Изменения

|Обложка =Maledictions-Cover.jpg|Описание обложки =|Автор = Дж. С. Стернз / J. C. Stearns|Автор2 =|Автор3 =|Автор4 =|Автор5 =|Переводчик =Elfernel/Brenner|Издательство =Black Library|Серия книг =Warhammer Horror|Сборник =[[Проклятия / Maledictions (сборник)|Проклятия / Maledictions]]|Источник =|Предыдущая книга =|Следующая книга =|Год издания =2019

''— До чего же смышленое животное, — командир друкари протянула руку и погладила Монику по лицу. Дознаватель скривилась, но ничего не ответила.''

''Силы друкари рассредоточились по посадочной площадке на крыше, а наверху кружили их изящные, увешанные цепями рейдеры. Лишь немногим судам удалось выгрузить экипаж, остальные корабли флотилии облетали вокруг вздымающейся громады Муниторума, словно хищные джунглиевые джунгливые коты, выжидающие момент, чтобы напасть.''

''Две ведьмы, удерживавших Монику, бросили ее на рокритовую поверхность и оставили стоять на коленях, а сами ушли срезать трофеи с павших. Моника не знала, что было хуже – то, что погибло столько ее друзей и сослуживцев из свиты инквизитора, или то, что ее сумели взять живьем.''

''Она заметалась, пытаясь высвободить руки из-под окутавшей ее колючей сети, но все усилия лишь загоняли крючья глубже в ее тело. Каждый раз, при попытке вырваться из пут, боль от множества впивающихся лезвий с заостренными зубцами едва не лишала ее сознания.''

''Ведьмы скрылись в здании, вероятно, в поисках людей, которых они прилетели похитить. Их компаньоны-кабалиты заняли позиции по краям посадочной платформы и приготовились контратаковать. За спиной у некоторых воинов были прикреплены древки знамен с той же эмблемой, что красовалась на корпусах рейдеров: узел из скрученной колючей проволоки, увенчанный голубым пламенем.''

''Как и сами рейдеры, броня воинов была маслянистого черного цвета, с ярко-голубой отделкой на гранях.''

''Из пункта управления полетом появился инкуб в рогатом шлеме. Его белая, как кость, броня, мерцала в свете посадочной площадки. Он демонстративно поднял руку с пучком проводов и энергосхем и едва заметно покачал головой. ''

''Командир друкари опустила взгляд на Монику и, поставив ботинок пленнице на плечо, повалила ее набок. Моника уставилась на архонтессу, жалея , что не может высвободить хотя бы одну руку. Друкари обладала отталкивающей красотой. Ее движения, даже в грубой сегментированной броне, выдавали грацию, с которой чистокровный человек никогда не смог бы сравниться. ''

''Черты ее лица были изящными и холодными, лишенными и намека на сочувствие или милосердие. Ее волосы, выкрашенные в яркий розовый , были зачесаны в жесткий и острый ирокез. Татуировки в виде переплетенных змей украшали левую часть ее лица. ''

''— Маяк. Это была приманка? — спросила архонтесса. Ее дикция была безупречной, но выдавал певучий акцент. Чужацкий язык не привык говорить на Низком Готикенизком готике, ровном, невыразительном ритме человеческих существ. ''

''— Что, всесильные аэльдари альдари не могут отличить настоящий маяк от поддельного? — Моника не чувствовала необходимость что-либо пояснять друкари, тем более что истина была до боли очевидной. На посадочной площадке не было никаких эвакуируемых, не было никогда. ''

''Друг и наставница Моники, инквизитор Дейдара, узнала о предстоящем рейде друкари, и даже разоблачила предателей в семье губернатора, но одному инквизитору было не под силу изменить течения варпа. Мир Телесто не смог бы своевременно получить военную поддержку для защиты от друкари, помимо той, которой он на тот момент располагал. Половина свиты Дейдары организовала эвакуацию на луну Телесто. Вторая половина установила поддельный маяк, передававший место эвакуационного сбора так, чтобы силы друкари это услышали. Моника сожалела лишь о том, что ей и ее сослуживцам не удалось покинуть крышу прежде, чем началось вторжение.''

''Друкари взглянула на устройство, которое держал ее инкуб. Моника приготовилась к смерти. Но прежде, чем на нее опустился клинок инкуба, внимание собравшихся на крыше отвлекла череда взрывов. Несколько рейдеров начали оборонительные маневры. Архонтесса резко опустила голову и уставилась Монике в глаза, губы чужачки вытянулись в хищной усмешке. ''

''— Это тоже твоя работа, мон-кей?''

''Моника лишь рассмеялась. Хорошую приманку всегда сопровождает ловушка, и Телестонский восемьдесят-седьмой был очень рад взять на себя эту роль. Автопушка достала цель и пробила сквозную дыру в одном из рейдеров над крышей. Тот резко спикировал вниз и скрылся из виду. Командир друкари казалась спокойной, но остальные ксеносы поспешно возвращались на свои корабли. Моника сморщилась от боли, но знала, что скоро ее мучения закончатся. Если ей повезет, один из снарядов Телестонской телестонской артиллерии оборвет ее страдания прежде, чем друкари выпадет удовольствие сделать это самим. ''

''К ее удивлению, архонтесса рассмеялась, издав скрипучий, каркающий звук, будто убивали ворон. ''

''— Ты заманила меня сюда, пообещав десятки тысяч беззащитных беженцев, — сказала она. — И это весомый поступок, обмануть Налетчицу, архонтесса архонтессу Келаен Абраак, Иларха Повелителей Железных Шипов. — По ее сигналу ведьмы ухватились за осколочную сеть и вздернули Монику на ноги, чтобы передать Келаен. — В награду за свершенное, я позволю тебе жить до тех пор, пока ты не получишь все до последнего дары, которые эти десять тысяч рабов должны были принять из наших рук.'' ''Ухватившись за впившиеся в тело пленницы крючья, Иларх поволокла ее по жесткому покрытию посадочной платформы к ожидавшему рейдеру. Моника зажмурилась и закричала.''

Она осторожно изучила свое местоположение. Твердый, холодный каменный пол монастыря под ней успокаивал, давал ощущение чего-то древнего и незыблемого, на чем она могла сфокусироваться , пока возвращалась мыслями в настоящее. Толстая металлическая рама кровати в сантиметрах от ее лица означала, что она все еще в безопасном укрытии. Она пошевелила губами, почувствовав знакомую боль. Сдерживание крика стало для нее стратегией выживания, стало частью ее самой, настолько, что даже во сне она скорее прокусила бы насквозь свои губы, чем открыла рот и вскрикнула. Пошевелив плечами, а затем бедрами, Моника выбралась из-под кровати. Задержавшись, чтобы потянуться и разогнать боль в шее и спине, она отодвинула кровать от окна, прокатила по комнате и вернула в угол - — туда, где Сестры сестры хотели, чтобы она стояла.

Моника подошла к отполированному металлическому зеркалу, встроенному в стену. Несмотря на то, что статус служителя Инквизиции давал ей много свобод в стенах Святой Соланьи, ее лишили права держать у себя настоящее зеркало после досадного недоразумения с другим пациентом: по несчастливой случайности его шизоидный лепет прозвучал схоже с языком аэльдариальдари. Она осмотрела себя под веками, за ушами и у основания шеи, высматривая следы хим-инъекций. Задержалась у зеркала, чтобы убедиться, что лицо, отразившееся в нем, действительно принадлежало ей. Когда Монику только извлекли из плена Келаен, ее лицо выглядело иначе: бледное, как рыбье брюхо, после нескольких лет проведенных в почти абсолютной темноте. На нем пресекались и закручивались по спирали шрамы и клейма - — узоры, десятилетия выводимые истязателями. Зубы ее были остро заточены до неестественного вида. Благодаря ходатайству инквизитора Дейдары, госпитальеры восстановили большую часть тела Моники, свели радиацией татуировки и заменили ее сточенные зубы на керамитовые имплантаты, более похожие на человеческие. Убедившись, что в течение ночи ей не вкалывали наркотики, Моника снова обернулась к своей келье.

“Келья” «Келья» было подходящим словом, но только лишь потому, до того, как стать медицинским учреждением, Святая Соланья была аббатством. По правде говоря, комната была обставлена с комфортом, хоть и небогато. Нечто более роскошное встревожило бы Монику - — опыт, приобретенный за долгое время, подсказывал ей, что все хорошее оборачивается западней.

Отсчитав пятнадцать минут про себя, она подошла к окну и осмотрела свою руку в солнечном свете. Убедившись, что ни на одном из участков с пищей не появилась сыпь, она вернулась к подносу и откусила по маленькому кусочку от каждого блюда, быстро пожевала и выплюнула в ночной горшок. Затем подождала еще двадцать минут. После этого, не почувствовав себя хуже, Моника вернулась к тарелке, откусила и проглотила по небольшому куску, продолжив тренировку. Наконец, спустя пол часаполчаса, наконец убедившись, что пища безопасна, Моника встала на колени перед стулом и жадно набросилась на еду. Бобы остыли, а каша затвердела, но это было неважно. Она закончила завтрак, запив его глотком воды из кувшина со своей тумбочки. Воду в этом кувшине не приносили сестры; Монике разрешали набирать ее самой каждый вечер, и не приходилось делать отсчеты, чтобы убедиться в ее безопасности. Один ломоть хлеба она оставила, добавив его в тайник с экстренным запасом провианта, который прятала за расшатанным камнем в стене под кроватью. Хлеб быстро зачерствеет, но в сухом воздухе монастыря еще какое-то время не покроется плесенью.

Сестра Амалия любила использовать прогулки по саду как повод попытаться убедить Монику рассказать о своих воспоминаниях и якобы помочь выздоровлению. Моника терпеть не могла хладнокровное спокойствие Амалии, но она мирилась с ее наставлениями в надежде снова послужить Инквизиции. И все же, в те редкие дни , когда у Дейдары появлялась возможность навестить пациентку, Монике действительно удавалось послужить инквизицииИнквизиции, рассказывая правду о мучениях, пережитых в руках друкари. Для своей старой подруги, девушка с готовностью раскрывала свои психические раны.

— Я нашла шесть окурков от палочек лхо в западной части сада, — сказала она. Моника дергала зубами заусенец. Она терпеть не могла грызть ногти, но симулировала эту привычку, чтобы прикрывать рот рукой. — Восемь окурков, если извлечь из них чистые компоненты, обеспечат смертельную дозу никатрата, . — Моника быстро осмотрелась. Она доверила, надежному взору Дейдары следить за возможным появлением опасностей, но все равно должна была убедиться, что за спиной никто не шел. — Я подумала, что кто-то варит яд в своей палате, но сестра Розия говорит, что просто санитар Хембра заядлый курильщик лхо.

— Очень хорошо, — ответила Дейдара. Они медленно прогуливались. Со стороны казалось, что походка инквизитора была медлительной поступью пожилой женщины. Ее слабость была такой же притворной, как и привычка Моники грызть ногти, но размеренный темп ходьбы позволял успокоить пациентку и помогал ей сосредоточиться. — Однако я имела ввиду твой рассказ о том, как ты пыталась сбежать на корабль флота корсаров аэльдариальдари, притворившись геллионом.

Моника снова кивнула. Она замолчала, тщательно обдумывая свои слова, пока они проходили из монастыря в южную часть сада. Сестра Амалия считала, что свежий воздух помогает успокоиться ее пациентам, но Моника всегда ощущала в саду некоторую тревожность. Она понимала, что остров - — изолированное место, но в саду чувствовала себя уязвимой для возможной атаки. Вокруг не было никого, кроме садовника, ухаживающего за двойными рядами лозы винных ягод. Вместо того, чтобы присесть на одну из резных каменных скамеек и насладиться видом солнца над Крессидианским морем, Дейдара повела свою протеже мимо низких зарослей шиповника, окружавших трельяжи с лозой. Моника чтила мудрость своей наставницы. Амалия всегда уговаривала пациентку присесть во время расспросов, но, оставаясь в движении, ей было проще сфокусироваться на настоящем.

— Я знала, что на флагманском корабле будет не намного безопасней, но посчитала, что он, по крайней мере, крупней, с множеством мест, где можно спрятаться , и большими шансами на побег, . — керамитовые Керамитовые зубы Моники аккуратно отделили часть ногтя, который она грызла. Вместо того, чтобы сплюнуть огрызок в кусты шиповника, она смахнула его ладонью и отрешенно уставилась вдаль.

— Можешь описать цвета, которые ты видела на корсарах аэльдариальдари?

— Это полезная информация? — спросила она.

Инквизитор была родом с Ваала, и ее лицо обычно было таким же эмоциональным и выразительным, как выгравированные маски Кровавых Ангелов, защищавших ее родной мир. Моника долгие годы путешествовала со своей госпожой и научилась различать на ее лице едва заметные признаки истинных переживаний. Инквизитор выразила одобрение , слегка приподняв уголки губ, и Моника знала, что это было теплой улыбкой. Дейдара изменилась за то время, что Моника провела в плену, и еще сильней - — за месяцы ее выздоровления. Но под прядями волос, успевших поседеть до серо-стального цвета, в глубине глаз, что теперь обрамляли новые морщины, Дейдара оставалась все той же женщиной, за которой Моника поклялась следовать до конца своих дней.

— Полезная, — ответила инквизитор. Она внесла отметку в свой инфо-планшет инфопланшет и задумалась на мгновенье. — Твое пребывание на флагманском корабле корсаров: как много раз ты пыталась сбежать, прежде чем попала на него? Как долго находилась в плену на тот момент?

— Трудно вспомнить точно. Все сливается в одно. Каждый раз, когда Иларх затевала игру, в которой давала мне поверить, будто мой побег удался, она выжидала все дольше и дольше, прежде чем снова явиться за мной. Я бродила по кораблю корсаров несколько часов, а значит, находилась в заключении уже больше года. Но это было до захвата “Пасти”«Пасти»; тот раз длился несколько дней.

Тогда друкари сражались с агентами Инквизиции на космическом скитальце, известном как “Голодная Пасть"«Голодная пасть», поэтому Инквизитор инквизитор смогла бы примерно определить временные рамки. Иларх позволила Монике сбежать на скиталец в тщетной надежде найти отряд Инквизиции, и, разумеется, снова поймала беглянку прежде, чем та сумела даже приблизиться к спасению. Пока Моника блуждала в кромешной темноте лабиринтов скитальца, где обломки потерпевших крушение кораблей , столкнувшись, сплавились воедино. Под гнетом тишины вакуума ее рассудок подтачивали причудливые слуховые галлюцинации , и даже время, словно кровь, утекало прочь…

Моника встряхнула головой, заставив себя вырваться из затягивающих в ловушку воспоминаний к безопасной реальности. Она прикусила губу изнутри, и острая боль с легким привкусом крови напомнил напомнила ей оставаться здесь, здесь, здесь; хотя бы до тех пор, пока она не выполнит свой долг и не перестанет быть полезной инквизитору.

Дейдара кивнула и продолжила делать заметки в инфо-планшетеинфопланшете. Синие воды Крессидианского моря были прозрачны, но горизонт омрачала полоса тяжелых черных туч. Скоро начнутся бури. Иногда Моника недоумевала, почему Святую Соланьи отвели под санаторий, принимая во внимание ежегодные проявления стихии, и ужас, который они наводят на пациентов, но полагала, что несколько дней разрушительных штормов компенсируются спокойствием и умиротворением, царящим здесь все остальное время.

Моника кивнула, вновь полностью сосредоточившись на настоящем. Не смотря на то, что Святая Соланья официально считалась медицинским учреждением, монастырь по-прежнему оставался святыней Императора, что гарантировало Его покровительство. Адепта Сороритас назначили для этого только одну Сестру Битвы, но важность ее была неоценима, особенно для Моники. Когда разум пациентки шел кругом из-за собственного параноидального воображения, которое начинало соотносить события, никак друг с другом не связанные, Сестра сестра Розия была единственной, кто воспринимал ее слова всерьез. Тогда как Сестра сестра Амалия отмахивалась от каждого утверждения, считая его нездоровым порождением надломленного ума, Сестра сестра Розия относилась к Монике, как к боевому товарищу. Она внимательно обдумывала слова пациентки и оценивала значимость улик, которые та охотно предоставляла.

— Она на другом мире, — сказала Моника. — Орден Священной Розы требует, чтобы она принимала участие в учениях с боевой стрельбой каждый солнечный цикл. — Она сейчас на Суммане Примарис и должна вернуться в конце этой недели.

Моника произнесла эти слова механически, будто повторяла заученное. Так и было. Сестра Амалия напоминала ей об отсутствии Сестры сестры Розии по нескольку раз на дню в течении течение нескольких недель еще до того, как та улетела. Порой психотическое расстройство пациентки проявлялось особенно сильно, и Розия была единственной во всем монастыре, кто мог убедить Монику угомониться. Сестра Амалия хотела быть уверена, что у пациентки не случится приступа паранойи, осложненного невозможностью вспомнить, куда подевался человек, которому она больше всего доверяла. Когда сезон штормов достигнет апогея, у госпитальеров будет и без того хватать пациентов, неспособных совладать со стрессом. По ночам аббатство будет местами превращаться в наполненный воплями сумасшедший дом.

Моника слушала Дейдару вполуха. Инквизитор задавала формальные вопросы, на которые та давала формальные ответы, но Дейдара догадалась, что ее бывшая дознавательница снова скрылась в убежище собственного разума. Монике совершенно не хотелось потеряться в приступе паранойи прямо перед своей старой наставницей, но ей нужно было время, чтобы подумать. Ежегодные штормы всегда были самым опасным периодом. Тайфуны, приходящие со стороны моря, блокировали сообщение на день, а иногда и на всю неделю. Последние три года Розия всегда прислушивалась к Монике и держалась особенно бдительно, но кто же будет охранять монастырь без нее?  Моника не могла контролировать течения безразличной вселенной. Порой, знала она, нельзя контролировать даже то, что происходит с тобой. Единственное, что ты можешь контролировать — это собственные реакции. Моника снова и снова уговаривала себя оставаться спокойной и собранной. Сад постепенно исчез, и лишь присутствие Дейдары связывало ее с окружающим миром. Со временем, исчезла и она.  

''Моника не могла контролировать течения безразличной вселеннойоткрыла глаза. Не было времени теряться в бреду. ПоройКоридоры корабля корсаров были просторными и сводчатыми, знала она, нельзя контролировать даже то, что происходит с тобойв них отдавался эхом каждый звук. ЕдинственноеГладкая белая поверхность пола как будто намеревалась ее выдать, что ты можешь контролировать - это собственные реакции. и Моника снова и снова уговаривала себя оставаться спокойной и собранной. Сад постепенно исчезнапрягала все усилия, и лишь присутствие Дейдары связывало чтобы ее с окружающим миром. Со временемшаги не отдавались грохотом ботинок, исчезла и онавыдававшим ее присутствие. ''

Моника открыла глаза''Она зашла слишком далеко, чтобы потерпеть неудачу теперь. Не было времени теряться в бредуОна неделями морила себя голодом, дабы ее изможденные черты позволили ей сойти за одну из друкари. Коридоры корабля корсаров были просторными и сводчатымиНа протяжении нескольких мучительных часов она украденным оселком для клинков затачивала себе зубы до остроты, бывшей отличительной чертой воздушных банд. Она с ног до головы одета в них отдавался эхом каждый звукплотно облегающий летный костюм, который украла у мертвого геллиона. Гладкая белая поверхность полаОна вооружилась его оружием, но все равно держалась как будто намеревалась ее выдатьможно дальше от остальных маньяков на борту, которых Иларх, казалось, и привлекала так охотно. Моника напрягала все усилиябыла готова настолько, чтобы ее шаги не отдавались грохотом ботинок, выдававшим ее присутствиенасколько это было возможно. ''

Она зашла слишком далеко''У Налетчицы была запланирована встреча с бароном корсаров, чтобы потерпеть неудачу теперь. Она неделями морила себя голодомобменять припасы на имперских пленных, дабы ее изможденные черты позволили ей сойти за одну из друкаринедавно взятых корсарами. На протяжении нескольких мучительных часов она украденным оселком для клинков затачивала себе зубы до остротыМоника знала, бывшей отличительной чертой отличительной чертой воздушных банд. Она с ног до головы одета в плотно облегающий летный костюмчто если им удалось захватить такие большие силы, который украла у мертвого геллиона. Она вооружилась его оружием но все равно держалась как можно дальше от остальных маньяков на бортупоговаривали, которых Илархсреди добычи должен быть небольшой шаттл или спусковой челнок. Такие примитивные технологии не интересовали друкари, казалосьно корсары обязательно придержали бы эти «сокровища», привлекала так охотно. Моника была готова настолько, насколько это было возможночтобы торговать с другими ксеносами или ренегатами Империума Людей. ''

У Налетчицы была запланирована встреча ''Сзади донеслась перебранка: геллионы, с бароном корсаров, обменять припасы которыми она пробралась на имперских пленныхборт, недавно взятых корсарамипобратавшиеся с корсарскими налетчиками, теперь о чем-то яростно спорили с ними. Моника зналаКаждая минута, что если им удалось захватить такие большие силыпроведенная среди геллионов, как поговаривали среди добычи должен быть небольшой шаттл или спусковой челнокбыла для Моники одновременно и мукой, и ликованием. Если бы грызущиеся убийцы раскрыли ее обман, они сначала запытали бы ее до смерти, а уж потом задумались о последствиях за загубленного питомца Иларх. Монике было все равно; мучительная смерть была лучше бесконечных страданий в роли игрушки Келаен. Такие примитивные технологии не интересовали друкариЕе похитительница уже несколько раз позволяла Монике попытаться сбежать, но корсары обязательно придержали бы эти “сокровища”каждый раз возможность оборачивалась лишь западней, чтобы торговать с другими ксеносами или ренегатами Империума Людейпоглумиться над беглянкой. Тем не менее, Монике никогда еще не удавалась ни зайти так далеко, ни осмелиться на подобное. Глубоко в недрах корсарского корабля она была вне власти Калаен. Если ее сейчас разоблачат, смерть от рук корсаров, по крайней мере, будет быстрой. ''

Сзади донеслась перебранка: геллионы''Моника услышала корсаров прежде, с которыми она пробралась на борт, недавно побратавшиеся с корсарскими налетчиками, теперь о чем-то яростно спорили нимиразглядела. Каждая минута, проведенная среди геллионов, была для Моники одновременно и мукойКоридор резко повернул, и ликованием. Если бы грызущиеся убийцы раскрыли ее обман, они сначала запытали бы ее до смерти, а уж потом задумались о последствиях за загубленного питомца Иларх. Монике было все равно; мучительная смерть была лучше бесконечных страданий показались двое налетчиков в роли игрушки Келаеноранжевой броне корсарских войск. Ее похитительница уже несколько раз позволяла Монике попытаться сбежать, но каждый раз возможность оборачивалась лишь западнейОни стояли на страже перед входом, чтобы поглумиться над беглянкой. Тем не менеекоторый, Монике никогда еще не удавалась ни зайти так далекоМоника полагала, ни осмелиться на подобноедолжен был вести во вспомогательный грузовой отсек. Глубоко в недрах корсарского корабляЕсли корабли противника действительно были захвачены, она была вне власти Калаенони должны находиться именно там. Если ее сейчас разоблачатК счастью для нее, смерть от рук корсаровбыло похоже, по крайней меречто у солдат альдари за пределами искусственных миров сильно хромает дисциплина. Стражники грызлись из-за небольшого запаса дурманных зелий, будет быстройкоторую они купили или выкрали у гостивших друкари. ''

''Моника услышала корсаров преждене дала им шанса составить мнение о ней. Проходя мимо стражей, она выстрелила в спину тому, чем разгляделачто поближе. Коридор резко повернулШипящий осколочный пистолет выпустил в жертву пучок игл, и показались двое налетчиков в оранжевой броне корсарских войскстражник свалился, выгнув спину. Они стояли на страже перед входомЯд так быстро распространился по его организму, которыйчто парализовал легкие раньше, Моника полагалачем тот успел закричать. Не успел первый альдари удариться об пол, должен был вести во вспомогательный грузовой отсек. Если корабли противника действительно были захваченыдергаясь и пуская пену изо рта, они должны находиться именно тамона сделала выпад над его падающим телом и пырнула второго стражника клинком ведьм. К счастью для нее, было похожеОн вскрикнул, что но у солдат аэльдари за пределами искусственных миров сильно хромает дисциплинаМоника уже вошла в раж. Стражники грызлись из-за небольшого запаса дурманных зелийДва года, которую они купили или выкрали проведенных в плену у гостивших друкари, отточили ее рефлексы до предела, и ее рука молниеносно вогнала тонкое лезвие в горло налетчика, пресекая крик и не дав поднять тревогу. Он попытался выхватить оружие, но она прижала его к полу, снова и снова вонзая. ''

Моника не дала им шанса составить мнение о ней''Если бы кто-то услышал шум, ее бы мгновенно обнаружили. Проходя мимо стражей, она выстрелила Она высыпала содержимое из мешочка с наркотиками в спину томукарманы, что поближе. Шипящий затем убрала осколочный пистолет выпустил в жертву пучок игл, и стражник свалился, выгнув спину. Яд так быстро распространился по его организму, что парализовал легкие раньше, чем тот успел закричать. Не успел первый аэльдари удариться об пол, дергаясь и пуская пену изо рта, она сделала выпад над его падающим телом и пырнула второго стражника клинком ведьм. Он вскрикнулразгрузку своего украденного облачения, но у Моника уже вошла оставила ведьминский клинок в ражтеле мертвого налетчика. Два годаЕсли кто-нибудь найдет трупы, проведенных в плену у друкарипускай решит, отточили ее рефлексы до предела, и ее рука молниеносно вогнала тонкое лезвие что они погибли в горло налетчика, пресекая крик и не дав поднять тревогу. Он попытался выхватить оружие, но она прижала его к полу, снова и снова вонзаядраке с гостящим геллионом из-за украденных наркотиков. ''

Если бы кто-то услышал шум, ее бы мгновенно обнаружили''Моника развернулась и дотронулась до руны на люке грузового отсека. Она высыпала содержимое из мешочка Проход с наркотиками в карманышипением отворился, затем убрала осколочный пистолет в разгрузку своего украденного облаченияи за ним показался отсек, но оставила ведьминский клинок в теле мертвого налетчиказабитый техникой. Ее интуиция не подвела: среди добычи валялись полдюжины спасательных капсул и посадочный шаттл «Аквила». Если кто-нибудь найдет трупы, пускай решитНа пути к спасению оставалась лишь одна преграда: толпа альдари, что они погибли в драке с гостящим геллионом состоявшая из-за украденных наркотиковдрукари и экипажа корсаров. Перед толпой выделялись две фигуры — Иларха и барона корсаров. ''

''Моника развернулась и дотронулась до руны на люке грузового отсека. Проход с шипением отворился и за ним показался отсек забитый техникой. Ее интуиция не подвела: среди добычи валялись полдюжины спасательных капсул и посадочный шаттл “Аквила”. На пути к спасению оставалась лишь одна преграда: толпа аэльдариотпрянула, состоявшая из друкари и экипажа корсаров. Перед толпой выделялись две фигуры - Иларха и барона корсаровсобравшиеся разразились хохотом. ''

Моника отпрянула''— Можешь снять свою нелепую маскировку, и собравшиеся разразились хохотомкогда захочешь, мон-кей, — сказала Келаен. — Думаю, украденную одежду придется сжечь. Мои геллионы жалуются на твою вонь с тех пор, как началась наша игра, так что я сомневаюсь, что кто-то станет после тебя ее снова носить. — Иларх внезапно улыбнулась, будто ее посетило злобное вдохновение. — И все же, в награду за твой успех я позволю тебе оставить сточенные зубы, которые ты себе сделала. ''

— Можешь снять свою нелепую маскировку''Альдари принялись хохотать еще громче. Моника попятилась, когда захочешьспотыкаясь, мон-кейсмех эхом отдавался у нее за спиной. Она бежала, — сказала Келаэн. — Думаювысматривая, украденную одежду придется сжечь. Мои гелионы жалуются на твою вонь с тех пор как началась наша играгде можно спрятаться, так что я сомневаюсьно знала, что кто-то станет после тебя ее снова носитьэто бессмысленно. - Иларх внезапно улыбнулась, будто всегда найдет ее посетило злобное вдохновение. — И все же, в награду за твой успех, я позволю тебе оставить сточенные зубы, которые ты себе сделала. ''

Моника медленно и бесшумно протянула руку к расшатанной пружине. Ушло несколько дней чтобы ее выкрутить без каких-либо инструментов, и еще больше времени - — чтобы выпрямить треть ее длины и заточить этот участок до достаточной остроты. Кровать заскрипела от навалившегося сверху веса. Моника улыбнулась. Не важноНеважно, какие ужасы она предвидела, ее немного утешало осознание собственной правоты. Агенты Иларх наконец-то явились за ней. Девушка плотно прижала руку к груди и дожидалась своего шанса, а пришелец снова переместится, заставив пружины над ней сместиться и выгнуться.

Пришелец был худощав, а его единственный оставшийся глаз был непроницаемо черным глазом друкари. На нем не было ни униформы, ни знаков различий, но руки и ноги были обнажены - — явный признак ведьмы или геллиона. Черты его лица были тонкими, но осунувшимися - — одичалое состояние друкари, слишком долго не причинявшего страданий. Со все еще торчащей из глаза заточкой, он потянулся к Монике. Девушка зашипела и выдернула оружие из искалеченного глаза нападавшего. Со срывающимся криком она втыкала заточку ему в живот снова и снова, обрушив шквал яростных ударов. Cхватившись Схватившись за окровавленный живот, друкари попятился, и в этот момент Моника бросилась бежать.

Каменные коридоры были гораздо тише, чем на корсарских кораблях. Девушка неслась по монастырю бесшумно, словно тень, наступая на подушечки стоп, чтобы не издавать и звука. Она бежала пригнувшись, держась в темноте и прячась в углах. Моника не знала наверняка, сколько слуг Иларх преследовали ее, или, что тревожило еще сильнее, сколько человек из персонала монастыря тайно работали на друкари. Впрочем, крыло старой части монастыря, отведенное под гостевые покои, было недалеко. Там она и найдет Дейдару.

Голос сестры Амалии заставил Монику замереть. Девушка прижалась к стене, за которой располагались покои инквизитора. Мысль о том, что столь возвышенный агент Империума, как Амалия, мог предать свой Орден орден ради друкари, была чудовищна, но паранойя Моники была достаточно сильна для подобного допущения. Теперь она напряженно прислушивалась к разговору Амалии, вместо того, чтобы ворваться в покои.

— Не узнала и половины, — в голосе Дейдары сквозила пренебрежение. — Она провела десять лет в когтях друкари. Знания, что она приобрела, уже оказались ценными, и, вероятно, окажутся еще не раз.

Втроем, они вернулись в келью Моники.

От пробравшегося чужака не осталось никаких следов. Ни трупа, ни даже крови. Только заточенная Моникой пружина из матраса - — ее острый конец покрывал лишь слой ржавчины. Окно было закрыто. Надежно заперто снаружи.  Мир быстро завертелся, выходя из-под контроля. Моника продолжала настойчиво возражать, Амалия решительно отрицала. Дейдара пыталась успокоить подругу, задавала разумные вопросы, но Моника знала правду: смерть Розии была не случайной, и это служило доказательством. Налетчица вернулась за ней. Что хуже всего, Моника видела, как пошатнулось доверие Дейдары. Чем меньше ей верили, тем сильнее она злилась. Пришлось вызвать санитаров. Потребовалось три человека, не считая Дейдару и Амалию, чтобы удержать пациентку и ввести транквилизатор. Она дергалась и вырывалась, пока Дейдара шептала ей на ухо, обещая докопаться до сути того, что происходит с Моникой. Но девушка уже не могла ей ответить: тьма рванулась к ней навстречу и увлекла за собой.  

Мир быстро завертелся выходя из-под контроля''Тьма ядовитых туч расступилась, открыв взгляду простирающуюся внизу панораму урбанистического ада. Моника продолжала настойчиво возражатьРейдеры Иларх прорезали себе дорогу по извилистым улицам, Амалия решительно отрицаларадостно расстреливая охваченных паникой гражданских. Дейдара пыталась успокоить подругу, задавала разумные вопросыШеренги Астра Милитарум преградили им путь, но Моника знала правду: смерть Розии была не случайной, и это служило доказательством. Налетчица вернулась за ней. Что хуже всегопривело лишь к тому, Моника виделачто ведьмы перепрыгнули через их головы, как пошатнулось доверие Дейдарыкромсая ряды в кровавые брызги и куски трепещущего мяса. Чем меньше ей верилиМногие мануфакторумы были объяты огнем, тем сильнее она злилась. Пришлось вызвать санитаров. Потребовалось три человекаих системы безопасности отключились, не считая Дейдару и Амалию, чтобы удержать пациентку и ввести транквилизаторони продолжали бесконтрольно функционировать в бешеном темпе. Она дергалась и вырываласьКлубы химического дыма, пока Дейдара шептала ей на ухоокрасившие небо черным, обещая докопаться до сути того, что происходит с Моникой. Но девушка уже не могла ей ответить: тьма рванулась к ней навстречуперемежались разрывами ракет, которыми обменивались «Бритвокрылы» и увлекла за собойразрозненные остатки сил воздушной обороны планеты. ''

Тьма ядовитых туч расступилась, открыв взгляду простирающуюся внизу панораму урбанистического ада''Головной рейдер рванулся к земле. Рейдеры Иларх прорезали себе дорогу по извилистым улицамМоника стояла на коленях возле своей госпожи, радостно расстреливая охваченных паникой гражданскихтонкая цепь тянулась от ее шеи к зацепу на поясе Налетчицы. Шеренги Астра Милитарум преградили им путь, но это привело лишь к томуЧерная броня архонтессы отливала глянцевым блеском от свежего масла, что ведьмы перепрыгнули через их головы, кромсая ряды в кровавые брызги и куски трепещущего мясакоторым Монику заставили ее начистить. Многии мануфакторумы были объяты огнемГолова Келаен была полностью выбрита с левой стороны, их системы безопасности отключилисьа справа свисали длинные прямые пряди, и они продолжали бесконтрольно функционировать окрашенные в бешеном темпе. Клубы химического дыма, окрасившие небо черным, перемежались разрывами ракет, которыми обменивались Бритвокрылы и разрозненные остатки сил воздушной обороны планетыэфирно-голубой. ''

Головной рейдер рванулся ''— Разве это не чудесно, моя зверушка? — Иларх улыбнулась, глядя на разрушенный город. Она больше не утруждалась обращаться к земле. Моника стояла на коленях возле своей госпожи, тонкая цепь тянулась от ее шеи к зацепу рабыне на поясе Налетчицыготике. Черная броня архонтессы отливала глянцевым блеском от свежего маслаДолгие годы вслушиваясь в речь друкари, которым Монику заставили ее начистить. Голова Келаен была полностью выбрита с левой стороны, а справа свисали длинные прямые пряди, окрашенные в эфирно-голубойМоника научилась понимать их жужжащий язык. ''

''— Разве это не чудесноКак послушные маленькие грызуны, моя зверушка? - Иларх улыбнуласьтвои сородичи спешат забиться в самые глухие дебри, глядя на разрушенный городкакие только смогут найти. Она больше Они не утруждалась обращаться к своей рабыне на готике. Долгие годы вслушиваясь подозревают, что в речь друкарисвоем трусливом отступлении лишь собираются вместе, Моника научилась понимать чтобы мы могли взять их жужжащий языквсех разом. ''

— Как послушные маленькие грызуны''Моника нахмурилась. Среди развалин городских хибар, твои сородичи спешат забиться в самые глухие дебрик которым они приближались, какие только смогут найти. Они не подозреваюткогда-то служивших домом для тысяч работников, что трудившихся изо дня в своем трусливом отступлении лишь собираются вместедень на огромных мануфакторумах, чтобы мы могли взять их всех разомона опытным глазом заприметила спрятанные антенны и орудийные площадки скрытых командных постов. Их заприметила и Келаен. ''

Моника нахмурилась. Среди развалин городских хибар''— Сыграем в нашу игру, к которым они приближались, когдамон-то служивших домом для тысяч работников, трудившихся изо дня в день на огромных мануфакторумах, она опытным глазом заприметила спрятанные антенны и орудийные площадки скрытых командных постов. Их заприметила и Келаен. кей?''

— Сыграем ''Моника поднялась на босые грязные ноги. Ее одежда давно превратилась в нашу игрулохмотья, мон-кей? а кожу усеивали бесчисленные шрамы. Она вытерпела все унижения, какие только можно вообразить, но в глубине ее глаз кипело достаточно гнева, чтобы сыграть с Налетчицей еще один раз. Всегда еще раз. Перед каждой финальной атакой собственное бахвальство вынуждало Илиарх поставить всю свою империю на кон ради дурацкой авантюры. Друкари вручала смертоносное оружие своей рабыне, давая шанс убить госпожу и обрести свободу.''

Моника поднялась ''В случае провала Монику жестоко избивали. После рейда ее исполосовали бы лезвиями и подвесили на босые, грязные ногизаточенных крючьях. Ее одежда давно превратилась в лохмотья, а кожу усеивали бесчисленные шрамыМоника потеряла счет своим поражениям. Она вытерпела все унижениявидела надменный взгляд Иларх и снова почувствовала соблазн отказаться. Если она останется сидеть, докажет, что она окончательно и по-настоящему сломлена, Моника знала, тогда она наскучит Иларх, какие только можно вообразитьи та, но в глубине ее глаз кипело достаточно гневанаконец-то, чтобы сыграть с Налетчицей еще один разпозволит ей умереть. Всегда еще раз. Перед каждой финальной атакойНо все же она поднялась, собственное бахвальство вынуждало Илиарх поставить всю свою империю на кон ради дурацкой авантюры. Друкари вручала смертоносное оружие своей рабыневстретив презрительный взгляд друкари со всей яростью, давая шанс убить госпожу и обрести свободучто сумела собрать. ''

В случае провала''Налетчица улыбнулась, Монику жестоко избивали. После рейда ее исполосовали бы лезвиями расстегнула кобуру на бедре и подвесили на заточенных крючьяхпо изящной дуге кинула рабыне свой пистолет. Моника потеряла счет своим поражениям. Она видела надменный взгляд Иларх схватила оружие и снова почувствовала соблазн отказатьсяуставилась на него, держа трясущимися руками. Если она останется сидетьРанее ей уже передавали заряженный пистолет, докажетно оказывалось, что она окончательно и по-настоящему сломленаон не стреляет, если направить его на хозяйку. На оружии друкари не было предохранителя, но Моника зналаубедилась, тогда она наскучит Иларх и та, наконец-то, позволит ей умереть. Но все жечто силовое ядро активно, она поднялась, встретив презрительный прежде чем перевести взгляд друкари со всей яростью, что сумела собратьобратно на Налетчицу; та отстегнула цепь рабыни от пояса и бросила конец на палубу. ''

Налетчица улыбнулась''— Ну и? — подначивала Иларх. За спиной Моники проплывали флаги командного центра, расстегнула кобуру бьющиеся на бедре и по изящной дуге кинула рабыне свой пистолетветру. Экипаж рейдера, свесившись за утыканные шипами поручни, с радостными воплями разрывали защитников укрепления выстрелами из осколочных ружей. Моника схватила оружие и уставилась на негоне знала, какую форму примет ее унижение, держа трясущимися руками. Ранее ей но уже передавали заряженный пистолетдостаточно долго играла в эту игру, но оказывалосьчтобы уяснить основное: ее выстрел отразит какое-нибудь силовое поле, что он или усмехающийся телохранитель вытолкнет на линию огня кого-нибудь из подчиненных. Келаен никогда не стреляетиграла в игры, если направить его на хозяйкукоторые могли обернуться не в ее пользу. На оружии друкари Она выигрывала не было предохранителяпотому, что заведомо была сильней, но Моника убедиласьа потому, что силовое ядро активновыбирала противников, которые не могли ее победить. Пусть Монике потребовались годы, прежде чем перевести взгляд обратно на Налетчицу; та отстегнула цепь рабыни от пояса и бросила конец на палубуно она наконец-то усвоила этот урок. ''

— Ну ''Девушка развернулась, прицелилась в пилота рейдера и? — подначивала Илархспустила курок. За спиной Моники проплывали флаги командного центраЛицо пилота застыло от ошеломления, бьющиеся на ветрукогда луч темного света рассек насквозь его грудь и стойку управления перед ним. Экипаж рейдера, свесившись за утыканные шипами поручниЛишившись единственного руля, рейдер накренился к правому борту с радостными воплями разрывали защитников укрепления выстрелами из осколочных ружейрезким визгливым скрипом. Моника не зналауспела лишь повернуться и увидеть заливающуюся смехом Налетчицу перед тем, какую форму примет ее унижение, но уже достаточно долго играла как рейдер врезался в эту игру, чтобы уяснить основное: ее выстрел отразит какое-нибудь силовое поле, или усмехающийся телохранитель вытолкнет на линию огня кого-нибудь из подчиненных. Келаен никогда не играла в игры, которые могли обернуться не в ее пользу. Она выигрывала не потому, что заведомо была сильней, а потому, что выбирала противников, которые не могли ее победить. Пусть Монике потребовались годы, но она наконец-то усвоила этот урокземлю. ''

Девушка развернулась''При столкновении Монику выбросило с палубы вместе с кабалитами. Хотя она попыталась сгруппироваться при ударе о землю, послышался сухой треск, прицелилась в пилота рейдера и спустила курокее рука онемела до кончиков пальцев. Лицо пилота застыло от ошеломленияЛевое бедро дико болело, когда луч темного света рассек насквозь его грудь а нога ниже колена была вывернута под неестественным углом. Изломанный корпус рейдера протаранил ряды пехоты и стойку управления перед ним. Лишившись единственного рулявзорвался, рейдер накренился к правому борту с резкимобрушившись дождем из тонких обломков искореженного металла на Монику и тех, визгливым скрипом. Моника успела лишь повернуться и увидеть заливающуюся смехом Налетчицу перед тем как рейдер врезался в землюкому повезло оказаться вне зоны поражения взрывной волны. ''

При столкновении Монику выбросило с палубы вместе с кабалитами''Гвардейцы уже перестраивались, ветераны бросались штыками добивать выживших друкари, валяющихся на поле битвы. Хотя она попыталась сгруппироваться, при ударе о Моника позволила себе уронить голову на землю. Один из гвардейцев пытался заговорить с ней, послышался сухой треск, и ее рука онемела до кончиков пальцевно она почти не понимала его. Левое бедро дико болелоМонике так давно не приходилось слышать, а нога ниже колена была вывернута под неестественным угломкак кто-то говорит на готике. Изломанный корпус рейдера протаранил ряды пехоты и взорвалсяПо сравнению с языком окружавших ее друкари, обрушившись дождем из тонких обломков искореженного металла на Монику и техказалось, кому повезло оказаться вне зоны поражения взрывной волныбудто у мужчины рот набит картошкой. ''

Гвардейцы уже перестраивались''— Найдите тело Налетчицы, ветераны бросались штыками добивать выживших друкари, валяющихся на поле битвы. Моника позволила себе уронить голову на землю— прошептала она. Один из гвардейцев пытался заговорить с ней, но — Иначе она почти не понимала еговыживет. Монике так давно не приходилось слышать, как кто-то говорит на готике. По сравнению с языком окружавших Найдите ее друкари, казалосьтело, будто у мужчины рот набит картошкойиначе Налетчица выживет. ''

Она выбралась из кровати, из-за остаточного эффекта успокоительных ноги и руки казались тяжелыми, а суставы - — будто залитыми цементом. Девушка сжимала кулаки и усиленно дышала, отчаянно пытаясь сжечь вещества, оставшиеся в организме. Маленькое окно в ее комнате было абсолютно черным, но на стуле стоял завтрак, пусть и остывший. Если в середине утра стояла такая темень, значит, штормовой фронт уже надвинулся.

Она сделала упражнения, закончила счет и съела завтрак. Никто не явился, чтобы проводить ее в сад: погода была слишком ненастной, чтобы выпускать пациентов на прогулку. Одна из госпитальерок пришла , чтобы прочесть писания, которые Моника прослушала в полном молчании. Впервые погружение в собственный разум не отбросило Монику в пучину прошлого; из-за опасностей настоящего ее внимание сконцентрировалось в одной яркой, резко очерченной точке.

Она знала, что не могла проваляться без сознания дольше одного дня. Химические успокоительные, использовавшиеся госпитальерами, действовали несколько часов, хотя привычное недосыпание, возможно, продлило эффект. Тем не менее, буря почти достигла острова. Ночью средства коммуникации отключатся как минимум на сутки, а то и дольше. Этого времени Налетчице будет достаточно, чтобы обойти все аббатство и уволочь в Темный Город город каждую кричащую душу. К тому времени, когда кто-нибудь поймет, что что-то не так и пришлет кого-нибудь провести расследование, в аббатстве Святой Соланьи останутся лишь загадки, да отзвуки эха.

При первом отсчете сыпи от обеда не появилось, но когда она начала считать во второй раз, то ощутила онемение и пощипывание на языке, когда попробовала кентийскую пасту. Тихий, далекий голос, походивший на речь дознавательницы, что пропала одиннадцать лет назад и считалась погибшей, нашептывал ей, что, должно быть, госпитальеры подмешали мягкий транквилизатор пациентам в пищу, чтобы минимизировать стресс во время шторма. Но Моника, пережившая десять лет ада, попробовав яд, ни с чем бы его не перепутала. К еде она больше не притронулась.

К ужину она не притронулась; избежав того, что ранее подмешали в еду, она не могла рисковать, пробуя еще более изощренный яд. Моника вынула расшатанный камень и поела из запасенного провианта, добросовестно выполняя свои подсчеты, на случай , если проводившие обыск обнаружили тайник, пока она была без сознания , и подмешали вещества туда тоже.

Весь день за стенами ее палаты бушевали черные грозовые тучи. Ветер завывал, словно фанатичные жрецы, ведущие свои машины войны в священную битву против крепости, что отбивалась от их атак долгие годы. Моника сидела в палате наедине со своими мыслями и осознавала, что впервые после своего побега от друкари чувствует спокойствие. Умиротворенные сады, и охраняющие стены будоражили ее, создавая параноидальное предчувствие атаки, что никак не наступала. Нарастающая стихия утешала так, как не могла утешить искусственная безмятежность аббатства.

Они пришли за ней ночью, как Моника и полагала. Когда дверь со скрипом отворилась и в палату пробрался одинокий силуэт, она совсем не удивилась. Сидя на корточках за стулом и прижимаясь к стене за дверью, она какое-то время пристально смотрела на своего неудавшегося похитителя, убеждаясь в том, что ее предчувствия не обманывали. Не обманывали с самого начала. Ведьм, служивших Келаен, было невозможно ни с кем перепутать. С правой стороны головы похитительницы свешивались тонкие тугие косы. Моника не могла различить их цвет в темноте, но она знала , что он был ярко-голубым, как отделка доспеха Налетчицы. Левая сторона лица и шеи должна быть покрыта татуировками, закручивающимися по спирали. Ведьма уставилась на кровать, явно силясь понять, является ли тюк тряпья ее спящей целью или приманкой для ловушки.

Резкий взвизг ножки стула, выломанной Моникой, послужил ответом. Ведьма развернулась и вскинула руку, чтобы блокировать удар - — рефлексы, отточенные за десятки лет , проведенных на арене Комморры. Тонкие пластины брони ведьмы с легкостью поглотили удар, и гвоздь, торчащий из самодельной дубины , лишь скрипнул о доспех. Ведьма взмахнула собственным оружием, серо-зеленым клинком, под занесенной рукой Моники, едва не выпустив ей кишки первым же ударом. Ведьма сдерживалась, явно пытаясь усмирить добычу, а не убить.

Бледная, холодная ладонь зажала Монике рот , и девушка почувствовала, как острие ножа впивается ей в спину. Значит, это не единственный агент. Внезапно борьба за выживание обернулась чем-то большим. Не зная, сколько еще друкари пробралось в монастырь, Моника должна была предупредить инквизитора, пока еще не слишком поздно. Девушка попыталась поднять ножку-дубину, но гвоздь увяз в черепе первой ведьмы, которая билась словно рыба на крючке. Мощным предсмертным рывком ведьма вырвала оружие из рук.

Второй похититель вцепился ей в лицо и потащил ее в коридор. Она ухватилась за руку на своем лице, и за руку, что тянула ее назад, но хватка друкари была стальной; усиленная веществами физиология придавала сил захватчику. Грудь друкари резко задрожала, и у Моники мелькнула надежда, что наркотики ведьмы возымели побочный эффект, прежде чем она распознала в прерывистом свисте тихий смех. Девушка широко разинула рот и укусила ведьму за ладонь.

Керамитовые зубы прошли сквозь связки, сухожилия и пястные кости , как если бы это была ложка вареных бобов. Рука друкари пропала с лица Моники, и смертоносное молчание атакующих наконец-то нарушил резкий вопль боли. Выплюнув окровавленную плоть и откушенный палец своего похитителя, Моника рванулась вперед, освобождаясь от хватки ксеноса, и, не поворачиваясь, лягнула его ногой. Ее усилия были вознаграждены попаданием во что-то мягкое и резко оборвавшимся криком захватчика.

Моника не нуждалась в освещении, чтобы находить путь по коридорам аббатства; хоть она и не обладала безупречным ночным видением, как друкари, но провела десять лет брошенной во тьму, в которой они обитали. Она так и не оправилась, не до конца - — и часть этой тьмы она унесла в себе. Пусть она была самой младшей среди детей ночи, но доля их наследия теперь принадлежала ей, и Моника кралась по абсолютно темным коридорам с грацией и уверенностью джунглевой кошки.

Моника присела на корточки и заглянула в дверной проем. Человек, один из санитаров на службе у госпитальеров, стоял в покоях инквизитора и озирался, держа в руке фонарь. В комнате все было перевернуто, на полу посреди куч выброшенной одежды валялись книги. Санитар бросил вокс-модуль на незаправленную кровать, вытащил из кармана автопистолет и принялся беспокойно постукивать им по бедру. Предатель так и не услышал ее приближения. Она обвила его плечи правой рукой и вонзила кинжал прямо под кадык, левой рукой прижимая автопистолет. Курок больно ударил по перепонке между большим и указательным пальцем, пустив кровь, но пистолет не выстрелил и не поднял тревогу.

Моника обыскала комнату. Ни следа от инквизитора. Равно как ни следа от ее оружия, ни оборудования, или каких-нибудь секретных документов. Моника снова выбралась в коридор, все еще надеясь, что ее подруга пробивает себе путь через аббатство в одиночку. Если бы она могла встретиться со своей бывшей наставницей, у них был бы шанс как-нибудь вызвать подкрепление, организовать подобие обороны или даже сбежать. Моника свернула в направлении посадочной площадки аббатства. Гравимобили и посадочные челноки не годились для побега. Легкие суда не переживут путешествия в шторм, даже если пилот предпримет такую самоубийственную попытку. Тем не менее, личный корабль Дейдары был самой логичной альтернативой. Если посчастливится, ее более крепкий челнок сможет выдержать перелет сквозь стихию.

При виде пустой кабины шаттла инквизитора с выключенными габаритными огнями, у Моники перехватило дыхание. Она остановилась, пытаясь убедить себя, что надломленный рассудок играет с ней шутки, но реальность вновь отказалась ее отпускать. Корабль Дейдары стоял одинокий и безмолвный - — немое свидетельство рухнувших надежд. Шаттл с тем же эффектом, мог быть выточен из камня: черный, безжизненный монолит; Памятник памятник Розии, Дейдаре и всем другим жизням, унесенным Иларх.  

— Нет! — вскрикнула Моника. Она указала своим ножем ножом в сторону аббатства, своей палаты и мертвых похитителей. — Налетчица жива!

— Моника, послушай меня: здесь нет никаких друкари! — Амалия приблизилась на шаг, выставив перед собой руку и уговаривая пациентку. — Посмотри на оружие в своих руках. Разве это оружие ксеносов?

— Ордо Ксенос прислал за ней корабль, — Сказала сказала сестра. — Она отбыла на этом судне. Пожалуйста, вернемся обратно, Моника. Возьми меня за руку.  Последняя часть головоломки встала на место - — Моника вспомнила , как рука, облаченная в белое , колола ее шприцем, вводя транквилизатор, когда она пыталась убедить инквизитора в предстоящем нападении.

Моника ввела свой старый код на кнопочной панели челнока, и улыбнулась, когда люк корабля открылся. Она слышала доносившееся из аббатства многоголосье криков, возвещавших о прибытии основных сил друкари, но вскоре дверь за ней закрылась, оградив от ветра, дождя и шума. Девушка скользнула в кабину пилота, переключая шаттл в предполетный режим. Если Иларх хочет тратить свое время, обыскивая приют, полный маньяков и предателей, пусть ищет сколько угодно. К тому времени, когда разбойница поймет, что ее добычи там нет, Моника будет уже далеко. Всего один короткий перелет к портовому городу, поддельным документам на черном рынке и к свободе. Пусть Инквизиция считает, что она погибла, пусть друкари считают, что она исчезла. Больше не имело значения, что думают о ней другие.