170
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас = 23
|Всего = 6
}}
– Я решил.
== '''3 Решимость Магистра войны''' ==
''– Идите войной против неверных без колебаний и пощады.
– летописец Готье, М2''
I
«Непобедимый разум» первым выскользнул из варпа.
Ворвавшись в тишину реального космоса, он словно оказался на черном льду. Вдоль носа и над орудийными позициями центрального хребта заработали стартовые двигатели. От носа до кормы, на покрытой шрамами броне, под взаимовлиянием нереальности и реальности вспыхнули яростные энергии, вызывая сияние вокруг огромных базальтовых фигур, стоявших на сторонах света дорсального хребта – Темных Ангелов с поднятыми мечами и раскинутыми крыльями. Следом сразу же последовал остальной флот. Реальность раскололась, и космос запылал. Из-за пелены выскальзывали километр за километром пустотно-черные корабли. Как только рана затягивалась, пламя на краткий миг прыгало вслед за вышедшими кораблями, пока давление реальности окончательно не гасило его. В сравнении с неподвижностью космоса это был балет точности и красоты.
На мостике «Непобедимого разума» это выглядело, как жутко неуправляемый сход с рельсов пятидесятикилометрового состава из девятнадцати вагонов.
Стений расслабил напряженную челюсть. Он знал, что эти несколько секунд между отключением поля Геллера и полным выходом корабля из варпа несут наибольшую опасность. За эти мгновения погибло больше кораблей, чем за предшествующие им недели, месяцы и годы безумия. Прочный корпус задрожал и застонал, тяжелые шпангоуты, пересекающие крест-накрест мостик, подобно сводам храма, скрипели от напряжения кручения и тяги двигателя. Члены экипажа выкрикивали доклады о состоянии основных систем.
– Все корабли на месте, – сообщил Весепиан, его нервозность выдавали только привычный стук пальцами по ограждению командной платформы. – Чистый переход.
– Дать визуальное изображение, – рявкнул Стений.
Экран окулюса, вспыхнув, включился в тот же миг, как вспотевшие матросы вручную подняли тяжелые пласталевые ставни, закрывающие иллюминаторы станции. Поток желтого света от солнца системы затмил багровые полосы аварийного освещения. Оптические устройства Стения автоматически и должным образом сузили свои диафрагмы. Остальные на мостике заворчали от боли, закрывая глаза или отворачиваясь, пока их зрение не адаптировалось.
– Мы в намеченных координатах?
Лев сидел на троне из обсидиана и слоновой кости на отдельной платформе в стороне от командной площадки, который гарантировал находящемуся на нем контроль над всем мостиком. Этот трон совершенно отличался от того, которым примарх пользовался в совещательных покоях. Это кресло позволяло хозяину расслабленно сидеть в компании – за неимением подходящего слова – равных. Оно олицетворяло силу.
– Мир-кузня Тагрия, – объявил Стений, не отрывая глаз от экранов. – Подтверждено.
Анализируя предварительные показания ауспика, он почувствовал тяжесть примаршьего взгляда на спине. Его генетически улучшенный мозг обрабатывал данные намного быстрее, чем могли члены экипажа или их когитаторы.
Стений не был уверен, были ли новости хорошими или плохими.
– Говори, капитан.
– Корабли, сир. Десяток. Снимаются с высокого якоря над Тагрией I и идут на перехват. Они из Третьего Легиона.
Лев наклонился вперед.
– Атакуем их.
'''II'''
Ольгин тяжелой поступью направлялся к противовзрывным дверям с предупредительными полосами штурмового отсека двенадцать. Сорок восемь минут. Столько времени ушло у двух флотов от первоначального ауспик-контакта до выхода на дальность действительного огня. Достаточно времени для оружейников, чтобы переоблачить Ольгина из обычного доспеха в тактический дредноутский, но едва-едва.
Он шел по коридору, словно заключенный в камень. Шестеро таких же братьев-голиафов выстроили за ним в колонну по одному. Самариил. Кастаил. Валиил. Бренор. Эпистолярий Мирдун. Технодесантник Ксариил, особенно массивный из-за сервоупряжи и рамы со снаряжением, привинченной к терминаторскому доспеху. Ольгину очень хотелось, чтобы его сопровождал Каролинг, но там, куда он планировал отправиться, было не место для Несущего Смерть и его избранного преемника.
За порогом его встретил вой пусковых сирен из каждой башни управления. Под исполосовавшими ангар красными и янтарными лучами сигнальных фонарей отделение прошло через двери в отсек. Повсюду носились матросы по узким дорожкам, отмеченным флуоресцентными полосами, огибая заправляемые и вооружаемые истребители, в кабины которых втискивались пилоты Крыла Ворона.
Тем не менее, в небольшой полусфере порядка возле дверей отсека было чисто. Ее намеренно отделили от остального ангара и выделили бросающимися в глаза указателями.
Торопливо подошел командир палубы с инфопланшетом под рукой, чтобы направить легионеров к их штурмовому тарану.
Вдоль ближайшей переборки были выстроены капсулы «Цестов» – перевернутая ступенчатая пирамида из стальных корпусов, буферных баков, форсажных сопел и дистанционных пультов наведения с многочисленными кнопками и индикаторами статуса. Ольгину это напоминало ряд молотов поперек линии древних кремневых ружей, взведенных и готовых к стрельбе.
Он оставил Самариила уладить дела с младшим офицером.
Их ждал Редлосс.
Облаченный в терминаторскую броню Ольгин полностью затмевал Несущего Ужас, но все равно напрягся, когда Редлосс протянул руку.
– Верность и честь, брат, – сказал Редлосс.
Ольгин замешкался, удивленный этим простым символом братства и пристыженный, что до этого дошло. Неужели его настроение стало таким мрачным, что даже свет не мог проникнуть в него, или он просто настолько поддался паранойе, что больше не видит этого? Он сжал кисть брата, его огромная перчатка обхватила руку Редлосса до самого локтя, затем склонил голову. Ее едва было видно из-за окружавших кабелей и амортизирующих прокладок.
– Верность и честь.
Они на миг замерли в таком положении – со стиснутыми руками и опущенными головами, после чего Ольгин отпустил руку товарища и сделал шаг назад.
– Я думал, ты против этого плана, – сказал он.
– Так и есть. Категорически. Нам следовало выпотрошить Детей Императора с десяти тысяч километров, а затем проплыть через их обломки, словно ничего не произошло. Думаю, ты видишь заговоры там, где их нет, и изощренные замыслы там, где подходят простые объяснения. Я назвал тебя Ультрамарцем, но это было ошибкой. Ты – Альфарий.
Рука Ольгина опустилась к рукояти меча. Он зарычал.
Редлосс примирительно поднял обе руки.
– Я здесь не для боя.
– И все же мы здесь.
– Да, мы здесь.
Из всех братьев Ольгина Редлосс был одним из немногих, кому он мог довериться как равному, но на практике было не так просто. Было столько всего, о чем нельзя говорить, столько не подлежащего разглашению, и оно должно остаться таковыми. Проще промолчать. Ольгин понял, что думает о Льве. После изгнания Лютера у примарха не было никого. Даже Гиллиман с Сангвинием не могли заменить единственного человека в галактике, который действительно знал Льва.
Ольгин почувствовал жалость к своему примарху.
– Все это слишком вовремя, брат, – сказал он. – Флот Легионес Астартес, не настолько большой, чтобы представлять для нас угрозу, но и не настолько маленький, чтобы проигнорировать его, появляется перед нами, как только мы начали сомневаться в выбранном курсе.
– Не все из нас сомневаются в нем.
Пока они говорили, командир палубы повел терминаторов к окутанному паром люку их штурмового тарана «Цест». Мирдун и Ксариил пошли с ним, но воины Крыла Смерти опустились на одно колено, склонив головы, чтобы дать клятвы на своих клинках.
Ольгин обнажил свой меч.
– Магистр войны водит нас за нос. Я чувствую это. Он дразнит нас тем, что мы надеялись найти. Это уловка, чтобы держать нас подальше от Терры. Он боится Льва и правильно делает.
Ольгин последним опустился на колено, прижав лоб к крестовине меча. Когда он это сделал, то обнаружил, что в голову ничего не приходит. Клятва была рыцарским обычаем, перенесенным в светскую эпоху. Он не знал, о чем следует думать.
– Я найду доказательства, – пробормотал он, после чего поцеловал эмблему крылатого меча рукояти.
Поднявшись, он внимательно посмотрел на Редлосса.
– Что-то еще, брат?
Несущий Ужас ответил таким же внимательным взглядом, затем опустил голову в традиционно строгом поклоне между Рыцарями.
– Нет, брат. Доброй охоты.
'''III'''
Корабли III Легиона разделились на две группы, как рыбы, собравшиеся косяком вокруг черного клина высшего хищника. В темноте пылали двигатели, высвечивая аметистовую чешую и золотистую отделку на их темных бортах. Им в спину ярко светило тагрийское солнце, обрамляя зубчатые шпили пурпурными ореолами.
Стений отслеживал их маневры через экраны. Быстрота их действий в пустоте производила впечатление, но с учетом происхождения не вызывала удивление. Кроме того, корабли были значительно уже, чем давали основания полагать предварительные показания ауспика. Десять кораблей. В любой ситуации серьезная сила, определенно достаточная для защиты звездной системы, но восемь из них были эсминцами и корветами, а значит всего два капитальных корабля против шести у Темных Ангелов.
Это исключая «Непобедимый разум», который сам по себе представлял отдельный класс боевого корабля.
Соединение на левом галсе возглавлял гранд-крейсер типа «Экзорцист». Его эскортировали торпедные катера типов «Кобра» и «Яд». Вполне ожидаемо оно будет действовать с дистанции. Тем не менее, другая группа устремилась к правому флангу Темных Ангелов курсом, который должен вывести их в нескольких сотнях тысяч километрах перед носом «Ангельской башни», на дальнем краю линии I Легиона. Вторую группу вел тяжелый крейсер типа «Индражит». Пустотный воин редкого и прочного проекта, названный в честь непобедимого полубога из индусского мифа. Корабль был предназначен выпускать миллионы тонн снарядов по цели на сверхмалой дистанции, обладая броней и пустотными щитами, необходимыми для отражения вражеского огня, пока он сближался с ней. Какой-то отступник из Темного Механикума должно быть проник в транспондер древнего корабля, потому что устройство вопило женским голосом его имя.
– Сибарит! Сибарит! Сибарит!
– Отключите, – рявкнул Стений.
– Слушаюсь, господин.
– Сиба…
Раздался вой статики обратной связи, и канал отключился.
– «Непобедимый разум» равен ему, – сказал Озий Весепиан, изучая голографические данные, которые разбивали предварительные показания ауспика и авгура в приемлемые, яркие инфопакеты по тоннажу, вооружению, выработке энергии и толщине корпуса.
– Нет, если мы позволим ему приблизиться, – возразил Стений. – Прикажи «Ангельской башне» выйти из строя и подойти к правому борту. «Сару Амадису» и его эскорту сбросить скорость до одной десятой и приготовиться к пуску торпед.
Если Ольгин был прав и это блеф, тогда Магистр войны отлично его разыгрывает.
Точки света усеяли пустоту в горизонтальной плоскости, когда «Кобры» и «Яды» выпустили первые залпы торпед.
– Накопители пустотных щитов полностью заряжены, – крикнул кто-то.
– Артиллерия ближнего действия готова.
– Секции внешнего корпуса задраены.
– Мы входим в зону действия наших лэнсов, сир, – сказал через плечо Стений.
– Скорректируй курс на перехват «Сибарита», капитан, – приказал Лев. – Он развернется и встретит меня лицом к лицу или я пробью лэнсом его брюхо.
'''IV'''
Внутри «Цеста» пахло древесным соком и опавшей листвой. Ольгин почти услышал, как под ногами хрустит лесная подстилка. Он потрясенно поднял голову, когда услышал нечто похожее на дребезжащее карканье рапирной птицы. Прежде чем он сосредоточился на звуке, тот стих, а лесной запах сменился знакомым ощущением застарелого пота и потертой кожи, пролитой смазки и прометиевого топлива. Падающая на переднюю переборку решетчатая тень переплетенных деревьев тоже исчезла.
Ольгин повернулся к входному люку, когда Мирдун, чей терминаторский доспех светился пасленовой синевой библиариуса, поднялся по рампе.
– Садись, лейтенант. – Шлем библиария передал агрессию, которая всегда присутствовала в голосе Мирдуна, и обратил ее в рык. – Ты стоишь в проходе.
Остальное отделение зашло вслед за Мирдуном. Воины расселись, пристегнулись, опустили фиксаторы на плечи. Все, что требовало манипуляции руками, было смехотворно большим, как будто сделанное для неловких рук детей.
Ольгин выбросил из головы затянувшееся зловоние гнилой древесины и надел шлем. Тот сцепился с кольцами горжета с шипением герметизации. Дальнекрасный свет очистил его визуальный дисплей. По мере включения одной за другой автономных боевых систем доспеха появились инфотексты и открытые скобки угроз.
– Ничего, – пробормотал он, словно мантру.
Кресло командира отделения располагалось лицом к проходу и прямо перед пробивной стрелой, чтобы он мог первым броситься в бой, когда тот начнется. Слишком массивный, чтобы развернуться в заполненном «Цесте», Ольгин сел в него и пристегнулся.
Командир палубы провел беглую проверку систем, пока Темные Ангелы готовили свое оружие. Кастаил вынул меч, опустив острием на палубу, и бормотал рукояти в виде крылатого ангела, как будто молясь. Мирдун положил на колени жуткого вида двусторонний психосиловой топор. Валиил поднял тяжелый огнемет, отлично подходящий для боя в коридорах, который ожидался на вражеском корабле. Остальные были вооружены комбиболтерами, которые щелкали и стучали, пока воины проверяли их внутри и снаружи. Как только доспех Ольгина подключился к основным системам оружия, на дисплее появились счетчики боеприпасов. Широкий палаческий меч вернулся в ножны на бедре. Терминаторская броня была достаточно массивной, чтобы клинок воспринимался как меч обычного размера.
Удовлетворенный проверкой командир палубы ушел. Люк с лязгом закрылся, раздался скрежет, затем шипение пневматических замков, за которыми последовал жесткий толчок пусковых систем «Цеста».
– Лев и Калибан, – прошептал Кастаил, не отрывая глаз от перекрестия меча.
– За Императора, – сказал Ольгин.
Последовал взрывной рывок, вселенная резко сместилась, выбросив «Цест» на тысячу метров за считанные секунды. Перегрузка вдавила Темных Ангелов в брусья фиксаторов, а картина за иллюминаторами сменилась с серой стали на открытый космос. Пустота мерцала лазерным и орудийным огнем. Второй стук сотряс корабль, когда включились автономные двигательные системы, маневровые двигатели скорректировали курс ухода. Ольгин наблюдал через узкую щель за чередой лэнсов-выстрелов с «Неистовства», выпотрошивших корвет III Легиона и разорвавших его на куски. Внутренняя атмосфера корабля вспыхнула. Ольгин бесстрастно отвернулся.
– Сколько еще? – спросил Мирдун.
Ольгин проверил подключения своей системы.
– Столкновение через семь. Шесть. Пять…
Самариил ободряюще похлопал Бренора по бедру.
Пара воинов разделяла эту старую шутку с самого Калибана. Будучи аспирантом, Бренор страдал от сильной фобии к высоте и экстремальной скорости. Как-то его стошнило даже от скачки на лошади. Теперь все они излечились от подобных мелких страхов. Осталось только братство далеких воспоминаний. Бренор притворно ударил головой, и Самариил рассмеялся. Ольгин понял, что тоскует по непринужденному братству.
– Четыре. Три…
Удар швырнул их в переднюю часть тарана. Ольгин почувствовал, как его трансчеловеческое тело врезалось в спинку кресла. В носовых щелях вспыхнул свет, раскаленный до яркости сверхновой звезды, когда установленные на стреле магна-мельты прожгли «Цесту» путь внутрь. Броня «Сибарита» испарилась, даже не замедлив штурмовой таран. По его обшивке забарабанил дождь из застывших в пустотной стуже адамантиевых капель. Грохот следовал за грохотом по мере того, как «Цест» пробивался через переборки и внутренние конструктивные элементы. Инерционная система фиксации ослабляла каждый последующий удар, так что Ольгин уже освобождался от ремней, когда таран, наконец, остановился.
– Что случилось с два и один? – спросил Самариил, вставая и поднимая комбиболтер в огромной перчатке.
– Должно быть, корабль изменил курс, – предположил Ольгин. – Он собирается атаковать «Непобедимый разум».
– Смело.
Ольгин повернулся. Носовые стрелы уже были отстрелены. Струи газа залили штурмовые люки, потушив пламя, быстро остывающий палубный металл будет светиться ярко-красным жаром от трения. Палуба снаружи наполнится клубящимся облаком, перепады температуры сильно скажутся на оптике шлема.
– За мной.
Ольгин вышел из тарана…
… и под ногами захрустели сухие листья. Он шокировано посмотрел на свой сапог, затем поднял взгляд. Его окружал густой лес. Из своих нор и дупел рычали звери. Шуршали темные листья, когда щебечущие птицы проносили сквозь них охотничьими стаями.
– Что это?
Он повернулся с поднятым болтером, но там, где ожидал увидеть нос «Цеста», вдавленный в смятый обтекатель и клубы пара, стояла только маленькая фигура. Она была размером с ребенка, облаченная в стихарь, чьи цвета, казалось, пребывали в постоянном состоянии смены сезонов, переходя из черного в коричневый, затем в серый, и снова по кругу. Голову скрывал объемный капюшон. Ольгин чувствовал, что это не человек. Этот облик существо выбрало, чтобы те, перед кем оно соизволило появиться, не сошли с ума.
Внутренняя сторона визора Ольгина заскрипела, покрываясь изморозью.
– Смотрящий, – прошептал он, выпуская пар внутрь шлема. – Что ты здесь делаешь?
– ''Что'' ты ''здесь делаешь?'' – ответил тем же калибанитский дух.
Ольгин услышал слова. Почувствовал их. Он вспомнил их, как будто ему их говорили раньше, давным-давно, и это появление напомнило ему о них. Они появились в письменной форме, повторяясь снова и снова в бегущем тексте на медленно кристаллизирующемся экране.
– ''Уроборос ворочается.'' Сейчас ''последний шанс спасти Калибан.''
Ольгин собрался заговорить, но Смотрящий уже исчез. Леса Калибана исчезли. На их месте он увидел взведенное оружие Мирдуна и Кастаила. Валиил, Бренор и Самариил тяжело спустились с рампы, чтобы взять под контроль коридор, в который они врезались, и заодно раскинуть ауспик-сеть достаточно широко, чтобы технодесантник Ксариил установил местонахождение их точки проникновения.
– Палуба два, – сообщил он. – Секция десять. Из-за преждевременного столкновения мы не долетели несколько сотен метров до нашей цели.
– Бывало и хуже, – сказал Самариил и повернулся к Ольгину. – Брат?
Ольгин моргнул и тряхнул головой. Его огромный шлем и неподвижные наплечники скрыли движение от братьев.
– Лейтенант Каллосон и его прорыватели уже должны быть на борту. Действуем быстро и жестко. Позволим Несущему Бурю привлечь внимание «Сибарита».
Из коридора раздался вой экстаза и ярости.
– Вперед.
Терминаторы Крыла Смерти направили свое оружие в том направлении. Снова раздался вой. Громче. Ближе. Ольгин услышал шаги. Вдоль стены переборки сформировались скрученные тени, словно сплетшиеся в деградации и непристойности, прежде чем из-за угла выскочила орда смертных в рваной униформе и с выражением восторга на лицах. Некоторые вслепую стреляли из дробовиков и лазерных винтовок, но большинство располагали только окровавленными ногтями и скрежещущими зубами. Ольгин насчитал сотню. Две. Три. И они продолжали прибывать.
Валиил позволил своему тяжелому огнемету выдохнуть.
– Прорываемся к мостику, – сказал Ольгин, поднимая комби-болтер и фиксируя локтевое сочленение доспеха. – Несущие смерть!
'''V'''
Каждый окулюс и иллюминатор залило белым светом. «Непобедимый разум» и «Сибарита» разделяло меньше двухсот метров. Объем огня, которым оба корабля осыпали щиты друг друга, стер весь видимый диапазон, а также действовал в равной степени ужасающе на дальние края спектра. Из панелей управления сыпались искры. Перегрузка уничтожила целые секции пультов. Первоклассный командный сервитор лежал двумя грубо разорванными кусками, после того как обезумел и напал на вооруженных матросов, охранявших командную платформу. Они все были мертвы.
Лев вытер окровавленные зубья Волчьего клинка тыльной стороной перчатки.
– Нам нужно отойти, – взмолился Стений. – Разорвать дистанцию.
Два линкора походили на скрестивших клинки воинов. «Непобедимый разум» кичился в полтора раза большим тоннажем, но ему не хватало мускульной силы «Сибарита». Флагман Темных Ангелов был рыцарем, изящным и утонченным воином, схватившимся с уличным драчуном. Каждое мгновение этой битвы на сверхмалой дистанции на борту «Непобедимого разума» кто-то умирал. Пока капитан говорил, неожиданное замыкание в системе стратегиума отшвырнуло обуглившегося матроса через мостик в трубопровод. Избиение не прекращалось ни на минуту. То, что «Сибарит» получал столько же сломанных ребер и синяков, сколько гордый корабль Стения, ничуть не утешало капитана.
– Нет, – тихо сказал Лев, не отрывая глаз от белого тумана, заполнившего экран главного окулюса, словно улучшенная острота зрения позволяла ему увидеть там то, что согласно элементарным физическим законам он не мог.
– Это только им на пользу, сир.
– Тогда мы выровняем шансы, капитан.
– Половина навигационных сенсоров корабля вышли из строя. Мы рискуем столкновением на такой дистанции.
– Битва начата. Кровь пролита, и я получу удовлетворение.
– Да, сир, – ответил Стений без всякого недовольства в голосе.
Джонсон был блестящим командиром, но отличался реактивным поведением. Во многих отношениях это делало его лучшим полевым командиром в сравнении с такими братьями, как Гиллиман или Дорн, чьи сверхчеловеческие способности заставляли их слишком много планировать там, где требовались действия. Тем не менее, в некоторых случаях от этого страдали подчиненные. Если Льва загоняли в угол, гордость не позволяла ему отступить. Вступив в битву, он уже не выходил из нее, какой бы ошибочной она ни была.
– Тогда, по крайней мере, позвольте мне отозвать «Ангельскую башню». Между нами…
– Нет.
Лев никогда не поднимал голоса. Опытный слушатель мог уловить ухудшение настроения в снижении тона, ужесточение в произношении каждого слога.
– Пусть держаться в стороне. Я обещал Ольгину, что он получит шанс доказать мне, что мой брат водит меня за нос, и не стану нарушать свое слово. Мне нужно объяснять эти приказы другому капитану?
Стений повернулся к своим экранам. По ним бежали такие сильные электрические помехи, что даже их глянцевая поверхность не выдала выражением лица капитана примарху.
– Нет, сир.
'''VI'''
Противовзрывные двери командного мостика «Сибарита» разошлись без возражения.
Ксариил направлялся к ним с мельта-зарядом, чтобы установить его на диагональный шов. Легионер застыл перед открытыми дверьми с взрывчаткой в руке, его слишком массивный доспех скрывал хоть какую-то реакцию на неожиданную легкость доступа. Если бы не медленное ледяное прикосновение ужаса, охватившее Ольгина в миг, когда замки дверей открылись, ситуация выглядела бы комично.
Он поднял палаш в двуручную защитную стойку. Счетчик боеприпасов сенсориума показывал пять нулей, каждый снаряд был потрачен на смертные отбросы. Воины Крыла Смерти до сих пор не встретили не одного легионера. Как и не видели следов их присутствия на борту корабля. Периодические доклады Крыла Бури указывали на то, что они также сталкивались всего лишь с восторженными слугами. Все это подтверждало подозрения Ольгина – Магистр войны не выделил настоящие силы для удержания мира-кузни Тагрия. Он только старался держать Льва подальше от войны на Терре, поддерживая в нем веру, что его стратегия приносит плоды.
И все же Ольгин не мог игнорировать чувство тревоги, исходящее от мостика.
Нечто иное, чем смертное существо вело этот корабль от места сбора Магистра войны на Бета-Гармон.
Несущий Смерть принюхался к воздуху внутри шлема, страшась зловония сухостоя и гнилой листвы, остерегаясь Смотрящего, который уже дважды искал встречи. Все, что Ольгин обнаружил – слабый слащавый аромат, приторный запах в ноздрях и привкус на задней части горла. Внутри герметичной оболочки тактического дредноутского доспеха одно только это должно было вызвать удивление, но Темный Ангел был слишком сосредоточен на том, что искал и не находил, чтобы задуматься о происходящем.
– Что за запах? – пробормотал Кастаил.
– Дело рук варпа, – мрачно сказал Мирдун. – Какое-то колдовство истончает эти стены.
Терминаторы в ответ на слова библиария сплотились, словно Мирдун был факелом против наступающей тьмы. Их доспехи были забрызганы кровью. Только безупречный стрелок Бренор все еще держал комбиболтер. Валиил и Самариил сменили огнестрельное оружие на короткие гладии. Вот почему с ними был Мирдун, а с каждым отделением прорыва Каллосона – библиарий. Битвы против Повелителей Ночи и Несущих Слово научили Темных Ангелов, какую опасность таит принятое предателями варповство. Те сражения также продемонстрировали Ольгину слабые места существ, что обитали по другую сторону материальной границы и делились этой силой, словно темный лорд, дарующий милости обратившимся с мольбой рыцарям. Демоны. Малефикар. ''Нефилим''.
Ольгин понимал, почему Император скрывал подлинную природу варпа от человечества. Он понимал, потому что обладай Лев такими темными знаниями, то он также искренне скрывал бы его. Ольгин понимал даже, когда сетовал на это. Он был Темным Ангелом. Он знал силу тайны, и она не всегда была доброй.
Из решетки шлема Мирдуна раздался глухой рык, когда он сфокусировал свою психическую мощь. Через искусственное свечение линз на миг пробилось белое сияние, и аура психосилового топора библиария заметно расширилась. Когда ее свет коснулся Ольгина, тот почувствовал, как напряжение в мышцах уменьшилось.
Немного. Не полностью.
– Рассредоточиться, братья, но будьте настороже. Мы найдем здесь свидетельства обмана Магистра войны. Они будут в реестре приказов или в навигационных системах, некий ключ к подлинному замыслу Гора отвлекать все дальше Льва от стен Терры.
– А если ничего не найдем? – спросил Ксариил.
– Тогда отсутствие мертвых легионеров среди врагов должно быть достаточным доказательством.
Следуя за острием своего меча, Ольгин шагнул на мостик и замер.
Едкая вонь стала ужасающей. Его шлем словно набили гниющими цветами. Горло сжало, в глазах выступили слезы, его тело отреагировало на тошнотворный аромат анафилаксией, которая должна быть невозможной для его трансчеловеческой физиологии. Эффект усиливался по экспоненте с каждым шагом, психическая аура Мирдуна сжалась, и Ольгин сумел сделать два мучительных шага вверх по восходящей рампе, прежде чем его согнуло пополам и стошнило на скошенный металл. Если бы не жесткость терминаторского доспеха, он бы оказался на коленях. В груди расцвела сладкая боль. Его мультилегкое могло извлекать кислород из воды эффективнее рыбьих жабр, и даже из частичного вакуума, но не смогло очистить ни единой молекулы от испарений, наполнивших шлем. Из вокса заскрежетал хрип и кашель, сообщив ему, что отделение испытывает те же проблемы, что и он.
Вцепившись в прочное кольцо своего горжета, он поднял голову. Не будь у него проблем с дыханием, сейчас бы его перехватило от неземной красоты, что раскинулась перед Несущим Смерть в его последние мгновения.
Компоновка мостика «Сибарита» имела сходство с мостиком «Непобедимым разумом», только была меньше и ярче. Экраны включались и выключались восхитительной схемой. Попадания в корабль отдавались дрожью по переборкам и палубе, как будто в предвкушении обещанного экстаза. Безделушки из огня и металла висели над терминалами, из которых их выбросило. Золотые, пурпурные и белые, они напоминали шлейфы семян на Калибане, которые каждое лето могли отравлять целые деревни. Как будто гравитацию и время сочли некультурной и изгнали с мостика. Повсюду плясали скобки угроз, словно опыляющие насекомые среди изобилия цветов.
Признаки экипажа отсутствовали. Как легионеров, так и смертных.
Вместо этого каждую станцию занимали блестящие щупальца. Их были сотни. Каждое было гибким и рыхлым, толщиной почти с человеческое тело. Изредка к прозрачной плоти, работающей за пультом, прижималось искаженное человеческое лицо или отчаянно царапающая рука. Ольгин почувствовал, как у него отвисла челюсть от ужаса и отвращения. Ничто из того, что он уже пережил, не могло подготовить его к такому.
Вся эта дрожащая масса щупалец сосредоточилась на командной платформе, расположенной чуть ближе к носу в сравнении с «Непобедимым разумом», словно для того, чтобы подвинуть ее командира поближе к происходившему на экранах. На троне капитана корабля растекся чешуйчатый студень, который все еще хранил остатки пурпурной легионерской брони на некоторых из похожих на щупальца отростках. Золотая Палатинская аквила, которую III Легион некогда носил с такой гордостью, погрузилась в слизистый лоб существа, словно насмешливое клеймо. Два раскачивающихся цефалоподных глаза выглядели крайне чуждыми, и в то же время в них интуитивно узнавалась прошлая принадлежность человеку.
Они словно говорили: «Когда-то я был таким, как вы».
Извращенный космодесантник бормотал, удовольствие текло по его щупальцам, запуская миллион незначительных изменений в курсе, распределении мощности и скорости «Сибарита».
– '''''Я не ожидал гостей так скоро. Как восхитительно. Полагаю, мой экипаж предоставил перед смертью некоторое развлечение.''''' – По центру студня прошла отвратительная дрожь, покрывавший его сгусток слизи сокращался разрядами маслянистого электричества. – '''''Принц Фулгрим шлет приветствие и выражает сожаление. Он заверяет вас, что не испытывает обиды за разрушение Кемоша. Понимаете, он уже перерос подобное, и поступил бы так же с вашим миром, если бы удосужился вспомнить его имя.'''''
Ольгин оскалился и сделал вдох.
Гордость и гнев подтолкнули его вдохнуть третичным легким едкое облако, наполнившее шлем и обнаружить, что оно совсем не лишено воздуха, как ему казалось. Оно покрыло стенки горла привкусом сверхконцентрированного сахарного сиропа, но Ольгин заставил себя сделать следующий глубокий вдох. С гулом сервомеханизмов он выпрямился, подняв меч над головой. Несущий Смерть держал клинок параллельно палубе, нацелив острие на кошмарное существо на платформе.
Оно как будто расширилось, втянув дюжину щупалец.
– '''''Да. Хорошо. Я обожаю уколы и удары лэнсов и батарей, но прошли века с тех пор, как я видел покрытую синяками плоть.'''''
– Ксариил, – обратился Ольгин по закрытому воксу к технодесантнику. Он понятия не имел, была ли связь действительно защищена от нефилима, но предосторожность придала ему уверенность. – Подключись к терминалу. Найди мне эти приказы. Хоть что-нибудь.
– Мы были глупцами! – вслух ответил Ксариил, проигнорировав закрытый вокс. – Считая, что найдем хоть что-то настолько материальное, как список приказов, на борту этого кошмара.
– Делай свою работу, технодесантник.
Слова Ольгина подействовали на Ксариила, как пощечина. Он тяжелой поступью отошел, а Ольгин поднялся по рампе. Самариил, Кастаил, Валиил и Мирдун тут же последовали за ним. Бренор держался сзади, подняв комбиболтер.
– Остальные за мной, – прорычал Ольгин. – Нефилим – наш.
Развращенное существо насмешливо прогудело. По массе щупалец пронеслась мышечная дрожь. Экраны мигнули, когда устаревшие приказы были отменены, а новые введены. Легкое смещение в курсе вызвало увеличение силы тяжести гравитационными плитами для компенсации.
Ольгин не отрывал глаз от твари за острием его клинка.
'''''– Ты попытаешься, брат. А я оценю попытку.'''''
'''VII'''
«Сибарит» повернул. Его грубый нос был избит огнем батарей и лэнсов, облака распыленного адамантия и куски обломков липли к слабой гравитации корабля, словно размазанная по рту боксера кровь. Но корабль развернулся носом, впитывая каждую килотонну обстрела, который до этого колотил по его бортам. Щиты пульсировали и отключались, броня деформировалась, прежде чем их восстанавливали. Пласталь стекала, словно пот. «Непобедимый разум» шел перпендикулярно курсу «Сибарита», километр за километром бортовых залпов утюжили разбитый нос врага. Повернуть в этот момент было самоубийством. Но «Сибарит» повернул.
Лев прошел к ограждению командной платформы, сменив Стения без единого слова или допущения, будто примарху есть дело до того уберется ли капитан по собственной воле или его отшвырнут.
Сжав поручень, он пристально посмотрел на окулюс.
Тот демонстрировал искореженный золотисто-аметистовый нос «Сибарита».
Разворачивающийся на курс столкновения.
– Маневровые двигатели! – заорал Стений, не дожидаясь разрешения. – Лево руля. Двигатели на полную мощность. – Лев слишком сократил дистанцию, и вопреки лучшей оценке Стения, капитан подчинился. Если целью «Сибарита» было взаимное уничтожением при столкновении, тогда избежать этого было невозможно.
– Сигнал «Ангельской башне», – прошептал Лев так тихо, что Стений не сразу понял, что это был приказ. – Сигнал всем. Убраться от этого корабля. Пришло время покончить с этим.
'''VIII'''
В ухе Ольгина зашипел вокс-канал широкого спектра. Он проигнорировал его, не в состоянии сосредоточиться на чем-то менее базовым, чем сохранение жизни. Воин взревел, когда ему в плечо врезалось щупальце, словно брошенное всадником копье. Ольгин отшатнулся, обширный комплекс гироскопов и стабилизаторов завыл, стараясь удержать тело прямо. С гулом перерасхода энергии доспеха Ольгин повернулся и разрубил мечом проворную конечность.
Терминаторский доспех типа «Тартарос» был самой современной моделью самого прочной личной брони в Империуме Человека. Несколько сантиметров сверхпрочной пластали, многослойных керамитовых пластин и поляризованных оболочек вокруг каркаса из адамантиевых стержней и пучков псевдомыщц. Он жертвовал подвижностью и заметностью ради потрясающей защиты, но против того, что могло бить с силой и скоростью нефилима, это казалось неравноценным разменом. Валиил уже получил удар в нагрудник. Искалеченный воин лежал у задней переборки, из доспеха вытекали гидравлические жидкости. На отделение Ольгина легла красная руна.
Отрубленный отросток завопил, словно сам по себе был живым существом. Кровавые жидкости залили палубу у ног Ольгина, после чего мясистая перегородка лопнула и извергла человеческое тело, словно младенца из плодной оболочки. Бывший имперский офицер, слепой, голый и хнычущий, скреб по разлившимся родовым сокам.
Губы Ольгина скривились, когда он отклонился и рубанул следующую конечность, метнувшуюся над его плечом к стоявшему позади легионеру.
– Благодарю, брат, – отозвался Самариил.
Всякая легкомысленность в нем исчезла. Валиил был мертв, что отлично продемонстрировало беспомощность простых боевых клинков против демона. Не дожидаясь приказа, Самариил вышел из ближнего боя и встал над технодесантников Ксариил, яростно рубя каждый щупалец, который ускользал от внимания лучше вооруженных братьев. Кастаил атаковал нефилима слева, каким-то образом используя достоинство массы своего доспеха для обращения ударов, блоков и ответных выпадов клинков в искусство мясника. Справа наступал Мирдун. В то время как паладин использовал безупречную технику меча Спираль, которую бы узнал любой инициат Калибана и только один из десяти тысяч мог быть достаточно одарен, чтобы однажды стать ее мастером, библиарий следовал путем пули: прямо, просто и верно. Каждый удар его психосилового топора вызывал ударную волну агонии и невероятные извержения крови в массе щупалец. Разряды психоэлектрической молнии, бьющей из его лба, выжигали целые скопления до корней, вызывая у бронированной медузы в центральной части существа бешеные вопли, как будто она заново рождалась в сладострастных выбросах эктоплазмы.
Ольгин изменил стойку, когда один из блестящих новорожденных метнулся к нему. Раздался громкий «бах» и мерзость взорвалась в потоке крови.
– Не забывай о своей защите, – выругал командира Бренор. – Мирдун и Кастаил больше подходят для такой битвы.
Студень восторженно забулькал.
– '''''Позволишь своим воинам первыми сойтись со зверем? Не по-рыцарски с твоей стороны, брат. Вот как наставлял своих Рыцарей Лютер? Или это был Джонсон?'''''
Ольгин разрубил очередное щупальце, затем еще одно, отвоевав метр палубы вопреки насмешкам демона. Несущего Смерть почти стошнило от вони выделений, но он заставил себя подавить позывы и дышать.
– Как тебя звали? – задыхаясь, спросил он.
– '''''Какое это теперь имеет значение?'''''
– Я буду знать, кем или чем ты был раньше.
– '''''До этого ничего не было. Это подлинная личность, которая давала жалкие клятвы верности и была одержима богом, которому не хватало смелости назвать Себя обманутым. Каким было имя лжи? Даже он не помнит. Он мог быть кем угодно. Он мог быть тобой. Лютером. Эль’Джонсоном. Он мог быть любым из вас.'''''
Выброшенное щупальце миновало защиту Кастаила и выбило силовой меч из его рук. Демон довольно взревел, когда другая конечность обвилась вокруг пояса паладина, прижав его руки к телу и небрежно оторвав воина от палубы. Бренор выругался по воксу, поливая щупальца демона снарядами, пока тот колотил Кастаила о стены и потолок. Из разбитых терминалов посыпались искры, из пробитых труб вырвались струи газа. Наконец, Бренор, попал в цель. Щупальце лопнуло, выронив брата-паладина Кастаила с высоты шести метров. Он упал на ограждение поста, смял его и оторвал половину пульта. Темный Ангел не поднялся. Его идентификационная руна мигала между янтарным и красным светом.
В шлеме Ольгина словно пробитая труба зашипело вокс-сообщение.
– Брат! – закричал Ольгин, слишком занятый отражением атак щупалец, чтобы прийти ему на помощь.
– '''''Такой хрупкий,''''' – пожаловался демон. – '''''Теперь припоминаю, почему предпочитаю охотиться на корабли. С вами не выходит никакой забавы.'''''
Мирдун, взревев, развернулся к демону и наклонил вперед голову. Узкий конус психосиловой волны размолол все на своем пути к врагу, расчистив библиарию путь к нему. Мирдун наступал, тяжело дыша, психосиловой топор трещал в его могучей хватке.
– Магистр войны отправил тебя сюда на смерть, – выкрикнул Ольгин.
– '''''Магистр войны никуда меня не отправлял. Я иду, куда пожелаю, и если желание проходит, то иду в другое место.'''''
– Ложь. Ты – уловка, чтобы держать нас подальше от Терры, чтобы заставить Льва думать, будто он нанес урон своему брату, когда это не так.
– '''''Это твои слова, брат. Не мои.'''''
– Признайся. Скажи хоть раз правду, прежде чем эпистолярий отправит тебя в муках туда, откуда ты явился.
– '''''Правду?''''' – Нефилим забулькал влажным смехом, в то время как Мирдун рубил последние из его появляющихся щупалец. – '''''Нельзя так просто поделиться чем-то настолько восхитительным. Ее нужно заслужить.'''''
– Ты нашел его, Ксариил? – связался по воксу Ольгин. – Я не вернусь без доказательства лжи Гора. Этого требует честь.
– Нет! – закричал в ответ технодесантник, его логический разум не справлялся с абсолютной иррациональностью мостика «Сибарита». – Мне нужно больше времени.
Ольгин нахмурился.
Он снова уловил в воздухе запах мятых листьев, но это был чистый аромат, не тошнотворный и не сладкий. В лицо подул ветер и принес с собой рев зверя.
– ''Возвращайтесь,'' – сказал он.
Ольгин обнаружил, что неосознанно отступает вниз по рампе.
– '''''Ты желаешь чего-то истинного,''''' – завизжал демон, как будто отступление Ольгина для него было опаснее топора Мирдуна. – '''''Так получай его. Но не говори, что тебя не предупреждали.'''''
Внезапно вокс-связь в приемниках шлема Ольгина прочистилась.
– ''Всем силам на борту «Сибарита» отступить. Повторяю, отступить. Всем силам…''
Сообщение повторялось непрерывно. Ольгин посмотрел вверх на зарождающийся ужас. Экраны и окулюсы по периметру мостика все еще раскачивались, десятки превратились в разбитое стекло, но в хаотичной путанице пикт-кадров и прямых трансляций он увидел тьму, которую сначала ошибочно принял за изображение пустоты. Однако, это не имело смысла. Они находились в центре смертельной битвы боевых кораблей, а посреди такой бойни не один кусочек пространства не должен быть настолько черным и ясным. Повторяющееся вокс-сообщение объяснило Ольгину, на что он смотрел. Металл. Это был «Непобедимый разум», который настолько приблизился к носовым камерам, что Несущий Смерть видел заклепки на бронеобшивке.
Он сделал последние несколько шагов к дверям. У него было ощущение, будто он завис над бездной.
Демон засмеялся.
'''IX'''
«Сибарит» врезался в «Непобедимый разум». Он прошел сквозь броню флагмана I Легиона, как нож сквозь масло, пробив герметичный корпус и сминая внутренние переборки. Хлынувшие из зияющей дыры в борту люди и металл сверкали, как дипольные отражатели. Инерция движения толкала тяжелый крейсер вперед, отодвигая «Непобедимый разум», словно бульдозер.
Благодаря искусному маневрированию и стальным нервам части команды мостика повреждения выглядели хуже, чем были на самом деле. Выжав все до последнего из плазменных двигателей, они получили достаточно скорости, чтобы почти уйти от «Сибарита» в момент столкновения, лишив удар катастрофической мощи. Тем же маневром холодные головы постарались развернуть «Непобедимый разум» носом за секунды до удара, направив энергию «Сибарита» вдоль внешнего корпуса. Это привело к серьезной, но неглубокой пробоине.
Пустотные щиты один за другим погасли, противостоя силе силой. Пульты управления и незащищенные кабели лопнули, но повреждения мостика оказались удивительно слабыми. Из того, что могло загореться или взорваться, уцелело немного.
Спустя двадцать девять минут после пожелания удачи Ольгину и его Крылу Смерти Фарит Редлосс вернулся на мостик.
– Доложить о повреждениях! – проорал Стений кому-то, когда Редлосс взбежал по восходящей рампе, чтобы присоединиться на командной платформе к своему примарху.
Весепиан кашлял, наглотавшись дыма, вырывавшегося из машинных ям. В темноте ползали матросы. Немедленных ответов на приказ не последовало. За них говорил «Непобедимый разум» – нечестивым визгом металла двух великанов, столкнувшихся друг с другом. Звук был почти жалобным в сравнении с воем пустотных щитов. Два защитных пузыря, завывая под весь диапазон акустических регистров, давили друг на друга, скребли и корчились. Высота звука подскочила до таких показателей, которые даже космодесантники не могли игнорировать.
Редлосс поморщился и зажал уши.
Даже Лев выглядел немного обеспокоенным.
– Что это за шум? – выкрикнул Стений, пристально глядя на экраны.
У Редлосса возникло чувство, что он знал. Он знал лучше оружие, чем людей. В визге столкнувшихся щитов он услышал смех богов. Массы кинетической энергии выбрасывало в варп, соединив сражающиеся корабли над активным разломом в имматериум. Это и было изначальным намерением «Сибарита». Создать канал.
Предатели собирались взять их на абордаж.
– Приготовиться к атаке! – завопил он, вынимая болт-пистолет.
Удар психического давления снес ограждения командной платформы, словно лепестки цветка, а затем обрушил ее. Взрыв мгновенно убил командора Весепиана, раздавив хрупкого смертного, и отшвырнул Редлосса и Стения с платформы в противоположных направлениях. Льва отбросило на его трон.
Вместо него, расставив ноги на разбитой платформе, стоял греканский колосс. Розовокожий и сверкающий электричеством нефилим был облачен в пурпурно-золотую броню Легиона с выжженной на лбу Палатинской аквилой. Из непроизвольного движущегося рта свисал длинный извивающийся язык. В одной руке существо держало гоплитское копье, а в другой – круглый щит. В подмышках извивались щупальца.
– '''''Лев из Леса.''''' – Оно опустило копье, словно отдавая честь. – '''''Твои братья на Бета-Гармон шлют тебе свои благословения.'''''
Редлосса на краткий болезненный миг парализовало, затем эта реакция почти сразу сменилась яростным желанием покончить с ее источником. Воспоминание о Великом Звере, перебившем его семью, когда ему было восемь лет, никуда не ушло. Оно оставалось с ним каждый этап физической подготовки, индоктринации и всевозможного нейростимулирования. Оно привело его в Орден, в Легион, в роту разрушителей и, в конечном итоге, в Крыло Ужаса. Теперь он был носителем смерти. Именно желание полностью истребить подобных чудовищ давало ему ненасытную жажду битвы.
– За Льва! – Взревев, он нажал спусковой крючок.
Болтерный огонь впился в бок монстра. Тот ответил смехом. Его броня, которая определенно отличалась от доспеха «Тип II», несмотря на сохранившиеся намеки, отразила почти все выстрелы, а те немногие снаряды, что сумели пробить ее, не детонировали. Демон словно не обладал массой. Когда выжившие на мостике оправились от шока и схватились за личное оружие, лазерные лучи начали пронзать врага. Поднявшись со стоном из обломков стола ауспика, Стений вынул свое оружие. Это был редко используемый компактный тяжелый стаббер «Тип IX». Размером с обрезанный дробовик, он идеально подходил для боя на корабле и отлично сидел в трансчеловеческой руке Легионес Астартес в качестве пистолета. Оружие загремело, выплевывая снаряды.
Демон рассмеялся над нападавшими.
Он сделал один гигантский шаг к трону Льва и ударил его основанием щита. Примарх отпрыгнул в сторону, и трон разлетелся осколками вулканической породы и слоновой кости.
Редлосс отбросил болт-пистолет и вытянул боевой топор. Бросившись на платформу, он нажал кнопку активации, и двустороннее лезвие окуталось синим свечением молекулярного расщепляющего поля. Стрельба из болтера даст ограниченный эффект.
Демонов лучшего всего брали старые инструменты войны.
Пламя. Клинки. Магия.
Ненависть.
Лев перекатился из-под ног демона и активировал Волчий Клинок. Черные адамантиевые зубья завращались, воинственные и всегда голодные. Редлосс с благоговением смотрел, как примарх рубанул огромным цепным мечом по задней части икр демона. Колосс взревел, захромал и взмахнул щитом. Тот мог сбить зубцы с бруствера крепостной стены, но Лев отклонился, уже разворачиваясь. Щит прошел через его светлую гриву, и примарх возвратным ударом вонзил Волчий Клинок в нагрудник демона. Розовый студень и ихорозная жидкость струями хлынули из разорванной брони. Демон взревел и пролил восторженные слезы. Он сделал шаг вперед, и меч примарх вышел из его хребта под прерванный вой.
– '''''Блажжжеееенство''''', – прошептала тварь.
Пока шла схватка, Стений не прекращал стрелять. Он разряжал свой стаббер в эйфорическую ухмылку твари, пока не закончились патроны. С воинским кличем старого Калибана Редлосс рубанул боевым топором по бедру нефилима. Презрительный удар древком копья тот отправил Редлосса и его наследственное оружие в разные стороны. Топор завертелся и вонзился на тридцать сантиметров в переборку. Несущий Ужас кувыркнулся и рухнул на спину за платформой.
Он поднялся в тот миг, когда Лев вырвал Волчий Клинок из живота демона, развернулся по инерции и вонзил меч в бедро демона. Клинок ударил по диагонали, прошел через живот, пах и вышел с фонтаном крови, хлынувшей между ног.
Правая отпиленная нога демона упала, словно ненужный кусок мяса, остальное тело рухнуло назад с разъяренным воем.
Зверя столь незначительной массы при падении уничтожил целую группу постов и смял палубу. Существо смеялось со слезами на глазах, пока Лев не спрыгнул с платформы и не вонзил Волчий Клинок ему в глотку.
Меч отпилил булькающую голову демона от тела.
Редлосс наблюдал в идеальной неподвижности. Лев был величайшим воином в галактике. Без исключения. Ни человек, ни брат-примарх, ни демон не мог одолеть его в бою. Возможно, Ольгин прав. Возможно, Терре необходим Лев на ее стенах. Кто еще мог надеяться выйти лицом к лицу с такими существами, как Гор или Ангрон, и победить?
Дорн? Волк?
Одна эта мысль заставила его фыркнуть.
Лев вытянул окровавленный меч из вязких останков шеи демона и опустил его, отключив моторы и выпрямившись в полный рост. За спиной примарха на единственной цепи висел разбитый главный окулюс, осыпая его доспех искрами.
– Пусть больше не будет сомнений в решимости Магистра войны удержать этот мир, – сказал он, глядя на растворяющегося демона.
В этот момент на одном из вокс-пультов мигнул сигнал тревоги. Он издал бессмысленный звон и снова мигнул, оставшись незамеченным. На посту не осталось членов экипажа, чтобы отреагировать на него. Стений выбрался из обломков столов и кресел и активировал пульт.
– Это корабельный вызов, – сказал он.
Капитан выглядел потрясенным. «Редкое впечатление от реального боя», – догадался Редлосс.
– Один из наших? – спросил Лев.
– Нет, повелитель. Это сигнатура Механикума, родом из кольцевой системы одной из внешних планет. Они запрашивают разрешение присоединиться к нашему флоту.
Capra Allegra – Капра Аллегра
Indrajit – "Индражит"
