Просмотр кода страницы Меншад Корум / Menshad Korum (рассказ)

{{Книга
|Обложка           =Bringersofdeath.jpg
|Описание обложки  =
|Автор             =К.С. Гото / C.S. Goto
|Переводчик        =Str0chan
|Издательство      =Black Library
|Серия книг        =
|Сборник           =[[Несущие смерть / Bringers of Death (сборник)|Несущие смерть / Bringers of Death]]
|Предыдущая книга  =
|Следующая книга   =
|Год издания       =2005
}}

''За гранью сознания лежит бездонная пропасть, о которой мы не говорим прямо и воплощаем знания о ней в танцах по Путям нашего рода. Аспекты Кхаина, разбросанные по краям пучины, стерегут её, словно бастионы, охраняющие от безумия. Экзархи, защитники наших душ, удерживают тьму у крепостных врат. Но опасайтесь Меншад Корум, охотника, рыщущего в одиночестве. Этот экзарх, хоть и поглощённый Путем Воина, не посвящает душу ни одному из аспектов и не знает, кто он на самом деле. Нет никого, стоящего ближе к Кхаину, чем Потерянный Воин, и нет никого, подошедшего ближе к бездне.''

'''— «О перерождении экзархов», провидец Калмаинок с мира-корабля Ультве'''



После рикошета заряд угодил ему в затылок, заставив стихнуть какофонию битвы. Лицо смертельно раненого воина застыло в удивленной гримасе. Во внезапно наступившей тишине Арбариар отбросила сюрикенный пистолет и выхватила рычащий цепной меч, подняв его в траурном салюте Жалящих Скорпионов – двумя руками, в вертикальном положении у правого плеча. С глазами, широко распахнутыми от неверия в произошедшее, Влальмерх упал на колени, безмолвно шевеля губами. Струйка крови сползала по шее воина, ядовито шипя, словно змея. Термоядерное ружье, выпавшее из безжизненно разжавшихся пальцев, со стуком ударилось о мерцающую палубу из призрачной кости. Взглянув напоследок в лицо Арбариар, экзарх замертво рухнул к её ногам.

''Его душа принадлежит Мне.''

Голос просочился в разум Арбариар, путая мысли, заставляя медлить с воплощением задуманного.

''Забирай камень, пора бежать отсюда,'' донеслись беззвучные слова Бурии. Ощутив настойчивость в мыслях дочери, Арбариар сбросила тошнотворное забытье и тут же склонилась над телом экзарха. Перевернув Влальмерха на спину, она запустила тонкие пальцы под броню, перебирая ими в ищущем танце.

''Они приближаются.''

''Знаю.''

Арбариар ускорилась, балансируя на грани самообладания, словно перышко, лежащее на острие меча. В ушах отдавались звуки шагов Родичей Влальмерха, Кровной стражи дома Саимрар. Она чувствовала их приближение сквозь ткань времени, в безудержной спешке разрываемую воинами. В воздухе повисло паническое напряжение, заставлявшее Арбариар все отчаяннее шарить гибкими пальцами под броней.

''Где он хранил камень?.. Ну, где же?''

''Он принадлежит Мне.''

''Они убьют тебя. Они прикончат нас всех. Поспеши, нужно немедленно уходить.''



— Аб аг вакарум! — Кверешир прокричал открывающую мантру и устремился по коридору к святилищу. В руках воин держал огнемёт, на бегу переводя ствол оружия из стороны в сторону, а за его спиной неслась волна Родичей, напоминавшая выброс пламени из форсажной камеры. Золотые шлемы Кровных стражей пронзали воздух впереди них, рассекая мельчайшие отрезки времени и посылая ревущих воинов в относительное будущее.

Привлеченный тишиной, внезапно поглотившей мысли его отца, Кверешир, быстрейший из всех и гонимый страхом, ворвался в святилище дома Саимрар. Когда воин оказался внутрь, расплавленные, вечно пылающие врата ещё втягивались в холодные стены из призрачной кости. Родичи появились лишь несколькими мгновениями позже, но Кверешир, охваченный беспамятством гибельной мглы, уже вертелся среди утонченной обстановки святилища, посылая клубящиеся вихри пламени в каждую из плясавших в покоях теней. Использовав инерцию очередного разворота, он взмыл в воздух и, пронесшись над распростертым телом Влальмерха, выпустил в Родичей струю огня. Мгновением позже Кверешир рухнул на колени подле головы отца. Огнемёт потух, и Родичи, на ярко-оранжевой броне которых все ещё плясали языки пламени, также опустились на одно колено.

''Мы пришли слишком поздно.''

Мысли Кверешира звучали неуверенно, словно воин аккуратно касался их, как заостренных клинков. Осторожно убрав пальцы от обнаженной кожи на шее отца, он посмотрел на Родичей. Лорд Влальмерх, экзарх Меншад Корум и вождь Диких Всадников Саимрара, пал в бою. Родичи склонили головы, и отблески шлемов залили святилище морем оранжевого золота. Казалось, что сами воины превратились в огни великого дома.

Кверешир окинул взглядом покои. В углах вновь собрались тени, но ничто не могло пережить очистительный огонь. И тем не менее, захватчики не оставили ни следа, даже психического эха своих темных замыслов. Стоявшие вокруг Родичи смиряли гнев и чувство стыда, опустив глаза к одурманивающему сиянию полированной призрачной кости под ногами, пока, наконец, Луриал, старейший из Кровных стражей, не поднял голову.

''Кто в ответе за это?''

Ужас обуял Кверешира, аккуратно снявшего кроваво-красный нагрудник отца.

''Не знаю, но, клянусь Кхаином, они заплатят душами за сотворенное.''



— Ты уверен?

— Совершенно уверен. Этот вариант малоизвестен и очень сложен, его использует лишь один эскадрон.

Кверешир повертел микроскопический диск под окуляром вблизивидца, двигая и переворачивая его так, чтобы свет отразила каждая из отравленных граней. Даже он понимал, с каким изумительным мастерством создан сюрикен, выточенный в форме миниатюрного скорпиона. Его хвост обвивался вокруг тела, заканчиваясь в хелицерах, педипальпы же выступали вперед, образуя таким образом идеальный зазубренный круг. В покоях отца Квереширу удалось отыскать мельчайший осколок сюрикена, застрявший в одной из колонн, и, несомненно, именно его сейчас не хватало в жале микро-скорпиона.

— Чтобы оставить хотя бы царапину на призрачной кости, выстрел из сюрикенного пистолета нужно произвести с очень малого расстояния, — сообщил кузнец кости.

Кверешир внимательно посмотрел на стареющего мастера.

— Ты хочешь сказать, что рикошет умышленный?

— Верно, я пришел именно к такому выводу.

Даже без ценного сообщения кузнеца кости об уникальной форме заряда, Кверешир сумел бы опознать нападавших по примененной ими тактике. Лишь аспектные воины Жалящих Скорпионов обладали достаточным опытом схваток в ближнем бою, чтобы суметь рассчитать рикошет от колонны прямо в затылок противника. Но храмы аспектов почти не уделяли внимания изменчивой политике кланов Диких Всадников Сайм-Ханна. Кроме того, лишь воины дом Скорпионида, повелительница которых изучила аспектные искусства Жалящих Скорпионов много лет назад, ступая по Пути Воина, покрывали свои сюрикены психотоксинами мандибластеров.

''Значит, нашего вождя сразили в бою, а не застрелили в спину?''

Резкий, но одновременно полный облегчения вопрос Луриала вонзился в разум Кверешира. Сын Влальмерха обернулся к верному Родичу.

— Да, старый друг, но за этим кроется нечто большее, чем дуэль чести между вождями. Нужно поговорить с глазу на глаз, — теперь Кверешир контролировал ярость, направляя бурлившие чувства в ровные берега размышлений. — Следуй за мной.

Двое членов клана слегка кивнули кузнецу кости, вежливо склонившему голову в ответ, и немедленно удалились. Из мастерской они выходили в тишине, не общаясь ни на словах, ни в мыслях. Кверешир чувствовал, как свирепая решимость Луриала изливается в пространство, ложась на плечи воинов тяжким грузом и лишая природного изящества. Их походка теперь напоминала подпрыгивающие шаги мон-ки. Впрочем, Кверешира заботили собственные думы. Даже мощь, излучаемая Луриалом, не придавала уверенности, хотя сын вождя знал, что старый воин пожертвует собственной душой ради возмездия за причиненное зло.

Как только пылающие врата святилища Саимрар спаялись за их спинами, братья по клану опустились на красные с золотом подушки, устилавшие пол.

— Они забрали его путеводный камень, — ровным голосом произнес Кверешир.

Луриал медленно склонил голову, понимая, насколько отталкивающе всё случившееся. В течение нескольких ударов сердца оба сидели в молчании, возносясь к синхронизации и переплетая души. Закрыв глаза, собратья воззвали к остальным Родичам.

''Кровь течёт,''

''Гнев растёт,''

''Смерть идёт,''

''Война зовёт!''



Где-то среди вихрей Ока Ужаса распахнула веки Лелит Гесперакс, и идеально заточенные зубы ведьмы бессветно сверкнули в ленивой улыбке. Неестественный мрак, сгустившийся в её вещих покоях, втянулся в складки реальности, и волны ''ша’йел'' рассосались, воплотившись в каллиграфических рунах на жемчужно поблескивавшей темноте стен. Это место никогда не принадлежало единственной реальности, поэтому символы продолжали скользить, извиваться и перетекать друг в друга, словно масляные змеи, жаждущие вновь устремиться в пучины варпа.

Увитая тенями королева ведьм без единого звука прервала медитацию, поднявшись на ноги неуловимым движением, исполненным болезненного изящества. Словно заметив пробуждение Лелит, на изогнутой стене с шипением проявилась неразличимая прежде дверь, и в покои хлынул свет. На пол легла тень высокого и стройного создания, стоявшего на коленях у входа, и Лелит обернулась, ожидая, что нижестоящая поинтересуется содержанием видения. Йюки, однако же, вела себя осмотрительно и не задавала вопросов до тех пор, пока великая ведьма не соизволила поделиться ответами.

''Душу забрали. Началось.''

Утонченная, но настойчивая сила мыслей Лелит заставила Йюки вздрогнуть.

''Очень хорошо,'' с трудом смогла выдавить та в ответ, и Лелит скользнула к двери по пространству, разделявшему ведьм.

''Не просто хорошо, но Неизбежно. В этом едины все Бессчетные Будущие.''

Лелит словно плыла вокруг служительницы, длинные волосы великой ведьмы, ниспадая темным шлейфом, касались обнаженных плеч Йюки. Нижестоящая сражалась с желанием коснуться ног королевы, скользивших рядом с ней сквозь завихрения воздуха, зная, что это исторгнет душу из тела и швырнет, визжащую, в бездну ша’йел, где она станет добычей демонов или самого Слаанеша. Так звучали произносимые шепотом слухи о договоре великой ведьмы с Атласным Троном...

''Но что, если оно того стоит?'' Не зная, собственные ли мысли звучат в её голове, Йюки сцепила руки перед собой, обхватив правый кулак левой ладонью в привычном почтительном жесте тех, кто входил в свиту Лелит Гесперакс.

''Разумно,'' вновь прозвучали мысли, ''ибо Тонкая Линия разделяет Путь Проклятия и Дорогу в Ад.''



Красную с золотом броню экзарха церемонно возложили на алтарь, скрестив руки доспеха на груди. В ярких цветах виднелись отблески аспекта Огненного Дракона, покинутого Влальмерхом, ставшим в тот час ''Меншад Корум'', Потерянным Воином. До этого он принял судьбу вечного воина, оказавшись прикованным к славному пути Кхаина, Кроваворукого Бога. Однако же, душа Влальмерха, преисполненная гордыней родного клана, не находила покоя в аспектном храме Огня, и экзарх покинул Драконов, вернувшись к сородичам – величайший среди воителей дома Саимрар во все времена. Разумеется, многие его собратья и их далекие предки в свое время ступали по Пути Воина, но никто прежде не возвращался в клан, став экзархом. Влальмерх стал прирожденным лидером дома, в равной мере внушая всем восхищение, страх и уважение. С ним словно явилось пламя, символ отринутого аспекта, и Саимрар сиял в отблесках огня своего вождя.

— Путь Экзарха одинок и жесток, но приносит величие нашему роду и распаляет души. Сей Несравненный Путь внушает страх и благоговение сердцам, — провидица клана Саимрар оглядела стоявших на коленях сородичей, пылавших уязвленной гордостью.

Её взору предстала поистине вдохновляющая картина – сотни кроваво-красных шлемов, склоненных перед доспехом вождя, ярко блистали в храме, словно языки пламени. В переднем ряду собравшихся ослепительно сияли золотом Родичи – Дикие Всадники клана и Кровные стражи вождя. Вокруг избранных воинов, вползая на три нижние ступени подъема к алтарю, закручивались испускаемые ими потоки стыда и вихри жажды возмездия.

''Нас не оказалось рядом.''

Сам воздух, плотный и вязкий, болезненно сочился неразборчивыми обещаниями погибели. Там, в центре густой смеси неослабевающих чувств, заставляя трясину психического поля покрываться рябью водоворотов, стоял на коленях Кверешир, блистательный в золотой боевой броне. Глаза воина сверкали алой кровью, так же, как и наплечники доспеха.

Потянувшись разумом, провидица рассмотрела сына Влальмерха вблизи, пытаясь разгадать его тайные помыслы. Никогда прежде Эхлиджи не видела, чтобы тяжкая утрата проявляла себя в подобном вихре эмоций. Провидица поняла, что Кверешир изо всех сил сохраняет самообладание, сражаясь против гнева, напоенного ненавистью. Воин не отрывал глаз от мерцающего пола храма, словно боясь испепелить окружающих взглядом.

— Опасаясь ужасов, глубоко погребенных в душах экзархов, провидцы Сайм-Ханна никогда не позволяли им упокоиться в Бесконечном круговороте мира-корабля, там, где вечно пребывают наши предки, недостижимые для того, Кто-Не-Должен-Быть-Назван. И без того неустойчиво существование нашего народа. Вместо этого, пугающая сила и несказанная мудрость павшего, хранимые в путеводном камне, соединяются с душами тех, кто носил доспех экзарха до него. Недаром эта броня столь величественна, ведь она несет в себе нестареющее могущество древних. Нагрудник сияет их камнями душ, составляя вместе с остальными частями доспеха собственный Бесконечный круговорот, духовное единение, тихую гавань для ушедшего Влальмерха. Сейчас, впервые в нашей долгой истории, гибель экзарха означает для Саимрара и потерю вождя, а значит, душе клана также предстоит вознестись в духовное единение доспеха, даровав всем нам бессмертие и неизмеримую честь.

Нахлынувшая волна образов, исторгнутых неподвижной броней экзарха, словно проснувшимся вдруг психическим вулканом, затопила умы собравшихся. Мелькающие картины проносились перед их глазами, отображая бессчетные воплощения Потерянного Воина на протяжении тысячелетий. Первым возник образ Влальмерха, возвышавшегося над распростертым телом ведьмы Гесперакс, но затем видения унеслись в далекое прошлое. Присутствовавшие в храме Огненные Драконы вновь переживали час, когда экзарх уводил их с родной планеты, охваченного безумием Падения, создавая новое будущее для Сайм-Ханна на борту колоссального мира-корабля. Затем, во мгле полузабытых эпох, собравшимся открылся образ первого аспектного воина, переродившегося в экзарха и навсегда вселившегося в красно-золотой доспех. Тот древний герой сразил лорда некронов Ардота и его свиту из воинов-парий. Душа каждого великого воина, сберегаемая в путеводных камнях от жадных устремлений Слаанеша, навсегда запечатлевалась в старинной броне, и потому экзарх воплощал саму суть битв и сражений.

Эхлиджи беззвучно взмолилась, чтобы гордости, наполнявшей сердца членов клана, удалось превозмочь гнев Квереншира. Сыны Сайм-Ханна быстрее отзывались на зов чести и достоинства, чем обитатели любого другого мира-корабля, на которых провидица исполняла свой долг. Их грандиозное обиталище, одним из первых спасшееся во время Падения, несло в глубине души наследие того отчаянного бегства. И все же сын экзарха оставался по-прежнему неподвижным, не отводя взгляда от чего-то, скрытого в глубине палубы из призрачной кости, словно изучая планы действий, всплывавшие из её бездонной тьмы. Эхлиджи смотрела прямо на Квереншира, надеясь вырвать его из состояния, подобного смерти, но воин оставался для неё таким же непроницаемым, как и для какого-нибудь мон-ки.

''Ты не одинок. Выслушай меня. Есть вещи более важные, чем личные потери, поэтому мы должны стоять выше их. Будущее раздроблено и смутно, нельзя допустить ненужного кровопролития.''

''Скажи это Скорпионидам!''

Ответ Квереншира прогремел в разуме провидицы, заставив ту пошатнуться. Эхлиджи пришлось выбросить в сторону левую руку и опереться на алтарь, чтобы устоять перед взрывом эмоций, угрожавшим сбить её с ног. Не поднимая низко склоненной головы, Луриал бросил краткий взгляд на происходящее, отвлеченный неистовым выбросом энергии, волной пронесшимся над ним через незримые измерения. Воин успел заметить тень ужаса на лице провидицы, прежде чем та вновь овладела собой и продолжила церемонию.

— Лорд Влальмерх пылал, словно ярчайшая звезда своего поколения, принося почет семье и клану под невероятно тяжкой ношей брони экзарха. Оставив нас, он три сотни лет ступал по Пути Воина, постигая аспектные искусства Огненных Драконов. Все мы озарены славой великих побед вождя, — голос Эхлиджи смягчился, — но никем не гордятся сильнее, чем самим лордом Влальмерхом. Когда настало время перейти на другой великий Путь, вождь заблудился и не сумел оставить стезю воина, спасая нас на протяжении ещё одного поколения. И всё же в итоге Влальмерх покинул Огненных Драконов, схватив длань Кроваворукого Бога и приведя Кхаина в сердце нашего дома, где мы жили с тех пор вокруг столь ужасного очага. Нет жертвы величественней и ужаснее, чем та, что принес вождь Саимрара.

— Кто теперь наденет броню?

Сотни взглядов оторвались от пола, отыскивая подавшего голос. Оказалось, что Родичи поднялись на ноги и стоят перед алтарем, возглавляемые Луриалом, старейшим и наиболее почитаемым капитаном Кровных стражей, в свое время пять сотен лет ступавшим по Пути Воина. Доспех его сиял незапятнанной славой.

— Мы обесчещены потерей вождя, но гибель ''экзарха'' сделала нас слабыми – клан слишком привык полагаться на его мощь. Нужно отыскать нового.

Среди собравшихся зажурчали приглушенные голоса поддержки.

''Луриал прав. Пусть он наденет броню.''

— Доспех экзарха невозможно даровать по первой же прихоти Диких Всадников, лишь провидец аспектного храма наделен таким правом. В любом случае, никто из вас не идет по нужному Пути, и никто из собравшихся здесь не готов принять броню. Ни один из Саимрара пока ещё не потерян в себе самом.

— Провидица Эхлиджи, я готов, — возразил Луриал, встречаясь с ней глазами, пылающими огнём.

— Здесь нет места готовности или свободной воле, капитан Луриал. Есть лишь будущее, в которое ведет не твоя стезя. Самоотверженная решимость делает тебе честь, но воин не может ''выбирать'', облачаться ли ему в доспех – такова суть проклятия. Экзарх просто существует, хотя, возможно, ещё и не знает об этом.

И Луриал склонил голову, признавая мудрость провидицы.

''Я надену броню отца!''

Эхлиджи судорожно вздохнула, ощутив удар мысли.

— Я надену броню отца, — прозвучал голос Кверешира, спокойный, тихий и твердый.

Услышав его, члены клана Саимрар вновь принялись искать говорящего, и Родичи расступились, открывая их взглядам сына вождя, по-прежнему коленопреклоненного у алтаря, по-прежнему блуждающего в глубине раздумий и не отводящего глаз от призрачной кости палубы.

''Нет. Ты не на Пути. Ты ещё не потерян, и твое будущее хранит многие дороги и возможности. Не нужно загонять себя на эту стезю, иначе ты окажешься столь же потерянным для нас, как и для себя самого. Пойми, это не вопрос выбора.''

— Без него я потерян. Смерть отца определила мой путь, и он неизменен. Доспех принадлежит мне.

Поднявшись с колен, Кверешир взобрался по ступеням к алтарю и повернулся, обращаясь к собранию. Стараясь оказаться как можно дальше от воина, Эхлиджи отступила в сторону, задыхаясь в попытках скрыть охвативший её ужас.

— Мои братья-воины, лорд Влальмерх воистину был величайшим из нас и самым грозным. Никто и никогда не заслуживал брони экзарха больше, чем он. Бессчетные враги сгинули в пламени моего отца, целые планеты разлетались на куски и звёздные корабли обращались в прах, только осмелившись выступить против него. За спиной лорда Влальмерха сияли Дикие Всадники дома Саимрар с Сайм-Ханна, озаренные огнями славы и разрушения.

— Родичи, Кровные стражи моего отца, вам лучше всех известны та целеустремленная страсть и то несравненное искусство, с которым он танцевал в битвах, неудержимо врываясь в гущу боя на рубиновом гравицикле, неся мелта-огнем погибель врагам.

— Да, друзья мои, верно то, что душа лорда Влальмерха не может присоединиться в почете и славе к Бесконечному круговороту нашего древнего мира-корабля. В то же время, не суждено ей и пребывать в вечности духовного единения брони. Не украсит его путеводный камень грудь следующего экзарха, ибо потерян он для нас, как отец был потерян для самого себя.

— Наш лорд пал не в почетной дуэли вождей, как того требуют традиции Диких Всадников Сайм-Ханна. Нет, отца сразили в собственном святилище, в стенах этого храма, и убийца похитил его путеводный камень. Посоветовавшись с кузнецами кости и собственной душой, я узнал, что в смерти нашего вождя виновен обитатель Сайм-Ханна.

Кверешир немного подождал, позволяя собравшимся проникнуться важностью обвинения. Конечно, время от времени между эскадронами Диких Всадников случались распри, из-за которых жители иных миров-кораблей считали Сайм-Ханн обителью варваров, но никогда прежде подобные игрища не касались экзархов, совершенно не интересовавшихся политикой. Как правило, храмы аспектов оставались в стороне от подобных интриг, разве что воины, недавно ступившие на Путь, порой ввязывались в эти жалкие раздоры или мерялись между собою славой. Их поведение расценивалось как испытание навыков, ритуал первых шагов по дороге, ведущей к обретению мастерства. Конечно, подобные проверки не выходили за пределы аспектных храмов.

Но Меншад Корум не принадлежал ни к одному из них.

Больше того, смерти в храмовых испытаниях и в стычках между кланами Диких Всадников случались крайне редко, поскольку за внешне жестокими спорами скрывалось молчаливое признание единства Сайм-Ханна и, самое главное, предостерегающая внутренняя тревога целой расы, балансирующей на грани вымирания. Эскадроны, выставляемые Саимраром и Скорпионидой, соперничали на протяжении тысячелетий, но, когда мир-корабль выступал на войну, всадники мгновенно становились ближайшими союзниками. Вместе они сокрушили злобных ведьм Лелит Гесперакс, загнав остатки их сил в Око Ужаса. То был славнейший час последнего экзарха Потерянного Воина, но с тех пор прошло больше века.

— Я – всё, что осталось от лорда Влальмерха, и моё тело внесет отпечаток памяти отца в психопластик доспеха. Его победам суждено жить во мне, и, когда придет час ухода, влиться в мой путеводный камень. Пусть мы потеряли душу воителя, но память о нем не погибнет никогда, и, раз лорд Влальмерх был нашим вождем, то и судьбу брони решать нам – у Огненных Драконов нет на то права.

И в святилище Саимрара разнесся оглушительный хор приветственных возгласов Диких Всадников.

— САИМРАР! – раскатами грома понеслось по коридорам и переходам, ведущим от великих пламенных врат. Красно-золотое море брони трепетало жизнью, словно объединенное целью в единый организм, и гордость воинов возносилась к вершинам неистовства, доступным лишь обитателям Сайм-Ханна.

— САИМРАР! — вновь зазвучал хор, которому на сей раз вторили струи пламени, выпускаемые из огнемётов Родичей и озарявшие собрание жадным светом. Огромные факелы дрожали от жара и скандирования имени нового экзарха Меншад Корум.

— САИМРАР!

— И теперь, — Кверешир перекрыл шум собственным криком, — экзарх Саимрара должен готовиться к корабельной войне!

Все как один, Дикие Всадники затянули песнопения, посвященные Кхаину, Кроваворукому Богу.

''Кровь течёт,''

''Гнев растёт,''

''Смерть идёт,''

''Война зовёт!''



— Нужно отнести путеводный камень к сердцу корабля.

В руке, крепко сжатой в кулак, Арбариар держала душу Влальмерха, ощущая, как ледяная поверхность дрожит под пальцами, словно от омерзения. При мыслях о том, на какую судьбу обрек себя величайший из её соперников, по телу воительницы прокатилась могучая волна высокомерной жалости, заставившей сильнее сдавить путеводный камень. ''Глупец.''

— Там мы встретим сопротивление. Не только Саимрар, весь Сайм-Ханн постарается помешать нашему замыслу.

Как всегда, Буриа оказалась права. Но не нужно было обладать дарами провидца, чтобы понять, какой опасности подвергали себя Скорпиониды, убившие экзарха собственного мира-корабля и собиравшиеся теперь влить его душу в Бесконечный круговорот. Там её темное и гибельное влияние обречет духовное единение на столетия отчаяния и кровавого хаоса. Боевые кличи экзарха – любого из них – сосредоточенные на смерти и усиленные бессчетными миллионами душ, обитающих в древней круговерти, могли зажечь путеводный огонь для прислужников Атласного Трона. Столь прекрасный приз, возможно, привлек бы и самого Слаанеша.

Не зря Совет Провидцев в течение тысячелетий запрещал упокоение экзархов в Бесконечном круговороте, оберегая в чистоте последнее прибежище умирающей расы и её единственную надежду на будущее. Каждый из миров-кораблей, бороздивших бескрайние просторы Галактики, хранил в своем сердце души умерших обитателей, защищая их от когтей сновавших поблизости отвратительных демонов. Незаметность и постоянное передвижение с места на место обеспечивали выживание, поэтому странствующие в пустоте гиганты никогда надолго не оставались поблизости друг от друга. Провидцы страшились, что это привлечет из пучины ша’йел Слаанеша, жаждущего поглотить столь огромное скопление душ. Ни на одном мире-корабле никогда бы не решились совершить нечто, способное поставить под угрозу Бесконечный круговорот.

Арбариар посмотрела в глаза Бурии, и та заметила мгновенную неуверенность, мелькнувшую во взгляде матери.

— Да, исполнение замысла важнее наших жизней, важнее даже, чем Сайм-Ханн. То, что мы делаем сейчас, порождает бессчетное множество вариантов будущего, стремящихся к воплощению, и каждое из них прекраснее, чем угасающее настоящее нашего хрупкого мира-корабля. Мы призовем на свои головы огнедышащую ярость Саимрара и испытаем муки позора, но в сумраке грядущих реальностей нынешние враги воспоют доблесть и праведность Скорпиониды. Нас ждет вознесение через страдание.

Слова провидицы уняли беспокойство Арбариар, и воительница опустилась на колени перед алтарем Жалящих Скорпионов, сокрытого в глубине святилища её клана. Прежде чем вернуться к сородичам, она немало долгих лет изучала аспектное искусство мастеров ближнего боя, но всё же оставила Путь Воина. Однако же, частичка души Арбариар осталась в наполненном битвами прошлом, что заставляло её каждый день уделять определенное время ритуалам Жалящих Скорпионов. Точно так же сородичи воительницы порой продолжали заниматься скульптурой или поэзией, уже сойдя с Пути Ремесленника.

Алтарь напоминал Арбариар о прошлом, которое она и так не могла забыть. Изощренные, замысловатые переплетения алых нитей тянулись по глубокой зелени ступеней, соединяясь на их вершине. Там из паутинок рождались многочисленные, обольстительно-смертоносные силуэты насекомых, покрывавшие великолепный кроваво-красный трон, имевший форму огромного скорпиона. Казалось, что образы плывут над призрачной костью, привлекая взоры своим танцем, словно наделенные какой-то темной силой. Арбариар давным-давно заблудилась в гипнотической паутине, потерявшись во вневременной бесконечности её зримых форм. С тех пор воительница ежедневно и подолгу изучала глубины, таившиеся за переплетением нитей.

Забравшись на трон вождя Скорпиониды, Арбариар повернулась к дочери.

— Лорд Влальмерх оставался для меня почтенным боевым братом до момента, в который острия наших силовых клинков оказались у шеи Лелит Гесперакс. Тогда, в победный миг, ведьма разделила нас, обвила своей тьмой, и, застлав нам с экзархом глаза, лишила триумфа. Это случилось давно, но с тех пор мрак набирал силу в стенах Сайм-Ханна, и настало время действовать. Тьма втягивает нас в войну, а значит, нужно пронзить её блестящими огоньками смертей.

Низко поклонившись матери, Буриа закрыла глаза и воззвала к Скорпионидам, требуя собраться в большом зале кланового святилища. По призрачной кости, составлявшей костяк мира-корабля, к провидице понеслись отзвуки тяжелых шагов – воины услышали её безмолвный клич.



Лелит Гесперакс откинулась на спинку трона, и тонкие струйки крови немедленно брызнули в лицо Йюки. Кости сидения нежно хрустнули под весом королевы, а плоть сместилась, отчаянно стараясь угодить ведьме. Закрыв глаза, Лелит закинула руки за голову и вытянулась во всю длину высокого, грациозно изгибающегося тела. Поняв, что повелительница желает прилечь, все части трона поскорее составили постель, жаждая коснуться её кожи. Йюки опустилась на колени у ног королевы, прикусив язык подпиленными, заостренными зубами. Из уголка рта побежала струйка крови, и служительница сладострастно облизнула губы.

''Всё идет так, как вы и предвидели, моя королева.''

''Разумеется.''

''Они готовятся к корабельной войне, и жатва душ выйдет обильной. Стоит ли нам готовиться к отправлению?''

''Нет. Время Жатвы пока не Пришло – мы все ещё сеем. Терпение.''

''Но рядом с вами я нетерпелива,'' невольно подумала Йюки, кончик языка которой по-прежнему касался верхней губы.

''Так покажи это,'' прозвучало в её голове, и служительница вздрогнула от стыда и вожделения, пытаясь понять, откуда исходит этот знакомый голос. Мысли Йюки замкнулись в самих себе, затуманивая взор обыскивавшей собственный разум ведьмы и пытаясь удержать её душу на краю бездны. Но они опоздали, и служительница могла лишь отстраненно, но с ужасным предчувствием наблюдать, как её ладонь скользит по основанию трона. Пальцы Йюки поползли по коже изящной голени Лелит, пробираясь среди хитроумно переплетенных полос чёрного психопластика, увивавших ноги королевы, словно змеи.

Издав вздох наслаждения, королева протянула руку к служительнице и притянула её лицо к себе, вверх и вдоль собственного тела, удерживая подбородок ведьмы на одном немыслимо идеальном ноготке. Йюки ощущала колющую боль в том месте, где Лелит касалась её кожи, но испытывала при этом экстаз.

''Посмотри вниз.''

Мысль возникла в самом центре разума Йюки, и та повиновалась без лишних вопросов или сомнений. Поглаживая взглядом неподвижные изгибы плоти королевы, служительница опустила глаза к ступням Лелит, вооруженным изящными шпорами. Там, поперек основания трона, хлеща кровью из ужасной раны на шее, простерлось её собственное тело.

Душу Йюки охватил ужас, но отсеченная голова не могла кричать. Ей лишь удалось в последний раз заглянуть широко распахнутыми глазами в бесконечно глубокую и манящую тьму королевского лица. Затем Лелит медленно извлекла палец из жилистого месива шеи, и последняя искорка света угасла во взгляде преданной служительницы. Что до души, то её королева ведьм, беспрекословно исполняя условия древнего договора, собиралась поднести Атласному Трону, порадовав тёмного владыку наслаждений тем извращенным и несдержанным гедонизмом, что скрывался в ней.

''Тонкая Линия разделяет Путь Проклятия и Дорогу в Ад,'' повторила Лелит. Йюки только что пересекла её.

Вновь растянувшись на окровавленном троне, Лелит Гесперакс отдалась горестным раздумьям о слабостях сородичей, столь подвластных эмоциям, столь легко вводимых в заблуждение и так безоглядно теряющих путь истинный. Даже мон-ки, представители расы жертв, и те лучше владели собой.

Прошло чуть больше века с тех пор, как могучий звёздный корабль королевы оказался перехвачен в открытом космосе Дикими Всадниками Сайм-Ханна. Разгорелась грандиозная битва, воины в красном, зеленом и золотом врезались в несокрушимую черноту её ведьм, гравициклы, «Виперы» и сами их пилоты начинали вопить в безумии ещё до того, как вступали в бой с силами культа Вражды. «Разбойники» Лелит, окутанные мраком космоса, хлещущими ударами загоняли Сайм-Ханн в гибельное неистовство, и могучие орудия мира-корабля бессильно вращались, накрывая пагубными залпами собственных воинов.

Но тут ход сражения изменился, и два эскадрона Всадников, объединив усилия, заставили королеву отступить на её корабль. Они гнались за Лелит на гравициклах по коридорам и проходам флагмана, испуская мелта-потоки и струи огня, убивая всех на своем пути фонтанами сюрикенов и клинками в умелых руках. Тогда погибли сотни ведьм, души тысяч воинов Гесперакс канули в ша’йел, и Слаанеш со своими демонами попировал на славу. Именно Скорпионида и Саимрар разгромили тогда «Разбойников» королевы.

Издав нездоровый, едкий смешок, Лелит вспомнила двоих вождей, возвышавшихся тогда над ней на командирском мостике, держащих окровавленные клинки, упершиеся остриями в её шею. Потерпевшая поражение королева ведьм лежала на полу, распростершись в вынужденной покорности.

''Какие же они всё-таки Жалкие, наши сдержанные родичи.''

Шипение Гесперакс разнеслось по беззвучным измерениям.

Да, в тот день она потерпела поражение, и вожди могли покончить с ней единственным выпадом клинка, единственной струей огня. Но ''одна'' из них, вожделевшая битвы, вернулась к побоищу, бушевавшему в призрачных лабиринтах корабля Лелит, предложив ''другому'' почетное право отнять жизнь королевы. И тогда Гесперакс, извиваясь и выкручиваясь, ползая по мерцающей палубе, заставила оставшегося вождя поколебаться. Нечто шевельнулось в глубинах его души, целеустремленной до остроты и лишенной равновесия. Лелит завладела мыслями воина, соблазнив их тёмными танцами и обещаниями вечности сражений и убийств. Она напоила душу вождя собственным мраком, и путеводный камень на его красочном нагруднике, словно моргнув, засиял тьмой.

В течение века Лелит Гесперакс терпеливо ждала, наслаждаясь неотвратимой определенностью своего прозрения, словно продолжая ту проигранную битву. Тогда кланы объединились, чтобы одолеть королеву, сейчас она разделит их, направив друг против друга. Грядущая корабельная война принесет Лелит тысячи душ, и этого хватит, чтобы задобрить Атласный Трон на целые столетия.



Холодные пластины неприятно прилегали к коже, словно их умышленно создали с расчетом на причинение неудобств. Возможно, раздражение служило чем-то вроде ритуального наказания за приверженность насилию, заключенному в могучую оболочку доспеха. Поведя плечами, Кверешир попытался чуть подогнать блестящий психопластик, но броня будто сопротивлялась каждому его движению.

В святилище царила неистовая жара, на стенах плясали языки пламени, обозначая границы неприкосновенного пространства в сердце дома Саимрар. Раньше Кверешир являлся сюда к своему отцу, но теперь перед ним самим предстал Луриал. Почтительно преклонив колени у ног нового повелителя, капитан поднес ему последний фрагмент хитроумной мозаики доспеха – великолепный золотой шлем экзарха, на идеально гладких изгибах которого вспыхивали и искрили отражения огней.

Кивнув ветерану, Кверешир принял подношение. Взяв шлем в руки, сын Влальмерха аккуратно надел его на голову, и, приложив небольшое усилие, соединил с плечами доспеха. Броня немедленно начала двигаться и изменяться, она дрожала и металась, заставляя тело Кверешира выделывать невероятные акробатические номера. Луриал, остававшийся в изящной коленопреклоненной позе, оказался отброшен в сторону ударом безвольно болтавшихся конечностей воина. Прокатившись по полу, капитан угодил в огонь, лизавший стену.

Броня герметично замыкалась от окружающего мира, и Кверешир чувствовал, как струи воздуха выходят наружу из внутренних полостей сжимавшегося доспеха, всё плотнее охватывавшего тело. Психопластик шлема обволакивал лицо, удушая воина, продолжавшего дергаться в беспорядочных, энергичных движениях. Наконец, Кверешир уже не мог дышать и, попытавшись воззвать к Луриалу, понял, что не способен выдавить ни звука. Потянувшись разумом, сын Влальмерха обнаружил, что мысли не в силах пробить стену психопластика. Он оказался в полном одиночестве, внутри темницы доспеха, отчаявшийся и умирающий.

Луриал с ужасом следил за тем, как Кверешир мечется по святилищу, врезаясь в стены и переливающиеся колонны из призрачной кости. В день, когда Влальмерх впервые облачился в броню экзарха, ветеран стоял рядом с ним, и всё происходило совсем иначе – пластины просто ''встали на место'' с тихим шипением, идеально обхватив тело воина.

В разуме Кверешира звучали шепчущие голоса, психопластик ледяными иглами вонзался в кожу, пронзая задыхающееся сознание яркими вспышками боли. Шёпот становился всё громче, голоса умножались, и он попытался замотать головой, вытряхнуть их из ушей, но не смог пошевелиться.

''Саимрар, Саимрар, Саимрар,'' распевал хор. Вокруг головы Кверешира тошнотворным вихрем носились вопросы, пытавшие разум: ''«Чего ты хочешь? Кем ты станешь? Чего ты хочешь? Кем ты станешь?»''

И вдруг, в одно мгновение, всё закончилось. Разрушительные, беспорядочные движения изящно сменились грациозным танцем, элегантными и безошибочными тренировочными па из репертуара самых умелых аспектных воинов. Зашипев, пластины брони наконец-то встали на положенные места, плотно прилегая к каждому участку кожи Кверешира. Шепчущие голоса, хотя и остались в его разуме, но отступили на задний план, и воин вновь смог услышать собственные мысли.

Подняв глаза, Луриал с облегчением согнулся в низком поклоне.

— Я – Меншад Корум, — произнес экзарх.



Слившись со стенами, Кверешир и Родичи заняли позиции по обеим сторонам изумрудно-хрустальных щитовых дверей большого зала дома Скорпионида. Алые паутинки, словно кровеносные сосуды, в переменчивом танце пронизывали великие врата, сплетаясь в символах поклонявшегося насекомым клана. Приводящую в трепет репутацию непревзойденных мастеров ближнего боя Скорпиониды по праву заслужили тяжким ратным трудом и пролитой кровью, в то время как главным оружием Саимрара служили незаметность и элемент неожиданности.

Подняв над головой сжатый кулак, экзарх скомандовал отряду держать строй. Кровные стражи не шевелились, не дышали и даже не мыслили, ничем не выдавая своего присутствия. Пока воины неподвижно стояли, прижавшись к глубокой зелени стен, их темно-красная броня немыслимым образом меняла цвет, подергиваясь маскировочной дымкой. Пройдя сквозь врата, в коридор влилось нечто неуловимо острое, заставив воинов Саимрара с опаской подумать, что их уже обнаружили. Но вместо психотоксина из святилища вырвалась мысленная волна Бурии, пытавшейся отыскать угрозу. Мгновенно пронесшись над Родичами, поток умчался дальше по коридору, ощупывая его психическими усиками в поисках жертвы.

Кверешир разжал кулак, и Луриал начал устанавливать мелта-бомбы, вплавляя каждую из них в материал врат, размягченный после воздействия жарким пламенем огнемёта с близкого расстояния.

''Готово.''

''На счёт три, капитан.''

''Приказ ясен.''

— Раз.

Мысленная волна в конце коридора совершила отчетливо видимый разворот и рванулась обратно к вратам, привлеченная звуками голоса.

— Два.

Приближаясь к воинам, психическое облако начало заметно темнеть, насыщая себя ядами и рассыпая в полете мелкие осколки психопроводящих кристаллов. Из скрытого за вратами большого зала Скорпиониды доносился грохот, с которым шла установка баррикад на точно предопределенные позиции, сопровождаемый приглушенным рявканьем приказов.

— Три!

Мелта-заряды детонировали, посылая в коридор поток перегретого обратного пламени. Могучие врата, смявшись от чудовищного взрыва, прогнулись внутрь и разлетелись на куски. Пылающие изумрудные капли фонтаном брызнули в святилище, заставив обороняющихся броситься под защиту торопливо возведенных баррикад.

В коридоре мысленная волна начала ядовито жалить их врагов, разящие кристаллы впились в доспехи воинов Саимрара, и тут же из зала вырвался ужасающий психический ураган, заставивший осколки взорваться. В первые мгновения раненые бойцы клана, пытавшиеся очистить разумы от едких психотоксинов, испытывали только ничтожную, хотя и отчетливую боль. После детонации кристаллов дюжина воинов рухнули на землю с оторванными конечностями.

Кверешир прорвался в святилище, как только взорвались мелта-бомбы. На мгновение всё замерло, и сам он, не заметив врагов с первого взгляда, разочарованно застыл, отыскивая их в зале. Поистине великолепная, леденяще прекрасная картина открылась взору тех, кто мог видеть золотого экзарха, непоколебимо возвышавшегося среди дождя обломков, ярко озаренного пламенем огнемётов Кровных стражей, стремившихся очистить святилище снаружи. Но затем из-за спины Кверешира донесся исступленный визг, расколовший замершую красоту момента, и началась схватка.

Прыгнув вперед, экзарх перекатился через голову, над которой тут же просвистел сюрикен, дважды срикошетивший между колоннами. Оставаясь в полуприседе, Кверешир искал глазами стрелка, и, найдя его, выпустил три заряда из термоядерного ружья. Прятавшийся возле дверей снайпер, сбитый с ног, взмыл в воздух и тут же осыпался на палубу грудой пепла.

На конце огненной пики Луриала, возглавлявшего атаку воинов, ворвавшихся в большой зал, чтобы поддержать экзарха, трепетал красно-золотой стяг клана, украшенный драконом-змием.

— САИМРАР!

Слишком поздно Кверешир понял, что они попали в ловушку. Навстречу воинам Саимрара, которые, очищая покои мелта-залпами и струями пламени, создавали по окружности зала кольцо огненной смерти с блистательным экзархом в центре, через дрожавший от жара воздух рванулся шквал сюрикенов, захлестнувший отряд. Отравленные заряды, не нашедшие цели сразу, рикошетировали от многочисленных колонн или изогнутых стен, возвращаясь в зону поражения в центре святилища. Ряды воинов Кверешира быстро таяли, а Скорпиониды, засевшие под защитой баррикад, оставались почти неуязвимыми для ответного огня, не считая прямых попаданий из термоядерных ружей.

В мгновение ока зал погрузился в бешеный вихрь сюрикенов, следы тысяч скоростных зарядов, ежесекундно выпускаемых неприятелем, сливались в туманную дымку. Казалось, что сам воздух разрывает на куски воинов Саимрара, а пламя их огнемётов лишь создавало завесу перед лицами Скорпионидов, не нанося урона. С каждым ударом сердца дюжина или больше того бойцов падали на палубу, с конечностями, головами и торсами, безнадежно иссеченными зазубренной смертью.

''Ещё ничего не кончено!''

Кверешир ощутил, как воля древних экзархов тянется к нему через психопластик брони, насмехаясь над нерешительностью воина, но он не знал, как спасти положение. Всё это время Луриал, стоявший спиной к командиру, испускал неистовые мелта-потоки из огненной пики, целясь прямо в баррикаду, блокировавшую доступ во внутреннее святилище. Капитан не отступал и не прятался, бросая вызов визжащим сюрикенам, зная, что его путь оборвется не здесь.

''Убей их. Убей их всех!''

Внутренние голоса продолжали преследовать Кверешира, подталкивая к вершинам гнева и падению в безумие.

— Убирайтесь из моей головы!

''Это голова экзарха. Теперь тебе не уйти с выбранного Пути. Есть лишь один способ спастись из этого зала – убить их всех, Потерянный.''

На глазах Кверешира гибли могучие Кровные стражи, безоглядно верные ему до самой смерти, по слову вождя пошедшие против братьев.

''Кхаин, прости меня!''

Могучим прыжком экзарх взмыл в воздух и пронесся над зоной поражения, продолжая стрелять из термоядерного ружья – фонтан огня, метнувшийся из эпицентра битвы. В верхней точке прыжка он резко изогнулся, раскинув руки, словно стабилизаторы, и, будто волчок, закружился в равновесии за счет энергии рывка. Чуть распахнув глаза, Кверешир отдал команду на сброс мелта-бомб, целыми скоплениями подвешенных на броне от плеч до запястий. Заряды, сорвавшиеся с рук экзарха и ускоренные центробежной силой его вращения, разлетелись по всему огромному залу.

Сам Кверешир мягко приземлился в центре святилища, пока Родичи продолжали поливать всё вокруг него неистовым огнём. В тот же миг, как экзарх выпрямился во весь рост, детонировали мелта-бомбы, испепелившие огромные куски стен и несущих колонн. По призрачной кости потолка побежали глубокие трещины, и тот обрушился, погребая под обломками немногих Скорпионидов, переживших взрывы. Стихли отзвуки рикошетов последних сюрикенов, и в святилище воцарилась тишина.

— Зона зачищена, — несколько немногословно подытожил Луриал.

''Мы раздавим их, как насекомых, коими они и являются!''

Мысленный шёпот Потерянного Воина заставил выживших воинов клана содрогнуться в ужасе, леденящем души.



''Они уже у врат.''

''Я знаю.''

''Ты должна уходить – с ними экзарх.''

''Собирай Всадников, нужно добраться до сердца корабля, прежде чем Кверешир найдет нас.''

Мелта-вспышка, пробившая врата, бросила Бурию в дрожь. В тот же миг она заставила взорваться психопроводящие кристаллы в телах воинов Саимрара, одновременно призывая командные звенья Диких Всадников дома Скорпиониды собраться во внутреннем святилище. Арбариар уже оседлала гравицикл, наклонившись вперед и ожидая, когда воины присоединятся к ней.

Откликнувшись на зов, двенадцать всадников пронеслись между взрывозащитными экранами внутреннего святилища за миг до их автоматического закрытия, последовавшего в ответ на прорыв неприятеля в большой зал. Гравициклы Скорпионидов уже приняли боевое построение, готовые в любой момент нанести стремительный удар. Всадники казались составной частью машин – в самом деле, они словно врастали в сиденья, а темно-зелёные пластины отклоняющей брони, испещренные прожилками кроваво-красных паутинок, повторяли расцветку доспехов клана. Из кормы каждого гравицикла вырастал скорпионий хвост, обрамлявший сюрикенную пушку, а из носовой части выступали две одинаковые клешни-педипальпы, скрывавшие в себе пагубные силовые клинки-косы.

Шум двигателей на время перекрыл какофонию хаотичной битвы, бушевавшей во внешних покоях святилища.

''Нужно доставить эту душу к сердцу корабля.''

''Приказ ясен,'' одновременно ответили Всадники.

Арбариар повернула голову к Бурии. Утонченные черты лица повелительницы Скорпиониды скрывались за красным шлемом.

''Спрячься.''

Затем, стоило ей повернуть правую рукоять, ожил двигатель и ревущий гравицикл, превратившись в смазанное красно-зелёное пятно, устремился в глубину аварийного туннеля, начинавшегося от задней стены святилища и обрывавшегося в джунглях купола жизнеобеспечения мира-корабля. Дикие Всадники Арбариар неслись чуть позади своей повелительницы.

Ощутив гибельное безмолвие в большом зале, Буриа взобралась по ступеням и встала перед скорпионьим алтарем, готовая лицом к лицу встретить врагов, когда тем удастся прорваться через взрывозащитные экраны. Изумрудные двери, ведущие во внутреннее святилище, начали сиять оранжевым жаром, ярче всего в центре, где захватчики, скорее всего, концентрировали мелта-потоки. Внезапно раздался рёв, сопровождавшийся оглушительным звуковым ударом, и облаченный в золото воин, свернувшись клубком, пролетел через оплавленные остатки врат, словно им выстрелили из пушки. Экзарх Меншад Корум выпрямился во весь рост у основания ступеней, ведущих к алтарю, и Кровные стражи Саимрара, пробравшись через то, что осталось от взрывозащитного экрана, рассредоточились по святилищу за спиной вождя.

''Где Она? Где Она?''

Мощные отзвуки вопроса звучали в разуме Бурии, но она не могла определить его психический источник. Провидица внимательно изучила Кверешира.

''И вновь ты пришел слишком поздно, сын Влальмерха.''

Буриа сохраняла самообладание пред лицом неистовой мощи экзарха. Она, ведьма-провидица Скорпиониды, не собиралась уступать его слабому, заблудшему разуму.

''Где Она?''

Вопрос прозвучал вновь, ещё сильнее, ещё настойчивее, и Буриа обхватила голову руками в тщетной попытке заткнуть бестелесный голос.

''Где Она?''

Вопрос повторялся раз за разом, колотясь изнутри о череп провидицы, сокрушая её собственные мысли, и, наконец, добиваясь ответа. Так Кверешир в мгновение ока узнал о замысле Арбариар и призвал Диких Всадников, ждавших своего часа снаружи святилища.

Глаза Бурии, тяжко рухнувшей на колени перед алтарем, вылезали из орбит под давлением изнутри, провидицу обуревал страх перед целеустремленной мощью экзарха. Неужели психический голос принадлежал ему? Разделив последний вздох кошмара с былым союзником, она успела задать лишь два вопроса.

''Видел ли ты хоть раз путеводный камень отца? Знаешь ли, почему он скрывал его под броней, которую сейчас носишь ты?''

Когда прибыли Дикие Всадники Саимрара, Буриа уже не дышала, и тот, кто когда-то был Квереширом, легко запрыгнул на гравицикл, заняв место во главе эскадрона. Воины клана, сияя броней, восседали на запятнанных кровью машинах, из бортов которых выступали золотые стабилизаторы, ощетинившиеся стволами термоядерных орудий. Носовая часть каждого гравицикла, расписанная образами пляшущего огня, переходила в огненное копье, напоминавшее по виду клинок рапиры.

— Их путь лежит к сердцу Сайм-Ханна, — прошипел голос Кверешира через канал связи гравицикла. — Они собираются влить душу Влальмерха в Бесконечный круговорот и навлечь погибель на мир-корабль. Не позволим древнему дому Саимрар оказаться замешанным в столь чёрном предательстве, в договоре с непроизносимыми созданиями.

''Во имя Мести и ради Славы!''

— Во имя мести и ради славы! — прокричал вслух экзарх, пробуждая двигатель гравицикла и ракетой устремляясь в аварийный туннель.

— За Саимрар и Сайм-Ханн! — воззвал Луриал, рванувшийся вслед за повелителем.



Арбариар неслась по джунглям, и её гравицикл, казавшийся размытым зелёным пятном, сливался с растительным окружением. Не замедляясь, она маневрировала между деревьев, срезая носовыми клинками те, от которых не могла увернуться. В реактивной струе гравицикла воительницы летели Всадники Скорпиониды, разгонявшиеся всё быстрее и быстрее, осознавая, что происходит в окружающей густой листве.

''Второе звено, отступить и обеспечить прикрытие.''

''Приказ ясен.''

Шестеро всадников отделились от стаи, сменив построение и изящной цепочкой уходя вправо. Совершив обратный разворот, они отыскали инверсионные следы собратьев, оставшихся с Арбариар, и тут же замедлились до дозвуковой скорости. С мерцанием ожили вещие экраны гравициклов, показывая двенадцать враждебных целей, приближавшихся на гиперзвуке. Шестеро Скорпионидов рассыпали строй, формируя наступательную ''клешню'', фланги которой выступали на двадцать метров относительно центра.

— Разгон до скорости атаки.

— Приказ ясен.

Вытянувшись в струну на сиденьях своих гравициклов, Всадники Скорпиониды устремились вперед, лавируя между деревьями и направляясь прямо на приближающихся воинов Саимрара, которые не снижали скорость.

— Там, на горизонте.

— Принято. Цели захвачены.

Весь эскадрон Скорпионидов разом выполнил небольшой разворот с креном влево, расширяя фронт атаки, чтобы охватить с флангов превосходящих числом Всадников Саимрара, которые с рёвом гравициклов быстро сокращали расстояние между двумя отрядами. Противники открыли огонь одновременно, сюрикенные пушки и термоядерные орудия заполнили уменьшающийся просвет кошмарным воем и перегретыми смертоносными осколками. Две машины Саимрара резко отстали от основной группы и тут же устремились в разные стороны, по дуге уходя во фланги построения. Ещё две, с чихающими и исторгающими клубы дыма двигателями, потеряв стабилизаторы под шквалом сюрикенов, вошли в штопор и, словно огненные копья, вонзились в чащу деревьев.

А потом просвет между противниками исчез окончательно, и Дикие Всадники пронеслись мимо друг друга, маневрируя среди неистово палящих орудий и рубящих лезвий. Четверо воинов Саимрара, сбросив скорость, развернули гравициклы и продолжили бой, остальные же вернулись к погоне за Арбариар, и к ним присоединились двое фланговых, избежавшие участия в схватке. Три головы в золотых шлемах катились по лесной подстилке джунглей, отрубленные косами-клешнями звена Скорпионидов, но на огненных копьях развернувшихся гравициклов Саимрара воины Арбариар увидели пронзенные, безвольно висящие тела двоих товарищей. Огненные шары, вырастающие внизу, поведали о судьбе их машин.

Выпустив ослепительный пучок огня из копья гравицикла, Луриал испепелил мертвеца, распластавшегося на носу, и вырвал огромные куски из атакующего построения Скорпионидов. Заставив двигатель набрать обороты, капитан устремился в пекло сражения, ведя огонь из всех стволов. Термоядерные орудия сияли, выплевывая пламенную смерть, блистающее копье выжигало дорогу для Луриала, и два охваченных огнем зелёных гравицикла в центре строя, метнувшись ввысь, взорвались на лету. Полыхающие обломки рассыпались в зарослях, разжигая пожары в джунглях.

Двое оставшихся Всадников Скорпиониды, приблизившись вплотную и направив машины наперерез плотному строю Саимрара, отсекли взмахами кос-клешней огненные копья двух кроваво-красных гравициклов, которые немедленно потеряли равновесие и полыхнули серией внутренних взрывов.

Выскочивший из зоны сражения Луриал, развернувшись, устремился обратно в неистовую карусель искореженных остовов и клубов пламени. Его возвращение озарил огонь термоядерных орудий, установленных на золотых стабилизаторах, и один из выстрелов поразил топливные ячейки гравицикла Скорпионидов, пытавшегося стряхнуть искореженные останки своей жертвы. Машина, вспучившись на мгновение, взорвалась, испепелив также и всадника Саимрара, обстреливавшего её сзади.

Орудия на гравицикле Луриала перегрелись, и он, выхватив силовой клинок, выпрыгнул из седла, приземлившись за спину последнему оставшемуся Скорпиониду. Машина капитана, войдя в штопор, рухнула среди деревьев. Подняв клинок, Луриал вертикально всадил его в спину лежащего на сиденье Дикого Всадника, который в этот момент отчаянно пытался удержать гравицикл под контролем. Пронзив предателя насквозь, оружие рассекло пучок топливопроводов внутри фюзеляжа, и машина мгновенно превратилась в пылающий шар.

Луриал, капитан Кровных стражей Саимрара, улыбнулся великолепию своей гибели, и огонь поглотил его.



Зубы Лелит сияли, словно бриллианты, в глубокой тьме вещих покоев. Между приоткрытых губ виднелся кончик языка, неосторожно облизывающий острие выступающего резца. Картины, проносившиеся в разуме ведьмы, доставляли ей наслаждение, и Гесперакс растягивала удовольствие, выбирая одну из множества вероятных побед, проступавших в грядущем. Те семена, что она посеяла столетие назад, великолепно прижились и дали ядовитые, усеянные шипами плоды, горький вкус которых Лелит чувствовала в своей едкой слюне. На Сайм-Ханне разгоралась корабельная война.

В покоях поднялся легкий ветерок, закручивая холодный воздух в клубы пара, обвившие королеву ведьм, словно плащ, сотканный из тумана. Лелит повела мраморными плечами, словно сбрасывая чью-то непрошеную руку, и её волосы заструились водопадом сияющей тьмы. Вихри мглы продолжали кружиться в центре покоев, поглаживая вытягивающимися завитками кожу Гесперакс и оставляя тонкие, подрагивающие серебряные следы на её спине.

Руны, плавающие над переливчатыми стенами, начали сиять красным светом, настолько глубоким, что в реальном мире он почти скрывался за гранью восприятия. Сквозь каллиграфические линии пульсировали волны ша’йел, заставляя цвета и очертания покрываться рябью сразу на нескольких слоях бытия.

Лелит слегка содрогнулась, испытывая неприязнь к влаге, проникавшей в вещие покои из бесконечно плодородного мира. Сузив глаза, ведьма ждала, пока посланник примет избранную им форму, искоса и высокомерно посматривая на бесформенную дымку, вторгшуюся в её владения. Томная неспешность тумана оскорбляла Гесперакс, а вольности, которые он позволял себе с кожей королевы, обрекли бы любое другое существо на познание утонченных вершин боли и страдания. То, что этот посетитель не страшился ни одной из её угроз, только распаляло гнев Лелит.

Наконец, в круговороте мглы начал формироваться образ, еле заметный во мраке вещих покоев – всего лишь очертания, намеченные туманом. И, тем не менее, Гесперакс немедленно узнала нечеткое лицо визитёра, поскольку ожидала увидеть именно его. В расплывчатых очертаниях силуэта, окутанного дымкой, угадывалась поразительная красота, и даже Лелит едва не улыбнулась открывшейся картине. Пленительный аромат струился в комнату из воздуха, окружавшего воплощение гостя, и королева, не подавая виду, позволила благоухающему запаху крови проникнуть между приоткрытых губ и оставить на языке дразнящий вкус смерти. Свежая прохлада вещих покоев исчезла, сменившись насыщенной, плодотворной влажностью, и Гесперакс поняла, что невольно наслаждается этим.

'''''Я пришел поблагодарить тебя, Лелит, за присланный кусочек.'''''

Очарованная королева ведьм смотрела, как движутся губы гостя, создавая беззвучные слова, с бархатистой гладкостью проскальзывающие в её разум. Подобные вещи производили омерзительно превосходное впечатление.

''У нас с тобой сделка,'' ответила она. ''Здесь не за что благодарить.''

'''''Да, у нас сделка, и в неё не входят малюсенькие кусочки. Ожидание утомило меня.'''''

Двуличие томного мерзавца заставило Лелит с содроганием вырваться из тошнотворного забытья, грозившего овладеть ведьмой.

''Изыди, посланник! Я знаю условия договора, но охочусь куда изящнее тебя. Мой замысел уже исполняется, и вскоре нас ждут тысячи душ, созревших для жатвы.''



Пылающие обломки ещё двух гравициклов Скорпиониды, оставляя за собой клубы дыма, промелькнули мимо Кверешира и врезались в летевших на полной скорости ведомых. Последние воины из эскадрона экзарха погибли в мощном взрыве, но он продолжал погоню, непрерывно посылая в удирающих предателей потоки огня из термоядерных орудий. Вылетев из джунглей, они вновь оказались в стенах из призрачной кости мира-корабля, и сейчас Кверешир с непревзойденным изяществом маневрировал в узких коридорах инфраструктуры Сайм-Ханна, предугадывая появление вентиляционных труб или внезапных поворотов ещё до того, как замечал их своими глазами.

Словно некая внешняя сила направляла экзарха, и даже Арбариар не могла сравниться с ним в мастерстве, несмотря на все годы, проведенные в изучении аспектных искусств Жалящих Скорпионов. Кверешир догонял её, ненависть и страх в очередной раз опоздать ускоряли гравицикл сына Влальмерха. Наконец, очередной залп термоядерных орудий завершился прямым попаданием в двигатель ведомого, и машина последнего Всадника Скорпиониды по неуправляемой спирали врезалась в несокрушимую стену из призрачной кости.

''Теперь остались только мы!''

Два гравицикла неслись по лабиринту туннелей, проложенных в толще мира-корабля Сайм-Ханн, углубляясь всё дальше и дальше в его нутро. Экзарх понял, что невольно восхищен искусством жертвы, и улыбнулся в предвкушении схватки, переключая ''термоядерные орудия с автоматического на ручное наведение.''

''Всё не так, как ты думаешь.''

Но Кверешир лишь прищурился, изгоняя мысли Арбариар и тут же выпустил поток света из огненного копья, заглушая голос воительницы рёвом пламени. Вождь Скорпиониды быстро, но плавно набрала высоту, и пылающая струя лишь обожгла днище гравицикла, посылая волны жара по фюзеляжу.

''Бесконечный круговорот – единственная надежда на спасение, там твой отец окажется в безопасности. Он может навлечь на тебя погибель, экзарх.''

''Нет никакой Надежды, есть только Судьба.''

Отзвук этой отдаленной мысли прозвучал в умах обоих. Быстро взглянув на вещий навигатор, Арбариар отрывисто вздохнула, осознав, как близка к своей цели – от сердца корабля её отделяли около десяти секунд полета. Переместив ступню на спусковые скобы сюрикенной пушки, воительница развернула орудие стволом к врагу, сидящему у неё на хвосте. Переключив затем механизмы на автоматическую стрельбу, она услышала, как пластикристаллический генератор с визгом пробуждается к жизни и магнетический репульсор начинает хаотически выплевывать в противника тысячи мономолекулярных осколков.

Экзарх увидел, как развернувшееся к нему скорпионье жало испускает потоки крошечных сюрикенов, превращая реактивную струю гравицикла Арбариар в темное гибельное облако. Резко задрав нос своей машины, Кверешир взлетел к потолку прохода, пронесшись по верхней границей бритвенно-острой дымки, содравшей краску с днища фюзеляжа. С высоты он быстро выпустил два потока термоядерной энергии, которые вонзились в теплоотводы гравицикла Скорпиониды, отбросив его к полу и выведя из строя маневровые двигатели.

Несмотря на все попытки Арбариар удержать управление, её бешено сотрясавшаяся машина с пронзительным скрежетом пропахала борозду в призрачной кости палубы, оставляя за собой фонтаны искр. Завалившись набок, гравицикл закувыркался по коридору и врезался в стену на резком повороте туннеля, но воительница успела выпрыгнуть из седла и, перекатившись, вскочила на ноги, готовая к бою.

Кверешир, проскочивший над обломками, опустил нос машины и совершил плавный поворот на 180 градусов. Неподвижно повиснув над палубой, экзарх после секундного колебания переключил термоядерные орудия обратно в автоматический режим и тут же открыл огонь из носового копья, стремясь испепелить Арбариар, после чего бросил гравицикл вперед, устремляясь к сбитому врагу.

Вождь Скорпиониды изгибалась в прекрасном танце среди огненных капель смертоносного дождя, кружась и взмывая над потоками пламени. Стоило гравициклу Кверешира приблизиться, воительница пробудила «Клешню скорпиона», выпустив из встроенной пушки гневную череду сюрикенов и тут же вонзив рассекающий силовой кулак в поврежденный низ фюзеляжа. Двигатель захлебнулся, и несущаяся по коридору машина экзарха взорвалась, озарив всё вокруг языками пламени и сбросив всадника, с грохотом рухнувшего на палубу.

Несмотря на жесткое приземление, Кверешир быстро вскочил на ноги, охваченный огнём, полыхавшим на пластинах золотой брони, и немедленно атаковал Арбариар, стреляя из термоядерного пистолета и описывая смертоносные петли силовым мечом. Упав на одно колено, вождь Скорпиониды с идеальной точностью послала единственный сюрикен в левую руку неистового экзарха.

Вздрогнув от боли при попадании, Кверешир тут же вскипел от ярости – психотоксины заставили его выронить пистолет. Но в следующее мгновение экзарх уже добрался до поднимавшейся на ноги Арбариар и пронзил грудь воительницы ударом меча. Мандибластеры её шлема бессильно плевались во врага, поднявшего перед собой насаженную на клинок Скорпиониду.

— Отдай душу моего отца!

''Она принадлежит Мне.''

Арбариар уже слышала эти тошнотворные, безголосые слова прежде, и сейчас они заставили воительницу поколебаться.

''Кверешир, подожди...''

Обеими руками Арбариар обхватила пробивший грудь клинок, пытаясь удержать лезвие, по которому она медленно сползала под собственным весом, рассекаемая надвое.

— Ты не должен вливать его душу в духовное единение Меншад Корум, — прошептала вождь Скорпиониды, и струйка крови побежала из уголка её рта. — Оно и так слишком близко от края бездны. Влальмерх принесет погибель твоему роду и навлечет тьму на головы нашего народа. Близится ужаснейшее из всех возможных будущих, в котором он разожжет огонь брани на Сайм-Ханне. От корабельной войны могут выиграть лишь непроизносимые создания.

Кверешир не мог поверить своим ушам.

— Ты смеешь оскорблять честь Саимрара?! Ты, которая могла обречь нас на целые эпохи войн и разрушений, принеся путеводный камень к сердцу мира-корабля?

— Возможно, но будущее, о котором ты говоришь, не предопределено, и это менее кровавый путь. Позволь Бесконечному круговороту очистить душу отца, вплести в неё нити добра. В этом единственная надежда, поступи так ради него. Пойди на ''осознанный'' риск.

''Нет никакой Надежды, есть только Неизбежность,'' вновь зазвучали в их умах отзвуки отдаленного голоса.

Не в силах более сдерживать ярость, Кверешир вырвал клинок из тела Арбариар, разрубая её надвое и выбивая из нагрудника изумрудный путеводный камень. Склонившись над воительницей, экзарх проследил, как остатки жизни тихо угасают в её глазах. В неподвижной и крепко сжатой «Клешне скорпиона» лежала душа Влальмерха, мерцающая и непроницаемо чёрная.

Его сын молча смотрел на путеводный камень в руке сраженного врага, и нечто, порожденное внезапным отвращением, начинало шевелиться в глубине сознания воина, но было уже слишком поздно. Откуда-то извне в разум Кверешира просочились слова: ''Эта Душа Моя, она Отдана Мне Давным-давно.''

Сын Влальмерха чувствовал, как голос обольщает его, понемногу вползая в психопластик брони и подчиняя тело.

''Путь Экзарха Одинок, Жесток и Опасен. Ты – Меншад Корум.''

Кверешир поднял путеводный камень отца, и, смирившись с неизбежным, отчаявшись и испытывая страх, вставил его в нагрудник древнего доспеха, рядом с душами тех, кто носил броню прежде. Тут же экзарх ощутил, как по духовному единению распространяется леденящий холод, и остальные его обитатели, жестоко страдая, отступают перед надвигающейся тьмой. Ужас сковал кровь в жилах Кверешира, почувствовавшего, как по телу скользит дух отца, бесповоротно слившегося с древней броней. Собственная душа сына Влальмерха, содрогаясь в отвращении, замкнулась в себе и окаменела от стыда, смешанного с кошмарной беспомощностью. Ничего более она не могла поделать, ведь разум экзарха уже соскользнул в бездну, и его помыслами овладел мрак.

Далеко от Сайм-Ханна, среди вихрей Ока Ужаса, тот, кто когда-то был Квереширом, ощутил движение гигантского звёздного корабля, входящего в Паутину.

''Что посеешь, то и пожнешь. Тьма идет за тобой.''

Подобрав с пола изумрудный путеводный камень Арбариар, Потерянный Воин отправился собирать урожай для своей королевы.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Эльдар]]
[[Категория:Темные эльдар]]