Око Ужаса / Eye of Terror (роман)

Сторонний перевод Этот перевод был выполнен за пределами Гильдии.

Око Ужаса / Eye of Terror (роман)
Автор	Баррингтон Бейли / Barrington J. Bayley
Переводчик	Oberhort
Издательство	Black Library
Год издания	1999
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Экспортировать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

Идёт 41-е тысячелетие. Вот уже более ста веков Император неподвижно восседает на Золотом Троне Земли. По воле богов он является Повелителем Человечества и правит миллионом миров благодаря мощи своих неисчислимых армий. Он — гниющий труп, чьи незримые муки продлеваются загадочными устройствами Тёмной эры Технологий. Он — Разлагающийся Властелин Империума, которому каждый день приносят в жертву тысячу душ, что не дает ему умереть в полном смысле слова.

Но даже в своем бессмертном состоянии Император продолжает стоять на вечной страже человечества. Психическое воплощение воли Императора проявляется в виде света Астрономикона, озаряющего боевым флотилиям путь в кишащем демонами варп-пространстве, которое предоставляет единственный возможный способ перемещения меж удаленных звезд. Огромные армии сражаются во имя Него на бесчисленных мирах. Величайшими из Его солдат являются Адептус Астартес — космические десантники, биологически усовершенствованные сверхвоины. Но кроме них существуют еще и другие легионы защитников: Имперская Гвардия и многочисленные Силы планетарной обороны, вечно бдительная Инквизиция и техножрецы Адептус Механикус – и это лишь немногие перечисленные. И даже несмотря на всю их многочисленность, их едва хватает, чтобы сдерживать постоянный натиск со стороны чужаков, еретиков, мутантов и других еще более жутких созданий.

Быть человеком в такие времена — значит быть одним из бесчисленных миллиардов. Жить при самом жестоком и кровавом режиме, какой только можно вообразить. И это как раз истории о тех временах. Забудьте о силах технологии и науки, ибо это все уже забыто и вряд ли будет переучено. Забудьте о напророченном прогрессе и общем взаимопонимании, ибо во мраке далекого будущего есть только война. Нет мира среди звезд, а есть лишь вечность резни и бойни под хохот кровожадных богов.

Часть первая

КРИК ПСАЙКЕРА

— Это он? — спросил космодесантник-библиарий.

— Это он, лексиканий, — подтвердил техномат-охранник спокойным, ровным голосом. — Его привезли тридцать дней назад. Отправлен Схолой Псайкана.

Библиарий мысленно простил охранника за ответы на вопросы, которые не были заданы. Техномат имел только рудиментарную личность. Его разум был очищен за какие-то преступления, неправильное поведение, или, возможно, его просто вырастили в лабораторном чане для служения Администратуму, поэтому он выполнял только самые простые установленные функции и знал только их. Он, конечно, просто не мог осознавать тонкостей протокола при разговоре с высокопоставленным лицом.

Сквозь мерцающее силовое поле в амбразуре двери библиарий мог смотреть в камеру. Бледный молодой человек внутри жался на грубой скамье. Он был одет в простую поношенную одежду из кожи какого-то животного, с бахромой на штанах и рукавах — одежду первобытного мира, из которого он и был, скорее всего, забран. Даже снаружи библиарий ощущал охвативший юношу страх.

— Выведите его.

Глаза охранника под капюшоном потускнели, переключившись на инфракрасный спектр, используемый при конвоировании заключённых. Грубая чугунная дверь с клацаньем открылась. Здоровенный техномат неуклюже прошаркал внутрь, поднял юношу на ноги и вытолкнул его в коридор.

Библиарий в черной броне и дикарь в кожаных обносках оказались напротив, разглядывая друг друга: один с отстраненным любопытством, другой с опаской. Библиарий знал, что молодой человек имел плохо контролируемую психическую силу и что это пугало его всё больше. Юноша не знал, зачем его привезли сюда. Не знал, кем или чем был библиарий. Он не понимал своего предназначения. И не было смысла пытаться успокоить его. Если бы этот дикарь узнал, что ему предстоит, его ужас, скорее всего, заставил бы его сердце остановиться.

— Идём. — Библиарий повернулся и пошёл по длинному, плавно поднимавшемуся коридору, сопровождаемый охранником, время от времени удерживавшим от падения пленника, колени которого подгибались каждые несколько шагов.

Характерной чертой Марса, родины Адептус Механикус, было отсутствие единого стандартного уровня технологий. Наиболее развитые, то есть наиболее доисторические, технологии располагались бок о бок с самыми грубыми из современных творений. Визуальные сканеры для слежения за камерами заключенных были изготовлены молодыми послушниками в качестве пробных упражнений, повсюду стояли использованные дисковые батареи для сканирующих экранов, приводимых в действие электричеством. В конце длинного коридора, железные стены которого из-за вечной влаги покрылись зеленой плесенью, а за рядами чугунных дверей томились в тишине пленники и враги Адептус Механикус, стояла лифтовая клетка со складывающимися бронзовыми ограждениями. Ворота лифта с протяжным скрипом открылись. Трое людей, столь отличавшихся друг от друга, шагнули внутрь. Техномат закрыл ворота и передвинул тяжелый рычаг. Раздался стук, грохот, потом, с громким напряженным воем, подъемные тросы натянулись. Клеть пошла вверх.

Вверх, вверх и вверх. Подъём казался бесконечным.

На вершине самой высокой башни в этой части Марса толстые, изношенные от непогоды панорамные окна на сотни миль вокруг открывали вид на ландшафт планеты, все еще называемой Красной. Когда-то, давным-давно, основной причиной красноватого оттенка вокруг были охристые пустыни планеты. Сейчас цвет давала ржавчина. То, что лежало под башней, больше походило на буйные, разлагающиеся джунгли, бесконечно разраставшиеся и расширяющиеся вдаль. Вот только естественными эти джунгли не были.

Они состояли из гигантских машин, как новых, так и покинутых; городов-ульев, как недавно возведенных, так и заброшенных; колоссальных инженерных сооружений, странно изгибавшихся, частично разрушенных, покрытых туманом и смогом. Таков был результат почти сорокавекового правления Культа Механикус, поклонявшегося Богу-Машине. Именно здесь, и только здесь, наука была сохранена для человечества в долгие тёмные века анархии, когда сама Земля впала в варварство. В то время адепты Марса редко удосуживались очищать завалы и заброшенные производственные площади. Всегда занятые священной задачей создания нового, техножрецы Бога-Машины рассматривали работы прошлых веков как святые реликвии. Так машинерия Марса разрослась, как опухоль, покрывая поверхность планеты.

Кое-где, однако, участки первоначальной пустыни всё же были видны. И когда поднимался ветер, древний песок взметался над творениями человека, разъедая и истачивая ржавые поверхности, оставляя на металлических конструкциях налет древней красной марсианской пыли. Но сейчас погода стояла спокойная, бледное солнце безмятежно светило сквозь розовые небеса. На небе можно было увидеть длинные сверкающие объекты, медленно и непрерывно ползущие от горизонта до горизонта, следуя друг за другом, подобно бесконечному поезду. Это двигались орбитальные доки и фабрики, которые также входили в марсианский промышленный конгломерат, производя корабли для линейного флота сегментума Соляр, и другие специализированные конструкции, для создания которых требовалась невесомость.

Наверху, у шахты лифта, троих мужчин встретил лексомат-секретарь, проводивший их в кабинет магоса-техникус Ипсиссимуса. Техномагос был очень стар. О том, сколько веков он прожил, знали очень немногие, в основном его личные техножрецы и магосы-биологис, работавшие над модификациями его тела. Облаченный в алую мантию магос, сидя за инкрустированным сапфирами столом из электрума, совещаясь с приехавшим посланником главы Инквизиции, одного из Верховных лордов Терры. Усталое, покрытое морщинами старое лицо одного из владык Марса выдавало его сильную тревогу, казалось, он едва заметил появление заключенного.

Эмиссар, одетый в богато отделанный синий костюм, внимательно слушал слова техномагоса.

— Прошло сто семьдесят восемь лет, — говорил Ипсиссимус, — с тех пор, как Инквизиция посылала нуль-корабль в Око Ужаса. Причина проста. Из предыдущих двадцати отправленных кораблей-разведчиков ни один не вернулся и не смог отправить обратно какую-либо полезную информацию.

— Око — чрезвычайно опасное место, — спокойно заметил представитель Инквизиции. — Многие считают, что его лучше оставить в покое.

— Ха! — Ипсиссимус раздраженно взмахнул руками. — Оставить в покое! Чтобы ничего не знать о бедах, которые оно может принести? Да, я знаю, люди по-разному относятся к опасности, которой является Око... не всё можно предать огласке. Но вы, инквизиторы, должны знать лучше, чем кто-либо другой, что на самом деле это величайшая опасность, с которой сталкивалось человечество. И не надо хмуриться! Я не хотел проявить неуважение к Инквизиции... Бессмысленно отправлять людей и корабли на верную смерть. Тем не менее, проблема оставалась, что меня давно раздражало. Так что я думал об этом последние несколько десятков лет. И занялся разработкой нового типа нуль-корабля. Он имеет в десять раз больше защитных экранов, чем старая модель, уверен, он сможет пересечь Око из конца в конец, не будучи обнаруженным! И даже если его обнаружат — корабль лучше вооружен, больше по размеру, может нести больше бойцов, это пригодится. Как же всем нам повезло, что я так напряжённо работал над этим!

Эмиссар проигнорировал похвальбу техномагоса — у возраста были свои преимущества.

— Возможен ли такой корабль? — задумчиво спросил он. — Возможно ли подобное вообще? Я вспоминаю трудности со старыми нуль-кораблями. Они были скорее актом отчаяния, чем чем-либо ещё, а считались лучшим из всего, что можно было построить.

— Вы можете спокойно отринуть сомнения в изобретательности Адептус Механикус и, в частности, моей. Мы не любим проигрывать из-за каких-либо проблем и трудностей. Это ставит под сомнение нашу преданность Богу-Машине!

Заключенный в кожаной одежде захныкал. До этого он хранил молчание, стоя у дальней стены огромного кабинета, крепко придерживаемый за руку охранником-техноматом, и таращился в толстые пластальные окна, глухой к разговору, ведущемуся поблизости. Перенестись из глубин мрачной темницы на самый верх этой башни, возвышавшейся на три имперских мили над поверхностью планеты, стоять под настоящим солнечном светом, глядя на панораму внизу — всё это донельзя ошеломило его.

Он съёжился, когда окружающие повернулись к нему, и слова на малознакомом устрашающем диалекте готика начали достигать его слуха.

— Этого юношу должны были сжечь как колдуна на какой-нибудь Императором забытой планете, — сказал Ипсиссимус, — но его нашли агенты Адептус Телепатика. Он очень сильный псайкер, один из самых сильных из когда-либо существовавших. Было решено, что он перегорит слишком быстро, чтобы его можно было обучить на астропата, поэтому его отправили служить Астрономикону. Даже там его отвергли из-за его нестабильности — у Астрономикона есть свои требования, как ни странно. Его вернули в Схолу Псайкана для проверки и принесли бы в жертву Императору, как любого «дикого» псайкера, если бы не видения, о которых он рассказал. Поскольку видения имели отношение к моему проекту нуль-корабля, я перевёл его сюда.

— Для человека, рождённого с таким недугом, ему, кажется, необычайно повезло, — сказал эмиссар, криво улыбнувшись, — он каждый раз избегает смерти.

— Хм. Это не совсем так, — пробормотал техномагос. — Что ты о нем думаешь, библиарий?

Библиарий внимательно посмотрел на юного псайкера.

— Похоже, он не поддался демонической одержимости в какой-либо форме, что необычно для такого продвинутого таланта… Возможно, дело действительно в его необычной удачливости. Он измучен и очень нестабилен, в основном из-за того, что живет в постоянном страхе. Страх, да... Пусть он расскажет нам о своих видениях Ока Ужаса.

Услышав знакомые слова в разговоре, которого он почти не понимал, глядевший на ландшафт внизу псайкер вдруг закричал: — Дверь! Дверь! Бежать! Дверь открывается!

— Дверью он называет Око Ужаса, — серьезно сказал Ипсиссимус эмиссару. — Поэтическая фраза. Космическая дверь в варп. Его видения фрагментарны, но Схола Псайкана убеждена, что он действительно видел — там происходит что-то значимое. Что-то, о чем нам необходимо знать. Поэтому я предлагаю отправить новый нуль-корабль в Око. На разведку.

Он поднял руку.

— Позвольте мне представить библиария-эпистолярия Мерштурмера из Адептус Астартес, орден Пурпурных Звёзд. В случае вашего одобрения он будет сопровождать миссию и действовать как астропат — если возникнет необходимость отправить сообщение из Ока. — Хриплый голос магоса смолк.

Эмиссар перевёл взгляд на библиария и кивнул с холодным, но искренним уважением. Ко всем космодесантникам из-за древней, хотя и косвенной связи с Императором, относились с некоторой долей трепета, признавая их почти сверхчеловеческие качества.

В этот момент псайкер одним судорожным движением вырвался из хватки техномата. Он бросился на колени перед престарелым техномагосом и заговорил сдавленным, отчаянным голосом с акцентом его родной планеты, искажающим гласные: — Благородный господин, умоляю вас, не убивайте меня!

— Убить тебя? — повторил его слова магос, приподняв густые брови. — Мы не собирались убивать тебя.

Надменно скривив губы, эмиссар главы Инквизиции смотрел на пресмыкающегося пленника.

— Что бы вы хотели, чтобы с вами сделали, молодой человек?

— Лиши меня сознания, пусть я стану как овощ, но сохрани мне жизнь! Не дай мне жить, но не дай умереть! Если я умру, моя душа уйдет за дверь!

— Он имеет в виду варп, мои лорды, — предположил библиарий. — Он увидел варп и боится того, что видел.

Подавшись вперед, почтенный техномагос взял псайкера за руку и осторожно поднял на ноги.

— Мужайся. Ты должен оказать Империуму услугу. У тебя будут отважные товарищи. Вам предстоит войти в Око Ужаса, место, которое ты называешь Дверью. Твои таланты там пригодятся. С помощью людей, подобных тебе, если будет на то воля Императора, ты узнаешь, что происходит там на самом деле.

После этих слов тело перепуганного псайкера начало подергиваться, напрягаясь. Он дико выпучил глаза.

С глухим стоном библиарий-эпистолярий Мерштурмер отшатнулся и схватился руками за голову, как будто ему нанесли физический удар. Эмиссар главы Инквизиции и техномагос тоже вздрогнули. Ибо, хотя псайкер не издал ни звука, он издал крик мысленный: психический крик, пронзивший все живое сознание вокруг него. Дикий, рвущий душу мысленный вой абсолютного ужаса, ужаса и отчаяния.

Часть вторая

УЖАСНАЯ МИССИЯ

На взгляд обычного человека гигантский водоворот, состоявший из близко расположенных звезд, именуемый в Империуме Оком Ужаса, напоминал именно то, что подразумевалось в названии: зловещий светящийся глаз, сверкающий во тьме космосе. Совсем издали он выглядел как злой драгоценный камень, расположенный на северо-западе Галактики. Для большинства знания об Оке на этом и заканчивались. Среди бесчисленных триллионов людей в Империуме немногие знали историю появления Ока. И лишь единицы понимали истинную природу этого другого царства, альтернативной, нематериальной Вселенной, которую называли имматериум, или просто варп, благодаря которому создаваемые техножрецами варп-двигатели могли быстро перемещать огромные космические корабли между звёзд.

Дело было не в том, что знания о варпе были скрыты, официально его существование просто отрицалось. Знание не распространяли. И поэтому для многих даже образованных людей истории о том, что варп был Царством Хаоса, населенным духами, монстрами и демонами, считались либо невежеством, мифами и легендами, либо суеверием. Да, Око Ужаса, которое также носило множество других имен в окружающих его регионах, считалось опасным местом. Навигаторы Навис Нобилите всячески избегали его. Это был варп-шторм, величайший в Галактике, войти в него означало потерять жизнь.

Для рационально мыслящих людей на некоторых планетах даже Культ Императора, официальная религия Империума, не всегда понимался буквально. Некоторые утверждали, что раз не существует никаких нематериальных сущностей, то очевидно, что Император не может быть тем, кем его провозглашали и кем он был на самом деле, а именно величайшим из богов. В таком повсеместном невежестве могла быть причина. Возможно, безграмотность людей устраивало власть — Администратум Империума. Слишком многие люди были психически чувствительны к варпу. Получая даже крохи знаний, некоторые, зачастую невольно, открывали путь сущностям из варпа в материальный мир. Последствия были ужасны как для них самих, так и для окружающих, нередко и для целых планет. Таким образом, даже люди, живущие на мирах, окружавших Око Ужаса, не знали, что самые дикие слухи о происходящем в Оке могут быть реальны. Ибо в самом сердце этого водоворота из звёзд было расположено то, что называлось Биссос, дыра в веществе космоса, через которую в реальность непрерывно изливалась хаотическая энергия варпа, психическая эманация нематериального мира, видоизменяющая и разрушающая все, чего она касалась.

Более того, вокруг этой зияющей трещины в реальности, вплоть до самого края ужасного варп-шторма, который существовал тысячи лет и не подавал никаких признаков к ослаблению, находились бесчисленные звездные системы. Миры в них подверглись порченому влиянию Хаоса, демонов и одержимых Хаосом людей — смертельных врагов Империума Человечества.

Одна маленькая группа людей, не питающая иллюзий относительно природы Ока Ужаса, была экипажем безымянного, тайно построенного имперского нуль-корабля. Перенесенный транспортным звездолетом с Марса на безвоздушную луну, находящуюся в совместном владении Адептус Механикус и Инквизиции, он прошёл последние испытания. Затем, удерживая поля психического экранирования на максимальном уровне, он прошел через Кадийские Врата, единственный безопасный путь в Око. Попав в звездный водоворот, корабль оказался за пределами Империума, среди адских миров, плывущих по пьянящему морю мерцающей нематериальной энергии, где варп и реальное пространство накладывались друг на друга.

Внешне нуль-корабль выглядел причудливой мешаниной отсеков корпуса, турелей и антенн. Адептус Механикус уверяли, что корабль был невидим для психического и материального зондирования сил Хаоса. Тесные отсеки разведывательного корабля освещались только тускло-зеленым свечением экранов и фосфоресцирующими лампами, а единственными звуками были тихие голоса на фоне гудения двигателей. На борту находились техножрецы, которые строили нуль-корабль, два навигатора, три инквизитора, один из которых был капитаном корабля, половина отделения космодесантников ордена Пурпурных Звёзд, в том числе библиарий Мерштурмер, и специально обученная команда псайкеров, чьей задачей была разведка и наблюдение за мирами, обнаруженными в Оке.

Один из псайкеров экипажа был зафиксирован креплениями в глубоком кресле — полубезумный, бьющийся с пеной у рта от ужаса осознания силы варпа, разлившейся вокруг. Мрачный молодой юноша, чья неконтролируемая психическая сила сделала его жизнь несчастьем, посылая ему видения Ока, теперь оказался здесь, чтобы увидеть то, что происходит, что-то, опасное для Империума. Теперь он должен был стать проводником экспедиции.

Библиарий-космодесантник опустился на колено рядом с молодым человеком и ввел ему успокаивающее лекарство. Псайкер обмяк в кресле, когда Мерштурмер тихо спросил его: «Куда?» Заключенному не было нужды говорить словами. Вся команда псайкеров настроилась на его разум. Никто из них не видел одного и того же, нервная система каждого псайкера интерпретировала то, что чувствовал дрожащий молодой человек, несколько по-разному, но они также дрожали вместе с ним. Ни у кого из них раньше не было опыта ощущения такой силы психической энергии, распространявшейся на световые годы во всех направлениях, проникая в пространство, которое они занимали, смешиваясь с воздухом, которым они дышали. Для псайкеров это было похоже на утопление в кислородной пене. Не все из них смогли бы описать то, что чувствовали. Для большинства это было похоже на огромное разноцветное пространство, состоявшее из абстрактных форм, блоков, кубов, кружащихся сфер, все эти детали постоянно формировались и распадались.

«Дикий» псайкер закрыл глаза

— Дверь... — пробормотал он. — Они собираются открыть Дверь.

Псайкеры экипажа увидели, к чему стремился его разум. Они передали инструкции. Два навигатора совещались, сгорбившись в тесной кабине в носовой части нуль-корабля. Один из них обратился к капитану-инквизитору.

— Астрономикон едва заметен, господин. Двигаясь вглубь Ока, мы полностью потеряем его.

— Значит, потеряем, пусть это произойдёт. Мы пришли сюда не для того, чтобы останавливаться. Мы знаем, что рискуем.

Навигаторы кивнули, подумав, зачем они вообще решили сообщить командиру корабля о своем беспокойстве. Отчасти это был... простой рефлекс. Без Астрономикона, величайшего психического навигационного маяка, созданного Императором и опирающегося на силу десяти тысяч сильных псайкеров, Империум не мог бы существовать. Без него было невозможно путешествие по варпу на расстояние более нескольких световых лет. Навигаторы Навис Нобилите видели маяк всегда, его постоянное присутствие они осознавали с рождения. Когда их назначили на эту миссию, они знали, что впервые в своей жизни могут потерять свет Астрономикона из виду. Возможно, им впервые в жизни придется прокладывать путь самостоятельно.

Они двинули корабль вперёд, погрузившись в варп.

Астрономикон мигнул и исчез. Навигаторы потеряли путь.

Свет Астрономикона мог вернуться. Чудовищный варп-шторм, которым было Око Ужаса, отличался от других подобных космических бурь тем, что он был больше, намного больше. Свет Астрономикона все ещё мог пробиться сквозь него, местами и временами, проходя между неоднородными потоками бушевавших нематериальных энергий. Навигаторы боролись с паникой, управляя кораблем, руководствуясь только видимыми ими экстравагантными формами, формирующимися и растворяющимися в Оке.

Мимо них проплывали звёзды и планеты. Не те нормальные миры, которые можно найти в более спокойных регионах Галактики. Нет, это были странные миры, миры кошмаров, миры, не имевшие смысла ни с точки зрения астрофизики, ни с точки зрения ментального восприятия. Это выглядело, как если бы темные, тесные внутренности нуль-корабля были железной пулей рациональности во вселенной безумия. Казалось, что их корабль не имеет права здесь находиться, фактически, так оно и было. Несмотря на крепчайший адамантий, из которого был построен корабль, корпус скрипел при продвижении все глубже в Око, как подводная лодка, погружающаяся слишком глубоко и находящаяся под невыносимым давлением. Только давление было не физическим — оно было психическим. Защитные психоэкраны стонали, пытаясь сдержать порывы сильнейшего натиска чужеродных энергий.

— Здесь. Вот место, которое я видел.

Эта мысль пришла от дикого псайкера громким предупреждением, голосом ребёнка, плачущего по своей матери.

Настал момент максимальной опасности. Чтобы разведывательная команда могла четко исследовать окружающее, нужно было на короткое время отключить психоэкраны, блокировавшие и искажавшие энергии варпа вокруг, делая нуль-корабль видимым для демонов или псайкеров-отступников, которые могут смотреть в его сторону. Кроме того, опасность нынешнего положения корабля была в том, что снятие экранирования среди особенно сильного варп-потока могло погасить разумы всего экипажа, как свечи на ветру. Поэтому нуль-корабль некоторое время дрейфовал, позволяя течениям энергий унести его в относительно «спокойную заводь». Там он вышел из варпа, насколько это было возможно в здешней безумной мешанине нематериального и реального пространства.

Экраны отключились.

Для псайкеров это было похоже на протирание стеклянного окна от грязи и жира. Они получили четкий обзор на расстоянии пятидесяти световых лет вокруг, их взору открылись самые странные и извращенные умы на мерцающих планетах вокруг. Но это было еще не всё. Были обнаружены и труды этих умов. Работы умов, рук и маниакально искаженных машин.

Взору псайкеров открылась шокирующая панорама. Они увидели верфи для межзвездных боевых кораблей, на континенте за континентом, на планете за планетой. Для тех боевых кораблей, что были слишком массивны для подъёма с планеты, тянулись бесчисленные строительные доки на орбитах или в том, что казалось миазмами, плавающими в каком-то странном пространстве, которого, казалось, вообще нигде не могло существовать.

Линейные корабли! Сотни линкоров, их было слишком много, чтобы сосчитать, огромная военная мощь, для создания которой могла быть только одна причина — бросить вызов Имперскому Флоту!

Готовилась армада, большой флот вторжения.

— Это невозможно! — протестующе вскрикнул инквизитор-капитан, когда ему сообщили ужасные новости. Его недоверие было понятно. Миры Хаоса никогда не могли организоваться в больших масштабах — единственной крупной слабостью царств варпа было то, что он был хаотичен. Война всех со всеми в Оке была постоянной. Как бы ни ненавидели человеческий Империум боги Хаоса, иные демонические создания варпа или их последователи, они не могли сотрудничать друг с другом, объединяться для достижения каких-либо практических целей. Да, были зафиксированы случаи применения нескольких новых боевых кораблей. Но в основном легионы предателей по-прежнему использовали те же корабли, на борту которых они бежали в Око много тысяч лет назад.

Психозащитные экраны были отключены всего на несколько минут. Но ближе к концу этого времени псайкеры почувствовали кошмарный взгляд какого-то злобного разума. Веселый, гулкий голос эхом пронесся по их сознанию. Казалось, звучал сам адамантиевый корпус нуль-корабля.

— ПРИВЕТСТВУЮ, МОИ МАЛЫШИ!

— Вытащите нас отсюда! — взревел капитан-инквизитор. Даже он чувствовал, как демонический владелец ужасного голоса проникает в его разум.

Навигаторам не требовалось подсказки. Они погрузили корабль обратно в варп-пространство. Нуль-корабль летел, двигаясь в нематериальных течениях, как рыба, уносимая приливом.

— Мы не видим свет Астрономикона, капитан.

— Просто уходим отсюда, как можно дальше, двигайтесь, пока не увидите свет.

— Да, господин.

Не зная, куда выходить… Это было удушающее чувство подступающей паники. Стараясь не обращать внимания на мерцающие вокруг них ужасы, навигаторы просто гнали разведывательный корабль вперёд по бескрайнему нематериальному пространству. Нет! Этого не могло быть! Им начало казаться, что они тонут. Варп становился все плотнее, сквозь него все труднее было смотреть. Многие навигаторы умели видеть в более чем трех измерениях, понимать формы и лабиринты в четырех, пяти и даже шести измерениях, но здесь было другое. Сейчас вокруг них тянулся извивающийся лабиринт, но это был лабиринт, по крайней мере, в сотне измерений. Ни один человеческий разум не мог его разгадать.

«Куда двигаться? Где правильный путь?»

— Да заткните кто-нибудь этого идиота! — рявкнул капитан-инквизитор. Он указал на «дикого» псайкера, у которого, казалось, исчезли последние остатки здравомыслия. Молодой человек обвис в кресле, к которому был прикован, с закрытыми глазами, из открытого рта доносился непрерывный блеющий звук. Навигаторы коротко посовещались. Оба пришли к выводу, что нужный путь выбрать невозможно. Все зависело от чистой случайности. Довернув нуль-корабль, они наугад выбрали направление и снова начали разгонять корабль. Библиарий Мерштурмер вставил кляп в рот дикого псайкера. Теперь напряженное дыхание людей было самым громким звуком, который можно было услышать. Ощущение присутствия демона исчезло. Как далеко было исчадие Хаоса, когда оно взывало к ним? Возможно, в световых годах от них, если считать в реальном космосе. Здесь же, в Оке Ужаса, где реальность переплеталась с Хаосом, понятия времени и расстояния теряли свой смысл.

В конце концов тащивший корабль многомерный вихрь расплющился. Безумные дополнительные измерения исчезли, свернувшись, как космический карточный домик. Затем навигаторы вздохнули с облегчением. Издали в их видение варпа пробилось слабое жемчужное сияние, чистый свет священного маяка. Свет Императора! Сияет даже здесь! Мысленно произнося благодарственные литании, звездоплаватели снова повернули нос корабля, ища обратный путь к Кадийским Вратам.

Затем, без предупреждений, нуль-корабль самопроизвольно выпал из варпа.

Они оказались в реальном пространстве, или в том, что считалось реальным пространством в этой адской области Галактики. Попытка техножрецов снова завести сдвоенные варп-двигатели не дала результата. Корабль упорно отказывался переходить в варп-пространство.

После осмотра приборов члены экипажа вопросительно переглянулись. Была ли это какая-то неописанная особенность варпа? Может ли это быть тем, что случилось с предыдущими нуль-кораблями? Или это была необычная поломка? А может быть причина в действиях врага?

В полной темноте раздался механический голос: — Приближается неизвестное судно.

Бледная фосфоресценция осветила лица навигаторов, когда они склонились над экранами сканеров. Судно, направлявшееся к ним, несомненно, было кораблем Хаоса, и оно было близко. С такого расстояния можно было оценить его размер. Хоть он и не был большим — ненамного больше, чем сам нуль-корабль — он вызвал восхищенный трепет у наблюдателей.

Заговорил техножрец.

— Странно… Несмотря на все эти, эм… можно сказать... украшения, я узнаю этот дизайн. Корабль спущен на марсианских орбитальных верфях, предположительно, десять тысячелетий назад. Выпуск судов этого дизайна был прекращен после Ереси Гора. И все же он выглядит совершенно новым. За исключением, конечно, украшений…

Украшения, как он их назвал, были довольно ужасающими. Казалось, небольшой космический крейсер, подобно живому организму, заболел раком или мутировал, образовав выпуклости, похожие на опухоли плоти. Кое-где он казался сдавленным, где-то раздутым. В передней части располагалась пара гигантских клешней кораллового цвета. Покрытие корпуса, хвостовые и боковые плавники, ярко окрашенные в зеленый, лавандовый и алый цвета, придавали основной части корпуса вид экзотической рыбы.

Пилот-навигатор подал энергию на двигатель реального космоса. Ничего не произошло. Крейсер Хаоса продолжал приближаться. Нуль-корабль не имел внешнего вооружения, но, с другой стороны, приближающийся корабль не подавал никаких признаков того, что он намеревался использовать свое собственное. Он просто надвигался, выставив огромные клешни.

— Готовьтесь к отражению абордажа! — приказал капитан-инквизитор.

Он уже догадывался, что должно было случиться, несмотря на кажущуюся невозможность этого. Изображение корабля Хаоса расширилось и заполнило обзорный экран, как будто на него смотрели через увеличительное стекло. Раздался оглушительный хруст, сопровождающийся щелкающими звуками, за которым последовало шипение выходящего воздуха, когда изогнутая стена длинного узкого внутреннего отсека нуль-корабля разорвалась.

Клешни вражеского крейсера прорезали чистый адамантий корпуса.

Все, кроме Астартес, поспешно потянулись за шлемами для дыхания. Космодесантникам они были не нужны — они и так были в полностью герметичной броне, дававшей им полную защиту и в вакууме. В любом случае, масок не понадобилось. Когда крейсер Хаоса прижался к нуль-кораблю, схватив его своими огромными клешнями и прорвав брешь в его корпусе, он также запечатал края дыры и предотвратил дальнейший выход воздуха.

Неловко пробираясь сквозь разрыв в корпусе, появилась неуклюжая фигура в малиновом силовом доспехе. Подобно кораблю, с которого он шёл, его доспех, казалось, каким-то образом видоизменился, местами покрывшись сияющими наростами и омерзительными рисунками. Чужак создавал странный контраст с космодесантниками, чья собственная силовая броня, хотя и была почти такой же громоздкой, была гармонична и чиста. Вторгшийся враг, казалось, знал о готовящейся встрече. Ручной огнемет почти в упор ударил струёй пламени в грудь ближнего космодесантника, прожигая и его доспех, и черный панцирь, охватывавший его грудную клетку, сжигая сердце и лёгкие. Когда космодесантник рухнул, один из Астартес отомстил за него, прорезав зловеще украшенную броню атакующего взревевшим цепным мечом и сильно вбив другой рукой силовой топор в разрез брони хаосита.

Пурпурные Звезды не использовали болтеры. При стрельбе был велик шанс, что выпущенные болты или их осколки могли отрикошетить от адамантиевых стен, попадая в членов экипажа. Их оружием были цепные мечи и силовые топоры, и поэтому с криками ярости они бросились к абордажной пробоине, где другие звероподобные захватчики уже пробирались сквозь созданную дыру. Проделанное отверстие подсвечивалось багровым сиянием, из которого, как будто выходя из печи, шли воины Хаоса в искаженных, изуродованных доспехах. Мерштурмер понял, что не может определить по знакам на вражеской броне, каким из Губительных сил служат хаоситы, если вообще служат — не все отступники присягнули в верности какому-либо конкретному мерзостному божеству. За ними сновали существа, которые когда-то могли быть людьми и были полностью обнажены. Они махали длинными клешнями вместо рук, у них были копыта вместо ступней, козлиные ноги и морды рогатых зверей. Оружия, как у космодесантников, у них не было. Их клешни и сабли на месте рук были остры, как бритва. Удар их копыт мог дробить кости человеку, что они быстро доказали.

Рвавшиеся на абордаж хаоситы не стеснялись использовать болтеры и огнеметы в замкнутых помещениях, и они принесли с собой ад. Псайкеры оборонявшегося экипажа съежились, видя, как космодесантники, сомкнувшись, сражаются рука об руку с почти вдвое большим числом одоспешенных воинов Хаоса, демонстрируя железную стойкость. Астартес помогали техножрецы, сражавшиеся с потоком зверолюдов цепными топорами, старясь дать Пурпурным Звездам свободу действий. И погибли первыми, монстры Хаоса одолели их количеством. Техножрецов посекли на куски, чудовища визжали от восторга, когда Механикус падали, крича и истекая кровью.

Бронированные слуги Хаоса тоже выли, сражаясь, выли от радости и боли, когда под грохот болтеров в их тела врубались силовые топоры, цепные мечи рвали броню и плоть под аккомпанемент шипения извергаемых огнеметами струй пламени. Ренегаты Хаоса безжалостно рвались в нуль-корабль, а смертельный бой, казалось, был для них игрой. Замкнутое пространство внутри быстро заполнилось кровавым туманом, кровь была повсюду.

Затем ещё одно существо выпрыгнуло из вражеского корабля, существо, чью форму трудно было разглядеть, которое шипело и стреляло брызгами синей энергии, с визгом прыгая по переборкам, неся смерть всем, кого касалось.

Библиарий Мерштурмер знал, что эта тварь была материализовавшимся варп-существом. Отшвырнув от себя полумёртвого зверочеловека с разбитыми клешнями, он сконцентрировал свой разум и стрелой чистой психической энергии выпустил в тварь полный заряд своей духовной силы. Тварь варпа взорвалась, как шаровая молния, и исчезла.

На этом все стихло, из звуков остались только стоны раненых и умиравших. Все космодесантники, кроме него, погибли. Девять или десять отступников Хаоса также были мертвы, как и дюжина голых чудовищ с клешнями. Погибли все техножрецы. Сам Мерштурмер был сильно обожжён, попав под струю пламени тяжёлого огнемета.

Корабль Хаоса расцеплялся, отрывался, его когти высвобождали нуль-корабль. Раздался грохот, корпус снова частично разгерметизировался, недолгое время воздух с шипением хлестал в пустоту, прежде чем защитные системы нуль-корабля заполнили рваную пробоину аварийным герметиком из систем жизнеобеспечения. Кислородные баллоны мягко зашипели, возвращая давление воздуха в норму.

Было странно видеть, как друзья и враги лежали вместе в таком узком пространстве, кровь, смешавшаяся в схватке, лужами покрывала палубу. В воздухе чувствовались вонь сгоревших приборов, обожженной плоти и крови. Мерштурмер, стараясь оставаться в сознании, окинул взглядом отсеки корабля, ища кого-нибудь еще, кто мог бы быть жив и как-то способен действовать. Впереди, в носовой части корабля, он увидел одного из двух навигаторов с расплющенной в лепешку головой. Рядом с ним лежал второй навигатор, одна рука которого была кровавой изувеченной массой. Навигатор приподнял голову, его лицо исказилось от боли, когда с отчаянием он посмотрел на библиария.

Взглянув на внешний обзорный экран, библиарий Мерштурмер увидел уходящий рейдер Хаоса.

— Запускай двигатели... — выдохнул он.

Навигатор с трудом смог сесть в кресло пилота. Здоровой рукой он потянул вниз рычаг запуска, бормоча молитву сквозь стиснутые зубы. Корабль провалился в варп-пространство.

— Вытащи нас отсюда, — приказал Мерштурмер слабым хриплым голосом. — Верни нас на Кадию.

Он не знал, сможет ли навигатор оставаться в сознании достаточно долго, чтобы выполнить этот приказ, и выживет ли он вообще. Стоны вокруг звучали всё реже, умирали последние тяжело раненые.

Среди них был и дикий псайкер, бедный парень, который избежал сожжения как колдун на своей примитивной родной планете, избежал смерти от рук Адептус Телепатика, избежал принесения в жертву Императору для подпитки Его энергии. Никто ни разу даже не удосужился спросить, как его зовут... А теперь его должна была постигнуть судьба, которой он боялся больше всего. Кровь текла из его разбитой грудной клетки. Псайкер издал слабый, последний вскрик отчаяния, когда почувствовал, как его душу затягивает в ад.

— Грядет Черный крестовый поход!

— Невозможно! Не было ни одного за последние полтора тысячелетия.

— Такого никогда не было!

Личный кабинет лорда-командующего милитант Имперского Флота сегментума Обскурус был местом, где обычно царили тишина и покой. На покрывавших стены деревянных панелях были вырезаны сцены из славного прошлого флота — сражения, покорение миров, уничтожение планет, корабли помощи, приходившие в, казалось бы, невозможных условиях. Там же были вырезаны мрачные фигуры командующих прошлого, в парадной форме, увешанные орденами и медалями. Казалось, они выглядывали из шероховатого дерева, словно грозно напоминая нынешнему флотоводцу о серьезности его долга.

Вместе с командующим за столом из красного дерева, инкрустированным платиной, сидели его адмиралы в парадных френчах с высокими воротниками-стойками. Он только что закончил доводить до них ту информацию, которая была получена вернувшимся из Ока Ужаса поврежденным нуль-кораблем, посланным туда Инквизицией при помощи Адептус Механикус. Лишь один человек вернулся живым на поврежденном разведывательном корабле, внутренняя часть которого напоминала склеп. Это был уцелевший навигатор, который привел судно обратно к Кадии. К счастью, библиарий Мерштурмер из ордена Пурпурных Звезд записал полный отчет о произошедшем, прежде чем скончался от полученных ран. В последнем акте беспримерного мужества ему даже удалось удалить прогеноидные железы из искалеченных тел своих павших товарищей для пересадки новобранцам ордена.

Отчет библиария все ещё тщательно изучался и оценивался, но решение по нему должно было приниматься именно командующим вооруженными силами Империума в сегментуме Обскурус, лордом Дрангом. Око Ужаса находилось внутри Обскуруса, одного из шести сегментумов, на которые делился Империум. Линейный флот сектора, силы, которые должны были быть задействованы для противостояния опасностям Ока Ужаса, базировался вокруг центральной планеты, мира-кузни Кипра-Мунди.

Судя по доставленному из Ока отчету библиария, меры действительно должны были быть приняты, причём в ближайшее время.

Никто не знал, сколько населенных людьми миров находится в Оке Ужаса. Возможно, их было столько, сколько было в самом Империуме Человечества. И, возможно, эти миры были столь же густонаселенными. Иногда Око называли Империумом Хаоса, хотя это было неправильное название — потому что это сущность Ока не могла быть империумом, порядком. Силы в Оке были хаотической смесью. Если силы Хаоса наконец научились организовываться, тогда перспектива была действительно ужасной. Империум окажется под угрозой разрушения. Десять тысяч лет страданий, на которые Император обрёк себя ради спасения человечества от ужасов Хаоса, будут напрасны.

— Господа, — мягко сказал командующий Дранг, — о намерениях врагов догадаться нетрудно. Уже много раз они выходили из Ока в Черные крестовые походы, на завоевание окружающих звездных систем. Такие набеги всегда сдерживались и громились в прошлом. Но то, что раскрыто сейчас, имеет другой масштаб. Враги строят боевой флот, достаточно большой, чтобы сокрушить Кадию, стража Кадийских Врат. Оттуда они смогут, развивая наступление, вторгнуться во все миры, окаймляющие Око, и далее, на юг Галактики. Эти миры дадут им базу для начала крупной войны в сегментуме Обскурус и за его пределами. Они, конечно, проиграют эту войну. На самом деле я не верю, что они смогут вырваться из нашего сегментума. Но наш долг — сделать так, чтобы такой войны не было. Господа, мы должны определить стратегию.

Дранг остановился, поднял чашу и глубоко вдохнул пары, исходящие от смеси тлеющих в ней сладких трав. Остальные, следуя его примеру, дышали из чашек, стоявших перед ними.

Самый молодой из его адмиралов, который, возможно, еще не научился воздерживаться от вопросов, когда говорит командующий, воспользовался возможностью, чтобы заговорить.

— Мой лорд, можем ли мы доверять надежности полученных данных? Ни один Черный крестовый поход ранее не было един. И все, что у нас есть, это отчеты псайкеров, а не веские доказательства.

— После получения этого отчета в Око был отправлен ещё один нуль-корабль, старого образца, правда, без космических десантников на борту, — сказал Дранг. — Он не вернулся. Однако самые могущественные псайкеры Империума направили свои взгляды в Око. Они подтверждают, что там что-то происходит, что-то беспрецедентное и очень опасное.

Медленно выпуская травяной дым из ноздрей, Дранг оглядел собравшихся адмиралов. Вместо правого глаза у него был имплантирован монокль, выступавший на добрых два дюйма из его правой глазницы. Адмиралы стоически смотрели в ответ, встречая взгляд. Никто не вздрагивал и не отводил глаза. Использование улучшающих зрение моноклей было чем-то вроде традиции во флоте Обскурус, но этот, который носил имперский командующий, был другим: он был заменой, а не подспорьем. Все знали историю о том, как он потерял правый глаз, когда был молодым капитаном флота, в бою с орочьими налетчиками. Он легко мог заменить глаз другим естественным. Вместо этого он решил установить настоящий протез. Он считался уникальным и незаменимым. По поводу этого монокля даже ходили какие-то мрачные слухи. Некоторые говорили, что он был сделан гениальным техножрецом, которого Дранг убил после установки монокля, чтобы сохранить его уникальность. Другая версия истории говорила об инопланетном происхождении монокля, после чего Дранг якобы приказал уничтожить всю планету, чтобы удовлетворить свое желание владеть чем-то уникальным. Какова бы ни была реальная история создания монокля, было известно, как Дранг хвалился, что, стоя на верхней обзорной башне линейного корабля в открытом космосе, он мог обнаружить вражеский военный корабль на расстоянии до полутора световых лет.

— Вот мое предложение, джентльмены, — сказал лорд Дранг. — Мы послужим Императору, устранив угрозу в зародыше. Это будет поступок, аналогов которому раньше никогда не было. Вторжение массированных сил флота в Око, цель которого — уничтожить флот вторжения, пока он находится на строительных верфях. Мы войдём через Кадийские Врата и ударим по ним, прежде чем они поймут, что происходит, а затем отступим так же быстро.

Он пожал плечами.

— Жаль, что мы не сможем высадить наземные войска и укрепить еще несколько планет, это действие запрещено вышестоящим командованием на Терре. Око Ужаса — самое странное место во всей Вселенной, вы все это знаете. Адептус Терра считают, что риск заражения Хаосом и мутаций слишком велик, чтобы позволить силам Империума оставаться там длительное время.

Когда Дранг делал предложение, все присутствующие знали, что он отдает приказ. Это был план, граничивший с безумием, но желающих спорить с лордом-командующим не было. Обсуждение ограничилось способами и средствами достижения цели, обозначенной Дрангом.

— Линкоры типа «Готик», поддерживаемые в основном тяжелыми крейсерами типа «Стикс» и «Гадес», составят основную часть оперативной группы, — продолжил он. — Все суда в линейном флоте Обскурус, кроме тех, которые должны находиться в резерве, будут отправлены в атаку. И после того, как я посоветовался со своим хорошим другом, лордом-командующим милитант Инвистиконом, я уверен, что мы можем с уверенностью ожидать, что значительная часть линейного флота Пацификус также присоединится к нам. — Дранг безрадостно улыбнулся. — Инвистикон не захочет оставлять всю славу мне.

Слуги принесли еще сушеных трав, чтобы наполнить золотые чаши. Воодушевляющее настроение мрачной решимости охватило совещание адмиралов. Разговор о планировании продолжался далеко за ночь и после следующего рассвета.

Часть третья

УЖАС ВАРПА

Межзвездный торговец Мейнард Руголо очень хотел, чтобы ноги его никогда не было в этом несчастном городишке под названием Гендова. Он страшно жалел, что не отвернул нос своего корабля от гадкого мира, называющего себя Апекс V, являющегося пятой планетой от тусклой, тлеющей звезды, непонятно почему названной Апексом на звездных картах. И солнце, и планета, и город выглядели одинаково мрачными, тусклыми. Руголо хотелось втянуть голову в пальто, как черепахе, прячущейся в панцирь. Даже красноватые лучи мрачного местного светила, когда им действительно удавалось просочиться сквозь дымное небо, выглядели, как светящие через тюремные решетки.

Этот мирок вообще был совершенно нетипичен для окрестных систем здесь, на Периферии, близкой к великой варп-буре, которую некоторые называли Оком Ужаса. Влияние Империума в этих регионах было слабым, поскольку Око представляло опасность для кораблей и людей, и в целом преобладала пограничная атмосфера. Руголо слышал истории о темных налетчиках, нападавших из Ока ради грабежей и разрушений, потом угонявших пленных в рабство в свои дьявольские логова. Правда, Руголо не знал никого, кто лично видел подобное, все знали о таких рейдах со слов других людей.

Независимо от того, правдивы были эти истории или нет, правитель Апекса V прибыл с самой далекой Терры и был очень ортодоксален. Истово верующий, он насаждал Имперский Культ по всей планете. Повсюду были прокторы, следящие за тем, чтобы граждане соблюдали строгое единообразие в одежде и поведении. «Наверное, тут можно попасть в тюрьму, — мрачно подумал Руголо, — просто за то, что пукнул».

Он сидел в кофейне, чуть ли не единственном месте встреч в Гендове. Тут подавали красный фолианский кофе, сладкий, липкий, довольно тошнотворный горячий напиток, который был ближе всего к возбуждающим напиткам, разрешенным в городе, хотя все, что он позволял — это не дать человеку уснуть, когда он хочет заснуть. На возвышении в углу сидел местный проктор, который через свою батарею софт-динамиков и микрофонов прослушивал всё, что говорится в комнате.

Руголо лебезил перед навигатором своего звездолета Дэном Абруту. Вдвоём они представляли странную пару. У Руголо было слишком красное от загара лицо, лицо человека, который стоял под множеством солнц, он легко узнавался как свободный торговец или странствующий авантюрист — тип человека, совсем обычный на периферийных мирах, и не особенно приветствуемый на Апексе V. К тому же, его черная бородка с усиками и темные, постоянно бегающие глаза придавали ему немного пиратский вид, а его бордовая куртка с алой тесьмой и светло-зеленые бриджи до колен с серебряными пряжками на сапогах выделялись как пылающий маяк среди серо-черно-коричневой одежды, которую носили все гендованцы.

Абруту, с другой стороны, производил впечатление человека, избегавшего солнечного света любой ценой — настолько он был бледен. Как и большинство представителей его мутации, он носил одежду приглушенных тонов. Его взгляд был опущен, когда он слушал Руголо, красный платок на голове скрывал его варп-глаз во лбу.

— Все наладится, обещаю!

С сожалением нахмурившись, Абруту вежливо, но решительно покачал головой.

— Прошу прощения, капитан. Ты слишком много раз говорил это раньше. Все, к чему ты прикасаешься, превращается в пыль. Ты не платишь мне почти год.

— Я заплачу тебе всё, что причитается! Я уже получаю следующий контракт! Отдам всё, даже если это оставит меня ни с чем!

— Это ты тоже слишком много раз говорил. Иногда мне кажется, что ты сознательно не платишь мне, чтобы я оставался с тобой. Но теперь я решил смириться с потерей недоплаченного. Предложенная новая работа идеально мне подходит.

— На скучной регулярной линии. С пожизненным договором? Под командованием капитана, который не может торговать где-либо еще, даже если захочет? Где твоя жажда приключений?

— У меня её нет, — спокойно заявил Абруту. — Это ты любишь приключения. Если можно так выразиться, всё дело в том, что это единственное, что есть у тебя в жизни.

Руголо неслышно застонал.

Все рушилось. Он вообще не мог работать без навигатора! Все, что сейчас у него было — это его корабль, «Странствующая звезда», к которому он испытывал глубочайшую привязанность, несмотря на преклонный возраст судна, что, скорее, было даже плюсом. Это и, конечно же, патент вольного торговца, его торговая лицензия.

Он помотал головой, словно отгоняя мух. Об этом не следовало слишком много думать. Похоже, что и «Странствующая звезда» у него ненадолго. Благодаря предательству Абруту он оказывался в очень затруднительном положении. К тому же именно сейчас гендовский торговец подал на него претензию с требованием компенсации за испорченную партию яблок и персиков, экзотических, очень дорогих фруктов, которые загнивали в течение нескольких минут, если их не хранить при точной температуре в восемнадцать с половиной градусов. Откуда Руголо знал, что терморегулятор в его трюме неисправен? К черту правителя Апекса V и к черту его скрупулезные законы!

Чувствуя свою вину, Руголо огляделся. Наблюдавший за всеми проктор поднялся на ноги и надменно зашагал через комнату к столу Руголо. В феске и жесткой черной униформе он выглядел очень зловеще, наклоняясь к паре с сердитым выражением лица.

— Вы двое разговаривали в этой кофейне последние двадцать минут, — прогремел он, — и за это время я ни разу не слышал, чтобы вы славили Императора!

— Ах! Э-э... Он всегда присутствует в наших сердцах и мыслях, сэр, и каждое слово, которое мы говорим, выражает благодарность Ему. — Руголо снисходительно улыбнулся. — Он действительно является источником всего хорошего и достойного в нашей жизни.

— Не держи меня за дурака, иномирянин. Следите за своей речью в будущем, вы оба!

Абруту медленно поднялся и поклонился блюстителю закона.

— Позвольте мне выразить свою благодарность, сэр, за то, что вы поправили наши манеры. Поскольку я намерен сделать Гендову своим домом, я, со своей стороны, приму ваши слова во внимание.

Слегка улыбнувшись, он кивнул Руголо и вышел из кафе. За ним, хмурясь, вернулся на свое рабочее место наблюдающий проктор.

Руголо остался один. Он задумчиво оглядел посетителей кафе. Они выглядели... скучными, как и положено всему в этом унылом городе. Их удручающе тусклая одежда закрывала все, кроме лиц — кое-кто даже носил перчатки, как будто и руки показывать было неприлично. Как же можно было застрять в таком месте!

Затем его медленно скользящий взгляд внезапно замер. В другом конце комнаты сидел худощавый бледный молодой человек, нервно играя со своей чашкой с кофе. И в его взгляде было что-то хорошо знакомое...

Взгляд навигатора!

Правда, третьего, мутировавшего глаза на лбу не было. На молодом человеке не было платка, и кожа его высокого лба была гладкой. Но Руголо это не обмануло. Уже не первый раз он сталкивался с подобной ситуацией и знал, что навигаторы могут прикрывать свой третий глаз синтетической кожей, пытаясь замаскироваться и скрыть то, кем они являются на самом деле.

Руголо украдкой изучил незнакомца. Его скромная одежда на первый взгляд хорошо вписывалась в местные обычаи, но навигаторы никогда и не одевались броско. Единственное, что противоречило созданному незнакомцем образу — это убогость одежды, которую он носил. Местные жители были трудолюбивы и носили прочную и качественную одежду, пусть она и не была стильной. У этого же молодого человека явно было мало денег, его одежда была дешёвой.

Одно это отличало его от местных жителей.

Бросив взгляд на проктора, Руголо встал и бочком подошёл к столу, за которыми сидел незнакомец.

— Слава Императору! — сказал он достаточно громким голосом, чтобы проктор мог его услышать даже без подслушивающих микрофонов. Затем, более тихо, добавил: — Позволите присесть?

— Хвала Ему.

Руголо быстро сел, не давая незнакомцу возможности высказать свое очевидное желание остаться в одиночестве. Молодой человек избегал его взгляда, неловко ерзая и не обращая внимания на натянутую улыбку Руголо.

— Что-то мне подсказывает, что ты не уроженец Апекса V…

— Почему это? — нервно сглотнул незнакомец.

— О, я немного разбираюсь в людях. — Улыбка Руголо стала более расслабленной. Он был на правильном пути. — Меня зовут Мейнард Руголо. Я торговец. Могу я узнать твоё имя?

— Гм, Каллиден. Пелор Каллиден.

Руголо подумал, действительно ли это его имя. Он подался вперёд, чтобы лучше рассмотреть молодого человека в полумраке кафе. Ему показалось, что он увидел небольшую шишку посреди лба. Это должен был быть его варп-глаз.

— У меня есть для тебя предложение. Поговорим здесь или выйдем на улицу?

— Предложение?

— Да. Оно касается твоей профессии.

Неподдельный испуг, промелькнувший в глазах парня, доказал Руголо, что его предположение было правильным, он нашел навигатора. Того, кто по какой-то причине не хотел, чтобы было известно, что он навигатор.

Голос Каллидена почти дрожал, когда он ответил.

— Император — источник всех моих благостей. Мне нечего скрывать. Не понимаю, чем могу быть вам полезен.

— Как и моих. — Руголо наклонился ближе и заговорил низким заговорщическим голосом. Если Каллидену было все равно, что слышал проктор, то и ему тоже.

— Я торговец. У меня на космодроме стоит корабль — «Странствующая звезда», моя гордость и радость. Мне нужен навигатор. Я хорошо заплачу тебе.

Молодой человек снова сглотнул. Казалось, он в панике. Он озирался, как будто искал способ бежать.

— Я не знаю, чем вам помочь. Не знаю никаких навигаторов. Идите в управление флотом, узнавайте там!

Если бы Руголо мог нанять навигатора по официальным каналам, он бы сейчас здесь не сидел.

— О, я предпочитаю не столь формальные пути. А теперь давай не будем вилять — для меня совершенно очевидно, кто ты.

— Вы ошибаетесь. Я ничего не знаю о пилотировании, я летал только пассажиром.

Взглянув на проктора, Руголо увидел, что тот сидит на возвышении с опущенными глазами. Ему показалось, что он с интересом слушал их разговор.

— Император — источник всей правды и мудрости, — решительно сказал он. — Что бы с нами было, если бы не Его руководство и защита? Следуя Его словам, мы все должны стараться жить честно и говорить искренне, не так ли? — Он сделал паузу, а затем добавил с надеждой: — Тебя может заинтересовать хотя бы один перелёт? Какой бы ни была твоя нынешняя жизненная ситуация, это не отнимет у тебя слишком много времени.

Он многозначительно посмотрел на изношенную одежду собеседника.

— Я уверен, что гонорар тебе пригодится.

Каллиден не успокоился. Его тонкий голос вырос почти до крика, заставляя оглядываться на них других клиентов.

— Я не навигатор, Император мне свидетель! Оставьте меня в покое!

В спешке, чуть не опрокинув стол, он бросился из кофейни. Руголо мрачно улыбнулся и, в свою очередь, поднялся на ноги.

— Тебя просто нужно убедить, друг мой… — пробормотал он себе под нос и отправился за беглецом.

На Гендове сгустились сумерки, придавая серым зданиям более тёмный оттенок. Отходить в такое время далеко от дома становилось небезопасным. Городские арбитры требовали, чтобы все, у кого не было особого разрешения, были в своих домах через час после наступления темноты, а через полчаса — в постели.

Ранее в тот же день Руголо случайно прогуливался по центральному парку Гендовы, где проповедник Адептус Министорум, или Экклезиархии, как эта организация называлась по-другому, проповедовал перед прихожанами. Учитывая, что планетарный правитель был фанатиком Экклезиархии, требующим от всех абсолютной веры в то, что Император был повелителем и Спасителем всего человечества, ни один проходящий мимо гендованец не осмелился бы поступить иначе, кроме как остановиться и слушать. В то же время Руголо был поражен тем, насколько тихой и воспитанной была толпа, которая лишь вежливо хлопала в ладоши, когда проповедник повторял проповедь снова и снова. Он прекрасно понимал, почему руководство местного приходского духовенства не включило в свои ряды духовника, одного из тех мастеров управления массовыми эмоциями, чьи проповеди почти всегда заканчивались истерическими линчеваниями при малейшем подозрении в ереси. Такое дикое поведение просто не соответствовало менталитету гендованцев.

Стоя и слушая вздор проповедника, Руголо снова с неудовольствием подметил, насколько выделяется здесь его одежда, хотя, по собственным меркам, он оделся весьма сдержанно. Окружающие всё чаще поглядывали на него с неприязнью и подозрением. Но из-за того, что среди толпы неспешно прохаживались прокторы, он счёл неразумным последовать первому порыву и уйти — пришлось задержаться почти на час.

Теперь улицы были заполнены людьми, спешащими домой. Руголо внимательно смотрел по сторонам и на прохожих и вовремя заметил знакомую, одетую в темное фигуру, быстро вышедшую из-за угла. Похоже, это был тот самый замаскировавшийся навигатор, старавшийся идти в тени. Руголо последовал за ним быстрым шагом, стараясь не переходить на бег. Внезапно он оказался в пустом тупике, Каллиден впереди пропал.

Торговец добежал до конца узкого тупика и обнаружил проход, идущий под прямым углом, параллельно главной дороге. Его добыча, должно быть, надеялась удрать этой дорогой — а это означало, что навигатор подозревал, что Руголо идёт за ним. Идя по переулку, Руголо думал о причине странного поведения молодого человека. Может быть, он был изгоем, изгнанным из Навис Нобилите за какое-то преступление или проступок? Может быть, ему даже запретили заниматься своей профессией? О радость! Одинокий, брошенный звездопроходец, изгнанный из своего дома! Без возможностей заработать на жизнь! Это именно то, в чём нуждался Руголо.

Руголо находился на планете не первые сутки и был готов к тому, как быстро наступила ночь — сгустилась тьма, последние несколько мрачных лучей света Апекса не смогли проникнуть сквозь покрытое сплошными облаками небо. Их место заняли тусклые уличные фонари, слабо разгоняющие мрак, но через час даже они должны были отключиться.

Руголо дошел до конца проулка и увидел, что он разделяется на два направления. Он грязно выругался — навигатор был потерян.

Затем откуда-то справа, на уходящей во тьму дорожке между домами, он услышал сдавленный вскрик. Руголо поколебался, разрываясь между необходимостью и осторожностью. Вытащив крошечный пластиковый пистолет из тонкой кобуры, спрятанной за поясом под одеждой — ношение любого оружия было незаконным в Гендове — он двинулся вперед, стараясь держаться ближе к одной из стен.

Впереди под слабым янтарным светом уличного фонаря боролись четыре фигуры. Одним из них был молодой человек, назвавший себя Пелором Каллиденом. С его лба была сорвана синтетическая кожа, обнажая третий глаз навигатора, варп-глаз. Трое нападавших, к удивлению Руголо, оказались гендованцами. Как и Каллиден, все они были молодыми людьми. Вероятно, они считали свою одежду вызывающей и даже противозаконной — на их мрачной, обычной черной одежде было одно или два крошечных пятна приглушенного, красновато-коричневого или темно-синего цвета. Неудивительно, что такие «бунтари» держались самых темных переулков.

Двое держали Каллидена за руки, а третий кричал ему в лицо.

— Смотрите! Это он! Мы так и думали — мы за тобой наблюдали!

— Нет… — простонал Каллиден.

— Да! И теперь ты доставишь нас в Око!

— Давайте вытащим его отсюда.

Насколько мог судить Руголо, хулиганы были безоружны. Он спокойно вышел под свет лампы, спрятав в ладонь крохотный пистолет.

— Что тут происходит? Я думал, что граждане Апекса V идеальные джентльмены. Вижу, ошибался. И теперь давайте дождемся прокторов.

Каллиден, которого перестали держать под руки, упал, а его похитители уставились на Руголо. Они могли прятать оружие, поэтому торговец решил не рисковать. Он поднял правую руку и дважды выстрелил из пластикового пистолета. Первая пуля попала молодому человеку, оскорблявшему Каллидена, в грудь. Другая ударила в живот одного из державших навигатора. Глаза обоих выпучились от боли и шока, отброшенные назад, они рухнули.

Руголо отступил чуть в сторону, меняя линию огня, чтобы выстрелом в третьего преступника не задеть Каллидена, но в этом уже не было необходимости, тот бросился бежать во тьму.

Каллиден чуть пришёл в себя. Его трясло.

— Спасибо… вам! — выдохнул он.

Руголо с интересом посмотрел на варп-глаз молодого звездоплавателя, видневшийся в середине лба. Зрачок был довольно большим и темным, почти пурпурным, с мягким блеском. По нему была видна его молодость и тот факт, что им мало пользовались. Чем старше и опытнее навигатор, тем больше увеличивался зрачок. За годы, проведенные в космосе, Руголо видел навигаторов, у которых в третьем глазе белый цвет исчез совсем. По общему мнению, находиться рядом с такими навигаторами было опасно: они могли убить человека одним взглядом.

Точно так же третий глаз Каллидена производил на Руголо то же впечатление, что и варп-глаза всех звездопроходцев: инопланетный, немигающий взгляд. Это совсем не походило на естественный орган, скорее на что-то искусственное, приживленное.

— Не навигатор, да? — насмешливо спросил он.

Молодой человек виновато приложил руку к третьему глазу, ощупывая порванную синтетическую кожу. Затем он полез в карман за платком, который поспешно завязал, прикрыв лоб.

— Я сказал правду! — пробормотал Каллиден дрожащим голосом. — Я не навигатор!

— Вот зачем продолжать лгать, отвергая очевидное?

— Я не навигатор!

Руголо цинично усмехнулся.

— Конечно, нет. Ты только под него замаскировался. А потом замаскировал маскировку. Давай, нам лучше двигаться. Скоро комендантский час.

Каллиден в ужасе уставился на два распростертых тела.

— А что насчет них?

— Что насчет них?

— Вы убили их! Разве они это заслужили?

— О, да всё они заслужили! Но они не мертвы. — Руголо разжал правую ладонь и показал маленький пистолет, аккуратно уложенный в ладони. — Он стреляет низкоскоростными тупоконечными пулями. Они убьют человека только в случае, если ему не повезет. Пули не повреждают кожу, они просто впрыскивают через нее нейтрализующий препарат. Эти головорезы проснутся примерно через двадцать часов с множеством внутренних ушибов. Возможно, они даже смогут снова встать через пару недель.

— Терпеть не могу насилие!

— Тем не менее тебе его причинили, навигатор.

— Я не...

— Знаю, знаю, ты не навигатор.

Каллиден посмотрел на крошечный пистолет.

— Почему ты вообще вооружен? Оружие здесь запрещено. С ним не выйти из космопорта.

Руголо восхищался наивностью молодого человека.

— Он сделан из пластика. Детекторы космодрома его не видят.

Он сунул пистолет обратно в кобуру и кивнул, направляясь обратно на главную улицу. Улицы пустели и в тусклом свете уже казались безлюдными.

— Чего от тебя хотели эти парни? — спросил он у Каллидена.

— Как и вы, они думают, что я навигатор. Вы знаете о великом варп-шторме? Том, который они называют Оком Ужаса? Здесь ходят слухи, что миры внутри него содержат невероятные сокровища. Некоторым безумцам приходит в голову идея отправиться на поиски этих сокровищ. Они хотели, чтобы я провел их в Око.

Руголо задумчиво посмотрел в небо. В этой части Галактики Око Ужаса, или, на высоком готике, Окуларис Террибус (у него были и другие названия: Водоворот Ада, Циклон Хаоса и тому подобное), был виден невооруженным глазом в виде огромного вихря звезд, как миниатюрная галактика. Он не был уверен, обращено ли это полушарие Апекса V на Око Ужаса днём, и в любом случае ночное небо обычно было закрыто облаками, но идея космической сокровищницы, подвешенной над головой, была интересной.

— Я думал, что невозможно попасть в Око. Из-за варп-шторма.

— Войти туда всегда можно. Вот выбраться оттуда — это совсем другое дело. Хотя это тоже можно сделать. — Голос Каллидена упал до бормотания. — Я должен поблагодарить вас за то, что пришли мне на помощь. А теперь я лучше пойду к себе на квартиру. Не хочу, чтобы меня поймали на улице.

Руголо с удовлетворением отметил, что Каллиден говорил как специалист в навигации.

— Тебе нужно беспокоиться не о прокторах, — сказал он. — Твои добрые приятели, которые только что пытались тебя похитить, несомненно, найдут того, кто знает, где ты живёшь. Ты не можешь вернуться в свою квартиру.

На самом деле Руголо считал маловероятным, что юноше угрожала опасность. Он избавился от гендованцев слишком легко, похоже, они были лишь неопытными любителями. Его главным мотивом было завлечь Каллидена на «Странствующую звезду», где он мог снова попытаться убедить его согласиться стать корабельным навигатором.

Увидев, что испуганный Каллиден колеблется, он добавил: — Тебе действительно лучше пойти со мной.

— Ну, если только до завтра. А потом я поищу корабль, чтобы улететь отсюда.

«Интересно, есть ли у него деньги на билет?» — спросил себя Руголо, искренне надеясь, что нет. Неприкаянный навигатор, казалось, находился в трансе, идя рядом с ним в космопорт. Улицы Гендовы, теперь почти полностью опустевшие, были узкими, дома с высокими скатными крышами, отводившими частый дождь, стояли, тесно прижавшись друг к другу. Город был похож на своих жителей, замкнутый, без света и цвета. Прокторы исчезли, ночью их место заняли обычные стражи правопорядка, арбитраторы. Медленно проехала патрульная машина. Проезжая, она замедлилась, арбитратор в шлеме внимательно рассмотрел пару. Несмотря на разрешенный для передвижения час после наступления темноты, арбитраторы не хотели никого видеть во время своей работы.

Возможно, именно чужеземная одежда спасла их от задержания.

Они прошли через большую арку, обозначавшую пределы города, и дошли до выкованных из железа врат космодрома, распахнувшихся после того, как Руголо показал свои документы охраннику. Прежде чем они смогли попасть на само поле космопорта, им пришлось пройти через сканирующую машину, которая искала запрещённые к проносу предметы. Руголо подмигнул Каллидену — сканеру снова не удалось обнаружить его пластиковое оружие.

Никто из сотрудников космодрома не стал спрашивать данные Каллидена. Бандана и бледный изможденный вид производили впечатление, что он был навигатором Руголо.

В ярком свете башенных фонарей перед ними лежал космодром Гендовы. Это место было похоже на какую-то причудливую гигантскую свалку, усеянную неуклюжими зубчатыми формами, похожими на рушащиеся металлические замки. Это были грузовые и пассажирские суда разных типов. Их витиеватые, причудливые формы не имели смысла с точки зрения аэродинамики — это было не важно, мощь двигателей космических кораблей позволяла вытолкнуть их за пределы атмосферы — замысловатые турели, барочный декор и злобные горгульи были неотъемлемой частью таинственного техноволшебства Империума.

Даже самый большой из стоявших кораблей имел скромные размеры по сравнению с кораблями, летавшими между звездными системами. По-настоящему большие грузовые корабли в любом случае не могли приземляться или переправлять свои грузы на парковочную орбиту и с неё. Но большие корабли вообще не потрудились бы прийти на такую удаленную планету, как Апекс V.

Среди кораблей возвышались еще более высокие мостовые краны — единственный способ доставить товары в трюмы корабля — а дальше, почти вне поля зрения, в темноте, находились ремонтные верфи.

Пар и едко-пахнущие испарения клубились вокруг Руголо и Каллидена, когда они пересекали залитое бетоном поле. Со смесью гордости и смущения Руголо в конце концов указал на свой корабль, «Странствующую звезду».

— Вот он! — объявил он, придавая голосу веселье. — Наконец-то мы дома!

Каллиден нахмурился, критически осматривая грузовой кораблик Руголо. Это была приземистая глыба, затмеваемая почти всеми окружающими кораблями, и определенно очень старая. Корпус с зазубринами и вмятинами, как будто сгнивший от ржавчины, рифленые колонны, закрывающие вентиляционные отверстия двигателя, были потрепаны и помяты. Его линии были ровнее и аэродинамичнее, чем у других кораблей на поле. Такая простота была знаком дешевизны постройки. Морды горгулий на корпусе стерлись от времени и были едва заметны. Задачей изображений была помощь в отражении демонических созданий варпа, но Руголо скептически относился к их эффективности и никогда не удосуживался наносить новые или хотя бы очищать имевшиеся обереги.

«Странствующая звезда» была не выше девяноста футов в высоту. Уроженцу Гендовы эта высота показалась бы огромной — корабль был выше любого здания в городе. Для Руголо и любого другого астронавта корабль был мал. Обычно такого размера делались вооруженные разведывательные катера. Если бы у него был корабль побольше, ему бы жилось куда легче.

Как бы то ни было, из-за небольшого трюма корабля Руголо был вынужден перевозить дорогостоящие товары небольшого объема, что приводило к новым проблемам. Либо ему приходилось покупать такие товары самому, на что у него не всегда были деньги, либо, если это не удавалось, ему приходилось искать торговца, который доверил бы ему их перевозку, что не всегда было легко. Часто ему приходилось перевозить грузы, которые едва покрывали его текущие расходы.

«Как эти проклятые яблоко-персики», — с сожалением напомнил он себе.

По его настоянию они поднялись по корабельному трапу, прошли через шлюзовую камеру и вошли в небольшой трюм, занимавший большую часть корабля, затем по внутреннему трапу поднялись к помещениям экипажа в носовой части судна. Они состояли из кабины навигатора и немного большей каюты.

Каллиден заколебался и задрожал при одном взгляде на клаустрофобно тесную кабину управления. Казалось, он собирался запаниковать, пока Руголо осторожно вводил его внутрь. Из трех электролюменов, которые должны были давать свет, работал только один, с латунным креплением, потускневшим после долгих лет эксплуатации, дававший очень тусклый свет. Потолок был вогнутым, с открытыми рёбрами жёсткости и опорными арками, покрытый свисавшими проводами и трубопроводами. Он был настолько низким, что почти касался их голов. В воздухе стоял затхлый удушливый запах.

Руны и сигилы, окружавшие сиденья двух пилотов, призванные успокаивать, оказали на Каллидена противоположный эффект. Он почувствовал себя полностью отрезанным от мира, как будто они уже были в варпе или — хотя это было бы не так уж плохо — как будто они были на одном из тех странных судов, о которых он слышал, но никогда не видел, которые ныряли на многие мили в глубины океанов или в туннели глубоко под земной корой. Здесь не было даже успокаивающего аромата ладана Министорума, который большинство космических капитанов жгли, чтобы получить благословение Императора.

Руголо давным-давно отдал каюту своему бывшему навигатору Абруту и навсегда перебрался в кабину управления. Поэтому тут царил беспорядок: даже панели управления полетом были завалены всяким хламом, вроде щеток для обуви и кусачек для ногтей. Поддон, лежавший на полу, был местом для сна. Ему удалось даже найти место для небольшого стола и двух стульев с прямой спинкой.

Торговец жестом указал Каллидену на один из них. Покопавшись в шкафу, он достал хрустальный графин и два хрустальных стакана — предметы, которые он держал в стороне от обычной посуды, — и поставил их на стол.

— Будем надеяться, что ни один чокнутый, поклоняющийся Императору фанатик не сможет шпионить за нами здесь! — весело сказал он и налил в бокалы бледно-зеленый ликер местного производства, протянув один Каллидену. Молодой человек осторожно отпил, а Руголо залпом проглотил содержимое своего стакана, затем снова наполнил его.

— А теперь, — сказал он тоном следователя, — скажи мне, почему ты притворяешься, что ты не навигатор.

— Потому что я не он! — сердито возразил Каллиден.

— Не придуривайся, а? И скажи, почему, будучи навигатором, ты не занимаешься своим делом? Должна быть причина. Возможно, у тебя проблемы с твоим домом? Расскажи мне. Я пойму.

Несчастный Пелор Каллиден вздохнул и немного расслабился, съежившись на стуле.

— Я не навигатор, — медленно сказал он, — по той простой причине, что я не умею ориентироваться в варпе.

— Не можешь ориентироваться? — Руголо недоуменно уставился на него. — Не можешь ориентироваться?

Он поджал губы. Мог ли ген навигатора дать сбой в этом молодом человеке? Было ли это обратной мутацией? Ошибкой в генах? Родиться навигатором, но не уметь смотреть в варп? Если так, то неудивительно, что его выгнали из семьи — но нет, этого не могло быть. В этом случае они бы скорее тихо его усыпили, чем выбросили на улицу. Неуправляемый сын дома навигаторов был бы плохой рекламой для всего Навис Нобилите, ветви Империума, которая ревностно охраняла свою репутацию.

— Ты… слеп к варпу? — мягко спросил он.

— Нет, нет, совсем нет. Проблема в том, что я слишком хорошо вижу!

Внезапно свернув с темы, Каллиден откинулся в кресле и довольно наглым тоном спросил, зачем торговцу нужен навигатор и куда делся предыдущий навигатор корабля.

Руголо уклончиво пожал плечами.

— О, он был скучным парнем, который не любил путешествовать. Принял предложение о переходе на другой корабль. По пожизненному договору! — едко сказал он.

Осмотрев дёшево и плохо обставленную, пахнущее плесенью помещение, Каллиден скривил губу и явно не был убежден словами торговца.

Лишь гораздо позже, когда Руголо смог снова и снова подлить ему зеленого ликера, Каллиден рассказал свою историю.

— Это правда, что я опытный навигатор, — признал он впервые. — Но я позор своего дома! У меня отняли лицензию, мне запрещено заниматься проводкой судов через имматериум. Хотя я бы не смог этого делать, даже если бы мне разрешили. — Он взялся за голову руками и некоторое время молчал. Затем он продолжил мрачным голосом. — Обучение навигатора долгое. Дело не только в способности видеть течения варпа. Знание того, как найти путь через них и как использовать их для достижения отдаленного пункта назначения, является одновременно наукой и искусством. К концу обучения мне исполнилось тридцать, что, кстати, для навигатора еще очень мало. Мы живем дольше вас, обычных людей, не имеющих гена навигатора. Я должен был совершить свой первый полноценный полет, а мой учитель присутствовал только в качестве наблюдателя. Это было всего через три дня после... после смерти моей матери. Я был очень близок с ней, и ее смерть сильно на меня повлияла. Выйдя замуж за моего отца, она перестала работать навигатором, поэтому у нее не было большого опыта нахождения в варпе. Во всяком случае, вскоре после того, как мы вошли в варп...

Каллиден снова закрыл лицо руками. Его тон стал мучительным.

— Я увидел её! Я увидел её! Вне корабля, в варпе! Она царапала корпус, пытаясь проникнуть внутрь, умоляя меня помочь ей! Я будто сошел с ума, — бормотал он. — Я бросил управление, вылез из навигационного кресла и попытался добраться до внешнего люка, чтобы открыть его и впустить мать. Экипажу пришлось силой тащить меня обратно. Мой учитель, конечно же, сразу же взял на себя управление кораблем и под арестом отвёз меня обратно в дом. Я был в полном шоке. Там меня осмотрели и признали непригодным для работы навигатором и для управления кораблем. В конце концов, отец позволил мне покинуть дом. С тех пор я бродяжничаю с места на место. Большую часть времени я почти не знаю, где нахожусь. Но с тех самых пор я ни разу не использовал свой варп-глаз. Сама мысль об этом...

Он помолчал.

— Итак, поймите, вы никогда не сможете сделать меня своим навигатором. Это просто невозможно, кроме того, это противоречит законам Империума.

Теперь Руголо понял, с какой заблудшей душой он столкнулся. Бедняга жил в состоянии патологического ужаса, ужаса от мысли о том, какие муки терпит душа его матери.

— Тебе приходило в голову, что горе из-за смерти твоей матери может быть причиной того, что ты, как тебе показалось, увидел? — спросил он настолько мягко, насколько мог. — Ты ведь понимаешь, что это не могла быть твоя мать, не так ли?

— Это то, что все медики пытались мне сказать, — возразил Каллиден. — Но они лгали или были просто дураками. Это была она. Конечно, ее душа, а не тело. Любой, кто знаком с имматериумом, сразу может сказать вам, что такое возможно.

«Очевидно, ничто из того, что я могу сказать, не могло бы освободить Каллидена от его заблуждений», — подумал Руголо. Если, правда, это было заблуждением.

— Но каждый раз, когда ты пассажиром путешествуешь на корабле с одной планеты на другую, ты должен проходить через варп, если только корабль не остается в пределах одной и той же планетной системы, — отметил он. — Как пассажира тебя полет через варп не пугает?

— Нет, — ответил Каллиден после долгой паузы. — Защитные психоэкраны корабля, поле Геллера, это достаточная защита, иначе полет через варп был бы вообще невозможен. Я не думаю об этом больше, чем пассажир океанского корабля думает о глубинах, над которыми он плывет. — Лицо Каллидена приобрело задумчивое выражение. — В схоле Навис Нобилите это описывали как парадокс: материальный объект, движущийся через имматериум… Все происходит милостью святого Бога-Императора! — добавил он с внезапной страстью.

— Ты действительно веришь, что Император — бог? — с любопытством спросил Руголо.

Каллиден, казалось, снова обрел самообладание. И он снова выглядел как ничтожество.

— Конечно верю. А ты?

Руголо издал короткий смешок.

— Только когда рядом проповедник. Вообще эта тема меня не волнует, я об этом не задумываюсь. Насколько я знаю, он мог бы быть Богом, но если я серьезно в это поверю, то мне придется начать верить и во все эти истории о плохих богах. И в демонов. Я не верю в демонов. По крайней мере, я о них не знаю.

— Да, — сухо сказал Каллиден, — я понял, что вы не веруете, просто взглянув на состояние внешнего корпуса вашего корабля. Советую очистить защитные образы и обереги и снова освятить их. Они были нанесены не зря, что бы вы ни думали. Что касается Императора, — продолжил он, — он определенно является Богом. Любой навигатор может сказать вам это, даже такой, как я, лишенный лицензии.

Руголо решил, что пора сменить тему. Он задумчиво подергал бородку, вспоминая, что Каллиден сказал об Оке Ужаса. Никто никогда не говорил ему, что на этом можно заработать. В основном репутацией этого региона было место обитания демонов. Руголо действительно не верил в демонов, как он и сказал. К тому же он не мог серьезно относиться к рассказам о невероятных торговых возможностях в том регионе. Несомненно, внутри Ока были обитаемые миры, недоступные для Империума из-за варп-шторма, но, скорее всего, они были примитивными и нищими.

Но с другой стороны...

— Эти молодые подонки, от которых я тебя спас, — небрежно заметил он, — я был удивлен, обнаружив таких откровенных преступников в таком строго контролируемом городе, как Гендова.

— Апекс V не всегда был таким. Он стал жёстко контролироваться с тех пор, как тут воцарился нынешний владыка. Здесь кое-где ещё сохранилась преступность, хотя в основном они стали тише воды и ниже травы.

— То, что ты сказал об Оке Ужаса — это правда?

Каллиден настороженно посмотрел на него.

— Сдаётся, вы мало знаете об этом регионе, — прокомментировал он. — Вы не очень долго пробыли в сегментуме Обскурус? Если на то пошло, как давно вы стали свободным торговцем?

К этому времени Мейнард Руголо был уже довольно пьян. Ночь была уже поздней, он наполовину допил вторую бутылку «мастеза», густого зеленого ликера, который ему явно нравился. Он икнул, выпрямился и заговорил со всем достоинством, которое только мог создать.

— Я не «свободный торговец». Я вольный торговец.

Каллиден моргнул, затем запрокинул голову и громко засмеялся.

— Вы вольный торговец? — пробормотал он. — Кажется, я не единственный, кто путешествует скрытно. А где тогда ваш флот? Ваша личная армия? Ваши специалисты и техники? Если вам нужен навигатор, почему бы вам не пойти прямо к владыке этой планеты с вашим патентом и не потребовать, чтобы он предоставил вам навигатора?

Для скептицизма Каллидена были веские причины. Вольные торговцы считались высокопоставленными людьми, имевшими видное положение в Адептус Терра, и располагали значительными ресурсами. Они находились вне юрисдикции Экклезиархии. Обычно они действовали на границах Империума или за их пределами, исследуя, торгуя, сражаясь, вступая в контакт с неизвестными инопланетными расами. Они были законом сами для себя. Короче говоря, они совершенно не походили на блефующего, но, очевидно, неудачного обычного торговца, сидевшего здесь.

— Интересно, а вы вообще свободный торговец? — продолжал Каллиден, проворачивая нож в ране. — Если мое предположение верно, вы безлицензионный капер, зарабатывающий себе на жизнь, как десятки тысяч других, покупая и продавая все, что угодно и где угодно.

— Ты так думаешь, да?

Разгневанный тем, что в его слово усомнились, Руголо вскочил на ноги и нетвердо зашагал к деревянному сундуку, привинченному к палубе. Распахнув крышку, он начал рыться внутри. Странные вещи — предметы одежды, безделушки, различные мелкие инструменты — летали через каюту, пока он яростно копался в сундуке, ища что-то. Найдя, он достал пергаментный свиток, перевязанный шелковыми шнурами, который швырнул в своего обвинителя.

— Вот мой патент!

Каллиден поднял упавший на пол свиток, развязал шелковые узлы и, развернув, внимательно его изучил. Это был действительно впечатляющий документ, написанный вручную чернилами трех цветов: золотого, серебряного и пурпурного. Надпись была выполнена в старинном элегантном стиле. Если предположить, что это не подделка, то это действительно был патент, лицензионный документ вольного торговца, изобилующий десятками положений о расширенных правах и возможностях.

Была только одна ошибка. Каллиден взглянул на Руголо, затем снова на свиток.

— Этот документ выдан не вам. Он выдан на имя Хансарда Руголо. Ты сказал мне, что тебя зовут Мейнард. Кроме того, патент датирован пятьюдесятью годами ранее, когда, я полагаю, ТЫ ещё не родился.

Руголо глубоко вздохнул и кивнул, опустив глаза.

— Ну, иногда это срабатывает.

— Так кто такой Хансард Руголо?

— Мой отец, — устало сказал Руголо. — Он был вольным торговцем. Впечатляющий мужчина. Мальчиком я сопровождал его в экспедициях. Это была прекрасная жизнь! Я был молод, когда его убили в одной из экспедиций, к тому времени я уже привык к такой жизни и не хотел терять ее. И… Я попытался занять его место. Стал самозванцем, выдавая себя за него каждый раз, когда общался с Администратумом. Какое-то время это срабатывало. Бывшие сотрудники моего отца какое-то время работали на меня из верности к его имени. Но у меня не было его чутья. Дела пошли наперекосяк, и через несколько лет все наши люди исчезли, забрав с собой большую часть кораблей, чтобы заняться, в основном, пиратством. В конце концов, у меня остался только один корабль с четырьмя членами экипажа, и они тоже хотели уйти. Корабль был слишком большим, чтобы я мог справиться с ним в одиночку. Так что я выменял его на «Странствующую звезду». — Руголо вызывающе ухмыльнулся. — Итак, как ты понимаешь, я был в некотором роде вольным торговцем, точнее, да, им был мой отец. Некоторые патенты наследственны, не так ли? Почему в моём случае не должно быть этого? Насколько мне известно, патент никогда не отменялся — о смерти моего отца не сообщалось — так что, насколько мне известно, я все ещё являюсь вольным торговцем.

— Тогда все как я и думал, — мягко сказал Каллиден. — Ты работаешь вообще без лицензии.

Руголо надул щеки.

— Ну, это всего лишь твоя точка зрения.

Каллиден недоумевал, почему Руголо не совершил обмана серьёзней, взяв имя своего отца и, возможно, состарив свой облик. Потом он понял, что Мейнард был слишком свободолюбив, чтобы позволить загнать себя в такие рамки. Он не был похож на вольного торговца. Риск его разоблачения был бы слишком велик, и в этом случае у него не было бы выхода.

— Похоже, мы оба — пара мошенников, — сказал Руголо. Он выпил последний глоток «мастеза». — Давай поспим.

Бывший навигатор должен был поставить его на ноги, чтобы Руголо показал ему каюту и указал на кровать. Затем Руголо пробрался в кабину пилота и рухнул на свой поддон.

Проснувшись, Руголо приподнял голову и затуманенным взглядом уставился на экран внешнего обзора, который оставил вчера включенным. Огни космодрома смешивались со слабым светом темного беззвездного неба. Затем, совершенно неожиданно, сквозь словно покрытый сажей густой облачный покров пробились полосы света. Светало.

Руголо заставил себя подняться. Болела голова. Шатаясь, он подошел к ящику, открыл его и вытащил изодранный фолиант, переплетенный в пятнистую кожу какого-то безымянного животного. Это был сборник древних молитв и заклинаний. Он торопливо перелистывал страницы, пока не дошел до широко используемого ритуала лечения похмелья, бормоча себе под нос древние слова, хотя, в принципе, он и так знал их почти наизусть.

А вот примечание совсем вылетело у него из головы. «Использовать вместе со змеиным маслом Сатурна!» Бросив гримуар обратно в ящик, он, спотыкаясь, подошел к шкафу и нащупал склянку. Скривив лицо, он проглотил один-единственный глоток сиропа с тошнотворным привкусом. Было ли это результатом заклинания, или змеиного масла, или того и другого, но ему действительно полегчало, похмелье отступило. Он плеснул водой на лицо и провел пальцами по волосам.

С Каллиденом надо было что-то делать… Должен был быть способ вернуть его к работе!

Он собирался найти что-нибудь поесть, когда заметил в космопорту движение, которое теперь было хорошо заметно — день на Апексе V наступал с той же быстротой, с которой уходил. Так было на всех мирах этой системы из-за малых размеров солнца Апекса. Кованые ворота космопорта были открыты, и группа людей в черных шляпах целенаправленно шла через них, направляясь к «Странствующей звезде». Увеличив изображение, Руголо сразу узнал одного из них. Торговец Тустог, должно быть, действительно встал очень рано и поспешил на улицу в ту самую секунду, когда это было разрешено. А с собой он явно вёл судебных приставов, тоже вставших ни свет ни заря, один из них держал под мышкой пачку документов.

Они пришли отнять у него корабль!

— Клянусь Императором! — Руголо затравленно огляделся. Затем бросился в кресло пилота и начал процедуру предпусковой проверки, щёлкая переключателями и переводя взгляд с руны на руну и с экрана на экран почти в панике.

Миллионы адов, на это не было времени! Он должен уходить немедленно! Руголо прекратил проверку. К счастью, он потратил последние деньги на топливо для корабельных двигателей. Торговец подал на них питание. Еще до того, как это стало безопасно, он открыл каналы дюз, не сводя глаз с экрана внешнего обзора. То, что сначала выглядело как пар, поднимавшийся из вентиляционных отверстий в основании корабля, быстро стало сиять люминесцентным светом, когда раскалилось добела. Тустог и его спутники бросились врассыпную в поисках укрытий.

«Странствующая звезда» с грохотом взлетела, подрагивая в воздухе из-за трясущихся рук Руголо, вцепившегося в рычаги управления, и стала ускоряться.

Через несколько минут корабль оказался вне атмосферы планеты. Звезда Апекс, маленькая, белая и яркая, сияла в темноте, на фоне других звёзд. Когда его взгляд сместился в сторону, Руголо смог разглядеть диффузную туманность, большое нечеткое яркое пятно: Око Ужаса. Он на мгновение уставился на него, вспоминая различные легенды, которые о нём слышал. Потом он задумался, что же теперь делать дальше. Ему еще нужно было выходить на дальнюю орбиту Апекса V, хотя шансы на то, что его будут преследовать, были минимальны — конечно же, силы обороны планеты не будут мобилизованы по желанию местного торговца Тустога!

Руголо вёл корабль параболическим курсом, который, если его не скорректировать, заставил бы его снова сесть на поверхность. А он больше никогда не сможет приземлиться на Апексе V, теперь здесь его ждал немедленный арест. Но это была единственная обитаемая планета во всей системе Апекса. Системе, которую он не мог покинуть, потому что у него не было варп-навигатора. Или был?

Он позволил «Странствующей звезде» приблизиться к апогею своей траектории. Медленно, но верно, он нашёл решение.

Было время, когда Руголо работал без навигатора. Тогда он торговал между тремя обитаемыми планетами в одной звездной системе. В навигаторе не было необходимости, если не было нужды в переходе из одной звездной системы в другую.

Фактически, невозможно было вообще перейти в варп, если не выйти за пределы «варп-острова» звезды, сферы диаметром в несколько десятков миллионов миль, в зависимости от размера звезды. Так что он привык к пилотированию в реальном космосе. На самом деле это было легко. Все вычисления производили когитаторы корабля. Все, что нужно было сделать — ввести координаты пункта назначения и внести некоторые коррективы к концу полета. Плюс посадка и взлет, конечно. В данном случае это была сама простота. Ему нужно было отойти на определенное расстояние от Апекса V. Расстояние небольшое, Апекс был маленькой звездой.

Руголо принялся за работу, выбрав направление наугад, лишь бы в сторону от звезды, и включил двигатель реального космоса. «Странствующая звезда» устремилась прочь от Апекса V.

Он встал, прошёл к каюте и осторожно заглянул внутрь. Каллиден все еще спал. Даже взлёт его не разбудил.

«Спасибо, без сомнения, старому доброму ликеру — мистеру Мастес», — с удовлетворением подумал Руголо.

Чувствуя усталость, он лег и задремал. Проснулся Руголо через три часа. Двигатель реального космоса выключился. Корабль вышел на дальнюю орбиту вокруг Апекса. Дверь кабины осторожно открылась. Каллиден прокрался внутрь, оглядываясь вокруг, его лицо стало еще бледнее, чем раньше. Взгляд навигатора упал на экран внешнего обзора, на котором был виден один звездный фон. Он выглядел сначала озадаченным, затем встревоженным.

— Где мы?

— Примерно в двадцати миллионах миль от Апекса.

— Почему? — завизжал Каллиден. — Да что ты творишь?

Во время разговора Руголо переместился со своего поддона к панели управления. Уверенно улыбнувшись Каллидену, он потянулся через сиденье пилота, схватился за рычажок с правой стороны панели и потянул его вниз.

Они оба почувствовали, как тянет внизу живота. Звёзды на обзорном экране исчезли. Осталась только кружащаяся серость разных оттенков. Внешние сканеры не находили ничего, на чем можно было бы сосредоточиться. «Странствующая звезда» перешла в варп-пространство. Раздался воющий звук, когда заработавший варп-двигатель начал перемещать грузовой корабль в имматериуме.

Руголо пригласительно указал Каллидену на место пилота и выпустил кокон навигатора. Кокон вздулся в странную форму, в ожидании своего обитателя. Каллиден казался парализованным, бессмысленно пялясь в пустоту.

— Прекрати! Вытащи нас из варпа!

— Сейчас уже слишком поздно, — заметил Руголо. — Мы в пути. Только боги знают, где мы выйдем. В световых годах отсюда. Может быть, прямо в центре Ока. Мы безнадежно потеряны без навигатора.

— Выведи нас из варпа! — Каллиден бросился к пульту управления и потянулся к тумблеру варп-перехода. Руголо перехватил его руку. Двое мужчин недолго боролись, но худощавый молодой навигатор не мог одолеть крепкого торговца. Вскоре Руголо уже сидел на нём сверху.

— Выбор за тобой! — крикнул он. — Мы умрем, если ты не будешь делать свою работу!

Он медленно встал с Каллидена, позволив молодому человеку подняться на ноги. Оба уставились друг на друга.

Затем Каллиден снова посмотрел на вращавшееся изображение на экране. Он начал истерически кричать высоким голосом, закрыв глаза и заткнув уши руками, чтобы не слышать ругавшегося на него Руголо.

Терпение торговца лопнуло. Он схватил Каллидена, сорвал с него бандану и толкнул его к креслу пилота с открытым коконом.

— Навигатор! Посмотри в варп, иначе мы погибнем!

Каллиден перестал кричать и начал рыдать.

— Смотри в варп, — повторил Руголо, на этот раз твердым, настойчивым голосом. Он почувствовал, как тело молодого человека напряглось под его пальцами.

Стоя словно в трансе, Пелор Каллиден призвал свою психическую энергию, направил ее в свой третий глаз — и посмотрел. Он смотрел не на внешний экран, ему это было не нужно. Для его варп-взора реального мира не существовало. Он смотрел сквозь корпус корабля прямо в море небытия, сквозь которое «Странствующая звезда» неслась подобно призраку. Того, что он видел, Руголо не знал. Каждый навигатор видел варп по-своему, так как его мозг выстраивал смысловые формы из того, что, по сути, было бессмысленным.

— Мы заблудились, — пробормотал он. — Мы идём без управления.

— Очень хорошо. Это то, за что я заплачу тебе. Возьми на себя управление.

— Не могу, — простонал Каллиден.

Тем не менее он подошёл к креслу навигатора. Подойдя, протянул руку, отворачивая кокон навигатора.

— Я не хочу туда, — пробормотал он. — В коконе я чувствую себя в ловушке.

Руголо промолчал. Кокон был амортизатором, защищающим носителя. Навигаторы иногда начинали метаться из-за того, что они видели в варпе, но, если Каллиден хотел обойтись без этого, это было его дело.

Руки Каллидена дрожали, когда он потянулся к штурвалам управления кораблем. Руголо надеялся, что он действительно знает, что делает. Он не был уверен, что Каллидена изгнали из дома навигаторов только из-за психической нестабильности — от мог быть некомпетентен в навигации. Торговец стоял рядом, склонившись над дрожащим молодым человеком. На плате управления была установлена плоская пластина, на которой мерцали разные символы, когда корабль двигался через варп. Только навигаторы могли читать такую табличку. Каллиден, однако, даже не взглянул на нее. А вот это было редкостью — навигатор, полагающийся только на свое варп-видение!

Каллиден смотрел не только вперёд, но и по сторонам, вверх и вниз. Внезапно он издал пронзительный крик и вскочил на ноги, указывая на стену капитанского мостика, его лицо исказилось.

— МАМА!

Руголо посмотрел туда. Он ничего не видел.

— Она там! Мама! Мама! Мы должны ей помочь!

Каллиден обрёл силу сумасшедшего, когда сражался с Руголо в попытке добраться до люка. Руголо не знал, что произойдет, если на корабле открыть внешние люки, находясь в варпе. Это была настолько безумная идея, что он никогда раньше даже буквально не задумывался об этом. Но выяснять это он не собирался. На мгновение Каллиден вырвался из его хватки. Вместо того, чтобы бежать за ним, торговец подскочил к пульту управления и сдвинул рычаг варп-прыжка. С затихающим стоном варп-двигателя корабль выпал из имматериума.

Может быть, это было вызвано неприятными ощущениями в животе, сопровождавшими такой переход, но Каллиден остановился как вкопанный. Он обернулся.

— Она ушла.

— Ее там никогда не было.

— Она была. Я ее видел.

— Твоя мать умерла. Ты просто заблуждаешься.

— Я? Нет, ты не понимаешь… — Каллиден выглядел сбитым с толку. — Где мы?

— Ты навигатор, — сказал Руголо. — Ты мне скажи.

Словно во сне, Каллиден подошел к пульту управления и изучил экраны, сравнивая диаграммы с видимыми звездами. Он печально покачал головой

— Мы стоим в открытом космосе. В пустоте. В нескольких световых годах отовсюду.

— Конечно. Мы ослепли. Нам повезло, что мы не врезались в один из тех астероидов, которые дрейфуют между звездами. Тебе придется вытащить нас отсюда.

— Но я не могу.

— Хорошо, мы просто будем стоять здесь, пока не кончится воздух.

Каллиден закрыл лицо руками.

— Это была она, знаете ли, — обвиняюще сказал он после долгого молчания.

— Откуда ты это знаешь? Ты не в состоянии судить. Скорее всего, это было ментальное заблуждение. Или, возможно, это было что-то реальное, но совсем не твоя мать. Возможно, это был один из тех демонов, о которых ты говорил. Демон заставляет тебя думать, что это она.

Руголо ни на мгновение не верил своим словам — демонов не существовало ни в варпе, ни где-либо еще, — но он был готов сказать что угодно, если это поможет вывести Каллидена из его состояния. И судя по всему, навигатор серьезно отнесся к его словам. Он хмурился.

— Демон… Я не думал об этом…

— Да, и чем больше ты думаешь, что это твоя мать, тем слабее ты будешь перед демоном. Он проникает в твой разум и манипулирует твоими эмоциями. — Руголо подождал, пока его слова будут осмысленны навигатором, а затем добавил: — Давай, пусть под нами окажется какая-нибудь планета!

Со страдальческим выражением лица Каллиден стиснул кулаки. Он медленно сел за пульт управления, осторожно снял с него щетку для обуви Руголо, кусачки для ногтей и кучку мятой, грязной одежды, а затем сел, изучая панель, неуверенно проводя руками над приборами.

Руголо отошёл в заднюю часть рубки, подальше от Каллидена. Теперь тот сам должен был преодолеть свою слабость.

Каллиден смог взять над собой контроль. Его руки потянулись к панели управления, он снова воспользовался варп-видением. У Руголо опять что-то дёрнулось внизу живота, как при падении на скоростном лифте — корабль вернулся в варп.

Каждый навигатор видел варп по-своему. Кому-то он напоминал бескрайний зеленый пейзаж, обозначенный лугами и лесами, усеянный озерами, а кое-где — высокими дворцами. Другой мог увидеть нагромождение стальных балок, похожее на бесконечный трехмерный город. Третьи видели иерархии Небес и Ада, наполненные извращёнными обитателями. Однако для большинства навигаторов варп казался кошмарной пляской безумных цветов и абстрактных форм, не обязательно в трёх измерениях — иногда только в двух, иногда в четырех, пяти или шести. Но всегда были две постоянные особенности. Первая заключалась в том, что все постоянно двигалось, колебалось, закручивалось в ответ на прохождение токов варпа. А второй был Астрономикон, чистый белый свет психической силы Императора, который исходил из одного места, светил как маяк в отдалении и пронизывал всё нематериальное.

Пелор Каллиден видел варп как пышные тропические джунгли. У них не было ни земли, ни неба, ни каких-либо границ. Под его управлением корабль отталкивал пышную листву, пробираясь между огромными стволами, ветвями и спутывающимися лианами. Эти видимые им джунгли были населены. Злобные лица странных животных, людей и существ, что могли быть демонами, смотрели на него из мясистых лепестков сочных орхидей, пока «Странствующая звезда» величественно пролетала мимо них. Ничто из видимого не могло закрыть свет Астрономикона. Это было похоже на постоянное свечение, которое просачивалось сквозь всё, открывая свой источник, божественный свет, бывший источником глубокой веры каждого звездопроходца.

Мейнард Руголо, конечно, ничего этого не знал. Он видел только, что Пелор Каллиден смотрел, словно находясь в трансе, и что его руки искусно двигали рычаги и тумблеры рулевого управления. Внезапно Каллиден заговорил, но на этот раз остался в кресле пилота.

— Она снова там.

— Это не она, Пелор.

— Она там. Она хочет войти.

— Не обращай на это внимания. Это вовсе не она.

— Она умоляет меня. Она говорит, что я могу спасти ее, если действительно захочу.

— Это демон, который хочет, чтобы ты отключил защитные экраны, чтобы прорваться на корабль и погубить наши души в варпе.

Чувствуя, что они окажутся в смертельной опасности, если Каллиден снова потеряет самообладание, Руголо старался говорить как можно убедительнее, стараясь даже сам поверить в собственное изобретение. Он увидел, как тело навигатора напряглось, когда он боролся с собой. Каллиден заговорил снова, его голос прерывался рыданиями.

— Ее снесло с корпуса. Она отстает, протягивает руки и умоляет меня…

— Продолжай бороться!

На этот раз Каллиден повиновался, хотя по его лицу текли слезы. Он искал клочок тьмы. В варпе для него это всегда означало местоположение звезды. Время шло. Редко было возможно предсказать, сколько времени займет путешествие сквозь варп. Это зависело от того, насколько быстрыми были потоки имматериума, а также от навыков и опыта навигатора, который их использовал. Каллиден, как признал Руголо, не имел опыта. Торговец сел на свой стул с прямой спинкой и молчал.

Наконец Каллиден заговорил.

— Хорошо, мы где-то в звездной системе. Ты хочешь выйти в реальность?

— Можно.

Каллиден передвинул рычажок. Произошел рывок, варп-двигатель замолчал. На главном экране появились звезды, отличавшиеся от прежних. И космическая туманность, мрачный водоворот света и тьмы, слабо видимый на небе Апекса V, выглядел теперь намного больше и ярче.

Повернувшись в кресле к своему похитителю, Каллиден сказал: — Итак, я оказал вам требуемую услугу.

— Это я оказал тебе услугу, — возразил Руголо. — Вылечил тебя от твоей фобии. Не хочешь меня поблагодарить?

— Благодарить за что? За то, что заставил меня бросить маму?

Руголо снисходительно махнул рукой.

— Ты все ещё переживаешь об этом? — парировал он. — Я тебе объяснил! Это была не твоя мать. Это был демон варпа или что-то еще в твоей голове. Забудь об этом.

Лицо Каллидена выглядело обеспокоенным.

— Возможно, вы правы. Но я все ещё верю, что это была моя мама, даже если она ушла навсегда, теперь, когда я ее покинул. Вы понимаете, что это значит? Когда мы умираем, мы все попадаем в варп.

Он вздрогнул и следующие слова сказал вымученным тоном.

— Какой смысл жизни, если нас ждёт вот это в конце?

— Ты справишься, — нетерпеливо сказал ему Руголо. — Поймёшь, что я прав. Кстати, где мы?

— По ближайшей звезде, которую я смог найти. — Каллиден взглянул на инструменты позади него. — Мы ближе к Оку, чем раньше. Фактически, на самом краю. В этой системе пятнадцать планет, одна из которых населена, но население немногочисленно. Номинально числится в Империуме, но планетарного командующего нет. Мир называется Калигула. Пограничный мир.

— Звучит интересно. Отведи нас туда.

Каллиден послушно повернулся к пульту управления. Про себя Руголо улыбнулся. Он нашел навигатора.

Каллиден взял курс. С кашлем и ревом ожил двигатель реального пространства. Они устремились к планете Калигула.

Часть четвертая

СТРАННЫЕ ТОВАРЫ

Их посадка на Калигулу, пятую планету звезды, имеющей только номер в имперских картах, была необычной для любого, кто разбирался в жизни Империума. Никаких свидетельств планетарной обороны не было. Через коммуникатор не прозвучал голос, требующий опознания или запрашивающий их право на посещение, или предупреждающий о том, что на корабль уже нацелено лазерное орудие. Не было даже трансляции обращения местного имперского командующего — действительно странное упущение. Казалось, что мир внизу, с его сияющими белыми облаками, греющимися в свете его яркого солнца, был девственным и нетронутым человеком.

Это было не так, хотя планета была далеко не густонаселенной. Только когда Пелор Каллиден ввёл «Странствующую звезду» в атмосферу, обнаружилось несколько поселений среднего размера.

— Найди самый большой, — сказал Руголо.

Они приземлились возле полузаброшенного городка на берегу ярящегося штормом океана. Тут даже не было космодрома, было только большое холмистое поле голой земли, выжженное и оплавленное двигателями когда-то приземлявшихся и взлетавших кораблей. Некоторые из них сейчас лежали на поле, разбитые и поврежденные, или стояли накренившись, прижав свои опорные стойки к земле. Были и такие, которые явно никогда больше не взлетят, не подлежа ремонту — перевернутые на бок, полуразломанные, оттащенные в сторону от поля и оставленные гнить. Каллиден ухмыльнулся, увидев это.

— Многие пилоты привыкли садиться на пласталь или, по крайней мере, на скалобетон, — сказал он. — А это поле даже не выровнено. Это как приземлиться на склоне холма. Похоже, некоторые люди забыли, как это делать.

— Или они садились пьяными, — пробормотал Руголо. Он с сожалением вспомнил случай, когда ему тоже пришлось сажать свой корабль на неровную поверхность, и он чуть не разбился.

Тут не было ни таможни, ни каких-либо административных зданий, только грунтовая дорога, ведущая в город. Каллиден вздохнул и покачал головой.

— Им что, все равно, кто сюда прилетает?

— Очевидно, да. Как раз то место, которое мне нравится! Пойдем наружу и посмотрим.

Они спустились к главному люку, который Руголо по выходу закрыл, тщательно проверив замки. Здесь не было охраны, а значит, и защиты от воров или, что еще хуже, от угонщиков. Затем он спустился по выдвинутому корабельному трапу и присоединился к Каллидену на земле.

Навигатор с ужасом смотрел, как торговец собрался уходить.

— Нет-нет, клянусь всем, что свято! Ты должен сделать больше!

Он чуть не оттолкнул своего товарища в спешке, дотянувшись до рунической пластины у подножия корабля и положив правую ладонь на инкрустированный защитный знак. Закрыв глаза, он произнес защитную литанию, пока Руголо стоял рядом с циничной улыбкой. Завершив обряд, навигатор со вздохом повернулся к нему.

— Неудивительно, что ты такой неудачник! Ты не делаешь вообще ничего, чтобы удача повернулась к тебе лицом.

Руголо пожал плечами.

Они огляделись. Небо было светло-голубым, с прожилками белых облаков на большой высоте. Воздух был теплым, приятным и пах смолой. Дул легкий ветерок. В этом месте «Странствующая звезда» не выглядела неуместно. Многие корабли вокруг имели вид, как будто они были собраны из частей других кораблей, скрепленных болтами — что, вполне возможно, так и было. То, что на кораблях Империума было традиционным декоративным убранством, было разрушено и искажено, горгульи-охранители в некоторых случаях вообще отсутствовали. В целом, мир определенно производил впечатление самого края Империума. Границы. И все же он находился глубоко внутри сегментума Обскурус, одного из пяти сегментумов-майорис, на которые был разделен Империум. Око Ужаса имело свои границы.

Взгляд Руголо случайно остановился на корабле у самой границы поля, не похожем ни на один другой из тех, что он когда-либо видел. Первым удивлением был его цвет — не вытертый до металла или тусклый серо-черный, как у любого имперского корабля, путешествующего в космосе, а жемчужно-белый, переливающийся разными мерцающими оттенками. Как будто корабль прошел сквозь радугу и облился ее красками. Трудно было понять, как такое покрытие выдерживает суровые условия космоса. Второй удивительной особенностью была его форма, без применения болтовых соединений и заклёпок, как у любого другого нормального космического корабля. Он был гладким, словно отлитым в форму, и каким-то… удлиненным, чем-то напоминал изящную птицу, готовую взлететь.

Проследив за его взглядом, Каллиден напрягся.

— Это не может быть корабль Империума! Это должно быть… инопланетянин. Здесь инопланетяне! Мейнард, кажется, нам следует уйти. — сказал он, понизив голос.

Руголо снова улыбнулся. Только что преодолев свой худший страх, сейчас Каллиден был готов снова отправиться в варп, лишь бы не столкнуться с инопланетной формой жизни. Правда, для обычного человека перспектива встречи с инопланетянином была до крайности пугающей. Инопланетные разумные формы жизни — все инопланетяне — считались смертельными врагами человечества.

— Наберись смелости, друг. Я общался с инопланетянами и выжил.

Они повернулись лицом к поселку. Вдали располагалось множество наспех возведенных металлических конструкций и больших палаток, части которых развевались на ветру.

Городок, в который они пришли по единственной грунтовой дороге, действительно состоял из трущоб. Каллидена часто приходилось подгонять, он постоянно останавливался, разглядывая ходивших повсюду жителей, грубых, суровых людей, неприязненно смотревших, одетых в самую разную одежду, с оружием, носимым не в кобурах, а в руках или небрежно засунутым за пояс или в карманы, как будто они были готовы применить его при малейшей возможности. Здесь не было ни следа закона, ни арбитраторов, ни прокторов, никаких правоохранителей вообще. Если даже имперский командующий планеты вообще существовал, он, вероятно, проживал на другой планете и мало интересовался миром без законов, которым он номинально правил. Эта планета была оставлена авантюристам, охотникам, шахтерам-фрилансерам и, возможно, пиратам.

У Руголо были хорошие предчувствия. Он чуял, что найдет здесь дело. Не то чтобы ему было чем торговать, но он был уверен, что что-нибудь придумает.

Каллиден снова замаскировал свой варп-глаз синтетической кожей. Ему по-прежнему не нравилось, если в нём узнавали навигатора. Он нервно ёжился, пока они шли по грязной дороге. Это была не та аккуратная, довольно безопасная Гендова, к которой он успел привыкнуть.

Руголо рассматривал ребристые или гофрированные металлические листы, из которых были собраны лачуги. Некоторые из них, как он увидел, были доставлены из индустриальных миров Империума; это было легко заметить, потому что в Империуме редко штамповались простые изделия из металла — обычно даже простые листы делались с каким-либо изображением — барочными узорами, знаменами, флагами, рельефами адептов в капюшонах, или ужасных чудовищ, или полезными рунами. Тот, кто построил лачуги, не обращал на это никакого внимания. Иногда украшения были перевернуты или развернуты, что вызывало недовольство Каллидена.

Руголо пытался подбодрить его: — Ну, зато мы не видим инопланетян!

Они подошли к месту, где большой навес отбрасывал тень на дорогу. Над ним висел транспарант с надписью: «НАПИТКИ-ДЫМ-ВЕЩЕСТВА».

Это был вход в потрёпанный огромный шатёр, когда-то красного, ныне выцветшего до белизны цвета. Изнутри доносился гул разговоров. Заглянув, Руголо увидел большое пространство размером с небольшой собор Имперского Культа. Часть брезентовой крыши была открыта, чтобы пропускать воздух и солнечный свет. Повсюду стояли столы и стулья. С другой стороны виднелась длинная барная стойка, собранная из пустых ящиков.

Шатер был заполнен мужчинами и женщинами, которые пили, курили разные травы или просто разговаривали. Как и на грязной улице снаружи, люди были одеты так, что большинство было бы немедленно арестовано на других мирах Империума. Мускулистые на вид мужчины в тяжелой, прочной одежде, часто порванной или грязной, вероятно, были старателями или шахтерами. Другие, в основном женщины, носили яркую, даже неприличную одежду, кое-кто был облачен просто в лохмотья.

Руголо тронул своего спутника за руку.

— Похоже, здесь можно узнать много полезной информации.

Они вошли внутрь. В баре Руголо с облегчением понял, что тут принимаются почти любые деньги. Торговец бывал в местах, где тамошние имперские правители совершенно незаконно устанавливали правила, что вся торговля должна вестись на их собственные местные деньги, получая прибыль от обмена валют.

Руголо купил им две кружки водянистого зловонного пива и уселся за свободный стол. Судя по привкусу имбиря, напиток был сделан из какого-то овощного корня. Каллиден с отвращением отпил и начал нервно поигрывать кружкой. Было очевидно, что он боялся компаний вокруг. Свой пластиковый пистолет Руголо оставил на корабле, на этот раз вооружившись серьезней: смертоносным игольным пистолетом и небольшим лазпистолетом. Их он спрятал под камзол, считая целесообразным не держать оружие на виду. Люди часто настораживались, узнавая, что он торговец. Всегда предполагалось, что купец будет вооружен.

— Что мы здесь делаем? — жалобно спросил Каллиден.

— После Апекса V у меня осталось мало денег и нет товаров для торговли. Мне нужно поправить свои дела, заключить какую-нибудь простую разовую сделку, до того, как у меня появятся средства для занятий более регулярной торговлей. А в таких местах иногда попадаются очень ценные вещи по смешной цене.

Во время разговора взгляд Каллидена скользил по залитым мягким солнечным светом лицам посетителей заведения. Внезапно он замер, его челюсть отвисла.

— Что это, клянусь Его мощью? — Он смотрел на фигуру, беспечно опёршуюся на стойку бара, с направленным в зал блестящим лицом. Фигура была выше большинства людей и очень стройна, его голова, яйцевидная сверху, и угловатая снизу, с неподвижным высокомерным выражением на лице, была словно вылеплена искусным скульптором. Фигура была гуманоидной, но не человеческой. И в ней не было органики. Это была машина, созданная инопланетными руками. На загадочном конструкте был закреплён голубой плащ, сам же он поблёскивал жемчужно-серым покрытием.

— Это же робот, — сказал выпучивший глаза Каллиден. Руголо медленно выдохнул. В стоявшем создании не было ничего человеческого.

Каллиден понял, что был прав.

Механические создания Адептус Механикус были неуклюжими, лязгающими вьючными тварями с крохотным интеллектом, которые чаще всего использовались в качестве пушечного мяса. Это же механическое существо было изящным и красивым, и в нем была уверенность в себе.

— Значит, здесь есть инопланетяне, — сказал он дрожащим голосом.

Но Руголо уже вышел из-за стола. Он подошёл к бару, чтобы встать напротив робота. Торговец сразу понял, что корпус робота изготовлен не из металла и не из пластика, а из какого-то другого, блестящего материала. Его охватила дрожь возбуждения. Сколько же может стоить этот робот в более цивилизованных мирах!

Ему пришлось посмотреть на неподвижное лицо конструкта, прежде чем заговорить.

— Чей ты? — сказал он тихим, но требовательным голосом.

После паузы ответ пришел далеким, призрачным голосом, как будто кто-то говорил во сне.

— Кто сможет победить меня, тот будет владеть мной. И никто более.

Это был удивительно разумный ответ, не доступный роботам, сделанным людьми. В человеческом мире машинный разум никогда бы не справился с такой сложной формулировкой.

Торговец вернулся к столу.

— Это инопланетянин, да, — сказал он Каллидену.

— А что это за инопланетянин?

— Не знаю, но… — Руголо тяжело сглотнул, снова оглядываясь вокруг, словно ища их, кем бы они ни были. — Ты когда-нибудь слышал об эльдар?

— Они как-то связаны с орками?

Руголо покачал головой. Для большинства людей инопланетянин был просто орком. Спросите у обычного человека название какой-либо конкретной инопланетной расы, и ответ будет «орки», если вообще будет.

Он начал объяснять тихим, торопливым голосом, время от времени поглядывая на робота.

— Я сам не уверен, существуют они или это только миф, но говорят, что эльдар — древняя чужеродная раса, искусная в создании роботов. Каждый эльдар носит на груди особенный камень, который называется камень души. Когда носитель камня умирает, его память и жизненный опыт, его душа переходят в этот камень.

— Камень души можно поместить в машину или робота, и он оживит их. Таким образом эльдар снова оживает, обычно для того, чтобы сразиться в битве или что-то в этом роде.

Он замер, пытаясь вспомнить.

— Вспомнил. Есть название для таких оживленных камнем души боевых роботов — призрачные стражи. — Он кивнул в сторону фигуры в баре. — Думаю, это может быть призрачный страж.

Каллиден уставился на гуманоидную машину, отвращение исказило его бледное лицо.

— Чужие творения — отвратительны! Этот робот выглядит омерзительно, как и тот корабль на космодроме! Ты только посмотри, насколько это мерзость отличается от святой работы наших техножрецов, осенённых святым светом Императора. Бьюсь об заклад, этим инопланетянам приходится вызывать демонов, чтобы у них хоть что-нибудь заработало!

— Да, конечно, — рассеянно ответил Руголо.

Он был согласен с тем, что и робот, и цветной космический корабль выглядели очень странно, даже зловеще, но он уже несколько раз видел действие инопланетных технологий и был менее склонен относиться к этому вопросу религиозно. И он не очень верил слухам, которые слышал раньше и которые пересказал навигатору.

Робот мог быть призрачным стражем, но не имел ни бронирования, ни вооружения. Кроме того, на нем не было никаких знаков, рисунков или символов, а он слышал, что общество эльдар было искусно разноцветным. В любом случае, что он делал в человеческом мире? Он вспомнил кое-что ещё: душа эльдара в призрачном страже жила сказочным, почти сомнамбулическим существованием. Возможно, он каким-то образом ушёл со своего места, потерялся или был брошен. Он не поверил утверждениям робота об отсутствии владельца. Как он оказался на Калигуле, само по себе было загадкой, но он не мог выжить среди людей, не попав в рабство. Кто-то должен был его контролировать.

В этот момент кто-то бочком подошёл к призрачному стражу, коротко пробормотал ему что-то и встал рядом с видом хозяина, бросив на Руголо единственный вопросительный взгляд. Это был невысокий мужчина средних лет с мягким круглым лицом, морщинистым, словно от частых тревог, и приветливыми голубыми глазами. Его одежда была простой: рубашка вишнёвого цвета, синий камзол и бледно-зеленый берет с козырьком.

Руголо снова встал, чтобы подойти к незнакомцу.

— Вы владелец этой машины? — сказал он вежливо, но тоном человека, привыкшего получать ответы.

Улыбаясь, мужчина покачал головой и указал на дальний конец длинной барной стойки. Там, невидимая до тех пор, пока толпа людей не двинулась с пути, располагалась ещё одна необычная фигура, развалившаяся у стойки точно так же, как своенравный призрачный страж. Уже одно это привлекло к нему внимание Руголо. Роботы были ничем иным, как подражателями, и эльдарская машина, скорее всего, подражала своему хозяину.

Руголо внимательно рассмотрел его. Стоявший был примерно того же роста, что и робот, но на этом сходство заканчивалось. Мужчина был худощав, как палка. Жесткие черные волосы торчали из его узкого черепа, как обожженная пшеница. Его одежда была черной, как волосы, но рваной и помятой, и она облипала его худощавое тело, как будто ее не снимали годами. Странным было и лицо — какой-то дикий взгляд, костлявый нос выступал между желтыми щеками, уши торчали по обе стороны от его головы, как будто их наспех туда приклеили.

Его поведение было ещё более необычным, чем его внешний вид. Казалось, он оскорблял окружающих, хотя они совершенно не обращали на него внимания: быстро и странно жестикулировал, изгибал свое угловатое тело из стороны в сторону, как сумасшедший, которым, возможно, и был. Руголо двинулся к нему сквозь толпу. Подойдя ближе, он услышал в шуме голосов слова этого человека, сказанные резким тоном, как если бы он обращался не к окружающим, а вместо этого вел внутренний монолог.

— Разве я не открыл корни своего желания? Вы, слышите меня, разве вы не видите, что все — простое блюдо и ничто? Нет, потому что тебя не было там, где был я. Вы не видели корней моего желания! Вы не видели… Вы не видели.

Он сделал паузу, чтобы отпить из кружки, которой размахивал правой рукой. Отвар, казалось, просто исчезал в его узком рту и опускался в желудок без намеков на глотание. Он рыгнул, затем продолжил свою бессмысленную тираду.

— Никто не может знать корни моего желания. Никто там не был! Разве это не так, моя дорогая? Расскажи ему о корнях!

Говоря это, он махнул рукой, показывая на молодую женщину, сидящую рядом, положив руки на стол. Она улыбнулась Руголо и облизнула губы.

Увидев её, торговец обомлел. Она производила впечатление соблазнительной дикости. У нее было круглое гладкое лицо, которое при всей своей миловидности напомнило ему какое-то кошкообразное животное. Черные как смоль волосы девушки были зачесаны назад и на стороны. Глаза были зелеными, овальной формы, моргала она редко, словно гипнотизируя. Ее костюм состоял из короткого жакета темно-синего цвета, подчеркивающего ее полную фигуру и гладкие пухлые конечности. Когда она, наклонясь, оперлась на стол, он увидел, насколько полна ее задница, продавившая сиденье.

Он отшатнулся, пораженный. Девушка встала и подошла к нему. Ее движения были гибкими, как у кошки. Улыбаясь, она подняла руку и провела ногтем по его шее. Это действие вызвало у него неописуемое удовольствие. Он обнаружил, что не в состоянии выдержать ее пристальный взгляд, и сделал шаг назад, отстраняясь.

Она заговорила мягким захватывающим контральто: — Меня зовут Эгелика. А тебя?

— Мейнард Руголо, — грубо ответил он. Затем, собравшись, повернулся к высокому, одетому в черное мужчине, лицо которого, если рассмотреть его вблизи, было шелушащимся и покрытым струпьями, как будто он страдал кожным заболеванием.

— Мне сказали, что это твой робот, стоит у стойки бара.

Высокий незнакомец повернулся и посмотрел на Руголо с тревогой.

— Ах, призрачный страж! Мой друг и коллега Квайлер, без сомнения, распространяет информацию, даже не взимая за неё плату! Всегда слишком великодушен, всегда чересчур болтлив!

Значит, это действительно был призрачный страж. Руголо был разочарован тем, что незнакомец знал, что представляет из себя конструкт. Он надеялся приобрести его за ничтожную долю от его реальной стоимости. Но сдаваться сразу он не хотел.

— Я видел подобных несколько раз раньше, — небрежно сказал он. — Как правило, они не очень дорогие. Как слуги они бесполезны. Кроме того, они часто ломаются, и никто в Империуме не знает, как их чинить, они же созданы эльдар. Тем не менее, я знаю, где его могут приобрести из любопытства, и был бы не прочь забрать его у вас.

— Ага! Вы пытаетесь обмануть честного торговца! По корням моего желания! Я должен выжать твои потроха и сделать вино из твоей желчи! Разве он не человек обмана и предательства, моя дорогая Эгелика, мое искупление самых сокровенных желаний?

Зеленые глаза Эгелики смотрели на Руголо, словно пронзая его изумрудным взглядом.

— Он действительно ничто иное, как ложь, козни и манипуляции, мой дорогой Гундрам. Я вижу это в его сознании, как злую карту. Он думает, что мы всего лишь простаки, так как мы далеки от больших городов и миров, где люди роятся, как муравьи. Он думает, что за несколько монет, несколько безделушек, несколько приятных слов он может забрать у нас призрачного стража и все остальные наши, с таким трудом добытые сокровища. По правде говоря, он не смог бы заплатить за призрачного стража, даже если бы он продал всё, что у него есть, а затем добавив и свою душу в придачу. Но ведь его душа — это мелочь, которая стоит меньше камешка на пляже.

Все время, пока она говорила своим чарующим голосом, Эгелика продолжала улыбаться Руголо, как будто она любила его и хотела доставить ему только удовольствие. Сначала Руголо был очарован. Затем он встряхнулся и засмеялся.

— Я вижу, что встретил настоящего знатока себя! — поздравил он и повернулся к Гундраму. — Так вы тоже торговец? — спросил он.

— Мы бы не продали вам призрачного стража, даже если бы вы могли за него заплатить, — сказал ему Гундрам более дружелюбным тоном. — Он заказан дворцом императорского главнокомандующего, чтобы стать одним из его домашних питомцев. Его хобби — иметь экзотических и красивых существ, свободно бродящих по просторным залам дворца. Призрачный страж будет хорошо смотреться среди них.

— Понятно. Признаюсь, мне любопытно узнать, где вы его нашли.

— Я в этом уверен.

Гундрам посмотрел через плечо Руголо с яростью. Развернувшись, торговец увидел, что привлекло его внимание. Трое мужчин стояли рядом с Пелором Каллиденом, окружив его стол, склонившись и что-то говоря ему. У одного из них, крупного мужчины с бычьей шеей, голого по пояс, за ремень был вставлен какой-то тяжёлый пистолет. Двое его товарищей, ростом пониже, выглядели обычными бандитами, Руголо много раз видел таких на бесчисленных планетах. Обычно они зарабатывали на жизнь ворами или наемными убийцами. Каллиден и так выглядел напуганным, но один из бандитов всё равно приподнял его голову за волосы и приставил к горлу навигатора острие ножа.

Гундрам внезапно повысил голос и закричал на неизвестном Руголо языке.

— Х'к кувхайоле! Аельреовт шувеле ха!

Быстро, как змея с какого-то мира смерти, эльдарский призрачный страж бросился в бой. Его ярко-синий плащ взметнулся за его плечами, как крылья орла, когда он прыгнул на стол, полностью обнажая сверкающую красоту своей элегантной формы. Прежде всего он схватил одной рукой запястье с клинком, угрожавшее Каллидену. Раздался слышимый треск, когда сломались кости предплечья, локтевая и лучевая, и крик боли, когда бандит повалился назад, его рука болталась веревочкой, нож с грохотом упал на пол.

Главарь бандитов не отступил. Он выдернул из-за пояса свое оружие, пистолет, и успел выстрелить. Пуля из тяжелого металла рикошетом отскочила от жемчужного корпуса робота, не оставив даже царапины. Через мгновенье пистолет был уже в руках призрачного стража. Он сжал кулак. Обломки и осколки — всё, что осталось от пистолета — звякнули о столешницу. Двигаясь как танцор, эльдарская машина схватила владельца оружия, перевернула его вверх ногами и с силой ударила его головой о каменный пол. Третий нападавший уже бежал, волоча своего воющего от боли искалеченного друга. Призрачный страж спокойно вернулся к барной стойке и, как и прежде, прислонился к ней, осматривая место действия. Человек, которого Гундрам назвал Квайлером, исчез.

Руголо пробился сквозь толпу, добравшись до дрожащего Каллидена, глядевшего на лежавшее на полу тело.

— Чего они хотели?

Каллиден пожал плечами.

— У них кончились деньги на выпивку, вот и все.

Гундрам подошел, глядя на то, как тело бандита выволокли на улицу и бросили в грязь. Никто даже не удосужился проверить, дышит ли он.

Теперь Руголо заметил отчетливые линии, идущие вокруг запястий призрачного стража. Он понял, что его руки были съёмными, вероятно, чтобы их можно было заменить оружием.

Он повернулся к Гундраму.

— Вы, должно быть, получите очень хорошую цену за свою собственность. Мало того, что устройство великолепно выглядит, вы потеряете отличного телохранителя.

— Редкость всегда требует хорошей цены. Разве это не главное изречение тех, кто покупает и продает? — возразил Гундрам. — Хотя, друг мой, в этом регионе редкие и особенные вещи не всегда такие редкие и особенные, как вы думаете. Просто вы пришли из мест с куда большим правопорядком, иначе вы не оставили бы своего товарища беззащитным.

— Да, но… Где же вы всё-таки взяли призрачного стража?

Он не ожидал ответа на свой вопрос, но Гундрам указал ему на брезентовую откидную створку в конце стойки.

— Вы хотите торговать? Есть более приватное место.

Кивнув бармену, он провел Руголо с навигатором через откидную створку в небольшой отсек, сделанный из ткани такой толщины, что сквозь неё не проникал солнечный свет, так что получившуюся комнатку пришлось освещать лампой на крючке. Пропуская Каллидена перед собой, Руголо оглянулся и увидел девушку с кошачьим лицом, следовавшую за ними.

Он придержал для нее дверь. Ее грудь прижалась к нему, когда она протиснулась.

Как только они сели, странный торговец заговорил прямо.

— У вас есть корабль?

Руголо кивнул.

— Вы хотите торговать?

— Это зависит от того, что у вас есть.

— О, вы точно захотите того, что есть у нас. Но на что вы это купите?

Руголо подумал об почти полном отсутствии товаров в трюме. Немного оружия, немного украшений, кое-какие мелочи. И в деньгах он был крайне ограничен. Прошло уже много времени с тех пор, когда у него был реальный оборотный капитал. Вот почему он работал, по сути, скромным торговцем, перевозя чужие товары за небольшую плату — унизительное падение, закончившееся его высадкой в Гендове с грузом гнилых персико-яблок. Тем не менее, он чувствовал здесь заманчивую возможность.

Так что следующие слова Гундрама стали музыкой для его ушей.

— Возможно, мы сможем помочь друг другу. Вы считаете меня грубым и неотесанным провинциалом с приграничья, не так ли? Нет, это вы невежественны и необразованны. Это вы пришли из глуши, из глубин Империума, где все ограничено законами, указами и массой других правил! Но в этих местах человек становится свободным! Отсюда можно отправиться за пределы имперских карт в далекие, странные, чудесные места. Там я нашел корни своего желания. Там я изменился. Там все изменилось! — Он наклонился ближе к Руголо. Его голос упал до низкого заговорщического тона. — Там даже пространство другое.

Руголо недоуменно нахмурился. — Космос не может быть другим, — сказал он. — Он везде одинаков. — Его хмурый взгляд прояснился. — Или вы имеете в виду большой варп-шторм? Око Ужаса? Это другое дело — это не совсем реальное пространство. Там оно смешивается с имматериумом, образуя большой вихрь, шторм…

Гундрам был полусумасшедшим, напомнил он себе. Он, похоже, не знал разницы между реальным пространством и варпом. Вероятно, он неправильно понимал своего навигатора.

Навигатор. Где мог такой психически ненормальный человек, как Гундрам, заполучить его?

Он выбросил эту мысль из головы. Эгелика не присоединилась к ним за столом, она стояла за спиной Руголо. Теперь она положила руки ему на плечи и начала нежно массировать их. Чувство чистого экстаза охватило его, погрузив в транс, на мгновение ему показалось, что он безвольно плывет по темному туннелю. Затем, охнув, он с трудом вырвался из её рук, его стул скреб по полу. Он посмотрел на нее, затем на Гундрама. Он заметил, что Каллиден смотрит с пустым выражением лица.

— Она тоже из Ока? — спросил Руголо.

— Эгелика? Она моя родная, очень дорогая мне сестра, которая сопровождает меня во всех моих поездках. Это она пилотирует мой космический корабль. Она тоже изменилась, моя дорогая сестра Эгелика.

— Она ваш навигатор? — озадаченно перебил Каллиден. — Но она не навигатор.

Неловкое молчание было единственным ответом, который он получил, пока после долгой паузы Эгелика внезапно не расхохоталась.

— Почему вы хотите вести дела с человеком, которого впервые видите? — подозрительно спросил Руголо.

Гундрам засмеялся.

— Человек без денег, который пытается купить призрачного стража, должен быть хорошим торговцем! Кроме того, вы похожи на человека, который готов рискнуть. Теперь вот о чем идет речь. Моя Эгелика знает путь в Око. Но при доставке товаров оттуда и продаже их здесь, на периферии, не бывает большой прибыли. В другом месте цена будет более высокой. Но я сам не хочу торговать дальше, в глубине Империума. Там мне всё незнакомо. Слишком много правил. У меня нет патента и лицензий. Кроме того… — Он изогнул свое своеобразное тело пародией на пожатие плечами. — Слишком много Экклезиархии, проповедников, арбитраторов. Мне сказали, что любой, кто выглядит хоть чуть необычно, привлекает их внимание. Вы же…

Руголо был взволнован. Какая удача! Его природный оптимизм воспарил, как птица. «Я знал, что дела снова начнут улучшаться», — сказал он себе.

— Это все хорошо, — спокойно сказал он, скрывая свои чувства, — но о каких товарах идет речь?

— Вы сразу переходите к делу. По корням моего желания это хорошо. Клянусь Биссосом, великими богами, величайшим водоворотом чудес, который видела эта Галактика, вы должны пройти через рифы, через штормы, вы должны крутиться и вертеться, а затем вы попадете во Вселенную чудес, которую создали боги, и всё это — наша сокровищница. В Оке больше миров, чем может представить человеческий разум. На этих мирах живут ремесленники, мастера, производители удивительных напитков — непревзойденные, величайшие, чудесные! Сколько могут заплатить за их творения знатоки с богатых миров Империума? Мне надоело снабжать нашего императорского командующего игрушками. Он богат настолько, насколько богаты планеты, которыми он управляет, но нам платит жалкие крохи, зная, что мы с нищей планеты, населенной разбойниками и бродягами.

Эгелика отошла в сторону, мимолетно коснувшись Руголо, снова заставив его вздрогнуть.

— Позвольте мне показать вам пару безделушек, чтобы понять, что я имею в виду, — сказал Гундрам.

Он что-то стряхнул с плеча. Руголо удивился, почему он раньше не заметил, что у него сумка через плечо, такая же черная, как его рваная одежда. Возможно, она настолько плотно прилегала к его фигуре, что была незаметна… Когда он положил ее на стол, Руголо показалось, что сумка увеличилась в размерах в несколько раз. Торговец из Ока Ужаса сунул руку в сумку и достал коробку размером с большую книгу. Она выглядела сделанной из красноватого дерева, источавшего слабый терпкий аромат. Когда её выложили на стол, Руголо увидел, что коробка вся украшена рельефной резьбой, изображающей, как он предполагал, воображаемых животных, ну или обитателей какой-то сказочной, неизвестной ему планеты. Резьба была очень тонкой, и казалось, что линии рисунков исчезают и появляются снова, если передвигать ящик.

Гундрам задумчиво приподнял откидную крышку. Коробка начала испускать розовое сияние, из которого поднялось большое, похожее на мотылька существо, окрашенное в красный и оранжевый цвета. Мотылек запорхал по комнате, в воздухе за ним тянулся след золотого света. Пространство комнаты постепенно заполнялось перекрещивающимися светящимися линиями. В то же время, как разгорающийся огонёк, в груди Руголо начало расти чувство удовлетворения. Он чувствовал, что может вечно наблюдать за трепещущим мотыльком, может ждать, пока вся комната не превратится в одну массу светящихся линий, в которых он окажется в ловушке. Что произойдет тогда? Он видел блеск в глазах Каллидена и знал, что тот ощущает то же самое. Однако не Эгелика. Она ерзала и корчилась, облизывая губы, ее лицо выражало экстаз. Она чувствовала другое, более возбуждающее удовольствие.

Выражение лица Гундрама не изменилось, оставаясь совершенно бесстрастным. Внезапно он со щелчком закрыл коробку. Мотылёк и созданная им золотая сетка сразу же исчезли.

— Красиво, не правда ли? — соблазняюще сказал Гундрам. — Идеальное развлечение после ужина для знатной леди. Если бы можно было производить такие безделушки серийно, можно было бы заработать состояние. К сожалению, мастера Ока работают вручную и с трудом производят одно и то же снова и снова. Значит, редкость — это норма! А теперь посмотри на это.

Он вернул коробку в сумку, затем пошарил в ней, прежде чем вынуть еще один предмет, который так же положил на стол. Предмет имел форму богато украшенной пагоды, отделанной мишурой и разноцветным металлом, поблёскивавшим в свете лампы. Он был значительно больше коробки с мотыльком. Руголо удивился, как всё это помещалось в черную сумку.

Увидев движение внутри пагоды, Руголо и Каллиден наклонились ближе. Внутри действительно что-то происходило, какое-то беспорядочное волнение, но корпус пагоды из матового стекла не позволял ясно разглядеть происходящее. Затем Руголо заметил, что среди замысловатых украшений был желоб, огибавший внешнюю часть башенки сверху вниз. Он заканчивался дверью в форме разинутой игрушечной зубастой пасти. Пока он смотрел, крохотная фигурка-куколка появилась на платформе, которая окружала венец башни, как поля шляпы. Фигурка выглядела как настоящее миниатюрное человеческое существо, человек, одетый в пеструю красно-зеленую одежду. Руголо восхитился мастерством изготовления манекена, если это, правда, не было голографической проекцией. Почти сразу же человечек соскользнул по желобу, размахивая руками и ногами, глядя вверх, черты его крохотного лица искажались в полной панике. Казалось, он что-то кричал. Как только фигурка достигла низа желоба, его поглотила зубастая пасть. Его место заняла женская фигурка, которая также соскользнула вниз по холму, желтое платье развевалось, ноги дёргались, руки умоляюще поднимались, фигурка беззвучно кричала и гримасничала, как и первая куколка. За ними последовали другие манекены: мужчины, женщины, дети, борющиеся, корчащиеся, кричащие, следующие друг за другом по желобу в бесконечной процессии.

— Игрушка сопровождается историей, — объяснил Гундрам. — Ужасная сказка, которую можно рассказать своим детям.

— Может быть, в другой раз, — в ужасе пробормотал Руголо.

Неохотно Гундрам заменил пагоду. Странно, в сумке пагода лишь чуть приподняла складки черной ткани.

— Не хотите ли попробовать этот ликер? Многие отцы продали бы своих дочерей за бутылку этого напитка.

На этот раз из сумки был извлечён небольшой контейнер из ребристого стекла в форме бочонка и четыре крошечных чашечки, чуть больше желудя. Поставив их на стол, Гундрам открыл бутылку и очень осторожно налил крохотные дозы в чашки. Жидкость, которая просачивалась в них, была густой и сиропообразной и, казалось, не хотела выходить из бутылки. Напиток казался почти живым, наэлектризованным, искрящимся, струился сначала янтарным, затем алым, переходя в постоянно меняющуюся последовательность цветов. Оседая в маленьких чашечках, он продолжал бурлить и менять цвет.

Гундрам поднес стакан к тонким губам, сделал быстрый глоток и снова поставил его. Эгелика сделала то же самое. Ни один из них не проявил никакой реакции. Руголо и, чуть более неохотно, Каллиден последовали их примеру.

Руголо сначала намеревался сделать не больше глотка, но каким-то образом содержимое чашки пролилось ему в рот одной большой каплей. Казалось, что у него на языке медленно взрывается ароматическая бомба. На мгновение он вспомнил вкус всех напитков, это был какой-то безумный прилив прошлых воспоминаний. Вкус каждого ликера, который он когда-либо пил, затем других напитков, затем вкусных холодных напитков, замороженных кондитерских изделий, деликатесов, дорогих блюд…

Все закончилось в одно мгновение. Он не помнил, как глотал. Ликер, казалось, пролился ему в глотку по собственной воле, словно ему хотелось попасть в желудок. Затем его пронзил дикий толчок, похожий на электрический удар, выпустив волну возбуждения, пронесшуюся сквозь него, как ревущий ветер.

Потом всё закончилось. Руголо расслабился, испустив восторженный вздох.

— Это замечательно! — выдохнул он.

Каллиден выглядел еще бледнее, чем раньше.

В этот момент дверь открылась. В комнату вошёл дородный мужчина, с первого взгляда оценив происходящее. Он казался разгневанным, в нем чувствовалась с трудом сдерживаемая ярость. Как и у многих на Калигуле, его одежда была рваной и грязной, светлые волосы были коротко подстрижены, сквозь них просвечивала кожа.

Посмотрев на бутылку в форме бочки, на крошечные стаканы, на черный пакет, он открыл рот, обнажив большие кривые зубы.

— Что ты делаешь, Гундрам? Почему не сказал мне об этом?

Сгорбившись над столом, Гундрам посмотрел на незваного гостя, его тело изгибалось в, казалось бы, невозможных местах.

— Налаживаю контакты, Фоафоа! Налаживаю контакты! Что тебя тревожит?

Здоровяк наклонился, зло посмотрев прямо в лицо Руголо, затем Каллидену. Руголо испытал то же неприятное чувство, которое испытывал от взгляда Эгелики, когда его проверяли так, как не мог бы сделать ни один нормальный человек.

Затем перед его носом потрясли большим мясистым кулаком.

— Вам нужны наши секреты! Вы хотите попасть в Око! Вы хотите перехватить нашу торговлю!

Эгелика усмехнулась.

— И какая ему от этого польза, Фоафоа? Сколько торговцев-авантюристов поглотило Око? Многие вошли. Сколько вышло? Только я и Гундрам. Конечно, — добавила она дразнящим тоном, — я всегда могу решить предложить ему свои услуги. Что тогда будет с тобой и Гундрамом?

Фоафоа зарычал. Он снова повернулся к Руголо.

— Держись подальше от Ока, ты меня слышишь? Это наше дело.

— Я вовсе не собираюсь в Око, — сказал Руголо, стараясь, чтобы его слова звучали твёрдо и правдоподобно. — Там ведь не невозможна навигация, правда?

Как только слова вылетели из его уст, он пожалел о них. Он бездумно раскрыл свои истинные мысли. Гундраму и Эгелике удалось войти в Око Ужаса и снова выйти. Поэтому это было возможно. А то, что сделал один человек, мог сделать и другой. И посмотрите, какие восхитительные товары можно было там приобрести! Вероятно, довольно дешево, хотя Гундрам и не объяснил, чем он за них платил. Было бы гораздо выгоднее получить эти товары без посредников, если это возможно. Если бы он просто действовал как посредник Гундрама, он получил бы лишь небольшую часть их ценности.

Руголо отчаянно пытался скрыть эту цепочку рассуждений даже в мыслях. Гундрам не был дураком. Любой опытный торговец умел угадывать, о чем думает другой. Он мог только надеяться, что он и его сестра были настолько уверены в своем секретном маршруте, что не верили, что кто-то еще может найти или использовать его.

— Я должен убить тебя сейчас же, — сказал Фоафоа обиженным тоном, хотя голос его немного смягчил то, что сказала Эгелика. Он повернулся, чтобы уйти.

А потом случилось это. Руголо увидел, как затылок Фоафоа разгладился, а коротко стриженные волосы исчезли. Кожа сморщилась, а затем превратилась во второе лицо, уродливое карликовое лицо с выпуклыми губами и курносым носом, выглядывающее из задней части черепа Фоафоа и гримасничающее на Руголо, словно пытаясь привлечь его внимание. Из него раздался высокий, скрипучий, пронзительный голос с паническими интонациями: — Нет, нет, нет! Не ходи! Не ходи! Нет, нет, нет, не ходи!

Он все еще визжал на него, когда Фоафоа вышел за дверь и завесил ее за собой. Больше никто не подал виду, что видел это видение или слышал голос. Руголо потряс головой, пытаясь ее прояснить. Он не мог поверить в увиденное. Он решил, что это галлюцинация, вызванная ликером. Действительно мощное зелье.

Гундрам собрал бутылку и чашки и вернул их в сумку.

Руголо не выдержал.

— Вряд ли мне нужно указывать, — медленно сказал он, — что сумка, которую вы несёте, недостаточно велика, чтобы вместить всё, что вы из неё вынули. И положили обратно.

— Ах, это? — Гундрам поднял сумку. Её шелковистый материал сжимался, когда он это делал, складываясь, пока не превратился в кусок ткани размером меньше носового платка, который он сунул в боковой карман.

— В Оке Ужаса есть также и очень умелые ткачи, — сказал он, его маленький рот сжался в намеке на улыбку. — А теперь кое-что для тебя.

Из того же кармана он достал и показал на ладони несколько мелких кристаллов или драгоценных камней. Бледно-голубого цвета, полупрозрачные, в остальном ничем не примечательные. Руголо взял посмотреть один кристаллик. Это был не аметист, и вообще ни один из камней, знакомых торговцу.

— В чём их ценность?

— Это не просто драгоценные камни. Это драгоценности мечты. Положи его на ночь под подушку, и то, о чем ты мечтаешь, станет реальностью.

Руголо был разочарован.

— Вот и все? Амулет удачи?

— Нет-нет, ты неправильно понял. Камни действительно превращают сны в материальные объекты. Замечательное приспособление для подарка ребенку. Ему может присниться какая-то чудесная игрушка, игра или что-то еще, что он пожелает — и это будет лежать утром на кровати. Разве это не чудо?

— Конечно… Если это правда, — с сомнением сказал Руголо. Он пытался представить, какая техническая мощь могла сделать подобное возможным.

— Попробуй. Возьми это себе.

Гундрам кивнул сестре. Они молча вышли из матерчатой комнаты.

Поднеся камень к свету лампы, Руголо попытался рассмотреть его повнимательнее, но камень остался ничем не примечательным. Свет проходил сквозь него, как сквозь необработанный драгоценный камень или кусок хрусталя. Возможно, в нем было два или три темных пятна, которые обычно он счел бы недостатками. Он спрятал его в сумочку, которую носил на камзоле.

Руголо с Каллиденом вернулись в питейный зал. Гундрам и Эгелика ушли, забрав с собой призрачного стража. Фоафоа спрятался на другом конце бара, разговаривая с Квайлером.

Усевшись за свободный стол, Руголо отправил Каллидена к барной стойке за еще двумя кружками мерзкого местного пива. Прежде чем навигатор успел вернуться, краем глаза торговец заметил, что кто-то ещё бочком сел на расшатанный стул рядом с ним.

Он посмотрел на подсевшего. Пожилой мужчина, лицо которого было наполовину скрыто тканью, которая обматывала его голову, как бурнус, головной убор, который он видел на людях, живших в очень жарких пустынях. Руголо увидел, почему человек так странно одет. Левая половина лица мужчины, казалось, расплавилась, плоть растеклась, как расплавленный свинец. В остальном он был одет в простую накидку и узкие брюки.

Не извиняясь за свое вторжение, мужчина заговорил прямо.

— Не уходите за пределы обычных космических путей. Вы очень серьезно пожалеете об этом.

— Что заставляет вас думать, что я собираюсь это сделать?

— Я живу здесь долгое время. Привык видеть таких людей, как ты, алчущих прибыли. Я видел, как они впадали в искушение. Если вы попадете в галактический водоворот, вы потеряете свои души. Миры Ока кишат демонами. Не ходи туда.

— Ты бывал там? — спросил Руголо.

Ответа он не получил. Мужчина быстро встал, словно вопрос напугал его, и зашагал прочь.

Каллиден вернулся с кружками. Руголо задумчиво выпил.

Часть пятая

КАМЕНЬ МЕЧТАНИЙ

— Так что ты обо всём этом думаешь, Мейнард?

Они вернулись на «Странствующую звезду». Руголо катал голубой драгоценный камень по ладони и ухмылялся.

— Я буду мечтать о рабыне!

Каллиден был потрясен.

— Ты не станешь пробовать!

— Конечно стану. Мы должны проверить наши товары, не так ли? — Он поднес камень к свету и задумчиво прищурился. — Этот драгоценный камень не уникален. У Гундрама их было несколько. Возможно, нам удастся закупить их оптом. Нам повезло, Пелор! Я чувствую богатство!

— Не лезь к силам, которых не понимаешь!

— О, не волнуйся, — заверил он Каллидена. — Если это вообще сработает, я думаю, что это просто сделает наши сны более яркими или что-то в этом роде, например, заставит меня дважды увидеть один и тот же сон, но во второй раз сильнее. Это было бы похоже на исполнение мечты, не так ли?

— Тебе следует быть более осторожным, — мрачно предупредил его Каллиден. — Я чувствую энергию варпа, можно сказать, колдовство. Что касается богатства, я почему-то не думаю, что этот своеобразный персонаж Гундрам принесет нам большую прибыль. Его сестра тоже меня нервирует. Разве ты не заметил ее интереса к тебе?

Руголо должен был признать, что внимание Эгелики доставляло ему беспокойство. Несомненно, она играла с ним. Ощущение, как у несчастной жертвы, гипнотизируемой хищником. Он не был уверен, что сможет противостоять ее ухаживаниям долгое время, несмотря на то, насколько странными он их считал. Тем не менее, он не собирался допустить, чтобы дело дошло до такой стадии.

— Мы будем получать прибыль сами, — уверенно сказал он. — Сможешь ли ты проследить за кораблем через варп, Пелор?

— Ты же не думаешь о том, чтобы преследовать Гундрама?

— Почему бы и нет? Предстоит открыть новый торговый путь.

— Свет Астрономикона здесь слаб. Мы можем потеряться. Или, что более вероятно, нас вышвырнет в реальное пространство неизвестно где. Этот «торговый путь», как ты его назвал — секрет этих людей. И ты видел, как сильно они хотят сохранить его секрет.

— Это шанс, которым мы должны воспользоваться.

— Мне это не нравится. И я не думаю, что тебе стоит использовать этот драгоценный камень.

Руголо подбросил камень в воздух и снова поймал его.

— Что ж, я расскажу тебе утром, если что-нибудь случится.

Поняв, что он ничего не может поделать, Каллиден покинул рубку управления и удалился в свою каюту.

Руголо приготовился ко сну. Он разделся, лег на поддон на полу и укрылся мягким одеялом. Неогранённый драгоценный камень он положил под подушку.

Ничего необычного он не сделал. Однако заснул удивительно быстро. И где-то глубокой ночью ему начали сниться сны. Обычно сны Руголо были смутными и неясными, он мало что помнил, просыпаясь. Сейчас, в этот раз, они были яркими и исполненными сладостными ощущениями. Он стоял на мостике корабля, который был флагманом его отца, а потом стал его флагманом. В эскорте вокруг флагмана шли все остальные корабли свиты, полностью укомплектованные и экипированные. Он был успешным вольным торговцем, с законным аккредитованным патентом, с более чем тридцатилетним опытом работы. В настоящее время, как это часто бывало и в прошлом, он снова вышел далеко за пределы действия Астрономикона, подобно первооткрывателям далёких тысячелетий назад, когда не существовало Астрономикона, бесстрашных и смелых, несущих мощь Империума во все углы Галактики.

Под ними лежала планета, пестрая и раскрашенная, как гниющий плод, сияющая в свете своего солнца. Его команда обнаружила — не в первый раз — неизвестную инопланетную цивилизацию, которая начала осваивать космические путешествия. Ракеты с ядерными боеголовками летели по дуге с поверхности планеты. Маленький флот Руголо собирался вступить в войну с целым миром, точнее, с целым инопланетным видом. Руголо, конечно, выиграет эту войну и уйдет со своими кораблями, наполненными сокровищами пришельцев, а также данными о побеждённом мире, за которые Администратум хорошо заплатит.

Сон растворился в мешанине образов, как и положено сну. Руголо снова был мальчиком. Он оказался в гостях у своего друга, сына богатой знатной семьи. В спальне друг открыл сундук с игрушками и достал филигранно изготовленную шкатулку. На её узких гранях были вырезаны слова: УБЕЙ МУТАНТА! УНИЧТОЖЬ ЧУЖАКА!

Положив шкатулку на стол, он поднял крышку — внутри были четыре фигурки. Две были космодесантниками в полной силовой броне, один малинового, другой пурпурного цветов, с гербами их орденов. Из двух других один был сильно мутировавшим человеком с головой в три раза больше обычного, перепутанными местами глазами, ртом, носом и ушами, с искаженными руками и ногами. Другой был чудовищным существом с черными щупальцами и блестящими косыми когтями на концах каждой конечности. И мутант, и инопланетянин были уродливыми, порочными и злыми.

Также было два блока управления для анимации механических моделей, когда они противопоставлялись друг другу. Как же Руголо завидовал избалованному богатому мальчику и его дорогой игрушке! И, конечно же, его друг всегда заставлял его играть либо инопланетянином, либо мутантом, а игра была продумана так, что с двумя игроками равного мастерства космодесантники почти всегда побеждали; любой другой результат считался недопустимым в воспитании детей.

Теперь он снова играл с этой фантастической игрушкой, только на этот раз она принадлежала ему. Именно он держал в ладони контроль над космическим десантником, цепным мечом воина Адептус Астартес в малиновой броне избавляясь от мутанта, конечности которого отделялись, падая повсюду. Именно в этот момент он внезапно осознал, что видит сон.

Его охватила печаль, огромное чувство утраты. Когда он проснется, он потеряет свое чудесное владение.

Как сохранить?

К нему пришло решение. Он положил фигурки обратно в шкатулку. Затем он заставил себя увидеть во сне, что лежит в постели. Поставив шкатулку у изножья кровати, он снова заснул.

Мейнард Руголо открыл глаза и увидел, что хронопанель сигнализирует о том, что в поселении Калигула раннее утро. В его памяти была свежа мечта времён детства. Для него это было необычно, он редко вспоминал свои сны.

Сбросив покрывало, Руголо сел, потягиваясь, думая о грядущем дне. Торговец из Ока, Гундрам, был чудаком. Он не знал, как вести с ним дела.

Мейнард собирался подняться на ноги, когда что-то в конце поддона привлекло его внимание. Это была шкатулка с богатой филигранью. По бокам резным рельефом и серебряной краской были написаны слова: УБЕЙ МУТАНТА! УНИЧТОЖЬ ЧУЖАКА!

— Пелор! — закричал он. — Пелор! Иди сюда быстрее!

Каллиден появился через несколько секунд с тревогой на лице.

— Что случилось?

— Скажи мне, только серьёзно: я все еще сплю?

Озадаченный навигатор уставился на него.

— Нет, если я не сплю.

— Посмотри на это! — Руголо поднял крышку шкатулки, показывая экзотические модели внутри. — Это мне снилось ночью. Теперь оно здесь, по-настоящему!

— Ты использовал драгоценный камень?

— Да, я его использовал. Он работает!

Каллиден шагнул вперед и осторожно вынул из шкатулки одного из космодесантников, словно боясь, что он его обожжёт. С осторожностью он подвигал руками и ногами модели.

— Детская игрушка, — тупо заметил он. — Ты действительно уверен, что раньше её здесь не было? Часть твоего груза?

— Уверен. Я не видел ни одной подобной с детства.

Каллиден вернул фигурку в шкатулку, затем вытер руку об одежду, как если бы она была испачкана.

— Это невозможно, — объявил он. — Это должно быть колдовство. Драгоценный камень заставляет нас видеть и трогать то, чего нет. Избавься от этого!

Руголо задумался.

— Что ж, давай проверим. — Он подошел к своему лежбищу и вытащил из-под подушки драгоценный камень мечты. — Я вынесу это с корабля, отойду подальше, и закопаю. Если твои слова верны, игрушка должна исчезнуть. Я думаю, что волшебство не сможет сработать на большом расстоянии. Вот и проверим.

Быстро одевшись, торговец вышел из каюты, спустился по трапу и вышел из корабля на поле с драгоценным камнем в кармане. С рассвета прошло не больше часа. Туман стелился по холмистой равнине, тянущейся вокруг — ежедневный утренний эффект, вызванный действием яркого солнечного света на местную растительность.

Он огляделся, остановив взгляд на странном ярком корабле, возвышавшемся в отдалении. Теперь он знал, что это корабль Гундрама, видел, как он и его группа входили в него накануне вечером.

Отойдя от «Странствующей звезды», на расстояние, которое он счёл безопасным, Руголо настороженно огляделся, чтобы убедиться, что его никто не видит. Потом с силой вдавил пятку в мягкий участок земли, сделав ямку. Бросил драгоценный камень в неглубокую впадину, накрыл его большим приметным камнем и вернулся к кораблю.

Войдя на мостик, торговец с изумлением увидел, что Каллиден освободил место на столе и с восторгом управлял с пульта моделькой космодесантника в малиновой броне, заставляя его шагать взад и вперед по панелям, размахивая цепным мечом. Навигатор вздрогнул, виновато посмотрел на Руголо, поспешно спрятав игрушку обратно в шкатулку.

— Я спрятал самоцвет почти в миле отсюда, — сказал Руголо с тихим удовлетворением. — А игрушка все еще здесь.

Каллиден обеспокоенно покачал головой.

— Материализация сновидений — как это вообще возможно? Даже техномагосы Марса не могут этого сделать…

— Да какая разница? — взволнованно ответил Руголо. — Возможно, марсианские магосы и могут это сделать. Люди в верхушке Адептус Терра многое держат в тайне. А может, это секрет, известный инопланетным техножрецам. Гундрам нашел в Оке и призрачного стража, а он создан расой чужих! Там полно всякой всячины. Это сокровищница, совершенно неизвестная Империуму только потому, что у имперского боевого флота не хватает решимости войти туда! Клянусь Императором! Какая находка!

— Я не верю, что какой-либо техножрец, человек или инопланетянин, способен на это, — сказал Каллиден с трудом. — Демоны. Демоны могут сделать подобное. Это единственное, о чем я могу думать. Оставь этот камень спрятанным, Мейнард.

— Пелор, Пелор! Демонов не существует! Это сказки, которыми можно пугать невежественных людей!

Губы Каллидена язвительно скривились.

— Твои слова — это вершина глупости, я бы сказал. Командование имперского флота не выглядит сборищем слабаков. Око — это не только варп-шторм, самый большой в известной части Галактики, где невозможна навигация. Это ещё и место тайн и зла, если все, что мы слышим, правда. — Он взглянул на шкатулку и лежащие в ней игрушки. — Я думаю, там могут быть демоны.

— Люди здесь, на Калигуле, торгуют с Оком. Может, шторм утих или что-то в этом роде. Для начала, Гундрам и его сестра знают, как войти и выйти.

— Не верьте всему, что говорит Гундрам. Ни он, ни его сестра не являются навигаторами, если только за пределами домов не появилась какая-то новая разновидность нас, во что я ни на секунду не поверю. Могу предположить, что они могут прыгать на четыре световых года без навигатора, но даже в это верится с трудом. Так далеко не ускачешь.

— Прыжки на четыре световых года, — задумчиво кивнул Руголо. Навигаторы, несмотря на их редкость, давно считались чем-то настолько обыденным, что люди забывали — ген навигатора не встречался у инопланетных рас. Не существовало инопланетян, видящих в варпе, а без этого были возможны только короткие варп-прыжки. Поэтому и не существовало ничего сравнимого с великим Империумом Человечества. Руголо отмёл слова навигатора, нетерпеливо махнув рукой.

— Негативное мышление! Это не способ разбогатеть.

После пережитого накануне Каллиден не хотел снова посещать поселение. Руголо решил пойти один. Он забрал спрятанный на поле камень сновидений и покинул пространство космодрома.

По грязной улице поселения двигались телеги, влекомые вьючными животными с длинным спутанным мехом и качающейся походкой. Тележки были заполнены сельскохозяйственной продукцией, которую, как предположил Руголо, продавали за деньги или за товары, привезенные откуда-то еще. Может быть, из Ока?

Он вошел в распивочную, в которой был вчера, в поисках Гундрама. Ни его, ни его сестры, восхитительной Эгелики, не было видно. Призрачного стража тоже не было. И он был рад отметить, что не было никаких признаков тех троих бандитов, что приставали к Каллидену накануне. Руголо подошел к бару и спросил бармена, не видел ли он Гундрама. Бармен ответил с незнакомым акцентом, небрежно вытирая руки тряпкой: — Думаешь, я знаю, где кто? Я продаю напитки. Я продаю дым. У тебя есть деньги?

Нехотя Руголо расстался с несколькими монетами в обмен на кружку местного дерьмового пива.

Гундрам, вероятно, был на своем корабле, подумал он, но, зная обычаи торговцев, не было смысла пытаться навестить его там. Это считалось бестактным.

Вдруг он заметил сидящего за пустым столом маленького человечка в зеленом берете и вишневой рубахе, который накануне указал ему на Гундрама. Через мгновение он вспомнил его имя: Квайлер.

Он неспеша подошел к нему и небрежно кивнув, присел рядом.

— Помнишь меня? Я ищу Гундрама. Я так понимаю, ты его знаешь.

— Конечно, — мужчина криво улыбнулся. — Я его партнёр.

Руголо приподнял брови.

— Я не знал, что у него есть партнёр, помимо его сестры Эгелики. А каков конкретно характер вашего «партнёрства»?

Он знал, что это был дерзкий до неприличия вопрос. Однако незнакомец не выглядел обиженным. — Я хожу с ним в путешествия.

— В самом деле? Подскажи, а навигатор то у вас есть? Гундрам сказал, что навигацию осуществляет его сестра, но это ведь невозможно!

Мужчина засмеялся.

— Возможно это или нет, но Эгелика это делает.

— У нее нет третьего глаза… — Руголо замолчал, понимая, что то, что он сказал — всего лишь предположение. Поскольку Эгелика не выглядела, как навигатор, он предположил, что она им не была. Но она могла скрывать варп-глаз, как это делал Каллиден.

— Так… где сейчас Гундрам?

— Передаёт эльдарского робота людям имперского командующего где-то на побережье.

— А как он, кстати, попал на этот его цветной корабль, построенный чужими?

— Корабль не произведен чужими, — ухмыльнулся Квайлер. — Он приобрёл свои цвета в Оке. По какой-то причине изменилась и его форма. Там практически все может измениться. Это место чудес, или, может быть, правильно сказать: «места». Око огромно. Кое-кто говорит, что оно больше, чем вся остальная Вселенная. Хотя конечно, это преувеличение.

Руголо был удивлен, насколько Квайлер оказался болтлив. Разве Гундрам не ругал его за это?

В этот момент жизнерадостность Квайлера, казалось, начала резко угасать. Он стремительно начал меняться в лице, выглядя всё более усталым, а его слова стали неразборчивы. Он мельком взглянул на стойку, затем украдкой извлек из висевшей через плечо сумки цветную бутылку и плеснул из нее в крошечный кубок. Кубок он опрокинул в рот одним движением руки. Его лицо расплылось в экстазе. Руголо узнал ликер, который Гундрам дал ему накануне. Он подождал, пока Квайлер словно выздоровел, прежде чем снова заговорить.

— А что ты знаешь о драгоценных камнях сновидений? Я заинтересован в приобретении партии, массовой поставки. Вы с Гундрамом можете это организовать?

— Полагаю, Гундрам может просто засыпать ими тебя с горкой, но что ты хочешь с ними делать? Их не так просто продать в Империуме, как кажется. За подобные вещи ты можешь познакомиться с Инквизицией.

Руголо улыбнулся про себя. То, что сказал Квайлер, было, безусловно, правдой в принципе, но не на практике. В Империуме был большой спрос на контрабандные товары чужих рас, особенно среди богатейших членов Администратума, жаждавших экзотики. А сколько заплатят Адептус Механикус за нечто, что может производить материю буквально из ничего? Ни Гундрам, ни Квайлер, похоже, не понимали, что означают драгоценные камни. Для них они были просто диковинками.

— Гундрам сегодня вернется?

— Гундрам непостоянен. Он часто меняет свое мнение, да и сам меняется. Однажды он войдет в Око навсегда и не вернётся, как и все.

На стол упала тень. Человек с лицом, оплавленным наполовину, стоял над ними, конец бурнус болтался на одном плече. Он ткнул пальцем в Руголо.

— Ты хочешь войти в Око! Я вижу это в твоей голове. Ты идиот!

Он двинулся дальше, прежде чем Руголо успел ответить. Квайлер налил себе еще глотку ликера, кисло улыбнувшись.

— Еще один недовольный бывший партнер Гундрама, — сказал он. — Но он даёт тебе хороший совет. Забудь о делах с Гундрамом. Тебе не нужны эти драгоценные камни снов. И уж точно забудь про Око. Смерть — это благословение по сравнению с тем, что может там с вами случиться.

Он отсалютовал поднятым кубком.

— Хотя, что толку с тобой разговаривать? Ты мне не веришь. Я вижу нетерпение в твоих глазах, как и во многих других до тебя. Слишком много раз. Лично меня тошнит от всего этого «бизнеса».

— Тогда почему ты все еще в нём? — спросил его Руголо.

— Сначала это было ради приключений и легкого способа заработать на жизнь. Но теперь… — Он снова отхлебнул ликер и, казалось, ушёл в другой мир.

«Он же просто наркоман…» — подумал Руголо.

Слишком много людей говорили ему не приближаться к Оку, но Руголо спокойно относился к таким предупреждениям. Здесь никто не действовал из альтруистических побуждений. Если они пытались его отпугнуть, это значило, что Око было хорошим местом для торговли. Значит, с ним было легче иметь дело, чем утверждалось.

— Когда Гундрам вернется, скажи ему, что я хочу с ним поговорить, — сказал он.

Квайлер начал что-то бормотать.

— Нет, нет, ты не хочешь видеть Гундрама. Гундрам плохой. Он обернувшийся. Как и Эгелика. Она тебя заинтересовала? Будь осторожен. Это нормально для нее и ее брата, они умеют договариваться. Остальные кончают как Фоафоа. Вернись туда, где безопасно! Космодесантники. Император. Инквизиция.

Ликер явно заставил его мозг съехать с катушек. Руголо ушёл, оставил Квайлера сидеть дальше, пытаясь отхлебнуть из пронесённой в бар бутылки под подозрительным взглядом бармена.

В ту ночь Руголо снова положил камень снов под подушку. Он не совсем шутил, когда говорил о желании иметь рабыню. Теперь, когда он знал, что это возможно, он заставил себя мечтать об одной из них, засыпая.

Как и прежде, его сны были необычайно яркими. И сначала он действительно вообразил себя в гареме, где почти голые женщины танцевали и качались под мелодичную музыку. На короткое время он вспомнил, что это был всего лишь сон, и сказал себе, что одна из женщин будет его, когда он проснется. Но потом все они померкли.

Теперь он оказался на базаре, который посетил много лет назад. Это было на очень жаркой планете, где жизнь была возможна только под куполами и тоннелями с кондиционированием воздуха. Охлажденные воздушные потоки заставляли рябить полотна входных проёмов. Время от времени, когда открывалась одна из внешних дверей, через базар проносился обжигающий поток горячего воздуха, в результате чего охлаждающие устройства жалобно выли от перегрузок.

И снова мечта Руголо была исполнением неудавшегося желания. Совершенно случайно он наткнулся на памятный портрет в виде большой эмалированной броши в дамасцированной раме. Портреты были редкостью, сделаны каким-то способом, утраченным впоследствии, мало кто даже знал об их существовании. В данном случае это был портрет какой-то знатной женщины, хотя она, должно быть, жила много веков назад, насколько стара была брошь. Изображённая женщина была в самом расцвете лет, ее овальное лицо окружали темные кудри, большие карие глаза задушевно смотрели вдаль, полную грудь чувственно обтягивал прозрачный шёлк персикового цвета. Когда Руголо посмотрел на портрет, в его голову словно хлынули ее воспоминания. Он увидел жизнь знати, их великие дома, их власть, их богатство, их элегантную общественную жизнь. Он чувствовал, что знает ее друзей. Казалось, он помнил ее воспитание, детство, ее родителей, бабушек и дедушек. А что насчет настоящего? Кого она любила сейчас? Художник-портретист, конечно, не мог этого раскрыть. Тем не менее, в её портрете были намеки, закрытые двери, которые, казалось, говорили больше, чем они должны были скрыть.

К сожалению, продавец в ларьке знал цену броши. Попытка Руголо купить его как дешевую безделушку встретила лишь терпеливую улыбку.

Руголо предлагал всё больше и больше, пока не назвал цену куда большую, чем он действительно мог дать, но всё равно этого было недостаточно. Руголо был вынужден сдаться и уйти в ярости, раздумывая, решится ли он вернуться позже, чтобы просто украсть брошь. Тогда он этого не сделал, потому что узнал, что наказание для вора в том суровом мире было слишком ужасным, чтобы думать о кражах.

Теперь, много лет спустя, у него появился второй шанс. И снова владелец ларька требовал цену, которую Руголо не мог заплатить, ту же цену, которую он ожидал услышать. Поэтому он поднял портрет в руке и горячо подумал: «Вот чего я хочу!»

— Мейнард! Просыпайся! — Голос Пелора Каллидена резко вывел его из сна. Открыв глаза, Руголо увидел вокруг себя капитанской мостик «Странствующей звезды». Он автоматически посмотрел на хронопанель — рассвет здесь уже давно наступил. Каллиден был одет и нервно жестикулировал, что-то говоря.

В руке Руголо держал нечтоо маленькое, твердое и металлическое. Он поднёс это к лицу, и его глаза расширились от удивления. Дамасцированная оправа, эмалированная поверхность, овал лица и заглядывающие в душу глаза! Портрет был именно тем самым, до мельчайших подробностей, сохранившихся в памяти.

Полностью проснувшись, он глубоко вздохнул и протянул Каллидену брошку.

— Смотри, Пелор, смотри! Эта вещь мне снилась! И стала реальна, как игра про космодесантников! Навигатор кинул взгляд на брошь.

— Очень мило, — холодно сказал он. — Но я подумал, что тебе может быть интересно знать, что корабль Гундрама готовится к взлету.

— Что?

Отбросив одеяло, Руголо поднялся с лежака и, пошатываясь, направился к пульту управления. Каллиден уже активировал обзорный экран, повернув камеры наблюдения туда, где стоял радужный корабль, основание которого исходило светящимся паром.

Квайлер сказал, что Гундрам ненормальный, но, конечно, Руголо не знал, какими были отношения между ними. Скорее всего, сейчас Гундрам и его команда собирались лететь в Око, чтобы добыть новые товары. Если они рассчитывали торговать с Руголо, когда вернутся на Калигулу, они будут разочарованы. Зачем покупать вещи у Гундрама, по сути, посредника, если Ругало мог обратиться напрямую к продавцам?

— Подожди, пока они взлетят, — приказал он Каллидену. — Потом следуй за ними. Ты сможешь сделать это так, чтобы они не заметили слежку?

— Не помню, чтобы нанимался на тебя работать, — спокойно сказал Каллиден.

Руголо мысленно застонал. Этого разговора он надеялся избежать.

— К тебе вернулись способности, теперь твой долг — использовать их, — сказал он, надеясь, что его голос звучит убедительно. — Ты снова навигатор. Предлагаю объединиться.

— Нет, — твердо сказал Каллиден, — если это означает полёт в Око Ужаса.

— Знаешь, ты слишком боишься глупых слухов, — пожаловался Руголо. — Око — это не что-то сверхъестественное, это просто огромный объем космоса, который поражен варп-штормом. Во всяком случае, я ни на секунду не поверю, что Гундрам уходит глубоко в аномалию. Он обнаружил планету на ее окраине, с которой можно торговать, где есть интересные вещи. Мир, о котором никто не знает. В нём есть что-то необычное, но он слишком глуп, чтобы понимать это, и он не использует открывшиеся возможности должным образом. Я покажу ему, на что способен настоящий профессионал торговли!

Каллиден проигнорировал его бахвальство.

— Проблема в том, что ты не желаешь понять то, какие чудовищные силы существуют в этой части Галактики. Боюсь, тебе просто не хватает воображения.

Торговец фыркнул.

— Послушай, я повидал в Галактике куда больше тебя. Я видел инопланетян, посещал миры за пределами Империума. Но я никогда не видел демонов! И я не верю, что они существуют.

— А как насчёт той сущности, которая, как ты сказал, выдавала себя за мою мать?

— Ну, это было просто…

— Сказано, чтобы обмануть меня?

Руголо смутился.

— Послушай, если хочешь, я допускаю, что Император — бог. Я могу это принять. Но ничего более.

Он помолчал.

— Если бы не я, ты бы не восстановил свои способности навигатора и до сих пор бы сомневался в своём психическом здоровье. Я нужен тебе, а я ещё не готов вернуться в более цивилизованные миры. Для меня там нет ничего интересного. Я сын своего отца, вольный торговец, если не по официальным бумагам, то по духу. Я голосую за продолжение пути.

Каллиден облизнулся. Он понимал, что Руголо играл на его чувстве чести, фактически применяя моральный шантаж. Беда в том, что шантаж работал. Он сказал правду. Он заставил его встретиться лицом к лицу с призраком своей матери — если это была его мать. Он снова сделал из него навигатора.

На обзорном экране причудливо изукрашенный космический корабль внезапно окутался пламенем и перегретым паром. Рев донеся даже сквозь корпус «Странствующей звезды». Судно оторвалось от земли, на несколько мгновений зависло над полем, лениво проворачиваясь, как будто вращаясь на ветру, а затем с затихающим гулом устремилось прямо в небо.

— Решайся, Пелор! — крикнул Руголо. — К богатству или снова к поражению! — Он был похож на ребенка, ожидающего интересной прогулки.

Времени на размышления не было. Каллиден мог проследить путь сквозь варп, если след оставлен недавно, но отслеживать корабль в реальном пространстве до точки его перехода в варп было сложнее. Излучение от двигателя в реальном космосе быстро рассеивалось.

Он согласно развел руками.

— Готовься к взлету.

Руголо усмехнулся. Пока торговец пристегивался, Каллиден занял место пилота и сразу же начал прогревать тяговый двигатель. Раздался глухой рев, легкая дрожь побежала по корпусу корабля.

Каллиден вывел их на орбиту по спиральной траектории, которая неуклонно уводила их от поверхности планеты. Раскрашенному кораблю нужно было дать время, чтобы отойти на определенное расстояние, иначе Гундрам может обнаружить, что за ним ведётся слежка.

Вскоре приборы обнаружили след ионов, позитронов и продуктов распада, свидетельствующий о недавнем прохождении двигателя реального пространства. Руголо склонился к панелям наблюдения, поглядывая вперед в направлении следа. На экранах появилось слабое движущееся пятно, выделявшееся на фоне звезд и быстро удаляющееся.

— Вот он. Корабль Гундрама.

Каллиден кивнул.

— Мы подождем, пока он не уйдет за пределы видимости.

Теперь у них было направление движение другого корабля. Он следовал по пологой кривой прямо из системы под углом к плоскости планетных орбит. Каллиден снова подал питание на привод. «Странствующая звезда» пустилась в погоню.

Через пять часов они достигли края области, где гравитация солнца Калигулы препятствовала переходу в варп. Каллиден опустил кокон навигатора, используемый для пилотирования в варпе, и сдвинул рычажок на панели.

Они оказались в варпе. Имматериуме. В Безмирье. У него было бесчисленное множество названий. Море Потерянных душ не нравилось Каллидену больше всего.

В трехмерных джунглях, которыми его разум видел варп, казалось, будто корабль Гундрама вдали пробивался сквозь листву, слегка сглаживая ее. Ему нужно было только идти по проложенной тропке, прежде чем потревоженная листва снова сомкнётся, успокаиваясь. Его не удивило, что эта тропа вела в направлении Ока Ужаса.

Шли часы. Возможно, пройдут дни, прежде чем раскрашенный корабль достигнет места назначения. А пока им обоим придется спать. Корабли Имперского Флота никогда не шли с одним навигатором на борту. Для других, для свободных торговцев, зарабатывающих на жизнь космическими кораблями меньшего размера, дело обстояло иначе. Зачастую они могли позволить себе — если могли найти — только одного навигатора, способного управлять потоками варпа. Некоторые звездопроходцы принимали тонизирующие вещества, чтобы не спать в течение длительного времени, но при слишком частом применении это могло вызвать галлюцинации. В результате многие корабли терпели крушение. В противном случае навигатор останавливал корабль в более-менее спокойном месте среди течений варпа, пока спал, надеясь, что он не отклонится слишком далеко от курса, или на то, что его понесёт чем-то вроде плавного потока в нужном направлении и он не заблудится.

В любом случае, навигаторы-одиночки не осмеливались спать больше часа или двух за раз.

Для Пелора Каллидена варп-течения состояли из ветров, дующих через джунгли и взбалтывающих листву. Если течения были сильными, сами джунгли начинали двигаться, заросшие стволы и огромные зеленые папоротники, казалось, вырывало с корнем и быстро несло через имматериум, вместе с очертаниями злобных лиц, которые время от времени появлялись на растительности.

Ничто из этого не касалось Мейнарда Руголо, он ничего не видел. Наконец он заявил, что устал, и оставил Каллидена рядом с его коконом. Чтобы не мешать, он ушёл в каюту, в которой жил когда-то, сейчас занятую Каллиденом. И он снова взял с собой драгоценный камень сновидений.

Разгладив кровать и положив камень под подушку, он уснул.

Драгоценный камень, похоже, не только пробуждал мечты, делая их реальностью. Правда была и в том, что последние две ночи Руголо, обычно крепко спящий, видел сны более живые, чем когда-либо прежде. И теперь, через несколько минут после того, как он заснул, он вошел в поток снов, которые, казалось, неслись один за другим, словно яркие разноцветные шары, катящиеся по наклонной горке. Сначала сны ему нравились. Снились друзья, которых он знал в прошлом, хорошие времена, которые он пережил в юности, путешествия, в которых Руголо побывал со своим отцом. Он грезил о встрече с прекрасной женщиной, которая стала его обожаемой спутницей, выполнявшей все его прихоти. Этот сон начал становиться всё более плохим, когда женщина превратились в Эгелику, сестру Гундрама.

Затем ему приснилось, что она достала нож и отрезала им обе груди. Кровь текла из ее изуродованного торса, Эгелика запрокинула голову и засмеялась, размахивая руками в воздухе. При этом её зеленые глаза искрились извращенным удовольствием. Потом она ушла. Руголо оказался в зеленых джунглях чудовищных неизвестных растений. Он не знал этого, но это были те самые джунгли, которые видел Каллиден, когда смотрел в варп. Лица, проступавшие сквозь зелень, недобро поглядывали на него. Между тянувшимися стволами и дрожащими листьями выглядывали иные, невероятно выглядящие существа.

Руголо вышел на поляну. Именно тогда сон превратился в кошмар. Там его поджидало существо, тварь, которую он никогда в жизни не мог себе представить, существо, составленное из самых злобных частей множества хищных животных. Огромный клюв хищника торчал из узкой закруглённой морды с круглыми птичьими глазами. У него было четыре ноги с острыми, как бритва, когтями, по-видимому, предназначенными для разрывания и потрошения. И еще несколько конечностей, которые представляли собой нечто среднее между человеческими руками и птичьими крыльями, с раскинутыми металлическими перьями, которые блестели красным и золотым, заканчивались длинными клешнями. Но это было еще не всё. У существа был хвост, хлеставший из стороны в сторону, который заканчивался жалом размером с силовой меч, а из мускулистых плеч вырастали длинные щупальца с рядами присосок. Но хуже всего было то, что это существо заговорило с ним.

— Ах, Мейнард Руголо, — промурлыкало оно. — Как ты мог быть таким глупцом? Мне надоело питаться мертвым мясом. Приходи, будь для меня лакомым кусочком. Позволь мне питаться тобой, пока ты жив. Позволь мне высосать внутренности из твоего живота и мысли из твоего мозга.

Ноги Руголо казались свинцовыми, когда он в панике развернулся и побежал. Грибы сжимались и хлопали под ногами, выпуская облака спор, окружавшие его подобно туману. Оглядываясь назад, он видел чудовище, которое знало его имя, вроде неторопливо, медленно преследовавшее его, при этом без труда настигая. Охватившие торговца ужас и беспомощность заставляли его безудержно кричать. Казалось, у него не было никаких сил. Он двигался, как будто под водой, его ослабевшие конечности не отвечали на запросы мозга.

— Мейнарррд… — промурлыкал голос из большого клюва. Казалось, он раздался прямо за ним. Он почувствовал, как твердый клюв уткнулся в него. Щупальце коснулось его плеча. Его лицо погладила здоровенная клешня, от ощущаемого зловония его дико вырвало.

Когда его паника достигла своего апогея, ему в голову пришла отчаянная мысль, последний луч надежды в его путающихся мыслях: «Это дурной сон. Кошмар. Я могу сбежать, если заставлю себя проснуться. Иначе…»

Он больше не мог кричать, ужас поразил его до глубины души. Точнее, кричать он пытался, но всё, что выходило, было слабым хрипом. Он попробовал еще раз и услышал завывающий, неустойчивый голос, который мог — а мог и не быть — его собственным голосом, эхом разносящийся сквозь слепящий туман спор.

— ПРОСНИСЬ! ПРОСЫПАЙСЯ! ПРОБУДИСЬ!

Руголо изо всех сил пытался открыть глаза, отчаянно пуча их в том, что, как он надеялся, было его кошмаром. Когда острый клюв дотронулся до его мягкого выпуклого живота и начал к нему ластиться, в его сознании словно произошел внезапный щелчок.

Его глаза широко распахнулись. Обливаясь потом каждой порой своего тела, он лежал на спине на складном рундуке, прикрепленном к стене каюты, глядя вверх на тусклый пятнистый потолок.

— Слава Императору! — выдохнул он. — Это был всего лишь сон!

— Мэйнаррррд…

Руголо замер. Он не осмеливался оглядеться. Горела только одна лампа, электролюмен, установленный на самый слабый накал, и большая часть каюты была погружена в темноту. Из темного угла раздался шорох и скрежет. Когда его глаза невольно повернулись в том направлении, он увидел, как из тени появилась морда с клювом, на мгновение сверкнувшим в свете лампы. Морда отступила. Затем она снова появилась в поле зрения, а вместе с ней появилась и остальная часть огромного чудовищного существа из зеленых джунглей, его гребенчатая голова касалась потолка, а его отвратительная масса занимала весь конец каюты.

Теперь Руголо полностью потерял рассудок. Его внутренности превратились в желе, охваченные неконтролируемой дрожью. Он превратился в испуганного ребенка, вопящего и плачущего неразборчивым лепетом, пока существо, знавшее его имя, приближалось к нему.

Видение было ещё только наполовину сформированным, поочередно тускнеющим, почти исчезавшим только для того, чтобы снова появиться в твердом состоянии, прежде чем снова стать прозрачным, как если бы оно не полностью завершило переход из мира снов, который его породил. Раскинутые руки словно желали обнять его, как любовника, хвост махал жалом взад и вперед, жёсткий клюв опускался, словно для поцелуя — чтобы сожрать его.

Вдруг распахнулся дверной люк. Пелор Каллиден выделялся в овале света с капитанского мостика, его лицо выражало шок и ужас, когда он смотрел на развернувшуюся перед ним сцену.

— Император, спаси нас! — Каллиден был в таком ужасе, что, как и Руголо, не мог пошевелиться, и все, что вырывалось из его горла, было бессмысленным, дрожащим плачем. Как и у Руголо, его кишечник корчился от страха от боли, как будто по нему протекал электрический ток.

Он начал оседать, в глазах у него потемнело, сознание почти покинуло его. Но вдруг Каллиден напрягся. Его варп-глаз, казалось, расширился и засиял. Он впился взглядом в чудовище. Ревущим голосом, совершенно непохожим на робкое бормотание, которое Руголо привык слышать от него, он направил в существо слова, как если бы они были оружием.

— IN NOMINE DEI-IMPERATURIS! TIBI IMPERO FOEDE DAEMON, NE NOS MOLESTES ITERUM! ABI EX LOC ET REDI EO UNDE VENISTE! VENI NUMQUAM AD MUNDUM MORTALIUM!

Невиданное чудовище встало на дыбы и попыталось двинулся на Каллидена. Оно мерцало, почти исчезая, затем возрождаясь с бессвязным рычанием и курлыканьем.

Каллиден снова произнес слова экзорцизма. Чудовище вздрогнуло и затряслось. Огромный клюв раскрылся и выдохнул клуб сияющего пурпурного дыма, который принес с собой неописуемое зловоние, сочетание запаха жжения, разложения, гниющей плоти, все это как-то смешалось с самыми очаровательными ароматами, составляя неописуемую обонянием смесь.

Затем в том, что осталось от монстра, появились рваные дыры. Чудовище распадалось. С внезапным визгом оно рухнуло внутрь, как будто его засосало в центральную точку, и исчезло, оставив после себя невыносимую вонь и ощущение сильного жара, очень медленно слабевшего.

Вздрогнув, Каллиден закрыл все три глаза. Он согнулся, схватившись за дверной косяк, но у него не хватило сил удержаться за него, навигатор соскользнул на пол и разрыдался от пережитого ужаса, настолько сильного, что его, казалось, невозможно было пережить — а он всё равно был жив!

Руголо всё трясся и бессвязно бормотал, лёжа в рундуке. Должно быть, прошли минуты, прежде чем Каллиден смог войти в каюту и обнаружить, что торговец невменяем.

— Помоги мне, помоги мне! Божественный Император, Сила Небесная, Спаситель Человечества! Спаси меня!

Каллиден с наслаждением вытянул руку и резко ударил Руголо по лицу. Затем он стащил его с кровати и заволок на капитанский мостик, где с трудом усадил торговца на один из двух стульев у стола, и бессильно опустился на другой сам.

Истерические молитвы Руголо превратились в бессвязное бормотание. Что касается Каллидена, силы, казалось, покинули его. Он ощущал себя марионеткой с перерезанными нитями.

— Что… что это было? — пробормотал Руголо. — Во имя Императора, что это было!?

— Демон, — содрогнулся Каллиден. — Это был клятый демон!

Руголо неудержимо трясло.

— Это всё камень, — признался он, — я использовал драгоценный камень сновидений. Это вышло из моего сна!

— Мы должны его уничтожить. Иди, принеси его.

— Я не могу. Я не могу. Я слишком боюсь.

— Где он?

— Под подушкой.

Собрав всю оставшуюся храбрость, Каллиден поднялся и осторожно прошёл в каюту. Дезодорирующее устройство, необходимое оборудование в любом космическом корабле с ограниченным жизненным пространством, энергично шипело, очищая воздух от оставшегося зловония, оставшегося от твари варпа. Каюта казалось какой-то нереальной, словно стала больше, казалось, стены светились, живя собственной жуткой жизнью, как если бы изгнанный демон обладал жизнью и сознанием куда большими, чем у реальных существ, и его аура все еще сохранялась вокруг.

Он поднял подушку. На месте драгоценного камня лежало пятно голубой пыли. Возможно, он рассыпался, когда навигатор изгнал демона.

Каллиден вернулся на мостик. Оба мужчины долго молчали. Затем Каллиден тоном тихого предостережения сказал: — Видишь, это правда. Демоны действительно существуют.

Руголо понимающе кивнул.

— Я был очень глуп.

— Боюсь, да. Неудивительно, что Гундрам ушел, не потрудившись снова поговорить с нами. Понимаешь? Он подарил тебя демону, который собирался сожрать тебя, твоё тело и твою душу… Драгоценный камень сновидений — это колдовское устройство. Его задача — позволить демонам материализоваться, выйти из имматериума.

Обычно румяное лицо Руголо, сейчас почти такое же бледное, как у Каллидена, побелело.

— Слава Божественному Императору, ты знал, как его изгнать!

Каллиден посмотрел на него.

— Навигаторы обладают психическими силами, но их недостаточно, чтобы изгонять демонов! Я был, как и ты, в полной панике и просто выкрикивал литанию — в данном случае формулу изгнания, которую в меня вдолбили на тренировках навигаторов. Это не должно было сработать. Нам повезло, что демон не полностью материализовался. Отчасти он все еще был существом из сна. Ты, вероятно, должен был увидеть сон еще несколько раз, прежде чем демон сможет проявить себя в полную силу, — продолжил он. — Но ты использовал камень, пока мы находились в варп-пространстве. Это дало ему шанс прийти досрочно.

На самом деле всё было куда сложнее, но Каллиден не хотел обсуждать личные и секретные знания звездопроходцев. Он использовал обряд изгнания инстинктивно, произнеся заученные загадочные слова древнего, ныне почти забытого языка, возникшего задолго до готика, но он знал их значение: «Во имя Бога-Императора! Я приказываю тебе, мерзкий демон, не беспокой нас больше! Покинь это место и вернись туда, откуда пришёл! Не приходи больше в мир смертных!»

По иронии судьбы Руголо, который до сих пор был неверующим, неосознанно сказал правду об одной вещи. Когда Каллидену показалось, что мать умоляет его о помощи извне корабля, это действительно должен был быть голос демона. Каким-то образом он, должно быть, чувствовал его слабость.

— Есть ещё одна вещь, которую тебе необходимо знать, — сказал Каллиден. — Я слышал это от своей матери. Инквизиция казнит каждого, кто видел демона. Убивают и того, кто, как они подозревают, мог видеть его. Вот насколько опасны материализации. Так что никогда ни с кем не обсуждай то, что здесь произошло.

Зубы Руголо стучали. Безумные мысли проносились в его мозгу. Будет ли демон по-прежнему присутствовать в его снах, когда он снова заснет? Каково это — быть съеденным тварью — телом и душой? Казалось, теперь он слышал голос демона, соблазнительно взывавший к нему, успокаивающий, предлагающий ему силу! Богатство! Власть! Несравненные прелести! И высшее наслаждение — быть поглощённым.

Ему пришло в голову, что у него есть веская причина продолжать преследование Гундрама. Подонок обманул его! Теперь он должен был отомстить, отняв у него торговлю! Ужас и жадность боролись в нем, безумно переплетая его мысли.

— Мы в царстве безумия! — закричал он в отчаянии. — Ты был прав с самого начала, Пелор! Мы должны повернуть назад! — Он поймал себя на том, что повторяет слова Квайлера. — В безопасность! Империум! Космодесантники! Инквизиция!

Он с недоумением огляделся вокруг, словно внезапно проснувшись.

— Где мы?

— Я застопорил корабль в заводи, относительно спокойном месте. И спал, когда услышал твой крик.

— Тогда верни нас.

Каллиден кивнул. Он подошёл к пульту управления и занял место первого пилота. Прежде чем сдвинуть кокон навигатора, он направил силу псайкера в свой варп-глаз — и в шоке отскочил.

Сложных джунглей, которыми он привык видеть варп, больше не было. Точнее, он видел уже не джунгли. Это были их остатки, разорванные в клочья, джунгли, по которым шёл бушующий океанический тайфун. Расколотые стволы, изломанные ветви, перемолотые в пыль листья, раздавленные корни; всё вздымалось и кружилось вместе, перемежаясь блестящими орхидеями и обрывками других цветов, носясь туда и сюда в бушующем яростном варп-потоке, которому было невозможно сопротивляться.

«Странствующая звезда» тоже была частью этого потока. Каллиден беспомощно смотрел, понимая, что он абсолютно ничего не может сделать. Как корягу во время урагана, их несло прямо в Око Ужаса.

Часть шестая

ПЕРВАЯ КРОВЬ

Визит лорда-командующего Дранга в сегментум Пацификус ни в коей мере не походил на совещание с его собственными адмиралами. Здесь он был не Potens Maximus, верховный главнокомандующий, здесь он был братом-командиром, от которого ждали скрупулезного соблюдения протокола визита почетного гостя. Его свита, состоящая из двухсот человек — не считая сервиторов, голоматов и лексоматов, предоставленных на постоянной основе Адептус Механикус — была доставлена на скоростной космической барже в сопровождении флотилии крейсеров. С ним были все виды адептов. Приписанный к флоту инквизитор из Ордо Маллеус, который провел три дня в склепе нуль-корабля, впитывая психические резонансы, все еще слабо обнаруживаемые в адамантиевой оболочке корабельного корпуса. Целая команда аналитиков во главе с магосом-логис, тщательно изучившая каждое слово в отчете библиария Мерштурмера, а также визуальные и голосовые записи, сделанные во время атаки в Оке. А также команда военных аналитиков, которые изучали как угрозу, так и способы ее устранения.

Как посольская миссия, флотилия спускалась через бесконечную панораму доков и сооружений, вращающихся вокруг Гидрафура, лицезрея величественное зрелище возвышавшихся башен соборов, из-за которого сама планета, находящаяся на две тысячи миль ниже, казалась маленькой по сравнению с ними. Это была база линейного флота Пацификус — пусть и меньшая, чем база линейного флота Обскурус Дранга, но все же достаточно величественная, чтобы производить ошеломляющее впечатление. Восхищенные адепты увидели одно из главных созданий Империума — пояс из стали, титана и адамантия массой в миллионы тонн, кольцо, вращавшееся вокруг планеты. Далее флотилия двигалась, выйдя мимо внутреннего края бронированного кольца и спустившись к Гидрафуру. Крейсеры зависли за пределами атмосферы, в то время как быстрая баржа командующего продолжила двигаться в одиночестве, опускаясь в атмосферу планеты. Когда поверхность планеты стала отчётливо видна, снова проявилась грандиозность базы. Целые континенты были покрыты зданиями — огромные ремонтные ангары, кузницы, соборы, причудливо украшенные шпили которых торчали сквозь облака, океаны, в которых плавали гигантские судостроительные верфи.

Баржа плыла под облаками, пока не приблизилась к пространству из армированного адамантием пластбетона. Титанические плиты разошлись в стороны подобно движущимся горам. Баржа Дранга осторожно опустилась в подземный планетарный редут управления флотом сегментума Пацификус.

Лорд-командующий милитант Инвистикон отреагировал на визит, собрав собственные аналитические группы, которые теперь будут вступать в дебаты и ожесточенные споры с теми, кого привел Дранг. В полном парадном мундире, включая фуражку с околышем, напоминавшим изукрашенную диадему, френч с высоким жестким воротником, на котором, казалось, парила его голова, в великолепном табарде, покрытом знаками, медалями и орденами, полученными им от имени Императора, он был как никогда радушен по окончанию церемониальной литании.

— Какое удовольствие снова видеть вас, командующий. Это напоминает мне старые времена.

— Я тоже рад, командующий, — ответил Дранг с легкой улыбкой на губах, когда он понял двойное значение приветственных слов Инвистикона.

Лорд-командующий милитант сегментума Пацификус отличался от сурово выглядящего Дранга с его жутким моноклем. Лицо Инвистикона было выразительным и приветливым. Ещё оно было испещрено дуэльными шрамами, некоторые из которых он покрыл красной краской, а самый крупный из них, прорезавший борозду на левой щеке, был выделен крошечными рубинами.

Этот шрам ему оставил Дранг, когда оба они были молодыми офицерами. Отношения между ними не всегда были дружескими.

— Итак, вы убеждены в необходимости действовать, милорд?

— О да, — протянул Инвистикон. — Я был убеждён с самого начала.

Они сидели на банкете в глубинах подземной крепости вместе с тремя адмиралами из свиты Дранга и полудюжиной адмиралов из штаба Инвистикона. Банкетный стол установили на балконе, нависавшем над сводом, который также возвышался над огромным залом внизу.

В этом зале сидели группы экспертов, непрерывно обсуждавших информацию, получаемую с тускло мерцавших обзорных экранов. Здесь располагалось одно из старейших помещений базы флота Пацификус, зал был увешан древними знамёнами, обрамлявшими рифленые каменные колонны, покрытые древней плиткой. Возраст места делал воздух тяжелым от пыли.

Мерцали светящиеся шары, щелкали старые клапаны, откуда-то доносились гул и щелчки силовых реле. Инвистикон много ел, искоса поглядывая на Дранга, когда тот отказывался от каждой перемены блюд. Дранг съел лишь небольшую порцию самой простой еды и выпил крошечный стаканчик ликера, правда, настолько редкого и дорогого, что одна бутылка стоила дохода всей жизни простого рабочего с завода. Дранг явно не изменял своей суровой натуре со времён знакомства с Инвистиконом в молодости.

Единственное, что ему, казалось, нравилось, — это поставленная перед ним чаша с тлеющими травами, из которой он глубоко вдыхал поднимающийся дым. «Скорее всего, он зависим», — сказал себе Инвистикон, хотя сам Дранг, конечно, никогда этого не признает.

— Есть только одна вещь, которая меня озадачивает, милорд-командующий, — сказал Инвистикон с вежливой иронией. — Будет ли эта операция «секретной», если так можно выразиться. Похоже, вы не сообщили на Терру ни о нахождении нуль-корабля, ни о своих дальнейших намерениях.

Дранг отставил гравированную золотом чашу с тлеющей травой. Он впился взглядом в своего коллегу, сверкнул монокль, изготовленный чужими.

— А почему мы должны информировать Терру? — бросил он с вызовом. — Разве вы не жаждете своей справедливой доли славы? Разве мы не наделены абсолютной властью? Зачем беспокоить Верховных лордов, а тем более пресмыкаться перед Адептус Терра, как будто мы вдвоём не можем справиться с делом? Вряд ли они поблагодарят нас за безынициативность, более того, это поставило бы под сомнение нашу способность править. О нет, это дело Флота. Я планирую хирургически точный удар, который осуществим мы одни. Командиры Имперской Гвардии просят нас делать их работу?

Он сделал паузу, чтобы отдышаться. Его слова были продуманы заранее, предвидя опасения Инвистикона.

— Я пригласил вас принять участие в этой кампании из-за нашей старой дружбы, полагая, что у вас возникнет желание поучаствовать в деле. И, конечно, из-за реалистичной оценки угрозы. Флотов Пацификус и Обскурус будет достаточно. Если вы откажетесь, Обскурус понесёт бремя один и все равно победит.

— А, понимаю, — лукаво ответил Инвистикон. — Вы хотите прослыть героем Империума.

— Рядом с вами, брат-командующий.

— Конечно. Действовать в одиночку означало бы серьезно истощить ресурсы Обскуруса.

— Тогда наши интересы совпадают. Мы служим Империуму, всемогущему Императору и, кроме того, зарабатываем этим славу.

Инвистикон сделал глоток из кубка, понимая, что его адмиралы внимательно прислушиваются к разговору.

— Но кое-кто может назвать изменой проведение несанкционированной операции. Хранить секреты от Императора?

— Это не секрет, и мы ничего не скрываем от Императора, — задумчиво произнес Дранг. — Император знает всё. Но он больше не говорит, он давно молчит. Верховные лорды Терры не могут собираться для решения каждой далёкой внештатной ситуации. Если мы будем ждать разрешений, нас обвинят в слабости. Мы бы нарушили свой долг, а долг требует, чтобы мы действовали. Надо действовать! Мы должны действовать немедленно!

После этих слов последовала долгая неловкая пауза, и Дранг снова заговорил другим тоном, на тему, удивившую присутствующих.

— И кстати, в любом случае, в конце концов, всё может быть улажено тиранидами. Всё планируемое нами сейчас тогда покажется мелочью.

— Что ты имеешь в виду, брат-командующий? Опасность тиранидов понятна, но мы уже имели дело с ними раньше.

— Да, мы победили флот-улей Бегемот, — подтвердил Дранг. — Но с трудом. А затем появился флот-улей Кракен. Вы учли это, командующий? Каждый флот-улей тиранидов состоит из миллионов судов. Что, если Бегемот и Кракен были всего лишь первыми членами роя таких флотов, насчитывающих миллиарды тварей, которые даже сейчас надвигаются на Галактику?

Расточительство природы достигает самых чудовищных размеров в тиранидах. Империум ничего не сможет сделать, чтобы остановить такую орду. Тираниды оставят после себя мертвую Галактику, безо всяких следов жизни. Даже Царство Хаоса исчезнет. У тиранидского коллективного разума нет души, нет духовного аналога. Когда флот тиранидов движется, в варпе это выглядит как стена, Тень, стирающая все на своем пути. Сверхфлот тиранидов, подобный описанному мною, был бы достаточен, чтобы вообще уничтожить проклятых богов Хаоса и всех их подданных.

— Вы рисуете мрачную картину, милорд, — пробормотал Инвистикон.

Он вспомнил, что орден Ультрадесантников из Адептус Астартес захватил неповрежденным корабль тиранидов флота Бегемот, его изучение многое прояснило. Стало понятно, что тираниды не из этой галактики. Они пришли издалека и, насколько теперь было известно, мигрировали в космосе вечно. Возможно, оставив после себя огромный след из безжизненных галактик? И кто мог точно сказать, что существует только один суперфлот, такой, который так чётко представлял Дранг? Возможно, их было огромное количество. Тираниды могли быть высшей формой жизни Вселенной, которая зависит от самой бесконечности, чтобы поддерживать свое вечное существование. Поскольку каждая мертвая галактика была оставлена позади, она через несколько миллиардов лет выздоравливала, заново развивалась жизнь, готовая к тому, чтобы ее собрал какой-нибудь другой суперфлот тиранидов.

Сами тираниды могут быть бесконечны, насколько это было известно людям. Перед таким видением все человечество, даже сам Император, казались беспомощным и ничтожным — поистине предательская мысль!

Инвистикон улыбнулся. Глубина пораженчества Дранга, несомненно, означала, что он терял хватку. Кошмар, который он изобразил, хотя и был возможен в теории, оставался только в его воображении. Кроме того, столь открыто выразить такие пораженческие мысли означало приговорить себя. Руки Инквизиции были длинными, и рано или поздно она узнавала всё. Когда-нибудь Дранга арестуют и казнят.

Поэтому неудивительно, что Дранг сразу же пришёл в себя и привел контраргумент.

— Но если бы это было правдой, то Император знал бы об этом. Следовательно, мы должны чётко знать, что это неправда. То, что я сейчас предположил, невозможно.

Инвистикон кивнул и решил бросить Дрангу спасательный круг.

— Мы должны тренировать свой разум и учитывать всё, — согласился он, — даже если всего лишь для того, чтобы отвергнуть мысль как ложную, как вы говорите. Ну, хватит об этом, брат-командующий.

Инвистикон прислушался к крикам яростных споров среди экспертов внизу.

— Если собранные нами специалисты смогут прийти к общему согласию, я соглашусь принять участие в кампании. Но только если мы проинформируем Адептус Терра о наших намерениях и дождемся решения Верховных лордов.

Дранг был возмущен. Он надеялся, что его риторика убедила Инвистикона в обратном.

— А что, если они отложат, не согласятся, прикажут продолжить расследование? — Он фыркнул. — Мы должны действовать по своему усмотрению! Иначе мы недостойны своих званий. Лорд-командующий, я не могу требовать и умолять не буду, но…

Инвистикон улыбнулся, когда прервал его.

— Тогда давай решим это по-старому, друг мой.

Только теперь лорд-командующий Дранг понял истинную причину возражений своего брата-командующего. Инвистикон гладил украшенный рубинами шрам на левой щеке. По прошествии многих лет он всего лишь хотел получить шанс отомстить. Сам Дранг больше не носил своих дуэльных шрамов. Все они были удалены, кожа разглажена и омоложена. Он считал получение таких трофеев признаком по-настоящему незрелого нрава. Но сейчас он встал и слегка поклонился.

— Конечно, брат-командующий. Отличное предложение.

Ботинки Инвистикона поскрипывали при ходьбе, когда он шёл по тренировочному залу, расположенному еще ниже в глубинах штабной крепости, за ним слышались уверенные шаги самого Дранга.

В глубине души Дранг не был уверен, что правильно понял командующего линейным флотом Пацификус. Дуэли между офицерами изменились за последние годы. Они стали более ожесточёнными, чем во времена их молодости, более смертоносными. На смену традиционным абордажным саблям пришли пистолеты различных типов. Проигравший редко выживал.

«Возможно, — подумал Дранг, — Инвистикон хочет его смерти, хотя их давняя вражда давно перешла в нечто похожее на дружбу».

Но Инвистикон прошел мимо шкафов с пистолетами. В конце зала он со скрипом открыл дверцы старого шкафа. Внутри был ряд одинаковых абордажных сабель и щитов. Инвистикон, вооружившись, жестом предложил Дрангу выбрать оружие.

Дранг редко улыбался, но, когда он взял в руку короткую увесистую саблю, проверяя ее на равновесие, чувство забытого удовольствия охватило его, и тонкие губы скривились.

— Это подойдет.

Секундантов не было, ни один подчиненный не мог судить имперских лордов. Дранг и Инвистикон были одни. Инвистикон тоже улыбнулся, держа такую же абордажную саблю, просунул кисть в ремни щита.

Абордажные сабли были вибролезвиями, как оружие они устарели, но в дуэлях всё ещё использовались. Дранг ждал, пока Инвистикон включит энергию на своей сабле, заставив ее гудеть. От вибролезвия даже небольшая рана могла оказаться фатальной. Но он этого не сделал. Или он сделает это в последнем акте предательства?

Инвистикон посмотрел на выступающий монокль Дранга. — Вы уверены, что это не дает вам несправедливого преимущества, брат-командующий?

— Только если бы мы сражались на расстоянии в половину светового года, чего, я верю, никогда не произойдет, — иронично ответил Дранг. — Знаете, я не могу снять его, но не переживайте. Зрение у меня нормальное.

Командующие флотами заняли свои места на нарисованных на полу белых полосах. Одетые в парадную форму со всеми регалиями, уже далеко не молодые, тем не менее, они оба выглядели очень подтянуто. Инвистикон начал с финта, развернулся и попытался неожиданно нанести удар в левый бок Дранга. Абордажная сабля ударилась о поднятый в ответ щит. Дранг нанес удар из-под щита, в свою очередь был парирован, а затем отскочил назад, когда Инвистикон начал яростную атаку. Его клинок мелькал из стороны в сторону, блокируемый Дрангом при каждом ударе. Чувствовалось, что он никогда не прекращал практиковаться. Дранг собрался с силами и перешёл в контратаку. На мгновение они заблокировали друг друга, щиты подняты, отталкивая упирающиеся в них сабли. Затем оба отскочили, глядя друг на друга.

А потом Дранг услышал слабое гудение. Инвистикон включил вибрацию своего меча.

Прежде чем он успел ответить, командующий флота Пацификус бросился на него, яростно смеясь, снова и снова нанося удары по щиту Дранга с явным пренебрежением к собственной безопасности. Сабля в виброрежиме резала и рвала металлический щит, за секунды превратившийся в хлам.

Так вот как всё должно было быть!

Дранг снова отскочил назад, за мгновение передышки избавился от остатка щита, ставшего теперь просто обузой. Инвистикон драматическим жестом швырнул свой щит на пол с грохотом, поднял саблю и отключил ее.

— Так-то лучше! Как в старые времена!

Дранг с сожалением признал, что неправильно оценил своего коллегу. Инвистикон был прав! Щиты были созданы для тех, кто не умел обращаться с клинком! Свет вспыхивал на абордажных саблях, когда удар встречался блоком, встречный удар парировался, финт отражался контрфинтом в вихре танцующих движений двух мастеров фехтования. Дранг почувствовал, что отступает, клинок не раз проносился буквально в миллиметре от его лица. Если он не сможет вывернуться, то вскоре окажется спиной к стене, что поставит его в крайне невыгодное положение.

Вдруг, не более чем на долю секунды, он нашел брешь. Его ноющие мускулы заставили тяжелую абордажную саблю сверкнуть, как язык змеи, прежде чем быть отклонённой встречным ударом стали. На правой щеке имперского военачальника Инвистикона появилась малиновая полоса, совпадающая с бороздчатым шрамом слева от него. Инвистикон стоял неподвижно, его клинок все еще удерживал клинок Дранга после того, как он отвёл его в сторону.

Затем он выпрямился и поднял саблю вертикально перед собой. — Первая кровь твоя, брат-командир.

Криво усмехнувшись, он отбросил саблю, с лязгом упавшую на пол рядом с его щитом.

— Решено.

Дранг тоже отбросил свое оружие.

— Вы оказали мне честь, командующий.

— И похоже, твоя судьба — всегда украшать мое лицо.

Что бы ни ощущал Инвистикон по поводу своего поражения, его голос не изменился, если не считать легкой досады. По его щеке текла кровь. Он стёр её платком из какого-то редкого шелка, затем достал из кармана френча кровоостанавливающий карандаш и провел им по новому разрезу. Кровотечение сразу прекратилось. Было удивительно, насколько новая рана была симметрична более ранней. Позже, когда Инвистикон осмотрит себя, он, вероятно, может подумать, что командующий флотом сегментума Обскурус добился такого эффекта намеренно, что было бы переоценкой нынешних умений владения мечом Дранга. Будет ли он благоговеть перед таким умением или возмущаться, полагая, что Дранг играет с ним?

Любая эмоция могла иметь последствия, когда придёт время составлять планы битвы.

— Что ж, есть работа для моего пластического хирургеона, — продолжил Инвистикон. — У меня есть несколько новых драгоценных камней, довольно необычных. Санглеты. Разновидность кровавого камня. Они выглядят в точности как капли только что пролитой крови. Я попрошу вшить их в шрам. Или вы думаете, что другой цвет драгоценностей лучше подчеркнёт вашу работу? Может, сапфирово-синий?

Дранг воздержался от выражения своего пренебрежения косметическими изысками — это дало бы Инвистикону возможность подшутить над его моноклем.

Они вышли из тренировочного зала. В вестибюле командующих ждала объединенная делегация штабных экспертов. Два старших офицера, один со знаком Имперского Флота Пацификус, другой со знаком Обскурус, глядевшие в планшеты, вышли вперед, оставив позади себя небольшую группу офицеров.

— Мы согласны, милорды, — серьезно сказал офицер Инвистикона, кланяясь каждому по очереди. — После долгих споров мы пришли к одним и тем же прогнозам. Наши регионы в опасности.

— Командующий Дранг вряд ли прибыл бы сюда, если бы было по-другому, — сухо ответил Инвистикон. — Теперь осталось объединить наши оперативные силы.

— Наши аналитические группы пришли к такому же выводу, милорды.

Инвистикон коротко кивнул и повернулся, словно собираясь уходить, когда офицер снова заговорил: — Мы согласны еще в одном вопросе — Терру нужно проинформировать о том, что происходит.

Командующие переглянулись, потом перевели на офицеров ледяные взгляды.

И Дранг, и Инвистикон тщательно проследили, чтобы в аналитических группах не было членов Администратума. За исключением Адептус Механикус, здесь все были служащими Флота. Таким образом, вместо монашеских одежд Адептус Терра, почти все люди вокруг носили флотскую форму. Теперь, когда Дранг добился поддержки Инвистикона в этом вопросе, эти команды, включая техножрецов, по сути, окажутся под стражей, не имея возможности общаться с другими людьми.

Что касается нуль-корабля, то он был случайно обнаружен кораблем линейного флота Обскурус. Силы Адептус Механикус и Инквизиции, снарядившие и отправившие его, до сих пор считали, что разведывательный корабль пропал в Оке Ужаса. Теперь «пропавший» корабль был помещён во внутренний ангар внутри одной из баз флота глубоко внутри Кипра-Мунди, базовой планеты линейного флота Обскурус, и его местонахождение было известно только нескольким офицерам, лично преданным Дрангу и поклявшимся хранить тайну. Навигатора, героически выведшего корабль из Ока, немедленно умертвили.

Что касается тел космодесантников, в том числе библиария Мерштурмера, а также прогеноидных желез, которые Мерштурмер удалил, то их оставили в стазис-камере, совершив поступок, который взбесил бы все ордены Адептус Астартес — если бы они о нём узнали. Дранг ещё не решил, вернет ли он когда-нибудь останки космодесантников в их крепость-монастырь.

Инвистикон ответил на вопрос штабного офицера голосом, который внезапно стал суровым: — Планируемая операция — дело флота! Терра узнает о событиях при успешном завершении кампании, и ни днём раньше!

Лица офицеров, стоявших перед командующими, закаменели и побледнели, поскольку каждый присутствующий понимал, что означают эти слова и что стоит на кону. Дранг не мог не улыбнуться и добавил свой комментарий.

— Конечно, — протянул он, — если мы проиграем… Что ж, тогда Терра узнает об этом ещё быстрее.

Часть седьмая

СМЕРТЕЛЬНЫЕ НАСЛАЖДЕНИЯ

Даже во время урагана навигатор должен делать всё, что в его силах. Пелор Каллиден опустил защитный кокон вниз. Положил руки на рычаги управления. Призвал всю свою психическую силу и сконцентрировал её в своём варп-глазе.

— Император, направь меня, — взмолился он. Но всё равно понять происходящее у него не получалось. Были только дико бушующие, изодранные остатки джунглей, густо-зеленое море, перемежающееся вспышками ярких цветов, сквозь которое он ничего не мог видеть и которое несло в себе «Странствующую звезду», как щепку в потоке. Всё, что он мог сделать, это пытаться держать корабль по течению, пока его несёт. Несмотря на то, что варп-потоки не были материальными в каком-либо реальном смысле, он слышал о кораблях, которые разрывало собственными центробежными силами при долгом вращении в таких водоворотах.

И действительно, поле инерционной целостности «Странствующей звезды», необходимое на корабле для защиты экипажа и пассажиров от смертельных перегрузок при ускорении и резком изменении направления, с трудом справлялось. Руголо, пристегнутый в кресле второго пилота, вскрикивал от наваливавшейся перегрузки, когда поле на мгновение слабело.

В панике Каллиден вывел корабль из варпа. Мгновение спустя снаружи корпуса корабля послышался шорох. Взгляды обоих членов экипажа остановились на экране внешнего обзора. Ничего не было видно, кроме тумана или смога, сквозь который пробивались неясные пятна света. Руголо посмотрел на табулятор звездного неба, навигационное устройство, которое должно было показать им, где они находятся в реальном мире. Прибор сбоил, радары не могли ничего распознать в окружающем, его сигнификаторная пластина мерцала чередой неудачных отождествлений, давая самые приблизительные данные.

Они вышли в реальное пространство в толстом облаке пыли на краю Ока. Это было причиной шороха, который они слышали. Их огромная скорость в варпе перешла в скорость реального пространства, составляя солидную часть от предела — скорости света. Пыль оседала на корпус, кружилась вокруг, корабль будто летел сквозь песчаную бурю.

Это привело к резкому истиранию адамантиевой оболочки, на такой скорости пыль действовала как абразив. Пыль и крохотные частицы материи, как пули, получившие дополнительную массу из-за релятивистского эффекта, пробивали себе путь сквозь внешнюю защиту корпуса, изношенную и ослабленную из-за возраста и частого использования. Кораблю грозило разрушение.

Вскоре Каллиден был вынужден перевести их обратно в варп, снова сосредоточившись на сдерживании рыскания судна. И теперь он открыл для себя еще одно явление, известное звездопроходцам, о котором он слышал, но никогда раньше не испытывал: пугающий момент, когда «аллегория», как ее называли — то личное видение, которым разум каждого навигатора истолковывал варп — отказало и сменилось на что-то другое.

Его подсознание больше не видело варп как разноцветные джунгли. Варп-шторм уничтожил этот образ. На какое-то время Пелор был сбит с толку: его восприятию было не ухватиться за окружающее, вокруг был Хаос, навигации не выходило, он не понимал, как контролировать «Странствующую звезду», куда её направлять. Инерционное поле корабля дрогнуло. Руголо кричал, чувствуя, как корабль снова и снова кувыркается, хотя на самом деле реальная скорость вращения, вероятно, составляла сотни или даже тысячи раз в секунду.

Каллиден не слышал крика своего друга и не осознавал вращения. У него были другие проблемы. Это был его первый реальный опыт понимания того, для чего нужен кокон навигатора. Чаще всего для пилотирования и навигации кокон был не нужен, навигаторы обходились без него. Кокон предназначался исключительно для защиты навигатора, и счастью, сейчас Каллиден был в нём. Когда разум Каллидена пытался заново справиться с осознанием мира, его тело билось в конвульсиях, бесконтрольно дёргаясь из стороны в сторону. Кокон плотнее обвился вокруг него, мягко сдерживая его движения, не давая мучительным спазмам мускулов сломать кости.

А потом случилось это. Что-то возникло из того, что было непостижимым хаосом, что-то, что позволило ему, по крайней мере частично, снова сориентироваться — фигуры, лица. Трехмерное море лиц, миллионы лиц — гротескные, гримасничающие, некоторые человеческие, некоторые нечеловеческие, некоторые похожие на лица зверей, соединенные и смешанные вместе, лица всех размеров, некоторые больше, чем сама «Странствующая звезда».

Лица кружились и текли, заполняя безумный поток на краю великой варп-бури, известной как Око Ужаса. Но это было еще не всё. Лица менялись, превращаясь в иные формы, а потом лица начали становиться одинаковыми.

Все лица стали лицом его матери. Миллионы раз. А к лицам добавилось тело его матери, одетое во все мыслимые и немыслимые виды одежды, которые он когда-либо видел на ней; или обнаженной — это зрелище особенно шокировало навигатора. Образы покачивались, прыгали, обращались к нему, танцевали, гримасничали, словно соблазняя. И среди этих бесконечно повторяющихся образов его матери протискивались, словно выдавливаемые из какого-то жидкого субстрата, кошмарно выглядящие демоны, с которыми его мать начала совершать множество непристойных действий, все время насмешливо глядя на Каллидена.

Существа варпа снова прочитали его мысли. В очередной раз они пытались воспользоваться его эмоциональной нестабильностью. Сначала это сработало. Каллиден ненадолго закрыл свой варп-глаз с болью от увиденного. Ему подумалось, что это действительно была его мать, размноженная и воспроизведенная в аду, на который она была обречена, вынужденная соединяться с демонами навечно. Корабль снова закувыркался, и это заставило его взять себя в руки, осознать, что то, что он видел, было всего лишь образами, взятыми из его собственных кошмаров.

Он заставил себя смотреть в варп, изо всех сил пытаясь стабилизировать судно.

Бесконечность извивающихся фигур исчезла. Внезапно утихла турбулентность. Курс «Странствующей звезды» стабилизировался. Каллиден предположил, что если он сейчас выйдет из имматериума, то окажется по ту сторону пылевого щита, окружавшего варп-шторм. Море пыли на окраине Ока, похоже, меняло видение звезд внутри него. Именно из-за этой пыли невооруженным глазом — с планеты, называемой, например, Апекс V — Око Ужаса выглядело тусклой туманностью.

Но он этого не сделал. Его подсознание отказалось от попыток интерпретировать варп с помощью аллегорических сцен. Безумная область внутри Ока не поддавалась подобным попыткам. Теперь навигатор видел то, что казалось целой огромной вселенной двигающихся, извивающихся кривых сотен цветов, сплетенных в черной необъятности. Вряд ли это было необъятным, как мог вообразить разум. Это было совершено непонятное безумие.

Он громко застонал, его разум начинал отказывать. Затем, когда он совсем отчаялся, он вдруг начал понимать, что происходит. Он видел в восьми измерениях!

Когда-то, обучаясь в Схоле Навигаторис, он тренировался в расширении разума за пределы трехмерного мира обычного чувственного восприятия. Говорили, что подобное могут делать только люди с геном навигатора, да и то не всегда.

Каллиден был очарован. Как будто его мозг переключился на новый способ видения духовного царства — варпа, каким он был на самом деле. Никаких деформаций не было видно. Все было чисто абстрактно. Великий ткацкий станок психических, духовных сил.

Здесь было что-то, разбросанное повсюду, растворяющееся на огромных расстояниях, казавшееся темными изгибающимися пропастями, дырами негативного существования. Он понимал, что это звезды вместе с соответствующими планетными системами, острова материи, окруженные гравитационными колодцами, места, где, в нормальной Галактике за пределами Ока Ужаса, во всяком случае, варп-двигатель не будет работать, а демоны не могут напрямую проявлять себя. Как это происходит здесь, в Оке Ужаса, Каллиден сказать затруднялся.

Он повернул голову в поисках ещё одной важной вещи. Да, вот он! Просачивающийся сквозь многомерный хаос, очень, очень слабый, прерывистый, здесь намного слабее, чем на Апексе V, но все же видимый, хотя и еле-еле. Чистый белый свет, успокаивающе чистый, мирный и святой. Вот он, даже здесь… Свет Святого Императора. Астрономикон. Каллиден никогда раньше не был так рад его видеть. Пока этот маяк светил в его видении, пусть и тускло, навигатор Каллиден никогда не мог потеряться полностью.

Затем, посмотрев вперед, он увидел среди изгибов лабиринта сияющую точку жемчужного оттенка, двигавшуюся впереди него. Он знал этот оттенок. Это был след, который оставляли варп-двигатели кораблей, если смотреть на них издали. Почти наверняка это был радужный корабль Гундрама. Он взволнованно передал информацию Руголо.

— Это дает нам шанс. Сам Гундрам, или его навигатор должны знать, как выбраться отсюда.

— А ты не сможешь просто вытащить нас отсюда, так, чтобы он нас не заметил? — с тревогой спросил Руголо.

— Нет, нас несёт потоком, как щепку в море.

Руголо хмыкнул, глядя на экраны. Они не показывали ничего, кроме серой пустоты. Что касается сканеров, то за пределами корабля ничего не было, даже космоса.

— Возможно, они все равно не видят нас, — пробормотал он. — По словам Гундрама, у него нет навигатора. Навигацию осуществляет его сестра.

— Я в это не верю.

Корабль Гундрама казался неуправляемым, как и «Странствующая звезда». Обычно можно было легко выйти из варп-потока и отправиться к запланированному месту назначения. Навигатор и не представлял, что может попасть в настолько сильное течение, что почти потеряет способность управлять движением корабля, не в силах изменить направление движения. Вообще же то, что Каллиден сделал в течение нескольких дней после восстановления своих навигационных способностей, ему было трудно объяснить даже самому себе. Он снова взглянул на те темные пятна пустоты, которые в варпе свидетельствовали о наличии материи в реальном пространстве. Они выглядели так, как будто к любому из них можно было бы добраться по прямой, но он знал, что это впечатление было иллюзией. В варпе не существовало такого понятия, как «прямая линия».

Пока что «Странствующая звезда» находилась только на внешнем крае Ока Ужаса, проносясь по его периферии, как лист, попавший в водоворот, и впереди него таким же образом нёсся корабль Гундрама. Дальше, вероятно, было ещё больше турбулентности, больше непреодолимых течений при переходе от одного потока к другому. Но Каллиден не думал об этом. Он не хотел рисковать дальше. В данный момент он задавался вопросом, как, еле видя Астрономикон, он собирается выбраться.

— Должен быть способ, — настойчиво сказал он себе. — Гундраму же это удалось.

Он нахмурился. Надвигалась Тень, зона, где влияние варпа слабело. След материальности, к которому их несло течение. Но что-то было не так. Охватывавшее корабль ничто внезапно исчезло. Вместо этого ярко вспыхнуло белое солнце. Каллиден посмотрел на дисплеи детекторов, на гравитационные и радиационные табуляторы, визуальные дисплеи, размещенные в богато гравированные овальные латунные рамки. Всё показывало планетную систему. Четыре мира, один из них был совсем близко и приближался. Каллиден покачал головой. Своим варп-глазом он все еще мог видеть след действия двигателей изрисованного корабля. Выглядело так, как будто варп-поток собирался пройти сквозь систему, разбив корабль Гундрама о планету. И «Странствующую звезду» следом. Этого не могло быть. Варп-двигатель не мог работать так глубоко внутри гравитационного колодца. И варп-поток тоже не должен был проходить вблизи огромных скоплений материи.

Руголо что-то бормотал себе под нос. Он в недоумении повернулся к навигатору.

— Мы все еще в потоке или вышли из него?

— Мы в нём, и мы не в нём, — пробормотал Каллиден, тоже сбитый с толку. — Нет, не так. Мы одновременно в варпе и в реальном космосе!

В голосе Руголо прозвучала паника, когда он начал понимать значение того, что читал на дисплеях и табуляторах.

— Если мы врежемся в эту планету… — Он сглотнул. — Вытащи нас отсюда, Пелор!

Каллиден уже бился над управлением корабля в отчаянной попытке изменить курс. Это было бесполезно. Единственное, чего он мог бы достичь, — это запустить корабль в штопор, который разнесет его на куски. Лично он предпочитал врезаться в планету со скоростью, которая мгновенно превратила бы корабль и его обитателей в плазму. Если бы корабль распался первым, они попали бы ещё живыми в варп, став жертвой демонов!

— Бесполезно, — разрыдался он. — Молитесь Императору! Молитесь о спасении своей души!

Руголо в отчаянии откинулся в кресле. Сам Каллиден чувствовал себя слишком обессилевшим, чтобы молиться. Итак, это был конец! Он проклинал себя за то, что послушал фальшивого вольного торговца, человека, на котором был написано, что он неудачник. Какой бы несчастной ни была жизнь Пелора раньше, по крайней мере, это была жизнь.

Пока эти мысли проносились у него в голове, он заметил, что окружающая среда, открытая для его варп-зрения, снова изменилась, и ее стало еще труднее постичь. Смешение варпа и реального пространства! К восьми основным измерениям варпа добавилось ещё четыре — три пространственных и одно временное — обычного пространства! Всего двенадцать измерений! Невозможно даже для опытного навигатора!

Могут ли сущности варпа понимать такую среду? Если так, то их интеллектуальные способности намного превосходили человеческие. Для Каллидена это было слишком сложно понять. Он всхлипнул, закатывая глаза, и оставил попытки интерпретировать это. Огромный ткацкий станок, окружавший его, рухнул.

Вместо этого он осознал, что раскаленное добела солнце бросает лучи в странно окрашенное пространство, темно-фиолетовое, со слабыми полосами света, а не в эбеново-черное, к которому он привык. Планета, к которой они неслись, стремительно приближалась.

Где был корабль Гундрама? Неужели он уже встретил свою гибель? Нет, вот он! Так близко, что они могли видеть его невооруженным глазом! Как они сократили дистанцию? Как мог другой корабль замедлиться, несмотря на варп-течение?

По его оценкам, они находились менее чем в минуте от столкновения с планетой. Каллиден мог придумать только одно, что можно сделать. Он выключил варп-двигатель и попытался вернуться в реальное пространство. Сильный рывок бросил их вперед. У Руголо, удерживаемого ремнями безопасности, перехватило дыхание от рывка. Каллиден, закреплённый коконом, почувствовал что-то вроде удара молотком по голове, а затем потерял сознание.

Когда он очнулся, ошеломлённый Руголо всё ещё дёргался в блокирующих ремнях своего кресла. От внешнего корпуса доносился свистящий шум. «Странствующая звезда» была уже не в космосе. Корабль несся сквозь атмосферу планеты, к которой его принесло, летел по воздуху на выпущенных коротких крыльях, управляемый автопилотом.

Каллиден был поражен. Как корабль мог так быстро замедлиться настолько, чтобы нормально войти в атмосферу? С той скоростью, что у них была, корабль должен был упасть, как пылающий метеор, и врезаться в поверхность за секунды, а взорвавшиеся двигатели образовать кратер в милю диаметром. Каллиден заметил цветной корабль Гундрама, стремительно несущийся впереди них, потом почувствовал, что рядом с ним что-то копошится. Руголо приходил в себя. Торговец быстро оценил ситуацию, не удосужившись спросить, как так получилось. Его глаза заблестели, когда он заметил корабль Гундрама.

— Не упускай их из виду!

Каллиден взял управление на себя, отключив автопилот. Он уменьшил скорость, когда увидел, что так сделало другое судно.

Корабль Гундрама спускался, планируя, к морскому побережью далеко внизу. Атмосфера была удивительно прозрачна. Это не походило на воздух, скорее, на прозрачный кристалл. От облачного слоя не было и следа. Поверхность внизу, сверкая, полностью обнажалась в лучах солнца.

И раскрашенный корабль, и «Странствующая звезда» летели как атмосферные корабли, а не приземлялись строго вниз, используя свои главные двигатели реального пространства. Это было стандартом, когда космический корабль небольшого размера автоматически входил в атмосферу планеты, например, если пилот был без сознания.

Кто бы ни пилотировал раскрашенный корабль, он делал это великолепно, летел очень грамотно, даже с лёгким безрассудством. Судно извивалось, кувыркалось и ныряло к поверхности. Каллиден задумался, не пытается ли он оторваться от преследователя — но нет, здесь, без облачного покрова, это было бы невозможно. Он следовал позади более осторожно, будучи, как ни странно, менее знаком с полетом в атмосфере, чем с полётом через варп. Вскоре два корабля полетели в полумиле над почти плоской равниной. Казалось, на планете нет ни гор, ни холмов, ни долин. Равнина была неоднородна, вода и земля перемешивались полосами с речушками. Не было никаких определенных морей или континентов. Цвета были пастельные: голубой, зеленый и бледно-розовый. Отсюда, с глубины почти двухсот миль под воздушным покрывалом планеты, небо выглядело как глубокая лазурь, рассеивая свет ослепительно белого солнца. Все выглядело совершенно нормально, обитаемая планета, которая могла бы представлять интерес для Империума — если бы она не находилась в Оке Ужаса.

Появилась обширная равнина, устланная зеленью. Корабль Гундрама замедлился, так что его крылья едва могли обеспечивать достаточную подъемную силу, чтобы оставаться в воздухе, затем наклонился. Маневровый двигатель горел белым горячим светом, ярким, как солнце над головой. Судно изящно опустилось.

Не было смысла сохранять осторожность. Прятаться было негде. Каллиден выполнил тот же маневр, приземлившись не более чем в миле от преследуемого корабля.

Торговец с навигатором ждали, что будет дальше. Руголо был напряжён. Он чувствовал себя пойманным в ловушку на собственном корабле, где демон проник в его сны и почти материализовался. Казалось, он до сих пор слышит его манящий голос. Он не забыл, что несмотря на то, что он передумал, он все ещё был вынужден следовать своему первоначальному плану следить за Гундрамом, как если бы его тянуло какое-то роковое предопределение.

Никакого движения. Спустя час на корпусе разноцветного корабля открылся люк, развернулась выходная рампа. И все. Никто не появился. Еще час спустя на краю равнины вдали показались две телеги, запряжённые какими-то вьючными животными, в сопровождении полудюжины человекоподобных фигур. Пока группа медленно приближалась к раскрашенному кораблю, было видно, что телеги были завалены грузом. Глаза Руголо заблестели.

— Товары для обмена! Вот откуда их берёт Гундрам!

Каллиден посмотрел на него, недоверчиво приподняв брови.

— Ты что, не злишься? После того, что с тобой случилось, ты можешь думать ещё о чем-нибудь, кроме того, как отсюда смыться?

Руголо не слушал. Он увеличил изображение экрана, в первую очередь, чтобы посмотреть на содержимое тележек, затем в удивлении отпрянул. Каллиден проследил за его взглядом.

Люди, идущие рядом с телегами, были… вовсе не людьми. Их форма была гуманоидной, но не человеческой. Кожа переливалась красками, как чешуя рыбы. Конечности были неестественно короткими и толстыми. Их лица, если они на что-то и были похожи, то на морды лягушек. Ничто в них, за исключением прямохождения и наличия четырех конечностей, делавших их лишь отдаленно похожими на людей, не предполагало человеческого происхождения.

— Чужие! — воскликнул Каллиден.

«В этом слове есть смысл», — подумал Руголо. Возникновение Ока Ужаса датировалось двадцать пятым тысячелетием, не ранее. Когда разразился варп-шторм, в этом регионе, должно быть, были миры, населенные инопланетянами, должны были быть и человеческие колонии. И они все ещё были здесь. Он прикусил нижнюю губу. Каллиден, конечно, был наивен. Воспитанный так, чтобы думать об инопланетянах как о зле, он, вероятно, был бы шокирован, узнав, сколько товаров инопланетного производства ввезено в Империум простыми торговцами, не говоря уже о вольных.

— Ну, однажды я продал инопланетную безделушку даже инквизитору, — признался он вслух. — Хотя я не совсем уверен, что он был инквизитором.

Он поднялся со стула.

— Оставайся здесь, — сказал он, выходя из помещения капитанского мостика.

Когда Руголо вернулся, стало ясно, что он ходил в оружейную комнату корабля. С собой он принёс два небольших лазпистолета, не военного образца, а сделанные для гражданского использования, с перламутровыми рукоятками и дамасцированными стволами. Один он протянул Каллидену.

— Возьми и держи его при себе. Он полностью заряжен.

Каллиден вылез из полусмятого кокона навигатора. Он смотрел на перламутровую рукоять, не касаясь ее.

— Что ты собираешься делать? Убить Гундрама и украсть его товары?

— Неплохая идея, но неосуществимая. Что произойдет, если ты попытаешься вернуть нас в Империум?

— На это легко ответить. Варп-поток проходит прямо через эту планетную систему, и мы тут застряли. Если я попытаюсь увести нас, корабль разобьёт вдребезги.

— Совершенно верно. Но Гундрам должен знать выход, или, по крайней мере, его сестра — что бы ты не говорил, она должна быть навигатором. Мы должны заключить с ним сделку. У нас нет выбора.

— Эгелика не может быть навигатором и сестрой Гундрама, — заметил Каллиден. — Если бы она имела ген навигатора, Гундрам тоже был бы навигатором. То есть я всё равно не верю, что она навигатор. Я бы знал, если бы она была им.

Он помолчал.

— Как ты можешь доверять Гундраму после того, что он сделал? Он натравил на тебя демона. Вероятно, используя инопланетный артефакт при этом.

Воцарилась тишина.

— Мы же не знаем точно, планировал ли он подобное, — коротко сказал Руголо. — Возможно, это была моя вина, что я использовал камень сновидений в варпе, как ты сказал, рядом с демонами. В ином случае, возможно, камни сновидений безвредны.

Разум Руголо защищался. Атака демона растворялась в его памяти, как будто это был не более чем кошмар. И его первоначальный план близился к осуществлению!

Каллиден в отчаянии вздохнул.

Тем временем инопланетные телеги подъехали к кораблю Гундрама. По пандусу спустилась группа людей: Гундрам, Эгелика, Фоафоа и Квайлер.

Руголо снова ткнул лазпистолетом в Каллидена.

— Возьми, это для нашей защиты.

Каллиден без энтузиазма принял оружие, быстро осмотрел его и положил во внутренний карман. Лазпистолет был тонким и незаметным.

Они вышли из корабля, спустились по трапу и остановились в тени коротких крыльев, глядя на цветной корабль. Каллиден, выполняя ритуал нанесения защитных печатей у основания «Странствующей звезды», нервно произносил одну за другой молитвы, защищающие от зла, навигаторские литании.

Руголо осмотрел зелень, покрывающую равнину, которую он поначалу принял за разновидность травы или мха — формы растительности, распространенные во многих мирах. Это было ни тем, ни другим. Эта растительность больше походила на зеленую прудовую слизь и была гладкой и слегка скользила под ногами.

Воздух был прохладным, им было настолько приятно дышать, казалось, его можно пить как вкусное вино. И он был совершенно чистым, так что даже далёкие предметы были отчётливо видны. Но когда Руголо повернулся, чтобы поговорить со своим партнёром, он заметил кое-что странное. Казалось, воздух колышется, когда он двигается, как будто это жидкость. Замеченное краем глаза движение заставило его взглянуть вверх. Над головой парило несколько серебристых существ. Не крылатых, таких как птицы или летучие мыши, а фактически рыб, передвигавшихся неторопливыми извилистыми движениями, виляя полупрозрачными плавниками. Другими словами, они плыли.

Как рыбы могли плыть по воздуху? Руголо глубоко вздохнул и помахал рукой взад и вперед. Несмотря на свою странную рябь, воздух казался не более плотным, чем тот, которым обычно дышат люди.

Каллиден ускорил темп проговаривания своих литаний, когда Руголо указал ему на воздушную рыбу, изобразив руками Знак Императора, дозволенный только навигаторам. Пелор, конечно, верил, что это явление противоестественное. Руголо задумался в поисках объяснения попроще. Возможно, подумал он, у существ были пузыри, наполненные летучим газом, который позволял им плыть в воздухе. Но они казались слишком маленькими для этого и двигались слишком быстро. Медленные движения плавников должны были продвигать их сквозь жидкость, но не через разреженный воздух.

Он вытянул руку, чтобы схватить одну, когда та подплыла поближе. Существо отлетело, уклонившись от руки, и устремилось вверх.

Руголо снова переключил внимание на корабль Гундрама. Тяжелые животные, четвероногие, покрытые зелеными и желтыми полосами, с мордами, напоминающими обезьяньи, были отцеплены. Повозки бесцеремонно опрокинули, их содержимое двумя кучами рассыпалось на землю. Прибывшие люди начали перебирать груды, исследуя предмет за предметом.

Руголо тронул своего спутника за руку, давая знак следовать за ним, и двинулся в путь. Когда пара приблизилась, Гундрам выпрямился.

— По корням моего желания! Друзья мои, торговцы из спокойных мест! Да, мы видели, как вы следовали за нами! Но почему? Зачем? — Странное выражение, которое невозможно было прочесть, появилось на его казавшемся изможденным лице. — Для исполнения каких непреодолимых желаний вы пришли сюда?

Все взгляды, инопланетные и человеческие, были теперь обращены на них двоих. Руголо быстро окинул взглядом груды товаров на покрытой зеленью земле. Там было кое-что, что он мог узнать.

— Так значит, это источник ваших товаров, — предположил он.

— О, нет… Мы никогда раньше здесь не были. Мы никогда не знаем, куда идем, когда отправляемся в великое и славное Око Наслаждения… или Око Ужаса, как его называют трусы. Мы идем туда, куда пожелают наши владыки.

Это заявление встревожило Каллидена.

— Вы не знаете, как сюда попали?

— Корни моего желания привели меня сюда. Сюда меня привел безумный Повелитель Удовольствия. Ветры судьбы привели меня сюда. Разве я не говорил вам, что здесь, во время сильной бури, другое пространство? Здесь не летают по приборам. Вы не летите, глядя на то, что вас окружает. Вы путешествуете верой. Верой в свое желание. Здесь все на это отвечает. Разве это не так, моя милая сестренка?

Гундрам обнял Эгелику за обнаженные плечи. Она дрогнула от явного удовольствия, кокетливо надувая губы.

— О да, дорогой братик, — выдохнула она теплым голосом.

Словно по ее приказу, их обдул теплый ветерок, рассеяв холод воздуха. Каллиден вспомнил странное поведение как корабля Гундрама, так и «Странствующей звезды». Его охватила дрожь. Может быть, какая-то странная сила — в некотором роде сам варп — откликнулась на эмоции и желания пилота? Выбрать пункт назначения в ответ на желания, возможно, даже подсознательные, и доставить его туда?

Идея была одновременно зловещей и заманчивой. Он сплел еще один защитный знак, над которым Гундрам рассмеялся. Инопланетяне с лягушачьими лицами моргнули.

Слова Гундрама, однако, не произвели впечатление на Руголо.

— Ты дал обещание, Гундрам. Я ожидаю, что ты будешь его придерживаться.

Эгелика гладила брата по спине.

— Ты обещал, Гундрам… Но кому? Спроси его, использовал ли он драгоценный камень сновидений. — Она обратилась к Каллидену: — А может, ты задолжал…

Бледность Каллидена выходила даже за рамки его обычной бледности. Он думал, что понял, что имела в виду Эгелика. Однако Руголо, очевидно, считал по-другому. Он начал злиться.

— Да! С тем проклятым камнем, который ты мне дал, что-то не так! Меня чуть не убили! — Его голос упал. — Я полагаю, вы знаете, как вернуться на Калигулу?

Гундрам громко рассмеялся.

— Я путешествую по корням своего желания! Я бросаюсь по прихотям богов! Вы, однако, шли за мной по пятам. Теперь вы кучка обломков. Ваша единственная надежда — поклониться великим Темным владыкам, принять Губительные силы.

Пара отпрянула. Каллиден яростно схватил Руголо за руку.

— Это безумный мир! А это сумасшедший, предлагающий нам отвергнуть Императора!

Квайлер, сейчас одетый в какую-то свободную куртку, тщательно просматривал инопланетные предметы. Он взглянул на них, прежде чем, очевидно, потерял интерес и вернулся к своему занятию. Фоафоа же был возбужден, он сжимал кулаки и переминался с ноги на ногу.

— Убей их, Гундрам! Они хотят отнять наш бизнес! Почему еще они следовали за нами? Убей их сейчас же! — Он повернулся к Руголо. — Я же говорил тебе держаться подальше, не так ли? Мне приходилось иметь дело с такими людьми, как ты!

Руголо непроизвольно взялся за рукоять спрятанного за поясом лазпистолета. Пока это происходило, он не мог не заметить увеличивающееся количество рыбосуществ, скользящих по воздуху вокруг них. Выглядело так, как если бы встреча людей и инопланетян проходила на дне океана, с мелкими косяками рыбы, плавающими повсюду.

Фоафоа заметил его непроизвольное движение. Он схватил его за руку.

— Ты что задумал, дружище?

Напевая и тихо посмеиваясь, Гундрам начал странно пританцовывать. Эгелика задорно рассмеялась, грациозно шагнула вперёд, откинула Фоафоа в сторону, просто коснувшись рукой его бицепса.

— Какой ты грубиян, Фоафоа! Тебе всё время хочется убивать людей, ломать им кости, резать и разрывать. — Ее голос был теплым и ласковым, а ее зеленые глаза словно гипнотизировали, когда она смотрела на Руголо с нежностью и восхищением. — Фоафоа, в тебе нет такта! А теперь, друг мой, позволь лучше мне поприветствовать тебя.

Каллиден чувствовал себя беспомощным, охваченным страхом. Он был уверен, что с его другом вот-вот случится что-то ужасное. Оцепенев, он смотрел, как Эгелика остановилась перед Руголо. Она слегка покачивалась. Торговец словно впал в транс, зачарованно глядя на движения ее гибкого тела. Ее глаза стали похожи на блюдца, приобретя более глубокий зелёный оттенок, чем раньше.

Потом случилось ужасное. Ее тело изменилось, раскрылось, как какая-то чудовищная орхидея, на которой внезапно появились новые наросты. Длинные зубастые крабоподобные когти выросли там, где раньше были ее нежные руки. Ее ступни удлинились, став двупалыми, как у гигантского орла. Изо рта выскочил длинный трубчатый язык. И, что самое мерзкое, из её затвердевшего мясистого зада вырос толстый изгибающийся хвост, заканчивающийся острыми шипами.

Удивительно, но Руголо, похоже, не находил ничего из произошедшего отталкивающим. Он дрожал от возбуждения. Каллиден потянулся к своему оружию, но одним быстрым прыжком Фоафоа оказался позади него, сжав его руки своими, и он был явно сильней. Каллиден слышал, как Фоафоа тихо смеётся. Эгелика сделала напыщенный птичий шаг. Её ужасные когти потянулись и схватили Руголо, как если бы он был всего лишь куском мяса, которое она собиралась разорвать на части. Но прикосновение этих острых, как бритва, хитиновых когтей привело торговца в экстаз от удовольствия. Он застонал и протянул трясущуюся руку, желая прикоснуться к ее груди, в то время как язык, похожий на полый усик растения, качнулся к его рту. Все еще держа его одной когтистой клешнёй, она отпустила его другой, поглаживая и дразня его тело, в результате чего торговец полностью потерял над собой контроль и осел, его глаза закатились, когда он завыл с неописуемым наслаждением.

Было жутко видеть, что это жуткое чудовище всё ещё сохраняет черты Эгелики. Дикий восторг отразился на ее лице. Она подняла одну ногу быстрым движением, которое было совсем не человеческим, и прижала большой коготь к животу Руголо. Каллиден увидел, что одним ударом она может его выпотрошить и, скорее всего, собирается это сделать. Он тщетно пытался вырваться из захвата Фоафоа, не имея возможности достать оружие во внутреннем кармане.

— Мейнард, очнись! Она демон! Используй свой пистолет!

Всё было бесполезно. Руголо ничего не понимал и не осознавал, он испытывал неописуемое, ничем не сдерживаемое наслаждение. Каллиден открыл свой варп-глаз, хотя он был скрыт банданой, надетой перед выходом из «Странствующей звезды», и начал произносить литанию изгнания демонов, которую он использовал раньше. Фоафоа мгновенно зажал ему рот рукой, обхватив другой рукой его тело, так что все, что вышло, было приглушенным бульканьем.

Не желая видеть то, что сейчас должно было случиться, он опустил взгляд. Тут он увидел ещё одну неожиданную вещь. Зеленая слизь, на которой они стояли, мерцала и исчезала, рассасываясь, как будто в результате внезапного химического изменения. На смену ей приходила плоская блестящая поверхность, почти бесцветная, как поверхность стоячей воды.

Слишком поздно Каллиден обнаружил, что это вода. Он мгновенно погрузился в нее, как и Фоафоа, и всё окружающее. Руголо и чудовищно преобразившаяся Эгелика, скачущий в диком танце Гундрам, Квайлер, Каллиден в тисках Фоафоа, нарисованный космический корабль, инопланетяне, их телеги и животные, груды товаров — все упали вниз, как масса мусора, брошенная в пруд.

Вода сомкнулась над их головами. Каллиден почувствовал, как Фоафоа освободил его. Он попытался всплыть на поверхность, но не смог. Вода оказалась странной, низкой плотности, сродни каким-то газам, и не реагировала на его плавательные движения или удары ногами. Он погружался ниже и ниже. Подняв глаза, он увидел, что поверхность «океана» отступает за пределы досягаемости, и испытал удушливую панику перед неизбежным утоплением. Затем его ноги коснулись дна. Сердце колотилось, он огляделся и увидел, что картина, происходившая несколько мгновений назад, осталась почти нетронутой, но перенеслась на дно океана.

Руголо и Эгелику разнесло в разные стороны. Как и Каллиден, Руголо задержал дыхание и бился, пытаясь всплыть. Инопланетяне просто стояли спокойно, как и раньше, их не встревожило то, что произошло. Гундрам и его группа, хотя и утверждали, что незнакомы с этим местом, размахивали руками и ногами из стороны в сторону, их лица выражали явное удовольствие.

От касания дна ногами не поднялось даже песчинки. Поверхность, на которую они опустились, была твердой, покрытой ковром словно из тростника. На это «дно» поблизости опустилась и большая часть раскрашенного космического корабля. Повсюду плавали-порхали рыбы. Странная вода была прозрачной и лёгкой, солнечный свет легко проникал сквозь неё. Каллиден больше не мог сдерживать дыхание. Он выдохнул, смирившись с концом.

Но пузыри не выходили из его рта.

Инстинктивно он вдохнул. Он почувствовал, как жидкость наполняет его рот, стекает по горлу и проникает в легкие. Вода была не холодной, чуть приятно прохладной, даже освежающей. У него больше не было чувства удушья. Он выдохнул воду из лёгких, снова вдохнул, а затем начал нормально дышать. В этой воде можно было дышать — этой водой. Каллиден махнул рукой сквозь воду, хотя она и не имела той консистенции, которую он ожидал, она все же тормозила движение больше как жидкость, а не как воздух.

Эгелика кувыркалась в воздухе, хихикая, размахивая хвостом из стороны в сторону. Гундрам продолжал свой своеобразный отрывистый танец, смеясь при этом.

— Разве я не говорил тебе? Ничто не может считаться само собой разумеющимся в этом мире! Вы находитесь на планете, где воздух и вода — одно и то же!

Каллиден огляделся в поисках «Странствующей звезды». Да, вот она, на некотором удалении, тоже на морском дне. Он подумал, что дышать водой можно было бы, если бы в ней было очень высокое содержание кислорода, растворенного в ней, но это не объясняло рыбу, которая плавала в воздухе, или, если на то пошло, того, как Гундрам мог так внятно говорить под водой, вместо того чтобы произносить слова как серию бульканий. Или землю, которая их предала, внезапно превратившись в океан!

Земля, воздух и вода были взаимозаменяемыми!

С ловкостью и осторожностью Эгелика ступила на колышущиеся зеленые тростники на дне. Оттолкнула жирную рыбу, покрытую переливающейся красной чешуей, проплывающую перед ее лицом, и снова нацелилась на Руголо. Ее голос казался еще теплее, поскольку передавался через жидкую среду.

— Удовольствие и боль — одно и то же. Боль — это удовольствие, удовольствие — это боль… Пойдем, мой дорогой, мой любимый Мейнард. Я хочу доставить тебе удовольствие до смерти…

Стоя неподалеку и глубоко дыша прогоняемыми через лёгкие потоками воды, Руголо ждал в предвкушении, тоскуя по смертоносным ласкам сокрушительных крабовидных клешней Эгелики. Каллиден тоже бессильно смотрел, больше не помышляя о спасении друга. Околдовываемый так же, он горячо надеялся, что, как только она придаст Руголо мучительной, экстатической смерти, наступит и его очередь.

Руголо обмяк, когда Эгелика схватила его. В этом воздухе-воде ей совсем не составило труда поднять его на ноги одним когтем. Ее длинный трубчатый язык начал лизать его лицо, шею, уши, вызывая у торговца громкие сладостные стоны, которые было неловко слышать. Её левая лапа схватила его под правую руку. Потом свободный коготь чудовища вцепился ему в левое бедро. Осторожно, как-то игриво, она стала сгибать обе лапы, понемногу сгибая и Руголо. Она готовилась оторвать ему ногу.

— Нет!

Каллиден вышел из своего безумного эротического транса. Он сунул руку в свою черную куртку, впервые заметив, что она промокла насквозь. Выхватил из внутреннего кармана лазпистолет. Каллиден плохо умел пользоваться оружием. Ему потребовалось время, чтобы обхватить кулаком рукоять, опустить предохранитель, прицелиться и нажать на спусковой крючок.

Пар пузырился по всей длине лазерного луча, когда он с шипением проносился через воду. Но попасть в Эгелику не удалось. Вместо этого луч врезался в рыбу длиной почти в ярд, которая в этот момент скользила между ними. Рыба взорвалась, когда вода в ее теле превратилась в пар. Фрагменты плоти, чешуи и костей упали на морское дно.

Фоафоа возмущенно взревел. Казалось, он не двинулся с места, но внезапно в его руке оказалось свирепо гудящее оружие. Это была укороченная версия цепного меча — цепной нож длиной с мясницкий, и Каллиден сразу представил, как зубья ножа, вращающиеся с бешеной скоростью, прорезают его плоть. Он пришел в ужас. Обернулся, чтобы снова выстрелить из лазпистолета, но не успел. Удар цепного ножа с лёгкостью перерубил пистолет, оторвав ствол эмиттера и зарядную камеру от рукояти, и чуть не отсек навигатору большой палец.

Фоафоа засмеялся, насмешливо размахивая жужжащим ножом перед лицом Каллидена.

— Ты заслуживаешь медленной смерти, навигатор!

Затем Каллиден услышал долгий, затяжной крик агонии. Это не был крик удовольствия. Это был крик боли. Эгелика начала процесс расчленения Руголо. Когда он почувствовал болезненные изгибы суставов, ощущение реальности вернулось к торговцу. И все же, как ни странно, этот крик закончился тем, что превратился в крик признательности и благодарности, когда Эгелика снова применила свои пьянящие галлюцинаторные способности.

— ЭГЕЛИКА! ХВАТИТ!

Это кричал оказавшийся чуть поодаль Квайлер. Он перестал разбирать привезенные чужими товары и встал. Из-под куртки он извлек оружие, намного более громоздкое, чем скромный маленький пистолет Каллидена. Каллиден не мог вспомнить, где видел подобное. У него был толстый ствол, цилиндрическая топливная фляга, приклад и рукоятки, хотя Квайлер и держал ружье как обычный пистолет, одной рукой.

Отброшенный Эгеликой Руголо стонал и слабо подергивался, лёжа на тростнике. С ликованием Эгелика повернулась к Квайлеру, ее глаза широко раскрылись, трансформированные конечности раздвинулись, словно в знак приветствия. Каллиден не был уверен, что правильно опознал оружие Квайлера, пока не появилась яркая вспышка и яркий поток энергии, ярче любого пламени, а вода закипела так яростно, что происходящее почти скрылось в бурлящих воздушных пузырьках, стремительно поднимавшихся к поверхности. Это была мелта-пушка, также известная как терморужьё или кухонник, оружие гораздо более устрашающее, чем обычный огнемёт, стрелявшая на короткое расстояние струей субмолекулярной тепловой энергии.

Эгелика приняла на себя удар по полной. Когда раскалённая энергия охватила ее, она издала завывающий нарастающий сопрано-крик, перешедший в продолжительную арию воспевания боли, восторга, шока и удовлетворения. Вообще она не должна была издать ни звука, мгновенно превратившись в расплавленный шлак и дымящийся пар. Но когда сцена прояснилась, Эгелика все еще была там — не демон с крабовыми когтями и орлиными пальцами, а очаровательно привлекательная женщина, которой она была раньше.

— Ааааа! — Дым поднялся от ее груди и живота, когда энергия мелта-пушки рассеялась. — Сделай это снова, Квайлер!

Квайлер, однако, направлял ствол мелта-пушки на другую цель.

— Брось нож, Фоафоа.

Он по очереди нацеливал мелту на Фоафоа и Гундрама. Гундрам прекратил танцевать. Оба уставились на ствол мелты с чем-то вроде страха. По крайней мере, это говорило Каллидену, что ни один из них не был демоном, в отличие от Эгелики.

Фоафоа не совсем подчинился приказу Квайлера, но выключил цепной нож и спрятал его под одежду.

— Что беспокоит тебя по моим корням, Квайлер? — мрачно спросил Гундрам.

— Я зашел так далеко, как смог, Гундрам, — устало сказал Квайлер. — Вам становится все хуже и хуже. Я ухожу, возвращаюсь с этими двумя. Вы все, садитесь на корабль и уходите.

Фоафоа сморщился и взревел: — Предатель!

Начали происходить сразу две вещи. Вода, в которую они были погружены, закружилась, вращая косяки рыб вокруг. И затылок Фоафоа также закрутился, сморщиваясь, пока не сформировалось лицо — лицо, которое Руголо видел в питейном зале на Калигуле, которое он принял за галлюцинацию, вызванную необычным ликером, который ему подал Гундрам.

Теперь он знал, что ошибался. Это было реальностью.

Взгляд курносого, казавшегося то старым, то молодым лица искал Руголо там, где он остался лежать на морском дне. Высокий скрипучий голос завизжал: — Я же сказал тебе не приходить! Я говорил тебе! Я говорил тебе! Теперь ты в ловушке! Теперь ты принадлежишь Хаосу!

— О, Квайлер, — сказал Гундрам тем же печальным тоном, что и раньше, игнорируя ужасную трансформацию Фоафоа, как если бы это было совершенно нормально, — ты отрезал корни своего желания! Что ты теперь будешь делать? Как ты найдёшь свои искрящиеся удовольствия, если мы не будем направлять тебя? Ты потерялся! Нет больше лимонада для души!

С внезапным хлюпающим звуком вода, пригодная для дыхания, в которую они были погружены, хлынула в разные стороны. Камыш на дне чудесным образом трансформировался в ту же зеленую слизь, на которой раньше стояли космические путешественники.

Каллиден обнаружил, что снова дышит воздухом. Но все равно рыба плавала вокруг них. Равнина не восстановилась, как прежде. Вместо этого она стала смесью сухих участков, перемежающихся извилистыми ручьями. Рядом стояла «Странствующая звезда».

Фоафоа смотрел на Квайлера с ненавистью. Он, казалось, не подозревал, что на его затылке обретается вторая личность. Увещевания из обращенного назад лица достигли апогея, затем голова Фоафоа закачалась, когда нечто из затылка с огромным усилием вырвалось наружу. Появилась пара плеч. Две маленькие руки высвободились и прижались к краям дыры, которая теперь виднелась в черепе Фоафоа. Возникал целый человечек. Освободились живот и ноги. Выбравшийся человечек, размером с годовалого ребёнка, но со взрослым лицом карликового размера, соскользнул по спине Фоафоа и встал на землю.

Он не был полностью независим. Пуповина шла от пупка обратно в щель в голове Фоафоа. Будучи таким ужасно «рожденным», карлик, пошатываясь, направился к Руголо, пуповина удлинялась, сохраняя гротескную связь. Вскоре существо попыталось поднять Руголо на ноги.

— С тобой все в порядке? — жалобно спросило оно. — Ты можешь встать?

Фоафоа по-прежнему вел себя так, словно совершенно не подозревал об этом отталкивающем продолжении своего существа. Он вопросительно посмотрел на Гундрама, который пожал плечами и всплеснул руками.

— Пойдем, моя самая дорогая и очаровательная сестра. Идём, мой пылкий и верный попутчик. Пойдем отсюда!

Он повернулся и пошел к раскрашенному кораблю странной качающейся походкой. Эгелика, послав Каллидену воздушный поцелуй, сопровождаемый жеманной улыбкой, последовала за ним. Рядом с ней шел Фоафоа, за его спиной тянулась пуповина.

Кучка инопланетян, которые всё это время оставались неподвижными, и даже их животные, возлежавшие перед опустевшими тележками, теперь оживились и запаниковали. Они побежали за Эгеликой, умоляюще вытянув руки и крича булькающими голосами. Обернувшись к ним с презрительным взглядом, она вскинула руку, знаком отпуская их, и направилась к кораблю.

Но впечатление от ухода Фоафоа по своей странности превысило всё, что они видели. Когда он собирался подняться по трапу к корабельному порту, пуповина натянулась, достигнув своего предела. Внезапно она начала сжиматься. Фоафоа лишь слегка пошатнулся, но эффект на человечка был гораздо более драматичным. Он пролетел по воздуху и с громким шлепком вонзился обратно в череп Фоафоа, исчезнув в считанные секунды. Дыра в голове Фоафоа заросла еще до того, как он добрался до шлюза, кожа разгладилась, щетина его стриженных волос снова отросла, так что не осталось и следа того, что там таилось маленькое человекоподобное существо.

Руголо встал на колени и начал что-то бессвязно бормотать, его глаза бессмысленно остекленели. Он был атакован демоном дважды за день, и его разум сломался. Зрелище сломило что-то и в Каллидене, выведя из охватившего его оцепенения. Он протянул руки к небу.

— Ради всего святого, этого не может быть! Этого не может быть!

— Это реально, — коротко ответил Квайлер, возвращая мелта-пушку на место.

— Отходите назад, если не хотите попасть под ударную волну.

Его предупреждение помогло навигатору прийти в себя. Привести в чувство Руголо оказалось невозможно; его разум спрятался в каком-то собственном аду. Каллиден заставил его встать и потащил прочь. Если бы корабль Гундрама был примитивным межпланетным кораблем с реактивным двигателем, ничто бы не спасло их от выхлопа раскаленных газов при взлете. Но тут этого не было. У любого межзвездного корабля масса уменьшалась за счет использования контролируемых инерционных полей. Невероятно малой тяги было достаточно, чтобы оторвать корабль от планеты размером с Землю. Прыгая по мокрой земле, они почувствовали, как на них обрушилась волна тепла, когда два нижних сопла корабля засияли белым. Судно Руголо ускорилось, превратилось в точку в небе, а затем исчезло.

Руголо перестал бормотать, теперь он что-то напевал себе под нос. Они брели через лужи к «Странствующей звезде». Внезапно странные звуки заставили Каллидена оглянуться. Отвергнутые Эгеликой существа с лягушачьими лицами ползали друг по другу, крепко прижимаясь, пока не превратились в одну вздымающуюся кучу. Похоже, у них настал брачный период. Были возбуждены и звери, запряжённые в телеги, ржавшие, запрокинув морды.

Навигатор отвернулся, подавив отвращение. С трудом они с Квайлером дотащили Руголо до мостика корабля, где уложили его на поддон. Каллиден попытался заговорить с ним, но не получил ответа. Руголо не понимал, где он.

— Это ужасно, — сказал Квайлер нейтральным голосом. — Некоторые люди никогда не поправляются. Они сходят с ума и остаются безумными. И счастье, что это не ты. Нам нужен навигатор.

Каллиден повернулся к нему.

— Почему ты нам помог? Чего ты хочешь?

Квайлер выглядел подавленным.

— Я хочу выбраться из этого места, из Ока, и я надеюсь, что вы тоже этого хотите. Если нет, то ты дурак. Ты возьмешь меня с собой, правда? Ненавижу мысль оказаться здесь на мели. — Он сделал паузу. — Что касается того, почему — мне в первую очередь следовало держаться подальше от Гундрама. Вот и все.

Каллиден бросил на него подозрительный взгляд, подошёл к шкафу и стал копаться, пока не нашел сундук с апотекарионом Руголо. Многих лекарств не хватало. Но он нашел коробочку успокаивающего бальзама, который, при использовании с правильными заклинаниями, иногда мог лечить умственное расстройство.

Он нанес желтый крем на лоб Руголо, бормоча соответствующие молитвы. Казалось, это возымело какой-то эффект. Глаза Руголо закрылись, он крепко заснул.

— Что это было… то создание, которое вышло из головы здоровяка? — спросил Каллиден у Квайлера.

— Это не создание. Это человек. Его звали Гидан. Изначально один из нашей группы. Фоафоа всегда издевался над ним, попрекал, всячески им командовал… В конце концов, Гидан был поглощён им полностью. — Он содрогнулся. — Это то, что может случиться в Оке. Гидан был моим другом. — добавил он виновато.

Каллиден нашел объяснение Квайлера настолько омерзительным, что не смог даже отреагировать на него. Для его измученного разума это было слишком.

— Расскажи мне об Эгелике, — попросил он. — Я понял, что она демон. Но почему Гундрам называет ее своей сестрой? А она называет его своим братом?

— Изначально Эгелика была сестрой Гундрама, — ответил Квайлер. — Демон овладел ею, да она и не протестовала особо. Думаю, Эгелика все еще существует, но ее личность глубоко спрятана и подчинена демону. Существует много видов демонов, но этот вид известен как демонетка, дитя Слаанеша. Эгелика сохранила имя; маленькая шутка с ее стороны.

— Слаанеш? Кто это?

Квайлер скривил рот.

— Ты правда хочешь это знать? Слаанеш — один из повелителей Хаоса — да, боги Хаоса действительно существуют, ты рад это узнать? Вряд ли… Это бог упадка и безудержного удовольствия. Во всяком случае, существа на этой планете, кажется, поклоняются ему. Сила Слаанеша, должно быть, привела сюда Гундрама — конечно, через Эгелику. Она действует как его пилот, хотя, как вы уже догадались, она не навигатор. Ей не обязательно быть здесь, в Оке, но варп — это ее естественная среда обитания.

— А что инопланетяне хотели от нее?

Квайлер вздохнул, как будто объяснял что-то маленькому ребенку.

— Они хотели получить свою цену за привезенные ими товары. Они хотели, чтобы Эгелика замучила их до смерти так же, как она собиралась поступить с твоим другом. Они неизлечимые гедонисты.

— Откуда ты это знаешь? Гундрам сказал, что никто из вас раньше не был на этой планете.

— Совершенно очевидно, что они поклоняются Слаанешу, — сказал Квайлер, с презрением глядя на невежественного Каллидена, — и конечно, они знают, что Эгелика — его демонетка. Дарительница неописуемого восторга. Разносчица радостной деградации. Ваш друг сможет понять эти названия после того, через что он прошел.

— Но пришельцы уже знали, чего хотел Гундрам. Они приехали к нему с нагруженными телегами.

— Так часто бывает в Оке. Бесполезно пытаться это понять.

Стон раздался из поддона. Руголо просыпался.

— Эгелика! Эгелика!

Каллиден поспешил к нему.

— Все в порядке. Она ушла. Она не причинит тебе вреда.

Руголо поднял голову с кровати. Его глаза были туманными, как будто он пытался вернуться в реальность.

— Ты не понимаешь! Я жаждал этого! Я хотел, чтобы она сделала это со мной!

В животе Каллидена что-то ёкнуло, когда он вспомнил, как, совершенно против своей воли, он тоже был одолеваем желанием быть расчленённым женщиной, превратившейся в демона.

Выбравшись из постели, Руголо отвернулся от них, пытаясь скрыть свое униженное выражение лица. Когда он это сделал, его взгляд упал на экран внешнего обзора. Люди-лягушки закончили массовое спаривание. Они стояли среди разбросанных товаров. Он посмотрел на товары, которые теперь были разбросаны по земле. Среди них были десятки кристаллов размером с человеческую голову. Казалось, они шипят и сверкают, словно заряженные энергией. Один за другим они появлялись и исчезали с тихими взрывами, оставляя дым цвета шербета.

Его глаза заблестели.

— Товары для торговли… они бы чего-то стоили, если бы мы могли доставить их в Империум.

— Ты не сможешь заплатить за товары тем, что хотят инопланетяне, — сухо сообщил ему Квайлер.

— Мы ничего им не дадим. Мы им ничего не должны. Мы просто возьмём. У нас есть оружие. — Это был урок, который он усвоил, путешествуя со своим отцом — вольным торговцем.

Квайлер, похоже, не впечатлился.

— Забудьте о желании их ограбить. Они могут быть не такими беспомощными, как кажутся, а прямо сейчас они расстроены и раздражены. У вас есть куда более серьезная проблема. Как выбраться из Ока, что я настоятельно рекомендую вам сделать, причём чем быстрее, тем лучше.

Руголо больше не был уверен, что хочет выбраться из Ока. Это было захватывающее царство. У него были свои удовольствия, новые способы жить.

Внезапно край полосы суши, где находились пришельцы, уступил место воде. Инопланетяне, торговые товары и телеги опрокинулись, упали в воду и скрылись из виду.

— Ну… Мы можем дышать под водой…

— Очнись, Мейнард! — крикнул Каллиден. — Ты неправильно мыслишь! Твой разум повреждён!

Руголо потряс головой, словно пытаясь избавиться от болезненных миазмов. Забормотал себе под нос: — Думать проще! Забыть об Эгелике. Демоны…

Он повернулся к Квайлеру.

— Ты можешь помочь нам выбраться?

Квайлер ненадолго задумался.

— Мы выйдем тем же способом, что и вошли. Вы следовали за Гундрамом, верно? Как он сказал, вас несло по следу, который его корабль оставил в варпе. Обычно в варпе это не работает, но тут не только имматериум. Это Око, где всё движется силами Хаоса. Итак, мы сделаем то же самое снова. Следуйте за Гундрамом, пока он не выйдет из Ока. Эгелика всегда находит выход. Их след может вывести нас, как и раньше.

— Что, если они заметят нас? — спросил Каллиден.

— Гундраму на вас плевать. Во-первых, он никогда не собирался иметь с вами дело. Подарить вам драгоценный камень сновидений было его идеей, небольшой шуткой — но также, конечно, и для того, чтобы выслужиться перед хозяевами, хотя тут всё не очень понятно. В остальном он не особо злопамятен.

— Не злопамятен? — непонимающе сказал Руголо. Он обратился к Каллидену. — Я не могу принять никаких решений, Пелор. Я запутался. Что нам делать?

— Ты все равно не примешь никаких решений, Мейнард, — твердо сказал ему Каллиден. — Ты сейчас некомпетентен. Мы улетаем, и улетаем прямо сейчас.

Он в последний раз взглянул на совершенно плоскую сушу, или на морской пейзаж. Ветер начал волновать поверхность суши, или воды, под ними. Ему здесь не нравилось.

— Ложись в постель, Мейнард, — сказал он. — Взлет может быть для тебя тяжеловат, но ты справишься.

Он жестом пригласил Квайлера на место второго пилота, затем сел за пульт управления, залезая в кокон навигатора.

Через несколько минут там, где стояла «Странствующая звезда», поднялось шипящее облако пара, сгустившееся в туман, из которого вылетел космический корабль, со вспышкой устремившийся в небо.

Оказавшись над атмосферой, Каллиден подметил ту же странность, что и раньше. Космос был не совсем черным. Он был пронизан полосами оттенков темно-синего — индиго, пурпурного, фиолетового — которые колебались, как будто это было волнующееся море.

Табуляторам не удалось уловить радиационный след раскрашенного корабля. Каллиден потянул за рычаг варп-перехода. Возникло знакомое ощущение в животе, когда включились защитные экраны, и корабль постепенно покинул реальное пространство… За исключением того, что тут, внутри Великой Бури, не было обычного разделения между реальным пространством и варпом. Двенадцатимерная сложность объединенных миров окружила его, сбивая с толку и доводя до безумия. Он знал, что ему придется упростить своё ментальное восприятие окружающей среды, чтобы понять принцип действия космического ткацкого станка и не сойти с ума. В конце концов, величайшим усилием воли ему удалось «разрушить» одно измерение за другим, пока, по крайней мере, до некоторой степени, он не смог отличать одно направление от другого.

Теперь он мог различить след радужного корабля в виде вытянутой арки или туннеля, изгиб абстрактных кривых, которыми для него в настоящее время был варп.

Варп-поток с огромной скоростью уже подхватил «Странствующую звезду». Звезда, бывшая солнцем для мира, который они только что покинули, осталась далеко позади. Ему нужно было всего лишь направлять корабль в видимую туннельную деформацию и следовать за Гундрамом.

— Почему корабль Гундрама такой странный? Эта странная форма и цвета. Он тоже инопланетного производства? Эльдарский, может быть? — спросил он у Квайлера.

«У него действительно был типичный приглаженный эльдарский вид, — сказал он себе. — А Гундрам продал эльдарского призрачного стража».

— Нет, он был сделан в Империуме, хотите верьте, хотите нет. Он видоизменился. Когда-то он не слишком отличался от вашего — такое же ржавое летающее ведро, уж простите за сравнение, но давайте посмотрим правде в глаза, ваш корабль не последняя модель, спущенная прямо со стапеля. Око — место перемен. Корабль Гундрама, так сказать, переделали — всего за пару минут.

— Ты присутствовал при этом? Ты это видел?

Квайлер кивнул. Его лицо приняло мечтательное выражение.

— Там плыли радужные облака. Нет, не совсем облака… Больше это походило на разноцветные пятна света. Одно из них прошло сквозь корабль. Когда это произошло, ну, он стал таким, каким вы его видели. Внутри всё тоже очень красиво. Полностью переделанная меблировка… Хотя механически он почти такой же.

После его слов воцарилось задумчивое молчание.

— В тот момент на борту никого из нас не было, — продолжил он. — Я часто задавался вопросом, как бы мы выглядели, если бы оказались там тогда.

И снова наступила тишина.

— Это был мир Тзинча, — закончил он.

Ни Каллиден, ни Руголо не спросили, кто такой Тзинч.

В варп-видении Каллидена появилась светящаяся точка вдали — признак работы варп-двигателя космического корабля. Это был безымянный корабль Гундрама. Каллиден напомнил себе, что если он мог видеть его, то, вероятно, и Эгелика могла видеть «Странствующую звезду».

Затем точка исчезла. Через несколько секунд они попали в турбулентность. Без предупреждения. Этого было не избежать! Руголо и Квайлер закричали, когда корабль развернулся, снова превзойдя мощность инерционных стабилизаторов. Каллиден метался в своём стабилизирующем коконе, непонятные и противоречивые сигналы, доходящие до его мозга, приводили к припадкам как у эпилептика, кокон еле сдерживал судорожные рывки навигатора.

Даже на тренажёрах он не видел такого хаоса в варпе! Он был ослеплён, неспособен действовать, попав в лабиринт-лабиринт-клубок-джунгли-водоворот-клубок-суматоху-брожение-столпотворение.

Абсолютный беспорядок!

Он не знал, как долго это длилось. Позже он не мог сказать, сделал ли он что-нибудь, чтобы сохранить корабль, или он выжил в бушующей сумятице исключительно благодаря удаче.

Но в какой-то момент «Странствующую звезду» пулей вышвырнуло из зоны турбулентности.

Прежде чем он мог понять, что произошло, и осмотреться, Каллидену нужно было сначала стабилизировать корабль. Выправить вращение в двенадцати измерениях было непростой задачей. Каллиден проигнорировал все вопросы и призывы товарищей.

Через час он почувствовал, что сделал все, что мог. Только теперь навигатор мог осмелиться перенести их в то, что считалось реальным пространством в регионе, где всё было не тем, чем казалось. Все, что он знал точно, это то, что раскрашенного космического корабля больше не было. И что они были глубже в Оке. Гораздо глубже. Корабль, конечно же, по-прежнему несло штормом, бесконечным великим круговым движением, включавшим в свою орбиту тысячи миров, как демонической рукой, окружающей карманную вселенную.

Чтобы сориентироваться, Каллиден передвинул рычаг варп-перехода.

На этот раз переход был более плавным, менее резким. Все трое обитателей «Странствующей звезды» смотрели на окружающее через экран внешнего обзора.

Зрелище было… Великолепным. За тысячелетия своего существования варп-шторм сформировал не только всю психическую жизнь в нем. Он изменил сами звезды, преобразовав их в новые образования. Их взору предстало огромное зрелище скоплений и звездных потоков, перемежающихся огромными завесами из пыли и газа. Само пространство искрилось красками — красками варпа!

Для Каллидена было кое-что ещё, чего другие не могли видеть. Хотя теперь он смотрел своими «обычными» глазами, его варп-глаз тоже всё ещё был открыт. Это не дало бы ему многого в плане восприятия в нормальном пространстве. Но здесь — лица и морды. Они то проявлялись, то исчезали, мерцая. Ужасные лица. Он был ошеломлен. Как могли существовать лица в десятки или сотни световых лет в поперечнике? Однако не это пугало его больше всего — ни это, ни тот факт, что он потерял Гундрама из виду. Он с трудом выбрался из кокона, вылез из кресла пилота и протянул руки к Руголо с ужасным выражением на лице.

— Мейнард! Мы заблудились! Мы заблудились! Мы никогда не выберемся отсюда! Я его не вижу! Я не вижу Астрономикон!

Часть восьмая

ПОСЛАНИЕ ВЕРХОВНЫХ ЛОРДОВ

Дранг пришёл к телам погибших космодесантников. Он ничего не мог с собой поделать — и делал это каждый день. Спускался в глубочайшие помещения планетарной базы сегментума Обскурус, проходил по самым старым, сочащимся влагой туннелям, распускал при входе наиболее доверенный, присягнувший лично ему, отборный персонал и заходил в хранилище священных реликвий — тел тех сверхлюдей, кем, в его самых сокровенных мыслях, он восхищался больше всего: космодесантников.

Он видел космодесантников раньше, но редко, а ещё реже видел их в действии. Он провел свою жизнь во Флоте, который служил транспортом для многомиллионной Имперской Гвардии. Ордены Адептус Астартес, оправдывая свое официальное название, имели собственные корабли для перевозки между мирами.

То немногое, что он знал о них и видел сам, очаровало его на всю жизнь. Каждый из них был сверхчеловеком, как будто принадлежал к другой расе. Биологически усиленные, с дополнительными органами, намного большие, чем обычные люди, с продолжительностью жизни, измеряемой веками; само их существование заставляло Дранга чувствовать себя ничтожным по сравнению с ними.

В Империуме было что-то около миллиона миров. В целом, космодесантников тоже было около миллиона, организованных примерно в тысячу орденов по тысяче воинов в каждом. Получалось по одному космическому десантнику на планету — и все же этого было достаточно. Имперская Гвардия удерживала Империум единым, но именно Адептус Астартес защищали его от врагов.

Дранг заглянул сквозь прозрачную стену стазис-камеры. Многие тела были слишком обуглены и изрезаны, чтобы их можно было узнать. Другие, казалось, по-прежнему источали мощь и силу даже после смерти — особенно библиарий, который ненадолго пережил нападение в Оке Ужаса. Дранг мог видеть черные панцири, слитые воедино с их грудными клетками, что позволяло им носить чудесные доспехи и функционировать даже в космическом вакууме.

Он не забыл, что эти суперлюди были повержены другими космодесантниками — космодесантниками Хаоса. Более того, они были повержены космодесантниками, принадлежавшим к Первому Основанию.

Да, в истории Империума были тёмные страницы, о которых мало кто знал. Как лорд-командующий сегментума, одного из пяти, на которые был разделен Империум, Дранг смог узнать многое и многое изучить. В Первое Основание были созданы куда более стойкие воины, чем те, что существуют сегодня. Их геносемя шло непосредственно от первоначальных примархов, созданных в лаборатории прародителем всех космодесантников прошлого и настоящего.

Это было десять тысяч лет назад. И все же первые космодесантники из орденов Первого Основания все ещё жили там, в Оке Ужаса, защищенные от действия времени безумием Хаоса, с его способностью отрицать физические законы.

Дранг посмотрел на те лица в стазис-камере, которые не были разорваны и сохранились. Какие лица! Какая решимость! Какая выдержка! Какое бесстрашие!

Хриплый вздох вырвался из горла Дранга. «Если бы я мог быть одним из вас...»

Он снова подумал о «тех» космодесантниках Первого Основания и обо всем, что они натворили. Существовала причина, по которой нынешние ордены Космодесанта были строго ограничены по размеру. Это было сделано, чтобы ограничить их влияние на сам Империум.

Первое Основание было гораздо более многочисленным, организованным в целые легионы. Это неизбежно закончилось чудовищной гражданской войной, в которой легион сражался с легионом, раздирая Империум на части.

«А как могло быть иначе?» — подумал Дранг. Империум был величайшим примером крупнейшей организации, которую когда-либо видела Галактика — спасибо Императору! Какой смысл в такой организации, если она не использовалась? Флоты линкоров и крейсеров, гигантские армии, величайшие арсеналы, которые когда-либо были созданы — зачем, если это ныне нигде не используется? Желание участвовать в полномасштабном конфликте у людей должно было быть непреодолимым. Так же, как и у него. Когда из Окуларис Террибус пришло известие о строящихся флотах линкоров, силах, достаточно больших, чтобы бросить вызов Империуму, он возликовал.

Это была истинная причина, по которой он принял меры, чтобы эта новость не достигла Терры. Вот уже десять лет он командует боевым флотом Обскурус — время лишь разочарований и беспокойства. Выступает в роли перевозчика разношерстных полчищ Имперской Гвардии. Время от времени участвует в стычках с разными пришельцами. Наказывает иногда непокорный мир. И это в то время, когда у него были все инструменты для великой войны!

Дранг боялся, что Верховные лорды лишат его приключений. Что они будут осторожны, или разработают коварные планы, или отдадут приказы другим боевым флотам и прикажут флоту сегментума Обскурус просто стоять в стороне в качестве резерва — или что они просто откажутся принять результаты разведки нуль-корабля.

С его стороны это была авантюра, но она осуществилась. Дранг не ожидал, что проживет достаточно долго, чтобы направить сейчас свой флот в бой. Он отвел глаза от стазис-камеры и наклонил голову, как будто мог смотреть сквозь потолок коридора. Что, на самом деле, он действительно мог делать. Он смотрел через имплантированный монокль. Он знал, что о его протезе ходило много слухов, хотя никто никогда даже не осмеливался спросить его о реальности этого. Он утверждал, что может видеть сквозь него на половину светового года в настоящее время, не принимая во внимание прохождение самого света, и это было правдой. Но это было ещё не всё.

Подлинная история того, как он приобрел монокль, была не столь драматична, как утверждали некоторые из слухов, но она была достаточно загадочной. Он сам не знал его происхождения. Монокль был продан ему свободным торговцем, который утверждал, что получил его в инопланетном мире, недоступном для Астрономикона. Дранг заплатил высокую цену, но цена за продажу для торговца была куда выше. Дранг был собственником. Он не хотел, чтобы кто-то еще в Империуме обладал подобным устройством. Он убил торговца, всю его семью и всех его соратников. Затем он использовал разведку флота, чтобы отследить прошлые передвижения торговца, убивая всех, с кем он имел дело. След действительно вел к краю Империума, но затем, совершенно неожиданно, вернулся в собственный сегментум Обскурус Дранга, где и исчез.

Он никогда не исследовал всех возможностей монокля, но знал, что он может заглянуть в будущее.

И Дранг знал, что обречен. Кто-то подбирался к нему. Кто-то, кого он, несмотря на всё обеспечение своей безопасности, не мог остановить. Это должна была быть женщина, что усугубляло его унижение. Теперь он мог видеть ее: темную, гибкую фигуру, словно стоящую в свету в конце туннеля.

Он также знал, что она не заставит себя ждать. Это могло произойти даже сегодня! Много ночей он провел, размышляя о своей предзнаменованной гибели и искал выход, но монокль его не предлагал. Все, что осталось — это холодное разочарование. Это и решимость сначала добиться славы.

Нет, пусть не будет сегодня! «Могущественный Император, дай мне победу!»

Но в любом случае... Он ненадолго оглянулся на жёсткие выражения лиц погибших космодесантников. «Успокойся, Дранг, — пробормотал он про себя. — Умри, как они умерли!»

Его ботинки стучали по металлическому полу, когда он возвращался назад. В конце коридора он распахнул бронзовые ворота и вошел в вагон метро. Транспорт пулей пронёс его сквозь недра главной базы флота Обскурус. В конце концов он оказался наверху, в стеклянной обзорной галерее. Под этой галереей, укрывшись в отдельных помещениях, находились все те, кто был заключен под стражу в рамках мер обеспечения секретности: члены Адептус Механикус, специалисты по псайкерам, кибермодифицированные аналитики, а также весь вспомогательный персонал, даже уборщики, обслуживавшие аналитическую группу.

Охранники стояли на галерее с интервалом в пятнадцать ярдов. Дранг отмахнулся от одного из них и встал на подиум. Отсюда все, что он сказал, будет слышно всеми инфильтрованными. Он сжал кулаки.

— КТО ИЗ ВАС ЭТО БЫЛ? — проревел он.

Все они подняли глаза, некоторые в страхе, некоторые с любопытством, некоторые с безропотным терпением. Служащие Империума привыкли к грубому обращению.

По правде говоря, маловероятно, что кто-то из них нашел возможность передать информацию с базы. Инвистикон, должно быть, это он был небрежен. Если… Если только это не был кто-то из его собственного окружения. В его голове бурлили мрачные мысли о мести.

С жестом отвращения он покинул подиум и вернулся в транспортный вагон. Через несколько минут он уже зашёл в свой кабинет, где сел, собираясь с мыслями. Было неприятно не знать, когда появится убийца. Он ожидал, что она будет принадлежать к храму Каллидус, специалистам по хитрости и коварству.

Что, если ему удастся защититься и убить убийцу, как бы не был маловероятен шанс на это? В конце концов, он был предупрежден, что, несомненно, было преимуществом. Решит ли Официо Ассасинорум не посылать еще одного из своих членов? Магистры храмов не считали своих сотрудников расходным материалом. Нет, он не сможет этого сделать. Если то, что Дранг увидел в монокле, было верным, убийство было заказано непосредственно Верховными лордами. Приказ с этого уровня не может быть не выполнен.

Прозвучал глубокий звук, поразивший его. Это был сигнализатор двери, указывающий на то, что кто-то хочет войти. Что, убийца вежливо постучал и ждал разрешения, прежде чем совершить убийство? Потрясающая идея! Понимая всю абсурдность этого, Дранг крикнул «Войдите!». Дверь открылась. Но вошла только его адъютант, капитан Джеса, принеся ему список приказов за сегодня.

— Хорошо, Джеса, только поторопись. Сегодня у меня мало времени.

Дверь закрылась с тихим стуком.

— На всё можно найти время, милорд, — вежливо ответила капитан Джеса.

Слышать подобное от адъютанта было настолько необычно — в действительно, это было потрясающее нарушение субординации — что Дранг замер. Вдруг он понял, что остался с Джесой наедине. Криком, нажатием клавиши он мог вызвать в комнату охранников или заполнить ее снотворным газом. Но он знал, что это его не спасет. Не от убийцы храма Каллидус.

Он медленно поднялся на ноги. Когда он это сделал, строгая черная форма капитана Джесы задрожала и исчезла. Её лицо растаяло. Перед командующим Дрангом теперь стояла симпатичная молодая женщина в облегающем черном костюме. Её талию обхватывал белый пояс убийцы. Волосы представляли собой плотную массу темных локонов, охватывающую овальное лицо с темными и мягкими глазами. Казалось невероятным, что ее жизнь была посвящена лишению жизни тысячами различных способов.

— Полиморфин, — непрошено сорвалось с губ Дранга. Это тоже было признаком убийц храма Каллидус, специализация, позволяющая им изменять и деформировать свою физическую форму. Должно быть, она приняла облик Джесы, включая её форму.

Нет, это не имело смысла... Дранг был раздражен собой, понимая, что его мысли сбились с пути, когда он столкнулся с неминуемой смертью.

Она заговорила музыкальным голосом.

— Не полиморфин, милорд-командующий. Всё намного проще. Голографическое изображение, вот и всё. Вполне достаточно для временной маскировки. — Она постучала по крошечному медальону на груди. — Голографический проектор.

— А где капитан Джеса?

Она спокойно посмотрела на него.

— Иногда приходится расчищать путь к цели.

«Будь она проклята! Неужели ей действительно пришлось убить бедную Джесу?» Ему нравилась его адъютант. Она была его фаворитом среди всех адъютантов, которые ему служили.

— Ты что-то хочешь сказать? — угрюмо сказал он. — Продолжай!

Улыбку, которой убийца его одарила, легко можно было принять за дружелюбную.

— Будь я вененум или эверсор, вы были бы мертвы, как только я вошла в кабинет. Но меня послал храм Каллидус. Наша главная задача: месть предателям.

Изящным жестом она указала на комнату вокруг них.

— Ни один из ваших приборов наблюдения или записи не работает. Ни одно из ваших устройств для предупреждения или вызова помощи не работает. Все нейтрализовано.

Теперь она повернулась к нему. Ее голос стал твердым.

— Есть кое-что о храме Каллидус, о чём вы должны знать. Ассасин храма Каллидус может убить предателя только после того, как объяснит ему его ошибки и преступления. Ваше преступление двояко. Вы скрыли угрозу Империуму от Сената. Вы запланировали крупномасштабные военные операции без одобрения Сената Империума. За эти предательства вы должны умереть.

— Я знаю, что я сделал и что запланировал. Разбирательства утомляют. Делай то, что ты пришла сделать! — спокойно сказал Дранг.

— Я уже сделала это. Теперь я передаю сообщение от Верховных лордов. Короче говоря, они одобряют ваш план. Вам приказано начать операцию. Начало военной кампании — не время для смены командования. Поэтому вам, лорд-командующий Дранг, вместе с лордом-командующим Инвистиконом приказано отправиться в Окуларис Террибус в качестве командующих своими флотами. Ваши казни откладываются до вашего возвращения, и они будут произведены тайно, учитывая занимаемую вами должность.

Вести военную экспедицию под смертный приговор! Дранг нашел в этой идее мрачное удовлетворение. Его тонкие губы образовали улыбку удовольствия. Его беспокоило только то, что убийца Каллидус могла интерпретировать это как знак облегчения.

Но она еще не закончила. Ее взгляд упал на резные фигуры лордов-командующих прошлого, которые украшали деревянные панели комнаты в цепи предшественников Дранга.

— Ещё кое-что, лорд-командующий. Если вы полностью выполните свой долг и снова встретитесь со мной лицом к лицу, вы умрёте с честью, и ваше имя будет внесено в гордый послужной список сегментума Обскурус. Никогда не станет известно, что вы умерли от рук Официо Ассасинорум. Но если вы испугаетесь и сбежите, даже после успешного завершения операции в Окуларис, вам не будет оказано никакой чести. Ваше имя и личность будут навсегда исключены из архивов Империума, будущие поколения никогда не узнают о вашем существовании. И позвольте предупредить, вам все равно не уйти от меня. Я из храма Каллидус, и я поклялась отомстить. Я найду вас.

К её лицу, казалось, прилила кровь, на щеках появился румянец, губы чувственно дрогнули, в глазах мягко блеснуло. Он увидел, что она с нетерпением ждала его убийства — именно его, человека с прекрасной фигурой, благородного происхождения, одного из самых высокопоставленных лиц Империума, упрямого и храброго. Дранг понимал, добиться настоящего успеха могла только убийца, которая находила удовольствие в своей работе. Она была похожа на любовницу, обещавшую ему свидание в будущем.

— Вы умрёте от отравленной иглы. Будете чувствовать сильную боль около трех секунд, затем всё кончится. Возьмите это. Всегда держите при себе.

Она протянула руку. На её ладони в черной перчатке лежала карта Таро Императора: карта Убийцы. Стройная фигура, секущая, бьющая, рубящая, стреляющая, колющая, вращающийся вихрь, чье оружие менялось каждое мгновение.

Она коснулась медальона на груди. Не более чем через секунду или две она снова оказалась капитаном Джесой и заговорила её баритоном, голосом Джесы: — Спасибо за уделённое время, милорд.

Дверь распахнулась и снова закрылась.

Дранг бросился за ней, всматриваясь в коридор в обе стороны. Он был пуст. Командующий ворвался в соседний кабинет своего адъютанта — в нём никого не было. Она убила славного капитана Джесу где-то в другом месте, если действительно убила её, как сказала. Маловероятно, что она соврала, в этом не было нужды. Ее образ действия было легко понять. Славная капитан Джеса умерла просто для того, чтобы исключить возможность того, что её увидят сразу в двух местах.

Лорд-командующий вернулся в свой кабинет, прошёл к столу. Оттуда по коммандной связи вызвал офицеров безопасности.

— Дранг. Были ли нарушения обеспечения безопасности моего офиса?

Ответ от сервитора наблюдения зазвенел через динамик после кратчайшей паузы: — Нет, милорд.

— Кто заходил в мой офис за последние десять минут?

— Только вы входили в кабинет в это время, милорд.

— Выведите мне на экран запись последних десяти минут в моём кабинете.

Он сидел и смотрел воспроизведение. Запись показывала только его, сидящего в одиночестве за рабочим столом и изучавшего отчёт о последних маневрах флота. Никто к нему не входил. Так. Молодая женщина из храма Каллидус смогла вывести из строя электронику его офиса и подменить пикт-запись.

Ну конечно. Если бы Дранг не был лордом-командующим милитант, он, возможно, никогда бы не слышал о существовании имперских ассасинов. В любой государственной системе лучшее техническое оснащение достается тайным службам государства. Лучшая экипировка досталась Официо Ассасинорум.

Посещение ассасином храма Каллидус лорда-командующего Инвистикона было лишено того некоторого очарования и романтики, как в случае с Дрангом. Ранее в тот же день он ненадолго посетил парад нового набора курсантов академии линейного флота Пацификус, будущих офицеров, не старше семнадцати лет.

Поэтому для него стало большим сюрпризом, что в ночь после парада один из этих кадетов появился в его личных покоях, когда он в сотый раз наслаждался «Командующим Империума», самой известной работой военного драматурга Уилхельмиса Свордкиллера. То, что кадет проник через его личную охрану, с ее пятью уровнями защиты, машинными и человеческими, немного шокировало. То, что молодой человек появился в его апартаментах совершенно голым, для Инвистикона было несколько более важным.

Заверив его, что визит не был вызван страстью, молодой человек передал в основном то же послание, что и Дрангу. Сравнивая ассасина храма с собой в том же возрасте, Инвистикон не мог не быть впечатлен. Чуть старше ребенка, но с самоуверенностью, знаниями и способностями, присущими мужчине с большим опытом за плечами. Слабая полуулыбка постоянно висела на круглом лице юноши. Он всегда точно знал, что делать. Инвистикон отдал дань уважения обучению Официо Ассасинорум.

Проклятие! Это Дранг втянул его в это! Но выхода не было, Инвистикон был достаточно умнее, чтобы это понимать. Что он мог сказать этому улыбающемуся голому мальчику с нервами космодесантника?

Только одно.

— Могу ли я попросить о всего одном одолжении? Всего одна просьба! Когда мы вернёмся, молодой человек, дайте мне шанс на последний бой с лордом-командирующим Дрангом. Он мой очень старый друг. И я очень хотел бы получить последнюю возможность проткнуть его своим мечом.

Часть девятая

БИТВА МЕЖДУ ЗВЁЗД

— Приготовиться к бою! Проверить броню! — В недрах боевой баржи Абдазиил Магрон, брат-сержант легиона Темных Ангелов, отдал приказ своим братьям-космодесантникам. До этого момента все пятьдесят человек его роты терпеливо ждали, читая молитвы, слушая оглушительный треск разрядов гигантских лазерных пушек, торчавших из орудийных башен, разбросанных по всему корпусу корабля.

Баржа была спешно переоборудованным грузовым судном. Здесь, глубоко в трюме, не было возможности понять, как шла атака, кроме тех случаев, когда корабль вздрагивал, а его усиленная адамантием сталь корпуса протестующие выла при прямых попаданиях. Однажды послышались далекие хриплые крики, за которыми последовали громкое шипение и свист, внезапное ощущение декомпрессии и лязг аварийных переборок, закрывающих брешь в корпусе. Приказ, переданный Магроном, мог означать что угодно: высадка врага на баржу, абордаж вражеского космического корабля, или десантирование на атакуемый межзвездный планетоид. Если последнее, то это значило, что предыдущий лазерный обстрел не смог уничтожить там базу мятежников.

Ни один из огромных, генетически усовершенствованных воинов, несущих геносемя примарха Льва Эль'Джонсона, не был настолько недисциплинирован, чтобы задавать вопросы. Приказ будет выполнен. Каждый десантник подошел к ячейке, где хранился его личный силовой доспех. Надеть такие доспехи было делом считанных минут. Нейронные связи с позвоночником и мозгом встали на свои места и подсоединились. Доспех защищал, увеличивал подвижность, силу и улучшал восприятие. Ношение такой брони было похоже на получение дополнительного усиления тела, искусственного расширения и без того сверхчеловеческой стойкости космодесантника. Их роте повезло. У них были новые силовые доспехи четвертого поколения, именуемые «Империал Максимус», значительно улучшенные по сравнению со стандартными доспехами третьего поколения, они были легче и прочнее. Это был первый силовой доспех, в котором шлем действительно двигался вместе с головой владельца. Темно-зеленая броня, раскраски Темных Ангелов, казалась еще более темной в тусклом электрическом освещении, освещавшем собранную в трюме роту с болтерами наготове. Они были огромной силой, буквально армией, поскольку подготовка и снаряжение пятидесяти космодесантников обходилась дороже нескольких полков обычных солдат. Знаки роты, символы легиона, а также имперский орел на каждом нагруднике — все они сияли ярко-желтым светом.

Орел был символом их верности Империуму и Императору, сейчас ещё большей, чем раньше, если так можно было сказать. Магрон знал, что в сердце каждого Тёмного Ангела, стоявшего здесь, в трюме, горела абсолютная вера в Императора. И, кроме того, такая же ненависть к врагам Империума. Ибо по прихоти судьбы теперь они были вынуждены сражаться с худшими из еретиков-хулителей — товарищами-Астартес, космодесантниками, удалившими этого орла со своих доспехов. Еретики преступили свои клятвы и восстали против Бога-Императора! Такое ужасное предательство было непостижимо. Такое отступничество было непростительно. Единственным возможным ответом была непримиримая лютая ненависть. Сержант Магрон, выдохнув, успокоился, твёрдо зная, что ни один Тёмный Ангел никогда не совершит подобного предательства. Тёмные Ангелы были известны среди Адептус Астартес своим религиозным рвением. Было немыслимо, чтобы брат-космодесантник когда-либо забыл свое святое предназначение.

На палубу, недавно приваренную к внешней стороне баржи, вели подъемники, по которым десантники могли попасть к штурмовым катерам. Когда они собирались грузиться в них, раздался грохот, стены содрогнулись, из тянущихся повсюду труб повалили струйки горячего дыма и пара. Стена, на которой были установлены подъемники, прогнулась, что сделало их бесполезными. Магрон отдал новый приказ, его голос по коммуникатору шлема дошёл до каждого подчинённого.

Командиры отделений знали, что делать. Загремели болтеры, их снаряды взрывались о металлическую перегородку, разрушая её и открывая проходы к запасным выходам. Они пробились в закрытую разгерметизированную часть корабля, воздух из их трюма с рёвом хлынул наружу.

Это действие вполне могло привести к смерти от удушья любого члена экипажа, который до сих пор не смог надеть защитное снаряжение, но с этим было ничего не поделать. Гигантские ботинки топали по обломкам переборок, болтерные снаряды взрывали любое препятствие на пути. Темные Ангелы пробили себе путь к внешнему корпусу и палубе, на которой находились штурмовые корабли — простые открытые платформы с ракетными двигателями.

Их ждал лейтенант в силовом доспехе. Он поманил их, держась одной рукой за поручень ближайшей платформы.

Теперь брат-сержант Магрон видел сам, почему лейтенант отдал приказ о развертывании. Ему довелось участвовать в боях в космосе, но тогда в центре системы всегда было солнце. Здесь сцена была освещена звездным светом звёзд, ближайшая из которых находилась на расстоянии нескольких световых лет отсюда. Пятно света закрывал планетоид размером с маленькую внутреннюю луну Юпитера, Ио. Как он сюда попал — либо путем побега из какой-то планетной системы миллионы лет назад, либо в результате образования в межзвездном пространстве каким-то причудливым образом — никто и никогда не узнает. Его ценность была стратегической: он находился примерно на одинаковом расстоянии между находящимися поблизости звёздными системами, и поэтому был идеальным местом для военной базы.

Задолго до мятежа легион Пожирателей Миров овладел этим темным, промороженным миром и построил глубоко внутри него крепость. Теперь Пожиратели Миров оказались в числе богохульных предателей. Они присягнули на верность преступнику Гору, отступнику-магистру войны, и поэтому были преданы анафеме. Целью Темных Ангелов был захват или уничтожение межзвездной базы.

Линкор, три крейсера и бессчётное количество реквизированных в военный флот космических кораблей в шахматном порядке образовали серп, огибающий половину древнего планетоида, и вели массированный лазерный обстрел, рассекающий его поверхность. Ничего другого тут бы не подошло, термоядерная бомбардировка не более чем помяла бы затемненный ландшафт. Только лазеры высокой плотности несли достаточно энергии, чтобы пробить земную кору и проникнуть в нижнюю мантию, разрезая маленький мир, как спелую дыню.

Линкор, недавно введенный в строй под названием «Имперское возмездие», находился в центре полумесяца — огромная форма, похожая на собор, покрытая замысловатыми башнями. Большинство защитных лазеров планетоида должно было быть выведено из строя в результате первого залпа; только несколько ослепительных, болезненно-красных лучей все еще проносилось вверх из бронированных крепостей, колеблясь взад и вперед в поисках целей. Тем не менее, командующий разношёрстным флотом просчитался, потому что боевой полумесяц уже разрушался под атакой с другой стороны планетоида. На его обратной стороне, похоже, были расположены тайно созданные подземные ангары. Их не смогла обнаружить разведка, и теперь оттуда накатывалась флотилия кораблей предателей.

Теперь две силы маневрировали, имперский флот был вынужден защищаться, даже продолжая лазерную бомбардировку мира под ними. Сгустки плазмы с обеих сторон проносились сквозь вакуум, разрывая корабли на части. Огромная масса «Имперского возмездия» парила поблизости, заслоняя звёзды — гигантская башня с хвостом из плазмы, с наведенными на планету большими лазерами. Меньшие по размеру корабли изменников собирались вокруг него, как акулы вокруг кита, их боевая баржа в тени линкора казалась просто каким-то жуком.

Лейтенант на палубе баржи не обращал внимания ни на громоздкий пылающий огнём линкор, ни на вспышки битвы, видневшиеся за тысячи миль. Он указывал вниз на планетоид Пожирателей Миров. Брат-сержант Магрон переключил визор шлема на максимальное увеличение и посмотрел в указанном направлении. Боевые штурмовые корабли, маленькие, еле видные в визор даже на максимальном увеличении, поднимались с поверхности планетоида. Предатели из легиона Пожирателей Миров, готовые сразиться даже с линкором в ближнем бою!

Такое безумное мужество не удивило Магрона. Пожиратели Миров были печально известными берсеркерами, стоявшими в авангарде многих кампаний Великого крестового похода. Их любовь к резне и разрушениям была чрезмерной даже для космодесантников. Говорили, что сам Император осуждал их за их жестокость, а также за их практику превращения космодесантников в кровожадных психопатов с помощью операций на головном мозге. Ненависть сержанта Магрона к предателям сдерживалась осознанием того, что они были самыми достойными противниками, с которыми он когда-либо сталкивался.

Пояснение лейтенанта было простым: — Обезвредить эти транспорты!

Магрон проревел в микрофон своего шлема, понимая, что вся рота слышала приказ лейтенанта, а также видела то, что видел их сержант: — Загружайтесь и в бой!

Ответом стал рёв из пятидесяти глоток: — БУДЕТ СДЕЛАНО, БРАТ!

Ракетные платформы взлетели с палубы, устремившись на перехват штурмовых шлюпок, поднимавшихся с планетоида для абордажа линкора. Заметив их приближение, открытые катера предателей свернули, изменив курс и устремились им навстречу. Пожиратели Миров никогда не отказывались от вызова!

Когда огромный линкор уменьшился в размерах, возникло ощущение холода и запустения, как будто они оказались посреди огромной темной пещеры. Далекие звезды были холодными, равнодушными и недосягаемыми. Сержант Магрон осознал эту крайнюю мрачность за то короткое время, пока штурмовые кораблики приближались друг к другу — а затем она исчезла.

Их было трое на троих: три ракетные платформы и три поднимающиеся десантные шлюпки, чьи слабые двигатели позволяли подняться с небесного тела с низкой гравитацией, вроде луны или астероида. Как будто по предварительной договоренности они выбрали друг друга. Платформы и шлюпки с хрустом столкнулись и, заклиненные вместе, закружились в космосе.

Поднимавшиеся суденышки отличались от платформ только более мощным двигателем и защитным кожухом спереди. Болтер в одной перчатке, цепной меч в другой — и Темные Ангелы, и еретики-предатели карабкались по металлическим конструкциям друг к другу. Магрон был поражен отсутствием тактического чутья у Пожирателей Миров. Что-то случилось с ними с тех пор, как они стали предателями; они превратились в толпу. В то время как Темные Ангелы сражались дисциплинированно, координируя свои усилия и прислушиваясь к приказам своего сержанта, среди мятежников не было никакой организации вообще. Каждый космодесантник-предатель сражался сам по себе, будто охваченный безумием. Они забыли обо всех боевых порядках, которые когда-то использовали Пожиратели Миров.

Теоретически это давало Темным Ангелам преимущество. Но вместо этого они оказались втянуты в хаотичную свалку. Ни у одной из сторон не было прыжковых ранцев. Каждый воин должен был закрепиться среди изломанных останков штурмового корабля-носителя, чтобы не попасть под огонь из болтеров или рикошетов, и мог наступать или отступать только с осторожностью. Тем не менее, Темные Ангелы сохранили одно преимущество: Пожиратели Миров в основном носили старую силовую броню второго поколения, которая с большей вероятностью поражалась болтерными снарядами и легко пробивалась цепными мечами в суставных соединениях.

Среди вспышек далеких лазерных лучей, под мерцанием звездного света, космодесантники стреляли, дрались, рубились, сражались. Некоторые были выброшены в космос, где они медленно плыли, стреляя в пустоту, пытаясь отдачей придать себе ускорение в правильном направлении и вернуться обратно в бой.

Броня трещала и ломалась, позволяя следующим болтерным снарядам взорваться в теле, превращая доспех в сосуд с кровавой кашей. Цепные мечи с фонтанами искр цеплялись зубьями друг за друга, когда бойцы стремились нанести удар, парировать и найти слабое место там, где одна пластина керамита сходилась с другой.

Магрон убил уже трёх предателей, когда лицом к лицу столкнулся с Пожирателем Миров с такими же метками сержанта, как у него. На мгновение комбинированные разряды целой группы лазерных пушек хорошо осветили картину происходящего. Магрон увидел, что ненавистные предатели действительно удалили символ имперского орла, закрасив его. Вместо этого стоящий перед ним Пожиратель Миров нанёс на нагрудник доспехов с традиционными цветами своего легиона — белым и синим — странный символ малинового цвета: Х-образная форма, пересекающая три горизонтальные полосы, верхняя из которых сломана.

Он понятия не имел, что представляет собой этот знак, но то, что кто-то осмелился или был настолько глуп, что мог стереть или прикрыть эмблему Императора и Его Великого Империума, привело его в крайнюю ярость. Он переключился на автоматическую стрельбу и обрушил шквал болтов на грудную часть керамитового панциря, прямо в мерзкий рисунок. И хотя это была самая прочная часть доспехов предателя, серия непрерывных взрывов на груди изменника была настолько удачной, что Пожиратель Миров был отброшен назад и потерял точку опоры на обломках штурмовой капсулы. Но прежде, чем его выбросило в пространство вне досягаемости какого-либо твердого предмета, он извернулся, уцепившись за вертикально торчавший из корпуса крепёжный стержень.

Его следующая реакция была полной неожиданностью. Магрон не видел лиц противников, скрытых за герметичным шлемом с забралом. Но этот сержант-изменник поднял руку с цепным мечом и, отстегнув двумя пальцами застёжки, снял свой шлем и просто швырнул его в сторону Магрона! С легким выдохом воздух вылетел из его доспехов, мгновенно замерзая до инея из сверкающих кристаллов во тьме и холоде открытого космоса.

Магрон обнаружил, что смотрит на открывшееся лицо врага: звероподобное, дикое лицо с оскаленными зубами, высокий лоб, наполовину покрытый памятными штифтами, лицо безумца с пеной у рта, беззвучно выкрикивающего оскорбления.

Темный Ангел не мог понять такого действия. Да, космодесантник без доспеха мог какое-то время выжить в космосе, хотя и испытывая сильный дискомфорт, — но кто вот так, без причины, ослабляет броню, подвергая свою открытую голову опасности получить выстрел из болтера или удар цепного меча?

Не только этот враг-сержант сошел с ума. Многие предатели последовали его примеру, сбрасывая свои шлемы, гримасничая и беззвучно крича в вакууме. Если бы не отсутствие воздуха, бьющихся Темных Ангелов встретил бы диссонирующий вой резких боевых кличей. Неужели Пожиратели Миров были настолько одержимыми жаждой крови, что предлагали свою кровь своим врагам? Темные Ангелы бросились в бой с новыми силами, уверенные, что безрассудство предателей предопределило их гибель и что схватка скоро закончится. Как ни странно, это было не так. Их безрассудство не только усилило берсеркерскую ярость Пожирателей Миров, но и как будто какое-то колдовское, мистическое влияние защищало их обнаженные головы. Снова и снова тела убитых Темных Ангелов поднимались в космос, чтобы безжизненно парить возле штурмового корабля, в то время как Пожиратели Миров, бросая вызов своим врагам, ловко уклонялись от болтерных снарядов и уворачивались от цепных мечей.

Магрон последовал за безумным сержантом предателей, полный решимости прикончить этого маньяка. Если бы только он мог уничтожить все геносемя примарха Ангрона! Словно в насмешку, сержант-предатель вытянул руку в приветствии, безумно ухмыляясь и сверкая глазами. Затем он поднял свой болтер над головой и выпустил очередь в полном восторге, самозабвенно размахивая цепным мечом.

Магрон пошел на риск. Он оттолкнулся от плота и поплыл к Пожирателю Миров, временно оставив свою точку опоры, в то же время сделав несколько прицельных выстрелов в болтер другого сержанта. К его удовольствию, он попал, выстрелами выбив оружие из перчатки предателя. Он снова закрепился на платформе, втиснув правый ботинок под искореженный поручень. Поднял левую перчатку, чтобы направить свой болтер прямо в открытое лицо другого сержанта. Пожиратель Миров с жуткой беззвучностью рассмеялся в ответ, словно предлагая стрелять.

Магрон опустил болтер. Он пообещал себе убить тварь цепным мечом.

Сержант-предатель, похоже, тоже получал удовольствие от принятого вызова. Он двинулся вперёд, теперь более осторожно, держа двумя руками цепной меч. Он быстро скользнул взглядом по доспехам Магрона. Он может и был сумасшедшим, но дураком явно не был. Предатель последние несколько минут видел возможности доспехов четвертого поколения и многому научился.

Именно в этот момент Магрон заметил, что что-то происходит на планетоиде внизу. От него исходило свечение, становясь все ярче и ярче.

Несмотря на бушующую космическую битву над планетоидом, имперской оперативной группе удалось выдержать темп и точность лазерного обстрела. Это сработало, и более того, сработало лучше, чем планировали атакующие. Высокоэнергетические лазерные импульсы пробились сквозь планету, рассекли кору и углубились в мантию в поисках глубоко спрятанных укрытий мятежников. И случилось то, чего изначально никто не планировал — они проникли в раскалённое жидкометаллическое ядро планетоида.

Маленький мир не был похож на другие планеты и луны. Он был одинок, у него не было ни материнского солнца, ни братских миров, которые могли бы удержать его с помощью гравитационных приливных сил. Он никогда не находился в динамической среде. Его никогда не заставляли успокаиваться и остывать до долгосрочной стабильности. Теперь он расплачивался за свою многовековую инертность. Пробудилась сдерживаемая сила ядра, которое так долго лежало непоколебимо, заключенное в толстую каменную оболочку. Ядро закипало, двигаясь внутри планетоида. И энергии у него теперь было больше. Лазеры высокой плотности добавили к энергии ядра свою, превратив его в бомбу.

Планета, уже частично разрушенная обстрелом, взорвалась.

Все произошло невероятно быстро. Ядро вспыхнуло и раздулось, освещая тьму, разрушая кору и мантию и выбрасывая их фрагменты, смешанные с брызгами и потоками пылающего расплавленного железа, наружу. Быстрые чудовищные извержения материи привели к полному разрушению цели.

Забрало сержанта Магрона автоматически почернело, защищая его от яркого света. Его краткая слепота дала шанс Пожирателю Миров. Цепной меч другого сержанта со скрежетом и воем ударил о керамитовый доспех Тёмного Ангела, пытаясь пробиться сквозь наложенные пластины брони. Он поднял свой цепной меч и, скорее благодаря удаче, чем умению, отбил меч предателя в сторону, и тут же получил удар в сегмент бронированных силовых кабелей.

Когда его забрало очистилось, первое, что увидел Магрон, было раскрасневшееся лицо сержанта Пожирателя Миров, с радостно разинутым ртом, словно наслаждавшегося уничтожением своей собственной базы. Красное свечение, исходящее от все ещё расширяющейся массы взрывающейся планеты под ними, осветило всё вокруг. Магрон отразил следующий натиск Пожирателя Миров, в то же время оглядываясь по сторонам. Несколько его братьев-космодесантников были убиты во время внезапной слепоты, преданы их собственным снаряжением. Однако, некоторые из космодесантников-предателей тоже увидели вспышку вырвавшийся энергии незащищенными глазами и ослепли полностью или частично.

С одной из соседних ракетных платформ через коммуникатор донесся резкий голос лейтенанта: — Брат-сержант! Братья-Ангелы! Наш конец настал! Молитесь за свои души! Молитесь за Императора!

Первая волна взрыва начала достигать их, мелкие осколки, гравий, камни, которые разлетались наружу с большей скоростью, чем массивные осколки распавшегося мира. Это было предварительное предупреждение о приближающемся большом потоке камня и расплавленного металла. Магрон услышал звуки ударов по своей броне. Слишком поздно он понял, что позволил себе отвлечься, и приготовился к следующему выпаду сержанта-предателя.

Затем камень размером с его кулак влетел в голову Пожирателя Миров.

Подобные «ракеты» врезались в штурмовые платформы, катера и шлюпки, полностью разрушая их или отбрасывая обратно к цели Пожирателей Миров — «Имперскому возмездию». Космодесантники обоих легионов были раздавлены, когда в них на бешеной скорости врезались частицы планетоида, дробя их броню и разбрасывая в космосе переломанные и искалеченные тела.

Даже это было лишь началом грядущего извержения раздробленных масс коры и мантии разрушившегося планетоида. Взорвавшееся ядро планетоида выбросило волну энергии, захлестнувшую космическую битву, продолжавшуюся даже перед лицом катастрофы. В ужасе сержант Магрон наблюдал, как огромный кусок черного базальта, величиной с сам линкор «Имперское возмездие», ударил по инкрустированному турелями головному кораблю оперативной группы. Удар разбил их обоих. Расколотый адамантий, искорёженный металл, разваливающаяся скала и перегретый пар с кислородом растворились во тьме в сутолоке разлетающихся обломков. Что-то врезалось в ракетную платформу и тоже понесло её в темноту космоса, прочь от огромного потока обломков, разбившего оба космических флота. Если бы сержант Магрон был просто человеком, первый удар мог бы убить его мгновенно, но он был космодесантником со сверхусиленным телом. Несколько обломков ударило его по касательной, повреждения, полученные организмом, были терпимы. Он выжил, ещё какое-то время его несло в обломках платформы, пока он не сорвался с неё, и не полетел, медленно вращаясь, глядя на кружащиеся вокруг него звёзды.

В течение долгого времени слабые отблески — куски базальта, глобулы остывающего металла или фрагменты космических кораблей — проплывали по краям его усиленного зрения на фоне спиралевидных звёздных туманностей. Наконец не осталось ничего. Ничего, что свидетельствовало бы о существовании одинокой межзвездной планеты, или возведённой глубоко внутри нее крепости, или об оперативной группе флота Империума, или о битве в космосе. Из коммуникатора не доносилось ни единого голоса, будь то друг или враг, лоялист или предатель. Никто не выжил, чтобы ответить на его призывы, он дрейфовал в космосе, и в радиусе десяти световых лет не было никого живого.

Он был совершенно одинок.

Часть десятая

ВЕЛИКИЙ ИЗОБРЕТАТЕЛЬ

— Скрхаак!

— Скриааааааааук!

— СКРЕЕАА-АААФ-ААФ-КК!

— СКРЕЕАА-АААФ-ААФ-КК!

Чи'кхами'цанн Цунои, известный как великий демон Тзинча, Пернатый Владыка, Наблюдающий Повелитель Перемен, обладал ещё множеством титулов, хотя его собственное имя было известно только ему самому и высшему, самому возвышенному из богов Хаоса, Тзинчу, столпу неописуемого величия и хитрости, источнику тайного имени Пернатого Владыки, а также самого его естества. Чи'кхами'цанн расправил крылья и полетел через беспокойные небеса варпа. Его острые формы блестели миллионами ярких цветов, длинная шея изгибалась в разные стороны, пока он спускался по бесчисленным уровням имматериума. Проницательные глаза, наполненные мудростью, сияли божественным светом, который ослепил бы любое смертное существо. Эти глаза предвидели великолепные дворцы, безжалостные конфликты, заговоры и контрзаговоры; ничему было не укрыться от проницательного взгляда Наблюдающего Повелителя Перемен.

И всё же всё это видимое им великолепие, большее, чем окружавшая его Галактика, было нефизическим. Его суть заключалась в мысли, эмоции, намерении, бестелесном сознании. Тела его созданий, их высокие дворцы, рай, чистилища, места мерзости были только видимостью. По правде говоря, там не было ничего, кроме психической силы.

Здесь было и другое, кажущееся тёмным царство, к которому сейчас спускался покрытый кристаллами Владыка. Царство материи. Нефизический имматериум и физический материум испытывали ужасное стремление друг к другу. Каждое физическое существо жаждало свободы и экстаза необузданного духа. Каждое нематериальное существо жаждало физического существования, чтобы полностью реализовать себя. Какой-то космический закон разделял их. И всё же им было возможно, или будет возможно, объединиться, что могло породить нечто неописуемо великое. Только тот факт, что в физическом мире существовал бог, настолько же могущественный, как и боги Хаоса, не давал этому осуществиться.

— Скряааак!

— Скриааааааааук!

— СКРЕЕЕАА-ААФ-АААФ-КК!

— СКРЕЕАА-АААФ-ААФ-КК!

Слуга Тзинча, Великого Заговорщика, открыл свой жёсткий изогнутый клюв и снова дал выход своему разочарованию и радости. Помимо своего тайного имени, которое давало любому, узнавшему его, власть над ним, Пернатый Владыка, конечно же, имел имена, полученные им от других демонов. Одно он ненавидел: «Ткач Разваливающихся стратагем». Другие он нес с гордостью: «Искатель Путей», «Великий Изобретатель».

Великий Изобретатель! Чи'кхами'цанн Цунои действительно был изобретателем! Слава его будет звучать вечно в новом мире, который должен был наступить!

Впереди две войны. Одна из них должна привести к победе над богом материальной Галактики, сдерживающим Губительные силы. После этого придёт время второй большой войны: Великой Войны, в которой решится, кто из богов Хаоса будет править материумом!

Этим богом будет Тзинч! Мастер удачи! Архитектор Cудьбы!

Кто ещё, кроме него, может быть законным правителем? Только Тзинч обладал величайшим мастерством предвидения. Правление Нургла заставит всю Галактику превратиться в болото болезней и разложения. Слаанеш мог двигаться вперед только для того, чтобы организовывать ещё больший разврат и разложение. Кхорн, Кровавый бог, вообще презирал дальновидность — по его мнению, смотреть вперед было делом трусов. Он жил только для того, чтобы убивать, кромсать и резать, не обращая внимания на последствия, только ради славы битвы. Тем не менее, союзник был нужен. Союзник, которого предадут, когда его полезность закончится.

Пернатый Владыка устремился вниз, к темной неровной стене или полу. Это было царство материума, огромной бесформенной массы, если смотреть снаружи, царство, которое имело только три или четыре измерения по сравнению с множеством различных измерений варпа. Демоны, которые были достаточно сильны, иногда могли заглядывать в это странно ограниченное царство, но обычно им было запрещено входить в него. Однако Чи'кхами'цанн Цунои полетел туда, где темнота немного рассеивалась.

Такие места были известны, как Двери. За ними лежали ограниченные области, где демон мог материализоваться. В другом месте он мог сделать это с огромным трудом и с помощью смертного. Возле входа стоял Хак'акаоз'кхышк'аками, Жаждущий Крови, великий демон Кхорна. Его багровый мех, с которого вечно капала кровь убитых, был лишь частично скрыт богато украшенными черными и красными доспехами Хаоса, приподнятыми треугольными наплечниками с рельефными изображениями черепов. Кожистые чёрно-малиновые крылья были сложены за спиной. Черные рога возвышались над собачьей мордой с блестящими клыками. В левой руке великий демон держал рукоять длинного свёрнутого хлыста, способного ударить очень далеко, а в правой — резное костяное древко топора, благословленного Кхорном, на его черном лезвии мерцала единственная руна. Чи'кхами'цанн Цунои хорошо знал, что этого топора стоило опасаться. В нем был заключен еще один великий демон Кхорна.

Жаждущий Крови сказал отрывистым голосом, похожим на лай пса: — Мы не сможем быть союзниками, если я смогу победить тебя.

У Пернатого Владыки был только рунический меч, и он даже не вытащил его из ножен, когда спускался. Его меч не помог бы против демонического топора. Кроме того, его настоящее оружие было магическим.

Энергия варпа мерцала, когда Жаждущий Крови двигал своим гибким мускулистым телом, как будто его покрывала флуоресцентная жидкость. Кнут выскользнул наружу и вылетел вперёд петлей, пытаясь поймать Пернатого Владыку, чтобы подтащить его под удар черного топора. Повелитель Перемен издал курлыканье и взмахнул изогнутым когтем. Энергия варпа сгустилась в ленту света, которая в свою очередь пролегла вдоль извивающегося хлыста. Кнут рухнул и обмяк, возвращаясь назад. Затем лента света высвободилась и закрутилась вокруг Жаждущего Крови. С гневным рыком демон Кхорна хлестанул её своим боевым топором. Оружие, в котором обитает великий демон, имело власть даже над магией. Свет, потрескивая, рассыпался и исчез. «Сейчас…»

Снова щелкнув кнутом, Жаждущий Крови изогнул свое тело и взмахнул боевым топором над головой.

— Око Тзинча, я знаю твое имя!

Ложь была предназначена для того, чтобы напугать Пернатого Владыку, вселить в него страх и заставить его открыться для натиска Жаждущего Крови, хотя бы на мгновение. Чи'кхами'цанн Цунои весело усмехнулся. Какими же простаками были слуги Кхорна! Подумать только, пытаться так дёшево обмануть Повелителя Перемен! Он напевал мягкие слоги, эфирный эквивалент заклинаний-рун. Зловещий черный клинок, нацеленный на его вытянутую шею, замедлился, словно попав в густую смолу. Демон внутри напрягся, чтобы добавить свою силу к силе Жаждущего Крови, громко воя, как будто хотел освободиться. Некоторое время топор парил, не двигаясь ни в ту, ни в другую сторону.

Внезапно демон Кхорна отвёл оружие. Бросив хлыст, он сделал знак кровавой чести.

— Ты достоин, Око Тзинча. Но это не делает нас товарищами.

Повелитель Перемен кудахтал и каркал. В варпе не было дружбы. Хотя эмоции были главной составляющей варпа, они были первобытными и дикими. Если у дружбы и был какой-то аналог, то для демона Кхорна это было чувством боевого товарищества.

— Мы еще не закончили, Кровопийца. Проведем состязание. Если я выиграю, ты дашь мне то, что я хочу. Если ты выиграешь, я дам тебе дюжину миров по твоему выбору.

— Я должен доверять слуге Великого Предателя?

Клюв Чи'кхами'цанн Цунои возмущенно щёлкнул. Он повернул голову из стороны в сторону, изучая берсеркерский образ Жаждущего Крови своим каменным взглядом. Великие демоны разных повелителей часто не понимали мотивов друг друга, несмотря на высокий интеллект. Единственным исключением был Пернатый Владыка, практиковавшийся в изучении надежд и страхов каждого живого существа, будь то физический мир или царства Хаоса.

— Да, ты должен доверять слуге Великого Предателя. Очевидно предать — значит разрушить собственные планы. Предавать без причины — глупость.

Слуга Кхорна, в своей кровожадности для утоления вечной ярости привыкший направлять огромный топор и на своих последователей, услышав это, угрожающе двинулся с места. Казалось, он решил, что его оскорбляют.

— Пойдем! — взревел он с вызовом. — Мы будем состязаться!

Оба расправили крылья, одни пернатые, другие кожистые.

Преимущество великого демона состояло в том, что размер, величайшее из ограничений, накладываемых на физических существ, для них ничего не значил. Размер — свойство только материи. Разделенная пара, или выгодные союзники, если события так сложатся, пролетела через Дверь, узкий проход, через который силы Хаоса прорывались в материальный мир. Перед ними простиралось то, что по сравнению с Галактикой было всего лишь вестибюлем у входа. Тем не менее, они могли здесь летать, потому что пространство варпа и пространство физического мира накладывались здесь друг на друга, как масло, растекающееся и кружащееся по воде, создавая цвета радуги. Это было тем, что некоторые смертные называли Оком Ужаса, а для цветов радуги происходило приостановление и искажение физических законов, делающее возможными новые типы миров.

Два великих демона пролетели через целые звездные скопления, которые на тот момент стали меньше них. Они изменили свой размер, уменьшаясь по мере приближения к месту назначения. Каждый выбрал подходящую планету из своих владений. Они отодвинули эти планеты от согревающих солнц — это не имело значения, планеты не замерзли; вместо этого их атмосферы нагревались от трения, когда они двигались через эфироподобное перекрытие между реальным и варп-пространством. Они сблизили планеты и вытащили на поверхности каждой длинный язык или дорогу, так что планеты соединились и сварились друг с другом. Итак, теперь здесь располагалось поле битвы: зеленый мост между двумя мирами, освещенный сиянием неба, рассекаемым трещащими молниями и обдуваемый горячими ветрами.

На обоих мирах уже были собраны воинства. Управляемая демоническими князьями, шедшими под главным штандартом с эмблемой Глаза Тзинча, собравшись вокруг чемпионов Хаоса, каждый из которых нёс свою магическую эмблему, половина населения мира, принадлежавшего Чи'хами’цанн Цунои, вооруженная и обученная, мутировавшая в соответствии со своими боевыми ролями, направилась к мосту на войну.

Управляемая демоническими князьями, шедшими под главным штандартом с эмблемой Кхорна в виде креста и полос, собравшаяся вокруг чемпионов Хаоса, каждый из которых нёс знамя с черепами, истекающими кровью, половина населения мира, принадлежавшего Хак'акаоз'кхышк'аками, вооруженная и обученная, мутировавшая или искалеченная в соответствии со своими боевыми ролями, действовала аналогичным образом.

Далеко вверху, восседая на парящих тронах из золота и серебра, великие демоны руководили игрой, передавая команды своим избранникам.

Внизу собрались миллионы воинов. Сначала казалось, что стратегии вообще нет. Силы слились воедино, и те, кто находился в тылу, теснили вперед тех, кто находился впереди, так что в битве полмиллиона воинов в каждой армии были растоптаны насмерть их собственной стороной. Такое убийство рабов Тзинча было великим делом, последователи Кхорна с рождения считали безумные массовые убийства высшим достижением, и сейчас обрушивались на врага с безумной жестокостью. Однако часто они сами в ярости поражали друг друга ударами топоров или мечей, особенно в спину.

Слюна текла из пасти Жаждущего Крови, когда он смотрел на великое убийство. Три миллиона врагов убиты меньше чем за час! Громкий рёв надвигающейся победы разнёсся по иссечённому молниями воздуху, присоединившись к кровавому зловонию, которое теперь пропитало атмосферу.

— КРОВЬ ДЛЯ КРОВАВОГО БОГА!

Затем в игре начала проявляться стратегия Пернатого Владыки. Его дебютный гамбит был всего лишь жертвой, с помощью которой он полностью лишил оппонента всякой осторожности. Теперь он дал своим князьям новые указания. Наиболее дисциплинированные войска он разместил в тылу. Их колонны двинулись, разошлись, начали маневрировать, пробиваясь сквозь неистовую толпу берсерков. Магия теперь начала преобладать над грубой силой воли, заклинания — над жаждущими резни воинами с обычным оружием.

Орду Кхорна начали дробить на части, сжимая клещами фланговых обходов, добавив ещё крови, которая и так уже превратила приятную зелень межпланетного моста в липкое красное болото.

Хак'акаоз'кхышк'аками расправил крылья, они задрожали, когда он воспарил над своим троном, выкрикивая приказы своим командующим внизу. Его сотрясали ярость и разочарование. Беспорядочный шум, доносившийся с поля битвы, был для него как горькое вино, которое он должен был выпить и не подавиться. Если бы это не нарушало соглашение, он бы спрыгнул на поле боя и развернулся на нём, гигантское чудовище, тысячами сокрушающее крохотные человеческие существа.

Его управление боем возымело действие. Хозяева мира Кхорна — мрачной, нестабильной планеты, в отличие от яркой, ослепительной, сияющей сферы из владений Тзинча — сплотились, сумев отступить, и, таким образом, получили передышку. Кхорн тоже мог маневрировать, если ему угрожало поражение, хотя и менее искусно, привыкнув к вечной погоне за кровью и выбеленными черепами.

Некоторое время две армии маневрировали друг перед другом на обширной равнине, как две змеи, готовящиеся к спариванию или удару. Затем, с громким воем, яростным ревом звериной жестокости, орда Кхорна бросилась в атаку. Наступление было рассчитано на то, чтобы одолеть противника за один удар. Пернатый Владыка лениво раскрыл клюв, его длинный тонкий язык повис, но не от скуки, а от легкого интереса. Он ожидал этого. Множество последователей и рабов Тзинча было раздавлено, порублено, пролило кровь, разбрасывая порубленную плоть под хриплые крики агонии, изрубленные кости и доспехи летели во все стороны. Невозможно было двигаться, не наступив на отрубленные конечности и расчлененные тела, воины падали и скользили на вырванных внутренностях.

Но расчет Пернатого Владыки оказался верным. Его армии сдержали натиск, и теперь шла схватка, в которой любые дальнейшие приказы сверху, любые ревущие команды генералов-князев демонов в значительной степени не достигали цели. Казалось бы, идеальная ситуация для Кхорна! Но нет — ловушка Чи'кхами'цанн Цунои была завершена. Орда Кхорна потеряла свой импульс. Более того, на ранней стадии битвы, тщательно продуманной Пернатым Владыкой, Жаждущий Крови потерял гораздо больше миллионов воинов и не заметил этого. Теперь он был в меньшинстве. Наблюдающий Повелитель Перемен успешно воспользовался этой небрежностью.

К тому моменту погибло пятьдесят миллионов или больше, две трети из них потерял Кхорн, еще сто миллионов умирало от ран. Медленно, как массивная амеба, бушующее поле битвы смещалось, приближаясь к краю межпланетного моста. Те, кто достиг края, не могли спастись. Как только они были вытолкнуты за край под действием давящей массы толпы, сила тяжести, действовавшая на сам мост, переставала существовать. Сначала тысячи, а затем миллионы упали в космос. Некоторым, обладавшим демонической защитой, удалось остаться в живых в безвоздушном пространстве; подавляющее большинство погибло. Рано или поздно тела упавших с моста притянуло той или иной планетой, где они сгорели в соответствующих атмосферах.

Несмотря на очевидную потерю контроля над кровавой битвой, тактика Пернатого Владыки была просчитана заранее. По мере того, как смертоносное толковище двигалось, оно ещё и вращалось, благодаря расчёту демона Тзинча казавшаяся неуправляемой каша из воинов двигалась так, что большинство тех, кто свалился с края, были кхорнитами. В конце концов Хак'акаоз'кхышк'аками вернулся на свой трон.

— Ты выиграл игру, — неохотно прорычал он. — Адские арсеналы — твои. И я присоединюсь к тебе в том, что сейчас является нашей войной.

Он презрительно указал на планетарный мост: — Пусть резня продолжается. Пусть погибнут все. Я сам накажу своих князей в нашем Царстве Хаоса за то, что они потерпели поражение.

Пернатый Владыка тихо каркнул от удовольствия и признательности. Он, конечно, не раскрыл своего знания о том, что поражение этого Пожирателя Крови и Плоти было предрешено. Это только разозлит сына Кхорна, чей простой мозг в любом случае не смог бы понять сложные логические рассуждения. Жаждущий Крови победил сам себя, не подозревая этого. Соблазн великой войны против человеческого Империума, в которой Хаос на этот раз выиграет, затмил его разум, изменив манеру ведения войны. Он хотел проиграть.

Поле битвы под ними охватило усталое ликование. В ходе сражения связанные миры несколько раз провернулись вокруг своего общего центра тяжести, несколько дней прошло в непрерывной борьбе, без сна и отдыха. Великие демоны улетели, оставив мост нетронутым. Объединенные миры теперь будут вечно кружиться в космосе вместе, как гантель, волшебным образом освещенная и согретая. Мост будет иметь тот же эффект, что и палка, соединившая два муравейника. Половина населения каждой планеты осталась нетронутой. Ещё долго после того, как битва закончилась, эти народы продолжат военные походы через мост в мир на другой стороне, укоренившаяся злобная страсть к войне слуг Кхорна будет встречаться с традиционной магией и колдовством Тзинча. Вторжение и контратака. Война будет непрекращающейся и бесконечной.

Они летели над Дверью, их крылья развевались. Два демона мчались глубоко во мрак и тьму, стигийскую бездну, где клубящиеся черные пары закрывали любой свет окружающих звезд. Они кружились и кружились, словно опускаясь внутрь, вниз, пока вдали не стала заметна слабая краснота.

Появились адские миры-кузницы Хак'акаоз'кхышк'аками, миры, которые, как и многое в зоне Двери, Оке Ужаса, были бы невозможны где-либо ещё в Галактике. Двенадцать гигантских ям или воронок плавали в пространстве, расположенные радиально, как спицы колеса, устьями обращённые внутрь, к ступице. Каждая яма была размером с планету: впадина пяти тысяч миль в поперечнике, пятнадцати тысяч миль глубиной, уходящая в темноту. Их не освещали ни солнца, ни туманности. Не было необходимости. Зияющая пасть каждой огромной ямы сияла красным светом и исходила адскими выдохами, подобно горящему дыму.

Скалистые внешние стены адских ям лишь слабо мерцали во мраке. Приблизившись к одному из адских миров, можно было увидеть нечто, похожее на облака комаров или пыли. Ещё ближе становилось видно, что из устий воронок исходил не только мрачный дым, но и оружие. Оружие и доспехи, миллиардами единиц. Мечи, молоты, копья, пики, боевые косы, боевые колесницы, бронетранспортеры, болт-пушки, огнеметы, плазменное оружие, артиллерия, космические корабли, штурмовики, все тайное, магическое оружие, используемое в Оке Ужаса, лазганы, кортики, ракеты, управляемые демонами — всё это дрейфовало и распространялось во тьме неосвещённого космоса.

Миры-кузницы Хак'акаоз'кхышк'аками. Как и положено во владениях дикого Жаждущего Крови, они производили колоссальные количества вооружения волей-неволей, не обращая внимания на потребности, требования или логистику. Почти всё это улетит в космос и будет потеряно. Но это никого не волновало — если оружия понадобится много, его произведут ещё больше.

Хак'акаоз'кхышк'аками увеличился в размерах и по очереди подлетел к каждой из дюжины адских воронок, ударяя по ней снаружи плоскостью своего боевого топора, заставляя их вибрировать.

Он проревел обращение, которое пронеслось через варп и пронзило все подобные аду внутренности ям.

— РАБЫ! НАВЕЧНО ПРОКЛЯТЫЕ! У ВАС НОВЫЙ МАСТЕР! СЛЕДУЙТЕ ЕГО УКАЗАНИЯМ, КАК МОИМ!

Несущий Смерть официально передавал миры их новому лорду. Но сначала Великому Изобретателю пришлось осмотреть свое новое имущество. Он влетел в отверстие ближайшей воронки, при этом изменяя свой размер.

Внутреннее пространство расширялось и уходило вдаль.

Все это было наполнено какофонией звуков, огненно-красным сиянием и зловонием, состоящим из серных паров, дыма кузниц, испарений кипящей крови. Миллионы рабов — а может быть, миллиарды; их никто никогда не считал, раб ничего не стоил — трудились на внутренней поверхности среди бурлящих морей и потоков, состоящих из кипящей крови и расплавленной серы.

Управляющие были демонами, рабовладельцами — отступники Хаоса. Великого Изобретателя встретил князь демонов, поклонившийся с большим почтением, хотя ему вряд ли было приятно, что его повелитель и покровитель бросил его и отдал под покровительство другой cилы Хаоса. Князь снял свои доспехи Хаоса. Здесь было не то место, где он мог сражаться, и бездоспешным он лучше демонстрировал свои дары Хаоса. Его маслянистое кожистое покрытие блестело в жаре печей. Рогатая голова с глазами, такими же огненно-красными, как и вид позади него, имела нос и рот, которые срослись воедино, в то время как его руки, каждая трёхсекционная для большей ловкости, заканчивались медвежьими лапами, одной из который он сжимал хлыст, покрытый зазубринами. Ноги его были из живого металла — действительно подходящая мутация для надзирателя мира-кузницы.

Он спустился с пирамиды, на которой стоял, и направился к воздушной колеснице.

— Позвольте мне, уважаемый господин, показать вам все необходимое.

Великому Изобретателю пришлось еще больше сжаться, чтобы встать на богато украшенную платформу колесницы, и даже тогда он превзошел размерами князя демонов, который приказал транспортному средству — когда-то живому, а теперь похожему на драконоподобную машину — двигаться. Они летели над дымящимся ландшафтом, не обращая внимания на группы рабочих, внезапно охватываемые потоками лавы, игнорируя крики тех, кто тонет в расплавленной сере, или отчаянные крики рабов, посланных вычерпывать чаны с жидким металлом из высокотемпературных морей, падавших, теряя равновесие, с осыпающихся мысов и плывших по раскаленной поверхности, подобно обугленным кускам шлака.

Много раз они выходили, чтобы показать Пернатому Владыке образцы литейных, прокатных станов, фабрики и мастерские. Обнаженные рабы — им не разрешалось носить одежду, защитную или другую — испуганно кланялись, когда появлялся великий демон. Иногда Пернатый Владыка был недоволен и приказывал сжечь целые континенты. Немного обеспокоенный этим, князь, надзирающий за адским миром, с гордостью показал ему карьерные ямы, где тех, кто не смог выполнить производственные нормы, подвергали бесконечным мучениям — сжиганию, истиранию, медленному расчленению — в огромных пыточных темницах. Они стояли, вслушиваясь в плач, страшное бормотание, полный боли вой, который эхом разносился между каменными стенами.

— Ни одному неудовлетворительному рабу не позволено умереть, пока из него не будет извлечена каждая капля агонии, до последней, о Славнейший и Благороднейший, — заверил его демонический князь тоном одновременно раболепным и хвастливым.

Пернатый Владыка пристально посмотрел на надзирателя.

— Ты сам узнаешь, какие подземелья, какие устройства, какие средства для вечных мучений существуют на небесах Тзинча, если ты не будешь служить мне хорошо, — холодно сообщил он назначенному Кхорном князю демонов.

Он вылетел из зияющего рта пылающей красным адской ямой в следующую, и так далее, пока не закончил осмотр всех двенадцати. Затем он снова присоединился к Хак'акаоз'кхышк'аками.

— Они подходят. Они будут служить.

— Тогда как будет выглядеть наше братство по оружию?..

Это был момент, которого так ждал Жаждущий Крови. Он насупленно смотрел исподлобья, пытаясь понять.

— Скажи мне, зачем тебе эти мои миры. Это правда — то, что ты мне сказал? Что ты нашёл способ создать материю?

— Мое великое изобретение! Разве я не Великий Изобретатель? — Чи'кхами'цанн Цунои не удержался от хвастовства. Имя, данное ему другими демонами, было вполне заслуженным. Он, и только он один, должен был стать фаворитом высших богов Хаоса! Любимцем Тзинча!

Его шея вытянулась, а голова с клювом и разноцветным гребнем закачалась из стороны в сторону. Он широко раскрыл клюв, подняв его к небу. И его голос, точнее, его психическая эманация, карканьем разнёсся так громко, что эхо пронеслось по всем окрестностям Двери.

— Я МОГУ СОЗДАВАТЬ МАТЕРИЮ!

Жаждущий Крови ответил сомнительным рычанием.

— Позволь мне увидеть это чудо.

Пернатый Владыка вытянул коготь. Он пробормотал слова силы, глубинной магии. Его разум стал неподвижным, как лёд, взывая к многослойным заклинаниям, вложенным и запечатленным в варп, за пределами понимания смертных. Заклинания, на формирование которых потребовались тысячелетия.

— Когда мы материализуемся здесь, у Двери, или даже в материальном мире, мы должны заимствовать материю, чтобы сделать это, и это сложно, — тихо прокудахтал он. — Для нас это очень сложно. Вот почему мы не можем вырваться в материальное и слепить его по своей воле! Но дело не в заимствовании. Я создам новую материю.

В когтях Пернатого Владыки появилось волнистое зазубренное лезвие: короткий меч с одной из извилистых эмблем Тзинча, нанесенной по бокам. Он сиял синим отблеском в ярком красном свете адских ям.

— Вот пример. Наступает новая эра.

Он убрал коготь, оставив оружие парить в космосе. Жаждущий Крови схватил его, поднял, изучил. Его волчье лицо исказилось от изумления.

— А теперь, — сказал Великий Изобретатель, — я заберу свои рабочие инструменты.

Он сделал замысловатый знак. Промурлыкал слова силы. Приложил свою волю.

Адские миры-кузницы были затянуты прямо в варп.

Часть одиннадцатая

БИССОС

В имперских учетах не было данных о том, сколько нуль-кораблей было отправлено в Око Ужаса за последние пятнадцать тысячелетий, но их определенно было более нескольких тысяч. Однако из записей было известно, сколько из них вернулось: сто девяноста восемь. Даже эти данные было неточными, так как некоторые экспедиции, такие как недавно организованная техномагосом Ипсиссимусом, проводились в строжайшей секретности и никогда не регистрировались в архивах.

За все это время уцелевшие разведывательные зонды лишь частично преуспели в своей главной задаче — нанесении на карту звездных образований в Оке, изменившихся до неузнаваемости с того дня, когда варп прорвался в реальное пространство. Неполные карты, которые были построены, никогда не были доступны для домов Навис Нобилите. С ними знакомились только самая тайная длань Инквизиции, охотящаяся на демонов, совершенно неизвестная обществу в целом и называющая себя Ордо Маллеус, и секретные службы линейных флотов в соответствующих сегментумах.

Поэтому вышло так, что, глядя в Око Ужаса, навигатор Пелор Каллиден ничего не узнавал. Ни звездных скоплений, ни звездных образований, ни знакомых, нанесенных на карты форм и узоров светящейся пыли и газа, которые он изучил за годы тщательной учебы и зубрежки великих звездных карт, которые были священным писанием, открытым для домов навигаторов. Единственным, что было знакомо — и какое это было шокирующее знакомство! — были человеческие лица, которые то появлялись, то исчезали, и каждое из которых выглядело размером в сотни или тысячи световых лет в поперечнике. Однако он начал сомневаться, что это действительно были лица людей. Они выглядели… изменившимися. Он также не был уверен, не были ли они просто иллюзией, созданной его собственным, сбитым с толку видением, потому что за несколько минут они исчезали.

Он сидел, онемев, пока постепенно нараставшая паника не охватила его полностью. Навигатор оглянулся на Мейнарда Руголо, пристёгнутого ремнями к постели на поддоне. Глаза торговца остекленели. Он не отвечал на громкие крики Каллидена, казалось, даже не слышал их — возможно, потому что новости, которые он мог услышать, были последней каплей, которая довела его до безумия, он, казалось, полностью замкнулся в себе.

Каллиден умоляюще повернулся к Квайлеру, который занял место второго пилота рядом с ним.

— Что мне делать? Я не вижу Астрономикона. Я заблудился!

Квайлер с мягким лицом, одетый в свою объемную полосатую куртку, которая выглядела почти как халат, мягко улыбнулся и толкнул его в руку. — Используй веру!

Каллиден опустил голову и закрыл лицо руками.

— Я не могу! Император оставил меня!

Квайлер хихикнул.

— Веру не в Императоре, дурень! Он не может тебе здесь помочь. Просто веру.

Медленно Каллиден высвободился из кокона. Он встал, отошел от панели управления и сел за стол, арочная крыша помещения мостика огибала его в полумраке. Его варп-глаз, казалось, потерял свой блеск. Плечи поникли.

— У меня нет веры. Она закончилась.

— Конечно, есть, ты же навигатор, — парировал Квайлер. — Как ты можешь не иметь веры?

— Я верую в Императора, — возразил Каллиден. — Ты хочешь, чтобы я молился демонам! Я не могу этого сделать.

Квайлер махнул рукой.

— Нет, нет, ты не понял. Не вера в богов. Просто вера. Вера в то, что вы можете попасть туда, куда хотите. Это лучший способ ориентироваться в Оке. Оно реагирует на психические силы.

Каллиден печально покачал головой.

— Император — единственный свет, — произнес он нараспев, цитируя литанию Навис Нобилите. — Император — солнце над всеми солнцами.

Квайлер криво улыбнулся.

— Мы сейчас в Оке Ужаса. Позволь мне помочь тебе.

Он полез в свою свободную одежду, из которой он ранее вытаскивал мелта-пушку, и извлёк небольшую витиевато гнутую бутылку из ребристого стекла, красновато-коричневого цвета. К ней был приклеен крошечный кубок, не больше желудя.

Каллиден узнал эту бутылку — ликёр, которым Гундрам угощал их в пограничном мире. Тогда тот опыт испугал его. Это было неожиданное вторжение в его сокровенные мысли, мгновенная потеря контроля над собой, которая ему не понравилась.

Он отпрянул, когда Квайлер откупорил бутылку и осторожно наклонил ее, предварительно отделив чашечку. Глоток игристого сиропообразного ликера выскользнул из горлышка бутылки и наполнил маленький стакан до краев. Квайлер протянул ему стаканчик и сделал странное замечание: — Заставь напиток погрузиться внутрь себя. Он вернёт тебе мужество.

Каллиден неохотно взял стакан и уставился на маленькую дозу густой жидкости приглушённых, плавно изменяющихся цветов. Он поднес к губам крохотный кубок. Ему казалось, что слова Квайлера заставили его выпить это вопреки его воле. Ликер, казалось, пополз к его языку по собственному желанию, и он снова почувствовал ошеломляющую последовательность вкусов, как будто каждый вкус, который он когда-либо испытывал, повторялся на его языке. Он даже не осознавал, что глотает, когда ликер скользнул в его горло. Как только он достиг его живота, дикий электрический шок пронзил всё его естество. Нервы словно горели, он чувствовал ликование, будто в нем пробудилась новая жизнь. Осознание мрачности его положения сменилось уверенным ожиданием будущего. Казалось, мрак и тьма сменились радужной надеждой.

В то время как он испытал этот медленный, неодолимый взрыв чувств в организме, Квайлер тоже глотнул прямо из бутылки. Он закрыл глаза, как будто прислушиваясь к ощущениям глубоко внутри себя.

— Клянусь Императором, — простонал он, очевидно говоря сам с собой, — я надеюсь, что мы скоро найдем это место. Это моя последняя бутылка. Мне нужно больше. Почему я был таким идиотом?

Каллиден не знал, что этот напиток вызывает привыкание. Сожалел ли Квайлер о своих действиях по спасению Руголо от внимания Эгелики? Так показалось. Понимание этого еще больше обеспокоило Каллидена.

Вытирая горлышко бутылки, Квайлер смотрел на него, наблюдая за действием ликера.

— Есть только одно место, где можно достать эти вещи, — небрежно сказал он. — Планета, на которую направляется Гундрам. Большую часть своих товаров он получает оттуда; он врёт, когда говорит о своих обширных контактах. Он полагается на свою сестру. Итак, теперь ты знаешь, что делать. Делай то, что делает Эгелика. Лети верой, следуй по ее следу. Она оставляет сильный след, тебе я могу это сказать. Нет, я не имею в виду след в варпе. И даже не знаю, сработает ли это здесь. Следуй за ней. Ты всё время этим занимался, даже не осознавая этого. — Сказав это, он с кривой улыбкой забрал чашечку из безвольной руки Каллидена и отвернулся. — И надо дать твоему другу тоже каплю, или он никогда больше не вернётся в правильное самоощущение. Но это последнее, что вы получите, пока мы не пополним запас.

Неожиданное разочарование охватило Каллидена. Ощущение наэлектризованности уже начало исчезать, оставалось надеяться, что Квайлер разделит с ним остаток бутылки и чудесные ощущения повторятся. Тем не менее он чувствовал себя живым. Он наблюдал, как Квайлер поднял голову торговца и осторожно приложил к губам свеженаполненную чашечку. Руголо сглотнул, потом застыл. Одним резким движением он сбросил удерживающие ремни и со сверкающими глазами спрыгнул с койки.

— Бога ради! Мы еще не закончили!

— Конечно, нет, — пробормотал Квайлер. — Клянусь божествами. — Он повернулся к Каллидену. В его глазах появилось новое выражение. — Чего ты ждёшь? Следуй за Эгеликой! Мне нужна эссенция!

Каллиден поспешил в свой кокон.

Повернув рычажок перехода в варп, он приготовился сделать то, что велел Квайлер, и попытаться ориентироваться без Астрономикона.

Сначала «Странствующая звезда», как и прежде, была подхвачена быстрым потоком. Раньше Каллиден застыл бы от страха. То, что он этого не сделал, могло иметь какое-то отношение к ликеру, эссенции, как назвал его Квайлер. Он внезапно понял, что что-то было в том, что сказал Квайлер. Навигация в варпе была актом веры даже с Астрономиконом. Раньше он всегда связывал это с верой в Императора — таково было кредо каждого звездопроходца. Но было еще кое-что. Что-то внутреннее по отношению к человеку. Какая-то уверенность в том, что у него все получится.

Каллиден смотрел вперед, видя кое-где своеобразные области темноты, которые указывали на звёзды или скопления звёзд. Не то чтобы это много значило. Прямая видимость в варпе была бесполезна. Ген навигатора давал больше, чем одно видение в имматериуме. Другой его дар — догадываться, инстинкт, как добраться отсюда до места в кратчайшие сроки. Каллиден подумал, что для многих было бы сюрпризом узнать, в какой степени трафик могущественного Империума зависит от этого инстинкта.

Водоворот варпа немного стих. Они прошли за первый слой, где была самая большая турбулентность. А потом случилось невероятное — гул варп-двигателя исчез. Рычаг перехода щелкнул сам по себе. Корабль самопроизвольно выпал из варпа.

Каллиден сидел в недоумении, снова глядя на огромные просторы Ока с его сверкающими звёздами — теперь он заметил, что они необычны своими цветами — звёзды располагались в пространстве, хотя и темном, конечно, но далеко не таким тёмным, как пространство остальной Галактики. Оно мерцало переходящим цветом, как будто блеском тонкого слоя масла, налитого на черное дерево, и рассеивало свет самих звёзд. На самом деле пространство вовсе не было черным, оно было ближе к синему.

— Что-то не так с приводом, — сказал он тихим дрожащим голосом. Варп-двигатели были самым тщательно протестированным и надежно спроектированным оборудованием во всём Империуме. Было почти неслыханным, чтобы они выходили из строя. Если только дело было в двигателе.

— Двигатели в порядке, — сказал ему Квайлер, сидя рядом в кресле второго пилота. — Они тебе не нужны, вот и все.

Каллиден медленно повернул голову и уставился на Квайлера, его варп-глаз сиял, казалось, что Пелор злился. То, что сказал человечек, не имело смысла.

— Включите двигатель реального пространства, — сказал ему Квайлер, — и держите максимальное ускорение. Вы поймёте, о чем я.

— Ты безумен. Твой мозг превратился в кашу. При реальной космической скорости нам потребуются тысячи лет, чтобы достичь даже ближайшей звезды, — тихо сказал он.

Не обращая внимания на оскорбление, Квайлер улыбнулся.

— Попробуй.

Каллиден снял руки с пульта управления и откинулся назад, кокон окутал его, как саван.

— Я отказываюсь делать такие глупости.

Позади него послышалось шарканье. Руголо покинул постель и, пошатываясь, подошел к пульту управления, положив руку на спинку стула Каллидена. Его глаза по-прежнему были немного безумны, но в то же время в них отражалось волнение, словно в предвкушении нового приключения. Он казался почти пьяным. Несколько мгновений он смотрел на внешний экран, на котором было видно странное зрелище Ока, идеально вписывающееся в овальную рамку экрана в стиле рококо.

— Делай, как он говорит, Пелор. Он знает об этой части Галактики больше тебя.

Каллиден молча скрестил руки на груди. В ответ Руголо сделал то же, что сделал в ночь их первой встречи. Он прошел мимо Каллидена и включил двигатель реального пространства.

Двигатель заработал с кашляющим ревом, совсем не похожим на плавный и призрачный гул варп-двигателя. Каллиден потянулся, чтобы выключить его снова, но Руголо держал свою большую крепкую руку на медной ручке управления, не давая ему перехватить её. Сжав зубы от досады, Каллиден поневоле взял на себя управление рулевыми тягами, не желая видеть, как корабль летит без управления в космосе.

— Максимальное ускорение, — подчеркнул Квайлер. Теперь он не улыбался. Выражение его лица выражало мрачное удовлетворение, словно он показывал им нечто невероятное, чего он сам не понимал.

Так оно и было на самом деле. В маленьком помещении не возникло ощущения ускорения. Собственное инерционное поле корабля легко справлялось с силами такого рода в реальном космосе. Трое мужчин не спускали глаз с табулятора скоростей. У него было два отсчета: одно в милях в час и одно, о котором редко упоминали, в долях скорости света.

Происходило невероятное. Показания на табуляторе «Странствующей звезды» были невероятны, намного превосходя даже то, чего мог бы достичь новый корабль. Первый циферблат вертелся, пока не превратился в размытое пятно. Все взоры были прикованы ко второму.

— Капитан! — крикнул Каллиден, впервые признавая право Руголо называться так. — Мы превысили скорость света!

Озадаченный Руголо убрал руку с рычага двигателя.

Показания на табуляторе продолжали расти.

— Мы движемся в реальном пространстве так, как будто идём в варпе, — сказал он, озадаченно нахмурившись.

— Не совсем в реальном пространстве, — напомнил ему Квайлер. — Это Око Ужаса, где смешиваются варп и реальное пространство. Это явление появилось совсем недавно, может быть, в прошлом году. Мы находимся в области Ока, где наложение изменило саму природу. Имматериум и реальное пространство каким-то образом совсем слились или смешались воедино, не сосуществуя рядом, как обычно. В результате можно путешествовать от одной звезды к другой на обычных двигателях. Невероятно, не правда ли? — Он пожал плечами. — Око полно сюрпризов. Но не ждите, что это продлится долго. Думаю, это временно.

— Тут вообще не нужен навигатор, — тупо сказал Каллиден. — Кто угодно может так делать.

— Я бы так не сказал. Варп всё ещё присутствует. Тебе всё ещё нужна твоя вера и твои умения. Может показаться, что можно перейти от альфы к омеге по прямой, но так происходит не всегда.

Если бы вся Галактика была такой, Навис Нобилите, вероятно, не существовало бы, размышлял Каллиден. Более того, Империума тоже не существовало бы. Другие расы, лишенные гена навигатора, также смогут быстро переправлять свои корабли на большие межзвёздные расстояния. Преимущество, которым обладает человеческий вид, исчезнет.

Табулятор продолжал щёлкать цифрами. Каллиден был поражен. «Странствующая звезда» теперь двигалась со скоростью почти в сто раз превышающей скорость света! Это было невозможно. В нормальном космосе ни одному кораблю, даже с самыми мощными двигателями, никогда не удавалось разогнаться до более чем половины скорости света, и даже тогда трение о пыль и газ, невероятно малое, учитывая ничтожное количество материи в межзвездной среде, оказалось бы настолько разрушительным, что разорвало такой корабль на части. И все же грузовой корабль Руголо, потрепанная шаланда, двигался плавно, без малейшего намека на какое-либо сопротивление внешнему корпусу!

Квайлер вмешался в размышления пилота.

— Иди спокойно. Помни о своей цели. Следуй за Эгеликой. Она там, оставляет нам психический след. Она даже хочет, чтобы мы последовали за ней.

Каллиден почти не слышал его. «Странствующая звезда» неслась сквозь космос всё быстрее и быстрее. Он слышал, как позади тяжело дышит Руголо. Наблюдение за звёздами, проносящимися мимо, как снежинки в метель, было настолько захватывающим, что он едва сдерживался.

Голос Квайлера превратился в крик. — Тормози! Ты слишком разогнался! Мы…

Внезапно сильный толчок швырнул их всех вперед, так что Руголо бросило через плечо Каллидена и швырнуло на панель управления, на выступающие тумблеры и рычаги. «Странствующая звезда» звенела, как гонг. Изображение на внешнем экране исчезло. Экран был пуст. Они перешли в варп.

Совершенно необъяснимым путём, двигатель реального пространства отключился, возобновился гул варп-двигателя. На пульте управления, с которого сейчас, постанывая, сползал Руголо, два рычага сдвинулись сами собой.

Как это случилось? Может, Руголо просто ударился о них? Или внезапный рывок корабля перевёл их в новое положение? Или — Каллиден боялся даже думать об этом — сам корабль отреагировал, как если бы был живым существом? Квайлер сказал, что Око несло изменения. И если оно может изменить неодушевлённый объект, такой, как «Странствующая звезда», то что оно может сделать с Руголо и навигатором?

Квайлер все еще кричал, пытаясь вывести его из ступора.

— Ты довел нас до центра! До места, о котором я говорил! Развернись! Веди нас обратно!!

Каллиден не узнавал ничего вокруг. Без Астрономикона он мог бы с таким же успехом смотреть в кромешную тьму. Где был галактический север, юг, зенит или надир? Как он мог развернуться, если не знал, в какую сторону летит? Он закрыл варп-глаз и обычные глаза. На мгновение ему показалось, что он потерял сознание. Он потерял знание о рубке и двух своих товарищах. Глубоко внутри себя он услышал голос, говорящий с ним, убеждающий его, предупреждающий: «Убирайся, Пелор. Убирайся из этого места. Вернись в нормальную вселенную!»

Голос его матери!

На этот раз он понял, что на самом деле это был не голос его матери и не голос какого-то демона-обманщика. Это было его собственное подсознание, пытавшееся его предупредить, используя голос, который он будет слушать.

Он снова открыл свой варп-глаз. Не было ни джунглей, ни изгибов, ни клубков многомерного пространства, ничего, что имело бы смысл. Был только факт того, что какая-то сила словно играет со «Странствующей звездой». Как далеко они зашли? Это было невозможно понять. Возможно, на тысячи световых лет. Варп-двигатель работал вхолостую, не влияя на движение в потоке Хаоса. Квайлер все еще кричал и бил его по руке. Руголо вернулся на свою кушетку. Каллиден решил, что ему нужно что-то делать, как-то сориентироваться. Здесь не было видно звёзд. Все было одной темной клубящейся массой. Возможно, если бы он мог видеть звезды в реальном пространстве, он мог бы угадать направление, откуда они пришли.

Он толкнул рычаг варп-перехода.

Переход был мгновенным, но звёзд по-прежнему не было. Фактически, он не был уверен, что они вернулись в реальное пространство, пока не взглянул на обзорный экран и не увидел там изображение. Квайлер тоже это заметил. Он втянул воздух.

— Нет… нет…

То, что было на экране, Каллиден мог видеть и своим варп-глазом. Огромное, черное, кипящее, круглое пятно пространства, через которое хлестал поток еще более чёрной темноты, какого он никогда раньше не мог себе даже представить. Это не было чернотой или тьмой, возникшей из-за отсутствия света. Это была реальная вещь, как твердая субстанция или активная сила, хищная, неистовая, стремящаяся все преодолеть. Конечно, звука не было. Но воображение навигатора Каллидена подсказало ему, и он услышал космическое извержение как грохот, рев и треск, как будто существование самой Вселенной подходило к концу.

Это было самое грандиозное зрелище, что он когда-либо видел. Впечатление огромных размеров потрясало. По сравнению с происходящим, «Странствующая звезда» была не больше атома.

Квайлер смотрел на явление, ошеломленный и испуганный.

— Клянусь всеми богами! — воскликнул он. — Клянусь Императором! Тзинчем! Клянусь Слаанешем! Кхорном и Нурглом! Мы потерялись! Мы прошли пять тысяч световых лет! Это Биссос!

Каллиден даже не обратил внимания на богохульства Квайлера, назвавшего божественного Императора вместе со странными именами, о которых он даже не слышал.

— Что ты сказал? — пробормотал он.

— Центр Ока! Здесь изливается энергия варпа, более концентрированная, чем всё, что вы видели! Вытащи нас отсюда, если любишь Императора! Если ЭТО коснется нас, никто не знает, что с нами будет!

Было ли это секретом Ока? Дыра в ткани материальности, через которую истекали силы безумия? Квайлер был прав насчет последствий прикосновения к такой безумной концентрации Хаоса. Это исказит реальность до невозможности, но это вряд ли будет иметь значение, так как запредельная энергия варпа всё равно расколет корабль на мельчайшие куски.

Он снова услышал голос матери, звучавший словно изнутри: «Убирайся отсюда, Пелор. Убирайся немедленно!»

Биссос, как называл его Квайлер, по крайней мере, дал ему ориентир. Он снова перешёл в варп. Любопытно, что сначала здесь не было видно Биссоса. Варп-поток, несший «Странствующую звезду» — и который, возможно, был одним из притоков великого потока — закрывал его. Но теперь поток замедлился и рассыпался, встречаясь с подобными же, чтобы сформировать, наконец, ужасающий вихрь, словно устрашающую пасть.

Каллиден чувствовал, что он не сможет просто повернуть корабль и вернуться обратно против течения. Варп-двигатель не сможет противостоять такому мощному потоку.

Он предпринял попытку изящного маневра, вплетаясь в сумятицу, окружавшую могучий Биссос, и вылетая из нее, как мотылек, пытающийся выжить в порывистой буре. Рубка корабля тряслась, охваченная бушующими силами.

Бежать! Бежать! Бежать!

В конце концов он смог вырваться на некоторое расстояние со сверхъестественной дырой в пространстве, и тогда корабль, казалось, попал в один из быстрых потоков, вихрей, выпущенных Биссосом. Холодный злобный ветер дул сквозь него, ветер варпа, не просто как психическое отражение материальной вселенной, но как свирепая вторгающаяся сила. Каллиден изо всех сил старался держаться твердо, пока этот зловещий зрачок Ока Ужаса уменьшался в размерах у него за спиной.

Куда их могло вышвырнуть? Он мог только надеяться, что они будут отнесены обратно в тот же регион, из которого они так стремительно ушли. Квайлер выглядел лучше, но оставался напряжён, облизывая губы, его лицо было бледным.

— Подумай об Эгелике, — посоветовал он. — Мысленно представь ее. Почувствуй её присутствие. Ты можешь это сделать, правда? — Он саркастически добавил: — Я уверен, что она произвела на тебя впечатление.

Каллиден посчитал эту инструкцию нервирующей. Сосуществующая с демоном сестра Гундрама не была тем, о ком он вообще хотел бы думать, не говоря уже о том, чтобы следовать по её психическому следу, как если бы это была призрачная пуповина, куда бы она ни вела.

— Что, если я просто продолжу двигаться? — бросил он с вызовом. — Мы подошли к центру Ока. Если я продолжу идти, мы рано или поздно достигнем периферии. Может, нам удастся выйти наружу.

Квайлер саркастически рассмеялся.

— Перестань мечтать, друг мой. Ты же уже это знаешь — что здесь нельзя двигаться по прямой. Мы попали в варп-ураган. Здесь ты будешь всё время гоняться за собственным хвостом. Что касается перехода через границу, то без Эгелики мы тоже не справимся — если только ты не хочешь попытаться пройти через Кадийские Врата, которые так же трудно найти и которые также патрулируются кораблями Хаоса. Представь себе встречу с одним из них?

— Не хочу.

— Тогда воспользуйся чувствами навигатора. Забудь об Императоре. Найди Эгелику!

Из постели за его спиной донёсся стон.

— Эгелика! Эгелика! — Это имя было произнесено со смесью страха и тоски. По коже Каллидена пошли мурашки. Как он мог вернуть Руголо к ней?

Он снова задался вопросом, почему Квайлер так поступил, зачем защитил их от того ужаса, когда все, что он хотел сейчас, казалось — снова вернуться к источнику своей зависимости. Он мог только предположить, что сама зависимость лишила его рассудка, оставив во власти своих импульсов.

Далеко вдали он увидел следы деформации в варпе, которые указали на звёздные образования, и некоторые узоры, которые он не узнал, предполагающие структуры, которые, безусловно, были бы невозможны в нормальном космосе. Он не чувствовал желания их исследовать. Пелор делал, как сказал Квайлер, летел на инстинкте, делал то, что всегда делал, но без Астрономикона, без Императора, ориентируясь не по сигнатуре звезды или группы звёзд, а на человека с очень странными качествами.

Быстрая струя, в потоке которой они летели, растворилась в субстанции Ока. Каллиден уменьшил скорость корабля, прошли часы, а затем «Странствующая звезда» снова сильно вздрогнула, и вид на варп исчез, сменившись прозрачным темно-синим, залитым цветами, которые они видели раньше. Варп-двигатель угас одновременно с оживающим двигателем реального космоса, и то, и другое произошло без какого-либо вмешательства Каллидена. Было жутко управлять кораблем, который, казалось, имел собственное сознание.

Квайлер оглядывался, манипулируя обзорными экранами.

— Мы должны искать Кластер Роз, — сказал он.

— Что это?

— Поверь, ты поймёшь, когда увидишь.

Каллидену не нужен был обзорный экран. В этой части Ока его варп-зрение давало ему четкий обзор. Они летели быстрее скорости света, но он сдержался, не желая совершить ту же ошибку, что и раньше. Все было незнакомо. Вдалеке он увидел то, что могло быть физическим аналогом странных фигур, которые он видел в варпе. Было трудно понять, что это такое, если только это не были просто пыльные завесы.

Возникла планетная система. Он еще больше замедлился и подлетел ближе, чтобы хорошенько рассмотреть её. Солнце системы было огромным, кроме того, это было не то, что он обычно считал солнцем. Это была не сфера, а плоский диск, светящий мерцающим зеленым цветом. Вокруг располагались по крайней мере двадцать планет, все разного цвета — розовато-лилового, красновато-коричневого, лимонно-желтого, пурпурного — но они не были расположены, как обычные планеты. Вместо того, чтобы находиться примерно в одной плоскости, их орбиты пересекались под всеми мыслимыми углами, как электроны в атоме, а несколько планет имели одну и ту же орбиту.

Затем появилось нечто, что заставило Каллидена застыть в шоке. Через систему летела фигура, и она была больше, чем сами планеты, больше, чем зеленое солнце в форме диска. Фигура его была отдалённо похожа на гуманоидную, но покрытая малиновым мехом, с похожей на собачью головой, с торчащими из пасти ужасными клыками, глазами, подобно ямам с кровью сверкающими из-под выступающих бровей. Венчалась голова двумя большими изогнутыми рогами, один скрученный прямой рог торчал из макушки. Существо пролетало мимо, взмахивая огромными кожистыми крыльями, которые с каждым проходом оставляли в тени дюжину планет. На нем были короткие, богато украшенные доспехи до пояса, сверкающие красным и черным, облегающие, за исключением плеч, которые были защищены приподнятыми и экстравагантно обработанными деталями. В одной мускулистой руке он держал большой боевой топор с изогнутым лезвием, бронзово-черным и шире, чем должно быть любое оружие. Сверхъестественная энергия, казалось, текла и потрескивала, проходя сквозь невероятное привидение, делая его более твердым, более реальным, чем любое естественное существо.

— Что… что… — Каллиден заикался, пока его разум не нашел рационального объяснения. — Это галлюцинация. Ты видишь это, Квайлер?

Хотя Квайлер был напуган, он не был так удивлен, как навигатор.

— Это реально, — тихо сказал он, словно у него пересохло во рту. — Демон, одного из высших рангов.

Теперь случилось то, что сначала смутило Каллидена. Казалось, привидение отступает. Слишком поздно он понял, что на самом деле оно приближалось, но в то же время уменьшалось в размерах.

Демон казался разъяренным. Он летел рядом со «Странствующей звездой» и был сейчас не более чем в двадцать раз больше космического корабля, поглядывая на него сбоку тлеющими угольями глаз, величественно взмахивая крыльями.

— Как он может использовать крылья, чтобы летать в космосе? — истерически завопил Каллиден.

— Он летит по токам варпа. Будь осторожен. Ничего не делай. Возможно, он уйдет.

Каллиден взвизгнул и дернул за рули управления, когда варп-сущность, внезапно разъярившись, развернулась и ударила боевым топором, который сам был больше звездолета. «Странствующая звезда» дернулась в сторону, едва не будучи разрубленной ударом, затем умчалась. Демон не последовал за ней. Космический корабль был слишком маленьким, чтобы стоить беспокойства, как комар. Когда он оглянулся в последний раз, Каллиден увидел огромное существо Хаоса, снова размером с систему, которое вымещало свою ярость на одном из кружащихся цветных миров, плашмя колотя его боком боевого топора и отправляя осколки в солнце дискообразной формы.

Впервые звездоплаватель почувствовал, что теперь он действительно понял, от чего божественный Император стремился защитить человечество. На короткое время он задумался, было ли население разбитой планеты людским.

Мимо плыли многочисленные разноцветные солнца, некоторые деформированные, некоторые в форме колец, иные соединялись в сложные узоры нитями света и огня, или были окружены чем-то вроде замысловатых украшений из золота, серебра и латуни. Порядка не было; не было двух одинаковых солнц. Это была окутанная варп-штормом отдельная Вселенная, в которой нормальные законы физики не принимались в расчет. Имели значение воля и воображение демонов.

— Кластер Роз, — повторял Квайлер. — Ищи Кластер Роз.

Наконец Каллиден обнаружил искомое, приближаясь к нему издали из темноты, и, несмотря на все, что уже видел, снова задохнулся от удивления.

— Мейнард! — позвал он. — Ты только посмотри на это!

Торговец шагнул от постели, на которой лежал, и неуверенно посмотрел. Его руки безвольно упали. Челюсть отвисла.

Кластер Роз, как следовало из названия, представлял собой большое скопление звёзд. Обычно скопления были шаровидными и содержали тысячи, а иногда и десятки тысяч звёзд. В этом отношении кластер был ничем не примечательным. За исключением того, что все звёзды были очаровательного розового цвета. И вся гроздь имела форму розы. Там было всё — изогнутые лепестки, диаметром в сотни световых лет, собранные из звёзд и светящегося газа — тоже розового цвета. Лепестки слоились один внутри другого, складываясь в мягко пылающее сердце. Это создал какой-то очень могущественный демон с великим чувством красоты. Каллиден включил телескоп, передав его изображение на обзорный экран. Перед ними появилась одна из звёзд, образующих скопление. Она тоже была в форме розы, её сияющая плазма волшебным образом висела, образуя одинаковые слои мягких лепестков.

— Каждое солнце здесь одно и то же, — сказал ему Квайлер. — И это ещё не всё. Каждая из планет там тоже имеет форму розы. Их тысячи тысяч.

— Гундрам там?

Квайлер покачал головой.

— Нет, мы использовали кластер как указатель. Но они рядом. Ты её не чувствуешь? А уже должен был.

Он указал на красновато-коричневую точку света слева от Кластера Роз. Очевидно, это не было частью собственно кластера, поскольку оно было упущено той странной магией, сотворившей цветочное чудо.

— Это звезда. У неё только одна планета. На ней мы обычно заканчивали путь, там находится торговый пост Гундрама.

— Откуда у тебя такая уверенность, что они сейчас там?

Квайлер издал короткий смешок.

— Потому что ты привёл нас сюда, навигатор! Как ещё, по-твоему, ты нашел это место?

Хотя Квайлер мог сделать это сам, Каллиден направил «Странствующую звезду» к ничем не примечательному солнцу. Когда солнце появилась в поле зрения, оно показалась каким-то тусклым — мрачная, мутно-коричневая сфера, пронизанная красными вспышками. Найти единственную планету оказалось несложно. Она вращалась близко к солнцу, никаких иных миров, когда он включил табулятор для их поиска, не обнаружилось. Солнце с одной планетой было чрезвычайно редким явлением в остальной части Галактики, обычно такое получалось в результате какой-то космической катастрофы, которая разрушала остальную планетную систему. Вспоминая, как он видел уничтожение планеты демоном незадолго до этого, Каллиден мог строить только предположения о том, что могло произойти здесь.

Он не знал, в какой степени это могло произойти из-за внушения со стороны Квайлера, но он действительно, казалось, чувствовал вкрадчивое присутствие в своей голове. Эгелика, с колючим хвостом и длинными клешнями вместо рук — казалось, она улыбалась ему, смеялась над ним. Воспоминания о том, что она чуть не сделала с Руголо, ворвались в его воображение. Каким-то образом это заставляло его чувствовать себя грязным и развратным.

Он вывел корабль на орбиту и изучил мир внизу.

Как и местное солнце, планета имела бурлящий вид. Кипящие облака, пронизываемые вспышками молний, скрывали её поверхность. Но внимание Каллидена привлекла самая необычная особенность. Казалось, из планеты торчало несколько дюжин остроконечных башен, выступающих не только над облачным слоем, но и над атмосферой. Они придавали планете вид оголовья шипастой булавы. Каждый из шипов, должно быть, был высотой в тысячу миль, с их концов время от времени текли зазубренные потоки энергии, соединяющие шипы в причудливые узоры.

— Что это? — спросил Каллиден у Квайлера, указывая на шипы.

— Просто горы.

Каллиден покачал головой.

— Такие высокие горы физически невозможны.

— Ты забываешь, где находишься.

Очарованный Каллиден сидел, наблюдая за выбросами из невероятных вершин. «Было бы неправильно называть их горами», — подумал он. Они были слишком стройными. Тонкие каменные колонны высотой в тысячу миль…

Квайлер ворвался в его мысли.

— Что ж, пилот, спускай нас. Я проведу вас в лагерь Гундрама.

— Разве это не чревато опасностью? Наш план — проследить за выходом их корабля из Ока. Мы должны оставаться незамеченными. Сомневаюсь, что они заметят нас здесь, на орбите, — сказал озадаченный навигатор.

В поисках ответа Квайлер сунул руку в куртку и вытащил бутылку с ликером. Он постучал по бокам, показывая, как мало ликера осталось.

— Помни, я пришёл, чтобы набрать побольше этого.

— Ты подвергнешь нас опасности из-за этого? Будь благоразумен!

Пальцы Квайлера скользнули обратно в глубину его куртки. На мгновение Каллиден испугался, что он вытащит свой мелта-пистолет. Но нет, понял он, он никогда не будет настолько глуп, чтобы разрядить его смертоносную энергию в маленьком помещении рубки. Это испарит их всех. Конечно, он не мог поверить, что Квайлер так нападет на них.

— Ты в долгу передо мной, — угрюмо сказал Квайлер. — Где бы ты был без меня? Давай спустимся! Я же сказал, Гундрам не причинит тебе вреда.

Руголо тоже смотрел на колючую планету. Каллиден почувствовал, что в нем идёт борьба, борьба за Эгелику. Его глаза были жадными, но лицо было бледным от страха.

— Эгелика.

Навигатору показалось, что он слышал, как Руголо шепчет имя, хотя на самом деле его уши ничего не уловили. Он обнаруживал или подсознательно угадывал мысли Руголо. Внезапно торговец, казалось, вышел из состояния задумчивости.

— Это слишком рискованно. Мы останемся здесь на орбите, а затем проследим за кораблем Гундрама, когда он взлетит. Если ты хочешь ещё ликера, то сможешь купить его у Гундрама на Калигуле, он привезёт с собой. Не факт, что он продаст его тебе сейчас.

— Хорошо… капитан, — сказал Квайлер, разочарованно зарычав.

— Как долго Гундрам пробудет здесь? — поинтересовался Каллиден.

Квайлер пожал плечами.

— Недолго. Пару дней, может быть, по имперскому времени. Конечно, можно только предположить, что они вернутся на Калигулу. Возможно, Эгелика вздумает ещё немного поисследовать Око.

Руголо вспомнил, что Квайлер говорил о том, что у Гундрама в основном один источник снабжения. Наркоман жалко пытался повлиять на их решение. Торговец кивнул. Они будут ждать на космическом корабле.

— Мы настроим сканер ближнего действия на включение сигнала, когда он обнаружит объект, поднимающийся с планеты. А пока давайте поедим.

Руголо приготовил на крохотном камбузе еду из сушеных овощей и сухофруктов. Квайлер, как и раньше, время от времени делал глотки из ребристой бутылки, не предлагая ничего двум другим. Сказывалась усталость. Руголо удалился в каюту. Каллиден бросил Квайлеру одеяло, затем повалился на постель, чтобы поспать несколько часов.

Должно быть, час или два спустя его разбудило ощущение покачивания. В рубке было темно, за исключением аварийного электроосвещения, которое никогда не выключалось и излучало самый бледный и приглушенный синий свет. Он поднял голову и посмотрел туда, где у дальней переборки ложился спать Квайлер, но не увидел его в темноте. Вдруг до его слуха донёсся шорох и шелест — звук трения внешнего корпуса об атмосферу! Как можно тише он вылез из койки и увидел тусклое свечение работающих экранов на панели управления. На фоне этого сияния выделялась сгорбленная фигура Квайлера.

Он, должно быть, опустил корабль с орбиты, используя короткие, почти бесшумные импульсы двигателей, используемых для маневрирования на близком расстоянии. На внешнем обзорном экране кипела густая коричневая муть. Они летели в атмосфере, как самолет.

Квайлер сажал корабль на планету Хаоса.

Часть двенадцатая

В КЛАСТЕРЕ РОЗ

Вид неба с Родониуса 428571429 днем и ночью был несравненен. Днем в нём светило розовое солнце Родониуса, окутанное своими сияющими розовыми лепестками, а ближайшие звёзды в кластере проступали сквозь бледно-лиловое небо. Ночное небо было ещё более красивым. Всё скопление становилось видимым, звёзды и светящиеся газовые лепестки лежали слой за изогнутым слоем, окружая планету бесконечными оболочками из сияющих розовых вуалей на фиолетовом фоне. Этот вид был одинаков для всех планет в скоплении, каждая из которых была обозначена как Родониус с последующим номером. Было сказано, что каждое число представляет собой только одну зазубрину на одном пёрышке Великого бога Тзинча.

Что касается Родониуса 428571429, конкретный вид также зависел от того, где стоял наблюдающий, поскольку единой линии горизонта тут не было. Каждый лепесток планетарной розы представлял собой пейзаж, и лепесток изгибался над лепестком, позволяя свету проникать достаточно, чтобы отбрасывать розовое сияние на нижние уровни. Розовые кварцевые скалы, из которых они были составлены, слабо звенели на высоких, кристально чистых нотах.

Капитан Жебдек Абаддас, ранее служивший в легионе Тёмных Ангелов, вечный враг Императора и всего, что олицетворял Империум Человечества, смотрел на чудесное зрелище с одного из лепестков второго слоя планеты, стоя под краем более высокого кварцевого навеса, словно парящего над ним. Солнце садилось в огненном сиянии, и величие роз звёздного скопления раскрывалось во всём своём великолепии. Это было время дня, когда он делал паузу, чтобы помянуть любимого магистра войны Гора, который должен был заменить ложного императора и возвестить о наступлении Веков славы.

Он вспоминал также своего собственного духовного наставника, командующего Лютера, которого считали убитым в великой последней битве на родном мире Тёмных Ангелов Калибане. Хотя ходили слухи, что он все ещё жив, Абаддас не поверил этому ни на секунду. Если бы Лютер выжил, он бы собрал всех разбросанных Ангелов вместе, под одним знаменем, здесь, в Империуме Хаоса.

Завершив свои ежедневные размышления, капитан Абаддас подумал о том, что пора надеть силовой доспех. Он ежедневно снимал броню только на время размышлений в это время дня, хотя со временем делать это становилось все труднее и труднее — он начинал ощущать доспех как часть себя. Находиться без него значило больше, чем быть обнаженным, он больше не осознавал себя просто телом из плоти и крови.

Капитан и его доспех сильно изменились с той поры, когда Жебдек впервые прошёл изменившие его телесные трансформации и надел силовую броню. Создавшие его доспех Адептус Механикус вряд ли признали бы его сейчас своим делом. Были заменены все старые символы, но это было не главное. Громоздкая броня устаревшей формы, распространенный тип брони космодесантника его эпохи, выглядела так, как если бы она веками пролежала в ванне с химическими веществами. На нем выросли цветные кристаллические наросты, видоизменившие прежние чистые линии керамита в замысловато изогнутые формы.

Такое объяснение было не так уж далеко от истины. Этому силовому костюму было десять тысяч лет — или, с другой точки зрения, ему было всего сто лет, поскольку время в Царстве Хаоса не текло по прямой линии. Он действительно мутировал, как если бы был живым существом. Доспехи и носитель постепенно срастались, менялись вместе, стремясь к точке, где они наконец стали бы единым целым. Капитан Абаддас знал, что придет день, когда он больше не сможет заставить себя снять это.

Броню Хаоса.

Увидев, что он закончил свои медитации, подбежало несколько обслуживавших его рабов. Они обладали долгой практикой, поэтому, не пугаясь неизменно мрачного выражения лица, быстро начали облачать его мускулистое тело в массу изменённого металла, керамита и механизмов. Это было не так сложно, как когда-то могло быть. Хотя его тело все ещё несло все свои модификации космодесантника, дары Хаоса не сильно изменили его, поскольку он не поклонялся какой-то конкретной силе Хаоса. Знак Хаоса на нем проявлялся главным образом в его силе воли.

Абаддас стоял посреди луга, усыпанного розами всех размеров и оттенков. Его жилищем были покои, вырезанные в стволе гигантского розового дерева. Свита капитана располагалась в розовом лесу, лежавшем глубже в промежутке между лепестком планеты, на котором он стоял, и лепестком, дугообразно проходящим над головой. Владения бывшего капитана Тёмных Ангелов — то есть территория, где его все боялись и повиновались — состояли из этих двух лепестков и лепестков по обе стороны от них. Хотя он мог бы заявить свои права на большую часть планеты, если бы захотел, что он иногда и проделывал.

Подошёл его усатый сенешаль. Он носил бронежилет, состоящий из резных пластин синего полевого шпата, и шлем из твердого палисандра, в руках держал алебарду. Все это указывало Абаддасу на природу сообщения, которое он нёс.

— Хозяин, мы обнаружили злоумышленников в лесу. — Сенешаль поклонился.

К этому времени рабы уже пристегнули к доспеху Абаддаса шлем с забралом-клювом, подключив визор. Теперь у него был доступ ко всем его чувствам, усиленным силовым доспехом, которые выходили далеко за рамки ощущений космодесантника человеческого Империума. Он мог видеть чувства сенешаля так же ясно, как и его лицо, чувства выражались и его телом, как меняющиеся цвета хамелеона. Сенешаль чувствовал себя решительным, уверенным в своем командире, возбужденным при мысли о бое.

Но ещё, конечно, он боялся, что может быть принесён в жертву в боевом плане Абаддаса и может быть убит врагом. Абаддас хмыкнул про себя. Обычный человек представлял собой лоскутное одеяло эмоций, любая из которых могла его выдать. Было только два способа искоренить страх: операция на головном мозге или получение благосклонности Хаоса. Абаддас не чувствовал страха тысячи лет.

— Сколько часов пути? — спросил он глухим голосом, трансформируемым системами его шлема.

— Возможно, два, хозяин.

— Позовите сержанта Аркида вместе с его боевыми группами. Мы атакуем сегодня ночью.

— Да, господин. — Сенешаль снова поклонился и ушел.

Рабы, обслуживавшие броню, закончив работу, отступили с опущенными головами.

Абаддас начал проверять свое оружие: цепной меч, болтер, полосовой пистолет — оружие Хаоса, не работавшее за пределами Ока Ужаса, однажды подаренное ему князем демонов в благодарность за его участие в кампании.

Закончив, он снова погрузился в свои мысли, стоя неподвижно, как резная статуя, в то время как розовое солнце исчезло и мириады звёзд Кластера Роз заполнили ночное небо. Капитану Абаддасу иногда было одиноко без компании себе подобных. О, он встречал других космодесантников Хаоса — в Оке их было, наверное, с четверть миллиона — но за все свои странствия он ни разу не встретил другого Темного Ангела. Насколько он знал, он мог быть единственным боевым братом, брошенным сюда в тот ужасный день, когда все они прошли через варп и рассеялись по Галактике. Однажды он услышал новости о другом, но так и не нашел его. В конце концов он пришел к выводу, что услышал какую-то историю о самом себе.

Капитан Темных Ангелов пробыл в Кластере Роз недолго. Он бродил по Оку Ужаса, всегда один, наблюдая бесчисленные чудеса и предлагая свои услуги одному князю за другим. Война в Оке была постоянной; его силовая броня была обожжена и покрыта царапинами как знак того, что он видел. Ему было легко запугать жителей и захватить себе территорию — у настоящего воина всегда должны быть рабы.

Могущественный демон Тзинча давно преобразовал кластер, волшебным образом наложив на него тему розы, но оставил его более или менее открытым, так что отщепенцы Хаоса всех мастей легко туда попадали. В последнее время систему заполонили последователи Кхорна, всегда кровожадные, всегда свирепые, приходящие только для того, чтобы убивать. Абаддас слышал, что сейчас идет война между покровителем кластера и великим демоном Кхорна, поэтому он счёл противостояние захватчикам актом вежливости, особенно если они угрожают его владениям.

Сенешаль вернулся с сержантом Аркидом, в то время как более двух тысяч человек, которых он обучал под наблюдением Абаддаса, начали собираться у края розового леса на границе луга.

Аркид был ренегатом, поклонником Хаоса, не уроженцем Ока. Он воевал как наемник на окраинах Империума, прежде чем попасть в варп-шторм на борту искалеченного военного корабля. Жизнь здесь идеально подходила его авантюрной натуре. Одна сторона его лица была искалечена взрывом огнемета и так и не восстановилась — реконструкторская хирургия была единственной услугой, которую Око не предлагало. Малиновый петушиный гребень заменил волосы на его голове — единственная видимая благодать Хаоса, которой он был одарён. Он носил кольчугу с металлическим нагрудником, но презирал шлемы, могущие скрыть его мутацию. За пояс с мечом были вставлены два лазпистолета.

В небольшой армии Абаддаса несколько сотен были авантюристами, такими как Аркид, остальные — мобилизованными местными жителями, некоторые из них носили доспехи из синего полевого шпата, как у сенешаля — поскольку в коре Родониуса 428571429 не было металлических руд — но многие были одеты только в свою обычную одежду из плетёного волокна розового дерева. Оружие было разнообразным: от пулеметов, огнеметов и лазерных пистолетов до кварцевых топоров, копий и пик.

Под действием криков и проклятий капралов они выстроились в огромные колонны, подняв вверх знамёна, украшенные яркими красными, пурпурными и черными знаками, в основном разработанными Абаддасом, созданными на основе ряда хорошо известных символов Тёмных сил. На многих знаменах был изображен сам Абаддас в силовой броне, с выступающим вперед клювом шлема, болтером и цепным мечом наготове, как будто он собирался броситься на того, кто видел знамя. В этих краях космодесантник, присягнувший Хаосу, наводил ужас, и Абаддас сознательно использовал этот факт.

Теперь он стоял перед ними, расставив ноги, массивные бронированные ботинки попирали розы. Он произнес короткую речь, его усиленный голос грохотал над собравшимися.

— Грязный враг вторгся в наше прекрасное царство и расположился лагерем в лесу. Враг, который заберёт больше ваших дочерей, убьет больше ваших сыновей, чем я. Мы идём сейчас, чтобы уничтожить и унизить его, а не для того, чтобы сохранить ваши семьи и фермы, не из страха передо мной, а потому, что только так вы угождаете богам. Бросьте вызов врагу! Любой, кто уклонится, увидит ЭТО!

Он поднял цепной меч и позволил ему гудеть в течение долгих секунд, размахивая им в воздухе. Когда он впервые начал призывать местных жителей на военную службу, он иногда убивал всех выживших после битвы в целях повышения морального духа. Последующие новобранцы в результате показали намного большую стойкость.

Он закончил пылкой молитвой: — ЛЮТЕР, ВЕДИ НАС! ГОР, ДАРУЙ СВОЮ МИЛОСТЬ!

— Сержант Аркид! Двойное время! Даю тебе час на то, чтобы пройти через лес!

Аркид рявкнул команды, свернув знамена для удобства в пути, отряд воинов пробежал через луг и вошел в лес, образуя колонны, которые легко проходили между стволами гигантских розовых деревьев. Закат сменялся ночью. По мере того, как температура падала, песня кварца становилась все громче, повышая тональность. Нижняя сторона огромного всеобъемлющего лепестка планеты изгибалась над ними далеко вверху, как крыша гигантской пещеры, но звёзды величественного Кластера Роз все еще нечетко просвечивали сквозь него, словно сквозь светящийся экран. Розовый лес с его огромными цветами, которые были больше человека и источали пьянящий сильный аромат, никогда не знал тьмы, только пурпурные сумерки.

Абаддас не потрудился спросить себя, как группа налётчиков из другого мира сумела проникнуть так глубоко между двумя лепестками-ландшафтами. Он подумал, что узнает это на месте.

Спустя почти час капитан приказал сбавить темп и выслал вперед разведчиков. Их отчеты не принесли сюрпризов. Обладая усиленными чувствами, он уже и сам мог слышать, где силы Кхорна, расположенные лагерем в лощине, устраивают шумное веселье. Он также мог видеть сияние их огней, отражавшееся в блестящих стеблях розовых деревьев.

Абаддас объявил остановку и двинулся вперёд в одиночку. Несмотря на силовой доспех с его мощью, он двигался очень тихо. Налётчики не выставили часовых, что было типично для последователей Кхорна с их презрением к осторожности. Он смог спрятаться в зарослях роз и осмотреть их лагерь.

Палисандр ярко пылал, освещая происходящее ярким светом. Лощина была большой, размером с амфитеатр, все розовые деревья были срублены, чтобы освободить место, и брошены на высокий костер. Абаддас прикинул, что перед ним расположилось около тысячи воинов. Переключив авточувствительность, он смог дотянуться зрением до пределов лагеря, показалось, что он увидел очертания десантного корабля, который доставил сюда непрошенных гостей. Звездолет, на котором они прибыли сюда, мог все ещё находиться на орбите, хотя это было маловероятно. Его капитан уже должен был уйти в другое место, пообещав когда-нибудь вернуться.

Он посмотрел наверх, рассматривая верхний лепесток. Вот оно что. Разрыв, сквозь который с большей ясностью просвечивали звёзды кластера. Поклонники Кхорна пробились сквозь верхний лепесток планеты, вонзившись в планету роз, как пожирающий червь. Он прекрасно знал, как это было сделано, использовалась взрывчатка, сочетающая демоническую силу с ядерным синтезом, способная направить детонацию в одном направлении и пробить чистую дыру в кварце на четверть мили в полной тишине. Он уже видел подобное, такое делалось и раньше, хотя поймать и загнать маленького демона внутрь термоядерной бомбы было непросто.

Капитан снова оценил лагерь. Яркий диковато выглядевший тотем Кхорна был воздвигнут в свете костра, глядя на окружающее, как если бы он осознавал себя — что, возможно, так и было. Он увидел, что практически все воины были ренегатами Хаоса, одарёнными мутациями. Обычными были собачьи головы; руки, превращенное в мечи, боевые топоры или дубинки с шипами; хвосты скорпиона; языки, плевавшие ядовитыми стрелами. Около сотни, очевидно, получили свои награды Хаоса совокупно. У всех были лица насекомых с поперечными челюстями, достаточно мощными — Абаддас уже видел эту мутацию — чтобы прокусить сталь.

И среди них было несколько великих чемпионов, сильно преобразованных, больше чудовищ, чем людей, каждый шаг и жест которых излучал насилие. Однако, похоже, не было никаких космодесантников Хаоса.

Поклонники Кхорна к этому времени уже знали, что в лесу есть вражеские силы. Они схватили одного из разведчиков и несколько лесных жителей. Перед тотемом было расчищено пространство. Заключенных раздели и выдали лезвия. Это был единственный вид спорта, который нравился поклонникам Кхорна. Серые от ужаса пленники должны были сражаться за свою жизнь против противников, выбранных из звериной орды.

Но чувство чести Кровавого бога все же преобладало. Абаддас настроил свой слух и через праздничные завывания и крики услышал, как объявляются условия боя. Пленные могли нанести удар по любой части тела, но их противники из сил Кхорна могли только выпотрошить живот.

Пленных было около пяти десятков, но развлечение длилось всего несколько минут. Кишки высыпались красными холмиками на окровавленную землю, сопровождаемые предсмертными криками. Не было пощады тем, кто, видя, какая судьба уготовила им, отказывался сражаться или просил пощады. Единственным ответом был один удар в живот.

Глупые, почти безумные существа начали выбегать из толпы, лакать кровь и пожирать дымящиеся кишки. Когда-то они были людьми, но теперь были деформированы до неописуемых форм, бегали на четвереньках, выглядели даже комично в своих гротескных формах. Ужас был в том, что эти порождения Хаоса были когда-то чемпионами Кхорна, чья карьера закончилась крайней деградацией из-за того, что они чем-то не угодили своему хозяину. Знание об этой вероятной судьбе было одной из причин, почему Абаддас отказался посвятить себя какой-либо конкретной силе Хаоса, несмотря на все дары, которые такое поклонение могло ему принести.

Он повернул голову назад, в направлении, откуда пришёл, усиливая свой голос и зовя, его слова ревели в пурпурном лесу и заставляли дрожать мясистые лепестки больших роз.

— ВПЕРЕД!

Он прыгнул прямо в лагерь поклонников Кхорна.

— Кровь для Кровавого бога! — прорычал он, не отключая усилителя. От его цепного меча по лагерю разлетелись брызги крови и клочков плоти. Его болтер выпускал снаряд за снарядом, пока он пробивался сквозь толпу. Он видел восхищенные выражения на лицах, которые исчезали спустя мгновения, разлетаясь в клочья под его ударами. Его броня превратилась в средоточье лазерного и пулемётного огня. Копья бессильно соскальзывали в сторону с нагрудника. Чемпионы Хаоса пытались сражаться между собой за честь быть первым, кто сразится с ним, и падали с хриплым криком удовлетворения, побежденные более достойным воином.

Сержант Аркид во главе небольшой армии Абаддаса вскоре привёл отряды, хлынувшие в амфитеатр с поднятыми знаменами. В обычной ситуации им было не сравниться с берсеркерами Кхорна, даже несмотря на то, что по численности они превосходили их вдвое, но Абаддас уже переломил ситуацию в их пользу. Держа лазпистолеты в каждой руке, Аркид стоял спиной к спине с Абаддасом, хладнокровно отбивая нападавших на него с тыла, с изумлением наблюдая, как смертельно раненые гордо демонстрируют свои священные мутации в своих последних мучениях, призывая Кхорна стать свидетелем их конца.

Последователи Кхорна мужественно сопротивлялись. Мутанты с головами насекомых оказались искусными в откусывании лиц, голов и конечностей. Воздух наполнился гулом, воем и щебетанием, улюлюканьем и визгом, рычанием и хриплыми криками, криками боли самых малодушных из новобранцев Абаддаса. Краем зрения он увидел, что кто-то бежал. Он пометил беглецов для последующей экзекуции.

Смертоносный шквал огня опустошил магазин его болтера, в то же время уменьшив силы Кхорна примерно на треть. Вместо того, чтобы тратить секунды на смену магазина, он примагнитил оружие зажимом кобуры и бронированной перчаткой извлек другое оружие.

Его внешний вид был крайне необычным. Ствол заканчивался щелью, ширина которой в пять раз превышала высоту, и был сделан в форме змеи из блестящего электрума. Как только он взялся за рукоять, он почувствовал, как пистолет соединяется с его разумом. Как и многое из того, что было создано Хаосом, особенно оружие, оно было частично физическим, а частично психическим. Лишь воины с железной волей могли использовать полосовое оружие. Его ответная реакция поразила бы слабовольного пользователя вместе с целью. Бронированный указательный палец Абаддаса охватил спусковой крючок, который мог принадлежать дульной аркебузе из какого-то отсталого мира.

Нечто, похожее на полосатую полосу, рваную ленту с оранжевыми, розовато-лиловыми и коричневыми полосками, вылетело из горизонтальной прорези и пронеслось по лагерю. Казалось, его привлекали головы любого вида, кроме голов, принадлежащих людям Абаддаса. Абаддас ощущал сотрясение одного разума за другим. Пистолет был ужасным оружием. Он атаковал не тела людей, а их души, заставляя их мгновенно переживать каждое мгновение, которое они когда-либо прожили, и в то же время наполнять их ненавистью к себе. Душа в ужасе покидала тело, обнаруживая себя в варпе, где её пожирал какой-нибудь демон по своему усмотрению. Психически заряженная полоса в первую очередь атаковала самых мутировавших. Они были особенно уязвимы, вынуждены видеть себя обычными глазами, какими они были до того, как впали в искаженные видения Хаоса. Их ужасу не было предела. Бледные тела внезапно начали безжизненно падать на лесную землю. Звякало и стучало брошенное оружие.

Чемпион Кхорна с клыкастым волчьим лицом и лохматой шерстью мамонта, в остальном обнаженный, презирающий любую защиту, с оружием — топором скромного размера в одной лапе и кортиком в другой, — взревел от ярости, увидев отлетающие и падающие тела его боевых товарищей.

— Бесчестие, бесчестье! Никакой крови! Никакой крови! Без крови нет чести!

Главный дар Хаоса обнаженного чемпиона был даром духа, даром безупречной храбрости. И действительно, полосовая пушка была оружием, которое ни один истинный последователь Кхорна не использовал бы.

Абаддас отвел дуло, когда чемпион прыгнул на него. Его уважение к чемпиону Кхорна, чей боевой послужной список, должно быть, был долгим и славным, было слишком велико. С другой стороны, он не обманывался, думая, насколько безрассудным был чемпион Кхорна, атаковавший бронированного космодесантника с таким хлипким оружием. Если оружие чемпиона было благословлено демонами, оно вполне могло пробить керамит, плоть и кости одним ударом. Силовой костюм Абаддаса гудел, когда он проворачивался, отражая топор существа своим гудящим цепным мечом. Внезапно капитан неукротимо двинулся вперёд, заставляя покрытого лохматой шерстью чемпиона отступить и столкнуться с давлением тел, борющихся за его спиной. На мгновение слуга Кхорна потерял равновесие, острый как бритва топор заколебался в воздухе. Абаддас атаковал. Клыкастая голова была срублена с плеч чемпиона и полетела по воздуху, роняя капли крови на бойцов внизу.

Абаддас нашел время, чтобы с удовлетворением осмотреться. Несмотря на то, что ему приходилось набирать неудовлетворительный материал — обитатели розовых планет не были такими воинственными, как ему хотелось бы — принудительное обучение давало результаты. Захватчиков резали.

Потом сверху донесся шум, гудение, вой, грохот. Абаддас увидел, как громоздкие фигуры спускаются, проходя через дыру, пробитую в лепестке планеты наверху. Тогда он понял свою ошибку. Лагерь, на который он напал, был всего лишь авангардом более крупного вторжения. Возможно, весь Кластер Роз в целом подвергся вторжению орды поклонников Кхорна, прибывших из космоса.

И действительно, когда только что прибывший десантный корабль врезался в розовый лес, сокрушая цветы так, что сладкий свежий запах розовой эссенции смешался с запахом животного пота и пролитой крови, он увидел, насколько спускавшиеся десантные капсулы изменены, спаяны или соединены с помощью магии — изготовленные из грубо отлитых пластин, комковатых и деформированных, которым едва давалось время остыть, когда металл выходил из печи. Их собрали в какой-то безумной мастерской, возможно, прямо на космическом корабле.

Они даже не были предназначены для повторного взлета, разваливаясь при приземлении, их корпуса рушились и бились о землю, превращаясь в металлолом. Из переполненных трюмов хлынули толпы взъерошенных зверолюдов, падая и спотыкаясь друг о друга в своем желании убивать. Кровь текла из разбитых десантных капсул и из убитых, выносимых толпой. Во время спуска драки начались уже внутри десантных капсул, хотя двигаться там было негде.

Поток таких десантных капсул, казалось, бесконечно падал сквозь пурпурные сумерки. Абаддас не питал особой преданности Тзинчу. В основном он думал о защите своего маленького владения как дани уважения большему демону, правившему кластером, как бы платя ренту за свои владения. Но маловероятно, что вторжению такого масштаба можно было бы противостоять.

По крайней мере, на данный момент. Все будет по-другому, сказал он себе, когда наступит Великая Ночь, что скоро произойдёт.

Он проревел команду отступить. Некоторые бойцы, впав в боевое безумие, казалось, сопротивлялись, желая встретить верную смерть в азарте битвы. Но и они послушались. То, что осталось от его сил, растаяло среди розовых деревьев, в местности, которую они знали лучше, чем захватчики. Отряды возвращалась к открытому ясному небу.

Невозможно было с уверенностью сказать, каким путем пойдут поборники Кхорна, но тот факт, что они использовали устройство слияния с демоном, чтобы пробить себе путь на планету, указывал на намерение продвинуться дальше в глубь мира. В более узких промежутках между более плотно обернутыми лепестками планеты находились неизвестные племена и королевства, большие перспективы для Кровавого бога и его приспешников, столь любивших кровь и опасность.

Рассвет был близок, когда они перегруппировались и вернулись на луг, где располагался дом капитана Абаддаса, похожий на обиталище отшельника.

Тяжело раненых вынесли из леса и положили на импровизированные лежанки, сложенные из лепестков роз. Абаддас нашел время, чтобы уделить им внимание, применив исцеляющие заклинания, которые он изучил за время пребывания в Оке.

Тем временем сержант Аркид собрал остальных в ожидании воли своего лорда. Голос Абаддаса был более тихим, когда он обратился к ним, похвалив их за храбрость и дисциплину, затем произнес короткую речь признательности павшим. Была и более демонстративная обязанность. Некоторые из бежавших вернулись, ошеломленные и сбитые с толку. Другие, те, у кого хватило ума вспомнить предупреждение Абаддаса, остались в лесу.

Что ж, поборники Кхорна скоро с ними разберутся. Абаддас приказал выстроить трусов и спросил их, понимают ли они наказание. Их глаза расширились, как будто они забыли, но никто не возражал, никто не сопротивлялся, никто не пытался убежать. Из всех миллиардов людей, живших в Царстве Хаоса, мало кто не принимал абсолютную власть своих правителей. Они послушно склонили головы, когда цепной меч Абаддаса резал шею за шеей, и тело за телом падало на усыпанную розами землю.

— Отправляйтесь в свои деревни, — сказал он молчаливым наблюдателям, некоторые из которых только что видели казнь своих родственников. — Мы скоро узнаем, придут ли захватчики снова.

Они ушли, выздоровевшие раненые благодарили, чувствуя, что исцеляющие заклинания действуют. Осторожно подошли рабы доспеха Абаддаса. Они знали, что он захочет осмотреть свою броню после боя. Капитан позволил им снять его, затем проверил его внешний вид на предмет повреждений и тщательно проверил все его системы, осматривая диагностические руны одну за другой. Рабы принесли душистые масла, все на основе розы, и тряпки, которыми он смыл все следы грязи и крови. Затем он отполировал каждую пластину, каждое украшение, каждую эмблему, пока все не засияло, как прежде. Такую работу космодесантник должен делать сам. Если оставить её рабам или слугам, это оскорбило бы его доспех, его легион, и его богов.

Розовое солнце уже поднималось, Кластер Роз угасал, когда он снова был одет в силовой костюм. Он отпустил рабов и помедитировал, глубоко погрузившись в свои мысли, обращаясь сначала к Лютеру, а затем к Гору, чтобы узнать, правильно ли он поступал.

Когда Абаддас повернулся к своему дому, его взгляд упал на звероподобный корабль бронзового цвета, лежавший чуть дальше в тени розовых деревьев. Корабль опирался на стойки в виде приземистых лап рептилии; его прежняя торпедообразная форма превратилась в странно узловатую, нечто среднее между поваленным стволом дерева и полосатой рептилией с поднятой мордой, словно ей хотелось устремиться в космос. Это было его средство покинуть Родониус 428571429, если понадобится.

Вернувшись в свою хижину, он проверил и почистил оружие. Единственным предметом мебели в доме было огромное кресло из розового дерева с прямой спинкой, занимавшее примерно половину пространства. Именно в этом кресле капитан Жебдек Абаддас из Темных Ангелов, полностью одетый в силовой доспех, проводил большую часть своего времени. Там он ел, спал и думал. Сейчас он снова сел на стул, немного отдохнул, а затем задумался о будущем.

Поздним утром жители деревни пришли и разыскали сенешаля, который не посмел потревожить повелителя. Через несколько часов появился Абаддас. Он решил проверить свой корабль.

Сенешаль поклонился.

— Господин, у жителей деревни есть новости.

— Налетчики приближаются?

— Нет, милорд. Что-то еще. — Сенешаль указал на группу из пяти жителей деревни, одетых в простые тканые халаты, и дал им знак говорить.

Сначала они в ужасе молчали, пока сенешаль не прикрикнул на них.

— Лорд Абаддас, мы кое-что нашли, это лежало на лугу на окраине деревни.

Хотя он сам внушал им это, Абаддас испытывал презрение к их рабскому поведению.

— И что это?

— Он не двигается, господин. Мы думаем, что он мертв.

— Мертв? Кто мертв?

Снова они, казалось, замерли в ужасе, пока Абаддас не поднял свою покрытую керамитом руку, угрожая раздробить им черепа. Заговорил самый храбрый из них.

— Космодесантник, милорд. Мы нашли космодесантника.

Часть тринадцатая

ДОЛГИЙ СОН

Все, что сержант Абдазиил Магрон мог слышать в голосовой системе своего силового доспеха — звук собственного дыхания. Прошло много долгих часов с момента полного уничтожения базы мятежников с планетоидом и боевой группы имперских войск, включая линкор «Имперское возмездие».

Звёзды степенно кружились вокруг него. Он беспомощно вращался, понимая, что спастись невозможно. Спустя долгое время он понял, что все ещё сжимает цепной меч в перчатке, хотя в какой-то момент, должно быть, отключил его. Смирившись, он вложил его в ножны.

Человек с глубокими религиозными убеждениями неизбежно задумывался о своей жизни в такой ситуации. Настоящая жизнь началась для сержанта Магрона в возрасте семи лет, когда его забрали с его родного мира — Дутована, дикого мира бурных морей, грозового неба, горных архипелагов и сильных мужественных людей, которые научились выживать, путешествуя на хлипких катамаранах, и жить в тяжёлых условиях своей планеты. Сила и отвага дутованцев были широко известны. Это привело к ним вербовщиков Темных Ангелов в поисках будущих легионеров.

Обучение Абдазиила Магрона началось в крепости-монастыре на Калибане. Теперь он даже не мог вспомнить, как его звали на родине. По традиции послушники Темных Ангелов брали новые имена. Из трехсот мальчиков его набора только он выжил в суровых условиях того раннего обучения. Затем он в течение двадцати лет служил в разведроте, приданной полку Лютера, что было великой честью — полк Лютера был самым уважаемым из всех девятнадцати полков в легионе Темных Ангелов.

В разведроте перспективный космодесантник доказал свою состоятельность, часто оказываясь в легкой защитной броне в самой гуще битвы, в одиночку отправляясь на самые опасные миссии. Это было самое тяжелое испытание, которое мог выдержать мужчина, уровень смертности был очень высок. Тысяча воинов была направлена в разведчики вместе с Магроном. Только шестеро выжили и в итоге стали космодесантниками.

День, когда его выбрали, был самым ярким в его жизни. Затем началось биологическое усовершенствование: дополнительные органы, дополнительные железы для увеличения его веса, силы и роста; усиленные чувства; имплантаты, позволяющие ему взаимодействовать с его силовой броней; и, прежде всего, геносемя, позволяющее всему этому работать, взятое у его духовного лидера, примарха Льва Эль'Джонсона.

А когда-то он впервые получил силовой доспех... Как почтительны были оружейники, налаживавшие их взаимодействие! Как они восхищались им! Тогда он стал космодесантником.

Потом началось настоящее обучение, всё, что было до этого, было лишь предварительным. Обучение длилось десятилетие. Однако, по мнению Магрона, наиболее важным аспектом была духовная сторона. Без веры, без полной преданности Императору космодесантник Темных Ангелов был незаконченным целым.

Именно поэтому переход целых легионов Космодесанта на сторону магистра войны Гора, когда-то самого доверенного товарища и друга Императора, а теперь величайшего из архипредателей, был для него непостижим.

В памяти сержанта Магрона вспыхивала вереница видений, словно панорама, которая шла от одного края до другого на протяжении двухсот тридцати лет его жизни. Кампании, в которой он участвовал, сражения, в которых он бился, от одного конца Галактики до другого! Он даже стоял рядом с легендарным Лютером, замещавшим командующего легионом, в качестве соратника по оружию. И ещё ему доводилось видеть благословенного лидера легиона, самого примарха Льва Эль'Джонсона!

Однако самые драгоценные воспоминания были у него о духовных церемониях и периодических крупномасштабных праздниках, посвященных почитанию великого Императора. Такое почитание было основой существа брата-сержанта Абдазиила Магрона. Когда он дрейфовал в полном одиночестве, ряд памятных и почётных серебряных штифтов, вживленных в его лоб, словно жгли, его величайшим сожалением теперь было то, что он выбыл из строя, а легионы предателей все еще не побеждены.

Его размышления закончились. Далёкие звёзды по-прежнему кружили над его забралом, оставляя ему, как и всегда, лишь один долг.

Жизнь космодесантника ему не принадлежала. Она принадлежала Императору. Империум не жалел усилий, чтобы сделать его тем, чем он был. Поэтому ожидалось, что он будет сохранять себя всякий раз, когда это возможно, в любых условиях. Так что со стороны сержанта Абдазиила Магрона было бы нарушением служебных обязанностей не последовать одному остававшемуся варианту. Усилием воли он активировал в своем мозгу анабиозную мембрану приостановки жизнедеятельности.

Из всех имплантированных органов, делавших космодесантника больше, чем человеком, анабиозная мембрана, пожалуй, использовалась реже всего, но сейчас он её использовал. Одна за другой замедлялись все его биологические и психические функции. Его сердце замедлилось, затем почти остановилось. Его метаболизм упал до нуля. Все его мускулы расслабились. Нервные клетки и клетки мозга переставали работать. Всё его тело покрылось электрическим полем, убивая любые бактерии, которые могли быть ещё живы, затем поле было отключено.

В таком состоянии космодесантник мог выжить веками. В случае Магрона период выживания должен был быть продлен на неопределенный срок. Его силовой костюм отреагировал на сигнал гибернатора, проверив собственное физическое окружение. Было обнаружено, что эта среда представляет собой жёсткий вакуум, особенно благоприятный для длительного хранения объекта. Поэтому доспех обеспечил разрежение воздуха внутри себя. Он отключил все свои собственные функции, позволив почти полной нейтральности межзвездного пространства — почти абсолютному нулю — проникнуть в тело Абдазиила Магрона. Теперь Тёмный Ангел практически ничем не отличался от любого другого куска материи, дрейфующего между звёздами.

Далеко от него история Империума шла своим чередом. Продолжалась война с Ересью Гора. Сам легион Темных Ангелов оказался расколот надвое из-за конфликта — хотя это и могло показаться невероятным сержанту Магрону — с надёжным на вид, но оказавшимся вероломным Лютером, переметнувшимся на сторону Хаоса. Император встретился с одержимым демонами магистром войны Гором в бою, победив его ценой таких ужасных ран, что только вечное заточение на Золотом Троне смогло спасти ему жизнь. Каким бы твердым он ни был, Магрон заплакал бы, узнав, что произошло.

Шли века, тянулись тысячелетия. Терпеливо решалась задача по восстановлению Империума. Были реорганизованы Адептус Астартес. Планеты очищались, в священных усилиях по спасению чистоты человечества в жертву приносились бесчисленные миллиарды их жителей. Ужасные силы Хаоса были изгнаны и смогли укрыться в Оке Ужаса только потому, что истощенных сил лоялистов было недостаточно, чтобы полностью их искоренить. Дворец Императора на Золотом Троне, окружавший его, расширился, пока не охватил весь континент. Культ Императора стал религиозной опорой человечества в Галактике.

Обо всем этом обездвиженный космодесантник ничего не знал. Его инертное тело бесцельно и медленно дрейфовало в космосе. Каждые несколько столетий, отвечая на какую-то рудиментарную функцию, анабиозная мембрана включалась и начинала временно восстанавливать ментальные токи в замороженном мозге.

Сержант Магрон обнаружил, что мечтает. Он даже просыпался как в тумане и видел мерцающие звёзды, как и раньше, проплывающие мимо его визора, и погружался в воспоминания о периодах, которые казались нестареющими, но на самом деле длились всего минуту или около того, в то время как мембрана и костюм использовали последние крохи энергии, все ещё остающиеся в блоках питания, проверяли окружающую среду и решали, что время пробуждения еще не пришло, снова погружая его в сон, подобный смерти.

Таким образом сержант Магрон еще раз пересмотрел всю свою жизнь. К нему даже вернулись воспоминания о младенчестве на Дутоване.

Когда-то сержант Магрон пережил свой самый опасный разведвыход, двигаясь по пустыне, чтобы добыть сведения о группе орков. Они схватили его, пытали в течение нескольких дней и оставили умирать. Затем его фактически оживили апотекарии легиона с помощью почти столь же болезненного лечения.

Он вновь пережил сражение в глубоких туннелях мира без какой-либо внешней атмосферы, населенного инопланетянами, которые сохранили свой оставшийся воздух, отступив в земную кору. Быть запертым в десяти милях под землёй среди рушащихся туннелей обречённого инопланетного лабиринта было кошмаром даже для него.

Особенно ярким был сон, в котором он и один из его боевых братьев, капитан Жебдек Абаддас, были единственными выжившими из целой роты, сброшенной на мир смерти в попытке добыть материалы стандартной шаблонной конструкции с разбившегося там когда-то эксплораторского корабля. Ужасный эпизод! Планета могла похвастаться монстрами, способными сокрушать броню космодесантников, как яичную скорлупу, и почти непроницаемыми для болтерного огня или чего-либо ещё. Другие братья роты пожертвовали собой, чтобы дать ему и Абаддасу шанс добраться до места крушения. Тогда это позволило им выполнить казавшуюся невероятной задачу.

Воспоминания исчезали, их сменяли другие. Он, конечно, не мог знать, что, погруженный в гибернацию, провёл в анабиозе тысячелетия. Ему казалось, что периоды забвения были краткими. Тем не менее, хотя он этого и не знал, что-то менялось. Хотя ближайшие звёзды находились на расстоянии световых лет, даже на этих огромных расстояниях оказывалось незначительное гравитационное влияние. При достаточно длительных периодах времени небольшой объект начинает двигаться между ними определённым курсом. Броня четвертого поколения с ее замороженным обитателем пересекала один парсек за другим, неуклонно набирая скорость.

Прошло около десяти тысячелетий, по прошествии которых ныне утративший всю энергию силовой доспех затерялся среди огромной оболочки из газа и пыли, имевшей вид огромной туманности.

Внутри этой туманности скрывался огромный водоворот звёзд и звездных скоплений. Воистину странны течения варпа. Каким-то образом это повлияло на тысячелетний дрейф Магрона. Чем-то это привлекло его анабиозную форму. Его тело протянуло сквозь пылевой наружный слой Ока Ужаса, оказавшись внутри, он двигался быстрее, на этот раз вопреки законам физики. Прошли следующие столетия, в течение которых варп толкал его по водовороту великого варп-шторма. Казалось, что души братьев Тёмных Ангелов взывали к нему, пытаясь увлечь за собой. Он колебался назад и вперёд. Затем его тело, казалось, направилось прямо, пока замерзший доспех не принесло к определенному звёздному скоплению странной формы.

В гибернации Абдазиил Магрон был обездвижен, он не мог видеть эту невозможную форму. Или столь же невозможные формы составляющих его звёзд. Или несмотря на то, что он был рядом, планеты, вращающиеся вокруг этих звёзд.

К этому моменту доспех двигался со скоростью космического корабля. Тем не менее, без очевидной внешней причины он замедлился. Свет странного солнца согревал его броню. Постепенно, градус за градусом, его тело вышло из температуры, достаточно низкой для разжижения гелия.

Осторожно доспех с телом подошёл к краю атмосферы, принадлежащей планете, которая не была планетой, но поверхность которой была покрыта слоями огромных изогнутых навесов всех оттенков розового цвета, каждая из которых представляла собой субконтинент. Сержанту Абдазиилу Магрону теперь следовало провалиться сквозь эту атмосферу, как пылающему метеору, доспехи и человек должны были сгореть вместе, но этого не произошло. Он плавно спустился вниз, словно его опускали на ложе из лепестков роз, и спустя много часов остановился на красивом лугу. Невозможное солнце светило в небе. Теплый ветерок, наполненный духами, обдувал скафандр, лежащий на спине.

И теперь в игру вступила единственная функция, оставшаяся в теле Магрона, функция, принадлежащая самой анабиозной мембране. Она смогла почувствовать, что Темный Ангел снова оказался в дружественной среде или, по крайней мере, в той, в которой он мог выжить. Начался процесс реанимации.

Процесс занял довольно много времени. Человеческое тело, даже сверхчеловеческое, нельзя запустить в одно мгновение. Это не было похоже на включение двигателя. Мышцы Магрона слегка дрожали, когда оживали его соматические клетки. Постепенно пришли в готовность печень, кишечник, почки, селезёнка и поджелудочная железа, как и все дополнительные органы, имплантированные ему более десяти тысяч лет назад. Начали срабатывать нервные клетки. Поначалу два его сердца начали биться очень слабо, размораживаемая кровь космодесантника, гораздо более эффективная, чем у обычного человека, вновь потекла по его венам. Начали активироваться клетки мозга, подготавливая восходящую активирующую ретикулярную систему к возбуждению лобной коры. Произошло это не сразу. Несколько дней Магрон лежал в коме, а несколько дней после этого он провел во снах более странных, чем когда-либо.

Затем Магрон проснулся. Он лежал в полной темноте и не мог двигаться, так что сначала он подумал, что мертв, став бестелесным духом, плывущим по Морю Душ.

Причина его неподвижности была проста. Магрон пробыл в силовом доспехе так долго, что ранцевый генератор его костюма полностью истощил себя, сенсорные устройства его шлема больше не имели возможности функционировать, были обесточены и неспособны передавать сигналы в мозг. Катушки, кабели и тросы для движения тяжелого костюма были столь же инертны. Соединения пластин брони, покрытые пылью космоса, закаменели и стали настолько жесткими, что это сделало невозможным движение частей доспеха одной только силой мускулов.

Лишь одно в конце концов убедило Магрона в том, что он всё-таки жив. Он дышал и, следовательно, имел телесную форму. Это было связано с дальновидностью конструкторов силовой брони, поскольку насос, который должен был снабжать его воздухом, также был мертв, и в полностью герметичном костюме он задохнулся бы на месте, как только кислород, запасенный в его печени, закончился. Но за тысячи лет до этого, когда энергия силового агрегата упала почти до нуля, скафандр совершил последнее крошечное действие на последних нескольких единицах сил. Он открыл отверстие снаружи, достаточно большое, чтобы позволить Магрону сделать вдох, если он окажется в насыщенной кислородом атмосфере. Он, конечно, понятия не имел, сколько времени прошло. Он не знал, где он был и как он сюда попал. Он не ожидал, что когда-нибудь будет воскрешён, и, поскольку никто не общался с ним и не спасал его из отключенного костюма, теперь он понимал, что медленно умрет от голода.

Магрон оказался заживо погребён в собственной броне, он не видел и не слышал ничего вокруг себя, хотя воздух, которым он дышал, пах очень приятно. Поэтому он не знал, что обитатели изменённой планеты нашли его, ходили вокруг него и в ужасе отшатнулись от ненавистного имперского орла, который все еще был виден на его нагруднике через все эрозионные повреждения, нанесенные его долгим пребыванием в космосе. Они поняли, что это был космодесантник, хотя и вражеский. Так что, в конце концов, поклоняясь и проявляя сдержанное уважение, они передали эту новость другому человеку, носившему те же цвета, но другие эмблемы.

Падший Ангел не спешил, идя к этому месту. Он внимательно осмотрел лежащую фигуру, считав все, что говорили ему эмблемы и сигилы костюма, включая личность Темного Ангела. Он также узнал тип брони, которую носил космодесантник. Она принадлежала к той же эпохе, что и его собственная.

Внешне капитан Абаддас не выразил удивления. Фантастическое не было удивительным в Оке Ужаса. Но внутренне он был поражен. На внешней оболочке силовой брони были странные царапины и ямки, как если бы она долгие века провела в открытом космосе. В остальном доспех остался неизменным, резко контрастируя с его собственным. Это не был космодесантник Хаоса.

Он слышал дыхание человека в костюме.

— Поднимите его на ноги, — приказал он.

Это была трудная задача. Требовались веревки. Но в конце концов громоздкая фигура, олицетворяющая воинскую мощь, была поставлена вертикально. Силовой костюм не рухнул. Как и предполагал капитан Абаддас, жесткости опорных пластин было достаточно, чтобы удерживать его в вертикальном положении.

Он обошел окоченевшую фигуру. Подойдя к задней части, он увидел, что солнечные преобразователи в задней части массивных плечевых элементов были покрыты толстым слоем пыли, которая была привлечена электрическим зарядом на кремниевых панелях. Он рявкнул приказ. Кто-то взял мягкую ткань и протер поверхность, пока она не стала черной как эбеновое дерево.

Струйка энергии медленно начала поступать в сенсорные системы. Сначала смутно, потом всё отчетливей, сержант Абдазиил Магрон начал видеть.

Капитан Абаддас терпеливо ждал, пока накопится заряд накопителя, прежде чем заговорить.

— Ты знаешь меня, брат-сержант Магрон? — спросил он глухим голосом. — Я капитан Абаддас из Третьего полка.

Голос, грубый, слабый, недоверчивый, приглушенный забралом космодесантника — мощности для работы внешнего динамика еще не хватало — прозвучал через отверстия для дыхания, открытые в скафандре.

— Брат-капитан Абаддас… это действительно ты? Что с тобой случилось?

Абаддас повторил свой вопрос.

— Ты меня знаешь, брат-сержант?

— Я знаю тебя, брат-капитан, — слабо прошептал Магрон.

— Тогда позволь мне помочь тебе, брат.

Капитан Абаддас положил руку на порт аварийного заряда на ранце сержанта. Раздалось шипение, замерцали соединения и огоньки диодов доспеха, когда он начал передачу энергии в опустошенные батареи доспеха. Броня начала поскрипывать, но ожила.

— Пойдем со мной, сержант.

И сержант Абдазиил Магрон из легиона Тёмных Ангелов шагнул навстречу своему новому будущему.

Эти двое как будто встретились на поле боя в полной броне. Магрон пережил воспоминание. Он не мог не вспомнить то время, когда они с Абаддасом стояли вместе в мире смерти, ожидая, что никогда больше не увидят Калибан и не получат благословение в одном из крепостей-монастырей. Тогда у Абаддаса были другие доспехи. Магрон смог распознать его нынешний силовой доспех как тип III, броню третьего поколения. Он был предназначен в основном для абордажных операций и боевых действий в туннелях; Магрон сам носил такой в недрах безвоздушного инопланетного мира. Доспех третьего поколения выглядел особенно брутально с его толстым клином шлема и дополнительными передними броневыми пластинами. Но костюм, который носил Абаддас, ещё и каким-то образом изменился. Как будто внешняя оболочка превратилась в органическую вещь и начала прорастать раковыми образованиями, давая разноцветные наросты. От верхней части шлема отходила структура, напоминающая рога оленя. Имперский орёл исчез с нагрудника, как и полковой значок с правого наплечника. Оба были заменены любопытными рисунками, которых он не знал. Значок роты остался, но он был странным образом искажен и переработан, как и знак звания Абаддаса.

Они стояли возле деревянного дома, вырезанного в стволе дерева, который, по-видимому, был здесь капитанским жилищем. Космодесантник обладал упорным умом и мог адаптироваться к меняющимся обстоятельствам, но это было самое странное место, в котором Магрон когда-либо бывал. Земля состояла из розового кристаллического вещества, которое, однако, было покрыто полупрозрачными мшистыми или кристаллическими наростами такого же цвета. Она также была усыпана розами, которые, казалось, росли прямо из этой кристальной земли, без всяких кустов. Недалеко лежала опушка леса, в котором снова росли розы, но огромных размеров.

Панорама, открывавшаяся сверху, была настоящим очарованием. Половина неба была открыта и ясна. Очевидно, Магрон находился в звездном скоплении, потому что звезды сияли даже при дневном свете. Небо было бледно-лилового, почти белого цвета. На полпути к горизонту сияло розовое солнце. В форме розы.

А другая половина неба… Она была похожа на навес, прочная конструкция, тоже розовая. Магрон предположил, что это было то же вещество, что и земля. Но тень от нее почти не отбрасывалась, очевидно, не оказывая сопротивления солнечному свету. Сквозь него можно было различить даже несколько звезд, хотя и слабо.

В общем, это был мир волшебной красоты. Сержант Магрон понятия не имел, как он сюда попал. Но его долгом было доложиться капитану Абаддасу — если это действительно капитан Абаддас.

Он заговорил.

— Брат-капитан, почему вы в доспехе? Есть опасность?

— Есть опасность или нет, я остаюсь в броне, — последовал загадочный ответ.

Магрон заколебался, затем продолжил.

— Брат-капитан, могу я увидеть ваше лицо?

Из-под шлема с острыми краями раздался язвительный смешок.

— Ты подозреваешь, что я просто выдаю себя за твоего брата и старшего офицера? Что я украл его доспехи? Хорошо, сержант Магрон. Удостоверься.

Абаддас протянул руку, расстегнул зажимы инкрустированного шлема и снял его. Его мрачное лицо с квадратной челюстью показалось между массивных плечевых накладок. Магрон внимательно изучил это лицо. Это было то же самое лицо, что он помнил, не старше его, но более мрачное и бесстрастное, как будто офицер забыл, как использовать мимические мышцы лица. И странно, но несмотря на его закаменевшее выражение лица, в нём чувствовались такие качества, как железная воля и почти неестественная живучесть.

— Ты помнишь, как мы вместе стояли в том мире смерти, брат-сержант? А целую роту погибших?

— Капитан, — взорвался Магрон, — почему вы не носите императорского орла?

— Сейчас объясню, брат-сержант. Сначала доложись сам. Как ты попал в этот мир?

— Могу я снять броню, брат-капитан?

Абаддас некоторое время стоял неподвижно, как будто эта просьба его удивила. Затем он повернул голову и крикнул низким, хриплым голосом. С опушки розового леса выбежали его рабы доспеха, низко опустив головы. Резким тоном он приказал им помочь Магрону. Они подкрались к нему, как стая псов, помогли ему снять силовой доспех, пока он не встал на розовой равнине в своем черном обтягивающем повседневном комбинезоне. Их поведение определенно не походило на поведение сервиторов, которые оказали бы такую же услугу на Калибане. Магрон слегка покачивался теперь, когда лишился поддержки брони. Его тело ещё не полностью отошло от долгого нахождения в анабиозе.

— А теперь, сержант, докладывай.

Магрон рассказал обо всем, что произошло: о разрушении межзвездной базы Пожирателей Миров вместе с оперативной группой, посланной для её нейтрализации, о том, как он был брошен в космос и попал в анабиоз. Он знал, что с тех пор прошло почти сто стандартных имперских лет — именно тогда таймер его костюма перестал работать — но не помнил ничего больше, особенно того, как он оказался в этом приятном мире.

Абаддасу было не совсем приятно слышать эту историю. Он надеялся, что сержант Магрон попал в Око по собственной воле, недавно совершив переход на сторону Хаоса. Вместо этого его неизменная преданность Императору и его ненависть к мятежникам были очевидны из его слов. Тем не менее, его прибытие не могло быть случайностью. Призыв сил Хаоса, распространившийся по варпу и всему пространству-времени — особенно в период восстания — привлек его сюда. И для Магрона и Абаддаса, которые, возможно, были единственными Тёмными Ангелами в Оке, встреча таким образом не могла быть совпадением. Абаддас посчитал, что это его воля и его потребность в товарищеских отношениях с другим Тёмным Ангелом привели сюда сержанта.

— Скажите, брат-капитан, — сказал Магрон, — как долго я был в анабиозе? Где мы сейчас?

Капитан Абаддас долго думал, как ответить. Его главной заботой должно было быть спасение его брата-Тёмного Ангела, чтобы он встал на правильный путь и избавился от его ошибочной преданности. Это будет сложно. Пока сержант Магрон сражался с отступниками из Пожирателей Миров, капитан Абаддас находился на Калибане, слушая вдохновляющие слова Лютера, слыша, что примарх Лев Эль'Джонсон предал их и украл себе всю их славу.

Абаддас не был Лютером. У него не было способности убеждать людей отказаться от их самых укоренившихся убеждений. Понадобится определенное лукавство. А что было правдой? Что было ложью? Где правил Хаос, не всегда можно было сказать, что есть что. А когда дело касается времени, чье время он должен использовать в качестве ответа? Магрона или своё?

— Время очень растяжимое понятие, — сказал он наконец. — Оно уже не тот тиран, которым было. Но можно сказать, что события, о которых ты говоришь, произошли около двухсот лет назад.

Этот озадачивающий ответ заставил Магрона нахмуриться. Он снова взглянул на инопланетное устройство на нагруднике капитана, как будто намек на ужасную возможность начал проникать в его понимание.

— Тогда мерзкие мятежники давным-давно разгромлены, — заявил он, как будто бросая Абаддасу вызов сказать иначе.

И тогда капитан Абаддас принял решение. Он вспоминал совет, который когда-то получил от одного мудреца Тзинча. Говорить правду, только если ложь не годится.

— Брат-сержант, — сказал он командным голосом, — дай мне свой болтер и цепной меч.

Магрон сделал шаг назад, ему не понравился этот приказ от воина в броне, кем был капитан Абаддас, без имперского орла. Абаддас сердито посмотрел на него.

— Сержант, — добавил он более примирительным тоном, — ты все ещё страдаешь от последствий анабиоза. На твои суждения нельзя полагаться. Прежде чем я объясню тебе ситуацию, ты отдашь мне свое оружие. Или ты подошёл к стадии, когда откажешься подчиняться приказу вышестоящего офицера?

Этот упрек возымел действие. Магрон потянулся к лежавшему силовому доспеху, освободил болтер и цепной меч и швырнул их к ногам Абаддаса.

— То, что я должен тебе сказать, — сказал Абаддас медленным размеренным голосом, — тебе будет трудно принять или даже понять. Поэтому приготовься. Восстание под предводительством магистра войны Гора увенчалось успехом. Император мертв, убит самим Гором в поединке, хотя Гор тоже умер от полученных ран. Лев Эль'Джонсон мертв. Силы Хаоса, если ты знаешь, что это такое, правят Галактикой.

Космического десантника можно подвергнуть пыткам, физическим и психологическим, и при этом он почти не вздрогнет. Он может столкнуться с ужасами, которые могут свести с ума обычных людей. Но когда сержант Абдазиил Магрон услышал эти слова, мир у него на глазах потемнел. Он почувствовал, что дрожит. Он мог бы упасть в обморок, если бы капитан Абаддас, сервоприводы которого тихонько завывали, не шагнул вперёд, чтобы поддержать его своими огромными перчатками.

— Встань на ноги, космодесантник. Ты должен претерпеть худшее.

Магрон застонал. Он проклял себя за то, что попал в анабиоз. Чтобы возродиться в Галактике без Императора! Ужасно! Невероятно! Невыносимо! Пораженный, он посмотрел в кремнисто-серые глаза Абаддаса.

— Кто теперь Император?

На лице Абаддаса промелькнул первый намек на эмоциональную реакцию.

— Зачем нам Император? — взревел он. — У нас есть боги Хаоса!

Магрон слышал об этом. Когда вспыхнул мятеж, капелланы легиона читали им проповеди. Величайшая угроза, с которой когда-либо приходилось сталкиваться человечеству. Злобные разумные существа из-за пределов физической вселенной, худшие, чем худшие из инопланетян, склонные подвергать человечество самым отвратительным и невообразимым извращениям и деградациям. От которых Император был единственным щитом!

— А наш… Легион? — дрожал он.

— Он все ещё существует, сержант. Мы по-прежнему братья.

Он сделал паузу, словно взвешивая слова, которые собирался сказать.

— Я тоже был верен. Я убил многих из моих боевых братьев, которые присягнули магистру войны. Теперь ты понимаешь, почему я потребовал у тебя твоё оружие, сержант? Когда-то услышать то, что ты сейчас слышишь, заставило бы меня броситься к говорящему со всем, что у меня было. Только в конце, когда Император был уже мертв, я смог увидеть правду. Император отказывал человечеству в его судьбе ради личной власти. Магистр войны Гор принес высшую жертву, чтобы освободить нас.

— Вы богохульствуете, капитан!

— Когда-то эти слова действительно были бы кощунством. Теперь это исторический факт.

Абаддас указал на сияющее розовое солнце и бледно-розовый навес, раскинувшийся на половину неба.

— Посмотри вокруг. Посмотри, чего мы можем достичь теперь, когда ограничения Императора сняты. Умение формировать миры! Чтобы подняться в рай! Люди могут стать богами, если у них хватит смелости! Сейчас нет ничего, что нельзя было бы сделать.

Абаддас использовал свой дар Хаоса восприятия эмоций, чтобы внимательно наблюдать за своим братом-Темным Ангелом. Эмоции космодесантников до Ереси были уменьшены и отточены. По сути, у них их было только две: решимость и преданность. Решимость победить каждого врага и верность Императору и Его Империуму. Поклонение Императору было привито Тёмным Ангелам сильнее, чем в любом другом легионе. Абаддас мог видеть так же ясно, как мог видеть усыпанный розами кварцевый луг вокруг себя, черное отчаяние, охватившее Магрона, когда он услышал о смерти Императора и разрушении Его дела. Оно прошло по всему его телу, как кипящее темное облако.

Было неизбежно, что в конце концов он обнаружит, что его капитан лгал ему. Задача Абаддаса заключалась в том, чтобы к тому времени он одобрил намерение, скрывающееся за этой ложью. Преданность Магрона нужно было перенаправить. Ему нужен был мощный фокус, если он придёт к ненависти и перестанет возносить Императора на Золотом Троне. Его нужно соблазнить на службу одной из Губительных сил. Абаддас уже знал, какой именно. Магрон не примет другого. Только Кхорн. Бог битвы. Бог чести. Бог крови.

Он почувствовал присутствие и взглянул вверх. Сержант Магрон проследил за его взглядом и отпрянул, сомневаясь в своем здравом уме. На мгновение ему показалось, что он увидит лицо, охватывающее все видимое небо — морду собаки или волка с ярко-красными глазами, увенчанную трехрогим шлемом, средний рог похож на рог единорога.

Видение дало ему ощущение, что он муравей, запертый в банке, в то время как какое-то далекое животное смотрит на него сверху вниз. Он бы счел это галлюцинацией, еще одним последствием анабиоза, если бы капитан Абаддас, очевидно, тоже не увидел привидение.

— Что это было? — рявкнул Магрон.

— Сущность Хаоса, — невозмутимо ответил Абаддас. — Великий демон, только они могут принять такой размер. Эту планету можно считать погибшей. Нам лучше уйти. Ты найдешь много удовольствия в своей новой жизни, брат! Надевай свой силовой доспех и следуй за мной.

Магрон уставился на него.

— Могу я напомнить вам, капитан, что вы отказались от своих клятв, данных Императору, клятв, которые мы оба дали. По какому праву вы мне приказываете?

— Ты можешь доставить себе удовольствие, брат-сержант, — сказал Абаддас, надевая шлем, его голос изменился, когда он это сделал, теперь он исходил из внешнего динамика, — и остаться. Но я настоятельно рекомендую стратегический отход.

Он неуклюже направился к большой металлической конструкции, которую Магрон уже приметил ранее, распростёршейся на близкой опушке леса. Магрон ещё раз огляделся и заметил движущуюся россыпь бликов на бледно-лиловом фоне неба. Ему не нужно было говорить, что это были за капсулы.

Он снова влез в перезаряженную броню, на этот раз без какой-либо помощи, когда одна из капсул, очень грубо сделанная, упала на луг и развалилась. Из-под обломков полезла неиствующая толпа кошмаров, каких Магрон раньше ещё не видел. Сначала он подумал, что это пестрая группа злобных инопланетян — некоторые в самых странных доспехах, гораздо более странных, чем у Абаддаса, некоторые обнаженные, некоторые в перекрещенных ремнях из обработанной кожи, с которых свисали отрубленные головы, конечности, вырванные сердца и печень. Они были покрыты окровавленными внутренностями, некоторые резали себя на бегу, словно нежась в крови. Потом он понял, что это.

Мутанты. Вероятно, все они когда-то были людьми.

Когда он смотрел на рычащие морды животных, щебечущие морды насекомых, гротескные тела, которые бежали к нему, спотыкаясь, толкая друг друга в спешке, сержант Магрон почувствовал холод в своей душе. Император мертв. Галактика отдана Хаосу! Да, в этом была красота, планета, на которой он стоял, свидетельствовала об этом. Но и капелланы были правы. Вокруг была мерзость и вырождение.

Капитан Абаддас остановился, чтобы повернуться и выстрелить в наступающую толпу из болтера, устроив бойню. Ещё одна десантная капсула рассыпалась на куски дальше, а затем ещё одна. Магрон достал свой собственный болт-пистолет и цепной меч — хотя последний, вероятно, был лишен силы — и привел свой костюм в движение, следуя за своим боевым братом, который пролез через отверстие в том, что Магрон принял за бронзовую статую большого, но отвратительного зверя, и поманил его следовать за ним.

Пули примитивных короткоствольных ружей с грохотом отлетели от его брони, когда он схватился за края отверстия и пролез через него. Отверстие за ним незаметно закрылось, как будто оболочка конструкции просто слилась сама с собой.

Он оказался в шершавом, неровном интерьере. Форма зверя, казалось, была отлита как одно целое в форму, но это было сделано грубо, внутренность словно была заполнена некогда расплавленным металлом. Пространство внутри было длинным и узким, давая людям в доспехах достаточно места, чтобы встать. Свет исходил от ярко светящихся пятен на крыше и из двух толстых окон впереди. Именно там должны были располагаться глаза рептилоидного зверя. Они пропускали свет на полку или подоконник, на которых находился скромный набор элементов управления, состоящий из двух или трёх формованных латунных рукояток, окруженных невысоким поручнем, как у подноса. К Магрону пришло понимание, что это был своего рода средство передвижения. Однако сидеть было негде — ни за штурвалом, ни где-либо ещё. Куда бы этот автомобиль ни направлялся, ехать предстояло стоя.

Молоты, топоры, когти и кулаки начали стучать и царапать корпус. Раздался единый вой разочарования и ненависти. Другие нападающие, каким-то образом взобравшись по передним лапам, рычали в передние окна, пытаясь разбить бронированное стекло — или что-то в этом роде — любым оружием, которым они владели, или своими собственными головами с безумными чертами лица. Поскольку это были окна, а не обычные обзорные экраны, используемые в космических кораблях, Магрон предположил, что это странное транспортное средство было каким-то самолетом, способным летать в атмосфере планеты. Он был не прав. Стоя в носовой части корабля, Абаддас повернул два рычага управления. Звероподобный корабль издал рев. Магрон был ошеломлён, увидев, что внутренняя часть корпуса прогибается, как если бы металл был плотью. Затем корабль прыгнул в воздух, сбив звероподобных захватчиков, цеплявшихся за его неровную поверхность.

Глядя из-за Абаддаса в круглые глаза-окна, Магрон увидел, как бледно-лиловое небо стало темно-фиолетовым, и в нём вспыхнули нежные розовые лепестки здешнего солнца. Абаддас развернул корабль, и Магрон увидел планету под ними. Он был поражен, увидев ту же фигуру розы, греющуюся в розовом свете розового солнца. И вокруг них раскинулись огромные слои звёзд и газа, которые, как заверил его Абаддас, превратились в еще более обширную розу, скопление роз.

— Как это возможно? — выдохнул Магрон, переводя взгляд на своего бывшего соратника в разноцветной силовой броне странной формы, мутировавшей под действием Хаоса.

— Я сказал тебе. У нас есть сила формировать миры! Ум, создавший это чудо, должно быть, любил розы.

Магрон задался вопросом, сможет ли теперь узнать какую-нибудь часть старого Империума. Возможно, изменено было всё, даже звёзды переставлены.

— Какой вид разума сделал это? — спросил он. — Человек или… сила Хаоса? Демон, как ты сказал?

Абаддас сардонически усмехнулся.

— Да какая разница? Я же говорил, что теперь люди могут стать подобны богам. Для нас возможно все! Наше младенчество осталось позади!

Он снял руки с рычагов управления и повернулся к Магрону, остроугольный клин его шлема слегка наклонился вниз, как если бы он смотрел на него своим тяжёлым хмурым взглядом.

— Это то, в чем нам отказывал Император, сержант. Он был подобен родителю, который не позволил своим детям занять свое место в мире из страха перед тем, что с ними может случиться. Чтобы оправдать свои ограничения, он требовал поклонения. Но дети были сделаны из более прочного материала. Они восстали и стали свободны!

— А этот рой мутантов, которых мы только что покинули? Они свободны?

Абаддас помолчал какое-то время, думая о том, как горд будет Магрон, когда получит свои первые награды Хаоса, какими бы грязными и чудовищными они ни казались ему сейчас.

— Ты всё ещё находишься в детском саду Императора, сержант, — сказал он, и его голос стал тише. — Ты хотел бы ограничить свободу тем, что Император сочтет приемлемым. Позже ты поймёшь, что всё иначе. Но хватит об этом. Ты рождён для войны, закален и модифицирован, чтобы стать воином. Император готовил тебя к войне. Предложил тебе честь и славу. Здесь, в Царстве Хаоса, у тебя будет война!

Абаддаса вполне устроило бы, если бы сейчас он покинул Кластер Роз и отправился искать приключений в другом месте. Но забота о Магроне остановила его. Кластер Роз вот-вот должен был быть охвачен конфликтом. Изменения Магрона продвигались бы быстрее, если бы он оказался втянут в этот конфликт.

Он направил нос зверовидного корабля в скопление. Здесь не было необходимости в подробных расчетах, сопровождающих космические путешествия за пределами Царств Хаоса. Тзинч был властелином путей и курсов. Магрон услышал, как он произнес громкие, непонятные слова Магического Заклинания Назначения. Звероподобный корабль тихо ревел, как животное, предупреждающее соперников на своей территории. Абаддас снял руки с рычагов. Теперь корабль найдет свой путь, ведомый самим варпом.

Он переключил свое внимание на то, чтобы помочь своему брату-Темному Ангелу проверить его силовой доспех после долгого пребывания в пустоте. Предстояло внести много корректировок. Было чудом, что он остался таким неповрежденным, таким нетронутым спустя столь долгое время — гораздо дольше, чем он сказал доверчивому Магрону.

Нет, поправился он. Это был расчёт, а не случайность. Расчёт Хаоса!

Он сказал то же самое и Магрону.

— Тебя направили ко мне, брат-сержант. Ты думаешь, что случайно оказался лежащим на лугу на Родониусе? Ты вообще рассчитывал когда-нибудь возродиться после того, как впал в анабиоз в межзвёздном пространстве? Нет, ты понимал, что будешь вечно дрейфовать в пустоте. Боги Хаоса помогли тебе и проявили к тебе уважение, достойное воина. Не пренебрегайте их милосердием.

— Я не могу отречься от Императора! Я клялся!

— Все клятвы расторгаются, когда вмешивается смерть, — напомнил ему Абаддас. Он протянул перчатку к цепному мечу Магрона, перезарядил его мощную ядерную батарею и проверил ее эффективность. Всё снова заработало, но обычно злобное гудение было прерывистым.

— Двигатель требует перенастройки, — заметил он. — Мы найдем техноволшебника.

— Я могу сделать это сам, — сварливо ответил Магрон. Он проверил болтер и болт-пистолет и обнаружил, что оба в рабочем состоянии, но боеприпасы испортились. Он набрал новых снарядов у Абаддаса и снарядил магазины.

— Теперь ты должен отдохнуть, брат-сержант. Твое тело нуждается в восстановлении после анабиоза, а впереди тебя ждут испытания.

— Что мы будем делать, брат-капитан?

— Мы идем к другой звезде в Кластере.

Магрона озадачило, что Абаддас, все еще был полностью облачен в массивную усиленную силовую броню третьего поколения со всеми ее наростами Хаоса, будто не подозревая о том, насколько ограничены его движения. Он даже не снял свой шлем, что космодесантники часто делали даже в пылу боя.

Магрон сложил свое собственное обмундирование в глубине узкого проема. Насколько он мог судить, пустота в корабле тянулась на половину его длины. Сзади доносился рев двигателя. Магрон лёг на спину прямо на металлический пол. Хотя совет капитана был правилен, он решил не ложиться спать как обычно. Вместо этого он использовал имплантированный в его мозг каталептический узел, который позволял отдыхать половинам его мозга по очереди, таким образом, оставаться начеку, пребывая в полудрёме.

Прошло несколько часов. Магрон, чувствуя себя отдохнувшим, но все еще преисполненный недоумения и горя, поднялся на ноги. Абаддас молча стоял в носовой части корабля, глядя наружу. Тихо ревел двигатель. Через окна он заметил, что звёзды скопления явно движутся, чего не должно происходить на реальных скоростях.

— Когда мы войдем в варп, капитан?

Абаддас тяжеловесно повернулся, чтобы снова взглянуть на него.

— Мы не перейдём в варп, незачем. Мы и так движемся быстрее света.

Магрон снова уставился на звёзды. Они плавно проносились мимо, их цвет менялся по мере прохождения, переходя от фиолетового к красному.

— Да, ты думаешь, что это невозможно, — грубо сказал Абаддас. — Вопреки законам природы. Так я тебе сказал?

— Так теперь совершаются все звездные путешествия? — спросил Магрон. — По всей Галактике?

Абаддас решил хоть раз сказать правду.

— Нет, — признал он, — только в ограниченном регионе, и то в последнее время. Я не знаю, почему. Но я думаю, что один из великих повелителей демонов придумал его как средство для космических путешествий. Как видишь, это намного проще, чем путешествие через варп.

Магрон спросил себя, как можно вообще увидеть звёзды, если кто-то опережает свет, которым они светят. Попытка заглянуть в варп своим физическим зрением — хотя немногие пробовали это сделать — ничего не давала, только пустота.

— Вы говорите о демонах…

— Это просто название разумных существ, которые помогают богам Хаоса.

Звезда вырисовалась из плотно упакованного звездного поля, состоящего всего из одного астрономически огромного лепестка космической розы. Как странный корабль нашел путь к нему, Магрон понятия не имел, потому что Абаддас, казалось, мало что делал в плане навигации. Однако теперь он снова взялся за медные ручки. Корабль отклонился и замедлил ход. Пузырчатые, шероховатые стены салона слегка поскрипывали и гнулись. Удивительно, но на возвышении у окон корабля Магрон не видел ни инструментов, ни табулятора звездных карт для определения их местоположения, ни телескопа, чтобы исследовать миры планетной системы. С таким же успехом они могли плыть на плоту через группу островов, даже без помощи компаса.

Они приближались к планете, внешне идентичной той, которую они оставили, ее поверхность была покрыта сияющими лепестками, по крайней мере, на залитой солнцем стороне. Абаддас направил их к венцу розы, и тут было что-то новенькое. Сначала венец казался сверкающим бриллиантом или каплей росы. Затем, когда они спустились, показался город огромных размеров, расположенный поперек плотно сгруппированных лепестков роз, с башнями, взмывающими вверх. Магрону казалось, что он действительно смотрит на простой цветок, в складках которого обитают крошечные цивилизации.

Зверовидный корабль начал спуск среди этих башен, и тогда стал понятен их истинный размер. Магрон глядел в окно, завороженный открывшимся зрелищем. Это место не было похоже на мрачные города Империума, которые он знал. Это был сказочный город, сияющий в розовом солнечном свете.

Корабль приземлился на широкой площади. Борта машины распахнулись, открывая широкий обзор. На площади была толпа, но Магрон сначала не обратил на неё внимания. Его взор был направлен на город дальше, за площадью, с его изящными башнями, аркадами и бульварами, аккуратной каменной кладкой и торжественными храмами.

Абаддас прервал его задумчивость.

— Тебе нужно принять решение, брат. Как когда-то давно. Времена, которые ты знал, закончилась, и наш легион прошёл трансформацию в новую эпоху, хотя и разлетелся повсюду. Ты должен адаптироваться к новой вселенной. Посмотри, что будет дальше.

Он поднял перчатку, указывая на небо. То, что сначала казалось металлическими пылинками, сверкало далеко вверху. Пылинки быстро росли в размерах, и вскоре стало ясно, что они из себя представляют.

Приближался флот вторжения, хотя и без всякого подобия порядка. Перед глазами появилась пестрая коллекция из сотен или даже тысяч кораблей, многие из которых напоминали звероподобный корабль, но были крупнее, их искривлённые, корявые металлические формы напоминали обломки какой-то печи или кузницы, но все они несли следы неестественного влияния, которое не могло быть человеческим.

Корабли с лапами чудовищ, корабли с жестикулирующими руками и щупальцами, корабли с гримасничающими звериными лицами. Корабли, проливавшие кровь на прекрасный город внизу.

— Эта звездная система атакована, — сказал Абаддас Магрону. — Я иду присоединиться к защитникам города. Выбор за тобой. Только прошу, помни о нашем братстве. Помни нашего поверженного Императора, если хочешь. Но если ты помнишь прошлое, то помни также, что я твой капитан! Надень доспех и следуй за мной!

Слова Абаддаса затронули воспоминания в мозгу Магрона. Как он когда-то восхищался этим бесстрастным, спокойным офицером-космодесантником! Тот случай в мире смерти — тогда Магрон понимал, что они обречены, как и вся рота, экспедиция провалилась. Но не Абаддас! Крутой, непримиримый капитан нашел способ не только выжить, но и завершить ту миссию!

По правде говоря, Абаддас вообще не оставил ему выбора. Магрон поспешил надеть доспех. Абаддас не стал его ждать. Он вышел.

Вскоре Магрон последовал за ним, перепроверив при этом свое оружие. Болтер, болт-пистолет, цепной меч, кинжал — единственное оружие, которое он не думал проверять, но теперь он исследовал его на предмет прямолинейности и остроты лезвия. Когда его бронированные ботинки грохнули на широкую эспланаду, Абаддас небрежно протянул руку, требуя от него клинок. Одним ударом он швырнул его в ближайшую мраморную статую какого-то инопланетного крылатого существа. Лезвие разлетелось на дюжину частей. Сотня столетий в холоде межзвёздного пространства ослабила его, как и предполагал космодесантник Хаоса. Он полез в ножны на своём костюме и протянул Магрону замену.

— Твой кинжал не помог бы тебе. Возьми это.

Магрон принял клинок. Он был волнистым, с жуткими оттенками, бегущими по его извилистой длине. На обеих сторонах были выгравированы незнакомые руны. Рукоять была отлита в виде змеи, из-за чего ему не хотелось хвататься за нее. Тем не менее он положил его в ножны.

Потом он осмотрел собравшуюся на площади толпу. Были рыцари, воины, солдаты, во всех типах доспехов или совсем без них. Магрон отметил, что многие в чем-то ненормальны. Очевидно, город поражен болезнью, вызвавшей врожденные уродства, в старом Империуме его бы очистили. Однако здесь было много и казавшихся нормальными безоружных людей. И сейчас они в ужасе бежали, пока спускались корабли, пытаясь спрятаться в величественных зданиях, выстроившихся вдоль площади.

Рыцарь в блестящих, как жук, доспехах окликнул Абаддаса.

— ВЫ СЛЕДУЕТЕ ТЗИНЧУ — ИЛИ КХОРНУ?

— Я сражаюсь за Тзинча! — проревел в ответ Абаддас.

Теперь было ясно, что флот вторжения наносит удары на обширной территории. Зенитные орудия метали ввысь голубые лазерные лучи и бурлящие плазменные шары, пытаясь уничтожить спускавшихся захватчиков, прежде чем они приземлились. К площади прорвался только один корабль в форме огромного летающего здания, увенчанного башнями. Он действительно напоминал собор, казалось, построенный из сверкающего белого камня. Когда здание-корабль осело, изнутри послышалось гудение. Огромные бронзовые двери распахнулись. Собравшиеся внутри молились — и теперь оно выходили.

Сначала это выглядело как театрализованное представление знамён, поскольку каждый выходивший воин в доспехах нёс за головой знамя, поддерживаемое шестом, прикрепленным к задней пластине доспехов, по традиции Адептус Астартес. У Магрона не было времени рассматривать эти знамёна, он только подметил, что изображения были мрачными и чуждыми. Выходящие выглядели ужасно, все разные, некоторые на столь же чудовищных верховых животных.

Клац, клац, клац. Марширующие захватчики в доспехах были дисциплинированным отрядом. Шокированный Магрон увидел, что их броня похожа на доспехи космодесантников, но гротескно изменена, даже в большей степени, чем броня капитана Абаддаса, будто создана каким-то сумасшедшим оружейником.

— Ты всё ещё ненавидишь предателей, брат-сержант Магрон? — крикнул Абаддас. — Тогда отомсти им, потому что вот они — Альфа-Легион — они одни из первых, кто присягнули магистру войны Гору, когда он взбунтовался!

Магрон присмотрелся. Теперь он узнал цвета Альфа-Легиона. Он также увидел на некоторых знаменах ту же Х-образную эмблему с тремя горизонтальными полосами, которую он видел во время битвы с Пожирателями Миров. Ярость наполнила сердце Магрона. Грохотали болтеры, устраивая бойню среди рыцарей и воинов, которые бросились вперёд в отважной, но тщетной попытке отогнать захватчиков.

Он крикнул: — ЗА ИМПЕРАТОРА!

Снова бок о бок с капитаном Абаддасом! Хотя его крик остался незамеченным в нарастающей суматохе, Магрон двинулся вперёд. Теперь загрохотал уже его болтер. Первый снаряд рикошетом отскочила от причудливой брони врага, нанеся небольшой урон. Ему нужно подойти ближе.

Он выпустил короткую очередь. Он слышал взрывы, но ничего не видел. Снаряды растворились во внезапной тьме. Он переключил авточувства своего доспеха в другие режимы, но снова ничего не увидел.

Тьма продолжалась несколько мгновений, и шум битвы в ней стих. Затем зрение вернулось, но ясного розового света уже не было. Сцена казалась застывшей, воины в доспехах словно застряли в янтаре, освещенные единственным источником света: тусклым мутно-коричневым светом. Сержант Магрон поднял глаза. Солнце все еще было вверху, но оно изменилось. Оно больше не было светящемся розовым чудом, потемнев до выжженного коричневого цвета. Его мясистые лепестки сморщивались и сжимались сами по себе, становясь почти черными, светя всё тусклее и тусклее. Это должно было раскрыть Кластер Роз во всем великолепии, но этого не произошло. Остался видимым только фон звезд за пределами скопления. Самого скопления звёзд Кластера Роз видно не было.

На площади снова потемнело. Сержант Магрон почувствовал, как брусчатка под его ботинками задрожала и рассыпалась. Издалека он услышал титанический грохот. Оглянувшись, он смутно увидел, как лепестки планет, собравшиеся вокруг великолепного города, рушатся и превращаются в пепел.

— Капитан, что происходит? — спросил он по коммандной связи.

— Приближается Великая Ночь, — кисло ответил Абаддас.

Часть четырнадцатая

ЭССЕНЦИЯ ЖИЗНИ

Слишком поздно Пелор Каллиден понял, что забыл провести ритуал запечатывания при закрытии панели управления. Он забыл положить свою правую ладонь на руну запечатывания и произнести формулу защиты. Если бы он сделал это, любой, кто пытался управлять кораблем без его ведома, нашел бы его непослушным и трудноуправляемым. Как бы то ни было, Квайлер пилотировал с исключительной лёгкостью.

«Как он мог быть таким небрежным?» — спросил себя Каллиден. Нечто, должно быть, заставило его забыть. Возможно, это то же нечто — ужасная мысль! — что привело его сюда.

Что делать? Внутри «Странствующей звезды» не было ощущения движения, несмотря на то что ее сотрясала бурная атмосфера. В то же время он чувствовал, что бороться с Квайлером за контроль сейчас может быть опасно.

Он молча прокрался в заднюю каюту и разбудил Руголо. Торговец застонал, выйдя из дремоты, и почесал свою черную острую бородку.

— Что случилось? — пробормотал он.

— Мы приземляемся на планете! Квайлер обманул нас.

Каллиден не мог разобрать выражение лица Руголо в свете аварийного электролюмена, но услышал резкий вдох. Похоже, торговец испугался.

— Останови его, Пелор!

— Я могу попробовать, но мы можем разбиться.

Руголо снова застонал и поднялся на ноги. Он прошаркал в рубку, его рука коснулась выключателя освещения на стене. В каюте загорелся свет.

— Что ты делаешь?!

Квайлер украдкой взглянул на него, затем потянулся к маленькой ребристой бутылке, стоявшей на пульте управления. Он поднес её к губам, глотнул и протянул Руголо.

— Там остался только один глоток. Возьми.

Руголо автоматически принял бутылку, затем замер и уставился на экран внешнего обзора над панелью управления. Кипящие коричневые облака разошлись. Поверхность планеты раскрылась в отблеске молнии, просачивающемся из-под низкой облачности.

Планета представляла собой мешанину из нагромождения запутанных изображений. Из бурных облаков хлестали потоки огня, сверкающие водопады. Странные жёлтые молнии — если это действительно были молнии — как стробоскопом высвечивали пространство между облаками и поверхностью, на мгновение создавая впечатление, что по равнине крадутся гигантские фигуры, то появляющиеся, то исчезающие во тьме. Были ли они реальны, или были оптической иллюзией? Руголо предположил последнее, потому что Квайлер вел корабль прямо сквозь огромную бородатую фигуру, внезапно появившуюся у них на пути, которая возвышалась от земли до облаков, размахивая молотом.

Каллиден понимал происходящее лучше. В тот момент, когда грузовой корабль прошёл сквозь живот гиганта, он почувствовал психическую дрожь, которая не была воображаемой. Планета порождала быстро исчезающие существа, создавая их разрядами энергии, бившими из облаков в землю.

— Берегись! — крикнул Руголо.

Впереди внезапно возникло огромное каменное сооружение, на этот раз прочное и постоянное. Это был огромный замок высотой в несколько миль, стены которого сливались с облаками. Квайлер никак не мог избежать столкновения. Он даже и не пытался. «Странствующая звезда» нырнула прямо в массивную груду камней. Мимо промелькнули проблески интерьеров залов, холлов и лестничных пролётов. Потом они выскочили с другой стороны.

«Призрачный замок!» — подумал Каллиден.

— Подними нас обратно! — строго приказал Руголо. Потом, прежде чем он осознал это, он поднёс бутылку ликера к губам и опрокинул содержимое в рот. Небольшое количество эссенции, остававшееся в ней, прошло по его горлу, вызвав благостный взрыв, распространившийся по каждой клетке его существа. «Ааааа…»

Это было похоже на перерождение. Ужас, который почувствовал Руголо, узнав, что сделал Квайлер, ужас от новой встречи с Эгеликой испарился, особенно когда он понял, что Квайлер стремился поскорее получить новый ликёр. А что в этом было плохого?

Каллиден пробрался вперед, изучая руки Квайлера на пульте управления. Он был разочарован тем, что ликёра ему не оставили. Разве он не заслужил тоже капельку?

Он потряс головой, пытаясь привести в порядок мысли. Атмосфера была переполнена экстрасенсорными силами, он это чувствовал, и они влияли на его суждения. Он почувствовал побуждение открыть свой варп-глаз, но сдержался. Пелор боялся того, что мог увидеть.

Он снова обратил внимание на фантасмагорию, проносившуюся мимо них. Огромная громада одной из великих, пронизывающих атмосферу гор скользила мимо, ее нижние склоны были покрыты настоящими деревьями, а также чем-то похожим на здания. Мерцающие молнии создавали эффект стробоскопа, вызывая лёгкую тошноту. Руголо шагнул вперёд. На мгновение показалось, что он может попытаться оторвать Квайлера от управления. Затем он отстранился, словно поняв, насколько это опасно.

Квайлер казался слегка опьянённым.

Они замедлились и теперь неслись близко к земле, мчась над тем, что выглядело как промышленная зона, с дымом, поднимающимся из ангаров и печей, всё мерцало при непрерывных вспышках молний. Затем произошло нечто, что напугало Каллидена. Местность перед ними вздулась, образуя огромную голову и плечи, которые изо всех сил пытались выбраться из земли. Огромная рука вылетела и схватила «Странствующую звезду».

Несмотря на мгновенную полную остановку, пассажиры корабля продолжали стоять на ногах. Поле контроля инерционных сил, который сделало возможным космическое путешествие при запредельных ускорениях, смогло справиться с задействованными силами. Звук двигателя все еще был слышен. Они обнаружили, что смотрят прямо в лицо… вещи… которая их удерживала.

Был ли это дух самой планеты? Из его голого черепа торчали шипы, очень похожие на горные шпили, видимые из космоса. Его лицо было пародией на человека с круглыми пристальными глазами, беззубым отвисшим ртом и крючковатым носом. Он глупо усмехнулся, глядя на грузовой корабль, двигая головой из стороны в сторону. Это было не привидение, сущность крепко держала корабль в массивном кулаке.

Существо открыло пасть — красную пещеру, ведущую в глубокую глотку, с выпученными от нетерпения глазами. Корабль начал двигаться к разинутой пасти.

Затем Квайлер резко щелкнул рычагами управления. Корабль вырвался из хватки земного гиганта и ушёл.

— Ха, они не так опасны, как выглядят, — небрежно сказал он.

Руголо молчал, онемев от шока. Но не Каллиден.

— Подними нас, Квайлер. Он собирался нас съесть. Верни нас обратно наверх!

— Ничего страшного. Мы почти у цели.

— Это безумие!

Каллиден решил, что должен действовать. Квайлер не был пристегнут к сиденью. Навигатор попытался оттолкнуть его и перехватить рычаги управления. Но Каллиден был слаб физически, непривычен к физическим конфликтам, а Квайлер, несмотря на свой маленький рост, оказался силён. Он держался, несмотря на все усилия Каллидена, крича ему, чтобы он отпустил. Каллиден был в отчаянии. Он дернул рулевые рычаги из всех сил, пытаясь повернуть нос корабля в космос. Квайлер рванул в противоположном направлении, Руголо испуганно взревел и бросился в бой.

В результате голова Квайлера ударилась о плату управления. На обзорном экране, если бы на него кто-нибудь посмотрел, возникла суматоха. Они услышали громкий продолжительный скрежет, когда корабль ударился о землю и долго скользил, выбрасывая холмы земли, прежде чем его развернуло и «Странствующая звезда» наконец остановилась. Двигатель издал кашляющий протестующий звук.

Каллиден протянул руку и ударил по руне, чтобы выключить его, тихо, но лихорадочно декламируя Песнь ограничения повреждений из Катехизиса Навигатора.

Но молиться было слишком поздно, как он видел по светящимся символам на панели управления. «Странствующая звезда» была старым и конструктивно не очень прочным кораблём. У Руголо никогда не было денег на ремонт постепенно слабевшего корпуса. В результате вынужденной посадки ущерб кораблю был нанесен везде. Обзорный экран был разбит, но это не мешало им смотреть наружу. Прямо под изогнутым овальным экраном теперь шла трещина, проходившая через все три слоя корпуса. Сквозь неё они могли видеть землю и вырванную с корнем зелень охристого цвета.

Каллиден снова просмотрел символы повреждений, его сердце упало.

У Руголо были инструменты для починки незначительных повреждений, но они не были незначительными. Повреждения корпуса были очень серьезными, были разбиты и генераторы защитных варп-полей. Починить их можно было только в специализированных мастерских, силами квалифицированных специалистов, желательно Адептус Механикус.

«Странствующая звезда», даже если бы она снова взлетела — в чем Каллиден теперь сомневался — никогда не выберется из Ока Ужаса.

— Мой корабль! Мой корабль! Это все, что у меня оставалось!

Горе Мейнарда Руголо было искренним. Он, Каллиден и Квайлер стояли на холме из темно-коричневой почвы, выброшенной на поверхность в результате аварийной посадки «Странствующей звезды». Борозда в земле уходила вдаль. Что касается самого корабля, всё, что выступало из основного корпуса, было оторвано и валялось разбросанным вдоль борозды. Корпус, который нависал над ними, как огромное морское чудовище, выброшенное на берег, был помят и раздавлен, горгульи уничтожены.

Низкие облака грохотали, изливаясь вниз светящимися потоками молний. Несомая ими энергия, пересекающая пространство между облаками и землёй, вспыхивала и трещала, создавая танцующие призрачные фигуры, которые, казалось, издевались над ними.

Каллиден подумал, что эмоции Руголо неуместны. Дело не в потере собственности торговца — они потеряли средство для бегства из этого безумного и кошмарного края. Его мысли вернулись к изукрашенному космическому кораблю Гундрама.

Воздух был неспокойным, бил горячими порывами воздуха. Руголо дико огляделся.

— На этой планете есть люди. Я видел здания по дороге вниз. Они могут помочь нам поднять корабль, заделать пробоины…

Каллиден покачал головой.

— Забудь об этом. Вряд ли они знают, как ремонтировать и настраивать приборы варп-экранирующих полей. Фактически, забудь об этом, даже если они знают. Всё и вся в Оке заражено Хаосом. Я не пойду в варп с экранами, которые не будут освящены волей Императора.

Квайлер хмыкнул, отряхивая свою длинную куртку. Каллиден заметил спрятанную внутри мелта-пушку.

— Ну, не вините меня, — сказал он. — Я бы спустил нас целыми. Не вешайте головы! Пойдёмте искать Гундрама.

— Идти искать Гундрама!? — Ответом Руголо был недоверчивый крик безумного страха и протеста. — С ним Эгелика!

Квайлер пристально посмотрел на него.

— Хотите провести здесь остаток жизни? Мы должны убедить Гундрама забрать нас из Ока.

Мысль о путешествии в компании с одержимой демоном Эгеликой заставила содрогнуться даже Каллидена.

Руголо повернулся к навигатору.

— Это все твоя вина! Все это произошло, потому что я тебя встретил! Я должен был знать, что произойдёт, если объединишься с навигатором-психом…

Он остановился на середине тирады. Он понимал, что не должен винить Пелора. Несомненно, в этом больше виновато его собственное безрассудство. Но он желал благополучного возвращения на Гендову, даже если он оказался на мели и без навигатора. Где, напомнил он себе, он в любом случае потерял бы «Странствующую звезду», чтобы выплатить долг какому-то привередливому местному торговцу. Какой позор! Но сейчас Руголо предпочёл бы такую судьбу. Если бы не…

Мерцающие полузаметные гигантские фигуры, постоянный гул, вспышки света погружали его в транс. Грохот формировал голоса, которые, казались, что-то кричали людям на земле. Но что? Он не мог сказать. Торговец покачал головой, пытаясь прийти в себя.

Квайлер показал рукой. Когда они разбились, «Странствующая звезда» остановилась, создав перед собой холм из выброшенной земли. Сейчас на вершине этого холма появились три фигуры, смотревшие на них сверху вниз — Гундрам, Эгелика и Фоафоа.

Крепкий, здоровенный Фоафоа смотрел на них свирепо. Эгелика, все еще одетая в короткий жакет, улыбалась и сейчас совсем не выглядела угрожающе. Что касается Гундрама, то он выглядел еще более необычным, еще более угловатым и жестикулирующим, чем раньше. Каким-то образом Руголо показалось, что Гундрам вырос еще на фут — или это была игра света?

Они двинулись вниз по склону. Каллиден увидел, как Руголо позеленел и покрылся потом, покачиваясь от ужаса. Квайлер протянул руку, чтобы не дать торговцу в панике бежать обратно к «Странствующей звезде».

Трио остановилось в нескольких метрах от них, лишь мельком взглянув на корпус искалеченного грузового корабля, в туманной мерцающей тени которого они теперь стояли. Гундрам улыбнулся, словно в тихом удовлетворении, его бледные губы еле шевелились. Эгелика рассмеялась трепещущим контральто, словно от удовольствия и радости. Фоафоа, напротив, топал ногами и бил воздух сжатыми кулаками. Затем, когда приступ ярости прошёл, он запрокинул голову и взвыл от смеха.

Квайлер шагнул им навстречу.

— Я пришел принести извинение, Гундрам, — сказал он. — Я раскаиваюсь.

Гундрам приподнял брови больше, чем это казалось физически возможным.

— И снова пощекотать мою сестру своей мелта-пушкой, которая, как я вижу, у тебя все еще с собой, Квайлер? По моим корням, по моим словам, по моим извращенным мыслям и простым невинным поступкам, что у нас здесь? Корабль на скалах, а команда в беде.

Руголо и Каллиден сжались, когда его взгляд остановился на них. Было невозможно сказать, что творится в его безумном разуме. Затем он небрежно махнул Руголо рукой и повернулся к ухмыляющейся Эгелике.

— Ты все еще хочешь его, сестра?

Руголо закрыл рукой рот, наклонился и его вырвало тем, что он съел раньше, на орбите. Каллиден, парализованный страхом, хотел было помочь ему, но вместо него это сделала Эгелика. Потрясенный и сбитый с толку, он наблюдал, как она обняла торговца за плечи, вытерла ему рот платком, который сняла с груди, и пробормотала слова утешения. Как ни странно, её слова, казалось, успокоили его. Руголо улыбнулся и поблагодарил ее, жест, который убедил Каллидена, что его партнер действительно потерял рассудок. Она кивнула, продолжая с сочувствием смотреть на него.

— Ну, что тебе нужно, мой старый друг? — спросил Гундрам Квайлера.

— Глоток сущности, ради старых времен? — умоляюще унижался Квайлер.

— Лимонад для души? Ваши корни жаждут питания? Тогда пойдем. Пусть прошлое останется в прошлом!

Он повернулся и пошел впереди. Со свирепым выражением лица Квайлер указал своим товарищам следовать за ним. Они поднялись на холм и обнаружили, что смотрят вниз на широкую неглубокую долину, через которую протекала узкая река, блестящая, как потускневший металл, приглушенных цветов.

Исток реки лежал дальше, огненный водопад, спускающийся каскадом из облачного покрова, благодаря какой-то алхимии превращающийся в воду к тому времени, когда он достигал долины.

Там стоял раскрашенный космический корабль Гундрама, гладкий и блестящий, совсем не похожий на любой корабль Империума. В нескольких сотнях метров дальше располагалось множество строений, собираясь вдоль ближайшего берега реки. На вид они были созданы из чего-то вроде полированной латуни, их очертания плыли и колебались в пару и цветном дыме, исходивших из вентиляционных отверстий на верхних поверхностях, крышах. Одно здание пересекало ручей. Оно было намного больше других, и у него было три трубы, из которых вылетал дым с сажей и красные искры.

Вид был явно индустриальным, всё выглядело как отдаленная часть большого города, лежавшего дальше, вне поля зрения. Квайлер сказал, что Гундрам получает свои товары в основном из одного места. Может ли это место быть таким маленьким, как это? Ряд мастерских, а не целая планета? Это имело смысл. Возможно, Гундрам случайно наткнулся на это место в начале своих странствий и с тех пор придерживается того же пути. Это могло объяснить, почему ему удалось выжить в такой очень опасной части Галактики.

Они спустились в долину. Между раскрашенным космическим кораблем и берегом реки был установлен небольшой павильон из ярко-красного бархата. И здесь Руголо с Каллиденом впервые увидели других людей. К реке вели цепочку из полудюжины мужчин, скованных между собой железными скрепами на шеях, со связанными за спиной руками: рабов.

Их стража, группа из четырех человек, была одета в простые накидки цвета охры и кожаные штаны. У них было оружие золотого цвета, какие-то пистолеты, с толстыми стволами и прикладами, опорными рукоятками для стабилизации спереди, оружие, очень похожее на мелта-пушку Квайлера.

Тусклая черно-коричневая одежда заключенных показалась Руголо знакомой. Когда они подошли ближе, один из них заметил Каллидена и, казалось, узнал его. Его бледное, отчаянное лицо внезапно ожило отчаянной надеждой.

— Помогите нам, господин! Пожалуйста!

— Он с Гендовы! — удивлённо воскликнул Каллиден. — Ты помнишь? Он был одним из тех, кто пытался меня похитить. Как он сюда попал?

— Они все с Гендовы, — сказал Руголо, узнавая стиль одежды. — Похоже, они всё-таки попали в Око.

Снова раздался волнующий смех Эгелики. Охранники ускорили шаг, заставляя рабов двигаться к ближайшим зданиям.

— Пойдемте, друзья мои! — прогремел Гундрам, его голос смешался с вездесущим грохотом, доносящимся отовсюду. — У меня есть тост!

Изящным, размашистым жестом он пригласил их в павильон. Каллиден не мог объяснить себе, почему они с Руголо приняли это приглашение. Желание не расставаться с Эгеликой? Первый эпизод казался сном; теперь она источала чувство полной безобидности. Внутри стоял круглый стол на трёх изогнутых ножках, вокруг него три стула с прямыми спинками. На столе поместились две бутылки с ликёром, в форме бочонка, одна тёмно-коричневого цвета, другая — слегка светящегося оранжевого. Фоафоа не стал заходить в палатку. Он направился к раскрашенному космическому кораблю. Но Квайлер чуть не бросился в полутёмное помещение. Он сел за стол, схватил бутылку, потом, как будто опомнившись, снова поставил ее и уставился на стол с напряжённым выражением лица.

— Я всегда знал, что ты найдешь способ воссоединиться с нами, Квайлер, — мрачно сказал Гундрам, переливая жидкость из оранжевой бутылки в крошечный стаканчик.

— Да, конечно, — признал Квайлер.

— Так давайте выпьем за это. Боюсь, только местный урожай.

— У нас будет лучше завтра, да? — Квайлер схватил стакан, предложенный Гундрамом, и позволил густому ликёру скатиться в его горло.

Выражение облегчения и экстаза изменило его лицо. Он сидел с закрытыми глазами, словно прислушиваясь к себе.

Гундрам налил густые, медленно сочившиеся капли в чашки Руголо, Каллидену и себе. Его собственная порция, казалось, влетела в его рот, стакан вообще не касался его губ, влага из чашечки летела словно сама по себе.

— Разве это не странно, — сказал он с ноткой удовлетворения, — что желающие торговать в Оке находят свой путь сюда, в это уютное местечко? Чем это можно объяснить?

— Чем, в самом деле? — сказала Эгелика своим приятным контральто. Она протянула руку, взяла вторую бутылку, коричневую, и открыла ее. Стаканом она не заморачивалась. Подняла бутылку над наклоненной головой и вылила всё содержимое в рот. Ликер стекал, как ледник, как сироп, прямо в её горло, ей не приходилось глотать.

Руголо вспомнил ее длинный трубчатый язык, когда она оборотилась в демона. Он представил, как она засовывает длинный язык в бутылку, чтобы слизать остатки ликера. Но она этого не сделала. Теперь она казалась совершенно нормальной, она швырнула бутылку в тощую растительность, покрывавшую пол палатки.

Она вздохнула.

— Мы должны найти что-нибудь получше, дорогой брат.

— Мы будем искать, дорогая. По корням моего желания, мы сделаем это!

Руголо проглотил свой маленький стакан, увидев, что Каллиден делает то же самое. Он почувствовал, как знакомый теперь электризующий восторг и сила наполняют его, останавливая мысли, меняя чувства, наполняя его внутреннее сознание искрящимся цветом, заставляя его чувствовать себя бессмертным и непобедимым.

Он ахнул.

— Как скоро человек станет зависимым от этого, например… — Пелор заколебался, но все равно сказал это. — Как Квайлер?

— Это происходит очень быстро, — заверил его Гундрам. — У человека всегда была эта зависимость; это не то, что нужно приобретать. Ликер — это сущность, сущность жизни. Тебе нравится быть живым, не правда ли?

Гундрам снова налил в три стакана, затем обратился к Квайлеру: — Одной этой бутылки нам не хватит. Сходи на завод и скажи, что они мне должны. Они поймут, что я имею в виду.

Квайлер поспешно проглотил свою порцию жизненной эссенции, жадно вырвал бутылку из руки Гундрама и опрокинул себе в рот ещё две чашки, быстро наливая новую, одну за другой. Затем он кивнул, встал и вышел из палатки.

Уровень оставшейся бутылки быстро упал, а вместе с ним у Руголо и его навигатора ушли и чувства опасности и страха. Эгелика, казалось, уснула оттого, что выпила целую бутылку в одиночестве. Она легла на землю, расслабилась и, казалось, заснула.

Гундрам посмотрел на нее, его выражение смягчилось, что на его твердом угловатом лице выглядело комично.

— Моя дорогая малышка, — хрипло сказал он. — Посмотри, какая она миролюбивая. Да, я знаю, что ты увидел в ней другую сторону и это напугало тебя, но посмотри на нее сейчас. Вы видите ее такой, какой она была в молодости, до того, как мы научились наслаждаться изменениями в этом регионе. Невинная, безобидная молодая девушка.

Они не могли сказать, радовался ли он её демонической одержимости или оплакивал её. Возможно, подумал Руголо, демон оставил девушку. Сейчас это его почти не волновало. Теперь он не мог понять, почему позволил Каллидену уговорить его сделать побег из Ока первоочередной задачей. Он чувствовал себя сильным и амбициозным. Утрата «Странствующей звезды» была лишь неудачей. Она доставила его в волшебное царство с волшебными товарами! Все, что ему нужно было сделать, это найти способ получить эти товары, а затем найти способ их транспортировки… Он напомнил себе, что всё это потребует сотрудничества с Гундрамом, а это было еще не определено.

— Я потерял свой корабль, — сказал он. — Вы вытащите нас из Ока? Я все еще могу быть вам полезен, как только получу другой корабль. Кажется, я помню, что у нас было соглашение.

Он добавил последнее, чтобы придать вес своим словам. Гундрам никогда не относился к этому серьёзно, если Квайлер был прав. Он нахмурился. Разве не было ещё кое-чего другого? Что-нибудь о драгоценном камне сновидений? Забавно, эта мысль, казалось, ускользала от него, как будто стиралась.

— Конечно, я возьму тебя, — сказал Гундрам. — Вас обоих. То есть, когда мы полетим обратно. Сначала нам может понадобиться слетать в другое место.

— А что я смогу сделать для тебя взамен?

— Я уверен, что вы сможете оплатить проезд.

Бутылка ликера опустела. Свет в палатке угас. Гундрам встал, склонился к Руголо, его лицо с шелушащейся пергаментной кожей оказалось очень близко к лицу торговца.

— Вы мне понравились, хотя вы этого и не знаете. Вы проявили энергию и предприимчивость, чтобы проникнуть в волшебный мир. Немногие так поступают. Вы заслуживаете награды.

Оба путешественника обнаружили, что их отталкивает и гипнотически привлекает присутствие Гундрама, а также его слова, которые, казалось, открывали новые горизонты. Руголо понял, что этот маленький мир, каким бы причудливым он ни был, вряд ли был единственным источником товаров для Гундрама. Ведь откуда-то он взял эльдарского призрачного стража.

Возможно, дело было в ликёре — они оба выпили почти треть бутылки — но им казалось, что они видят всё по-новому, словно чужими глазами. «Возможно, ликёр вызывает легкие галлюцинации», — подумал Каллиден. Таков эффект многих стимуляторов и напитков.

— Молодые люди, которых вели мимо, должно быть, сделали то же самое, — подметил Каллиден. — Мы случайно знаем, откуда они. Почему они в рабстве?

— Печальная история, — сказал Гундрам. — Преступники и дураки, поражающие своим идиотизмом, финансируются каким-то недобросовестным бизнес-магнатом, который также предоставил им похищенного навигатора. Им удалось пойти по нашему следу, как и вам, но уроженцы этой планеты взяли их в рабство. Я ничего не смогу для них сделать, даже если бы захотел.

Каллиден вскочил на ноги, услышав это.

— Навигатор? Где он?

— Боюсь, мертв. Он все еще был на борту их судна, когда…

— Где их корабль? — перебил его Руголо.

— Съеден, — сказал Гундрам после паузы. — На этой планете есть земляные гиганты, которые вырастают из-под земли и пожирают все, что встречается, особенно если оно сделано из металла. Но не волнуйтесь, здесь мы в безопасности.

Снаружи раздался странный звук. Они вышли за Гундрамом из палатки и увидели группу туземцев, тащивших сани по желтовато-коричневому газону со стороны мастерских и винокурни. Небо по-прежнему гудело и сверкало непрерывными молниями — хотя, вероятно, это были не молнии, подумал Каллиден, а разряды, каким-то образом связанные с энергией, концентрирующейся между острыми шпилями горных вершин — но свет несколько потускнел. На этой планете давно наступила ночь, солнечный свет распространялся через слой облаков и миновал линию терминатора. Настоящая тьма, вероятно, вообще не наступала. Не при постоянно проскальзывающих разрядах энергии.

Ведущий караван саней туземец, одетый в такую же накидку и штаны, что и стражники рабов, приветствовал Гундрама.

— Вот ваша оплата, как было согласовано.

«Оплата за что?» — подумал Каллиден. Рабы? Но если так, то как Гундрам их получил? Похоже, кое о чём в рассказываемых историях он умалчивал.

Гундрам жестом пригласил их ближе. Первые полдюжины саней были заполнены сотнями бутылок ликера — продукцией завода. Он вытащил четыре, затем передал две Руголо и две Каллидену.

— Остальное пойдёт на продажу, — объявил он. — Если мы возобновим наше прежнее соглашение, возможно, вы поможете мне распределить их для нашей большей выгоды.

— Сначала придется возродить мою судьбу, — пробормотал Руголо себе под нос.

Гундрам отправился осматривать остальные нарты. Каллиден взял Руголо за руку и оттащил его назад.

— Что с тобой? — прошипел навигатор. — Почему ты позволил Гундраму увлечь себя? Его сестра одержима демоном! Разве ты не помнишь, что она чуть не сделала с тобой?

Ответ Руголо был холоден.

— Я не думаю, что в ней ещё есть демон! Она действительно милая!

Каллиден вздохнул и отстранился. Он тоже почувствовал волнующий магнетизм Эгелики, даже ее соблазнительное очарование. Но другая его часть отшатнулась, как будто от ядовитой змеи, и это было до ее демонической трансформации на планете рыб.

Руголо охотно повиновался, когда Гундрам поманил его взглянуть в другие нарты, показывая ему продукцию мастерских, расположенных вдоль реки. Несмотря на своё опьянение, Руголо был разочарован содержимым первых саней, которое он увидел. Гундрам с гордостью продемонстрировал ассортимент металлической посуды, мисок, тарелок, блюд и кубков, богато украшенных, часто необычной формы, но в остальном ничем не примечательных.

— Что в них особенного? — разочарованно спросил он. — Подобное можно купить на любом базаре Империума!

Гундрам восторженно рассмеялся.

— Так можно подумать! Но ничто, сделанное мастерами Империума, не может сравниться с тем, что вы видите здесь. Все, что съедают из этих сосудов, в два, три, пять раз восхитительнее!

Руголо моргнул.

— Я вижу, ты мне не веришь, друг, — сказал Гундрам, его обычно ликующий, улюлюкающий голос снова стал печальным. — Но эти товары должны заинтересовать вас, если вы стремитесь торговать среди любознательных любителей экзотики.

Вторые сани были забиты ящиками разных размеров. Гундрам расстегнул застёжки на одном. Внутри, среди белой пуховой упаковки, лежал цилиндрический инструмент длиной три или четыре дюйма, оловянного цвета, усеянный гвоздиками. Гундрам осторожно поднял его и протянул Руголо.

— Посмотри через это. Расскажи мне, что ты видишь.

На одном конце был окуляр. Телескоп? Руголо прижал его к правому глазу, прищурив второй и посмотрел в цилиндр.

Он ничего не видел, пока Гундрам не коснулся своими длинными пальцами ряда гвоздиков, каким-то образом ими манипулируя. Внезапно перед глазами возникла сцена. Руголо смотрел на город Империума с высоты птичьего полета. Было легко распознать массивную суровую архитектуру с ее витиеватым убранством, огромными контрфорсами, поддерживающими негабаритные конструкции, грязью и мрачностью. Он переместил инструмент и обнаружил, что панорамирует поверхность планеты. Даже на далеком горизонте город все ещё тянулся вдаль, но перспектива теперь смешивалась с дымом и пламенем фабрик и кузниц. Мейнард не мог назвать город. Таких были миллионы. Гундрам снова прикоснулся к шпилькам. Сцена изменилась. Он смотрел вниз сквозь прозрачный купол, словно парящий в космосе. Гундрам подкрутил закреплённое на трубе фрезерованное кольцо. Казалось, он прошел через купол и увидел чудесные жилища внутри, настолько непохожие на Империум, насколько это вообще возможно, элегантные и красивые. А люди, которые населяли его — нет, они не были людьми, точно — они были слишком высокими и изящными, а лица их имели инопланетный оттенок.

— Ты помнишь призрачного стража? — пробормотал Гундрам ему на ухо. — Он был создан в таком месте, как это. Это эльдар.

Руголо продолжал восхищённо смотреть. Затем он отодвинул инструмент от глаза и пожал плечами.

— Интересно, но вряд ли стоит путешествовать в Око Ужаса ради этого. Это просто устройство для просмотра, в котором хранится ряд сцен и изображений.

— Нет, в нём ничего не хранится. То, что ты видишь, происходит сейчас. Ты смотришь сквозь варп, на очень далёкие вещи. — Видя скептицизм Руголо, Гундрам добавил: — Посмотри еще раз.

Инструмент, казалось, потеплел в руке Руголо. Он снова поднес его к глазу.

Торговец смотрел внутрь того, что поначалу посчитал самым большим собором, который только можно себе представить. Сводчатая крыша находилась так высоко, что её было не разглядеть, конденсированный водяной пар собрался в облака внутри здания! Толпы священников и адептов в рясах заполняли нефы. По бокам проходов тянулись ряды бесчисленных знамен — старых, изодранных, но все еще сияющих древними цветами — высотой в сто ярдов. Многоцветный свет проникал в медленно движущиеся фрески, изображающие битву за битвой.

Огромное здание гудело от лихорадочного ощущения активности. Там не было спокойствия молитвы и размышлений. Сам Руголо теперь повернул увеличительное кольцо. Казалось, он спускался по нефу к видневшимся вдали вратам. На страже святилища стояли два титана, величайшие боевые машины, которые можно было использовать на суше, которые он до сих пор видел только на пропагандистских листовках Имперской Гвардии, по одному с обеих сторон, подняв силовые кулаки, словно в салюте. И за ними, в самом святилище — мерцающий золотой шар, окруженный таким многочисленным лесом кабелей и шлангов, что они почти перекрывали его, заключенный в скобы генераторов поля, являющихся одновременно источником и средоточием всего волнения на огромном пространстве.

Руголо быстро отставил трубу. Этого не могло быть! Это было невозможно! Он не мог смотреть в тронный зал Императора!

Гундрам забрал у него варп-телескоп, положил его в ящик, а ящик — в сани.

— Отнесите это на мой корабль. Фоафоа подскажет, как положить их в трюм.

Он отвернулся, затем остановился, хмуро глядя вверх. Издалека, скользя сквозь молнию, низко летели три машины. Они были больше похожи на лодки, чем на самолеты, с изогнутыми носами, их кабины без фонарей были открыты. Короткие крылья, больше похожие на лопасти, резко загнуты назад. Когда они подлетели ближе, по сторонам стали видны лица. Корабли дважды облетели это место, издав звук, похожий на визг бензопилы, выплёвывая искры из задних сопел, а затем осторожно опустились на охристый дерн.

— Ах, еще покупатели! — энергично заявил Гундрам. — Так много покупателей! Кто будет следующим?

Местные торговцы — или просто ремесленники — перестали таскать сани и теперь, замерев, с недобрыми предчувствиями наблюдали, как десятки воинов выбираются из каждой воздушной лодки, по-разному вооруженные, одетые в импровизированные доспехи из перекрывающих друг друга металлических пластин, скреплённых ремнями, металлические шлемы, больше напоминающие тюбетейки, прикрепленные к их головам.

Все воины имели одинаковые мутации. Их глаза далеко выходили из глазниц на стебельках, вращавшихся из стороны в сторону. Их уши превратились в уши летучих мышей, длинные воронки, разлетающиеся во все стороны. Необычными были и их рты, шириной в три четверти окружности головы, так что когда они открывались, это выглядело, как будто их головы были расколоты почти целиком и заполнены острыми зубами. Их руки были слишком короткими, всего в половину длины обычных мужчин, но это компенсировалось длинными костлявыми пальцами, которые как щупальца, обвивали разнообразное оружие.

Лидер прибывших, ранг которого демонстрировался тремя похожими на куски пены желтыми растениями, прикрепленными к его шлему и широкими красными штанами, бросил быстрый взгляд на разукрашенный радугой космический корабль, как старому знакомому, кивнул Гундраму, а затем обратился к аборигену у ведущих саней скуляще-рычащим голосом, больше похожем на голос животного, которое научилось говорить.

— Наш господин, величайший и могущественнейший демон Плевок, любит твои ликёры. Он хочет завладеть твоей винокурней.

Промышленный рабочий в малиновой накидке держал голову опущенной.

— Сэр, — сказал он уважительно, — мы служим демону Литейная Сажа, который уже владеет винокуренным заводом, и ему также нравятся продукты наших трудов.

— Тьфу! И как он относится к тебе, этот твой великий Литейная Сажа?

— Очень хорошо. Мы живем в мире и растим семьи. Конечно, во время праздников приносятся жертвы. На Фестивале-Без-Еды мы должны повесить всех наших пятилетних детей и выпотрошить их. На пятидневном Фестивале-Ничего-Не-Ешьте мы сжигаем наших четырехлетних детей заживо. Но эти фестивали проходят только раз в два года, и это долгожданная жертва, которую нужно принести Литейной Саже, за все его благословения нам.

— Тьфу! Ваш Литейная Сажа скуп! Какими благословениями он тебя одарил? Ты выглядишь самым обычным! Плевок позволит вам оставить своих детей. Все, что он потребует, это съесть ваших жен! И если вы будете ему хорошо служить, в конечном итоге вы станете похожими на нас!

Голова местного жителя опустилась еще ниже, как и головы всех его товарищей.

— Мы не можем говорить против Литейной Сажи, сэр.

— Неважно. Как вы знаете, на другой стороне этого мира Плевок владеет одним континентом, а Литейная Сажа — этим. Сегодня вечером они проводят состязание на острове Грубая Смазка, чтобы узнать, чей чемпион сможет съесть наибольшую массу червей и, после этого, накласть наибольшую кучу навоза. Если Плевок выиграет, у него будет винокурня и этот город. Я пришел только для того, чтобы подготовить вас к смене хозяев. Приготовьте побольше эссенции!

Яростным жестом командир солдат приказал своим людям сесть на воздушные корабли, которые взлетели и направились обратно тем же путем, которым пришли.

Гундрам, однако, продолжал смотреть вверх.

— Это часто идёт по их следам… Да, вот оно. Оно близко, и низко, и приближается. Следуйте за мной, вы оба, — сказал он Руголо и Каллидену, — и посмотрите, что произойдет. Это может быть вам выгодно.

Он рванулся бегом, дико размахивая руками, пробираясь вверх по пологому склону долины. Руголо с Каллиденом последовали за ним. Теперь они увидели то, на что смотрел торговец из Ока. Неторопливо и величественно летя в воздухе, продвигаясь сквозь потрескивающую перекрещивающуюся энергию, двигалось нечто, что поначалу выглядело как пятно разноцветного тумана. Гундрам остановился на вершине холма и ждал, пока они присоединятся к нему. Внизу лежала искалеченная «Странствующая звезда».

— Когда-то мой корабль был такой же грудой металлолома, как и ваш, — сказал он им. — Магия этого мира — вот что его изменило. Смотрите.

Сущность в небе вблизи выглядела как радуга, свернувшаяся в клубок и превратившаяся в сверкающую всеми цветами гигантскую амебу, летящую по воздуху. По мере приближения она становилась менее туманной, приобретая четкие контуры. Приблизившись, нечто поглотило звездолет Руголо, на его месте осталась катающаяся аморфная сущность, заполнившая половину поля зрения.

Сердце Руголо бешено забилось. Его корабль будет восстановлен волшебным образом! Корпус светился и искрился всеми цветами, которые несло с собой радужное облако. А потом развалился.

Он разинул рот. Радужное облако теперь снова поднималось в небо, когда оно встречалось с возвышениями на земле, его нижний край с большим отрывом обходил их. После себя оно оставило сломанную и провисшую массу смятого металла.

Гундрам хмыкнул.

— Очевидно, не вышло.

Он начал спускаться по склону. Руголо уныло последовал за ним, оставив Каллидена на вершине холма. Гундрам поднял кусок металла из обрушившегося корпуса и показал ему. Радужное облако сделало больше, чем просто разрушило его корабль. Металл тускло поблескивал маслянистыми разводами краски.

— Этот кусок хоть чего-то стоит, — сказал ему Гундрам. — Всё в мирах Ока Ужаса, даже металл, пропитано силами Хаоса. Металл снаружи имеет ценность новизны. Конечно, он подвергается влиянию Хаоса, но когда он подвергается обработке радугой, то приобретает его особенно полную форму.

Это была самая разумная речь, которую Руголо слышал в Оке от Гундрама. Он отбросил кусок радужного металла.

— Не повезло, — сказал Гундрам. Он посмотрел на Руголо с неким чувством, напоминающим сочувствие. — Вернемся в палатку. Ты выглядишь так, будто тебе нужно еще немного эссенции.

Руголо не стал отказываться. Он присоединился к Каллидену и зашагал обратно.

Эгелика все еще спала, не подозревая о посещении слуг демона с другой стороны планеты. Трио открыло одну бутылку ликера, затем другую. Кажется, каждая бутылка содержала эссенцию разного цвета. Каким бы ни был процесс дистилляции, он был очень индивидуальным.

Гундрам казался разумным и очень человечным собутыльником. Он описал некоторые из своих путешествий в Оке, хотя явно упускал некоторые из наиболее скользких деталей. Когда вторая бутылка была почти допита, Каллиден задал ему серьезный вопрос.

— Вы верите в Императора?

— Ах, наш возлюбленный Император, — весело сказал Гундрам, — который скрепляет человечество воедино и заряжает наши души. Конечно!

— Тогда разве вы никогда не чувствуете, что делаете что-то неправильно?

— Неправильно? — Гундрам сдвинул брови, изображая внимание, и снова вернулся к своей прежней манере речи. — О нет, ой, ой! О нет, ой ой! Клянусь моим многословием! Ой ой! Меня все это не волнует. Пастыри скажут вам, что все зло, кроме Императора. Пришельцы — зло. Хаос — это зло… Чем инопланетяне злее нас? Они такие же существа, как и мы. Нет, мне все равно. Император не владыка моей души.

Обычно бледное лицо Каллидена стало еще бледнее. Даже Руголо, доведенный до состояния почти экстаза от количества выпитого ликера, был потрясен до глубины души. Он никогда раньше не встречал человека столь неверующего. Верно, он торговал с инопланетянами, но, как и все, кто это делал, в глубине души он верил, что делает что-то нечестивое — даже упивался своим грехом. Убийцы, воры, мошенники и еретики — все они в глубине души признавали Императора. Человек без элементарного понятия о нравственности был для него непонятен.

Смущенный, он сменил тему.

— А что случилось с Квайлером? Он не вернулся с товаром.

— Несомненно, не может оторваться от винокурни! — вздохнул Гундрам. Он испустил рев: — Сестра!

Эгелика проснулась и сонно огляделась. Ее внешность была девчачьей и невинной. Трудно было поверить, что это тот самый человек, которого они впервые встретили или который напал на Руголо в той мерзкой форме.

— Иди в город, найди Квайлера и приведи его сюда.

Она послушно вышла в сгущающуюся тьму. Через полчаса она вернулась без Квайлера, но с еще одной маленькой ребристой бутылкой.

— Квайлер прислал это, — сказала она.

— Ах! — Гундрам выглядел довольным. Он взял бутылку из ее руки, открыл ее, затем разлил напиток в крохотные стаканчики. Ликер был ярко-желтого цвета, разливался легче, чем обычно, казался более жидким.

Гундрам понюхал его, а затем не пропустил жидкость прямо в глотку, а отпил, погоняв напиток во рту перед тем, как проглотить.

— Хм. Новый. Не успел созреть. Острый, но освежающий. Я бы сказал, храбрая маленькая сущность.

— Я предполагаю, его разлили в бутылки всего несколько часов назад! — хихикнула Эгелика.

Руголо и Каллиден попробовали. У напитка, как и сказал Гундрам, был острый вкус. Вкусовой букет ощущался на языке более ограниченно, но резче. Когда жидкость попала в их желудки, произошел обычный взрыв ощущений, но с дополнительным возбуждением.

Руголо глупо усмехнулся и налил еще.

— Мне это нравится!

Каллидену это тоже понравилось. Он потянулся за бутылкой.

Затем он заметил, что Эгелика изменилась с тех пор, как побывала на винокурне. Отстраненная, слегка жалкая невинность исчезла. Вернулась магнетически вампирическая Эгелика из прежних времён. Ее глаза расширились, стали круглее и зеленее. Открытая кожа стала упругой и засияла. Она пристроилась к Руголо и теребила его бородку одной рукой, а другой водила ногтями по его шее. Взгляд, который она смотрела на него, был жадным и хищным.

Каллиден поднялся на ноги.

— Отойди от нее, Мейнард, — сказал он отрывисто.

На этом для них всё закончилось.

Руголо первым услышал шум. Прошло некоторое время, прежде чем он смог открыть глаза. Он услышал шарканье ног, шёпот и бормотание голосов. Были и другие звуки: прерывистое шипение, как у медленно действующего поршня; звуки бурлящей и льющейся жидкости.

Все отзывалось эхом, как в большой металлической бочке или металлическом ангаре, что так и оказалось, когда торговец открыл глаза. Он лежал на боку на твердом полу. Его руки и ноги были связаны вместе. Каллиден был в той же ситуации в нескольких футах от них. У обоих отсутствовали лазпистолеты.

Он заметил лицо, смотрящее на него сверху вниз.

— А, пришли в себя…

Стоявший мужчина был одет в тускло-синий комбинезон, сшитый из грубого материала. Рабочий. Он не выглядел злым. Рабочий подозвал других, которые помогли Руголо и Каллидену сесть, прислонившись к стене сарая. Похоже, наступил день. Мерцающий коричневый дневной свет проникал сквозь отверстия в крыше.

Ангар был забит оборудованием. Топилась небольшая печь, в дымоход поднимался густой дым. Регулярные вздохи исходили от сложной конструкции, в центре которой стоял толстый жёлтый цилиндр, в который через определенные промежутки времени входил поршень и из которого выходили порывы разноцветного пара. Это хитроумное устройство было подключено к впускным клапанам ряда из полдюжины чанов, установленных вдоль сарая. Чаны, в свою очередь, имели выпускные краны, ведущие к накопительным цилиндрам, выстилающим одну стенку, по одному цилиндру на чан. Руголо догадался, что они находятся на винокурне, стоявшей над рекой. Но почему?

Рабочий заговорил с ним.

— Так приятно видеть людей со стороны. Знаете, трудно получить хорошее сырье. Я полагаю, вы хотите знать, как тут всё делается, не так ли? Понимаете, это для начала процесс погружения. Затем идёт рендеринг. Что ж, вы сами в этом убедитесь. Вот люди, которые пришли до вас.

— В последней бутылке, должно быть, было снотворное, — прошипел Каллиден.

Руголо почувствовал резкий запах, идущий от испарений, выдыхаемых из чанов. И теперь он увидел, что «людей, которые пришли до вас», вели, сковав вместе. Гендованцы. Они с недоумением осматривались вокруг, а затем начали сопротивляться, когда железные воротники с них были сняты и их подвесили вверх ногами за ноги на подвижных ремнях, снабженных шкивами и проходивших по всей длине сарая. Когда каждый из них оказался подвешенным над чаном, раздались крики о пощаде.

Это не помогло. Ремни был спущены. Каждый гендованец, отчаянно изгибаясь, исчезал в отдельном чане. Через полминуты они снова были подняты, с них стекала слюна и капли жидкости. Люди протестующе кричали и причитали, пока снова не погрузились в чаны. Присев на корточки рядом с Руголо, чтобы его голос был услышан сквозь крики, рабочий винокурни продолжал объяснять процесс тем же дружелюбным, информативным тоном.

— Понимаете, окунание должно продолжаться как можно дольше. Это все равно, что делать свечи, только наоборот. Вместо того, чтобы постепенно наносить жир на фитиль, душа постепенно высасывается из вас, если хотите, все психическое содержимое человека уходит в жидкость. О, в этой жидкости секрет этого дела! Никто больше не знает его, ни в этом мире, ни в каком-либо другом! Ну, я больше об этом не говорю, ладно? Это наша коммерческая тайна. На что это похоже? Что ж, я не собираюсь говорить, что вам это понравится. Вы чувствуете, как будто из вас вытягивают все соки. Это довольно неприятно. Но через какое-то время ты уже не понимаешь, где ты и кто ты, так говорят. Всё это входит в рецепт приготовления. Затем с последним погружением вас оставляют там, и вы перестаете дышать. Затем начинается рендеринг. Есть много химикатов, гормонов и прочего, вроде молекул памяти, выходящих из вашего мозга, все это тоже входит в состав напитка. Затем мы извлекаем вас, чтобы уточнить консистенцию. После этого напиток поступает в куб для сублимации, а затем в бочки для созревания. Я был на этой работе всю свою жизнь, с детства. Я горжусь той работой, которую мы здесь делаем. Лучшие ликёры Галактики! И вот почему: они суть человека. Что может быть лучше?

Закончив с гордостью рассказывать о своём ремесле, рабочий винокурни с трудом поднялся на ноги и ушел, чтобы вернуться к своим обязанностям. В конце концов гендованцы прекратили борьбу, их тела обмякли и на час или два остались полностью погруженными в воду.

Теперь Руголо и Каллиден полностью осознавали предательство Квайлера. Вот почему он привел их сюда: заманил, чтобы они были схвачены и переработаны для удовольствия других.

Но где был сам Квайлер? По-видимому, вернулся к Гундраму. Он ушёл из палатки, по приказу Гундрама, — вспоминали они, — только чтобы принести дурманящую сущность.

— Вот настоящий бизнес Гундрама, — сказал Руголо сквозь стиснутые зубы. — Он не столько торгует вне Ока, сколько торгует в нём! Он заманивает сюда людей, чтобы их превратили в ликёр!

— Зачем ему это нужно? Здесь и так есть люди.

Руголо задумался. Он вспомнил, что Гундрам говорил о местном урожае. То, что он сказал о ценности металла извне.

— Здесь все испорчено Хаосом, в том числе люди — люди в первую очередь. Люди из-за пределов Ока Ужаса, непорочные, незапятнанные, должны производить продукт высшего качества.

— Ты имеешь в виду таких, как мы, — печально добавил Каллиден.

Руголо заметил, что он на что-то смотрит. Он проследил за его взглядом. Под одним из чанов, возможно, случайно отброшенный ногой, лежал предмет, который он узнал. Мелта-пушка Квайлера.

Потом настала их очередь погружаться в чаны.

— Мы можем быть вам полезны! — заискивающе закричал Руголо, когда подошли рабочие. — Я торговец! Мой друг — навигатор! Взгляните на его варп-глаз! Мы можем доставить вам товар лучше, чем Гундрам! Мы знаем, где найти много людей. Они будут дёшевы — просто дайте нам шанс!

Его всё более неистовые крики были проигнорированы. Последние мольбы он прекратил, когда увидел, что смотрит вниз на мутную зловонную поверхность чудовищной смеси, созданной злым гением для поглощения человеческой сущности — его природы, его жизненного опыта, его души.

Лязгнули цепи и их окунули в варево. Она казалась маслянистой, неохотно просачивающейся через одежду. Жидкость жалила кожу Руголо. Он задержал дыхание, но каким-то образом жижа попала ему в рот и в ноздри, заставив его задохнуться. Казалось, он пробыл там целую вечность. Психически он почти ничего не чувствовал — возможно, просто ощущение, что в нём что-то тает — но это было всего лишь первое погружение.

Цепь снова задрожала, когда их подняли из жидкости. Более чувствительный Каллиден держался хуже, чем его напарник. Он приподымался, рыдая и вертясь из стороны в сторону.

— Я не могу этого вынести, Мейнард! Я не могу! Я не могу это вынести! — Его голос разросся до визга, когда они снова опустились. — Помоги мне! Помоги мне! Мама, помоги!

В отличие от Руголо, он больше страдал от психических эффектов процесса погружения, чем от физических. Это было похоже на то, как если бы его разделяли изнутри, поглощающая жидкость заставляла его психические силы просачиваться наружу, как будто в процессе осмоса. Это вызвало боль, превосходящую всё, что он когда-либо испытывал. Он бился в чане, пытаясь закричать, рот был наполнен отвратительной на вкус жидкостью, он чувствовал, как она проникает в его лёгкие.

Затем он услышал спокойный, холодный голос.

— Я помогу тебе, Пелор.

Голос его матери!

Он почувствовал её присутствие в чане с ним. Его глаза были закрыты, но он ясно видел её лицо, её дорогое лицо, когда она пыталась его утешить. Трос, удерживающий его на ремне над головой, порвался. Он согнулся пополам и ударился о дно чана. Веревки, связывающие его руки и ноги, оказались ослаблены и стали скользкими из-за маслянистой впитывающей жидкости. Они соскользнули, пока он бился.

Пелор был свободен. Он протянул руку и схватился за край чана.

Поднятый механизмом после второго погружения, Руголо быстро понял, что всё изменилось. Каллиден больше не был его сотоварищем по пытке, больше не висел рядом с ним на цепи. Вместо этого он стоял на полу сарая, держа в руке мелта-пушку. Извергаемое оружием субмолекулярное пламя свистело и ревело перед ним, испаряя людей, обугливая растения и механизмы, посылая волну тепла, которое торговец чувствовал даже там, где находился.

Те, в кого Пелор не попал, метались и сбегали через отверстия в дальнем конце ангара. Каллиден, не теряя времени, нашел шкив, который управлял цепями, и опустил Руголо на пол. После некоторого замешательства он развязал веревки.

Задыхаясь от облегчения, Руголо смахнул с лица липкую вонючую жидкость.

— Как тебе это удалось, Пелор?

Каллиден всхлипнул. Он бросился на плечо Руголо.

— Это была моя мать! — завыл он. — Она освободила меня! В конце концов, это реально! Моя мать в аду, Мейнард!

Руголо оттолкнул его и вопросительно нахмурился.

— Ясно, — сказал он, — иметь мать в аду — это преимущество, если ты в Оке Ужаса.

Руголо выхватил у Каллидена мелта-пушку.

— А теперь давай, пойдём найдём Гундрама. В конце концов, нам нужен его корабль.

Каллиден, спотыкаясь, побрёл за ним.

— Ты можешь убить Гундрама и Квайлера, но ты не сможешь убить Эгелику с помощью этой штуки. Ты видел, что случилось раньше. И вообще, без нее нам не выбраться из Ока.

За сараем бегали аборигены. Но суета возникла не из-за мелта-пушки. Аэроглиссеры вернулись и приземлились сразу за линией мастерских. Прилетавший ранее командир отряда стрелял в воздух из двух грубо сделанных пулеметов, выпуская беспорядочные струи пламени и дыма, и криком подбадривал своих причудливо мутировавших солдат.

— Демон Плевок владеет этим городом и винокурней! — торжествующе орал он. — Его чемпион высрал столько, сколько мог стотонный стегазавр! Выводите своих жён! Плевок голоден!

Он заметил промокших беглецов из чанов с маслянистыми лицами и резко остановился.

— Что вы тут делаете? Вы неудачники! Вы — сосуды с эссенцией! Вернитесь обратно!

Руголо не знал, сколько топлива осталось в резервуаре мелта-пушки. Но ведь и мутант этого не знал! Торговец погрозил оружием налетчику, надеясь, что тот понимает, что это. Это сработало, на лице командира отряда появилось выражение понимания, его глаза на стебельках заметались из стороны в сторону. Он повернулся к своим людям и махнул одной рукой с пулемётом.

— На!.. На винокурню!

Руголо со всей возможной скоростью двинулся вдоль реки, таща Каллидена, и обнаружил, что несколько мутантов остались в тылу, чтобы захватить изрисованный космический корабль. Они были прижаты огнём к своей воздушной лодке, как и Гундрам с Фоафоа, притаившиеся у алого павильона, обмениваясь лазерными лучами с выстрелами из мушкетов. Ни Квайлера, ни Эгелики видно не было.

Самый быстрый путь к звездолёту пролегал прямо посередине, между двумя сторонами, по линии огня.

— Каллиден! — подозвал Руголо. — Когда я скажу, беги изо всех сил, — приказал он.

Пока их не заметили, но перестреливающиеся были слишком далеко для эффективной дальности действия мелта-пушки, хотя, что тревожило, торговец с навигатором сами оказывались в пределах досягаемости лазера Гундрама. Руголо глубоко вздохнул.

— Сейчас!

Он бросился бежать. Когда он преодолел половину расстояния, Гундрам повернулся и посмотрел на него с нелепым выражением удивления. Он выпустил плохо нацеленный лазерный выстрел. Руголо ответил коротким нажатием на спусковой крючок мелта-пушки, приложив приклад к плечу. Раздалось шипение, когда взрыв субмолекулярной энергии перегрел воздух, через который прошёл. Руголо повернулся, чтобы дать ещё один выстрел в направлении аэроглиссеров. Мелта-пушка была оружием ближнего действия, и он был все ещё слишком далеко, чтобы причинить какой-либо реальный вред, но сквозь создаваемую им дымку он увидел, как Гундрам отступил, подняв руки, как будто чтобы отразить жар. Однако Фоафоа воспользовался возможностью, чтобы броситься в атаку на мутантов. Своими выстрелами Руголо невольно прикрыл его.

Он и Каллиден пробежали через ту же клубящуюся дымку все ещё горячего воздуха, чувствуя, как их кожа горит. Через несколько секунд они миновали небольшой павильон. Руголо оглянулся и увидел Фоафоа рядом с аэроглиссерами, мечущегося вокруг них со своим лазерным пистолетом, яркий луч метался туда и сюда.

Бело-голубой луч прошипел у головы Руголо. Он обернулся. Гундрам, должно быть, обошёл с другой стороны павильона. Он стоял на пандусе, ведущем к его космическому кораблю. Они были даже чем-то похожи, и человек, и корабль, стоявший над ним, имели странно схожий, угловатый вид.

Руголо увернулся от ещё одного лазерного выстрела, а затем, приставив приклад мелта-пушки к плечу, с вызовом двинулся дальше. Теперь он был достаточно близко, чтобы испарить Гундрама. Осознав это, тот направил свой лазпистолет на Каллидена.

Они сблизились у подножия пандуса. Это было противостояние. Гундрам с широкой улыбкой искоса посмотрел на Руголо, словно приглашая его нажать на спусковой крючок, зная, что его предсмертный поступок будет заключаться в том, чтобы прожечь навигатору сердце. Внезапно его лицо озарилось восторгом, как будто ему в голову пришла идея.

— По моим корням, по моим словам, по моим тайным желаниям, что ты будешь делать? Я уйду, твоего навигатора тоже не будет. Тебе придется объединиться с моей дорогой безумной сестрой!

Его взгляд сместился на аэроглиссеры. Руголо сделал то же самое, следя за Гундрамом. У Фоафоа в пистолете закончился заряд после убийства нескольких мутантов, он бросил пистолет и выхватил короткую кривую саблю из ножен, привязанных к его бедру. В этот момент пуля из мушкета попала ему в грудь. Он отшатнулся и упал. Мутанты мгновенно напали на него. Его собственная сабля использовалась, чтобы рубить и кромсать его, разрезая туловище на ленточки.

То, что произошло потом, вызвало у Руголо тошноту. Теперь, когда мертвый Фоафоа лежал, его затылок раскрылся, и из него появился его искаженный товарищ Гидан. Карлик размером с младенца поднялся и поплелся к нарисованному кораблю, умоляюще вытянув руки. Пуповина, прикрепляющая его к Фоафоа, была перерублена саблей. Карлик плёлся к ним по траве, окровавленный конец пуповины тащился сзади. Далеко искаженный карлик не ушёл. Один из мутантов схватил его и держа перед лицом, широко открыл рот от удовольствия. Мутант, казалось, считал Гидана младенцем. Он начал целовать его и облизывать широким зеленым языком, Гидан с отвращением корчил лицо и протестующе ревел.

— Могу я предложить, чтобы мы зашли внутрь? — тихо сказал Гундрам. — Думаю, Гидан нашел кого-то нового, кто позаботится о нём.

Руголо это устраивало. Держа друг друга на прицеле, они поднялись по рампе. После разрешающего кивка Руголо Гундрам нажал на кнопку, которая подняла бронеплиту корпуса, открывая проход внутрь. Они прошли внутрь, оказавшись в кабине лифта. С воем он поднял их, плавно остановился и открылся внутрь корабля.

Первое, что увидел Руголо, была Эгелика. Она сидела на незнакомой ему мебели, не на стуле, а на вращающейся табуретке, что ей явно нравилось, потому что она игриво крутилась из стороны в сторону. Увидев их, она сгорбилась и призывно улыбнулась.

— Как приятно снова тебя видеть! — сказала она Руголо. — Тебя зовут Мейнард, не так ли?

Руголо не помнил, чтобы когда-либо называл ей своё имя. Возможно, демон в ней выдернул его имя из эфира.

Они вошли в большую рубку, что было обычным помещением на небольшом торговом корабле, где рубку часто совмещали с жилыми помещениями. Но вот её стиль был совершенно чуждым. Вместо загроможденной замысловатости, которая была нормой повсюду в промышленно развитом Империуме, тут были четкие линии, обтекаемый вид, как внешние линии самого корабля. Здесь не было загроможденных углов и узких проходов, не было выпуклых оплёток и витиеватых украшений на приборах, а цвета были пастельными и незамысловатыми. Руголо никогда бы не почувствовал себя здесь комфортно. Это было извращение. Продукт Хаоса.

— Вы понимаете, что совершили ошибку? Вы дали мне преимущество. Если я убью твоего навигатора сейчас, ты действительно будешь стрелять из этой мелта-пушки в таком замкнутом пространстве? Ты поджаришь нас обоих, а также превратишь всю нашу рубку в шлак, — мягко сказал Гундрам.

— Меня это совершенно не волнует, — уверенно сказал Руголо. — Я все равно готов это сделать.

Но он отметил, что Гундрам не упомянул Эгелику, описывая эффекты действия оружия.

— А Квайлер где? — спросил он.

Эгелика хихикнула.

— Он на борту.

Взгляд Руголо скользнул по панели управления полетом. Если не считать отсутствия рун и декоративных украшений, он был стандартным.

— Пелор, — приказал он, — иди туда и подними нас с этой проклятой планеты!

Гундрам все еще держал свой лазпистолет нацеленным на навигатора, пока Каллиден повиновался, усаживаясь за странно очищенный от символов пульт управления. Загорелся обзорный экран незнакомой квадратной формы, и двигатель корабля плавно ожил. Они взлетели прочь, сквозь потрескивающие молнии и преходящие виртуальные фигуры, сквозь слой кипящих коричневых облаков. Каллиден вывел их на околоземную орбиту, откуда была видна покрытая высоченными вершинами планета, окружившая себя узором сверкающей энергии.

Без предупреждения Гундрам опустил свой лазпистолет.

— Перемирие, — невозмутимо сказал он.

Руголо опускать мелта-пушку не захотел. Он держал её направленным на торговца Хаоса.

— Приведите сюда Квайлера, — сказал он. — Я хочу отплатить ему за ликёр со снотворным.

— Не было ликера со снотворным. Это Эгелика усыпила тебя. Она может сделать это и сейчас, если захочет.

Руголо вытаращил глаза.

— Покажи ему, Эгелика.

Эгелика подмигнула Каллидену. Он внезапно потерял сознание, ударившись головой о панель управления. Она снова подмигнула. Он пришел в себя и озадаченно огляделся.

Руголо был потрясен осознанием своего бессилия. Гундрам играл с ним. Он опустил мелта-пушку.

— Что вы собираетесь делать? — спросил он.

— Вернуться с нашим грузом на Калигулу — или, может быть, ещё дальше от Ока.

Руголо тоже хотел лететь дальше Калигулы, если сможет. Он замышлял завладеть кораблём и товарами Гундрама для себя.

— Что касается Квайлера, — продолжал Гундрам, — не вините его сильно. Верно, он предал тебя, но он ничего не мог с собой поделать. Помни, он сначала тебя спас. Это было искренне. Но бедный Квайлер — человек непоследовательный, слабый человек. Он обнаружил, что не может обойтись без ликёра. Поэтому он привел вас к нам в качестве оплаты.

— Ты тоже нас предал, — заметил Руголо.

— Я предал тебя? — Гундрам снова неестественно высоко поднял брови. — А что мы вам должны? В чём состояло предательство? Признаюсь, одно время я думал избавить вас от конца в чанах. В конце концов, мы оба торговцы. Если бы радужное облако вернуло ваш корабль в рабочее состояние, я бы отпустил вас идти своим путем. Но… — он пожал плечами, преувеличенно угловато дёрнув ими, — этого не произошло. В конце концов, вы ценны, поскольку оба пришли извне Ока. Больше всего ценны те, кто пробивается сюда своим путем. Они лучшего качества, намного лучше тех, кого привозят сюда в плен. Вот почему Эгелика оставляет им след.

Руголо задумался.

— Так где Квайлер?

В ответ Гундрам указал на маленький круглый столик. На нем стояла закупоренная бутылка с ликёром желтоватого цвета. Это был тот самый, который Эгелика принесла с винокурни.

— Ты его пил!

Руголо и Каллиден смотрели в ужасе.

— Это Квайлер?

Эгелика заплакала.

— По крайней мере, часть его. Остальное в бочке, созревает!

— Он предал и бросил нас, помните, — вставил Гундрам. — Мы не могли этого допустить из-за моих корней! Но подходящий конец, не правда ли? Квайлер знал, что рано или поздно он окажется в бутылке, я не сомневаюсь.

Эгелика встала.

— Давай, брат. Загладим вину перед двумя этими дураками. Возьми их с собой.

— Как пожелаешь, сестра. Ты всегда была мягкосердечна.

Она жестом указала Каллидену убраться из кресла пилота и села на его место, готовя панель управления для путешествия. Ее движения были уверенными; было ясно, что она опытный пилот. Руголо почувствовал облегчение, хотя и смешанное с недоверием. Без Эгелики они никогда не смогли бы покинуть Око, и здесь она предлагала забрать их сама. Но это предложение сделала женщина или демон?

Внезапно она посмотрела на обзорный экран, ее рука приподнялась.

— Брат, смотри!

Все взгляды обратились к обзорному экрану. На нем было большое темное пятно, окруженное звездами и светящейся пылью.

— Кластер Роз! Он исчез!

Гундрам подошёл ближе, вгляделся, его высокая фигура наклонилась.

— Нет, он все еще там. Видишь, он закрывает позади себя звёзды. Стемнело, вот и все.

— Да, я вижу, — пробормотала Эгелика. — Цикл прошёл. Сейчас хорошее время, чтобы убраться отсюда, брат.

Она снова вернулась к приборам пилота, развернула корабль, готовясь к старту. На экране показалась бурлящая красно-коричневая сфера солнца планеты с шипами.

Каллиден и Руголо застыли от ужаса. Солнце содрогнулось, в то время как гигантская сердитая голова на плечах высунулась наружу, быстро огляделась, а затем погрузилась обратно, солнце сомкнулось над ним, закручиваясь, как и прежде, красно-коричневым клубком.

Если Гундрам с Эгеликой и заметили видение, они никак его не прокомментировали. Эгелика дернула рычаг. Раскрашенный космический корабль ускорился, оставив позади солнце и его одинокую планету.

Затем она издала пронзительный крик.

— Брат! Я теряю контроль над кораблём! Мы падаем! Что-то нас держит — я не могу вырваться!

На обзорном экране все звёзды исчезли. Была только мерцающая чернота. Они падали. Не на планету с шипами. Не в его гневное солнце. Они погружались глубоко во тьму, которая когда-то была Кластером Роз.

Часть пятнадцатая

ЧЕРВЬ В РОЗЕ

На стебле Хаоса увядали огромные розы. Солнца в форме роз, планеты в форме роз — корчились и чернели, пораженные ужасной язвой. Видения красоты и гармонии повсюду превращались в грязь. Бледные мерцающие червеобразные формы лезли из-под лепестков планет, теперь уже разлагающихся, превращая все, к чему они прикасались, в слизь. Когда-то зачарованные пейзажи покрылись извивающимися, скользящими, шелестящими массами отвратительных, мерзких насекомых и рептилий. Человеческие жители с их прежде мирной природой превратились в рычащих зверей, одержимых ненавистью ко всему живому.

Великолепный пример тзинчистских перемен! Все последователи Великого Бога одобрительно взревели!

Сгустилась кромешная тьма. Наступила тишина. Сержант Абдазиил Магрон из легиона Темных Ангелов, неспособный видеть ни на какой частоте, доступной его шлему, почувствовал, как перчатка капитана лязгнула по его доспехам, удерживая его. «Подожди, сержант».

Потом его забрало начало что-то показывать. Не совсем свет; нет, не свет. Видимая чернота. Черный свет. Бесцветье. Проявившая себя ничтожность.

Магрон посмотрел наверх. Эбеновое солнце сидело в угольно-черном небе. Солнце, которое светилось в кромешной тьме, омывая пейзаж негативным светом. Как могло существовать такое противоречие?

В этом киммерийском небытие Магрон мог видеть капитана Абаддаса, хотя и не так, как раньше. Он даже мог видеть цвета своих доспехов, похожие на эмаль, тускло светящуюся из черных глубин. Город вокруг них тоже сиял черным светом, но он менялся. Сверкающие минареты и элегантные бельведеры рушились и вздымались, превращаясь в уродливые гротески, грубо высеченные пещеры и деформированные груды.

Тьма вошла в душу сержанта Магрона. Все на площади — и вторгшиеся космодесантники Альфа-Легиона, и сбитая с толку толпа защитников — остановились, словно замороженные, во время погружения Кластера Роз в кромешную тьму. Теперь они снова начали двигаться. Хотя Магрон призвал Императора в своем боевом кличе, теперь он забыл даже об этом. Боевой гнев овладел им. Если бы не было других врагов, он мог бы даже броситься на своего капитана.

Рыцари и воины города, несмотря на то что они были лучше вооружены, не могли сравниться с космодесантниками Альфа-Легиона, которые быстро пробивались сквозь кровь, потроха, раздавленные доспехи и расколотые кости, продолжая своё неудержимое наступление. Они пренебрегали болтерами, которые не доставали из магнитных креплений на доспехах. Вместо этого они пользовались энергобулавами и молотами, все время издавая согласованный гул молитвы какому-то невообразимому Темному богу, песнопение, которое поднималось и опускалось, становясь все более пылким по мере того, как бойня нарастала.

Всё, что Магрон мог понять в этой песне, так это то, что она говорила о крови, смерти, раздробленных черепах, о дарах Владыке бойни, к которому они обращались. Он бы вообще не назвал их космодесантниками, если бы Абаддас не сказал об этом. Но какое-то нечёткое чувство чести заставило его тоже убрать болтер. Перед ним стояла фигура, чья броня изменилась до неузнаваемости. Шлем превратился в голову разгневанной птицы с крючковатым носом, окутанной густой шерстью, увенчанной двумя огромными завитыми рогами, с концами, торчавшими вперёд. Основная часть доспехов представляла собой рельефные изображения, украшенные сценами бойни и кровавых жертвоприношений, которые, казалось, каким-то образом могли проецироваться в видимую тьму, как голограмма. Силовая булава в одной руке, силовой молот в другой, Десантник Хаоса отступил в замешательстве, увидев броню, которая не была изменена и не затронута Хаосом. Затем его булава встретилась с цепным мечом Магрона, а молот в другой руке ударил Темного Ангела в шлем. Магрон поднял руку, чтобы отразить удар молота. Сила удара, принятого им на керамитовые наручи, была для него неожиданностью. Он бросился вперёд, намереваясь атаковать, чтобы нанести любой урон остриём своего гудящего цепного меча — и был отброшен с неожиданной силой.

Голос капитана Абаддаса прозвучал в его ухе: — Не взывай к своему мёртвому Императору, сержант — он тебе не поможет. Альфа-Легионерам помогают боги Хаоса. Зови их тоже! Призывай Изменяющего Пути!

Слова Абаддаса должны были быть едва понятны сержанту Темных Ангелов, но почему-то это было не так. Сержант Магрон теперь знал, что Император мертв, он знал, что великие боги Хаоса теперь правят вселенной — и с ними можно заключить договор! Как будто червь проник в его разум, так же как бледные черви, которые с наступлением зловещей ночи в Кластере Роз появлялись из возникающей слизи.

Его ярость и жажда крови превратились в маниакальную решимость призвать любую силу, несмотря ни на что, которая поможет ему победить. Он прорычал во весь голос: — ИЗМЕНЯЮЩИЙ ПУТИ! ДАРУЙ МНЕ СИЛУ!

Это был не просто ритуал. Это был крик души. Его охватило ощущение свежей силы. Он захотел увидеть лицо Альфа-Легионера, который чуть не победил его с помощью демонического оружия. Магрон выхватил болтер и выстрелил с близкого расстояния в птичий клюв на шлеме врага. Космодесантник Хаоса пошатнулся. Странный шлем треснул, затем развалился.

Лицо, которое смотрело на Магрона, было окровавленным черепом с круглыми, выпуклыми, налитыми кровью глазами. Это было не то лицо, которое он мог понять, лицо без признаков человечности — но по необъяснимым причинам Магрон счел его достойным восхищения и даже зависти. Он произвел единственный выстрел, который разбил голову без кожи. Гнилостное мозговое вещество зелёного цвета брызгами разлетелось все стороны. Медленно, с величием колосса, громоздкая фигура воина упала.

Капитан Абаддас мрачно улыбнулся про себя. Первым шагом сержанта Магрона на пути перехода в служение Хаосу было то, что он спустился целым и невредимым, поднесенный каким-то загадочным течением варпа, на поверхность Родониуса 428571429 и смог очнуться. Теперь он сделал второй, более разрушительный шаг.

Сражаться в темноте было странно, как в трансе. Смутный шум окружал Магрона. Обернувшись, он стал искать во тьме другого противника, еще одного врага, которого нужно убить. Абаддас рядом сражался с космодесантником Альфа-Легиона, сойдясь вплотную, оба не позволяли друг другу использовать оружие, их силовые доспехи выли и гудели. Магрон подошёл к Альфа-Легионеру и применил свой цепной меч там, где, как он знал, он будет наиболее эффективен — по горжету, где шлем соединялся с корпусом силового доспеха. Доспехи Хаоса конструктивно ничем не отличались. После некоторого сопротивления его цепной меч глубоко врезался в соединение. Голова вражеского космодесантника отлетела в сторону. Капитан Абаддас поднял перчатку в знак приветствия.

Магрон ликовал. Не имело значения, что победа была за захватчиками, которые теперь ходили по колено в грудах изрубленных тел. Битва была славной!

— Мы сделали, что могли, брат-сержант. Сейчас мы в меньшинстве. Надо уходить, — услышал он спокойный резкий голос капитана Абаддаса.

Магрон не хотел ему подчиняться. Ему хотелось сражаться до тех пор, пока он не встретит неминуемую смерть от рук Альфа-Легионеров — до тех пор, пока не сможет убить хотя бы нескольких из них. Но он все еще обладал дисциплиной Тёмного Ангела. Он не мог ослушаться старшего брата-офицера.

Оба воина взяли в руки свои болтеры, выпуская короткие очереди, чтобы прикрыть свое отступление. К удивлению Магрона, Абаддас не вернулся к своему зверокораблю. Он попятился к краю эспланады и к обвалившимся и искаженным зданиям, которые послужили бы хорошим укрытием, если Альфа-Легионеры начнут их преследовать. Магрону было дико впервые видеть каменную кладку, которая текла и преобразовывалась, как неконтролируемая опухоль. Когда они отошли в один из переулков, черный свет стал больше похож на обычную тьму, светящийся тьмой черный шар солнца на мгновение скрылся из вида. Сержант вытянул руку и погладил стену. Она выглядела твердой, но грубой, напоминая плохо разлитый, несглаженный бетон.

А затем в мгновение ока тьма, негативный свет, исчезла. Яркое сияние высветило разрушенный город.

Выйдя из тени, они увидели, что солнце снова изменилось и превратилось в сверкающую сферу цвета крови. Но это было ещё не всё. Это солнце было всего лишь маленьким шаром, окружённым двумя поистине огромными фигурами. Магрон смотрел, не веря своим глазам. Этого не могло быть. Должно быть, у него была галлюцинация.

Оба огромных существа были крылатыми, но в остальном совершенно непохожими друг на друга. Слева — смутно гуманоидное птицеподобное животное с гребешком и перьями, с клювом и когтями, с переливающимся, меняющим оттенки оперением. Справа — величественное, устрашающее существо с волчьим лицом и тройными рогами, тоже отдалённо похожее на человека, в короткой броне, украшенной черепами, с огромным боевым топором и плетью. Оба смотрели на мир свысока, горящими глазами, в которых были хитрость, знания и сила. Трудно было оценить степень их масштабности. Если бы они действительно стояли у солнца, как казалось, им пришлось бы простираться на десятки миллионов миль. Но, возможно, они были поблизости, возможно, чуть выше атмосферы, а значит, всего на несколько сотен миль размером.

Неуклюже капитан Абаддас пал на колени, как и все космодесантники Альфа-Легиона и немногие выжившие защитники — все смотрели на появившиеся вверху фигуры.

— На колени, сержант! — рявкнул Абаддас. — Это не видение. Это не проекция. Это реальность!

Магрон замер. Преклонить колени перед силами Хаоса? Что бы о нем подумал Император!

— На колени! — Голос Абаддаса стал резче. — Разве ты не обращался к Изменяющему Пути? Посмотри, как быстро на твою молитву был дан ответ! Не оскорбляй слуг Темных богов!

Погибший Император отступил в сознании Магрона, когда он взглянул на эти образы новой вселенной. Теперь он понял, то, что капитан пытался сказать ему, было правдой. Здесь была сила, о которой он даже не мог мечтать. Медленно он преклонил колени и присоединился к Абаддасу в почтении.

Птичий клюв раскрылся, и громкий курлыкающий голос донёсся до поверхности планеты. Магрон даже не спрашивал себя, как этот голос может пройти сквозь космический вакуум. Здесь не было места таким рациональным вопросам.

В словах великого демона не было даже тени малейшего сомнения.

— ГОТОВИТСЯ БОЛЬШОЕ ДЕЛО. ДЕЛО, ДЛЯ КОТОРОГО Я И МОЙ ДРУГ ХАК'АКАОЗ'КХЫШК'АКАМИ СОЗДАЁМ АЛЬЯНС. ВЫ НУЖНЫ, МОИ ВЕРНЫЕ. СОБИРАЙТЕСЬ! ДЛЯ ВАС ЕСТЬ ДЕЛО!

Демон сделал лёгкий жест когтистой лапой. Казалось, что для простых жителей города сила тяжести переменилась. Они взлетели в небо огромной толпой, кувыркаясь, размахивая руками и ногами и извиваясь. На высоте около четверти мили все исчезли.

И не только в городе, хотя Магрон и другие присутствующие не могли этого знать. По всей планете и на бесчисленных планетах звёздного скопления, где одновременно появлялись два великих демона, которым не препятствовали нормальные законы пространства и времени, милионы созданий аналогичным образом забирались на службу в адские миры-кузницы Чи'хами’цанн Цунои.

Это не затронуло воинов Хаоса, космодесантников-предателей, и всех, кто ранее получил знаки благословения Хаоса. Два демона, друзья на время, развернулись и улетели, их формы исчезли в космосе. Капитан Абаддас поднялся на ноги и указал бронированным пальцем на левое наплечье Магрона.

Там, сияя, как мерцающая ртуть, красовался извилистый знак, которого раньше не было. И имперский орёл на его нагруднике исчез.

— Ты хорошо поработал, брат! Это признаки того, что тебя вознаградили. Служи Хаосу всем своим сердцем, и ты получишь ещё много даров.

Космодесантники Альфа-Легиона, оставшиеся в пустом городе, маршировали, продолжая петь, обратно в свой корабль-собор.

— Они идут, чтобы продолжить войну в другом месте, — сообщил Абаддас Магрону. — Сбор сил ведётся по всему звёздному скоплению.

— Значит, два существа, которых мы видели… Боги Хаоса? — спросил Магрон, все еще ошеломлённый этим чудом.

— Нет, они великие демоны, один слуга Тзинча, другой — Кхорна.

Магрон вспомнил, что это были имена, которые использовал рыцарь, когда спрашивал Абаддаса.

— Если они союзники, почему их сторонники воюют друг с другом?

Из-под забрала капитана раздался короткий невесёлый смех.

— Это не тот мир, к которому ты привык. Здесь всё устроено иначе. Когда демоны разговаривают, их слова образуют миазмы, которые перерастают в войну между их последователями.

Звездолет-собор поднялся в небо и исчез. Теперь с планетой-розой происходило что-то новое. Вокруг разрушенного города всё ещё были видны изогнутые и почерневшие остатки сгруппированных лепестков планеты, когда появился свет, уходящий в небо. Теперь они полностью рассыпались и исчезли. Искаженный город тоже рухнул и, казалось, погрузился в землю под ним. Вскоре остался только голый пейзаж, усеянный внезапно извергнувшимися вулканами и шелестящими деревьями какого-то инопланетного вида, всё в кровавом свете красного солнца. Осталось это, и продукты недавней бойни в виде истерзанных трупов.

После ухода Чи'кхами'цанн Цунои его магическое влияние оставило звёздное скопление, и теперь оно возвращалось в свое прежнее естественное состояние, каким было до начала варп-шторма, известного как Око Ужаса. За исключением, конечно, его человеческого населения, которое в некоторых случаях заменяло инопланетное население, которое жило там раньше.

Капитан Абаддас огляделся, как будто удивленный переменой.

— Я привёл тебя сюда, чтобы кое с кем познакомиться, — наконец сказал Абаддас. — Пойдем со мной.

Они пошли пешком по бесплодной местности. Пока они шли, Абаддас начал рассказывать о силах Хаоса.

— Есть четыре главных бога Хаоса, — сказал он. — Один из них, с которым ты не захочешь иметь дело, — Слаанеш, бог необузданной чувственности и извращений. Он связан даже не с человечеством, а с инопланетной расой, называемой эльдар. Тзинч обладает величайшей мудростью и непревзойденным мастерством в магии. Затем есть Кхорн, бог-воин. Нургл, возможно, самый странный бог из всех, потому что он распространяет болезни и заразу, но с его помощью можно научиться переносить любые несчастья. У каждого из этих великих повелителей есть неизвестное количество великих демонов, которые подобны полубогам, они выполняют приказы богов. Есть также меньшие демоны и, конечно, человеческие чемпионы, которые могут со временем достичь статуса самих демонов. Люди могут стать как боги, бессмертными и наделенными божественными силами.

Магрон с восхищением прислушивался к этому рассказу о пантеоне.

— Преступление Императора, — осторожно добавил Абаддас, — заключалось в том, что он пытался лишить человечество возможности такого прогресса, оставив его только для себя.

— А какой из четырех сил поклоняетесь вы, капитан? — поинтересовался Магрон после того, как обдумал полученную информацию.

— Я не посвящаю себя никому конкретно, — ответил Абаддас. — Выбор не обязателен. Однако для тебя привязанность к единственному богу — самый быстрый путь к радостям и славе Хаоса.

— А к какому?..

Абаддас на мгновение замолчал, словно размышляя.

— Я знаю твои качества, брат-сержант. Воин твоего достоинства должен поклоняться Кхорну, богу войны. В служении ему ты найдёшь полное удовлетворение.

Некоторое время они шли молча.

— Брат-капитан, — сказал Магрон, — умоляю вас, расскажите мне о последних днях, когда, как вы говорили, наш легион был почти уничтожен.

Абаддас колебался, не желая этого делать. Но потом решил, что уклончивость может вызвать у Магрона подозрение. Он начал мешать правду с ложью.

— Мы боролись упорно и до последнего, — сказал он. — В конце концов, те силы, что остались от нашего легиона, отступили к Калибану и подверглись осаде гораздо более сильных повстанческих сил. К тому времени Император был уже мертв.

Он сделал паузу, искренне вспоминая титаническую борьбу.

— Битва была настолько ожесточенной, что от Калибана остался только фрагмент, который удерживали защитные экраны центральной крепости-монастыря. Ты будешь удивлен, сержант, когда я скажу тебе, кто возглавлял осаждавших.

Магрон ждал, что он продолжит.

— Несущие Слово.

Несмотря на то, что его мировоззрение начало меняться, Магрон был потрясен до глубины души.

Несущие Слово были единственным легионом Адептус Астартес, который, возможно, превзошел Тёмных Ангелов в религиозном рвении. Само их имя было олицетворением страсти к миссионерству. Во время Великого крестового похода они несли поклонение Императору на каждую покоренную планету, повсюду воздвигая соборы и памятники. Он впервые услышал об их отступничестве. Во время восстания связь была нарушена, и новости распространялись медленно.

— Да, самые преданные Императору были одними из первых, кто покинул его, — мрачно продолжил Абаддас, — полная потеря веры, которая парадоксальным образом выросла из их религиозного рвения. Несущие Слово решили, что Император не достоин поклонения. Он был всего лишь человеком, да ещё и склонным к ошибкам. Теперь они поклоняются великим богам Хаоса с той же самоотдачей, которую они когда-то отдавали Императору, целиком и полностью.

Два космодесантника в силовых доспехах продолжали шагать по пересечённой местности. Абаддас знал, что Магрон борется с самим собой. Но Хаос помогал ему, помогал ему найти путь. Скоро придет дополнительная помощь.

— Надеюсь, ты найдёшь эту историю поучительной, — сказал он через некоторое время.

— С кем мы сейчас собираемся встретиться? — спросил Магрон.

— С капелланом Несущих Слово.

Пока они шли, Великая ночь Кластера Роз медленно вернулась. Солнце почернело. Но на этот раз излучаемый им негативный свет смешался с огненным сиянием многочисленных вулканов. Смесь черного и красного света была ещё более жуткой, чем тьма. Было очевидно, что Чи'кхами'цанн Цунои, демон Тзинча, создавший Кластер Роз, уничтожил его только для того, чтобы его появление выглядело более драматичным. Остававшийся цикл Вечной ночи теперь заново накладывался на изначальную природу планеты.

Проходили часы, пока они шли по неблагоприятному ландшафту. Иногда вдали проползали смутные сутулые фигуры, которых не увлекло к великому демону.

— Святилище капеллана не за горами, — наконец объявил капитан Абаддас.

Он остановился. В поле зрения появилась высокая конструкция. Это был космический корабль, но необычной формы, какой-то летящей, обтекаемой. В черном свете по нему пробегали полосы мрачных оттенков. А у основания корабля разворачивалась ужасная сцена.

Часть шестнадцатая

ЛИНКОР «ПРАВЕДНОСТЬ»

Придерживая сумку с инструментами, висевшую на матерчатом ремне на бедре, ремонтник-механик третьего класса Грагш встал на колени перед вторичным вспомогательным трансформатором, одним из пятидесяти, которые он обслуживал. Механик приложил ухо к кожуху и внимательно прислушался, потом покачал головой. Все было настроено, изношенные детали заменены, но все равно звук не был ровным.

Мир Грагша представлял собой загроможденный отсек, похожий на пещеру, один из бесчисленного множества в огромных внутренностях «Праведности», линкора типа «Готик». Отсек пересекали проклёпанные и почерневшие опорные стойки. Шланги, кабели и инфоканалы передачи данных превратили его в джунгли. Трубы диаметром от дюйма до десяти футов протискивались повсюду сквозь мрачное пространство. По обеим сторонам располагались многочисленные проходы в соседние отсеки и коридоры.

Пол был залит маслом и зеленоватой жидкостью. Единственным источником света было красное свечение фонарей на потолке. Шумно было всегда. Шипение, лязг, свист и грохот, а также постоянный отдалённый рев двигателей главного привода, от которого содрогались стены. Грагш не знал другого мира, кроме этого. Он был доставлен на борт в возрасте шести лет, вопреки правилам, его родителями, которые были младшими мичманами. По какой-то неизвестной ему причине на следующий день они были казнены, и «Праведность» отправилась в путь с маленьким Грагшем на борту. Механики заботились о нем и учили его, пока он рос. Теперь он был намного старше, его лицо выглядело постаревшим и измождённым. Он никогда не покидал линкор и даже не знал, что это флагман линейного флота Обскурус. Он вообще мало знал о внешней мире. Когда гул выстрелов мощных орудий «Праведности» разносился по внутренним помещениям, он даже не догадывался, участвовал ли военный корабль в битве, учениях или испытательных стрельбах.

В его невежестве не было ничего необычного. Многие из членов экипажа низкого ранга забыли о любой другой среде обитания.

Грагш поплёлся к своему начальнику.

— Магистр, я не могу починить номер пять. Лучше сообщить об этом техноадепту.

Наблюдатель, следивший за его усилиями с галереи наверху, пожал плечами, кивнул и заговорил в комм-трубку. Вскоре появился техноадепт в рабочей мантии с капюшоном, украшенной загадочными символами. Он выслушал невнятный отчёт Грагша, наклонился, осматривая корпус трансформатора, затем полез в свою рабочую сумку и вытащил горшочек освящённой красной краски и кисть. Он аккуратно, каллиграфически точно кое-где нарисовал, кое-где обновил символы Бога-Машины и шестнадцатеричные знаки письменности на корпусе, в то же время громко декламируя литанию, призванную успокоить дух машины. Затем он отступил в сторону.

Внезапно трансформатор плавно загудел. Грагш приложил к кожуху свой тестовый измеритель и от удовольствия улыбнулся. Машину вылечили.

Не сказав больше ни слова, техноадепт двинулся прочь, с достоинством перешагивая через грязь на металлическом полу, ведущем к трапу. Поднявшись по лестнице, он счистил масло со своих ботинок и вошел в подъёмник, поднявший его на несколько более упорядоченный уровень — в отсеки инженерной координации и контроля.

Беспорядочные джунгли машинных отделений и механических цехов, которые он только что посетил, простирались на целую имперскую милю, и сюда не входили отсеки массивных двигателей, как варпа, так и реального пространства, занимавшие полторы мили в кормовой части линкора. Секция инженерной координации и контроля занимали небольшой отсек с низким потолком. Вместо какофонии звуков нижних палуб здесь было слышно шипение воздушных фильтров, щелчки и гул табуляторов. Пахло здесь сладковатым запахом благовоний, просачивающимся из расположенных рядом храмов. Примерно сотня техноадептов работали за длинными столами со считывающими экранами в обрамлении золота и электрума, приставив к горлу звуковые трубки.

Офицер флота собирал почасовой отчет. В отличие от тех, кому приходилось спускаться в недра линкора, он был безупречен в своем тёмно-синем кителе с высоким воротником-стойкой и эполетами на плечах, подпоясанный белым поясом с висящей на нем черной кобурой, и в черных начищенных сапогах.

Медальон в виде звёздной вспышки, свисающий с аксельбанта на его груди, указывал на то, что он принадлежал к одной из потомственных семей Имперского Флота. Вышивка на левом рукаве показывала его звание и принадлежность к инженерной службе. На поясе офицера на левом боку висела короткая сабля в ножнах — верный знак того, что «Праведность» скоро вступит в бой.

Взяв небольшой планшет с собранными данными, офицер поднялся на лифте на полмили вверх в сторону верхней палубы. Он прошёл по коридору, вдоль стен которого стояли вооруженные охранники. Затем он вошёл на мостик флагмана.

Даже сюда доносились рокочущие звуки работы главных двигателей линкора. Мостик в виде широкого полумесяца во многих отношениях был местом куда более мрачным, чем похожие на подземелья инженерные отсеки, особенно сейчас, когда объединенные боевые флоты готовились войти в Око Ужаса. Лорд-командующий милитант Дранг, прекрасно выглядевший в великолепной форме, включая фуражку с остроконечной тульей, способную преобразиться в полноценный космический шлем, со сверкающим протезом в глазнице, неспешно ходил взад и вперед. За его спиной, лицом к обзорным экранам, стоял адмирал. Группы офицеров-специалистов, артиллеристов, тактиков, аналитиков, рассаживались по местам за пультами.

Обычные для любого космического корабля клубки шлангов и кабелей свисали с потолка. Фризы из защитных рун и гримасничающих горгулий сверкали со стен в тусклом, неравномерном свете. В центре мостика стояло пять кресел, похожих на троны. В них так сильно, что они были почти не видны, были погружены пять маститых навигаторов с огромным опытом, пучки серебристых шлангов струились из их головных уборов, ведя к разному оборудованию. Позади них стояли пять кресел поменьше. В них содержались «первичные» псайкеры самого чувствительного типа, полностью обездвиженные. Их нашли с трудом, так как «дикие» псайкеры большой силы в Империуме жили недолго, являясь всего лишь расходным материалом, как, впрочем, и навигаторы в данном случае. От них не ожидалось, что они переживут то, что могут увидеть в Оке Ужаса. Этих псайкеров окружали адепты из Схолы Псайкана, наблюдая за зельями, поступающими в их кровь, и прислушиваясь к крикам их дрожащих душ.

Изогнутая передняя переборка мостика представляла собой множество обзорных экранов, частью овальных, частью восьмиугольных. На одном из них была изображена главная палуба «Праведности», двигавшейся в космосе, длиной в четыре имперских мили, с рядами ангаров для корветов типа «Кобра», перехватчиков «Опустошитель» и бомбардировщиков «Роковой огонь». На экранах можно было увидеть надстройки и вынесенные внешние опоры массивного корабля, замысловатые зубчатые башни, казематы с горгульями и пуансоны, несущие мощное вооружение линкора.

Помимо малых кораблей, выстроенных на летной палубе, крейсеры и фрегаты, словно ракушки, цеплялись за борта флагмана, в то время как мрачно-выглядящие таранные корабли и тяжелые линейные крейсеры, двигаясь своим ходом, окружали огромное судно со всех направлений. Остальная часть объединённого флота была бы невидима невооружённым глазом — хотя, конечно, не для монокля Дранга. Однако экраны уменьшили расстояние и представили весь строй. Флагманы Дранга и Инвистикона были двумя звеньями огромного эшелона в форме направленного вперёд конуса.

Два флота вышли из варпа, чтобы создать строй. Двигаясь с субсветовой скоростью, они оказались у точки входа в Кадийские Врата, ведущие в Око. Позади них лежала планета Кадия. Формация была готова снова войти в варп.

Дранг уже стоял на обзорной палубе и использовал свой монокль, чтобы зондировать фронтальный вид. Другой конец Врат стерегли корабли Хаоса — они были здесь всегда — которые могли попытаться атаковать их в варпе. Это удавалось редко, кораблям обычно приходилось выходить в реальное пространство, чтобы вступить в бой.

Тем не менее, он был рад, что враги там были. Они предупредили бы более крупные силы в Оке. Элементы флота, который он пришел уничтожить, смогут развернуться и сражаться.

Без битвы не было славы!

На его личном экране появилось покрытое шрамами и украшенное лицо Инвистикона, его товарища-командующего, иронично улыбающегося.

— Всё готово, брат-командующий. Вы подадите сигнал?

— Я сделаю это, брат-командующий.

Дранг поднял палец. Адмирал, стоявший позади него, отдал приказ. С флагмана разнёсся сигнал.

Вся формация флотов перешла в варп и рванулась сквозь Кадийские Врата.

Из-за аварии, сотрясшей космос, атакующий флот проявился в Оке Ужаса, спонтанно покинув варп. Все варп-двигатели беспричинно вышли из строя. Псайкеры застонали. Технические специалисты переглядывались в ужасе. Это была совершенно неожиданная катастрофа.

И все же флот продолжал мчаться вперёд со скоростью, будто он двигался в варпе. Это было невозможным! Глядя в пустоту, которая была не совсем тем пространством, которым должно было быть, которое было скорее голубоватым, чем черным, используя все свои навыки и инструменты, адепты вскоре нашли ответ.

— Милорд-командующий, это не реальное пространство, каким оно должно быть! Скорость света здесь не конечна! Мы идём со сверхсветовой скоростью без использования варпа!

И Дранг, и Инвистикон мыслили достаточно гибко и широко, чтобы принять эту новость.

— Модификация Хаоса, — прокомментировал Дранг. — Очаровательно.

Как было бы полезно, если бы Империум смог освоить это изменение физической реальности!

Небольшие корабли Хаоса, стоявшие возле Кадийских Врат, были почти мгновенно сметены, они исчезли, когда флот Империума устремился к пяти мирам, где, согласно отчёту нуль-корабля, строился флот вторжения Хаоса. Они должны были быть сбиты с орбиты, а затем сокрушены полумиллионом имперских гвардейцев, которые нёс флот — единственное изменение, которое Верховные лорды внесли в первоначальный план кампании Дранга.

Псайкеры с кляпами во рту, заглушавшими их крики, изо всех сил пытались заговорить. Адепты Схолы Псайкана, которые читали их мысли — смягчающий защитный экран от ужасов Хаоса — передали поразительное сообщение.

На орбите обозначенных миров не было верфей. Никаких громадных стапелей и фабрик на поверхностях планет. Флот пришел уничтожить то, чего просто не было. Псайкеры на борту нуль-корабля были обмануты. Они уловили только мысленные образы.

На мгновение Дранг был ошеломлён. Он чувствовал, как его мечта о славе ускользает.

И все же… И все же… Он переключил свое внимание на монокль, изготовленный пришельцами. Это устройство никогда не обманывало его. Он видел образы, смутные призывы к будущему. Великая битва!

Но с кем, или с чем?

— Отчёт о демонической активности! — рявкнул он.

Вскоре пришёл ответ: — Меньше, чем можно было бы ожидать от этого региона, командир.

Это само по себе было подозрительно. На экране были отображены пять миров. Они образовали кольцо, все они делили одну и ту же орбиту, что было невозможно в небесной механике Вселенной за пределами Кадийских Врат. Каждый мир имел разную форму. Один была вытянутым, как капсула, другой — кубическим с закругленными краями, третий — спиральным, как штопор.

Псайкеры и группы наблюдателей сообщали о человеческих жилищах, а также о присутствии демонов. Дранг проконсультировался с Инвистиконом, и они приняли решение. После короткого, но разрушительного лазерного обстрела половина полков Имперской Гвардии была высажена на пять планет. Дранг почувствовал лишь мимолётные угрызения совести, когда увидел, как на планеты стекают дождем десантные капсулы, катера и транспорты. Никогда прежде Империум не вторгался на миры внутри Ока Ужаса. Оккупация будет кратковременной, гвардейцы в конечном итоге обречены, хотя и не подозревают об этом. Это было упражнение, эксперимент. Всё равно любой, кто сможет вернуться оттуда после ухода флота, будет сначала исследован на предмет заражения Хаосом, а затем уничтожен.

В том, что Великий Изобретатель объединил варп-пространство и реальное пространство воедино, было ещё одно преимущество. Поскольку скорость света была бесконечной, связь была мгновенной. Радиолокационные станции флота могли видеть на световые годы вперед.

Крик исходил одновременно от техноадептов и адептов Схолы Псайкана.

— Командующие! Приближается огромный боевой флот!

Дранг восторженно выкрикнул.

— Вперед!

Четыреста линкоров типа «Готик» двинулись вперед, погружаясь все глубже в Око. Корабли типа «Готик» проектировались так, что с носа все судно выглядело как схематичная эмблема в форме неумолимо надвигающегося императорского орла. Линкоры сопровождали тысячи тяжёлых линейных крейсеров и столько же таранных абордажных кораблей. Из ангаров «Готиков» потоком стартовали «Кобры» и «Роковые огни». Лёгкие и средние крейсеры отделялись от удерживающих кронштейнов.

В ответ на брошенный вызов из имматериума возникло почти триста «Джаггернаутов» Хаоса — чудовищных огромных кораблей, построенных по собственному проекту Великого Изобретателя как ответ линкорам «Готик» — вместе с тысячами крейсеров типов «Иконоборец», «Идолопоклонник» и «Неверный». Все приводились в движение чистым белым ослепляющим светом небес, формой энергии, рядом с которой вырывающаяся из сопел плазма двигателей кораблей Имперского Флота казалась тусклой и неэффективной.

Это была иллюзия. Обе стороны обладали равной скоростью и маневренностью. План Чи'кхами'цанн Цунои работал идеально. Во-первых, камуфляж пятерки планет, чтобы заманить силы Империума в Царство Хаоса. Затем из его великого изобретения, недавно созданной материи, был создан флот, чтобы проверить новую стратегию и одновременно ослабить силы флотов Империума.

Он даже создал арену для битвы, смешав воедино варп и реальное пространство. Но на создание и продвижение его боевого флота потребовались немалые усилия. Всего несколько часов назад он набрал дополнительную рабочую силу с планет Родониуса, если бы это считалось линейным временем Империума. Но в варпе, где время ничего не значило, рабы с Кластера Роз и их потомки трудились в адских кузницах более века. Некоторыми из их потомков теперь были укомплектованы линейные крейсеры Хаоса.

Сближаясь, два огромных флота открыли огонь из огромных лазерных пушек. Корабли уничтожались, когда флоты все еще находились далеко друг от друга, выплескивая свое содержимое в распространяющийся туман.

Затем флоты сблизились, добавив огня из плазменных пушек и запуская плазменные торпеды. Правда заключалась в том, что флот Хаоса был превзойден по вооружению. Повелитель Перемен не уделял вооружению такого же внимания, как самим кораблям, радуясь их массивности, как ребенок, играющий с новой игрушкой — материей! Но у него был козырь, о котором Империум ещё не знал. У него была другая стратегия: таранить!

«Джаггернаут» и «Готик»! Миллион тонн встречает миллион тонн при скорости миллион миль в секунду! Вспышка, вызванная таким взаимным уничтожением, освещала весь сегмент Ока.

После первого столкновения, в результате которого возникли десятки таких вспышек, два флота снизили скорость и вступили в бой более обычным образом. Таран действительно был фактически частью обычной тактики — все корабли Имперского Флота имели таранные носы — но не на такой скорости, чтобы уничтожить атакующего. Лазер, плазма и таран!

БЕЙ МОЛОТОМ БЕЙ МОЛОТОМ! Визг и скрежет истерзанного металла, треск адамантиевой брони, разорванные на части миллионы тонн раскаленных обломков взрываются в космосе! Грубо выглядевшие таранные корабли Империума рвали «Джаггернаутов», как псы, травящие оленя, добавляя свои удары к проникающим лазерным импульсам и испаряющейся плазме. Корабли Хаоса тоже таранили, когда могли, не обращая внимания ни на какой урон себе. Если им удавалось вскрыть корпус, полчища зверолюдов бросались в пробитую брешь на абордаж.

Каждый раз, когда корабль Хаоса разрушался или разбивался, мириады бессмысленно бормочущих демонических сущностей вырывались из него в пространство, прежде чем исчезнуть обратно в варп, как будто выскользнув из самого металла корабля.

По мере развития битвы она распространилась на световые годы. Несмотря на колоссальные разрушения, военный флот Империума одерживал верх. Он поддерживал связь и все ещё мог менять тактику. Флот Хаоса этого не сделал. Его капитаны — чемпионы Хаоса — служили либо Тзинчу, либо Кхорну, и презирали любое сотрудничество друг с другом.

Так что только благодаря его собственному мастерству и смелости чемпион Тзинча сумел бросить свой «Джаггернаут» в сторону «Праведности», несмотря на то что его корабль был почти выведен из строя залпами лазерного и плазменного огня из башен и пуансонов ещё на подходе. В боку линкора типа «Готик» образовалась глубокая рана. Башни в стиле барокко рушились и валились в разные стороны. Взорвались раздавленные контрфорсы. Многие пуансоны исказились и оторвались. Целые внутренние отсеки разлетелись в космос вместе с тысячами членов экипажа. Среди них был и ремонтник-механик третьего класса Грагш, который до этого момента не знал наверняка, что корабль, на котором он служил, находится в бою.

Коралловые наросты «Джаггернаута» тоже рухнули, рассыпались и разлетелись кружащимися кусками. Обездвиженные гигантские громады мертво дрейфовали и вращались в космосе, сцепившись, в то время как между двумя командами разворачивалась жестокая война. Лорд-командующий Дранг, к своему ужасному раздражению, обнаружил, что все коммуникации прерваны. Он не мог связаться с остальной частью флота — оставив лорда-командующего милитант Инвистикона единоличным командиром!

Шипение и вой сирен предупредили, что мостик теряет воздух. Дранг взглянул на широко расползшиеся обломки на обзорных экранах. Он активировал устройства своей фуражки, превращая её в космический шлем, защитив себя от надвигающегося вакуума. Потом взял из оружейной пирамиды лазвинтовку и абордажную саблю, жестом приказал своим офицерам сделать то же самое и двинулся навстречу врагу.

Шёл четвертый день космической битвы, когда тайна Пернатого Владыки раскрылась.

Его техника создания материи из энергий Хаоса еще не была доведена до совершенства. Это была ложная материя, виртуальная материя. В этой специально подготовленной части Ока Ужаса такая ложная материя могла сохраняться в течение нескольких дней, прежде чем снова раствориться в имматериуме. В другом месте Ока это могло длиться всего несколько часов. В нормальном пространстве-времени созданная им материя разлетелась бы и растворилась в считанные минуты.

Боевой флот Хаоса, построенный ценой такого труда и страданий, сделал все, что мог. Оставшиеся корабли вместе с разбросанными обломками исчезли в течение дня или около того, оставив человеческие экипажи гибнуть в космосе.

Чи'кхами'цанн Цунои был очень доволен этим экспериментом. Он показал, что может создавать материю и уничтожать могущество Империума, чего нельзя было сделать по-другому. Он усовершенствует метод и сделает ложную материю устойчивой для любых условий. Тогда будет возможно почти все. Можно будет создать настолько огромный боевой флот, что человеческий Империум будет сокрушён. Целые миры возникнут из ничего. Хаос восторжествует.

Примерно половина флота, в том числе более сотни линкоров «Готик», все еще могла двигаться после исчезновения врага. Несмотря на тяжелые потери, командующий Инвистикон остался доволен результатом. Боевой флот Хаоса был решительно побежден и почти полностью уничтожен. Даже если он все еще присутствовал где-то, он больше не мог угрожать какой-либо части Империума. Он посчитал исчезновение флота Хаоса признанием поражения.

Он не упустил из виду еще одну особенность действий противника. Некоторые из кораблей Хаоса начали сражаться друг с другом, очевидно, конфликтуя друг с другом при выборе цели. Ну или не в силах соблюдать командную вертикаль. Хаос обнаружил свою самую большую слабость.

Флот перегруппировался. Проведено сканирование для поиска пропавших без вести или оставшихся без связи кораблей. Некоторые были найдены, и им можно было помочь. Большинство же повреждённых кораблей были либо уничтожены, либо находились вне зоны досягаемости. Время, которое можно было потратить на спасательные операции, было ограничено. Линкор «Праведность» не отображался ни на одном поисковом приборе.

Флот готовился к отходу, сначала приблизившись к кольцу пяти миров, бывших первоначальной целью. С расстояния в половину светового года службы связи флота начали связываться с сигнальными устройствами на каждой планете.

Ответа от имперских сил на четырех планетах не было. Ответ с пятой, штопороподобной планеты, настолько встревожил офицеров связи, что они передали его напрямую лорду-командующему милитант Инвистикону.

На экране связи он увидел лицо комиссара. Его внешний вид Инвистикона потряс. Фуражка с высокой тульей была сбита набок, жесткий кожаный плащ был расстегнут и растрепан. По лицу стекал пот, глаза полнились ужасом.

— Помогите нам, милорд командующий! Ради человечества, помогите нам!

Выражение лица Инвистикона стало ледяным.

— Где твой командир полка? — рявкнул он.

— Сошёл с ума! Все, кто не умер, безумны! Нас окружают демоны! Люди не должны умирать вот так…

За комиссаром Инвистикон увидел очертания комнаты с изогнутыми розовыми стенами. Вдруг задняя стенка вздулась. Она превратилась в гигантское злобное лицо с зелеными глазами ромбовидной формы. Выскочил огромный язык. Комиссар издал сдавленный крик, почувствовав, как тот обвивается вокруг него. Затем изображение комнаты на экране за миг изменилось. Инвистикон понял, что комната превратилась в огромную пасть с зазубренными зубами на месте дальней стены и красным языком, который катал по ней булькающего комиссара. Он разорвал соединение и приказал группам связи прекратить любые дальнейшие усилия по поиску уцелевших. Затем приказал одному из адмиралов отправить отряд для вирусной бомбардировки всех пяти планет — хотя не знал точно, что это будет эффективно против демонов.

Победоносный флот отправился к Кадийским Вратам.

Дрейфуя все глубже в Око, линкор «Праведность» все ещё оставался ареной ожесточенных боёв между экипажем и ордой зверолюдов, прорвавшихся на борт с уже исчезнувшего «Джаггернаута». Лорд-командующий милитант Дранг считал, что ему удалось сбежать от убийцы храма Каллидус. Он был полон решимости умереть, управляя своим флагманом, не обращая внимания на то, что корабль уже превратился в мертвую громадину.

Часть семнадцатая

КРОВЬ ДЛЯ КРОВАВОГО БОГА!

Каллиден начал понимать, что он, как и Руголо, потерял рассудок.

Они оба были в похожей на сон фуге, пытаясь отгородиться от реальности, но мир, с которым они столкнулись, вовсе не был реальным. Это было искаженное извращение всего, что они когда-либо знали. Здесь они находились внутри трансформированного Хаосом звездолёта, пилотируемого одержимой демонами женщиной, которая уже пыталась выпотрошить одного из них — но они вели себя так, как будто им ничего не угрожало.

Закрыв голову руками, Каллиден мучился из-за мыслей о матери. Руголо не соглашался с его знанием о том, что она помогла ему освободиться от оков на винокурне. Его версия заключалась в том, что веревки, должно быть, размокли и ослабли от жидкости в чане, возможно, его просто плохо связали. Каллиден же думал иначе. В конце концов, душа его матери была в варпе, в этом не было никаких сомнений. Он перебрал возможности. Возможно, сначала это была его мать, а затем демон выдал себя за нее…

Эгелика оттолкнулась от пульта управления.

— За этим движением стоит великий демон, — сказала она. — Я ничего не могу сделать. Нас втягивает в Кластер непреодолимая сила.

— Здесь все так темно, моя дорогая сестра, — буркнул Гундрам, его брови двигались вверх и вниз. — Темные звёзды, горящие светом!

— Они излучают темный свет, брат. Это форма сияния Хаоса.

Одержимая присоединилась к ним за элегантным столом в центре кубрика. На нём стояла бутылка, содержащая блестящую жёлтую эссенцию. Гундрам взял бутылку и с благодарностью посмотрел на нее. Оставалось лишь небольшое количество жидкости.

— Ах, Квайлер! Наш добрый друг Квайлер! Я любил его. И что может быть лучше, чем запомнить его, как…

Каллиден убрал ладони от лица. С ужасом он смотрел, как Гундрам откупорил бутылку и налил остатки ликёра в четыре крошечных стакана. Густой напиток сочился медленно, блестя на свету.

Поджав губы и выпучив глаза, Гундрам проглотил свою порцию.

— Ах! Дорогой друг! Так приятно снова тебя узнать! — Он вздрогнул и с мрачным удивлением взглянул на шокированных Руголо и Каллидена. Тем временем Эгелика смаковала свою порцию.

— Пейте напиток! Вы раньше не пили нашего друга Квайлера? Не оскорбляйте его сейчас!

Они опустили взгляды на капли жизненной сущности, которые Гундрам излил для них, предчувствуя удовольствие, которое принесёт их неестественное потворство своим слабостям. Гундрам был прав. Смиренно, после ироничных прощальных слов торговца Хаоса, они подняли бокалы в знак тоста, затем поднесли ко ртам остатки Квайлера.

Раскрашенный космический корабль разогнался по пути в Кластер Роз, словно прыгая, но в конце концов замедлился и лёг в дрейф. Все звёзды здесь были похожи. Руголо и Каллиден восхищенно разинули рот, не в силах понять, почему эти звёзды казались такими яркими, когда они не излучали света. Объяснения Гундрама и Эгелики не имели смысла.

Эгелика снова взяла на себя управление. Быстро изучила табулятор. Они находились в планетной системе, местное солнце выглядело как сверкающий шар из обсидиана. Каллиден ожидал, что она снова попытается вылететь из скопления, чтобы найти путь из Ока. Он забыл, что такая прямота противоречит её способу навигации. Она управляла верой, чувством, послушанием странным путям Хаоса, и Хаос направил её в это скопление. Изумрудно-зеленые глаза одержимой демоном девушки затуманились. Она направилась к ближайшей планете, казалось, состоящей из гагата или черного дерева, залитого черным светом обсидианового солнца. Пока раскрашенный космический корабль скользил сквозь атмосферу, в поле зрения появлялись мерцающие красные пятна. Корабль пролетел над полуночным ландшафтом, где, подобно вспышкам паяльной лампы, извергались вулканы.

Эгелика осторожно опустила корабль. Каллиден испуганно вскрикнул, когда она потянула за рычаг, чтобы спустить рампу и открыть входной люк, не проверив качество наружного воздуха. Но ни ядовитые пары, ни смертельные споры не поднялись по шахте лифта, проникая на корабль, только запах серы. С любопытством все они последовали за Эгеликой, остановившейся на верху пандуса, глядя на пустынный пейзаж.

— Бодрит! — выдохнула она, затем спустилась по пандусу странной подпрыгивающей поступью и потерла босыми ногами странную, похожую на шлак почву, из которой постоянно высовывались и прятались обратно извивающиеся, похожие на червей щупальца. — Вот это место! О, брат мой, мы входим в темную ночь души! Неописуемое удовольствие!

Она начала танцевать, размахивая руками в воздухе, а зловещие вспышки извержений далеких вулканов придавали ее телу розовое сияние среди угольно-черных солнечных лучей. Её лицо оживилось, изумрудные глаза заблестели. Руголо стряхнул с себя руку удерживавшего его Каллидена и последовал за ней по трапу. Он снова впадал в транс. Никогда еще Эгелика не выглядела более экзотической, более притягательной, с ее вздымающейся грудью и полным задом, казалось, рвущимся из её одежды. Он протянул руки и подошел к ней.

— Нет, Мейнард! Нет! — Каллиден сбежал с трапа, схватил Руголо и оттащил его. Но Эгелика даже не посмотрела на них.

— Это черный свет, брат! — воскликнула она.

— По корням моего желания! — заревел в ответ Гундрам.

Теперь она издала восторженный вопль и, казалось, вырвалась за пределы своей природы. Она снова стала демонеткой, дщерью Слаанеша. Её зеленые глаза стали раскосыми, увеличившись в размерах. Густые зеленые волосы ниспадали с головы на плечи. Руки превратились в длинные острозубые клешни. Из позвоночника вытянулся длинный толстый зазубренный хвост, ступни превратились в птичьи когти.

Но самое поразительное преобразование было в ее красоте. Это была красота, вызывающая у смотрящего восторг, красота, перед которой было невозможно устоять, и в то же время она была крайне омерзительна. Теперь Гундрам стоял на пепельной земле, завороженно глядя на сестру. Выражение его лица было необычным даже для него, как будто он совсем перестал быть человеком и превратился в какое-то инопланетное существо с другим набором эмоций.

Затем Эгелика ударила его. Одной клешнеобразной клешней она схватила брата за шею. Другой клешней осторожно и ловко сорвала с него темную одежду и начала играть с обнаженной кожей — поглаживать, дразнить, резать… рвать. Потекла кровь. С хрустом она прорезала ребра и удалила их, обнажив легкие и сердце, в которые игриво вонзилась ее клешня. Гундрам не оказал никакого сопротивления, разве что экстатически махал одной рукой. Он издавал непрерывный улюлюкающий крик агонии, удовольствия и ободрения.

— Верно, сестра, правда, это то, к чему всё должно было прийти? Клянусь моими корнямиии, сестра-рррр, моими кооОООрнями!

У Каллидена с собой всё еще была мелта-пушка. Он выхватил её, несмотря на то что помнил, какой слабый эффект она оказала прежде на демона, намереваясь хотя бы прекратить мучения Гундрама. Руголо схватился за ствол оружия и поднял дуло вверх. Его лицо обезумело от страсти.

— Оставь её в покое! Теперь моя очередь!

Вспышка энергии ушла в воздух, на мгновение осветив сцену белым сиянием. В тот же момент демоническая Эгелика подняла коготь и элегантно разорвала тощий живот своего брата, затем нырнула внутрь и пощекотала его кишечник, как будто обрызгав пальцы ног водой. С каждым новым ощущением боли вопли Гундрама становились все более радостными. Конечно, одна боль не могла этого сделать! Какие невероятные прелести добавляла Эгелика к невыносимым ощущениям? Одним рывком она вытащила кишки Гундрама в кровавом клубке, вырвала его всё ещё бившееся сердце и отбросила в сторону подергивающееся изувеченное тело. Демоница выглядела очень довольной.

— Он идет к Слаанешу! Какой лучший подарок сестра могла бы сделать своему брату? — Почти нормальным тоном она добавила: — Сегодня день рождения Гундрама!

Демоница шагнула к ним, протягивая все ещё окровавленный коготь.

— Теперь… ты тоже мне нравишься, Мейнард…

Руголо сделал шаг назад, вздрогнув, вздохнул и, спотыкаясь, побрёл ей навстречу. Когда Каллиден попытался остановить его, он с неожиданной силой отшвырнул навигатора на землю.

— Эгелика… — простонал он.

Каллиден не мог использовать мелта-пушку на Эгелике, не испепелив Руголо. Он снова выстрелил в воздух.

Яркая вспышка высветила две фигуры, стоящие неподалеку, ранее незамеченные в негативном черном свете. Всё, что должно было случиться между Руголо и Эгеликой, прекратилось. Что-то в манере поведения демонической Эгелики, казалось, изменилось.

Обе фигуры были огромными и выглядели неповоротливыми, в сияющих доспехах, заметных даже в черном свете, которые полностью закрывали их, как скафандры, но намного больше. Каллиден поднялся на ноги. Ему потребовалось несколько секунд, чтобы понять, кем должны быть эти двое. Он никогда не ожидал увидеть героев Империума, но смотрел пропагандистские драмы Администратума, изображающие их подвиги. Это были космодесантники!

По крайней мере, тот, что слева, выглядел как космодесантник. В другом он не был уверен. Как будто броня космодесантника заболела раком и образовала неконтролируемые новообразования. Над шлемом выступали два больших рога. Остальную обшивку его доспеха покрывали завитки и странные выступы.

Каллиден повернулся к космодесантнику, который был больше похож на воина Империума. В самом деле, казалось, навигатор мог различить имперского орла… Пелор сдёрнул с головы платок, чтобы показать, что он навигатор.

— Помогите нам, сэр! Мы заблудились, и мы в опасности!

Никто не обратил внимания на его слова. Космодесантники расходились в стороны, всё своё внимание уделяя Эгелике. Из-под забрала космодесантника в поражённом опухолями доспехе раздался сильный мрачный баритон.

— Осторожно! Она твой враг, дитя Слаанеша, подательница неописуемого восторга, приносящая радостную деградацию! Она развратит тебя, если сможет. И не смотри, что у неё нет оружия. У неё есть силы, которых нет у нас.

Эгелика прошла мимо Руголо. Она ткнула в сторону космодесантника Империума клешней. Её голос стал злобным, когда она заговорила.

— Хотя он несет печать Тзинча, он направляется к Кхорну. Мы не любим Кхорна!

Капитан Абаддас поднял болтер.

— Не угрожай нам, развратница. Я поклялся помочь моему боевому товарищу найти свою судьбу. И хотя я остаюсь человеком, у меня есть некоторые дары от нескольких мастеров, я не уступлю легко. Так что не гневи Кровавого бога, отказывая ему в будущем князе.

Лицо Эгелики исказилось от ярости.

— Я больше не хочу эту форму! — выплюнула демонетка.

Она скорчилась и внезапно снова приняла человеческую форму — но только на мгновение. Демон появился снова, но, казалось, вырвался из человеческой женщины, как змея, сбрасывающая кожу. Внезапно появились два существа: обнаженная человеческая женщина, которая без чувств упала на землю, а демонетка в странном платье стояла над ней, сверкающая, полная роковой красоты и прекрасной злобности.

По сигналу Абаддаса Магрон выхватил свой болтер из крепления. Но демонетка — теперь её нельзя было называть Эгеликой — не атаковала. Она подняла обе клешни в воздух.

— Я знаю, кто меня сюда привел! Мне есть куда пойти!

Что-то ещё содрогнулось во тьме, сполох, вспышка тьмы в темноте. Внезапно, к еще большему удивлению всех, кроме Абаддаса, женщина-демон оказалась верхом на скакуне. Он был двуногим, со страусиными ногами и длинным телом, похож на рептилию, покрытый зеленым и бледно-лиловым мехом. Существо имело длинную вытянутую морду. Из пасти этого чудовища постоянно выскакивал, покачиваясь, длинный язык, похожий на собственный язык демонетки, но большего размера.

— Йии… Пошёл! — По ее приказу странный скакун с огромной скоростью зашагал вдаль. Потом показалось, что он взбирается на невидимую гору, устремляясь к небу. Невозможно было сказать, что произошло дальше, слились ли всадник и его скакун с чернотой темного неба, или просто исчезли.

— Это конь Слаанеша, — объяснил Абаддас Магрону. — Демон низкого ранга, на котором часто ездят демонетки. Пойдем, брат. Мы близко к цели.

— Разве мы не должны помочь этим несчастным, которые обратились к нам за помощью?

Абаддас посмотрел на выжившую пару. Для него было очевидно, что они были извне Ока. Иногда торговцы проникали внутрь в поисках легкого богатства. Обычно они попадали в неприятности, как и эта пара. Очевидно, женщина отдалась во владение демонетке, позволив ей пробраться в Галактику за пределы Ока. Демонам не требовался физический носитель в Оке Ужаса — они могли проявлять себя напрямую. Но он не мог объяснить этого Магрону. Он сказал ему иное.

— Пусть им поможет кто-нибудь другой. Мы на Пути судьбы. Пойдем. — Он зашагал прочь, Магрон неуклюже двинулся за ним.

Когда они ушли, Руголо и Каллиден осторожно подошли к тому месту, где на усыпанной пеплом земле лежала Эгелика. Она была совершенно мертвой. Руголо был сбит с толку. Он вспомнил неконтролируемое эротическое влечение, которое она вызывала в нём. Но женщина, которую он видел сейчас, никогда не смогла бы этого сделать. Она даже не была молода. На вид старше Гундрама, с обвисшей плотью вместо прежней пухлой упругости. Сейчас её лицо изменилось. Черты лица были совершенно другими, без вампирического магнетизма, которым обладала бы прошлая Эгелика даже после смерти.

Руголо показалось, что тело принадлежало разочарованной стареющей деве. Неудивительно, что она была готова отдать себя демону удовольствия.

Они отступили, стараясь не смотреть на останки Гундрама. Обескураженный и пристыженный Руголо взглянул на космический корабль. Его радужные оттенки превратились в полосы различных оттенков черного — обсидиан, уголь, черное дерево, соболь, — в которых можно было различить оттенки предыдущих цветов корабля.

— Корабль у нас, — сказал он. — И товары Гундрама! Одни ликёры стоят целое состояние! Никто другой никогда не получит ничего подобного!

Каллиден уставился на него.

— Ты не можешь их продавать! Они сделаны из убитых людей!

Руголо поднял руки ладонями вверх и пожал плечами.

— Оглянись вокруг! Это сложная вселенная, Пелор. Их жертва должна принести пользу. Тебе нужно доставить нас обратно в Империум.

— Астрономикон отсюда не видно. Я не смогу нас вернуть. Поэтому мы и следовали за Эгеликой.

— Конечно, можешь! — настаивал Руголо. — Помни, что сказал нам Квайлер. Имей веру. Теперь нам некому помочь.

— Мы должны похоронить этих двоих, — пробормотал Каллиден.

Он отступил подальше от трупов. Гундрам и его сестра Эгелика заплатили ужасную цену за путешествия в Око Ужаса. Какая глупость.

Навигатор задавался вопросом, почему он здесь. Какая беда привела его сюда? Возможно, это было как-то связано с его матерью. Она начала с мольбы о помощи, которую он не смог оказать. Но в конце концов она помогла ему. Казалось, круг замкнулся. Эта мысль успокоила его.

Он бросил взгляд в ту сторону, где исчезли двое воинов в доспехах.

— Может быть, найдется кто-нибудь, кто сможет нам помочь, — сказал он. — Эти двое — космодесантники, ну, по крайней мере, один из них. Он носит имперского орла. Здесь он должен был оказаться по какой-то важной причине. Возможно, у него есть корабль с навигатором, который знает маршрут.

— А как насчет наших товаров?

Но Каллиден уже шёл через пепел. Руголо неохотно последовал за ним.

Новообразованный поток лавы создал посреди равнины мутную красную реку, льющуюся из грубого конуса молодого вулкана. Как это ни парадоксально, его свечение лишь затемняло конструкцию перед двумя космодесантниками, которая в остальном выделялась резко и ясно в негативном свете.

Впереди возвышалась полукруглая колоннада. Внутри были устроены четыре широких алтаря, на каждом из которых стояли разные гротескные идолы, на заднем фоне которых возвышались различные символы. Сбоку от колоннады стояло небольшое каменное здание. Перед ним на каменной скамье неподвижно сидел могучий человек с суровым лицом. Он носил простую одежду четырех цветов: красного, синего, желтого и пурпурного. Когда Абаддас приблизился к нему в своей гудящей силовой броне, он поднялся и сделал знак благословения, узнав бывшего Темного Ангела.

— Я привёл к вам просителя, капеллан. Посвятите его. Он предназначен для Кровавого бога.

Магрон почти не заметил его слов. Он стоял ошеломленный, уставившись на алтари, очарованный аурой величия и мощи, исходящей от колоннады. Фигура слева сияла неестественной красотой, напомнив ему очаровательного демона, с которым они только что столкнулись.

Она была бисексуальна, мужчина с одной стороны и женщина с другой. Две пары рогов поднимались из распущенных золотистых волос. Идол был одет в кольчужную рубашку с бахромой, в руке он держал нефритовый скипетр.

В крайнем правом углу колоннады стоял идол совершенно противоположного характера. Сильно раздутая, со следами разложения, фигура сидела на корточках на алтаре. Она выглядела кучей расползающейся плоти, узкоглазая, с огромным ртом, невыразимо отталкивающая выражением и внешним видом. Статуя сочилась зелёным и жёлтым гноем из покрывавших её язв, гнойничков и гангренозных ран, через которые виднелись омертвевшие внутренние органы. Постоянный исток жидкости заставил Магрона сначала подумать, что статуя жива, прежде чем он понял, что она действительно неподвижна.

Он перевёл взгляд на внутреннюю пару алтарей. Рядом с поражённым болезнью идолом, которого он опознал как Нургла, стояла фигура, которая по-своему выглядела почти столь же уродливо. Морщинистое лицо без шеи было прижато к паре широченных плеч, из которых тянулись изогнутые рога. Тут была своя магия: постоянно меняющиеся лица ползли по обнаженной коже фигуры, ухмыляясь и насмехаясь. Неясная фантасмагория витала вокруг головы идола, путаница мгновенных образов.

Но больше всего внимание Магрона привлек четвертый кумир. Он выделялся среди других тем, что был выше и сидел на причудливом медном троне, который, в свою очередь, покоился на холме из черепов. Мускулистая гуманоидная фигура в искусно обработанных пластинчатых доспехах, с лицом, наполовину скрытым крылатым шлемом. Но что это было за лицо! Магрон достаточно хорошо видел его с того места, где стоял. Лицо абсолютной звериной жестокости. Красные глаза смотрели прямо на него, требуя — и ожидая — всей его храбрости, всего его воинского рвения и беспрекословного повиновения. Вот лицо, ведущее на войну! Он внезапно почувствовал, что всё в его жизни вело к этому моменту.

Капеллан Несущих Слово разговаривал с капитаном Абаддасом.

— Я вижу, вы привели брата-космодесантника. Но…

— Он только что прибыл, — сказал Абаддас, зная, что капеллан опознал почти неизменённые древние доспехи Магрона. Он предостерегающе поднял перчатку.

— Но больше не говори об этом, иначе он свернёт с предначертанного пути. Подготовь его к посвящению.

Магрон посмотрел на капеллана. Он увидел, что тот несёт на себе все признаки космодесантника: большие рост и вес, воинственное лицо, боевые штифты на лбу. Он увидел потемнение под шелковистой тканью, выдающее черный панцирь, изменивший грудную клетку.

Абаддас надеялся, что он не заметил даров Хаоса капеллана, скрытых под его одеждой в виде щупалец, на концах которых были предметы поклонения.

Капеллан встал.

— Сними шлем. Кровавый бог захочет увидеть твое лицо.

Магрон сдержался.

— Я все ещё чувствую некоторую преданность Императору, — признал он. — И новое положение вещей кажется мне беспорядочным и непонятным.

Капеллан Несущих Слово кивнул, не обращая внимания на опасения Магрона.

— Здесь принято говорить несколько слов о шаге, который ты собираешься сделать. — Он указал пальцем на колоннаду. — Вон там святилища четырех великих сил Хаоса. Несущие Слово поклоняются Хаосу неделимому. Как и твой капитан, Абаддас. Но большинство воинов должны служить одному господину. Так должно быть. Ты говоришь о беспорядке и бессмысленном кровопролитии. Верно, что последователи Хаоса совершают жестокие поступки. Но они лишь отражают грубость и жестокость человеческой психики. Разве ты не видишь, что боги Хаоса — творения человеческого сознания? Все это часть эволюции Галактики. Это этап, через который человечество должно пройти, чтобы достичь духовной зрелости. Любой, кто попробует это остановить, потерпит неудачу.

Проповедь Несущего Слово развеяла последние сомнения Магрона. Он снял шлем. Красные глаза Кхорна сверлили его, когда капеллан проводил его к алтарю. Хотя это был всего лишь идол, это был идол в мире, благословленном энергиями Хаоса. В нем чувствовались присутствие самого божества, и Абдазиил Магрон оказался лицом к лицу с Кровавым богом.

Капеллан начал читать молитву на неизвестном Магрону языке, языке с длинными протяжными гласными. С каждым припевом идол Кровавого бога издавал леденящее кровь рычание. Зрение Магрона словно заволокло красным туманом. Обещания! Обещания славы!

Капеллан прервался и мягко заговорил с ним.

— Пока ты останешься неизменённым физически. Но твой бог будет подавать знаки о своей готовности принять тебя посредством отметин на твоих доспехах.

Мгновение Магрон чувствовал себя так, как будто по нему нанесли хлёсткий удар. Его охватила ярость. От идола загрохотал гром. Абдазиил посмотрел на свою броню. Все имперские знаки окончательно исчезли. На их месте была кроваво-красная эмблема Кхорна, три перемычки, соединенные крестом. И из каждого нарукавника выросло то, что поначалу выглядело как струи крови, но на самом деле это были крючковатые когти, сжимающиеся и разжимающиеся, как если бы они хотели разорвать плоть.

Отведя его от алтаря, капеллан заговорил менторским тоном, используя имперский готик: — ОТРЕКАЕШЬСЯ ЛИ ТЫ ОТ ИМПЕРАТОРА ЧЕЛОВЕЧЕСТВА И ПОНОСИШЬ ЛИ ЕГО? ДАЕШЬ ЛИ ТЫ КЛЯТВУ КХОРНУ И ПРИНИМАЕШЬ ЛИ ЕГО МИЛОСТЬ И НАКАЗАНИЕ?

Сердце сержанта Магрона охватило смятение. Он знал, что, приняв этот обет, он навсегда отвернется от своей старой жизни и навечно останется с Кхорном.

Что-то в нем все ещё сопротивлялось. Какое-то упрямое внутреннее я, которое желало скорее умереть, чем измениться. Он загнал это упрямое ядро глубже в себя и открыл рот, чтобы дать требуемый ответ.

В этот момент его отвлёк крик. Из темноты появлялась стройная, одетая в черное фигура. Это был навигатор, которого он видел раньше. В одной руке он держал мелта-пушку. За ним брёл, спотыкаясь, его спутник с остроконечной бородкой, умоляя его повернуть назад.

Разъяренный Пелор Каллиден потерял всякую осторожность и страх от возмущения словами, которые он только что услышал. Он громко заорал на Магрона.

— Как ты можешь участвовать в этом богохульстве! Ты, космодесантник! Ты присягал Императору и человечеству! Где твоя верность? Где твоя честь!?

— КХОРН предлагает славу и почести! — взревел Магрон в ответ, недовольный тем, что его так оскорбили. Ты дурак, твой Император мертв уже два столетия, убит магистром войны Гором!

Капитан Абаддас обнажил свой короткий меч и шагнул вперёд, намереваясь немедленно покончить с непрошенными гостями, но Магрон остановил его, подняв руку.

— Ведь это так, капитан?

— Это действительно так, — прорычал Абаддас. — И эти двое осквернили священный обряд! Убей их за наглость и самонадеянность, сержант. Это приказ!

После этих слов паникующий Мейнард Руголо обнаружил, что его мозг заработал быстрее. Он мало знал об истории Империума, но на некоторых планетах людям, имеющим хоть какое-то образование, рассказывали о великой гражданской войне, когда предатели во главе с мерзким Гором попытались узурпировать власть Императора. Он поспешно переводил взгляд с одного космодесантника на другого и уловил причину обмана. Торговец указал на воина в доспехах причудливой формы.

— Он лжет тебе! Гор был побежден, а Император все ещё жив! Мы живём в сорок первом тысячелетии!

— Убей лжеца! — загремел Абаддас. Но сам не двинулся с места.

Магрон повернулся к нему. Выглядело так, будто с его глаз спала пелена. Поняв это, Абаддас с горечью осознал, что иллюзия, которую он с любовью сотворил для сержанта Магрона, рассеялась и что больше он не сможет помочь Тёмному Ангелу. Он поднял свой короткий меч и вытащил болтер.

Магрон же вспомнил святость своей долгой жизни в качестве Тёмного Ангела. Его непоколебимая вера в Императора вернулась к нему. Вид вокруг стал омерзителен, четыре идола Хаоса внезапно показались гнусными и отвратительными.

— В чём правда? — спросил он Абаддаса.

— Истина, — резко сказал Абаддас, — в том, что твой путь привёл тебя к Кхорну. А сейчас ты лишил себя вечной жизни!

В тот момент, когда капитан Абаддас направил на него дуло болтера, борьба за душу сержанта Магрона была окончена.

— Я не оставлю Императора, живого или мертвого! — воскликнул он. — Но я узнаю правду!

И он бросился на своего капитана, отклоняя дуло болтера, когда тот запел свою песню смерти.

Его напор был неожиданным, выбив Абаддаса из равновесия. Оба космодесантника рухнули на землю, раздробив под собой корку пепла, и перекатились, сцепившись, Магрон оказался сверху. Загудели силовые кабели. Керамитовые пластины скрипели. Арморум Феррум, как иногда называли доспех третьего поколения, носимый Абаддасом, обладал большей силой, чем доспех четвертого поколения Магрона. Магрон знал, что не удержит капитана. Но он знал, где проложены силовые кабели. Сержант потянулся к своему болтеру.

К ним шагнул капеллан. Он произнес слова и поднял руку, сотворяя магический знак. В этот момент Каллиден навел на него свою мелта-пушку и выстрелил, надеясь, что в сильно истощённом резервуаре все ещё есть топливо. Капеллан повернулся к нему лицом, когда его охватил палящий жар. Он не сгорел и даже не упал. Казалось, его окружал защитный пузырь.

Каллиден снова выстрелил, не останавливаясь. Потом в третий раз, но ничего не произошло. Резервуар был пуст.

Капеллан Хаоса, пугающая сверхчеловеческая фигура для Каллидена и Руголо, стоял, глядя на напавшего на него простого человека пустыми глазами, прежде чем упасть недвижимым. Даже его одежда не была обуглена.

Раздался повторяющийся громкий грохот. Стреляя в упор, сержант Магрон приподнялся так, чтобы взрывы боеприпасов болтера на его собственной броне не оставили ничего, кроме ожогов краски. Пробиваясь сквозь раковые наросты на доспехе, взрываясь между пластами тяжелых броневых пластин, болты разорвали силовые кабели доспеха третьего поколения, причинив серьезные повреждения закаленному телу космодесантника под ними. Абаддас теперь был так же неподвижен, как и Магрон, когда он спустился на планету Родониус. Магрону не нравилось так обращаться с братом-Тёмным Ангелом, но он уже убивал космодесантников раньше и был готов сделать это снова, если они идут против Императора! Он расстегнул и снял клиновидный шлем противника. Капитан Абаддас даже не попытался посмотреть на него. Его лицо было таким же мрачным и невыразительным, как всегда, когда он терпел свою боль и свою беспомощность.

— Прости меня, брат, но я должен знать правду!

Руголо и Каллиден в ужасе смотрели на то, что произошло дальше. Силовая перчатка сержанта Магрона протянулась и разбила череп капитана Абаддаса. Затем он наклонился вперед, вытянув шею, и впился зубами в заднюю часть обнаженного, окровавленного, живого мозга капитана.

Для них это выглядело как какой-то ужасный, непристойный обряд или акт каннибализма. Они не могли знать, что среди имплантированных органов космодесантника была омофагия, позволяющая ему поглощать воспоминания другого человека, поедая его мозговую ткань. Сержант Магрон хотел быстро получить информацию, а это означало съесть мозг, пока его владелец был ещё жив, хотя это и была отчаянная мера…

Торговец с навигатором не осмелились приблизиться к месту ужасного пиршества или хотя бы что-то сказать. Они попятились и побрели прочь.

Капитан Абаддас знал, что с ним происходит, хотя человеческий мозг не обладал сенсорными нервами, поэтому ощущений не было. Однако он не протестовал, когда сержант Магрон поедал его мозг. Вскоре он потерял способность произносить слова. Сержант Магрон глотал и глотал кусок за куском. С каждым укусом Абаддас чувствовал, что его личность опустошается, пока не осталось лишь смутное присутствие без какой-либо памяти, незаметный шепот из варпа. А после и вовсе ничего.

Магрон оторвал свой окровавленный рот от опустошённого черепа и встал на ноги. Омофагия быстро извлекала память. Магрон впал в транс, разбирая кавалькаду образов, из которых состояла необычная жизнь Жебдека Абаддаса, позволяя ей катиться мимо него в беспорядочной мешанине. Наконец он ухватился за то, что ему было нужно. Ересь Гора. Теперь он узнал правду о том, что на самом деле произошло с Тёмными Ангелами. И правда была невероятной. Ибо уже тогда, когда рота Магрона принимала участие в атаке на межзвездную базу Пожирателей Миров, Лютер, замещавший командующего Ангелов, убедил оставшийся гарнизон на их родном мире Калибан встать на сторону мятежников. Теперь, испытав на себе соблазны Хаоса, Магрон понимал, что только духовная инфекция Хаоса могла вызвать такую поразительную нелояльность. Он жил так, как будто воспоминания были его собственными: бомбардировка верных Ангелов и последующая битва, превратившая Калибан в кусок голой скалы. Капитан Абаддас был среди предателей. Магрон пережил с ним его воспоминания о том, как его спасли Губительные силы, забросив в варп и поместив где-то в другом месте. Был убит Гор, а не благословенный Император. Абаддас ничего не знал о судьбе Льва Эль'Джонсона, духовного наставника Магрона. Но восстание Хаоса не увенчалось успехом. Галактика не превратилась в Царство Хаоса. Хаос доминировал только в нескольких небольших его частях, таких как та, в которую был затянут Абаддас — и Магрон. В Оке Ужаса было всего несколько Тёмных Ангелов — Падших Ангелов, как иногда называли этих ренегатов. Большинство же из них было разбросано по всей Галактике.

Это была трагическая история, которая поразила Магрона, особенно когда он узнал о том, сколько времени прошло. Он дрейфовал в космосе десять тысяч лет.

Он также узнал, почему Абаддас так старался обмануть его и завлечь на тот путь, который он считал правильным. Не только потому, что они оба были Тёмными Ангелами. Но и потому, что они были космодесантниками десять тысяч лет назад. Капитан презирал космодесантников современных, считая их слабыми и низкородными. Он считал, что они выродились, утратив большинство сверхчеловеческих способностей, дарованных космодесантникам Первого Основания.

Магрон проверил капеллана Несущих Слово, которому почти удалось обратить его в Хаос. Капеллан выглядел мертвым. Но теперь Магрон увидел четыре щупальца, выходящие из-под его мантии, на каждом из которых проступали разные символы Темных богов.

Он огляделся в поисках двоих людей, которые вовремя спасли его от духовного растления. Они ушли. Но ему понадобится их корабль, а также навигатор, чтобы вернуться в свой легион. Он взял свой шлем, собрал с тела капитана Абаддаса запасные магазины с боеприпасами и уже собирался отправиться в путь, когда его внимание привлекло движение. К нему на своем необычном быстром носителе мчалась демоница, которую он видел ранее. Он выхватил болтер и выстрелил в неё очередь, опасаясь подпускать её слишком близко — однажды он уже чувствовал ее ужасное влечение.

Болты разорвались на ее груди и животе, не причинив вреда. Она восторженно рассмеялась.

— Будь у меня свободная воля, сержант Магрон, я бы доставила тебе удовольствие до смерти, как многим другим. Но я здесь не для этого.

Ее контральто было теплым и обманчивым. Откуда она узнала его имя? Ее следующие слова стали объяснением.

— Меня послал тот, кто стоит выше меня, Хранитель Тайн, который слышит все, что говорится где угодно, в любое время и в любом измерении. У тебя есть задание, сержант. Надень шлем, потому что ты не должен показывать свое лицо. — Она спешилась и поманила его. — Пойдем со мной, Абдазиил.

То, что она назвала его по имени, заставляло сержанта ещё больше не доверять ей. Но Магрон надел свой шлем, больше для собственной защиты, чем для чего-либо ещё. Она не могла возбудить в нем похоть, потому что его модификации означали, что он не испытывает никаких чувств к женщине. Но вид ее пухлых ягодиц и выступающего зазубренного хвоста, когда она отвернулась от него, вызвал у него такое же странное очарование, что он испытывал и раньше. Несомненно, это был демон, способный порабощать умы людей.

Он сделал всего один или два шага, прежде чем вид изменился. Зараженная тьмой планета роз исчезла. Исчез черный свет. Перед ним простиралась огромная зеленая равнина, на которой стояло бесчисленное множество воинов, их численность должна была составлять миллионы человек. Он увидел одного или двух космодесантников-предателей, их доспехи были сильно и красочно изменены, но большинство здесь было воинами низших уровней, ужасно мутировавшими, одетыми в цветные тряпки, они кричали и прыгали, размахивали оружием и ревели от радости.

Он понимал, что за шаг мгновенно перенёсся в какое-то другое место. Около половины из тех, кого он видел, несли эмблему, которую он теперь носил — эмблему Кхорна. Остальные несли на знаменах, доспехах и одежде различные версии странно изогнутого и извилистого символа, который он видел во время нападения на розовый город и который, как сказал ему Абаддас, был знаком Тзинча.

И действительно, над равниной возвышались две демонические фигуры, появившиеся тогда: одна — пернатое чудовище, другая — рогатый красноглазый воин с волчьим лицом в черно-красных доспехах. Теперь они были не выше пятидесяти футов ростом, с копытами и когтями, стоящими на траве.

Он услышал, как пернатый демон обращается к толпе, его курлыкающий голос доносился повсюду:

— Победа за нами! Мы изгнали силы Империума! Путь к полной победе ясен — победе в Долгой войне!

Его слова встретили громкими криками. Демон поднял коготь, призывая к тишине. Он начал говорить о вещах, которые Магрон едва понимал. Демон говорил о какой-то материи варпа, из которой был построен большой боевой флот, «виртуальной материи».

— Мое изобретение было усовершенствовано и стабилизировано, — прокурлыкал он, — нет предела тому, что может быть достигнуто. Мы создадим боевые флоты, чтобы сокрушить человеческий Империум. Мы можем создавать из ничего миры, дублировать существующие миры. А что, если мы сумеем удалить Императора и его дворец и заменить их точной копией, находящейся под нашим контролем?

Магрон пытался понять услышанное. Он всегда знал, что варп и физический мир — это противоположности во всех смыслах — материум и имматериум. Демон, казалось, хвастался созданием способа вызвать то самое ниспровержение физического мира, которое описал Абаддас!

— Но, — прорычал демон, — мы должны набраться терпения. Терпение — мать стратегии. И как нам это удастся? Благодаря нашему пакту! Между мной и моим братом-Жаждущим Крови!

Другой демон смотрел на него в ярости, ему как будто не нравилось, что орлиноголовое существо Хаоса называет его братом. Рука, держащая его огромный боевой топор, дернулась.

Калейдоскопический шквал вспышек закружился вокруг головы демона Тзинча. Если бы кто-нибудь смог прочитать этот калейдоскоп — а не мог никто — он бы увидел, что большая часть плана Повелителя Перемен заключалась в том, чтобы создать долгосрочный союз между Тзинчем и Кхорном. Вместе они могли сокрушить две другие силы Хаоса, а также сокрушить человеческий Империум, как только он сделает виртуальную материю стабильной. Когда все это будет сделано, нужды в Кхорне, конечно, больше не будет.

Магрон почувствовал, что договор, о котором говорил демон, имел решающее значение. Не всем это нравилось. В частности, поклонники Кхорна начинали нервничать, услышав речь — им не понравились слова о терпении, что они понимали как призыв к бездействию.

Демон Тзинча повернулся к своему партнеру и издал громкий крик: — Наш договор продолжается, брат?

Ответом Жаждущего Крови было угрожающее рычание, произнесенное с угрюмым негодованием. — Да!

Наступила тишина. Все смотрели на двух демонов. Магрон понял, что это решающий момент. Если все пройдет без происшествий, союз будет заключен.

Но баланс сил всегда должен оставаться неизменным.

Даже не задумываясь, он громко проревел, так, что от его крика, казалось, содрогнулась земля: — КРОВЬ ДЛЯ КРОВАВОГО БОГА!

Его голос эхом разнесся в тишине. А потом он как будто включил движитель войны. Магрон услышал лязг брони. Снова поднялось оружие. Он слышал, как его крик разносится по постоянно расширяющемуся кругу.

— КРОВЬ ДЛЯ КРОВАВОГО БОГА!

— КРОВЬ ДЛЯ КРОВАВОГО БОГА!

— КРОВЬ ДЛЯ КРОВАВОГО БОГА!

— КРОВЬ ДЛЯ КРОВАВОГО БОГА!

Оружие лязгало, грохотало и извергалось, когда обезумевшие поклонники Кхорна, не в силах больше подавлять свою жажду крови, обратились к своим традиционным врагам. Жаждущий Крови встряхнулся и повернулся к своему союзнику.

— Император и все его вассалы с вашими хитроумными замыслами! Кхорн не будет ждать крови!

Демоны вступили в бой, сокрушая шагами сотни своих подданных. Место встречи превратилось в арену битвы.

За все войны, которые он видел, Магрон не сталкивался с таким бешеным кровопусканием, как это. Зелёный дёрн почти сразу превратился в малиновое болото. Три чемпиона Тзинча бросились на него, желая удостоиться чести убить космодесантника Кхорна. Он отражал их натиск цепным мечом, чуть отступил…

И снова оказался на пепельной земле под черным солнцем. Шум битвы стих, как будто щелкнул выключатель. Восхитительное контральто раздалось рядом. Он повернулся и увидел, что демонетка всё ещё ждала его.

— Слаанеша не устраивает заключение союза между ненавистным Кхорном и силами Тзинча, — сказала она ему. — Поэтому Хранитель Секретов дал мне хороший совет. Твоё вмешательство положило начало другой войне между ними, которая охватит всё Царство Хаоса, насколько я могу судить.

Она медленно подошла, протягивая длинные изящные клешни.

— Слаанеш награждает тех, кто послужил ему.

Магрон быстро отступил.

— Нет!

— Тогда пусть твоей наградой будет то, что ты продолжишь свой путь без помех, космодесантник.

Не сказав больше ни слова, она поднялась на своего коня, и он унёс её вдаль своей странной, неровной походкой.

Магрон очень хотел добраться до космического корабля, прежде чем он взлетит без него. Он поспешил обратно и обнаружил Руголо и Каллидена, которые сваливали пеплоподобную грязь на тела Эгелики и Гундрама, выскребая мелкие могилы осколками камня.

Они нервно отступили, опасаясь его, но Магрон не хотел спорить.

— Пойдемте. Мы должны вернуться в Империум.

— Я не могу выбраться отсюда, — возразил Каллиден. — Это Око Ужаса, Царство Хаоса.

— Ты смог войти, сможешь и выйти, — просто сказал ему Магрон. — Верь в Императора.

Возвышаясь над ними, он загнал их на корабль.

Часть восемнадцатая

НА БОРТУ ЗВЕРОПОДОБНОГО КОРАБЛЯ

Сержанту Магрону категорически не понравился космический корабль причудливой окраски как за его внешний вид, так и за его интерьер и обстановку. Его не удивило, что он был изменен Хаосом. Такая неестественная чистота линий была оскорблением. Он снова снял шлем, но решил остаться в костюме. Он стоял в задней части мостика, нависая над испуганной парой, торговцем и навигатором. Он был космодесантником. У них не было возможности спорить с ним или противоречить. Но кое-что ему пришлось объяснить. Объяснение заключалось в том, что на данный момент нельзя было перейти в варп, и для этого не нужно было выходить из зоны гравитационной тени черного солнца. Вскоре Магрон смог сам увидеть это явление, когда Каллиден на сверхсветовой скорости повёл корабль через бывший Кластер Роз. Таинственная сила, втянувшая их в него, больше не проявлялась.

— Это очень опасный регион, — сказал он Руголо. — Найдите скафандры для себя и навигатора на случай нападения.

Руголо так и сделал, воспользовавшись возможностью для краткого осмотра своего недавно приобретенного судна и особенно содержимого трюма. Он вернулся и обнаружил, что Каллиден взволнован. Они отошли от Кластера Роз на расстояние, в несколько раз превышающее его диаметр. И он нашел космические следы, эквивалент следов в варпе. Многие из них вели в одном направлении. Магрон вспомнил рассказ демона о большом космическом сражении. Неужели Империум действительно пытался вторгнуться в Око?

— Следуй по этим следам, — приказал он. — Они могут привести нас в нормальный космос.

Каллиден повиновался. Мимо проплывало Око с его необычной окраской пространства, удивительными образованиями из звёзд и газовых туманностей. Он чувствовал себя неловко из-за отсутствия кокона и какой-либо обычной иконографии звездолёта. Минимализм в оформлении внутренностей корабля был почти кощунством, отрицанием святости. Откуда-то на дисплее раздался приятный музыкальный перезвон, не похожий ни на один стандартный предупреждающий сигнал и сбивший с толку присутствующих. В конце концов Каллиден обнаружил, что звук должен был привлечь его внимание к табулятору контактов. Они на огромной скорости сближались с неизвестным кораблём.

— Одевайтесь, — приказал Магрон, узнав об этом. Пока они натягивали скафандры, он шагнул вперёд, чтобы посмотреть на обзорный экран. Корабль показался в поле зрения сначала через телескопирующее устройство, но уже вскоре он оказался рядом с ними, нависая над маленьким кораблем, его гигантские размеры стали очевидны. Это был военный корабль, что-то вроде линкора, но его построили не на территории Империума. Турели следовали какому-то безумному плану, выступая под непонятными углами. Нос представлял собой огромный отбойник, предназначенный для тарана, имеющий форму молота, а не клиновидную, как будто предполагалось, что корабль должен уничтожить себя вместе с противником, хотя их раскрашенный космический кораблик он бы смахнул, как муху. Без сомнения, это было судно Хаоса. Руголо и Каллиден замерли, а Магрон вздохнул с молитвой, когда к ним повернулся орудийный пуансон.

Но выстрела не последовало. Вместо этого разыгралось невероятное зрелище. Огромный военный корабль начал распадаться. В нем появились рваные дыры. Замысловатые турели провисли, куски и осколки разлетелись прочь. Судно растворялось в пространстве. Менее чем через минуту оно было похоже на тушу, разорванную на части падальщиками. С ужасом они смотрели, как тысячи членов его экипажа оказались выброшенными без защиты в пустоту, задыхаясь в космосе.

Затем что-то вырвалось из огромного отсека в брюхе военного корабля, самого большого, большего, чем изрисованный космический корабль. Вырвавшееся создание казалось сделанным из сияющей бронзы и больше походило на зверя, чем на корабль, с корпусом из живого металла, который мог сгибаться и поворачиваться. В головной части были вставлены куполообразные глаза, как у насекомых, фиолетового цвета — вероятно, смотровые окна, подумал Каллиден. Короткие лапы высовывались из его корпуса или тела. Он бросился на их кораблик.

— Уклонение! Надевайте шлемы! — рявкнул Магрон.

Было слишком поздно. Атака бронзового корабля была свирепой и быстрой, но без применения какого-либо оружия. На мгновение его внешняя оболочка надвинулась на обзорный экран, на вид она состояла из металла, которому, казалось, позволили растечься, а затем застыть без использования формовки. Затем раздался оглушительный хруст. Маршевый двигатель завизжал и остановился. Все огни погасли. Отсеки начали разрушаться. У Каллидена создалось впечатление, что корабль Хаоса пожирает их корабль, как если бы он был добычей. По корпусу прошла огромная судорога. Пощипывание и хруст. Наконец всё стихло. Снова появился свет. Навигатор обнаружил, что лежит на теплой неровной поверхности. Рядом лежали Руголо и космодесантник. Они находились в длинном, похожем на пещеру пространстве с тускло-желтыми стенами, грубыми и неровными. Фрагменты частей раскрашенного корабля были разбросаны по всей пещере — разбитая каюта, смятые куски грузового трюма, его баки и ящики из трюма, лежавшие кучей. Не было никаких признаков экипажа. Казалось, что корабль действовал сам по себе.

Каллиден рванулся вперед. Он обнаружил, что смотрит сквозь пурпурные окна-купола изнутри. Он увидел остальные обломки изрисованного космического корабля: раздавленный корпус, разорванные крылья, разбитые двигатели. Казалось, подобно голодному хищнику, чудовище пожрало самые вкусные внутренности своей жертвы, а именно жилые помещения и трюм, хотя Каллиден понятия не имел, как ему это удалось сделать без видимого рта. Он взглянул вниз. Был узнаваемый, снова минималистичный пульт управления. Его поразила странная мысль. А может, этот зверокорабль искал себе команду? Сзади послышался воющий звук. Звук маршевого двигателя на холостом ходу. Руголо бессмысленно хихикнул, увидев захваченный груз раскрашенного корабля. Магрон подошел к Пелору.

— Ты можешь объяснить, что произошло, навигатор? — спросил он Каллидена. Каллиден покачал головой.

— Здесь, в Оке, в произошедшем с нами нет ничего особенного.

— Это же корабль? Ты сможешь его пилотировать?

— Думаю, да.

Магрон кивнул. Раньше он уже путешествовал на зверокорабле, видимо, этот подобен.

— Тогда давай продолжим наш путь.

Кресел здесь не было. Каллидену придется пилотировать стоя. Он взялся за рычаги управления. Взревел двигатель. Корабль рванулся вперед.

Бои на борту «Праведности» закончились. Изрезанные и продырявленные трупы бесчисленных зверолюдей выбрасывались в космос через щели и пробоины в корпусе линкора.

Необъяснимым образом, линкор Хаоса, протаранивший «Праведность», растворился в пространстве. Это явление должно было бы стать предметом анализа позже. На данный момент главной целью было выбраться из Ока Ужаса. Лорд-командующий милитант Дранг, разгоряченный азартом рукопашных схваток, вернулся на мостик и обнаружил, что битва дошла и досюда. Его адмиралы и почти вся команда мостика погибли, защищая навигаторов, без которых не было возврата домой. Один из них выжил. Похоже, никого не волновало состояние псайкеров. У одного был разбит череп; остальные были живы, но представляли из себя пускающих слюни идиотов.

Тараном корабль Хаоса пробил огромную дыру в борту «Праведности». Командующий Дранг начал получать отчёты. Механики сообщили, что достаточное количество основных инженерных систем, которые передавали энергию через конструкцию корабля, остались неповреждёнными. По их мнению, линкор мог оставаться единым целым во время полета, при условии, что сначала будут отрезаны ослабленные секции. Генераторы варп-полей подлежали ремонту. Подача электроэнергии уже была восстановлена.

Основное беспокойство вызывали двигатели. Их ремонт занял трое суток. Наконец Дрангу сказали то, что он хотел услышать. Два из четырех двигателей реального пространства и один из пяти двигателей варп-пространства теперь работали.

Все навигаторы, которых привел с собой Дранг, были особенными. Они знали, как найти Кадийские Врата.

Искалеченный, но непобежденный, линкор «Праведность» двинулся в обратный путь.

Каллиден обнаружил, что зверокорабль может достигать в здешней смеси между варпом и реальным пространством той же скорости, что и «Странствующая звезда».

Но без яркого следа боевого флота Империума он, вероятно, никогда бы не нашел путь к Кадийским Вратам. И он бы не осмелился пройти через них, если бы не настойчивость космодесантника. Он всё время ожидал, что на них нападут корабли Хаоса. Этого не происходило, но потому ли, что они сами путешествовали на корабле Хаоса, или потому, что боевой флот — если Магрон был прав и это был боевой флот — уже расчистил путь, он не знал. Его беспокоила еще одна вещь. Был ли у зверокорабля варп-двигатель? На панели был рычаг, который вполне мог задействовать его, но Каллиден не мог прочитать несколько рун и символов, которые были на доске. Они были незнакомы, на них трудно было смотреть. Руны Хаоса.

Корабль послушно мчался через окрашенное в синий цвет пространство. Он больше не проявлял собственной воли. Время шло. Руголо спал, Каллиден и Магрон — нет. Затем корабль задрожал. Руголо проснулся, испугавшись, что он может ожить, но происходило другое. Табулятора скорости, который бы сообщал Каллидену их скорость, не существовало, но он инстинктивно чувствовал, что они замедляются, замедляясь до обычной «медленной» скорости, ниже скорости света.

Не было и экранов внешнего обзора, смотреть можно было только через иллюминаторы-окна в носовой части корабля. Он посмотрел сквозь одно из них. Трудно было сказать из-за их пурпурного оттенка, но ему показалось, что легкая голубизна космоса снова становится черной. Еще одна дрожь, скорее даже, содрогание, на этот раз жесткое, прошло по корпусу судна. Они, похоже, выходили из области смешения реального и варп-пространства.

Пришло время перейти в варп. Каллиден взялся за рычаг и потянул. Ничего не произошло. По крайней мере, он ничего не почувствовал. Рычаг, похоже, не работал. Если и был варп-привод, он не работал. Навигатора охватил страх. Застрять в межзвездном пространстве без варп-двигателя! Но оказалось, всё было куда хуже. Хриплый крик раздался от Руголо: он приложил руку к стене зверокорабля, чтобы не упасть. Рука провалилась в стену.

— Она не прочнее бумаги!

Практически в то же мгновение рычаги управления, которые Каллиден держал в руках, оборвались, и он замер от изумления, тупо глядя на рукоятки в своих руках. Потом, спохватившись, он с ужасом посмотрел на своих товарищей. Корабль растворялся, распадался.

— Шлемы! — выкрикнул Магрон, прежде чем ударить по кнопке герметизации своего бронированного шлема.

Процесс одевания шлемов был невероятно быстр. Не успели они пристегнуть свои шлемы к удерживающим кольцам костюмов, которые они давно носили, как в стенках корпуса появились рваные дыры. Воздух вырвался наружу. Материал, из которого был сделан корабль, клубился и исчезал, как бумага в огне. Не прошло и полминуты, как корабля вообще не стало. Трое его обитателей вместе с несколькими обломками корабля Гундрама и большей частью его торговых грузов парили в космосе. Маленькая группа осталась вместе. В краткосрочной перспективе ничто не могло их разлучить. Все молчали. Руголо и Каллиден были слишком шокированы, чтобы говорить. Они смотрели на огромный водоворот, который создавал варп-шторм Око Ужаса, источник всех их несчастий.

Что касается Магрона, он подумал, что уже бывал в этой ситуации раньше. Будет ли он снова затянут в Царство Хаоса? Но он не стал снова вводить себя в анабиоз. Ещё рано.

Однако это был ещё не конец. Прошел час. Затем движущаяся тень закрыла блеск звёздного света. Во второй раз в поле их зрения появился гигантский военный корабль.

Часть девятнадцатая

ОКОНЧАНИЯ И РАССЧЁТЫ

Маленький корабль Хаоса был замечен, когда повреждённая «Праведность» с трудом подходила к Кадийским Вратам. Линкор немедленно изменил курс, намереваясь испарить врага, прежде чем он достигнет Империума. Однако получилось так, что имперский флагман повернул только для того, чтобы увидеть, как вражеское судно самопроизвольно исчезает, как исчез до этого «Джаггернаут» Хаоса.

К месту исчезновения выслали погрузочный катер с досмотровой группой, для осмотра и изучения плававших в космосе останков корабля. Там же были обнаружены трое выживших членов экипажа. Двоих из них немедленно поволокли сквозь грохочущую суматоху разбитого космического левиафана, все еще усеянного следами недавней бойни, для допроса в отделение разведки флота. Поначалу казалось, что они не могут говорить, даже помещённые в пыточные кресла. Только после введения успокаивающих лекарств и сыворотки правды они смогли рассказать свою изумительную историю.

С космодесантником же дело обстояло совершенно по-другому. Перед ним все отступили в трепете.

Лорд-командующий милитант Дранг бросился к нему, узнав, кого подняли на борт. Когда доставленный заявил, что был космодесантником Первого Основания и что ему было десять тысяч лет — это утверждение подтверждалось доспехом, который он носил — их благоговение выросло в сто раз.

Но на этой броне также были следы Хаоса. Разведка флота не решалась проводить допрос, а на борту не было ни одного представителя Инквизиции. Сержанта Магрона лишили оружия и доспехов и заперли в специально построенном кубрике, из которого даже он не мог вырваться. Было решено, что по возвращению он будет передан Адептус Астартес, ордену Тёмных Ангелов.

Накормив и дав отдохнуть, Руголо и Каллидена снова провели к офицеру флотской разведки. Он не был одним из тех двух офицеров, которые допрашивали их ранее. Очевидно, ему тоже нужно было поправиться. На его руке была повязка, рана на голове была обмотана бинтом. Двигался он неуклюже и осторожно, что свидетельствовало о наличии у него и других травм. Но он был безупречно одет во френч, штаны и сапоги.

Они слышали, что линкор скоро прибудет на базу линейного флота Обскурус. Офицер заставил их ждать в тишине, пока он медленно читал протокол допроса — не в первый раз, как они были уверены. Затем он смог сформулировать свое мнение.

— Кажется, вы оба находитесь в весьма затруднительном положении.

Руголо кивнул, сжав кулак.

— Я потерял свой корабль, — сказал он, всхлипнув. — Я потерял все, что у меня было! Конечно, если бы вы могли вернуть мой товар…

— Полученный в Оке Ужаса, — резко прервал его офицер. — Вам известно наказание за такие перевозки?

Руголо надеялся, что флот, будучи чисто военной организацией, не будет интересоваться торговыми законами.

— Ну, э-э, нет, не совсем…

— А вы, навигатор Пелор Каллиден, вам удалось найти путь в Око и даже снова выйти наружу. Впечатляющий подвиг.

Каллиден промолчал. Офицер разведки откинулся на спинку стула, глядя на них обоих с непроницаемым выражением лица.

— Линейный флот может пойти вам навстречу и предоставить новый корабль, — сказал он Руголо, — при условии, что навигатор Каллиден останется вашим партнером.

— Правда?

— Конечно. Позвольте мне сказать это так. Вы двое пережили события, которые свели бы с ума большинство людей. Тем не менее, если не считать излечимой психической травмы, вы относительно незатронуты. Возможно, потому что…

Он не закончил фразу. По его мнению, эта парочка выжила только потому, что у них не хватило ума оценить весь ужас того, с чем они столкнулись.

— Разведка флота находит применение таким, как вы, людям, способным пробираться в Око. Короче говоря, нам нужны агенты. Мы отправим вас обратно.

— Нет! — запротестовали оба. — Нет! Нет!

— Выбор, конечно, за вами, — вежливо сказал офицер. — Но речь идет не только о торговле незаконными товарами. Как известно, любой, кто контактировал с… кем-то из Темных сил, передается Инквизиции и предается смерти. Возможно, до этого не дойдет. За отказ от воли Императора, сформулированной его верными офицерами, человека предают смерти более неприятным способом.

Руголо застонал. А Каллиден уставился в пространство.

Лорда-командующего милитант Дранга мучило любопытство. Первый помощник капитана сообщил ему, что с растворяющегося космического корабля были извлечены не только три человека, но и множество артефактов Хаоса.

Он решил исследовать их сам. Первый помощник привёл его к месту, где хранилась добыча, в камере, которую только что сделали герметичной. Ботинки лязгали по палубам, пока они шли. Вокруг них конструктивно ослабленный корабль зловеще скрипел и стонал, пока его неустойчивые двигатели толкали его через варп.

По дороге он ненадолго заглянул в свой монокль. Странно. Его предстоящая вторая встреча с убийцей храма Каллидус, которая так долго показывалась ему там, больше не было. Вместо этого было что-то ещё, что-то яркое и необъяснимое.

Неужели указ о его казни был отменён за проявленную им храбрость?

— Подожди здесь, — сказал он первому помощнику, — за дверью камеры.

Дранг вошёл. Комната была сырой и тускло освещенной. Стояло несколько корзин с открытым верхом и ряд закрытых ящиков. Он подошёл к одной из корзин. Она была заполнена небольшими выпуклыми бутылками из ребристого стекла с жидкостями разных цветов. Он поднял одну, осматривая ее. Его монокль на мгновение вспыхнул, реагируя на бутылку, показывая, что внутри что-то кружится — какой-то напиток. Он осторожно положил бутылку обратно.

Потом он нашел металлический ломик и вскрыл первый ящик. В нем было нагромождение предметов. Тетраэдр, который изменил форму, когда он поднял его, вылетел из его руки и загремел по полу на другую сторону камеры. Сверкающая карусель, которая начала вращаться, когда он ее поднимал, несла неузнаваемые фигуры и верховых животных, которые все время менялись и мутировали; это наполнило его отвращением, и он позволил безделушке упасть.

Дальше было что-то знакомое: филигранный цилиндр, немного похожий на телескоп. Он поднес ее к своему естественному глазу. Перед ним открылась сцена. Огромный неф, более обширный, чем любой из тех, что он когда-либо видел, настолько обширный, что в нем находились два огромных титана, окруженных суетой, а в дальнем конце…

Он убрал инструмент, его лицо окаменело от шока. Нет! Этого не могло быть!

Мгновение он не осозновал, что «телескоп» вырвался из его руки, оставшись у глаза. Только тогда его поразило, насколько он похож на увеличенную версию его монокля. Когда живой глаз и чудовищный инструмент слились воедино, он попытался вырвать новый монокль из глазницы, но его руки, казалось, натолкнулись только на податливую жидкость.

То, что он мог видеть через совмещенные инструменты, теперь вселяло в него такой ужас, которого он никогда раньше не чувствовал.

В глубине его существа раздался ласковый голос. «Вот к чему всё это привело, командующий. Это был настоящий смысл твоей жажды славы. Твоя мать никогда не говорила тебе не покупать ничего инопланетного?»

Лорд-командующий милитант Дранг в этот момент очень желал встретить смерть от рук доброго убийцы храма Каллидус. Живой и в полном сознании, он, кричащий и брыкающийся, был втянут в варп.

Лорд-командующий милитант Инвистикон думал о Дранге, отдыхая в своей каюте на базе Пацификус. Он думал, что так и не получил удовольствия от финальной дуэли. Тем не менее, он был уверен, что Дранг встретил свой конец, как он хотел, с силовой саблей в руке.

Линейный флот Пацификус вернулся в док за несколько дней до этого. Он представил свой отчёт Верховным лордам. Теперь он ждал их последнего сообщения.

Он протянул руку, чтобы снова наполнить свой бокал вином из бутылки, которую хранил десять лет. При этом он заметил движение в другом конце комнаты. Там стоял молодой человек, хотя на этот раз он не был нагим.

— Вот и ты… — пробормотал Инвистикон. И улыбнулся.

Чи'кхами'цанн Цунои, Пернатый Владыка, взъерошенный и изодранный после кровавой битвы с Жаждущим Крови, упал и бился в ярости, пока другие Повелители Перемен кружились вокруг него, издеваясь и насмехаясь над ним.

— Великий Изобретатель!

— Ткач Разваливающихся стратагем!

— С помощью одного космодесантника Император сорвал все твои планы!

— Творец материи!

Один из насмешников встал перед ним.

— Ты думал, что ты первый сделал ложную материю? Её нельзя сделать стабильной! Космическое равновесие не так легко нарушить!

Великий Изобретатель, Ткач Разваливающихся стратагем, был молодым великим демоном Тзинча. Он совершил грех чрезмерной самоуверенности.

И за это он должен был быть наказан.

— Ты рассердил Великого Заговорщика! Он дал нам власть над тобой. Он раскрыл твое тайное имя!

И пока они насмехались, произнося непроизносимые слоги, лишавшие его силы, Пернатый Владыка увял и бежал в дикие земли, населенные только бессмысленно бормочущими демонами, появлявшимися и исчезавшими за мгновение.

Если Тёмный Ангел поддавался Хаосу и становился Падшим, у него был только один конец, когда он попадал в руки своего ордена. Привезенный в большую крепость-монастырь на Скале, единственном оставшемся фрагменте Калибана, родного мира Тёмных Ангелов, Абдазиил Магрон провел много месяцев в холодной темнице, допрашиваемый капелланами и библиариями великого ордена. Допросы были исчерпывающими. Они использовали любые доступные средства в случае, если подозревали, что Магрон может скрывать информацию или утаивать мысли.

Магрон полностью признался и раскаялся в потере веры в Императора. Более жестокие методы, примененные к нему, не вызвали у него никаких жалоб. Он ничего не сказал в оправдание своего греха. Но, в конце концов, ему было разрешено Исключительное помазание, были предложены последние благословения и дана быстрая смерть.

Есть секреты, неизвестные даже Внутреннему кругу Тёмных Ангелов, и последний секрет известен только самому Богу-Императору. Глубоко-глубоко внутри Скалы, в центре того, что когда-то было планетой Калибан, находится запечатанная, недоступная камера. Здесь спит примарх ордена, Лев Эль'Джонсон, унесённый Смотрящими-во-тьме в тот ужасный день, когда орден Тёмных Ангелов развалился на части.

Только Бог-Император и, возможно, спящий разум примарха, через который действовал Бог-Император, знали, что подтолкнуло и направило замороженное тело сержанта Магрона в его долгом путешествии в Око Ужаса, сделав его секретным оружием, нацеленным в средоточие Хаоса.

Только они — и, возможно, еще одна сущность.

В высоком, уединенном дворце далеко в варпе поистине древний Чи'кхами'цанн Цунои кивнул и моргнул, восхищаясь Императором Человечества.

Чи'кхами'цанн Цунои был одним из первых, кто был создан величайшим Повелителем Перемен, и некоторые считали его почти таким же мудрым и хитрым, как сам Тзинч. Именно он манипулировал молодым, неопытным Великим Изобретателем — а затем отказался от него. Он понял, что Император был сам по себе богом, достойным быть союзником самого Тзинча, настолько велико было его предвидение, настолько тонко он был способен определять точки пересечения, которые при малейшем толчке могли повернуть события в другое русло. Он даже использовал силы Хаоса, чтобы вывести своих акторов на нужные позиции.

Но игра все еще шла и будет продолжаться тысячелетиями. Император манипулировал Хаосом, но великий демон, в свою очередь, манипулировал Императором. Это были манипуляции внутри манипуляций, и тот, кто не видел их всех, проигрывал.

Император был великим лордом, но он был прикован к оболочке своей материальной формы, поддерживаемой смертными, которые боялись потерять своего защитника. В конце концов их усилия потерпят неудачу. Оболочка умрет, и Император сможет попасть в небесные царства.

Тогда начнется настоящая война. Император приложит все усилия, чтобы уничтожить четыре силы Хаоса и объединить их в разумное и гармоничное целое, тем самым гармонизируя психические силы человечества. Но небесные властители не хотели быть поглощенными таким образом. Что такое здравомыслие по сравнению со славным безумием отдельных богов Хаоса, вечно воюющих друг с другом?

Древний демон был терпелив, как и положено стратегам. Его конечной целью была физическая смерть Императора. С этой целью он привел в действие импульсы, которые никто, кроме него и самого благословенного Тзинча, не мог видеть.

В своем высоком, уединенном дворце Чи'кхами'цанн Цунои наблюдал и ждал.