Изменения

Перейти к навигации Перейти к поиску

Зверская хитрость / Brutal Kunnin (роман)

160 844 байта добавлено, 23:04, 28 октября 2020
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =1216
|Всего =28
}}
== '''Аномалия''' ==
Однако в конечном итоге он был заинтригован. А Гаврак Даэлин, взвешивавший все до мелочей и выстраивавший стратегии с учетом всех предсказуемых переменных, уже много тысяч лет не бывал заинтригован.
 
 
=='''+++013+++'''==
 
 
Оркам предстояло платить за каждый ярд кровью. Секутор Митранда поклялся в этом в самом начале обороны Узла Примус и позаботился о том, чтобы так и произошло.
 
Увы, но для орков это, похоже, не представляло проблемы, и что еще хуже – у них вполне хватало крови, чтобы удовлетворить даже самые ненасытные запросы защитников. Они прибывали с орбиты тысячами, и каждый из них был воином. У Гефесто имелись свои солдаты, одни из лучших во всем Адептус Механикус, однако за орками была численность – или, как минимум, численность в значимых аспектах. Возможно, Гефесто и мог бы превзойти захватчиков количеством сил, но Митранда сознавал, что вооружить техно-трэллов и выставить их против ксеносов – тактика отчаяния. Техно-трэллы бы легко гибли, быстро впадали в панику и мешали быстрому развертыванию и маневрированию более обученных войск. К тому же, они не обладали тактическим мышлением, чтобы реагировать на удачно подвернувшиеся возможности, а лишь ловя такие возможности и пользуясь ими, еще можно было спасти Узел Примус.
 
Измором и грубой силой эту войну было не выиграть – во всяком случае, обитателям Гефесто. Хирургически-точными ударами – возможно.
 
Митранда переместился к жилым блокам для рабочих на восточном фронте, вражеского главнокомандующего, если таковой имелся у орков. С точки зрения статистики, здесь было наиболее вероятно встретить подобного противника, поскольку после того, как Митранда воспользовался огнем Гефесто и испепелил авангард наступления на юго-востоке, атака велась максимально интенсивно именно тут.
 
Или, по крайней мере, так было, пока оркам каким-то образом не удалось телепортировать боевую машину совершенно колоссальных размеров между очистных сооружений прямо к югу от Узла Примус. Славная группа «Люкс Аннигилатус» уже атаковала машину и, похоже, брала верх, несмотря на устрашающие габариты и вооружение той, поэтому Митранда был вполне уверен, что его присутствие там не требуется. Он обнаружил здесь приоритетную цель и намеревался устранить ее.
 
Жилые блоки поспешно эвакуировали, как только начали падать первые бомбы, выпущенные артиллерией ксеносов – фугасные снаряды, крайне сильно различавшиеся по эффективности, но оставлявшие от плотно расположенных кварталов неприятно асимметричные руины из расколотого рокрита, среди которых порой одиноко возвышались уцелевшие здания. Орочьи пехотные силы сейчас продвигались по широким магистралям строго на запад, так что заходящее солнце находилось прямо у них за спиной. Импровизированные дорожные заграждения из мусора и брошенных гражданских машин они либо сносили в сторону, либо попросту перелезали, не обращая внимания – кровожадные ксеносы рвались вперед в поисках врагов. Идти за этим им оставалось уже недолго: в засаде ждало два полных отделения катафронов-разрушителей, а также полдюжины Сидонийских Драгунов, чьи вечнодвижущиеся «Железные иноходцы» перебегали с места на место вперед-назад в ожидании подходящего момента, чтобы перейти в наступление и сокрушить строй орков – насколько данный термин был применим к недисциплинированным бандам ксеносов – нарушенный огнем тяжелого вооружения.
 
Впрочем, Митранды с ними не было. Тот обратил внимание, что орки, похоже, искали лишь непосредственные угрозы: видимого врага, которого можно обстрелять или атаковать. Их представления о скрытности и маскировке были ограничены, и потому по мере продвижения они не делили жилые блоки на квадраты для прочесывания и зачистки, как поступила бы хорошо организованная армия. Это позволяло заманить их в ловушку.
 
<Всем подразделениям, ожидать моего сигнала,> – передал Митранда. Он прятался за разбитыми окнами жилых апартаментов на третьем этаже, наблюдая за мерзкими оркоидами, двигавшимися внизу мимо него в темпе, который в их исполнении выглядел почти расслабленным, однако на самом деле был неожиданно быстрым. Судя по всему, они могли держать его более-менее неограниченно долго, и Митранда высчитал, что эти орки, скорее всего, без особого напряжения сумели бы загнать неусовершенствованного человека. Да, ксеносы были отвратительными чудовищами, но это не значило, что их выносливость недостойна признания. Похоже, за счет одной лишь биологии они приобрели такую специализацию, для достижения которой Адептус Механикус требовались имплантаты и бионика…
 
… а импланты и бионика суть символы преданности Богу-Машине, торопливо мысленно добавил Митранда, являющиеся одновременно великой честью и проявлением смирения. Они существуют, дабы исправлять, улучшать и совершенствовать слабую плоть. Угодные Омниссии превосходят эту ксеномерзость, и вот-вот продемонстрируют это.
 
Перед началом атаки он еще раз просканировал ноосферу. Выскочило сообщение повышенной важности, исходящее от альфы авангарда Гамма-22 и уведомлявшее силы Гефесто, что в ходе недавнего боя две группы орков начали сражаться друг с другом. Похоже было, что особенно ярко разодетые зеленокожие из атакующей армии по незначительному поводу нападают на своих более невзрачных сородичей. Альфа Сакс предлагал дополнить тактические данные информацией, что если войска Гефесто будут обстреливать подразделения орков так, будто огонь ведет другое подразделение, атакующие могут снова вступить в схватки между собой.
 
Митранда поставил на уведомлении пометку об одобрении и разослал его всем командирам подразделений. Подобное происшествие еще раз доказывало неполноценность ксеносов в сравнении с великолепной гармоничностью Адептус Механикус, где все исполняли свои роли, словно шестеренки хорошо смазанной машины. Он с гордостью посмотрел на полностью укомплектованное подразделение из десяти электрожрецов-фульгуритов, каждый из которых был готов беспрекословно служить Омниссии. Митранда лично отобрал их для атаки, невзирая на протесты их собратьев-корпускариев. Разумеется, он не мог взять и тех, и других одновременно. Они слишком ожесточенно расходились в теологических воззрениях на Движущую Силу, чтобы можно было рассчитывать на их взаимную поддержку, когда они оказывались в рядом друг с другом.
 
<У нас не будет возможности включить данную тактику в план на этот бой,> – сообщил Митранда сопровождавшим его электрожрецам, непосредственно дополняя только что отправленную им передачу тактических данных. Он оглядел ксеносов внизу. Фульгуриты не могли этого сделать: их природные глаза уже давно вытекли из-за той силы, которую они пропускали через себя, а в электронной замене они не нуждались, поскольку ощущали всех живых существ в виде призрачных электрических образов. Тем не менее, они не сумели бы рассмотреть более тонких различий, а Митранда видел, что все эти орки относились к одному типу, поскольку это было несложно определить по их тускло-коричневой и черной одежде. Достичь своей цели здесь предстояло при помощи воинского умения, а не уловки, в результате которой ксеносы начали бы драться между собой.
 
Вот и он: тот орк, которого Митранда идентифицировал как наиболее вероятного кандидата на роль верховного командующего по пикт-трансляциям с дозорных сервочерепов. Он был огромен, существенно крупнее даже других находившихся рядом орков, похожих на элиту, и облачен в металлический доспех толщиной, должно быть, в шесть дюймов, покрытый шкурой какого-то крупного животного и украшенный костями и черепами то ли побежденных врагов, то ли бывшей еды – а может статься, это было одно и то же. На его левую лапу была надета тяжелая силовая клешня, больше похожая на увеличенную серворуку, а в правой он держал баллистическое оружие, в ствол которого, как показалось Митранде, вполне могла бы поместиться его голова. Еще один массивный рогатый череп исполнял одновременно функцию шлема и забрала – хотя скорее для внешнего эффекта, а не в силу реальных защитных свойств кости.
 
Впрочем, еще большее впечатление, чем сам орк, производило его средство передвижения.
 
Это было самое большое живое существо из всех, что когда-либо видел Митранда, исключая биотитанов флота-улья Нага. Оно шло на четырех ногах, имело темно-зеленую окраску и было покрыто чешуей, словно рептилия. Чудовищная голова обладала острыми зубами, часть из которых в длину почти достигала роста взрослого человека; из нижней челюсти выдавалась пара бивней, изогнутых сперва наружу, а затем вовнутрь; между крошечных и полных ярости красных глаз торчал один рог. Верхнюю часть тела прикрывали пластины брони, дополнявшие защиту, которую созданию давала собственная чешуя, а ноги были толщиной с несущую колонну третьей категории по стандартам Империума.
 
На спине существа располагался паланкин, судя по всему, представлявший собой просто грубо сваренную вместе пару корпусов трофейных «Химер» с отрезанными крышами: как-никак, иначе монструозному орку внутри пришлось бы сложиться вдвое, чтобы поместиться в такой объем. Бортовые лазганы, разумеется, сняли – похоже, зеленокожие то ли не понимали, то ли попросту гнушались лазерных технологий, хотя у них и имелось мощное энергетическое оружие собственной дьявольской конструкции – и вместо них установили два орудия, выглядевшие как орочий эквивалент тяжелых стабберов. Орка-командира окружало восемь других, каждый из которых был крупнее среднестатистических замеченных экземпляров и носил броню, схожую с доспехом командующего, хоть и не с таким количеством демонстративных украшений. Присутствовала и еще пара орков заметно меньшего размера: это, вероятно, были погонщики зверя. Митранда сбросил их со счетов как цели, имеющие низкий приоритет.
 
Это предприятие было сопряжено с немалым риском, и шансы на успех равнялись шансам на провал. Тем не менее, Митранда просчитал возможные результаты и пришел к выводу, что потенциальные плюсы перевешивают потенциальные минусы. Пусть правило работало и не так надежно, как в боях с тиранидской угрозой, но было известно, что устранение командира – почти всегда это самый крупный орк – с поля боя оказывает разрушительный эффект на армию зеленокожих. В отличие от тиранидов, у которых большие существа, похоже, напрямую управляли менее крупными и сложными, в случае орков имперские тактики замечали, что непосредственные подчиненные командира начинают драться за главенствующую позицию.
 
В данном случае детали не имели значения. Учитывая недавно возникшие трения между как будто соперничающими фракциями орков, устранение высокопоставленного командующего могло пойти силам Гефесто лишь на пользу.
 
<По моему сигналу,> – выдохнул Митранда, в силу привычки кантируя практически неслышимо, несмотря на тот факт, что орки очень вряд ли смогли бы его услышать, и никто из них уж точно не сумел бы распознать в звуке разновидность речи. Массивное создание приближалось, паланкин раскачивался из стороны в сторону. Орки наверху издавали воинственные вопли, а те, что находились вокруг лап чудовища, разбегались с его дороги. При этом они неистово хохотали, словно возможность оказаться раздавленными почему-то представлялась им забавной. Воистину, образ мышления этих ксеносов не поддавался пониманию.
 
<Слава Омниссии, щедрейшему Повелителю Движущей Силы,> – как один, пробормотали фульгуриты. Вокруг Митранды руки сжали посохи-электропийцы, послышалось тихое потрескивание электричества и запахло озоном – пришли в действие плененные молнии защитных вольтагейстных полей.
 
Орочий зверь поравнялся с ними.
 
<Сигнал,> – произнес Митранда. Выбив ударом ноги остававшиеся в окне осколки плексигласа, он шагнул на наружный подоконник и прыгнул в пустоту.
 
Благодаря усиленным бионическим ногам он преодолел провал, который ни за что не удалось бы перескочить полностью состоящему из плоти человеку, и как только его когтистые металлические ступни оказались на краю паланкина и для максимальной устойчивости закрепились там магнитными захватами, омниссианский топор описал серебристую дугу, обрушившись на одного из орков в тяжелой броне и расколов тому череп ровно пополам. Благословенное оружие рассекло плоть, кость и металл и остановилось на середине груди орка.
 
Где и застряло.
 
Остальные орки тут же среагировали и уже разворачивались, наводя свое оружие, когда фульгуриты, совершившие прыжок с помощью Движущей Силы, которой поклонялись, покрыли ту же дистанцию и приземлились среди них, издавая бинарные боевые кличи. Поющие избранники Бога-Машины сошлись лицом к лицу с бронированной грубой силой элитных орочьих воинов, и через мгновение началась битва – сокрушительная битва в ограниченном пространстве.
 
Продолжая держаться за рукоять своего топора, Митранда сделал кувырок через тело орка, в котором засело оружие, и вонзил когти левой ноги в лицо еще одному зеленокожему. Тварь взвыла от боли и ярости и вскинула левую руку, пытаясь сбросить Митранду. Секутор вцепился в эту конечность своей правой ногой, а затем при помощи третьей руки несколько раз выстрелил в упор из волкитного разрядника в грудь противника. Высокоэнергетические импульсы расплавили примитивную броню орка и испарили плоть до самого позвоночника, но существо удивительным образом никак не желало умирать.
 
Оно навело свое оружие дальнего боя туда, где, по его мнению, должен был находиться Митранда, хотя левая нога того и заслоняла ему обзор. Лоток подачи боеприпасов заработал, и тонко отлаженные сенсоры Митранды уловили гудение готовой к стрельбе пушки. Разжав захват ноги на лице орка, он вцепился в дальнобойное оружие, отводя то вбок. Орк вдавил спуск, и очередь пуль ушла в стену здания, откуда только что прыгнул Митранда. По лицу орка, которое теперь оказалось на виду, текла кровь из порезов от впившихся когтей Митранды.
 
Митранда еще раз дернул за свой омниссианский топор и вырвал тот из тела первого орка позади себя, при этом так и продолжая держаться ногами за обе руки второго орка. Как только оружие оказалось на свободе, секутор вскинул его над головой и снова нанес удар с двух рук, с размаху раскроив череп орка надвое. Этот орк завалился назад с большей готовностью – возможно, отчасти потому, что у него отсутствовала большая часть грудины – и Митранда опрокинул его на изъеденный коррозией пол «Химеры». Выкованный ксеносами доспех с громким лязгом ударился об имперскую броню. Первый орк наконец-то тоже утратил вертикальное положение и столь же громко упал.
 
Присев на своем противнике, Митранда помедлил долю секунды, оценивая идущий вокруг бой.
 
Он записал на свой счет двух врагов. Еще один поджарился внутри доспеха, когда на нем сошлись вольтагейстные поля трех электрожрецов. Из пятерых оставшихся двое теряли жизненную энергию под ударами посохов-электропийц фульгуритов. Трое других, напротив, успешно отбились – двух фульгуритов на середине прыжка охватило пламя, и горящие электрожрецы с криками свалились с бока громадного зверя, на котором они все сейчас находились, но их тут же расчленила орда внизу. Одна жрица, изрешеченная пулями, истекала кровью на полу, а еще двух орки раздавили или забили насмерть примитивными, но чрезвычайно эффективными силовыми кулаками.
 
Командир орков, стоявший на краю паланкина ближе к голове животного, еще не вступал в бой за те 5,37 секунд, что прошли с момента начала атаки Митранды. Секутор распрямился во весь рост, намереваясь преодолеть разделявшие их 14,1 фута, но прежде чем он успел это сделать, орк пролаял что-то, странным образом походившее на смешок, и хлопнул по спине менее крупного орка рядом с собой.
 
Орк, которого он ударил, был одним из тех, кого Митранда ранее пренебрежительно расценил как неприоритетного противника. Разумеется, с ним тоже требовалось разобраться – в отличие от людей, каждый орк представлял собой потенциальную угрозу – однако Митранда счел, что это может подождать до тех пор, пока командующий и его элитные телохранители не будут мертвы. Тем не менее, некий инстинкт, выходивший за пределы продвинутых боевых программ Митранды, которые были точно отлажены за более чем три сотни сражений, где тот лично принимал участие, а также дополнены информацией из тактических сводок о тысячах других, предупредил секутора о том, что что-то не так. Вместо того, чтобы броситься на командира орков или вскинуть свой волкитный разрядник для выстрела, Митранда метнулся влево, на тело первого убитого им орка.
 
Рот мелкого орка раскрылся до неприличия широко, и на клыках на мгновение заиграл зеленовато-белое свечение, исходящее из глотки. Затем свет хлынул наружу, и орочий псайкер изрыгнул волну энергии, которая прокатилась по всему паланкину, накрыв разом и зеленокожих, и электрожрецов-фульгуритов. Митранда, на миг оцепеневший от шока, увидел, как омерзительные силы глумятся над вольтагейстными полями, а металл, мускулы и кости распадаются на составляющие. Еще трое преданных последователей Движущей Силы превратились в вопящие комки растекшейся плоти, сплавленные с металлическим полом, хотя у двух орков, с которыми они вели бой, дела обстояли немногим лучше.
 
Командир орков атаковал.
 
Он шагнул вперед и попросту смахнул своей силовой клешней одного из двух оставшихся электрожрецов, от чего тот с криком слетел с огромного зверя, на котором они ехали. Существо, похоже, совершенно не тревожила происходившая на его спине схватка, и оно продолжало размеренно, враскачку идти вперед. Другая фульгуритка замахнулась на громадного орка своим посохом-электропийцей и попала в цель. Раздался короткий треск – благословенное оружие сполна хлебнуло Движущей Силы из доспеха орка и, несомненно, из его тела тоже, но огромный ксенос не обратил на это особого внимания. Прежде чем воительница Бога-Машины смогла сделать что-то сверх вытягивания малой толики мощи орка, тот дернул своим черепом вперед и просто ударил им электрожрицу с такой силой, что ее голова разлетелась красными обломками. Это мгновенно убило ее, и она рухнула на металлический пол. Затем чудовище устремило свой злобный взгляд на Митранду.
 
Движения орка не отличались особой быстротой, особенно с точки зрения секутора, обладавшего продвинутыми оптическими усовершенствованиями и самым изощренным в боевом анализе мозгом из имевшихся у Адептус Механикус, однако это компенсировалось звериной экономностью перемещений. Кроме того, в плане грубой силы он существенно превосходил даже усовершенствованное тело Митранды.
 
Тем не менее, секутор перешел в наступление. В конце концов, именно ради этого он и устроил засаду. Кроме того, если он окажется рядом с чудовищем, псайкер зеленокожих может не решиться на еще одну атаку… впрочем, поскольку речь шла об орках, это было совершенно не точно.
 
Даже после того, как прочие участники схватки погибли или исчезли, паланкин все еще был сравнительно тесен для боя – в силу огромных размеров противника Митранды. Руководствуясь инстинктами, орк переместился к центру пары корпусов «Химер», так что вне его досягаемости для Митранды оставалось всего по три фута с каждой стороны и лишь немногим больше спереди и сзади. Несомненно, мало для более быстрого бойца с меньшими габаритами, выставленного против могучего и тяжеловесного оппонента.  Пытаться измотать врага, провоцируя того на размашистые удары сплеча, было слишком рискованно.
 
Единственным вариантом оставалось атаковать в лоб и убить его быстро и наверняка.
 
Пока они сближались, Митранда трижды выстрелил из своего волкитного разрядника, после чего поднырнул под силовую клешню орка и полоснул по левому боку противника омниссианским топором. Оружие рассекло броню орка, и Митранда почувствовал, как оно вгрызлось в плоть, но для того, чтобы свалить столь грозного оппонента, потребовалось бы еще много таких попаданий, а Митранда не решался вкладываться в более сильные удары, чтобы не…
 
То, как правая нога орка взметнулась назад и вверх, он заметил с запозданием на долю секунды и не успел избежать удара в грудь. От силы пинка он отлетел назад и врезался в орочьего псайкера.
 
Вгоняя третью руку в орущую пасть ошеломленного ксеноса под собой, давя на спуск и вышибая орку затылок, Митранда попытался осмыслить, что только что произошло. Вместо того, чтобы потерять равновесие после собственного замаха, командир орков преобразовал инерцию движения в удар ногой по противнику, который проскользнул ему за спину! Это был прием не животного, полагающегося исключительно на силу и свирепость. Либо зеленокожие обладали доселе неизвестной культурой обучения воинов, либо их врожденное понимание боя превосходило все выстроенные кем-либо теории. Или же – заключил Митранда, снова поднимаясь на ноги, пока командующий орков разворачивался к нему – конкретно данный орк пережил столько схваток с менее крупными и более быстрыми оппонентами, что обучился подходящим способам противодействия на личном опыте.
 
Ни один из этих вариантов не сулил ничего хорошего.
 
Орк взревел на басовой ноте, от которой как будто содрогнулся сам воздух, и с грохотом устремился вперед, пытаясь прижать Митранду к краю паланкина. Митранда прыгнул вперед, планируя перескочить через ксеноса за счет своих мощных ног, и махнул омниссианским топором сверху вниз.
 
Удара по затылку орка в момент пролета над ним вряд ли хватит, чтобы убить того – он расколет костяной шлем и заставит ксеноса потерять равновесие – но столкновение было точно просчитано, чтобы помочь Митранде перекувырнуться и оказаться на 4,5 фута дальше. Там секутор развернется, выстрелит и…
 
Орк пригнулся.
 
Не имея возможности усилить инерцию движения или остановить вращение вперед, начатое при взмахе топора, Митранда перекрутил сальто и тяжело приземлился лицом вниз на 4,5 фута ближе к орку, чем планировал. Вывернув нижнюю часть тела на сто восемьдесят градусов и примагнитив ступни к полу, он взметнулся вверх, уже начиная разворот, в результате которого верхняя половина должна была вновь оказаться в верном положении относительно ног, а топор – ударить по диагонали между шеей и плечом орка, однако тот находился не там, где нужно. Он был слишком близко и уже успел обернуться.
 
Атакующий Митранда успел развернуться всего на несколько градусов, когда протянувшаяся массивная лапа, потрескивавшая от энергии, вдавила его в бронированную грудь орка, так что он оказался спиной к врагу. Митранде удалось вскинуть свой топор и заблокировать клешню, но это ничего не дало: оружие тоже прижало к нему, а силовое поле орка начало корежить нагрудник секутора, от чего чувства того начали подавать болезненные пиковые сигналы. Орк разворачивал пушку на своей правой руке. Выстрели он из нее в Митранду в упор, того бы разрезало напополам.
 
Прицелившись, как мог, Митранда наугад выстрелил с третьей руки, и орк заревел от боли и ярости – ему оторвало лапу с оружием. Он бросился вниз, разевая рот и пытаясь сомкнуть челюсти на голове Митранды. Секутор ткнул волкитным разрядником вверх и вбил его орку в пасть, как уже проделал с псайкером…
 
Орк сжал зубы на долю секунды раньше, чем Митранда успел надавить на спуск, и третья рука того переломилась с металлическим хрустом. Перед глазами Митранды вспыхнули красные предупреждающие значки, и дело было не только в утрате конечности – оставалось всего несколько секунд до того, как непрекращающееся давление силовой клешни орка необратимо нарушило бы структурную целостность груди секутора.  
 
Сработали все системы тревоги до единой, и даже несмотря на разгар смертельной схватки, даже несмотря на то, что командир орков пренебрежительно выплюнул руку Митранды с волкитным разрядником, готовясь снова вгрызться в него, тот все равно впервые за десятки лет ощутил шок.
 
«Люкс Аннигилатус» пал.
 
Митранда впустую потратил микросекунду, анализируя информацию и перепроверяя, не ошибка ли это. Нет. Самый могучий из защитников Узла Примус пал – пал в буквальном смысле слова – и теперь основной наступательной группировке орков на юге почти ничего не мешало атаковать непосредственно пустотные щиты. При условии отсутствия существенных изменений в тактической обстановке узел был уже фактически потерян.
 
Митранда вложил все силы в две руки, сохранявшие полную функциональность, игнорируя предупреждения о том, что нагрузка на бионические суставы возросла почти до недопустимого уровня, и ему удалось на дюйм оттолкнуть древко топора, а вместе с ним и силовую клешню орка. Омниссианский топор сразу же согнулся, поскольку разрушительное поле ослабило его рукоять, однако созданного пространства как раз хватило, чтобы Митранда выскользнул из хватки орка вниз, прежде чем челюсти сошлись на его голове.
 
Клыки орка клацнули в воздухе, и он пошатнулся, на миг оторопев от исчезновения своего врага. Митранда быстро отступил на пару шагов. Его омниссианский топор, искореженный до полной непригодности, с лязгом упал орку под ноги, так что секутор оценил окружающую обстановку на предмет наличия оружия на замену.
 
Вариантов имелось крайне мало. Посохи-электропийцы не выполнили бы свое предназначение, находясь в руках не у фульгурита, а одной-двумя тупыми палками этого монстра было не свалить. Оружие других орков, как баллистическое, так и силовые клешни, похоже, являлось частью их доспехов – вдобавок, технологии оркоидов славились тем, что в силу причин, о которых до сих пор спорили магосы Империума, ими буквально не мог пользоваться никто, кроме зеленокожих. Митранда проводил изучение вооружения различных видов ксеносов, и беспорядочные нагромождения шестерней, кривошипных рычагов и прочих более загадочных деталей, почти не имевших аналогов в имперском машиностроении, означали, что оружие орков переусложнено до бесполезности.
 
Ну… В основном.
 
Митранда схватил три цилиндра, которые были пристегнуты к боку одного из орков, сраженных электрожрецами. Занявший долю секунды анализ подтвердил правильность его первоначального подозрения, и секутор крутанул верхушку примитивной гранаты, взводя ее, а затем за рукоятку метнул в командующего орков.
 
Атака не застала орка врасплох, и тот небрежно отмахнулся от летящей гранаты своей силовой клешней, однако при контакте с расщепляющим полем оружия взрывчатка сдетонировала. Во все стороны хлестнули осколки, и Митранда зафиксировал дополнительные сообщения о повреждениях – металлические фрагменты вошли в его тело, в том числе и в немногочисленные оставшиеся органические части. Впрочем, орку досталось хуже: силой взрыва его отбросило вбок, а потрескивающее поле, окружавшее левую руку его доспеха, с шипением отключилось из-за повреждения источника питания. Однако даже без оружия, с одной рукой и истекая кровью из обрубка правого запястья, он все еще оставался грозным противником, способным раздавить Митранду одной лишь грубой силой. Восстановив равновесие, он заревел на секутора, поразительно широко разевая пасть.
 
Митранда взвел вторую гранату и швырнул ее так, что та, закувыркавшись, угодила ровно между верхней и нижней челюстью орка. Тот только успел поперхнуться, а красные глаза, видимые сквозь прорези шлема-черепа – сузиться от чего-то, очень похожего на ошарашенное осознание, как граната сработала.
 
Из пасти орка рванулся огонь, вместе с которым вылетели огромные клыки цвета кости, а глаза взорвались, оставив после себя лишь окровавленные ошметки. Тем не менее – то ли в силу сдавливающего воздействия шлема-черепа, то ли попросту из-за противоестественной стойкости этого вида ксеносов – орк не рухнул замертво сразу же. Он покачивался, издавая низкий стонущий звук.
 
Миранда устремился в атаку и в три быстрых шага, каждый из которых был точно выверен, переступил и обогнул трупы прочих участников боя. На четвертом шаге его левая нога опустилась на правое колено орка и зафиксировалась на броне того магнитным захватом.
 
На пятом шаге его правая нога взлетела вверх и с такой силой пнула орка в раздробленную нижнюю челюсть, что на сей раз ослабленный череп ''действительно'' взорвался.
 
Командующий орков повалился назад. Мозг больше не управлял его могучим телом. Митранда разомкнул захват левой ноги и к собственному удивлению увидел, что на него глядит последний орк. Тот таращился из-за края паланкина возле головы чудовищного зверя, на котором они все ехали, и, видимо, номинально отвечал за управление колоссом. Он широко ухмылялся, явно получая удовольствие от наблюдения за схваткой, но теперь, когда его командир пал у него на глазах, дикое ликование на его лице начало сменяться дикой злобой.
 
Митранда метнул в него последнюю гранату. Глаза орка расширились, и он поспешно бросился со спины зверя. Возможно, он забыл, насколько высоко над землей находится – а возможно и нет, учитывая крепкое сложение ксеносов и их общую устойчивость к повреждениям. Как бы то ни было, он избежал удара взрыва, полыхнувшего на его месте.
 
Чудовище, которое до настоящего момента не смущала суматоха, сделало исключение для столь громкого грохота в такой близости от его головы. Митранда ощутил, как по всему телу зверя пошел тектонический гул ярости и тревоги, а затем тот сорвался с размеренного неспешного шага на подобие галопа, насколько это было возможно для столь массивного существа.
 
Несмотря на яростное швыряние из стороны в сторону, Митранда, твердо державшийся на ногах за счет магнитных захватов, пробрался в переднюю часть паланкина. Громадные ноги создания давили орков, а поскольку наличие жилых блоков с обеих сторон ограничивало тем возможности убраться с дороги, монстр оставлял за собой побоище.
 
Единственная проблема заключалась в том, что орочий зверь направлялся прямиком к линии обороны, устроенной войсками Митранды, и несмотря на свою панику все еще мог осуществить именно тот сокрушительный прорывной удар, который изначально и планировали орки.
 
<Говорит секутор Митранда!> – передал он. – <Сосредоточить весь огонь на гигантском звере ксеносов!>
 
Вспыхнули подтверждающие сигналы. Митранда запрыгнул обратно в основную секцию паланкина, ухватился за огромный труп командующего орков, а затем с усилием, которое потребовало напряжения даже от его усовершенствованного тела, приподнял того вверх. Поднатужившись еще немного, он кое-как подошел к борту паланкина и перевалил тело через край, позволив тому с лязгом упасть на землю внизу. Пусть орки видят, что их командир пал. Пусть почувствуют страх. Пусть хотя бы отступят в беспорядке, сражаясь между собой за власть.
 
Воздух разорвал рев тяжелых дуговых винтовок и торсионных пушек, и массивный зверь под ногами Митранды испустил громовой рев – в его плоть вгрызлись лучи энергии. Обонятельные сенсоры Митранды зафиксировали запах озона, обугленного мяса и жженых грибов. Тело зверя начало частично сдаваться, и тот свернул вбок, но врезался в стену жилого блока. Удар расколол рокрит и разбил плексиглас, а существо отлетело и качнулось в другую сторону. Напрягшись и изготовившись, Митранда дождался, пока у исполинского ездового животного наконец-то полностью не отказали ноги, и оно не начало падать.
 
Секутор соскочил ровно перед тем, как оно ударилось оземь и раздавило нескольких орков на переднем краю порядков ксеносов, которые уже успели атаковать солдат Адептус Механикус. Перекатившись при приземлении, он подхватил два рубящих орудия, выпавшие из орочьих лап – простые металлические клинки, приделанные к рукояткам, не шли ни в какое сравнение с выверенной конструкцией омниссианского топора, но при необходимости годились. Из облака пыли, поднявшегося при падении монстра, возникли двое орков, и Митранда обезглавил их менее чем за секунду.
 
<''Секутор! Вопрос: вы невредимы?''>
 
<Я сохраняю работоспособность,> – отозвался Митранда на переданный запрос. – <Задача выполнена.>
 
<''Оставайтесь на текущей позиции.''>
 
За миг возвестив о себе непрерывным «''тук-тук-тук''» ног «Железных иноходцев», в сумятицу, которая возникла после буйства и падения чудовищного орочьего зверя, врезались Сидонийские Драгуны. Кавалерия Гефесто разила оставшуюся пехоту орков своими тазерными копьями, и вместе все это оказалось чересчур даже для животной воинственности нападавших. Сенсоры Митранды, которым сравнительно не мешала пыль, зафиксировали, что авангард обращается в бегство и отступает.
 
Митранда ощутил прилив жестокой гордости от разгрома ксеносов, но тут же подавил столь эмоциональную реакцию. Эта победа, пусть и честно заслуженная, стала куда менее значимой из-за событий, произошедших на юго-западе.
 
<Всем подразделениям отступить,> – скомандовал он, не пытаясь скрыть при трансляции свое сомнение. Драгуны стремились отомстить за гибель «Люкс Аннигилатус», но при этом они растянулись бы слишком далеко и оказались уязвимы. Митранде тоже хотелось вершить возмездие над врагами, но это была не первоочередная задача при обороне Узла Примус.
 
<Всем подразделениям отступить,> – повторил он. – <Отступить за пустотные щиты.>
 
 
=='''+++014+++'''==
 
 
Испросив соизволения удалиться, лексико арканус Заэфа Вараз покинула Верховный Совет и направилась в Храм Омниссии.
 
На самом деле, она не столько испытывала насущную потребность в божественном наставлении, сколько хотела убраться подальше от спора между техножрецом-доминус Иллутаром и главным генетором Яваннос. Как казалось Заэфе, ни один из ее коллег совершенно не осознавал реальной ситуации, с которой они столкнулись. Исчерпывающим подтверждением этого стал спор по поводу орочьего гарганта. Вместо того, чтобы быстро и досконально просчитать, возможно ли эффективно защитить узел, и если нет – как должна проводиться эвакуация, они препирались о том, следует ли уничтожить боевую машину орков, или же захватить и подчинить себе, как будто одного принятия решения было достаточно, чтобы осуществить это действие.
 
Заэфа была уверена, что орки, которые до настоящего момента вели себя крайне непокладисто, живо воспротивятся и попыткам реализовать любую из этих задач.
 
Она все еще воспринимала «дискуссию» Верховного Совета, поскольку была подсоединена к ней через ноосферу, но находясь в другом помещении, на них было легче не обращать внимания. Вышедший из себя владыка кузни Улл, похоже, полностью отключился от происходящего. Заэфа все еще чувствовала его присутствие в сети, однако он не принимал входящих передач. Это, в свою очередь, разозлило и ее. С чего он возомнил, будто имеет право игнорировать даже приоритетные вызовы в такое время? Он получил отказ по проекту, в который явно вложил много времени, сил и ресурсов – подобное разозлило бы кого угодно. Но ведь вся планета пребывала в разгаре войны! Если Улл надеялся, что его экспериментальная машина прогонит орков от их дверей, и в результате он получит мантию техножреца-доминус вместо Иллутара, то сейчас он демонстрировал, сколь явно не годился для этой должности. Возможно, передаваемые Иллутаром сообщения и были менее решительны или полезны, чем рассчитывала Заэфа, но он хотя бы их отправлял.
 
Она вышла из транспортного магнитоплана – просто один техножрец среди сотен других пассажиров, направлявшихся по намеченным делам. Работа узлов мира кузницы продолжалась до момента, когда их захватывал враг, либо когда их уничтожали, чтобы они не достались врагу, либо же когда управлявшие сменами алгоритмы определяли, что необученное, плохо вооруженное ополчение окажется для защитников узла скорее подспорьем, нежели помехой. Это происходило ближе к концу – когда оценки указывали, что заваливание вражеского наступления телами может выиграть время, необходимое для спасения высокопоставленных техножрецов и главных сокровищ мира-кузницы.
 
Заэфа снова подумала об отданном ей приказе. Технически, это было нарушение субординации, которое в военное время, несомненно, являлось тяжким преступлением. Обогнув огромную фигуру в рясе, пересекавшую основной поток пешеходов, она еще раз перепроверила собственную логику, но не нашла в своих действиях никаких изъянов.  В худшем случае, им так и не удастся выбраться, и те несколько жизней, в которые могло обойтись исполнение ее адептами полученных распоряжений, все равно сгинут по вине орков. В лучшем же это могло ускорить эвакуацию жизненно-необходимых знаний, а возможно даже в принципе позволить ее осуществить в ситуации, где это иначе было бы невозможно.
 
Она остановилась перед дверью Храма Омниссии. Та была выполнена в форме шестерни Адептус Механикус, но имела титанические размеры. Проем, через который собиралась войти Заэфа, являлся лишь нижним зубцом шестерни, уходившей ввысь и образующей в резной адамантиевой стене круглое отверстие высотой около трехсот тридцати футов. Приподняв ноги чуть выше обычного, в святилище смог бы пройти и могучий «Люкс Аннигилатус», что он действительно порой и делал в прошлом.
 
И вряд ли сделает вновь.
 
Заэфа подняла глаза на преддверие храма, покрытое выгравированными кольцевыми узорами почти непостижимой сложности, и почувствовала, что часть тревожных реакций ее тела утихает, совсем немного. Возможно, здесь было бы хорошо провести некоторое время и не только в качестве спасения от злости, вызванной рассуждениями Верховного Совета. Возможно, стоило поискать вдохновения свыше, пока храм еще стоит, а мигающие везде сигналы, уведомлявшие население о нападении на мир-кузницу, не сменились неотвратимым ревом сирен, возвещающим, что внутренние укрепления Узла Примус прорваны и враг уже в полном объеме проник в центр.
 
Она переступила порог и оказалась в другом мире.
 
Звукоподавители немедленно приглушили шум главного зала снаружи до едва слышного перешептывания. Здесь могли обрести покой и возможность поразмыслить как аугментированные, так и неаугментированные – независимо от того, медитировали они о природе Омниссии, искали свое истинное призвание, или же попросту молились о наставлении на следующую обслуживающую смену. Свет, испускаемый лампадами на стене с высеченными молитвами, тоже был приглушенным, но не тусклым, и благодаря бионике Заэфа видела все идеально. Она прошла к стальной скамье и опустилась на нее. Раздался тихий лязг – металл ее ног встретился с металлом сиденья, и их разделяла лишь ее ряса.
 
В воздухе сильно пахло священными благовониями. В каждом углу храма стояли адепты в рясах с капюшонами, бормотавшие бинарные распевы. Нескончаемая литания должна была распространяться по всему узлу и доносить до всего внутри благодать Омниссии. Стены здесь также покрывали резные закольцованные узоры, сперва казавшиеся сложными, но при рассмотрении издалека, вблизи или под иным углом они, напротив, говорили о мирной простоте. В стенах жил код: не навязчивый, никак не нарушающий раздумий молящихся, однако доступный всем. В этом коде содержались имена и условные номера всех, кто служил Узлу Примус за тысячи лет, прошедшие с тех пор, как его заняли Адептус Механикус – от самого могучего генерала-фабрикатора до нижайшего из техно-трэллов. Каждому воздавались почести соответственно его рангу, и о каждом хранилась вечная память в огромных ноосферных базах данных.
 
Заэфа понизила яркость своей оптики, отключила внутренний хронометр и отсоединилась от ноосферы, оставив лишь приоритетные передачи и сигналы тревоги. Уже скоро ей предстояло вернуться к задаче спасения своего дома от звероподобных захватчиков. Но пока что она могла искать у Омниссии покоя и наставления.  
 
Приоритетный сигнал тревоги поступил через 4 минуты и 37,2 секунды, согласно перезапустившемуся хронометру.
 
На мгновение она задалась вопросом, не произошло ли немыслимое – не пробили ли орки внутреннюю оборону куда быстрее, чем ожидала даже она, и не обрушивается ли уже на них всех внезапная и жестокая смерть. Второй ее мыслью было, что отданный ей приказ об эвакуации могли выполнить с опережением графика, но этот вариант она отмела еще до того, как ее когитаторы снова вышли на полную рабочую мощность и корректно идентифицировали оповещение.
 
Это был личный сигнал тревоги, который не поступал более никому.
 
Защиту ее жилых покоев взломали, и внутрь зашел незваный гость.
 
=='''Уфтхак Гаргантокрушила'''==
 
Гаргант юдишек падал назад в жутковатой тишине.
 
Ну, было не совсем ''тихо,'' работали ведь все эти сирены, однако сам гаргант не производил никакого шума. Казалось бы, его гибель естественно должна была сопровождаться каким-нибудь звуком вроде низкого крика боли и тоски. Вместо этого лишь непрерывно свистели сигналы тревоги, похожие на предсмертный хрип уже обреченного существа.
 
Уфтхак, собравшись изо всех сил и держась за несущие распорки, подумал о том, что провел донельзя большую часть этого дня внутри больших металлических предметов, которым предстояло вот-вот удариться об землю. Это не жизнь для орка, которому просто хочется топтаться на лицах юдишек и подрезать у них самую блестящую мелочевку.
 
Произошедший удар отшвырнул их с Могротом и Принцысом в затылок головы гарганта, который теперь стал полом, а сверху свалились тела экипажа юдишек. Кроме того, вниз полилась еще теплая жижа из бака, где раньше находился обед Принцыса, от чего их положение дополнилось неприятными ощущениями и странно сладким запахом.
 
– Могрот, – прорычал Уфтхак, сумев снова протолкнуть немного воздуха в легкие. Так сильно ему еще никогда не доставалось, даже от того жестяка на корабле юдишек, где он лишился своего изначального тела. – Ты сдох?
 
– Не-а, босс, – отозвался Могрот. Судя по голосу, он был не в особо лучшей форме, но тем не менее спихнул с себя безголовый труп. Принцыс злобно гавкнул, дергая парой коротких когтистых лап в попытке принять правильное положение. – Чо теперь?
 
– Валим отсюда к зогу, – пробормотал Уфтхак, поднимаясь обратно на ноги и свирепо глядя на Низквика, уцепившегося за спинку одного из кресел экипажа и ухитрившегося вообще не упасть. Глаза гарганта, через которые они вошли, теперь находились наверху, но туда было сложно забраться и ему, и Могроту, не говоря уж о Принцысе. – Ты на что уставился, говнюк мелкий?
 
– Босс, походу вон дверь! – отозвался грот, указывая когтистым пальцем на бывшую верхушку головы гарганта, ныне являвшуюся стеной. Уфтхак проследил за его жестом и фыркнул. Теперь, глядя туда, он и впрямь увидел какой-то штурвал, которые юдишки часто ставили на свои двери. Этого он никак не мог уразуметь: как вообще можно рулить дверью? Да и еще – кто делает двери в зоганом потолке?
 
Тем не менее, дверь – это дверь, то есть вскрыть ее, скорее всего, было проще, чем все остальное, а время могло играть определенную роль, поскольку Уфтхак сомневался, что светящейся сине-белой штуковине сильно понравилось только что пережитое ими крушение. Он отвел Понтобой назад, готовясь проломиться насквозь.
 
– Босс! Босс! Погодь!
 
Низквик прыгнул со спинки, за которую держался, и оказался на запирающем штурвале, после чего потянулся вбок и нажал на кнопку. В кабине раздался звонок – гораздо менее резкий, чем продолжавшая работать сирена – и цвет лампы сменился с красного на зеленый.
 
– Та-даа! – триумфально провозгласил Низквик. Затем колесо самопроизвольно начало вращаться, и грот с отчаянным воплем слетел с него, треснувшись о переборку.
 
– Могрот! – заорал Уфтхак, когда колесо закончило вертеться, и половинки двери стали расходиться наружу. – Тащи свой зад наверх!
 
Заместитель присоединился к нему через пару секунд, все еще утирая жижу с лица, и они вместе забрались в нишу с дверью, а оттуда вылезли в темнеющий мир снаружи. По донесшемуся сзади скрежету когтей стало ясно, что Принцыс решил последовать за ними.
 
До земли еще оставалось некоторое расстояние, поскольку голова гарганта располагалась низко над грудью: скорее не как у юдишки, а как у орка – почему, как подумалось Уфтхаку, тот и был таким шпаристым, пусть и малость тощеватым. Гаргант, в точности похожий на юдишку, наверное, просто шатался бы кругом с глупым видом, пока его бы что-нибудь не убило, или же сбежал бы от драки и свалился в какую-то дыру. Теперь же гаргант лежал на спине, и над ними с четырех сторон возвышались его наплечные и наручные пушки, похожие на грандиозные могильные обелиски.
 
Снаружи сирены раздавались еще громче – достаточно громко, чтобы их было слышно на фоне продолжавшегося грохота войны. Уфтхак предположил, что это, видимо, плохой знак.
 
– Босс! – закричал Низквик. Мелкий грот успел выбраться из кабины и сейчас возбужденно указывал назад, примерно в направлении МекаГарганта. – Там же целая прорва наших парней на подходе!
 
– А навстречу куча юдишек валит! – радостно произнес Могрот, подкинув свое рубило вверх и снова поймав за рукоять. И впрямь, тех была целая толпа, и они держали в одной руке острые палки, а в другой полноростовые щиты, будто боялись отхватить или типа того. Они полным ходом бежали к упавшему гарганту, что показалось Уфтхаку не самым разумным с их стороны, учитывая звуки, которые тот издавал. Впрочем, юдишки и в лучшие времена вели себя просто охрененно странно, словно целая раса чокнутых, разве что были менее склонны начинать жрать собственные ботинки.
 
– Подцепимся к пацанам, – сказал Уфтхак. – А потом можем…
 
Могрот с улюлюканьем спрыгнул с головы гарганта, перемахнул через плечи того, в пару прыжков соскочил на землю и рванул к набегающим юдишкам. За шумом сирен Уфтхак едва слышал, как он орет свой боевой клич:
 
– ДАВАЙТЕ НАЕДЬТЕ, ЕСЛИ ТАКИЕ КРУТЫЕ!
 
– Ох, зог меня побери, – пробормотал Уфтхак. Вероятно, присоединиться к парням и как следует напинать этим юдишкам являлось наилучшим ''планом'', поскольку так у него было больше шансов выжить, а потом еще нагрести себе хабара. С другой стороны, он только что завалил гарганта, пусть даже экипаж внутри не особо-то отбивался, и скорее стал бы принимать приказы от грота, чем позволил Могроту Красножубу ломануться в драку, а сам остался позади.
 
– Хрен с ним, – проворчал он, активируя силовое поле Понтобоя. – Авось, вывезем. ''ВААААААГХ!''
 
Побежав вперед, Уфтхак прыгнул прямо в пустоту, даже не утруждаясь спускаться вниз скачками, как Могрот. Удар о землю был сильным, но его ноги справились, а если рана в боку, куда воткнул свой когти тот юдишка, малость жжется – ну, что ж это за жизнь, если не напоминает тебе, как близко она порой подходит к концу? Он затопал вслед за Могротом, размахивая над головой Понтобоем и вопя, что было сил.
 
– Босс! Босс! Постой!
 
Он не обращал внимания на панические крики Низквика, которые становились все тише по мере того, как он набирал скорость. Могрот стартовал раньше, но тело Уфтхака было больше, а ноги – длиннее, так что он нагонял своего заместителя. Они должны были врезаться в юдишек приблизительно одновременно.
 
Юдишки замедлили шаг и наставили на них свои острые палки, будто это были какие-то пушки, а не совершенно очевидные острые палки. Юдишки. Долбанутые, как сквиги, все поголовно.
 
Острые палки начали палить стрелами энергии.
 
– Да что ж за?.. – раздраженно рявкнул Уфтхак, бросаясь в сторону. – Зоганые юдишки…
 
Энергетический выстрел взметнул пыль перед ним.
 
– …даже ж…
 
Броня на правом плече разлетелась от попадания разряда. Еще один опрокинул Могрота на задницу.
 
– …зоганые ''острые палки'' нормально не сделают!
 
Он направил шоковую винтовку куда-то в сторону юдишек и вдавил спуск.
 
Мир взорвался.
 
Земля содрогнулась. Воздух сотряс раскат грома – такой громкий, что показалось, будто кто-то треснул его по каждому уху палкобомбой. На мгновение Уфтхак решил, что случайно переключил пушку на какой-то суперзаряд, но потом на него сзади вдруг обрушился шквальный ветер, сопровождаемый облаком сперва из пыли, а затем из металлических обломков, и он сообразил, что энергетическое ядро гарганта юдишек наконец-то сдетонировало.
 
Оглянувшись через плечо, он увидел, что грудь машины разворотило наружу, и к небу тянутся пальцы из распоротого металла. На том месте, где прежде стоял сам гаргант, находилось темное грибовидное облако дыма и пара с потрескивающей бело-синей сердцевиной.
 
Юдишки ''перестали'' стрелять и просто застыли в шоке. Уфтхак не видел их лиц, поскольку те скрывались под шлемами, но готов был прозакладывать свое лучшее стреляло – ну, или как минимум, чье-нибудь лучшее стреляло – что они таращатся мимо него, а на лице у них выражение ужаса, как у гонялы, который видит предупреждающую лампочку на счетчике горючего.
 
Что ж, если они и собирались так стоять…
 
– ВАААГХ! – снова взревел он и устремился к ним.
 
Юдишки резко очухались, но на миг запоздали. При первом взмахе Уфтхака Понтобой врезался в щит и отшвырнул юдишку на двух его товарищей, так что все они с лязгом смешались в кучу конечностей, брони и острых палок. Еще один выбежал прямиком под выстрел шоковой винтовки, расплавивший ему лицо, и повалился под ноги подергивающейся грудой.
 
– Видали? – заорал Уфтхак, смахнув очередного юдишку, издавшего механически звучащий вскрик. – Видали это облако? – Он вышиб ноги из-под еще одного, после чего наступил ему на голову. – Видали этого гарганта? Это я его завалил! – Он вдребезги разнес Понтобоем острую палку юдишки, а затем ударом головы отправил того в небытие. – Вы чо, думаете, вам против меня светит? Против Уфтхака Гаргантокрушилы?
 
Двое из тех трех, которых он свалил в кучу, снова поднялись на ноги, но сбоку на них вихрем ударов рубила и выстрелов из пуляла налетел Могрот.
 
– Чота ты ни хрена не спешил! – заорал Уфтхак товарищу. – Это ж все ты удумал!
 
Он занес Понтобой, чтобы расплющить еще одного юдишку, но внезапно в воздухе на уровне головы пронесся Принцыс, сомкнувший свою пасть на башке юдишки. Тот завопил и шатнулся в сторону, а затем повалился, когда Принцыс сжал челюсти и перекусил ему шею.
 
– Хороший сквиг, – рассеянно произнес Уфтхак, озираясь в поисках нового противника. Один из оставшихся юдишек в панике пальнул по Принцысу. – Але, говнюк, это мой сквиг!
 
Уфтхак выстрелил из шоковой винтовки, но юдишка оказался невыносимо мелким, и заряд по нему не попал. Он и двое его товарищей наставили на Уфтхака свои палки, но затем вместо того, чтобы стрелять в ответ, они развернулись и побежали.
 
– А ну вернитесь сюда, трусы хреновы! – взревел им вслед Уфтхак.
 
В этот момент решили появиться остальные пацаны, которые устремились мимо него, вопя боевые кличи. Разумеется, юдишки побежали не поэтому: очевидно было, что они просто не выдержали трепета перед его мощью. Уфтхак вздохнул. Это даже едва ли можно было засчитать за славную драку.
 
Он отвел руку назад, прищурил один глаз и швырнул Понтобой. Тот ''вжух-вжух-вжухнул'' между пацанов, и край с топором врубился в спину одного из убегавших юдишек, от чего тот рухнул, как камень.
 
– Это мой молоток! – заорал Уфтхак, чисто на тот случай, если кому в голову придет чудная мысль подрезать его. Реально нужно было придумать какой-нибудь способ побыстрее возвращать оружие, когда так делаешь. Он огляделся, оценивая происходящее.
 
Похоже, всех юдишек посетила одна и та же идея: бежать. Со своего места Уфтхак не сильно много видел, но все увиденное показывало, что красно-синие цвета юдишек отступают, а орки вовсю их преследуют. Однако он не вполне был уверен, чего же юдишки надеются этим добиться. Они попросту оказывались все ближе и ближе к большому вулкану, на котором были сооружены все их самые навороченные здания, и оттуда не было заметно никакого выхода.
 
– Зоганые юдишки, – пробормотал он, шагая туда, где из тела своей жертвы все еще торчал потрескивавший от энергии Понтобой. – Даже свалить толком не могут.
 
Могрот закончил отрубать голову последнему из юдишек, с которыми он дрался, после чего выдернул острую палку того из своей руки.
 
– Босс, это ж ''хитрые'' штуки.
 
– Ну значит гляди, чтоб они тебя не развели, – сказал ему Уфтхак, не оборачиваясь.
 
– Да я и не… Але!
 
Раздалось жужжание небольшого движка, и мимо Уфтхака на своем моноколесе проехал Спец с острой палкой, которую только что выхватил из рук у Могрота. С ее помощью он поддел еще одну, подбросил ту с земли и со смешком поймал на лету.
 
– Ты чо с ними мутить собрался? – с подозрением поинтересовался Уфтхак. Ему уже случалось видеть на лице Спеца такое выражение, и обычно в результате кому-то делалось больно.
 
– Да без понятия, – весело отозвался гайкокрут, – но прикольно ж будет разобраться. – Он кивнул назад, на дымящегося гарганта. – Ты завалил?
 
– Ага, – с оправданной гордостью ответил Уфтхак. – Ну, походу, еще Могрот помог.
 
Добравшись до Понтобоя, он взялся за рукоятку и выдернул оружие – по крайней мере, попробовал это сделать. Вместе с ним поднялось и тело юдишки, так что пришлось несколько раз встряхнуть, чтобы оно свалилось.
 
– Слазь! Долбаный ты дохлый говнюк…
 
– Им, походу, теперь не особо охота драться, как нас числом прибыло, – заметил Спец.
 
– Вот я ж потому числам и не верю, – сказал Уфтхак. – Лезут поперек и могут обломать тебе хороший замес. – Он нахмурился. – А это чо?
 
Воздух впереди приобрел прикольный цвет. Он и раньше выглядел малость мутным, но Уфтхак списал это на пыль, или что-то похожее на нее и столь же несущественное. Теперь же тот казался почти… блестящим.
 
– Пацаны встали, – произнес Спец, прикрывая глаза одной рукой. Он запрокинул голову назад и глянул вверх. – Это ж поле силовое! Которое приземлялам приземляться не давало. Сдается мне, они с ним чота намутили.
 
Уфтхак проследил за направлением его взгляда. И впрямь, странный блеск загибался к небу, где его было видно лишь потому, что на него падали последние лучи заходящего солнца. Он вздохнул. Всякий раз, как казалось, что ему обломится стоящая драка, случалось что-нибудь новое.
 
– Ну чо, давай заценим.
 
Вскоре они нагнали сгрудившуюся и вопящую толпу парней, собравшихся у края прозрачной преграды, и Уфтхак протолкался вперед, где один из пацанов брал разбег в направлении блестящего воздуха. Стоило тому врезаться в барьер, как он отлетел назад – с довольно потрясенным видом и под всеобщий насмешливый хохот.
 
– Кто тут за главного? – вопросил Уфтхак, озираясь вокруг. Его парни перемешались с целой кучей других, которых он не узнавал, а судя по паре спин с босс-палками, здесь были и нобы, скорее всего, имевшие собственное мнение по заданному им вопросу. Один из них, хмурого вида воин Дурных Лун размером почти с него и с повязкой на глазу, выступил вперед, пренебрежительно оглядывая Уфтхака сверху донизу.
 
– Я.
 
Уфтхак врезал ему головой. Глаз ноба уехал к переносице, и тот повалился назад.
 
– Я – Уфтхак Гаргантокрушила, и нет – не ты, – сообщил Уфтхак его бесчувственному телу, и окружающие пацаны дружно заулюлюкали. – Лады, с этим порешали. Чо за дела?
 
– Юдишки все вот прям тут пробежали, – подал голос другой орк. – Мы уж почти за ними, а воздух стал совсем жесткий, и мы отлетели.
 
Уфтхак протянул вперед руку, пока пальцы не соприкоснулись с… чем-то. Наощупь оно казалось жирным, скользким и не вполне твердым, но когда он надавил, оно довольно уверенно его оттолкнуло. А еще казалось, будто оно гудит.
 
– Вот жеж дичь, – сказал он и обернулся к Спецу. – Мысли есть?
 
Спец сверялся с приспособой, которую извлек из одного из своих вездесущих подсумков. Эта штука деловито пощелкивала, и на ней вертелись разнообразные иглы, хотя Уфтхак понятия не имел, что они могут означать. Это была мековская приблуда, а следовательно ему не стоило о ней запариваться, пока не покажется, что она вот-вот взорвется, да и тогда, видимо, будет уже поздно.
 
– Они ж сузили длину волны по всем прожекциям, – произнес Спец так, словно делился какой-то полезной информацией. – Это повышает целостность поля ценой производительности и разрушения генератора.
 
– И чо это значит?
 
– Значит, нам сквозь него не пройти, пока оно не сдохнет, но это, может, уже и скоро, – сказал Спец и пожал плечами. – А может и нет. С юдишками ж почем знать.
 
– Я не для того зоганого гарганта завалил, чтоб тут стоять, как хренов грот, – прорычал Уфтхак. – Пока не сдохнет, говоришь?
 
– Ага, – отозвался Спец.
 
– Ну чо, – проговорил Уфтхак, снова размахиваясь Понтобоем. – Дай-ка глянем, может мы тут подсобим.
 
 
== '''+++016+++''' ==
 
 
Заэфа добралась до наружного портала своих личных покоев, но обнаружила, что уже находится внутри.
 
Или, по крайней мере, так считал машинный дух двери. Тот отказался открывать ей, а когда она допросила его посредством всплеска кода, то выяснила, что, согласно его записям, она уже вошла семь минут и тридцать две секунды назад, что в точности совпадало с полученным ей сигналом тревоги. Кто бы ни проник в ее чертоги, он убедил замок в том, что является полноправным обитателем этих покоев.
 
Чего он не учел, так это того, что Заэфа настроила сигнализацию уведомлять ее о ''любом'', кто входит в ее покои, включая ее саму. Это слегка раздражало каждый раз, когда она проходила через собственную дверь, однако всякий, кто рассчитывал обойти системы безопасности при помощи не силы, а подлога, мог недооценить ее… ну, термин «паранойя» предполагает расстройство мышления. А опасения Заэфы явно были оправданы.
 
Она помедлила 0,7 секунды, обдумывая, не вызвать ли подмогу, но решила не делать этого. Большинство имеющихся скитариев сражались, защищая сам узел, а внутри него лишь в наиболее важных точках имелись отряды вооруженной охраны. Кроме того, покои Заэфы являлись ее святая святых, где хранилось множество предметов деликатного характера. Проводя исследования и изучения, необходимые, чтобы стать лексико арканус выдающегося мира-кузницы, невозможно при этом не набрать всяких безделиц. Вторжения в личные покои члена Верховного Совета могло оказаться достаточно, чтобы даже Ронрул Иллутар отвлекся от своего самолюбования и начал делать вид, будто расследует потенциальное нападение, словно звероподобные ксеносы собирались прокрасться в Узел Примус, чтобы порыться в вещах Заэфы.
 
Нет, Заэфа не собиралась подавать общий сигнал тревоги и давать техножрецу-доминус повод устроить расследование и перепись ее владений. С этим она разберется самостоятельно. Кто бы ни находился внутри, он, вероятнее всего, не знал, что ей известно о его присутствии. А если и знал, ему предстояло быстро уяснить, как рискованно заходить в святилище старшего техножреца без приглашения.
 
Тем не менее, чрезмерная самоуверенность – враг здравого смысла. Заэфа торопливо составила сообщение об аварийной ситуации и выставила его в ноосферу с задержкой отправления в шестьсот секунд. Если за это время она не сумеет успешно разобраться со всем и отменить сообщение, то оно может понадобиться.
 
Удовлетворившись этим, она опять взялась за замок, взяв под контроль простое запоминающее устройство и убедив его, что да – снаружи действительно находится полноправный владелец. Тот приветственно звякнул, и встроенные засовы и штифты отошли, позволяя двери распахнуться внутрь. Заэфа вступила в свой дом.
 
И в пузырь тишины.
 
Это не было похоже на аудиоглушители в Храме Омниссии – эта тишина обладала большей глубиной и плотностью, ведь это была тишина на уровне кода, и к ее созданию Заэфа не имела никакого отношения. Она успела углубиться в вестибюль на четыре шага, когда аудио-рецепторы зафиксировали, что дверь позади нее закрылась и снова заблокировалась.
 
Кем бы ни был незваный гость, ему удалось не только обойти защиту двери и войти в покои, но еще и взять под контроль локальную ноосферу и обособить ее. Заэфа еще отдаленно ощущала ту, но она оставалась невыносимо недосягаемой. Не было возможности ни увидеть ее, ни оказать на нее воздействие – по крайней мере, без приложения существенных усилий, причем Заэфа не была уверена, что преуспеет, зато ''была'' уверена, что это засечет тот, кто все это устроил. Такое мастерство работы с кодом ей редко доводилось встречать.
 
Кто бы ни явился в ее покои, он знал, что она здесь, и совершенно не собирался позволить ей позвать на помощь.
 
Это несколько ободрило Заэфу. Непрошеный гость, стремившийся ограничить ее, признавал, пусть и неумышленно, что может оказаться под угрозой. Конечно, она слыхала о темных адептах-инфопрокторах, способных посредством манипулирования кодом переписывать прошлое и даже настоящее Механикус. Подобному созданию было практически нечего опасаться в сердце Узла Примус, где властвовал код и почти отсутствовали неаугментированные. Кем бы ни являлся визитер, он счел благоразумным принять против нее меры предосторожности, и это было умно с его стороны.
 
– Разумеется, мне известно о твоем присутствии, – сообщила она, воспользовавшись своим натуральным голосом. – Могу ли я принести тебе свои поздравления за манипулирование ноосферой? Мне уже давно не случалось видеть подобного таланта.
 
Она постояла неподвижно, ожидая ответа. Заэфа тщательно модулировала голосовые интонации, чтобы те не содержали в себе никаких указаний на угрозу или страх, хотя, конечно же, это было примитивом в сравнении с чистотой коммуникации, основанной на коде, и могло интерпретироваться по-разному в зависимости от неточностей высказывания говорящего, специфических особенностей слухового восприятия адресата и различий культурных норм. Теперь предстояло увидеть, как же отреагирует незваный гость.
 
Вестибюль, в котором она стояла, был длиной всего в тридцать три фута, и Заэфа остановилась ровно посередине. Помещение имело ширину в десять футов и было выложено плиткой наподобие доски для регицида, расположенной под углом сорок пять градусов к стенам – такой способ декорации Заэфа увидела в гранд-фойе планетарного губернатор Ортиба IV и решила воспроизвести. За дверью сразу слева от нее располагалась уборная для посетителей, имевших с плотью несколько более тесную связь, нежели сама Заэфа. Хотя таких гостей она здесь не принимала уже несколько десятилетий, подобное не являлось чем-то неслыханным. Дверь сразу справа являлась шкафом для размещения сервиторов-уборщиков, ныне отключенных и бездействующих.
 
Прямо перед ней была арка, ведущая в сферический главный зал, и именно туда она и переместилась, не получив ответа сразу. Технически, это был не самый оптимальный способ хранить свое разнообразное имущество, однако Заэфа не во всем придерживалась главенствующей доктрины о надлежащем поведении техножреца. Среди того, что она изучала и с чем работала, столь многое вело свое происхождение от культур, которые не следовали путем холодной логики – так зачем пользоваться лишь ею при раскрытии их тайн? В конце концов, информация – не то же самое, что знание. Знание имело божественную природу и требовало ''понимания''. Мозг Заэфы оставался органическим – ведь она не была ''силика когитатус'', кощунственной мерзостью – а следовательно, понимание могло прийти к ней, когда она перемещалась среди своей коллекции, или же когда один элемент оказывался верно расположен относительно другого элемента, не имевшего с ним видимой связи, или даже благодаря тому, как падал свет в разное время дня.
 
Ронрул Иллутар отмахивался от ее воззрений по данным вопросам с чем-то, похожим на презрительную улыбку, насколько это было возможно в чистом коде; но опять же – Узел Примус сейчас находился в величайшей опасности за всю историю своего существования именно потому, что Ронрул Иллутар ожидал от захватчиков-оркоидов логичного и предсказуемого поведения, а не пытался понять своего врага.
 
Она вошла в главный зал, оказавшись на уровне середины одной из стен, и ее обонятельные рецепторы уловили усилившийся запах бумаги и клея. Большую часть выпуклой поверхности занимали полки, где она держала примитивные собрания знаний, сделанные из растительных волокон. Некоторые из них были поистине древними – несколько находилось в отдельных стазисных камерах – а некоторые обнаружились у культур, незнакомых с более продвинутыми формами хранения информации. Еще часть являлась символом статуса: материальным воплощением знания, которое демонстрировало богатство и привилегированность владельца так, как этого не могли сделать скромные инфокристаллы.
 
Центральную ось сферы занимала нагревательная колонна: пористый металлический цилиндр толщиной примерно с саму Заэфу, поднимавший тепло от вулканической активности внизу для поддержания в зале приемлемой температуры – в большей степени не для нее самой, а для ее имущества, поскольку тело Заэфы с большим запасом могло выдержать любые погодные условия, возможные на Гефесто, исключая разве что прямое попадание молнии. Также, если по каким-либо причинам температура превышала желаемую, исходящий снизу жар можно было отсечь, давая излишкам тепла утекать вверх. Это был изящный образец инженерной мысли, возможный лишь благодаря добытой Ронрулом Иллутаром конструкции СШК, которая позволяла с неизменной легкостью управлять силой вулкана
 
Прежде чем сойти с платформы, на которой она стояла, Заэфа быстро оценила окружающую обстановку. Ее спальные покои находились ровно напротив, и поскольку они тоже выходили сразу в главный зал, ей было видно со своего места, что там нет никаких гостей. Обсерватория, где она изучала ночное небо через магноскопы со спектральным усилением, находилась на девяносто градусов правее и на тридцать градусов выше относительно ее текущего местоположения. Отсюда ей было не разглядеть помещение целиком, но она сильно подозревала, что визитер не там.
 
Ниже, где сфера главного помещения сплющивалась, образуя пол, в стене была открыта панель, за которой виднелось пустое пространство, освещенное фотохимическим светом натриевых ламп. В отличие от остальных элементов коллекции – книг на стенах, примеров экзотичной таксидермии и ботанических образцов, которые размещались по всему основному объему на платформах, соединенных между собой огибавшими термальную колонну мостиками и лестницами, а также геологических проб, хранившихся на стеллажах под потолком – предметы, содержавшиеся в этом месте, обычно находились не на виду. Даже те посетители, которых Заэфа приглашала в свою святыню, а таковых было немного, не видели предметов за панелью, если на то не было ее особого желания. Да, панель она замаскировала так хорошо, как только смогла. Даже чтобы открыть ту, требовалось исключительно искусно и ловко управиться со скрытым механизмом, так что не оставалось никаких сигнатур кода, которые мог бы уловить и активировать непрошеный гость.
 
Сосредоточив внимание на панели, она увидела, что в той каким-то образом пробили дыру и физически сорвали в сторону. Визитер обнаружил пустоту, но не понял, как туда проникнуть. Он знал о ней не все. Впрочем, применив грубую силу, он теперь знал больше, чем ей хотелось бы.
 
Она же, в свою очередь, теперь знала, что он обладает существенной физической мощью.
 
– Похоже, ты причинил ущерб моему жилищу, – заявила она, начиная спускаться по лестнице на уровень пола главного зала. – Я вынуждена просить тебя разъяснить свои намерения.
 
Ответа не было еще пять секунд, в течение которых Заэфа продолжала спуск. Затем ей отозвался голос:
 
– Как много тебе известно о предметах, которые ты здесь прячешь?
 
Голос был глубоким и внушительным. Он звучал гулко, словно колокол, но на периферии присутствовало слабое жужжание, которое могло быть вызвано воздействием машинерии – или, напротив, являться чем-то совершенно иным. В нем не слышалось конфликтности: ни агрессии, ни самозащиты, однако его пронизывала уверенность, необычная для того, кого обнаружили без спроса проникшим в чужие владения, а также властное ожидание ответа.
 
Мысленно составленный Заэфой список возможных вариантов личности незваного гостя сократился еще сильнее. Более того, к ее великому удивлению, она ощутила наползающее дискомфортное ощущение, которое могла охарактеризовать исключительно как ужас. Подобной реакции у нее не случалось уже десятки лет, и ее голос бы невольно дрогнул, позволяй такую возможность издающее его устройство.
 
– Утверждение: заданный тобой вопрос слишком неточен, чтобы дать на него ответ без примерно трех с лишним часов вербальных пояснений, не принимая в расчет дополнительные вопросы, – произнесла она, добравшись до низа лестницы. Ее личное хранилище располагалось недалеко от того места, где она стояла – даже с учетом кривизны стен, слишком близко, чтобы увидеть, что внутри. Впрочем, когда визитер переместился, то в свете внутренних ламп на пол снаружи упала его тень, и возникшие очертания позволили Заэфе дополнительно экстраполировать, кем может быть непрошеный гость.
 
Начали активироваться системы отклика на опасность, повышавшие интенсивность ее пульса и дыхания, а автостимуляторы стали увеличивать скорость реакции, готовя ее к бою или к бегству, если это потребуется.
 
– Что ж, я выражусь точнее, лексико арканус Заэфа Вараз, – ответил голос, и Заэфа уловила в нем едва слышное скрытое раздражение. – Как много тебе известно об устройстве, рядом с которым я стою?
 
Заэфе явно предлагали подойти поближе, и она подавила негодование от того, что визитер разговаривал с ней в таком тоне в ее же собственных владениях. Кем бы тот ни являлся, он явно искал информацию. Пока что этот разговор можно было обернуть себе на пользу.
 
Она подошла к дверному проему и заглянула внутрь.
 
Даже с учетом уже сделанных умозаключений, даже при том, что ее системы приготовились к угрозе и были начеку, представшая картина вызвала волну страха и паники, которую ей удалось обуздать и скрыть, лишь сжав мертвой хваткой телесные рефлексы. Огромный рост, около десяти футов; массивное широкое тело; извивающиеся механощупальца, змеящиеся от наспинной силовой установки; ниспадающий плащ с капюшоном в цветах Гефесто; сам доспех, с решетчатым лицевым щитком, громадными наплечниками и, самое характерное, безыскусным железным черепом на нагруднике – изъеденным и проржавевшим, но все еще узнаваемым. За свою жизнь Заэфа накопила колоссальный объем знаний, и ей оказалось достаточно лишь слегка пройтись по базам данных, чтобы точно опознать незваного гостя.
 
Астартес-предатель.
 
Железный Воин.
 
''Еретех''.
 
Из присутствия такого врага Империума внутри Узла Примус Гефесто автоматически вытекали и другие логические выводы. Во-первых, данное существо или же его подручные могли как-то спровоцировать нашествие орков, хотя это никак и не было установлено. Во-вторых, в системах безопасности Узла Примус уже зияли прорехи – в ее покои вторгся не другой адепт Механикус, в остальном имевший полное право находиться внутри узла; здесь действовал враг, который мог ожидать, что его атакуют, как только заметят.
 
В-третьих, что вытекало из второго, ему почти наверняка каким-то образом помогли. По эту сторону стен находились и другие предатели, другие еретехи.
 
– Тебе известна моя личность, – сказала Заэфа Железному Воину, сумев сохранить ровную интонацию своего телесного голоса и, как ей казалось, превосходно скрывая неподдельную тревогу. – Вежливость предполагает, что ты должен сообщить мне свою.
 
Решетчатый шлем Железного Воина слегка наклонился вбок.
 
– Что заставляет тебя ожидать вежливости от такого, как я?
 
– Ты здесь в поисках знания, – произнесла Заэфа. – Ты запросил этого знания у меня, а не атаковал, как только увидел. Вежливость помогает в социальных взаимодействиях. Поскольку мы ведем социальное взаимодействие, а не бой, следует придерживаться протоколов социального взаимодействия.
 
Железный Воин фыркнул.
 
– Ах, Механикус. Как и всегда, логичны и связаны догматами. Хорошо, лексико арканус – ты говоришь с кузнецом варпа Гавраком Даэлином из Четвертого Легиона.
 
– Я заинтригована тем, что встретила тебя, – отозвалась Заэфа, что было вполне искренне. Пусть еретех решит, что она уже так далеко вышла за рамки человеческих норм, что действительно не воспринимает его присутствие как угрозу и рассматривает его исключительно как интересный курьез. Это явно был лучший путь развития событий. Заэфа подавила потребность потянуться в ноосферу, от которой ее все еще отделяла созданная Даэлином пустота. Она не собиралась идти на такой риск, пока у нее не кончатся иные варианты – ведь если он посчитает, что она пытается вызвать подмогу, то наверняка нападет.
 
– У тебя были вопросы? – поинтересовалась она, не дав ему заговорить вновь. Прежде чем он ответил, Заэфа на секунду ощутила на себе пристальный взгляд глазниц его шлема, словно он оценивал, действительно ли она столь равнодушна к его личности, но затем он отозвался так, словно все было в безусловном порядке:
 
– Эта машина, – произнес он, наполовину обернувшись и указав на устройство рядом с собой. – Что тебе известно о ее природе и происхождении?
 
Это был странный артефакт – один из наиболее странных в максимально закрытом хранилище Заэфы, что уже о многом говорило. Основная его часть имела высоту около семи футов и состояла из волнистых камнеподобных образований. У основания он расширялся – видимо для устойчивости – посередине сужался, а затем вновь расходился наподобие купели или чаши. Впрочем, его форма не была одинаковой по всему периметру, а также на нем присутствовали выемки и выступы, выглядевшие под стать его плавным очертаниям, однако, судя по всему, созданные с некой целью, определить которую Заэфе пока так и не удалось.
 
Отверстие же сверху имело порядка двух футов в поперечнике и максимальную глубину около фута. На дне этого углубления размещались осколки кристаллов лилово-зеленого цвета, основание каждого из которых отполировали, придав идеально цилиндрическую форму, чтобы оно помещалось в соответствующее гнездо, но все прочее оставили неровным и необработанным.
 
Сам по себе предмет, возможно, показался бы всего лишь украшением, однако это впечатление развеивалось при виде остального. Сбоку от основной части располагались пять металлических рук, многосуставных и напоминавших паучьи лапы. Каждая из них оканчивалась игольчатым острием, отточенным на микроуровне.
 
– Редкость, – отозвалась Заэфа, изо всех сил стараясь не выдать голосом, что вопрос Железного Воина как-то ее беспокоит. – Я заполучила ее, когда находилась на флоте эксплораторов в сегментуме Обскурус.
 
– Я не спрашивал, где ты ее нашла, – сказал Даэлин, не глядя на нее. – Я спросил, что тебе известно о ее природе и происхождении.
 
Заэфа решила рискнуть.
 
– Разумеется, она создана людьми, хотя возможно и цивилизацией, сгинувшей еще до Великого крестового похода.
 
Железный Воин вскинул руку в перчатке, и Заэфа на миг задалась вопросом, не допустила ли она ужасный просчет, упомянув временной период, когда предшественники этого существа, а быть может и само это существо, впали в ересь и восстали против Императора Человечества. Сейчас последует расправа?
 
– Создана людьми? – презрительно фыркнул Даэлин, и Заэфа слегка расслабилась. – Едва ли. Ну же, лексико арканус, что здесь кажется тебе «созданным людьми»? Это сделано ксеносами.
 
Некоторые из систем реагирования на угрозу в теле Заэфы активизировались еще чуть сильнее, хотя она того и не желала. Она не знала наверняка! Не знала! Но пусть она даже не была уверена, так ли это. Как-никак, обладание артефактом ксеносов являлось… ну, мнения варьировались от «риска» до «ереси». Не могла ли она в действительности лгать ''самой себе'' о том, что на самом деле думала на этот счет? Не могла ли похоронить собственные опасения под любопытством, убеждая себя, что не может знать наверняка, и посему не следует предпринимать никаких действий, не обладая полнотой информации?
 
Но, с другой стороны, кто сказал, что этот предатель говорит правду? Хотя она и впрямь заявила о человеческой природе артефакта, чтобы проверить, не получится ли у нее спровоцировать Железного Воина подтвердить, что это не так. Еретех считал, будто превосходит ее, так пусть поправляет, если ему так хочется.
 
– Я рассматривала возможность того, что она относится к аэльдари, – признала она и с изумлением обнаружила, что чувствует слабый наплыв тревоги и волнения, наконец-то сказав это кому-то вслух, пусть даже кому-то столь опасному, как кузнец варпа. В каком-то смысле это было ощущение свободы. Ну что сделает Даэлин? Объявит ее еретичкой? Сама идея была смехотворна. – Центральная колонна имеет химическое сходство с теми немногими образцами их основного строительного материала, которые мне удалось найти.
 
– Аэльдари? – проворчал Даэлин, наклонившись взглянуть немного поближе. – Возможно. Но это… – Он указал на механические руки. – Я вырезал этих жалких ноющих ничтожеств на дюжине миров. Вырывал сердца их величайших космических кораблей и повергал самые грозные из их боевых машин. – Он покачал головой. – Я ни разу не видел, чтобы аэльдари таким образом работали с металлом. И не видел, чтобы они объединяли свои творения с творениями других рас, так что даже если центральный элемент и принадлежит аэльдари, это не только их устройство.
 
– Руки, как кажется на первый взгляд, добавлены позднее, – согласилась Заэфа. – Однако, как бы они ни дисгармонировали в эстетическом плане с органичным видом основной части, проведенные мной исследования показывают, что они соединяются с самой сердцевиной.
 
– И что же в этой сердцевине? – спросил Даэлин.
 
– Мне не удалось этого определить по сканам и не хотелось повреждать наружную оболочку для более подробного осмотра, – сообщила Заэфа. – Что я могу сказать точно, так это что она имеет иную плотность, нежели внешние слои.
 
Она решилась рискнуть еще раз.
 
– Как тебе стало известно о присутствии артефакта в моих покоях?
 
Даэлин отозвался не сразу, вместо этого продолжая пристально глядеть на артефакт. Когда же он, наконец, ответил, его голос звучал чуть менее напористо, чем раньше, словно его омрачала едва заметная неуверенность.
 
– Он звал меня.
 
– Вопрос: он установил с тобой связь? – переспросила безмерно потрясенная Заэфа. – Каким способом?
 
– Через инфосферу, – произнес Даэлин. – Я ощутил присутствие, нечто отличное от пустой болтовни вашей породы. Когда я попытался разобраться, он стал удаляться от меня и в конечном итоге полностью отключился. Источник сигнала был однозначен – эти покои. Я лично отследил его до этого места и узнал, кто ты, лишь войдя внутрь.
 
В памяти Заэфы мелькнуло воспоминание: крупная фигура в рясе, пробиравшаяся перпендикулярно ей, когда она направлялась к Храму Омниссии. Быстрый анализ показал, что она имела достаточно сходные габариты, чтобы с уверенностью восемьдесят семь процентов полагать, что это был Гаврак Даэлин. Должно быть, Железный Воин использовал какую-то завесу кода, сбивавшую с толку сенсоры, так что его видели, но не понимали, кто он такой.
 
– Ты уверен, что это было оно? – спросила Заэфа. Ей все еще сложно было поверить, что Железный Воин может говорить правду. Впрочем, идея о том, что такой номер выкинул какой-либо иной предмет в ее покоях, выглядела столь же маловероятной.
 
– Безусловно, – отозвался Даэлин. – Я ощущаю в нем то же присутствие и сейчас. Вот почему я удалил отсюда ноосферу: мне хотелось, чтобы у него не осталось других вариантов, кроме как вступить со мной в контакт. Однако этого не происходит.
 
Он протянул руку к кристаллическим осколкам и очень аккуратно постучал пальцем по кончику одного из них. При повторном рассмотрении Заэфа увидела, что левая рука Железного Воина на самом деле представляет собой бионику, выполненную в точном соответствии с размерами и пропорциями противоположной, правой руки, которая выглядела невредимой и была закована в керамит доспеха.
 
– Что это такое? – спросил Даэлин. – Должно быть, они служат не просто для украшения, а имеют какую-то функцию.
 
– Мой анализ идентифицировал их как кристаллы саллюдо, – сообщила Заэфа. – Большая редкость. Судя по внутренней поверхности гнезд, в которые они вставляются – а та, судя по всему, покрыта субстанцией, восприимчивой к специфическому минеральному составу этих кристаллов – я предполагаю, что они образуют некую разновидность энергетического ядра.
 
– Энергетического ядра? – насмешливо повторил Даэлин. – Насколько я вижу, здесь нет энергии.
 
– Здесь, разумеется, отсутствует источник энергии в традиционном понимании, – согласилась Заэфа. Приблизившись к артефакту, она протянула мехадендрит и осторожно вынула один кристалл из гнезда. Оказавшись так близко от Железного Воина, она практически чувствовала исходящую от того ''неправильность'': порчу, мусорный код, эоны резни и кровопролития. Она заставила себя сохранять спокойствие и ничем не проявить свое возросшее волнение. – Тем не менее, я считаю, что после активации посредством пока неизвестного мне процесса данный артефакт впитает энергию из этих кристаллов путем некой химической реакции. Если желаешь, можешь сам осмотреть оболочку.
 
– Хмм, – Даэлин протянул правую руку, чтобы тоже взять кристалл.
 
Заэфа атаковала.
 
Ее левая нога припечатала правый сапог Даэлина и примагнитилась к полу вокруг него, зафиксировав на месте. Обе ее основные руки устремились вперед и сомкнулись на правой руке кузнеца варпа, удерживая ту в вытянутом положении. Два мехадендрита молнией метнулись на перехват механощупалец Железного Воина, а третье тем временем активировало лазерный резак на своем конце и пробило дыру в броне Даэлина в уязвимой точке поверх правой подмышки.
 
Стоило резаку отодвинуться, как четвертый мехадендрит вогнал в проклятую плоть Даэлина осколок саллюдо, который Заэфа извлекла из артефакта.
 
Гаврак Даэлин, Астартес-предатель, был лишенным человечности, генетически улучшенным воином, который еще больше усовершенствовал себя, срастив собственное тело с еретическими технологиями. Он, вне всякого сомнения, являлся смертоносным воином, способным сразить большинство противников.
 
Высокопоставленный техножрец Адептус Механикус, даже лексико арканус, не относился к числу большинства противников. Пусть Заэфа Вараз и посвятила свое существование собиранию знаний и компиляции данных, но вместе с этим к ней пришло и понимание, что Галактика – крайне опасное место, где не делают различий между комбатантами и заинтересованными наблюдателями. Ее скорость реакции и пределы выносливости выходили далеко за пределы биологических норм, и хотя ничто в ней само по себе не могло быть классифицировано как оружие, но разница между, к примеру, мелтаганом и мелта-горелкой при использовании в упор приобретала сугубо академический характер.
 
Ей также было известно то, чего, похоже, не знал Гаврак Даэлин – осколки саллюдо смертельно ядовиты для углеродных форм жизни. Можно ли еще было считать таковой Железного Воина, только предстояло увидеть.
 
Преимущество внезапности длилось сто тридцать две миллисекунды, а затем Даэлин пришел в движение. Он не стал пытаться вытащить осколок, равно как и освободить свою правую ногу. Вместо этого он крутанулся влево, развернувшись к ней спиной: странный ход для большинства бойцов, но не для того, кто имеет на вооружении торчащие из позвоночника механощупальца.
 
В тот же миг, как он сменил позицию, Заэфа повторила его движение, и ее мехадендриты схлестнулись с его механощупальцами. Каждый из них пытался добиться перевеса. Она еле отпрянула от колющего удара силового клинка; он же в последний момент поймал ее мелта-горелку, отведя перегретую струю поверх своего плеча и вдребезги разнеся четырехрукую статую из ксантийского нефрита.
 
Выпустив его правую ногу, Заэфа зафиксировала обе свои ступни на полу и рванула вперед. Поскольку они сцепились спиной к спине, Даэлина целиком перетащило через ее голову. Пока она валила его на пол, он схватил ее за запястья, но Заэфа вскинула колено, которое угодило ему в лицевой щиток с такой силой, что шлем разлетелся на части.
 
Удар на мгновение ошеломил Железного Воина, и Заэфа стремительно направила лазерный резак к его загривку, но он в последний миг отбил тот в сторону механощупальцем и с яростным ревом вскочил на ноги. У него была бледная кожа и безволосая голова, крест-накрест пересеченная шрамами, а один из глаз заменяла бионика. Даэлин резко развел руки, пытаясь оторвать ей конечности, однако их усовершенствованные системы телескопически раздвинулись, став такими же длинными, как у него. Он плюнул вязкой черной кислотой, но Заэфа дернула головой вбок и уклонилась от атаки. Тем не менее, едкая жидкость брызнула на один из ее мехадендритов, и она ощутила, как структура того начинает слабеть.
 
– Тупая Механикус, – ощерился Даэлин, когда их второстепенные конечности вновь вступили в поединок. Когда он заговорил, показались заостренные металлические зубы, каким-то образом не пострадавшие от кислотной слюны. – Если бы ты просто ответила на мои вопросы, я бы предоставил тебя твоей участи!
 
– Тебе бы я такой любезности не оказала, – отозвалась Заэфа. – Ибо ты есть мерзость.
 
Даэлин рассмеялся.
 
– Слепая, слабая, мелкая покойница.
 
Он изверг поток мусорного кода.
 
Тот прошел сквозь защиту Заэфы и набросился на работающие системы. Зрение помутилось, в конечностях внезапно иссякли силы. Мехадендриты стали двигаться заторможенно, и она перестала осознавать, где они находятся. Пока она боролась, вооруженное силовым клинком механощупальце проскочило через взломанную оборону и погрузилось ей в плечо, заставив судорожно вздохнуть при активации болевых рецепторов. Даэлин стремился полностью ее уничтожить.
 
Однако он просчитался, поскольку искал полной победы слишком быстро.
 
– Аве Деус Механикус, – прошипела Заэфа, мобилизуя все свои познания в коде, и нанесла ответный удар. В отличие от атаки Даэлина, которая походила на снежную бурю и пыталась полностью ее стереть, выпад Заэфы представлял собой копье кода, направленное в сердце машинного духа, управлявшего доспехом Железного Воина. Отзвук контакта вызвал у Заэфы тошноты, какой она не испытывала уже два столетия: броня Даэлина была извращенной и злобной сущностью, сильно отличавшейся от любого из доспехов лоялистов, к которым Заэфе удавалось получить доступ за свою жизнь. Тем не менее, удар попал в цель: кодовое копье, заряженное всей чистотой ее веры в Творца, Отпрыска и Движущую Силу, пронзило гнилую сердцевину машины, с которой Даэлин срастил себя.
 
– Что?!.. – задыхаясь, выговорил Даэлин, когда системы, на которые он полагался тысячелетиями, внезапно отказали или открыто взбунтовались. Он повернулся вбок и прекратил атаку мусорным кодом, перенаправив всю свою концентрацию на то, чтобы восстановить контроль над доспехом, а значит и телом.
 
Заэфа ткнула своим лазерным резаком ему прямо в лицо.
 
Даэлин был слишком быстр: он получил мгновение на восстановление, а большего ему и не требовалось. Теперь его боевые инстинкты вновь заработали, и он вышел из схватки, сделав обратное сальто с ловкостью, которая не вязалась с его огромными размерами и массивным телом. Приземлился на ноги.
 
И пошатнулся, а на его лице появилось смятение – из-под правой руки засочилась черная кровь.
 
– Подожди, – попросила Заэфа, приближаясь к нему так угрожающе, как только могла. – Мне интересно узнать, как токсины кристалла саллюдо взаимодействуют с оскверненной плотью падших Астартес.
 
Гаврак Даэлин вырвал осколок механощупальцем и отшвырнул его прочь. Тот врезался в стену и разлетелся на куски. Железный Воин вызывающе оскалил зубы, но Заэфа видела, что он понимает: с ним что-то не так. Было бы чрезмерно надеяться, что токсины убьют его или хотя бы выведут из строя на достаточно долгий период – даже обычный космодесантник, скорее всего, сумел бы со временем подавить их эффект – однако это могло дать ей достаточное преимущество, чтобы прикончить его.
 
Могло.
 
Раздались аварийные сирены. Стремительно вернулась ноосфера, которую перестал контролировать Даэлин, но в отличие от него, Заэфа и без нее знала, что происходит. Значительно опередив даже самый пессимистичный сценарий, орки пробили пустотные щиты. Звери-ксеносы имели свободу действий внутри главного узла.
 
Время подходило к концу.
 
Даэлин развернулся и побежал. Возможно, Заэфа могла бы схватить его. Возможно, она могла бы вступить с ним в борьбу за контроль над дверью в ее святилище и не дать уйти. Она не стала пытаться делать ни того, ни другого. Это бы означало спровоцировать продолжение боя, в победе в котором она была совершенно не уверена. Пусть Даэлин уходит. Ей требовалось завершить свою работу: спасти самое ценное из собственного личного имущества и закончить эвакуацию инфоблоков и прототипов узла.
 
Она проанализировала информацию из ноосферы и остановилась. Провела повторное сканирование, чтобы перепроверить, верно ли интерпретировала данные и не влияет ли на нее какой-то остаточный эффект после атаки мусорного кода Даэлина. Но нет, все оставалось ясно.
 
Пустотные щиты не отключились. Один их сегмент, в южном секторе, сознательно ''опустили''. Сейчас он уже снова восстанавливался, но в узел проник отряд пехоты и небольшой боевой техники оркоидов. Обладателю такого ранга, как у Заэфы, было видно, чья авторизационная подпись стоит под деактивацией щита: главный генетор Яваннос.
 
Что также объясняло, почему силам обороны был отдан приказ «захватить ксеносов в целости для изучения», а не уничтожить тех.
 
Заэфа в ярости сжала кулаки. Академические интересы у Яваннос всегда перевешивали чувство самосохранения, но даже для нее это был новый уровень идиотизма. Заэфа почти смогла бы понять логику пропускания ксеносов мелкими порциями, чтобы попытаться пережевать тех по частям, не дожидаясь отказа поля и последующего разгрома, но приказывать войскам брать их в плен? Она фыркнула. Катастрофа, к которой наверняка приведет такое распоряжение, может даже убедить Иллутара одобрить прототип боевой машины Капотениса Улла в качестве последнего отчаянного гамбита…
 
Прототип боевой машины.
 
Прототип боевой машины, который содержит в себе отдельные элементы знакомых технологий Механикус, но его чертежи лишены четкости, что не свойственно владыке кузни. Прототип боевой машины, который сам Иллутар описал как потенциально еретический, и при этом внутри узла находится кузнец варпа из Железных Воинов.
 
– Капотенис, – в ужасе прошептала Заэфа про себя, устремляясь в ноосферу, чтобы попытаться установить связь с секутором Митрандой. – Капотенис, что же вы наделали?
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Орки]]
Источник — https://wiki.warpfrog.wtf/index.php?title=Служебная:Сравнение_версий/15173...15297

Навигация