себе внимание, однако он не собирался тратить своё время на выговоры по поводу соблюдения стандартов ордена.
 
Мудире переключил внимание на второго историтора и груду работ, заполнявших пространство перед соседним креслом, после чего один из основателей ордена вновь вперил взгляд в Копла-вара.
 
— Прошу прощения, — произнёс Копла-вар и принялся собирать разбросанные вблизи бумаги, в результате чего задел своим локтем локоть сидящей рядом Оковени Балковяз. Та раздражённо зарычала, но не подняла глаз от изучаемого мелкого шрифта.
 
За свою жизнь Мудире едва ли обменялся парой слов с бывшей компилятором-майорис Адептус Терра, за что благодарил судьбу, учитывая её обыденно агрессивное поведение. Подушечку следовавшего за текстом пальца чуть приплюснуло время работы стенографисткой. Предоставленные Мудире записи говорили о том, что женщина провела годы в качестве низкопробного копировальщика, однако внезапная и необъяснимая смерть начальника Оковени привела к её росту по служебной лестнице — сначала до положения интерлокутора , а затем и до всех привилегий позиции компилятора. По земным меркам ей было под сорок, но выглядела женщина лет на двадцать старше. Лицо историтора, морщинистое и сухое, с шелушащейся вокруг носа и на висках кожей, излучало тяжело прожитое время. Светлые волосы Оковени уже начинали седеть. В её личном деле указывалось, что до сих пор женщина противилась омолаживающему лечению, однако если она захочет остаться на своём месте, то в какой-то момент даме всё-таки придётся отдаться медикам.
 
То, что она за свою жизнь поднялась на целых семь ступеней, свидетельствовало не только о превосходных аналитических способностях и опыте в области сбора данных, но также и о голодных амбициях и безжалостности, которые Мудире наблюдал нечасто среди поднявшихся из столь низкого происхождения. Тяжёлый детский труд в схолах Адептус Терра лишал целые классы клерков всякого чувства высшей цели, а если этого не происходило, то человек забывался после нескольких лет дальнейшего обучения у счетоводов или рутинной работы в кабинете-ячейке.
 
Третьим гостем являлась λ-34-Элиптика, лексмеханик, прикомандированная из Департамента Муниторум. На первый взгляд техножрица казалась обычным человеком, но Мудире знал, что подобных людей по внешности лучше не судить. Иногда он подмечал резкие движения под её мантией во время ходьбы или поворотов — как будто там, под плащом, что техножрица носила поверх униформы, сокращались не мышцы, а шестерёнки. Как и большинство представителей её профессии, лексмеханика сопровождал аромат благовоний, мешанный с жирной смазкой и слабыми электрическими разрядами. Навыки распознавания образов λ-34-Элиптики, без сомнения, усиленные встроенными метрикуляторами и прочими марсианскими технологиями, теперь помогали ей в сопоставлении документации. Техножрица всего за несколько минут выявляла противоречия и пробелы в трудах историторов. λ-34-Элиптика выглядела достаточно представительной, но в глубине души Мудире не слишком нравилась её роль, теребившая воспоминания о дотошности учителей из детства.
 
Мудире сел напротив Копла-вара и бережно разложил принесённые книги на три стопки: исходные заметки и наблюдения, переработанный текст и скомпилированная и отредактированная рукопись. Глава ордена хранил копии всех текстов на информационном кристалле в футляре с замком-отпечатком большого пальца на поясе. Однако один из четырёх основателей всё же предпочитал работать с обычной бумагой и ручкой — ещё один пережиток образования терранской аристократии, в котором чистописание считалось намного более важным навыком, чем машинопись и стенография.
 
— Ещё чуть-чуть, — нарушил тишину Копла-вар, шустро постукивая кончиками пальцев по гласситу.
 
— Да, мы почти добрались до системы Фенрис, — подтвердил Мудире.
 
— Ага. Ещё один переход. Ещё один варп-прыжок. — Копла-вар шмыгнул носом и тихонько кашлянул. Мудире заметил признаки нервного тика коллеги, когда «Неизбывная ненависть» только готовилась покинуть основной флот.
 
— Кустодий Вичеллан желает, чтобы мы были готовы записывать всё происходящее, — объявил Мудире. — Целью нашей экспедиции являются исторические документы, однако наша роль — шире и заключается в том, чтобы фиксировать все аспекты разворачивающейся вокруг нас истории.
 
— С момента образования Цикатрикс Маледиктум с орденом Космических Волков не было установлено ни одного подтверждённого контакта, — вставила Элиптика. — Быть может, мы окажемся первыми задокументировавшими их кончину.
 
— Не слишком обнадёживает, — прокомментировал Мудире, положив три стилуса рядом со стопкой свежей бумаги. — Если Космические Волки и впрямь истреблены, у меня нет совершенно никакого желания столкнуться с врагом, которому оказалось это под силу.
 
— Миссия требует, чтобы мы исследовали Фенрис в отсутствие его защитников, — ответила Элиптика. — К нам приписано более роты Космического Десанта-примарис. Я уверена в успехе.
 
Раздражённое ворчание Балковяз заставило Мудире на время умолкнуть. Основатель взглянул на разложенные перед ним стилусы. Все три начинались с одинаковых, невзрачных цилиндров из серебристого металла с мягкой пластековой рукояткой и скользящим переключателем сбоку. Однако каждый был уникален; каждый служил Мудире товарищем, с которым его связывала отдельная история: этот, любимый, имел потёртости от нажатия большим и указательным пальцами, этот приобрёл багровый оттенок, когда упал в лужу крови на Аркетрии, а вон тот — почти нетронутый и хранимый Мудире с единственной целью подписывать законченные труды. Облик последнего теперь очерняла царапина: над Спиридосом III во время падения в условиях турбулентности один из других ударился о него в сумке; Мудире воображал, что стилус изуродовал собрата из ревности к возвышенной роли последнего. Конечно, этой мыслью Девен ни с кем не делился, ведь стилусы должны служить всего лишь ручками, но никак не друзьями. Они — инструменты, недостаточно сложные даже для того, чтобы заиметь собственный дух. Мудире ведь не мог и в самом деле верить, что тонувший в крови писал лучше во время записи отчётов о битвах?
 
— Приятно работать с одним из четырёх основателей, — высказался Копла-вар, прерывая блуждающий ход мыслей Мудире.
 
— Ты уже говорил об этом. — Помимо того, что Мудире обучил полдюжины членов ордена, он работал бок о бок ещё с несколькими и лично свидетельствовал смерть троих. Лучше было не привязываться.
 
— Участвовать с самого на...
 
— Закройся, — рявкнула Балковяз, хлопнув рукой по столу. Выгнув спину, женщина вперила в Копла-вара пронзительный взгляд голубых глаз. Её голос оставался хриплым, почти надрывным, как будто историтор страдала от какой-то инфекции или другого недуга. — Если болтаешь без умолку, то, имей хоть каплю самоуважения и осознанности. Я представить себе не могу, по каким критериям тебя вообще выбрали на это место. Мы должны усвоить историю, стать её свидетелями. Это непрерывный путь из прошлого в будущее, и мы были избраны в качестве проводников этого пути. Нет такого момента, который имеет большую или меньшую важность. Каждое начинание вытекало из определённых обстоятельств и приведёт к новым. Наша задача — не выносить суждения о процессах, а наблюдать их, оценивать и документировать. — Оковень глубоко вздохнула, раздувая ноздри. — И именно этим я и пытаюсь заниматься, превозмогая твою болтовню.
 
Она вернулась к работе, не дожидаясь ответа. Копла-вар взглянул на Мудире притворно-пристыженными глазами, взглядом, который, как вспоминал историтор, он сам не раз использовал на занятиях с мастером Парданиусом.
 
Следующие несколько минут Мудире потратил на пересмотр записей о кампании в Новиомагусе-Главном. После того, как историтор заметил имя Гая среди отделений, первыми вступивших контакт с орденом Космических Волков, он надеялся поговорить с сержантом, чтобы получить представление об этой войне со слов непосредственного участника боевых действий. К сожалению, отделение «Люпус-шесть» не вернулось на «Неизбывную ненависть», вместо этого отправившись на фенрисийское судно «Гморли Хьяммар». По официальным отчётам имела место быть административная ошибка, однако Мудире подозревал иные причины.
 
Он как раз решал, стоит ли включать этот лакомый информационный кусочек в записи, но его мысли прервало уже надоевшее шипение дверей. Глухой стук сабатонов и помехи в воздухе говорили о прибытии воинов в силовой броне. Первым в зал вошёл Вичеллан, а за ним шагали Касталлор и Астопит. В тот же миг ожил один из главных обзорных экранов, осветившись серо-зелёным изображением капитана Херкеля на главном стратегиуме. На время варп-перехода все внешние экраны отключили, закрыв их взрывозащитными ставнями толщиной во много дюймов.
 
Внимание Мудире привлекло движение где-то с краю экрана, и он решил понаблюдать дальше. Спустя пару мгновений появился коренастый мужчина с короткими волосами цвета вороньего пера, тоже одетый в униформу историтора и с инфопланшетом в руках. Мудире сразу же узнал Алека Трестиния, последнего члена его команды. По всей видимости, Трестиний решил, что стратегиум станет лучшим местом для документирования прибытия корабля в Фенрис.
 
— ''Милорды, переход через восемьдесят секунд'', — произнёс Херкель, обращаясь к космодесантникам и кустодию. За великанами в доспехах следовала немногочисленная группа из техноадептов и должностных лиц, и, словно плетущиеся за своими хозяевами карлики, они заняли места за пультами управления.
 
Мудире поспешил убрать бумаги, чтобы очистить стеклитовый стол и находящийся под ним проектор. Так же поступили Элиптика и Копла-вар. Продолжала писать лишь Оковень, не обращая внимания на вновь прибывших вплоть до тех пор, пока на её бумагу не упала тень. Она подняла глаза, приоткрыв губы для замечания, однако, когда женщина увидела кустодия, выражение её лица внезапно подобрело, а сжатые в злобе мышцы тут же расслабились, — как у аниматрона, лишившегося зарядки. Рука Балковяз упала на стол, сломав кончик ручки о его стеклитовую поверхность.
 
Вичеллан наклонился мимо женщины и поразительно плавными для гиганта движениями сложил книги и остальные бумаги на край стола, подальше от проектора. Растерянные глаза Оковени переместились на стопку книг, после чего преисполненная благоговения историтор положила руку на её вершину.
 
Ни космодесантники, ни кустодий так и не присели, а лейтенант Касталлор занял место рядом с проекцией из стратегиума. Мудире вспомнил, что экспедицией руководит Адептус Астартес. Да, Вичеллан был жизненно важен для историторов в качестве советника, однако относительно главной миссии флота — доставки знаний о «Примарис» на Фенрис, — кустодий находился вне военной иерархии.
 
— «Драконий рёв» и «Гморли Хьяммар» должны были прибыть в систему Фенрис, — произнёс Касталлор, обращаясь к историторам. — Лорд Кром взял на себя обязательство передать информацию о нашей миссии всем дислоцирующимся в системе подразделениям ордена. Нас ждут.
 
Командный мостик забурлил внезапной активностью, сигнализирующей о начале перехода. Сигнал тревоги провыл бессловесное предупреждение, посылая по телу Мудире дрожь дурного предчувствия. Копла-вар закрыл глаза и крепко прижал руки к груди в молитве. Элиптика наблюдала за дисплеем стратегиума, в то время как глаза Оковени не могли оторваться от Вичеллана, как машинный дух ракеты от цели.
 
В момент перехода в глаза и уши Мудире словно вонзились раскалённые гвозди, вызвав спазм боли в позвоночнике. Резь чуть не опрокинула историтора со стула. Он выругался, изливаясь слезами и вцепившись в край стола. Во время пребывания в основном флоте подобные процессы проходили гораздо мягче: Мудире был уверен, что в рассказах об успокоительном воздействии лорда Жиллимана на варп скрывалась доля правды.
 
Вичеллан встал рядом, уже протянув руку, но не касаясь историтора.
 
— Я в порядке, — выдавил Мудире, заставляя себя выпрямить спину. — Просто... Ох… Не волнуйтесь.
 
Эмиссар Императус подозрительно всматривался в историтора ещё секунд пять, но затем вернулся на место рядом с лейтенантом. Обстановка была спокойной, и вместе с пост-переходной проверкой систем корабля скользнул в сторону и главный ставень. Для внутреннего канала связь казалась очень плохой, но Мудире смог разглядеть большую звезду, а орбиты её планет светились пунктирными линиями с номерами координат.
 
— Восстановление коммуникационных прото... — Херкеля прервал доклад младшего офицера, после чего капитан замолчал. Его зрачки переместились сначала на правый видеоэкран, а затем на фиксатор аудиатуса. — Нас уже окликают, милорды. Шифры Космических Волков. Предварительная разведка сообщает о пяти или более капитальных кораблях в непосредственной близости, все передают верные имперские идентификационные коды.
 
— Установите прямую связь, капитан. — Если Касталлор и был ошеломлён таким поворотом событий, то не подал виду. — Передайте их флоту наши шифры.
 
— Слушаюсь, лейтенант Касталлор.
 
Слуга, наблюдавший за экраном рядом с лейтенантом Астопитом, поднял руку, чтобы привлечь внимание своих господ, и секунду спустя дисплей с треском ожил.
 
Поверхность экрана заполнилась изборождённым морщинами лицом с проседевшими каштановыми волосами. За нижней губой говорившего сверкнули острые клыки.
 
— ''Моё имя — Энгир Погибель Кракенов, я волчий лорд Морских Волков, прославленный сын Фенриса и верный ярл Старого Волка,'' — представился воин, глядя прямо в канал янтарными глазами. — ''Я избран устами самого Великого Волка, и потому в слетевших с моего языка словах вы слышите его голос. Прислушайтесь к нему, иначе не миновать беды. Ваши корабли находятся на территории Фенриса, в независимых владениях Волчьего Короля. Никто не приходит сюда без приглашения и не уходит без разрешения. Не приближайтесь к Миру-Очагу. Продолжите следовать курсу, и Волки Фенриса сочтут такой шаг за нападение, и вас уничтожат. Попытаетесь бежать — мы начнём охоту и будем преследовать вас до самой смерти. Любой, кто ступает на нашу территорию, подчиняется суду Великого Волка. Смиренно дождитесь Верховного Короля, и всё пройдёт хорошо.''
 
— Я лейтенант Касталлор, командир флотилии, отделённой от боевой группы «Ретрибутус» флота Примус крестового похода Индомитус. Мой господин...
 
— ''Нам прекрасно известно, кто возглавляет ваш флот,'' — перебил лейтенанта Погибель Кракенов. — ''Кром рассказал нам всё, что рассказали ему. Раскольник легионов вернулся и послал тебя с подарком в одной руке и кинжалом в другой. Повторяю ещё раз, прислушайся к моему предупреждению, узурпатор. Не приближайся к Фенрису.''
 
Экран зашипел помехами и погас, дав сигнал серву его отключить. Касталлор нахмурился, и Мудире впервые опознал на лице офицера Ультрадесанта хоть какие-то признаки беспокойства. Затем его внимание привлекло царапанье пера по бумаге: Копла-вар напомнила историтору, что они должны были записать это событие.
 
Мудире оглядел свои стилусы, немного отвлекшись от окружающей обстановки. Историтор испытывал страх, но списал его на остаточный эффект варп-перехода . Он не ожидал, что из всех врагов, с которыми столкнётся крестовый поход, на пути Индомитуса встанут Космические Волки. Взгляд Мудире был прикован к кровавому стилусу, тому самому, которым так хотелось описывать битвы. Историтор и не подумать не мог, что воспользуется им так скоро.
 
 
==Глава десятая==
 
 
''Придумать название стаи''
 
''Выговор от Великого Волка''
 
''Тяжелеющие клятвы''
 
 
Гай поднял кисть над горшочком с чёрной краской — накапать на палубу бывший сержант не хотел; в левой руке он держал наплечник, теперь красного цвета внутри сине-серой окантовки. Второй изогнутый элемент силового доспеха сох на скамейке с недавно нанесённой эмблемой Убийц Змиев, — ровно на том месте, где раньше красовалось обозначение сынов Русса. Остальные члены отделения стояли за другими рабочими столами, обратив к своему командиру выжидающие взгляды.
 
— Всё так просто? — Гай повернулся к Уллю, который прислонился к двери оружейной палаты, пережёвывая кусок вяленого мяса. — Возможно, существует некий каталог дизайнов? Или, наверное, мне стоит подождать оценки со стороны лорда Крома?
 
— Это твоя стая, сам символ и выбирай, — рыкнул Улль. Вожак Серых Шкур тоже был без доспехов, но в отличие от серой формы Гая перворожденный щеголял в кожаных штанах, с лодыжек до колен стянутых ремешками, и в подбитом мехом жилете, оставлявшем открытыми руки и грудь. На левой стороне его груди Гай разглядел татуировку, которая повторяла узор из оленьих рогов на наплечниках всех Серых Шкур. — Чаще всего мы выбираем древние племенные символы, значение которых знают все фенрисийцы. Ты придумай что-то другое, что-то из своей культуры.
 
— А что, если я нарисую знак, похожий на символ другого отделения?
 
— Стаи, — произнёс Улль, казалось, в тысячный раз. Он поправлял Гая уже не задумываясь. Сначала «сержанта» на «вожака», теперь это. Однако на борту «Гморли хьяммар» самое известное космодесантникам-примарис словосочетание ни Гай, ни его воины произносить не осмеливались, — с тех самых пор, как Улль оскорбительно отозвался об использовании «Космических Волков» по отношению к ордену. — Ты не нарисуешь то же самое, потому что тебя потянет к другому. Перестань думать, послушай свои сердца.
 
Подобный ход мысли в равной мере радовал и смущал. Путеводитель упоминал об индивидуалистической природе фенрисийских племён, его автор также предположил, что эта особенность отразилась на многих традициях и обычаях обосновавшихся там космических десантниках. Возможность назвать своё отделение так, как ему заблагорассудится, пугала Гая, но внутри него жила тяга к свободе, безошибочно передавшаяся сержанту от его генетического отца. Преемники Русса отказались от учений Кодекса Астартес Робаута Жиллимана, и потому принятие собственной природы было одной из целей, к которой стремились братья новоиспечённой стаи.
Такая же ситуация сложилась и с размещением на борту корабля. По прибытии со стаей Улля «Люпусу-шесть» пришлось самим искать новое место в общежитии. Бойцы Гая остановились на главной казарменной палубе, поближе к остальным стаям. Вожаки Великой роты оставили выбор Гая без вызова. Волки Фенриса понимали: раз новоприбывшим сынам Русса дозволили подняться на борт, значит и разрешение на проживание у них тоже есть. Подобный факт свидетельствовал не столько о слабости мер безопасности, сколько об уверенности астартес ордена, что никто из воинов Гая не посмеет вторгнуться туда, где им не рады.
 
Территория стаи Гая принадлежала только ей. Остальные Волки взаимодействовали с ней очень редко, за исключением Улля: старый вожак взвалил на себя труд превратить новичков во что-то более приближенное к представлению о воинах этта. Именно по этой причине Улль отвёл новобранцев в оружейную, чтобы перекрасить броню, и познакомил их с волчьим жрецом Великой роты, габаритным космодесантником по имени Храк Железная Воля. Несколько дней спустя Железная Воля посетил каждую стаю. Он собирал отчёты о павших и пересказывая каждой стае саги о погибших в других. Выслушав песню о недавних смертях, волчий жрец окрестил Нейфлюра Скьяльдтонгом. Гай даже немного завидовал, ведь жаждал заслужить данное прозвище сам.
 
Новоиспечённый вожак довольствовался удовлетворением от того, что стая будет носить его имя.
 
— Вряд ли название стаи — такой процесс, в котором можно ошибиться, — высказался Доро. — Это ведь не тест.
 
— Не тест, конечно, но все остальные нас будут знать именно так, — ответил Гай.
 
— Я по-прежнему настаиваю на Дальних Клыках, — вставил Эгрей. — Или Клыки Издалёка.
 
— А мне по-прежнему кажется, что Дальние Клыки схожи с обозначением отделений с тяжёлым вооружением, — возразил Анфелис.
 
— И уж точно не добавят нам индивидуальности среди сынов Русса, — согласился Гай. — Ведь все космодесантники-примарис нашей роты прибыли издалёка.
 
Гаю тяжело было в это поверить, но «Гморли Хьяммар» уже возвращался в систему Фенрис. Окончание путешествия придало срочности вопросу названия и символа стаи. В течение десяти дней его должны были представить Логану Гримнару и другим достойным представителям Клыка — нет, Этта, постоянно напоминал он себе. Гай не хотел, чтобы о нём думали, как о вышнеземце.
 
— Молодые Волки? — предложил Гарольд.
 
— Будут путать с Кровавыми Когтями, — закачал головой Улль.
 
— Я рассчитываю продолжать сражаться и через много столетий, — ответил Гай. — В какой-то момент мы перестанем быть молодыми.
 
— А вот в этом я не уверен, — вставил Нейфлюр. — Мы ведь немного, ну, особенные. Первые представители нового вида! Может, мы и вовсе не состаримся.
 
Гай обдумал эту мысль и вынул из сумки на поясе путеводитель. Он открыл нужную страницу с первой попытки — руническую систему письма и нумерацию в фенрисийской традиции. Поставив наплечник на верстак, он начал рисовать. Потребовалось всего несколько уверенных взмахов, и Гай отложил кисть в сторону. Вожак стаи откинулся назад, чтобы оценить работу — рунический эквивалент буквы «G» с одним более длинным вертикальным поперечным штрихом.
 
— Первые Волки Гая, — объявил командир, поворачивая наплечник к остальным.
 
— Хорошо, — оценил Улль. — Достаточно хорошо, чтобы предстать перед Великим Волком.
 
— Теперь нас точно ни с кем не спутают, — ответил Гай, укладывая наплечник обратно, в то время как его братья принялись перекрашивать свои. — Остальные сохранят обозначения крестового похода. Я не думаю, что офицеры «Неизбывной ненависти» позволят всем сынам Русса сменить цвета.
 
— Их там не будет, — пояснил Улль, вставая.
 
— Что вы имеете в виду? — Гай передал краску и кисть Эгрею. — Кого где не будет?
 
— Остальных десантников-Примарис, — ответил Уллр, удивлённый вопросом. — Ты вообще меня слушаешь? Видимо, нет. Великий Волк приказал, чтобы твои сослуживцы и их корабль ждали на границе системы. Он не доверяет их намерениям. Лорд Гримнар считает, что Жиллиман заменит наш орден на...
 
Улль махнул рукой в сторону Гая и его Первых Волков.
 
— Не доверяет?.. — Гай направился к двери. — Я поговорю с лордом Кромом.
 
— С какой целью? — Улль искренне поразился реакции Гая. Вопрос вожака Серых Шкур остановил Гая всего в нескольких шагах от прохода . — Думаешь, Кром станет пререкаться с Великим Волком? Зачем тебе тратить на них время? Остальные — не ваша забота.
 
— Такое отношение оскорбляет их честь и бросает тень на весь крестовый поход Индомитус.
 
— Хм. Так это правда? Жиллиман и впрямь вознамерился?..
 
Гай нахмурил брови. Бывший сержант разозлился, что ему вообще пришлось отвечать на этот вопрос.
 
— Конечно, нет!
 
— Вот видишь, значит, ярлы уладят вопрос, — спокойно ответил Улль. — Помни, ты дал клятву. Первые Волки не участвуют в войне Жиллимана, вы воители Убийц Змиев Крома Драконьего Взора. Первые Волки. Не забывай, что я рассказывал о подчинении и верности.
 
Гай сжал кулаки, но отступил от Улля. Слова вожака Серых Шкур стрелами пронзили его гнев. Командир Первых Волков читал о независимости орденов Космодесанта, а Волки Фенриса являлись самыми выдающимися среди астартес в пренебрежении имперским контролем. Однако оставалось ещё кое-что, что не давало покоя Гаю.
 
— Жиллиман служит Самому Всеотцу, — рассуждал Гай, оборачиваясь к Уллю. — Как вообще Великий Волк может ему не доверять?
 
— Вот и спросишь об этом сам. Я не язык Логана Гримнара, — пропел Улль. — Кулак, клинок — да, но не больше.
 
— Если создадим проблемы, нас тоже отправят на «Неизбывную ненависть», — поддержал Улля Анфелис, отрываясь от любования работой своих рук на наплечнике. — Улль прав, такого уровня вопросы должны решать магистры орденов и капитаны.
 
Гай взглянул на символ, не похожий ни на что в Кодексе Астартес — знак фенрисийского Серого Охотника. Если Великий Волк не доверяет Жиллиману и Коулу, Гай и его братья станут прекрасным доказательством неуместности подобного недоверия, ведь они являются образцами верности и преданности делу. Они докажут ценность каждого космодесантника-примарис на борту «Неизбывной ненависти» и за её пределами.
 
 
— Ну, мы хотя бы попытались, — выдохнул Мудире, протянув ноги и хрустнув костяшками пальцев.
 
Вичеллан раздражённо покачал головой. Он уже привык к пессимистичному настрою у смертных, однако Мудире являлся одним из Четырёх Основателей, и подобное отношение к делу отбрасывало неприятную тень на весь орден историторов.
 
— Наша миссия не прекратится из-за одной неудачи, — ответил кустодий, подавая руку вставшему из-за проекционного стола Мудире. Остальные члены группы, находившиеся в аудиатусе, вели себя довольно смирно, либо переваривая последние новости, либо, как Оковень Балковяз, всё ещё ошеломлённые присутствием одного из личных стражей Императора. — Все вы прошли через многие зоны боевых действий, чтобы и дальше выполнять свой долг. Введение краткого отпуска — лишь небольшое препятствие.
 
— Это Космические Волки, — возразил Мудире, возвращаясь на место. — Они сами себе закон, даже на Терре об этом знают. Этот орден принимает по несколько сотен астропатов от избранных домов навигаторов каждые десять лет или около того. Мои тёти и дяди работают в высших эшелонах Адептус Терра, и они о Восточной Окраине знают больше, чем о том, что творится на Фенрисе.
 
— Некоторые поговаривают, что Инквизиция уже даже не пытается туда попасть, — почти шёпотом добавил Алек; приглушённым тоном, который обычно использовали при упоминании так называемой «левой руки» Императора. Аналогия оскорбила Вичеллана как представителя Его «правой руки». Будучи кустодием, он являлся изобретением древнего гения Повелителя Человечества, в то время как Инквизиция представляла собой не более чем самозванную интеллигенцию и сборище подстрекателей, лишь гадающих о воле Императора. Эмиссара щитового воинства Императус поразила сама мысль, что легендарный Константин Вальдор когда-то позволил предшественникам этих людей получить в свои руки влияние и власть.
 
— Я — Коготь Императора, и иду туда, куда велит долг, — отрезал Вичеллан.
 
— Уверен, инквизиторы тоже так о себе говорят, — ответил Мудире и вытащил тонкую записную книжку, подняв её, словно Писание. — Я собрал всю имеющуюся информацию относительно Бухариса и Космических Волков. В конфликте были замешаны и другие силы: милиция, Братство Храмовников, тут есть даже список звезолётов — полный отчёт о вторжении безумного кардинала на Фенрис.
 
— Я тоже загрузила соответствующие ресурсы, — вставила λ-34-Элиптика. — В последние десятилетия эпохи Отступничества с Гаталамором заключили союз миры-кузни Баас-Мем и 50-Агуна.
 
— Ни один из ваших источников не содержит информации от самих Космических Волков, — почти прорычал Вичеллан, стиснув зубы. — Нежелание посещать Фенрис не входит в перечень уважительных причин, которые позволили ли бы вам изменить наши цели. Визит к ордену Первого основания — не вопрос каталогизации истории, это поиск понимания нынешней угрозы Крестовому походу Индомитус и будущему всего Империума. Тронный мир в опасности. Не сомневайтесь ни миллисекунды, ради устранения угрозы Трону я приложу максимальные усилия и даже больше.
 
Он взял книгу из дрожащих пальцев Мудире и позволил ей раскрыться на случайной странице. Кустодий прочитал первые несколько предложений о хиросских восстаниях исповедника Долана.
 
— Записанные здесь истории представляют определённый интерес, однако мы располагаем данными, что в них нет никакой информации касательно Дара Бухариса, потому что уже изучили все. — Вичеллан бросил книгу на стол и сосредоточился на Мудире. Под пристальным взглядом Эмиссара Императус испарились последние остатки бравады историтора, и тот заёрзал на стуле. — Пускай вас назначил имперский регент, но перед трибуном-стратархом отвечаю я. Лично. Если мы вернёмся, объяснитесь с лордом Колкваном сами? А то мне не очень хочется ему говорить, что флот повернул из-за такого пустяка.
 
Мудире как будто поплохело. В мгновение побледневший историтор прижал руку к животу, словно от ужасной боли.
 
— Запрет Великого Волка преднамерен, однако вполне объясним и конкретен в формулировке, — взял слово Копла-вар, наклонившись вперёд и опершись локтями о стеклитовую столешницу.
 
— «Никто не входит без приглашения и не уходит без разрешения». Таков был указ, переданный Логаном Гримнаром. — Вичеллан обошёл стол, но не стал подходить слишком близко к Копла-вару, опасаясь запугать смертного или заставить умолкнуть. — Я не вижу способа обратить ситуацию в нашу пользу.
 
— Нам всего-то нужно раздобыть приглашение, — продолжил Копла-вар. — В запрете не сказано, кто нам должен его предоставить.
 
— Великий Волк, разумеется, — с трудом выдавил Мудире. — Космические Волки в высшей степени воплощают дух закона. Не думаю, что нам удастся схитрить.
 
— Со всем уважением, признаю ваше старшинство, почтенный основатель, однако вы ошибаетесь, — сказала Элиптика. — Записи, к которым я получил доступ, показывают, что взаимодействие с фенрисийским орденом регулировалось очень конкретно сформулированными пактами и ясной терминологией. Во всех документах чётко распределены роли, обязанности и наказания.
 
— Это не поможет, — повторил Мудире. — Указ Гримнара известен всем его воинам. Добиваться приглашения обманом мы не станем.
 
— Ваш негатив начинает походить на отчаяние, — вернул себе слово Вичеллан. — Однако историтор прав, хитрости нам ни к чему. Среди свиты Великого Волка вполне может найтись кто-то, кто сам захочет принять участие в нашей миссии. Если мы не станем прибегать к обману, у Космических Волков будет меньше причин подозревать о наших намерениях.
 
Мудире открыл рот, чтобы дополнить мысль, но суровый взгляд Вичеллана сомкнул его губы.
 
— Будьте готовы к отбытию, в любое время, — объявил Вичеллан группе. — Я найду способ попасть на Фенрис.
 
 
— Кто в дерьме? — шёпотом спросил Арьяк у Ньяля, не сводя взгляда с дверей.
 
— Что ты имеешь в виду? — озадачился рунический жрец.
 
Арьяк отогнулся назад и слегка повернулся, так, чтобы Ньяль мог оценить происходящее за его огромной тушей. Логан восседал на троне, удерживая в руке Топор Моркаи, а два его громовых волка расположились рядом, точно скульптуры. У правого плеча Великого Волка стоял Ульрик. На этот раз волчий жрец решил снять доспех и шлем Русса, одевшись в широкие кожаные штаны и толстую кожаную куртку; из-под волчьей шкуры, что покоилась на массивных плечах Убийцы, до пола свисал тёмно-красный тяжёлый плащ. Верхнюю половину лица волчьего жреца скрывала кожаная маска, а нижнюю — густая подстриженная борода. В маске было вышито отверстие лишь для правого глаза, откуда на Логана стремился ледяной взгляд верховного жреца.
 
Выражение лица Великого Волка источало угрозу: Гримнар нахмурил брови, оперев подбородок на сжатый кулак.
 
— Он вызывает сюда лишь тех, кто тонет в дерьме, — объяснился Арьяк.
 
Ньяль несколько секунд обдумывал данную мысль.
 
— Точно, ты прав. Не замечал раньше. — Зовущий Бурю снова перевёл взгляд на двери. — Кром.
 
Арьяк кивнул.
 
По команде двух волчьих гвардейцев, что хранили покой Великого Волка снаружи зала, расступились гигантские двери. Присутствующим открылся облик волчьего лорда Убийц Змиев, в полном боевом облачении. Он зашагал по коридору с бродаксом наперевес и развевающемся за спиной плащом из волчьей шкуры. Если не считать трона и знамён, свисавших со стропил, в зале не отсутствовала всякая мебель, и потому, пока Кром Драконий Взор не остановился в полудюжине метров от своего Верховного Короля, шаги волчьего лорда по украшенным рунами каменным плитам отдавались эхом.
 
Кром ухмыльнулся, сверкнув клыками.
 
— Мой король, — громогласно приветствовал Кром. — Драконий Взор нырнул глубоко в море звёзд и глядел в самую бездну Вечной Ночи, в глаза самых жутких инопланетных тварей, и вернулся с новостями о том, что узрел его взор.
 
— Принеси надлежащую присягу своему королю, — выступив вперёд, зарычал Ульрик.
 
— И в правду глубоко нырнул. В самое дерьмо, — пробормотал Ньяль.
 
Кром опустился на колено, склонил голову и выставил топор рукоятью вперёд.
 
Драконий Взор медлил ещё несколько ударов сердца и поднялся с застывшей маской замешательства на лице. Он посмотрел на Ульрика, а затем вперил взгляд в Великого Волка.
 
— Убийцы Змиев вели войну против проклятых клятвопреступников, грязных зеленокожих и всего худшего, что только могла извергнуть Галактика, более двух лет, и вот как меня встречают? Я принёс великую весть о неизвестных союзниках и возрождённых воинах! А вы обращаетесь со мной как с дворнягой, что нагадила в ваши чертоги.
 
— Подходящая аналогия, пожалуй, — проворчал Ульрик. Каким-то образом волчьему жрецу в кожаной маске удавалось выглядеть ещё более свирепым, чем в волчьем черепе. — Ты привёл к нашему порогу незнакомых воинов. Думал, Великий Волк радостно распахнёт перед ними ворота?
 
— Незнакомых? Да нет же! — Кром обращался скорее к Логану, чем к Убийцы. — Они — наши родичи, присягнувшие моей Великой роте и вашей власти. Их братья погибали рядом с моими.
 
— Как и Драконьи Копья, — добавил Ульрик, вымазав презрением каждое слово. — И что, они теперь тоже воины Волчьего Короля?
 
Драконий Взор открыл было рот в свою защиту, однако стук рукояти Топора Моркаи о камень оборвал все возможные возражения.
 
— Они спасли твою задницу! — заревел Логан, вставая с трона. Тюрнак и Фенрир оскалили зубы в знак солидарности с гневом своего хозяина. — Ты чуть не опозорил нас перед Драконьими Копьями, а теперь приводишь этих имперских обдуев на Фенрис!
 
Кром опасно прищурил глаза.
 
— Вы подвергаете сомнению мою власть? Мою преданность?
 
— Ага. Я сомневаюсь, что если бы ударил тебя по башке топором, в ней осталось бы меньше мозгов, — проворчал Логан. — Ты ожидал, что вернёшься во славе, когда вслед за твоей уродской ногой в нашу крепость скользнёт и Жиллиман со своими лакеями?
 
Волчий лорд разомкнул рот, но снова закрыл его, нервно сжав челюсти.
 
— Ты поведал о наших слабостях этим Ультрадесантникам в волчьей шкуре, просил их заменить наших павших братьев. Заставил их присягнуть в верности сначала себе! Какого хель ты творил?!
 
Губы Крома скривились, и одна рука волчьего лорда потянулась к лезвию топора, возможно, в стремлении обрести спокойствие, а возможно, и сдерживая гнев. Арьяк почувствовал напряжение Ньяля, но он знал, что Великому Волку ничего не грозит. Даже если Кром потерял последние капли рассудка, чтобы нанести удар, и был полностью готов к бою, Логан уже держал в руке топор Моркаи, а это защита даже надёжнее, чем Арьяк в десяти метрах.
 
Да Кром бы и сам не напал. Под сомнением находился факт его верности, и потому такой шаг стал бы последним, о чём он думал. Драконий Взор всегда горел соперничеством, всегда стремился доказать, что он самый храбрый, самый сильный, самый быстрый и смертоносный. Теперь ему бросили новый вызов, и Кром сделает всё, чтобы убедить всех присутствующих в высшем уровне своей преданности.
 
Драконий Взор раздул ноздри, глубоко вдохнул и опустил топор.
 
— Они — моя рота, Логан. Такие же братья, как остальные. Вы не можете не впустить их в этт.
 
— Возможно, ты прав, у меня нет такой власти, — ответил Гримнар. — Однако небеса над ним принадлежат мне. Их корабль не подойдёт ближе. Это моё право, и таков же и мой приказ. Я решил. Ни одно фенрисийское судно не приблизится к имперскому кораблю ближе, чем на десять тысяч миль, ну, разве что только ради боя. А твои новые братья смогут присоединиться к тебе, как только научатся плавать по космосу.
 
Неспешно кивнув, Кром впитал услышанное, не сводя глаз с Великого Волка.
 
— Да будет так. — Его голос показался необычайно тихим, даже расчётливым. — Мы прошли тяжелые войны и долгий путь, слишком давно мои воины не ступали по камню этта. Всё в вашей власти, но, боюсь, Убийцы Змиев не в состоянии ответить ни на один призыв к битве, ведь нас всего четверть от полного состава, и, согласно законам этта, лишь по воле волчьего лорда Великая рота численностью в треть или меньше может отправиться в бой. Вы мой король, мой командир, мой брат по оружию, и я умру за вас и за этт. Однако нельзя вот так отбрасывать в сторону более десяти тысяч готовых воинов.
 
Кром отсалютовал поднятым топором, развернулся на сабатонах и вышел из зала той же гордой походкой, что и вошёл.
 
Ньяль с тяжёлым сердцем следил за каждым шагом Крома. Волчий лорд принял чужеземцев в Великую роту из преданности ордену и заботы о его будущем. Возвращение примарха Робаута Жиллимана затронуло раны десятитысячелетней давности, но не по этой причине клыки Великого Волка обратились против него самого
 
Существовало что-то ещё. Гримнара тревожил не только корабль, набитый новыми воинами; душу Логана грызло то, что они олицетворяли; что олицетворял собой Жиллиман. Ньяль и без способности читать чужие мысли ощущал гнев, исходящий от господина. Сейчас было не время затрагивать щекотливые темы, но теперь, когда ситуация с Драконьим Взором улеглась, — по крайней мере, на какое-то время, — настала пора обсудить другое неотложное дело.
 
— Повелитель, я получил весточку от Железного Клыка. — Рунэтэн прошёл мимо Арьяка, даже не взглянув на Чемпиона Гримнара, настолько его взор был прикован к Великому Волку. Сам же Верховный Король Фенриса, сжимая рукоять кроваволикого топора, уставился на дверь вслед Крому. — Короткое, но ясное видение о Вечной Ночи.
 
— На этот раз без великанов? — опередил вопросом Арьяк. — Никаких пускающих слюни волков или рыцарей из металла?
 
— Я познал отражённый опыт, что мне послали через иное море, — ответил Ньяль, не спуская глаз со своего повелителя. Гримнар по-прежнему не выказывал никаких эмоций, и Ньяль решил посмотреть на Ульрика: вдруг волчий жрец испытывает ту же тревогу. Однако Убийца выглядел ещё отрешённее, будто его беспокоили более глубокие мысли.
 
— «Готтрок», Логан, — продолжил Ньяль более резким тоном, остановившись всего в паре метров от магистра.
 
— Мм? Что-то случилось? — Великий Волк развернулся, не ослабляя хвата на рукояти топора. Пальцы другой руки Гримнара массировали его висок, как будто Верховный Король испытывал боль.
 
— Вечная Ночь. Она разрастается вновь.
 
Логан, наконец, встретился взглядом со Повелителем Рун. К Великому Волку вернулась прежняя концентрация. Он погладил бороду и опять уселся на трон в окружении Фенрира и Тюрнака.
 
— Как быстро? Как скоро «Готтрок» утонет в варпе?
 
— Вы и сами знаете, что на такие вопросы ответа нет даже у меня, — огорчённо ответил Ньяль.
 
Внезапно и Ульрик вернулся из созерцаний, что так увлекли его разум. Участки лица, которые возможно было разглядеть под кожаной маской, источали леденящий мрак.
 
— Недели, месяцы? — огрызнулся Истребитель. — Дни?
 
— Ближайшие усики Вечной Ночи потеряли силу и на некоторое время втянулись обратно в варп, не беспокоя скиталец, — ответил Ньялль. — Я не хочу сеять панику, но для беспокойства другая причина. Вопрос не в том, сможем ли мы добраться до «Готтрока» или нет. Дело во времени, которого нам скорее всего не хватит, чтобы остановить его полёт.
 
— Возвращаемся, — отрезал Ульрик. — Мы все слышали клятву Великого Волка.
 
— Если понадобится, мы уничтожим орков и в Вечной Ночи, — добавил Гримнар, положив руки на колени. Великий Волк выглядел очень расслабленно, что, казалось, противоречило духу произнесённой фразы.
 
— Остаться на скитальце в варпе? Без полей Геллера? — пробормотал Ньяль. — Я вас правильно понял?
 
— Орки выживают, сможем и мы. Волки найдут путь.
 
Став недавним свидетелем настроя Великого Волка по отношению к тем, кого он посчитал недостаточно верным, Ньяль не хотел тратить время на дополнительные препирательства, опасаясь, что Гримнар воспримет это скорее как обвинение, чем комментарий. Зовущий Бурю услышал сзади шаги Арьяка и, обернувшись через плечо, встретился с Хранителем Очага.
 
— Если обсуждение завершилось, я пошёл в кузницы, — поделился планами Чемпион Великого Волка. Великан-астартес разминал пальцы, будто уже представлял, как рукоять молота лежит в руке.
 
— Думаю, мы закончили, — объявил Логан Гримнар и посмотрел на Ньяля, приподняв бровь. — Я прав?
 
Игнорировать простую истину было уже невозможно: в ходе беспрерывных войн Волки Фенриса несли потери, невиданные за тысячи лет. Вторжение Магнуса в Мир Очага проредило рекрутское население. Нельзя исключать, что предательский примарх намеренно ослабил фенрисийцев перед будущими лишениями и бойнями, развязанными Вечной Ночью. Даже те Великие Роты, что истощились не столь смертельно за годы непрекращающихся кампаний, — начиная с падения Врат Хельвинтер в Кадии, — остались изрядно потрёпаны. Если Гримнар не примет подкрепление, произойдёт нечто другое.
 
— Кое-что ещё, мой господин, — произнёс Ньяль. — Крестовый поход Жиллимана имеет косвенную выгоду. Иное море вокруг его флотов бурлит чуть менее яростно, словно чья-то рука успокаивает безумные штормы варпа и заглушает ксеносский рёв. С вашего дозволения я отправлю астропатический сигнал ордену Драконьих Копий, который уже зарекомендовал себя как добровольный союзник в наших войнах. Даже если они не примут участия в нападении на «Готтрок», Драконьи Копья смогут взять на себя некоторые другие наши обязанности. Плюс ко всему, мы получили сообщение от Ночных Рапторов. Их подразделения прибыли из внутреннего сегментума и уже атакуют подконтрольные оркам миры в нескольких сотнях световых лет отсюда. Возможно, удастся уговорить их магистра поделиться полезной информацией касательно нашего предприятия, прежде чем мы снова отправимся в путь.
 
— Чтобы другие сражались в наших битвах? — проворчал Ульрик.
 
— Мы пытались бороться со всеми врагами подряд, что стояли на нашем пути, но орден боле не в силах продолжать это делать, —взял слово Арьяк. — Великие роты разбросаны по галактике, ряды поредели, однако наши враги продолжают множиться вопреки предпринимаемым нами усилиям.
 
— Как замедлился и приток рекрутов в орден, — добавил Повелитель Рун.
 
— Ты бы хотел, чтобы мы задержались на Фенрисе зализывать раны? — рявкнул Ульрик. — А приходила ли в ваши головы мысль, насколько могущественнее станут враги, если перестать сражаться? Если бы не наши жертвы, царство Всеотца могло уже давно лежать в руинах.
 
— Как жертвы и других, кто продолжает бороться, — тихо произнёс Ньяль, переключая внимание между волчьим жрецом и Гримнаром. — Мы стоим особняком от Империума, однако существование без него теряет смысл. В ожесточённейших битвах самый незначительный перевес определяет, кто победит, а кто проиграет, кто умрёт, а кто останется жив. Мы даже не знаем, чьи жертвы удержали врагов от нашего порога? Вы не считаете, что настало время защитить их тем, что в наших силах?
 
— Злейший из врагов уже дважды осквернял наш мир. Думаю, время присматривать за вратами прошло, — одобрительно вздохнул Арьяк.
 
— Мы охотники, а не добыча, — возразил Ульрик.
 
— Это лишь громкие слова, реальность которых мы гарантировать больше не можем, — ответил Ньяль, покачав головой. — Лишь одно тяжёлое поражение сделает из нашего ордена жертву. Один неверный судьбоносный шаг. Кто знает, быть может, Циклоп того и ждёт, чтобы нанести свой третий, последний удар...
 
— Мы не испачкаем честь, нарушив клятвы! — взревел Ульрик, подняв кулак.
 
— Нет-нет, погоди, — успокоил его Логан, протянув к верховному волчьему жрецу руку прежде, чем Ньяль успел ответить. — Зовущий Бурю прав, мы должны координировать свои действия с другими, а не биться ради себя. Имперская Гвардия, Имперский Флот, любые другие организации Империума — свяжитесь со всеми, они должны быть готовы подхватить знамя в наше отсутствие.
 
— Отсутствие, милорд?.. — Ньяль провёл большим пальцем по рукояти посоха, стараясь задать вопрос как можно более непринуждённо.
 
— Жиллимана вытащили с края бездны, и Король Волков наверняка последует за нами из тьмы, если укажем путь. Объявляйте общий сбор. Мы нападём на Готтрок всем орденом. Пробил Час Волка. Настало время заключительной битвы.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
Dark Apostle
3885

правок

Источник — https://wiki.warpfrog.wtf/index.php?title=Служебная:Сравнение_версий/23775

Навигация