Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3092
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =3839
|Всего =43
}}
– Вам не следует тут находиться, – произнес он.
Последовала пауза. Затем в поле зрения выступила Ангвис. На ней не было плаща – возможно, тот показался слишком сковывающим движения для подобного шпионажа. Обнаженные руки были бледными, как дым.
– Впечатляет, Сол.
– Еле-еле, – произнес Инсулэ с улыбкой, в которой не было ни теплоты, ни ободрения. – В прошлый полуцикл вы всего лишь кое-как выполнили квоты. Почти ушли в минус после того побоища в Спасении.
– Тело Тела сгорели в пепел – не моя вина, что там мало что можно было собрать.
– Верно. И вы восполнили потери после происшествия в Сланцевом Городе, где вдруг погибли те бедолаги-рабочие.
Голос шпионика мерзко журчал, будто сточная вода; слова сливались в сплошной отвратительный поток. Сол скривился, а Ангвис повернула регуляитор регулятор у себя на запястье, и тем темп речи существа замедлился.
– …''Слава имени Его… вечно нет времени все починить… он не знает, что я жив''…
– Сол?
=== '''10''' ===
Сорроу наблюдал, как по рабскому блоку пробегают вспышки детонаций. Вокруг него двор Пьюрберна встречал каждый взрыв одобрительный ревом, будто наслаждаясь фейерверком на праздненстве Сангвиналии. И они уж точно наслаждались трапезой, пусть на кулинарный взгляд Сорроу подготовка и оставляла желать лучшего. Начать хотя бы с того, что на пальцах ног все еще виднелись ногти.
Взрывы были сконцентрированы на трех укрепленных воротах. Каждые из них, разумеется, примыкали к одному из трех переходов, за счет которых лишенный основания жилой блок висел над костяной галькой. Единственному, что удерживало сотни тонн рокрита в воздухе над ними.
Пьюрберн собирался убить всех.
Его последователи уже пробились через одни ворота. Оттуда они могли бы захватить рабский блок уровень за уровнем. Однако упорно продолжали атаковать все входы, твердо намереваясь снести все препятствия и убить каждого, кто им противостоит. В недра блока загоняли полчища крысобомб. Кто знает, где те окажутся перед подрывом? Пусть они находятся и не прямо под блоком, но его падение разорвет Перикулус, приведя к новым сотрясениям, и, может быть, сбросит его еще глубже на дно улья.
– Вас что-то беспокоит, лорд Сорроу?
Он вздрогнул и заставил себя лучезарно улыбнуться, после чего посмотрел на лорда Пьюрберна. Тот восседал на своем упавшем троне, а рядом с ним стоял его телохранитель-Пиромагир.
– Мой повелитель?
– Кажется, вас беспокоит фейерверк?
– Не совсем беспокоит. Я лишь опасаюсь, что в своем рвении ваши последователи могут в итоге перебить большинство рабов.
– Они избрали свой удел, – произнес Пьюрберн. – Они могли принять добродетельность. Я не стану лить слез; моих последователей легион. В них нет нужды.
– Истинная правда, мой повелитель, – кивнул Сорроу. – Но я задаюсь вопросом, нет ли риска еще сильнее повредить Перикулус, если жилой блок рухнет?
Лорд Пьюрберн рассмеялся. Это прозвучало как мерзкое шипение, похожее на утечку воздуха из магистрали под давлением.
– Я – единственная сила, имеющая значение в Перикулусе. Ничто не упадет и не выстоит без моего соизволения.
– Чрезвычайно успокаивает, мой повелитель, – пробормотал Сорроу. Его пальцы постоянно подбирались к кольцу-печатке. Соблазн пустить его в ход возрастал. Было бы достаточно просто испепелить выжившего из ума старого дурака. Конечно, существовала реальная возможность того, что потом Сорроу разорвет на куски его спятившая стая прихлебателей. Тем не менее, примерно с такой же вероятностью он мог бы занять место Пьюрберна на троне, а большинство из них этого бы даже не осознало.
Кроме Пиромагира.
Какое бы безумие не поразило купол, оно, видимо, не действовало на громадное создание. После изменений, произведенных кланом Пьюрбернов, то едва ли было человеком, и сумасшествие его не затрагивало.
Возможно, следовало сперва убить его. А потом остальных.
Нет.
Сорроу делал глубокий вдох, силясь успокоиться. У него зудел глаз, но он подавлял желание почесать его. Не хотелось, чтобы на пальцах осталась кровь. Не хотелось стать одним из них. Все начиналось с глаз, это было очевидно. Однако этим не заканчивалось. Они менялись. У некоторых процесс шел медленно; они до сих пор носили одеяния своего Дома, пусть даже изодранное и окровавленное.
Но вот другие…
Они ползали в тени на четвереньках, словно звери – маски треснули, от одежды остались одни ошметки. Один сидел возле трона Пьюрберна, сгорбившись и вонзая полусгнившие зубы в обугленный кусок плоти. Н глазах у Сорроу он поднял голову и принюхался, будто собака. Издал рычание и был не одинок в своем раздражении. По всему двору расходилась волна недовольства, однако Сорроу не понимал наверняка, что ее вызвало. Пока не осознал, что взрывы прекратились.
Он посмотрел вверх. Из рабского блока продолжал идти дым, но наступила тишина – по крайней мере, пока что.
Пьюрберн яростно поглядел на него.
– Где Хранитель Гадов? – зарычал он. – Прикончить их! Обрушить все!
– Мой повелитель, я не знаю никакого хранителя гадов, – отозвался Сорроу.
Лорд-пироцей просто таращился на него незрячими обагренными глазами. Похоже, слов он не услышал.
– Привести его ко мне!
– Мой повелитель, я лорд Креденс Сорроу из Меркатор Паллидус. Я не дрессирую крыс.
Однако не имело значения, что он говорит. Ярость Пьюрберна требовала выхода, затуманивая всякие остатки рассудка. Тварь у его ног повернула голову и оглядела Сорроу глазами, теперь представлявшими собой немногим более чем окровавленные впадины.
Все кончено, подумал Сорроу, чувствуя вес кольца на пальце. И все же он хотя бы доставит себе удовольствие, убив…
К их ногам подкатилась голова.
Все уставились на нее. Отсекли неаккуратно, шея была разлохмачена и изодрана. Маска указывала на то, что ее носитель когда-то принадлежал к дому Кавдор. Судя по потекам крысиной мочи, пропавший хранитель гадов отыскался.
– Пьюрберн!
Гоолс прозвучал словно гром. Все разом повернулись к женщине, приближавшейся сквозь дым. Ее броню покрывали вмятины и прорехи, к поясу был пристегнут разбитый шлем. Она берегла левую ногу и обливалась кровью из множества ран, седеющие волосы приобрели багряный оттенок. Но ее лицо с налитыми кровью глазами и ожесточенно поджатым ртом было воплощением ярости.
Когда она подошла ближе, Пьюрберн встал, и по его лицу разлилась садистская улыбка.
– Вирэ Несокрушимая, – проговорил он, когда она остановилась перед его троном. – Ты наконец-то набралась храбрости вылезти из своей норы и предстать передо мной.
– Понадобилось время: пришлось прорубать себе дорогу, – бросила она.
– Раньше я поклялся, что если мы встретимся вновь, я отправлю тебя в оковы, – сказал Пьюрберн. – Но я передумал. Вместо этого я буду тебя пытать. Возможно, отрежу ухо, потом, может быть, конечность, и так пока не останется нечто ослепленное и изувеченное, у которого даже не будет языка, чтобы молить о смерти.
Пока он говорил, его двор стягивался вокруг нее, словно петля, отрезая всякую возможность скрыться, а Огарки Пьюрберна выстроились в защитное заграждение между гильдийцами. Вирэ медленно повернулась, обводя орду взглядом. Свет пламени выхватил ее лицо, и Сорроу увидел, что безумие уже добралось и до нее – по щекам бежали кровавые слезы.
И все же в ее глазах оставалась сталь, а ее ярость была холодной и жесткой; острой, как фенрисийский лед. Она медленно подняла свое оружие, направив острие цепной глефы на Пьюрберна.
– Я пришла бросить вызов.
Пьюрберн нахмурился: злоба на миг уступила место замешательству.
– Вызов? – рассмеялся он. – На каком основании? Ты до сих пор оспариваешь подписанный тобой контракт?
– Нет, – произнесла Вирэ. – Я вызываю тебя сразиться со мной на арене. Вызываю именем Бога-Императора.
Пьюрберн снова засмеялся, и его двор присоединился к нему, хотя уху Сорроу они скорее напоминали лающую стаю псов с пустоши.
– С чего мне принимать такой вызов? – поинтересовался Пьюрберн, а его Пиромагир выступил вперед, поднимая руку с конфоркой.
– Потому что вы дали слово.
Это сказала не Вирэ. Все взгляды переместились с нее на лорда Сорроу. Тот только через мгновение осознал, что слова раздались из его собственного рта. Толика здравомыслия, наблюдавшая из глубоко окопанного угла разума, поразилась этой дерзости, вдохновленной безумием. Оставшаяся его часть беззвучно завопила от ужаса. У него оставались считанные секунды, пока удивление Пьюрберна не превратилось в неистовство.
– Простите меня, мой повелитель, – продолжил он, низко поклонившись. – Однако не вы ли провозгласили, что освятили арену именем Бога-Императора? Что все схватки происходят под Его недреманным взором и все вызовы делаются именем Его? Вы сказали, что невольник может бросить вызов Лорду Цепей, если пожелает. Похоже, вместо этого Лорд Цепей бросает вызов вам.
Пьюрберн уставился на него глазами, которых не было видно из-под кровавого покрова. Сорроу понял, что тот не уверен. Вызов можно было бы отклонить при помощи хитрости и уловок, но сейчас Пьюрберн властвовал исключительно потому, что властвовал прежде – потому, что стая видела в нем альфу. Никто и не думал оспаривать его верховенство. Во всяком случае, до настоящего момента.
– Чепуха, – огрызнулся Пьюрберн. – Это не арена.
– Но ведь у нас под ногами трупный пепел, – прошелестел Сорроу. – И мы купаемся в свете Его Вечного Пламени. Вы утверждаете, будто Бог-Император не смотрит, даже здесь?
– Молчать! – зарычал Пьюрберн. – Сперва ее, потом его. Убить их!
Однако двор колебался.
Вперед выступил один из Огарков с поднятым клинком. Вирэ столкнулась с ним, и ее цепная глефа превратилась в размытое пятно. Трупный пепел запятнала кровь, тело рухнуло, а она шагнула дальше и встретилась взглядом с лордом Пьюрберном.
– Говорю еще раз: я бросаю тебе вызов именем Бога-Императора, – прошептала она. – Ты отказываешь Ему?
– Кто ты такая, чтобы произносить Его имя? – ощерился Пьюрберн. Однако среди его последователей произошла перемена. Мало кто бы это заметил, но Сорроу знал, как тело выдает настроения – наклон головы или шарканье ноги могли сказать о многом. Они не поддерживали Вирэ, но похоже было, что не все они поддерживают и Пьюрберна. Его власть зависела от силы. Несмотря на безумие, старик это почувствовал. Он помедлил, раздумывая.
– Ну ладно, – произнес он с улыбкой. – Мы можем немного позабавиться. Вижу, при тебе твоя глефа. Скажи мне, как давно ты носишь это оружие?
– С арены. С первого моего боя.
– У него есть имя? Личность? Насыщенная волнующая история?
– Нет.
– Хорошо, – сказал Пьюрберн. – От подобной сентиментальности тошнит. Что ж, как и у тебя, у меня есть оружие. И, как и у тебя, оно не нуждается в имени или личности. Оно просто убивает.
Он воздел руку, и Пиромагир тяжело шагнул вперед, надвигаясь прямо на Вирэ. Он был по меньшей мере на фут выше нее и вдвое превосходил шириной плеч. Из лицевой решетки с шипением шел пар, с конфорки на руке капал горящий прометий.
Вирэ перевела взгляд с чудовища на лорда Пьюрберна.
– Мы не допускаем подобное оружие на арену.
Старик улыбнулся и снова устроился на троне, а его двор тем временем образовал широкий круг вокруг бойцов.
– Это мой мир и моя арена, – произнес он, поднимая руку. – Именем Бога-Императора, начинайте!
– Псайкер взорвется? – спросил Калеб, подпирая голову ладонями. – Просто для ясности: она взорвется?
Делак по имени Ангвис пожала плечами.
– Возможно. Физически или метафизически. Энергия нарастает, выходя за пределы контроля. В любом случае все мы либо умрем, либо пожалеем, что не умерли.
– Прекрасно, – сказал Калеб, бросив взгляд на Сола. Гильдиец толком не говорил. Он сосредоточенно смотрел во мрак за пределами ореола осветительных стержней. Туда, где ждали безглазые твари.
– Но если я смогу подобраться близко, тогда, с помощью Сола, должно получиться ее нейтрализовать. Однако нам надо попасть внутрь, пока она не дошла до критической отметки.
– Вы пришли изнутри, – отозвался Калеб, кивая в сторону люка. – Голосую за тот путь.
– У тебя есть мелта? – спросила Ангвис. – Потому что если нет, то насквозь не пройти.
– Так твой план – это попробовать переднюю дверь? – поинтересовался Калеб. – Удачи с этим.
– Судя по тому, что ты сказал, она едва держится. Должно хватить одной крак-гранаты.
– Я не в этой части плана сомневаюсь, – пробормотал Калеб, косясь на Сола. – А на чем ты так зациклился? Это же у тебя наверняка не первая орда безглазых кровавых каннибалов.
– Это… Там разрыв.
Калеб нахмурился.
– Где, в убежище? В двери?
– Везде, – тихо отозвался Сол. – Это… как будто кто-то порезал холст ножом, но потом пригладил два куска, снова сложив их вместе. На глаз и не скажешь, но ущерб нанесен. Нужно лишь чтобы кто-то развел их, дал ино-свету литься насквозь.
Ангвис сердито воззрилась на него.
– Не думайте об этом. Ваша главная задача – расчистить дорогу.
– Я израсходовал мою силу, пробивая Стену. Того, что у меня есть, хватит остановить не больше горстки. Если только я не разведу разрыв…
– Не делайте этого.
– Вы бы так не говорили, если бы могли это увидеть, – прошептал он. – Это как солнце за облаком пепла.
– Я видел солнце всего один раз, – сказал Калеб. – Насколько я помню, смотреть прямо на него было плохой идеей. А попасть туда – еще хуже.
Ангвис кивнула.
– Да. Послушайте этого идиота.
– У вас есть иной вариант? – насупился Сол, сверкая правым глазом. – Вы можете придумать другой способ не подпускать их достаточно долго, чтобы попасть внутрь?
– Насколько долго?
Они оба повернулись к Калебу. Тот успел достать свой нож из ножен и запихивал в пальто осветительные стержни.
– Сколько вам нужно? – спросил он.
– Не знаю, – ответила Ангвис. – Достаточно, чтобы добраться до нее. Когда окажемся рядом, ее свет должен их отпугнуть. Несколько минут?
– И это наш единственный шанс?
Она улыбнулась, хотя шевельнулась только половина лица.
– «Шанс» – это сильно сказано. Но это не гарантирует нашу смерть, что уже лучше текущей ситуации.
– Стало быть, хороший расклад, – произнес Калеб и потянулся за своим выпавшим лазпистолетом, но вспомнил, что в том не осталось заряда.
Он метнул взгляд на Ангвис.
– Я пустой. У тебя есть пушка? Могу не вернуть.
Сол подошел к нему, подобрал лежащий лазпистолет и отсоединил энергоячейку. Покачал устройство в руках, дуя на него, словно оживлял огонь. Датчик боезапаса загорелся зеленым.
– Вы, гильдийцы, меня пугаете, – нахмурился Калеб, когда Сол вернул ему оружие. Он посмотрел на Ангвис. – Лишние вспышки найдутся? Они не любят свет.
– Все вышли.
– Ладно, у меня осталось три, – вздохнул Калеб. – Слушайте, я ничего не могу обещать. Может, я всего несколько секунд продержусь. Я не особо… это скорее ее область.
Он кивнул в сторону Иктоми. Та все так же сидела, обмякнув, будто марионетка без веревок.
– Я сейчас умру, – окликнул ее Калеб. – Решил, мало ли тебе захочется знать.
Никакого отклика.
– У тебя просто была та клятва. Что-то насчет того, чтобы меня защищать. Помнишь такое?
Ничего.
– Я этого говорить не стану, – предупредил он, повернулся к ней спиной и глянул на Сола с Ангвис. – Когда я прыгну, давайте к двери. Я попробую отбежать, отвлечь как можно сильнее. Вы только…
Он сбился и его взгляд перескочил за плечо, на поверженную крысокожую.
– Просто начинайте, как только я начну, – пробормотал он и развернулся ней. Она не отреагировала на его приближение: голова все так же склонена, лицо перемазано засохшей кровью. Калеб извлек из пальто грязный носовой платок, приподнял ее подбородок и частично стер красное со щек. Ее глаза оставались закрыты, дыхание было тяжелым и неровным.
– Что ж, если это не сработает, мы все равно оба умрем, – проговорил он. – Так что, раз уж это малость похоже на конец света и наш последний шанс выложить карты на стол… Ну, если мы умрем, то может сумеем встретиться на той стороне?
Он прижался своим лбом к ее, сдерживая слезы. От нее ужасно пахло, как на бойне. Калеб глубоко вдохнул, придержал подбородок Иктоми рукой, отвел кулак назад и врезал ей в лицо так сильно, как только мог.
От удара она опрокинулась, но он уже бежал, мчась к краю крыши и поджидающим челюстям безглазых чудовищ.
Позади он услышал приглушенное рычание.
И шаги. Бегущие.
<br />
