6263
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас= 2324|Всего = 3634
}}
А тогда «Несокрушимый» взорвался.
=== Глава пятнадцатая ===
''«Лорд-лейтенант Бервик»''
Флотская битва отображалась на голосферическом дисплее в виде зелёных точек, где каждое уничтожение корабля сопровождалось всплеском красных рун. Генерал Грубер наблюдал за сражением с мостика «Лорда-лейтенанта Бервика». Отвага и мастерство боевого флота Кадии были выше всяческих похвал. Экипажи лоялистов превосходили в выучке команды Чёрного Флота, вот только, к сожалению, числом Чёрный Флот превосходил имперскую армаду почти в два раза.
Единственное, что их спасало — это «Фаланга», ведущая по изменникам огонь из своих колоссальных орудий.
По пути к внешней системе эвакуационный флот вёл непрерывные манёвренные бои с преследующими его кораблями хаоситов. И чем дольше они продолжались, тем тяжелее приходилось имперцам. За последние сто дней боевой флот Кадии понёс страшные потери. Его экипажи были измотаны до предела. Корабли — сильно повреждены. Один за другим они бросались в пасть Абаддоновым волкам, лишь чтобы дать возможность войсковым транспортникам спастись.
То была кошмарная погоня через разгромленную звёздную систему. Пункты орбитальной обороны Каср Партокса молчали, его гигантские бастионы и мощные генераторы были подорваны мелта-бомбами, расчёты вырезаны, системы выведены из строя. Причалы Вигилиантума превратились в кладбище для остовов имперских космолётов, дрейфующих подобно остывшим светилам среди туманностей, образовавшихся в результате их же уничтожения: газовые облака из замёрзшего кислорода и прометия, бледно-зелёные в сиянии далёкого солнца. Мир-улей Махария, волоча за собой кометный след разрушения, отбывал в последний путь, который приведёт его к столкновению со звездой Кадии. И там, где прежде тюремный мир Надежда Святой Иосманы нёс свой дозор на внешнем ободе системы, теперь не было ничего, кроме астероидов — их, а ещё тёмного, разбухшего, источенного оспинами демонического корабля, «Терминус Эст».
Поджидавшего имперцев подобно терпеливому, ядовитому и смертоносному пауку.
Грубер направился в верхнюю часть корвета, где располагались покои навигатора Ипполита. Дверь была заперта, и его ратлинги-близнецы, хоть и приветственно поклонились генералу, не пропустили его внутрь. Генерал провёл пальцем по шее.
— Мне нужно поговорить с ним, срочно, — сказал он им.
— Вы не можете войти, — в унисон ответили крохи.
Такой ответ был для Грубера неприемлемым.
— Мы должны совершить варп-прыжок! — закричал он на них. — Немедленно!
— Он не готов, — отозвались ратлинги.
— Как мне с ним пообщаться?
— Никак. Лорд-навигатор ищет выход. Вам не следует мешать его трудам.
По всему кораблю зазвучал сигнал тревоги. Грубер затрясся от злости.
— Мы должны прыгнуть сейчас же! Чёрный Флот окружил нас. У нас остались считанные минуты! Это вам понятно?
«Пакс Империалис» встал между эвакуационным флотом и «Терминус Эст» и опустошил взлётные палубы в единовременном выбросе всех имеющихся истребителей и бомбардировщиков. Самолёты скопом устремились прочь от величественного имперского флагмана подобно рою жуков, встающих на защиту родного улья. Корабельные экипажи понимали, что их ждёт верная смерть, едва линкор развернул свой бронированный нос и начал обстреливать вражеский космолёт из дорсальных батарей.
На краткий миг в людях вспыхнула надежда, когда громадные орудия мгновенно перегрузили пустотные щиты «Терминус». В этот момент «Сердце света», крейсер типа «Лунный», выстрелил из нова-пушки.
Исполинское орудие выпустило огромный твердотельный снаряд почти на скорости света. Он прочертил в небе пламенеющий белый след и распахал левый борт «Терминус Эст», прежде чем взорваться в средней части судна. Колоссальный оспенный корабль отлетел в сторону, волоча за собой туманность из газов и жидкостей, а в местах, где имелось достаточно кислорода, вспыхнули пожары.
Но затем «Терминус» открыл ответный огонь, дав три залпа, которые один за другим попали по пустотным экранам «Пакс Империалис», в считанные секунды пробив защитный пузырь, разорвав надстройку и запустив цепочку взрывов вдоль хребта огромного линкора.
Тем временем на «Лорде-лейтенанте Бервике» Грубер орал на ратлингов-прислужников лорда-навигатора.
— Нас уничтожают! Они разрывают нас на куски! Наше время на исходе.
Ратлинги сцепили руки.
— Нельзя мешать лорду-навигатору.
— В сторону! — рявкнул Грубер, но те не сдвинулись с места. Ратлинги встали перед дверью в навигаторские покои, когда генерал резко шагнул к ним. Грубер словно оцепенел от ярости. — Тогда мы все умрём. — Он потянулся за лазпистолетом. — А этого я допустить не могу.
По эвакуационному флоту зазвучали сигналы, оповещающие о начале варп-прыжка. На каждом корабле члены экипажа бросали друг на друга удивлённые и встревоженные взгляды. Казалось почти невозможным, чтобы имматериум помог им выбраться из системы именно сейчас, когда они были почти в руках врага.
На «Лорде-лейтенанте Бервике» Грубер огляделся по сторонам.
— Что происходит?
Ратлинги не нашлись с ответом. Помощники изумлённо уставились на заплясавшие по судну предупреждающие огни. В нижних отсеках космолёта генераторы поля Геллера запустились с гулкой вибрацией, быстро перешедшей в низкий гул. Лорд-навигатор Ипполит Фремм всё таки нашёл путь сквозь имматериум. Один за другим имперские корабли поднимали поля Геллера и отчаянно запрыгивали в бурлящий эфир.
Войска на борту «Лорда-лейтенанта» закидало из стороны в стороны, когда корабль вошёл в варп. Тряска от прыжка не ослабевала, растянувшись на часы ужасной дрожи.
Находившиеся в трюмах танки срывались из креплений, но тяжелее всего переход дался членам экипажа.
Многие из них к тому времени находились на пределе выносливости. Никто прежде не видел стольких пострадавших от варп-тошноты. Медике потратили все запасы успокоительных, израсходовав препараты на заполонивших палубы мужчин и женщин, отчаянно цеплявшихся за остатки здравомыслия. Комиссары расправлялись с теми, кто сошёл с ума, но вскоре для пациентов пришлось отвести целые уровни.
Там, где это было возможно, больных навещали Сёстры Битвы, жрецы и войсковые монахи, молитвами облегчая зарождающееся безумие. На тех же кораблях, где священнослужителей и женщин не было, офицеры зачитывали вслух тексты из молитвенников либо просто из «Памятки для поднятия боевого духа».
После того как смятение несколько поулеглось, Грубер велел доставить ему все доселе не прочитанные отчёты. Помощники буквально завалили его комнату файлами, мемо, полковыми докладами о поражениях и случаях малодушия перед лицом врага.
Однако среди рапортов вновь и вновь повторялись свидетельства явления крылатой святой. Её видели едва ли не на каждом участке фронта. Её чудеса спасли не одно подразделения от, казалось бы, верной гибели. Грубер обнаружил, что по мере чтения у него всё сильнее начинает дрожать рука. Затем потекли слёзы.
Он всегда верил в Императора.
Спустя три дня полёта ему в дверь постучали. Грубер поднял глаза, ожидая увидеть Забужко, но вместо него в комнату вошёл комиссар: высокий, поджарый мужчина с тонкими ястребиными чёртами и длинным крючковатым носом.
Грубер встал, чтобы пожать тому руку.
— Меня зовут генерал Грубер. С кем имею удовольствие разговаривать?
Комиссар продержал ладонь генерала самую малость дольше положенного, как будто оценивая его характер через рукопожатие.
— Полковник-комиссар Грейк, — представился тот слишком глубоким и звучным для столь худощавого человека голосом. Он смерил Грубера взглядом, что генерал нашёл весьма раздражающим.
Кадиец сел обратно.
— Приветствую. Прошу, садитесь. Чем могу помочь?
Комиссар присел, снял высокую фуражку и закинул одну ногу на другую. В его движениях чувствовалась скованность, свидетельствовавшая о некой старой ране. Грубер принялся ждать. Мужчина не понравился ему с первого взгляда, хотя, если начистоту, он очень редко встречал политических офицеров, которые пришлись бы ему по душе — а те, которые пришлись, отвлечённо подумал он, на поверку оказывались никудышными комиссарами.
— В ходе эвакуации случились серьёзные нарушения.
Грубер, сцепив перед собой пальцы, подался вперёд.
— Да. Конечно, они были. Мои войска эвакуировались в самый разгар атаки.
Грейк наклонился к нему.
— На Кадии была проявлена трусость. Ваши войска показали неспособность исполнять самые базовые приказы.
Грубер напрягся, подавшись ещё ближе.
— На Кадии была проявлена храбрость. Отвага. Непоколебимая решимость перед лицом противника.
Грейк улыбнулся уголком рта. В его холодной, совершенно неприятной улыбке сверкнули металлические зубы.
— В последние часы Кадии я застрелил пятьдесят девять человек.
— Я слышал об этом.
— И?
— Я думаю, вы лишили меня пятидесяти девяти смелых бойцов. Пятидесяти девяти защитников Империума Человека.
— Во время бегства они бросили оружие.
— Да, — отозвался Грубер. — Я читал отчёты. Гвардеец Марлин и гвардеец Маркус оставили свои винтовки, потому что несли раненых товарищей. — Грубер порылся среди кип в поисках нужных документов. — Да. Вот! — зло сказал он. — А ещё вы застрелили раненых, которых они доставили в эвакопункт. Гвардейца Матерела и сержанта Бленкин. Гвардеец Матерел получил ранение в руку, которая, согласно докладу, была привязана ему к груди. Сержант Бленкин наступила на мину, лишившись ноги по самое колено.
— Сержант должен подавать правильный пример остальным.
Грубер задрожал от ярости.
— Сержант Бленкин была ветераном с девятью годами службы за плечами. Она была дважды награждена орденом Орла, и у меня есть три доклада, вот, вот и вот, — сказал он, размахивая в воздухе бумажками, — рекомендующими сержанта Бленкин на Стража Кадии. А вы застрелили её!
Грубер вскочил на ноги, уперев кулаки в стол.
— Вы застрелили женщину, которая девять лет сражалась с отвагой и поощрениями, заслужила одни из наивысших наград, доступных гвардейцу, только за то, что она бросила винтовку после ранения.
Грейк смотрел на него почти с рептильим спокойствием.
— Да, — произнёс он. — Мне требовалось подать пример, чтобы пресечь возникновение паники. Дело здесь не в паре-тройке гвардейцев…
— Пятидесяти девяти, — напомнил Грубер, усаживаясь обратно.
Грейк пожал плечами.
— Или пятидесяти девяти. Дело в десяти тысячах воинов, которых я сумел вывезти с планеты.
— Другие командиры сделали то же самое, не расстреливая раненых бойцов.
Синие глаза комиссара были холодными, как сталь. Он не ответил.
Генерал наклонился к нему.
— А что насчёт тех тысяч, которых вы бросили?
— Я следовал приказам.
Грубер хлопнул ладонью по столу.
— Вы прячетесь за приказами других людей! Я могу назвать десять, двадцать мест, где этими приказами подтёрлись, и благодаря этому мы спасли с планеты на двести тысяч бойцов больше.
— Они поставили под угрозу всю операцию.
Грубер подавил резкую отповедь и Грейк снова подался к нему.
— Генерал, дисциплина среди ваших воинов — это моя забота. Мне нужны записи, чтобы по их прочтении я смог определиться, кого следует казнить. Я изучил некоторые файлы и выявил одну тысячу триста шестнадцать случаев малодушия, которые требуют наказания. Передайте мне список имён, и я с ними разберусь.
Грубер вперился в него тяжёлым взглядом.
— Нет, — произнёс он.
Комиссар едва уловимо прищурился.
— Прошу прощения?
— Нет.
Грейк улыбнулся снова, сверкнув жуткими металлическими зубами, которые ему вставили вместо выбитых.
— Генерал. Я — представитель Комиссариата.
— Я простил их, — заявил Грубер. — И сформировал из них штрафную дивизию. Им достанется честь возглавить нашу следующую атаку.
С минуту Грейк не отвечал. Затем медленно заговорил, словно игрок, выкладывающий одну за другой на стол карты.
— Да, это ваша прерогатива.
— Верно, — сказал генерал. — Я не сомневаюсь, что они искупят все свои грехи, сражаясь с честью и отвагой. Но если у вас есть на их счёт какие-либо сомнения, могу предложить вам возглавить их.
Грейк улыбнулся.
— Хотите передать мне штрафной полк?
— Да.
Грубер ожидал, что комиссар откажется, однако Грейк невольно впечатлил его, когда протянул через стол длинную тонкую руку и крепко стиснул его ладонь.
— Почту за честь, — произнёс он.
Они находились в варпе уже месяц, когда, наконец, из корабельных громкоговорителей раздалось оповещение:
— Начинается обратный переход.
Корабли были приведены в готовность. Первая волна облегчения вскоре пошла на убыль, когда космолёты затряслись на разрывных течениях, которые словно стремились вытолкать их обратно в бурю.
Внутри запертых ангаров росло напряжение. Температура в помещениях резко упала, отовсюду зазвучали сигналы варп-предупреждения, и даже опытным пассажирам пришлось сглотнуть подкатывающую к горлу тошноту. На миллисекунду над полями Геллера возникли лица, и руки, и распахнутые пасти. По всем кораблям отважные люди на миг вскрикнули от внезапно возросшего давления в головах. Но, наконец, лорд-навигатор Ипполит Фремм всё же нашёл путь наружу.
Возвращение космолёта назад в реальное измерение походило на выдавливание стального осколка из заражённой раны. Реальность вновь вступила в свои права, вытеснив имматериум во взрыве пурпурно-зелёного света. Поля Геллера мигнули и погасли, и с внезапным исчезновением давления варп-свет засосало внутрь себя. После взрыва, будто промотанного задом наперёд, громада «Лорда-лейтенанта Бервика» в милю длиной вылетела в открытый космос на опасной скорости.
Бронированная носовая секция вернулась обратно на три целых и две десятых секунды раньше дорсальных инжинариумов. Замерцал свет. На один головокружительный миг на войсковых палубах обогревательные системы зашлись в натужном кашле, а гравитационные генераторы дали сбой.
В рубке одновременно зазвучал десяток аварийных сигналов, когда тамошние элементы конструкции на миг дали слабину. По всему кораблю ремонтные отряды споро бросились к лопнувшим заклёпкам, травящим переборкам, перегревшимся котлам. Некоторые палубы погрузились в кромешный мрак, когда реакторы заработали на предельных мощностях из-за резкого оттока энергии. Затем шок от перехода миновал, в работу включились двигатели, мерцание янтарного аварийного освещения сменилось ровным светом, а огромные когитаторы зажужжали, подстраивая гравитационные генераторы к орбитальному притяжению планет и звёзд.
Когда переход завершился, Грубер уже стоял на мостике, сгорая от желания поскорее увидеть Святую Терру. Пока он вглядывался в иллюминатор, капитан Забужко сверялся с картами.
— Мы на месте? — спросил Грубер.
— Нет, сэр, — с понурым видом ответил Забужко.
— Тогда где мы?
Капитан покачал головой.
— Я не уверен.
