Изменения

|Обложка =Dreadwing.jpg|Описание обложки =|Автор =Дэвид Гаймер / David Guymer|Переводчик =Ulf Voss|Издательство =Black Library|Серия книг =Ересь Гора / Horus Heresy|Сборник =|Предыдущая книга =|Следующая книга =|Год издания =2018

'''I Легионлегион, «Темные Ангелы»'''

Редлосс, Несущий Ужас, избранный лейтенант Крыла Ужаса

Стений, капитан «Непобедимого Разума»разума»

'''Имперцы'''

'''III Легионлегион, «Дети Императора»'''

– Лев Эль’Джонсон, обращаясь к Робауту Гиллиману

Это был «Непобедимый разум» , и здесь ничего не произошло.

– Исполнение невозможно. Требует код уровень доступа вермильон<ref>Вермильон (киноварь) – кроваво-красный, алый цвет.</ref>.

– У кого, кроме примарха, есть код уровень доступа вермильон?

– Исполнение невозможно. Требуется код уровень доступа вермильон.

Старшие воины, бывшие Рыцари старого Ордена Калибана, любили вспоминать, что они – великие охотники. Они говорили, что Калибан испытал их, и они выжили. Они выдержали его беды, сражались с его зверьми и темными лесами, где каждое дерево было ядовитым и каждое существо, каким бы маленьким ни было, голодным, и они выжили. Они победили планету оружием, честью и отвагой, а с прибытием Императора даже объявили себя поколением, которое сломило Калибан. Но Редлосс знал, что те старшие воины, те бывшие Рыцари ошибались. In Articulo Mortis <ref>На смертном одре.</ref>. Человечество эволюционировало из охотников и мусорщиков открытых равнин. Лес был его изначальным кошмаром. Рыцари Калибана не были охотниками. На них охотились. Они были млекопитающими, чьи доспехи и когти позволяли отбиться от Великих Зверей еще на один день. Они находили темные и укромные места, чтобы выжить , и не разжигали костров из-за страха перед ночью.

Их чутье на скрытые опасности намного превосходила те же качества у самопровозглашенных «охотников» из V-го Пятого и VI-гоШестого. С их предрасположенностью к темноте могли конкурировать только воины XIX-гоДевятнадцатого.

  Ольгин одернул занавес, за которым оказался альков реклюзиама. Плечи лейтенанта поникли, сервомеханизмы доспеха издали удрученный вой. Пусто. Переборки были обшиты ароматичными деревянными панелями, покрытыми резными музами и сатирами из лесных легенд Калибана. Все это не соответствовало в точности духу Имперской Истины, но итератор должен обладать редким везением, чтобы получить позволение зайти там так глубоко в сердце «Непобедимого разума» , и храбростью, чтобы поставить под сомнение декор в личных покоях Льва Эль’Джонсона. Если в Империуме все еще были итераторы, то, по мнению Ольгина, их сейчас занимали куда серьезнее проблемы.

Если Повелители Ночи были живым воплощением всего зла в человеческой душе, тогда Кёрз был их полубезумным богом порочности и убийства. Он был вооруженным ужасом, жестокостью войны просто фактом своего существования, и даже подготовленная психика космодесантника не была полностью защищена от этого. И действительно, если веру Ольгина в Императора Человечества и могло что-то поколебать, то это было бы не игнорирование Им сил варпа и не назначение Гора на пост Магистра магистра войны в обход Льва.

Он вздохнул. Внутри него была пустота , и, казалось, она становилась больше, пока он говорил.

  Все разрушители узнали этот звук. Громкий «бах-бах», вызванный выстрелом из болт-пистолета модели «Умбра» и последующим через долю секунды самовоспламенением ракетного топлива снаряда. Редлосс подождал третьего звука. Он разнесся из тьмы через полсекунды после первых.

– Смотрящий… – пробормоталОльгин.

– Господин. – Самариил каким-то образом сумел придать простому подтверждению целое бремя тревог и сомнений. – Если он до этого не знал, что мы здесь, то теперь-то, вне всякого сомнения, знает. Не думаю, что мы найдем его, если он этого не захочет.

Крыло Смерти отреагировало со скоростью, питаемой предельным напряжением.

Фарит Редлосс поднял обе руки к нацеленным пистолетам I Легионалегиона.

Обломки все еще сохраняли преимущественно сферическую форму, но постепенно распадались. Горные плиты планетарной коры сталкивались друг с другом и разрушались, более массивные части уже испытывали на своих орбитах притяжении притяжение звезды системы. Едкая атмосфера, прославившая этот мир, теперь стала засеивающим элементом очень маленького и недолговечного газового облака. Стений с нетерпением предвкушал, как оно будет рассеиваться, по мере уменьшения гравитационного притяжения планеты в следующие несколько часов. В космосе мерцание и вспышки указывали на продолжающиеся дуэли. Штурмовые фрегаты и истребители-бомбардировщики I Легиона легиона охотились на потрепанные десантно-штурмовые корабли «Небесная пика» и восстановленные «Разрушители», которых Темные Ангелы еще не уничтожили. Но по сравнению с актом космического уничтожения, на фоне которого шли бои, каждый небольшой взрыв выглядел несущественным и почти ничтожным.

– Скоординируйте с вашими коллегами на борту «Безмолвного убийства», «Леди Денсеноор» и «Последнего зверя».

На первый взгляд две группы воинов носили схожее облачение и снаряжение. Сложная иерархия символов на их доспехах с непонятным и зачастую условным смыслом, который мог истолковать только посвященный, усложняла установление фактических обозначений отделения. Даже для офицера с опытом и наблюдательностью Стения – по большей части приобретенными им еще в бытность офицером докалибанитского Легиона легиона – лучшим маркером различия было их оружие. Те, что следовали за Ольгином, были вооружены пистолетами и ножами. Воины же, растянувшиеся колонной позади Редлосса, кичились более солидным арсеналом: волкитами и огнеметами, и даже пусковым ракетным комплексом (висевшим за спиной юного Гавейна). Стений сильно нахмурился при виде неуместного оружия, но Редлосс и Гавейн просто прошли мимо него, словно капитан был частью обстановки мостика. За ними под грохот палубного настила и оружия последовали остальные воины.

Редлосс уже был на полпути к стратегиуму, который занимал средний ярус мостика по правому борту. Его усиленные двери не шли ни в какое сравнение с главным входом на мостик, но все же имели ту же толщину, что и лобовая броня танка «Хищник», достаточную, чтобы они могли выдержать попадание мульти-мелты и остаться функциональными. К чести команды мостика, большинство из которых Стений лично отобрал, ни один не взглянул на лейтенанта и его свиту, шагающих по сервиторным проходам. Трансчеловеческий ужас, трепет, который испытывает неулучшенная человеческая психика в присутствии чего-то неопределенно измененного и иного, был вполне реальным физиологическим явлением, который апотекарии Легиона легиона из всех сил старались понять, и который Стений с тем же усердием искоренял в своих старших офицерах.

Крыло для совещаний представляло собой миниатюрную копию мостика, к которому оно примыкало, разделенное по той же схеме на три яруса – командный, технический и ручного управления. Его обслуживал отдельный персонал из двухсот стратегов, логосов, лексографов, рубрикаторов, экзекторов и интеллигентсов, чья общая задача заключалась в воплощении обсуждаемых в этих покоях вопросов в полномасштабную войну Легионалегиона. Материальные трудности, вызванные пятью годами постоянных боевых потерь, стали очевидными. Проблемы, с которыми столкнулись полковники Администратума при комплектовании полных вахт, возможно, были не такими заметными, как у командиров Легионалегиона, формирующих полнокровные подразделения, но являлись симптомом тех же невзгод.

Из двадцати тысяч Темных Ангелов, которые прибыли на орбиту Макрагга, осталось меньше половины. Остальные погибли от рук Ночного Призрака, в ходе Теневого крестового похода, в боях с демоническими флотами Давина и от опасностей Гибельного шторма. Хоть шторм усмирили, но обещанные подкрепления с Калибана так и не прибыли. Флотская схолам схола Порт-Геры – военная гордость Ультрамара – пополнила офицерский состав корабля (больше к негодованию калибанитских и терранских членов экипажей, чем к их облегчению), но для командиров их Легиона легиона это было не просто делом протянутой руки и принятого щедрого дара Гиллимана. И, тем не менее, «муравейник» в вестибюле крыла был необычно тихим. Присутствующие офицеры без энтузиазма стучали по кнопкам пультов управления. Смертные выглядели крайне измотанными, находясь в самом конце гибельного водоворота между последним пробуждением под стимуляторами и пяти-шестичасовой «отключкой» под барбитуратами перед началом следующей вахты.

Эта игра не имела ничего общего с игрой политиков. Воины I Легиона легиона не стремились к личному продвижению по службе или благосклонности к себе, только и исключительно к победе Темных Ангелов. Политика заключалась в принятии решения, кто должен проиграть и насколько сильно.

Под знаменем с мечом и крылом Крыла Ворона сидел Алоцери. Он был высок, даже по стандартам Легионес Астартес, но поджар, как козел из Северной Чащи, с задумчивым спокойным характером, подходящим худому лицу с темными волосами. Он превосходно управлял гравициклом и штурмовым спидером, а также ударным истребителем и перехватчиком, и был мастером традиционной конной езды, что Крыло Ворона по-прежнему требовало от инициатов в свои внешние круги. Хотя Шесть Крыльев Темных Ангелов были обязаны своим существованием старым структурам Терры, которые предшествовали даже Приципиа Беликоса и слиянию Шести Воинств Ангелов, Крыло Ворона крепко проросло корнями в почву Калибана. Оно делало все по-своему. Суровый и неулыбчивый Алоцери был определенно выбором Ольгина. Ходили слухи, что они вместе были аспирантами и любимчиками почитаемого магистра Рамиила. Старый магистр, несомненно, был бы горд видеть, как двое его избранных учеников так высоко возвысились в Легионелегионе.

Под геральдикой «пламени в крылатой чаше» своего Крыла сидел вечно беспокойный Вастаил. Как будто его трансчеловеческая физиология получала гиперзаряд от какой-то имплантированной железы, вырабатывающей такой переизбыток энергии, что он не мог и тридцати секунд высидеть, не шевелясь. Будучи молодым легионером, приписанным к разрушителям Третьего Орденаордена, он извлек пользу из наставничества Редлосса, заигрывая с внешними кругами Крыла Ужаса и Крыла Огня, пока, наконец, не присягнул в тайной церемонии последнему. Редлосс не обиделся на это. Так действовали Темные Ангелы – в темноте и за запертыми дверьми. Они с Вастаилом были сделаны из одного теста.

Рядом с ним сидел Каллосон, новый избранный лейтенант Крыла Бури. Его коренастое тело под домотканым стихарем представляло грубую картину из шрамов, мышечных трансплантатов и превосходной аугметики, которая жужжала и дышала, даже когда он не шевелился. Воин потерял глаз во время абордажа над Большой Калиппой, руку – на Креусиасе, кисть – из-за заминированной противовзрывной двери на борту крейсера VIII Легиона легиона «Хищный», и обе ноги от плазменной мины на Стрихнусе. Дважды его объявляли мертвым в ходе боев в коридорах корабля с нефилиями по пути к Пердитусу, а после этого в третий раз – на столе апотекариона. Его ярое желание первым схлестнуться с врагом и рыцарское презрение к «великому уравнителю» – смерти – настолько подкупало все рода войск Легионалегиона, что скрывало явные недостатки характера.

Перед ним стоял Почтенный Тит, заключенный в адамантиевые плиты и прямоугольные плоскости дредноута модели «Кастраферрум». Черный как смоль корпус украшали гексаграмматические эмблемы и множество отличительных узоров, отсылающих к орденам и братствам, которые существовали задолго до поглощения Калибана Империумом Человека. С тазового сустава могучей машины свисал простой белый стихарь. Изначальный корпус «контемптор» «Контемптора» Тита погиб на поле битвы, но саркофаг со смертными останками целым и невредимым поместили в один из ординатусов Диамата. Его извлекли и вернули на «Непобедимый разум» до передачи этих машин Пертурабо. С тех пор эта оплошность терзала совесть Льва. После долгих лет сна и исполнения технодесантниками Легиона легиона ритуалов Почтенный, наконец, пробудился в тот самый день, когда усмирили Гибельный шторм. Многие восприняли его возвращение, как знамение – доброе или злое.

В течение года подобные собрание собрания проводились в этом зале нечасто, и, тем не менее, более половины пространства оставалось пустым.

В одних случаях все было просто. Вастаил. Ольгин. Другие были не так предсказуемы. Алоцери может и фаворит Ольгина, но не марионетка, и если так можно было сказать о Несущем Ворона, то в отношении Каллосона это было трижды верно. Тит от адамантиевого корпуса до амнеотического резервуара был воином старого Легионалегиона. Почтенный ни перед кем не склонится. В то же время, Стений через свое доверенное лицо делал вид, что держит нос по ветру.

– И я, – добавил Редлосс. Двое избранных лейтенантов обменялись взглядами. Их кресла стояли на противоположных концах дуги. Редлосс кивнул , и Ольгин, выждав, чтобы все заметили, ответил тем же. Здесь применялись древние правила переговоров. Для самых старших офицеров примарха было бы неподобающе выглядеть не в ладах друг с другом. – Мы не нашли его.

Над собранием повисла подлинная тишина. Не неохотное затишье, навязанное мощью голоса Тита или Редлосса, но истинное благоговейное осознание бремени решений, которые они должны принять. Решений из разряда тех, что принадлежали полубогам и бессмертным, поскольку то, что обсуждалось здесь, предопределит судьбу Легиона легиона и самого Империума.

– Лорды, леди, капитаны флота. – Весепиан замолчал и склонил голову перед троном Льва, словно моля о смелости, после чего поднялся и повернулся. После этого все преклонившие колени воины одновременно встали. Те, чьи клинки были обнажены, спрятали их в ножны. – По состоянию на ноль-семь-пятьдесят-шесть по флотскому времени Барбарус, родная планета Четырнадцатого Легионалегиона, более не существует.

Смертные штабные офицеры с готовностью захлопали. Раздалось несколько возгласов «правильно!» , Вастаил постучал костяшками пальцев по деревянному подлокотнику своего кресла. Гавейн – навершием рукояти меча по перевязи на церемониальном нагруднике. Происходившему было далеко до радости от уничтожения Лют Тайра восемью неделями ранее, или до крайнего возбуждения, охватившего флот после аннигиляции Кемоша за три недели до этого. Тогда матросы бросились к иллюминаторам, чтобы увидеть смерть родного мира Детей Императора. Обычно степенные и немногословные легионеры Темных Ангелов обнимались и провозглашали победу, наслаждаясь праведным вкусом возмездия.

Конечная цель стала неясной, как водоем, вода в котором прозрачна, пока охотник не потревожит лежащий на дне ил. Замысел Льва заключался в разделении сил Легионовлегионов, направлявшихся к Терре, открытыми и дерзкими нападениями на их родные миры. Он рассуждал, что если горстка кораблей и несколько сотен легионеров будут отвлечены от Терры, то это поможет его братьям. Редлосс счел это разумным.

Он бы залил фосфексом галактикуГалактику, даже сам Тронный мир, только не позволить, чтобы подобная беда выпала Калибану. Сам Лев не доверил его защиту никому иному, кроме как своему заместителю и приемному отцу. Неужели Гвардия Смерти и Дети Императора так далеко зашли, что более не испытывали никакой привязанности к породившим их мирам?

Несущий Смерть был искусным оратором. Родись он на Терре, мог бы попасть в число итераторов. Вместо этого он был благословлен исключительной комбинацией из ораторского искусства, внушительности полубога и чувства чести рыцаря. Лев, как правило, не был искусен в оценке сильных и слабых сторон людей, или их настроений, но он сделал правильный выбор, возложив на Ольгина защиту Триумвирата исчезнувшего к этому времени Империума Секундус.

– С рассеиванием Гибельного шторма моя часовня слышит больше, чем наши разумы могут осмыслить, больше , чем мы передавали за многие годы. Флоты Гиллимана ведут войну в сотне систем, сжигая в своей ярости все, к чему прикасаются. Железные Воины и Сыны Гора бегут перед его мстительным гневом. – Несколько людей, и даже некоторые легионеры, услышав эти добрые вести, удовлетворенно загудели. – Тем временем, Сангвиний подобен кровавому копью, брошенному в сам Тронный мир.

– Однако были разрозненные доклады, которые рисуют, если рассматривать их в контексте друг друга, не такую радостную картину – Бета-Гармон захвачен Магистром магистром войны.

Бета-Гармон был вратами в Сегментум Соларсегментум Соляр. К самой Терре. Расположенные в точке слияния нити из стабильных варп-проходов и надежных попутных течений, он был форпостом, через который мог пройти флот, достаточно большой, чтобы осадить дом Рогала Дорна и Императора.

– Да, падение Бета-Гармон – повод для беспокойства, но также и для определенного оптимизма. Силы Магистра магистра войны собираются в одном месте, и впервые, с рассеиванием Гибельного шторма, мы в состоянии услышать их вызовы. Часовня услышала кличи, отправленные кузням Тагрии, Дарсиса и Капры Аллегры. И Лют Тайра. Вызов, оставшийся без ответа.

– Булавочные уколы, – возразил Ольгин. – В распоряжении Магистра магистра войны дюжина миров-кузней, крупнее Лют Тайра.

– Осада Терры не будет ни простой, ни быстрой, – пророкотал Тит. – Даже для мощи девяти полных Легионовлегионов. Лишение Магистра магистра войны возможности снабжать и перевооружать свои силы, в конце концов, скажется на его усилиях.

– Нам не хватает припасов. Запасы плазмы постоянно держаться держатся ниже отметки в тридцать процентов емкости. Резервные резервуары уже израсходованы. А личный состав… – Он закусил губу и покачал головой. – Честно говоря, милорды, мы смогли поддерживать корабль в рабочем состоянии так долго только потому, что половина его изолирована с самого Макрагга. Мы ''можем'' атаковать следующую планету, но так как израсходовали последние циклонные торпеды для уничтожения Барбаруса, то придется обстреливать ее конвенциональными боеприпасами «орбита-земля», что потребует времени и запасов, которых у нас нет, или же высадиться наземными силами, что будет стоить жизни воинов.

Он часто думал об этом мире, всегда видел его во снах, и хотя знал, что вырубленные леса и огромные аркологии будут мало похожи на планету, которую он помнил в своей юности, все же жаждал ее увидеть снова. Это были темные годы для I Легионалегиона, разбросанного войной на просторах галактикиГалактики. Почетная плата кровью и почвой, которая легко давалась другим лоялистским Легионамлегионам, была не для них. Нет. Плата с I Легиона легиона была большей. Единство. Идентичность. Вот, что мало-помалу отдавали Темные Ангелы войне Гора. Редлосс был с Калибана. Временами казалось, что Лев думал так же, но каждый раз что-то происходило, какой-нибудь безотлагательный кризис, который отвлекал его внимание от темно-зеленой сферы дома к галактической сцене.

– Не только Магистр магистр войны нуждается в снабжении, лорд, – сказал Весепиан. – Разве не по этой причине Лев приказал гроссмейстеру Лютеру отправиться на Калибан? Там нас должна ждать армия.

– С окончанием Гибельного шторма, связь с нашим миром должна восстановиться.

– Оттуда не было вестей? Разве это не достаточная причина для возвращения? И что с Девятым Орденом орденом Корсвейна?

– В основном от кемошийских пленников. Но также несколько астропатических перехватов. – Библиарий посмотрел на Лицинию, которая, несмотря на свою слепоту, увидела его взгляд и кивнула. – Они говорят, что Девятый Орден орден оказался в тисках между Каласом Тифоном и флотом примарха Мортариона и был уничтожен. – От этих слов поднялись несогласные крики, но библиарий просто нахмурился и продолжил. – Если в этих рассказах есть хоть толика правдаправды, тогда Гвардия Смерти уже высадилась на Калибане, и осаждает скалу Альдурук в этот самый момент.

То, что смертный повысил голос на конклаве , шокировало. Члены Гексаграмматона уставились на него с открытыми ртами.

Ножны меча выступали из трона под странным углом. Они были очень, очень большими. Волчий Клинок был древним цепным мечом неизвестного происхождения, затерянным в подвалах Альдурука, пока его не нашел и восстановил Лев. Клинку недоставало красоты и изящества Львиного Меча, изготовленного для примарха личными оружейниками Императора, только чтобы его сломал разгневанный Гиллиман, но Волчий Клинок был темным и кровавым оружием, подходящим темной и кровавой эпохе. Лев прикончил им ренегатов-рыцарей Люпуса, убил последних из Великих Зверей, и неоднократно говорил о предвкушении использовать меч для подобных целей среди звезд.

 == '''3 Решимость Магистра магистра войны''' == 

Стений расслабил напряженную челюсть. Он знал, что эти несколько секунд между отключением поля Геллера и полным выходом корабля из варпа несут наибольшую опасность. За эти мгновения погибло больше кораблей, чем за предшествующие им недели, месяцы и годы безумия. Прочный корпус задрожал и застонал, тяжелые шпангоуты, пересекающие крест-накрест мостик, подобно сводам храма, скрипели от напряжения кручения и тяги двигателя. Члены экипажа выкрикивали доклады о состоянии основных систем.

– Все корабли на месте, – сообщил Весепиан, его нервозность выдавали выдавал только привычный стук пальцами по ограждению командной платформы. – Чистый переход.

– Корабли, сир. Десяток. Снимаются с высокого якоря над Тагрией I и идут на перехват. Они из Третьего Легионалегиона.

За порогом его встретил вой пусковых сирен из каждой башни управления. Под исполосовавшими ангар красными и янтарными лучами сигнальных фонарей отделение прошло через двери в отсек. Повсюду носились матросы по узким дорожкам, отмеченным флуоресцентными полосами, огибая заправляемые и вооружаемые истребители, в кабины которых втискивались пилоты Крыла Ворона.

Из всех братьев Ольгина Редлосс был одним из немногих, кому он мог довериться как равному, но на практике было не так просто. Было столько всего, о чем нельзя говорить, столько не подлежащего разглашению, и оно должно остаться таковыми. Проще промолчать. Ольгин понял, что думает о Льве. После изгнания Лютера у примарха не было никого. Даже Гиллиман с Сангвинием не могли заменить единственного человека в галактикеГалактике, который действительно знал Льва.

– Магистр войны водит нас за нос. Я чувствую это. Он дразнит нас тем, что мы надеялись найти. Это уловка, чтобы держать нас подальше от Терры. Он боится Льва и правильно делает.

Корабли III Легиона легиона разделились на две группы, как рыбы, собравшиеся косяком вокруг черного клина высшего хищника. В темноте пылали двигатели, высвечивая аметистовую чешую и золотистую отделку на их темных бортах. Им в спину ярко светило тагрийское солнце, обрамляя зубчатые шпили пурпурными ореолами.

Стений отслеживал их маневры через экраны. Быстрота их действий в пустоте производила впечатление, но с учетом происхождения не вызывала удивление. Кроме того, корабли были значительно уже, чем давали основания полагать предварительные показания ауспика. Десять кораблей. В любой ситуации серьезная сила, определенно достаточная для защиты звездной системы, но восемь из них были эсминцами и корветами, а значит всего два капитальных корабля против шести у Темных Ангелов.

Соединение на левом галсе возглавлял гранд-крейсер типа «Экзорцист». Его эскортировали торпедные катера типов «Кобра» и «Яд». Вполне ожидаемо оно будет действовать с дистанции. Тем не менее, другая группа устремилась к правому флангу Темных Ангелов курсом, который должен вывести их в нескольких сотнях тысяч километрах перед носом «Ангельской башни», на дальнем краю линии I Легионалегиона. Вторую группу вел тяжелый крейсер типа «Индражит». Пустотный воин редкого и прочного проекта, названный в честь непобедимого полубога из индусского мифа. Корабль был предназначен выпускать миллионы тонн снарядов по цели на сверхмалой дистанции, обладая броней и пустотными щитами, необходимыми для отражения вражеского огня, пока он сближался с ней. Какой-то отступник из Темного Механикума должно быть проник в транспондер древнего корабля, потому что устройство вопило женским голосом его имя.

– «Непобедимый разум» равен ему, – сказал Озий Весепиан, изучая голографические данные, которые разбивали предварительные показания ауспика и авгура в приемлемые, яркие инфопакеты по тоннажу, вооружению, выработке энергии и толщине корпуса.

Если Ольгин был прав и это блеф, тогда Магистр магистр войны отлично его разыгрывает.

– Скорректируй курс на перехват «Сибарита», капитан, – приказал Лев. – Он развернется и встретит меня лицом к лицу , или я пробью лэнсом его брюхо.

Ольгин выбросил из головы затянувшееся зловоние гнилой древесины и надел шлем. Тот сцепился с кольцами горжета с шипением герметизации. Дальнекрасный свет очистил его визуальный дисплей. По мере включения одной за другой автономных боевых систем доспеха появились инфотексты и открытые скобки угроз.

Последовал взрывной рывок, вселенная резко сместилась, выбросив «Цест» на тысячу метров за считанные секунды. Перегрузка вдавила Темных Ангелов в брусья фиксаторов, а картина за иллюминаторами сменилась с серой стали на открытый космос. Пустота мерцала лазерным и орудийным огнем. Второй стук сотряс корабль, когда включились автономные двигательные системы, маневровые двигатели скорректировали курс ухода. Ольгин наблюдал через узкую щель за чередой лэнсов-выстрелов с «Неистовства», выпотрошивших корвет III Легиона легиона и разорвавших его на куски. Внутренняя атмосфера корабля вспыхнула. Ольгин бесстрастно отвернулся.

… и …и под ногами захрустели сухие листья. Он шокировано посмотрел на свой сапог, затем поднял взгляд. Его окружал густой лес. Из своих нор и дупел рычали звери. Шуршали темные листья, когда щебечущие птицы проносили сквозь них охотничьими стаями.

– Прорываемся к мостику, – сказал Ольгин, поднимая комби-болтер комбиболтер и фиксируя локтевое сочленение доспеха. – Несущие смерть!

Лев вытер окровавленные зубья Волчьего клинка Клинка тыльной стороной перчатки.

– Пусть держаться держатся в стороне. Я обещал Ольгину, что он получит шанс доказать мне, что мой брат водит меня за нос, и не стану нарушать свое слово. Мне нужно объяснять эти приказы другому капитану?

Он поднял палаш в двуручную защитную стойку. Счетчик боеприпасов сенсориума показывал пять нулей, каждый снаряд был потрачен на смертные отбросы. Воины Крыла Смерти до сих пор не встретили не одного легионера. Как и не видели следов их присутствия на борту корабля. Периодические доклады Крыла Бури указывали на то, что они также сталкивались всего лишь с восторженными слугами. Все это подтверждало подозрения Ольгина – Магистр магистр войны не выделил настоящие силы для удержания мира-кузни Тагрия. Он только старался держать Льва подальше от войны на Терре, поддерживая в нем веру, что его стратегия приносит плоды.

Нечто иное, чем смертное существо , вело этот корабль от места сбора Магистра магистра войны на Бета-Гармон.

Терминаторы в ответ на слова библиария сплотились, словно Мирдун был факелом против наступающей тьмы. Их доспехи были забрызганы кровью. Только безупречный стрелок Бренор все еще держал комбиболтер. Валиил и Самариил сменили огнестрельное оружие на короткие гладии. Вот почему с ними был Мирдун, а с каждым отделением прорыва Каллосона – библиарий. Битвы против Повелителей Ночи и Несущих Слово научили Темных Ангелов, какую опасность таит принятое предателями варповство. Те сражения также продемонстрировали Ольгину слабые места существ, что обитали по другую сторону материальной границы и делились этой силой, словно темный лорд, дарующий милости обратившимся с мольбой рыцарям. Демоны. Малефикар. ''Нефилим''.

– Рассредоточиться, братья, но будьте настороже. Мы найдем здесь свидетельства обмана Магистра магистра войны. Они будут в реестре приказов или в навигационных системах, некий ключ к подлинному замыслу Гора отвлекать все дальше Льва от стен Терры.

Компоновка мостика «Сибарита» имела сходство с мостиком «Непобедимым разумом»«Непобедимого разума», только была меньше и ярче. Экраны включались и выключались восхитительной схемой. Попадания в корабль отдавались дрожью по переборкам и палубе, как будто в предвкушении обещанного экстаза. Безделушки из огня и металла висели над терминалами, из которых их выбросило. Золотые, пурпурные и белые, они напоминали шлейфы семян на Калибане, которые каждое лето могли отравлять целые деревни. Как будто гравитацию и время сочли некультурной и изгнали с мостика. Повсюду плясали скобки угроз, словно опыляющие насекомые среди изобилия цветов.

Вся эта дрожащая масса щупалец сосредоточилась на командной платформе, расположенной чуть ближе к носу в сравнении с «Непобедимым разумом», словно для того, чтобы подвинуть ее командира поближе к происходившему на экранах. На троне капитана корабля растекся чешуйчатый студень, который все еще хранил остатки пурпурной легионерской брони на некоторых из похожих на щупальца отростках. Золотая Палатинская аквила, которую III Легион легион некогда носил с такой гордостью, погрузилась в слизистый лоб существа, словно насмешливое клеймо. Два раскачивающихся цефалоподных глаза выглядели крайне чуждыми, и в то же время в них интуитивно узнавалась прошлая принадлежность к человеку.

– '''''Я не ожидал гостей так скоро. Как восхитительно. Полагаю, мой экипаж предоставил перед смертью некоторое развлечение.''''' – По центру студня прошла отвратительная дрожь, покрывавший его сгусток слизи сокращался разрядами маслянистого электричества. – '''''Принц Фулгрим шлет приветствие и выражает сожаление. Он заверяет вас, что не испытывает обиды за разрушение Кемоша. Понимаете, он уже перерос подобное, и поступил бы так же с вашим миром, если бы удосужился вспомнить его имя.'''''

Гордость и гнев подтолкнули его вдохнуть третичным легким едкое облако, наполнившее шлем , и обнаружить, что оно совсем не лишено воздуха, как ему казалось. Оно покрыло стенки горла привкусом сверхконцентрированного сахарного сиропа, но Ольгин заставил себя сделать следующий глубокий вдох. С гулом сервомеханизмов он выпрямился, подняв меч над головой. Несущий Смерть держал клинок параллельно палубе, нацелив острие на кошмарное существо на платформе.

Слова Ольгина подействовали на Ксариила, как пощечина. Он тяжелой поступью отошел, а Ольгин поднялся по рампе. Самариил, Кастаил, Валиил и Мирдун тут же последовали за ним. Бренор держался сзади, подняв комбиболтер.

 Лев прошел к ограждению командной платформы, сменив Стения без единого слова или допущения, будто примарху есть дело до того , уберется ли капитан по собственной воле или его отшвырнут.

– Маневровые двигатели! – заорал Стений, не дожидаясь разрешения. – Лево руля. Двигатели на полную мощность. – Лев слишком сократил дистанцию, и , вопреки лучшей оценке Стения, капитан подчинился. Если целью «Сибарита» было взаимное уничтожением уничтожение при столкновении, тогда избежать этого было невозможно.

Терминаторский доспех типа «Тартарос» был самой современной моделью самого самой прочной личной брони в Империуме Человека. Несколько сантиметров сверхпрочной пластали, многослойных керамитовых пластин и поляризованных оболочек вокруг каркаса из адамантиевых стержней и пучков псевдомыщцпсевдомышц. Он жертвовал подвижностью и заметностью ради потрясающей защиты, но против того, что могло бить с силой и скоростью нефилима, это казалось неравноценным разменом. Валиил уже получил удар в нагрудник. Искалеченный воин лежал у задней переборки, из доспеха вытекали гидравлические жидкости. На отделение Ольгина легла красная руна.

Всякая легкомысленность в нем исчезла. Валиил был мертв, что отлично продемонстрировало беспомощность простых боевых клинков против демона. Не дожидаясь приказа, Самариил вышел из ближнего боя и встал над технодесантников Ксариилперед технодесантником Ксариилом, яростно рубя каждый щупалец, который ускользал от внимания лучше вооруженных братьев. Кастаил атаковал нефилима слева, каким-то образом используя достоинство массы своего доспеха для обращения ударов, блоков и ответных выпадов клинков в искусство мясника. Справа наступал Мирдун. В то время как паладин использовал безупречную технику меча Спираль, которую бы узнал любой инициат Калибана и только один из десяти тысяч мог быть достаточно одарен, чтобы однажды стать ее мастером, библиарий следовал путем пули: прямо, просто и верно. Каждый удар его психосилового топора вызывал ударную волну агонии и невероятные извержения крови в массе щупалец. Разряды психоэлектрической молнии, бьющей из его лба, выжигали целые скопления до корней, вызывая у бронированной медузы в центральной части существа бешеные вопли, как будто она заново рождалась в сладострастных выбросах эктоплазмы.

Ольгин изменил стойку, когда один из блестящих новорожденных метнулся к нему. Раздался громкий «бах» , и мерзость взорвалась в потоке крови.

Выброшенное щупальце миновало защиту Кастаила и выбило силовой меч из его рук. Демон довольно взревел, когда другая конечность обвилась вокруг пояса паладина, прижав его руки к телу и небрежно оторвав воина от палубы. Бренор выругался по воксу, поливая щупальца демона снарядами, пока тот колотил Кастаила о стены и потолок. Из разбитых терминалов посыпались искры, из пробитых труб вырвались струи газа. Наконец, Бренор, попал в цель. Щупальце лопнуло, выронив брата-паладина Кастаила с высоты шести метров. Он упал на ограждение поста, смял его и оторвал половину пульта. Темный Ангел не поднялся. Его идентификационная руна мигала между янтарным и красным светом.

– Брат! – закричал Ольгин, слишком занятый отражением атак щупалец, чтобы прийти ему на помощь.

«Сибарит» врезался в «Непобедимый разум». Он прошел сквозь броню флагмана I Легионалегиона, как нож сквозь масло, пробив герметичный корпус и сминая внутренние переборки. Хлынувшие из зияющей дыры в борту люди и металл сверкали, как дипольные отражатели. Инерция движения толкала тяжелый крейсер вперед, отодвигая «Непобедимый разум», словно бульдозер.

Весепиан кашлял, наглотавшись дыма, вырывавшегося из машинных ям. В темноте ползали матросы. Немедленных ответов на приказ не последовало. За них говорил «Непобедимый разум» – нечестивым визгом металла двух великанов, столкнувшихся друг с другом. Звук был почти жалобным в сравнении с воем пустотных щитов. Два защитных пузыря, завывая под весь диапазон акустических регистров, давили друг на друга, скребли и корчились. Высота звука подскочила до таких показателей, которые даже космодесантники не могли игнорировать.

У Редлосса возникло чувство, что он знал. Он знал лучше оружие, чем людей. В визге столкнувшихся щитов он услышал смех богов. Массы кинетической энергии выбрасывало в варп, соединив сражающиеся корабли над активным разломом в имматериум. Это и было изначальным намерением «Сибарита». Создать канал.

Вместо него, расставив ноги на разбитой платформе, стоял греканский колосс. Розовокожий и сверкающий электричеством нефилим был облачен в пурпурно-золотую броню Легиона легиона с выжженной на лбу Палатинской аквилой. Из непроизвольного движущегося рта свисал длинный извивающийся язык. В одной руке существо держало гоплитское копье, а в другой – круглый щит. В подмышках извивались щупальца.

Редлосса на краткий болезненный миг парализовало, затем эта реакция почти сразу сменилась яростным желанием покончить с ее источником. Воспоминание о Великом Звере, перебившем его семью, когда ему было восемь лет, никуда не ушло. Оно оставалось с ним каждый этап физической подготовки, индоктринации и всевозможного нейростимулирования. Оно привело его в Орден, в Легионлегион, в роту разрушителей и, в конечном итоге, в Крыло Ужаса. Теперь он был носителем смерти. Именно желание полностью истребить подобных чудовищ давало ему ненасытную жажду битвы.

Лев перекатился из-под ног демона и активировал Волчий Клинок. Черные адамантиевые зубья завращались, воинственные и всегда голодные. Редлосс с благоговением смотрел, как примарх рубанул огромным цепным мечом по задней части икр демона. Колосс взревел, захромал и взмахнул щитом. Тот мог сбить зубцы с бруствера крепостной стены, но Лев отклонился, уже разворачиваясь. Щит прошел через его светлую гриву, и примарх возвратным ударом вонзил Волчий Клинок в нагрудник демона. Розовый студень и ихорозная жидкость струями хлынули из разорванной брони. Демон взревел и пролил восторженные слезы. Он сделал шаг вперед, и меч примарх примарха вышел из его хребта под прерванный вой.

Пока шла схватка, Стений не прекращал стрелять. Он разряжал свой стаббер в эйфорическую ухмылку твари, пока не закончились патроны. С воинским кличем старого Калибана Редлосс рубанул боевым топором по бедру нефилима. Презрительный удар древком копья тот тут же отправил Редлосса и его наследственное оружие в разные стороны. Топор завертелся и вонзился на тридцать сантиметров в переборку. Несущий Ужас кувыркнулся и рухнул на спину за платформой.

Зверя Зверь столь незначительной массы при падении уничтожил целую группу постов и смял палубу. Существо смеялось со слезами на глазах, пока Лев не спрыгнул с платформы и не вонзил Волчий Клинок ему в глотку.

Редлосс наблюдал в идеальной неподвижности. Лев был величайшим воином в галактикеГалактике. Без исключения. Ни человек, ни брат-примарх, ни демон не мог одолеть его в бою. Возможно, Ольгин прав. Возможно, Терре необходим Лев на ее стенах. Кто еще мог надеяться выйти лицом к лицу с такими существами, как Гор или Ангрон, и победить?

Лев вытянул окровавленный меч из вязких останков шеи демона и опустил его, отключив моторы и выпрямившись в полный рост. За спиной примарха на единственной цепи висел разбитый главный окулюс, осыпая его доспех искрами.

– Пусть больше не будет сомнений в решимости Магистра магистра войны удержать этот мир, – сказал он, глядя на растворяющегося демона.

Капитан выглядел потрясенным. ''«Редкое впечатление от реального боя»'', – догадался Редлосс.

 '' – В войне все зависит от возможностей. Чтобы побеждать, мы должен должны всегда быть готовы воспользоваться возможностями, как только они появятся.'' 

Лихтер типа «Арвус» под названием «Архемидий» выключил двигатели и приблизился по инерции. Магнитные тяговые устройства «Непобедимого разума» подхватили его, как только корабль вошел в зону действия поля отсека шаттлов. Корабль содрогнулся под воздействием чередующихся линий поля, словно древний броненосец, застрявший во льдах. У магоса-прайма Эйронимакса Велтарэ – законного правителя фабрикаторий Тагрии, наблюдающего позади панели пилота – возникло ощущение, будто он был призом, трофеем, взятым в битве с Легионес Астартес III-гоТретьего. Либо Темные Ангелы не доверяли пилотскому мастерству тагрийского адсекуляриса, либо не доверяли самому Эйронимаксу.

Признавая тот факт, что они пережили психологическую травму, вызванную изгнанием и унижением из-за поиска пристанища в святилище былого соперника, Эйронимакс реагировал на их поведение с долей снисходительности, но даже при этом находил своих товарищей-магосов раздражающими. Если в отношении главенствующей роли их хозяина и благодетеля Эйронимакса они придерживались молчаливого согласия, то друг с другом магосы постоянно соперничали. Низложенные властители и несостоявшиеся наследники. Амбициозные баронеты, для которых верность Договору Марса была удобным девизом для стремления к старым междоусобицам. Для них победа над Гором была второстепенна в сравнении с желанием пережить войну на более сильной позиции, чем их феодальные соперники.

В более просвещенные дни почетная стража таких прославленных лидеров миров была бы достойна самого Фабрикатрикса Феррума. И, возможно, это были не слишком высокие амбиции? Из всех властителей миров-кузней в богатом промышленностью космическом коридоре вдоль границы сегментов сегментумов Пацификус и Обскурус, известном под именем Железные миры, Эйронимакс был единственным верным магосом, который сохранил хотя бы остатки своих владений. Пять лет он сражался без всяких собственных амбиций, без рациональной веры, что эту борьбу ''можно'' выиграть. Он сражался ради чистоты свой логики, из чистой непреклонности перед теми, кто отрицал ее.

В отличие от большинства адептов его четырехсотлетнего возраста и высокого звания, он сохранил весьма человекоподобный центральный корпус. Его торс был облачен в анатомическую кирасу из сплава титана и золота, вручную отформованную марсианским песком. Бедра имели ту же защиту¸ но нижние части ног и рук из полированной керамики были обнажены. Сменные пальцы ощетинились устройствами-метками и цифровым оружием. В качестве дополнительного слоя скрытой защиты, в полость, которую ранее занимал желудок, вмонтировали генератор кинетического конверсионного поля класса Ординатус. Оно могло выдержать выстрел плазменной пушки. В правой руке Эйронимакс держал скипетр, изображавший Махину Опус с ореолом, на котором созвездиями были размещены звезды Железных Мировмиров. Каждую обозначал собственный драгоценный камень. Тагрию представлял бриллиант размером с неаугментированный человеческий глаз. Жезл также был мощным силовым оружием. Один только этот скипетр гарантировал претензии Эйронимакса на мир-кузню Тагрия.

– Как вам мой корабль?

Помещение, в котором Лев решил принять их, было спартанским и более практичным, чем величественные залы его стратегиума. Командный мостик и его крылья были не местом для чужаков. Одинокий овальный стол из лакированного дерева стоял в окружении ровно дюжины кресел. Оставшегося места было мало, даже если прочие предпочли бы стоять. Не было ни знамен, ни показного великолепия, ни деревянной отделки, чтобы скрыть стальную утилитарность переборок. Единственным украшением был оловянный бюст лорда Шифра-шифра, установленный на стене над главой стола. Посыл был очевидным: Калибан мог находиться во многих световых годах, но Страж Ордена все так же наблюдал.

Ольгин снова уловил в воздухе запах мятых листьев, как будто оруженосец Легиона легиона украсил совещательный стол букетом, и услышал далекий рык зверя. Избранный лейтенант встряхнул головой. Смотрящий спас ему жизнь. Почему? Почему ему? Он не чувствовал должной благодарности. Он чувствовал, что его использовали, опозорили, словно их интерес к нему невольно привел его к неосознанному предательству Трона. Он прикусил губу и решил не усугублять проявленную слабость, выдавая ее своим внешним видом.

Он видел то же самое в Магна Макрагг Цивитас в ходе устроенной там Кёрзом короткой и кровавой кампании террора. Слухи. Толки. Даже в лесах Калибана не царила такая враждебность и полное отсутствие света. Он слышал разговоры о том, что Девятый орден уничтожен, а Корсвейн мертв, что Лютер пал при обороне Калибана, что Лютера видела видели на старой Земле подле Гора. Откуда брались подобные истории? Он понимал, как они разрастались, но кто сеял первые семена и зачем?

– Когда легионы титанов отозвали из миров-кузней на защиту Сегментум сегментума Соляр, мы стали легкой мишенью. Большинство из наших миров пали или просто перешли на сторону Гора и осадили тех, кто не стал.

– Тагрия все еще снабжает силы Гора? – спросил Ольгин. В ответ на бесстрастное выражение магоса, он продолжил. – Последний призыв был послан самим Гором, все всем силам и кораблям снабжения собраться на Бета-Гармон.

– У нас не вышло, – покачал головой Эйронимакс. – Магос-претендент Тагрии, техноведьма по имени Беллонитрикс оставалась на связи с нашими бывшими контактами в Двадцатом Легионелегионе. Мои астропаты перехватили множество сообщений, но их осталось мало , и они изнурены. У меня не осталось ресурсов для дешифровки всех посланий.

Эйронимакс поднял скипетр и положил его на стол перед собой. Метровой длины жезл имел форму крозия с украшенной драгоценностями и крайне замысловатой шестеренкой Механикума на верхнем конце. Скипетр издал глухой тяжелый стук от соприкосновения с лакированной поверхностью стола.

– Я хочу отбить Тагрию. Вы хотите навредить Магистру магистру войны издали. Наши интересы больше пересекаются, чем расходятся.

Лев нахмурился, погрузившись в размышления. Его лицо было идеально бесстрастным, мрачная невозмутимость и золотые локоны усталого ангела. Врей что-то прошептала ему на ухо, на что примархапримарх, кажется, отреагировал, так как его глаз мигнул. Лев убрали убрал руки от подбородка, затем откинулся на спинку кресла. Выглядело так, будто кто-то отключил питание гололитического проектора.

Редлосс озадаченно взглянул на него. Он начал волноваться за брата. Он несколько дней собирался обсудить инцидент в покоях примарха, но не находил то подходящего времени, то слов. Вопрос готовности Ольгина исполнять свои обязанности входил в полномочия Каролинга или, в конце концов, самого Льва. Неожиданно ощущение угрозы заставило его бросить взгляд в сторону. Он почти забыл, что примарх все еще здесь. Это почти пугало, насколько неподвижным и незаметным могло быть это богоподобное существо. Редлосс поерзал в кресле и посмотрел на Ольгина.

– Как и я. – Редлосс посмотрел на свои руки, лежащие на столе. – Нельзя быть так близко к Двадцатому и не попасть под его влияние. Ты веришь их рассказам? Об Адептус Механикус? Новых Легионах легионах с Терры?

Медно-коричневый цвет планете придавали адамантиевые силикаты, которые исполосовали ее поверхность в пустыне. На Тагрии говорили, что стоит сгрести достаточное количество песка , и корабли с бронетехникой практически сами себя выкуют. Это был негостеприимный мир, прикованный к своей свирепой материнской звезде и находящийся в нескольких миллионах километрах от обитаемого пояса системы. Одна полусфера была расплавленным пеклом вечного дня, другая – холодной пустыней, которую терзали грозы, обусловленные тысячеградусным перепадом температуры вдоль линии терминатора. Это был безобразный мир. Он выглядел, как свинцовая пуля, выпущенная в космос и попавшая в бронестекло. Промышленное кольцо, пересекающее линию дня-ночи, сдавливало окружность планеты, его шахты и мануфактории были достаточно крупными, чтобы деформировать контур планеты. Планетарная столица – защищающий от гроз пермакритовый пузырь и геотермальные теплообменники под названием Главный дуплекс – протянулась на несколько километров от южного полюса, где двадцатиградусный наклон оси создавал умеренную зону сумерек.

Стоявший в окружении экранов вспомогательного командного мостика «Непобедимого разума» Стений, наблюдая с расстояния в полмиллиона километров за кораблями второго ранга, ощущал нечто близкое к удовлетворению.

Он видел самую жестокую и кровавую войну человечества со времен Темной Эры эры Технологий почти до самых последних его дней.

Стений неуклюже приложил указательный палец к своему стальному носу<ref>британский Британский жест, означающий "Это «Это наш общий секрет" секрет» или "Никому «Никому не слова"слова».</ref>. Он знал, что калибанитская женщина не поймет этот терранский жест.

С цикличным воплем турбореактивных двигателей десантно-штурмовой корабль поднялся с пермакрита, но сначала навел пять спаренных болтеров на позиции охраны в дальнем конце площадки, чтобы сжечь их. Предназначенные для истребления бронированных воинов и чудовищных ксеносов осколочно-фугасные снаряды превращали обычных солдат в куски мяса. Люди как будто плясали, когда их разрывало в клочья, дергаясь под грохот стаккато, лязг гильз и пульсирующие вспышки взрывов.

Он подумал о Льве, саре Лютера Лютере на прекрасном Калибане, и об Императоре, безупречном и возлюбленном всеми, который все еще пребывал на далекой святой Терре.

Это напомнило ему о пожарах, поглотивших его деревню на виндмировских холмах. В ночь, когда из леса пришли звери. Ему было восемь. Воспоминания больше не вызывали кошмары, как когда-то. У него забрали способность чувствовать страх, оставив одну лишь ненависть, жажду возмездия и зияющую пустоту там, где когда-то страх мог сдерживать эти порывы. Он жил ради огня. Он знал внутреннее устройство своего первоклассного доспеха лучше большинства технодесантников Легионалегиона. Он мог разобрать свой болтер меньше чем за минуту и подробно описать стадии детонации фосфексных зарядов, прикрепленных к его поясу. Он все это мог сделать. Как будто был к этому предрасположен. Разрушение всегда завораживало его. Оно стало его ремеслом, и он отлично знал его инструменты.

Над головой с грохотом пронеслась эскадрилья «Молний Примарис», украшенных эмблемами Крылам Крыла Ужаса и Крыла Огня. С подкрыльевых точек подвески сорвались клубящиеся шлейфы ракет и на сверхзвуковой скорости уничтожили то, что осталось от обстрелянных радиационными ракетами комплексов раньше звука пролетающих самолетов.

Редлосс повернулся в тот момент, когда от его доспеха отскочили пули. В двухстах метрах слева когорта скитариев-ренегатов переместилась в руины пермакритового здания. Оно было разрушено во время первых авианалетов и спуска десантных капсул, но его прочный каркас все еще давал отличное укрытие. Сенсориум доспеха наполнил визор Редлосса сигналами тревоги. Радиевые боеприпасы. Механикум решили сражаться радиацией с радиацией. Редлосс улыбнулся внутри своего доспеха. Если бы его хоть сколько заботила судьба этого мира, эта новость могла его обеспокоить.

Кроме Льва, Легиона легиона и Калибана Редлосса очень немногое заботило.

Какое-то устройство тепловой индукции, спроектированное для накопления солнечной энергии в виде горячей воды. Это был огромный металлический цилиндр, окруженный частично стенами и каменной кладкой, и переживший разрушение окружающих строений более или менее целым. Радиевые пули застучали по теплозащитной черной стали, за которой укрылся Редлосс.

Визуальный дисплей Редлосс Редлосса побелел, когда уровень радиации резко подскочил, а авгуры шлема яростно защелкали.

Орден Калибана не располагал теми видами оружиями, которые он сейчас применял. Волкитное. Био-алхимическоеБиоалхимическое. Биологическое. Кое-кто считал их использование нерыцарским, постыдным отказом от добродетелей и традиций Ордена. Они ошибались.

За каждым шагом вперед следовал еще один, за каждым убитым солдатом-рабом скитарием и боевым конструктом -таллаксом следовал еще один. От попаданий лазерных лучей по конверсионному полю магосу магоса растекалась рябь. Яркость мерцающего ореола белого света была обратно пропорциональна убийственной энергии, направленной в Эйронимакса. Он шел на врагов, прикладывающих максимальные усилия убить его, даже когда случайные лазерные лучи скашивали адсекулярисов, которые безрассудно отдавали свои жизни ради него.

<Ожидаю дальнейших инструкций.>

<Инициирую протоколы отхода.>

<Темные Ангелы наступают на север,>сообщил доминус Менелюкс.

<Я осведомлен об этом,>ответил Эйронимакс.

Он гадал, такой ли будет битва за Терру между воинами, которые десять лет назад назвали бы друг друга родичами , после того разнесли каждую груду камней, которая имела значение? Разыгрывалась ли эта сцена перед сотней цитаделей квантовыми отголосками того небывалого конфликта, который велся из-за Императорского дворца? Искали ли сейчас друг друга Император и Гор среди пепла своих грез, как делали это здесь сам Эйронимакс и претендент?

Выехал бронетранспортер на низком гусеничном шасси с кроваво-красными бронеплитами, покрытыми золотой гравировкой. Его верхний лобовой лист имел форму головы в шлеме, как будто сам Бог-Машина Марса вез своих воинов на войну. Машина резко остановилась. Обломки скатились с ее покатой крыши. Рампы врезались в пермакрит и извергли полдюжины огромных зверей в пустотной броне. Огрины-харониты. Они были джаггернаутами трехметрового роста из плоти и стали, к их ужасающе громадным телам недолюдей грубо прикрепили кибернетику. Пыль от разрушенной ризницы накрыла свиту Эйронимакса, образовав налет на его конверсионном поле. Магос открыл огонь из своего орудия. Грубая мускулатура продуктов мерзкой технологии наполнили его ненавистью.

Стрелковые цепи адсекулярисов изжарили атакующего киборга дочерна. Стаи кибер-оккулярис поливали его лазерами. Он продолжал идти, врезавшись в адсекулярисов и принявшись рвать людей на части. Бесстрашные воины продолжали стрелять, поддерживая темп огня, даже когда один, затем два, и даже три огрина прорвались через их ряды.

С близкого расстояния его гравитон уничтожил ближайшего огрина, смяв его массу в мясной шарик размером с кулак, который расколол при падении пермакрит. На магоса заревел следующий зверь. Обезумевший от стероидов огрин был вдове вдвое выше Эйронимакса. Окруженная тепловой дымкой туша была усеяна лазерными ожогами. Из тела Эйронимакса выросли две дополнительные конечности. Активировался силовой клинок. Зажужжал цепной кулак. Огрин ударил гигантской клешней. Магос пригнулся и врезал цепным кулаком в живот. Оружие разрубило броню и вырвало плоть. Лоботомизированный недочеловек не почувствовал этого. Он разрубил лучевой и локтевой адамантиевые прутья цепного кулака одним ударом клешни, а затем свалил магоса. Потеряв энергию, цепной кулак остановился, застряв в животе зверя. Отсеченная конечность шипела электричеством. Огрин сделал шаг вперед и поднял коготь.

Мирмидонка-секутор была хороша. Каждая пропорция ее конструкции безупречна, каждый функциональный элемент ее формы и действия рассчитан до тысячной доли. Ольгину понадобилось два быстрых обмена ударами, чтобы раскусить ее. Он опустился на одно колено, когда силовой топор секутора с шипением устремился к его шее, и опустил свой меч на наплечник, параллельно наклону спинуспины. Топор ударил по клинку и соскользнул. Менее подготовленный воин утратил бы равновесие, открывшись для удара в челюсть крестовиной меча или наплечником, но секутор была мастером войны. Сегменты ее тела щелкнули, вращаясь в противоположные стороны, затем она ответила пневматическим шквалом атак. Ольгин чуть отступил. Он парировал каждый удар, контратакуя при каждой возможности, доведенные до автоматизма комплексы движений Спирали соединялись в непреодолимую защиту и неотразимую атаку.

Вот , что значило быть Темным Ангелом, рыцарем Ордена Калибана. Быть свободным от интриг. И сомнений.

Мирмидонцы-секуторы и их трэллы-адсекулярисы выскочили из своей засады, когда широкие магистрали десантных пристаней сжались до узких проходов, которые питали мега-заводымегазаводы. Располагавшиеся близко друг к другу толстые стены из матово-серого пермакрита и оцинкованной стали были покрыты толстым слоем суборбитального льда. Понадобится нечто более мощное, чем «Поборник», чтобы проделать путь через них. Ольгин сразу же разгадал ловушку, но не смог придумать более быстрого способа выманить врага, кроме как броситься в нее.

Он разрубил секутора до середины тела нисходящим ударом. Его палаческий меч встретил там что-то прочное, какое-то ядро дублирующей личности или восстановительную матрицу, и застрял в груди секутора. Легионер вырвал клинок с фонтаном крови. Секутор замахнулся, что чтобы вонзить топор в грудь Ольгину. Самариил снес ему голову выстрелом в упор из болт-пистолета. На благодарности времени не было. Ольгин даже не был уверен, знал ли брат о его присутствии. Ветеран Крыла Смерти повернулся и вонзил гладий по самую рукоять в горло следующего секутора. Ольгин устремился вперед. Один только размер и масса его бронированного тела вынудила секутора отступить, дав Самариилу время отпилить магосу половину головы, затем проломить ему лицо навершием клинка.

Проход впереди расширился. С другого направления тоже шел бой, на подъездной дороге или выходе из здания – Ольгин пока не видел. Его карты устарели. Темный Механикум Темные механикумы внесли изменения после лишения Эйронимакса власти.

Закрутившись вокруг оси своего тела, пока шестеренки не зацепили клинок Ольгина, робот-рыцарь развернулся и ударил молотом. Оружие угодило в край нагрудника. Выпущенный гравитонный поток сжал броню, деформировал ее, и только присущая керамиту пластичность и прочность на разрыв позволила ему вернуться к оригинальной форме целым. Сила пятиметрового боевого автоматона отшвырнула Несущего Смерть. Он врезался в стену, его силовой ранец принял удар на себя. В боевом доспехе произошел частичный сбой напряжения. Внутри шлема раздались искаженные предупредительные сигналы, когда одна за другой конечности теряли энергию, восстанавливали, снова теряли. Сенсориум сбоил. Частично затянувшиеся раны, полученные ранее на «Сибарите», снова начали кровоточить. Ольгин увидел точки. Они превратились в падающую листву. Он почувствовал запах перегноя и услышал рев зверей.

Рев в ушах превратился в грохот болтеров Бренора и Самариила, которые поливали огнем Домитара«Домитара». Их снаряды отскакивали от металла и вспыхивали на щитах, срывая редкие открытые участки брони. Стрельба ошеломила робота достаточно, чтобы тот отступил на шаг от Ольгина. Избранный лейтенант выпрямился и прислонился к стене, когда «Домитар» неуклюже повернулся к двум легионерам, не в состоянии свободно вращаться из-за застрявшего в теле меча Ольгина. Тем временем награнские скитарии продолжали обстреливать его сзади. Бренор прекратил стрельбу, перезаряжаясь. Самариил вел огонь, прикрывая брата те несколько секунд, которые тому понадобились, чтобы вставить новый магазин. Ему удалось разнести левое коленное сочленение робота. Автоматон закачался на нетвердых ногах, пока двое Темных Ангела и когорта скитариев вели огонь. Наконец, «Домитар» сильно содрогнулся и рухнул на землю со звуком «Хищника», разносящего арсенал.

Задачей Ольгина были захват, удержание и обеспечение согласия. Он вспомнил свою горькую улыбку, когда Лев легкомысленно использовал слово «согласие». Тем не менее, жизненно важным итогом этой операции были идентификация и учет содержимого каждого завода, склада и хранилища на платформе. Вся продукция Тагрии отлаживалась и дорабатывалась здесь, хранилась для санкционирования и последующего вывоза на предательские миры. Само собой, на складе будут артефакты, поблизости от которых Ольгин не хотел бы вступать в перестрелку .

– Что за…за?..

– Всем выйти, – быстро произнес он. – Самариил, выведи их. Брат Тит, установи периметр в ста метрах от этой точки.Этого будет недостаточно. Этого будет ''совершенно'' недостаточно.

– Будьте наготове, – сказал он, а затем отключил вокс-связь. Стений не привык ошибаться, но еще раз проверил, отключена ли связь. – Ты это слышал, – сказал он, обращаясь к марионетке из плоти, которая стояла, не дыша, за его спиной. Если мерзость пыталась выбить его из колеи, то ей понадобиться понадобится сделать нечто посерьезнее, чем просто стоять там.

Стений повернулся и посмотрел на него. Сервитор был истощенным и выглядел гораздо старше одиннадцати или двенадцати терранских лет своего биологического возраста. Голова наклонена, а взгляд – стеклянный. Несовершенное костеобразование и мышечная недостаточность скривили его тело. Набедренная повязка была загажена и соответствующе смердела.

Существо называло себя ТухульхойТухулхой.

Оставив беспокойного магоса, Ольгин прошел к стеллажу с контейнерами. Каждый был шириной четыре метра, высотой – полтора, и со свинцовыми стенками двадцатисантиметровой толщины. Темный Ангел насчитал тридцать штук. Отбросив предосторожность, он провел рукой по выбитым рунам. Он не владел лингва технис, но уже знал, что находилось внутри. Циклонные торпеды. Теперь он понимал, почему для прорыва через двери понадобился дредноут, а сооружение окружили рассеивающим полем.

Он был сыт по горло уловками адепта. Они слишком сильно напоминали непрекращающиеся интриги его собственного Легионалегиона.

Вид насильственного переноса тела через варп оставлял специфический неприятный привкус во рту. Словно через твою кожу проходит переменный ток, пока в животе постепенно растворяется капсула с ядом. Это походило на медленную пытку. В этот раз все произошло мгновенно. В один миг Ольгин, Риган и альфа были одни. В следующий – уже нет. Как будто какое-то апокалиптическое д-оружие сгребло Льва, Эйронимакса и все остальное в радиусе двадцати метров, а затем доставило их сюда.

Перенесенные вместе с ними лоялистские адсекулярисы не были готовы к тому, что произошло. Воздух разрезал лазерный огонь митраружей, все еще стреляющих по целям, которые теперь находились в десятках тысячах километрах на Тагрии, вместо них терзая бронированные контейнеры, замки и предупреждающие печати. Шквал лучей оставил ожоги на нагруднике и наруче Ольгина. Болт пробил грудь Ригану и вышел из спины, оставив дыру, через которую смертный воин мог просунуть руку. Генерал-заместитель умер, не издав ни звука. Прежде чем Ольгин осознал, что происходит, награнский альфа молниеносно отреагировал. Он был под огнем, а его магос погиб. Он развернул болтер «максима» на адсекулярисов, и в тот же миг Волчий клинок Клинок с воем разрезал его шею в фонтане маслянистой крови и бледной плоти.

Проигнорировав его, Лев подошел к Ольгину. Несущий Смерть опустился на одно колено. Сделал он это в равной степени из-за страха потерять сознание и уважения к примарху. В голове все перемешалось. Он знал только одно устройство на борту «Непобедимого разума», которое могло провести так безупречно массовую телепортацию. ТухульхаТухулха. Варп-механизм, который примарх вырвал у Каласа Тифона на Пердитусе. Ольгин закрыл глаза, не смея смотреть на то, что они видели. Рот наполнился горьким привкусом. После усмирения Гибельного шторма Ольгин и Редлосс взяли со Льва клятву, что необходимость в чуждой технологии отпала.

– Как я сделал на Кровавой гореГоре, – сказал Лев.

Битва у Кровавой Горы, иначе называемой на старом лесном диалекте Сангрулой, была последним великим сражением Ордена Калибана. Перед тем как он стал Легиономлегионом. Там Лев разбил Рыцарей Люпуса и привлек под свои знамена всех рыцарей Калибана. Эта битва, наконец, позволила Льву начать зачистку последней великой пустоши – Северной Чащи. Для Редлосса воспоминания о том дне несли горьковато-сладкий привкус. Битва произошла вскоре после его включения в Орден, но до великого открытия космоса. И тот десятилетний мальчик, которым он был, имел все причины бояться, что последняя и величайшая битва в человеческой истории только что прошла без него. Пришлось потратить некоторое время, которое по утверждению Ольгина лучше было бы провести в медитации и тренировке, но Редлосс нашел апотекария по имени Боргиас, который участвовал в той битве. С задумчивым, устремленным вдаль взглядом, как будто пропасть между ветераном и неофитом была высечена в тот день в камне, Боргиас рассказал о своих впечатлениях от той битвы.

Обломки уничтоженной Тагрии заполнили экраны окулюса. Орбитальные платформы, которые еще не были уничтожены, медленно деформировались под неустанным циклонным давлением. Вихревые импульсы растекались через поле обломков, вытягивая куски металла – некоторые величиной в сотни километров в поперечнике – к краям облака. Это зрелище леденило душу. Ты словно стоял на береговой линии и смотрел на огромную морскую битву, на выброшенные на берег обломки. Совесть Редлосса тревожил не сам факт разрушения. Он первым и громче всех возликовал, когда Кемош погиб от орудий «Непобедимого разума», и поддерживал уничтожение следующих за ним миров. Не тревожило его и скрытие подлинных намерений от МеханикусаМеханикус, так как он был Темным Ангелом и знал, что знание оставалось могущественным , только пока его оберегали. И не из-за магоса Эйронимакса, которые который сейчас кричал и проклинал из нуль-камеры на одной из темных палуб, где ранее обитал Конрад Кёрз, так как на борту флагмана хватало темных и недостойных упоминания вещей. 

Редлосс, чей мрачный взгляд соответствовал цвету его доспеха, смотрел, как взрыв окрашивает поле обломков. Заводская платформа, едва видимая в облаке, раскололась в обманчиво замедленном движении, выпустив бирюзово-серебристый пузырь, немного напоминающий ударный крейсерекрейсер, который рассыпался, как стекло при ударе.

– Они больше не представляют непосредственной угрозы, как и ценности для Магистра магистра войны, – пренебрежительно сказал Лев, затем повернулся к Стению. – Оставшиеся циклонные устройства на борту?

– Да, сир. Сейчас и каждый день, пока мне не удастся убедить вас. Я буду молить вас об этом. Мне это нужно. ''Нам'' это нужно. Вызовите Корсвейна. Вернемся на Калибан, чтобы примириться с Астеляном, Исрафаилом и Лютером. – Лев напрягся от упоминания последнего имени, но Ольгин из-за опущенный опущенной головы не заметил этого и продолжил. – Затем ударим по Терре всем Легиономлегионом. Разве вы не видите, что эта война сделала с нашим Легиономлегионом? Вы можете спасти его, сир. Мы можем спасти Терру.

Лев выдохнул, словно сбрасывая бремя галактикиГалактики.

– Помни свое место, Ол, – сказал Лев. Для него понизить голос означало то же, что для других людей сжимать кулаки и разбрасывать вещи. – Конечно, я не поверил. Я спорил с ним, опровергал его слова. Я ''сражался'' с ним. Но Сангвиний поверил ему. Затем я спорил с ''ним''. Но человек может сомневаться в Ангеле только до поры до времени. Слишком многое из того, что он обещал, произошло, а если он был точен в своих предсказаниях, почему не мог Ночной Призрак? Разве не удобнее верить в то, что мой брат так низко пал из-за своих видений этого будущего, чем в сознательное намерение Императора создать чудовище?

– С ТухульхойТухулхой, конечно, – сказал Стений, холодно усмехнувшись.

– Если он погас, значит, мы должны воспользоваться Тухульхой Тухулхой в последний раз, – сказал Ольгин. – Мы должны вернуться на Терру и убедиться сами.

– Если он погас, тогда самое темное пророчество Ангела сбылось – он пал от Сокрушителя мировМиров, а Гор оскверняет трон моего отца.

– Но, сир, – возразил Ольгин. – Может быть тысячу тысяча причин, почему потускнел маяк Терры. Мы не можем быть уверены, пока не убедимся сами, и до этого мы, несомненно, не можем покинуть Трон.

– Нет, Ол. Я уже уверен. Эта война проиграна, как и предсказывали Кёрз с Сангвинием. Все, что остается теперь Темным Ангелам – это взяться за оружием оружие и отправиться в путь, гарантировав, что моему брату Гору не останется для правления галактикаГалактика.

– Крыло Ужаса отправиться вместе с вами, сир. Мы зажжем галактикуГалактику.

Он слишком долго шел в одиночестве, отвергая собственные страхи, позволяя тьме разрастаться в Легионе легионе своего примарха. Большая часть Редлосса стремилась поделиться предостережениями Смотрящего с Ольгином. Даже, по правде говоря, жаждала этого. Но он не пойдет к Ольгину вот так, цепляясь за осколки их дружбы, словно рыцарь без господина. Уже слишком поздно для этого. Слишком многое следовало сказать давным-давно, и слишком многое в их отношениях нельзя озвучить даже сейчас. Как и нельзя доверить Вастаилу или Алоцери. Его братья подумают, что его дух сломлен.

А пока он должен жечь галактикуГалактику.

Дворец пылал. Его обширная территория, разросшаяся за тысячелетия, достигла своего апогея в великолепной базилике эпического размера. Это была крепость, капитолий, монумент, храм, завершение проекта того, кто выделил Себя из истории и старался присвоить Себе будущее. Теперь, стены дворца были разрушены, а вместе с ними и Его мечты, смиренные творением Его собственного гения. Кровь, что залила триумфальные площади дворца, была его собственной, пролитой заблудшими сынами. А на другой стороне галактикиГалактики, в другом мире пылал другой дворец. Он тоже за тысячелетия накопил стены и залы, его законченный облик олицетворял мечту лидера, рождающегося раз в тысячу лет. Этот дворец тоже был разрушен. Он тоже истекал кровью своих падших сынов.

''– Они пренебрегли нашими предостережениями, '' – сказал другой.''

''– Недостаток расы. Разве Эльдрад из эльдари альдари не пытался предупредить Фениксийца?''

''– Возможно, но, боюсь, разрушение Калибана – теперь наша последняя надежда на будущее. Это станет решающим ударом, что разделит их. Неужели Лев готов совершить подобное?''