Мстительная честь / Vengeful Honour (рассказ)

Материал из Warpopedia
Перейти к навигации Перейти к поиску
Мстительная честь / Vengeful Honour (рассказ)
Vengeful-Honour.jpg
Автор Ник Кайм / Nick Kyme
Переводчик Хелбрехт
Издательство Black Library
Входит в сборник Война за Армагеддон: Омнибус / War for Armageddon: The Omnibus
Предыдущая книга В глубинах Гадеса / In the Depths of Hades (рассказ)
Год издания 2014
Подписаться на обновления Telegram-канал
Обсудить Telegram-чат
Экспортировать EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Орки продолжали неистовствовать на Армагеддоне Секундус, как далеко в пустошах, так и глубоко в недрах захваченных ульев. Гортанные крики и вызовы на бой орды Траки подхватывал горячий ветерок, пахнущий пеплом и отвратительным смрадом горящего мяса.

Далёкий шум быстро исчезал в безвестности, хотя и оставался вездесущим как ветер.

В тени гор Диабло и лагеря Фортис унылый скрежет точильного камня нарушил тишину. Баллак знал, что мономолекулярное лезвие не слишком нуждалось в заточке, но соблюдал ритуал.

Космический десантник редко спал, ел или пил, каждая его мысль и поступок служили тому, чтобы стать лучшим воином. Сильнее, жёстче, смертоноснее.

В последнее время Баллак чувствовал, что его сверхчеловеческое мастерство угасает. Глубокая рана, которую он получил в бесчестном поединке, заживала плохо. Возможно, это карма. Он закончил ту схватку грязным ударом, но получил рану в ответ. Плоть стала жёстче, а мышцы плохо растягивались. Он стал слабее.

Братья знали это и не потерпят слабость. Недолго. Не в элитных Очернителях Злобных Десантников.

Баллаку показалось, что он услышал, как неподалёку тренируется Кастор. Он подумал о том с кем в “ринге” его капитан, с Нарлеком или Вадетом или, возможно, он нашёл воина из другого ордена, чтобы отточить до совершенства свои навыки. На этой грязной планетке много Адептус Астартес, но не всех из них Злобные считали союзниками.

Как таковая клетка для спарринга отсутствовала, только развалины армейских палаток, кроме них мало что уцелело на Армагеддоне в областях, всё ещё удерживаемых имперскими войсками.

Из Гадеса, теперь больше напоминающего пылающий кратер, чем город-улей, Очернители направлялись дальше, в поисках новых сражений. Им приказали выступить на восток, чтобы защитить Эвменидский мост и выиграть время, пока подтянутся вторичные и третичные боевые роты. Кастор полагал, что среди них будут Чёрные Храмовники.

“Это становится интересно”… – подумал Баллак. Сыновья-крестоносцы Дорна являлись одним из тех орденов, которых можно было считать антагонистами Злобным.

Ритуал не ограничился боевым ножом, Баллак расчехлил и разобрал весь свой арсенал.

Он лежал перед ним на грубом одеяле.

Цепной меч, несколько отделённых от ленты зубьев ожидали, когда их вернут на место; болт-пистолет, обойму и патроны вынули, ударный механизм вытащили для дальнейшей смазки; с болтером поступили аналогично, но ещё сняли механический прицел, а подвешенный гранатомёт отсоединили от ложа; гранатный пояс и все осколочные гранаты из разгрузки.

Чистка, притирка, смазка, проверка, повторная сборка, перепроверка. Всё сопровождалось стрельбой, кроме гранат.

Воин эффективен не больше, чем оружие, которым он владеет. Баллак хотел, чтобы всё и вся находилось в оптимальной эффективности. Его орудия войны могли быть изношенными, как и собранная из разных кусков броня, лежавшая рядом с оружием, но они всегда оставались готовыми к бою.

Последний клинок он получил незаконно, как и часть доспехов, сейчас украшенную жёлто-чёрной краской Злобных. Огромный двуручный меч с силовым ядром, которое активировало лезвие, лежал отдельно от остального снаряжения. Рукоять и гарда выдавали происхождение клинка. Чёрные Храмовники. Несмотря на очевидное превосходство над любым оружием Баллака он оставался в ножнах.

– Ты когда-нибудь собираешься обнажить его?

Баллак перестал смотреть на затачиваемый боевой нож.

– Так и думал, что это вы, я слышал спарринг, брат-капитан.

Кастор шагнул под сводчатые руины, над которыми недавно развевался имперский флаг и штандарт с аквилой. Это был муниципальный зал или храм или что-то иное, что с началом войны стало бесполезным и ненужным.

– Вадет.

– Жаль. Я надеялся, что ему будет трудно против вашего меча и, возможно, тот будет наполовину торчать у него из живота.

Кастор холодно улыбнулся. Он знал о вражде между самым неопытным новичком Очернителей и самым старым ветераном.

– Чем ты занят, Баллак? Пытаешься компенсировать тот факт, что потерял сноровку?

Баллак почувствовал, как напряглась челюсть, и ему пришлось сделать усилие, чтобы разжать зубы и кулаки. Он выпрямился, презирая себя за гримасу боли и предательской слабости.

– Старый пёс ещё может укусить.

– Даже без зубов?

Баллак понял, что продолжает сжимать боевой нож и сделал сознательное усилие, чтобы опустить его и выглядеть не столь вызывающе.

– У меня есть зубы.

– И меч? Ты не сражаешься им, потому что хочешь показать зубы?

– Я не нуждаюсь в костыле, если вы об этом. Я оставил его в ножнах, потому что он – трофей, и у меня нет желания размахивать мечом почти таким же большим как я. Он не подходит мне.

Для космического десантника Баллак был худым и жилистым. В свете гудящей натриевой лампы, за которой он работал, лицо ветерана казалось измождённым и бледным. Без брони, показывая нервные порты в сетке, которая была под доспехами, он выглядел почти на голову ниже Кастора.

Баллак крепче сжал боевой нож.

– Вы пришли, чтобы проредить стадо, Кастор? Освобождаете дорогу для моей замены?

Капитан собрался уходить, но покачал головой, прежде чем вернуться в тень.

– Просто смотрю, остались ли у тебя зубы, брат. Орки скоро снова позовут нас, и я хочу знать, что Очернители честно исполнят свой долг. Если ты не собираешься использовать меч, то избавься от него. Здесь у нас и без Чёрных Храмовников достаточно врагов. Доспехи это одно – просто повторное использование, но держать трофеи, словно они побеждённые враги. Это – не мудро.

Баллак наблюдал за уходившим Кастором и чувствовал, что ещё несколько песчинок пересыпались через горлышко песочных часов. Тридцать лет он был Очернителем и ещё больше Злобным Десантником. Он подумал, что война, в конечном счёте, перемалывает всех, даже сверхчеловеческих космических десантников.

Он не станет спать. Никто из них не станет. Пусть Гвардия дремлет, смертным нужен отдых. Баллак желал заняться чем угодно, лишь бы не спать. Он был своенравным. Злым.



Закончив разбирать и собирать оружие, он решил сходить на окраину лагеря. Несмотря на хвастливо развевавшийся флаг и штандарт, развалины не являлись в полной мере имперской территорией. Во время войны контролируемая территория эфемерна. Она могла сдвинуться столь же внезапно, как стремнина, и утопить самодовольство и неподготовленность в крови.

Баллак облачился в броню, включая помятый наплечник, который пытался откусить зелёнокожий. Отметины от зубов тянулись до самого горжета. Немного сильнее или выше и орочья челюсть впилась бы ему в шею. Слишком близко.

Он оставил почти всё оружие, взяв только лёгкие боевой нож и пистолет. Зато освободилось место для тяжёлого меча Храмовника.

Кастор был прав. Демонстрация трофеев предполагаемых союзников привлекает неуместное внимание. Раньше такие вещи его не заботили. Возможно, их заставили шевелиться болезненные мысли о собственной смерти.

Недалеко от лагеря раскинулось импровизированное кладбище. Слишком мрачное и деморализующее, чтобы находиться на виду у призывников и не слишком удалённое, чтобы орки могли осквернить его без последствий. Оно не представляло собой ничего особенного – клочок земли, усеянный сломанными мечами или прикладами лазганов, которые вонзили стволами в почву, как указатели, с намотанными цепочками идентификационных жетонов.

Проходя мимо, Баллак не испытывал ничего. Горе – удел слабых. Он закопает меч среди безымянных могил, просто очередной ничего незначащий монумент.

Он вытащил его наполовину из ножен, обнажив изысканно украшенный клинок филигранной работы, когда его внимание привлёк мрачный голос:

– Злобный.

Тихий, торжественный, но с оттенком высокомерия, присущего всем им.

Баллак повернулся, положив руку на болт-пистолет, но отпустил рукоять, когда увидел, что два воина уже спускались к нему.

Мысленно он выругался.

Чёрные Храмовники. Что ещё хуже – он знал их.

– Ворда, Магелн… – он приветливо кивнул Братьям Меча. Титул вводил в заблуждение. Они использовали не только мечи. У Ворды был топор, у Магелна булава. Меч носил их бывший сержант Тиамед. Именно тот меч, который Баллак собирался вонзить в землю и забыть.

Ворда направил на него топор, вызывая.

Такое позёрство и напрасная демонстрация. Он подумал, что если все разговоры Храмовников ведутся столь официально.

– Ты помнишь, что я сказал во время нашей последней встречи, Злобный? – прорычал Ворда.

– Твои точные слова?

Брат Меча нахмурился:

– Не заставляй меня выпустить тебе кишки на месте, ублюдок. Долг взывает к чести.

По символам на доспехах Ворды можно было предположить, что его повысили до звания Тиамеда. Баллак не мог представить, насколько это должно быть для него мучительно. Вина, объединённая с глубоким чувством воинской гордости. Столь двойственно.

Он рассмеялся бы вслух, если бы не верил, что Братья Меча прикончат его за подобную дерзость.

Вместо этого он поднял руки.

– Ты просишь сохранить тебе жизнь, пёс? – рявкнул Магелн.

“Оно может говорить!” – подумал Злобный, но снова мудро не стал озвучивать свои мысли.

– Ты второй за эту ночь, кто сравнил меня с псом.

– Точное описание, – прорычал Магелн.

Баллак снова обратился к Ворде:

– Ты сказал “когда мы встретимся в следующий раз – а мы встретимся – не будет ни поединка, ни пощады”. Хладнокровно убив безоружного собрата-воина, ты исполнишь свой обет, Брат Меча?

Ворда улыбнулся. На Храмовниках не было шлемов, видимо, чтобы Злобный мог увидеть гнев в их глазах или праведную ярость. Чёрный крест крестоносцев отмечал благородные лица, символизируя пылкую верность.

– Я не убью тебя здесь, среди чтимых мертвецов.

Он указал на клинок.

– Сохрани его. Возможно, он тебе понадобится.

Баллак удивился.

– Для чего?

– Для нашего поединка и меч Тиамеда станет призом.

– А если я откажусь?

Магелн передёрнул затвор болт-пистолета.

Баллак кивнул, одобряя тактику принуждения.

– Понимаю.

Ворда прищурился.

“Он видит, что я ранен”, – подумал Злобный. Видимо он знал, что клинок Тиамеда вонзился глубоко.

– А если я одержу победу, что не даст вам отправить за мной ещё кого-нибудь из мстительных братьев?

– Ты не сделаешь это.

Баллак нахмурился:

– Ты имеешь в виду, мы не сделаем это?

– Ты не победишь, – объявил Ворда с равнодушной убеждённостью. – Но если произойдёт чудо, то у тебя будет наше слово, что эта встреча станет последней.

Баллак дёрнул головой в сторону Магелна:

– К нему это тоже относится, не так ли?

Брат Меча шагнул вперёд, но свирепый взгляд Ворды остановил его.

– По тебе не будут скорбеть, когда клинок Ворды сразит тебя, – прорычал он, но затем смягчился. – Я сдержу слово брата.

– Посмотри на эту возвышенность, – сказал Ворда, указывая топором на холм вдали, – в твоём распоряжении час. Приходи один или мои братья уничтожат тебя и всех твоих дружков.

– Никаких секундантов? – Баллак посмотрел на Магелна, который, несмотря на только что сказанное не выглядел полностью согласным с планом.

Ворда остался непреклонным:

– Только ты и я. Насмерть.

Баллак пожал плечами, пытаясь скрыть раздражение.

– Насмерть. Храмовники ушли, громко лязгая броней, Злобный наблюдал за Братьями Меча, пока они не пропали в тени.

Он повернулся, оценивая предложенное Вордой место. Холм оказался посадочной площадкой. Несколько вышек ауспиков и станций связи по периметру остались неповреждёнными, но её разбомбили в центре и вверху. Глубокий разрушенный кратер окружали развалины, и его больше нельзя было использовать по прямому назначению. Из него получилась бы хорошая арена. Достаточно далеко от любопытных глаз и достаточно близко, чтобы не оказаться в центре территории орков.

Баллак подумал вернуться в лагерь за подкреплением, но это только сильнее пошатнёт его положение в Очернителях. Взяв голову ещё одного Храмовника, он заслужит определённое уважение. Но, по правде говоря, он пошёл один, потому что хотел кое-что доказать себе.

Что у него ещё остались зубы.



К тому времени как Баллак сходил за цепным мечом и добрался до разрушенного склона, ночь уже вступила в свои права. До рассвета оставалось ещё далеко и на горизонте, на фоне мерцающей тёмно-коричневой туманной пелены виднелись чёрные силуэты орочьих ватаг. Зелёнокожие снова жгли костры. Им нравился огонь или скорее то, что он делал с древесиной, металлом и плотью.

На увенчанное гребнем скалистое возвышение пришлось подниматься по щебню, но Баллак быстро добрался до засыпанной посадочной площадки.

Все тела убрали или съели, но обломки оставались нетронутыми. На камнях самого крупного из кратеров вырезали орочьи глифы. Зелёнокожие приходили сюда, но других следов их присутствия он не увидел.

Злобный начал ходить из стороны в сторону, чтобы прочувствовать будущее место схватки: небольшой наклон к северу, под ногами плотный гравий. Баллак уже собрался свериться со встроенным в шлем хронометром, когда голос Ворды из темноты ответил на его незаданный вопрос.

– Я удивлён, – произнёс он.

Баллак увидел, что Брат Меча уже сжимал топор бронированной перчаткой.

– И тоже только один… – Ворда вышел вперёд в тусклом свете галогенных посадочных антенн, которые периодически мерцали, но всё ещё работали.

– Ты наблюдал за мной? Не слишком благородно.

– Ты тоже.

Злобный согласился коротко кивнув.

Астартес разделяло пятьдесят шагов. Они кружили друг вокруг друга как волки на охоте и расстояние сокращалось.

– Это дело чести для тебя, Ворда, или касается чего-то ещё? – спросил Баллак, цепко оценивая движения Храмовника, как тот держал оружие, свою позицию, когда он перемещался.

Злобный продолжал двигаться по уменьшающемуся между ними кругу:

– Если бы ты хотел отомстить, то мог бы просто убить меня на кладбище.

– Я хочу увидеть тебя мёртвым, но сначала я хочу тебя избить.

– А, – понимающе сказал Баллак. – Дело в гордости.

Тиамед был исключительным мечником. Баллак же просто подлецом, который бесславно зарубил Храмовника благодаря случайности, а не мастерству. Ворда хотел доказать правду, которую чувствовал сердцем, а не ложь, которая в голове говорила, что Тиамеда победил лучший боец.

Из лицевой пластины Храмовника донеслось рычание, прежде чем он выплюнул ответ:

– Обнажи меч моего брата, чтобы я вырвал его из твоих мёртвых рук…

Баллак достал из ножен меч, любуясь великолепной работой, прежде чем вонзил клинок в землю.

– Я более жестокое существо.

В тоне Ворды послышалась насмешка:

– Ты недостоин его.

– Не стану отрицать, – ответил Баллак, вытянув руку, чтобы вытащить цепной меч из магнитного захвата на спине. – Начнём?

Ворда кивнул, направив топор на Злобного, словно обвинение или вызов.

Запустив меч, Баллак почувствовал приятное вращение лезвий. Он собрался атаковать, но остановился из-за поднятой руки Ворды.

Баллак нахмурился за тупой лицевой пластиной:

– Это какая-то хитрость, Храмовник?

Ворда что-то заметил в тени и полуобернулся.

Раздался выстрел, плотный, громкий и вызвавший рябь в воздухе. Астартес покачнулся от попадания в грудь. Он взревел, но ответный огонь затмил его ярость. Дульная вспышка осветила тьму, выпустив крупнокалиберные пули, поразившие Храмовника в бедро, грудь и плечо.

Он проворчал:

– Орки… – и упал раненый.

Баллак двигался, забыв о Ворде, собираясь атаковать появившихся из мрака врагов. Громадные, клыкастые, похожие на свиней твари, их кожа была почти чёрной, а не зелёной.

Тяжёлый снаряд взорвался рядом с правым коленом Злобного, пластины брони смялись, треснули кости. Он опустился на колено всего в нескольких шагах от того места, где упал Ворда.

Ещё три выстрела попали в Храмовника, забрызгав кровью доспехи Баллака.

Звук упавшего на землю топора прозвучал подобно похоронному звону.

Оставшийся в одиночестве космический десантник едва поднялся, плюясь и активно ругаясь, когда второй тяжёлый снаряд пробил наплечник и оторвал часть нагрудника.

Цепной меч выпал из онемевших пальцев, сочувственно воя и рыча бывшему владельцу, который ничком лежал на забрызганной кровью земле кратера.

Ретинальная сетчатка показывала, что он ранен. Биосигналы Баллака стали янтарными, а затем с него сорвали шлем.

С Вордой поступили также.

Из-за того, что шлем больше не мешал или возможно, потому что орки оказались настолько близко к нему, что он чувствовал их зловонное дыхание, Баллак понял, что кожа тварей не была тёмной от природы, ксеносы использовали камуфляж.

Он потянулся за ножом…

Холодное кольцо металла, грубо прижатое к правому виску, остановило его.

– Никаких… резких… движений…

Орк говорил, запинаясь, но не на своём гортанном диалекте. Он говорил на готике. Зелёнокожие могли понимать и использовать имперский язык. Это было отклонение, которое распаляло ненависть Баллака, но с начала этой войны орки и их способности мало чем могли удивить его.

Вблизи он заметил, что они носили какую-то аппроксимирующую форму и знаки различия. Они спланировали это, всё это. Обусловленные рефлексы призывали его бороться, но желудок возражал.

Ворда потерял сознание, и пользы от него не было никакой.

По слабо отличавшемуся зловонию Баллак понял, что их окружают десять орков, определили он и их местоположение. Все вооружены, в тяжёлых бронежилетах и хорошо организованны. Они наблюдали за посадочной площадкой, заметили, как появились два воина, ждали, пока их внимание не сосредоточится друг на друге, и устроили засаду.

Старая рана вспыхнула и вызвала гримасу боли. Он никогда ещё не чувствовал себя таким старым.

Астартес слышал, как орки спорили где-то вне его поля зрения, перейдя на свой примитивный язык. Злобный посмотрел на Ворду. Если бы зелёнокожие хотели их убить, то космические десантники уже давно были бы мертвы. Это означало одно. Им нужны пленные. И это означало, что их собирались переместить.

– Хорошо, – произнёс он, нахмурившись, – давайте пойдём...

Дикий удар сотряс его череп, словно барабан.

Яростная вспышка, слепота, глухота, и он отключился. Агония сменилась потерей сознания, прервав слова Баллака. Быстро наступила тьма, наполненная видениями зелёнокожих, бормочущих планы и произносящих имя Траки…



Едва он очнулся, то понял, что больше не в кратере. Он так и остался на коленях, но теперь толстая железная цепь сковывала лодыжки и запястья. Ноздри втягивали промозглый воздух. Баллак чувствовал жар и тёплый металл на языке. Последний был кровью, первый, как он понял, исходил от какой-то техники.

Он оказался в тёмном и замкнутом пространстве. И ещё в тихом, почти субаурикулярный гул продолжающейся войны отступил в никуда.

“Мы под землёй”, – понял он.

Прежде чем открыть глаза, стараясь едва дышать, Баллак слушал.

До него доносилось фырканье и ворчащее эхо, он понял, что рядом туннель. Похоже орки близко. И всё же их запах оказался достаточно далеко, поэтому он открыл глаза.

Ворда наблюдал за ним. Кровь запеклась вокруг левого глаза и глубокой раны на лбу. Она испачкала крест крестоносца, но это было наименьшей из его проблем.

Осторожно, чтобы не зазвенели цепи, Храмовник прижал палец в перчатке к губам.

Астартес разделяло примерно десять шагов. Отдалённый отблеск исходил от орочьих костров, смягчая мрак и предавая ему оранжевый оттенок.

Баллак ждал, не сводя взгляда с Ворды, который смотрел мимо Злобного на что-то за его спиной.

Ещё через несколько секунд Баллак снова встретил его пристальный взгляд. Храмовник поднял раскрытую руку, быстро сжал и разжал её.

Десять зелёнокожих, как Баллак и подозревал.

Он приставил два пальца к губам и Ворда медленно кивнул.

– И так они взяли нас, – осторожно прошептал Баллак, стараясь, чтобы голос оставался тихим.

Ворда кивнул второй раз.

– Это надсмотрщики и они не одни, – прошептал он. – Я видел и слышал десятки меньших зелёнокожих, которые шныряют вокруг. Они копают.

– Но не сейчас, – ответил Баллак, до которого доносились только приглушённые голоса захватчиков.

– В любом случае вырытый ими туннель заполнен… Что это за запах?

Из-за вони орков Баллак не сразу его почувствовал, но теперь и он уловил слабый аромат. Горючее. Нефть, фуцелин, прометий, всё легковоспламеняющееся.

– Где мы? – спросил он Ворду, осторожно поворачиваясь, чтобы Храмовник мог видеть, что происходит в коридоре.

Из тупика, где они находились, виднелся поворачивающий под острым углом туннель. Баллак различал большие силуэты в мерцающем свете.

– Похоже, запад, – ответил Ворда.

– От посадочной площадки?

Это должно было приблизить их к лагерю Фортис.

Орки подкапывали и рыли туннели, а затем забивали их взрывчатыми веществами. Они собирались обрушить имперскую базу в карстовую воронку.

Диверсанты… Это объясняло, почему зелёнокожие оказались столь организованны. Орки – животные, но они сохраняли какое-то подобие структуры. Астартес столкнулись с передовыми разведчиками, авангардом. Приближалась более многочисленная орда, направляясь в Фортис. Они собирались обрушить лагерь и атаковать пока защитники будут в смятении.

Баллак сдвинулся в противоположную сторону.

– Наше оружие… – начал он и услышал за спиной звук тяжёлых шагов. Гортанный смех означал, что орки близко и в их намерениях нет ничего хорошего.

– Тссс!

Космический десантник обернулся и встретил свирепый взгляд Ворды.

– Ты и я не закончили, Злобный, – сказал он и указал большим пальцем на свой горжет. – Я поклялся Тиамеду.

Баллак кивнул, не слишком обращая внимание на слова Храмовника.

– Что-то мне подсказывает, что ты собираешься получить свой шанс.

Удар в спину заставил его растянуться на земле. С Вордой поступили точно также. Баллак смотрел в сторону, потому что его лицо прижал к земле ботинок орка.

Грубые руки схватили его за плечи и руки. Он почувствовал, как резко рванули цепь, которая связывала запястья и лодыжки, когда его подняли на ноги.

– Глаза… вниз…

Баллак подчинился, но он уже увидел всё, что хотел.

Шесть орков, три на каждого космического десантника. По два надсмотрщика за плечами у него и Ворды. Оставшиеся держат их цепи, сжимая в другой руке пистолет. Баллак был ближе к входу в туннель и его повели впереди.

– Вы пожалеете об этом, отбросы! – услышал он ругань Ворды, на которого тут же обрушились очередные удары.

Пока тяжёлые удары дубинок и кулаков сыпались на Храмовника, орк, сжимавший цепь Баллака, решил ткнуть стволом пистолета под подбородок Злобного. Баллаку пришлось приподнять голову, но он всё ещё не спускал глаз с зелёнокожего.

Тот оказался немного ниже Злобного и почти такой же широкий без брони. Плотный, но не громадный.

– Ты навидишь ево, да? Хочешь убить ево?

Орк замолчал, прижав дуло пистолета к горлу Баллака. Тот слышал, как Ворда ворчит от боли и звучные удары дубинок.

– Да?

Баллак посмотрел в узкие поросячьи глазки зелёнокожего и слегка кивнул.

“Не так сильно, как тебя, вонючая свинья”.

Ксенос некоторое время выдерживал его взгляд, словно проверяя правдивость ответа Злобного, а затем рассмеялся. Что-то среднее между ворчанием и визгом, от которого Баллаку захотелось схватить секач, свисавший с пояса орка и погрузить его в уродливый череп.

Вместо этого он улыбнулся.

– И он тоже хочет убить меня, – сказал он с трудом из-за пистолета у горла.

Настроение орка быстро переменилось, одновременно остальные перестали избивать Ворду. В их колючих глазках засветился жестокий интеллект.

– Ты получить шанс, воин. Вы оба.

Их притащили в пустой камнебетонный бассейн, с трёх сторон окружённый возвышениями, заполненными болтающими и шумящими зелёнокожими. Они ожидали зрелище. У Баллака была хорошая мысль, какое.

Его вели по каменному стоку под гортанные насмешки орков и плаксивые крики меньших зелёнокожих, которых называли гретчинами. Все работы в туннеле остановились, когда зелёнокожим предоставили небольшое развлечение. Сам туннель пролегал по пересохшей сточной трубе, отрытой лишь частично, но уже забитой взрывчатыми веществами. Влага подпортила несколько запалов, но Баллак увидел их так много в решётчатое отверстие слива, что это не сыграет роли.

Орки-надсмотрщики привели его на место, несколько раз ударили, сняли цепи, оставив только на запястье, и прикрепили её к железному кольцу в камнебетонном полу. Также они поступили и с Вордой, который выглядел уставшим после второй серии избиения дубинками.

Храмовник презрительно посмотрел сначала на Баллака, потом на зелёнокожих вокруг, затем снова на Баллака.

– Они хотят, чтобы мы сражались насмерть, Ворда. Ты и я. Затем они прикончат выжившего. Скорее всего, нас обоих съедят.

Цепи натянули так, чтобы ни один из гладиаторов не мог атаковать раньше времени. Учитывая настроение Храмовника, Баллак считал, что это правильно.

– Раз ты сначала умрёшь от моей руки, то всё нормально.

– Месть ослепила тебя, брат.

Ворда усмехнулся:

– Ты мне не брат.

– Ои, мелюзга! – глубокий гортанный голос перекрыл рёв зелёнокожих. – И, приветсвать Аргук… – шумная толпа смолкла, явно обратив внимание на главного орка.

Аргук сидел на обломке скалы, дикий король на троне перед своими подданными.

Баллаку пришлось повернуться, чтобы увидеть вожака, но и он и Ворда наблюдали за монстром, пока тот говорил. Аргук оказался крупнее остальных, что было обычно для зелёнокожих, которые в первую очередь ценили силу. Одну ногу в подбитом гвоздями ботинке он взгромоздил на ящик, используя тот, как скамейку. Злобный увидел блеск клинков и ложе болтера – вот куда ксеносы пристроили их оружие.

– Эти подонки будут сражаться до конца!

Толпа встретила заявление Аргука одобрительным рёвом.

– И насмерть!

Рёв стал ещё громче.

– Мы под его ботинком, Храмовник, – сказал Баллак, достаточно насмотревшись на орочьего “короля”. – Под ботинком…

Ослеплённый гневом Ворда остался глух к словам Баллака. Он не видел ничего кроме желания мести.

– Хватит слов, Злобный, – уже сжал кулаки Ворда.

“Он набросится на меня словно гружёная фура”, – подумал Баллак.

– Хо-хо-хо, – глубокий хохот Аргука издевался над каждой частичкой чести. – Да, вы дыдите нам хороший бой… Насмерть!

– НАСМЕРТЬ!

В унисон проревели зелёнокожие.

Обе цепи ослабили. Ворда атаковал.

Баллак встретил Брата меча коленом в живот, когда Храмовник попытался обхватить его за талию. Атака Ворды оказалась столь свирепой, что Баллак в любом случае едва устоял на ногах.

Он ударил и понял, что попал в скулу.

Второй удар зацепил предплечье Ворды и Баллак почувствовал вспышку раскалённой добела боли, когда лоб Храмовника врезался ему в подбородок.

Он отступил ошеломлённый, поднимаясь на ноги и сплёвывая кровь.

Злобный наблюдал за Храмовником, пытаясь не обращать внимания на оглушительно шумящих вверху зелёнокожих. Один из ксеносов швырнул в спину Ворде гретчина. Это остановило следующую атаку Брата Меча, но только для того, чтобы тот схватил вопящего маленького уродца и свернул ему шею.

Это вызвало шквал жестокого и хриплого смеха. Шум рос.

Ворда атаковал снова, Баллак позволил ему завладеть инициативой. Он поднырнул под тяжёлый удар, затем блокировал верхний, но пропустил один в живот. Злобный сократил дистанцию и как борец обхватил руки Ворды, поймав его в ловушку в медвежьей хватке.

– Боишься умереть? – прошипел Брат Меча, попав слюной на щёку Баллака, так близко они боролись. Он вырывался, но Баллак держал его. Раненная рука невероятно болела, но он всё равно не выпускал противника.

– В этом нет никакой чести, – сказал он, стиснув зубы от напряжения, удерживая Храмовника.

Орки наверху начали волноваться, требуя больше крови.

– Если это всё что мне осталось, то пусть так и будет.

– Развлекая этот сброд? У меня есть идея получше, если ты согласишься.

– Какая?

Баллак ухмыльнулся баррикадой зубов.

– Рассердим их и вытащим наше оружие из-под ботинка вождя.

– Если ты предашь меня… – предупредил Ворда.

– Тогда мы в любом случае умрём.

Они разомкнули объятья, Баллак демонстративно оттолкнул Храмовника.

Аргук поднялся. Его голос перекрыл шум.

– Мои парни несчасны. Они хотят злобы, как и я! – Он повернулся к одному из телохранителей. – Дай им по клинку.

В яму бросили два грубых клинка, которые зазвенели, упав на землю: грубую секиру и ржавый мясницкий нож. Орки хотели, чтобы космические десантники в прямом смысле слова забили друг друга.

Баллак взял топор, потому что тот оказался ближе. Бой шёл так, что они приблизились к трону Аргука. Вскользь он видел, что большой зелёнокожий всё ещё продолжает стоять, пытаясь разжечь агрессию остальных и предупредить беспорядки. У некоторых ксеносов виднелись пистолеты, но не один из них не держал их в руках. Схватка слишком поглотила дикарей, и они забыли, кого взяли в плен.

Ворде достался секач. Он несколько раз оценивающе взмахнул им. Баллак видел, как некоторые зелёнокожие также размахивали воображаемым оружием. От их насмешек его кровь забурлила.

– Давай, – прошептал он, надеясь, что Храмовник выполнит свою часть договора.

Ворда устремился на него, высоко подняв клинок. Как фехтовальщик Брат Меча был способен на большее. Он действовал неразумно или это ложная атака? У Баллака оставалось три коротких выдоха, чтобы решить.

Топор тяжело лежал в руке. Несмотря на неказистость, он мог нанести достаточно серьёзный ущерб.

…они прикончат выжившего. Скорее всего, нас обоих съедят.

Баллак вспомнил свои собственные слова. Пришло время узнать, как сильно он в них верил.

Решительно приближавшийся Ворда замахнулся. Баллак опустился на колени, положив топор. Он почувствовал давление на спину, когда Брат Меча воспользовался им, как опорой.

Поднимаясь, Злобный услышал яростный рёв Аргука, сменившийся отчаянным криком боли. Из шеи вожака торчал секач, который вонзил мстительный Храмовник.

Зелёнокожим потребовалось несколько секунд, чтобы понять что произошло, они медленно соображали, несмотря на очевидный интеллект.

Один из надсмотрщиков прыгнул в яму, вытащив дубину вместо пистолета.

Глупо…

Баллак схватил его за руки, остановив дубину в середине удара, и превратил ксеноса в аблативную броню, когда в яму выстрелили бронебойный снаряд. Надзиратель задёргался и задрожал, когда его спину пронзили пули. Нагрудник Баллака забрызгала кровь, и он выпустил тварь, которую в любом случае изрешетили.

Ворда добрался до своего клинка и пистолета и у его ног уже лежал мёртвый орк. Обезглавленный холодный труп Аргука упал напротив трона.

Собираясь атаковать очередного зелёнокожего, он закричал:

– Хватай оружие, Злобный!

В яму упал болт-пистолет и Баллак подобрал его. Он прицелился сквозь решётку, выбрав целью самую дальнюю бочку с топливом в наполовину вырытом туннеле… и выстрелил.

Взрыв был огромным. Земля дрожала, толстые куски щебня и потоки пыли низвергались со сводов туннеля. За один удар сердца зажигательный рёв перерос в огненную бурю, которая вырвалась из туннеля.

Ворда спрыгнул с выступа и прижался к стене, которая защищала от взрыва.

Баллак уже сидел на корточках и понимающе подмигнул Храмовнику, когда их взгляды встретились.

Большинство зелёнокожих не успели отреагировать. Злобный видел, как взрыв поймал нескольких прямо в воздухе, они слишком поздно попытались спастись, их тела моментально вспыхнули и обуглились.

Брошенные трупы стремительно взлетели над головой Баллака, неистово устремившись вверх, когда языки пламени копьём пробили отверстие, подобно тяжёлому огнемёту.

Из-за подгоревших горящих кусков мяса воздух внутри ямы стал тошнотворным.

Всё заполнил дым.

Показался силуэт пошатывающегося орка, ксенос нанёс дикий удар.

Ворда отошёл от стены и рубанул, держа оружие двумя руками, рассекая противника от плеча до бедра. Следующему он пронзил грудь.

Оглушительно выстрелил пистолет, убив ещё одного, разогнав дымку дульной вспышкой, это Баллак внёс свой вклад.

Вдвоём они насчитали двенадцать зелёнокожих, переживших взрыв.

После того как Баллак прикончил последнего, сломав шею гретчина яростным поворотом ботинка, Злобный и Храмовник встретились лицом к лицу на поле смерти.

– Ты сражался хорошо, – сказал Ворда, когда дым стал рассеиваться. – Мы поступили благородно, объединив мечи вместо того, чтобы скрестить их. Даже не знаю, хватило бы у меня сдержанности на такое.

Баллак глухо рассмеялся:

– Хех. Означает ли это, что ты больше не хочешь убить меня?

Он чувствовал себя неважно и едва ли расположенным для ещё одного боя, особенно с Чёрным Храмовником. Но если придётся, то он будет сражаться. Брат Меча ногой сбросил ящик в яму, рассыпав их оружие. Цепной меч упал рядом с Баллаком.

Злобный медленно направился к своему клинку, сжал рукоять и почувствовал, как начали возвращаться силы.

Ворда не отвечал и когда Баллак посмотрел, чтобы узнать причину, то увидел, что Храмовник склонился над мечом Тиамеда.

Это было бы так легко. Нажать на руну активации и ударить в спину. Он ранен и тоже медленный.

Баллак поднял цепной меч, большой палец коснулся переключателя.

Он опустил клинок.

“Достаточно предательств для одного дня”, – подумал он.

Труп Аргука поджарился где-то наверху. Он возьмёт клыки орка и отдаст Кастору, чтобы показать, что у него всё ещё есть зубы.

Баллак улыбнулся своим мыслям и повернулся спиной к Ворде, чтобы пойти и забрать свой трофей.

– В горниле битвы все обиды забыты. Пока мы не встретимся снова, бра…

Слово застряло в горле Баллака в тот миг, когда Ворда вонзил меч Тиамеда ему в спину. Он пронзил грудь и сердце Злобного.

– Нет, брат, – прошептал ему в ухо Ворда, поворачивая рукоять, разрывая внутренние органы Баллака. – Сейчас…

– Ты ударил меня… в… спину. – Баллак едва мог дышать, не то чтобы нормально говорить.

– Пожертвовав честью, но отомстив за Тиамеда, – ответил Ворда, вгоняя клинок ещё глубже.

– Оно того… стоило? – прохрипел Баллак, сплёвывая кровь.

– Нет, но, по крайней мере, ты умрёшь.

Песчинки в песочных часах Баллака почти пересыпались, но он улыбнулся покрасневшими зубами, произнося последние слова.

– Какой стыд… Я начинаю думать… что ты мне нравишься, Храмовник.

Баллак рассмеялся, выплюнув ещё больше крови, а затем обмяк на мече Тиамеда, пока Ворда не вытащил клинок, оставив Злобного среди гниющих трупов.