Изменения

[[Горнило Спасения / Salvation`s Crucible(рассказ)|Горнило Спасения / Salvation`s Crucible]]

''Внутренняя стратификация городов-ульев также представляет собой познавательное зрелище. Вся структура улья является копией вертикального отображения социальных статусов его жителей. На вершине находится знать, под ней – рабочие, а под рабочими располагаются отбросы общества, изгои. Особенно это становится очевидно на примере улья Прим, резиденции губернатора планеты лорда Хельмавра Некромундского. Аристократы – дома Хельмавр, КатталКаталл, Тай, Уланти, Грейм, Ран Ло и Ко`Айрон – обитают в «Шпиле» и редко выходят за «Стену», которая существует между ними и громадными кузницами, а также жилыми зонами непосредственно города-улья.''

Поднявшись, Сол последовал за доктором на другой конец медицинского отсека. Большую часть времени тот пустовал, работая с нагрузкой лишь после происшествий – штормового всплеска, или же продолжительного магнитного импульса. Однако дальняя койка была занята. На глазах у Сола доктора доктор начал проверять пациента, с еле слышными проклятиями осматривая перевязки и оценивая прогноз медицинской системы.

СолвсталСол встал, и по улыбке Севериора понял, что это была ошибка. Однако отступить он не мог. Он уже дошел до двери, когда старик заговорил:

Последовала пауза. Затем в поле зрения выступила Ангвис. На ней не было плаща – возможно, тот показался слишком сковывающим движения для подобного шпионажа. Обнаженные руки были бледными, как дым.

– Тело Тела сгорели в пепел – не моя вина, что там мало что можно было собрать.

Потом произошло какое-то движение, и создание вдруг схватилось за глотку. Тень вздернула его вверх, и из-под него выкатилась Элле, прижавшаяся спиной к пункут пункту сбора пошлины. На шее бьющейся твари появилась багряная черта, из раны закапала кровь. Потом голова резко дернулась вбок, и создание повалилось.

Голос шпионика мерзко журчал, будто сточная вода; слова сливались в сплошной отвратительный поток. Сол скривился, а Ангвис повернула регуляитор регулятор у себя на запястье, и тем темп речи существа замедлился.

– Вот почему я вас терпел. Из-за того, что вы собой олицетворяли, из-за вашего потенциала. Но вот вы лежитет лежите тут – жертва одержимости доказать собственную праведность. Совсем как ваша мать. Лорда Пьюрберна теперь не победить. Мы уже приняли плату в обмен на то, что не стали препятствовать его последней авантюре. Если бы вы реализовали свой потенциал, стали ценной номинальной фигурой, тогда Гильдия Прометия, возможно, почувствовала бы, что должна предложить больше. Но вы промотали принадлежащее вам по праву рождения, пытаясь выжать еще несколько вольт из умирающей системы.

Она поежилась, плотнее кутаясь в плащ. Лагерь они поставили под огромным атмосферным регулятором. Вытяжной вентилятор был не меньше тридцати футов в поперечнике, но уже давно приржавел в закрытом положении. Тем не менее, из клапанов сочилась струйка воздуха – достаточно, чтобы к самым нижним уровня уровням продолжала цепляться жизнь. Однако тут было холодно и становилось все холоднее.

– Братья и сестры! – провозгласил он, когда Канндис медленно вышел из церковных врат. – Лорд Пьюрберн принес огонь Бога-Императора в глубины подулья. Хоть все мы и грешны, но докажем Ему, что достойны, и покарает покараем тех, кто пытался украсть Его свет!

Она стояла с оружием в руке, и у нее чесался палец на активаторе. Рядом с ней находилась все еще продолжавшая дрожать Элле, а мимо шли рабы, скорбная процессия которых брела в ворота Перикулуса. У многих остались шрамы от путешествия: с их кожи сочилась влага после того, как безглазые создания взяли свою плату. Другие сюда не добрались. Она уже просила Элле уточнить цифры, но девушка практиечески практически не говорила с момента нападения. Вирэ украдкой бросила на нее взгляд. Та смотрела прямо перед собой остекленевшими глазами.

– На самом деле, никогда ее не встречал, – ответил Калеб. – Но я задолжал ее дедустарику. Удачи с барышами, банкир.

– Я из дома Делак, – улыбнулась Ангвис, прикрепляя линзу обратно. – Мой Дом гордится сдержанностью и терпеливостью. Однако даже мне нелегко. Дом Кавдо Кавдор зиждется на религиозном фанатизме. Они почитают ненависть и злость как выражения воли Бога-Императора. Сдержанность им неведома.

– Давай просто пойдем обратно, – прошептал он, оглянувшись на руины. Пленница стояла в дверях, наблюдая за ними. Странное дело, возможно сбой фото-окуляров. Однако в тот момент все выглядело почти так, словно ее глаза сияли, как умирающие звезды.  ==='''5'''===  Лорд Сорроу, спотыкаясь, брел вперед со связанными руками. Его вермисийский наряд был покрыт пятнами и изорван. По бокам от него шли двое в масках, удерживавшие его руки. Позади он слышал приглушенные шаги своих Размольщиков. Те были связаны таким же образом, а в поясницу им упирались дробовики. Последние двое – все, что у него осталось. Возможно, ему следовало бы действовать согласно указаниям Ангвис, или даже сопроводить их в этом дурацком путешествии. Но он не доверял ее мотивам, а также суждениям Сола. До главных ворот он так и не добрался. Он терял Размольщиков одного за другим: их расстреливали в промежутках между проулками, или утаскивали в тень бледные цепкие руки. Пред-предпоследнего подручного он лишился из-за шелковистых нитей паука-шара. Тем не менее, тот не сдался легко, молча рубя панцирь твари, даже когда она запустила свои клыки ему в плечо. Сорроу сбежал – двое последних Размольщиков наступали ему на пятки – и едва не налетел на блюстителя, сидевшего с краю переулка. Шлем того был помят, забрало отсутствовало, и Сорроу показалось, что он узнал линию подбородка паланит-капитана Канндиса. Человек открыл рот, чтобы заговорить, но они проигнорировали его. Власть закона ничего не значила. Блюстители уже не играли никакой роли. Ему в спину врезалась рука, опрокинув вперед и вернув к настоящему. Он упал лицом в трупный пепел, но его вздернули в вертикальное положение. Размольщики больше не пытались помочь – клейма дома Кавдор уже привили им сдержанность. Когда в глазах прояснилось, Сорроу увидел что-то впереди: сумрак нарушало кольцо обвалившихся костров. В воздухе стояла промышленная вонь, но на фоне выхлопов он уловил знакомый аромат. Смерть. Иронично. До текущего момента этот запах ассоциировался у него с успехом. Его провели между огней, и кожу стянуло от жара. Воздух был затянут сернистым дымом, но Сорроу сумел различить фигуру в центре круга. Трон больше не висел на пламени, вместо этого изрыгая смог. Горнило остыло, одеяния были изодраны. Однако даже несмотря на прикрывавший лицо капюшон, Сорроу узнал лорда Пьюрберна во всем его поблекшем великолепии. – Лорд Сорроу, – произнес тот, откидываясь в кресле и сводя пальцы вместе. – Вот и опять я вершу суд, а вы говорите в защиту. – Лорд Пьюрберн, – отозвался Сорроу, склоняя голову. Его руки все еще держали. – Для меня такое облегчение узнать, что вы живы. – Как и вы. Пока что. – У меня было срочное дело, и я не смог посетить церемонию, – сказал Сорроу. – В тот момент я был чрезвычайно огорчен. Оглядываясь назад, я полагаю, что должен благодарить Бога-Императора за свою счастливую судьбу. – С чего бы Богу-Императору растрачивать свою милость на вас? Сорроу улыбнулся, и его взгляд метнулся между костров, где ждали голодные глаза. – Что ж, как бы то ни было, я жив. Чем могу помочь? – Вы побежали. Никто не может покинуть Перикулус без моего разрешения. – Я опасался, что вы мертвы, мой повелитель. Разумеется, я побежал. – Я хранитель пламени Бога-Императора, – произнес Пьюрберн, раскидывая руки. – Со мной воля Его. Я не могу умереть от рук предателя. – Рад это слышать, мой повелитель. Простите мне мою глупость. – Вы предатель, лорд Сорроу? Голос был мягким и манящим, как сеть паука. – Нет, мой повелитель. Я верен Богу-Императору и его праведному защитнику. – Это вы так говорите! – прошипел Пьюрберн, обвиняюще ткнув в него пальцем. – Однако подались в бега. На меня напали двое, лорд Сорроу: воры, которые нанесли удар из тени и скрылись, прежде чем я смог ответить. Вы знали об этом? – Нет, мой повелитель. – Мне не сразу это пришло в голову, – продолжил лорд Пьюрберн. – Но потом я вспомнил историю о тех дерзких бойцах с арены, которых отпустили на ваше попечение. Скажите, они все еще у вас? – Нет, мой повелитель. Я позаботился о том, чтобы их отправили предстать перед гильдийским правосудием. – Интересно, – произнес Пьюрберн, и под капюшоном блеснула его улыбка. – А что бы вы сказали, сообщи я вам, что некоторые утверждают, будто именно они в ответе за это кощунство; что они похитили Его Вечное Пламя? – Я был бы в ужасе и растерянности, мой повелитель, – ответил Сорроу. – Если желаете, я мог бы связаться со своими партнерами. Тем не менее, как я понимаю, происшествие окутано неясностью: несомненно, в рамках нападения был выпущен какой-то патоген или токсин. В силу этого я бы смиренно предположил, что подобные воспоминания – в лучшем случае подозрения.  – Резонное мнение, – кивнул Пьюрберн, рассеянно поглаживая бороду пальцами. – Справедливо. Весьма справедливо. А цивилизованные люди должны тщательно все обдумывать, прежде чем выдвигать обвинения или угрозы. – Мудрые слова, мой повелитель. – Увы, я полагаю, что время цивилизованности прошло. Пьюрберн трижды постучал пальцем по своему запястью, и кавдорцы пришли в движение. Спустя мгновение Сорроу услышал рычание – его Размольщик снес охранников в сторону и подхватил упавшую алебарду, направляясь к лорду-пироцею. Громилу поглотил шквал пламени, превративший его в живой костер. Второй Размольщик прыгнул вперед, заслоняя Сорроу от жара своим телом. Это избавило Трупомола от зрелища того, как первый Размольщик поджаривается заживо: как чернеют кости и пузырится жир. Но он все равно чувствовал запах – аромат опаленной плоти, который почему-то одновременно казался аппетитным и тошнотворным.  Пламя угасло, тело рассыпалось в пепел, и громадный Пиромагир шагнул вперед. Из руки с конфоркой сочился дым, наконечник приобрел желтовато-красный цвет от нагрева.  – Мы покончили с банальностями и переговорами, – сказал Пьюрберн, надвигаясь на Сорроу. – Те, кто восстают против света Бога-Императора, не спрячутся во тьме. Ибо я – Его огонь. Я – Его возмездие. Сорроу сумел подняться на ноги. Последний из его Размольщиков встал между ним и Пиромагиром. Впрочем, это не имело никакого значения: даже с оружием у его помощника не было ни единого шанса против кибернетического чудовища. У Сорроу еще оставалось кольцо со скрытым внутри перстневым оружием. Единственный заряд мог бы уничтожить Пьюрберна или его мерзкого прихвостня. Однако тогда остальные навалятся толпой, и Сорроу падет под их ржавыми ножами. Пьюрберн остановился в футе от него. – Еще раз спрашиваю вас, – произнес он. – Где они? Сорроу стоял достаточно близко, чтобы видеть глаза пироцея. Они приобрели багряный оттенок, щеки были запятнаны кровавыми слезами, зрачки сжались до размера булавочного острия и напоминали следы от иголок на руке торчка. Одно неверное слово означало конец для Сорроу. – Простите меня, мой повелитель, – взмолился Сорроу, склоняя голову, пока его ум бешено работал. – Я доставил их в добром здравии коллеге из Меркатор Сангвис. Он заверил… Он сбился и нахмурился: внезапно забрезжило осознание. Ему нужно было продать ложь. От этого зависела его жизнь. Но он мог продать что угодно. – Мой повелитель, – произнес он, и на его лице проступило выражение ужаса. – Я доставил их к коллеге из Меркатор Сангвис, и мне сообщили, что их переправят к Ракку. Но теперь я задаюсь вопросом, не могла ли Вирэ Несокрушимая перехватить их, или еще раньше купить сотрудничество той стороны? Возможно, она хотела ослушаться ваших приказов и самолично осуществить правосудие, но эти двое сбежали. Если только… Он прикусил губу, словно боясь говорить. – Выкладывайте! – взревел Пьюрберн. – Мо повелитель, что, если она вообще не планировала их казнить? – прошептал Сорроу. – Что, если они изначально работали на нее? Состязание на арене могло быть коварной уловкой, чтобы скрыть их истинные намерения. Это была натяжка. Однако ложь, выстроенную на уже имеющемся предубеждении, глотают легче всего, а Сорроу до сих пор помнил накаленный разговор Пьюрберна с Лордом Цепей. Его голова оставалась склоненной, но он рискнул бросить взгляд на старика, сохраняя видимость замешательства, словно искал наставления у вышестоящего. – Простите меня, мой повелитель, – произнес он. – Она перехитрила меня. Я был глупцом. Пьюрберн не смотрел на него, сосредоточенно глядя на что-то за пределами кольца огней. Даже Пиромагир со своей дымящейся конфоркой как будто колебался. – Я подозревал ее предательство, – пробормотал Пьюрберн, потирая лицо. Его пальцы были покрыты красным, под ногтями скопились сгустки, взгляд окровавленных глаз задержался на далеком свете жилища рабов. – Вы останетесь при мне, – проговорил он. – Вы, по крайней мере, в состоянии поддерживать беседу. Ваш Размольщик понадобится для снабжения питанием, поскольку у нас мало припасов. Увы, большая часть продукции несколько обуглена, но мы должны довольствоваться тем, что имеем. – Благодарю вас, мой повелитель, – сказал Сорроу, кивая. – Однако мне потребуется оборудование, размещенное в моем жилье. Трупную муку обязательно нужно освящать, ритуалы очищения жизненно необходимы для исключения возможных… вредоносных элементов. Мы не можем просто срезать плоть с тел… – Не считайте меня дураком, лорд Сорроу, – произнес Пьюрберн с натянутой улыбкой. – Я знаю, что вы как-то приложили руку к этому бардаку. Вы все видите во мне угрозу, завидуете моей силе. Вам должно хватить ума закрыть рот и исполнять мои приказы. И, ради вашего же блага, будем надеяться, что у вас в этом деле роль наивного простака. Иначе я прослежу, чтобы вас порезали на части и скормили тем, кто этого заслуживает.   Ангвис плечом оттолкнула Сола в сторону, и ее флешеттные пистолеты всадили очередь игловидных осколков в щерящееся лицо. Сол пошатнулся, но она схватила его за руку, увлекая дальше. – Куда? – резко крикнула она. Он указал вперед. Маршрут был ему очевиден: оставшееся после псайкера свечение было ясно видимым и настолько ярким, что из-за этого он не видел опасностей в тенях. Однако тени являлись работой для Ангвис; сам он находил их просто утомительными, отвлекающими от ино-света. Тот был повсюду и нигде, словно облака на ветру. Он не имел единого источника: крошечные звездочки спонтанно возникали и так же быстро гасли. Это напоминало Солу перма-штормы – вечные, но переменчивые. И, как и там, поток обладал направленностью. Именно ей они и следовали. – Стиг-шаркун! – рявкнула Ангвис. Сол моргнул. Дорогу им преградила громадная фигура, у ног которой собралась масса кавдорцев. Существо было большим, и даже Голиаф показался бы рядом с ним карликом, стой оно вертикально. Вместо этого оно брело на четвереньках, скребя рубцеватыми костяшками по костяной гальке. Его лицо скрывал холщовый мешок. К плечам была прикручена платформа, на которой размещался тщедушный человечек, сгорбившийся за двуствольным тяжелым стаббером. – Ложись! – закричала Ангвис, бросаясь за груду щебня, и орудие выплюнуло град бронебойных снарядов. Сол вскинул руку. Выстрелы рассеялись, отраженные электромагнитным полем, и запрыгали рикошетами между развалин. Двое в толпе упали от шальных попаданий, а один заряд глухо ударил в плечо огромного стиг-шаркуна, пустив кровь. Звероподобное создание как будто практически этого не заметило и с ревом устремилось в атаку. Карлик у него на плечах палил очередями, не разбирая своих и чужих. Сол шагнул ему навстречу, готовясь к ливню выстрелов. Здоровым глазом он смотрел на чудовище, изуродованная глазница вглядывалась исключительно в ино-свет. Он набрал в ладонь крошечных звездочек, и почувствовал на лице ветер. Вокруг пальцев сгустился ореол, который сузился в слепящую булавочную головку, а затем рванулся вперед стрелой жгучего света. Та попала в стиг-шаркуна, хлестнув по его телу и поджаривая синапсы. Существо упало, а венец из молний соскочил с его тела, выискивая окружающих кавдорцев. Пока те дергались и спотыкались, Ангвис помчалась вперед, добивая из своих флешеттных пистолетов любого, кто продолжал цепляться за жизнь. Опустив оружие, она обвела Сола взглядом отсутствующих глаз. – Как вы это сделали? – Я не знаю, – пробормотал Сол, уставившись на свою руку. – Это была не молния. Оно имело ее обличье, но шторм ищет легчайший путь, быстрейший маршрут. Он не делает выбора и не убивает целенаправленно. Этот ино-свет другой. Он бросил взгляд на Ангвис. На ее лице было все то же непроницаемое выражение, и оно каким-то образом постоянно оставалось в тени. Однако теперь он видел больше. Свет был даже внутри нее. – Думаю, я понимаю, – прошептал Сол, и по его лицу расплылась незваная улыбка. – Вот оно. Движущая Сила. Единая энергия, объединяющая все. Я знал, что это правда. Я чувствовал. Всегда знал. – Сол, вам нужно успокоиться. Она замерцала. Возможно, это что-то значило? Было сложно сконцентрироваться одновременно и на том, и на другом. Когда он вглядывался слишком пристально, ино-свет становился ослепительным, будто факел в зеркале; тени отражали… и еще… что… Земля вдруг качнулась к нему навстречу. Ангвис схватила его за руку, помогая удержаться. Сол посмотрел на нее. Она опять превратилась в тень. Ино-свет угас. – Дышите. Медленно, – шепнула она. – Вам нужно оставаться сосредоточенным. – Но я это видел, – пробормотал он. – Я был так близок. Есть более значимая правда, но я не могу удержать ее в своей голове. Слишком много. Больно. – Вы пытаетесь охватить слишком многое слишком быстро. Найдите фокус внимания. Сделайте его системой координат. – Что? – Это часть процесса первичной подготовки шпиоников, – произнесла она. – Просто прикройте глаз на секунду. Сосредоточьтесь на символе, или на идее. Он закрыл здоровый глаз. Однако изуродованный продолжал ее видеть: ино-свет, связанный с тенью. При ее словах огонь замерцал, будто искрящая электросхема. Сол увидел, как она потянулась под плащ. Его рука рванулась вперед, схватив ее за запястье. Она держала знакомый с виду автошприц. Нездорово-зеленая жидкость внутри как будто переливалась. – Что в этой склянке? – спросил он. Ангвис улыбнулась. Насколько могла, во всяком случае. – Это нейро-очиститель. Помогает восстановиться после психической атаки. Мерцание. – Мое текущее состояние не слишком похоже на восстановление. На этот раз попробуйте правду. – Я не знаю точно, – ответила она. – Я не ученый. Но что я знаю, так это то, что без него вы бы до сих пор лежали парализованным в медблоке Иглы. Если хотите продолжать, вам это нужно. Ее ино-свет был едва виден. Но он горел без мерцания. Вздохнув, Сол разжал руку и подставил горло. Шприц вызвал жжение, но он к этому привык, а ино-свет уже снова стал ярким, и дорога была открыта – если бы не тень, вырисовавшаяся впереди. Они добрались до Стены Перикулуса, непробиваемой преграды на пути во внешний мир. И их цель находилась с другой стороны.   Калеб почувствовал, как на щеку упала капля. Он резко открыл глаза, и его рука метнулась к засапожному ножу, но что-то схватило его за горло и сжало с такой силой, что конечности лишились жизни.  Плывущее зрение сфокусировалось. Иктоми. Она сидела верхом на его груди, одной рукой стискивая ему трахею, а в другой держа кусок кабельной лианы. Осветительные стержни гасли, но Калеб кое-как рассмотрел ее глаза. Белки были окрашены красным, кровь стекала по щекам, будто слезы. Он попытался заговорить, поднять руку, но ее хватка стала крепче. Он почти потерял сознание. – Тихий, – проговорила она неразборчиво, словно была пьяна. Ее трясло, мускулы дергались по собственной воле, как у стимуляторщика на отходняке. – Теперь слушает, – прошипела она, чуть-чуть ослабив захват. – Слушает. – Я слушаю, – прохрипел Калеб. Иктоми вперила в него свои окровавленные глаза, выискивая признаки обмана. Не обнаружив их, она разжала хватку, встала и протерла глаза рукой. Позади нее Калеб с трудом разглядел их пленницу, которая наблюдала. Он медленно приподнялся в сидячее положение. – Иктоми, нам надо найти дока. Это… – Заткнись, – сказала она и врезала ему по лицу. Он покачнулся, едва удержав равновесие. Удар был сдержан, но не сильно. Он поднял взгляд. Иктоми дрожала, ее левая рука держала правую, борясь за контроль. – Тебя нужно… ограничить, – произнесла она, кивая на лианы у его ног. – Не спорить. – А потом что? – Сам сообрази! – огрызнулась она, скрещивая руки за спиной и опускаясь на колени. – Вечно я. Вечно я исправляю твои ошибки. Без тебя было бы лучше. Свободнее. – Вероятно, – кивнул он. – Но мы связаны клятвой. – Глупой, – проговорила она надламывающимся голосом. – Глупой клятвой. Глупой детской клятвой. Дурацкой. – Но ты ее дала, – сказал он, делая шаг ближе. – Дала слово. Поклялась меня защищать. Ты не можешь отказаться от этого обещания. Твое слово – твое обязательство. Она дернулась. Вены у нее на шее пульсировали. Дыхание звучало как шипение. – Я бы хотела убить тебя, – тихо произнесла она. – Всех вас. Вы забрали у меня дом и народ. Вы своей жадностью и чванством породили этот кошмарный мир. Ты до сих пор жив, потому что когда-то я дала слово. Но мне все меньше и меньше дела до слов. – Ты хочешь меня убить? Убить нас всех? – приглушенно спросил Калеб, покосившись на пленницу. – Да. – А ее? – поинтересовался он. Иктоми проследила за его взглядом и нахмурилась. – Нет, – прошептала она, изучая девушку так, словно видела ее впервые. – Никакой злости? Никакой кровожадной ярости? – Нет, – тихо произнесла она. – Никакой ярости. Ее глаза сузились. Они разом пришли в движение. Иктоми вскочила на ноги и схватилась за нож. Но Калеб преградил ей путь, вскинув лазпистолет. Она уставилась на него почти что весело, рот растянулся в жестокой улыбке. – Думаешь, ты можешь меня остановить? – поинтересовалась она. – О, я не ''думаю'', что могу тебя остановить, – отозвался Калеб, целясь из пистолета ей прямо в грудь. – Вот как? – Ага, – сказал он. – Я не думаю, что могу тебя остановить. Ты могла бы меня убить в один миг. Пожалуйста, не надо. – С дороги. – Не могу. – Почему? – Потому что я не могу позволить тебе ее убить. Она яростно уставилась на него, покачивая головой взад-вперед. Это напомнило Калебу кота-фирра, которого он как-то видел на окраинах Города-Улья. – Это она делает, – прорычала Иктоми. – Ты не знаешь наверняка. – Мне не хочется ее убить. Это не нормально. – Она безоружна. Мы просто не убиваем безоружных людей. Таков кодекс. Иктоми разразилась хохотом. Калеб никогда прежде не слышал такого звука и надеялся, что никогда не услышит его впредь. Она нахмурилась, тоже удивленная вспышкой. Неохотно опустила клинок.  – Может, ты и прав. – Спасибо, – сказал он. – Теперь я… Пол врезался ему в лицо, а через секунду он ощутил удар. Пистолет пропал. Он поднял глаза и увидел, что тот у нее: оружие было нацелено точно в лицо пленнице. Слишком быстрая. Ему было ее не остановить. – Не… Она нажала на спуск. Цель находилась от нее в считанных футах. Промахнуться было невозможно. Однако заряд так и не достиг пленницы, взорвавшись в нескольких дюймах от лица. Калеб бросил взгляд на Иктоми. Та сделала еще один выстрел. Тот тоже так и не попал в цель. – Это она, – пробормотала Иктоми, кидая ему пистолет. – Свяжи меня. Сейчас же. Нет, – ответил Калеб, поднимаясь и указывая на дверь. Нам просто надо убраться отсюда. Мы… Но вход в убежище был запечатан. Засовы приплавили то ли нагревом, то ли кислотой. – Туда не выйти, – прошептала Иктоми. – Они идут. Я пыталась запереться от них, но теперь мы в ловушке. С ней. Не видела в ней угрозу. Глупо. Слишком злилась, чтобы ясно мыслить. – Вот поэтому нам и нужно… Она уставилась на него. Из ее глаз свободно текла кровь. – Слишком поздно ее останавливать. Следовало действовать быстрее. Теперь мы не можем. Она упала на колени, сцепив руки за спиной и продолжая глядеть на него. – Не повторяй такую же ошибку со мной.  ==='''6'''===  Дисплей инфопланшета внезапно отключился, и Сорроу выругался. Он оглянулся через плечо, ожидая, что перед ним в любой момент могут оказаться головорезы Пьюрберна. Однако его закрывали широкие плечи Размольщика, а кавдорцы были заняты своей кровавой работой. Казнь, а может и мученичество. Стало сложнее находить объяснения насилию. Какое бы безумие не поглотило купол, оно усугублялось. Ангвис была права. Он постучал по инфопланшету; пальцы были скользкими от пота. Это жара? Нервы? Или нечто более коварное? Раньше он считал, что не подвержен безумию – либо благодаря силе воли, либо из-за минимальности контакта. Однако, возможно, он лишь отсрочил неизбежное. Заметив свое отражение в экране инфопланшета, Сорроу оттянул веко, осматривая склеру. Та действительно выглядела воспаленной. Но опять же – воздух был затянут дымом от горящих трупов. Стуча по экрану, он вполглаза поглядывал себе за плечо. Тритус говорил со сморщенным стариком, лохмотья которого подергивались, будто жили собственной жизнью. На глазах у Сорроу из рукава появилась крыса. К ее голове была примотана лентой незажженная свеча. Они и впрямь обезумели. Инфопланшет вдруг загудел и ожил. На него уставились две фигуры, хотя ни одна из них не показывала своего лица. Они носили изысканные маски из девственно чистой бивневой кости, совершенно не похожие на кривые личины дома Кавдор. Каждая была выполнена в подражание безупречным человеческим чертам. – Господин Сорроу, – произнесла первая маска мягким голосом образованного человека. – Надеюсь, с вами все хорошо? Вы кажетесь слегка… растрепанным. – У нас ситуация, – отозвался Сорроу, приглаживая волосы назад и выдавив из себя улыбку. – Это срочно. – Да. О Перикулусе весьма много говорят в шпиле, – сказала вторая маска. – Дом Каталл кажется особенно взволнованным. И, конечно же, это подстегнуло наш интерес, ведь нам так нравится видеть их взволнованными. – Информатор ввел нас в курс ситуации, – произнесла первая маска. – И это и впрямь та еще ситуация. – Именно, – ответил Сорроу. – Прискорбно, что вы не смогли взяться за контракт изначально. Маски переглянулись. – Мы рады вести дела, – сказала вторая маска. – Но публично напасть на гильдийца во время квазирелигиозной церемонии? В окружении отбросов из дома Кавдор? Только глупец станет о таком думать. – Ну, все не заладилось. Есть концы, которые мне чрезвычайно бы хотелось увязать.  – Понимаю. Что за цели? – Три. Одна основная, две второстепенных. Вы слышали о Калебе Пропащем? На канале передачи данных послышался вздох. – Вы говорите о том мелком выскочке, который утверждает, что это он в ответе за упадок дома Хэрроу? – с пренебрежением спросила первая маска. – Не то чтобы мы питали любовь к дому Хэрроу. – Конечно, нет. Они немногим более чем вассалы дома Каталл. Но идея, будто обитатель подулья мог бы убить главу знатного Дома, пусть даже столь незначительного, как дом Хэрроу? – Это нелепо, – произнесла первая маска. – Вымысел, распространяемый хвастуном и лжецом. Я нахожу это оскорбительным. Сорроу улыбнулся. Пусть хотя бы на миг, но к нему вернулось хорошее настроение. – Что ж, в настоящее время существует опасность, что этот хвастун начнет раскрывать свой рот по поводу вопросов, которые я бы предпочел сохранить в тишине. Он и его напарница – второстепенные цели. – А основная? – Их пленник. Я бы советовал вам не атаковать напрямую. Перестреляйте их издалека и… – Думаю, мы знаем, как нам осуществлять свою деятельность, – сказала вторая маска, ненароком положив пальцы на изукрашенную рукоять убранного в ножны клинка. – Все, что нам от вас требуется – их местонахождение. – Я поместил маячок на их экипировку. Могу предоставить подробности о том, куда они скрылись. Оттуда у вас должно получиться отследить сигнал. – Тогда мы договорились. – Превосходно. Как скоро вы сможете быть здесь? – Как скоро? – переспросила вторая маска с надменным смешком. – Лорд Сорроу, моя сестра и я – Тени Каталла. Мы живем, чтобы наступать им на пятки. Мы уже здесь.   Вирэ практически не могла отслеживать трескотню вокса. Даже Элле было нелегко – когитатор зловеще жужжал, обрабатывая данные. Она закашлялась, и с ее губ начал сочиться дым. – Они пробили восточные ворота, – пробормотала она. – Были взрывы внутри жилого блока. Тяжелые потери, хотя мы отступили на вторую линию. Подождите. Сообщения о новых взрывах на многих уровнях. Никакой закономерности, произвольно. Но все внутри. Они нашли способ войти. – Как? – прорычала Вирэ, грохнув кулаком об стену. Она не знала, что делать. Она не была генералом. Ее бои проходили на арене, один на один. Это же походило на драку с роем насекомых. Элле уже что-то бессвязно лепетала: голосовые связки не поспевали за потоками информации. Ривв стоял у двери, держа мелту наготове. Он был спокоен. Оставалось неясным, чем еще он может помочь. – Они пробрались внутрь, – прошептала Вирэ. – Не просто горстка. Достаточно, чтобы атаковать на многих этажах, оставшись незамеченными. Как они могли войти? Она изучила инфо-дисплеи в поисках подсказки, но нашла там только смог и пламя. В жилом блоке было три входа. Все запечатаны, однако те прокрались. Как? Дом Кавдор не славился незаметностью и уловками. В наружной стене имелись трещины, но ни одна из них не годилась по размеру для человека. Они послали детей бегать под огнем? На краю обзора что-то мелькнуло – трепещущий крошечный огонек. Когда Вирэ обернулась, он исчез за складом оборудования, но она расслышала шум бегущих маленьких коготков.  Что это? Она вгляделась в тень. Там сверкнули красные глаза-иголки, метнулся похожий на червяка хвост. Крыса. Даже не особо крупная, не больше фута в длину. Но к ее спине было что-то привязано – грубо сделанный кожух, где находился мерцающий огрызок свечи, а рядом с ним маленький контейнер с… – Крысобомба! – заорала она, хватая Элле и ныряя в укрытие, но в это время заряд сдетонировал, и удар впечатал Вирэ в дальнюю стену. Падение вышло тяжелым, но своего стона она не услышала – взрыв ненадолго оглушил ее. Сквозь дым и пламя она увидела, что к ней несется вторая тварь. Та оглядела ее, подергивая усами и словно не замечая подрывного заряда, пристегнутого к спине. Вирэ не слышала таймера, однако видела, как тот ведет отсчет. Оставались секунды.  Она попыталась подняться, но ногу придавило. Это был конец. А затем мимо вдруг пролетела Элле, которая подхватила треснувший шлем Вирэ. Она прыгнула на грызуна, и тут время вышло.   Калеб уперся плечом в дверь и напрягся. Со лба капал пот. Ничего. Иктоми химически вплавила засовы в раму: он нашел рядом с дверью две разбитые склянки. Крак-граната могла бы выбить ее, но они окажутся слишком близко к взрыву. Он оглянулся. Иктоми со связанными за спиной руками сидела в углу, скрестив ноги. Ее глаза были зажмурены, щеки окрасились багряным. Она что-то пела на языке, которого он не понимал. И тоже была покрыта потом. Их пленница осматривала стены. Ее палец лениво погладил ржавчину, и та  тут же полыхнула фонтаном синих искр. Она моргнула, слегка удивившись. И дело было не только в стенах. Калеб заметил, что если она слишком долго стояла на одном месте, то металл у нее под ногами начинал деформироваться, словно от перегрева. Его взгляд переполз на лазпистолет на бедре. Может быть, все вернется в норму, если она умрет? – Впрочем, я бы не смог тебя убить, даже если бы захотел, – пробормотал он. – Только не этим. Может, удушающая граната бы справилась? Или я мог бы обрушить это место, заложив достаточно взрывчатки. Она не ответила. Однако он этого от нее и не ждал. – Не нравится мне убивать, – вздохнул он. – Так толком и не наловчился. Но еще мне не нравится умирать. Это делать я тоже не наловчился, но насколько я понимаю, наверстать не сложно. Его взгляд снова переместился на пол. Он нахмурился, сосредотачиваясь и пытаясь сконцентрироваться на пленнице. Та мало чем выделялась. Несмотря на отсутствие волос, ее кожа была необычно гладкой и нетронутой шрамами или изъянами. При определенном освещении она могла бы показаться красивой, но в ней присутствовала и некая неправильность. Глядя на нее, Калеб ничего не чувствовал. Он пытался, но не мог ненавидеть ее, невзирая даже на пятна крови Иктоми на полу. Он даже не знал наверняка, почему помогает ей: не ощущалось ни любви, ни близости. Она просто все время утрачивала четкость… – Ты на меня воздействуешь, так ведь? – прошептал он, ощупывая серебристы обруч, который все еще охватывал его голову. – Это как-то работает? Даже с ним ты у меня в голове. Ты вообще осознанно это делаешь? Калеб перевел глаза на связанную Иктоми. – Она бы смогла найти способ, – пробормотал он. – При наличии времени она способна убить что угодно. Конечно, при этом она бы, вероятно, погибла. Или сперва убила меня. Или нас обоих. Пленница все так же не обращала на него внимания, сосредоточившись на искореженной раме, которая когда-то была внутренней дверью. Она ткнула туда пальцем. Снова дождем посыпались искры, и из-под ржавчины показался слой серебристого металла. Она нахмурилась, приложила к нему ладонь, на лице проступил намек на сердитое выражение. Калеб ощутил, как от нее исходит жар, воздух зарябил. Однако дверь не поддалась. Калеб наморщил лоб и протянул вперед пальцы, ища ту точку, где температура из гнетущей становилась обжигающей. Он достал из кобуры лазпистолет и на пробу сделал выстрел. Тот взорвался искрами в нескольких футах от пленницы. Раньше это были дюймы. Ее аура разрасталась, но убежище – нет. Он уже обливался потом. Как скоро у него загорятся волосы? Опалится кожа? Он бросил взгляд на внешнюю дверь. На пальцах у него болтались три крак-гранаты. Времени уже не осталось. Не вдаваясь в дальнейшие размышления, он примагнитил гранаты в центре двери, образовав неровный треугольник, и установил заряд. Это была легкая часть. Проблема заключалась в Иктоми. Калеб подошел к ней – медленно, но осторожно. Она все еще казалась забывшейся в трансе, однако при его приближении напряглась; мускулы свились в пружины. Он легонько взял ее за руку.   Пение прекратилось. Она испустила низкое рычание. – Мы просто слегка подвинемся вот сюда, – прошептал он, смещаясь вместе с ней вдоль дальней стены, чтобы между ними и запертым выходом оказалась их пленница. Та до сих пор боролась со внутренней дверью, не сознавая их присутствия, или же не беспокоясь из-за него. Калеб стиснул зубы и сжал детонатор. Имплозивные заряды разодрали дверь на иззубренные осколки, раскидав их во все стороны. Калеба с Иктоми порвало бы в клочья, если бы не пленница: около нее фрагменты разлетались искрами. Она практически не заметила этого. Держась от нее подальше, Калеб двинулся сквозь дым, надев респиратор и волоча за собой Иктоми. Дверь раскололась; ширины трещины хватало, чтобы протиснуться. Снаружи было прохладно. Затхлый воздух подулья еще никогда не пах так сладко. Однако они были не одни. На кромке леса кабельных лиан стояла фигура. Она медленно зашагала к ним, и в меркнущем свете поблескивал клинок.  ==='''7'''===  Канндис больше не мог бежать. Он и так уже замедлялся, а потом та тварь схватила его за ногу, раздирая ногтями поддевку. Капитан ударил ее своей бессильной шокерной дубинкой, ожидая, что расколет жуткую безглазую маску. Вместо этого существу раскроило лицо, и фонтаном ударила кровь. Однако во рту у него еще оставалось достаточно клыков, чтобы всадить их в лодыжку Канндиса. Тот взвыл от боли и прикончил создание вторым ударом, но после этого был способен только ковылять. Возможно, он сумел бы двигаться быстрее без щита для подавления беспорядков. Это было единственное, что он смог захватить в участковой крепости, прежде чем ту наводнили кавдорцы. Канндис не смог бы доказать, кто привел их к нему. Однако он был вполне уверен, что узнал тощую фигурку, торопившую убийц вперед. Капитан успел отправить по воксу сообщение центральному командованию, прося подкреплений, но ответа не последовало. Он был сам по себе. Куда бежать? Он углубился во тьму, пробираясь через перестрелки, где его более дюжины раз спасали броня и милость Бога-Императора. Но это был конец. Перед ним выросла Стена – колоссальный барьер, отделявший Перикулус от улья. Говорили, что только леди Уайрпас знала секрет, как его пробить, а она пропала еще до того, как Канндис вообще сюда прибыл. Ее забрал Перикулус. Позади слышались вопли и завывания. Раньше они звучали далеко, но уже стали ближе. Однако голоса доносились и спереди. Канндис сбавил ход и напряг слух. Не вскрики и не литургии насилия. Разговор, пусть даже раздраженный и малоосмысленный. – Это единственный способ. Мужской голос был знаком Канндису, но он не сумел его опознать. – Насквозь не пройти, – отозвалась женщина, говорившая чуть громче шепота. – Стена буквально непроницаема. Нам повезло, что мы обнаружили трещину на верхних уровнях. Но насквозь нам не пройти. Мы должны отыскать другой путь. – Нам известно, что ее можно разрушить. Не бывает ничего незыблемого. – Да. Тот, кто знает, как или… Она неожиданно умолкла. Канндис нахмурился. Его увидели? Невозможно, к тому же он не издавал ни звука. Дело в чем-то другом? Может быть… – Не двигайтесь. Он поднял глаза. На уступе над ним сидела Делак, немногим заметнее тени. Свет поблескивал на ее флешеттных пистолетах, и оба они были нацелены ему точно в сердце. – Убрать оружие. Я паланит-капитан Канндис, – рявкнул он, отчасти ожидая, что она убьет его прямо на месте. Однако через секунду Делак опустила пистолеты и бесследно засунула их себе под плащ.  – Мои извинения, капитан, – с неожиданной чопорностью произнесла она. – Странные нынче времена. – Вот уж верно, – кивнул он. – Что вы затеяли? Пытаетесь пробиться наружу? – Нечто в этом роде, – сказала она, и на правой стороне мелькнула улыбка. – Однако нет никаких способов… Он едва не ослеп от  вспышки света. Делак накинула на лицо капюшон, а яркость стала еще выше. Канндис почувствовал, как волоски на руках встают дыбом, зубы начало покалывать. Последовал еще один буйный всплеск света, рев грома – и все погрузилось во мрак. – Сол? – услышал он голос Делак, и та исчезла за развалинами, преграждавшими ему дорогу. Он с трудом побрел за ней, из-за вспышки утратив способность видеть в темноте. Она низко наклонилась, так что ее плащ распластался по костяной гальке, и по большей части перекрывала ему обзор на вторую фигуру. Канндис кое-как сумел различить человека, стоявшего на коленях и сжимавшего своей левой рукой правую. Между его пальцев плясали искры синего огня. Делак сместилась в сторону, и Канндис увидел, что в пустой глазнице человека полыхает такое же свечение.  – Что ты такое, во имя Бога-Императора? – взревел Канндис, потрясая своим оружием. Поверженный улыбнулся, стискивая зубы. Ему явно было больно. – Лорд Темпес Сол из Меркатор Люкс, – произнес он. – Мы уже однажды встречались, капитан. Я заявил, что лорд Пьюрберн замешан в чем-то неблаговидном, а вы попросили доказательства. Я поклялся найти его, но, боюсь, опоздал. – А это что? – спросил Канндис, кивнув в сторону света, игравшего вокруг руки того. – Нейронные контуры, проложенные вдоль моей нервной системы и в глазу. Это продвинутая технология гильдийцев, – ответил Сол, демонстрируя свое запястье и тонкие металлические полоски, внедренные в плоть. – Я пытался отыскать слабое место, путь сквозь Стену. Канндис покачал головой. – Забудьте, эта штука крепче адамантия. Понятия не имею, что это. Бьюсь об заклад, многие бы заплатили кругленькую сумму, сумей кто-нибудь выяснить, как отрезать кусок. – Нам нужно пробраться. Нужно найти… – Сол помедлил. – Что найти? – насупился Канндис. – К кому пробраться? Что происходит? Делак вздохнула и сделала шаг вперед. – Лорд Сайлас Пьюрберн тайно пользовался талантами пироманта, – сказала она. – Это и был подлинный источник его силы. Каким-то образом тот вырвался на свободу и является причиной всего этого. Мы выслеживали псайкера, надеясь положить ситуации конец, пока не стало слишком поздно. Она улыбнулась; выражение ограничилось только одной стороной лица. – Псайкер? – переспросил Канндис и повернулся к Солу. – Вы уверены, что Делак говорит правду? – Насчет этого уверен, – произнес Сол. – Поверьте, я удивлен так же, как и вы. – Пьюрберн, – прорычал капитан. Напыщенный старик, глядевший на него свысока, позволявший убивать его патрульных средь бела дня, все это время укрывал чудовище. Его пальцы сжались на шокерной дубинке. – Ведьмы не оставляй в живых, – прошептал он. – Именно, – кивнула Делак. – Но мы не сможем убить ее, если не окажется прохода. – Тогда все кончено, – сказал Канндис. – Похищенные Сыны говорят, что потратили большую часть дня, пытаясь проплавить себе дорогу. Однако потом леди Уайрпас использовала какое-то устройство. От него у них вроде бы уши начали кровоточить, но оно проделало трещину. Еле-еле. Сол нахмурился, и искра в его глазу померкла, словно гаснущая свеча. Тишину нарушил вопль, полный ненависти. Затем еще один. Они приближались. – Нам нужно убираться отсюда, – произнесла Делак. – Найти место повыше, пока они нас не прижали. – Я далеко не взберусь с этой ногой, – проворчал Канндис. Делак бросила взгляд на его искалеченную лодыжку. – Похоже, бежать у вас тоже не получится. Сол? Гильдиец пристально смотрел на Стену, водя пальцами по матово-черной поверхности. – Ее закалили, – пробормотал он. – Я чувствую. Что бы это ни была за субстанция, ее создали ''после'' возведения Стены. Нечто преобразовало ее в такую форму. Чтобы что-то не впускать. Или не выпускать. – Нет времени строить догадки, – сказала Делак, держа пистолеты в руках. – Я их слышу. Они рядом. Сол не отвечал, приложив обе руки к стене и напрягая плечи. Вокруг его пальцев мерцал свет, но на сей раз не яркий – не столько фонарь-люмен, сколько резак. Снова выкрик, достаточно громкий, чтобы можно было бегло уловить остатки слов, и сопровождаемый приглушенным стуком ботинок по костяной гальке. – Они идут, – прорычал Канндис, поднимая свой щит навстречу надвигавшейся орде. – Свет их притягивает! – Сол, прекратите. Вы не сможете… Ударил гром, и Канндиса швырнуло вперед, а шокерная дубинка выпала у него из руки. По броне забарабанили обломки стекловидного металла, быстро рассыпавшиеся в порошок. Капитан оглянулся через плечо. Сол согнулся, судорожно дыша. Но Стена раскололась – ее пронизала трещина, ширины которой едва хватало для одного человека. По другую сторону была тьма. Делак метнулась вперед, схватив Сола за руку и заставляя выпрямиться. Канндис, шатаясь, направился к разлому в стене, но там было слишком тесно, и габариты брони мешали пройти. Делак подняла глаза и направила пистолет ему в голову. – Отойдите, не то я вас прикончу! – Я застрял, – прокряхтел он, бросая шокерную дубинку и силясь протолкнуться. Без толку: нагрудник был слишком широким. Учитывая крики вдали, Канндис никак не мог успеть его снять до того, как на них набросятся. Потерпев поражение, он отступил назад. – Мне жаль, капитан, – вздохнула Делак. – Но времени нет. Мы должны пройти и замаскировать вход. А вам надо бежать. – Не могу, – ответил он, кивая на свою ногу. – Что тут до вас не доходит? Она пожала плечами. – Та часть, где это моя проблема? – Хотя бы оставьте мне оружие, – взмолился он. – В моей дубинке нет заряда! Он увидел, что стоявший позади нее Сол засомневался. Тот протолкнулся мимо Делак и бросил взгляд на упавшую шокерную дубинку Канндиса. Нагнулся подобрать ее и скривился от боли, когда пальцы сомкнулись на рукоятке. Канндис услышал, как оружие тихо загудело, словно пробуждаясь от дремы. – Всегда есть резерв, от которого можно запитаться, – произнес Сол со слабой улыбкой, вручая оружие Канндису. – Простите, это все, что я могу вам дать. Держите оборону, капитан. Пьюрберн заплатит за свои преступления. Обещаю. Оба исчезли в бреши. Канндис услышал скрежет металла – с той стороны что-то подтащили.  Он был один, если не считать воплей и охотников, шедших за ним по пятам.   – Милорд! Пьюрберн резко повернул голову на крик. Среагировав на движение, Пиромагир качнулся вперед, угрожающе испуская пар из-под челюстной пластины – к трону приближался Тритус. Кавдорец не обратил на существо внимания и повалился на колени. У него тряслись плечи: он силился контролировать себя. – Что такое? – прорычал Пьюрберн, раздраженный вторжением. Он занимался тем, что при помощи одного из Огарков освящал камеру позади трона. Работа была непростой. Платформу окутывал дым, который перехватывал горло и забивал легкие. Однако он успел добиться успехов, создавая сосуд, чтобы завершить схему. После этого Вечное Пламя вновь расцветет, в этом он был уверен. – Ложь, милорд. Ложь и кощунство! – прогремел Тритус, а Пьюрберн тем временем вернулся к своему труду. – Мы пробились сквозь оборону рабов. Но ходят слухи, мой повелитель, интриги и наветы, распространяемые против вас. Вас называют чудовищем, сэр. – Для бедных и слабых богатые и могущественные всегда будут злодеями, – пробормотал Пьюрберн, утирая лицо обагренной рукой и тщательно изучая свою кровавую работу. – Говорят, будто вы… Тритус поперхнулся словами, явно дававшимися ему нелегко. Пьюрберн нахмурился и отвернулся от камеры. – Расскажи мне, Тритус, – мягко велел он. – Заявляют, будто вы якшаетесь с мерзкой волшбой, милорд, – проговорил Тритус, языку которого каждое слово было в тягость. – Вас называют колдуном, утверждают, что ваше пламя порождено преисподней. Говорят, что ваши деяния осквернены. Лорд Пьюрберн оглядел человека, дрожавшего перед ним. Плечи того дергались от безмолвной ярости. – А что скажешь ты? – прошептал он. – Они лгут! – зарычал Тритус, встречаясь взглядом с Пьюрберном. Его маску покрывали пятна, на прорезях для глаз остались следы кровавых слез. Странно, когда-то подобное встревожило бы Пьюрберна, но он уже не понимал, почему. Ведь из-под маски Тритус глядел на него взором фанатика – того, кто знает истину своим сердцем и не нуждается ни в каких иных доказательствах. Его глаза были прекрасны. Они принадлежали безупречно преданному слуге. – Этому не бывать, милорд, – забормотал Тритус. – Я разослал гонцов. Надежных солдат. Они донесут весть о том, что здесь случилось, остальному дому Кавдор. Как только тан узнает об этих кощунственных словах, спасения не будет. Перикулус очистят от еретиков. Он продолжал что-то лепетать, но Пьюрберн уже не обращал внимания. Этот человек был слугой, а не оратором. Но он служил делу и был готов это делать и при жизни, и за ее пределами. – Помоги мне, Тритус, – произнес он, протягивая руку. – Позволь показать тебе мой труд. Тритус нерешительно потянулся к нему. Лорд Пьюрберн поднял его на ноги и подвел к упавшей платформе. – Видишь? – спросил он, кивая на окутанную дымом камеру. Тритус наклонился вперед, силясь увидеть сквозь смог. – Милорд, я… что это? – Осознание, – откликнулся Пьюрберн, не сумев скрыть улыбку. – Я осознал, что органический компонент является необходимой шестерней в машине. Пламя необходимо подпитывать – тогда она восстановится. Он кивнул на обагренную камеру, на дымящуюся плоть и неровно обломанные кости, после чего посмотрел на Тритуса. – Я думал, что Он взыскует нечистых, Тритус, – сказал он. – Сила от принесения в жертву недостойных. Но теперь я вижу: это было глупо. Лишь праведные могут возродить пламя. Лишь те, кто принимает Его свет. Взгляд Тритуса перескочил с окровавленного тела на лорда Пьюрберна в отчаянной попытке понять. Ничего удивительного, учитывая мизерность его интеллекта. Однако несмотря на эту неудачу, в его глазах не было сомнения, ни единого намека на коварство. Только вера. Пьюрберн ответил Тритусу доброжелательной улыбкой, и его пальцы сомкнулись на рукояти кинжала.  ==='''8'''===  Вирэ рывком открыла глаза. На какой-то миг она задалась вопросом, почему лежит ничком. Попробовала встать, но нога была придавлена. Она зарычала, борясь с весом и откашливая пыль и кровь, которыми был заполнен рот. В голове стучало, глаза болели так, словно вот-вот лопнут. Вирэ соскребла с лица камешки с кровью, а затем вгляделась в дым и пыль. В темноте лежало что-то искореженное. Элле. Вирэ застонала, царапая пальцами по ржавой металлической обшивке пола и силясь выдернуть ногу. Икру пронзила острая боль. Она не обратила внимания и ухватилась за решетку обеими руками. Глубоко вдохнула и потянула, вырвавшись на свободу. По ноге обильно потекла кровь,  но это Вирэ тоже проигнорировала и поползла вперед на четвереньках. Она попыталась окликнуть, однако ее рот все еще оставался набит пылью. Глаза Элле были открыты. Она прижимала к груди разбитый шлем Вирэ. Руки и ноги превратились в кровавую кашу, дыхание было неглубоким и слабело. Должно быть, она пребывала в агонии, но стоило ей встретиться с Вирэ взглядом, как на ее губах появилась ласковая улыбка. – Я вас спасла, – прошептала она. – Несокрушимая, я сделала что-то правильно. Я вас спасла. Вирэ покачала головой, со слезами на глазах ища слова, которые бы помогли девушке отойти легче. У нее их не было. – Не плачьте, – пробормотала Элле, пытаясь дотянуться до ее лица изуродованными пальцами. – Все в порядке. Вы сделали все, что могли. Я могла… прожить жизнь и похуже.   Свет в ее глазах погас. Однако губы продолжали непристойно подергиваться: поврежденный когитатор пытался ее оживить. Вирэ почувствовала на щеках слезы. Она смутно сознавала, что на другом конце комнаты стонет Ривв, но этот звук был где-то далеко. Она просто продолжала глядеть на мертвую девушку. Раньше она обещала спасти ту, дать ей жизнь лучше, чем у невольницы. Вместо этого Элле умерла в муках на холодной металлической плите глубоко под ульем.  Так же, как Блок. Так же, как Порез. Все приговорены только ради того, чтобы озлобленный старик набил себе карманы. Она снова вытерла лицо и на миг нахмурилась при виде кровавых полос, оставшихся на руке. Какой-то голосок внутри удивился, почему у нее кровоточат глаза. Однако его было не слышно за стуком сердца и ревом крови. Рядом с телом Элле лежала ее выпавшая цепная глефа.   Незнакомец был выше Калеба, и эффект усугублялся из-за его головного убора. Тот мог бы показаться комичным: две болтающиеся полоски ткани, украшенные звенящими бубенцами и приделанные над стильной костяной маской, которая скрывала все, кроме носа и рта. Однако Калеб узнал презрительную самодовольность походки и то, как рука человека покоилась на яблоке эфеса. Из благородных, и притом убийца. – Добрый день. Я Арамиста<ref>Имя героя образовано от португальского aramista - акробат-канатоходец.</ref> Даэ Каталл, – произнес аристократ, остановившись в дюжине футов от Калеба и отвешивая насмешливый поклон. – Я здесь, чтобы забрать жизнь Калеба Пропащего. – Благодарение Богу-Императору, – выдохнул Калеб и указал в сторону леса кабельных лиан. – Он пошел туда. Если поторопитесь, то схватите. На самом деле, мимо него не пройти: в нем около восьми футов роста, а его глаза горят, будто… Аристократ бросился вперед, и его клинок запел. Калеб присел, и оружие срезало верхушку его ирокеза. Перекатившись, он поднялся на ноги, вскинул пистолет и нацелил его в грудь благородному. – Предупреждаю один раз, – сказал он. – Отстань. Арамиста Даэ Каталл не ответил, вместо этого устремившись вперед и занося рапиру. Калеб выстрелил, но стоило заряду полыхнуть, как аристократ исчез – пространство будто бы сложилось вокруг него. Уголком глаза Калеб увидел, что клинок наносит удар слева. Он метнулся вбок, выстрелив наугад. Однако благородный снова пропал и возник на расстоянии нескольких ярдов, ближе к кабельным лианам. Тени тех уже стали длиннее – световой цикл клонился к темноте. – Хороший трюк, – пробормотал Калеб. – Смещающее поле, – любезно улыбнулся Арамиста, кладя клинок себе на плечо. – Выглядит подло, – отозвался Калеб. – Впрочем, ничего страшного. Я могу и подло. При этих словах в Арамисту ударила световая бомба. Даже несмотря на фото-окуляры, Калебу пришлось прикрыть лицо от жгучей вспышки. Однако на Арамисту она, похоже, не подействовала – тот бросил взгляд на дымящееся пятно у себя на груди, где взорвалось оружие. Поднял голову; глаза скрывала маска. – Ясно, – произнес он. – Попытка ослепить противника, чтобы получить преимущество? Едва ли спортивно. Это часто работает? – Довольно-таки часто, – сказал Калеб, отступая на шаг. Краем зрения он увидел, что из убежища появилась их пленница. Она хмурилась и осматривалась по сторонам, чем-то встревоженная. Такое было впервые. – А, основная цель, я полагаю? – проговорил Арамиста. – За ее голову награду получу, когда мы закончим. – А может, сделаем все реально спортивным? – предложил Калеб. – Как насчет решить дело на кулаках? – Я не дерусь, будто животное, – ответил Арамиста, приближаясь. – По правде говоря, ты должен быть польщен, что я согласен унизить свой клинок твоей нечистой кровью. – Словами не описать, как я благодарен. Арамиста рассмеялся и поднял меч в издевательском салюте, после чего сделал убийственный выпад. Калеб выхватил свой нож-засапожник и отвел удар скорее за счет везения, нежели мастерства. Вторая атака была неторопливой: Арамиста то ли не спешил, то ли прощупывал Калеба. Тот кое-как уклонился и отшатнулся, пытаясь создать между ними какую-то дистанцию. Даже будь он ровней Арамисте во владении клинком, преимущество оппонента в дальности сыграло бы решающую роль. Рапира мелькнула, и Калеб снова увернулся, но меч выдрал кусок из его пальто. Ему в лицо врезался локоть, и он упал, еле избежав хлесткого удара, который должен был пронзить ему сердце. Арамиста уже не играл. – Позор, – произнес тот, пока Калеб поднимался. – Я слышал историю о могучем воине, о том, который сразил великого лорда Хэрроу. Разве ты не претендуешь на звание девятого по опасности человека в подулье? Неужели… Он сбился, отвлекшись, и наклонил голову, словно прислушивался к другому голосу. Взгляд Калеба метнулся к убежищу. Пленница прислонилась к дверному проему, положив предплечья на раму и спрятав лицо в руках. Похоже, она нетвердо стояла на ногах. Арамиста неожиданно заговорил. – Прошу, сестра, успокойся, – пробормотал он, предположительно, в свой вокс. – Я это улажу. Спокойно. Обычно тебя не так легко потрясти. Он глянул на Калеба и почти что виновато пожал плечами. – Там ничего нет… Поговорим позже, – произнес он, видимо отключив вокс, и снова сосредотачиваясь на Калебе. – Прошу прощения за заминку: моя сестра не ценит искусство боя. Она сторонница эффективности и предпочла бы попросту выстрелить тебе в голову и покончить с этим. – В отличие от тебя? – Я считаю, что в любом ремесле важен личный контакт. Способствует репутации фирмы. – Интересно, – сказал Калеб, понемногу смещаясь к убежищу. – Может, нам стоит перехватить пару стопок «Бешеной змеи» и обсудить этот вопрос более детально? – Любезное приглашение, – отозвался Арамиста. – Но я уже выбиваюсь из графика. Он рванулся вперед. Калеб вскинул пистолет и открыл огонь. Арамиста исчез – его тело сложилось и пропало, но затем снова материализовалось в дюжине шагов левее, словно возникнув из тени. Он оказался спиной к Калебу, но безукоризненно развернулся, практически не сбившись с шага. После второго выстрела он появился всего лишь на расстоянии фута. Калеб поднырнул под удар, отскочил назад и ощутил на загривке жар от присутствия пленницы. Арамиста провел молниеносную атаку. Калеб едва сумел отвести ее, и столкновение вышибло нож у него из руки. Он сделал еще один выстрел; аристократ возник в ярде справа. В прыжках не просматривалось явной закономерности – Арамиста быстро приходил в себя, однако, похоже, не мог выбирать конечную точку, иначе схватка бы уже закончилась. Опять этот клинок. Тот как будто был повсюду. Калеб прыгнул назад и стиснул зубы, когда его обдало жаром. Чувствовался запах опаляемых волосков на руке. Он рискнул оглянуться. Пленница неотрывно смотрела на Арамисту. Ее безупречное лицо вытянулось в гримасе предельного ужаса. Задумываться об этом не было времени. Арамиста понесся на него, сверкая клинком в угасающем свете. Калеб припал на колено и дал последнюю очередь. Аристократ замерцал, то появляясь, то исчезая, и стремительно приближаясь. Когда он сделал выпад, Калеб извернулся, уходя с траектории движения клинка, и в упор выстрелил в бездушную маску. Арамиста растворился, словно дым, и материализовался позади Калеба, готовясь нанести завершающий удар. Но вместо этого закричал – его наряд внезапно охватило пламя. Он выронил клинок и бросился на землю, отчаянно пытаясь сбить огонь. Пленница тоже упала, сжимая голову руками, но Калеб не мог ей помочь. Арамиста уже поднимался, а его трясущиеся пальцы тянулись к ножу на бедре. Калеб перехватил его. Оба распростерлись и покатились по грязи. В итоге Калеб оказался сверху. – Уже не такой крутой, да? – ощерился он, вбивая кулак в скрытое маской лицо. – Без всех твоих дутых фокусов. Когда дерешься, как нечистокровный! Арамиста ответил ударом по касательной, который ушиб Калебу скулу. Тот не обратил внимания, снова и снова колотя по надменной посеребренной маске, игнорируя боль в руках. Он почувствовал, как под металлом что-то треснуло. Это его не замедлило. Иктоми издала крик. Бессловесный, гортанный звук. Калеб не видел, как она выбралась из убежища, однако шум дошел до него сквозь красное марево. Он схватил Арамисту за воротник и метнулся в сторону, используя бесчувственного аристократа в качестве щита. Пока он переворачивался, по плечу чиркнул выстрел. Должно быть, его сделали со стороны деревьев. Сестра – она была там. Арамиста уже шевелился. Калеб скатился с него, cхватил с земли свой нож и попятился настолько близко к пленнице, насколько хватило смелости, в надежде, что та сможет его прикрыть. Девушка стояла на четвереньках, согнувшись вдвое, а ее белое одеяние колыхалось вокруг нее, будто подхваченное незримым ветром. Иктоми, похоже, неотрывно глядела на нее, хотя лицо крысокожей было окровавлено до такой степени, что Калеб не мог сказать наверняка, открыты или закрыты ее глаза. – Думаю, ты была права насчет того, что за нами охотятся, – признал Калеб, стараясь не допустить дрожи в голосе. – Но их было только двое. Мы в порядке. Иктоми не ответила. Однако ее голова повернулась в направлении кабельных лиан. Она что-то пробормотала – слова затерялись в гортанном рычании. Арамиста сумел приподняться на одно колено. Его маска была полностью сорвана, а лицо под ней покрывала кровь. Возможно, раньше он смотрелся красавцем; теперь уже было сложно сказать. – Как ты смеешь? – проговорил он, наклоняясь подобрать свой клинок. В его глазах пылала ярость. – Как смеет жалкий отброс улья прикасаться своими грязными руками к… Калеб поднял световую бомбу. Арамиста вдруг замолк. – Я так понимаю, без маски это может создать больше проблем? – поинтересовался Калеб. – Насколько хорошо ты дерешься вслепую? – Ты едва можешь стоять, – бросил Арамиста в ответ. – Может быть, а может и нет, – улыбнулся Калеб. – Но я все равно тебя побью. Уже бы прикончил тебя, не вмешайся твое прикрытие. Так это и работает? Ты бросаешь свой никчемный вызов, зная, что если все сложится не по-твоему, всегда остается вариант с пулей снайпера? – Я не нуждаюсь в ее помощи, чтобы разобраться с тобой. – Кажется, только что нуждался. – Ты пытаешься меня спровоцировать, – отозвался Арамиста.– Не знаю, как ты провернул этот трюк, нарушив мое смещающее поле, но сейчас все кончится. Милая сестра? Убей их. Калеб обвел взглядом кабельные лианы, но было слишком темно, чтобы что-либо различить, даже с его фото-окулярами. Система люменов наверху еле мерцала, освещение почти пропало. Они все услышали выстрел. Калеб вздрогнул, но пуля в него не попала. Еще один выстрел. Но на сей раз не винтовка. Пистолетные патроны. Арамиста нахмурился и слегка повернул голову. – Сестра? Из леса вырвалась женщина, которая бежала, закинув за плечи длинную винтовку. В руках она держала пистолет, наугад паля по фигурам, появлявшимся среди кабельных лиан позади нее. Те бежали, согнувшись в три погибели, скача на четвереньках. Двое упало от метких выстрелов в голову, но за ними появилась еще дюжина, а затем и еще больше – вал бледной кожи и окровавленных пастей. Арамиста без колебаний развернулся к Калебу спиной и помчался навстречу своей сестре, как будто позабыв о награде. Женщина отклонялась в сторону от убежища, со всех ног убегая к правому краю просвета. Из сумрака перед ней возникли новые твари, но Калеб не видел, что случилось потом. Орда неслась к ним, пожирая расстояние до убежища. Пленница продолжала лежать лицом вниз, зарываясь пальцами в грязь. Та пузырилась от ее прикосновения. Голова девушки резко запрокинулась, и ее глаза полыхнули, словно доменная печь, а воздух над ней зарябил. Калеб посмотрел на убежище. Дверь было никак не успеть закрыть вовремя. Затем его взгляд переместился на Иктоми. Лицо той представляло собой кровавое месиво. Он даже не мог сказать, сознает ли она, что происходит. Однако у нее на поясе все еще был пристегнут кошкомет. Калеб бросился к Иктоми и, игнорируя низкий рык, обхватил ее рукой и завозился пальцами со спуском якоря. Он слышал приближавшееся ворчание. Звуки были ужасающе близки к издаваемым людьми. Внезапно устройство сработало, и трос по спирали взмыл ввысь, зацепившись за потертые балки, которые торчали из убежища. Когда их потащило вверх, Калеб почувствовал, как его схватили за ботинки когтистые пальцы, но затем они вырвались и жестко приземлились на крышу. Он бросил взгляд назад и как раз успел увидеть огненный шквал, по дуге устремившийся в сторону шпиля.   ''Она ввалилась в убежище, спотыкаясь. Она не знала, где находится. Что-то казалось неправильным еще с тех пор, как ее извлекли из паланкина, но тогда она не обратила на это внимания, наслаждаясь свободой. Однако это было до того, как глупец с клинком разорвал материальный мир на части. Он не понимал, что за орудие использует, и не задумывался о вреде, который оно наносит пелене. То, что вовне, просачивалось насквозь, и оно сочилось через нее.'' ''Одна из безглазых тварей кинулась на нее, но плоть существа располосовало и сорвало с костей. Впрочем, она не выбирала, как ему умирать. У нее больше не было выбора: она не могла контролировать силу, которая изливалась сквозь и от нее. Та хлестнула по внешним дверям, запечатывая их от орды.'' ''Ожидалось, что все будет иначе. Он должен был доставить ее туда, где ее смогли бы исправить, сделать цельной. И она нашла это место, потерянный сад. Предполагалось, что здесь ей станет лучше.'' ''Должно было быть что-то.'' ''Она ухватилась за внутреннюю дверь, которая ранее выдержала ее прикосновение, и направила свою силу, за мгновения выжигая ржавчину. Металл под ней оказался более стойким, однако теперь сила была повсюду. Она удвоила старания, вбирая очерняемую энергию. Понемногу с ее пальцев начали стекать капельки окалины.''  ==='''9'''===  За Стеной было темно. Сол ожидал, что пролом выведет их на просторы подулья, но вместо этого они, похоже, прошли сквозь внутреннюю стену в неосвещенное сооружение снаружи. Ангвис, судя по всему, это не беспокоило: ее зрительные имплантаты могли пронизать даже самые глубокие тени; ему же оставалось брести за ней, спотыкаясь. Сол попытался вызвать искру света, но больше ничего не осталось. Мускулы руки пульсировали от изнеможения. Он имел крайне скудное представление о том, что его окружает. Пахло затхлостью и гнилью. Он провел рукой по ближайшей поверхности, и внешние слои рассыпались от его прикосновения. Ржавчина. Многовековая. – Где мы? – спросил он, обращаясь к тени Ангвис. – Скажите мне, что вы видите. – Ничего, – отозвалась она. – Старое строение. Не представляю, какова была его изначальная функция. Это вы нас сюда привели – что вы видите? – Ничего, – пробормотал он. Здесь был только мрак. То ли ино-свет не мог проникнуть в здание, то ли Сол его больше не воспринимал. – Жаль, – вздохнула она. – Возможно, нам нужно… Ох. – Что? – Тут тело. Точнее, два. – Как давно мертвы? – Я не уверена, – прошелестела она. – Недавно. Может быть, несколько дней? Меньше лунного цикла. – Есть идеи, что их убило? – Нет, – произнесла она. – Хотя мне кажется, одна из вашей породы. Вспыхнул осветительный стержень. В его ореоле Сол увидел Ангвис, опустившуюся на корточки возле тел. Те сидели спинами к стене, склонив головы, словно отдыхали.  – Посмотрите, сможете ли их опознать, – сказала она, кладя стержень рядом с трупами. – Я поищу выход. Сол осторожно приблизился. Он не знал ни женщину, ни ее слугу, однако она выглядела как гильдиец – ее корсаж был украшен жемчужинами чистого мелеритиста, а плащ состоял из соединенных цепочками ключей. На шее висел служебный жетон с именем, написанным на гильдийском наречии. Леди Белата Уайрпас из Гильдии Денег. Он не видел явных ран или признаков нападения. – Похоже, мы раскрыли загадку пропавшего колонизатора, – пробормотал он, поднимая голову. Ангвис виднелась в углу комнаты, освещаемая не химическим стержнем, а мерцанием терминала. Казалось, она поглощена информацией, а ее пальцы мастерски оперировали консолью. Сол нахмурился, поскольку не мог припомнить такого случая, когда она бы его не расслышала. Как-никак, дом Делак чрезвычайно ценил подслушивание. – Ангвис? – произнес он, повысив голос. – Что вы нашли? Она застыла. Ее пальцы замедлили движение, теперь нажимая клавиши наугад, словно она не была знакома с их назначением. – Мало что, – тихо сказала она, не оборачиваясь. – Я надеялась восстановить какое-то подобие питания, но когитатор спал слишком долго и не желает, чтобы его будили. Говоря, она как будто мерцала. Возможно, это был оптический эффект, вызванный дисплеем. – Я не вижу на гильдийцах ран, – пробормотал Сол, уголком глаза следя за Ангвис. – Возможно, они оказались заперты здесь? Умерли от голода? – Возможно. – Надо полагать, раз они нашли способ войти, должен быть и способ выйти? – Согласна. Давайте вы его поищете, а я пока попробую взбодрить когиттор. Она так и не повернулась. Ее пальцы снова выплясывали. – Кажется, это неудачное применение наших навыков, – рискнул он. – Вы с большей вероятностью найдете выход, а мне должно больше повезти с восстановлением питания. Никакого ответа. Только щелканье клавиш. – Ангвис? – Секунду, – прошелестела она. Через ее плечо Сол увидел, как  на терминале вспыхивают полосы данных: алхимические уравнения, которых он не мог понять, чертежи и инструкции к неведомым машинам. Он встал и подошел к консоли. Пальцы Ангвис тем временем двигались все быстрее, дисплей превратился в размытое пятно. Сол был уже достаточно близко, чтобы коснуться ее, когда терминал вдруг погас, перезагружаясь, и единственная мигающая пиксель-грамма предложила ему ввести свои права доступа. – Проклятье, – произнесла Ангвис, бросив на него взгляд. – Похоже, я нас заблокировала. Говоря, она как будто мерцала. – Неосмотрительно с вашей стороны. – Я устала, – сказала она, пожав плечами. – Давайте продолжим осмотр. Нет смысла тратить тут время. – Я хочу попробовать, – ответил Сол. – А вы поищите выход. – Конечно, – отозвалась она, вставая, и он занял ее место у консоли. Та была смутно знакомой, такую схему он если и не использовал, то видел. Сол ввел несколько пиксель-грамм, однако дисплей, похоже, не желал реагировать. – Дверь всего одна. Заржавела до состояния шлака, – сообщила сзади Ангвис. – При мне нет ничего, что смогло бы ее открыть. Сол кивнул, продолжая сосредоточенно глядеть на экран. Хотя она умела двигаться практически беззвучно, у него было отчетливое впечатление, что она стоит сразу у него за спиной, наблюдая. Он подавил желание повернуть голову. – Есть еще путь, которым мы пришли, – произнесла Ангвис. – Но если последователи Пьюрберна найдут его, мы окажемся в ловушке. Возможно, нам следует отступить назад? Он не ответил, подняв руку и приложив ту к инфодисплею. Пальцы защипало от статического напряжения. – Сол? Помогите мне это сдвинуть. Думаю, нам нужна баррикада. Экран замерцал, и дисплей переменился. На нем вспыхнула эмблема: нож с двумя клинками, купающийся в пламени. Сол уже видел его прежде. Где-то. Позади раздался оглушительный грохот. Он крутанулся на стуле и обнаружил, что Ангвис стоит возле сломанной полки, содержимое которой рассыпалось по полу. – Извиняюсь, – сказала она, засовывая что-то под плащ. – Неловко с моей стороны. Впрочем, я наткнулась на выход. Она выставила вперед химический стержень. В его свете Сол увидел служебную лесенку, а над ней – едва заметные очертания давно запечатанного люка.   Канндис перестал пытаться убежать. Смысла не было, ведь он уже осознал, что орда его опередила. Он попытался срезать путь, просочиться через их порядки, но выбранный им проход, расщелина между двумя разрушенными жилыми блоками, окончился еще дымящейся грудой камней. Они приближались, наступая ему на пятки. Похоже, место смерти он выбрать уже не мог. Только способ. У него все еще оставался стаббер с одним зарядом в патроннике. Часть его хотела поступить так просто из злобы, чтобы сделать погоню бессмысленной. Однако некоторые назвали бы это трусостью. Только это и удержало его руку. Он не станет пресмыкаться перед отребьем из Кавдора. Уйдет, как его патрульные – с оружием в руке и проклятием на устах. Он бросил взгляд через плечо. Они собирались в конце прохода. Теперь уже никакой спешки: его можно было брать не торопясь. Забавно, среди всех Домов именно они в некоторых отношениях являлись его любимчиками. Их преступления, как правило, были крупными и очевидными. Детективная работа не особо требовалась, когда фанатик с огнеметом стоял рядом с дымящимся трупом и вещал о то, как все грешники должны гореть. Мало кто из них оказывал сопротивление, а израсходовав первоначальный пыл, они наслаждались возможностью понести наказание за свои прегрешения и приветствовали смерть как шанс воссоединиться с Богом-Императором. Он скучал по тем простым денькам. Канндис повернулся лицом к преследователям, держа в руке уличный щит. Шокерная дубинка гудела. Обычно ее заряда хватало на шесть ударов. Разумеется, это было при нормальном заряде. Он сомневался, что гильдиец смог предоставить хотя бы половину из этого. Они приближались, переулок заполнился треснувшими масками и тупыми клинками. Однако он узнал тщедушную фигурку во главе, даже под маской. Гладшив. – Вот вы где, капитан, – произнес Гладшив, и Канндис услышал в его голосе усмешку. – Начинаете жалеть о своем маловерии? – Я верю в порядок. В закон! – зарычал Канндис. – Вы все виновны в преступлениях против лорда Хельмавра, человека, которого сам Бог-Император назначил управлять этой планетой вместо себя. Сдавайтесь сейчас, и, может быть, вам сохранят жизнь. – Кощунник! Еретик! – взревел Гладшив, обвинительно тыча пальцем в капитана блюстителей. – Хельмавр не правитель. Он худший еретик из всех! Под его надзором грешники возносятся к власти, пока праведным остаются гонения и нищета. – Глупость и легковерность не делают тебя праведным, – бросил Канндис. Его взгляд перескакивал по толпе. Те подергивались, обнажив ножи, будто клыки. Гладшиву хотелось покуражиться. Остальным нужна была только кровь. Капитан крепче сжал шокерную дубинку, почти не слушая болтовню Гладшива об угнетении и вере. Он готов был поспорить, что первой в атаку бросится сгорбленная фигура слева. Однако из рядов разом вырвались трое. Они помчались вперед, и Канндис приготовился. Опорная нога никуда не годилась, рука уже болела. Но он собирался прихватить с собой хотя бы одного из них. Передний прыгнул ему навстречу, из-под треснувшей маски показалось бледное лицо в пятнах крови, скалящее зубы, будто пес. Канндис махнул шокерной дубинкой, вкладывая в удар то немногое, что у него оставалось. Когда он попал в цель, полыхнула молния, и оружие окуталось ореолом энергии. Разряд подбросил атакующего на двадцать футов в воздух. Тело грохнулось на землю, спустя несколько секунд там же оказалась и голова. Двое других нападавших тем временем бились перед ним в судорогах, а с их губ струился дым, пока они не затихли. Каннди перевел неверящий взгляд с побоища у своих ног на потрескивавшее навершие шокерной дубинки. Если уж на то пошло, оно светилось еще ярче прежнего. Он ухмыльнулся. Гладшив безмолвствовал. Кавдорцы вокруг него неуверенно чирикали. – За Хельмавра! – взревел Канндис, поднимая свое оружие и сбивчивым бегом срываясь с места.   Бледное безглазое существо вскарабкалось на крышу, и Калеб выбросил удар, угодив ботинком в клыкастую пасть. Голова твари дернулась назад, и столкновение опрокинуло ту в лапы собратьев.  Вторая царапала край, оставляя ногтями борозды на металле. Калеб с силой припечатал ее ногой по пальцам, сбросив вниз, и обвел взглядом крышу. Он не думал, что чудовища способны прыгать достаточно высоко, чтобы дотянуться, однако сбившись вместе в достаточном количестве, те могли образовать своего рода рампу, позволяя другим забираться им на спину. Пока что это, похоже, было случайностью. Но если парочке из них хватит сообразительности проследить взаимосвязь, все будет кончено. Ему требовалась Иктоми. Та сидела посреди крыши. Он уже перерезал ее путы, но она больше не реагировала, а ее голова переваливалась туда-сюда на плечах. Калеб пытался упрашивать, орал на нее, даже снял свой обруч и приложил ей ко лбу. Однако ничего ее не разбудило. В конечном итоге он выложил вокруг нее кольцо из последних химических стержней. Существ, похоже, отпугивал свет, но стержни уже тускнели – их хватало, чтобы задерживать, но не останавливать. А тех было так много. Они окружили убежище, и Калеб не мог отделаться от ощущения, что из темноты продолжают появляться все новые. Притягиваемые к ним. Или, что было более вероятно, притягиваемые к его бывшей пленнице. Он знал, что та еще жива. Это чувствовалось сквозь ботинки. Крыша была чуть теплой, однако часом ранее она была холодной. Уходить стало некуда. Их зажали с трех сторон, а стена из черного металла сзади была неприступна, как Перикулус. Калеб нашел поодаль на здании люк, но тот закупорила ржавчина, а у него не осталось крак-гранат. – Мне тут немного помощь нужна, – пробормотал он, кинув взгляд на Иктоми. – Лучше бы тебе самой прийти в себя. Не рассчитывай, что я начну говорить о чувствах и прочей дряни. Никому такого не захочется. Слева донесся скребущий звук. Он повернулся, выставив клинок и жалея, что в лазпистолете не осталось заряда. Пара тварей подтягивалась наверх. Одна была голой, другая носила лоскут ткани и, странное дело, треснутую маску. Обе скалили клыки, понемногу обходя его – по одной с каждой стороны. Калеб прыгнул на первую, застигнув ее врасплох и вонзив свой клинок ей в горло. Однако вторая накинулась на него, пробороздив плечо когтями. Он попал ударом по касательной, а она уронила его и защелкала зубами, подбираясь к глотке, пока они катались по крыше. Калеб услышал хлопок имплозивных зарядов и увидел выброс дыма, но не понял, откуда тот исходит. Лицо существа находилось в считанных дюймах от его собственного. Глазницы таращились на него сверху, пасть лязгала, будто сервоклешня. – Пригнись! Голос звучал не громче шепота, но он каким-то образом услышал и нырнул вниз. Тело существа вдруг разорвало на части, словно исполосовало тысячей бритв. Калеб повернулся и увидел, что из разбитого люка появляется фигура в заляпанном кровью плаще, державшая в каждой руке по флешеттному пистолету. Оба были нацелены на него.  – Привет, – произнес он. – Слушай, я с удовольствием сдамся буквально любому, кто… Ее рука резко поднялась, дав очередь игловидных осколков поверх его головы. Он глянул назад и как раз успел увидеть очередную тварь, сваливающуюся с крыши. – Благодарю, – сказал он, разворачиваясь обратно. Позади нее появился еще один человек. Лицо того покрывала кровь, вместо одного глаза была пустая глазница. Калебу потребовалась секунда, чтобы узнать его. – Сол?  ==='''10'''===  Сорроу наблюдал, как по рабскому блоку пробегают вспышки детонаций. Вокруг него двор Пьюрберна встречал каждый взрыв одобрительный ревом, будто наслаждаясь фейерверком на праздненстве Сангвиналии. И они уж точно наслаждались трапезой, пусть на кулинарный взгляд Сорроу подготовка и оставляла желать лучшего. Начать хотя бы с того, что на пальцах ног все еще виднелись ногти. Взрывы были сконцентрированы на трех укрепленных воротах. Каждые из них, разумеется, примыкали к одному из трех переходов, за счет которых лишенный основания жилой блок висел над костяной галькой. Единственному, что удерживало сотни тонн рокрита в воздухе над ними. Пьюрберн собирался убить всех. Его последователи уже пробились через одни ворота. Оттуда они могли бы захватить рабский блок уровень за уровнем. Однако упорно продолжали атаковать все входы, твердо намереваясь снести все препятствия и убить каждого, кто им противостоит. В недра блока загоняли полчища крысобомб. Кто знает, где те окажутся перед подрывом? Пусть они находятся и не прямо под блоком, но его падение разорвет Перикулус, приведя к новым сотрясениям, и, может быть, сбросит его еще глубже на дно улья. – Вас что-то беспокоит, лорд Сорроу? Он вздрогнул и заставил себя лучезарно улыбнуться, после чего посмотрел на лорда Пьюрберна. Тот восседал на своем упавшем троне, а рядом с ним стоял его телохранитель-Пиромагир. – Мой повелитель? – Кажется, вас беспокоит фейерверк? – Не совсем беспокоит. Я лишь опасаюсь, что в своем рвении ваши последователи могут в итоге перебить большинство рабов. – Они избрали свой удел, – произнес Пьюрберн. – Они могли принять добродетельность. Я не стану лить слез; моих последователей легион. В них нет нужды. – Истинная правда, мой повелитель, – кивнул Сорроу. – Но я задаюсь вопросом, нет ли риска еще сильнее повредить Перикулус, если жилой блок рухнет? Лорд Пьюрберн рассмеялся. Это прозвучало как мерзкое шипение, похожее на утечку воздуха из магистрали под давлением. – Я – единственная сила, имеющая значение в Перикулусе. Ничто не упадет и не выстоит без моего соизволения. – Чрезвычайно успокаивает, мой повелитель, – пробормотал Сорроу. Его пальцы постоянно подбирались к кольцу-печатке. Соблазн пустить его в ход возрастал. Было бы достаточно просто испепелить выжившего из ума старого дурака. Конечно, существовала реальная возможность того, что потом Сорроу разорвет на куски его спятившая стая прихлебателей. Тем не менее, примерно с такой же вероятностью он мог бы занять место Пьюрберна на троне, а большинство из них этого бы даже не осознало. Кроме Пиромагира. Какое бы безумие не поразило купол, оно, видимо, не действовало на громадное создание. После изменений, произведенных кланом Пьюрбернов,  то едва ли было человеком, и сумасшествие его не затрагивало. Возможно, следовало сперва убить его. А потом остальных. Нет. Сорроу делал глубокий вдох, силясь успокоиться. У него зудел глаз, но он подавлял желание почесать его. Не хотелось, чтобы на пальцах осталась кровь. Не хотелось стать одним из них. Все начиналось с глаз, это было очевидно. Однако этим не заканчивалось. Они менялись. У некоторых процесс шел медленно; они до сих пор носили одеяния своего Дома, пусть даже изодранное и окровавленное. Но вот другие… Они ползали в тени на четвереньках, словно звери – маски треснули, от одежды остались одни ошметки. Один сидел возле трона Пьюрберна, сгорбившись и вонзая полусгнившие зубы в обугленный кусок плоти. Н глазах у Сорроу он поднял голову и принюхался, будто собака. Издал рычание и был не одинок в своем раздражении. По всему двору расходилась волна недовольства, однако Сорроу не понимал наверняка, что ее вызвало. Пока не осознал, что взрывы прекратились. Он посмотрел вверх. Из рабского блока продолжал идти дым, но наступила тишина – по крайней мере, пока что. Пьюрберн яростно поглядел на него. – Где Хранитель Гадов? – зарычал он. – Прикончить их! Обрушить все! – Мой повелитель, я не знаю никакого хранителя гадов, – отозвался Сорроу. Лорд-пироцей просто таращился на него незрячими обагренными глазами. Похоже, слов он не услышал. – Привести его ко мне! – Мой повелитель, я лорд Креденс Сорроу из Меркатор Паллидус. Я не дрессирую крыс. Однако не имело значения, что он говорит. Ярость Пьюрберна требовала выхода, затуманивая всякие остатки рассудка. Тварь у его ног повернула голову и оглядела Сорроу глазами, теперь представлявшими собой немногим более чем окровавленные впадины.  Все кончено, подумал Сорроу, чувствуя вес кольца на пальце. И все же он хотя бы доставит себе удовольствие, убив… К их ногам подкатилась голова. Все уставились на нее. Отсекли неаккуратно, шея была разлохмачена и изодрана. Маска указывала на то, что ее носитель когда-то принадлежал к дому Кавдор. Судя по потекам крысиной мочи, пропавший хранитель гадов отыскался. – Пьюрберн! Гоолс прозвучал словно гром. Все разом повернулись к женщине, приближавшейся сквозь дым. Ее броню покрывали вмятины и прорехи, к поясу был пристегнут разбитый шлем. Она берегла левую ногу и обливалась кровью из множества ран, седеющие волосы приобрели багряный оттенок. Но ее лицо с налитыми кровью глазами и ожесточенно поджатым ртом было воплощением ярости. Когда она подошла ближе, Пьюрберн встал, и по его лицу разлилась садистская улыбка. – Вирэ Несокрушимая, – проговорил он, когда она остановилась перед его троном. – Ты наконец-то набралась храбрости вылезти из своей норы и предстать передо мной. – Понадобилось время: пришлось прорубать себе дорогу, – бросила она. – Раньше я поклялся, что если мы встретимся вновь, я отправлю тебя в оковы, – сказал Пьюрберн. – Но я передумал. Вместо этого я буду тебя пытать. Возможно, отрежу ухо, потом, может быть, конечность, и так пока не останется нечто ослепленное и изувеченное, у которого даже не будет языка, чтобы молить о смерти.   Пока он говорил, его двор стягивался вокруг нее, словно петля, отрезая всякую возможность скрыться, а Огарки Пьюрберна выстроились в защитное заграждение между гильдийцами. Вирэ медленно повернулась, обводя орду взглядом. Свет пламени выхватил ее лицо, и Сорроу увидел, что безумие уже добралось и до нее – по щекам бежали кровавые слезы. И все же в ее глазах оставалась сталь, а ее ярость была холодной и жесткой; острой, как фенрисийский лед. Она медленно подняла свое оружие, направив острие цепной глефы на Пьюрберна. – Я пришла бросить вызов. Пьюрберн нахмурился: злоба на миг уступила место замешательству. – Вызов? – рассмеялся он. – На каком основании? Ты до сих пор оспариваешь подписанный тобой контракт? – Нет, – произнесла Вирэ. – Я вызываю тебя сразиться со мной на арене. Вызываю именем Бога-Императора. Пьюрберн снова засмеялся, и его двор присоединился к нему, хотя уху Сорроу они скорее напоминали лающую стаю псов с пустоши. – С чего мне принимать такой вызов? – поинтересовался Пьюрберн, а его Пиромагир выступил вперед, поднимая руку с конфоркой. – Потому что вы дали слово. Это сказала не Вирэ. Все взгляды переместились с нее на лорда Сорроу. Тот только через мгновение осознал, что слова раздались из его собственного рта. Толика здравомыслия, наблюдавшая из глубоко окопанного угла разума, поразилась этой дерзости, вдохновленной безумием. Оставшаяся его часть беззвучно завопила от ужаса. У него оставались считанные секунды, пока удивление Пьюрберна не превратилось в неистовство. – Простите меня, мой повелитель, – продолжил он, низко поклонившись. – Однако не вы ли провозгласили, что освятили арену именем Бога-Императора? Что все схватки происходят под Его недреманным взором и все вызовы делаются именем Его? Вы сказали, что невольник может бросить вызов Лорду Цепей, если пожелает. Похоже, вместо этого Лорд Цепей бросает вызов вам. Пьюрберн уставился на него глазами, которых не было видно из-под кровавого покрова. Сорроу понял, что тот не уверен. Вызов можно было бы отклонить при помощи хитрости и уловок, но сейчас Пьюрберн властвовал исключительно потому, что властвовал прежде – потому, что стая видела в нем альфу. Никто и не думал оспаривать его верховенство. Во всяком случае, до настоящего момента. – Чепуха, – огрызнулся Пьюрберн. – Это не арена. – Но ведь у нас под ногами трупный пепел, – прошелестел Сорроу. – И мы купаемся в свете Его Вечного Пламени. Вы утверждаете, будто Бог-Император не смотрит, даже здесь? – Молчать! – зарычал Пьюрберн. – Сперва ее, потом его. Убить их! Однако двор колебался. Вперед выступил один из Огарков с поднятым клинком. Вирэ столкнулась с ним, и ее цепная глефа превратилась в размытое пятно. Трупный пепел запятнала кровь, тело рухнуло, а она шагнула дальше и встретилась взглядом с лордом Пьюрберном. – Говорю еще раз: я бросаю тебе вызов именем Бога-Императора, – прошептала она. – Ты отказываешь Ему? – Кто ты такая, чтобы произносить Его имя? – ощерился Пьюрберн. Однако среди его последователей произошла перемена. Мало кто бы это заметил, но Сорроу знал, как тело выдает настроения – наклон головы или шарканье ноги могли сказать о многом. Они не поддерживали Вирэ, но похоже было, что не все они поддерживают и Пьюрберна. Его власть зависела от силы. Несмотря на безумие, старик это почувствовал. Он помедлил, раздумывая. – Ну ладно, – произнес он с улыбкой. – Мы можем немного позабавиться. Вижу, при тебе твоя глефа. Скажи мне, как давно ты носишь это оружие? – С арены. С первого моего боя. – У него есть имя? Личность? Насыщенная волнующая история? – Нет. – Хорошо, – сказал Пьюрберн. – От подобной сентиментальности тошнит. Что ж, как и у тебя, у меня есть оружие. И, как и у тебя, оно не нуждается в имени или личности. Оно просто убивает. Он воздел руку, и Пиромагир тяжело шагнул вперед, надвигаясь прямо на Вирэ. Он был по меньшей мере на фут выше нее и вдвое превосходил шириной плеч. Из лицевой решетки с шипением шел пар, с конфорки на руке капал горящий прометий. Вирэ перевела взгляд с чудовища на лорда Пьюрберна. – Мы не допускаем подобное оружие на арену. Старик улыбнулся и снова устроился на троне, а его двор тем временем образовал широкий круг вокруг бойцов. – Это мой мир и моя арена, – произнес он, поднимая руку. – Именем Бога-Императора, начинайте!   – Псайкер взорвется? – спросил Калеб, подпирая голову ладонями. – Просто для ясности: она взорвется? Делак по имени Ангвис пожала плечами. – Возможно. Физически или метафизически. Энергия нарастает, выходя за пределы контроля. В любом случае все мы либо умрем, либо пожалеем, что не умерли.  – Прекрасно, – сказал Калеб, бросив взгляд на Сола. Гильдиец толком не говорил. Он сосредоточенно смотрел во мрак за пределами ореола осветительных стержней. Туда, где ждали безглазые твари. – Но если я смогу подобраться близко, тогда, с помощью Сола, должно получиться ее нейтрализовать. Однако нам надо попасть внутрь, пока она не дошла до критической отметки. – Вы пришли изнутри, – отозвался Калеб, кивая в сторону люка. – Голосую за тот путь. – У тебя есть мелта? – спросила Ангвис. – Потому что если нет, то насквозь не пройти. – Так твой план – это попробовать переднюю дверь? – поинтересовался Калеб. – Удачи с этим. – Судя по тому, что ты сказал, она едва держится. Должно хватить одной крак-гранаты. – Я не в этой части плана сомневаюсь, – пробормотал Калеб, косясь на Сола. – А на чем ты так зациклился? Это же у тебя наверняка не первая орда безглазых кровавых каннибалов. – Это… Там разрыв. Калеб нахмурился. – Где, в убежище? В двери? – Везде, – тихо отозвался Сол. – Это… как будто кто-то порезал холст ножом, но потом пригладил два куска, снова сложив их вместе. На глаз и не скажешь, но ущерб нанесен. Нужно лишь чтобы кто-то развел их, дал ино-свету литься насквозь. Ангвис сердито воззрилась на него. – Не думайте об этом. Ваша главная задача – расчистить дорогу. – Я израсходовал мою силу, пробивая Стену. Того, что у меня есть, хватит остановить не больше горстки. Если только я не разведу разрыв… – Не делайте этого. – Вы бы так не говорили, если бы могли это увидеть, – прошептал он. – Это как солнце за облаком пепла. – Я видел солнце всего один раз, – сказал Калеб. – Насколько я помню, смотреть прямо на него было плохой идеей. А попасть туда – еще хуже. Ангвис кивнула. – Да. Послушайте этого идиота. – У вас есть иной вариант? – насупился Сол, сверкая правым глазом. – Вы можете придумать другой способ не подпускать их достаточно долго, чтобы попасть внутрь? – Насколько долго? Они оба повернулись к Калебу. Тот успел достать свой нож из ножен и запихивал в пальто осветительные стержни. – Сколько вам нужно? – спросил он. – Не знаю, – ответила Ангвис. – Достаточно, чтобы добраться до нее. Когда окажемся рядом, ее свет должен их отпугнуть. Несколько минут? – И это наш единственный шанс? Она улыбнулась, хотя шевельнулась только половина лица. – «Шанс» – это сильно сказано. Но это не гарантирует нашу смерть, что уже лучше текущей ситуации. – Стало быть, хороший расклад, – произнес Калеб и потянулся за своим выпавшим лазпистолетом, но вспомнил, что в том не осталось заряда. Он метнул взгляд на Ангвис. – Я пустой. У тебя есть пушка? Могу не вернуть. Сол подошел к нему, подобрал лежащий лазпистолет и отсоединил энергоячейку. Покачал устройство в руках, дуя на него, словно оживлял огонь. Датчик боезапаса загорелся зеленым. – Вы, гильдийцы, меня пугаете, – нахмурился Калеб, когда Сол вернул ему оружие. Он посмотрел на Ангвис. – Лишние вспышки найдутся? Они не любят свет. – Все вышли. – Ладно, у меня осталось три, – вздохнул Калеб. – Слушайте, я ничего не могу обещать. Может, я всего несколько секунд продержусь. Я не особо… это скорее ее область. Он кивнул в сторону Иктоми. Та все так же сидела, обмякнув, будто марионетка без веревок. – Я сейчас умру, – окликнул ее Калеб. – Решил, мало ли тебе захочется знать. Никакого отклика. – У тебя просто была та клятва. Что-то насчет того, чтобы меня защищать. Помнишь такое? Ничего. – Я этого говорить не стану, – предупредил он, повернулся к ней спиной и глянул на Сола с Ангвис. – Когда я прыгну, давайте к двери. Я попробую отбежать, отвлечь как можно сильнее. Вы только… Он сбился и его взгляд перескочил за плечо, на поверженную крысокожую. – Просто начинайте, как только я начну, – пробормотал он и развернулся ней. Она не отреагировала на его приближение: голова все так же склонена, лицо перемазано засохшей кровью. Калеб извлек из пальто грязный носовой платок, приподнял ее подбородок и частично стер красное со щек. Ее глаза оставались закрыты, дыхание было тяжелым и неровным. – Что ж, если это не сработает, мы все равно оба умрем, – проговорил он. – Так что, раз уж это малость похоже на конец света и наш последний шанс выложить карты на стол… Ну, если мы умрем, то может сумеем встретиться на той стороне? Он прижался своим лбом к ее, сдерживая слезы. От нее ужасно пахло, как на бойне. Калеб глубоко вдохнул, придержал подбородок Иктоми рукой, отвел кулак назад и врезал ей в лицо так сильно, как только мог. От удара она опрокинулась, но он уже бежал, мчась к краю крыши и поджидающим челюстям безглазых чудовищ. Позади он услышал приглушенное рычание.  И шаги. Бегущие.  ==='''11'''===  Вирэ уклонилась от лапы Пиромагира, и ее цепная глефа вгрызлась в живот существа. Крови пролилось мало, а та, что все же потекла, была темно-фиолетовой и густой, как воск. Пиромагир поднял конфорку и изрыгнул поток пламени. Вирэ поднырнула, горящий прометий прилип к наплечнику. Однако времени тушить пламя не было. Когти снова нанесли удар, и их окутывала синеватая дымка расщепляющего поля. Она парировала своим клинком, выбросив фонтан искр – поле врезалось в древко оружия. Повезло, что она отделалась только этим: какой бы грозной ни была цепная глефа, прямое попадание когтей Пиромагира попросту переломило бы ее, разорвав связи между молекулами. Вирэ сделала шаг в сторону от следующего выпада, крутнулась на пятке и махнула оружием по дуге, нанося обезглавливающий удар. Глефа глубоко впилась в шею Пиромагира, после чего замедлилась, не в силах перемолоть стальные кабели, пролегавшие под плотью. Существо отбило оружие вбок тыльной стороной руки. Его плечо запятнала воскоподобная кровь, а конфорка нацелилась прямо в лицо Вирэ. Ее локоть врезался в предплечье твари, вбив шипастый налокотник в плоть. Тот вошел неглубоко, но, должно быть, куда-то попал, поскольку искры зажигания не последовало – оружие заплевалось прометием, но больше ничего не произошло. Пиромагир озадаченно посмотрел на свою руку. Вирэ воспользовалась шансом и нанесла глефой яростный удар, метя в разодранную шею. Когти внезапно метнулись и рассекли цепную глефу под самым навершием. Крутящийся клинок закувыркался в воздухе и упал в трупный пепел, замолкнув. Практически не колеблясь, Вирэ ткнула сломанным древком в диафрагму Пиромагира. Тот даже не вздрогнул, а рука с конфоркой обрушилась на ее нагрудник, швырнув в воздух. Вирэ врезалась в прихожан, раскидав их. В глазах мутилось, но она разглядела, что Пьюрберн торжествующе улыбается, а несчастный лорд Сорроу стоит рядом с ним, повесив голову. Несомненно, тому предстояло стать следующим. Кибернетическое чудовище приближалось скованными движениями, не торопясь. Когда оно занесло когти, рука с ними подергивалась.  Стало быть, она все же его повредила. Просто недостаточно.     Ангвис шла впереди, держа в руке флешеттный пистолет. Ее зрительные имплантаты с легкостью ориентировались в темноте. Сол следовал за ней. От его глаза не было толку, но это не имело значения: здесь ино-свет был сильнее. Тот мягко лучился от Ангвис, так что ее черный плащ каким-то образом казался ярким на фоне теней. Он затемнял каждый след, оставленный их целью, и металл, исковерканный и почерневший от ее шагов. Но, странное дело, ярче всего светилось нечто во внутреннем кармане Ангвис. Что бы это ни было, оно как будто корчилось, словно отчаянно пытаясь выбраться из заточения. Ино-свет притягивало к нему, как трупных мотыльков к открытому пламени. Чем дальше они продвигались, тем ярче оно становилось: его присутствие практически возмущало ино-свет вокруг. Или волновало – однако ни то, ни другое не имело смысла. Вопреки заявлениям Пьюрберна, энергия была бесстрастна. У нее отсутствовала свобода воли. Она подчинялась законам проводимости и рассеивания. Огонь не выбирал свой путь. Молния не била целенаправленно. Такова была истина. Должна была быть. Вот только ино-свет отличался. Даже сейчас неощутимый ветер затягивал его в канал между Солом и Ангвис. Он плескал на пальцы, словно подталкивая атаковать. Было бы так просто протянуть руку и устранить ее. Почти что проще, чем удержаться… – Мы близко, – шепнула она. – Хотя со слов Калеба я не понимаю, что мы обнаружим. – Но вы в силах ее остановить? – Может быть. С вашей помощью, – ответила она, глянув на него. – Как вы себя чувствуете? – Опасным. – Так и держитесь, потому что мы уже рядом, – прошептала она. – Просто приберегите опасность для нее. Она была права. Впереди располагался перекресток. Когда они приблизились, Сол услышал вой, напоминавший плавильную печь для свинца, и вдоль коридора ударила струя пламени. Только это было не настоящее пламя. Он мог заглянуть за имитацию. Возможно, ино-свет и казался огнем, однако тот был ближе к воплощению страха и злобы, а заданный вид служил прикрытием. Потому что пламя испытывало голод, отчаянно стремясь пожирать и распространяться. Сол это видел. Он видел все. – Ангвис, – пробормотал он, но та уже стрелой брсоилась за угол, вскидывая свои флешетнные пистолеты и паля из них очередями. Казалось, она движется в замедленном воспроизведении – Сол практически видел, как игольчатые осколки растеклись в воздухе, когда их охватил второй поток жара. Ангвис еле успела метнуться в сторону, и шквал зацепил хвост ее плаща. Она оторвала его, затаптывая огонь. – Ничего хорошего, – сказала она. – Она на полпути по коридору. Выглядит неподвижной, но мне даже не приблизиться. Сквозь этот ад не пройти ни пуле, ни лазеру. – И что тогда? – спросил Сол. – У вас разве нет каких-то технологий против шпиоников? – Не совсем, – отозвалась Ангвис, потянувшись под плащ. Появившись оттуда, ее рука сжимала изукрашенный иглопистолет. В камере для боекомплекта переливался лиловым кристаллический нейротоксин. Ино-свет впился в оружие, словно отчаянно хотел добраться до содержимого.  – Это даст нам шанс, пусть и слабый, – произнесла Ангвис. – Она втягивает энергию, но если мы сумеем перенаправить достаточное количество, то она, возможно, достаточно ослабнет, чтобы я смогла закончить дело. – Как? Она посмотрела на него. – Как же еще? Вы впитаете энергию, так же, как делали с грозовыми тучами. – Нет, – сказал Сол, отступая назад. – Я ничего из этого не понимаю, но знаю, что ошибался. Это не Движущая Сила, которую я искал. Она не рациональная. Она ничего не объединяет. Она имитирует, лжет и жаждет. Она зла. Я не могу просто впитать ее, будто блуждающую тучу. – Тогда мы умрем, – просто ответила Ангвис. Он выругался. – Вы вообще можете сказать мне, что я должен делать? – Нет. Доверьтесь своим инстинктам, – произнесла она. – Нам лишь нужно подобраться немного поближе. Я буду сразу позади вас, наготове. Он пополз вперед, прижимаясь спиной к стене. Та была горячей на ощупь. Перекресток находился впереди, жар шел слева. – Что теперь? – спросил он. – Вы это чувствуете? Энергию, текущую сквозь нее? – Да. Я ее чувствую. – Прижмите ее поближе, дайте течь через вас. Попробуйте ее на вкус. Познайте.  Сол закрыл глаза, медленно дыша. Он позволил жару окутать его, впитываться в кожу, пока огонь не отыскал вены. Между пальцев заплясали искры, прочерченные багровым.  – Вам удалось? – спросила Ангвис. Его глаза открылись. Правый сиял, словно звезда. – Да, – сказал он. – Удалось. Что дальше? – Вот это, – произнесла она, вонзая игольник ему в горло, и вытолкнула его в преисподнюю.   Калеб полосовал своим ножом, бешено паля из лазпистолета. При вспышке каждого разряда на миг становилась видна орда ртов и когтей. Свет дезориентировал их, но не останавливал, а химические стержни, воткнутые в пальто, становились все более тусклыми. Он понятия не имел, добрались ли Сол с Ангвис. Просто продолжал бежать, потому что сзади раздавался шум ломающихся костей и брызжущей крови. Калеб оглянулся и как раз увидел, как сквозь незрячих чудовищ проносится клинок Иктоми. Отвлекшись, он поплатился. Одно из них напрыгнуло на него и придавило, вцепляясь когтями в тело. Он потратил последнюю светошумовую гранату, на мгновение озарив все происходящее. Существо взвыло, держась за безглазое лицо. Нож вскрыл ему яремную вену, но уже надвигались другие – спотыкающиеся, но не сдавшиеся. Калеб открыл огонь из пистолета, но когтистая лапа схватила его за запястье, пока клыки нащупывали горло. Руку существа охватила нить серебристой проволоки. Она затянулась, отрезая кисть, и в это же время твари раздробил пасть ботинок. Нож Иктоми забрал второго, но ей на спину уже прыгал еще один. Калеб попытался выкрикнуть предупреждение, однако она уже успела пригнуться и схватить создание за челюсти. Крутанув, она начисто оторвала голову и на мгновение встретилась с Калебом взглядом. Ее лицо было обагрено, но глаза оставались ясными. В гаснущем свете химических стержней радужки казались почти фиолетовыми. Она оглядела его, держа нож в руке. Он не смел пошевелиться. А потом к ним прыгнуло множество других. Калеб успел сделать один выстрел, прежде чем Иктоми оказалась среди них. Ее клинок расплывался в движении, серебристая струна кружилась между существ, ломая шеи и разбрызгивая кровь. Калеб и без того знал, что она опасна, но это выходило за пределы всего, что ему случалось видеть. Не осталось ни единой мысли, только инстинкт убивать. При наличии времени и пространства она, возможно, могла бы перебить их всех. Однако осветительные стержни гасли. А им не было конца.   Повсюду был огонь. Повсюду была боль. Его кожа покрылась пузырями, кости сварились. Но даже когда на нем загорелась одежда, он чувствовал, как пламя струится сквозь него, опьяняя и ужасая. Он затерялся в урагане воплей и молитв, голос влился в терзающий хор. Теперь он узрел истину. Ино-свет был не из этого мира. То, что он считал мерцающими звездами, являлось глазами по ту сторону пелены. Они видели его. Они были голодны, но представляли собой немногим более чем привидения. Это пламя наделяло их формой: в огне  складывались очертания. Они были смутны – тени наоборот. Однако он мельком заметил кроваво-красную кожу, похожие на черепа лица, обрамленные темными рогами. Клинки, на которых тлели губительные руны. Они были рядом. Разрыв открывался. И сильнее всего они жаждали получить его. Он выдернул свой взгляд обратно в материальный мир. Вот это псайкер? Женщина, сжавшаяся на полу? Она была прекрасна – звезда, облекшаяся в форму человека. Она подняла голову, и его разнородные глаза встретились с ее взором. Он ощутил ее боль, замешательство и странное родство. А затем она снова закричала, излучая ино-свет, словно солнце. Он почувствовал, как его кожа обугливается. Припал на одно колено. Слишком много. Что бы там ему ни дала Ангвис, даже с этим он не мог выдержать ее силу. Только не в отсутствие отвода. Его пальцы вцепились в металл, взметая искры, и из него хлынул ино-свет – жар, перенаправленный в молнию. Та проскочила по коридору, и люмены наверху полопались. Но он продолжал гореть. Сквозь него струилось все больше, выходя за пределы коридора. Его сознание теперь превратилось в бурю света. Он увидел Калеба и крысокожую, окруженных ордой. Их силы таяли, последний химический стержень угасал. Он увидел Канндиса, окруженного изломанными телами и хохочущего. Из глаз того лилась кровь, и кавдорцы падали под его трещащим оружием. За ними он увидел кольцо огней, где монстр Пьюрберна стоял над распростертой фигурой. Было тяжело узнать их, тяжело что-либо осмыслить. Ему хотелось расслабиться, чтобы его смыло прочь, и пусть пламя пожрет Перикулус. Нет. Хватит с него быть пешкой, хватит неудач и бессилия. Не имело значения, чем являлся ино-свет и какие ужасы тот нес. Это все равно была сила. Он уже направлял ее прежде и мог сделать это снова. Никаких машин, никакой политики. Только он. Его воля. Его нежелание дать им победить. Он сумел вновь зацепиться за свое тело – за то немногое, что еще осталось. Почувствовал бушующее в Перикулусе пламя и жизни, которое оно стремилось поглотить. Сильнее же всего он почувствовал Стену, окружающую это – клетку, сдерживающую все внутри. При падении купола ее извратили, привели в нынешнее состояние посредством мерзкого чародейства. Возможно, случайно, а возможно – чтобы оставить в заточении то, что получило свободу при крахе Перикулуса. Однако нет ничего незыблемого. Постоянно лишь изменение. Уже созданное можно было преобразовать. Он уже делал это раньше, даже с тем немногим, что имел. Он пробил Стену. Сейчас у него было слишком много силы, чтобы ее ограничить. Она должна была куда-то течь. Во что-то настолько огромное, чтобы Ангвис получила свой шанс. Он не мог ее сдержать. Но, наверное, это мог сделать Перикулус. Его душа потянулась к стене черноты. Над куполом, перекрывая даже шум зверств и крики, прозвучал гром.   Вирэ откатилась вбок, и когти ударили в трупный пепел. Из-за расщепляющего поля тот взорвался фонтаном пыли. Ее кулак молотом ударил в висок Пиромагира. Это было как бить по рокриту. Она отпрянула, а существо развернулось к ней, с шипением испуская пар из металлической решетки на месте лица. У нее ничего не осталось, оружие было сломано, противник казался непобедимым. Он качнулся за ней, все еще теряя в скорости из-за ноги. Однако она была еще медленнее: адреналин начинал слабеть, с усталостью и раной боролась только ее злость. Но ярость не приносит победы. У него должно было существовать слабое место. Оно есть у всех. Нужно было подумать. Нужен был удобный случай. – Прикончи ее! – взревел Пьюрберн, и его Пиромагир стал тяжело приближаться. Вирэ отступала так далеко, как только могла, но теперь она уперлась спиной в разрушенную секцию жилого блока. Бежать было больше некуда. Когти резко ударили. Она присела, и они вонзились в камни позади нее. Рокритовая стена осыпалась от соприкосновения, на миг зажав запястье Пиромагира. Тот захрипел от ярости, из ротовой решетки со свистом повалил пар. Свет огня очертил его лицо, и Вирэ увидела, что плоть вокруг металлического забрала покрыта рубцами, обожжена изрыгаемым паром. Он выдернул руку, но она уже успела запрыгнуть ему на спину. Существо зарычало, будто рассерженная топка, но ему мешали собственные габариты: оно не могло достать ее. Однако чудовище забрыкалось, стремясь впечатать ее в камни. От его лица с шипением шел пар. Стиснув зубы, Вирэ потянулась и обеими руками схватилась за его пасть, вбив пальцы в решетку и игнорируя боль от обжигавшего тело пара. Обоими коленями она уперлась в загривок существа, вынуждая его поднять голову. Когти пытались схватить ее, но она почти их не видела. Все, о чем она могла думать – как безжизненный рот Элле подергивался по милости подгонявшей труп машины. Даже смерть не спасала от этого мира, где тела перемалывали и пекли из них хлеб, чтобы утолить голод промышленности. Вирэ закричала, погружая пальцы в измочаленную плоть на горле существа. Яростно рванув, она содрала металл с его лица. Из раны заклубился дым, по лицу полилась похожая на смолу кровь, и Вирэ соскочила. Пиромагир бросился на нее, ослепленный, но от этого не менее смертоносный. Она сделала шаг в сторону, выискивая оружие – что угодно, способное закончить дело. Единственным, что она увидела, было навершие ее сломанной цепной глефы. Она подхватила его и замахнулась этим орудием как дубинкой. Существо, пошатываясь, шло за ней. Его глаза пылали яростью, нижняя половина лица представляла собой мешанину натянутых на проволоку сухожилий. Оно взревело, и этот звук был похож на гром. Нет. Гром раздался где-то в другом месте. Она почувствовала его мощь в воздухе. Волоски на предплечьях стояли дыбом. Сломанное оружие едва заметно взвизгнуло. Вирэ нахмурилась и посмотрела на него. Энергоячейка не была подключена, но она увидела, что между зубьев пляшут искорки. Когда Пиромагир, наполовину ослепленный рвущимся из раны паром, потянулся к ней, она всадила клинок снизу вверх в его изуродованное лицо и нажала на активатор. Глефа ликующе взвыла, зубцы вгрызлись в плоть. От напора клинок разорвало на части, и зубья вскрыли голову Пиромагира. Тот беззвучно повалился. Вирэ покачнулась, припала на одно колено и подняла глаза на ошеломленного Пьюрберна. – Твое оружие сломано, – произнесла она. – Как и мое. Он затряс головой, будучи не в силах осмыслить происходящее. – Нет, – сказал он. – Нет, это ничего не меняет. Я назначен Богом-Императором. Я Его защитник. – Тогда почему же ты проиграл? – Я не проиграл! – завопил Пьюрберн, поднимаясь. – Перикулус мой! Я… Снова раскат, более громкий. Но на сей раз он принес молнию. Та заискрилась наверху и вокруг них, проносясь по Перикулусу. Земля задрожала, сбив Пьюрберна с ног. Вирэ пошатнулась и глянула вверх, ожидая, что рабский блок обрушится. Но это был не рабский блок. Это была Стена. Она трескалась, на металле появлялись неровные линии, и мрак пронзал тусклый свет подулья. Последователи Пьюрберна разбежались. Некоторые вопили, прикрывая от света свои изуродованные глаза. Вирэ поискала самого лорда-пироцея. Однако тот исчез – его поглотил дым, валивший из упавшего трона.  =='''Акт 4'''==<br /> ==='''1'''===  Шесть костров уже давно потушили, трупный пепел вымели. Однако трон Пьюрберна до сих пор стоял там же, где упал, пусть даже пламени в нем больше не было. Канндис уставился на него, пытаясь запалить палочку лхо. Большинство его порезов зажило, но правая рука висела на перевязи: трещина в запястье. Слишком много раскроенных черепов, по словам медика. Впрочем, он не помнил, что в точности произошло. Хотя, с другой стороны, мало кто что-то помнил, или же, как минимум, они прикидывались потерявшими память. Теперь, когда Стена раскололась, и в Перикулус лился свет разрозненных мерцающих огней подулья, было сложнее признать деяния, совершенные во мраке. Лучше полностью избавиться от воспоминаний – так же легко, как от дешевых примитивных масок. Он с проклятием встряхнул зажигалку. – Позвольте мне, проктор Канндис. Он обернулся на голос. К нему приближался лорд Креденс Сорроу, временный правитель Перикулуса, с обеих сторон сопровождаемый двумя своими огромными телохранителями. Канндис попытался поклониться, но Сорроу покачал головой. – Прошу вас. Герою Перикулуса нет нужды склоняться перед скромным бюрократом. – Он улыбнулся, а один из его помощников тем временем зажег для Канндиса палочку лхо. – Вы тот человек, кто сдержал орды; кому хватило дальновидности запросить подкрепление, когда стало очевидно, что Перикулус впал в безумие. Ваше повышение до проктора полностью заслужено. Если уж на то пошло, это мне следовало бы кланяться вам. – Это просто моя работа, мой повелитель, – произнес Канндис, затягиваясь лхо. – Что ж, именно поэтому я и попросил вас остаться, – отозвался Сорроу. – Мне нужны убежденные люди, не из слабовольной породы, которой легко манипулировать. Чтобы восстановить Перикулус, потребуется очень многое, однако с крепкими сердцами мы преуспеем. – Как идет отстраивание, мой повелитель? – Весьма мрачно, – вздохнул Сорроу, оглядывая рабский блок, нависавший высоко над ними. – Люди Пьюрберна проникли в жилье рабов. Потери были серьезными. Остатки моей бригады переработали большинство тел, тем самым разрешив проблему с припасами. Так что есть и кое-какие хорошие новости. Он посмотрел на Канндиса и одарил того широкой улыбкой. – Мы все наладим, проктор. – Хорошим началом были бы достойные патрульные. – Несомненно, – сказал Сорроу. – Нам здесь нужен закон. Не эта суеверная чушь. Бог-Император – Повелитель Человечества и наш щит от тьмы. Но, честно говоря, я полагаю, что в деловых вопросах Он предпочитает церемониям прагматизм. Они оба бросили взгляд на упавший трон. – Скажите, – тихо поинтересовался Сорроу, – вашим людям не посчастливилось отыскать нашего пропавшего лорда-пироцея? – Пока нет. Но мы найдем, – произнес Канндис. – То есть, если об этой проблеме не позаботится подулье. – Хорошо, – кивнул Сорроу. – Этот человек в ответе за такое количество боли и утрат. Все из-за его алчности. Канндис нахмурился и выдохнул облачко дыма. – Я думал, это удел всех гильдийцев? – Конечно же, приобретать кредиты важно, – с улыбкой произнес Сорроу. – Но бизнес-модель, при которой убиваешь всех своих клиентов ради денег, по правде сказать, неустойчива. Первое правило Меркатор Паллидус гласит, что необходимы спрос и предложение, поскольку рано или поздно одно перейдет в другое. – Итак, вы займете трон? – спросил Канндис, кивнув в сторону упавшей платформы Пьюрберна. Сорроу беспечно рассмеялся. – Не думаю. Я не могу решить, оставить ли его в качестве напоминания, или же полностью разрушить. От него ужасно пахнет, будто что-то заползло внутрь и там издохло. – Ведьмовская порча, мой повелитель, – сказал Канндис. – Обычное дело. Мы заперли камеру до тех пор, пока ее не сможет освятить церковный служитель. – Славная работа, проктор. – Стандартная процедура, – ответил Канндис. – Нам просто повезло, что этот ваш друг устранил псайкера до того, как стало слишком поздно. – Да, – сказал Сорроу. – Жаль, что Сол был так сильно травмирован. Я надеялся найти для него место здесь. Тем не менее, я переговорил с его коллегами из Меркатор Люкс, и лорд Адулатор уже в пути, чтобы помочь нам с перебоями в энергоснабжении. Когда с этим будет покончено, я свяжусь с Меркатор Сангвис для поставки новых невольников. Но не раньше, чем будут готовы факторумы – в этом состояла еще одна ошибка Пьюрберна. Он торопил события. У нас есть время, чтобы сделать все правильно. Канндис не ответил. Он глядел мимо Сорроу. Приближалось множество людей. По большей части они были худыми, отощавшими. Однако их взгляды были жесткими, а вела их высокая женщина в потрепанной броне. Огонь и клинки ободрали внешний слой золота, и стало видно холодное железо. Голова женщины была непокрыта, седеющие волосы заплели в тугую косу, а за плечом у нее висела массивная цепная глефа с кривым клинком. Позади навершия болталась красная кисть. – Лорд Цепей Вирэ, – кивнув, произнес Сорроу, когда они подошли ближе. – Выводите часть своих невольников на экскурсию? Она остановилась и уставилась на него. Выражение ее лица заставило Канндиса пожалеть, что при нем не было стаббера. – Хватит с меня этого места, – сказала она, кивая на жилой блок, а может и на весь купол. – Мы уходим. – Вы вольны поступить так, – ответил Сорроу, после чего бросил взгляд на ее свиту. – Однако боюсь, что они должны остаться. Эти невольники принадлежат Перикулусу. – Пьюрберн так и не заплатил. Они все еще мои. – Перикулус нуждается в работниках. Вам возместят расходы. – У него есть работники, – произнесла она, ткнув большим пальцем в рабский блок. – Большинство решило остаться. Это те немногие, кому показалось, что снаружи шансы лучше. – Лорд Цепей Вирэ, – начал было Сорроу. – Мы чрезвычайно вам обязаны, но… – Вы знаете, как я получила этот титул? – спросила она. Сорроу пожал плечами. – Из-за того, что я осталась единственной, – тихо проговорила она. – Кандальщики. Гладиаторы. После того, как наш корабль упал, пепельные пустоши забирали одного за другим. Лорд Цепей Гарак прожил дольше большинства, и это случилось потому, что он был слишком немощным, чтобы идти. Я несла его на плечах большую часть дня. Поняла, что он умер, только когда мы добрались до пункта назначения. Но кто-то должен был надзирать за передачей, и все посмотрели на меня. Думаю, так всем было меньше работы – если бы я приняла титул и его символ власти. – Какая вдохновляющая история, – откликнулся Сорроу. – Стремительное вознесение со дна благодаря силе рук и целеустремленности духа. Закон Хельмавра в действии. – Так я себе и говорила, – вздохнула она, покосившись на невольников. – Что я вознеслась. Что с кнутом в руках жизнь будет лучше. Глядя на них своими холодными глазами, она отстегнула с цепи свой символ власти. – Я ошибалась, – произнесла она, передавая его лорду Сорроу. – Тем не менее, вы… – Я пойду, куда мне вздумается, – сказала она, по очереди посмотрев на Сорроу и Канндиса. – Я прошла сквозь пламя. Я сокрушила Пьюрберна. Советую вам обоим посторониться, иначе я сокрушу и вас. – Посторониться? – выплюнул Канндис. – Если вы думаете, будто можете просто отказать… Сорроу поднял руку. – Это было беспрецедентное происшествие, – произнес он. – Мои люди до сих подсчитывают и перерабатывают мертвых. Возможно, итог еще не подведен. Возможно, скажем, жертвами безумия Пьюрберна стали еще пятьдесят рабов и один гильдиец, а их тела поглотил огонь. – Лорд Сорроу? – переспросил Канндис. Сорроу улыбнулся. – Я не заинтересован в создании себе врагов, – без обиняков сказал он. – Эта женщина больше, чем кто-либо еще, ответственна за нашу свободу. Если в награду она просит лишь исчезнуть с горсткой рабов, половина из которых, готов поспорить, не пережила бы и дня в факторуме, то эта цена представляется невысокой. Он повернулся к бывшему Лорду Цепей. – Вы можете идти, Вирэ. Считайте это моим прощальным подарком. Глянув на него, она кивнула. Рабы зашаркали мимо, возглавляемые здоровяком-Голиафом с мелтой. Вирэ уже двинулась было за ними, но помедлила и обернулась к Сорроу. Она бросила что-то к его ногам. Он посмотрел вниз. Это был расколотый шлем, до сих пор напоминавший разбитую корону. – Она тяжелее, чем вам кажется, – предупредила Вирэ, после чего повернулась к Перикулусу спиной и направилась в недра подулья. – Вы уверены, лорд? – спросил Канндис, когда она скрылась из виду. – О да, – произнес Сорроу. – Как вы говорите, подулье без сомнения позаботится о проблеме, а кого заботит горстка рабов?   Калеб подбросил в костер еще брикетов: пламя жадно пожирало горючее. – Ты его перекармливаешь, – заметила Иктоми, не поднимая глаз. Она сидела, скрестив ноги, и нарезала колечками трехфутовое щупальце. Калеб пожал плечами. – Уж извини, если после наших недавних неурядиц я ищу комфорта у очень яркого огня. Она пожала плечами в ответ. – Не жалуйся, если мясо подгорит. – Ты не напугана произошедшим? – поинтересовался Калеб, поглядывая в темноту по ту сторону их костерка. – Нет. – Даже ни чуточки не взволнована? Она подняла голову и нахмурилась, словно обдумывала вопрос, рассеянно постукивая клинком по своему ботинку. Затем покачала головой. – Не настолько, чтобы переводить топливо. – Ага! – ухмыльнулся Калеб, а она тем временем стала резать дальше. – Так ты была взволнована? – Все, через что мы проходим, меняет нас. – Что ты помнишь? Иктоми кинула на него взгляд. – Помню, что ты меня раздражал, – произнесла она. – Я думала, как лучше тебя зарезать. Быстро и аккуратно, или медленно и неторопливо? – Ясно, – сказал Калеб. – Это когда ты была связана? – Нет, – ответила она. – Это когда ты предложил, чтобы мы спустились в подулье, чтобы спасти девчонку-рабыню и получить какие-то гроши за беспокойство. После этого мое настроение становилось только хуже. – Умора, – вздохнул Калеб. – Ты теперь шуточки отпускаешь? – Может, я их и раньше отпускала. Просто ты их только сейчас понимаешь. Она насадила на свой клинок три колечка и поднесла их к пламени. – Как считаешь, она выбралась? – спросил Калеб. – Должна же, да? Сорроу сказал, что освободит ее, если мы сделаем что велено. Он ведь не стал бы врать, верно? – Мы могли бы узнать у него. – Думаю, Перикулу лучше оставить позади, – отозвался Калеб, растягиваясь на спине. – Не знаю, что там случилось, и предпочел бы, чтобы так все и осталось. Нам день пути до Ворот Грохота. Там есть исключительно хорошие питейные заведения, и я намерен так напиться, чтобы забыть, что все это вообще происходило. – Хороший план. – Правда? – Он нахмурился и покосился на нее. – Я удивлен. Думал, ты захочешь отомстить, или уладить незаконченное дело, или еще что? – Возможно, меня посетила мысль, которая мне не понравилась, – произнесла Иктоми. – Можешь идти пить. Мне надо подумать. Калеб ухмыльнулся. – Послушай только себя: сплошная интроспектива. – Или я могла бы выпотрошить тебя и оставить падальщикам, – предостерегла она, доставая свой нож из огня и сбрасывая колечко ему в протянутые руки.  – Я бы выжил, – отозвался он, перебрасывая кусок между пальцев, чтобы тот остыл. – Я всегда нахожу способ. – С блюстителями был хороший трюк, – признала она, вгрызаясь в мясо. – Как ты стер свое досье? – Я не стирал, – сказал Калеб, и его улыбка померкла. – Это был кто-то другой. – Все равно, на тебя нет досье, – настаивала она. – Блюстители никогда за тобой не явятся. Это хорошо. Так ведь? Калеб снова пожал плечами и отвернулся, сосредоточившись на пламени. Уголком глаза он увидел, что Иктоми наблюдает за ним. – Так ведь? – повторила она. – Конечно так, – ответил он, заставив себя улыбнуться. – Не хочу портить отношения с блюстителями. Как-никак, у меня отец проктор.  – Он тебя защищает? – Нет. Он никогда меня не защищал, – произнес Калеб. – Мы можем минутку помолчать? Я в кои-то веки не в настроении разговаривать.  ==='''2'''===  Пьюрберн поймал себя на том, что глядит на реликвии из мусора и костей на импровизированном алтаре. Они как будто выглядели иначе по сравнению с прошлым разом, когда он посещал святилище. Оказанный ему прием точно был иным. При его появлении священник не стал лебезить, а вместо этого практически затолкал своих последователей в церковь, словно боялся, что его увидят с ними. Все, чего затребовал Пьюрберн – припасов и защищенный вокс-канал. Пока что ни того, ни другого не предоставили. Почему так долго? Впрочем, во время своего предыдущего визита он восседал на троне и обладал силой Вечного Пламени Бога-Императора. Сейчас его одеяния были изодраны и грязны, а от армии остались лишь трое Огарков. Он выглядел немногим лучше нищего. Перикулус лишил его почти всего. Это была ошибка, теперь он понимал. Он пытался двигаться чересчур быстро. Вот почему он потерял контроль. Или, точнее, вот почему он не сумел не дать ей потерять контроль. В этом и заключалась правда. Девушка, как и ее мать, была наделена силой, но ей недоставало воли, чтобы обуздать ту. Гори в нем такой же огонь, как в ней, все было бы иначе. Он смог бы им управлять. Он это знал. Странно – следовало бы испытывать возмущение от провала. Однако он был только вымотан и опустошен, словно в миг, когда Вечное Пламя погасло, вместе с ним сгинул кусочек его самого. Глаза до сих пор болели, даже трепещущий свет алтарных свечей был почти мучителен. Требовалось просто отдохнуть, восстановиться. Проклятье, где же священник? Во рту все еще оставался привкус… ладно, это не имело значения. Он пришел к выводу, что последние несколько дней утратили четкость, и не мог точно восстановить в памяти события. Никто не смог бы этого сделать сколько-либо уверенно, и не было смысла углубляться в раздумья. Необходимо двигаться дальше, отстроить и укрепить свою империю. Дом Каталл поддержит его. Им придется: он знает их тайны. Позади послышался скрип открывающейся церковной двери. – Наконец-то, – бросил он, оборачиваясь. – Где… Однако человек, стоявший у входа в церковь, был не священником. Он носил драный плащ, который мерцал в свете свечей: в подкладку были вшиты осколки стекла и металла, искрившиеся, словно звезды. И еще, даже несмотря на полумрак, лорд Пьюрберн увидел, что его маска имеет странную текстуру, словно ее сделали из растянутой кожи.  – Добрый вечер, милорд, – произнес незнакомец. Его голос звучал негромко, гортанно. Однако прослеживался в нем и акцент, который лорд Пьюрберн не мог точно опознать. – Как ты смеешь входить без предупреждения! – резко спросил он. – Тебе известно, кто я? – О, мне все о вас известно, лорд Пьюрберн, – улыбнулся неизвестный. – Меня зовут Исайя. Когда-то я водил компанию с человеком по имени Тритус. Полагаю, вы знакомы? – Это не твоя забота. – Ну, брат Тритус думал, что моя, – отозвался Исайя, переступая порог. – Его посланец рассказывал всевозможные странные истории, в том числе и несколько о вас. Тритус был чрезвычайно встревожен. Больше я от него ничего не слышал. – Боюсь, брат Тритус не был хорошим человеком. – Возможно, это и правда, – кивнул Исайя. – Если увидеть, как перед тобой едят твою семью, это может оказать такое влияние. Однако, при всех его изъянах, он был благочестивым человеком. И он верил, что, в свою очередь, заставляет меня верить ему. Его взгляд упал на алтарь, и он начертил на груди крылья священной аквилы. – Тан Кавдора был крайне обеспокоен, услышав рассказ о чародействе в Перикулусе, – произнес он, пристально глядя на лорда Пьюрберна из-под кожаной маски. – Вот почему я должен просить вас пойти со мной, чтобы вы смогли представить полный отчет о произошедшем.  Пока он говорил, что-то изменилось: из его голоса пропал гортанный говор подулья. – Я не объясняюсь перед людьми вроде тебя. Исайя развел руками. – Я вынужден настаивать. – Избавьтесь от него, – велел Пьюрберн, кивнув ближайшему из Огарков. Прежде, чем тот успел сдвинуться с места, выстрел раздробил ему коленную чашечку, опрокинув на пол. Его сделали сверху. Пьюрберн посмотрел на стропила. Там проглядывала потускневшая костяная маска и блестела длинная винтовка. – Мои извинения, лорд Пьюрберн, – сказал Исайя без какого-либо намека на сожаление в голосе. – Сестра Гарриетта – хороший стрелок, но порой может торопиться жать на спусковой крючок. Я бы советовал больше не делать внезапных движений и держать руки там, где я смогу их видеть. Потому что она способна оторвать их в запястье. Поверьте, я это видел. Пьюрберн не ответил. Его взгляд привлекли к себе тени, где ждали другие фигуры в масках. Они были повсюду вокруг него. – Это нелепо, – произнес он. – Я лорд Сайлас Пьюрберн, лорд-пироцей Меркатор Пирос. Я вел армии против еретиков, обслуживал шпили дома Каталл. Я ужинал с лордом Хельмавром меньше половины лунного цикла назад. – Что ж, это и впрямь звучит очень грандиозно, – отозвался Исайя, пока его последователи приближались. – Скажите мне, лорд Пьюрберн, присутствует ли кто-нибудь из этих людей здесь сейчас? Чтобы занять вашу сторону? Защитить вас? Уберечь вас? Он поводил глазами влево-вправо, после чего посмотрел на Пьюрберна и пожал плечами. – Вы не можете так поступить, – бросил Пьюрберн, когда его схватили за руки грубые ладони. – У меня будет крупный разговор с таном! – Да, будет, – сказал Исайя. – Но сперва вы будете говорить со мной. Вы должны исповедаться в своих грехах. – Меня не будут судить такие, как ты! Пьюрберн плюнул кавдорцу в лицо, запятнав кожу слюной. Исайя с улыбкой обтер щеку своей маски. С такого близкого расстояния Пьюрберн видел, что на содранной коже до сих пор сохранились черты ее прежнего носителя. – Вас будет судить Бог-Император, – произнес Исайя, улыбаясь. – Но сперва мы должны показать Ему ваше истинное лицо.   Сол открыл глаз и ничего не увидел. В комнате было темно, только горел зеленым дисплей медицинской системы. В его свете Сол кое-как разглядел кровать, на которой лежал. Правая рука была перевязана, из-под бинтов проглядывали воспаленные рубцы. Он согнул пальцы, пытаясь поднять конечность, но та висела мертвым грузом. – Боюсь, потребовалась операция. Шепот донесся из тени. Глаза приспосабливались, и в краденом свете медсистемы ему удалось различить лицо Ангвис. – Эту технику в вашей руке пришлось вынуть, – продолжила та. – Провода сгорели и, возможно, отчасти пострадали нервы. Но вы сделали это, Сол. Ваш шторм завершил правление Пьюрберна. С ним покончено, и даже дом Кавдор теперь говорит о буре Бога-Императора, которая освободила Перикулус. – Как… мы победили? – О да, – произнесла она, подойдя на шаг. – Направляя ее энергию, вы едва не убили себя, но дали мне шанс. Я позаботилась обо всем остальном. – Псайкер. Она мертва? – Да. Не волнуйтесь, я об этом позаботилась, – ответила Ангвис. – Вам нужно просто отдыхать. Пьюрберн пал, Перикулус спасен, а лорд Сорроу занял место правителя. Он просил меня передать от него налиучшие пожелания, поскольку сам он сейчас весьма занят. Сол кивнул. Его голова болталась, словно он не вполне мог ее удерживать. Ангвис наклонилась поближе, помогая ему устроиться на подушке. – Бедняга, – вздохнула она, протирая ему лоб тряпочкой. – Все это было немного черечур, не правда ли? – Я… оно пропало, – проговорил Сол. – Я не вижу… что бы я там ни видел раньше. Сложно объяснить, будто я уже даже не понимаю, что произошло. Просто чувствую себя пустым. Словно лишился чего-то принципиально важного.  – Так лучше, – сказала она. – Я рада, что нет следов перманентной порчи. Ваша сила теперь израсходована. Ощущение утраты – обычный эффект при абстиненции от «призрака», но это пройдет. Впрочем, боюсь, что сны останутся с вами. Они никогда полностью не уходят. – Так вот что вы мне впрыскивали? – Более-менее. Он был несколько… тоньше очищен, чем то, что можно отыскать на улице. – Вы взяли его в развалинах, так ведь? – произнес он. – Я знаю, вы что-то нашли. – В развалинах? – переспросила она, нахмурившись. – Не уверена, о чем вы, поскольку если вы вернетесь на место нашего триумфа, то там не будет ни следа каких-либо построек, только лес кабельных лиан и большая куча безглазых трупов. – Никаких улик? – Улик чего? – Вы меня обманули. – Я всех обманываю. – Лгали мне. – Это верно, – отозвалась она. – Однажды я сказала, что из вас вышел бы сносный Делак. Но вы правы, это была ложь. Вы слишком честны, Сол, слишком доверчивы. Возвращайтесь к погоням за грозами и изготовлению мелких вещиц. Это простая жизнь, и вы в ней будете счастливее. – Я был бы счастлив узнать правду. Ангвис вздохнула и оперлась на поручень кровати, склонив голову. – Что бы вы хотели от меня услышать? – спросила она. – Что давным-давно дом Делак проводил в Перикулусе эксперименты, ставшие одной из причин его падения? Что когда это раскрылось, нам пришлось убирать все следы, пока Пьюрберн своей бестолковостью не раскрыл наш грязный секрет лорду Хельмавру? Что я подстроила несчастный случай, руководила вашей мнимой реабилитацией, организовала вам побег – все в рамках плана, чтобы доставить вас туда, где вы были мне нужны? Что я использовала свои контакты, чтобы манипулировать вами, даже изобразила смерть агента, чтобы купить ваше доверие. Что вы были просто инструментом, с помощью которого я попала, куда мне требовалось? Что все это прошло по плану? Сол подозревал, что будь у нее глаза, она бы их закатила. Так же она лишь улыбнулась своей половинчатой улыбкой, однако та выглядела странно. Он не знал, почему. – Я просто хочу правды, – сказал он. – Правды? – отозвалась она, и ее улыбка померкла. – Правда в том, что мое начальство мало что сообщает мне сверх того, где находиться и что делать. Судя по тем крупицам, которые я собрала, в повторном обнаружении Перикулуса увидели угрозу для наших операций со шпиониками. Поверьте, они деликатны. Вот почему вас приговорили к смерти после потери Господина Стежка, но я убедила их, что вы могли бы помочь. Я была уверена: с небольшой помощью вы сумеете получить контракт. Поэтому я защищала вас, заботилась о вас изо всех сил, даже убила собственного агента ради вашей безопасности. Я следовала за вами в аду Перикулуса, используя все обрывки информации, какие попадались мне по пути. В конечном итоге я что-то нашла в развалинах и положилась на удачу. Это был риск, но он спас нас обоих. Она посмотрела на него. Возможно, будь у нее глаза, в них стояли бы слезы. – Я ждала у вашей постели, – прошептала она. – День и ночь, молясь о том, чтобы вы очнулись. Вы так много для меня значите. Вы ведь наверняка знали? Как важны для меня? – Может быть. – Он нахмурился. – А может быть, вы прибыли всего час назад и велели снять меня с седативных? – Это возможно, – произнесла она с играющей на губах полуулыбкой. – Какую версию вы предпочитаете? На сей раз Сол увидел, что отличается. – Ваша улыбка, – сказал он. – Она не на той стороне лица.  – В самом деле? – поинтересовалась она, игриво прикоснувшись к своей щеке. – Как же странно. – И это все, что вы мне дадите? – Я многое вам дала, – ответила она. – Ваша гильдия получила контракт с Перикулусом, и я слышала, что лорд Севериор хочет принять вас обратно с распростертыми объятиями. Знаете недавно повышенного проктора Канндиса – героя, сдержавшего орды и освободившего Перикулус? Так вот, он утверждает, что это вы вручили ему оружие. Когда легенду о Перикулусе станут рассказывать, вы не будете несущественной мелочью. – А о вас никогда даже не упомянут? – Именно. – Вы говорили с Севериором? – спросил Сол, безуспешно пытаясь сесть. – Доктор Кауте, он выжил? Ангвис вздохнула. – Простите, я забыла спросить. Но вы довольно скоро узнаете. А теперь я должна вас покинуть. – Думаете, вы можете просто уйти? – бросил он, когда она направилась к двери. – Уйти может только один из нас. Он попробовал встать, но рухнул, со стоном держась за правое плечо. Она оглянулась, и на мгновение на ее лице мелькнуло выражение боли. Всего на миг ее лицо дрогнуло. Она показалась старше, суровее и такой печальной. Потом освещение сместилось. Выражение исчезло. Спустя секунду исчезла и она. Сол ждал, откинувшись на кровати и прижимая руку к плечу, словно ему было мучительно больно. Так он ждал какое-то время. Лишь уверившись в том, что она ушла, он выпрямился и плавным движением поднялся с постели. В комнате было все так же темно, свет исходил только от медицинской системы. Он вытянул перебинтованную руку, осматривая покрытые рубцами пальцы, ныне лишенные проводов и цепей. Никакого поглотителя энергии, никаких нейронных контуров. Осталась только плоть. Только Сол. Теперь он был просто человеком. И все же люмены над ним замерцали. Понемногу в комнату начал сочиться свет. Его хватало, чтобы уловить свое отражение в экране медицинской системы. Лицо покрывали шрамы, поперек лба и щеки тянулись ожоги. Утраченный глаз был прикрыт. Сол на мгновение сосредоточился – на уже знакомом ощущении. Под повязкой с треском ожил и заблестел огонек. Сол выставил перед собой ладонь. Внутри забрезжила крохотная звездочка. Он улыбнулся. Возможно, из него все-таки получится хороший Делак.  =='''Эпилог'''==  Лорд Креденс Сорроу, временный правитель Падшего Купола Перикулус, улыбнулся мерцающему лицу лорда Севериора на экране вокса. Старик был не столь сварлив, как заявлял Сол, однако Сорроу предпочел бы, чтобы тот не наклонялся так близко к инфодисплею. Хрустально-голубые глаза просто смущали, но растущий из ноздрей плюмаж положительно вызывал отвращение. – Стало быть, мы договорились? – спросил Сорроу. – Совет Света удовлетворит потребности Перикулуса в энергии? – С удовольствием, – произнес лорд Севериор. – Несмотря на мою грусть по поводу дражайшего Сайласа Пьюрберна. Хотя мы и соперничали, но я не могу отрицать, что он был великим человеком. Жаль, что он пал так низко. – Действительно, – кивнул Сорроу. – Я считаю своей удачей, что мне представилась возможность поработать с ним, пусть и недолго. Но мне кажется, он не годился для Перикулуса. Я вижу в Падшем Куполе передовой рубеж моды и культуры. Почитание огня, честно говоря, лучше подходит более отсталым районам улья. Перикулус станет маяком просвещения.  – Не мог бы согласиться сильнее, – ухмыльнулся Севериор. – Слишком долго считалось, будто Меркатор Люкс уступает лордам-пироцеям Меркатор Пирос. Я приветствую возможность доказать Перикулусу нашу ценность. – И, возможно, повысить ваш собственный статус внутри Меркатор Люкс? – Если на то есть воля Бога-Императора, – ответил Севериор, склоняя голову и скрещивая запястья. – Свет Его Сковывает Всякую Тень. – Из Тьмы поднимаемся Мы, – произнес Сорроу, без запинки ответив тем же жестом. – С нетерпением ожидаю прибытия лорда Адулатора. – Вас устроит, если лорд Адулатор останется связующим звеном? Как я понимаю, вы с лордом Солом были близки? – Мы были знакомы, – сказал Сорроу, и его улыбка померкла. – Однако когда я недавно выдвинул идею о партнерстве, он ясно выразил свою позицию. Наверняка есть другая работа, которую он мог бы выполнять, когда оправится. – Конечно, – отозвался Севериор. – В сущности, я намерен сделать «Озаренный» его официальным титулом. Он станет посланником в пресловутых отсталых районах улья. В местах, обитатели которых, возможно, с трудом понимают нашу работу, но слышали о священном шторме Бога-Императора. – Уверен, он примет это назначение со своим обычным пылом. – Совершенно верно, – улыбнулся лорд Севериор. – Мне так не терпится поработать вместе. Инфодисплей погас. Сорроу встал с кресла, разглаживая недавно выстиранное одеяние и озирая свой новый дом. Когда-то здесь размещался лорд Пьюрберн, а до того – леди Уайрпас. Никто из них не оставил тут особого следа. – Этот круг нам потребуется разорвать, – пробормотал Сорроу, обращаясь отчасти к самому себе, а отчасти к двум Размольщикам, охранявшим дверь. Да, многое изменится. Тирания Пьюрберна была не только жестокой, но также недальновидной и обреченной на провал: невольники из улья голодали до состояния бесполезности, пока плоть не начинала свисать с костей. Когда они умирали, собирать было особо нечего, а трупная мука из их тел получалась скудной и непитательной.  В его Перикулусе такого не будет. Его работники будут хорошо накормлены, обихожены и получат лишние тридцать минут сна ежедневно. А когда они скончаются, их тела снабдят пропитанием следующее поколение. Более того, поскольку каждое поколение кормит следующее, они станут более здоровыми, более продуктивными. – Возможно, и увеселения, – произнес Сорроу, бросив взгляд на Размольщиков. – Пьюрберн был прав насчет… Но его стражи лежали поверженными. Сорроу моргнул, не в силах осмыслить увиденное. Оба человека были закаленными убийцами. Каждый из них весил, должно быть, больше трехсот фунтов. Он не слышал, как кто-либо из них падал. И те не менее, они были мертвы, а рядом с ними стояла тень, в руке которой блестел клинок. – Охрана! – бросил Сорроу, нажимая кнопку на поясе. Тень покачала головой. – Кто ты? – спросил Сорроу, отступая. Он ощущал обнадеживающий вес своей печатки. Один выстрел. Необходимо было сделать его результативным. Убийца выступила из сумрака. Он заметил проблеск красного вокруг ее глаз и на мгновение решил, будто это один из последователей Пьюрберна, все еще охваченный безумием. Однако когда на нее упал свет, он понял, что алые следы – это не кровь. Это были племенные отметины. Крысокожая. Он помнил эти глаза. Черные. Бездушные. Но не мог вспомнить ее имени. – Стало быть, ты вернулась? – поинтересовался Сорроу, дружелюбно улыбнувшись. – Я встревожился, когда мы потеряли связь с тобой и Калебом. Где ты была? – Думала, – ответила она. – О том, как изменилась наша сделка и как ты нас подставил. И о том, как я предупреждала тебя, что произойдет, если ты нарушишь слово. – Я ничего подобного не делал, – сказал он, незаметно смещаясь. Еще несколько шагов – и она окажется между двух колонн. Некуда увернуться. – Ты лжешь. – И откуда же ты можешь это знать? – Я чую. – Это глупо, – отозвался Сорроу. – Где твой напарник? Возможно, мы с ним сможем обсудить дополнительную оплату. Чего ты хочешь? – Ничего, что ты способен предложить. – Все чего-то хотят, – настаивал Сорроу, замедляя шаг. Она была почти в нужном месте. – Должно же быть что-то, важное для тебя? – Да. Мое слово. Я дала его тебе. И намерена сдержать. Вслед за этим она рванулась к нему. Когда она шагнула между колонн, он активировал кольцо. Оружие выплюнуло заряд плазмы, образовав потрескивающий шар перегретой материи больше двух футов в поперечнике. Тот долетел до нее в один миг – уклониться или пригнуться не было времени. Не сбившись с шага, она оттолкнулась ногой от колонны и прыгнула, извернувшись в воздухе. Это было невозможно, но она каким-то образом выгнула свое тело поверх миниатюрного солнца, делая пируэт на ветру. На ее клинке мерцали похищенные лучи. Она неслась на него, и он обнаружил, что не может оторвать взгляда от ее глаз. Возможно, это было отражение плазменного выстрела, но они как будто горели аметистовым огнем в гаснущем свете. <br />