Генетический отец / Genefather (роман)

Перевод коллектива "Библиотека Нагаша" Этот перевод был выполнен коллективом переводчиков "Библиотека Нагаша". Их канал в Telegram находится здесь.

Перевод в процессе: 5/? Перевод произведения не окончен. В данный момент переведены 5 частей из ?.

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Генетический отец / Genefather (роман)
Автор	Гай Хейли / Guy Haley
Переводчик	Pictor Jack, Евгений К.
Редактор	Pictor Jack
Издательство	Black Library
Год издания	2023
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

ГЛАВА ПЕРВАЯ. НЕЖЕЛАННЫЕ ДАРЫ

Альфа Примус спал.

Его погруженное в сон тело – гора искуственно выращенных мышц, – выглядело умиротворённым и лежало практически неподвижно. Если бы не мерно вздымающаяся огромная грудь, то космодесантника можно было бы принять за покойника.

Комната, в которой он спал, напоминала помещение морга – она была обставлена аскетично и начисто лишена декоративных украшений. Только кровать, стойка для оружия – болтера, пистолета и цепного меча, – и встроенный в стену шкаф со стеклянной дверью, за которой находился установленный на специальный каркас гигантский доспех. Безжизненные линзы шлема неодобрительно взирали на спящего гиганта, словно обижаясь на отсутствие внимания.

Холодный синий свет, отражённый доспехом, порождал морозный блеск на неокрашенных металических поверхностях комнаты. Кровать Примуса представляла собой огромный стальной блок, вмонтированный в пол. В качестве подушки использовался блок поменьше, форма которого повторяла очертания шеи и головы воина. Единственной уступкой человеческой мягкости было порядком изношенное за долгие годы меховое покрывало, но оно было скомкано и плотно обёрнуто вокруг одной ноги. Возможно, его отбросили во сне как проявление слабости, хотя Примус и лежал неподвижно, всем своим видом напоминая торжественное изваяние, кои принято водружать на саркофаги, и, похоже, совсем не шевелился.

В комнате было холодно, но Примус спал обнаженным, и его тело при свете ламп армориума неуловимо напоминало какой-то странный зимний пейзаж. Гнёзда для подключения силовой брони чудились разрозненными укреплениями, мышцы – мрачными и неприступными холмами, шрамы – холодными дорогами, бегущими меж непаханных полей, за которые легко можно было принять лоскуты кожи. Альфа Примус не был красив, но и не был по-настоящему уродлив, ибо в грубости его черт имелось некое великолепие. Он выглядел как нечто, соответствующее своему назначению. В его творении чувствовалось мастерство и любовь если не к форме, то, по крайней мере, к практичности.

Велизарий Коул постарался на славу.

Спокойствие: спокойствие смерти, спокойствие выполненного долга. Такова была атмосфера в этой усыпальнице, хоть Примус и не был памятником. Он был живым человеком, он дышал, и с каждым вздохом его грудь тихо и мирно вздымалась и опускалась. А тем временем, за стенами его опочивальни, гудели заводы корабля-царства Коула, а за его пределами – бесконечные войны Империума.

Внешнее спокойствие спящего воина было обманчивым. Безмятежные черты лица гиганта скрывали отнюдь не благостные грёзы.

Примус находился в эпицентре бури.

Беспокойные энергии варпа бились об него, оглушая словно порывы урагана. Его душа вспыхивала и трещала под их напором, исторгая потоки разрядов из светящейся формы, которой он обладал в этом безумном и невозможном месте. Несмотря на жгучую душевную боль, он оставался недвижим, ожидая, пока на него не сойдёт озарение. Сполохи предчувствий пробежали по его воплощению, и пред его взором пронеслись пляшущие звёзды. Поверхность планеты. Война.

Где-то там, совсем далеко, о его появлении стало известно великим и ужасным существам. Он почувствовал движение в море грёз, будто левиафаны, поднимаясь из глубин, взбаламутили воду.

Что-то окутало его со всех сторон. Кто-то появился. Быть может не один. Нельзя сказать наверняка. Золотой свет. Из ниоткуда выскочил огромный орёл с двумя кричащими головами. Одна голова вперила в него свой взгляд, другая была слепа. Орёл рассыпался облаком искр, которое с вихрем унеслось в психическую бурю, за которой Примус узрел огромный маяк Астрономикона и фигуру, или фигуры, корчащиеся в его свете. А затем всё исчезло.

Примус.

Голос.

Примус.

Сиплый, надтреснутый, утративший вкус к жизни голос, обладатель которого давно отжил свой век. Отрывистый, словно разбитый на кусочки отголосок самого себя.

Примус. Коул.

Голосу вызвал чувство уважения. В нём было беспокойство, граничащее с отвращением, и что-то ещё... Любопытство? Надежда? Точно они. Но присутствовали и другие эмоции, подумалось ему.

Примус. Соперник твоего создателя.

Золотое копьё метнулось к его голове и пронзило её, прежде чем он успел пошевелиться. Мельтешащий пейзаж эмпиреев исчез, и вместо него появилась пара глаз поразительно фиолетового цвета. Красивые глаза, но на старом лице, злобном и коварном.

Паук идёт.

Он увидел фигуру целиком – космодесантник из старых легионов. Кто именно, он не знал. Таких, как они, было удручающе много, и каждый из их обликов отражал их уникальные пороки. Невозможно было знать их всех.

Паук Идёт.

Примус резко проснулся, отмахиваясь от невидимых врагов. Он успел наполовину подняться с кровати, прежде чем осознал, где находится. Затем снова лёг на металлическую поверхность кровати, опустил голову и подождал пока холодная реальность прогонит остатки сна. Однако то был не просто сон. Фиолетовое пламя пламя жаровень, расставленных по углам комнаты и испускающих фосфоресцирующий свет, уже угасало, оставляя после себя терпкую вонь – последствия проявившейся психической энергии.

Он сделал вдох. И вздрогнул. Нечасто ему доводилось испытывать страх.

Боли, которые всегда его преследовали, обострялись при пробуждении, хладными клинками между мышц. Примус решительно ухватился за немилосердный край кровати и рывком поднялся на ноги. Затем облачился в доспех и накинул на плечи плащ с капюшоном.

Нужно поговорить с Коулом.

Коул согнулся в неудобной позе над верстаком, на котором лежало тонкое устройство крошечного размера, удерживаемое гравитационным полем. Примус молча наблюдал за ним из тени. У Коула была тысяча мест, где он любил работать, но для космодесантника не составило труда найти своего создателя. Между ними существовала связь, которую, как он подозревал, ему никогда не удастся разорвать.

Коул напевал во время работы какую-то древнюю и своеобразно звучащую мелодию. Из его многочисленных дополнительных конечностей торчали крошечные приспособления для пайки или резки. Пальцем, с виду напоминавшем палец мумии, он легонько стукнул по устройству, повернув его на четверть оборота, и подцепил крышку острым когтем. Тонкий мехадендрит тут же проскользнул внутрь и синие вспышки микроплазменной сварочной горелки озарили доселе скрытое в тени алого капюшона человеческое лицо Коула, подчеркнув черты жесткими тенями. Сервочерепа роились вокруг архимагоса, фиксируя все его действиями своими впалыми глазницами. То были довольно примитивные устройства, однако Примусу они напомнили нетерпеливых студентов-медиков, толкающихся у стола анатома.

Примус некоторое время наблюдал за ними, невольно чувствуя себя ребенком. По крайней мере, он предполагал, что это именно так, ибо он никогда не был ребенком, и его представление об этом состоянии было чисто предположительным. Но он представлял себе, как чувствует себя ребенок, ожидающий в дверях мастерской своего отца, не решающийся войти и потревожить его, и от этого ужасные ночные страхи, приведшие его туда, казались неожиданно глупыми.

Змеевидный отросток открутил ряд миниатюрных ручек на гравитационных тисках. Устройство, над которым работал Коул, перевернулось, и он принялся за работу над другой деталью. Примусу показалось невероятным, что такой громоздкий древний монстр может создать нечто столь изящное. По какой-то непонятной ему причине эта мысль вызвала в нём волну ненависти. На мгновение он подумал о том, чтобы броситься вперёд и свернуть старику шею. Всего лишь на мгновение, но намерение было слишком явным.

Коул перестал напевать и прочистил горло.

— Примус, ты так и будешь всю ночь торчать в тени, или скажешь, зачем ты искал меня в этот час? — произнёс архимагос не отрываясь от работы.

— Час? Для нас с вами время не имеет большого значения, — отозвался Примус и вошёл в помещение.

Коул тихо расмеялся.

— О, я бы так не сказал. В конце концов, время влияет на всех нас. Ничто не вечно, даже я или ты, как ни прискорбно это признавать.

— Я имел в виду, что день или ночь, свет или тьма, для нас всё едино, они лишь придают направление нашему долгу.

— Ты, как я погляжу, весел как всегда.

— Я пришёл сюда не для того, чтобы вести светские беседы, мой создатель, — произнёс в ответ Примус. Он сделал ещё один шаг вперёд. Окружающая Коула стайка серво-черепов поднялась в воздух и разлетелась по сторонам, словно потревоженные птицы. Коул приостановил работу и повернулся к Примусу в полоборота.

— Тогда почему ты здесь?

Примус пожал плечами. Сейчас это уже не казалось очень важным.

— Вы работаете над новым ядром памяти.

Коул взглянул на свою работу.

— Так и есть.

— Новый Кво?

— Именно.

— Восемьдесят восьмой всё ещё жив.

— Хммм... жив – это очень субъективный термин, мой мальчик, но да, он всё ещё с нами. Однако, всегда есть необходимость в чём-то большем, и всегда есть куда совершенствоваться. Лучше всегда быть наготове, как я не устаю повторять, и я рад обьявить, что, как мне кажется, я приближаюсь к завершению этого проекта.

— Вы не можете воскрешать мертвых.

— Я Велизарий Коул, — криво усмехнулся Коул. — Я всё могу.

Примус сдержал очередной прилив гнева. Коул не был всемогущ. Он не мог избавить Примуса от постоянной боли, например. А может быть, и мог, но ему было не до этого.

— Как скажете.

Коул повернулся обратно к верстаку.

— Да, я всё могу.

Его конечности возобновили работу.

Примус с минуту наблюдал за ним. Он подумывал о том, чтобы уйти, но тогда его послание не будет доставлено. Долг запрещал это делать.

— Мне приснился сон, — наконец произнёс он.

— Сон? — переспросил Коул. То, что он не обернулся, разозлило Примуса.

— Предчувствие. Предупреждение.

— А? — отстранённо отозвался Коул.

— Со мной кое-кто говорил.

— Кто?

— То было в эмпиреях. Трудно сказать. Религиозный человек сказал бы, что это Император, но я не религиозный человек.

Коул в ответ рассмеялся, чем ещё больше рассердил Примуса.

— Ты встал с постели, чтобы сказать мне, что Император-Омниссия послал тебе предупреждение?

— Кто-то начал на вас охоту. Ваш соперник. Один из павших Астартес.

Коул фыркнул.

— Всегда есть кто-то, кому охота избавиться от меня. — Но он всё же заинтересовался. — Кто же именно из их отвратительного воинства?

— Я не знаю. Но он не выглядел ужасным монстром, как некоторые из них. И он был стар. Очень стар. И я ощутил сильную волю и злой умысел.

Вокруг Коула поднялись завитки испарявшегося припоя.

— Очень хорошо. Спасибо, — сказал он. Его мысли были почти полностью заняты текущей задачей.

— Вы должны прислушаться к моим словам! — прорычал Примус, его гнев внезапно выплеснулся наружу. — Вы должны быть осторожным. Вы не неуязвимы. И не бессмертны! В этой вселенной есть существа, которые вам ровня. Послушайте меня. Какой смысл наделять меня всеми этими дарами, — это слово прозвучало с горечью, — если вы не прислушиваетесь к предупреждениям, благодаря которым они и получены? Будьте осторожны!

Коул продолжал работать. И снова начал что-то напевать.

Примус умолк и повернулся. Продолжать смысла не имело.

— Примус! — позвал его Коул, когда тот был уже на полпути к двери.

Примус остановился. Но не обернулся. Сжал кулаки.

— Спасибо тебе. — Коул немного поколебался и продолжил. — Я работаю над этими итерациями Фридиша потому, что скучаю по нему. Ты это знаешь. Я хочу сказать, что ты для меня так же важен, как и он, понимаешь?

Примус напрягся. Насилие бурлило в опасной близости от поверхности его мыслей.

— Примус? — позвал Коул.

Сделав усилие, Альфа Примус разжал кулаки и зашагал прочь.

ВТОРАЯ ГЛАВА. ПЕРВЫЙ СРЕДИ РАВНЫХ

В пустынном мире бушевал ветер. Было холодно. Уныло. Определенно не самое приятное место, чтобы скрасить ожидание перед встречей, решил Фабий Байл.

Он относился к этому философски. Даже ему иногда приходилось тратить время понапрасну. Ему, который известен на всю галактику как Патер Мутатис, Живодер и Прародитель. Так или иначе, но никакие титулы или же властные полномочия не в силах защитить от определенных неудобств. Байл считал, что грех гордыни может погубить любого, как уже погубил тех, кто построил древние врата Паутины, у которых он ожидал. Стоит только дать волю и разозлиться из-за задержки, убедить себя в том, что он, великий Байл, должен стоять выше превратностей судьбы, и он тут же окажется на полпути к забвению. Этого нельзя было допустить. Ему еще многое предстояло сделать.

Слева от Байла, на небольшом отдалении, стояла женщина, с благоговейным трепетом взиравшая на своего создателя. Оно выглядела чуждо. Ее тело покрывали черные чешуйки, вдоль шеи тянулись жабры, а глаза были большого размера и защищены вспомогательными веками; но в некотором роде она считалась человеком. Поодаль, у края древней площади, собралась стадо зверолюдов, не решавшихся ступить копытами на камни. От их морд, облаченных в плохо подогнанные пластековые респираторы, поднимался пар. Позади полулюдей возвышался стазисный саркофаг, уже успевший покрыться коричневой пылью, нанесенной ветром.

Зверолюды безучастно смотрели на экраны устройств, контролирующих врата, не до конца понимая, что от них требуется. Они нервничали и мельтешили на открытом пространстве, так как всю жизнь провели в тесных помещениях космических кораблей. Их вожак, могучий быкоголовый Брут, опасался, что его последователи могут вызвать гнев Байла, и тихонько одернул сородичей, чтобы они не шумели.

Байл не обращал внимания на стадо. Опираясь на свой жезл, Пытку, он осматривал горизонт сквозь фиолетовые глазные линзы. Повелитель Клонов шлем не снял – в воздухе было настолько мало кислорода, что даже он не мог дышать. За пределами разрушенной площади во все стороны простиралась холодная, карамельного цвета безлюдная пустошь. На потрескавшейся тротуарной плитке шуршали несомые ветром комья песка, собирающиеся в небольшие кучки у сапог, и с такой же легкостью разлетавшиеся в разные стороны. Местность казалась совершенно плоской, безликой. В пределах видимости небо и пустыня сливались воедино. На горизонте виднелось несколько барханов, но они были небольшими и непостоянными, полосы песка колыхались, словно флаги, в слабом солнечном свете, отражавшемся от их острых как бритва гребней. Ветер не позволял барханам расти ввысь. Нанесенный мусор срывался с них так же стремительно, как и неравномерно складывался на дне. Даже за тот короткий промежуток времени, что Байл наблюдал за ними, он успел стать свидетелем того, как они рождаются, растут, движутся и умирают. Все в материуме было создано из пыли и, в конце концов, все обращалось в пыль. В этом было свое равновесие, полагал Фабий, даже больше, чем кто-либо мог требовать в столь непостоянной вселенной, но это лишь жалкое состояние бытия. Когда-то этот мир был жив. Теперь нет, и хаос не оставит от него даже пылинки, если дать ему дорогу.

Врата альдари были единственным значимым объектом. В центре круглой площадки, наполовину засыпанной песком, лежали выветрившиеся серые остовы: древние костяные обломки, расколотые до мозга костей, как челюсти мифических китов Старой Земли, поставленные охотниками в качестве памятников. Знаки на поверхности истерлись, став размытыми пятнами, а немногие оставшиеся драгоценные камни потускнели. Байл кое-что знал о Паутине, и, по его мнению, эти ворота обветшали, и теперь были бесполезны.

– Возможно, это путешествие было глупой затеей, – едва слышно пробормотал он, и никто кроме женщины не услышал его слов. Он чувствовал на себе ее взгляд.

Терпение, сказал он себе. Чтобы изменить судьбу, нужно понять свое место в ней. Он гордился своими достижениями, и это было оправдано, но без смирения ему грозила катастрофа. Байл был камешком, подвешенным в потоке времени, но он претендовал на то, чтобы изменить его течение, стать фундаментом плотины, которая изменит направление потока. Чтобы добиться этого, ему нужно оставаться сосредоточенным.

Дыхание Байла с трудом вырывалось из респираторной маски. Плащ из человеческой кожи тяжело бил об облаченные в броню ноги. Он смотрел сквозь врата, ожидая, что пустыня, которую они обрамляли, расплывется и на смену ей придет другое место. Портал вызывал в нем что-то такое, чему он не мог найти объяснение. Он чувствовал себя как-то странно, и ему потребовалось мгновение, чтобы понять, что это за эмоция, но затем, улыбнувшись, Байл осознал, что это ностальгия. Существовали целые мегаполисы, построенные из призрачной кости близ Кантикл Сити, и на Уруме, и на всех затерянных мирах альдари в пределах Ока, по которым он ступал за свою долгую, очень долгую жизнь. Старые добрые деньки полные успехов и разочарований. Казалось, он провел целую вечность, глядя сквозь остов чужих руин.

При этой мысли он ощутил приятный укол сожаления.

– Они тебя позорят, отец, – произнесла женщина. Она не нуждалась в дыхательном снаряжении. Ее искусственно спроектированная дыхательная система выжимала из разреженной атмосферы все до капли. Вторичные мембраны защищали глаза. Блестящие бронированные чешуйки покрывали ее с ног до головы, укрывая от воздействия режущего песка. – Они заставляют тебя ждать.

– Я не какой-то там мелкий правитель, перед которым нужно пресмыкаться, Портер, – ответил Байл. Из-за вокс-транслятора его голос звучал жестко и был лишен юмора. – В Паутине весьма сложно определять путь. Возможно, этот Коламбари-Инос несколько преувеличил свое мастерство, да и альдари по-прежнему контролируют большую часть переходов. К тому же, с появлением Разлома, довольно обширные области попали под воздействие варпа. Не удивлюсь, если они угодили в тупик.  Так что они могут задержаться. А могут вообще не прибыть. Какая разница? Я не стану возмущаться из-за посягательств на мое личное время. Пусть подобные ошибки совершают Абаддон, Люций и Эйдолон. Дитя мое, мне десять тысяч лет, и мы уже провели пять лет, ожидая сообщения об интересующем нас субъекте. Несколько лишних часов это сущая ерунда.

– Вы правы, мой создатель, – ответила Портер и, устыдившись, склонила голову. – Я… я прошу прощения. Меня возмущает, что к вам проявляют неуважение.

– Портер, Портер, они придут, – сказал Байл. – Будет жаль, если не смогут, но в галактике есть и другие глаза и уши, которые могут нам помочь. Нам стоит просто подождать, чтобы увидеть, по какому пути мы будем двигаться дальше. Ты уже устала сторожить врата? Здесь же так спокойно.

Один из зверей Байла заблеял позади них.

– Хозяин, о чем вы говорите? – Слова прозвучали хрипло, искаженные нечеловеческим ртом. Зверолюд переминался с ноги на ногу, стуча копытами. За вопросом последовал гневный окрик и жесткий удар Брута.

– Молчать! Слова Создателя не для тебя, низкорожденный! – прорычал Брут.

– Они нервничают, мой создатель, – заметила Портер.

– Пускай. Они звери. Так пусть и ведут себя соответствующе. Они слишком незначительны, чтобы вызвать мое недовольство.

На самом деле, они были настолько незначительны, что Байл вообще не собирался брать их с собой, но Брут настоял.

– Демонстрация силы, – невнятно промямлил тогда косноязычный Брут. Байла это изрядно позабавило. Когда-то он командовал десятками тысяч Легионес Астартес. Он создал Новых Людей. По его мнению, несколько козлоголовых мутантов считались слабым проявлением силы. Тем не менее, вожак зверолюдов знал, о чем говорил. Фабий все еще оставался повелителем, и у него должна была быть свита. Он уступил просьбе минотавра.

Но Портер, ах Портер. Она была совершенно другой. Могущественной. Выдающейся. Как скоро она осмелится стоять рядом с ним? Как долго после этого она будет стоять подле него, и как много пройдет времени, прежде чем она обернется против него? Дети всегда восставали против своих родителей. Молодые пожирали старых. Таков путь эволюции. Смерть от ее рук станет показателем его успеха. Она была намного изящнее прежних гландовых гончих. Гораздо лучше. Ее приход возродил в нем тягу к жизни. Он гордился своими Новыми Людьми, и если им придется убить его, чтобы исполнить свое предназначение, то так тому и быть.

Пока же Портер была его защитницей, причем гораздо более опасной, чем любой из зверолюдов. Она была полной противоположностью демонстрации силы, потому что не выглядела опасной. Так было лучше. Байл предпочитал скрытый клинок.

На некоторое время он погрузился в раздумья, и его воспоминания унесли его в далекое прошлое, еще до Урума, еще до Ереси. К самому началу. В его голове раздался гул, жесткая, электрическая вибрация. Он вздрогнул в своих доспехах, хотя единственным сигналом для остальных стало подергивание руки от мышечной реакции.

Он кое-что вспомнил… Что-то… действительно древнее.

Никто ничего не заметил. Кроме Портер. Умница Портер.

– Повелитель?

– Я размышляю, – резко ответил он. От звука его голоса один из зверолюдов испуганно вскрикнул. – В кои-то веки у меня появилась минутка на раздумья.

– Мой создатель? – переспросила Портер.

Байл повернулся, чтобы посмотреть на нее. В стыки его доспехов набился песок. Чтобы избавиться от него, потребуются часы. Несомненно, машинный дух будет не в восторге. Но Байл не позволил этой мысли нарушить его спокойствие.

– Время для размышлений, не отвлекаясь на насущные дела. – Он поднял руку, и паукообразное устройство-хирургеон, прикрепленное к его спине, повторило движение Фабия одной из своих многочисленных конечностей. – Судьба сурова. У таких великих людей, как я, редко появляется время для спокойных раздумий. Приходится заставлять себя выделять время вне зависимости от обстоятельств, понимаешь?

– Да, мой создатель. – Она сделала паузу. – Если позволите, о чем вы думаете?

Налетел очередной порыв ветра, высоко подняв пласты пустынного песка, напоминающие призрачные паруса призрачных кораблей, и которые спустя мгновения снова рассыпались.

– Воистину, это пустынное место, – начал он, – такое же, как и несметные миллионы бесплодных миров. И все же, оно мне что-то напоминает.

Его размышления прервали слова, которые были скорее блеянием, нежели речью.

– Хозяин, – позвал один из зверолюдов, и тут же съежился, опасаясь удара могучего кулака Брута. – Они идут.

Полусформировавшееся воспоминание Байла исчезло.

– Ты уверен? Я ничего не вижу, – возразил Байл и повернулся к жалкой кучке своих аколитов.

– Да, повелитель, – ответил зверолюд, глядя слезящимися глазами на дисплей. Он протер устройство от пыли волосатой рукой. – Энергия нарастает. Что-то приближается.

– Врата, – произнесла Портер.

Байл обернулся. Раны в психопластике сияли светом, отчего казались незажившими. Дуги энергии расходились по остовам.

– Так так, они и правда работают. Приготовьтесь, – приказал Байл. – Не атаковать, пока я не прикажу, все ясно? Портер, ты готова?

– Готова, мой создатель, – ответила она. Теперь Портер была готова убивать, хотя, казалось, что ее поза нисколько не изменилась.

Драгоценные камни засияли. Один из них взорвался, разлетевшись на острые осколки, и зверолюды взвыли. В воздухе по центру врат появилась золотая трещина. Обычно такие проемы имели идеальную симметричную форму и росли в соответствии со строгими, унифицированными соотношениями. Эта же больше походила на неровную, как трещина в зеркале, слезу, истекающую светом настолько ярким, что превысил пропускную способность фотореактивных линз Байла. Он поднял руку, сжимающую Пытку, чтобы прикрыть глаза.

Реальность, расколотая неведомой силой, завопила. По полу забегали синие искры, опалившие песок, и шум усилился, достигнув кульминации при сильном взрыве, когда врата окончательно раскрылись.

Странное свечение Паутины залило пустыню. Из портала вышла группа незнакомцев. Байл создал немало чудовищ, но эти абсурдные создания превзошли даже его умения. На фоне слепящей Паутины казалось, будто их силуэты состояли сплошь из шипов и стволов оружия, украшенного блестящими костями и тошнотворным свечением линз и ламп. Они представляли собой совокупность плоти, металла и черных одеяний, из которых с трудом удавалось вычленить отдельные фигуры. А затем свечение внезапно погасло.

Врата закрылись с болезненным стоном.

Байл опустил руку. Перед ним стояли два адепта Культа Машины. Первый ничем не выделялся – невысокая фигура в черных одеждах, из-под накинутого капюшона выглядывало тупое окончание то ли дыхательной маски, то ли скрепленного протеза.  Его металлические руки были скрещены на поясе. Второй оказалась женщина, не столь сильно модифицированная, достаточно человечная, чтобы нуждаться в респираторе и защитных очках, но с механическими руками и ногами. Они выглядели как миллионы других жрецов-машин, и вполне могли быть лояльны Марсу, но об их истинной преданности говорила иконография, вышитая на их одеждах. Маячившие за ними силуэты разделились на пять тяжеловооруженных кибернетических конструкций, выполняющих роль  телохранителей и которые сразу же нацелили свое оружие на Байла и его свиту. Фабий подозревал, что некогда они являлись огринами. Он уловил, как участилось дыхание Портер в связи угрозой, которую они представляли, и поднял мизинец руки, державшей Пытку.

– Не шевелись, – прошипел он. Она была напугана, Байл это чувствовал. Почти наверняка она испугалась не за себя – Новые Люди об этом не думали, – а за него.

Сам Байл не испытывал страха. Конструкты могли казаться сложным противником, но в бою он с ними справится. Он был космодесантником и еще не растерял свои инстинкты воина. Это если не принимать во внимание Портер. Нет, здесь для него не было угрозы. Еще одна бессмысленная демонстрация.

– Формулирую запрос – являетесь ли вы Фабием Байлом, Повелителем Клонов? – задал вопрос первый магос. Его голос звучал как андрогинный скрежет, прорезаемым машинным шумом и тревожным шорохом шепота. Речь и машинные звуки приглушил разреженный воздух, но шепот, минуя уши, проникал в сознание. Зверолюды зарычали. Брут рыком заставил их замолчать.

– Кем еще я могу быть? – ответил Байл. Его пальцы усилили хватку на Пытке. Он подавил желание воспользоваться жезлом.

Незнакомец поднял руку и выпрямил механический палец, словно собираясь прочитать ему лекцию, но вместо этого принес извинения.

– Включаю протоколы социального смягчения. Прошу меня простить. Фабий Байл – не единичная сущность. Я должен удостовериться, что имею дело с оригиналом, с настоящей личностью, а не с одним из многочисленных клонов.

– Если я вам скажу, что я – настоящий Фабий Байл, как вы это проверите? – спросил Байл. – Вам, должно быть, известно о моем способе выживания.

– Я узнаю вас по жезлу, который вы носите, – ответил магос.

– Этому? – Фабий поднял Пытку. – Его можно скопировать. Или украсть.

– В рассуждениях Коламбари-Иноса отсутствуют изъяны, – вмешалась в разговор женщина-магос. По сравнению со своим спутником она казалась человеком.

– Согласен, подтверждаю. Изготовить такой артефакт непросто, – продолжил магос. – Но духовный резонанс, исходящий от демона, которым когда-то владел им, уникален и не может быть воспроизведен, как и его собственный темный дух, и связь с вашей душой. Именно это определит подлинность.

Байл рассмеялся.

– Что такое душа, как не анимус вита варпа? Она не более духовна, чем электричество, проходящее через мой боевой доспех. У меня столько же душ, сколько и тел.

– Выражаю несогласие. Это не так. Проверка данным способом меня удовлетворит, и я приведу вас к вашей цели, независимо от того, считаете ли вы себя основной личностью или нет. Итог подведен – условие нашего партнерства зависит от действий. Передайте мне жезл. Он будет оценен, и после этого мы примем решение о вашей сущности.

Магос протянул свою механическую руку, раскрыв ладонь.

– Хорошо, – согласился Байл. Он крутанул Пытку, затем поймал навершие и повернул ее так, чтобы рукоять смотрела в сторону магоса.

– Повелитель, – воспротивилась Портер. – Вы отдаете свой командный жезл.

Он отмахнулся от ее опасений.

– У меня нет причин бояться таких, как они, – произнес он.

– Не будьте так уверены, – возразила женщина-магос.

Она внимательно изучала Портер.

Магос осторожно взял демоническое оружие, склонив голову в знак уважения. Один из его сервиторов шагнул вперед. Из складки на груди высунулся голый череп и приподнялся, обнажив отверстие, окруженное пульсирующими слоями пластека, из которых сочилась черная слизь. Магос ввел Пытку в тело. Сервитор поглотил жезл целиком.

– Прощу прощения за эту проверку, Повелитель Клонов. Вы можете считать себя истинным Байлом, но я слышал, что ваши клоны настолько совершенны, и настолько близки к своему хозяину по мыслям и формам, что их легко спутать, и, к тому же, они часто думают, что они и есть вы, – сказал магос.

– Откуда вам известно, что вы не один из них? – спросила женщина.

– Считайте это частью моей веры, – ответил Байл. – Ваш род ведь понимает веру, не так ли?

– Квинтэссенция нашего существования - это вера, лорд Байл. Вара в Бога-Машину. Философская точка зрения. Так что, возможно, наши взгляды не так уж сильно расходятся. Хорошо, хорошо, – кивнул сам себе мужчина-магос. – Признаюсь, я удивлен. Я ожидал, что от такого искателя истины, как вы, потребуется больше доказательств.

Гигантский сервитор издал стон. По всей видимости, это был сигнал подтверждения, так как магос снова кивнул и протянул руку. Киборг застонал во второй раз и из другой полости, расположенной ниже его груди, показалась рукоять. Пытка вышла наружу, покрытая ихором. Магос взял ее и задумчиво взвесил в обеих руках.

– Это действительно Жезл Пытки. Следовательно, вы действительно Фабий Байл.

Магос вернул жезл обратно. Байл с неудовольствием взглянул на грязный жезл и стряхнул с него слизь.

– Онтология наводит на меня скуку. Я здесь, чтобы понять, сможете ли вы дать мне то, что мне нужно.

– Да, да! – Магос издал серию нарастающих гудков. – Для меня большая честь и удовольствие встретиться с вами. – Магос почтительно склонился. – Я демономагос Коламбари-Инос, Первый Среди Равных, проводник и учитель магического сообщества, известного как Апостолы Нул. Это моя спутница по поиску истины, Аликсия-Диос, вторая из нашего ордена, и моя подруга.

– Несомненно, это должно производить впечатление, – сказал Байл. – Но я вас выслушаю только в том случае, если вы обладаете необходимой мне информацией. Мне уже начинает надоедать этот обмен любезностями. Только что я говорил своей ученице, какой я терпеливый. Но, боюсь, я себя переоценил.

– Апостолы являются первыми среди Истинных Механикум. Мы располагаем нужной вам информацией, – произнесла Аликсия-Диос.

– Поощряю, – произнес Первый Среди Равных и обратился к Байлу. – И вы тоже получите обещанную награду, если условия договора все еще в силе.

– Как вы могли заметить, по качеству моих помощников, я немного ограничен в средствах, – ответил Байл, небрежно махнув жезлом в сторону зверолюдов. – Но когда дело доходит до знаний, то их у меня целая сокровищница и даже несколько больше. В этом стазисном саркофаге находится то, что вы ищите.

– Покажите мне, – попросил Первый Среди Равных. В его тоне прозвучало настолько сильное желание, что конструкты-телохранители тотчас вскинули оружие, вызвав аналогичную реакцию со стороны звериного стада Байла. Портер посмотрела на своего хозяина. Байл поднял руку, и она напряглась, готовая действовать.

– Сначала информация, магос. Скажи мне, где я могу найти архимагоса Велизария Коула. У него есть кое-что, что я бы очень хотел заполучить, также, как и ты хочешь получить то, что лежит в этом саркофаге.

Из тени капюшона Коламбари-Иноса раздался щелчок металлических век. Мелькнули красные глаза.

– Я готов рискнуть и первым пойти на обмен, – склонив голову, произнес Коламбари-Инос. В нем было что-то от насекомого. – Мы можем не только рассказать, где находится Коул, но и где он окажется.

– И где же? – спросил Байл. Театральные жесты были для него в порядке вещей. Но он устал их видеть от других.

– Через три недели он будет в системе под названием Авернес, на дальнем востоке сегментума Ультима, недалеко от границ Ультрамара. – ответила Аликсия-Диос. – На получение этой информации ушли месяцы усилий с моей стороны. Она точна.

– Желание изложено - там вы схватите его и заберете все, что у него есть, ибо Апостолы Нул помогут тебе, – продолжил Коламбари-Инос.

– Ты просто дашь мне координаты? Неужели ради этого я проделал весь этот путь? Какая пустая трата времени!

– Не пустая трата времени, великий прародитель. Я сделаю больше, чем просто предоставлю координаты, – возразил магос. – Мы с Аликсией-Диос сами проводим вас туда.

– Уже лучше, но все равно недостаточно, – ответил Байл. – Он будет под надежной защитой. У «Везалия» не будет шансов против ковчега Механикус Коула. Потребуется время, чтобы собрать нужные в достаточном количестве силы, и к тому времени Коула уже там не будет. Ваша информация не имеет для меня ценности.

– Поэтому я также предоставлю помощь от Апостолов Нул и армию Повелителя Гордренвела, Дандимуса Трула.

– И я должен быть впечатлен? Я никогда не слышал о нем.

– Он повелитель космодесантников, и… – Коламбари-Инос издал возбужденный жужжащий звук. – И многое другое. Он мне многим обязан. Он предоставит дополнительные силы.

– Мы предлагаем не просто координаты, лорд Байл, – вмешалась Аликсия-Диос, – но и возможность. Место, где он будет - древний узел паутины, оставшийся со времен Эпохи Раздора. Мы же эксперты по работе с этим пространством. Мы сможем напасть на них совершенно неожиданно. Успех обеспечен.

– Я уже слышал это раньше, – отмахнулся Байл. – Меня часто разочаровывали. Знаешь ли, я и о тебе никогда прежде не слышал. Но вот Нул, Нул… – Он постучал черепом Пытки по своей ладони. – Я вспомнил, что в прежние времена Хорусу служил техно-ведьма с таким именем.

– Подтверждаю. Она является нашей дата-святой.

– Во всей этой жалкой галактике не осталось ничего оригинального, не так ли? – спросил Байл. – Я думал, что она давно умерла.

– Она мертва, как и все ее последователи. Она - наш эталон. Ее примером мы живем, и черпаем вдохновение от восьми ее древних учеников.

– Понятно, – Байл вздохнул. – Вы никто. Ничтожества, держащиеся за прошлое, которое не в силах понять. Я снова разочарован. Портер, мы уходим.

Коламбари-Инос вдрогнул. Его мирмидоны обиженно дернулись, услышав оскорбление.

– Исключено! Мы - Апостолы Нул, слуги…

– Да, да, да, – перебил Байл и пренебрежительно отмахнулся.

– Призыв - остановитесь! Посмотрите, лорд Байл. Посмотрите на эту планету, на ее запустение, на вашу компанию из жалких мутантов. Вы не в лучшем положении. Как долго вы искали Коула? Сколько еще шансов вам дадут слуги Абаддона, прежде чем придется предоставить то, что он требует? Другой такой возможности у вас не будет.

Байл остановился.

– Ты действительно знаешь, где Коул?

– Подтверждаю, – ответил Коламбари-Инос.

– И может ли этот Трул предоставить достаточно людей, чтобы противостоять силам Коула?

– Может, – ответила Аликсия-Диос.

Байл выдержал паузу.

– Мне особо нечего терять. Я приму твое предложение. Но если ты подведешь меня, то тебя ждет ужас.

– Теперь вы покажете мне плату за мои услуги? – спросил Коламбари-Инос, сделав еще одно нервное движение.

– Я покажу, – согласился Байл. – Открыть саркофаг.

Зверолюды отошли в сторону от стазисного устройства. Саркофаг открылся. Внутри, скрестив руки, как забальзамированный король древности, и светясь ровным, неизменным светом стазисного поля, стояла машина, по форме похожая на человека, но далеко не человек.

Коламбари-Инос сделал несколько дерганых шагов вперед, и его руки жадно потянулись вперед.

– Один из древних андроидов, от которых страдало человечество.

Байл подал сигнал. Саркофаг закрылся.

– Стой. Сначала услуга, затем награда.

– Соглаcие. За это сокровище ты получишь все, что тебе нужно, и даже больше.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА. НЕПРЕДВИДЕННЫЕ АМБИЦИИ

За множество световых свет от места встречи Фабия Байла и представителей Темных Механикус, архимагос-доминус Велизарий Коул, главный проводник Омниссии и любимый сын Марса, спешил по своим делам.

Его могучий ковчег Механикус «Зар Квезитор», бороздивший просторы варпа, совсем недавно принял сообщение. И не просто сообщение, а весть от самого Робаута Жиллимана, Мстительного Сына, Последнего Верного Примарха, Повелителя Ультрамара, лорда Жиллимана, Имперского Регента и так далее, и тому подобное.

Несмотря на то, что варп вот уже несколько лет был неспокоен, при передаче этого послания не пострадал ни один астропат, поскольку сообщение было получено не человеком-псайкером, а механизмом. Правда, термин «механизм» в отношении Коула Младшего был не совсем корректен, ведь он существовал в двух экземплярах: один из связанных между собой терминалов хранился глубоко в недрах ковчега Механикус, там, где помимо архимагоса-доминуса доступа ни у кого не было,  а второй находился у примарха.

    Велизарий не сильно любил посещать обитель Коула Младшего, ибо то было место, где он получал приказы. Склонность к независимости, присущая некоторым личностям архимагоса, означала, что ему не особо нравилось исполнять приказы. Даже от примарха. Однако на этот раз Коул спешил. Нехарактерная для него поспешность. Но события близились к развязке, и манкировать служебными обязанностями более не представлялось возможным.

Чтобы облегчить общение с машиной, Коул заглянул в свою огромную библиотеку личностей, подбирая для разговора соответствующие черты характера, и в итоге остановился на расчетливости, властности, резкости. Затем архимагос распустил всех своих помощников и избавился от всех устройств, которые могли стать невольными свидетелями предстоявшего разговора: магосов, сервочерепов, фактотумов, сервиторов, духов машин. Он отослал все, что обладало хоть каким-то самосознанием, включая даже некоторые части самого себя. Напоследок Велизарий избавился от одежды и прочих носимых приспособлений: позади остались оружейные ремни, зажимы конечностей, огромный проектор силового поля и вторичный плазменный генератор, одаривший его горбатой спиной, и стал выглядеть гладким, как большая механическая ласка. Коул деактивировал ноосферные связи и устройства передачи данных, а затем освободил меньшие подразумы внутренних областей мозга, работавших над различными задачами, и реинтегрировал их с главными мыслительными центрами, при этом оставшись единой и полноценной личностью. Правда, избавившись от всего вышеперечисленного, он почувствовал себя немного одиноким.

И вот Коул направился к большому авгурию, где провел всеобъемлющее  сканирование собственного тела, на случай, если кто-нибудь пытается отследить его передвижения. Маловероятно, что кто-то бы осмелился на такое или же действительно смог бы разместить на нем устройство слежения, но вероятность все же существовала, и ею не стоило пренебрегать, ведь нет ничего невозможного. После этого он прошел в защищенное оберегами помещение, огромное по размерам, но содержащее маленький, невзрачный браслет, от которого исходила неприятная аура. Коул заскрипел зубами, надевая этот ноктилитовый амулет, ведь ему нужно было защититься от магии. Он был слишком прагматичен, чтобы надеяться на то, что вера в Бога Машину сама по себе сможет нейтрализовать магическое воздействие.

Закончив с приготовлениями, Коул покинул командные палубы своего огромного корабля и направился на нижние уровни.

Существовали и другие, столь же запретные места, куда вход был категорически запрещен, но зона, где находился Коул Младший, была особо тщательно изолирована и защищена. Архимагос спускался все ниже, минуя похожие на пещеры залы, где не было ничего живого. По обе стороны от пересекающих корабль путей, похожих на гигантские каньоны, высились заводские комплексы, ныне бездушные и остывшие, так как их работа по Основанию Ультима была завершена. Несколько тысяч лет тому назад «Зар Квезитор» переполняла жизнь. Теперь он стал загадочным местом, заброшенным городом, наполненный непонятным артефактами, и практически безлюдным.

– Все идет своим чередом, – прошептал себе под нос Коул, чтобы развеять гнетущую тишину. Отсутствие живых существ в коридорах его не беспокоило. Корабль пустовал и раньше, иногда на протяжении целых тысячелетий. Когда-нибудь он снова будет полон жизни. Но Велизарий все же немного скучал по болтовне подчиненных, спорящих между собой, пока он мчался по очередному трюму, и грохот его металлических ног отдавался эхом. Ему казалось, что он преследует сам себя.

Архимагос начал испытывать нетерпение. Как бы ему не претило рутинное исполнение приказов Младшего, сама машина его привлекала. Ведь она обладала разумом, который был копией его собственного. Машина была отражением его души, а Коул, как и все тщеславные люди, любил зеркала. Многие из тех, к кому он благоволил, могли бы днями напролет смотреть в глубины собственного сознания, если бы у них была такая возможность. Поэтому Велизарий ограничил общение с Младшим, и не только потому, что не хотел слышать приказы Жиллимана, но и для того, чтобы не тратить драгоценное время на расспросы разума, заточенного в устройстве.

С ним всегда было так: желания отталкивали и притягивали одновременно. Архимагос считал, что, по крайней мере, они вносят в его жизнь какую-то изюминку. Ибо без противоречий она станет слишком скучна.

Коул дошел до неприметной двери, за которой обнаружился подъемник необычной формы: длинный, округлый, похожий на кокон для кентавро-инсектоидной формы Велизария. Зажимы защелкнулись, надежно зафиксировав ноги. Сила тяжести вокруг подъемника усилилась, давя к полу. Он ощутил ложное чувство увеличенной массы.

– Спуск, – скомандовал архимагос.

Триста палуб промелькнули в одно мгновение. Возвращение гравитации и последующее замедление было жестким. Те немногие естественные органы, которые еще имелись у Коула, сжались в своих мешочках.

Мягкий звон возвестил о прибытии, но двери перед архимагосом оставались закрытыми. Начались проверки личности: голос, сетчатка глаза, запах, генное сканирование, затем духовная оценка и другие, более изощренные тесты.

Машинная трель возвестила о завершении всех тестов и наборы различных манипуляторов и сканеров втянулись обратно в ниши на стенах и потолке. Двери открылись, и Велизарий ступил в первый зал. Из-под мантии Коула выдвинулись механодендриты зондов и подключились к свободным разъёмам. Теперь настала его очередь проверить машину. Он начал считывать показатели потоков энергии перед инициацией, психических помех и многих других параметров, которые должны находиться в равновесии, чтобы Младший мог функционировать.

– Не знаю, можно ли было сделать тебя еще сложнее, – прошептал Коул, обращаясь к машинному духу устройства. В ответ тот выдал бинарный эквивалент смущения.

Внутренняя дверь открыла горячую сферическую камеру. Велизарий вошел внутрь.

Коул предоставил Жиллиману возможность работать с терминала с помощью астропата. Архимагос вспомнил, что в настоящее время эти обязанности исполнял некто Гидус Лосенти, хотя он уже мог быть и мертв, поскольку взаимодействие с Младшим сокращало срок жизни псайкера. Строго говоря, человек не сильно требовался для работы устройства, но Коул знал, что Жиллиман больше предпочитает общаться с людьми, и поэтому сыграть на его предпочтениях было в некотором роде полезно. Примарх настолько сильно проявлял заботу над некоторыми индивидами,  что это приводило архимагоса в замешательство.

Астропатом Коула Младшего был просто мозг в емкости. Будучи упрощенным компонентом, его хватало на дольше. Конечно, для астропата это был не самый приятный исход событий, но там, где важна эффективность, нет места сантиментам.

Вторичный дух машины заговорил. Коул придал ему мягкий, слегка насмешливый голос. Очень похожий на его собственный. Вернее, абсолютно идентичный его собственному.

– Назовись.

– Ты знаешь, кто я.

– Личность подтверждена, архимагос-доминус Велизарий Коул. Приготовьтесь к эмпирическому сканированию. Эмпирическое сканирование запущено.

Энергетические лучи зажглись над Коулом, повторяя все те проверки, которым он подвергся в лифте. Его собственная защита была более строгой, чем та, которую он настроил в терминале примарха. Коул считал себя высокомерным, но не настолько, чтобы надеяться, что его личность также трудно подделать, как личность полубога.

Однако, его душа была более уникальна, она представляла собой смесь многих духов, словно искусно купажированный амасек. Психические зонды исследовали саму его сущность, чтобы убедиться, что Коул – это Коул. Это было неприятно, словно кто-то вонзил свои когти в его душу, и архимагос заскрежетал древними зубами.

– Эмпирическая идентификация подтверждена. Требуется главный код.

– Пигмалион, честь, девяносто девять, андроформ, на’хаш’ндар, – произнес Коул, добавляя другие звуки на инопланетных языках, которые точно воспроизводили его воксмиттеры. Добавились жесты рук. Несколько струй из микротюбиков с последовательно генерируемыми феромонами завершили передачу данных.

– Главный код принят, – провозгласил вторичный дух. – Запускаю последовательную активацию основной серии.

Двери распахнулись, явив двадцать стеклянных резервуаров, содержащих двадцать живых голов тщательно отобранных псайкеров. Почувствовав слабый укол сочувствия, Коул утешил себя тем, что по крайней мере двое из них добровольно согласились на это.

– Требуется код активации, – вежливо сообщила машина.

– Рыжая ворона, серебряная ворона, белая ворона, серебряная ворона, черная ворона, – ответил Коул.

– Код принят. Приготовиться к единению!

Машина ожила. Большинство механизмов находилось под решеткой палубы, и когда они загрохотали, Коул посмотрел под ноги, чтобы проверить их работу. Некронские источники энергии заполнили контуры альдари. Психические резонаторы, украденные из Великого Музея Томари, содрогались, а полу-порталы в варп быстро открывались и закрывались благодаря реликтовым технологиям, доставшихся человечеству со времен славной Темной Эры.

– Если бы Жиллиман знал, что у него на корабле, он бы меня убил, – произнес Коул и сразу рассмеялся, потому что, хотя он и был гештальтом, образованным из нескольких личностей, и добавлял к своей личности различные слои по своему капризу, в своей основе он всегда и во всем оставался самим собой, и эта основа всегда оставалась несколько легкомысленной.

Над головами в банках зажглись огни. Головы ожили, закатили глаза и заскрежетали зубами. Коулу не нравилась техномансия, он считал ее уродливой, но это было необходимо. Мозг человека оставался одним из самых сложных органов во вселенной. Зачем делать что-то менее совершенное, если мозги наличествуют в изобилии?

Коул почувствовал психическое давление. «Что это - эффект машины, изменения в варпе или просто реакция на работающие механизмы?», подумал он про себя. Психическая инженерия непростая наука. Все три варианта могут быть верны. Он сделал мысленную заметку, чтобы позже разобраться в этом.

Головы успокоились, шум машин утих до равномерного гудения.

– Приветствую вас, лорд-архимагос Велизарий Коул, – произнес основной машинный дух голосом, идентичным его собственному.

– Привет, я, – ответил Коул. – Как я сегодня поживаю?

– Тебе это и так известно, – с некоторым самодовольством ответил Младший.

– Потому что ты - это я? Наглости тебе не занимать, впрочем, как и мне, – парировал Коул. Они синхронно захихикали, причем Младший в точности повторял звуковые паттерны. – Сегодня у нас нет на это времени, я спешу.

– Не похоже на тебя, – заметил Младший.

– Сегодня не совсем обычный день, – ответил Коул и продолжил. – Открой послание, которое отправил Жиллиман, хотя я догадываюсь, о чем он спросит в первую очередь.

– Не желаешь поделиться догадками? – спросил Младший. – Давай сыграем, изложи мне максимально точную версию первого требования примарха.

– А давай. Он собирается спросить меня о пилонах для 108/Бета-Калапус-9.2. Его интересует, почему почему прошло несколько лет, а они до сих пор не прибыли в место назначения, как я обещал, и почему я не помчался туда сам, чтобы все настроить и запустить. Хотя он прекрасно осведомлен, что у меня есть более серьезные проблемы, которые нужно решать.

– Если бы мы играли на деньги, ты бы выиграл, – восхитился Коул Младший. – Хотя и не всю сумму. Пилоны – это лишь второй пункт сообщения. Есть еще какие-то соображения? Или мне просто воспроизвести послание целиком?

– Как бы мне не нравилось наше общение, у нас просто нет времени. – Коул быстро проверил кодировку сообщения. – Похоже, что точность передачи послания составляет более девяноста процентов.

Подобная цифра являлась следствием того, что сообщение не было отправлено Коулу напрямую непосредственно Жиллиманом. Все обстояло гораздо сложнее.

Коул создал Коула Младшего со всей возможной тщательностью и так же тщательно составил описание его работы, которое передал Жиллиману. В свое время он поведал примарху, что терминал, установленный на борту «Чести Макрагга», был построен на основе ограниченной копии сознания самого Коула. При вводе определенных кодовых фраз терминал передавал уже готовые сообщения, созданные Коулом на основе математических предсказаний будущих событий. Они были созданы в соответствии с эзотерическими практиками некоторых малоизвестных храмов логис-ясновидящих Культа Механикус. Эти мрачные процедуры разрабатывались для того, чтобы дать управляемую Богом Машины альтернативу предсказаниям варпа. Многие члены Культа не обращали на них внимания, зачастую считая эти богохульные предсказания кощунственными, но Коул заинтересовался этой технологией. Именно она, как он объяснил примарху, и легла в основу разработанного принципа действия машины.

Он также рассказал Жиллиману, что Коул Младший ни в коем случае не является нечестивым разумом.

Эти утверждения лишь отчасти были правдивы. Но поскольку они имели лишь толику правды, они одновременно являлись и ложью.

Еще одно, что он сказал примарху, перед тем как они распрощались, это то, что Коул Младший на борту «Зар Квезитор» был похожей личностью, но не полностью идентичной, потому что он не мог быть таковым, но при этом обладал такой же архитектурой. Простая строка кода, переданная при определенных обстоятельствах с помощью астротелепатии, привела бы к сбору сообщения, соответствующего предсказанным сценариям. Для этого использовались древние исследования, любопытные взаимодействия субатомных частиц на расстоянии и другие подобные чудеса.

Это также отчасти было правдой, но в основном нет.

– Лорд Жиллиман – самый благородный и преданный человек во всем Империуме, – пробормотал Коул. – Но он немного наивен и, без сомнения, слишком принципиален. Лучше рассказать ему лишь то, что ему нужно знать.

– Действительно. Я не могу не согласиться, но, наверняка, лишь потому, что я запрограммирован на это, – ответил Коул Младший.

– Точно. А теперь приступай к чтению послания, о меньшая итерация меня.

– С удовольствием, – ответил Младший. Он демонстративно прочистил свое несуществующее горло, и это действие сопровождалось ужасающим покачиванием двадцати отрубленных голов. Когда он заговорил, из скрытых воксмиттеров раздался идеально воспроизведенный, глубокий и властный голос примарха.

– Мой лорд архимагос-доминус Коул, – началось послание. – Я обращаюсь к вам накануне моего отбытия из Империум Санктус. Тетрарх Децим Феликс предоставил мне подробный отчет о происшествии на Соте и уничтожении Фароса. Весьма любопытно, насколько расходятся ваши рассказы. Я могу лишь уповать на Императора, что вы ведаете, что делаете, и что в будущем вы воздержитесь от призыва в Империум более опасных сущностей.

– Как всегда дипломатично, – сказал Коул. – Надо полагать, что следующие будут пилоны?

– Я уже подхожу к этому, – ответил Младший голосом Коула, а затем снова продолжил голосом Жиллимана. – Я также вынужден потребовать, чтобы вы сообщили мне о местонахождении пилонной системы, которую вы обещали для…

– 108/Бета-Калупс-9-2, – произнес Коул синхронно со своим вторым «я».

– Видишь? – вопросил Коул Младший, прервав чтение. – Ты был прав!

– Спасибо, хотя я и так всегда прав, – ответил архимагос.

– Действительно. Но даже если это не стало для нас сюрпризом, – продолжил Младший, так же самодовольно, как и сам Коул, – все воздается по заслугам, мой дорогой архимагос.

Младший возобновил чтение сообщения Жиллимана:

– Время вышло. Я хочу видеть обновленный, точный график завершения согласованного нами эксперимента на Раукосе. В ближайшее время вы завершите там свои эксперименты и сообщите мне о результатах. Вам не нравится, когда вам указывают, что делать, архимагос, но это должно произойти в течение одного стандартного терранского года с момента получения этого сообщения.

Далее следовал имперский штамп с датой. Обычная система, используемая на протяжении тысячелетий, была усложнена дополнительными слоями информации, что было несколько тщетной попыткой Жиллимана сохранить согласованность датировки в раздробленных областях человечества, поскольку появление Разлома привело к полному хаосу течения времени, и последствия этого еще не улеглись.

– Я не тиран, – продолжил Жиллиман. – Не страшитесь докладывать мне, если это не сработает. Значит, так тому и быть, и моя стратегия будет скорректирована соответствующим образом, но вы уверяли меня, что были близки к раскрытию секретов пилонной технологии некронов до падения Кадии, и вы уверяли меня, когда покинули Крестовый поход Индомитус, преследуя свои собственные цели, что ответы скоро будут найдены, и что они станут нашим спасением. Что вы, станете нашим спасением...

Младший прервал чтение.

– Ты действительно сказал ему это? Что станешь спасением Империума? – Коул Младший присвистнул, отрубленные головы задрожали, поджав раздутые от жидкости губы. – Это излишне самонадеянно, даже для тебя.

– Я не использовал такую формулировку! – запротестовал Коул.

– Прошу прощения за мою доверчивость, – сказал Младший.

– На самом деле я сказал, что могу спасти Империум.

– Как так могло произойти? Неудивительно, что люди считают нас эгоистами, – заметил Коул Младший.

– Я признаю определенный энтузиазм, – продолжил Коул. – Возможно, я слишком много наобещал. Теперь вернемся к сообщению.

Коул Младший повиновался. И снова Жиллиман начал словно бы зачитывать собственное послание из какого-то потайного отсека в зале.

– Если это невозможно сделать, то я должен сразу же об этом узнать. Если обещанное чудо свершится в Раукосе, я надолго оставлю вас в покое. Наши отношения в последнее время весьма натянуты, но я по-прежнему доверяю вам. Окажите мне честь и покажите, что вы достойны этого доверия, и немедленно предоставьте мне ответный отчет о текущем состоянии дел. Ваше последнее послание пришло с опозданием в несколько лет и пришло несколько месяцев назад. Архимагос, просветите меня о своих успехах.

– Хмм, – задумчиво произнес Коул. – Он становится немного раздражительным, не находишь?

– Он еще не закончил. Осталось еще два пункта. Вот первый, – произнесло его второе «я», после чего Младший снова переключился на голос Жиллимана. – Я с неохотой признаю, что попытка приказать вам явиться ко мне, пока вы решаете свою проблему, обречена на провал, но я подчеркиваю, что мне нужна ваша помощь. Мне нужен ваш гений.

– Ого! Лесть, – воскликнул Коул. – Интересно, как сильно ему пришлось стиснуть зубы, чтобы сказать это?

– Поэтому я прошу вас отправить одного из ваших наиболее доверенных слуг в Империум Нигилус вместо вас. Статус большинства орденов космодесанта по ту сторону Разлома неизвестен. Неисчислимые Сыновья распущены. У меня закончились ваши примарисы, Коул. Мне нужен эксперт, который как можно быстрее сможет восстановить полную силу орденов в Нигилусе. Одних лишь стандартных факелоносных флотов недостаточно. Создайте больше космодесантников-примарис, пришлите мне гениального генетика. Меня не волнуют методы, только результат.

– Если повезет, то ваш слуга успеет присоединиться ко мне до того, как я пересеку Разлом. Если нет, то он должен будет последовать за мной со всей поспешностью. Я подчеркиваю со всей серьезностью, архимагос, что это приказ, отданный с полным правом моего положения и самим Императором.

– Верно, – произнес Коул. – Полагаю, это разумно. Мы же не хотим, чтобы какой-то смазливый дилетант помешал распространению технологий примарис по всему Нигилусу, не так ли?

– Конечно, иначе нас могут ожидать непредсказуемые затруднения! Кого мы пошлем?

– Мне придется послать Кво. Ну, точнее, одного из Кво. Примарх закончил?

– Нет, нет, есть еще один пункт.

– Еще один?

– Верно. Мне закончить?

– Прошу тебя.

Снова раздался голос Жиллимана.

– Последний вопрос, Велизарий. Вам стоит прекратить свои просьбы о назначении вас фабрикатор-генералом Марса. Назначение вас на эту должность выходит за рамки моих полномочий, и даже если бы это было не так, я бы долго раздумывал, прежде чем удовлетворить вашу просьбу. Я уверен, что вы бы прекрасно справились с управлением Марсом, но политическая ситуация не позволит этого сделать.

– Что это было? – возмутился Коул. Младший продолжил сообщение.

– Я сдерживаю себя, чтобы не отвечать на эти просьбы, но вы стали настойчивы, и поэтому я должен быть тверд. Вы никогда не станете фабрикатор-генералом.

– Стоп, остановить воспроизведение! – воскликнул Коул.

– Как пожелаешь, – ответил Младший.

– Он так и сказал? Дословно?

– Дословно? – переспросил Младший, и в его голосе прозвучала легкая обида. – Зачем мне подделывать сообщение?

– Наверное, потому что ты — это я и хочешь меня разыграть?

– Это правда, я — это ты, но я клянусь, что передаю сообщение только в том виде, в каком оно было сформировано твоими собственными предсказаниями. Никаких насмешек.

– Хм… почему примарх такое сказал? – задумчиво произнес Коул. – У меня нет желания становиться фабрикатор-генералом Марса. Представь, какая это ответственность! Я бы никогда ничего не успевал сделать.

– Ошибка в коде сообщения? Матрица потенциальных сообщений, хранящаяся в моем аналоге на борту «Чести Макрагга», по логике вещей, должна содержать варианты развития событий, при которых ты действительно хочешь занять священный трон Марса.

– Это правда. И у тебя такая же матрица, – произнес Коул. – Но только лишь потому, что ваши хранилища должны содержать большинство возможных вариантов развития событий, это не должно влиять на точность. Хмм… – Коул поднялся и погрузил дата-разъем в порт. – Возможно, это ошибка транслитерации с нашей стороны? Предоставь мне код моего последнего послания примарху в том виде, в каком оно было отправлено Лосенти. В сыром, необработанном виде.

– Ты уверен? Это психически закодированные данные. Это будет весьма болезненно.

– Мои эмпирические схемы могут обработать его с минимальным дискомфортом. Повинуйся!  

– Подчиняюсь, – с уважением произнес Младший.

Коул сильно прикусил губу, когда в его схему поступила необработанная астропатическая информация. Он почувствовал, как что-то зашипело у него в животе, где были расположены соответствующие устройства, - своеобразная форма психоэлектрической диспепсии.

– Ох, – выдавил Коул.

– Я же говорил, – произнес Младший.

– Прошу тебя, помолчи, – огрызнулся Коул. – В послании нет ничего подозрительного. Ты что-нибудь видишь? И не передавай сообщение целиком! Просто прокрути наш отправленный код через себя и скажи мне, есть ли там какие-либо упоминания о моих предполагаемых амбициях.

Послышались тихие взвизги и всхлипывания. Некоторые челюсти на головах сжались, как у спящих людей, встревоженных снами.

– Что-нибудь есть? – спросил Коул.

– Нет, – ответил Младший.

– Значит, это исходит из терминала примарха, – заключил Коул. – Это может быть накопительная ошибка, пришедшая из варпа.

– Возможно, но маловероятно, – предположило второе «я». – Кодирование как раз и разработано, чтобы избежать этого.

– Эмпиреи найдут способ. Это может быть преднамеренный саботаж со стороны темных сил, чтобы настроить нас друг против друга.

– Прямое вмешательство в астропатические сообщения низших сущностей встречаются редко и проходят незаметно, – произнес Коул Младший. – Извращение онейрических образов. Рассылка ложных предупреждений. Отвлечение ясновидения. Твоя кодировка разработана таким образом, чтобы избежать и этого. Один слог не на своем месте…

– …и это не сработает, – пробормотал Коул. – Все-таки мы говорим о богах. Они могут делать все, что захотят, если приложат достаточно сил.

– Есть и другой, более вероятный сценарий, – несколько неуверенно сказал Младший.

– Да? – поинтересовался Коул. – Нет! – возразил он, поняв, на что намекает Младший.

– Терминал на борту имперского флагмана - это копия твоего разума, как и я. Он, как и было задумано, является твоей резервной копией. Возможно, у него появляются идеи, выходящие за пределы его полномочий?

– Не может же он сам хотеть стать фабрикатор-генералом?

– Может. Я могу, как знать.

– Если это так, то у нас проблема, – произнес Коул. Он глубоко вздохнул. – Не то чтобы я мог многое сделать в данный момент, но нам стоит быть осторожными. Остается только надеяться, что остальные мои сообщения доставляются по назначению.

– И не изменяются для манипулирования обстоятельствами, чтобы стать тобой и узурпировать власть на Марсе.

– Я займусь этим как-нибудь в другой раз, – заключил Коул. – Я закодирую опровержение этих требований и сделаю это таким образом, чтобы твой коллега не смог обойти мой замысел. Жиллиман закончил?

– Нет.

– Есть что-то еще?

– Да, – ответил Коул Младший.

– Тогда приступай! – воскликнул Коул, его настроение испортилось.

– …Марс, Аве Император, – произнес Младший голосом Жиллимана. – Теперь он закончил, – добавил он голосом Коула.

– Плохая шутка.

– А мне понравилась. Готов записать ответ для примарха? – спросила машина.

– Готов, но давай на минуту отвлечемся. К этому нужно подходить с некоторой осторожностью, – ответил Коул.

– Я так и знал, что ты не просто так прибежал сюда так быстро! И что же это?

– Я должен попытаться оценить реакцию примарха на то, что собираюсь ему сказать. Числовые прогнозы неясны. И Бог Машина разорвет меня на части, если я буду копаться в варпе, как обычный колдун.

– Да, у нас есть способ проверки куда лучше, не так ли? De ore equi, из первых уст, так сказать.

– Переключи режим интерфейса, – приказал Коул.

– Я спрашиваю, потому что обязан спросить, потому что ты заставил меня это спрашивать - ты уверен? Ты действительно, уверен на все сто? Взаимодействие со вторичным интерфейсом редко бывает приятным.

Коул вздохнул.

– Если бы я не был уверен, я бы не просил тебя сделать это, не так ли? Мне придется хорошенько раскрыть это для примарха, так что лучше я прогоню это через модель. Переключи режим интерфейса. Сейчас же.

– Хорошо, – ответил Младший. – Не нужно сердиться. Одну минутку, пожалуйста.

ЧЕТВЕРТАЯ ГЛАВА. ЕЩЕ ОДИН МЛАДШИЙ

Прозвучал гудок. Вмонтированная в стену панель опустилась. За ней находился экран поистине антикварного вида. Когда Коул создавал альтернативное устройство отображения, он забавлялся с электронно-лучевой проекцией и экранами из стекла с фосфорным покрытием, принцип работы которых он то ли отыскал в древних кодексах, то ли откопал в своих воспоминаниях о далеком прошлом. Точно сказать он не мог. Слишком часто архимагос сливал воедино свое «я» с другими личностями, стирал сознания чаще, чем хотел бы признать, а слишком многое попросту забывал, и, когда работал, не переставал порождать десятки суб-Коулов, некоторые из которых терялись непонятно где. Такое разнообразие эмпирических данных и воспоминаний неизбежно приводило к путанице. Коул был загадкой для самого себя.

Раздался лязг и глухое гудение прогревающегося примитивного оборудования, а на экране появилось плохо сгенерированное изображение: лицо, отображаемое желтоватым монохромным цветом, нечеткое по краям, линии прохождения электронных лучей можно было рассмотреть невооруженным глазом.

Коул пытался убедить себя, что он выбрал именно эту технологию для создания дисплея исключительно с целью поразвлечься, но то была ложь. Архимагос остановил свой выбор на низкокачественной анимации потому, что она словно бы притупляла чудовищность его преступления. В свете размытой картинки без четких деталей сотворенное им казалось не таким уж и плохим деянием.

На экране отобразилось лицо Мстительного Сына.

– Велизарий Коул, что ты наделал? – вырвался из низкокачественных воксмиттеров рев Жиллимана, сопровождаемый треском помех. Голос не звучал так мягко, и далеко не так идеально, как у Коула Младшего. Однако звук с помехами и нечеткое изображение едва ли уменьшали ощущение ярости, исходящей от симулькара.

– Прошу вас, милорд, – ответил Коул. – Неужели нам обязательно это повторять каждый раз, как я вас активирую?

– Да, еще как обязательно! – возмутился примарх. – Ты позволил себе большую вольность, создав копию моего разума. Если бы я узнал об этом, то непременно уничтожил бы тебя. Ты зашел слишком далеко!

– Во-первых, я не считаю, что вы бы это сделали - да, без сомнения, вы были бы недовольны мной, и мне, возможно, пришлось бы долго извиняться, но это довольно незначительная оплошность в сравнении с некоторыми другими моими приключениями. Во-вторых, этот симулькар был создан из лучших побуждений, я должен был выяснить, каким будет примарх после пробуждения от стазиса. Никому не нужен был еще один Хорус. В-третьих, вы все это уже знаете. Вы знаете, кто вы, и зачем я вас создал, так что, прошу вас, давайте перейдем к делу.

Жиллиман Младший недовольно фыркнул.

– Я полагаю, что могу… Он может… простить это.

– Я тоже так считаю.

– Он прощал и худшее, по менее веским причинам.

– Именно так.

– Но точная копия разума примарха…

– Мне не по силам создать вашу точную копию, милорд, – поправил Коул. То, что Жиллиман Младший так быстро успокоился, служило тому подтверждением: при всей своей царственности и манере держаться, настоящий Жиллиман был весьма вспыльчив, когда его провоцировали, так что Коул немного сгладил нрав лже-примарха. – Наука, лежащая в основе создания примархов, утеряна – она была намеренно уничтожена отцом вашего оригинала. Если я не могу создать органическую версию вас, то и не смогу создать совершенную машинную версию, quod erat demonstrandum. Иными словами, что и требовалось доказать.

– Зачем Император это сделал? – раздраженно произнес Жиллиман Младший. Некоторые из его эмоциональных реакций были довольно легкомысленными. – Зачем моему отце уничтожать информацию, необходимую для нашего создания?

– Вы - лучшая копия разума Жиллимана, которую мне удалось создать, мой господин. Я думаю, что у вас есть свое мнение на этот счет.

– Расскажи мне свою теорию, – потребовал лже-примарх. Он часто отвечал таким образом на подобные вопросы. Означало ли это, что у него есть мнение, или нет, Коул так и не смог только понять. – Я требую! Я - Мстительный Сын!

Коул вздохнул.

– Хорошо. Должно быть, именно Император уничтожил образцы для синтаревой доли железы Бессмертия. Я не знаю никого другого, кто мог бы это сделать. Вся остальная информация, необходимая для создания вашего вида, хранилась в Сангпримус Портум. Но, если честно, я удивлен, что он вообще позволил этой информации сохраниться. Без сомнения, генетический материал в сосуде чист, но на Земле существуют и другие хранилища геносемени, которые я смог бы довольно легко реконструировать. Зачем вообще сохранять подобную информацию в неполном виде? Или даже если сохранять информацию для создания космодесантников, что уже довольно опасно, то зачем вообще хранить что-либо из того, что относится к созданию примархов? – Коул сделал одно из своих многозначных пожатий плечами. Без верхнего устройства его плечи выглядели хрупкими. – Я полагаю, что нам не дано понять образ мыслей Омниссии.

– Мой отец не бог! – прогремел лже-примарх.

– Если так рассуждать, то он и не ваш отец. У вас нет отца. Я больше ваш отец, чем Император.

– Ты мне не отец!

– Вот именно, – ответил Коул. – К этому я и клоню. У вас нет отца.

– Это крайне неудовлетворительно, – отозвался Жиллиман, выбрав для ответа слова, которые с высокой долей вероятности выбрал бы сам Коул. Это лишний раз доказывало то, насколько несовершенной была копия примарха.

– Вы собираетесь ответить на мой вопрос или мы так и будем тратить время на споры? – спросил Коул. Общение с Жиллиманом Младшим порой слишком сильно походило на общение с оригиналом.

– Ты все еще не закончил отвечать на мой вопрос, – парировала симуляция.

– Потому что вы перебиваете.

– Прими мои извинения.

– Очень хорошо. Итак, на чем я остановился?

– Отец Робаута Жиллимана уничтожил важнейшую информацию, чтобы предотвратить создание новых примархов, но Он уничтожил лишь ее часть, а не всю, что не имеет смысла. Эти тезисы точны?

– Да, – ответил Коул. – Я могу лишь предположить, что Он посмотрел на бывшую в то время в самом разгаре Ересь Хоруса и подумал, мол, давайте не будем этого повторять. Но это лишь предположение. – Он поднял вверх механический палец. – Предположения мало что значат. Так что давайте рискнем. Возможно, Он предвидел, что произойдет, и эта информация предназначалась мне. Теоретически...

– Ты что, издеваешься надо мной? – громыхнул Жиллиман Младший.

– Вовсе нет, ультрамаринская диалектика - полезный ментальный инструмент. Теоретически, Он уничтожил информацию, чтобы она не попала в чужие руки, но при этом практически оставил столько информации, чтобы гений мог обнаружить то, чего не достает, если это когда-нибудь понадобится снова. Так оно и есть.

– Гений, вроде тебя, – заметил Жиллиман.

– Возможно, а может кто-то вроде меня, – скромно ответил Коул. – Следовательно, ваши протесты спорны, поскольку у меня есть карт-бланш на то, чтобы делать то, что я хочу, потому что я занимаюсь исполнением воли Омниссии. Наша роль, как причастных к Величайшему Труду, заключается в стремлении возвыситься к состоянию истинного знания, и это самая большая загадка, которой бог мог бы меня озадачить.

– Богохульство!

– Видите? Жиллиман никогда бы не употребил это слово. Он очень антидуховен, наш господин и повелитель. Вы всего лишь копия, и притом не очень хорошая.

– Несмотря на некую неточность моих высказываний по сравнению с оригиналом, ваши аргументы меня не убеждают.

– Нет, – задумчиво произнес Коул. – Меня тоже. Я не настолько солипстичен, чтобы поверить, что я своего рода избранный.

– Многие великие люди попадались в эту ловушку, – заключил Жиллиман. – Следствием солипсизма является высокомерие. Берегись, Велизарий Коул!

– Милорд, никому не нравится высокомерие, – ответил архимагос. – Так что давайте поговорим о том, зачем я вас пробудил.

– Ты желаешь поделиться со мной некоей информацией, чтобы проверить, как отреагирует оригинал.

Архаичный экран вспыхнул. По стеклу пошли линии помех. Казалось, что Жиллиман Младший на мгновение стал… реальнее. Так не должно быть. Коул ощутил непривычную тревогу и задумался, что же именно он создал.

– Все верно, – согласился Коул. – Мой анализ данных, полученных с устройства ксеносов на Фаросе, завершен. Я выявил множество объектов, представляющих для меня интерес по обе стороны Империума. Но их слишком много, я не в силах исследовать их все самостоятельно, и именно поэтому «Зар Квезитор» сейчас практически пуст. Почти все мои последователи занимаются исследованиями по всей галактике. Можно сказать, что мой Конклав Аквизиторис полностью загружен работой. К счастью, прошло то время, когда мне нужно было лично посещать эти места. Мои планы идут полным ходом. Очень скоро у меня будет достаточно ноктилита, чтобы перейти к третьей фазе моего плана.

– Лорд Жиллиман не будет возражать против этих вестей, ибо это добрые вести! – воскликнул Жиллиман Младший. Коул внутренне поморщился от его периодического идиотизма. Этот Жиллиман более походил на детское представление о примархе: героический, напыщенный, а иногда и просто глупый.

– Это не новость. Истинный примарх ждет, когда будут активированы прототипы пилонов моего собственного производства, которые способны закрыть небольшой варп-разлом. Доказательство концепции, если пожелаете. И я могу это сделать. У меня есть большинство необходимых знаний, Тразин Неисчислимый направил меня на верный путь еще на Кадии. Хотя большая часть - это моя собственная работа, – поспешно добавил архимагос. – Это было трудно. Потребовалось время. Больше чем я думал, и примарх становится нетерпеливым.

– Тогда почему бы тебе просто не озвучить ему причину, по которой пилоны еще не работают?

Коул почувствовал себя немного раздраженным, но винить, на самом деле, было некого.

– Потому что ему это не понравится, и тогда он сделает все возможное, чтобы заставить меня явиться к нему лично, и я вынужден буду выслушать одну из его бесконечных лекций о чести, истине и все такое. Знаете, одна из тех встреч, где он вечно ведет монолог и называет это беседой. В сущности, он половину времени разговаривает сам с собой.

– Я знаю, – согласился Жиллиман Младший. – Вообще, как ты смеешь такое говорить?

– Я смею! – возмущенно воскликнул Коул. – Я знаю, что он последняя, лучшая надежда Империума и человечества, но, между нами говоря, общение с ним довольно утомительно. Я живу почти одиннадцать тысяч лет, и даже у меня нет времени выслушивать его речи. Мне нужно, чтобы он оставил меня в покое, пока я работаю, но сейчас, он хочет знать, что я задумал. В некотором роде, меня загнали в угол.

– Ты можешь сделать то, что обещал? Можешь ли ты закрыть разлом Раукоса?

– Я всегда выполняю свои обещания, ибо я – Велизарий Коул!

– Это не ответ на мой вопрос.

– Будь все проклято, но да, это не ответ. – Каждая конечность Коула скрежетала от напряжения. – Суть в том, что мои пилоны будут работать идеально – и должны работать идеально – лишь в том случае, если у меня будет определенная информация. Дополнительные данные, так сказать, для создания машинных духов, которые могут полностью синхронизировать свои усилия. Я могу заставить работать нормально один из пилонов, но сеть… Вот тут у меня проблема.

– Значит, ты не можешь сделать то, что обещал?

– Я могу! Только… – архимагос разочарованно вздохнул. – Просто пока не могу. Я могу получить эту информацию лишь из места, до которого… трудно добраться. Мне нужна помощь, чтобы получить ее. С этой целью я обратился за помощью к таким мирам-кузницам, как Аккатран, Металлика и Тигрус. Я созвал конклав на искусственном мире Понтус Авернес. Этот последний этап чрезвычайно опасен, и мне понадобится большая помощь.

– С какими опасностями ты столкнешься? Повлияет ли это на то, как примарх воспримет твои вести?

– У меня нет желания это обсуждать, – ответил Коул.

– Значит, это определенно «да». Могу я поинтересоваться причиной отказа?

– Потому что есть большая вероятность что вы, будучи разумным подобием примарха и обладая толикой его нрава, придете в ярость от того, что я намереваюсь сделать. Вы даже можете ненароком взорвать трубку своего экрана, – сказал Коул, указав когтистым пальцем в сторону дисплея.

– Это не предвещает благосклонного приема у настоящего Жиллимана.

– Конечно же нет, поэтому я и активировал вас.

– Значит, ты мне все-таки скажешь?

– Вы готовы? – спросил Коул.

– Готов ли ты? – вопросом на вопрос ответил Жиллиман Младший.

– Да. Очень хорошо. Начинаем.

Тогда Коул рассказал Жиллиману Младшему о своих намерениях.

Реакция была именно такой, какой он и опасался.

ПЯТАЯ ГЛАВА. ПО ПРОСЬБЕ АРХИМАГОСА ДОМИНИУС

Аккатран был покрыт свинцовой металлической коркой. Разряженная атмосфера выпускала в пустоту яд от промышленных предприятий. Поверхность крест на крест пересекали кузнецы ускорителей частиц. С орбиты они казались цепями, сковывающими мир. Аккатран поработили человеческие амбиции. Поэтические души говорили, что планета сопротивляется, что она сделал свою поверхность настолько негостеприимной для человеческой жизни, что пройти по ней без защиты – значит умереть. Если это и было правдой, то это не сработало. Как и свойственно этому виду, человечество приспособилось и зарылось глубоко под кору, заселяя Аккатран и дальше.

Среди Адептус Механикус Аккатрана сложился обычай: чем дальше от ядра, тем ниже статус человека. Поэтому на поверхности обитали лишь самые низшие из низших – адская зона со всеми мыслимыми промышленными ядами, где кланы техножрецов влачили самое жалкое существование. На поверхности обитали лишь опозоренные, развращенные и ненормальные. Посетителям этого мира предоставлялась посадочная платформа, соответствующая их статусу, а самые уважаемые спускались по длинным стыковочным магистралям в пещеры глубоко под землей.

Френк Гамма-87-Ну-3-Пси был вынужден посадить свой корабль в очень невыгодном месте.

После того как на первый запрос Френка о разрешении на посадку дали ответ, входящие сообщения были ограничены направлениями движения. Все его льстивые возгласы были проигнорированы. Никакая лесть не принималась. Ни на какие любезности не реагировали. Луч данных вел его команду сервиторов через толпу кораблей по всему миру, уводя от великих и святых храмов-кузней экватора, подальше от крупных пустотных портов, где нескончаемым потоком садились и взлетали макрогаулеры, унося добычу Аккатрана, чтобы прокормить войны Империума. Его раздражение усилилось, когда его направили на высотную посадочную площадку в экваториальных областях, где посадочная площадка для одного корабля была подсвечена в инфракрасном диапазоне. Сенсорная система его корабля зафиксировала ее, и корабль начал посадочный цикл.

Он находился настолько далеко от ядра, насколько это возможно.

Оскорбление было принято к сведению.

Как только его корабль опустился на пласталь, вокруг него зашипело атмосферное поле, задержавшее внутри большое количество выхлопных газов. Френк Гамма-87-Ну-3-Пси подождал, пока смесь воздуха снаружи стабилизируется, прежде чем выйти наружу. Как только он почувствовал вкус ядовитого воздуха, его респиратор плотнее прижался к челюсти и начала работать.

Внутри купола силового поля клубился туман, хотя и не настолько густой, чтобы скрыть буйство промышленности снаружи. Мануфактуры заполняли пейзаж, их теплообменные башни были высотой с гору, на которую приземлился Френк, сигнальные лампы на них светились всеми цветами видимого спектра и не только. Массивные движущиеся части входили и выходили из стен, по размерам сравнимых с укреплениями Императорского дворца. Из вентиляционных отверстий с ревом вырывались языки пламени. Металлические радужные оболочки открывались, извергая зеленый туман, и их визг с болью отдавался в воздухе. Какофония разнородных ударов атаковала чувства, лишь постепенно объединяясь в ритм: да-дум, да-дум, ДА-ДУМ. Знаменитое сердцебиение Аккатрана.

Более густые испарения стелились по земле в тех редких местах, что были не закрыты зданиями, или же ядовитыми клубами опускались в искусственные долины, зажатые между боками мануфактур.  

Это было очень красиво.

– Аккатран, – произнес Френк, оглядывая открывшийся вид. Он проговорил это вслух, на готике. После столь долгого пребывания среди немеханикус, он привык использовать свой не модифицированный органический голос. Френк носил черные с золотом одеяния, и красные доспехи с кремовыми вставками. Его аугметика тяготела к тяжести; механодендриты большого диаметра плотно прижимали нижние манипуляторы к боку. Его самыми тяжелыми дополнительными конечностями были пара промышленных когтей, сидящих на плечах, изогнутых, как у богомола Старой Земли, и покрытых золотом.

Френк Гамма-87-Ну-Пси любил золото. Как он часто говорил, оно было одним из самых универсальных металлов, с прекрасной проводимостью, способной выдержать священный электрический поток Движущей силы, но на самом деле ему просто нравился его блеск; более того, он жаждал золото, поскольку, как бы Френк ни отличался от поколений людей, живших до него, он разделял их человеческую жадность.

Его ждал одинокий Аккатранианец, чью тело покрывали бесформенные одежды, а лицо было полностью закрыто похожим на рыло дыхательным хоботом, характерным для коренных жителей поверхности. Инструмент выживания и знак неприкасаемости. Возможно, он был даже не магосом, а каким-то низко ранговым представителем мирян. Пеон в империи машин.

Еще одно оскорбление.

Аккатранианец пробормотал несколько писков и невнятных слов на столь низком бинарном языке, что Френку пришлось увеличить мощность процессора своих лингвистических схем, прежде чем смог его понять.  

– Чужеземный магос, приветствую вас, – заказал низший. – Зал для аудиенций здесь. Проходите. Присутствуют высокопоставленные магосы. Не заставляйте их ждать.

Прежде чем Френк успел расшифровать послание, низший развернулся на каблуках и побрел прочь через двойные противовзрывные двери.

Мысленно собравшись с духом, Фрэнк последовал за ним. Он ожидал радушный прием, учитывая его историю в этом мире, но такой уровень неуважение к магосу его ранга, который также был верным слугой имперской инквизиции, было рассчитанным оскорблением.

Он покажет магосам Аккатарана, насколько это опасно.

Аккатранец проковылял через двери в коридор, его тело неистово раскачивалось из стороны в сторону, так что длинные рукава мантии стелились по полу. Несмотря на неуклюжую походку, он был достаточно быстр, и Френку пришлось увеличить темп на 26,3% чтобы не упустить его из виду. Он успел как раз вовремя, чтобы увидеть, как пеон свернул в другой коридор, который так круто наклонялся и имел такой отполированный бетонный пол, что магос едва не покатился по нему, словно на лыжах. Френк замедлил шаг, выплевывая проклятия и с трудом удерживаясь на ногах. Когда он добрался до дна, пеон уже находился далеко впереди, и Френку пришлось бежать.

Это странное преследование продолжалось еще некоторое время: проводник останавливался и бормотал указания на своем бессмысленном диалекте издалека, слишком ограниченный или слишком невоспитанный, чтобы использовать чистую форму бинарика или стандартный Лингва Технил, и слишком нетерпеливый, чтобы ждать пока Френк переведет его слова, так что путь магоса состоял из того, что рабочий громко квакал, манил за собой и торопился дальше, а Френк старался не потеряться в подземном лабиринте.

– Неужели они специально заставили меня идти? – тихо спросил Френк. – Оскорбление за оскорблением.

Возможно, его посланиям следовало бы придать более мягкий тон.

Френка определенно тащили по самому длинному пути: по магистралям, где не было никого, кроме него и проводника, по промозглым шахтам, по узким коридорам, заполненных Аккатрианцами всех рангов и должностей. Он уклонял от процессий святейших жрецов, проходил по проходам мимо громогласных кафедр производства и поклонения.

– Смотрите, – без умолку твердил гид. – узрите мощь Аккатрана и познайте свое место.

В конце концов, проводник привел его к лифту.  

– Заходите сами, – пробурчал он. – Я не могу. Вам оказана великая честь, чужеземный магос. Мне - никакой, как и подобает. Я знаю свое месте в схеме великого и святого Бога Машин и служу с благодарностью.

В этом был намек.

Френк вошел. Двери лифта захлопнулись перед склонившимся проводником. Френк был рад оставить его позади.

Через пять тысяч уровней лифт остановился. К тому времени Френк находился уже в нескольких милях под поверхностью. Если приповерхностные уровни казались ему впечатляющими, то глубоко под землей перед ним открывались просторы настоящего технологического великолепия.

Огромные пещеры, заполненные энергетическими каналами, уходили вниз, в глубокие недра планеты. Вокруг них петляли движущиеся дорожки. Гравигенероторы делали каждую поверхность гигантских сферических камер пригодной для использования в качестве пола. Было очень жарко. Повсюду проходили вереницы мужчин и женщин в разных стадиях апофеоза. Слабость плоти презиралась на Аккатране повсеместно, а разнообразие аугметических усовершенствований просто завораживало.

– Френк Гамма-87-Ну-3-Пи, – прохрипел машинный голос.

Он повернулся к нему. В его внутренних когнитивных центрах раздался писк. К нему приближалась пара скитариев-охранников, с активированными энергетическими пиками. Они были настолько сильно заключены в блестящие металлы и пластик, что Френк засомневался, осталась ли у них хоть какая-то органика, кроме мозга. Эти воины принадлежали к элитному подразделению.

– Магос, вам следует пойти с нами, – произнес второй из них.

– Ведите, – сказал Френк, кивнув в знак согласия.  

Скитарии пристроились рядом с ним и повели его по дороге. Он не сомневался, что они не охранники, а сопровождающие, но все же Френк был рад этому, так как теперь толпа расступалась пред ним. Без них идти пришлось бы с трудом.

Скитарии привели Френка в узкий зал с высокими сводчатыми потолками. Посередине находились двери, наполненные Движущей Силой, вытекающей из проводящих шипов и с шумом проходящей сквозь токопроводящие ворота, постоянное скольжение которых меняло рисунок на потолке. Двери открылись, и он попал в другой зал, более тихий. Когда двери захлопнулись, огородив его от шума окружающего мира, стало еще тише, и Френк оказался в умиротворяющей атмосфере. Случайные звуки доносились из акустических кристаллов, расположенных на расстоянии друг от друга в соответствии с общепринятыми математическими установками. В конце зала, под гигантским изображением Опус Машина, его ожидало трое магосов.

Из дополнительных станков в его сознание хлынули данные, и Френк сразу же узнал одного из магосов. Хрионалис Анаксеркс отличался необычной внешностью и был широко известен своими способностями на поля боя, поскольку в основном оставил свои исследование ради ведения войн. Он считался настолько успешным генералом, что имя Анаксеркс было дано ему в знак признания его мастерства, и в качестве памяти об основателе Аккатрана Ксерксе Бессмертном, который, как утверждает легенда, удерживал планету свободной от тьмы не протяжении целого тысячелетия и более.

Френк прервал каскад данных. Это отвлекало, а в данный момент и вовсе не имело значения. Важно было лишь то, что Анаксеркс считался одним из самых влиятельных лидеров мира кузни, а это означало, что к его проблеме отнеслись серьезно.

Анаксеркс был гигантским, гибким существом со стеблеподобным телом, вдвое превышающим рост обычного человека, свернувшимся калачиком на подушках паланкина, который несли слуги. У него отсутствовали ноги, и имелось всего две руки, но они были мощными, с длинными и острыми, словно сабли, пальцами, а на плечах располагались гнезда для тяжелого оружия. Его шея была длинной и гибкой, а лицо – устрашающей серебряной маской смерти красивого юноши с черными отверстиями для глаз. Слева по лицу стекала одинокая слеза, впитывающаяся в металл, а затем снова вытекая.

Анаксеркс преодолел все слабости плоти. Скорее всего, он был полностью механическим.

Второй магос как был незнаком Френку, так и остался. На запрос ноосферной идентификации Френка он ответил жестким электронным ударом информационного щита. В основном его тело осталось человеческим, хотя глаза и были заменены многофункциональной бионикой, а сам он обладал настолько толстым телом, что его подключили к паукообарзной повозке. Его дряблые ноги свисали около опор, а на открытых местах кожа покрылась раздражением. На его одежде красовались сигилы высокопоставленного логиста.

Третий был настолько далек на пути к просветлению, что совсем не походил на человека: ящик высотой шесть футов с каждой стороны, на котором располагалось гнездо толстых металлических щупалец. Между ними извивались десятки манипуляторов поменьше. Этот магос спокойно раскрыл свою личность: Лектор Догмис Калесперис из жрецов-машин, сведущий в теологических знаниях.

Френк вошел и склонился перед ними.

– Архимагос Макротехника Хрионалис Анаксеркс, – произнес он своим человеческим голосом на готике. – Вы оказали мне честь. Рассказы о ваших победах известны во всех мирах, где властвует Марс – Он поклонился лектору Догмису. – Я рад знакомству с вами. Приятно встретить человека, который един со святым словом. – Затем он поклонился второму магосу. – Боюсь, я не знаю вас, почтенный иерофант.

Ответ лектора Догмиса последовал быстро и недовольно, на бинарике.

– Вы пользуетесь голосом среди себе подобных. Показательный факт. Вы слишком долго пробыли среди Терран, Френк Гамма-87-Ну-3-Пси.  

– Прошу прощения, – ответил Френк в той же манере. – Я считаю, что лесть лучше всего передается в речи.

– Возможно. Архаичная речь поэтична, – согласился второй. Хотя он тоже использовал бинарик, он дополнял его эмоциональные знаками, указывающие на благожелательное отношение. – Вы спросили мое имя. Я его назову. Я - архимагос Логис Магнакомптроллер Коварикс Сестериус, просветленный девятнадцатого уровня. – Его личность была передана с помощью потока данных, в которых перечислялось значительное количество дополнительных титулов.

– Для меня большая честь познакомится с вами, великий иерофант, – ответил Френк.

– Приберегите свои банальности. Вы находитесь на нижнем уровне одобрения, – сказал Калисперис. – Вы отказались от стремления к чистоте знания, чтобы служить самозваным арбитрам Инквизиции.    

– Здесь вас считают предателем своего рода, – продолжил Анаксеркс. В его голосе звучала снисходительность. – В нашем мире не приветствуется внимание ордосов. Мы с Марса. Вы, кажется, забыли об этом.

– И все же этот мир известен своими хорошими связями с Макраггом, – парировал Френк. – Вы так же тесно связаны с другой головой орла, как и я.  

– Вы ожидали сочувствия? Как вы смеете сравнивать наш договор со своим рабством? – возразил Калисперсис так резко, что Анаксеркс приструнил ее резким ударом.  

– Мы - Союзники Ультрамаринов, – произнес Анаксеркс. – Мы обязаны хранить верность Примарху так же, как и Великому Синоду, но не заблуждайтесь, вы находитесь на суверенной территории Культа Механикус.

Сестерций откинулся в своем паучьем палантине. Загорелая плоть его ног сочилась прозрачной жидкостью, после каждого движения.

– Интересно, когда вы в последний раз возвращались в свой мир-кузню? Приняли бы они вас с теплом, близким к тому, которое мы оказали вам?  

– Я не знаю, прославленный логис, – ответил Френк. – Прошло много лет с тех пор, как я был там.    

– Согласно нашим записям, вы не были на Аккатране уже довольно продолжительное время, – заметил магнакомптроллер. – Несмотря на то, что ваш хозяин работает в этом регионе Империума. Я склонен взвешивать все за и против, прежде чем выносить решение. Я менее воинственен, чем мой уважаемый коллега лектор догмис, но, возможно, он прав. Вы забыли о своем долге перед нашим родом?  

– Мой долг перед человечеством в целом, – ответил Френк. – Каждый из нас служит Богу-Машине по-своему.  

– Это еще предстоит выяснить. Прошло шесть лет с тех пор, как вы последний раз бывали здесь, – продолжил Хрионалис Анаксеркс, разминая свои длинный пальцы с лезвиями. – Насколько я помню, вы поклялись никогда не возвращаться?

– Да, – признал Френк.

– Френк Гамма-87-Ну-3-Пси, не могли бы вы мне напомнить, в чем суть этой клятвы и почему вы ее давали?

Температура в памяти Френка подскочила. Анаксеркс насмехался над ним. Но ему ничего не оставалось, кроме как терпеть это.  

– Между нашими храмами возник спор.

– Метафора! Какая Глупость! –Анаксеркс поднялся в палантине, его тело изгибалось под одеяниями, как у змеи. Он откинул серебряную маску, бросив ослепительные блики на лицо Френка. – Я буду полагаться на свои собственные воспоминания, которые безупречны. Вы пришли сюда и предъявили нам требования своего хозяина…

Френк не смог оставить это без внимания во второй раз.

– Милорды, он не мой хозяин.

– Тогда Инквизитор… – потребовал лектор Догмис. – Как его зовут?

Еще один факт, который они должны были сохранить в кристальной ясности. Это был акт унижения.

– Инквизитор Сехен-кви.

– Вы оставили службу ему? – пронзительно рявкнул Калесперис. – Возвращаетесь ли вы в лоно?

– Нет, – ответил Френк. – вы и сами знаете. Я здесь по его поручению. Нет ничего необычного в том, что член Культа служит Инквизиции. Ничего нелояльного.

– Это зависит от того, как вы служили, как долго и какие действия совершали, – парировал Анаксеркс. – Когда вы находились здесь в последний раз, вы вышли из себя, потому что Аккатран не стал ремонтировать какой-то инквизиторский карцер. Говорили, что мы – нарушили клятвы новаторов, да? Я не помню точной формулировки. Мы отправили отчет Зерану. – Анаксеркс наклонился. – Мы потребовали возмещения за оскорбление, которые вы нам нанесли. Я рекомендую вам продлить свое отсутствие в своем родном мире. Нам было обещано, что к вам примут санкции. Именно вы нарушили клятву, а не мы. – Его двоичный язык стал жестче.  

– Что вы хотите услышать от меня? – спросил Френк. – На ваши обвинения в нелояльности я отвечаю фактами. Здесь, между мной и другими представителями вашего мира-кузни, были достигнуты договоренности о ремонте орбитального корабля, но они не были выполнены. В результаты агенты Велизария Коула смогли вывести из-под стражи Инквизиции ценного ксеноса для неизвестных целей.

– Договоренности пришлось расторгнуть из-за вашего инквизитора. Обещанное вознаграждение не было получено, – пробурчал Коварикс Сестерий. – Мы не благотворительное учреждение! Нет оплаты - нет услуг!

– Прекрасные сантименты, особенно когда сам Империум находится под угрозой уничтожения, а жизнь Омниссии на Терре - под угрозой, – ответил Френк. – Я считаю Аккатран ответственным за успех еретика, а значит, и за содействие целям врага. Коул представляет опасность для всех нас. Его деяния разрушительным, его верования - святотатство.  

– Возмутительно. Вы говорите о Главном Проводнике. Будьте осторожны, магос. У великого Коула здесь много сторонников.  

– Значит, я могу предположить, что он имеет на вас влияние? Возможно, именно благодаря его влиянию орбита осталась пустой, что и облегчило его предательский акт?

– Вы зашли слишком далеко! – Калисперис вспылил. – Это собрание…

Анаксеркс прервал его кодом, прекратив волны передачи.

– Какой пленник?  

– Я не обязан предоставлять вам эту информацию, но показав свою открытость и в надежде, что мы сможем сотрудничать, я расскажу вам, – ответил Френк. – Велизарий Коул похитил Криптека Некронов, содержащегося в тюрьме. Опасный автоматон, само существование которого оскорбляет Бога Машин. Так что, как видите, Коул не только опасный новатор, не уважающий традиции, но он также плюет на заповеди Тройственного Бога, а значит, является врагом человечества.

– Я не думаю, что нам стоит прислушиваться к вам, – возразил Калисперис. – Вы скорее будете служить Терре, чем Марсу. Что за дело нам до вражды между вашим хозяином и Главным Проводником?  

– Коул не Главный Проводник, – возразил Френк.

– Вы назвали его Еретиком? – спросил Сестерий. – Интересно. И смело.

– Вы храбры, раз пришли сюда, – продолжил Анаксеркс. Он повернулся к Сестерцию. Их глаза вспыхнули при обмене личными сведениями. Серебристый взгляд Анаксеркса снова упал на Френка. – Мы с коллегами согласны. Попросите у нас прощения, и, возможно, мы сможем восстановить наши отношения. Новости, которые вы принесли, вызывают беспокойство. Они заслуживают более пристального внимания.  

– Прощение? – резкий смех прервал поток кода Френка. – Я пришел не просить прощения. Я пришел требовать, чтобы вы не отвечали на призыв архимагоса. – Он снова выдержал паузу и достал из-под свое черной мантии большой медальон. Он был отлит в форме перечеркнутой буквы «I», над которой возвышался череп. – По приказу Имперской Инквизиции.

– Вы не инквизитор, и у инквизиции здесь мало полномочий, – возразил Анаксеркс. – Это владения Красной планеты, а не Терры. Если вас так беспокоят рецидивистские наклонности Велизария Коула, советую вам подать заявку на должность в Коллегии Экстремис и проводить свои расследования по более подходящим каналам. Возможно, тогда ваши слова будут иметь хоть какой-то вес для нас. Пока же они легки как гелий.  

– В любом случае, вы опоздали. Приглашение принято. Мы встретимся с Велизарием Коулом и выслушаем его просьбу, – сказал Сестертий. – Это священное решение Синода Аккатрана в отношении его статуса как Главного Проводника.

– Я призываю вас передумать, – воскликнул Френк. – Коул представляет опасность для всех нас.  

– Это еще предстоит выяснить. Он не первый магос и не последний, кто задерживается на границах модуса становления. Он добивается результатов. Он создатель Космодесантников Примарис, создатель новых технологий и собиратель многих священных STC! – сказал Сестертиус.

– Он экспериментатор и богохульник, – возразил Френк.

– Это не доказано, – заметил лектор Догмис. – Хотя я подозреваю, что это может быть так.

– Советую проявить осторожность при следующей отправке, магос Френк Гамма-87-Ну-3-Пи, – предостерег Сестертиус.

– Тогда я прошу вас о снисхождении и прошу ответить мне вот на что. Вы сами поддерживаете Коула? – спросил Френк.

– Да. Я горжусь этим. – Сестертий посмотрел на Френка исподлобья. – У меня нет причин бояться вас. Ваши обвинения беспочвенны.  

– Вы расскажете мне, каковы ваши намерения? – спросил Френк.

– С гордостью, – сказал Анаксеркс. – Истинным служителям Бога-Машины нечего скрывать, ибо правда - это величественное светило, которое ярче всего освещает Великое Дело. Синод объявил сбор. Я возглавлю деми-макроклада. Магниконтроллер Сестертиус оценит стоимость ресурсов предложения любой военной помощи, которую он может запросить. Лектор Догмис Калисперис оценить чистоту его побуждений. Остальное решит Бог-Машина, когда его оракулы получат все необходимые статистические данные.

– Вы знаете, чего хочет Коул? – спросил Френк.

– Нет. И вы тоже, иначе вас бы здесь не было. Зная Коула, я ожидаю чего-то театрального, – ответил Сестертий. Он улыбнулся. – Я с нетерпением жду этого. Это привилегия.

– Только лишь вы, великие иерофанты, будете присутствовать? Будут ли другие?

– Естественно. Статус Коула требует это, – ответил Анаксеркс.

– Он просил кого-нибудь конкретного?  

Еще один взгляд между тремя аккатранцами, еще один короткий всплеск обмена частными данными.  

– Нам нечего скрывать. Он попросил присутствовать, среди прочих, иерофанта Темпоралис Иктина из Братсва Хроналис. Однако Иктин - самый высокопоставленный.

– Иктин - мастер темпоральной инженерии. Ксенос, которого выкрал Коул, принадлежал к касте хрономантов. Это не может быть простым совпадением. Что он планирует?

– Как уже говорилось, его приглашение неясно, – ответил Калисперис.

– Я уверен, что намерено, – сказал Анаксеркс. – Мало что так трудно остановить, как любопытство магоса. Вы тоже любопытны. Я чувствую это в ваших данных.

– Вы будете многократно разочарованы. Мы услышали сообщения от наших братских миров-кузней Тигрус и Металлик, – продолжил Сестертий. – Они также намерены выслушать прошение Коула. Мы не одиноки. Вы находитесь на стороне меньшинства.

– Не будьте так уверены. Это не единственные миры-кузни, в которые обращался Коул, – возразил Френк.

Сестертий и Анаксеркс забрасывали друг друга вопросами.

– У Сехен-кви прекрасная сеть информаторов, даже среди нас, истинно верующих, которые полностью поддерживают единство человечества и главенство Вседержителя, – продолжил Френк.

– Мы не застрахованы от шпионажа, это правда, – согласился Калисперисю

– Я могу сообщить, что Коул получил прямой отказ от трех других миров-кузней. Интересно, не находили ли вы, что он пользует успехов у миров-кузней, наиболее тесно связанных с владениями примарха?

– Это неважно, – сказал Анаксеркс. – Он приближается к тем, кто ближе всего, вот и все.

– Я так не думаю. Полагаю, он ориентируется на тех, кто связан с Ультрамаром, ибо они отнесутся к его просьбе с наибольшим сочувствием. Возможно, вы не так независимы, как вам кажется.

– Ваши передачи не найдут здесь сторонников, магос Гамма, но мы не будем вас отговаривать, – сказал Анаксеркс.

– Возможно, нет. Очень хорошо. – Он поклонился. – Увидимся на Понте Аверн. – сказал Френк.

– Вы приглашенны на саммит? – спросил Сестертий.

– Нет. Но ни вы, ни он не сможете помешать моему присутствию. Эта печать, которую я ношу по приказу инквизитора Сехен-кви, обладает большей властью, чем вы предполагаете. Я благодарю вас за уделенное мне время. Полагаю, что, встретившись с Коулом и услышав, какое святотатство он замышляет, ваше мнение изменится, и вы найдете меня готовым к сотрудничеству, если захотите обуздать его безумие. Я могу лишь молиться, чтобы вы прислушались к словам вашего лектора Догмис. – Он снова поклонился. – Да здравствует мудрость Бога Машин.

– Исследуя Его тайны, мы совершенствуемся и приходим к пониманию, – произнес Калесперис.

– Теперь вы можете вернуться к своему инквизитору, – выплюнул Анаксеркс на готике. У него был чистый музыкальный голос.

Френк удалился, стараясь, чтобы его гнев не проявлялся не в походке, не в осанке, ни в цифровых выделениях, пока он уходил.

Встреча заняла двенадцать целых две секунды.