68
правок
Изменения
м
Нет описания правки
— Какой вы ненасытный, — откликнулась Мирта.
— Да, пожалуй, есть за мной такой грешок. — его улыбка погасла, и лицо приняло привычное скучающее выражение. В КомморагеКомморраге, при всех его ограничениях, по крайней мере, никогда не было скучно. Противников было хоть отбавляй, пока, наконец, не настал тот момент, когда герцогу невозможно стало оставаться в городе дольше. Возможно, ему стоит вернуться, освежиться в глубоких водах Темного города. Или нет, еще лучше будет, если он заставит их самих прийти за ним. Да. Изумительно.
— Приближается зимнее солнцестояние, я полагаю, — проговорил он, болтая остатками напитка в кубке.
— Только что, что я слышал, милорд герцог, — гемункул был скрюченным, перекривленным существом, высоким, но сгорбленным, с длинными руками и вытянутой шеей. Его лицо — вернее, то, что служило ему лицом, было куском бледной, без единого пятнышка кожи, неестественно туго натянутым на конструкцию из проводов и крючков. Еще одна порция проводов проходила сквозь голую плоть его щек и бровей, проводя электрические импульсы из конструкции в дряблые лицевые мышцы.
Как и Слиск, Джинкар был добровольным изгнанником из КомморагаКомморрага. Он никогда не рассказывал, почему решился покинуть владения своих собратьев, алхимиков—мучителей, а герцог не интересовался его причинами настолько, чтобы расспрашивать. Какие бы грехи не тяготили гемункула, он был достаточно полезен, чтобы иметь его на службе. К тому же Джинкар оказался неплохим помощником — он контролировал население садов наслаждений всеми способами, порой удивительно восхитительными.
— Так что же ты об этом слышал, кривобокий?
— Думаю, некоторые из них попытаются получить ее, конечно. Уверен, это будет довольно весело. — Слиск выпрямился и через мгновение уже был на ногах. Он был быстр, быстрее чем мог бы мечтать стать любой кривобокий плетельщик плоти. Джинкар шагнул назад, в заросли цветов, тут же заверещавших. Их побеги нежно оглаживали его серую плоть. Слиск подался вперед, нависая над ним с лисьей ухмылкой на бледном лице.
— Весь Коммораг Комморраг будет говорить об этом. Праздник в честь зимнего солнцестояния, сделанный столь изысканно, что последующие поколения будут грызть локти от зависти к тем, кому довелось там побывать. — Герцог умолк на мгновение. — Нет. Нет, это будет кое-что получше праздника. Охота, я думаю. Да, охота в честь зимнего солнцестояния.
— Но солнцестояние еще не наступило, — осторожно заметил Джинкар.
Гемункул скривился. Ничто на самом деле не то, чем кажется. Он это хорошо выучил — по крайней мере, у своих старых хозяев из Сглаза, прежде чем они так бессердечно отвернулись от него и вынудили стать скитальцем. Джинкар уже очень давно понял, что он не был создан для таких невзгод. Очень немногие гемункулы для этого годились. Они были существами разума, теорий и вычислений. Когда Джинкар старался завоевать расположение Слиска, он надеялся, что это откроет ему путь к лучшей жизни. А вместо этого его невзгоды лишь удвоились.
— Герцог ненасытен, — проговорил гемункул, — его требования новых разработок выходят за рамки возможного. Будь мы в КомморагеКомморраге, можно было бы найти баланс, но здесь — вот так — нет. Это невыносимо. — он уставился на фотонные экраны в надежде, что на него снизойдет вдохновение. Отбракованные создания вокруг него молча выполняли свою работу.
Перекривленные существа были всем, что осталось от команды корсаров, перешедших дорогу Слиску. По приказу герцога они были переделаны в живые пыточные инструменты. Вечернее развлечение, которое стало испытанием на прочность для терпения Джинкара. После того, как Слиск получил свою порцию веселья, он великодушно позволил гемункулу оставить новых питомцев себе.
Высоко над его головой что-то взорвалось. Разбойники и геллионы спикировали сквозь ядовитые атмосферные газы как яркие хищные птицы. Они кружили вокруг верхних ярусов и шпилей города, готовые уничтожить каждого, кто рискнет попытаться сбежать с посадочных платформ, окружающих вершины тусклым ореолом. Слиск позволил себе по-отечески улыбнуться их выходкам.
Под свои знамена Слиск собрал все виды самых конченных отбросов — бунтарей, шпилевых надсмотрщиков, головорезов и бандитов. Ренегатов, даже из тех гедонистических кабалов Вечного города. Из них выходили скверные солдаты, зато получались превосходные пираты. Некоторые из них в конечном итоге отправятся обратно в КомморагКомморраг, помудревшие, покрытые шрамами полученного опыта. Остальные умрут. Но пока они служат ему, герцог постарается найти для них самое лучшее применение.
Огромный пылающий обломок рухнул совсем рядом, и герцог молниеносно отпрыгнул влево. Он заметил дичь, за которой охотился, и съехал по покатой крыше. За мгновение до того, как он достиг ее края, он прыгнул вперед, перелетая через улицу. Он выхватил игольный пистолет и, приземлившись, выстрелил не глядя. Его добыча все равно была убита, и герцог содрогнулся от удовольствия, когда его захлестнули отголоски чужой предсмертной агонии.
Истинный творец был выше таких вещей, но Кзакт и его последователи были первосортными пиявками. Их искусство творилось не ради самого искусства, а ради того, чтобы поднять их в глазах тех, кому они могли служить в качестве скульпторов тел и плетельщиков плоти. Такое низменное желание превращало их из творцов в обычных армейских снабженцев.
В чем-то их можно было понять. Коммораг Комморраг был пучиной, в которой каждая душа, не имеющая влияния, быстро опускалась на дно. Ковены и кабалы постоянно сражались в бесконечной игре сил и давления, каждый жаждал превзойти остальных соперников. Это зрелище было почти прекрасным, если смотреть на него под определенным углом. Коммораг Комморраг походил на затейливый механизм, собранный для восхитительно зловещих целей.
Джинкар почти в совершенстве овладел искусством подобных манипуляций. За время, проведенное в компании Слиска, он как следует обучился ему. Каждый мир, если нашептать о нем в нужное ухо, превращался в мазок кисти по холсту, необъятному, словно чернота космоса. И когда Джинкар закончит эту великую работу, о ней будут шептаться до самого последнего дня, когда самая последняя башня Комморага Комморрага рассыплется в прах.
Но сначала нужно согласие Кзакта.
Леди Аврелия Малис, владычица кабала Ядовитого Языка, обмахивалась усеянным лезвиями веером. Все здесь было заполнено ядом, покрывавшим каждую поверхность. Яд был в вине, яд сочился из пор рабов, яд, словно облако пыльцы, висел в терпком воздухе. Впрочем, это не было неожиданностью и даже по-своему бодрило. Те, кто был послабее, уже лежали на земле, дергаясь и захлебываясь пеной, к большому удовольствию остальных. Возможно, отравленные и выживут. Впрочем, что это за праздник, если на нем никто не умер?
В Темном городе о тессеракте садов наслаждений и герцоге Трэвельяте Слиске некоторое время ходили толки. Герцог украл эти сады прямо из-под носа одного из любимцев Векта, и умудрился при этом поджечь целый район Нижнего КомморагаКомморрага. Трэвельят всегда умел уйти красиво.
Малис медленно повернулась, рассматривая сады с отрешенностью той, кто повидал на своем веку куда больше социальных катастроф, чем все те, кто стоял с ней на одной социальной ступени. Спокойствие, с которым она держалась, предназначалось скорее для тех, кто мог наблюдать за ней, а не отражало ее реальное состояние. На самом деле, леди Малис была взволнована. Трэвельят был истинным воплощением развлечений, и многие из могучих властителей Комморага Комморрага проскользнули сюда сквозь свои врата в паутину, ожидая, что их развлекут.
Аврелия стояла посреди широкой площади из темного камня, соединенной с остальными ярусами обманчиво хрупкой сетью изогнутых лестниц. Они были вырезаны из живой кости — чьи-то умелые руки вырастили ее и придали ей нужную форму. Отвердевшие узелки усеивали широкие изгибы лестниц, создавая завораживающие узоры. Вся эта конструкция пугающе шелестела, пока рабы спускались и поднимались по ней, бесконечным потоком подавая кушанья — мясные и растительные деликатесы из тысячи малых культур. Хозяин вечеринки не скупился на то, чтобы продемонстрировать свое гостеприимство.
Здесь не было никого из младших архонтов, зато присутствовали ведьмы и гемункулы из всевозможных культов и ковенов. Аврелия заметила напыщенного суккуба из Проклятых Клинков, закованного в золото и лазурь, и тонкое, бесформенное создание, которое она знала, как Кегриса Кзакта из Сглаза — или это был один из его мастерски выполненных двойников, которых он, согласно слухам, создавал.
Среди гостей была даже одна из трупп Арлекинов. Воины-трубадуры, одетые в пестрые цвета, танцевали, пели и жонглировали, развлекая благодарную — пусть и слегка сомневающуюся, — аудиторию. Несмотря на то, что эти паяцы бесспорно были такими же эльдар, они не были преданы ни одному кабалу или миру-кораблю. Они достаточно часто показывались в КомморагеКомморраге, хотя и не были его частью.
Члены этой труппы были закованы в оникс и виридиан, и носили перевернутую руну загадки. Один из Арлекинов был знаком леди Малис. Ей доводилось несколько раз иметь дело конкретно с этой труппой. Она смотрела на их кишение и улыбалась. Присутствие на празднике труппы Арлекинов свидетельствовало о влиятельности хозяина.
Все то, что можно было сказать о хитрости Векта, можно было сказать и о таланте Слиска к манипуляциям. Он был способен ранить соперника одной лишь улыбкой и обрести союзников, тщательно выбрав подходящий момент для смеха. К счастью для них всех, Слиск не интересовался ничем, кроме погони за своей собственной судьбой. И все же, несмотря ни на что, он был опасен.
На самом деле, леди Малис пришла сюда именно поэтому. Напряжение в Коммораге Комморраге достигло своего апогея. Аврелия чувствовала его в своих жилах, слышала в тихих докладах своих шпионов. Вект объявил эпоху изобилия, но она видела, что прячется за его фанфаронством. Он беспокоился. А если беспокоился тиран, беспокоилась и леди Малис. Впрочем, как бы она не беспокоилась, она не видела причин не воспользоваться сложившейся ситуацией. А для этого нужно было собрать союзников и выявить потенциальных противников. Аврелия еще не решила, в какую из этих двух категорий отнести Трэвельята, но рано или поздно она это сделает — и тогда поступит с ним соответственно.
Малис почувствовала, как кто-то коснулся ее локтя, и обернулась. Одна из Арлекинов стояла пугающе близко. Ее лицо скрывала зеркальная маска, и Малис постаралась не обращать внимания на свое отражение в изящных гранях. Ей уже доводилось встречать теневидцев, и она прекрасно представляла себе опасность этих встреч.
— Это будет величайшее развлечение. А теперь — ешьте, пейте и веселитесь, собраться мои. Пусть шум нашего с вами праздника услышат те, кто ответил отказом на мое приглашение, и да утонут их души в чернейшей зависти!
Когда толпа разошлась, Слиск заметил направляющуюся к нему леди Малис, и снисходительно улыбнулся. Ум Аврелии Малис был таким же острым, как и ее клинок, покрытый ядом с обоих сторон. Даже Вект опасался ее, и его опасения были обоснованы — поговаривали, что когда-то они были любовниками. Малис была одной из немногих вещей, заставлявших Слиска скучать по КомморагуКомморрагу.
Конечно же, однажды Вект утомился от нее, как утомлялся от всех своих фаворитов. Он лишил ее доверия и отшвырнул на самый край комморийского общества. Слиск едва ли не ощущал запах того желания мести, которое исходило от нее. Как и многие другие гости, она пришла, надеясь впутать герцога в ту или иную интригу. Как он и рассчитывал. Среди множества заговорщиков должен был быть хоть кто-то, кто сумел бы исцелить его от вечной скуки.
Малис с элегантной обидой надула губы.
— С тех пор как я последний раз участвовала в рейде, прошло достаточно времени. Боюсь, Коммораг Комморраг слишком крепко держал в своих когтях все мое внимание.
— Значит, ты давно не баловала себя, — Слиск взял ее за руку и с шутливой нежностью запечатлел на ней поцелуй. — Ну же, Аврелия, давай разгромим этих дикарей вместе, как мы делали это раньше, в более невинные времена.
— Я всегда собой доволен. — Слиск успокаивающе помахал рукой змеелюду и повернулся, глядя, как леди Малис легко шагает по командной палубе. Аврелия была одна — ни одному кабалитскому воину не позволялось сюда входить, даже если он служил подчиненным герцога.
— Какая у тебя пестрая компания, Трэвельят, — заметила она, окинув взглядом собравшихся вокруг капитанов, — даже не все из них — комморритыкоммориты.
Капитаны недовольно заворчали, и, к большому удовольствию Слиска, многие из них метнули в сторону леди Малис сердитые взгляды.
— Аврелия, ты злоупотребляешь моим гостеприимством, — он предупреждающе покачал пальцем. — Как я уже говорил, мне совершенно не интересно играть в революционера. У меня есть мое место и я им вполне доволен.
— Чем? Ролью капера на службе у тирана КоморрыКоморрага? — Малис метнула на него уничтожающий взгляд. — Как ты считаешь, что подумают все эти юные горячие головы, если я расскажу им правду о неустрашимом герцоге? Если я скажу им, что он просто очередная кукла Векта, у которой не больше воли, чем у самого жалкого из рабов?
Слиск выразительно поаплодировал.
'''641.M41'''
С точки зрения Джинкара, лагерь темных эльдар был воплощением чудовищного примитивизма. По приказу капитана, корсары захватили поселение мон-кеи, но при этом разнесли его в клочья. Несмотря на то, что в отличии от рядовых комморритов комморитов Небесные Змеи обладали куда большим опытом жизни на поверхности, ни один из отрядов толком не умел ее обживать. Поэтому, в лучших традициях Вечного города, они решили свалить всю тяжелую работу на невольников.
Заборы, возведенные туземцами, были снесены и переделаны в порталы и башни из брусьев, которые служили причалами для висящих в воздухе «Рейдеров» и «Ядов». Когда заканчивались заборные столбы, рабов отправляли выкорчевывать деревья в близлежащем лесу. За надрывавшимися людьми следили то надзиратели Сслита, то отбросы Джинкара.