827
правок
Изменения
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас= 2830
|Всего = 36
}}
– Это единственный способ. Ты увидишь, что я права. – Она прижала руку к окну, её пальцы рисовали фигуру в конденсате. – Я только надеюсь, что ты увидишь, пока не стало слишком поздно.
== ДВАДЦАТЬ ДЕВЯТАЯ ГЛАВА ==
'''ОТВЛЕКАЮЩИЙ МАНЁВР'''
Королева Бородавка Первая развалилась на троне из пустых бочек прометия и выброшенных подушек, потягивая дешёвую выпивку из помятого жестяного кубка. Она держала мизинец вытянутым, как учил её Тад. Нужно соблюдать приличия на публике. Первый из уроков Тада. Его второй урок был посвящён ножу и тому, как лучше всего перерезать горло, не пролив много крови. Старый мути был кладезем мудрости.
Она сменила мантию на охотничий костюм аристократки, извлечённый её пронырами из какой-то мусорной трубы. Несмотря на пятна, он по-прежнему был цел. На брюках даже были карманы, а шпоры по-прежнему вращались, несмотря на ржавчину.
Трон стоял на крыше рудовоза, припаркованного у входа в сточную трубу. Её охранники сидели на корточках рядом, некоторые на грузовике, некоторые стояли на страже, перешёптываясь между собой. Время от времени сотрясаемые далёким взрывом обломки падали на рваный зонтик от солнца, который держал над ней один из охранников. Сточная труба периодически дрожала, когда небольшие толчки ульетрясения поднимались по зоне.
Тад сидел на кабине грузовика позади неё, вглядываясь в окуляр старого дальномера из латуни и ламината, установленного на сломанном штативе. Старик заворчал, когда прокатилось эхо очередного приглушённого взрыва.
– Напомните мне, чья была идея дать этим идиотам гранаты?
Бородавка усмехнулась и сделала ещё один глоток. Кислый напиток был сварен в старых химических чанах каким-то братством слепых мутантов. Бородавке нравилось воображать, что горький, слегка галлюциногенный алкоголь способствует её мыслительным процессам. Она покрутила кубок, заставляя содержимое пузыриться и пениться.
– Ты рекомендовал мне проявлять благосклонность к самым верным из моих подданных, старик. Поэтому я подарила им несколько игрушек. В чём вред?
– Учитывая, что похоже они начали бросать их друг в друга, а не в верхнеулевиков, я бы сказал, что это довольно вредно.
Бородавка издала грубый звук и сделала ещё один глоток. Некоторые из её последователей были скорее настроены улаживать старые обиды, чем бороться с общим врагом. В конце концов, дело разрешится само собой, и выжившие вернутся к насущным делам.
– Тем не менее, пока что-то взрывается, мы по идём по графику. Кстати, об этом...
– Штурм южных ворот начался, – сказал Тад. Он вытащил из кармана старомодный хронометр и проверил его. – И к тому же, как раз вовремя. Парней Чёрного Пороха следует похвалить за пунктуальность.
– И?
Тад задумчиво нахмурился:
– Должен сказать, у них всё на удивление хорошо получается.
– Я знала, что есть причина, по которой я не вздёрнула их вождя на мешках с порохом, – сказала Бородавка. Парни Чёрного Пороха были не из Пылепадов и, как следовало из названия, хорошо промышляли тем, что некоторые называли кустарным дымным порохом. Миномёты из обрезанных труб и начинённые скрап-бомбами, идеально подходили для нападения на караваны гильдий или изолированные жилые норы. И хороший мушкетон было легче обслуживать в пустошах, чем автоган. Она позволила Парням Чёрного Пороха опробовать свои игрушки у южных ворот, не слишком ожидая, что они добьются чего-то выдающегося.
– Да, похоже, они идут к некоторому успеху. Если им удастся проникнуть внутрь, это послужит хорошим отвлекающим манёвром, чтобы Чешуйчатый вышел на позицию.
Бородавка слегка напряглась при упоминании о кузене. Она по-прежнему не была уверена, как именно они связаны. Генеалогические древа мути, как правило, имели толстые корни и не имели ветвей, если можно так сказать. И всё же у неё было несколько чешуек, так что, возможно, это не являлось такой уж большой загадкой. Она часто подумывала о том, чтобы сделать его своим королём. Мути уважали только размер и силу, а в случае с Чешуйчатым в избытке было и того и другого. И это привлекло бы на её сторону другие племена мутантов – по крайней мере, некоторых из них.
Но также ослабило бы её влияние. Уже многие бормотали, что она не настоящая правительница – просто ведьма с манией величия. Соперничающие короли пытались подорвать её усилия, завидуя власти, которой она теперь обладала. Тад предупреждал её, что так оно и будет. Неспокойна голова, носившая корону.
– Значит, он сделал это? – Она послала Чешуйчатого в отстойник, чтобы снести там частокол. Когда палисад падёт, её королевский флот – каким бы он ни был – начнёт атаку на доки Погибели. Она усмехнулась при этой мысли. Кавдоры потратили так много времени на строительство стен, что забыли защитить тыл.
– Да, он уже должен выйти на отмель. Однако, чтобы у него появилась хоть какая-то надежда на успех, нам нужно, чтобы они не смотрели на воду.
– Ещё одна атака? – спросила Бородавка. – Возможно, следует послать Мазера и его шахтных призраков, чтобы они продолжали смотреть вверх.
Тад почесал подбородок:
– Нет. Думаю, что наземная атака вполне подойдёт. Крупными силами.
Бородавка подняла голову:
– Я потеряю людей. Много.
Тад улыбнулся:
– Да, но некоторых из них вы можете позволить себе потерять.
Бородавка рассмеялась:
– Ты говоришь о Фанге, не так ли?
– И о нём тоже.
Бородавка снова повернулась к далёкому поселению. Ещё один урок Тада – чем больше последователей вы привлекли, тем больше вероятность того, что у некоторых из них возникнут амбиции повысить своё положение:
– Тогда мне послать за ним?
Тад склонил голову:
– Вы можете делать всё, что пожелаете, моя королева.
Бородавка снова рассмеялась:
– Вечно ты политик, старик. Очень хорошо. Диверс?
Один из её охранников обернулся. Он был уродливым мутантом, его челюсть была выровнена под неправильным углом, а одна из рук заканчивалась массивным колючим когтем.
– Госпожа? – невнятно пробормотал он.
– Пошлите за этим мерзавцем Фангом, пожалуйста. Я хочу немедленно его увидеть.
Диверс резко кивнул и побрёл прочь передать сообщение. Бородавка некоторое время наблюдала за ним, а затем повернулась к Таду:
– Кстати, о мерзавцах… куда подевались наши гости?
– Вы имеете в виду Келвена? – Тад вздохнул и протёр разбитые очки куском грязной ткани. – Он держится подальше от фронта, он и его... телохранители.
Бородавка нахмурилась. Лысый мужчина – её финансист, как называл его Тад – остался с её войсками в качестве наблюдателя. В какой-то момент к нему присоединилась пара громоздких фигур в капюшонах. Никто из её шпионов не видел, как они прибыли, и никто не был достаточно смел, чтобы противостоять им. На данный момент она довольствовалась тем, что позволила Келвену хранить его секреты.
– Да, мне они тоже не нравятся. – Она вздохнула. – Может быть, нам следует избавиться от него.
Тад покачал головой:
– Я чувствую, что это будет опрометчиво. Келвен представляет тех, кто может причинить нам вред, а также помочь нам в нашей борьбе. Его убийство только вызовет их гнев.
– Я не боюсь теней, Тад.
– Я тоже, моя королева. Однако я до смерти боюсь тварей, что скрываются в этих тенях. – Он снова наклонился к дальномеру. – Возможно, настанет время расторгнуть нынешнее соглашение. Но не сейчас.
Бородавка откинулась на спинку трона и угрюмо уставилась на свой напиток:
– Если бы я знала, сколько усилий это потребует, я, возможно, не согласилась бы на это.
Тад усмехнулся:
– Да, пожалуй, теперь уже слишком поздно. Вы держите кроталида за хвост, как говорится. Если вы отпустите его, он вас съест. И если вы этого не сделаете...
– Он всё равно меня съест. – Бородавка сделала глоток. Тад никогда не рассказывал подробно о том, как он познакомился с Келвеном, или почему покровители лысого мужчины, казалось, были готовы поддержать её славную революцию. А Бородавка никогда не спрашивала. До недавнего времени это не казалось важным. Но теперь это становилось проблемой.
И всё же это была проблема завтрашнего дня. Сегодня речь шла о падении Погибели. Она наклонилась вперёд, прищурившись, вглядываясь в далёкое поселение. С такого расстояния оно напоминало жалкую кучу металлолома на болотистой земле. Когда-то весь этот купол был почти затоплен, за исключением нескольких островов, в основном населённых зловредными крысокожими.
Но Кавдоры всё изменили. Они пробили дыры в нижней части купола и вырыли осушающее озеро в поисках чего-нибудь полезного. Через несколько десятилетий оно полностью высохнет, и Погибель сможет расшириться, чтобы заполнить купол, как это было в некоторых крупных поселениях выше в улье. Если ей дадут такую возможность.
Бородавка намеревалась продолжить то, что начали Кавдоры. Она заставит племена работать, сделав Погибель подходящей столицей для своего королевства. Они будут медленно расширяться, прокладывая десятинные пути и платные мосты, одно за другим захватывая небольшие поселения в этой части Подулья. К тому времени, когда верхнеулевики поймут, что она делает, её армии будут стучаться в ворота Нижнего города.
Вскоре её имя приобретёт большую известность, чем имена её предшественников. Бесчинства короля Черноноса и безумие Нищего Короля будут забыты, погребены под триумфами королевы Бородавки. Её слава достигнет утончённых высот самого Шпиля – возможно даже сам лорд Хельмавр пригласит её на грандиозный приём, приветствуя в рядах знати. От этой мысли дрожь удовольствия пробежала по её худощавому телу, и она торопливо сделала глоток. Она посмотрела на Тада.
– Расскажи мне ещё раз о вечеринках, – сказала она.
Тад посмотрел на неё:
– Моя королева?
– О вечеринках. Когда ты жил… там, наверху. Были ли они такими грандиозными, как утверждают некоторые?
Тад мягко улыбнулся:
– О да. Столы ломились от еды, и музыка целыми днями отдавалась эхом в мраморных и золотых залах. И танцы – о, танцы. Сам я никогда к этому не стремился, но наблюдать за развлечениями рождённых в Шпиле... ах. Такую грацию и силу вы и представить не можете.
Бородавка закрыла глаза. Она почти видела это. Слушать музыку, пробовать еду… танцевать и не бояться ножа в руке партнёра.
Её размышления были прерваны, когда один из охранников наклонился, чтобы прошептать ей на ухо. Диверс вернулся. Она неохотно приоткрыла глаз и села. Она повернулась на троне и заметила разношёрстную группу вождей, неторопливо приближавшихся к грузовику во главе с Фангом. Нахмурившись, она жестом велела охранникам пропустить их.
– Не припомню, чтобы я их приглашала, – пробормотала она.
Тад фыркнул.
– Фанг, – просто сказал он. – Он пытался бросить вызов вашему кузену.
Бородавка фыркнула:
– И как это прошло?
– У него на двух приятелей меньше.
Бородавка удовлетворённо кивнула. Чешуйчатый не отличался утончённостью, когда дело доходило до таких вещей. В этом отношении он был полезен. Никто не ожидал ничего иного от брута. Она посмотрела на приближавшихся вождей. Они были из числа тех, чьи племена не принимали участия в осаде. Она держала их в резерве, ожидая, когда Чешуйчатый займёт позицию. Теперь она поняла, что это могло быть ошибкой.
То, что они пришли без приглашения, раздражало – и беспокоило. Фанг держался с напускной бравадой, которую она обычно находила забавной, но не тогда, когда та заражала других. Перевороты были уважаемой традицией мути, особенно несвоевременные. Фанг был из тех, кто собирает сторонников, прежде чем что-то предпринять, а не действует импульсивно.
– Моя королева, – сказал Фанг. – Вы позвали, и я пришёл.
Он неловко поклонился, выглядя пародией на джентльмена.
– Да. Однако я не помню, чтобы звала остальных из вас, – громко сказала она. Другие вожди остановились, на мгновение сбитые с толку. Прежде чем они успели прийти в себя, она встала и подошла к краю грузовика. Когда она двигалась, то же самое делали и её охранники. Стволы оружия небрежно скользнули в сторону вождей. – Подойди, Фанг.
Фанг взглянул на остальных. Они отвернулись. Бородавка улыбнулась. Вот и всё. Фанг бросил свирепый взгляд на своих приятелей, но ничего не сказал. Она смотрела на него сверху вниз, позволяя моменту растянуться. Она хотела, чтобы он нервничал. Наконец она присела на корточки, так что они оказались на одном уровне.
– Фанг – дорогой, храбрый Фанг, – промурлыкала она.
– Миледи, – прощебетал он.
– Зачем привёл приятелей, Фанг? – Она очаровательно улыбнулась. – Испугался?
Он нахмурился.
– Нет. – Он замолчал. – Они свидетели.
– Свидетели чего, скажи на милость?
Он посмотрел в сторону и что-то пробормотал.
Бородавка наклонилась ближе:
– Что это было? Говори громче.
– Моего предложения о помолвке, – сказал он громче.
Бородавка опустилась на колени. Фанг был не первым вождём, пожелавшим дать клятву верности, а самым последним. Любой мути с намёком на амбиции попробовал бы то же самое. Конечно, большинство из них попытаются убить её, как только обменяются клятвами. – И?
Он выглядел смущённым:
– Что “и”?
– Предложение. – Она вздохнула и кончиком пальца поймала покрытый волдырями подбородок Фанга. – Не важно. Ты очень амбициозен, Фанг. Я думаю, это одно из твоих лучших качеств. Хотя и немного туповат.
Она замолчала.
– Полагаю, ещё одно хорошее качество. Если бы ты был немного острее, то мог бы порезаться.
– Э… что?
Бородавка вздохнула и встала:
– Сначала тебе нужно произвести на меня впечатление, Фанг. Что-нибудь эффектное. – Она откинулась на спинку трона и небрежно махнула рукой. – Я хочу, чтобы ты возглавил лобовую атаку. Тад, что бы ты предложил?
Тад почесал подбородок:
– На этот раз, думаю, северные ворота. Судя по всему, в этой части стены меньше оружия.
Бородавка улыбнулась:
– Тогда северные ворота.
– Лобовая... атака, – нерешительно повторил Фанг. – По открытому месту?
– Ну, да, Фанг. Земля в этом месте довольно открытая.
– А что, если они начнут стрелять?
Бородавка изучала содержимое кубка.
– Я полагаю, тогда тебе придётся поторопиться. – Она пошевелила пальцами. – Беги, беги, беги так быстро, как только могут нести тебя твои кривые ноги.
Фанг сглотнул:
– Мне... мне обязательно это делать?
Её охранники напряглись. Они были большими и упитанными, даже мутанты. Она позаботилась об этом. Как один, их жёсткие, невыразительные взгляды упали на дрожавшего вождя, недвусмысленно предупреждая его об ошибке. Бородавка изучала его с добродушным весельем. Фанг был неплохим парнем для кровожадного каннибала. Немного чересчур амбициозен, но талантливому подчинённому это можно простить. К несчастью для Фанга, его таланты, если они у него есть, были глубоко запрятаны.
– Нет, Фанг. Конечно, нет. В конце концов, я не тиран. Конечно у тебя есть выбор. – Она протянула руку и вытащила стаб-пистолет из кобуры охранника. Она положила его на колено и взвела курок. – Ты можешь выбрать смерть здесь, например.
Она сделала ещё глоток и выжидающе посмотрела на него. Фанг нервно сглотнул, его взгляд был прикован к дулу пистолета.
– Север… северные ворота? – спросил он.
Бородавка улыбнулась:
– Если ты будешь так любезен. Я буду ждать твоего возвращения, затаив дыхание.
Фанг резко кивнул и пробормотал что-то, что, скорее всего, должно было быть приветствием. Бородавка дёрнула пистолетом, и Фанг поспешил прочь, остальные вожди смущённо последовали за ним. Она вернула пистолет охраннику и осушила кубок.
– Искусно сделано.
Бородавка скрыла нахмуренный взгляд, когда Келвен появился в поле зрения. По испуганным выражениям лиц охранников она поняла, что они не заметили его появления.
– Келвен. Я рада вас видеть. Хотите чего-нибудь выпить? – Она протянула свой кубок, и один из охранников снова наполнил его.
Лысый мужчина поморщился и покачал головой:
– Нет... Спасибо. У меня хрупкое телосложение.
Он был не один. Две громоздкие, но горбатые фигуры в капюшонах стояли позади него – его телохранители. Они были одеты в толстые мантии из дорогого материала, которые полностью скрывали их, и от них обоих воняло чем-то едким. Мутанты, предположила она, хотя и не могла сказать, почему они скрывали свою внешность здесь, внизу. Возможно, они стеснялись.
– Это займёт больше времени? – нетерпеливо спросил он. – Насколько трудно может быть сокрушить такое маленькое, унылое место?
– Сложнее, чем вы думаете.
Он пристально посмотрел на неё, и его телохранители зашевелились. Она ухмыльнулась, игнорируя угрозу.
– Присаживайтесь, Келвен. Я обещала вам победу, и вы её получите, не бойтесь. – Она подняла кубок, словно произнося тост. – А пока, почему бы нам не расслабиться и не насладиться представлением?
Чешуйчатый вылез из мусорной трубы к востоку от Погибели. Текущие сточные воды облегчали задачу, чем это было бы в противном случае. Они стекали в естественную впадину, образованную каким-то давним оседанием. Он спустился по струе воды и плюхнулся в пруд с оглушительным шумом. Это напомнило ему о более невинных днях, когда он думал только о еде или о том, чтобы его не съели. Это были хорошие времена.
Пробираясь по мелководью, он задумчиво разглядывал далёкое поселение. Вода кружилась вокруг его плеч, когда он осторожно прокладывал путь сквозь рифы ржавого мусора. По обе стороны пруда берег был завален обломками и тотемами крысокожих. Пожелтевшие черепа сидели на кусках арматуры, их вечные ухмылки были обращены к водам. Тобот показал им это место в рамках соглашения с Бородавкой, хотя и неохотно. Местные племена по какой-то причине считали эти воды священными.
Сам Чешуйчатый не понимал, как одни воды могут быть священными, а другие – нет, всё это была одна и та же вода, поднимавшаяся из одного и того же источника и падавшая вниз. Отстойник был единым, а не разным. И всё же мягкие, казалось, не могли этого понять. Их восприятие было ограниченным. Не таким, как его.
Он ухмыльнулся и облизнул клыки. Он чувствовал в воздухе привкус ржавчины и древесной гнили. Он слышал далёкие крики рабочих и часовых. Они не были неподготовленными. Но они не были и особенно наблюдательны. Они следили за трубами и древними дамбами, ожидая, что враг нападёт со стороны болотистой местности.
Заворчав, он нырнул под воду. Когда он опустился на дно, его когтистые лапы подняли облака осадка. Что-то двигалось под ногами – длинное и извилистое. Сквозь завесу ила он мельком увидел красные, похожие на шары глаза и клыкастые челюсти – сточный охотник. Змееподобный зверь устремился к нему быстрее, чем он мог уплыть.
Вместо того чтобы отступить, он обхватил его руками и укусил клинообразную морду. Ихор наполнил воду, и существо забилось, вырываясь из его хватки. Кольца окутали Чешуйчатого, когда сточный охотник попытался раздавить его. Он зарычал, скорее раздражённый, чем обеспокоенный. Он охотился на сточных охотников с тех пор, как вылупился.
Он поймал его челюсти, когда тот снова бросился на него, и разорвал их, а заодно и череп, пополам. Зверь дёрнулся и обмяк, его кольца ослабли. Чешуйчатый оторвал кусок мяса и поднялся на поверхность, жадно жуя.
Вынырнув на поверхность, он заметил неподалёку в устье впадины тёмные очертания ялика. По крайней мере, они не опоздали. Он поплыл к нему, проглатывая остатки плоти охотника. Фонари на поручнях судна освещали его, но он и не пытался спрятаться. Ялик представлял собой длинную плоскодонную лодку с тяжёлым циркуляционным вентилятором, вырванным из одного из усеивавших возвышенности огромных воздуховодов и прикреплённым на корме. Вентилятор действовал как пропеллер, приводимый в действие ворчавшим двигателем, который прятался ниже.
На борту находилась дюжина мути, все в грязных лохмотьях, которые когда-то могли быть униформой. Большинство были вооружены, и оружие повернулось в сторону Чешуйчатого, когда он приблизился. Они перешёптывались между собой, и он почувствовал запах их страха.
Сморщенный мути в остатках униформы главного торговца протолкался сквозь ряды команды и заковылял к поручням. Одна из его ног была не более чем железным колышком, обмотанным колючей проволокой.
– Это ты, парень? – прохрипел он. – Или какая-то другая тварь подкрадывается к старому капитану Прожорливому?
– Это я, – прорычал Чешуйчатый. Он ухватился за край лодки и подтянулся на борт. Судно покачнулось, вода плеснула через борт. Команда взвизгнула в панике, отползая в сторону, когда брут перевалился через поручень.
Прожорливый остался на месте, ухмыляясь.
– Ты стал больше, чем тогда, когда я в последний раз имел удовольствие находиться в твоём обществе, парень. – Он постучал по ржавым суставам искусственной ноги. – Надеюсь, ты пришёл не за второй.
Чешуйчатый ухмыльнулся:
– Не сегодня, старик.
Прожорливый рассмеялся. Он был не столько стар, сколько просолен. Длинные жёсткие волосы рассыпались по плечам его униформы, а один глаз был заменён шарикоподшипником. Всякий раз, когда он улыбался, он обнажал кривые зубы цвета трубочного мха:
– Значит, пришёл с вестью от нашей доброй королевы?
Чешуйчатый кивнул:
– Королевский флот атакует, как только мы разрушим частокол у воды. – Флот, о котором шла речь, представлял собой горстку ветхих сточных яликов и слизистых траулеров, захваченных и перепрофилированных бесценным Прожорливым. Капитан сделал себе имя как сточный волк и мародёр. Он играл в пиратов по всем отстойникам к югу от Нижнего города, и гильдейцы удваивали награду за его голову пять лет подряд.
Прожорливый почесал шарикоподшипниковый глаз и ухмыльнулся:
– Самое время. Парни немного проголодались – не так ли, парни?
Команда ялика усмехнулась и похлопала по оружию. Чешуйчатый заметил, что те, у кого ещё остались зубы, подпилили их.
– И всё же... это немного рискованно.
– Королева умна.
– Возможно. Кроме того, умная женщина немного похожа на домашнего паука – никогда не знаешь, когда ты обнаружишь, что опутан паутиной и обескровлен. А? А? – Прожорливый толкнул Чешуйчатого локтем и хихикнул. – Ты знаешь, о чём я говорю.
– Да, – сказал Чешуйчатый, который не знал. Мягкие любого пола сбивали его с толку. Его вид справлялся с подобными делами гораздо эффективнее. В основном они держались подальше друг от друга, если только не были голодны или не наступал брачный сезон.
Прожорливый понимающе кивнул и махнул рукой. Чешуйчатый последовал за ним на корму, где перед мягким стулом стоял потрёпанный стол. На столе лежала схематичная карта жилой зоны. Три мути ждали со стаканами, кувшинами и мисками сырого мяса, маринованного в паучьем ихоре и соках ночных фруктов. Прожорливый сел, и один из мути налил ему выпить.
– Перекуси, – сказал он.
– Только что поел, – проворчал Чешуйчатый, ковыряясь когтем в клыках.
Прожорливый фыркнул и вытащил из-за пояса стилет. Он вонзил его в стол, вызвав хныканье у ближайшего мути. У маленького каннибала были и другие карты под мышками или засунутые в мантию для сохранности. Он отвернулся, и один из официантов успокаивающе похлопал его по плечу. Прожорливый проигнорировал их.
– Это частокол у причала, – сказал он. – Он простирается не очень высоко – всего на несколько метров. В основном металлолом. Никаких орудийных башен, только пешеходные дорожки. Свали его, и мы беспрепятственно доберёмся до доков.
Он покосился на Чешуйчатого здоровым глазом:
– Думаешь, ты сможешь это сделать?
Чешуйчатый посмотрел на капитана. Он достаточно хорошо знал план, но Прожорливый был из тех, кто любит быть уверенным, прежде чем высунуть голову. Чешуйчатый подумал было проигнорировать вопрос, но решил подшутить над мути.
– Не один.
Прожорливый откинулся назад:
– Тогда я надеюсь, что ты привёл с собой много помощников.
Чешуйчатый кивнул. Он глубоко вдохнул и издал воинственный рёв, от которого ялик затрясся, а сидевшие на мусоре сточные птицы с криками разлетелись. Грохочущее эхо разнеслось по округе, и откуда-то сверху посыпался дождь сыпучих обломков. Мгновение спустя откуда-то поблизости донёсся ответный рёв.
Чешуйчатый повернулся и указал на сточную трубу, из которой в воду протиснулась громоздкая фигура. За ней последовала ещё одна и ещё. Неуклюжие, похожие на рептилий существа вынырнули из пруда и направились к лодке. Вскоре дюжина брутов плыла по бурлившим водам, их звериные взгляды были жадно устремлены на команду ялика.
Улыбка Прожорливого слегка дрогнула:
– Клянусь нарывами Черноноса… ты взял и поднял их всех на ноги, не так ли?
– Нужны были помощники.
– Ну, они, конечно, помогут, если ты сможешь помешать им съесть друг друга – или нас.
Чешуйчатый ухмыльнулся:
– Не обещаю.
Прожорливый рассмеялся и хлопнул его по руке:
– Ха! Смотри, я хочу тебе кое-что показать. Мистер Чиггс, мистер Биггс, принесите мне мой модный глаз!
Один из членов экипажа – горбатый кривоногий мутант со второй недоразвитой головой на плече – бросился вперёд, неся маленькую коробку.
– Вот он, капитан – мы плюнули на него и хорошенько почистили, да, мы это сделали, – Чиггс и Биггс пускали слюни обоими ртами. – Всё чисто и красиво, да, сэр.
Прожорливый стукнул существо по макушке нормальной головы:
– Что я тебе говорил о том, чтобы засовывать всякие штуки в твои проклятые рты? Давайте сюда, вы, пара идиотов. – Чиггс и Биггс открыли коробку, обнажив глазной протез, покрытый тонкими схемами. Прожорливый выдернул шарикоподшипник из глазницы и вставил протез на его место. Он несколько раз моргнул и большим пальцем подтолкнул его на место.
– Получил от парня Делакью из верхнего улья за оказанную услугу. Он подключён к теневой сети пиктеров. Хитрые они, эти Делакью. Везде есть глаза, всегда что-то записывающие.
Он махнул Чешуйчатому отойти и постучал по глазу. Раздался щёлкающий звук, и из зрачка вырвалась тонкая дымка света.
– Гололитическая геокарта местности. Бесценная вещь в моём деле. Раз или три спасала мою задницу от гильдейцев. – Дымка сжалась и затвердела, превратившись в изображение поселения. Чешуйчатый подался вперёд.
– Когда? – прорычал он.
– Не так давно, – сказал Прожорливый. – Час или два. Пикт-записи постоянно обновляются. Подумал, что ты хотел бы хорошенько рассмотреть цель, прежде чем отправишься в путь.
Он моргнул, и изображение снова изменилось, увеличив масштаб частокола у причала. Чешуйчатый теперь мог различить отдельных людей. Воздух над частоколом был полон дыма. Он ничего не слышал, но представил себе крики и удовлетворённо заурчал.
– Замечательно, не правда ли? – пробормотал Прожорливый. Он хлопнул себя по голове. – Конечно, я не могу пользоваться им слишком долго. В прошлый раз у меня случился небольшой приступ – и не из весёлых.
Чешуйчатый рассеянно кивнул. Он замер и прищурился, когда заметил знакомое лицо в толпе. Инстинктивно его когти царапнули шрамы на животе. Он безмолвно зарычал, созерцая свою жертву – ту, которая сбежала и оставила его с кишками, полными огня и осколков. Он не удивился, увидев здесь мягкого. Отстойник нёс все вещи к предопределённому концу во времени. Включая добычу.
Изображение дрогнуло и погасло. Чешуйчатый моргнул и повернулся. Прожорливый с ругательствами вырвал глаз. Он перебрасывал его из руки в руку, как будто тот стал горячим:
– Проклятый кусок мусора.
Он положил его обратно в коробку, обмакнул палец в стакан и провёл им вокруг глазницы:
– Увидел что-нибудь интересное?
– Нет. – Чешуйчатый повернулся и подошёл к перилам. – Пора, снеси частокол. Будь готов.
– Не волнуйся, парень, ты можешь рассчитывать на старого капитана Прожорливого.
Чешуйчатый улыбнулся:
– Хорошо. Иначе Чешуйчатый съест твою оставшуюся ногу. – Он перелез через перила и, не дожидаясь ответа, прыгнул в воду.
Ему нужно было закончить охоту.
== ТРИДЦАТАЯ ГЛАВА ==
'''ПРИГОТОВЛЕНИЯ'''
Кловик повёл Кэла по одному из центральных проходов между самыми высокими секциями частокола. Внизу медленная река сточной воды текла через щели в палисаде и отвратительно воняла. Была возведена стена из мешков с песком, несколько перекрывшая поток. За стеной мелководье отстойника ударялось о ржавые бочки и потрескавшиеся от кислоты обломки.
– Мило, – сказал Кэл. Вотан гавкнул, как бы соглашаясь. Кибермастиф спокойно шёл рядом, жужжа ауспиками.
Кловик посмотрел на него:
– Молчи, еретик.
Кэл ухмыльнулся:
– Заставь меня. – Это было по-детски, но он ничего не мог с собой поделать. Кловик напоминал ему Багрового Кардинала – сплошное воинственное лицемерие и ложная праведность. Это заставило Кэла захотеть дать ему пинка.
Кловик повернулся к нему, сжимая кулаки:
– Если бы я мог… это не меньше, чем ты заслуживаешь. – Он не потянулся за цепным мечом, но Кэл мог сказать, что он хотел этого. Он подозревал, что только присутствие Вотана помешало Кловику напасть на него. Искупитель имел все основания нервничать из-за кибермастифа после их встречи в Нижнем городе.
– Ты не первый, кто мне это говорит. Сомневаюсь, что ты будешь последним. – Он выдерживал взгляд Кловика до тех пор, пока Искупитель, наконец, не отвернулся, что-то бормоча. Кэл получил некоторое удовлетворение от победы, несмотря на её ничтожность. Он почти не сомневался, что когда придёт время Кловик попытается помешать им захватить Зуна. Кэл с нетерпением ждал этого.
Погибель звенела от шума. Не только сигналы тревоги, но и звуки укрепляемых баррикад и возводимых новых. Он также слышал гул двигателей – проверяли каждый рудовоз и грузовой багги, который мог двигаться. Те, что не могли, разбирали на запчасти и топливо. И над всем этим раздавался треск вокс-передатчиков, когда спешно сформированные хоры распевали гимны собравшимся массам.
Гимны были наименьшим из зол. Куда бы он ни посмотрел, он видел признаки веры Кавдоров – в основном безобидные, но некоторые… человеческие черепа с вырезанными священными стихами, развешанные как гирлянды. Уши детей-язычников, высушенные и носимые в качестве украшений. Были вещи и похуже. Вещи, на которые он не обращал слишком большого внимания, потому что если бы обратил, ему пришлось бы что-то с этим делать.
Например, три тяжёлые железные клетки, нависавшие над водой внизу. Каждая из них была выполнена в виде высокой, грубой гуманоидной фигуры и увенчана массивной стилизованной маской, напоминающей мужское лицо. Кэлу показались знакомыми черты этого лица, но он не помнил, где видел их раньше. Внутри каждой из клеток томилось несколько заключённых, один поверх другого. Некоторые были мути – вероятно, пленными, захваченными во время последней атаки. Другие, казалось, вообще не представляли собой ничего особенного. Просто люди, которым не повезло нарушить “законы” Кавдоров.
Пока Кэл наблюдал, несколько подростков Кавдоров проворно забрались на клетки, чтобы разжечь угольные поддоны, встроенные в корону каждой маски. Скаббс пробормотал ругательства, когда языки пламени взметнулись вверх. Заключённые на верхушках клеток начали извиваться и кричать, когда металл нагрелся.
Кэл отвёл взгляд.
– Даже во время осады необходимо поддерживать порядок, – сказал Кловик, заметив его неудобство.
– Ересь должна быть наказана, чтобы не распространялась бесконтрольно, особенно во времена скорби. – В его голосе звучало почти ликование.
– Если хотите тратить время, сжигая заключённых заживо, пока мути у ворот, это ваше дело, – резко сказал Кэл. – Я здесь не за этим.
– Они грешники. Преступники. Они это заслужили.
– Да? И какое же преступление они совершили? Надели не ту шляпу?
– Такое же, что и ты. – Кловик обернулся. – Им не хватало веры. Я с нетерпением жду того дня, когда ты издашь предсмертный крик в одной из клеток, как и они.
Кэл хотел ответить, но передумал. Кловик искал повод, а Кэл не собирался его давать. Не сейчас.
Искупитель смотрел на него ещё некоторое время, взглянул на Вотана, а затем отвернулся, фыркнув:
– Пойдём, еретик. Он хотел видеть тебя, Император знает почему.
Зун ждал их на вершине частокола. Он наклонился вперёд, вцепившись руками в поручень, и уставился на зону. Он выглядел здоровее, чем раньше, – Кэл решил, что в основном благодаря боевым стимуляторам с чёрного рынка, которыми его кормил Кловик.
– Осталось недолго, – сказал Зун вместо приветствия. – Они скапливаются в шахтах и туннелях. Я слышу вой нечестивых труб...
Кэл моргнул.
– Так вот что это такое? – Он слышал пронзительный звук в течение последнего часа, но предположил, что просто какая-то часть оборудования где-то на последнем издыхании.
Зун кивнул, разгоняя окутавшее его облако дымных благовоний:
– Некоторые из глубинных кланов – кровосмесительные, древние роды чужеземцев – делают трубы из костей мёртвых. Они наполняют мешки из кожи воздухом и пропускают его через трубы, создавая чудовищную мелодию. Они играют свои нечестивые военные песни, поднимаясь из самых тёмных ям и забытых туннелей, и гонят перед собой меньших извергов.
Кэл поморщился. Теперь, когда он знал, что это было, звук начал действовать ему на нервы. Он попытался сосредоточиться на чём-нибудь другом. Свет вспыхнул в зоне, где остатки купола возвышались, словно склоны упавшей горы. В устьях отстойников и вентиляционных шахт он увидел отблески того, что, как он знал, должно было быть лагерными кострами.
– Я никогда не видел их так много в одном месте, – сказал он. – Слышал рассказы, но никогда не видел своими глазами.
– Эта часть отстойника течёт в резервуар на один уровень ниже, – сказал Зун. – Там есть анклав – не просто семьи, целые кланы. У меня никогда не было достаточно оружия, чтобы как следует его вычистить.
Он посмотрел на город:
– Вот почему я приехал сюда много лет назад. Я знал, что они размножаются здесь, внизу, как паразиты, которыми они и являются. Я сожалею только о том, что не смог уничтожить их до того, как настал день, когда они подвергли опасности верующих. – Он покачал головой. – Ну что ж. Тому, кому не хватает сожаления, также не хватает веры.
Он посмотрел на Кэла:
– Где твои друзья?
– Здесь и там. Усердно работают, следят за обороной. – Во всяком случае, некоторые из них. Он понятия не имел, где находится Гор, и видел, как ручные Голиафы Бертрума совершали набеги на ларьки с грогом. – Готовят кое-какие штуки. Кстати, об этом...
Зун кивнул:
– Рудовоз почти готов.
Кэл прислонился к перилам и скрестил руки на груди:
– Далеко ли он доедет?
– Это в руках Императора, – благочестиво сказал Зун.
– Я иду с тобой.
– Нет, – сказал Кловик.
Зун взглядом заставил его замолчать. Он повернулся к Кэлу:
– Зачем?
– Назови это защитой моих инвестиций.
Зун рассмеялся:
– Конечно! Лучше и не скажешь. – Он сцепил руки за спиной. – Добыча гильдейцев – тот цилиндр, которым ты так заинтересовался – останется здесь, если это то, о чём ты беспокоился.
Кэл нахмурился:
– Дело не в нём. – Во всяком случае, не совсем. – Где?
– В каком-нибудь безопасном месте.
– Храм, – сказал Кэл через мгновение.
Зун помедлил.
– Да. – В его голосе звучало удивление от того, что Кэл догадался.
Кэл рассмеялся:
– Не волнуйся, Зун. Я не собираюсь срываться и убегать. Кроме того, сделка есть сделка.
Зун усмехнулся и кивнул. Он поколебался, а затем протянул руку и схватил Кэла за плечо:
– Возможно, у тебя ещё есть надежда, охотник за головами.
Бертрум закурил сигариллу и наблюдал через дыру в частоколе, как волна мути побежала к северным воротам и прямо в стену стаб-пуль. Возникший в результате шум был бы комичным, если бы не был просто печальным. Он в пятый раз за последние несколько минут проверил заряд игольника и убрал его в кобуру.
Ему явно было не по себе от разворачивавшейся ситуации. Сквозь частокол было видно осушённое пространство купола. В основном это была плоская, болотистая местность, спускавшаяся и удалявшаяся от десятинной тропы. Всё остальное было покрыто ломкими зарослями увядавших желтоватых грибов, перемежавшимися ржавыми остатками того, что когда-то занимало купол. Купол был затоплен так долго, что большая часть оборудования теперь ни на что не годилась. Кое-что из оставшегося можно было спасти и продать гильдейцам на металлолом или частным покупателям. Если, конечно, мути не убьют их раньше.
Их были сотни, по крайней мере, так казалось. Даже его ауспики не могли получить чётких показаний. Время от времени двадцать или тридцать из них выходили из укрытия и устремлялись в место поближе к частоколу или к одним из ворот. Некоторым это удалось. Большинству – нет. Но мути всегда становилось больше, и Кавдорам приходилось экономить боеприпасы, даже с учётом припасов, которые привёз Зун.
Что ещё хуже, мути притащили с собой артиллерию, если её можно было так назвать. Миномёты из обрезков распиленной трубы и с грубым дымным порохом извергали разрушение. Деревушка лачуг, раскинувшаяся вдоль внешней стороны частокола, была охвачена пожарами, её жители либо сбежали, либо были захвачены мути. Частокол содрогнулся, когда в него врезалась мина. Металл прогнулся, и опорные балки раскололись, но стена пока держалась.
Бертрум повернулся, наблюдая, как Кавдоры подкатили неисправный рудовоз к воротам, укрепляя их. Северные ворота были ближе всего к докам, и именно поэтому он решил использовать свой опыт для их защиты – якобы он следил за тем, чтобы маршрут между воротами и складом оставался свободным от препятствий, чтобы следующая часть идиотского плана Джерико прошла гладко. Конечно, после первых нескольких мгновений он понял, что Кавдоры не нуждаются в помощи в этом деле, и решил просто наблюдать в профессиональном качестве. Это стало чем-то вроде облегчения – на данном этапе карьеры он мало интересовался игрой в героя.
Стаб-пушка на стене, заикаясь, активировалась. Ауспики запищали, когда тепловые сигнатуры погасли. Их заменили другие.
– Они продолжают прибывать, – сказал он.
– Это в их природе – живучие, как кист-тараканы, – ответила Белладонна. Она лежала на ближайшем ряду ящиков – одной из нескольких возведённых поперёк улицы импровизированных баррикад – сцепив пальцы за головой. Казалось, она к чему-то прислушивалась, и он задался вопросом, поддерживает ли она по-прежнему связь с Немо. – В каком-то смысле они похожи на Джерико. Если подумать.
– Я стараюсь этого не делать.
– Возможно, стоит начать. Ты заметил, как близко он держится к Зуну?
На самом деле он не заметил, но не видел причин признаваться в невнимательности:
– Да.
– Думаешь, он просто присматривает за добычей?
Бертрум обернулся:
– Что ты хочешь сказать?
– Люди Зуна пытаются заставить рудовоз снова двигаться. Они хотят использовать его, чтобы возглавить атаку. – Атака была второй частью нелепого плана Джерико – полномасштабное нападение на штурмовавших поселение мути. Совершенно самоубийственная и именно такая глупая авантюра, какую он и ожидал от Джерико.
– Я в курсе. – Бертрум нахмурился. Рудовоз едва функционировал. Он продержится не больше нескольких минут, самое большее. Но им больше и не требовалось. План состоял в том, чтобы проехать на тягаче через ворота и дать бой мути – выманить на себя и разбить на открытом месте. Вот почему северные ворота были наименее защищёнными из всех входов в поселение. Они притягивали мути так же, как кровь притягивала вентиляционных крыс. Их становилось всё больше и больше, и каждый вождь стремился первым прорвать оборону. Основная часть их внимания была сосредоточена здесь – по крайней мере, в теории.
– Зун намерен участвовать в этом, – Белладонна махнула рукой. – Точнее ехать на нём. Возглавляя славную армию верующих.
– Откуда ты знаешь?
Белладонна постучала себя по уху:
– Немо знает. Так что и я знаю.
– Я вижу, у постоянной работы есть свои преимущества, – кисло сказал он.
Она кивнула:
– И Джерико, конечно, будет с ним.
Бертрум хмыкнул:
– Он сумасшедший. Они оба сумасшедшие.
– Он умён. В цилиндре – добыча Немо, чем бы оно ни было, и он по-прежнему на борту. – Она села с широкой улыбкой на лице. – Интересно, а?
– Да. – Бертрум рассмеялся, но в его смехе не было и тени юмора. – Да, интересно. Ты пытаешься на что-то намекнуть?
Он подёргал себя за бороду:
– Просто скажи это, пожалуйста. У меня кончилось терпение для тонких намёков.
– Не припомню, чтобы у тебя хоть на что-нибудь хватало терпения, – сказала она. Он поперхнулся дымом сигариллы и уставился на неё.
– У тебя всё?.. – Он вздрогнул, когда что-то рухнуло за стенами, где-то рядом. Зазвучали клаксоны, и он услышал крики и бегущие шаги. Он почувствовал запах дыма с юга. Неконтролируемые пожары на этом этапе были более опасны, чем мути.
Белладонна рассмеялась:
– Джерико собирается сбежать с добычей, Бертрум. Они оба. Это очевидно.
– Остальные, похоже, не обеспокоены, – сказал он с сомнением. Не то чтобы он обращал на них много внимания с тех пор, как они прибыли. Он по-прежнему был возмущён тем, как Джерико обошёл их всех – он не был уверен, как именно, но знал, что вся эта ситуация была создана Джерико. Так или иначе, каким-то образом.
Его раздражала необходимость изображать добровольного союзника, когда он ничего так не хотел, как сбросить Джерико пинком со стены и смотреть, как мути грызут его. Он закрыл глаза, успокаиваясь. Он должен сохранять спокойствие, как бы ни бесила его эта ситуация.
Джерико побеждал его раньше только потому, что Бертрум позволял своему характеру взять верх. Но не в этот раз. На этот раз Бертрум Артурос окажется победителем, и Кэл Джерико будет приговорён к... ну, к любому творческому наказанию, которое его возможный покупатель сочтёт подходящим.
Когда он открыл глаза, Белладонна наблюдала за ним с нейтральным выражением лица.
– Они не беспокоятся, потому что знают, что Джерико заплатит им позже, – сказала она. – Иначе, почему они проголосовали за него? Это нас он исключает. Нас и Корга.
– Не вижу никаких доказательств. – За исключением того, что в этом был смысл. Бертрум нахмурился. Голиафы не были охотниками за головами, а соперничество между адъюраторами и более обычными охотниками-подонками было настолько хорошо налажено, что считалось само собой разумеющимся. И Белладонна… что же. Она достаточно ясно дала понять о своей лояльности. Он не мог доверять ей, но на данный момент они были в одной лодке. И раньше она никогда не обманывала его.
– Тебе это действительно нужно? – Белладонна встала и выдернула топор из ящика. Она сделала пробный взмах. – И что ты собираешься с этим делать?
– Я?
– Меня всего лишь наняли помочь, Бертрум. Ты здесь главный.
Он нахмурился:
– Как и меня. – Он услышал, как снова заработала стаб-пушка на стене, и раздались крики Кавдоров. Мути совершали очередную вылазку. На этот раз большую. – Я что-нибудь придумаю. А пока найди Большого Молота и его тень – у меня такое чувство, что они понадобятся нам здесь в ближайшее время.
Она лениво отдала честь:
– Конечно. Как скажешь.
Бертрум проводил её взглядом и задумчиво постучал пальцем по игольнику. Она пыталась манипулировать им, это было очевидно.
Проблема заключалась в том, что это работало.
Частокол застонал. Дым клубился по улицам. Он слышал крики и гимны, грохот выстрелов. Раздался глухой удар. А потом ещё один. Мути добрались до ворот. Бертрум вздохнул и вытащил игольник.
Похоже, время профессионального соблюдения прошло.
Гёт смотрел на доки, наблюдая, как готовятся лодки. План Джерико был хорош, насколько это возможно. Лодки привлекут внимание мути, и их силы разделятся, когда они почуют лёгкое мясо. Единственный вопрос заключался в том, как долго смогут продержаться лодки? Если они сдадутся слишком быстро, мути снова потянет в поселение. Если они окажутся слишком трудными для захвата, мути проигнорируют их.
Необходимо поддерживать хрупкий баланс между уязвимостью и силой. Гёт провёл пальцами по пистолету, задаваясь вопросом, готов ли он к этому. Он не сомневался, что рождённый в космосе и Грендлсен внесут свой вклад. Женщина, Иоланда, тоже казалась способной. Он посмотрел на Иеронима, стоявшего рядом с ним на частоколе.
– Ну, что, брат... что ты об этом думаешь?
– Я думаю, ты сошёл с ума. Мы сошли с ума.
– Согласен. Думаешь это сработает?
Иероним пожал плечами:
– На всё воля Императора. Никогда не встречал мути, которые отказались бы от лёгкого убийства. Кроме того, я никогда не видел, чтобы они осаждали поселение. – Он нахмурился и почесал под маской. – Зачем мы здесь, брат?
Гёт хлопнул его по плечу.
– Я всего лишь иду туда, куда приказывает Император, – осторожно сказал он. Иероним и остальные не знали о его договорённости с главным шпионом Немо. И это тоже хорошо – если бы они узнали, то не поняли бы. Они могут даже убить его. Или, по крайней мере, попытаться. Вера ослепила их, как ослепляет всех слабых людей. Они позволили ей заполнить себя и заменить здравый смысл, амбиции, хитрость – инструменты, которыми Император наградил человечество.
Одной веры недостаточно. Она всего лишь инструмент в арсенале человека. Так говорил себе Гёт в такие моменты, как этот.
Иероним покачал головой:
– Это не наше место.
– Но может им стать. – Гёт снова посмотрел на воду. – Два Насоса – это мало. Там недостаточно места для процветания веры. Но это место...
– У него уже есть пастор, – сказал Иероним.
– Был. Он мёртв. Мути убили его как раз перед нашим прибытием. – Или, может быть, Зун убил, если некоторые из слухов, которые он слышал, были правдой. Но он ничего не сказал об этом. Иероним и так достаточно нервничал. – Это место было на грани краха, прежде чем вернулся Зун. И как только его не станет...
Иероним хмыкнул:
– Честолюбие погубит тебя, брат.
– Может быть. Но если Император этого не желал бы, зачем мне быть здесь? – сказал Гёт.
– Слова истинно верующего.
Гёт напрягся, а Иероним побледнел под маской. Зун стоял позади них, мантия развевалась на ветру. Контуры маски заставляли его голос звучать глухо и глубоко.
– Моему сердцу приятно слышать такие слова. Тебя зовут Гёт, не так ли?
Гёт поколебался, а затем поклонился. Он резко махнул рукой, и Иероним с благодарностью поспешил прочь.
– Для меня большая честь, что ты помнишь меня, брат.
– Ты очень помог в Двух Насосах. – Зун встал рядом с ним и посмотрел на отстойник. – Однако я не ожидал увидеть тебя здесь.
– Я был вынужден. Это место – красное остриё клинка Императора – где вера встречается с мерзостью. Если человек не осмеливается ступить сюда, как он может называть себя одним из Искуплённых? – Гёт подумал, что эти слова должны прийтись Зуну по душе.
Зун кивнул, по-видимому, довольный:
– Веская причина. Я тоже искал острые места. Я отправился в пустоши между ульями, неся слово Бога-Императора её обитателям. – Он покачал головой. – Мне не следовало уходить. Но… Я хотел увидеть небо.
Он поднял голову, и Гёт проследил за его взглядом. Крыша жилой зоны представляла собой тёмную стратосферу труб и вентиляционных отверстий, разбитую изодранными остатками шахт транзитных лифтов и забытым ремонтным оборудованием, которое свисало с линий шунтов, словно ржавые луны. Зун рассмеялся:
– Я думаю, что это то, что, в конце концов сломало меня. Это такая же веская причина, как и любая другая.
– Небо?
Зун посмотрел на Гёта. За маской его глаза были старыми и усталыми:
– Ночью, в пустошах, так темно. Пусто. Широкое, похожее на пещеру пространство, простирается так далеко, насколько видит глаз. Ни света, ни движения. Просто... ничего. Каждую ночь я искал свет Императора – звёзды. Видишь ли, каждая звезда – часть галактического хора. – Его глаза слегка расширились, и на мгновение Гёту показалось, что он смотрит в бездонную бездну. – Каждую ночь я искал. Но я совсем ничего не увидел. Как будто их что-то сожрало.
Он рассмеялся, и Гёт почувствовал, как по спине пробежали мурашки.
Он понял, когда они стояли там, так мирно разговаривая, что Зун Опустошитель совершенно и окончательно сошёл с ума. Все Искупители были сумасшедшими, но это было понятное сумасшествие. Безумие, мания. Такого рода дикость была по-своему понятна. Но это было что-то другое.
– Затем я увидел, что Бог-Император скоро вернёт меня домой, – сказал Зун.
Гёт уставился на Искупителя. Раненый, но не дрожавший. Не слабый. Угасавший огонь, борющийся с темнотой. Но становится всё сильнее по мере того, как тьма надвигается всё ближе.
Зун посмотрел на него:
– Мы молились вместе, не так ли? В Двух Насосах?
Гёт склонил голову:
– Да, молились.
– Хорошо. Мы должны сделать это снова. – Зун отошёл от него. Он посмотрел на Гёта, и Кавдор вздрогнул. Что-то во взгляде Зуна пронзило его до глубины души, и он задался вопросом, видит ли этот человек сквозь его притворство. Может быть, Бог-Император действительно говорил с ним, как многие шептали. Зун прищурился. – Ты поднял Два Насоса из ничего, брат. Сделал его местом для верующих. Я это помню.
Гёт снова склонил голову:
– Спасибо тебе, брат. Я всего лишь сделал так, как повелел Император.
– И ты говоришь, что сделал это снова... – Зун замолчал. – Возможно, наш Повелитель послал тебя сюда по причинам, более важным, чем ты думаешь, брат. Мы должны спросить Его, как только всё закончится.
Зун сжал плечо Гёта, и Кавдор почувствовал электрический разряд в месте соприкосновения. Пристальный взгляд Зуна, казалось, притягивал его, и на мгновение звуки атаки стихли, превратившись в ничто.
– Я умру здесь, брат. Моя жизнь – я чувствую, как она утекает. Ускользает между пальцами. Мой огонь гаснет. Но я могу зажечь его в последний раз. Последняя вспышка света, прежде чем тьма поглотит нас всех. – Он помедлил. – Ты поможешь мне?
Гёт смотрел на него, не в силах ответить. Вот, наконец, и легендарный Зун Опустошитель. Человек огня и веры, готовый принять вызов язычников. И внезапно Гёту стало стыдно. Стыдно своего предательства, своих амбиций, всего, кроме своей веры. По крайней мере, ему было за что цепляться. Он с трудом подбирал слова, находясь на пороге признания.
Но этому не суждено было произойти. Прозвучал сигнал тревоги. Они повернулись.
– Северные ворота, – сказал Зун. – Они атакованы.
Последовал взрыв. А потом ещё один. Мути использовали грубую артиллерию, и эхо взрыва разнеслось по куполу.
Зун схватил Гёта за плечо, его пальцы были словно из железа:
– Тебе следует добраться до лодок, брат. Они почти готовы к выходу. События приближаются к кульминации.
– Последний суд над нами, и только достойные переживут кровавый прилив.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]