День Жажды / The Day of Thirst (рассказ)
 | |
| Автор | Талли Саммерс / Tully R. Summers |
| Переводчик | Brenner |
| Издательство | Black Library |
| Входит в сборник | Статус: Мертвая зона / Status: Deadzone |
| Год издания | 2000 |
| Подписаться на обновления | Telegram-канал |
| Обсудить | Telegram-чат |
| Экспортировать | EPUB, FB2, MOBI |
| Поддержать проект
| |
Ну конечно, у тебя есть тяжелый стаббер. Только лучше бы тебе надеяться, что Крюг тебя нанял, чтобы им и пользоваться, а не для чего-то другого.
О, не стоило мне этого говорить. Если Крюг тебе не сказал – а он явно не сказал, раз ты здесь – не мне выдавать секрет. Пей свою «Бешеную змею», она тебя отвлечет от руки.
Само собой, жжет. Клеймо посвящения и не должно щекотать. Предполагается, что оно произведет на тебя впечатление, какое это серьезное дело – присоединиться к Черной Руке. Не трогай, подхватишь споровую гниль, и рука отвалится, потом придется ее где-то еще выпрашивать. Что? Ну естественно, разбавлено. С учетом того, как надирается Черная Рука, у меня бы не осталось «Бешеной змеи» даже чтобы сточную крысу напоить.
Угу, верно. Тебя взяли на замену Драмуку, все так. В каком качестве – вот о чем тебе бы побеспокоиться.
Ладно, я тебе расскажу, если пообещаешь перестать называть меня «крысенышем» – совершенно незаслуженная кличка для столь достойного держателя игорного притона, как я, и мне нет дела, что там говорит Крюг. Это был тихий денек в «Досуге обдиралы»… Да, вот так называют этот старый, раздолбанный войсковой транспорт. Почему? Это игорный притон, сам сообрази.
Не-а, он уже много лет с места не двигался, с тех самых пор, как в него попало что-то, разнесшее левую гусеницу – хотя некоторые, приняв достаточно «Бешеной змеи», и клянутся, будто он куда-то едет. Слушай, так ты хочешь историю, или нет?
В общем, было сравнительно тихо, половина Черной Руки ушла заниматься своей территорией. Крюг Мордобой сидел в углу с гильдейцем из Мертвого Тупика, продирались через контракт по добыче шлака. Да, я уверен, у него где-то есть клеймо, пусть ты его и не видишь под всей этой адамантеритовой броней, которую он носит. Стока ради, он же основал банду! Мне продолжать, или хочешь поискать у Крюга опознавательные метки? Очень хорошо. Неподалеку от спорщиков, наблюдая за ними стальным взглядом, был Хорген, личный телохранитель Крюга. Ага, ты его уже видел. Он, наверное, работал парой цепных мечей над каким-нибудь несчастным здоровяком на арене в Ползучей Слизи. Да, тот Хорген. Рядом с Хоргеном Гребень прихорашивал и расчесывал свой розовый ирокез. Он типа щеголь, в бригаде Голиафов это тебе не шутка. Единственная причина, почему Крюг и остальные его не убивают – он хорош с пистолетами. Из задней комнаты доносились тихие стоны: там на моих простынях потел и трясся Агар, который обычно занимается делами Черной Руки тут, в «Обдирале». Накануне он заплатил какому-то крысокожему, чтобы тот сделал ему татуировку светящейся плесенью – ту штуку на лице, которая пульсирует зеленым в такт биению сердца. Понимаешь, это светящиеся споры под кожей, но от первой дозы его стало рвать, как падалюгу. На другом конце комнаты – остальные старались сидеть вне досягаемости залпов – находился Драмук, огромная гора мышц. Этот его самоубийственный тяжелый болтер был разобран для чистки и разбросан по моему лучшему столу с крысиным колесом. Я задерживал дыхание всякий раз, когда ненадежные болтерные заряды перекатывались от его возни.
Нет, я не стал просить его уйти. Болтер-то его, конечно, был разобран, но вот кулаки – нет, а мне в тот момент что-то не хотелось сожрать собственные зубы.
И вот тогда-то и вошла Мать Тьма, которая с лязгом распахнула два подвешенных на петлях трака так, словно владела этим местом. Все застыли, как будто им на колени только что упал флаг, и они ждали, не свалится ли он. За Матерью Тьмой прошествовали трое из ее банды, похожие на каких-то эротичных нетопырей-падальщиков в черной и красной коже. Кто такая Мать Тьма? Это ты уже скоро узнаешь. Мать Тьма – верховная жрица Кровавого Ковена. Замкнутая банда Эшеров на юге, практикующая собственную непонятную религию. До недавнего времени Ковен в основном держался сам по себе. А потом, безо всяких видимых причин, они начали проводить кровавые налеты на окружающие территории. Сами рейды выглядели довольно бессмысленными, не имеющими явной цели, кроме резни. Ну, резни и пленников. Бандитов и поселенцев, которых забирал Ковен, больше никогда не видели. Тогда и пошли слухи о темной магии и неописуемых обрядах.
Вот, значит, Мать Тьма, их предводительница, и стояла у меня на пороге и глядела на Крюга Мордобоя так, будто он был один в комнате.
– Гильдеец, уходи! – скомандовала она. Ее голос звучал, словно бритва резала бархат.
Гильдеец, захлебываясь от негодования, что ему отдают приказы, подобрал свои одеяния и поспешил наружу мимо воительниц.
Крюг медленно поднялся. Мускулы его челюсти шевелились: он сдерживал ярость.
– Ты смеешь нарушать наше соглашение, ведьма?
Одна из Эшеров позади Матери Тьмы подняла тяжелый стаббер, направив его на всех в помещении. Руки Хоргена взлетели к цепным мечам в ножнах за спиной, а Гребень уже успел достать свои пистолеты, целясь с колен из-под стола.
– Мы исполняли свою часть сделки и не заходили на вашу территорию, – ледяным тоном промурлыкала Мать Тьма, игнорируя напряженность с обилием оружия. – Но ты еще не отдал одного в жертву.
До сих пор Черная Рука не сцеплялась с Ковеном, но судя по их недоверчивым взглядам, обращенным на вожака, они явно не связывали это с каким-то сомнительным соглашением. Ошеломление на их лицах быстро превратилось в ярость, и на мгновение я решил, что Крюга пристрелят его же собственные люди.
– Получишь свою долбаную жертву, когда мы отловим одного из этих подонков-Орлоков, – прорычал в ответ Крюг, превосходно не допуская паники в голосе.
– Нет, Крюг. Время приносить в жертву кого-то из банды соперников прошло. День Жажды близок! Так сказано в Книге Освобождения. Надлежит провести приготовления. Жертва должна быть одним из твоих, одним из Черной Руки. Ты приведешь избранника к Испивающим Камням ровно через четыре часа, иначе жди нашего гнева. День Жажды близок.
И прежде, чем кто-то успел ответить, они исчезли за дверью. Крюг обернулся к своим людям, которые все еще держали оружие в руках. Вся эта болтовня про День Жажды и перспективу оказаться выбранным в жертву совершенно не успокоила их нервы.
– Ну, Крюг, и что будет? – спросил Хорген. Его палец подергивался на активаторе цепного меча.
– Война! – рявкнул Крюг. – Никакая сточная соска из Эшеров не будет приказывать Черной Руке! Мы ударим по ним. Ударим жестко и ударим сейчас же. Перехватив их на обратном пути к убежищу.
Хотя план Крюга и представлял собой приятную альтернативу жертвоприношению, с ним имелись свои проблемы. Во-первых, на месте было всего пятеро членов Черной Руки, а поскольку Агар исходил потом от светящейся плесени, на «ударить жестко» оставалось всего четверо бандитов. Вот тогда они и подрядили меня. Нет, я ни хрена не умею ни стрелять, ни драться, но Крюгу нужна была численность. Само собой, поначалу я отказался, но когда Крюг предложил освободить «Досуг обдиралы» от взноса за «защиту» на пару недель… ну, кредитный журнал взял верх над моим мнением. Клянусь всеми богами, кабы я только знал… я бы Крюгу вдвое больше заплатил, лишь бы не идти. Понадобился час, чтобы Драмук собрал обратно своя тяжелый болтер, а потом еще час тащились по равнинам химической пыли, переходили мостики и спускались по воздуховодам, пробираясь на территорию Кровавого Ковена. Мы так и не перехватили Ковен по пути домой.
Мы вылезли из воздуховодов около Испивающих Камней, и уделались как следует. В одной особенно наполненной парой трубе химическая пыль на одежде превратилась в грязь, а волосы плотно свалялись от паутины вентермитов, но коль скоро мы пришли не на свидание, это было не особо важно.
Испивающие Камни служили Кровавому Ковену штаб-квартирой. Они располагались в старинном осыпающемся куполе, заполненном обломками и ржавеющими переходами. Ковен соорудил кольцо из стоячих камней и странный алтарь, сделанный из кусков разбитого бетона. Мать Тьма и двое из Ковена, что приходили в «Обдиралу», ходили возле камней странными кругами. Чудо, тяжелого стаббера не было. Мы прибыли на два часа раньше и явно застали их посреди какого-то обряда. Драмук открыл огонь с того мостика, куда вышел тремя уровнями выше, поливая каменное кольцо смертельным ливнем из своего тяжелого болтера. Я выбежал на перекресток, спустился по воздуховоду к следующему выходу где-то в пяти шагах и принялся беспорядочно палить из чужого автопистолета, неуклюже брыкавшегося у меня в руках. Крюг, Хорген и Гребень спрыгнули с лестниц на усыпанный щебнем пол.
Сперва все шло хорошо. Ковен рассыпался и попрятался за стоячими камнями, а град болтов Драмука удерживал их там. Не могу сказать, что мои собственные выстрелы чем-то помогли, кроме лишнего шума, но, сдается мне, Крюг так и задумывал.
Он, Гребень и Хорген воспользовались возможностью и бросились к Камням по земле. Они уже почти добрались дотуда, когда задняя сторона бедра Гребня взорвалась кровавыми брызгами. Тот упал, зажимая фонтанирующую рану.
Крюг и Хорген повернулись к новым противникам. В стене купола позади них успел открыться люк. В проеме стояла Сестра Утоление, ведьма с тяжелым стаббером, который отправлял в троицу Голиафов обжигающие куски свинца. За ней, также придя на шум стрельбы, находились еще двое из Эшеров, спешившие на помощь сестрам.
Крюг пригнулся и схватил Гребня за воротник. Пол вокруг него разлетался на острые бетонные осколки. Тем временем Хорген с воющими цепными мечами кинулся на трех Эшеров у двери, которые мудро решили скрыться от атаки безумного бойца с арены за стальным косяком. Воспользовавшись краткой передышкой, Крюг оттащил раненого Гребня в ближайшее укрытие: за стальную решетку опорной колонны перехода. Хорген изменил направление броска и последовал туда же.
Высоко наверху Драмук обливался потом. Вены у него на шее и на руках вздулись и стали похожи на тросы. Тяжелый болтер пожирал ленту за лентой из огромного ранца с боеприпасами, выплевывая болты из раскаленного докрасна дула со звуком, который напоминал тарахтящий гром. Подкрепление Ковена прибыло через дверь прямо под тем мостиком, где расположился Драмук, так что он продолжал палить по стоячим камням, не имея возможности перенести прицел на новую угрозу.
Я же, напротив, находился в двадцати футах в стороне и еле мог увидеть только низ их входной двери. Когда цель наконец-то оказалась в пределах досягаемости, я перевел огонь. Мать Тьма и ее приближенные, вокруг которых взрывались камни, то и дело выныривали наружу и огрызались беспорядочными выстрелами. Две ведьмы, пришедшие вместе с Сестрой Утолением, стремительно проскочили через люк, и мои пули выбили искры из стены неподалеку, не причинив им вреда.
Крюг прицелился из дробовика между прутьев несущей распорки и снес одну из атакующих Эшеров. Литая пуля угодила малолетке из Ковена в шею, буквально оторвав голову. Безжизненное тело отбросило назад, и оно рухнуло на пол вместе с дождем из крови и кусочков позвонков.
Ту часть люка, что я видел, вдруг заслонила присевшая фигура Сестры Утоление. По трубе вокруг меня застучали заряды тяжелого стаббера. Я прижался к стене воздуховода, но услышал визг металла подающейся опорной решетки. Вся шахта, в которой я находился, перекосилась, смялась и камнем полетела на пол, словно какой-то огромный ржавый червяк в предсмертных судорогах.
Когда шум и пыль улеглись, я осознал, что каким-то образом еще жив. Я лежал на спине, по плечи погребенный под искореженным металлом. Вентиляционная труба все еще оставалась прикреплена к стене на другом конце, мятыми перегибами косо опускаясь к полу, где находился я, пойманный в ловушку и неподвижный.
И как будто этого было мало, долбящий болтер Драмука в конце концов перегрелся. Огромный механизм зашелся в припадке, вгоняя болт в болт, словно в трубе сплющивался поезд. Он взорвался в руках у Голиафа, и тело того взмыло над кромкой мостика. Его падение кончилось тошнотворным хрустом: он напоролся на зазубренный край опоры моего обвалившегося воздуховода. Я исступленно попытался освободиться и был вознагражден еще одной лавиной обломков, которая накрыла меня целиком.
Это был конец. После того, как двое людей выбыло из строя, а тяжелый болтер нанизался на балку, Крюг безнадежно проигрывал в численности. Раздался его дерганый голос:
– Наружу и уходим! Наружу и уходим! Внимание!
Крюг, Хорген и Гребень покинули купол через трещину в разрушенной стене, а Кровавый Ковен глумился и стрелял на прощание.
– Приходите еще, Черная Рука! – издевалась Мать Тьма. – Всегда вам рады!
Мой живот скрутило от мерзкого осознания, что меня оставили на смерть. Груда металла, накрывавшая меня, удерживала голову на боку… если бы она только сломала мне шею, то я бы избежал тех ужасов, что увидел дальше. Поскольку хоть я и был заперт и скрыт от глаз, оставалась маленькая дырка или туннель, через который я мог дышать и смотреть наружу, и он был обращен ровно к Испивающим Камням. Прошло какое-то время, пока, как я полагаю, Ковен занимался своими ранами и прочесывал купол на предмет выживших. Меня они не нашли. За это могу быть немного благодарен. В конце концов, я увидел, как они вошли в каменное кольцо, неся два тела: изуродованную малолетку из своих, а также Драмука, которого им как-то удалось стащить с пронзившей его опоры.
И вот что самое паршивое: Драмук был еще жив.
Любой нормальный человек умер бы при взрыве своего оружия, не говоря уж о стремительном падении на острый металл. Понимаешь, это все его мощное телосложение. Железная конституция, которая отказывалась сдаваться. По ранам на плече я понял, что опора не прошла через жизненно-важные органы. Бедный фрагов ублюдок. Кабы она ему в сердце попала… Появилась Мать Тьма, на которой была ряса, сделанная из… ну, не могу в этом поклясться, но было похоже на кожу. Ага, человеческую. Нет, я не уверен. Слушай, мне в ту пору было неспокойно… Короче, она встала перед алтарем и достала большой переплетенный том, который я предпочел не рассматривать особо пристально. Начала декламировать из этой книги слова, странную невнятную ерунду, я бы такое не смог произнести, даже если бы запомнил. Ведьма с цепным мечом принялась нарезать на полу мертвую малолетку, а четверо остальных подняли стонущего Драмука на стол-алтарь.
Я скривился и стиснул зубы, когда сквозь его запястья и лодыжки в глубокие отверстия, просверленные в поверхности камня, вогнали жуткие каменные штыри. Пока продолжался этот кошмар, остальные сестры стали рисовать на щербатых камнях странные символы и дуги, используя для этого окровавленные конечности мертвое малолетки. Я едва мог смотреть. Покончив с этим, Ковен выстроился вокруг обездвиженного тела Драмука. Мать Тьма подняла глаза от своего чтения.
– День Жажды близок! Так гласит Книга Освобождения! – прокричала она, поднимая книгу над головой. – Надлежит провести приготовления!
С этими словами она распахнула свою рясу, и стал виден корсет, сделанный из кожи. Он был покрыт десятками петель и кармашков, в каждом из которых размещался страшный заточенный крюк, похожий на какой-то ужасный хирургический инструмент. Члены Ковена одна за другой прошли мимо Матери Тьмы, взяв по орудию, и набросились на Драмука.
Я дергался, извивался и бился об удерживавшую меня гору металла, отчаянно пытаясь освободиться. Отчаянно желая убраться прочь, не видеть жуткого разбирания Драмука на части. От моих усилий на пол с грохотом упали куски металла, но их звучный лязг потонул в нечеловеческих воплях, которые неслись от Испивающих Камней.
Мне наконец-то удалось высвободить большую часть тела, но зловредный кусок камня, придавливавший мою голову, не желал сдвигаться. Я не мог отвести взгляд. Перед тем, как зажмурить глаза от творившейся передо мной мерзости, я уловил один кошмарный образ.
От него я просыпаюсь по ночам. Драмук распластан, как в учебнике по анатомии, а ведьмы со своими крючками и клинками выковыривают сухожилия, вены и органы с положенных мест. По бокам алтаря стекают реки крови… и все это время Драмук кричит…
Казалось, это длилось часами. У меня по щекам бежали слезы, лицо болело от того, как я стискивал веки – так сильно, что думал, будто глазные яблоки лопнут. А потом все прекратилось. Я лежал там с закрытыми глазами и дышал – словно впервые за несколько недель. Немного погодя, когда стало совсем тихо, и я услышал, как Ковен уходит, я рискнул посмотреть на Испивающие Камни. К счастью, останки Драмука убрали, хотя красный камень все еще блестел от влаги. Мать Тьма стояла на коленях у подножия алтаря и молилась.
А потом, когда в тишине купола до меня долетел ее голос, я осознал, что принял за молитву беседу. Она разговаривала. Приглядевшись, я увидел, что алтарь установлен поверх большого стока, похожего на канализационную решетку. Мать Тьма ворковала, как общаются с дорогим маленьким ребенком.
– Да. Да, милая моя. Пей. Пей сполна, ведь твой день близится. День, когда ты выйдешь наружу, и весь Улей содрогнется перед твоим величием.
Моя кровь похолодела. Под алтарем что-то было. Что-то огромное. Я слышал его: быстро движущуюся желеобразную массу, которая шлепала и гремела в каком-то громадном металлическом баке, заполненном жидкостью. Она разговаривала с этим. И, к наивысшему моему ужасу, оно отвечало. Из ямы эхом доносилась хлюпающая, булькающая пародия на звуки, издаваемые человеком. В безумном приливе подпитанных паникой сил я выдернул свою голову из тисков темницы, оставив болтаться на кромке изрядный кусок скальпа. Обливаясь кровью, я как безумный побежал по искореженному туннелю висячего воздуховода прочь из этого проклятого купола, но до меня еще успел донестись по металлической трубе тошнотворно-приторный голос Матери Тьмы:
– Да, моя милая. Приготовления идут…
Конечно, у тебя есть тяжелый стаббер, но ты же понимаешь, каким вопросом тебе надо бы задаться, верно? Меня наняли на замену Драмуку, чтобы драться с этими выродками-ведьмами, присосавшимися к стоку…
Или же меня наняли на замену Драмуку в качестве жертвы для этой твари, этого мерзкого чудовища под алтарем?
Понимаешь, я не уверен, не встретились ли старый плут Крюг и эта ведьма Мать Тьма и не договорились ли они после нашей последней… Нет, погоди!
Ты куда?
Ты еще не заплатил за свою «Бешеную змею»!
