Изменения

|Следующая книга =

|Год издания =2008

}}

Вульфе понял, что кричать бесполезно. Старый шрам на горле зудел как сумасшедший. Почёсывая шею, Вульфе глянул на восток, вдоль широкого потока дезорганизованных фигур, тянущегося от самого мерцающего горизонта. Небо было ясным и синим, и воздух прогревался быстро.

Из городов хлынули массы доведённого до отчаяния народа, миллионами стекаясь к ближайшим зонам эвакуации. Те, кто сейчас протискивался мимо танка Вульфе, шли из Циммамара – столицы провинции на северо-востоке.

Полк самого Вульфе, 81-й Кадийский бронетанковый, уже загонял свои танки в похожие на пещеры трюмы флотских лифтеров, которые унесут их в относительную безопасность космоса. Не весь полк, конечно. Только не самого Вульфе и не его людей – экипаж боевого танка «Леман Русс» «Прощальная молитва». И не экипажи «Стального сердцем» и «Чемпиона Церберы», которые сейчас ехали прямо за ним, сопровождая этих проклятых Сороритас в чёрной «Химере» без опознавательных знаков.

Водитель потихоньку двигал «Прощальную молитву» вперёд, каждый раз угрожающее взрёвывая двигателем, что впрочем помогало мало. Беженцы и так прикладывали максимум усилий, чтобы убраться с дороги танка. Вульфе понимал, что ехать быстрее – значило размазать ни в чём не повинных гражданских под шестью десятками тонн тяжёлой брони.

Но ответила ему Дессембра:

Колонна беженцев пришла в полный хаос. Люди вопили от ужаса. Поднялась толкотня, все отчаянно пытались убраться подальше от военных машин. Животные орали и лягались. Старых и слабых посбивали на землю. Затаптываемые насмерть, те молили о помощи. Даже сквозь наушники и рёв двигателя Вульфе слышал рвущий сердце плач окаменевших от страха детей.

Вульфе не собирался спорить. Он видел её бумаги. На них были все соответствующие подписи и печати, причём некоторые от столь высоких персон, что он никогда о них не слышал. Высшее начальство «Эксолона» выдало женщине абсолютные полномочия для этой операции, и хотя Дессембра оказалась достаточна сообразительной, чтобы оставить траспортные вопросы опытным танкистам, она явно не собиралась позволить такой банальщине, как человеческое сострадание, поставить под угрозу успешное выполнение задания. Сержант Коль определённо разделял её стремление.

Вульфе мысленно обозвал её всякими нехорошими словами, прекрасно понимая, что вслух этого делать не стоит.

– Поняли, сестра, – и отрубил вокс-линк.

Однако, в то же время он не мог отрицать, что ощущает некоторое неприятное облегчение. Выбор между долгом и личной честью всегда был для него трудным делом. Пока он боролся со своей совестью, холодное безразличие Дессембры к жизням беженцев позволило продолжить операцию. В конце концов, нравилось ему это или нет, она была права.

На время он отбросит гуманизм. Когда необходимо, он тоже может быть твердокаменным.

– Мецгер, держи полный вперёд, восемь градусов на восток-юго-восток. Мы выскочим обратно на шоссе к югу от пика Гормана. Там уже не должно быть особенно много беженцев. Там мы немного нагоним график.

Вульфе поднялся с сиденья и вылез в башенку, тут же с удовольствием ощутив на лице тёплый ветер.

Вульфе глазел на низкие, покрытые деревьями холмы слева, когда в наушнике послышался гнусавый голос Мецгера:

Вульфе пригнулся, сунувшись обратно в башню проверить свои приборы, и увидел, что Мецгер прав. Кто-то посылал сигнал о помощи.

– Никаких отклонений от маршрута, капрал. У нас нет времени. Держи прямо и полный вперёд, пожалуйста. Кем бы они ни были, Император решит их судьбу.

В голосе солдата не было даже намёка на осуждение, но Вульфе всё равно его услышал.

– Не серчайте особенно на своих людей, сэр, – продолжил Мецгер. – Они не ошибаются. Чёрт, да я даже собственной роте не нужен!

Каждый в полку знал историю «Счастливчика» Мецгера. Он был известен тем, что выбирался невредимым из горящих танков, хотя весь остальной экипаж зажаривался насмерть. За это экипажи 81-го любили его не больше, чем паховую сыпь. Всего двенадцать дней назад Мецгер пережил гибель очередного танка. Теперь весь полк, включая офицеров, которым вообще-то полагалось быть поумнее, считал, что Мецгер в экипаже – смертный приговор. Это ни в коей мере не относилось к его водительским навыкам, конечно. Там, на Кадии, у инструкторов он считался весьма незаурядным водителем.

– Слушай внимательно, капрал. Это твоё так называемое проклятие – чёртова брехня. Каждый знает, что если танк получает попадание в башню, в девяти случаях из десяти водитель остаётся цел. Я видел массу людей, выбиравшихся невредимыми из горящего танка.

Вульфе показал на свой танк:

Решив последовать их примеру, Вульфе нырнул в башенную корзину за своими магнокулярами. Пока он там возился, на вокс-панели замигала лампочка. Сержант Коль.

– Я знаю, Коль. Ты это к чему?

Хороший вопрос, но ответ не столь удовлетворительный.

Достав магнокуляры, он как раз собирался выбраться обратно наверх, как услышал чьи-то слова:

Сначала он решил, что ослышался. Голос, прозвучавший из наушников, был не более чем шёпотом, почти заглушенным фоновым рокотом двигателя.

– Что было что, сэр? – спросил Висс.

– Не останавливать долбаный танк! – рявкнул Вульфе. – Кто это сказал, чёрт подери? Хольц, ты?

– Гарвер? – потребовал Вульфе.

Вульфе положил руку на плечо Зиглера и полуразвернул того на сиденье:

– Кто сказал остановить танк? Один из вас сказал, Глаз вас подери! Признавайтесь!

– Нет, во имя Трона! Держи её прямо, на пятой.

– Я тоже, – сказал Висс.

Тёмные провалы глазниц встретились с глазами Вульфе, и в голове, заглушая все остальные звуки, загрохотал голос:

Палец Вульфе метнулся к клавише микрофона:

Из наушников наперебой зазвучали перепуганные голоса:

Вокс-панель яростно перемигивалась вызовами от других машин. Рефлекторно Вульфе ткнул пальцем в общий канал группы.

Вульфе не знал, что ответить. Он онемел. Он сидел неподвижно, с широко раскрытыми от страха и замешательства глазами. Зиглер и Висс таращились на него в сильнейшем смятении. Он заставил себя ответить на гвалт, несущийся из вокса:

– Мне… Мне показалось, что я увидел что-то, – произнёс он, – но оно уже исчезло.

– Я не знаю, чёрт возьми!

Как обычно, первым лопнуло скудное терпение сержанта Коля:

– Я знаю! – огрызнулся Вульфе.

Прежде чем Вульфе успел запротестовать, «Стальной сердцем» покинул строй, пророкотал мимо других машин и покатил, набирая скорость, по шоссе.

Но было уже поздно. Танк Шрайбера не прошёл и двухсот метров, когда дорога под ним с оглушительным грохотом вспучилась. Поднявшийся из земли столб пламени сорвал правую гусеницу, разметав во все стороны её тяжёлые железные звенья.

– «Стальной сердцем», ответь! – произнёс в вокс Вульфе.

Штрайбер ответил через секунду, кряхтя и ругаясь:

Вот только голос его звучал не совсем уверенно.

И сам дотянулся и захлопнул собственный люк, заперев его единым отработанным движением.

Этого старого противника среди мириадов других врагов человечества он ненавидел больше всего. В памяти вспыхнула картина: горящие красные глазки того орка, с которым он встретился на Фегосе-2. Шрам на горле остался напоминанием о том дне – дне, когда Вульфе едва не истёк кровью до смерти.

У Вульфе не было желания считать. Багги и мотоциклы всевозможных видов с рёвом скатывались в каньон. Увешанные всякой мишурой, окрашенные в красный цвет, с толстыми чёрными шинами, разбрасывающими грязь. Многие были отмечены грубо нарисованными черепами и изображениями клыкастых богов. Некоторые могли похвастаться и более жуткими украшениями – гирляндами отрубленных человеческих голов и флагами из снятой кожи. Но уродливость самих машин не шла ни в какое сравнение с их водителями и пассажирами. Орки – жуткие уродливые звери, размахивающие чересчур большими клинками и пистолетами. Они горбились под массой переплетавших тела раздутых мышц. Глаза и носы – крошечные, но рты широкие и полные крупных выпирающих жёлтых зубов.

Хриплый рёв каждого отдельного двигателя вливался в общую какофонию, заполнившую воздух. Выхлопные трубы извергали густые чёрные клубы дыма, когда орки гнали через иссушенную солнцем землю, отбрасывая позади тучи пыли. Но они не кинулись вперёд. Нет. Они окружили имперские танки и начали нарезать круги на расстоянии, двигаясь против часовой стрелки.

Ответ не заставил себя ждать. Из разных мест огромного круга внезапно вырвались небольшие группы орочьих машин и рванули к добыче.

По корпусу «Прощальной молитвы» забарабанил плотный град стабберных пуль.

– Они пытаются сбить нас с толку, – сообщил Вульфе другим танкам. – Если мы не сможем угадать направление удара, то у них будет возможность подобраться ближе. Мы должны начинать прореживать их прямо сейчас! Зиглер, фугасный!

– Будь они все прокляты! – крикнул Вульфе. – Мы потеряли правый спонсон! Они убили Гарвера!

Через перископ Вульфе видел, как уносится прочь орочий мотоцикл. Когда тот проезжал мимо чёрной «Химеры», яростный ливень огня из мультилазера разорвал его на куски.

Вульфе подумал, а не сама ли это Дессембра вершит правосудие Императора? Или это одна из её аколиток? Кто бы это ни был, Гарвер был отмщён. Не забыть бы поблагодарить потом.

– Будь спокоен, не дам, – добавил Вульфе, хотя видел, как быстро сокращается дистанция. Орков было слишком много, чёрт возьми. Рано или поздно они подберутся достаточно близко, чтобы прикончить танк взрывчаткой, или какой-нибудь монстр с огнемётом уткнёт ствол в вентиляционное отверстие и зажарит их всех живьём.

Но танк Штрайбера уже был обездвижен, и Вульфе скоро понял, что этот бой им не выиграть. Время, отпущенное на задание, утекало. Его просто не оставалось, чтобы довести бой до конца. И Штрайберу нечего было надеяться переобуть танк под таким огнём. «Прощальная молитва», «Чемпион Церберы» и чёрная «Химера» должны идти на прорыв немедленно.

Вспышка. Грохот. Потрясший землю близкий взрыв. По крыше танка металлически застучало, когда сверху посыпался град горящих обломков и кусков тел.

– Отличный выстрел! – поправил Висс.

В ушах Вульфе раздался голос Дессембры:

– Мы должны проредить их больше! – ответил Вульфе. В венах у него плескался адреналин, заставляя кровь бурлить. – Хотя бы так, чтобы у Штрайбера был шанс ещё повоевать.

Вульфе выглянул в задние смотровые прорези и почувствовал, как боевой пыл мгновенно потух. Теперь всё стало ясно. Мотоциклы и багги служили лишь для отвлечения внимания в расчёте измотать и задержать танки, пока настоящая огневая мощь не перекроет каньон с обоих концов. С северо-востока по дороге растянутой колонной натужно ползли орочьи боевые машины – массивные, тяжело бронированные и ощетинившиеся толстыми стволами орудий.

– Летит! – заорал Вульфе. На шоссе посыпались разрывные снаряды. Взрывы поднимали в воздух огромные тучи грязи и обломков, но не более того. Орочий залп сильно не дотянул до цели, но так будет недолго.

– Мы идём на прорыв прямо сейчас, – приказал Вульфе, – или мы покойники!

Штрайбер едва не кричал в вокс:

У Вульфе скрутило кишки в узел, когда он ответил:

– Мне жаль, Штрайбер. У нас нет другого выхода.

Донёсся новый раскат грома орочьих пушек. На этот раз снаряды легли ближе. «Прощальную молитву» уже обсыпало землёй. Вражеские танки продолжали пристреливаться.

– Выводи нас, Мецгер. Полный вперёд. Держись в стороне от шоссе. Там ещё хватает мин. Зиглер, заряжай. Бронебойным. Висс, готовься их продырявить. Здесь они нас не остановят!

– Мне жаль, Штрайбер. Мне правда жаль. Но ты пойми, другого пути нет. Продолжай стрелять. Продолжай сражаться. Помоги нам прорваться, и я обещаю – полк будет помнить и чтить твою жертву. Это всё, что я могу тебе сейчас предложить.

Уже более спокойно Штрайбер сказал в вокс:

Висс крикнул: «Держись!» и выстрелил из главного орудия. В трёхстах метрах от танка изуродованная орками «Химера» яростно лопнула. Сбоку от Зиглера скользнул назад казённик орудия, выбросив пустую гильзу в напольный улавливатель. С чёткостью сервитора заряжающий вставил новый бронебойный снаряд в казённик, дёрнул рычаг и крикнул:

– Что такое, сержант?

– Что ты делаешь?

Пауза.

Вульфе не знал, что сказать. Он чувствовал себя опустошённым.

Вульфе хотелось бы в это верить. Он уже перестал смотреть на хронометр. Всё равно тот не показывал ничего хорошего. Орки обошлись им слишком дорого, и не только в плане времени. Внутренний голос подсказывал ему последовать примеру Коля и умереть с честью среди своих. Но другой голос говорил, что честь полка важнее. Он должен довести задание до конца.

– Что сказать Дессембре? – спросил он.

Честь и самопожертвование. Вульфе понял, что годами недооценивал Коля, чей недружелюбный характер скрывал благородство. Несмотря на все свои недостатки, Коль был настоящим солдатом и человеком непреклонного мужества.

Коль не стал ждать какого-то одобрения. Сквозь задние смотровые прорези Вульфе видел, как «Чемпион Церберы» оставил колонну и развернулся обратно к каньону. Вскоре он скрылся за тучей пыли.

«Прощальная молитва» и чёрная «Химера» продолжали гнать в противоположном направлении. Дессембра окликнула Вульфе по каналу группы, и он неохотно ответил.

Вульфе даже не потрудился скрыть усталость и раздражение в голосе:

Дессембра помолчала, затем произнесла:

Вульфе не смог больше сдерживать недовольство:

Осталось всего восемь часов до момента, когда первый страшный удар потрясёт этот мир. Глобальный огненный шторм спалит до тла каждое живое существо. Для большинства это будет быстрая и милосердная смерть, но такая смерть не подобает солдату. В ней нет славы.

Вульфе взглянул вдоль шоссе и увидел то, о чём шла речь. У Мецгера хорошее зрение. Что-то приближалось: большое, тёмное, но непонятное. Когда две имперские машины подъехали ближе, силуэт превратился в могучего лохматого бовиата с огромными сутулыми плечами три метра в высоту и столько же в ширину. Шесть изогнутых чёрных рогов обрамляли кожистую морду. Бовиат тянул по шоссе навстречу конвою большую повозку, полную людей. Вульфе насчитал двадцать пассажиров, большинство – взрослые.

При этих словах некоторые из сидящих в повозке мужчин похлопали по старым лазружьям гражданского образца в руках.

– Спасибо за предупреждение, юдоче, – ответил он. – Мы сделаем что сможем. Но куда вы направляетесь?

Остальные вокруг немедля принялись отталкиваться от земли длинными щупальцами. Они поднимались в воздух, чтобы унестись прочь в поисках более безопасной еды.

Снаружи, у сторожки, привалившись спиной к каменной стене, сидел старый, коричневый от загара человек, раненный в ногу. Рядом лежало потрёпанное лазружьё. Судя по количеству пустых бутылок из зелёного стекла вокруг, он собирался упиться до смерти.

В некоторых зданиях всё ещё горели пожары. Мимо проплывали стены с торопливо намалёванными лозунгами наподобие «Какой, к фраку, Император?» и «Отличный день для апокалипсиса!». Большая часть магазинов и лавок разграблена. Ряды низких жёлтых жилых блоков стояли тихо и неподвижно, с выбитыми стёклами и дверями. Безжизненные тела свешивались с запятнанных кровью подоконников и балконов. Сами улицы были усыпаны таким количеством трупов, что «Прощальная молитва» не могла их объехать. Вульфе приказал Мецгеру ехать прямо по телам, и каждый раз морщился, когда из-под танка раздавался влажный хруст. Многие тела на улице принадлежали женщинам, одежда на них была разорвана. Часто слышался треск лазружей и автопистолетов, заставляя напуганных мальдротид взмывать в воздух, бросая богатую добычу, пока всё не успокоится.

Совсем недавно Готенц был городом преданных и трудолюбивых имперских граждан. Ожидание неизбежной гибели пошатнуло их дух. Весть о надвигающемся конце сняла налёт цивилизации быстрее, чем любое вторжение ксеносов.

Голос Дессембры прорвался сквозь статику на канале группы:

Вульфе передал указания Мецгеру, и танк покатил дальше. Звуки ружейной стрельбы сейчас слышались гораздо чаще. И ближе.

Дессембра должно быть тоже увидела это из «Химеры».

«Прощальная молитва» рванула вдоль улицы.

Сёстры двинулись внутрь, Вульфе последовал за ними, шагнув за тяжёлые деревянные двери и обнаружив, что церковь полна людей. Они стояли, преклонив колени на низкие деревянные скамейки, перед великолепным золотым алтарём. Все были глубоко погружены в молитву.

Слева от него Дессембра и тощий священник, переговариваясь, спускались в тёмный каменный лестничный колодец, следом шли обе сестры-аколитки.

Пока Вульфе стоял, ошеломлённый и устрашённый, следя за течением серо-розовой жидкости по прозрачным трубкам, он заметил в сумраке у подножия кровати четыре белёсых предмета.

В потёмках было плохо видно, но предметы неприятно напоминали отрубленные кисти рук и ступни.

Мужчина был средних лет, мускулистый и носил форму городского блюстителя.

– Я не офицер, – ответил он, – но я здесь в некотором роде старший.

К огромному облегчению Вульфе поверхность вскоре выровнялась. Они повернули на запад всего в шести километрах южнее старого селения, под ночным небом, усыпанным яркими перемигивающимися звёздами. Некоторые из них двигались – флотские транспорты и корабли сопровождения покидали орбиту со всей возможной скоростью.

Вокс молчал. Вульфе смотрел, как остальной экипаж в башне борется с растущим отчаянием. Зиглер раскачивался взад и вперёд на сиденье, бормоча какие-то математические задачи в попытке отвлечься. Висс похлопывал по внутренней стенке башни и ворковал:

Где-то на полдороге между пиком Гормана и Банфри, когда пройти оставалось чуть больше семидесяти километров, в воксе раздался голос Дессембры.

– Я надеюсь, вы не предлагаете сдаться? – кисло ответил Вульфе. – Мой танк не создан для гонок, но водитель выжимает из него всё что можно.

– Тогда, Император дай вам скорости, – холодно ответил он в вокс.

«Химера» вышла из кильватера «Прощальной молитвы», обогнала её справа и пошла впереди. Однако, вопреки ожиданиям Вульфе чёрный бронетранспортёр не унёсся вперёд.

– Что?

Вульфе сделал как приказано. Висс и Зиглер повернули к нему нервные взгляды. Последнее, что они могли сейчас сделать – это потерять момент движения. «Химера» притормозила впереди, слабо подсвечиваемая фарами «Прощальной молитвы». Полстука сердца спустя открылся задний люк. Дессембра появилась в ослепительном белом свете, нетерпеливо маша рукой.

Вульфе едва поверил своим ушам.

Вульфе предпочёл не смотреть, в отличие от остального экипажа.

Мурашки пробежали у Вульфе по спине, когда он вспомнил прочитанное свидетельство о смерти Боршта. Время смерти его старого друга почти до минуты совпало с его необъяснимым появлением в каньоне.

Он поднялся с колен и сел на церковную скамью, обратив мысли в будущее. 18-я группа армий была уже на пути к очередному театру военных действий. Верховное командование говорило о крупной операции на планете Г. Название планеты держалось в секрете до тех пор, пока «Рука Света» не прибудет в систему назначения на рандеву с остальным флотом, но ходили слухи, что к этому имеет какое-то отношение комиссар Яррик. Что означало орков.

Несмотря на меланхолическое настроение, на лице его проглядывала чуть заметная улыбка.