Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3092
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =2829
|Всего =43
}}
=== '''18''' ===
– Добрый вечер, леди Антропофа.
=== '''19''' ===
Сол наблюдал, как тело волокут прочь, а пятна крови забрасывают свежим трупным пеплом. Толпа ревела, требуя еще. Их лица искажала ярость – до такой степени, что ему было сложно различить, кто в маске, а кто нет. От всех исходила одинаковая ненависть, щерящиеся лица приобрели багровый оттенок. Сол моргнул, протирая глаза, но видение задержалось. Возможно, люмены на нижних уровнях меркли, нарушая освещение.
У него зудело предплечье. Порой он ощущал нечто подобное на Игле, когда перма-шторм вот-вот должен был разразиться особенно буйным выбросом. Однако здесь было хуже, как будто энергию, которую он пассивно поглощал, оскверняло присуствтие Пьюрберна.
Он рассеянно почесал руку, оглядывая толпу. Проклятье, где же Ангвис?
– Добрый вечер, лорд Сол.
Он вздохнул, не удосужившись обернуться. Разумеется, она была рядом с ним.
– Я волновался, что вам не удалось, – произнес он. – С вашей стороны все готово?
– Мои агенты предприняли необходимые шаги: ваше устройство установлено под сценой, равно как и подготовленный тайник с дымовыми гранатами. У меня наготове пара снайперов для дополнительной дестабилизации по мере надобности.
– А свежие наемники Сорроу? – спросил Сол. – Думаете, им по силам задача одолеть псайкера?
– Они знают свои приказы. Сорроу предоставил мне доступ к их вокс-каналу. Я дала им соответствующие указания.
– А маршрут отхода? Сорроу сообщил им, что северный прометиевый трубопровод пуст? Пройдя по нему, они должны суметь спрятаться в гнезде кабелей, питающих тепловой отвод, пока…
– Я бы не стал волноваться о таких деталях, лорд Сол, – ответила Ангвис. – Мы подготовили все. Помните, что Бог-Император наблюдает. Он обеспечит правильный исход.
– Вашим зданиям пошло бы на пользу некоторое внимание, – прошелестела леди Антропофа. – Декор… блеклый.
Сорроу обнаружил, что не может ответить. Его взгляд был прикован к стоявшей перед ним фигуре. Она была высокой, возможно выше любого человека, какого он когда-либо встречал, однако худой как скелет и окутанной тенью. Она носила полуночно-черное одеяние, плечи и торс украшала стилизованная броня, выполненная из полированной кости и испещренная аметистами. Лицо, к счастью, скрывала изысканная маска, не имевшая совершенно ничего общего со зловещими гримасами дома Кавдор. Она была сделана из безупречной бивневой кости и выражала безмятежность
– Было сложно изыскать подходящие материалы, – запинаясь, выговорил он.
– Разве вы не получили мой подарок? – спросила она.
– Да. Чрезвычайно любезно с вашей стороны… Кажется, я оставил его в другой…
Леди Антропофа вытянула руку. В ней был археотеховый сосуд, который Сорроу использовал в качестве пресс-папье.
– Вам известно, что это такое? – поинтересовалась она.
– Я… это похоже на вазу Мунг.
– Действительно, – произнесла леди Антропофа, и ее пальцы охватили сосуд, словно паучьи лапы. – Я не обижаюсь на скептицизм. Осталось очень мало нетронутых образцов. В конце концов, лишь некоторые из отпрысков дома Мунг смогли сохранить свои мозги в этих стазисных сосудах. В своем высокомерии они надеялись, что однажды дом Мунг возвысится снова благодаря их законсервированной мудрости.
Ничего не выражающее лицо леди Антропофы оглядело сосуд в форме черепа.
– За образец вроде этого можно выручить миллион кредитов, – прожурчала она. – Однако есть сложность. Стоит открыть сосуд, как содержимое быстро портится. Это создает парадокс: чтобы по-настоящему удостовериться в ценности, его необходимо открыть. Но будучи открытым, он утрачивает ценность. Все-таки, размеров одного мозга хватает лишь на одну потрясающую трапезу.
С ее голосом что-то было не так; теперь Сорроу это слышал. Манера леди Антропофы изъясняться казалась почти чересчур гладкой, как будто интонация не вполне соответствовала стоящей за ней эмоции. А еще едва заметно ощущались следы обратной связи. Голос звучал практически как синтезированный. Не пахло ли чем-то? Сгнившей плотью? Консервирующими жидкостями? Или всего лишь его собственным потом?
– Поистине щедрый дар, – сказал Сорроу, едва удерживая голос ровным. – Благодарю вас еще раз. Но признаюсь, я удивлен видеть вас. Как я понял, вы делегировали ответственность за Перикулус. Я чем-то вас подвел?
Продолжая держать на ладони вазу Мунг, леди Антропофа глянула на Сорроу из-под маски.
– Вам не нужно меня бояться, лорд Сорроу. Я здесь сугубо для того, чтобы освободить вас от оставшихся долгов.
– От моих долгов? – Сорроу сглотнул, не понимая, как трактовать ее тон. – Но… Мы говорим обо всей сумме? До последнего кредита?
– Именно, – кивнула Антропофа. – Ваши услуги были образцовыми, невзирая на некоторые весьма сложные условия. Я с превеликой радостью спишу ваши обязательства. Перед тем, как закрыть этот вопрос, мне требуется всего одно последнее дело.
У Сорроу пересохло во рту. Свобода от бремени была так соблазнительна, однако за столь царскую сумму затребуют немало. И все же он заставил себя улыбнуться самым жинерадостным образом и отвесил глубокий поклон.
– Ожидаю ваших указаний, миледи.
– Вы замышляете против лорда Пьюрберна.
Это было утверждение, а не вопрос.
– Миледи, я не уверен, что вы слышали, но я не…
– Вы же не станете лгать мне, лорд Сорроу?
Голос звучал мягко, пустое лицо маски было спокойно. Однако Сорроу всю свою жизнь изучал язык, выражаемый поворотом головы или случайным постукиванием пальца. Он сознавал опасность, перед которой вдруг оказался.
– Простите меня, миледи, – произнес он, склоняя голову. – Я опасался, что наши планы могут вызвать у вас возражения.
– Да. Планы, – проговорила она. – Вы находитесь в сложной ситуации, лорд Сорроу, служа двум господам. Скажите мне, вы велели своим псам забрать их цель, или же ликвидировать ее?
– Второе. Делак права – угрозе нужно положить конец. Риск слишком велик.
– Резонная позиция. Скажите, лорд Сорроу, вы уже разгрузили последнюю поставку припасов?
– Нет, миледи. Они еще не прибыли.
– Если они вообще в пути на самом деле.
– Миледи?
– Наше ремесло нелегко, – отозвалась леди Антропофа. – Энергия передается в одну сторону, равно как и вода с воздухом. Есть товар и спрос. Одно питает другое. Но наш бизнес более… цикличен. Людей необходимо кормить. Но чем мы можем их накормить, когда у нас мало припасов?
– Существует дефицит трупной муки?
– Это не должно вас заботить, – сказала она. – Все, что вы должны сделать, это связаться со своими псами. Скажите им: план изменился. Скажите взять псайкера в плен и бежать. Неважно, куда. Мне нет дела до того, найдут ли их, лишь бы поимка произошла позднее.
– И за это вы отмените мой долг?
– Даю вам слово.
– И я смогу уехать из этого места?
Мгновение леди Антропофа не отвечала. Вместо этого она мельком посмотрела на ржавую мясорубку, занимавшую большую часть комнаты. Затем ее взгляд вновь переместился на Сорроу.
– Мой дорогой лорд Сорроу, ну зачем же вам уезжать? – произнесла она. – Как раз в тот момент, когда мы вот-вот решим нашу проблему с поставками?
Вирэ была в поту. В основном причиной являлась жара: сомнительные атмосферные регуляторы купола не могли справиться с плотно набившейся толпой. В жаре, порожденной давкой человеческих тел, присутствовало что-то особенно неприятное. Та казалась влажной, будто просачивалась внутрь кожи.
Однако также она нервничала. Впрочем, никто бы этого не понял. Она стояла словно генерал во главе непобедимой армии: ее бойцы были неуязвимы. Возможно, в диких уголках подулья они бы и нашли себе ровню, но на арене, в бою один на один, мало кто мог с ними сравниться.
Точно так же уверен в себе был и Порез…
По крайней мере, в нынешней схватке она ни за кого не болела. Было бы справедливо назвать это столкновением стилей. Гром, здоровенный Босс Кузницы из Полумертвых, с ревом размахивал своим массивным «раздирателем». При каждом ударе топор издавал яростный вой, вертящиеся зубья на клинке изголодались по крови. Однако его противница, Изолиния из Кислотных Капель, никак не оказывалась в пределах досягаемости. Ее собственный клинок переливался едва заметным синим светом: его окружало расщепляющее силовое поле, достаточно мощное, чтобы дестабилизировать материю.
Интересная проблема, подумалось Вирэ, пока бойцы обменивались ударами. В теории, силовой меч Изолинии мог рассечь «раздиратель» надвое, но попадание должно было быть точным. Стоило допустить оплошность – и мощь топора могла сломать Изолинии руку, даже если бы ей и удалось его повредить. А без оружия она вряд ли сумела бы преодолеть превосходство Босса Кузницы в силе и стойкости.
Толпа взревела – Изолиния поднырнула под страшный замах и рванулась вперед, намереваясь вогнать клинок Грому в грудь. Тот ушел от выпада, двигаясь неожиданно быстро, и оружие по касательной отскочило от его бока. Однако она увидела, что от контакта литейная броня вспузырилась, и на трупный пепел арены закапал металл. Изолиния ухмыльнулась, кружа вокруг соперника и высматривая еще один просвет. Вирэ задалась вопросом, считает ли Эшер, что ее победа уладит давнишнюю вражду между бандами. По ее опыту, это так не работало: проигравший неизбежно найдет объяснение, почему победа была подпорчена, и это даст еще один повод для будущего противостояния.
Она отвернулась от состязания, и ее взгляд упал на Блока. Тот лежал на скамье, а другой боец зашивал его раны. Ему повезло, что он выжил. Вирэ увидела опасность в тот же миг, как схватка началась. Блок был более опытным воином, но молодой Голиаф был сильнее и быстрее. Он доминировал в бою, размахивая ревущими цепными мечами в обеих руках и обрушивая шквал ударов. Большинство погибло бы через несколько мгновений, однако Блок знал, как затянуть бой, и использовал превосходство своего оружия в досягаемости, чтобы удерживать Голиафа на расстоянии, не обращая внимания на насмешки толпы.
Вирэ присела на корточки рядом с ним, изучая глубокую рану на груди. Блок упорно не нападал, пока Голиаф не начал выходить из себя. Его атаки стали более быстрыми и дерзкими, но удары были неуклюжими и несбалансированными. И все же казалось, что для Блока это чересчур. Он пошатнулся и припал на одно колено. Юноша-Голиаф с радостью воспользовался шансом, но лишь для того, чтобы обнаружить, что попался на уловку ветерана. Слегка дернув запястьем, Блок всадил кривой клинок цепной глефы в живот Голиафа, и молодой взорвался кровавым фонтаном. Однако один из цепных мечей проскользнул и вспорол Блоку грудину. Вирэ не могла сказать, сможет ли он снова драться. Она надеялась, что нет.
Толпа разразилась громовыми аплодисментами. Она резко повернула голову и увидела, как останки Изолинии валятся под ноги Грому. Кожа того стала красной от крови; похоже, «раздиратель» достал цель. Он утер лицо и издал кровожадный вопль, обращаясь к ревущей толпе.
Кровь. Только ее они и хотели.
Блок застонал. Ему требовался уход получше, чем могли предоставить здесь. Вирэ бросила взгляд на Кандальщика Хантона и множество невольников, ожидавших своей очереди оказаться в центре внимания. Это им предстояло открыть прометиевые магистрали, которые будут снабжать собственное Вечное Пламя Перикулуса. На всех были надеты маски, украшенные огненными языками.
– Я забираю Блока в наше жилье, чтобы им занялись как следует, – произнесла она. – Убедись, что церемония идет гладко. Никаких ошибок.
Хантон кивнул и принялся рявкать на рабов, чтобы те построились в шеренгу. Когда они пришли в движение, глаз Вирэ за что-то зацепился. Четвертый раб справа – в том, как он перемещался, было нечто знакомое. Каждый шаг точен. Безупречно выверен…
Блок застонал. Она тряхнула головой, прогоняя неуверенность.
Что бы сейчас ни случилось – это не ее проблема.
Лорд Пьюрберн поймал себя на том, что его взгляд рассеянно блуждает. На арене внизу здоровяк-гладиатор играл на публику. Он был даже огромнее своих коллег; объем мышц граничил с показателями абхуманов. Противник принадлежал к дому Ван Саар и был облачен в продвинутый боевой костюм, компенсирующий слабость его собственного тела. Их с гладиатором лица находились практически на одном уровне: он висел на множестве насекомоподобных механических ног, каждая из которых оканчивалась режущим острием.
Пьюрберн подавил зевок. Игры начинали его утомлять, кровопролитие выглядело неоригинально. Может, перейти к следующему этапу церемонии? Толпа ведь наверняка насытилась. Но нет, те продолжали вопить, пока громила боролся с кибернетическим приспособлением, напрягая усиленные стимуляторами сухожилия, чтобы одолеть пласталевый панцирь.
Он бросил взгляд за плечо. Невольники были на месте, по одному у каждого из кранов, готовясь залить священный прометий в горнило. Все пристально следили за ним, ожидая сигнала. Пиромагир держал на весу свою конфорку, подпитываемую Вечным Пламенем, и стоял наготове, чтобы зажечь собственное горнило Перикулуса.
Это был миг его триумфа, и пусть даже кровопролитие закладывало фундамент для этого, Пьюрберна раздражала необходимость делить его с этими гладиаторами.
Толпа вдруг заревела. Он повернулся обратно и увидел, что боец торжествующе воет и высоко поднимает руки, в каждой из которых сжимает по механической конечности. Порванный на куски оппонент лежал у его ног. Броня была искорежена и окровавлена, хотя оставалось неясным, жив ли еще ее носитель.
Пьюрберн встал со своего места и сделал вид, будто разражается аплодисментами, хотя его руки ни разу толком не соприкоснулись. Сойдет и так.
– Перикулус, кровью и огнем мы рождены вновь…
Все стало белым: полыхнул свет, яркий, как солнце из легенд. Ослепленный, Пьюрберн вытянул руки в описках опоры и заскреб ими. Тут же началась пальба, с разных сторон, и ноздри внезапно заполнил едкий выхлоп дымовых гранат. По всему амфитеатру раздались крики – как вблизи, так и вдалеке.
А потом он уловил гудение струи пламени, за которым последовал другой вопль, еще ближе. Его Пиромагир сражается? Кто-то пытался взобраться на платформу.
Невозможно!
Он ничего не видел, но стоило ему наощупь добраться до камеры в задней части паланкина, как он почувствовал, что его хватают грубые руки. Прежде чем он сумел вытащить оружие или оказать сопротивление, его потащили вперед и опрокинули. Пьюрберн с глухим стуком ударился об пол, после чего его снова подняли на ноги. Руки будто тисками сжали его запястье и заставили приложить ладонь к скрытому генетическому замку позади трона.
Раздалось шипение: дверь отперлась и начала открываться; потом его отшвырнули в сторону. Он попытался закричать, но голос затерялся в хаосе.
А затем белое стало красным.
<br />
