Кровь мученика / Martyr's Blood (рассказ)

Материал из Warpopedia
Перейти к навигации Перейти к поиску
Перевод ЧП.pngПеревод коллектива "Warhammer Age of Sigmar — Чертог Просвещения"
Этот перевод был выполнен коллективом переводчиков "Warhammer Age of Sigmar — Чертог Просвещения". Их группа VK находится здесь.


Кровь мученика / Martyr's Blood (рассказ)
WD456.jpg
Автор Джордан Грин / Jordan Green
Переводчик Warhammer Age of Sigmar — Чертог Просвещения
Издательство Games Workshop
Источник White Dwarf 456
Год издания 2020
Подписаться на обновления Telegram-канал
Обсудить Telegram-чат
Экспортировать EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

«Это земля, которую позабыл Бог-Король».

Одна такая мысль была кощунственной. Броран Джет постарался отбросить ее, но слова будто отпечатались в его сознании. Выглядывая из зубастой пасти пещеры и наблюдая за лагерем, очень похожим на большого черного паука, примостившегося в усеянной руинами долине, Джет решил, что именно такой пейзаж приходит на ум, когда вспоминаешь о Восьмиконечье.

«Вот, что ждет владения, если наш поход постигнет недобрая участь, – думал он. – Вот, что случается, когда Зигмар – да простите вы мне мои сомнения, повелитель – терпит неудачу».

– Значит, он все еще там? – Танна и железный змей Гузги приблизились к Джету со спины, ступая по мокрому полу. Укрыться в пещере было предпочтительнее, нежели рисковать жизнями во тьме на равнинах, пускай даже сумерки помогут им пробраться в лагерь незамеченными. У Брорана не было ни малейшего желания испытывать свой отряд на прочность. Раз уж на то пошло, он был ветераном с десятилетним стажем, тяжелым мечником из Золотых Камзолов – хваленой воинской гильдии Хаммерхола. Это что-то да значило. Шаги Танны были легкими и обдуманными и ярко контрастировали с ее привычкой барабанить пальцами по прикладу арбалета. А вот громриловая броня Гузги наоборот гремела что есть мочи, неся бремя многочисленных полевых ремонтов.

– Он все еще там, – кивнул Броран, поправляя изорванный берет на голове в попытке соблюдать хотя бы самую малость внешних приличий. С каждым днем, проведенным в этой преисподней, их предприятие начинало все больше казаться ему бессмысленной затеей. Однако определенных стандартов все же нужно было придерживаться. – Хотя кто знает, как долго. Шайка у них там собралась нервная.

– И я не виню их, Броран, – сказала Танна. Она скривилась в ироничной ухмылке, и татуировки в виде плюща, отмечавшие верность одной из сельскохозяйственных гильдий Хаммерхола-Гира, закружились у нее на лице. Танна много улыбалась, и последствия всегда были одними и теми же. Броран никогда этого не понимал, хотя в культуре гиранцев он вообще мало что смыслил. Удивительно, их отделяют одни единственные врата владения, но какая же царит меж ними пропасть. – Ты же не хочешь сказать, что собираешься оставаться здесь дольше необходимого.

Танна была права, хоть и пониже рангом, чем Броран. В иных обстоятельствах чемпион гильдии сделал бы выговор за нарушение устава, но они уже давно перешли эту черту. Вот и еще одна вещь, которую стоит знать о Восьмиконечье – структуру и порядок оно переворачивало с ног на голову, принуждая тебя довольствоваться тем, что имеешь. Сказать по правде, пробавлялись они с тех самых пор, как стратеги из Двухвостого города собрали всю их компанию для этой миссии. Каждый из них подвергся осуждению в той или иной мере, либо стыдился позора своих прошлых неудач, а некоторых хозяева и вовсе сочли за расходный материал, прекрасно подходящий для такого самоубийственного похода. Их целью было выследить Кровлов, ничем непримечательную банду скитальцев, чьи подвиги ограничивались недавним похищением какого-то юноши из тщеславного азиритского дома, который проходил обучение у боевого мага Коллегии и был едва ли достоин внимания. Для Брорана это выглядело так, словно некий нетерпеливый волшебник, сующий нос не в свои дела, профинансировал экспедицию, уверовав в то, что они смогут добиться авторитета, вызволив беспомощного благородного коротышку. В том случае, если у них вообще был шанс вернуться домой из этого места. И все же приказ есть приказ, а Золотые Камзолы приказам повиновались.

Сейчас здесь были лишь Броран, Танна, Гузги, Лейтру Странница да черный гвардеец Малчай. Пятеро душ оказались на земле, которая ненавидела их. Желудки их сжались от голода, плоть покрылась зловонной испариной. Место для купания было далекой мечтой, пресная вода – царской легендой. Их компаньонов настигли оскверненные банды или насмерть загнали уродливые звери, скрывающиеся во тьме. Некоторые стали жертвами страшных болезней. Последним был молодой Деррек. Броран понятия не имел, кого бедный парень так сильно оскорбил по пьяни, чтобы кончить в этой дыре. Но прошлой ночью они проснулись и застали его визжащим и корчащимся на земле, пока клубок мерзких щупалец полз наружу из его глаз и рта. Лейтру избавила его от страданий быстрым ударом своего драйха. С помощью драконьего ружья Гузги они на всякий случай сожгли тело. Лучше уж так, чем оставлять его на потеху местным владыкам.

Кровлы никогда не останавливались, но, как и хаммерхольцы, они истекали кровью. Только благодаря ошметкам, оставшимся от умирающего человека, которого они бросили позади и которые соратникам Брорана удалось допросить, банда теперь была у них на мушке. Кровлы тоже сражались за то, чтобы побираться объедками этой земли, но Брорану не очень-то хотелось думать об этом. Они-то не Кровлы, а Кровлы – не они. Ему не верилось, что когда-нибудь он взял бы да и выбрал столь запретное место для того, чтобы разбить лагерь. В другой раз Броран настоял бы на том, что бесчеловечные лица и высокие кривые статуи, высеченные в скалах, наблюдают за долиной внизу, и это не говоря уже о тревожном впечатлении, что ни один смертный и пальца не приложил ко всем этим творениям.

Но перед ними встал выбор: сейчас или никогда. Если они не нападут, пока Кровлы так близко, то упустят последний шанс. Во всяком случае, так он сказал своим соратникам.

– Вечно торопишься, человек, – бросила Лейтру. Лицо под ее капюшоном сделалось мрачным, хотя Броран знал, что бесстрастная манера поведения следопыта Диколесья была всего лишь маской, ограждающей ее от обстоятельств. Танна точно подчинится, если они предпримут упреждающий ход, а Гузги ни за что не прогнется перед альвийкой. Что же до Малчая, в одной из присущих ему холодных и насмешливых улыбочек можно быть уверенным, впрочем, как и в его умении драться, подобно разъяренному серному каниду, которого застала пепельная буря.

Один за другим они проскользнули в долину. Лейтру вела отряд. Ступив на камни безмолвных руин, окропленных старой кровью, она стала двигаться легче прежнего. Остальные не отставали, скрываясь в длинных тенях, которые отбрасывал кровавый свет Восьмиконечья. Дым поднимался из-за внутренних стен и царапал багровое небо. Бой барабанов и хриплое ритуальное пение становились громче. У Кровлов явно намечался некий ритуал, и это уже не нравилось Брорану. За чем бы они ни явились сюда, скоро им предстояло покончить с этим.

Все это время Броран помнил о зловещем силуэте, высившемся на горизонте. Он всегда был там. Куда бы они ни отправились, башня, – вросшая в землю, словно клинок, вонзенный в сердце раненого богозверя, – всегда оставалась на своем месте. Ее шпили были охвачены кружащимся вихрем, который заменил небо этой преисподней и на который Броран осмеливался взглянуть разве что украдкой. Смертным не полагалось ведать о подобных местах. И все же они были здесь.

Первого кровла убила Танна. Воин в ониксовых доспехах и тяжелом плаще, подбитом облезлым звериным мехом, наматывал круги около колонны. Свой испещренный рунами топор он возложил на плечо с отточенной манерой настоящего убийцы. Но даже такая самонадеянность не помешала Танне выскочить из омута тьмы с обнаженным охотничьим ножом и вонзить лезвие в шею кровла. Ее свободная рука вовремя метнулась ко рту жертвы и подавила предсмертные вопли. Воин дрожал и бился в ее хватке, и с каждой судорогой руки Танны становились все краснее от крови. Лишь когда рывки прекратились, она оттащила тело во мрак, напряженно кивнув остальным.

– Гузги, – прошептал Броран, отстегивая свой цвайхандер. Альвы куда-то пропали, но тяжелый мечник понимал: сейчас им лучше позволить действовать своими методами. Они не были союзниками по собственному выбору, однако доверие оставалось одной из немногих вещей, на которые они готовы были пойти. Дуардин двигался так тихо, как только мог, и, сказать по правде, его попытки были далеки от изящества. Из-под его шлема сыпался тихий, но непрекращающийся поток пылкой акшийской ругани. Немного подождав, когда дуардин всласть набранится, Броран кивнул в сторону полуразрушенных стен, окружавших лагерь Кровлов.

– Как думаешь, сможешь расчистить нам путь?

– Посторонись-ка, человечишка. – Гузги полез в одну из своих поношенных кожаных сумок, перекинутых через плечи, и выудил оттуда пару помеченных рунами сфер, перекатывая их в ладони. На своем веку Броран немало сражался бок о бок с кланами Обездоленных и потому с легкостью распознал пеплозарядные бомбы. – И будь готов. Я не промажу.

Танна натянула стрелу на тетиву верного арбалета, а Броран обхватил свой цвайхандер и наградил сталь легким поцелуем. Он почувствовал вкус крови, песка и смерти, но также вкус дома. Его клинок был выкован в литейных механофорта «Прихлоп Грохотун» и закален в битвах с кровожадными ордами, которые скитались по Великому Пеклу. Это был его долг, высеченный из сверкающей стали, и здесь, в преисподней, это что-то да значило.

Гузги прошептал старинное кхазалидское проклятие, поджег бомбы и запустил их в стену.

От ужасающего взрыва земля содрогнулась. Сотрясаемый шумом воздух загустел от дыма, когда каменная кладка хлынула внутрь. Вопли на последнем издыхании заглушил грохот осыпающихся булыжников. Рокот барабанов и порочные песнопения вмиг заменил кровожадный рев, требующий насилия. Броран и Танна не теряли ни минуты. Проворно перепрыгнув через разваленную каменную кладку, гиранка подняла свой арбалет и выпустила стрела. Раздался крик боли, и очередной кровл показался из-за пелены едкого дыма. Он замер на месте, и клинок выпал из омертвелых пальцев.

Из-за громрилового шлема донесся воинственный хохот, когда Гузги приблизился к Танне и открыл огонь из своего драконьего ружья. Броран уже пробрался на территорию лагеря. За считанные секунды все вокруг превратилось в кромешный ад. Воины Кровлов метались взад и вперед, взывая к врагам и хватая оружие, какое только оказывалось под рукой. Краем глаза Броран заметил, как Малчай перемахнул через рухнувшую статую, нисколечко не скованный в движениях своей броней. Словно пятно черного ветра, его алебарда взвилась в воздухе один раз, второй и третий, и каждый удар обрывал жизнь одного из Кровлов, потроша и обезглавливая. Их тела падали вокруг черного гвардейца, пока тот молча упивался бойней.

С правого боку Брорана окатило струей горячего зловонного дыхания, и это спасло его от верной гибели. С отвратительным ревом закованный в броню зверолюд шагнул к нему, размахивая своей щербатой булавой. Броран пригнулся, и дубина пролетела в том самом месте, где только что была голова мечника. С огорским голодом цвайхандер рассек воздух. Его конец пробил броню зверя и вошел в плоть. Густая кровь брызнула на его выцветшую униформу. Взревев, чудовище опустило голову в попытке забодать врага, но Броран тут же вытащил кинжал из-за пояса и вонзил его в глаз зверолюда. Хотя его мозг был поражен, существо все еще пыталось раздавить мечника поднятой булавой. Оно рванулось вперед, и рог рассек щеку человека.

В следующий миг чудовище рухнуло на землю, и Броран отважился осмотреться вокруг. Дым стелился темной завесой, которая окутала руины. Его компаньонов едва ли было видно и слышно. Он заметил яркие языки пламени, извергаемые ружьем Гузги. Он видел, как Танна пустила стрелу прямо в глаз очередному кровлу, как со спины к ней бежали еще два мародера с обнаженными клинками. Что же до Малчая, то альв совсем исчез из поля его зрения. А со стороны горизонта он все еще чувствовал взгляд инфернальной башни, который она, казалось, никогда не отводила в сторону, словно жалкие склоки в ее вездесущей тени забавляли ее.

– Броран. – Плащ Лейтру был окроплен кровью, когда она поравнялась с ним. Ее мрачное, покрытое пепельным налетом лицо сохраняло все то же выражение. Альвийка кивнула в сторону самых крупных руин. – За чем бы мы ни пришли сюда, этого здесь нет.

***

Они двигались бесшумно – две тени посреди мавзолея. Разрушенные статуи Бога-Короля – те, чьи головы не были страшным образом изуродованы – в отчаянной безмятежности наблюдали за ними с обвалившихся стен. Их испещряли вымазанные кровью руны темного наречия, которого Броран не знал. Ни у барабанов, ни у пылающих ям не было ни души. Наметившаяся бойня вынудила забыть о ритуалах.

Лишь один страж остался в самом сердце руин. Когда они приблизились, он повернулся и обнажил свои острые зубы, зарычав на незваных гостей. Брошенный кинжал рассек бедро альвийки, но та даже не дрогнула. Лейтру лишь хмыкнула и с безмолвной решимостью бросилась в атаку. Ее драйх взметнулся, чтобы парировать жестокий удар кровловского меча. Их клинки отклонились в сторону, и Броран, вовремя подскочив, ударил мародера в живот. Лезвие цвайхандера прошило его насквозь.

Тишина опустилась на руины так же быстро, как разгорелась битва. Тяжело дыша, Лейтру упала на колени, пытаясь остановить кровь, сочившуюся из свежей раны. Броран тоже судорожно глотал воздух, оглядываясь вокруг. Тут и там лежали груды тел, а рядом с ними стояли дыбы, украшенные содранной кожей. Железные символы погибели возвышались над шипящими огненными ямами. В какой-то мере все эти ужасы подготовили его к грядущему зрелищу.

Узник привалился к стене, весь нагой, не считая набедренной повязки. Руки крепко связаны за спиной. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: юноша прошел через настоящий ад. Его лицо едва сохранило человеческие черты за многочисленными ранами и шрамами. Изо рта его торчал колючий кляп, язык по-видимому был отрублен. Вся нижняя челюсть покраснела от высохшей крови. Судя по тому, что в большинстве своем раны покрыли его грудь, юноша пытался сопротивляться похитителям. Возможно, он даже владел навыками начинающего мага. Теперь это уже мало что значило.

– Кровь Зигмара, – прошептал Броран. Узник моргнул, смахнув пелену боли, и его голубые глаза просияли, словно кристаллы. Несмотря на ужасное состояние, он будто бы сохранил способность сознавать вред, причиненный ему. Совсем немногие его шрамы были обыденны; большую часть тела покрывали вырезанные мистические руны, на которые было больно смотреть. То было не простое кровопролитие, но ритуал, который они застали в самом разгаре. Несомненно, Кровлы намеревались предложить его в жертву какому-то непостижимому божеству. Скорее всего, душа пленника была уже обещана, а звери, таившиеся по ту сторону, просто-напросто ожидали, когда наступит час забрать ее.

«Приказ есть приказ, – думал он. Юноша уже был мертв. – Нас учат повиноваться. Поход Бога-Короля не должен замирать на месте».

Вероятно, они потерпели неудачу еще до того, как отправились в долгий и трудный путь. Этого человека нельзя было спасти. Даже если чудом им удалось бы вернуть его в Хаммерхол, его семья стала бы сторониться юноши, остерегаясь тех увечий, которые нанесли ему мародеры. Что же до Брорана и его воинов, то их, наверное, просто подвергли бы очищающему пламени.

«После того, что он видел, чем стал, ему не положено жить».

Меч Брорана опустился и рассек шею узника. Его голова откатилась в сторону, а мгновением спустя тело сползло на землю. Броран не мог оторвать взгляда от мертвеца, секунды будто растягивались и тянулись дольше. Запах крови застыл в его ноздрях. Он не знал, вернулась ли душа бедолаги в Азир, к своему месту за пиршественным столом Бога-Короля, как учили проповедники. Ему думалось, что и это не имеет ни малейшего значения. В некотором смысле свой долг они исполнили. И вариант у них остался всего лишь один.

Броран обернулся, помогая Лейтру подняться на ноги. Безмолвно, с оружием наготове, они вышли наружу, обратно, в чертоги бесконечной резни Восьмиконечья.

«Вот, что случается, когда Зигмар терпит неудачу».