Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3094
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =1415
|Всего =43
}}
– Вы спасли меня дважды, и я не брошу вас умирать здесь, – произнесла она, как-то вздергивая его на ноги. Они поковыляли прочь от побоища, но в конце прохода Сол быстро обернулся и бросил последний взгляд на изломанное тело, лежащее в коридоре.
=== '''5''' ===
– Это я должен был требовать этой встречи, – пробормотал паланит-капитан Канндис.
Он бросил взгляд на своих сопровождающих, которые держали под прикрытием церковную дверь – Гендрокса и… второго. Никто из них не ответил, видимо полагая его замечания риторическими. Возможно, так и было, однако он все еще оставался старшим из силовиков в Перикулусе. Ему отдали конкретные распоряжения поддерживать мир, и он исполнял эти распоряжения наилучшим возможным образом при ограниченных ресурсах. Он – закон, Закон Хельмавра. Гильдийцы и вожаки банд должны искать аудиенции у него.
Лорд Пьюрберн не сделал ничего подобного.
Паланит-капитан Канндис не слышал его вступительную проповедь, но увидел последовавшие за ней перемены. Во-первых, наплыв членов дома Кавдор. Они двигались в тени, словно крысы, прогрызая себе дорогу сквозь трещины Перикулуса. Первые смерти он списал на мелочное соперничество и старую вражду. Однако тут прослеживалась закономерность: неприятности, похоже, никак не затрагивали один из Домов, и не требовался детектив, чтобы увидеть, как их ряды растут. Верующие из Кавдора являлись самой крупной группировкой в Перикулусе и, возможно, превосходили по численности всех остальных, вместе взятых. Они принимали к себе кого угодно, лишь бы у тех была вера.
Он вздохнул и глянул на дисплей цифровых часов, красовавшихся на дальней стене. Больше в помещении не было почти ничего примечательного. Над скособоченной кафедрой, возведенной несколькими днями ранее, была наспех выцарапана эмблема Экклезиархии. Рядами стояли скамейки, вырезанные из защитных плит и установленные на ржавых опорах. На скамье около кафедры сидел Гладшив, сцепивший руки в молитве. Служащий явно купился на извращенную интерпретацию Имперской Веры от дома Кавдор.
Взгляд Канндиса опустился на пол. Тот грубо отскребли, но все равно остались пятна крови и другие, менее поддающиеся опознанию следы. До недавней переделки комната, судя по всему, была хранилищем стимуляторов, хотя к тому моменту, когда Канндису об этом сообщили, тайник уже сожгли – вместе с двумя боевиками Ван Сааров, которые якобы надзирали за его работой. Склад для незаконных делишек теперь стал церковью. Возможно, это был прогресс.
Канндис не знал предполагаемых преступников, хотя по его опыту, любой был в чем-то да виноват. Тем не менее, правосудие вершили блюстители – мужчины и женщины, принесшие клятву. Самосуд, пусть внешне он и выглядел привлекательным решением против процветающей преступности, лишь порождал новый самосуд. Капитан не собирался лить слезы по мертвым, однако предстояли ответные действия. Люди Пьюрберна разрушили половину организации графа Технуса, но это лишь означало, что другая половина озлоблена и хочет поквитаться.
Он постучал пальцами по скамье. Отчаянно хотелось палочку лхо, но это бы задало неправильное настроение. Так он будет выглядеть нервозным, словно не держит все под контролем. Вместо этого он переместил свое внимание на силовиков по бокам от двери. Гендрокс и… кто же второй? Сисфант? Оба были в шлемах, с оружием наголо. До такого не должно дойти, напомнил он себе. Лорд Пьюрберн не отброс общества, просто гильдиец из Города-Улья, который сейчас спустился изрядно ниже.
– Капитан Канндис. Мои извинения за опоздание.
Голос раздался позади него. Канндис обернулся. Лорд Пьюрберн стоял у алтаря. Его багряное одеяние каким-то образом сохранило первозданную чистоту, на хорошо очерченном лице была жесткая улыбка. По левую руку от него стоял один из огромных слуг Меркатор Пирос: кошмарное слияние металла и плоти. Нижнюю челюсть заменяла металлическая решетка, откуда с шипением исходил пар, а правая рука оканчивалась дымящимся соплом. Справа от Пьюрберна находился один из крыс-кавдорцев, лицо которого скрывала зловеще ухмыляющаяся маска. Канндис смог разглядеть только налитые кровью глаза, и посчитал это достаточным свидетельством того, что человек полностью безумен.
Канндис встал, зажал шлем под мышкой и чопорно зашагал навстречу гильдийцу.
– Я – паланит-капитан Канндис, – рявкнул он, а потом вспомнил, что Пьюрберну и так уже известно его имя. Внезапное появление выбило его из колеи. Должно быть, тут имелся потайной вход.
– Я – лорд Сайлас Пьюрберн, – с улыбкой произнес гильдиец. – Рад встрече с вами, капитан.
– Жаль, что не могу сказать того же, – отозвался Канндис, свирепо глядя на него. – Вы знаете, сколько сожжений произошло с того момента, как вы привели в Перикулус этих кавдорских крыс?
Лорд Пьюрберн вздохнул, и на его морщинистом лице появилось страдальческое выражение.
– Да. Боюсь, я отчасти должен взять на себя ответственность за это.
– Стало быть, они действуют по вашему приказу?
– Когда я услышал, что Перикулус вновь обнаружен, то устремился сюда, чтобы исполнить обеты, данные моими предками, – продолжил Пьюрберн, игнорируя вопрос. – По пути я миновал множество поселений. Боюсь, мое волнение взбудоражило пыл наиболее фанатичных обитателей Улья Примус. Я польщен тем, что они решили последовать за мной, невзирая на опасности.
– Теперь опасностей больше, – пробурчал Канндис. – Эти маньяки в ответе за большее число смертей тут, чем преступники и еретики вместе.
– Вы должны простить их, – ответил лорд Пьюрберн. – Многие из них родом из более набожных частей подулья. Они не привыкли к логовам греха и ереси. Некоторые привели с собой детей, стариков и убогих, надеясь на новую жизнь. Обнаружив, что среди них живут торговцы стимуляторами и головорезы, они ощутили, что необходимо действовать.
Канндис вздохнул и обвел взглядом недавно отремонтированную церковь.
– Лорд Пьюрберн, – произнес он. – У меня нет особого желания преследовать тех, кто в ответе за… обустройство этой церкви. Однако несанкционированное насилие должно иметь последствия.
– Разумеется. Вот почему я хотел представить вас брату Тритусу.
Он кивнул на кавдорскую крысу рядом с собой. Тот продолжал глядеть на Канндиса с плохо скрываемой ненавистью.
– Брату Тритусу будет поручено управлять этой церковью и помогать верующим, – сказал Пьюрберн. – Это только начало. Уже обустраивается орфанариум для призрения и воспитания молодежи. Перикулус вновь займет важное место. Даю вам слово.
Канндис подался поближе. Его лицо оказалось в дюйме от лорда Пьюрберна.
– Я отвечаю только перед лордом Хельмавром. Ему решать, чем станет Перикулус.
– Конечно, – отозвался лорд Пьюрберн. – Простите за дерзость.
– Наша главная проблема в нехватке еды, а не веры, – продолжил Канндис. – В этом, да еще в проклятом холоде.
– Не беспокойтесь. Я уже связался с коллегами из Меркатор Паллидус. Припасы и бригада Размольщиков прибудут через считанные дни. Что же касается температуры, то когда я закончу прометиевые магистрали, Перикулус в полной мере получит тепло и энергию, необходимые для процветания.
Канндис рассмеялся. Прозвучало невесело.
– «Процветание», возможно, преувеличение. Для начала – «выживание».
– Я дорожу вашей оценкой, паланит-капитан, – ответил Пьюрберн. – Однако подозреваю, что она была сделана до моего прибытия. Не сомневайтесь, я восстановлю величие Перикулуса. Каждая часть купола станет такой же, как прежде, каждый факторум будет работать в полную силу.
Канндис покачал головой.
– Это невозможно. Рабочих недостаточно, чтобы…
– Рабский караван Меркатор Сангвис уже в пути.
– Факторумы даже не пригодны к работе! – взорвался Канндис. – Там половина кварталов под угрозой обрушения. Что я, по-вашему, должен делать с таким количеством дополнительных тел? Дополнительных ртов? Дополнительного хаоса?
Пьюрберн развел руками.
– Боюсь, все уже устроено. Они будут здесь через день-два.
– Вы глупец, Трон вас прокляни! – выругался Канндис. Услышав это, Гладшив, который все еще склонялся в молитве, подскочил и едва не опрокинулся со скамьи. Канндис яростно уставился на него, и служащий опустил голову, однако паланит-капитан успел заметить в его глазах презрение.
Пьюрберн улыбнулся служащему, а затем снова повернулся к Канндису, ничуть не смутившись от его вспышки.
– Старший паланит-капитан, мне жаль, что я взвалил на вас это бремя, – сказал он. – Однако я обладаю существенными ресурсами. Я могу предоставить оружие и опыт, чтобы помочь сражаться со скверной.
Канндис рассмеялся.
– Записаться хотите?
– Старик вроде меня будет обузой, – с улыбкой произнес Пьюрберн. – Но я могу помочь иначе. Эта врезка, которая сейчас обслуживает ваши потребности – убогая работа, даже для преступника.
– Эта врезка была задействована на временной основе, чтоб обеспечить наш штаб, – чопорно ответствовал Канндис. – Если желаете, могу процитировать закон и контракт в подкрепление…
– В этом нет нужды, – сказал лорд Пьюрберн. – Но коль скоро я теперь здесь, временное решение более не требуется. Возможно, я в силах помочь еще с чем-нибудь? Я мог бы покарать графа Технуса и его шайку за кражу прометия, в то же время обеспечив надлежащее снабжение вашей участковой крепости.
Он снова улыбнулся. Впалые щеки придавали этому выражению лица что-то мертвенное. Канндису случалось вылавливать трупы с более располагающими ухмылками. Этот человек был змеей и скрупулезно использовал интонацию и мимику, чтобы изобразить искренность. Тем не менее, он оставался гильдийцем, и именно так там и велись дела. От Канндиса не требовалось верить человеку, если он верил в его цель.
– Вы просите меня санкционировать эти действия?
Лорд Пьюрберн торжественно кивнул.
– Именно так. Вы – закон, паланит-капитан. В ваших руках вся власть, и мне не хотелось бы вести себя в манере, которую могут счесть неуважительной.
– Ну ладно, – произнес Канндис. – Разбирайтесь с этим делом о краже прометия, но даже не думайте трогать нынешнюю линию, пока не будете готовы удовлетворить наши потребности. Я не собираюсь снова спать в холоде.
– Ну конечно, сэр, – отозвался Пьюрберн с резкой улыбкой. – Хотя признаюсь, что я предвидел ваш ответ и уже кое-что устроил. К вашему возвращению участковая крепость воссияет столь же ярко, как правосудие Хельмавра, а вас будет дожидаться теплая постель.
– Приятно это слышать.
– Я выполняю свои обещания, паланит-капитан, – сказал Пьюрберн, продолжая улыбаться. – В сущности, со вторым вопросом я тоже уже разобрался. Прошу вас, идемте со мной.
Он прошел мимо Канндиса, а следом двинулись его подручный-кавдорец и огромный Пиромагир. Даже Гладшив вскочил на ноги, но затем заколебался, и его взгляд заметался между Пьюрберном и Канндисом.
– Что происходит, во имя Трона? – требовательно вопросил Канндис, потянувшись к пистолету. Однако они проигнорировали его, шагая к церковным дверям. Священник выбежал вперед и распахнул их.
Рев паствы оглушал. Пылающие факелы отгоняли мрак, а сотни голосов пели литургию ненависти. Пока Канндис отсутствовал, они не сидели без дела: сразу перед церковью был установлен столб для сожжений, к которому привязали двух человек. Те не сопротивлялись. Канндис не знал точно, способны ли они вообще на это. Суставы обоих были вывернуты под неестественными углами, а лица уродовали синяки и кровь. Однако Канндис кое-как смог узнать графа Технуса. Второй, видимо, был его заместителем. Гоб, что ли? Он так и не успел узнать его имени.
Лорд Пьюрберн взошел на платформу рядом с ними, а Тритус тем временем стал заводить толпу.
– Братья и сестры! – провозгласил он, когда Канндис медленно вышел из церковных врат. – Лорд Пьюрберн принес огонь Бога-Императора в глубины подулья. Хоть все мы и грешны, но докажем Ему, что достойны, и покарает тех, кто пытался украсть Его свет!
Канндис ожидал гортанного рева одобрения, но они молчали. Слышалось только потрескивание факелом и жуткий хрип связанных бандитов, которым тяжело давался каждый вдох.
Лорд Пьюрберн склонил голову.
– Верные служители Бога-Императора, – прожурчал он чуть громче шепота. – Перед вами стоят двое грешников. Движимые алчностью, они похитили мой священный прометий.
Толпа неодобрительно зароптала. Послышались крики возмущения и призывы к возмездию. Лорд Пьюрберн поднял руку, прося тишины.
– Хуже того, – продолжил он. – Они похитили собственность лорда Хельмавра.
Из толпы донеслось бормотание – гораздо менее благосклонное, чем прежде. Для верующих из Кавдора существовал лишь один правитель, достойный их уважения: сам тан. Хельмавр в лучшем случае был ему ровней, а в худшем недалеко ушел от грешника из шпиля. Произнесение его имени принесло мало поддержки со стороны прихожан.
Лорд Пьюрберн мгновение выдерживал взгляд Канндиса, а затем посмотрел на Вечное Пламя, установленное на его платформу.
– Однако лорд Хельмавр и я – всего лишь слуги, которым поручено следить, чтобы Его воля воплощалась в жизнь, и Его жертва не стала напрасной. Мы несем Его свет, дабы сдерживать тьму.
Он снова повернулся к графу, и заговорил сдавленным голосом, словно в гневе:
– Истинное преступление здесь – кража света Бога-Императора!
Вот теперь паства взвыла от ярости. Канндис стоял достаточно близко и увидел, что некоторые от омерзения царапают собственную плоть, подавленные отвратительностью деяния. Тритус приблизился к лорду Пьюрберну, держа незажженный факел, конец которого был обмотан тряпьем, пропитанным прометием.
Пьюрберн вперил взгляд в Канндиса. Прихожане, как один, последовали его примеру.
– Паланит-капитан Канндис признал серьезность этого преступления, – произнес он. – Он наделил меня властью решить этот вопрос и все подобные ему. Я вечно благодарен ему и его отряду Паланитских Блюстителей за ту защиту, которую они предоставляли до настоящего момента.
Канндис ничего не сказал, вместо этого поглядывая на толпу. Те не выглядели столь же благодарными. Похоже, в лучшем случае, некоторые из них смирились с тем, что он – пока что – не враг. Но судя по выражениям их лиц, это вскоре могло измениться.
Лорд Пьюрберн протянул факел к Вечному Пламени на своей платформе. Пропитанная прометием тряпка на конце слегка полыхнула и загорелась.
– Верующим ведомо, что огонь – символ очищения, – прошептал он, поднимая факел так, чтобы все его видели. – Но никогда не забывайте, что святость несет не сам огонь. Это дар Бога-Императора.
Он подошел поближе к столбам для сожжения. Преступников, несомненно, уже успели облить прометием. Канндис ожидал, что взметнется пламя, но к его удивлению, лорд Пьюрберн положил мерцающий факел между ними. Тот был маленьким, его едва бы хватило, чтобы опалить им ботинки. В это же время Тритус вскинул руку, и факелы в толпе один за другим потухли, пока не остался лишь этот трепещущий огонек.
Лорд Пьюрберн уселся на трон. Вечное Пламя очерчивало его силуэт. Все остальное было погружено во тьму, исключая лишь крошечный ореол, отбрасываемый факелом.
– Эти люди растрачивали топливо Бога-Императора, – прошептал он. Каждое слово было взвешено, каждое изменение интонации выверено. – За содеянное они сгорят. Но я не стану и далее тратить прометий Бога-Императора на недостойных. Только не тогда, когда у нас есть сила веры. Вместо этого я прошу присоединиться ко мне в молитве. Прошу вас молить Его ниспослать свою милость.
Он склонил голову. Канндис мог только предположить, что прихожане поступили так же: теперь было слишком темно, чтобы их увидеть.
Вот значит как. Капитан со вздохом достал из кителя палочку лхо и сунул ее в рот. Должно быть, в место казни встроен какой-то клапан или трубопровод. Когда его приведут в действие, осужденные внезапно вспыхнут, тем самым подтвердив праведность похода лорда Пьюрберна. Ловкий ублюдок, никаких сомнений.
Нащупывая зажигалку, Канндис напоследок еще раз глянул на двоих людей. Он питал к ним мало жалости. Оба были преступниками, повинными во множестве известных прегрешений и, без сомнения, намного большем количестве нераскрытых. Тем не менее, зрелище того, как они горят, не доставило бы ему удовольствия. Все это мероприятие выглядело излишне театрально.
Палец завозился с зажигалкой.
Она сработала, и тут столб для сожжений внезапно взорвался; пламя взметнулось на тридцать футов. Времени на крики не осталось: от обоих тел за считанные секунды остался пепел. Но Канндис едва смог это увидеть, потому что огонь его зажигалки тоже полыхнул, обжигая ему лицо и опаляя волосы. Он выругался и нырнул обратно в церковь, сбивая пламя. Прихожане не обратили на это внимания, распевая свои псалмы очищения.
Гладшив все еще торчал в дверях, оцепенев.
– Воды! – бросил Канндис, затаптывая огонь.
Служащий метнул взгляд на церковную купель, но замешкался.
– Но… он благословлен…
– Сейчас же! – резко оборвал его Канндис, хватая Гладшива за воротник и наполовину отшвыривая в сторону. Он посмотрел назад. Снаружи паства продолжала ликовать, радуясь продолжавшему пылать невероятному костру. Даже лорд Пьюрберн улыбался – возможно, это было первое искреннее выражение, какое Канндис видел на лице этого человека. Все они блаженствовали в адском зареве.
Все, кроме Тритуса, священника. Его взгляд был прикован к Канндису, и ненависть в нем перестала быть плохо скрытой.
<br />
