3865
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
м
Нет описания правки
– Мне не видно!
Каким-то образом мать услышала ее среди оглушительного рева и подхватила Лиру, усадив себе на плечи. Толпа набилась на площадь перед церковью – приземистым зданием, похожим на чернокаменного зверя, шпиль которого высился в ночном небе, будто рог. Перед горящим зевом открытых церковных дверей оставалось свободное пространство: участок грязного рокритаскалобетона, огороженный проволокой и охраной в броне. На этом месте в свете тысячи факелов сверкали ряды стальных рам. С перекладин свисали странные свертки, бившиеся и дергавшиеся предметы, перевязанные шнурами. Люди. Люди, которых с ног до головы обмотали нитками, оставив на виду хватающие воздух, воющие рты. Еще больше ниток было свалено высокими кучами под связанными ногами. На рыхлых грудах блестела пленка разлитого прометия.
– Узрите их! – прогремел над площадью голос, лившийся из сотни громкоговорителей. – Они называют себя Ткачами? Мы называем их еретиками! Они говорят, будто могут читать будущее в танце нитей на автостанках? Говорят, будто, сдвигая нити, могут менять судьбу? Мы говорим: у них нет будущего, и им суждено одно лишь пламя!
Черные Водопады были осколком громадного города, клубком факторий и жилых анклавов, выстроенных в крутых холмах, которые нависали над остальной частью Солекамня. Несколько миллионов душ в многомиллиардном городе на одной едва стоящей упоминания планете Империума Людей. Все эти люди, ходившие по мокрым улицам внизу, являлись толикой толики человечества, однако они принадлежали ей.
''Они «Они принадлежат ЕмуЕму»'', – укорила себя Лира. Обзор и шторм подталкивали ее к ереси, но подобным заблуждениям было легко сопротивляться, надавив кулаком на бедро, где она носила отметину в виде переплетения шрамов. Острая боль, вызванная прикосновением, служила хорошим напоминанием о смертной бренности.
Позади, почти неслышно за журчанием дождевой воды, которая лилась из щерящихся горгулий, окружавших башню, раздался скрип петель. ''Галлин«Галлин»'', – подумала Лира, уловив слабый запах чего-то едкого. Она обернулась, опираясь на трость, и посмотрела на человека. Тот бы выглядел непримечательно, если бы не оспины, которые испещряли бледное лицо, едва видимое в глубинах черного капюшона. Промышленное моющее средство, использовавшееся этим мужчиной, уже сожрало его волосы и принималось за кожу, однако у всех свой путь к чистоте.
– Со мной все в порядке, дедикант. Шторм миновал. – Она напоследок взглянула на раскинувшуюся внизу застройку, задержав глаза на почти пустом пространстве перед ее церковью. ''Что «Что ждет еретика?»'' Прошло уже сорок лет, а эти слова до сих пор гремели у нее в ушах. – Мне вполне безопасно подышать воздухом.
''И «И подумать о прошломпрошлом»''.
– Меня привел сюда не шторм, преподобная матушка, – произнес Галлин тихим извиняющимся голосом. – В церковь пришли санкционеры. Произошло убийство, и просят вашего присутствия.
Она следовала за ними по лабиринту внутренних помещений, пока они, наконец, не добрались до места убийства. Лира почуяла это еще до того, как увидела новых, ожидавших санкционеров – запах дыма и обугленной плоти, который прокатился через ее нос до мозга, грозя наполнить голову воспоминаниями.
''Сегодня «Сегодня мне никуда от этого не детьсядеться»'', – подумала она и задумалась, уже не в первый раз, хорошей ли было идеей возвращаться в этот район, в этот город, на эту планету. Но что сделано, то сделано, и она была тут. Лира впилась костяшками пальцев в бедро, заставляя обычную тихо пульсирующую боль обостриться так, что захотелось вскрикнуть. Это помогло прогнать воспоминание. ''Нет «Нет времени на старую смерть. Я должна разобраться с нынешними страданиямистраданиями»''.
– Это еще кто, черт побери?
– Может, вы и занимаетесь душами. Но тела, особенно убитые – это мое дело, – произнес Натта. Лира слушала его вполуха, перейдя к другим трупам.
Те почернели от огня, однако ближайшие к выжившей женщине выглядели чуть получше. Посмотрев на потолок, Лира увидела огнетушители, встроенные в закопченный рокритскалобетон. Большинство из них было сломано или забилось, но тот, что находился в углу, и впрямь сработал – чудо, спасшее это жилище от полного выгорания.
– Преподобная Мать мать Тарн. Благодарю вас за помощь. – Слова пробатора были обильно подернуты сарказмом. – Мы в вас более не нуждаемся. Можете свободно возвращаться в свою церковь.
Лира рассеянно кивнула, покачивая седеющими черными кудрями.
Лира оперлась на трость и встала.
– Вы мне только что сказали, – сказала она бодрым и невинным голосом. Похлопала по гладкому изгибу кости пролетавшего мимо сервочерепа, наблюдая за тем, как Натта стиснул зубы. Игра с пробатором в некоторой мере веселила, однако в этих символах не было ничего забавного. Лира повидала слишком много ересей, начинавшихся с едва заметного сдвига ортодоксальных верований, и выворачивания атрибутов Имперского культа в нечто ужасное. Поэтому она пристально глядела на Натту, ожидая, когда тот наконец-то даст трещину и ответит на ее вопрос, а он тем временем глядел на нее, явно не желая говорить. Молчаливое противостояние могло продлиться долго, если бы не молодой пробатор.
– Там мы тоже нашли такие символы, – произнес он. Натта сверкнул глазами, но мальчик пожал плечами. – Она из Экклезиархии.
– Да, преподобная матушка, – сказал Галлин, сердито глядя на светильники. – Отцу Крейвину всегда хотелось отыскать того работника, который это делал, и высечь его.
''Вероятно«Вероятно, так бы он и поступилпоступил»''. Ее предшественник пользовался мрачной репутацией даже до своего подозрительного исчезновения. Лира оглянулась на исповедальню на другом конце нефа, где уже ожидала вереница кающихся, которую возглавлял мужчина с деформированным лицом и повязкой на глазу. ''Бартия «Бартия Соу. Он займет самое меньшее двадцать минутминут»''. Черствая мысль, учитывая, сколько страдал этот человек и как казнил себя за то, в чем не был виноват. И все же ей предстояло провести в своей кабинке достаточно долгое время.
– Дедикант, сегодня поутру придет юноша, пробатор -терциус по имени Венн. Пожалуйста, отведи его в мой кабинет и проследи, чтобы он дождался, пока я с ним не поговорю.
– Да, преподобная матушка. – Галлин нахмурился. – Преподобная матушка… – нерешительно произнес он. – Я слышал слухи. Люди шепчутся, насчет тех убийств, куда вас звали санкционеры. Люди говорят, что это были не просто нормальные убийства. Что тела изувечили.
''Стало «Стало быть, уже началосьначалось»''.
– Их убили ножом, – ответила она. – Достаточное увечье.
Когда Лира в конце концов вернулась в свой кабинет после исповедей, Венн захлопнул том, который листал, и поставил его обратно к книгам и камням, заполнявшим полки.
– Преподобная Мать мать Тарн. Наконец-то. – Он старался выражаться вежливо. – Натта вызвал меня обратно в Бастион-С, но этот ваш ставленник никак не…
– Что вы думаете о брачном наставлении Колекса? – весело поинтересовалась Лира. Когда Венн в замешательстве захлебнулся, она махнула тростью в сторону книги, которую он поставил на место, и темная кожа на его лице стала еще темнее. Она рассмеялась. – Из вас выйдет хороший пробатор, юноша. На этих полках больше пяти сотен книг, а вы нашли единственную с грязными картинками.
– Чаю, пожалуйста, добрый дедикант.
Когда тот закрыл дверь, она постучала по пиктам и выжидающе посмотрела на юное лицо Венна. ''Милый «Милый и смышленый'', – подумалось ей. – ''Жаль, что на тридцать лет слишком молодмолод»''. Она надавила на бедро, ровно настолько, чтобы старая травма заболела и отвлекла ее от подобных мыслей. Порой обет целибата было сложнее соблюдать, чем прочие.
– На самом деле, сперва мы догадались о связи между ними из-за огня, – произнес Венн. – Поджог часто используют, чтобы замести следы, но такое количество эпизодов настолько близко друг от друга вызвало у нас подозрения. Поэтому мы стали расследовать и обнаружили… общие черты, о которых вы говорили. Тела, выложенные кругом; ноги, обращенные к центральной точке, и символы, вырезанные на плоти и нарисованные кровью на стенах. – Он указал на третий пикт: тот, где было всего одно тело. – Вот почему мы были уверены, что это очередная жертва того же убийцы. Его ячейка в жилом блоке плохо вентилировалась. Огонь прогорел до того, как уничтожил тело, поэтому мы нашли на нем вырезанные знаки.
Мрачное лицо пробатора повернулось к Венну, который изо всех сил пытался стать невидимым.
– Венн мне весьма помог, – сказала она. – И вам тоже, удерживая меня подальше от вас. – ''Может«Может, это отчасти избавит бедного мальчика от неприятностейнеприятностей»''. – Я считаю, что все эти жертвы регулярно посещали мою церковь. По крайней мере, задушенные.
– Добрых, набожных граждан убивают. – Натта сплюнул в выгребную канаву. – Это уж точно не поможет.
Лира ковыляла по переполненному рынку, кивая тем, кто кивал ей, и шепча благословения тем, кто останавливался перед ней, склоняя голову. Это происходило настолько автоматически, бессознательно, что когда Венн пристроился рядом, она не сразу признала пробатора -терциус, решив, будто это очередной проситель. Однако все равно благословила его.
– Да направит вас Его свет. Доброе утро.
– Эээ, доброе утро, преподобная матушка, – произнес тот. – Ваш дедикант сказал, что вы вышли прогуляться.
– Славно видеть людей за пределами церкви. – Так и было. Находясь снаружи этих мрачных стен, они могли выглядеть настолько иначе. ''И «И уж точно выглядят сегоднясегодня»''. Толпа двигалась по рыночной площади, рассматривая, препираясь, болтая, внешне не слишком отличаясь от любого другого дня. Но в каждом разговоре присутствовала напряженность, подтекст. Люди торговались с таким же грубым бахвальством и сухим юмором, что и обычно, однако стоило им повернуться спиной, как взгляды делались настороженными и подозрительными. Народ собирался кучками, спорил тихими голосами, а затем вновь расходился.
А у людей, останавливавшихся перед ней и просивших благословения, слишком часто был страх в глазах.
– Возможно, нам следует вернуться в церковь.
Лиру уязвляло, что Натта мог быть прав, желая не заострять внимания на этих смертях, пытаясь удерживать ее на расстоянии. ''Грех «Грех гордыни с моей стороныстороны»'', – подумала она, впилась костяшками в бедро, развернулась и двинулась назад, расплачиваясь небольшой болью в наказание.
– У вас бедро болит при ходьбе? – спросил Венн, следуя за ней. – У моей матери есть мазь от артрита.
– Я стараюсь не делать предположений прямо сейчас, – сказала Лира. – Если бы Натта захотел устроить эти убийства, то мог бы.
– Нет. – Венн покачал головой. – Я знаю Натту. Хороший ли он человек? Нет, не совсем. Мне случалось видеть, как он порой отворачивался, если хорошо платили, или если ожидалось слишком много проблем. Но он не какой-то там тайный фанатик.
– Его родителей, – проговорила Лира, – сожгли как Ткачей.
– Я не знал.
– Вся его семья была блюстителями. Бастион это скрыл. Однако у церкви есть собственные записи. – ''К «К счастью, отец Крейвин не все забрал с собойсобой»''.
– Я не знал, – повторил Венн. – Я родился не в Черных Водопадах, но все в Солекамне слышали рассказы. Тут было скверно, да?
– Эта информация кое-что для меня проясняет насчет Натты. Однако… – Он покачал головой. – Я не думаю, что он убийца. Ну, не такой убийца.
Лира с силой треснула тростью по рокритускалобетону.
– Вероятно, вы правы, – сказала она, и он, вероятно, и был прав, но отвратительный поток, струившийся по рынку, через ее церковь, через весь район, вызывал у нее желание покончить с этим, сейчас же. Она двинулась дальше, раздумывая, а тем временем мимо пробежала группа молодых бандитов, показывавших Венну грубые жесты. Лира рассеянно взмахнула рукой, благословляя их. – Даже если это и не он, такое ощущение, что Натта отгонял меня не просто так.
– Мы расследовали серию нападений. Людей сильно избивали. В конце концов, Натта отследил ее до отца Крейвина. Судя по всему, преподобный отче решил, что наказаний, которые он отмерял во время исповеди, было недостаточно, и брал дело в собственные руки. Когда Натта это выяснил, то передал Экклезиархии.
– Уж конечно передал, – отозвалась Лира. ''Что «Что за проклятый бардакбардак»''. – И что случилось?
– В Экклезиархии нам сказали, что они позаботятся об этом, – ответил Венн. – Но прежде, чем они успели это сделать, отец Крейвин исчез. И на этом бы все и закончилось, но Натта…
– Еретик, еретик, что ждет еретика? – со смехом произнес один из бандитов, когда группа взяла мужчину в кольцо.
– Огонь и пламя, огонь и пламя! – закричали они. У юноши, который руководил распевом, был запальник, и он поджигал фрагменты отходов, бросая их в обезображенного человека. Лира ускорила шаг, однако не создавала шума тростью и ногами, пока, спотыкаясь, пробиралась бандиту за спину.
– Огонь и пламя! – выкликнул тот, зажигая очередную порцию мусора. Но прежде, чем он успел швырнуть ее, Лира ткнула его под колено концом своей трости. Бандит взвизгнул от боли и упал наземь, уронив горящие отбросы рядом с собой. Он перекатился и посмотрел на нее, злобно сверкнув глазами, однако она при помощи трости выбила у него из руки запальник, а затем уперла наконечник в ложбинку у основания его горла.
– Родня Бартии Соу была Ткачами, – сказала она. – Он был всего лишь ребенком, и толпа пожалела его. Еле-еле. Тогда были жестокие дни.
''И «И Черные Водопады не забыли грехов его семьи. Как и он самсам»''. Качая головой, Лира добралась до конца квартала и вышла на площадь, которая тянулась перед церковью, свободная от толпы, стальных рам и огня.
На другом краю площади располагалась церковь, сверкавшая своим огромным окном. Внизу Галлин подметал ступени, блестя лысой рябой головой в румяном свете красного солнца. Лира остановилась, глядя на него и размышляя, а затем застучала через площадь к нему.
– Очень хорошо, преподобная матушка, – ответил тот. – Это ему я впервые исповедался, и он велел мне принести этой церкви обет дедиканта и работать над собственным исправлением с тем же пылом и орудиями, при помощи которых я чищу это священное место.
''Итак«Итак, использовать это ужасное моющее средство было не его идеей. Преподобный отче проявил… изобретательность в его наказаниинаказании».''
– Тебе известно, что с ним произошло? – спросила Лира.
– Какой-то напарник. – Венн перебирал кипу книг, сваленную возле стены. – Думаю, я нашел ваши церковные записи. К сожалению, до них добралась плесень. – Он выбрал одну книгу и пролистал ее. – В основном тут бессвязица о том, что приходится бежать. В конце список: люди, которых он хочет «предать суду». Здесь есть Натта и большинство местных членов Экклезиархии, а еще кто-то, кого он называет «дезертиром». Меня, впрочем, нет. – Он насупился и закрыл книгу. – Досадно.
– Ммм, – произнесла Лира, продолжая пристально смотреть на символы. ''Чистота«Чистота, искупление, огоньогонь»''. Их вариации присутствовали при каждом убийстве. Правосудие, кара, терзание – этих не было. ''Что «Что же это значит?»''?
Она обернулась, вскидывая трость – Венн выронил отсыревшую книгу. Тот стоял с поднятой рукой, глядя в никуда и принимая очередное сообщение на свой имплантат.
– Кого? Почему? – спросил Венн, стараясь говорить ровным голосом.
– Это мы и должны выяснить. Пока не стало слишком поздно. – ''Пока «Пока факелы не упалиупали».''
Венн повел машину, петляя в густеющей толпе, пока не свернул за угол и не ударил по тормозам. Улица впереди была забита, все пытались протолкнуться на церковную площадь. Перемежая проклятия молитвами, Лира вылезла наружу и начала протискиваться сквозь людей.
– Вся его семья была. Толпа уделала их сорок лет назад, но его пропустила. – Натта оглядел сборище сияющими, опасными глазами. – Схватили так много других, но пропустили этого одноглазого ублюдка. Впрочем, сегодня ночью они не промазали.
''Один глаз«Один глаз»''. Лира схватила Натту за пальто и яростно уставилась на него.
– Бартия Соу. По-вашему, он это сделал?
– Эй! – завопил тот, оборачиваясь. На его уродливом лице был шрам от поножовщины. – Следующим сгореть охота, милашка?
''У «У меня нет на это временивремени»'', – подумала Лира и сдвинулась, чтобы оказаться перед Венном. Здоровяк увидел ее, однако, похоже, с удовольствием пробил бы насквозь, чтобы попасть по юноше. Он размахнулся, нанося жесткий, быстрый и очевидный удар, а Лира повернула корпус, убирая голову, и взметнула свою трость вверх. Резное дерево, твердое как камень, с треском врезалось мужчине в запястье. Лира крутанула трость обратно, вколотив ее в коленную чашечку нападавшего.
Человек со шрамом упал, извиваясь и прихватив с собой нескольких из толпы. Лира переместилась вперед, на внезапно образовавшееся пространство, Венн последовал сразу за ней. Ей не удалось пройти далеко, но она смогла добраться до площади.
Позже – настолько поздно, что ночь уже почти закончилась, переходя в утро – Лира сидела в своем кабинете, пытаясь игнорировать все еще липший к ней смрад дыма и горелой плоти, и глядела на инфопланшет у себя на столе.
На нем вспыхивали изображения: мертвые и сожженные мужчины и женщины. Каждое было сделано пиктером, висевшим снаружи ее исповедальни. Все они приходили в эту церковь, исповедались ей, а потом кто-то задушил их, изрезал и сжег, проводя ритуал, опоганивший Имперский Культ культ и Того-что-на-Терре. Лира еще раз перелистала их, а затем взяла планшет и с раздосадованным вскриком швырнула его через всю комнату.
Звук, с которым тот отскочил от книжных полок, громко разнесся в тишине, и дверь распахнулась. Галлин, должно быть, притаился сразу же снаружи. Его глаза метнулись с нее на планшет и обратно.
– Мой доклад… – неуверенно начал он.
– Твой доклад был превосходен, дедикант, – произнесла Лира, заставляя свой голос звучать спокойно, пусть даже ей хотелось орать. ''Это «Это не его винавина»''. – Благодарю тебя.
– Счастлив служить, преподобная матушка. – Он помедлил в дверном проеме. – Вам что-нибудь нужно? Чаю?
– Чаю было бы прекрасно. Благодарю.
Он резко качнул головой и вышел из комнаты, а Лира уставилась на планшет. ''Мои «Мои люди. Да, Его люди. Но и мои тоже, все они, в том числе и БартияБартия»''.
Ее рука сдвинулась по столу, и она защелкала переключателями на боку массивной черной коробки церковного вокс-передатчика, а затем вбила код. На крошечном экранчике вокса побежали символы, отсчитывавшие количество сигналов вызова, которые звучали в далеком Бастионе. Шесть раз. Семь. ''Буду «Буду ждать до десятидесяти»''. Однако она оставила все на самотек, и на четырнадцатом сигнале символы перестали двигаться, а по кабинету гулко разнесся голос Натты, нечеткий от выпитого.
– ''Преподобная матушка, я поговорю с вами один раз. После этого у нас все. Ясно?''
– ''Нет, преподобная матушка. Могу вам гарантировать, что смерть этого несчастного ублюдка поможет мне в самый раз''. – Он все еще злился, но его злоба звучала так, словно стала холодной, жесткой. – ''Бьюсь об заклад, наш убийца этой ночью смотрел на пламя, и если оно не напугает его настолько, чтобы на какое-то время залечь на дно, то заставит собрать вещи и переехать. Но что еще важнее, это успокоит жителей района. Они получили свою кровь и сожжение. Теперь они могут вернуться в свои дома и к своей работе, начав снова забывать все это дерьмо про Ткачей. Мы все можем''.
Лира открыла было рот, чтобы запротестовать, но вокс-передатчик щелкнул: пробатор разорвал соединение. Она долго сидела, глядя на черный ящик. Потом встала, опираясь на свою трость, и подошла к отброшенному ей планшету. Экран треснул, но все еще отзывался на прикосновения, переходя от одного пикта к другому. Эти люди были детьми Императора. Эти люди принадлежали ''ей''. Грех гордыни, но ее это это не заботило. Они принадлежали ей, и…
Она остановилась, уставившись на экран. Рядом с трещиной, в уголке пикта той женщины, которую она соборовала, находилась маленькая строчка текста. Метка времени и даты. Дата была тем же днем, когда санкционеры попросили ее прийти – днем, когда для Лиры все это началось. ''Ее «Ее убили через несколько часов после того, как она исповедалась мнемне».''
Лира вернулась к своему столу и взяла инфопланшет, который ей дал Венн. Положила планшеты рядом друг с другом, прокручивая пикты и отчеты. Каждый из них укладывался в схему. Все жертвы пришли к ней исповедаться… а вскоре после этого их задушили, искромсали и сожгли.
– Клянусь Его Троном и Его кровью, – прошептала она. Затем потянулась к своему воксу и отстучала код Венна. Символы задвигались, но вокс молчал. ''Спит«Спит'', – подумала она. – ''Ну конечноконечно»''. Да и что он мог сделать с этой информацией? Что могла сделать она? Убийца был здесь, в ее церкви, выслеживая ее людей, но что…
Послышался стук, после чего дверь распахнул Галлин. Он держал поднос с чаем и моргнул, глядя на нее.
– Ужасное выдалось время, – сказал он, подходя с подносом и выставляя ее чай. – Впрочем, это ужасный мир, не правда ли?
– Правда. , – отозвалась она, поднимая руку к лицу. Запах чая не мог скрыть запаха чистящего средства, которым пользовался Галлин, и то, как этот резкий химический запах смешивался с едва заметным душком гари, было…
Лира застыла, держа свою чашку с чаем, вдыхая эту слишком знакомую ей вонь.
Повернувшись, он вышел, и запах понемногу стал ослабевать. Лира дождалась, пока тот не исчез совсем, а затем взяла трость и встала, двигаясь быстро.
Времени у нее было немного.
И остановилась, услышав визг лазпистолета, с гудением ожившего возле ее головы.
– Преподобная мать Тарн. – Галлин схватил ее трость и отступил назад. Его лазпистолет ни разу не поколебался. Он двигался очень быстро и очень умело. ''А «А я еще вечно жаловалась, что он шныряет вокругвокруг»'', – подумала Лира. Галлин бросил трость и со щелчком включил люмены. При свете Лира увидела маленькую комнатку, на полу которой были сложены кипы религиозных текстов, а на стенах – выведены символы, такие же, как те, что она встречала на местах убийств. Еще она увидела Венна, бесчувственного и крепко связанного в углу. На кляпе у него во рту была кровь.
– Дедикант Галлин, – проговорила она, оценивая дистанцию до него, до ее трости. Он стоял в непринужденной, подготовленной позе, и Лира была абсолютно уверена, что он сумеет прожечь дыру у нее в груди, прежде чем она успеет сделать и пару шагов. – Ты поднял на меня руку.
– Ненадолго, – произнес он, и от уверенности его спокойной улыбки делалось не по себе. – Но вы хотите, чтобы я выражался ясно, поэтому позвольте изложить все по-простому. Я родился и вырос в Солекамне, неподалеку от Черных Водопадов. В детстве меня привезли сюда посмотреть на сожжение Ткачей. Это был просветляющий опыт.
''Костры «Костры прошлого остывают поколениями'', – подумала Лира. – ''Если не вспыхивают вновьвновь»''.
– Как и вы, я увидел, что злу дали отпор и сожгли его, и мне захотелось тоже это делать, – сказал Галлин. – Однако вместо того, чтобы присоединиться к культу, я присоединился к Гвардии. Провел там много лет. Столько кампаний. В основном, усмирение гражданских войн, битвы с мятежниками и бандитами на десятке разных планет, но я повидал там и ужасы. Ксеносов. Вы когда-нибудь видели орка, пока были там, матушка?
– Едва не убил, – ответил Галлин. – Он избил меня, и я позволил ему это, но в конце он решил дать мне искупление. Вынес епитимью, чтобы показать мне, что чистота требует боли. Отец Крейвин очень верил в чистоту через боль.
– Он мог бы быть комиссаром, – продолжил он. – Но отцу Крейвину недоставало силы для схолы прогениумСхолы Прогениум. Я не сразу это разглядел. Только когда помог ему укрыться в том месте. Вот тогда-то я его и понял. Он был слаб. Никогда не бывал за пределами этого мира, как мы. Он бы там не выжил. Крейвин считал себя сильным, но лишь потому, что ему нравилось причинять боль слабым. Тем, кого он должен был защищать. Как защищали мы.
– И ты убил его.
– Я читал те книги, наблюдал за вашими ритуалами, молился, и я понял. Если я возьму тех, кого вы очистили, тех, кого омыли своей исповедью, то смогу отправить их души к Нему, пока они не замарали себя вновь. Они напитают Бога-Императора, поддержат Его в битве со всем злом. Такова была моя работа. – Галлин посмотрел на нее, и его руки быстро пришли в движение. Он убрал лазпистолет, но вытащил клинок, длинный и ужасно острый. – Наша работа.
– Наша работа, – повторила Лира. Ножом вроде этого он убил орка, но ярость внутри вызывала у нее желание проверить его прыть. ''Рано«Рано. НавернякаНаверняка»''.
– Знаю, это непросто понять, – сказал Галлин, отступая к Венну. – Вот почему я забрал его. Он работает на Натту, но нравится вам. Он не может быть так уж плох. Так позвольте мне показать вам. Исповедайте его, а я совершу свой ритуал. В свете его сожжения вы увидите истину, обещаю вам. Узрите Его в пламени.
– Твои грехи, мальчишка! – Галлин раздраженно глянул на него сверху вниз. – Назови ей…
''Сейчас«Сейчас»''. Он отвлекся совсем чуть-чуть, но большего она не могла получить. Лира швырнула в Галлина склянку с чистящим растворителем. Нож рассек воздух и разнес сосуд, прежде чем тот успел попасть в цель. Очиститель брызнул на одеяние и кожу Галлина, и раздалось шипение: едкая, не разбавленная неразбавленная жидкость обожгла ему лицо. Тот двинулся вперед, не утратив от боли скорости, но он уже опоздал. За миг, потребовавшийся ему на отражение атаки, Лира успела метнуться с табурета. Она упала на пол и перекатилась. Бедро взвыло, но у нее не было времени мучиться. Рука сомкнулась на отброшенной Галлином трости, подхватив ее, и Лира встала перед противником.
Дедикант смотрел на нее, глаза за сталью клинка были печальны.
– Преподобная матушка. Не разочаровывайте меня. Не разочаровывайте ''Его''. Вам не остановить Его волю.
– Дедикант. – Пальцы Лиры сжались поверх резных святых на верхушке трости. Рельефные деревянные ножны щелкнули и соскользнули, оставив тонкую, блестящую полоску адамантия. Она повернула ручку трости, и по этой линии сверкающего металла с треском побежало силовое поле. Дойдя до острия, удерживаемого у самого пола, оно зашипело, и кусок рокрита скалобетона лопнул, рассыпавшись в пыль.
Лира крутанула силовую саблю в руке, переводя свое тело в выработанную за годы стойку, позволявшую ей сражаться, невзирая на бедро.
– С тобой говорил только твой собственный страх, а все, что ты когда-либо давал, это смерть, боль и ужас. – Бедро Лиры болело, она тяжело дышала. Ей уже давно не доводилось драться вот так, да и годы давили, но вера помогала. Сильно помогала. – Ему угодна их жизнь. Их труд, их молитва, их дела, а не рисунки их кровью на проклятой стене!
– Нет! – В отрицание была обернута злоба, и , ускользнув от следующего выпада, Галлин подался ближе и наотмашь ударил, метя ей в шею – слишком быстро, чтобы Лира смогла поставить блок. Однако в последний миг отвел атаку: острие клинка лишь царапнуло кожу, а не вспороло горло до кости. – Я творю Его работу! Я творю добро!
Она отодвинулась назад, за пределы его досягаемости. Слишком близко. Этому нужно было положить конец.
– Преподобная матушка! – прохрипел он, и она занесла меч в руке.
– Ты согрешил против Него, Галлин, – произнесла она, и при взгляде на это жалкое, глупое создание, умиравшее перед ней, ее злость вдруг пропала. ''Ну «Ну почему наши величайшие прегрешения обязательно облекаются в то, что нам кажется добродетелью?»'' – Теперь прими свою кару.
Ее рука обрушилась вниз, и она почти не почувствовала, как клинок прошел сквозь его шею.
– Расскажите, или не рассказывайте. Все кончено.
Она взяла чашку чая, остывавшего на уголке стола, и отпила. Это совсем не помогло смыть привкус горечи во рту. ''Еретик «Еретик и убийца жил у меня под носом в доме ИмператораИмператора»''. И она ничего не заподозрила. Она выживает из ума на старости лет?
Венн отложил притирку.
Лира заставила себя улыбнуться.
– Я в порядке, пробатор -терциус. Ступайте, во свете Его.
Он кивнул и удалился, а она с трудом поднялась и подошла к окну. Увидела внизу его, шагающего в цветном свете витража. ''Сколько «Сколько раз я должна смотреть, как горят виновные и невинные?»'' Не задумываясь, Лира опустила руку и впилась ей в бедро, чтобы там вспыхнула боль.
Грех гордыни – так печься о себе. Этой ночью она отдала себя служению Ему, и будет служить Ему впредь, чего бы Он от нее ни попросил.
Тяжело опираясь на трость, Лира развернулась и направилась к пустому святилищу, где преклонила колени, воняя дымом и смертью, и держала свою исповедь, пока солнце снова не взошло и не зажгло огонь в Его терпеливых стеклянных глазах.
