Изменения

Перейти к навигации Перейти к поиску

Кадия стоит / Cadia Stands (роман)

218 820 байт добавлено, 15:54, 2 декабря 2022
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас= 1624|Всего = 3534
}}
=== Глава седьмая ===
 
'''Элизионские поля'''
 
 
Космический Волк Скарп-Хедин ничего ненавидел сильнее, нежели эти извращённые, порочные пародии на Адептус Астартес. Они были не просто жуткими; они были опасными. Их способность отращивать оружие из заражённой плоти вызывала у него отвращение. Их убийство не приносило удовольствия; он считал это жизненной необходимостью. Долгом. И по мере того, как война продвигалась вглубь пилонного леса Элизионских полей, Скарп-Хедин исполнял свой долг.
 
Космодесантник Хаоса имел два искажённых рта. Оба они оскалились в рыке, когда существо попыталось создать ещё одну руку. Меч Космического Волка затрещал синим пламенем, отрубив конечность в зачатке. Из ртов донёсся болезненный стон, и сабатон Скарп-Хедина с силой опустился на грудь твари.
 
Послышался хруст силовой брони, костей и плоти.
 
''Брат.''
 
Голос раздался в ухе Скарп-Хедина, однако Космический Волк слишком сосредоточился на убийстве, чтобы обратить на него внимание. Он отсёк придатки чудовищного изменника, как ребенок отрывает лапки жукам. И теперь воин собирался нанести смертельный удар. Едва он начал опускать клинок, один рот забормотал в неразборчивой агонии и страдании, но второй обратился к нему.
 
— Ты можешь убить меня, но победа уже наша.
 
— Ты её не увидишь, — прорычал Скарп-Хедин.
 
— Ты такой же заблудший, как я.
 
Скарп-Хедин не нашёлся с ответом. Он навалился на рукоять меча и вогнал лезвие в шею существа под собой. Монстр, содрогнувшись, умер, и космодесантник глубоко затянулся смрадом крови, после чего огляделся в поисках следующего врага.
 
''Брат.''
 
Голос послышался снова. Волк резко развернулся на месте и посмотрел по сторонам, высматривая противников. Око Ужаса заливало небо пурпуром, и равнину вокруг него усеивали груды тел.
 
Он вспомнил, что случилось до этого. Пока человеческие армии сходились в масштабных сражениях, два элитных отряда космодесантников и их братьев из Хаоса встретились друг с другом в восхитительной дуэли меча и топора. Скарп-Хедин следовал за своим владыкой, Оттаром Белым, как гончая следует за вожаком своры. К месту схватки прибывало всё больше и больше древних воителей, словно стервятников, слетающихся к умирающему животному. Но сейчас, вертя головой, Волк не видел ни одного живого неприятеля. Кругом царила неподвижность.
 
Его ноздри раздулись. Среди аромата жизненной влаги своих генетических братьев он различил запах крови врагов. Он чуял их геносемя, невзирая на искажения, коим их подверг Хаос.
 
Он принюхался, стараясь уловить тёплую кровь. Затянулся, пытаясь учуять жизнь среди куч мертвецов. Он стоял на вершине холма из тел в серых и чёрных силовых доспехах Космических Волков и Чёрного Легиона. Головы были отрублены. Трупы, покрытые засохшим багрянцем, несли на себе следы обширных травм, которые требовалось нанести, чтобы убить одного из Адептус Астартес.
 
''Брат.''
 
Скарп-Хедин крутанулся и низко пригнулся, изготовившись к бою. Их окружили. Повсюду были сотни Чёрных Легионеров, однако теперь все они исчезли. Он не убил их всех. В этом Волк не сомневался. Он бегло просмотрел видеозаписи в своём шлеме.
 
Нет. Он не убил их. Они сбежали перед его яростью, скрывшись в своих «Когтях ужаса» и десантных кораблях и унёсшись прочь с планеты.
 
Скарп-Хедин самоуверенно расхохотался, оскалив длинные клыки. Он был в меньшинстве, но он дал врагам бой, и перебил их. Обуреваемый неукротимой свирепостью и ликованием, Космический Волк с силой ударил себя в грудь.
 
Предатели и трусы!
 
У его ног что-то шевельнулось. Он всадил в череп существу болт-снаряд. Тварь, некогда входившая в ряды Детей Императора, умерла, исторгнув последний вздох вместе с волной красных пузырей. Космический Волк посмотрел вниз и увидел, что стоит на горе из покойников глубиной в пятьдесят трупов.
 
Его серые латы были густо покрыты кровью, часть которой принадлежала ему самому. Он зарычал, озираясь в поисках ещё одного соперника, но вокруг него не осталось никого, кроме мертвецов. А все знали, что мёртвые больше не встают.
 
''Брат.''
 
С вершины своей груды из тел Скарп-Хедин оглядел адское поле брани. Вдалеке догорали разбитые танки, будто предгорья, за которыми вырастали исполинские разрушенные титаны и «Левиафаны», чьи остовы теперь были темны, опалены пламенем и безмолвны. Ближе к нему, где пал его отряд, вздымались холмы трупов, целые кряжи из голов, торсов и сабатонов, устланные гротескным ковром из тянущихся рук и пальцев, подобно чудовищной растительности демонического мира. Каждый холм обозначал место, где стояли и сражались его братья, пытавшиеся прорубиться сквозь вражеские ряды, прежде чем их сразили. Воздух вонял смертью и кровью, а из глубинного слоя тел поднимался смрад разложения.
 
И там, у своих ног, под обезглавленной громадой облитератора, он увидел ссохшийся череп своего вождя: Оттара Белого.
 
Всё это вспомнил, глядя на тело перед собой. Его предводитель, окружённый со всех сторон врагами и размахивающий секирой, призывая на помощь вассалов. Скарп-Хедин прорывался сквозь толпы людей и транслюдей. Воздух загустел от смрада перегретой крови. Его меч всё ещё шипел, словно желая больше.
 
— Лорд! — прорычал он.
 
''Брат.''
 
— Лорд! Я подвёл вас, лорд.
 
''Брат.''
 
Вождь получил ранения в руки, ноги и торс, однако прикончил древнего Космического Волка выстрел из мелты, что проплавил дыру в серо-золотых силовых латах. Он сжёг одно из его сердец и тем самым окончательно сломил его и без того израненное, уже ослабленное тело. Уже умирающее.
 
— Я подвёл вас, — прошипел он сквозь сжатые в ярости клыки. — Мы подвели этот мир.
 
''Брат. Планета потеряна.''
 
Он не понял смысла слов. Висевшее над ним Око Ужаса наполняло небо цветастыми пурпурными узорами, отбрасывавшими зловредный свет.
 
Скарп-Хедину пришлось силой разжать оцепеневшие пальцы Оттара, чтобы забрать топор. Даже в смерти Космический Волк не желал отдавать оружие.
 
''Планета потеряна, брат.''
 
Он поднял огромную двухлезвийную секиру. Оружие идеально легло ему в руку, лёгкое разве что по меркам Космического Волка. Воин вновь осклабился, едва грохот отдалённой артиллерийской дуэли достиг крещендо.
 
Несущий Свет был древний, как сам Фенрис, превосходное оружие, чьи рукоять и лезвие были выкованы из цельного блока метеоритного железа. Он согревал ему руку, а лезвие всё ещё потрескивало от теплящейся внутри него энергии. Секира тускло сверкнула, заставив Скарп-Хедина ухмыльнуться. Он понял, что сделка заключена.
 
''Брат. Планета обречена.''
 
Ноздри Скарп-Хедина раздулись, втянув воздух Кадии. Где-то далеко вспыхивал лэнс-огонь, пронзая клубящиеся облака дыма и пепла. В мерцающей тьме он различил скачущий свет демонических свор, с мерцанием выходящих из имматериума.
 
Новые враги.
 
Космический Волк вновь пришёл в движение, размашистой поступью не ведающих усталости ног направившись на юг. Он остался последний. Последний из отряда, единственный, кто принесёт имена мёртвых и истории об их подвигах обратно на Фенрис. Одно это было великой ответственностью. Он не мог допустить, чтобы свершения братьев остались невоспетыми.
 
''— Брат. Планета обречена. Тебя нужно срочно эвакуировать. Обозначь позицию.''
 
Настойчивый голос продолжал раздаваться внутри его шлема, однако Скарп-Хедин уже затерялся в упоении охотой и битвой. На горизонте появилась звезда, и сквозь грохот битвы он различил далёкий вой вульфена, и Скарп-Хедин откинул голову и взвыл в ответ.
 
Зуфур Таинственный был мёртв, вместе со всеми своими проклятыми воинами.
 
Из их тел вышел подобающий каирн для Оттара Белого. Ни один Космический Волк не мог желать большего.
 
 
=== Глава восьмая ===
 
'''Точка 395, Миракский фронт'''
 
 
Эскадрон «Адских гончих» Валентина всё ещё находился в половине дня пути от Элизионских полей, когда над самой землёй пронёсся «Мародёр-уничтожитель». За ним последовали четыре других бомбардировщика, полностью загруженных самонаводящимися ракетами, и последний из них приветственно «помахал» танкистам крыльями, прежде чем устремиться на юг. Полковник уже и не припоминал, когда в последний раз видел поддержку с воздуха.
 
— Только посмотрите, — сказал он. — Откуда они тут взялись?
 
— Мне без разницы, — отозвался мехвод. — Главное, чтобы их бомбы упали куда надо.
 
Когда рёв «Мародёров» стих вдали, они услышали, как из вокса полился «Цветок Кадии».
 
— Тихо! — шикнул Валентин и прибавил звук.
 
Наконец, раздался голос Крида.
 
''— Люди Кадии.''
 
— Тихо! — Валентин стукнул своего наводчика, и «Адская гончая» резко затормозила.
 
''— Вы сделали всё, о чём я просил, и даже больше. Вы оттеснили врага. Вы выиграли битву за Кадию.''
 
Повисла пауза.
 
''— Вы выиграли, но мой долг, мой тяжёлый долг сказать вам всем, что Кадия, наша родина, обречена. Не из-за недостаточной смелости или силы с вашей стороны. Вы выиграли битву. Ваша честь осталась незапятнанной.''
 
''— Вы можете подумать, что мы потерпели поражение. Это не так. Я вас уверяю. Приготовления ведутся прямо сейчас. За этим сообщением последует передача, в которой будут указаны эвакуационные зоны, откуда десантные корабли вывезут вас с планеты. Повторяю. Это не поражение. Битва продолжится. Мы принесём пламя Кадии обратно Империуму. Мы будем сражаться, защищая саму Святую Терру.''
 
В конце передачи уже другой голос — напряжённый из-за обуревавших его чувств — зачитал список эвакуационных точек. Экипаж Валентина слушал в ошеломлённой тишине.
 
Список начался сначала. Он успел повториться ещё трижды, прежде чем кто-либо заговорил.
 
— Фрекк, — сказал Валентин.
 
Он поднял глаза, и остальные кивнули. И впрямь, фрекк.
 
 
'''Миракский фронт, 17-я армейская группа'''
 
 
«Молот Тайрока» Лины возглавлял наступление на волсканский редут. Девушка сняла с себя всё вплоть до майки. Её спина взмокла от пота, руки стали скользкими от смазки и копоти, вокс-бусина болталась на шее. Она поправила цепи на крак-снаряде, протащила через отсек танка и аккуратно опустила на место.
 
— Заряжено! — крикнула Лина, однако выстрела не последовало.
 
— Заряжено! — повторила она, перекрикивая грохот тяжёлого болтера, из которого стрелял передний наводчик.
 
Ленту зажевало. Наводчик дёрнул её, и загрузочный механизм щёлкнул, принимая новые болты.
 
Он были настолько заняты стрельбой, что даже не услышали, как заиграл «Цветок Кадии». Но когда заговорил Крид, Ибсиц подкрутил звук, и они начали работать немного усерднее и быстрее. А затем прозвучал приказ об эвакуации.
 
— Что он только что сказал? — переспросил Ибсиц.
 
Лина замерла, но затем от лобовой брони со звяканьем отскочил снаряд, и она резко захлопнула казённик.
 
— Заряжено, — произнесла она.
 
Ибсиц выругался, когда башня машины развернулась.
 
— Заряжено? — крикнул он.
 
— Заряжено, — повторила Лина. Она заметила взгляд мехвода и прислонилась к плитам снарядного погреба. — Какого фрекка там только что сказали?
 
Танк содрогнулся от выстрела главного калибра.
 
— Убийство подтверждено, — произнёс он, после чего спрыгнул из кресла стрелка внутрь танка.— Они только что сказали «эвакуация»?
 
Экипаж уставился на него. Никто не шевелился. Все они услышали послание, а теперь по воксу перечислялись точки эвакуации.
 
Первым делом Лина подумала, что никуда эвакуироваться не будет. Она ''не бросит'' свой дом. Она будет сражаться и погибнет со своей родиной.
 
Но список мест эвакуации повторялся снова и снова.
 
Лина пнула стену.
 
— Не могу, фрекк, поверить! — рявкнула она.
 
 
=== Глава девятая ===
 
'''Делянка Рено, Кадия Секундус'''
 
 
Друкская Болотная гвардия, согласно классификации Муниторума, считалась лёгкой пехотой: выносливые племенные воины, привычные к невзгодам и независимым действиям с минимальным снабжением и оснащением. Постоянное перемещение было их главным козырём, однако последние два месяца бойцы неуклонно сдавали позиции, поскольку топи, которые они использовали в качестве укрытия, исчезали в огне либо попросту затоплялись ордами врагов.
 
Ясен Квайн был видлусом из клана Керн с Друка VI, который писцы Муниторума знали как 53-й полк Друкской Болотной гвардии. Он относился к своей роли советника, законодателя и летописца со всей ответственностью, а особенно сейчас, когда казалось, что само существование клана Керн висело на волоске. Они походили на друкских клыкорыб, отчаянно барахтавшихся в обмелевших прудах.
 
Друкцы закрепились в глубине замёрзших болот на Делянке Рено — мили и мили шелестящего засохшего сорго, укрытого стелящимся туманом, — противостоя армии культистов из нескольких миров-ульев, так и не вымаравших свои гангстерские татуировки.
 
Толщиной побеги сорго не уступали бамбуковым стволам. Лучшей местности для лёгкой пехоты было не сыскать, и, несмотря на небольшую численность, гвардейцы сражались месяцами, прячась в глухомани.
 
Солдаты Хаоса решили зачистить территорию огнём. Бойцы Болотной гвардии оказывали упорное сопротивление, постепенно отходя вглубь топей, но количество убитых неуклонно росло, и, миля за милей, враги загоняли их в угол. Долго на развязку ждать не придётся.
 
Бредя по стоячей воде, Ясен отдавал себе отчёт, что бежать дальше не было смысла. Пришло время помолиться своему отцу, Императору, и принять последний бой.
 
В пятидесяти футах перед Ясеном взорвалась граната. Следом раздалась стрельба — короткий и яростный шквал лазерных лучей среди кочек и омутов. Ясен пригнулся, заметив отделение друкцев, отступавших прочь от места стычки. Все бойцы были в противогазах. Они пересеклись с ним взглядом и жестами показали, что нужно продолжать отход. Так же, как все прошлые дни.
 
Ясен скользнул назад, едва потревожив воду и росшее вокруг сорго.
 
«Гляди!» — показал ему один из гвардейцев, и видлус поднял глаза. За те месяцы, что они сражались, в небе успело родиться множество звёзд, которые в основном были сполохами на высокой орбите от неистовых залпов огромных крейсеров. Но эта звезда отличалась от прочих. Поначалу она казалась далёкой, и не походила на взрыв перегрузившегося плазменного реактора. Слишком маленькая, слишком жёлтая. Она стремительно становилась всё ярче.
 
Ясен кивнул. Его плеча коснулась чья-то рука.
 
— Тебя зовёт вождь, — произнёс друкец. — Ты должен идти.
 
 
Ясен нашёл предводителя и его избранную свиту посреди небольшого тёмного озерца, покрытого вязкой прометиевой плёнкой. Приближённые вождя кутались в некогда пёстрые лохмотья, теперь, однако, выглядевшие одинаково грязно-серыми и выцветшими. Их лица закрывали примитивные дыхательные маски, вокруг шей и по плечам тянулись трубки, кожу покрывали синие племенные татуировки, и у всех на пледе-перевязи болтался клановый нож.
 
Сияние Ока Ужаса придавало лицу вождя бледно-жёлтый оттенок.
 
— Мы почти окружены, видлус.
 
— Да, лорд.
 
— Я решил умереть здесь, на этом бугре.
 
Ясен кивнул.
 
— Тогда я рад быть здесь с вами.
 
Лицо вождя окаменело.
 
— Ты не можешь.
 
— Но… — начал Ясен.
 
Предводитель оборвал его на полуслове.
 
— Ты знаешь все старые истории нашего клана. Один из нас должен спастись с Кадии, и сообщить о том, как погиб клан Керн.
 
Ясен обвёл взглядом остальных. Те уставились на него поверх масок. Он всё понял.
 
— Только не я!
 
— Это мой приказ.
 
Видлус заглянул в лица остальных сопровождающих. В скрывавшихся за ребризерами глазах читалась только каменная твёрдость. Они уже всё для себя решили. Настал их час умирать. Но его с ними не будет.
 
Ясен почувствовал себя преданным.
 
— Я не могу бросить вас, лорд. Вы — вождь моего клана. Что меня ждёт, кроме враждебного мира? Мужчины будут смотреть на меня с презрением, и говорить, что я выжил, когда мой повелитель — нет. Я не смогу жить в таком позоре.
 
— Это мой приказ, Ясен, — повторил вождь. — Один из нас должен спастись, чтобы поведать о том, как мы сражались и погибли.
 
Вспыхнула ещё одна перестрелка, теперь даже ещё ближе. Когда Ясен посмотрел в лица бойцов снова, то заметил, что их глаза начали ярко блестеть. Переливаться жёлтым светом.
 
Вдруг один из приближённых жестом привлёк его внимание и указал на небо. Там была звезда. И она становилась ярче. Ясен повернулся. Все они проследили за его взглядом. Звезда озаряла небо подобно второму солнцу. Спустя несколько мгновений на неё стало уже невозможно смотреть. Болото накрыло тенью. Друкцы услышали рёв, похожий на стремительно приближающееся землетрясение.
 
Ясен закричал, когда звезда пронеслась у них над головами, заслонив собою небеса.
 
Ударная волна швырнула его в трясину. Видлус свалился на четвереньки, и, уставившись на воду, увидел отражение своей головы на фоне горящего небосвода, и тогда он вспомнил пророчество о конце мира. О том, что рок принесёт яркая звезда, слишком яркая, чтобы на неё смотреть.
 
А затем он увидел пламя.
 
Вся топь горела. История его клана останется нерассказанной. Болота Друка не узнают, как сражались, победили, и умерли их дети.
 
 
Звезда, что озарила собой небо Кадии, была фрагментом древнего ксеноартефакта, известного как Чернокаменная Крепость.
 
Архивраг подвёл её к планете, и, даже открыв совместный огонь, остатки боевого флота Кадии и ударные крейсеры Адептус Астартес смогли лишь отколоть от её бортов части обшивки, словно кусочки от кремневой глыбы. Капитаны в отчаянии направили свои мониторы в Чернокаменную, надеясь сбить древнего колосса с курса, но та неслась вперёд на такой скорости, что остановить или задержать её не смогло бы уже ничто.
 
Обломки посыпались на планету подобно падающим звёздам, вспыхивая на высокой орбите. Главный же фрагмент, размерами не уступавший луне, вошёл в стратосферу, и его края объял огонь. Громада продолжала падать подобно раскалённой добела ракете, пройдя над Кадией Терций и Секундус и повсеместно поднимая неистовые бури.
 
Вакуум, образовавшийся из-за прохождения Чернокаменной, породил акустический вал, смявший танки в лепёшку. На месте столкновения остался кратер диаметром в двести миль, а покатившаяся от него ударная волна сравняла с зёмлей всё на тысячи миль окрест. К небесам взмыли миллионы тонн грунта, создав грибовидное облако, наполнившее мезосферу таким количеством пыли и обломков, что их хватило бы на тысячелетний ледниковый период. Понятия дня и ночи лишились какого-либо смысла. По поверхности мира-крепости расползлись гигантские трещины. Тектонические плиты Кадии Прайм начали разламываться и вспучиваться, не выдержав напора взрывных волн, расходящихся от точки удара подобно ряби, поднятой брошенным в неподвижную воду камнем.
 
Из мантии планеты вырвались цунами магмы.
 
Скалобетонные бастионы рухнули, древние касры обратились в пыль, но, что хуже всего, леса кадийских пилонов, что столько тысячелетий сдерживали имматериум, рассыпались на куски.
 
В этот момент Око Ужаса устремилось вперёд и накрыло планету. Врата Кадии были не просто захвачены. Они перестали существовать.
 
И в брешь сплошным потоком хлынул высвобождённый варп, затапливая всё на своём пути.
 
И Темные боги засмеялись.
 
 
Когда Кадию захлестнули бури, мир покинули последние истребительные отряды Чёрного Легиона, пустившись вслед за своим флагманом, старинным «Мстительным духом». Они бросили еретиков и сектантов на произвол судьбы: жители целых ульев, целых планет пали жертвами отчаяния и предательства Губительных Сил. Какое им дело до гибели миллионов рабов? У Империума Человека их было ещё в достатке.
 
Без Чёрных Легионеров, управлявших ими, пропащие и проклятые накинулись друг на друга подобно берсеркерам, проводя кровавые обряды, учиняя ритуальные избиения и творя акты гнусной безжалостности. Они стали лёгкими мишенями для дисциплинированных кадийцев, и выжившие подразделения начали слаженно отступать к ближайшим эвакуационным пунктам и покидать планету.
 
Немногие сохранившиеся астральные хоры попытались докричаться сквозь варп до Святой Терры. Их предупреждений, впрочем, никто не успел услышать, поскольку в тот же момент к ним в санктумы телепортировались эскадроны смерти Чёрного Легиона и расправились со всеми, кто находился внутри.
 
 
Планы эвакуации с Кадии были составлены ещё после Второго чёрного крестового похода. По мере того как приказ к отступлению расходился по уцелевшим сервиторным сетям, внедрённые протоколы вытеснили запрограммированные функции киберорганических существ на второй план. Когитаторы служебных систем и планетарной обороны начали вызывать с орбиты челноки, оценивая численность оставшихся на земле подразделений и направляя лоялистов к наилучшим эвакуационным точкам. Сервиторы с выхолощенными мозгами перестали работать и застыли в тупом безмолвии, пытаясь проговорить одно-единственное слово: ''эвакуация''.
 
Но за поколения, прошедшие с создания планов, многое изменилось. К предосторожности древних кадийцев стали относиться с недоверием и подозрением, как будто даже сама мысль об отступлении была равносильна измене. Эвакуационные протоколы обновлялись изредка и без должного усердия. Результатом же оказался полнейший, совершенно не предвиденный хаос. На планете воцарилось замешательство, которое лишь усугубилось ужасными разрушениями в северном полушарии.
 
Отряды элитного 4-го Кадийского, партизанившие в приполярных районах Кадии Секундус, обнаружили, что их ближайший эвакуационный пункт находился на дальней стороне боевого лагеря Железных Воинов. За неимением другого выбора они пошли на прямой штурм вражеских окопов, только чтобы обнаружить их покинутыми, если не считать горстки рабов-дикарей.
 
Механизированный 103-й полк переждал бурю и землетрясения внутри бронированных отсеков «Химер». Как только поступил приказ к отступлению, они без капли сомнения отправились к своей точке эвакуации, которая располагалась в каких-то двадцати милях от них. Однако весь район так сильно пострадал от катастрофы, что изменился до неузнаваемости, став совершенно непроходимым для техники. Кадийцам довелось бросить машины и отправиться пешком через лавовые поля, а в самом конце они обнаружили, что на месте их пункта назначения теперь плескалось гигантское озеро бурлящей магмы.
 
Кадийский 46-й стрелковый отделяла от их зоны эвакуации сотня миль. Бойцы совершили ночной марш-бросок, кидая всех отстающих, но по прибытии увидели, что их точку выхода затопило в результате прорыва Укуловской дамбы.
 
Прочие полки находили свои эвакупункты в эпицентре битвы или на удерживаемой врагом территории, либо осознавали, что стали жертвами жестокого сбоя системы и получили неверные данные.
 
Некоторые находили свои зоны эвакуации в полном порядке и с уцелевшим управлением, и дисциплинированно становились в очереди на ожидание челноков. Однако по мере того, как часы становились днями, к солдатам постепенно приходило понимание, что за ними никто не прилетит.
 
Для них долгая война завершилась.
 
 
Любые попытки положить конец панике с помощью планетарных вокс-сетей разбивались об истерику командиров, которые три последних месяца старались сохранить бойцам жизнь, и теперь наконец дали волю ярости, гневу и бессилию, направляя свои послания любому, кто мог их услышать.
 
Однако Галактика оказалась к ним глуха.
 
Даже те, кто прибыл в эвакуационные точки, поняли, что они пока далеко не в безопасности, поскольку Кадию захлестнула волна варпа. Стены имматериума рухнули, законы физики, порядка и реальности перестали действовать, и мир стал наполняться формами, звуками и цветами, которые не поддавались никакому описанию. А Тёмные боги смеялись дальше.
 
 
=== Глава десятая ===
 
'''Кадия Секундус'''
 
 
Когда-то точка 29.443 была частью гряды плоских холмов, чьи скалистые утёсы спускались к самой равнине, но ландшафисты Администратума давным-давно сгладили их, а выбранную землю разровняли, создав широкий участок, откуда челноки могли бы забирать ждущие войска. Теперь же она получила обозначение «Эвакуационная точка 57Б».
 
Точка находилась среди взгорий Кадии Секундус: обширная ровная территория площадью в две квадратные мили, вымощенная толстыми скалобетонными плитами, которые до начала войны за Кадию успели основательно зарасти травой и покрыться засохшим гроксовым помётом. Загадочная площадка издревле обескураживала местных гроксопасов и отряды замёрзших белощитников, которые брели после ночных тренировок на Мевлипских холмах, лишь чтобы неожиданно обнаружить, что идут по твёрдой поверхности.
 
Но теперь она стала единственной надеждой на спасение для всех лоялистов в радиусе пятидесяти миль.
 
Первой сюда прибыла сестра Элоиз, Госпожа Раскаяния из ордена Сестёр Девы-Мученицы с семью выжившими кающимися. Сёстры искупали свои грехи в бою против шайки Чёрных Легионеров, однако за час до падения Чернокаменной Адептус Астартес покинули поле битвы, оставив воительниц кричать им вслед проклятья.
 
Они прошли через метели, рубя по пути своры лепечущих демонов, и теперь от них требовалось взять точку под охрану.
 
— Оглядите раненых, — приказала Элоиз своим кающимся сёстрам.
 
Кающаяся Беатриче не сдвинулась с места. Один её глаз закрывала чёрная повязка, кожа на обритой голове была воспалена и шелушилась, руки и ноги густо покрывали брызги крови, а на плече девы покоился не работающий пока эвисцератор. Они выглянула с края плато, заметила бушующие вдалеке сражения и пламя, и дёрнула подбородком в ту сторону.
 
— Мы воины, а не сиделки! — Из-за рёва бури ей пришлось кричать. — Там идёт война!
 
Хлыст Элоиз огрел Беатриче по плечу, заставив кающуюся рухнуть на колени.
 
— За что ты покарана? — резко спросила Госпожа.
 
Бледные щёки Сестры залились румянцем.
 
— За неподчинение, хозяйка.
 
Элоиз кивнула ей.
 
— Именно. Война внизу почти окончена. Наш долг — служить, кающаяся. И мы нужны здесь. Когда кадийцы покинут планету, мы сможем остаться и продолжить бой. — Элоиз стянула с головы маску, распустив короткие чёрные волосы, пропитанные потом и местами подёрнутые сединой. Её лицо было исхудавшим и напряжённым. — Но решать это мне. Ты поняла?
 
Она взмахнула кнутом и хлёстнула Беатриче во второй раз.
 
— Да, — неохотно процедила та. — Я осмотрю их.
 
С помощью эвисцератора Сестра поднялась на ноги, после чего закинула огромный меч за спину.
 
Беатриче была воительницей, и не слишком хорошо понимала, как ухаживать за ранеными. Первая группа выживших уже плелась по холму — тридцать кадийцев, некоторые были босые и хромали, другие перебинтованные, и от неё не укрылось, что они идут сквозь пургу уже из последних сил. На их бледных лицах читалась крайняя усталость.
 
Бетриче посмотрела на них, и невольно стиснула кулаки. В глубине души она считала их проигравшими. В действительности проиграли все они, однако кающаяся помнила отданный ей приказ.
 
— Приветствую, братья, — крикнула Сестра приближающимся солдатам, но слова дались ей с большим трудом. Она была более привычна к распеванию боевых гимнов, а не раздаче утешений. — Вы прибыли в Эвакуационную точку пятьдесят семь Б.
 
В ответ гвардейцы уставились на неё оцепеневшими взглядами, словно не поняв сказанного. Беатриче шагнула вперёд и неловко протянула им негнущуюся руку. Кадийцы брели мимо неё, один за другим выходя на плато, но в хвосте отряда репентия заметила пару отставших бойцов, один из которых держал на плече руку второго.
 
— Не останавливайтесь, — сказала она солдатам, жестом показав, куда им двигаться дальше, и в этот момент мужчина, которому помогали идти, пошатнулся и упал. Беатриче быстро подошла к нему.
 
— Поднимайся! — велела она, но гвардеец лишь застонал и перекатился на бок.
 
Будь у неё с собой кнут, она непременно пустила бы его в ход, но, подняв глаза, Беатриче увидела направленный на неё резкий взор госпожи. Кающаяся склонилась над лежащим бойцом и просунула руку ему подмышку.
 
— Вставай! — сказала она ему, однако тот не пошевелился. — Да что с тобой не так? — Сестра опустилась на колени, так что её чёрные наколенники скрежетнули по скалобетонной плите, и ткнула мужчину в грудь перчаткой. — Он мёртв, — произнесла она.
 
Беатриче поднялась и посмотрела на солдата, что привёл сюда своего друга. Вокруг его глаз скопилась грязь, губы растрескались — судя по виду, он не спал уже много дней. Кающаяся поняла, что тот не может поверить в случившееся, и на краткий миг в глубине её души зажглась давным-давно погасшая искра жалости.
 
— Как тебя зовут, гвардеец?
 
— Назар, — ответил кадиец.
 
С почти неуловимой мягкостью она опустила ему на руку ладонь.
 
— Назар. Ты в безопасности. Верь в Императора.
 
 
За следующие часы к холму начало стекаться всё больше уцелевших полков, и каждое подразделение строилось на выделенной ему плите. Так было проще собирать рассеянные войска.
 
Некоторые плиты заполнились выжившими бойцами наполовину, тогда как на других их стояла лишь жалкая горстка. Небо темнело просто на глазах. Снизу всё громче доносилось завывание демонов. Пальцы солдат начали дрожать. Сердца ветеранов затрепетали.
 
Кающаяся Беатриче достала из-за плеча эвисцератор. Госпожа Элоиз хлестнула кнутом, заставив гвардейцев сплотить ряды, и затянула гимн «Стань бронёй моей».
 
Остальные Сёстры запели следом, добавив свои высокие красивые голоса.
 
— Пойте! — приказала она солдатам. Один из них молчал. Элоиз влепила ему оплеуху.
 
— Пой! — крикнула она ему, после чего двинулась вдоль строя, вслушиваясь, как поначалу разрозненные голоса гвардейцев сливаются в единую песнь.
 
 
'''Эвакуационная точка 88А, возле Бастиона 8'''
 
 
У подножья гряды позади бастиона 8 командование над Эвакуационной точкой 88А взял на себя лорд-комиссар Грейк. Он прибыл сюда вместе с остатками 77-го Кадийского воздушно-десантного, с боями преодолев более восьми миль пути. Его бойцы сражались без капли страха, и за всё время стодневной кампании ему пришлось застрелить всего троих бойцов.
 
После того как в небесах засверкал демонический свет, лорд-комиссар понял, что выжить им поможет только строжайшая дисциплина. Следующая подошёдшая к зоне эвакуации рота насчитывала едва ли сотню кадийцев, с трудом переставлявших ноги от измождения.
 
— Стоять! — крикнул Грейк. Он зашагал к замершим бойцам, и полы его чёрного кожаного пальто затрепал холодный ветер. — Смирно! — скомандовал он, и, несмотря на усталость, гвардейцы подобрались, поняв, что их осматривают. Они поправили шлемы, закинули лазвинтовки за плечи. Некоторые даже потёрли грязные ботинки о лодыжки, когда Грейк принялся прохаживаться вдоль строя.
 
Он резко остановился перед бойцом с перебинтованной головой.
 
— Ты! — рявкнул комиссар. — Как тебя зовут?
 
Приземистый мужчина вытянулся в струнку. У него были тонкие усики, щёки покрывала недельная щетина.
 
— Гвардеец Пайп! — ответил тот, отдав честь.
 
— Где твоя винтовка? — угрожающе спросил Грейк.
 
Пайп огляделся по сторонам.
 
— Я выбросил её, сэр.
 
Комиссар Грейк достал пистолет. Один из бойцов во втором ряду выступил вперёд, чтобы заступиться за бойца. Судя по униформе, майор.
 
— Сэр! — крикнул он. — Лазвинтовка была сломана. Нам нужно было нести раненых. Я приказал ему бросить оружие.
 
Комиссар Грейк развернулся и выстрелил майору в голову.
 
Мужчина рухнул словно грокс, взрыв болт-снаряда отбросил его на других солдат, забрызгав их кусочками мозга, черепа и кровью. Грейк крутанулся туда, где по-прежнему стоял Пейп, и выстрелил ещё раз. Гвардеец отлетел на бойцов у него за спиной.
 
Грейк вложил пистолет обратно в кобуру.
 
— Итак, кто командует этой толпой?
 
Гвардейцы стали оглядываться в поисках выживших офицеров. Двое кадийцев обменялись взглядами, пытаясь решить, кто из них выше по званию. Наконец, загудев аугментической ногой, вперёд шагнул старший из двоих.
 
— Майор Люка, — представился старик и отсалютовал. — Дважды в отставке. Теперь служу командующим офицером Пятьдесят шестого стрелкового.
 
Комиссар Грейк смерил майора взглядом.
 
— Твое подразделение — настоящий сброд. Приведи бойцов в порядок. Ясно?
 
Майор Люка отдал честь.
 
— Так точно, — ответил он, и после надменной паузы добавил, — сэр.
 
 
Чёрная фигура Грейка представала перед каждым новоприбывшим отрядом с неизменным болт-пистолетом в кобуре, придерживая одной рукой высокую фуражку, чтобы её не сорвало ветром, который яростно хлопал полами его кожаного пальто. За полчаса он успел казнить не меньше тридцати гвардейцев.
 
Настроение среди бойцов 56-го и так было хуже некуда, но с каждым рявканьем пистолета их удручённость постепенно перерастала в ярость.
 
— Кто-то должен пришить его, — пробормотал кто-то.
 
Люка метнул на солдата предупреждающий взгляд.
 
— Тихо, — произнёс он. Случайности, конечно, случались, но перед этим о них не стоило распространяться.
 
 
Сигнальные маяки обозначили зону высадки, однако небо оставалось зловеще-мрачным.
 
Солдаты сбились в кучу, пытаясь укрыться от бьющих в лица пыли и пепла. Небеса непрестанно чернели. Внезапно захлестал дождь, быстро, однако, переросший в тяжёлый тёмный град. Их родной мир стал кладбищем. А теперь превращался в ад. Они отчаянно молились, чтобы челнок прибыл как можно скорее и увёз их с планеты — и когда в воздухе, наконец, вспыхнули жёлтые огни транспортника, гвардейцы поднялись как один, протягивая руки к белому лучу прожектора, что ударил в них с высоты.
 
Из-за клубящихся туч показался бледный крестообразный фюзеляж самолёта, спонсонные орудия которого непрерывно вращались туда-сюда в поисках неприятеля. Машина уже выпустила посадочное шасси. Один из трапов был наполовину открыт, так что бойцы смогли разглядеть на фоне внутреннего освещения силуэты людей.
 
Кадийцы поднялись и ринулись к снижающемуся челноку. Некоторые юнцы замахали руками.
 
— Назад! — скомандовал им Грейк. — Всем назад!
 
Транспортник сел в пятидесяти ярдах от Люки. Он представлял собой обыкновенный челнок класса «земля-космос»: широкий приземистый корпус, две пары коротких крыльев обратной стреловидности. Тёмную верхнюю обшивку покрывали подпалины от автопушечных снарядов, но машина выглядела более-менее неповреждённой. С обоих бортов откинулись меньшие аппарели.
 
Трижды содрогнувшись, задний трап, наконец, опустился до конца. По нему тут же сбежал флотский старшина, опустив голову против потоков воздуха из турбин, грозивших сбить его с ног.
 
— Кто здесь командует? — крикнул он, придерживая фуражку.
 
— Я, — отозвался Грейк. — Лорд-комиссар шагнул вперёд, и ветер тут же разметал полы его чёрного пальто.
 
Старшина повернулся к нему.
 
— У нас лишь пятнадцать минут, сэр. Вражеские истребители уже в пути.
 
— В очередь! — велел остальным Грейк, замахав пистолетом. Сам он встал перед трапом, пока солдаты торопливо занимали места. — В полковой очередности. Бросайте снаряжение! Бегом! До отлёта десять минут.
 
В челнок успела загрузиться половина 56-го стрелкового Люки, когда Грейк подал сигнал флотскому. Трап начал подниматься.
 
— Вы не можете их бросить! — закричал он, и комиссар повернулся к нему.
 
— Ты будешь рассказывать мне, что делать, майор?
 
— Сэр, я лишь хочу сказать, что этих людей не стоит бросать. На челноке есть место. Впустите их. — Люка посмотрел на лица людей, которых им приходилось оставить.
 
Казалось, Грейк уже собирался согласиться, но затем один осмелевший гвардеец ухватился за край аппарели и начал подниматься. Грейк всадил ему болт в лоб. Затем он пристрелил ещё двоих, пытавшихся взобраться на борт. Майор Люка отвернулся. Ему стало тошно. Им следовало прикончить этого комиссара.
 
 
Трап, трижды судорожно дёрнувшись, закрылся, на последних пару футах замедлившись, чтобы дать время захлопнуться дверям. Люка смотрел сквозь сужающийся зазор на свой родной мир, и последним, что он увидел сквозь гонимую ветром пыль, стали тысячи глядящих на него бледных лиц, озаряемых резким светом прожектора.
 
Затем аппарели с гулким стуком закрылись, раздалось шипение выравнивающегося давления, потом стук запустившегося процесса герметизации, и рёв бури стих.
 
Челнок был на три четверти пуст.
 
— Нам следовало взять с собой больше, — произнёс Люка.
 
Комиссар Грейк спрятал пистолет в кобуру.
 
— Нам всем следовало сделать больше, — отозвался он, после чего резко развернулся и зашагал по широкой посадочной аппарели, его шаги громом разносились в пустом металлическом отсеке.
 
 
'''Река Мирак'''
 
 
Эвакуационная точка генерала Бендикта находилось на ровном плато, именуемом Стариковским холмом. Его припаркованные ровными рядами танки обдувала пыль, бойцы выжидающе всматривались в небо.
 
Челнок приземлился в сотне ярдов от них, и показавшиеся изнутри флотские старшины лихорадочно замахали танкистам. Войска принялись быстро подниматься на борт. Через двадцать минут самолёт вновь запустил двигатели.
 
Бендикт как раз стоял у главного погрузочного трапа, когда тот вдруг начал подниматься.
 
— Что происходит? — резко спросил он.
 
Ему никто не ответил.
 
— Эй! — крикнул он.
 
Старшина, стоявший за пультом управления, был маленьким, худосочным мужчиной в мешковатой униформе на два размера больше.
 
— Нужно улетать! — крикнул он, вместо объяснений махнув куда-то в сторону кабины.
 
Генерал Бендикт оглянулся на очереди ждущих людей.
 
— Это невозможно! — крикнул он. — Гляди!
 
На погрузку ждало ещё как минимум тридцать тысяч человек. Старшина пожал плечами. Это было не его ума дело. Он просто выполнял приказы.
 
— Дай мне пять минут, — сказал он флотскому.
 
— Приказы, — просто ответил тот.
 
«К чёрту приказы», — подумал Исайя. Затем он подтянул к себе Тайсона.
 
— Не дай ему закрыть трапы, пока я не позволю! — закричал он ему на ухо. — Понял?
 
Тайсон достал из кобуры лазпистолет и снял с предохранителя.
 
— Понял, — сказал сержант.
 
Старшина перевёл взгляд с одного кадийца на другого, затем посмотрел на лазпистолет. Он побледнел.
 
— Вам нужно поговорить с капитаном, — сказал он.
 
— Сейчас поговорю, — пообещал ему Бендикт, и, собрав двадцать человек, направился в переднюю часть самолёта.
 
Дверь в кабину оказалась незапертой. Генерал шагнул внутрь. В тупоносом отсеке царила теснота; на панелях управления горели кнопки, рычажки и зелёные инфодисплеи.
 
Исайя остановился. Пилоты сидели, пристёгнутые к креслам. Справа, у двери, три сервитора с выхолощенными мозгами уже приводили в действие протоколы взлёта.
 
— Челнок не летит, — заявил генерал.
 
Пилот даже не стал оглядываться.
 
— Извините. Мы должны, иначе не выберемся с планеты вообще.
 
Бендикт опустил руку на плечо мужчины.
 
— Я сказал, челнок никуда не летит. У меня там целая армия. Вы останетесь до тех пор, пока все мои люди не окажутся на борту. Это ясно?
 
Пилот обернулся. Он явно не привык, чтобы с ним разговаривали в таком тоне.
 
— У меня приказы, — произнёс он.
 
На лице Бендикта не дрогнул ни единый мускул
 
— У тебя приказы, а у меня лазпистолет. И если не сделаешь, как я говорю, то на планете останемся мы все.
 
 
Лина и Ибсиц успели подняться на третий челнок, прибывший в их эвакопункт на берегу Мирака. Они загнали свой танк на борт, и теперь сидели возле трака «Молота Тайрока», преодолевая тошноту из-за неистовой тряски самолёта, вошёдшего в верхние слои атмосферы. Транспортник дёрнулся вновь, и на битком набитой палубе раздались испуганные возгласы. Даже танки опасно заскользили по настилу, до скрежета натянув удерживавшие их цепи.
 
— Ненавижу челноки, — пробормотала Лина, рукавом утерев рвоту. — Верните меня на Кадию!
 
Их окружали десятки тысяч точно таких же, как они, воинов, затиснутых в огромные отсеки транспортников без малейшего понятия, что происходит.
 
— Мы не справимся, — сказала она, и челнок отозвался на её слова угрожающим дребезжанием.
 
Ибсиц сидел с закрытыми глазами, понурив голову. Он до сих пор не мог прийти в себя от увиденного зрелища: везде, куда ни кинь взгляд, поднимались гигантские столбы пыли и пепла, в небо взмётывались фонтаны вулканического огня, во рту не чувствовалось ничего, кроме грязи.
 
По всей Кадии разыгрывались одинаковые сцены паники и дисциплины, пока флоты челноков спускались с орбиты к предписанным зонам эвакуации. В некоторых местах солдаты затапливали посадочные площадки, не давая транспортникам возможности сесть. В других между гвардейцами вспыхивали драки, и самолёты взлетали наполовину пустые, только чтобы быть сбитыми выстрелом из танка или мелта-зарядом.
 
В прочих местах приземлялись «Мародёры», и экипажи бомбардировщиков брали отчаявшихся кадийцев к себе на борт. Некоторые пилоты задерживались далеко за отведённое время. Прочие приземлялись в совершенно пустых точках, и флотские старшины, как бы ни всматривались в чёрные пепельные бури, не видели поблизости ни одного солдата.
 
Там, где свирепствовали самые жестокие бои, эвакуирующимся гвардейцам приходилось попутно ещё и отбиваться от сектантов, также пытавшихся взобраться на челноки. Экипажи самолётов забирали стольких бойцов, сколько им позволяло время, приказы и возможности, после чего взлетали, кренясь к земле под тяжестью набившихся в отсеки мужчин и женщин.
 
Сразу после отлёта транспортники сталкивались со стаями истребителей и убийц Хаоса. От некоторых из них врагов отгоняли «Громы» и «Мародёры» лоялистов, но другим приходилось лететь совершенно без прикрытия, и хаоситы набрасывались на них подобно гиенам на отбившихся животных, утягивая челноки обратно к поверхности.
 
Некоторые эвакуационные корабли достигали высокой орбиты, где базирующиеся на космолётах истребители и штурмовые катера до сих пор ожесточённо сражались за небо Кадии, и тогда им приходилось спасаться уже от смертоносных торпед и «Когтей смерти» Чёрного Легиона.
 
Едва они садились в ангарах, многие кадийцы тут же организовывали оборону, выкашивая атакующих еретиков-астартес испепеляющими лазерными залпами. Другие, которым приказали оставить оружие на планете, набрасывались на Чёрных Легионеров с дубинами, штыками, а то и вовсе голыми руками.
 
После выгрузки солдат смелые экипажи некоторых челноков отправлялись назад на Кадию, чтобы исполнить клятвы, данные ими оставшимся внизу людям, и кое-кому даже удалось вывезти с умирающего мира ещё одну партию ветеранов. Но по мере того, как планету стали заполонять полчища возникающих из варпа демонов, покинуть Кадию удавалось всё меньшему и меньшему числу транспортников. И вскоре поток бегущих людей иссяк окончательно.
 
 
Грубер взошёл на борт последнего отбывающего корабля. Генерал лично проследил за погрузкой большей части своей армии, и лишь когда лётное окно почти закрылось, он согласился, наконец, покинуть родную планету.
 
Он направился в глубину челнока, придерживаясь за стены всякий раз, как машину швыряли из стороны в сторону неистовствующие бури.
 
Добравшись до кабины, он увидел стоявших у двери вооружённых старшин.
 
— Простите, сэр, — отозвался ближайший из них. — Тут закрыто.
 
Мужчина был высоким и растрёпанным, с едва заметной сутулостью и толстыми губами, отчего его речь звучала неразборчиво.
 
Следующие свои слова Грубер произнёс в подчёркнуто-сжатой аристократической манере.
 
— Я бы хотел поговорить с капитаном. Впустите меня внутрь.
 
Мужчина коснулся фуражки, отдавая флотское приветствие.
 
— Простите, генерал. Мостик закрыт.
 
Грубер побагровел.
 
— Так откройте его.
 
Мужчина хохотнул.
 
— Он заперт изнутри, так что туда не попаду ни я, ни вы.
 
— Я — генерал Грубер из Верховного командования Кадии, — резко сказал кадиец.
 
— Ага, — ухмыльнулся старшина, — кажись, вы продули, генерал.
 
Грубер едва понял, что случилось, пока не почувствовал, как его за плечи схватили остальные флотские, и осознал, что сам вцепился мужчине в глотку, придавив того к металлической стене.
 
— Как ты смеешь? — шипел он, всё сильнее сдавливая задыхающемуся старшине гортань. На миг генерал испытал удовлетворение, прежде чем краем глаза заметить, как один из флотских позади него занёс приклад дробовика, а затем всё вдруг утонуло в черноте.
 
 
Голова Грубера всё ещё раскалывалась от боли, когда челнок состыковался со способным на варп-перелёты судном. На корабле витал смрад машинных масел и затхлая вонь давно не чистившихся рециркуляторных установок. Но здесь хотя бы не пахло дымом. Его отсутствие было таким же заметным, как неподвижность воздуха. Единственными звуками были приглушённый скрежет корабельной надстройки, тихие лязги валов в инжинариуме да низкий гул насосов.
 
Ни взрывов, ни шквалов, ни оглушающего стона разваливающейся на части планеты. На борту, казалось, царила почти нормальная атмосфера. Флотские выровняли давление в шлюзовой камере, споро зафиксировав челнок на месте. Наконец, последняя дверь открылась, и Грубер сделал глубокий вдох.
 
С гордо выпрямленной спиной он повел кадийцев внутрь корабля.
 
Это была та ещё лохань, перевозившая в огромных ангарных отсеках провизию, и в них до сих пор стоял густой запах ферментированной питательной пасты. Грубер прибыл на Кадию в личных покоях магистра Рюса и его штаба с Девкалионского крестового похода. То было весёлое путешествие, прошедшее в отделанными аксель-древом обеденных залах за пиршественными столами, уставленными лучшей «Аркадийской гордостью» из подвалов магистра войны. Вот к какому передвижению привык Грубер. С плохо скрытым разочарованием генерал остановился перед бетонным ангаром и глубоко вздохнул.
 
Империум подвёл их, и теперь героев-кадийцев вывозили с руин их дома в третьесортном грузовозе.
 
 
=== Глава одиннадцатая ===
 
'''Каср Мирак'''
 
 
Без вокса защитники каср Мирака даже не подозревали, что планета обречена. Их оставалось всего двадцать пятеро, укрывавшихся в гильдейском зале впритык к реке. Волсканцы шли на них со всёх трёх направлений.
 
Минка только-только пристрелила еретика с огнемётом, и как раз ждала, пока его соратник покажется из-за угла здания напротив, когда вдруг сверкнула вспышка, после чего раздался оглушительный рёв. На секунду она решила, будто над ними прошло звено «Мародёров», и начавшие рушиться здания лишь подкрепили её мнение. Наверное, бомбардировщик провёл атакующий заход.
 
Однако рёв становился громче, и сооружения вокруг неё стали рассыпаться, а затем землю охватили корчи. Минка рывком встала. Девушка подумала, что сумеет устоять, но неистовая тряска швырнула её обратно вниз.
 
Крыша над ней с треском обвалилась. Стена, за которой укрывалась кадийка, упала на улицу. Вся земля ходила ходуном, и Минка взвыла от ужаса, но её голос затерялся среди грохота.
 
Землетрясение, казалось, длилось вечность.
 
Наконец, Минка, пошатываясь, поднялась на ноги.
 
Её город исчез. Площадь Статуй, Прорицательная улица, блок Иллиум, даже высокие утёсы Миракского собора, где они стояли лагерем в первую неделю боёв, всё сгинуло без следа. Всё, за что они сражались, дюйм за дюйм и квартал за кварталом.
 
Не осталось ничего. Всё было разнесено по кирпичику и скалобетонному блоку. Вокруг неё простиралось бескрайнее поле руин. Уцелели только городские стены, но и скалобетонные укрепления толщиной в сотню ярдов местами обрушились, а куски кладки раскидало на мили от того места, где они некогда стояли.
 
Минка развернулась, потрясённо озираясь по сторонам. Никакого движения. Совсем ничего. Только Мирак, разлившийся и полноводный, по-прежнему гнал свои воды на восток.
 
Как только тряска стихла, поднялся сильный ветер. Затем что-то шелохнулось. Рука. Она подобралась к ней.
 
Это оказался Таави. Сержанта с ног до головы покрывала пыль.
 
— Трон, — выругался он, когда девушка помогла ему выбраться. — Минка, это ты?
 
— Да, — отозвалась та.
 
— Что случилось?
 
— Без понятия.
 
— Где Раф?
 
Девушка огляделась, пытаясь определить, куда делась остальная её рота. Затем двинулась по развалинам. Землю под ней устилал сплошной ковёр из мусора и пыли. Минка встала на обломок размером с «Леман Русс», и тот опасно качнулся под её весом. Кадийка на миг замерла, стараясь совладать со страхом.
 
— Раф! — крикнула она. — Раф!
 
Среди камней что-то закопошилось, и Минка тут же принялась разгребать завал, пока её руку не нащупали чьи-то пальцы.
 
— Помоги, — раздался приглушённый голос.
 
Минка стала рыть усердней, после чего крепко схватила руку и потянула на себя. Обломки ссыпались каскадом, и на один жуткий миг она увидела наплечник. Волсканский.
 
Она резко разжала хватку, достала нож и без промедления вонзила его между плечом и шеей. Кадийка почувствовала, как тело напряглось от боли, когда она прокрутила лезвие, выискивая артерию. По ладони запузырилась тёплая кровь.
 
Только после этого девушка вырвала нож обратно.
 
Порывы ветра всё норовили сбить её с ног, гоня по руинам пылевые бури вперемешку с мелкой щебёнкой и мусором.
 
— Живые есть? — крикнула она Таави.
 
Сержант лишь покачал головой.
 
Минка поднесла ладонь ко лбу, чтобы защитить глаза. Она сражалась за эти развалины больше ста дней, и, как бы иронично это ни звучало, всё-таки добилась победы, пусть ценой её и стала гибель города.
 
Таави неуверенно подошел к ней, и схватился за руку белощитницы, чтобы удержаться на ногах. Под ними что-то зашевелилось.
 
Оба опустились на колени и начали разбирать битые кирпичи.
 
Там кто-то был. Минка различила голос.
 
— Это Раф! — воскликнула она, и заскребла ещё усерднее, пока из пальцев не пошла кровь. — Таави, там Раф!
 
Двое принялись работать ещё яростней. Наконец, они убрали с груди Рафа последние камни, и тот громко выругался. Капитан был весь серый от пыли. Напарники подняли его на ноги, и тот поморщился от боли. Они словно помогали встать древнему старику.
 
— Трон, — ругнулся он снова и рухнул обратно. Оба кадийца закинули его руки себе на плечи, и Раф повис на них, будто умирающий, но затем медленно поднялся, постанывая при каждом движении.
 
Они дотащили его до берега, где затем осторожно опустили у самой реки. Минка прощупала его под рукой, и тот поморщился, когда её пальцы коснулись ребёр.
 
— Сломаны, — сказала девушка.
 
Минка знала, как примотать его руку к боку, но у неё не было, чем её зафиксировать, поэтому она отправилась на поиски какого-нибудь обрывка ткани. В небе на севере вырастал огромный чёрный столб. Никто понятия не имел, что бы это могло значить.
 
— Какого чёрта случилось? — спросил Раф.
 
Таави взглянул на Минку.
 
— Я не знаю, — призналась та.
 
Капитан сел, затем моргнул, так, словно у него было что-то не так с глазами.
 
— Что происходит с рекой?
 
Минка обернулась. Уровень вод Мирака поднимался с тревожной скоростью.
 
— Что-то перекрыло её, — догадался Таави.
 
В считанные минуты река вышла из берегов. Поднимающаяся вода начала захлёстывать причалы в их направлении, тёмная и густая от ила. Минка с Таави вытащили Рафа чуть выше на склон из обломков, где они и разместились. Капитан сидел с примотанной к боку руке, его лицо было серым от пыли и боли, а река тем временем непрерывно прибывала.
 
Земля то и дело продолжала содрогаться. На холмах над каср Мираком разгорались красные, переливающиеся жутким свечением огни — из коры планеты начинала вырываться магма. К выжившей тройке неспешно заструились пламенеющие потоки.
 
Они так и продолжали сидеть на месте, но никаких врагов, как и подкреплений, не видели.
 
Минка попыталась отыскать площадь Статуй в надежде найти вокс, но затея была гиблой. Её город изменился до неузнаваемости, груды развалин опасно раскачивались, поэтому девушка не сумела понять, где находится площадь… или, если на то пошло, находилась в прошлом.
 
Когда она вернулась обратно, Раф сидел там же, где она его оставила, прислонившегося к куску скалобетона. Таави стоял над ним.
 
Вулканические извержения с каждым разом взмётывались всё выше, служа теперь единственным источником света.
 
— Ну так, — произнесла Минка, — что теперь?
 
— Держим город и ждём подмогу.
 
Белощитница указала на странную равнину, некогда бывшую каср Мираком.
 
— Какой город?
 
Она присела, глядя поверх руин, как вдруг ей почудился принесённый ветром смешок.
 
Он раздался вновь, теперь с другой стороны, затем ещё раз, уже откуда-то с неба. Звук был диким, и совершенно безумным.
 
Девушка посмотрела на темнеющий небосвод. Температура начала падать, и сержант взял Минку за плечо и помог подняться.
 
Смех, исходивший, казалось, из тысячи глоток, начал доноситься со всех сторон. Кадийка почувствовала, как щебень у неё под ногами шевельнулся. Поначалу она не обратила на это внимания, но затем камушки посыпались снова.
 
Минка резко выпрямилась.
 
— Там кто-то есть, — заявила она.
 
Они опустили глаза, когда обломки задвигались вновь. Кто-то пытался выбраться наружу.
 
Таави с Минкой принялись разгребать камни. Затем увидели руку, всю ободранную и кровоточащую, потянувшуюся им навстречу.
 
— Кадиец! — вскрикнула Минка, разглядев знакомую манжету.
 
В считанные секунды они откопали руку, плечо, голову с посеревшими от пыли волосами, и грязное лицо, уставившееся на них снизу. Это было Оливет. Юноша дёргался и трясся, стараясь ослабить давящую на него тяжесть.
 
— Всё хорошо, — сказала девушка, взяв его за руку. — Ты свободен.
 
Оливет дёрнул её к себе, потянув за ладонь так резко и неожиданно, что девушка свалилась прямо на него. Юноша резко заключил Минку в объятия, после чего повернулся к ней лицом. На миг она решила, что тот хочет поцеловать её в качестве благодарности, но затем ощутила боль, и Оливет начал сдавливать её так сильно, что, даже прижатая к груди белощитника обеими руками, кадийка не сумела оттолкнуть его прочь.
 
Она услышала крики Рафа и Таави, и закричала сама, когда почувствовала, как Оливет вцепился ей в ухо зубами.
 
Руку Минки оросила кровь, когда юноша рывком оторвал ей половину уха.
 
— Уймись! — заорала она, пока Раф, пыхтя от боли, принялся оттаскивать её назад. Оливет продолжал извиваться, по пояс заваленный камнями.
 
Он старался не высвободиться из обломков, а добраться ''до неё'', внезапно поняла Минка. От этого осознания у неё кровь застыла в жилах.
 
— Пристрелите его, — сказала она.
 
Таави шагнул вперёд, поднимая лазвинтовку.
 
— Стой, или я выстрелю, — сказал он Оливету, но юноша, казалось, даже не услышал его.
 
— Просто прикончи его! — крикнул капитан.
 
— Во имя Императора, — произнёс сержант и нажал спусковой крючок. Разряд попал Оливету в голову, но эффекта не возымел. Таави выстрелил ещё раз, а затем снова, шпигуя белощитника лазерными лучами.
 
К тому времени, как он отступил назад, у Оливета осталась лишь половина головы.
 
— Что с ним случилось? — задыхаясь, спросила Минка.
 
— Он спятил, оказавшись под завалом, — ответил Таави. — Он не понимал, что делает.
 
Девушка отползла от трупа подальше. Да, — подумала она. Он спятил. Трон, да все они пережили достаточно, чтобы сойти с ума. Точно, он спятил.
 
А затем она ощутила, как под нею движется нечто ещё. В ярде от неё из земли появилась ещё одна рука. Затем другая, двадцатью футами дальше.
 
— Глядите!
 
Повсюду среди развалин касра Мирак начали подниматься кучки щебня. Из одной выбрался волсканец, и, высвободив ноги, бросился в атаку. Таави врезал ему прикладом винтовки. Раздался хруст ломающихся костей. Удар откинул еретика в сторону, но тот даже не замедлился. Он свалился на землю, но тут же вскочил обратно и пошёл на них снова.
 
Таави выстрелил. Лазерные лучи попали волсканцу в бедро, грудь и плечо, прежде чем он, наконец, упал. Но к тому времени из-под обломков выкарабкался другой противник. Затем двое, и ещё пятеро.
 
Вдруг среди куч мусора показался кадиец. У него отсутствовала половина головы, однако он неуверенно поднялся на ноги и повернулся к ним.
 
— Ганнел? — окликнула его Минка.
 
Существо, некогда бывшее Ганнелом, по-звериному зарычало и припустило к ним. Чья-то рука схватила Минку за ногу. Ногти заскребли по толстой коже ботинка, на секунду зацепившись за тяжёлую стальную пряжку. Она резко наступила на ладонь и почувствовала под каблуком треск кости. Но пальцы, переломанные и скрюченные, не отпустили её.
 
— Раф! — закричала она. — Нужно выбираться отсюда!
 
Капитан лихорадочно пытался достать кукри.
 
Минка резко вложила свой кинжал обратно в ножны.
 
— Это покойники, — сказала девушка. — Они все мертвы!
 
Кадийка подняла Рафа на ноги, и оба почти скатились по склону в направлении реки.
 
Таави остался их прикрывать. Из кучи обломков в фонтане бетонного крошева и пыли вырвалось ещё одно тело.
 
— Таави! — заорала Минка, и, схватив кусок дерева, ударила им что было силы. Дубина обрушилась на череп твари и сшибла её с ног.
 
Внезапно всё утонуло в крике и рёве выстрелов. Раф нашёл винтовку и кинул её девушке. Та поймала оружие и дважды пальнула в спину существу, что пыталось выкарабкаться наверх. Затем краем глаза кадийка заметила, как что-то выпрямилось и повернулось к ней, пригибаясь к земле подобно животному.
 
Возможно, это был Наул. Белощитница его не узнала. Он умер уже давно. Тело мертвеца раздулось от трупных газов, из дыр в униформе свисали ошмётки внутренностей. От смрада у девушки заслезились глаза. Минка открыла огонь, и от попаданий сгнившая плоть взорвалась, словно лопнувший нарыв.
 
Живой человек умер бы уже трижды, однако труп с распахнутым ртом и закаченными глазами продолжал переть на неё дальше.
 
— Таави! — крикнула она. Ещё один кадиец, похожий на первого, но с перебинтованной головой и окровавленный, размахивая культёй, направился к ней. Минка выстрелила. Второй луч разнёс монстру череп, но тот не остановился. Затем появились две другие фигуры. Судя по виду, эти были мертвы уже несколько месяцев. Их плоть потемнела, сквозь сгнившие внутренности проглядывали кости, а глазницы давно остались без глаз.
 
Первый труп был гражданской женщиной, а второй вовсе ребёнком, чьё серое от пыли лицо испещряли гноящиеся оспины, а тёмные глаза блестели злобой. Минка попятилась, не слыша ничего, кроме собственного панического дыхания и громкого сердцебиения, когда перед ней предстала ещё пара покойников.
 
Девушка выстрелила в каждого из них в упор, хоть и отдавала себе отчёт, что это бесполезно. Лазерные лучи прожгли в гнилой плоти дыры, но трупы даже не вздрогнули. Её нога скользнула по щебёнке и камнями. Она заметила стальной отблеск, а затем оказалась спиной к спине с Рафом.
 
— Нужно выбираться отсюда, — прошипела кадийка.
 
— Таави! — крикнул капитан, однако сержант уже лежал на земле и не подавал признаков жизни.
 
Раф выругался, обезглавив одного из мертвецов, после чего пнул второго и резко крутанулся к третьему, с перебинтованной головой, и одним взмахом раскроил его от грудины до пупка. С глухим хлопком кожа и мышцы трупа разошлись, и из раны посыпались серые мотки внутренностей. Обычный человек заорал бы от боли, но тварь шла на него дальше, наступая на волочащиеся по земле разбухшие кишки. На мгновение покойник замедлился, и, окончательно запутавшись в потрохах, рухнул лицом в щебень.
 
Минка была слишком потрясена, чтобы кричать. Капитан схватил её за плечо и потащил назад.
 
— К реке!
 
Раф отрубил руку одному, снёс голову следующему, и пинком сшиб третьего мертвеца с дороги, а затем оба кадийца заскользили вниз по осыпи, достигнув берега в лавине поднятых камней. Минка зацепилась курткой за моток колючей проволоки, и, резко дёрнувшись, порвала её.
 
Покойники один за другим вышли на вершину склона, и тогда один из нежити рухнул вперёд, и, выставив перед собой руки, на животе покатился за ними следом.
 
Раф заметил у него в ладони автопистолет, и, выгнувшись, выдернул его из мёртвой хватки.
 
— Держи! — крикнул он, кинув оружие Минке. — Пошли! — добавил капитан, после чего, взяв девушку за руку, потащил к реке.
 
Вода была чёрной от грязи и машинного масла, но выжившие солдаты вместе выбрались на отмель. Река была заполнена мусором, кучами прибивавшимся к берегам. Минка схватила первый попавшийся кусок дерева и упала на него сверху, а Раф тем временем подобрал плавающий цинк и вцепился в его край. Мертвецы плюхнулись в воду следом, пытаясь добраться до них, но кадийцы, быстро работая ногами, уже направились к середине Мирака.
 
Холодная река уняла боль от ожога на ладони Минки. Капитану было трудно держать голову над водой, поэтому белощитница стянула с себя пояс и привязала капитана к ящику, после чего примоталась сама, прежде чем погрузить раненую руку обратно в воду.
 
— Вот так, — сказала девушка, когда они, наконец, достигли середины Мирака и поплыли вниз по течению. Через какое-то время их пронесло мимо торчавшего крыла разбившегося «Мародёра», о которое зацепились обломки дерева и мотки колючки. В месте, где реку пересекала городская стена, зиял чёрный туннель.
 
Поток стремительно нёс двух кадийцев прямиком к нему.
 
— Гляди! — сказал Раф.
 
Минка обернулась и увидела, что бредущие мертвецы один за другим бросаются в реку.
 
— Они идут за нами, — поняла она и перевела взгляд обратно на стену. Покойники входили в воду и впереди них. Кадийка заметила ребёнка, стоящего на куртине над входом в туннель. Он с плеском упал в реку. Минка выругалась, почувствовав, как тот вцепился ей в ботинок, и лягнулась свободной ногой.
 
Девушка закрыла глаза и начала молиться, а затем их поглотил чёрный зёв.
 
 
=== Глава двенадцатая ===
 
'''«Лорд-лейтенант Бервик»'''
 
 
Флотский субальтерн Граннус прежде не встречался с представителями Астра Милитарум вживую, но судя по услышанному от других офицеров в барах за стаканом амасека на Порте-Пасть и Кипра Мунди, среднестатистический гвардеец лишь самую малость превосходил дикарей с первобытного мира.
 
На восемнадцатой верхней палубе «Лорда-лейтенанта Бервика», корвета типа «Клеймора», Граннус защёлкнул церемониальный нагрудник и сделал глубокий вдох. До того, как всё это началось, он провёл последние двадцать лет в путешествиях по дальним закуткам сектора Скарус, собирая десятину в виде мяса, мехов и зерна с немытых жителей диких миров, которых требовалось держать в узде постоянными церемониями и демонстрациями силы.
 
Шестью месяцами ранее он наслаждался амасеком в агромире Чёрный Плёс. Они пробыли там три недели, загружаясь гроксовой пастой, после чего должны были отправиться к следующей планете, Коннатовой Страже, когда получили новые приказы идти полным ходом в систему Кадии.
 
«Лорд-лейтенант Бервик» едва начал переправлять на планету свой груз, когда авгурные сканнеры засекли плотное скопление контактов, двигавшихся от Вигилантума к Солар Махариусу. Вражеские охотники. По кораблям поползли разные слухи, и на мостике воцарилась напряжённая атмосфера.
 
Они лихорадочно разгружались на протяжении трёх дней, прежде чем были вынуждены отойти с орбиты и укрыться среди солнечных вспышек вокруг Прозана, голой разбитой скалы возле светила Кадии. Звёздная радиация нанесла огромный урон оборудованию и вывела из строя три машинных духа, погрузив значительные участки космолёта во тьму, когда вспомогательные двигатели на краткий миг включились, а затем заглохли следом. Но этот сбой, по всей видимости, и спас их от обнаружения рейдерами типа «Идолопоклонник» Чёрного Легиона, чьи точные системы наведения могли засечь даже суда, прячущиеся вблизи протуберанцев.
 
Последние три месяца они играли в смертельные прятки. Стресс оттого, что они выступали в роли добычи, все сильнее сказывался на членах экипажа. Люди выживали только благодаря смеси стиммов и питательной пасты. Сам Граннус толком не спал уже несколько недель.
 
А затем прибыла «Фаланга», и в тени колосса имперские корабли, наконец, смогли найти убежище. Именно такие обычные суда, как их, откликнулись на зов, когда пришло время проводить эвакуацию с планеты, а третьеразрядные офицеры, вроде Граннуса, оказались задействованы в смертоносной военной операции.
 
Субальтерн чувствовал в плече узел. С каждым утром он становился всё плотнее.
 
Последний раз он имел дело с имперскими гвардейцами пятнадцать лет назад, и тот опыт он не забудет по гроб жизни. Катачанцы нарушили все возможные правила. Они жгли костры в своем ангаре, убили семнадцать столовых сервиторов, а ещё избили до полусмерти субальтерна Релна с его командой огнеборцев.
 
Граннус поправил церемониальный шейный платок, приподнял плечи, а затем отвёл их назад. Он вспомнил, какой ужас вызвали в нём тогда гвардейцы.
 
Когда-то поднявшихся на борт солдат, которые убили членов корабельной команды, попросту втихую бы смыли в космос на задворках звёздной системы, однако вовремя вмешавшийся трехсотлетний генерал-мордианец с необычным чувством юмора вместо этого убедил капитана посадить их под замок. Катачанцам выдали голый сухпаёк и воду, после чего на весь оставшийся месяц варп-перелёта закрыли в жилом ангаре.
 
Именно Граннус вытянул тогда короткую палочку, так что его отправили проверить, остался ли там кто-то живой, и сообщить им, чтобы они готовились к выгрузке. Шрамы от той встречи у него остались по сию пору, как физические, так и ментальные, и теперь они вновь напомнили о себе, когда субальтерн на секунду замер перед зеркалом на двери из полированного нал-древа, вытянулся во все свои шесть с небольшим футов роста и подбил углы фуражки, отчего его длинный крючковатый нос стал казаться ещё больше.
 
Дикари, напомнил он себе. Они точно испугаются выглаженной парадной униформы и сверкающего нагрудника.
 
Он вновь поправил треуголку, взял с колышка дуэльный меч и проверил застёжки на кобуре отцовского «разогретого» лазпистолета с отделанной медными вставками рукоятью. Граннус снял оружие с предохранителя, выставил мощность выстрела на максимум и протяжно выдохнул.
 
Он был готов.
 
 
Левая нога Грубера была перевязана выше колена, но в остальном стовосьмидесятилетний воин не получил серьёзных ранений, и теперь в сопровождении почётной гвардии из майоров ждал прибытия капитана корабля. Он заметил, как двери служебного лифта, скрежеща, медленно открылись, и с плохо скрытым недовольством проследил за тем, как из него вышли старшины с дробовиками.
 
Генерал не забыл, как дурно с ним обошлись в челноке. И никогда не забудет позора за то, что сдал планету врагу.
 
Когда к нему приблизился флотский офицер, Грубер вытянулся в полных шесть футов своего роста. Он провёл достаточно времени на кораблях боевого флота Кадии, так что отлично знал все их многочисленные ранги и умел их определять, поэтому по красной треуголке, позолоченному дуэльному мечу и эполетах этого офицера сразу понял, что он — не капитан. Генерал не стал дожидаться традиционного приветствия, и, поморщившись от боли, шагнул мужчине навстречу.
 
Старшины тут же вскинул дробовики, однако Грубер не отстранился.
 
— Я — генерал Грубер из кадийских ударников. Я вынужден пожаловаться на ваше обхождение! Мы не получили ни еды, ни медикаментов. Вы должны немедленно это исправить!
 
Субальтерн виновато улыбнулся.
 
— Генерал Грубер. Меня зовут Граннус. Я — субальтерн корабля. Приношу свои извинения. Мое единственное оправдание — это то, что мы на военном положении. — Он замолчал, собираясь с мыслями. — Во-первых, хочу поприветствовать вас на борту «Лорда-лейтенанта Бервика». Однако вынужден напомнить вам, что наш корабль не использовался в качестве войскового транспортника пятнадцать лет. У нас нет провизии, чтобы накормить вас всех.
 
Генерал Грубер сделал ещё шаг.
 
— У меня тысячи раненых и голодных людей. Все и каждый из них — настоящие герои.
 
На мгновение Граннус смутился, но быстро оправился.
 
— Повторяю, генерал. Вы просите невозможного. Мы делаем всё, что в наших силах. Повторяю, «Лорд-лейтенант Бервик» не получал обеспечение войскового транспортника. Прямо сейчас мы готовимся к перемещению вас на другой корабль.
 
Грубер подошёл ещё ближе.
 
— Почему встретить нас не пришёл твой капитан?
 
Граннус замялся в поисках ответа, однако Грубер не дал ему сказать ни слова.
 
— Я требую, чтобы меня провели на мостик. Мне нужно связаться с имперскими силами, которые спаслись с Кадии. Необходимо, чтобы кто-то взял над ними командование. Это понятно?
 
Любой, поживший с генерала Грубера, знал, как соединить звание, жест и угрозу в одну убойную смесь. Граннус провёл слишком много времени, запугивая дикарей с захолустных мирков. И у генерала он вызывал разве что смех.
 
Пять минут спустя двери на мостик «Лорда-лейтенанта Бервика» открылись, впустив внутрь Грубера с тридцатью кадийцами.
 
 
В рубке царила тишина.
 
Все всматривались в зелёные экраны авгурных сканеров.
 
Ярче всего вспыхивало пятно, обозначавшее «Фалангу», а подле него мигали небольшие точки кораблей боевого флота Кадии и эвакуационной армады. Но сейчас всеобщее внимание было приковано к пустотам вокруг них. Все понимали, что там находился Чёрный Флот. Никто не сомневался, что вражеские космолёты снова попытаются атаковать лоялистов, которые, несмотря на защиту «Фаланги», были слишком соблазнительной целью. И надолго их не удержит даже флагман Имперских Кулаков.
 
Каждый круг, описываемый горящей зелёной стрелкой, сопровождался тихим писком.
 
Капитан Забужко так долго вглядывался в авгур, что совсем забыл об субальтерне Граннусе.
 
Когда двери открылись, он поднял глаза, и с удивлением увидел, как на мостик заходят имперские гвардейцы. Мужчины плечами проложили путь сквозь изумлённых старшин и остановились в считанных дюймах от капитана. Забужко уже не припоминал, когда здесь в последний раз бывали солдаты, и их присутствие показалось ему до странности нелепым. Как, впрочем, и всё остальное в последнее время. Привычная картина мира рушилась прямо на глазах.
 
— Что это ещё такое? — резко спросил Забужко. — Граннус, что происходит?
 
— Капитан, — произнёс один из гвардейцев, обратившись к нему напрямую.
 
Забужко окинул мужчину взглядом. Высокий, стройный, поджарый.
 
— Я — генерал Грубер, — представился тот и протянул руку. Он явно прошёл через омолаживающие процедуры, возможно, около тридцати терранских лет назад. Кожа генерала местами обвисала, а из-за подтяжек уголки рта всегда оставались слегка приподнятыми, но никакие хирургические вмешательства не смогли изменить его мрачных, полных решимости, чёрных глаз. — Я — генерал Грубер, из Верхового командования Кадии. Я реквизирую ваш корабль.
 
Забужко напряжённо выпрямился.
 
— Прошу прощения, сэр. — Капитан повернулся к мужчине перед собой, за счёт кафедры, на которой он стоял, возвышаясь над генералом на добрых пять дюймов.
 
— Вы всё ещё в секторе Кадии. Тут действует военное положение. Как выживший член Верховного командования, я беру ваш корабль под свой контроль, — просто сказал Грубер. — Сделав всё необходимое, я верну его обратно. Но пока что вы будете подчиняться мне. Это понятно?
 
Капитан Забужко не ответил. Он оглядел тридцать ударников, вышедших вместе с Грубером из лифта, а затем метнул в Граннуса испепеляющий взгляд.
 
— Мой корабль ваш, сэр, — наконец, процедил он.
 
— Хорошо, — ответил Грубер. — Моих людей следует накормить. Пожалуйста, организуйте им доставку пищи. И приведите воксиста. Нужно найти лорда-кастеляна.
 
 
С мостика «Лорда-лейтенанта Бервика» в комнату связи можно было попасть по винтовой лестнице. Роль вокс-сервиторов на «Бервике» выполняли три существа с порабощёнными разумами, сидевшие в креслах в окружении проводов, из их глазниц и ртов тянулись трубки, а серворуки выводили рядки минискульных готических письмён на розовых вокс-листах.
 
— Граннус, — сказал капитан, и субальтерн провёл Грубера с его штабистами вниз. Оказавшись на месте, кадийцы окинули взглядом провода, сервиторов и длинные листы с межкорабельными переговорами, безостановочно сыпавшиеся на пол. Лалинк, один из помощников генерала, поднял одну из расшифровок и бегло просмотрел её. В ней перечислялись боевые столкновения, потерянные корабли и прочая информация, собранная со всего боевого флота Скаруса.
 
На планете он почти не слышал о сражениях в космосе, но сейчас, изучая список уничтоженных и пропавших кораблей из боевого флота Кадии, размах пустотного противостояния казался ему действительно пугающим.
 
— Есть упоминания о Криде?
 
Лалинк встрепенулся.
 
— Нет, сэр.
 
Много воды утекло с тех пор, как Грубер занимался подобными делами лично. Он взглянул на примитивную аппаратуру связи.
 
— Как эти штуковины работают… Граннус!
 
Субальтерн шагнул вперёд.
 
— Дайте знать, если вам что-то нужно, сэр.
 
Генерал посмотрел на сервиторов. Существа выглядели тощими, словно скелеты, и источали затхлость.
 
— Мне нужно отправить сообщение. Я хочу найти Крида.
 
Граннус передал приказы на все остальные корабли флота, и следующие четыре часа принимал ответы. Капитан каждого судна имел свою, особую манеру общения. Некоторые выражали соболезнования сухими канцелярскими фразами, хвалили Грубера и его воинов за проявленную отвагу, а командиры боевых звездолётов даже предлагали генералу переместиться на свои суда.
 
Впрочем, на вопрос Грубера все без исключения отвечали отрицательно. Они расспрашивали солдат, оказавшихся у них на попечении, пытаясь вызнать любые слухи о Криде. Но лорда-кастеляна никто не видел. Судя по всему, Урсаркар И. Крид не выбрался с планеты.
 
Долгие годы до этого самого момента Грубер входил в число старой гвардии, противившейся возвышению Крида. Урсаркар не раз и не два обходился с ним ненадлежащим образом, на что Грубер снова и снова жаловался магистру Рюсу.
 
Но сейчас, когда Лалинкс зачитывал сообщения, неизменно начинавшиеся с извинений, Грубер чувствовал, как у него всё больше опускаются руки. Он не хотел становиться главнокомандующим. Ему уже приходилось бывать в составе проигравших армий, и он знал, что потребуется от предводителя. Солдаты будут нуждаться в воодушевлении. Придётся восстанавливать их сломленный дух. Масштаб поражения был таким большим, что вернуть кадийцам волю к сражению сумеет лишь истинный лидер.
 
Грубер отдавал себе отчёт, что он не справится с подобной задачей. Если когда-то и существовала потребность в таком бунтаре как Крид, то только сейчас. «Типичное поведение для Урсаркара, — горько подумал генерал, — исчезать в момент вроде этого».
 
Он отвернулся, и почувствовал на себе взгляды присутствующих. Сервиторы продолжали чиркать по медленно разматывающимся свиткам. Грубер закрыл глаза.
 
— Что ж, пока мы его не найдём — или пока не обнаружится другой член ставки, — сообщите всем, что я принимаю командование над кадийскими силами.
 
 
По всему эвакуационному флоту были развёрнуты поиски выживших офицеров Верховного командования. На борту «Лорда-лейтенанта Бервика» Грубер собрал представителей семнадцати разных полков, в разных униформах, раненых, грязных, перебинтованных. Между кораблями курсировали челноки, пока он организовывал командование Кадии в изгнании. Уцелевшие генералы, адъютанты и ординарцы непрерывным потоком свозились в отсеки корвета.
 
— Проведите их через ангары с провизией, — велел Грубер. — Пусть увидят, как низко мы пали. Пусть увидят цену нашей гордыни.
 
Офицеры с благодарностью принимали новые поручения, ведь они давали им хоть какую-то цель. Но среди них не оказалось ни одного чина из Кадийского 8-го, «Лорда-кастеляна собственных». Их отсутствие не осталось незамеченным.
 
Первой задачей стал сбор данных. Требовалось выяснить, какие подразделения спаслись, какова их численность, и какое снаряжение им удалось вывезти с планеты. Коммуникационное оборудование начало перегреваться от количества посылаемых депеш и поступающих отчётов. Из разъёмов вокс-сервиторов повалил пар, и комната наполнилась вонью горелой плоти. Впрочем, если они и чувствовали боль, то ничем этого не выдавали.
 
Постепенно, час за часом, генерал Грубер выстраивал управление над кадийскими силами. Он словно собирал лохмотья и сшивал их вместе, придавая им подобие одежды.
 
— Говорит генерал Грубер, — передавал он судам боевого флота, — Из Верховного командования Кадии. Я ищу лорда-кастеляна Крида.
 
Снова и снова ему поступал один и тот же ответ.
 
— На этом корабле его нет.
 
— Вы искали его среди раненых? — спрашивал генерал, и ему снова приходил знакомый ответ.
 
— Да, сэр.
 
— Нашли?
 
— Никак нет, сэр.
 
Судя по свидетельствам разных людей, в последний раз Крида и его 8-й полк видели на Элизионских полях. Никто из спасшихся не знал, какая участь их постигла.
 
С этим фактом им придётся смириться. Крид погиб на Кадии. Капитан пошёл на дно вместе со своим кораблём. Они продолжат бой уже без него.
 
 
Всё это время по пятам флота следовали истребители Чёрного Легиона. Кораблям и межпланетным челнокам довелось сбиться вместе подобно отаре овец, заслышавших волчий вой. На протяжении двух дней враги набрасывались на любое судно, которое слишком сильно отрывалось от строя. Кадийцы, пережившие гибель родной планеты, становились жертвами неистовых залпов вражеских космолётов. Среди людей поселилось напряжение и страх. А затем нападения прекратились.
 
Они по-прежнему находились в нескольких днях пути от ближайшей точки Мандевилля, но Чёрный Флот отвёл свои силы прочь. Никто не знал, куда они делись, и когда, если вообще, вернутся.
 
Отношения между флотскими и Астра Милитарум натянулись до предела. Грубер связался с адмиралом д’Армитейджем из боевого флота Кадии.
 
— Адмирал, есть следы врагов? — спросил он.
 
— Нет, сэр.
 
— Я знаю нашего противника. Он вернётся. Пусть ваши экипажи будут наготове. Это ясно?
 
Ответу адмирала предшествовала затянувшаяся ледяная пауза.
 
— Я знаю своё дело, генерал Грубер.
 
— Не сомневаюсь в этом, — ответил ему тот. — А я знаю своё.
 
— Тогда не поучайте меня.
 
Грубер на секунду замолчал, собираясь с мыслями.
 
— Адмирал. Мы оба сталкивалась с Чёрным Легионом. Вы в космосе, мои люди на земле. Прошу вас обратить внимание на то, что солдаты Кадийских ударных войск остались непобеждёнными. Спустя сто дней боёв мы, наконец, начали брать вверх в битве за планету. А вот ваш флот, напротив, не сумел защитить небеса.
 
— Сто дней. А кто поддерживал ваши войска? Кто их снабжал? Кто вывез их с планеты, с огромным риском для себя?
 
— Ваш флот, адмирал. Имперский Флот действовал безукоризненно. Примите мои извинения. Но прошу, удостоверьтесь, чтобы ваши люди оставались наготове.
 
— Я прослежу за этим.
 
Грубер не стал пререкаться дальше, поскольку не видел в этом смысла. Впрочем, адмиралу хотелось обсудить ещё один вопрос.
 
— Есть новости о лорде-кастеляне?
 
— Никаких, — сознался Грубер.
 
— Получается, вы единственный выживший член Верховного командования Кадии?
 
— Я — старший офицер, так что да.
 
— Тогда я хотел бы пригласить вас переместиться на борт моего флагмана, «Великий союз», — предложил д’Армитейдж.
 
— Благодарю, адмирал. А на вашем корабле найдётся место для моих солдат?
 
— Сколько их у вас?
 
— На борту «Лорда-лейтенанта Бервика» — сорок тысяч.
 
— Генерал, мой корабль — боевой зверь, а не транспортник. Боюсь, столько солдат повлияет на работоспособность моего экипажа. Сожалею, но я не смогу взять на борту стольких людей без крайней на то причины.
 
Грубер кивнул.
 
— Тогда благодарю вас. Но я не могу принять приглашение. На этом корабле я нашёл укрытие, и не могу бросить их. Если «Лорд-лейтенант Бервик» достаточно хорошо для них, то сойдёт и мне.
 
 
Присутствие Грубера на корвете сочли веской причиной переместить «Лорда-лейтенанта Бервика» в середину имперского флота. Он казался крошечной неброской тенью среди вытянутых силуэтов боевых крейсеров и эскортников.
 
Денно и нощно генерал трудился с отдачей новообращённого фанатика. Несмотря на перепалку с адмиралом, он понимал, что подвёл Кадию. На самом деле, даже всё Верховное командование подвело. Крид предупреждал их о Чёрном крестовом походе ещё несколько лет назад, а люди вроде Грубера впустую тратили время на помпезные церемонии и пышные банкеты, где превозносили свои «достижения» и посмеивалась над беспокойным смутьяном, который видел впереди лишь ад и тьму.
 
— Вам стоит отдохнуть, сэр, — сказал ему Лалинк, однако Грубер ответил отказом. — Сэр, — Лалинк показал пальцем. — Взгляните. Ваша нога.
 
Генерал опустил глаза. На повязках проступили свежие пятна крови. Он совершенно забыл о ране, да и сейчас у него не было времени, чтобы заняться ею.
 
— Вызови медике. И пусть поторопится. У меня много работы.
 
 
Медике оказался стариком с мягкими руками, который с большой осторожностью прочистил ему рану. Когда он достал из сумки свежий перевязочный материал, Грубер замер, и доктор поднял глаза.
 
— Да, — сказал он. — Я реквизировал медицинские припасы корабля. Чистые бинты.
 
Подобное чудо по достоинству мог оценить разве что тот, кто всё последнее время провёл на Кадии.
 
У Грубера перехватило дыхание, и он почувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы. Генерал опустил руку на плечо старику.
 
— Мы сражались достойно, — произнёс он. — Ведь так?
 
— Да, сэр. Мы сражались даже без чистых бинтов. — Медике положил на руку Грубера свою ладонь. — Мы победили, — заявил он, грея руку генерала мягкими пальцами. — Мы защитили Кадию. Мы прогнали врагов. Мы выиграли битву.
 
 
Генерал Бендикт попал в число офицеров, вызванных на «Лорд-лейтенант Бервик». Он вышел из лифта, что доставил его из морозильного отсека для пасты, и с чувством лёгкого опасения шагнул в командный пункт Грубера.
 
После утраты Кадии он словно оказался в некоей странной новой реальности. Исайя сделал глубокий вдох, отвёл плечи назад и выгнулся вперёд, пытаясь унять боль в спине. В помещении висел странный запах, похожий на варящуюся пасту.
 
В комнату вошёл помощник. Мужчина оказался в зимнем маскхалате. В том, что бойцы носили самую разную униформу, не было ничего странного, поскольку они продолжали ходить в том, в чём эвакуировались с планеты.
 
— Генерал Грубер ждёт вас, — сказал он и отдал честь.
 
Бендикт спустился в комнату связи. Внутри сидело трое сервиторов, мягко скрежетавших стилусами по раскручивающимся свиткам.
 
Грубер как раз читал один из них. Едва только Исайя вошёл, генерал поднял глаза и позволил бумаге складками упасть на пол. Он протянул руку.
 
— Генерал Бендикт, — сказал он. — Рад видеть вас здесь.
 
Бендикт огляделся.
 
— Далеко не «Фиделитас Вектор».
 
Грубер уставился на него пристальным взглядом.
 
— Тут ты прав. Интересно, что случилось с магистром Рюсом?
 
— Я не знаю.
 
— Нет. — Тихий звон возвестил о поступлении нового сообщения. Грубер быстро пробежался глазами по свитку, а затем снова посмотрел на Исайю. — Генерал Бендикт. Я слышал, ты видел Крида в последние дни Кадии. Можешь что-то об этом рассказать?
 
— Могу, — отозвался Бендикт. — Он прибыл на одной «Валькирии» в мой бункер, «Спасение 9983».
 
— Ага. Значит, ты был в «Спасении». Не знаешь, куда он отправился потом?
 
Исайя покачал головой.
 
— Боюсь, тут я без понятия. Он сказал, что ему нужно посетить много мест. Что-то вроде того. Мы стояли у края горы. На парапете в трёх тысячах ярдах над землёй. Там всё время бушевали метели. Было ясно, что что-то намечается. — Бендикт помолчал. — Я слышал, последний раз его видели на Элизионских полях. Он приказал моим войскам двигаться туда. Мы были в десяти милях от его позиции, когда поступил приказ об эвакуации. Потом воцарился сущий хаос. Я думал, он выбрался с планеты.
 
— Благодарю, — сказал Грубер. Он выглядел отвлеченным, но затем резко подобрался. — Твои слова совпадают с другими докладами. Похоже, Крид сгинул на Элизионских полях.
 
Повисло долгое молчание, пока оба пытались принять сказанное.
 
— Я могу чем-то помочь, сэр?
 
— Да. Нам требуется новая структура командования. Обескровленные подразделения следует восстановить. Мне нужны штабы, дивизии, батальоны. Мне нужна полностью функционирующая армия к тому времени… — Генерал замолчал, и в воздухе повисла недосказанность. — К тому времени, как мы прибудем.
 
Бендикт озвучил вопрос, о котором многие из них думали.
 
— Куда мы отправимся?
 
Грубер сглотнул. Им оставалась только одна дорога. В место, которое после падения Врат Кадии придётся защищать в первую очередь.
 
— Есть лишь одно место. Святая Терра.
 
 
=== Глава тринадцатая ===
 
'''Река Мирак'''
 
 
Энергетические барьеры, державшие имматериум в узде, взорвались подобно сгнившему трупу. В небе открылись багровые кровоточащие раны, и вырвавшиеся из прорех в ткани мироздания твари устроили пиршество из миллионов сектантов, свезённых Чёрным Легионом на Кадию.
 
Спятившие еретики воздевали перед демонами руки, словно приветствуя своё спасение, и потусторонние монстры набросились на них подобно бешеным псам, раздирая тела в безжалостном неистовстве и высасывая кричащие души будто костный мозг.
 
Сквозь это ад брели Минка с Рафом. Они оставили реку в двух милях позади, с трудом выбравшись по её разрушенному берегу и направившись по пути, который показался им наиболее безопасным.
 
У них за спинами завывали демонические гончие, а капитан ковылял уже из последних сил, все больше опираясь на плечо Минки.
 
Девушка пока что отказывалась сдаваться.
 
— Ещё немного, — сказала она, хоть и не была уверена, куда они в конечном итоге дойдут. — Идём.
 
— Нам конец, — отозвался Раф. — Стой. Давай умрём здесь.
 
— Нет, — резко бросила она. — Ещё совсем немного.
 
Гончие выли теперь повсюду вокруг них. Если твари учуяли кадийцев, то их конец будет быстрым. Минка тащила товарища дальше. Она сама не знала, куда движется, понимая лишь то, что останавливаться нельзя.
 
— Я больше не могу, — наконец произнёс Раф.
 
Его лицо побелело от боли. Скорчив гримасу, он опустился на колени, словно человек, присягающий на верность своему лорду, но Минка тут же схватила его за плечи и попыталась поднять обратно. Внезапно в небе над ними грянул гром. Яркая красная вспышка погрузила землю в сумрак, а затем раздался возбуждённый вой. Псы взяли их след. Девушка услышала их кровожадный рёв. То был жуткий звук, напомнивший ей крик миллиона безумных голосов.
 
Капитан не двигался, поэтому она тряхнула его за плечи, не заботясь, навредит ли ему этим.
 
— Вставай, чтоб тебя!
 
Раф застонал, и девушка оглянулась, высматривая, куда идти дальше. Она не могла сдаться, всё её обучение противилось этой мысли. Нужно найти пригодную к обороне позицию. Сражаться дальше.
 
— Гляди! — прошипела она. — Вон там!
 
Раф поднял глаза. Сквозь облака пепла, не далее чем в полумиле от них, проступил белый силуэт. Из-за багряного зарева им довелось прищуриться, чтобы разглядеть объект получше.
 
— Похоже на челнок, — сказала белощитница.
 
Они побрели вперёд. Гончие постепенно замыкали вокруг них кольцо, не переставая выть и хохотать.
 
— Он разбился, — заявил по дороге Раф, но, подойдя ближе, Минка поняла, что тот ошибся.
 
Это был планетарный челнок. Его посадочное шасси было опущено, а в отсеке горел свет.
 
— Идём! — прошипела она, едва не теряя голову от ликования. — Может, мы всё-таки выберемся с планеты.
 
 
Истинные размеры корабля они смогли оценить, лишь приблизившись к нему вплотную.
 
Он оказался гораздо крупнее, чем думала Минка. Аппарели были подняты, двигатели не работали, однако внутри кабины горел свет. Челнок был настолько большим, что они смогли пройти под ним, не пригибаясь, но пути наверх кадийцы так и не увидели. Даже если бы она встала на плечи капитану, девушка сомневалась, что дотянулась бы до служебных лесенок.
 
Минка подняла голову, поднесла руки ко рту и крикнула:
 
— Эй!
 
Гончие быстро приближались.
 
Она попыталась выкарабкаться по посадочному шасси, но её потуги не увенчались успехом. Кадийка встала под лесенкой и подскочила, однако упала на спину, не сумев даже близко дотянуться до неё. Она прыгнула снова, и на этот раз прыжок оказался ещё ниже предыдущего. Они были так близко. И всё же внутрь им не попасть никак.
 
— Они идут, — тихо предупредил её Раф.
 
Минка обернулась. Из мрака на них неслись пылающие красные гончие. Вой, казалось, звенел со всех сторон сразу. У неё остался лишь автопистолет, добытый в каср Мираке.
 
Девушка подтянула Рафа к себе, и оба прижались спинами к шасси.
 
Если это конец, то она, как и Кадия, умрёт в бою.
 
 
'''«Лорд-лейтенант Бервик»'''
 
 
Когда ему сказали, что их точка назначения — Святая Терра, адмирал д’Армитейдж вслух высказал свои опасения.
 
— Лорд-генерал, я не знаю, сможем ли мы вообще совершить переход. В варпе бушует шторм.
 
— Что ж, оставаться здесь — верная смерть.
 
— Вы правы.
 
— Итак. Какие есть другие варианты?
 
Д’Армитейдж помолчал.
 
— Мы можем уйти в глубокий космос. Выключить двигатели. Дождаться, пока Чёрный Флот уйдёт, и варп-бури стихнут.
 
Грубер выслушал план адмирала. Он был бы вполне приемлемым, не имей для них время критическое значение. В конце генерал сказал:
 
— Такой вариант нам недоступен, адмирал. В трюмах боевого флота Кадии сидит десять миллионов лучших бойцов Империума. Их нужно использовать. Их нужно отправить на войну. Они жаждут возмездия.
 
Д’Армитейдж ничего не ответил, поэтому Грубер заговорил снова:
 
— Кто лучший навигатор в вашем флоте?
 
Флотоводец задумался.
 
— Ипполит Фремм.
 
— Хорошо. Пришлите его ко мне. Мы найдём способ, лорд-адмирал. Я вам это обещаю.
 
 
Ипполит Фремм уже много часов кряду не выходил из покоев, но пара прислуживающих ему ратлингов-близнецов отказывалась покидать пустое, стерильно-чистое помещение.
 
Грубер так и не смог определить, были они генетическими близнецами, либо стали таковыми после всеобъёмлющей аугментации. Схожесть движений заставляла его думать, что они — кровные братья, если бы не обескураживающая привычка действовать и говорить в унисон. Крохи выглядели зеркальными подобиями друг друга, стоя перед ним в расшитых чёрных бархатных камзолах. После бесконечно долгого ожидания раздался тихий писк, и двое ратлингов, подавшись друг к другу, о чём-то зашептались между собой.
 
— Что-то не так? — поинтересовался Грубер.
 
Оба синхронно повернулись к нему, словно человек и его отражение.
 
— Пути варпа объяты бурями, — вместе сказали они.
 
Генерал кивнул.
 
По словам д’Армитейджа, Фремм были лучшим выжившим навигатором во всём боевом флоте системы Кадии. Он поднялся на борт «Лорда-лейтенанта Бервика» этим утром, и провёл в астральном зале корабля почти весь терранский день.
 
— Если на Терру есть путь, то он найдёт его, — сообщили ратлинги, но, судя по задержке их хозяина, он пока что такового не отыскал.
 
Грубер кивнул. Для него так и осталось непонятным, мужчины они или женщины, поскольку оба выглядели странно андрогинными. Он задержался взглядом на пальцах недолюдей, не длинных и тонких, как можно было бы решить, исходя из их росточка, но напротив, коротких и толстых. Впрочем, несмотря на всю их кажущуюся чуждость, ратлинги считались людьми. И все они — и огрины, и навигаторы, и ратлинги — разделят ту же судьбу, что остальное человечество.
 
Генерал расхаживал туда-сюда по прихожей, зажав подмышкой трость. Ратлинги продолжали о чём-то вполголоса переговариваться. Наконец, раздался ещё один писк, затем ударил колокол, и парочка поспешила к запертой двери.
 
Похоже, что-то намечалось. Грубер обернулся и выпрямился, отведя плечи назад и надув грудь. После затянувшейся паузы запертая дверь отворилась, и генерал успел мельком заметить купающуюся в тенях лестницу, уводившую в тёмную комнату наверху.
 
По широким ступеням медленно и неуверенно спускалась фигура с тростью для ходьбы. Ратлинги замерли перед входом, всем своим видом выражая готовность, будто пара преданных псов.
 
Наконец, Ипполит Фремм вышел из обсерватории «Лорда-лейтенанта Бервика», вокруг его головы был плотно повязан шёлковый шарф, прикрывая третье око. От Грубера не укрылось, каких усилий навигатору стоили поиски. Лицо Фремма испещряли глубокие морщины, под воспалёнными глазами темнели мешки. При ходьбе тот опирался на трость, изготовленную из экзотического носа-рога офелианского нарвала, отделанного золотом и драгоценными камнями.
 
Ратлинги-прислужники заторопились к Ипполиту и взяли его под руки. Навигатор повернулся к Груберу, сделал глубокий вдох и зашёлся в натужном кашле. Лицо генерала вытянулось и побледнело, однако он продолжал ждать. Внезапно одна нога навигатора начала подкашиваться, и ратлинги взглянули на генерала, словно прося у того разрешения.
 
— Да, — отозвался Грубер. — Прошу, садитесь.
 
Из угла комнаты один кроха притащил резной деревянный стул и поставил за Фреммом, после чего второй помог навигатору усесться. Затем ему принесли бутылочку с густым тёмным сиропом, который тот сразу и выпил.
 
— Итак, — начал Грубер. — Какие новости? Когда мы сможем совершить переход?
 
Навигатор на мгновение сник.
 
— Генерал Грубер, падение Кадии подняло в имматериуме настоящее цунами. Я никогда не сталкивался с таким штормом. Если мы попытаемся отправиться к Святой Терре, то непременно погибнем. В варпе свирепствуют ужасные бури. Я прежде не видел такого… — Он замолчал, а затем с многозначительным взглядом добавил, — хаоса.
 
Грубер застыл словно каменный.
 
— Должен быть путь.
 
Навигатор опустил руку на плечо одного из ратлингов.
 
— Я его не вижу.
 
— Мне нужен другой навигатор? — резко спросил генерал.
 
— Любой скажет вам то же самое. Либо обманет вас.
 
Грубер принялся расхаживать снова, молча стуча кулаком по ладони. Наконец, он решил зайти с другой стороны.
 
— Лорд-навигатор Фремм. Остаться здесь — верная смерть. Если нас не прикончит Чёрный Флот, это сделают существа из варпа. — Он помолчал, собираясь с мыслями. — У меня тут миллионы солдат, которых нужно доставить на Терру. Они должны попасть туда раньше врага. От этого зависит будущее всего Империума Человека. Мы ''должны'' попасть на Терру.
 
Навигатор кивнул. Несмотря даже на тяжёлые мешки под его впавшими красными глазами, было видно, что Ипполиту искренне жаль.
 
— Мне нужно отдохнуть, генерал Грубер. Обещаю, что попытаюсь снова. Но должен предупредить вас, что особых надежд я не питаю. Имматериум трещит по швам. За нами следуют порождения варпа. Я видел их, и они — лишь бледная тень того, что ждёт нас в Великом Океане. Какое-то время поля Геллера будут их сдерживать, но выдержат ли они непрерывную атаку — большой вопрос.
 
 
=== Глава четырнадцатая ===
 
'''«Пакс Империалис»'''
 
 
Капитан Бергер повернул штурвал «Фурии», направив пустотный истребитель к солнцу. Шесть самолётов эскадрильи «Зета» проводили стандартный облёт, патрулируя подступы со стороны местной звезды.
 
Истребитель лёг на новый курс, и перед фонарём появились синие плазменные хвосты из двигателей эвакуационного флота, на скорости уходящего прочь из системы. Позади них, подобно далёкой луне, сверкала золотым светом «Фаланга».
 
Эскадрилья «Зета» отворачивала в сторону до тех пор, пока светило Кадии без остатка не заполонило обзор пилотов.
 
Тускло сияющая, окружённая миазменным багрянцем звезда напоминала ныне воспалённый глаз. Бергер форсировал двигатель, и от ускорения в шестьдесят тысяч фунтов его руки прижало к штурвалу. Пустотный костюм тут же среагировал на перегрузку, перфузионный насос, гнавший по организму насыщенную кислородом кровь, начал работать ещё быстрее. Но вот он вышел из поворота, и почувствовал, как давление сразу уменьшилось.
 
— Заряжаю оружие, — доложила его бортстрелок, Беттан, сидевшая в носовой башенке у него под ногами. Они служили в одном экипаже вот уже шесть лет, и Бергер считал её лучшим стрелком из всех, с кем ему доводилось летать. Миниатюрная, расторопная, спокойная под давлением, а если такового не наблюдалось, то не прочь пошутить.
 
Она составляла неплохую компанию. Помогала коротать бесконечные часы патрулирования.
 
Последовала короткая пауза, пока Беттан заряжала батареи впечатляющего вооружения машины в виде фиксированных подкрыльных и башенных лазпушек модели «Кипра Мунди». В шлеме Бергера зажглись руны, оповещая о запуске систем. Она даже сняла с предохранителя пару противосамолётных ракет «Ловчий» и дала короткую очередь красными лазерными лучами, чтобы перепроверить матрицы наведения.
 
— Все орудия заряжены и готовы.
 
— Любишь перестраховываться?
 
— Ага, — весело отозвалась Беттан.
 
Интересно, задумался Бергер, когда она отпустит первую шуточку?
 
 
Последний их контакт случился неделю назад, в кульминационный момент сражения над Кадией. Их флагман, «Пакс Империалис», линкор типа «Император», следовал за «Фалангой» для деблокирования мира-крепости. Планета была окружена кораблями Чёрного Флота, будто труп, облепленный чёрными жуками-трупоедами, — еретики взяли её в кольцо столь плотное, что сам мир был почти не виден. И что они могли сделать, подумал Бергер, против стольких врагов и такой ненависти?
 
В тот день их эскадрилья насчитывала двадцать «Фурий», сопровождавших такое же число бомбардировщиков «Звёздный ястреб». Пока «Фаланга» преследовала Чернокаменную, остальные капитаны выбрали собственные цели, в чём экипаж «Пакс Империалис» углядел шанс свести личные счёты с грандкрейсером типа «Экзорцист», в прошлом известным как «Создатель королей».
«Создатель королей», имевший за плечами восемь тысячелетий безупречной службы в боевом флоте Скаруса, пять лет назад загадочно исчез во время патрулирования в районе мира Агрипинаа. Грандкрейсер считался погибшим, пока год назад корабль, совпадавший с ним по описанию, был замечен в составе отряда Чёрного Флота, который истребил конвой, шедший от Белис Короны к Кадии.
 
«Пакс Империалис» был отправлен выследить и уничтожить его, и после двухмесячной погони ему удалось загнать древний космолёт в астероидные поля системы Кринан.
 
На бумаге они не шли ни в какое сравнение. Линкор типа «Император» превосходил «Экзорциста» по всем статьям. Он был крупней, быстрей, имел большую дальность поражения, и перевозил вдвое больше пустотных самолётов. Однако грандкрейсер изменился. «Экзорцист» перестал быть просто кораблём. Он стал живым существом, и после короткой безрезультатной перестрелки капитан «Пакс Империалис», вице-адмирал Чанк, подвёл линкор вплотную к врагу, чтобы звенья бомбардировщиков нанесли смертельный удар.
 
Лишь после того, как лётчики увидели «Создателя королей» своими глазами, они осознали подлинный размах его изменений. Вздувшуюся металлическую обшивку звездолёта испещряли оспины. Вдоль подбрюшья извивались красные щупальца, будто отростки анемоны. Явленная им жуткая ересь мигом всех протрезвила, и по вокс-каналам зазвучали молитвы Императору. Первая волна бомбардировщиков была на полпути к неприятелю, как вдруг авгуры засекли запуск двигателей ещё шести крейсеров Хаоса.
 
«Пакс Империалис» попал в ловушку. Всё, что ему оставалось, это выйти из боя и направиться к ближайшей доступной точке Мандевилля. Это было сложное решение, поскольку оно означало, что им придётся кинуть экипажи первой волны на произвол судьбы.
 
Смерть в пустоте была худшим страхом любого пустотноходца.
 
Бергер, Беттан, все они имели друзей в той волне. Поэтому, когда они вновь встретились в космосе над Кадией, эта атака стала личной. Бергер вызвался отправиться в первой волне. Как и все остальные экипажи на борту «Пакс Империалис». Уничтожение этого изменника было личным делом каждого из них. Они были полны решимости закончить работу, начатую в астероидных полях Кринана.
 
Они сошлись в яростной схватке, перемежаемой восторжёнными воплями экипажей бомбардировщиков всякий раз, как им удавалось выпустить торпеды в упор, напряжёнными переговорами между пилотами истребителей и предсмертными криками сбитых лётчиков. Экипаж Бергера уничтожил шесть вражеских самолётов, однако сама бомбардировка не увенчалась успехом: «Создатель королей», горящий и серьёзно повреждённый, отступил под прикрытие Чёрного Флота. И вновь казалось, что враги нанесли удар по самому уязвимому месту «Пакс Империалис» — его гордости, поскольку в тот самый момент к Кадии поплыла разрушенная Чернокаменная.
 
Бергер вспомнил те события, пока вёл свой истребитель вперёд, вполуха слушая монотонный бубнёж двигательных и орудийных сервиторов, повторяющих запрограммированные в их мозги инструкции.
 
После того как они удалились от «Пакс Империалис» на достаточное расстояние, он перенаправил энергию на системы сканирования, и услышал характерные щелчки, когда Федери, его штурман, начал вводить нужные коды.
 
— Сканирую заданные координаты, — сообщил Федери, затем добавил: — авгуры на полную мощность.
 
«Фурия» выровнялась, и Бергер ощутил, как давление внутри костюма ослабло. Остальная эскадрилья рассредоточилась позади него, заняв позиции в миле друг от друга.
 
Пилоты доложились один за другим. Каждую минуту раздавался писк, когда авгур завершал полное сканирование окружающего пространства. Чёрный Флот был где-то там, в пустоте.
 
Очень скоро они непременно дадут о себе знать. В этом Бергер не сомневался.
 
Разведпатрули летали вокруг эвакуационного флота, постоянно сменяя друг друга. Экипаж Бергера отсыпался шесть часов, прежде чем снова отправиться в космос. Позади них стеной вихрились красные облака, откуда к ним тянулись щупальца. Всякий раз, когда он находился на патрулировании, ему казалось, будто пальцы варпа становятся несколько ближе.
 
На третьем облёте Бергер приказал эскадрилье пройти в сотне миль от ближайшей варп-тучи. Тусклый красный свет кадийского солнца придавал багряный блеск паре старых развороченных крейсеров типа «Готический», дрейфовавших среди облаков исторгнутой наружу атмосферы.
 
Раздался писк, за которым последовал сдержанный, но напряжённый голос Федери.
 
— Контакты. В сторону солнца, курс 889-384.
 
Бергер передал направление остальной эскадрилье. Затем провоксировал на «Пакс Империалис».
 
— Контакты. Эскадрилья «Зета» отправляется на разведку.
 
Он поддал газу, выискивая визуальные подтверждения.
 
— Готова, Беттан?
 
Та быстро проверила орудия.
 
— Готова жечь.
 
В кабине воцарилось молчание. Космос мог быть таким пустым, подумал Бергер, поглядывая туда-сюда в фонарь.
 
— Кажется, меня тошнит, — отозвалась Беттан.
 
Бергер чувствовал то же самое.
 
— Не смотри на тучи, — предупредил он её.
 
— Я стараюсь, — сказала бортстрелок.
 
— Федери. Есть что-то?
 
— Было, — сказал тот. — Сканеры потеряли контакт. — Повисла долгая пауза, прежде чем штурман откликнулся вновь. — Постойте. Думаю, что-то есть. Можете подлететь ближе?
 
Бергер вновь развернул самолёт к солнцу, подойдя к усиливающейся варп-буре настолько близко, насколько смог.
 
— Видите что-либо?
 
Пилот уставился вперёд. Всё, что он слышал, это свист насоса, гонящего насыщенную кислородом жидкость по их организмам.
 
— Ничего, — произнёс он. А затем: — там свет.
 
Беттан переключила системы в активный режим.
 
— Запускаю орудия.
 
— Он маленький, — добавил Федери. — Может, плавбаза или лёгкий крейсер. Возможно, один из наших.
 
Бергер заметил жёлтый свет и стремительно направил к нему «Фурию», понёсшись сквозь красные сияющие облака варпа.
 
— Контакт, — сказал он, после чего выругался. То, что он увидел перед собой, было не плавбазой и не лёгким крейсером, а человеком, невероятно огромным, стоящим посреди эфира. Мужчина потянулся к нему. У него была борода из змей, растворявшихся в пламени.
 
Пилот моргнул, и мужчина исчез.
 
— Какого фрекка? — прошипел он, пока матрицы наведения брали на прицел вихрящуюся тучу пурпурных угрей.
 
Беттан во что-то неистово палила.
 
Федери стонал.
 
— Выводи нас отсюда! — шипел он сквозь сжатые зубы.
 
Бергер не знал, как ему выбраться из этого места. Он резко дёрнул штурвал и попытался развернуться. Что-то врезалось в фонарь. Они будто летели сквозь стаю птиц, но они больше напоминали слизней, и, размазываясь о стекло, пытались прогрызть его челюстями.
 
Бергер почувствовал, как его пальцы вытягиваются. Он опустил глаза, и увидел, что те стали плетьми, тянущимися внутрь истребителя. Кровяной насос разгонял по его организму хлюпающую зелёную жидкость. Внезапно кабина наполнилась хлёщущими во все стороны щупальцами. Он, Беттан и Федери стали теперь одним существом. Единым целым со своей «Фурией».
 
Когда варп поглотил их, слепое создание, что некогда было Бергером, открыло клыкастую пасть и закричало.
 
 
'''Мир-крепость Каср Хольн'''
 
 
Эвакуационный флот достиг дымящихся руин мира-крепости Каср Хольн, когда враги, наконец, захлопнули ловушку. Демонические суда вышли из варп-облаков в вихре щупалец и невозможных клыкастых ртов, что схватили плётшиеся в хвосте корабли и уволокли их в забвение. Один из демонов был настолько огромным, что его усеянное присосками щупальце обвило Каср Хольн, и от невероятного давления гравитации мир начал разваливаться на части.
 
Космолётам боевого флота Скаруса не оставалось ничего, кроме как ускориться, выжимая из двигателей всё до последней капли. А затем их авгурные сканеры внезапно засекли множественные контакты, и перед ними появились корабли Чёрного Легиона, уже готовые открыть огонь.
 
Они проиграли гонку.
 
Но тут мрак озарился золотым светом, и из космоса вышла «Фаланга».
 
Корабль Имперских Кулаков атаковал флагман Абаддона и рассеял порядки вражеского флота.
 
На краткий миг в рядах еретиков образовалась брешь, а адмирал д’Армитейдж без колебаний направил туда «Делос», «Маркес» и «Несокрушимый». Их палубы были забиты зажигательными взрывчатыми веществами, и экипажи, сведённые до самого минимума, направили их таранным курсом на крупнейшие звездолёты хаоситов, прежде чем бросить их на произвол судьбы. «Делос» врезался в кормовую часть крейсера «Мать ада» и детонировал через считанные секунды после столкновения. В плазменных реакторах корабля произошла неуправляемая цепная реакция, и вторичный взрыв разорвал находившегося неподалёку «Отпрыска ада» напополам, так что вокруг его открывшихся пустоте палуб образовалась туманность из исторгнутого дыма, кислорода и тел.
 
Капитану «Орла ужаса» благодаря череде неподражаемых манёвров удалось убраться с пути «Маркеса», но тем самым он столкнулся с одним из эскортников, небольшой пиратской посудиной Багровых Когтей, и разнёс мелкий корабль на куски.
 
«Несокрушимый» двигался курсом к «Мстительному духу», и его командир, капитан Грегор Нокс III, кадиец с более чем трехсотлетней службой в боевом флоте Кадии, решил остаться на своём мостике для того, чтобы направить брандер точно в цель.
 
Оборонительные турели «Мстительного духа» накрыли небольшой корабль ураганным огнём, но «Несокрушимого» уже ничто не могло сбить с неумолимого курса на вражеский флагман. Перехватчики растерзали его борта, и он извергал пламя из десятка прорех, когда, наконец, приблизился на пятьдесят миль к кораблю Абаддона, и потрясённый капитан Нокс с ужасом узрел истинные его размеры.
 
Он достаточно хорошо разбирался в истории ВКФ, чтобы признать в линкоре одну из легендарных «Глориан», однако тысячелетия ереси и мутаций преобразили корабль до неузнаваемости, сделав из него олицетворение зла. Если прежде он со всеми своими башнями, парапетами и окнами соборов служил сиятельным золотым вестником Имперской Истины, то теперь он стал искажённым, зловещим и наполненным тёмными таинственными энергиями, а из его иллюминаторов лилось тусклое, пронзительно-красное свечение домны.
 
Трясущимися руками Нокс повёл свой крошечный фрегат к исполину. То, что его жизнь подошла к концу на борту корабля, которым он командовал последние сто десять лет, казалось справедливым разменом за шанс навредить этому венцу порока.
 
Подойдя на десять миль, он лишился пустотных щитов, и корабль начал содрогаться от непрерывных попаданий. Враг нещадно обстреливал его из всего, что было. Мимо пронеслись обломки бронированного керамитного носа, но, даже охваченный огнём и взрывами, он продолжал неудержимо нестись вперёд.
 
Едва расстояние уменьшилось до пяти миль, Нокса тряхнуло от попадания абордажной торпеды, врезавшейся в отсек для экипажа внизу. Капитан направил всю энергию на двигатели, попытавшись сократить время до столкновения хотя бы ещё на несколько мгновений. Когда до взрыва оставалось тридцать секунд, он услышал на ведущей в рубку лестнице грохот тяжёлых сабатонов. Запертые бронированные двери состояли из цельного трёхдюймового керамита, однако Нокс не питал иллюзий насчет того, как долго они продержатся против такого врага. В створку чем-то ударили, а затем взорвались мелта-заряды, и сквозь дым капитан увидел, как на мостик заходят фигуры в силовых доспехах и с болтерами наизготовку.
 
Громада «Мстительного духа» без остатка заполонила собой будто свихнувшиеся обзорные порталы, и тогда кадиец захохотал. Он всё же справился. Теперь до цели было рукой подать, поэтому он шагнул вперёд, готовый принять свою судьбу.
 
— Кадия стоит! — закричал он напоследок, и в следующий миг мостик утонул в рёве болтеров.
 
А тогда «Несокрушимый» взорвался.
 
 
=== Глава пятнадцатая ===
 
''«Лорд-лейтенант Бервик»''
 
 
Флотская битва отображалась на голосферическом дисплее в виде зелёных точек, где каждое уничтожение корабля сопровождалось всплеском красных рун. Генерал Грубер наблюдал за сражением с мостика «Лорда-лейтенанта Бервика». Отвага и мастерство боевого флота Кадии были выше всяческих похвал. Экипажи лоялистов превосходили в выучке команды Чёрного Флота, вот только, к сожалению, числом Чёрный Флот превосходил имперскую армаду почти в два раза.
 
Единственное, что их спасало — это «Фаланга», ведущая по изменникам огонь из своих колоссальных орудий.
 
По пути к внешней системе эвакуационный флот вёл непрерывные манёвренные бои с преследующими его кораблями хаоситов. И чем дольше они продолжались, тем тяжелее приходилось имперцам. За последние сто дней боевой флот Кадии понёс страшные потери. Его экипажи были измотаны до предела. Корабли — сильно повреждены. Один за другим они бросались в пасть Абаддоновым волкам, лишь чтобы дать возможность войсковым транспортникам спастись.
 
То была кошмарная погоня через разгромленную звёздную систему. Пункты орбитальной обороны Каср Партокса молчали, его гигантские бастионы и мощные генераторы были подорваны мелта-бомбами, расчёты вырезаны, системы выведены из строя. Причалы Вигилиантума превратились в кладбище для остовов имперских космолётов, дрейфующих подобно остывшим светилам среди туманностей, образовавшихся в результате их же уничтожения: газовые облака из замёрзшего кислорода и прометия, бледно-зелёные в сиянии далёкого солнца. Мир-улей Махария, волоча за собой кометный след разрушения, отбывал в последний путь, который приведёт его к столкновению со звездой Кадии. И там, где прежде тюремный мир Надежда Святой Иосманы нёс свой дозор на внешнем ободе системы, теперь не было ничего, кроме астероидов — их, а ещё тёмного, разбухшего, источенного оспинами демонического корабля, «Терминус Эст».
 
Поджидавшего имперцев подобно терпеливому, ядовитому и смертоносному пауку.
 
 
Грубер направился в верхнюю часть корвета, где располагались покои навигатора Ипполита. Дверь была заперта, и его ратлинги-близнецы, хоть и приветственно поклонились генералу, не пропустили его внутрь. Генерал провёл пальцем по шее.
 
— Мне нужно поговорить с ним, срочно, — сказал он им.
 
— Вы не можете войти, — в унисон ответили крохи.
 
Такой ответ был для Грубера неприемлемым.
 
— Мы должны совершить варп-прыжок! — закричал он на них. — Немедленно!
 
— Он не готов, — отозвались ратлинги.
 
— Как мне с ним пообщаться?
 
— Никак. Лорд-навигатор ищет выход. Вам не следует мешать его трудам.
 
По всему кораблю зазвучал сигнал тревоги. Грубер затрясся от злости.
 
— Мы должны прыгнуть сейчас же! Чёрный Флот окружил нас. У нас остались считанные минуты! Это вам понятно?
 
 
«Пакс Империалис» встал между эвакуационным флотом и «Терминус Эст» и опустошил взлётные палубы в единовременном выбросе всех имеющихся истребителей и бомбардировщиков. Самолёты скопом устремились прочь от величественного имперского флагмана подобно рою жуков, встающих на защиту родного улья. Корабельные экипажи понимали, что их ждёт верная смерть, едва линкор развернул свой бронированный нос и начал обстреливать вражеский космолёт из дорсальных батарей.
 
На краткий миг в людях вспыхнула надежда, когда громадные орудия мгновенно перегрузили пустотные щиты «Терминус». В этот момент «Сердце света», крейсер типа «Лунный», выстрелил из нова-пушки.
 
Исполинское орудие выпустило огромный твердотельный снаряд почти на скорости света. Он прочертил в небе пламенеющий белый след и распахал левый борт «Терминус Эст», прежде чем взорваться в средней части судна. Колоссальный оспенный корабль отлетел в сторону, волоча за собой туманность из газов и жидкостей, а в местах, где имелось достаточно кислорода, вспыхнули пожары.
 
Но затем «Терминус» открыл ответный огонь, дав три залпа, которые один за другим попали по пустотным экранам «Пакс Империалис», в считанные секунды пробив защитный пузырь, разорвав надстройку и запустив цепочку взрывов вдоль хребта огромного линкора.
 
Тем временем на «Лорде-лейтенанте Бервике» Грубер орал на ратлингов-прислужников лорда-навигатора.
 
— Нас уничтожают! Они разрывают нас на куски! Наше время на исходе.
 
Ратлинги сцепили руки.
 
— Нельзя мешать лорду-навигатору.
 
— В сторону! — рявкнул Грубер, но те не сдвинулись с места. Ратлинги встали перед дверью в навигаторские покои, когда генерал резко шагнул к ним. Грубер словно оцепенел от ярости. — Тогда мы все умрём. — Он потянулся за лазпистолетом. — А этого я допустить не могу.
 
По эвакуационному флоту зазвучали сигналы, оповещающие о начале варп-прыжка. На каждом корабле члены экипажа бросали друг на друга удивлённые и встревоженные взгляды. Казалось почти невозможным, чтобы имматериум помог им выбраться из системы именно сейчас, когда они были почти в руках врага.
 
На «Лорде-лейтенанте Бервике» Грубер огляделся по сторонам.
 
— Что происходит?
 
Ратлинги не нашлись с ответом. Помощники изумлённо уставились на заплясавшие по судну предупреждающие огни. В нижних отсеках космолёта генераторы поля Геллера запустились с гулкой вибрацией, быстро перешедшей в низкий гул. Лорд-навигатор Ипполит Фремм всё таки нашёл путь сквозь имматериум. Один за другим имперские корабли поднимали поля Геллера и отчаянно запрыгивали в бурлящий эфир.
 
 
Войска на борту «Лорда-лейтенанта» закидало из стороны в стороны, когда корабль вошёл в варп. Тряска от прыжка не ослабевала, растянувшись на часы ужасной дрожи.
 
Находившиеся в трюмах танки срывались из креплений, но тяжелее всего переход дался членам экипажа.
 
Многие из них к тому времени находились на пределе выносливости. Никто прежде не видел стольких пострадавших от варп-тошноты. Медике потратили все запасы успокоительных, израсходовав препараты на заполонивших палубы мужчин и женщин, отчаянно цеплявшихся за остатки здравомыслия. Комиссары расправлялись с теми, кто сошёл с ума, но вскоре для пациентов пришлось отвести целые уровни.
 
Там, где это было возможно, больных навещали Сёстры Битвы, жрецы и войсковые монахи, молитвами облегчая зарождающееся безумие. На тех же кораблях, где священнослужителей и женщин не было, офицеры зачитывали вслух тексты из молитвенников либо просто из «Памятки для поднятия боевого духа».
 
После того как смятение несколько поулеглось, Грубер велел доставить ему все доселе не прочитанные отчёты. Помощники буквально завалили его комнату файлами, мемо, полковыми докладами о поражениях и случаях малодушия перед лицом врага.
 
Однако среди рапортов вновь и вновь повторялись свидетельства явления крылатой святой. Её видели едва ли не на каждом участке фронта. Её чудеса спасли не одно подразделения от, казалось бы, верной гибели. Грубер обнаружил, что по мере чтения у него всё сильнее начинает дрожать рука. Затем потекли слёзы.
 
Он всегда верил в Императора.
 
 
Спустя три дня полёта ему в дверь постучали. Грубер поднял глаза, ожидая увидеть Забужко, но вместо него в комнату вошёл комиссар: высокий, поджарый мужчина с тонкими ястребиными чёртами и длинным крючковатым носом.
 
Грубер встал, чтобы пожать тому руку.
 
— Меня зовут генерал Грубер. С кем имею удовольствие разговаривать?
 
Комиссар продержал ладонь генерала самую малость дольше положенного, как будто оценивая его характер через рукопожатие.
 
— Полковник-комиссар Грейк, — представился тот слишком глубоким и звучным для столь худощавого человека голосом. Он смерил Грубера взглядом, что генерал нашёл весьма раздражающим.
 
Кадиец сел обратно.
 
— Приветствую. Прошу, садитесь. Чем могу помочь?
 
Комиссар присел, снял высокую фуражку и закинул одну ногу на другую. В его движениях чувствовалась скованность, свидетельствовавшая о некой старой ране. Грубер принялся ждать. Мужчина не понравился ему с первого взгляда, хотя, если начистоту, он очень редко встречал политических офицеров, которые пришлись бы ему по душе — а те, которые пришлись, отвлечённо подумал он, на поверку оказывались никудышными комиссарами.
 
— В ходе эвакуации случились серьёзные нарушения.
 
Грубер, сцепив перед собой пальцы, подался вперёд.
 
— Да. Конечно, они были. Мои войска эвакуировались в самый разгар атаки.
 
Грейк наклонился к нему.
 
— На Кадии была проявлена трусость. Ваши войска показали неспособность исполнять самые базовые приказы.
 
Грубер напрягся, подавшись ещё ближе.
 
— На Кадии была проявлена храбрость. Отвага. Непоколебимая решимость перед лицом противника.
 
Грейк улыбнулся уголком рта. В его холодной, совершенно неприятной улыбке сверкнули металлические зубы.
 
— В последние часы Кадии я застрелил пятьдесят девять человек.
 
— Я слышал об этом.
 
— И?
 
— Я думаю, вы лишили меня пятидесяти девяти смелых бойцов. Пятидесяти девяти защитников Империума Человека.
 
— Во время бегства они бросили оружие.
 
— Да, — отозвался Грубер. — Я читал отчёты. Гвардеец Марлин и гвардеец Маркус оставили свои винтовки, потому что несли раненых товарищей. — Грубер порылся среди кип в поисках нужных документов. — Да. Вот! — зло сказал он. — А ещё вы застрелили раненых, которых они доставили в эвакопункт. Гвардейца Матерела и сержанта Бленкин. Гвардеец Матерел получил ранение в руку, которая, согласно докладу, была привязана ему к груди. Сержант Бленкин наступила на мину, лишившись ноги по самое колено.
 
— Сержант должен подавать правильный пример остальным.
 
Грубер задрожал от ярости.
 
— Сержант Бленкин была ветераном с девятью годами службы за плечами. Она была дважды награждена орденом Орла, и у меня есть три доклада, вот, вот и вот, — сказал он, размахивая в воздухе бумажками, — рекомендующими сержанта Бленкин на Стража Кадии. А вы застрелили её!
 
Грубер вскочил на ноги, уперев кулаки в стол.
 
— Вы застрелили женщину, которая девять лет сражалась с отвагой и поощрениями, заслужила одни из наивысших наград, доступных гвардейцу, только за то, что она бросила винтовку после ранения.
 
Грейк смотрел на него почти с рептильим спокойствием.
 
— Да, — произнёс он. — Мне требовалось подать пример, чтобы пресечь возникновение паники. Дело здесь не в паре-тройке гвардейцев…
 
— Пятидесяти девяти, — напомнил Грубер, усаживаясь обратно.
 
Грейк пожал плечами.
 
— Или пятидесяти девяти. Дело в десяти тысячах воинов, которых я сумел вывезти с планеты.
 
— Другие командиры сделали то же самое, не расстреливая раненых бойцов.
 
Синие глаза комиссара были холодными, как сталь. Он не ответил.
 
Генерал наклонился к нему.
 
— А что насчёт тех тысяч, которых вы бросили?
 
— Я следовал приказам.
 
Грубер хлопнул ладонью по столу.
 
— Вы прячетесь за приказами других людей! Я могу назвать десять, двадцать мест, где этими приказами подтёрлись, и благодаря этому мы спасли с планеты на двести тысяч бойцов больше.
 
— Они поставили под угрозу всю операцию.
 
Грубер подавил резкую отповедь и Грейк снова подался к нему.
 
— Генерал, дисциплина среди ваших воинов — это моя забота. Мне нужны записи, чтобы по их прочтении я смог определиться, кого следует казнить. Я изучил некоторые файлы и выявил одну тысячу триста шестнадцать случаев малодушия, которые требуют наказания. Передайте мне список имён, и я с ними разберусь.
 
Грубер вперился в него тяжёлым взглядом.
 
— Нет, — произнёс он.
 
Комиссар едва уловимо прищурился.
 
— Прошу прощения?
 
— Нет.
 
Грейк улыбнулся снова, сверкнув жуткими металлическими зубами, которые ему вставили вместо выбитых.
 
— Генерал. Я — представитель Комиссариата.
 
— Я простил их, — заявил Грубер. — И сформировал из них штрафную дивизию. Им достанется честь возглавить нашу следующую атаку.
 
С минуту Грейк не отвечал. Затем медленно заговорил, словно игрок, выкладывающий одну за другой на стол карты.
 
— Да, это ваша прерогатива.
 
— Верно, — сказал генерал. — Я не сомневаюсь, что они искупят все свои грехи, сражаясь с честью и отвагой. Но если у вас есть на их счёт какие-либо сомнения, могу предложить вам возглавить их.
 
Грейк улыбнулся.
 
— Хотите передать мне штрафной полк?
 
— Да.
 
Грубер ожидал, что комиссар откажется, однако Грейк невольно впечатлил его, когда протянул через стол длинную тонкую руку и крепко стиснул его ладонь.
 
— Почту за честь, — произнёс он.
 
 
Они находились в варпе уже месяц, когда, наконец, из корабельных громкоговорителей раздалось оповещение:
 
— Начинается обратный переход.
 
Корабли были приведены в готовность. Первая волна облегчения вскоре пошла на убыль, когда космолёты затряслись на разрывных течениях, которые словно стремились вытолкать их обратно в бурю.
 
Внутри запертых ангаров росло напряжение. Температура в помещениях резко упала, отовсюду зазвучали сигналы варп-предупреждения, и даже опытным пассажирам пришлось сглотнуть подкатывающую к горлу тошноту. На миллисекунду над полями Геллера возникли лица, и руки, и распахнутые пасти. По всем кораблям отважные люди на миг вскрикнули от внезапно возросшего давления в головах. Но, наконец, лорд-навигатор Ипполит Фремм всё же нашёл путь наружу.
 
Возвращение космолёта назад в реальное измерение походило на выдавливание стального осколка из заражённой раны. Реальность вновь вступила в свои права, вытеснив имматериум во взрыве пурпурно-зелёного света. Поля Геллера мигнули и погасли, и с внезапным исчезновением давления варп-свет засосало внутрь себя. После взрыва, будто промотанного задом наперёд, громада «Лорда-лейтенанта Бервика» в милю длиной вылетела в открытый космос на опасной скорости.
 
Бронированная носовая секция вернулась обратно на три целых и две десятых секунды раньше дорсальных инжинариумов. Замерцал свет. На один головокружительный миг на войсковых палубах обогревательные системы зашлись в натужном кашле, а гравитационные генераторы дали сбой.
 
В рубке одновременно зазвучал десяток аварийных сигналов, когда тамошние элементы конструкции на миг дали слабину. По всему кораблю ремонтные отряды споро бросились к лопнувшим заклёпкам, травящим переборкам, перегревшимся котлам. Некоторые палубы погрузились в кромешный мрак, когда реакторы заработали на предельных мощностях из-за резкого оттока энергии. Затем шок от перехода миновал, в работу включились двигатели, мерцание янтарного аварийного освещения сменилось ровным светом, а огромные когитаторы зажужжали, подстраивая гравитационные генераторы к орбитальному притяжению планет и звёзд.
 
Когда переход завершился, Грубер уже стоял на мостике, сгорая от желания поскорее увидеть Святую Терру. Пока он вглядывался в иллюминатор, капитан Забужко сверялся с картами.
 
— Мы на месте? — спросил Грубер.
 
— Нет, сэр, — с понурым видом ответил Забужко.
 
— Тогда где мы?
 
Капитан покачал головой.
 
— Я не уверен.
Летающий Свин
6262

правки

Источник — https://wiki.warpfrog.wtf/index.php?title=Служебная:Сравнение_версий/21146...21762

Навигация