Око Иезекииля / The Eye of Ezekiel (роман)

Перевод в процессе: 6/30 Перевод произведения не окончен. В данный момент переведены 6 частей из 30.

WARPFROG Гильдия Переводчиков Warhammer Око Иезекииля / The Eye of Ezekiel (роман)
Автор	Крис Данн / C.Z. Dunn
Переводчик	Alkenex
Издательство	Black Library
Серия книг	Битвы Космического Десанта / Space Marine Battles
Год издания	2017
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Скачать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Когда Адептус Механикус взывают к древнему соглашению с Тёмными Ангелами, великому магистру библиариев Иезекиилю приходится повести 5-ю роту на освобождение планеты Гонория от огромной орочьей армии. Даже несмотря на усиление в виде полков Астра Милитарум, Тёмные Ангелы сталкиваются с трудным испытанием, а у Адептус Механикус, судя по всему, есть собственные причины вступить в конфликт…

Роман о Тёмных Ангелах

Орки вторгаются в мир Гонория, и великий магистр библиариев Иезекииль ведёт Тёмных Ангелов на войну бок о бок с Адептус Механикус…

Прочитайте его, потому что

Иезекииль – интереснейший персонаж, воплощающий в себе двойственность Тёмных Ангелов. Этот роман знакомит читателя с тайнами внутри тайн, и в нём великий магистр хранит секреты капитула, одновременно с чем пытаясь разгадать, что замышляют Адептус Механикус…

Этот роман для всех игроков и ненавистников, но только не для игроненавистников.

Идёт 41-е тысячелетие.

Вот уже более ста веков Император неподвижно восседает на Золотом Троне Земли. По воле богов он является Повелителем Человечества и правит миллионом миров благодаря мощи своих неисчислимых армий. Он — гниющий полутруп, чьи незримые муки продлеваются загадочными устройствами Тёмной эпохи технологий. Он — Разлагающийся Властелин Империума, которому каждый день приносят в жертву тысячу душ, дабы он никогда по-настоящему не умер.

Но, даже находясь на грани жизни и смерти, Император продолжает своё неусыпное бдение. Могучие боевые флоты пересекают кишащий демонами варп, единственный путь между далёкими звёздами, и путь этот освещён Астрономиканом, зримым проявлением духовной воли Императора. Огромные армии сражаются во имя Него в несчётных мирах. Величайшие среди Его солдат — Адептус Астартес, космические десантники, генетически улучшенные сверхвоины. У них много товарищей по оружию: Имперская Гвардия и несметные Силы планетарной обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус. Но, несмотря на все старания, их сил едва хватает, чтобы сдерживать извечную угрозу со стороны ксеносов, еретиков, мутантов и более опасных врагов.

Быть человеком в такие времена — значит быть одним из бесчисленных миллиардов. Жить при самом жестоком и кровавом режиме, какой только можно вообразить. И перед вами история о тех временах. Забудьте о могуществе технологии и науки, ибо слишком многое было забыто и утрачено навсегда. Забудьте о напророченном прогрессе и общем взаимопонимании — в мрачном будущем осталась только война. Нет мира среди звёзд, а есть лишь вечность резни и бойни под хохот кровожадных богов.

Поверхность планеты Гонория покрыта сотнями огромных крепостей-городов, самой крупной из которых является Аврелианум – столица мира. Стены города достигают в высоту восьмидесяти метров, а попасть внутрь крепости можно лишь через ворота множества цитаделей, защищённых гигантскими многоствольными лазпушками. Эти орудия – чудо технологии с углом обстрела в полные триста шестьдесят градусов и фактически неограниченным углом вертикальной наводки. Кроме того, основное орудие прикрыто несколькими соединёнными вместе зенитными пушками, что точно так же могут быть использованы против атакующих на земле. По всей длине городских стен расположены амбразуры и парапеты, причем места на стенах достаточно, чтобы половина населения имела возможность использовать укрепления и оружие.

План:

Nilumbria Gate – Нилумбрийские ворота

Anantine Gate – Анантинские ворота

Sularian Gate – Суларийские ворота

Tamhdu Gate – Тамдусские ворота

Liguria Gate – Лигурийские ворота

Sibarius Gate – Сибарийские ворота

Administratum HQ – штаб-квартира Администратума

Inner Citadel – Внутренняя цитадель

ЗАГАДОЧНЫЕ АРТЕФАКТЫ

В распоряжении Данатеума, как великого магистра библиариуса, есть целый арсенал могущественного и загадочного боевого снаряжения, которое он, однажды, передаст своему будущему преемнику.

Щит Тайны

Характерные для поста Данатеума широкие одеяния почти полностью скрывают эти созданные с невероятным мастерством древние искусные доспехи, в частности символ крылатого меча спереди.

«Избавитель»

Искусный болт-пистолет, принёсший смерть многим Падшим.

Книга Избавления

В этом почтенном томе приведен список имён всех Падших, когда-либо захваченных Тёмными Ангелами. Содержание книги известно только членам Внутреннего круга, но все члены капитула понимают, что её защита превыше всего.

Бич Предателей

Этот меч создан, чтобы убивать тех, кто осмелился отвернуться от Императора. Внутри клинка заключен гнев всех тех, кого предали, и, судя по издаваемым оружием воплям павших от него отступников, их смерть была воистину мучительной.

«Око Иезекииля»

После того, как Иезекииль получил на Гонории ужасное ранение, его левый глаз был заменён грубой аугметикой. Когда великий магистр заработал себе легендарную репутацию, Око стало плотно ассоциироваться с ним и превратилось в символ его непоколебимой бдительности

ВСТУПЛЕНИЕ

10,000 ЛЕТ НАЗАД

Гар первым из них заметил комету, чей яркий хвост подобно шраму рассекал предрассветные сумеречные небеса, и именно он первым распознал её истинную природу.

Другие охотники в группе поначалу боялись и считали, будто от солнца, которому они поклонялись, отломался кусок и теперь падал на них, являя собой пылающее воздаяние бога за неизвестные грехи людей. Гар, будучи лидером, старался успокоить охотников и напомнить им, что это уже не первый раз, когда с неба падают какие-то объекты, и что не всегда подобные явления означают злые вещи. Как только первые лучи рассвета показались из-за горизонта, он обратился к дюжине мужчин и женщин своего племени на сбивчивом языке – невразумительном подобии готика, услышанного им от первых посетителей этого скованного льдами мира.

— Мы. Идти.

Местоположение упавшего корабля было легко определить, ибо тот выпускал в светлые небеса тёмный маслянистый дым, но вот задача добраться до него оказалась непростой. Их мир, получивший обозначение «27-21» от эксплораторской команды, которая «нашла» планету всего десять лет назад, находился в самом разгаре своей зимы, поэтому у охотников имелось лишь несколько часов светлого времени суток для путешествия к месту крушения, после чего им придётся искать укрытие от ночных хищников, что уже уменьшили численность отряда. Изначально на охоту отправилось двадцать человек. Двигались охотники медленно, так как за недели непрекращающегося снегопада все степи замело, и там, где снег сползал или сносился ветром, толщина слоя оказывалась больше роста Гара. Каждого члена группы с головы до пят покрывали шкуры животных и густой мех, однако, даже это не сдерживало свирепый мороз полностью, в результате чего люди постоянно дрожали, устало пробираясь через неопороченное белое море.

Тусклое солнце находилось в зените, когда к Гару повернулась его спутница жизни – Риа. Живот женщины раздулся из-за ребёнка внутри, а её влажные умоляющие глаза слезились от ветра. Учитывая условия, охотники двигались быстро, и они уже прошли далеко, но им ещё предстояло преодолеть некоторое расстояние до точки назначения. Заставать темноту в пути на открытом пространстве было самоубийством, как и разбивать лагерь посреди степи. Криком остановив соплеменников, Гар обратился к группе с одним из других выученных слов.

— Укрытие.

Гар использовал огневую коробку каждую ночь с тех пор, как её ему дал эксплоратор, и она до сих приводила его в восхищение: тем, как маленькое металлическое колёсико поворачивалось и извлекало искру, как расцветало возникавшее оранжевое пламя, как с щелчком опускалась крышечка и тушила огонь, который следовало опять зажигать в следующий раз, когда коробка вновь будет готова к использованию. До прибытия эксплораторов на складывание и разведение костра у Гара могло уйти до часа, но сейчас процесс занимали считанные минуты. Куча древесины у зева пещеры вспыхнула, не только согревая охотников, но и служа им в качестве отпугивателя хищный зверей, что рыскали по степям после захода солнца.

Огневая коробка была не единственным подарком эксплораторов. Ещё они принесли в дар рассеянным племенам 27-21 язык, благодаря чему взаимодействие между ними перестало происходить исключительно при помощи насилия и агрессивной демонстрации намерений. В прошлом Гар и его последователи вырезали бы враждебное племя, дабы затем собрать всё нужное с трупов неприятелей, однако, теперь, благодаря языку, люди могли общаться друг с другом на базовом уровне, меняться и торговать. Иногда конфликты были неизбежны, хотя теперь они стали крайней мерой, в то время как раньше с них всё и начиналось.

Гар обнял Риу, которую ему отдали люди Кая для укрепления союза между двумя племенами, и пододвинул её поближе к себе, добавляя тепло собственного тела к исходящему от костра. Положив руку на живот женщины, он ощутил движение внутри, после чего взглянул в глаза спутницы жизни. Пара обменялась улыбками.

— Дитя, — сказала Риа.

— Дитя, — повторил Гар.

Рассвет наступил, когда костёр уже догорал, но утренний туманный свет скрывал больше, чем позволял увидеть. Дым над горящим местом крушения стал белым и практически неразличимым на фоне бесцветного раздолья, поэтому племя не единожды теряло направление в белоснежной мгле. Ночью снегопад прекратился, так что охотники могли ориентироваться по положению солнца, однако, от этого пейзаж менее монотонным быть не переставал. Люди с трудом пробирались по снегу на протяжении нескольких часов, прежде чем Ирл – самый младший член группы – окликнул остальных.

— Смотреть. Птицы?

Не зная точно, правильное ли он употребил слово, Ирл для уверенности взглянул на Гара.

Последний устремил взор туда, куда указывал парень. Примерно в дюжине километров от места, где стояла группа, в небе кружили огромные падальщики с белыми крыльями.

— Птицы, — подтвердил Гар к вящему удовольствия Ирла.

Теперь, определив верное направление, охотники ускорились. Периодически они чуть ли не срывались на бег, когда снег доходил им только до утеплённых мехом лодыжек. Даже Риа, у которой прошла половина срока беременности, держала темп, хотя с течением дня женщина всё сильнее и сильнее отставала от племени. Иногда Гар останавливался и ждал, позволяя спутнице жизни догнать остальных, проверял, всё ли с ней в порядке, после чего возвращался н своё место во главе группы.

Когда охотники приблизились к району крушения, ландшафт начал меняться. Снег и лёд уступали место грязи и талой водой, ибо первые растапливались от сильного жара, порождённого кораблём во время движения к поверхности на огромной скорости и огнём, который вспыхнул при ударе. Гигантские борозды в земле тянулись на несколько километров от точки, где корабль в первый раз коснулся земли. С каждым отскоком от его изломанного корпуса отрывались куски, пока, наконец, машина не остановилась. Племени больше не требовались птицы-падальщики для указания направления, теперь достаточно было просто идти по следу из обломков.

— Здесь, — позвал Медв – самый крупный из них.

Он находился в глубокой воронке, и Гару пришлось съехать вниз по крутым грязевым стенкам, чтобы добраться до него. Медв стоял над металлическим объектом, наполовину погружённым в мутную воду. Лидер охотников уже видел похожие предметы прежде, зафиксированные на бёдрах эксплораторов ремнями, но этот был гораздо больше, чем те, что носили с собой прилетавшие исследователи.

— Пушка, — сказал Гар.

Медв, который не знал значения слова, принял озадаченный вид и опустился на колени, дабы поднять предмет. Каждое сухожилие в его теле напрягалось, каждая мышца натягивалась словно канат, пока мужчина пытался вытащить тяжёлый металлический объект из лужи. Тот едва-едва поднялся над уровнем воды, когда Медву стало слишком тяжело, и он упал на спину, промокнув сам, и забрызгав Гара. Последний нахмурился не только из-за неуклюжести соплеменника, но и из-за того, что могла означать находка.

Прибывшие эксплораторы многое рассказали племенам 27-21. Оказалось, туземцы были не одиноки, и на других мирах обитали другие подобные им – «люди», как они правильно назывались. Некоторые из этих планет походили на 27-21, но большинство отличалось наличием крупных поселений с огромным населением или гигантскими сооружениями, где производились предметы, носимые эксплораторами, и корабли, один из которых перевозил исследователей между мирами. В части миров никогда не наступала зима, а их жители ни разу не ощущали леденящего холода и не испытывали необходимости выживать во время длящихся до недели метелей. Гару нравилось описание таких планет.

Однако, не каждый мир служил человечеству домом, и даже те, где люди жили, не всегда были к ним дружелюбны. Эксплораторы являлись частью Империума – громадного коллектива, который стремился вновь объединить человечество и очистить галактику – как они называли несметное множество звёзд – от всего и вся, что стояло на пути совершенствования и экспансии людей. Эксплораторы не задержались надолго, но многим поделились с обитателями 27-21 и помогли им если и не объединиться полноценно, то уж как минимум примириться. Поднявшись на борт своих кораблей, чтобы вернуться к звёздам в поисках других потерянных человеческих миров и колоний, они заверили туземцев в скором прибытии других представителей Империума, тех, кто принесёт с собой ещё больше даров и знаний, кто обучит население планеты и поможет 27-21 прийти к «согласию». Гар не понял этого слова, а эксплораторы или не могли или не собирались объяснять его значение. Летел ли сюда упавший корабль с целью выполнить обещанное эксплораторами? Чтобы помочь привести 27-21 к согласию? А если так, тогда почему надеявшиеся помочь миру обрести согласие несли с собой настолько большие пушки?

И тут в голову Гару пришла другая мысль. Что если этот корабль не принадлежал Империуму? Что если его прислали враги Империума, которые явились покорить или даже уничтожить население 27-21?

— Гар! — позвала Риа. — Идти.

Лидер охотников вскарабкался по грязному склону воронки, а сильные руки и плечи Медва помогли ему добраться до края. Выбравшись из воронки, Гар подал здоровяку руку, и Медв тоже поднялся. Он частично взобрался вверх по скользкой крутой стенке самостоятельно, а частично его вытащил Гар, которого Медв чуть не утянул обратно вниз.

— Гар! — вновь позвала Риа.

Мужчина прибежал туда, где стояла спутница жизни и остальные члены племени, окружившие лежавший у их ног большой тёмный объект. Увидев приближающегося вождя, они разошлись, чтобы тот смог увидеть то, что привлекло их общее внимание.

Из груди Гара вырвался вздох, когда его взгляду предстало самое большое существо, когда-либо виденное им за всю жизнь, даже больше темношёрстных степных хищников, чьё имя взял Медв. Оно было с головы до ног покрыто чёрным панцирем и выглядело явно мёртвым. Кровь, вытекшая из трещин в бронированной шкуре, образовала вокруг трупа большую замёрзшую лужу, хотя, даже лишившись жизни, создание казалось не менее угрожающим. Гар с опаской опустился на колени, дабы внимательно изучить отметины на панцире и с удивлением обнаружил, что они равномерно покрывали поверхность, словно были нарисованы, а не появились естественным образом. На одном из гигантских щитков, служивших существу аналогом плеч, судя по всему, имелось стилизованное изображение птицы. Но к чему оно здесь?

— Другой. Там, — сказал Ирл, указывая дальше вдоль топкой борозды, где лежала основная часть корабля.

Охотники увидели ещё одну лежащую фигуру с похожим тёмным панцирем и такую же мёртвую, хотя она чем-то отличалась от первой. Поднявшись, Гар протолкнулся мимо соплеменников, которые мелкими шажками двигались в состоянии оцепенения, вызванного частично изумлением, частично страхом.

И вновь из груди Гара вырвался вздох. Фигуры отличались друг от друга в области головы. Панцирь первого тела был нетронут выше плеч, но у этого защита отсутствовала, благодаря чему лидер племени видел то, что находилось под оболочкой. Черты лица мертвеца напоминали оные у Гара, у каждого его соплеменника, у каждого обитателя 27-21.

— Человек, — произнёс вождь.

Охотники принялись бормотать, подняв приглушённый шум, и их начал охватывать ужас вперемешку с замешательством. Гар не мог отвести взгляд от трупа у своих ног, от бледной кожи, от мёртвых тёмных глаз, от самого тела с его размерами. Несмотря на то, что панцирь этого мертвеца не отличался по цвету и отметинам от панциря прошлого, гигант, на которого сейчас смотрел лидер охотников, до сих пор сжимал в руке оружие – полную копию пушки, найденной Медвом в воронке. Кроме того, на поясе трупа висели перья. Гар собрался сорвать их, но тут раздался оклик одного из соплеменников.

— Другой.

Тот же крик повторило ещё полдюжины голосов, когда охотники рассредоточились, осторожно пробираясь через область падения обломков. Гар подошёл к каждому с намерением убедиться, что все гиганты в чёрной броне мертвы. Чем дальше люди отходили места крушения, тем больше тел обнаруживали. Вождь перестал считать после тридцати. Он уже намеревался приказать племени бросить это дело и начать искать укрытие на ночь, когда что-то привлекло его внимание. Аккуратно прокладывая путь меж оторвавшихся от разбитого корабля металлических фрагментов, Гар добрался до очередного, наполовину погружённого в слякоть трупа.

— Что? — крикнула ему Риа.

Вождь опустился на колени рядом с трупом и счистил грязь с его лица и плеч.

— Иной… — ответил он.

Вместо бледной, похожей на бумагу плоти как у других гигантов, у этого кожа была абсолютно другая: обсидиановая и толстая. Его защищали доспехи зелёного цвета, идентичного цвету степей 27-21 после отступления зимы. Отметины тоже отличались, и вместо рисунка птицы Гар увидел голову чего-то похожего на мифического дракона. Однако, главная разница заключалась в другом: в гиганте перед вождём до сих пор теплилась жизнь.

Он разомкнул тёмные веки и принялся часто мигать, привыкая к свету. Глаза его представляли собой пылающие красные сферы. Выбросив вперёд облачённую в перчатку руку, гигант крепко схватил Гара за горло, а Риа закричала.

— Риа. Уходи, — прошипел вождь.

— Нет. Драться, — сказала женщина, доставая из меховых одеяний костяной клинок.

— Нет, Риа, — произнёс Гар, чьё лицо багровело из-за недостатка кислорода. — Дитя.

Риа замерла. Медв и Ирл бросились к ней и, взяв за руки, стали оттаскивать назад. Выскользнувший из ладони женщины меч исчез в грязи под ногами.

Гар обеими руками вцепился в душащую его перчатку и попытался отогнуть пальцы от горла, но без толку. Когда он уже начал чувствовать, что теряет сознание, а вместе с ним, по итогу, и жизнь, гигант слегка ослабил хватку и притянул вождя к себе. Его губы оказались совсем рядом с ухом Гара. Затем, вместе с предсмертным вздохом, изо рта гиганта вырвались три слова.

— Готовьтесь к войне.

И на протяжении следующих десяти тысяч лет они готовились.

ПРОЛОГ

ВОСТРОЯ, 11 ЛЕТ НАЗАД

Даже несмотря на дыхательный аппарат Ладбон ощущал вонь пропитанной мочой шерсти хемпса, которая смешивалась с острым химическим запахом востроянской атмосферы. Зверь пока ещё не заметил парня, слишком занятый пожиранием гниющих останков того, что, вероятнее всего, прежде было одним из его детёнышей. Ладбон мельком увидел сквозь едкий туман, как брат выдвигается на позицию, чтобы прицелиться и убить хищника, но зверь, почувствовав и присутствие Зерека тоже, оторвался от кормёжки, а затем поднял морду к заслонённым небесам. Собакоподобное существо учуяло старшего брата и подняло шерсть дыбом с намерением выглядеть крупнее на предстоящей охоте. Резко опустив голову, хемпёс с огромной скоростью рванул туда, где присевший Зерек готовился к выстрелу.

Скрежет когтистых лап о каменистую поверхность пустоши оказался заглушён звуком выстрела из охотничьей винтовки Зерека, однако, даже после этого существо продолжило бежать на него. Хоть кровь и била фонтаном из плеча создания, куда вошла пуля, попадание не свалило зверя.

— Зерек! — крикнул Ладбон, поднимаясь из-за скального образования, откуда он наблюдал за хемпсом.

Парень не видел брата за туманом, который постоянно окутывал Вострою, но слышал, как Зерек досылает очередной патрон. Подняв собственное оружие – старинный дробовик, что передавался в его семье от поколения к поколению – Ладбон прицелился и приготовился нажать на спусковые крючки.

И тут ему явилось непрошенное видение.

Гремит выстрел из обоих стволов, но хемпёс уже прыгает. В него не попадает ни одна дробина. Зверь с выпущенными когтями приземляется на Зерека сверху и валит того на землю. Обнажив клыки, тварь заглушает крики старшего брата Ладбона, разрывая его горло. Она не начинает кормиться сразу же, а переключается на второго брата, что перезаряжает дробовик. Ладбон пятится назад, однако, хемпёс припадает к земле, готовый прыгнуть. Из-за страха парень роняет оба патрона, которые пытался вставить в патронники стволов, вертит в руках оружие, разворачивается и бежит. Зверь бросается на него. Полтонны канатоподобных мышц, зубов и когтей прижимают выжившего брата к холодной, твёрдой земле. Опускается мрак.

Ладбон открыл огонь, разряжая только один ствол. Хемпёс не имел возможности среагировать на выстрел, поэтому прыгнул прямо в смертоносное облако стальных дробин, и сила удара отклонила тварь в сторону от Зерека. С полным боли воплем она рухнула на землю. Из десятков ран стала вытекать кровь. Не мешкавший Ладбон за считанные секунды сократил дистанцию со своей добычей. Собственными глазами убедившись в том, что его брат не пострадал, он впервые нормально рассмотрел тварь, досаждавшую жителям востроянского улья Дециус на протяжении последних нескольких месяцев.

Было очевидно, что она произошла от собачьих, привезённых на Вострою первыми поселенцами, но тысячелетия эволюции и контакта с химическими парами атмосферы сделали из неё высшего хищника. Тёмная шерсть покрывала четыре мускулистые ноги, благодаря которым зверь мог быстро бегать и совершать высокие прыжки, когда приходило время убивать. Всё в его сухопаром, вытянутом теле было направлено на эффективность, максимальное снижение общего веса и увеличение скорости. Большие глаза, развившиеся таким образом, чтобы как можно лучше видеть во мраке под слоем тумана, смотрели на Ладбона. В них до сих пор отчетливо наблюдалась животная злоба, а не беспомощность существа, понимавшего, что пришёл его конец.

Ладбон приставил дуло дробовика к виску хемпса и опустошил второй ствол в упор, расплёскивая содержимое черепа по камням. Защитный костюм парня забрызгало кровью и кусочками мозгов. Зверь никого не щадил, убивая представителей скудного животного мира в токсичных пустошах и позволяя себе забредать в улей в поисках пищи, поэтому Ладбон тоже не был склонен демонстрировать милосердие. Больше ни один обитатель подулья Дециуса не станет добычей хищника. Свершилось возмездие за семнадцать убитых им детей.

Вытерев кровь с плотных воздухонепроницаемых штанов, Ладбон протянул руку брату, который сидел на земле. Звук глубокого дыхания последнего усиливался дыхательным аппаратом, закрывающим рот и нос. Зерек принял помощь и поднялся на ноги. Он был на три года старше младшего брата, а ещё на четверть метра выше. Уже совсем скоро старший достигнет совершеннолетия, и вместо охотничьей винтовки станет держать в руках лазерную стандартного гвардейского образца. Защитный костюм же поменяет на форму Востроянских Первенцев. Этот день наступит через считанные недели, поэтому оба парня знали, что нынешняя охота, скорее всего, окажется их последней совместной.

— Как ты…? — Старший брат всё понял ещё на середине своего вопроса. — Увидел очередное видение, верно?

— Прошу, Зерек.

— Вскоре меня не будет рядом, чтобы защищать тебя. До сих пор нам удавалось держать это в тайне, но, боюсь, когда я перестану прикрывать твою спину, люди начнут подозревать. Если отец узнает–

— Если отец узнает, то найдёт способ извлечь пользу, — прошипел Ладбон. — Он станет вводить меня в трансы, чтобы попытаться предсказать, где произойдёт следующее нападение выгребных крыс или где устроят себе гнездилища колонии прометиевых пиявок. Что угодно, лишь бы добиться преимущества над другими истребителями.

— Отец… — промолвил Зерек, не обращая внимание брата.

Он присел рядом с трупом хемпса и внимательно осмотрел его.

— В чём дело?

Зерек продолжал игнорировать Ладбона. Поднявшись, он побежал к гнилым останкам, чтобы внимательнее изучить труп, коим кормился зверь до появления прикончивших его братьев.

— Это отпрыск одного из тех.

— И? Что здесь такого? Теперь они оба мертвы, — произнёс Ладбон, ничего не понимая.

— Ты сейчас убил самца.

— Размножающаяся пара, — сказал младший брат, к которому пришло осознание. — Самка до сих пор где-то там.

— В следующий раз это ты будешь обмазываться нечистотами, согласен? — спросил Зерек, пробираясь через туман по каменистой пустоши.

Они составили дерзкий, но не очень приятный план. Так как мать узнает запах своего малыша, кому-то следовало вскрыть труп щенка и покрыть себя содержимым его мочевого пузыря, пометив себя так же, как псовые метят собственную территорию. Источая этот запах, один из братьев послужит в роли приманки, а второй совершит убийство.

— Может, ты старше, выше и толще чем я, братец, но в камень-ножницы-бумага ты всегда играл не очень хорошо, — ответил Лабдон с самодовольной улыбкой.

— Я понимаю ход твоих мыслей, Лабдон, — сказал Зерек. — Если бы мы провели серию до двух побед, тогда бы ты стоял здесь, облитый мочой животного.

— Не знаю, зачем мы вообще так утруждались. Ты так шумишь, что можно было бы просто высвистать её.

— А ведь не самая плохая идея, — произнёс Зерек, отвечая на провокацию брата. — Мы здесь! Приходи и возьми нас! — крикнул он, после чего громко и протяжно засвистел.

— Как ты вообще смог прожить пятнадцать лет лишь с теми мозгами, которые получил при рождении? — прошипел Ладбон, убегая в укрытие.

Зерек шагал по широкому кругу и театрально размахивал руками, распространяя запах мочи. Младший брат целился из дробовика в пространство рядом со старшим, а приклад плотно прижимал к плечу, чтобы снизить отдачу.

Спустя минуту Зерек перестал ходить, после чего вновь свистнул. Покачав головой, Ладбон бросил на него неодобрительный взгляд. Зерек был старше и превосходил Ладбона по всем физическим параметрам, но, если рассматривать именно уровень развития, то старшего брата легко можно было принять за младшего в их паре.

Шарканье где-то в тумане привело братьев в полную боевую готовность. Зерек указал рукой туда, откуда, как ему показалось, донёсся звук. Затем он начал рычать и скулить на манер щенка хемпса. По крайней мере, по его представлению. Если бы Ладбон не держал дробовик, то закрыл бы лицо руками.

Вновь раздался шум, в этот раз ближе и громче. Подняв охотничью винтовку, Зерек прицелился из неё чуть левее того места, где, как он считал, шарканье прозвучало в прошлый раз. Его скулёж стал ещё более умоляющим.

И тогда Ладбону явилось второе видение.

Кто-то стреляет из тумана и попадает Зереку в грудь. Старший брат опускается на колени. Второй выстрел сносит голову с его плеч. Тело падает на спину, под ним растекается лужа крови. Юррий Соммлетц – другой истребитель из Дециуса – выходит из тумана с дробовиком в руках. Оба ствола всё ещё дымятся. Он в ужасе от содеянного, громко кличет кого-то. Следом за ним из тумана выходит Гаспар Крам, который, не веря своим глазам, качает головой.

— Ты убил парнишку Оскара! — кричит он.

— Я не хотел. Я думал, это зверь, — оправдывается Юррий.

Затем из тумана выскакивает хемпёс и убивает их всех. Опускается мрак.

Ладбон вскочил и сорвался на бег сразу же, как прошло видение . — Зерек! — перекричал младший брат звук передергиваемого цевья дробовика.

Прямо как зверь, которого он убил меньше часа назад, Ладбон прыгнул и врезался плечом в грудь Зерека. Одновременно с этим раздался выстрел. Ощущение было такое, будто боковую часть лица объяло пламя. Зрение резко ухудшилось, пропало восприятие глубины. Жестко приземлившись на землю, Ладбон понял – в него попали. Он взглянул на лежащего рядом Зерека и улыбнулся сквозь боль от осознания того, что спас брата. Ладбон ожидал ответной улыбки.

Но Зерек не улыбнулся.

От его челюсти остались лишь окровавленные ошмётки, а горло превратилось во влажное багровое месиво. Посмотрев в широко раскрытые глаза старшего брата, Ладбон не увидел в них жизни. Зерек был мёртв.

— Нет… — едва слышно прошептал Ладбон.

Из серо-зелёного тумана вышли две фигуры, которые держали оружие в безвольно повисших руках.

— Это ребята Оскара! — воскликнул Гаспар Крам. — Ты убил ребят Оскара.

Ладбон пытался что-то сказать.

— Младший жив. Спокойно, парень. Юррий, дуй за помощью.

Ладбон вновь обрёл дар речи.

— Хемпёс… Хемпёс идёт…

В ответ на его слова где-то во мгле раздалось рычание. Двое истребителей среагировали инстинктивно, одновременно подняв и наведя оружие на источник шума. Из тумана бесстрашно и демонстративно вышла самка с обнажёнными клыками. Её рычание звучало как непрерывный низкий рокот. Смерив всех троих пристальным взглядом и утвердив таким образом свою доминацию, она перевела внимание на свежий труп.

— Хватай его, — сказал Юррий. — Давайте валить отсюда.

— Нет, — произнёс Ладбон, чей голос вновь опустился до шёпота.

Гаспар и Юррий взяли его под руки, подняли с земли и потащили прочь.

И таким Ладбон в последний раз увидел своего брата – первенца их отца: лежащим мёртвым, пока хемпёс сгрызал мясо с его костей.

Опустился мрак.

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ГЛАВА ПЕРВАЯ

Данатеум поднял психический барьер как раз вовремя, чтобы тот поглотил гаусс-поток, выпущенный из тьмы катакомб. Ярко-зелёная энергия столкнулась с щитом из пурпурной эфирной не-материи и породила тошнотворный фейерверк, свет от которого пронзил мрак.

Некрон поднял своё оружие, намереваясь выстрелить во второй раз, но к тому моменту вылетевший из пистолета Данатеума болт уже нёсся чётко в металлический череп ксеноса. Взрыв при попадании оставил от зловещего лица твари лишь пустоту, и некрон рухнул на спину. Лежащий ксенос попытался восстановиться, однако, великий магистр библиариуса мгновенно оказался над ним и вогнал Бич Предателей в грудную клетку создания, после чего провернул клинок и вытащил его. Меч был увит жилами да электросхемами.

Когда Данатеум очистил Бич Предателей от механического хлама, фигура в капюшоне рядом с ним одобрительно кивнула.

— Отличное убийство, великий магистр. С нетерпением жду, когда смогу и сам вернуться в битву.

Голос другого библиария звучал пронзительно и словно бы издалека. Данатеум подал знак, вслед за чем фигуры двадцати облачённых в чёрные доспехи воинов Крыла Ворона отделились от тьмы и пробежали мимо великого магистра дальше по подземному коридору. Спустя несколько мгновений катакомбы вновь осветились дульными вспышками – это два отделения вступили в бой с ещё большим количеством некронов.

— Уже скоро вернёшься, Иезекииль, но не в недра Арианда. Снова воевать ты уже будешь на совершенно другом поле боя.

— Я не понимаю, великий магистр. Апотекарии разрешили мне сражаться, и вы сами подвергли меня психическому прощупыванию, прежде чем отправиться на свою миссию. Признали полностью восстановившимся.

Иезекииль стал говорить заметно громче, хотя его голос не отражался от поверхностей древних каменных туннелей, высеченных тысячи лет назад рабочими династии Нефрехов.

— Тут ничего не изменилось. Рефиал заверил меня, что ты до конца оправился от ран, и что я правильно оценил твоё состояние. Ты годен для того, чтобы занять своё место рядом с братьями Тёмными Ангелами, но не присоединишься ко мне здесь.

Двое библиариев обогнули угол, и Данатей принялся пробираться по ковру из тел неактивных некронов на полу туннеля, вокруг которых были разбросаны полированные золотые головы и конечности, срезанные порождённой Крылом Ворона огненной бурей. Впереди великого магистра вновь грянул хор болтеров, когда братья Второй роты столкнулись с очередной многочисленной группой немёртвых ксеносов.

— Значит, я получу новые приказы?

Псайкеры не заметили, как один из трупов некронов, мимо которого они прошли, задёргался, а в его руке тускло засветился включённый гаусс-свежеватель. — Ты возьмёшь Пятую роту и отправишься к миру под названием Гонория на самой границе сегментума Обскурас. Субсектор, где он располагается, был полностью отрезан варп-штормами на протяжении тысяч лет, но сейчас, когда те утихли, планете грозит вторжение огромной армии орков. Под натиском зеленокожих уже пала дюжина миров, но Гонория должна–

Некрон разрядил оружие, и тьма за спинами библиариев сменилась зелёным светом. Промозглый воздух в туннеле затрещал, выжигаемый колоссальным жаром. Первым среагировал Данатеум, который бросился к безупречно высеченной каменной стене, после чего одним плавным движением поднял болт-пистолет. Иезекииль же не шелохнулся, а выстрел некрона прошёл сквозь верхнюю часть его живота, не причинив никакого вреда, и попал в стену дальше по туннелю. Шум тут же оказался заглушён звуком выстрела из болт-пистолета, чей выпущенный снаряд снёс ксеносу голову с плеч.

— Великий магистр, я не понимаю, — сказал Иезекииль, словно бы ничего не случилось. — Если мир был отрезан так долго, откуда людям там известно, как установить контакт с Империумом?

— Запрос о помощи пришёл не с Гонории, а с Марса.

— Адептус Механикус? А у них какой интерес в этом мире?

— Не знаю, но, должно быть, нечто очень важное, раз они воззвали к Кулготианскому договору, чтобы гарантировать помощь с нашей стороны.

— Прошло меньше века с тех пор, как мы в последний раз исполняли данную им клятву. Несомненно, жертвы, принесённые нами на Фейзе V, освободили нас от договора?

— Уверен, за прошедшие восемь тысяч лет с заключения сделки мы уже десятикратно отплатили Механикус, однако, клятва есть клятва, а сыны Льва всегда возвращают долги. Я и без твоих даров предвидения вижу тьму, которая ждёт человечество впереди.

Иезекииль невольно моргнул.

— В наших интересах будет задобрить тех немногих союзников, что у нас остались, — продолжил Данатеум. — Магистр Серпик отправляется с тобой, не так ли?

— Он входит в состав командного отделения, да.

— Хорошо. Возможно, его приятный характер и безграничное терпение помогут выковать ещё более крепкие узы между Скалой и Марсом, — язвительно произнёс Данатеум.

— А вы встречались с магистром Серпиком, верно, великий магистр? — с улыбкой ответил Иезекииль.

Шагая бок о бок, два библиария добрались до конца туннеля, который выходил в зал с высоким потолком. Крыло Ворона при поддержке элементов Четвёртой роты отправилось к тронной палате по другому маршруту, но по пути столкнулось с толпой лич-стражей. Теперь оттуда доносилось эхо болтерной стрельбы. Данатеум поднял болт-пистолет и добавил собственную огневую мощь к огневой мощи братьев, что вступили в стремительно набирающее обороты сражение. Иезекииль же просто смотрел.

— Есть ещё одно дело, на которое я бы хотел обратить твоё внимание, Иезекииль, — сказал Данатеум, обнажая меч и рассекая надвое некрона с золотой бронёй, пробившегося сквозь ряды Тёмных Ангелов.

Две половинки с грохотом упали на гладкий пол, а великий магистр библиариуса опустошил весь магазин в дёргающийся труп прежде, чем тот успел восстановиться и реанимировать себя.

— Какое, великий магистр?

— Седьмое отделение Первой роты больше не в полном составе, — мрачно вымолвил Данатеум. — Пришло время очередному брату вознестись в Крыло Смерти.

— Брат Джоадар…?

— Скончался от ран три ночи назад. В конце концов, его тело не справилось со всем, что он пережил на Корше.

Иезекииль ненадолго прикрыл глаза. Он лично возглавлял миссию в том мире, откуда едва смог выбраться живым и сохранить жизни братьев Крыла Смерти, пошедших с ним в бой. Демон, против которого там сражался библиарий, уже и так многое отнял лично у него, а трое Тёмных Ангелов до сих пор находились под наблюдением апотекариев капитула, хотя прошёл почти год.

— Кто у верховного великого магистра на примете? — спросил Иезекииль, наблюдая за тем, как Данатеум разрубает другого некрона.

— Бальтазар. Он может похвастать образцовой боевой историей и острым умом. Азраил одобряет его кандидатуру, и Бальтазар уже начал задавать вопросы.

— И один из тех вопросов «Почему мы терпим псайкеров в наших рядах?»?

— Всех нас сформировало наше прошлое, Иезекииль. Ты знаешь это лучше многих. Бальтазар и мир, в которой он вырос, пострадали от рук тронутых варпом. Именно такие как ты и я должны показать ему, что наши дарованные Императором таланты можно использовать во благо капитула.

Словно подчёркивая свою мысль, Данатеум поднял психический щит прямо перед братом Крыла Ворона в тот момент, когда лич-страж уже был готов выпотрошить космодесантника своей косой. Оружие отскочило от эфирной стены, не причинив никакого вреда, а некрон повернулся, открывая бок. Благодарный Тёмный Ангел разогнал двигатель цепного меча и разрезал туловище роботоподобного ксеноса сразу же, как библиарий опустил щит.

— Я сделаю всё возможное, великий магистр, хотя предпочёл бы, чтобы мы дождались возвращения Первой роты на Скалу, и тогда вы бы сами провели оценку. Это вы на протяжении сотен лет судили о достойности кандидатов в Крыло Смерти, в то время как я–

— В то время как ты – лучший из нас, Иезекииль, — прервал его Данатеум. — Пусть мы и являемся капитулом, который дорожит своими секретами, общепризнанная истина заключается в том, что ты – самый могучий псайкер, когда-либо облачавшийся в броню Тёмных Ангелов со времён Льва.

— Великий магистр, вы мне льстите.

— Нет, Иезекииль, отнюдь. Я стал великим магистром библиариуса лишь из-за отсутствия других кандидатур. Когда я вознёсся из роты скаутов в ранг эпистолярия, наш капитул насчитывал почти тридцать библиариев, а сейчас их только десять.

Ещё двое лич-стражей одержали верх над напавшими на них Тёмными Ангелами и бросились на Данатеума с поднятыми мечами. Оба клинка породили снопы искр при столкновении с наспех созданным щитом, который Данатеум опустил так же быстро, как и поднял, после чего одновременно выстрелил первому некрону в лицо в упор и пронзил второго остриём Бича Предателей.

— Я способен формировать эфирные щиты или выпускать из ладоней наколдованное пламя подобно любому другому брату, носящему синие доспехи библиариуса. — На него кинулась очередная высокая фигура в золоте, но её постигла та же судьба, что и предыдущих нападавших. — Однако, это предел моих сил. На самом деле, я занял пост великого магистра библиариуса по единственной причине: я просто пережил всех своих ровесников.

— Вы сейчас оказываете самому себе дурную услугу, — сказал Иезекииль.

— Разве? А как мы сейчас разговариваем, Иезекииль?

— Я общаюсь с вами посредством телепатической проекции моей физической формы.

— Именно. Проецируешь ты, а не я.

— Но вы тоже способны на такое, великий магистр, — произнёс Иезекииль, чья интонация повысилась в конце предложения, почти как если бы он задавал вопрос. — Именно вы меня этому научили.

— Да, Иезекииль. Я психически проецировал себя с одного уровня Скалы на другой, или с моей позиции на поле боя на твою, — посмеиваясь ответил великий магистр. — Скажи мне, где ты сейчас?

Иезекииль вздохнул, понимая, что Данатеум разбил его аргумент в пух и прах.

— В астропатической камере на борту на борту «Меча Калибана».

— А где сейчас находится «Меч Калибана»?

— В сегментуме Пацификус, недалеко от границы с Соляром.

— Видишь? Ты в двух сегментумах от меня, а твой психическая проекция является полной копией физической формы. — Данатеум покачал головой. — Даже самый новый рекрут в наших рядах превосходит меня в плане чистой силы.

— Турмиил? Парень перспективен, но ему недостаёт сдержанности и фокуса.

— Чему ты научил его за тот год, пока восстанавливался на Скале. Я бы вбил ему это в голову лет за десять, если бы вообще смог. Вот почему я отправил Турмиила с тобой. К тому времени, как вы вернётесь в лоно капитула, психические способности юноши будут уступать лишь твоим, попомни мои слова.

— Но ничто из перечисленного не означает, что вы недостойны восседать во главе библиариуса.

— Может, я и несу этот меч, может, я и являюсь опекуном Книги и Держателем Ключей, но я просто оберегаю их до тех пор, пока не придёт время тебе принять на себя роль хранителя.

— Сей момент настанет ещё нескоро, — сказал Иезекииль. — Вы нас всех переживёте.

В шуме битвы появился новый звук, и подземный мрак стал рассеиваться, когда из изысканно украшенной гробницы в центре зала излился ослепительный свет. Тяжёлая золотая крышка медленно скользнула в сторону, а тот, кто находился внутри, начал пробуждаться от спячки.

— Похоже, мне пора уходить, — заметил Иезекииль.

Данатеум оторвал взор от саркофага и посмотрел прямо в глаза образа другого библиария.

— Поклянись мне, что сделанный мною выбор будет правильным, Иезекииль. Случившееся с тобой на Корше способно изменить любого, даже того, кто благословлён двойным даром генетического наследия Льва и варп-способностями.

Иезекииль моргнул.

— Клянусь вам, великий магистр. Сейчас я такой же, как и до столкновения с демоном.

Данатуем оценивающе смерил психическую проекцию взглядом.

— Этого мне достаточно, — в конце концов произнёс он. — Да прибудет с тобой Лев, Иезекииль.

Великий магистр воздел клинок, приготовившись встретить и уничтожить любую угрозу, что поднималась из гробницы.

— И с вами, великий магистр, — ответил Иезекииль, после чего изгнал своего психического призрака.

— Почему ты солгал великому магистру Данатеуму?

Вздрогнувший библиарий открыл глаза. Он не почувствовал, как Турмиил вошёл в камеру.

— Долго ты уже здесь стоишь? — спросил Иезекииль.

Его балахон пропитался потом, который закапал на холодный пол, когда библиарий поднялся на ноги и повернулся к лексиканию.

— Достаточно. Я слышал, ты говорил старшему библиарию о том, что битва с демоном тебя не изменила.

Турмиил сохранял пустое выражение лица. Хоть он и смотрел прямо на Иезекииля, казалось, будто взор лексикания устремлён к некоей точке вдали.

— Я не лгал, — соврал Иезекииль.

— Правда? — Голос Турмиила был таким же безэмоциональным, как и лицо под капюшоном. — Тогда воспользуйся своим даром предвидения и скажи, какие слова я собираюсь произнести дальше.

Иезекииль бросился вперёд быстрее, чем успел среагировать лексиканий. Он надавил предплечьем на горло Турмиила и оттолкнул его к покрытой изморозью стене камеры. Прижатый к ней спиной юный псайкер даже не дёрнулся.

— Как долго ты знаешь, чёрт тебя побери?

Губы Иезекииля стали влажными от слюны.

— Ещё со Скалы. Я всё понял, когда обучался под твоим руководством. Тебе приходилось полагаться на меня для получения предсказаний. Информацию о пробуждении фаэрона Сильфека, которой ты обеспечил владыку Азраила, дал именно я, как и твои сводки капеллану Асмодею о передвижениях Чёрного Легиона в области Вурдалачьих звёзд. — Иезекииль продолжал давить ему на горло. — Я говорю это не со злым умыслом или злорадством, брат. Пусть Тёмным Ангелом я и стал недавно, но тоже понимаю ценность секретов.

Иезекииль ослабил захват. Даже без дара предвидения он до сих пор мог сказать, лгут ли ему, и Турмиил говорил правду.

— Моя способность выполнять свою роль не умаляется. Пострадал лишь талант предвидения. Всеми остальными психическими силами я пользуюсь в полной мере.

— С величайшим уважением, брат, однако, капитул полагается на тебя в деле просеивания плеяды времени и чтения тех возможных вариантов развития будущего, которые горят ярче всего. Думаю, без способности делать это твоя роль умаляется очень сильно.

Иезекииль сильно надавил предплечьем, отрывая Турмиила от пола. Лексиканий же остался невозмутим.

— Так вот в чём дело? В слепых амбициях? Видишь возможность для ученика занять место мастера?

— Напротив. Я вижу шанс отплатить за наставления и обучение в прошедший год. С моей стороны есть лишь благодарность и уважение, брат Иезекииль. Позволь мне помогать, пока твои силы восстанавливаются.

Иезекииль был уверен, что Турмиил говорил правду. Юноша не имел злых намерений, не пытался манипулировать. Никакого скрытого мотива. Иезекииль убрал руку, и лексиканий сполз по стене, с металлическим стуком встав на пол бронированными ногами.

— Прости меня, брат. Я ненадолго помутился рассудком. Злобы я к тебе не питаю, — отворачиваясь произнёс Иезекииль.

— Тут нечего прощать. Ты неминуемо должен был испытать… сильные переживания. Лишиться одной составной части нашего психического мастерства – это как для не одарённого варпом брата лишиться конечности. Разница заключается в том, что мы свои силы постепенно возвращаем, в то время как конечности обратно не отрастить.

— Я не уверен, вернётся ли мой талант предвидения, — вздохнул Иезекииль. — Нет вообще ничего, даже крупицы прежних способностей. Может, физические ранения и исцелились, но вот глубокая рана в душе до сих пор столь же свежа, как и в тот день, когда её оставили. Вошедший в мой разум демон покинул его не с пустыми руками.

— Каково это? — поинтересовался Турмиил. Впервые с момента их первой встречи Иезекииль услышал закравшиеся в голос лексикания эмоциональные нотки. Если бы он не знал брата, то поклялся бы, что это был страх. — Когда внутри твоего разума другая сущность, когда каждый аспект твоей души открыт ей и доступен для использования…

Иезекииль закрыл глаза.

— Пожалуйста, брат…

— Прошу прощения. Я понимаю, что это, должно быть, тяжело, — сказал лексиканий. — Оставлю тебя в покое.

Он направился к выходу из камеры.

— Зачем ты приходил сюда, брат? — спросил Иезекииль, когда Турмиил дошёл до порога.

Вопрос был одновременно и символическим, и конкретным.

Остановившись, лексиканий повернулся лицом к Иезекиилю.

— Пока ты общался с великим магистром Данатеумом, я провёл несколько ритуалов прорицания, каждый из которых показал мне одно и то же видение грядущего. Вот почему я пришёл сюда. Чтобы рассказать тебе о будущем.

— И что же происходит в будущем, Турмиил?

— Ты умираешь, брат Иезекииль.

ГЛАВА ВТОРАЯ

— Гаспар! Ты что-нибудь видишь, брат?

Дрожащий Гаспар Кордиев лежал под кучей снега, наваленного его идентичным близнецом, и смотрел вниз через прицел лазвинтовки. Вид никак не изменился с того момента, как брат в последний раз говорил с ним по воксу: только снег да вечнозелёные деревья, бесконечно тянущиеся вдаль. Гаспар постучал по бусинке в ухе, чтобы открыть обратный канал, после чего смахнул образовавшуюся на больших густых усах изморозь.

— Нет, Григори. Тут ничего– — Его отвлекло внезапно возникшее движение в лесополосе прямо впереди, на расстоянии километра. Он покрутил регулировщик резкости, навелся на неизвестный источник и увеличил кратность прицела. Стволы деревьев почти полностью закрывали цель, но Гаспар видел достаточно открытой плоти, чтобы идентифицировать её. Переключив вокс-каналы, востроянец обратился ко всему отделению. — Контакт. Это – зеленокожий. Похоже, двигается на запад.

— Он один? — спросил кто-то по шипящему каналу связи.

Гаспар медленно повёл стволом лазвинтовки, выискивая любые признаки вражеского движения.

— Думаю, да, капитан.

— Хорошо. Если позиция для стрельбы отличная – снимай, только чтобы сразу в голову и только если уверен, что убьёшь. При необходимости смени местоположение, но с кряжа не уходи и оставайся начеку, вдруг ещё кто-то появится, — раздался в ответ голос с сильным востроянским акцентом. — Остальным занять позицию. Давайте сделаем всё ровно так же, как и в прошлый раз, и тогда вернёмся в лагерь ночью не по кускам.

Пятеро человек доложили о принятии приказа, а Немой быстро постучал по своей вокс-бусине три раза, давая понять, что услышал капитана.

Следующие несколько минут Гаспар отслеживал зверюгу, пока та пробиралась мимо деревьев. Ему отчаянно хотелось, чтобы она вышла на открытое пространство и позволила пристрелить себя издалека, но при этом сам востроянец сохранял осторожность, двигаясь вдоль кряжа, так как его силуэт на фоне неба было бы легко заметить. Тварь уже почти скрылась из поля зрения Гаспара, но вдруг остановилась и начала осматриваться, словно бы пытаясь сориентироваться. Упав на живот, востроянец снова прильнул к прицелу и навёлся на зелёное чудище. Просвет оказался небольшим – не больше тридцати сантиметров между двумя искривлёнными стволами деревьев – и всё же просвет. Гаспар вновь настроил резкость, целясь в точку прямо над глазом зеленокожего, а затем положил палец на кнопку стрельбы и сделал плавный вдох. Холодный воздух обжигал лёгкие.

И тут резко пришедший в движение орк исчез.

Расслабив хватку на оружии, Гаспар опять открыл вокс-канал.

— Он весь ваш, товарищи. Вошёл в зону поражения.

Казимиру Туполеву – хотя к нему никогда не обращались по полному имени и либо просто укорачивали до «Каз», в случае с другими членами отделения, либо называли Уродом, в случае со всеми остальными – пришлось нагнуться, чтобы уместить своё двух с половиной метровое тело под низкими ветками. Даже с притороченным к спине тяжёлым болтером он не только не отставал, но и двигался впереди Немого. Последний был гораздо менее крупным и в припрыжку бежал по метелевому снегу абсолютно бесшумно, крепко удерживая барабанный магазин под мышкой.

— Тут поставим, Немой, — негромко произнёс Каз, когда оба востроянца прошли через широкую прогалину и вернулись обратно в белый лес. — Мы должны увидеть его задолго до того, как он увидит нас.

Энергично кивнув, Немой раздвинул треногу для оружия, после чего поставил её на нужную позицию прямо за лесополосой. Каз же снял со спины тяжёлый болтер и установил его на треногу, а Немой вставил барабанный магазин. Эти двое были вымуштрованы, поэтому весь процесс занял считанные секунды. После проверки всего и вся дважды с целью убедиться, что грязь или снег не попали внутрь важных частей болтера и треноги, Каз провоксировал остальным членам отделения.

— Мы готовы. Ведите его к нам.

— Следим за ним, — очень тихо, практически шёпотом произнёс Алликс в вокс-бусину.

Орк не замечал невидимых охотников, которые скрывались в занесённом лесу, и тяжело тащился вперёд, неуклюже продираясь через снег по узким проходам меж стволов. Молодые же деревца зверюга валила на ходу.

Не единожды и Алликс, и Григори были уверены в своей способности прикончить тварь здесь и сейчас. Их совместной огневой мощи хватило бы для убийства орка, но, согласно приказам, им следовало вывести ксеноса на Каза, дабы тот ликвидировал зеленокожего наверняка. Ксеносы понемногу высаживались на поверхность Гонории в течение недель, и все члены отделения уже видели, что бывает, когда вместо чистого устранения одного такого ты лишь выбешиваешь его.

Оба востроянца следили за своей добычей, сохраняя дистанцию: Алликс держался толстых деревьев с одной стороны, а Григори полз через глубокий снег в негустой части леса на другом фланге. Периодически орк останавливался, иногда решая, в каком направлении двигаться, если оказывался перед несколькими проходами межу стволами, а в остальных случаях втягивая носом разреженный воздух и осматривая лес на предмет любых признаков жизни. Когда происходило последнее, замершие Алликс и Григори не шевелились даже после того, как зеленокожий вновь продолжал движение. Так востроянцы позволяли твари разорвать дистанцию между ними, чтобы уменьшить вероятность быть замеченными.

— Чёрт возьми, — практически неслышно выругался Алликс в вокс. Остановившийся с целью сориентироваться орк как раз зашагал вновь, но теперь в совершенно ином направлении. Ксенос двигался не на запад навстречу тяжёлому болтеру Каза, а на север. — Он поменял маршрут, капитан. Мы с Григори должны немедленно уложить его.

— Вы уверены, что убьёте? — спросил по воксу капитан.

— Так точно, — ответил Алликс.

— Никак нет, — после некоторой паузы сказал Григори. — Он за пределами дальности поражения. Мы лишь выдадим наши позиции.

— Да херня! — прошипел Алликс. — Орк прямо сейчас у меня на мушке. Просто отдайте приказ, капитан.

У Алликса не было густых кустистых усов, коими щеголяло большинство востроянских солдат как символом своего положения и мужественности, поэтому временами ему приходилось компенсировать это демонстрацией безрассудной храбрости и брутальным поведением. Чаще всего остальные члены отделения находили подобное забавным и подыгрывали Алликсу, что приводило к словесным перепалкам, а иногда и к физической борьбе. Однако, в боевой обстановке ничем забавным тут и не пахло. Капитан, как и всегда, прекрасно понимал действия Алликса.

— Не стрелять. Я повторяю, не стрелять, — категорично произнёс капитан. — Дмитрий. Верни орка на путь истинный.

Вокс-бусина в ухе Дмитрия начала издавать шум помех, когда Алликс оборвал связь, не дав остальным членам отделения услышать нецензурные слова, которые он теперь бросал в адрес капитана. Дмитрий схватил висевшие на шее тёмные очки обеими руками и натянул их, прикрывая розовые глаза. Чёрная оправа и линзы ярко выделялись на фоне алебастровой кожи. Он снял с плеча безвольно висевший на ремне огнемёт, после чего зажёг запальное пламя и ненадолго зажал спусковой крючок, дабы проверить, что прометий течёт беспрепятственно. Возникший в воздухе оранжевый поток исчез столь же быстро, сколь и появился, оставив после себя вонь сожжённого топлива.

— Эй! — крикнул Дмитрий, чей голос разбил тишину холодного леса. — Сюда!

Он направил огнемёт вверх и выпустил длинную удовлетворительную струю пламени, отчего покрытые снегом ветки высоко над его головой начали исходить паром. Орк вдали заревел в ответ. Хоть Дмитрий и не видел монстра, по движению деревьев он мог сказать, что тот направлялся в его сторону. А ещё востроянец мог сказать, что расстояние между ними быстро уменьшалось.

Альбинос сорвался на бег и перекинул ремень огнемёта через шею, поэтому теперь оружие отскакивало от его бедра с каждым сделанным шагом. Лесная крона задерживала часть падающего снега, но его глубина всё равно доходила до колена, сильно замедляя Дмитрия. Рискнув оглянуться, он не только увидел орка, но и обнаружил, что ксенос сократил дистанцию уже на треть.

— Продолжай двигаться к нам, — передал по воксу Каз. — Ты почти добрался.

Дмитрий поднял взгляд и заметил вдали в просвете между деревьями Немого, который яростно махал руками над головой словно рядовой матрос Военно-космического флота, пытавшийся посадить истребители на полётную палубу. Рядом с ним находилась внушительная фигура Каза, что сжимал рукоятки тяжёлого болтера и был готов открыть огонь.

Положив руку на огнемёт, Дмитрий выстрелил от бедра, выпуская перегретый прометий перед собой по дуге в сто восемьдесят градусов. Он одновременно растапливал снег и позволял орку точно узнать, где находится. Возникший впереди горячий туман пропитывал форму востроянца влагой, пока тот бежал сквозь него, а жар обжигал тонкую уязвимую кожу альбиноса. Зверюга вновь взревела, в этот раз настолько близко, что Дмитрий уже не был уверен, успеет ли заманить орка под тяжёлый болтер Каза прежде, чем зеленокожий его догонит. Хватая ртом морозный воздух, от которого горели лёгкие, Дмитрий опустил голову и ускорился, высвободив последние резервы выносливости и сил, чтобы придать себе мощный толчок.

Он выскочил из-за деревьев на прогалину, облегчённого выдыхая, но не замедляясь. Дмитрий поднял взгляд и увидел, что Немой теперь машет руками не над головой, а вниз. Орк снова взревел, и Дмитрий ощутил на загривке влажное тепло от дыхания твари.

— Пригнись! — завопил Каз в вокс.

Бросившись вперёд, альбинос упал на плотно утрамбованный снег, после чего перекатился вбок и закрыл уши руками, дабы его не оглушил грохот тяжёлого болтера. Раздались три отрывистых выстрела, приглушенных плотной тканью перчаток, которыми он защищал свой слух. Зверюга в очередной раз взревела, а затем, почему-то, наступила тишина.

Посмотревший наверх Дмитрий увидел, что Немой лихорадочно пытался отстегнуть барабанный магазин от тяжёлого болтера, в то время как Каз бил по оружию мясистым кулаком, безуспешно стараясь вышибить заклинивший болт-снаряд. Дмитрий медленно повернул голову к орку, который был вполне себе жив и лежал лицом вниз. Из горла ксеноса вырывался постепенно усиливающийся гортанный рык. Каз произвёл выстрелы ровно так, как указывалось в памятке: три в ногу, чтобы лишить орка подвижности и повалить. К несчастью для востроянцев, тяжёлый болтер заклинило прежде, чем он успел выпустить еще примерно с десяток болтов, необходимых для добивания зеленокожего.

Взвыв от боли, орк попытался подняться на ноги. Изуродованная конечность задрожала в тех местах, где от неё были оторваны куски мяса, и ксенос рухнул на колени под весом собственного тела. Однако, вторая попытка оказалась успешной. Монстру удалось встать в полный рост, а на Дмитрия упала огромная тень, так как туша зверюги заслонила туманное зимнее солнце. Не отводя взгляда от нависающего над ним орка, востроянец начал шарить по снегу в поисках огнемёта, который выпал, когда мужчина бросился на землю.

Орк двинулся вперёд, и все издаваемые им звуки боли сменились злобным предвкушающим смехом. Он снял с пояса нож, чей клинок был длиной с цепной меч образца Астра Милитарум, после чего поднял оружие над головой.

Ксенос уже собирался устремить нож вниз, но тут из-за деревьев появился капитан и выстрелил из своего обреза прямо орку в морду.

Капитан Ладбон Антилов знал, что случится ещё до того, как это произошло. Он уже всё видел: тяжёлый болтер клинит, орк поднимается на ноги, Дмитрий безуспешно пытается найти огнемёт, следующий поступок ксеноса.

Ещё он знал, что только одно могло не дать последнему претвориться в реальность.

Хоть орка и заслоняла растительность, аугметический глаз капитана считывал тепловую сигнатуру монстра, а судя по тому, насколько быстро ксенос приближался к Дмитрию, у Ладбона оставались считанные секунды, если он собирался действовать. Капитан засунул руку в складки шинели и достал оттуда небольшой дробовик, чьи стволы теперь были гораздо короче, нежели десять лет назад, когда Ладбон вернулся в токсичные пустоши Вострои, чтобы отомстить за брата и вернуть оружие. Дробовик очень сильно отличался от обычного образца, но пусть большая часть полка Первенцев и чуралась Ладбона с его подразделением, звание капитана всё ещё давало кое-какие привилегии, поэтому оружию придали статус фамильной ценности таким же образом, как и другим офицерам дозволялось нести в бой старинные мечи и болт-пистолеты.

Стволы были обрезаны с целью обеспечить Ладбона козырем в борьбе с орками, любившими сражаться в рукопашной, где их превосходящая сила являлась практически недосягаемым преимуществом. За это приходилось платить уменьшенной дальностью стрельбы, дальностью, которая сейчас могла бы пригодиться.

Вскочивший на ноги Ладбон полусбежал, полусполз вниз по склону возвышенности, откуда координировал засаду. Вновь оказавшись на ровной поверхности, он, держа оружие в одной руке, сорвался на бег, вылетел из лесополосы и разрядил оба ствола в морду монстра прежде, чем тот успел осознать происходящее. Ксенос выронил клинок, после чего закрыл лицо обеими руками. Меж зелёных пальцев хлестала кровь, которая вытекала из ран от тысяч впившихся в плоть дробинок. Ладбон врезался в орка на бегу и заставил того пошатнуться на раненой ноге. Тем не менее, ксенос не упал. Зеленокожий вновь взревел, но затем вдруг замолк, словно вдруг понял, что что-то не так.

Убрав окровавленные руки от морды, орк потянулся к поясу и достал какой-то предмет оттуда же, откуда недавно вынул свой нож. Он поднёс вещь поближе к лицу, дабы внимательно изучить, одновременно вытирая кровь со лба ладонью другой руки. Когда зрение прояснилось, ксенос всё понял, а его глаза расширились. В следующее мгновение их вырвали из черепа осколки гранаты, которую, как оказывается, и держал монстр.

Голова и рука исчезли в багровом облаке. Сила взрыва содрала мышцы верхней части туловища с костей. Казалось, будто шатающийся орк ещё целую вечность передвигал ногами, слепо махая оставшейся конечностью и не осознавая, что уже лишился жизни. В конце концов, он рухнул замертво.

Убедившись в устранении угрозы, Ладбон протянул руку всё ещё лежащему ничком Дмитрию и помог тому встать на ноги.

— Спасибо, капитан. Это было близко, — сказал альбинос, пока стряхивал снег с формы.

— Чёртов тяжёлый болтер, — раздражённо бросил Каз, поднимаясь и пиная оружие. — Ну и как нам, по их мнению, воевать стреляющими через раз пушками?

— Просто холодно, вот механизм и заклинило, Каз, — ответил Ладбон и положил руку на плечо Немого с целью уверить солдата в том, что заклинивший болтер – не его вина. — Такое случается.

— Ага, но как вы так будто бы всегда знаете, что случится, ещё прежде, чем это произойдёт? — спросил Григори, выступавший из-за деревьев бок о бок с Алликсом.

— Да, капитан, — добавил его близнец, который выходил на прогалину с другой стороны. — В чём ваш секрет? Носите таро в заднем кармане и делаете расклады у нас за спиной?

— Думаю, дело в глазе, — предположил Алликс. — Позволяет ему видеть то, чего не видят другие.

Ладбон вздохнул.

— Мы можем стоять тут и до ночи рассказывать детские истории и выдумки, но лично я замёрз и проголодался, и мне бы очень хотелось вернуться в лагерь. Почему бы нам всем просто не согласиться, что я спас ваши задницы – снова – вместо обсуждения нелепых теорий о том, как именно я спас ваши задницы – снова.

Остальные шестеро востроянцев переглянулись, сдерживая ухмылки.

— Хорошо. Значит согласны, — сказал капитан, засовывая свой дробовик обратно под шинель. — Дмитрий, как насчёт поймать нам попутку до базы?

Альбинос потянулся к висевшему на его запястье воксу дальнего действия, который развалился на три бесполезных куска сразу же, как Дмитрий открыл чехол.

— Должно быть, сломался, когда я упал на землю, чтобы не попасть под огонь тяжёлого болтера.

Раздались вздохи и негромкая брань остальных членов отделения, а Немой швырнул в альбиноса снежок. Он немного переборщил с его плотностью, когда лепил, так как на щеке Дмитрия остался след.

— Похоже, нас ждёт долгая прогулка, — произнёс капитан. — Будьте готовы выдвигаться через пять.

Бойцы отделения разошлись: Григори и Гаспар помогали Немому и Казу разбирать тяжёлый болтер, а Дмитрий и Алликс искали погребённый где-то под снегом огнемёт.

— И сожгите труп твари, — добавил Ладбон, перешагнув через останки орка. — Мы же не хотим, чтобы она размножалась.

Семеро дрожащих востроянцев сидели в тесноте кормовой части разведывательной машины «Саламандра», которая проехала через ворота лагеря. Его они называли домом на протяжении уже нескольких месяцев после их развёртывания на Гонории.

Разобравшись с орком, отделение Ладбона начало свой долгий поход к базе, но спустя менее чем через час бойцов заметил патрульный конвой и поехал в объезд, чтобы подобрать их. Обнаружив, ради какого именно отделения они отклонились от маршрута, старший патруля – хамоватый коротышка из улья Септус – разрешил им ехать в замыкающей машине конвоя – повреждённой в бою «Саламандре» с неработающими обогревателями и системами вооружения. Если востроянцев не прикончит холод, тогда уж точно стычки с зеленокожими по пути к базе.

Водитель резко остановил машину и заколотил по броне между отделениями, чем давал знак Ладбону и его отделению спешиваться. Устало собрав снаряжение, бойцы перелезли через борт, старясь не касаться открытой кожей ледяного корпуса. Выбравшиеся из «Саламандры» востроянцы оказались по щиколотку в грязи. Капитан врезал по машине поближе к месту водителя, причём врезал прикладом дробовика, чтобы звук внутри отделения уж точно был до неприятного громким. Сильно газанувший водитель рванул прочь, а во все стороны полетели брызги грязи, поэтому семерым солдатам пришлось спешно отойти назад, дабы не запачкаться ещё сильнее.

— Погрейтесь, поешьте и поспите, — велел Ладбон, вытирая грязь с отворотов шинели. Аугметический глаз с трудом работал в холодном климате, и его красные линзы фокусировались медленно. — Выходим ранним утром и повторяем всё по новой.

Бойцы отделения застонали как один. Солнце на горизонте опускалось подобно тонущему в воде камню. До рассвета оставалось не больше четырех часов.

— Свободны, — нетерпеливо скомандовал капитан.

Он устал точно так же, как и остальные, но не мог сразу же отправиться в палатку, где его ждал столь необходимый отдых. Сначала Ладбон должен был найти бригадира и отрапортовать ему. Повернувшись, чтобы пойти в сторону командного центра, капитан столкнулся с другим, быстро шагавшим востроянским офицером.

— Прочь с дороги, второрождённый, — заявил офицер, отпихивая Ладбона в сторону с такой силой, что тот едва удержался на погружённых в грязевую топь ногах. — Дай пройти настоящим солдатам.

— Обязательно так и сделаю, если увижу их, капитан Ковальский, — ответил Ладбон.

Другой капитан, окружённый по бокам двумя своими лейтенантами, остановился как вкопанный и развернулся лицом к Ладбону, чьё отделение сделало то же самое, после чего сформировало позади командира полукруг.

— Тебе нужно научиться выказывать уважение вышестоящим, второрождённый, — сказал Ковальский и подошёл к Ладбону так близко, что последний почувствовал в дыхании второго капитана запах недавно выкуренной палочки лхо.

— «Вышестоящим»? — спросил Ладбон. Затем он указал на погоны на шинели. — Согласно этим полоскам, мы с тобой равны, капитан, а ещё я старше по званию пары твоих балаганных шутов.

Ладбон ткнул пальцем в двух лейтенантов с усами почти такими же густыми и тёмными, как и у Ковальского.

Второй капитан презрительно рассмеялся.

— Мы никогда, никогда не будем равными, второрождённый. Я – перворождённый сын в семье, у которой сотни поколений благородной крови. Ты же просто запаска, недомерок, отправленный в качестве уплаты десятины после смерти старшего брата.

Ладбон сжал кулак, приготовившись ударить Ковальского, но затем ему вдруг открылся краткий проблеск того, что случилось бы дальше. Расслабив руку, он позволил будущему пойти по другому пути.

— Да кто ты такой, чтобы критиковать моих людей? Давай-ка перечислим участников твоего парада уродов? — продолжил Ковальский и поочерёдно показал на каждого бойца из отделения Ладбона. — Альбинос. Немой. Здоровенный мужик, чьи размеры и страшная морда вызывают мысли о родителе-огрине. Близнецы настолько упёртые, что ни один не признал бы младшинства, поэтому оба оказались на службе у Императора. А это? Я вообще не знаю, что это такое.

Григори и Гаспар удержали Алликса, дабы не случилось ничего такого, о чём потом бы пришлось жалеть.

— И вот ты, — сказал Ковальский, вновь переводя внимание на Ладбона. — Второрождённый сын крысолова из захолустного улья, который каким-то образом докарабкался до звания капитана. Я бы, возможно, и питал бы к тебе какое-никакое восхищение, если бы только твоё повышение не стоило капитанства кому-то более достойному. Скажи мне, второрождённый, ты и твоя семья жрали убитых вами крыс?

Двое лейтенантов захохотали вместе со своим капитаном.

— После того, как расскажешь мне, правда ли, что твоя мамаша была ещё и твоей сестрой, — ответил Ладбон.

Смех стих. Прошло ещё несколько секунд, прежде чем до Ковальского дошёл смысл сказанного другим капитаном, и затем он двинулся на него с краснеющими от гнева щеками.

— Ты за это заплатишь, никчёмная шавка.

— Капитан Ладбон Антилов? — раздался голос за двумя столкнувшимися капитанами.

Ковальский, который стоял к источнику голоса лицом, остановился и отдал честь. Ладбон уже знал, кто находился позади него, но не знал, зачем тот пришёл.

— Я, комиссар, — сказал Ладбон, поворачиваясь и тоже отдавая честь.

Он надеялся, что Ковальский отреагирует на оскорбление чуть раньше, чтобы комиссар появился как раз в момент, когда другой капитан ударил бы Ладбона.

Комиссар на мгновение опешил, ибо не понял, как капитан узнал, кто к нему обращался.

— Вы пойдёте со мной.

Бойцы из отделения Ладбона принялись тихо переговариваться между собой, но капитан приложил палец к губам, веля им замолчать.

— Я арестован? — спросил Ладбон, поднявший руки с открытыми ладонями в знак сдачи.

— Не в данный момент, — уклончиво ответил комиссар. — Но это может быстро измениться, если станете доставлять мне проблемы. Вы же не собираетесь доставлять мне проблем, не правда ли, капитан?

Ладбон покачал головой.

— Могу я спросить, куда вы меня забираете?

Он зашагал к стоящей «Химере», на которую ему показал комиссар.

— В столицу, — произнёс комиссар, следуя за капитаном по грязи. — С вами желает поговорить губернатор.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

— Нам так и не стало понятнее, почему запрос о помощи пришёл от Механикус? — спросил капеллан-дознаватель Пуриил, не переставая изучать пачки звёздных карт и пергаментов, коими был завален сделанный из холодного гранита стол стратегиума.

— Я знаю лишь то, о чём мне поведал великий магистр Данатеум, — ответил Иезекииль, обращавшийся ко всем стоявшим вокруг стола членам командного отделения, — плюс скудная информация в полученных нами приказах со Скалы. Магистр Серпик, вероятно, тебе удастся просветить нас касательно заинтересованности Марса в этой планете?

Технодесантник взял несколько листов и изучил их двумя своими аугметичесиким глазами. Серпик обрабатывал информацию быстрее, чем мог любой из присутствующих.

— Её расположение не несёт особой стратегической важности, да и находится она слишком далеко от какого-либо мира-кузни, чтобы говорить о желании присоединить её к себе. Думаю, скорее всего, Механикус нашли там что-то, и теперь им требуется наша помощь для защиты находки от ксеносов.

Как и большинство его товарищей-технодесантников, Серпик перенял внешние черты машины, поэтому, вдобавок к заменённым глазам, он установил себе аугметические руки и правую ногу. Первое Серпик замышлял изначально, а вот второе было необходимостью после стычки с тиранидским флотом-осколком.

— Например что? — поинтересовался брат Рефиал.

Апотекарий говорил с сильным акцентом своего родного пустынного мира, а его кожа имела цвет и текстуру потёртого кожевенного изделия.

— Планета, которая была отрезана так долго, может хранить что угодно. Возможно, целый новый тип войскового транспорта для использования Астра Милитарум, модификация ствола для лазвинтовки или прежде неизвестный источник энергии для легионов титанов, — с раздражением произнёс Серпик. — Но с такой же вероятностью Механикус обнаружили бы там заклёпки другой формы для крепления бронепластин к «Носорогу», более длинные патрубки для выхлопных систем или устройство, точно рассчитывающее время для варки идеальной чашки рекафа.

— Но, если находка столь тривиальная, зачем обращаться к Договору? — задал вопрос Пуриил.

Его братья Тёмные Ангелы привыкли видеть капеллана-дознавателя в маске-черепе реклюзиама, сокрушающего врагов Льва силовым кулаком, которым он так эффективно орудовал. Однако, даже вдали от поля боя, облачённый в простые одеяния Пуриил выглядел не менее внушительно.

— Ну мы же тут об Адептус Механикус говорим, — ответил Серпик.

Все прекрасно поняли, что имел в виду технодесантник.

— А как насчёт тебя, брат Иезекииль? — обратился к библиарию магистр роты Задакиил – последний член командного отделения. — Раскрыли ли что-нибудь твои службы и глубокие размышления?

Все в стратегиуме обратили свои взоры на Иезекииля.

— Конкретно это будущее сейчас скрыто от меня. Брат Турмиил, даровал ли варп какие-либо видения тебе?

Лексиканий в капюшоне выступил из теней, где скрывался и наблюдал за происходящим по просьбе наставника.

— Нет. Несмотря на приливы и отливы, воды имматериума не расходятся.

Уважительно кивнув, он вернулся на прежнее место и продолжил молча смотреть из тьмы.

— А орки? Они тоже желают заполучить то, что Механикус, судя по всему, так стремятся забрать себе? — спросил Пуриил.

— Вряд-ли, — сказал Задакиил, двигая в его сторону одну из звёздных карт. — За последний год под натиском зеленокожих пало несколько миров. Гонории просто не повезло оказаться на пути орочьей армии, когда утих варп-шторм.

— И нам ничего неизвестно о военачальнике, который возглавляет эту армию? — поинтересовался Рефиал.

— Всё, как и всегда. Крупнейший и сильнейший зверь с наибольшим количеством оружия и самой громыхающей техникой, — произнёс Иезекииль. — Вероятно, какой бы орк не стоял во главе войск вторжения ещё в самом начале их разгула, на его месте уже давно кто-то другой. Наверняка мы знаем лишь про огромные размеры армии. Приблизительно два миллиона орков, а судя по докладам к Гонории направляется ещё больше.

— Какова численность имперцев? — задал вопрос Серпик.

— По двадцать полков мордианцев и востроянцев, ассорти из местных сил обороны плюс неизвестное количество скитариев, — ответил Иезекииль, сверившись с инфопланшетом.

— Значит, не больше полумиллиона человек, — заключил Пуриил.

— Кто возглавляет силы Механикус? — поинтересовался технодесантник.

— Архимагос Дицен, — сказал Иезекииль, ещё раз сверившись с инфопланшетом.

Серпик улыбнулся, что случалось очень редко.

— Ты знаешь этого Дицена, магистр Серпик? — спросил Задакиил.

— Он входил в число моих учителей, когда я обучался на Марсе. Один из самых коварных подлецов, которых я когда-либо встречал. Безжалостнее наезжающего на тебя «Лэндрейдера».

— В твоём голосе я слышу чуть ли не счастье, Серпик, — произнёс Рефиал. — Вы с ним хорошие друзья, да? Такие схожие по характеру.

— Вряд-ли я презираю кого-то сильнее, даже тебя, апотекарий. — Серпик продолжал улыбаться. Хоть один разбирался с плотью, а другой с механизмами, за десятилетия сражений бок о бок друг с другом между ними сформировалась крепкая связь. — Мне просто приятно знать, с каким ублюдком нам предстоит иметь дело.

— Силы орков уже начали планетарную высадку? — задал вопрос магистр роты, возвращая обсуждение к рассматриваемой теме.

— Последний доклад был передан три дня назад по терранскому стандарту. Корабли имперского Военно-космического флота блокируют Гонорию, но нескольким десантным судам зеленокожих удалось добраться до поверхности. Подразделения Астра Милитарум и скитариев пытаются сковать высадившихся ксеносов, — ответил Иезекииль.

— И лететь нам ещё три дня, если соблаговолит варп, — заметил Пуриил.

— То есть, имеются причины предполагать, что к тому моменту, когда мы туда доберёмся, орки уже вторгнутся на планету, — сказал Задакиил. — Или твоё предвидение говорит о другом, брат Иезекииль?

И вновь все присутствующие посмотрели на фигуру в синем. Библиарий закрыл глаза, создавая у остальных Тёмных Ангелов в стратегиуме впечатление, будто он обращается к своему ясновидению для предсказания будущего.

— Ваше предположение верно, магистр роты. Мы прибудем слишком поздно, чтобы существенно повлиять на ход пустотной битвы, но ещё сможем переломить ситуацию на поверхности, — произнёс Иезекииль, открывший глаза и обведший немигающим взглядом всех братьев.

Задакиил понимающе кивнул.

— Командующая кораблём Селеназ выведет нас из варпа за пределами точки Мандевиля, но на расстоянии от гравитационного колодца Гонории. — Подняв руку, он пресёк ожидаемое возражение со стороны Серпика. — Да, брат. Это – рискованный манёвр, но прежде командующая кораблём уже выполняла его много раз. С фактором внезапности на нашей стороне мы запустим десантные капсулы и «Громовые ястребы» сразу же, как вернёмся в реальный космос, и в клочья разорвём силы орков ещё до того, как они осознают происходящее. Противопоставим их варварству собственную грубую силу, а потери нанесём столь тяжёлые, что очень быстро обратим ксеносов в бегство.

Остальные члены командного отделения, включая Серпика, утвердительно кивнули.

— Всем вам известны ваши задачи, братья. Через три дня Пятая рота вернётся на войну. Со Львом и Императором за нашими спинами победа нам обеспечена! Библиарий, апотекарий, технодесантник и капеллан сотворили символ аквилы, а затем отдали воинское приветствие Льва. Задакиил поочерёдно ответил им тем же, после чего воины командного отделения разошлись, чтобы подготовиться к грядущей битве. Магистр роты последовал за ними, но Иезекииль остановил его на пороге стратегиума.

— Магистр роты, вы не знаете, где я могу найти брата Бальтазара? — спросил библиарий.

Даже несмотря на ослабевшие психические способности он точно знал, где в данный момент находился Бальтазар, однако, Иезекииль из вежливости делал перед Задакиилом вид, будто это не так.

— Сержант Бальтазар там же, где и всегда: муштрует своё отделение в тренировочных залах. Ещё никогда не встречал астартес с таким дотошным подходом к сражению, а ведь в своё время я сталкивался со множеством Ультрадесантников. — Было нечто зловещее в том, как он произнёс слово «сталкивался». — Наступит день, когда Бальтазар попадёт в Крыло Смерти, помяни моё слово.

— И день этот может наступить раньше, чем вы думаете, магистр, — сказал Иезекииль.

— Джоадар…?

— Мёртв. О его смерти мне рассказал великий магистр Данатеум, когда мы связывались в последний раз. Он попросил, чтобы я оценил Бальтазара и решил, достоин ли он вознесения.

Лицо Задакиила выражало смесь удивления и скептицизма.

— В чём дело, магистр Задакиил? Думаете, я не гожусь для этой задачи?

— В тебе я не сомневаюсь, брат Иезекииль. Ни один Тёмных Ангел из библиариуса даже не приблизился к уровню твоих способностей.

— Вы льстите мне, магистр.

— Меня беспокоит то, почему Данатеум решил отойти от традиции и протокола именно таким образом. Бремя суждения о достойности тех, кого отметили для вознесения в Крыло Смерти, всегда ложилось на великого магистра библиариуса. Он не верит, что выживет при выполнении текущей миссии против некронтир?

— Великий магистр Данатеум переживёт нас всех, не сомневаюсь.

Задакиил рассмеялся.

— Наверное, ты прав. Безотносительно психической мощи, никто сполна не отдаёт должное тактической проницательности и бойцовским способностям этого старого грокса. Уверен, не носи он синеву, то стал бы магистром роты.

— Соглашусь с вами. Данатеум обучал меня искусству войны не меньше, чем владению моим варп-даром.

Задакиил принял задумчивый вид. В тот момент Иезекиилю захотелось проникнуть в разум магистра роты и украдкой ознакомиться с мыслями, которые его поглотили.

— Моё мнение, каким бы весом оно ни обладало, таково, — произнёс магистр роты, чьё выражение лица начало смягчаться. — Я считаю, что брат Бальтазар достоин вознесения, но пока ещё не готов к нему.

— Благодарю за искренность, магистр. Буду держать это в уме при вынесении рекомендации.

Двое Тёмных Ангелов обменялись воинскими приветствиями Льва, после чего Задакиил ушёл.

— Твой дар ясновидения возвращается, брат? — спросил Турмиил, вновь выступая из теней. Иезекииль ощущал его присутствие, но каким-то образом всё равно оказался застигнут врасплох. Неужели кодиций намеренно старался скрыть свой психический след? — Ты действительно предвидел, что мы выйдем из варпа уже после планетарной высадки орков?

Ничего не сказав, Иезекииль покинул стратегиум и направился в сторону тренировочных залов.

Звуки болтерных выстрелов эхом разносились по холодным коридорам «Меча Калибана», ведя библиария к их источнику.

В зале сержант Бальтазар руководил тренировкой своего отделения, и занятия эти были такими же древними, как и сам капитул. Сержант разделил бойцов на две группы: первая вела подавляющий огонь, под прикрытием которого могла наступать вторая. Ковёр из частей тел и разбитых корпусов тренировочных сервиторов ясно свидетельствовал об эффективности обучения. Иезекииль решил ненадолго задержаться в проходе, и на его глазах Первое отделение Пятой роты быстро расправилось с оставшимися автоматами.

Упражнение, вроде бы, закончилось, но библиарий не стал прерывать десятерых Тёмных Ангелов, так как те оставались в полной боевой готовности, целясь в неактивных сервиторов и ожидая появления признаков движения. Вскоре их осторожность принесла плоды, ибо некоторое количество прежде нейтрализованных механизмов поднялось на ноги, а соединённые с ними лазвинтовки, заменявшие руки, начали с шумом оживать. Бойцы отделения Бальтазара все как один открыли огонь из болеров и разорвали реанимированных сервиторов на куске прежде, чем кто-либо из них успел сделать второй выстрел.

Иезекииля впечатлили не только эффективные действия космодесантников, но и основательный подход Бальтазара к тренировкам. Насколько знал библиарий, братья Пятой роты летели сражаться с некронами, поэтому сержант выводил своё отделение против сервиторов, запрограммированных таким образом, чтобы имитировать боевой стиль немёртвых ксеносов. Иезекииль пользовался теми же протоколами при обучении учеников, причём в последний раз с Турмиилом, но прежде он никогда не видел реанимации киборгов.

Удовлетворённый зрелищем, библиарий коснулся Бальтазара психическим щупом, предупреждая того о своём присутствии. В ответ на такое надругательство над собственным разумом сержант резко повернулся. Он был без шлема, и взгляду Иезекииля предстало его хмурое лицо.

— Пока что хватит, — сказал Бальтазар воинам отделения. — Верните болтеры в оружейную для умащивания. Пусть сервы почистят и подготовят ваши доспехи. Начнём снова через час. В этот раз только с боевыми клинками.

Останавливаясь только для поднятия брошенного оружия, девять облачённых в зелёную броню воинов вышли из зала, на ходу отдав воинское приветствие Льва обоим вышестоящим братьям. У стены помещения стояла дюжина сервов, которые ждали сигнала от кого-либо из оставшихся Тёмных Ангелов. Иезекииль кивнул в их направлении, после чего они вышли на холодный скалобетонный пол, чтобы забрать гильзы и убрать останки киборгов.

— Оживление сервиторов было довольно неожиданным, сержант, — дружелюбным тоном начал библиарий. — Магистр Серпик снова экспериментирует?

— По моему запросу, эпистолярий, — ответил Бальтазар. В его голосе дружелюбия не было. — Мы с технодесантником сходимся во взглядах, когда дело касается улучшения капитула. Нужно держать на цепи в Скале живых представителей всех видов, с которыми возможна война. Вот чего не хватает.

Иезекииль невольно улыбнулся, услышав жалобу сержанта.

— Тебя что-то забавляет, эпистолярий?

— Вовсе нет, брат, — с серьёзным видом произнёс Иезекииль. Он оглядел сержант с ног до головы, словно оценивая его. — Скажи мне, почему ты так сильно не любишь меня и других братьев из библиариуса? Боишься нас, Бальтазар?

— Эпистолярий, я не боюсь ни тебя, ни кого-либо ещё из нашего психического братства. — Тёмные Ангелы встретились взглядами. — И не доверяю.

— Не доверяешь нам? В чём же причина? Думаешь, мы не печёмся о насущных интересах капитула?

— Я считаю, что ваши намерения чисты, однако, в конечном итоге, и вы, и подобные вам являются проводниками для варпа, а варпу доверять нельзя.

— Но ведь тебе приходится доверять варпу каждый раз, как ты ступаешь на борт «Меча Калибана» или любого другого корабля флота.

— Скрепя сердце, — сказал Бальтазар, продолжая пристально смотреть на библиария. — Что помешает нам при выходе из варпа материализоваться в ядре планеты? Что помешает нам провести сотни лет в путешествии по имматериуму, а затем обнаружить, что по достижению точки назначению защищать нам больше нечего, так как Империума уже нет? Что помешает скребущим по корпусу этого корабля демонам разорвать звездолёт и сожрать нас всех?

— Я целую жизнь посвятил укрощению варпа и подчинению его своей воле, как и любой другой брат, носящий синеву либрариуса, а также каждый навигатор и астропат на службе капитула. Варп является ещё одним оружием, которое мы можем использовать против наших врагов, сержант. Это ведь ты явно понимаешь?

— Но, как и всякое оружие, он не застрахован от осечек, или ты предпочёл забыть о том, что случилось с кодицием Глориилом?

— Произошедшее с Глориилом – это… невезение.

В последний раз, когда Иезекииль служил вместе с Пятой ротой, эпистолярия сопровождал недавно вознесённый библиарий. Миссия была рутинной ровно до тех пор, пока Глориил не использовал свои психические способности для сотворения щита. Молодой псайкер собирался защитить отделение, за которым его закрепили, но невольно вызвал из имматериума сущность. Пятой роте и её противникам – тау – удалось победить демона, однако, в процессе с жизнью расстался Глориил и большая часть воинов Седьмого отделения.

— Согласен, вот только где гарантии, что подобное не повторится? — спросил Бальтазар.

— А где гарантии, что в следующий раз, когда ты достанешь болтер, он не взорвётся у тебя перед лицом вне зависимости от того, как хорошо его благословляли и умащивали технодесантники? — ответил вопросом на вопрос библиарий. — Любое оружие может дать осечку, ты сам сказал.

— Но, в случае неисправности с моим болтером, скорее всего, умру лишь я. Если же «осечку дашь» ты, Турмиил или даже великий магистр Данатеум, тогда возможные потери будут гораздо больше. Существует вероятность, что погибнет целая рота.

Иезекииль протяжно вздохнул.

— Спасибо за искренность, брат. В ходе миссии мы с тобой ещё поговорим.

Бальтазар выглядел сбитым с толку.

— Я не понимаю. Ты ради этого сюда пришёл? Просто поговорить?

— Здесь тренировочный зал, брат. Я прихожу сюда лишь с целью учиться.

Иезекииль отдал ему воинское приветствие Льва, на которое сержант, помедлив, ответил.

Библиарий направился к двери, но спустя несколько шагов вдруг остановился и повернулся.

— Прежде чем я уйду, позволь мне поделиться мудростью. Наши приказы изменились. Мы летим в новую зону боевых действий. Возможно, перед тем, как возобновить тренировку отделения, ты захочешь попросить магистра Серпика изменить протоколы сервиторов, чтобы они имитировали орков.

ГЛАВА ЧЕТВЁРТАЯ

Ладбон Антилов сидел в холодном, сером и безликом коридоре, ожидая, когда его вызовут на разговор с губернатором. Рядом с ним стояли два члена местных сил обороны, недавно переданных Астра Милитарум в качестве уплаты десятины после повторного открытия Гонории. Их лазвинтовки висели поверх бёдер, а пальцы они держали наготове на кнопках стрельбы, если вдруг капитан попытается оказать сопротивление или сбежать. Востроянец до сих пор не понимал, зачем его призвали на встречу с новоназначенным губернатором, но зато понимал – не стоит ввязываться в противостояние с двумя вооружёнными мужчинами без собственного оружия. В данный момент дробовик Ладбона хранился у Алликса.

Капитан вытянул перед собой руки, сцепил пальцы вместе и похрустел ими. Двое бойцов крепче сжали винтовки и прищурились, поэтому Ладбон развёл руки и поднял их, показывая, что ничего не собирался делать. Один из них произнёс какие-то слова на локальном гонорийском диалекте другому, после чего кивнул востроянцу, веля опустить руки.

Ладбона не впервые заставляла ждать наделённая властью особа. Дома ему приходилось на протяжении долгих часов сидеть снаружи кабинетов администраторов, ожидая, пока можно будет получить трудовые выписки и расчётные счета, либо пока не закончатся смены чиновников, чтобы они с братом, наконец, расставили крысоловки или убрали гнездо лёгочного паука. Однако, его нынешнее окружение сильно отличалось от оного в местах, где работали высшие чины Вострои. Там всю доступную поверхность покрыли бы изображением Императора либо же имперского святого, а всякую площадь и перекрёсток украсили бы скульптурами, изображающими героев Империума. В каждую раму для картины вставили бы портрет какого-нибудь великого востроянского солдата, который погиб, дабы человечество могло жить. Всё это было похоже на то, словно целая планета старалась чрезмерно компенсировать ошибки своего прошлого.

Гонория же напротив являла собой чистый лист. Хоть она и оставалась верной во время своего заточения, без руководства Экклезиархии её почитание Императора стало выражаться иначе, нежели в остальном Империуме. Там, где большинство верующих миров воздвигало монументы Золотому Трону, огромные кафедральные соборы, вмещающие миллионы паломников, и целые города, посвящённые поклонению, Гонория почитала Бога-Императора созданием орудий войны.

Каждый город на планете окружала огромная сеть искусственных каналов и рвов. Данные лабиринты были слишком узкими для боевой техники, а создавали их исключительно с целью отдать любого нападавшего на милость противопехотных орудий, установленных в турелях высоко наверху. В конце этих проходов располагались ворота, которые защищали рабочих внутри, и на их вершине располагались гигантские пушки, предназначенные для уничтожения агрессоров в небе. По всей длине городских стен тянулись амбразуры и парапеты, причем места на стенах имелось достаточно, чтобы половина населения могла использовать укрепления и оружие.

Хоть защитные сооружения Гонории и строились с немалым мастерством, их создатели предпочли не размещать гигантские артиллерийские системы в барочных башнях и не украшать стены рядами статуй примархов или давно погибших святых. Всё в этом мире выглядело сугубо функционально. Даже лазвинтовки, из которых двое бойцов были готовы застрелить капитана, являлись неказистыми и коробкообразными. Они выглядели даже уродливее, чем оружие стандартного образца, используемое большинством гвардейцев.

Дверь в кабинет губернатора, представлявшая из себя не более чем стальную пластину с ручкой и петлями, открылась, и в коридор вышла строго вида женщина в одеяниях Администратума.

— Он хочет вас видеть, — отрывисто произнесла женщина, держа дверь открытой.

Один из охранников повёл винтовкой, после чего Ладбон поднялся с каменной скамьи, на которой сидел, и вошёл в кабинет, уважительно кивая служащей Администратума. Это была привычка.

Когда женщина закрыла за ним дверь, капитан остался наедине с губернатором.

Кабинет выглядел таким же аскетичным, как и коридор снаружи, если не считать превосходно высеченной имперской аквилы, что висела на серой стене над простым столом с креслами по обеим сторонам от него. Мужчина плотного телосложения, который был облачён в изящную одежду явно не гонорийского фасона, смотрел в небольшое окно, стоя спиной к Ладбону.

— Ты – капитан Ладбон Антилов из Востроянских Первенцев, не так ли? — поворачиваясь спросил мужчина.

Его лицо являло собой гобелен из рубцовой ткани, а левый глаз оказался молочно-белым и слепым. Всё в нём говорило о том, что он был ветераном Астра Милитарум. — Да, лорд-губернатор, — уважительным тоном ответил Ладбон.

— Забавно, я думал ты привлекательнее, — сказал губернатор, пристально смотря в аугметический глаз востроянца.

— Эм, а зачем именно я здесь?

В сложившейся обстановке Ладбону пришлось подавить сильное желание ответить фразой: «То же самое я бы отнёс и к вам».

— Как ты получил его? Я имею в виду глаз, — поинтересовался губернатор, проигнорировав вопрос капитана.

— Несчастный случай на охоте. Я потерял глаз, а мой брат – жизнь.

— Охота, да? Благородное искусство. Это в твоей крови?

— Можно сказать, я происхожу из древнего рода охотников, — выдал Ладбон полуправду.

Губернатор взял со стола папку и принялся пролистывать пачки бумаги внутри. В процессе он кивал, словно его что-то впечатляло.

— Я изучал боевые донесения, которые ты слал с момента высадки на планете. У твоего отделения почти двадцать подтверждённых убийств орков, и, если не считать нескольких поверхностных ран тут и там, за всё время оно не понесло ни единой потери. Почему так, капитан?

Ладбон ощутил, как поднялась температура тела, а ткань кителя в области поясницы начала пропитываться потом. Переведя дух, он ответил:

— Потому что мы чертовски хороши в том, чем занимаемся.

— Ха! — воскликнул губернатор, чьё покрытое шрамами лицо гротескно искривлялось при смехе. — А в тебе нет ложной скромности, верно, капитан? Мне это нравится. Ты почти достоин.

— Достоин? Достоин чего?

— Когда-то я был как ты, — начал губернатор, вновь игнорируя вопрос Ладбона. Он отошёл от стола и принялся ходить вокруг востроянца. — В молодости я тоже служил в звании капитана. Четырнадцатый Инглевийских Уланов. Естественно, и близко не прославленные Востроянские Первенцы, но, клянусь Императором, мы прыгнули выше головы. Десять тысяч мужчин с захолустной планеты отправились к звёздам и вернули почти дюжину миров, поддавшихся ереси. Мы считали себя неуязвимыми. За десятилетие войн погибло едва-ли десять процентов мужчин и парней, улетевших с Инглевии.

— Вы так их получили? — поинтересовался Ладбон, показав на ряд медалей на груди губернатора.

— Мы сделали это не в одиночку. Вокруг знамени сплотились и другие полки, а нашим остриём была целая рота Гвардии Ворона, которая вдребезги разбивала оборону врага в каждом мире, дабы мы могли ворваться следом и вырезать еретиков. В тот момент мы ещё не понимали, что просто играли в войну. Выступавшие против нас культисты являлись простыми людьми, такими же, как и мы. Но потом явилось нечто иное…

Губернатор вернулся к окну и стал смотреть на необъятные серо-белые просторы снаружи.

— Впервые они высадились во время празднований победы. Сначала упали споры, однако, затем прибыли рои потрошителей и более крупные биоформы. У нас не было ни единого шанса. Половина солдат напилась так, как не напивалась за всю жизнь, а из-за стремительности атаки мы оказались застигнуты врасплох. Скажи, сынок, ты когда-нибудь сражался с тиранидами?

— Я даже не знаю, как они выглядят, — признался Ладбон.

Губернатор вздохнул.

— Твоё счастье, сынок. Избавлю тебя от этих ужасов. Достаточно будет сказать, что в тот день Четырнадцатый оказался практически полностью уничтожен. Спустя неделю перестал существовать субсектор, на освобождение которого мы потратили десять лет наших жизней. На истребление сотни миллиардов душ ксеносы потратили меньше времени, чем потребовалось бы для путешествия от одного края субсектора до другого.

— Но вы выбрались оттуда, лорд. Вы действительно были неуязвимы.

— Гвардия Ворона сделала всё возможное, но их было так мало, а тиранидов так много. Очень, очень много. Как только на поверхность упала первая спора, космодесантники поняли, что планета обречена. Они пытались лишь сократить потери Империума. Гвардия Ворона защищала открытый коридор к космопорту и сдерживала тиранидов, чтобы гвардейцы смогли вернуться к ожидающим транспортным челнокам, однако, мало кому это удалось. Я входил в число последних, кто добрался до кораблей. Капитан Гвардии Ворона не давал улететь единственному оставшемуся челноку, пока я бежал по посадочной площадке, преследуемый роями ксеносов. Едва успев, я взбежал по поднимающейся рампе, и тут ближайший потрошитель прыгнул на космодесантника, вцепившись ему в горло. Гвардеец Ворона упал на землю, а остальной рой уже приготовился сожрать его.

— Из-за паники во время бегства с умирающей планеты я даже не остановился, чтобы взять свою лазвинтовку, но боевой нож был при мне. Недолго думая, я вытащил клинок, выпрыгнул из челнока и проткнул потрошителя. Тот лопнул и забрызгал меня кислотой. Едва не убил, чёрт подери. Я бы тогда и погиб, если бы капитан Гвардии Ворона не затащил меня обратно в транспорт, а затем не доставил к медикэ на борту корабля Военно-космического флота на орбите.

Губернатор повернулся к Ладбону лицом.

— Вот как я получил их. — Он показал на медали. — Вот как я получил его. — Мужчина указал на левый глаз. — И вот как я получил это.

Губернатор широко развёл руки, давая понять, что он говорил о кабинете.

Ладбон не был уверен в том, как ему ответить.

— Надеюсь, однажды я тоже стану таким же великим героем, как вы, лорд, но прошу вас, скажите, у меня какие-то проблемы?

— Ты любишь Мариту, капитан? — спросил губернатор.

Востроянец опешил.

— Я…

— Ты любишь мою дочь, капитан?

Испарина покрыла Ладбона с головы до пят.

— Я не… — Он взял себя в руки и взглянул губернатору прямо в глаза. — Да. Всем своим сердцем.

— А что насчёт ребёнка, которого она носит? Его ты тоже полюбишь всем сердцем?

На мгновение капитан потерял дар речи.

— Марита беременна? — в конце концов произнёс он с широкой улыбкой.

Выражение лица и тон губернатора смягчились.

— Значит, ты планируешь остаться с ней?

— Однозначно, — без колебаний сказал Ладбон. — Она здесь? Я могу её увидеть?

Капитан не знал, что хотел сказать Марите. Они были вместе практически с того самого дня, как его нога ступила на поверхность Гонории. Робкая и милая рыжеволосая девушка, которую назначили переводчиком для помощи во взаимодействии между прибывающими востроянцами и местными силами, сразу же снискала любовь Ладбона. За все прошедшие месяцы она ни разу не упомянула о положении своего отца, из-за чего капитан ощущал некоторую горечь. Почему Марита считала, будто не может рассказать ему об этом? В любом случае, разговоры подождут. Больше всего капитан хотел обнять возлюбленную и дать ей знать, что он здесь ради неё, что всё складывалось в их пользу.

— Думаю, не самое мудрое решение в текущих обстоятельствах, — ответил губернатор.

— Вы не можете скрывать её от меня! — воскликнул Ладбон, вдруг ощутивший взрыв эмоций. — Я требую–

— Ты не в том положении, чтобы требовать что-либо, капитан Антилов, — перебил его губернатор, ответив на ярость востроянца уверенным спокойствием. — Лишь благодаря моему вмешательству комиссары не всадили болт-снаряд в твой череп.

В «Памятке имперского пехотинца» имелось понятие «любовное общение», и это самое любовное общение с гражданскими во время действительной службы являлось дисциплинарным проступком, который, как и многое другое в Астра Милитарум, карался казнью. Даже звание Ладбона не уберегло бы его от гнева Комиссариата.

— Не понимаю, — произнёс востроянец. — Зачем спасать меня от их пушек? Вы же наверняка злы на меня?

— Я, безусловно, рассержен, и меня переполняет ярость, капитан. Сущий вулкан злости внутри уже готов извергнуться. Мне требуется всё моё самообладание, чтобы не вырвать эту чересчур большую аугметику из твоего лица и не забить тебя ею до смерти.

Губернатор сохранял ровный тон голоса.

— Так почему–

— Потому что вполне очевидно, что моя дочь любит тебя, а ты любишь её. Она ещё ни с кем не была так близка после смерти матери, и из-за своих обязанностей губернатора я провожу с ней очень мало времени. Я уже потерял одну женщину, которую люблю. Боюсь, если бы я одобрил твою казнь или не смог бы её предотвратить, то потерял бы и вторую.

Марита мало рассказывала Ладбону о своей матери. Капитану было известно об их большой близости даже в подростковом возрасте девушки и о её смерти во время путешествия, которое привело Мариту на Гонорию, но не более.

— Если вы знаете, как сильно я люблю Мариту, то должны понимать, почему мне так важно увидеть её, — умолял Ладбон.

— Ты разве не понимаешь, что я делаю это ради твоего же блага? — спросил губернатор, поднимая голос. — Ради блага вас обоих? Я – губернатор этого мира, но я не контролирую Комиссариат. Если они узнают о тебе и Марите, то я не смогу помешать им привести приговор в исполнение. Моя дочь в безопасном месте и останется там до тех пор, пока не родится ребёнок. В период беременности у вас не будет никаких контактов. Я ясно выразился?

— Предельно, — процедил Ладбон сквозь стиснутые зубы.

— Надвигается война. Зеленокожие уже у нашего порога. Следующие несколько недель будут кровавыми, и погибнет много людей, но мы победим. Империум восторжествует, пусть и не без великих жертв. Если в суматохе битвы капитан Ладбон Антилов пропадёт без вести и окажется занесён в списки погибших, а полк оставит его позади и отправится обратно к звёздам, это будет не самый худший исход, верно?

— Вы читали моё личное дело. Я люблю Мариту больше самой жизни, но мой долг – оставаться с моими бойцами. Вы знаете, что я никогда их не брошу, особенно накануне сражения.

— Любовь отца к дочери очень сильна, капитан, — сказал губернатор, вновь выглядывая в окно. — Я потянул за несколько ниточек, попросил о кое-каких одолжениях востроянский генералитет. Мне удалось перевести тебя сюда, в губернаторскую крепость, в качестве координатора. На протяжении всей войны ты будешь оставаться здесь на правах моего гостя.

— То есть, вы садите меня под замок? — произнёс Ладбон.

Чтобы прийти к этому выводу, дар предвидения ему не требовался.

— Как вы двое здесь оказались? — задал вопрос капитан, поднимаясь с деревянного табурета в углу своей камеры.

Каменные ступени лестницы, спускавшейся в тюремный корпус, были погружены во мрак, поэтому Ладбон не мог нормально разглядеть посетителей.

— А вы как узнали, что это мы? — поинтересовался Алликс, входя в колонну слабого света, проходившего через единственное крошечное окно высоко над камерой капитана.

За ним последовал Дмитрий, чья алебастровая кожа в сумраке делала его похожим на призрака.

— Да я вас чую, — соврал Ладбон. Видение будущего явилось ему как раз перед тем, как он услышал скрип открывающейся двери тюремного блока. — Вы оба ни разу не мылись после нашего развёртывания здесь.

— Это гнусная ложь, капитан, — с ухмылкой ответил Алликс. — Я две недели назад принимал душ, чтобы смыть с волос орочью кровь.

— Так зачем вы здесь? И как вообще смогли попасть внутрь? — спросил Ладбон, сжимавший пластальные решётки камеры.

— Помните тех гонорийцев, которых мы давеча спасли от пары зеленокожих? — сказал Дмитрий.

— Помню. Каз снёс одному зеленокожему голову из тяжёлого болтера, а Григори завёл другого на минное поле.

— Верно. Ну так вот, парней перевели по ротации охранять крепость губернатора. Мы решили, что они обязаны нам жизнями, и убедили их смотреть в другую сторону, пока мы наведываемся к нашему капитану, — объяснил Дмитрий.

— Я ценю этот жест, но вам не стоило идти из-за меня в самоволку, — вздохнул Ладбон.

— А мы и не ходили, — рассмеялся Алликс. — Когда вас утащил комиссар, сверху сразу пришёл приказ вывести нас с северных территорий и отвести в столицу для её усиления. Отделение разместили у одних из ворот в восточной части города. Сюда пешком идти меньше часа, так что, если у вас действительно долгое и замысловатое объяснение тому, как вы оказались здесь под замком, мы вернёмся с нашими бивачными спальными мешками ещё до рассвета.

— Марита беременна, — произнёс капитан.

Повисла неловкая тишина.

— Эм… поздравляю? — ответил Алликс.

— А её отец – губернатор.

— Ух ты. Для того, кто до сих пор так умело избегал неприятностей, вы действительно глубоко увязли в коричневом веществе, — сказал Дмитрий. — И что вы ещё собираетесь сделать? Забраться голышом на статую примарха и объявить себя Императором?

— И почему вы тогда гниёте здесь, а не болтаетесь на рее? — поинтересовался Алликс. — Амурное общение и всё это дерьмо.

— Ну я же рассказал вам сейчас о том, что её отец – губернатор? Он очень хочет, чтобы я оставался рядом и заботился о Марите и ребёнке, когда тот родится.

— Да вы лучший человек, которого я знаю, — заявил Алликс. — Ну как минимум лучше меня. Вы бы никогда не бросили своего ребёнка.

— Думаю, он это знает, а ещё знает, что я не брошу своё отделение. Губернатор сам раньше служил в Милитаруме и прекрасно осознаёт все риски. Считает, будто я, скорее всего, погибну на грядущей войне, поэтому заставляет меня пережидать её здесь.

— Тогда хорошо, что кавалерия прибыла организовать вам побег отсюда, — произнёс Дмитрий, доставая из рюкзака пару огромных болторезов.

— Давайте без идиотизма, — ответил Ладбон к явному разочарованию Дмитрия. — Если я сбегу, нам придётся уйти в самоволку, и тогда я навсегда лишусь шанса быть с Маритой. Как бы мне это ни нравилось, но я собираюсь остаться.

Алликс выругался на востроянском.

— Но вы нужны нам, второрождённый. Кому ещё вытаскивать нас из неприятностей?

— Думаю, мой заместитель прекрасно со всем справится. — От похвалы Алликс залился краской. — Но мне ещё кое-что от вас нужно. Последний приказ перед тем, как я оставлю командование.

— Отдайте его, — сказал Алликс.

— Я хочу, чтобы вы нашли Мариту.‏‎