Завоевание Армагеддона / Conquest of Armageddon (роман)

Завоевание Армагеддона / Conquest of Armageddon (роман)
Автор	Джонатан Грин / Johnathan Green
Переводчик	Хелбрехт
Издательство	Black Library
Входит в сборник	The Armageddon Omnibus
Предыдущая книга	Крестовый поход на Армагеддон / Crusade for Armageddon
Год издания	2005
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Экспортировать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Приоритет: Пурпурный альфа.

Отправитель: Линейный крейсер “Отважный”, оперативная группа “Спарта”.

Получатель: “Божественная Ярость”, боевая баржа Адептус Астартес, высокая орбита Армагеддона.

Время отправления: 3.893.999.М41

Передал: астропат-прайм Макорт.

Принял: астропат-терминус Тлок.

Автор: лорд-инквизитор Иероним Клагье.

Мысль дня: цена неосторожности – полное уничтожение.

Приветствую, лорд-маршал Брант.

Недавно я получил сообщение от лорда-генерала Антре Дашпарова из верховного командования улья Тартар и у меня появились вопросы о роли ордена-крестоносцев в зоне боевых действий по защите планеты Армагеддон. Лорд-генерал высказал мнение, что помощь Чёрных Храмовников Солемнского крестового похода оказалась не той, на которую он рассчитывал.

Буду признателен за возможность лично обсудить с вами предъявленные лордом-генералом претензии. Поэтому я собираюсь прибыть на вашу флотилию в течение следующих сорока восьми часов по имперскому времени. И тогда надеюсь, мы сможем решить этот вопрос к нашему взаимному удовлетворению. Как слуга Инквизиции Его Императорского Величества я рассчитываю, что меня встретят со всеми положенными пышностью и церемониями.

Лорд-инквизитор Клагье, Ордо Ксенос Инквизиции Его Императорского Величества.

[Конец сообщения]

Приоритет: Пурпурный альфа.

Отправитель: боевая баржа Адептус Астартес “Божественная Ярость”, Солемнский крестовый поход, сектор Армагеддон.

Получатель: Линейный крейсер “Отважный”, оперативная группа “Спарта”, геостационарная орбита над ульем Тартар.

Время отправления: 3.897.999. М41

Передал: астропат-прайм Саламан.

Принял: астропат-терминус Рейс.

Автор: маршал Брант, командующий флотом Чёрных Храмовников Солемнского крестового похода.

Мысль дня: Твоя честь – твоя жизнь. Не позволяй никому усомниться в этом.

Лорд-инквизитор,

ваше послание поступило вовремя, поскольку я совсем недавно получил сообщение от лорда-генерала Дашпарова, и мне было стыдно за те слова, которые он написал. Я скептически прочитал его обвинения.

Во-первых, меня поразило, что он посмел высказать претензии и сомнения в мотивах и действиях ордена прославленных Адептус Астартес. Избранный Императора не обязан никому кроме своего ордена, родного мира и Императора Человечества. Дашпарову повезло, что столь много славных доблестных братьев сражается с богохульными ксеносами, которые осадили Армагеддон.

Во-вторых, надеюсь, что лорд-генерал Дашпаров всё-таки переслал вам прикреплённый мною файл о действиях батальной роты Адлара в пепельных пустошах к востоку от улья Тартар. Если же нет, то я воспользуюсь возможностью защитить свой орден и действия батальных рот, которыми командую. Но напомню вам, что не в обычаях Адептус Астартес объяснять свои поступки. Благочестивые боевые братья Чёрных Храмовников отчитываются только перед верховным маршалом Хелбрехтом и милосерднейшим Повелителем Человечества. Поскольку, в конечном счёте, все мы ответственны в глазах Взошедшего на Трон Земли.

И разумеется мы будем готовы к вашему прибытию. Ждём с нетерпением.

Император благоволит.

[Конец сообщения]

ПЕРВАЯ ЧАСТЬ

БЕЗ ПОЩАДЫ

ОДИН

ORBIS CHAOTICA

Пятьсот лет назад…

Хротгар Гневный, Разоритель миров, чемпион Кхорна запрокинул голову и яростно взревел в пылающие небеса. Крик эхом разнёсся по поляне над головами разгневанных воинов его отряда.

Они же захватили планету. Новый приз для демонического примарха, которому он служил во имя божества – столь оскорбительно именуемого имперскими собаками Падшим. Новый демонический мир.

А теперь всё катится в ад, но вовсе не в то ад, о котором мечтал Хротгар или которого желал его тёмный повелитель. Даже непобедимый примарх пал и его демонической кровью утоляют нечеловеческую жажду воины богов Хаоса.

Когда всё пошло неправильно? Как они могли проиграть?

Всё началось с “Пожирателя Звёзд”.

Демон-князь Ангрон, примарх легиона Пожирателей Миров вырвался из Ока Ужаса – водоворота между варпом и реальным пространством – начав молниеносную кровопролитную войну, истребляя всех на своём пути. Его сопровождали демоническая свита и избранные берсеркеры, огромная орда нечестивых мутантов, богохульных демонхостов и вероломных изменников. Ангрон собирался утолить жажду крови и мести в погибавшем доминионе лже-Императора Человечества.

Они путешествовали в древних дрейфующих обломках корабля – точнее нескольких кораблей, которые слились в варпе – посланных Тем Кто Жаждет нести его слуг в бой. Адская колесница тёмных богов. Повелитель Хротгара воспользовался огромным скитальцем, чтобы незаметно достигнуть Армагеддона.

Гигантский корабль назвали “Пожиратель Звёзд” и он в яркой вспышке болезненного белого пламени вынырнул из имматериума на дальней границе системы, в самой холодной части космоса за кольцевидным газовым гигантом Иандай. Его появление сразу же засекли пограничные наблюдательные станции.

Пока чудовищное нагромождение судов затмевая свет далёких звезд дрейфовало по внешним областям системы, словно нечестивая тень на лике вселенной, из Доков Святого Йовена вышла отчаянная флотилия кораблей. Они атаковали скиталец пять дней спустя возле необычно безжизненного мира Пелюсидар. В безрассудной попытке остановить новый флагман примарха эти корабли и тысячи проклятых душ пойманных на них в ловушку были уничтожены.

Невероятно, но имперцы сумели нанести “Пожирателю” болезненный удар – взорвали главный двигатель одного из древних судов огромного скитальца. Оторвалась секция размером с город, а в плазменном взрыве погибли тысячи воинов Ангрона, прежде чем двигатель затянуло в гравитационный колодец Пелюсидара, и он упал на поверхность планеты.

Эта потеря сильно замедлила скорость “Пожирателя Звёзд”, и неуклонное продвижение флагмана затянулось на целый месяц.

Атака позволила защитникам Армагеддона выиграть столь необходимое время, чтобы подготовиться к неизбежному нападению, о котором знала вся планета. Тем не менее, когда этот час настал, гигантский скиталец легко сломил планетарную оборону, несмотря на все жертвы Имперского флота в космических боях.

Как только нечестивый корабль Ангрона вышел на орбиту и армии примарха приготовились к высадке, в ульях Армагеддона явили свой богохульный лик предательство и бунт. Почти половина СПО обратилась против своих несведущих братьев, показав себя слугами истинных повелителей человечества. Их ряды пополнили толпы культистов, которые молились своим тайным хозяевам в скрытых кварталах прямо под носом у имперской паствы.

Неизбежно, как и намеревались почитатели Тёмных богов, по городам планеты пронеслись анархия и беспорядки. Благодаря охватившему весь Армагеддон восстанию, орды Ангрона высадились почти не встретив сопротивления.

Через считанные дни ульи Армагеддона Прайм оказались вовлечены в полномасштабную войну. Число убитых росло в астрономической прогрессии. Твари, которые никогда не должны были покидать пределы царства Хаоса – краснокожие, рогатые и демонические воплощения насилия, убийства и кровопролития, – бесчинствовали в промышленных и жилых районах огромных, похожих на горы городов. По их ужасным следам шли мутанты и предатели, вырезая мирное население. Чудовищные адские титаны – скорее демоны, чем создания Адептус Механикус, сплав военной машины и порождённой имматериумом сущности – шествовали по пепельным пустошам, сражаясь с глупыми принцепсами и их сухопутными левиафанами, которые остались верными трупу на Золотом Троне Терры.

Объединённые армии Ангрона неумолимо теснили имперские войска к экваториальным джунглям и вглубь Армагеддона Секундус, оставляя позади себя смерть, безумие и владения варпа. Последователи примарха-демона построили примитивные, но эффективные, бойни. Кровь использовалась в порочных ритуалах во имя славного Кхорна, во время которых его почитатели приносили по тысяче жертв за раз. Погибли сотни тысяч, возможно миллионы.

Приумножая славу бога смерти Пожиратели Миров пролили много крови и провели множество обрядов. Резня достигла таких масштабов, что потом говорили, что даже вода в реках стала отравленной, а их русла запружены телами убитых.

Но это была не просто бойня в честь Повелителя Черепов. Огромные злодеяния во имя Кровавого Бога питали силы Ангрона и его демонической орды, позволяя всё новым и новым пропитанным мерзостью тварям проникать в реальное пространство.

Во время вторжения варп-штормы ужасающей мощи и свирепости бушевали вокруг системы Армагеддон. На первом этапе боёв они дали преимущество Ангрону и его демоническому воинству, помогая существам из варпа легко сохранять физическую форму. Однако за такую силу приходится платить, а растущая мощь бурь всегда непредсказуема. Примарх играл со временем и спешил закончить войну.

Но суть Хаоса непостоянна и прежде чем удалось поставить Армагеддон на колени, варп-шторма начали стихать – они не могли бесконечно поддерживать такую мощь и ярость. Как только они исчезли – уменьшилась и сила Ангрона.

Вот почему наступление застопорилось в зловонных болотах и удушливых джунглях экваториального пояса. Демонический примарх обладал такой мощью, что почти захватил один из важнейших стратегических миров сегментума Соляр, но оказался на грани поражения из-за зависимости от переменчивых сил варпа.

Если у него не получится каким-либо образом создать постоянную связь с имматериумом, то без нечестивых энергий, которые усиливают самого Ангрона и в равной степени его нечестивую орду – все их усилия будут напрасны.

Хротгар со жгучей ненавистью вспоминал прошлое, во рту к горечи поражения примешивался вкус пепла. Он выплюнул этот привкус вместе с комком кислотной мокроты, которая зашипела на коре покоробившейся виноградной лозы. Издав глубокий рык, клокотавший в широкой груди, берсерк Хаоса быстро направился в зловонную чащу джунглей. Позади неумолимо шагавшего воина оставались сломанные ветви и широкий след. От шипов и ужасных украшений его доспехов на вьющихся корнях и деревьях появлялись полукруглые раны.

Когда Пожиратели Миров оставили за спиной выжженную землю, окружавшую пылающие джунгли, их накрыл зелёный мрак. Алые языки пламени, которые тянулись к загрязнённым небесам, скрылись за непроницаемой завесой тропического леса. Пока они наступали обезумевший от ярости Гневный продолжал размышлять. Воины легиона Пожирателей Миров – избранные сыновья Ангрона – не отступали. Они шли к новой битве, что ждала их на иных аренах Долгой войны, во имя кровавого Кхорна.

И тогда он увидел первый из проводящих энергии варпа камней – грубо обработанный десятиметровый обломок скалы, на котором вырезали рычащую морду какой-то прожорливой демонической твари – чемпион Хаоса предположил, что его установили по приказу примарха после того как стихли изменчивые варп-шторма.

Ангрон без промедления приказал возвести чудовищный монолит – таинственное сооружение из камня и эссенции варпа – который будет снабжать его армии необходимой для существования в материальной вселенной энергией.

Строительство заняло много недель и унесло тысячи жизней. Сначала люди умирали от жестокой и непосильной работы. Затем пришло время для массовых жертвоприношений: культистов, мутантов и пленных убивали, чтобы освятить огромную пирамиду Повелителя Черепов, дабы Кхорн одарил своих слуг милостью и орды Ангрона смогли закончить начатое демоническим примархом во имя бога убийств. Сейчас здесь росла мощь Хаоса, а акры джунглей чахли, чернели и увядали. Или наоборот расцветали неестественной жизнью благодаря богохульному мистическому монолиту.

В это же время в джунглях возводили и другие подобные сооружения, только поменьше. Где-то одно, где-то целые каменные круги – решение зависело от варп-провидцев сектантов Кровавого Бога, точнее от того, что они узрели в кровавых обрядах и гаданиях на внутренностях. Но их строили только с одной целью – направить изменчивые энергии Моря Душ на Армагеддон, чтобы падший примарх завершил покорение погружённого во мрак мира-улья.

Возведённый во имя Ангрона монолит уже пульсировал тёмной мощью – адские энергии волнами нахлёстывали на камни, вдыхая вторую жизнь в нечестивые орды.

В те недели, когда возводили грандиозную пирамиду, армиям примарха пришлось сражаться с преследовавшими их по пятам имперскими войсками. Имперские псы! Они так ещё и не поняли, что понесли уже достаточно потерь, и Хротгар вместе с собратьями-берсерками получил огромное удовольствие объясняя им и так уже очевидное: проливая их кровь, снося им головы, расчленяя и потроша их ради жаждавшего крови Повелителя Черепов.

Но, тем не менее, армии демонического примарха оказались в безвыходном положении – в ловушке в гниющих джунглях между Армагеддоном Прайм и Армагеддоном Секундус. Гневного злили воспоминания, бугристые генетически улучшенные мышцы сжимались, словно сама плоть противилась мысли, что берсеркера Кровавого Бога можно победить в открытом бою.

Но избранный Кхорна не проиграл, как и его рота – они не отступают по переплетённым первобытным джунглям Армагеддона. Они просто идут сражаться на другом театре военных действий. Скорее эта жалкая планетка станет красной от рек крови, чем берсеркеры легиона Пожирателей Миров не выполнят приказ своего бога.

Хротгар стоял на дне широкого кратера в центре каменного круга, перед ним расположилась большая часть его отряда. Он чувствовал ярость и жажду крови – эмоции поднимались над воинами, подобно удушливым испарениям деревьев. А он в свою очередь стоял перед ними во всей своей поблекшей славе.

Несмотря на всё произошедшее облик Гневного по-прежнему внушал страх. Стоя на омытом кровью каменном алтаре, закованный в красномедный и багровый керамит, он выглядел как жестокий вождь легиона диких убийц.

Древние силовые доспехи покрывала, как и уже успевшая свернуться кровь, так и та, что он пролил совсем недавно. Броню испещрили богохульные символы и броская гравировка с восхвалениями тёмному покровителю легиона. Керамитовые пластины усеивали полученные в битвах вмятины от болтов и царапины, но Гневный гордо носил следы боёв, как победитель, а не побеждённый.

По всей поверхности доспехов вытеснили руны с черепом Кхорна – многократно повторяющийся символ Пожирателей Миров – от бронированных наколенников до гравированных кружков на суставах пальцев. На него была похожа и лицевая пластина шлема из резной кости, тусклой бронзы и зазубренного керамита.

Могучей рукой в латной перчатке он сжимал рукоять тяжёлого цепного топора. Это было жестокое оружие ближнего боя – яростно вращавшиеся зазубренные и кривые металлические зубья врезались во врагов – но топор Хротгара не только поэтому выглядел жестоким и безжалостным.

Оружие берсерка связало саму свою сущность с духом демона Кхорна – воплощением жажды кровопролитья. Гневный потребовал секиру себе и вырвал её из пальцев своего бывшего командира, которого убил в смертельном поединке. Во время кровавого повторного освящения новый владелец узнал имя демонического оружия – Кар’Аталет. Чемпион переименовал его для тех, кто не может произносить богохульные слоги тёмного языка. Он назвал его – Смертоносный.

Кроме цепного топора у берсерка был шипастый болтер устаревшей модели. На поясе в ржавых ножнах из железа и бронзы висел острый нож, больше похожий на короткий меч. Такое оружие носили многие сыны Ангрона, используя в кровавых обрядах и мерзких людоедских ритуалах, которые Пожиратели Миров проводили в далёкие времена во имя Императора.

Громоздкие доспехи Гневного украшало всего несколько черепов взятых в честь Кхорна. По одному проломленному черепу за каждую кампанию, которую отряд Коссолакса Отрекшегося вёл против погибавшего Империума Человечества. Восемь черепов – восемь кровавых крестовых походов – висели на броне. Это число священно для бога крови. На самом же деле он принёс к трону Кхорна их в тысячу раз больше.

Берсерк снял шлем, и стало видно лицо убийцы, изуродованное бесчисленными шрамами, сплетавшимися в дикий яростный клубок. Хротгар был лысым, нос срезан до хрящей. Когда-то давно он лишился и губ – чемпион Хаоса сам отрезал их, поклоняясь Повелителю Черепов, чтобы его голова выглядела как череп мертвеца.

Он положил шлем на каменный алтарь и вытащил нож. Режущей кромкой тяжёлого полуметрового лезвия служил двойной ряд немилосердно острых зубов гончих плоти.

Низкий гортанный рёв родился в глубине широкой грудной клетки Пожирателя Миров, когда он надавил острием ножа на бледную переплетённую шрамами плоть на правом виске. Хлынули тёмно-красные капли.

Лицо застыло в уродливой ухмылке, и Гневный медленно и неумолимо провёл лезвием по лбу, рассекая старые вившиеся шрамы. У переносицы он изменил направление движения, рассёк левую щёку до края губы и только после этого отвёл клинок, острие которого мрачно блестело.

Приставив нож к левому виску Хротгар всё повторил, создав зеркальное отображение первого шрама. Он стиснул острые клыки, и из дёсен потекла кровь. Горячий медный привкус во рту стал для его измученной души божественным причастием. Он остановил членовредительство только у правого уголка губ. Разрезы от верха скул до тлеющих злобой глаз завершили кровавый ритуал. Лицо берсерка заливала кровь, но она уже начала свёртываться, а раны заживать – как и всегда – зато на рычащем лице отчётливо стало видно руну Кхорна. Чёрная душа берсерка насытилась кровью бесчисленных жертв и вновь получила благословение Кровавого бога.

Ярость подобно расплавленной ртути хлынула в мозг по древним бионейронным имплантатам – знание об их назначении утратили вместе с планетой, на которой родился демонический примарх. В разъярённом мозге стал разгораться пламенный гнев.

Чемпион Кхорна чувствовал, как неутолимая жажда крови струится по венам, словно расплавленный огонь. Осязаемые волны кровожадности захлестнули его и пронеслись по всему телу.

Хротгар с растущим негодованием осмотрел кратер, гнев уступил злобе – пылающей кровавой ярости.

Здесь нет ни одного врага. Полоса пылающих джунглей разделяла Пожирателей Миров и ненавистных врагов, приводивших их в бешенство. Ярость Гневного неистовствовала сильнее, чем пожары на горизонте. Жажда крови поглощала чемпиона подобно красной язве в желудке. Он хотел только одного – добыть ещё больше черепов для Кхорна. Но здесь не было врагов, истребляя которых берсерк смог бы унять жажду убийства, зато были воины, кровь которых сладка для Тёмного бога, и он потребовал пролить её.

Хротгар надел рогатый шлем, снова видя мир в красных тонах визора. Его последний день ещё не настал. Пока кровь питаемая ненавистью Кхорна течёт по его венам, он останется верен догмам легиона Пожирателей Миров: храбрости, чести, воинской гордости и мести тем, кто противостоит им. И пока он стоит – он будет сражаться, и пока он сражается – он будет требовать черепа Кхорну, дабы умилостивить Кровавого бога кровью, которую он ненасытно жаждет столько тысячелетий.

Чемпион поднял Смертоносного к пылающим небесам. Злобный рёв и ругательства Пожирателей Миров стали стихать и превратились в гортанный рык.

– Сыны примарха! – взревел он. – Мы пришли на этот проклятый мир в поисках войны, дабы учинить бойню и резню. Мы убивали, мы истребляли, мы сеяли разрушения и проливали кровь.

Пожиратели Миров взревели в ответ в очередной раз купаясь в воинской гордости. Собравшиеся сектанты запели хвалебные молитвы богу-воину Хаоса.

– Но у нас украли войну, – продолжал Гневный, – на этой планете и с этим врагом. А наш повелитель требует крови и хочет, чтобы наши души вкусили её.

Раздался животный рёв такой силы, что дикие голоса разнеслись по всему кратеру. Чемпион берсерков нажал руну активации на рукояти демонического топора. Под кашель прометия Смертоносный пробудился.

Хротгар кричал громче всех:

– Кровь крови! Кхорну нужны ваши тела, ваша воинская сила, ваши души убийц. Ему нужна вся живительная кровь ваших тел. Мы увидим кровавый закат раньше, чем закончится этот день!

– Кровь Кровавому богу! Черепа Трону черепов!

Толпа вопила, как стая жаждущих крови диких псов, бешеных гончих, которые не остановятся, пока их не спустят с цепи и не позволят утолить животную жажду убийства.

Нейронные датчики снова заискрили и вспыхнули и разум чемпиона заполнили видения смерти и убийства.

Всё ещё держа высоко над головой Смертоносный, берсерк повернулся и направился к ближайшему товарищу – Аннузу Скреллу. Тремя огромными шагами он добрался до кричавшего воина. Демоническая секира опустилась врезавшись в горжет тёмно-красной брони. Зубья вгрызлись, и Смертоносный взвыл ещё громче.

Инстинктивно Скрелл вскинул болтер и прицелился Гневному в лицо. Хротгар поднял свой и ударил им Аннуза, когда тот выстрелил. Болт отрикошетил от плечевой пластины автореактивной осквернённой брони. Гневный продолжал давить на топор, а демоническая душа оружия выть, требуя крови.

Убрав болтеры оба воина сошлись в поединке на топорах. Смертоносный визжал и ревел, врезаясь в рычащую цепную секиру Скрелла.

Сначала они просто обменивались ударами, зубья оружия скрежетали сталкиваясь и царапали керамитовые пластины брони.

Но Хротгара Гневного не зря называли Разорителем Миров и чемпионом Кхорна. Он двигался быстро, казалось не замечая веса доспехов, и начал находить бреши в защите противника.

Берсерк смутно услышал, что вокруг закипела битва.

И нанёс смертельный удар. Сжимая Смертоносный обеими руками, он отвёл далеко в сторону лезвие секиры соперника. Прежде чем уставший от поединка воин успел опомниться, Гневный по широкой дуге обрушил топор на шею Аннуза. Удар пришёлся в то же самое место, что и самая первая атака.

Керамит раскололся, зубья демонического оружия грубо рассекли артерию, и в воздух брызнула кровь из разорванной яремной вены.

Скрелл зашатался, пока его биомеханически улучшенное тело пыталось справиться с раной, которая бы уже прикончила обычного человека. Он отшатнулся, инстинктивно прижав облачённую в броню руку к шее, хотя никак бы не смог остановить кровь. Он мог полагаться только на тайную геномагию, которую вживили в его тело неисчислимые столетия назад. Затем упал на колени.

Прежде чем улучшенный организм даже попытался начать заживление, над поверженным врагом уже возвышался Хротгар, приставив болтер к кровоточащей ране в толстой как у грокса шее.

– Ты умер достойно, брат, – прорычал Гневный, его голос эхом отозвался в шлеме Аннуза. – Повелитель Черепов насладится твоей кровью, пахнущей силой и яростью твоей души.

Хротгар просунул ствол болтера под край рогатого шлема и дважды выстрелил. Разрывные заряды превратили в крошево голову в шлеме. Третий разнёс вдребезги сам шлем.

Обезглавленное тело Аннуза Скрелла рухнуло на землю, чёрно-красная жидкость начала впитываться в грунт.

Грудь берсерка вздымалась после поединка, адреналин вспыхивал в венах подобно электрическому шторму. Гневный отвёл взгляд от трупа у своих ног и осмотрелся.

Повсюду в кратере посреди джунглей братья сражались друг с другом. Неповоротливые Пожиратели Миров в терминаторской броне выкашивали неистовых берсерков. И наоборот – уцелевшие воины Отрекшегося набросились на гигантов подобно брызгавшим слюной и рвущими на куски адским гончим. Изуродованные шрамами культисты гибли толпами. Кхорн получил подношение.

Хротгар спокойно наблюдал за происходящим со стороны сквозь алый визор шлема, словно не испытывал эти эмоции.

Кровь уже висела в воздухе. Священное действо сопровождалось боевыми кличами, проклятьями и богохульствами – мольбы и просьбы к жаждущему резни жуткому Повелителю Черепов.

Они ещё уничтожат этот мир.

Кхорн. Кхорн. Кхорн.

Он услышал свой собственный голос в голове. Мантру бога смерти.

– Кхорн. Кхорн. Кхорн.

Стянутые голосовые связки начали песнопение.

– Кхорн! Кхорн! Кхорн! – всё громче ревел он, опьянённый злобной ненавистью и неугасающей жаждой крови.

– КХОРН! КХОРН! КХОРН! – крики воинов в красной броне эхом отразились от стоявших камней.

– Кровь Кровавому Богу! Черепа Трону Черепов! – вопил Гневный, уже ступая керамитовыми ботинками по глинистой земле, сжимая демонический цепной меч и врезаясь в толпу своих воинов.

Разорителю Миров начало казаться, что капельки крови, висевшие в воздухе над поляной, начали замерзать. Что-то потустороннее возникало в центре кратера. Он ощущал, что оно давит, как перед грозой, только в сто раз сильнее.

Сражавшиеся воины теперь больше походили на диких зверей, чем на людей. Пока Хротгар рубил на куски своих товарищей он чувствовал, как кожа под бронёй съёживается от покалываний эзотерических энергий.

В небе закружились багровые облака в красном вихре изначальных энергий варпа. Грубая мощь имматериума собиралась внутри круга освящённых камней Кхорна.

Голодный ветер терзал космических десантников Хаоса. Его вой походил на завывания голодного хищника. Словно в самом воздухе появилась какая-то жизнь с неким подобием разума, и корчилась в варповых муках, рождая что-то не из этого мира. Что-то появлялось на свет в ярости, ненависти и боли. Что-то кошмарное обретало пульсирующую плоть и вступало в проснувшийся мир. Что-то в высшей степени тёмное и голодное и этот голод ещё не насытили, да и не могли насытить.

Почувствовав прикосновение хищного бога, умы и души полностью отдались убийству. Жажда крови сочилась из камней подобно болезни, возрождая и раздувая тёмные желания в порочных душах, чтобы выплеснуться в крови, которую они проливали ради изголодавшегося повелителя. Воины ещё неистовей начали резать друг друга.

Невыносимая кровавая ярость захлестнула Хротгара. Он стал гневом воплоти. Мысль о том, что они оказались в ловушке в позабытых богами джунглях, не имея возможности истребить население угнетённой планеты, не давала ему покоя. Он хотел только положить ещё больше черепов своему повелителю, чтобы тот сделал из костей убитых чемпионом новый трон.

Ещё один воин Отрекшегося пал под неумолимыми рубящими ударами Гневного, казалось, что за десять тысяч лет Долгой войны он стал непобедим, и становилось ясно, почему именно он стал чемпионом.

И Кровавый Бог ответил на его невысказанную молитву.

И так ураганный ветер стал ещё сильнее – над их головами и поляной появился засасывающий смерч.

Небо неожиданно потемнело.

В жутких энергиях торнадо извивались щупальца, тянувшиеся из эпицентра водоворота. В эзотерическом потоке мелькали не только они, но и духи злобных существ, прозорливые глаза и острые зубы.

Берсерки замерли тяжело дыша посреди безумной бойни – их дыхание замерзало в кровавом воздухе. Неестественная тишина опустилась в круг камней варпа, которые сулили будущее с неясным исходом и возможностями.

И тогда в самом неистовом центре в окружении вспышек болезненно-белых молний, со скоростью невообразимой жестокой грозы завеса реальности разорвалась.

Когда сияющий варп-портал открылся, Хротгар на мгновение увидел другой мир, мерцавший в тёплом тумане подобно миражу. Зелёный мир полный красочной жизни – жизни, которую можно убить – там остатки его отряда смогут продолжить непрерывный бой во имя Кровавого Бога.

Теперь Гневный понял, что его могущественный повелитель услышал невысказанные молитвы среди воплей резни, рёва садисткой жестокости и бешеных криков братьев. Невысказанные – зато написанные кровью. Кровавый Бог услышал своего чемпиона и ответил на его кровавую мольбу.

Их последний день ещё не настал. Они ещё захватят эту планету.

ДВА

ОПУСТОШЕНИЕ СОЛЕМНА

Двенадцать лет назад…

На мостике могучей боевой баржи “Божественная Ярость” маршал Брант и крестоносцы Чёрных Храмовников смотрели на окутанный облаками Солемн и лазерные вспышки над планетой. Обстреливали самый большой континент их родного мира. Корабль вышел на высокую орбиту и для его экипажа сверкающие взрывы выглядели, словно распускавшиеся в густых облаках багровые цветы. Неестественно красивые, особенно если не забывать, что на самом деле они – отвратительное богохульство.

Сквозь бронированное кристаллическое стекло эркера космические десантники видели неказистые корпуса кораблей ксеносов – мало чем отличавшихся от нагромождения ржавого металлолома. Они кружили среди обломков орбитальных защитных платформ, подобно пираньям вокруг свежей добычи.

Несколько больших хищнических судов вышли на геостационарную орбиту над пылающими облаками. Сверкающие энергетические лучи вырывались из зияющих пастей тупых археозаврических голов на носах кораблей – неослабевающий поток лазерных лучей пронзал дождевые облака, испаряя воду в воздухе.

Наблюдавший за атакой орков брат-апотекарий Кольбер почувствовал, как в сердце разгорается ненависть. Но его лицо за блестящим белым шлемом оставалось удивительно спокойным из-за разрубившей нервы раны, которую ему нанёс мантагант на океанском мире Эсвул двадцать семь лет назад. За три года до того, как он перестал быть неофитом-санитаром и стал полноправным апотекарием-посвящённым.

Но праведная ярость всё равно неистовствовала в Кольбере. Как только он увидел, что корабли-акулы сеют смерть на планете, то поклялся не знать покоя, пока не уничтожит до последнего всех этих ксеносов, своей рукой или с помощью братьев.

– Кровь Сигизмунда! – взревел Брант. Искренний и гневный крик отразился от нефа собора боевой баржи.

Одновременно раздались проклятья всех высших офицеров маршала и дежурных на мостике, ужаснувшихся увиденному сквозь обзорный иллюминатор.

Как орки смогли собраться у одного места на планете и атаковать столь быстро и точно? Зелёнокожие славились отсутствием продуманных планов. Какая сила помогла им обнаружить древний замок так смертоносно быстро?

Да, в конечном счёте, вражеская армада могла засечь местоположение цитадели своими примитивными системами связи, поймав сообщения Храмовников, но “Божественная Ярость” отслеживала все перемещения судов с тех пор как Лугнасадский крестовый поход вышел из варпа на окраине Солемнской системы. Они прибыли всего несколько часов спустя после флота ксеносов.

И откуда такая разрушительная мощь? Неужели зелёнокожие нашли опустошительное оружие судного дня на каком-то корабле… Возможно на одном из дрейфующих обломков, которые они любят колонизировать: пропавших судах, что летят сквозь космос, прыгая и выпрыгивая из варпа по прихоти непостижимых неуправляемых сил Моря Душ?

– Штурман, курс на перехват. Всю энергию на плазменные двигатели! – приказал Брант.

Космические десантники, равнодушные сервиторы и слуги Бога-Машины быстро начали выполнять указания.

– Наведите всё дарованное Омниссией оружие на эту мерзость и обрушьте на тварей всю нашу мощь!

Орудийные батареи “Божественной Ярости” зарядили и “Нова” выпустила ярость тысячи извергавшихся вулканов на орочью армаду. Пока её перезаряжали, остальные корабли Храмовников открыли огонь, устремившись вперёд в холодной пустоте, чтобы в упор расстрелять суда ксеносов.

Изящные быстрые фрегаты типа “Гладий” “Награда за верность” и “В памяти” первыми приблизились к кораблям орков, которые Имперский флот идентифицировал как террористические, обстреляв врагов из тяжёлых орудий и выпустив разрушительные лазерные лучи.

Линейные корабли крестоносцев “Молот Войны”, корабль-кузня “Голиаф” и сама “Божественная Ярость” дали очередной залп. Лазерные разряды пульсировали испаряющей энергией. Пушечные палубы дрожали от отдачи, когда канониры перезаряжали и стреляли из орудий, чтобы потом снова их перезарядить и снова приготовиться к залпу. Приближаясь к врагам и приняв построение в форме копья, Храмовники, возмущённые святотатством орков над миром ордена, обстреливали свору судов зелёнокожих из всех стволов.

Ржавый корпус ближайшей орочьей посудины смялся и взорвался изнутри, исчезнув в растущем шаре мутного ядерного пламени. Первая кровь за избранными Императора. Но только Повелитель Терры знал, скольких они уже потеряли на планете. Обычно в Солемнском замке служили около ста братьев и неофитов, наслаждаясь одиночеством и монашескими молитвами. Их главными обязанностями были защита планеты и поиск рекрутов для самого ревностного ордена Адептус Астартес.

С тех пор как лорд Сигизмунд собрал первый и самый большой военный флот ордена и начал величайший из крестовых походов Адептус Астартес, космическим десантникам Чёрных Храмовников претила мысль о единственном домашнем мире. Они ревностно защищали свои планеты и замки, поскольку те были крайне необходимы для существования основанного десять тысяч лет назад ордена. Сигизмунд был Имперским Кулаком, но Храмовники чтили его как первого верховного маршала, основавшего орден святых воинов после проклятых дней Ереси Гора. В те тёмные дни Империум раздирали на части и подвели к грани забвения. Чтобы спасти человечество Император пожертвовал собой на боевой барже магистра войны, повергнув любимого сына.

Эти миры использовали и как перевалочные пункты для флота – ведь по сути именно на нём и размещался орден. И на каждой планете Империума, которую завоевали или освободили Чёрные Храмовники, они возводили замок. Могучие величественные древние цитадели были непередаваемо мощными бастионами, которые оказались столь же непоколебимыми, как и праведная вера братьев. Не было более верных и святых воинов за всю десяти тысячелетнюю историю Империума.

Но когда военный флот маршала вернулся из паломничества по субсектору Аполлон, то обнаружил Солемн и его древнюю крепость-монастырь в лапах грязных ксеносов. Флотилия Бранта – громадные боевые баржи, ударные крейсеры и корабли сопровождения – обрушила божественное возмездие на наглых богохульников.

Стоявшего на мостике флагмана командующего Лугнасадского крестового похода захлестнула всепоглощающая ненависть к зелёнокожим. Ярость охватила всё его огромное генетически усовершенствованное тело.

– Клянусь всем святым, – произнёс маршал, – что за надругательство над славным орденом ни один из богохульных подонков не избежит моего гнева и гнева Императора! – Он ударил кулаком в латной перчатке по командной кафедре, за которой стоял, и расколол резной гранит. – Клянусь именем Императора, именем нашего основателя Рогала Дорна и почтеннейшим именем лорда Сигизмунда! Все ксеносы до последней твари падут и сгорят в адском пламени нашей мести!

Десантная капсула неслась сквозь атмосферу, борясь с ураганными высотными ветрами. Пристёгнутые ремнями безопасности апотекарий Кольбер и его свита могли только молиться о благополучном приземлении Повелителю Человечества, своему генетическому отцу Рогалу Дорну и святым основателям ордена. Они и молились – распевали медитативные мантры, заполнив священным эхом визжащий спускаемый аппарат, пока капсула стремительно приближалась к поверхности осквернённого Солемна.

Солемн был планетой p-класса, столь же мрачной и строгой, как и её имя.

Считается, что люди впервые заселили его в далёкие тысячелетия Тёмной Эры Технологий, в почти мифические времена до Эпохи Раздора. Этот мир одолевали бури, на самом большом континенте господствовал умеренный климат и почти всё время шли непрекращающиеся дожди – десять месяцев из тринадцатимесячного года. Население Солемна, проживавшее за пределами высоких стен огромного святилища Храмовников, было выносливым и угрюмым. Они жили феодальным укладом, разводя овец и всевозможный домашний скот, работая в каменоломнях и шахтах, и заготавливая древесину в лиственных и хвойных лесах, которые покрывали обширные пространства сырого плоскогорья.

Благодаря системе небольших королевств и вассальных лордов процветало самоуправление. Но именно кастелян замка был истинным повелителем и фактическим губернатором Солемна, представляя на планете огромный Империум. Она платила десятину воинами для Адептус Астартес и непоколебимой верой населения, которое согласно последней переписи Муниториума насчитывало несколько миллионов. И разумеется имперская организация получила разрешение на перепись у священного братства.

Тысячу лет назад Храмовники прибыли сюда, дабы уничтожить культ коварных генокрадов, которые держали почти всю планету в нечестивой хватке. Жители помнили только легенды о тех событиях, но космические десантники никогда не забывали преступлений против населения охватывающего всю галактику Империума Его Славного Королевского Величества. Искоренение культа ксеносов изобразили на стенах великолепного зала Героев в цитадели ордена, как и другие битвы космических десантников, называвших Солемн домом.

Когда мысли апотекария сосредоточились на подвергшемся нападению мире, Кольбер задумался о судьбе действующего кастеляна замка лорда Хэгана. В самый последний момент древние двигатели вспыхнули, десантная капсула замедлила скорость над разрушенной крепостью и приземлилась с глухим звуком, от которого задрожала земля.

Со звучным лязгом открылись опалённые жаром переборки, и апотекарий выскочил из пласталевой капсулы. Он чуть не остановился, когда увидел в дыму силуэт крепости.

Цитадель Храмовников простояла двести поколений. Сейчас от неё остались только почерневшие, разбитые, обгоревшие и превратившиеся в стекло развалины похожие на кости какого-то доисторического зверя, окоченевшего на ледяных пиках Ламмаских гор, возвышавшихся в ста километрах отсюда.

Замок был самым большим строением на захолустном Солемне. Сейчас он стал не более чем обломками былой славы и жестоким напоминанием о разрушительной мощи орочьей крепости-астероида, с которой совсем недавно столкнулись воины.

Несмотря на то, что он простоял тысячу лет и за свою долгую историю выдержал осады пиратов-эльдар и хаоситских отступников, орда зелёнокожих обрушила древние стены всего за день.

Огромная воронка перед замком обнажила земную кору планеты. Там приземлилась воистину колоссальная орочья скала.

Когда апотекарий смотрел на картину опустошения, яростная ненависть, которую Кольбер испытал увидев грубые террористические корабли армады зелёнокожих, вернулась в десятикратном размере.

– Найдите хоть одного выжившего человека! – закричал Храмовник и показал редуктором на разрушенный остов крепости.

Удвоив усилия, почётная стража апотекария начала взбираться по склону направляясь к уничтоженным внешним укреплениям. Холм срезали до каменных пород, по темным, спекшимся в стекло шрамам было видно, что энергетические лучи легко прошли сквозь почву и исполосовали обнажённый гранит.

Доспехи Кольбера сильно выделялись среди боевых братьев. Их древняя силовая броня была почти полностью чёрной, кроме нескольких контрастирующих белых или красных деталей. Доспехи апотекария были белыми. Воин двигался подобно призраку среди космических десантников в чёрной броне.

Десантные капсулы мрачным чёрным дождём пролились на склон. Храмовников обуяла ярость, их души переполнял огонь битвы, стремившийся вырваться в схватке с орками. Флот ксеносов не смог противостоять превосходящей мощи кораблей крестоносцев и убрался из системы под прикрытием богохульного скитальца.

Но похоже оставшиеся на Солемне орки не беспокоились о своём бедственном положении или просто ещё не поняли, что их бросили и что преисполнившиеся ужасающей силы Чёрные Храмовники скоро обрушат на них яростную месть. Независимо от тех ужасов, которые постигли павший замок и его защитников – не один зелёнокожий не выживет, чтобы похвастаться участием в жестоком разрушении.

Перед крепостью стояла массивная надвратная башня, большая как замки местных феодалов, день за днём надзиравших за жителями с позволения Храмовников. Сейчас от неё почти ничего не осталось.

Кольбер мчался в атаку через разбитую башню, на миг ветер унёс горящую в воздухе золу и он заметил неуклюжих зелёнокожих, которые мародёрствовали среди трупов защитников замка. Твари собирали оружие и срывали части брони с тел защитников.

Апотекарий ощутил в животе комок гнева и горя, когда увидел, как самый большой орочий подонок попытался вырвать болтер из смертельной хватки одного из космических десантников. Храмовника завалило несколько тонн камней, а огромный лепной выступ с крестами ордена разбил ему голову.

Боевой клич ордена сорвался с губ Кольбера:

– Без пощады! Без сожалений! Без страха! – глубокий бас скорее напоминал рёв быка.

Апотекарий – это космический десантник, которого обучали повседневным медицинским и хирургическим навыкам, в том числе, и для применения на передовой. Но в первую очередь апотекарий – это космический десантник, которого обучали стать одним из лучших воинов Императора. Да, избранные для службы в апотекарионе отличные медики, но также они опытные убийцы, уничтожающие врагов Империума бесчисленными способами.

Сжимая болт-пистолет Храмовник бросился на зелёнокожих. Выстрелив, он почувствовал отдачу в левой руке, когда в мародёров-ксеносов полетели разрывные заряды. Зелёная плоть взорвалась в брызгах мерзкого ихора. Два отвратительных клыкастых орка рухнули: одному снесло полголовы, а у другого сквозь дыру в груди светило солнце.

На апотекария бросилось что-то размытое и неповоротливое в украденных кусках брони и шкурах животных. Но Кольбер среагировал быстрее. Он ударил правым кулаком с прикреплённым к запястью мерцавшим шипом редуктора. Редуктор – это медицинский инструмент, созданный для извлечения драгоценных прогеноидных желёз, которые есть в теле каждого боевого брата. Но он и эффективное оружие. Раздался вязкий хлопок, короткое и очень быстрое жужжание, и Храмовник дёрнул рукой назад. Почти весь мозг твари вытек сквозь пробитую глазницу.

Спутники апотекария атаковали оставшихся орков, мародёрствующих в развалинах надвратной башни. За считанные минуты они ловкими ударами мечей и прицельными выстрелами положили туши мёртвых ксеносов рядом с трупами защитников крепости.

Ещё больше орков, вооружённых топорами и примитивным автоматическим оружием, вприпрыжку неслись из замка, чтобы отразить атаку Храмовников.

Но Кольбер остановился посреди неистового сражения. Ему предстояла важнейшая работа. Присев возле облачённого в чёрную броню павшего космического десантника и вознеся тихую молитву Императору, он приступил к исполнению своего долга. Это было гораздо важнее даже помощи раненным посреди битвы. Главная задача апотекария – оберегать будущее ордена и продолжение его существования.

В апотекарионе служат хранители священного биологического наследия ордена – драгоценных генетических желёз. Источником геносемени были сами космические десантники. В каждого из них во время посвящения в орден имплантировали таинственным образом выращенные прогеноидные органы. Эти удивительные имплантаты создал Император. В них хранилась генетическая информация о теле космического десантника. Когда боевой брат погибал, его прогеноиды удаляли и использовали для выращивания новых зигот будущих посвящённых ордена.

Без прогеноидных желёз нельзя получить другие имплантаты и создать космического десантника. А если своевременно не появятся новые неофиты, то орден умрёт, как многие уже умерли. От Сыновей Горгакса и Серебряных Звёзд остались только пыльные воспоминания и единственными доказательствами их существования были записи в Индексе Астартес. Поэтому и получалось, что жизнь ордена полностью зависит от медицинских навыков апотекариев.

Распечатав зажимы горжета мёртвого Храмовника и сняв нагрудник, Кольбер смог убрать и остальные части покрытых литаниями силовых доспехов. Приставив редуктор к шее павшего брата, апотекарий проколол кожу. Наконечник легко проник в плоть, Кольбер отслеживал движение под кожей по крошечному медицинскому авгурскому экрану на кисти.

На мониторе появились разбухшие похожие на слизня железы. Мысленно апотекарий активировал таинственное устройство, и редуктор приступил к работе, вырезая имплантат. Астартес извлёк прогеноид с привычной скоростью и лёгкостью. Точно также Кольбер вырезал и второе геносемя, расположенное глубоко в груди космического десантника за сросшимися рёбрами. Встроенные в редуктор режущие инструменты автоматически сработали и успешно извлекли второй имплантат.

Апотекарий тяжело переживал, извлекая железы умиравшего Храмовника. Потеря геносемени означает неминуемую смерть и не важно, сколько битв Кольбер видел и скольким умирающим облегчил последний путь – он до сих пор страдал, исполняя свой долг. И он был рад этому, поскольку в ином случае он сам умрёт – станет бездушным лишённым эмоций существом.

И разве это будет благом для ордена? Разве его воины, ведя крестовые походы против бесчисленных врагов Императора, не должны испытывать муки злости, горе и моральное превосходство? Разве будет благом, что Чёрные Храмовники лишатся страстей, безграничной любви и уважения к Императору и Его жертве во имя всего человечества? И ещё способности ненавидеть?

Он извлёк оба геносемени и поместил в контейнер в нартециуме, где они будут храниться в автоматическом холодном стазисе.

– Твоя смерть не напрасна, – произнёс он над трупом безымянного воина, словно пытался успокоить павшего Храмовника. – Пусть ангелы Императора проводят твою душу к Нему, дабы ты вечно сражался во славу Его.

Все действия заняли меньше минуты. Кольбер встал, исполнив свой долг. Сложив руки символом спирали на груди, он направился за наступавшим отделением посвящённых и неофитов, которые прорвались по развалинам подъёмного моста в замок.

Мстящие Храмовники быстро поняли, сколь разрушительным было нападение зелёнокожих. Колоссальный обстрел пробил щит замка.

Древнюю цитадель сокрушили орбитальной лазерной бомбардировкой и залпами тяжёлых орудий опустошительной мощи, уничтожив батареи “Сотрясателей” и “Гидр”, и сравняв с землёй целые области крепости-монастыря. А ведь замок выдержал все осады, которым подвергался святой оплот за тысячу лет.

На цитадель обрушили такую огневую мощь, которая, в конечном счёте, привела к перегрузке древних генераторов пустотного щита. Когда они достигли предела, расплавилась земная кора и детонировали боеприпасы осадных орудий под стенами крепости. Двойной взрыв обрушил полукилометровую секцию западной стены.

Орки ворвались внутрь через брешь, уничтожая всё на своём пути, подобно всепожирающему рою саранчи.

Кольбер замер на пороге часовни. Она теперь тоже стояла под открытым небом. Апотекарий останавливался здесь всякий раз, когда приходил к усыпальнице маршала Эмрика – благородного крестоносца, который первым привёл Чёрных Храмовников на Солемн. Раньше Кольбер поступал так, чтобы позволить воздуху священной гробницы очистить его после войн и наполнить сердце верностью Императору и крестовому походу. Но сейчас он замер от изумления, поразившего сердце и разум.

Мало что осталось в гробнице героя, в той или иной мере, не осквернённое ксеносами. Когда-то изображение Эмрика украшало огромный витраж в конце зала Героев. Астартес основал замок и стал его первым кастеляном. На окне показали, как он поразил гротескного, раздувшегося “отца” еретического инопланетного культа, который когда-то держал Солемн в нечестивой хватке. Теперь стекло разбили вдребезги. Да и от самого зала Героев осталось немногим больше. Крыши не было, некогда величественный колонный зал заполнили клубы чёрного дыма от пожара где-то в другом месте здания. Пелена дыма висела над замком, словно саван над покойником.

Почти восемьсот лет саркофаг Эмрика простоял непотревоженным, как памятник величайшей вере и деяниям набожного сына Сигизмунда. Над алтарём возвышался резной священный крест Храмовников – с вездесущим черепом Империума memento mori в центре – напоминание о том, что все верноподданные Империума должны быть готовы отдать жизнь на службе Золотому Трону, как Император отдал жизнь во имя человечества.

Восемь веков четыре статуи Храмовников в натуральную величину охраняли покой маршала Эмрика. Два вырезанных из камня космических десантника в северных углах преклонили колени и склонили головы над алтарём в вечной вахте, положив руки на навершия мечей. Двое южных стояли, прижав болтеры к нагрудникам, как церемониальные часовые.

Только один из вечных стражей остался хотя бы отчасти нетронутым – ему всего-навсего снесли голову. Остальных богохульные ксеносы просто разбили. Даже чёрный мраморный саркофаг Эмрика раскололи пополам.

Под обломками лежало сломанное и погнувшееся знамя орков. Апотекарий уже встречал подобные рисунки. Капеллан Уго говорил, что угловатые орочьи головы, под которыми зелёнокожие шли в бой, это изображения богов жестоких ксеносов. Но этот баннер был другим. Обычную зелёную клыкастую башку специально рассекли шрамом похожим на зубчатую молнию. Он уже видел раньше эмблемы различных племён орков: бычью голову, изогнутый полумесяц и скрещенные топоры, но никогда не видел ничего подобного.

Поражённый Кольбер медленно продвигался вглубь усыпальницы, он специально шагал размеренно и неторопливо, вознося молитвы Императору, чтобы Он сохранил посмертный вечный покой Освободителя Солемна и милостиво взглянул на души тех, кто погиб сражаясь до последнего вздоха, сдерживая напавшие на замок орды.

Пока апотекарий исследовал разрушенную крепость, он нашёл тела двенадцати братьев, и бесчисленные трупы слуг и сервиторов. Хотя он появился слишком поздно, чтобы спасти братьев, по крайней мере, ещё можно было извлечь драгоценное геносемя из безжизненных тел.

Когда он подошёл к очередному павшему воину, гнев уже ослаб до болезненной горечи. Невероятно, что ксеносы сумели перебить столь много благородных братьев! Он уже добрался до часовни крестоносцев, а так и не нашёл ни одного выжившего Храмовника.

Космические десантники Бранта восстановили контроль над замком и непреклонно уничтожали последние очаги сопротивления. Но зелёнокожие в часовне и так уже были мертвы.

В центре выгоревшей часовни возвышалась огромная груда остывающих трупов мерзких орков. Раньше этот зал был одним из самых искусно украшенных в крепости-монастыре. Со сводчатой крыши свисали знамёна знаменательных кампаний и славных воинов Солемнского замка – воспоминая и трофеи былой славы.

Орки осквернили последний оплот, так же как и весь замок. Но один праведный воин отомстил чуждым подонкам за павших боевых братьев. Одинокий Храмовник в великолепной броне лежал на груде вражеских тел, залив кровью трупы зелёнокожих, которые пали от его святого гнева.

И не апотекарий мог понять – его раны смертельны. Астартес рассекла пополам ржавая кибернетическая клешня в руке неуклюжего ксеноса. Воин крепко сжимал оторванную голову убийцы смертельной хваткой.

Кольбер повернулся к брату-посвящённому Кербасу:

– Приведи маршала Бранта.

Командующий ворвался в часовню, за ним следовали технодесантник Гаран из дома маршала и отважный капеллан Уго. Облачённый в роскошно украшенную броню и церемониальную мантию Брант всем своим видом показывал, что он командует крестовым походом. Он был силой, с которой следовало считаться. Что и следовало ожидать от брата-астартес, прослужившего ордену почти три века. Апотекарий заметил пристальный взгляд маршала, устремлённый внутрь часовни крестоносцев. Мелькнуло в этом взгляде и узнавание.

– Брат Джерольд, – мрачно произнёс Брант.

Он знал каждого неофита и посвящённого крестового похода, как и тех, кого временно прикомандировывали в замок – он сражался плечом к плечу со всеми ими.

– Он в сознании?

– Нет, – ответил Кольбер уже проведя осмотр.

Командующий уставился на груду трупов ярко-синими глазами, такими же холодными и твёрдыми, как бриллианты:

– Но он жив?

Воин в белой броне, не выказав ни малейших эмоций, встретил тревожный взгляд командующего.

– Лорд-маршал, он умирает, – мрачно договорил апотекарий.

– Он – герой! – неожиданно воскликнул Брант. – Он заслужил, чтобы его похоронили, как героя.

– Или нечто большее, – произнёс Гаран, его аугметический имитатор пытался подрожать человеческому голосу.

Космические десантники перестали смотреть на умиравшего Джерольда, обратив внимание на технодесантника в багровых доспехах.

– Как вам известно, милорд, древний брат Дедрик пал сегодня во второй раз, но его боевую броню можно починить. Мои ремесленники справятся. И с братом Джеральдом тоже.

Зашипел сжатый воздух и стазисные контейнеры легко закрылись. Холодный туман, сильно пахнувший криогенными химикатами, начал заполнять биологическое хранилище, но апотекарий едва обратил на него внимание. То, что драгоценное геносемя удалось успешно сохранить в апотекарионе “Божественной Ярости” было слабым утешением.

Мгновение он медлил, вознося молитву Бессмертному Императору за души тех воинов, чей генетический материал вернулся к ордену, после того как они отдали жизни на службе Ему. Кольбер провёл рукой по рельефному изображению спирали апотекариона и кресту Храмовников на матовом охлаждённом контейнере.

Да, теперь железы будут храниться здесь в безопасности и если на то будет воля Императора, их используют для создания новых боевых братьев, чтобы восстановить потери после ужасной бойни. Но не биологическое наследие брата Джерольда. Судьба – или возможно Император – выбрали иное будущее для павшего героя Солемна. Отважный воин продолжит служить в крестовом походе и поможет маршалу Бранту и переименованному Солемнскому крестовому походу отомстить за братьев – они отправятся на поиск орд, которые следовали за орком со шрамом.

ТРИ

ПОСЛЕДНИЙ БОЙ

Наши дни…

Звуки битвы необычным эхом отражались от коры хинных деревьев экваториальных джунглей.

Брат-апотекарий Кольбер из батальной роты Герхарда прицелился из болт-пистолета в голову мчавшегося на него дикого орка. Храмовник почувствовал отдачу через латную перчатку, и увидел, как зелёнокожего резко отбросило назад, словно дёрнули за толстую цепь – взрыв разрушил переднюю часть толстого черепа, а маленький мозг превратил в жижу.

Но на место одного павшего ксеноса вставали три нечестивых инопланетных подонка, стремившихся снискать славу у своих жестоких богов. Да, применительно к ордам зелёнокожих истинна старая поговорка “кто силён – тот и прав”. И неважно, к какому подвиду они относятся: к кланам или тем, кого в Магос Биологис называют дикими орками.

На миг задумавшись, но продолжая противостоять неослабевающему натиску, Кольбер решил, что, пожалуй, все орки дикари, если сравнивать их с цивилизованным человечеством. И тем более, если сравнивать их с благородными и величественными Адептус Астартес.

Вокруг апотекария в самом сердце битвы неожиданно образовалась сфера спокойствия, как бывает в центре бури. Он почувствовал себя странно, он словно оцепенел и как будто со стороны наблюдал за бушевавшим вокруг сражением. Но воин в полной мере воспользовался сложившейся ситуацией и осмотрелся.

Их окружали беспроглядные густые джунгли. Роту заставили дать последний бой на поляне посреди бесконечных тропических экваториальных лесов. Деревьев было очень много и они стремились захватить всё свободное пространство, как если бы страдали клаустрофобией.

По-видимому, поляна появилась уже давно, когда древнее гигантское дерево сгнило и рухнуло, повалив ещё несколько собратьев, и земля нежданно-негаданно оказалась открыта подёрнутым охряными нефтехимическими облаками загрязнённым небесам и неумолимо яркому солнцу Армагеддона. Но даже сейчас высокие обвитые лианами исполины грозили закрыть небо и окутать землю покровом темноты.

Правда сочные стволы цикад уже успели воспользоваться исчезновением крадущего у них солнечный свет навеса и росли по всей поляне, вынудив космических десантников сражаться с орками в густом подлеске.

Во время боя Кольбер отдалился от товарищей. Сейчас он пробивался назад на поляну, чтобы соединиться с остальными воинами роты, и остановился, когда увидел лежавшего в кустах папоротника Храмовника. Это был брат Каслон. Орк секачом отрубил ему руку, и даже улучшенной физиологии космического десантника не удавалось свернуть кровь в ужасной ране.

– Не волнуйся, брат, – произнёс апотекарий, наклонившись, чтобы помочь. – В нартециуме есть чем остановить кровь.

– Нет… нет времени, – задыхаясь, ответил Каслон, пока его организм пытался справиться с последствиями болевого шока.

– Без моей помощи ты умрёшь, брат, – прямо и успокаивающе сказал Кольбер.

– Пусть я умру здесь, брат-апотекарий, – с трудом прошептал раненый. – Главное забери моё геносемя. Верни его ордену. И я никогда полностью не умру.

Кольбер склонил голову. Он вдруг почувствовал огромную усталость. Он приходил в отчаяние, когда был вынужден оставлять трупы Храмовников, не исполнив свой долг. Потому что это означало потерю бесценного геносемени ордена.

Храбрый брат прав. И как только он потерял сознание, апотекарий удалил то, что сделало Каслона космическим десантником, и поместил драгоценные органы в нартециум.

Когда Солемнский крестовый поход достиг системы Армагеддон и пробился на орбиту осаждённой планеты, рота Герхарда и дом маршала приступили к абордажным операциям бесчисленных орочьих скал, окруживших разорённый войной мир. Храмовники роты Адлара выполняли задание в засушливых загрязнённых пустынях Армагеддона Секундус, к юго-востоку от улья Тартар и цитадели Клейна. Они проверяли информацию о том, что в этом районе видели знамя с орком со шрамом. Также они получили воодушевляющее видение, ниспосланное самим Императором праведному боевому брату Ансгару, которого провозгласили чемпионом Императора.

Ансгар утверждал, что сразился в рукопашную с вожаком Кровавых Шрамов – мерзким ксеносом Моркруллом Гримскаром. Этот орк повелевал армией зелёнокожих, и в жестокости и силе уступал только командующему всем вторжением на Армагеддон Великому Зверю Газкуллу Маг Урук Траке. И хотя чемпион не убил Гримскара – противников отбросило друг от друга во время агонии чудовищной военной машины, внутри которой они сражались – Ансгар сумел смертельно ранить вожака.

В конечном счёте, орк со шрамом в любом случае погиб: никто не мог пережить ядерную бурю, поглотившую вулканическую кальдеру и фабрику гаргантов. Праведный брат же спасся только благодаря милости Императора и примарха.

После смерти вожака Кровавые Шрамы погрязли в междоусобицах. Разные толпы, входившие в племя и объединённые только ужасающей мощью такого могучего и сильного лидера как Моркрулл Гримскар, скатились до взаимной вражды и стычек. Создалось впечатление, что они и сами вполне успешно истребляют друг друга, заканчивая то, что начали Чёрные Храмовники.

Но достаточно быстро стало очевидно, что часть отрядов Кровавого Шрама продолжает принимать активное участие в войне на Армагеддоне. Несколько сильных орков из орды Гримскара объявили себя вожаками и сражались друг с другом и имперцами, чтобы доказать своё превосходство.

Да и флагман Моркрулла, огромный космический скиталец “Кром Круах” всё ещё действовал в непосредственной близости от планеты. А “Божественной Ярости” пока не удавалось пробиться сквозь кордон защищавших его судов зелёнокожих. Также ксеносы контролировали обломки орбитальных платформ и космических станций, уничтоженных ими в первые дни Третьей войны. Похоже, племя Кровавого Шрама не падёт так легко как казалось на первый взгляд. Это не одно и то же, как отрубить голову и наблюдать за умирающим телом.

И даже когда зелёнокожие, следовавшие за знаменем с орком со шрамом, будут стёрты с лика Армагеддона и уничтожены все следы их присутствия в системе, останутся огромные орды других племён, объединённые под началом вожака и превосходного тактика Газкулла Траки.

Святые воины Солемнского крестового похода не остановятся, пока не повергнут всех тварей, которые осквернили Армагеддон, Чёрных Храмовников и Империум Человечества. Эта кампания станет для них последней. Флот терял корабли, воинов становилось всё меньше, как и геносемени, и они не переживут столь грандиозный конфликт, защищая важнейший мир по производству оружия. Шла одна из самых тотальных войн, которые вёл Империум за последние пятьсот лет сорок первого тысячелетия.

А затем маршалу Бранту и космическим десантникам Солемнского крестового похода стала поступать информация, что орков Кровавого Шрама заметили в южных экваториальных джунглях. Что там делали бывшие приспешники Гримскара – ведь как известно тропические леса стали территорией диких орков после неудачного нападения Газкулла пятидесятилетней давности – оставалось только гадать. Тем более старых врагов обнаружили в нескольких тысячах километрах от того места, где их в последний раз видели на поверхности планеты.

Во время опустошительной миссии роты Адлара в загрязнённых пепельных пустошах против подвластных Гримскару орков стало ясно, что ксеносы Кровавого Шрама генетически предрасположены к конструированию огромных военных машин – оружию массового уничтожения, созданному по образу и подобию их жестоких богов. Поэтому они и использовали крепость-астероид в атаке на Солемн и обустроили покинутый скиталец, ставший флагманом орд Моркрулла. Никто из космических десантников даже предположить не мог, что понадобилось Кровавым Шрамам во влажных дебрях джунглей.

Но Брант не собирался упускать возможность навсегда избавить Армагеддон от прихвостней Гримскара. Он продолжил командовать Братьями Меча, собираясь полностью уничтожить “Кром Круах”, но приказал роте Герхарда проверить слухи о присутствии Кровавых Шрамов в душных тропических лесах, которые разделяли главный континент планеты на Прайм и Секундус.

После абордажа скалы зелёнокожих “Зуб Горка” в батальной роте осталось всего двадцать три воина, но каждый из них более чем достойно противостоял диким оркам, хотя и казалось, что атаковавшая орда бесконечна. Похоже, джунгли идеально подходили для размножения орочьих спор.

Космических десантников со всех сторон окружала зелёная растительность и опять же со всех сторон их атаковали ксеносы. Облачённые в обрезки кож и шкуры животных и раскрашенные примитивными боевыми символами они размахивали громоздкими пистолетами и топорами с тяжёлыми лезвиями. Некоторые из диких тварей даже несли стик-бомбы и другое тяжёлое оружие. Видимо даже в джунглях они оставались мародёрами.

Высокое воинское умение Храмовников снимало кровавую жатву среди атакующих, но натиск ксеносов не ослабевал. Кольбер подумал о том, что их словно гонит сюда кто-то, кого воины Герхарда ещё не видели.

Дикие орки медленно, но неуклонно и неумолимо, уничтожали доблестных братьев, хотя ни один из них не собирался признать этот факт. Потому что даже подумать так всё равно, что смириться с поражением и бежать. Чёрные Храмовники Солемнского крестового похода никогда не пойдут на такое, особенно после того, что Моркрулл Гримскар и его богохульное племя сделали с планетой ордена. На каждого павшего космического десантника кастеляна Герхарда приходилось десять убитых орков.

Разумом Кольбер понимал, что если Император не ниспошлёт чудо – эта битва станет последней для батальной роты. И хотя он мысленно обругал себя за утрату веры, в глубине души он оставался прагматиком. Вероятность чуда невелика. По расчётам технодесантника Торрека ближайшая имперская база “Цербера” находилась более чем в ста километрах.

Передатчики ближнего радиуса ещё действовали, но по какой-то причине они не могли отправить сообщение Солемнскому флоту на орбите в сотне километров над ними. То, что дикие орки обладали чем-то настолько сложным – и без сомнений требующим огромное количество энергии, раз оно способно заглушить сигнальные устройства космических десантников – было просто невероятно.

Авточувства засекли быстрое движение наверху, и брат Барух навёл тяжёлый болтер на пару зелёнокожих, которые прыжками передвигались сквозь навес джунглей. Крупнокалиберные снаряды пробили большие дыры в широких листьях, заполнив воздух липким и сочным туманом. Сквозь изумрудную дымку Кольбер увидел, как несколько болтов попали в одного из прыгавших ксеносов, оторвав крепкую мускулистую руку и разворотив брюхо. Полёт зелёнокожего резко оборвался, тварь свалилась с лианы и рухнула на землю в густой подлесок.

Второй орк получил сквозное ранение в бедро, но прежде чем тяжёлый болтер Баруха завершил начатое и добил ксеноса, тот оказался прямо перед апотекарием. На шее ублюдка покачивалось ожерелье из зубов. Кольбера в белой броне было легче заметить, чем остальных воинов. Их покрашенные в два цвета доспехи давали хоть какую-то маскировку среди тёмной растительности.

Апотекарий и ощутил и услышал, как похожее на мачете оружие лязгнуло по наплечнику. Он пошатнулся от удара и воззвал к Богу-Императору. Ксенос не уступал ему в росте, и вполне возможно был даже тяжелее космического десантника в броне.

Но сейчас уже орк потерял равновесие, когда инерция атаки заставила его сильнее опереться на раненую ногу, Храмовник же успел восстановиться. Астартес нанёс мощный удар правой рукой, вонзив наконечник редуктора в глаз, он лопнул, и космического десантника забрызгало мозгами зелёнокожего. Существо дёрнулось, уродливая морда застыла рычащей гримасой, свет потух в маленьких глазках, и тварь рухнула к ногам апотекария.

Вокс-частота гудела, братья выкрикивали клятвы и молитвы, сражаясь с врагами, проклиная ксеносов божественным гневом триумвирата: Бога-Императора, примарха Дорна и лорда Сигизмунда. Одни пытались перегруппироваться. Другие связаться с кастеляном Герхардом. Брат Дарк резким голосом произнёс, что видел, как командующий пал.

Все сражались с врагами лицом к лицу. Именно так, как и любили Чёрные Храмовники. Казалось невозможным, что столь примитивные формы жизни могут оказать хоть какое-то значимое сопротивление гордым воинам Адептус Астартес, не говоря уже о победе над ними. Такая мысль была просто невероятной.

За минувшие с момента нападения Гримскара на Солемн двенадцать лет крестоносцы Бранта несколько раз сражались с орками и, в конечном счёте, всегда побеждали. Но на охваченном войной Армагеддоне больше ничто не выглядело невозможным.

Кто знает, почему именно здесь и сейчас зелёнокожие атаковали с такой же силой, как и в тёмный день двенадцать лет назад? Человеческий разум не может постичь ход мыслей ксеносов, как невозможно смотреть на бесконечные заливы Моря Душ и не сойти с ума. Он непостижим даже для всевидящего божественного взора Императора. И как могли нечестивые орки повергнуть кастеляна Герхарда, который уже двадцать лет возглавлял роту, начиная с карательного рейда против пиратов эльдар на Н’твус Сьюне?

Но Герхард от имени примарха, кровь которого текла в венах, как у посвящённых так и у неофитов, проревел в буре статических помех приказы, доказав, что слухи о его смерти сильно преувеличены.

Кольбер оглянулся. На стволе обросшего мхом и лианами дерева стоял, возвышаясь над остальными космическими десантниками, их командующий – лорд Герхард. Чёрно-белая силовая броня кастеляна была заляпана кровью ксеносов и слизистой измельчённой биогрибковой плотью. На рельефном кресте Храмовников на нагруднике виднелись вмятины от очереди из крупнокалиберного оружия.

Несмотря на то, что воздух вокруг него пронзали вспышки огня, и случайные пули рикошетили от древних керомитовых доспехов, кастелян понял, что настало время последнего боя роты против зелёнокожей угрозы и что гораздо важнее, он понял, что лучше сплотить братьев для последней отчаянной защиты, чем пытаться тонко маневрировать. Время манёвров прошло. Они обречены, все они обречены, но они могут дорого продать свои жизни.

– Воины Солемна! – зазвенел его голос в воксе. – Мы не должны страшиться зелёнокожей мерзости. Разве могут наши усилия оказаться напрасными, если мы избранные Императора и Его самые набожные слуги? Воины Адептус Астартес – вот истинное воплощение страха! Разве не сказал наш благородный предок Рогал Дорн, что сто космических десантников стоят тысячи любых иных верных Империуму солдат?

Кастелян неожиданно замолчал, прицелился из плазменного пистолета и выстрелил ревущим грязно-синим шаром жидкого огня в толпу мчавшихся орков. Расплавленная плоть слезала с костей подыхавших ксеносов.

– Нам не о чем сожалеть. Нам не нужно задумываться стоит ли наша жертва смерти или нет, – продолжал всё громче Герхард. – Мерзкие зелёнокожие увидят, что дорого заплатят за нашу гибель. Заплатят своими трупами. И разве есть что-то благороднее, чем погибнуть на службе Взошедшего на Трон Земли?

Пока кастелян говорил, ещё больше диких орков выбежало на поляну. Неужели они никогда не закончатся? В глазах возмущённых Храмовников их постоянное присутствие на мирах королевства было вечным оскорблением Его Императорского Величества.

– И им не будет пощады, потому что мы пожнём ужасную месть, как и наши братья, что придут после нас и снимут жатву головами инопланетных вожаков. За Императора, за примарха, за лорда Сигизмунда и за Солемн! – взревел Герхард.

– Без пощады! Без сожалений! Без страха! – прокричали воины роты боевой клич ордена. Он звучал по всей галактике, где бы ни побывали флотилии крестоносцев в течение самой долгой священной войны за всю славную десятитысячелетнюю историю Империума. Прямо над головами космических десантников раздался оглушительный взрыв, подобный неистовому раскату грома. Это был звук выстрела из ракетной установки, точнее из нескольких установок.

И затем новый шквал огня обрушился на поляну, потрескивая зелёными дугами молний, оставляя позади себя жирный чёрный инверсионный след ископаемого ракетного топлива. Даже бесстрашному Герхарду пришлось укрыться за большим поваленным стволом.

Круша всё на своём пути, вытаптывая подлесок металлическими сапогами и неуклюже продираясь на очищенную от деревьев поляну, показались новые зелёнокожие. Вот уж кого Кольбер совсем не ожидал увидеть вместе с племенем диких орков.

Да, в конечном счёте, все они были дикарями, но некоторые из вновь прибывших были “улучшены” с помощью примитивной бионики. В орочьих ордах бионика встречалась довольно часто, но у новых врагов ржавой металлической аугметики оказалось больше чем зелёной плоти. В Магос Биологис их называли киборками.

Откуда они взялись, изумился апотекарий? Хотя теперь стало ясно, как ксеносам удалось заглушить дальнюю связь. У относительно технологически продвинутых киборков было больше шансов забить помехами частоты Храмовников. Но Кольбер снова задался тем же вопросом, что механизированные орки забыли в дебрях экваториальных джунглей?

Астартес с абсолютной ясностью понял, что скоро ему предстоит вечно сражаться рядом с Императором против врагов человечества. Немногим воинам, отдавшим жизнь на службе Ему, посчастливилось точно узнать час своей смерти и подготовить свои души. У него осталось время, чтобы сбросить остатки смертности и возродиться как ангельский воин Бога-Императора.

Но прежде чем уготованный апотекарию секач снесёт ему голову или в груди взорвётся разрывной снаряд или особо мерзкий лазерный луч спалит плоть на его аугметированном скелете, он будет сражаться до последнего, исполняя долг: защищая драгоценный нартециум и хранившееся в нём геносемя павших братьев.

Даже если он не выживет, чтобы сражаться в иной день, оставался шанс что прогеноидные железы, которые он извлёк из мёртвых воинов, вернут в Солемнский крестовый поход. Возможно, кто-то из его братьев-апотекариев даже достанет зиготы и из его груди, когда Храмовники совершат паломничество к месту последнего боя батальной роты Герхарда.

Личное знамя кастеляна неподвижно висело во влажном воздухе, под ним плечом к плечу встали брат-апотекарий Кольбер, кастелян Герхард, знаменосец Пелька и немногие оставшиеся в живых Храмовники роты, которые пришли в этот безжалостный зелёный сумеречный мир.

Здесь будет место их последнего боя и окружившие братьев зелёнокожие ксеносы дорого заплатят за всё.

ВТОРАЯ ЧАСТЬ

БЕЗ СОЖАЛЕНИЙ

ЧЕТЫРЕ

ПАДЕНИЕ “ВАЛЬКИРИИ”

Десантно-штурмовая “Валькирия” летела над бескрайними просторами джунглей, вихревые реактивные струи из её двигателей поднимали колыхавшиеся волны в тёмно-изумрудном море лесного полога. Всеохватывающий густой покров из ветвей и листьев скрывал траву и подлесок. Бесконечный навес навсегда запечатал мир внизу в вечных сумерках бирюзовых глубин.

Джунгли простирались на сотни километров, насколько хватало взгляда. Пышная зелёная панорама густого леса тянулась за горизонт. Единственное что иногда нарушало её – случайная чёрная прореха в пологе или скала посреди растительности.

Латунно-серый транспорт скользил над самыми верхушками деревьев, следуя вдоль глубокой лощины. Пилот вёл его низко, стараясь остаться незамеченным не только для вражеских радаров, но и для многочисленных имперских фракций в южных экваториальных джунглях.

Пассажир “Валькирии” знал, что по слухам кроме обычных патрулей Охотников на орков с базы “Цербера”, и помогавших им бесчисленных полков Имперской гвардии из других миров, здесь находились целых пять орденов Адептус Астартес, которые преследовали собственные цели в Зелёнке, как называли джунгли орки. Среди них были Злобные Десантники, Ангелы Бдительности и прославленные Сыны Жиллимана. Пока эти слухи не подтвердились, но Тремейн считал их более чем вероятными – нет дыма без огня. Вполне возможно, что несколько орденов сражаются в джунглях, учитывая, что в самый отчаянный час Армагеддона их прилетело больше двадцати.

Посмотрев в левый бортовой иллюминатор, лейтенант Нимрод Тремейн из Командной гвардии Армагеддона видел проносящиеся мимо зелёным размытым пятном джунгли. Их пышное великолепие резко контрастировало с загрязнённым небом. Небеса застилали грязные коричневые слоистые обрывки химических облаков – постоянное напоминание о том, почему так стратегически важен и ценен Армагеддон для Империума. Он был жизненно важным узлом в центре навигационных маршрутов сектора и тысячи его оружейных предприятий поставляли оружие полкам Имперской гвардии на многие световые годы вокруг.

Но лейтенант беспокоился вовсе не из-за увиденного в иллюминатор. Не думал он и о судьбе планеты. Тремейн полностью сконцентрировался на задании, которое предстояло выполнить в опасных дебрях.

Взглянув на утреннее солнце, Нимрод предположил, что “Валькирия” летит на юго-восток примерным курсом один-три-шесть. Он посмотрел на наручные часы. По имперскому времени было всего четыре минуты восьмого. Они взлетели с открытой ветрам и пескам посадочной площадки на Атфрандских лугах в шесть пятнадцать. Меньше чем за час они преодолели почти четыреста километров.

Тремейн вытянул подбородок, растягивая напряжённые мышцы шеи и потирая натёртую накрахмаленным воротником кожу. Челюсть ныла. Лейтенант понял, что крепко сжимал зубы, сосредоточившись на предстоявшей миссии.

В одном месте от него у прохода сидел пристёгнутый ремнями Курн, длины кожаных ремней едва хватило, чтобы обхватить его огромное тело. Курн был личным телохранителем Тремейна. Он был недочеловеком – огрином. Нимрод полагал, что в далёком прошлом что-то изменилось в генетическом наследии Курна.

Между ними – лейтенантом и телохранителем – существовала необычная связь. Тремейн знал, что огрин будет верен ему до самой смерти. А сам лейтенант будет держать при себе огрина, пока тот ему нужен.

Курн был таким же верным как кибер-мастиф и обладал таким же злобным характером. Он служил рядовым в Командной гвардии Армагеддона, прежде чем Нимрод взял его телохранителем. А прежде чем вступить в ряды Легиона огрин промышлял бандитом в преступных районах Вулкана.

В первый раз лейтенант встретился с ним в самом начале вторжения Газкулла Маг Урук Траки на Армагеддон, когда Тремейн принёс присягу защищать старших офицеров КГА. Орочьи орды штурмовали стены Вулкана, и командование направило Тремейна в кровавую мясорубку передовой.

Невероятно, но он сумел спасти рядового от верной смерти – удачным выстрелом из лазгана повергнув тварь, которая собиралась оторвать Курну голову. После отчаянных уличных боёв огрин принёс клятву на крови Нимроду, как было принято в истребительных бандах улья. Он рассёк себе предплечье, а потом проделал то же самое с Тремейном, который почти лишился сознания от потери крови после колющего ранения в бою. В этот раз уже Курн спас лейтенанта, когда отнёс раненого на ближайший медицинский аванпост.

Огрин был абсолютно предан Тремейну, решив своим бандитским разумом, что Нимрод заслуживает даже большей верности, чем родной мир. Курн исполнял все просьбы лейтенанта, шёл туда, куда тот велел и был готов при необходимости отдать жизнь ради спасения хозяина. Тремейн же безжалостно манипулировал простодушным солдатом, играя на принесённой клятве на крови.

Уродливые шрамы, ставшие физическим проявлением связавших их уз – которые на взгляд человека из среднего уровня улья, кем и был Нимрод, больше подходили диким оркам, чем людям, созданным по подобию Императора – являлись причиной непроходящей злости лейтенанта. Он считал, что именно из-за них застопорилась его карьера и его не приглашает на званые обеды дворянство с верхних уровней ульев Армагеддона. Но с учётом всех обстоятельств, пожалуй, это оказалось не самой большой ценой за вечную верность Курна.

Тремейн со своим телохранителем, пилот “Валькирии” и штурман служили в КГА, остальные четверо участников задания были имперскими штурмовиками в чёрно-серой камуфляжной форме. В руках они держали маркированные хеллганы, источники энергии для оружия висели за спиной.

Лейтенанта сопровождали элитные гвардейцы. Отделение выбрало его начальство из Командной гвардии. Штурмовики были в высшей степени инициативными людьми, и он не знал ни одного из них. Благодаря непроницаемым выражениям лиц они были похожи друг на друга, особенно сейчас, когда почти все опустили обезличенные чёрные пластековые визоры, показывая, что находятся в боевой готовности. Единственным кто коротко представился, назвав имя, звание и идентификационный номер оказался командир отделения – сержант Кифер. И отличался он от остальных обученных в схоле элитных воинов, кроме знаков различия, только тем, что был вооружён укороченным вариантом хеллпистолета и тщательно смазанным цепным мечом.

Нимрод посмотрел на свою униформу, сравнивая её с тёмными мундирами штурмовиков. Он был так разодет, что скорее подходил для штаба или плаца, чем для задания в безжалостных джунглях родного мира.

Но предстоявшая миссия относительно проста, убеждал он себя. Штурмовики всего лишь мера предосторожности командования Тремейна. Простое задание прилетел-забрал. Им даже не придётся углубляться в джунгли. Нужно только приземлиться в компаунде, забрать объект и немедленно убраться.

К ленчу он должен вернуться на базу “Цербера” за медалями.

Штурмовики расположились на другом ряду сидений от лейтенанта и его телохранителя. Элитные имперские солдаты полностью сосредоточились на предстоявшей миссии, давая выход напряжению через рутинные действия: проверяя прицелы хеллганов и соединённое с блоком питания оружие. Один из них сидел наискосок за Нимродом и постоянно прижимал хеллган к груди, а потом одним плавным движением перемещал к плечу и снова к груди, словно проверял точность и реакцию.

Сержант Кифер сидел лицом к кабине и пилоту, наблюдая за слегка колышущимся пейзажем, подняв визор шлема.

У нервничавшего лейтенанта тоже открывался хороший обзор сквозь ветровое стекло “Валькирии”. Пилот сидел справа, а штурман – он же второй пилот – слева. Оба были в обычных серых лётных комбинезонах КГА.

Десантно-штурмовой корабль нёсся над деревьями к цели. Осталось пролететь около тридцати километров.

В который раз Тремейн потеребил воротник шинели. Быстрый снайпер за спиной продолжал прижимать приклад к плечу и опускать. Красная точка лазерного прицела хеллгана металась по переборке напротив Тремейна.

Вверх, два, три. Пропала. Затем снова появилась на пару секунд – крошечное сверкающее рубиновое пятнышко, прыгавшее на непокрашенной стали “Валькирии”, когда транспорт резко уклонялся и взлетал над джунглями постоянно слегка меняя курс, а потом снова нырял вниз. Вверх, два, три, вниз два-три. Вверх, два, три, вниз два-три. Вверх…

Но на это раз перед Нимродом ничего не появилось.

Сначала он почувствовал облегчение от того, что непрерывная учебная стрельба закончилась. Но тут пробудилось шестое чувство, и тревога Тремейна возросла. Он почувствовал, как шея сзади покрылась гусиной кожей, а короткие волосы на голове встали дыбом. Медленно, но с явным намерением завершить начатое, лейтенант оглянулся и посмотрел над мускулистым плечом Курна.

Штурмовик по-прежнему сидел, выражение его лица не было видно за непроницаемым чёрным стеклом визора, а дуло хеллгана уставилось в лицо Нимроду. Лейтенант заморгал от лазерного луча.

И в этот момент Тремейн понял, что он покойник.

И в этот момент вмешалась судьба – а возможно и какие-то высшие силы, может быть даже сам Император – над джунглями взлетела панически вопящая стая белых ибисов, когда на их гнёзда обрушился горячий воздух из двигателей “Валькирии”.

Тут замерло сердце уже у пилота. И не удивительно – он знал что произойдёт, когда в лобовое стекло летевшего на скорости примерно в пятьсот километров в час транспорта врежется двухметровая птица или её затянет в одну из турбин. В любом случае результат будет катастрофическим, а задание почти наверняка проваленным.

За долю секунды, стремясь избежать столкновения, пилот резко заложил на правый борт. “Валькирия” яростно дёрнулась, отвечая на неожиданную смену курса.

И когда палец штурмовика напрягся на спусковом крючке, предателя швырнуло в сторону. Яркий лазерный разряд пролетел рядом с ухом Тремейна, ощутившего как резко возросла температура в этот момент. Ближайший к лейтенанту иллюминатор разлетелся вдребезги, засыпав пассажирский отсек вращавшимися осколками.

Нимрод инстинктивно отвернулся. Алмазно-острое стекло рассекло щёку и слегка разрезало кожу на лбу. Ураганный вой больно ударил по барабанным перепонкам, когда сверхбыстрый ветер начал вытягивать воздух в разбитый иллюминатор. Тремейн закричал от шока и боли, чувствуя как голодный вакуум, возникший из-за изменения давления в “Валькирии”, стаскивает одежду и срывает с головы фуражку.

Затем он ударил кулаком по кнопке ремней безопасности. Пока он остаётся на месте – он лёгкая мишень. Если он будет двигаться, то появится небольшой шанс хотя бы на какое-то время остаться в живых. И двигаясь, он предоставит возможность остальным защитить его.

Пока Нимрод отстёгивал ремни, Курн уже вскочил и начал разворачиваться, чтобы прикрыть лейтенанта от снайпера. Но и убийца успел подняться и прижал приклад к плечу. Видимо он отстегнул ремни ещё до неудачного покушения.

Со стороны обычно невозмутимого отделения послышались изумлённые возгласы, сердитый рёв приказов и колоритная клятва Императору.

Ещё одно стекло раскололось, а затем раздался влажный хруст и изумлённый болезненный крик.

Даже учитывая то, что предпринимавший всё возможное, чтобы убраться в сторону Тремейн видел убийцу только краем глаза, он понял, что штурмовик целится для очередного выстрела.

Две секунды спустя после предательской атаки хеллган снова выстрелил.

Лейтенант был всё ещё жив, а вот сержант Кифер нет.

Тело сержанта с громким лязгом рухнуло на рифлёный пол у кабины. Переборку за спиной мертвеца забрызгали кровь, осколки костей и мозги. Пистолет прогремел по полу рядом с трупом. Перед смертью Кифер целился из него, собираясь без колебаний выстрелить.

За долю секунды убийца выбрал новую цель и поверг второго штурмовика – мощный лазерный луч попал в защищённый визором прицельный глаз и прожёг голову насквозь, спалив мозг, прежде чем элитный солдат успел навести оружие на предателя.

Эти люди были лучшими, кого смогло предоставить командование, изумился Тремейн. И один человек убил их или точно вывел из строя всего за несколько секунд.

Предатель оценил ситуацию. Он решил, что самую непосредственную и смертельную опасность для него представлял Кифер с готовым к стрельбе хеллпистолетом. И в этом он был прав. Ему удалось убить сержанта и ещё одного штурмовика, и у него оставалась возможность прикончить лейтенанта следующим выстрелом. Но он не принял в расчёт Курна.

Убийца прицелился и смертельно посеревший от страха и так уже выглядевший как покойник Тремейн уставился на ствол хеллгана. И в этот момент огрин рванулся вперёд.

Телохранитель был одним из недочеловеков, которые жили в самых глубоких и загрязнённых пещерах под потрескавшимися сводами подулья Вулкана, но двигался с неожиданной скоростью для своего роста и веса и с вводящей в заблуждение лёгкостью. Он бросился на предателя, когда тот выпустил очередной мощный лазерный разряд. Курн наклонил голову и прыгнул как разъярённый грокс, сбив и человека и его дыхание. Мускулистые руки обхватили ноги убийцы, и он приложил штурмовика об рифлёный пол.

Нимрод подумал, что контратака сбила врагу дыхание – если не переломала рёбра и проколола лёгкое – для задыхавшегося и не способного пошевелиться предателя весь мир должен сейчас свестись к собственной боли. Но не с этим врагом. Горизонт снова яростно закачался, и Тремейна отшвырнуло спиной на твёрдые стальные поручни сидения. Он задохнулся, почувствовав жёсткий металлический удар по позвоночнику.

Вздрогнув от боли и не понимая, когда этот кошмар закончится, он схватился за спину и почувствовал что-то влажное и тёплое. Ему не было необходимости смотреть на руку, чтобы понять, что это кровь, которая впитывается в ткань кителя.

Застонав сквозь зубы, лейтенант с трудом открыл слезящиеся глаза. Он оказался в углу и не видел ни снайпера, ни Курна.

И только сейчас Нимрод понял, что “Валькирию” резко ведёт из стороны в сторону. Он поднялся и снова вскрикнул от новой волны боли. Из-за рёва свирепо врывавшегося внутрь транспорта воздуха Тремейн не услышал собственный голос.

Он увидел последнего штурмовика всё ещё привязанного к металлическому сидению рядом с местом убийцы. Голова безвольно опустилась на грудь. Визор шлема превратился в крошево, острые обсидиановые осколки искромсали лицо. Предатель с такой силой ударил в шлем, что разбил визор и сломал нос, а острые пластековые осколки вонзились в лицо. Лейтенант не знал, мёртв солдат или потерял сознание от боли.

Он заметил Курна и убийцу, которые боролись на полу возле переборки. Врагу было не до него, и Тремейн рискнул оглянуться на пилота. За ступеньками железной приставной лестницы он увидел часть кабины и человеческие мозги, заляпавшие изнутри ветровое стекло. В конечном счёте, второй выстрел предателя нашёл цель.

И затем, задев ветвистый полог джунглей, “Валькирия” неожиданно взмыла вверх. Лейтенант почувствовал, как ужасные перегрузки уменьшились, зато сильнее ощутил ноющую боль в боку. Изумлённый второй пилот изо всех сил пытался вернуть контроль над полётом. Нимрод услышал, как протестующе взвыли двигатели, увеличив обороты и заполнив отсек завывавшим ветром.

Огрин с трудом встал на ноги и поднял убийцу, удерживая за чёрную униформу без знаков различия. Тот застонал от боли. Тремейн опёрся на ряд стальных кресел перед собой. Он потянулся к кобуре с лазерным пистолетом. Всё закончится здесь.

Тряска не прекращалась, но Курн как-то умудрялся сохранять равновесие. Предатель висел у него в руках, голова человека находилась всего в нескольких сантиметрах от потолочной балки.

Боль внезапно отступила, Нимроду казалось, что его переполняет восторг идеальной справедливости. Предатель-штурмовик покушался на его жизнь и успешное завершение важной секретной миссии – провал которой возможно ужасным образом скажется на дальнейшем ходе войны на всём Армагеддоне – но потерпел неудачу. Теперь он дорого заплатит.

– За преступления против Императора, – с помпой произнёс лейтенант. – Я приговариваю тебя к с…

Крепко вцепившись в схватившие его руки Курна, получив точку опоры и напрягая каждый мускул, убийца ударил левой ногой. Тяжёлый ботинок врезался в пальцы, сжимавшие лазерный пистолет. Острая яркая боль заставила Тремейна разжать руку. Оружие отлетело далеко в сторону, врезалось в переборку и загремело по полу под сидениями.

Застонав от усилия, огрин поднял предателя ещё выше, видимо собираясь размозжить его голову об потолочную балку. Неожиданно правая рука штурмовика оказалась у него за спиной и спустя долю секунды взметнулась снова. Блеснул пятнадцатисантиметровый зазубренный стальной клинок. Убийца рассёк Курну бицепс.

Буйволоподобный человек издал бессловесный крик и выронил врага. Тот приземлился на корточки, но нож остался в огрине.

Нимрод бросился к металлическим стульям и принялся искать выбитый пистолет, чувствуя тошнотворную боль в животе. Он не видел его. Он никак не мог нащупать его, отчаянно широко вытянув руки и пальцы. От пистолета сейчас было столько же пользы, как если бы его вообще не было.

“Валькирию” снова встряхнуло.

Имперец споткнулся и наполовину выкатился в проход между сидениями, прерывисто замигали красные решётчатые огни вокруг задней рампы "Валькирии".

Стоявший на коленях и опиравшийся на руки лейтенант посмотрел на штурмовика, который опять прицелился в столь уязвимую мишень.

Судя по наручному хронометру, предатель меньше чем за минуту перебил отделение элитных тренированных солдат, прикончил пилота, почти убил Тремейна и эффектно оборвал тайное задание.

Нимрод задумался о том, кто подослал к нему убийцу – правда, в данный момент вовсе не это было главной проблемой. Чья-то личная месть или лейтенант и штурмовик всего лишь пешки в регициде неизвестных игроков?

Появившийся словно из ниоткуда Курн снова набросился на предателя и схватил дезертира сзади удушливым захватом. Тряска и борьба отбросили их к корме.

Принимая во внимание размер и силу огрина, убийца держался хорошо. Они дрались без оружия, впрочем, для Курна это и не имело значения. Пара его апперкотов была сопоставима с ударом кувалдой.

Огрин обладал преимуществом в весе, грубой силе и жестокости, но предатель оставался более ловким и гибким, даже после ударов бывшего гангстера.

Тем не менее, исход боя для Тремейна был очевиден.

И тут произошло невероятное.

Всё случилось настолько быстро, что лейтенант не до конца понял, что же произошло. В то мгновение, когда Курн собирался в очередной раз ударить предателя в живот, штурмовик контратаковал и со всей силы врезал огрину ногой в ботинке по лодыжке. Телохранитель упал у самого края закрытой рампы. Теперь уже убийца возвышался над ним и если Курн не будет осторожен, то его долг перед Тремейном и Богом-Императором окажется на грани провала.

Казалось, что время застыло, и секунда растянулась на целую вечность. Нимрод в ужасе смотрел на нацеленный в голову огрина хеллган. В ушах имперца стучал пульс. Предатель изменил мнение о том, кто представляет наибольшую угрозу. Теперь он считал самым опасным Курна. После смерти телохранителя, с лейтенантом можно будет уже не спешить. Время отпрыгнуло назад во временном вакууме, и пришла очередь Нимрода форсировать события.

Он был ранен и безоружен. Придётся разыграть новый гамбит.

Спотыкаясь, он двинулся на корму “Валькирии” к штурмовику.

Обхватил рукой переборку и приготовился держаться изо всех сил. Он не сомневался, что где-то на борту есть комплект гравишютов, но для их поиска не осталось времени. Следует действовать без колебаний.

Тремейн ударил ладонью по рычагу. Над головой замигала красная сигнальная лампа, в такт с ней загудели клаксоны. Раздался дрожащий лязг, и мир вокруг Нимрода пришёл в смятение. Убийцу подбросило.

Порывы ветра в отсеке завывали всё сильнее. Курн и предатель покатились по полу к увеличивавшемуся выходу, где открывалась рампа. Внизу всего в нескольких метрах проносились верхушки деревьев.

Ветер превратился в ревущую бурю, которая рассекала пассажирский отсек ужасными когтями и пыталась схватить всех, кто в нём ещё остался – и живых и мёртвых – и вышвырнуть вон.

Тело сержанта Кифера упало рядом с лейтенантом, подпрыгнуло перед вцепившимся в развевавшиеся стропы огрином и врезалось в штурмовика.

Тот попытался за что-нибудь ухватиться, но безуспешно. Отшвырнув хеллган, он отчаянно вцепился в чёрные ремни безопасности на груди.

И затем убийца исчез, вылетел в открытую рампу и погиб в реактивной струе “Валькирии”.

Тремейн снова оказался в безопасности, но ненадолго.

Раздался дребезжащий лязг – это опущенная аппарель задела что-то под стремительно несущимся штурмовым кораблём.

Транспорт забился в конвульсиях, Нимрод врезался в потолок кабины, а затем отлетел назад и хорошенько приложился о переборку. Он изо всех сил старался удержаться за балку. Для второго пилота это оказалось уже слишком.

Завывая, как баньши, корабль нырнул в лесной полог и разбился.

ПЯТЬ

ЧЕМПИОН ИМПЕРАТОРА

Горе. Вина. Гнев. Ненависть.

Стремительный вихрь эмоций из физической боли и психического смятения водоворотом засасывал его в чёрные глубины забвения.

Разум оторвали от тела и швырнули сквозь застывшую пелену пустоты – течение времени там не значило ничего – к удушливому миру внизу, в…

… тёмно-зелёные дебри джунглей.

Кастелян в великолепной силовой броне Храмовников стоял на поваленном стволе дерева в центре заросшей саговником поляны, огонь ксеносов рассекал липкий воздух вокруг храброго воина.

И брат Ансгар узнал героя – это был кастелян Герхард, воодушевляющий свою батальную роту, которая составляла треть ударных сил Солемнского крестового похода.

Мало кто из воинов роты уцелел. Когда-то рядом с кастеляном сражалось больше шестидесяти боевых братьев – сейчас Ансгар видел только семерых.

Возле Герхарда бился знаменосец роты, брат Пелька. Чёрный крест Храмовников дополняла геральдика кастеляна, её было плохо видно среди складок ткани, потому что пробитый выстрелами и опалённый флаг повис на древке в душном воздухе.

Также там был брат из апотекариона, его белая броня ослепительно сияла в лучах подёрнутого дымкой тёмно-медного солнечного света. Они проникали сквозь листву высоких деревьев, которые образовывали полог, похожий на свод собора.

Остальная рота была представлена четырьмя простыми боевыми братьями. У каждого на чёрных доспехах был белый равносторонний крест, скрупулёзно нанесённые письмена священных писаний и колыхавшиеся полоски пергамента печатей чистоты.

Прежде чем Ансгар услышал слова кастеляна, он понял, что седой космический десантник сплачивает воинов вокруг ротного знамени, чтобы они объединённые верой в Императора дали последний бой.

И затем сквозь резкий треск лазерного огня и урчащий рёв болтов Храмовник услышал голос кастеляна, как если бы передатчик его шлема неожиданно переключился на боевую частоту роты.

– Воины Адептус Астартес – вот истинное воплощение страха! – проревел Герхард, его слова звучали столь же отчётливо, как тревожный сигнал на мостике “Божественной Ярости” перед неминуемым столкновением. – Разве не сказал наш благородный предок Рогал Дорн, что сто космических десантников стоят тысячи любых иных верных Империуму солдат?

Пока кастелян обращался к своим воинам, на него набросилась ватага обезумевших татуированных орков. Он невозмутимо выстрелил из плазменного пистолета в левой руке. Из оружия вырвался ревущий сверкающий шар расплавленной энергии.

Рука воина была тверда. Прямо в центре толпы вспыхнул плазменный взрыв, забрызгав тесно бегущих зелёнокожих жидким огнём, который сразу же стал пожирать их плоть и поглощать крепкие кости.

– Нам не о чем сожалеть, – продолжал Храмовник. – Нам не нужно задумываться стоит ли наша жертва смерти или нет. Мерзкие зелёнокожие увидят, что дорого заплатят за нашу гибель. Заплатят своими трупами. И разве есть что-то благороднее, чем погибнуть на службе Взошедшего на Трон Земли?

Казалось, что хлынувшим на поляну оркам нет числа. Было только вопросом времени – которого осталось так мало – когда зелёнокожие сомнут Храмовников.

Голос Герхарда стал таким же громким, как и шум боя:

– И им не будет пощады, потому что мы пожнём ужасную месть, как и наши братья, что придут после нас и снимут жатву головами инопланетных вожаков. За Императора, за примарха, за лорда Сигизмунда и за Солемн!

Ансгар мчался к упавшему дереву и слышал, как воины кастеляна выкрикивали боевой клич Чёрных Храмовников.

– Без пощады! Без сожалений! Без страха!

Но чемпион услышал и кое-что ещё: ракетный залп и субзвуковая волна потрясли его тело, несмотря на силовую броню. Он увидел, как стоявший впереди Герхард спрыгнул со своей импровизированной трибуны, укрываясь от града разрывных боеголовок, которые обрушились на позиции братьев. Похожие на зелёные молнии вспышки осветили поляну, а воздух заполнил дым ископаемого топлива.

Добежав до позиции кастеляна, Ансгар осмотрелся. Раньше космических десантников атаковали дикие орки всех видов, вооружённые в лучшем случае рубилами-секачами и примитивным огнестрельным оружием – впрочем, его всё же хватило, чтобы окружённая рота понесла большие потери – теперь в дело вступили совсем другие враги.

Прокладывая путь между деревьями, и выбегая из душных зелёных сумерек, на поляну выплеснулась толпа, представлявшая собой угрозу совсем другого уровня. Каждый монстр был неуклюжим огромным орком, сильно изменённым ржавой сочащейся маслом бионикой и искрящими электронными устройствами ксено-происхождения.

Чемпион уже сражался с такими кибернетическими существами на диком Фоссале и луне Конлаоха. Встречались такие и среди буйных толп Кровавого Шрама. Но он совсем не ожидал увидеть их в зловонных дебрях экваториальных джунглей Армагеддона. И тем более сражавшихся рядом с племенем диких орков. Для этого подвида зелёнокожих это было слишком “технологично”.

Из-за механической аугметики киборки выглядели крупнее и опаснее обычных орков. И, конечно же, они были более эффективными убийцами.

Ксеносы набросились на остатки роты Герхарда, обрушив на космических десантников опустошительный огонь. Стебли саговника взрывались под его мощью. Резкий запах кипящего сока и горящих волокон ударил в ноздри.

А затем в воздухе повис красный туман из крови Храмовников и ксеносов.

Чемпиона отшвырнуло спиной в дерево, удар был такой силы, что ствол в сырой яме закачался, а прогнившая кора лопнула. От прямого попадания ракеты и взрыва треснул нагрудник, из обгоревшего отверстия показалась струйка дыма.

Киборки набросились на космических десантников, атакуя непропорциональными механическими когтями. Грубые, но эффективные цепные клинки ксеносов столкнулись с лезвиями и болтерами космических десантников.

Ансгар уже сражался с такими существами – во имя Императора он бился с вожаком Кровавого Шрама, Моркруллом Гримскаром – но никогда врагов не было так много.

Какую предательскую эмоцию испытал он в этот момент? Отчаяние? Страх, что он и его братья не смогут победить, что об их гибели никто не узнает, и их призывы о помощи так и не услышат на орбите охваченного войной мира?

Храмовник разозлился на себя и своё отчаяние, и в этот момент на него набросился рычащий орк с железной челюстью. “Я – чемпион Императора”, – подумал Ансгар, рубанув потрескивающим синими молниями клинком по бронированному экзоскелету киборка. – “Разве имеет значение, что я погибну здесь и сейчас, если это будет смерть на службе Императору, и я повергну столько нечестивых подонков, сколько будет в моих силах”?

Силовой меч глубоко погрузился в тело орка, пройдя и через механическую и через живую плоть. Из бока зелёнокожего брызнуло грязно-коричневое гидравлическое масло. Тварь взвыла, и Ансгар неожиданно почувствовал холодный болезненный удар, словно повеяло с ледника. На дисплее визора замигали предупредительные руны, поменяв цвет с янтарного на красный. Он потянул меч, пытаясь вытащить клинок из туши ксеноса. Вонючая металлическая пасть оказалась всего в нескольких сантиметрах от лицевой пластины, визор запотел от нечестивого орочьего дыхания.

Неожиданно его подняли в воздух на конце ржавого крюка бионической клешни. Он смутно видел кипевшее вокруг сражение: апотекарий выпустил последний болт в аугметический красный глаз зелёнокожего, разбив линзы громоздкого имплантата; кастелян Герхард обрушил украшенное священными надписями лезвие секиры, во вспышке белых искр отрубив половину бионической руки, обнажились рассечённые кабели, потрескивающие провода, разорванные механические сухожилия и огромные искусственные мышцы.

Наконец клинок освободился. Крепко сжимая древний меч обеими руками, Ансгар высоко поднял оружие над головой.

– Без пощады! Без сожалений! Без страха! – сорвалась с губ боевая клятва Храмовников. Священная реликвия загудела, когда он рассёк воздух и разрубил защищённый металлическими пластинами череп орка.

Короткая острая холодная боль. Ансгар почувствовал себя так, словно полетел вверх, но одновременно он с самых разных ракурсов видел своё тело, которое киборк пригвоздил к огромному стволу клешнёй, а другой сжимавшейся клешнёй разрезал шею. Только вот сейчас это было уже не его тело. Спустя долю секунды сознание навсегда покинуло Храмовника, но он успел понять, что ему отрубили голову…

Шипя гидравликой, рампа “Лэндрейдера” “Крестоносец” опустилась, и в мрачный отсек танка неожиданно хлынул грязно-коричневый свет охваченных битвой болот.

Истребительная команда Вольфрама только этого и ждала. Держа оружие наготове и с криками “За Солемн!”, воины бросились в бой. Их атаку возглавляли и воодушевляли поднявший высоко над головой крозиус капеллан и указывавший чёрным мечом на врагов чемпион Императора.

Два героя вели за собой десять боевых братьев истребительной команды. Последним из кормовой части “Лэндрейдера” показался огромный брат Джерольд, с большим трудом поместившийся в танк. Дредноуту пришлось пригнуться, чтобы выбраться наружу, но он всё равно задел крышу бронированной машины зубчатым железным нимбом, который венчал его украшенный крестом корпус.

Недавно сформированное отделение Вольфрама быстро направилось к джунглям и логову диких орков, разбрызгивая вонючую застоявшуюся болотную воду. За ними топал Джерольд, призывая обрушить на головы зелёнокожих божественную месть Императора.

Все Храмовники услышали растущий заунывный вой, который сообщил о быстро приближавшемся объекте.

Крупнокалиберный фугасный снаряд врезался в болото прямо перед космическими десантниками. Взрывная волна взметнула четырёхметровую стену грязной воды, забрызгав братьев , и обрушив на них комья чёрной грязи и торф с камышами. Но Храмовники не замедлили шаг, а наоборот ещё быстрее бросились в сторону тёмной бесформенной линии деревьев. Здесь нависавшие мрачные джунгли встречались с затянутыми туманами огромными болотами, которые создавали буферную зону между Зелёнкой – как говорили в местных полках Охотников на орков – и неторопливой рекой Минос.

Сквозь испарения топей – размытые очертания совмещались с оранжевыми каркасными моделями, которые проецировали таинственные авточувства увенчанного венком шлема – Ансгар видел огромных фыркающих чудовищ, приближавшихся к линиям имперских танков и военных шагателей. Громкий звериный рёв и низкое гортанное рычание в густом тумане звучали ещё сверхъестественнее и страшнее.

На краю визора замигали предупредительные руны. Одна из каркасных моделей стала красной – когитатор доспехов пытался повторно воссоздать изображение существа, которое быстро приближалось к космическим десантникам.

Оно было слишком близко, слишком огромно и невероятно стремительно, чтобы оказавшиеся посреди трясины и облачённые в тяжёлую броню воины сумели уклониться. А затем оно обрушилось на них сверху всеми бивнями, рогами и растопыренными ступнями…

Красная молния расколола тёмные муссонные облака на западе. И именно на западе находилась их цель.

– Похоже, радиационный шторм застигнет нас в самом сердце джунглей, – недоверчиво произнёс Ансгар. Его слова доносились, словно издалека и были какими-то искажёнными. – Нам едва удалось избежать такого же метеорологического монстра в ядовитых пустошах за пределами цитадели Клейна.

Но как он мог оказаться в экваториальных ливневых лесах? Радиационные штормы Армагеддона – нечестивый результат тысячелетий необузданного промышленного загрязнения всей планеты и нескольких разрушивших экологию войн. Храмовник понимал, что обычно они не выходили за пределы пепельных пустошей Прайма и Секундус.

– Это – не радиационный шторм, – мрачно ответил Вольфрам. – Разве ты не чувствуешь их? Болезненные миазмы в воздухе?

Ансгар чувствовал. Он чувствовал их и раньше, но только не в присутствии орков.

Он столкнулся с ними во Вратах Дуранона на реликтовом мире Казалт. Испытал во время защиты Храма Бессмертного Императора на Макарис Тертии. Чувствовал на борту “Красной Резни”, когда воины Бранта брали на абордаж крейсер предателей.

Это было отвращение от мерзкого коварного присутствия Хаоса.

Изображение потемнело и растянулось, по нему побежали волны, а затем снова обрело чёткость.

Стало видно поле битвы в огромном тихом лесу, где взболтанная грязь перемешалась с гниющей растительной мульчей. Здесь не было слышно ни криков животных, ни трелей птиц. Землю покрывали тела Чёрных Храмовников, а закрытый контейнер запечатанный печатью со спиралью апотекариона наполовину утонул в грязи.

Серые и увядшие стволы деревьев, всё ещё цеплявшиеся за неестественную жизнь и искривившиеся самым причудливым образом; инопланетное вторжение стало абсолютным проклятьем даже для самой сильной и энергичной жизни, словно в джунглях пустила корни физическая порча.

Крутой подъём пролегал по почти гладкому утёсу, неистовый поток грязно-жёлтой воды низвергался со стометровой высоты.

Бушевавший шторм непередаваемой неестественной мощи был похож на какое-то изголодавшееся дикое животное, ураганной силы ветер кромсал и отрывал листья и даже ветви деревьев. Жирные маслянистые капли дождя были вязкими словно кровь, как если бы сами небеса получили жестокую рану.

Изображения сменяли друг друга, вместе с ними хлынул шквал полузабытых воспоминаний и наполовину вспомненных событий, иногда перекрывающих или размывающих друг друга. Он шатался от потока хаотичных видений и стробирующих вспышек света, как при лихорадке. Бредовые галлюцинации. События, пережитые его боевыми братьями, а не им. Опыт и деяния, которым только предстояло произойти. Рогатые перекошенные лица. Мерзкие статуи, разукрашенные кровью. Менгиры с зубчатыми наконечниками, устремившиеся в разбушевавшееся небо подобно когтям. Свирепые лающие люди с пеной у рта и похожие на обезумевших гончих.

Видение конца света. Видение самого ада.

А затем безумное видение поглотило его.

Он слышал, как бьются оба сердца, монотонно отдаваясь в ушах. Становясь всё громче, громче и громче, пока…

Они не остановились.

Брат Ансгар остановился перед готическим арочным входом в боевую часовню “Божественной Ярости”. Точно также он стоял перед ним в прошлый раз, когда несколько часов спустя рота Адлара получила приказ выдвинуться на соединение с титанами в Хеллсбриче.

Он волновался ничуть не меньше, чем тогда. Волнение сменилось решимостью и непоколебимой смелостью.

С потолка сводчатого зала на цепях свисали жаровни. От аромата тлеющего в них ладана кружилась голова.

С благоговейной гордостью чемпион перешагнул древние камни порога, стараясь дышать спокойно и заставляя сердца биться медленнее – столь сильно переполняли его ревностный трепет и желание обрушить гнев Императора на врагов ордена.

Он целеустремлённо шагал мимо затенённых ниш со статуями, украшенных красивой резьбой мраморных колонн и пылавших золотым огнём канделябров. В их пламени дым жаровен казался неземным. Сколько чемпионов прошло этим путём по истёртым от времени каменным плитам к главному алтарю, прежде чем вступили в бой во имя Его?

И, как и в прошлый раз, его ждали два неподвижных хранителя часовни. Единственное отличие состояло в том, что их доспехи и похожие на монашеские облачения несли следы и шрамы недавних сражений, которые ещё не успели починить и исправить. Но тогда Солемнский крестовый поход был только в самом начале своей кампании на Армагеддоне.

На алтаре за капелланами располагалась только курящаяся жаровня, вырезанная из человеческого черепа и украшенная золотом. За алтарём стояло знамя Воскресшего Храмовника, вокруг которого вился янтарный дым от кадила. Штандарт был реликвией тех времён, когда маршал Эмрик в первый раз привёл “Божественную Ярость” и сопровождавшие её корабли к далёкому Солемну больше тысячи лет назад. Теперь знамя путешествовало с флотом.

В прошлый раз, когда Ансгар был здесь, на алтаре символически и физически лежало священное оружие и броня чемпиона Императора: чёрный меч и увенчанный лавровым венком шлем, часть доспехов веры.

Сейчас этот шлем украшал его голову, и именно он был облачён в доспехи веры. Астартес почтительно держал обеими руками чёрный меч – он был отмечен ниспосланными Императором видениями и провозглашён Его чемпионом.

– Брат Ансгар, – произнёс капеллан Уго, повернувшись и прервав службу, – ты снова пришёл к нам перед началом битвы.

Капеллан Вольфрам последовал примеру напарника, в рубиновых глазах его шлема-черепа отражался мерцающий свет тысяч свечей, сверкая на их гранях.

– Император снова распутал для тебя переплетённые нити судьбы? – спросил второй жрец-десантник.

– Да, брат-капеллан, – ответил Ансгар.

– И что он явил тебе в Своём достойном восхищения милосердии?

– Он явил мне жестокую судьбу, которая постигла братьев из роты кастеляна Герхарда в языческих джунглях Армагеддона, – ответил Ансгар, пытаясь сохранять спокойствие в голосе, несмотря на гневный фанатизм, бурливший в крови. – Он показал мне, что мы скоро вернёмся на планету, дабы направиться в кишащие ксеносами джунгли и вернуть то, что утратили – драгоценное геносемя. И Он показал мне, что на этот раз моя служба закончится.

Наступила долгая тишина. Несколько секунд никто не произносил ни слова. Вольфрам глубоко вздохнул. Дым медленно кружился в золотой мелкой пыли неподвижного воздуха часовни.

И, в конечном счёте, именно он прервал зловещее молчание:

– Если именно это было показано тебе, тогда ты должен пойти в бой с чистой душой. Также надлежит повторно освятить твоё оружие и броню, дабы ты мог служить Ему как Его чемпион до самого конца.

Астартес коснулся острием клинка каменной ступеньки перед алтарём, обхватил рукоять обеими руками и опустился на колено перед боевым знаменем, на котором было выткано изображение маршала Эмрика. Оба капеллана положили руки в бронированных перчатках на увенчанный металлическими листьями шлем и начали нараспев произносить молитву священного отпущения грехов, посвящённую идущим на смерть на службе Императору.

Раз брат Ансгар был выбран Им стать чемпионом крестового похода, он будет оставаться в этом звании – по воле Императора – пока Чёрные Храмовники ведут священную войну с орочьими ордами на Армагеддоне или пока он не падёт в битве с отвратительным и ненавистным зелёнокожим врагом.

ШЕСТЬ

КРЕСТОВЫЙ ПОХОД

Келья Бранта была такой же простой и спартанской, как у любого брата-Храмовника на борту “Божественной Ярости”. Единственными бросавшимися в глаза отличиями были когитатор в дальнем углу комнаты и пикт-экран, встроенный в витражи. Окно было восстановлено из руин Солемнского замка, и раньше сквозь него на пол священной усыпальницы маршала Эмрика изливался радужный свет.

Молельня Бранта была отделана каменными плитами с павшего Солемна – сейчас на планете не осталось никаких следов присутствия Чёрных Храмовников – как и каждая монашеская келья боевой баржи. Камни – одни голые и ничем непримечательные, другие с фрагментами фресок, но все почерневшие и оплавленные после атаки орков – служили крестоносцам постоянным напоминанием о погибших братьях. В них резонировали экстрасенсорные отпечатки Храмовников и слуг, погибших на Солемне.

Брант сидел за резным отремонтированным каменным столом. Когда вошли Ансгар и Вольфрам, маршал читал пергамент с расшифрованным сообщением. Стол, как и украшенные фресками стены личных покоев командующего, забрали из руин Солемнского замка, прежде чем последнюю из его треснувших стен снесли, и братья навсегда покинули планету.

Неистовый Солемн больше не был миром, на котором Чёрные Храмовники набирали рекрутов. Их примеру последуют и другие ордена Адептус Астартес благодаря предупреждающему маяку, оставленному на орбите уходившими космическими десантниками. Планета стала мемориалом братьям, павшим во время атаки Кровавого Шрама. Такой же важной, как и любая реликвия Чёрных Храмовников.

За столом виднелась одна из фресок, раньше она украшала сводчатый потолок зала Героев, а сейчас занимала всю дальнюю стену аскетичной монастырской кельи маршала.

На ней был изображена сцена освобождения планеты. Тактическое отделение космических десантников теснило гротескных шестируких монстров культа генокрадов. Цепные мечи и болтеры священных воинов высоко вздымались над знаменем с чёрным крестом самого праведного из орденов Императора.

– И затем в видении появились безумные образы… – прервал его воспоминания Ансгар, словно не решаясь завершить начатое.

– Продолжай, – разрешил Брант.

– Да, продолжай, – произнёс Вольфрам, своей спокойной поддержкой придавая молодому Храмовнику уверенности.

– И затем я умер, – закончил чемпион.

Маршал ничего не ответил. Он так и остался сидеть, прижав к губам пальцы в бронированных перчатках, опираясь локтями на каменную крышку стола, и рассматривал орочий череп на мемориальной доске перед собой.

Череп был огромным и уродливым – как и у всех орков – с большой выступающей вперёд нижней челюстью, полной острых зубов. Кончик самого крупного клыка был отломан, а в макушке из толстой кости зияла большая дыра. В это место пришёлся сокрушительный удар орочьим секачём и нанёс этот удар Брант, повергнув великого зверя на Конлаохе.

Сражаясь с орками на колонизированной луне, Солемнский крестовый поход был ближе всего к своей цели и уничтожению Кровавых Шрамов, пока Моркрулл Гримскар и “Кром Круах” не присоединились к вторжению Газкулла Траки на Армагеддон.

– И ты утверждаешь, что это видение получил так же, как и в первый раз, когда Император избрал тебя дабы воодушевить нас на Армагеддоне? – сомневаясь, спросил маршал.

– Именно так, милорд, – подтвердил Ансгар. – Всё произошло после набожной молитвы в моей келье, когда я нёс священную вахту перед святыней. Именно тогда камни Солемна заговорили со мной голосами погибших братьев, и Император на краткий миг отбросил с будущего пелену неопределённости.

– Как я уже сказал, я видел доблестный последний бой батальной роты кастеляна Герхарда так, словно сам сражался в самом сердце схватки. Затем я увидел, как воины моей роты, которой раньше командовал лорд Адлар – пусть Император упокоит его душу – отправились за их геносеменем. И самым последним было мрачное видение Хаоса и моей неизбежной смерти.

– Предупреждение о Хаосе, – тихо и задумчиво прорычал Брант. Маршал, наконец, оторвал взгляд от треснувшего черепа, и пристально посмотрел на чемпиона красным угольком аугметики и ярко-сапфировым сияющим уцелевшим органическим глазом.

Лорд крестового похода и верховный командующий знал всё о неистовом безумии Хаоса и его последователях. Он лишился левого глаза шесть лет назад во время абордажа “Божественной Ярости” кхорнатскими хаоситами. Багровая линза оптического имплантата и вившийся со скальпа до щеки розовый шрам служили постоянным напоминанием об успешной операции Чёрных Храмовников на корабле предателей “Красная Резня”.

Всё началось с нападения бешеных воинов Кровавого Бога. Безумные исчадия Хаоса, нацепившие на себя остатки чужой плоти, застали Солемнский флот врасплох после того как на священную армаду обрушились коварные течения варп-шторма Грозовая Туча.

“Красная Резня” протаранила “Божественную Ярость”, пронзив корпус боевой баржи раскалывающим носовым лезвием. Жадные до крови орды, ожидавшие своего часа в гниющем брюхе крейсера, хлынули из шлюзовых отсеков и даже из торпедных аппаратов, буйствуя в залах и ризницах флагмана крестоносцев.

Храмовники остановили их, высадившись на нечестивом судне Хаоса. Ведомые самим маршалом и Братьями Меча его дома, воины вывели из строя двигатели “Красной Резни” и отступили. “Божественная Ярость” потащила повреждённый корабль к ближайшей звезде. Как только сцепившиеся корабли ощутили воздействие её гравитации, боевая баржа запустила плазменный реактор на полную мощь и вырвалась из смертельной хватки крейсера предателей.

Корабль Хаоса, медленно вращаясь, устремился к раскалённому до шести тысяч градусов солнцу. Из его корпуса вырывался воздух, обшивка разрывалась и плавилась в сверхжарком пламени, оставляя за собой тридцатикилометровый огненный шлейф. В конечном счёте, “Красная Резня” врезалась в раскалённую солнечную колонну и сгорела в невообразимом плавящем планеты жаре – щиты выдержали всего несколько секунд под воздействием невероятной температуры и гравитации.

– Что ж, брат Ансгар, я могу подтвердить, что связь с батальной ротой Герхарда потеряна три дня назад. Ты уверен, что не знал об этом?

– Уверен, милорд.

Из-за плеча чемпиона выступил капеллан.

– Не наше дело ставить под сомнение волю Императора или истинность видений, ниспосланных Им проводникам Его святой силы, маршал, – предупредил воин в маске-черепе. – Напротив, наш долг с уважением отнестись к Его воле, начать действовать и исполнить предначертанное Им с ревностным пламенем в сердцах и горячими словами на устах.

Брант был мудрым лидером – он служил ордену двести сорок лет, шестьдесят три из которых командовал крестовым походом, именуемым сейчас Солемнским. Он был достаточно мудр, чтобы слушать, что говорит взявший на себя роль адвоката капеллан самого набожного ордена. Кроме того, Вольфрам тоже был ветераном – воин-жрец был старше маршала на восемьдесят семь лет и принял свой сан задолго до своего сеньора.

– И так, капеллан, ты предлагаешь мне прислушаться к словам брата Ансгара и передать ему дополнительное подразделение из наших и так уже обескровленных рядов, чтобы он отправился вслед за нашими братьями. Отправились туда, где воины Герхарда, скорее всего, сражались с врагами. И всё из-за видения.

– Я ничего вам не предлагаю, лорд-маршал, – со стоическим спокойствием ответил Вольфрам. – Это – воля Повелителя Человечества. Или мы должны отвергнуть план самого Императора?

– Но, брат Ансгар, ты утверждаешь, что видение заканчивается смертью – твоей смертью.

Чемпион помедлил перед ответом.

– Так и есть, лорд-маршал.

– Тогда, возможно, Император в Своей милости показал тебе, что произойдет, если начать воплощать этот план в жизнь. Что произойдёт, если мы отправим воинов на смерть туда, где другие уже сложили головы. Возможно, Он показал тебе, как избежать подобной судьбы, дабы наш крестовый поход продолжил до самого конца сражаться во имя Его с врагами Его Славного Империума.

– Если Император желает, чтобы я умер ради святого дела – да будет так. Значит такова моя судьба. И я охотно принимаю её.

Вольфрам подошёл ещё ближе и положил великолепный крозиус арканум на стол маршала.

Крозиус был официальным символом капеллана, орудием его веры и мощным оружием, с помощью которого он обрушивал священный гнев на головы врагов Императора. Все крозиусы отличались друг от друга и были уникальными.

Символ власти Вольфрама выглядел как крест Чёрных Храмовников на крепкой рукояти. Сверкающие лезвия оружия были невероятно острыми, превращая его в смертоносную двуглавую секиру. В рукояти размещались источник энергии и генератор разрушительного силового поля, позволяя капеллану повергать врагов с большей мощью, чем обычными секирами.

– Тысяча теологов Экклезиархии способна погрязнуть в спорах на многие дни, пытаясь интерпретировать ниспосланное чемпиону Императора откровение, – произнёс Вольфрам, сознательно используя официальный титул Ансгара, прибавляя его значимость к аргументам. – Но не мы были избраны Его Великолепнейшим Императорским Величеством, дабы говорить через нас, лорд-маршал. Наше мнение не имеет значения. Оно не нужно. Император говорил с братом Ансгаром, точно также как Он говорил с ним перед высадкой у Хеллсбрича. Никто лучше самого Ансгара не может понять, что он видел. И то, что он переживает это не в первый раз, служит дополнительным аргументом моим словам. Вот – наша интерпретация, вот – весь необходимый нам анализ.

Брант храня молчание, откинулся на спинку стула, пристально глядя то на капеллана, то на чемпиона.

Он не любил говорить поспешно. Благодаря, в том числе и этой черте характера он стал столь мудрым командующим и дослужился до звания маршала одного из военных флотов Чёрных Храмовников.

Затем он переключил внимание только на Вольфрама и обратился к нему:

– И всё же я ещё не уверен, что мы должны действовать именно таким образом – отправить воинов туда, где пали их братья. Мы не можем себе позволить впустую растрачивать ресурсы крестового похода, пока не выполним принесённую нами клятву – обрушить божественное возмездие Императора на орков Кровавого Шрама и всю их мерзкую зелёнокожую породу. После атак на орочий флот и сражений батальной роты Адлара в пепельных пустошах у Тартара у нас осталась только половина от тех сил, с которыми мы присоединились к верховному маршалу Хелбрехту и другим крестовым походам нашего великого ордена в Армагеддонской кампании. Не говоря уже о боевых братьях остальных орденов Адептус Астартес. И только треть из тех, что были у нас, когда мы отправились мстить зелёнокожим под знаменем орка со шрамом.

– Всё это обсуждение – не более чем формальность, – заявил Вольфрам. – Факт состоит в том, что увиденное и рассказанное нам братом Ансгаром в любом случае сбудется. Наши подсознательные поступки приведут нас к неизбежной судьбе вне зависимости от результата спора. Будущее предопределено. Судьба предопределена и всё произойдёт вне зависимости от нашего желания. Нам не под силу изменить это. Мы можем только убедиться, что наилучшим образом подготовимся и сможем максимально использовать преимущество, которое Император в Его невероятной тысячелетней мудрости даровал нам.

– И ты говоришь, что в видениях показан Хаос, который пришёл на Армагеддон? – спросил Брант.

– Показан, милорд.

– Он и раньше был здесь, – добавил капеллан. – Пятьсот лет назад орды демонического примарха Ангрона из Пожирателей Миров – да будет проклято его имя! – пытались захватить планету и превратить её в демонический мир в честь Бога-Воина Падших Сил. Так что нет ничего удивительного, что Хаос пытается вернуться, дабы ослабить силы Империума, прежде чем мы закончим войну с ксеносами.

– Хм, – вздохнул маршал. – Значит, враги окружают нас со всех сторон. Потребуется великая жертва, чтобы победить. И вполне возможно она приведёт к величайшей жертве, какую только может принести воин на Его службе.

Вольфрам снова взял свой великолепный крозиус, и нажал на руну активации на рукояти. Вокруг похожего на крест навершия загудело мерцающее синее энергетическое поле, потрескивая на четырёх лезвиях символа Храмовников.

– Ни одна жизнь, отданная на службе Ему, не бывает напрасной, – торжественно произнёс капеллан.

Брант стучал пальцами по каменной крышке стола, обдумывая всё что услышал, всё что знал и то, что надлежало сделать. Только затем он принял решение о дальнейших действиях воинов своего флота.

– Сказанное тобой – правда. Ни одна жизнь, отданная на службе Ему в борьбе с ксеносами, не была напрасной. Ни один боевой брат, отдавший жизнь на службе Ему, не погиб напрасно. И мы поклялись не знать покоя, пока не уничтожим всех зелёнокожих на Армагеддоне.

Сильная убеждённость звучала в словах маршала, словно он обращался ко всему Солемнскому крестовому походу перед битвой. Слова пылали страстным рвением, граничащим с фанатизмом. Он ударил рукой в латной перчатке по столу, было и видно и слышно, как в камне появилась трещина, а вокруг ладони взметнулась мраморная пыль.

– Но нам стоит умерить свой пыл и помнить, что это всего лишь один из театров военных действий на этом мире, – произнёс Брант, пристально смотря на старого советника и чемпиона крестового похода мерцающим, почти пророческим, красным искусственным глазом. – Мы не можем направить всех наших воинов на это задание.

– Милорд, да разве я осмелился бы просить о таком? – удивился Ансгар. Не сводивший с него взгляда маршал лёгким кивком разрешил продолжить.

– Я верю, что эти видения не сводятся к простой демонстрации прошлых и грядущих событий. Я верю, что Император указывает нам путь, дабы мы исполнили клятву и завершили наш последний крестовый поход.

– Возможно, ты и прав, – согласился Брант, – но как уже объяснил достопочтенный капеллан – будущее предопределено и нам остаётся только сыграть свои роли, доверившись выбранному Императором пути.

Командующий взял со стола обрывок пергамента и начал крутить его в огромных руках.

– В той части видения, где ты вместе с Вольфрамом вёл боевых братьев в бой, ты был одним из воинов истребительной команды, так?

– Именно так, милорд.

– Значит так и будет. – Маршал положил покрытый надписями пергамент на стол. – Это – наш последний крестовый поход и воины моего дома пойдут на острие атаки в самое сердце врага. Богохульный монстр “Кром Круах” всё ещё бороздит звёздные тропы системы и пока нечестивый скиталец не будет уничтожен, я продолжу преследование на мостике флагмана или высажусь на его мерзком борту – если на то будет воля Императора – дабы окончательно добить племя Кровавого Шрама.

Брант откинулся на спинку большого стула и глубоко вздохнул.

– И ещё я ожидаю визита инквизитора Клагье и его свиты. Среди тех, вместе с кем мы сражаемся, и кто считается нашими союзниками, находятся и такие, кто стремится усложнить выполнение нашей священной миссии. Мне придётся объясняться с агентом Инквизиции. – В словах командующего прозвучало нескрываемое раздражение.

Вольфрам и Ансгар изумлённо уставились на него.

– Но, маршал, мы ничем не обязаны Священной Инквизиции, нас не связывают никакие вассальные отношения. – Разъярился капеллан. – Ксеносы, еретики и хаосопоклонники – враг дальний, враг ближний и враг внутренний – вот сферы их расследований. Но не в их полномочиях ставить под сомнение действия братства наисветейшего ордена Адептус Астартес Его Императорского Величества! Наши мотивы – не их дело.

– Я прекрасно понимаю наши позиции в этом вопросе, – предостерёг Вольфрама Брант, – и уже связался с инквизитором Клагье. Но мы в самом центре боевых действий, подобных которым эта планета и весь Империум не видели больше восьми веков, со времён страшных дней ужасной Готической Войны. Нам не следует создавать проблемы из-за пустяков и поощрять распри между слугами Императора. Их и так уже предостаточно. Оставим эту привычку к непокорности ордам ксеносов. Нам нечего скрывать. Единственное в чём мы можем покаяться, так это в том, что не ведём кампанию против зелёнокожих подонков эффективнее, тщательнее и успешнее. Мы не можем допустить разногласий и интриг, когда война за этот мир ещё не выиграна.

Капеллан по-прежнему кипел от злости, но промолчал.

– Кроме того, мы не хотим спровоцировать полномасштабный инквизиторский погром, как с мрачными Реликторами.

Командующий отодвинул стул и встал. Он был выше присутствовавших Храмовников, что ещё сильнее увеличивало производимое им впечатление.

– Итак, да будет воля Императора исполнена. Но пусть она будет исполнена искусно и быстро. Капеллан Вольфрам, брат Ансгар, – произнёс маршал, по очереди кивнув им, – вы возглавите ударную истребительную команду и направитесь в дебри южных джунглей. Вы должный найти плоть и кровь храбрых боевых братьев батальной роты Герхарда – утраченное геносемя. Я приказываю вам обнаружить все угрозы, что скрываются в гнилых лесах и выполнить поставленную Императором перед вами задачу. Исполните Его волю.

Рота понесла тяжёлые потери в пепельных пустошах и в сражении за фабрику гаргантов, которую они там обнаружили. Погибли двадцать два храбрых воина, включая кастеляна Адлара. Воистину ужасная потеря для Солемнского крестового похода.

Но, в конечном счёте, с помощью титана легио Магны и нескольких гвардейцев Стального легиона Армагеддона они победили и нанесли зелёнокожим болезненный удар.

Сорок два боевых брата выжили. Девять из них стояли перед капелланом Вольфрамом и чемпионом Ансгаром в затянутом дымом ладана святилище боевой часовни “Божественной Ярости”.

Первый – апотекарий Блиант из командного отделения кастеляна Адлара. На его белой броне были нарисованы не только символы Чёрных Храмовников, но и тёмно-красная спираль апотекариона. Он был экипирован также как и большинство апотекариев космического десанта: редуктором для извлечения геносемени и болт-пистолетом. Блиант был жизненно важен для истребительной команды, потому что его исключительные навыки потребуются, если удастся найти утраченный нартециум роты Герхарда.

Второй – поклявшийся защищать Вольфрама телохранитель Кольдо. За двенадцать лет святой кампании боевые братья Солемнского крестового похода заслужили звания неизвестные в других орденах Адептус Астартес. Звание телохранителя было одним из них.

Рядом с Кольдо стояли остальные Храмовники из командного отделения капеллана, оставшиеся в живых после высадки под Хеллсбричем, которая превратилась в гонку со временем в попытке остановить коварные поползновения орков Кровавого Шрама: братья-посвящённые Хеврон и Гильдас.

Ветеран-сержант Агравейн согласился, чтобы к Вольфраму и Ансгару присоединился брат-ветеран Кемен. В роте он был известен за свою силу и тактическую мудрость. Кемен стоял, держа шлем под левой рукой, его голова была полностью выбрита, и он почти на тридцать сантиметров возвышался над окружавшими его братьями. Гигант держал лазерную пушку в правой руке с такой лёгкостью, словно это был болт-пистолет. Его мастерство в обращении с тяжёлым оружием пригодится истребительной команде.

Были здесь и Хуарвар с Ларсом – единственные кто выжил из отделения Динадина после штурма ворот кальдеры, в которой располагалась фабрика гаргантов. Ларс был вооружён модифицированным огнемётом, а Хуавар доверил свою жизнь болтеру “Гудвин”.

Последними двумя воинами истребительной команды стали братья Бальдульф и Класт из тактического отделения Лира, хотя кроме них в благородном отделении после битвы в кратере не осталось почти никого. Без сомнений тяжёлый болтер Класта сослужит им хорошую службу, как и цепной меч Бальдульфа. Астартес много раз доказывал своё мастерство в рукопашном бою.

На задание не взяли ни одного неофита. Миссия была слишком важной. Это не тот случай, когда можно легко вести за собой и обучать юного послушника и кроме того в Солемнском крестовом походе их осталось очень мало.

Облачённый в мантию капеллан Уго шагнул вперёд, держа в руке кадило. Череп-шлем скрывал капюшон.

– Готовы? – обратился он к собрату-исповеднику и чемпиону Императора.

Маршал Брант позволил Вольфраму и Ансгару возглавить собранный отряд и направиться в самое сердце джунглей главного континента Армагеддона, чтобы вернуть утраченное геносемя боевых братьев. Чемпион и его наставник не стали терять время в столь решительный час и быстро собрали истребительную команду из Храмовников “Божественной Ярости”.

– Готовы, – ответил Ансгар.

– Мы ждём твоего благословления, брат-капеллан, – подтвердил Вольфрам, крепко сжав крозиус, – дабы мы могли отправиться в битву и, если нашей земной жизни придёт конец, с чистыми душами предстать перед Императором.

– Тогда приступаем. Во имя Императора… – начал нараспев произносить Уго.

Храмовники услышали скрип и лязг на пороге часовни и обернулись к затянутому дымом ладана входу в святилище флагмана.

Шаги двухтонного дредноута грохотали о каменные плиты пола и эхом отражались от затянутого дымкой свода. Дым кадила Уго закружился вокруг колоссальной фигуры военного шагателя и обвил его корпус. Брат Джерольд вошёл в часовню, чтобы присоединиться к исповедующимся братьям.

Он был как минимум в два раза выше брата-ветерана Кемена, самого высокого из космических десантников истребительной команды. Корпус дредноута был выкован из бронированного адамантия. Саркофаг, в котором находились органические останки Джерольда, украшал крест Храмовников с черепом momento mori в центре, казавшийся ещё уместнее, если принять во внимание судьбу храброго брата.

Истинно называют дредноутов воплощением смерти. Одной огромной рукой бронированного тела служил роботизированный силовой кулак. Второй, заменённая тяжёлая штурмовая пушка.

Прошлую штурмовую пушку уничтожил орочий “бомбер” во время первой миссии Храмовников на разорённом войной Армагеддоне. В битве за кальдеру отважному брату пришлось положиться на лазерное орудие “Часового”, которое подсоединил к древней почтенной броне опытный техник гвардейцев. Но после возращения на корабль-кузню “Голиаф”, технодесантники Солемнского крестового похода демонтировали установленное в полевых условиях оружие, заменив другой штурмовой пушкой – такой же реликвией, как и корпус Джерольда – к большому облегчению брата-ветерана.

Дредноут украшал железный венец с шипами – символ невероятной храбрости, проявленной Джерольдом в бою, благодаря которой он заслужил, чтобы его бренные останки погребли внутри древней машины. Над венцом возвышался флагшток с потрёпанным знаменем. На ткани была вышита объятая пламенем половина планеты посреди космоса. На свитке над пылающим миром гордыми готическими буквами было написано название планеты – “Солемн”.

Ансгар задумался о том, что же пробудило дредноут из стазисного сна в специальном зале в глубинах “Божественной Ярости”.

– Брат Джерольд, – произнёс Уго, слегка склонив голову в капюшоне, – чем мы можем помочь тебе?

Из машины донёсся звонкий аугметированный бас, напоминавший лязг взрывных дверей или отдалённые разрывы снарядов:

– Я пришёл, чтобы принести клятву участвовать в спасательной миссии.

Мгновение все молчали.

– Брат Джерольд, при всём моём уважении, – склонив голову в шлеме, высказался Ансгар, – к вашей величайшей доблести и святому рвению, воины-дредноуты обычно не сопровождают истребительные команды.

Верхняя половина корпуса военного шагателя повернулась на шарнирной талии, и саркофаг Джерольда оказался напротив Ансгара. Чемпион Императора чувствовал себя так, словно глаза погребённого в металлическом корпусе Храмовника уставились прямо на него.

– Разве не в обычаях священных Адептус Астартес уважительно относится к пожеланиям и мудрости почтенных старших? – пробурчал Джерольд.

– В обычаях, конечно же, благородный брат, – тщательно подбирая слова, ответил чемпион.

– Тогда прислушайся к мудрости старшего, брат Ансгар, – голос Джерольда из вокс-передатчиков массивного корпуса стал громче. – Я хочу участвовать в вашем задании.

– Я не хотел оскорбить вас, почтенный брат, – произнёс чемпион и на этот раз поклонился неповоротливому дредноуту в пояс.

– Я понимаю, что воины моих… размеров обычно не сопровождают ударные группы вроде вашей, – продолжил Джерольд, – но, меч Сигизмунда, я считаю, что сейчас особый случай. Насколько мне известно, брат-апотекарий Кольбер служил в роте кастеляна Герхарда и пропал вместе с остальными.

– Так и есть, – подтвердил Ансгар.

– Я здесь из-за него. Именно брат Кольбер нашёл меня умирающим на горе орочьих трупов в часовне крестоносцев Солемнского замка. Именно он спас мне жизнь и участвовал в погребении в дредноут. Раз этого желает Император, то и я приложу все силы, дабы спасти брата-апотекария из лап мерзких зелёнокожих, оскверняющих Его взор.

– В таком случае мы, конечно же, с уважением отнесёмся к пожеланию старшего, – ответил Вольфрам, хотя он и служил ордену на век дольше, чем Джерольд, которого постигла трагическая судьба при осаде Солемна, и был свидетелем, как отважного брата поместили в саркофаг дредноута.

Итак, недавно сформированное отделение Вольфрама ожидало благословения, дабы с очищенными от грехов душами отправиться на войну во имя Императора, примарха Дорна и лорда Сигизмунда. Капеллан Уго начал службу во второй раз:

– Во имя Императора…

СЕМЬ

ОХОТНИКИ

– Дом, милый дом, – сказал рядовой Гайст, растянувшись под жарким и ярким солнцем на пыльной земле. – Ты что не любишь запах горящих орков по утрам?

– Заткнись, шутник, – проворчал Ферзе.

Гайст ухмыльнулся самому угрюмому солдату взвода, белые эмалевые зубы блеснули на испачканном лице, глаза улыбались за стёклами антибликовых очков.

Солнце нещадно палило над “Церберой” и небольшим взводом шкуродёров, которые бесцельно слонялись у земляного дота. Коротко подстриженый Гайст, похоже, наслаждался его светом. Он не сможет долго находиться под жарящим во всю силу солнцем Армагеддона, которое к полудню быстро и неумолимо достигнет зенита в затянутых тёмными испарениями экваториальных небесах, иначе рискует тяжело обгореть и сильно обезвожиться.

Арно Коул, правая рука сержанта Бориско рассматривал беспорядочно расположенные бункеры, орудийные огневые площадки и окопы, которые и были лагерем. Почти все, кто попадал в джунглевый аванпост охотников на орков, удивлялись тому, что представало перед ними посреди зелёных, бесконечных лесов. Они ожидали увидеть могучие бронированные бастионы и полностью покрытые адамантием рокритовые стены, окружённые высокими защитными валами, над которыми возвышаются башни с “Гидрами”.

Но добравшиеся до имперской базы встречали совсем другое. Это скорее был большой имперский лагерь, который на первый взгляд явно прибывал в запущенном состоянии. Вместо земляных валов и стен – концентрические кольца колючей проволоки и минных полей. Деревянные сторожевые вышки, с которых просматривалась вся база. Вкопанные в землю позиции тяжёлых орудий, готовые отразить любую атаку. Низкий холм, на котором располагалась база “Цербера”, и с которого верным имперским войскам открывался вид на несколько километров пустынной местности, был густо покрыт линиями окопов и крышами бункеров, выглядывавшими из-под искусственных насыпей.

И это ещё не всё: любому кто захочет пройти в лагерь придётся преодолеть поистине настоящий лабиринт укреплений – траншеи, минные поля, колючую проволоку – над которым возвышались позиции тяжёлых стабберов, лазерных пушек с расчётами и замаскированных снайперских точек.

В радиусе километра от лагеря вездесущие джунгли – или Зелёнка, как называли её охотники на орков – были выкорчеваны, сожжены и очищены. Неровное, опалённое и изрезанное пространство между базой и бескрайними лесами было усеяно воронками от снарядов – следами многочисленных битв на этом небольшом клочке земли.

В центре базы чуть ниже гребня холма размещался тяжелобронированный вход в командный бункер. Именно за эти стальные двери вызвали сержанта Бориско спустя меньше чем час после возвращения его отряда на базу. На вершине холма было так много антенн связи, что они напоминали лес. С их помощью командование “Церберы” связывалось со своими подразделениями в джунглях и с верховным командованием Армагеддона по всей планете и даже на её орбите.

У подножия холма Коул и остальные шкуродёры сжигали груду орочьих трупов, костёр нещадно коптил едким коричневым дымом прямо в безветренное небо.

Прошлой ночью орки предприняли очередную глупую и неудачную попытку пробраться на базу и дорого заплатили за свою смелость. В лагере в приказном порядке сжигали все орочьи трупы. Охотники “Церберы” знали лучше большинства пехотных имперских частей, сражавшихся на Армагеддоне, что мёртвый зелёнокожий был столь же смертельно опасен, как и живой, если не подойти к делу с умом. Потому что после смерти инопланетная физиология выбрасывала в воздух споры. Они, попадая в благоприятное место, начинали расти, и спустя какое-то время под землёй зарождалось и созревало ещё больше ксеносов-монстров. И для этого было достаточно смерти всего одного их предка.

Арно не упускал из виду никого из взвода: солдаты бездельничали на солнце, распаковывали и снова запаковывали вещевые мешки, перебирали содержимое ленточных патронташей, проверяли оружие, с аппетитом ели безвкусные пайки или жадно пили холодный перестоявший кофеин. Он слушал их препирательства, грубоватые шуточки, фальшиво насвистанные мелодии и благодарности Императору за то, что удалось протянуть ещё один день в суровых джунглях. Чтобы не ждало их после рейда. Чтобы не ждало их потом.

Рядовой Гойя “Соколиный Глаз” Гундерсон после возвращения на базу первым делом стал приводить в порядок свой длинноствольный лазган, чистя его от грязи и листовой мульчи. Он до сих пор возился с ним, усердно протирая масляной тряпкой, хотя на взгляд серых глаз Коула оружие уже стало вполне чистым.

“Счастливчик” Таннгейзер уже нашёл выкинутую канистру из-под прометия и перевернул её вверх ногами, соорудив стол для игры. Затем достал откуда-то из испачканной униформы колоду потрёпанных карт, начал их ловко тасовать, одновременно уламывая Мазурского сыграть с ним в гамбит Махария.

Тбар Клим настраивал вокс-передатчик, ранец в котором он обычно носил его на спине, сейчас лежал на земле прямо перед ним. Связист Клим был самым спокойным во взводе. Арно считал, что всегда следует присматривать за тихонями. Потом был Кобург, которого остальные охотники по вполне понятным причинам называли Буйволом. Он был таким же здоровым и сильным, как орк, но даже Раус не хотел рисковать жизнью и обзывать Кобурга так, хотя прозвище действительно ему шло.

И дело было не только в росте и силе, которыми он не уступал зелёнокожим, и заставлял остальных чувствовать себя неловко в своём присутствии. Даже сейчас он был занят тем, что нанизывал очередной зуб зелёнокожего на кожаный шнурок, свисавший с мощной шеи. Кобург вырвал клык у убитого им ксеноса, когда последний патруль подходил к концу.

– Ты что тайный орочий поклонник, Буйвол? – спросил невысокий человек – на самом деле самый маленький в группе – который устроился на вещевом мешке, прислонившись спиной к деревянным доскам земляной насыпи.

– Что ты сказал, Ласка? – проворчал Кобург.

– Я сказал, что ты сидишь тут такой и сдираешь шкуру, нанизывая зубы на нить, – повторил похожий на крысу рядовой Раус, упорствуя в безрассудной попытке поддеть несдержанного и вспыльчивого товарища.

– Заткнись, Раус, – вмешался Арно.

– Подойди ко мне поближе, и я подарю тебе катачанский поцелуй, – ответил Буйвол пронырливому шкуродёру.

Раус почесал отросшую щетину на подбородке.

– Да, не сомневаюсь, что ты нежен с орками.

– Ты прав, – произнёс Кобург, поднимаясь и сжимая мясистые кулаки.

– Хватайте его, – скомандовал Коул Вандеркампу и Эрцу, показав большим пальцем на Буйвола. Оба рядовых вскочили на ноги, и каждый схватил одну из рук здоровяка.

Они были совсем не против исполнять приказы Арно. Хотя он и не их командир, но он заместитель Бориско, а сержанта сейчас не было.

Охотники на орков уважали его. И не только – большинству из них он просто нравился. Бориско они тоже уважали и с радостью отправятся вслед за ним в зелёный ад за периметром лагеря. Но ни о каком слове “нравится” применительно к сержанту ни шло и речи.

Ходили упорные слухи, что Коул мог бы сделать более успешную и быструю карьеру, чем седой Бориско, но что ему постоянно мешало. Арно прилагал все усилия, чтобы пресечь подобные разговоры, особенно те, в которых говорилось, что он не получал новое звание в полку только из-за собственного нежелания.

– Окей, Буйвол, полегче. – Прошипел Вандеркамп в ухо Кобургу, пока Эрц висел на второй руке разозлившегося гиганта.

– Да, что такого я сказал? – продолжал Раус.

– Я убью его! – взревел здоровяк. – Трон! Клянусь, я убью его!

– Достаточно, Кобург, – произнёс Арно, его голос неожиданно стал столь же холоден и твёрд, как лёд. – И, Раус, если ты скажешь ещё хоть слово, то сержант отправит тебя разминировать минные поля, и мы не увидим твою рожу до конца этой жалкой войны.

Вандеркамп и Эрц начали медленно отпускать Кобурга.

– Я в порядке, Вандерз, – ответил Буйвол, стряхнув с себя обоих рядовых. – Я в порядке.

Он внимательно наблюдал за Раусом, разведчик бежал к Йодлю и Касарте, которые присматривали за костром вдали от остальных.

Среди ожидавших охотников на орков снова воцарилось спокойствие.

– Как вы думаете, когда вернётся сержант? – спросил Нэл Букай. Коул повернулся и взглянул на Малыша.

Они все называли его Малышом. Он точно был самым молодым из Парней Бориско, но точно не был сосунком. Нэл клялся, что ему было восемнадцать, но если ему хотя бы на день больше шестнадцати, то Арно – дедуля Старика Яррика. Мальчишка ещё даже толком не брился.

Но сколь бы ему на самом деле не было лет, оставался неоспоримый факт – Малыш был отличным разведчиком и убивал орков из лазгана с прирождённым мастерством. Он был таким же членом команды, как и все остальные.

Нэл Букай вместе с Раусом входили в отделение разведчиков, и в бою подчинялись Таннгейзеру. Малыш присоединился к ним десять месяцев назад. Бориско не распространялся, откуда он пришёл.

– Не знаю, Малыш, – вздохнув, ответил Коул.

– Почему его так неожиданно выдернули? – спросил загоравший Гайст.

Никто из них не видел сержанта с тех пор, как тот привёл их в лагерь около восьми утра.

– Возможно, Вайн хочет дать ему пинка за то, что он позволил мальчишке прибиться к взводу и повсюду таскаться за нами с широко открытыми, как у щенка, глазами, – пренебрежительно заметил Ферзе.

Никто не отреагировал на этот комментарий, тем более Малыш.

Коулу пришлось признать, что Нэл Букай был одним из самых хороших людей, которых он встречал в своей жизни. Он обладал очень добрым характером и, похоже, искренне беспокоился об отряде. "Чёрт", – подумал Арно, как бедняга оказался среди охотников на орков, шкуродёров? Сержант упорно отказывался распространяться на эту тему, в том числе и со своим доверенным заместителем, даже после выпитой почти до дна украденной бутылки амасека.

– Скорее всего, Бориско приказали тащить наши никчёмные задницы назад в Зелёнку, – предположил Вандеркамп.

– Надеюсь, у Бюллетеня всё будет хорошо, – сказал Малыш, обращаясь скорее к самому себе, чем к остальным.

– У этого коварного ублюдка, – пробормотал Ферзе. – Не удивлюсь, если он сделал это специально.

– Амбо Джекс – или Бюллетень, как чаще называли его шкуродёры – вчера оказался достаточно невезучим, чтобы свалиться в замаскированную орочью яму-ловушку с кольями. Сержант сказал, что Амбо повезло, что он не лишился ступни, а то и всей ноги. Как только взвод добрался до лагеря, то раненого со всей возможной спешкой доставили во временный медицинский бункер. Правда, Бориско покинул их ещё быстрее. Это было не в первый раз, когда Джекс получал “счастливую” рану во время патрулирования. Несчастные случаи, которые выводили его из строя на день или два, происходили регулярно, но никогда не приводили к тяжёлым травмам или смерти.

– Не понимаю почему они не найдут ему работу в штабе, – полуулыбаясь, предположил Мазурский.

– Наверное, потому что знают, что он приносит несчастья и будет гадить им, а не нашим заданиям, – заметил Ферзе.

Именно в этот момент Коул заметил, что Жрец принялся за старое. Жрец был тем, кого в Экклезиархии называли “отмеченным Императором” – юродивым, которого охотники на орков считали религиозным сумасшедшим.

Такие люди часто встречались в бесчисленных полках Имперской гвардии. Они увидели в битвах слишком много невообразимых ужасов для своей измученной психики и тронулись. Но их дух не сломили, и только в нём они могли найти утешение. Поэтому их вера стала всепоглощающей – единственным незыблемым элементом во вселенной ужаса и болезненных переменах. Незыблемым, как орудие “Сотрясатель” и непоколебимыми, как Палидуские горы.

Никто из взвода не знал, Жрец – это его настоящее имя или прозвище, которое ему дали в прошлой жизни. Никто и ничего не знал о его жизни до того, как война обрушилась на Армагеддон. Потому что он не говорил о ней. Никогда.

Травмы оставили свой след на Жреце, как физически, так и психически. Он был худым, с узким похожим на нож лицом. Скулы проступали сквозь плоть в тех местах, где кожа начала морщиться. Он был совершенно лысым, но в отличие от Гайста не по своей воле.

Если считать Гундерсона, то он был вторым снайпером в команде – и лучшим снайпером. Но сейчас он метался из стороны в сторону, отчаянно заламывая руки.

– Где Страж? – бормотал он.

– Что случилось, Жрец? – спросил Таннгейзер, отрывая взгляд от карт.

– Где Страж? – продолжал возбуждённо повторять снайпер. Жрец никогда не был склонен к проявлению эмоций. Сейчас же на взгляд Коула он выглядел несчастным, как никогда.

– Хорошо, – устало вздохнул Арно, – кто взял его лазган?

– Ты о чём, Коул? – улыбнулся в ответ Гайст.

– Я о том, Джокер, куда ты дел его оружие?

– А с чего ты решил, что его драгоценный Страж у меня? – продолжал широко улыбаться Гайст.

– О, какого чёрта, Гайст, – выругался Арно, – это было долгое задание, я устал, как собака, у меня болит нога, я проголодался и хочу хорошенько выспаться – настолько хорошо, насколько возможно в “Цербере” – и мне не нужны твои тупые игры. Посмотри на Жреца – он весь извёлся. Ты же знаешь, что он перекручен похлеще катачанского хлысточервя.

– В точку. Вот почему он и сделал это, – вклинился Ферзе.

– Не лезь не в своё дело, Ферзе, – осадил его Коул, прежде чем продолжил разговор с Джокером. – Я спрашиваю тебя в последний раз, Гайст. Где оружие бедолаги?

– Да, хватит уже изводить его, ты ньюкоголовый. – Добавил Гундерсон. Из охотников взвода Гойя Гундерсон видимо понимал своего коллегу-снайпера лучше других. Или, по крайней мере, он легче остальных переносил его.

– Кто сказал, что это я? – ответил Гайст. – И что произошло с “невиновен, пока не доказано обратное”? – Обиженное выражение лица и возмущённый тон ничуть не подействовали на остальных.

– Гайст, если будешь продолжать в том же духе, то получишь взыскание от Бориско. Я лично прослежу за этим.

– У меня его нет. Кобург держит его в тепле, усевшись своей жирной задницей.

– Ты – идиот, Гайст, – презрительно сплюнул Арно. – Надеюсь, что остальные не такие тупые, как ты, и уважительно относятся к своему собрату-шкуродёру. В конце концов, они будут защищать твою задницу в Зелёнке.

Кобург встал и начал ощупывать ящик, на котором сидел. Но Таннгейзер оказался быстрее. Он вытащил из-под него что-то длинное, похожее на обёрнутую в просмоленную ткань лазерную винтовку.

– Да, вот она, брат, – рассмеялся он и бросил её отчаявшемуся Жрецу.

– Бог-Император обрушит Своё божественное правосудие на тебя. Повелитель Человечества видит твою душу насквозь, – прямо заявил снайпер, но уже спокойнее, потому что держал Стража в руках.

– Эй, а я здесь причём! – возмутился Таннгейзер.

– По вашим делам судить будут вас. – Пробормотал Жрец, целуя священный символ, висевший на цепочке на шее рядом с армейскими жетонами. На нём было выгравировано изображение Императора, который почти превратился в скелет на Золотом Троне Терры. Амулет не слишком искусно вырезали из кости. Затем Жрец отвернулся, чтобы остаться наедине со своим драгоценным Стражем и Императором.

"И в самом деле, – подумал Арно. – Уста безумцев глаголят горькую истину. По делам будет судить их Император, когда настанет время".

Какие дела Он готовит для них? И справятся ли они, когда придёт время? И когда, наконец, вернётся Бориско?

Хотя штаб размещался глубоко в холме, вдали от прямых солнечных лучей, в нём было неприятно жарко. В центре большого открытого пространства – выкопанного внутри холма, как и остальные помещения, и укреплённого металлическими листами – стоял большой стол, украшенный раскинувшим крылья двуглавым имперским орлом. На одной из стен висела огромная карта, исписанная красными и синими примечаниями и кодовыми обозначениями. Возле неё стояли несколько офицеров, держа в руках кипы бумаг и поцарапанные инфопланшеты, и что-то писали на них. Именно здесь во влажном, пропотевшем и жарком воздухе пришлось ждать сержанту Павле Бориско.

Он стоял перед дверью, которая вела из зала с картой в истинный нервный центр “Церберы”, и простоял он перед ней почти час, кроме тех моментов, когда прогуливался вокруг стола или рассматривал постоянно обновляемую карту джунглей. Время от времени кто-то из работавших с ней офицеров пересекал дверной проем, входя или выходя из комнаты, всегда на обратном пути держа в руках полоску пергамента. И так не слишком большое терпение Бориско быстро улетучивалось.

Наконец, хотя казалось, что уже прошла вечность, из затенённого дверного проёма вышел адъютант и подошёл к широкоплечему сержанту.

– Сейчас маршал встретится с вами, – отрывисто бросил он.

– Самое время, – тихо проворчал Павле, пока офицер резко поворачивался на подкованных сапогах, но не настолько тихо, чтобы адъютант его не услышал.

Сержант охотников на орков проследовал за сопровождающим, переступил порог и оказался в помещении, освещённом многочисленными коммуникационными консолями и пикт-экранами, за которыми сидели сервиторы. Лексмеханики-счетоводы обрабатывали поступавшую в командный хаб информацию, анализируя бесконечный поток данных и записывая его в понятной для штабистов-людей форме. Пол покрывали пергаментные свитки – результат их трудов. Группы свистящих и гудящих техножрецов перемещались между наблюдательными станциями и панелями связи, занимаясь настройкой, омывая священными маслами и беспрерывно монотонно распевая молитвы Оптимальных Эксплуатационных Показателей.

Конечно же, ничто из этого не было в новинку для Бориско. Он бывал здесь и раньше. Также он уже встречался и с внушительным человеком на металлическом троне. Обрубки ног мужчины соединялись с нервным центром устройства. В отличие от густых усов, седые волосы маршала были коротко подстрижены.

Пока из-за полученных ран ему не пришлось томиться в командном центре, маршал Вайн считал своим призванием сражения с орками в экваториальных джунглях. Кроме потери ног самыми заметными следами боёв были два шрама от проникающих ранений на шее.

– Ах, прости, что тебе пришлось ждать, Бориско, – произнёс маршал, изображая извинение. Его голос звучал резко и хрипло, и казался не совсем здоровым.

"Вы выглядите препаршиво", – подумал сержант, но ничего не стал спрашивать. И так всё было ясно.

– С какой целью вы хотели меня видеть?

– Ах, давай не будем ходить вокруг да около, Бориско. Ты снова выходишь. Ты и твой взвод.

– Сейчас? – удивился Павле. – Я не в лучшей форме, да и остальные вымотались после двух патрулей подряд. Я думал, что нас сменят, когда мы вернёмся в лагерь, сэр.

– Не тебя и не твоих парней, Бориско, и не в этот раз. Им потребовался лучший и я сказал, что у меня есть для них прекрасный человек. Поэтому не подведи меня.

– Дайте нам двадцать четыре часа, и мы будем готовы.

– Ах, если ты ещё не заметил, сержант, – идёт война. Я не могу дать тебе двадцать четыре часа. Ты отправляешься сейчас же или в этом уже не будет смысла.

– Значит, в этом нет никакого смысла, – пробормотал под нос Павле.

– Хватит брюзжать, сержант! – прокашлял Вайн, его хриплый голос стал пронзительным. – Ах, ты всегда был самым непочтительным ублюдком из всех. Я терплю твои пререкания только потому, что ты один из моих лучших солдат, – продолжал маршал, его голос опустился почти до приглушённого шёпота. – Ты и твоя группа упрямцев отправляетесь на задание, нравится вам это или нет. И не забывай проявлять ко мне уважение или окажешься на передовой во время следующего штурма “Церберы” кровавыми зелёнокожими.

Тирада Вайна сменилась хрипом и кашлем.

– Почему вы выбрали именно мой взвод, сэр? – твёрдо спросил Бориско.

– Ах, теперь тебе стало интересно? – продолжил маршал, чьи спазмы стали слабее.

Павле глубоко вздохнул, прежде чем ответить.

– Да, сэр.

– Ах, ну что ж. Тебя ожидает обычная спасательная миссия. Два часа назад, примерно в 07:11 утра “Валькирия” КГА упала где-то к юго-западу отсюда. На борту была важная шишка – лейтенант КГА. Твоя задача – найти его и доставить в лагерь.

– При всём уважении, если они упали в кишащих орками джунглях, то кто бы ни был на борту – он уже мёртв или ничем не отличается от мертвеца. Они или погибли при падении или Зелёнка уже прикончила их, вы не можете не понимать этого.

– Именно поэтому я и не могу дать тебе двадцать четыре часа.

– Скорее всего, и так уже поздно. Двух часов вполне достаточно, чтобы тыловая крыса из КГА загнулась.

– Ах, я понимаю, что и ты это понимаешь, но командование непреклонно. Они хотят, чтобы их человека вернули или предоставили доказательства его смерти. Когда я сказал, что приказы пришли сверху, я говорил не о Командной гвардии Армагеддона.

– А о ком вы говорили?

– Ах, они пришли с гораздо более высокого уровня, чем я имел в виду. Я могу предстать перед судом, если расскажу тебе. – Подчеркнул маршал, – но ты нравишься мне, Бориско, хотя один Бог-Император знает почему. Я доверюсь тебе, чтобы ты сделал работу хорошо и ничего не испортил. Приказ поступил из внутреннего круга генерала Курова.

– Значит, мы немедленно выступаем?

– Ах, почти.

– Правильно я понимаю, что свободен, сэр? – прямо спросил охотник на орков.

– Ах, не так быстро, Бориско, – ответил Вайн, его голос снова опустился почти до шёпота. – Есть ещё одна вещь, которую тебе следует знать.

– Всё в порядке, девочки?

Коул и ещё несколько шкуродёров оглянулись. Это был Бюллетень. Его ногу перевязали, и кто-то раздобыл ему пару костылей. Они оказались разного размера. У широко раскрытых глаз подошедшего солдата был отсутствующий взгляд.

– Ты под кайфом, Бюллетень? – спросил Таннгейзер. – И если так, то где мне раздобыть это для себя?

– Они дают фин, клянусь тебе.

– Ты под кайфом. Сколько они тебе дали?

– Пару доз, – нечленораздельно произнёс Бюллетень.

– Пару доз? – закашлялся Вандеркамп. – Этого хватит, чтобы человек дрых, как пасечник.

– Не для него, – заметил Гундерсон. – Чтобы вырубить Бюллетеня нужна доза побольше. У него выработалась сопротивляемость, и у него теперь почти иммунитет к лекарствам, так часто ему их кололи.

– Эй, парни, – неожиданно сменил тему Таннгейзер, – сделайте вид, что чем-то заняты – сержант вернулся.

– Никто из вас не смог бы выглядеть занятым даже окажись вы в одиночку перед всей армией Газкулла, – прорычал Бориско.

– Какие новости, сержант, – прямо спросил Коул.

– Мы выдвигаемся.

– Что? – заныл Гайст, бросив загорать и сев прямо. – Но мы только что вернулись.

Неожиданно рука Бориско сжала Джокеру горло и тот смог ощутить весь аромат лхо и несвежего дыхания изо рта сержанта. – Мне это нравится не больше чем тебе, ньюкоголовый. Но приказ есть приказ, и Вайн с радостью отдал его мне. У Парней Бориско появилась новая работа, и мы её выполним.

– Что за работа? – несмотря на гнев командира, осмелился спросить Арно.

– Какой-то лейтенант КГА – который наверняка не отличит свою пятую точку от своего же локтя – попал в переделку в Зелёнке. Наша задача – спасти его жалкую задницу из любой чёртовой неприятности, в которую он ей влез, и доставить на базу.

– Он и секунды там не продержится, – пожаловался Ферзе. – Это – пустая трата времени. Скорее всего, он уже мёртв.

– Я сказал точно также, рядовой, – согласился Бориско. – Но кто из нас откажется от возможности надрать несколько орочьих задниц? – натянуто улыбнулся Павле. – Мы найдём то, что останется от его вонючего трупа, запихнём в рюкзак Гайста и вернёмся с доказательством. Возможно, уже к завтрашнему утру.

Больше не было никакого смысла спорить – сержант абсолютно ясно обрисовал их положение. Как один Парни Бориско стали готовится к очередному рейду в провонявших гнилью джунглях.

– Жаль, что не могу отправиться с вами, чуваки, – рассмеялся Бюллетень, – врачи сказали, что я должен отдыхать и не намочить рану, иначе начнётся болотная лихорадка.

– И не надейся, Бюллетень, и не надейся, – усмехнулся Вандеркамп. – Из всех людей в этой заднице джунглей такое может произойти только с тобой, ведь так?

– В точку, Вандерз. Я же должен соответствовать своей репутации, – улыбнулся Бюллетень.

– Некоторые думают, что ты делаешь это специально, – прямо сказал Ферзе.

Улыбка покинула лицо раненного солдата.

– Специально шагнул в яму с кольями? – обиделся он. – Вы что думаете, что я столь же глуп, как и неудачлив?

– Неудачлив? – сплюнул Ферзе. – Счастливчик Таннгейзер хотел бы быть таким же неудачливым. Ты должен был смотреть куда идёшь, хотя, возможно, и смотрел.

– Джекс, – прорычал сержант, – придёт и твой черёд.

Прошло полчаса, взвод пополнил запасы сухпайков и боеприпасов. Пока его люди пробирались среди траншей, оставленных снайперских позиций и обходили бесчисленные ловушки, сержант Павле Бориско пристально всматривался из-под козырька фуражки в густые тёмные джунгли, что раскинулись в километре от главных ворот базы. Сердитая гримаса исказила его лицо. Он сплюнул мокроту на изрытую землю, думая о том, что им всем предстоит и о том, что он ещё не рассказал своим людям. От одной только мысли во рту проступала горечь. Он не мог понять, какими мотивами руководствовались эти канцелярские крысы. Это было уже слишком.

– Прости, сержант? – спросил Коул, видя, как его командир что-то угрюмо бормочет под нос.

– Я сказал, что ненавижу чёртовых ксеносов!

ВОСЕМЬ

НАКОВАЛЬНЯ ВОЙНЫ

Воды реки Минос текут сотни километров из самого сердца душных тропических джунглей экваториального пояса Армагеддона, который фактически разделяет континент на Прайм и Секундус, в конце концов, вливаясь в бурные воды океана Темпест. Расположенные рядом с рекой солончаки и болота занимают почти такую же площадь, как пустынные равнины Антранда, что раскинулись в тысяче километров на западе. Примерно полмиллиона гектаров стали домом для бесчисленных видов кровососущих насекомых, включая стрекоз величиной с человеческую руку с крыльями похожими на витражное стекло, гигантских многоножек в метр длиной с гибкими телами и челюстями, не уступающими стальным капканам зелёнокожих, и многочисленными редкими подвидами пыльнокрылых бабочек.

Эту местность не зря назвали Чумными Болотами – ей присущи все смерти и болезни, навеянные таким прозвищем, и она изобилует всевозможными формами жизни, как местными, так и инопланетными. Зловонные болотные чёрные воды топких омутов и затянутых тиной озёр изобилуют рыбой, моллюсками и кожистыми угрями, а также мутировавшими крабами-альбиносами – прочность их панцирей равна керамиту. Встречаются здесь и млекопитающие: травоядные копи и хищные когтистые мосеты занимают свою нишу в пищевой цепи хищников. Белые ибисы и голверсы бродят среди солоноватых прудов, выискивая лакомые кусочки: личинки стрекоз и маджеков. Вызывающие благоговейный ужас когтистые ястребы парят высоко в восходящих от туманов и трясин тепловых потоках, выжидая момент, чтобы схватить быстрокрылых баззет или даже детёныша копи. Только в бездонных глубинах Бурлящего моря и океана Темпест богаче биоразнообразие и больше видов фауны, чем в джунглях и мангровых болотах экваториального Армагеддона.

Есть там и орки. Орки есть везде. Магосы Генеторс Биологис считают, что в Миноских болотах обитают не меньше двенадцати племён зелёнокожих, объединяясь и распадаясь из-за неистребимой жажды битв и прирождённой вражды, продолжающих оказывать на них влияние, несмотря на вдохновляющую силу Великого Зверя, которая распространилась на другие кланы, прилетевшие воевать на Армагеддон.

Дикие орки оказывают уникальное влияние на окружающую среду и её экосистему. И оно только пагубно. После прибытия на планету пять десятилетий назад и продолжительного присутствия в джунглях зелёнокожие бесспорно стали альфа-хищниками. Без сомнения некоторые погибли от опасных обитателей коренной флоры и фауны, таких как пагубная бледная поганка и лианы-душители, но смертельная среда джунглей с её невыносимой влажностью, создавшей прекрасные условия для десятков смертельных болезней, кажется вообще не волновала их чуждый метаболизм. В действительности зелёнокожие и всевозможные их выродившиеся подвиды, которые пришли вместе с ними на Армагеддон, кажется, абсолютно адаптировались к местным условиям или как минимум полностью приспособились.

Для некоторых может стать неожиданностью то, что существа орочьего “вида” развивавшиеся в изоляции от Вааагха! могут использовать – и действительно часто используют – технологии, например, оружие, не имея никаких инструментов для их создания. Видимо это происходит вследствие генетической предрасположенности.

Как только племя диких зелёнокожих под предводительством сильного и хитрого орка достигает критического размера, они начинают учиться сражаться против местных хищников, проживающих в джунглях и ближайших болотах и, в конечном счёте, побеждают, расширяя свою территорию. Также эти орки учатся находить оружие и другие обломки технологий, брошенные их погибшими братьями-ксеносами, или используют или даже модифицируют любую имперскую технологию, до которой сумеют добраться. Большинство находок окажутся слишком высокотехнологичными, чтобы они сумели ими воспользоваться, но им не потребуется много времени для понимания принципов работы и преимущества такого оружия. Хотя немало членов племени погибнет во время подобного изучения и экспериментов.

И, похоже, орки явились на Армагеддон не одни. После провала первого вторжения или дальнейшего продвижения на планете развивались дикие ксеносы, но прорастали и иные споры, оставленные главной ордой. Так появились на свет отличные от зелёнокожих виды. Сквиги – самый многочисленный и распространённый среди них. Орки используют их для самых разнообразных целей: начиная от помощи в охоте и заканчивая утолением прожорливого аппетита. Есть и более мелкие родичи орков, которых имперцы называют “гретчинами”.

Считается, что несколько подвидов зелёнокожих ксеносов, оказавшихся на нашей планете после первого вторжения Газкулла Траки пятьдесят лет назад, укрепились и колонизировали болота. Влажные и зловонные топи предоставили отличные условия для размножения орочьих грибов. После всех стычек с зелёнокожими охотники на орков всегда прибегают к методу “выжженной земли”, уничтожая всё поблизости, чтобы не позволить орочьим спорам прорасти. Иначе спустя некоторое время появится ещё больше неистовых ксеносов. Но независимо от усилий охотников на орков часть спор обязательно подхватит ветер и унесёт в отдалённые районы, где они произведут на свет новых зелёнокожих.

Но не только орки, гретчины и сквиги широко распространились в джунглях Армагеддона. Каким-то образом на планете появились сквигготы. Эти чудовищные инопланетные тягловые животные – самые огромные из сквигов и в болотах служат прекрасными скакунами и транспортами. Они лучше любого танка подходят для местной окружающей среды и в предательских омутах и трясинах маневрируют лучше любой машины. Сквигготы сильно отличаются в размерах: начиная от юных гроксов и заканчивая тварями величиной с древних археозавров. Самых гигантских из них называют оркеозаврами.

Неизвестно как эти гигантские существа оказались посреди обширных болот и в граничащих с ними джунглях, но факт их присутствия в цветущем зелёном сердце нашего мира не вызывает никаких сомнений – их видели имперские наблюдатели. Многих сквигготов приручили дикие зелёнокожие, используя в качестве вьючных животных и передвижных платформ для тяжёлого оружия, которое им удалось найти в тропических лесах и в прилегающих к ним районах.

Несмотря на неослабевающие вторжения людей и орков экваториальные джунгли, плоскогорье сельвы и полмиллиона гектар болот вдоль реки Минос остались почти единственным неиспорченным заповедником дикой природы Армагеддона, экосистема которого и даже погодные циклы были опустошены за бесчисленные столетия неконтролируемых промышленных загрязнений планетарного масштаба.

Но на таком мире, как Армагеддон, мире, имя которого превратилось в синоним войны, даже такое неприветливое и непригодное для жизни место стало постоянным театром боевых действий, где сама жизнь сражается за выживание.

– Выдержка из “Флора и фауна охваченного войной Армагеддона” Том VII

Выполнена магосом-генетором второго класса Урсулоном Куаллмом

Болезненный туман поднимался над оцепеневшим болотом. Местами в его клубах появлялись разрывы, позволяя солнцу пробиться сквозь саван испарений и пробудить к жизни насекомых в зловонных чёрных омутах, окружённых тростником и камышами. Над топкими отмелями и буйно разросшейся травой, оседлавшей небольшие островки багровых муравейников и гнёзд, неустанно носились стаи прожорливых козодоев.

Блестящие чёрные мерзкие жуки лениво жужжали в воздухе. Синие, похожие на пули, мухи молниями мелькали над пенистыми протоками застоявшейся грязной воды. Радужные опаловые жуки скользили по неподвижным водоёмам, и сопротивление воды не давало им утонуть. Внизу с охотничьим терпением их поджидали мандибульные клыкастые пауки и огнекрылые личинки, готовые схватить одно из скользящих по воде насекомых из верхнего мира.

Это место заслуживало своё название – Чумные Болота Армагеддона. Окружающая среда здесь была такой же неприветливой и враждебной, как и на любом зелёном мире смерти, например, на пресловутом Катачане или первобытной Дервинии.

Над болотами почти всегда стояла низкая облачность, и сам воздух в топких низинах вонял гнилью, болезнями и смертельно опасными спорами.

И повсюду вокруг рябь водоёмов дрожала от дозвукового грохота орудий, а в душном воздухе гудели лазерные разряды.

Это было последнее место на Армагеддоне, которое только можно было представить, где бронетанковые подразделения имперских армий будут сражаться с орками, но именно здесь они с ними и сражались. Тяжелобронированные, покрашенные в гордые демаскирующие цвета 4-го Рустунгского бронетанкового полка – пятнистый городской серый с жирными красными шевронами – танки продвигались по отмелям, перемалывая траками тростник и комья земли в чёрный перегной. Неумолимо наступали боевые танки “Леман Русс” “Риза”, заляпанные бесконечными брызгами ила и грязной воды. Сокрушительные артиллерийские орудия посылали навесом разрушительные снаряды в орду диких орков с открытых платформ “Василисков”. Чудовищный “Разрушитель” грохотал впереди бронированной линии, его землеройный отвал сминал жидкую глину и любого врага, оказавшегося достаточно глупым, чтобы встать на пути. Танки извергали маслянистые чёрные выхлопные газы, и к болотным газам сельвы добавился мутный дым.

4-й Рустунгский поддерживали три эскадрона “Часовых” Стального легиона. Военные шагатели вели непрерывный обстрел из лазерных орудий, озаряя вражеские позиции ослепительными взрывами. Вместе с союзниками из иных миров атаковали и “Химеры” Стального легиона, столь же нелепо выглядевшие здесь, как и рустугцы. Их камуфляж больше подходил для пепельных пустошей, чем для джунглей и болот. Легионеров явно перебросили сюда в большой спешке, возможно для того, чтобы в случае победы 4-го Рустунгского, местное верховное командование смогло бы отнести хотя бы часть её и на свой счёт.

В авангарде бронированных войск, рядом с командным танком “Гордость Казаграда” двигалась громадная чёрно-белая бронированная мобильная крепость Адептус Астартес. “Лэндрейдер” обстреливал противостоявших имперцам зелёнокожих из ураганных болтеров, штурмовой пушки и мультимелты.

Сквозь надоедливый болотный туман и выхлопные газы можно было рассмотреть забрызганное торфом название “Крестоносца”. На щите с крестом украшенными орнаментом буквами было написано – “Мститель”. Получить такое имя в Солемнском крестовом походе было честью, которую коммандер Камланн заслужил своими подвигами.

В этой битве и в самом деле было не до маскировки и манёвров. Скрытое развёртывание и элемент неожиданности не привели бы здесь ни к чему. Для победы требовалась решимость и простое численное превосходство.

Объединённой атаке имперской бронетехники 4-го Рустунгского бронетанкового, механизированных частей Стального легиона и “Крестоносца” Адептус Астартес противостояли растянутые ряды диких орков. Размер зелёнокожей орды удивил командиров Рустунгского, как и сопровождавших их тактиков КГА. Они собирались зачистить болота от орков и обеспечить безопасное передвижение по Миносу до “Церберы” и обратно и не ожидали встретить такое организованное и упорное сопротивление. Перед ними предстала огромная орда, объединившая несколько племён диких ксеносов, которым хватило мозгов стать под начало одного вожака. И этот вожак был воистину удивительным существом, самым сильным и хитрым из вождей племён, чьи кланы единым фронтом противостояли имперской зачистке. Но это сражение между имперцами и орочьей ордой было всего лишь одним из сотни таких же сражений, что бушевали сейчас по всей планете. Вот что было самым ужасным.

Авангард дикарей состоял из нескольких толп орков в шкурах, вооружённых бронебойным огнестрельным оружием и тяжёлыми секачами. Среди них встречались даже зелёнокожие с примитивными ракетными установками. Наличие такого вооружения в племенах показывало, сколько самого разнообразного мусора принёс Вааагх! Газкулла Траки на планету. И служило доказательством того, что орки и их нечестивое вторжение затронули все области Армагеддона, в том числе и самые дикие уголки планеты.

Нелепый вид оркам предавали не только шкуры, но черепа – как человеческие, так и орочьи – и другие награбленные трофеи. На шеях висели ожерелья из гремящих клыков, нанизанных на высушенные сухожилия, голые руки и лица были размалёваны боевой раскраской. Кроме основного оружия у них было и запасное, включая огнестрельное, охотничьи ножи и тому подобное.

На флангах первой волны зелёнокожих двигались несколько крупных ксеносов верхом на странных существах, которые выглядели дикой помесью жирного злобного борова и маниакальной механической аугментации. Вполне возможно, что раньше они были обычными дикими свиньями, но попав в лапы орков, превратились в свирепых кибернетических тварей с крошечным мозгом и диким аппетитом Примитивные стимуляторы вводили адреналин в их кровеносную систему, приводя животных в бешенство. Эти киббаны и их наездники-кабанщики атаковали впереди пехоты, разбрызгивая копытами грязные каналы и мутные омуты, желая первыми сразиться с врагом. Видимо они не обращали внимания на тот факт, что своими действиями только ещё быстрее приближают свою же смерть.

На стороне имперцев были сила, броня и стойкость их механизированных подразделений, но и оркам, несмотря на дикость и примитивность, было, что противопоставить наступающим танкам и военным шагателям. По болотам позади рядов многочисленных племён продиралась тяжёлая огневая поддержка.

За зелёнокожими толпами следовали четырёхногие гигантские животные с бивнями. С каждым шагом их огромные ступни погружались на добрый метр в скользкую поверхность обманчивого болота, а оставленные следы быстро заполнялись пенистой водой трясин. У этих монстров были мерзкие курносые головы, из которых росли устрашающие рога. Из раскрытых уродливых челюстей торчали изогнутые бивни.

Неуклюжие сквигготы были воистину ужасающим зрелищем, самые большие из известных животных – оркеозавры – затмевали даже могучего “Мстителя”. Но ещё ужаснее и опаснее для имперской бронетехники их делали расположенные на широких спинах паланкины. Собранные из толстых скреплённых цепями проклёпанных кусков награбленного адамантия, керамита и листовой стали конструкции были размалёваны такими же незамысловатыми символами, как и жёсткие зелёные шкуры. На неказистых платформах установили всевозможное украденное тяжёлое вооружение, начиная с грохочущих орудий и заканчивая примитивными лазерными системами и ненадёжными огнемётами.

Злившиеся на своих наездников сквигготы топали в битву, земля дрожала под их мощными лапами, посылая небольшие волны по застоявшейся воде. Болотные змеи и щетинистые тритоны скользили во все стороны от сокрушительной поступи огромных животных, облака жалящих мух поднялись в воздух перед наступавшими монстрами, похожие на иглы хоботки разозлённых насекомых не могли проникнуть сквозь чешуйчатые шкуры чудовищных сквигготов. И всё это время устрашающая ненадёжная артиллерия, установленная на шагающих боевых платформах, вела огонь по имперской бронетехнике.

С хрустом и хлюпаньем “Лэндрейдер” сминал облачённых в шкуры зелёнокожих. Раздалось несколько гортанных инопланетных воплей – скорее похожих на собачий лай, чем на разборчивые слова – которые резко обрывались, когда орков перемалывали гусеницами или вдавливали в вонючую перемешанную суглинистую почву под корпусом огромной военной машины.

Заскрипели тяжёлые петли, открылся главный люк “Крестоносца” и наружу высунулась лысая голова космического десантника.

Коммандер Камланн с башенки танка осматривал болото. Как и многие братья Солемнского крестового похода Камланн был улучшен аугметикой и бионикой. Эту работу выполнили технодесантники и апотекарии в казематах корабля-кузни “Голиаф”. Самый заметный – окружённый стянувшейся розовой рубцовой тканью глазной имплантат вместо правого глаза. Но красную линзу вставили по просьбе самого Храмовника, заменив совершенно здоровый органический глаз, а не раненый. Зато теперь он получал такие же данные, какие получал благодаря многочисленным датчикам когитатор “Мстителя”: вероятные траектории огня, оценки повреждений, прицелы, обнаруженные потенциальные цели, скорость других бронированных машин, температуру реактора. С помощью “Старого Злюки”, как он называл его, Камланн видел всё, что обнаружил “Лэндрейдер”.

И сейчас во время битвы имперской бронетехники с многочисленными племенами диких орков он видел множество самых разных вещей.

Справа от Храмовника вражеский снаряд поразил “Часового”. Шагатель двигался крадущейся походкой и стрелял сине-белыми энергетическими разрядами из лазерной пушки. Кабина и пилот испарились в ослепительной вспышке пламени. Обожжённые и дымившие птичьи ноги сделали ещё пять неловких шагов, прежде чем упали в грязь и ил.

В другом месте зелёнокожие набросились на рустунгский “Василиск”. Вызывало вопрос, где ужасные ксеносы сумели прорваться сквозь линию наступающей бронетехники. Скорее всего, их не заметили из-за непрерывных брызг болотной слякоти. Орки забрались в открытую кабину, безжалостно убивая экипаж штыками, ножами и голыми руками.

Понукаемые обезумевшими от битвы наездниками киббаны на поршневых ногах в лоб бросились на имперцев, ломая клинки-бивни, металлические черепа и уродливые тела о корпуса могучих машин. Но и оставляя вмятины в адамантиевых и керамитовых бронепластинах. Всадники-орки выпрыгивали из сёдел, некоторые даже умудрялись приземлиться на лафеты орудий и транспортов и продолжали буйствовать пистолетами и топорами.

Толпа орков, вооружённых громкими бронебойными ручными бомбардами, рассеялась перед стальной армадой и носилась между гусеничными машинами, пока пара “Адских гончих” не окатила дикарей горящим прометием из “Инферно”.

Пришедшую в невообразимый восторг пехоту зелёнокожих медленно, но верно выкашивали дружным огнём лазерные пушки “Часовых” Армагеддонской модели и неумолимые тяжёлые болтеры. Визг лазерных разрядов и урчащий рёв танковых болтеров сопровождался грохотом пушек и ещё более разрушительных орудий. Техника тряслась от яростной отдачи, свистели и взрывались снаряды.

Затем авангард танков вступил в бой с вьючными животными орков, которые везли паланкины и пушки. В первой линии сквигготов наступали самые низкорослые твари только с одним орудием, за ними следовали оркеозавры с огневыми платформами, усеянные огневыми позициями и понабившимися в паланкины зелёнокожими. Но даже передовые звери были воистину чудовищными.

Наступавшая справа от “Лэндрейдера” в вонючих болотных испарениях растянутая линия танков начала исчезать из вида между неповоротливыми тушами неуклюжих мастодонтов. Гортанные крики и грубые вопли орков перекрыл глухой животный рёв. Иногда раздавался звук выпускаемых газов или глупое фырканье разозлённых тварей.

Благодаря информации, поступавшей от сканирующих систем “Мстителя” в глазной имплантат, брат-коммандер Камланн увидел как ещё один раскрашенный в городской камуфляж “Часовой” споткнулся и упал на спину, опрокинутый когтистой лапой сквиггота, вокруг шеи которого красовалось кольцо с шипами, а на спине в покрытом царапинами паланкине из металлолома установили громоздкую ракетную установку.

– Разрази вас Император! – выругался он, когда всего в метре от “Лэндрейдера” пролетела, оставляя за собой шлейф дыма, ракета с боеголовкой, раскрашенной в виде акульей головы.

В кроваво-красной линзе бионики замигали и начали прокручиваться руны, сообщавшие о повреждениях древнего левиафана, которые он получил от длинных очередей из похожих на доты конструкций, которые свисали с боков ближайшего сквиггота. Одновременно логический блок “Мстителя” рассчитывал расстояние и углы обстрела, чтобы устранить новую угрозу танку Храмовников.

– Брат-артиллерист Вернер! – крикнул Камланн внутрь “Лэндрейдера”. – Похоже у нас проблема. Разберись с ней.

– Есть, коммандер, – ответил стрелок.

Правые боковые спонсоны ураганных болтеров повернулись вверх и открыли бешеный огонь. Болты пробили огромные дыры в ржавых залатанных пластинах паланкина, высекая из металла искры. Орки палили в ответ, но их стрелкам было трудно вести прицельный огонь, им мешала тошнотворная качка, возникавшая при движении гигантского зверя, громыхавшая поступь которого раскачивала паланкин из стороны в сторону.

Камланн разозлился, что пришлось позволить такому призу уйти. Если бы он и его экипаж были бы на любом другом задании, то он развернул бы “Лэндрейдер”, преследовал бы и поверг монстра, заставив беспомощных орков познать божественный гнев Его Великолепнейшего Императорского Величества штурмовой пушкой и мультимелтой. Но “Мститель” оказался в Чумных Болотах совсем для другого. У танка и боевых братьев была очень важная цель. И только после того, как они выполнят её, коммандеру позволят остаться на планете и с благословения маршала флота и самого Императора истребить столько сквигготов, сколько он захочет.

Бронетехника вела огонь. Мортиры и орудия грохотали. Над болотом разносилось эхо выпущенных снарядов, взрывов и детонирующих боеприпасов. Гигантские сквиги ревели и фыркали, их множественные животы урчали, подобно гейзерам перед выбросом. Зелёнокожие выли, вопили и стонали, подыхая под гусеницами наступавших танков. Люди кричали и клялись Богу-Императору. Двигатели хрипели и шипели, преодолевая надоевшую грязь и мутную воду коварных топей. Удушливые туманы и не менее удушливые выхлопные газы придавали происходящему необычное звучание.

Стоял резкий запах фуцелина, паров прометия и кордита, перебивавший кишечные газы животных и повсеместную болезненно сладкую вонь гниющей растительности.

И в этот момент среди танков и боевых машин, то слабое подобие организованного наступления, которое удавалось сохранять племенам диких орков, закончилось. Взбешённые зелёнокожие палили в упор в любого имперского офицера, рискнувшего высунуть голову, чтобы получить точную картину кипевшего сражения. Перестали действовать все последовательные приказы, которым можно было бы следовать. Орки реагировали только на происходящее непосредственно с ними и занимались тем, что у них получалось лучше всего – жили войной.

Несколько танков больше не смогли поддерживать такую плотность огня спонсонов, как раньше. К ним бросились самые смелые или самые глупые ксеносы, пытаясь стрелять из своего примитивного оружия в узкие щели смотровых портов.

Услышав громкий звериный рёв, Камланн оглянулся через правое плечо. Один из самых огромных сквигготов – сколько их привели дикие орки – десять, двенадцать? – устремился к застрявшей “Адской гончей”. Колёса в траках машины забили какая-та предательская переплетённая лоза и толстые спутанные камыши. “Адская гончая” кружилась, пока её водитель пытался освободить машину. В тоже время опалённые сопла “Инферно” прицелились в тварь, приближавшуюся по чёрным омутам и заросшему мхом болоту.

Танк сумел освободиться, его ведущие колёса разбрызгали грязь и растёртые волокна растений, подбросив их в вязкий воздух на десять метров. Сквиггот поравнялся с бортом ускорившегося огнемётного танка. Двигатели “Адской гончей” увеличили обороты, но зверь не отставал. “Инферно” выпустили две струи огня и огромную голову монстра окутали оранжевое пламя и жирный чёрный дым.

Дыхание сквиггота участилось, он исторг ужасный пронзительный и мучительный вопль. Но не свернул.

Оркеозавры и так были злобными тварями, но этот с тупыми бивнями раскалился до белого гнева. Единственное что теперь имело для него значение – жажда мести причинившему боль танку. В крошечном мозге просто не осталось места ни для какой другой мысли. Он будет преследовать имперскую машину до самой смерти – своей или её, какая бы не случилась раньше.

Огромный громыхающий зверь не снижая скорости, повернул тяжёлую голову в противоположную от “Гончей” сторону, а затем качнул назад мощной мускулистой шеей и направил бивни в борт танка. Машину сотряс сильный удар, правые траки оторвались от земли, визжа и вращаясь в воздухе.

Башня с “Инферно” повернулась и снова прицелилась в сквиггота. Монстр ещё раз взмахнул тяжёлой головой, словно маятником. Бивни разорвали заднюю пластину брони с лёгкостью адамантиевой боеголовки.

Из пробитых баков с прометием во все стороны брызнула маслянистая чёрная жидкость, огнемёт продолжал стрелять и горючее, разумеется, вспыхнуло.

Струя сверкающего пламени вырвалась из борта танка. Две секунды спустя взорвался оставшийся в баках прометий, за ним последовали боеприпасы – от нестерпимого жара детонировали заряды тяжёлого болтера.

“Адскую гончую” разорвали на части жгучий жар пламени и густой чёрный дым, болотная вода превратилась в облако пара, вокруг разлетались куски искорёженного металла и разорванные гусеницы. Несколько траков с грохотом врезались в “Мстителя”. В кроваво-красной аугметической линзе Камланна замигали и побежали руны.

Когда дым и пар рассеялись, унесённые прочь ударной волной взрыва, разбросавшего во все стороны раскалённые осколки, коммандер увидел, как сквиггот рухнул в болото, подняв ещё одну небольшую волну чёрной воды. Его голова превратилась в обгоревшее запекшееся месиво, пламенный взрыв запёк крошечный мозг в черепе. Орки хватались за оружие в паланкине, кричали и вопили, когда ненадёжная платформа рассыпалась на части, а главное орудие раздавило нескольких зелёнокожих.

Послышалось страшное скрежетание механизмов и древнего “Крестоносца” сотрясла кашляющая дрожь. Случилось невозможное. Двигатели остановились.

– Лит, доклад! – рявкнул в передатчик Камланн.

– Этот вонючий ил затопил предкамеру. – Раздалось в ответ. – Главный двигатель заглох. Мы не можем двигаться.

– Брат Вернер, – перебил его Камланн, – заряди штурмовую пушку и будь наготове. Я не хочу, чтобы “Мститель” превратился в лёгкую мишень.

– Слушаюсь, коммандер. С милостью Омниссии я гарантирую, что могучий “Мститель” будет начеку и отобьёт нападение, – ответил наводчик.

– Всё! – крикнул Камланн пассажирам “Лэндрейдера”. – Дальше мы не пройдём. Все на выход!

– И да пребудет с вами Император, – добавил он.

Шипя гидравликой, рампа “Лэндрейдера” “Крестоносец” опустилась, и в мрачный отсек танка неожиданно хлынул грязно-коричневый свет охваченных битвой болот.

Истребительная команда Вольфрама только этого и ждала. Держа оружие наготове и с криками “За Солемн!”, воины бросились в бой. Их атаку возглавляли и воодушевляли поднявший высоко над головой крозиус капеллан и указывавший чёрным мечом на врагов чемпион Императора.

Наступавшие за Вольфрамом и Ансгаром десять боевых братьев и были остальной частью истребительной команды. Рядом с капелланом бежал его верный телохранитель Кольдо, державший болтер низко перед собой и готовый обрушить плотный поток огня на любого, кто выступит против него или его господина. За ними двигались облачённый в белую броню брат-апотекарий Блиант и воины отделения Вольфрама: брат Лайргнен, посвящённый Хеврон и брат-посвящённый Гильдас. Бальдульф, Хуарвар и Ларс, вместе с братом-ветераном Кеменом и вооружённым тяжёлым болтером братом Кластом быстро сформировали арьергард.

Последним из кормовой части “Лэндрейдера” показался брат Джерольд, казалось что “Мститель” едва выдерживал такую тяжесть. Дредноуту пришлось пригнуться, чтобы выбраться наружу, но он всё равно задел крышу бронированной машины зубчатым железным нимбом, который венчал его украшенный крестом корпус.

Недавно сформированное отделение Вольфрама быстро направилось к джунглям и логову диких орков, разбрызгивая вонючую застоявшуюся болотную воду. За ними топал Джерольд, призывая обрушить на головы зелёнокожих божественную месть Императора.

Все Храмовники услышали растущий заунывный вой, который сообщил о быстро приближавшемся объекте.

Крупнокалиберный фугасный снаряд врезался в болото прямо перед космическими десантниками. Взрывная волна взметнула четырёхметровую стену грязной воды, забрызгав братьев, и обрушив на них комья чёрной грязи и торф с камышами. Но Храмовники не замедлили шаг, а наоборот ещё быстрее бросились в сторону тёмной бесформенной линии деревьев. Здесь нависавшие мрачные джунгли встречались с затянутыми туманами огромными болотами, которые создавали буферную зону между Зелёнкой – как говорили в местных полках Охотников на орков – и неторопливой рекой Минос.

Сквозь испарения топей – размытые очертания совмещались с оранжевыми каркасными моделями, которые проецировали таинственные авточувства увенчанного венком шлема – Ансгар видел огромных фыркающих чудовищ, приближавшихся к линиям имперских танков и военных шагателей. Громкий звериный рёв и низкое гортанное рычание в густом тумане звучали ещё сверхъестественнее и страшнее.

На краю визора замигали предупредительные руны. Одна из каркасных моделей стала красной – когитатор доспеха пытался повторно воссоздать изображение существа, которое быстро приближалось к космическим десантникам.

Оно было слишком близко, слишком огромно и невероятно стремительно, чтобы оказавшиеся посреди трясины и облачённые в тяжёлую броню воины сумели уклониться. А затем оно обрушилось на них сверху всеми бивнями, рогами и растопыренными ступнями …

Астартес Вольфрама рассеялись. Кольдо, Лайргнен, Хеврон и Гильдас изрешетили чешуйчатую бронированную шкуру монстра очередями из болтеров. Взревев, брат Джерольд открыл огонь из штурмовой пушки, вращавшиеся стволы оружия изрыгали дульное пламя и дым. Вокруг дредноута сыпались гильзы и поднимали брызги, а из обойм с боеприпасами непрерывно поступали новые разрывные снаряды. Попадания Джерольда вырвали из бока оркеозавра огромные куски мяса и мышц, но ничуть не замедлили сквиггота.

А потом монстр пробежал мимо, опрокинув двигавшийся рысью эскадрон “Часовых”.

– Братья, вперёд! – приказал Вольфрам. Они не увидят, как завершится это сражение. Им предстоит достигнуть гораздо больших целей. Есть вещи важнее стратегического контроля над Чумными Болотами.

Воины старались не отставать от капеллана, сервоприводы протестующе выли, когда доспехи Храмовников компенсировали засасывающую силу топей.

Полностью герметичная силовая броня регулировала температуру тел космических десантников, чтобы они не перегрелись в необычайно влажных джунглях или не спеклись от прямых жарких солнечных лучей, которым порой удавалось прорваться сквозь миазматические облака над болотами.

Затем из тумана и испарений на них набросились орки.

Ансгар размахнулся потрескивающим энергией мечом и поверг ксеноса, который бросился на него из тумана. Он разрубил орка от шеи до бедра, и обе половины, подняв брызги, упали в затянутую тиной грязную воду.

Вокруг Храмовников и их врагов сердито гудели тучи насекомых. Но облачённые в силовую броню космические десантники не обращали на них внимания. Жалящие мухи не беспокоили и орков, похоже, размалёванные боевыми раскрасками шкуры зелёнокожих не уступали в прочности их же кожаным доспехам.

Мокрое болото сменяли устойчивые участки земли, впереди из тумана начали проступать очертания искривлённых мангровых деревьев. Рёв сквигготов, беспокойные резкие крики их наездников, звуки работавших на повышенных оборотах двигателей и шум развернувшегося сражения остались позади, поглощённые коварными туманами.

Отделение Вольфрама столкнулось с незначительным сопротивлением, прорубаясь сквозь последние ряды слабого арьергарда диких орков.

Затем Храмовники вместе с неустрашимым братом Джеральдом оказались среди зарослей мангровых деревьев, а лесной полог под ногами становился суше с каждым уверенным шагом. Между влажными тёмными стволами скользили струи грязных испарений, словно пытаясь схватить братьев липкими витками.

Они преодолели последнюю линию сопротивления.

На миг отряд остановился посреди обволакивающей темноты под покровом чёрных деревьев и неизменного тумана. Стоявший последним брат Джерольд выглядел неким адамантиевым колоссом среди переплетённых стволов и торчавших из земли корней деревьев. Капеллан изучил показания ауспика Кольдо. Затем указал лезвием навершия крозиуса на уже надоевшую мглу среди деревьев.

– Братья, – произнёс Вольфрам, – если мы хотим вернуть священное сокровище, которое ищем – плоть от плоти нашей – время работает против нас. Геносемя наших братьев из роты Герхарда ждёт, когда мы найдём его в джунглях в сердце тьмы. – Теперь их миссия начиналась всерьёз. – Мы направимся к последнему известному местонахождению роты Герхарда в надежде обнаружить место, где они сражались и погибли, освятив землю своей священной кровью.

– Вперёд, братья! – воскликнул чемпион, вскинув мерцающий чёрный клинок, лезвие блестело от липкого ихора убитых орков. – За батальную роту Герхарда. За Солемн. Вперёд во имя Императора!

– Без пощады. – Стальным голосом произнёс Вольфрам.

– Без сожалений. – Провозгласил Ансгар.

– Без страха. – Отозвались братья, завершив молитву.

А затем они исчезли в тумане в сгущавшемся мраке джунглей, дабы встретиться с судьбой, которую обещал им Ансгар.

ДЕВЯТЬ

В ЗЕЛЁНКУ

Крики и вой млекопитающих странным эхом разносились в неземном потустороннем мире Зелёнки. Сержант Бориско остановился на густо заросшей кипарисами и квойями поляне. Земля под его ботинками превратилась в слякоть, в ямах между разветвлёнными корнями гигантских деревьев образовались маленькие туманные зелёные лужи с застоявшейся водой. Немногие места с твёрдой почвой засыпало опавшими листьями.

– Хорошо, переведём дух, – обратился он к пятнадцати солдатам взвода. – Эрц, Мазурский и Соколиный Глаз, вы на посту.

Спустя полтора часа похода по бескрайним джунглям охотникам на орков не нужно было повторять дважды. Они сразу же сняли ранцы и оружие, пока Эрц, угрюмый Мазурский и Соколиный Глаз заняли позиции вокруг разросшихся корневых систем.

– Клим, доложи о нашем местоположении в “Церберу”. Кодовое слово… – сержант замолчал и поморщился, словно от неприятного привкуса во рту. – Кодовое слово – “птицелов”.

– Приказ получен и понят, – ответил радист, снимая со спины вокс-передатчик и приступая к необходимым настройкам, чтобы связаться с лагерем, который они покинули девяносто минут назад.

За всё это время они не обнаружили никаких орочьих следов. Ходили слухи, что дикие племена начали большое наступление в районе Миноса и Чумных Болот, что граничили с разрезавшей материк пополам водной артерией.

И всё же в Зелёнке стоило оставаться начеку. В дебрях первобытных гниющих лесов человека могли прикончить не только орки, встречались вещи и пострашнее зелёнокожих. Жестокие плотоядные растения обладали коварным и злобным разумом. Да и хищники обитали здесь задолго до того как зелёнокожие с Газгкуллом Тракой впервые прибыли на Армагеддон пятьдесят лет назад.

Орки относительно недавно попали на планету, но спустя пять десятилетий не вызывало сомнений, что дикие племена подчинили джунгли.

В действительности оказалось, что на планете просто не было места, которое бы им не подошло. Орки процветали в пламенных Огненных Пустошах, ледяных Мёртвых Землях и повсюду между ними. Благодаря невероятной инопланетной физиологии они могли быстро приспособиться к совершенно разным окружающим условиям. Включая и ту, где обычный человек просто бы умер без защитных приспособлений и дыхательной маски, как например, в токсичных пустынях Армагеддона Секундус.

Порой казалось, что в экваториальных джунглях просто не осталось места, где бы их ни было. Чтобы остановить наступление ксеносов у “Церберы” охотники на орков и их союзники с других планет Империума вели жесточайшие сражения не на жизнь, а на смерть против диких зелёнокожих.

Пока Парни Бориско на все сто использовали подвернувшуюся возможность расслабиться и дать ногам отдохнуть, прежде чем продолжить задание, Коул направился к командиру взвода, который стоял рядом с торчавшим из земли древесным корнем. Он превратился в естественную опору, поддерживающую высокую квою. Корень достигал в высоту трёх метров и цеплялся за толстый ствол. Ряды деревьев и острые корни виднелись повсюду и словно окружали шкуродёров.

– Сержант, – обратился Арно, – почему мы остановились здесь?

Бориско продолжал пристально всматриваться во мрак джунглей. Стоял от силы час пополудни, но под лесным пологом было также темно, как в сумерках или на рассвете. Густой лес оказался заперт в вечном зеленоватом сумраке, единственным временем, когда освещение менялось, была ночь. И тогда джунгли превращались в самое тёмное место на планете, потому что ветви и пальмовые листья не пропускали свет звёзд, которые в ином случае выглядели бы как алмазные булавочные уколы посреди грязных промышленных облаков.

– Тебе не понравится ответ, Коул, – произнёс Бориско, даже не взглянув на заместителя.

– Сержант? – позвал Клим, повысив голос, чтобы привлечь внимание командира.

– Что говорит “Цербера”, рядовой? – спросил Павле, пресекая следующий вопрос Арно, прежде чем тот успел его задать.

– “Цербера” говорит, что они получили и поняли наше сообщение, сэр.

– Что-нибудь ещё?

– Так точно, сэр, – неуверенно подтвердил связист, похоже, он не до конца понял принятое сообщение. – Они сказали, что птицелов приземлился, сэр.

Сержант нахмурился:

– Чудесно. Значит пора.

– Сержант? – снова спросил Коул. – Пора что?

– Кое с кем встретиться.

– Встретиться?

– Увидишь.

Охотники ждали, бдительные часовые были готовы, что в любой момент могут появиться орки или кто-то ещё. Даже те, кто отдыхал, пока сержант не приказал им снова продираться сквозь джунгли, половину внимания уделяли возможному неожиданному нападению. Не то чтобы они специально думали о нём. Это было подсознательное умение, которое все, кто сражался в густых тропических лесах, изучали очень быстро. А если нет, то без шансов погибали.

Услышав шум в листве, Бориско и шкуродёры посмотрели наверх. Глаза привыкли к более густому мраку среди ветвей, серая тень отделилась от тьмы и предстала в узнаваемом виде.

Фигура в плаще сидела на одной из нижних ветвей квои, но всё равно оказалась в добрых семи метрах над тем местом, где стояли Бориско и Коул.

Инстинктивно имперцы навели на нежданного гостя больше десятка лазганов, дробовиков и другого оружия. Но что-то остановило их.

Не задумываясь, Арно выхватил лазерный пистолет и прицелился в балансирующего на ветке незнакомца в капюшоне, но сержант продолжал стоять нам месте. Лазерный пистолет остался в кобуре, цепной меч в руке так и не пробудился.

Павле вообще никак не отреагировал на произошедшее. Но он вовсе не застыл от изумления из-за эффектного появления незваного гостя, а дал сигнал шкуродёрам не действовать, как обычно принято в такой ситуации, иначе они просто бы изрешетили появившееся из джунглей существо.

Незнакомец сидел на ветке и одной рукой сжимал необычную винтовку, которую использовал как шест, чтобы сохранять равновесие. Охотники видели, что силуэт в плаще и капюшоне не похож на их обычных врагов. Несмотря на камуфляжную ткань плаща Коул сумел разглядеть, что он был высоким и худым. Он – не орк.

И он не пока не нападал на них. Зато внимательно наблюдал, голова под капюшоном дёргалась из стороны в сторону, но лицо по-прежнему оставалось в тени. И он молчал, единственными звуками, кроме напряжённого учащённого дыхания некоторых имперцев, были доносившиеся с вьющихся лиан клёкот и свистящий птичий щебет.

Коул продолжал стоять на месте и твёрдо целиться из пистолета в незваного гостя, но рискнул повнимательнее присмотреться к не скрытым в тени плаща рукам и ногам нежданного гостя. Сжимавшая оружие рука была обмотана полосками из шкур или ткани, но Арно показалось, что длинные пальцы заканчивались грубыми ногтями. А ноги были сильно похожи на когти.

Коул моргнул и прищурился, чтобы сильнее пронзить мрак. Складывалось впечатление, что ноги были специально приспособлены к сидению на ветке – существо просто обхватило её ими.

– Сержант, – недоверчиво спросил Арно, – что…

– Не стрелять, – нехотя произнёс Бориско, словно он был разочарован тем, что пришлось отдать такой приказ.

Он положил руку на пистолет заместителя и с силой толкнул оружие, чтобы ствол оказался направлен в землю. Потрясённый Коул не сопротивлялся.

– Отбой, все вы, – уже громче приказал сержант. – Мы встретились.

Дула лазганов, дробовиков и остальное оружие неуверенно уставилось в лесную почву. Но хотя солдаты автоматически подчинились приказу, некоторым потребовалось больше времени, чтобы справиться с укоренившимся инстинктом.

– Встреча? – возмущённо произнёс похожий на крысу Раус. – Вы ничего не говорили ни о какой встрече.

– Нет, не говорил, вот именно, – ответил нетерпящим возражений тоном Бориско. И ответ был предельно ясен – здесь командует Павле Бориско и он не потерпит, чтобы его действия ставили под сомнения.

На шкуродёров опустилась неловкая изумлённая тишина. Её прервали жужжание насекомых и карканье лесных птиц. Казалось, что звуки джунглей медленно берут своё, как и подлесок, который пытался отвоевать земли вокруг “Церберы”.

Бориско посмотрел на неясный силуэт в плаще, всё ещё неподвижно сидевший на ветке.

– Лучше спускайся, – крикнул он.

Не издав ни звука, фигура прыгнула вниз на торчавший из земли корень. С него существо спрыгнуло столь же ловко и приземлилось на согнутые колени прямо перед сержантом в центре шкуродёров.

Фигура выпрямилась, держа в правой руке необычную винтовку. Если сравнивать с лазганами и дробовиками охотников, то она выглядела примитивной, как на вид, так и технологически. У неё был изогнутый деревянный приклад и два охотничьих ножа: один у приклада, а второй под дулом. Оружие украшали перья и мелкие косточки, которые привязали к нему по каким-то грубым примитивным соображениям.

Теперь, когда существо стояло прямо перед Бориско, все имперцы видели, что оно возвышалось над сержантом почти на голову, а Павле и сам был выше среднего роста. То, что незнакомец оказался худым и тонким, только усиливало это впечатление. Пожалуй, он был даже выше Кобурга.

Руки коричневого цвета дублёной кожи. На предплечьях напоминающие перья выступы. Длинные пальцы заканчивались крепкими ногтями, похожими на когти. Но гораздо сильнее бросалось в глаза то, что на необычных руках их было по четыре. Лицо существа оставалось скрытым под капюшоном плаща.

На взгляд Коула это был какой-то мутант.

– Давай уже, – устало произнёс Павле, обращаясь к долговязой фигуре. – Покажи, кто ты.

Существо по-прежнему молчало. Вместо этого оно четырёхпалой левой рукой дотронулось до капюшона и нарочито медленно откинуло его. Вторая рука крепко сжимала ружьё, словно незнакомец собирался ударить им как косой.

По взводу пронеслись изумлённые выдохи, сопровождаемые удивлёнными ругательствами, передёрнутыми затворами дробовиков и гулом обойм лазганов.

– Крут? Ксенос?

– Для тебя это проблема, Бориско?

– При всём уважении, сэр, вы чертовски правы. Проблема. Я – охотник на орков. Охотник на ксеносов. Я ненавижу проклятых чужаков! Ксеносы разрушили и поставили наш мир на колени.

– Ах, на войне случаются странные союзы, Бориско. Ты знаешь это.

– Вы когда-нибудь слышали выражение “брататься с врагом”? Я убиваю ксеносов. Вот, что я делаю.

– Ах, мне придётся напомнить тебе, что этот конкретный ксенос – санкционированный агент Священной Инквизиции Его Императорского Величества, – сердито предупреждающим тоном прошипел Вайн.

– Какого чёрта Инквизиция решила, что может совать свой нос в наши дела и вынюхивать?

– Это – их дела, Бориско. Ах, всё, что они считают своим делом – их дело.

Павле не мог поверить в услышанное. С каждой минутой это выглядело всё нелепее.

– Какое задание вы поручите мне, Вайн?

– Слушай меня. Мне нужен там человек, которому я могу доверять. Пока агент будет наблюдать за тобой, ты будешь наблюдать за ним. Ничего не упускай из вида. Мне это нравится не больше, чем тебе, но приказ пришёл с самого верха, и сейчас я говорю вовсе не о верховном командовании Армагеддона. Речь идёт о военном совете генерала Курова.

Бориско был ошеломлён, и шок сделал своё.

– Круты – опытные следопыты, – примирительно заметил маршал. – Присутствие этого существа ускорит поиски и ваше возвращение в “Церберу” для службы на базе.

Павле по-прежнему молчал.

– Ах, разрази тебя Император! – проворчал Вайн. – Если не выполнишь приказ, то предстанешь перед комиссариатом, и я уверен, ты увидишь, что они не такие понимающие, как я!

– Не стрелять! – крикнул Бориско. Оружие нерешительно дёрнулось.

– Но, сержант, – взволнованно выпалил Таннгейзер, – это же чёртов ксенос!

– У меня есть глаза, – огрызнулся Павле.

Крут взял винтовку обеими руками. Сержант удивился.

– На твоём месте я бы этого не делал, – холодно произнёс он. – Я могу удерживать своих людей в страхе. Я могу повести их в покинутые Императором Огненные Пустоши, и они даже не пикнут. Но если ты направишь оружие на любого из них, то я не смогу их остановить и ты отправишься назад в породивший тебя инопланетный ад, каким бы он не был.

Крут склонил голову набок и дважды моргнул. У него были молочно-белые глаза с маленькими зрачками. Его птичья голова не давала никаких сомнений в ксено-происхождении и генетическом наследии крута. У него был тупой клюв и копна перевязанных чёрных, коричневых, жёлтых и белых игл – рудиментарные остатки перьев – торчавших из задней половины головы. Когда существо покачало больше не скрываемой капюшоном головой, иглы глухо затрещали.

Коул слышал о ксеносах-наёмниках, известных как круты. Примитивные существа, практиковавшие всевозможные варварские ксено-ритуалы. Гвардейцы, которые сражались рядом с ними на пограничных мирах или против них в битвах Империума с появившейся в Ультима Сегментум империей Тау, рассказывали о порочной охоте за головами и актах каннибализма. Даже их наёмные подразделения называли хищниками. И это было правдой. Но больше всего добропорядочных имперцев беспокоил тот факт, что круты с радостью пожирали не только собственных мертвецов или представителей других рас ксеносов, но и при возможности были готовы съесть убитых людей, даже если они сражались на одной стороне.

Было широко известно, что круты продавали свои услуги растущей империи ксеносов Тау, но в армиях Империума не было большим секретом, что их использовали, как пушечное мясо против общих врагов.

– Это – агент Инквизиции, с которым мне приказали встретиться, прежде чем мы продолжим задание, – Бориско замолчал. – Насколько я понимаю, у тебя должны быть доказательства, что ты союзник Инквизиции? – Произнёс сержант, снова обращаясь к ксеносу. При этом у Павле было такое выражение лица, словно он жевал фекалии.

Крут полез внутрь плаща. Арно мельком увидел его снаряжение. Простая набедренная повязка и доспех из бамбука и высушенной шкуры животного. На кожаном ремешке на шее висели всевозможные перья и примитивные ксеноамулеты, вырезанные из дерева или кости.

Среди этого барахла был предмет имперского происхождения. Похожий на букву “I”, которую пересекали три перекладины – символизирующие три главных ордоса Инквизиции – а в центре ухмыляющийся череп. Это была инквизиторская розетта, олицетворявшая службу инквизитора – охотника на демонов, охотника на ведьм или охотника на ксеносов – различных ордосов.

Крут протянул её Бориско. Она была большим, чем символ власти: часто такие вещи оказывались мощными устройствами, способными хранить не меньше данных, чем инфопланшет, включая подробную информацию о кодах допуска и зашифрованных коммуникационных интерфейсах. Не говоря уже о всевозможных иных полезных приборах, таких как подборщик кодов, цифровое оружие и сигнум-трекер, отслеживающий накопленные входящие сигналы.

Павле обернулся и снова увидел недоверие на лицах своих людей.

– Меня заверили, что этот… наёмник – опытный следопыт.

– Наверняка он прикончит нас, когда мы будем спасть, – пробормотал Ферзе. Сержант не стал обращать внимание на его комментарий – он того не стоил. И всё же взвод нервничал.

Таннгейзер насмешливо фыркнул.

– Ты хочешь что-то сказать, Счастливчик? – отреагировал Павле. Это было уже слишком. Ему и самому пришлось не по душе присутствие ксеноса, но он не собирался терпеть несогласие со своими приказами. Независимо от того исходили они непосредственно от него или от его командования.

– Так точно, сержант, – решился разведчик. Коул мысленно вздохнул: когда этот самонадеянный идиот поумнеет? – Нам не нужен никакой следопыт. Лучший следопыт в полку – прямо перед вами. Нам не нужен чёртов ксенос.

– Слушай, мне это нравится ничуть не больше, чем тебе. Но если я говорю, что это ксено-нечто идёт с нами, то оно идёт с нами – нравится тебе это или нет. Даже если он – вонючий чужак.

– Вонючий чужак, – неожиданно издал трель крут, словно подражая словам Бориско.

Сержант повернулся к существу, пылая от ярости, как выстрел из мелтагана.

– Ты умеешь говорить?

– Умеешь говорить, – прощебетал крут.

Коул слышал от седых ветеранов с других планет, которые служили вместе с охотниками на орков в “Цербере”, что круты с удивительной скоростью обучались языкам других рас. Они достигали этого благодаря комбинации птичьего подражания и полученных знаний о языке. Знания эти по слухам они получали, поедая мозги других существ. В случае низкого готика – людей.

Чем дольше крут жил в человеческом обществе, тем лучше и увереннее говорил на главном языке Империума и его диалектах. Но пока он не достиг этого уровня, то использовал для общения гибридный готик, повторяя, как попугай, фразы и слова других.

– Мне приказали взять тебя на задание, – сердито проворчал Бориско, – но это не значит, что ты мне нравишься.

Коул посмотрел на остальных. Жрец нервно теребил икону на цепочке от солдатского медальона и шептал катехизисы. Эрц стоял с прямой спиной и правильной выправкой, даже несмотря на усталость, и с нескрываемым презрением уставился на ксеноса. Здоровяк Кобург присел и поигрывал ожерельем из орочьих зубов, словно перебирал молитвенные бусы. Рука Йодля застыла над воспламенителем мелты. Касарта подбрасывал в воздух один из своих многочисленных ножей из висящего крест-накрест ножевого пояса.

Ему нужно было разрядить атмосферу. Если они собираются закончить задание кому-то придётся растопить образовавшийся лёд.

– Как нам к тебе обращаться? – спросил Коул, настороженно смотря на сержанта.

– Да, какая у тебя кличка? – присоединился недобро ухмылявшийся Гайст.

– Кличка? – прокаркал крут.

– Как – тебя – зовут? – подчёркнуто медленно произнёс Джокер. Обычно люди так разговаривали с теми, для кого низкий готик не был родным языком, полагая, что если говорить медленно или громко, то так или иначе слова станут понятнее.

– Зовут – Пангор Юма, – неожиданно ответил крут, – из клана Том.

У его неразборчивого низкого готика был необычный акцент, словно похожий на клюв рот мешал ксеносу правильно проговаривать звуковые формы. Но, если на чистоту, то Арно никак не мог привыкнуть к тому, что птичий гуманоид вообще говорил.

Остальные солдаты продолжали с опаской смотреть на крута, больше всех нервничал Малыш. В таких ситуациях становилось абсолютно ясно, почему Букая называли “Малышом”.

– Крут – так крут, – жёстко сказал Бориско. Повернулся к взводу и завершил. – Пошли. Выступаем.

Шкуродёры приготовились продолжить путь.

– В какую сторону мы идём, сержант? – спросил Вандеркамп. Вандерз был печально известен тем, что вообще не умел ориентироваться на местности.

Павле оглянулся через плечо на долговязого наёмника.

– Ты – следопыт, крут. Куда идём?

Юма присел на корточки в центре поляны, сжимая в одной руке винтовку, как посох. Опустил вторую когтистую руку в грязь, закрыл глаза и резко дважды втянул носом воздух.

– Ненавижу чёртовых ксеносов, – ругательство Бориско больше походило на усталый вздох.

Пернатый прищурил белые глаза без зрачков на сержанта.

– Чёртовы ксеносы! – пронзительно прокричал он.

– Завязывай с мерзкими ксенооскорблениями! – Павле набросился на крута с яростью кибермастифа. – Мы – люди Его Великолепнейшего Императорского Величества, представители великой расы и кстати именно мы господствуем в галактике, а не подонки-наёмники, вроде тебя.

– …вроде тебя, – передразнил крут.

Бориско устремил на него исполненный горячей ненависти взгляд и похоже собрался наброситься на агента Инквизиции, но передумал. Сквозь стиснутые зубы донеслось разочарованное рычание, словно это было всё, что он мог себе позволить вместо того, чтобы сбить Пангора Юму на землю.

Крут спокойно указал длинным когтем на юго-запад.

– Мы идти туда, – прокаркал он.

Спустя три часа взвод оказался на месте падения. Коул не мог не задуматься добрались бы они сюда так быстро без ксеноса. Крут шёл первым, преодолев половину пути в густых ветвях тесно растущих деревьев.

Пангор Юма вёл за собой извилистую колонну шкуродёров, но пока они, держа оружие наготове, ускоренным маршем двигались друг за другом в окружении пышных веерных пальм, он почти непрерывно отклонялся по широкой дуге в сторону. Ксенос преодолевал расстояние между деревьями, перепрыгивая с ветки на ветку.

Первое предупреждение охотники получили, когда едва не наткнулись на место, где разбилась “Валькирия”. Раздался пронзительный свист следопыта. Он висел примерно посередине дерева пога, цепляясь одной рукой за лиану и указывая когтем на душные джунгли впереди.

А затем увидели и они. Лесной навес разорвали и позволили естественному солнечному свету проникнуть в зелёный мирок, открыв грязные небеса. Листья и ветви измельчило что-то большое и тяжёлое, промчавшееся на огромной скорости к земле.

Охотники заморгали от ярких солнечных лучей и кожей почувствовали их жар. Они уже поняли, что задание подходит к концу.

Имперцы прошли по становившемуся всё ужасней опустошительному следу три километра и наткнулись на упавшую “Валькирию”. Можно было понять, что это “Валькирия”, но и только. Сейчас штурмовик выглядел, как большая пуля. Крылья оторвались, пока транспорт мчался к земле сквозь плотные джунгли. В обшивке виднелись пробоины, моноблочный корпус жестоко искромсали ветви. Ветровое стекло и все иллюминаторы разбились: не осталось ни одного куска целого бронестекла. Повсюду среди деревьев с красной корой были разбросаны куски сбитого штурмовика.

Большая часть взвода рассыпалась вокруг “Валькирии”. Бориско, Коул, Касарта и Вандеркамп пробрались внутрь через опущенную заднюю рампу, чтобы осмотреть разбитый фюзеляж. Крут держался в стороне, наблюдая за происходящим с ветки, его жилистое тело плотно облегал плащ.

– Почему рампа открыта? – спросил Вандеркамп.

– Наверное, открылась при падении, – предположил Касарта.

– Сомневаюсь, – ответил Коул, рассматривая большой гидравлический механизм, управляющий аппарелью. – Кто-то специально её открыл ещё в воздухе.

– Насколько я понимаю, это не стандартная процедура при приземлении, – вмешался Бориско. – Это задание не предусматривало высадку на гравишютах, и Вайн ничего об этом не говорил.

Хотя судя по сообщениям “Валькирия” разбилась всего несколько часов назад, вода уже капала из верхней части упавшего транспорта. Невероятно, но, несмотря на катастрофическую аварию, он всё ещё стоял вертикально. Внутри оказались порванные листья, лианы и ветки, они попали сюда во время драматического полёта сквозь полог дождевых лесов.

В пассажирском отсеке шкуродёры обнаружили три тела, которые лежали между прочными металлическими сидениями со спинкой. Все три были в чёрно-серой камуфляжной форме. Рядом на рифлёном полу валялись хеллганы. Охотники сразу же поняли, что перед ними имперские штурмовики.

– Славные парни, – ухмыльнулся Касарта.

– Нет, – ответил Бориско. – Мёртвые славные парни.

Всех штурмовиков убили. Один из них так и остался сидеть, его тело удерживали ремни безопасности. Голова опустилась на грудь. При беглом осмотре стало ясно, что, скорее всего, он умер от потери крови или шока, когда ему в лицо вонзились осколки визора. Возможно, при приземлении пострадали внутренние органы, но имперцы этого не видели.

Зато не вызывало сомнений отчего погибли два других штурмовика. Им выстрелили в голову в упор.

– Какого чёрта здесь произошло? – удивился Коул. Касарта выругался, а Вандеркамп осенил себя аквилой. Сержант промолчал. Он вместе с остальными прошёл пассажирский отсек и поднялся по лестнице с металлическими ступеньками на нос “Валькирии”. Они оказались в смятой кабине.

Череп одного из пилотов также был разнесён вдребезги. Кусочки мозгов и костей всё ещё висели на перекрученной раме ветрового стекла – хотя ни одно из бронестёкол не осталось неповреждённым – приборную панель забрызгала запекшаяся кровь.

Второго пилота пронзила ветка. Расколотая перекладина упавшего транспорта зажала труп в кресле.

В обломках “Валькирии” они не нашли ни одного выжившего, не нашли они и никаких следов офицера, за которым их отправили.

– Дерьмо! – выругался Бориско, потирая виски мозолистой рукой.

– Ещё не всё, сержант? – тихо спросил Коул.

– Да, ещё не всё. Это и не могло быть так просто. На войне так не бывает.

– Эй, Малыш, скажи, что мне показалось.

Нэл Букай на мгновение перестал всматриваться в джунгли и переключил внимание на старшего разведчика, который стоял в паре метров слева.

– Что случилось, Тан?

– Мне показалось, что я видел, какое-то движение на деревьях.

Пристальный взгляд Букая вернулся к тёмным джунглям. Оттуда доносились странные щебечущие крики и зловещее карканье.

– Орки?

– Нет. Что-то другое, – Таннгейзер близоруко всматривался в беспроглядный мрак.

– Ты видишь это сейчас?

– Нет. Оно ушло.

– Уверен, что это был не крут? – Малышу, как и остальным охотникам, присутствие наёмника-ксеноса пришлось совсем не по душе.

Таннгейзер посмотрел на верхушку дерева, на котором сидел Пангор Юма, высматривая что-то далеко на юго-западе.

– Нет, не он.

– Тогда, похоже, это древесная землеройка.

– Да, похоже, – ответил Таннгейзер, хотя было видно, что он не согласен.

Он не сомневался, что что-то заметил. Всего лишь намёк на силуэт. Тень тени. И всё же он не был до конца уверен. Зелёнка могла вытворять странные вещи с человеком: заставить его увидеть размытые неясные силуэты в колеблющихся тенях изумрудного мрака, где не было никого.

И в этот момент его отвлёк Бориско, который выбрался из разбившегося штурмового корабля.

– Там все мертвы, – обратился он к взводу, – но нет никаких признаков “шишки” из КГА. Некоторые охотники разочарованно вздохнули. Они надеялись, что задание скоро закончится, и они смогут вернуться в “Церберу” на давно заслуженный отдых – или хотя бы к тому, что похоже на отдых – после рейда по экваториальным джунглям.

– Рассеяться, – приказал сержант. – Обыщите всё вокруг. Мне нужен труп лейтенанта.

Бориско приложил руки ко рту и посмотрел на высокие деревья.

– Эй, крут! – крикнул он. Птичья голова повернулась. Ксенос наклонил её на плечо и уставился на Павле с хищным интересом. – Если ты такой хороший следопыт, то сообщи мне, если кто-то убрался отсюда.

Где-то в другом месте…

Орк дрожал от охваченного видениями сна. Вокруг его головы шипели и вспыхивали искры зелёной статической энергии. Она превратилась в жуткую корону света, похожую на шипящую гриву, волосы вспыхнули, сгорая на листовой мульче. Пахло палёным растительным волокном.

Ксенос был изгоем, его мощные силы оказались слишком необузданными и неконтролируемыми даже для диких племён, где он родился. Вирдбой в одиночестве дремал на корнях дерева пога. Как и на его сородичах, на нём были меха и шкуры животных, кожа раскрашена синими боевыми символами. Но в отличие от большинства соплеменников он украшал свою одежду всевозможными безделушками и тотемами: черепами хищников, надкрыльями жуков, перьями юкамы и грубо вырванными зубами. Пока он ругался и ворочался в беспокойном сне, на толстой шее звенело ожерелье из пустых гильз, нанизанных на обрывок лианы. И даже во сне он сжимал мясистой рукой угловатый и сучковатый посох из квои, к которому был привязан человеческий череп.

Мысленным взором орк видел туманные зелёные потоки, кружившиеся между тёмно-синими и мрачно-чёрными скоплениями грозовых туч. Потрескивающая фиолетовая молния расколола небеса, испарив кроваво-красные перистые облака во вспышке света и озона, оставив после себя жгучее розовое послесвечение. Воздух пах оловом – ароматом благоухавшего в атмосфере псайкерского шторма.

Облака разошлись. Орк увидел, как под кроваво-красным небом запылали ульи Армагеддона, превратившись в груды развалин. Он увидел кости миллионов людей, которые разбросали по опалённым потрескавшимся равнинам планеты. Он увидел тлеющие оплавленные обломки застывших в бою военных машин. Небеса звенели и отзывались эхом от предсмертных криков и чудовищного кудахчущего рёва палачей. И среди всего этого вирдбой увидел шагавшие к победе армии захватчиков, провозгласившие Армагеддон своим миром. Миром смерти и боли. Миром мучительных пыток и бесконечной резни. Миром, который утонул в крови.

Уродливый клыкастый рот спящего орка растянулся в мерзкой улыбке. Эти видения – послание, ниспосланное его дикими верховными богами Горком и Морком. Они уже сокрушили этот мир зелёным кулаком – вторжением Газкулла. Война расправила кровавую мантию над планетой. Но сон вирдбоя предвещал, что на Армагеддоне грядёт ещё большая война.

И этот изгой – Руздакк Блитцгул – был избран сосудом воли орочьих богов. Ему велели оповестить о ней среди всех племён и объединить их, дабы исполнить желание Горка и Морка. Орки не захотят остаться в стороне, когда новая разрушительная волна обрушится на планету. Заключительная битва произойдёт здесь, в экваториальных джунглях. Конец близок. Чтобы завоевать Армагеддон достаточно протянуть руку.

ДЕСЯТЬ

НЕУПРАВЛЯЕМЫЙ

Тёмно-зелёные дебри джунглей и густой бесконечный подлесок заполнили жужжание насекомых и непрекращающийся гул рад-комаров, далёкие крики млекопитающих и каркающие вопли птиц. Громоздкие гиганты в чёрно-белой броне с привычной непринуждённостью продвигались сквозь густую растительность, покрывавшую лесную подстилку, под всеобъемлющим не пропускающим свет густым пологом ветвей и листьев. Только гул сервомоторов доспехов, шелест задевавших броню листьев папоротника и скрип тяжёлых керамитовых ботинок выдавали их присутствие в сумеречном мире.

После того как они покинули битву в Чумных Болотах, вошли в дождевой лес и углубились в полу джунгли туманных мангровых лесов, Чёрные Храмовники истребительной команды Вольфрама сохраняли прежний походный порядок. Чемпион Императора шёл первым, держа меч на уровне плеч, иногда используя клинок, чтобы отбросить в сторону ветки или слишком опасные вьющиеся растения, свисавшие на пути.

Они не шли по какой либо тропе. Астартес прокладывали собственный путь. По их ощущениям, скорее всего они были первыми людьми, которые оказались в этой части леса. Охотники на орков оставляли секретные знаки на своих маршрутах патрулирования – связанные лианы, сорванную кору, кучки камней – на случай, если пойдут тут снова и чтобы предупредить своих товарищей, что здесь прошли до них.

Зелёнокожие тоже оставляли знаки, показывая, что эта территория принадлежит им. Правда, они гораздо сильнее бросались в глаза: проломленные черепа животных или других существ, черепа измазанные грязью и перьями или черепа раскрашенные вайдой. В целом все указатели диких орков были похожими. За последние десять километров бесконечных джунглей Ансгар не увидел ни их, ни каких либо признаков охотников на орков.

За чемпионом следовал капеллан, используя лезвия крозиуса словно мачете. Немало надоедливых древесных лиан испытали на себе разрушительное силовое поле секиры. За Вольфрамом шёл поклявшийся защищать его телохранитель Кольдо, сверявшийся с ауспиком, чтобы Храмовники не отклонились от цели.

За ним брат Лайргнен, целясь из болтера вправо от колонны космических десантников, а за ним брат Хеврон, опалённое дуло его болтера по дуге всматривалось влево. Дальше был брат Бальдульф, державший наготове цепной меч. Палец воина замер над руной активации клинка. За ним Блиант, чья белая броня казалась изумрудной в необычном свете джунглей. За апотекарием Гильдас, Хуарвар и Класт.

За Кластом, который прижимал к доспеху тяжёлый болтер, шёл ещё один воин с тяжёлым вооружением, гигантский брат Кемен с лазерной пушкой. Одиннадцатым был брат Ларс с тяжёлым огнемётом.

Замыкал колонну, разумеется, брат Джерольд. Он ломал низко свисавшие ветви, длинные гибкие лианы обвивались вокруг его оружия и железного нимба, что венчал громоздкий дредноут.

Брат Ансгар всматривался в зелёный мрак. Он видел мерцавший жёлтый свет между деревьями. Ближайшая растительность начинала меняться. Между листьями вайи и пепельных папоротников пробивались жирные мясистые стручки саговников.

– Сколько ещё осталось, брат Кольдо? – спросил чемпион.

– Согласно данным ауспика и информации о последнем сигнале, который получил флот, мы почти на месте.

Истребительная команда прошла ещё примерно двести метров сквозь густые джунгли, и затем Ансгар, отбросив лианы, вышел на поляну. Зелёные тени сменились великолепным солнечным светом. На миг Ансгар ослеп, пока авточувства шлема настраивали визор к резкой смене освещения.

Поляна оказалось кругом диаметром примерно в семьдесят метров в самом широком месте. Она появилась, снова открыв подлесок небесам, когда упали несколько засохших мёртвых квой, чья сердцевина давно сгнила. Кроме поваленных стволов, на поляне находилось несколько больших камней и выходов скальных пород, которые выступали из влажной почвы.

Именно отсюда рота Герхарда в последний раз связывалась с Солемнским флотом. Больше от них не поступало никаких сообщений, единственным доказательством их дальнейшей судьбы были мучительные видения Ансгара. Астартес истребительной команды обнаружили едва уловимые следы присутствия братьев, хотя и не знали с какой стороны те вошли на поляну. Не знали они и куда направились воины Герхарда, никаких подсказок пока не обнаружили.

– Куда же они направились? – задал мучающий всех вопрос брат Лайргнен.

– Они погибли не здесь, – прямо сказал Ансгар. – В видении было другое место.

– Тогда помолимся о божественном провидении, – заявил Вольфрам, – и поищем случайные следы наших братьев, чтобы узнать, что с ними произошло.

Храмовники едва успели бегло осмотреться, когда услышали рёв, который эхом донёсся с той стороны, где они вышли на поляну.

Все воины обернулись и приготовили оружие. Брат Джерольд повернулся на огромной шарнирной талии, раскручивая стволы штурмовой пушки. Механизм автозарядки пришёл в действие.

Ансгар увидел что-то – что-то огромное – громыхавшее к ним среди влажных чёрных деревьев. В удушливом мраке густых джунглей появилась тень, она росла, приближаясь к поляне. Визор шлема попытался подсчитать скорость и траектории наступавшей угрозы, проецируя её изображение мерцающими оранжевыми каркасными линиями и полигонами, пока древний когитатор великолепного шлема вносил изменения, отслеживая быстро бегущего левиафана. Храмовники приготовились к неизбежному и услышали нарастающий глубокий хриплый рокот, его сопровождал треск многочисленных расколотых и падающих деревьев. Земля под ногами космических десантников затряслась, как при землетрясении.

Две высоких квои, падая, задели ветвями соседей, спутанные ветки и листья упали на поляну, предвосхищая прибытие чего-то чудовищного, ужасного и чуждого. Несколько деревьев пога на краю прогалины согнулись и сломались, вырванные с корнем, и на открытое пространство в вихре листвы и стелющихся лиан вырвался сквиггот.

Зверь был огромен, добрых двенадцать метров в мускулистых плечах и таким большим, что ксенос-генеторы Адептус Механикус классифицировали бы его как оркеозавра. У монстра была тупая морда в бронированном шлеме – в этом он ничем не отличался от орков – с неизменным выражением звериной злобы. Невероятно, но, несмотря на яростный забег сквозь лес, на нём всё ещё держалась боевая платформа, прикреплённая к спине толстыми цепями, которые соединялись напрямую со шкурой животного, которая в прочности не уступала броне, и опоясывали брюхо. Быстро стало ясно, что паланкин – это переделанный корпус танка “Зигфрид” криговской модификации за минусом ходовой части. Плечи оркеозавра защищали сцепленные между собой куски покрытых вмятинами бронепластин. Громыхавшая броня покрывала и большую часть боков и похожих на колонны ног зверя. Фактически незащищёнными остались только голова и низ живота.

Паразитирующие на стволах деревьев ползучие растения попытались схватить монстра, пока тот мчался сквозь джунгли, но потерпели полную неудачу.

Земля задрожала под гигантскими ногами оркеозавра, и Храмовники рассеялись с его пути. Все кроме брата Джерольда.

На фоне огромного сквиггота внушавший благоговейный страх дредноут казался карликом.

– Во имя святого триумвирата Императора, примарха и отца-основателя я отрекаюсь от тебя монстр! – прогремел из вокс-передатчиков корпуса его крик.

Штурмовая пушка загрохотала, пробуждаясь к жизни. Почти сразу же Ансгар увидел, как инопланетная тварь направилась к ветерану Храмовников, а куски её плоти исчезают в кроваво-розовом тумане. Снарядам Джерольда удалось пробить броню и толстую шкуру на ноге монстра. Чудовище снова взревело, вонючее хищное дыхание омыло древнего крестоносца, словно сухой ветер, забрызгав покрытый шрамами адамантиевый корпус густыми слюнями.

Но шквальный огонь даже не замедлил колоссальное создание. Состоявшую почти из одних мышц шестидесяти тонную тушу разъярённого зверя не остановить несколькими очередями из штурмовой пушки.

Остальные воины истребительной команды также открыли огонь. Болты рикошетили от клёпанного адамантия и сваренных железных пластин. Но если даже смертоносный арсенал дредноута почти не причинил вреда оркеозавру, то на что могли надеяться остальные Храмовники с их гораздо менее мощным оружием? Штурмовая пушка могла испарить или разорвать надвое человека всего одним снарядом, но против живучего колоссального сквиггота оказалась едва ли эффективнее пращей и катапульт.

Брат Джерольд повернулся на шарнирной талии, пытаясь изменить угол обстрела. Тварь можно было свалить только попаданием в голову. Но зверь приближался на огромной скорости.

Штурмовая пушка снова взревела. Пуля отрикошетила от сломанного бивня, напоминавшего обрубленный сталактит, шквал высокоскоростных снарядов в клочья изорвал свисавшую мочку похожего на хлопавший парус уха. А затем чудовищный мастодонт навис над Джерольдом, отрезав путь к отступлению.

Гигантская нога устремилась к дредноуту. На миг показалось, что она промахнётся и не заденет бронированный корпус. Но сложно не задеть двухтонного четырёхметрового колосса из адамантия, керамита и стали. Когти срезали железный нимб, который гордо носил брат. Символ выдающейся храбрости, проявленной им на Солемне больше десяти лет назад. Вспыхнуло закоротившее энергетическое поле, раздался звонкий металлический лязг, и удар окованного сталью когтя отбросил дредноут на спину.

Тяжёлый военный шагатель рухнул среди саговников, измельчив и сломав множество мясистых стеблей сокрушительным весом.

Джерольд спасся благодаря той же самой неистовой движущей силе зверя, которая и сбила его с ног. Вместо того чтобы остановиться и раздавить почтенного брата ногой, которая ни размерами, ни весом не уступала свайному молоту Адептус Механикус, не сумевший сбросить скорость оркеозавр продолжил мчаться вперёд.

Тяжёлая задняя нога пронеслась в считанных сантиметрах над саркофагом распростёртого Храмовника, в котором навечно были погребены его смертные останки, подключённые к системам дредноута. Тень огромной твари затмила небеса.

Но отважный брат не вышел из столкновения с чудовищным сквигготом без повреждений. Украшавший машинное тело нимб оторвался от адамантиевого корпуса.

Снаряды штурмовой пушки не замедлили – и уж точно не остановили – сквиггота, но, конечно же, привлекли внимание гигантского зверя, чья ярость раньше не была направлена на конкретную цель.

Крошечные жёлтые глазки уставились на фигуры в чёрно-белой броне, которые мельтешили вокруг огромных топающих ног. Он чувствовал, как их оружие жалит его толстую шкуру, и ещё он чувствовал, как сильно болят раны, полученные в бою на болотах. Ему нужно было дать выход боли. Он специально со злобным умыслом промчался целый километр, чтобы хотя бы на кого-то обрушить свою бешенную звериную ярость. Надоедливые и раздражительные атакующие познают всё неистовство его гнева.

Гигант повернулся, открыв левый бок Ансгару. Он сумел замедлиться и остановился, отчего платформа на спине дико накренилась.

Чемпион теперь смог отчётливо увидеть большие старые рваные раны в боку, тёмные и необработанные, с обгорелой коркой по краям. Астартес догадался, что это следы лазерной пушки.

В битве за Чумные Болота он видел сквиггота, выпотрошенного попаданием “Леман Русса”. Видел толстые кишки, вывалившиеся из его брюха. Похоже, этот оркеозавр едва избежал подобной судьбы.

Раны и в самом деле оказались настолько ужасными, что привели монстра в бешенство от неконтролируемой боли, но их всё же не хватило, чтобы прикончить зверя. Скорее всего, он получил их в схватке с 4-й Рустунгским и поддерживавшим танкистов Стальным легионом, отчего и впал в бешенство. Погонщики-орки продолжали отчаянно цепляться за ненадёжный паланкин, но не могли управлять разбушевавшимся зверем. Иначе дикие зелёнокожие без сомнений направили бы его назад в болота, чтобы снова придаваться безудержным разрушениям и убийствам.

У оркеозавра был обрубленный хвост, который помогал огромной тяжёлой туше сохранять равновесие, но не представлял никакой угрозы космическим десантникам. Зато шар с шипами на цепи – как у сервиторов, которые сносили здания в улье – представлял.

Сквиггот хлестнул хвостом и тяжёлый разрушительный шар медленно, но неуклонно, начал двигаться. Шипастая стальная сфера устремилась к головам братьев Хуарвара, Хеврона и Кемена, которые прекратили вести прикрывающий огонь и инстинктивно пригнулись.

Шар продолжил движение и врезался в высокий тонкий ствол. Послышался влажный хруст раскалываемой древесины, а затем раздался зловещий стон падающего на землю дерева. Брат Кемен посмотрел вверх и увидел, как на него падает тридцатиметровое дерево. Астартес едва успел среагировать. Крона из верхних ветвей рухнула всего в паре метров от воина с лазерной пушкой, подняв порыв ветра и закружив в воздухе листья.

– Хвала Сигизмунду! – воскликнул Кемен, понимая, что был на волосок от смерти.

Спустя мгновение Храмовник поднялся и навёл лазерную пушку на оркеозавра и платформу. Оружие вспыхнуло, из его ствола вырвалось что-то похожее на искусственную молнию. Разряд энергии попал в защитные листы монстра, опалил краску и ржавчину кое-как скреплённой брони и разорвал бледную плоть на левом боку. Вонь поджаренного мяса сквиггота была такой сильной, что чуть не перегрузила улучшенные органы обоняния космических десантников.

Вокруг Ансгара раздался свист и гул. Взрывались стебли саговника, брызги липкого сока повисли в воздухе лёгкой моросью. Чемпион посмотрел сквозь нагретый лазерным разрядом воздух и облако горького дымного сока на паланкин, который опасно качался на широкой спине агрессивного оркеозавра.

Над зазубренными краями платформы виднелись уродливые орочьи рожи и множество оружия. Также там находилось и тяжёлое орудие. Исходя из опыта прошлых сражений с зелёнокожими, воин решил, что оно похоже на те, которые в Имперской Гвардии называли ззап-пушками.

Блеснула мерцающая зеркальная вспышка, сменившаяся тенью. Ансгар ловко уклонился влево и брошенный орком топор глухо вонзился в землю рядом с Храмовником. Астартес инстинктивно вскинул меч, словно собрался отбить выстрелы зелёнокожих или любой предмет, который они решат кинуть в него.

Но, похоже, этим оркам и их чудовищному скакуну мало что можно сделать чёрным мечом. Пришла мысль забраться на спину зверя по пластинам брони, но он быстро отбросил эту идею. Наложенные друг на друга сцепленные металлические листы не достигали ног оркеозавра. К тому же гигантская тварь продолжала двигаться, вытаптывая саговник и давя стручки зеленовато-белой мякоти тяжёлыми копытами.

Видимо в этом неравном бою чемпиону Императора придётся позволить братьям сражаться вместо него. Как брат Чёрных Храмовников – в чьей боевой доктрине предпочтение отдавалось ближнему бою – Ансгар не привык к подобным схваткам и не чувствовал себя в них в своей тарелке. Храмовники не любили дистанционный бой, как некоторые другие ордена Адептус Астартес. Они считали честью нести божественную справедливость Императора в рукопашной, лицом к лицу с врагом.

Нет большей радости, чем видеть, как истекает кровью пронзённый клинком ксенос. Благородный брат Бальдульф также не мог воспользоваться своим священным цепным мечом – древней драгоценной реликвией крестового похода. Ему пришлось ограничиться стрельбой из болт-пистолета, но это не был его излюбленный метод боя, да и толку было не больше чем от атаки сквиггота мухобойкой. Не лучше дела обстояли и у брата-апотекария Блианта.

Зато брат Класт благодаря грохочущему тяжёлому болтеру добился гораздо большего успеха, прицельными яростными очередями вырывая куски мяса из бледного подбрюшья оркеозавра. Из ран текла густая чёрная кровь. Но зверь двигался так, что его голова оставалась вне прицелов их оружия.

Если бы Класт и Кемен сумели бы достаточно долго поддерживать такой уровень повреждений, то гигантский сквиггот, в конечном счёте, уступил бы и пал. Но монстр вовсе не собирался стоять на одном месте, терпеть и бездействовать.

Ансгар услышал рывок и резкий звук сокрушительно шара. А вот Класт и Кемен из-за грохота оружия – нет. Чемпион закричал в вокс-микрофон шлема, предупреждая их, и в этот момент шипастый шар врезался в брата Класта, по дуге потащив его на себе в воздух.

Невероятно, но ни одно из жестоких стальных копий, которые торчали из ржавого шара-булавы, не пронзило его тело. Храмовник просто оказался между шипами метровой длины. Затем его вместе с тяжёлым болтером подбросило в воздух, и он врезался в верхушку расколотого дерева.

Во время полёта он случайно задел брата Кемена керамитовым ботинком. Со смачным лязгом нога впечаталась Кемену в шлем. Высокого космического десантника крутануло в заросли папоротника, он потерял цель, а лазерная пушка упала среди тыквенных кувшинок.

Оркеозавр повёл головой из стороны в сторону, пытаясь сосредоточиться на копошившихся внизу фигурах. Зверь раздражённо фыркнул, поднимая по очереди большие ноги, чтобы ещё раз попытаться раздавить мощными ударами космических десантников.

Ансгар сердито и раздражённо наблюдал за происходящим. Должен же быть и для него способ сыграть свою роль в неравной схватке. Он вспомнил слова первого повелителя Солемна, маршала Эмрика: всегда можно найти выход, если есть вера. Сквиггот приготовился к атаке.

– Во имя Императора Человечества, примарха и лорда Сигизмунда, – воскликнул Ансгар, поднял над головой чёрный меч и бросился на ужасного левиафана с бивнями и клыками. Полы мантии развевались вокруг поножей. – Клянусь, что Его всемогущая ярость и мстительный гнев повергнут тебя!

Как будто отвечая на вызов чемпиона, оркеозавр снова взревел. От его неразборчивого рёва у Ансгара под ногами задрожала земля, и он почувствовал себя так, словно перенёсся в те времена, когда вся планета была такой же первобытной, как и дикие джунгли.

Орки радостно приняли вызов и открыли беспорядочный огонь по Храмовникам.

Ансгар понял, что рядом с ним бежит капеллан, воин-жрец тоже атаковал чуждого монстра.

– Без страха! Без пощады! Без сожалений! – сорвались с губ Вольфрама воодушевляющие слова боевого клича-литании Чёрных Храмовников. Он поднял над правым плечом крозиус-секиру, собираясь обрушить на сквиггота болезненный удар.

Оба воина бежали по касательной к неуклюжему зверю, сервоприводы доспехов выли, пока братья приближались к гигантской твари. Оркеозавр снова начал разгоняться. Чтобы атаковать монстра оставалось совсем мало места. Если он не притормозит перед Храмовниками, то всего через несколько секунд врежется в окружавшие поляну деревья и снова исчезнет в лесу.

Ансгар знал, что не может позволить этому произойти. Он поклялся прикончить оркеозавра. Если он не сдержит клятву, то больше не будет достоин носить доспех веры или владеть благословенным чёрным мечом.

Астартес рванулся вперёд, передняя нога монстра с грохотом опустилась на землю всего в каком-то метре от него. Он перекатился, продолжая сжимать активированный меч, встал на корточки прямо под головой сквиггота, и поднял клинок.

Слегка отставший капеллан неожиданно понял, что его отделяет от чемпиона чудовищная туша мчавшегося оркеозавра. Яростно взревев, Вольфрам в праведном гневе обрушил потрескивающий энергией крозиус вниз. Расширяющиеся лезвия креста-секиры врезались в цепь, которая уходила под брюхо зверя.

Затмивший Ансгару свет сквиггот и не собирался останавливаться. Храмовник выпрямился в полный рост. Две огромные похожие на колонны ноги оркеозавра прошли с обеих сторон от чемпиона, над ним нависла широкая грудь размером с бункер.

На миг ему показалось, что он очутился в часовне Экклезиархии, стены которой обиты толстыми шкурами.

– За Императора! – воскликнул Ансгар и вонзил чёрный меч. На секунду он почувствовал сопротивление и крепче и решительнее сжал руки. Он увидел отражённое свечение энергетического поля клинка, сверкавшего синим светом и пронзившего брюхо сквиггота. Он услышал электрический разряд меча и влажный звук рассечённых, проколотых и разрезанных органов.

Неожиданно на него хлынул поток нечестивой зловонной крови и других жидкостей, словно пробили плотину, и сдерживаемое ей озеро полное гниющей рыбы хлынуло из кишок зверя.

Вырвавшийся из глубокой глотки сквиггота крик был не похож ни на один звук, который доводилось слышать Храмовникам до встречи с неуправляемым монстром. Это был отчаянный мучительный рёв, который пронёсся по поляне и заставил застыть кровь в венах космических десантников.

Оркеозавр зашатался и почти остановился, покачнулся и поднял огромную ногу. Монстр попытался встать на дыбы, чтобы хоть как-то избавиться от боли в разорванном животе.

Цепи ослабли, паланкин накренился, царапая грубую шкуру на спине сквиггота. Неотвратимо и неизбежно верхняя половина танка “Зигфрид” заскользила в бок, орки разразились воплями и визгом, которые на любом языке означали изумлённые крики.

Некоторые зелёнокожие стали выпрыгивать из паланкина, неловко приземляясь среди сломанных стволов деревьев и растущих папоротников. Они поняли, что теперь только вопрос времени, когда сквиггот рухнет и раздавит их своей огромной тушей или военной платформой. Ксеносы приземлялись на поляну всего в нескольких метрах от Храмовников, и братья расстреливали их на месте. Кое-кто из орков открыл ответный огонь.

Огнемёт Ларса изверг пламя и двое зелёнокожих умерли крича. Их вонючие шкуры почернели и потрескались, когда сначала изжарились, а затем сгорели от горячего неумолимого пламени.

Уже семь ксеносов попытались спастись таким образом. Огромный жестокий орк, раскрасивший половину лица синей краской, едва не приземлился брату Лайргнену на голову. Астартес вскинул болтер, но зелёнокожий поднял тяжёлую дубину – из ветви дерева и гильзы от снаряда – и ударил его по руке, выбив оружие. Но прежде чем ксенос сумел развить успех, рядом оказался брат-посвящённый Гильдас. Болтер в его руке громыхнул, и половина головы орка вместе с плечом исчезли в облаке зелёного тумана.

Паланкин врезался в землю и развалился на несколько частей. Ззап-пушка – главное орудие платформы – раскрошила черепа паре орков. Спустя несколько секунд нестабильные аккумуляторы примитивного лазера перегрузились от полученных при падении повреждений. Ззап-пушка взорвалась, захлестнув раздавленные цикады шаром зелёной иссушающей энергии.

Тела ксеносов расшвыряло по всей поляне, и Ансгар неожиданно снова оказался прямо перед левиафаном. Несмотря на тяжёлые повреждения от меча, тот был слишком упрям, чтобы просто взять и умереть. Зверь развернулся и начал охоту за Храмовником, который нанёс ему такую опасную рану, тяжёлые кишки вываливались из распоротого брюха. Чудовищная тварь бросилась вперёд, собираясь растоптать чемпиона, стоявшего прямо у неё на пути.

Нужен ещё один точный удар, решил Ансгар. Всё что нужно сделать – увернуться от раскачивающейся головы сквиггота и его зияющей пасти, способной проглотить космического десантника, и поднырнуть под его шею. Ударить потрескивающим синей энергией клинком, перерезать горло и тварь умрёт.

Двадцать метров.

Зверь приближался.

Десять метров.

Всего-то и надо увернуться от огромных бивней, которыми оркеозавр качает из стороны в сторону.

Пять метров.

Ансгар поднял меч и…

…оказался на краю кратера. Позади него и повсюду вокруг раскинулся увядший безмолвный лес серых искривлённых стволов засохших деревьев, которые цеплялись за жалкое подобие жизни. Правда Храмовник не ожидал увидеть такое за пределами демонического адского мира, затронутого мерзостью варпа или находящегося в Оке Ужаса. Складывалось впечатление, что физические увечья джунглей стали проявлением метафизической порчи Хаоса.

Ветер выл подобно голодному хищному зверю, срывая листья и ломая ветви.

В центре тёмного кратера стоял ещё более тёмный круг камней. Чемпиону показалось, что по монолитам струилась кровь. Хищные морды демонов, вырезанные на неровной каменной поверхности, корчились и вопили, слизывая багровую влагу отвратительными гранитными языками. Богохульные монументы Хаоса потрескивали болезненным фиолетовым свечением – варп-энергией. Тёмно-красные тучи клубились в небесах, омывая кратер багровым светом. Воздух заполнили пагубные миазмы варпа.

Загрохотал гром. Зарождался шторм немыслимой и непередаваемой мощи.

Из ураганных облаков хлестнула чёрная молния, с жестокой нежностью ударив по жертвенным камням. С расколотого неба дождём хлынула кровь. И пока вокруг Ансгара бушевал шторм, в центре круга монолитов разрывая саму ткань реальности, открылся и стал увеличиваться портал в тёмное забвение.

Он увидел тех, кто собрался выйти оттуда. Фигуры в броне. Рогатые создания. Кровожадные твари абсолютного зла.

И ад разверзся…

Ансгар открыл глаза.

Он чувствовал слабость. Он понимал – что-то пошло не так. Боль была такая, как если бы его сбил танк. Но вовсе не она была причиной слабости, а долгое видение, которое перенесло его с поля битвы в чудовищное будущее, где все ужасы варпа прорвались в материальный мир. Он чувствовал себя так, словно его душа по-прежнему оставалась в другом месте, отдельно от него в другом времени. Он попытался сосредоточиться на вращавшейся наверху прорехе в лесном пологе.

Что-то ещё было не так. Он лежал на спине.

Медный солнечный свет снова исчез из-за опускавшегося круга тьмы.

Чемпион машинально поднялся, неожиданно рядом появился брат-апотекарий Блиант, который оттащил ошеломлённого Ансгара. Кольдо открыл заградительный огонь, к нему присоединились Хеврон и Класт, крестоносец с тяжёлым болтером тоже уже успел подняться.

Нога опустилась. Удар был такой силы, что чемпион и апотекарий чуть снова не оказались на земле. Ансгар споткнулся. Голова кружилась и болела. Он прошел, пошатываясь, примерно полдесятка шагов, прежде чем понял, что сумел восстановить равновесие.

Но он был не единственным, кто страдал от боли. Сквиггот тоже стал гораздо медленнее, его движения теперь были вялыми и неуверенными. Нависавший над космическим десантником монстр покачивался из стороны в сторону. В любую секунду он мог рухнуть на Храмовника.

Заставив тело подчиняться, Ансгар развернулся к ближайшей похожей на ствол дерева передней ноге. Он снова ударил чёрным мечом, клинок погрузился в игру и рассёк жилы.

Взревев, сквиггот опустился на колено. Из его боков продолжали бить кровавые брызги от неослабевающего болтерного огня. Чемпион понял, что сумел подняться и Джерольд. Выкрикивая боевые кличи, дредноут стрелял из штурмовой пушки. Вспыхивающие стволы заволокло дымом, дождём лились пустые гильзы. Снаряды вырывали из бёдер оркеозавра огромные куски мяса. Ещё одна нога подвернулась, и жестокий зверь захрипел в животной агонии.

Ансгар и остальные Храмовники отбежали от предсмертных конвульсий смертельно раненного монстра.

Уцелевшие орки взвыли, увидев как сразили могучего оркеозавра. Праведнейшие воины Чёрных Храмовников одержали победу там, где оказалась бессильна бронетехника 4-го Рустунгского и Стального легиона.

Протяжно и низко взревев, сквиггот упал вперёд, сотрясая землю. Громадная туша перевернулась на бок и раздавила нескольких зелёнокожих, которые были слишком изумлены или тяжело ранены, чтобы спастись бегством.

Чемпион Императора остановился и направился к умирающему монстру.

Голова оркеозавра врезалась в валун всего в нескольких метрах от Ансгара и сокрушила камень могучей челюстью и бивнями.

Из пасти зверя показался огромный фиолетовый язык. Месиво внутренностей вывалилось на торфяную почву поляны, заливая землю отвратительными жидкостями. Разорванные лёгкие сквиггота исторгли мерзкий выдох зловонного воздуха, и полы мантии чемпиона закачались вокруг облачённых в броню ног. Яростные жёлтые глаза закрылись.

Ансгар шагнул вперёд.

Глаза резко открылись. Оркеозавр распахнул ужасные челюсти и попытался поднять голову.

Крепко сжав рукоять чёрного меча обеими руками, Ансгар бросился вперёд. Усиленный сервомоторами прыжок, поднял его над раскрывающейся пастью сквиггота, над его мордой и над макушкой черепа.

– Во имя Золотого Трона! – взревел чемпион, опуская сверкающий клинок. – За Армагеддон и Солемн!

Острие чёрного меча вонзилось в один из сияющих глаз оркеозавра, и благодаря всей мощи Ансгара и сервомоторам унаследованного доспеха лезвие глубоко вошло в мозг монстра. Но ещё почти тридцать секунд Храмовник висел на чёрном мече, пока гигантский зверь мотал головой, пытаясь избавиться от пронзительной раскалённой добела боли, прежде чем сквиггот наконец-то понял, что мёртв.

И на поляну опустилась тишина.

ОДИННАДЦАТЬ

ЧЕЛОВЕК ЧЕСТИ

Необычные и непонятные крики и звуки, незнакомые выросшему в улье офицеру КГА, разносились по вечерней сельве. Джунгли давили как никогда. Лейтенант Нимрод Тремейн остановился и поднял правую руку с лазерным пистолетом.

– Ты слышал? – спросил он, вглядываясь во тьму между деревьями.

Курн просто проворчал, словно отвечая, что не слышал.

Тремейн посмотрел на него, остановив взгляд на левой руке бывшего гангстера, перевязанной обрывком рукава рубашки и покрасневшей в том месте, куда глубоко в мышцу вонзился нож.

Им обоим досталось во время схватки на борту “Валькирии”. Сейчас Нимроду приходилось беспокоиться не только о натёртой воротником шее.

– Я точно что-то слышал, – почти обвиняюще прошипел он огрину, словно по ответу телохранителя решил, что тот ему не поверил. – Что-то не похожее на щебет насекомых и проклятое карканье птиц.

Нервничавший лейтенант осторожно опустил пистолет, и они продолжили путь. Тремейн старался опираться на правую ногу. Их короткий и драматичный полёт закончился для него немногим лучше, чем для Курна. К ране в боку прибавился ушиб колена, когда “Валькирия” наконец-то врезалась в землю, пропахала подлесок и врылась в почву в запутанном сердце джунглей. Всё это время её пассажиров швыряло из стороны в сторону – как живых, так и мёртвых.

Нимрод потерял сознание. Он очнулся – неизвестно сколько времени спустя – от забившего нос запаха пота огрина, и понял, что висит вниз головой у него на плече. Телохранитель уносил командира с места крушения.

Лейтенант согласился со старой флотской поговоркой, которую слышал от пилота-инструктора: любая посадка, после которой ты можешь ходить – хорошая посадка. Ну, пускай он и не совсем мог, зато мог Курн.

Фуражка скрывала шишку на лбу, судя по всему, она была величиной с яйцо. Из хорошего стоило отметить, что порезы на лице из-за разбитого иллюминатора покрылись корочкой.

– Будь начеку, – приказал он, вытирая грязной рукой пот со лба.

Ему вместе с телохранителем удалось продержаться в этих чёртовых безумных зелёных джунглях целый день, что само по себе уже было достижением на такой планете, как Армагеддон. Но он сомневался, что ночь пройдёт столь же гладко. Им нужно найти укрытие и побыстрее. Лучше всего пещеру, но подойдёт и похожий на неё корневой ствол квои. Любое место с единственным входом, где можно развести огонь.

Ни он, ни Курн не выспались, но это не имело значение. Значение имело то, что они выжили, и могут закончить задание. Они не собирались от него отказываться, в конце концов, это была простая миссия “прилетел-забрал”. Правда, она стала гораздо сложнее из-за козней изменника, который проник в их ряды. Мысли о предательстве штурмовика и покушении на свою жизнь заставили Тремейна уже в сотый раз прокрутить в голове всё пережитое. Честно говоря, он просто не мог думать ни о чём другом. Чудо, что они вообще уцелели.

Одни воспоминания были как в тумане, другие как в замедленной съёмке.

Они спокойно летели над сельвой больше часа. Убийца нанёс удар. Неожиданная и жестокая смерть сержанта Кифера и его людей. И пилота. Курн боролся с предателем, Нимрод открыл заднюю рампу, убийцу вытянул порыв ветра и транспорт упал.

“Валькирия”, ломая ветви, пронзила лесной полог подобно снаряду из ординатуса судного дня, лейтенант не удивился бы и нескольким срезанным деревьям. Сквозь разбитое ветровое стекло внутрь попали измельчённые листья. Отломились крылья и часть хвоста, а затем всё что осталось от “Валькирии” пропахало джунгли, и наконец, зарылось в землю. Видимо именно в этот момент, ошалевший от посадки Тремейн и потерял сознание. Следующее что он помнил – его нёс неповоротливый Курн.

Затем они оба в шоке упали на губчатый мох, чтобы перевести дух и попытаться осмыслить вихрь событий, которые обрушились на них после падения “Валькирии”. Они провалялись так добрых полчаса, прежде чем Нимрод стал чувствовать себя достаточно хорошо, чтобы оценить ситуацию, в которой они оказались. В первую очередь они занялись ранами, стараясь насколько это возможно залечить их. Затем вернулись к обломкам и забрали оружие и другие полезные вещи, что оставались в транспорте.

Лейтенант нашёл свой лазерный пистолет, хотя великолепно украшенный резьбой ствол и рукоять из слоновой кости ужасно поцарапало, а местами появились сколы. Забрал он и свой цепной меч, который лежал в запертом ящике под сидением. Огрин подобрал свой лазган и боевой нож, но взял ещё и один из хеллганов штурмовиков и запасное цепное лезвие. В висевший за спиной рюкзак он убрал запасные обоймы и энергетические батареи, а также несколько зарядов взрывчатки, к которым добавили всю пищу, воду и медикаменты, какие сумели найти в “Валькирии”.

Вооружённые до зубов, с запасом продовольствия на несколько дней пути и с часами на запястье у лейтенанта и его телохранителя было всё, чтобы закончить задание. Как только они доберутся до цели – даже если опоздают на несколько дней и будут идти пешком – то смогут отправить сигнал поисковой команде, чтобы их эвакуировали.

Так они и шли, используя солнце и часы Нимрода как компас для определения направления. Они двигались осторожно и были готовы ко всему, включая орков, ловушки, плотоядные растения и струпных мух. Сейчас они следовали вдоль русла ручья, который пробивал себе путь между звёздными папоротниками на дне тенистого оврага. Его склоны были крутыми и каменистыми, цеплявшиеся за его края деревья пога согнулись и образовали крышу из переплетённых ветвей.

Лейтенант осмотрел огрина с ног до головы, и задумался о том, как выглядит сам. Неожиданная неудача сильно изменила их. Когда они взлетали перед рассветом, он планировал вернуться к ленчу за медалями.

В душных жарких джунглях он снял жёсткую накрахмаленную рубашку и порвал на полоски, чтобы сделать бинты для раны на спине, шишки на голове и руки Курна. Майка, подтяжки и брюки пропотели насквозь. Украшенный тесьмой и пуговицами китель он повязал вокруг талии. На поясе висели пистолетная кобура и цепной меч. Он радовался, что хотя бы кожаные ботинки оказались здесь в тему, потому что пришлось идти по мокрой земле, в которой прятались острые колючки и ядовитые жалящие насекомые.

Курн тоже был в майке и ботинках. Его короткие светлые волосы блестели, а лицо светилось от пота. Но в отличие от худого и жилистого лейтенанта рубашка без рукавов ещё сильнее подчёркивала его могучее телосложение – выпуклые бицепсы, ярко выраженные грудные мышцы и толстую шею. В высоко зашнурованных армейских ботинках он на добрую голову возвышался над лейтенантом. Он измазал лицо и руки зелёной грязью – Тремейн понимал, что для маскировки – но от этого стал ещё меньше похож на человека и ещё больше на огрина.

Во влажном жарком воздухе они промокли до нитки и часто пили, чтобы не допустить обезвоживания организма.

Имперцы снова двинулись вперёд, но даже не дошли до дна оврага, когда Нимрод замер.

– Там, – прошипел он державшемуся сзади телохранителю. – Я точно что-то там слышал.

Лейтенант неожиданно понял, насколько они здесь внизу уязвимы. Он не привык к сражениям в джунглях. Он, как и Курн, оттачивал боевые навыки в заброшенных куполах Вулкана. Они оба – уличные бойцы, а не ветераны с мира смерти Катачан.

Острый ум имперца работал быстро. Густо заросшие деревьями тропинки впереди и наверху мало отличались от развалин на улицах охваченного войной улья. Поэтому, по сути, и правила боя здесь были почти такими же.

– По моему сигналу бежим до конца оврага. Ты ведёшь заградительный огонь. Если нас прижмут, – Тремейн посмотрел на камни, – укроешься за тем валуном. – Стволом пистолета он быстро показал за каким, одновременно снимая оружие с предохранителя.

На этот раз они оба услышали звук: треск сухой ветки под ногами.

– Беги! – прошипел Нимрод.

Два человека, офицер КГА и рядовой бросились к выходу из оврага. Лейтенант проигнорировал боль в колене. Слева наверху среди деревьев поднялась суматоха, и пули ударили вдоль котлована лощины за их спинами. Зелёнокожие нашли цель. Первый дикий орк выпрыгнул между деревьями прямо перед Тремейном, он безумно и ликующе вопил, сжимая в мясистой правой руке чудовищное мачете. Нимрод выстрелил ещё когда ксенос был в воздухе, мощный разряд попал существу в руку. Зелёнокожий приземлился, воя от боли и выронил оружие. Лейтенант снова прицелился. За спиной взревел автоган, брызнула кровь, и орк рухнул с развороченной пулями грудной клеткой, размахивая руками.

Но это был только первый. Казалось, что весь лес взорвался размалёванными ярко-синими красками зелёными телами в шкурах животных, патронташах и кусках брони. Ксеносы атаковали одиноких путников с обоих склонов оврага.

Оказавшись в двух метрах от обнажённой скальной породы, которая образовывала похожий на контрфорс щит на самом дне оврага, Тремейн бросился в укрытие. Он перекатился через каменный край, содрав кожу с коленей. Секунду спустя под выбивавшую из камня осколки стрельбу рядом плюхнулся неуклюжий Курн.

Видимо Император улыбался Своим слугам, потому что ни один из громыхавших выстрелов не задел их.

Нимрод посмотрел на телохранителя. Курн что-то проворчал. Лейтенанту не пришлось приказывать. Присевшие за валуном двое вооружённых мужчин выглянули за каменный парапет и открыли огонь. Тремейн из лазерного пистолета, а огрин из автогана и хеллгана штурмовика. Похоже, только половина бежавших к ним орков была вооружена чем-то кроме ручных топоров и шипастых дубин – не самого эффективного оружия для дальнего боя. Их головы были лысыми или украшенными перьями или помятыми шлемами или даже выдолбленными черепами животных. Привязанные к безрукавкам или поясам кости и бамбуковые палочки гремели, пока вопящие и кричащие дикие орки скачками приближались к имперцам, словно приматы из джунглей.

Лазерный пистолет взвыл, ранив подпрыгнувшего зелёнокожего, который кубарем покатился по липкому мху. Дважды кашлянул автоган, и другой орк рухнул на землю, бронебойные патроны разнесли верхнюю половину головы. Прошипел хеллган, и ещё один ксенос упал, в его разинутой пасти рту прожжённая дыра.

В ответ раздался беспорядочный грохот и свист пуль. Тремейн и Курн быстро пригнулись за камнем. Нимрод насчитал двенадцать дикарей, приближавшихся к их позиции. Учитывая его с телохранителем меткость, эти ксеносы не должны доставить им много проблем. Имперцы перебьют зелёнокожих раньше, чем те доберутся до них.

И в этот момент, несмотря на жару, кровь в венах лейтенанта застыла, а сердце ёкнуло. Прямо за спиной послышался топот ног.

Он повернул голову и спустя долю секунды пистолет. Окупились все часы, проведённые на стрельбище. Тремейн много раз выигрывал соревнования по меткой стрельбе среди полков КГА. В казармах Вулкана остались награды и медали. Но сейчас каждый его смертельный выстрел стоил десятка бесполезных позолоченных безделушек.

Группа диких орков в боевой раскраске – ещё шесть врагов – целеустремлённо приближалась к ним по дну оврага. Позиция имперцев оказалась под угрозой. Шансы теперь были не столь радужными.

Курн тоже заметил новых врагов. Бросив автоган, он снял со спины ранец, продолжая вести огонь из хеллгана в правой руке. Его план был прост: он решил прибегнуть к решительным мерам, чтобы вновь сравнять шансы, а для этого необходимо уничтожить одну из вражеских групп целиком.

Нимрод открыл огонь по второму отряду, но дела у имперских агентов складывались теперь далеко неблестяще. Первая группа оказалась под обстрелом всего одного оружия, и орки опасно близко подошли к укрытию. А тут ещё один лазерный разряд, а за ним и другой не причинили никакого вреда броне одного из дикарей – энергию остановили чёрно-белые изогнутые керамитовые наплечники, которые, похоже, сняли вовсе не с мёртвых гвардейцев.

Их окружили, врагов было больше и всё могло закончиться в любую секунду.

Звуки выстрелов эхом отразились от стен узкого оврага, но лейтенант не погиб, как и огрин. Интенсивность стрельбы возросла и Тремейн понял, что к трескучему хриплому стаккато орочьего оружия добавились щелчки и жужжание лазганов и резкие глухие выстрелы дробовиков. И ещё звук мелтагана, а от входа в овраг даже донёсся животный рёв, похожий на работу автопушки.

Раздался характерный шум, и приближавшийся к Нимроду орк с занесённым секачём исчез во взрыве дыма и каменистой земли, словно наступил на мину.

Ещё один зелёнокожий упал, ему оторвало руку шквалом огня из автоматической пушки. Лейтенант рискнул выглянуть из-за камня.

В овраг в образцовом порядке спускались солдаты – вне всяких сомнений гвардейцы, джунглевые бойцы. Ещё больше их расположилось на деревьях вокруг лощины. Теперь люди поменялись с орками ролями, застав их врасплох.

Он снова услышал треск лазганов, на этот раз со дна оврага. Тремейн увидел новых солдат. Он быстро прикинул в уме их численность. Как минимум тринадцать или четырнадцать, возможно больше.

Теперь уже диких ксеносов превзошли числом, огневой мощью и окружили. Их возбуждённые крики и боевой задор сменились паническими воплями и отчаянием. Зелёнокожие гибли от неумолимо наступавших гвардейцев. Нимрод узнал в них охотников на орков.

Граната подбросила в воздух очередного ксеноса, рогатый шлем, гремя, покатился по земле. Другого ловко выпотрошил цепным мечом седеющий грубый человек с короткой стрижкой и шрамами. Хеллган Курна пробил дыру в боку зелёнокожего и по локоть оторвал руку с оружием.

Один из дикарей метнул топор в гигантского гвардейца, который и сам не слишком отличался от орка, в том числе и благодаря ожерелью из зубов на мощной шее. Но здоровяк просто поймал летевшее в него оружие за рукоять. Затем сделал четыре широких шага вперёд, на секунду прекратил вести огонь из автопушки, свисавшей на ремнях с плеч, и швырнул топор обратно, раскроив зелёнокожему голову.

Послышался резкий крик – это одна из шальных пуль ксеносов попала в ногу кому-то из охотников. Темноволосый человек присел, сжав кровавую рану в голени и крича сквозь зубы от боли. Лейтенант с трудом разглядел среди деревьев фигуру в плаще, она выстрелила по удачливому орку из оружия похожего на примитивное пороховое ружьё. Но внешний вид никак не сказался на смертоносности. Тремейн с удивлением наблюдал, как из ствола вырвался разряд энергии, пронёсся вниз во вспышке яркого сине-белого света и разнёс толстый череп зелёнокожего снайпера.

Шум битвы стих столь же внезапно, как и возник. Все орки были мертвы.

Седой ветеран направился к камню, за которым всё ещё прятались Нимрод и потный Курн. Лейтенант поднялся, постарался по возможности привести себя в порядок, а затем выпрямился, словно собрался отдать честь как на плацу.

– Ты из КГА, не так ли? – грубо спросил подошедший.

– Точнее лейтенант Нимрод Тремейн из Командной Гвардии Армагеддона, – резко ответил офицер. – А вы кто такие?

– Мы те, кто только что спас ваши задницы.

– Что ты сказал? – Бориско недоверчиво уставился на лейтенанта.

"У него ястребиный хищный характер", – подумал сержант. Он никому не позволит встать между собой и своей добычей, и никогда не сдастся, преследуя её. Присутствие огрина-телохранителя только усиливало это впечатление.

Павле вспомнил печально известные слова генерала Крила во время освобождения Кихота-9, которые повторили сотни командующих: Не знаю, какое впечатление он производит на врага, но меня он чертовски пугает. Если лейтенант Тремейн на твоей стороне, то он верен тебе до конца жизни. Но если он против тебя?

До споривших Бориско и Нимрода ветер донёс вонь и дым горящих орочьих трупов. Охотники собрали тела зелёнокожих на дне оврага, и Йодль поджёг их из мелтагана.

– Я сказал, что должен закончить задание. Это – вопрос всеобщей безопасности. И я буду признателен, если ты будешь называть меня “сэр”, сержант.

– Мои приказы – сэр – доставить вас в “Церберу” и передать вашим сослуживцам, лейтенант.

– Значит, я отменяю их, сержант. И думаю, ты понимаешь, что я выше по званию.

– Только не здесь, – ухмыльнулся Раус.

– Заткнись, Ласка! – рявкнул Бориско.

Если и было в Павле что-то постоянное – хотя его командиры с трудом в это верили – так это неистовая верность Армагеддону и субординации, даже если он сам и непочтительно отзывался о ней. Если вышестоящий офицер отдал ему приказ, даже если при этом пришлось слегка надавить, в конечном счёте, сержант выполнял его.

Он – охотник на ксеносов, но терпел присутствие чужака-крута, потому что так приказали. После этого отказаться от прошлых приказов в пользу Тремейна было сущим пустяком.

И кроме того он испытывал невольное уважение к этой важной птице из КГА. Лейтенант – безжалостный человек, но таким и должен быть тот, кто хочет продержаться в Зелёнке хотя бы час, не говоря уже о дне, что он и сумел сделать.

– Так что у вас за задание, раз оно может повлиять на ход этой грязной войны?

– Ты будешь сопровождать меня до тайной научно-исследовательской базы подкульта ксенос-генеторов Адептус Механикус.

– Научно-исследовательская база? Здесь?

– Именно это я и сказал.

– Я думал, что знал обо всех наших базах в этой части Зелёнки.

– Очевидно не обо всех, – нетерпеливо вздохнул лейтенант.

– И что вам там нужно?

– Это информация для ограниченного круга лиц, сержант.

– И позволю предположить, что мне её знать не положено.

– Нет. Не положено.

Бориско по-прежнему чувствовал себя не в своей тарелке рядом с родившимся в улье политиканом.

– А что если я откажусь, сэр?

– Ты не откажешься. Ты – охотник на орков, офицер одного из наших самых верных полков, который защищает родину от зелёнокожей угрозы и, исходя из вышесказанного, я считаю тебя человеком чести. Ты не откажешься исполнять приказы вышестоящего командира.

"Чтоб он провалился в Огненные Пустоши и обратно", – подумал Павле. – "Как он смеет использовать такой аргумент. Да, я – человек чести, но как он смеет разыгрывать эту карту"!

Сержант посмотрел на своих парней, которые стояли вокруг. Он видел в их глазах усталость, разочарование, даже отчаянное желание вернуться в знакомую обстановку “Церберы”.

Принимая решение, он понимал, что предаёт их всех.

– Итак, в какую сторону мы направимся?

Лейтенант, половину лица которого покрывали беспорядочные свежие шрамы, посмотрел на Бориско хищным птичьим взглядом.

– Юго-запад.

Павле уставился на землю, массируя виски мозолистыми пальцами. От запаха горевших орков к горлу подступала желчь.

– Мне нужно сообщить об этом. Маршал Вайн должен знать…

– Нет. Ты ничего не сообщишь ему.

– Но таковы правила.

– К чёрту правила. Теперь я отдаю тебе приказы. Это – тайная операция. Не будет никакого обмена сообщениями с “Церберой”.

Сержант посмотрел на навес джунглей и громко и раздражённо выдохнул.

– Клим, соедини меня с “Церберой”, – устало произнёс он.

– Приказ получен и понят, – ответил связист, отстегнул страховочный ремень, вынул руки из лямок и поставил драгоценный вокс-передатчик на землю. Затем присел, начал щёлкать переключателями и поворачивать диски с насечками.

Внезапно что-то зашипело, и рация взорвалась.

Разинув рот, изумлённый Бориско повернулся к Тремейну и увидел лазерный пистолет в правой руке лейтенанта. Павле нахмурился, в его глазах вспыхнула ненависть.

– Ты – идиот! Зачем во имя этого зелёного ада ты сделал это? – выплеснул гнев на Нимрода обычно сдержанный Клим.

Сержант вытянул руку, останавливая возмущённого солдата:

– Приказ получен и понят, рядовой, – предупредил он. – Приказ получен и понят.

– Моё задание, задание к которому вы временно присоединяетесь, совершенно секретно. Я хочу, чтобы оно таким и осталось.

Бориско уставился на дымивший вокс-передатчик.

– Я и мои люди спасли вас от верной смерти, – огрызнулся он, – и всё что мы получили “Вот ваши новые приказы” и “Вы следуете за мной”.

– Мне жаль, сержант. Спасибо, что спасли мою жизнь и жизнь моего телохранителя, – произнёс Тремейн, уважительно склонив голову. – А теперь, как ты сказал бы, какого чёрта мы стоим на месте?

Охотники двинулись вперёд, цель и её телохранитель шли с ними.

Укрывшись за квоей, он наблюдал, как имперцы уходили по оврагу, пока джунгли снова не поглотили их. Ксенос – птицелов – шёл замыкающим.

Он ждал, контролируя дыхание, слушал гул и щебет дикой природы.

Наступала ночь и лес преображался.

Проверив оружие, он покинул укрытие среди деревьев – быстрая стремительная тень в тёмном мраке.

Не обращая внимания на острую боль в спине, рваные раны на ногах и ноющие от ушибов плечи он направился за шкуродёрами мимо тлеющего костра из орков в дикие зловонные джунгли.

За своей целью.

За своей добычей.

ДВЕНАДЦАТЬ

ФАТАЛИСТ

Истребительная команда Вольфрама остановилась у скалистого откоса, авточувства компенсировали неожиданную перемену в освещении. Способным видеть сквозь зелёный мрак сельвы в лучшем случае не дальше нескольких сотен метров Храмовникам внезапно открылся залитый резким ярким солнечным светом вид на добрую сотню километров до горизонта.

Они провоняли джунглями. Капеллан чувствовал, что после суток тяжёлого пути по влажным лесам они сроднились с ними. Бой с оркеозавром, день и ночь похода по Чумным Болотам, прорубание сквозь цепкие побеги дождевого леса и результат – чёрно-белая силовая броня воинов стала липкой от сока, влажной от росы и облепленной мокрой грязью.

Вольфраму горько было смотреть на древние наследственные доспехи, которые из века в век передавали от одного поколения воинов к другому. Это чувство пройдёт только когда они вернутся на флот на орбите и позаботятся о броне, начисто вымыв её и проведя весь необходимый ремонт. Великолепный доспех веры чемпиона Императора, скульптурный лавровый венок на шлеме и крылатая аквила на нагруднике, сжимавшая череп momento mori с крестом ордена, испачкались не сильнее других, но именно на брата Ансгара старому жрецу было смотреть тяжелее всего. Эти чувства подпитывали его неустанно тлеющую ненависть к врагам: как низко они пали и в какие дебри забрались из-за нечестивых дикарей-ксеносов.

Утренний свет неуклонно вступал в свои права в этом полушарии планеты, которая медленно вращалась вокруг звезды системы. Его золотое прикосновение омыло бесконечные ливневые леса, туманно-синий цвет сменился медно-бирюзовым, а затем яркой переливающейся палитрой изумруда, нефрита и венецианской яри.

Храмовники шли всю ночь, постоянно высматривая орочьи ловушки, установивших их зелёнокожих и смертоносных зверей и растения. Благодаря биологически улучшенному зрению и авточувствам силовой брони они мало зависели от недостатка света. В случае необходимости они даже без шлемов смогут видеть в почти полной темноте.

Также они не нуждались во сне, по крайней мере, не в той мере, что солдаты Имперской гвардии. Была у них и ещё одна генетическая черта, унаследованная от примарха Рогала Дорна – Храмовники могли сознательно отключить одно из полушарий мозга, передав все вегетативные функции и процессы другому полушарию.

Столь невероятное генетическое усовершенствование было за пределами понимания магосов-генеторов Адептус Механикус, врачей Империума и даже апотекариев Адептус Астартес. Сейчас эти сверхчеловеческие медицинские достижения казались невероятными и невозможными на грани колдовства.

Ночью, сохраняя бдительность, Вольфрам дважды приказывал устроить привал для короткой молитвы, включающей подвечерню и вечерню. Святая миссия крестоносцев была в самом разгаре, и стоило возблагодарить Императора за Его защиту и наставничество. Капеллан пел литании под аккомпанемент навязчивых звуков ночных джунглей: странные трели и пронзительный свист, сопровождаемые вездесущим щёлканьем и гулом насекомых.

В обоих случаях боевые братья становились кругом и опускались на одно колено – кроме Джерольда – опираясь руками на оружие. Они склоняли головы, пока Вольфрам вёл службу, а дредноут стоял на страже. Его многочисленные ауспики предупредят о нежданных гостях или любой иной опасности. Они верили в видения, ниспосланные Императором Своему чемпиону, поэтому сосредоточились и открыли свои разумы Его слову на случай, если он снова захочет говорить с ними через видения наяву.

Но кое-что беспокоило мудрого старого капеллана.

Не было никаких сомнений, что Император выбрал Ансгара. Вольфрам видел его облачённого в доспех веры и с чёрным мечом в собственных видениях, ещё до того, как боевой брат предстал перед ним и Уго за несколько часов до высадки роты Герхарда на Армагеддон. Воины-жрецы не сомневались в истинности полученных Ансгаром той ночью видений, потому что они привели Чёрных Храмовников к победе над Моркруллом Гримскаром и орками Кровавого Шрама. И до сих пор только капеллан мог сказать, что видения чемпиона показывали им истинный путь новой божественно вдохновлённой миссии.

Но у новых видений была одна особенность, которая беспокоила его, причём если говорить начистоту, то беспокоила сильно. Речь шла о том, что видения показывали безумие и анархию Хаоса.

Из пересказа Ансгаром увиденного им во время бдительной вахты в келье на борту “Божественной Ярости” всё выглядело понятным кроме нечестивого шторма, что собирался в небесах над джунглями, по которым они следовали.

Для Вольфрама было непривычно сомневаться в вере, но небольшая часть его не могла не задаться вопросом: и в самом ли деле полученные чемпионом послания исходили от Императора Человечества. Или их вызвало что-то более тёмное, быть может даже варп?

Первым сомнением стало то, что они превращались в безумие – смысл откровений становился всё туманнее и непостижимее – и Ансгар видел собственную смерть. Он ясно видел начало их миссии, но её завершение было скрыто от чемпиона, по крайней мере, Ансгар не мог ничего о нём сказать.

А затем, что было уже гораздо важнее, случился приступ во время схватки истребительной команды с неуправляемым оркеозавром. Причём именно в тот момент, когда удача была на стороне орков, но Ансгару представился идеальный шанс склонить чашу весов в пользу Храмовников.

В этот момент без всяких видимых причин и без малейшего намёка, что что-то пошло не так, Ансгар упал. Вот чемпион Императора стоит прямо и гордо, встречая лицом к лицу гигантского сквиггота, как эпический герой в мифические дни основания Империума. А уже мгновение спустя он раскинул руки и упал на спину. За долю секунды вместо того, чтобы свалить ужасного монстра он оказался на грани гибели под ужасными копытами твари. Апотекарий Блиант рисковал жизнью, чтобы спасти Ансгара, и тогда он был совсем не похож на чемпиона.

Затем он пришёл в себя и в самом деле сделал то, что и должен был сделать – повергнул монстра, который представлял угрозу даже для могучего брата Джерольда, добив тварь смертельным ударом чёрного меча.

Расправившись с оркеозавром и его командой и уделив время собственным ранам, космические десантники осмотрели поляну, пытаясь обнаружить следы роты Герхарда. Было ясно, что не здесь славная рота приняла последний бой, хотя именно отсюда они связывались с флотом в последний раз, сообщив своё местоположение.

Поэтому ауспик Кольдо теперь мало чем мог помочь в поисках потерянных братьев. Телохранитель использовал его, чтобы привести воинов к месту последней передачи. Куда идти дальше Храмовники не знали. Они молились, чтобы на чемпиона снизошли видения наставничества и веры. Но одновременно воспользовались и навыками скаутов, которым обучались в течение бесконечных часов тренировок, пока находились на кораблях долгие дни, недели и месяцы, пересекая Эмпиреи.

Брату Хуарвару повезло случайно обнаружить на западном краю поляны, где между камней во мрак деревьев бежал ручей, следы, оставленные несколько дней назад в мульче и грязи. Они почти исчезли из-за боя со сквигготом. Во время схватки космические десантники, орки и, конечно же, сам гигантский оркеозавр вытоптали поляну, уничтожив необходимые для дальнейшего продвижения истребительной команды следы.

Ансгар видел битву в Чумных Болотах и зарождение какого-то страшного шторма в самом сердце тьмы, но не знал, как они связаны друг с другом. Зато Вольфрам знал, о какой части видений чемпион будет думать больше всего: возвышении Хаоса и собственной смерти. Но какую роль играл варп во вторжении зелёнокожих на Армагеддон?

И здесь капеллан сталкивался с новой тревожной дилеммой. Верить в видения, как в слово Императора или быть обманутым коварной подменой Хаоса.

Пока ведомые братом Джерольдом Храмовники продолжали медленно, но верно продираться сквозь джунгли чемпион доверился исповеднику и рассказал о видении, которое получил в тот ужасный критический момент битвы. Ансгар рассказал о кратере, богохульном круге камней и открывшемся портале в варп – обо всём.

И теперь спустя день и ночь в экваториальных джунглях они пришли сюда, а чемпион стоял в стороне от остальных, словно отвлёкся и погрузился в беспокойные мысли.

– Братья, – начал Вольфрам, обращаясь к воинам, – мы немного отдохнём здесь. Давайте проведём это время в молитве, дабы Император или примарх взглянули на нас и подтвердили, что мы на правильном пути.

Это был предлог: всё ещё оставались следы, что рота Герхарда прошла здесь, а следы Адептус Астартес никак нельзя было спутать с необузданным движением зелёнокожих. И дело было не в сомнениях капеллана, что Император и Рогал Дорн даруют своим праведным слугам необходимое наставничество, когда оно им потребуется. Просто, прежде чем истребительная команда двинется дальше, он хотел снова поговорить с избранным Императора.

Пока остальные Храмовники наслаждались несколькими минутами отдыха после трудного марша – замедленного тяжёлым густо заросшим ландшафтом и неторопливо шагавшим братом Джеральдом – лидер и духовный вдохновитель отряда пересёк голую скалу и встал рядом с Ансгаром, который наблюдал за бесконечными джунглями.

– Брат, ты выглядишь обеспокоенным, – произнёс он. – Что тебя тревожит?

Чемпион тяжело вздохнул. Это был вздох полный вины и переживаний. И сомнений, чего так боялся капеллан.

– Это видения, ведь так?

Ансгар повернулся и посмотрел на исповедника. На его лице читалась тревога.

Воин-жрец в последнее время видел Ансгара в шлеме и доспехе веры, как чемпиона Императора, поэтому ещё не привык к его новой внешности. С тех пор как он стал проводником божественной воли Императора, Ансгар уделял ещё больше внимания покаянию. Часть этого раскаяния проявилась в том, что после уничтожения фабрики гаргантов он побрил голову.

И только после того, как остатки роты Адлара вернулись на “Божественную Ярость” на орбиту разорённой войной планеты и апотекарий Блиант занялся братьям, оценивая тяжесть ран, чтобы медики позаботились о полном выздоровлении, случилось новое ужасное открытие. Во время титанического поединка с Моркруллом Гримскаром тяжёлый удар силовой клешнёй пришёлся на визор шлема и стоил Ансгару правого глаза. Рубцовая ткань вокруг недавно имплантированной аугметики всё ещё была розовой и тонкой.

Религиозная посмертная маска капеллана – зловещий череп momento mori – бесстрастно смотрел на Ансгара.

– Помолитесь обо мне, отец, – произнёс он, используя официальное почётное обращение к Вольфраму. Несмотря на глубокий бас, он был похож на взволнованного ребёнка.

– Помолиться о тебе, сын мой? Но я всегда молюсь о тех, чьи души находятся под моей опекой, – ответил капеллан. – Кем были бы мы без силы молитвы и божественного руководства Императора?

Неожиданно Ансгар опустился на колени.

– Помолитесь, чтобы сомнения покинули мой разум. Помолитесь, чтобы я смог снова полностью сосредоточиться на миссии, которую Он поручил нам. – Чемпион замолчал, склонив голову. – Отец, помолитесь о прощении моей души.

– Храмовник не может сомневаться, – укоризненным тоном сказал Вольфрам. – Наша вера – наш щит. Без неё мы – ничто.

– Я знаю это, отец. Я знаю это лучше многих. И вера моя крепка, – Ансгар снова посмотрел в пронзительные стеклянные глаза шлема-черепа. – Но почему я вижу, как эта планета и всё на ней, падают в порождённый демонами ад?

– Нет ни малейших сомнений, что твои прошлые видения привели наш благородный крестовый поход к победе над мерзким врагом. И новые видения пришли к тебе, когда ты бдительно молился на борту “Божественной Ярости”. Нет никаких причин считать, что они отличаются от тех, что ты получил перед нашей прошлой славной кампанией.

– Но с тех пор, как я снова ступил на этот мир, я вижу только бесславный конец нашего задания и триумф падших сил Хаоса. И никогда раньше я не страдал от мучительных видений в тот момент, когда Император и боевые братья столь сильно нуждались во мне. Вот что беспокоит меня больше всего, отец.

В воздухе между капелланом и чемпионом, жрецом и кающимся повисла тишина. Именно это беспокоило и самого Вольфрама ничуть не меньше остальных деталей парализующего видения, которое пришло так не вовремя.

– Что это значит? – Ансгар умоляюще смотрел на маску-череп капеллана. Его глаза – органический и аугметированный – смотрели на великолепно детализованную и изысканно украшенную набожными символами броню наставника, часто повторяющиеся выгравированные черепа на наплечниках, рельефные восковые печати чистоты и аккуратно вышитое монашеское облачение.

Он был похож на грешника, стоявшего на коленях на крутом откосе перед капелланом, резкий утренний свет сиял на белых наплечниках, а буквы религиозных цитат блестели золотым огнём.

– Мы должны верить, что сумеем понять видение, когда с очищающим огнём и праведным рвением обрушим божественное возмездие Императора на головы Его врагов, – ответил Вольфрам, сжав рукой в бронированной перчатке розарий на цепочке на шее.

– Что я должен сделать, чтобы искупить недостаток веры?

– Ты должен верить в Императора. Никто из нас не может сделать больше. Потому что без веры даже боевые братья могучих Адептус Астартес – ничто. Но с верой мы завоюем галактику во имя Его.

Капеллан протянул руку с крозиусом Ансгару. Чемпион закрыл глаза и поцеловал оружие. Сотворив символ Храмовников на груди, он зашептал искреннюю покаянную молитву Императору.

– Мы не явим врагам жалости, – пророкотал Вольфрам.

– Мы не явим страха перед лицом любых опасностей, что станут перед нами, – поклялся Ансгар.

– И мы не явим сожалений, когда крестовый поход приведёт нас к самому концу, чего бы нам это не стоило или какие бы жертвы мы не принесли во имя Его.

– Во имя Его.

– За Императора, за примарха и за Сигизмунда, – вместе завершили они.

– Братья, подойдите, – приказал капеллан, пока чемпион поднимался и надевал шлем. – Прежде чем мы продолжим ниспосланный свыше поиск, давайте обновим данные нами клятвы.

Продвижение Чёрных Храмовников сквозь джунгли замедлилось. Во-первых, приходилось проверять, что они идут в правильном направлении. За дни, прошедшие после исчезновения роты Герхарда, в сельве прошли сильные ливни. Они могли даже изменить пейзаж опустошительными оползнями и вызвать потоки, которые пробивали отмели и прокладывали новые русла во влажных джунглях. Возможно, только благодаря направляющей руке Императора до сих пор оставались следы прошедших здесь боевых братьев.

И ещё дело было в брате Джерольде.

Ни один из воинов, ни на миг не пожелал бы, чтобы ветерана не было с ними, но как уже заметили на борту “Божественной Ярости” обычно дредноуты не присоединялись к истребительным командам, потому что подобные задания часто требовали быстроты и незаметности.

Храмовники, возможно, и не справились бы без него с оркеозавром или в битве на Чумных Болотах. Но не было никаких сомнений, что сейчас дредноут тормозил их. А в данных обстоятельствах скорость могла стать решающим фактором. Чем дольше они ищут пропавших братьев и драгоценное геносемя, тем больше шансов, что миссия завершится неудачей. Промедление означает, что даже если им удастся вернуть геносемя, то нартециум может хранить прогеноидные железы в здоровом и пригодном для нового использования состоянии ограниченное время, а если стазисный контейнер будет повреждён, то это время значительно сократится.

И тут появилась новая угроза, ставшая помехой и так медленному походу истребительной команды.

Когда второй день путешествия Храмовников по бесконечным джунглям подходил к концу, небеса затмили серые дождевые тучи. В полдень стало темно, как вечером, и начали падать первые тяжёлые капли дождя. Но это было ничто в сравнении с тем, что ждало космических десантников дальше в сердце сельвы.

Спустя два часа ливень закончился, покинув окружавшие космических десантников смертельными зелёными объятиями лиственные леса. Сильно пахло влажной гнилью, лиственным перегноем и пропитавшейся водой почвой. Красные многоножки – не уступавшие в длину катачанским гадюкам – сновали по коре и мульче, ноги воинов с каждым шагом вязли в земле, облака ослепительных узорных бабочек садились на удивительно яркие орхидеи, лакая нектар разворачивающимися как кнут трубчатыми хоботками.

Неожиданный ливень закончился, и атмосфера джунглей изменилась. Скопление тёмных муссонных облаков далеко на западе потрескивало красными молниями. И именно на западе находилась их цель.

– Похоже, радиационный шторм застигнет нас в самом сердце джунглей, – предположил Ансгар. – Нам едва удалось избежать такого же метеорологического монстра в ядовитых пустошах за Цитаделью Клейна. Но как он мог оказаться в экваториальных ливневых лесах?

Радиационные штормы Армагеддона были нечестивым результатом тысячелетий бесконтрольного промышленного загрязнения планетарного масштаба и нескольких гибельных для экологии войн. Храмовник знал, что обычно они не покидали пределы пепельных пустошей Прайма и Секундус.

– Это – не радиационный шторм, – мрачно ответил Вольфрам. – Разве ты не чувствуешь их? Болезненные миазмы в воздухе?

Ансгар чувствовал. Он чувствовал их и раньше, но только не в присутствии орков.

Он столкнулся с ними во Вратах Дуранона на реликтовом мире Казалт. Испытал во время защиты Храма Бессмертного Императора на Макарис Тертии. Чувствовал на борту “Красной Резни”, когда братья Бранта брали на абордаж крейсер предателей.

Это было отвращение от мерзкого коварного присутствия Хаоса.

А затем схлынули все сомнения и страхи, и разум вернулся к мучительным видениям, которые он получил в разгар схватки истребительной команды с неуправляемым боевым зверем зелёнокожих.

…Он стоял на краю кратера, вокруг увядшие безмолвные джунгли и искривлённые сухие стволы деревьев… Ветер завывал, подобно изголодавшемуся зверю, разрывая лес на части… Кольцо камней, менгиры с зазубренными наконечниками устремились в разбушевавшееся небо подобно когтям…

Ухмылявшиеся лица кровожадных демонов… Нечестивые монументы потрескивали болезненной фиолетовой люминесценцией варп-магии… Грозовые фронты, окрашенные в ржавый кровавый цвет, раздувались и клокотали над головой… Воздух сгустился от пагубных миазм варпа… Смертельная барабанная дробь грома, словно богохульное оружие грохотало по расплавленной и осквернённой броне… Зарождался адский шторм… Чёрная молния ударила в камни, кровь багровым дождём полилась с расколовшихся небес… Реальность разорвалась и все ужасы варпа хлынули в мир…

– Я уже видел это: слова, которые ты сказал, всё, – изумился Ансгар, словно его самого потрясла истинность его же видений. Всё-таки ещё оставалось небольшое сомнение, которое так или иначе нужно было преодолеть, или оно могло привести их всех к гибели.

Боевые братья обернулись и смотрели на удивлённого чемпиона, было хорошо видно, что они смущены. Некоторые воззвали к Сигизмунду, своему примарху и Повелителю Человечества, одновременно касаясь священных символов на доспехах.

– Значит, нужно быть настороже, – предупредил Вольфрам, – Императору известно, что здесь происходит. Он подготовил нас стать орудием Его божественной воли и обрушить Его гневное возмездие на осквернивших этот священный мир, независимо от их происхождения и намерений.

И затем сомнения прошли, а вместе с ними страхи и даже вина, которые испытывал Ансгар, признаваясь в хаотичных видениях капеллану. Теперь он знал, что увиденное им – каким бы ужасным оно не было – правда. Император предупредил их о грядущих опасностях. Они столкнутся с величайшими испытаниями. Вот ради какой миссии их избрали. И теперь они готовы к ней. Под прикрытием вторжения Великого Зверя на Армагеддоне действовала нечестивая рука Хаоса. И когда придёт время чемпион Императора и его набожные братья окажутся на высоте.

Урглук Гурлаг осматривал результаты своей работы, и обнаружил, что пропала пила для костей, лежавшая на металлической каталке рядом с операционным столом. Болебосс сердито фыркнул, а затем что-то рявкнул в тёмный угол подземного зала. Стены помещения были из осыпавшегося рокрита, свисавшая с потрескавшихся панелей штукатурка напоминала содранную белую шкуру какого-то левиафана.

Из теней выбежал мелкий зелёнокожий в грязном хирургическом халате до пола и в маске на лице, которая ничуть не скрывала большой крючковатый нос и уши, как у летучей мыши. В руках он держал инструмент, мало чем отличавшийся от больших пассатижей. Болебосс выхватил их у невольного помощника и швырнул в завопившего от страха грота. Плоскогубцы пролетели над головой гретчина. Существо замерло, дрожа на месте и нервно вытирая руки о грязный подол фартука.

Болебосс что-то раздражённо бросил ему. Потом добавил ещё на примитивном языке своего вида и когда грот дисциплинированно повернулся, чтобы уйти, жестоко пнул металлическим ботинком. Гретчин полетел в прерывистую темноту, вопя от боли.

В мерцающем свете плохо работающих люминесцентных сфер Урглук рассматривал лежавшую перед ним мощную фигуру. Бледные натриевые лучи падали на выцветшие зелёные и красные пятна на хирургическом столе, мокрые осколки и лужи масла на полу, наглядно подтверждавшие какой великой работой он здесь занимался.

Почти всё тело болебосса было им же самим сделано и механически улучшено, но оно не шло ни в какое сравнение с гигантом, что лежал на стальном столе. Тот был, по крайней мере, на добрых две головы выше Урглука, и столь широк в тяжело аугметированных плечах, как ломовой сквиг.

Когда болебосс притащил вожака в своё тайное логово в зловонных джунглях, тот представлял собой месиво. Убежище построили не орки, они просто заняли его. Прежние владельцы стали первыми, кому повезло испытать на себе уникальные “экскременты” Урглука, хотя никто из них их не пережил. Людишки были жалкими и слабыми и имели привычку легко ломаться в отличие от грубых и живучих парней его вида.

Но теперь у него был вожак, которому повезло насладиться вниманием самого пользующегося дурной славой и знаменитого болебосса в многочисленных племенах Газкулла Траки, которые вторглись на человеческую планету. Не вина Гурлага, что большинство из этих племён не понимали или не ценили его биологические и технические достижения.

Это не имело значения. Он был доком такой славы, что собрал вокруг себя собственную свиту. Гретчины-рабы постоянно доводили его до белого каления, но они были необходимым злом для успешного завершения работы. Этот вожак станет его телохранителем, он буквально собрал его по кусочкам и больше всего им гордился. Ведь до сих пор его наивысшим успехом были уникально усовершенствованные киборки.

И Урглук проделал невероятную работу над вожаком, впрочем, он и сам так считал. Пациент был едва жив, когда его тело попало к болебоссу и в руках любого другого безумного дока он, несомненно, помер бы. Но Урглук отремонтировал сильно изувеченное и обожжённое тело кусками брони, найденными киборками в джунглях вокруг убежища.

И до сих пор на поцарапанном керамите ещё можно было различить аскетичные чёрно-белые узоры. Это были военные символы, которые Урглук уже видел на этой планете, и его забавляло, что они использовались, чтобы поднять вожака из мёртвых. Жестокий орочий док не был лишён иронии. Аугметика, награбленная там же, где и броня, конечно же, выглядела гораздо надёжнее, чем та, что ему доводилось использовать раньше. Хотя её и пришлось немного отлупить, чтобы заставить работать с технологиями орков, которые всё же составляли большую часть тела вожака.

Будущий телохранитель всё ещё оставался без сознания и Урглук не активировал полуорганический и местами недавно улучшенный “меканический” мозг. Болебосс не пойдёт на это, пока не будет готов. Но когда придёт время, то с ручным вожаком под своим контролем он получит столько власти и влияния, сколько его жадный ксено-мозг мог только помыслить. Тогда Армагеддон наконец-то почувствует мощь зелёнокожих и его наконец-то признают величайшим среди орков, и даже ужасающий Газкулл Маг Урук Трака обратится к нему, чтобы он сотворил свои чудеса на его и так уже могучем теле.

Тогда у него будет всё для “экскремента” на что он только мог надеяться.

ТРИНАДЦАТЬ

ЦЕЛЬ – ТРЕМЕЙН

– Вот. Натрите им кожу, – сказал Коул, протягивая лейтенанту только что сорванный круглый фиолетовый фрукт. Жёлто-розовая плоть была сочной и с твёрдыми семенами. Арно не сумел удержаться от улыбки, когда офицер поморщился и поперхнулся от отвратительной вони сакрана.

– Что за мерзкий запах, – выдавил Нимрод, борясь с рвотой.

– Верно, зато жалящие мухи и москиты будут держаться подальше, – прокомментировал Соколиный Глаз Гундерсон.

– Все будут держаться подальше, – согласился Вандеркамп.

– За исключением орков, – добавил Ферзе.

– Да, только одна вещь пахнет хуже сакрана – кроме Кобурга – зелёнокожие, – невесело рассмеялся Гайст.

Тремейн начал осторожно натирать половинками фрукта голые руки. Немного сока пролилось на нательную безрукавку, но это уже не имело значения – некогда белая она превратилась в лучшем случае в грязно-коричневую.

– Лучше вонять, как орк, чем привлечь внимание ещё менее дружелюбных обитателей Зелёнки, – сказал Касарта.

– Да, – встрял Раус. – Здесь водятся такие твари, которым стоит только бросить взгляд на вас, и раз – вас убили и съели, – восхищённо продолжил он. – И я говорю не только о рыбе-ножницы или древесных скорпионах.

– И не все из них будут ждать, пока вы умрёте, – добавил Вандеркамп, пока они с трудом продирались между корней квои. – Мозговая камбала – мерзкая штука.

– Я когда-нибудь рассказывал вам, что знал парня, который её подцепил? – спросил Ферзе, угрюмый солдат неожиданно оживился. – Санитар решил, что он подхватил её, когда упал в пруд, где размножались москиты. Тварь, вероятно, пробралась через нос, а затем проела себе путь обратно через лобный мозг. Бедняга сошёл с ума и грыз свои ноги, прежде чем она наконец-то прикончила его.

– В самом деле? – удивился Малыш, ужас и болезненное восхищение легко читались на его невинном лице.

– Смерть стала милосердием, – задумчиво продолжал Ферзе.

– Печёночный глист тоже мерзкий маленький фриккер, – произнёс жующий паёк Таннгейзер.

– И муха цецу. Почти все они переносят болезнь Дозейна. Если одна из этих тварей заразит вас – а достаточно одного укуса – то кровь за три дня превратится в гной. Но не волнуйтесь – вы не проживёте столько, чтобы мучиться. Раньше слизь заполнит ваши легкие, и вы захлебнётесь.

Затравленно смотрящий по сторонам угрюмый Жрец сотворил аквилу и поцеловал реликвию на шее.

– А ещё растения, – сказал Касарта, подбрасывая нож и куря лхо. – Удушающая лиана, смертельная ловушка Вего, не говоря уже о коварном Благословении Императора.

– Да, вам стоит уважать Зелёнку, – заговорщическим шёпотом добавил Йодль, с отсутствующим выражением в тусклых глазах глотая из помятой походной фляги.

Бориско приказал остановиться и приступил к изучению взводных карт Эрца, сравнивая их с показаниями переносного ауспика. Все обрадовались возможности передохнуть и перекусить. Больше всех происходящее пришлось по душе хромавшему Мазурскому и ставшему ему опорой Кобургу.

Но не было никаких признаков крута. Пангор Юма не стал тратить время на пятиминутный отдых. Коул решил, что пернатый продолжил разведывать окрестности, высматривая зоркими глазами орков.

– Тремейн, – позвал Бориско. – Покажите мне ещё раз, где, по вашему мнению, расположена база генеторов.

– Для тебя, сержант, – лейтенант Тремейн или просто “сэр”, – ответил Нимрод, поднимаясь и направляясь к пню, который Павле использовал в качестве импровизированного штабного стола.

Арно зевнул. Он не выспался. Хорошо, что Эрц разбудил его в сухом дупле, где он лежал под перепончатым навесом и паучьими ловушками, наблюдая, как тёмно-красные в охряную полоску арахниды удирают от него в темноту. Зато факту, что ему пришлось дежурить с помешанным Жрецом, он обрадовался гораздо меньше.

Крут провёл ночь в ветвях пятнистой квои. Время от времени в течение шумной ночи Коул слышал странные ухающие крики, сопровождаемые вибрирующими трелями, необычными щелчками, свистом и воем. Он подумал, издаёт ли эти звуки крут и если да, то чем занят ксенос-следопыт. Звал своих сородичей в джунглях? Пел о былых деяниях или пересказывал предания предков?

Он видел, как офицер смотрел на ксеноса, и в его взгляде было ещё больше осуждения и отвращения, чем когда он смотрел на шкуродёров.

– Окей, выдвигаемся, – вернул Арно из раздумий приказ Бориско.

– Да, пешком. И ты тоже, Мазурский, – проворчал Коул.

Раненый в ногу охотник хромал, и поэтому отряд двигался медленно. Они сумели добраться сюда только благодаря Кобургу, который помогал Мазурскому. Здоровяк поддерживал его правой рукой, а раненый обхватил левой его толстую шею. Лейтенант и огрин-телохранитель никакой помощи не предложили.

Арно не мог не задаться вопросом, что их ждёт в затерянном в Зелёнке комплексе генеторов. Но он не решался спросить, Тремейн уже недвусмысленно дал понять, что этот вопрос не обсуждается. Даже Бориско не стал ничего спрашивать. Или его это не волновало или совсем наоборот, но сержант держал своё мнение при себе. Поэтому Коул последовал его примеру и не стал ничего спрашивать. В конечном счёте, они всё равно узнают.

– А он неразговорчивый, так? – произнёс Гайст, указывая на громадного Курна.

Огрин повернул голову и уставился на шкуродёра, уродливые сжатые губы исторгли низкий рык.

– Он не может говорить, – ответил за телохранителя Тремейн. – С тех пор как ему отрезали язык в гангстерских боях улья, когда он был ещё салагой.

– Давай, Гайст. Вперёд, – поторопил Коул.

– Нас ждёт долгий путь, прежде чем мы проведём ещё одну ночь в Зелёнке.

– Да, вам лучше уважать Зелёнку, – продолжил Йодль, убирая флягу и сжимая мелтаган. – Как только вы прекратите уважать её, именно в этот момент она вас и прикончит.

Тремейна достали джунгли. Его достало постоянно отводить пальмовые ветви от лица. Его достал постоянный гул насекомых, которые, похоже, дружно решили использовать его в качестве донора крови. Его достали постоянные чирикающие шумы сельвы. Его достала жара и душная влажность, он чувствовал себя мокрым, словно после купания в озере. И охотники на орков его тоже достали.

Больной религиозный сумасшедший, записной остряк, насмешник, похожий на крысу разведчик, угрюмый связист. Их шутки, их ироничные подколы, их ругательства и пренебрежительные взгляды. Он с радостью бы пристрелил почти всех из них. Правда у него было чувство, что ему ещё придётся порадоваться их помощи. И всё же чем раньше это задание закончится, тем лучше.

И ещё этот наёмник-ксенос. Вот он сбивал с толку сильнее всего. Сильнее мыслей о том, что их со всех сторон могут окружать зелёнокожие, сидящие в засадах в ямах, и даже сильнее осмысления того, что ему предстоит сделать в этих тёмных изумрудных джунглях. В конце концов, почему во имя героя Гадеса взвод охотников на орков связался с ксеносом? И во что Тремейн влез против своей воли? Чем раньше это задание закончится, тем лучше.

Убийца неподвижно лежал в полом гнилом дупле. Сверху между распустившимися листьями звёздного папоротника-орляка он видел лагерь шкуродёров. Большинство солдат расположились возле квои, где вымытые из почвы корни окружающих древесных гигантов образовывали лабиринт песчаных тропинок.

Он перемещал перекрестье прицела с одной фигуры на другую. Его цель стояла рядом с сержантом охотников и его заместителем, все трое внимательно изучали карты. Если он немного двинется вперёд, то сможет сделать чистый выстрел. Но на это не оставалось времени. Сильно мешали остальные шкуродёры. Если кто-то из них хотя бы на секунду заблокирует прямую видимость, то он может промахнуться и потеряет эффект неожиданности. Чем дольше цель будет считать его мёртвым, тем лучше.

Он надеялся закончить всё ночью, но вокруг квои постоянно дежурило несколько шкуродёров, перекрывших все подходы. Если бы у него была взрывчатка, то он, пожалуй, смог бы прикончить их всех, но он оставил её в “Валькирии”, когда транспорт пришлось так несвоевременно покинуть. Поэтому он провёл ночь, осторожно прикорнув на изгибе дерева и в полглаза приглядывая за древесными змеями.

И ещё он не видел наёмника, этого чёртового ксеноса. Он не собирался ничего предпринимать, пока не будет точно знать, где находится и чем занят этот уродец. И поэтому он оставался на месте.

Он осторожно вытянул и напряг мышцы ног, спины и рук, чтобы предотвратить судороги. Тело всё ещё болело после весьма бесцеремонного приземления, но ему повезло, что он вообще мог двигаться.

Когда его выбросило из кормы “Валькирии”, транспорт летел низко, чуть выше полога джунглей. Широкие пальмовые листья саговников смягчили падение, как и переплетённые гибкие ветки. Он резко свалился сквозь навес, вспугнув панически закричавших ибисов. Несмотря на бронежилет рёбрам, рукам и ногам досталось, но шлем защитил голову.

Безумное падение неожиданно закончилось в нескольких метрах над землёй в спутанных вьющихся растениях и лианах.

Он провисел так несколько минут, тяжело дыша, ошеломлённый полученными ударами и проклиная себя за то, что не выстрелил раньше. Невероятно, но оружие уцелело, хеллган всё ещё болтался на ремнях безопасности. Придя в себя, он, в конце концов, прорезал ножом путь вниз, спустившись по импровизированной дороге между деревьями на конце узловатой лианы.

Теперь он мог повторно всё обдумать и продолжить задание. Сначала он определил место крушения, но обнаружил, что цель каким-то образом выжила и была уже далеко. Более того, убийца скоро понял, что за Тремейном идёт кто-то ещё. Он замер, чувствуя как что-то длинное, сегментированное и с невероятным количеством ножек коснулось сзади его ноги. Он задержал дыхание. Мгновение спустя всё прошло.

Сержант шкуродёров приказал своим людям уходить. Момент упущен. Но будут и другие, более благоприятные. Кроме того охотники не стали бросать раненного и поэтому двигались медленно.

Он подождёт несколько минут и убедится, что весь взвод ушёл. Теперь его ход: он обгонит их, разведает путь впереди, найдёт подходящую снайперскую позицию и затем – только затем – нанесёт удар и ликвидирует цель.

Путешествие по джунглям Парней Бориско и трёх их новых компаньонов продолжалось. С каждой пройденной по звериной тропе сотне метров небо показывалось всё чаще – и, похоже, они шли за зверем, который эту тропу проложил – оно появлялось между безумно переплетёнными ветвями: похожие на осколки негранёных сапфиров сверкающие лоскуты лазури, испачканные стратосферными загрязнениями.

В авангарде шли разведчики – Раус, Таннгейзер и Малыш – хотя конечно настоящий следопыт находился впереди и вне их поля зрения.

За ними следовали Бориско и Коул с адъютантом Эрцем, которого сопровождали Ферзе и Гундерсон. Затем новый командир задания и его телохранитель с Вандеркампом, который не сводил с них взгляда. Далее хмурый и молчаливый Клим, продолжавший нести на спине искорёженные и обгоревшие остатки вокс-передатчика, потом Кобург и Мазурский, дико таращившийся Жрец и необычно угрюмый Гайст. Последними шли Касарта и Йодль.

В ветвях пели невидимые птицы, а далеко впереди раздавались очереди щелчков и трелей, к которым имперцы уже почти привыкли за то время, что находились в джунглях. Именно в такие моменты Коул задумывался, что с трудом можно поверить, что они участвуют в истребляющей мир войне.

Клим неожиданно резко остановился и Кобург, который продолжал поддерживать Мазурского, едва в него не врезался. Связист повернулся к сквернословящему здоровяку и приложил палец к губам.

Остальные смотрели на него.

– Вода, – произнёс он.

Взвод прошёл ещё около сотни метров и все услышали тоже, что и Клим.

Ещё через пятьдесят метров деревья расступились, и имперцы оказались на краю залитого жарким солнечным светом ущелья, похожего на скалистый шрам посреди джунглей.

Недавний ливень поднял уровень реки, белая вода ревела, прокладывая себе путь. Не уступавший залпам “Василиска” грохот ещё больше усиливало эхо, отражавшееся от затуманенных отвесных стен расселины. Взвод собрался у отвесного края утёса. Коул осторожно шагнул вперёд и посмотрел в мрачные тёмные глубины пропасти. В ста метрах внизу вода бурлила и вздымалась, пенилась и неслась по извилистому руслу, словно яростный зверь, который не собирался себя сдерживать. Тысячу лет он яростно прорезал эту резкую глубокую рану сквозь каменные породы джунглей. На планете не было ничего ужасающей или сильнее – ни среди армий Империума, ни среди захватнических орд Газкулла – чем моря, реки и ливни Армагеддона.

Русло реки мучительно изгибалось, дикие излучины порой поворачивали прямо в противоположном направлении и выглядели сверху скользящей по тропическим лесам анакондой, как если бы вода пыталась проложить обходной путь в путешествии по сердцу экватора.

Крут сел на корточки на скалистом выступе, всматриваясь вниз, его молочно-белые глаза сфокусировались на чём-то, чего остальные не могли разглядеть среди деревьев на противоположной стороне.

Но через отвесную тридцатиметровую пропасть был путь. Когда-то давно здесь рухнуло огромное дерево – благодаря муссонным бурям или удару молнии, эрозии реки, несбалансированному весу или усилиям орков. Его верхушка упала на ближайшую сторону ущелья, а наполовину обнажённые корни, несмотря на скалу, крепко закрепились на дальней. Кора посерела и обветрилась, а по всей длине ствола торчали обрубки ветвей. Хотя его поверхность покрывали сучки и неровности, дерево-мост было добрых два метра в диаметре.

– На карте этого не было, – пожаловался Тремейн.

Эрц нахмурился:

– Мне жаль, лейтенант, но они верны лишь отчасти. Разведка здесь – не самая точная наука.

Дело было в том, что Нимрод привык к городам-ульям с их сетями изученных сервиторами улиц, жилых кварталов и магистральных дорог.

Убийца притаился за изгибом огромного отростка дерева. Завеса из лиан и листьев скрывала его, но одновременно открывала прямой обзор до цели.

Он слегка сдвинулся, убедившись, что ничто не помешает ему, когда он нажмёт на спусковой крючок. Времени имело значение – он понимал, что именно сейчас появилась лучшая возможность – охотники и их подопечные не спешили переходить по упавшему дереву, но, конечно же, цель не знала, что он идёт по её следу.

Пока только трое шкуродёров успешно перебрались на другую сторону. Крут уселся на скальном выступе над пропастью и наблюдал. И самое главное – цель была только на середине дерева.

Закрыв левый глаз, убийца поднёс прицел к правому и навёл перекрестье на фуражку лейтенанта. Удачное расстояние.

Контролируя дыхание – дыша глубоко и медленно – он замер в необходимом положении, двигались только мышцы указательного пальца правой руки, постепенно увеличивая давление на спусковой крючок.

Тремейн сделал очередной шаг, задел пяткой ботинка узловатый сучок, споткнулся и потерял равновесие. Он едва понял, что рядом быстро пронеслось что-то обжигающее.

С бешено колотящимся сердцем Нимрод упал вперёд, обхватив ствол обеими руками.

Только в этот момент он почувствовал острую боль в правой руке и понял, что его ранили.

Убийца мысленно выругался. Он промахнулся. Скорее всего, ствол хеллгана слегка погнулся во время неудачного приземления. В этом не было ничего удивительного. Он осматривал оружие, но из-за нежелания выдать себя видимо проделал это недостаточно тщательно.

Неважно, он – отличный стрелок. Он сделает поправку. Вознеся короткую молитву Императору, он выстрелил снова.

Взревев от гнева, громадный телохранитель бросился сверху на Тремейна, защищая от снайпера. Они лежали на стволе дерева, а в сотне метров под ними по ущелью нёсся грохочущий поток. Прошипел второй разряд, попав в импровизированный мост и взорвав выцветшую кору.

Охотники инстинктивно отреагировали, как и при встрече с крутом, почти одновременно наведя оружие на деревья, цеплявшиеся за край расселины. Чтобы не задумал снайпер, теперь ему придётся иметь дело с ними.

Из зелёной листвы вылетел третий разряд. С беззвучным криком Ферзе отлетел назад с простреленным горлом. Его гранатомёт хлопнул, выпустив бронебойную гранату, которая прочертила крутую параболу в воздухе.

Когда убийца прикончил Ферзе, крут уже двигался. Спустя несколько секунд ксенос-проводник исчез в джунглях.

– Чёртов трус, – услышал Коул крик Таннгейзера в спину наёмнику.

Те несколько шкуродёров, которые двигались по мосту, поняли, что происходит и попытались рассеяться. Граната упала прямо перед поворачивающимся Климом. Вскользь ударилась о ствол и взорвалась.

Мост закачался, вынудив охотников попытаться сохранить равновесие или в случае неудачи обхватить грубую кору дерева с такой силой, словно от этого зависели их жизни. Впрочем, так оно и было. Но для неудачливого связиста дело приняло совсем другой оборот. Осколки изрешетили ему ноги, и он упал в скрытый в тенях поток внизу. Он пролетел сто метров до неистовой реки. Его крики оборвались, когда он оказался в воде, а затем исчез.

С грохочущим рёвом заговорил автоган. Обычно хладнокровный Мазурский стоял на стволе, широко расставив ноги, стрелял в подлесок на противоположной стороне ущелья, и кричал словно сумасшедший. Из-за раны в ноге он ещё сильнее почувствовал себя уязвимым, ударился в панику и полностью утратил самоконтроль. Несколько шкуродёров присоединились к его бесполезной попытке изрешетить деревья.

Какофонию автогана перекрыл резкий свистящий треск мощного лазерного разряда и неожиданно замолчавший Мазурский соскользнул с моста. Автоган стрелял ещё целых пять секунд, пока не опустел магазин. Тело охотника повисло под стволом, зацепившись разгрузочным поясом за ветку и безжизненно раскачиваясь над зияющей пропастью.

Среди зарослей сикоры неожиданно началась суматоха, ветви и листья яростно задрожали. Шкуродёры услышали, как что-то упало и последовавший глухой удар.

Кто-то выскочил из подлеска и бросился к дереву через ущелье. Тот факт, что это оказался человек в рваном чёрно-сером камуфляже и бронежилете – не защищавшем покрытые синяками и царапинами руки и ноги – а не орк удивил имперцев, и этого хватило, чтобы они дрогнули и подпустили врага ближе, чем должны были. Человек сжимал поцарапанный хеллган. Приближаясь к лежавшему над пропастью импровизированному мосту, он прижал приклад к плечу и прицелился на бегу.

У него за спиной с дерева спрыгнул крут, приземлившись на корточки, за спиной ксеноса висела винтовка с лезвиями. Когти были в крови. Агент инквизиции спугнул убийцу.

Проигнорировав охотников на орков, миновав Гайста и Жреца снайпер – в форме имперского штурмовика – вбежал на продолжавший раскачиваться мост, очевидно выбрав целью Тремейна.

Пангор Юма прыгнул как дикий кошачий хищник, мышцы его жилистого тела распрямились подобно тугой пружине. Эффектно пролетая над головами Кобурга, Гундерсона и Вандеркампа он издал визжащий боевой клич.

В этот момент поднялся на ноги Курн, кровь била из его полуприжжённой раны от лазерного луча. Неразборчиво и яростно взревев, неуклюжий телохранитель устремился навстречу убийце. Ствол прогибался и дрожал под его мощной поступью, пока он сокращал расстояние между собой и штурмовиком.

Юма приземлился за спиной быстрого врага, его цепким когтям не хватило считанных сантиметров. Но пока убийца уворачивался от крута, огрин широко развёл руки, собираясь схватить предателя и прижать к стволу.

Хеллган выстрелил. Затылок Курна вылетел в брызгах крови, костей и мозгов, но убийца опять опоздал. По инерции телохранитель продолжал двигаться вперёд, он сделал ещё три спотыкающихся шага, а затем неуклюжий труп огрина врезался в штурмовика.

Крут снова атаковал, но столкнувшийся с уже мёртвым Курном снайпер потерял равновесие и поскользнулся на мокром после дождя мхе. Сжав друг друга в объятиях, убийца и рядовой КГА, оба мёртвые – или всё равно, что мёртвые – камнем полетели в зияющую пропасть. Они падали три секунды, прежде чем их поглотила река.

Ксенос-следопыт замер, сжимая оторванный кусок чёрной униформы и всматриваясь через край импровизированного моста.

На охотников взвода опустилось ошеломлённое спокойствие. Считая телохранителя Тремейна, они потеряли троих, снайпер упал в бурный поток вместе с огрином. Смерть пришла неожиданно и яростно, и собрала дикий урожай, хотя она оказалась и не из Зелёнки, которая, в конечном счёте, была всего лишь ещё одним театром военных действий на Армагеддоне. Но лейтенант остался жив, сидя в шоке посередине моста, как остались живы и остальные. Покушение провалилось, и как всегда прагматичный сержант собирался закончить задание.

– Срежьте его, – нахмурившись, приказал Бориско, указывая на безвольно висевший труп Мазурского. – Нам ещё есть, чем заняться.

ЧЕТЫРНАДЦАТЬ

ВОЛЯ ИМПЕРАТОРА

Сумеречные тени тропического леса сменились ярким солнечным светом. Далеко на западе небо всё ещё оставалось зловеще-красным и пасмурным, но прямо над Храмовниками солнце палило как никогда. Авточувства визора Ансгара приспособились к резкой перемене освещения, и представшая перед ним картина оказалась ему отлично знакома.

В центре заросшей саговниками поляны лежало покрытое мхом дерево, в его гнилой коре зияли дыры от пуль. На чёрных стволах окружавших поляну деревьев также виднелись следы боя.

Саженцы были расщеплены каким-то оружием, а цикады взорваны очередями пушечного огня. Уцелело всего одно первобытное растение. Глинистую почву поляны перемешали ноги в ботинках. В изрытой земле виднелись глубокие следы когтей. Стояла неестественная тишина: жуткая и тревожная.

Всё вокруг свидетельствовало о том, что здесь под пологом джунглей среди саговников вели жесточайший бой. И словно подтверждая этот факт, между слегка покачивающимися листьями папоротников и упавших квой лежали мёртвые. Тела в чёрно-белой броне с крестами Храмовников и имперскими орлами, изуродованные глубоко расколовшими керамит когтями, опалённые взрывами ракет или их прямыми попаданиями и покрытые запекшейся кровью. Все павшие крестоносцы несли свои смертельные раны, словно медали за выигранные кампании.

В окрашенных медью солнечных лучах, проникавших на поляну между стволами, Ансгар и остальные воины истребительной команды Вольфрама смотрели на сцену опустошения в ошеломлённой тишине.

Пока разум пытался справиться с мучительным изумлением от увиденного, Блиант приступил к работе.

– Во имя чёрного меча Сигизмунда, – недоверчиво выдохнул Хеврон.

– Что за безумие здесь произошло? – прорычал Вольфрам, справившись с потрясением.

– Это дело рук проклятых ксеносов, – заявил Джерольд, взяв на прицел ближайшую кромку деревьев. – И клянусь мечом Сигизмунда, когда я найду их, то стократно воздам за святотатство!

На долю секунды к Ансгару вернулись воспоминания-видения, хлынув в бодрствующий разум подобно радиационному шторму, который атаковал ульи Армагеддона Секунд…

…Кастелян Герхард стоял на упавшем дереве, рядом сражался знаменосец Пелька… Оружие ксеносов стреляло во влажном воздухе… Несколько отважных уцелевших воинов потерянной роты стреляли в ответ… Чёрный крест ордена развевался на древке над окружёнными космическими десантниками… Атаковавшие их обезумевшие татуированные погибли в раскалённом взрыве плазменного огня… Среди рёва ракет и разлетавшихся осколков было слышно доблестные крики распевавших боевые молитвы воинов… Взорвав проход среди деревьев, из душных зелёных сумерек появилась толпа огромных киборков, чьи тела изменили при помощи ржавой ксено-аугметики и награбленных имперских компонентов… Стебли саговника взрывались под опустошительным огнём… Воздух заполнила вонь кипящего сока и горящих растительных волокон… Затем туманом повисла кровь… Вращавшиеся цепные клинки столкнулись с мечами и болтерами Храмовников… Ракетные установки ревели, стреляя… Потрескивающие зелёные лазерные разряды мелькали на поляне подобно заземлённым молниям … Древний воск печатей чистоты таял под пламенем огнемётов, полосы пергамента превращались в красные угли… На визоре замигали предупреждающие руны, сначала янтарные, потом красные… Глубоко вонзился механический коготь, а второй сразу же снёс голову…

Психическое эхо смертей братьев оказалось слишком сильным. Ошеломлённый потоком острых эмоций и боли, чемпион Императора упал на колени и выронил меч.

– Брат Ансгар, что случилось? – спросил брат-ветеран Кемен, бросившись к нему на помощь.

– Они погибли здесь. Все, – ответил чемпион, его голос звучал тихо и отчаянно. Он чувствовал, что сила воспоминаний ослабила его.

– Клянусь Императором! – изумился Вольфрам. Они стояли на поляне, где воины батальной роты Герхарда сражались в последнем бою с неумолимыми зелёнокожими.

Этот мрачный момент в истории Солемнского крестового похода напомнил всем Храмовникам истребительной команды, что это их последний крестовый поход. Особенно тяжело неизбежный исход чувствовал капеллан. Они были из умирающей породы.

– Если рота кастеляна Герхарда вела здесь последний бой, – произнёс Бальдульф, – то во имя Сигизмунда, повсюду должны лежать орочьи трупы. – Он обвёл вокруг цепным мечом. – Я никогда не поверю, что наши братья пали, не забрав с собой ни одного мерзкого зелёнокожего.

– Это не так. Они забрали львиную долю орочьих жизней, – ответил Ансгар. – Я это видел.

– Что ж, хорошо, – сказал брат-посвящённый Гильдас, – но во имя Золотого Трона, где тела ксеносов?

– Разве неясно? – спросил Класт. – Скорее всего, нечестивые твари забрали их с собой.

– Кольдо, – сурово произнёс Вольфрам, его голос звучал мрачно и угрожающе, подобно зарождающейся грозе, – свяжись с флотом. Сообщи маршалу Бранту о том, что мы нашли.

Капеллан опустился на колени возле тела убитого космического десантника, нагрудник которого раскололся и обгорел, скорее всего, от прямого попадания ракеты. На керамитовом наплечнике сохранился пергаментный свиток с написанным красными буквами именем – “Хеорот”.

– Да пребудет с тобой Император, брат Хеорот, – прошептал Вольфрам, сложив руки крестом Храмовников над погибшим воином.

– Отец, скажите мне, – спросил Кемен. – Сколько братьев было в роте Герхарда, когда они вошли в экваториальную сельву?

– Насколько мне известно, в батальной роте оставалось двадцать три праведных брата, когда кастелян Герхард повёл их в джунгли, дабы противостоять врагам.

– Тогда, где остальные?

Тщательный поиск среди саговников подтвердил то, что выявил первичный осмотр. На поляне обнаружили всего четырнадцать тел. Астартес снова собрались возле заросшего мхом упавшего дерева. Блиант показал найденное геносемя.

– Что сообщили с флота? – спросил у телохранителя капеллан.

– Не могу понять в чём дело, отец, но мне не удалось связаться с “Божественной Яростью” или с любым другим кораблём крестового похода, – ответил Кольдо, в его тоне чувствовалось беспокойство.

– Что ты хочешь сказать, брат? Флот всё ещё там? Или пока мы сражались на планете с оставшимися в космосе братьями произошло что-то ужасное?

– Нет, слава примарху у меня нет доказательств, что произошло что-то подобное, – развеял страхи капеллана телохранитель. – Просто я не получаю ничего кроме помех и похоже не могу передать координаты.

– Ты проверил передатчик дальнего действия?

– Да, капеллан. Трижды. Он работает в эксплуатационных параметрах.

– Тогда, что, по-твоему, произошло?

Кольдо ответил не сразу.

– Я знаю, это прозвучит как глупый бред сумасшедшего, особенно учитывая, что мы находимся в диких дебрях первобытного сердца планеты, но я считаю, что сигнал глушат.

– Разве это возможно в джунглях? – вступил в разговор Хеврон.

– Я знаю, брат. Но других идей у меня нет.

– Проверь передатчик ещё раз, – мрачно произнёс Вольфрам, прервав спор. – Итак, что произошло с нашими пропавшими братьями? Какие предположения? – начал новое обсуждение капеллан.

– Возможно, по милости Императора некоторые воины кастеляна Герхарда выжили, – оптимистично предположил Ларс.

– Нет, – произнёс Ансгар с такой обречённостью, что никто не посмел возразить. – Они все пали здесь. Я это чувствую.

– Значит, остаётся только одно объяснение, – взял слово Джерольд, его чёткий аугметический голос рассёк повисшую над поляной обречённую тишину. – Зелёнокожие забрали тела наших братьев с какой-то непостижимой злой целью.

– И куда они направились? – спросил Вольфрам.

– Тут два пути, – ответил Хуарвар. – Есть следы, что орки направились на запад, углубляясь в джунгли. Но есть и следы, что гораздо меньшая группа пошла на северо-восток.

– Тогда куда двигаться нам? – задал вопрос Лайргнен.

Никто не ответил.

– Орки пошли двумя путями, – повторил Хуарвар.

– Итак, чемпион Императора? – Вольфрам посмотрел прямо на Ансгара, сверкающие рубиновые глаза церемониальной посмертной маски уставились на него так, словно капеллан видел душу чемпиона насквозь. Астартес понял, что и остальные братья истребительной команды смотрят на него. – Что показали видения? В какую сторону мы должны идти?

– Я… – заколебался Ансгар. – Я не…

Над головами воинов хищного истосковавшегося по крови отряда разнёсся вой. Ярость и неподдельная жажда крови поднимались над ними словно феромоны животных. Всего лишь осколок легиона убийц, но грозный – внушительная сила сама по себе. Джунгли Армагеддона пылали за их спинами, окрашивая небо чёрным дымом. Языки огня устремлялись высоко в небеса.

Храмовник кожей чувствовал, что здесь находится что-то коварное, ощущение было такое, словно по нему ползли роющие личинки червей. Во рту стоял горький привкус желчи.

Широкий кратер заполнила армия, и посередине на каменном алтаре в центре кольца монолитов стоял одинокий воин – самый ужасный из варваров-убийц. Чемпион Хаоса запрокинул голову и яростно ревел в пылающие небеса.

Ансгар смотрел, как тот стоял перед отрядом во всей своей порочной демонической славе, и это зрелище вызывало страх. Древняя силовая броня цвета красной меди, мокрый от недавней бойни багровый керамит покрывали вмятины от болтов, запекшаяся кровь и затвердевшие высохшие куски мяса.

От наколенников и бронированных поножей до горжета и гравированных кружков костяшек перчаток доспех усеивали богохульные руны и символы. Лицевая пластина шлема выглядела как череп из точёной кости, тусклой бронзы и зазубренного керамита.

В одной руке воин держал тяжёлый цепной топор, торчавшие из ленточного ремня зазубренные металлические зубья были похожи на крючковатые зубы крокодила. В другой руке – шипастый архаичный болтер, ствол которого выглядел, как раскрытая драконья пасть. На поясе в ржавых ножнах из железа и меди висел разделочный нож, размерами и назначением больше похожий на меч.

И в завершение ужасной картины броню дикого чемпиона украшали добытые в битвах черепа.

Перед ним и над головами берсерков появился кровавый туман, воины в неистовом восторге ревели боевые кличи и богохульные клятвы, упиваясь дикими звуками своих грубых голосов…

Ансгар открыл глаза. Напротив маячила, медленно обретая чёткость, посмертная маска Императора. В гранях рубиновых глаз капеллана отражались сотни шлемов чемпиона Императора.

– Отец, – начал он, его голос звучал возбуждённо и радостно. – Император избрал для нас другую судьбу.

– Что ты видел, Ансгар? – обеспокоенно спросил Вольфрам. – Что ты видел? Что Император показал тебе?

– Страшные вещи. Судьба планеты висит на волоске. Отвращение, созданное человечеством – словно отраженное в тёмном зеркале наше набожное братство.

– И нам уготована в этом роль?

– О, да. У нас самая важная роль, – страшная убеждённость прозвучала в словах чемпиона.

– И какой путь Он избрал для нас?

– Мы должны продолжить двигаться на запад, отец.

Вольфрам повернулся в ту сторону. За прошедший день злобный шторм разросся, и небеса на западе выглядели столь же тёмными, как ночью.

– В сердце тьмы?

– Этот путь Он избрал для нас. Мы там нужны.

Некоторые братья начали беспокойно перешёптываться. Капеллан устремил на них грозный сверкающий взгляд.

– В чём дело, брат Класт? – вызывающе спросил он.

– Я просто высказал вслух то, о чём мы все думаем, отец. Как мы можем быть уверены, что видения брата Ансгара исходят от Императора? Обычно Он общается со Своими слугами во время молитвы, после долгих часов бессменной вахты. Насколько мне известно, раньше Его видения не сбивали с ног Его избранников.

Вольфрам ответил словами священного писания, положив конец спору, – если кто-то усомнится в Императоре, Он лишит того Своей милости.

Блиант вернулся к остальным. На его белой броне виднелись тени от покачивающихся ветвей и листьев уцелевших саговников.

– Брат-апотекарий, – спросил капеллан, – ты закончил свою святую работу?

– Да, закончил, – ответил Храмовник таким уставшим голосом, словно вся тяжесть мира опустилась на его плечи. – Но примерно у половины убитых прогеноиды уже были извлечены.

– Апотекарием Кольбером, – отстранённо сказал Ансгар.

– Где он? – спросил Вольфрам.

– Кольбера здесь нет, отец, – ответил брат-посвящённый Гильдас.

– А его нартециум? Что с ним?

Чемпион снова осмотрел поляну сквозь бронированное стекло визора. На миг он почувствовал себя так, словно перенёсся в другое место. А затем так и произошло, когда хлынули воспоминания.

…Стало видно поле битвы в огромном тихом лесу, где взболтанная грязь перемешалась с гниющей растительной мульчей. Здесь не было слышно ни криков животных, ни трелей птиц. Землю покрывали тела Чёрных Храмовников, а закрытый контейнер запечатанный печатью со спиралью апотекариона наполовину утонул в грязи…

– Его здесь нет, – произнёс Ансгар, прежде чем Блиант успел ответить.

– Так и есть, отец, – подтвердил апотекарий. – Нартециум брата Кольбера пропал.

– Мы можем найти его?

– Могли бы, если бы брат Кольбер был с нами, датчик в его броне связан со стазисным контейнером. Но в текущей ситуации – нет.

– Значит, если мы хотим сохранить генетическое наследие ордена, мы должны найти брата-апотекария Кольбера и драгоценный нартециум. Идём на запад. И настигнув ксеносов, мы не явим им ни малейшей жалости, – прорычал капеллан. – Мы не явим сожалений, когда отомстим за богохульные преступления против ордена, взяв плату орочьими головами. Но сначала мы очистим это место от зелёнокожей мерзости священным огнём.

– Как быть с нашими павшими братьями, капеллан? – спросил Хеврон.

– Соберём их тела и сложим погребальный костёр, очистим пламенем это место от всех следов присутствия ксеносов.

Тела собрали и сложили костёр. Астартес истребительной команды окружили трупы крестоносцев и опустились на колени, пока Вольфрам распевал благодарственные и благословенные молитвы по павшей батальной роте.

Закончив, капеллан повернулся к Ларсу и Джерольду.

– Сжечь! – приказал он.

Итак, Храмовники продолжили идти на запад по гнетуще влажным джунглям, преследуя отступивших зелёнокожих. По тропинкам и отпечаткам ног Вольфрам и Ансгар видели, что здесь прошло не одно племя диких орков, а несколько племён, которые собирались где-то поблизости.

Чем дальше продвигалась истребительная команда, тем чаще они замечали признаки присутствия ксеносов.

И это неизбежно приводило капеллана к вопросу, каких именно орков они встретят, когда наконец-то догонят преследуемых. И в самом ли деле они неуклонно приближаются к одной из уцелевших ватаг заклятого врага Солемнского крестового похода, к племени Кровавого Шрама?

Дредноут тоже думал о том, какая судьба их ждёт, и истово молился Императору, примарху и благословенному Сигизмунду. Он мечтал исполнить своё единственное сокровенное желание отомстить ненавистным зелёнокожим, которые следовали за мрачным инопланетным знаменем орка со шрамом.

Джерольд продолжал медленно двигаться вслед за крестоносцами, его громоздкое тело не было предназначено для длительного марша в таких условиях. Ветки хлестали по адамантивоему корпусу, камни дробились под его весом. Но когда придёт время штурмовая пушка, как и силовой кулак, будут готовы.

Не только брат Джерольд обратил внимание на то, что неумолимая окружающая среда экваториальных джунглей начинала брать своё. Древние силовые доспехи поддерживали стабильную, комфортную температуру тел Храмовников. Но брат Класт получил повреждения во время боя с оркеозавром, когда в него врезался шипастый шар, и системы его брони на пределе возможностей пытались регулировать температуру и влажность.

И было ещё кое-что в дождевых лесах, что беспокоило Вольфрама и Ансгара. Это были зловещие изменения, которых становилось всё больше с каждым пройденным на запад километром.

Сначала перемены в кустах и деревьях едва бросались в глаза, просто казалось, что здесь доминирует несколько иная флора. Но джунгли продолжали меняться и явно становились всё хуже, чем ближе истребительная команда приближалась к нечестивому угрожающему шторму.

Это беспокоило всех Храмовников. Сначала их цель была предельно ясной, но теперь по мере продвижения в мрачные отвратительные джунгли для брата Класта и ветерана Кемена ситуация становилась всё менее понятной. Покинув “Божественную Ярость” они направились на встречу с “Мстителем” – тогда было очевидно, что речь идёт о поисково-спасательной операции.

А теперь, несмотря на заверения брата Ансгара, что задание продолжается, цель выглядела совсем иначе и всё меньше была похожа на первоначальную. Казалось, что враждебная рука Хаоса уводит их всё дальше с предопределённого пути, сплетая их будущее с другой, гораздо более зловещей судьбой.

Молния с треском расколола грозные небеса. Они стали столь же чёрными, как сердца ксеносов, жаждущих увидеть Армагеддон на коленях. Раскаты грома прокатились по качавшемуся от ветра лесному пологу, подобно рёву злобных первобытных богов. Дождь хлестал с яростью тропического муссона.

Ансгар смотрел на поразившую растительность болезнь, а мысленно видел другое видение поражённых джунглей.

…Серые и увядшие стволы деревьев, всё ещё цеплявшиеся за неестественную жизнь и искривившиеся самым причудливым образом; инопланетное вторжение стало абсолютным проклятьем даже для самой сильной и энергичной жизни, словно в джунглях пустила корни физическая порча…

– Что случилось с лесом? – удивился Гильдас.

– Время приближается, – произнёс Ансгар, его слова доносились, словно из другого времени и места.

– Приближается к чему? – прямо спросил Класт.

– К концу, – ответил чемпион, повернув обезличенный шлем в сторону боевого брата. Его тело и доспех веры излучали зловещую ауру. В этот момент он выглядел даже более зловещим и грозным чем Вольфрам в маске-черепе.

Ансгар замер, идущие друг за другом Храмовники резко остановились. Чемпион Императора смотрел на тропу впереди.

…Крутой подъём пролегал по почти гладкому утёсу, неистовый поток грязно-жёлтой воды низвергался со стометровой высоты…

Дорога мало подходила для брата Джерольда, корпус дредноута едва мог протиснуться. Слева возвышался каменистый склон, усеянный хилыми растениями и полыми папоротниками, которые цеплялись за отвесную скалу якорными стержневыми корнями. Справа тропа обрывалась в коварную реку. Она бурлила и пенилась, наскакивая на вырванные стремниной валуны.

Некоторое время Вольфрам раздумывал, что делать дальше. Можно вернуться по своим следам и найти другой путь, но так они потеряют драгоценные часы. У них и так уже ушло несколько дней, чтобы проникнуть так далеко в экваториальные джунгли и не было никаких гарантий, что любой другой маршрут окажется легче или сэкономит хоть сколько-то времени. Они пойдут тем путём, который брату Ансгару показали в видениях.

Но брату Ансгару не показали орочью засаду. Несмотря на сильный ливень зелёнокожие атаковали с безумной энергией, упиваясь дикой яростью битвы. Облачённые в меха и куски награбленной брони, в украшениях из костей и зубов, полых камышей и рогов, вооружённые всевозможными дубинками, копьями и луками, а также огнестрельным оружием, стикбомбами и топорами обезумевшие ксеносы даже не задумались о том, насколько Храмовники превосходят их.

Они атаковали истребительную команду и с фронта и с тыла. После смертоносного ливня грунт стал ещё ненадёжнее и земля осыпалась под их ногами. Зелёнокожие даже прыгали на космических десантников сверху, перескакивая с камня на камень или перелетая на крепких лианах, подобно обезьянам.

Воины Вольфрама оказались в таком месте, где они не могли в полной мере использовать своё боевое мастерство против плохо вооружённых и ещё хуже бронированных врагов. Их окружили со всех сторон.

Орки слетали с тропы, отброшенные широкими ударами булавы-крозиуса Вольфрама, или падали в реку навстречу смерти от потрескивающего чёрного меча Ансгара. Вращавшийся клинок Бальдульфа отрубал руки и ноги всем, кто оказывался достаточно близко к его владельцу, пока болтеры Лайргнена, Кольдо, Хеврона, Гильдаса и Хуарвара выкашивали зелёнокожих, которые неслись по склону к космическим десантникам, посылая в воздух зазубренные стрелы и выплёвывая из стволов скоростные снаряды.

Ларс попробовал хоть как-то использовать огнемёт, он поджёг одного из облачённых в шкуры ксеносов и сбросил со стометровой высоты в прожорливую реку. Кемен пытался найти какую-нибудь цель для мокрой лазерной пушки.

Рокот штурмового орудия дредноута заглушил рёв неистовой реки, бушевавшей в ущелье внизу. Брат Джерольд повергал вопящих зелёнокожих, взрывы снарядов вырывали большие зияющие раны в инопланетных тушах. Земля тряслась под адамантиевыми ногами.

Но древний не видел одну вещь, которую ясно разглядел сражавшийся впереди Ансгар.

Сверху, наплевав на опасность, к дредноуту приближалась группа орков. Пара ксеносов остановилась в шести метрах над Джеральдом и долбила топорами неровный выступ, пытаясь отколоть его. И они преуспевали. Чемпион видел, как у основания скалы появились трещины.

Ансгар прыгнул мимо сражавшихся братьев, выкрикивая имя Джерольда сквозь вокс-решётку увенчанного венком шлема. Дредноут услышал его и посмотрел в ту сторону, куда указывал чёрный меч. Заметив опасность, он выстрелил из ракетных установок.

Кусок скалы взорвался миллионом мелких осколков, как и один из долбивших его орков. Поток щебня и другого мусора дождём пролился посреди ливня, загрохотав по покрытому священными письменами корпусу дредноута.

И в этот момент битва для брата Ансгара закончилась, как и для брата Джерольда.

Чемпион почувствовал, как задрожала под ногами земля, а затем увидел, как мимо него проносится утёса. Тропа развалилась и рухнула, уступив дождю, весу дредноута и колебаниям от развязанной орками битвы.

Скала обрушилась катастрофическим оползнем – зелёнокожие, Джерольд и Ансгар полетели в пустоту ущелья. Вольфраму оставалось только потрясённо наблюдать, как чемпион крестового похода и дредноут упали в пенящуюся бурную воду в ста метрах внизу.

Пациент орочьего дока пошевелился, вожак открыл пронзительный красный глаз, авточувствительные линзы второго – недавно вживлённая аугметика – зажужжали, фокусируясь. Первым, что он увидел, оказалась уродливая улыбающаяся морда болебосса Урглука Гурлага, которая уставилась на него. Один из его глаз выглядел больше благодаря увеличительной линзе на хирургическом ремне.

Видения и воспоминания хлынули в перезагруженную память бионического мозга, как в старых пикт-проигрывателях.

…Брюхо-отсек мегагарганта – Горк или Морк обрёл плоть – почти готового отправиться в поход на города-горы людишек… Воин в чёрно-белой броне, осмелившийся бросить ему вызов на его же территории. На фоне его мегабронированного тела он выглядит карликом… Мерцающее чёрное лезвие меча чемпиона… Их титаническая битва в пушечной каморе, эхо звона металла о металл разносится внутри похожего на пещеру пространства… Синие искры разлетаются от металлических пластин вожака, когда происходит невероятное и меч рассекает броню и грудную клетку… Из трещин в экзоскелете валит чёрный дым, схемы закоротило, заперев вожака внутри неуправляемой молнии… Правая рука отрублена по плечо, электрическая отдача и физическая боль… Его закружила ударная волна, когда охватившая титана-идола цепная реакция добралась до склада боеприпасов в брюхе чудовищного гарганта … Огромный зал заполнили языки пламени и зрение померкло…

Моркрулл Гримскар сел и сразу же уставился на свою правую руку. Сервоприводы заскрипели и заскрежетали, когда он согнул новый бионический протез – синапсные сигналы передавались через мысли-импульсный трансмодулятор – одним жестоким движением режущие клешни разошлись и снова сжались.

Только затем Моркрулл Гримскар, вожак племени Кровавого Шрама, Покоритель Конлаоха и Бич Солемна посмотрел на съежившегося болебосса.

Какие бы планы не вынашивал эгоистичный док, когда подобрал израненное тело Гримскара на разорённых огненной бурей руинах кальдеры, скоро он узнает, что он не станет пешкой в чужих руках. У него были собственные планы. Полусмерть от рук чемпиона Храмовников лишь ненадолго отсрочила их.

Скоро весь Армагеддон узнает и содрогнётся от имени Моркрулла Гримскара. И первым станет болебосс Урглук Гурлаг.