Кэл Джерико: Награда за грешника / Kal Jerico: Sinner's Bounty (роман)

Перевод в процессе: 4/36 Перевод произведения не окончен. В данный момент переведены 4 части из 36.

Кэл Джерико: Награда за грешника / Kal Jerico: Sinner's Bounty (роман)
Автор	Джош Рейнольдс / Josh Reynolds
Переводчик	Хелбрехт
Издательство	Black Library
Предыдущая книга	Свадьба под прицелом лазгана / Lasgun Wedding
Следующая книга	Red Salvage
Год издания	2019
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Экспортировать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Для того, чтобы понять, что такое бесплодный мир Некромунды, сначала вам нужно понять, что такое города-ульи. Эти искусственные горы из пластали, керамита и камнебетона, которые веками росли и ширились, чтобы защитить своих обитателей от враждебной окружающей среды, и которые теперь очень напоминают термитники. Население городов-ульев Некромунды исчисляется миллиардами, и при этом они невероятно промышленно развиты, каждый на площади в несколько сотен квадратных километров обладает производственным потенциалом целой планеты или колониальной системы.

Внутреннее расслоение городов-ульев также достойно отдельного упоминания. Вся структура улья копирует социальное положение его обитателей в вертикальной плоскости. Во главе – знать, ниже – рабочие, ещё ниже – отбросы общества, изгои. Улей Примус, резиденция планетарного губернатора Некромунды лорда Хельмавра, наглядно иллюстрирует это. Знать – дома Хельмавр, Каталл, Тай, Уланти, Грейм, Ран Ло и Ко’Айрон – живут в “Шпиле” и редко спускаются ниже “Стены”, которая располагается между ними и такими неотъемлемыми частями города-улья, как огромные кузни и жилые зоны.

Ниже города-улья находится “Подулье”: фундаментные слои жилых куполов, промышленных зон и туннелей, которые оставили предшествующие поколения и почти сразу заняли те, кому больше некуда было идти.

Но люди… не насекомые. Они не слишком хорошо уживаются в тесноте. Необходимость может заставить их это делать, но из-за неё города-ульи Некромунды становятся сильно разобщёнными изнутри, поэтому жестокость и откровенное насилие давно стали повседневной и суровой реальностью. Не стоит забывать и о том, что Подулье представляет собой совершенно беззаконное место, окружённое бандами и отступниками, где выживают только сильнейшие и хитрейшие. Голиафы, которые твёрдо верят в право силы; матриархальные и ненавидящие мужчин Эшеры; промышленные Орлоки; ориентированные на технологии Ван Саары; Делакью, существование которых зависит от их шпионской сети; пламенные фанатики Кавдоры. Все стремятся получить преимущество, чтобы возвыситься, не важно, как ненадолго, над другими домами и бандами Подулья.

Самое интересное начинается, когда люди пытаются выйти за рамки монументальных физических и социальных границ улья и начать новую жизнь. Учитывая общественные условия, возвыситься в улье почти невозможно, зато гораздо легче упасть, пусть последнее и является наименее привлекательным развитием событий.

Выдержки из "Nobilite Pax Imperator" Ксонариария Младшего – “Триумф аристократии над демократией”.

ПРОЛОГ

ОПУСТОШИТЕЛЬ

– Уже близко, – произнёс Дозерман.

Фенкс пошевелился. Он моргнул и потянулся, свесив ноги с куска разбитого феррокрита, не забыв при этом убедиться, что лазерное ружьё крепко прижато к груди. Оружие было самой ценной его вещью и стоило больше, чем его жизнь. Или жизнь Дозермана, если на то пошло.

– На этот раз ты уверен? – спросил он, глубоко вдыхая затхлый воздух. Зевок перешёл в кашель. Воздух был переработан миллион раз, но по-прежнему имел такой же отвратительный вкус, как в тот день, когда покинул какую-то позабытую вентиляционную отдушину. Он поднял голову. Дозерман взгромоздился на полпути к трубам, положив автоган на бёдра. Как и большинство скаммеров, Дозерман был тощим от слишком часто пропущенных приёмов пищи и жёлтым от слишком большого количества дрянной выпивки.

Фенкс знал, что выглядит ненамного лучше, но, по крайней мере, старая форма сил обороны, которую он носил под бронёй, была чистой. Дозерман же носил свою одежду до тех пор, пока та не сгнила.

– Потому что ты говорил то же самое больше часа назад.

– Я уверен. Прислушайся.

Фенкс прислушался. По древнему транзитному туннелю разносился низкий скрежещущий звук. Он казался близким, но жизнь в тесных пределах Подулья научила его, что не стоит верить ушам. Он опустился на корточки и прижал мозолистую ладонь к потрескавшейся поверхности земли.

Дозерман посмотрел на него:

– Что ты делаешь?

– Чувствую колебания. Старый трюк крысокожих.

– Ты не крысокожий.

– Не надо быть крысокожим, чтобы научиться парочке трюков, – защищаясь, ответил Фенкс. – Теперь тише. Я слушаю.

– Колебания.

– Вот именно.

Дозерман фыркнул. Фенкс проигнорировал его с рождённой опытом лёгкостью. Он достаточно часто сотрудничал с Дозерманом, чтобы знать, как не обращать на того внимания. Чтобы быть хорошим стрелком, требовалась сосредоточенность, а Фенкс любил думать, что он – хороший стрелок. Нужно уметь игнорировать всё, что не помогает попасть в цель. Конечно, в большинстве случаев это было легче сказать, чем сделать.

– Что-нибудь новенькое? – спросил Дозерман.

– Мне казалось, что я сказал тебе молчать.

– Мне скучно.

– Тогда, может быть, тебе следовало остаться в Расшатанных Выработках вместе с остальным мусором, а настоящее дело оставить настоящим стрелкам, – не глядя огрызнулся Фенкс. Расшатанные Выработки были ближайшим поселением – в дне пути полёта блестящей птицы, и в десяти трубах к западу от Балкасити. Ничего особенного. Свеча в темноте, как любил говорить один его знакомый Кавдор. Свеча, наполовину расплавленная, с погнутым фитилём и странным запахом.

Такое место привлекало скаммеров вроде Дозермана и Фенкса, хотя ему не особо хотелось признаваться в этом. Подальше от силовиков и игнорируемое гильдейцами – за исключением тех случаев, когда им нужны люди со стороны. Как сейчас. Фенкс нахмурился. Обычно он был не против поработать на гильдийцев. Сопровождение караванов или раскопки археотека сулили лёгкие деньги. Но сейчас был другой случай. Он печёнкой чувствовал это.

Чего он не чувствовал, так это колебаний под рукой. Ни дрожи, ни вибрации расшатанного камня. Но это ничего не значило. Транзитные туннели нередко дополнительно укрепляли для промышленных и военных перевозок. Когда улей Примус, наконец, рухнет под собственным весом, туннели всё равно останутся. Как и то, что в них жило, чем бы оно ни было.

Эта мысль заставила его нервно оглянуться. Туннель представлял собой длинную, лишённую света полосу промышленного упадка. Он был построен за несколько поколений до того, как предки Фенкса даже вздохнули, и был забыт дольше, чем он мог вспомнить. Здесь были тысячи таких же туннелей, как и этот, пронзавшие тьму на дне мира.

По мнению Фенкса, этот видал и лучшие века. Трубы, которые тянулись вдоль изгибавшегося потолка и стен, в основном проржавели, извергая своё содержимое на камень внизу. Старые разливы проели кратеры в полу и превратились в импровизированные отстойники с зеленоватой водой и мягко подёргивавшимися грибными травами. Опорные колонны попадали, как поваленные деревья, и между ними лежали разбитые статуи.

Вечно давившая масса верхних уровней пробила огромные трещины в стенах, разрывая феррокрит и прогнув в некоторых местах пол. Там, где когда-то были весовые и вокс-точки, теперь были пещеры. А в этих пещерах…

– Фенкс?

Фенкс подпрыгнул. Он посмотрел на Дозермана:

– Что?

– Хасп хочет знать, что ты делаешь.

– Тогда пусть сама спросит, – прорычал Фенкс. Он поднялся на ноги, раздосадованный тем, как легко его застали врасплох. Всё из-за этого места. Человек не создан для дикой природы. Плохие зоны между поселениями были прожорливыми местами, где люди исчезали всё время, а туннели могли дать плохим зонам фору. Даже крысокожие избегали их.

Он огляделся:

– Где она вообще?

– Прямо здесь.

Фенкс снова подпрыгнул и развернулся, с проклятьем на губах. Хасп постукивала пальцами.

– Тише, скаммер. Звуки здесь разносятся далеко. – Она была невысокой и приземистой, и он думал, что в ней есть что-то от крысокожих. Что-то в глазах. Слишком близко расположены друг к другу и слишком тёмные. Как и он, она носила старое военное снаряжение и несла модернизированное лазерное ружьё, найденное среди мусора какого-то базара Подулья.

– Богдан хочет знать, что ты делаешь, – добавила она.

Фенкс поморщился. Богдан номинально был главным, и обладал глубокими карманами. Это не удивительно, учитывая, что он работал на гильдейцев. Он сорил деньгами в Расшатанных Выработках и нанял два десятка самых отчаянных стрелков по эту сторону Стальноврат. Фенкс знал некоторых из них. Кроме Дозермана и Хасп, были Эндрю Винкс и Малыш Два-Кредита. Простофиля Финн и братья Кетл. Длинная Салли-Трясучка. Как обычно наняли самую разношёрстную команду, и все рассредоточились по туннелю. Часть его сомневалась, что этого будет достаточно.

– Что он делает? – проревел низкий бычий голос. Богдан. Он был где-то среди обломков.

– Он не говорит, – крикнула в ответ Хасп. Она посмотрела на Фенкса.

– Он чувствует колебания, – сказал Дозерман.

Хасп посмотрела на него:

– Что?

– Трюк крысокожих! – крикнул Дозерман.

Она посмотрела на него ещё секунду, а потом посмотрела на Фенкса:

– Что?

– Я пытаюсь понять, приближается ли он.

– Поглаживая землю?

Ответ Фенкса был прерван звуком кого-то, кто тяжело карабкался по обломкам. Богдан прошёл мимо упавшей статуи, держа дробовик на широких плечах. Богдан по-прежнему носил цвета Орлоков, хотя почти десять лет не сражался за свой клановый дом. Верность Богдана принадлежала только всемогущему кредиту.

– Что он делает?

– Магия крысокожих, – сказала Хасп.

Богдан моргнул:

– Ты крысокожий?

– Нет!

– Тогда зачем пользуешься их магией?

– Я проверял колебания.

– Зачем?

– Чтобы узнать, близко ли они.

Богдан недовольно посмотрел на него:

– Мы их услышим. Я послал Малыша Два-Кредита и Блефа Кантера в северную шахту, чтобы они предупредили нас.

– Кантер наполовину слепой, а Малыш не сможет найти свою задницу обеими руками.

Богдан рассмеялся:

– Может, мне стоило заставить их поговорить с духами ульев, а?

Фенкс подавил возражение. Это было бы пустой тратой времени. Богдан покачал головой и продолжил:

– Я плачу тебе не за то, чтобы ты похлопывал землю, Фенкс. Я плачу тебе за то, чтобы ты подстерёг и убил человека. Может быть, ты сможешь сосредоточиться?

– Я слышал, что он не совсем человек, – заметил Дозерман.

Богдан посмотрел на него:

– Кто?

– Зун Опустошитель.

Имя прозвучало в воздухе, словно выстрел. Все на секунду замолчали. Так Зун Опустошитель действовал на людей.

Хасп посмотрела на Дозермана:

– И кто он тогда? Ведьмак? Сточное приведение?

Дозерман пожал плечами:

– Возможно.

– Среди Искупителей нет ведьмаков, – сказал Фенкс. Остальные посмотрели на него. – Что? Это все знают. Среди красных мантий кого только нет, но точно нет никаких ведьмаков.

Богдан шмыгнул носом и сплюнул:

– Он человек. Глупый человек. Только глупый человек мог ограбить десятинный дом гильдии.

– Судя по тому, как это звучит, он оказался достаточно умён, чтобы быть глупым, – заметил Фенкс.

Богдан посмотрел на него:

– И что ты можешь об этом знать, скаммер?

– Я знаю, что мы не единственные, кто преследует его.

Богдан ткнул его в грудь толстым пальцем:

– Но именно мы его поймаем. – Он оглянулся вокруг. – Ты слышал меня?

Фенкс покачал головой:

– Откуда мы вообще знаем, что он идёт сюда? Этот звук может быть чем угодно.

– У меня есть сведения из надёжных источников, – ответил Богдан. – А теперь приготовься, потому что, как только появится этот сумасшедший чёрт, нам придётся драться.

Фенкс посмотрел на Хасп. Она нахмурилась. Фенкс знал, что она чувствует. Зун Опустошитель не был каким-то скаммером-наркоманом. Он был легендой и легендой опасной. Безумный, плохой Искупитель, любитель огня и прометия, который сжигал ведьм, еретиков и, по крайней мере, одного скаммера, который, ухмыляясь, посмотрел на него.

По словам гильдийцев, он также был ещё и вором. Судя по тому, что слышал Фенкс, Зун вломился на рудовозе в двери десятинного дома гильдии в Стальновратах и обчистил здание, забрав всё ценное. Это была чистая и запредельная наглость даже для Искупителя. Гильдейцы оказались настолько впечатлены, что назначили награду в несколько тысяч кредитов за голову Зуна, прикреплённую к его телу или уже нет. Теперь каждый скаммер с пушкой и потребностью в кредитах вышел на охоту, бросаясь даже за малейшим запашком Зуна. Некоторые, как Богдан, решили сыграть по-умному. Бывший Орлок надеялся, что количество и неожиданность могут оказаться выигрышной комбинацией.

У Фенкса были сомнения. Но он знал, что лучше держать их при себе. Особенно, когда Богдан мог его услышать.

В туннеле раздался резкий свист. Фенкс и остальные повернулись. Он увидел стройную, одетую в тёмное фигуру Малыша Два-Кредита, мчавшегося к ним.

– Он близко! Он близко! – кричал он, вытаскивая набегу автоматические пистолеты.

Фенкс тоже это почувствовал. Земля задрожала под ногами. Богдан усмехнулся:

– Возвращайтесь на позиции, скаммеры. Пришла пора собрать немного кредитов. – Хасп и Богдан скрылись из виду. Дозерман полез вверх, под навес труб, назад к своему стрелковому гнёздышку. Фенкс и Малыш укрылись за упавшей опорной колонной. Малыш тяжело дышал. Фенкс не мог сказать от волнения или страха.

Малыш был молод и ещё не заработал шрамов. Он совсем недавно пришёл из города-улья, по крайней мере, так слышал Фенкс. Он строил из себя мастера-стрелка и убил нескольких дураков с тех пор, как спустился вниз. В основном он напаивал их, провоцировал, а потом грабил и продавал тела на трупный крахмал. Сейчас предстояла совершенно другая игра.

– Где Кантер? – спросил он.

Малыш пожал плечами:

– Он был позади меня. Что нам делать? Когда они придут сюда, я имею в виду.

Фенкс поднял ружьё и пожал плечами:

– Стреляй в них.

– А если они не остановятся?

– Продолжай стрелять в них.

Сверху посыпался мусор. Сначала он падал мягко, а затем большими кусками, пока древний камень прогибался и ломался под промышленными гусеницами. Звук эхом разнёсся по древнему транзитному туннелю, и отголоски движения машины стряхнули многовековую пыль с проржавевших служебных мостов под потолком.

– Большой, судя по звуку, – сказал Малыш.

– Чем больше, тем больнее падать, – пробормотал Фенкс. План был простым. По туннелю разбросали противотанковые мины. Богдан клялся, что они по-прежнему функционируют, пусть им и почти сто лет. Как только рудовоз наедет на мину, он остановится. Хотелось надеяться, что повреждения окажутся серьёзными, но, Фенкс не был настроен столь оптимистично. Как только он перестанет двигаться, они ударят из всего, что у них было.

Но когда рудовоз показался в поле зрения, у Фенкса перехватило дыхание. Это была грубая машина. Торжество функциональности над формой. Широкий клиновидный корпус был способен пробить завалы обломков, которые часто блокировали старые туннели. А то, через что он не мог прорваться, он мог преодолеть при помощи гусениц.

– Зубы Императора, – пробормотал он. Даже обычный рудовоз представлял собой внушительное зрелище. С таким же успехом это мог быть боевой танк. К корпусу приварили тяжёлые чугунные плиты, укрепляя каркас. Броню украшали выгравированные жаром и кислотой строки священного писания. Купола с инструментами заменили станками со стаб-пушками, а к кабине прикрепили архаичные вокс-передатчики. Из них доносился непрерывный поток молитв и гимнов, возвещая о приближении машины любому, кто мог её услышать.

– Почему они кричат? – спросил Малыш, зажмурившись.

– Это пение, – ответил Фенкс сквозь стиснутые зубы. – Точнее то, что они называют пением.

Вентиляционные отверстия вдоль крыши рудовоза извергали чёрный дым, пока системы ауспиков покачивались, сканируя непосредственное окружение. Обычно их настраивали на потенциальные лавины, обрушения и обвалы. Но в данный момент они, явно, искали более вероятные угрозы, скрывавшиеся среди труб и рассыпавшихся входных люков по обе стороны туннеля.

Фенкс знал, что это невозможно, но он мог поклясться, что почувствовал, как один из датчиков просканировал его. Он отпрянул.

Малыш взглянул на него.

– Испугался? – спросил он, усмехнувшись.

– И тебе не помешало бы, будь у тебя хоть капля здравого смысла, – проворчал Фенкс. – Не высовывайся. Они уже почти там, где нам нужно.

Но, даже произнося эти слова, он знал, что ничего не получится. Он печёнкой чувствовал это. Он украдкой огляделся, ища ближайший путь к отступлению. Если что-то пойдёт не так, он намеревался бежать, а Богдан и его кредиты пусть катятся в ад.

Огромная машина сбросила скорость, проходя под осыпавшейся аркой. Статуи, воздвигнутые в честь ныне забытых первых колонистов Некромунды, шатались и падали с покрытых трещинами постаментов, наполняя воздух пылью. Какие-то непонятные крылатые силуэты взлетели, устремляясь в темноту. Их визгливые крики потонули в последовавшем взрыве.

Рудовоз покачнулся на гусеницах, подвеска заскрипела. Дым повалил из-под него, когда он, содрогнувшись, остановился. Вокс-передатчики замолчали на середине молитвы. На туннель опустилась гнетущая тишина. Фенкс поднял ружьё и прицелился вдоль ствола.

– Пора? – прошептал Малыш.

– Жди сигнала Богдана, – прошипел Фенкс.

Ожидание затянулось. Затем, как он и подозревал, всё пошло не так.

– Что это за звук? – спросил Малыш.

Глаза Фенкса расширились, когда он услышал высокий, тонкий вой набиравших обороты стаб-пушек. Пушки раскрутились и выплюнули огонь. Пули впивались в окружавший камень и металл, наполняя воздух осколками. Последовали крики и вопли, когда тела падали из-за маскировочных листов или сваливались со стрелковых укрытий. Фенкс услышал рядом неприятный звук, и это был Малыш Два-Кредита. Он бросился в укрытие, когда то, что осталось от тела Малыша, рухнуло.

Всё закончилось за несколько секунд. Когда дело было сделано, вокс-передатчики снова включились, наполнив воздух благодарственным гимном. Рудовоз с грохотом пришёл в движение и потащился вперёд, истекая маслом и дымом, но по-прежнему оставаясь на ходу.

Фенкс наблюдал за всем этим, прижавшись к сломанной трубе. Кровь хлестала из рваных ран на ногах и плече. Он слышал стоны и молитвы неподалёку. Кто-то – скорее всего Дозерман – кричал.

Фенкс соскользнул вниз, мир потемнел. Он почувствовал, как задрожала земля, когда рудовоз с грузом исчез в глубине Подулья.

Когда он потерял сознание, его последней мыслью было то, что Дозерман, в конце концов, оказался прав.

Зун Опустошитель был чудовищем.

ПЕРВАЯ ГЛАВА

ВОЗВРАЩЕНИЕ В ОТСТОЙНИК

– Вот чёрт!

Кэл Джерико уже присел на корточки, когда восклицание слетело с его губ. Топор представлял собой всего лишь привязанную к длинной кости ржавую лопасть вентилятора и рассекал воздух с тонким свистом. Не встретив на своём пути Кэла, чтобы застрять в нём, импровизированное оружие беспрепятственно продолжило движение по дуге и вонзилось в паровую трубу. Хлынул кипящий пар, заполняя коридор дороги.

Кэл снова выругался и выстрелил из одного из лазерных пистолетов куда-то в сторону мути с топором. Он отшатнулся в сторону, когда из бокового коридора напротив него выскочил второй каннибал, стреляя из автогана. Новоприбывший не целился, просто стрелял. Добрая старая традиция Подулья – заполни воздух достаточным количеством свинца и обязательно во что-нибудь попадёшь.

– Скаббс, – прорычал Кэл. Затем: – Иоланда!

Единственным ответом, который он получил, стала усилившаяся стрельба. Никаких следов его напарников. Пули пробили опорные стойки, и дорога издала громкий стон. Она ещё не обрушилась только благодаря многовековой ржавчине и небольшой удаче.

Кэл оттолкнулся от пола, открывая ответный огонь скорее с энтузиазмом, чем с точностью. Нет времени беспокоиться о том, где сейчас остальные. Не в тот момент, когда он мог слышать крики и вопли нападавших, мчавшихся вверх по скрипучим портальным лестницам или скользившим через сломанные транзитные шахты. Ему нужно было оказаться в другом месте, и как можно быстрее.

Пар начал истончаться, оставляя жирный след в воздухе. Мути с топором упал, поймав предназначенную для Кэла пулю. Но второй по-прежнему стоял, с его покрытых волдырями губ сыпались проклятия, пока он пытался справиться с заклинившим затвором автогана. Кэл поднялся на ноги и прицелился из лазерного пистолета. Мути застыл, уставившись на него.

Кэл подмигнул и застрелил его.

Мгновение спустя он уже бежал по дороге, остальные каннибалы преследовали его. Кэл не глядя стрелял за спину. В худшем случае огонь замедлит самых быстрых. В лучшем случае он убьёт одного или двух, а остальные остановятся, чтобы съесть их.

Дорога представляла собой длинную полосу ржавого железа и промокшего феррокрита – одну из доброго десятка, протянувшихся по верхнему краю разрушенного жилого купола. Фосфоресцирующая флора взбиралась по стойкам и балкам, поддерживавшим дорогу, и застывшая пелена мерцавшей пыли тяжело висела в воздухе. Дорога местами осыпалась. Широкие провалы делали путь коварным, но Кэл обладал большим опытом спасения своей жизни бегством по труднопроходимой местности.

И всё же вскоре ему пришлось убрать оружие в кобуру. Ему нужны были свободные руки, чтобы протаскивать своё худощавое тело через особенно неустойчивые участки дороги. Но каким бы осторожным он ни был, он не сбавил темп. Мути наступали ему на пятки, и, судя по звукам, они были голодными. Ну, они всегда были голодными.

Конечно, они также не должны были находиться так далеко к югу от Трубопада. Даже во время бега он задавался вопросом, что привлекло их в эту плохую зону. Если племена мути двигались на юг, это означало, что они поднимались с основания улья, а это было плохо для всех. Плохо, но и выгодно. В Стальновратах скальпы мути стоили по пять кредитов за штуку. Жаль, что не было времени остановиться и собрать несколько.

Он перепрыгнул через груду щебня, меч звякнул о ноги, и увидел, что путь впереди уходит в темноту. Не замедляя шага, он снова убрал пистолеты и побежал по сломанной балке, частично выступавшей вперёд. Куча разорванных шлангов и трубопроводов свисала над пропастью, и, добравшись до конца балки, он прыгнул.

Его намерение, сформировавшееся за полсекунды до прыжка, состояло в том, чтобы перемахнуть через пропасть и ловко приземлиться на противоположной стороне. К несчастью, его вес вырвал многие искусственные лианы из проржавевших корпусов. Он понял, что, потеряв инерцию от секундного колебания, теперь отчаянно цепляется за единственный кусок электрического кабеля.

Раскачиваясь над пропастью, он увидел внизу лес светящейся флоры и грязные ручьи. Нижние уровни жилого купола давно рухнули под тяжестью странных наростов, и он почувствовал тошнотворно-сладкий запах ядовитых испарений. Он услышал хихиканье и понял, что мути догнали его.

Они смотрели на него с края пропасти, как крыса на кусок мяса. Не меньше дюжины, а может и больше. Тощие от голода или раздувшиеся от раковых опухолей, они переступали с ноги на ногу и бормотали, провожая его взглядом, пока он плавно раскачивался из стороны в сторону. Некоторые, возможно, облизывали губы, но это было трудно сказать из-за уродливых лиц. Один из них окинул его взглядом, поднял кусок трубы и ткнул в него.

– Прекрати, – сказал Кэл, без видимого результата пнув трубу. Усилие отправило его вращаться по медленному кругу. Это, казалось, развеселило их, и последовали новые удары, пока ему не удалось выбить трубу из рук мути. Она с грохотом исчезла в темноте. Они смотрели, как она падает, а потом снова посмотрели на него. Кэл смотрел на них в ответ.

Мути были худшими из худших. Отребья и дрянь основания улья, опустившиеся и отвратительные. Вырождавшиеся, измученные болезнями и недоеданием, они убивали, грабили и пожирали всех, кого могли поймать. По профессиональному мнению Кэла, жизнь в Подулье значительно улучшилась бы, если бы все мути были мертвы, а их трупы благополучно сожжены.

Тем не менее, он попытался заискивающе улыбнуться:

– Сколько стоит безопасный проход в наши дни? У меня кончились кредиты, но я всегда готов к обмену.

– Хорошие ботинки, – прорычал один из них.

– Хорошее пальто, – прохрипел ещё один.

– Похоже, что и на вкус он тоже хорош, – сказала третья, причмокивая губами и явно не от похоти. Головы закивали, и за этим утверждением последовало одобрительное ворчание. Кэл замотал головой.

– Предупреждаю, я почти уверен, что в основном состою из хрящей.

– Мягкий, – промурлыкал мути. – Мягкий верхнеулевик. Запахи такие сладкие.

Кэл начал жалеть, что недавно принял еженедельную ванну. Просто хочется выглядеть как можно лучше, когда идёшь на работу. В конце концов, ему нужно поддерживать свою репутацию. Он был рад, что никто не видел, как он болтается здесь.

При этой мысли он огляделся, надеясь заметить знакомые силуэты напарников. Они разделились, когда мути устроили засаду. В таких ситуациях каждый мужчина – или женщина – сам за себя, а Скаббс и Иоланда были достаточно опытными, чтобы позаботиться о себе. К несчастью, мути последовали за Кэлом, а не за ними.

– Идите найдите Скаббса, – сказал он. – Он медленный, и я уверен, что из-за уродливого кожного заболевания его будет легко жевать.

Мути, к сожалению, не выглядели склонными следовать его советам.

– Никто никогда не слушает меня, – пробормотал Кэл, медленно вращаясь и поворачиваясь по кругу. – Я обречён быть недооценённым при жизни. Или съеденным. Или и первое, и второе.

Он посмотрел вниз, пытаясь оценить расстояние до нижней части хаба. Или даже просто до светившегося полога флоры. Но это было слишком далеко, даже для человека с его удачей. Он поднял голову. Кабель не собирался держаться вечно. Неизвестно, продержится ли он достаточно долго, чтобы попытаться взобраться по нему. Он основательно застрял.

– Признаюсь, это не лучший день для величайшего охотника за головами Подулья, – заявил он во всеуслышание. Мути рассмеялся, и Кэл сделал неприличный жест. – А кто тебя спрашивал, сточная крыса с волдырями на морде?

Один из них бросил в него камень, и Кэл вытащил лазерный пистолет. Те, кто стояли близко, отступили. Остальные прицелились из собственного оружия.

– Не самый мудрый вариант, – заметил Кэл и многозначительно кивнул вниз. – Пристрелите меня, и ваш ужин пропал. Вы же не хотите этого, не так ли?

Мути остановились. Они начали перешёптываться и обмениваться ревнивыми взглядами. Вскоре дело приняло горячий оборот. Быстро последовал обмен ударами. Они явно расходились во мнениях относительно того, как лучше поступить.

Кэл воспользовался случаем, чтобы оглядеться. Опыт научил охотника за головами, что выход есть всегда, если у тебя хватит ума его увидеть. Он повернулся, высматривая что-нибудь, что могло бы помочь.

Дороги, словно паутина из феррокрита, тянулись по всему верхнему краю купола. После столетий без обслуживания, зато с токсичными дождями и ульетрясениями, почти все они представляли собой немногим больше, чем участки скелетных стоек и опорных балок. Напоминавшие пещеры склоны внутренней части купола превратились в лабиринт сгнивших переходов и заброшенных транзитных шахт. Тысячи труб торчали из-за железных откосов, проливая сточные воды в темноту внизу. Горячая жижа безостановочно хлестала по разбитым акведукам, сливаясь с остатками разливов в ядовитые химические реки.

Вдалеке, скрытые парами тумана, поднимавшимся из этих рек шлама, вырисовывались древние механизмы размером с линкоры, похожие на горы ржавого шлака. Он слышал истории о том, что племена мути иногда поклонялись первобытным машинам, но никогда не видел никаких доказательств этого.

– Живописно, но бесполезно в краткосрочной перспективе, – пробормотал Кэл, сдувая с лица светлую косичку и переключая внимание на непосредственное окружение. Как он и ожидал, никаких следов Скаббса или Иоланды. Даже никаких признаков Вотана, его верного кибермастифа. Впрочем, с Вотаном что-то было немного не так с тех пор, как у него шарики за ролики заехали в одном последнем... деле, когда Кэлу не повезло оказаться в Шпиле.

Размышления о… делах заставили Кэла ещё с большим отчаянием пытаться найти выход из сложившейся ситуации.

– Ты бывал и в худших ситуациях, мужик, – сказал он. – Я имею в виду, что может быть хуже, чем... фу... жениться на Иоланде Каталл?

Иоланда была идеальным подельником – большую часть времени – но в качестве супруги? Он почувствовал, как дрожь пробежала по его телу при этой мысли. Иоланда была прекрасна, как прекрасна фиррская кошка – яркость и грациозность скрывали убийственный характер. Однажды он видел, как она забила одного мужчину до смерти другим, чуть поменьше. Потом она всё время пыталась убить его, то ли чтобы получить одну из редких наград за его голову, то ли просто потому, что была в плохом настроении.

И всё же в ней что-то было. Один его знакомый поэт, живший в канализационной трубе, как-то назвал её Владычицей Подулья в оде её свирепой красоте. Поэт утверждал, что Иоланда является воплощением Подулья – со всеми его хорошими и плохими сторонами, завёрнутыми в одну татуированную обёртку. Конечно, когда она услышала об этом, Иоланда скормила беднягу сточнокроку, сточному крокодилу. Некоторые люди не любили комплименты.

Но всё же эта мысль задержалась. Пока он не вспомнил, где находится, и что сейчас определённо не время думать о проклятой Иоланде Каталл.

– Спокойно, Кэл, – пробормотал он. – По одной проблеме за раз.

Мути по-прежнему ссорились. Пока никто не начал стрелять, но это было лишь вопросом времени. Он посмотрел на балку, с которой спрыгнул. Он едва мог дотянуться до неё ногой. Он придвинулся ближе. Если он сможет оттолкнуться от неё, то сможет получить импульс, чтобы качнуться на другую сторону.

Но как только его сапог коснулся балки, один из мути обернулся. Широко раскрыв глаза, мутант пробормотал что-то неразборчивое и замахнулся грубым серпом, целясь в лодыжку Кэла. Кэл выстрелил в него и оттолкнулся, когда остальные мути подняли оглушительный гвалт.

– Подкрепление не помешает, – крикнул он, надеясь, что кто-нибудь его услышит. – Кто-нибудь? Нет? Ну и катитесь оба к чёрту!

Повернувшись к собравшимся мути, он выстрелил снова, не потрудившись прицелиться. Каннибалы стояли так плотно, что он не мог не попасть в нескольких из них. Но даже когда раненый упал, остальные бросились вперёд, неловко хватая его за ноги или за край пальто.

– Не смейте его трогать, это первоклассная кожа с другого мира, – прорычал Кэл, ударив ботинком и выбив гнилые зубы из покрытого волдырями рта. Он крутанулся на своём кабеле, качнувшись назад над пропастью. Мути разочарованно взвыли. Кэл вытянул ногу, пытаясь зацепить кусок сломанной трубы на противоположной стороне. Он уверенно промахнулся, и это движение заставило его дрейфовать обратно к мути. Ещё один вой, на этот раз ликующий, пронзил его уши. Он закружился в воздухе, желудок скрутило.

– Заткнитесь, заткнитесь, заткнитесь! – Он стрелял из лазерного пистолета снова и снова. – Убирайтесь назад в ваши норы, потому что сегодня не ваш день, отбросы из отстойника. Никто не съест Кэла Джерико.

Прокажённые руки вцепились ему в брюки, и он заколотил ногами.

– Я сказал... отвали! – Сжимавшие кабель пальцы начали ослабевать, и Кэл быстро убрал оружие в кобуру. Он поднял голову, прикидывая, успеет ли добраться до верха, прежде чем кабель оборвётся. – Придётся рискнуть. Если старый план не сработал, надо придумать новый.

Он начал подниматься, но мути не собирались легко сдаваться. Ему нужно было убраться подальше от хватающих рук. Он слегка переместил вес, и кабель снова качнулся в сторону, за пределы прямой досягаемости.

Один мути не успел разжать пальцы, и его потащило вместе с Кэлом, когда тот качнулся назад к противоположной стороне. Мутант завыл от страха, гниющие лапы отчаянно вцепились в ноги Кэла. Существо было тонким, как палка, и обмотано грязными бинтами и тряпками, которые когда-то могли быть дешёвым защитным костюмом от окружающей среды. Рваный капюшон прикрывал его – её? – голову, но зато рот полон осколков пожелтевших клыков.

Кэл ударил мутанта, пытаясь сбросить. Кабель обоих долго не выдержит. Мути зарычал и вытащил из лохмотьев нож. Они закружились в неуклюжем танце, когда Кэл поймал костлявое запястье мутанта, едва успев помешать ножу вспороть ему живот. Пыль и пыльца посыпались сверху, когда резиновая оболочка кабеля начала растягиваться и рваться. Кэл поднял голову.

– Вот чёрт.

Мутант извивался, пытаясь вырвать руку из хватки Кэла. Кэл попытался впихнуть между ними ногу, но обнаружил, что такие ухищрения бесполезны без какого-либо рычага. Пока они вращались всё быстрее и быстрее, мутант дёрнулся вперёд, широко раскрыв челюсти. Если он не мог воспользоваться ножом, то, похоже, собирался довольствоваться зубами.

Как раз перед тем, как челюсти коснулись его, голова мутанта лопнула, словно пузырь. Мгновение спустя Кэл услышал выстрел, убивший нападавшего. Он вырвал нож из безжизненной руки мутанта за секунду до того, как тело обмякло и полетело вниз. Кто-то всё-таки прикрывал его. Кэл был не из тех, кто упускает идущую в руки возможность, поэтому он начал подниматься по кабелю, пока мути пытались понять, что только что произошло.

Ещё несколько выстрелов пронзили мрак. Он не мог сказать, откуда стреляли, и мути тоже не могли. Большинство разбежалось в поисках укрытия. Некоторые достали какое-то чуть ли не антикварное оружие, которым даже бандит-Кавдор побрезговал бы, и открыли ответный огонь во все стороны. Но некоторые, скорее голодные, чем разумные, прыгнули к кабелю. Тот дико закружился, когда несколько из них вцепились в него. Один промахнулся и полетел вниз с жалобным воплем. Остальные начали подниматься, не сводя глаз с Кэла.

Кэл взбирался всё быстрее, напрягая мышцы. К счастью, диета каннибалов была не особо калорийной, и его преследователи оказались не такими быстрыми, как он опасался. Несколько напряжённых секунд спустя он достиг тонкого каркаса стоек, которые тянулись над мостками. Несмотря на головокружение, он сумел подтянуться. Он повернулся, перекатился на живот и начал пилить кабель ножом мути.

Тот поддавался тяжело, но немного усилий и намёк на отчаяние – вот и всё, что потребовалось, чтобы прорезать оболочку кабеля. Резина соскользнула вниз по металлу, и у него была секунда, чтобы оценить выражение ужаса на покрытом волдырями лице ближайшей мути, когда она внезапно потеряла хватку на кабеле и рухнула вниз. Крики звучали всё громче, пока преследователи Кэла падали во тьму.

– Счастливого приземления, – крикнул он и весело помахал рукой.

Затем, осторожно, он начал пробираться через опасный навес ржавых стоек. Внизу мути продолжали стрелять, но тот, кто поменялся с ними ролями, явно, добился своего. Он надеялся, что кто бы это ни был, у него найдётся хорошее объяснение тому, почему Кэлу пришлось так долго висеть.

Это заняло у него некоторое время, но он нашёл путь вниз, к дороге. Транзитная шахта оторвалась от стены купола и упала одним концом на неё. Он перепрыгнул верхнюю часть, и стал спускаться. Один из первых уроков, усвоенных им в Подулье, состоял в том, как подниматься быстро и безопасно. Здесь, внизу, никто не мог сказать, когда нужно будет переместиться на верхний уровень или, наоборот, направиться в безопасное место на самых глубинах.

Добравшись до дна, он спрыгнул на дорогу. Он приземлился на корточки и повернулся. Эта часть дороги напоминала лес балок и опорных столбов, с навесом из стоек, трубопроводов и ржавых цепей. Хотя он больше не мог их видеть, он по-прежнему слышал, как мути стреляют в призраков. Он ухмыльнулся.

– Повеселитесь, – пробормотал он, поднимаясь на ноги.

За спиной он услышал щелчок снимаемого с предохранителя оружия.

Кэл закрыл глаза:

– Вот чёрт.

ВТОРАЯ ГЛАВА

ПОДЕЛЬНИКИ

Когда выстрела не последовало, Кэл открыл один глаз. Затем он открыл второй.

Знакомое татуированное аристократическое лицо Иоланды Каталл смотрело на него поверх ствола громоздкого автоматического пистолета.

– Привет, муж, – произнесла она, широко усмехнувшись и показав острые зубы. – Жив ещё?

– Привет, жена. И да, жив, вот только не благодаря тебе. – На самом деле они не были женаты. По крайней мере, он так думал. Церемония длилась очень долго, и он начал клевать носом, пока не началась стрельба. Он был совершенно уверен, что она не имеет юридической силы. Впрочем, это не имело значения. И всё же он полагал, что могло быть и хуже.

Иоланда была выше него, и её обнажённые плечи и руки бугрились мускулами. Её тёмные глаза обрамляли бандитские татуировки, которые пересекали лоб и щёки, а волосы свисали длинными, немного грязными дредами. Кэл пальцем отвёл ствол пистолета от своего лица.

Иоланда усмехнулась:

– Казалось, что у тебя всё под контролем. Как обычно.

– На самом деле, так это и было. – Вокруг него раскинулась дорога. В какой-то момент столетия назад это была служебная магистраль, и по её центру по-прежнему тянулись остатки разделителя из феррокрита. Колыхавшиеся сгустки мягко светившейся растительной жизни сгрудились по обе его стороны, протягивая гибкие корни сквозь потрескавшуюся поверхность пути.

– С того места, где я сидел, было ясно видно, что не было, – заметил Скаббс. Маленький человечек устроился поодаль, на куче щебня, уперев приклад автогана в бедро. Кэл недовольно посмотрел на него. Скаббс закутался в несколько слоёв одежды, чтобы уберечься от холода глубин. Его кожа была ещё более пепельного цвета, чем обычно, а длинные, грязные волосы слиплись от пота и оружейного масла, которое он использовал в качестве помады.

– А ты где был?

– Смотрел с безопасного расстояния. – Скаббс почесал щёку, и с неё посыпалось что-то неприглядное. – Нам потребовалось некоторое время, чтобы найти друг друга, а потом выяснить, где ты.

То, как он это сказал, звучало почти обвинением.

– Это заняло не слишком много времени. Нам просто надо было понять, куда пошёл бы идиот, и именно там мы и нашли тебя, – сказала Иоланда. Она убрала оружие в кобуру. Кроме автоматического пистолета и неизменного цепного меча, который покачивался у бедра, у неё было тонкоствольное дальнобойное лазерное ружьё, висевшее на ремне через плечо. Разновидность лазгана, дальнобойное лазерное ружьё имело более длинный и тонкий ствол и использовало более мощные энергетические обоймы, а не обычные зарядные ячейки. Как и большинство оружия, которое она носила, Иоланда сняла его с кого-то, кому оно больше не было нужно. – Как ты вообще вляпался в такую ситуацию?

– Если хочешь знать, то тогда это казалось вполне разумным планом.

– Ты имеешь в виду примерно за три секунды до прыжка?

– Две, на самом деле, – чувствуя себя немного оскорблённым, Кэл нахмурился. – Я полагаю, это ты вёл прикрывающий огонь, Скаббс? Потому что ты почти опоздал с ним.

Он оглянулся, гадая, сколько времени потребуется мути, чтобы понять, что произошло.

– Ты так раскачивался, что трудно было прицелиться, – возразил Скаббс. – Кроме того, мы хотели дать тебе шанс выбраться самостоятельно.

– Ты сердишься, когда кто-то тебя спасает, – заметила Иоланда.

– Уж кто бы говорил.

– Я с радостью брошу тебя обратно мути, Джерико, – прорычала она.

Кэл отступил и развёл руками:

– Что? И рискнёшь стать вдовой?

– Думаю, мне это подойдёт.

– А что скажет твоя семья?

– Давай узнаем, – сказала она, схватив его за пальто. Кэл выхватил автоматический пистолет из её кобуры и прижал к её подбородку.

– Руки прочь от пальто, любимая.

Иоланда неохотно отпустила его:

– Верни мой пистолет, дорогой.

Кэл бросил ей оружие.

– С радостью. Слегка тяжеловато на мой вкус. – Он огляделся. – Кто-нибудь видел Вотана?

– Нет, с тех пор как мы разошлись, – ответил Скаббс. – Возможно, они поймали его.

Кэл покачал головой:

– Зачем он им нужен? Даже мути знают, что лучше не попробовать съесть кибермастифа.

Он сунул два пальца в рот и пронзительно свистнул. Поднялось эхо, и где-то высоко наверху что-то громко зашевелилось среди углублений заросшего растительностью защитного ограждения от окружающей среды. Кэл и остальные напряглись, когда на дорогу пролился дождь пыльцы и пыли.

Кэл взглянул на Иоланду, которая одними губами произнесла слово “большое”. Кэл кивнул. Никто не мог сказать, что скрывалось наверху. От мысли о том, что он каким-то образом прошёл под чем бы то ни было без предупреждения, по спине побежали мурашки.

– Может, нам стоит просто уйти, – пробормотал Скаббс, настороженно взглянув вверх. – В конце концов, он нас догонит. Он всегда так делает.

Кэл колебался. Вотан не был ни настоящей собакой, ни даже домашним животным. Он больше походил на управляемую ракету с четырьмя лапами и хвостом. Но он был подарком, и стоил больше, чем любые десять наград за голову. При этом Скаббс не ошибся. Мало что могло остановить Вотана, когда тот не хотел, чтобы его остановили.

Решение было принято за него спустя мгновение. Раздался выстрел, и пуля отрикошетила от ближайшей груды щебня. Скаббс пискнул и бросился в укрытие, одновременно Кэл и Иоланда развернулись, выхватив оружие. Мути хлынули на открытое пространство, крича и улюлюкая.

– Проклятье, откуда они взялись? – воскликнул Кэл. Лазерные пистолеты гудели в его руках, когда он нажимал на спусковые крючки.

– Они, очевидно, пришли на весь тот шум, который ты устроил, – прорычала Иоланда. Она провела автоматическим пистолетом по широкой дуге, наполнив воздух свинцом и кровью. – Без свиста было ну никак не обойтись, да?

– Я просто пытался найти своего пса. – Кэл выбирал цели с большей аккуратностью, чем Иоланда. Лазерные пистолеты были джентельменским орудием убийства. Любой дурак мог залить комнату свинцом из автоматического пистолета и потребовать награду за то, что осталось. Однако мути, похоже, не оценили разницу. Взревел мушкетон, оставив воронку в полу у ног Кэла и заставив его отскочить назад.

Иоланда рассмеялась:

– К чёрту твою псину, и тебя тоже к чёрту.

– Перестаньте спорить и найдите укрытие, – крикнул Скаббс. Кэл воспользовался советом и бросился за один из немногих оставшихся опорных столбов, а Иоланда нырнула за сломанный участок разделителя. Через секунду автоган Скаббса взревел из-за балки. Мути рассеялись, стреляя в ответ из собственного оружия.

– Чтоб тебя, Джерико, – прорычала Иоланда, сидя на корточках. – Я знала, что мы должны были оставить тебя болтаться там.

Кэл прижался к столбу, пока пули выбивали куски камня. Воздух наполнился осколками летящего феррокрита. Он заметил мути, карабкавшихся по балкам. Они кишели, как насекомые, поднимаясь по ржавому металлу, стремясь занять возвышенность. Он снял одного из них метким выстрелом.

– Это не моя вина!

– Кого это волнует? – ответила Иоланда. – Ты как минимум отвлёк бы их.

Она перегнулась через разделитель и выпустила очередь из пистолета. Оказавшись под перекрёстным огнём Скаббса и Иоланды мути утратили прежний пыл. Но они всё равно медленно продвигались вперёд, используя сломанную дорогу в качестве прикрытия. Как и те, что наверху, осторожно, следовавшие их примеру.

Кэл осмотрел верх и заметил болтавшуюся секцию свободной трубы. Он прицелился и выстрелил. Труба – больше человеческого роста – рухнула вниз и расплющила неосторожного мути. Его более удачливые товарищи разбежались. Кэл издал ликующий крик.

Иоланда бросила на него полный отвращения взгляд:

– Прекрати красоваться, Джерико.

– У мужчины должно быть хобби, – ответил Кэл. Он вышел из-за столба и открыл огонь с двух рук по группе мути, пытавшихся обойти их с фланга. Каннибалы дрогнули и обратились в бегство, и их паника навела его на мысль.

– Нам нужно найти предводителя, – сказал он. – Они драпанут, если мы его прикончим.

Иоланда раздражённо посмотрела на него:

– Как, чёрт возьми, ты отличишь одного грязного выродка от других?

– У него будет самая лучшая шляпа, – заметил Скаббс. – И кстати, перезаряжаюсь.

– Я тоже, – сказала Иоланда, извлекая израсходованную обойму из автоматического пистолета.

Мути воспользовались затишьем, чтобы выбраться из укрытия и продолжить наступление. Они оставили за собой почти дюжину тел, но на ногах оставалось, по крайней мере, вдвое больше. Слишком много, на самом деле, в такой близи от цивилизации, какой бы та ни была. Какая-то мучительная мысль закралась ему в голову – мысль, которая ему не понравилась.

Он отбросил её и сосредоточился на приближавшихся каннибалах, ища шляпу.

– Скаббс, никто из них не носит шляпы. Какие другие признаки?

Грохот сотряс дорогу, и мути поспешно расступились. Что-то огромное и оборванное шагнуло вперёд, расталкивая всё, что не успевало убраться с пути.

– Не важно, – крикнул Кэл. – Я нашёл его.

Существо было в два раза выше человека и в три раза шире. Оно было покрыто похожей на гальку чешуёй цвета мокрого гриба, а голова представляла собой круглую глыбу с пещеристыми челюстями, которыми мог бы гордиться даже сточнокрок. На нём была грязная набедренная повязка, из-под которой выглядывал кончик хвоста, и патронташи – скорее с примитивными тотемами, чем патронами – опоясывали его бочкообразную грудь. В массивных лапах оно сжимало рукоять однолезвийного топора размером с Кэла.

– Брут, – пробормотал Кэл. – Отлично.

Большие мутанты-рептилии даже по меркам Подулья выходили далеко за понятие “нелюди”. Некоторые биоэксплораторы утверждали, что целые племена этих существ живут глубоко под ульем Примус в ядовитых глубинах, куда даже самые выродившиеся мути не могли – или не хотели – спуститься. Кэл не был до конца уверен, что верит в это. Что он точно знал, так это то, что бруты были большими, злыми и безбожно живучими.

Чудовище ударило лезвием топора по дамбе, и мути замолчали.

– Чешуйчатый говорит: выходите, мягкие, – прорычал он. – Чешуйчатый голоден.

Голос брута напоминал лавину в ведре, и этот звук заставил Кэла вздрогнуть. Он вытянул шею, оценивая существо.

– Выходите, выходите, – повторил брут, подчёркивая каждое слово ударом по дороге. – Чешуйчатый голоден!

Иоланда посмотрела на Кэла.

– Что это? – спросила она. – Почему он кричит?

– Старая традиция мути – босс ест первым, – ответил Кэл.

– Он что – босс?

– Ну, он один тут такой, – сказал Кэл. Он понял свою ошибку, когда дикая улыбка медленно расползлась по лицу Иоланды.

– Идеально. – Иоланда издала завывающий вопль и выпрыгнула из укрытия с активированным цепным мечом.

– Иоланда, не надо, – начал Кэл, но было уже слишком поздно.

Чешуйчатый снова взревел, когда Иоланда помчалась в атаку, и какие-то мелкие твари бросились врассыпную из-под светившихся грибов, цеплявшихся за дорогу. Брут шагнул к Иоланде, взмахнув топором над головой. Она поднырнула под дикий взмах огромного клинка и позволила цепному мечу пройтись вдоль рёбер существа.

Брызнул чёрный ихор, и мутант взревел. Иоланда безумно расхохоталась и уклонилась от удара тяжёлым кулаком. Она рубила снова и снова, открывая рваные раны в груди и плече Чешуйчатого. Брут попятился назад. Улыбка Иоланды исчезла, когда нанесённые ею раны начали пульсировать и покрываться струпьями.

– О, он один из этих, – сказал Кэл. Иногда, редко, брут мог регенерировать. Их и так было невероятно трудно убить. Такого же было почти невозможно уничтожить обычными способами.

– Мне нужна помощь, – взвыла Иоланда. Она пригнулась, избегая удара топора Чешуйчатого и бросилась в сторону. Затем вытащила автоматический пистолет из кобуры и прошила линию кровавых воронок поперёк туловища брута. Чешуйчатый отшатнулся и посмотрел на раны. Пули медленно выползали из отверстий и шлёпались на дорогу. Он взглянул на Иоланду и облизал клыки змеевидным языком:

– Первой я съем тебя, мягкая.

– Съешь это, – ответила Иоланда и выстрелила. Чешуйчатый взвыл, когда его глаз взорвался брызгами крови. Она бросилась в укрытие, а Кэл вышел на открытое место и открыл огонь. Его выстрелы обожгли чешую на спине брута, вызвав разочарованный рёв. Словно по сигналу, мути двинулись вперёд.

Чешуйчатый повернулся к ним, широко раскрыв клыкастую пасть:

– Нет! Чешуйчатый убивает. Чешуйчатый ест первым. – Его топор мелькнул и рассёк пополам одного из каннибалов. Чешуйчатый выдернул оружие из трупа и повернулся к Джерико.

– Съем тебя, – сказал брут, указывая на него. Его глаз ещё не восстановился, но рана пенилась и пузырилась характерным и тошнотворным образом. – Сделаю из пальто новую набедренную повязку. Очень модную.

– Это не твой цвет, – сказал Кэл, отступая. У него было чёткое ощущение, что от лазерных пистолетов не будет никакой пользы. Он увидел, как Иоланда подкрадывается к Чешуйчатому со спины. Как будто услышав её, Чешуйчатый резко обернулся. Топор рассёк воздух, чуть не разрубив её пополам. Она уклонилась и споткнулась на неровной земле.

– Один или два, не имеет значения. У Чешуйчатого найдётся место в животе для вас обоих. – Брут, ухмыляясь, переводил взгляд с Кэла на Иоланду и обратно. Он плотоядно причмокнул отсутствовавшими губами.

Кэл воспользовался возможностью и выстрелил ему во второй глаз. Чешуйчатый взвизгнул и с лязгом выронил топор. Он с воплем схватился за лицо и слепо поплёлся к обидчику. Кэл попятился, нащупывая одну из своих немногих драгоценных осколочных гранат во внутреннем кармане пальто.

– Иоланда, помнишь Тушёный Горшок? – спросил он.

– Тушёный… – Иоланда уставилась на него. Затем она усмехнулась и убрала меч в ножны. Она хлопнула в ладоши. – Кидай сюда, супруг мой.

Кэл достал гранату и нежно поцеловал её. Гранаты – те, что не взрывались в руке, когда нажимаешь руну активации – было трудно достать. Но у него возникло чувство, что это было единственное, что могло навсегда покончить с Чешуйчатым.

– Лови, дорогая! – он бросил её Иоланде. Она схватила гранату на лету и прыгнула Чешуйчатому на спину. Она быстро вскарабкалась ему на плечи и впилась пальцами в узкие ноздри, заставляя запрокинуть голову. Гигантские челюсти разошлись, язык хлестал, словно испуганный угорь. Иоланда нажала на руну активации и бросила гранату в глотку бруту. Она разжала руки и изящно спрыгнула на дорогу.

Чешуйчатый вцепился в горло, кровавые глаза выпучились, когда он попытался вытащить внезапную помеху. Раздался звук, похожий на то, как будто из трубы выбили застрявший мусор, и брут моргнул сочащимися, только что зажившими глазами. Он неуверенно запихнул палец в рот.

Взрыв был заглушен несколькими слоями жёсткой плоти и мускулов мутанта. Изо рта и ушных каналов Чешуйчатого повалил дым. Он моргнул и грустно, нелепо улыбнулся. Затем медленно, как древняя боевая рубка, попавшего в шторм корабля, он упал на спину. Когда он приземлился, дорога слегка затряслась.

На мгновение воцарилась тишина. Кэл многозначительно посмотрел на ближайшего мути.

– Дорогая, не окажешь ли ты мне честь? – спросил он.

Иоланда оскалила острые зубы и наклонилась к каннибалам:

– Бу.

К сожалению, мути не поняли намёка. Вместо того чтобы бежать, как он ожидал, они бросились в атаку. Кэл выругался и подстрелил нескольких, пока они с Иоландой отступали.

– Мне казалось, что ты говорил, что они побегут, – прорычала она, вынимая автоматический пистолет и добавляя шума.

– Обычно они бегут!

– Ну, раз они не делают того, что обычно делают, есть ещё какие-нибудь блестящие идеи?

– Дай мне секунду, – сказал Кэл. Мути приближались, пробираясь сквозь лес балок и подпорок, завывая, словно голодные животные. Некоторые открыли ответный огонь, но большинство, казалось, намеревались вырезать из него кусок вблизи и лично.

– Используй другую гранату, – сказала Иоланда. Она схватила мути за капюшон и ударила головой, а затем швырнула ошеломлённое существо в его товарищей. Прежде чем Кэл успел ответить, покрытая блестящими нарывами женщина, с пушистыми и похожими на рога выступами, торчавшими сквозь грязные волосы, прыгнула вниз с поперечной балки, держа по ножу в каждой руке. Он забыл о тех, которые ползли наверху.

Когда мути приземлилась, она пырнула его, пробив дыру в пальто и разрезав одну из косичек. Он попятился. Она бросилась за ним, оскалив гнилые зубы. Но прежде чем она успела напасть на него во второй раз, он услышал резкий отрывистый лай, и что-то тяжёлое и металлическое врезалось в неё.

Мути с криком упала, пока стальные челюсти не заставили её замолчать. Вотан посмотрел на хозяина, виляя металлическим хвостом, кровь покрывала его морду.

– Хороший мальчик, – сказал Кэл. – Кстати, а ты где был?

Вотан щёлкнул челюстями, что, как предположил Кэл, было своего рода ответом. Или, может быть, просто глюком. С Вотаном трудно было сказать наверняка. Он толкнул кибермастифа между аудиодатчиками и махнул рукой:

– Не важно. Найди укрытие.

Они отступили к позиции Скаббса, пока тот прикрывал их огнём. Мути продолжали рваться вперёд и обходили тело Чешуйчатого, стараясь держаться подальше от него. Кэлу стало интересно, знают ли они что-то, чего не знает он. Он отогнал эту мысль.

– Мы должны найти какой-нибудь выход отсюда.

– В самом деле? А мне уже начинает нравиться здесь, – сказала Иоланда.

– Есть идеи? – недовольно спросил Кэл.

– Да, одна. – Она прижалась спиной к балке, и Скаббс поднялся, чтобы прикрыть их. Его автоган запнулся и замолчал, когда он вытащил израсходованную обойму и аккуратно спрятал её в карман пальто. Скаббс был из тех, у кого в хозяйстве всё пригодится. Это была одна из немногих вещей, которыми Кэл почти восхищался в нём.

– С каждой минутой их становится всё больше, – сказал Скаббс, пока перезаряжался. – С такой скоростью у нас закончатся патроны раньше, чем у них закончатся тела.

Он посмотрел на Кэла:

– Гранаты?

– Я не стану тратить осколочные гранаты на свору мути.

– Тогда тебе лучше что-нибудь придумать… смотрите! – воскликнул Скаббс. Кэл повернулся.

– Вот чёрт, – пробормотал он.

Позади мельтешащих мути Чешуйчатый с трудом вставал на ноги. Голова чудовища была окутана дымом, и его вырвало кровью, но он наклонился и поднял топор. Брут оскалил полный рот сломанных клыков и взмахнул топором, выкрикивая неразборчивые ругательства.

Иоланда покачала головой:

– Как он может быть ещё жив?

– Похоже, он ел вещи и похуже. И это была моя любимая осколочная граната. Проклятье. – Кэл обернулся, отчаяние начало подтачивать его самоуверенность. У него были дела и поважнее, чем оказаться в котелке у мути. Он осмотрел дорогу в поисках выхода из затруднительного положения, в которое они попали.

Кэл заметил одну из множества небольших транзитных шахт, которые усеивали всё вокруг, и у него начала зарождаться идея. В то время как управлявшее ими оборудование больше не функционировало, сами шахты обеспечивали доступ вниз. Он ухмыльнулся и ткнул пальцем:

– Туда. Пора прогуляться по нижней дороге.

Скаббс посмотрел на него:

– Спускаться? Ты совсем сума сошёл? Кто знает, что может там прятаться?

– Никто, но я знаю, что нас ждёт здесь. Можешь остаться, если хочешь, но мы с Вотаном рискнём спуститься. – Кэл сунул руку в карман пальто, ощупывая оставшиеся гранаты. Каждая из них, будь то осколочная или плазменная, имела несколько иную форму. Найдя ту, что искал, он вытащил её и подбросил на ладони. Серый баллончик Муниторума с газовыми форсунками на обоих концах.

– Мне казалось, ты говорил, что больше не хочешь тратить гранаты, – заметил Скаббс.

– Осколочные гранаты. Это – уличный шокер силовиков, – ответил он. – Единственное, что гарантирует разгон беспорядков в день матча по скрамболу.

– И где ты её взял? – удивлённо спросил Скаббс.

– Нашёл. – Кэлу пришлось дважды нажать на руну активатора, чтобы она включилась. Когда это произошло, из гранаты почти сразу же повалил вонючий дым. Он закашлялся и помахал рукой перед лицом. – Она одна у меня такая. Жалко её тратить.

– Спасать наши шкуры – это не “тратить”, – выплюнула Иоланда. Она опустошила обойму в приближавшихся мути, заставив тех, кто был ближе всего, броситься в укрытие. – Кидай эту проклятую штуковину и убираемся отсюда.

– С удовольствием. – Кэл покатил баллончик по дороге. Тонкие струйки газа били сильнее и дым становился всё гуще, пока они не оказались полностью закрыты от наступавших мути. Кэл услышал ругательства и кашель – и звуки чьей-то рвоты. – Готово. Пошли. Дым долго не продержится.

Он бросился наутёк, Вотан и остальные последовали за ним. Через несколько секунд они добрались до шахты.

– Иоланда, помоги мне. – Вместе они начали открывать люк.

– Поторопитесь, – пробормотал Скаббс. – Дым рассеивается.

– А сам не хочешь помочь? – огрызнулся Кэл. Он пролез между секциями люка и, используя спину и ботинок, широко распахнул его. До него донёсся отвратительный запах – как от застоявшейся воды столетней выдержки – но Кэл не обратил на него внимания.

– Вотан, свет. – Кибермастиф залаял, и люмены, встроенные в его похожие на бусинки глаза, замерцали и вспыхнули. Он нырнул головой вперёд в щель, ловко перепрыгнув через опорную колонну шахты.

Его свет плясал по стенам, пока он спускался, показывая узкую клетку балок с проводами и обесточенными силовыми кабелями. Красноватый мох густыми пятнами облеплял стены, и странные розоватые цветы колыхались на внезапном ветерке. Какие-то существа шмыгнули в тень, когда Вотан с лаем пронёсся мимо.

Люк застонал, когда древняя пневматика попыталась закрыть отверстие. Кэл навалился на него всем телом и торопливо махнул рукой.

– Иди, если ты идёшь. Быстрее! – Он посмотрел мимо Скаббса и увидел, что дым основательно поредел. Сквозь него, кашляя и крича, пробирались какие-то фигуры. Громадного Чешуйчатого было легко узнать, несмотря на дым. Но пока, похоже, они не видели, куда делись Кэл и остальные.

Иоланда протиснулась мимо него и спрыгнула вниз. Скаббс шёл последними.

– У пса есть люмены? – спросил он, вешая на плечо автоган.

– Конечно, у него есть люмены, – ответил Кэл, когда закрыл люк. – У кого их нет?

Он провёл руками по стене, пока не нашёл то, что когда-то было запирающим механизмом.

– Помоги. – Вместе он и Скаббс вывернули рычаг на место, стряхнув вековую ржавчину и железных клещей. Тяжёлый прут скользнул сквозь стальные петли на внутренней стороне люка, запечатывая его.

– Думаешь, это их удержит? – спросил Скаббс.

– Я голосую за то, чтобы мы не торчали здесь и не выясняли.

– Кстати, с каких это пор он может проделывать этот фокус со светом? – не унимался Скаббс, пока они спускались внутри шахты. Всё было липким от ржавчины и остатков охлаждающей жидкости. Светящиеся насекомые жужжали в воздухе, напоминая крошечные беспорядочные пылинки света.

– Я заставил сделать некоторые изменения, когда ремонтировал его, – ответил Кэл, спрыгивая на следующую балку. – Немного дороговато, но стоит каждого кредита. Поверь мне.

Скаббс посмотрел на него:

– Поэтому мы целый месяц пили процеженные сквозь грязные тряпки помои, а не настоящую выпивку?

– Да, именно поэтому ты пил процеженные сквозь грязные тряпки помои. Вотан – ценный сотрудник нашей фирмы, и будь я проклят, если он не получит лучший уход, который можно купить за деньги.

Через несколько секунд Скаббс спросил:

– Кэл?

– Что?

– Ты сделаешь то же самое для меня?

Кэл задумался.

– Это полностью зависит от того, сколько у нас будет денег, когда тебя подстрелят, не так ли? А теперь поторопись. После всей этой беготни мне нужно выпить.

ТРЕТЬЯ ГЛАВА

ЗУН ОПУСТОШИТЕЛЬ

Питейное заведение не имело названия, зато могло предложить еду и выпивку, и было относительно сухим, и для Кэла этого было вполне достаточно.

Он откинулся на спинку стула, пытаясь унять боль в ногах и спине. Потребовалось несколько тяжёлых часов, чтобы добраться до поселения. Оно раскинулось на краю плохой зоны, цепляясь за неё несколькими грубыми платными мостами, протянувшимися над бурлившей жижей. Мосты некогда были водосточными трубами, но когда-то в далёком прошлом их перекрыли.

Всё поселение располагалось на мусорных понтонах, которые поднимались над сетью труб, клапанов и напорных решёток, простиравшихся глубоко в эту часть Подулья. Соединённые ветхими переходами лачуги и хибары буквально громоздились друг на друге. Здания разрастались вверх и вширь, каждое поколение добавляло свои расширения. Из-за всех этих дорожек и наклонных крыш было почти невозможно увидеть небо вентиляционных отверстий и шахт высоко наверху.

Судя по тому, что слышал Кэл, Трубопад основали контрабанды из купола несколько столетий назад. Они обнаружили жилу археотека или чего-то не менее ценного, и, как это было неизбежно, появилась небольшая армия охотников за сокровищами, чтобы потребовать свой кусок пирога. Но богатство иссякло, а с ним уменьшился и город. Теперь в поселении в основном находились ржавые сборщики и бедные шламовые траулеры.

В эти дни Трубопад в основном состоял из плесени и куч мусора. Но в нём сохранилось несколько игорных притонов и упрямые остатки того, что когда-то в лучшие времена было технобазаром. И, конечно, единственная в городе питейная дыра. Которая, вероятно, не имела названия, потому что была единственной. Кэл предположил, что при монополии в таких вещах нет нужды.

Питейная дыра была открыта с одной стороны улицы. Там вообще не было стены, а только занавес, который отодвинули, показывая ржавую мостовую и заваленные мусором улицы, которые изгибались вокруг здания во всех направлениях.

Снаружи с шипением барабанил по земле дождь. Едкая вонь кислотных осадков наполнила бар и туманом повисла в воздухе. Дождь шёл со стоков фабрик и плавильных заводов Стальноврат и Шлакогорода, расположенных более чем в полумиле выше, и выжег большую часть территории до голой породы.

Кэл наблюдал за ним и потягивал выпивку. Кристаллизованные ручейки, оставленные прошлыми потоками, блестели в свете бара. Они выпирали сквозь старые трещины в стенах и потолке, как будто затвердели на полпути, проедая дыры в конструкции.

– Это почти красиво, если ты не попал под него, – пробормотал он.

– Кажется, дождь проел мою одежду насквозь, – почёсываясь, сказал Скаббс.

– Если повезёт, он сожжёт часть твоей отмершей кожи. – Кэл откинулся на спинку стула и огляделся. Помещение было переполнено. Им повезло, что они нашли столик, пусть и рядом со входом. Снаружи дождь хлестал по улице и плескался у основания дверного проёма, поднимая желтоватый пар. Кэл отодвинулся на стуле, стараясь, чтобы его ботинки не промокли. Сидевший под столом Вотан металлически заскулил. Кэл проигнорировал его.

– Мы потеряли его, Скаббс, – сказал он. – Мы шли за ним и потеряли.

– Не наша вина, что мы попали в засаду.

Кэл вздохнул и откинул голову, уставившись на пятна на потолке:

– Мы потеряли его ещё до того, как попали в засаду. Мы попали в засаду, потому что мы потерялись.

Иоланда фыркнула:

– Мы потерялись, потому что твоя псина ужасно выслеживает всех, кроме тебя.

– Это был кратковременный сбой, – сказал Кэл, защищаясь.

Иоланда вытерла пальцем пролитую каплю выпивки.

– Что-то их много с тех пор как ты его починил. – Она высосала напиток из пальца. – Пожалуй, не стоило доверять кучке боеприпасников такую сложную штуковину. Возможно, было бы лучше сдать его на металлолом.

Вотан под столом резко и прерывисто зарычал. Кэл поставил ботинок ему на голову, чтобы успокоить.

– Оставь своё мнение при себе и давай ещё по одной. Твоя очередь.

Иоланда изобразила поцелуй.

– Для тебя всё, что угодно, дорогой муж. – Она встала и, покачиваясь, пробиралась сквозь толпу, расталкивая тех, кто слишком медлил, чтобы убраться с её пути. Скаббс посмотрел ей вслед.

– Она справляется с этим лучше, чем я ожидал.

– С чего ты решил?

– Она ещё не пыталась нас убить.

Кэл кивнул:

– Верно. Каковы шансы?

– Пять к одному, что она попытается, если нам действительно удастся поймать Зуна.

– Если?

– Когда? – поправился Скаббс.

Кэл ткнул пальцем и подмигнул:

– Уверенность, Скаббс. Первое правило охоты за головами – всегда быть уверенным.

– Я думал, что первое правило всегда носить оружие.

Кэл пожал плечами и снова повернулся к дождю:

– Оба верны. – Он посмотрел в сторону барной стойки. Иоланда нашла себе место и разговаривала с парой скаммеров. Он попытался разглядеть их лица, гадая, есть ли за них потенциальная награда. Но никого не вспомнил.

– Ты их знаешь? – спросил он Скаббса шёпотом.

Скаббс со всем изяществом севшего на мель слизистого корыта, повернулся и покосился на барную стойку. Он покачал головой, выпустив лавину перхоти:

– Не. Должно быть, местные. – Он замолчал. – Ты думаешь, она что-то от нас скрывает?

– Не в первый раз.

Скаббс фыркнул и лениво почесал голову:

– Ага, но она не стала бы рисковать такой наградой, как та, за которой мы сейчас охотимся. У Иоланды много разных качеств, но глупая жадность не одна из них.

Кэл вспомнил, что Скаббс и Иоланда не раз работали вместе без него. Скаббсу нравилось быть частью команды, даже если в неё входил кто-то, кто пытался его убить. Скаббс также не был злопамятным, когда дело касалось возможности собирать высокооплачиваемые награды.

Это было простое и проверенное правило, что чем больше кредитов кто-то стоит, тем труднее будет получить награду. А Зун Опустошитель стоил много.

Словно прочитав мысли Кэла, Скаббс сказал:

– Даже разделённый на три части, Зун стоит в десять раз больше, чем мы обычно зарабатываем. Мы правильно разыграем наши карты, и будем в порядке нескольких месяцев. – Он радостно улыбнулся. – Возможно, я даже инвестирую часть денег.

Кэл посмотрел на него:

– Инвестиции. Вот твой план на все эти кредиты.

– Никогда не рано начинать думать о том, как уйти на покой, Кэл.

– Скаббс, – и я говорю это с самыми лучшими намерениями – ты не доживёшь до пенсии. Шансы не в твою пользу, вот что я хочу сказать. – Увидев выражение лица напарника, Кэл добавил: – Они и не в мою пользу. Охотники за головами не доживают до старости.

– А как же Старый Фест?

– Старому Фесту всего тридцать.

Скаббс моргнул.

Кэл кивнул:

– Я знаю. У него была тяжёлая жизнь… – Он покачал головой и снова откинулся на спинку стула. – Но как бы то ни было, всё это не будет иметь значения, если мы не догоним Зуна.

– Я думал, мы схватим его в Споропадах. Но… Ты же знаешь.

Кэл покачал головой:

– Я никогда не видел, чтобы столько зданий рушилось одновременно. – Он провёл рукой по волосам. – Решимости ему не занимать. Я полагаю с таким именем иначе и быть не может.

Зун Опустошитель. Забавное имя для человека, который и близко не был забавным. Как Багровый Кардинал или Кловис Избавитель, Зун был слугой культа Искупления. В отличие от них, он нацелился на гильдейцев. Искупители и гильдейцы поддерживали осторожное, негласное перемирие – у культа были покровители, в основном из мусорных воров дома Кавдор, и они были полезны, когда приходило время продвигать поселения в плохие зоны или совершать набеги на мути, но эта поддержка мало значила в Подулье. Слишком много шагов за черту, и вся мощь гильдейцев обрушится прямо на культ и его приверженцев. Такое случалось и раньше.

Зун подошёл к этой линии и танцевал прямо на ней. В порыве гениальности, а может быть, безумия, он нанёс удар по десятинному дому в Стальновратах. Караван здесь или там – в этом не было ничего такого, каждый был готов к таким потерям. Даже ограбления случайного сборщика десятины было недостаточно, чтобы задеть за живое.

Но десятинный дом считался неприкосновенным. Это было так близко, как только гильдейцы могли приблизиться к священной территории. В то время как формально законы улья и дома запрещали владеть собственностью, гильдейцы были свободны в вопросах аренды, и часто по пожизненным договорам.

Тот, на который напал Зун, якобы принадлежал дому Голиаф, как и почти всё остальное в Стальновратах. Это не остановило Зуна от того, чтобы пробить ощетинившимся пушками рудовозом внешние стены и произнести проповедь огня и крови. Кэл восхищался такой дерзостью. Если вы собираетесь что-то сделать, убедитесь, что обставите это со всей помпой. Иначе какой в этом смысл? Но Зун не удовлетворился тем, что просто разрушил это место. Нет, он усугубил преступление, похитив всё, что не было прибито гвоздями – не только облигации гильдии и жетоны, но и всё остальное, что там хранилось, включая оружие и боеприпасы. Вообще всё.

А потом он исчез. Ходили слухи, что он направляется в нижний улей. Как только они услышали о размере награды, Кэл и остальные отправились за ним. Они гонялись за Зуном от одного поселения к другому.

Они нагнали рудовоз во время ограбления в Споропадах, но только затем, чтобы увидеть, как он мчится прямо на группу Голиафов, желавших прикончить Зуна. Он промчался и по поселению, оставляя за собой след разрушения, когда с грохотом уходил в глубину, следуя по старым шахтёрским тропам.

Кэл по-прежнему не был уверен, что Зун вообще находился в нём. Сам Кэл на его месте давно бы выгрузил добычу где-нибудь в безопасном месте и отправил рудовоз отвлекать внимание. Но, судя по всему, Зун был не из таких. В его поступках не было места скрытности. Только пыл, вера и огонь. Всё ещё думая об этом, Кэл вытащил один из пистолетов и начал крутить, наблюдая за дождём.

– Сколько, как ты думаешь?

Скаббс почесал подбородок и посмотрел на Кэла:

– Сколько чего?

– Сколько других охотников за головами идёт по следу Зуна?

– Кроме Голиафов, которых он переехал?

– Кроме них.

– Ну, есть я… Ты… Иоланда…

– И кроме нас.

Скаббс почесал шею. Бледные хлопья падали на стол. Он глубоко вздохнул. Кэл знал, что это знак того, что он задумался. Он почти слышал, как вращаются ржавые шестерёнки в голове Скаббса. Потом Скаббс сказал:

– Большая награда.

– Ага.

– Самая большая за последнее время. С тех самых пор, как Багровый Кардинал отправился в Теменос. – Скаббс продолжал думать – и чесаться. Куча чешуек кожи теперь походила на небольшой холмик. Кэл старался не смотреть на него. – Я слышал, что Яр Умбра шныряет вокруг. И, возможно, Полурог.

Кэл кивнул. Умбра был родившимся в космосе убийцей, а Полурог – одним из немногих санкционированных нелюдей в улье Примус. Ни первый, ни второй его особо не волновали:

– Белладонна?

Скаббс фыркнул:

– Возможно. Трудно сказать, Кэл. Зун не какой-нибудь скаммер из улья или никчёмный наркоман. Он – Искупитель. Затеешь драку с одним из паствы – затеешь драку со всеми. Никто не хочет оказаться в списке на чистку, если у него есть выбор.

Кэл усмехнулся:

– Если тебя нет в списке, значит, ты и не пытаешься.

Скаббс нахмурился:

– Не все воспринимают такие вещи как комплимент, Кэл. – Он повернулся. – Иоланда возвращается.

– Хорошо. Я хочу выпить.

Иоланда поставила на стол три металлические кружки и тарелку с жареным крысиным мясом. Дешёвое пойло пролилось на пальто Кэла, он выругался и вытер его.

– Осторожнее. Оно хуже, чем дождь.

– Тогда тебе, наверное, стоит постараться не думать о том, что оно делает с твоими внутренностями, – сказал Скаббс, потянувшись за кружкой. Он потянулся и за куском мяса, но Иоланда стукнула его по руке.

– Это моё. Сходи за своим сам. – Она посмотрела на Кэла. – Кстати, я плюнула в твою выпивку.

– На вкус, как любовь, – сказал Кэл и сделал глоток. – Так какие новости?

– Новые нападения мути, – сказала Иоланда, садясь. – Много.

Кэл выпрямился:

– Это нехорошо.

Иоланда схватила с тарелки крысиную ножку:

– Это не наше дело. – Она откусила кусочек крысиного мяса и задумчиво жевала.

Скаббс нахмурился:

– Это заставляет меня дважды подумать стоит ли идти в ту сторону.

– Тогда иди домой, – сказала Иоланда с набитым жареным грызуном ртом. – Больше кредитов для нас.

Она стукнула Скаббса в грудь только что очищенной косточкой:

– Ты в любом случае только нас замедляешь.

Кэл вмешался прежде чем Скаббс нашёлся с ответом:

– В данный момент никто никуда не идёт. – Он посмотрел на Скаббса. – У тебя сохранились старые распечатки картолита, которые мы нашли?

– Ты имеешь в виду те, что ты стащил у Немо в прошлый раз, когда он затащил тебя в свою крысиную нору? – Скаббс понизил голос, словно боялся, что его могут услышать. А когда дело касалось Немо, можно было поспорить, что так оно и было.

Немо Безликий. Немо – собиратель тайн. Независимый хозяин шпионской сети, глава преступного мира и неизвестно кто ещё, такова была его власть. Или слухи о его власти. Немо торговал самым ценным товаром в галактике – информацией. Ни в улье Примус, ни на Некромунде не происходило ничего, о чём Немо не знал бы за два часа до этого.

Тем не менее, Кэл умудрился пару раз доставить ему неприятности. В результате Немо стал уделять Кэлу необоснованно много внимания. Они обменялись любезностями, но пока счёт был в пользу Немо. У Кэла возникло смутное подозрение, что Немо прекрасно знал, что он взял старые карты и не возражал. Он кивнул:

– Да. Те.

– Сохранились. – Скаббс порылся в кармах и достал тонкую трубку бронепластика. Нащупав пробку, он вытащил хрупкий рулон полупрозрачного желтоватого пластека. Он развернул его на столе, используя тарелку Иоланды и свою кружку, чтобы не дать ему свернуться снова.

Распечатки представляли собой схему части Подулья с дополнениями и заметками, сделанными кем-то, кто был знаком с изменениями в этом районе. Было отмечено большинство крупных поселений, расположенных к югу от Нижнего города, а также вентиляционные отверстия, туннели и трубы, проходящие почти через всё Подулье. Миллионы миль забытых проходов тянулись по самым нижним пределам улья. Было полезно знать, где находятся некоторые из них.

Кэл изучал карту. Сеть отстойников связывала большинство крупных поселений. Единственной постоянной вещью в Подулье было протекание всего и вся. Озера и реки образовались из разрушенных резервуаров и лопнувших труб, все они соединялись в слизистую цепь, уходившую в глубину. Кэл слышал рассказы о больших океанах слизи, которые плескались в самых глубоких уголках улья, но сам никогда их не видел. Чем ниже вы спускались, тем больше отстойник становился самым эффективным средством передвижения. В туннелях и трубах обитало слишком много голодных тварей, чтобы большинство людей стали рисковать. Идя вдоль рек, он нашёл то, что искал.

– К западу отсюда есть вход в старую сеть туннелей, – сказал Кэл, постукивая пальцем по рассыпавшимся схемам. – Мы можем добраться прямо до промежуточной станции Два Насоса. Получим проход на слизистой барже до самого Нижнего города.

– Нижнего города? – спросил Скаббс. – Куда мы идём, Кэл?

Иоланда посмотрела на него:

– Да, что ты знаешь, что мы не знаем, Джерико?

Кэл откинулся на спинку стула:

– Дело не в том, что я знаю. А в том, как я вижу то, что знаю. – Он поднял пальцы и загибал их, пока говорил: – Во-первых, Зун Опустошитель не из тех, кто продаёт добычу. Он – красный сын Искупления. Он обобрал гильдейцев не ради кредитов. Он сделал это ради какой-то цели. Во-вторых, если он её не продаёт, значит, куда-то везёт. В-третьих, скорее всего, куда бы он ни направился, это, почти наверняка будет оплот Искупителей.

Он ухмыльнулся.

– Значит, куда бы он ни направился, это почти наверняка будет дальше в нижний улей, в какое-то неприятное место. Но чтобы попасть туда, он должен пройти через Нижний город. Потому что всё, что движется вниз в улье Примус, проходит через Нижний город.

– И поэтому план... – не унимался Скаббс.

Кэл залпом допил свою выпивку.

– Мы идём в Нижний город.

– И?

Кэл пожал плечами:

– Я разберусь, когда мы окажемся там.

– Это не план, – сказал Скаббс.

– По мне звучит как план, – сказала Иоланда.

– Спасибо, жена, – сказал Кэл.

– Всегда пожалуйста, муж.

Скаббс перевёл взгляд с одного на другого, а потом с тихим стоном закрыл лицо руками:

– Почему я работаю с вами?

– Потому что Иоланда убила остальных твоих напарников, – ответил Кэл.

– Только одного, – заметила Иоланда.

Скаббс, по-прежнему закрывая лицо руками, вздохнул.

ЧЕТВЁРТАЯ ГЛАВА

АДЬЮРАТОР

Поселение Стальноврата было самим воплощением депрессии. Или так казалось Бертруму Артуросу Третьему, адъюратору класса примус. Он сидел за столиком на балконе одного из немногих многоэтажных зданий усеянного трущобами города, откуда открывался вид на кипящие стоки шлаковых печей. Он сделал глоток из чашки чая и поморщился.

– Это ужасно.

Его хозяин пошевелился.

– Это дорого. – Форган Гломма был гильдейцем. У него были мощные мышцы, усиленные стимуляцией, чтобы лучше соответствовать его клиентуре, а лицо было вытянуто в весёлую гримасу дорогими хирургическими операциями, чтобы скрыть воздействие возраста. Серебристые волосы были заплетены в толстую косу, скреплённую золотой проволокой. Одежда была из синтетики с другого мира, сделанной в моде домов Шпиля. Или, по крайней мере, моде десятилетней давности. На его толстой шее висел отличительный гильдейский знак с кредитом. Тот был довольно большим и безвкусно украшенным, свидетельствуя об относительном процветании Гломмы.

Бертрум облизнул губы:

– Да?

В отличие от хозяина, Бертрум был широкоплеч, но не мускулист. Его парик был курчавым и завит мастером, и встроенные системы ауспиков тихо гудели, сканируя окружение и передавая информацию в скрытый под ним порт данных. Он носил панцирную броню ручной работы под плащом тончайшего покроя, а его борода была только что смазана маслом и надушена этим утром.

Форган кивнул:

– Импортирован. С другого мира. – Он сделал глоток из своей чашки. – Кажется, с какого-то агромира в Одоакрской системе.

– Я верю. – Бертрум улыбнулся. – Возможно, моё первоначальное суждение было несколько поспешным.

– У тебя всегда был вкус к прекрасному, Бертрум.

– Человек должен ставить перед собой амбициозные цели, чтобы не утонуть в грязи.

– Корб Пуль, Эмансипация Суллы.

Улыбка Бертрума стала ещё шире:

– Одна из моих путеводных звёзд.

– У меня сложилось впечатление, что он имел в виду женщину.

Бертрум пожал плечами:

– Одна прекрасная вещь ничем не отличается от другой. – Он посмотрел на бурлившие сточные водохранилища. Воздух над ними окрасился в странные цвета. Это было почти красиво, в будничном смысле.

Чего нельзя было сказать об остальном городе. Стальноврата были столь же незамысловатыми по архитектуре, как и по имени. Построенные поселенцами из дома Голиаф где-то в прошлом веке, они начали своё существование как платный переход. Он рос в ширину, если не в высоту, и весь состоял из квадратных серых жилых блоков и хибар, притаившихся среди шлаковых печей и плавильных мастерских. Линии связи и неиспользуемые кабели нависали над убогими улицами, словно навес, а трубы охлаждения тянулись вдоль каждой стены и крыши. Он располагал своего рода гаванью, выступавшей над стоячим водохранилищем. Сотни фонтанировавших труб поддерживали его наполненным до краёв, несмотря на склонность резервуара затапливать нижние уровни.

– Какое унылое местечко, – заметил Бертрум. – Почему ты живёшь здесь, Форган? Я знаю, что ты достаточно богат, чтобы подобрать жилье в верхних жилых куполах. Или даже в самом Шпиле. И всё же ты остаёшься здесь… титан среди пигмеев.

– Я мог бы задать тебе тот же вопрос, Бертрум. Адъюратора твоего уровня не часто встретишь в этих краях, и никогда по доброй воле.

– Я иду туда, куда ведёт меня служба гильдейцам, – не без самовольства ответил Бертрум, бессознательно реагируя на похвалу. Он, как ему казалось, по праву гордился своей службой в гильдии улья Примус. Как адъюратор-примус он привлекал к ответственности должников и нарушителей контрактов. Он честно и верно претворял в жизнь интересы своих торговых лордов – вернее, настолько честно, насколько можно было ожидать от человека с его характером.

– Но ведь дело не в этом, правда? – Форган посмотрел на него поверх края чашки, когда шумно сделал глоток. – Тебе нравится здесь, внизу, на периферии и в грязи Подулья. Держу пари, что-то в тебе это пробуждает –какое-то зерно порочности.

Бертрум слегка нахмурился. Комментарий Форгана попал почти в цель. По правде говоря, Бертруму нравилось считать себя примером для подонков Подулья. Он давал им что-то, к чему они могли стремиться, и одновременно напоминал им об их надлежащем месте – внизу, среди мусора.

– Кто среди нас, кроме святых, не имеет пороков?

– И откуда ты украл эту цитату?

– Амон, Барабан смерти. Восхитительная подборка его самых... терпимых стихотворений. – Бертрум наклонился вперёд. – Почему у меня такое чувство, что ты пригласил меня сюда не для того, чтобы обсуждать старые добрые времена, Форган?

– У меня есть для тебя работа.

Бертрум улыбнулся:

– Конечно, есть. Разве я не самый выдающийся адъюратор в Подулье? Какой худородный охотник за головами или скаммер улья может соперничать с профессиональными – и элегантными – услугами такого человека, как я?

– Ты и правда хочешь, чтобы я ответил?

– Я хочу, чтобы ты рассказал мне, что это за работа.

– Зун Опустошитель, – прорычал низкий голос. Бертрум повернулся. Двое слуг Форгана – пара худощавых юношей в синих сюртуках и гофрированных рубашках – проводили на балкон рослого отпрыска дома Голиаф. Голиаф был массивен, крепко сложен и создан для нанесения увечий. Бертрум решил, что он молод, несмотря на мускулы, вздувшиеся и выпиравшие под потрёпанными коваными пластинами. Мало кто из бандитов доживал до тридцати. Единственная плоская полоска волос пересекала голову, разделяясь на множество тонких косичек, которые свисали вдоль толстой шеи. Но именно лицо привлекло внимание Бертрума. Вместо нижней челюсти у Голиафа был пугающе грубый аугметический протез. Куча шлангов, клапанов и пневматики тянулась вдоль его шеи и горла, и была подсоединена к стимуляторному ошейнику, который он носил на шее. Бертрум откашлялся:

– И кто это?

Форган улыбнулся:

– Это Корг. Он является представителем Королей Стальноврат. Группы частных предпринимателей, с которыми у меня налажено постоянное сотрудничество.

– Нет необходимости щадить мои чувства, Форган. Это банда, я правильно понимаю?

– Самая большая банда в Стальновратах, – сказал Корг. Его голос превратился в скрежещущий гул.

– В прямом или переносном смысле?

Корг прищурился, но прежде чем он ответил, Форган щёлкнул пальцами. Один из его слуг откуда-то достал третий стул. Корг посмотрел на него так, словно не был уверен в его предназначении.

Форган махнул рукой:

– Присаживайся.

– Я постою, – ответил Корг.

Форган вздохнул:

– Конечно, прости меня. – Он снова щёлкнул пальцами, и слуги быстро унесли стул. – Корг, это Бертрум Артурос, адъюратор, о котором я говорил.

Корг посмотрел на Бертрума, скрестив мясистые руки на груди:

– Ты не похож на того, о ком мне говорили.

Бертрум фыркнул:

– А я вообще не знаю на кого ты похож, так что будем считать, что мы квиты, не так ли?

Корг зарычал, и Бертрум увидел, как напряглись слуги Форгана. Они оба были вооружены и, вероятно, хорошо обучены, несмотря на кажущуюся хрупкость. Гильдейцы не нанимали слабаков. А если и нанимали, то у них было достаточно кредитов, чтобы вскоре превратить их во что-то лучшее.

Форган постучал по чашке, привлекая их внимание:

– Джентльмены, пожалуйста. Мы все здесь по одной и той же причине. И это Зун Опустошитель.

Бертрум погладил бороду:

– И кто такой, скажи пожалуйста, этот Зун Опустошитель?

– Жрец, – проворчал Корг.

Бертрум секунду смотрел на него, а затем повернулся к Форгану за разъяснениями.

– Жрец Искупления, – сказал гильдеец. – Ты знаешь эту опасную и надоедливую породу людей, о которой я говорю?

Бертрум кивнул:

– О да. Я имел несчастье охотиться на нескольких таких типов. Они упрямые и неприятные существа. Улью Примус было бы лучше без них и их культа. Что он сделал? Совершил налёт на караван?

– Склад, – сказал Корг.

– Десятинный дом, – поправил Форган.

Бертрум одобрительно присвистнул:

– Это требует некоторой веры. И огня тоже. – Он прищурился. – Кажется, я что-то слышал об этом. Какой-то сумасшедший захватил рудовоз Орлоков и протаранил им здание.

Форган кивнул:

– Да, именно об этом человеке мы и говорим.

– Чёртов вор – вот кто он такой, – сказал Корг. – Когда я поймаю его, я откручу ему голову и плюну на обрубок шеи.

Бертрум выгнул бровь:

– Прекрасное будет зрелище. И я желаю тебе удачи. – Он посмотрел на Форгана. – Какое отношение это имеет ко мне?

Корг издал звук, нечто среднее между рычанием и фырканьем. Форган свирепо посмотрел на него, но Голиаф не казался испуганным. Бертрум спрятал улыбку. Гильдейцы, несмотря на всю свою силу, существовали в некоей теневой власти – они имели ровно столько, сколько им давали, и не больше. Форган нуждался в Корге, это было ясно, иначе он не стал бы потакать ему. Но Корг, похоже, был из тех, кто считает, что всегда сможет найти другого гильдейца.

– Украли принадлежавший мне товар, – сказал Форган. – И люди, которые были убиты, охраняя его, были людьми Корга.

– Очень интересно, но я спрашивал не об этом. – Бертрум откинулся на спинку стула, не сводя глаз с Корга. Голиафы были непредсказуемыми. Не требовалось много времени, чтобы вывести их из себя.

– Я – мы – хотим, чтобы ты нашёл Зуна и вернул то, что он украл.

Бертрум покачал головой:

– Боюсь, мне это не интересно.

– Какое разочарование. – Форган не выглядел удивлённым. Корг, напротив, наклонился к Бертруму, вытянув пальцы, словно когти. Бертрум даже не пошевелился. Как только руки Корга испачкали лацканы его пальто, он достал игольчатый пистолет и приставил его к бритому черепу Голиафа.

– Отпусти меня, или Форгану придётся искать нового делового партнёра.

– Нажми на спусковой крючок и посмотрим, что получится, – проворчал Корг. Он не испугался. Бертрум вынужден был отдать ему должное. Впрочем, часто говорили – правда, не в их присутствии, – что Голиафы слишком глупы, чтобы чего-то бояться.

– Джентльмены, пожалуйста, – сказал Форган. – Я пригласил вас обоих сюда из вежливости.

Он посмотрел на Бертрума:

– Есть много адъюраторов в поисках комиссионных. Но первым я пришёл к тебе, Бертрум.

– Я польщён, – ответил Бертрум. Он не опустил оружие, а Корг, похоже, не собирался отпускать его.

– Я сделал это не ради твоего самолюбия. Я сделал это, потому что знаю, кто идёт по следу Зуна. И я знаю, как ты к ним относишься.

Бертрум нахмурился и рискнул взглянуть в его сторону:

– Я не в настроении для загадочных шуток. О ком ты говоришь?

– Да не о ком ином, как о достойном восхищения Кэле Джерико.

Бертрум опустил оружие. Он чувствовал себя так, словно проглотил лёд. Корг отпустил его и отступил, не сводя злобного взгляда. Но Бертруму было уже всё равно.

Кэл Джерико. Имя гремело в его голове, как звук обнажаемого меча. Это было не настоящее его имя. Или, по крайней мере, не его подлинное имя. Мало кто из живых знал об этом, хотя это и не было большой тайной. Джерико был одним из множества незаконнорождённых детей лорда Геронтия Хельмавра. Рождённый и выросший в Шпиле, качество его крови делало Бертрума похожим на крестьянина. И он бросил всё это, чтобы играться в мусоре.

Это было оскорбительным. Пороки – это хорошо и прекрасно, но всему нужна мера.

Они встречались несколько раз, то тут, то там. Джерико в основном держался трущоб вокруг Бак-сити и Железнодрева, и у Бертрума было мало причин рисковать соваться в эти глубины. Но раз или два его пути пересекались с ублюдком Хельмавра, и дела всегда становились хуже.

– Джерико. – Он выплюнул имя. – Ты уверен?

Форган кивнул:

– Я думал, что это заинтересует тебя. Мои люди заметили его в Споропадах, как раз перед тем, как людей Корга раздавили.

– Он участвовал?

– Если бы это было так, я бы уже назначил за него награду. Нет, как я уже говорил, он идёт по следу Зуна вместе с полудюжиной других известных личностей.

Бертрум откинулся на спинку стула и переваривал новую информацию:

– Я кого-то из них знаю?

– Некоторых. Рождённый в космосе, ты его знаешь – тот, который носит маску. Делакью с интригующим прозвищем Череполикий. И этот… нелюдь.

– Какой именно? Есть несколько.

– Тот, кто пытался убить тебя.

Бертрум пожал плечами:

– Это не слишком сужает круг.

– Полурог, – подсказал Корг.

Бертрум поморщился:

– А. Теперь всё понятно.

Для Форгана и его людей Гор Полурог был чем-то вроде ходячей чёрной метки. Отвратительный нелюдь худшего сорта, Гор был огромным, копытным и рогатым зверем, любившим табак из верхнего улья и кровавые заказы от гильдейцев. По правилам, он не должен был получить лицензию адъюратора. Но у него всё равно она была, и он использовал её направо и налево, идя туда, куда ему нужно, чтобы разобраться со своей добычей. Бертрум встречался с Гором всего один раз, но встреча произвела впечатление.

– Кто-нибудь ещё?

– Несколько, как я уже сказал. И с каждым днём всё больше. Награда внушительная. Склад находился в совместной собственности и сдавался в аренду. Не только я потерял товар.

– Но ты тот, кто хочет получить мои услуги – почему?

Форган лениво поигрывал своим значком:

– Зун украл нечто, стоящее больше, чем всё остальное вместе взятое. Нечто, что я приобрёл за большие деньги от имени другой стороны. Я хочу это вернуть.

– Разве не этим занимаются Джерико и остальные? Возвращают это?

– Всё, что они вернут, подвергнется проверке.

– Ах. Вот в чём дело. Я так и знал. – Бертрум подался назад.

– Что бы это ни было, ты не хочешь, чтобы об этом узнал кто-то ещё. – Он предостерегающе погрозил пальцем. – Ай-я-яй, Форган. Занимаешься делишками на чёрном рынке, да?

– Это не так, – сказал Форган. Он посмотрел на Корга, словно искал поддержки, но Голиаф просто покачал головой и отвернулся.

Бертрум успокаивающе поднял руку:

– Не надо объяснять, друг мой. Мои услуги довольно гибкие. Я служу согласно воле гильдейцев, как и всегда. Скажи мне, о чём идёт речь, и я достану это для тебя.

– Я не могу.

– Не можешь или не хочешь?

– Это не имеет значения. Эта информация не для тебя.

– Тогда как же, скажи пожалуйста, я могу вернуть это? – Бертрум отпил чай. Тот остыл, и он нахмурился, поставив чашку в сторону. – Если я не знаю, что это такое, я не смогу это вернуть.

– Тебе не нужно ничего знать о нём, чтобы получить его. Оно находится в специальном контейнере, помеченном моим личным знаком. – Форган щёлкнул пальцами, и один из слуг шагнул вперёд с накрытым подносом, легко балансировавшим на его пальцах. Он резко сорвал ткань, открыв квадратное устройство размером примерно с обойму автоматического пистолета. Бертрум не пошевелился, и Форган жестом приказал слуге поставить поднос.

– Что это? – спросил Бертрум.

– Пеленгатор. – Форган поднял устройство и взвесил на ладони. – Кусок старой технологии, но полезный. Он связан с бинарной печатью, которая отмечает всю мою собственность. Просто помаши им над контейнером, и он опознает тот, о котором идёт речь.

Бертрум взял его и внимательно осмотрел.

– И сколько их у тебя?

– Немного. Поэтому постарайся его не потерять. Их приобретение обошлось мне в целое состояние, и я сомневаюсь, что у кого-нибудь хватит ума их воссоздать, – улыбнулся Форган. – Так что, как видишь, тебе не нужно ничего знать, чтобы вернуть мою собственность.

Бертрум медленно кивнул, продолжая изучать устройство:

– Это займёт некоторое время. У Джерико и остальных есть фора, не говоря уже о самом Зуне.

– Но ты можешь это сделать, – сказал Форган. Он взглянул на Корга, который не сводил с Бертрума взгляда: – Он может это сделать.

Бертрум задался вопросом, кого он пытается убедить.

– А что с самим Зуном?

– Он нужен мне, – воскликнул Корг.

Бертрум не обратил на него внимания и посмотрел на Форгана. Гильдеец откинулся назад с непроницаемым выражением лица:

– Делай, как считаешь нужным. Я плачу за возврат товара.

– Но ты согласен заплатить награду за голову?

– Живой, – сказал Корг. Он посмотрел на Форгана. – Он нужен мне живой.

Форган нахмурился:

– Я не могу отказать такой вежливой просьбе. Отлично. Да. Приведи Зуна – живого – и получишь свои кредиты.

Бертрум некоторое время молчал.

– И Джерико?

Форган рассмеялся:

– Делай, что хочешь, Бертрум. Я упомянул о нём только для того, чтобы привлечь твоё внимание. Теперь, когда я получил то, что хотел, мне совершенно всё равно, что случится с ним или с кем-нибудь из этих охочих до кредитов скаммеров.

Бертрум задумчиво кивнул и встал:

– Ну что ж. Благодарю за контракт, гильдеец. Я верну твоё имущество и доставлю его и преступника к тебе в целости и сохранности.

Слуги Форгана проводили Бертрума. Улицы как всегда были переполнены, кишели опустившимися и несчастными. Где-то зазвучал клаксон. Дождь охлаждающей жидкости падал сверху, стуча по крышам Стальноврат.

Бертрум шагнул в ближайший дверной проём и сунул руку в карман пальто. Он достал серебряный портсигар и открыл его, показав ряд тонких сигарилл. Он выбрал одну, постучал ею по крышке портсигара и сунул в рот.

Он оглянулся и довольно легко разглядел высотку Форгана. Балкон был закрыт, и он знал, что Форган любит дождь. Они никуда не ушли.

– Активировать подауспик дельта-шесть, – пробормотал он, не выпуская сигариллу. Он зажёг спичку – старомодное чудачество – и поднёс к кончику сигариллы, пока запускались удалённые системы ауспика.

Подслушивающее устройство, которое он установил под столом, было одним из нескольких сотен, разбросанных по резиденциям его клиентов. Везде, где они встречались, чтобы обсудить дела, Бертрум оставлял жучок. Это была привычка, которую он приобрёл во время пребывания в верхнем улье. Информация – ценная вещь, а человек в его положении должен знать всё – особенно то, что его клиенты не хотят, чтобы он знал.

За коротким мгновением помех раздался голос Форгана в середине предложения:

– …и, конечно, он дорогой. Но он стоит каждого кредита, уверяю тебя. Несмотря на все свои пороки, Бертрум обладает превосходными навыками. Он выйдет на след Зуна раньше, чем мы узнаем об этом.

– Мои мальчики уже на охоте. – Это был Корг. – Мы знаем, что он направляется в нижний улей. Если он такой же, как другие Искупители, он будет искать анклавы Кавдоров для пополнения запасов. Это сильно сужает круг подозреваемых.

Бертрум улыбнулся. Корг был прав. Это довольно хорошо сузило круг подозреваемых.

– Я полностью доверяю твоим рассуждениям, мой друг, но я не добрался бы до того места, где нахожусь, не научившись раскладывать яйца в разные корзины.

– Ты ему доверяешь? – спросил Корг.

– Бог-Император, нет. Он такой же хитрый, как и все они. Но он сделает свою работу, не сняв слишком много сверху. И это то, чего мы хотим. Настоящий адъюратор. Ни один из этих вооружённых бандитов из нижнего улья – без обид.

Охотники, подобные Джерико, такие же преступники, как и подонки, которых они выслеживают. – Форган рассмеялся. – Конечно, мы пересмотрим его гонорар, чтобы учесть утечку, после того как он доставит товар.

– Нет, не думаю, – пробормотал Бертрум. Старый гильдейский трюк. И он давно научился его обходить. Он не рассердился. Всё это было частью игры.

– И он вернёт его?

Бертрум хмурился. Это был новый голос. Женщина.

– Примите мои самые искренние заверения, леди Джена. Бертрум никогда не подводил меня.

– Тогда лучше ему и не начинать. Ради тебя... и его.

Бертрум нахмурился ещё сильнее и глубоко затянулся сигариллой, позволяя успокаивающему дыму наполнить лёгкие. Он не обращал внимания на угрозы, даже на расстоянии. Но, учитывая обстоятельства, он мог смотреть дальше этого. Кто бы это ни был, он не был похож на местного. Изысканная речь говорила об верхнеулевике – или выходце с другого мира. Возможно, первоначальный покупатель того, что украл Зун. Или его представитель.

Выяснение того, кто они такие, станет следующим делом, как только он возьмёт этот предмет в руки. Форган был в некотором роде другом, но это был бизнес. Бертрум мог бы потенциально увеличить свою прибыль, исключив посредника – или, возможно, продав товар кому-то другому. Форгану это, конечно, не понравится. Но он поймёт.

В конце концов, это просто бизнес.