6264
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас= 1516
|Всего = 35
}}
— Не может быть. — Лина хлопнула по воксу ладонью. — Она просто читает из «Книги вдохновляющих мыслей». Что-то не так. Я это чувствую. Что-то совсем не так.
=== Глава шестая ===
'''Гильдейский квартал, каср Мирак'''
Здания на северной стороне площади Статуй в каср Мираке горели. Рота Рафа потеряла вокс во время отступления. Истребительные отряды волсканцев дышали им в спины. Они угодили в капкан, и слишком многие из них оказались в плену.
Бойцов из отделения Йелена взяли живьём. Минке каким-то чудом удалось ускользнуть. А затем она наткнулась на тела.
— Они все были мертвы, — рассказала остальным Минка. Она уставилась на свои руки. — Их освежевали.
Раф был по-прежнему весь в пыли. Он поднялся на ноги. Крепко стиснул ей плечо. Девушка ждала, что капитан что-то скажет, однако тот не нашёлся со словами. Никакого ободрения. Ничего.
Из подразделения остался всего тридцать один человек. Позади них текла река. Их изрядно потрепали. И избиение не прекратится. Минка закрыла глаза, но вновь увидела отряд Йелена, каждый влажный труп свисал подобно куску мяса с фонарных столбов на улице Муниторума.
Она встряхнулась.
— Теперь есть только мы, — сказал Таави.
Раф, стоявший к ним спиной, кивнул.
— Когда они придут за нами?
Капитан обернулся, и его свирепый взор вновь разжёг дрогнувшее было непокорство Минки.
— Мне всё равно, — просто сказал он. — Мы будем готовы в любой момент.
Других ответов он дать им не мог.
— С последней партией припасов нам прислали вот это. — Он достал из ранца дребезжащий тканевый мешочек, из которого затем извлёк пригоршню небольших стеклянных пузырьков.
Заск помрачнел.
— Френзон?
Раф взял один пузырёк с ладони и показал им.
Таави метнул в него сердитый взгляд.
— Думаешь, наша песенка спета?
— Нет. Но если выбора не останется…
— Я не возьму, — твёрдо сказал Таави. — Я кадиец, а не легионер-штрафник, который идёт в бой под наркотой.
Капитан огляделся по сторонам, высматривая желающих.
— Может, мы возьмём себе парочку, — начал Заск, а затем добавил, поняв, что ему следует объясниться. — В смысле. Если так мы убьём их больше. Разве важно, как мы умрём?
Минка вспомнила висящие тела. Возможно, лучше будет уйти в долгую ночь безумной.
— Дай мне одну, — отозвалась она. Раф вложил пузырёк ей в ладонь.
— Как его принимать?
— Раскуси, — ответил капитан.
— Что случится, когда эффект пройдёт?
Раф бросил на неё тяжёлый взгляд.
— Не волнуйся. Когда эффект пройдёт, ты будешь мертва.
Тем вечером рота укрылась в разбомбленном здании, половина бойцов осталась на часах, всматриваясь во тьму в поисках угроз.
Минка глядела на руины на юге, торчавшие подобно сломанным зубам. Ей чудились разные тени, однако время шло, а ничего не появлялось, ничего не двигалось, и она ничего не слышала, если не считать тяжёлого дыхания Оливета, наблюдавшего за улицей вместе с ней.
— Ты взял себе? — поинтересовалась она.
Оливет тряхнул карманом, и внутри звякнули пузырьки.
Минка держала свой флакончик при себе, но не могла представить, как она уйдёт спятившей во тьму. Это слишком сильно напоминало Безымянных.
— Думаешь, ты его примешь?
Напарник пожал плечами.
— Разве что в самом конце.
Девушка кивнула и почувствовала пузырёк даже сквозь толстый материал куртки. Он был маленький, прочный, гранёный.
— Не думаю, что я приму.
— Тогда зачем взяла?
— На всякий случай. Я хочу уйти дисциплинировано и в своём уме.
— Как ударник? — спросил Оливет.
— Да. Я всегда хотела им стать.
Повисла долгая пауза.
— Думаешь, мы ещё белощитники?
Минка подняла глаза.
— Ну, у тебя до сих пор на каске полоса.
Оливет хохотнул. В обычное время их перевели бы из белощитников в ударники после убийства первого врага. Но нынешние времени были какими угодно, только не обычными.
— Я не приму свою, — твёрдо заявила Минка. — Я не хочу закончить жизнь как бешеная собака.
После окончания первой вахты Минка разбудила Таави.
Сержант встрепенулся, и девушке пришлось зашептать ему на ухо, чтобы успокоить.
— Просто я, — тихо сказала она.
Таави кивнул, после чего моргнул и поднялся на ноги.
Настал черёд отдыхать Минки, однако она поняла, что ей сложно уснуть под зловещим фиолетово-зелёным светом Ока Ужаса, пульсирующим в ночи у неё над головой. Оно было таким ярким, что отбрасывало на землю тень.
Даже закрыв глаза, она продолжала его видеть. Кадийка крутилась и ворочалась, а затем натянула на голову старую шинель, и той ночью ей снилось, что она летит на каср Мираком, и город под ней был ярким как солнечный день, ещё до войны. Она была в безопасности, поняла Минка, — чувство, которое уже почти стёрлось у неё из памяти. Она была лёгкой, она была светлой, и была в безопасности.
За два часа до рассвета девушка проснулась среди холода и тьмы, а ещё испуганных возгласов людей. Она сразу поняла, что причиной тому были волсканцы.
— Где? — прошипела она.
Таави пригнулся рядом с ней. Лицо сержанта было измазано грязью, пеплом и потом, одна его половина озарялась далёкими струями прометия. Он парой слов ввёл её в курс дела: атака с двух направлений через вторые этажи жилых блоков на улице Муниторума. До неё донеслись крики, яркие сполохи лазвинтовок, а затем грохот рвущихся гранат и внезапный выстрел из огнемёта в ночь.
Раф уже двигался, шлепками бужа своих главных бойцов.
— Бегом! — шипел он. — Пошли!
Таави поднялся на ноги. Минка последовала за ним.
Они воспользовались канализацией и подвалами, чтобы подобраться к волсканцам снизу, после чего открыли огонь прямо сквозь сломанные половицы, пока остальные отряды обходили их сверху, и сообща они загнали еретиков в ловушку, словно охотники — добычу.
Отчаянный ближний бой продлился почти два часа. Раф прирезал последнего волсканца ножом, и выжившие поодиночке вернулись обратно в руины у реки. Минка измоталась до предела. Она едва волочила ноги, всё её тело болело, в горле першило, а рот был полон пыли и пепла.
— Всё в порядке? — спросил Раф.
Минка встрепенулась и кивнула. В какой-то момент она забылась в беспамятстве.
— Ага.
— Точно?
Девушка кивнула, затем поняла, что у неё кровоточит плечо. Она стянула с себя куртку. Перед глазами всё плыло, так что ей мало что удалось рассмотреть.
Раф взял её руку, и с ничего не выражающим лицом оглядел рану.
— Выглядит чистой, — сказал он. — Убедись, чтобы её хорошо перевязали.
Минка кивнула, не зная, что сказать.
— Таави! — крикнул капитан. — Подлатай её.
Девушка тяжело опустилась на землю. Она закрыла глаза, всего на секунду, а очнулась оттого, что ей в кожу вонзилась игла.
— Мы должны уже быть мертвы, — сказала она.
Таави кивнул.
— Они издеваются над нами?
Сержант не знал.
— Их стало меньше. Видишь огни? — он кивнул куда-то на север. Оттуда к ним медленно приближалось зарево битвы. Ей показалось, будто издалека доносится тихий рокот. Это было всем, чего Минка хотела больше всего. Об этом она мечтала долгие месяцы, но теперь, когда час, наконец, пришёл, оно казалось ей таким же далёким и нереальным, как пустынный мираж.
— Думаю, нас скоро деблокируют, — с радостью в голосе сказал Таави. — Наверное, врагам там знатно достаётся.
Минка помолчала.
— Значит, каср Мирак всё же деблокируют. Как думаешь, Раф знает?
— Он знает. Но даже если они и на подходе, сколько нас осталось? Вряд ли мы сможем продержаться.
На секунду Минку наполнило отчаяние. Она будто повисла над пропастью, и поняла, что дело было в истощении. Поняла, что именно этого добивались враги: сломить её дух. Сокрушить душу.
Она чувствовала присутствие Архиврага словно когтистый кулак, сдавливающий её сердце. А затем к ней пришло воспоминание. О том, как её поднимают к небу и рассказывают о святом долге каждого кадийца. Бороться. Сопротивляться. Никогда не сдаваться.
Она сглотнула пыль во рту. Проговорила молитву Золотому Трону, и вдруг, будто слабый свёт в непроглядной тьме, Минка ощутила надежду. Она согрела её, будто добрый глоток амасека. Девушка достала из кармана пузырёк с френзоном и уронила на землю.
Минка резко опустила на него ногу и раздавила каблуком. В ноздри ударил запах лакрицы и пряностей. До чего хорошо было избавиться от него. Прими она френзон, то уподобилась бы им: своим врагам.
Она была человеком. Кадийкой. Бойцом. Внутри неё жила вера.
— Думаю, мы выстоим, — сказала она. Заряд бодрости прокатился сквозь её тело подобно дозе стимма, и она крепко сжала его руку. — Ты должен верить, Таави. — Девушка взяла его за плечи. — Поверь! — сказала она ему. — Мы справимся. Ты веришь?
Он уставился на неё, и девушка поняла, что нет. В его глазах заблестели слёзы, и он, поджав губы, покачал головой. Таави ничего не чувствовал. Он был смертельно уставший, истощённый, испуганный, но внутри девушки пробудилась неукротимая вера. Она тряхнула его, и тот сглотнул и кивнул.
— Остановись, Минка, — наконец, выдавил он. — Прошу. Будешь верить за нас двоих. Этого хватит.
Тем вечером Минка, встрепенувшись, вырвалась из сна, в котором она была похоронена под обломками и пыталась сделать вдох, прежде чем на неё пролился золотой свет, и она поднялась из-под завала, словно подхваченное ветром пёрышко.
Упоение заставило девушку резко открыть глаза, и она увидела, что вокруг неё толпятся остальные выжившие. Минка спала на плоском куске камня, свернувшись калачиком под шинелью. Она выпрямила затёкшие конечности. Ей стало любопытно, на что они там все смотрят.
Поднявшись на ноги, она увидела, что сполохи и огни сражения на севере стали ещё ближе к городу.
— Они идут к нам, — произнёс Раф.
Вдалеке внезапно полыхнул красный свет. За яркой вспышкой последовал рокот взрыва. Он прозвучал гораздо громче, чем прежде.
Таави встал.
— Как далеко? — спросил он.
Капитан покачал головой.
— Двадцать миль.
— Всё равно что сотня, — ответил сержант.
Свечение померкло, а вместе с ним, казалось, стихли и звуки битвы. Казалось, словно тёмная комната на миг озарилась светом, а когда тени вернулись, они стали казаться даже более глубокими, чем раньше.
Какое-то время все молчали. Они были слишком утомлёнными. Слишком уставшими от битв. На мгновение их вера пошатнулась.
Одна только Минка продолжала всматриваться на север. Сон девушки был коротким и прерывистым, но её измождённому телу больше не требовалось ничего, кроме веры. И чем слабее становились соратники Минки, чем больше крепла её убеждённость. Теперь она наполняла девушку без остатка, почти как свет. От неё лицо кадийки будто лучилось во мраке.
— Они придут за нами, — заявила Минка.
Она посмотрела вниз. Все они глядели на неё подобно пастве в молитвенный день, и девушка ощутила, как её переполняет преданность Золотому Трону.
— Они придут, — повторила она. — Ждать осталось недолго. Победа будет за нами. Всё, что нам нужно, это держаться. Мы никогда не сдадимся. Поняли? Никогда!
Их бледные лица продолжали взирать на неё, отчаянно желая разделить с Минкой её уверенность. Она переводила взгляд с одного бойца на другого, и её улыбка стала ещё шире. Наконец, девушка отвела взгляд от сидевших мужчин и женщин и встретилась с тусклым красным светом аугментического ока Рафа.
Капитан ничего не сказал. Он не верил в надежду.
