Красная Подать / Red Tithe (роман)

Материал из Warpopedia
Версия от 10:38, 30 октября 2019; Shaseer (обсуждение | вклад) (Добавление категории "Категория:Роман" в конец статей, в чьём названии есть "(роман)")
(разн.) ← Предыдущая | Текущая версия (разн.) | Следующая → (разн.)
Перейти к навигации Перейти к поиску
Красная Подать / Red Tithe (роман)
RedTithe2.jpg
Автор Робби Макнивен / Robbie MacNiven
Переводчик Brenner
Издательство Black Library
Серия книг Кархародоны
Предыдущая книга Время жатвы / The Reaping Time
Следующая книга Патент на смерть / Death Warrant
Год издания 2016
Подписаться на обновления Telegram-канал
Обсудить Telegram-чат
Экспортировать EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект


В первый День Изгнания их отправили во Внешнюю Тьму, дабы истребляли они там врагов человечества, пока не искупят свои прегрешения до конца. Забытый наделил их безграничной свободой действий по отношению к предателям, чужакам и отступникам, чтобы терзать тех там, где они сильны. Так началась их долгая охота. Они охотятся до сих пор.

– Глава 17 Параграф 98,

«Мифос Ангелика Мортис», прибл. M36


+ + + Файл журнала Омикрон, требуется ввести код доступа красного уровня + + +

+ + + Доступ разрешен. Добро пожаловать, дознаватель Нзогву + + +

+ + + Начало сканирования данных + + +

+ + + Сканирование данных завершено, передача выбранного файла 2873 + + +

+ + + Файл передан. Заголовок ”Контрольный журнал станции Горгас ” + + +

+ + + Датировано 4550875.M41 + + +

+ + + Начало расшифровки вокса + + +

‘Говорит капитан тюремного корабля «Имперская истина» Вильгельм ван Хойт, сообщение в процессе перелета к основному исправительному учреждению Зартака через Феллорейн.

Мы в статусе зеленого кода. В настоящее время все системы исправны. Небесная навигация проходит исключительно хорошо с того момента, как мы пересекли линию между Старшолом и ядром системы. Мой навигатор сообщает, что мы можем достичь Зартака на неделю раньше прогнозируемой даты прибытия в систему. Мы готовимся совершить варп-прыжок в ближайший час. Я намерен в полной мере воспользоваться затишьем течений, пока есть такая возможность. Зартак – не то место, где мне хотелось бы застрять надолго.

Вверяю свой корабль и экипаж указующему свету Бога-Императора. Капитан Вильгельм ван Хойт, конец передачи.

+ + + Конец расшифровки вокса + + +

+ + + Начато удаление файла + + +

+ + + Выход + + +

+ + + Мысль дня: Он есть наш свет во тьме, наш меч в ночи + + +


Глава I

Об окончании дневной работы возвестил вой. Болезненно-резкий звук исходил из сирен в виде пастей горгулий, которые тянулись по всем узким стенам, туннелям, подземным линиям и точкам сбора внутри огромных выработок Зартака. Мика Дорен Скелл бросил свою полукирку в ящик для инструмента. Его тщедушные конечности подрагивали от изнеможения. Разжавшиеся пальцы болели. Волдыри опять лопнули, проступили небольшие пятна сочащейся крови, которая меняла цвет толстого слоя пыли, покрывавшей его руки.

– Шевелись, заключенный! – рявкнул арбитр, надзиравший за сбором оборудования. Одетый в броню законник шевельнул стволом тяжелого боевого дробовика, приказывая возвращаться в строй. Скелл склонил голову и двинулся за Недзи и остальными, уронив руки в магнитных наручниках. Оковы с зарядом взрывчатки натирали запястья, непрестанно напоминая болью о пяти месяцах в заключении. Пяти месяцах с тех пор, как его сдал подлый босс банды Роакс. Пять месяцев с того момента, как он прибыл в подземный ад Зартака.

– Аргрим здесь, – шепнул Долар, пристроившись в строй позади Скелла. Присутствие здоровяка-сокамерника за спиной ободряло. Без него Скелл уже умер бы самое меньшее дважды – не в карьерах и раскопочных рядах, так по пути обратно в тюремные камеры Скважины №1.

Он вернул долг сокамернику сторицей.

В виски Скелла впилась внезапная боль, словно в низком скальном туннеле вдруг изменилось давление. Никто из прочих заключенных ничем не выказывал дискомфорта. Окровавленные руки Скелла сжались в кулаки.

– Аргрим что-то затевает, – прошептал он Долару.

– Уверен?

– Ага. Я чувствую.

Долар ничего не ответил, но Скелл ощутил, что он подошел чуть ближе. Впереди строй начинал разделяться, кричащие надсмотрщики выдергивали из колонны оборванные группы заключенных и сгоняли их по проходам, которые вели обратно в тюремные блоки и подвесные клетки. Давление в голове у Скелла становилось все сильнее. Аргрим и его дружки нападут скоро, как только толпа покрытых грязью рабочих с тусклыми глазами разделится и разойдется. Они уже пробовали раньше, и Скелл знал, что они попробуют снова. Они его ненавидели. Не потому, что он был родом из улья-зумпфа на Феллорейне, не потому, что входил в прежнюю банду Роакса. Даже не потому, что он отказался склониться перед репутацией и властью Аргрима.

Они ненавидели Скелла потому, что он был ведьмаком.


– На этом итоги заседания окончены, – произнес главный смотритель Шольц. – Есть вопросы? Младший смотритель Ранник?

Эти слова выдернули Ранник из трясины скуки, которая сковывала ее мысли на протяжении последних двух часов. В оперативном пункте было тихо, пикт-экран позади кафедры смотрителя мерцал, осветительные полосы оставались приглушенными. Сервитор-расшифровщик в углу лязгнул и замер, его автоматическое перо перестало делать заметки. Другие младшие смотрители глядели на нее.

– Вопросов нет, сэр, – сказала Ранник. – Подробный и исчерпывающий разбор, как всегда.

– В самом деле? – поинтересовался Шольц со своего сиденья под кафедрой с выбитой аквилой. Его холодный взгляд был столь же жестким, как грубый сарказм, который он так любил применять по отношению к новым офицерам. – Я так рад, что вы одобрили. Обязательно сообщу судье Симонсу о вашем весомом мнении на следующем голо-брифинге.

Тринадцать остальных младших смотрителей Адептус Арбитес никак не отреагировали, однако Ранник чувствовала, что им весело. Это ее бесило. Она подавила злость, переведя ее в почтительный кивок.

– Возможно, – продолжил седой смотритель, – вы могли бы продолжить освещение последнего затронутого мною вопроса?

– Последнего вопроса, сэр? – переспросила Ранник.

– Да, младший смотритель. Того, который обсуждался меньше минуты назад.

Ранник молчала. Тишина в оперативном пункте затягивалась, становясь мучительной и неестественной. Наконец, ее нарушил стук в дверь.

– Не сейчас, – прорычал Шольц, не сводя глаз с Ранник. Стук повторился. Нахмурившись, смотритель махнул сенсорным жезлом, отключая замок. Дверь отъехала вбок, и внутрь нырнул юноша в светло-серой форме отдела авгуров Окружной Крепости.

– Что такое? – бросил главный смотритель. Мальчик поспешно отсалютовал.

– Сообщение от верховного авгура Тарла, сэр. Только что подали сигнал сенсорные реле. Аванпосты авгуров на хвостовой границе системы засекли выход в реальное пространство одиночного корабля.

– Название?

– Сэр, мы еще проводим проверку, но первичное сканирование корабельной метки и идентификационных кодов указывает на то, что это, вероятно, наше последнее отправление.

– «Имперская истина»? – с нажимом спросил Шольц. – Это значит, что она на неделю раньше.

– Да, сэр, именно так и сказал глава Тарл. Мы пытались ее вызвать, но не получаем ответа. Может быть, просто перебои со связью из-за помех от пояса астероидов, но они точно получают наши сообщения.

– Насколько она далеко?

– Только входит в пояс, сэр. Когда пройдет его, ей останется три часа до высокой стоянки.

– Джентльмены, у нас ситуация, – обратился Шольц к собравшимся младшим смотрителям. – Заседание официально переносится. Идемте со мной.

Шольц вышел из оперативного пункта. Младшие смотрители встали из-за столов и устремились за ним, издавая возбужденный гул удивления и волнения.

– Вот повезло-то, – пробормотал младший смотритель Кленн, когда они вышли в коридор. Он произнес это ровно настолько громко, чтобы услышала Ранник. – Шеф ее подловил. Она повторяет все те же старые ошибки.

Ранник заставила себя не отвечать. Пока они с грохотом двигались по темным рокритовым туннелям Окружной Крепости, следуя по пятам за главным смотрителем, она ощущала презрение старших арбитраторов. Ни один из них не считал, что она подходит для управления собственным участком, несмотря на исключительную выучку в прогениуме и статистику индоктринации, или же на то обстоятельство, что по итогу она оказалась первой в классе в Схоле Экскубитос на Терраксе. С их точки зрения, за пять терранских месяцев, которые прошли с момента прибытия Ранник, она ничего не сделала, чтобы доказать, что заслуживает иметь один чин с ними.

Она докажет, что они ошибаются.

Главный смотритель ворвался в Центрум Доминус округа, погребенный глубоко в бронированных недрах крепости. Заскрежетав стульями и гулко стуча боевыми ботинками, весь двухъярусный зал встал навытяжку. Когитаторы и сканеры продолжали гудеть.

– Доложить, – бросил Шольц. Навстречу ему со своего поста у систем авгуров зашагал глава Тарл, держащий в руке желтую карточку сообщения.

– Сэр, это определенно «Имперская истина», – произнес он, передавая смотрителю данные идентификации. – Почти на семь дней опережает график и выходит из варпа совершенно не там.

– Коммуникаторы? – спросил Шольц, поднимая взгляд на блоки вокса, окружавшие мостики Центрума.

– Менее шестидесяти секунд назад мы уловили всплеск кода передачи, сэр, – сказал румяный вокс-лейтенант с наушниками в руке. – Неразборчивый. С тех пор ничего не было. Контакт как раз выходит из пояса астероидов, так что сигнал должен стать сильнее. Мы держим все каналы открытыми.

– Младший смотритель Ранник, – произнес Шольц, оборачиваясь к офицерам, которые вошли вслед за ним в окруженную когитаторами яму посреди Центрума. – Оперативная инструкция семнадцать, глава один, параграф один. Каково первое правило при встрече с неизвестным или неопределенным?

– Готовиться к худшему, – ответила Ранник. – И верить в Бога-Императора, сэр.

Смотритель кивнул.

– Видите, даже самые тупые клинки режут, если их как следует подточить. Мы – арбитраторы. Мы всегда предполагаем худшее. Старшина.

Он сделал жест в направлении Макран, начальницы боевого отдела Зартака. Крупная женщина, выбритый череп которой был обезображен ожогами от огнемета, вытянулась, лязгнув броней.

– Главный смотритель?

– Провести первоочередную передачу по всей крепости и всем участкам на планете. Код красный, выполнять немедленно. Боевая готовность.


На пол медленно капала кровь. Долар этого не заметил.

– Долар, – произнес Скелл. Старший заключенный вздрогнул и посмотрел на него расширенными встревоженными глазами.

– Твой нос, – сказал Скелл, протягивая тряпку, которую оторвал от кромки своей заношенной тюремной униформы. Долар непонимающе уставился на нее. Скелл задумался, не контузило ли его.

– Забей, – произнес он спустя секунду и сунул тряпку обратно в карман. Взгляд Долара опять стал отсутствующим, и сокамерник свесился вперед, за край своей койки с оковами. Кровь продолжала капать капля за каплей.

Скелл закатился назад на собственную койку и скривился. Вокруг них, вплывая сквозь решетчатый пол камеры и между прутьев оконного люка, снаружи просачивался шум тюрьмы: громкие голоса, грохот дверей, гул работающих систем тревоги и пикт-мониторов, стук ботинок и дребезжание магнитных наручников.

Скелл пробыл здесь всего-то пять месяцев, а уже жалел, что не умер. По крайней мере, тогда ему больше не приходилось бы копать и ковырять онемевшими кровоточащими руками. Запросам сотен выработок, ответвлявшимся от Скважины №1, не было конца. Когда старатели обнаружили, что на Зартаке есть богатые пласты минерального сырья на основе адамантия, ближайший консорциум миров-ульев поторопился заключить с Адептус Арбитес соглашение, которое разом избавило их от большей части криминала подулья и позволило утроить податной коэффициент новой шахтерской колонии – к вящему удовольствию служителей Администратума субсектора. В какой-то момент первые колонисты-шахтеры исчезли, и их заменили худшими савларцами – отбросами, подонками и просто неудачниками – с полудюжины жалких индустриализованных планет Этики вроде Феллорейна или Нилреста. Вот потому-то Скелл и десятки тысяч заключенных типа него и находились на Зартаке. Чтобы выкапывать из твердой черной земли руду для звездолетов и армий Империума.

Долар наконец-то заметил, что у него идет кровь из носа, и теперь безуспешно пытался остановить ее пальцами, покрытыми коркой сажи. Ему было на два года больше, чем Скеллу – шестнадцать по стандарту Терры, или, по крайней мере, он так утверждал – однако большую часть времени в его действиях было не больше смысла, чем у десятилетнего. Он дожил до этих пор лишь благодаря крепкому телосложению и готовности пускать в ход кулаки. А еще благодаря дружбе со Скеллом.

– Что-то приближается, – произнес Скелл, глядя в темноту за оконным люком.

– Опять Аргрим? – рассеянно спросил Долар. Скелл покачал головой.

– Что-то похуже. Это не его я раньше чувствовал.

Давление, как в рудничном туннеле, не отпускало. Оно непрерывно пульсировало в висках, словно тупая бесконечная головная боль. Прежде он еще не ощущал такого столь сильно.

– Это те твари, которых ты видишь в темноте? – спросил Долар. – Твари, от которых у тебя кошмары?

– Это не кошмары, – насупившись, сказал Скелл. – Просто… Не знаю, что они такое.

– Ничего хорошего, – пробормотал Долар.

– Ну, хуже этого места они быть не могут, – отозвался Скелл. Он говорил легкомысленно, но на самом деле был напуган. От тварей, которых он с недавних пор стал видеть во сне – рвущиеся из теней когти и шипы, треск молний и злобные красные глаза – ему делалось совсем не уютно. Хуже всего было лицо. Оно представляло собой череп, посмертную маску, глядевшую из черной пустоты. Когда бы он ее ни увидел, она приближалась, свирепо ухмыляясь, и пристально смотрела на него немигающим взглядом.

– Они идут за мной, – произнес Скелл, продолжая глядеть на зарешеченный вход в камеру.

– А за мной нет? – спросил Долар. Скелл бросил на него взгляд.

– За всеми нами.

Долар кивнул. Он всегда прислушивался к тому, что Скелл говорил насчет будущего. Между ними существовало взаимовыгодное партнерство – более крупный старший заключенный защищал маленького физически, а маленький направлял большого. Несмотря на всю свою заторможенность, даже Долар за недели заключения на Зартаке понял, что у Скелла особый дар. Тот же самый дар, который делал его счастливым талисманом для старших товарищей по банде в дыре зумпфа планетарной столицы Феллорейна, Ворхайва. По крайней мере, до тех пор, пока Роакс его не сдал. Именно из-за этого дара он регулярно получал побои от суеверных заключенных вроде Аргрима, стоило арбитраторам отвернуться. Скелл обладал Зрением. Кровь из носа, головные боли, кошмары. Мало кто это ценил.

– Нужно быть наготове, – сказал Скелл. – Скоро начнется.

Его тело до сих пор болело после прошлого покушения Аргрима. Засаду устроили в точности, как он и предсказывал – когда рабочая бригада возвращалась с Нижней 6-16 в конце трудовой смены этого дневного цикла. Аргрим, здоровенный и жестокий бывший контрабандист с Шантри, проломил бы Скеллу череп припрятанным черенком от кирки, если бы Долар не уложил его прежде, чем он успел размахнуться. Когда появились арбитраторы с гудящими шокерными дубинками, Долар и Скелл все еще были на ногах, а вот трое нападавших – явно нет. И все благодаря предвидению Скелла.

Арбитраторы отделали их точно так же.

– Когда они придут? – спросил Долар, бросив продолжительный взгляд на дверь камеры.

Скелл не ответил. В этом не было необходимости. Долар подскочил от раздирающего уши воя. Магнитные наручники, которыми он был пристегнут к верхней койке, загремели об ее металлические края. Красная аварийная лампа над дверью с выбитой аквилой залила маленькое сырое помещение злым светом. Раздался неприятный стук, запасные противовзрывные двери во всех сотах тюремного комплекса Скважины №1 захлопывались на автоматических петлях. Долар уставился на Скелла.

Когда сквозь вой сирен пробился шум топающих мимо тяжелых ботинок, Скелл сглотнул, кивнул и крикнул Долару:

– Началось.


Центрум Доминус гудел от работы, операторы стучали по своим руническим блокам, пытаясь обновить поступающие от авгуров данные. Было слышно, как по туннелям снаружи пробегают из арсеналов заградительные отделения. Шольц наблюдал за диспозицией отделений на всех участках при помощи голо-схемы Центрума Доминус. Ранник и остальные офицеры все еще находились возле него. Расчеты смотрителя нарушил раздавшийся крик начальника вокса Хестеля, сидевшего на верхнем мостике связи:

– Сэр, мы получаем передачу с «Имперской истины».

– Она только что вышла из пояса астероидов, – добавил Тарл со своего поста у системы авгуров.

– Вывести на вокс, – скомандовал Шольц, вцепившись в латунные перила, окружавшие голо-схему. В комнате внезапно стало тихо.

Последовал всплеск помех, которые меняли высоту от жуткого визга до низкого ворчания. Хестель склонился над частотным модулем, орудуя парой ползунков. Голос то появлялся, то пропадал, словно мимолетный фантом. Наконец, он со щелчком приобрел резкость.

– … повторяю, передает капитан «Имперской истины» ван Хойт всем, кто меня слышит. У нас черный код.

– Капитан, – окликнул главный смотритель. – Мы вас слышим. Это Окружная Крепость Альфа арбитраторов Зартака. Говорит главный смотритель Шольц. Повторите, каков ваш статус?

Благодарение Богу-Императору, – протрещал в ответ голос ван Хойта. – Главный смотритель, у нас тут ситуация. Многочисленные попытки побега заключенных, серьезное нарушение безопасности. Я был вынужден отсечь жизненно-важные палубы и открыть шлюзы. В данный момент мы с остатками моей группы безопасности баррикадируемся на мостике.

– Первый арбитратор Нефим есть рядом? – требовательно спросил главный смотритель.

Никак нет. Он сейчас удерживает инженариум. Мы зафиксировали курс на высокую орбиту Зартака. Да будет воля Императора, чтобы мы смогли сдерживать подонков, пока не доберемся до вас.

– Оставайтесь на линии, капитан, – произнес главный смотритель, подав Хестелю знак приостановить связь. – Макран, участки мобилизованы?

– По моим оценкам, готовность восемьдесят пять процентов, сэр. Но мои штурмовые отделения могут выдвигаться немедленно.

– Тарл, сколько у нас времени?

– Исходя из текущего курса «Имперской истины», – отозвался начальник авгуров, склонившись над своими экранами, – и при условии, что Нефиму удастся удержать инженариум, она выйдет на высокую орбиту чуть более чем через два часа.

– Сэр, мне направить сообщение в хористориум? – спросил Хестель.

– Отставить, пока что нет нужды напрягать астропатов. Ситуация еще в процессе развития. Макран, выводи свои команды в пустоту на «Божественном возмездии». Перехватить «Имперскую истину» и обуздать бунт. Пока ты будешь в пути, я продолжу держать связь с ван Хойтом и передам тебе нужную оперативную информацию. Когда подавление закончится и ситуация стабилизируется, я отправлю группы с участков для поддержки зачистки. Действовать максимально жестко.

– Разумеется, сэр, – отозвалась Макран.

– Главный смотритель, у меня есть просьба, – произнесла Ранник из группы собравшихся младших смотрителей. Шольц нахмурился.

– В чем дело?

– Позвольте мне пойти со штурмовыми отделениями. Я могу поддерживать связь между вами и Макран. Подчиняясь ее приказам, конечно, – Ранник наклонила голову в направлении старшины. Та скрестила руки поверх нагрудника и ответила ей яростным взглядом.

– С чего ты вообразила, будто ты ей понадобишься как посредник, Ранник? – с нажимом поинтересовался главный смотритель. – Макран побывала в двенадцати бунтах по черному коду, и она мастер их подавлять. Она более чем в состоянии возглавлять операцию и в это же время поддерживать связь с Центрумом Доминус.

– Если позволите говорить откровенно, сэр, – сказала Ранник, набрав воздуха, – я хочу быть со штурмовыми отделениями, потому что хочу доказать свою компетентность. Я понимаю, что я самый младший смотритель в этой комнате. Тренировочные модули прогениума идут в счет лишь постольку-поскольку. Хочу показать свою преданность Богу-Императору и Лекс Империалис в пламени активного подавления.

– Ты забываешься, Ранник, – зарычал главный смотритель. – В работе Адептус Арбитес не бывает таких бесполезных прихотей. Тебе поручат задания, для которых я сочту тебя подходящей. У Макран на борту этого корабля будет достаточно вещей, о которых надо думать, и без твоей неопытности, мешающейся под ногами.

– Главный смотритель, при всем уважении, – вмешался младший смотритель Кленн. – Ее боевое крещение может принести пользу. Это происшествие на борту «Имперской истины» не должно составить сложности, а если нам доведется столкнуться с нарушением безопасности здесь, на поверхности, то я бы предпочел знать, что все мои товарищи-арбитраторы обладают собственным боевым опытом. Захват одного участка может иметь тяжелые последствия для безопасности всех наших баз на Зартаке.

– Позвольте мне проявить себя, – добавила Ранник. – В прогениуме считали, что я готова, достаточно готова, чтобы назначить меня сюда.

– Недра имперского тюремного корабля совсем не то же самое, что упражнения на симуляторе, – бросила Макран. Слабое красное свечение голо-схемы придавало ее серому лицу кровавый оттенок.

– Именно потому ей надо это пережить, – сказал Кленн.

– Сэр, – позвал Хестель от вокс-блоков, держа в руке рожок передатчика. – Капитан ван Хойт все еще на воксе. Думаю, заключенные пытаются взять мостик штурмом.

– У нас нет времени на эту глупость, – прорычал Шольц. – Макран, предоставляю тебе решать вопрос назначения младшего смотрителя Ранник. Просто перехвати этот корабль до того, как он дойдет до верхней стоянки.

Ранник посмотрела на Макран. Обезображенная огнеметом женщина-арбитратор перевела взгляд с главного смотрителя на младшего смотрителя Кленна, и наконец кивнула Ранник.

– Бери штурмовой комплект из арсенала. Ангар четырнадцать, десять минут. Не успеешь, уйдем без тебя.


В носовом арсенале «Белой пасти», как и на всех уровнях выше рабских палуб, царила практически полная тишина. Единственным шумом был стук пульса варп-двигателей, дрожь от которого расходилась по плитам пола. В воздухе висело статическое напряжение от работающего поля Геллера, хлористый привкус озона боролся с привычными запахами болтерного масла и консервационной смазки.

Бейл Шарр, Первый Жнец и магистр роты, беззвучно двигался по залу арсенала. Соприкасаясь с холодным металлом палубы, его босые ноги не издавали ни малейшего шума. Когда он проходил мимо, немногочисленные слуги-оружейники и специалисты-ремонтники, которые продолжали трудиться посреди ночного цикла корабля, кланялись и отводили взгляды. Шарр не обращал на них внимания, взгляд его черных, словно пустота, глаз был сосредоточен на тех предметах, которыми занимались истощенные люди. Он оставлял позади ряд за рядом пустых боевых доспехов, стоявших шеренгами вдоль обеих длинных стен арсенала на стальных пьедесталах-упорах.

Каждый комплект силовой брони отличался от других, представляя собой смесь разных типов и конструкций. Многие были старинными. Наиболее часто встречались части Mk V, поверхность которых была утыкана блестящими латунью кругляшами штифтов молекулярной сцепки, удерживавших вместе изношенные пластины пластали и керамита. У некоторых были крючконосые шлемы Mk VI, у других – древние Mk II с кольцевыми керамитовыми полосами, или же грандхельмы Mk III с вертикальной щелью на лицевом щитке и горизонтальной монолинзой. У всего собрания древностей было лишь две общих черты. Все они были выкрашены в один и тот же темный оттенок серого, и у всех на правом наплечнике присутствовал один и тот же символ: рисунок белой акулы, изгибающейся пастью к хвостовому плавнику и образующей острозубый полумесяц в черной пустоте.

Несмотря на все старания специалистов-ремонтников, на большинстве доспехов все еще были видны повреждения. Не только старинные закрученные почетные узоры изгнания, но и следы от ударов, полученных в отчаянном, кровавом и совсем недавнем бою. Оружейники, работавшие в носовом и кормовом арсеналах корабля, трудились уже почти месяц по терранскому стандарту, чтобы исправить ущерб, нанесенный Великим Пожирателем. И все же по пути Шарр видел блеск оголенного металла, отмечавшего те места, где броню пробороздили и ободрали хитиновые когти и шпоры, или же изъели биокислоты и жуки-точильщики.

Война в Глубинах дорого обошлась почтенному оборудованию ордена. Плоти его воинов она обошлась еще дороже. Сам Шарр слегка прихрамывал, бледная серая кожа на правой ноге еще не до конца зажила после когтей генокрада. Он отказался от предложенной аугметики – рана была терпима, а, Отец Пустоты тому свидетель, бионика высокого класса и так была достаточно дефицитна. Он велел апотекарию Таме приберечь замену для брата-в-пустоте, которому она понадобится.

Первый Жнец дошел до конца зала. Перед ним, поверх неприкрытых заклепок и голой стали высокой стены, висели выцветшие остатки воинского знамени Третьей боевой роты. Теперь уже его роты, напомнил себе Шарр. Как и на броне воинов, сражавшихся за него, на тяжелой ткани были свежие рубцы. В отличие от доспехов, здесь повреждения не латали, лохмотья служили данью памяти павшим. Заново выткут белым только символ роты – знак в виде переплетающихся акулы и косы, копирующий недавнюю татуировку на левом виске Шарра. Новый памятный свиток, прикрепленный к изодранному низу знамени, выглядел свежим и неуместным. Тушь, которой описывались свершения боевой роты в ходе Войны в Глубинах, едва успела высохнуть.

Взгляд Шарра переместился ниже, на предмет, который и привел его в арсенал в мертвые часы поста и крио-медитации. Это был еще один комплект силовой брони, твердые пластины которой контрастировали с простым белым одеянием Шарра, неподвижно и безучастно стоящий на своем пьедестале, как и прочие восемьдесят шесть доспехов вдоль стен зала. Впрочем, этот был иным. Большая часть его элементов относилась к Mk IV, окантовка наплечников имела бронзовый цвет, а почетные метки изгнания, нанесенные на темно-серую поверхность, были более сложными – перчатки, наручи и поножи доспеха покрывали вьющиеся перекрывающиеся узоры, повторяющие татуировки на бледных предплечьях и ногах самого Шарра. Посередине нагрудника был вычеканен череп с двумя молниями, эмблема времен терранской Умиротворительной Войны, первая боевая заслуга ордена.

Шлем также был более тонко сработан. Полоса вокс-канала, идущая по верху тяжелого грандхельма Mk III, имела форму высокого зазубренного керамитового гребня, а щиток визора вокруг решетки вокса был расписан в подражание зияющей белой пасти. На левом боку шлема был нанесен ротный знак акулы и косы. Шарр почувствовал, как запульсировала его новая татуировка – такая же, как эмблема на броне. Казалось, что отключенные линзы шлема яростно смотрят на него сверху вниз в тишине сумрачного полумрака арсенала.

Перчатки нависшего над ним доспеха покоились на навершии огромного двуручного цепного топора, адамантиевая рукоять которого была пристегнута к основанию плинта. C расширяющейся ударной части оружия был снят кожух, злобно блестели акульи зубы с металлическими остриями, окаймляющие неприкрытый ротор. Шарр протянул руку и коснулся одного из неровных резцов. Он в какой-то мере ожидал, что от столь дерзкого посягательства неподвижная фигура придет в движение и бросится на него. Оружие, равно как и доспех, относились к тому, что в ордене именовалось тапу – носителю более низкого звания строжайше запрещалось трогать их хоть пальцем. Однако Шарр более не был ниже по званию.

Броня и цепной топор, Жнец, принадлежали магистру роты Акиа, сколько мог упомнить Шарр. Он вел Третью боевую роту сквозь Внешнюю Тьму еще с тех времен, когда Шарр был рожденным в пустоте инициатом. Как и многих высокопоставленных членов ордена, Акиа редко видели без брони, даже когда он находился среди ближайших братьев. Самому Шарру не доводилось наблюдать его полностью без боевого доспеха до того дня, когда апотекарий Тама вынул его мертвые белые останки из разбитого панциря. Несмотря на продолжающийся ремонт, на серых пластинах брони до сих пор виднелись рубцы и прорехи от когтей повелителя выводка генокрадов.

На протяжении двух с половиной столетий доспех и был Акиа. Теперь же он принадлежал Шарру. Пусть даже на него более не распространялось тапу, но мысль надеть броню представлялась кощунством. Шарр отвел руку, подняв взгляд на глазные линзы. Он чувствовал, как в ответ на него свирепо взирает дух мертвого магистра роты.

– Он бы не одобрил.

Шарр вздрогнул от раздавшегося голоса. Он обернулся и обнаружил, что к нему приближается Те Кахуранги. Хотя верховный библиарий и был облачен в полный доспех, Шарр только теперь услышал глухой стук шагов и жужжание сервоприводов с шумопоглощением. Будь это кто-то другой, он бы встревожился собственной нехватке бдительности. Однако Те Кахуранги уже давно приобрел обыкновение перемещаться незамеченным.

– Чего он бы не одобрил, почтенный верховный библиарий? – спросил Шарр, когда Те Кахуранги остановился перед ним. Умудренный псайкер не смотрел на него, подняв взгляд на старый доспех Акиа. Оба космических десантника говорили на архаичном высоком готике – наречии, которое использовалось их орденом с момента основания многие тысячи лет назад.

– Прежний магистр роты не одобрил бы, что ты стоишь, уставившись на его боевую броню, во время мертвых часов, будто какой-нибудь инициат, еще не обагренный кровью. Если тебе не подходит медитация или крио-сон, нужно заниматься делом.

Шарр почувствовал укол раздражения. Он подавил его.

– Я пришел воздать дань уважения.

– На это было довольно времени. Как сказал бы Акиа: что прошло, то прошло. Теперь ты – наш магистр роты. Ты должен принять на себя все обязанности.

Шарр посмотрел на Те Кахуранги – Бледного Кочевника, верховного библиария ордена. Его силовой доспех впечатлял даже сильнее, чем броня магистра роты. Его основная поверхность имела глубокую синюю расцветку, и каждый ее дюйм – от сапог до усаженного кабелями психического капюшона – покрывала плотная вязь вихрящихся меток изгнания. На вороте висел массивный комплект покрытых резьбой акульих зубов, а поверх наручей болтались и другие старые амулеты. В правой перчатке он держал силовой посох из резной кости, навершие которого было выполнено в виде пасти, сомкнутой на осколке камня цвета морской волны. Камень поблескивал в тусклом свете.

– Близится Сбор, – продолжил Те Кахуранги, поворачиваясь к Шарру. – Сбор с планеты, которую ты когда-то очень хорошо знал. Ты готов, Первый Жнец?

– Я готов, – с нажимом ответил Шарр, встретившись взглядом с черной пустотой глаз Те Кахуранги. Лицо вокруг этих противоестественных глаз вызывало беспокойство своими разными цветами. Большая его часть была белой, словно плоть трупа, но фрагменты кожи вокруг глаз, на подбородке и шее покрывали грубые темно-серые бугорчатые наросты, придававшие коже текстуру чешуи. Шарр недавно стал замечать на собственном теле первые признаки генетического отклонения: струпья на локтях и плечах. Это было всего лишь одно из множества заболеваний, который поражали старших членов ордена, и со временем вырождению предстояло только усиливаться. На данный момент Те Кахуранги являлся старейшим в ордене, если не считать дремлющих Великих в их белых комплектах брони дредноута. Шарру доводилось слышать, что он был всего на три поколения моложе Странствующих Предков – первых, кто в одиночестве отправился в пустоту по воле Забытого.

– Сейчас рота нуждается в руководстве, – произнес Те Кахуранги. – В твоем руководстве, Шарр. Это будет не обычный Сбор.

– Вы говорили.

– Необходимо отыскать мальчика, – продолжил Те Кахуранги. Его сухой мертвенный шепот эхом разносился по арсеналу. – Ночные Убийцы чуют его запах. Если тот, кого называют Кири Мате, запустит в него свои когти, всех ждут великие страдания. Недостаточно просто завершить Сбор. Мы должны добраться до мальчика раньше, чем еретики.

– Мы отыщем его, – сказал Шарр. – И завершим Сбор, ради ордена.

– Это будет твое первое испытание в качестве магистра роты.

– Значит, я рад ему, брат-в-пустоте.

Те Кахуранги бросил взгляд назад, на арсенал.

– С Войны в Глубинах возвращено восемьдесят шесть рабочих комплектов боевой брони. Заполнить их могут семьдесят девять братьев-в-пустоте. А тебя терзают сомнения при столь мрачном возвращении домой. Достаточно ли нас для Сбора, если учесть, что нас ожидает?

– На наших плечах лежит будущее ордена, – произнес Бейл Шарр, снова обращая взгляд на силовой доспех Акиа. На его доспех. Он вновь положил руку на навершие цепного топора. – Мы – Кархародон Астра, верховный библиарий. Из Внешней Тьмы мы приходим, и, когда Красная Подать завершается, оставляем за собой только тьму. И больше ничего.


+ + + Генетическое сканирование завершено + + +

+ + + Доступ разрешен + + +

+ + + Начало записи в мнемохранилище + + +

+ + + Временная отметка, 3555875.M41 + + +

День 46, локальное время Келистана.

По поручению Гидеоса я проверил станционные журналы субсектора. Он убежден, что происходит что-то очень важное, и это длится уже несколько дней. Из-за его кошмаров половина слуг лорда Розенкранца не спала всю ночь. Я этого больше не мог выносить.

Похоже, его варп-грезы не совсем ошибочны. Тюремный корабль, идущий с Феллорейна, отметился на станции в спиральном рукаве с недельным опережением графика. Гидеос считает, что именно его ему являли знамения. Мне потребуется провести дополнительные проверки, прежде чем идти к лорду Розенкранцу и запрашивать разрешения покинуть это несчастное место. Дело здесь, на Келистане, до сих пор не вяжется. Щелкоперы из местного Администратума по своему обыкновению затягивают процедуры. Погоня за беглым тюремным кораблем к границам имперского пустотного пространства может оказаться как раз тем поводом, который мне нужен, чтобы бросить это тупиковое расследование.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+ + + Окончание записи в мнемохранилище + + +

+ + + Мысль дня: Трудом заслуживается спасение + + +

Глава II

Стояла ночь перед жатвой. Время отчаянного томления, от которого перехватывало дыхание. Время подготовки и предвкушения. Время, которым Принц Терний научился наслаждаться.

Амон Кулл смотрел наружу через главный наблюдательный портал «Последнего вздоха». Оттуда на него глядел Принц Терний – обнаженный, с лежащими на плечах прямыми волосами цвета черного гагата. Его мертвенно-бледное тело было испещрено нейропортами и шрамами от ритуальных подсчетов убийств. Кулл поднял руку, наблюдая, как принц в кристалфлексе повторил движение, ни на миг не нарушив контакта взглядов. Уголок его рта дернулся в намеке на улыбку, обнажив острия стальных зубов. Оживший мертвец в пустоте улыбнулся в ответ.

Он уронил руку и поглядел мимо кошмарной фигуры, переведя свои черные глаза на темную сферу, которая обрамляла его отражение. Зартак. Зрелище не впечатляло: небольшой планетоид, зеленый шар из грубого камня на окраине звездной системы на окраине Галактики. Место, о котором легко забыть. Место, хорошо подходившее для нужд Амона Кулла.

Жатва запаздывала. Они задержались: сперва на Немизаре, а затем в системе Талифа. Это можно было понять, учитывая, как группировка изголодалась по свежим жертвам. Кулл вспомнил вопли, и по его позвоночнику прошла легкая дрожь. Он сам тогда тянул, равно как и его братья затягивали то, что планировалось как обычный рейд за припасами, обильно одаривая пленников всей болью, какую те только могли помыслить. Они выбились из графика на неделю, да и то лишь потому, что потом авгуры засекли, как в систему входит мощная эскадра Флота, тщетно пытающаяся перехватить их.

Немизар и Талиф были приятным развлечением, но тем не менее – лишь развлечением. Им нужно было быть на Зартаке. Обитель заблудших и заточенных душ, плотно сосредоточенных в дюжине рудничных сооружений, пробуренных среди недружелюбных джунглей, которыми была покрыта влажная сфера. За исключением арбитраторов и тюремных надзирателей, все люди внизу являлись заключенными рабочими. Все они созрели для жатвы.

У Кулла зудела кожа на загривке. Он побаловал себя этим ощущением, представляя, как зазубренное лезвие боевого ножа вонзается в цель. Ему в спину глядела по меньшей мере дюжина глаз, желавших заколоть его здесь и сейчас, и это считая только генетически улучшенные. Знание об этом доставляло Куллу удовольствие. Удовольствие от того, что их сдерживал страх перед его мастерством владения клинком.

Жутковатую тишину на мостике ”Последнего вздоха» нарушил звук: скрежет изношенных временем тревожных ревунов. Сгорбленные слуги заторопились отключить их. Куллу не требовалось спрашивать, что они знаменовали. Авгуры корабля засекли «Имперскую истину», входящую в систему после прыжка в варпе. Еще через восемь часов тюремный корабль окажется на верхней стоянке над Зартаком, присоединившись к замаскированному флоту Кулла на орбите обреченной шахтерской колонии. И тогда ожидание, наконец, завершится.

– Броню, – произнес Принц Терний. Его голос звучал молодо, он был холодным, чистым и резал, словно только что выправленная бритва. Облаченные в черное слуги из его личной свиты поспешили исполнить его приказание. Каждый из них тяжело двигался, борясь с весом своего элемента боевого доспеха. Тот был старинной конструкции, Mk IV, окрашенный в полуночно-синий цвет и отделанный бронзовыми полосами. Иззубренное сочетание фигурной пластали, адамантия и керамита переносило тяготы Долгой Войны тысячи лет, когда Кулла еще и в проекте не было. Несмотря на почтенный возраст доспеха, принц распорядился внести в него изменения, когда забрал у прежнего повелителя группировки. Теперь наплечники, поножи и нагрудник щетинились зубчатыми остриями, а знак VIII Легиона в виде скалящегося крылатого черепа дополняла его личная геральдика, герб дома Куллов – черная ядовитая роза с ее страшными отравленными шипами.

Слой за слоем, слуги облачали Кулла для убийства. Первыми были каналы авточувств, которые с привычными слабыми уколами боли входили в нейропорты и гнезда в плоти, пронизывавшие черный панцирь. За ними последовали пластины сервоприводов и волоконные пучки: машинные мускулы, которым предстояло увеличить и без того трансчеловеческую силу принца. Затем сама броня – темная, словно кошмар, и древняя, словно грехи убитого генетического отца, которого Куллу уже не суждено было узнать. Слуги пристегивали все элементы к полосам электроидного герметизатора, не произнося ни слова. За исключением пощелкивания и скрежета холодного металла, на мостике царила тишина.

Последними были наплечники. Чтобы поднять и закрепить каждый из них на месте, потребовалось двое слуг, мозолистые руки которых были окровавлены из-за шипов, торчавших из темной стали. Сервоприводы силового доспеха застрекотали и загудели, включаясь полностью. Кулл снова улыбнулся.

Вперед выступил Сентаф – его старший раб и единственный из человеческих отбросов, к которому он удосуживался обращаться по имени. Его дряхлые руки сжимали огромный боевой шлем. Визор был выполнен в форме вопящего черепа, и его костяная белизна резко выделялась на темном фоне доспеха Кулла. По бокам возвышались откинутые назад красные крылья, изготовленные в подражание изодранным крыльям летучей мыши. Это было само воплощение геральдики VIII Легиона. Верхушку черепа покрывал гребень костеподобных роговых выростов, которые копировали шипы, торчащие из остальной брони Кулла. Отключенные красные линзы, встроенные в глазницы черепа, поблескивали темным, мертвенным оттенком рубинового.

Кулл одной рукой забрал шлем у едва удерживавшего его слуги и без церемоний надел его на голову. Шейный замок зашипел, смыкаясь с воротом, а решетка вокса издала дребезжание и хрип, словно умирающий человек.

Какую-то секунду он пребывал во мраке. Какую-то секунду вновь прятался в тенях дворца, который когда-то называл своим домом, и хныкал, крепко зажмурив глаза, пока по залам шагали облаченные в молнии убийцы. Затем включилось охотничье зрение, и вернулся мостик, теперь окрашенный в кровавый багрянец. Поверх зрения один за другим накладывались белые значки, которые вспыхивали по мере того, как запускались его авточувства – сетки целеуказателя, жизненные показатели, метки отделения, счетчики боезапаса, планы местности. Он последовательно отключал их все, моргая. В них не было нужды, пока что. Его взгляд вновь вернулся к собственному отражению в кристалфлексе – к Принцу Терний, Юному Убийце, Чемпиону Страха. К Повелителю Ночи, ныне облаченному в полночь и готовому убивать. Будь прокляты так называемые «ветераны Долгой Войны», утверждавшие, будто их молодой принц не готов.

– Шензар, – произнес он. Его голос преобразился в низкий мертвенный шепот, хрипло исходящий из решетки вокса на маске смерти. – Когти готовы?

– Да, мой принц, – отозвался чемпион терминаторов.

Усилием мысли Кулл активировал силовые катушки древнего доспеха. Вспыхнули дуговые молнии, которые искрили и трещали среди страшных шипов и жадно бросались на его кошмарное отражение. Удовлетворившись, Кулл кивнул.

– Тогда начнем.


Клинок Шадрайта рассекал мясо. Он молча наблюдал за этим, восхищаясь тем, как лоскуты плоти с мягкой неохотностью расходятся под легким нажимом скальпеля. А еще восхищаясь криками человека – чем-то напоминавшими звуки, которые издает искалеченная самка грокса: усталое мычание изнурения от боли, накопившейся за время ее бессмысленного существования. Порой Шадрайт задавался вопросом, не был ли он в прошлой жизни мясником или работником скотобойни.

Или же просто психопатом. Их на Нострамо было в избытке.

Шадрайт вынул клинок и выпрямился, на миг удовлетворившись. По итогу, последние двести одиннадцать жертв в какой-то мере облегчили ему связь с Бар`Гулом. Последнее время древний демон игнорировал Шадрайта, и его послания становились все более далекими и оторванными от реальности. Однако теперь колдун вновь ощущал на себе внимание порождения варпа, привлеченное сквозь имматериум той болью, которую Шадрайт изливал в бездны варпа.

– Еще одного, – приказал он. Мертвенное шипение его голоса с дребезжанием исходило из вокса рогатого шлема. Две сутулых твари-прислужницы стащили со стола кричащего человека, который корчился и сопротивлялся. Еще двое взгромоздили на стойку очередного пленника. Тот был практически без сознания, все еще находясь под действием газа «фобос», которым Шадрайт заполнил корабль перед абордажем. На нем была белая форма оператора вокса мостика. Шадрайт срезал ее короткими и аккуратными движениями хирургических ножниц. Чтобы было проще работать, он снял перчатки, и его длинные когтистые пальцы приобрели ярко-красный цвет.

Повелитель Ночи реквизировал для своего жуткого труда медицинский блок «Имперской истины». Естественный выбор – там уже были все необходимые ему инструменты: от резаков и пил по кости до секционных столов и сдерживающих захватов. Он развесил на трубах охладителя и вентиляционных каналах над головой содранную кожу двух дюжин членов экипажа мостика корабля, задрапировав весь отсек обнаженным окровавленным мясом. А также заставил прислужников заткнуть стоки в полу, так что теперь, после нескольких дней трудов, вокруг подошв его сапог плескалась кровь. Кафельные стены, когда-то обладавшие нетронутой хирургической белизной, раскрасили багряным.

Все это было для Шадрайта как хобби, так и способом связаться со своим демоническим союзником. Тот говорил с ним о доме, о далеком, давно сгинувшем Нострамо, и о славных днях в обществе боевых братьев, которые понимали, в чем истинные таланты Повелителей Ночи. Когда-то нести боль и страх было целью само по себе. Теперь же стало всего лишь чем-то второстепенным для Кулла и группы неопытных воинов, с которыми Шадрайт был вынужден объединиться. Практически никого из них еще не было на свете в великие и славные дни освобождения VIII Легиона, когда они сорвались с привязи Ложного Императора и расписали звезды красным. Выскочки позорили собой Долгую Войну и демонстрировали, сколь низко пали идеалы Ночного Призрака.

Они – средство достичь цели, напомнил себе колдун Хаоса, извлекая глазное яблоко. Вскоре, с благословения Бар`Гула, он найдет то, что искал. Тогда капризы самозваного Принца Терний ему более не понадобятся.

Он почувствовал, что в отсеке появился Ворфекс. Присутствие того ощущалось холодом, словно от давно мертвого покойника. Шадрайт не поднял глаз от работы.

– Мы вышли из пояса астероидов, – произнес вожак Когтя рапторов. Его голос прорезался среди воплей последнего из пленников колдуна.

– Щиты? – поинтересовался Шадрайт, подавшись чуть ближе к бьющемуся и задыхающемуся человеку.

– Повреждены, но еще работают. Их хватит.

– А вокс-система?

– Цела. У нас полная и бесперебойная связь с Зартаком. Никаких вестей от принца и остального флота. Они до сих пор скрыты на темной стороне планеты.

– Превосходно, – сказал Шадрайт, наконец подняв взгляд на другого Повелителя Ночи. Ворфекс был одним из немногих членов группировки, кого он считал обладающим хотя бы чем-то близким к опыту. Если уж на то пошло, Шадрайт поспособствовал бы, чтобы Ворфекс стал лидером вместо Кулла, если бы был уверен, что сможет манипулировать старшим Повелителем Ночи так, как уже манипулировал так называемым Принцом Терний.

– Продолжай передавать все, что поймали вокс-перехваты, – велел Шадрайт. – И готовь свой Коготь к прибытию новых гостей.

– Как пожелаете, Бескожий Отец.

Жатве вот-вот предстояло начаться.


Ранник поспешно облачалась в броню. Штурмовые отделения Макран являлись лучшими среди арбитраторов Зартака, и у них был личный арсенал в сердце самой высокой из зенитных башен Окружной Крепости. Сам округ представлял собой широкий массив закрытых рокритовых бастионов, валов и пласталевых экранов, опасно сооруженный на скалистом краю так называемой Норы, Скважины №1, самой большой из тюремных шахт Зартака. Участки, которые надзирали за менее крупными выработками, уходившими в богатую адамантием кору планетоида, впечатляли куда меньше – обычно это была просто стена с куртинами и приземистая рокритовая башня. Один только арсенал штурмового отделения уже демонстрировал разницу между главной крепостью и участком под юрисдикцией Ранник.

Панцирная броня, которую она достала из запасного шкафа, была гораздо прочнее ее собственной и представляла собой набор матово-черных противоосколочных пластин, расчерченных желтыми полосами предупреждающих шевронов и крепившихся поверх полипластекового фиброволокна. Каждый элемент прочно фиксировался и плотно прилегал поверх черного комбинезона Ранник. Она надела каску, поправила на горле гарнитуру вокса и опустила поляризующие очки визора. В последнюю очередь она натянула бронированные перчатки с зажимами.

Развешанного по стенам вооружения было так же много, как и брони. Лазеры и пулевое оружие конкурировали с рядами различных гранатометов и полудюжиной разновидностей усмирительных дубинок. Ранник подавила желание взять с одной из верхних стоек большой, потрепанный заградительный щит модели «Синфорд». Она пристегнула к магнитным полосам пояса брони собственный автопистолет и шокерную дубинку, а на блок на спине панциря повесила тяжелый боевой дробовик модели «Вокс Леги» и перевязь с патронами.

Она дала себе пять секунд, чтобы перевести дух и посмотреть на собственное отражение в зеркале раздевалки. В ответ глянули орехово-карие глаза на узком юном лице, обрамленном коротко подстриженными черными волосами.

Ты этого хотела, – сказала она себе. Хватит колебаться.

Ранник села в гравилифт до ангара башни, подтягивая и поправляя застежки в ожидании. С мимолетным раздражением она осознала, что у нее уже колотится сердце. Годами она тренировалась и училась именно ради этого момента. Теперь все сбылось, и предполагалось, что это будет так же просто, как всякое упражнение на симуляторе.

Однако вдруг оказалось, что это вовсе не просто.

Сетчатые двери лифта толчком раскрылись, и она вышла в четырнадцатый ангар. На нее обрушился вой ускорителей и выхлоп работающих вхолостую двигателей. Пригнув голову, Ранник заставила себя пройти внутрь. Перед ней облаченные в броню фигуры грузились в открытую корму лихтера Mk IX «Трехкрылый», на фоне посадочных огней и звездного ночного неба, которое разверзалось по ту сторону открытых противовзрывных дверей ангара.

– Подождите! – закричала она, но шум двигателя унес ее слова прочь. Кривясь, Ранник с трудом побежала трусцой. Она не собиралась позволить им ее оставить.

Последняя фигура на рампе «Трехкрылого» остановилась у люка и бросила взгляд назад. Огни кабины осветили покрытое шрамами лицо. Жен Макран. Увидев Ранник, она нахмурилась.

– Ладно, давай, варп тебя побери, – бросила она, жестом указывая проходить в люк. Ранник нырнула внутрь.

Последняя из трех групп Макран уже заполнила трюм челнока и пристегнулась к металлическим складным лавкам. Когда Ранник вошла, они подняли на нее взгляды. Подбородки мрачно выдавались из-под шлемов, выражение глаз было невозможно прочесть за черными визорами фоточувствительных очков. Макран пихнула Ранник в последнюю обвязку возле люка и ударила по запирающей руне. Тональность двигателей челнока поднялась до болезненного визга. Макран постучала по своей вокс-гарнитуре.

– Что? – завопила Ранник, силясь перекричать нарастающий шум, а затем поняла, что ей велят сделать, и поспешно активировала устройство связи.

Макран села на противоположную скамью и защелкнула ограничитель на плечах. В ухе затрещал ее голос:

– Ты знаешь, что Кленн поддержал твою просьбу оказаться здесь только потому, что молится, чтобы какой-нибудь савларец на этом проклятом тюремном корабле раскроил тебе голову ржавой монтировкой?

– Я так понимаю, вы согласились меня взять по этой же причине?

– Если из-за тебя кого-то из моих людей убьют, то обещаю, что желание Кленна сбудется. Я лично сломаю твою проклятую шею и выброшу труп через шлюз. Тебе ясно?

– Абсолютно, старшина, – отозвалась Ранник и заставила себя улыбнуться.

Челнок затрясло взлетной турбуленцией, и она осознала, что за всю жизнь ей еще никогда не было так страшно.


Мальчик сжимается за статуей своего предполагаемого прадеда и крепко зажмуривает глаза, пока его родители умирают.

Это не его настоящие родители. Его настоящие родители – либо воры, либо вымогатели, либо сидящие на обскуре наркоманы, либо богохульники, либо убийцы. Кто угодно из злобных савларцев подулья. Он их не знает. Никогда их не встречал.

Его приемные родители были хозяевами улья Апраксис, лордом и леди Шипов Ядовитой Розы, древнего дома Куллов, Перворожденными из рода Святого Ярвейна. Теперь они уже ничем не владеют. Новые правители Апраксиса свежуют его родителей заживо.

– Где ты, мальчик?

Визг из вокса их предводителя разносится по залу. Он настолько резкий, что как будто режет ребенку уши. Мальчик жалобно всхлипывает. Агония его ложных родителей уже давно свелась к стонам и рыданиям, отголоски которых расходятся по холодному и голому, вымазанному кровью мрамору их дворца, превратившегося в бойню. Они уже сорвали себе глотки от криков.

– Ты это сделал, – шепчет другой голос, тише раздающийся в голове у мальчика. Он зажимает уши ручонками, отчаянно силясь заглушить его. Отчаянно пытаясь не дать убийцам в молниях его услышать. Однако слова продолжают звучать, достигая его изнутри черепа.

– Ты их убил, Амон. Ты убил всех. Разве ты не…

Помнишь. Принц Терний вздрогнул и очнулся. Он осознал, что отстегнул свой рунный меч. Кривая сталь с нострамскими метками блестела в мерцающем освещении телепортационного зала. Он моргнул и оскалил стальные клыки.

Он вспоминал. Последнее время такое происходило все чаще. Демон, Бар`Гул, помогал ему вернуться во время до гипноиндукций и внушения тяги к убийствам. До того, как он открыл свое предназначение и принял принадлежавшую ему по праву мантию правителя. До вознесения в VIII Легион. Создание пыталось отвлечь его. Он сердито выбросил эти мысли из своего разума.

Он обнаружил, что этот зал часто обострял подобные воспоминания. Склеп в подбрюшье «Последнего вздоха», где обитал демон, имел свойство передавать самые мрачные и самые счастливые моменты человеческой жизни. По неглубокому резкому дыханию и напряженным позам Первой Смерти ему было видно, что у тех схожие видения-воспоминания. Кулл выяснил, что перед атакой от такого нервы его свиты буквально балансируют на лезвии. И именно это лезвие ему и было нужно. Твердое, отточенное и режущее.

Распевы аколитов, выстроившихся вокруг семерых космодесантников восьмиконечной звездой, приблизились к крещендо. У всех сутулых изуродованных рабов текла кровь изо ртов, носов и ушей. Несколько из них рухнуло, непроизвольно подергиваясь и пуская пену на расчерченной гексаграммами палубе. При обычных обстоятельствах ритуал бы проводил Шадрайт, Бескожий Отец, однако он до сих пор находился на борту захваченного тюремного корабля и забавлялся с остатками экипажа, ожидая, когда же идиоты-имперцы явятся на разведку.

Кулл сосредоточился, ощутив, как спертый воздух зала завибрировал, создавая контрапункт тихой пульсации замаскированных двигателей «Последнего вздоха». Тени, скопившиеся по углам склепа, начали вытягиваться и удлиняться. Старинные, затянутые паутиной осветительные сферы, подвешенные к потолку, одна за другой замерцали и отключились. Когда каждая из них гасла, мрак устремлялся вперед, забирая все больше насыщенного страхом пространства. Выгравированные надписи на полу начали испускать слабое тошнотворное свечение.

Упал еще один из аколитов, а за ним и еще один. Их мутировавшие тела непроизвольно бились в конвульсиях, а сдавленные вопли смешивались с пением. Слова тех, кто еще оставался на ногах, перешли в жуткий шум. Слуги бормотали и выплевывали созвучия с поспешностью, в которой физически чувствовался ужас. Кулл крепче сжал рукоять своего рунического меча, обтянутую содранной кожей, и ощутил, как заработало его вторичное сердце. Тело захлестывали адреналин и возбуждение. Тени – скользящие по дрожащему полу когти, шипы и щелкающие пасти – разом прыгнули вперед, и последние из ламп умерли. Какую-то секунду единственным источником освещения были светящаяся телепортационная гексаграмма и немигающее красное свечение семи пар линз боевых шлемов.

А затем, под звуки бесплотного рычания, рвущейся плоти и криков последних аколитов, исчезли и они.


Из камеры снизу кричал Недзи, сидящий на своей койке и вцепившийся скованными руками в проволочную сетку, которая их разделяла.

– Что происходит, колдун?

– Мне откуда знать? – заорал в ответ Скелл, перекрикивая гул сирен. Его уши начинали болеть так же сильно, как и лоб.

– Да ты всегда знаешь, урод ты мелкий! Говори!

– Иди обскуры дунь, Недзи!

– Они уже должны были прекратить, – простонал Долар с верхней койки, зажимая уши руками.

Скелл открыл было рот, чтобы прокричать ответ, и замер. Слова застыли за зубами от внезапного и неопределенного чувства страха. Он приподнялся на койке, насколько позволяли магнитные наручники. С такой высоты он мог заглянуть в прорезь на двери камеры.

Крошечное помещение, которое он делил с Доларом, располагалось на сорок третьем уровне из пятидесяти. Когда имперские колонисты только закладывали главный рудник, Скважину №1, то бурили себе жилье по бокам ямы. Колоссальный вертикальный туннель, уходивший в недра Зартака, уже давно истощился, но теперь служил проходом снаружи в Нору: сеть из сотен малых рудников, которая расходилась от старой шахты, будто подземная паутина. Жилые соты самой шахты переоборудовали в главную тюрьму Зартака. Ее грубые круглые стены были испещрены десятками тысяч маленьких камер и выступающих над бездной клеток вроде той, что была у Долара со Скеллом. С той толикой обзора, которую позволял люк, Скеллу была видна внешняя сторона камер, расположенных прямо перед ним на противоположном изгибе шахты, на расстоянии более сотни ярдов.

Все еще было темно, а до рассвета оставалось еще много времени. Какое-то время Скелл видел исключительно мерцание багровых аварийных ламп. А затем уловил намек на движение. Он прищурился, силясь сфокусировать зрение.

По дальней стороне шахты порхали тени. Аварийное освещение выхватывало надетую на них металлическую броню, придавая полуночно-темной поверхности оттенок свежей крови. Они не столько лезли, сколько бросались вверх. К их спинам были пристегнуты старинные ранцы странного вида, которые позволяли им толчками двигаться вдоль грубых стен тюремной ямы. Скелл насчитал семерых – тени в тени. Помимо тусклого блеска их брони, на свету мерцала и вспыхивала голая сталь.

За свою короткую жизнь Скелл повидал множество убийц. Он знал, что прямо сейчас видит, как семеро из них, словно земляные тени сливного зумпфа из самых мрачных легенд Феллорейна, поднимаются будто из черного сердца самого Зартака к звездному небу за краем ямы. К основанию генератора пустотного щита, установленного на противоположной стороне скважины.

Одна из теней остановилась, зацепившись за выступающий фронтон, торчащий между двух тюремных камер. Какую-то секунду казалось, что она покачивается там, словно летучая мышь, хищно и не по-человечески. Скелла пробил озноб, когда он понял, что тварь смотрит на него.

– Что там? – перекричал сирены Долар. Он пытался свеситься с койки, чтобы оказаться на том же уровне, что и Скелл, но у него не получалось опуститься под таким углом до того, как магнитные наручники с жужжанием затягивались и фиксировались. Он зарычал от напряжения.

Скелл не обратил на него внимания. Его трясло. Все его инстинкты вопили, приказывая ему отвести взгляд от висящей фигуры, убраться от двери, лечь в койку, закрыть глаза и молиться Богу-Императору, в которого он до сих пор не верил. Но он не мог. Почему-то не мог отвести глаз. Его подташнивало. Голова пульсировала.

Мерцающие аварийные огни зацепили тень, впервые высветив ее лицо. Голова существа представляла собой крылатую маску смерти, со дна белых, словно кость, глазниц яростно смотрели глаза, взгляд которых встретился с его собственным и сжал его холодными железными тисками. Это было то самое кошмарное видение, которое снилось ему почти каждую ночь с момента прибытия на Зартак.

Они пришли за тобой.

Сирены замолкли так же резко, как и заработали. Их отголоски отразились от круглых скальных стен тюрьмы-скважины, гуляя в гудящих головах заключенных. Вместе с сиренами отключилось и аварийное освещение.

За пределами камеры внезапно не осталось ничего, кроме тьмы.


Первая Смерть застыла неподвижно. Тьма обнимала их, словно старый друг. Кулл отвел взгляд от камеры на противоположной стороне шахты, сжав когти на пласталевом фронтоне. Внезапная тишина после грохота сирен будоражила. Он моргнул, вызывая вокс-канал Третьего Когтя.

– Фексрат, – прошипел он. – Мы на позиции. Начинай атаку.


Они перехватили «Имперскую истину» на финальном отрезке пути к высокой орбите Зартака. Шольц передал хорошие вести о том, что экипаж корабля до сих пор контролирует системы вооружений. Это означало, что «Божественное возмездие», скоростной катер Имперского флота, на постоянной основе закрепленный за гарнизоном Адептус Арбитес Зартака, может подойти вплотную перед тем, как запускать абордажные торпеды.

– Ликвидировать с предельной жесткостью, – произнесла Макран по воксу. Ранник подвинула плечевую пластину, чтобы было поудобнее, проклиная пот, который заливал глаза под очками шлема. Это она, по крайней мере, могла списать на адское пекло пехотного отсека торпеды. Вокруг набились остальные члены штурмового отделения: четверо сзади, остальные спереди. Двое ведущих арбитраторов уже подняли свои тяжелые керамитовые заградительные щиты. Металлический цилиндр тесного нутра торпеды купался в неприятном красном свете. Задребезжал щербатый предупреждающий звонок.

– Приготовиться, – скомандовала Макран. Ранник только-только успела схватиться за поручень, тянувшийся вдоль потолка отсека, когда удар вбил ее спиной в броню находившегося позади арбитратора. Она услышала, как тот зарычал и выругался.

На какую-то секунду она решила, что они успешно встретились с наружным корпусом «Имперской истины». А затем поняла, что рывок назад был запуском тормозных двигателей торпеды. Настоящее столкновение произошло мгновением позже.

На сей раз ей удалось устоять, когда ложная гравитация абордажного транспорта попыталась толкнуть ее вперед. Металл вокруг содрогался и стонал, пока торпеда погружалась, как молилась Ранник, в мачту мостика.

Тревожный звонок отключился, и одну секунду Ранник слышала лишь собственное хриплое дыхание.

– Тридцать секунд, – протрещал голос Макран. Ранник мысленно увидела, как полыхают тяжелые мелты, установленные вокруг тупого носа торпеды, а звуки испарения адамантия теряются в вакууме пустоты. Как пласталево-керамитовый кожух выравнивателя толчком выдвигается вперед на автоматически фиксирующихся подвесах, накрывая оплавленную дыру, оставленную мелтами. Она услышала глухой удар сжатого воздуха и ощутила, как по корпусу абордажного транспорта расходится дрожь от магнитной герметизации. Ранник вдруг остро почувствовала, как чешется правое бедро. Пот жег глаза. Дробовик «Вокс Леги», который она держала за приклад свободной рукой, казался невыносимо тяжелым.

– Десять секунд, – сказала Макран. – Арбитраторы, готовность.

В замкнутом нагретом пространстве раздалось громкое щелканье взводимого оружия. Ранник отпустила верхний поручень, чтобы передернуть цевье собственного дробовика. От этого движения тело пронзило новым выплеском адреналина.

Снова прозвучал предупреждающий звонок, всего один. Заливавший десантный отсек красный свет вспыхнул янтарем, а затем зеленью. Захрустели дверные замки, ударил пар, с шипением вырвался сбрасываемый воздух.

Штурмовое отделение кричало. Они двигались вперед. Ранник находилась посередине и наполовину шла сама, наполовину ее увлекала инерция бойцов в черной броне. Штурмуя «Имперскую истину», арбитраторы сознательно усиливали громкость выкрикиваемых обетов из «Статутес Империалис» на внешних бусинках вокса, однако кличи-законы обрушились только на пустой коридор. Ранник присела за оплавленной горячей кромкой бреши и оказалась в центре группы арбитраторов. Первый ряд держал наготове щиты, задние подняли дробовики.

Согласно краткому инструктажу, проведенному Макран на борту «Божественного возмездия», им предстояло войти по одному из многочисленных служебных коридоров, опоясывающих кормовую мачту мостика «Имперской истины». Будучи часть внешнего корпуса тюремного корабля, узкие проходы выступали в качестве сети, по которой ремонтные бригады и обслуживающие сервиторы могли быстро добраться до наиболее важных секций. Это были тесные и сырые места, где редко кто-то бывал. Как и внешние каналы большинства звездолетов, они считались совершенно не имеющими жизненной важности и лишь в малой степени тускло освещались, обогревались и обслуживались.

Именно в таком сумрачном тесном мире ржавеющих труб и заплесневелой сетчатой обшивки оказалось штурмовое отделение. Признаков жизни не было.

– Тихо, – скомандовала Макран. – Перегруппироваться. Через пятьдесят ярдов направо должен быть гравилифт во внутреннюю шахту мачты. Фельчет, ты впереди.

Штурмовое отделение выстроилось плотным строем, продолжая держать оружие наготове. Ранник сохраняла свою позицию, напоминая себе не держать палец на спусковом крючке «Вокс Леги». Она может это сделать. Может показать им, что она такая же умелая и способная, как любой арбитратор Зартака.

Туннель постоянно загибался влево, повторяя кривизну круглой мачты мостика. В нем отдавался лязг подбитых сталью ботинок штурмовиков, а также грохот и скрежет их панцирной брони. Ранник старалась не расслабляться, на ходу осматривая покрытые трубами стены и прощупывая дробовиком тени между мигающими осветительными сферами. Макран говорила им, чтобы они не ждали большого количества контактов во внешнем корпусе. Судя по описаниям капитана ван Хойта, сбежавшие заключенные на корабле до сих пор оставались не организованы. Они осаждали мостик и инженариум, однако не смогли воспользоваться своим численным преимуществом, заняв большую часть корабля.

Штурмовые отделения не собирались позволить им исправить эту ошибку. Они производили абордаж с пяти отдельных точек входа, имея целями батареи орудий правого борта, инженариум, мачту мостика, башню навигатора и главный арсенал. Жизненно важные элементы корабля будут заняты одним ударом, и мятеж окажется подавлен. Макран предупредила свои команды, что ожидает от них окончания работы еще до того, как подкрепления от главного смотрителя вообще покинут поверхность Зартака.

– Гравилифт чист, – протрещало вокс-сообщение от Фельчета, ведущего. Это был большой служебный спуск, размеров которого хватало для транспортировки комплектов циркуляционных труб или листов адамантиевой обшивки во внешний корпус. Арбитраторы набились внутрь. Макран дернула активационный рычаг. Сотрясаясь и издавая нездоровый скрежещущий рокот, платформа начала подниматься.

Пока лифт двигался к центральной шахте башни, по воксу начали поступать отчеты от других штурмовых отделений. Все четыре успешно прошли внешний корпус. Пока что сопротивления они не встретили. В сущности, ни одна из групп вообще не докладывала о каких-либо признаках жизни. Показания ауспиков были неровными и полными фантомных откликов, а нашлемные тактические дисплеи продолжали гаснуть. Даже в то время, когда Макран принимала информацию, вокс работал со сбоями и рывками, раздираемый искажениями помех.

– Что-то мешает нашим системам, – произнесла она в вокс-гарнитуру малого радиуса. – Возможно, савларцы смогли сделать из основного вокс-реле какую-то глушилку. Когда займем мостик, наша главная задача – вывести ее из строя.

Гравилифт дернулся и остановился. Ближайшие к двери арбитраторы сомкнули заградительные щиты, образовав непроницаемый керамитовый барьер. Двери откатились в стороны.

Показался очередной пустой коридор, тишину которого нарушала лишь далекая пульсация все еще работающих плазменных двигателей ”Имперской истины». Штурмовое отделение плавно вышло из лифта, водя дробовиками вслед за колеблющимися тенями. Центральная шахта мачты мостика пребывала в куда меньшем упадке, чем внешний корпус, однако похоже было, что осветительные сферы вот-вот откажут.

Ранник пыталась сосредоточиться на том, чтобы сохранять позицию и следить за своим сектором. Она чувствовала себя до нелепости неуклюжей и неуместной в тщательно вымуштрованном строю.

– Лестничная шахта, следующий поворот направо, – прозвучал голос Фельчета.

– Она ведет прямо к наружным дверям мостика, – добавила Макран. – Оставаться начеку.

Контактов все так же не происходило. Передачи от других штурмовых отделений прекратились. Как будто они проникли на корабль-призрак, брошенный сотни лет назад и вечно бороздящий пустоту. У Ранник побежали мурашки по коже, и она едва не врезалась в спину панциря арбитратора перед собой. Отделение остановилось у подножия лестницы, ведущей на палубу мостика.

Осветительные сферы внутри шахты полностью исчезли. Казалось, будто темнота не приемлет их, будучи такой же твердой и черной, как заградительные щиты.

– Прожекторы, – скомандовала Макран. Замелькали огни, выхватывая ржавые металлические ступени и темный налет сырости. Лучи колебались и перемещались вслед за движениями дробовиков арбитраторов.

– Фельчет, Хорманд, поменяться, – сказала Макран. Фельчет отошел назад, чтобы второй арбитратор в колонне возглавил подъем по лестнице.

– Двинулись.

Штурмовое отделение начало подъем, и по лестнице разнесся лязг ботинок о пласталь. Впервые с момента погрузки на борт лихтера в окружной крепости Ранник почувствовала что-то помимо адреналина и нервных скачков боевого напряжения – мрачное, наползающее ощущение грядущей беды. Что-то было не так.

Это чувство только усилилось, когда она осознала, чего именно не хватает. В узком пространстве до сих пор стоял шум от ботинок арбитраторов, однако сзади этих звуков больше не доносилось.

По позвоночнику пробежала ледяная дрожь. Она крутанулась, вскидывая дробовик и направляя луч прожектора вниз по лестнице.

Ни следа четырех арбитраторов, прикрывавших тыл.

– Мы добрались до верха лестницы, – протрещал голос Хорманда. – Контактов до сих пор нет. Вижу защитные двери мостика. Они не заперты.

– Подождите, – сбивчиво заговорила Ранник в вокс-гарнитуру. – Стойте. Все стойте.

– Проклятье, я же велела тебе молчать, – зарычала Макран.

– Они за нами!

– Кто?

– Я не знаю. Те… те четверо за мной. Их нет. Я ничего не слышу.

– Отделение, стоять, – произнесла Макран. – Тишина.

В списке не хватало четырех имен. Ранник уставилась на последнюю площадку ниже нее. Там было пусто и тихо. Она ощущала оцепенение, как будто пошевелиться означало накликать на себя ту загадочную участь, которая уже выпала шедшим за ней. Со странной холодной отчужденностью она осознала, что у нее трясутся руки. Из-за небольших непроизвольных движений свет ее лампы колебался и метался по заплесневелым стенам.

Макран все еще пыталась вызвать четверых отсутствующих арбитраторов по воксу. Никто не откликался. Казалось, что тьма вокруг луча Ранник ползет и уплотняется по углам, словно напрягшийся хищник, готовый нанести удар. В конце концов, Макран отключила вокс-канал.

– Продолжаем, – произнесла она.

– Но… – начала было Ранник.

– Мы продолжаем, младший смотритель. Или ты хочешь, чтобы я подала на тебя рапорт главному, когда мы займем это проклятое варпом место?

Всю дорогу по оставшимся ступенькам Ранник пятилась спиной вперед. Когда она, наконец, вышла наверх, то оказалась в сводчатом атриуме. Лампы, установленные в арчатых альковах, светили слабо, но хотя бы работали.

Дальний конец атриума занимали громадные двери. Они вдвое превосходили Ранник по высоте, и на них был выбит символ Имперского Флота в виде буквы «I», пересекающей корабельный штурвал. Противовзрывные двери мостика. Штурмовое отделение собралось перед ними оборонительным полукругом.

– Где заключенные? – спросила Ранник. – Мне казалось, ты говорила, что они атакуют мос…

– Тихо, – бросила Макран. – Хорманд?

– Не заперто, сэр, – сказал ведущий, осмотрев окаймленную медью запорную панель двери.

– И в воксе ничего, – произнесла Макран. – Занять огневые позиции. Щитовые ряды, готовность. Хорманд, открывай.

Штурмовое отделение с лязгом приготовилось. Ранник заняла позицию позади пригнувшейся фигуры одного из щитоносцев-заградителей. Она не могла подавить желание бросить взгляд назад, на зияющую темноту лестницы позади них, даже когда Хорманд отключил зажим на дверной петле и выдернул запорный стержень из гнезда в полу. Тяжелые адамантиевые плиты плавно откатились назад с жужжанием автоматических петель.

Изнутри потянуло гнилостным смрадом. Немедленно стало ясно, что все они прибыли слишком, слишком поздно.


Демонические сородичи Бар`Гула расправлялись с абордажниками. Шадрайт наблюдал за ними из своего убежища, которое когда-то было башней навигатора «Имперской истины». Его дух бродил по темным коридорам захваченного корабля, следя из шепчущих теней за тем, как кошмарные твари из пульсирующей противоестественной плоти материализуются на пустом месте и рвут на части имперцев, которым хватило глупости зайти в их новое логово. Он нарушил их коммуникационные сети – как дальнего, так и ближнего радиуса действия – при помощи вокс-похитителей, так что ни одна из групп ничего не знала о жуткой участи, постигшей остальных. Это было слишком просто.

Более сложная задача ожидала на поверхности мира внизу, в тюремных туннелях и рудничных шахтах. Шадрайту не терпелось заняться ею.

Он – наше будущее, – сказал ему Бар`Гул, слова которого эхом отдавались внутри черепа. Нити судьбы связали нас вместе. Найди его для меня.

Шадрайт всегда плохо относился к приказам – как к демоническим, так и к каким-либо другим. Как и все Повелители Ночи, он мрачно смотрел на порождения варпа и их таинственные сделки, пусть даже сам извлекал свою силу из того сводящего с ума моря, по которому они плыли. Он уже давно решил, что его способности не зависят от низких прихотей какого-то непонятного существа. Все было внутри него, в той силе, которая требовалась, чтобы обуздывать подобные ужасы.

– Где он? – требовательно спросил Шадрайт. Его сознание вновь возвращалось в башню навигатора, к собственному телу: к тому, кого братья знали под именем Бескожего Отца.

Ниже поверхности, произнес Бар`Гул. Голос демона звучал издалека, его как будто доносило слабым ночным ветром. Забрать его идут и другие. Они не должны преуспеть.

– Другие?

Охотники в Пустоте. Твои потерянные братья.

– Мне это ни о чем не говорит. Не изъясняйся бессмысленными загадками, демон.

Бледный Кочевник и прочие его безродные, изгнанные сородичи. Провидение являло их тебе. Когда он придет, ты узнаешь их. Отыщи мальчика прежде него.

– Отыщу.

А когда отыщешь, свяжи меня с ним.

– И ты дашь мне силы, которые обещал.

Разумеется.

Шадрайт поднял взгляд на обзорный пузырь кристалфлекса, служивший башне куполом. Они перехватили «Имперскую истину» в глубинах варпа, за два дня до прибытия к промежуточной станции прослушивания у Горгаса. Проведенный Шадрайтом ритуал успешно рассек поле Геллера корабля на достаточное время, чтобы кошмарные демоны Бар`Гула нахлынули на экипаж. Повелители Ночи завладели звездолетом и вышли из варпа в нужное время, чтобы отметиться у Горгаса при помощи вокс-записей, сфабрикованных темным искусством Шадрайта. Ловушка была заправлена приманкой и расставлена.

За кристалфлексом сверкали звезды, покров сияющего серебра на черном бархате. За ними же не было ничего. Здесь, на краю Галактики, среди населенных призраками астероидов и умирающих звезд на грани небытия, зияла пустота. Что же там такое движется к Зартаку сквозь вечный мрак? Разум Шадрата терзали видения чернильно-черных глаз и бледной мертвенной плоти. Бар`Гул уже сталкивался с этим врагом. То, что они пережили встречу с древним демоном, свидетельствовало о представляемой ими угрозе.

Он встал, сжимая в одной из перчаток варп-косу. Прикрепленная к доспеху древняя плоть потрескивала. Он нужен на поверхности. Финальный удар занесен и готов. И тогда можно будет начать охоту за мальчиком.


Глубоко в недрах «Белой пасти» дремали Великие. Их было трое, три Странствующих Предка, от останков которых остались лишь окостеневшие хрящи, навеки заключенные в адамантиевых панцирях их «Контемпторов». Как и большую часть тысячелетия, древние дредноуты спали, корпуса боевых машин были зафиксированы и неподвижно стояли на возвышении, похожем на галечный берег, в центре полузатопленного зала.

Омекра-пять-один-Корди отдавал дань уважения дремлющим воинам. Он был одним из шестерых Кархародонов, которые преклоняли колени в плещущей воде Залива Безмолвия без доспехов, в насквозь промокших простых одеяниях. Сводчатые помещения нижних палуб, высеченные из громадных глыб скального базальта, заполняла талая вода. Обычно колоссальный зал бывал заморожен на время путешествия в пустоте, чтобы лучше сохранить троих его почтенных обитателей. Впрочем, неизбежный выход в реальное пространство означал возобновление термальных циклов. Вскоре Великих будет возможно пробудить, если того потребуют обстоятельства. Корди молился, чтобы не потребовали.

Тактический десантник Четвертого отделения сконцентрировался, стремясь ко внутренней тишине, которая являлась ключевой составляющей предбоевого ритуала каждого из Кархародонов. Все искали подобного успокоения. Оно напоминало о пустоте бытия до света Отца Пустоты, о несущественности отдельной личности. Война – бешеный зверь, громогласно рычащая и воющая первобытная тварь, однако она длится не вечно. Тишина была до нее, и когда война уляжется и умрет, тишина возвратится. Постоянна лишь пустота, несомненное вечное ничто.

Корди позволил окружающему миру растечься, словно лед, некогда сковывавший зал. Холод колышущейся у его бедер воды исчез, слившись с приглушенной пульсацией варп-двигателей корабля. Пропало и ощущение присутствия других Кархародонов, стоявших на коленях по обе стороны от него. Все они пришли сюда из разных подразделений боевой роты, каждого привели свои потребности. Что касается Корди, он пытался забыть. В неподходящие моменты в его сознание врывались проблески прошлой жизни, песчаных берегов и прозрачных морей. Так было в начале каждой операции. Даже спустя почти сотню лет гипно-индукции и индоктринационные тренировки так и не смогли полностью стереть того мальчика, который существовал, пока за ним не явилась пустота.

Корди ненавидел воспоминания. Это были всего лишь фрагментарные осколки, но они вступали в противоречие с чувством предназначения, которое он теперь испытывал как часть роты. Он много раз советовался с апотекарием Тамой, однако лекарства не существовало. Процесс приема прошел неидеально, как часто случалось при ограниченных ресурсах Кархародонов. Корди сообщили, что, если на то будет воля Отца Пустоты, последние воспоминания до инициации со временем угаснут. Пока же этого не произошло, ему помогало собраться лишь причащение в успокаивающем присутствии Великих.

Корди позволил тишине накрыть его, обратив взгляд на три огромных недвижимых металлических столпа. Бронированные оболочки мерцали в мутном освещении, отраженном водой вокруг, и мерцающие узоры не вязались с их неподвижностью. Черные линзы шлемов, низко посаженных на бронированных плечах, были тусклыми и безжизненными. Они отсутствующе, словно трупы, взирали поверх выбритых голов коленопреклоненных Кархародонов. Своим мысленным взглядом Корди видел трех существ внутри – немногим более чем изорванную смесь плоти, уплотненной рубцовой тканью и чешуйчатыми наростами, причиной которых было состарившееся дефектное геносемя. Их мысли были слабыми и далекими, они плыли глубоко под поверхность сознания, счастливо скользя сквозь темные, цепенящие воды забвения. Корди стремился присоединиться к ним. Он закрыл глаза, дыша глубоко и размеренно, чувствуя, как сердце замедляется, а тело расслабляется в льдистой воде.

Женщина улыбнулась ему, раскинув руки. На ее поцелованном солнцем лице было теплое выражение ободрения. Пошатываясь, он сделал несколько шагов. Прежде чем он успел упасть, старик рядом с ним протянул руку в печеночных пятнах. Над золотыми песками поплыл смех.

Корди резко открыл глаза, его тонкие губы искривились в оскале. Воспоминание вспыхнуло во мраке его разума, словно пылающая и нежданная комета. От автоматического рывка мускулов заработало второстепенное сердце, кулаки сжались в воде.

Шум, вызванный его непроизвольной злобой, потревожил остальных Кархародонов. Корди чувствовал их неудовольствие, склоненные головы наполовину повернулись в его сторону. Он тихо, с шипением выдохнул сквозь заостренные зубы, приказывая охватившей его внезапной жажде крови улечься. Восстановив тишину, Корди встал, уважительно кивнул Великим и попятился прочь из помещения.

Близился варп-прыжок в реальное пространство, а вместе с ним и перспектива резни. Если забытье не смогло стереть память о том, кем он когда-то был, значит Корди смоет ее кровью.


+ + + Генетическое сканирование завершено + + +

+ + + Доступ разрешен + + +

+ + + Начало записи в мнемохранилище + + +

+ + + Временная отметка, 3606875.M41 + + +

День 65, локальное время Келистана.

Я только что получил при помощи астропатического хора сообщение от лорда Розенкранца. Благодарение Богу-Императору, он одобрил перевод. Он явно доверяет Гидеосу и его кошмарам больше, чем я. Предоставляю Рохфорту и двум лексмеханикам продолжить то немногое, что осталось расследовать здесь, на Келистане. Я забираю остальную свиту на Зартак. И Розенкранц и Гидеос требовали поспешить. Более чем счастлив повиноваться. Чем быстрее я смогу убраться из этой трясины политиков и бюрократов, тем лучше.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+ + + Окончание записи в мнемохранилище + + +

+ + + Мысль дня: Ограниченный ум легко заполнить верой + + +

Глава III

Арбитратор Норрен схватился за свои магнокуляры и навел их на далекую линию леса, подкручивая кольцо фокусировки. Там, сразу за границей джунглей Зартака, определенно что-то двигалось.

– Свет, – скомандовал он по воксу. – Четыре-точка-четыре градуса влево от северных ворот. Сконцентрировать.

Вспыхнули тяжелые прожекторы, высветившие кусок полосы джунглей. Ничего не шевелилось.

Норрен обводил участок магнокулярами, сжимая свободной рукой край рокритового парапета. Он входил в группу из двенадцати арбитраторов, назначенных на северную стену укреплений пустотного щита – системы управления и контроля, окаймлявшей Скважину №1. Штурмовое отделение, которое обычно выступало в роли основного гарнизона щита, забрали на орбитальную операцию, а оставшуюся охрану сократили вдвое, поскольку главный смотритель готовился их поддержать. По большей части гарнизон пустотного щита был сосредоточен на бастионах, обращенных к шахте, над лабиринтом и подвесными клетками с койками тюремных камер. Снаружи, от наползавших на северный периметр джунглей, угрозы не исходило.

Ну, или так Норрену сообщили на кратком инструктаже. Инстинкты говорили ему об ином. Мощный прожектор, установленный на парапете слева от него, выхватил неровный кусок листвы, но это была не крадущаяся тень, которую он видел прежде. Раз в месячный цикл с рудника командировали секцию заключенных на вырубку джунглей, вечно пытавшихся наползти на трехсотярдовую простреливаемую зону, расчищенную вокруг края скважины. Земля между рокритовой стеной и ближайшими деревьями была голой и красновато-желтой, так же без следов движения, как и сами джунгли.

– Что там? – прошипел Венстон, командующий группой северной стены, подойдя к арбитратору. – Контакты?

– Я не уверен, – произнес Норрен. Прежде чем он успел развить мысль, его голова взорвалась, забрызгав черную пластинчатую броню Венстона мозговой тканью.

– Трон, – задохнулся Венстон, падая под парапет. Возле него осел безголовый труп Норрена. Раздался треск и грохот – взорвался прожектор, подбитый еще одним выстрелом откуда-то из-за стены. Арбитраторы внезапно оказались в темноте.

– Контакт, контакт. – зашипел Венстон в свою вокс-гарнитуру, отцепляя свою автоматическую винтовку и отщелкивая предохранитель. – Северная стена. Неизвестный стрелок.

Рокрит над ним затрясся от попаданий, со всей простреливаемой зоны послышался гром крупнокалиберных зарядов.

– Множественные контакты, – поправился Венстон. – Вниманию всех сил, северную стену пустотного щита атакуют.


– Сэр, – начал было начальник вокса Хестель, перегнувшись через перила мостика связи.

– Я слышал, – бросил Шольц. – Щит атакуют.

Все глаза в Центрум Доминус обратились на него.

– Мы также получили расшифровку активности от главы обслуживания хористориума, – произнес начальник вокса. – Астропаты очень взволнованы. Как… как будто что-то приближается. В их сонных бдениях были возмущения.

– Для нас «что-то» означает «ничего», – отозвался Шольц. – Пока мы не определим, кто нападает на северную стену, я не стану беспокоить судей субсектора паникерскими сообщениями.

– Гарнизон пустотного щита под сильным обстрелом, – сказал Хестель. – Кто бы это ни был, они хорошо вооружены.

И высадились на планету незамеченными, – повисло в воздухе невысказанное продолжение.

– Заградительная секция арбитраторов, командированная с пустотного щита, уже готовится в ангарах челноков, – произнес Шольц. – Мы полностью потеряли связь с Макран и штурмовыми отделениями, высадившимися на борт «Имперской истины». Сейчас это большая опасность, чем мародеры из джунглей. Прикажите гарнизону пустотного щита предоставить мне корректную оценку угрозы, и тогда я решу, нужно им подкрепление или нет.

– Не могу, сэр, – проговорил Хестель. Его руки метались над руническими панелями, переключаясь между узлами блока вокса.

– Что? Почему?

– Я… мне кажется, мы только что потеряли связь и с ними.


Выпустив из когтей опоры в скважине под стенами основания пустотного щита, Первая Смерть с визгом перемахнула через парапеты. Вой, исторгаемый прыжковыми ранцами и пастями воксов, сливался воедино с ужасающей и безупречной дикостью.

План работал хорошо. Наиболее компетентных защитников Скважины №1 заманили в смертельную ловушку, в которую Шадрайт превратил «Имперскую истину». Кулл и его свита рапторов незамеченными телепортировались вглубь самого старинного рудника и успешно взобрались по внешним стенам тюремных камер и подвесных клеток, из которых состояли отвесные откосы. Фексрат и двое из его Третьего Когтя, десантировавшиеся в сердце экваториальных джунглей Зартака сорока восемью часами ранее, напали на северную сторону укреплений пустотного щита точно в нужное время. Гарнизон, численность которого уже сократилась вследствие стараний усмирить предполагаемый бунт на борту «Имперской истины», отреагировал на внезапную атаку, перебросив большинство из оставшихся арбитраторов на северную стену, обращенную к линии леса. На юге, надзирающем за зияющей тьмой скважины, осталось шесть человек.

Шесть человек против Принца Терний и шестерых его лучших убийц. Все имперцы умерли, держась за уши. Внезапный жуткий визг рапторов Хаоса поверг их на колени. Кулл обезглавил одного взмахом рунного меча, разочаровавшись легкостью убийства.

Порой нельзя потакать себе. Сейчас был именно такой момент.

Жертвы Повелителей Ночи едва успели упасть на окровавленный рокрит, а космодесантники Хаоса уже метнулись к центру управления щитом. Воздух над бронированным сооружением пронзал шип пустотного передатчика: колонна с потрескивающими силовыми стержнями и светящимися передающими узлами. К штурвалу южной противовзрывной двери центра ковылял арбитратор, спотыкающийся и дезориентированный от шока после акустической атаки Повелителей Ночи. Кулл приземлился на него сверху. Шипастые когти на нижних конечностях пробили череп человека и переломили ему хребет.

Он первым оказался внутри центра. Рокритовый коридор оканчивался еще одними противовзрывными дверями, которые защитникам удалось запереть. Где-то дребезжал сигнал тревоги. Из боковой двери выскочил техноадепт, за которым волочились красные одеяния, и молниевые когти Скорры походя разорвали его надвое.

– Пробить, – распорядился Кулл. Вперед свиты протолкался Драк, специалист-подрывник Первой Смерти, на ходу взводящий комплект магнитных мелта-зарядов. Он на мгновение остановился, оценивая преграду.

– Противовзрывные двери Мк XIX типа «Бастион», произведены на заводах Адептус Механикус на… Грифоне IV? Или, может быть, Восс Прайм. Основные запорные зажимы по обе стороны от центрального болта пальца, здесь и здесь.

– Варп бы побрал твою проклятую болтовню, Драк, – огрызнулся Кулл. – Открой ее.

Повелитель Ночи прицепил спаренные заряды в точках, на которые указал, и сделал шаг в сторону.

– Вскрываю, – сказал он и активировал подрывное устройство, прикрепленное к правому наручу. Блюдцеобразные направленные заряды на долю секунды завибрировали, растворяя горючий молекулярный пирум, а затем с басовитым хрустом сработали. Мелта-выбросы, устремленные прямо внутрь тяжелой двери, оставили в адамантиевой броне два оплавленных отверстия. Вся конструкция содрогнулась, и в месте стыка двух половинок двери появилась тонкая трещина.

– Голгоф, – произнес Кулл. Самый крупный из членов Первой Смерти раздвинул братьев плечом. Издав ворчание, он вогнал заряженные молниевые когти в разлом на двери и начал тянуть их вверх. Восемь клинков вгрызались в металл, треща и искря расщепляющей энергией, пока наконец не нащупали опору. Раздался низкий скрежещущий звук. Голгоф уперся и пригнул голову. Старинные, подлатанные сервоприводы модифицированного силового доспеха завизжали, увеличивая его и без того грозную силу. Через секунду тряски и сопротивления сработали автоматические петли. От запоров остался только раскаленный шлак, так что массивные двери откатились.

С той стороны, из-за блоков когитаторов и силовых катушек, на них просто таращились техножрецы.

– Убить их, – велел Кулл. Свита ворвалась в генераторную. Пока они рубили вопящих беззащитных людей-машин, Кулл зашагал прямо к центральной колонне, состоящей из силовых катушек, охлаждающих клапанов и блоков шестерней. Это был основной генератор пустотного щита, пульсация его ядра наполняла воздух статическим напряжением. Дуговые разряды, пляшущие на броне Кулла, щелкали и трещали, выражая свою электрическую симпатию.

Он помнил. Дворец в панике. Ненастоящий отец велит ему остаться. А он вместо этого убегает по залам и коридорам, набитым перепуганными кричащими слугами и орущими королевскими гвардейцами. Его переполняет прилив безумного неудержимого ликования. Он врывается в генераторный зал. Старый техножрец, Ативус, пытается его остановить. Он всаживает в единственный оставшийся органический глаз древнего чудовища церемониальный кинжал, который ненастоящий отец подарил ему на десятые именины. Берет свой кованый геноключ – тот предмет, что дала ему ненастоящая мать, который означал все то, чем он не был – и с его помощью запускает протокол деактивации дворцового щита. Через несколько минут щит отключился.

И вот тогда-то слуги начали кричать по-настоящему.

Умер последний из техножрецов, жалобные стенания которого оборвал Наркс. Повелитель Ночи был в свите самым молодым и лучшим мастером клинка – в соответствии с древними традициями Нострамо, он носил титул Экзекутора.

– Найди ключи от когитаторов, – скомандовал ему Кулл. – Быстро.

Моргнув, он переключил канал вокса, войдя в систему связи «Последнего вздоха», находившегося высоко наверху.

– Шензар, ты готов?

Да, мой принц, – отозвался чемпион-терминатор.

– Жди.

Первая Смерть рылась в кровавых останках операторов щитового центра, раздирая обагренные красные одеяния и вскрывая бионические пластины. Нарксу удалось отыскать латунный рычаг, который отключил тревогу. Через несколько минут Драку попалась считываемая запоминающая пластина. Ксерон нашел еще одну. Кулл взял обе и вставил их в блок когитатора центрального генератора.

– Дайте мне руку, – приказал он. Голгоф подобрал с окровавленного пола отсеченную конечность, неуклюже держа ее своими тяжелыми перчатками. Кулл прижал ладонь к экрану сканера и нажал на руну перехвата управления. Пульсация генератора начала заметно стихать, угасая, словно биение сердца умирающего.

– Я не могу его полностью отключить без правильных кодов, но перевел в блокировку для обслуживания, – произнес Кулл. – Это уменьшит его мощность достаточно для наших нужд.

– Сигналы на ауспике, – предупредил Террон. – Остальной гарнизон приближается от северной стены.

– Слишком мало и слишком поздно, – ответил Кулл и снова перешел на частоту вокса мостика «Последнего вздоха».

– Шензар, пора.


Лампы в Центрум Доминус погасли. Через три с половиной секунды активировались аварийные полосы, тянущиеся по полу. К этому времени уже началась бойня.

Раздался треск, ударил вытесняемый воздух. В углублении центрального когитатора комнаты вдруг возникли пять фигур, стоящих кругом. Они появились словно по мановению руки какого-то темного чародея – громадные воины, покрытые толстыми пластинами полуночно-синей брони. Разряды, трещащие на их тяжелых перчатках, были копией ветвящихся молний, нарисованных на нагрудниках и наплечниках. Как только включились запасные лампы, они открыли огонь.

Шольц рухнул за ряд когитаторов, прижав руки к ушам, когда комнату заполонил чудовищный грохот комби-болтеров. Какая-то его часть осознала, что пустотный щит вскрыли, и они имеют дело с телепортационной атакой. Все остальное место занимала примитивная бездумная паника.

Очередь болтов прошлась по затрясшимся и заискрившим когитаторам. Он увидел, как справа упали двое операторов авгуров, которым разнесло туловища. Один из них был тем мальчишкой, который в начале выдернул его с доклада в оперативной комнате. Шольц возился с автопистолетом, сумев отцепить оружие с магнитного пояса.

– Сэр! – завопил начальник авгуров Тарл. Он попытался нырнуть в укрытие возле смотрителя, но ему в руку попал заряд болтера. Конечность исчезла, взорвавшись кровью и осколками костей и наполовину развернув его. Крик продлился всего секунду, а затем ему в голову угодил еще один заряд, который снес левую половину лица. Он упал.

– Раны Императора, – пробормотал Шольц, борясь с предохранителем пистолета. Оружие было липким от крови Тарла. Он услышал, как на мостике кричит начальник вокса Хестель, умоляющий о пощаде. Грохнуло, и мольбы оборвались.

Внезапно все стихло. Смотритель замер, его сердце стучало, словно молоток. Лужа крови, растекающаяся от останков Тарла, добралась до его коленей. Он не пошевелился. По полу гулко стучали тяжелые шаги, которым вторило жужжание и скрежет силовой брони.

– Что ты такое? – выговорил голос. Смотритель узнал младшего смотрителя Кленна. Послышался хруст, и Кленн закричал. Это длилось долго.

Звук шагов стал громче. На главного смотрителя упала тень. Дрожа и моргая от пота и крови, он поднял глаза. Автопистолет с лязгом упал на пол.

Над ним стоял гигант в шипастой броне. Шлем был выполнен в форме звериной морды с двумя короткими клыками, словно у колючего кабана. Глазные линзы горели темным и злобным красным огнем. Рельефный крылатый череп на огромном нагруднике скалился в безумной ухмылке.

Оно протянуло громадную шипованную перчатку, и главному смотрителю наконец-то хватило воздуха, чтобы закричать.


Что-то надвигалось. За все те годы, что он пробыл главой обслуживания хористориума на Зартаке, Андрей Павел еще никогда и ни в чем не был так уверен. Его подопечные, четыре астропата гамма-уровня, были взволнованы так сильно, как ему еще не доводилось видеть. Они плевались и стискивали беззубые десны, бледные обнаженные тела корчились в проводах и кабелях, которые связывали их с психореактивными передающими ложами. Один периодически испускал короткий визгливый вскрик, эхом отдававшийся от купола зала.

Хористориум служил связующим звеном между Зартаком и Империумом, единственной нитью, которая соединяла удаленную систему – балансирующую на грани галактического небытия – и остальное человечество. Андрей исполнял обязанности надзора за передачей и приемом астропатических сообщений на станции на протяжении четырех десятилетий. За это время он пережил три восстания в шахте и их подавления, а также столько нарушений безопасности и мелких бунтов, что даже не удосуживался их считать. Однако еще никогда ему не приходилось наблюдать, чтобы подопечные проявляли столь первобытный, не имеющий названия ужас. У двоих текла кровь из носа. Один чуть было не оторвал от себя нейроузлы, и Андрей был вынужден его пристегнуть. Казалось, будто усыпленные псайкеры пытаются физически вырваться из люлек жизнеобеспечения и убежать из зала.

Андрей стоял на своем обычном посту – у пюпитра вывода данных, отображавшего жизненные показатели и псайк-уровни астропатов. Он активировал еще одну инъекцию подавляющих стимуляторов для всех четверых, выругавшись, когда Р-88Е оторвал один из подкожных мемостабилизаторов.

– Варп его побери, – со злостью бросил он и послал через когитационную систему очередное сообщение о ситуации в Центрум Доминус. Что-то нужно было делать и причем быстро. Если стресс усилится, ему придется запросить разрешения на полное усыпление, а если это произойдет, никакие сообщения не дойдут на Зартак и не покинут его на протяжении по меньшей мере двадцати четырех часов по терранскому стандарту.

Сообщение снова выскочило на экране когитатора, не отправившись. Глава обслуживания нахмурил свой морщинистый лоб. Нажав на руническую клавишу, он отправил его повторно. Оно появилось опять. Сбой системы?

До него донесся звук, эхо которого отдавалось в коридорах окружной крепости. Быстрая гремящая дробь, похожая на бой чудовищно больших басовых барабанов.

Многие из коллег Андрея по чину никогда не слыхали этого звука, проведя всю жизнь под защитой в своих хористориумах. Однако глава обслуживания уже сталкивался с подавлениями бунтов. Ему доводилось слышать, как вопящее бешеное тюремное отребье колотит в эти самые двери астропатического зала. Нападение прекращалось лишь с прибытием боевого резерва арбитраторов. О начале подавления возвещал звук стрельбы. И Андрей знал, что именно его слышит теперь. Стрельба, доносящаяся из недр окружной крепости.

– Во имя Бога-Императора, что… – начал было он. Продолжить он не успел. Одна из астропатов, МЕЛ-1Е, закричала. Андрею потребовалось несколько секунд, чтобы понять, что издаваемые ей звуки – на самом деле слова. Она повторяла их снова и снова, тряся головой туда-сюда, словно ее незрячие глазницы что-то видели в тенях под куполом над ее люлькой.

Ave dominus nox! Ave dominus nox! Ave dominus nox!

От фразы на архаичном высоком готике у главы обслуживания по спине пополз холод.

Славься, владыка ночи.

Речь астропата снова сорвалась на чистый, ничем не замутненный крик. К ней присоединились остальные трое, заглушая отзвуки выстрелов. Их жизненные показатели приближались к критической отметке. Замигал красным предупреждающий экран. Уровни псайкерской активности тоже росли.

И она исходила не от астропатов.

Андрей судорожно вдохнул, когда над ним что-то шевельнулось. Он поднял глаза и увидел невозможное. Тени, таящиеся под изукрашенным и усаженным горгульями латунным куполом хористориума, двигались. Они физически вторгались в свет лампы-канделябра посередине купола, стекая и переползая по стенам так, как не могла позволить природа. Сферы одна за другой начали гаснуть.

Один из экранов когитатора перед Андреем треснул и взорвался дождем искр. Зазвонил тревожный сигнал, затерявшийся среди воплей астропатов. Тени продолжали движение, сплетаясь и срастаясь воедино, образуя контуры. Когти. Пасти. Щерящиеся и щелкающие зубами звериные черепа.

Раздался вой, словно вырвавшийся из самого варпа, и опустилась тьма.

Первыми умерли его подопечные. Тени забрали их, окутав разрезающей смертью. Крики стали сдавленными и задыхающимися, мрак лился в раскрытые рты, разрывая астропатов изнутри, терзая их и выдирая из кабелей так, что раскачивались люльки.

Андрей, спотыкаясь, попятился назад, когда темные бесплотные когти потянулись к нему, сворачиваясь вокруг информационного пюпитра неровными дымными кольцами. Астропаты затихли, равно как и далекая стрельба. Теперь было слышно только как панически дышит он сам, да с залитых останков в пси-люльках неторопливо падают вырванные внутренности.

– Император, избави меня, – сбивчиво заговорил Андрей, пытаясь зацепиться за знакомые слова псалма. – Снизошли свет свой указующий, сожги все нечистое, с-спаси…

Тени отпрянули. Андрей замер, уставившись на них. Работало. Сам Бог-Император вступился за одного из своих праведных подданных. Он снова начал молиться, на сей раз его голос звучал тверже.

– От тьмы эмпиреев избави нас. От ереси, порока и мутации избави нас. Против порчи и искуса дай нам сил! Хвала и слава тебе, о Повелитель Человечества!

Тени сжимались по направлению к центру хористориума, извиваясь, как от боли. Андрей торжествующе взглянул на них и набрал воздуха для последнего стиха. Ничто не выстоит перед истинной верой.

Тени рванулись друг к другу, словно их втянуло в вакуум. Корчащаяся тьма приобретала поддающуюся определению форму – как будто фигура медленно выходила из густой круговерти мрачного тумана. Слова Андрея прогоркли во рту, когда последние пряди затвердели, став блестящей темной броней.

Посреди хористориума стояло создание, сотворенное губительной тьмой. Оно было по меньшей мере семи футов ростом, облачено в силовой доспех и огромный рогатый шлем. В одной из шипастых перчаток оно держало длинную косу, окутанную жутковатым синим свечением. Хуже всего было то, что покрывало пластины брони твари – содранные куски кожи, многие из которых потрескались от старости, сшитые воедино и удерживаемые на месте черными железными шипами. Андрей видел сморщенные руки, ноги и тела, а также скальпы лиц с распахнутыми ртами и широко открытыми глазами, висящие поверх нагрудника и наплечников существа, словно гротескные маски. Сам воздух вокруг фигуры вибрировал и трещал от темной энергии. Все экраны когитатора Андрея закоротило.

Кошмарный воин неумолимой поступью зашагал к главе обслуживания. Андрей повалился назад, наступив на край своего зеленого облачения.

– Прошу, – забормотал он, отчаянно выискивая что-то, что угодно, что остановило бы закутанное в кожу чудовище – Прошу, нет.

Небрежно махнув рукой, гигант в содранной коже с грохотом отшвырнул через весь зал разделявший их пюпитр. Разорванные силовые катушки заискрили и защелкали. Рыдая и дрожа, Андрей приподнялся и встал на колени.

Гигант склонился над ним. Тень закрыла остатки света уцелевшей сферической лампы. Он протянул свободную руку и медленно погладил ею Андрея по лбу. Глава обслуживания вздрогнул, когда торчащие из перчатки кошмара шипы впились в плоть. Существо заговорило:

– Теперь ты один, старик. Тебе страшно?

Андрей всхлипнул. По низу одеяний расползалось мокрое пятно. Хватка кошмара стала чуть сильнее.

– Не нужно. Если бы ты сумел отправить предупреждение до того, как я расправился с твоими слепыми рабами, то тогда, возможно, я бы тебе отомстил. Как бы там ни было, у меня нет времени тебя свежевать. Ты умрешь быстро. За это тебе следует меня поблагодарить.

Андрей издал стон. Кошмар сжал его голову рукой.

– Благодари меня, – приказал он.

– Б-благодарю тебя, – сумел выдавить Андрей.

Ave dominus nox, – продекламировал кошмар. И раздавил ему череп.


Два часа до варп-прыжка. Магистр роты Шарр стоял неподвижно и не моргал, давая сканеру сетчатки криозала считать данные. Раздался звонок – ему разрешался вход. Лязгнули открывающиеся замки, а затем послышалось «щелк-щелк-щелк», с которым массивные противовзрывные двери – с выбитым на них океаническим хищником Кархародонов – откатывались назад.

Свет с той стороны был еще более тусклым, чем в остальных местах на борту «Белой пасти». Он еле доходил до сводчатого каменного потолка криозала и слабо поблескивал на латунных ребрах, которые окружали тянувшиеся вдоль стен вертикальные контейнеры.

Когда Шарр вошел, раздался стрекочущий шум. Дюжина аппаратно подключенных боевых сервиторов, рассредоточенных по всему широкому помещению, развернулась и навела на него оружие. Магистр роты проигнорировал их, и через мгновение они дернулись, словно уродливые марионетки, и приняли первоначальную позу, завершив сканирование на предмет наличия угрозы. Закутанные служители, суетящиеся в тенях зала, склоняли головы. В помещении стояла тишина, если не считать пульсации энергетических катушек, змеящихся по палубе под ногами.

Вокруг Шарра дремали его братья. Всего их было сорок – половина его роты, укрытая в полубаке бронированного носа ударного крейсера. Они спали в отдельных контейнерах, обнаженные бледные тела, подключенные к жизненным мониторам и системам питания, висели в прозрачной консервационной жидкости. Нижнюю часть лиц закрывали маски респираторов. Именно так большинство боевых братьев ордена проводило основную часть времени в пустотном пространстве.

Существовать в безжизненном мраке по ту сторону звезд было непросто. Кархародон Астра странствовали по нему на протяжении десяти тысячелетий, полностью отрезанные от большого Империума. Обычные способы восстановления и пополнения, которыми пользовались ордена Космического Десанта, редко бывали им доступны. Продолжительная гибернация в криоконтейнерах давала ордену возможность отдыхать между боевыми операциями и циклами тренировок, а также помогала беречь силы. Как правило, контейнерами по большей части пользовались самые молодые из братьев и инициаты, которые боролись с болезнью глубокой пустоты посредством медитационных упражнений для недавно имплантированной мембраны устойчивого анабиоза. Кархародонам постарше, вроде Шарра, становилось все сложнее отдыхать, даже в продолжительных странствиях. Говорили, будто Те Кахуранги не пользовался своим контейнером уже много столетий. Шарр вполне мог в это поверить.

Конец зала занимали пять более крупных контейнеров. В отличие от остальных Кархародонов, их обитатели были полностью облачены в боевую броню. Даже бездействуя, они выглядели впечатляюще – пятеро терминаторов Красных Братьев, воинов Первой роты самого лорда Тибероса.

В центральном контейнере размещался командир группы. Его звали Каху. Как и у остальных терминаторов, его шлем был примагничен к поясу, а низ лица прикрывал кожух респиратора. Бледное лицо представляло собой запутанную сеть ритуальных шрамов изгнанника, отметок по-настоящему обагренного кровью воителя. Поверх ворота был захлестнут кожаный шнур, увешанный страшными резцами полудюжины разнообразных хищников. Даже во сне от него исходила ничем не замутненная, свирепая угроза.

Шарру уже доводилось нести службу вместе с Каху. Он знал, что воин вполне по праву заслужил свою репутацию. В бою его жестокость не знала предела, она прекращалась только после полного уничтожения врага. Он воплощал собой яростную неукротимость ордена. Он был одним из блюстителей лорда Тибероса, которых прикрепляли к странствующим боевым ротам для того, чтобы гарантировать, что те следуют всем предписаниям ордена и Кочевого Хищнического Флота.

У Шарра не было никаких сомнений на этот счет. Каху сопровождал его роту не для того, чтобы повышать ее боевую мощь или помогать тактическими советами. Он присутствовал здесь, чтобы следить, что Красная Подать взимается полностью. Он являлся глазами и ушами лорда Тибероса, и ему было приказано не позволять ничему мешать главной цели операции.

Большинство из Красных Братьев, включая Каху, служили ордену дольше, чем Шарр. От того, что он это знал, недавнее назначение магистром роты и Первым Жнецом воспринималось отнюдь не легче. Какое-то время он наблюдал за спящим Каху, гадая, какие кровавые грезы ласкают его оцепенелые мысли. Наконец, он подал сигнал рабам-служителям, ожидавшим его приказаний.

– Разбудите их, – произнес он, обводя взглядом зал и остальную полуроту. – Всех.

Они начали с Красных Братьев. Заранее подготовленные программы когитатора внесли в бездействующие разумы Кархародонов-ветеранов всплески возмущений, выманивая их глубоко блуждающие мысли на поверхность сознания. Температура квазиамниотической жидкости в контейнерах повысилась. По корпусу каждого контейнера начала расходиться все усиливающаяся дрожь от пульсации. На палубе под ними открылись клапаны, вбирая консервирующую жидкость. На глазах у Шарра уровень медленно понижался, пока не дошел до верха спинных панцирей терминаторов, а затем и до их выбритых скальпов. Когда он опустился до нагрудников с выгравированными символами черепа с молниями, глаза Каху распахнулись.

Безжалостности в них было столько же, сколько и черноты. Шарр встретил их взгляд, не дрогнув. Он знал, что у него самого точно такие же глаза.

Терминатор медленно поднял руку и расстегнул замок на маске респиратора, стянув ее с татуированного лица. Из-под нее показалась страшная ухмыляющаяся пасть, полная острых как бритва зубов. Шарр не стал отвечать аналогичной, лишенной веселья гримасой.

Остатки жидкости с бульканьем ушли в сливной клапан. Замигала зеленым лампа, встроенная в резные значки-черепа над контейнерами. Толстые плиты кристалфлекса с шипением скользнули в гнезда на окованных латунью бортах. Красные Братья шагнули наружу как один, и палуба содрогнулась.

Киа оррэ, брат-в-пустоте, – мертвенным змеиным голосом произнес Каху, соприкасаясь с Шарром головами в ритуальном приветствии. Рад встрече. Шарр ответил таким же жестом, подавляя дискомфорт в зловещем присутствии Каху.

– Киа оррэ, – отозвался он. – Настало время последних приготовлений, брат. Через два часа мы снова выйдем в систему. Те Кахуранги полагает, что предатели могли уже нанести удар. Прежде, чем сможет начаться Сбор, потребуется их уничтожить.

Злобная ухмылка Каху не дрогнула.

– Стало быть, настоящая Красная Подать, брат Шарр. Добро пожаловать домой.

– Почтенный верховный библиарий считает, что его видения исполняются, – добавил Шарр, оставляя колкость без внимания. Вокруг него просыпались остальные члены дремлющей роты, выходившие из контейнеров, чтобы служители их одели. Многие, особенно молодые, двигались заторможенно, напряженно из-за крио-спазмов и мутящей слабости, которой сопровождалась продолжительная пустотная болезнь. Уже скоро на их бледных, мокрых и покрытых шрамами телах появится броня смерти и красные рубцы, и навязчивые видения из глубин полусна забудутся среди грома битвы.

– У старого Те Кахуранги эти его видения, – пренебрежительно сказал Каху. – Ничто не должно помешать Сбору. Мне ведь нет нужды напоминать тебе о твоих новых обязанностях Первого Жнеца и о том, как важен Сбор для будущего ордена?

Шарр чувствовал, что черные глаза многих из его братьев глядят на Каху и Красных Братьев. Они были чужаками, про каких в ордене говорили «не из стаи», и их грубое присутствие нарушало естественные подводные течения Третьей роты. Шарр выдержал действующий на нервы взгляд Каху.

– Тебе нет нужды напоминать мне. Задача Те Кахуранги не помешает. Орден пополнит ряды мясом с этого мира.

Каху кивнул и ударил Шарра по плечу тяжелой перчаткой.

– Мне не терпится, брат. Мои пустотные сны говорили о великом и славном кровопролитии. Мы уже слишком давно не встречали стоящего врага.

– Я бы не назвал это вероломное отребье стоящим, – произнес Шарр, отворачиваясь от терминатора. – И кроме того, ты ведь сам говорил. Ничто не должно мешать Сбору.


Штурмовое отделение колонной высыпало на мостик «Имперской истины», судорожно выискивая цели. Было очевидно, что они прибыли слишком поздно. На командной палубе не осталось ничего живого, и бойня не выглядела делом рук сбежавших заключенных.

– Главный, у нас ситуация, – произнесла Макран в свой вокс. Окружная крепость все так же не отвечала. Абордажная команда рассредоточилась, подняв щиты и дробовики, и проверяла тени.

И тела. Их было множество, и ни одно не осталось целым. Кто бы не перебил экипаж мостика, они были настроены на кровопролитие, на резню. Даже имея мало опыта на посту младшего смотрителя, Ранник знала, что жуткие следы разрывания, обезглавливания и потрошения не могли быть работой беглецов из тюрьмы. Это сотворило нечто куда более сильное и еще более жестокое.

Кроме того, тела не были свежими. На мостике смердело разложением. На вид им была по меньшей мере неделя – бледная кожа пошла пятнами, кровь потемнела и запеклась коркой.

– Арбитраторы, сосредоточиться, – бросила Макран на канале. – Я хочу, чтобы это место блокировали и зачистили.

Отделение разделилось на огневые группы и начало обследовать скамьи отключенных когитаторов, стойки оккулусов, командирское возвышение и системы авгуров. Ранник не входила в обычную структуру отделения и оказалась без напарника. Она направилась к единственному место, которое команды арбитраторов не стали осматривать сразу – к основному коммуникационному углублению у подножия командирской платформы.

Она спустилась вниз, обходя блоки аппаратуры и хрустя ботинками по корке на палубе. Ей сразу стало понятно, что что-то не так. На дне углубления лежали разделанные и гниющие останки вокс-персонала мостика. Однако сами системы вокса продолжали жужжать. Мигали лампочки активации, из подвешенных приемных динамиков и гарнитур с микрофонами тихо потрескивали помехи.

Но не это было худшим в яме. Хуже всего было тело, пригвожденное к главному передающему блоку.

Ранник медленно стала приближаться, взяв дробовик наизготовку. В желудке возникло ужасное ощущение тошноты. Что-то шло кошмарно не так.

Тело раскинулось на блоке вокса в позе орла, свесив голову. Его удерживали на месте черные гвозди с лоскутами пергамента, на которые Ранник не хотелось смотреть. По какой-то непостижимой причине из контуров блока выдрали кабели и хирургически вживили их в гортань и грудь трупа, а в рот вбили передающий узел. Тело оставалось наполовину одето в лохмотья формы капитана Флота. Ранник осознала, что, возможно, видит перед собой ван Хойта – того самого офицера, который обращался к ним буквально час назад через вокс Зартака. Она остановилась перед оскверненным трупом, силясь понять, как такое возможно.

Голова ван Хойта рывком вскинулась. Его открытые глаза кровоточили и расширились от боли. Он был еще жив.

Он закричал. Из вокса разнесся искаженный визг, от которого все на мостике дернулись.

Ранник выстрелила. Это было инстинктивное действие, вызванное паникой. Голова ван Хойта исчезла в дымке из крови и костей. Оборванные концы проводов, вставленных в его плоть, выпали наружу.

– Доклад! – заорала Макран. – Что это было, во имя Бога-Императора?

– Контакта нет, – сказала Ранник. Ее поразило, что голос звучит совершенно спокойно. Все тело трясло, но она продолжала целиться из дробовика в подергивающийся безголовый труп ван Хойта. – Повторяю, контакта нет.

– Тогда куда, во имя Императора, ты только что палила?

– Думаю, в капитана.

Макран с глухим стуком спрыгнула в яму рядом с Ранник. Та с усилием опустила «Вокс Леги» и вышла на видное место.

– Что с ним случилось? – требовательно спросила старшина, указывая на оскверненное тело.

– Что-то было не так, – сказала Ранник. – Я это чувствую. Знаю, что вы тоже. Ни слова с Зартака и от остальных абордажных команд, никаких выживших. Даже савларцев. Нужно отсюда уходить.

Возможности ответить Макран не представилось. Из теней среди балок мостика обрушилась когтистая смерть с визжащими цепными клинками.

Арбитраторов застигли порознь, наполовину оглушенными и дезориентированными неожиданной какофонией, которую издали давно мертвые жертвы. Воющие гиганты никого не щадили. За считанные секунды трупы штурмового отделения присоединились к экипажу мостика.

Один из громадных монстров упал прямо в углубление связи за спиной у Макран. Та обернулась, поднимая дробовик, но кошмар плашмя ударил по оружию своим цепным мечом, отбив его в сторону. Второй рукой он схватил ее за ворот и впечатал в боковину ближайшего вокс-блока. Повинуясь подпитываемому паникой инстинкту, Ранник вскинула свой дробовик, но палец медлил на спуске. Если она выстрелит, то попадет по обоим.

– Ранник… – прорычала Макран, силясь встретиться с ней взглядом. А затем чудовище ударило ее. Перчатка пробила череп, размазав его по воксу и прогнув металл. Старшина осела на пол, на том месте, где была ее голова, остался кровавый ореол.

Монстр обернулся к Ранник. На его шлеме в виде клыкастого черепа злобно светились красные линзы. Он навис над ней, превосходя ростом больше чем на фут. Закованное в броню тело перекрыло пространство между вокс-блоками.

Что-то в голове Ранник приказывало ей съежиться. Приказывало бросить оружие, упасть лицом в застоявшуюся кровь и сгнившую плоть, молить явившийся из теней кошмар о милосердии. Делать все возможное, чтобы он не разорвал ее тело на части и не забрал душу.

Вместо этого она закричала и открыла огонь. Первый заряд тяжелого дробовика пришелся прямо в нагрудник. Существо слегка покачнулось. Ранник передернула затвор и выстрелила еще раз. Монстр развел руки, насколько позволяла яма, намеренно подставляясь.

Она высадила в него семь зарядов. «Вокс Леги» щелкнул, израсходовав барабанный магазин. Кошмар все еще стоял, раскинув руки. Его нагрудник был помят, изрыт воронками и дымился. Из трещин сочилась темная кровь.

Создание расхохоталось.

Ранник уронила дробовик. Какая-то часть ее разума, которая еще повиновалась инстинктам, вбитым в нее при воспитании в прогениуме, велела ей потянуться за автопистолетом. Ей не хватило скорости. Двигаясь с быстротой, не вяжущейся с такой громадой, монстр с треском ударил Ранник по шлему черепом на тыльнике своего цепного меча. Она смутно осознала, что упала на палубу, в объятия старых холодных трупов. В глазах плыло. Она видела тело Макран, привалившееся к вокс-блоку. Кулак сомкнулся на кромке нагрудника и снова вздернул ее вверх. Другой сорвал с головы разбитый шлем. Она ощутила, как ноги брыкаются в воздухе. Ее глаза находились на одном уровне с глазами кошмара. Бездушный красный взгляд прожигал себе дорогу внутрь нее.

– Ты подойдешь, – прохрипело чудовище.

Ее зрение померкло, и больше она уже ничего не сознавала.


Ворфекс перекинул тело имперки через плечо и развернулся к дверям мостика.

– Бескожий Отец захочет больше, чем одну, – заметил Куртен. Раптор нагнулся стереть кровь с цепного клинка.

– Это не для старого Шадрайта, – произнес Ворфекс. – Кулл хочет оставить одного в живых. Ему нужно, чтобы на поверхности был выживший. Кто-то, кто знает, что произошло. Когда к ним придет помощь, нам понадобится, чтобы подкрепления шли именно туда, куда мы хотим.

Желание убить тщедушную имперку почти брало над ним верх. В отличие от остальных людей, эта причинила ущерб. Разумеется, Ворфекс позволил ей разрядить в него дробовик главным образом для того, чтобы доказать свою силу перед остальными из Когтя. Платой за высокомерие стал сильно поврежденный нагрудник и три небольших проникающих ранения. Он отключил предупреждающие значки на дисплее визора. Раны уже затянулись.

Раптор протопал среди растерзанных останков абордажной команды и вышел с мостика, спустившись на гравилифте к ангарам челноков. Теперь «Имперская истина» была полностью погружена во мрак, а в тенях эхом отдавались далекие крики. Экипаж и все абордажные группы были мертвы, равно как и большинство из заключенных, забитых в тюремные трюмы. Ритуальная резня последней недели истончила барьер между реальностью и варпом на корабле, позволив появиться демонам покровителя Шадрайта, Бар`Гула. Их присутствие вызывало у Ворфекса отвращение, однако от изменчивых порождений эмпиреев была своя польза. Без варп-магии Шадрайта Повелители Ночи не смогли бы подделать голос капитана и выманить отряд имперцев подальше от их планетарной крепости. Эти таланты еще пригодятся до того, как все кончится.

Ворфекс отдавал Куллу должное, тот был умен. Умен и хорош с клинком. Впрочем, это ему не поможет. Он был слишком честолюбив и надменен, даже по меркам VIII-го. Воин его возраста не имел права возглавлять группировку в Долгой Войне. В отличие от менее терпеливых чемпионов Когтей, Ворфекс уже некоторое время обдумывал падение Кулла. Он нашел себе союзника в лице чемпиона терминаторов, Шензара. Жатва предоставит им идеальную возможность захватить власть. Требовалось лишь тщательно выбрать момент.

Ворфекс принес бесчувственную женщину в ангар для челноков. Там еще оставались целые спасательные капсулы корабля. Он пристегнул имперку внутри одной из них, не обращая внимания на стоны, которыми сопровождалось возвращение сознания.

Палуба под ногами задрожала. Ворфекс подозревал, что это правобортная батарея «Имперской истины» открыла огонь по катеру Имперского Флота, доставившему на орбиту абордажные группы. Он знал, что уже сейчас на поверхности его братья расправляются с дезориентированными и разрозненными остатками жалкого гарнизона Зартака. Время пряток и уловок прошло, скоро начнутся игры. Слежка, Террор, Убийство. Ворфексу не терпелось к ним присоединиться. На чаше весов лежало будущее группировки.

Он ввел во внутренний блок управления капсулы угловые координаты, которые ему дал Кулл, запер люк и приступил к протоколу запуска извне. Затем, даже не посмотрев в ту сторону, направился обратно на мостик. Если дерзкая маленькая имперка переживет вход в атмосферу, они повстречаются снова. От этой мысли уже и без того далекая боль от ран стихла, и бледные губы Ворфекса растянулись в улыбке.

Вот тогда-то игры начнутся по-настоящему.


+++ Генетическое сканирование завершено +++

+++ Доступ разрешен +++

+++ Начало записи в мнемохранилище +++

+++ Временная отметка, 3633875.M41 +++

День 75, примерное время с погрешностью варпа.

Гидеос мертв. Когда это случилось, меня не было рядом. Воррен был. Когда я пришел в гадательную комнату, он был весь покрыт мозгами. Это все, что осталось от несчастного Гидеоса после того, как он услышал вопль-мортис. Одному Богу-Императору ведомо, что случилось с остальным его телом.

На Зартаке творится что-то ужасное. Астропат, прикрепленный к «Святой Анжелике», клянется в этом. Похоже, что он – почтенный и опытный псайкер, но когда я видел его в последний раз, даже он наполовину обезумел, а из всех отверстий на его теле лилась кровь. Неудивительно, что юного Гидеоса так вот разорвало. Что же могло вызвать крик душ столь ужасающей силы?

Мы достигнем Зартака первыми. Впрочем, я все равно лучше займусь этим, чем снова буду выступать посредником на Келистане. Мои мысли возвращаются к Рохфорту. По крайней мере, работа там научит его хотя бы терпению.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++

+++ Мысль дня: Каждый прожитый день на один день приближает к конечному покою +++

Глава IV

Амон Кулл вошел в Центрум Доминус окружной крепости, тревожа сапогами растекшуюся по полу кровавую лужу. Осветительные полосы снова работали, озаряя панораму резни. Зрелище вызвало улыбку на тонких губах принца.

Шензар и его братья-терминаторы всегда действовали с похвальной прямолинейностью, когда дело касалось забоя скота. Персонал центра управления вразнобой лежал на полу или висел на своих постах. Тела были разорваны огнем в упор из комби-болтеров или же превращены в большие кровавые пятна ударами силовых кулаков, палиц и молниевых когтей. Ослабив пустотный щит, Кулл дал ветеранам Повелителей Ночи возможность телепортироваться прямо в нервный центр окружной крепости. Этот метод всегда был лучшим, подумалось Куллу. Вырви сердце, и все остальное умрет.

Со всей крепости до него доносились звуки стрельбы болтеров. Еще нескольких крыс выбивали из нор. Позади Кулла молча стояла Первая Смерть. Их клинки и доспехи все еще были покрыты кровью после ночной работы у генератора пустотного щита.

– Вы взяли пленников для наших братьев Когтей? – спросил Кулл у Шензара, который стоял в тени на краю Центрума Доминус.

– Разумеется, мой принц. Они начали гнездиться в главной часовне. Похоже, пока что они довольны.

– А командир гарнизона?

– Также жив. Он в часовне. Пока мы говорим, Когти уже обдирают его мысли.

– Он понадобится нам живым на случай, если потребуется снова подделывать связь с имперцами, – сказал Кулл. – Как мы использовали капитана корабля.

– Я лично навещу его, чтобы убедиться, что Когти не слишком увлекаются его телом.

– Астропаты мертвы, – произнес Шадрайт. Кулл не заметил, как пришел колдун, но он уже давно перестал выказывать удивление, когда дело касалось беззвучных появлений Бескожего Отца.

– Насколько громко они кричали? – поинтересовался Кулл, не удосужившись поднять взгляд на старого наставника. Вместо этого он наклонился осмотреть экран когитатора, треснувший от осколка болта, который оторвал руку мертвому имперцу.

– Достаточно громко, – ответил Шадрайт. – Это заденет разум всех псайкеров в ближайших системах. К тому моменту, как они смогут до конца установить источник, мы уже давно исчезнем. Единственная нить между Зартаком и Империумом рассечена.

– Тогда можем начинать, – произнес Кулл. Он сделал жест в направлении Шензара. – Отправь сигнал «Последнему вздоху». Пусть сюда спустят рабов с мостика. Этим системам потребуется ремонт. Они могут брать с «Имперской истины» любые нужные запчасти. И найдите еще пленников для Когтей. Мы должны утолять их жажду, пока они нам не понадобятся. Если понадобятся.

Рогатый шлем Шензара качнулся, кивнув.

Кулл снова перевел взгляд на экран. Чудовищная огневая мощь терминаторов Шензара повредила большую часть аппаратуры в зале. Понадобится починить огромный блок мониторов, занимающий один из верхних этажей помещения – примерно треть дисплеев, фиксировавших материал пикт-записей со всей Скважины №1, треснула или не работала. Оставшиеся непрерывно двигающимся циклом показывали похожее на вольеры внутреннее пространство всех тюремных камер, подвесных клеток и малых рудничных шахт. Кулл секунду глядел на беззвучные, зернистые и черно-белые дела тысяч заключенных. Подавляющее большинство все еще было пристегнуто оковами к койкам. Многие пялились на двери камер или самозабвенно предавались злым или паническим спорам. Все они слышали вопли Первой Смерти, расправлявшейся с защитниками пустотного щита, и до многих донеслись отголоски стрельбы в окружной крепости. Кулл задался вопросом, понимают ли они, что до спасения рукой подать. Он подозревал, что как минимум один из них это понимает.

Мой принц, системы перехвата управления под контролем, – протрещал в воксе голос Кейла, предводителя Пятого Когтя. – Остальные из моего Когтя на позиции.

– Хорошо, – произнес Кулл, все еще глядя на узников. – Выпускай их.


Сирены отключились так же внезапно, как заработали. У Скелла болели уши. Он заерзал на койке, пытаясь дышать помедленнее и подавить тошнотворный ужас, заполнявший его нутро.

– Что теперь? – спросил Долар.

– Не знаю, – сказал Скелл. – Я не знаю, что творится.

Однако он знал. Не определенно, не так, как смог бы объяснить. Но он понимал. Они пришли за ним, как и говорил голос. Твари, терзавшие его во снах, возникли в реальности.

– Я слышал стрельбу, – протянул Долар. – Сверху.

– Они перебили законников, – произнес Скелл.

– Кто они?

– Сказал же, не знаю.

Долар покачал головой.

Раздалось гудение, от которого оба подскочили. Последовал глухой стук и лязг – магнитные наручники отключились и свалились. Они переглянулись. До утренней смены оставался еще по меньшей мере час. Никого и никогда не расковывали в ночной цикл.

– Что… – начал было Долар, но не успел продолжить. Взвизгнув петлями, дверь их клетки со скрежетом открылась. Запорную систему открыли удаленно.

Какую-то секунду стояла полная тишина. Скелл уставился на открытый люк, на мостик снаружи и на дальнюю сторону Скважины №1, от которой их отделяла отвесная пропасть шахты. Двери камер и решетки подвесных клеток повсюду вокруг тоже были открыты. Отперты оказались все десятки уровней круглой тюрьмы.

Он услышал первые восклицания, которые бстро слились в ликующие вопли, разносившиеся вверх и вниз по шахте. Джаред, Глоф, Роулен и Питс, обитатели камер по бокам от них, радостно орали. Недзи и Холлис в камере снизу прыгали от восторга.

Они были на свободе. Все они. И осознание этого факта перепугало Скелла сильнее, чем все остальное, случившееся за эту ночь.

Царил хаос. В Скважине №1 размещалось почти сто тысяч заключенных. Когда Кейл из Пятого Когтя взломал системы замков Окружной Крепости и автоматически открыл камеры с клетками, все они впервые за уже долгое время увидели надежду. Спустя несколько мгновений ошеломленного недоверия, саван страха и неопределенности, повисший над тюремным рудником, оказался сдернут.

Десятки тысяч узников боролись за свободу. Мало кто задержался подумать, что же творится. Осознание того обстоятельства, что остальные пользуются моментом, выгнало всех из камер и клеток на мостики, кольцом опоясывавшие внутреннее пространство рудника. Несколько безумных и бесценных минут казалось, будто происходит величайший побег из тюрьмы в истории сегментума.

Убийства начались почти сразу же. Мостики не были рассчитаны на то, чтобы разом вместить всех обитателей главной тюрьмы Зартака. Людей перекидывали через перила в бездну шахты то ли сознательно, то ли просто напором исступленных, перемазанных сажей тел. Их крики с легкостью терялись среди гама, который отдавался от высоких стен огромной ямы. Других же хватали и сбрасывали с края – это снова вспыхнули разборки между бандами, да по-быстрому сводились старые счеты.

Никого из законников не было видно, и толпа устремилась к поверхности. Ни один гравилифт не работал, так что люди набились на лестницы. Те, кто находился на верхних уровнях и первым выбрался из своих подвесных клеток, быстро раскаялись в собственной торопливости. Они обнаружили, что наверху каждого пролета их ждет по одиноко стоящей фигуре – закованному в молнии гиганту, столь же непоколебимому, как изваяния арбитраторов по бокам от адамантиевых ворот округа.

И вот тогда-то и началось настоящее избиение.


Восьмой Коготь Джарка с хохотом открыл огонь по давке в лестничных клетках. Их болтеры уничтожили передние ряды узников, разрывая худые и покрытые коркой пыли тела на дымящиеся куски мяса и костей. Громовой грохот их оружия обрушился в шахты, глуша и дезориентируя находившихся сзади, продолжавших проталкиваться вверх. Повелители Ночи добавили к воплям истребляемых записанные звуки страдания своих предыдущих жертв, исходящие из решеток воксов, создавая акустическую атаку, которая заполонила Скважину №1 гуляющим эхом чистейшего ужаса.

Некоторые узники хватались за импровизированное оружие, взламывая ящики для инструмента или подбирая куски рудничных обломков. Это ничего не меняло. Передние заключенные старались вернуться назад, а задние, не зная происхождения шума, все сильнее пытались протолкнуться вперед. Людей давили и топтали, ломая тела о рокритовые стены или пласталевые ступени.

Восьмой Коготь – самые молодые и злобные члены группировки – начал наступать, стреляя на ходу. На лестнице 8-19 Джагген нарушил приказ беречь боезапас и пустил в ход огнемет, заливая шахту жидким пламенем и маниакально хихикая в вокс. На лестнице 7-5 Корвакс вытащил цепные мечи и с раздирающим уши ревом прыгнул на бегущих узников. Его крутящиеся клинки и бронированная масса рвали, потрошили и крушили все, к чему он прикасался, вбивая десятки тел в том направлении, откуда они пришли.

Это была бойня, и это было только начало.


Звуки резни донеслись до Скелла с Доларом, когда те вышли на мостик за дверью камеры. Мимо, крича и сыпя насмешками, пробирались заключенные, которые еще не знали, что творится впереди в лестничной шахте. Долар тащил Скелла за воротник его серого комбинезона.

– Надо идти, – перекричал галдеж старший заключенный. Когда дверь камеры только отъехала в сторону, Скелл как будто прирос к своей койке и не вставал с нее, казалось, несколько часов. Наконец, Долар вздернул его на ноги.

– Скелл, ты спятил! Давай убираться отсюда!

– Долар, мы не можем! Просто поверь мне!

– Да можем! Я тут не останусь!

К тому времени, когда чудовища добрались до подножия лестниц и вошли в тюремный комплекс Скважины№1, волна, в конце концов, повернула вспять. Даже самые отчаянные из бывших узников поняли, что сверху спускается нечто ужасное. Они в панике устремились в противоположную сторону, словно стадо гроксов, обезумевшее от запаха хищника.

Уйти можно было только вниз.

– Не по лестнице, – произнес Скелл. Толпа увлекала их за собой. Он положил руку Долару на плечо, вкладывая в свое указание силу. Глаза Долара остекленели, и он начал расталкивать и пихать окружающих.

– Они все там умрут, – сказал Скелл. – В шахты, сейчас же.

– Скелл! – взревел голос. Это был Аргрим. Скелл повернулся вполоборота в толпе и увидел, что здоровяк-контрабандист указывает на него, стоя в полудюжине ярдов позади. Красное лицо того было искажено злобой, короткие рыжие волосы стояли торчком от пота и грязи.

– Ах ты гаденыш мелкий! – заорал Аргрим. – Я иду за тобой, ведьмак!

– Долар, шевелись! – скомандовал Скелл, еще раз подстегнув того. Долар врезался в поток тел, упорно расчищая Скеллу дорогу. Аргрим и его приспешники, жилистый клептоман Релли и одноглазый боевик-уголовник Соран, остались позади, ожесточенно борясь с дикой и грязной волной.

– Налево, – велел Скелл, не убирая руку со спины сокамерника. Долар пошатнулся, но продолжил шагать и вместо того, чтобы двигаться вперед, к лестнице 10-1, свернул в дверь рудничного туннеля. Тела сразу же перестали напирать. Если они хотели выжить, надо было держаться впереди.

– Давай к шурфам, – сказал он Долару. Заключенный покачивался, тряся головой. Воздействие воли Скелла улетучивалось, а у него не было сил направить в сознание Долара еще один укол решительности. Его собственная голова пульсировала болезненнее, чем когда-либо, и не получалось дышать через нос.

– П-почему мы здесь? – простонал Долар? – Зачем мы идем вниз?

– Потому что они убивают всех, кто идет наверх, – сказал Скелл. – Просто иди за мной.

Он пошел впереди. Одним из главных путей к основным выработкам являлся нижний горизонт шахты: три колеи локорельса, которые служили магистральной дорогой к многочисленным рудникам, расходившимся от блоков тюремных камер, клеток и каменных мешков Скважины №1. Туннель был широким и высоким, усиленным крепкими балочными распорками, а также испещренным религиозными печатями и яркими встроенными осветительными сферами. Его построили первые колонисты, и он разительно отличался от запущенных и обветшалых дальних выработок Норы. Скелл провел Долара мимо пыльных локорельсовых вагонеток под управлением сервиторов, и они двинулись по рельсам, хрустя ногами по гравию. Разносившийся по скважине рев постепенно стихал, и в конечном итоге они стали слышать лишь гудение ламп, да собственные шаги и тяжелое сбивающееся дыхание.

В конце плавно изгибающегося туннеля оказалась рокритовая платформа. Скелл вскарабкался на нее и помог подняться Долару. Над входом располагалась надпись из желтых кирпичей, покрытых коркой пыли: «Подшахта 16».

– Маски, – сказал Скелл, снимая со стойки возле входа один из примитивных наборов фильтров. Микроскопическая адамантиевая пыль, заволакивающая нижние выработки, убивала – за каждый производственный цикл от «железной чахотки» гибло больше рабочих-заключенных, чем от всех аварий на машинах, обвалов и групповых убийств вместе взятых.

Скелл пристегнул маску респиратора на место и медленно втянул воздух. Обоняние заполнила вонь старой резины и чьего-то застоявшегося пота. Он кинул Долару вторую маску.

– Быстро, – произнес он. Он старался действовать уверенно, делать вид, будто знает, что делает. Притворяться, что руки не трясутся, а тело не скользкое от холодного пота. Его подташнивало. Он едва мог дышать сквозь липкую, присасывающуюся хватку маски.

Долар надел маску и последовал за Скеллом, раздвинувшим пластековые шторки и направившимся в туннель подшахты. Здесь разработки начинали становиться менее регулярными. В штреке была только одна колея, чтобы вытаскивать сырьевую адамантиевую руду к рельсовому пути. Стены и потолок подпирали балки из иззубренной пластали, а осветительные сферы попадались нечасто и светили тускло. Текстов с посвящениями и ежедневных памяток, которыми были усыпаны более обустроенные туннели, теперь стало мало, и между ними были большие промежутки. Они шагали менее уверенно, и Долар сбавил скорость.

– Надо продолжать идти, – снова поторопил его Скелл. – У нас мало времени.

И словно чтобы подчеркнуть его слова, из туннеля, откуда они пришли, раздалось эхо – вопли и стрельба.

Продолжай идти, – подгоняла его мысль, которая принадлежала не ему. Он подтолкнул Долара.


– Они свернули налево! – крикнул Аргрим, пихая Сорана и Релли в дверь рудника. – Я видел голову бугая поверх толпы.

Шум криков и выстрелов приближался, и держаться вместе с толпой вдруг перестало казаться хорошей идеей. Аргрим сделал карьеру, прислушиваясь к своему нутру, и сейчас этот же инстинкт говорил ему отколоться от группы. Кроме того, когда это предсказания Скелла не сбывались? Куда бы тот ни шел, именно там хотел оказаться и Аргрим.

В туннеле нижнего горизонта было тихо. Заключенный-контрабандист осмотрел праздно стоящие вагонетки, мимо которых они шли, опасаясь засады. Вчера он недооценил мальчишку, причем не в первый раз. Больше он такого не повторит.

– Взял след, – произнес Релли, указывая на гравий между рельсовыми колеями. В подземный туннель уходили две пары следов, тянущиеся бок о бок. Аргрим кивнул.

– Пошли.


Кулл наблюдал за резней на неповрежденных экранах, борясь с желанием спуститься в воронку и присоединиться к неудержимому кровопролитию. Вокруг него, восстанавливая остальную часть видеоблока, усердно трудились рабы с «Последнего вздоха», повинующиеся отрывистым приказам и технопсалмам, которые декламировал один из корабельных еретехников, облаченный в одеяние с капюшоном.

– Пора мне обратиться к скоту, – сказал Кулл жрецу Темного Механикума, надзиравшему за установкой. Закутанная фигура кивнула, а ее пронизанные плотью механодендриты отпрянули от Принца Терний. Повелитель Ночи протянул руку, и существо передало ему рожок вокса. Он поднес его к шлему и сделал паузу, набирая воздуха.

– Убийцы Зартака. Воры, изменники, богохульники, вымогатели, контрабандисты и рецидивисты. Братья. Возрадуйтесь, все вы.

Голос Кулла транслировался по каналам связи Окружной Крепости на все автоматические системы Скважины №1. Резкие слова Повелителя Ночи эхом разносились по вокс-узлам, интеркомам и рабочим каналам трудовых бригад.

– Возрадуйтесь, ибо мы пришли за вами. Восьмой Легион, Повелители Ночи, сыны Конрада Керза. Мы – орудие вашего освобождения. Прямо сейчас забивают последних из молившихся трупу шавок, которые притесняли вас и помыкали вами. Вы вновь свободны и вольны делать, что пожелаете.

Он на мгновение прервался, давая эху своего голоса стихнуть в темном подземелье планеты.

– Взамен за вашу свободу мы просим лишь продемонстрировать нам ваши обильные таланты. Началась двенадцатая жатва Дома Кулл. Мы ищем лучших из вас, которые примкнут к нам в Долгой Войне против поработившего вас ложного Империума. Сила, власть, богатства, бессмертие – мы предлагаем все, и даже более того. Сейчас у настоящих убийц есть шанс шагнуть вперед. Пришла пора сильным взять то, что их по праву. Мы будем наблюдать.

Кулл кивнул, и еретехник разорвал связь. Он снова перевел взгляд на экраны. Загнанные назад устроенной Восьмым Когтем бойней, орды выбравшихся заключенных повернули прочь от лестниц и лились в шахты Норы, заполняя ее, словно море слепых и паршивых грызунов. Кулл ощутил проблеск удовлетворения – скоро придет время следующего этапа.

Его раздумья нарушил свистящий голос Шадрайта, и он скривился.

– Я ухожу, – произнес колдун. – Мальчишка где-то внизу, пытается сбежать. Я чувствую это. Его необходимо найти.

– Как пожелаешь, Бескожий Отец, – сказал Кулл, не оборачиваясь от мерцающих дисплеев. – Когда заберешь его, приведи сюда.

– Приведу, – отозвался Шадрайт, задержав свой взгляд на спине Кулла. – В этом можешь не сомневаться.


Долар не собирался идти дальше. Скелл обругал его.

– Если остановимся, они нас схватят, – зло бросил он. Сокамерник лишь затряс головой. Его глаза над герметичной кромкой респиратора были расширены. Он был напуган.

Они успели добраться до бурильной шахты 28. Вызывающий клаустрофобию коридор, прорытый в грязи и скале, был одним из сотен пластовых проходов ближней разработки – длинных низких коридоров, прорубленных за десятки лет лазерными резаками и остриями кирок. Это был край Норы. Дальше и глубже зарывались только шурфы – лазы в недра земли в поисках немногочисленных жил адамантия, оставшихся нетронутыми глубоко под поверхностью планеты.

Скелл слышал сзади звуки, причудливо отражавшиеся в узком пространстве рудника – шаги и голоса. Знакомые голоса. За ними шел Аргрим. То ли ненависть к Скеллу заслонила желание сбежать, то ли он просто понял, что, если Скелл идет в противоположную сторону, нежели все остальные, значит на то есть чертовски весомая причина.

Скелл протянул руку к Долару, но тот отпрянул и прижался к одной из деревянных опорных рам туннеля. Скелл скривился и стал пробиваться внутрь его разума. У него болела голова. Он устал. Он силился собраться с мыслями.

– Мы идем, – произнес он, указывая вглубь бурильной шахты 28.

– Н-нет, – пробормотал Долар. – Ты не слышал, что сказал голос из колонок? Они нас видят. Они наблюдают. Если попробуем сбежать, они узнают.

Скелл зарычал от раздражения и стукнул Долара кулаком в грудь. Удар не возымел никакого эффекта.

– Скелл! – раскатился по туннелю вопль. Он обернулся и увидел на фоне ярких ламп нижней шахты силуэты. Он узнал голос.

– Во имя Терры, ты куда это идешь, ведьмак? – с напором поинтересовался Аргрим, шагая к ним. Двое его прихлебателей сгрудились позади, и всем трем приходилось пригибаться в тесном туннеле. – Что там наверху творится? Говори!

– Останови их, – произнес Скелл. Долар мешкал. Скелл схватил его за горло.

– Останови их! – проорал он, вбивая слова в тугой ум Долара. Заключенный вздрогнул и закричал, отпихнув от себя Скелла. А затем разернулся и бросился на Аргрима.

– Разберитесь с его шавкой, – велел контрабандист двоим своим подчиненным. Те метнулись рядом с Аргримом и сцепились с Доларом, пытаясь прижать его к стене туннеля. Аргрим устремился мимо них. Его глаза над краем респиратора яростно горели жаждой убийства.

Скелл побежал. В бурильной шахте практически не было света. Он, спотыкаясь, пробирался в полутьме, а звук шагов Аргрима становился все ближе. Ему было слышно, как Долар рычит, сражаясь, а затем кричит, осознав, что его бросили. Скелл не оглядывался.

Аргрим поймал его, схватив Скелла за комбинезон на спине и заставив пошатнуться. Покрытые шрамами кулаки контрабандиста обрушились ему на плечи и поволокли к стене, впечатав в слежавшуюся грязь.

– Мелкий выродок-мутант, – выплюнул Аргрим и врезал кулаком Скеллу в живот. Тщедушный мальчик согнулся пополам, воздух вышибло из легких. Он истинктивно ухватился за бока Аргрима, пытась удержаться на ногах и перевести дух. Контрабандист отбросил его обратно к стене, теперь уже глумясь.

– Не особо-то ты боец без своего здорового придурка, а?

Он ухватил Скелла за сальные черные волосы, заставив обернуться в туннель. Двое подонков Аргрима убивали Долара. Дурень был слишком сбит с толку и испуган, чтобы сопротивляться. Один из нападавших подобрал металлический черенок от сломанной кирки. Долар выдержал с полдюжины ударов, прежде чем упал. Внутри у Скелла нарастали стыд и злоба, перехватывающие его хриплое дыхание.

– И где твои ведьмовские силы, урод? – ощерился Аргрим, развернув его так, что они оказались лицом к лицу. Грубые черты контрабандиста, покрытые шрамами, кривились под маской.

– Пора тебе присоединиться к своему дружку-идиоту, – произнес он, занося кулак. Издав яростный вопль, Скелл вцепился в него. Аргрим застыл. Глаза Скелла вспыхнули странным живым огнем. Крик перешел в рычание дикого зверя:

Твоя душа теперь моя, Вилем Аргрим.

Хватка Скелла сжалась с невозможной силой, и кости руки Аргрима переломились с влажным хрустом. Волна боли сопровождалась наплывом кошмарных видений, посылаемых в разум контрабандиста.

Аргрим начал кричать, не переставая. Скелл отпустил его, и он рухнул на колени. Лицо под маской исказилось, глаза смотрели в никуда, а разум терзали кошмары о чудовище, сшитом из лоскутов мертвой кожи. Скелл оставил его и зашагал обратно по туннелю.

Двое прихвостней перестали избивать Долара, когда по туннелю начало разноситься эхо ужаса их хозяина. Теперь они просто стояли и таращились на приближающегося Скелла, словно вросли в землю. Долар лежал у их ног лицом вниз и не шевелился. Кровь, льющаяся из его раскроенного черепа, впитывалась в грязь. Пляшущие в глаза Скелла колдовские огни полыхнули, и он выбросил руку вперед.

От этого жеста вспыхнула молния, с треском слетевшая с пальцев мальчика. В туннеле загрохотал вытесняемый воздух, и разряд ушел в тело ближайшего из убийц Долара. Сперва он попал в металлическую рукоять кирки, заплясал на руке и прошелся по всему телу. Крики человека присоединились к воплям его господина, а затем к ним примкнул и его сообщник, когда молния проскочила между двумя мужчинами, поразив обоих.

Они стояли, пригвожденные к месту. На них загорелись комбинезоны, а затем и волосы. Глаза вырвались из черепов. Плоть растеклась на костях. К тому времени, как молния отпустила их, от них осталась только почерневшая, плохо прожаренная требуха. Два дымящихся куска мяса упали на пол туннеля. Аргим продолжал кричать, сорвав глотку.

Скелл подошел к мертвецам. Один из них до сих пор сжимал древко кирки, но рука превратилась в усохшую черную клешню. Скелл нагнулся и вырвал оружие. Оно было липким от испарившейся крови Долара. Разбитый череп того поблескивал в тусклом свете мигающих ламп. Тело подергивалось. Электрические искры запрыгнули на древко, протанцевали по нему и начали извиваться вокруг предплечий Скелла.

Он развернулся и направился обратно к Аргриму. Контрабандист наконец-то умолк и лежал в позе эмбриона, скорчившись и скуля.

Белое пламя в глаза Скелла померкло. У него было чувство оглушенности и отстраненности. Какую-то секунду он стоял над съежившимся телом Аргрима, расслабленно держа сломанное древко. В воздухе вокруг них все еще пощелкивала и искрилась энергия.

Скелл потряс головой. Из носа текла кровь, и дышать через респиратор было нелегко. Он оглянулся на труп Долара, а затем опустил взгляд на Аргрима. Выражение его лица стало жестким, и он поднял черенок кирки.


Кулл наблюдал за жатвой на экранах Центрума Доминус, отстегнув свой прыжковый ранец и положив его под ноги. Он восседал на командном троне, спущенном с мостика «Последнего вздоха». Бледное свечение блоков мониторов мерцало и преломлялось на его темной броне, блестя на металлических шипах.

Восьмой Коготь Джарка отогнал выбравшихся заключенных от лестниц, ведущих на поверхность. Повинуясь примитивных стадным инстинктам, люди в массе своей выбрали единственный из иных доступных им путей: вместо того, чтобы подниматься наверх, они двинулись вниз, в Нору – лабиринт из сотен рудников и шахт, расходившийся в стороны от центральной скважины, словно сеть подземных капилляров. Большинство направилось к линиям локорельса, надеясь на то, что в конечном итоге выберутся в выработки участков и второстепенные шахты, которыми была испещрена остальная поверхность Зартака.

Помощи они бы там не нашли. Все участки кроме одного уже пали перед Четвертым, Шестым и Седьмым Когтями, направленными ударить по тамошним имперским гарнизонам, пока вокс-сеть не работает. Единственный оставшийся участок и рудник, удерживаемые арбитраторами, сопротивлялись исключительно потому, что это позволил Кулл. На тот гарнизон у него были свои планы.

Его взгляд задержался на экране, который показывал беззвучную черно-белую резню в секции Норы, обозначенной как «наклонный ствол №6». Две банды узников, каждая по дюжине человек, напали друг на друга с кулаками и трофейным шахтерским инструментом. Большинству беглецов не потребовалось много времени, чтобы опуститься до состояния конкурирующих групп убийц. Кулла всегда приводило в восторг поведение людей в ситуациях, когда их социальная иерархия оказывалась повергнута или разрушена. Если бы заключенные Зартака смогли объединиться вокруг лидера и организовать прорыв к поверхности по нескольким лестничных узлам, то им почти наверняка удалось бы превзойти неопытный, хоть и кровожадный Коготь Джарка и добраться до джунглей за периметром Скважины №1.

А вместо этого в их действиях было не больше дальновидности и умения, чем у примитивных животных. Оказавшись свободными от оков, они с воплями слепо бежали в панике от любой угрозы, которая представлялась им превосходящей их личные возможности. Сильные занимались местью или же выплескивали собственный ужас на слабых. Старые банды собирались вновь. Хаос свободы превращал каждого встречного во врага, а всякую возможность – в западню.

Именно в таких ситуациях и преуспевали сильнейшие. Когда человечество урезали до самых основ, когда его бросали во враждебную среду и окружали страхом и опасностями, оно оказывалось низведено до более чистого, первородного состояния. Слабые стягивались под защиту сильных, в противном случае их уничтожали. Повелители Ночи подтвердили то, во что всегда верил Кулл: единственный закон – это закон ножа, а все права принадлежат лишь тем, кто способен их взять. Теперь такое право было у Кулла.

Ему этого не хватало с детства. Усыновленный правящей знатью, он глядел из их башен на трущобы внизу и гадал, где же его настоящие родители. Почему они его бросили? Какую преступную жизнь они вели? Живы ли они еще? Он этого так и не выяснил, и выяснить уже было не суждено. С народом его родного мира расправились сто лет тому назад, и его подлинные и приемные родители умерли вместе. Вторых освежевали в их дворце, а первых убила сброшенная Шадрайтом вирусная бомба. Когда явился VIII Легион, иерархии привилегий и классов ничего не значили. Отчасти поэтому Кулл и отключил пустотный щит дворца своего ложного отца. Он инстинктивно понял, что захватчики не пощадят предшествующий режим, превративший его жизнь в однообразную фальшь. Он и представить себе не мог, насколько был прав.

Кровопролитие в наклонном стволе №6 закончилось. В живых остались четверо, которые теперь занимались тем, что снимали с трупов все, что могли. Один был ранен и хромал. На глазах Кулла трое остальных загнали его в угол и тоже прикончили, а затем вышли из поля наблюдения пикт-монитора.

Кулл помнил, как они убивали слабейших соискателей, когда он только начал свое посвящение. Повелители Ночи не приказывали так поступать, но они все равно это делали. Одной ночью в чреве «Последнего вздоха» Кулл перерезал глотку парнишке с растянутой лодыжкой. Шадрайт его похвалил. Он всегда его выделял. Это тоже являлось испытанием. Из-за этого его ненавидели другие соискатели. Впрочем, Кулл осознавал этот факт. Он по очереди убил их всех, прежде чем они смогли загнать его в угол. Шадрайт выразил свое одобрение. Кулл знал, что без покровительства колдуна не возвысился бы до того положения, которое ныне занимал.

Это обстоятельство вызывало у него возмущение. Скоро он все изменит. Шадрайт стал слишком очарован своим демоном, Бар`Гулом. Убийство являющихся обузой было ключевым элементом для выживания группировки. Пока что еще действовала верность крови, как это называли Повелители Ночи. Подобным сантиментам Долгой Войны было не место в его отряде. Он моргнул, активируя вокс шлема.

– Фексрат, – произнес он. – Арсенал пустотного щита еще открыт?

Так точно, мой принц, – отозвался предводитель Третьего Когтя. – Гарнизон был неплохо экипирован. Какая жалость, что им не представилась возможность пустить все это в ход.

– Ну что ж, давай позаботимся, чтоб кто-нибудь пустил. Я насмотрелся на этот этап. Начинайте раздавать оружие.

Как пожелаете, мой принц.

Кулл разорвал связь, испытывая удовлетворение от собственного решения. Положение дел только начинает сводиться к размеренному круговороту убийств и мелких стычек между бандами, а Повелители Ночи уже все разрушат и начнут заново.

К тому времени, как жатва окончится, останутся лишь сильнейшие.


+ + + Генетическое сканирование завершено + + +

+++ Доступ разрешен +++

+++ Начало записи в мнемохранилище +++

+++ Временная отметка, 3636875.M41 +++

День 76, примерное время с погрешностью варпа.

Я собрал все картографические файлы и исторические планшеты по тюремной колонии на Зартаке, какие мог. Их не много. Ограниченный доступ к данным центра на борту «Святой Анжелики» далек от идеала, но все равно – должно было быть больше. Такое впечатление, что некоторые более старые файлы стерты.

На момент последнего исследования Зартак представлял собой джунглевый планетоид, формально отнесенный Адептус Администратум к межподатной категории «мир смерти/тюремная колония». Это крупнейший и единственный поставщик адамантиевого сырья во всем субсекторе. Вся скала пронизана рудой, или же, по крайней мере, так было до того, как ее выдолбили шахтеры. Большинство выработок – ответвления первой скважины, которая теперь используется для размещения узников. Над ней расположена главная Окружная Крепость Адептус Арбитес, защищенная пустотным щитом. По остальной поверхности разбросаны меньшие по размеру участки и малые рудники, и все они соединены сетью подземных локорельсов и служебных туннелей. Исторические планшеты куда менее содержательны. В них перечислено несколько тюремных бунтов и восстаний, все из которых были подавлены. Есть упоминания о колонистах в те времена, когда скала еще не была формально обозначена как тюремная колония. Пока мы в пути, я проведу дальнейшие изыскания.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++

+++ Мысль дня: Будущее проще всего уничтожить, забыв о прошлом +++

Глава V

Мостик «Белой пасти» представлял собой мрачное место. Он напоминал древний дворец, затерянный под волнами. Вырезанные из кораллов стены и колонны тянулись к высоком сводчатому потолку, мерцавшему от свечения энергетических щитов старинного звездолета. Над ним саваном висела тишина, которую нарушали лишь тихий гул когитаторов, перезвон авгуров и далекая пульсация двигателей. Многие из рабов в светлых одеяниях, обслуживавших информационные посты мостика, хирургически удаляли себе голосовые связки, фанатично стараясь подражать тем из своих повелителей, кто принимал Пустотный Обет Безмолвия.

По-настоящему тишину нарушили только во время обратного варп-перехода. Некоторое время назад скалоподобные стены и изношенные плиты палубы резонировали от настойчивого кантирования переходного хора и жужжания порхающих над головами херувимов, размахиваваших автокурильницами. Занятые на мостике космические десантники присоединились к пению, с привычной легкостью влившись в исполняемый на высоком готике псалм. Корабль содрогался и стонал от иномирового страха, выдираясь из сверкающего безумия варпа и прорываясь обратно в реальное пространство, словно устремляющийся вверх из глубин океанский хищник, окруженный ореолом меркнущего, цепкого света.

Системы авгуров все еще звенели, выдавая данные. «Белая пасть» зондировала возникшее окружение. Смазанное и неполное изображение системы Зартака, проецируемое из голосхемы перед командирским троном мостика, медленно приходило в порядок. С каждой стороны от «Белой пасти» находилось по шесть кораблей сопровождения, которые сгрудились, будто мелкая рыба возле левиафана, вынюхивая кровь в воде. Всего одна помеха – неровный колоссальный астероидный пояс системы – отделяла их от единственной обитаемой планеты – Зартака.

А вместе с тем – для Шарра – и от дома. Или, по крайней мере, прежнего дома. В его памяти сохранились лишь мельчайшие фрагменты тюремной колонии. Холод. Темнота. Боль в мускулах. Отчаяние. Все это оставалось впечатанным в его душу долгое время после того, как пропали подлинные воспоминания о жизни в роли заключенного.

Шарр почувствовал, как внутри зашевелилась злость. Все это уже не имело значения. За ним явились Ангелы Смерти, помазанники Отца Пустоты. Теперь у него новая жизнь. Кем бы там ни был тот мальчик два столетия тому назад, он уже давно умер.

– Мы выйдем на высокую орбиту через четыре часа, – произнес он, стараясь сосредоточиться на привычном тактическом инструктаже. – Первичное сканирование показывает, что над планетоидом сейчас стоит всего один корабль. Мы еще проводим опознание, но похоже, что на орбите недавно произошел бой. Фиксируем выстрелы макропушек, а в гравитационном колодце находится что-то, похожее на обломки.

По другую сторону дисплея от Шарра слушало все остальное командование Третьей роты. Облаченный в черную боевую броню капеллан Никора о чем-то размышлял, а Те Кахуранги тяжело опирался на свой костяной посох. По бокам от него стояли штурмовые командиры отделений роты. Каху сознательно расположился в отдалении от прочих, возле Шарра. Терминатор был в шлеме. Нарисованная на морде разверстая красная пасть резко контрастировала с бело-серыми пластинами остального тактического доспеха дредноута.

– Из расшифровок вокса, по всей видимости, следует, что имперские коммуникации на поверхности планеты отказали, – продолжил Шарр, подсветив Зартак на трехмерном изображении щелчком рунической вставки на панели управления голосхемой. – Кроме сигнала бедствия, посылаемого из второстепенного сооружения в южном полушарии, на поверхности нет имперцев, с которыми можно было бы вступить в контакт. Однако под землей еще могут быть выжившие.

– Повелители Ночи работают быстро, – пробормотал ударный командир Омека-три-девять-Ари, командующий ротного подразделения скаутов.

– У нас есть подтверждение того, что именно они в ответе за это? – требовательно спросил капеллан Никора.

– Исключительно мое прорицание, – сказал Те Кахуранги, прежде чем Шарр успел ответить. – Но у меня никогда не бывало более ясных видений. Они здесь по воле Кири Мате, Мертвой Кожи, и его демонического хозяина.

– Если ты это видел, то мне достаточно, – произнес Никора, склонив свой шлем-череп.

– Непохоже, что нам нужно менять изначальный план, – проскрежетал Каху через вокс. – Обеспечить зону высадки и загнать предателей в шахты. Если они выпустят узников, это только помешает их попыткам скрыться.

– Если место, которое передает сигнал бедствия, еще будет держаться, оно станет нашей оперативной базой, – произнес Шарр. – Если нет, мы его отобьем и сделаем ею. Все округа Зартака соединены подземными линиями горизонтов и пешими переходами. Удерживая один из них, мы получим доступ к остальным. Оттуда мы проложим себе дорогу в главную шахту и выбьем изменников.

– Захватите генератор пустотного щита, и мои Красные Братья смогут телепортироваться в главный округ и обезглавить их, – сказал Каху. – Их хозяин наверняка прячется именно там.

– Или же это может быть ловушкой. Мы слишком хорошо знаем этих предателей. Их оружие – тени и уловки.

– И нам нужно думать не только об их уничтожении, – добавил Те Кахуранги. – Я прошу разрешения использовать инициатов ударного командира Ари для помощи в поисках мальчика. Он уже на свободе где-то в основных выработках рудника. Мои видения явили, что Мертвая Кожа охотится за ним.

Раздалось жужжание сервоприводов: это шевельнулся Каху.

– Верховный библиарий, мы точно не можем позволить себе выделить вам весь состав скаутов, – произнес терминатор.

– И тем не менее, мы это сделаем, – сказал Шарр. – Даже с учетом способностей почтенного верховного библиария нельзя ожидать, что он прочешет всю шахту в одиночку. Лучше так, чем отделять на поиски ребенка полностью оперившихся братьев-в-пустоте.

– Подать… – начал было Каху, но Шарр его оборвал.

– Будет целиком собрана, – произнес он. – А мальчик – возвращен, ради ордена. На данный момент нет причин подозревать, что какая-то из этих целей для нас недостижима. Как только мы совершим высадку и вступим в контакт, я проведу повторную оценку ситуации. До тех пор скауты в распоряжении Те Кахуранги. Это ясно?

Собравшиеся Кархародоны молча кивнули, хотя Каху сделал это лишь после секундной паузы. Шарр поймал взгляд Те Кахуранги и заметил в нем неозвученную благодарность. Каху мог требовать повиновения Тиберосу и более емким эдиктам ордена, однако Шарр знал верховного библиария достаточно долго, чтобы доверять его суждениям.

Кем бы ни был тот мальчик, которого искал Те Кахуранги, его таланты означали, что он им жизненно необходим.


Ранник удалось вдавить размыкающую руну на сдерживающей обвязке прежде, чем ее вырвало. Поток желчи забрызгал внутреннюю сторону треснувшего кристалфлексового окна спасательной капсулы и окатил примтивную панель управления.

Арбитратор только успела вывалиться из открытого кормового люка, как ее накрыло вторым приступом тошноты, и она повалилась на колени в развороченную грязь. Долгое время она стояла на четвереньках, содрогаясь от сухих рвотных позывов и глядя, как содержимое желудка впитывается в опаленную полосу земли, которую пропахала капсула при приземлении.

Начался дождь, и звук падения миллионов капель на лиственный полог слился в шипящий и перестукивающий шелест. Над кронами деревьев поднималось солнце Зартака, вновь возвращающее цвета в черноту под ветвями джунглей планетоида.

Когда ливень начал затекать в сочленения побитой брони, Ранник заставила себя встать. Грязь под ногами же успела превратиться в липкую трясину. В глазах поплыло, и она вытянула руки, чтобы придать себе устойчивости. Сделала долгий и медленный вдох, чувствуя, как желудок, наконец, начинает успокаиваться.

Она очнулась на середине входа в атмосферу. В смотровом окне спасательной капсулы пылало красное зарево. Она не знала, что делать, застряла в сдерживающей обвязке и была убеждена, что умрет. Огонь угас, облака разошлись, и навстречу ей рванулось колышущееся зеленое море деревьев Зартака.

В последнюю секунду сработали тормозные ускорители, а сдерживающая обвязка была полностью зафиксирована, но удар о поверхность все равно едва не перебил ей позвоночник и не сломал шею. Все тело болело, и это даже без учета тех ранений, которые она получила на «Имперской истине». Даже просто стоять прямо было нелегко.

Ранник оглянулась на спасательную капсулу. Наполовину зарывшаяся в трясину джунглей черная поверхность была покрыта рубцами и дымилась. За ней тянулся след из ободранной коры, сорванный листьев и сочащихся соком сломанных веток, указывавший, где капсула соприкоснулась с лесным пологом и откуда ее проволокло сотню ярдов по джунглям.

Ранник поразилась, как, во имя Бога-Императора, она до сих пор жива.

Она знала, что за это нужно благодарить кошмарных существ.

От осознания этого факта у нее снова свело живот. Их попытка захвата «Имперской истины» и последующая засада были полностью спланированы – уж это было очевидно. Менее понятно было, что превратило бывший тюремный корабль в кошмар наяву. Ранник никогда не доводилось встречать ничего похожего на тех тварей, что обрушились на них из теней на мостике. Будь она поглупее, сказала бы, что они представляли собой некую мрачную пародию на истории, которые она слышала о божественных воителях Адептус Астартес. Впрочем, понятно было, что это творения Темных Богов. Над всем Зартаком нависла страшная угроза.

Ее приковал к месту раздавшийся глухой щелчок. Она замерла под дождем, дрожащая, с прилипшими ко лбу волосами.

– Повернуться! – рявкнул голос.

Она нетвердо повиновалась и обнаружила, что на нее уставились дула трех «Вокс Леги». На краю грязевой борозды у спасательной капсулы стояли три арбитратора. Дождь блестел на черных шлемах и панцирной броне.

Ранник попыталась заговорить. Но вместо этого повалилась, шлепнувшись в жижу. Голова шла кругом. Она едва сознавала, что арбитраторы приближаются к ней, не опуская оружия.

– Участок Двенадцать, – сумела выдавить она. Один из них протянул руку и ухватил ее за наплечник фиксирующейся перчаткой. Перевернул ее на спину и смахнул грязь с нагрудника, открыв прямоугольную желтую идентификационную пластинку.

– Младший смотритель Ранник? – требовательно спросил мужчина. Выражение его лица по ту сторону очков шлема было не разобрать. Ранник удалось кивнуть.

– С возвращением на Зартак, сэр, – произнес арбитратор, примагнитив свой дробовик к броне на спине. Он ухватил Ранник за руку. Двое его товарищей взяли ее за плечи и вытащили из грязи.

– Мы видели ваш вход в атмосферу, – сказал арбитратор. – Нас направили из участка на расследование. Первый арбитратор Якен полагал, что это могут быть вражеские контакты.

– Какой участок? – только и сумела проговорить Ранник, силясь сосредоточить зрение на идентификационных пластинках троицы. – Где мы?

– Восьмой, сэр, – ответил арбитратор, поддерживая Ранник рукой за спину. – Юрисдикция Кленна. Мы всего в двух километрах к югу от внешних бастионов.

– Кленн там? – спросила Ранник. – Вы получали какие-нибудь вести из Окружной Крепости или от главного смотрителя?

– Никак нет, сэр. Последнее, что мы слышали – что он в крепости, на обзорном заседании. Примерно два часа назад отключились коммуникаторы. Нам не удалось никого вызвать. Штурмовые отделения отправились на небезопасный корабль на высокой орбите. А затем все потухло. Я так понимаю, вы оттуда и прибыли, сэр?

– Это была ловушка, – произнесла Ранник. – Не тюремный бунт. Что-то захватило корабль.

– Что-то?

– Нам нужно добраться до вашего участка, арбитратор. Помогите мне.


Один из троих поддерживал ее, и они пробирались по мокрым джунглям, следуя сигналам переносного ауспика. Продвижение давалось медленно. Ливень превратил подлесок в болото, а склоны и каналы – в быстрые грязевые потоки. К ним цеплялись промокшие вайи и ползучие лианы. Шедший впереди арбитратор отстегнул от магнитных пластин мачете и начал прорубаться сквозь наиболее мешающие участки зелени.

Ранник все еще подташнивало. Череп пульсировал от удара, полученного на мостике. Она старалась ни о чем из этого не думать. Не думать об истерзанном теле капитана ван Хойта, подключенном к его же собственной вокс-системе. Не думать про облаченного в полночь гиганта, который одним ударом убил Макран. Не задаваться вопросом, почему он не просто сохранил ей жизнь, но еще и вернул на поверхность Зартака сразу к югу от участка.

Они уже здесь, на поверхности?

Солнце уже успело полностью взойти, когда они вывалились в расчищенную простреливаемую зону, окружающую бастионы Участка №8. Над теми возвышалась центральная крепость – приземистый мощный блокгауз из черного рокрита. Они миновали иссохшие черепа, насаженные на колья по линии леса – останки пытавшихся сбежать заключенных, ныне служащие предостережением тем, кто настолько уже настолько отчаялся, что захотел бы променять рудники на джунгли.

– Восьмой, это группа разведки один, – сказал в свою вокс-гарнитуру арбитратор, который поддерживал Ранник. – Входим в простреливаемую зону. Медиков к южным воротам.

Они потащились по иссеченному ливнем дерну вокруг участка. Позади осталась половина пути, когда по джуглям за спиной эхом раскатился гром. Нога поддерживашего Ранник арбитратора взорвалась сразу ниже колена. Они оба упали. Арбитратор заорал.

Контакт, контакт, – закричал голос в воксе. – Линия леса! Огонь на прикрытие, сейчас же!

Раздался треск: арбитраторы на южном бастионе открыли огонь из своих автоганов. Над головой у Ранник зажужжали пули. Она сумела подняться на колени и бросить взгляд назад. Что бы ни подстрелило арбитратора, его не было видно. Раненый корчился в грязи, держась за окровавленную культю. От вида травмы тело Ранник пронзило зарядом адреналина.

– Помогите мне с ним, – зарычала она на двух других. Она подхватила мужчину под одну руку, напарник поддержал под другую, и вместе они потащили его к пласталевым воротам. Третий арбитратор издалека высадил в линию леса несколько зарядов из дробовика, а затем побежал ко входу вместе с ними.

Оставалась всего дюжина ярдов, когда грохот раздался снова. Череп помогавшего Ранник арбитратора разлетелся, забрызгав непокрытую голову младшего смотрителя дымящейся серой плотью. Ранник повалилась в грязь рядом с безголовым трупом. Раненый арбитратор продолжал кричать, быстро истекая кровью из-за потери конечности.

– Шевелитесь! – услышала Ранник вопль. – Тащите их внутрь!

Ворота участка откатились. Под дождь, глухо стуча ногами, выскочило полдюжины арбитраторов с оружием наготове, которые присоединились к обстрелу наугад, все еще грохотавшему с вершины бастиона. Ранник и раненого арбитратора схватили и поволокли в надворотное укрепление бастиона. К ним присоединился и последний из группы разведки. Пласталевые двери гулко захлопнулись.

Ранник поднялась на ноги и для устойчивости уперлась рукой. Она тяжело дышала. На черном нагруднике арбитратора, который вывел группу из ворот, были выбиты желтые предупреждающие шевроны сержанта. Он говорил в вокс-гарнитуру:

– Подразделения на стене, если у вас нет визуального контакта, прекратить огонь.

Стрельба затихла. Раненый арбитратор тоже перестал кричать. Медикэ воткнул ему в бедро одноразовый шприц, наполненный стимуляторами, и теперь занимался перевязкой раны.

Ранник стерла рукавом кровь и дождевую воду с глаз. Ее трясло. Арбитратор с полосками на броне посмотрел на нее.

– Младший смотритель Ранник, я первый арбитратор Якен, исполняющий обязанности командующего Участком №8 в отсутствие младшего смотрителя Кленна. При всем уважении, сэр, мне бы хотелось переложить эту ответственность на вас.

– Принимается, первый арбитратор, – автоматически ответила Ранник. – Вам придется меня проинструктировать. Сколько человек у вас в гарнизоне?

Мы все умрем, – буквально вопили ее мысли.

– За вычетом находящегося здесь Форра, и Поллака, который остался там в грязи, два отделения по десять, сэр. И пять тысяч заключенных в шахтах внизу. С момента, когда отключилась вокс-сеть, мы в состоянии полной боевой готовности.

– Заключенные в оковах?

– Все до единого, сэр, и их магнитные наручники готовы взорваться при первых признаках проблем.

– Перекройте еще и туннели. Позаботьтесь, чтобы ничто не могло войти и выйти под землей.

– Принято, сэр. Что именно там творится?

– Мне известно не больше вашего, первый арбитратор, – солгала Ранник. – Но что бы там ни было, новости плохие.

– Как вам удалось выбраться с корабля? – поинтересовался Якен. Ранник заставила себя осадить его, стараясь не выдать своего страха и неуверенности.

– Это закрытая информация. Если вам понадобится это знать, я сообщу.

Якен не отвел взгляда. Выражение его лица под очками шлема было не разглядеть. Наконец, он кивнул.

– Разумеется, сэр.

Ранник отвернулась от него и протяжно, неровно выдохнула.


Воя двигателями, три десантно-штурмовых корабля описали круг над Скважиной №1. Рассветное солнце сверкало на их покрытых рубцами, изъеденных пустотой корпусах. Некоторое время они парили над Окружной Крепостью, словно стервоклюи, вынюхивающие во влажных воздушных потоках из джунглей свежее мясо.

Они обнаружили его в крепости. Один за другим корабли приопустили крылья и, неуклюже стуча стабилизаторами и посадочными опорами, приземлились в приемных ангарах округа.

Аппарели с лязгом ударились о рокрит, и раздался дробный гул шипованных боевых ботинок, выходящих в ангары. Прибыла Черная Длань.

Их встречал Фексрат со своим Третьим Когтем. Отделения пехоты культистов первым делом направлялись в арсенальный блок пустотного щита. Там они меняли свое старое вооружение на недавно отштампованные автоганы и дробовики Адептус Арбитес и тут же принимались работать серрейторными боевыми ножами над имперскими символами на прикладах.

Изначально Черная Длань возникла как одобренный Куллом эксперимент Фексрата. Кандидаты с жатв не всегда гибли в ходе испытаний, а из-за постоянного дефицита ресурсов у группировки Куллу претило убивать в целом умелых рекрутов. Фексрат вызвался вырастить из наиболее жестоких выживших пехоту, способную выполнять задачи, которыми обычно не обременяли себя воины VIII Легиона. Результатом стала Черная Длань – пехотинцы-культисты, посвятившие себя тому садистическому нарциссизму, что окружал легионеров VIII-го.

То оружие, которое солдаты-культисты не забирали из Окружной Крепости, паковалось в ящики и, все так же в устрашающем присутствии Третьего Когтя, спускалось в Нору. Черная Длань разошлась по рудникам, расстреливая заключенных, которые попадались им на пути и при этом не убегали. Тем не повезло – Черная Длань собиралась исключительно раздавать подарки.

Достаточно углубившись в шахты, они отперли ящики, открыли их и бросили. Черная Длань вместе со своими хозяевами вернулась в Окружную Крепость.

Остался только Шадрайт. Советы теней-приспешников Бар`Гула привели его в туннель горизонта, уходивший от одной из лестниц. Это было одно из первых мест, куда повернул поток заключенных, когда Восьмой Коготь переубедил их насчет подъема к поверхности. Проход был устлан мертвецами, у которых забрали все, кроме комбинезонов. В исступленной и отчаянной жажде спасения людей просто задавили насмерть, а проходившие мимо сняли с них все, что они успели набрать.

Даже самые умелые смертные охотники не сумели бы отыскать след среди давленого покрова на рельсах. Однако на стороне Шадрайта были бессмертные. Ему нашептывали тени, которые закручивались кольцами и рвались вперед, словно нетерпеливые гончие. Они постоянно порхали на краю зрения колдуна, исчезая всякий раз, как он пытался на них сконцентрироваться. Это были кошмары, продолжающие жить в памяти после пробуждения, и от них пахло, пахло варпом. В былые дни его бы направлял голос самого Бар`Гула, но сейчас демон-обманщик находился так далеко, что это приводило в ярость. Все было очевидно – лишь выследив и посвятив мальчика, Шадрайт сможет возобновить их тысячелетнюю сделку. Когда душа демона окажется привязана к плоти сильного смертного, ничто их не остановит.

Подшахта 16. Под ободряющее бормотание своих темных эфирных фамильяров Шадрайт вошел в выдолбленный туннель. Здесь тел было меньше. Заключенные просачивались по разрастающемуся лабиринту Норы, словно стоки через шлюзы. Плотно сбившиеся толпы с верхних уровней распадались на мелкие банды, группки и отчаявшихся одиноких скитальцев. Пока Шадрайт шел, тени схватили нескольких таких беспечных одиночек, разорвав и поглотив их в бешеном мелькании бесплотных черных когтей и хлопающих крыльев.

Колдун Хаоса не обращал внимания на их выходки. Он приближался к цели, это чувствовалось. Огни варпа на его косе, дремавшие с тех пор, как он расправился с астропатами Окружной Крепости, снова ожили и замерцали. Тени зачирикали, взбудораженные возвращением благосклонности господина.

Повелитель Ночи двинулся дальше, в недра колоссальных рудничных выработок. В секции, отмеченной как «бурильная шахта 28», он обнаружил то, что и надеялся найти – тела со следами прикосновения имматериума. Таких было два. Они ужасно обгорели, почерневшие останки усохли. В колдовском зрении Шадрайта трупы до сих пор тлели и светились множеством оттенков огня варпа. Третье тело осталось нетронутым, ему раскроили череп.

Дружок мальчишки, – прошипели сгрудившиеся вокруг Шадрайта демоны. Он кивнул. Тела были свежими, души покинули их совсем недавно. Мальчик не мог уйти далеко.

Колдун зашагал вглубь шахты, вынужденно пригибаясь. Пока что мальчишка почти ничего не знал о своих скрытых психических способностях и не видел той силы, от которой он светился в глубинах имматериума, словно маяк. Его подсознание явно подавляло психическую мощь в целях самосохранения, ограничивая талант так называемыми фокусами или случаями «везения». И хорошо, иначе бы за ним уже явились Черные Корабли.

Шадрайт мог предложить куда больше, нежели рабство, пытки и жертву, которой требовал Империум. Когда мальчик окажется у него в руках, он раскроет его способности и заставит осознать весь свой потенциал, захочет он того или нет. А затем у него появится подмастерье, достойный его мастерства, а Бар`Гул получит могучего носителя в материальном мире.

Демон выразился ясно. От него требовалось лишь добраться до мальчика раньше, чем Бледный Кочевник.


Скелл продирался по грязи. Его всхлипывания эхом разносились по тесному шурфу. Места встать не было. Основную часть пласта приходилось проползать на животе, помогая себе руками, а затем проход снова расширялся, переходя в более крупные выработки шахт соседнего участка. Именно туда и пытался добраться Скелл, рассчитывая либо найти какой-то порядок среди хаоса, либо просто затеряться во мраке. Он бы охотно променял населенную тенями преисподнюю, где блуждал, на свою тюремную камеру и магнитные наручники.

Он взял старый люминисцентный светильник из гнезда на входе в шурф. Теперь мерцающий свет лампы стал его единственным спутником, и он был твердо уверен, что с каждой секундой тени сползаются к маленькой сфере. Плечи терлись о стенки норы, а через какое-то время удушливо-тесный проход повел его вниз, и ему пришлось проталкивать светильник через холодную сырую грязь перед собой.

Он продолжал двигаться, стараясь не думать о вызывающих клаустрофобию стенах или о давящей на него земле. Ему до сих пор слышалось, как закричал Долар, когда понял, что Скелл его бросает. Жуткий шум эхом отдавался в мыслях вместе с воплями Аргрима. Кровь контрабандиста запеклась на пальцах Скелла сухой бурой коркой, и ему нечем было ее смыть.

Он помнил дикую панику в тот момент, когда его прижали к стене и избивали, и кошмарное зрелище того, что двое других сделали с Доларом. На секунду он ослеп, а когда зрение вернулось, то принадлежало уже не ему. На сетчатке проступили странные образы, словно эффект от яркой вспышки в виде длинных многоногих призраков из лучистого света. Он услышал, как по грязному коридору разносится безумный квохчущий хохот. Все казалось сном, но вот только когда он очнулся, Аргрим и его подручные были мертвы. В сознании отпечаталось лишь задержавшееся ощущение опьянения и неудержимой агрессии.

Что-то шло за ним. Ему требовалось убраться прочь, пока оно его не нашло. Путь, которым он двигался и который когда-то сам прокладывал вместе с Доларом, Недзи и остальными членами рабочей бригады, оказался перекрыт. В какой-то момент часть шурфа обвалилась. Спустя двадцать минут отчаянного ползанья в жиже и темноте Скелл уперся в сплошную стену из спрессованой грязи и сломанных деревяшек. И вот тогда-то он и сдался.

Какая-то его часть знала, что этот день придет. Ему это снилось и являлось наяву с тех самых пор, как группа захвата взяла его на Феллорейне. Он ни разу не говорил об своих страхах, кроме как с Доларом, да и то лишь тогда, когда понял, что без грубой силы того ему не выжить в тюремной колонии. А теперь он лишился и этого.

Ему предстояла смерть. Или того хуже. У него вырвался очередной всхлип, эхо которого унеслось в шурф.

На сей раз кто-то отозвался. В его разум вторглась мысль. Она представляла собой не отдельный голос, не свистящий предсмертный хрип, который все чаще обращался к нему в самые темные ночные часы. Она была вкрадчивей, являясь скорее предложением – явно чужеродная, однако не совсем агрессивная.

Продолжай двигаться, – поторопила она.

– Не могу, – сказал Скелл, утирая нос. – Оно идет за мной.

У тебя еще есть время. Если останешься на месте, тени тебя схватят. Иди назад, сейчас же.

Скелл попытался подчиниться. Попытался заставить свои уставшие конечности работать, пробиваясь сквозь тесный полумрак, толкаясь локтями и коленями, чтобы пролезть обратно по шурфу. Продвижение было медленным. Он полз не думая, словно предложение из сознания – та иномировая воля, что сподвигла его действовать – разошлось по всему телу. Ощущение одновременно и тревожило, и успокаивало. У сущности не было той острой ожесточенности, которой сопровождались его видения клыкастых теней и щерящихся черепов. Она была не лишена угрозы, однако ее злоба была направлена не против Скелла. Что бы это ни было, оно не хотело, чтобы тени его забрали. Прямо сейчас только это и имело значение.

В конце концов, он вывалился из норы в подшахту, откуда пришел. Тело горело от изнеможения, с головы до пят его покрывала липкая серая жижа.

Торопись, – велела мысль. Ты сильнее, чем думаешь.

Страх заставил Скелла подняться, заглушив боль в конечностях. Пошатываясь, он направился по земляному коридору в направлении, противоположном тому, откуда явился. Он оставил светильник у входа в шурф, но не стал оглядываться.

Верь, Скелл, – сказала мысль. Верь и беги.

Светильник у него за спиной мигнул и погас.


Шадрайт остановился. Он тонко и с шипением выдохнул воздух сквозь вокс-решетку шлема. Тени вокруг него застыли, как будто их застигли за каким-то недозволенным делом.

Он здесь, – произнес Бар`Гул. Колдун содрогнулся, когда внутри черепа раздался скользящий голос демона.

– Ты уже давно не подавал голоса, – отозвался он с язвительной интонацией. Его рука крепче сжала варп-косу.

На то не было весомых причин, – огрызнулся демон. Свечение варпа, окутывавшее косу Шадрайта, полыхнуло, и тени в страхе съежились.

– Не забывай так легко все, что я для тебя сделал, демон, – бросил Шадрайт. – Тебе не худо бы вспомнить, что ты мне не хозяин.

Как и ты мне, Повелитель Ночи. Мальчишка убегает. Бледный Кочевник пойдет на все, чтобы его добыть. Ты должен схватить его и надлежащим образом связать, чтобы у меня появилось обиталище из плоти.

По туннелю до Шадрайта докатилось эхо далекой стрельбы. Он повернул голову на шум. Его охотничий режим зрения скрадывал темноту.

– Жатва продолжается, – сказал он. – Кулл раздал узникам оружие. Если расставлять западню, то это необходимо делать сейчас. Чтобы завершить твой призыв, нам нужна благословленная варпом кровь Бледного Кочевника.

Иди, – поторопил его Бар`Гул. – Моя воля с тобой. Ему недолго осталось от тебя ускользать.

– По крайней мере, в этом мы сходимся, – произнес Шадрайт, снова двинувшись с места. Окружавшая его тьма пришла в суматошное, корчащееся движение, вновь взяв варп-след.

На сей раз скрыться не получится.


По Скважине №1 разносились звуки выстрелов. Треск и грохот лазеров с пулями эхом отдавался туда-сюда по уставленным статуями туннелям, транзитным переходам и тяговым шахтам, сливаясь в центральной яме в общий непрерывно резонирующий гром.

Узники нашли ящики с оружием, которые Черная Длань приволокла из арсеналов арбитраторов. Меньше чем через час наиболее сильные банды собрались к снаряжению, словно стаи падальщиков к мертвечине. Надлежащим образом обеспечив себя вооружением с выбитой аквилой, принадлежавшим былым хозяевам, теперь они занимались тем, что устанавливали на Зартаке новый свод законов: кто сильнее, тот и прав.

Кулл наблюдал на экранах Окружной Крепости разнообразные стычки на бегу. Все они неизменно протекали в ближнем бою, кроваво и быстро. Всегда побеждала та сторона, у которой было преимущество внезапности. Нечто похожее на патовую ситуацию сложилось только на поворотном узле рельс горизонта, где разгромленная группа беглецов из нижних блоков смогла засесть в неподвижно стоящей вагонетке. Зрелище тупикового противостояния наскучило Куллу, и он отправил брата из Третьего Когтя Фексрата убить никчемных савларцев, не сумевших уничтожить добычу первым ударом. Подобная некомпетентность не могла принести ему никакой пользы.

Резня между свежевооруженными бандами шла полным ходом. У тех, кому еще не удалось стянуть какое-нибудь оружие, не было вообще никаких шансов. Вскоре на Зартаке не останется безоружных заключенных, и можно будет начать следующий этап жатвы.

Кулл переключил свое внимание на то, как идут дела в участках. Судя по докладам от трех Когтей, распределенных по малым тюремным заведениям планетоида, все продолжало продвигаться согласно плану. Заключенных из второ– и третьестепенных рудников сгоняли на вагонетки локорельса, готовя к перевозке в Скважину №1. После полного окончания жатвы среди заключенных главного учреждения за первой волной последует вторая. К рассвету следующего долгого дня на Зартаке процесс отбора уже практически завершится.

Раздумья Повелителя Ночи нарушил звон систем авгуров. Голосхема возле середины командного центра замерцала и ожила, захлебываясь помехами. На карте Зартака и окружающего космоса появились новые руны сигнатур, накладывающиеся друг на друга.

– Мой принц, – начал было один из еретехников, недавно приставленных к сенсорным системам командного центра, однако жест руки заставил его умолкнуть. Кулл и так знал.

Они прибыли и точно по графику.


+++ Генетическое сканирование завершено +++

+++ Доступ разрешен +++

+++ Начало записи в мнемохранилище +++

+++ Временная отметка, 3641875.M41 +++

День 78, примерное время с погрешностью варпа.

В судьбе первых колонистов Зартака определенно было что-то не так. Судя по грузовым отчетам, на перевозку поселенцев сюда было зафрахтовано по меньшей мере три корабля: «Новая надежда», «Провидение» и «Дорога паломника». В последних записях из тех, что я могу найти, описывается их прибытие и основание того места, которое впоследствии станет главной шахтой, Скважиной №1. Но после этого все стерто, ровно до тех пор, когда новая хартия губернатора субсектора Этика разрешила Адептус Арбитес работать совместно с местными мирами-ульями, чтобы превратить уже существующие рудники и тюремную трудовую колонию Похоже, что к тому моменту изначальных, свободных колонистов, соорудивших первые выработки, уже не существовало.

Кто же удалил файлы с подробностями об участи тех первых колонистов и о том, что с ними стало?

Молюсь о том, чтобы отыскать ответы на эти загадки до того, как мы достигнем Зартака.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++

+++ Мысль дня: Ум, свободный от чувства вины, лишен памяти +++

Глава VI

Кархародон Астра готовились к войне.

Другие ордена сопровождали бы подготовку клятвенными песнопениями или же воинственной похвальбой, однако Кархародоны делали это в тишине. Носовой арсенал был заполнен – вся Третья боевая рота пробудилась ото сна и вернулась со своего бдения в длинных пустых коридорах «Белой пасти» и на ее вспомогательных постах. В мутном воздухе стояли скрежет боевой брони и жужжание сервоприводов – арсенальные рабы и мастера-оружейники придавали семидесяти девяти боевым братьям их военное великолепие.

Шарр сжал перчатку, наблюдая за безукоризненно-синхронной реакцией керамитовых пальцев, покрытых тонкой росписью. Он вспомнил, как главный оружейник изучал тысячелетний доспех в недели перелета. Ему было известно, что сервоприводы правой ноги работают с крошечной задержкой, целеуказатель левой линзы шлема иногда дает сбой и перезагружается, а на левом наплечнике с клепаными штифтами пласталь качеством хуже, чем в остальном доспехе. Такова была натура старинного, отремонтированного снаряжения ордена.

Надев броню впервые, он так же узнал, насколько ее дух отличается от его прежнего доспеха. Броня Первого Жнеца источала нечто такое, что Шарр мог назвать лишь скрытым неизбывным голодом, который недалеко ушел от дикого аппетита, переживаемого инициатами ордена во время начала генетических изменений. Шарр начинал понимать, почему магистр роты Акиа придерживался столь прямолинейной и яростной тактики в последних операциях перед своей гибелью. Потребность убивать исходила от его облачения. Это была сама воплощенная Слепота, побочный продукт сложного генного наследия ордена.

Шарр надел свой украшенный грандхельм, позволив авточувствам подключиться к его собственным. Казалось, они делают это неохотно, не желая принимать нового хозяина. Шарр отбросил некомфортную мысль. Его поражало, насколько эмблема в виде акулы и косы на левом виске шлема повторяла недавнюю татуировку на его теле под броней.

Неважно, кто был до него, теперь он являлся Первым Жнецом. Командующим Третьей роты.

– Ударный командир Ари, – произнес он, проверяя вокс-вокализатор шлема. Командир скаутов повернулся от облаченных в панцири инициатов, которых он строил шеренгами, и склонил голову в салюте.

– Ваши инициаты готовы снова пустить кровь? – спросил Шарр, бросив взгляд на собравшихся скаутов. Те становились все сильнее похожи друг на друга – у всех были выбриты головы, пигментация кожи заметно посветлела, а радужки потемнели. Некоторые из старших начали заострять себе зубы, подражая полноценным братьям-в-пустоте, которыми желали стать, а двое даже заслужили право на первые татуировки изгнания. Все уже участвовали по меньшей мере в одном кровопролитии, а многие стояли на грани окончательного посвящения. Это напомнило, сколь важен новый Сбор. Орден нуждался в очередном поколении новобранцев.

– Готовы, магистр роты, – сказал Ари, окидывая своих подопечных взглядом черных глаз. Многих еще заметно потряхивало от пустотной болезни. На секунду Шарру вспомнилась собственная бытность инициатом, когда Кочевой Хищнический Флот забрал его из глубин Зартака. Шлем скрыл его мрачную улыбку.

– Это хорошо, ударный командир. Вы с ними будете подчиняться библиариуму. В этом Сборе у почтенного Те Кахуранги есть особая задача.

Ари вновь склонил голову и повторил девиз Десятой роты:

– Как прикажете, магистр роты. Первыми приходим, последними уходим.

Магистр роты. Шарру до сих пор казалось, будто титул принадлежит не ему. Как долго еще так будет? Избавится ли он когда-нибудь от кроваво-красной тени Акиа?

По всему арсеналу отделения заканчивали приготовления и направлялись к стартовым ангарам. Иные командующие воспользовались бы представившейся благодаря собранию возможностью, чтобы произнести какую-то речь, однако в ордене никогда не было так заведено. Каждый из братьев-в-пустоте получил подробный набор оперативных и стратегических инструкций, сводки по окружающей обстановке и анализ противника. Все знали, зачем они здесь и чего от них ждут. Что бы Шарр им ни сказал, они будут исполнять свой долг перед орденом, Отцом Пустоты и Владыкой Теней.

Это уже было благом. Он не хотел, чтобы ему пришлось стоять перед ними в доспехе Акиа до того, как тот окажется обагрен кровью. До того, как он докажет, что достоин – как им, так и себе самому.

Он включил вокс:

– Первое отделение, ко мне.

Вокруг него собралась его свита. Их присутствие, по крайней мере, было привычно и в какой-то мере успокаивало. Ударный ветеран Дортор со старинным цепным топором, пристегнутым на магниты к боковине ранца. Апотекарий Тама, уже почти сотню лет хранящий обет молчания. Красный Танэ, ротный чемпион, вооруженный Коралловым Щитом и Мечом Пустоты – древними терранскими реликвиями, сопровождавшими орден с первого Дня Изгнания. Брат Соха со своим старинным волкитным ружьем, недавно переведенный из Второго отделения, чтобы заполнить место, освободившееся при повышении самого Шарра. Знаменосец Нико, почтительно снимавший со стены арсенала изодранное знамя роты. Посередине визора шлема у каждого из них была изображена красная стрелка – все они носили красную метку, эмблему настоящих ветеранов. Они были ему боевыми братьями больше лет, чем он удосуживался считать. Каждому из них он был много раз обязан жизнью.

И все-таки он не мог не задаваться вопросом, не видят ли и они до сих пор Акиа, глядя на него сейчас.

– Сбор в пятом ангаре, братья, – обратился он к ним. – Я должен провести финальный инструктаж на мостике. Как только выйдем на высокую орбиту, я к вам присоединюсь.

– Это правда, магистр роты? – спросил Танэ, держа руку на эфесе убранного в ножны Меча Пустоты. – Предатели добрались до Мира Подати раньше нас?

– Довольно скоро узнаем, – произнес Шарр. – Но добрались или нет, это ничего не меняет. Красная Подать продолжится. Мы об этом позаботимся.

Он отпустил их.

Пока он шел к мостику по залам и коридорам «Белой пасти», те содрогались. Батареи орудий древнего ударного крейсера полыхали, непрерывно осыпая окружающее пространство волнами огня макропушек и выстрелов лэнсов. Флот двигался сквозь астероидный пояс системы, и обстрел был необходим, чтобы расчищать путь и дробить мерзлые скалы, прежде чем те смогли бы причинить существенный ущерб. Щиты ударного крейсера давали достаточную защиту от миллионов бьющих по ним осколков, но порой внутреннее освещение корабля меркло после особенно жестокого удара.

Ударные командиры снова собрались на мостике для финального вводного инструктажа. Когда Шарр вошел, капитан корабля Теко отслеживал эффективность защитного обстрела «Белой пасти» с артиллерийского поста. Зеленая подсветка диагностических мониторов и стоек оккулуса придавала его костлявому белому лицу резкую контрастность.

– Все еще никаких следов соединений флота изменников? – спросил Шарр, когда Теко приветствовал его поклоном.

– Никаких, магистр роты. Впрочем, наши авгуры не смогут провести полное сканирование, пока мы не выйдем из этого проклятого поля астероидов. Единственный звездолет на наших дисплеях – тюремный корабль «Имперская истина».

– Основные силы флота предателей будут скрыты. Они так сражаются. Вывести из строя связь в системе они могли только при помощи какой-то уловки. Флот должен оставаться наготове. Когда мы совершим высадку, они, скорее всего, попробуют нас разделить.

– Мы будем держать позицию, не сомневайтесь, – сказал Теко. – Чтобы представлять для нас угрозу, предателям понадобится по-настоящему большой флот.

Шарр знал, что капитан корабля прав. Как и у всех подразделений Кочевого Хищнического Флота, звездолеты Третьей роты представляли собой смесь старых и обширно модифицированных типов, сильно разнившихся по возможностям. Базовую основу самой «Белой пасти» составлял почтенный капитальный корабль типа «Тиран» эпохи Изгнания. За столетия изначальную конструкцию переделывали и расширяли. Новые блоки двигателей, системы переработки плазмы, тройные адамантиевые переборки – «Белая пасть» стала сшитым из лоскутов чудовищем, своими возможностями скорее напоминавшим боевые баржи более стандартизированных орденов. Шесть кораблей сопровождения также разнились по типу настолько широко, насколько это вообще можно было представить – от модернизированного фрегата типа «Меч» «Серая Жатва» до «Молота гнева» из эпохи Крестового похода, носившего название «Пустотный призрак». Более половины флота несло службу с первого Дня Изгнания, с тех мрачных времен, когда Странствующих Предков изгнали с родного мира и из рядов братьев и приказали им отправляться за край Галактики. Чем бы ни располагали изменники, они не смогли бы спрятать такую огневую мощь, которая угрожала бы «Белой пасти» и ее спутникам.

– Что со связью с поверхностью? – спросил Шарр у Теко. – Вам удалось локализовать сигнал бедствия?

– Пока нет, – отозвался Теко. – Наши шансы установить контакт будут лучше, когда мы выйдем на высокую стоянку. Судя по местным журналам, сигнал исходит из второстепенного сооружения Адептус Арбитес, обозначенного как Участок №8. Мы не смогли выяснить, держится ли еще гарнизон, или же сигнал просто зациклен.

– Зациклен или нет, но нам нужна оперативная база, – вмешался Каху. – Эта позиция даст нам оптимальный подземный доступ к Окружной Крепости и основной шахтовой сети. Ее захват станет отличной отправной точкой.

– Что также делает ее идеальной западней, – произнес Шарр, переводя внимание на массивного терминатора. – Нам известно, что этим предателям доставляет удовольствие расставлять всевозможные ловушки. Они заманивают несведущих и самоуверенных на смерть. Или хуже того.

– Сорви пружину на их ловушке, и им нечем больше будет нам грозить, – настаивал Каху. – Если мы хотим завершить Сбор, нам нужна база для операций. Дай Красным Братьям возглавить штурм.

– Первая кровь должна достаться магистру роты, – сказал капеллан Никора. – Такова традиция. Особенно потому, что это будет его первая кровь в роли магистра Третьей.

Шарр порадовался, что шлем скрыл его гримасу. Он ненавидел напоминания о своем новом звании, однако Никора был прав. Именно его долг и привилегия состояли в том, чтобы возглавить высадку Кархародонов, и Каху только что бросил невысказанный вслух вызов. Сунуть руку в челюсти капкана, или же дать Каху сделать это за него.

Он знал, почему терминатор так поступает. Оценка ситуации с орбиты и выработка менее рискованного плана операции заняли бы время, которого, по мнению Каху, у них не было. Орден нуждался в норме Подати. Каждый день Войны в Глубинах обходился Кархародон Астра все дороже. Другие магистры рот сомневались, правильно ли назначать Шарра новым Первым Жнецом в столь отчаянное время. Однако возможности обсудить повышение не представилось. Их погнали на Зартак видения Те Кахуранги. Похоже, только он полностью поддерживал новый статус Шарра, но даже старый верховный библиарий мало чем выражал свое одобрение.

Каху проверял, насколько Шарр верен своей новой роли, возможно – по приказу самого Тибероса. Поставит ли он свою жизнь и жизни ближайших братьев превыше целей ордена? Ответ был очевиден. Каху его недооценивал.

– Я зачищу «Имперскую истину» на орбите, а затем поведу Первое и Второе отделения на планету в первой волне, – произнес Шарр, обводя подчиненных взглядом черных линз шлема. – Верховный библиарий Те Кахуранги последует за мной с группой скаутов. Каху и Красные Братья займут телепортационную камеру и будут находиться в непосредственном резерве. Если в какой-либо момент связь со мной окажется потеряна, командование переходит к Те Кахуранги. Это понятно?

Собравшиеся Кархародоны кивнули все как один. Шарр посмотрел на вращающийся шар, представлявший Зартак на голосхеме мостика.

– Ловушка это или нет, – сказал он, – но я готов поспорить, что конкретно эта банда предателей никогда прежде не сражалась с Кархародон Астра. И что им не дожить до второго боя.


У Скелла из носа текла кровь. Он вытер ее перемазанной сажей рукой, остановившись, чтобы попытаться перевести дух. Он находился в тяговой шахте, но в какой именно – понятия не имел. Пристегнутые к голым грязным стенам люминесцентные лампы мигали. Его подташнивало от изнеможения.

Продолжай идти, – поторопила мысль внутри его головы. Пошатываясь, он двинулся дальше.

Поднялись воспоминания. Окруженный арбитраторами Роакс указывает на него. Человек, которого он считал своим отцом и который принял его, когда он сбежал из сиротского приюта Министорума подальше от побоев спятившего аббата, сдал его, чтобы уберечь собственную шкуру. От воспоминания о предательстве он замедлил ход, а усталость стала вдвое сильнее.

Не обращай внимания, – велела мысль. Оно с тобой играет.

Возникло еще одно воспоминание, фрагментарное и инстинктивное. Горячий котелок с питательным бульоном для страдающего от голода желудка. Потрепанное одеяло. Теплая улыбка. Мягкий поцелуй в разбитый лоб. Лицо матери, которую, как ему казалось, он забыл навсегда.

Он запнулся и остановился, всхлипывая. Мысль не унималась, обращаясь к нему:

Оно пытается заставить тебя остановиться. Пытается тебя схватить. Ты должен его выгнать и идти дальше.

– Я один, – сказал Скелл, борясь со слезами. – Я не могу идти дальше. Смысла нет.

Ты никогда не бываешь один, Мика Скелл. Отец Пустоты всегда с тобой.

– Я не понимаю.

Поймешь. Иди.

Скелл вытер слезы с лица, покрытого коркой грязи, и заставил себя двигаться вперед.


«Белая пасть» была готова к бою. Ударный крейсер содрогался от едва сдерживаемой мощи. В воздухе висел треск статических разрядов пустотных щитов и пульсация заряженных лэнс-батарей. Капитан Теко поднялся на командирский трон мостика, который окружало марево голо-полей и выводимых данных. Защитные заслонки наблюдательного зала были опущены, и находившийся снаружи космос теперь отображался на мониторах и дисплеях оккулуса, занимавшего центр тускло освещенного мостика.

Шарр наблюдал за экипажем корабля. Кархародоны редко вообще замечали своих обращенных в рабство слуг, а еще реже обращали внимание на то, чем те занимаются. Разумеется, ударные командиры, которые собрались позади Шарра, игнорировали изможденных людей, торопившихся туда-сюда вокруг них. Команда мостика «Белой пасти» являлась наиболее привилегированной из всех сотен тысяч рабов, прислуживавших на Кочевом Хищническом Флоте. Благодаря своему опыту и мастерству они получали лучшие пайки и жилые помещения. И все же даже они были измученными и слабыми. Серо-белые одеяния ордена мешком висели на изможденных телах, а лица осунулись. Они являлись бледной копией своих хозяев – у всех были выбриты головы, а некоторые заостряли себе зубы. Шарр глядел, как они трудятся у вокс-блоков и панелей авгуров, следят за показаниями мониторов и готовят огневые координаты – все в мертвенной тишине. Даже приложив усилия, магистр роты обнаружил, что не в состоянии различать их: старых и молодых, мужчин и женщин. Они представляли собой движимое имущество ордена. Их рабство было предначертано волей Отца Пустоты и разрешалось Эдиктами Изгнания.

– Первый Жнец, – произнес Теко, заставив Шарра перевести взгляд на огромный коралловый блок, выполнявший роль командирского трона мостика.

– Мы приближаемся к тюремному кораблю, – продолжил капитан. – Идентификационное сканирование и килевая метка подтверждают, что это транспорт для заключенных «Имперская истина». Каковы ваши распоряжения?

– Вы ее вызывали?

– Так точно. Она не отвечает. Ближнее слежение авгурами выявило лишь минимальные признаки жизни. Примерно десять минут назад ее покинул челнок, направлявшийся к поверхности Зартака. Мы перестали видеть его курс у дальнего края корабля.

– Убийцы уже позабавились, – произнес Каху. – Там окажется мертвецкая и больше ничего.

– Это так, – сказал Шарр. – Но, если на борту еще есть узники, уничтожать корабль издалека будет расточительно. Возможно, они смогут предоставить нам информацию до высадки на планету.

– Изменники бы их сломали, – равнодушно ответил Каху. – Абордаж будет тратой времени.

Шарр посмотрел на экраны. Теперь «Имперскую истину» можно было отчетливо различить даже без пикт-увеличителей. Ее уродливую прямоугольную громаду обрамлял вращающийся зелено-белый шар Зартака. Что стало с экипажем? Что теперь гнило на борту, в захватившей палубы и трюмы тьме?

– Абордаж – не трата времени, если он даст нам первых пленников для Подати, – сказал Шарр. – Мы здесь именно за этим.

– Ты и впрямь жаждешь первой крови, – догадался Каху. – В тебе силен дух Акиа, магистр роты.

– И я ее получу, Каху, – произнес Шарр, оставляя колкое сравнение без внимания. – Либо на борту этого корабля, либо на планете внизу. Готовьте Третье и Четвертое отделения, а также Поглотителей. И зарядите «медвежьи когти».


«Медвежьи когти» представляли собой ужасающее оружие. На «Белой пасти» их имелось два, с возможностью запуска как с левого, так и с правого борта. Оба были выполнены в виде колоссальных гарпунов размером почти что с корабли сопровождения флагманского звездолета. Когда «Белая пасть» вышла на параллельный курс с «Имперской истиной», откинулись адамантиевые заслонки. Шарр отдал приказ, и громадные остроги стартовали, полыхая плазменными ускорителями, расположенными под остриями. Они беззвучно описывали дугу в пустоте, высвобождая звено за звеном и стремясь к добыче.

Попадания пришлись «Имперской истине» перед машинными отсеками правого борта и возле основных грузовых трюмов, ближе к корме. Адамантиевые острия двух огромных пик погрузились во внешнюю оболочку корабля. Плазменные двигатели пылали, вгоняя «медвежьи когти» сквозь слои усиленных переборок, технические коридоры и служебные шахты. Когда острия вошли, наружу выскочили зацепы – крючья размером со сверхтяжелый боевой танк, которые впились во внутренности корабля и засели там, сверкая магнитной сцепкой. Какую-то секунду пронзенная и беспомощная «Имперская истина» содрогалась. А затем «медвежьи когти» начали тянуть.

Колоссальные роторные катушки, установленные на борту «Белой пасти», завертелись, движимые энергией, которую перенаправили с плазменных ускорителей корабля. Цепи, соединявшие острия «медвежьих когтей» с гнездами внутри ударного крейсера, понемногу натянулись. Мало-помалу «медвежьи когти» стали втягиваться, увлекая за собой «Имперскую истину». Не имея собственной тяги, тюремный корабль накренился. Палубы правого борта начали сминаться под визг и стон металла. Однако «медвежьи когти» вошли глубоко – они продолжали держать.

Шарр почувствовал, как стартующая абордажная торпеда содрогается вокруг него. У него за спиной неподвижно стояло Первое отделение в полной броне и со всем вооружением. Автостабилизаторы и магнитные захваты удерживали их на ногах, пока сверкающая торпеда неслась к борту «Имперской истины». «Белая пасть» подтащила тюремный корабль на близкое расстояние, достаточно близкое, чтобы любые оборонительные системы, какими бы он ни обладал, точно не смогли навестись на штурмовые транспорты Кархародонов, мчащиеся через узкий зазор между двумя звездолетами. На дисплее хронометра Шарра едва успело пройти пятнадцать секунд, как уже раздался звон сигналов, предупреждающих о сближении, и узкий десантный отсек залило злым красным светом.

– Приготовиться, – скомандовал Шарр, переключая стабилизаторы на максимальную мощность. Как только доспех зафиксировался, он ощутил, как тормозные ускорители гасят энергию лобового столкновения, а через несколько мгновений произошло и само столкновение. Он зарычал. Силовая броня принимала на себя жесткие изменения гравитации. Какую-то секунду казалось, будто торпеда остановилась, а затем по полу под ногами вновь пошла пульсирующая дрожь – носовые мелты прожигали внешний корпус «Имперской истины».

Шарр отстегнул Жнеца. Он чувствовал, как позади него Первому отделению хочется убивать. Они уже достаточно долго ждали. Шарр поймал себя на том, что молится, чтобы на борту корабля не оказалось живых пленников. Ничего такого, что усложнило бы кровопролитие. Его единственным желанием было устроить бойню. Он отверг кровожадные порывы, стараясь сосредоточиться. Он не был Акиа.

Однако он мог убивать, как Акиа. Вышибные пластины на носу торпеды вылетели с глухим ударом, а вслед за этим послышался скрежет отходящих автозапоров. Освещение десантного отсека мигнуло, став из красного зеленым. Когда аппарель упала, Шарр уже пришел в движение. Рев Жнеца оттенял его собственное мертвенное молчание.

Снаружи была вопящая тьма. Авточувства Шарра выхватили бесформенные противоестественные фигуры, которые еще сильнее изуродовало осколочными взрывами, изрешетившими пробитый торпедой коридор. Сенсоры зафиксировали характерный, тошнотворный смрад варпа.

Кархародон расправился с первыми демонами, возникшими перед ним из темноты. Жнец разорвал их на комки изодранного мяса и черного ихора. Он наступил на корчащиеся останки, ощерив от ненависти свои заостренные зубы. От вида уродливых кошмарных тварей большинство смертных лишилось бы рассудка – по мере продвижения Шарра те поднимались вокруг него. Присасывающиеся пасти и мясистые придатки извивались и цеплялись за серый доспех. Это был воплощенный в жизнь кошмар.

Но во Внешней Тьме кошмары ничего не значили. Шарр рубил их на части, выброшенные Жнецом сгустки черной мерзости брызгали на броню Акиа. На его броню. Приступ отвращения гнал Шарра вглубь коридора, и тесное пространство заполняла собой ярость его огромного цепного топора. Вскоре с него уже капала жизненная эссенция захвативших корабль визжащих и скулящих тварей – недостойное подношение Отцу Пустоты. От злости Шарр бил лишь сильнее.

Его исступленный натиск продолжало следовавшее за ним Первое отделение. Дортор и Красный Танэ добивали растерзанных магистром роты демонических отродий. Одиночные болты растворяли неестественную плоть. Танэ даже не удосужился обнажить Меч Пустоты, не желая марать клинок-реликвию ихором демонов. Соха прикрывал тыл отделения. Его волкитное ружье гудело от энергии, и от кошмаров в коридоре оставались только огненные вспышки да пепел. Багряные лучи древнего оружия озаряли сцену расправы всплесками свечения преисподней.

Последний демон распался на части в кулаке Шарра, растворяясь и возвращаясь в имматериум. Впереди находилась открытая входная дверь. Магистр роты протолкнулся через нее плечом вперед, выискивая новую добычу. Все его трансчеловеческое тело беззвучно вопило, требуя убивать еще.

Авточувства показали ему бойню, посреди которой он оказался. Помещение, некогда служившее медицинским отсеком корабля, было залито кровью и увешано окровавленной кожей. Безумная пыточная камера кишела сгорбленными существами в капюшонах – культистами, которые съежились при появлении Шарра.

Кархародон не колебался. Он добавил к брызжущему с цепного топора демоническому ихору и их порченую кровь, разрывая визжащие тела. Пытаясь спастись от него, они вцеплялись друг в друга и дрались, беспомощные перед гигантом в серой броне. Остальные члены Первого отделения просто наблюдали, как Шарр вырезает их.

– Пленников нет, – произнес ударный ветеран Дортор, осматривая учиненную резню, когда вопль последнего из культистов оборвался воем Жнеца. Шарр стоя, тяжело дыша. С его древнего доспеха капала кровь. Он силился взять себя под контроль, обуздать потребность продолжать убивать. Пролить еще больше крови. Он – не Акиа. Не Акиа. Он принял на свой визор три донесения об обстановке, переданные штурмовыми отделениями Поглотителей и Третьим тактическим отделением, которые проникли в другие участки корабля.

– Выживших людей нет, – сказал он, подтверждая слова Дортора. – И никаких следов отступников. Пока что.

– Не хватает одной абордажной группы, – пробормотал знаменосец Нико. Шарр осознал, что тот прав.

Четвертое отделение еще не отчиталось.


Корди убивал, а к нему возвращались воспоминания. Он грезил, хотя и сложно было восстановить, о чем именно. Возможно, о залитом солнцем галечном береге и разбивающихся волнах. Это не имело значения. Значение имело то, что он проливает кровь для ордена и для Отца Пустоты.

Сосредоточься. Он плавным движением перезарядил оружие. Смятение в душе никак не сказывалось на его отточенных действиях. Он открыл огонь, болтер «Фобос R/017» присоединился к оружию братьев-в-пустоте. Четвертое отделение проникло в основание командного шпиля «Имперской истины», пробив своей абордажной торпедой входной люк. Они пробивались наверх, по лестницам, которые кишели кошмарами, состоявшими из меняющейся варп-плоти и цепких когтей. Кархародоны были забрызганы кровью демонических отродий – мерзким налетом, который никак не мог утолить кипящую жажду крови Адептус Астартес. Лишь отрывистые команды ударного командира Экары заставляли их держать строй – три группы братьев-в-пустоте, последовательно поднимающиеся по лестнице и поддерживающие друг друга огнем.

– Зачищено, – кратко сказал Корди, когда демон, возникший перед ним из теней лестниц, распался на части. Тактические десантники двинулись дальше, перемещаясь плавно, словно прирожденные хищники.

С ними был Те Кахуранги. Верховный библиарий настоял на том, чтобы сопровождать удар на мостик. Возможно, им двигала некая потаенная тяга к знаниям. Он вел Четвертое отделение, находясь впереди. Зеленый камень на конце костяного силового посоха озарял дикую, смердящую варпом тьму, окутывавшую корабль.

Впереди снова началась стрельба. Корди присоединился к ведущим братьям-в-пустоте, и они открыли огонь по очередной толпе тварей наверху последнего лестничного пролета шпиля. Массореактивные снаряды рвались десятками, перемежая басовитым грохотом влажные удары по рвущейся плоти. Корчащиеся щупальца цеплялись за Кархародонов, один змееподобный придаток обвился вокруг сапог Беты-восемь-три-Руа и попытался уволочь того вниз, к раззявленной пасти, полной игольчатых зубов и щерящихся второстепенных ртов. Кархародон отцепил свой боевой нож и в беззвучной ярости порубил лишенную костей конечность на куски, кромсая лезвием клинка толстые слои лиловой плоти и тошнотворного желтого жира.

– Прекратить, – скомандовал Экара. Корди потребовалось несколько мгновений, чтобы воспринять слова, и еще несколько – чтобы перестать палить очередью. Остальные члены Четвертого отделения вокруг него точно так же ослабили пальцы на спусковых крючках. Демонов больше не было.

Перед ними находились открытые противовзрывные двери мостика. Изнутри несло смертью.

– Вперед, – велел Экара.

– Следите за всеми направлениями, – добавил Те Кахуранги. – И за верхом.

Библиарий говорил отрывисто, будто сквозь стиснутые зубы. Что бы ему ни являло его варп-зрение, ничего хорошего там не было.

Кархародоны молча заняли мостик, готовясь к новым контактам. Таковых не произошло. Корди осмотрел мрак среди подвесных балок сводчатого зала, где висели тени. Перед его мысленным взором предстал бескрайний простор чистого синего неба, копия раскинувшейся под ним воды. Он сердито отбросил непрошеное воспоминание, переключив внимание на хрящеватые останки трупов под ногами. Тут был экипаж мостика из Имперского Флота и законники из Адептус Арбитес, которых объединяло одно – их всех сразили болтерами, цепными клинками или еще хуже того. Здесь поработали темные братья, это было очевидно.

Те Кахуранги стоял на краю углубления основного вокса мостика, глядя на ковер из трупов членов Флота и одной женщины-арбитратора. К вокс-блоку был пригвожден мертвец без головы.

– Мы опоздали, – произнес верховный библиарий. – Все они сгинули.

Коса-четыре, ответьте, – раздался в воксе голос магистра роты Шарра. – Повторяю, Коса-четыре, ответьте.

– Мостик занят, – сказал Те Кахуранги, прежде чем Экара успел ответить. – Они уже расправились с последними из пленников. Убийцы хорошо поработали. Чтобы проникнуть в систему, они воспользовались вокс-дезинформацией и темным колдовством.

Мы тоже никого не нашли в медицинском отсеке, но следов темных ритуалов в избытке.

– На борту был Мертвая Кожа. Я чувствую боль, задержавшуюся после его присутствия, словно отголоски землетрясения.

Где он сейчас?

– Ниже поверхности, охотится за мальчиком. Мы должны спешить.

Я велю «Копью пустоты» и «Острому зубу» забрать нас из ангаров для челноков, а «Белая пасть» уничтожит этот скиталец издали. Передайте Ари, чтобы он вел своих инициатов. Когда мы доберемся до поверхности, они будут вас сопровождать.

– За мной, братья, – произнеc Те Кахуранги, обращаясь к Четвертому отделению. Корди и остальные сомкнулись вокруг древнего библиария, и тот направился к челночным ангарам «Имперской истины», напоследок бросив продолжительный взгляд на обезглавленный труп, прибитый к вокс-ячейке внизу.

Всем братьям-в-пустоте, – пощелкивая, зазвучал голос Шарра на ротном вокс-канале. – Загружаю координаты новой цели. Наводка на имперское сооружение на поверхности Гамма-восемь-три, обозначение «Участок №8».


Ранник посмотрелась в крошечную зеркальную пластину помывочной комнаты Участка №8. В ответ глянуло кошмарное лицо – покрывавшая его корка из крови и хрящей растеклась розовыми линиями в тех местах, где арбитратор пыталась ее смыть, прилепила темные волосы к голове и щипала глаза. Когда она плеснула на голову еще воды, руки дрожали. Она сказала себе, что причина этого – холод, а вовсе не тот страх, который до сих пор ее не отпускал.

Арбитраторы на стенах сообщили, что тени на краю леса за пределами участка перемещаются. Дождь кончился, уступив место бледному водянистому солнцу, однако казалось, что мрак под ветвями лишь сгустился. Выстрелов больше не было. Безголовый труп арбитратора, которого уложили при попытке втащить Ранник внутрь, так и лежал на перемолотом дерне за южными воротами.

Первый арбитратор Якен ввел Ранник в курс дела в маленькой комнате управления участка. Кленн, командующий учреждением, отбыл на обзорное заседание днем ранее. Дошли известия, что штурмовые отделения собирают для расследования несанкционированного входа на высокую орбиту. Гарнизон оставили в состоянии готовности. Последовал всплеск панических и противоречивых сообщений из Окружной Крепости, а затем – ничего. Именно тогда, в предрассветные часы, тьма и начала подползать ближе. Якен включил аварийный маяк участка и стал ждать. Они увидели огненный след, оставленный в утреннем небе спасательной капсулой Ранник при входе в атмосферу, и отправили группу на поиски. Нападение на них подтвердило то, чего и боялась Ранник – чудовища добрались до планеты.

Она о них не говорила. Она сказала Якену, что «Имперская истина» была западней, что на Зартак явились темные силы Архиврага и вполне может статься, что они – единственные уцелевшие, кто еще продолжает сопротивление. Однако ничего не сказала о громадных вопящих тварях, обрушившихся на них из темноты. О том, как тех не брал целый магазин «Вокс Леги», как они крушили черепа и ломали шеи с веселой непринужденностью играющего ребенка.

И уж конечно она им ничего не сказала о том, как тот, в забрызганной кровью Макран полуночно-синей броне, не просто пощадил ее, но еще и вернул на планету в спасательной капсуле. От этого воспоминания снова накатила тошнота. Она не знала, почему спаслась. На ней порча? В ее душе укоренилась какая-то гниль? Она вцепилась в края раковины, наклонила голову и постаралась перестать дрожать, глядя, как розовая вода с плеском уходит в сток.

Якен хотел убить заключенных. Ранник отказалась, однако не потому, что сочла это неправильным поступком. Она просто не знала, что делать. Ничего из учебного курса прогениума не могло подготовить ее к такому.

Помывочная камера являлась частью личной квартиры Кленна. Ранник пребывала в натянутых отношениях с превосходящим ее по возрасту младшим смотрителем со дня своего прибытия на Зартак, но сейчас отдала бы что угодно, лишь бы он был здесь. Она гадала, что произошло с ее собственным участком, с первым арбитратором Неллисом и остальными ее людьми. И что сталось с Окружной Крепостью? Как ей поступать дальше? Послать отряд на разведку? Держаться и наблюдать, как тени подползают все ближе? К ней вернулось воспоминание о бойне на борту «Имперской истины», и она содрогнулась.

– Младший смотритель, сэр, – позвал Якен из-за двери комнаты. – Авгур фиксирует приближение с орбиты. Два сигнала, оба имперские, но не идентифицируются по базам данных. Еще мы получаем сигналы о мощном взрыве на высокой орбите. Подозреваем, что там уничтожен корабль.

– Уже иду, – отозвалась Ранник, стирая рукавом воду с лица. Глядя на собственное бледное отражение с покрасневшими глазами, она вдруг ощутила приступ злости. Она – офицер Адептус Арбитес. Какая бы судьбы не постигла остальную часть Зартака, ситуация в Участке №8 стабильна. Ее долг – поддерживать все в таком же состоянии до тех пор, пока Империум, наконец, не поймет, что происходит, и не прибудет помощь. Когда бы это ни случилось. Она поддернула пластину панциря, подобрала с голого рокритового пола вновь приобретенный шлем и открыла дверь. Якен ждал ее.

– Приготовить батареи противовоздушной обороны, – велела она первому арбитратору. – Возможно, они с «Имперской истины», а это значит, что они уже не наши.

– Сэр, непохоже, чтобы они были с тюремного корабля, – ответил Якен. – Они выглядят как какие-то штурмовики, очень старой модели.

– У нас есть визуальный контакт?

– Да, сэр.

Ранник вышла на грязный плац, устроенный перед цитаделью участка. Гарнизон разместился на стенах рокритовых бастионов, окружавших центральный блок. Многоствольные зенитные пушки «Гидра», венчавшие крышу цитадели, бездействовали – сервиторы прицельных систем не наводились на дружественный сигнал, транслируемый приближающимися машины.

Ранник взяла магнокуляры, которые протянул ей Якен. Чем бы ни были эти летающие аппараты, дружелюбно они точно не выглядели. Усиленная оптика видоискателя нивелировала расстояние и покров облаков, и показались два мчащихся к участку массивных тупоносых десантно-штурмовых корабля. Бледный свет солнца блестел на серой обшивке коротких крыльев и щетинящихся стволах орудий. На глазах у Ранник один пошел вниз, начиная маневр, который мог быть только заходом на посадку, в то время как второй остался на удалении, находясь в режиме ожидания.

– Навести «Гидры», – сказала Ранник Якену. – Но не стрелять, если они не откроют огонь первыми или если я не дам приказ. Это ясно?

– Да, сэр.

Вой далеких двигателей достиг болезненного уровня. Ранник сжала магнокуляры и постаралась не обращать внимания на муторность в желудке. Когда десантно-штурмовой корабль приблизился, она осознала, как он чудовищно велик. Бронированный и тяжеловооруженный – чем бы он ни являлся, но Якен был прав – он прибыл не с «Имперской истины»

Огневые точки автопушек на внешних бастионах стрекотали, отслеживая летающую машину, выдвигавшую из-под днища посадочные опоры. Она опускалась на парадную площадку, и Ранник попятилась к защитным дверям цитадели, подальше от нисходящего потока воздуха, который обрушивали на нее воющие двигатели. Арбитраторы на стенах вокруг стояли наготове, вскинув дробовики и автоматические винтовки. Ранник натянула шлем, мрачно скривив губы.

Десантно-штурмовой корабль опустился с медлительным изяществом и с глухим стуком коснулся земли. Шум двигателей снизился до визга холостого хода, а затем разом с лязгом затих. Ранник показалось, что внезапная тишина давит на нее. По коже поползли мурашки. Тяжелая фронтальная аппарель корабля находилась прямо перед ней, равно как и кабина с черным фонарем, а еще – зияющая пасть пушки, тянувшейся вдоль верхнего ребра жесткости.

Арбитраторы ждали. Наконец, послышался гул размыкающихся магнитных замков, и фронтальная аппарель начала опускаться, урча гидравликой. Выбросы пара под давлением мешали Ранник увидеть, что таится внутри. До нее вдруг дошло, что она, вероятно, вот-вот умрет.

По площади разнеслось эхо гулких ударов тяжелых шагов. Из недр десантно-штурмового корабля возникла тень. Ранник застыла, ужас парализовал ее руку на затыльнике автопистолета. Это было такое же создание, как на «Имперской истине» – гигант, закованный в огромные пластины брони. Он шагал к Ранник, словно колосс, окутанный паром. Бездушные черные линзы приковывали ее к рокриту крепости.

И все же что-то отличалось. На сей раз воитель-титан был облачен не в темно-синее, а в серое. Исчезли скалящиеся черепа и эмблемы с багряными крыльями, их место занял свернувшийся кольцом белый океанский хищник. В своих чудовищных кулаках воин держал громадный цепной топор, отключенный мотор которого молчал.

Он остановился у основания аппарели. Позади появились другие огромные воины, расходившиеся полукругом с обеих сторон. Они также были облачены в серо-белые доспехи, частично расписанные странными закручивающимися узорами. У нескольких на визорах шлемов были красные диагональные линии. На кожаных лентах, обмотанных вокруг наручей и горжетов, стучали резные костяные амулеты и старинные неровные зубы хищников. Большинство несло громадные болтеры, хотя один нес на шесте изодранное полотнище, на котором выцвело до неузнаваемости все, кроме центральной белой эмблемы, повторявшей рисунок на правом наплечнике каждого из воинов.

Никто из арбитраторов не шевелился. Ранник просто смотрела. Она знала, что стоит не так дернуться – и ее размажет по стене крепости шквал массореактивных болтов.

Первый появившийся из корабля гигант – тот, что был вооружен цепным топором – шагнул вперед.

– Привет тебе, имперский гражданин.

Его сухой и низкий скрежещущий голос с треском исходил из вокс-решетки шлема, словно доносясь с огромной глубины. Только через секунду Ранник поняла, что гигант говорит на высоком готике. Она начала подыскивать, что ответить, силясь вспомнить дни обучения в прогениуме, в страшно холодной лингва-келье аббата Тарвелла.

– Кто вы есть? – спросила она, зная, что кошмарно коверкает слова при переводе с низкого на высокий.

– Мы – Кархародон Астра, служители Отца Пустоты и Империума. Мы явились на ваш мир за Красной Податью, что наша по праву, дарованному Забытым в День Изгнания.

Из слов гиганта Ранник уловила только одну значимую вещь. Они служили Империуму. Эта информация не особо ослабила ее страх. В последнее время все оказывалось не тем, чем казалось.

– Мы получили ваш сигнал бедствия, – продолжил гигант, не получив ответа от Ранник. – Банда мерзостных предателей и еретиков осадила ваш мир и уже убила многих ваших братьев. Мы поможем вам уничтожить их перед тем, как заберем нашу Подать.

– Вы здесь, чтобы помочь нам? – запинаясь, спросила Ранник. Гигант помедлил с ответом, словно обдумывал ее слова.

– Да, – наконец, произнес он. – Нам нужен полный доступ к этому месту, дабы использовать его как перевалочный пункт.

– Вас больше?

– Периметр безопасен? – спросил гигант, оставив вопрос без внимания.

– Да. Но были контакты.

– Мы начнем развертывание. Славь Отца Пустоты, гражданин, ибо Красная Подать началась.


Шарр успел позабыть, насколько жалки люди. Стоявшая перед ним женщина явно пребывала в ошеломлении от вида двух отделений Адептус Астартес. Полузакрытый шлем не мог скрыть того, что у нее отвисала челюсть. Магистр роты моргнул, активируя символ вокс-связи на своем визоре.

– Брат Аттика, сажай «Копье пустоты», – произнес он.

Принято, магистр роты, – отозвался пилот «Громового ястреба». – Наши сканеры фиксируют контакты снаружи периметра сооружения.

– Я знаю, – сказал Шарр. – И все же продолжайте. Мы не можем терять времени.

Женщина что-то говорила. Большую часть ее фраз на высоком готике было не разобрать. Шарр оборвал ее:

– В этом здании есть заключенные-рабочие?

Женщине удалось кивнуть. Шарр продолжил:

– Вы покажете их мне и моему верховному библиарию, когда он прибудет.

Последний раз Шарр говорил с человеком, не являвшимся рабом ордена, почти половину десятилетия тому назад. Женщина перед ним выглядела не старше ребенка. С первого же взгляда ему стало ясно, что остальные члены гарнизона старше, однако они едва ли выглядели более компетентными. Они никак не смогли бы самостоятельно продержаться против изменников до настоящего момента. Захватчики попросту оставили их в живых из милости, не дав об этом знать.

Это означало, что предатели хотели, чтобы Кархародоны высадились здесь.

«Копье пустоты» приземлилось возле «Острого зуба». Два десантно-штурмовых «Громовых ястреба» заняли весь маленький плац. Наружу вслед за Те Кахуранги вышел ударный командир Ари, и они присоединились к Первому и Второму отделениям, собравшимся вокруг Шарра. Исходящий от стоявшей перед ними женщины ужас стал еще более осязаем, когда она увидела облаченного в броню верховного библиария.

– Рад встрече, младший смотритель Ранник, – произнес Те Кахуранги. Женщина побледнела.

– Вам известно мое имя?

– Моему брату известно многое, – сказал Шарр, устав от глупости женщины. – Лучше об этом не расспрашивать. А теперь вы покажете нам ваше тюремное заведение. Я должен осмотреть заключенных.

Женщина, которую Те Кахуранги назвал Ранник, заколебалась, однако ненадолго. Она отперла противовзрывные двери центральной башни и повела их вглубь катакомб. На ходу Шарр велел остальным из собравшихся отделений присоединиться к гарнизону на бастионах, а «Копью пустоты» и «Острому зубу» – снова подняться в воздух. Если их темные братья замышляют в ближайшее время нанести удар, то их не застанут неподготовленными.

Гравилифт спускал их в тюремные подземелья. Сооружения высекли в самом скальном основании Зартака: коридоры были из неровного сырого камня, низкий потолок щетинился сталактитами. Камеры для заключенных были выгрызены в скале и отделены массивными прутьями и решетками из пластали.

Шарр и Те Кахуранги шли по сводчатым коридорам. Ранник следовала за ними, будто ребенок, идущий по пятам за родителями. Какое-то время они молчали, а затем Шарр обратился к своему верховному библиарию:

– Они годятся?

Те Кахуранги издал сухое ворчание, не глядя на магистра роты.

– Они напуганы. На этот мир опустилась пелена страха. На всем лежит печать Мертвой Кожи.

– А когда мы убьем его и изгоним его тьму?

– Сложно сказать. Они истощены, переутомлены. Многие уже искалечены. Мало кто подойдет для рабских палуб, не говоря уже об индоктринации.

– Заберем, что сможем, – сказал Шарр. – Выбирайте в этом месте все, что сможет пойти на пользу ордену.

– Я здесь только ради мальчика, – произнес Те Кахуранги.

– Он для вас настолько ценен?

– Ты не хуже меня знаешь, как трудно отыскать новых инициатов для библиариума. Во Внешней Тьме, где нет обычных средств набора, довольно тяжело обнаружить подходящего юного псайкера. Найти же такого, кто в основном не затронут порчей, практически невозможно. Мои братья-библиарии десятилетиями ждали этого дня. Вот почему я здесь.

– И я вам помогу, – заверил его Шарр. – Насколько позволят мои обязанности.

– Поглядим, насколько это много на самом деле, – сказал Те Кахуранги. Пока они шли, он временами останавливался и вперивал взгляд в какую-нибудь из камер. При виде громадного воина заключенные внутри судорожно хватали воздух или кричали. Все они были созданиями замызганного вида, их серые комбинезоны покрывали наслоения пятен от пота и грязи, а на открытых участках тела застыла сажа. Шарр задался вопросом, выглядел ли он в чем-то похожим на них до своего приема в орден. Находился ли в тех же самых камерах, что и они. Воспоминания об этом были уже давно им утрачены.

– Какова средняя выживаемость у этих негодяев? – спросил он у Ранник, указывая сквозь прутья решеток одной из камер. Заключенные внутри застонали от страха.

– С момента их прибытия? – отозвалась Ранник на своем ломаном высоком готике. – От девяти до десяти месяцев по стандарту Терры.

Так быстро не умирают даже на рабских койках в Кочевом Хищническом Флоте, – подумалось Шарру. И все же лучше это, чем ничего.

– Вы знаете, где находится мальчик? – спросил он у Те Кахуранги по внутреннему воксу.

– Приблизительно, – сказал верховный библиарий. – Он до определенного предела впустил меня в свой разум, хотя напряжение и велико. Проследил его варп-присутствие до подсекции в основной тюремной шахте. Это на другом конце полушария. На поверхности в джунглях есть несколько точек входа, которые я мог бы использовать.

– Предатели позволили нам сюда добраться, – произнес Шарр. – От всего этого места просто разит западней.

– И все же у вас нет времени, магистр роты, – ответил Те Кахуранги. – Каху не потерпит никаких задержек Сбора, а я должен добраться до мальчика. С каждым мигом Мертвая Кожа все ближе к нему. Пока что мне удавалось заставлять его продолжать двигаться, но это все, что я в силах сделать на расстоянии. Я должен отправиться лично и забрать его.

– Тогда так и поступайте, – сказал Шарр. – Берите Ари и инициатов из Десятой роты на борт «Копья пустоты» и отправляйтесь со всей поспешностью. Да направит ваш путь Отец Пустоты.

Те Кахуранги склонил голову.

– А что в это время будете делать вы?

– Мы начнем с зачистки еретиков, – произнес магистр роты. – Когда искореним их, сможем забирать заключенных тюрьмы и отправлять их на орбиту.

Те Кахуранги остановился, оглядывая шероховатый коридор с камерами и массивные тюремные двери. Его шлем качнулся, развернувшись к Шарру. Покрытые тонкими надписями синие пластины и черные линзы были непроницаемы.

– Магистр роты, вы помните это место?

Шарр на мгновение замер, осматривая мрачные туннели Зартака, а затем ответил:

– Нет, Бледный Кочевник. Оно для меня ничего не значит.

Те Кахуранги покачал головой.

– Ты лжешь, Бейл Шарр.


Ворфекс присел на краю линии джунглей и оскалил клыки. Воздух над небольшим фортом участка вибирировал от визга двигателей и движения тяжелых десантно-штурмовых кораблей. Лоялисты развертывали на поверхности все больше своих сил – Ворфекс насчитал почти полную роту.

Его Коготь рапторов спустился с «Имперской истины» по приказу Кулла вскоре после того, как Ворфекс выбросил лишившуюся чувств имперку в спасательную капсулу, и как раз успел избежать гибели вместе с кораблем, уничтоженного вновь прибывшим флотом лоялистов. С тех пор они следили за участком с кромки джунглей, словно едва заметные хищники, кружащие вокруг загнанной добычи. Порой они обозначали свое присутствие, стреляя через открытое пространство и изводя имперцев малыми дозами страха.

Ворфекс только начал обдумывать, не устроить ли – вопреки приказам – небольшую вылазку поубивать, как ауспик засек приближение авиации. Все вдруг снова приняло интересный оборот. Будь проклят Кулл, но он оказался прав – на Зартак прибывали лояльные Адептус Астартес. Ворфекс не узнавал их серо-черную расцветку, но от вида эмблемы хищника по генетически усовершенствованным жилам Повелителя Ночи пробежала дрожь возбуждения.

Из убийства и грабежа жатва превратилась в возможность доказать, что VIII Легион – все еще самые смертоносные убийцы-охотники в Галактике. А еще это был идеальный для него расклад, чтобы взять в свои руки управление группировкой.

Лоялисты уже оповестили о своем присутствии, взяв на абордаж и уничтожив «Имперскую истину». Когда это произошло, челнок с Когтем рапторов Ворфекса еще спускался с орбиты. Он наблюдал на зернистых изображениях с кормового пикт-транслятора, как тюремный корабль сминается и разламывается на части под обстрелом прибывшего флота имперцев. Бескожий Отец придет в ярость от того, что пропитанный смертью звездолет разбили, когда он был так близок к завершению его преображения в собственное искореженное болью варп-гнездышко. Ворфекса это не заботило. Он презирал хитрости Темных Богов почти столь же сильно, как ненавидел немощных имперских шавок. В Галактике существовала лишь одна воля, которой он повиновался, и она была его собственной.

Над внешними стенами участка поднялся очередной десантный корабль, устремившийся к северу. Вожак Когтя открыл вокс-канал связи с Окружной Крепостью.

– Мой принц, говорит Ворфекс. Они все еще разгружаются в предсказанном вами месте. Начала прибывать бронетехника. По моим оценкам, отряд силой в роту, не больше и не меньше.

В ответ на канале затрещал голос Кулла:

Принято. Следи за ними, брат. Отходи только в случае угрозы.

– Коготь голоден, мой принц, – произнес Ворфекс, пробуя терпение Кулла на прочность.

Ворфекс, мне неважно, чего хочет твой Коготь. Скоро мы все поохотимся. Если ты не можешь оставаться на позиции и держать свой Коготь в узде, я найду чемпиона, который сможет. Это понятно?

– Да, мой принц, – солгал Ворфекс, стараясь не выдать голосом своей обиды. Он разорвал связь.


Когти возвращались в свой новый дом. Их сопровождали подземные локорельсовые вагонетки, груженые перепуганным мясом. Повелители Ночи собирали и везли новых узников со всех внешних участков и второстепенных рудников. Новоприбывших толпой выгружали в Нору, чтобы они присоединялись к оставшимся заключенным Скважины №1, которые до сих пор боролись за выживание в окутанных тенями туннелях и ямах.

Флот Повелителей Ночи отошел от темной стороны Зартака под прикрытие пояса астероидов. Вся группировка собралась ниже уровня поверхности. Последние остававшиеся спустились на челноках перед самым прибытием лоялистов. Теперь от них требовалось только ждать.

Имперцы, которые отсиживались в последнем обороняющемся участке, ранее перекрыли подземные пути, связывавшие их небольшие выработки с более крупной Норой. Кулл наблюдал, как на мониторах медленно со скрежетом открываются разделительные противовзрывные двери. Из-за них появились первые облаченные в броню фигуры, державшие наготове болтеры и перемещавшиеся со смертоносной грацией прирожденных хищников. Повелитель Ночи ухмыльнулся. Скоро им предстоит узнать, кто настоящий хищник на Зартаке. Он включил вокс и открыл канал связи со всей группировкой.

– Говорит Принц Терний, всем Когтям, – произнес он. – Можете начинать.


+ + + Генетическое сканирование завершено + + +

+++ Доступ разрешен +++

+++ Начало записи в мнемохранилище +++

+++ Временная отметка, 3644875.M41 +++

День 79, примерное время с погрешностью варпа.

Мы достигли промежуточной станции у Горгаса, следуя по маршруту пропавшего тюремного корабля. Продвижение шло медленно. Волны эмпиреев против нас, и я опасаюсь, что мы прибудем на Зартак уже после окончания разворачивающихся там сейчас событий, каковы бы они ни были. Лишь Богу-Императору ведомо, что мы найдем.

Я воспользовался возможностью, предоставленной коротким выходом обратно в реальное пространство, чтобы связаться с вышестоящими и подчиненными. Рохфорту удалось, наконец, покончить с делами на Келистане. Мой лорд Розенкранц продолжает торопить. Я уведомил его о загадке, касающейся пропажи колонистов Зартака и направил ему копии файлов, которые на данный момент скомпилировал из ограниченных баз данных «Святой Анжелики». Надеюсь, благодаря более высоким уровням допуска и доступу к Ордо Либрариум на Миткволле у него будет больше шансов раскрыть истину об этих странных событиях.

Сейчас мы готовы вернуться в варп. Перед нами простирается граница имперского пространства пустоты, а дальше – черное бескрайнее ничто. Я начинаю раскаиваться в той радости, с которой принял это назначение.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++

+++ Мысль дня: Жизнь, прожитая в страхе, воистину благословенна +++

Глава VII

Все началось со Слежки. Когти собрались в сети шахт, отходивших от Скважины №1, и отключили все второстепенные системы брони. Злое красное свечение линз шлемов погасло, а дуговые разряды, щелкавшие и трещавшие на доспехах ветеранов, исчезли. Повелители Ночи слились с адской тьмой, и тишину нарушало лишь тихое жужжание приглушенных сервоприводов. Они воистину стали ночью.

Ворфекс и его рапторы достаточно наползались в грязи и подлеске на поверхности. Будь проклят Кулл и его высокомерные приказы, рапторам нужно было убивать. Мясо, которое им скормили на мостике «Имперской истины», являлось лишь жалкой закуской, а Ворфекса к тому же до сих пор уязвляло, что его заставили сохранить жизнь одному из трупопоклонников. На поверхности он бы ничего не добился.

Так что его Коготь спустился во мрак, чтобы присоединиться к братьям. Не было никого более сведущего в искусстве охоты, чем его рапторы. Они вступили в Слежку – первую из трех фаз сражения, которые группировка уже давно довела до совершенства. Повелители Ночи медленно и терпеливо определяли местонахождение врага и окружали его, скользя в тенях с неторопливой аккуратностью, указывавшей на абсолютную уверенность в себе. Когда они окажутся на позиции, начнется Террор. Вспышки дуговых молний, вопли тысячи жертв, рявканье и удары оружия, глушение вокса, всплески помех и оглушающие гранаты – все это будет раздирать разум врагов приступом чистейшего, сводящего с ума ужаса.

И только тогда они перейдут к финальной, самой сладкой стадии – Убийству.

Ворфекс улыбнулся, глядя на то, как братья расположились во тьме вокруг него. Они превратят в добычу тех, кто считает себя хищниками.


Район занят, – протрещал в воксе голос ударного командира Нуритоны. – Перекресток девять-три чист.

– Принято, – отозвался Шарр. – Удерживайте позицию. Мы идем к вам.

Тактическое братство из Второго отделения Третьей роты возглавляло спуск в туннели, связывающие участок с основными выработками. Они не встретили никаких признаков вражеского присутствия. Нуритона остановил продвижение на пересечении горизонтов – самом крупном узле на стыке двух подземных сетей. Несколькими мгновениями ранее Шарр получил вокс-сообщение от Те Кахуранги, известившего, что он также начал спуск под землю далеко к северу. Подразделение скаутов роты веером расходилось вперед него, разделяясь в поисках мальчика.

Это уже была не забота Шарра. Требовалось зачистить главную шахту, причем как можно быстрее. Только тогда можно будет начинать Сбор.

Он повел командирское отделение вниз – на первом гравилифте, а затем по закручивающимся узким коридорам из камня, грязи и скрипучей пластали. В гулкие объятия глубинной тьмы Зартака. Там он обнаружил ожидающего Нуритону и его тактическое отделение.

– Возможный контакт впереди, – произнес ударный командир, поприветствовав магистра роты уважительным кивком головы. Он стоял под прикрытием ржавеющего контейнера, груженого рудой, а братья-в-пустоте разошлись от перекрестка во все стороны, присев за ржавыми служебными вагонетками и механизмами перевода стрелок. Воздух был холодным и спертым, как будто подземный туннель задерживал дыхание.

– Возможный контакт? – переспросил Шарр. Седой командир Второго отделения редко оперировал не абсолютными категориями.

– Так точно. Тени играют с нами. Имели место сбои авточувств. Подозреваю, что поблизости работает какое-то продвинутое глушащее устройство.

Мало что в Галактике было способно оказать воздействие на чувства силовой брони Адептус Астартес. Уже это свидетельствовало о том, что их враг находился неподалеку.

– На ауспике ничего?

– Пока нет.

– Они знают, что мы здесь, – рыкнул ударный ветеран Дортор. Командирское отделение собралось вокруг магистра роты, высматривая движение во мраке. Знаменосец Нико наполовину сложил древко ротного знамени, чтобы старинный штандарт поместился под землей. Казалось, что Красный Танэ сжимает висящий в магнитных захватах Меч Пустоты крепче, чем когда-либо прежде.

– Они нас ждут, – предположил Шарр. – И я не хочу давать им заскучать. Держите позиции.

Он встал. От него уходила вдаль колея локорельса, идущая прямо к Скважине №1. Дальше по туннелю прикрученные над головой осветительные полосы отключились, и рельсы под ногами спускались в темноту. Слабая тяга воздуха из отдаленной вытяжной шахты покачивала драные полоски религиозных текстов, прибитые к стенам. Нуритона был прав – что-то сознательно создавало помехи их зрению.

Однако порой отсутствие хищника подтверждает его присутствие.

– Магистр роты, – начал было Дортор, но Шарр прервал его:

– Ждите. Они не нанесут удара, пока не решат, что я остался сам по себе. Мы должны привести в действие их ловушку.

Он в одиночку двинулся вглубь туннеля. Он скорее чувствовал, чем видел, как тени шевелятся и перемещаются, а мрак сжимается вокруг, как бывает при подползающем болезненном голоде во время криосна.

– Магистр роты, если вы зайдете дальше, мы потеряем вас из виду, – произнес Дортор по воксу. – Ауспик начинает давать сбои.

Шарр не ответил. Доспех уже начал накачивать трансчеловеческое тело боевыми стимуляторами, автоматически запустив инъекции в ответ на скачок темпа сердцебиения. У слюны появился медный привкус, а мускулы стало жечь от адреналина. Жнец вдруг показался легче, перчатки непринужденно удерживали огромный цепной топор.

Позади него что-то глухо ударилось о гальку рельсовой подложки. Звук был тихим, а его время идеально подгадали, чтобы он совпал с очередным шагом Шарра. Нормальный человек его бы не заметил. Однако Шарр был далеко не нормальным человеком.

Он вдавил активатор Жнеца и взмахнул им. Цепной топор с воем ожил, и его зубья с адамантиевыми остриями завертелись с неожиданной яростью. Они рассекали стылый воздух, пока Шарр поворачивался на пятке, а затем взметнули дождь искр и заскрежетали о лезвия цепного меча.

От силы столкновения раптора, спрыгнувшего за спиной у Шарра, отбросило назад. Даже автоматические компенсаторы силовой брони не могли погасить мощь удара магистра роты. Шарр сделал новый взмах, выбрасывая руку вперед. Раптор, оружие которого теперь тоже зажужжало и ожило, парировал, и два цепных клинка, содрогнувшись, отскочили друг от друга, снова рассыпая искры.

Раздался визг, и в атаку бросились остальные Повелители Ночи. Они прятались по краям туннеля, cнуя вдоль стен и под потолком, словно огромные шипастые паукообразные. Теперь же их прыжковые ранцы заполыхали, а решетки воксов издали резкие вопли, передавая крики всех тех невинных и беззащитных жертв, кого они убили за сотни лет. Они напали на Шарра со всех сторон. Молниевые когти рассекали мрак, цепные мечи ревели.

Несколько отчаянных секунд магистр Третьей роты бился один. Мерцание молний придавало бою дьявольскую прерывистую монохромность, будто это была пикт-трансляция стоп-кадров. Поворот отвел в сторону выпад цепного меча. Горящие когти отскочили от рукояти Жнеца. Еще одни пробороздили правый наплечник Кархародона. Третий цепной меч задребезжал о ранец. Зазубренный боевой нож едва не пронзил горжет.

А затем рядом с ним появился Красный Танэ. Вопреки приказу Шарра, чемпион роты встал из-за укрытия и пошел за ним. Не сделай он этого, первое настоящее кровопускание Первого Жнеца в новом качестве стало бы и последним.

Меч Пустоты вошел первому атаковавшему Шарра раптору в поясницу, под окованными медью соплами архаичного прыжкового ранца. Неведомый металл черного клинка разрезал силовую броню еретика так легко, как будто его окружало расщепляющее поле. Он рассек хребет и мгновенно уложил космодесантника Хаоса.

Танэ уже продолжал движение. Коралловый Щит чемпиона с треском рефракционного разряда отвел в сторону пару молниевых когтей. Меч Пустоты взлетел вверх, и конечность покатилась по полу, разбрызгивая темную кровь.

Шарр сумел вовремя качнуться назад и уклониться от четырех когтей, хлестнувших в направлении шлема. Он вслепую ударил Жнецом в окружающие тени, скрежеща зубами. Чувства обострились до предела, мощная смесь стимуляторов и чистой боевой ярости, гремящая в его жилах, подстегивала потребность убивать. Слепота взывала к нему. Он подавлял желание размахивать Жнецом без разбора, сохраняя защитную стойку и парируя удары изрубленной адамантиевой рукоятью. Остальные из командирского отделения уже были на пути к нему. Нужно было лишь продержаться до их появления, и он не мог позволить себе потерять контроль у них на глазах. Только не в первом настоящем бою на посту магистра роты.

Красный Танэ так не сдерживался. Сила чемпиона заключалась в его, казалось, уникальной способности совмещать работу клинком на уровне инстинктов с той свирепостью в ближнем бою, которую генетически наследовали Кархародоны. Каждый его удар был тщательно выверен и наносился с такой чистой и грубой силой, с которой было бы нелегко тягаться даже громадному ветерану вроде Каху. К тому моменту, как остальные члены командирского отделения оказались рядом с Шарром, ротный чемпион уже успел сразить еще один когтистый кошмар.

Только через секунду Шарр осознал, что оставшиеся исчезли. Туннель неожиданно опустел. Ударный ветеран Дортор, действуя с типичной для него эффективностью, всадил по заряду из болтера в шлемы трех мертвых предателей, лежавших у его ног.

– Первая кровь за тобой, – сказал Шарр Танэ, абсолютно неподвижно замершему среди убитых им. Он слышал в воксе тяжелое дыхание космического десантника и знал, что тот силится освободиться от собственной жажды крови, коль скоро схватка – такая внезапная и ожесточенная – закончилась. Слепота грозила всем, не только Шарру.

Однако Танэ зря утруждался, пытаясь взять себя в руки. Из прохода, который вел обратно к перекрестку, откуда они пришли, раздался рев взрыва и грохот падающей земли. Туннель, ведущий назад к участку, обрушился, и западня сработала.


– Ворфекс! – требовательно вопросил Кулл в вокс. – Где он?

Под землей, мой принц, – ответил Артар, командир Четвертого Когтя. – Один из лоялистов спровоцировал засаду, пока мы еще занимались Слежкой.

– Варп забери его душу, – прорычал Кулл. – Он не должен находиться ниже поверхности.

Трупопоклонники теперь знают о нашем присутствии.

– Немедленно переходите к Убийству, пока они не перегруппировались, – велел Кулл и переключил канал. – Драк, подрывай заряды.

Когда ведущее тактическое отделение лоялистов только вошло в шахты из тюремных подземелий под Участком №8, они тщательно сканировали путь на предмет взрывчатки и ловушек. Однако ауспик не мог преодолеть толстые пласты камня вокруг туннеля, а если точнее – пласт между проходом, по которому пошел Шарр с братьями, и змеившимся вокруг него обособленным шурфом. Проводя орбитальное сканирование перед началом жатвы, Кулл понял, что наличие шурфа делает вход в участок идеальной западней.

Повелители Ночи были чересчур крупными, чтобы пробраться по шурфу, но вот пехота людей-культистов из Черной Длани – нет. С тех пор, как они получили контроль над Скважиной №1, трое из них часами набивали тесное пространство взрывчаткой под руководством эксперта-подрывника Первой Смерти, Драка. В результате при детонации зарядов давление взрыва раскололо скальную прослойку между шурфом и туннелем под ним, приведя к обвалу, который отрезал шахты от Участка №8.


О последнем обстоятельстве Шарр узнал практически тотчас же. Ударивший по ушам хлопок взрыва еще отдавался в туннелях у перекрестка, когда со стороны участка обрушился шквал дыма и обломков.

Дальше стало еще хуже. С дальнего края рельсовой колеи и из двух других выходящих на перекресток туннелей начали рявкать и плеваться болтеры.

– Отход! – отрывисто скомандовал Шарр, отворачиваясь от прочерченного огненными полосами мрака обратно к свету перекрестка. Они побежали. Болты взметали гальку и вышибали куски грязи из стен по обе стороны. Шарр почувствовал, как один из зарядов с сильным треском отскочил от левого наплечника, смяв наружный слой керамита и менее прочную пласталь под ним. Еще один сдетонировал, зацепив ранец, а третий выбил из колеи локорельса под ногами крупные злые искры. Руна, отображавшая Соха на дисплее визора, вспыхнула желтым, и он услышал, как специалист по вооружению зарычал от быстро подавляемой боли, вызванной снарядом, который пробил броню и плоть на левой голени. Шарр чуть замедлил бег, чтобы гарантировать, что они от него не оторвутся.

Из зева двух других примыкающих туннелей по перекрестку хлестал огонь. В свете мощных дульных вспышек возникали небольшие, но стремительно перемещающиеся красноглазые тени.

– Ауспик не работает, – сообщил ударный командир Нуритона, когда Шарр и его группа упали за укрытие рядом с ним. Набитый рудой контейнер содрогался от зарядов болтеров, которые пробивали дальнюю сторону и бессильно рвались внутри.

Магистр роты, туннель обрушился, – раздался голос ударного командира Руака из Третьего отделения. Ему было поручено следовать за Первым и Вторым на перекресток, однако он оказался от них отрезан на ближней к участку стороне туннеля, когда сработала взрывчатка.

– Вы можете пробиться? – требовательно спросил Шарр.

Осматриваем. Похоже, что сможем, но это потребует времени.

Этого времени изменники им давать не собирались. Масса залпа невидимых нападающих нарастала. Шарр подозревал, что к ним прибывают подкрепления. Пока он об этом думал, раздался глухой удар, и из примыкающего туннеля с визгом шутихи вырвалась осколочная ракета. Она врезалась в гальку в дюжине ярдов перед ржавеющей брошенной вагонеткой локорельса, изрешетив ту шрапнелью и заставив покачнуться на рельсах.

Кодекс предписывал разбираться с такими засадами посредством контратаки, но Нуритона явно уже попробовал это, пока Шарр возвращался к перекрестку. На открытом пространстве лежали тела двух Кархародонов. Их серая броня, покрытая коркой пыли, была забрызгана ярко-красной кровью. Периодически одна из тех теней, что стреляли из туннелей, сознательно целилась в распростертые тела, заставляя их дергаться. Каждое новое попадание сопровождалось маниакальным хохотом.

– Нужно выманить их на открытое место, – сказал Шарр Нуритоне.

– Если пойдем в атаку, они нас срежут, – произнес ударный командир, глядя на тела двух своих братьев по тактическому отделению.

– Не пойдем. Мы отступим.

– Куда? Они перекрыли единственный путь отсюда назад в участок.

– Придется использовать вход в туннель. Так им придется выйти на перекресток.

– В туннеле нет укрытий, – предостерег Дортор. – Нас перебьют.

– И та же участь нас ждет, если мы попытаемся сдержать их здесь без поддержки, – сказал Шарр. – Отводи отделение по боевым группам обратно в туннель к участку.

Кархародоны стали отходить. Половина тактического отделения Нуритоны начала прикрывающий обстрел, вслепую вгоняя болты в туннели, откуда их атаковали. В это время вторая половина приподнялась и устремилась к обрушенному пути обратно в участок, разбрасывая ногами гальку с рельсовой подложки. На ходу они получали попадания – сплошные снаряды с треском отлетали от керамита или пускали кровь в слабых местах разнородных серых доспехов. И все же они добрались до мрака туннеля, не понеся потерь.

– Братья, огонь на прикрытие, – скомандовал Шарр.

Командирское отделение начало стрелять, а Нуритона повел вторую половину своих тактических десантников вслед за первой. Шарр отстегнул свой болт-пистолет «Умбра-Магнус» и отправил очередь зарядов в зев ближайшего туннеля. Он сомневался, что попадает хоть во что-то, но смысл был не в этом. Раздался воющий треск – Соха выстрелил из своего волкитного ружья вдогонку снарядам Шарра. Раскаленное добела копье энергии взорвалось о стену туннеля, не причинив ущерба, однако выпущенный навскидку пылающий свет, проходя мимо, на краткий миг озарил атакующих – щерящиеся черепа, темную броню и страшные окровавленные когти. Видения Те Кахуранги были верны.

Один из тактических десантников Нуритоны упал на бегу. Болт пробил ему правый бок и вырвал кусок из нижней части торса. Нуритона вернулся от входа в туннель и обеими руками поволок павшего брата по гальке. Выстрелы били вокруг него и высекали искры.

– Наша очередь, – произнес Шарр, когда оба временно оказались в безопасности за входом в туннель. – За мной.

Командирское отделение вырвалось из-за продырявленного болтами контейнера, паля на ходу. Тактические десантники, находившиеся в туннеле к участку ближе всего от выхода на перекресток, начали стрелять, вновь буравя мешающую темноту струями полуавтоматического огня.

Несмотря на логичность, отступление до сих пор казалось Шарру неприемлемым. Он буквально слышал голос Те Кахуранги, распекающий его за столь глупые мысли. Теперь он был магистром роты, а не каким-нибудь гордым, безымянным инициатом из Десятой, у которого только прорезались зубы. Это говорил дух Акиа, не он сам.

Болт пробил полосу электронного герметизатора, крепящего наруч Дортора, и прошел сквозь мясо на локте, не разорвавшись. Еще один едва не расколол белый шлем Тамы надвое, а третий угодил Нико под пластину на правом колене, вынудив перейти с бега на мучительное хромание. Красный Танэ, как обычно, позаботился о том, чтобы отходить последним, и пятился от перекрестка, подняв Коралловый Щит. Рефракционное поле вспыхивало, принимая на себя град болтов. Шарр схватил его за ранец и силой протащил последние несколько ярдов до туннеля.

– Продвигайтесь вперед, насколько можете, – приказал Шарр Второму отделению, жестом веля им прижаться к осыпавшейся земле в нескольких десятках ярдов впереди. Он слышал, как на той стороне плотно утрамбованного препятствия скребут руки и клинки. – Руак, доклад.

Мы продвигаемся, магистр роты. По моим оценкам, еще десять минут – и мы проберемся к вам.

– Десять минут – это слишком долго.

Брат Феллик предложил прикрепить наши крак-гранаты…

– Отставить, мы сейчас сразу с другой стороны. Никаких гранат.

Продолжаем копать.

На перекресток опустилась тишина, которую нарушали лишь резкие щелчки фиксаторов магазинов. Обе стороны перезаряжали оружие.

Изменникам не потребовалось много времени, чтобы среагировать на отход лоялистов. Они почувствовали вкус победы и знали, что облаченные в серое имперцы по ту сторону искусственного завала копают, прокладывая себе дорогу сквозь грязь и камни, чтоб помочь братьям. Присев у входа в туннель, Шарр видел, как в свете ламп на перекрестке появились первые еретики. Их силовые доспехи обладали темнейшим оттенком синевы и были отделаны бронзовыми и золотыми полосами. Это контрастировало с белизной кости и кровавой краснотой ухмыляющихся крылатых черепов, украшавших нагрудники и наплечники.

Космодесантники Хаоса рассредотачивались, занимая потрепанные укрытия, рассеянные по перекрестку. Они перемещались плавно, ни на йоту не уступая Кархародонам в грациозности и хищности движений. Перебежки были короткими и выверенными, одна группа всегда оставалась на месте и прикрывала другую во время смены позиции. Через считанные секунды несколько из них нашли направление, с которого просматривался вход в туннель, и начали посылать внутрь снаряды, будто проходясь по нему косой. Не имея прикрытия, Кархародоны могли лишь прижиматься к стенам сырого и тесного пространства.

Шарр прикинул, что меньше чем через минуту они начнут нести потери. Он видел, что Повелитель Ночи с изукрашенной трубой пусковой установки, который уже выпускал осколочную ракету перед этим, подбирается ближе под прикрытием огня братьев. Одна ракета в туннель либо прикончит их, либо обрушит им на головы остатки шурфа. Если и останутся выжившие, то одна-единственная связка гранат и залп очередями из болтеров превратят их в мясной фарш. В своем нынешнем положении – находясь в окружении и уперевшись спиной в грязную стену – Кархародоны могли лишь умереть.

Именно в это Шарр и хотел заставить поверить изменников. Он нажал на клавишу вокса и моргнул, активируя канал связи с «Белой пастью».

– Каху, – произнес он. – Бей.


Терминаторы Каху материализовались во вспышке телепортационной молнии и под громовой удар вытесняемого воздуха. Пятеро гигантов, закованных в пластины бело-серого адамантия, внезапно появились на пустой поворотной платформе в центре перекрестка.

Красные Братья открыли огонь, и туннель вокруг Шарра завибрировал. Град снарядов штурмовых болтеров модели «Инкаладион» и тяжелой штурмовой пушки Mk II «Абсиния» скосил двух ближайших предателей. Их братья среагировали с типичной для Адептус Астартес быстротой и силой. Уже через считанные секунды от тактических доспехов терминаторов с треском отскакивал ответный шквал болтов, бьющих со всех сторон.

– Вперед, – передал по воксу Шарр.

Он вывел Первое и Второе отделения обратно на перекресток, держа в руках чудовищно ревущий Жнец. Ближайшие изменники, рассредоточившиеся возле пересечения колей локорельса, вновь переключили свое внимание на них, однако было уже слишком поздно. Когда Шарр рванулся вперед, один из них бросил болтер и замахнулся цепным мечом, но мотор только начал раскручиваться, как в него врезался Жнец. Страшный удар Кархародона, нанесенный из-за головы, прорубил попытку парирования и вошел в череп предателя, разрубив того до грудины и взметнув дождь взбаламученной крови и внутренностей. Шарр выдернул Жнец из трупа и со всей силы взмахнул им, метя в другого Повелителя Ночи, который отползал назад, активируя свой цепной меч. Окровавленные зубья Жнеца вгрызлись в воздух, но мимо Шарра уже двигался Красный Танэ. Меч Пустоты поразил еретика в стык между нижней и верхней частью нагрудника, пронзив его насквозь.

Повелители Ночи контртаковали. Вытащив клинки и болт-пистолеты, они бросились в бой. Вокс-динамики передавали сводящий с ума повтор синтезированных воплей жертв их истязаний. Терминаторы Каху, не собираясь продолжать вести огонь с уязвимой позиции в центре перекрестка, зашагали навстречу с пылающими силовыми кулаками. Уже через считанные мгновения стало ясно, почему ветераны в белой броне именовались Красными Братьями – могучие сокрушительные удары кулаков, окутанных расщепляющим полем, пробивали силовые доспехи и плоть, быстро покрывая их капающими красными потеками. Они рвали Повелителей Ночи на части, словно множество красных мясников.

– Они отступают, – прорычал Нуритона по воксу. Шарр видел, что тот прав. Еретики, находившиеся позади всех, снова растворялись во мраке туннелей, утаскивая с собой своих павших. Некоторые останавливались, ведя огонь по идущей схватке и не давая Кархародонам воспользоваться разрывами между отходящими отделениями.

– Преследуем? – спросил Нуритона.

– Отставить, – произнес Шарр, хотя его трансчеловеческое тело буквально кричало, требуя обратного. Его манила к себе Слепота – безмолвная самоубийственная апатия, являвшаяся одной из самых мрачных составляющих испорченного генетического наследия ордена. Он силился сдерживать ее, крепко сжимая рукоять Жнеца.

– Это может быть ловушкой, – сказал Дортор, чувствуя напряжение своего командира. – Нам не известна их численность и диспозиция, а они мастера такой войны.

Шарру помешал ответить новый вопль, более громкий, чем все остальные. Из одного из туннелей, словно ракеты, вырвались два темных шипастых силуэта с полыхающими прыжковыми ранцами. Вернулись уцелевшие рапторы – те, кто изначально привел западню в действие.

Они устремились прямо к Красным Братьям. Одному и впрямь удалось пустить кровь – молниевые когти пробили броню на бедре терминатора, а затем массивный силовой кулак воина отправил его в небытие. Другой, нагрудник которого был покрыт воронками и вмятинами, будто от выстрелов из дробовика с ближней дистанции, бросился на самого Каху. Латная перчатка зацепила зубы хищников, висящие на горжете терминатора. Изменник дернулся назад, уходя от выпада Каху. Кожаная лента лопнула, и громадный силовой кулак Кархародона сокрушил лишь воздух.

Похоже было, что отступник раскаялся в своем опрометчивом нападении. Он сделал пируэт в воздухе, двигаясь с изяществом хищной птицы, а затем умчался прочь от жаждущих мести терминаторов с помощью своего прыжкового ранца. Заряды штурмовых болтеров рвали все вокруг него и обдирали броню, но ни один так и не попал в цель, пока он не исчез в глубине туннеля.

Неожиданный налет рапторов выиграл для остальных Повелителей Ночи необходимые им секунды. Они снова слились с темнотой, оставив после себя лишь отголоски криков своих пленников. Тактические десантники Нуритоны, направились было за ними, охваченные первыми стадиями Слепоты, но властный рык ударного командира удержал их от погони. Кровавое исступление покинуло их генетически усовершенствованные тела, как будто его никогда и не было.

– Надо преследовать, – сказал Каху Шарру, пройдя среди побоища и встав перед магистром роты. – Иначе мое присутствие здесь впустую.

В голосе терминатора слышалась едва сдерживаемая злость. В боевой доктрине ордена указывалось, что находящихся в телепортационном резерве Красных Братьев надлежит задействовать только по достижении критического для операции этапа. Они являлись смертельным ударом – тем топором, что сносит с плеч голову уже обескровленного и сломленного осужденного. А вместо этого их использовали в первой же схватке, причем одного из них ранили.

Перед тем, как ответить, Шарр сделал вдох, чтобы успокоиться.

– Благодарю тебя, брат. Без твоего вмешательства мы все были бы мертвы.

– Вас отрезали?

– Да. Пока мы разговариваем, Третье отделение расчищает завал.

– Как ваш авангард мог так легко угодить в ловушку? – с нажимом спросил Каху. В его голосе явно слышалась критическая интонация.

– Из-за темпа развертывания мы могли даже в лучшем случае проводить лишь минимальную разведку.

– Значит, не надо было отдавать отряд скаутов Те Кахуранги.

– Не оспаривай мое решение, Каху, – произнес Шарр. – Пока у тебя не будет веской причины для претензий.

Он мог бы и продолжить. Ему изначально пришлось идти в западню одному именно из-за требований Каху торопиться. Если терминатору так хотелось выступить в роли смертельного удара, ему следовало дать Третьей роте больше времени на подготовку. Однако он ничего из этого не сказал, а лишь не отводил глаз от яростно блестящих черных линз визора Каху. В конце концов, терминатор отвернулся.

– Начали так начали, – сказал он.

– Начали, – согласился Шарр. – Наступление продолжается.


+++ Доступ разрешен +++

+++ Начало записи в мнемохранилище +++

+++ Временная отметка, 3674875.M41 +++

День 89, примерное время с погрешностью варпа.

Мы только что вышли из варпа в систему, ближе к ее границе относительно звезды Зартака. Эмпиреи вновь подшутили над нами – мы прибыли гораздо раньше, чем ожидалось. Авгуры «Святой Анжелики» еще ведут сканирование, но пока что не смогли засечь в окрестностях присутствия других кораблей, или же каких-либо сигналов, исходящих с поверхности Зартака, за исключением слабого сигнала бедствия, который, видимо, идет из второстепенного тюремного учреждения. По имеющимся признакам похоже, что на орбите планетоида застряло несколько крупных остовов, а также есть и другие свидетельства недавнего сражения в пустоте. Мы также фиксируем след чего-то, что может быть только недавним варп-прыжком в масштабах флотилии. Подозреваю, что мы опоздали. Все каналы связи мертвы. Как только будут готовы и загружены последние сканы, я прикажу «Святой Анжелике» проложить курс через внешний астероидный пояс системы. Одному Императору ведомо, что мы обнаружим, когда там окажемся.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++

+++ Мысль дня: Закаляйте пытливость желанием исполнить Его волю +++

Глава VIII

Тьма предала Шадрайта.

Для Повелителя Ночи тени никогда не пустовали, они всегда кишели острыми когтями и звериными мордами, которые постоянно бормотали, лгали и издавали бесплотное нечеловеческое чириканье. Они являлись источником его могущества, сущностью Бар`Гула – облаченного в черное обманщика, демона, порожденного мраком и ведущей к гибели неправдой.

У запутанных недр Скважины №1 не было от него секретов. До сих пор тени вели Шадрайта, словно преданные гончие, указывая ему дорогу по лабиринту проходов в камне и грязи, составлявших рукотворное подземелье Зартака. Они ни разу не покидали его. До настоящего момента.

При входе в секцию выработок, обозначенную как Нижний Западный 7-й, связь Шадрайта с демоническими призраками начала слабеть. Из варпа вторглась иная сущность, отгоняющая прочь указующие нашептывания. Известные и желанные для Шадрайта тени пропали, а на их место явилась совершенно иная тьма. Это было небытие пустоты, причиняющее боль ничто, где напрочь отсутствовали какие-либо сущности – как демонические, так и все остальные. Она заглатывала колдуна Хаоса, будто пасть какого-то колоссального голодного левиафана, забирая всю уверенность, которая в первую очередь и привела его на эту планету.

Впервые с тех пор, как силы Темных Богов раскрыли его врожденный дар и наделили его провидением, которым некогда обладал принявший мученическую смерть генетический предок, Шадрайт оказался по-настоящему один. Колдун бушевал, вымещая свою ярость на тех заключенных, кому не посчастливилось попасться ему на пути. Варп-коса скоро стала красной и мокрой. Эфирное пламя на ней слабо тлело.

Он заблудился. На Зартаке было лишь одно существо, которое могло такое сделать – существо, достаточно обученное и опытное, чтобы бросить вызов чудесным способностям Шадрайта. Сам Шадрайт никогда не встречал его прежде, однако Бар`Гулу доводилось. Бледный Кочевник, известный своим боевым братьям как Те Кахуранги. Демон трижды сталкивался с ним раньше, посредством разных смертных союзников. По словам Бар`Гула, космодесантник-библиарий был стар по меркам слабаков, все еще цепляющихся за Ложного Императора. Шадрайт признавал, что недооценил его. До сих пор ничему – ни смертному, ни кому-либо еще – не удавалось разорвать его связь с Бар`Гулом.

А еще, по словам Бар`Гула, Бледный Кочевник был ему братом.

Колдун Хаоса старался восстановить контакт со своим демоническим союзником. В окружавшей его безрадостной темноте пустоты он собирал сущность самой жизни – кровь. Словно какой-то кошмарный король троглодитов, он затаскивал жертв, по глупости забредавших ему навстречу, в пробуренную в скале пещеру и свежевал, сдирая плоть с костей и давя внутренние органы в красную пасту. Вскоре его доспех покрылся омерзительным слоем крови и грязи. Он сдирал с себя старую жесткую кожу и налеплял на ее место свежую, вырезая на растянутой плоти новые нечестивые руны и символы. Все это время он едва слышно декламировал фразы мрака – слова, которые даже сам прежде не осмеливался использовать, и от которых вывернуло бы наизнанку даже его братьев из Повелителей ночи, не говоря уж о любом нормальном смертном.

Он перерождался. В ярости он теснее привязывал себя к созданию, которое всегда признавал лишь своим союзником, но не господином. Сковывавшая его темнота вновь понемногу начала заполняться. Направлявшие его низшие демоны и фамильяры возвращались, преодолевая уловки Бледного Кочевника.

Шадрайт отыщет мальчишку. А затем отыщет и Те Кахуранги и дюйм за дюймом сдерет бледную кожу своего брата с мяса и костей.


Скелл проснулся. Он не помнил, как заснул. Последнее, что он помнил – как сбился с бега на мучительное и медленное ковыляние. Пережитое за последний день вымотало его тело и потрепало разум. Организм попросту сдался.

Одно мимолетное мгновение он совершенно не представлял, где находится. А затем на него вновь обрушилась реальность. Он рывком поднялся на ноги и вскрикнул от судорог, которыми свело его замерзшее и уставшее тело, пока он спал.

Он был в заброшенном воздуховоде – тесном пространстве, наполненном стоном влажного воздуха, который большие роторы-вентиляторы гнали в шахты из джунглей Зартака. Жутковатый звук вызывал у него дрожь. Его всего покрывала корка грязи и сажи. Где-то в вязком рудничном болоте Южного 16-го он потерял оба ботинка. Болезненный страшный голод драл желудок, словно бешеный зверь.

Какую-то секунду единственное, чего ему хотелось – снова привалиться спиной к стене. Какую-то секунду ему было наплевать на все, что случилось. На пульсацию в голове. На преследующие его кошмары – как настоящие, так и воображаемые. На побег из тюрьмы и ужасную смерть Долара, а также на еще более ужасные вещи, которые он как-то сотворил с убийцами. Усталость, холод и голод пересиливали все, что еще оставалось от инстинкта самосохранения. Казалось, будто он убегал всю жизнь.

Продолжай идти, – велела мысль.

– Вали из моей головы! – заорал Скелл. Эхо одинокого вопля безумца запрыгало по воздуховодному туннелю. Он стиснул череп огрубевшими руками, приказывая боли уйти, а голосам – прекратиться. Всем. Хватит с него. Он толкнул чужеродную мысль прочь из своего сознания.

Та пыталась сопротивляться. Пыталась зарыться ему в голову, шептать там свои хриплые советы, смотреть его глазами и слышать его ушами. Скелл не собирался этого позволять. Закричав от неподдельной злобы, он изгнал ее, вышвырнув обратно в то бездонное небытие, откуда она поднялась.

Боль в голове немного ослабела. Когда он это осознал, в нем снова вспыхнул тлеющий уголек решимости. Они его не контролируют, пока нет.

Он начал двигаться. В воздуховоде останавливаться нельзя – слишком холодно и на виду. Эта секция верхних выработок была ему незнакома, она находилась слишком далеко от тех ям, за раскопками в которых он провел прошлые пять месяцев. Однако он точно знал, что приближается к поверхности. Воздух, нагнетавшийся ему навстречу, был свеж от дождевой воды и пах переспелыми фруктами. После вони затхлого пота, резины и щебня это казалось настоящим спасением.

Рядом должна была находиться одна из фильтрующих надстроек шахты. Он снова натянул маску респиратора и заковылял прочь из воздуховода, следуя по тускло освещенным знакам и закатанным в пластек доскам для объявлений.

Им его не взять – ни голосам в голове, ни бродящим по туннелям кошмарам.


– Подождите.

Это слово далось Те Кахуранги с огромным трудом. Казалось, будто исходящий из нашлемного вокса звук проходит сквозь стиснутые зубы. Алеф-семь-семь и Алеф-один-шестнадцать подошли к нему и присели на корточки в солоноватой воде.

Сливы для шламовой пульпы Северного Е-6 были частично затоплены. На дне широких туннелей плескалась вода, утратившая свой изначальный цвет и ставшая грязно-бурой от осадка, уносимого ею с поверхности в пористые недра Зартака. Трое Кархародонов шли по колено в воде с ловкостью, которая не вязалась с их трансчеловеческим телосложением. Их движения практически не производили всплесков и ряби.

Хотя Алеф-семь-семь и Алеф-один-шестнадцать были всего лишь скаутами Десятой роты, но дело свое они знали хорошо. Как и остальные скауты, которые сейчас рассеивались по туннелям под руководством Те Кахуранги, они почти десять лет показывали эффективность в бою и покрыли себя кровью две дюжины раз. Обоим же начали наносить первые метки изгнания – темные неровные татуировки, закручивающиеся спиралями на оголенных предплечьях и бледных выбритых скальпах. Им вот-вот предстояло стать полноправными членами ордена, оставив цифровые позывные, которыми называли всех скаутов, ради подлинного пустотного имени, а также сменив серые панцири и черные многослойные комбинезоны на вожделенную силовую броню девяти Боевых рот. По тому, что они являлись типичными представителями отряда скаутов, выделенного под командование Шарра, было видно, насколько сильно орден нуждался в свежей крови. Эффективных Сборов не случалось уже большую часть десятилетия.

Для Те Кахуранги не существовало особой разницы между Алефом-семь-семь, Алефом-один-шестнадцать и более молодыми инициатами, прочесывавшими другие туннели. Древний библиарий видел, как многие подобные им возвышаются и падают – от первой крови в пепельно-сером ослеплении бешенства до финального достижения статуса брата-в-пустоте, повышения в ударные командиры или даже магистры роты, и до смерти. В конечном итоге умирали все. Некоторые утверждали, будто Адептус Астартес бессмертны, и возраст сам по себе не в силах оторвать их от долга перед примархом и Императором. Бессмысленно было спорить, так это или нет на самом деле. Их произвели на свет для одной-единственной цели – вести бесконечные войны в защиту человечества – а это гарантировало, что вне зависимости от своего мастерства однажды они падут.

Те Кахуранги знал, что тоже умрет и, возможно, скоро. Эта мысль его не тревожила. Он тревожился, что потерпит неудачу – не сможет обеспечить выживание ордена после своего ухода. Сейчас у него оставалась лишь эта задача. Чтобы ее выполнить, необходимо было вернуть мальчика, Скелла. Однако Скелл только что изгнал его из своих мыслей.

Какое-то мгновение верховный библиарий стоял неподвижно. Свет ламп отражался во вздувающейся воде и мерцал на покрытых тонкой росписью пластинах его силовой брони. Зеленый камень, вделанный в навершие силового посоха, был темным и мертвым, а охватывавшая его кость больше не пульсировала энергией варпа. Он утратил контакт, а вместе с ним и хотя бы смутное ощущение того, где в кажущемся бесконечным лабиринте находится Скелл.

Скауты исследовали мрак впереди, держа в руках болт-пистолеты и серрейторные боевые ножи. Они уже расправились с бандой из полудюжины заключенных, забредших им навстречу. У тех было лазерное оружие с выбитыми аквилами, которое они, предположительно, похитили у своих бывших тюремщиков, и им хватило глупости попытаться пустить его в ход против космических десантников. Теперь их кровь запекалась коркой на клинках, броне и мертвенно-белых лицах инициатов.

Бандиты были не единственными встретившимися им узниками. Попадались и другие, бегущие поодиночке или по двое, многие безоружные. Они отчаянно пытались просто убраться подальше от бешеного и бездумного кровопролития, распространявшегося вширь от центральных выработок. По приказу Те Кахуранги таких оставляли в живых. Они пришли не зачищать колонию, а взять Подать. Орден нуждается в свежем мясе, и когда лишенные имен скауты помогут верховному библиарию, то посодействуют в жатве.

Те Кахуранги замедлил дыхание, вновь простирая вовне свою странствующую духовную сущность. Отростки сознания обнаружили лишь боль, злобу, убийства, и ничего из этого не было связано конкретно со Скеллом. Действуя с бездумным отчаянием загнанного в угол животного, мальчик нанес психический удар и изгнал из своего разума направляющее воздействие Кархародона. Теперь он был один. Через несколько часов он уже может оказаться в какой угодно части основных выработок.

Бледный Кочевник призвал свои мысли обратно и снова сосредоточил их на огне ненависти и высокомерия, исходящих из места неподалеку. Мертвая Кожа до сих пор был сбит с толку чарами, которые сплел вокруг него Те Кахуранги. Изменник проигнорировал совет своего демонического союзника и недооценил верховного библиария. Те Кахуранги и его братья понимали тьму совершенно не так, как нравилось омерзительному VIII Легиону. Кархародонам была ведома чернота небытия, не затронутого низкими эмоциями, дающими жизнь племени демонов, с которыми ныне заигрывали предатели. Зияющая пасть психической пустоты, призванной Те Кахуранги, поглотила колдуна, сделав его слепым к присутствию Скелла.

Однако он отбивался. Как и Скелл, Повелитель Ночи пытался стряхнуть воздействие, распространяемое Те Кахуранги по шахтам. Бледный Кочевник вел с ним мысленную борьбу. Его разум атаковали с двух сторон: Мертвая Кожа сконцентрировал свое внимание на том, чтобы пробиться сквозь психические барьеры Те Кахуранги, а его неназываемый союзник-демон силился вновь установить с ним связь, привлеченный все более кровавыми и жестокими жертвоприношениями, которые устраивал колдун Хаоса.

Те Кахуранги знал, что не сможет долго удерживать их порознь. Он уже вообще едва мог двигаться по выработкам, пригвождаемый к месту ментальным усилием, необходимым, чтобы не допускать их друг к другу. Как только колдун вновь сможет призвать демона себе на помощь, можно считать, что мальчик у них в руках. У Те Кахуранги практически не оставалось времени. Единственное, на что он мог рассчитывать – продвигаться дальше и молиться, что набредет на Скелла раньше, чем изменник.

– Продолжайте, – сказал верховный библиарий. Не произнеся ни слова, семь-семь и один-шестнадцать снова ушли. Недалеко.


Пятое и Седьмое отделение получили свою первую кровь на Зартаке в поперечнике SC7. Тот располагался возле отправной точки, с которой Третья рота начала продвижение к Скважине №1. Когда Шарр и Каху заняли перекресток, облаченные в серое боевые группы начали проникать в нужные выработки – сперва по более крупным и широким магистральным маршрутам и локорельсам, а затем мелкими огневыми командами по рудничным шахтам, коридорам вытяжной вентиляции и норам раскопов.

Братья-в-пустоте из Пятого отделения остались вместе. Хотя скрытая глушащая аппаратура изменников порой вызывала у их авточувств всплески помех, они все знали о враге, который занимал поперечник SC7 – второстепенный проход по выработкам Центра-Юга. Брат-в-пустоте Сигмус-три-восемь-Торрик, возглавлявший продвижение по секции резервного туннеля, сообщил о том, что впереди контакт: неусовершенствованная пехота еретиков, численностью около взвода, в темных одеяниях и комбинезонах, кисти рук и предплечья расписаны черной краской. Они носили пучеглазые противогазные капюшоны и недавно захваченное вооружение Адептус Арбитес.

Похоже было, что вражеские пехотинцы сделали остановку, чтобы то ли передохнуть, то ли уточнить свое местонахождение. Они занимали промежуточную рудовозную станцию, одна осветительная полоса которой являлась единственным источником света во всем проходе. Она выхватывала лишь малый участок скальных стен поперечника. Одинокую грубо вырезанную статую, изображавшую подобие арбитратора-надзирателя в тяжелой броне, опрокинули в грязь.

Ударный командир Картли, командующий Пятым, точно знал, что сейчас произойдет. Он сделал секундную паузу, чтобы удостовериться, что Поглотители из Седьмого отделения – ротные штурмовики – на позиции, а затем разрешил Торрику нападать.

Кархародоны начали атаку, не проронив ни слова. Тишину нарушали лишь глухой стук сапог по грязи на полу поперечника и торопливое жужжание сервоприводов. Услышав приближающиеся из темноты перед ними звуки, еретики схватились за дробовики и автоматы.

Лишь вырвавшись в трепещущее пятно света станционной лампы, Торрик привел в действие свой отстегнутый цепной топор. Стены коридора завибрировали от чудовищного рева оружия ближнего боя. Провозившись с непривычным предохранителем, ближайший еретик успел выстрелить из нового автомата всего один раз, и пуля со звоном отскочила от нагрудника Торрика, не причинив вреда. Стоявшие позади не могли открыть огонь по Кархародону, не рискуя при этом попасть по товарищу. Однако они все равно начали стрелять, превратив переднего изменника в изодранную куклу из кровавого мяса еще до того, как Торрик до него добрался.

Кархародон проложил себе дорогу через это месиво, с ужасающим хрустом впечатав его в скальную стену коридора. Космодесантник так еще и не издал ни единого звука.

Торрик предоставил роль боевого клича своему почтенному цепному топору. За следующий десяток секунд к первому члену отделения культистов присоединились еще полдюжины убитых еретиков, порубленных в багряное ничто размытым пятном пилозубой смерти, в которую превратился Торрик. В него били выстрелы, наугад производимые людьми, пытавшимися пробраться назад и оказаться подальше от безмолвного серого мясника. Ничто не могло пробить покрытый рубцами боевой доспех. Грохот зарядов в тесном пространстве только оглушал и сбивал с толку самих еретиков.

Больший простор на станции позволил и остальному Пятому отделению обагрить себя кровью. Цепные клинки рвали и потрошили, с пренебрежительной легкостью рассекая бронежилеты, плоть и кости. Внутренности еретиков покрыли пол, стены и потолок капающим и дымящимся красным слоем. Все кончилось за считанные секунды.

Однако на самом деле все только началось. Стоило ударному командиру Картли жестоко оборвать последний крик ударом своего сапога, как скальная стена позади станции разлетелась внутрь. Брата Пелу, который оказался слишком близко к взрыву, раздавило каменным шквалом. Удар превратил его тело в кашу внутри погнутой и разбитой силовой брони. Остальные члены отделения пошатнулись, из-за ударной волны и стены пыли с галькой им пришлось включить автостабилизаторы.

В тот же миг, как образовалась брешь, подземелье заполнилось новыми воплями. В кружащейся пыли метнулись тени с ярко горящими во мраке злобными красными глазами. Зарявкали болтеры, дульные вспышки которых отбрасывали блики в грязевом мареве, накрывшем поперечник.

Братья Лорро и Марку, находившиеся ближе всех к пролому после Пелу, сразу же пали под градом огня из болтеров. Среагировав на засаду, Картли подал Пятому отделению сигнал отходить тем же путем, которым они пришли – в темноту за пределами станции, наполненной кровавыми останками.

Для Повелителей Ночи тени не играли никакой роли. Включив охотничье зрение, они нетерпеливо спешили выбраться наружу из прилегающего обратного прохода, где до этого ждали, и давили на активаторы своих цепных мечей в предвкушении короткой и кровавой охоты во тьме. Клинки ревели в тесном коридоре достаточно громко чтобы скрыть приближение настоящих охотников.

Отдалившись на некоторое расстояние, Кархародоны из Пятого внезапно развернулись и встретили космодесантников Хаоса лоб в лоб. От грохота столкнувшегося керамита и сцепляющихся страшных зубьев цепных клинков содрогнулось само скальное основание Зартака, с потолка посыпалась пыль, а одинокая лампа на станции замигала и треснула. Предатели запоздало поняли, что в своем стремлении преследовать врага, которого, как им казалось, они перехитрили, подставились под удар сами.

Поглотители из Седьмого отделения потратили большую часть часа на выкапывание шурфа, змеящегося в грязи и камне над поперечником SC7 и параллельного большому коридору внизу. Они знали о присутствии космодесантников-предателей, использующих своих последователей-людей в качестве приманки, и воспользовались моментом, когда те вырвались из соседнего коридора, чтобы подорвать собственные крак-заряды и спрыгнуть через образовавшуюся дыру в коридор поперечника дальше за станцией. Отход Картли выманил изменников в проход, так что они оказались обращены спиной к вновь прибывшим Поглотителям. Не теряя времени, Седьмое отделение сократило дистанцию между собой и арьергардом еретиков.

Оба отделения Поглотителей Третьей роты оставили свои прыжковые ранцы Mk II с цилиндрическими реактивными двигателями на базе в участке. Глубоко под землей для столь древней технологии было мало применения и еще меньше места. Ветеранам-штурмовикам из Седьмого не требовались канистры с криогенным топливом и системы охлаждения, чтобы расправляться с врагами – в особенности, застигнув тех со спины.

Через несколько секунд после того, как сработала контр-засада, до предателей дошло, что происходит. Они поняли, что оказались пойманы между врагами, которых недооценили, и что уступают в численности более чем два к одному. Они дрались со свирепостью тех демонов, которым отказывались поклоняться, стоя спиной к спине, царапая броней стены узкого поперечника, и отвечая Кархародонам ударом на удар, кровью на кровь.

Впрочем, лоялисты не собирались отступаться, только не в этот раз. Пятое и Седьмое отделения вырезали всех предателей, находившихся между ними. Последнего, оказавшегося посередине, порвали на части, а транслируемые его вокс-передатчиком записи воплей заставил умолкнуть страшный удар сжатой перчатки. Искореженная металлическая решетка искрила и дымилась в крови, растекавшейся по неровному полу поперечника.

На протяжении всего побоища Кархародоны не издали ни звука.


На перекрестке 44-5 стоял «Хищник». Его броня была выкрашена в темно-синий цвет, а корпус покрывали остатки гниющих трупов, прихваченных мотками ржавой колюче-режущей проволоки. Башенная автопушка и тяжелые болтеры на спонсонах плевались в Кархародонов смертью. Выстрелы отдавались громовым эхом, дополнявшим белые молнии, нарисованные на пласталевой обшивке танка.

Корпус бронемашины прикрывал разбитый и опрокинутый остов вагонетки локорельса, а общие очертания искажали щебень и галька из ближайшего спуска породы. Еретики специально разбили осветительные сферы на перекрестке, погрузив открытое пространство во мрак. Это мало что значило как для их охотничьего зрения, так и для авточувств лоялистов, но так подземелье пронзали дульные вспышки и сверкание линз шлемов. В подобных условиях Повелители Ночи чувствовали себя прекрасно.

Для Кархародонов из Четвертого отделения присутствие боевого танка, притаившегося прямо среди них, стало неожиданностью. Тяжелая бронетехника Третьей роты все еще находилась на поверхности, усиливая скудную оборону участка на случай наземного штурма. Первый залп из тяжелой автопушки «Хищника» рассек надвое истребителя танков Четвертого отделения, брата Омекру-три-три-Унгу, и ракетомет того без пользы валялся на гальке колеи в дюжине ярдов перед позицией бронемашины.

Ударный командир Экара и остальные его тактические десантники залегли, заняв места за контейнерами для отходов и тяговыми конвейерами, рассеянными в узле соединения четырех туннелей. «Хищник» был не один – его поддерживали два отделения пехоты культистов – однако огонь их автоганов мало чем угрожал космическим десантникам. Впрочем, танк представлял собой куда более серьезную проблему. Направленная очередь из башенной пушки размолотила ящик для складывания руды в зазубренные, изрешеченные пулями обломки, пробив металл вместе с грузом внутри, и ранила присевших за ним братьев-в-пустоте, Кири и Руа. В это же время спаренные тяжелые болтеры, установленные на бортах «Хищника» перемещались туда-сюда между позициями остальных Кархародонов. Древний боевой дух машины мастерски прижимал лоялистов к земле.

– Не давать их пехоте подняться, – скомандовал Экара, не желая уступать бой. Находившиеся по бокам от него братья-в-пустоте, Корди и Хару, открыли огонь по позициям культистов вокруг танка. В ответ затрещали пули автоматов и заряды лазеров, тщетно пытающиеся пробить силовую броню Кархародонов.

Экара запросил по воксу поддержку. Шарр, следивший за ситуацией с первого перекрестка, направил ближайшее резервное подразделение – Десятое отделение.

Ударный командир Вараки был обагренным кровью ветераном даже по меркам большинства Кархародонов. Командующий Десятого отделения разделил своих братьев-в-пустоте на две боевые группы и, пользуясь оперативно обновляющейся экранной схемой, которую загрузили на визоры Третьей роты из базы данных участка, обошел еретиков с обоих флангов. Первыми ударили пятеро братьев-опустошителей, зашедших с юга. Крак-ракета из пусковой установки модели «Протей» с воем вырвалась из мрака откаточной штольни. Она попала в левый борт «Хищника» сразу над спонсоном, срикошетила вверх и разорвала воздух над танком.

Башня «Хищника» тут же начала разворачиваться – перед экипажем неожиданно оказалась более серьезная угроза, чем тактические десантники Экары. В это время из северного туннеля открыла огонь вторая половина опустошителей. Заряд лазпушки врезался в двигательный блок танка, с легкостью пробив пятидесятипятимиллиметровую броню. Четырехкомпонентный реактор Mk II с адаптируемой термокамерой сжигания впечатляюще взорвался, вспоров старинный боевой танк и выбросив волну искореженного металла, перемешанного с мясом жертв, которыми ранее был украшен корпус.

Отголоски взрыва еще хлопали в прилегающих туннелях, а Экара уже вывел свое отделение из-за укрытия, атакуя пехоту культистов, которая все еще пошатывалась после огненной гибели «Хищника». Прошла едва ли минута, и перекресток 44-5 вновь был в руках имперцев. Экара повел Четвертое отделение дальше во тьму, а Вараки и Десятое отделение вернулись на занимаемые позиции, добавив к своему длинному списку убийств еще одну зарубку. Кархародоны медленно приближались к центру Скважины №1. Предателям будет негде спрятаться, а когда их зачистят, станет можно, наконец, начать Сбор.


В буровой скважине №23 Каху и его Красные Братья атаковали сперва толпу вооруженных беглых заключенных численностью около ста человек, а затем – небольшую группировку предателей, которая отступала после короткой, но ожесточенной стычки с Поглотителями из Восьмого отделения в Верхнем 9-м Южном.

Сперва Каху осуществлял избиение узников с нехарактерной для него неохотой. Их убийство противоречило самой причине присутствия Третьей роты на Зартаке. Трупы не подлежали Сбору.

Как бы то ни было, испугавшись массивных чудовищ в белой броне, которые поднялись на гравилифтах из глубин Нижнего 9-го, люди решили сражаться. Почти у всех было огнестрельное оружие, которое им, без сомнения, дали еретики, желавшие еще сильнее погрузить подземный мир в анархию. Самые смелые открыли огонь, когда воины начали входить в самую крупную буровую скважину Верхнего Южного – огромный скальный туннель, стены которого были неровными после прохода мегабура «Триплекс-Фалл».

Терминаторы срезали оказывавших сопротивление контролируемыми очередями из болтеров, стремясь беречь драгоценные боеприпасы. Начавшееся бегство заключенных от металлических гигантов, казавшихся неуязвимыми, прекратилось, когда на дальнем конце скважины из смежного поперечного прохода появились космодесантники Хаоса, отступавшие после другого боя. В результате получившегося побоища туннель оказался покрыт ковром человеческих трупов, разорванных на части или растерзанных цепными мечами и силовыми кулаками.

Терминаторы Каху продолжали атаковать Повелителей Ночи. Не имея возможности выйти из боя, те отбивались все ожесточеннее. Двое еретиков, инстинктивно сосредоточивших атаки на слабейшей цели, повергли брата Эти, который получил рану в бедро от когтей раптора в сражении на первом перекрестке. Он стал первым из Красных Братьев, павших на Зартаке.

Ему суждено было стать не последним.

Каху, практически не напрягаясь, уничтожил остатки отделения еретиков. Его тяжеловесный силовой кулак, наполненный актинической энергией, размывался в движении. К тому моменту, как все кончилось, он был от шлема до сапог забрызган капающими внутренностями, а кулак окрасился ярко-красным. Они удерживали позицию до тех пор, пока боевая группа из Девятого не пришла и не унесла тело Эти обратно в участок, чтобы забрать как драгоценное геносемя терминатора, так и его не менее драгоценный залатанный и переделанный тактический доспех дредноута.

Наступление продолжилось.


С помощью мониторов Центрума Доминус Принц Терний смотрел, как уничтожают его группировку.

Он весь кипел, сжимая и разжимая когти. Лоялисты методично разбивали пикт-камеры по всем туннелям, перекресткам, шахтам, желобам и уровням, куда приходили, но он все равно видел достаточно, чтобы понять – первые стычки окончились не в пользу VIII Легиона.

Они могли сколько угодно отказываться брать на себя какую-либо ответственность, однако причина неудачи была столь же очевидна, сколь и проста. Они недооценили своего врага. По меркам большинства космических десантников Хаоса группировка была молода – сам Кулл до этого лишь четыре раза сражался с подобными себе Адептус Астартес. Все четыре тех ордена тоже принадлежали к сравнительном недавнему Основанию, и каждый раз древняя мудрость Бар`Гула, доносимая Шадрайтом, приводила его к победе. Демон предупреждал его не быть чересчур самоуверенным. Но он не послушал.

Эти лоялисты отличались от тех, кого он перехитрил в прошлом. Все вожаки Когтей докладывали, что не встречали их прежде. Даже у Шадрайта, похоже, не имелось ответов – жалкий демонический покровитель практически полностью его оставил. Кулл не узнавал стиль, в котором они вели бой. Если уж на то пошло, он пугающе напоминал доктрины самих Повелителей Ночи. Братья из Красных Рыцарей – юных наследников Кровавых Ангелов – проявляли необузданную свирепость, когда Кулл атаковал их на орбите над Квелосом, и ему доводилось слышать о том, как жестоки Космические Волки. Эти облаченные в серое лоялисты обладали кровожадным неистовством под стать обоим тем орденам, однако были и тревожные отличия. Вожаки когтей сообщали, что в бою они не издают никакого шума. И их жажда крови не была сколько-либо несдержанной. Они явно рвались в рукопашную, но при этом, похоже, полностью сохраняли тактическую бдительность. Дважды Кулл в безмолвной ярости наблюдал, как отделения лоялистов не заглатывают наживку и не следуют за отступающими отрядами культистов, которые завели бы их в тщательно расставленные засады. А в том единственном случае, где Повелители Ночи взяли верх – когда Четвертому Когтю Артара удалось рассечь и обойти с фланга отделение лоялистов, слишком далеко ушедшее от поддержки в туннелях с обеих сторон – трупопоклонники вышли из схватки и вырвались. С их яростью в ближнем бою могли соперничать лишь их дисциплина и самоконтроль.

Из-за этого сочетания Повелители Ночи отступали. За четыре часа их оттеснили во внутренние выработки Скважины №1. Возможно, со стороны Кулла и было глупостью полагать, будто его молодая группировка – лучшие охотники, но он не собирался повторять свою ошибку. Он разослал всем Когтям приказ прекращать бой и отходить к катакомбам тюремных камер, забирая с собой всех савларцев и сбежавших заключенных, которых они смогут найти. Их сгонят в одно место с теми, кого доставили на локорельсе из внешних рудников на захваченных участках, а затем толпой выпустят обратно на лоялистов. Как только орда узников в лоб столкнется с наступающими имперцами, динамика подземной войны изменится.

– Мой принц, – нарушил раздумья Кулла мрачный голос Шензара. Он повернулся, оглядываясь, и увидел, что ветеран-вожак Когтя входит в темный командный узел. За ним следовали двое его братьев-терминаторов, шедших по бокам от Ворфекса. Все сородичи раптора по Когтю были мертвы, и вскоре его ожидала та же участь. Кулл поднялся навстречу опозоренному Повелителю Ночи, держа руку на эфесе своего рунного меча.

– На колени, – приказал он. Один из громадных терминаторов положил руку на наплечник раптора и заставил того опуститься. Керамит с лязгом ударился о рокрит. С Ворфекса сняли его увенчанный гребнем шлем, который сейчас был пристегнут магнитами к поясу Шензара.

– Ты сознательно нарушил мой приказ, – произнес Кулл. Его голос резал, словно лезвие его расписанного рунами клинка. – Ты навлек позор на всех нас. Лишь за многие твои прежние услуги я дам тебе быструю смерть.

– Могу ли я сделать подношение моему принцу, прежде чем он свершит правосудие? – спросил Ворфекс. Раптору хватало ума не поднимать головы. Принц Терний ощерился.

– То, что ты прикрыл отход с перекрестка, никак не оправдывает ни твое высокомерие, ни твою глупость, Ворфекс. Я ожидал лучшего при твоем опыте. Ты более не заслуживаешь носить цвета Восьмого Легиона.

– Я вернулся в бой не только ради других Когтей, – произнес Ворфекс. – Их наступление возглавляют терминаторы лоялистов. Если мы хотим их одолеть, нам придется задействовать все, что у нас есть. Даже наших потерянных братьев.

Раптор медленно вытянул одну руку, разжав перчатку. Сделав это, он впервые поднял глаза на Кулла. Принц Терний уставился на предмет, который держал раптор, а затем потянулся за ним.

Это был небольшой костяной амулет, остроконечный зуб какого-то давно умершего хищника.

– Что это?

– Я взял его у одного из их терминаторов, – ответил Ворфекс. – Считайте это частью искупления моей вины и символом их гибели.

И тут Кулл понял. Он улыбнулся. Тварей тьмы, которых Повелители Ночи взяли с собой на поверхность, можно было выпускать лишь в нужное время и против соответствующего врага – они были слишком опасны, чтобы будить их ради чего-то меньшего. Однако теперь представлялась идеальная возможность.

Скоро волна повернет вспять.


+++ Доступ разрешен +++

+++ Начало записи в мнемохранилище +++

+++ Временная отметка, 3675875.M41 +++

День 89, примерное время с погрешностью варпа.

Мы встали на высокую орбиту над Зартаком. Сканирование останков на орбите также завершено, хотя нашим системам пока удается идентифицировать лишь одни из них. По большей части они имеют старинную конструкцию и относятся к непонятному типу. Опознанные нами фрагменты подвергнуты обширному модифицированию. Похоже, что один из кораблей – это «Имперская истина», однако так и не ясно, как и почему она была уничтожена.

Я счел, что мы с большей пользой проведем время на поверхности. Вместе со свитой я направляюсь к сооружению Адептус Арбитес, на которое указывает сигнал бедствия, все еще передаваемый лучом с поверхности. Больше не принять никаких передач, даже от главного гарнизона арбитраторов в Окружной Крепости. Было бы неразумно отправляться прямиком туда, не получив какой-нибудь информации о том, во что же, во имя Святой Терры, мы ввязываемся.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++

+++ Мысль дня: Кровь мучеников есть семя Империума +++

Глава IX

В рудовозном коридоре №3 эхом отдавались голоса. Скелл не мог разобрать слов. Подземелье играло со звуками, заставляя их отскакивать от стен и потолков, или же спуская вниз из смежных шахт и через трещины в скале. Порой Скелл слышал приближающиеся шаги и бросался в боковой туннель, но звук проходил мимо него, а никто так и не появлялся. Еще его преследовали нашептывания, раздававшиеся словно прямиком из теней, крадущихся вокруг краев осветительных сфер, которые были подвешены на проводах, прибитых к тесным грязевым стенам вместе с трудовыми графиками и религиозными пергаментами. Не раз мальчику казалось, будто он видит, как тьма шевелится и перемещается по собственной воле, причем за последние несколько часов эти жутковатые иллюзии случались все чаще.

Он пытался списать все на голод и изнеможение, но знал, что в действительности дело не в этом.

Голоса, которые он слышал сейчас, принадлежали не призракам. В них слышалось больше усталости, чем злобы, и им вторило шарканье натруженных ног, медленно приближающееся из поперечника 9А. Скелл подозревал, что это такие же узники, хотя последнее, чего ему хотелось – попасться в лапы одной из обезумевших от страха банд, которыми теперь кишел подземный мир. От них было бы достаточно просто уйти, направившись дальше по рудовозному коридору и свернув в боковой тягловый проход, но вот только инстинкты Скелла – та часть его разума, которой он уже давно привык доверять – говорили ему, что в противоположном направлении движется нечто иное.

Он был в ловушке.


Шадрайт почувстовал, что покровитель вернулся к нему. Темнота опять заполнилась, а тени снова повиновались его приказам. Они прыгнули вперед, мчась по туннелям, словно хищные птицы, которых избавили от капюшона и выпустили на охоту. Колдун Хаоса двинулся вслед за ними, облаченный во влажную, свежую плоть. В его поступи вновь появилась целеустремленность.

Мальчишка был рядом. Он ощущал это. На сей раз тому не скрыться.


Те Кахуранги тяжело оперся на посох, пытаясь собраться с силами. Он отправил семь-семь и один-шестнадцать вперед, а сам задержался на рудовозной станции. У них не оставалось времени, а он задерживал молодых инициатов. Видения опустошили его, а плата за старания не дать Мертвой Коже обнаружить присутствие мальчика оказалась слишком высока. Он больше не мог закрывать разум колдуна или не допускать до него наставляющий шепот демона. Теперь он мог надеяться лишь на приданных ему Шарром скаутов, прочесывающих туннели повсюду вокруг.

Его инициаты ушли далеко вглубь рудовозного коридора №3, пропав с глаз Те Кахуранги. На дальнем конце туннеля они, наконец, установили контакт.


Скелл замер. Нерешительность дорого ему обошлась. Пригвожденный к месту осознанием того, что попал в западню, он мог лишь беспомощно наблюдать, как банда вышла из поперечника 9А, обогнула угол и заметила его.

– Стоять! – рявкнул голос. Он попытался было сделать шаг вдоль рудоспуска, но вместо этого оказался на коленях. На него накатило изнеможение, которое, словно собака, весь прошедший день следовало по пятам за его покрытыми волдырями ногами. Он услышал шум бега и возни в грязи и обмяк. Грубая рука схватила его за изодранный комбинезон и перевернула на спину.

– Да дохляк какой-то, – сказала одна из фигур, очерченных тусклым освещением. На него глядели зияющие дула полудюжины автоматов.

– Убьем? – предложил другой голос, потоньше. – У нас и так ртов хватает.

– Ага, он и так на вид почти мертвый.

– Погодьте, – произнес смутно знакомый Скеллу голос. – Я его знаю.

– И чо?

– Он видит всякое. Ну типа, когда оно еще не случилось. Однажды он подбил сокамерника замутить драку, так что нас всех вытащили из нового пласта в Нижнем Южном Одиннадцатом прямо перед тем, как там все обвалилось.

Скелл понял, кто это. Недзи, подсевший на обскуру бандит из камеры под его собственной.

– Хошь сказать, он ведьманутый? – поинтересовался тонкий голос. – Тем более башку ему прострелить. Он типа тех уродов, которые всех законников убили.

Скелл поднял глаза на силуэт Недзи и открыл рот, силясь заставить слова сорваться с пересохших губ.

– Он сказать чего-то пытается, – произнес один из подручных Недзи.

– Эй, чего это там шевелится? – спросил другой.

– Ложись, – прошептал Скелл.

Голова Недзи взорвалась.


Скауты семь-семь и один-шестнадцать перебили беглых узников быстрой очередью приглушенных болтов. Шестеро бандитов упали практически как один, и единственным звуком, сопровождавшим их смерть, была череда глухих ударов. В рудовозном коридоре №3 снова воцарилась тишина.

Не произнося ни слова, два инициата-Кархародона подошли к телам, выглядя в полумраке бледными призраками. Один-шестнадцать остался на часах, крепко держа свой вскинутый модифицированный болт-пистолет типа «Сталкер» и направив его в темноту, уходившую вниз к поперечнику 9А. Семь-семь присел на колено среди еще подергивающихся трупов у него под ногами. Не все тела на полу туннеля были мертвецами.

– Движение, – сказал один-шестнадцать. Одно из тел пыталось подняться. Один-шестнадцать протянул было руку, чтобы проверить его жизненные показатели, но в этот момент встретился с ним взглядом. Глаза мальчика вспыхнули неестественным белым светом. Взметнувшаяся рука с дьявольской силой сомкнулась на запястье скаута.

– Верховный библиарий, мальчик… – успел произнести в вокс один-шестнадцать. Рудовозный коридор №3 заполнили крики, и тени разом бросились на них.


Мертвая Кожа был здесь.

Скауты отыскали свою цель, но слишком поздно. Те Кахуранги пришел в движение, бормоча литанию, чтобы вобрать силу из своего посоха, и побежал вверх по рудовозному коридору №3. Он еще был в пути, когда тесное пространство разорвал адский визг. Подвешенные на стенах осветительные сферы разлетелись, и коридор погрузился во мрак. У Те Кахуранги автоматически включился инфракрасный фильтр, а зеленое внутреннее сияние направляющего камня в силовом посохе давало бледное, водянистое освещение.

Сыпя проклятиями, он двинулся дальше, задействуя резервы силы из психоактивной кости. Он так стремился преодолеть рудовозный коридор, что чуть не пропустил тела.

Их было восемь. Шесть вымазанных сажей трупов сбежавших заключенных, на каждом по два маленьких и аккуратных входных отверстия, указывающих на малошумные болты «Сталкера». Двумя оставшимися были семь-семь и один-шестнадцать. Обоих выпотрошили ужасающе острым оружием. Серые панцири были рассечены, на мертвенно-бледных лицах застыло выражение ошеломления. В варп-зрении Те Кахуранги на жутких ранах еще виднелись мерцающие остатки голубого эфирного пламени.

Он запустил на повтор последнее сообщение один-шестнадцать из вокс-журнала. Мальчик. Он был здесь. Библиарий огляделся, пронзая темноту авточувствами. Ничего. Он послал вовне свою астральную проекцию, прочесывая окрестные туннели на предмет варп-следов воспоминаний и эмоций. Там оказалась лишь гогочущая, глумливая тьма. Он опоздал.

Они забрали его.


Чудовища устроили себе гнездо в казарменной часовне Окружной Крепости. Кулл вошел в некогда священный зал в сопровождении Голгофа и вытащив свой рунный меч. Даже проходя сквозь фильтры его маски-черепа, смрад растерзанного и рассеченного мяса практически валил с ног.

Внутри было совершенно темно, под куполом слышалось слабое пощелкивание и тихое, жалкое поскуливанье. Кулл включил охотничье зрение. Темные руны на клинке меча зажглись мягким светом. Когтистые сапоги вгрызлись в плоть, под громадой его бронированного тела хрустнула кость. Голгоф обнажил свои молниевые когти.

Пол часовни устилал ковер из трупов. Каменные плиты исчезли под змеящимся сплетением бледных и разорванных конечностей, торсов и голов. Когда двое Повелителей Ночи углубились в полукруглый зал, щелкающие звуки усилились, отражаясь от окровавленной кладки оскверненного помещения.

Охотничье зрение Повелителей Ночи выхватило фигуру у дальней стены часовни, где скругленная половина комнаты сходилась с прямой стороной. Человек был прикован к верхушке предмета, некогда являвшегося алтарем, посвященным Имперской Истине – массивной мраморной плите с белоснежным покрытием и предметами культа иллюзорной веры человечества. Теперь же он служил столом для удержания последнего живого арбитратора в Окружной Крепости, а золотую аквилу, чаши и реликварии разбили и разбросали среди окружающих его трупов.

Услышав, как входят Кулл с Голгофом, человек на алтаре застонал, ничего не видя в душном от смерти мраке часовни. С него сняли броню и привязали цепями, обмотанными вокруг мраморного блока, оставив распяленным и беспомощным. От него исходил страх. Когда-то он был командиром арбитраторов Зартака. Теперь же его берегли до тех пор, когда группировке понадобится его голос – связанный темными ритуалами Шадрайта – чтобы обмануть любых имперцев, которые прибудут в систему до отбытия Повелителей Ночи.

Кулл остановился в центре зала и посмотрел вверх.

На стропилах часовни расположились твари. Когда-то это были братья Кулла. Они висели вверх ногами на золоченых балках полукупола, глубоко погрузив страшные когти на нижних конечностях в пласталь и скрестив руки на груди во сне. Они были облачены в силовую броню, схожую с той, которую носили остальные Повелители Ночи, только их доспехи были деформированы и имели дополнительные детали, выполненные в форме вопящих ртов и изгибающихся позвоночников. Шлемы удлинялись за счет закручивающихся назад рогов или расширяющихся керамитовых гребней, придавая существам угловатый и обтекаемый облик хищных птиц. На спинах они носили прыжковые ранцы с реактивными соплами вроде тех, что использовала Первая Смерть или Коготь рапторов Ворфекса, только эти обладали крылообразными расширениями с бронзовыми ребрами жесткости, тихо гудящими от бездействующего варп-заряда. Пальцы заканчивались кошмарными когтями с бритвенно-острыми лезвиями, каждый из которых был длиной с предплечье Кулла.

Когда Кулл остановился в центре часовни, дремлющие глазные линзы одного из существ ожили и вспыхнули, пронзив мрак двумя булавочными остриями красного света. Человек на алтаре завопил от безнадежного страха, когда чудовище отцепилось от своего насеста. Двигаясь с изяществом, которое контрастировало с тяжелой броней, тварь перевернулась в падении. Под хруст раздавливаемого мяса и ломающихся костей она приземлилась, присев перед Куллом и распластав свои когти-мечи по телам жертв. Существо подняло на Принца Терний жуткие багровые глаза, склонив голову в шлеме набок. Из напоминающей клюв решетки вокса раздалось тихое пощелкиванье.

– Брат, у меня есть для тебя кое-что, – сказал Кулл. Его голос эхом отдавался в кошмарном зале. Другие твари наверху тоже проснулись и сверлили взглядами двух незваных гостей. Кулл протянул руку, сжимая между большим и указательным пальцами какой-то предмет. Это был тот острый зуб, что дал ему Ворфекс.

Присевшее перед Куллом создание придвинулось ближе, лязгая пластинами доспеха, и подалось к зубу, словно пытаясь уловить его запах. Через мгновение его взгляд вновь обратился на Кулла.

– Я выпускаю вас на охоту, – произнес Принц Терний.

Существо склонило голову и поднялось. Неожиданно человеческое движение не вязалось с предыдущей птичьей позой. Щелкающие звуки, издаваемые им и его преображенными сородичами, стали громче и к ним добавилось нарастание пульсации, которая исходила от затронутых порчей прыжковых ранцев. Тварь сделала яростное косящее движение лапой, когти-лезвия рассекли воздух в считанных дюймах от нагрудника Кулла. Остальные повторили жест вожака, вспарывая реальность жестокими ударами своих противоестественных когтей. Вокруг них вспыхнуло пламя варпа – внезапно взбурлившийся сине-лиловый пожар, заставивший Кулла сделать шаг назад. Секунду часовню озарял воющий вихрь не-реальности, изливающейся в материальную вселенную через разрезы от когтей.

Пламя полыхнуло и пропало. Варповы Когти исчезли.

Кулл и Голгоф удалились под гуляющее по опустевшей часовни эхо криков перепуганного арбитратора.


Каху срезал последнего из еретиков, разорвав бегущую фигуру очередью массореактивных снарядов из штурмового болтера.

– Убийство подтверждено, – произнес он в вокс. – Комната зачищена.

Они еще на шаг приблизились к тому, чтобы занять следующий перекресток, а вместе с ним и последний туннель, ведущий к центру Скважины №1. После его сообщения вновь наступила ложная тишина. Ухо Лимана и авточувства работали совместно, отсекая ненужные фоновые звуки, в данном случае – жуткий лязг оборудования для грохочения, занимавшего большую часть только зачищенного ими помещения. Это был один из основных подземных узлов, проводивших обогащение – тот этап процесса добычи руды, когда колоссальное количество тонн щебня и земли, также вытянутых мегабурами, отсеивалось от драгоценного адамантия, который и делал шахты Зартака столь доходными. Когда сюда прибыли первые колонисты, процесс добычи происходил куда проще – скальное основание планетоида было насыщено нетронутыми полезными ископаемыми. Хищническая разработка под ноль и зачистка бурами привели к использованию гораздо более примитивных методов, начальники искали последние остатки залежей, выдавливая каждую унцию драгоценной руды из скрывающей ее никчемной грязи.

Конвейерные грохоты являлись ключевым элементом этого процесса. Они принимали землю, притащенную по локорельсу и прогоняли ее по длинной цепочке гидросит и пастей дробилок. Хвосты превращались в жидкую грязь и каменную крошку, а затем полностью сливались в силосные шахты. После этого оставались только твердые самородки чистого адамантия, сверкающие в ярком свете ламп сортировочных конвейеров.

То ли силы Хаоса нанесли удар настолько быстро, что никто не смог выключить оборудование, то ли его сознательно запустили вновь – этого Каху не знал. Машины заполняли вырезанный в скале зал нестройным лязгом и периодически сбрасывали пар, затуманивая воздух, в котором висела тяжелая вонь разрезанного и раздавленного камня.

Помещение располагалось в стороне от узлового перекрестка, к которому продвигались Красные Братья. В обычных условиях на ее зачистку тратило бы свое время прикрепленное к роте подразделение скаутов, а терминаторы пробивались бы к основной цели, однако, поскольку Шарр передал инициатов в распоряжение Те Кахуранги, Первой роте Каху пришлось отвлечься от наступления.

Каху ругал Шарра, перезаряжая оружие и зондируя авточувствами окутанные паром, ржавеющие машины и роликовые конвейеры, чтобы проверить, не упустил ли чего-то из виду. На полу валялось больше двух дюжин пехотинцев еретиков с выкрашенными черной краской руками и в надетых противогазах. Их тела были разнесены на куски огнем штурмовых болтеров. Остальные Красные Братья разошлись по большому залу, дочищая последних уцелевших. Каждый из них напоминал одинокую скалу, невосприимчивую к стрелковому оружию культистов.

– Забытый, дай мне сил, – произнес Каху, закончив осмотр захваченного помещения. Избиение культистов являлось пустым расходованием мастерства Красных Братьев, но выбора у них не оставалось. Скауты сопровождали Те Кахуранги. Секция туннелей, складывавшихся в их основную цель – перекресток 11-1 – была последней, а затем появлялась возможность войти в главные магистрали, окружавшие Скважину №1. С их захватом началась бы последняя фаза операции по отбиванию Зартака, а по ее завершении можно было, наконец, приступать к Сбору.

Пока что Повелители Ночи показали себя совершенно неспособными что-либо противопоставить скорости и ярости атаки Кархародонов. Каху замечал на мертвых врагах множество типов изуродованной силовой брони Mk VII. Он предполагал, что противостоящая им группировка создана недавно, и в ней полно новых, нестойких рекрутов, а также недавно обращенных отступников. Их не готовили против ветеранов Кархародонов. Если бы Шарр не испортил операцию, передав жизненно-необходимые силы Те Кахуранги из-за своего потворства охоте псайкера, они, возможно, сейчас уже бы штурмовали нижние подземелья Окружной Крепости.

– Отделение, перегруппироваться, – передал Каху по воксу остальным Красным Братьям. За минувшие полтора дня они и впрямь стали соответствовать своему названию. Практически каждый дюйм их покрытой рубцами брони был перепачкан кровью, которая образовывала темную, красно-бурую корку поверх белых доспехов. Отделение Первой роты сошлось к своему предводителю со всего зала, топая сквозь пар, словно зловещие и неотвратимые выходцы с того света. Заметное отсутствие брата Эти, павшего в бою в бурильной скважине №23, все еще причиняло Каху боль.

– Распоряжения, брат-сержант? – спросил Нароти, подойдя к своему сержанту.

– Задача не меняется, – сообщил Каху отделению. – Занять последние перекрестки. Когда наиболее крупные туннели окажутся под нашим контролем, у всей боевой роты будет перевалочный пункт для финального штурма скважины. Брат Маро, бери…

Фраза Каху осталась без продолжения. Помещение заполнил леденящий визг, который заглушил шум грохотов и преодолел даже звуковые фильтры космических десантников. Прежде, чем кто-либо смог среагировать, воздух над головой полыхнул расцветшим из ниоткуда синим пламенем. Визг стал громче, и из огня вырвалась пятерка фигур, облаченных в деформированную силовую броню. Их когти окутывало противоестественное пламя, и они бросились на Красных Братьев.

Каху не успел еще передать по воксу предостережение, как в него врезалась первая из тварей. Она рухнула вниз, выставив вперед свои вывернутые нижние конечности и глубоко всадив когти в оба наплечника. Каху покачнулся от удара, ему не дали опрокинуться только колоссальная масса тактической брони дредноута и автостабилизаторы. Он сделал выпад в направлении вопящего монстра, но силовой кулак прошел лишь сквозь рассеивающееся синее пламя, оставшееся на месте того – с помощью своего порченого прыжкового ранца тварь превратила падение в рывок вверх и выскочила за пределы досягаемости Каху.

– Отец Пустоты вас всех побери, – бросил терминатор в вокс, вскидывая штурмовой болтер. – Брат Туво, нам нужно…

Его опять прервали – существо ударило снова, когти оставили трещину на одной из линз шлема и пустили кровь из-под разорванных пластин погнутого левого наплечника. Каху отключил фиксацию сапог и сделал шаг назад, давая себе место, чтобы как следует замахнуться. На сей раз предатель увлекся, и при попытке оторваться потрескивающий кулак пришиб одну из его конечностей. Ускорение повело его не вверх, а назад, и он заскользил по решетчатому полу, словно какой-то стремительный когтистый хищник.

На другом конце зала остальные падшие Повелители Ночи атаковали трех боевых братьев Каху, перечеркивая доспехи Красных Братьев ударами когтей. Броня терминаторов слабо защищала от противоестественных лезвий изменников. Изрубленный и окровавленный Маро уже стоял на коленях, а Нароти прижали к конвейерному грохоту, и расщепляющее поле его кулака давало сбои.

Каху открыл огонь по напавшему на него Повелителю Ночи. Фильтр целеуказателя уцелевшей линзы пытался отследить взмывшее вверх создание, и, наконец, очередь болтов срезала одно из крыльев прыжкового ранца. Из затронутого порчей Хаоса ускорителя полетели искры, и существо потеряло высоту так же резко, как до этого набирало ее. Каху с грохотом зашагал вперед, скрежеща сервоприводами. Магазинный блок штурмового болтера щелкнул, опустев, однако перед этим ему удалось всадить два последних болта в нагрудник твари.

Она зашаталась, и он схватил ее кулаком за одну из конечностей. Повелитель Ночи отбивался, его когти врезались в усиленную броню терминатора, и в этих местах вспыхивало пламя варпа. Какую-то секунду две силы боролись, между сцепившимися противниками трещала и искрилась энергия. А затем Каху сжал кулак, раздавив конечность Повелителя Ночи, и проломил увенчанный гребнем шлем. Предатель распался на части дождем горящего мяса и расплавленной брони, превратившейся в жидкость от страшного удара Кархародона.

Остальным Красным Братьям приходилось тяжко. Бросив взгляд на данные о жизненных показателях, Каху увидел предупреждающие символы над боевыми метками Маро и Туво. Раненый Нароти мерцал желтым. Каху сосредоточился на нем, наполовину скрытом паром и гремящим конвейерным грохотом на дальнем конце помещения. Он сорвался на тяжелый бег, перезаряжаясь на ходу.

Еще один Повелитель Ночи ударил Каху сзади. Он упал, увлекаемый вперед собственной инерцией. Пол под ним прогнулся. Он зарычал, силясь выпрямиться, и под пронзительное жужжание сервоприводов приподнялся на одно колено. На это ушло несколько драгоценных секунд. Секунд, которых, как он знал, у него не было.

Поясницу пронзила боль, и на экране повреждений вспыхнули новые созвездия предупреждающих рун. Он задохнулся, чувствуя, как длинные когти выскальзывают наружу, и биоимпульс задействует болеподавляющие стимуляторы.

Терминатор поднялся на ноги, и как раз в этот миг перед ним приземлилось другое создание, вогнавшее когти в пол для опоры. Оно рубануло сплеча, целясь в горжет. Он парировал силовым кулаком, и оружие отскочило друг от друга, треща энергией. Тот, что позади, ударил снова, на этот раз погрузив оба комплекта когтей в спину под лопатками.

Каху не обращал внимания на предупреждающие дисплеи и данные о жизненных показателях, которые сообщали ему, что он уже мертвец. Ему пробили легкие и разорвали одно из сердец. Он вложил остатки сил в рывок к когтистому чудовищу перед ним, чтобы схватить его кулаком. Оно легко метнулось назад, а стоявшее сзади подсекло ему ноги страшным сходящимся взмахом когтей. Сервоприводы отказали, и он повалился, рухнув на спину. Кровь не давала дышать. Метка Нароти на дисплее стала красной. Он силился вновь подняться, заставить тело опять работать, заново разжечь ту убийственную ярость, которая успешно провела его через такое количество схваток. Однако ничего не двигалось. Доспех был мертв, равно как и он сам. Броня превратилась в его гробницу, придавив так же наверняка, как крышка саркофага.

Опускалась тьма. Оставшаяся линза, мерцавшая на последних резервах энергии доспеха, подстроила фокусировку. Над ним присела одна из тварей. По ее меняющейся шипастой броне струился огонь варпа. Она свесила голову набок, будто любопытная небесная птица, спустившаяся понаблюдать за смертью парализованной добычи. Из ее вокс-решетки раздалось тихое пощелкиванье. А затем, через мгновение, вокруг нее снова вспыхнуло пламя. Существо сделало резкое режущее движение когтями и устремилось вверх. Его поглотил ревущий огонь. Когда тот погас, тварь и ее сородичи уже пропали, скрывшись столь же быстро, как и появились.

Каху умирал, а машины для просеивания адамантия все лязгали, не обращая внимания на кровь, капающую с непрерывно крутящихся конвейеров.


+++ Доступ разрешен +++

+++ Начало записи в мнемохранилище +++

+++ Временная отметка, 3676875.M41 +++

День 90, локальное время Зартака.

Мы только что обезопасили зоны высадки в сооружении Адептус Арбитес, которое обозначено в голокартах как Участок №8. Здесь совершенно пусто. Присутствуют, впрочем, многочисленные следы вооруженного конфликта. Арсенал взломан и опустошен, на полу стреляные гильзы, а в медицинском отсеке пятна высохшей крови. Что еще более интересно, земля внутри участка сильно вспахана большими гусеницами и, похоже, посадочными опорами. Такое ощущение, что здесь высаживалась гусеничная техника, скорее всего – тяжелые бронемашины. Сержант Воррен также нашел отпечатки сапог, которые, как я считаю, могли принадлежать только воинам Адептус Астартес.

Мы готовимся к спуску на тюремные уровни, а затем и в шахты за их пределами, если так и не найдем следов жизни. Некоторые члены свиты, особенно криптоаналитик Сериф, крайне рекомендовали перед тем, как рисковать идти дальше, отправить весть лорду Розенкранцу и ожидать его указаний. Поступить так заманчиво, однако я не стану увиливать от своих обязанностей. Я знаю, что обладаю достаточным допуском и полномочиями, чтобы пока что продолжать, а кроме того, мне не хотелось бы снова перегружать астропата «Святой Анжелики». Человек еле пережил вопль-мортис Зартака.

Мы идем дальше, во мрак.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++

+++ Мысль дня: Лишь в смерти приходит конец долгу +++

Глава X

Вокс не отвечал. Шарр попробовал еще раз:

– Красный Гнев, говорит Жнец, на связь.

Все так же никакого ответа, только шипение фоновых помех, создаваемых сложным и змеящимся ландшафтом подземелья. Командирское отделение собралось на последнем перекрестке, занятом ротой. Братья Шарра настороженно следили за тенями, пока магистр роты координировал по воксу финальное наступление к Скважине №1. Желание присоединиться к ведущим тактическим отделениям на штурме почти брало верх, но Шарр боролся с ним. Командование – это не просто окровавленный клинок. Именно об этом начал забывать Акиа ближе к концу. Эту ошибку он не совершит.

– Мы полностью потеряли контакт с Каху, – сказал он Первому отделению.

– Может, просто подземные помехи, – произнес Дортор.

– В любом случае, Красных Братьев надо разыскать. Если Каху пробился слишком далеко вперед, его могли отрезать.

– Сомневаюсь, что на свете найдется много вещей, способных отрезать Красных Братьев, – вмешался Нико. Шарр не стал отвечать. На дисплее его визора только что зажегся значок передачи от Те Кахуранги.

– Говорит Жнец, – произнес Шарр, выходя на связь. – Какие новости, почтенный библиарий?

Я потерпел неудачу, брат, – ответил Те Кахуранги. Судя по голосу, он был изможден. – Мальчик у Мертвой Кожи.

Шарр сдержал ругательство.

– Значит, для нас он потерян?

Еще нет. Предателю понадобится время, чтобы завершить свои обряды. Если мы сможем добраться до него раньше, чем сущность демона окажется связана с телом мальчика, то, быть может, у нас еще будет шанс. Его отведут в Окружную крепость.

– Тем больше у нас причин продолжить наступление к Скважине №1, – сказал Шарр. – Мы потеряли связь с Красным Гневом. Я ненадолго остановил продвижение, пока мы пытаемся восстановить контакт.

Я вернусь к вам с Ари и скаутами. Они помогут его найти.

– Тогда мы пока что продолжаем, – произнес Шарр. – Мы уже достаточно настоялись. Присоединяйтесь к нам как можно скорее.

Принято, магистр роты.

Шарр разорвал связь и вновь сосредоточился на поисках Красных Братьев. На визоре не было видно жизненных показателей терминаторов, однако это мало о чем говорило – если верить миганию дисплея, он сам и половина командирского отделения уже были мертвы. Из-за глушилок, которыми пользовались Повелители Ночи, авточувства космических десантников наполовину ослепли.

Шарр моргнул, убирая противоречащие друг другу экраны, и почувствовал вспышку злости. Каху и его терминаторы ушли слишком далеко. Желание ветеранов Первой роты вышло за рамки поддающегося пониманию в область безрассудства. В последнем вокс-сообщении Каху сообщил, что он выдвигается на зачистку просеивающего цеха перед последними перекрестками на пути к Скважине №1. Терминатор практически не пытался скрыть, что, по его мнению, Шарр совершил тактическую ошибку, направив скаутов в помощь Те Кахуранги, а также – что по завершении Сбора доложит об этом лорду Тиберосу. Шарр снова попытался воспользоваться воксом. Все так же ничего.

– Приказы, магистр роты? – спросил Дортор. Шарр понял, что седой ударный ветеран дает ему подсказку. Необходимо было принять решение: ждать Те Кахуранги и скаутов, пытаясь восстановить контакт по воксу, или же немедленно отправляться на поиски Красных Братьев.

– Идем дальше, – сказал Шарр командирскому отделению. – Ориентируемся на последнее зафиксированное местоположение Каху. Десятое отделение заменит нас в роли резерва.

Он переключился на частоту роты:

– В случае, если мой вокс отключится, командует ударный командир Нуритона.

На канале раздались отрывистые подтверждающие щелчки. Пока готовилось наступление, отделения Третьей роты заняли опорные и наблюдательные позиции, растянувшись по пластовым ходам, туннелям мегабуров и линиям локорельса к западу от последних перекрестков перед Скважиной №1. Шарр ощущал даже в самых опытных командирах отделений дрожь предвкушения. Они все чуяли запах битвы, пьянящий аромат крови и выстрелов. Им не терпелось расправиться с чрезмерно самоуверенным врагом. Ждать оставалось недолго. Шарр опять перешел на частоту отделения:

– Построение «Рассветный прилив», – распорядился он, выбрав разомкнутый боевой порядок, который позволил бы максимально быстро выйти на контакт. – Брат Танэ впереди. Давайте их отыщем.

Тактические десантники из Четвертого и Пятого отделений удерживали протяженную линию откаточных штолен и рудничных скважин по обе стороны от маршрута наступления Каху. Уход с позиций, чтобы выяснить причину внезапного молчания Красных Братьев, привел бы к тому, что Четвертое и Пятое оказались бы опасно уязвимы, а в линии фронта Кархародонов образовалась бы брешь. Шарр знал, что именно на это и надеются предатели. Он молча повел Первое отделение по поперечному туннелю между двух тактических отделений и вышел на небольшой второстепенный перекресток возле зала просеивания. По туннелям вокруг них разносилось эхо дребезжания и лязга работающих в комнате машин. Танэ остановился при входе в зал просеивания, и Шарр кивнул, подавая чемпиону сигнал идти дальше.

Внутри они обнаружили, что их самые худшие опасения были верны.

Красные Братья были мертвы. То, что их убило, не оставило никаких следов, кроме жутких резаных ран. Что бы ни рассекло доспехи, оно преодолело несколько дюймов керамита, пластали и адамантиевой арматуры.

– Борозды похожи на раны от молниевых когтей, – произнес Красный Танэ, опустившись на колени возле одного из сраженных гигантов.

– Даже для них слишком жестоко, – сказал Дортор.

– Создания варпа? – предположил Нико.

– Может быть, мы так и не узнаем, – заметил Соха, изучая окутанный паром зал. Его волкитное ружье гудело от энергии.

– Подозреваю, что узнаем, – произнес Шарр. Он нашел Каху. Терминатор лежал на спине около центра просеивающего зала, решетчатый пол под ним прогнулся и был липким от его крови. Шарр посмотрел в мертвые линзы шлема воина.

– Он был самоуверен, – сказал Нико, присоединившись к Шарру. Тень от боевого штандарта роты упала на мертвого Кархародона.

– Мне следовало его остановить, – отозвался Шарр. – Пусть даже он из Первой роты, но он все равно был под моим командованием.

– Он держит ответ только перед лордом Тиберосом, – произнес Нико, слегка пожав плечами.

– Теперь он держит ответ перед Отцом Пустоты.

Апотекарий Тама приступил к работе. Гудение его дрели и редукторной пилы из углеродного сплава, встроенных в нартециум, перекрывали лязг окружающих машин, пока он прорезался к геносемени Каху.

– Они все погибли порознь, – заметил Соха, озирая помещение. – Рассеявшись. Что могло застать ветеранов Первой роты врасплох?

– Уж точно не это отребье, – сказал Красный Танэ. Ротный чемпион подошел к Шарру, брезгливо переступая через трупы культистов. Комната была устлана десятками еретиков, разорванных болтами и силовыми кулаками, но в ответе за смерть терминаторов явно были не они.

Внизу есть что-то еще, понял Шарр. Группа охотников, еще более жестоких и хитрых, чем Кархародоны.

– Белый, – передал он по воксу ударному командиру Ари. – Где вы находитесь?

Жнец, как раз входим в вашу секцию туннеля вместе с почтенным библиарием.

– Красный Гнев мертв. Бери свое отделение инициатов и сходитесь к моей позиции. Перед тем, как продолжать, нужно забрать их тела и благословенные тактические доспехи дредноута.

Принято, Жнец. Фиксирую ваш сигнал. Зал просеивания №9.

– От этого разит трюками с варпом, – рыкнул Дортор, прошагав через зал и присоединившись к остальным членам командирского отделения вокруг Каху. – Иначе не объяснить, как Красных Братьев могли застать врасплох.

– Еретики нас недооценили, – произнес Шарр. – Каху повторил их ошибку и поплатился. Мы такого не сделаем.

– Контактов нет уже больше часа, – сказал Дортор. – Даже люди-узники по туннелям не бродят. Все пропали: культисты, заключенные, предатели…

– Что-то грядет, – согласился Шарр. – Почтенному Те Кахуранги не удалось забрать мальчика раньше, чем до того добрался колдун Хаоса. Скорее всего, его увели в Окружную Крепость. Она остается нашей целью.

– Рота понесла тяжелые потери. Численность тактических отделений едва ли превышает пятьдесят процентов.

– Кочевой Хищнический Флот дал нам четкие указания, – ответил Шарр. – Это Красная Подать. Она будет доведена до конца, пусть даже мы с тобой останемся последними братьями-в-пустоте, которые станут ее собирать.

Какое-то мгновение Дортор выдерживал его взгляд. Выражения поседевшего лица из синтетической плоти было не видно под клювом визора его шлема Мк VI.

– Как скажете, магистр роты, – в конце концов, сказал он.

– Командирское отделение в твоем распоряжении, – произнес Шарр, поворачиваясь к выходу из зала просеивания. – Защищай помещение, пока не прибудут Ари и скауты.

– Понял. А вы куда?

– Молиться.


Торрик и остальное Пятое отделение занимали депо локорельса, когда их настигла тьма.

На топоре Торрика все еще краснела кровь культистов и изменников, когда Кархародоны вышли в гулко отдающуюся эхом пещеру. Огромные мегабуры вырезали ответвление от нижних уровней шахт Зартака, оставив место для хранения резервных вагонеток рельсовых дорог. Эти машины занимали весь покрытый колеями пол пещеры, большая часть была накрыта тяжелым складским брезентом. Торрик и четверо его братьев-в-пустоте бесшумно двигались между них, замедлив шаг, чтобы компенсировать сбои авточувств. Ударный командир Картли разделил Пятое на две боевые группы, чтобы лучше выполнять новую роль – прочесывание боковых секций и малых туннелей в тылу нового фронта, созданного остальной ротой. Первую группу возглавил сам Картли, вторую – Торрик. Пока Третья рота готовилась совершить финальный бросок к Скважине №1, они выслеживали бродячих культистов и узников. В этой работе не было ничего славного, но Кархародоны делали ее хорошо. Для таких, как Торрик, похвала и признание никогда ничего не стоили. Во Внешней Тьме существовала лишь бесконечная тишина пустоты. Странствующие Предки покончили с людской славой, отправившись в великое изгнание. Их потомки никогда больше не станут к ней стремиться.

Я что-то слышал, – передал по воксу брат Лоа.

Торрик остановился между двух вагонеток, отстегнув, но не включая цепной топор. Его чувства зондировали вездесущий мрак подземного мира Зартака.

– Мы не одни, – произнес он в вокс. – Я это чувствую.

С самого момента входа в депо его терзало некое присутствие в тенях, которое он чувствовал лишь отчасти, но оно ему точно не мерещилось. Для воинов, столь привычных к темноте, ощущение, что на них ведут охоту, было странным – неуютным и чужеродным. Кархародон снова включил вокс:

– Боевая группа, собраться на моей позиции.


Кулл начинал понимать, почему у его Когтей возникали трудности. Эти лоялисты не были похожи ни на кого из тех, кого он встречал прежде. Они любопытным образом напоминали самих Повелителей Ночи, однако VIII Легион наслаждался приносимым им ужасом, а эти серые убийцы казались напрочь лишенными эмоций. В какой-то момент, сидя под покровом темноты внутри вагонетки локорельса, Кулл поймал себя на том, что гадает, откуда и зачем они пришли.

Это не имело значения. Что имело значение – они бросали вызов Повелителям Ночи. А Кулл уже давно научился разбираться с вызовами.

Слежка закончилась. Первая Смерть, наконец-то выпущенная на свободу из Центрума Доминус, пробралась по шурфам и соединительным скважинам, чтобы проникнуть в тыл позиций лоялистов. Кулл знал, что должен что-то им дать. Они так долго терпели. Кроме того, после освобождения Варповых Когтей в нем оставалась глубоко засевшая жажда убийства. Просто наблюдать за сражением из Окружной Крепости ему уже было недостаточно. Требовалась сложность. Требовалось ее преодолеть.

Террора после Слежки не будет. Эта тактика редко давала плоды против Адептус Астартес, и была бы еще менее эффективна против загадочных серых воинов. Кулл перешел прямо к Убийству.

– Бей, – скомандовал он.

Первая Смерть атаковала. Полуотделение лоялистов все еще собиралось к центру депо вагонеток. Они ответили на засаду все с той же безмолвной яростью, которую Кулл видел на мониторах. Однако Первая Смерть изголодалась. Ей было не помешать.

Как всегда, первую кровь пустил Наркс. Жестокий молодой палач с потрескивающим силовым мечом вырвался из своего укрытия за выпотрошенным двигательным блоком списанного локорельсового тягача. Проходивший мимо лоялист тут же среагировал, вскидывая болтер, но Наркс был быстрее. Клинок рассек болтер надвое, а когда лоялист потянулся за цепным мечом, палач без церемоний взрезал его возвратным взмахом.

Голгоф прятался среди натянутых несущих распорок потолка пещеры. При приземлении его прыжковый ранец полыхнул, но даже тормозной импульс практически не смягчил падения огромного раптора. Он взметнул гальку и грязь, рухнув позади одного из лоялистов. На страшных молниевых когтях пылала энергия. Серый имперец вогнал в Повелителя Ночи очередь болтов в упор, но модифицированный доспех изменника отвел их в сторону, выбросив дождь искр. Хохоча, Голгоф врезался в лоялиста. С его жуткой силой потребовалось всего несколько рубящих ударов, чтобы разорвать космодесантника на части.

Темные Близнецы, Ксерон и Террон, зажимали третьего лоялиста, попавшегося между двух брошенных вагонеток. Один из Повелителей Ночи выскакивал из теней и делал выпад, парируемый крутящимся цепным мечом космического десантника. Через долю секунды с другой стороны бил второй, поражая одно из слабых мест в лоскутной броне лоялиста. Нанося по порезу за раз, они заставляли его истекать кровью.

Взревев во всю глотку, Кулл пробил борт вагонетки, в которой укрывался. Фронтальное ускорение прыжкового ранца смяло сталь. Последний лоялист обернулся ему навстречу, разгоняя окровавленный цепной топор. Рунный меч Кулла столкнулся с оружием и с лязгом отскочил от вертящихся зубьев. Повелитель Ночи перевел свой полузамах в короткий выпад, проскрежетавший по боку доспеха лоялиста. Как и ожидалось, имперец не стал пытаться восстановить защиту, а вместо этого атаковал, бросившись в просвет в оборонительной стойке Кулла. Прежде чем лоялист успел рубануть вверх своим топором, Кулл ответил аналогично, и двое убийц сцепились в смертельных объятиях. Кулл обнаружил, что его шлем отделяют от шлема лоялиста считанные дюймы. Глядевшие на него черные линзы были совершенно бездушны и ничего не отражали, контрастируя с полным ненависти огнем глаз принца.

Лоялист ударил его головой.

Кулл отступил назад. У него звенело в голове. Внезапный удар выиграл для лоялиста лишь долю секунды, однако этого хватило, чтобы цепной топор проехался по нагруднику Кулла. Принц Терний зарычал – клинки вгрызлись глубоко, разрубая керамит, и практически рассекли череп, выбитый на груди Повелителя Ночи.

Кулл среагировал с теми же молниеносными рефлексами, благодаря которым все противостоявшие ему претенденты оказывались мертвецами у его ног. Он выбросил вперед левую руку, схватив лоялиста за запястье и прижимая цепной топор к его правому боку. В тот же миг он ударил рунным клинком в нижнюю часть торса космодесантника. Он чувствовал, как рука воина дергается в его хватке – лоялист пытался парировать, но Повелитель Ночи не давал ему закрыть защиту. Рунный меч с хрустом пробил живот лоялиста, нанесенные на клинок символы сияли темным светом. Вспоротый космодесантник согнулся вдвое, ему пробило позвоночник. Кулл выпустил его правую руку и ударил перчаткой по шлему, опрокидывая на бок и в то же время с проворотом выдергивая меч. Лоялист рухнул на колени. Последний пренебрежительный взмах рунного меча – и его голова покатилась по рельсовой подушке, фонтанируя кровью.

Темные Близнецы закончили со своей жертвой, последний удар Террона подсек умирающему воину ноги. Даже несмотря на генетически усовершенствованное тело, ему предстояло за несколько минут истечь кровью из дюжины ран. Единственным из Первой Смерти, кто не вступал в бой, был Драк. Ветеран-подрывник наблюдал за всем происходящим с верхушки одной из вагонеток, решив дать остальной свите повеселиться. Все кончилось чуть больше чем за минуту.

– Наши когти все еще остры, – сказал Наркс. Он снял с убитого им лоялиста одну из нарукавных повязок с акульими зубами, намереваясь сохранить причудливый амулет в качестве трофея. Голгоф ходил от одного трупа к другому, всаживая когти в верхнюю часть нагрудника, чтобы уничтожить геносемя. Кулл какое-то мгновение понаблюдал за тем, как кровь стекает с его рунного меча, наслаждаясь стуком капель, падающих на темную землю Зартака.

– Это покажет им, кому принадлежит ночь, – произнес он, наконец, опуская клинок.

– Приближаются контакты, – сообщил со своего насеста Драк, изучая ауспик. – Неприятель.

Кулл знал, что они не могут позволить себе задерживаться. Остальные лоялисты явно ответят на засаду, и, чтобы следующая часть плана удалась, ему требовалось вернуться в Скважину №1.

– Уходим, – сказал он, пристегивая меч. – За мной, братья.

Снова отключив в доспехах все, кроме жизненно-важных функций, Первая Смерть возобновила Слежку. Они слились с тенями, оставив за собой лишь мертвецов.


По пути к залу просеивания Первое отделение миновало рабочую часовню. Это было сооружение, оборудованное лишь самым необходимым – вырезанное в стене туннеля крошечное помещение, ширины которого едва хватило, чтобы поместился Шарр. Входя, магистр роты сгорбился. Внутреннее пространство освещалось лишь дюжиной мерцающих светопалочек, установленных в маленьких нишах по обе стороны от статуи, которую высекли в каменной стене при помощи силовых кирок и лазерных резаков. Она представляла собой примитивное изображение человека в доспехах, безликую голову которого окружали вырезанные линии, олицетворявшие собой сияющие лучи величия. Он стоял, водрузив меч на сферу, которая, несомненно, задумывалась как образ Святой Терры.

Медленно пригнувшись, Шарр опустился перед изваянием на колени. Сервоприводы доспеха зажужжали, и пластины наколенников со скрежетом соприкоснулись с голым камнем пола часовни. Он сотворил поверх нагрудника знамение аквилы и снова поднял глаза на фигуру.

Император. Для несчастных заключенных Зартака – далекий и безразличный бог на планете, которую никому из них не суждено увидеть. Для Адептус Астартес – великий прародитель и самый могучий лидер из всех, кого когда-либо узнает человечество. Для Кархародон Астра он был Рангу, Отцом Пустоты, предком Забытого. Как и Кархародоны, он нес вечное бдение – маяк в ночи, погибель крадущихся теней. Орден Шарра ушел от человечества в пустоту Внешней Тьмы, когда Он еще ступал среди смертных, и они не вернутся до тех пор, пока так не будет вновь. Лишь с приходом Забытого можно было отринуть Эдикты Изгнания и завершить вечный крестовый поход ордена во мраке.

Шарру было известно, что некоторые, к примеру, Те Кахуранги, не верят, что подобное когда-либо произойдет. Он не разделял пессимизма верховного библиария. Кархародон Астра были набожным братством, даже по меркам Адептус Астартес. Их религия была стара, старше суеверий и заблуждений существующего Имперского Культа. Они верили не слепо, кладя в основу пустые восхваления и щедрые пожертвования. Они помнили Императора живым, дышащим титаном, а Терра для них являлась куда большим, нежели каким-то далеким центром общегалактической бюрократии. Их связывали с нею древние, первородные узы, которые поддерживали их верность и решимость на протяжении десяти тысяч лет в запустении Внешней Тьмы. Когда их только отправили в изгнание, никто не ждал, что они выживут, не говоря уж о сохранении единого ордена. Но они выжили, скрепив свое разнородное наследство верой в Того-что-на-Земле. Этого ничто не могло поколебать.

– Я не видел тебя молящимся с тех пор, как ты стал магистром роты.

На мгновение Шарр решил, что Те Кахуранги заставил свои слова проскользнуть прямо в его разум. А затем осознал, что Бледный Кочевник и впрямь стоит сразу за входом в часовню. Он подавил потребность как-то отреагировать, не отрывая взгляда от резного изображения Императора.

– Я предпочитаю общаться с Отцом Пустоты наедине.

– Ты предпочитаешь встречаться со своими воспоминаниями об этом мире в одиночку, – сказал Те Кахуранги.

– Они ничего для меня не значат. Тишина несет благословенный покой.

– Несет, – согласился верховный библиарий. – Капеллана Никору все еще тревожит, что мы молимся в одиночестве даже спустя столько лет. Мне кажется, инициатам труднее понять глубины доктрин нашего ордена, если ветераны так редко появляются на религиозных службах.

– Научатся со временем, – сказал Шарр. – Размышляя в уединении, больше всего возможностей обрести откровение.

– Глава третья, стих одиннадцатый, – произнес Те Кахуранги, зная, что магистр роты цитирует «По ту сторону пелены звезд»: один из основополагающих текстов, написанных Владыкой Теней в первые Дни Изгнания.

– Какие у них планы на мальчика? – спросил Шарр, не отводя глаз от Рангу.

– Худшая участь, какую только можно представить. Они используют его в качестве проводника, чтобы открыть дорогу демону, которому служит Мертвая Кожа. Тьма этого существа уже поражает шахты и туманит мои видения.

– Вы видели, что случилось с Каху?

– Видел.

– Что их убило, Бледный Кочевник?

– Твари, некогда считавшиеся нашими братьями, – сказал Те Кахуранги. – Те, чьи тела и разум извращены и изуродованы Темными Силами. Теперь они более звери, нежели транслюди. Их выпустили на нас, словно охотничьих животных.

– Одному Отцу Пустоты ведомо, что за мерзостные сделки учинили эти изменники, – произнес Шарр. – С последователями Темных Богов вечно одно и то же. Но мы одолевали их прежде, и сделаем это вновь.

– Если только Мертвая Кожа не завершит свой ритуал, – предупредил Те Кахуранги. – Если демон окажется привязан к материальной реальности, даже я не смогу его остановить.

Шарр не ответил. Его внимание переключилось на входящую вокс-передачу от ударного командира Картли.

Магистр роты, изменники позади нас, – произнес предводитель Пятого отделения. – Они устроили засаду и уничтожили одну из моих боевых групп в депо вагонеток локорельса, Нижний Западный-Шесть.

– Можете их догнать?

Они уже отступили, а преследование, скорее всего, подставит под удар оставшуюся часть моего отделения.

– Сходитесь к Десятому отделению и ожидайте дальнейших указаний, – распорядился Шарр.

– Они вылеживают нас, – произнес Те Кахуранги.

– А мы – их, – отозвался Шарр. – Словно два хищника. Мы готовы начинать финальное наступление. Скважина №1 уже почти у нас в руках.

– Хорошо это или плохо, но Каху не оставил нам выбора.

– Каху ли? – медленно переспросил Шарр. – Разве мне не следовало бы воспользоваться своей властью, коль скоро я считал, что этот план необдуман? Я подвожу орден и Отца Пустоты, верховный библиарий.

– Если ты и впрямь в это веришь, так и произойдет, – сказал Те Кахуранги. – Однако ты их не подвел, пока что. Не позволяй своей фантазии стать реальной. Поражение существует лишь в твоем разуме.

– Меня поглотила кровожадность Акиа, – признался Шарр и, наконец, поднялся. – Какой-то части меня не терпелось последовать плану Каху. Вот почему я ему не запретил. Меня преследует кровавый призрак Акиа, а вовсе не воспоминания о Зартаке. Те давно сгинули.

Те Кахуранги с треском ударил в каменный пол основанием своего силового посоха.

– Акиа – не магистр Третьей роты. Каху – не магистр Третьей роты. Даже лорд Тиберос – не магистр Третьей роты. Это ты, Бейл Шарр. Если мы преуспеем здесь, это будет твоя заслуга, а если потерпим поражение – твое бесчестье. Чем бы ни закончился этот Сбор, отвечать только тебе. Таково бремя долга, которое ты принял, когда принес новые Обеты Пустоты как магистр этой роты и как новый Первый Жнец ордена. Твоя священная обязанность – довести Подать до конца. Собравшаяся против нас тьма сломит тебя, пока ты силишься удержать свое новообретенное бремя. Ты позволишь ей сделать это?

Шарр повернулся к Те Кахуранги. Его фигура заполняла собой всю часовню. Серая, черная и латунная броня блестела в мерцающем свете маленьких палочек. Какое-то мгновение он глядел на облаченного в синий доспех верховного библиария и молчал. В этот миг он вполне мог бы быть Акиа, стоящим на грани кровавой вспышки.

– Эти предатели слишком долго избегали суда, – произнес он. – Их приговор запоздал. Я свершу правосудие, и Третья рота станет моим топором палача.


Шадрайт подтянул шнуры потуже, и кожа вгрызлась мальчишке в запястья. Пребывающий без сознания Скелл безвольно вися между двух расписанных рунами штырей, вбитых посередине Центрума Доминус. Колдун Хаоса разрисовал углубление для когитатора символами, нанося их мелом и кровью.

Он уже силой скормил Скеллу порцию питательной пасты. Тот был истощен и слаб. Чтобы сыграть роль носителя Бар`Гула, ему понадобятся силы. Колдун Хаоса что-то бормотал себе под нос глубоким голосом, источающим темную мощь. Он обнажил кривой ритуальный кинжал с рукояткой в форме серебряного клубка множества рук. На сияющем клинке была вытравлена спираль с глазом – эмблема Бога Перемен. Он стоял позади мальчика, возвышаясь над тем.

Шадрайт жаждал этого дольше, чем мог упомнить. Могущество, которое должна была дать ему сделка с Бар`Гулом, стоило любых жертв. Группировка станет принадлежать ему, а когда Кулл склонится перед волей Шадрайта, она станет лишь сильнее. Требовалось лишь довести обряд до конца. Он чувствовал, как тень-демон неотрывно следит за ним из-за пелены, а реальность прогибается, и от этого воздух над кровавыми символами на полу мерцает.

Колдун знал, что Шензар и его терминаторы смотрят на него из теней на краю Центрума Доминус с холодным отвращением. Он не обращал на них внимания. Они являлись пережитком прошлого. Слепое неверие в истинную силу Хаоса и идиотское нежелание обуздать ее во имя собственных целей – вот и все, что сдерживало Повелителей Ночи. Шадрайт это изменит. Он изменит все.


Раньше точка сбора на краю Скважины №1 была местом, куда приводили наиболее крупные трудовые бригады перед посадкой на управляемый сервитором локорельс до самых нижних уровней. Теперь же там, где смыкались коридоры с камерами, колыхалось море покрытой струпьями и перемазанной сажей плоти и драных лохмотьев. Отступая под натиском лоялистов, Повелители Ночи притащили обратно тех узников, которых выпускали в шахты.

– Сколько? – поинтересовался Кулл у Фексрата, командира Третьего Когтя.

– Варп его знает, – отозвался чемпион.

Люди толкали и пихали друг друга, отчаянно стараясь держаться подальше от громадных убийц. Они давили задние ряды о мостики и пласталевые балки, которые окаймляли край самой скважины. Воздух разрывали вопли и стоны. Эти звуки лишь распаляли жажду убийства Повелителей Ночи.

– Некоторые из них годятся для жатвы, – добавил чемпион Когтя. Кулл проследил за его взглядом, выделяя в толпе тех заключенных, кто не пресмыкался перед пленителями. Некоторым хватало смелости, чтобы глядеть им в лицо, такие не прятались среди более слабых товарищей. Именно за ними и пришли Повелители Ночи.

– Если выживут. – сказал Кулл. Узников согнали сюда и еще в полдюжины точек на западной оконечности скважины. Вероятно, они думали, что с ними вот-вот расправятся. И если бы не Кулл, то именно так вполне могло бы и выйти.

– Хватит, – произнес он. – Выпускайте их. Всех.


На дальнем конце туннеля что-то шевельнулось. Корди, возглавлявший продвижение своего отделения, резко остановился.

– Стоп, – произнес он. Шедшие за ним тактические десантники Четвертого присели у грубо вытесанных стен соединительного хода.

– Возможные контакты, – сказал он, поднимая болтер. – Вести наблюдение за местностью.

Отделение ждало. Корди что-то услышал – что-то большее, нежели ложные отзвуки, которые постоянно отдавались по сотам лабиринта старой шахты и которые автоматически отфильтровывали авточувства его доспеха. Голоса и стук бегущих ног, не прикрытых броней.

– Контакты подтверждаю, – сказал Корди, передавая сообщение по командному каналу.

– Видишь их? – спросил ударный командир Экара. C тех пор, как танк «Хищник» застал Четвертое отделение врасплох на перекрестке 44-5, им не терпелось искупить понесенные потери. Экара действовал осторожно, сдерживая своими приказами более кровожадных и менее опытных братьев-в-пустоте. Новых потерь они себе позволить не могли.

– Никак нет, – отозвался Корди, зондируя чувствами мрак в конце норы. Он переключил ретинальный дисплей в инфракрасный режим, окрасивший тени мертвенными оттенками черного и синего. Звук усилился, земля начала вибрировать. Что-то явно приближалось.

– Готовность, – скомандовал Экара. Корди крепче сжал свой почтенный болтер. Он чувствовал, как внутри вспыхнул голод по бою. Линзы выискивали цель, на которую можно было бы навестись.

И вдруг таковая появилась. Нора буквально взорвалась сигналами живых существ, которые возникли на визоре в виде буйства красного, желтого и зеленого цветов. Из темноты валили фигуры, сгрудившиеся настолько плотно, что отдельные сигнатуры тел сливались в единый аморфный массив тепловых следов. Они топотали прямо по стыковочному ходу, словно учуявшее запах хищника стадо гроксов, явно не видя перед собой потрепанное в бою отделение Адептус Астартес.

– Заключенные, – произнес Корди. – Движутся сюда. Безоружны.

– Не стрелять, – распорядился Экара.

– Они нас захлестнут, – предостерег Корди.

– Мы здесь, чтобы провести их Сбор, а не отстрел, – сказал Экара. – Держитесь.

Корди активировал стабилизаторы, пытаясь прикинуть, из-за чего же, во имя Отца Пустоты, такая критическая масса тел направилась прямо на них.

– Сообщают, что к каждому из отделений на передовой приближаются такие же толпы, – произнес Экара, прислушиваясь к вокс-переговорам других ударных командиров. – Туннели забиты.

Это не наступление, понял Корди. Узники на них не нападали. Они пытались пройти мимо. Космодесантник вжался в грязевую стену между двумя пласталевыми ребрами жесткости, распиравшими ход, и вдавил пятки в пол. Он поймал себя на том, что задерживает дыхание, как поступил бы за несколько мгновений перед нырком в глубину водяного тренировочного зала на борту «Белой пасти».

Вздымающийся вал вопящей грязной плоти и лохмотьев обрушился на них. Несмотря на упоры, грубый напор тел продавливал космических десантников и вдавливал их спиной в грязь на стенах. Поверх грохота слышался жуткий хруст – заключенных прижимало к неподатливой броне Кархародонов и давило об нее бездумным натиском тех, кто двигался следом. Другие прорывались мимо, безостановочно двигаясь по лазу и исчезая в подшахте за его пределами.

Руки и ноги безрезультатно хватали и били нагрудник и наплечники Корди, а затем их срывало прочь. Он выцепил в напирающей толпе отдельные образы нескольких лиц, искаженных ужасом и отчаянием. Сейчас им нельзя было ни помочь, ни помешать. Кархародоны могли лишь держаться и пережидать наплыв.

В сознание Корди что-то прорвалось – какая-то аномалия, особенность в массе тел. На одном из узников был надет примитивный противогазный капюшон, отличавшийся от респираторов на других. Казалось, фигура почувствовала внезапное внимание приближавшегося Корди, обернулась и встретилась с ним взглядами. Глаза по ту сторону мутных линз капюшона, похожих на глаза жука, были налиты кровью и пылали ненавистью. Корди бросился навстречу угрозе и моргнул, включая вокс-канал отделения.

– Контакт! – закричал он. – Контакт в…

Он опоздал. Что бы там ни бросил в туннель лазутчик-культист, оно взорвалось в полудюжине ярдов от места, где стоял Корди. Кархародонам, прижатым к стене потоком, оставалось лишь умирать.

Ударил взрыв, и на несколько кратких мгновений Корди лишился сознания. Генетически усовершенствованный организм практически сразу привел его в чувство, прогнав по мышцам мощный коктейль стимуляторов. Он осознал, что лежит на спине и смотрит на низкий потолок лаза. Сигнальные системы доспеха издавали звон – целостность правой плечевой пластины была серьезно нарушена, правый наруч смялся, а нагрудник получил три проникающих попадания. Жизненные показатели отображали кровопотерю малой степени из-за ран на правой руке и животе. Боль почти не ощущалась, ее практически вытеснили стимуляторы и улучшенная нервная система. Правую линзу визора что-то закрывало. Он подозревал, что это кровь.

Он сел, громко заскрежетав сервоприводами поврежденных секций брони. Визор отфильтровал пелену дыма, грязи и испарившейся органики, которыми был заполнен промозглый воздух.

Буквально каждый дюйм разрушенного туннеля был облеплен не поддающимися идентификации внутренностями. Пласталевые балки выгнуло наружу, и с треснувшего потолка каскадом сыпалась грязь. Взрыв нарушил конструкцию лаза. До обвала оставалось в лучшем случае несколько минут.

Этих нескольких минут было недостаточно. Несмотря на всю трансчеловечность, Корди все же потребовалось пара секунд, чтобы увидеть фигуры, быстро движущиеся в оставшейся после взрыва круговерти – глаз выхватил противогазы и комбинезоны. Инстинкты завопили, приказывая ему вставать, вставать и драться.

По лазу разнеслось характерное лязганье передергиваемых затворов дробовиков. Перед ним возник человек, глаза которого яростно горели сквозь линзы маски противогаза. Ствол автомата вскинулся вверх, устремив на него зияющее дуло. Вид нацеленного оружия, наконец, заставил заработать глубоко укорененную последовательность мышечных рефлексов. Он отшиб ствол в сторону, и тот выстрелил, вогнав в грязь рядом очередь пуль. В это же время нога Корди хлестко ударила культиста по голени. Раздался хруст, и человек с воплем повалился наземь.

Через секунду Корди уже оказался на ногах, заставляя поврежденные сервоприводы доспеха слушаться. Шея культиста с легкостью переломилась в его перчатках. Он осознал, что тяжело дышит – тело захлестывали боевые гормоны и будоражили первые проявления Слепоты. Болтер пропал, так что он отцепил свой цепной меч. Окровавленное пространство заполнилось ревом оружия.

Братья были мертвы. По обе стороны от него лежали Паху и Руа. На первого пришлась основная тяжесть взрыва, его правый бок представлял собой мешанину изодранной брони и обнажившихся внутренностей. Шлем Руа разнес выпущенный в упор заряд из дробовика, забрызгавший посеченные стены туннеля мозговой тканью.

Еретики бросились на него. Разогнав свой цепной меч, он выпотрошил первого из них и ударом ноги сбросил разделанные останки с крутящихся зубьев. Его душило желание закричать, зареветь от ненависти и бешенства. Он сдержался, повинуясь гипноиндоктринации ордена, и, храня ледяное безмолвие, снес голову второму культисту.

Он отомстит. Отомстит за всех. Его охватил кровавый гнев. В мышцах вспыхнула сила, и он шагнул прямиком в лапы культистов, бивших по нему клинками и прикладами винтовок, рубя их страшными и эффективными ударами. Ему хотелось сорвать забрызганный кровью шлем и погрузить зубы в плоть этих трусливых выродков. Слепота выжигала мысли, требуя, чтобы он продал свою жизнь подороже, чтобы убивал и продолжал убивать. Он использовал как оружие собственное тело, впечатав двух пытавшихся его обойти культистов в опорную балку и раздавив их между керамитом и пласталью под треск ломающихся костей.

Предатели открыли огонь в упор. Он шагал сквозь шквал выстрелов, словно раскрашенный красным выходец с того света в кружащемся облаке грязи и пыли. Каждый удар нес смерть, с влажным хрустом раскраивая черепа и вскрывая тела. Цепной меч выл, требуя большего, но его собственные челюсти оставались ожесточенно сжаты.

Из пыли вырвалась тьма, которая отшвырнула в сторону остатки карательного отряда культистов. Глаза новоприбывшего горели во мраке, словно угли, наводя на мысли о древнем зле. Его доспех был цвета ночи и расчерчен стилизованными молниями. Встроенные в решетку пасти вокс-динамики исторгали стон страха.

Повелитель Ночи атаковал Корди с силой и скоростью, которая не уступала его собственной. Кривая цепная сабля рассекла воздух над головой. Корди парировал и увел удар вбок. Их оружие сцепилось вибрирующими зубьями. Он перевел отклоняющее движение в возвратный секущий удар, чтобы вспороть изменнику живот, однако космодесантник Хаоса отпрянул от замаха. Зубья оружия Корди оставили на его нагруднике серебристый рубец.

– Слишком медленно, собачонка, – проскрежетал из зева вокса крылатого шлема глумливый голос предателя. Корди не ответил. Держа свой цепной меч двуручным хватом, он ткнул им в верхнюю область живота космодесантника Хаоса. Тесный туннель ограничивал боевые возможности. Изменник снова отступил, уклоняясь от выпада. Корди запоздало понял, что тот его выманивает. Пока он концентрировался на каждом движении еретика, нога зацепилась за упавшую несущую балку из пластали, скрытую покрывавшими пол туннеля окровавленными останками.

Большего, чем эта незначительная потеря равновесия, отступнику и не требовалось. Он снова атаковал с быстротой молнии, нарисованной на его броне, и его удар проскользнул сквозь защиту Корди. Цепной клинок вгрызся в левую часть нагрудника, взметнув дождь искр. Металлические зубья добрались до плоти.

Корди зарычал и метнулся прочь от удара, глухо ударившись в правую стену. Лаз содрогнулся, и с потолка опять посыпалась земля. Пока Корди приходил в себя, предатель ударил сапогом, опрокинув его на колени. Доспех, поврежденный предшествовавшим взрывом, отказывался своевременно реагировать. Повелитель Ночи отвел цепную саблю для смертельного взмаха.

Женщина улыбнулась ему. Пальцы ног грел песок. Он направлялся домой.

Что-то ударило Корди по голове и гулко врубилось в левую глазницу крылатого черепа, изображенного на нагруднике изменника. Болтерный заряд сдетонировал в грудной клетке космодесантника Хаоса, и из отверстия хлынула темная кровь. Какое-то мгновение он еще шатался, а цепной меч продолжал крутиться. Второй снаряд пробил пасть вокса и вышиб черную массу через затылок разбитого шлема. Воин рухнул в грязь перед Корди.

Кархародона потряхивало, в глазах рябило. Он зажал рукой рану в боку. Даже сложным тельцам Ларрамана было нелегко унять кровь, льющуюся из распоротого тела. Он почувствовал, как его поддерживают под руку, помогая подняться. Сервоприводы брони сопровождали движение горькими жалобами.

Его спас Экара. Ударному командиру пришлось воспользоваться болт-пистолетом – сразу выше запястья его правая рука оканчивалась окровавленной культей. Позади стояли братья Хару и Тонга, оба израненные, но живые.

– Они используют пленников как ширму, чтобы проникнуть в наши ряды, – произнес Экара, поддерживая Корди уцелевшей рукой. – Нужно перегруппироваться на последнем перекрестке и обустроить подходящую оборонительную позицию.

Ответить Корди уже не удалось. Раздался визг истерзанного металла, и оставшиеся пласталевые распорки, подпиравшие лаз, подались. С грохотом, возвещавшим о накопившемся гневе иссеченного и оскверненного скального основания Зартака, тонны грязи обрушились на последних выживших из Четвертого отделения.


+++ Доступ разрешен +++

+++ Начало записи в мнемохранилище +++

+++ Временная отметка, 3677875.M41 +++

День 91, локальное время Зартака.

Все узники исчезли. Мы с Ворреном и боевыми сервиторами спустились в тюремные подземелья под участком. Все двери открыты, магнитные оковы отключены и разблокированы. Никаких указаний, куда делись заключенные. Проходы в выработки также все вскрыты. Я принял решение отправить сводный отчет о ситуации лорду Розенкранцу, но не тянуть с дальнейшими изысканиями в ожидании его ответа.

Я выслал в основную часть выработок сервочереп №2486 и вывел пикт-траснляцию с него на мониторы в центре управления участка. Связь не безупречна, но пока я пишу эти строки, техноадепт Джулио обновляет полученные кадры. Я вернусь к этим записям, когда у меня будет больше информации.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++

+++ Мысль дня: Средства исполнить волю Императора никогда не нуждаются в оправдании +++

Глава XI

Передовые отделения докладывали о контактах.

Ожидая на перекрестке сразу за пределами зала просеивания №9, Шарр отдал приказ не стрелять по приближающимся узникам. Он буквально слышал, как Каху осуждающе распекает его даже с того света. Если расправиться с заключенными, никакой Подати не будет. Орден нуждался не в свежезабитом, а в живом и, желательно, сильном мясе.

Он направил из резерва вперед два отделения опустошителей, чтобы те направляли неожиданный поток грязных людей на наиболее просторные перекрестки туннелей локорельса за линией фронта. Сотни узников сбивались в кучу под дулами оружия Кархародонов, перекрывавших путь в другие туннели. Инерция исступления, за счет которой они миновали авангард, наконец-то достаточно ослабла, чтобы их можно было остановить и согнать вместе. Теперь они сидели на корточках и ежились под ногами у Шарра, забравшегося на корму перевернутой вагонетки. То же самое происходило на перекрестках к северу и югу: они только что случайно взяли тысячи пленников.

Чего Шарр не предвидел – так это причины массового исхода. Изменники явно собирали их на границе Скважины №1 и теперь разом гнали навстречу наступающим лоялистам. Использовали их в качестве прикрытия.

Проникновение. Еретики внедрили в толпы людей своих культистов. Когда пять тактических отделений, возглавлявших финальное наступление Кархародонов в направлении Скважины №1, начали давать узникам пройти, они невольно ослабили свою оборону. Еретики не замедлили нанести удар. Судя по доходящим вокс-рапортам, сразу после бомбовой атаки тактические отделения подверглись нападению со стороны ударных групп тяжеловооруженной пехоты культистов при поддержке нескольких космодесантников Хаоса, атаковавших окровавленных и дезориентированных лоялистов.

– Будем держать Подать здесь, – обратился Шарр к Первому отделению, указывая на раскинувшийся перед ними перекресток. Он уже отдал тактическим отделениям приказ отступить на эту позицию. Перекресток локорельса, который удерживало Первое отделение Шарра и опустошители из Девятого отделения – перекресток 15-0 – был одним из четырех, образовывавших созданный Третьей ротой подземный фронт. Отделения Поглотителей – Седьмое и Восьмое – занимали два, расположенных примерно на севере: одно на верхнем и одно на среднем уровне. Южный перекресток на нижнем уровне прикрывало последнее отделение опустошителей – Десятое. Потрепанные остатки тактических отделений – со Второго по Шестое – отходили к двум центральным перекресткам. От Четвертого отделения вестей не было. Ударный командир Экара был таким же опытным и эффективным боевым лидером, как и любой из несгибаемого верхнего эшелона Кархародонов, однако Шарр подозревал худшее. Поспешив развить первоначальный успех, Кархародоны чрезмерно растянулись и позволили застать себя врасплох. Им требовалось время на перегруппировку – время, которого у них не было.

– У нас не прикрыты фланги, – произнес стоявший возле перевернутой вагонетки Те Кахуранги. – Седьмое отделение на севере и Десятое на юге не имеют поддержки. Повелители Ночи атакуют их в первую очередь.

– Вы это видели? – отрывисто спросил Шарр.

– Видел.

– Ударный командир Ари, – окликнул Шарр через перекресток командующего скаутов. Вернув тела Красных Братьев на «Белую пасть», скауты Ари помогали удерживать пленников вместе. Их неприкрытых бледных лиц и ощеренных бритвенно-острых зубов хватало, чтобы держать грязных людей в подчинении.

– Магистр роты? – отозвался Ари, отвлекаясь от работы своих инициатов.

– Разделите оставшихся скаутов и немедленно направьте их на усиление перекрестков четыре-один и восемь-восемь.

– Принято, магистр роты.

Те Кахуранги кивнул.

– Пока что этого будет достаточно.

– Пока что, – мрачно повторил Шарр. – Мы не можем удерживать тут всех этих пленников и продолжать эффективные операции. Если их отпустить, они убегут на поверхность и растворятся в джунглях. Мы не сможем собрать из них Подать до прибытия в систему имперской группы реагирования. А мы оба знаем, что не можем тут находиться, когда это произойдет.

– Так используй людей из участка, – произнес Те Кахуранги. – Оставь их в тылу охранять эту толпу.

– Я думал об этом. Их осталось слишком мало, чтобы мы смогли извлечь из них хоть какую-то пользу.

– Не только арбитраторов. Используй также и заключенных, которых они продолжают держать под участком.

Шарр покачал головой.

– Мы не можем их вооружать. Они могут выступить против нас.

– Да, подавляющее большинство может. Но нам не нужно подавляющее большинство. Хватит нескольких сотен наиболее надежных заключенных. Надеюсь, что смогу отыскать таких, кто станет верно служить. Буду искать мысли тех, кто выполнит нашу волю – либо из страха, либо из надлежащей преданности.

Шарр прикинул, что в этом есть истина. Ментальных способностей Те Кахуранги было более чем достаточно для оценки образа мыслей человека. Нескольких сотен вооруженных и верных заключенных хватит, чтобы держать в узде остальных, пока схватка так или иначе не закончится.

– Я найду командующего арбитратора и добьюсь этого, – сказал Шарр. – В это время мы должны найти средства обратить волну вспять. Если мы не сумеем в скором времени выбить последних подонков из Повелителей Ночи, придется уходить с тем немногим, что мы набрали тут. Ради этого моя рота потеряла слишком много братьев-в-пустоте.

– Наш единственный шанс быстро закончить сражение – снести предателю голову, – произнес Те Кахуранги. – Необходимо захватить Окружную Крепость. Именно там они пытаются связать мальчика со своим демоническим хозяином. Я чувствую, как его сила вторгается в мир смертных. Тени сгущаются, Шарр.

– Мы не можем телепортироваться в крепость, пока работает пустотный щит, – заметил Шарр. – А чтобы до него добраться, нужно пробиться через оставшиеся туннели.

– Все может оказаться проще, – ответил Те Кахуранги. – Но для этого изменники должны дать мне кое-что особенное.


– Они прекратили наступление, – сказал Шадрайт Куллу. – Укрепляют перекрестки к западу от нас, на многих уровнях.

Кулл вернулся в Окружную Крепость и ее Центрум Доминус. Он подчеркнуто игнорировал пленника Шадрайта. Мальчишка уж слишком напоминал Куллу о том, как его самого приняли в VIII Легион. Шадрайт пичкал узника гелеобразным триглицеридом – смесью ультрабелков, быстродействующих углеводов и жиров – чтобы в его бледном тщедушном теле появилась хоть какая-то сила. Если он умрет до завершения связующего ритуала, все труды колдуна пойдут насмарку. Эта мысль вызвала у Кулла улыбку.

– Мы их ужалили, – произнес Принц Терний, повернувшись спиной к Шадрайту с мальчишкой и изучая еще функционирующие контрольные мониторы во мраке Центрума Доминус. Вокруг него в глубокой тени стояли мрачные фигуры Первой Смерти.

– Скоро они должны сделать свой последний ход, – прогремел Голгоф. Огромный раптор нетерпеливо шевелил окровавленными молниевыми когтями, разглядывая пленника.

– Сделают, – в унисон произнесли Ксерон и Террон. Кулл бросил на них взгляд. Темные Близнецы начали изъясняться со слаженностью, которая вызывала все большее беспокойство. Получить место в Первой Смерти было возможно лишь после прохождения нескольких тестов на чистоту, однако порчу разума сложнее отследить, чем мутацию тела. Если бы в душах двух Повелителей Ночи пустило корни нечто, порожденное варпом, Кулл убил бы их лично.

– Я хочу голову их чемпиона, – сказал палач Наркс, отвесив Куллу краткий поклон. – Во славу моего принца, разумеется.

– Ты ее получишь, – рассеянно отозвался Кулл, продолжая смотреть на Ксерона с Терроном. Близнецы заерзали под его взглядом, отводя шлемы-черепа.

– Взрывчатка их сломила, – произнес Драк. Уставший эксперт-подрывник был единственным из Первой Смерти, кто имел непринужденный вид. Он сидел на корточках в темноте и явно намеревался ждать так последующих распоряжений своего принца.

– Ты хорошо поработал, – признал Кулл. – Удары, нанесенные под прикрытием выпущенных заключенных, уравняли шансы. Имперцы слишком поверили в себя, и мы их за это наказали.

– И теперь им надо делать выбор, – добавил Драк. – Мы задавили их порядки бегущими пленниками. Если они хотят их удержать, необходимо прекратить наступление. Если же они хотят продвигаться к нам сюда, то не могут позволить себе брать всех. Они не решатся дробить свои оставшиеся силы.

– Мы превосходим их числом, – сказал Кулл. – Остатки отделений культистов из Черной Длани удержат их на месте, а Когти обойдут с севера и юга. Отрезав их от участка, мы с ними расправимся.

– Это будет не так просто, – раздался из-за спины Кулла голос Шадрайта. Принц Терний скривился, а колдун продолжал:

– Бледный Кочевник еще многое видит. Я могу ослепить его, как он пытался ослепить меня, но он все еще сможет предвидеть наши действия.

– Он для тебя слишком силен, Бескожий Отец, – предположил Кулл, снова оборачиваясь к Шадрайту. Он увидел, что Повелитель Ночи крепче сжал свою варп-косу.

– Он – один из старейших слуг трупа, кого я когда-либо встречал.

– Ты встречал? – поинтересовался Кулл. – Или Бар`Гул встречал? Твой демон все еще тебя направляет?

– Не твоя забота, откуда мне известно о трупопоклоннике, – бросил в ответ Шадрайт. – Он ничто в сравнении с теми, кто благословлен, как я.

– Если твой демон говорит правду, его возраст может оказаться под стать твоему, Бескожий Отец, – сказал Кулл, придавая прозвищу насмешливую окраску. Он прекрасно знал, в какое бешенство приводит Шадрайта всякий раз, когда ставит под сомнение истинность утверждений колдуна, будто бы тот сражается в Долгой Войне с самых дней Ереси.

– Я ступал рядом с людьми, которые с тех пор успели стать богами, – выплюнул колдун. – Я помню выродившийся родной мир нашего Легиона и ту ночь, когда мы предали его огню. Я встречал нашего генетического прародителя, к которому ты смеешь возводить свое происхождение. У меня его дар провидения. Лучше бы тебе вспомнить обо всем этом, прежде чем сомневаться в моих способностях. Я разорву этого лжеца-лоялиста на куски.

– Каким образом? – с нажимом спросил Кулл, прекратив свои колкие насмешки. – Он среди своих серых братьев.

– Я дам ему повод оттуда уйти, – произнес Шадрайт. – Под этой крепостью множество потайных туннелей. Некоторые из них известны, другие же – куда менее. Мои тени их отыскали. Я помещу знание о существовании одного из туннелей в разум человека, которого мы пощадили на борту тюремного корабля, и она сообщит о нем своим хозяевам. Они наверняка стремятся закончить сражение побыстрее. Они считают себя хищниками, но хищника всегда можно поймать в ловушку. Я плесну в воду крови и, когда они явятся за нами, мы примем их на церемонии рождения Бар`Гула. Сущность Бледного Кочевника станет моим последним подношением.


Ранник проснулась. Она мгновенно вскинула наизготовку свой автопистолет, держа его обеими руками. Ее трясло, тело было скользким от пота.

От внезапного движения заработал автоматический светильник спальной камеры. Тьма исчезла. В комнате никого не было. Снаружи, по ту сторону крошечной смотровой щели, так и стояла ночь. Хронодисплей, встроенный в дальнюю стену, сообщал, что еще рано. Или уже поздно.

Она опустила пистолет и сделала долгий, медленный вдох. Ее продолжало потряхивать. В сознание без спроса, словно входящие в плоть лезвия, вторгались воспоминания о том, что ее разбудило – вопящие черепа, падающие сверху кошмары с остро заточенной сталью, пылающие красные глаза. Бледная кожа и покрытые рубцами боевые доспехи. И не только это, вспомнила она теперь. Еще что-то. Давящий на нее узкий темный коридор, скорее естественный разлом, чем рукотворный лаз.

Память вдруг вернулась, как будто чья-то беспощадная рука вытолкнула воспоминания на первый план сознания. Вспомогательный проход №1, так называемая Калитка. Как это она не вспомнила о ее существовании до сих пор? Это могло быть крайне важно. Они могли бы миновать последние выработки, окружавшие Скважину №1, и нанести удар прямо в подземелья Окружной Крепости.

Ранник сбросила ноги с койки на голый и холодный рокритовый пол, борясь с усталостью. Она уже и так слишком долго спала. С тех пор, как космические десантники прибыли и оставили свою тяжелую бронетехнику в помощь для укрепления обороны участка, ей казалось, будто ее оставили в каком-то странном лимбо. Это уже была не ее война – хотя бы это огромные боги-воины дали понять ясно. С момента, когда они ступили на Зартак, Ранник снова досталась ее прежняя роль – подчиненный, занимающийся заключенными обитателями планеты, а не командир остатков вооруженных сил, противостоящих мощному вторжению Архиврага.

Какая-то ее часть испытала от произошедшего облегчение, и это облегчение выразилось во сне, из которого и явились незваные кошмары. Другую же часть воротило от собственной слабости. Адептус Астартес пощадили ее, как пощадили и их жуткие двойники на мостике «Имперской истины». От стыда и страха у нее скручивало живот и горело лицо. Почему чудовище не убило ее, как убило Макран и остальных? Оно что-то с ней сделало в тот промежуток времени, когда уже вырубило ударом, но еще не выбросило в спасательную капсулу? Она несет в себе какое-то зло или порчу? Но космические десантники ведь наверняка бы это почувствовали, когда прибыли? От этой мысли она содрогнулась.

Гарнитура вокса, лежащая на вещмешке возле занятой ею койки, издала пощелкивание. Ранник натянула ее на шею и активировала.

– Говорите, – произнесла она.

Сэр, – протрещал голос Якена. – Космические десантники вернулись. Они хотят немедленно вас видеть.

От этих слов младшего смотрителя снова пронзил страх. Однако заговорила она с удивительным спокойствием и бесстрастностью.

– Я уже встала, – сказала она, доставая из вещмешка свой комбинезон. – Скажите им, что я сейчас буду в командном центре.

Ранник быстро оделась, пристегивая побитый панцирь. Она старалась не думать о крови, корка которой покрывала черные пластины. Смывать не нашлось времени. Она была слишком занята, помогая космическим десантникам развертывать их силы и распределяя собственных людей. Ангелы Смерти подчеркнуто ее игнорировали. Передав Якену командование участком на ночь, она жадно, словно волк, умяла целый пластековый поднос питательной пасты и батончик клетчатки, а затем просто отключилась на бывшей койке Кленна

Пока ее не разбудили кошмары. И воспоминания. Вспомогательный путь №1, ключ к Окружной Крепости

Она заставила себя поспешить в командный центр Участка №8. Колебаться было уже поздно. Именно эта мысль провела ее через безумие нескольких последних долгих дней и ночей Зартака, и она не собиралась отказываться от нее теперь. Просто продолжай идти. Она ввела код на дверной панели командного центра и вошла внутрь.

Ее ждали два бога, первыми прибывшие на Зартак. Тот, что был облачен в синюю броню, расписанной закручивающимися белыми узорами, и держал костяной посох с каменным наконечником, кивнул в ответ на поспешно сотворенное ею знамение аквилы. Второй, более высокий, над шлемом которого возвышался устрашающий гребень-плавник, вообще никак не отреагировал. На доспехах обоих, а также на громадном двуручном топоре, который непринужденно держал второй воин, бросались в глаза засохшие брызги крови. Некоторые элементы брони блестели серебром в тех местах, куда пришлись удары клинков и болтерных зарядов. Несмотря на то, что обоим воинам явно пришлось нелегко, пока Ранник спала, они стояли прямо, ничем не показывая усталости или ран.

Оба гиганта молчали. Ранник прокашлялась.

– Господа, – произнесла она, – вы вновь оказываете мне честь своим присутствием. Я собиралась с вами связаться.

– Связаться с нами? – спросил тот, что был облачен в серый доспех. Его голос был промодулирован ровно настолько, чтобы утверждение превратилось в вопрос.

– У меня есть информация, которая, как я считаю, может послужить делу Империума, – сказала Ранник. – Если вы хотите штурмовать еретиков в твердыне Окружной Крепости, мне известно о туннеле, который позволит вам обойти ближайшие выработки понизу и попасть в подземелья.

Двое богов-воинов обменялись долгими взглядами. Мрачные шлемы не давали разглядеть выражение их лиц. Наконец, серый снова заговорил:

– Арбитратор, почему вы говорите о нем только сейчас?

Ранник обнаружила, что не может подобрать слова. Желудок скрутило кислым ужасом, и ей никак не удавалось унять судорожную дрожь в левом бедре. Космодесантник в синем облачении снова бросил взгляд на брата и практически незаметно покачал головой.

– Мы здесь, чтобы произвести реквизицию, – сказал гигант, забывая про свой вопрос, оставшийся без ответа. – Из ваших учреждений.

– Реквизицию чего, господин? – спросила Ранник, вознеся про себя благодарность Ему-Что-На-Земле за то, что они не стали допытываться, почему она не сказала им про туннель Калитки раньше. У нее не было подходящего объяснения тому, как нечто потенциально столь важное до настоящего момента вылетело у нее из головы.

– Плоть, – произнес серый воин. Слово мрачно повисло в спертом воздухе центра управления. – Нам нужны ваши узники.

Ей потребовалась секунда, чтобы осмыслить сказанное. Еще сильнее, чем сама просьба, ее поразило то, что она вдруг ответила отказом.

– Это невозможно, господин, – сказала она все с той же спокойной выдержкой. – Мой священный долг как арбитратора и командующего данного заведения состоит в том, чтобы гарантировать, что мои подопечные все время остаются полностью изолированными. Любое изменение статуса заключенного или группы заключенных может производиться исключительно после пересмотра, проводимого смотрителем в установленные двухмесячные циклы.

Слова сорвались с языка автоматически, придя прямиком с учебных досок ее прогениума. Едва закончив говорить, она ощутила, как на нее вновь нахлынул страх. Она что – и впрямь осмелилась отказать этим титанам?

Какое-то мгновение оба космодесантника никак не реагировали. Затем серый заговорил снова. Его голос стал еще более жестким:

– Нам не нужны они все, лишь те немногие, что окажутся нам полезны в бою с убийцами, предателями и еретиками, которым вы позволили захватить этот мир.

– Количество не имеет значения, – сказала Ранник, цепляясь за фразы, которые заучивала большую часть своей жизни. – Даже для одного узника необходима надлежащая процедура. У меня нет полномочий удовлетворить ваш запрос. Я могу лишь занести его, сопроводив своей рекомендацией.

Космический десантник в синем доспехе шагнул к ней. Движение не было ни резким, ни угрожающим, поэтому инстинкт не заставил Ранник сразу же отпрянуть. Она просто стояла и смотрела на него, словно добыча под беспощадным и сулящим смерть взглядом огромного хищника. Космодесантник протянул руку и медленно приложил два пальца ко лбу Ранник.

Ничего не произошло. Гигант убрал пальцы. Ранник никак не могла вспомнить, зачем они вообще там оказались, но ей подумалось, что это неважно.

– Узники, – настойчиво потребовал серый.

Ранник кивнула:

– Да, господин. Они в вашем распоряжении. Я немедленно введу в действие протоколы освобождения.

Якен, наблюдавший за всем разговором, перевел взгляд с Адептус Астартес на Ранник и обратно, но промолчал. Серый гигант кивнул:

– Поторопись. Нам понадобятся твои указания, чтобы найти этот туннель, о котором ты говорила.

– Разумеется, мой господин.


– Сколько? – поинтересовался Шарр.

– Где-то сотня тех, кому мы можем достаточно доверять, чтобы дать оружие, – сказал Те Кахуранги, обводя взглядом коридор от края до края. Они вновь спустились в тюремные блоки под Участком №8. В камерах вокруг царила тишина, как будто все узники разом затаили дыхание.

– В массе своей те, у кого хватает силы и воли, чтобы преодолеть свой страх, являются как раз теми, кто с наименьшей вероятностью подчинится нашей власти, – продолжил Те Кахуранги. – А мы не можем рисковать и давать оружие любому, кто может выступить против нас или же объединиться с другими пленниками и попробовать куда-то сбежать.

– Вы можете гарантировать верность тех, кого выберете? – спросил Шарр.

– По большей части, да. Сотни узников или около того будет достаточно, чтобы оказать нам некоторую помощь без особого риска, что они обратятся против нас.

На протяжении последнего часа Те Кахуранги зондировал разумы заключенных, содержавшихся под Участком №8, выманивая на поверхность мысли и сплетая из них нечто поддающееся изучению. Как и следовало ожидать, самыми сильными эмоциями, расходящимися по имматериуму из камер вокруг Кархародонов, были страх, тревога и душевное изнеможение. Даже пребывая в заточении, узники не могли не ощутить психического покрова отчаяния, возвещавшего о прибытии Повелителей Ночи. При виде Кархародонов их ужас только усилился.

Под покровом наиболее заметной тревоги струились холодные течения усталости и ненависти. Те Кахуранги плыл по этой жгучей трясине чувств, оценивая вклад отдельных людей в общие потоки. Он выискивал тех, чьи мысли могли подойти для целей Кархародонов – тех, в чьем сознании прослеживались намеки на стоическую решимость, смелость или, реже всего, надежду. Именно таких он и отбирал.

– Есть еще кое-что, – произнес Те Кахуранги.

– Кое-что? – эхом отозвался Шарр.

– Когда я соприкоснулся с арбитратором, то не просто поместил в ее разум совет выпустить узников, – сказал Те Кахуранги. – Еще я искал присутствие Мертвой Кожи. Он был там, гнездился глубоко в ее мыслях. Человеческий разум слаб и податлив ко злу.

– Стало быть, все так, как вы и предсказывали? – спросил Шарр. – Колдун пытается заманить нас в западню. Нам следует продолжать действовать согласно вашему предложению?

– Конечно, – ответил Те Кахуранги. – Мы все здесь на Зартаке ради одного и того же. Свежего мяса для ордена и психического потенциала мальчика.

– Я выделил для вашей ударной группы по добровольцу из каждого отделения. Я не рассказывал им всего о том, что предстоит, однако они знают, чем это кончится.

– Их жертва будет прославлена.

– Магистр роты Акиа не одобрил бы эту стратегию, – медленно произнес Шарр.

Те Кахуранги кивнул.

– Ты прав. В последние годы своей жизни Акиа просто возобновил бы наступление в лоб и попытался захватить Окружную Крепость силой.

– Значит, вам повезло, что я – не Акиа, – сказал Шарр. – Я прикажу арбитратору открыть ее арсенал для выбранных вами заключенных, а затем велю ей отвести вас в туннели, которые ей показал колдун. Да пребудет с тобой Отец Пустоты, Те Кахуранги.

– И с тобой, Бейл Шарр.


Девяносто восемь бывших узников покинули Участок №8 под бдительным присмотром Второго отделения. Гарнизон арбитраторов Ранник бесцеремонно вывел их из камер и собрал перед Те Кахуранги. На тот случай, если бы устрашающего вида громадного псайкера-трансчеловека оказалось недостаточно, чтобы гарантировать их верность, верховный библиарий не оставил у них сомнений относительно серьезности ситуации. Он ввел в их сознание образы бойни, учиненной захватчиками, а затем озарил надеждой, которая сопутствовала предлагаемым Кархародонами победе и спасению. И наконец, ясно дал понять, какая участь выпадет на долю всех узников, кто попытается скрыться, подняв на поверхность страхи из их самых потаенных кошмаров – призраки когтей и клыков тварей, рыщущих в смертоносных джунглях Зартака.

Второе отделение и арбитраторы повели заключенных, экипированных вооружением из опустошенного арсенала Участка №8, к перекресткам локорельса. Тем временем Те Кахуранги подготовил свой отряд. Сопровождать его вызвались восемь братьев-в-пустоте: по одному из каждого отделения Третьей роты, исключая Первое и пропавшее Четвертое. Это были тактические десантники Амонга, Имау, Коро и Тупаи, братья-штурмовики Уник и Унок, а также двое опустошителей – Рулл и Кеа. Помимо них, туда входили двое самых молодых инициатов Ари: Зета-один-девять и Зета-один-десять. Последней была младший смотритель Ранник. Она выглядела потрясенной и как будто следовала за задержавшимся сновидением.

Ранник оставила Якена командовать оставшимися арбитраторами, которые со стен и бастионов участка перемещались в шахты, чтобы оказывать поддержку космическим десантникам и вооруженным ими узникам. Всем было очевидно, что это финальная стадия битвы за Зартак. Тени, явившиеся из ночи, чтобы терзать и пожирать их, теперь кружили, готовясь к убийству. Последний проблеск света, мерцавший вокруг выработок, удерживаемых космодесантниками, мог вот-вот угаснуть. Законники из Адептус Арбитес стояли бок о бок с богами-воинами и вооруженными людьми, некогда являвшимися их пленниками, наблюдая за сидящими толпами, сбившимися на перекрестках, и за тьмой, которая наползала на них из окрестных туннелей.

Те Кахуранги, Ранник и ударная группа углублялись в недра Зартака, Шарр же все оставил. Вместе с Первым отделением он сел на «Громовой ястреб» «Острый Зуб» и поднялся обратно на высокую орбиту, вернувшись на «Белую пасть». Во мраке мостика древнего ударного крейсера он выслушал рапорт капитана Теко о положении дел.

– Мы фиксируем фантомные следы в поясе астероидов, – сказал тот. – Авгурам пока не удалось провести достаточно сканирований, чтобы что-либо идентифицировать, однако я подозреваю, что именно там укрывался флот предателей, пока мы стояли здесь.

– Они движутся? – спросил Шарр.

– Да. Конкретных курсов, опять же, пока нет, но подозреваю, что они вот-вот покинут укрытие и атакуют. Я объявил повышенную готовность по всем кораблям. Щиты подняты, орудия выдвинуты.

– Стало быть, мы правильно предполагали, что это конец, – произнес Шарр.

Он был рад этому. Либо Кархародон Астра одержат победу и заберут остатки Красной Подати, либо погибнут все до последнего брата-в-пустоте. В любом случае, время для сомнений уже давно вышло. Он ощущал внутри покой, похожий на умиротворяющее одиночество в пустоте, к которому стремились в медитации во время своего криосна все Кархародоны, затерянные во тьме меж звезд. Полный злобы дух Акиа исчез, перейдя в разряд славного воспоминания. Он обагрил себя кровью во главе роты. Его роты. Чем бы ни кончилась последняя битва, он уже скрепил себя с братьями-в-пустоте, будучи в новой роли их командира.

Его сопровождало Первое отделение – ударный ветеран Дортор, чемпион роты Танэ, знаменосец Нико, брат Соха. На Зартаке остался только апотекарий Тама, который продолжал заниматься ранеными братьями в медицинском отсеке участка. Его мастерство в обращении с автопилой, скальпелем, хирургическими пластиками и синтетической плотью скоро окажется еще более востребованным.

С ними был и капеллан Никора. Шарр наедине обращался к нему за советом по поводу плана Те Кахуранги. Почтенный капеллан одобрил его с условием, что будет сопровождать Шарра в ходе финальной атаки. Он не собирался бросать верховного библиария, старейшего из своих боевых братьев.

Шарр привел их всех в населенное тенями чрево «Белой пасти». Там, во мраке и безмолвии, высоко над поверхностью Зартака, они стали ждать.


+++ Доступ разрешен +++

+++ Начало записи в мнемохранилище +++

+++ Временная отметка, 3677875.M41+++

День 91, локальное время Зартака.

Пикты с сервочерепа №2486 оказались малополезными. Как выясняется, данные испорчены значительными искажениями обратной связи. Адепт Джулио подозревает наличие какого-то искусственного подавления. В глубине выработок есть следы боев и множество неопознанных трупов.

Донесение, отправленное астропатической передачей лорду Розенкранцу, получило психическую пометку о доставке, но пока что ответа не поступало. Я отозвал №2486 и готовлю наиболее крепких физически членов свиты, чтобы они лично спустились в шахты вместе со мной. «Святая Анжелика» продолжает сканировать останки на орбите, выискивая следы, которые могли бы указать на их возможное происхождение или принадлежность.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++

+++ Мысль дня: Человечество стоит на плечах мучеников+++

Глава XII

– Они идут, – произнес Шадрайт. Жутковатый синий ведьмовской свет играл вокруг линз его шлема и на страшном лезвии косы. Воздух внутри Центрума Доминус полнился энергией варпа – маленькими всполохами эфирного пламени, произвольно вспыхивавшими во мраке.

Первая Смерть пребывала в напряжении. Голгоф практически рычал, Наркс вынул из ножен свой силовой клинок. Кулл прохаживался перед мониторами. От нострамских символов на его рунном мече исходило болезненное свечение. Глаза мальчика, привязанного в центре зала, были широко раскрыты от ужаса, и он издавал стон всякий раз, когда тьму над головой с треском раскалывала молния. Казалось, что момент доставляет удовольствие одному только Шадрайту. С каждой секундой Бар`Гул приближался, идя на запах подходящего нового носителя.

– Время вот-вот настанет, братья, – сказал Кулл в вокс, уже не пытаясь скрыть возбуждения. – Мы заставим этих серых призраков кричать. Всем Когтям, сообщить свое местонахождение.

В ответ Принцу Терний защелкали отчеты о ситуации и подтверждения готовности. Они сходились вокруг удерживаемых лоялистами перекрестков, словно петля, готовая затянуться по воле палача. На финальную атаку не вышли только Варповы Когти, находящиеся в своем кровавом гнезде, и Ворфекс, заключенный в самой надежной камере Окружной Крепости. Да еще отделения культистов Черной Длани, которые Шадрайт позаимствовал для своей ловушки.

Колдун ходил вокруг Скелла, словно охотник, оценивающий убитую добычу. Своим серебряным клинком он вырезал на теле мальчика три кровавые метки – символы, любимые Богом Перемен и, в особенности, Бар`Гулом. Он ощущал бесплотное присутствие демона, будто лежащие на плечах когти, будто смрадное дыхание в затылок. Одобрение твари варпа придало Шадрайту силы. Ее слуги тоже приближались, заполняя самые темные уголки оскверненного Центрума Доминус кожистыми крыльями и низким, каркающим смехом.

Шадрайт перерезал кожаные путы, и снл Скелла. Мальчик бы рухнул, но громадный колдун его поддержал. Он сдернул полосу ткани, служившую кляпом.

– Ты понимаешь, что происходит?

Скелл только трясся.

– Тебя избрали, – сказал ему Шадрайт. – Именно ты – та причина, по которой мы здесь.

– Причина, по которой ты здесь, – поправил его Кулл со своего места возле мониторов. Шадрайт не обратил на него внимания.

– Внутри тебя пробуждается великая сила, – продолжил он. – Ты благословлен способностями, которые вызывают у простых смертных ужас. Скоро ты ощутишь присутствие самого божества варпа.

Чириканье теневых тварей, обретавших форму по всему помещению, стало громче. В темноте трещали все новые эфирные молнии. Скеллу удалось заговорить:

– Почему я?

– Не утруждай себя подобными вопросами, – успокоил его Шадрайт. – Побереги силы. Они тебе понадобятся.

Мальчик попытался пошевелиться. Он вырвался из хватки Шадрайта и устремился к дверям командного центра. Одолев всего несколько футов, он рухнул. Его тело размазало кровавые символы, нарисованные на полу. Шадрайт подал знак одному из терминаторов Шензара.

– В нем еще осталось упрямство, – сказал колдун. – Тот промежуток шириной в лезвие ножа между отчаянием и надеждой. Связать его и снова заткнуть рот.

Поколебавшись, терминатор одной рукой поднял мальчика с пола. Шадрайт склонился, чтобы заново освятить кощунственные узоры, нарушенные бессильной попыткой побега.

У мальчика еще есть задор. Это хорошо. Он станет сопротивляться, когда Бар`Гул захватит власть над его телом. А Шадрайт бился с демоном достаточно долго, чтобы знать, как сильно Бар`Гул любит, когда смертный пытается бороться.

Незаметно для колдуна Кулл и Шензар обменялись продолжительными взглядами. Принц Терний кивнул.


Ранник и скауты возглавляли продвижение в недра Зартака. Они спустились во вспомогательный проход №1 по резервному малому туннелю, который начинался как раз перед последними перекрестками, где собрались космодесантники и пленники.

Вход в узкий лаз был забит досками. Фонарь Ранник высветил желтые печатные буквы, предупреждавшие о том, что пласт не укреплен, и есть риск обвала шахты, а также потенциальная опасность нейротоксичных газов. Скауты выломали доски, и показалась тьма внутри.

Ранник пошла первой. Даже в грубо высеченном туннеле из голого камня, по которому они двигались, она шагала уверенно. Она не до конца понимала, откуда так четко знает, где они находятся или куда идут. У нее кружилась голова, и она чувствовала себя слегка больной, как будто при первых проявлениях какой-то неизлечимой лихорадки. Смутные мысли о долге и затаившийся страх перед напиравшими сзади богами-воинами вели ее все дальше вглубь.

Стало адски жарко. Вскоре Ранник вся вымокла от пота. Космические десантники никак не выказывали дискомфорта. Бледные хищные лица инициатов в авангарде сохраняли стоическое выражение. Темные глаза вызывали у нее дрожь.

Вспомогательный проход №1 тянулся и тянулся, увлекая ее все глубже. Скала по обе стороны была горячей на ощупь. В какой-то жуткий момент Ранник задалась вопросом, не умерла ли она на самом деле, и не является ли все это какой-то кошмарной загробной жизнью – сошествием в преисподнюю, о котором их каждую неделю предостерегал кардинал Молин в базилике Схолы Экскубитос.

Если и так, с ней делили путь космические десантники. Эта мысль дала ей некую опору, успокаивая панику, вызванную удушливым мраком. Подобные воины никак не могли умереть. Блуждающая память вернулась к облаченным в молнии чудовищам на мостике «Имперской истины». Они не такие. Не может быть. Несмотря на жару, ее снова затрясло.

– Контакты на ауспике, – прошептал один из скаутов. – Стоп.

Ранник позволила инициату пройти мимо нее. Туннель наконец-то перестал уходить вниз и выровнялся, хотя его кривизна и не давала разглядеть что-либо дальше двух дюжин шагов. Повинуясь рубленому жесту скаута, стоявшего позади, она отключила фонарь. Их поглотила тьма.

Продвижение возобновилось. Через несколько секунд раздался вопль и глухой звук, с которым клинки входили в мясо. Это длилось недолго.


Зета-один-девять вырвался из тени. Его инфралинза высветила жизненные показатели фигур, сидевших между тесных скальных стен туннеля. Если в жарких недрах Зартака и существовало какое-то освещение, эти двое его выключили, чтобы поберечь энергию, а разговор, который они вели тихим шепотом, скрыл финальный бросок инициата.

Серрейторное лезвие мономолекулярного боевого ножа один-девять вошло в горло первого человека еще до того, как тот осознал, что что-то не так. Артериальная кровь брызнула на горячий камень, а одетый в серое скаут протолкнулся мимо оседающего тела и вцепился в глотку второму, когда тот обернулся. Пока человек барахтался, пытаяь достать оружие, один-девять впечатал его череп, накрытый противогазным капюшоном, в стену туннеля.

Культист издал сдавленный вопль. Один-девять овладела внезапная ярость, усиленная вызывающей клаустрофобию теснотой и адским пеклом. Он разбил голову предателя о неподатливый неровный камень. Его ноздри заполнил пленительный аромат свежей крови. Он не сознавал, что человек уже мертв, пока Те Кахуранги не отправил в его разум приказ успокоиться, пробившись сквозь стену кровожадности, которая столь неожиданно нахлынула из глубин сознания юного скаута.

Успокойся, Зета-один-девять, – велел верховный библиарий. – Кархародон Астра не теряют голову при первом же намеке на кровь. Резня должна всегда служить цели.

Один-девять склонил голову во мраке, тяжело дыша.

Кто они? – настойчиво спросил Те Кахуранги. Скаут переключился с инфралинзы на ручной фонарь, осветив свою кровавую работу.

– Культисты, – сказал он. – Те, что с черными руками. Предполагаю, что их поставили охранять туннель.

Не предполагай. Выясни.

– Верховный библиарий?

Тебе имплантировали омофагию, не так ли? – вопросил Те Кахуранги.

– Да, верховный библиарий.

Так воспользуйся ею. Возможно, это также поможет унять твою постыдную жажду крови.

Один-девять опустился на колени возле двух тел и стянул противогазный капюшон с горла ближайшего.


Ранник снова включила свой фонарь. Он осветил спину одного из двух скаутов. Тот сидел над телами тех, кого только что убил в темноте, опустив голову. Ранник услышала, как рвется что-то влажное. Она сделала шаг в направлении сгорбившегося космодесантника.

– Не приближайся, – велел сзади Те Кахуранги, но Ранник обнаружила, что не в состоянии отвести взгляд. Ее ноздри заполнил запах крови. Какая-то ее часть сознавала, что видит, однако она все еще не могла в это поверить. А затем скаут обернулся к ней, и последняя надежда исчезла.

Бледное лицо инициата представляло собой багряную маску, блестящую от крови. Он в буквальном смысле слова вырвал глотку одному из людей, охранявших туннель. Кровь еретика еще продолжала слабыми толчками литься из мешанины разодранных хрящей и обнажившейся кости, когда-то бывшей его шеей.

Скаут оскалил заостренные зубы. В выпиленных зазорах застряли кровавые нитки. Его черные глаза блестели в свете фонаря. Ранник отшатнулась было от чудовища, но почувствовала, как ее спинная броня заскрежетала о доспех одного из его братьев. Она оказалась в ловушке.

– Мы идем по нужному туннелю, – произнес залитый кровью скаут, поднимаясь и стирая мясо с лица. – Отсюда начинается подъем к Окружной Крепости. И… – он сделал паузу, словно размышляя, а затем кивнул:

– Это единственная охрана. Только культисты.

– Откуда вы знаете? – запинаясь, выдавила Ранник. Ее вот-вот должно было вырвать. Эти твари были ничем не лучше монстров, с которыми якобы сражались.

– Наши способности выходят далеко за пределы твоего понимания, Ранник, – раздался низкий голос Те Кахуранги. – Пожирая плоть врага, мы проникаем в их мысли и воспоминания. Этим умением важно владеть.

Окровавленный скаут просто глядел на Ранник. Из-за черных глаз выражение лица космодесантника казалось совершенно бездушным. Арбитратор почувствовала, как ей на плечо легла рука, подтолкнувшая ее вперед, мимо кошмарного воина и трупов двух его жертв.

– Нельзя терять времени, – сказал Те Кахуранги. – Мы исполняем здесь волю Императора. Веди дальше.

Стараясь не дрожать, Ранник двинулась дальше по туннелю.


Он находился на глубине. Вода была теплой и прозрачной. Вокруг него, мерцая серебристой чешуей, метались стаи лунокрылов. Он устремился к свету. Руки юного тела горели от усталости. Свобода, которую давала ему вода, будоражила мысли. Он…

…должен был умереть. Должен был умереть, но не умер. Только эта мысль и занимала ум Корди, пока он копал. Работа была мучительной – как морально, так и физически. Невзирая на все усилия, земля подавалась лишь чуть-чуть. Сервоприводы доспеха визжали и горели, стараясь увеличить его трансчеловеческую силу. Брат-в-пустоте мог бы опрокинуть на бок шестиосную грузовую платформу, однако ему едва удалось продвинуть израненное тело на несколько футов. И все же он продолжал свою борьбу в темноте. Грязь шевелилась вокруг него, словно медленно текущая смола. Конечности жгло, а легкие напрягались от спертого воздуха из системы внутренней циркуляции доспеха.

Воспоминания возвращались, пытаясь одолеть его, пытаясь утянуть его вниз. Это не он, больше не он. Та жизнь сгинула.

Хронометр на дисплее визора давал сбои, постоянно переключая цифры по кругу и отказываясь сделать отмену или паузу в ответ на двойное моргание. Он не знал, сколько уже копает. Под землей время казалось чем-то несущественным. На него давило лишь то бремя, которое прижимало сверху, заставляя потрепанную боевую броню стонать от напряжения, пока он пробивался вверх, только вверх. Стремился к поверхности, до которой, как он знал, могло быть много миль. К спасению, остававшемуся далеко за пределами досягаемости.

Наконец, кулак ухватился за что-то, что уже не было грязью. Он сделал глубокий вдох и рванулся вверх, протаскивая свое тело сквозь липкую грязь. При толчке с его губ сорвался рев изнеможения. Он почувствовал, как оставшаяся почва подается, и вырвался на открытое пространство. С сочленений и пластин брони посыпались каскады грязи.

Первое, что он увидел – нацеленный на него болт-пистолет.

Нижняя половина тела еще оставалась в ловушке, но это не имело значения. Пистолет принадлежал ударному командиру Экаре. Командующий отделением опустил оружие, пристегнул его, а затем протянул Корди оставшуюся руку. Кархародон с благодарностью принял ее, и его выволокли из сокрушительных объятий Зартака.

– Благодарю, ударный командир, – произнес он, встав на ноги, и стер с наплечника сажу, пятнавшую белую эмблему ордена. Экара в ответ просто издал ворчание. Земля под ногами шевелилась и была неустойчивой – Корди почувствовал, что уходит в нее почти до колен, и ему пришлось выдернуть сапоги на свободу.

Когда туннель завалило, вниз обрушились земля и скальное основание, которые отделяли его от сети тянущихся сверху шурфов – около дюжины ярдов грунта. Экаре и двум другим выжившим из Четвертого отделения – Хару и Тонга – удалость пробиться в пещеру, образовавшуюся при обвале. Как и Корди, сейчас они напоминали чудовищных духов земли из первобытной легенды – серые титаны, покрытые коркой черной жижи. Их темные глаза блестели на фоне грязи, из которой они выбрались.

– Ауспик пропал, – сказал Экара, осматривая новую окружающую обстановку. Потолок над головой когда-то, вероятно, был верхом шурфа, вот только теперь его отделяло от них добрых пятнадцать футов. Путь назад был перекрыт, а путь вперед теперь пролегал через вершину склона из осыпавшейся грязи.

– Он все еще идет в сторону скважины, – заметил Корди, кивнув в темноту внутри открывшегося туннеля. – И назад пойти мы не можем.

– Вокс не работает, – произнес Тонга. Корди осознал, что тот прав. До них больше не доходило никаких сигналов. Они были полностью отрезаны и все еще почти наполовину погребены.

– Идем дальше, – сказал Экара. – Либо пробьемся к скважине и снова атакуем врага, либо доберемся до поверхности и возобновим связь с остальной ротой.

– Это если предполагать, что туннель ведет вверх, а не вглубь, – отозвался Корди.

– Ничего не предполагай, – произнес ударный командир. – Верь в Отца Пустоты и Владыку Теней.

Они начали подъем.


Скелл очнулся и попытался закричать. Ему это не удалось.

В его голове стоял визг, непрестанно гуляющий внутри черепа. Это было существо из тьмы – та тварь, что месяцами его преследовала. Теперь она находилась внутри него, в порезах, которые оставил на его спине гигант, облаченный в свежую содранную кожу. Они мучительно жгли. Кляп душил его.

– Расслабься, – прошипел голос. Он весь сочился порчей и гнилью, словно жирный белый скальный червь, извивающийся в липкой грязи Зартака. Какой-то миг Скелл не знал точно, звучит он ли он действительно из-за его спины, или же внутри головы. Вопли вдруг прекратились, и им на смену пришли низкие, протяжные стенания.

– Терпение, – успокоил голос. Гигант в содранной коже обошел Скелла и оказался перед ним. Он наклонился, так чтобы его огромный рогатый шлем был вровень с мальчиком. Взяв Скелла за сальные, коротко стриженые волосы, он запрокинул ему голову, заставляя глядеть в горящие глазные линзы.

– Ты собираешься опять попробовать сбежать? – спросил он своим жутким голосом. Скелл сумел потрясти головой. Гигант вынул кляп у него изо рта и снял путы. На сей раз ему удалось остаться на ногах без поддержки.

– Ты боишься? – поинтересовался монстр.

Скелл уставился на свои босые ноги, крепко стиснув зубы и силясь унять дрожь, пробегающую по изможденному телу.

– Отвечай.

– Да, – прохрипел Скелл.

– Не бойся. Ты благословлен. Благословлен более, чем кто-либо из смертных, что я встречал за десять тысяч лет моей борьбы. В Галактике мало таких особенных, как ты.

– Почему?

Монстр схватил его, заставив вздрогнуть.

– В твоих жилах струится сила варпа. Струится с момента твоего рождения. Ты отмечен прикосновением величия Хаоса. Я усилил это своими словами и символами, но основа была в тебе всегда. Миллионы людей с радостью продали бы душу за толику твоей силы.

– Я просто везучий, – выдавил Скелл. Слезы оставляли полосы в грязи на его щеках. – Другие, они не понимали. Вот и все.

– Не обманывай себя. Тебе известна лишь малая доля твоего потенциала. Подсознание погребло основную его часть, чтобы уберечь тебя. И хорошо, что так, иначе я бы не добрался до теб первым. Я раскрою тебя так, как никогда не смогли бы марионетки Ложного Императора. Покажу, на что именно ты способен. И тогда ты по-настоящему станешь достойным носителем для Бар`Гула. Ты его уже слышишь, не так ли? В своем разуме?

Тьма в голове Скелла издала гогочущий хохот, и мальчик вскрикнул от страха. Гигант положил перчатку на его худое плечо, царапнув кожу торчащими из нее шипами.

– Бледный Кочевник идет забрать тебя у нас. Его кровь – единственное, что мне нужно для твоего помазания. И скоро она у меня будет.


+++ Доступ разрешен +++

+++ Начало записи в мнемохранилище +++

+++ Временная отметка, 3677875.M41+++

День 91, локальное время Зартака.

Мы углубились в сами шахты. Первое, что ненормально, поохоже на обвал, отрезавший участок от выработок, которые отмечены на голокартах как Скважина №1. Этот завал прокопан насквозь и укреплен. Сразу по ту сторону мы наткнулись на первые значимые следы боев на перекрестке подземной рельсовой дороги. Там одиннадцать трупов, все – Экскоммуникате Трайторис. Моих собственных познаний о Легионах Предателей, к счастью, недостаточно для опознания, однако сразу по возвращению на поверхность я передам все подробности лорду Розенкранцу.

По результатам анализа, проведенного мной и хирургеоном МакРейном, многие раны указывают на снаряды болтеров, хотя явно присутствуют также и страшные повреждения, нанесенные в ближнем бою различными типами цепных клинков. Я бы предположил, что этих мерзостных еретиков уничтожили также Адептус Астартес, однако они тщательно устранили все следы своего присутствия. Мы смогли найти лишь множество стреляных гильз от болтера, которые я отправляю в участок адепту Джулио на анализ.

Присутствие космодесантников-предателей очевидно делает события на Зартаке куда более серьезными. Сложно устоять перед желанием отдать приказ немедленно сжечь тела этих еретиков, но лорд Розенкранц еще может захотеть осмотреть их лично. Я исполню свой долг и оставлю их, сколь бы отвратительны они ни были. Даже мертвые, эти создания ужасны. Если здесь внизу скрываются еще такие, у меня есть опасения касательно наших шансов уцелеть. Мы будем двигаться дальше. Судя по следам, победители в этом сражении, кем бы они ни были, направились вглубь шахт. Так поступим и мы.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++

+++ Мысль дня: Правосудие Его неотвратимо+++

Глава XIII

Туннели снова шли вверх, и ударная группа наконец-то оставляла позади удушливый жар сердца Зартака. Ранник продолжала идти впереди. Ее поступь была уверенной, в отличие от ее разума. По телу ползли мурашки от страха, а задняя часть шеи, сразу под кромкой шлема, непрерывно зудела. Перед ее мысленным взором стояло лишь бледное лицо твари, которую она когда-то считала космическим десантником. Оно глядело на нее, покрытое багряными полосами чужой крови.

Страх появился и исчез, угаснув ровно в тот момент, когда начинал брать над ней верх. Ранник обнаружила, что снова в состоянии дышать, и опять сосредоточилась на насущной задаче. Важно было лишь одно – вести Те Кахуранги, ее старого друга, прямо и верной дорогой. «А кто такой Те Кахуранги?» – вопрошала другая часть ее сознания. Откуда ей известно имя облаченного в синее гиганта, возглавляющего ударную группу? Вопросы так и не успевали оформиться полностью. Они не имели значения. Значение имело то, что впереди.

Вспомогательный проход №1 стабильно поднимался все выше и менялся. Он уже не был узким естественным разломом со стенами из неровного камня. Теперь были заметны следы работы лазерных резаков, а конструкции придавали жесткости пласталевые балки над головой. Ударная группа вышла на небольшую развилку, где туннель разветвлялся в трех направлениях. Перекресток освещала старая мигающая сфера. Ранник без раздумий направилась в проход направо. Она так много раз ходила этим путем.

Когда ты вообще ходила этим путем?

Она отбросила назойливую мысль. На столь несущественные вопросы не было времени. Его у них оставалось немного.

До нее донесся шум, гуляющий по извилистому пространству туннеля. Шелест, громкость которого нарастала с каждым шагом. Спустя мгновение Ранник осознала, что это шум бегущей воды. Еще через несколько секунд на нее обрушилась вонь. Она поняла, что находится дальше.

– Канализация Скважины №1, – передала она по воксу. – Прямо впереди.

– По ней можно попасть в Окружную Крепость? – спросил Те Кахуранги.

– Да, на нижние уровни. Оттуда мы сможем добраться до Центрума Доминус.

Стоки и отходы удалялись из тюремных блоков крепости и комнат в казармах арбитраторов по извилистому пути, уносясь к самому дну самой скважины, где они образовывали озеро застывающих выделений в полостях разломов скального основания Зартака. Змеящийся туннель привел к зарешеченному служебному люку в скругленной стене одной из таких сточных труб. Решетка на люке была не заперта, но она проржавела и прилипла к вековой слизи. Ранник пинала ее ногой, пока та не подалась.

При виде льющейся мимо мерзости глубиной по колено у нее свело желудок, однако она обнаружила, что невольно вынуждена туда зайти. Липкая и холодная жижа обдала лодыжки. Она содрогнулась от омерзения, вытянула одну руку для устойчивости, а другой прикрыла рот, защищаясь от вони.

+Куда?+ поторопил ее Те Кахуранги. До Ранник не дошло, что голос прозвучал не вслух, а раздался изнутри ее головы. Она указала в направлении канализационного туннеля, не осмеливаясь говорить из опасения вдохнуть гнилостный воздух.

Она повела их дальше к поверхности. Фонари ударной группы разгоняли огромные стаи уродливых паршивых грызунов. Когда они, извиваясь, проскакивали мимо Ранник, та едва не замирала на месте от их чириканья и виляющих движений жилистых тел, но ее продолжала подгонять вперед присутствующая внутри разума сущность – тень с остроконечными очертаниями, плывущая сразу под водой. Свет фонаря отражался от темной поверхности жижи и плясал на заросшем зеленью вогнутом потолке туннеля.

В конце концов, она обнаружила то, что искала – лестницу, вделанную в прямую шахту на стене. Несмотря на ржавчину и грязь, та была достаточно массивной, чтобы выдержать громоздких сервиторов, периодически очищавших канализацию от засоров, грызунов и сбежавших узников. Ранник жестом велела космическим десантникам ждать, а сама полезла вверх. Наверху оказался входной люк, закрытый решеткой, которую можно было отпереть лишь при помощи сканирующего блока. Калитка.

Ранник вытащила свой генетический ключ из кармана на бедре комбинезона, остро ощущая, как космические десантники кружат прямо под ней. Ключ был подтверждением полномочий и средством идентификации. Он давал ей доступ в большую часть Окружной Крепости. В большую, однако не везде. Держась одной рукой за ступеньки лестницы, она потянулась вверх и провела пластековой полоской с кодом по грязному интерфейсу сканера.

Что-то глухо стукнуло, но решетка не сдвинулась с места. Она ударила по ней ладонью фиксирующей перчатки – раз, еще раз – и ржавые автоматические петли наконец-то сработали, откинув преграду назад. Наверху царил мрак, пронзенный полосами света.

Ранник пролезла в отверстие, позволив себе выдохнуть. Она оказалась в широком лазе, размеров которого хватало для прохода обслуживающих сервиторов. Его стены были ребристыми от замшелых трубопроводов охладителя, клапанов сброса давления и пучков проводов от электродов. В пятне света, отбрасываемом ее фонарем, корчились и извивались жирные незрячие насекомые.

Полосы света над головой просачивались сквозь вторую решетку. Там был еще один сканирующий блок, закодированный на высокопоставленных арбитраторов и сервиторов, очищавших чрево Окружной Крепости. Ранник провела по нему, беззвучно молясь о том, чтобы у нее был достаточный уровень допуска. Сканирующий блок мигнул красным и издал сердитый писк. Ранник шепотом выругалась и провела еще раз, теперь медленнее. Блок звякнул и зажегся зеленым. Вторая решетка Калитки открылась.

– Мы вошли, – прошипела Ранник вниз, ударной группе. Ей приходилось бороться с неуютным ощущением, будто один из бледных скаутов собирается вцепиться в ее беззащитные ноги. От воспоминания о кровавом пиршестве во вспомогательном проходе у нее скручивало внутренности.

Ранник вылезла на свет. Она находилась во второстепенном коридоре, номер 3-6, который шел от главного рефекториума. В точности как она и помнила. Ну как она могла забыть о существовании Калитки? Почему память вернулась так резко, посреди ночи?

Она отбросила тревожные мысли и выбралась в коридор, встав на ноги и отстегнув «Вокс Леги» от спины. Коридор был пуст, но ее не покидало чувство, что за ней наблюдают пикт-рекордеры на стенах. Яркие осветительные полосы и активные системы безопасности издавали низкий нервирующий гул.

Следом за ней появились скауты, которые разошлись в стороны, прижимаясь к панелям стен и подняв пистолеты. Далее последовали полноценные братья-в-пустоте, со скрежетом керамита протиснувшиеся в люки решеток. Последним возник гигант в синей броне.

– В какой стороне Центрум Доминус? – требовательно спросил он. Ранник указала вдаль по коридору:

– Туда. Там рефекториум, а за ним лестница, которая ведет прямо к центру управления.

– Почтенный библиарий, – перебил ее один из скаутов. – Что-то снова глушит ауспик. Мы пойдем вслепую.

– У нас нет выбора, – ответил воин в синем. – С этого момента я в авангарде.

Ударная группа перестроилась, верховный библиарий занял позицию впереди. Они направились по коридору в направлении двери рефекториума с выбитой аквилой, молча миновав ее.

При виде опустевшего рефекториума с той стороны Ранник замешкалась. Как и в коридоре, там продолжали ярко светить гудящие лампы. Длинные непокрытые металлические столы, за которыми ели арбитраторы, были уставлены пластековыми подносами, полными засохшими галетами и питательной пастой. На табло над дверью, ведущей к основным узлам здания, так и проматывалась рубрика с записью «Мысль дня», а вокс оповещения все еще работал, тихо шипя от помех. К колоннам посвящений вдоль стен были приколоты печати с литаниями и желтеющие клятвенные обеты, на церемониальной судебной конторке, возвышавшейся в дальнем конце зала, лежала открытая копия великого «Лекс Империалис». Помещение покинули, когда главный смотритель только отдал приказ о полной готовности. С тех пор никто не вернулся.

Ударная группа рассеялась по комнате, направляясь к двери на противоположном ее конце. Ранник следовала за скаутами, и ей казалось, будто она издает даже больше шума, чем гиганты в тихо жужжащей боевой броне. Они пересекли центральный проход. Она услышала пощелкивание, сопровождавшее отправку и прием сообщений по внутреннему воксу отделения в шлемах космодесантников, отрывисто ведущих разговор, к которому ее не допустили.

– Подождите, – вдруг произнес библиарий, явно для Ранник. Ударная группа застыла, автоматически присев на месте. Ранник неуклюже повторила их движение.

– Что-то не так, – сказал библиарий. Зеленый осколок на его костяном посохе начал светиться, затмевая бездушные лампы рефекториума.

– Они идут.

Слова еще не успели сорваться с его губ, а воздух над ними уже полыхнул синим пламенем.

Варповы Когти вернулись.


Кулл наблюдал за началом внезапного нападения мутировавших рапторов. Он повернулся к уцелевшим мониторам, которые еще показывали туннели вокруг перекрестков локорельса на западе. Остатки группировки находились на позициях, завершив Слежку. Мрачные тени ждали на черно-белых кадрах мигающих экранов. Принц Терний открыл канал вокса:

– Всем Когтям, атака.


Какое-то время казалось, будто они идут вниз, а не вверх. Тонга занял позицию в авангарде, ведя их по тесному лабиринту обнажившегося шурфового прохода. Тот нырнул вглубь, и температура поднялась. Корди поймал себя на том, что гадает, не суждено ли им вечно бродить по подземному миру Зартака, словно заблудшим обреченным духам, проклятым вечностью в огненной тьме. Она сильно отличалась от пустоты по ту сторону звезд – того умиротворяющего ничто, которое Кархародон Астра воссоздавали в ласковой и леденящей воде своих криоконтейнеров.

Позорная перспектива смерти в жарких объятиях земли Зартака показалась еще более реальной, когда Корди задумался о том, что если им не удастся установить связь с остальной ротой до ее отбытия, то у них попросту не останется иного выбора, кроме как остаться в темных недрах, навеки погребя себя на забытом планетоиде.

Корди сменил Тонга в авангарде. У него оставались болт-пистолет и цепной меч, доспех функционировал в достаточном объеме, и они продолжали движение. Его два сердца еще бились, и пока так есть, он исполняет волю Отца Пустоты. Рана в боку, нанесенная зубьями клинка Повелителя Ночи перед обвалом в туннеле, начинала рубцеваться. Похоже, его решимость оказалась вознаграждена – змеящийся проход наконец-то перестал уходить вниз и превратился в пологий подъем. В конце концов, они стали замечать усовершенствования в его конструкции: снова появились осветительные сферы, а также несущие распорки. На безликих каменных стенах начали попадаться сундуки с резервным шахтерским оборудованием и даже перевернутый желоб для руды.

– Слышите? – спросил Хару. Через несколько мгновений Корди уловил шум.

– Вода? – вслух предположил Экара. Они двинулись дальше. Авточувства Корди начали анализировать запахи, наполнявшие спертый неподвижный воздух. Оценив результаты, он порадовался, что загерметизировал доспех при обвале.

– Канализация, – сообщил он. Впереди виднелся выход из туннеля. По ту сторону, по круглому стоку, покрытому толстой коркой нечистот, мимо струилась омерзительная жижа.

– Должно быть, мы приближаемся к поверхности, – произнес Тонга. – Это, видимо, отводы от скважины.

Канализационная труба была чуть выше скального туннеля, а это означало, что космическим десантникам больше не приходилось пригибаться. Впрочем, наплечники так и скребли по вогнутым стенам, оставляя в грязи следы. Под ногами хрустели стаи паразитов, которых серые гиганты не замечали.

– Верхние уровни, – сказал Хару, выделяя мигающим символом на общем экране визора ржавый и покрытый пенистой накипью металлический знак, прибитый к стене слева от них. Если они продолжат идти по стоку, то смогут подняться выше.

– Впереди еще шум, – сообщил Хару, когда они зашагали через поток. Корди заставил имплантаты звуковых рецепторов работать совместно с ухом Ларрамана, чтобы отсечь из области слышимого гул канализации и оставить только далекое эхо, доносящееся из расположенных наверху областей. Через несколько секунд он уловил то, что уже успел услышать Хару, тащившийся по отходам перед ним.

Далекие, но очевидные звуки огня болтеров.


Во мраке в глубине туннеля что-то шевельнулось. Второе отделение несло караул на краю перекрестка, охраняя основной путь, идущий на восток к Скважине №1. Заметив движение в туннеле перед своей позицией, сержант Нуритона не стал мешкать:

– Контакты. Второе отделение, открыть огонь.

Внезапно раздавшийся на перекрестке грохот болтеров перекрыли панические стенания сотен пленников, которых согнали на середину открытого пространства к пересечению колей локорельса, где они и сидели на корточках под прицелом пушек своих бывших товарищей по заточению. А этот шум, в свою очередь, утонул в вопле из воксов атакующих изменников.

Нуритона отправлял в туннель контролируемые очереди, пытаясь выцелить шипастые тени, перебегавшие в их направлении. По позициям окопавшихся Кархародонов бил ответный огонь, молотивший в керамитовые заградительные щиты арбитраторов, установленных с внешней стороны мешков со щебнем. Один из болтов мощно ударил по касательной в правый наплечник Нуритоны, оставив рубец на белой эмблеме ордена, а другой преждевременно сдетонировал в воздухе всего лишь в футе над его головой, оставив на сером шлеме и верхушке ранца серебристые царапины от шквала острых осколков.

Даже в такой тесноте предатели мастерски использовали темноту, скользя прямо к краю позиции Кархародонов под прикрытием теней, которые они, казалось, увлекали вместе с собой. Через считанные секунды после начала штурма они оказались на ближней дистанции, что стало понятно при виде осколочной гранаты, которая по дуге вылетела из тени и с глухим стуком отскочила от линии реквизированных арбитраторских щитов.

– Граната! – рявкнул Нуритона. Раздался мощный удар, и заградительные щиты содрогнулись. Баррикада прогнулась. Нуритона не сдвинулся с места, однако позиция оставляла желать лучшего. Он загнал в гнездо свежий магазин.

– Отход на запасную позицию, – скомандовал он, со щелчком отстегивая осколочную гранату. Он выставил запал, выдернул чеку, отпустил спусковой рычаг и снизу вверх метнул ее через ряд щитов. Воздух вокруг него завибрировал от мощи огня болтеров, ведущегося с ближнего расстояния с другой стороны баррикады, и он заметил щерящиеся визоры с черепами и кроваво-красные крылья. Граната взорвалась, снова заполнив воздух шрапнелью. Пока по перекрестку гуляло эхо грома, Второе отделение отступило, нырнув за укрытие позади запасных баррикад, возведенных над блокированным входом в туннель.

Изменникам хватило ума не продолжать наступление на новом поле боя. За спинами Второго отделения оставались скудные силы арбитраторов и лояльных заключенных, которые надзирали за согнанными на центр перекрестка пленниками. Еще дальше позади Нуритона слышал, как остатки Третьего отделения также ведут бой у входа в туннель, ведущий обратно к участку. Они были последней линией обороны, и их отрезали. Надеяться на подкрепление можно было лишь со стороны локорельсовых туннелей к перекресткам по левую и правую руку – тем, которые еще удерживали братья-в-пустоте Нуритоны.

– Не стрелять, – распорядился Нуритона, перезаряжаясь. Его авточувства сканировали баррикаду в туннеле, выискивая признаки возобновления штурма. – И верьте в Странствующих Предков, братья. Мы удержимся здесь, или же умрем.


На дисплее визора Шарра зажглась руна-сигнификатор капитана Теко.

Магистр роты, я могу подтвердить, что шесть кораблей врага выходят из пояса астероидов и занимают позицию для атаки. Мы еще оцениваем их возможности.

– Принято, – отозвался Шарр. – Вы должны держаться любой ценой. Не нарушать строя ради вступления в бой.

Понял, магистр роты. Им нас не сдвинуть.

Вокс отключился. Шарр чуть шевельнулся внутри доспеха. Он чувствовал, что остальные члены командирского отделения вокруг него точно так же пребывают в нетерпении, и их инстинкты борются с реалиями боя. Поступали сообщения, что под землей разворачивается полномасштабное сражение. Атаке подвергались все четыре перекрестка, удерживаемых Третьей ротой. От Те Кахуранги все так же не было вестей. Насколько понимал Шарр, ударная группа уже угодила в западню и была уничтожена глубоко внутри раскаленных недр Зартака.

Эти мысли не тревожили магистра роты. План, на котором они остановились, был ему по нраву – прямолинейный и решительный. Они снесут группировке изменников голову одним жестоким ударом. Доктрины ордена одобряли подобное.

– Меч Пустоты хочет пить, – произнес Красный Танэ, нарушив тишину в помещении.

– Он не может хотеть пить, – откликнулся Дортор. В голосе ветерана явно слышалось презрение. – Это меч. Жажда мучает тебя, молодой чемпион.

– Кровь предателей не достойна такой реликвии, – сказал Танэ, держа руку на тыльнике древнего оружия, выполненном в виде черепа.

– По крайней мере, ее ты внизу найдешь в изобилии, – заметил Нико. – Мы совершим красную месть за Каху и прочих павших.

Знаменосец вернул боевой штандарт роты в носовой арсенал. Там, куда они собирались, он бы только мешал. Вместо него он держал свое адамантиевое копье-коа, еще одно почтенное оружие ордена. Странствующие Предки носили его в первые Дни Изгнания. Нико был известен по всему Кочевому Хищническому Флоту своим умением владеть внешне архаичным оружием.

– Эти предатели, они считаю себя выше нас, – произнес Соха, водя перчаткой по ребристым катушкам своей старинной термолучевой пушки, как всегда делал во время ожидания. – То, как дерзко они нападают, показывает, насколько они нас презирают.

– С этими отступниками всегда так, – пренебрежительно сказал Дортор. – Именно надменность и толкает их изначально на предательство. Мы здесь, чтобы судить их за это.

Шарр промолчал, но бросил взгляд в сторону, на капеллана Никору. Казалось, будто нетерпение, которое охватило остальных ветеранов-Кархародонов, никак не затронуло старого воина в черной броне – он горделиво и твердо стоял в своем доспехе цвета смолы, тихо декламируя Третью Литанию Готовности в вокс-канал отделения. Плавные слова высокого готика снова напомнили Шарру о его визите в шахтерскую часовню за залом просеивания и о тех словах, с которыми обратился к нему там Те Кахуранги.

Собравшаяся против нас тьма сломит тебя, пока ты силишься удержать свое новообретенное бремя. Ты позволишь ей сделать это?

Нет, не позволит. Он изгонит ее, как изгнал задержавшийся кровавый призрак Акиа. Он присоединился тихо, но твердо примкнул к литании Никоры, выдыхая слова о верности и преданности делу – слова, которые Кархародоны несли с собой и в одиночестве обращали в пустоту на протяжении десяти тысячелетий. Остальные из Первого отделения один за другим прекращали разговор и присоединялись. У одного за другим беспокойная манера держаться сменилась спокойствием.

Они были судьями, они были жнецами. Из Внешней Тьмы явились они, и когда с Красной Податью будет покончено, останется тьма и больше ничего.


+++ Доступ разрешен +++

+++ Начало записи в мнемохранилище +++

+++ Временная отметка, 3678875.M41 +++

День 91, локальное время Зартака.

К настоящему моменту мы проникли глубоко в выработки. Повсюду следы бойни. Мы обнаружили жуткие трупы других космодесантников-предателей, а также насчитали сотни останков обычных людей. Похоже, что большинство из них – бывшие заключенные тюремных рудников Зартака, однако попадаются носители явных следов еретического культа, и несколько арбитраторов. Все так же никаких указаний на то, кто же совершил эти убийства и что случилось с большинством обитателей тюрьмы – мертвецов множество, но должно быть еще много заключенных, пропавших без вести.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++

+++ Мысль дня: Благословлен разум, в котором нет места сомнению +++

Глава XIV

Повелители Ночи, наконец, прорвались на перекрестке 27-0. Атаку возглавлял Восьмой Коготь под предводительством Джарка. Чемпион Когтя командовал с передовой, пренебрежительно игнорируя огонь болт-пистолетов штурмового отделения лоялистов, пытавшихся удержать периметр в туннеле около пересечения колей локорельса.

Восьмой был младшим Когтем группировки. Туда попадали отбросы и выжившие из других подразделений, которых постоянно унижали более сложившиеся отделения. Другие чемпионы осыпали Джарка непрерывными насмешками, называя его воинов пушечным мясом для трупопоклонников. Из-за этого семеро Повелителей Ночи, входивших в Восьмой, сражались с еще большей ожесточенностью и свирепостью.

И именно благодаря этой ожесточенности Джарк преодолел огонь лоялистов, удерживавших 27-0. Его визор с визгом выдавал предупреждения о метках целей и попаданиях снарядов, о входных ранениях на левом бедре, левом предплечье и правой стороне нагрудника. Он, не задумываясь, отключал все, с гудением сервоприводов грохоча по туннелю прямо навстречу обстрелу. Заразившись решимостью вожака, Коготь следовал за ним по пятам, выкрутив на максимум громкость воплей из вокса. Это был их шанс проявить себя. Они либо его не упустят, либо умрут.

Заряд болтера пробил визор Корвакса, сдетонировав внутри черепа и разнеся голову на куски. Три хорошо нацеленных и близко положенных снаряда пробили нагрудник Яггена. Тот, шатаясь, успел сделать еще несколько шагов, а затем рухнул. Строенный взрыв превратил его внутренности в кашу.

Холодная, как лед, целеустремленность Джарка гнала его, пересиливая огонь и боль от ран. Он врезался в баррикады, возведенные лоялистами на дальнем конце туннеля. Космодесантники в серой броне по другую ее сторону активировали свои цепные мечи, готовясь сойтись с мощью VIII Легиона клинок к клинку. Однако Джарк не собирался делать ничего подобного.

Он открыл из болтера огонь очередью в упор. Силовой доспех напрягся и зафиксировался, гася отдачу страшного потока зарядов. Грохот выстрелов мгновенно перекрыл вой из медных раструбов вокса.

Три штурмовых десантника, находившихся с другой стороны баррикад из заградительных щитов, упали под шквальным обстрелом, разорвавшим и разнесшим пластины их брони. Джарк переступил через дымящиеся трупы, загоняя новый магазин. Восьмой Коготь последовал за ним на свет перекрестка. На крики их жертв накладывался их собственный вой.

На них бросились другие лоялисты. Большинство были скаутами – бледными юнцами с боевыми ножами или варварскими пилообразными дубинками. Восьмой Коготь не остановился. Их огневая мощь просто рвала защитников перекрестка в клочья, срезая разрозненных арбитраторов и вооруженных узников, пытавшихся сконцентрировать на них обстрел. Пал лишь еще один из членов Когтя – Заррио, нагрудник и грудь которого вскрыл силовой кулак предводителя отделения штурмовиков, который каким-то образом прошел сквозь бурю огня Восьмого. Когда лоялист выдернул свой потрескивающий кулак, чтобы нанести новый удар, Джарк убил его болтом в голову.

Четверо выживших из Восьмого Когтя перевели стволы на сотни пленников, столпившихся в центре перекрестка. К этому моменту уже прорвались и остальные подразделения группировки. Отделения культистов Черной Длани хлынули из входов в северный и западный туннели, усиливая огневую мощь своих повелителей.

Если бы Джарк и его окровавленные победоносные отступники оставили пленников без внимания и направились на юг, ко второму перекрестку в удерживаемой лоялистами линии обороны, они могли бы полностью перевернуть ход сражения. Они могли пробиться по слабо защищенному северному туннелю прямо в центр следующего перекрестка и устроить разгром.

Однако Джарку и его братьям не хватало опыта. Их охватила жажда убийства, экстаз от успеха, и вид сотен грязных, оборванных и совершенно беззащитных фигур, стоящих на коленях под дулами их оружия, взял над ними верх. Это была не Слежка, не Террор. Это было Убийство. Наконец-то, желанное, славное Убийство. Так что, вместо того, чтобы продолжать наступление на юг, они превратили перекресток 27-0 в загон бойни. Пытаясь доказать, что заслуживают уважения других Когтей, они поступили ровно вопреки этому и поставили свои жестокие устремления превыше победы группировки.

Лишь когда от всего живого на 27-0 осталось только подергивающееся красное мясо, они, наконец, двинулись дальше.


Вопли воинов-демонов, вновь ворвавшихся в реальность, парализовали Ранник. Еретики, шипастые тела которых окутывало голубое пламя, обрушились на ударную группу сверху без предупреждения. Их когти рассекали металл и плоть так легко, словно тех вообще не существовало. Ранник не могла пошевелиться, первобытный страх приковал ее к месту. Космические десантники так мешкать не стали – они открыли огонь.

– Ложись, – прорычал один из скаутов. Его рука ухватила Ранник за плечо и швырнула ее за опрокинутую скамью.

– Варповы Когти, – ощерился скаут. – Полудемоны.

Едва бледный воин успел это произнести, как воздух заполнился наэлектризованным керамитом и трескучим пламенем, а уши арбитратора чуть не разорвало от жуткого воя. Над головой пронесся один из Варповых Когтей – нечеткое размытое пятно с шипами и лезвиями. Казалось, будто сам воздух дрожит и расступается вокруг него, словно пытаясь убраться прочь от совершенно противоестественного создания.

Оно пролетело, и скаут обмяк. Что-то вскрыло его торс от левого плеча до живота, из страшных ран хлестала кровь. Какую-то секунду космодесантник еще сумел оставаться на ногах, глядя на свое разорванное тело широко раскрытыми черными глазами. А затем он повалился наземь.

Ранник застонала от ужаса, вжимаясь в неподатливый металл скамьи. Чудовища расправлялись друг с другом. Она видела облаченного в синий доспех лидера ударной группы, который неподвижно стоял на другом конце нефа. Его костяной посох был высоко поднят, а вторая рука – простерта вперед. Перчатка сделала такое движение, будто что-то сжимала. Один из летучих нападавших, косивший лоялистов у кухонных плит рефекториума, замер. Из шлема синего воителя раздались тайные слова, зеленый камень в пасти посоха озарился светом. На глазах у Ранник увенчанный шипастым гребнем шлем когтистой твари смялся и лопнул, как будто голову стиснуло давлением каких-то не поддающихся измерению глубин. Из-под расколотого керамита начало сочиться серое вещество, и существо упало. Его пронзительные боевые вопли стихли.

– Вперед, братья! – взревел гигант в синей броне. Как его звали? Ранник не могла вспомнить. Она вообще это знала? Мыслей, что были у нее в голове – мыслей, абсолютно ей не принадлежавших – больше не было. Как она оказалась здесь, в этой преисподней из крови и острой как бритва стали? Кто эти закованные в броню чудовища, которые убивают друг друга, словно дикие звери?

Она побежала. Набор базовых инстинктов, уже слишком долго подавлявшийся чужими разумами, наконец-то сработал, и она, поднявшись на ноги, устремилась к двери. Ее долг, звание, должность арбитратора, важность следования «Лекс Империалис» – все это померкло перед представшим ей зрелищем. Она не оглядывалась.


Они потеряли арбитратора. Засада застала Те Кахуранги врасплох, и за те секунды, которые ему потребовались, чтобы перенаправить свое сознание, разум женщины ускользнул.

Это не имело значения. Она провела их достаточно далеко. Те Кахуранги парировал удар когтей напавшего на него изменника. Зачарованные лезвия ударили по психореактивной кости силового посоха и отскочили. Варпов Коготь издал яростный визг.

Те Кахуранги мастерски крутанул посох, сделав выпад, с треском пришедшийся в нагрудник Повелителя Ночи и расколовший барочный металл. В ответ Варпов Коготь хлестнул по нему окутанными огнем лезвиями – сперва ниже защиты Те Кахуранги, а затем поверх нее. Удары продолжали сыпаться с быстротой молнии, вынуждая отступать.

Он ударил своим разумом, пытаясь стиснуть Варпова Когтя в сокрушительных объятиях пустоты, как поступил с его сородичем несколькими мгновениями ранее. Тварь атаковала слишком быстро, чтобы библиарий успел сосредоточиться. Силовой посох вспыхивал от энергии каждый раз, когда костяное древко сходилось с когтями монстра.

Яростныому поединку положил конец Эпсон-пять-девять-Рулл. Десантник-опустошитель бросил свою мульти-мелту и врезался предателю в бок. Из-за атаки Варпов Коготь потерял равновесие, и его страшные лезвия заскребли по окровавленному полу рефекториума в поисках опоры.

Те Кахуранги воспользовался тем, что противник отвлекся. Он вложил свою злость в разряд энергии, с треском прошедший по древку посоха, и, когда Варпов Коготь бросился на него, всадил каменное навершие в приближающийся череп. Шлем Повелителя Ночи вмялся, выброс психической энергии размолотил тело, давя внутренности в кашу, и вышвырнул половину укрепленного скелета из спины. Останки с хрустом вдавило в пол, как будто из эфира вырвалась сокрушившая их сконцентрированная приливная волна.

Тяжело дыша, верховный библиарий потратил секунду на то, чтобы собраться с силами. Не произнеся ни слова, Рулл подхватил упавший цепной меч. Мимо промчались лазерные заряды. Их характерный хлесткий треск привлек внимание Те Кахуранги к дверям, через которые вошла ударная группа. Внутрь рефекториума, беспорядочно паля в свалку, пробивалась пехота культистов в темных одеяниях и пучеглазых противогазных капюшонах. Западня смыкалась.

– Я могу помочь их сдержать, Бледный Кочевник, – сказал Рулл. Еще двое Варповых Когтей продолжали рвать на куски остатки ударной группы, устраивая своими лезвиями кровавое месиво. Те Кахуранги видел, как пал брат Унок. Его цепной меч рассекло надвое, и металлические зубья злобно разлетелись по всему рефекториуму. Брат Коро боролся с другим предателем. Когти на одной руке того уже погрузились ему в живот, он же пытался проткнуть горжет существа своей дубинкой-лейомано, утыканной острыми зубами. Прочие оставшиеся Кархародоны вели огонь по культистам, которые валили из прилегающих проходов. Болты разносили плоть и противоосколочную броню в клочья.

Те Кахуранги схватил Рулла за наплечник и потащил к единственной двери, которая не кишела врагами – напротив той, где они вошли. Бледный Кочевник проломился на ту сторону, держа перед собой силовой посох, полыхающий зеленым светом. Он озарил коридор впереди, гравилифт и лестницу на дальнем конце.

– Лестница, – произнес он, отпустив Рулла. Звуки боя позади стихли – Кархародоны убивали и умирали, храня жутковатое молчание, которое предписывали издавна чтимые доктрины ордена. Все они заранее знали, что им суждено именно это. Их жертва была честью для Те Кахуранги, для них же было честью пасть в схватке, которой предстояло положить конец битве на Зартаке. Решающий удар позволял приступить к самому важному для будущего ордена – к Красной Подати. И теперь они были сосредоточены на нем. Без этого все потери на тюремной планете оказались бы лишены смысла. Подать должна была идти своим чередом.

Если только они смогут добраться до Центрума Доминус. Те Кахуранги чувствовал впереди некое присутствие.

Осветительные полосы на лестнице мигнули и отключились.

Свет силового посоха старого Кархародона озарял путь. Казалось, будто тени порхают и скачут вокруг них, словно живые, дышащие существа. Те Кахуранги знал, что это недалеко от истины. От оставшейся части ударной группы больше не поступало никаких передач, все их жизненные показатели покраснели и терялись в помехах. Через секунду даже эти экраны авточувств замерцали и потухли. Те Кахуранги и Рулл остались во мраке.

– Бледный Кочевник, – прошипел голос. Перед ними был последний лестничный пролет. В свете ламп, горевших в коридоре снаружи, стоявшая в дверях фигура превращалась в силуэт, покрытый страшными шипами. В увенчанной рогами тьме пылали два глаза, источающие ненависть, накопленную за десять тысяч лет.

– Кири Мате, – произнес Те Кахуранги. – Мертвая Кожа.

Он одолел последние несколько ступеней. Силовой посох вибрировал от энергии. Огромная коса в руке гигантской тени горела собственным противоестественным светом, вокруг страшного лезвия закручивались завитки синего пламени.

– Тебе не следовало сюда приходить, дорогой брат, – сказала тень, обращаясь к Те Кахуранги. – Для того, кто столь стар, ты глуп.

– Для того, кто столь слаб, ты слишком самоуверен, – ответил верховный библиарий. Он ударил, выпуская на свободу энергию, которую набирал в силовой посох. В тень на вершине лестницы врезался незримый бурун – неудержимая стихийная мощь приливной волны. Тьму отшвырнуло назад в коридор, и она ударилась об пол на дальнем его конце с треском раскалываемого рокрита. Те Кахуранги выбрался с лестницы, тяжело опираясь на свой посох. Он чувствовал, как кровь капает из носа и стекает по внутренней поверхности шлема.

В тот же миг, как зеленое свечение посоха покинуло лестницу, раздался визг. Он крутанулся на месте – как раз вовремя, чтобы увидеть, как тени обрушиваются на Рулла. Цепной меч Кархародона взревел, и на стены брызнул черный демонический ихор.

– Иди, Бледный Кочевник! – выкрикнул Кархародон, погружая свой меч в массу тьмы, трепещущих крыльев и щелкающих пастей. Те Кахуранги без колебаний снова обернулся в коридор. Рулл исполнял свой долг перед орденом и Отцом Пустоты, как поступила перед ним вся остальная ударная группа. То же самое сделает и Те Кахуранги.

Тень поднялась на ноги. В свете ламп Кархародон впервые отчетливо ее разглядел – колдун из космических десантников Хаоса, доспех которого потемнел от только запекшейся крови с содранной плоти.

– На тебе свежие кожи, предатель, – произнес Те Кахуранги, приближаясь. Он заставил себя перестать опираться на посох и поднял его. – В каких ритуалах они использовались? Что ты отдал своему господину-демону, чтобы выбраться из пустоты, где я тебя оставил? Свою душу?

– Я отдал куда меньше, чем возьму у тебя, Бледный Кочевник, – ощерился колдун Хаоса. Он двинулся навстречу верховному библиарию, и коридор содрогнулся от удара древка громадной варп-косы о посох Те Кахуранги. Какую-то секунду оба псайкера напрягали силы, сцепившись физически и духовно. Их конечности подрагивали, сервоприводы издавали скрежет. Осветительные полосы над головой начали лопаться, а рокрит под ногами стал прогибаться и подаваться.

В конце концов, оба отступились. По коридору разнесся громовой грохот, и их отбросило друг от друга.

Колдун первым поднялся на ноги и бросился на Те Кахуранги, замахиваясь пылающей косой. Он декламировал нараспев, и слова тьмы цепляли тени и увлекали их за ним, закручивая вокруг жуткого тела.

Те Кахуранги с трудом поднялся на одно колено, сжимая силовой посох обеими руками. Его трясло, и казалось, будто голова разлетелась на тысячу осколков. Он попытался собрать расколотые фрагменты воедино и метнуть их в Мертвую Кожу. Психический капюшон завибрировал, он погружался вглубь своих резервов силы. Произнеся связующую литанию, он послал еще одну невидимую волну психической энергии, которая с грохотом понеслась к колдуну Хаоса. На сей раз Повелитель Ночи только рассмеялся и рассек волну движением косы. Вьющиеся вокруг него тени чудовищно разрослись, преображая его в грозного хохочущего выходца с того света, возвышающегося над Бледным Кочевником.

Те Кахуранги бросил взгляд на дисплей визора. Рулл был мертв. Колдун сделал пренебрежительное движение, и последние осветительные полосы в коридоре взорвались. Свет продолжало давать лишь зеленое сияние камня на силовом посохе Те Кахуранги. Пока Бледный Кочевник пытался собраться с силами для последнего удара, оно тоже замерцало и исчезло.

Тени рухнули на него, и больше он уже ничего не сознавал.

– Мы опоздали, – сказал Тонга. Корди не мог заставить себя согласиться, хотя брат-в-пустоте был очевидно прав.

Комната когда-то была рефекториумом. Теперь из пищи в ней осталось только разделанное мясо. Пол устилали трупы павших Кархародонов и еретиков, их броня и плоть были раздавлены и разорваны беспорядочным огнем с близкого расстояния или режущими кромками цепных клинков.

– Ударная группа, – предположил Экара, осматривая бойню. – Возможно, они вошли по тем же туннелям, что и мы.

Выжившие из Четвертого отделения шли по змеящимся канализационным каналам и стокам до Скважины №1, пока не нашли входной люк, ведущий в подземелья Окружной Крепости. Тонга вышиб его мелта-зарядами, приведя в действие системы тревоги нижних уровней. На это среагировала лишь горстка культистов. Теперь стало понятно, почему тех было так мало.

– Вооружайтесь, – распорядился Экара. Корди нагнулся и взял ближайший болтер, вытащив его из-под обезглавленного трупа бывшего владельца. По меткам изгнания и бионической левой ноге Корди опознал брата Имау из Пятого отделения. Он прошептал Пустотный Обет Умиротворения для неупокоенного духа брата, обещая вернуться за ним и остаками его боевого снаряжения после завершения задания.

Хару и Тонга тоже запасались оружием. Последний нашел среди тел мульти-мелту брата Рулла, на которой была вырезана отличительная эмблема опустошителя в виде пылающей пасти. Следов самого Рулла не было, и Тонга взял двуствольное орудие и массивный ранец, бросив собственный. Горючий пирум в ранце мульти-мелты пульсировал от едва сдерживаемой силы.

– Куда? – спросил Хару, пристегивая к поясу три полных магазина. Из разгромленного зала вели три двери.

– Направо, – сказал Экара. – И ищите терминал с картой. Либо молитесь, чтобы авточувства опять включились, и у нас снова появился доступ к ретинальным дисплеям.

– Думаешь, кто-то выжил? – спросил Корди, оглядывая тела братьев, практически полностью погребенные под мерзкими трупами еретиков.

– Если и так, то нет никаких следов, куда они направились, – произнес Экара. – Наша задача не меняется. Найдем предводителя этой банды еретиков и убьем его.

– Из Внешней Тьмы приходим мы, – продекламировал Хару.

– Тьма, и больше ничего, – закончили остальные Кархародоны.


За правой дверью оказался длинный коридор казармы. За люками располагались спальные блоки, все еще нетронутые после утренней проверки. Не было никаких признаков того, что этим путем уже прошел кто-то из Кархародонов. Корди опасался, что если кто-нибудь из них и пережил бой в рефекториуме, то он направился другим маршрутом. А потом, у третьей двери по правую сторону, Хару остановился.

– Движение, – со щелчками раздался во внутреннем воксе отделения его голос. – Открываю люк, входим.

Четверо космодесантников собрались справа, а затем метнулись внутрь. Корди вел стволом по нетронутым рядам коек, металлические рамы и накрахмаленные простыни которых сияли в свете гудящих ламп. Они разделились и двинулись по раздельным нишам под тихое жужжание доспехов.

Человека, прятавшегося за койками, спугнул Тонга. Он попытался проскочить мимо Кархародона к открытому люку, чтобы попасть в пустой коридор снаружи. От рефлекторно нанесенного удара он распростерся на ближайшей кровати. Ошеломленно пытаясь подняться, он уперся взглядом в дула мульти-мелты. Смертоносное оружие вибирировало от энергии.

– Прошу вас, нет, – всхлипнула женщина. На ней была окровавленная и помятая броня арбитратора, но на вид она буквально только что выпустилась из схолы. Короткие волосы встали ежиком от засохшего пота, на бледном лице с широко раскрытыми глазами читался ужас.

– Назови себя, – взревел Тонга через внешний вокс.

– Я… я служу Богу-Императору!

– Имя и звание, быстро!

– Младший смотритель Джейд Ранник, арбитратор номер ноль-два-о-шесть-пять, подразделение колониальной тюремной шахты Зартак, юрисдикция в Участке №12.

– Ты пряталась здесь в тех пор, как пала Окружная Крепость? – с напором спросил Экара.

– Н-нет, господин. Я пришла сюда с… другими воинами вроде вас. Я привела их по канализации.

– С воинами из рефекториума в конце коридора?

– Да, господин.

– Почему ты не сочла нужным умереть вместе с ними? Они были тебя недостойны?

Женщину сильно трясло, ее глаза метались от одного Кархародона к другому.

– Ты ей веришь? – спросил Хару по воксу отделения.

– Ее броня серьезно повреждена, а она проявляет симптомы потрясения, обычные для неусовершенствованных людей, недавно побывавших в боевой ситуации высокой интенсивности, – сказал Экара. – Думаю, она говорит правду. Хотя ее и не хватило для последнего испытания, но она привела наших братьев сюда. И еще может вести нас.

– Ты знакома со схемой этого сооружения? – спросил ударный командир вслух. Ранник продолжала переводить взгляд с одного бесстрастного серого визора на другой. Из-за стоявших вокруг гигантов ее лицо погрузилось во мрак.

– Знакома, господа.

– Тогда возрадуйся, ибо представилась возможность искупить свои недавние проступки. Ты немедленно отведешь нас в Центрум Доминус этого места, или же погибнешь с нами при попытке туда добраться. Как того пожелает Отец Пустоты. Это ясно?

– Да, господа.


+++ Доступ разрешен +++

+++ Начало записи в мнемохранилище +++

+++ Временная отметка, 3679875.M41+++

День 92, локальное время Зартака.

Продолжаем находить все новые тела. Мы прямым ходом движемся к Скважине №1 – похоже, она стала эпицентром сражения. К настоящему моменту я заметил уже более тысячи трупов в тюремной униформе, отличающихся широким разнообразием смертельных ранений – видны следы лазеров, болтов, выстрелов дробовиков, а также тяжелые травмы, полученные в ближнем бою. Могу лишь предполагать, что такая же бойня повторяется и в окружающих туннелях. Судя по всему, в борьбе за свободу они обратились друг против друга, а затем их, в свою очередь, сразили космические десантники, хотя невозможно понять, были ли это убитые предатели, которых мы уже нашли, или же те, кто предал их мечу. Также мы пока не знаем, каким образом они выбрались из своих камер и начали бродить по выработкам как будто бы наугад.

Лексмеханик Форрен снова прислал в шахту №2486 с известием, что астропат на борту «Святой Анжелики» получил ответ от лорда Розенкранца. Я остановил продвижение по рудникам на перекрестке, пока данные не переведут в читаемый формат и не доставят к нам.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++

+++ Мысль дня: Ищи веру, прежде чем искать мудрость+++

Глава XV

Скелл сидел посреди выписанных кровью и мелом узоров, обхватив голову руками, и плакал. Это доставляло удовольствие твари внутри его головы. Хохот демона перекрывал его собственные мысли, заглушая их и делая всхлипывания все более громкими и неудержимыми. Он чувствовал на губах соль и горечь от слез и той омерзительной грязи, по которой они текли. Еще он чувствовал вкус крови. Демон его дразнил.

Меня зовут Бар`Гул. Мы очень хорошо друг друга узнаем, Мика Дорен Скелл.

– Если не станешь отвечать, ему будет не так приятно, – произнес другой голос. Скелл рывком вскинул голову. Сквозь муть в глазах он увидел щерящийся череп, висящий в считанных футах от его лица. Глазницы яростно пылали красным светом. Он закричал и отпрыгнул назад, чуть не нарушив свежие метки, которые колдун нанес на полу вокруг него.

– Твой страх потешает Первую Смерть, дитя, – сказал кошмарный гигант. Рядом с ним двое его братьев катили из медицинского отсека блестящую хирургическую каталку, которую оставили на краю пентаграммы. Тот, что говорил с ним, стоял на коленях, чтобы его глаза были на одном уровне с глазами Скелла. Пока мальчик в ужасе таращился на видение, преследовавшее его в кошмарах, оно подняло свои шипастые перчатки. Глухо стукнули замки, и шлем остался у него в руках. Скелл обнаружил, что смотрит в черные глаза, обрамленные алебастрово-белой кожей и копной черных как смоль волос. Такое лицо Скелл ожидал увидеть в последнюю очередь. Оно было молодым.

Оно улыбнулось, обнажив металлические зубы, обточенные до страшной остроты. Мальчик содрогнулся.

– Когда-то я был таким же, как ты, – произнесло существо. – Не так давно. Меня раздирали на части вина и страх. Но у Галактики странная манера исправлять несправедливости. Родители, взявшие меня к себе, всю свою жизнь сидели на шее у того самого сословия, из которого вырвали меня. Когда я был в твоем возрасте, я опустил щит, защищавший их дом, и позволил моим будущим братьям расправиться с ними. И за то, как я исправил эту несправедливость, Галактика меня вознаградила. Она возвысила меня.

Не слушай его, – прорычал голос в голове у Скелла. Его возвысила моя воля и более ничья.

Скелл застонал. Коленопреклоненный гигант продолжил говорить:

– Видишь этих тварей… – он указал в самые темные углы Центрума Доминус. Их заполняли шуршащие и гогочущие силуэты. Скелл успел заметить нетопырьи крылья, слюнявые пасти и глаза, горевшие бледно-голубым огнем варпа. Он отшатнулся и снова перевел взгляд на кровавые надписи вокруг своих ног.

– Эти твари недостойны твоего поклонения, – сказал ему гигант.

Он лжет, – выплюнул голос в голове.

– Эти твари не более материальны, чем твои мысли и прихоти. Восьмой Легион никогда не служил им и никогда не станет.

Все послужат истинному величию Хаоса, Скелл. Уже скоро я покажу тебе это.

– Запомни эту ночь, дитя. Мое имя – Амон Кулл, Принц Терний. Твой принц. Ты – часть Восьмого Легиона. Мы не принадлежим никому: ни смертному, ни бессмертному. Галактика – это море, полное жертв, а мы – хищники.

– Убирайся от него, – звучно приказала фигура, вновь вошедшая в Центрум Доминус. Это был колдун. Позади него огромная толпа жутких демонических созданий с черной кожей волокла нечто, наполовину скрытое их трепещущими крыльями и тщедушными конечностями. Колдун направил свою косу на Кулла, поднявшегося ему навстречу. Воины по краям зала шевельнулись, а гнездящиеся в тенях демоны разразились визгом и невнятным бормотанием.

– Бескожий Отец, – произнес Кулл. – Я вижу, ты наконец-то добился своего приза.

– Успешнее, чем ты, – отозвался колдун, остановившись всего в футе от Кулла. Его демоническое племя собралось сзади, чирикая и скребя рокрит когтями.

– Это должна быть жатва, – продолжил он тоном, беспощадным, словно обнаженный клинок. – Не повод устроить избиение. Я думал, если тебе дать волю в системах Немизара и Талифа перед прибытием сюда, это утолит твою мальчишескую жажду убийства и позволит сосредоточиться на насущном деле. Как видно, я переоценил твои способности.

– Ты говоришь так, будто ты мой господин, – бросил Кулл. Скелл увидел, что его когти сжались на обтянутой кожей рукоятке длинного изогнутого рунного меча, пристегнутого на бедре.

– У меня нет времени на твои капризы, – сказал колдун и щелкнул пальцами, подавая знак демонам, съежившимся в его тени. Те протащили свою ношу мимо Скелла и с трудом пристроили ее поверх хирургической каталки. Это был еще один гигант, но с этого сняли верхнюю часть доспеха. На его торсе поблескивал странный, жесткий на вид черный панцирь, а обнаженные руки и голова были мертвенно бледны и покрыты пятнами причудливых серых наростов. Казалось, что он без сознания, и кроме того, его заковали во взрывчатые наручники, обычно предназначавшиеся для заключенных Зартака. Двое демонов, которые не тащили тело на нужное место, боролись с длинным резным костяным посохом. В его навершии, выполненном в виде пасти, был зажат осколок зеленого камня.

– Нужно спешить, – произнес колдун, стоя над бледным пленником. Он обнажил свой ритуальный кинжал, на серебристом лезвии которого еще оставалась корка крови из рун, вырезанных на спине у Скелла. Наклонившись, он приставил страшный клинок к обнаженному горлу пленника. Длинный нож еще не успел коснуться плоти гиганта, как тот резко очнулся. Его голова повернулась и черные глаза встретились взглядом со Скеллом, как будто он знал о его присутствии даже будучи без чувств.

Не сомневайся, – велела мысль у него в голове. Эту мысль Скелл не слышал с тех пор, как изгнал ее из своего разума в туннеле вытяжной вентиляции. Теперь же, глядя в бездонные черные глаза бледного гиганта, он точно понял, чья это мысль.

Не сомневайся, когда придет время, Скелл.

Он ощущал, как демон внутри его головы корчится от злости из-за вторжения, а еще почувствовал, что Кулл шевельнулся за спиной у колдуна. Облаченный в кожу гигант низко наклонился к пленнику. Исходящий из решетки вокса голос переполняло презрение:

– Так ты снова с нами, Бледный Кочевник. Ты очнулся как раз вовремя, чтобы умереть.

– Но сперва он посмотрит, как умрешь ты, Бескожий Отец, – сказал Кулл позади колдуна и всадил свой длинный клинок с вытравленными рунами в спину космодесантника Хаоса. Противоестественная сталь, подрагивая, высунулась наружу из нагрудника колдуна.

Демон в голове у Скелла пытался выкрикнуть предостережение, пытался бросить его слабое окровавленное тело на Кулла, но Скелл удержался. Отказываясь позволить демону вертеть им, словно куклой, он стиснул зубы с такой силой, что с рассеченной губы потекла кровь. Он чувствовал, что бледный пленник не сводит с него глаз, придавая сил сопротивляться и оставаться на месте, хотя наполненные психической энергией руки зудели от желания сомкнуться на горле Принца Терний.

Шадрайт медленно опустил глаза на острие клинка, торчавшее из его тела. Кулл схватил чародея за плечо и выдернул проклятую варпом сталь. Колдун развернулся к нему, все еще сжимая в руке косу. А затем, загремев керамитом, рухнул на колени.

– Я надеялся, что ты не поддашься воле демона, – произнес Кулл. – Надеялся, что ты все еще верный член Восьмого. Но ты растратил свой последний шанс. Ты не обладаешь провидением примарха – ты видел лишь то, что позволял тебе увидеть Бар`Гул. Из-за собственной алчности ты стал его рабом. Ты хотел стать богом и превратил себя в чудовище. Ты служил другим, но Восьмой Легион должен служить лишь самому себе. И я не позволю демону управлять этой группировкой через старую марионетку вроде тебя.

– Глупый мальчишка, – сумел выдавить колдун. Из решетки вокса на его шлеме струилась темная кровь, капавшая на рокрит внизу. – Ты… ничего не понимаешь…

– Заверши ты ритуал с его кровью, твой демонический хозяин стал бы слишком могущественным, – продолжил Кулл. – Для тебя Долгая Война окончена, Бескожий Отец. Это за моего настоящего отца. Не за ложного, которого ты освежевал в его дворце. Не за убийцу, чьи гены вживил в меня. Это за подонка-савларца из города-улья, на который ты сбросил вирусные бомбы.

Принц Терний взмахнул клинком, и рогатый шлем колдуна слетел с плеч.

Демоны завизжали и бросились в атаку.


+++ Доступ разрешен +++

+++ Начало записи в мнемохранилище +++

+++ Временная отметка, 3680875.M41+++

День 92, локальное время Зартака.

Я получил известие от лорда Розенкранца. То, что он нашел, по-настоящему тревожит. Получив мое первое донесение, он расследовал исчезновение первых колонистов-шахтеров до того, как Зартак превратился в тюремную колонию. Как и я, он наткнулся на множество отредактированных материалов, но похоже, что наши худшие опасения на самом деле верны.

Чуть более двух столетий назад с системой Зартака была полностью утрачена связь. Когда ее восстановила малая эскадра быстрого реагирования Имперского Флота, планетоид оказался совершенно пуст. Все четыреста одиннадцать тысяч семьсот тридцать два колониста, согласно результатам последней переписи, пропали. Корабли рудоперевозки, стоявшие на высокой орбите, также были абсолютно безжизненными. В тех фрагментах рапортов малой эскадры, которые не были стерты, не упоминается никаких особых следов насилия. Однако во всех прочих отношениях нынешнее положение дел на этой проклятой планете выглядит до жути похоже.

Лорд Розенкранц прислал директиву, где сообщает, что направляется сюда со всей возможной быстротой. Молюсь о том, чтобы отыскать какие-то факты для доклада к моменту его прибытия. Завтра мы продолжим движение по Скважине №1 к Окружной Крепости.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++

+++ Мысль дня: Вера без жертвы лишена смысла+++

Глава XVI

По коридору разнеслось эхо неестественного воя и гром огня болтеров. Корди на секунду остановился, оценивая ситуацию.

Четвертое отделение, сопровождаемое женщиной по имени Ранник, прошло по коридорам, казарменным блокам и подстанциям вокса Окружной Крепости, не встречая сопротивления. На какой бы перекресток они ни выходили, Ранник указывала верное направление. Признаки вражеского присутствия появились лишь когда они добрались до последнего лестничного пролета перед командным центром.

Сперва Ранник отказывалась подниматься по лестнице. Осветительные полосы не работали, и казалось, что мрак превратил женщину в камень. Экара силой втащил ее наверх, не обращая внимания на крики. На последнем пролете они обнаружили тело Рулла, доспех которого был расколот и истерзан бесчисленными следами когтей. По ту сторону следующего коридора располагался Центрум Доминус.

За открытыми противовзрывными дверями царил хаос. В зале управления корчилась тьма, которую пронзали выстрелы. Гулкий шум выпускаемых в упор очередей чередовался с воплями и визгом, сотрясавшими брошенную крепость.

Кархародоны остановились в дверях. Еще функционировавшие авточувства пронзали темноту, пытаясь осмыслить происходящее.

– Они обратились друг против друга, – произнес Экара. По всему охваченному битвой командному центру Повелители Ночи беспорядочно расстреливали и рубили крылатых демонов-теней. Существа роем валили к углублению с когитаторами посреди зала. Темные толпы мешали разглядеть, что находится в середине.

– Дадим им перебить друг друга, – пробормотал Хару.

– Мы не можем, – ответил Корди, указывая на середину Центрума. – У них Бледный Кочевник.

К хирургическому столу на дне углубления был прикован Те Кахуранги. С верхней части его тела сняли броню, обнажив черный панцирь и нейропорты, испещрявшие белую, покрытую струпьями плоть. Двое демонов боролись за его силовой посох, держась за древко древней реликвии.

– Построение «Железный вал», – сказал Экара, отдав предпочтение штурмовому клину. – Я поведу. Добираемся до Те Кахуранги и освобождаем его.

Он обернулся к Ранник.

– Ты можешь открыть магнитные оковы на нем?

Ранник неотрывно глядела в кружащийся вихрь теней. Экара грубо схватил ее за плечо и развернул так, что ей пришлось поднять глаза на огромного Адептус Астартес.

– Я задал тебе вопрос. Можешь его освободить?

Ранник удалось кивнуть.

– Тогда выполняй, – довершил фразу Экара и отпустил ее. Кархародон повернулся к Корди:

– Защищай человека. Мы постараемся сдерживать остальных, пока вы не доберетесь до Бледного Кочевника. Будем надеяться, во всей этой сумятице…

Закончить Экаре не дали. Словно подчеркивая его слова, раздался ужасающий треск, за которым последовал вой первобытной, древней ярости. Звук прошел через души всех существ на Зартаке – как смертных, так и бессмертных.

Он пробудился.


Когда демоны нанесли свой удар, Скелл вцепился в пол. Бар`Гул пытался принудить его снова подняться на ноги, пытался заставить помочь фуриям, карающим своенравных и вероломных смертных, которые нарушали планы демона. Скелл сопротивлялся. Теперь он был сильнее.

С ним был Бледный Кочевник. Его мощь, вечная и не знающая покоя, словно грохочущий океан, наполняла его чистой энергией. Утративший власть Бар`Гул рычал и щелкал зубами. Скелл чувствовал, что глаза Бледного все еще неотрывно смотрят на него со стола, пусть даже Центрум Доминус погрузился в ад и ожил, наполнившись криками, воплями и терзающей уши пальбой.

Двое демонов, боровшихся за посох Бледного Кочевника, продолжали драться. Яростно молотя по воздуху своими коротенькими крыльями, они одновременно пытались вырвать трофей и лупили друг друга. Никто из них не заметил, что зеленый камень в навершии посоха вновь засветился зеленым.

Один из закованных в броню гигантов, атаковавших демонов, окатил углубление с когитаторами очередью снарядов, и воздух над Скеллом сотрясли взрывы болтов. Две дерущиеся фурии попали под удар и распались на части, словно кошмар, который теряется в реальности при пробуждении.

Посох упал.

Казалось, время замедлило свой ход. Все стало болезненно заторможенным. Скелл с нездоровым восхищением глядел, как посох крутится, падая на дно.

Сейчас, – прозвучала мысль у него в голове.

Нет, – взвизгнул Бар`Гул.

Скелл прыгнул. Он чувствовал, как его больные, натруженные мускулы мучительно растягиваются. Чувствовал, как из ритуальных ран, вырезанных на спине, полилась свежая кровь. Он видел все. Болты по дуге уносились прочь, медленно, словно удаляющиеся созвездия. Их ускорители сверкали, будто последние всплески звездного света в глубинах пустоты. Резкое зарево дульных вспышек отражалось в обнаженных когтях и клыках, ухмыляющихся черепах и полных ненависти красных линзах глаз. У противовзрывных дверей стояли наготове еще четверо облаченных в серое гигантов и один перепуганный арбитратор, вот-вот собиравшиеся броситься в схватку. Скелл видел все, но ничего из этого его не заботило. Важен был лишь прекрасный потрепанный древний посох, падающий ему навстречу. Зеленый камень полыхал светом.

Скелл вытянулся вперед, размазывая ступнями кровавые метки на полу – те, что должны были связать и запереть в ловушку бессмертного хищника внутри него. За полсекунды до того, как посох упал в его выставленную руку, реальность восстановила свои права. Время снова ускорилось. Демоны визжали, тараторили и лопались, распадаясь на пряди черного дыма, когда огонь болтеров рвал их на куски. Их темные убийцы-транслюди хохотали и сыпали проклятиями, перезаряжали оружие и стреляли. Посох ударился об руку Скелла...

… и он закричал.

Реальность прогнулась. Воздух полыхнул от энергии, с посоха сорвались молнии, которые бешено пронеслись по всему залу, перескакивая между сражающимися и взмывая к потолку. Те немногие когитаторы, которые еще не были разбиты, одновременно включились и заискрились, их экраны озарились зеленым и белым светом от переизбытка данных. Гулкий удар грома заставил задрожать всю Окружную Крепость, сотрясая Скважину №1 до самых глубоких затопленных пещер.

Скелл рухнул без чувств, посох стукнулся об пол рядом с ним. На костяном древке и вокруг распростертого тела мальчика продолжали искриться и плясать молнии. Центрум Доминус содрогнулся.

И, всего лишь на секунду, пустотный щит над ним замерцал и отключился.


На борту «Белой пасти» на орбите над Зартаком технодесантник Бета-один-три-Утулу взмахнул пусковым молотом. Благословленный инструмент с громким раскатистым лязгом ударил в инициирующую плиту. Адепты, выстроившиеся вокруг возвышения с кафедрой технодесантника, вставили в активационные панели последние инфопланшеты, трубно исторгая из решеток воксов под капюшонами молитвы о величии машины и благословении сервомеханизмов.

Гамбит Те Кахуранги сработал. Он добрался до мальчика, и варп-разряда при полном психическом пробуждении того хватило, чтобы на несколько мгновений закоротить пустотный щит, защищавший Окружную Крепость.

Этих мгновений должно было хватить. Цепь молний, перескакивавших между тремя телепортационными сферами, с треском ударила вниз, уйдя в вытравленные на палубе символы перехода. Миг – и в телепортационном отсеке «Белой пасти» уже не было Шарра и Первого отделения.


+++ Доступ разрешен +++

+++ Начало записи в мнемохранилище +++

+++ Временная отметка, 3682875.M41+++

День 93, локальное время Зартака.

Мы проникли в Окружную Крепость. Как и окружающие тюремные блоки, она выглядит полностью опустошенной. Есть следы боя, особенно в нижнем рефекториуме. За все время, что я служу Империуму, мне никогда не доводилось видеть столь жестокого и бездумного кровопролития. Тела, на которые мы наткнулись, буквально порваны на части. Хвала Богу-Императору, что такая участь оказалась уготована еретикам, а не верным подданным Империума, однако все так же нет никаких следов того, что же сталось с теми, кто исполнил эту яростную кару, кем бы они ни были. Мы продолжим подъем к Центруму Доминус крепости.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++

+++ Мысль дня: По трудам твоим узнают тебя+++

Глава XVII

Шарр, капеллан Никора и Первое отделение материализовались посреди Центрума Доминус в ореоле белого света и вспышке энергии. Не мешкая и храня мертвенное молчание, они пришли в движение, бросившись на ближайших Повелителей Ночи. Через дверной проем в зал ворвались Корди и остальные из Четвертого отделения.


Никора, тяжеловесный крозиус арканум которого пылал священным светом, пробил доспех одного из рапторов Повелителей Ночи, повергнув того на колени. Пока изменник падал, его горящие молниевые когти пробороздили наплечник капеллана, оставив на керамите светящиеся и дымящиеся порезы. Второй удар увенчанной черепом булавы Никоры проломил Повелителю Ночи голову, и его искореженное и окровавленное тело распростерлось на полу.


На галерее вокса, опоясывающей верхнюю часть стен, Красный Танэ вступил в бой с предателем, вооруженным силовым мечом. Двое воинов двигались так яростно, что их очертания размывались. Режущие и колющие выпады следовали настолько быстро и безостановочно, что казалось, будто все это заранее отрепетировано. Меч Пустоты бил в силовой клинок Повелителя Ночи, высекая искры. Каждый удар наносился со скоростью и силой, которыми могли обладать лишь чемпионы-транслюди. На изрубленной и поврежденной аппаратуре вокруг них плясало все больше искр, и бешеный поединок то озарялся, то погружался во мрак, пока противники теснили друг друга туда-сюда по галерее.


Под ними огромный раптор пробил своими молниевыми когтями защиту Соха. Потрескивающие лезвия прошли прямо сквозь вскинутый меч Кархародона с такой силой, что серый нагрудник Соха погнулся, а самого его отшвырнуло спиной на ближайший блок перегруженных когитаторов.


Цепной топор ударного ветерана Дортора отвел в сторону цепной клинок еще одного из еретиков, и из-за мастерски исполненного Кархародоном парирования Повелитель Ночи на мгновение остался незащищенным. Изменник вовремя метнулся назад, и обратный замах Дортора только выбил искры из нагрудника с накладкой в виде черепа. Два воина разошлись и начали кружить по основной информационной нише Центрума, словно настороженные звери, запертые в одной клетке.


Знаменосец Нико выбросил вперед свое копье-коа с адамантиевым древком. Укрепленные акульи зубы на нем были перевиты перьями и окутаны трескучим расщепляющим полем. Он всадил оружие в живот раптору, умело крутанув рукоять, чтобы расширить рану. Цепной меч Повелителя Ночи выбил искры из копья, пытаясь перерубить его, но Нико выдернул оружие и крутанул его, низко присев. Зубья глубоко вгрызлись в левый сапог, и Повелитель Ночи припал на одно колено.


Шарр описал Жнецом страшную дугу, вынудив противостоящего ему Повелителя Ночи попятиться к системе авгуров. Магистр роты ощутил, что справа что-то приближается, и обернулся как раз вовремя, чтобы уклониться от силовой булавы, с треском разорвавшей воздух. На него надвигался один из терминаторов Повелителей Ночи, броня которого потрескивала от энергии работающего рефракторного поля. Вмешательство дало первому изменнику необходимую возможность восстановить равновесие. Двое космодесантников Хаоса вместе двинулись на магистра роты.


Корди опустошил новоприобретенный болтер в терминатора Хаоса, который со скрежетом разворачивался к нему, еще сжимая в руке тщетно сопротивляющуюся черную фурию. Громадное чудовище приняло на себя выстрелы Корди, даже не вздрогнув, и с ревом активировало свой цепной кулак. Цепной меч Корди взревел в ответ.


Экара попытался уйти от выпада нападавшего на него терминатора, но расщепляющие поля, окружавшие сжатый силовой кулак гиганта, с треском смяли его броню на боку. Мощь удара впечатала Кархародона спиной в стену, и он зарычал. Экара поднырнул под следующий взмах, и рокрит над ним содрогнулся, когда шипованная перчатка глубоко врубилась в боковину контрольного центра из усиленной пластали. Он перевел движение в выпад снизу вверх, направляя свой цепной меч в живот терминатора. Если бы у него была возможность нанести удар обеими руками, он мог бы причинить какой-то ущерб, но так просто вышиб искры из толстых слоев керамита и пластали, защищавших великана.

Прежде чем Экара успел выровняться после удара, терминатор, перемалывая рокрит, опустил свой кулак и обрушил его на спину ударного командира. Смертоносное оружие с жутким хрустом пробило Кархародона насквозь, а беспощадный расщепляющий выброс разорвал космического десантника на части, разбрызгивая его останки по полуразрушенной стене.


Новая мульти-мелта Тонга завибрировала у него в руках. Молекулы пирума в топливном баке оружия начали разрушаться, а затем вырвались на волю под треск испаряющегося воздуха. Заряд попал в бедро терминатора, который разворачивался из свалки ему навстречу. Рефракторное поле вспыхнуло и отключилось, взметнув искры. Зал заполнился ревом распадающихся на атомы молекул плоти и брони, и левая нога космодесантника Хаоса исчезла. Он повалился, словно сраженный ржавошкурец, крича от злобы и боли. Второй выстрел перезарядившейся мелты превратил его клыкастый шлем в жидкость.


Ранник мчалась среди побоища. Все ее инстинкты буквально кричали, приказывая ей не входить в командный центр вслед за Кархародонами. Это место стало полем битвы богов, не укладывавшимся в пределы возможностей чувств и полным рева транслюдей, ужасных воплей, воя цепных клинков и грохота выстрелов в упор. Сам воздух трещал и плясал от энергии, высвобожденной древним оружием и психической перегрузкой, а также пульсировал от движения клинков, болтов и закованных в броню тел. Ряды когитаторов, системы авгуров и блоки вокса были разбиты до полной непригодности. Их крушило на искрящийся металлолом, когда громадные воины в керамитовых доспехах боролись и бросались друг на друга. Один-единственный небрежный удар или шальной выстрел могли бы убить Ранник, и никто бы этого даже не заметил. Никто, кроме фигуры, привязанной к столу для вскрытий возле центра зала.

Это был Те Кахуранги – тот, кто снова позвал Ранник в круговерть неподатливого металла и крови. Те Кахуранги, захваченный и связанный предателями, но продолжавший сопротивляться, ведь его разум был острее любого из их лезвий. Те Кахуранги, который, будучи в оковах, сражался посредством одного лишь своего сознания.

Вид бледного чудовища, почти полностью раздетого до чешуйчатой серой кожи, не пугал Ранник. Она пришла сюда сделать именно это. Это было ей так же необходимо, как дыхание, как быстрое биение напоенного адреналином сердца. Нельзя было бороться с этим или же остановиться. Она метнулась ниже ревущих лезвий цепного топора, увернулась от шатающегося воина в серой броне, у которого текла кровь из страшной раны на голове, пригнулась, когда рядом с ней загрохотала очередь комби-болтера. Она врезалась в боковину каталки и затормозила.

– Твой генетический ключ, – произнес Те Кахуранги, глядя на нее своими бездонными черными глазами. Не говоря ни слова, Ранник неловко полезла за пластековой полоской. Она должна была его освободить. Верховный библиарий мог принести гнев Бога-Императора, рвущийся наверх из глубин. Если бы Ранник могла сделать перед смертью только одну вещь, то обязательно именно эту.

Она провела генетическим ключом по заряженным магнитным наручникам, сковывавшим запястья космического десантника. Те Кахуранги скатился с голого металла с легкостью, не вязавшейся с его возрастом. Он отбросил Ранник в сторону и метнулся к своему костяному посоху, который так и лежал там же, где выпал из онемевших пальцев бесчувственного мальчика-заключенного. Как только его рука сомкнулась на древке, а психические силы снова проникли в реактивное каменное навершие, та толика сознания, что побуждала Ранник действовать, вырвалась из разума арбитратора. Младший смотритель закричала от боли и страха – ее переполненный паникой ум пришел в себя посреди хаоса. Библиарий Кархародонов более в ней не нуждался.


В те несколько бешеных секунд, когда лоялисты только материализовались в Центруме Доминус, Кулл испытал всего одну эмоцию – радость. Вот оно – то, чего он ждал, шанс утвердить свое главенство перед остальной группировкой, наконец-то поймав в ловушку и перебив этих высокомерных серых хищников. Задачи жатвы бледнели перед трудностью, которую представляли собой лоялисты. А Кулл ничто так не любил, как преодолевать трудности.

Принц Терний крутанулся на пятке. С его клинка все еще стекала кровь Шадрайта. Со стороны дверей полыхнул болтер атакующего его лоялиста. Заряды затрещали о доспех Кулла, рикошетируя и снося керамитовые шипы. Лоялист активировал пристегнутый к болтеру цепной клинок, и Кулл, ощерившись, взмахнул рунным мечом, встречая Кархародона.


Шензар нависал над капелланом в черной броне, который только что убил Скорру. Терминатор убрал свой комби-болтер в магнитный зажим, отдав предпочтение двум шипастым силовым булавам. Дробящие орудия трещали от энергии, не уступая крозиусу капеллана. Лоялист хранил молчание, Шензар же атаковал, исторгая из вокса рев, который перекрывал даже записи воплей, транслируемые его братьями. Размеры и сила терминатора определяли его стиль боя – он наносил мощные размашистые удары, крушившие когитаторы и информационные пюпитры, будучи уверен, что его доспех выдержит любую контратаку.

Капеллан отступал, сосредоточившись на том, чтобы держаться в стороне от трескучих дуг, по которым две палицы рассекали воздух перед ним. Шензар надвигался, словно непоколебимый колосс, сделанный из металла цвета полуночи. От каждого его шага содрогался пол под ногами. Возможно, менее опытный воин испытал бы соблазн попробовать проскочить в просвет в защите терминатора, но капеллан знал, что это движение приведет лишь к одному – его искореженное и изломанное тело останется лежать у ног терминатора Хаоса.


Небрежно взмахнув рунным мечом, Кулл отвел в сторону устремившийся ему в живот цепной клинок, сделал шаг навстречу лоялисту, минуя его защиту, и впечатал сжатую перчатку в шлем космодесантника. Воин отпрянул назад, одна из черных линз треснула, а шипы оставили вмятины на керамите. Кулл продолжил страшным секущим ударом, вскрывшим панцирь лоялиста, откуда хлынул поток крови и внутренностей. Космический десантник еще пытался отбиваться, остальная честь генетически усовершенствованного тела пока не осознавала смертельной раны. Пристегнутый к болтеру цепной клинок разодрал левый наплечник Кулла, стремясь врезаться в боковую часть шлема, но попал на шипы и застрял в них. Кулл зарычал и, держа свой рунный меч обеими руками, пробил им нагрудник космического десантника, так что оружие высунулось у того из спины. Он провернул изогнутую рукоять, чтобы плоть не зажала металл, и выдернул клинок. Пронзенный и выпотрошенный лоялист осел на колени и привалился к ногам Кулла. Принц Повелителей Ночи возложил на голову умирающего воина свою шипастую перчатку, словно одаряя его каким-то издевательским благословением, а затем крутанул ее и дал обмякшему телу упасть на пол.


Шарр ощутил, как творящаяся вокруг резня притягивает его. В воздухе висел едкий запах от выстрелов и работающих расщепляющих полей, а также – что сильнее всего сводило с ума – металлический аромат крови. Он проникал в ноздри магистра роты, пробираясь даже сквозь герметичный шлем. Шарр не мог сказать точно, реальный ли это запах, или его воображение, обостренное за тысячу минувших стычек. Он знал лишь, что это придавало силы и энергии его конечностям, а еще до дрожи, до стиснутых зубов требовало броситься в бой.

Хватит с него ограничений. Хватит с него руководства. Хватит испытаний. Он больше не был Бейлом Шарром, магистром Третьей Боевой роты. Он был инициатом Алеф-шестнадцать-девять во время своего первого обагрения кровью, с ярко-красными полосами на бледном лице, который тяжело дышал, подавляя безумное исступление, доставшееся по наследству вместе с генами.

Основная доля пробудившейся ярости Шарра пришлась на терминатора Хаоса. Раптор, на которого он напал до этого, осмотрительно отошел подальше, словно падальщик, кружащий вокруг двух сходящихся крупных хищников. Он не успел вмешаться, когда Шарр внезапно бешено атаковал, взмахнув Жнецом так, будто тяжеловесное оружие являлось безупречным образцом уравновешенности и баланса.

Терминатор попытался парировать своей булавой, но тяжелый доспех слишком тормозил его, и рефракторное поле, которое защитило бы его при обычных обстоятельствах, никак не смогло остановить жужжащую и вертящуюся смерть, выпущенную на волю Шарром. Жнец с грохотом прошел сквозь шлем терминатора и не останавливался, пока не прорезал половину грудной пластины. Из-под укрепленных акульих зубов хлестал поток крови и обломков искореженной брони. Шарр подстегнул мотор, высвобождая оружие, и терминатор упал, окрашивая содрогающийся пол красным.

Шарр перешагнул через труп, надвигаясь на раптора, и Повелитель Ночи отступил, не имея никакого желания сходиться в бою с безмолвным живым мертвецом, покрытым капающей кровью.


На галерее вокса и Нарксу, и чемпиону лоялистов удалось нанести решающий удар. Отведя вбок колющий выпад палача Повелителей Ночи, воин с черным мечом на долю секунды оставил в своей защите просвет. Юный еретик так стремился нанести смертельный удар, что вновь рванулся вперед, прежде чем осознал, что это ловушка. Силовой меч погрузился лоялисту в живот. Расщепляющее поле прогрызло броню и плоть, и воин зарычал, но его возвратный удар снес Нарксу руку с мечом. Какую-то секунду Повелитель Ночи просто стоял, уставившись на свою отсеченную конечность, меч в которой так и оставался в теле лоялиста. А затем облаченный в серое воин всадил страшное черное острие своего меча-реликвии в лицевой щиток Наркса, пронзив челюсть. Повелитель Ночи рухнул. Лоялист разомкнул захваты, крепившие ко второй его руке старинный щит, и положил руку на эфес силового меча, наполовину ушедшего в нижнюю часть его торса. Скрежеща зубами и силясь сохранить молчание, он отключил оружие и выдернул его. И после этого повалился на колени рядом с Нарксом, заливая павшего Повелителя Ночи своей кровью.


Корди метнулся прочь от терминатора, атаковавшего его визжащим цепным кулаком. Нападать на чудовищного воина не выглядело мудрым решением, однако Кархародон отказывался выходить из боя. Он чуял кровь. Сейчас он жаждал ее, ему нужно было видеть, как она льется от его собственной руки, окрашивая пол и перчатки в красный цвет. Он потянулся за полным магазином, сделав так, чтобы между ним и изменником оказался помятый когитатор. Повелитель Ночи взревел и проломился прямо сквозь машину, несколькими раздирающими ударами разнеся ее на искрящийся металлолом. Его тень упала на перезаряжающегося Корди, предвещая смерть.

Руки матери обхватили его, крепко сжимая в объятиях. Она никогда его не бросит.

Ложись, брат, – раздался в воксе голос Тонга. Десятки лет боев бок о бок с братьями из Четвертого отделения отточили рефлексы Корди, и он, не раздумывая, повиновался. Послышался вой потока испаряющегося воздуха, и системы доспеха зазвенели, зафиксировав скачок температуры, от которого внешний слой керамита пошел волдырями. Когда он поднял глаза и глянул сквозь дымку атомизированной органики, от верхней половины тела терминатора уже оставалась только пузырящаяся каша из плоти и металла.

Корди поднялся, выискивая себе новую добычу и загоняя обратно воспоминания о давно сгинувшей жизни.


Те Кахуранги чувствовал, как по его телу струится сила. Он позволял изменникам думать, будто они ведут его в западню, и психическое пробуждение Скелла сняло защищавший Окружную Крепость пустотный щит на достаточное время для телепортационного штурма. Теперь ему нужно было лишь сохранить Скеллу жизнь. Он стоял над бесчувственным мальчиком и размахивал своим силовым посохом, описывая им размытую дугу с зеленой кромкой и оттесняя фурий, которые толпой валили к ним. Все оставшиеся демоны сосредоточились на углублении для когитаторов зала, отчаянно стараясь добраться до мальчика и последней части их господина, пока та не ускользнула прочь. Те Кахуранги слышал, как Бар`Гул яростно визжит у него в голове, но он отогнал это, с рычанием всадив посох в демона, который спустился слишком низко. Все больше существ исчезало в темных вихрящихся облаках по мере того, как рассеивались энергии, связывавшие их с материальным миром. Без ритуалов Мертвой Кожи и внимания Повелителей Ночи они теряли связь с реальностью.


На другом конце зала управления Шензар подловил капеллана. Одна из тех немногих фурий, которых еще не изгнали из помещения, бросилась на лоялиста сзади. Демон яростно цеплялся и барахтался, сомкнув лапы на поясе воина. Тот развернулся и описал крозиусом короткую беспощадную дугу. Священное оружие разнесло демона, отправив того обратно в небытие. Воин мгновенно вернулся к защите, но короткого мига, на который он отвлекся, оказалось более чем достаточно для Шензара.

Чемпион терминаторов Хаоса впечатал свою булаву в левый наплечник капеллана. Раздался жуткий хруст, и лоялист упал на колени. Взмах второй булавы Шензара встретил крозиус. Противостоящие энергетические поля столкнулись, создав выброс силы. Сервоприводы зафиксировались, не давая воинам отлететь друг от друга из-за разряда. Продолжая упирать вторую булаву в крозиус, Шензар ударил первой в бок лоялиста. Капеллан безмолвно рухнул. Шензар обрушил ему на спину тяжелый сапог и прижал к полу, в это же время оценивая схватку, раздиравшую центр управления на части.


– Ты! – выкрикнул Кулл и направил свой рунный меч на высокого лоялиста с двуручным топором, подбиравшегося к Ксерону. Похоже, вид крови брата, стекавшей по порченому оружию, заставил лоялиста остановиться.

– Сразись со мной, Молчун, – произнес Кулл, вышагивая среди обломков. Так и не надев шлема, он ухмыльнулся на ходу, блеснув стальными клыками. Он жаждал подобного испытания. Шадрайт умер, и больше не существовало никаких ограничений. Убийство воина в сером укрепит его положение в переменчивой иерархии группировки. Лоялист развернулся навстречу Принцу Терний, и Ксерон воспользовался этой возможностью, чтобы устремиться к защитным дверям.

– Мне понравились наши маленькие забавы, – сказал Кулл, небрежно отшвырнув ногой разбитый инфопюпитр. – Я думал, здешняя жатва не принесет удовлетворения. Как же я ошибался.

Лоялист ничего не ответил. Он вскинул свой огромный цепной топор в оборонительную позицию, твердо расставив ноги и прикрывая нагрудник рукоятью оружия.


– Почему ты и твои братья не разговариваете? – спросил у Шарра Повелитель Ночи. – Вам стыдно делать работу вашего Бога-Трупа? Он заставил вас принести какую-то нелепую клятву? Вот потому-то я никогда не смог бы за Него сражаться. Даже те жалкие создания, что возлагают всю свою веру на немощных демонов – и те бесконечно свободнее вас.

Шарр атаковал. В одно мгновение Кархародон перешел от статичной подготовленной обороны к жужжащему рубящему удару. Столь резкая перемена ошеломила бы большую часть добычи до беспомощности, однако Повелителя Ночи было так легко не подловить. Он позволил первому гудящему взмаху цепного топора пройти мимо, а затем, пока Шарр восстанавливал равновесие после промаха, метнулся вперед с быстротой жалящей гадюки.

Шарр, в свою очередь, ожидал именно такого ответа. Магистр роты вовремя придержал удар, чтобы парировать выпад Кулла рукоятью Жнеца. Меч с рунами Хаоса со звоном отскочил от адамантиевого древка цепного топора, и по оружию обоих воинов прошла дрожь.

Используя преимущество в силе, Шарр оттолкнул космодесантника Хаоса назад, освобождая себе место для нового замаха. Жнец с треском ударил в наплечник изменника, срезая шипы, но не смог вгрызться вглубь. В ответ Повелитель Ночи, словно рапирой, провел колющий выпад, с резким звуком ударив Шарра в бок и прорезав серую броню до самого черного панциря. Шарр отреагировал так же, как и любой Кархародон на его месте – атаковал еще более ожесточенно. Жнец быстро ударил раз, другой, третий. Сервоприводы старого доспеха Акиа скрежетали, наделяя Шарра скоростью и силой, необходимыми для того, чтобы орудовать громадным топором с кажущейся легкостью. Повелитель Ночи отступал – уже не с вальяжной, насмешливой грацией дуэлянта, а с поспешностью человека, отчаянно пытающегося выиграть время.

Шарр сознательно врезался в предателя, отбросив последние крупицы оборонительной уравновешенности и метя в горло. Отведя клинок Повелителя Ночи вбок рукоятью Жнеца, второй рукой он вцепился тому в ворот, подтягивая к себе. Изменник, так и не надевший шлема, встретил яростный взгляд черных линз Кархародона скалящейся ухмылкой металлических клыков.

– Плохое решение, Молчун, – произнес он и активировал старинные силовые катушки на своем доспехе. С треском полыхнула дуговая молния, и из узловых точек на утыканной шипами броне Повелителя Ночи ударило зарево. Неожиданный разряд отшвырнул Шарра назад. Челюсти сжались, тело забилось в конвульсиях, Жнец выпал из рук. Древнее оружие издало гортанный рев, его мотор начал сбавлять обороты, и оно заскользило по полу зала управления. Шарр рухнул наземь в дюжине шагов от Повелителя Ночи, расколов рокрит. Левый наплечник и скрепляющие его заклепки погнулись, приняв на себя всю силу удара. Он лежал парализованным, теряя драгоценные секунды. Сведенные мышцы не слушались после шока от дугового разряда. Изменник рассмеялся и двинулся к нему под треск своего доспеха.

– Слишком самоуверенно, Молчун. Слишком несдержанно. А теперь давай-ка поглядим, смогу ли я заставить тебя закричать.

– Если он и закричит, ты этого, наверное, и не услышишь за собственной нескончаемой болтовней, – прорычал Те Кахуранги. Верховный библиарий поднялся из углубления для когитаторов, держа в одной руке бесчувственного Скелла, а в другой – посох. Пылающий на его навершии свет изгнал последних фурий и вырвал Бар`Гула из реальности.

– Надо было дать Шадрайту тебя убить, пока я его не прикончил, – презрительно улыбнулся Повелитель Ночи, останавливаясь. – А, неважно. Тебе меня не остановить, старик.

Те Кахуранги не ответил. Он что-то бормотал про себя, выдыхая слова, которые не произносились уже большую часть тысячелетия. Исходящий из его посоха свет запульсировал в такт литании, на древке вспыхнули и заискрились молнии варпа. Казалось, будто отчаянное и яростное исступление творящейся вокруг схватки померкло и исчезло, и верховный библиарий стал центром энергии, сверкающей по всему командному центру.


Кулл осознал, что происходит. Оскалив клыки, он бросился на псайкера. Слишком поздно. Рокритовый пол у него под ногами с грохотом взметнулся вверх, повинуясь воле библиария. Камень и металл дробились и обретали новую форму вокруг Повелителя Ночи, образуя громадную зубастую пасть. С громовым ударом она сомкнулась на Принце Терний, обрушив на того с обеих сторон куски материала Окружной Крепости. А затем обломки упали, стремительно рушась во вспомогательный арсенал внизу через дыру, образовавшуюся при их перемещении. Амона Кулла увлекло вниз, и каскад камней вбил его в пол, круша доспех и ломая тело. Дуговые разряды полыхнули и отключились, и уже через несколько секунд валящиеся обломки погребли под собой его окровавленные останки.


Шензар видел последний полет Кулла. Стоило громадной пасти из колотого рокрита с треском сомкнуться вокруг того, как терминатор оставил распростертое тело капеллана и направился к противовзрывным дверям. Пока кровавая бойня в Центруме Доминус близилась к кульминации, он протопал по внутренним тюремным блокам участка и отсканировал генетический ключ, взятый у захваченного главного смотрителя, в узле доступа самой защищенной камеры. Запорные штифты и петли издали скрежет, и внутренние механизмы распахнули укрепленную дверь.

Внутри камеры, мрак которой скрадывало охотничье зрение Шензара, сидел на корточках Ворфекс. Когда фигура терминатора заслонила дверной проем, чемпион рапторов поднял на него взгляд. Не произнося ни слова, Шензар отстегнул от своего магнитного пояса шлем Ворфекса и бросил его вниз.

– Стало быть, я был прав, – сказал Ворфес, посмотрев на свой шлем с гребнем.

– Они оба мертвы, – прогрохотал Шензар.

– А что с основным наступлением, на перекрестки?

– Пат. Один пал. Три оставшихся продолжают сопротивляться, и с обеих сторон растут потери.

– А флот?

– Ведет бой с лоялистами на высокой орбите. Могут уйти в любой момент, когда захотим.

– Тогда наша работа тут закончена, брат, – произнес Ворфекс, подбирая треснувший шлем с пола камеры. Он пристегнул его к вороту и дал авточувствам секунду на то, чтобы пробудиться. Как только они включились, он активировал общую вокс-частоту группировки:

– Говорит Ворфекс, чемпионам всех Когтей. Бескожий Отец и Принц Терний мертвы. Один предал Легион своими подлыми сделками, другой был высокомерным юнцом, которому не следовало позволять подняться так высоко. Я принимаю командование. Шензар со мной. Если кто хочет бросить нам вызов, может это сделать в подходящий момент, но сейчас всем Когтям отступить к ангарам челноков и приготовиться к возвращению на орбиту. Не будем больше тратить время на этих серых монстров.

Чуть погодя от предводителей Когтей начали поступать подтверждения. Им хватило ума не пытаться переломить ситуацию – из-за одного неверного шага остатки группировки могли разорвать друг друга на куски уже при попытке выйти из боя. Ворфекс ожидал, что по меньшей мере двое – вероятно, Артар и Фексрат – бросят вызов сразу по возвращению на «Последний вздох». На здоровье. Сколько бы они ни старались, теперь группировка принадлежит ему.

Последние из Первой Смерти дрались насмерть в Центруме Доминус. Пока они невольно прикрывали отход, Ворфекс и Шензар покинули камеру и двинулись к ангарам челноков. Жатва закончилась.


Нуритона выдернул свой цепной меч. Из страшной раны хлынула артериальная кровь, забрызгивая его поножи. Корчащийся культист умер под сапогом ударного командира Второго отделения, его же товарищей-изменников уложил огонь болтеров оставшихся тактических десантников Нуритоны.

Они появились из северного туннеля, поддерживая бешеный натиск четверых космодесантников Хаоса, молотящих из темноты. Было очевидно, что Поглотители из Восьмого отделения и перекресток 27-0 пали. Только отважная контратака уцелевших арбитраторов задержала силы еретиков на достаточное время, чтобы Нуритона успел переместиться от баррикады в восточном туннеле и закрыть брешь. Последние из арбитраторов погибли все до единого, их сразили в яростной схватке недалеко от того места, где содержали пленников. И все же предателей остановили.

– Восточная баррикада. Доложить, – бросил Нуритона в вокс, уже возвращаясь на исходную позицию. Он опасался, что раз он оставил вход восточного локорельса под защитой всего троих братьев-в-пустоте, космодесантники Хаоса возобновят атаку там. Однако, судя по всему, пока что убийц в тенях не было достаточно близко, чтобы воспользоваться слабостью Кархародонов.

Они отступили, – раздался в воксе ответ. – Никаких признаков движения, а сенсоры опять работают.

Нуритона осознал, что это правда – его авточувства снова полностью функционировали. Что бы их раньше ни глушило, оно исчезло.

– Ауспик? – требовательно спросил он.

Тоже работает. Вражеских сигналов не фиксирует.

– Должно быть, это ловушка, – сказал Нуритона. – Сохранять бдительность.

Ударный командир переключил канал.

– Магистр роты, – произнес он. – Еретики отступили.


Шарр стоял абсолютно неподвижно.

Его тело восстанавливалось, возвращаясь из состояния боеготовности. По жилам все еще струились адреналин и боевые стимуляторы. Мышцы горели от неиспользуемой энергии, рука, словно тиски, сжимала посеченную рукоять Жнеца. Он до сих пор чувствовал запах крови.

Центрум Доминус вокруг него был столь же неподвижен. Со всех поверхностей медленно капала кровь, растекавшаяся от расчлененных тел, которыми был покрыт разбитый пол. Когитаторы, блоки вокса, мониторы и системы авгуров отключились и не подлежали восстановлению. Небольшой кусок провалившейся секции пола со стуком и хрустом упал в комнату внизу, с треском рассыпавшись о груду обломков, ставшую гробницей чемпиона Хаоса.

Соха был мертв, пара молниевых когтей раскроила ему череп. Шарр уже забрал его драгоценное волкитное ружье. Красный Танэ был жив, но буквально едва-едва. Во время поединка на верхней галерее вокса ему вспорол и разорвал живот силовой меч. Нико получил раны в полудюжине мест. У капеллана Никоры была сломана почти половина костей. Трое из четырех членов Четвертого отделения, пришедших им на помощь – Экара, Хару и Тонга – погибли. Без особых повреждений остались только ударный ветеран Дортор и последний выживший из Четвертого отделения, Корди.

И еще Бледный Кочевник. Те Кахуранги стоял перед Шарром, сознательно выйдя ему на глаза. Верховный библиарий так и оставался без половины доспеха, бледное тело покрывали полосы крови. Его собственной там было мало. В одной руке он держал мальчика, за которым прибыл на Зартак – все еще бесчувственного и едва живого.

– Сообщения с перекрестков, – произнес Шарр. Он говорил ровно и безжизненно, ничем не выдавая продолжавшейся потребности рвать и кромсать, от которой по телу все еще проходила дрожь. Он по опыту знал, что Слепота уйдет неохотно. – Все отделения докладывают, что враг отходит.

– Я чувствую, как они отступают, – подтвердил Те Кахуранги. – Включая тех, что бежали отсюда. Они направляются к ангарам челноков, а у нас недостаточно сил, чтобы их остановить.

– Я прикажу флоту преследовать их.

– Скорее всего, они нас обгонят. Кроме того, мы здесь не за ними.

– Мне уже об этом говорили, много раз, – отозвался Шарр. Он сделал глубокий вдох и закрыл глаза. Второстепенное сердце медленно замедлило темп и полностью остановилось. Остатки стимуляторов вымыло из организма, и тело слегка вздрогнуло. Он вдруг ощутил усталость – боль, которую сердито отринул.

– Что ж, хорошо, – произнес он. – Время пришло.

Шарр открыл общий ротный вокс-канал и соединился с «Белой пастью», которая еще продолжала бой с меньшим по размерам флотом еретиков на орбите наверху.

– Говорит Жнец, всем позывным. Подземелье занято. Еретики зачищены. Приступить к Красной Подати.


+++ Доступ разрешен +++

+++ Начало записи в мнемохранилище +++

+++ Временная отметка, 3682875.M41+++

День 93, локальное время Зартака.

Сохрани меня Бог-Император. Бойня в нижнем рефекториуме – ничто в сравнении с тем, что произошло в Центруме Доминус. Все разрушено, тут лишь разделанные и выпотрошенные останки. У меня нет слов.

Ауспик только что подал сигнал впервые с момента высадки. Я беру с собой сестру Алезию и немедленно направляюсь по следу. Молюсь о том, чтобы то, что еще живо здесь, не оказалось тем же существом, которое учинило это безумие.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++

+++ Мысль дня: Мысль порождает ересь, ересь порождает возмездие+++

Глава XVIII

Ранник выжила. Она стояла недалеко от середины Центрума Доминус, возле того самого места, где чуть больше двух дней тому назад просила главного смотрителя Шольца включить ее в операцию по захвату «Имперской истины». Теперь помещение стало практически неузнаваемым – окровавленным, разрушенным, усыпанным обломками. Выжившие Адептус Астартес бродили среди искореженных развалин, с которых капала кровь, и извлекали своих павших братьев, или же наносили смертельные удары тем изменникам, кто еще подавал признаки жизни.

Ранник не шевелилась. У нее едва хватало сил, чтобы стоять. Тело онемело, мысли шевелились вяло. Голова болезненно пульсировала. Казалось, будто у нее в черепе шарят чьи-то пальцы, царапающие мозг.

На нее упала тень, заслоняя свет, сочившийся через открытые противовзрывные двери. По изможденному телу пробежала дрожь. Перед ней стояли двое космических десантников – серый в шлеме с гребнем и псайкер с посохом.

– Нам нужны все оставшиеся узники, – произнес серый. Он был весь забрызган медленно засыхающими внутренностями, однако голос звучал так же ровно и без усталости, как в тот раз, когда он впервые обратился к Ранник. – Мы начнем забирать их через ангары челноков вашей Окружной Крепости через час. На то, чтобы вывезти их всех, может уйти до двух дней по местному времени.

– Вы не можете, – сказала Ранник, но в ее отказе не слышалось убежденности.

– Согласно эдиктам Забытого – можем. Однажды мы уже брали с этого мира Подать. И сделаем это снова. Таково дело Отца Пустоты. Не пытайся помешать нам.

Псайкер, бледное тело которого, было расчерчено красными полосами, потянулся ко лбу Ранник, но арбитратор отпрянула. Космический десантник опустил руку.

– Мы – защитники человечества, – произнес он, вперив в Ранник взгляд своих черных глаз. – И его судии. Когда тени наносят удар, мы бьем в ответ. Из Внешней Тьмы приходим мы, и в глубины ее возвратимся. Нас зовет черное море по ту сторону звезд.

– У вас нет дома? – спросила Ранник. – Нет мира, который вы зовете своим? Только пустота?

– Когда-то был, – ответил псайкер. – Однако он далеко отсюда, и нам там не рады уже долгое время. Думаю, что никогда и не будут, хотя многие из моих братьев с этим и не согласятся. Мы не можем вернуться, но не можем и двигаться дальше без средств исполнять наши древние обеты. Оружие и броня, топливо и пища, Серая Подать. И плоть – Красная. Нам нужны руки на наших кораблях и нужны подходящие кандидаты, которые могут соревноваться за честь стать братьями-в-пустоте. Вот почему мы здесь. Мы пришли воспользоваться правом, данным нам в первый День Изгнания, и взять с Зартака Красную Подать.

– Всех нас? – спросила Ранник.

– И так мало кто выжил, – сказал серый. – Мы пришли ради Сбора, а вместо этого дрались насмерть. Придется удовлетвориться тем, что осталось от населения тюрьмы.

– Меня вы тоже заберете?

– Ты входишь в Адептус Терра, действующий служитель Отца Пустоты, – произнес Те Кахуранги. – Данные нам эдикты не дозволяют подобного. Однако отребье из ваших камер утратило свои права. На борту нашего Кочевого Хищнического Флота они, по крайней мере, могут заслужить искупление и последний покой под плетью.

– Можете поступать, как пожелаете, – продолжил серый гигант. – Ты и твой брат. Вопль-мортис ваших астропатов вскоре вызовет отклик, и прибудет помощь.

– Мой брат? – непонимающе переспросила Ранник.

– Есть еще один выживший вроде тебя, арбитратор. Он в главной часовне. Когда мы его освободили, он никак не отреагировал. Похоже, что он травмирован.

– Тебе следует пойти к нему, – сказал Те Кахуранги. – Твое содействие больше нам не потребуется.

Ранник открыла было рот, но осознала, что ей нечего сказать. Через миг оба гиганта одновременно развернулись и зашагали прочь. Забрав павших братьев, космические десантники покидали зал. Ранник увидела, что один из них несет усыпленного мальчика-заключенного. Ее желудок свело знакомой тошнотой, и она отвернулась.

Она не знала, как долго пробыла в Центруме после ухода гигантов. В какой-то момент она обнаружила, что уже поднялась на два уровня выше, к главной часовне Окружной Крепости. В залах и коридорах стояла тишина. Из-под полукупола часовни доносились отголоски тихих рыданий. За порогом было совершенно темно. Ранник отцепила свой фонарик и вошла внутрь.

Даже после всего пережитого зловоние ее потрясло. Ботинки хлюпали по чему-то влажному и податливому. Она не смотрела вниз, удерживая пляшущий луч света на дальних стенах. Некогда святой воздух часовни теперь был холоден и смердел смертью. Рыдания стали громче.

Фонарь выхватил источник шума. На дальнем конце полукруглого зала, под разбитыми остатками алтаря часовни сгорбилась фигура. Ранник приблизилась к ней, не обращая внимания ни на то, по чему шла, ни на бегущие по щекам слезы. Когда она оказалась рядом, фигура подняла глаза, щурясь и кривя лицо в луче света.

Это был главный смотритель. Его немолодое седовласое лицо побледнело и выражало ужас. Когда Ранник остановилась, он всхлипнул и, словно ребенок, обхватил руками ноги младшего смотрителя.

– Сэр, – прохрипела Ранник. – Сэр... Я дожна доложить…

Шольц снова начал плакать, на сей раз громче. Его руки вцепились в магнитный ремень Ранник.

– Узники, – начала было Ранник, и тут поняла, что делает смотритель. Стеная, он выдернул из фиксатора автопистолет Ранник.

– Нет! – закричала она.

Под пустыми стропилами часовни разнеслось эхо одиночного выстрела.


+++ Доступ разрешен +++

+++ Начало записи в мнемохранилище +++

+++ Временная отметка, 3682875.M41+++

День 93, локальное время Зартака.

Ауспик отследил сигнал до главной часовни Окружной Крепости. Это определенно жизненный показатель, хотя и слабый. Если там действительно есть выживший, он может обладать жизненно важным знанием. Мы должны выяснить, кто это сделал, выследить их и донести кару Бога-Императора. Подобному нельзя позволить произойти вновь.

Подписано,

Дознаватель Аугим Нзогву

+++ Окончание записи в мнемохранилище +++

+++ Мысль дня: Бойся кары праведных+++

Эпилог

Коралловый зал не подходил для жизни людей. Воздух был насыщен токсинами и удушливым газом, а все поверхности – от холодных хирургических столов до клинков резцов и циркульных пил – обрабатывали в среде смертоносных бактерий. Это место было создано, чтобы убивать, проверяя человеческую выносливость на пределе ее возможностей, и здесь зарождалась новая жизнь.

Посреди зала, возле стола, освещенного массивным колесным многоламповым светильником и окруженного мертвыми телами хирургических сервиторов, трудился апотекарий Тама. Он работал в тишине, соблюдая Обет Пустоты, который чтил уже сотню лет. Слышны были лишь жужжание лезвия, треск костей и звук точных разрезов на влажной плоти.

Те Кахуранги стоял в тени около дверей, держа в одной руке свой посеченный посох, и наблюдал за работой апотекария Третьей роты. Время от времени взгляд его черных глаз перескакивал на тихо гудящие системы жизнеобеспечения, к которым был подключен пациент. На мониторе неторопливо вспыхивали сигналы, субъект висел на тонкой грани между жизнью и смертью. Он стоял на краю, глядя в небытие. И небытие манило его к себе.

Может быть, он слишком торопился с генетическим усовершенствованием? «Нет», – сказал сам себе верховный библиарий. Субъект был практически мертв. Необходимо было, чтобы он прошел первые имплантации, пока еще не утратил слабый контакт с жизнью. Прочим кандидатам предстоял более долгий путь перед получением первой порции древнего геносемени. Те Кахуранги сомневался, что из тысяч юношей, привезенных с Красной Податью, хотя бы три дюжины поднимется до инициатов Десятой роты с номерами вместо имен.

В зал, расположенный глубоко в бронированном чреве «Белой пасти», вошла еще одна фигура. Это был Бейл Шарр. Магистр роты молча кивнул, приветствуя Те Кахуранги, и встал рядом с ним, наблюдая за Тама. Похоже было, что апотекарий, обнаженные татуированные предплечья которого лоснились от крови, не знает о присутствии двух зрителей.

– Стало быть, он еще жив, – произнес Шарр.

– Пока что. Входит в критическую фазу.

– Нас вызывает Кочевой Хищнический Флот, – сказал Шарр, не отводя глаз от операции. – Я лично представлю рапорт лорду Тиберосу.

– Я подготовил для Алого Потока отдельный файл с информацией, который передам вам перед отбытием, – произнес Те Кахуранги. – Там подробно описана вся помощь, которую вы мне оказали.

Двое Кархародонов так и оставались в полных доспехах и переговаривались по закрытому вокс-каналу шлемов, словно не желая мешать работе Тама.

– Это того стоило? – спросил Шарр, указывая на хирургический стол. – Он того стоил?

– Подать удалась, – сказал Те Кахуранги. – Рабские челноки привезли больше тридцати тысяч человек – достаточно, чтобы заполнить трюмы Кочевого Хищнического Флота. Орудийные команды, работники инженариумов, слуги ордена, новые надсмотрщики и рабы. Как бы то ни было, в настоящее время их хватит.

– Меня раздражает, что вероломная мразь скрылась. Нам следовало вырезать их всех.

– Методы Каху были не идеальны, однако суть он понимал верно – мы были там не ради боя. Наша задача состояла в том, чтобы взять Подать, а также забрать мальчика. Мы добились и того, и другого. Еретикам досталась лишь горстка пленников, а их повелители убиты. Планы их хозяина-демона вновь сорваны.

– Высокой ценой, – заметил Шарр. – У меня осталось лишь тридцать семь братьев-в-пустоте, и мало кто из них не получил ран.

– Нам всем известно о высокой цене, – произнес Те Кахуранги, и на краткий миг Шарру показалось, что он уловил в скрежещущем голосе древнего библиария нотку печали.

– Это так. Я доложу об этой цене лорду Тиберосу. И буду молиться, чтобы он выжил, – Шарр кивнул в направлении хирургического стола, а затем развернулся и вышел.

Те Кахуранги остался, наблюдая за безмолвным трудом Тама. Наблюдая, как апотекарий пришивает, накладывает швы и прививает первые имплантаты геносемени, которым в конечном итоге предстояло превратить Мику Дорена Скелла в одного из братьев-в-пустоте Кархародон Астра.


Она была жива.

Она слышала голоса.

Голоса становились громче.

Появился свет.

Она сжалась и всхлипнула, осознав, насколько у нее пересохло в горле.

Она попыталась пошевелиться, но не смогла.

Чьи-то руки схватили ее и перевернули, уложив прямо на гниющие трупы, среди которых она улеглась, чтобы умереть.

– Держите ее, сестра, – раздался хриплый голос. – Она еще жива.

– Едва-едва, – произнес другой голос, на сей раз женский.

– Дайте мне ваш фонарь, – сказал первый.

Свет стал ярче. Она застонала и заморгала, обмякшее тело не слушалось. Ей было смутно видно лицо, черты которого терялись среди слепящего света.

– Меня зовут дознаватель Аугим Нзогву, – произнес хриплый голос. – Адепт лорда-инквизитора Розенкранца из Ордо Еретикус, Дивизио сегментума Пацифик. Арбитратор, вы можете назвать себя?

Она стала копаться в воспоминаниях, в мыслях, которые, казалось, не были ей нужны уже многие годы, в идеях, не принадлежавших ей. Имя. Личность. То, чем она была до всего этого. Она отыскала слова и протолкнула их сквозь пересохшие губы:

– Ранник.

– Что она сказала? – спросил женский голос.

– Не знаю, – отозвался первый. Зашаркали ботинки, заскрипела кожа. Свет со щелчком погас, и ее вновь объяла тьма.

– Берите ее.


+++Извлечение подфайла завершено +++

+++Открытие директивы Инквизиции 0r54436, Дивизио сегментума Пацифик+++

+++Датировано 2986876.M41+++

Властью Святейшей Инквизиции Бога-Императора до имперских командующих субсектора Этика доводится, что карантинный протокол Инквизиции, действовавший в системе Зартак на протяжении последнего года по терранскому стандарту, снимается. Распоряжение вступает в силу немедленно.

Перезаселение тюремных рудников Зартака снова полностью разрешено.

+++ Конец директивы +++

+++ Мысль дня: Тьму надлежит либо уничтожать, либо принимать, но не бояться+++