Отступники: Мастер-терзатель / Renegades: Harrowmaster (роман)

Перевод в процессе: 17/30 Перевод произведения не окончен. В данный момент переведены 17 частей из 30.

Отступники: Мастер-терзатель / Renegades: Harrowmaster (роман)
Автор	Майк Брукс / Mike Brooks
Переводчик	Harrowmaster
Издательство	Black Library
Серия книг	Отступники / Renegades
Следующая книга	Отступники: Повелитель Излишеств / Renegades: Lord of Excess
Год издания	2022
Подписаться на обновления	Telegram-канал
Обсудить	Telegram-чат
Экспортировать	EPUB, FB2, MOBI
Поддержать проект

ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА

КОСМИЧЕСКИЕ ДЕСАНТНИКИ

АЛЬФА-ЛЕГИОН

«ЗМЕИНЫЕ ЗУБЫ»

Драз Джейт — лорд и Мастер-терзатель

Соломон Акурра, «Призрак» — лорд

Квоп Халвер — Высший охотник за головами

Ворлан Ксан — охотник за головами

Зреко Чура — охотник за головами

Унеж Маноз — охотник за головами

Доммик Ренн — охотник за головами

Крозир Ва’кай — капитан «Шепота»

Деркан Тель — легионер, Восьмой Клык

Сакран Морв — легионер, Восьмой Клык

Форвал Джунай — легионер, Восьмой Клык

Пентак Рэй — легионер, Восьмой Клык

Трайвар Трижды-Горелый — командир отделения, Восьмой Клык

Керриг Тракс — командир отделения, Девятый Клык

Титрик Иншу — командир отделения, Третий Клык

Урзу Кайбор — легионер, Третий Клык

Аттас — терзатель, Лернейские Терминаторы

ОСТАЛЬНЫЕ

Роэк Гулий Коготь — лорд Орудий Свободы

Джарвул Глейн — лорд Сокрытой Длани

Вирун Эваль — лорд Кающихся Сынов

Кворру Вайзия — легионер, Кающиеся Сыны

«Альфарий» — множество членов Безликих

Керос Асид — лорд Сынов Отравы

Рэлин Амран — лорд Первого Удара

Динал Кровавый Бард — апотекарий Первого Удара

Альбок — легионер Первого Удара

Ксетт Киль, «Металлофаг» — лорд Ржавокровых

СЕРЕБРЯНЫЕ ХРАМОВНИКИ

Лампрос Гекатон — верховный Хранитель Клятв

Рен Мальфакс — второй лейтенант, пятая рота

Паламас — капитан, пятая рота

Бедарис Хир — сержант

Кил Джесар — боевой брат

Васт — боевой брат

Ран — технодесантник, пятая рота

АЛЫЕ КОНСУЛЫ

Тайт Йорр — боевой брат, жизнехранитель инквизитора Кайзена Харта.

НОВЫЙ МЕХАНИКУМ

Казадин Ялламагаса, «Биологис Диаболикус» —  еретех, магос биологис.

Диаболикус Секундус — Изуверский Интеллект.

ЛЮДИ

АЛЬФА-ЛЕГИОН

Тулава Дайн — колдунья «Змеиных Зубов»

Генерал Андол — командор Оружия Свободы

Толли Крейс — агент Альфа-Легиона

Васила Манату — Бесславная Гвардия

СВЯТАЯ ИНКВИЗИЦИЯ

Кайзен Харт — инквизитор Ордо Маллеус (радикальный реконгрегатор)

Дима Варрин — сенешаль Кайзена Харта

Несса Карнис — инквизитор Ордо Маллеус (пуританин-монодоминант)

Эвелина — помощница Нессы Карнис.

ОСТАЛЬНЫЕ

Джон Брезик — солдат Пендаты

Суран Тилер — солдат Пендаты

Канзад — солдат Пендаты

Стеваз Тай — солдат Пендаты

Кейд — сержант Пендаты

Эйм Спелтан — офицер безопасности космопорта Бехарис Дельта

Мортон — офицер безопасности космопорта Бехарис Дельта

Пашвир — начальник смены космопорта Бехарис Дельта

Раола — офицер снабжения космопорта Бехарис Дельта

ЧАСТЬ ПЕРВАЯ

ЛИЦОМ К ЛИЦУ СО СМЕРТЬЮ

Джон Брезик крепче стиснул лазган, бормоча беззвучные молитвы, и еще сильнее вжался в стену траншеи, в которой прятался вместе с еще семерыми товарищами, пока вокруг них содрогался весь мир. В своих слегка подрагивающих руках он держал М35 М-Галактика Укороченный: крепкое, надежное и ухоженное оружие с полностью заряженной батареей, на стволе которого болталась резная безделушка, которую он сделал сам. На поясе у него висели еще четыре батареи и длинный, однолезвийный боевой нож, доставшийся ему от отца. Он не стал надевать бронежилет своего старика — смысла в этом особо не было, учитывая его нынешнее состояние — и пока над головой свистели вражеские выстрелы, Джон принялся мысленно прикидывать, что бы ему больше пригодилось прямо сейчас — оружие или хорошая броня. Из оружия, без сомнений, можно убить стреляющих в тебя людей, но для этого потребуется точность, а ублюдки явно не собирались заканчиваться. С другой стороны, даже лучшая броня рано или поздно подведет, если у него не найдется способа отговорить противников стрелять по нему…

— Брезик, ты с нами?

Джон дернулся и моргнул, затем сфокусировал взгляд на обращавшейся к нему женщине. Суран Тилер, явно не моложе шести десятков, с лицом похожим на особо прочный камень, который методично долбили другим таким же камнем. Она глядела на него темными как кремень глазами, и такими же жесткими. Джон заставил себя кивнуть.

— Ага. Да, я здесь.

— Уверен? Потому что выглядишь ты довольно рассеянным, — усомнилась Тилер. — А это, учитывая тот факт, что мы находимся посреди гребаного боя, определенно тянет на подвиг.

— Я в порядке, серж, — ответил Джон. Он на мгновение прикрыл глаза и вздохнул. — Просто опять эти сны. Такое чувство, что я уже месяц нормально не спал.

— У тебя тоже они были? — подал голос Канзад, крупный человек с кустистой бородой. — Вспоротое небо?

Джон уставился на него. Они с Канзадом не особо ладили — без особой вражды или кровной мести, просто раздражали друг друга — но на волосатом лице не было и тени насмешки.

— Да, — медленно подтвердил он. — Вспоротое небо. Ну, не только наше небо. Вообще все небеса. Что это значит, когда у нас обоих одинаковый сон?

— Это не значит абсолютно ни хрена, пока мы не выберемся отсюда живыми, — рявкнула Тилер. Как все закончится, можете сравнить заметки в своих сонниках, без проблем. А сейчас я хочу, чтобы вы сосредоточились на текущей задаче! И Брезик?

— Да, серж? — отозвался Джон, еще крепче сжимая лазган.

— Хватит звать меня «сержем».

— Слушаюсь, се...слушаюсь. Сила привычки.

В воздухе позади солдат раздалось хриплое гудение, которое становилось все громче. Джон поднял глаза в ночное небо и увидел огоньки, приближающиеся на огромной скорости. Гудение сменилось воем, а затем ревом, и над его головой промелькнули самолеты: «Мститель» и две «Молнии» по флангам, все трое направлялись в сторону фронта.

— Это сигнал! — заорала Тилер, вскакивая на ноги с несвойственной людям ее возраста прытью. — Пошли, пошли, пошли!

Джон вскочил и последовал за ней, вылезая из траншеи на пережеванное снарядами поле. Он бросился в атаку, отчаянно пытаясь удерживать скорость и не подвернуть при этом ногу среди колдобин и воронок, оставшихся после бомбежки, а также стараясь избегать ездящей туда-сюда колесной и гусеничной техники. С обеих сторон от него бежали такие же отряды, как и его собственный, вопящие боевые кличи в лицо врагу, серьезно потрепанному огнем их истребителей. Джон открыл рот, чтобы присоединиться к ним, и страх вперемешку с адреналином выдавил из него слова, мало чем отличающиеся от животного рева.

— ЗА ИМПЕРАТОРА!

Враг наконец смог привести в действие свои противовоздушные батареи и в небеса устремились потоки зенитного огня. Джон услышал характерное бум-бум-бум счетверенных автопушек «Гидры», и один из истребителей — «Молния», как ему показалось, хотя в темноте и на таком расстоянии трудно было сказать наверняка — разлетелся в огненной вспышке, осыпав обломками защитников внизу.

— Не останавливаться! — прикрикнула Тилер, увидев как пара человек из ее отряда немного замедлились. — У нас всего одна попытка!

Джон прибавил ходу, несмотря на искушение затормозить и позволить другим принять на себя основную мощь вражеских выстрелов. Предоставляя защитникам по одной мишени за раз, они лишь дадут себя перебить: этот массированный натиск, когда их попросту слишком много, чтобы успеть всех убить, был их единственным способом сократить дистанцию и ворваться в ряды противника. Как только им это удастся, силы сравняются.

Они миновали линию металлических вех, некоторые из которых были простыми балками, вбитыми вертикально в грязь. Укрепления впереди тут же разразились вспышками рубиново-красных зарядов сверхсфокусированного света. Джон с товарищами вошли в зону эффективного поражения лазганов, и теперь защитники знали, что их выстрелы не пропадут впустую.

Канзад дернулся, дернулся снова, потом рухнул лицом в землю. Джон не остановился, чтобы проверить его. Он не собирался останавливаться вообще. Остановиться — значит, умереть. Он ринулся вперед, его лицо превратилось в гримасу страха и ненависти, бросая вызов всей галактике.

Галактика не заставила себя ждать.

Первый разряд ударил его в правое плечо и прожег его насквозь. Боль была острой, но чистой, поэтому он покачнулся, но продолжил бежать. Это была его ведущая рука, а лазган висел на ремне. Пока он мог направлять ствол левой рукой, а правой нажимать на спуск, для него бой не закончен.

Следующий выстрел угодил в брюшину, пробив защитные мышцы живота и заставив его согнуться пополам. Он едва смог устоять на ногах, но импульс уже был потерян. Джона начало крутить от боли и запаха собственной поджаренной плоти. Зажмурив глаза и устремившись лицом вниз, Джон Брезик даже не увидел последнего выстрела, который попал ему в темя и убил его на месте.

— Сдохни, еретик! — заорал Стеваз Тай, когда его третий выстрел наконец прикончил врага. Он ухнул, частично от радости, частично от облегчения, но в душе его все еще не отпускала тревога. Трон, их было просто невероятно много! Даже сменив цель и выстрелив снова, ему почудилось, что он увидел как далеко слева что-то на огромной скорости сближается с линией обороны Пендатского Четвертого. Он моргнул и покосился в том направлении, но проклятая воздушная атака уничтожила несколько огромных прожекторов, и тени отказывались расступаться перед ним.

— Глаза вперед, боец, и продолжай стрелять! — прикрикнул на него сержант Кейд, подкрепляя слова выстрелами из своего лазпистолета. По мнению Стеваза, в них было больше вида, чем дела, поскольку еретики все еще находились вне зоны поражения пистолета, но буквально через несколько секунд это изменится. А потому эти секунды могут быть важны.

— Что-то слева, серж! — крикнул он, не забыв при этом отправить врагам еще один заряд. — Я как следует не разглядел, но что бы это ни было, оно двигалось быстро!

— Это случилось в нашем секторе? — спросил сержант.

— Нет, серж!

— Тогда это проблема пятого отделения, или седьмого — но не наша! У нас и так хватает врагов впереди, — рявкнул Кейд, и Стеваз не мог с этим поспорить. Он дернулся назад от вражеского выстрела, который ударил в землю перед ним, и вытер глаза, очищая их от заляпавшей лицо грязи.

— Автоматический огонь! — взревел Кейд. — Накормите-ка их!

Стеваз послушно щелкнул флажком на ствольной коробке лазгана и присоединился к завывающему хору, который начал набирать силу по всему окопу. Этот режим быстро истощит их батареи, но одна только плотность огня положит конец этому последнему штурму прежде, чем им понадобится перезарядка…

Слева прогремел взрыв, и ему потребовались все усилия, чтобы не развернуться в ту сторону с полыхающим лазганом наперевес. За взрывом последовали крики: громкие, отчаянные вопли, но не от боли, а от чистейшего ужаса.

— Серж?!

— Глаза на врага, воин, или кричать будешь уже ты! — заорал Кейд, стреляя по напирающим культистам, но в его голосе послышалась нотка неуверенности.

— По одной проблеме за раз, или…

Что-то огромное и темное влетело в их ряды слева и тяжело приземлилось на пол траншеи. Оно ударило Каннер в бедро и женщина завалилась на спину. Очередь из ее лазгана прочертила голову Данника, разнеся череп на куски, попала Джаскеру в плечо. Они оба рухнули, и Кейд взревел от ярости и горя, но не страха, увидев как огневая мощь отделения резко ослабла. Кто-то побежал на помочь Джаскеру. Кто-то рухнул на спину — удачный выстрел со стороны наступающего врага нашел щель между шлемом и краем траншеи. Стеваз не смог удержаться: он повернулся и взглянул на причину всей этой паники.

Перед ним лежало обезглавленное тело с нашивками пятого отделения.

Страх парализовал его. Что смогло прорвать их укрепления? Что обезглавило этого солдата и так легко зашвырнуло его в расположение четвертого отделения? Это не мог быть тот взрыв, что он услышал: какой взрыв снес бы голову настолько ровно, но забросил бы тело так далеко?

Кейд орал на него.

— Тай, а ну тащи свою жопу обратно на…

Сержант так и не закончил предложение. Что-то неистово вопящее перепрыгнуло через край траншеи и приземлилось на него. Раздался визгливый рев цепного меча, в воздух взметнулась кровавая дымка, и сержант Кейд упал на землю кровавыми ошметками. Его убийца повернулась к Стевазу, траншею за ее спиной заполняла волна еретиков, которые быстро задавили четвертое отделение числом.

Стеваз увидел яростную гримасу на лице женщины, по возрасту годившейся ему в бабушки, и заглянул в пылающие жаждой крови глаза. Он вскинул лазган, но она отбила его в сторону своим ревущим оружием, а вращающиеся зубья вырвали винтовку у него из рук. Он развернулся и бросился наутек, на бегу шаря по поясу с пистолетом и боевым ножом и надеясь, что успеет обогнать ее прежде, чем достанет запасное оружие.

Слишком поздно он осознал, что направляется прямиком к месту дислокации пятого отделения.

Он завернул за угол траншеи и наконец остановился, натолкнувшись на что-то огромное и очень, очень твердое. Тейн упал спиной в грязь и поднял глаза чтобы посмотреть, во что же он влетел.

На него зловеще глядели два красных, светящихся глаза, и Стеваз едва не обмочился, прежде чем понял, что это такое. Глазные линзы на шлеме космодесантника! Обещанная помощь прибыла! Владыки войны прямо здесь, на Пендате!

Затем, несмотря на темноту, он смог различить цвет доспехов. Они были не серебряные, а сине-зеленые, и вместо черного клинка с молниями по бокам на желтом фоне, с наплечника смотрел трехглавый змей. Его сердце сжалось в груди, и он внезапно осознал, что именно так быстро приближалось к линии пятого отделения.

— Вы не Серебряные Храмовники, — дрожащим голосом выдавил из себя солдат.

Шлем слегка наклонился, словно от любопытства.

— Нет.

Сверкнуло оружие, и дуло размером с голову Стеваза плюнуло болт-снарядом, который взорвался с такой силой, что верхняя часть тела солдата разлетелась на куски.

Деркан Тель отвернулся от мертвого бойца Пендаты и отправился вслед за своей командой по дренажной трубе, тянущейся в сторону тыла. С этого направления больше не ожидалось защитников: человеческие союзники Легиона прорвали оборону траншей, и теперь можно было быть уверенным, что они устроят хаос на первой линии сопротивления.

— Что такое «Серебряный Храмовник»? — спросил он у легионера перед собой.

— Понятия не имею, — ответил Сакран Морв. — А что? — Морв был крупным даже для Астартес, именно ему поручили древнюю автопушку отделения.

— Похоже, тот смертный решил, что я один из них, — продолжил Тель. Он порылся в памяти, но ничего не вспомнил. — На ум не приходит ни один орден лоялистов с таким названием. А тебе?

— Может, он имел ввиду Черных Храмовников? — предположил Морв. — Хотя, наверное, Ва’кай бы узнал их символику.

Что-то не сходилось, и Теля это тревожило. Когда Легион совершил планетарную высадку, из варпа появилось три ударных крейсера лоялистов, и сейчас они находились в бою с «Шепотом», флагманом Змеиных Зубов, прямо у них над головами. Морв был прав: Крозир Ва’кай, капитан «Шепота», узнал бы корабль Черных Храмовников, если бы тот оказался у него на прицеле.

Он включил вокс.

— Трайвар, ты слышал о Серебряных Храмовниках?

— Что, Тель, вот прямо сейчас? — раздался в ответ голос Трайвара Трижды-Горелого. Он шел в голове группы, далеко впереди по траншее. Кроме того, он первым попал за оборонительные укрепления, когда Восьмой Клык предпринял свой молниеносный штурм через территорию, оставленную без света уничтоженных прожекторов; это была та самая пресловутая агрессивность, которая принесла ему известность, и он наслаждался ею. И из-за нее же он не меньше трех раз оказывался по уши в горящем прометии во время одного особо жестокого штурма позиций, находившихся по контролем ордена Саламандр.

— Оказалось, что смертный, которого я только что убил, ждал их, — сообщил ему Тель. — Наверное, новый орден. Или, как подметил Морв, — продолжил он, — человек подзабыл название Черных Храмовников.

— Серебряные Храмовники, Черные Храмовники, — пробормотал Трижды-Горелый. — Казалось бы, чего стоит включить хоть каплю воображения, а?

— Чтобы Империум, да бесконечно повторял одно и то же раз за разом почти без изменений? — рассмеялся Морв. — Никогда такого не было, и вот опять.

— Я сообщу об этом, — сказал Трайвар. — Мастер-терзатель должен что-то знать.

— Принято, — ответил Тель. Мастер-терзатель Драз Джейт возглавлял Змеиные Зубы, именно его тактический гений привел Пендату к падению. Как только они пробьются в последний оплот лоялистов, их сопротивление развалится и все сырье, которое так отчаянно требовалось Змеиным Зубам — прометий, металл, пласталь, возможно даже керамит — они заберут себе. Не придется делиться трофеями с другим легионами: Зубы не принадлежали к 13-му Черному Походу Воителя, и здесь не было никого, кто отобрал бы у них победу. Несмотря на то, что Абаддону удалось разорвать ткань реальности по всей галактике и начать движение в сторону Терры, он, несомненно, проиграет. Если в чем-то и можно быть уверенным насчет Черного Легиона, так это в его неизменном провале, и Драз Джейт был слишком умен, чтобы позволить сделать себя его частью.

Взревел болтер Трайвара, и Тель услышал крики защитников, осознавших, что их оборонительные рубежи не просто уничтожены — более того, за линию укреплений проникли тяжеловооруженные трансчеловеческие убийцы. Тьму разорвали отчаянные всполохи лазерного огня, но в тесных условиях окопа смертные бойцы Пендаты могли сосредоточить лишь ограниченное количество огневой мощи в одном месте: и ни в одном из этих мест ее не было достаточно, чтобы остановить Трайвара. Восьмой Клык ускорил темп и Тель побежал вслед за ними, жертвуя скрытностью ради внезапности.

— Через верх и на восток! — рявкнул Трайвар по воксу, и Тель, не раздумывая ни секунды, взмыл в воздух. Траншея, по которой они бежали, была все еще достаточно глубока, и смертный дважды подумал бы, прежде чем спрыгнуть в нее, не говоря уже о том, чтобы выбраться наружу. Но сверхчеловеческие мышцы Теля усиливались сервомоторами и искусственными сухожилиями силовой брони, а потому он перемахнул через край почти без усилий.

Его глазам предстал настоящий хаос.

Там, где некогда располагался идеально организованный имперский лагерь, теперь царило смятение. Уничтоженные авиацией машины и склады горючего пылали ярким пламенем, а горящий остов «Молнии» рухнул прямиком на типовое строение, которое показалось Телю похожим на полевой штаб. Имперские войска — мешанина из подразделений Астра Милитарум и местного ополчения в лице Пендатских Синих Мундиров — копошились словно общественные насекомые, пытающиеся защитить свой улей. Но, в отличие от этих крошечных созданий, у них напрочь отсутствовало единство цели и действий.

— Ну что, пошумим, — объявил Трайвар, и Восьмой Клык открыл огонь.

Им требовалось всего лишь нанести столько ущерба, сколько получится: задача простая и, возможно, примитивная, но от того не менее насущная. Восьмой Клык должен был оттянуть на себя внимание защитников, поскольку восемь Астартес-предателей с грохочущими стволами вряд ли могут добиться чего-то иного. А во всей этой неразберихе, команды охотников за головами вместе с самим Мастером-терзателем получат возможность устранить первоочередные цели.

— Тебе не кажется, что мы ведем себя слишком очевидно? — спросил Тель, попутно расстреливая отделение солдат прежде, чем они успели вскинуть лазганы.

— А что им еще делать, не обращать внимания? — фыркнул Морв. Его автопушка хрипло закашлялась и прошила очередью борт «Химеры». Бронемашина взорвалась. По наплечнику легионера чиркнул лазерный заряд, но он даже не заметил этого. — Если они заподозрят, что реальная угроза это не мы и не примутся за нас всерьез, тогда мы действительно станем реальной угрозой. Танковый экипаж, — добавил он, — на семьдесят градусов справа.

Тель развернулся. Ну конечно, разрозненная группа из шести пендатийцев бежала к «Леман Руссу», стараясь вести себя тихо и не привлекать внимания. Боевой танк мог доставить Восьмому Клыку проблемы, ведь его толстую броню вряд ли пробила бы даже автопушка Морва.

— Нет уж, я так не думаю, — пробормотал Тель, аккуратно прицеливаясь. Темнота не была помехой для тепловых сенсоров в его визоре, и болтер зарычал, отстреливая членов экипажа одного за другим.

— Движение по моей команде, — раздался приказ Трайвара. — Нельзя, чтобы нас прижали, даже такой сброд как они. Три, два, один...Сейчас.

Меньше чем за секунду, Трижды-Горелый перешел с места в карьер, и Восьмой Клык последовал его примеру. Имперцы, которые только начали скапливать силы вокруг них, словно венозная кровь вокруг свежей раны, внезапно обнаружили, что суть угрозы резко изменилась. Простые смертные не смогли перестроить свое мышление вовремя, чтобы оказать хоть сколько-нибудь значимое сопротивление, и прерывистая линия стрелков распалась в тот же миг, когда Восьмой Клык влетел в нее на полном ходу.

Тель даже не стал доставать свой силовой нож. В этом не было нужды. Он просто топтал, пинал, бил и крошил. Переломанные тела разлетались от него, врезаясь в других солдат или просто падая в кровоточащие кучи таких же трупов. Одному удачливому бойцу удалось сделать выпад штыком, но сверкающее острие бессильно царапнуло по нагруднику Теля, а легионер ударил его локтем в лицо так сильно, что сломал челюсть вместе с шеей.

Все шло именно так, как и задумывалось, пока вокс неожиданно не затрещал и не раздалась передача на общей частоте группировки.

— Всем наземным подразделениям, внимание. Три крейсера лоялистов прорвались мимо нас и запускают боевые челноки, — объявил капитан Ва’кай. На фоне прогремел залп, орудия захваченного крейсера типа «Лунный» заговорили вновь. — Так, уже два. — удовлетворенно добавил Ва’кай. — Третий летит вниз по кусочкам.

— Все еще многовато гостей, — заметил Морв. Его автопушка чихнула один раз, и склад боеприпасов взлетел на воздух, озаряя вспышкой ночное небо так ярко, словно солнце решило перестать прятаться за горизонтом. Ударная волна от взрыва оказалась столь сильна, что Тель ощутил ее даже отсюда.

— Восьмой и Девятый Коготь, захватить контроль над «Гидрами», — раздался в воксе голос мастера-терзателя Джейта. — Раз уж у нас под рукой оказались столь уместно названные орудия, давайте поглядим, придутся ли наши зубы по вкусу бывшим братьям.

Тель убедился, что его следующие слова услышат только на личном канале Клыка.

— Братья, вам это кажется разумным? Даже у двух ударных крейсеров полно челноков — намного больше чем нам удастся сбить в тот промежуток времени, что у нас остался.

— Хочешь, чтобы мы ослушались прямого приказа Мастера-терзателя? — спросил Тайвар. — Нам не выбраться с этой планеты без одобрения Джейта. Кроме того, если бросим братьев сейчас, то у них будет меньше шансов отразить эту атаку, а значит мы станем легким обедом для лоялистов сразу же, как только они покончат с Джейтом!

Тель поморщился, но с логикой в словах Трижды-Горелого он поспорить не мог.

— Отлично, брат — тогда сделаем все, что в наших силах.

Они смогли обнаружить батареи «Гидр» всего через несколько минут, но каждая секунда, потраченная на их поиски, терзала мысли Теля ядовитыми когтями. Челнокам потребовалось время, чтобы пробиться через слои атмосферы — он сам частенько сидел внутри таких посудин, молясь о том, чтобы полет поскорее закончился и он мог встретить врага с оружием в руках, а не ждать, пока его собьют в воздухе — но гораздо меньше, чем ему бы хотелось при таких обстоятельствах. Что еще хуже, то ли защитники в кои-то веки просчитали их действия, то ли просто назначили зенитки точкой сбора, но похоже, что вокруг огромных машин со счетверенными орудиями собралась полнокровная рота Астра Милитарум.

— Ох, сколько лазганов, — с глубоким чувством высказался Форвал Джунай, когда воздух покраснел от лихорадочных выстрелов, стоило ему высунуть шлем из укрытия.

— Ослепляющие гранаты и фланговый охват, — скомандовал Трайвар. — Вперед.

Каждый из них метнул по одной противосенсорной гранате, плюющейся черным дымом. Этот дым не только сводил к нулю зрение смертных, но еще забивал помехами прицелы и фото-очки. Впрочем, помешать выстрелам он все равно не мог, и перегруппировавшиеся гвардейцы открыли настолько плотный огонь, что даже силовая броня с трудом удержала бы его. При этом их залп накрывал слишком большую площадь, чтобы невозможность выцелить врага имела хоть какое-то значение.

Именно поэтому, едва гранаты отправились в воздух, Восьмой Клык начал движение вбок, обходя защитников вокруг типовых строений. С точки зрения количества защитников или укрытий, этот угол атаки был ничем не лучше первоначального, но учитывая то внимание — и, что важнее, огневую мощь — сосредоточенные на девяносто градусов в сторону от них, он стал наиболее безопасным вариантом.

— Убить всех, — приказал Трайвар, и с привычной для него отвагой рванул вперед. Восьмой Клык последовал за ним, стреляя от бедра, но при этом выцеливая противников с точностью и скоростью, недоступными даже самому меткому из смертных в полной неподвижности. Тель лишь на мгновение прекратил стрельбу, чтобы метнуть осколочную гранату в направлении солдат, которые находились ближе всех к облаку от ослепляющей гранаты. Наградой ему стали еще одна огненная вспышка и истошные вопли.

Пентак Рэй рухнул; то ли его доспехи пробил удачный выстрел, то ли они просто не выдержали плотного огня. Остальные продолжали бежать, но лоялисты уже успели среагировать на их внезапное появление с фланга, и хотя некоторые из солдат сдались и обратились в бегство, этого все равно было недостаточно. Очередной лазерный залп ударил Теля в бок и он споткнулся, а перед глазами вспыхнули предупреждающие сигналы от датчиков брони.

Все могло кончиться для них очень плохо, если бы в то же самое время Девятый Клык не атаковал другой фланг этой импровизированной огневой позиции.

Внезапно защитники оказались между двух огней, и хотя каждую из этих атак по отдельности можно было отразить даже несмотря на тяжелые потери, с двумя сразу лоялисты справиться уже не могли. Понадобилось всего несколько секунд, чтобы суровое и отчаянное сопротивление обернулось паникой и полным разгромом. Строй разлетелся, словно капли воды от наступившего в лужу ботинка, болтерные снаряды вгрызались в спины улепетывающих гвардейцев.

— Морв, со мной, сдерживать лоялистов, — принялся отдавать распоряжения Трайвар. — Остальные — за орудия, следить за небом!

— Трижды-Горелый, надеюсь это сработает. — послышался в воксе голос Керрига Тракса, командира Девятого Когтя.

— Как и, Тракс, как и я, — мрачно ответил Трайвар. Тель примагнитил болтер к бедру и занял место у ближайшей зенитки, предварительно выпихнув оттуда изломанное тело предыдущего оператора. Дух машины выглядел послушным: она не затрещала и не выключилась, когда он взял управление и сделал пробный разворот стволами туда-сюда.

— Готов, — крикнул он.

— Хорошо, — откликнулся Трайвар, запрокидывая шлем так высоко, как только мог. — Потому что к нам уже летят.

Тель взглянул вверх и тоже увидел челноки. Их можно было спутать со звездами, по крайней мере на первый взгляд, но эти яркие пятнышки были ни чем иным как десантными кораблями космодесанта, которые пробивали себе путь сквозь атмосферу, толкая перед собой плотную волну раскаленного воздуха. Он задрал стволы под максимальным углом и ткнул пальцем в ауспекс наведения.

— Ну что же, Серебряные Храмовники, или кто вы там к варпу такие, — пробормотал Тель. — Давайте проверим на прочность ваши аппараты.

Перекрестье ауспекса загорелось зеленым, и он нажал на гашетку.

Огненный шторм с воем устремился в небеса, и даже шумоподавители в шлеме Теля не смогли спасти его от оглушающего грохота орудий. Он проверил ауспекс, но цель все еще снижалась без повреждений. Он промазал.

Системная погрешность? Предательский дух машины узнал своего имперского собрата и намеренно ввел легионера в заблуждение? Тель снова прицелился и выстрелил, на этот раз зажав спуск и непрерывно водя стволами туда-сюда по ночному небу. Такой метод был чужд воину, привыкшему к аккуратности и точности, но и у войны на изнурение имелись свои достоинства. Кроме того, ему не требовалось экономить боеприпасы для затяжного боя: как только эти челноки коснутся земли, «Гидры» станут бесполезны из-за своей громоздкости. Направить их на наземные подразделения не выйдет, так что сейчас или никогда.

Орудия изливали свою ярость в небеса, расстрелянные гильзы с треском сыпались на землю с обеих сторон. Тель заметил, как один из челноков мигнул и исчез с экрана ауспекса. Легионер ощутил краткий прилив неистового восторга, но быстро подавил его и переключился на следующую цель. Он бы никогда не променял свой болтер на другое оружие, но во внушительной мощи этой установки определенно было свое очарование. Он только что прикончил дюжину имперских космодесантников всего за пару секунд — многие ли воины могут таким похвастаться?

Похоже, не только ему приглянулись эти машины.

— Можно забрать их с собой? — проорал Джунай, неистово хохоча. На глазах Теля, еще одна яркая точка погасла в небе — орудия Джуная нашли свою цель. Но остальные становились все больше прямо на глазах, стремительно приближаясь.

— Сбейте их, будьте вы прокляты! — взревел Трайвар. — Сбейте их, или все пропало!

Тель попал еще в один корабль, разорвав его на части прямо в воздухе. Даже космодесантник не смог бы пережить падение с такой высоты, поэтому он не стал тратить время и расстреливать обломки. Он поразил следующую цель, но лишь подбил его, и челнок резко заложил крен, уходя с линии его огня. Угол уменьшался, и временное окно, в котором они могли что-то предпринять, грозило вот-вот захлопнуться. Тель даже не стал пытаться преследовать подбитый им корабль, надеясь, что жесткая посадка дорого обойдется его экипажу, и вместо этого нашел другой. Он вновь зажал спуск, но из-за огромной скорости машины все его выстрелы просвистели над ней, не причинив вреда. Тель попытался опустить стволы за челноком, но было уже слишком поздно.

БАМ.

БАМ.

БАМ.

В мгновение ока сияющие точки превратились в раскаленные серебряные корабли, заходящие на посадку. Тормозные двигатели едва замедлили их ход, но установленные на корпусе ураганные болтеры уже взревели, разрывая на куски все вокруг. Тель скорчился позади своей «Гидры» и еще раз попытался опустить стволы: может, у него еще есть шанс на один последний выстрел, прежде чем…

Двери с грохотом опустились и наружу выскочили космодесантники в серебряных доспехах, по двенадцать из каждого корабля. Даже зная, к чему готовиться, несмотря на то, сколько раз они имели с этим дело в прошлом, Восьмой и Девятый Клыки не смогли организовать эффективного сопротивления. Трое легионеров погибли под огнем ураганных болтеров, то ли промедлив и не заняв укрытия, то ли рискнув жизнью ради шанса выстрелить в открывающиеся двери. Теперь они были окружены и уступали в численности.

Сразу после десантирования, имперцы разделились, чтобы не стать легкой мишенью для «Гидр», а затем открыли огонь. Тель выругался, разрывные снаряды молотили по орудию, за которым он прятался. Но он был опытным воином, и хоть его болтеру недоставало мощи счетверенной автопушки, он точно знал куда выстрелить, чтобы доставить проблемы даже доспехам Астартес.

Он аккуратно высунулся из укрытия и выстрелил. Болт попал его цели в колено, как он и планировал.

Своими трансчеловеческими чувствами, Тель сразу заметил две вещи. Во-первых, броня этих космодесантников не походила ни на что, что он когда-либо видел прежде.

Во-вторых, выстрел в это место прежде обездвиживал множество имперских воинов. А тот, в которого попал Тель, остался на ногах. И оказался выше, чем Тель ожидал.

— Какого ч…

Когда в шлем Деркана Теля влетел разрывной болт, он на ногах не остался.

Сержант Бедарис Хир ощутил легкий прилив удовлетворения, увидев как десантник-предатель оседает на землю. Его реликтовому болтеру не хватало дальнобойности болт-винтовок, которыми были вооружены его братья, однако наследие этого оружия насчитывало тысячелетия службы Ультрамаринам. Сам Марней Калгар подарил его Хиру вскоре после Освобождения Новариса, и сержант радовался, что смог вновь дать ему возможность убивать еретиков. Впрочем, еретики к этому моменту уже кончились; его братья-заступники перебили оставшихся врагов, сочетая перекрестный огонь и прицельную точность.

— Тот изменник был моим, брат-сержант, — с раздражением проворчал Кил Джесар у него под боком. — Он подстрелил меня в колено!

— Тогда тебе нужно было шустрее реагировать, — ответил Хир. — Если бы я промедлил, он мог выстрелить снова. Твоя броня повреждена?

— Ослаблена, но мою эффективность это не снизит, — доложил Джесар, проверяя сустав.

— С кем мы имеем дело? — спросил Васт. Хир осмотрел ближайший труп, и по его телу пробежала дрожь, смесь возбуждения и тревоги, когда он заметил сине-зеленые доспехи, узор в виде чешуек рептилии и множество других деталей, указывающих на самого таинственного из врагов человечества.

— Альфа-Легион, — мрачно подытожил Хир. Их противники оказались не простыми отступниками, а одним из первоначальных предательских Легионов, и воины этого Легиона тысячелетиями были проклятьем для сынов его примарха. Но теперь, гремящий по всей галактике Крестовый Поход Индомитус во главе с Робаутом Гиллиманом привел Хира и его братьев-примарисов сюда — в место, идеально подходящее для свершения возмездия.

— Выдвигаемся боевыми группами! — гаркнул он. — Здесь еще есть изменники, но мы их выкурим. Пусть Астра Милитарум и Синие Мундиры сдерживают культистов, пока их самих не опрокинут, а наша главная цель — Альфа-Легион. И будьте начеку, они настоящие убийцы Астартес.

— Может, они и знают как убить Перворожденного, брат-сержант, — возразил Васт, пока они делились на команды по пять человек, — но им еще не встречались такие как мы. Спросите у колена Джесара, оно подтвердит!

Некоторые из его братьев по отделению засмеялись, но не Хир.

— Никогда не считай, будто враг не умеет быстро учиться, брат Васт! К Альфа-Легиону нельзя относиться с пренебрежением. Возможно, мы уже утратили наш фактор внезапности. — Он обнажил свой силовой меч и побежал вперед, набирая скорость. Остальные последовали за ним.

— Думаете, те предатели, которых мы только что убили, были частью самой Ереси? — спросил Джесар на бегу. — Что они взаправду участвовали в ней?

— С подобным трудно смириться, — ответил Хир, решив не обращать внимания на его «мы», хотя вклад Джесара в победу ограничился лишь получением выстрела в колено. — Тем не менее, мы знаем, что Разоритель еще жив, если его существование можно так назвать. Возможно, мы прямо сейчас нанесли удар возмездия сквозь десять тысяч лет. А теперь у нас появился шанс нанести следующий, — добавил он. — Приготовиться к бою.

Впереди, под прикрытием пылающего остова «Химеры», сидели два Альфа-легионера, которые карали своим огнем беспорядочную толпу верных защитников, пытающихся вступить с ними в бой. Для смертных солдат стало бы самоубийством пытаться выбить из такого укрытия даже одного изменника Астартес, не говоря уже о двух.

Для примарисов же это была куда более выполнимая задача.

— Клинки! — скомандовал Хир, и бойцы его отделения выхватили боевые ножи: серебряные, под цвет их доспехов.

— Хочу одного из них, — прорычал Джесар.

— Если успеешь добежать до них вовремя, — хихикнул Васт.

Они вскинули оружие и дали синхронный залп, шквал снарядов высекал искры и вырывал куски из останков бронированной шкуры «Химеры». Двое Альфа-легионеров пригнулись со сверхъестественной скоростью, но эти выстрелы должны были лишь заставить их прижать головы, пока отделение Хира сокращало дистанцию. Генетически усиленные мышцы и укрепленные сухожилия, дополненные лучшей силовой броней, когда-либо созданной человечеством, несли их вперед на скорости, о какой смертные могли лишь мечтать. Своим боковым зрением Хир заметил одного из бойцов Астра Милитарум — лейтенант, подсказал ему мозг, распознав звание по нашивкам — который размахивал руками и что-то кричал ему, но его голос терялся в грохоте бушующей битвы. Хир решил поговорить с ним позже и выяснить, что тот от него хотел, если конечно все дело не в совершенно излишних мольбах о помощи. Или, возможно, тот просто приветствовал своих спасителей.

Однако, несмотря на общие улучшения, десантники-примарисы различались между собой не меньше своих перворожденных братьев. Как бы Хир ни старался, они с Джесаром неизбежно отстали от своих чуть более резвых братьев. Васт по-прежнему стрелял с левой руки на бегу, а правой вращал боевой клинок, в искусстве обращения с которым весьма поднаторел.

Земля исторгла огненную смерть, и трое воинов из отделения Хира мгновенно превратились в расплавленный шлак ниже пояса. Полсекунды спустя, Хир отчаянно прыгнул верх, обогнув эпицентр взрыва: системы его доспехов взвыли, в поле зрения замигали красные предупреждающие иконки. Но, хоть и обгоревший, он остался цел. Также как и Джесар, который мгновением позже приземлился рядом с ним.

Мельта-бомбы с контактным взрывателем, закопанные в землю. Эти двое легионеров знали о приближении Серебряных Храмовников и смогли организовать засаду за немыслимо короткое время, или же они просто глупо наткнулись на ловушку, предназначенную для Астра Милитарум?

Движением века Хир заглушил вокс, который разрывался от воплей корчащихся в агонии братьев. Секунду поразмыслив он понял, что двум Альфа-легионерам не было нужды прибегать к таким уловкам, чтобы разобраться с Астра Милитарум. Ловушка предназначалась для них.

Прекрасно. Двое Серебряных Храмовников избежали коварных челюстей западни, а двое Астартес-примарис более чем способны дать бой двум Перворожденным, изменники они или нет. Хир с Джесаром проревели боевой клич своего ордена и перешли в атаку.

— Средоточие и ярость!

Альфа-легион вышел поприветствовать их.

Они оба носили сине-зеленые цвета своего предательского рода, но если легионеры, убитые в зоне высадки, имели какое-никакое единство внешности, то облачение этих воинов носило признаки индивидуальности. Первый, щеголяющий причудливой бионикой вместо левой руки, носил доспехи типа VI, дополненные остроклювым шлемом «Корвус» и покрытые мерцающими, переливающимися темными чешуйками. Основой для брони второго, похоже, служил древний вариант типа IV, который явно искусно переработали: чешуйчатый узор был высечен в самих пластинах, а на месте, где полагалось красоваться аквиле, свил кольца трехглавый змей.

Болтер Хира рявкнул, посылая снаряд прямо в символ гидры, но вспышка силового поля отразила удар, и легионер продолжил движение. За головой изменника сверкал шипастый обруч железного нимба, и Хир вскипел от ярости, увидев как столь ценную реликвию оскверняют подобные еретики. Неважно; он отомстит за ее бывшего владельца. Он уклонился от вспышки неистового жара, исторгнутой загадочным энергетическим оружием, и нанес удар силовым мечом.

Он целился в голову Альфа-легионера, намереваясь расколоть керамитовый шлем надвое, однако его клинок встретился со значительно более коротким лезвием, которое также потрескивало сдерживаемой энергией силового поля. Легионер отступил на шаг назад, на ходу примагничивая энергетическое оружие к бедру, и взял во вторую руку точно такой же клинок. Он перешел в наступление, держа свои ножи обратным хватом. Хир таким же образом избавился от болтера и атаковал с двух рук.

Он был выше, быстрее, сильнее и выносливее своего оппонента: он осознавал, что это так. У него также имелось преимущество в дистанции, которое ему обеспечивали длина оружия и тот простой факт, что руки противника были короче его собственных, пусть и ненамного.

Через три секунды он также осознал, что проигрывает.

Альфа-легионер попросту не оказывался там, где ему полагалось быть. Неважно, насколько сильно Хир бил, насколько быстро совершал выпад, лезвие его клинка всегда промахивалось на пару сантиметров. В противовес этому, парные ножи Альфа-легионера снова и снова находили свою цель: не нанося критического урона, не обездвиживая, а вместо этого вонзаясь в сочленения, перерезая силовые кабели и ослабляя защитные пластины.

— Проклятое варповство! — взревел Хир и сделал разрез, плавно перетекший в другой удар. Силовой нож мастерски отвел его от груди противника. — Что ты за тварь?

— Могу задать тебе тот же вопрос, — прошипел его враг через решетку вокса, сделав ложный шаг назад, затем рванувшись вперед и чиркнув кончиком клинка по горжету Хира, когда тот дернулся вслед за ним. Хир отчаянно сбросил удар в сторону, но ничего не мог поделать с острием другого ножа, которое впилось ему в левый локоть после того, как враг сделал пируэт ему за спину. Он повернулся, стараясь держать противника в зоне видимости и снова поднимая меч.

Звук рвущегося керамита немедленно заглушили вопли Джесара — какое-то нечестивое оружие пробило защиту его боевого брата. Он стиснул зубы и шагнул вперед, занеся меч над головой, словно статуя какого-то языческого божества. Он оставил себя открытым для смертельной контратаки, но если ему удастся одновременно с этим убить своего врага, то это будет хорошая смерть. Лучше умереть в поединке, чем дать второму изменнику шанс ударить его в спину…

Шквал болт-снарядов врезался в его тело. Доспехи типа X «Тактикус» были прочнее всех, что предшествовали им — не считая почтенной тактической брони дредноута — но даже она не могла устоять под непрерывным болтерным огнем, ведущимся в упор. Снаряды пробили силовой ранец, разорвали спинную пластину и вонзились в плоть. Боль была невыносима, но он принадлежал к Астартес-примарис, созданных чтобы противостоять ей. В итоге, на колени его повергла не она, а резкое отключение функций брони и свинцовая тяжесть в конечностях, ставшая следствием непоправимого урона нервной системе.

Альфа-легионер перед ним шагнул назад и посмотрел ему за спину, в сторону труса, подло ударившего в нее.

— Он был моим, Соломон, — прошипел вооруженный ножами предатель.

— Ты игрался с ним, — ответил второй еретик из-за левого плеча Хира, — а у нас мало времени. Убей его, или это сделаю я.

Хир уронил меч, но смог пододвинуть руку к лежащему в кобуре болт-пистолету. Ему нужен всего один выстрел…

Альфа-легионер шагнул вперед и вогнал силовые ножи в виски Бедариса Хира.

— «У нас мало времени»? — передразнил Драз Джейт, выдергивая ножи из шлема лоялиста и позволяя телу безвольно рухнуть лицом в грязь. — Акурра, ты что, куда-то торопишься?

— Для начала, было бы неплохо убраться с этой планеты, — ответил Соломон Акурра. Его левая рука перетекла обратно в привычную форму. В бою, заточенный внутри нее меньший демон мгновенно превращал конечность в клинок, достаточно крепкий и острый чтобы обезглавить противника, но она всегда возвращалась в нормальное состояние, как только нужда в таком инструменте отпадала.

В горле у Джейта заклокотало. — Убраться с планеты? Мы так близки к успеху!

— И его вот-вот украдут у нас из-под носа! — рявкнул Соломон, пнув ногой тело лежащего рядом космодесантника. — Что они такое? Наш Легион уже десять тысячелетий сражается с отродьями Золотого Трона, но ты хоть раз видел в летописях нечто подобное?

— Тебе не хуже меня известно, что наши летописи далеко не полны, — возразил Джейт, проверяя обстановку по воксу. Он не мог не признать, что картина вырисовывалась не слишком многообещающая, но трофеи были почти у него в руках.

— Это что-то новое, — продолжал напирать Акурра. Он вскинул болтер и почти бездумно застрелил вооруженного хотшотом лоялиста в шестидесяти ярдах от себя, который смог настолько преодолеть страх при виде пяти космодесантников, вырезанных двумя предателями, что принялся наводить на них прицел. — Мы не можем продолжать атаку в таких обстоятельствах! Восьмой и Девятый Клыки уже мертвы. Мы сильно рискуем, нас может задавить числом и уничтожить враг, которого мы не понимаем.

Джейт снял свой волкитный разрядник с магнитного крепления на бедре. Он не собирался угрожать — это была всего лишь мера предосторожности — но все равно добавил в голос больше силы.

— Акурра, ты не забыл, кто Мастер-терзатель Змеиных Зубов?

— Ты, — мгновенно ответил Акурра. — А ты не забыл, что этот пост принадлежит тебе не по указке высшей власти, не благодаря силе оружия или праву завоевания, а благодаря голосам равных тебе? Что было дано, то можно и отнять, Драз. Умоляю тебя, позволь нам отступить. Мы сможем взять необходимое на других фронтах, когда будем лучше понимать природу противника. В ином случае, даже если выживем, я сомневаюсь что ты останешься Мастером-терзателем.

— Так будет и в случае, если я прикажу отступить сейчас, — зарычал Джейт. Акурра сам по себе был выдающимся командиром и ценным активом, но Мастер-терзатель не сомневался, что видит насквозь своего предполагаемого союзника и удар его скрытого клинка. — Если я позволю такому трофею ускользнуть, то меня точно обвинят в робости и лишат поста. Нет, Соломон, мы сделаем так, как всегда делал Легион — приспособимся к ситуации и обратим ее в нашу пользу. — Он включил вокс. — Капитан Ва’кай, какова обстановка?

— У меня все надежно, Мастер-терзатель, — немедленно ответил Ва’кай. Крозир Ва’кай был не смертным капитаном, а легионером, чья истинная гениальность проявлялась лишь в пламени пустотной войны. С болтером и силовым ножом в руках он сражался не хуже любого другого воина, но лишь когда расстояния в битве измерялись тысячами миль, а последствия принятых сейчас решений проявлялись спустя десять минут, Ва’кай чувствовал себя как рыба в воде.

— Ударные крейсеры воодушевили корабли лоялистов сражаться до конца, но они лишь уравняли шансы, а не склонили чашу весов в свою сторону. Эти крейсеры то ли новые, то ли их перевооружили по самое не могу. Их пушки бьют больно, скорость реакции вполне ожидаема, но нет ни капли искусности — мы уже сбили один из них. Кроме того, мне кажется, что каждый из них хочет лично с нами разделаться, вместо того чтобы работать сообща. Словно они прежде не участвовали в настоящих сражениях.

— Звучит знакомо, — проворчал Джейт, покосившись на трупы в серебряных доспехах. — Ва’кай, продолжай делать то, в чем ты лучший. — Он оборвал связь. — Мы продолжаем. Ва’кай удержит их на орбите, мы заберем то, за чем пришли и отступим согласно план…

Его железный нимб — результат ножевой схватки с капитаном Ордена Генезиса — с треском сработал, отражая выстрел. Джейт крутанулся, посылая залп из своего разрядника в то место, откуда, как ему кричали инстинкты, был нанесен удар. Его взгляд догнал выстрел мгновением позже, как раз чтобы увидеть падающую на спину серебряную фигуру, в которую он попал.

— Снова они! — зарычал он, отступая под прикрытие остова «Химеры». Раздался протестующий грохот болтера — Акурра прикипел к нему, несмотря на общую тягу к более экзотичному оружию — включая проклятую варпом бионическую руку, которой Джейт ни капли не доверял. Тем не менее, оставалось еще четверо Серебряных Храмовников при поддержке толпы смертных защитников, и на этот раз у Альфа-Легиона не было хитрой ловушки из мельта-бомб, чтобы проредить их строй.

— Где твоя ведьма? — крикнул Джейт. — Нам нужно прорваться сквозь них!

— Нам нужно отступать! — в отчаянии рявкнул Акурра. — Примархов ради, Джейт, из-за тебя нас прикончат!

— Мы прорвемся сквозь них! — взревел Джейт. Он рискнул бросить взгляд влево в поисках ручной колдуньи Акурры. Когда он видел ее в последний раз, она съежилась за обломками «Химеры». — Дайн! Где т…

Железный нимб Мастера-терзателя верно служил ему многие годы, но он не мог остановить всё, и Драз Джейт так и не увидел выстрела, который попал в шлем и разорвал его голову на части.

МАСТЕР-ТЕРЗАТЕЛЬ

Держа болтер одной рукой, Соломон Акурра выпустил весь магазин в наступающих имперцев, заставив даже Серебряных Храмовников искать себе укрытие. Одновременно с этим он схватил второй рукой труп Драза Джейта и закинул его подальше за остов «Химеры». Мастеру-терзателю уже не светило исцеление на столе апотекария – болт-снаряд превратил его череп в жижу, и воин фактически лишился головы – но его прогеноиды должны были остаться целы, а что они, что искусно выкованная броня представляли слишком большую ценность, чтобы покинуть Легион.

– Тул! – рявкнул Соломон, по его укрытию снова забарабанили выстрелы. Лоялисты быстро оправились. – Ад тебя поглоти, где ты? – Он ведь оставил ведьму прямо тут…

Тени рядом с ним сгустились и приняли облик Тулавы Дайн. Она была средних лет по людским меркам, и морщины на ее лице оставило не только бремя тех сил, которыми она владела. У нее было бледное, словно плоть личинки, лицо – в противовес коже Соломона, насыщенного темно-коричневого цвета – а правая сторона головы гладко выбрита, и оставшиеся волосы свисали тугими косичками, которые она красила синей и зеленой краской. Она давно забыла об униформе имперского псайкера-примарис, к числу которых некогда принадлежала, и теперь носила невзрачный флотский комбинезон. Впрочем, она потрудилась нацепить на него панцирный нагрудник, снятый с трупа Темпестора Прайм. Тул не прожила бы в галактике так долго, если бы доверяла свою защиту лишь врожденным способностям.

– Не говорите только, что все еще хотите заставить меня пробиться сквозь них? – отозвалась она, рискнув бросить взгляд через край обугленного корпуса. На голой коже ее наполовину выбритого черепа плясали отблески пламени от горящей машины.

– Я этого и прежде не хотел, – заверил ее Соломон, – а Джейт уже не в том положении, чтобы спорить. Он потянулся за новым магазином, но тут его взгляд упал на тело Серебряного Храмовника, убитого Мастером-терзателем. На бедре имперца висел необычно изукрашенный болтер: без сомнений, весьма почетное оружие, и вдобавок выглядело оно так, словно о нем бережно заботились, чинили и реставрировали вплоть до нынешнего состояния, в отличие от девственно-чистой и явно незнакомой ему брони, к которой оно было примагничено.

– Так какой у вас план? – спросила Тулава. – Ну, кроме того самого плана, согласно которому нас прижимают огнем и, если мне позволено высказать мнение человека, лишенного вашего тактического гения, до уморительного превосходят числом?

– Мы уходим с этой планеты, – ответил Соломон. Он не обратил внимания на ее сарказм: люди плохо переносят опасность для своей жизни. Более того, Тул уже неоднократно заслужила себе право говорить с ним откровенно. – Легион отступит, а смертные прикроют наш отход, но, чтобы все прошло как надо, потребуется отвлекающий маневр.

– Отвлекающий маневр, – уныло повторила Тул. – И сделать это надо чисто или грязно? – Некоторые из старых привычек все еще имели власть над ней, будь она теперь хоть трижды колдуньей. Кодовым словом «чисто» обозначались ее природные способности к псайкане, которые некогда сделали ее такой ценной в глазах Империума, в то время как «грязным» считалось погружение в царство демонов и богов с помощью практик, для Империума считавшихся омерзительными.

– В нашем случае, я предпочел бы «побыстрее», – внес ясность Соломон.

Тулава скривилась.

– Значит, грязно. – Она села, скрестив ноги, и положила на колени свой психосиловой посох. Соломон протянул руку и схватил реликтовое оружие Храмовника, сорвав его с крепления. Крошечный, древний и упрямый машинный дух, живущий внутри него, воспротивился его прикосновению: он знал своего хозяина и знал, что Соломон – не он. Что ж, не только у болтера здесь был волевой дух.

С предельной осторожностью, Соломон ослабил несколько печатей на своей бионической руке. В тот же миг, скованный внутри нее демон вырвался наружу и преодолел сопротивление оружия, сломив его волю. Соломон поспешно загнал сущность обратно, прежде чем она попыталась бы сбежать или предать его. В нормальных обстоятельствах он бы не испытывал проблем с поддержанием защиты – Тул проделала огромную работу и позаботилась об этом – но в гуще битвы не было времени терять контроль.

Теперь новое оружие подчинялось ему. Он вскинул его, прицелился и выстрелил одним плавным движением. Отдача оказалась не сильнее, чем у его старого болтера, но снаряд поразил Серебряного Храмовника в грудь, и когда тот упал, то уже не поднялся. Что оказалось весьма кстати, поскольку остальные имперцы подбирались все ближе.

– Вот прямо сейчас было бы отлично! – прошипел он, снова прячась в укрытие. Внезапно, его накрыло волной мурашек, и он моргнул от неожиданности. Доспехи могли полностью защитить его как от перепадов жары, так и холода, а это значит…

Тул встала на одно колено, погрузив пальцы правой руки в грязь, а левой крепко сжимая посох. Ее волосы и одежду трепали порывы ветра, который не существовал ни для сенсоров в броне Соломона, ни для хлопьев пепла и песчинок, мирно кружащих в воздухе вокруг них обоих. В глубине ее рта вспыхнул губительный свет, и она издала беззвучный крик прямо в вихрь неосязаемой бури. Вокруг нее расползался ледяной мороз, от которого грязь под ногами застыла, а по борту «Химеры» вверх поползли серебряные щупальца, сталкиваясь с жаром пламени, горящего сверху. Но это был не физический холод, а злобное проявление варповства.

С обратной стороны «Химеры» раздались вопли: судя по звукам солдаты Астра Милитарум столкнулись с чем-то гораздо худшим, чем десантники-предатели. Похоже, что это застало врасплох даже Астартес – лоялисты грязно ругались через вокс-решетки и грохочущие болтеры больше не высекали искры из убежища Соломона.

– Говорит Акурра, – быстро проговорил тот в свой вокс, обращаясь ко всем подразделениям Легиона. – Лорд Джейт мертв. Повторяю, лорд Джейт мертв. Я принимаю на себя временное командование и роль Мастера-терзателя. Астартес, подобных вражеским, мы прежде не встречали – они опасны и атакуют в неизвестном количестве. Приступить к полному отступлению на орбиту. Капитан Ва’кай, – добавил он, – будь готов обеспечить нам прикрытие.

В ответ он услышал подтверждения, сухие и четкие: никаких возражений, даже у Ва’кая. Сегодня, Змеиные Зубы притупили свои клыки, и они не собирались бросаться в драку с врагом, о котором знали слишком мало. Совсем не так Альфа-Легион выживал в течение всех десяти тысяч лет.

Положа руку на сердца, Соломон Акурра искренне хотел выйти за пределы простого выживания, но день для этого еще не настал. Прямо сейчас, ему было необходимо воспользоваться тем отвлекающим маневром, который Тулава обеспечила ему, и…

Драз Джейт дернулся, и тут же руки Мастера-терзателя метнулись вверх, вцепившись Соломону в глотку.

Соломон сплюнул ругательство – одно из немногих воспоминаний с родного мира – и бросил свое новообретенное оружие, схватив Джейта за запястья. На нем все еще был шлем, но он хорошо осознавал, что лучше не полагаться на керамит в борьбе против одержимого Нерожденным. Ему приходилось видеть, как их плоть прожигает доспехи, или как усиленные демонической энергией сухожилия разрывают ее на части, поэтому он отжал от себя пальцы мертвого воина, стараясь не смотреть на клубящиеся тени и проблески клыков, которые то появлялись, то исчезали на том месте, где раньше находилась голова Джейта.

– Тул! – заорал он. – Тулава!

Ведьма вздрогнула, словно просыпаясь ото сна, и психическая буря вокруг нее прекратилась столь же резко, как и началась. В отличие от воскрешения Джейта – пока Тул не положила руку ему на наплечник и не произнесла несколько торопливых слов, от которых тело мертвого Мастера-терзателя обмякло и повалилось в грязь, снова став безжизненным трупом.

– Что ты натворила? – потребовал ответов Соломон, снова поднимая трофейный болтер и приводя его к бою. Впрочем, ни сверху, ни из-за борта «Химеры» не появилось ни одного врага, и судя по звукам, у них возникли более насущные проблемы.

– Вы хотели отвлекающий маневр, – пропыхтела Тул, – причем, быстро. Разоритель разорвал ткань галактики пополам – теперь Нерожденные охотно отвечают на зов, даже здесь. Они не задерживаются надолго, но тут достаточно мертвых тел для их забав, чтобы занять имперцев.

Соломон поморщился. Для Альфа-Легиона, демоны не были естественными союзниками. Другие Легионы предателей или родившиеся позже отступники сражались с ними бок о бок, и могли даже предложить себя им в качестве сосудов, но сыны Альфария Омегона редко подбирались настолько близко к темным энергиям варпа. Для них, Нерожденные были инструментами, которые следует использовать лишь при наличии полного контроля, как в случае с младшей варп-сущностью, запертой внутри левой руки Соломона, которая помогала ему стрелять и наносить удары в рукопашной. Инстинктам Соломона претил вызов стольких Нерожденных сразу, а уж тем более необходимость оставить их развлекаться без всякого надзора, но выбора у него не было.

– Это происходит по всему полю боя? – спросил он. Тулава помотала головой.

– Не все сразу, я не настолько сильна. Я создала здесь плацдарм, в дальнейшем он увеличится и разрастется.

– Тогда нам пора идти, – заключил Соломон. Он уложил на плечо безвольное тело Джейта и осторожно приподнялся. Тело бывшего товарища замедлит его продвижение, но ему так или иначе придется держать темп, за которым сможет поспевать Тулава. Кроме того, еще одно закованное в керамит тело поверх наплечника послужит превосходным дополнительным слоем защиты.

Когда он встал, его глазам предстало не зрелище имперских бойцов, сражающихся с восставшими трупами, а нечто гораздо, гораздо худшее.

На земле сидело нечто чудовищное, искаженное и омерзительное: дрожащая груда плоти порядка десяти футов в высоту, столько же, если не больше, в ширину и, вероятно, в два раза больше в длину. Прямо у него на глазах, варпово отродье вытянуло поблескивающее щупальце, которое обернулось вокруг тела еще одного павшего гвардейца и затянуло его в основную массу существа, заглотившую добычу с глухим, хлюпающим звуком. Монстр задергался и увеличился в размерах, не обращая внимания на опаляющие его шкуру лазерные заряды и болтерные снаряды, вырывающие куски из новообретенной мертвой плоти.

Под поверхностью двигались силуэты, и в какой-то момент появилось нечто, напоминающее руки, горизонтально сложенные внутри кожи таким способом, чтобы каждая кисть обхватывала бицепс другой конечности, словно кто-то боком выталкивал два тела изнутри существа наружу. Когда они внезапно пришли в движение, безвольно расступаясь в стороны, в пространстве между ними находилась уже не кожа отродья, а клыкастая пасть, которая немедленно исторгла рев ненависти ко всей материальной вселенной. Еще несколько щупалец выстрелило в стороны, хватая несчастных жертв, на этот раз живых. Люди беспомощно падали на колени, бессильные перед фиолетовыми канатами, обвивавшихся вокруг их шей.

Нет, вдруг понял Соломон, это были не щупальца. Это были – во всяком случае, прежде – человеческие кишки.

– Так все и планировалось? – спросил он, глядя на бесплодные попытки Серебряного Храмовника вырваться из петли, вздернувшей его в воздух за запястья.

– Вы сказали, что нужен отвлекающий маневр, сейчас не время придираться к деталям! – огрызнулась Тул.

– Значит, не этого ты собиралась добиться.

– Вольная демономантия это вам не точная наука! Может, уже побежим наконец?

В ее словах был смысл. Соломон развернулся спиной к результату трудов колдуньи и ринулся прочь – или, в его случае, медленно потрусил, так как надо было учитывать необходимость Тул поспевать за ним – подальше от призванной ею варповой твари. Раздававшиеся за ним задыхающиеся вопли красноречиво говорили об опустошении, которое та наводила среди врагов.

И она была не одна. Как и предрекала Тулава, малефикарум распространялся, и прежде лежавшие неподвижно тела задергались, налившись неестественной силой. Отдельные трупы просто вставали, когда временно занявший мертвое обиталище демон подчинял его своей воле, однако загадочное хлюпанье привлекло внимание Соломона к груде тел, сваленные друг на друга то ли взрывом, то ли в результате поспешной и непочтительной попытки расчистить путь сквозь завалы. Они начались объединяться друг с другом в одно нечестивое целое, и Соломон изменил маршрут, огибая их по широкой дуге. Над имперским лагерем нависла паника, и Альфа-Легион вместе со своими союзниками из числа людей стал менее очевидной угрозой, нежели восставшие мертвецы.

Во всяком случае, почти. Прилетевший справа лазерный залп попал Соломону в бок, но его доспехи выдержали. Он отдал мысленный приказ и чешуйки его модифицированной брони поменялись с матовых на отражающие. Следующий залп бессильно размазался по его телу, и он развернулся вполоборота, поднимая трофейный болтер. Соломон позволил руке направлять его выстрелы: тройной залп поразил сразу четырех жертв, один из снарядов прошел сквозь тело человека насквозь и сдетонировал в груди бойца прямо за ним. Остальные дрогнули и бросились в бегство. Но не успевали мертвецы коснуться земли, как тут же начинали корчиться вновь.

– До идеала далеко, – сообщил Соломон Тулаве, услышав, как вдалеке что-то взорвалось. Еще один отвлекающий маневр, любезность со стороны одного из Клыков или непредвиденная боевая ситуация? Слишком далеко, чтобы сказать наверняка. Он снова переключил чешуйки на доспехах: отражающие пластинки показывали себя невероятно эффективными против энергетического оружия, но баллистическое повреждение могло повредить отделку и сделать их бесполезными.

– Вся эта ситуация далека от идеала, – раздражительно бросила Тул. – Я работала в очень тесных рамках и лишь с минимальным набором печатей, чтобы весь процесс не вышел из-под контроля. Если бы мы спланировали это с самого начала, я подготовилась бы гораздо лучше!

Соломон покачал головой. Тулава Дайн была могучим союзником – причем настоящим союзником, в отличие от Нерожденных – и ценным советником, но ему всегда следовало напоминать себе, что она не легионер. Ей не хватало гибкости разума: способности мгновенно и инстинктивно приспосабливаться к улучшениям и затруднениям, распознавать самый верный путь к выживанию или пониманию целей, и даже менять свое понимание целей в текущей ситуации. Никто не мог полностью достичь совершенства в этом – даже примарх-близнец – но все легионеры стремились именно к нему.

На протяжении всей человеческой истории множество боевых искусств делали упор на важность идеального равновесия, способности мгновенно переместиться в любом направлении для атаки или защиты, по необходимости. Однако духовное равновесие было почти так же важно, как и физическое, если не важнее. Величайшим воином становился тот, кто стоял на пересечении воли и реальности; тот, кто шел своим путем вплоть до пределов возможного, и не дальше, меняя свой курс по мере необходимости.

К примеру, Соломон собирался добраться до одного из имперских шаттлов, стандартная оборонительная доктрина которых предписывала им ждать старших командиров, в случае необходимости отступления. Но между ним и командными бункерами появилась цепочка восставших трупов, перегородив ему путь. Их движения становились все более уверенными по мере того, как обитающие в телах демоны завладевали полным контролем над своими мясными сосудами. Поэтому ему пришлось заново определить себе цель.

Он считал, что Нерожденные обрушатся на последователей Императора, но ни одного из них поблизости не оказалось; да и в любом случае, Змеиные Зубы и их приверженцы из числа простых смертных не посвятили себя ни одному из богов Хаоса. Для этих тварей, большинство участников сражения были, в сущности, одинаковы. Он должен был приготовиться к бою с врагом, чьи возможности не имели четких границ.

– Можешь облегчить нам продвижение? – спросил он Тулаву, нажав на заклепку своей перчатки. – Успокоить их, как ты сделала с Джейтом?

– Тогда мне придется до них дотрагиваться, – ответила Тул, крепче сжимая свой посох. – Значит, пойдем трудным путем.

Напитавшись ее волей, посох становился могучим оружием даже против смертных врагов. Против Нерожденных же, даже облеченных смертной плотью, он превращался в орудие невероятно мучительного изгнания.

Однако, ей по-прежнему было необходимо нанести им удар; и Нерожденные, прекрасно знающие об их едва заметном присутствии в этом царстве, не отличались терпением. Они непременно бросятся на нее в неистовой жажде отведать ее крови, и плевать им на то, что трое потерпят неудачу, если четвертый преуспеет. Тулава была человеком, с человеческими рефлексами, а приближающиеся к ним создания имели лишь форму человека: остальное принадлежало совершенно иной природе.

Соломон с металлическим лязгом сбросил с плеча тело Джейта, сорвал с пояса осколочную гранату и метнул ее в наступающую нежить. Она взорвалась и раскидала в стороны по меньшей мере десяток мертвецов, но каждый из них, пошатываясь, поднялся обратно на ноги, несмотря на изодранную плоть. Истязание тела усложняло демону контроль и укорачивало его срок в материальной вселенной, однако те раны, что вывели бы из строя или убили человека, созданиям варпа причиняли лишь временные неудобства.

Взрыв замедлил некоторых из них. Он открыл огонь из болтера, обезглавливая тех, кто находился на острие атаки. Нерожденных могла не остановить даже потеря головы – труп Джейта служил тому наглядным примером – но проблемы это им обеспечит, а Соломону не доставало сокрушительной мощи штурмовой пушки, чтобы легко и быстро превратить тела в бесполезные куски мяса. Находясь перед выбором между уничтожением нескольких и вступлением в ближний бой с невредимыми, или возможностью покалечить многих прежде, чем они до него доберутся, он решил выбрать последнее.

Головы разлетались на части, и стремительный забег мертвецов превращался в медленное ковыляние. Соломон переключился на их колени, отстреливая нижние конечности и заставляя нежить падать в грязь. Они все равно не отвяжутся, но любой нанесенный им сейчас ущерб увеличивал их с Тулавой шансы на выживание.

– Готовы? – спросила ведьма у него из-за спины.

– Готов, – ответил Соломон и бросился ничком на землю. Они проделывали этот трюк уже много раз, правда, как правило, против таких врагов, для кого смерть становилась более…стабильным состоянием.

Тул закричала и взмахнула психосиловым посохом. Сейчас она использовала не демономантию, колдовство или иную форму сделки с Губительными Силами; это были ее собственные психические способности. Она выпустила психическую волну, которая рассекла воздух у Соломона над головой и врезалась в наступающую толпу восставших мертвецов.

Некоторые из них рухнули и больше не двигались, лишь слегка подергиваясь. Остальные зашатались, но продолжали идти, словно пьяные. Здесь в игру и вступал Соломон. Он вскочил на ноги, примагнитил болтер к бедру и выхватил силовой нож, а затем приказал демону в своей левой руке изменить форму своей металлической обители.

Если созданию варпа, сидящему в конечности, и претило наносить вред собственным сородичам, то оно никак этого не выказало, и рука Соломона вытянулась от локтя, превратившись в несколько бритвенно-острых щупалец. Это были не простые цепы, полезные лишь при набранной инерции – каждое из них находилось под полным независимым контролем Соломона. Определенная доля трудности в овладении способностями руки заключалась в необходимости научиться управлять таким оружием при кардинально иной обратной связи ощущений. Как и завещали принципы Альфа-Легиона, он приспособился.

Соломон ринулся в атаку. Неестественно острые лезвия его руки кромсали тела бывших бойцов Астра Милитарум и Синих Мундиров, срезая головы, отрубая конечности и пропарывая зияющие раны в животах. Враги не собирались останавливаться, как и сам Соломон: он вращался и резал, избегая неуклюжей мощи своих демонических противников и забирая их руки, рассекая хребты, уменьшая их число и эффективность шквалом точных ударов. Здесь и сейчас, для этой нежити он стал их личным «терзанием».

Если верить хроно в шлеме, ровно 13,4 секунды спустя у его ног лежало последнее одержимое тело. Теперь трупы были слишком повреждены, чтобы младшие сущности внутри них могли удержать хоть сколько-нибудь значимый контроль. Его личный опыт подсказывал ему, что бой длился значительно дольше, но так уж был устроен его биологически усовершенствованный организм: даже космодесантник не мог полностью согласовать происходящее в его разуме, находящемся в плену разогнавшегося метаболизма, с внешним течением времени.

Соломон осмотрелся в поисках новых угроз, прислушиваясь к вокс-частотам пока его рука меняла форму, и попытался осмыслить все случившееся в мире, пока он был занят борьбой за свою жизнь. По обрывочным докладам он понял, что несмотря на внезапный маневр Тулавы, отступление шло более или менее по плану. Второй и Четвертый Клыки сообщили об успешном выходе из зоны боевых действий, остальные почти полностью прекратили огневой контакт, и даже некоторые подразделения смертных умудрились оставить защитников воевать с собственными восставшими покойниками.

– Соломон!

Крик Тул привлек его внимание за мгновение до того, как он услышал движение. Он развернулся и вскинул болтер, но заколебался, увидев, как груда плоти неуклюже топает к ним через казармы. Он не был уверен, тот ли это монстр, что недавно появился перед ними, или же новый, сформировавшийся в другом месте, но это чудовище оказалось значительно крупнее. Болтер не смог бы причинить ему вреда, а использование руки стало бы сродни попытке зарезать хелбрута ложкой. Вероятно, даже волкитный разрядник Джейта не смог бы нанести ему хоть какой-то ущерб.

Из вокса с треском раздался чей-то ехидный голос.

– Прикрой уши, ведьма.

Тулава подчинилась, впрочем, судя по выражению ее лица, она была не слишком довольна тоном этого совета. Над их головами, гораздо тише чем можно было ожидать от машины такого размера, мелькнул громоздкий силуэт «Теневого удара» и корабль открыл огонь.

Две закрепленные под крыльями лазпушки вонзили свои танкобойные лучи в массу ожившей плоти, исторгшую вопли боли. Агония усилилась, когда в поддержку лазпушкам заговорил спаренный тяжелый болтер. Против такой огневой мощи не мог выстоять даже нечестивый сплав из мертвых тел: он развалился всего за пару секунд, не в силах восстановиться после столь сокрушительного урона. Когда опасность миновала, «Теневой удар» снизился и опустил десантную рампу. Челнок не мог похвастаться размерами своих кузенов – «Громовых ястребов», и предназначался больше для воздушных битв, нежели транспортировки войск, но у него хватало вместимости для исполнения задуманного. Как только корабль спустился достаточно низко, Тулава мигом запрыгнула внутрь; Соломон подобрал тело Драза Джейта и последовал за ней.

– Мы внутри, – передал он пилоту. – Гони.

– Принято.

Рампа начала подниматься, и Соломон снова нажал заклепку на перчатке, выключая маячок, на который и прилетело судно. «Теневой удар» принадлежал к модели «Альфа-крыло», модификации «Грозового орла» Гвардии Ворона, носившей название «Темное крыло». Многие детали – и чертежи – этой технологии Легиона нашли свой путь в руки Двадцатого во время Ереси Хоруса, включая надетые на Соломоне доспехи Альфа-Корвус: во всяком случае, их первоначальную версию. Броня сменила множество владельцев и перенесла столько ремонтов за прошедшие тысячелетия, что вряд ли в ней осталась хоть одна изначальная деталь.

В десантном отсеке «Теневого удара» находились еще восемь Альфа-легионеров, облаченных в черное. Охотники за головами. Квоп Халвер, их командир, был воином с лисьим лицом, красновато-коричневой кожей и настолько черными волосами, что они казались даже слегка синеватыми. Он поприветствовал Соломона ударом кулака о нагрудник, хотя в его жесте не ощущалось теплоты. Несмотря на это, Соломон ответил ему тем же.

– Мастер-терзатель потерян? – спросил Халвер, глядя на труп Джейта. – Высокая плата, и все впустую.

– Она могла быть еще выше, если бы мы остались, – возразил Соломон. – Вам встречались серебряные Астартес?

– Встречались, – подтвердил Халвер. – Мы потеряли двоих, прежде чем смогли выйти из боя. – Он покачал головой. – Что они такое?

– Не знаю, – признался Соломон. – И я намерен восполнить этот пробел прежде, чем мы снова столкнемся с Империумом в открытом бою.

Халвер выругался.

– Еще одна неудача. Должно быть, Империум пляшет от радости, сумев так легко разгромить нас здесь.

– Взгляните на это с хорошей стороны, – встряла Тулава, к тому времени успевшая затянуть ремни безопасности на своем кресле. «Альфа-крыло» набирало скорость, взяв курс к орбите и долгожданной безопасности «Шепота», но для нее эта поездка неизбежно окажется куда жестче, чем для остальных.

– И что это за сторона? – спросил Соломон, поворачиваясь к ним. Он не жалел об отданном приказе, но это не отменяло простого факта, что Змеиные Зубы отступали без ресурсов, за которыми пришли.

– Вы – загадочный, непостижимый Альфа-Легион, – продолжила Тул, и насмешка в ее голосе не была предназначена для него или его Легиона. – Есть немалая вероятность, что независимо от результатов ваших действий, имперцы начнут бросаться на тени и подозревать, что все прошло согласно вашему плану и они просто не могут осознать общую картину.

Соломон скривился.

– Ох, если б только это было правдой.

– Я двадцать лет сражалась на их стороне, – отрезала Тул. – Можете поверить, так оно и будет.

ТАНЕЦ ДЛИННЫХ СТВОЛОВ

– Капитан! – крикнул Соломон, когда дверь на мостик отъехала в сторону, позволяя ему с Тулавой войти внутрь. – Что тут у нас?

– Преподаем этим щенкам урок хороших манер, вот что у нас, – отозвался Крозир Ва’кай с мрачной ухмылкой. Ва’кай был неестественно высок даже для Альфа-легионера, но даже сидя на командном троне он производил впечатление сжатой пружины. Альфа-Легион придавал большое значение своему символу гидры, и многие воины наносили на доспехи чешуйчатые узоры, но внешность Крозира ни в чем не напоминала рептилию. При взгляде на него, Соломону приходил на ум образ пернатого хищника, всегда готового спикировать на свою жертву или кусок падали, в зависимости от случая и собственного настроения. – Пятнадцать градусов влево на борт, пуск носовых торпед.

– Они уклонятся, – вырвалось у Соломона, как только он занял тактический гололит и сосредоточился на ударном крейсере под прицелом Ва’кая. Инерция вражеского корабля подведет его под удар, но на такой большой дистанции его экипаж успеет заметить приближение торпед.

– Конечно они уклонятся, – фыркнул Ва’кай. – Но такой маневр заставит их открыться лэнсам «Зловещего», а учитывая тот урон, который они уже понесли, выстрел разрежет их по центру. В самом худшем случае, бой для них завершится.

– Торпеды ушли, лорд-капитан! – доложила командующая артиллерией. Офицер была воином Альфа-Легиона до мозга костей: как и весь личный состав на мостике. Безусловно, подавляющее большинство людей в экипаже «Шепота», а также его эскорта в лице «Зловещего» и «Правого», принадлежало к сервам Легиона. Иные среди тех, кого Империум называл «Легионами Предателей» приставляли к службе рабов, но всегда существовал риск, что даже столь жалкие создания поднимут восстание в самый неподходящий момент. Альфа-Легион – или, во всяком случае, Змеиные Зубы – предпочитали более прочные узы верности.

– Крен на правый борт, девяносто градусов, – скомандовал Ва’кай, который, похоже, был абсолютно уверен, что все пройдет так, как он предсказывал. – Подозреваю, что у двух «купцов» над нами куда больше орудий, чем кажется, учитывая их диспозицию. Дадим-ка им отведать батарей нашего левого борта.

«Шепот» содрогнулся, его почтенные двигатели подчинились отправленным с мостика приказам и сверкающие снаружи горошины звезд стали наклоняться. Корабль еще раз вздрогнул после выстрела батарей, его гигантская надстройка превратила сокрушительную отдачу орудий размером со сверхтяжелый танк в едва заметную дрожь. Соломон не сомневался, что где-то далеко по левому борту два имперских судна уже начали рассыпаться стальными лепестками.

–  Как идет отступление? – спросил Соломон.

– На борту уже… – Ва’кай скосил глаза на отчеты, – …восемьдесят семь процентов ожидаемых десантных кораблей. Ждем только отстающих.

– Обеспечь им максимально возможное прикрытие, – посоветовал Соломон. Ва’кай смерил его взглядом.

– Соломон, я уничтожил те два корабля не ради нашей безопасности. Что бы они там ни прятали, им не удалось бы даже поцарапать «Шепот», а вот транспортники – совсем другое дело.

Соломон кивнул. – Мои извинения. Не стоило давать тебе советы в делах, связанных с пустотой.

– Можешь давать столько советов, сколько считаешь нужным, – ответил Ва’кай. – Я не настолько высокомерен, чтобы поверить в собственную непогрешимость. Просто не обижайся, если окажется что я уже обо всем позаботился.

– Принято к сведению, – согласился Соломон. Кое-что еще отличало Альфа-Легион от всех остальных: гибкость системы званий и иерархии власти. Личное эго – жесткий инструмент, а жесткие инструменты склонны ломаться под давлением. Альфа-Легион использовал каждого своего члена, будь то Астартес, неулучшенный человек или, в некоторых случаях, даже ксенос, в наиболее подходящей для него роли. Учитывалась компетенция, велся поиск иных мнений и все ради наилучшего решения абсолютно любой задачи.

Во всяком случае, таковым путь Альфа-Легиона виделся лично Соломону. Было бы справедливо отметить, что с учетом разрозненности и разнообразия ячеек Легиона, этот подход никоим образом не получилось бы назвать общепринятым.

Так или иначе, именно он удерживал вместе Змеиные Зубы и их предыдущие воплощения, позволяя им жить и выполнять задачи в течение сотни веков. Порченые сыны других Легионов любили хныкать о своей «Долгой Войне» против Империуме, но что они знали о ней, прячась в искажающем время царстве варпа? Многие воины Альфа-Легиона не стали искать убежища в Оке Ужаса, Мальстриме или других местах, где реальность уступала место имматериуму. Он жили, сражались и умирали все то время, пока остальные Легионы зализывали раны от предыдущего набега и планировали следующий. По самым точным подсчетам Соломона, ему было двести сорок два года, и варп исказил это число не сильнее, чем у любого имперского космодесантника, пока тот путешествовал от битвы к битве.

– Что это за враги, раз им удалось так легко обратить нас в бегство? – спросил Ва’кай. – У них крайне мало опыта в пустотных сражениях, это я тебе точно говорю.

– Не знаю, – ответил Соломон, – и это тревожит меня. Мы знаем Империум, знаем, как он действует. Гиллиман утвердил для них свой смехотворный Кодекс Астартес, и по большей части они ему следуют. – И снова жесткий инструмент, который непременно ломается под правильным давлением. Он покачал головой. – Но я ни разу не слышал ни о чем похожем на то, что мы видели внизу. Крозир, у меня такое ощущение, словно имперцы создали новый вид космических десантников, с новой броней, новым оружием…

– Будь это правдой, то вышло бы, что Империум одним махом продвинулся дальше, чем за последние десять тысячелетий, – возразил Ва’кай. – Не то чтобы такое вообще невозможно, но звучит весьма сомнительно.

– Взгляни-ка на это, – предложил ему Соломон. Он снял с крепления образец болтерного оружия, который удалось захватить Пятому Клыку, и протянул его капитану «Шепота». Ва’кай взял его, порассматривал около секунды и вернул обратно.

– Считай, что убедил меня, Соломон. Такой модели я прежде не видел, хоть я и не спускаюсь на планету так же часто, как и ты.

– Лорд-капитан! – раздался голос из центрального колодца на мостике. – Тот ударный крейсер, по которому стрелял «Зловещий», подбирается к нам!

– Замечена активация орудийных систем? – немедленно спросил Ва’кай. – Проведен захват целей?

– Ничего, милорд. Согласно результатам сканирования, они потеряли всю энергию для вооружения, и двигаются очень медленно.

– Что же вы задумали? – пробормотал Ва’кай, сощурившись и уперев глаза в тактический гололит. Яркие иконки устройства отбрасывали блеклые отражения на его гладкую, медную кожу, словно воин украсил себя сверкающими иероглифами. – Вы практически умоляете меня подстрелить вас, но на таком расстоянии взрыв перегретого реактора до нас не достанет…

На гололите вспыхнули новые огоньки, появившиеся из носа подбитого крейсера. Соломон нахмурился, глядя на них, и в его душе шевельнулось беспокойство. – Это что, торпеды?

– Ударные крейсеры обычно не оснащают торпедами, – ответил Ва’кай. Он снова бросил взгляд на трофейную болт-винтовку. – Хотя я готов признать, что сегодня воистину день сюрпризов. Нет, я уверен, что к нам приближаются…

– Абордажные капсулы! – крикнул оператор ауспекса, словно сняв у него с языка.

Ва’кай расхохотался. – О, да это практически унизительно! На таком расстоянии…они в полном отчаянии. Турели позаботятся о них.

– Не убивайте их всех, – вдруг подала голос Тулава. Соломон повернулся к ней, а вслед за ним и Ва’кай.

– Я прошу прощения, леди колдунья? – переспросил Ва’кай. Он говорил вежливо, но его тон звенел сталью. Крозир Ва’кай был готов прислушаться к совету у себя на мостике, но мог и слегка ощетиниться, если его вдруг начинал поучать человек, пусть даже обладающий силой Тулавы Дайн.

– Оставьте одну капсулу невредимой, – пояснила Тул. – Нам надо изучить этого врага, а еще нужны доказательства, чтобы убедить остальные группировки в истинности того, что мы видели сегодня. Возможно, Биологус Диаболикус также окажется полезен.

– Ты просишь меня позволить им взять на абордаж мой корабль? – возмутился Ва’кай.

– Всего лишь одной капсулой, – продолжала настаивать Тул. – Их все равно задавят числом…

– Причем тут это, здесь дело принципа…

– Капитан, – вмешался Соломон, делая легкий акцент на звании Ва’кая. Он обращался к командиру корабля, а не к воину, с которым они были если не друзьями, то по меньшей мере товарищами. – Я понимаю вашу точку зрения, но прошу прислушаться к просьбе леди-колдуньи. Нам необходимо изучить нового врага, и он добровольно преподносит себя нам на блюдечке.

Он на мгновение встретился с Ва’каем взглядами, и в итоге капитан «Шепота» кивнул.

– Прекрасно, Соломон, но я хочу, чтобы ты лично возглавил оборону. Если эти новые воины так же сильны, как ты их описал, то я не желаю давать им ни единой возможности как-то нам навредить.

Соломон положил кулак на нагрудник. – Даю тебе слово.

– Если все пойдет по плану, то последний из наших транспортников вернется как раз к тому времени, когда абордажники высадятся на борт, – добавил Ва’кай. – Мы выйдем из боя и прыгнем в варп, на случай если к нашим буйным друзьям придет подкрепление, только вот куда? Джейт мертв, так что, Соломон, я последую твоим указаниям.

Соломону не пришлось долго думать. Он надеялся на это с того самого момента, как перешагнул порог мостика, но у него не было гарантий, что Ва’кай предпочтет его другим старшим воинам Легиона.

– Направляйся к «Незримому», – сказал он. – И отправь вести Безликим, Сынам Отравы, Исправленным – всем, с кем мы сможем связаться. Если они еще не сталкивались с этой угрозой, то должны узнать, чего им опасаться.

– Будет сделано, – ответил Ва’кай. Он вздернул брови. – Кстати, на тему «чего опасаться» … – Капитан многозначительно стрельнул глазами в сторону выхода.

– Ну конечно, – Соломон развернулся и направился к двери, отправляя по воксу сигнал другим легионерам и вызывая их к своему местоположению. Сзади послышался тихий, легкий топот ног Тул, которая торопливо поскакала за ним.

– Не откажетесь от моей помощи? – спросила она.

– Все может быть, – ответил Соломон, его губы изогнулись в легкой улыбке. – А мне придется еще раз с ней драться?

БИОЛОГИС ДИАБОЛУС

Столь многое из истории Легиона было утрачено.

Соломон не мог не признать, что в этом отношении они не слишком отличались от Империума. Некоторые пробелы в знаниях появлялись случайно, данные исчезали из-за технических сбоев или в результате вражеских происков. Куда более печальным, во всяком случае для него, был тот факт, что огромное количество ранее известных знаний было намеренно предано забвению. Имперская Инквизиция трудилась не покладая рук, удерживая большую часть человечества в неведении как относительно остальной галактики, так и истории его собственной цивилизации. Точно так же воины Альфа-Легиона на протяжении тысячелетий все сильнее и сильнее замыкались внутри собственных ячеек и группировок, скрывая истинные намерения даже от тех, кто делил с ними общее наследие.

Но как говорилось в преданиях, так было не всегда. В эпоху примархов, еще до начала Ереси Хоруса, Альфарий Омегон знал истинный масштаб операций Легиона и координировал их по всей галактике. Но как только Хорус повернулся против своего отца, все изменилось. Брат пошел на брата, и к тем секретам, что некогда утаивались лишь от чужаков, нынче не могли подступиться даже те, с кем их делили прежде. Более того, некоторые слухи утверждали, будто бы близнецы-примархи в итоге рассорились между собой, словно некое давно забытое противоречие заставило их общую душу восстать на самое себя.

Но опять же, то были лишь слухи. Слухи составляли львиную долю того, что осталось у Альфа-Легиона. Некоторые в Легионе говорили, что Альфария убили в Битве за Плутон, другие – что на Эскрадоре. Некоторые утверждали, что вместо него в одном из этих событий участвовал Омегон. А иные, намеренно лгущие себе глупцы даже отрицали, что примарх погиб в одном из этих инцидентов. Что кто-то из близнецов, а может даже оба, наблюдают и ждут, или искусно управляют событиями ради исполнения известного лишь им плана.

Никто не знал и о местонахождении артефактов, обладание которыми приписывалось примарху. Никто из тех, с кем общался Соломон, не знал, что случилось с «Альфой» и «Бетой», флагманами-близнецами Легиона. Не укладывалось в голове, будто два столь печально известных линкора типа «Глориана» могли пропасть без следа. Однако и никаких заслуживающих доверия свидетельств их появления после Ереси тоже не существовало. Легион утратил цельность после Эскрадора: но не как разбитое стекло, а подобно осколочному снаряду, входящему в тело. Каждый фрагмент вонзился в плоть Империума, а попытки остановить и вытащить один из них никак не влияли на продвижение остальных. И в то же время, по этой же самой причине, осколки больше не были частью единого целого. Вероятно, какой-нибудь крупный командир забрал себе «Альфу», а другой такой же присвоил «Бету», и они оба исчезли из общих сказаний.

«Незримый», в свою очередь, был известной величиной, по крайней мере для Альфа-легионеров на участке космоса, который обозначался Империумом как Сегментум Ультима. Он представлял собой не столько корабль, сколько конгломерат: нечто среднее между грудой трофеев и свалкой, построенными вокруг ядра в виде транспортника для массовой торговли типа «Вселенная», к которому прикрепилось бесчисленное множество меньших кораблей. Он напоминал небольшой скиталец, однако «Незримого» спроектировал Альфа-Легион, а не капризные прихоти варпа, несмотря на маленькие суда орков, т’ау и других, еще более странных ксеносов, которые гнездились в его надстройке наравне с людскими.

Давным-давно, в результате некого тайного соглашения между могучими вождями, «Незримый» был признан нейтральной территорией, не принадлежащей никому лично. Так он стал одной из величайших твердынь Альфа-Легиона – если верить летописям, известным Соломону – расположенной в скоплении астероидов, которые вращались по многолетней орбите вокруг собственной родной звезды. Именно здесь собирались группировки в тех редких случаях, когда прибывали вместе, и именно здесь обретались некоторые из вассалов, союзников и источников ресурсов Альфа-Легиона.

Соломон был уверен, что ему придется самому искать Биологиса Диаболикус. Он совершенно не ожидал, что бывший жрец Марса поздоровается с ним сразу же, как только стихло шипение открывающегося шлюза, ведущего из входного коридора на саму станцию.

– Командор, – прожужжал магос Казадин Ялламагаса тоном, который Соломон интерпретировал как нетерпеливый. Магос был внушительной фигурой примерно девяти футов ростом и со множеством рук, прячущихся внутри просторных одеяний. Соломон не был уверен, что знает их точное количество. Предыдущую робу давно уничтожили, так как Ялламагаса освободился от учений Омниссии около трех тысячелетий назад и теперь носил темно-зеленые цвета с серебряным шитьем в виде узоров из свивающихся змей. По бокам от него стояли двое из его личной Бесславной Гвардии: крупные, генетически усиленные воины в доспехах, большинство деталей которых некогда принадлежало Ультрамаринам. Без обеспечивающего полное взаимодействие черного панциря, они двигались медленнее, неторопливо и тяжеловесно. У той, что слева, на полностью выбритой голове остался лишь пучок волос, а поперек лба бежала нить вживленных в кожу самоцветов. Вторая, которую Соломон знал по имени Васила Манату, обладала золотыми глазами с узкими, словно щелки, черными зрачками, которые позволяли ей лучше видеть при слабом освещении.

– Снова вы, – зарычал Халвер. – Смотрю, по-прежнему прикидываетесь теми, кем никогда не станете.

– Кого ты убил, чтобы получить эти доспехи? – не осталась в долгу Манату, насмешливо дернув бровью. Она постучала пальцем по нагруднику. – Свои я сняла с трупа предыдущего владельца.

– Да, да, они не космодесантники, – вмешался Биологис Диаболикус, раздраженно взмахнув одной из рук. – Лорд Халвер, в галактике множество видов генных улучшений, а результат куда важнее способа, которым он достигнут. Кстати об этом, командор Акурра, – продолжил он, – кажется, вы принесли мне пару образцов для исследований?

Соломон криво ухмыльнулся. Следовало предположить, что Ялламагаса захочет препарировать трупы.

– Принесли, но не сомневаюсь, что вы предпочли бы заняться этим в своих покоях?

– Безусловно, – решительно ответил Ялламагаса. – Однако, я не мог рисковать и позволить кому-нибудь другому перехватить трупы раньше меня.

– Магос, уверяю вас, что не отдал бы их никому иному, – успокоил его Соломон. Он не солгал: хоть Ялламагаса, без сомнений, был личностью идиосинкратической, но вместе с тем его гениальность не подлежала сомнению, а генные лаборатории в чреве «Незримого» стали одной из главных причин, по которым группировки в Сегментуме Ультима могли поддерживать свою численность на столь высоком уровне, сохраняя жизнеспособность. Другим отступникам приходилось бороться с потерей знаний о технологиях и утратой древнего, не подлежащего восстановлению оборудования в попытках прогнать кандидатов через все те мучительные процедуры, которые приходилось выдержать любому космодесантнику –  независимо от того, куда направлена его верность. Однако Биологис Диаболикус смог объединить свои познания в генной ковке и ваянии плоти – те самые, из-за которых его изгнали из Адептус Механикус – с уже готовой мудростью апотекариев Альфа-Легиона. Именно так сам Соломон возвысился в рядах Легиона, и без тлетворного влияния варповых аномалий, в которых любили прятаться другие отступники, биология и анатомия его и его дальних имперских родичей едва ли отличались друг от друга.

– Тогда заносите, – нетерпеливо сказал магос. Верхняя половина его тела завращалась вокруг своей оси в вихре широких одежд, в то время как нижняя, судя по тому, что видел Соломон, оставалась неподвижной. Это не помешало Ялламагасе в мгновение ока унестись вдаль. Двое Бесславных Гвардейцев едва поспевали за ним.

– Вы его слышали, – скомандовал Соломон, и сервы Легиона поспешили вперед, толкая перед собой носилки с телами Серебряных Храмовников, убитых в результате отчаянной и обреченной на провал попытки абордажа. Всего их было три: остальные сражались с такой неистовой свирепостью, что единственным способом угомонить их стало буквальное расчленение. Те три тела, что Соломон принес магосу для исследований, хоть и не полностью целые, но все же имели на троих одну целую голову, торс и все прочее.

– Ты идешь? – спросил Соломон Халвера, и тот покачал головой.

– Я похожу по окрестностям, посмотрю кто тут недавно бывал и какие истории они с собой принесли.

– Только если они решили ими поделиться, – встряла Тулава.

– Наши пути охраняли нас и позволяли действовать дольше, чем ты способна вообразить, – пренебрежительно возразил Халвер. – Так что следи за языком, ведьма.

– Следи за своим, высший, – одернул его Соломон и ощутил легкий всплеск химических реакций в своей крови, когда Халвер, прищурившись, повернул к нему свое острое лицо. В братстве Альфа-Легиона проявление неуважения редко приводило к обнажению клинков, но и абсолютного почтения к званию, столь привычного имперским орденам, в нем не придерживались. Командная структура Легиона была гибкой, и на пост – с одобрения равных – вставал тот, кто больше для него подходил. Но иногда среди равных возникали разногласия.

И после всего сказанного и сделанного, хоть многие из Альфа-легиона даже близко не подвергались влиянию Разрушительных Сил так, как большинство из их братьев по предательству, соблазны Кровавого Бога не были им чужды.

– Осторожнее, Призрак, – произнес Халвер слегка ожесточившимся голосом. – Ты не Мастер-терзатель и еще не назначен командующим Змеиными Зубами.

– И если это случится, то я ожидаю от своих братьев уважения к леди-колдунье, – ровно ответил Соломон. – Это так же верно сейчас, как будет и в будущем, так что хорошенько подумай о том, что я сказал, когда придет время услышать твой голос.

Халвер сверкнул глазами, вновь глядя на Тулаву, затем снова вернулся к Соломону. – Я уже знаю цену твоего командования, Акурра. И не желаю последовать примеру Кирина Гадраэна.

Соломон раздул ноздри. – Кирин знал о рисках и принял на себя эту задачу по собственной воле. Я не приказывал ему. Думаешь, я хотел его потерять? Мы были родом с одного мира, рассказывали одни и те же истории, пели одни и те же песни. От моей прежней жизни у меня оставался только он.

Пару мгновений Халвер выглядел так, словно хочет еще что-то добавить. Но в итоге он просто кивнул: не признавая ошибку, но в знак понимания сказанного Соломоном.

– Сравним наши наблюдения, как только вернемся на «Шепот», брат.

– Конечно, – согласился Соломон. Халвер развернулся и направился к мостику, а Соломон зашагал вслед за Биологисом Диаболикус.

– Разве близость ко мне не уменьшает ваши шансы стать командующим? – спросила Тулава, торопливо стараясь поспевать за ним. Соломон мог бы замедлить шаг, чтобы сравняться с ней, но тогда он рисковал совсем упустить из виду идущую впереди группу, а он не собирался давать Ялламагасе возможность начать вскрытие без него.

– Вполне возможно, – признался он. – Но ты заслужила мою верность точно так же, как я заслужил твою. Я не собираюсь жертвовать ей в угоду тем, кто не понимает преимуществ подобных связей. Я либо стану командовать всеми, либо не стану никем.

– Для Легиона столь известного своими планами внутри планов, временами вы бываете чудовищными фаталистами, – со смехом ответила Тулава.

Соломон обдумал, как лучше на это реагировать. Тулава была с ним уже два десятилетия, но и она – как и в сущности все остальные смертные агенты Легиона – все еще не могла по-настоящему понять их образ мышления. Наверное, этому не стоило удивляться; возможно, лишь мозг Астартес мог полностью осознать его, причем именно тот, что принял некоторые дары геносемени Альфа-Легиона.

– Мы всегда ищем способы обратить полученный результат в нашу пользу, – сказал он через пару секунд. – Однако, некоторые результаты невозможно существенно изменить, не изменившись самим. Иногда это необходимо и даже желанно… а иногда это приводит к тому, что добытая такими способами победа фактически бессмысленна. Я стараюсь оценивать своих союзников по их достоинствам, а не происхождению. Если бы мне пришлось отступить от этих принципов ради власти, то на мой взгляд, силы под моим руководством утратили бы свою эффективность, и тогда лучше мне было бы вовсе не подниматься на такой уровень командования.

– Ничто не помешает вам солгать, – заметила Тулава и Соломон рассмеялся.

– Альфа-Легион был рожден во лжи, и до сего дня мы вдыхали ее так же просто, как обычный кислород. Но это также означает, что мы весьма охотно выдыхаем ее обратно. Для меня было бы настоящим подвигом попытаться обмануть стольких братьев разом, особенно когда все их внимание приковано к моим словам и намерениям, скрывающимися за ними.

НОВОЕ ПЛЕМЯ

Некогда покои магоса Ялламагасы служили главным лазаретом и апотекарионом корабля, и в нем все еще было установлено древнее оборудование, похоже, еще видавшее деньки Великого Крестового Похода. Однако, помимо них туда добавили множество других, более новых приборов, и немногие из них попадались на глаза – не говоря уж об одобрении – представителям Адептус Механикус или апотекариям любого ордена космодесанта. Как только Соломон вошел в помещение, его броня немедленно зафиксировала падение температуры на несколько градусов – результат утечек криогена из расставленных повсюду резервуаров, в которых содержались всевозможные органы и имплантаты. Именно с их помощью Биологис Диаболикус дарил галактике новые поколения Альфа-легионеров. Большая часть его творений принадлежала трудам Диаболикуса Секундус – модулю изуверского интеллекта, который помогал Ялламагасе. Магос предпочитал концентрировать свои микросхемы на вопросах биологии, а потому передал куда более скромные, но все еще значительные познания в машинерии своему паукообразному автоматону, обладающему искаженной помехами версией голоса самого Ялламагасы.

Не раз и не два Соломон Акурра подвергал сомнению мудрость такого решения – препоручить будущее Легиона буквально рукам чужака, еще и в таких масштабах. Впрочем, Ялламагаса трудился на борту «Незримого» дольше чем могла вспомнить большая часть Легиона – не принимая во внимание тех, кто проводил значительное время в варпе. И никто из них не жаловался на его работу. В качестве платы он получал защиту из сети лучших в галактике бойцов партизанской войны, а вместе с ней и возможность заниматься другими делами без угрозы со стороны Адептус Механикус, Инквизиции или своих соперников-ренегатов; не говоря уже о доступе к определенным органическим веществам или подопытным субъектам, которыми возвращающиеся группировки расплачивались за его услуги. Ялламагаса никогда бы не предпринял ничего настолько опрометчивого, как попытка взять в заложники запасы геносемени, но он легко мог отказаться браться за заказ любого отдельного командира в случае, если решит, что плата слишком мала.

Но иногда выходило так, что работа оказывалась наградой сама по себе. Сегодня был именно такой случай. Биологис Диаболикус выложил тела на древние смирительные койки, на которых обычно проводились хирургические операции для превращения обычных воинов в воинов трансчеловеческих.

– Сегодняшнее начинание обещает быть захватывающим, – провозгласил Ялламагаса, как только дверь за Соломоном и Тулавой захлопнулась. Соломон снял шлем и отложил его в сторону, дав свободу своим длинным косам. Воздух наполнял терпкий медицинский запах дезинфицирующих спреев и анти-контаминантов. Тело Астартес могло не обращать внимания почти на любую заразу, но кандидаты и в помине не обладали такой стойкостью, а потому место их создания следовало держать в чистоте. Даже имперские ордена временами боролись за запасы геносемени, и даже с учетом всей неуклюжести и склонности к расточительству, так свойственных Империуму, эти запасы с легкостью затмевали любые ресурсы, доступные Альфа-Легиону. Вследствие этого, ни о каких растратах речи идти не могло, и как только кандидат получал свои первые имплантаты, его выживание становилось вопросом первостепенной важности.

– Я рад, что вы не сняли с них доспехи, – сообщил магос, зажигая плазменный резак и лазерный скальпель. – Это не просто увеличенная в размерах стандартная модель, и ее следует изучить со всем тщанием.

Соломон, который потратил более двух веков на тесное знакомство с различными видами бронирования космических десантников в целях убийства своих врагов и починки, а также замены деталей в собственных доспехах, решил промолчать. Ялламагаса далеко не всегда учитывал уровень познаний тех, кому предназначались его речи, и с этой причудой приходилось мириться.

Однако стоило магосу приступить к вскрытию, как уверенности у Соломона изрядно поубавилось. Он знал анатомию космодесантников как по собственным ранам, так и по зашитым на братьях, не говоря уже о тех, которые наносил сам. Становилось все очевиднее, что во множестве аспектов эти новые космодесантники были похожи на старых, но в остальных кардинально различались.

– Очаровательно, – произнес Ялламагаса, сняв плоть с руки и обнажив встроенные в сухожилия металлические катушки. – Это новое слово в биоинженерии, уровень, мной прежде ни разу не виденный. Во всяком случае, в Империуме, – добавил он, ибо Диаболикус Биологис был не из тех, кто признает свою работу уступающей чьей-то еще.

– А как же Фабий Байл? – спросила Тулава. Соломон открыл было рот, чтобы предотвратить грядущую катастрофу, но было уже поздно.

– БАЙЛ? – в ярости взвыл Ялламагаса. – Этот шарлатан? Сколько тысячелетий он уже возится с биологией Астартес, и где результат? Он убивает ровно столько же, сколько улучшает, а его так называемые «благодеяния» временны и нестабильны! Он не испытывает истинной страсти к изучению и улучшению живой плоти и занимается этим лишь для того, чтобы потешить собственное эго!

Соломон, который был не в настроении для очередной вспышки неистовой и лютой зависти, направленной против бывшего апотекария Детей Императора, без особого восторга посмотрел на Тулаву. Та ответила ему ухмылкой: какая-то часть ее человеческого чувства юмора откровенно наслаждалась подтруниванием над Ялламагасой. В иной день Соломон стерпел бы это; вероятно, даже немного развлекся бы сам. Но в данный момент над ними нависла тень новой угрозы, и на легкомыслие времени не было.

– …дали ему доступ к своему геносемени, и где они теперь, я вас спрашиваю? Он же…

– Магос – четко произнес Соломон, прерывая словесный понос из повторяющихся жалоб. – Наличие у Фабия Байла способностей к созданию таких воинов не имеет значения, так как нет никаких мыслимых причин считать, что он к этому причастен. Но кто-то все же причастен – и еще как. Лежащие здесь образцы не входили в состав малочисленных элитных подразделений. Их было, по меньшей мере, сто, почти наверняка больше, а конкретно эти трое пожертвовали своими жизнями ради шанса сойтись с нами в рукопашной.

– Количество ресурсов, требуемое для такого проекта, очень трудно подсчитать, – задумчиво пробормотал магос. Его гнев постепенно утихал, давая возможность мозгу – ну, или заменяющим его механическим деталям – работать над поставленной задачей. – Не менее трудоемкой вышла бы попытка заставить Империум утвердить новую процедуру. Такое никто и никогда не одобрил бы – официально. Разработка наверняка проводилась в тайне в течение некоторого количества лет, которое я не могу вычислить. А раз ее немедленно не признали еретической…

– Космодесант это не Империум – перебил его Соломон. Его взгляд скользнул по изувеченному телу другого странного воина, в месте где жужжащие мономолекулярные клинки Ялламагасы вскрыли затвердевшую грудную клетку, спроектированную чтобы служить естественной броней против любой опасности в галактике, а его механодендриты растянули ее в стороны. Воздух наполнился запахом перегретой кости, и плоть под ребрами теперь была готова для исследования. Внутри находился орган, соединяющий между собой оба сердца космодесантника, и Соломон был уверен, что внутри его собственной груди нет ничего подобного. – Что не отменяет их упрямства в других аспектах.

– Тем более, тогда наш случай еще примечательнее, – отметил Ялламагаса, возвращаясь к препарированию. – Какой апотекарий смог бы спроектировать такие улучшения и настолько безупречно внедрить их в уже существующий образец трансчеловечности? Они лечат раны и собирают геносемя павших, они не первопроходцы. Но если замешан не апотекарий, то у кого хватило бы влияния чтобы заставить орден принять их?

Соломон потер подбородок, и шестеренки его разума завращались в новых направлениях. – Возможно, что никто и не собирался влиять на существующий орден, чтобы он принял такие перемены.

Тело Ялламагасы осталось неподвижным, но его голова развернулась на сто восемьдесят градусов, чтобы посмотреть на Соломона. – Выходит, новое основание?

– Возможно, – ответил Соломон, раздумывая над этим и продолжая мысль. – Нам хорошо известен уровень напряженности в отношениях между Верховными Лордами Терры и Адептус Астартес. Если бы Верховные Лорды каким-то образом завладели средствами для улучшения биологии космодесанта, они бы ими воспользовались. Быть может, они желают создать силу, которая будет более покладистой. Полагаю, многие из существующих орденов крайне отрицательно отнеслись бы к кому-то, кто станет им заменой, и Лорды вполне могли принять в расчет это сопротивление чтобы сделать новых воинов менее привязанными к уже имеющимся сородичам. И даже если в этих предположениях нет правды, – добавил он, как только в голову пришла новая мысль, – мы вполне могли бы сделать их правдой и углубить пару трещин в скорлупе Империума. – Он замолчал, принявшись обдумывать возможности. Понадобится намного больше деталей к общей картине, чтобы сделать такое хотя бы в теории возможным, но сама перспектива провести операцию под личиной лоялистов, которые «случайно» вступят в бой с этими новичками и подведут их к осознанию предательства…

Пискнул вокс.

– Акурра.

– Халвер, – ответил он. – Мы договаривались сравнить наблюдения по возвращении на «Шепот».

– Тебе захочется это увидеть лично. Иди на палубу связи, как можно скорее.

Прежде чем Соломон успел удивленно моргнуть, вокс снова отключился. В голосе Халвера слышалась серьезная настойчивость. Высший охотник был обеспокоен и предпочел оборвать связь, нежели вступить в дискуссию.

Соломон мог недолюбливать Халвера, но его брат был не из тех, кто склонен раздувать из мухи слона. Если он хотел, чтобы Соломон увидел что-то как можно скорее, значит это «что-то» действительно важно.

– Магос, пожалуйста, продолжайте и сообщите мне о своих выводах, – бросил он, направляясь к двери. Тулава уже спрыгнула с операционного стола, на котором сидела, уловив перемену в его поведении. – Кое-что срочно требует моего внимания.

Биологис Диаболикус не ответил, вместо этого просто вернувшись к вскрытию, издав при этом несколько удивленных щелчков и жужжаний.

Как только они вышли из покоев магоса, Тулава тут же крепко взяла Соломона за руку.

– Куда мы идем? – спросила колдунья на бегу, стараясь не отставать.

– На палубу связи, – сказал ей Соломон, не замедляя шага. – Халвер сказал мне прийти туда как можно скорее.

Тулава кивнула.

– Ни слова больше. – Она что-то пробормотала, и внезапно ноги Соломона, вместо того чтобы громыхать по полу «Незримого», оказались окутаны тьмой. Прежде чем он успел разинуть рот в знак протеста, она окутала его тело, словно покров ночи, и накрыла Соломона с головой. На мгновение его замутило – ощущение особо неприятное для воина, который никогда по-настоящему не испытывал подобного. Затем, когда его взгляд прояснился, он с облегчением увидел палубу связи «Незримого». Слегка менее приятной оказалась кислая мина Халвера, повернувшегося в его сторону. Однако охотник за головами ничего не сказал относительно колдовства Тулавы, и это многое говорило о том, насколько важно для него было чтобы Соломон попал к нему как можно быстрее.

– В чем дело? – спросил его Соломон, сделав мысленную заметку поговорить с Тулавой Дайн насчет использования на нем варп-шага без предупреждения.

– Сам посмотри, – ответил Халвер, выводя сообщение на вид-экран. – Метка указывает, что оно прибыло три дня назад, но учитывая помехи, созданные разломом Разорителя, одному варпу известно, когда оно было отправлено. Его еще никто не видел. Вероятно, даже Диаболикус не знает о нем.

Сообщение прислал один из агентов Змеиных Зубов, чиновник средней руки с планеты Ворлезе. Все необходимые шифры, коды и допуски были на месте, но, когда Соломон закончил читать, он вернулся назад и проверил их еще раз. Затем он прочитал сообщение снова, и затем в третий раз проверил его подлинность.

– Говорил же, что ты захочешь увидеть сам, – нарушил тишину Халвер. По лицу высшего охотника блуждала легкая, мрачная ухмылка человека, который получил дурные вести, но хотя бы передал их кому-то, кто ему не особенно нравился.

– Гиллиман, – глухо произнес Соломон. Тулава затаила дыхание. – Воскрес. Спустя десять тысяч лет, он…вернулся?

– Должно быть, это ошибка, – пискнула Тул. – Это не может быть правдой. Не может!

– В чем дело, ведьма? – ощерился Халвер. – Боишься, что поставила все фишки не на ту сторону?

– Довольно! – рявкнул Соломон прежде, чем Тул смогла ответить. Он был не в настроении слушать их спор, а если из-за их взбалмошных характеров обстановка накалится, то один из них почти наверняка расстанется с жизнью. Пусть Халвер и презирал Тулаву, но Соломон хорошо знал, что своим даром колдунья могла прикончить его брата так же верно, как его болтер разорвал бы ее на куски, если бы ему удалось выстрелить прежде, чем Тулава воспользовалась бы силами.

– Сообщение прошло все уровни аутентификации, – сказал Халвер Соломону, решив не обращать внимания на Тулаву. – Либо наш агент совершенно сбрендил, либо наши протоколы безопасности скомпрометированы на доселе невиданном уровне, либо он говорит правду.

– В обычных обстоятельствах я бы поверил в первое, или даже во второе, – медленно произнес Соломон. – С учетом того, кого именно наш магос в эту самую секунду препарирует в своих покоях, я склонен поверить в третье.

– Серьезно? – тихо спросил Халвер. – Ты веришь в возвращение примарха Ультрамаринов?

– Чтобы имперцам удалось достичь таких успехов, результаты которых мы видели и с плодами которых сражались, должно было случиться нечто поистине грандиозное, – возразил Соломон. – Возвращение примарха объяснило бы всё. У кого еще достаточно власти, чтобы совершить переворот в устоях космодесанта? Эта информация совпадает с фактами у нас на руках, Халвер, какой бы невероятной она ни казалась. – Внезапно он утратил самообладание и грохнул кулаком об стену. – Будь проклят Абаддон! Что еще мы пропустили из-за его вмешательства? Какая еще информация от наших агентов так и не попала к нам?

– В данный момент это отходит на второй план, – вмешалась Тулава. – Нам надо знать, что теперь делать, верно?

– Ведьма права, – тут же встрял Халвер, заработав удивленный взгляд от колдуньи. – Мы остались без Мастера-терзателя, а это сообщение означает, что о новой угрозе мы не знаем гораздо больше, чем думали раньше. Нам нужно сплотиться.

Соломон кивнул, шестеренки его разума вновь завращались. – Согласен. – Он никогда не учитывал в своих планах возвращение примарха лоялистов, ведь кто мог такое предвидеть? Однако в распоряжении Змеиных Зубов было немало способов нивелировать львиную долю случайностей в силу своих способностей и ресурсов. Сила настоящего командира проявлялась не в доступных ему возможностях, а в принятых им решениях. Вопрос, как всегда, был в одном: как обернуть эту ситуацию на пользу Легиону? Если польза для Легиона исключалась, как обернуть ее на пользу группировке? Если исключалась польза для группировки, как обернуть ее на пользу ему лично? Альфа-Легион славился тем, что всегда получает желаемое, но получать желаемое куда проще, когда ты можешь изменить необходимый исход на основании того, насколько текущая ситуация позволяет тебе его достичь.

Он сделал выбор. Любой из доступных вариантов был авантюрой, но этот, вероятно, стал самой рискованной из всех.

– Мы должны отправить весть всем нашим контактам, – объявил он. – Недостаточно просто предупредить братьев об опасности, с которой мы столкнулись. Необходимо подготовить достойный ответ. Группировки сегментума Ультима как можно скорее должны собраться на Совет Истины.

Халвер кивнул, соглашаясь, но Тулава выглядела неуверенно.

– Всем нашим контактам, господин?

– Всем, – ответил Соломон. – Приступай, Тулава. Если мне суждено бросить кости, то я брошу их все разом. Посмотрим, как они упадут.

НОВЫЕ ЛИЦА, СТАРЫЕ ЛИЦА

Они пришли.

Соломон вообще не был уверен, что они придут. Альфа-Легион по своей натуре прежде всего ценил независимость мышления. У них не было примарха, не было первого капитана или магистра. Родного мира тоже не было: «Незримый» ближе всего подходил к понятию оперативной базы, во всяком случае в сегментуме Ультима. Та самая гибкость иерархии, что позволяла им мгновенно приспосабливаться к любой ситуации, так же подразумевала, что в отправленном Соломоном призыве содержалось не больше власти, чем его получатели решили бы ему позволить.

Легион делился на группировки, группировки делились на ячейки и так далее. О каком едином руководстве могла идти речь в таких условиях? Два оперативника Альфа-Легиона с опознавательными метками могли пройти мимо друг друга на улице, не моргнув и глазом, поскольку эти метки принадлежали бы разным группировкам, которые даже не знают друг о друге. Соломон не сомневался, что агенты Легиона уже не раз сражались друг с другом, притворяясь лоялистами и считая своих противников настоящими слугами Императора.

Это приводило в ярость.

– Кто у нас тут? – спросил он Квопа Халвера, стоя рядом с ним в зале для совещаний, который он выбрал в качестве места сбора. Змеиным Зубам еще предстояло провести формальные выборы командующего, и Соломон решил просто вести себя так, словно этот пост уже принадлежал ему. Капитан Ва’кай не имел возражений, что, похоже, сыграло немалую роль. Куда удивительнее, что охотник-прайм и остальные тоже промолчали. Соломон подозревал, что они решили подождать и посмотреть, как он проявит себя прежде, чем бросить ему вызов.

Его это устраивало. Соломон был уверен, что станет хорошим предводителем, и по меньшей мере он получил возможность это доказать. Если он не справится, то его заменит более подходящий кандидат и Легион станет только сильнее.

– Откликнулись многие, – ответил Халвер, – и один интереснее другого. Впрочем, это может привести нас к новым проблемам.

Соломон что-то проворчал в знак несогласия. Еще одним следствием гибкости Альфа-Легиона стал тот факт, что на данный момент они были самым разнообразным из Легионов-отступников в вопросах идеологии и методов. Многие группировки полностью посвятили себя Разрушительным Силам и носили метки Хаоса неприкрыто и гордо, но остальные не зашли так далеко. Змеиные Зубы противостояли Империуму со всей яростью, но Соломон уважал богов Хаоса не больше, чем Императора. Сила – вот то единственное, что имело значение для него и для его братьев: какую силу может дать некто, и какую цену этот некто за неё запросит? Боги редко когда одаривали силой, не требуя за это слишком высокую цену.

Разумеется, ходили слухи что некоторая часть Альфа-Легиона вообще никогда не переходила на другую сторону: что эти воины до сих пор совершали проникновения, проводили разведку и устраивали диверсии на благо Империума, притом, что сам Империум об этом даже не догадывался. Вот уж поистине неблагодарное занятие. Соломон испытывал невольное уважение к воинам, рискующим всем ради помощи людям, которые казнили бы их безо всякой жалости. Но у него не было времени на идеализм заблудших глупцов, которые не видят простой истины – Империум уже не спасти.

– Назови самых значительных, – попросил он. У него уже было свое мнение, исходя из увиденного ранее, но взгляд со стороны всегда пришелся бы к месту.

– Сокрытая Длань уже здесь, – отчеканил Халвер. – В большинстве своем ветераны, искушенные в битвах с ксеносами.

Соломон кивнул. Он успел заметить небольшую группу воинов в древней, но ухоженной броне. В их движениях чувствовалась едва уловимая уверенность в собственных силах. Их нынешний предводитель взошел на борт «Незримого» без шлема, и на первый взгляд могло показаться, что его кожа имеет цвет крови. Лишь при близком рассмотрении оказывалось, что плоть воина на самом деле прозрачна, а цвет ей придают кровь и мускулы под внешним покровом. За всю свою службу в рядах Легиона, Соломон повидал немало искаженных и изуродованных слуг Разрушительных Сил, но вот эта небольшая мутация каким-то образом оказалась наиболее пугающей из всех, с какими он сталкивался.

– Кто еще?

– Первый Удар, – ответил Халвер, кивнув в сторону очередной кучки легионеров.

Соломон облизнул зубы, разглядывая воинов. – В их символике немало черепов. Да и на них самих, в целом, – добавил он, когда один из воинов отошел в сторону и открыл его взгляду шипастую раму с трофеями на доспехах легионера, стоящего позади него.

– Для мирного совещания они притащили с собой слишком много цепных клинков, – заметил Халвер.

– Штурмовики?

– И как ты догадался? – Халвер усмехнулся.

– Просто не сажай их рядом с Безликими, – посоветовал Соломон, изучая зал для совещаний так пристально, словно это было поле боя. Проблема заключалась в том, что, если они не будут осторожны, именно им он и станет. Время от времени, даже среди имперских шавок дело могло дойти до потасовки, если речь шла о чести, или гордости, или если один орден решил, что другой убил не тех людей, или не тем способом, или получил от этого слишком много удовольствия. Для отступников вроде Альфа-Легиона, накладываемые общим делом ограничения были столь слабы, что практически отсутствовали вовсе.

– Ты пригласил Безликих? – простонал Халвер.

– Мы пригласили всех, – поправил Соломон. – Безликие принадлежат к Легиону и действуют в этом сегментуме.

– Терпеть не могу этих идиотов, – вырвалось у Халвера, хотя ему хватило здравого смысла сказать это тихо, едва шевеля губами. В помещении царил шум, но это вовсе не означало, что никто не мог их подслушать. Абсолютно все космодесантники обладали улучшенными чувствами, не говоря уже о сомнительных дарах последователей Хаоса, полученных ими от своих покровителей, или любом из бесчисленных следящих устройств, установленных мастерами шпионажа.

– Не ты один, – согласился Соломон. Его неприязнь к Безликим была не столь сильна, как у Халвера, но никогда не повредит навести пару мостов с братом. Да и потом, в его словах была доля истины: даже внутри Легиона, группировки которого относились друг к другу как к соперникам ничуть не реже, чем как к союзникам, Безликие не пользовались популярностью. – Похоже, Сыны Отравы тоже тут, – добавил он прежде, чем Халвер смог опять озвучить свое неудовольствие.

– Я не очень много знаю о них.

– Специалисты биологической войны, – сообщил ему Соломон. – Они считают, что их методы являются идеальным воплощением принципов Легиона.

– А все остальные нет? – хохотнул Халвер. – Вон тот здоровяк – Роэк Гулий Коготь. Он привел совсем мало братьев, но зато с помощью стоящего рядом с ним генерала Андола Роэк командует внушительной армией ополченцев, известной как Орудия Свободы. Они поучаствовали в падении мира под названием Макенна III, где-то в сегментуме Обскурус. Львиная доля Орудий Свободы, разумеется, там и полегла, но с тех пор они успели провести внушительный набор рекрутов.

Соломон внимательно осмотрел этих двоих. Доспехи Гульего Когтя были намеренно расписаны восьмиконечной звездой Хаоса и из них торчали наросты, которые могли быть рогами, костями или чем-то совершенно иным. Андол оказался тощ и настолько высок, что был всего на голову или около того ниже гигантского легионера, стоящего рядом с ним. Его униформа, без сомнений некогда имперская, теперь имела на себе метки похожие на те, что носил его господин. Соломон поймал взгляд жестких, темных глаз мужчины, сидящих на худом, желтоватом лице со впалыми щеками, и увидел в них блеск фанатизма. Андол не был слабовольной или запуганной марионеткой, подчиняющейся Гульему Когтю из страха. Насколько мог судить Соломон, он давным-давно по доброй воле отписал свою душу силам варпа.

– До меня доходили сведения о новой ячейке, зовущей себя Невоспетые, – продолжил Соломон. – От них что-нибудь слышно?

– Насчет «новой» тут вопрос спорный, – ответил Халвер. – Они заявляют, что торчали в варп-шторме еще со времен Ереси, и выбрались лишь недавно благодаря какому-то колдуну.

Соломон поджал губу. – Мы им верим?

Халвер пожал плечами, лязгнув керамитом. – Ты не хуже меня знаешь, что все возможно. Впрочем, тут есть что обсудить, поскольку в своем ответном сообщении они предложили нам взять в рот рабочие концы наших болтеров, правда, в чуть более емких выражениях.

Соломон медленно кивнул. Эти новости его не смутили: группировка, заявляющая, что знала примархов лично, могла обратить на себя слишком много внимания и сделать все происходящее непредсказуемым. – Что насчет Исправленных?

– Ты об этой шайке самозванцев? Без сомнения, исчезли, вероятно мертвы, – ответил Халвер. – Ходят слухи, что они находились в центре той неразберихи, закончившейся гибелью как Бича Ангелов, так и остатков Сынов Гидры.

Соломон недовольно вздохнул. Кетцель Картач, Бич Ангелов, некогда был одной из самых выдающихся фигур Легиона в сегментуме Ультима. Его война против сынов Гиллимана привела к нанесению череды серьезных ударов по обороне Империума, при этом обеспечив отвлекающий маневр для тех группировок, что предпочитали вести дела немного более осмотрительно.

– Отсутствие Картача может создать проблемы, – тихо произнес он.

– Ты уверен? – решил уточнить Халвер. – Я не могу себе вообразить, чтобы Бич Ангелов сделал что-то, кроме как требовал бы дать бой самому Гиллиману, а учитывая масштабы крестового похода, о котором мы слышали…

– Согласен, но остальные без сомнений остудили бы его пыл, – заметил Соломон. – Даже Картач не полез бы на примарха в одиночку, так что ему пришлось бы пойти на компромиссы, чтобы заручиться поддержкой остальных. Но кто будет продвигать позицию агрессивного ответа в его отсутствие?

Халвер крякнул. – Ставлю на Первый Удар.

– И то верно, – согласился Соломон, – но много ли у них голосов? У них всего сколько, тридцать легионеров?

– Плюс один раздолбанный ударный крейсер, – добавил Халвер.

– Невеликая сила. Недостаточно, чтобы повлиять на решение совета, – задумался Соломон. Он покачал головой. – Я тревожусь, Квоп.

Он ощутил легкую перемену в позе стоящего рядом воина, а его чувствительное обоняние уловило небольшое изменение в химическом фоне, которое указывало на удивление. Признание Соломона немного сбило Халвера с толку.

– Тревожишься о чем? – спросил он, скрывая голосом свою неуверенность.

– О нашем образе мышления. О нашей ментальности, – ответил Соломон. Широким взмахом бионической руки он обвел все помещение. – Бить из теней очень здорово – с точки зрения тактики весьма разумно использовать пешек и доверенных лиц, чтобы нанести удар врагу, при этом не раскрываясь самим. Но когда враг приходит сам и приносит пламя и свет, чтобы выжечь нас дотла вместе со всем тем, чего он так боится и ненавидит, как мы ответим? Сомкнем ли мы ряды и ударим в ответ, дадим ему повод действительно бояться того, что таится во тьме? Или уползем еще глубже, дробясь на все более крошечные тени и слабея, позволяя ему шагать вперед, не встречая сопротивления.

Халвер взглянул на Соломона, затем скорчил гримасу и снова отвернулся.

– Открытое боестолкновение никогда не было в духе Легиона.

– «Никогда» это сильно сказано, – возразил Соломон, – и в данном контексте я этим словам верить не склонен.

– Лорд Акурра?

Этот голос не принадлежал Квопу Халверу. Соломон помедлил, показывая, что не счел внезапное появление угрозой, а затем обернулся и увидел позади себя трех легионеров. У двоих, включая того, что спереди, были очень похожие лица, выбритые головы и оливковая кожа – черты, которые были обыденными среди воинов легиона. Лицо третьего оказалось на пару оттенков темнее, и хотя он выбрил виски, на макушке болталась одинокая коса. Но самым примечательным, на взгляд Соломона, был тот факт, что головы всех троих покрывало множество крошечных струпьев, словно каждый их них недавно разбил лицом оконное стекло.

– Кающиеся Сыны? – спросил он, хотя уже и так знал ответ. Он шагнул вперед и протянул свое левое предплечье. Их предводитель сделал то же самое, обхватив его руку в воинском рукопожатии и позволив Соломону ответить тем же.

Скованный внутри руки Соломона демон выглянул наружу, пробуя на вкус душу стоящего напротив Астартес. Через их связь Соломон почувствовал, что для существа это новый опыт: прежде он этого воина не встречал. Когда имеешь дело с другим членом Альфа-Легиона, проверка не повредит.

– Вирун Эваль, – представился легионер. – Новый командир Кающихся Сынов.

– Спасибо, что пришли, – поблагодарил Соломон. – Смерть лорда Аркая огорчила меня.

– Так называемый «крестовый поход Индомитус» взял с нас всех немалую дань, – угрюмо ответил Эваль. Прежде чем отпустить руку воина, Соломон ощутил в его душе краткий порыв сожаления, но к нему примешивались и другие эмоции. Радость, честолюбие, вина и…страх? Да, именно страх, который тот смаковал подобно смертному гурману, дегустирующему новое, должным образом приправленное блюдо. Соломон был не слишком хорошо знаком с этим чувством, зато демон знал его прекрасно, причем как по себе, так и по окружающим. Тем не менее, Вирун Эваль стоял перед ним с каменным лицом, которое ничем не намекало на бурлящий под его поверхностью калейдоскоп чувств.

– Прошу, садитесь, – пригласил Соломон, отступая назад и обводя рукой полукруг из скамеек, опоясывающий центр комнаты. Конечно, космодесантникам не требовалось сидеть, но Альфа-Легион всегда ценил вклад в общее дело от всех своих агентов, будь они людьми, сверхлюдьми или даже ксеносами. И не все из них обладали стойкостью сынов Альфария Омегона.

– Это еще что? – тихо спросил Халвер, как только Кающиеся Сыны вышли за пределы слышимости – во всяком случае, насколько можно было судить.

Соломон дернул губой. – Лоялисты, ну или так они всем говорят. Они носят шипы внутри шлемов как покаяние за преступления, совершенные нашим Легионом против мечты Императора.

Халвер скорчил гримасу, очевидно, пытаясь смириться с таким объяснением. – Тогда что, во имя всех мертвых звезд, они забыли тут?

– Мне кажется, они ищут очередное оправдание для самобичевания, – поделился догадкой Соломон. – Они без тени смущения нападают на Империум или помогают другим в этом деле. Просто потом притворяются, что искренне в этом раскаиваются. – Он еще раз обдумал то раскаяние, которое его демон почуял в Эвале. – Возможно, в каком-то смысле они действительно искренне жалеют об этом, но похоже, что чувство вины за содеянное привлекает их в той же степени, что и отвращает.

– Если ты заведешь нас на подобный путь, – решительно заявил Халвер, – я тебя лично прикончу.

– Если я заведу нас на подобный путь, – ответил Соломон, повернув к нему голову, – то, наверное, мне это даже понравится.

Халвер издал глубокий горловой рык, после чего спросил, – Все на месте?

Соломон постучал пальцем по губам. – Не совсем. Но все равно пора начинать. С опоздавшими разберемся потом, когда и если они появятся.

Халвер вздохнул. – Жаль, Кирина здесь нет. Его мнение в данном вопросе было бы бесценно.

– Не смей думать, будто ты единственный здесь, кто ценил его присутствие, – ядовито ответил Соломон.

– «Сперва для Легиона, потом для группировки, затем для себя», – процитировал Халвер. – Таковы наши приоритеты, разве нет?

– Ты намекаешь, что я ставлю собственные желания превыше блага Легиона? – напирал Соломон.

– Я всего лишь считаю невероятно удобным тот факт, что среди тех жертв, на которые ты готов ради «блага Легиона», так редко оказывается твоя собственная шкура, – ответил Халвер образцово нейтральным тоном. – Соломон, твои достижения трудно оспорить. Просто не забывай, что когда поток твоих успехов иссякнет, среди нас найдутся те, кто подсчитает расходы.

Он развернулся и пошел туда, где его уже ждали Крозир Ва’кай и Тулава Дайн. Капитан «Шепота» поприветствовал охотника-прайм кивком головы; Дайн же просто отодвинулась подальше и даже не взглянула в его сторону. Соломон на пару мгновений задержался, чтобы неслышно спеть пару тактов из одной мелодии. Только она и осталась у него от Кирина Гадраэна.

Квоп Халвер был не единственным, кто подсчитывал расходы. Но сейчас Соломону приходилось лишь надеяться, что по окончании заседания, баланс на его счету все еще будет положительным.

РАДИКАЛ

Инквизитор Кайзен Харт глубоко вдохнул, позволив благословленному ладану из респиратора попасть в легкие вместе с воздухом, и неслышно процитировал двадцать четвертый стих «Оды к Терре» Гауптманна. В своих воспоминаниях он перенесся в тот миг, когда воочию увидел этот музыкальный шедевр на подмостках легендарного Сент-Люция-Холла, что на северной полярной шапке Юпитера; с тех пор прошло двести тринадцать лет, но это событие вошло в его память клинком столь же чистым и острым, сколь висящий на его поясе нож. Он мог легко вызвать в памяти текстуру дорогого, но старого вельвета, обтягивающего сидения, легкий аромат отполированного дерева, а ярче всего – кристально-чистый тембр сопрано Нулии Вермарк. Ее выступление той ночью воистину олицетворяло собой великий труд Гауптманна, и многие в зале, включая самого Кайзена, не смогли сдержать слез. Временами, Харту казалось, что Император действительно говорит с ними ее голосом.

Он убил ее, через тридцать семь минут после окончания представления. Она, без сомнений, обладала исключительным талантом, но кроме того являлась оперативным агентом одного из самых коварных врагов человечества. Успешной кульминацией этого расследования и срывом так называемой Рефреновой Бойни окончились годы его ученичества под надзором инквизитора Друмана, и благодаря им он получил собственную инсигнию, которая ныне покоилась в кармане его куртки. Она даровала ему непререкаемую власть по всей галактике, выше которой стояла лишь воля Самого Императора.

Теперь же пришло время выяснить, уважают ли здесь эту власть.

Двери шаттла начали опускаться. Харт подождал, пока они коснутся палубы ангара, после чего спустился вниз, опираясь левой рукой на искусно выточенное из кости навершие меча-трости, внутри которого покоился длинный, тонкий клинок Хелорассы, его старинной силовой сабли. Эта реликвия передавалась из поколения в поколение среди членов семьи губернатора системы Брузас, прежде чем тот вручил ее Харту как дар в знак благодарности за руководство операцией по очищению улья Южной Звезды. Харт обладал достаточной проницательностью и понял, что за этим жестом стояла не только благодарность – губернатор Рин отчаянно пытался продемонстрировать свою верность Золотому Трону – однако оружие оказалось превосходным, и инквизитор не увидел причин для отказа.

– Инквизитор, – прогрохотал низкий голос, как только правая нога Харта коснулась палубы. – Добро пожаловать на борт ударного крейсера «Рассветный Клинок».

Его прибытия ожидали шестеро серебряных гигантов: космодесантники Примарис, новое поколение транслюдей, которых Робаут Гиллиман и Велизарий Коул выпустили в галактику, чтобы отбросить тьму, окутавшую Империум после появления Цикатрикс Маледиктум. Конкретно эти наследовали Мстящему Сыну лично, и Харт не вполне был уверен, какого приема ему здесь стоит ожидать. Вокс-офицер, с которым он разговаривал, вел себя учтиво, но то был смертный человек, а не один из хозяев корабля.

– Мое имя Рен Мальфакс из Серебряных Храмовников, младший лейтенант пятой роты, – представился космодесантник, поздоровавшийся с ним ранее. – Мы рады приветствовать на борту другого слугу Императора.

Харт кивнул головой в знак согласия. Похоже, Серебряные Храмовники были готовы признать его власть, во всяком случае, отчасти. Это не могло не радовать: Адептус Астартес бывали вспыльчивыми и неохотно принимали среди себя тех, кто говорил от лица Бога-Императора, так как считали себя его потомками. Любой опытный инквизитор, вроде него, хорошо понимал, что мудрее всего просто попросить космодесантников о чем-либо, вместо того, чтобы требовать.

– Мой сенешаль, Дима Варрин, – сказал он, указывая на коренастую женщину слева от себя, после чего повернулся вправо. – И Тайт Йорр из Алых Консулов, который удостоил меня честью и стал моим жизнехранителем.

Мальфакс, показывая собой пример вежливого воина, поприветствовал каждого из представленных кивком головы. Взглянув на Йорра, он наморщил лоб. – Прошу прощения, брат. В моих знаниях могут быть пробелы, но мне казалось, что твой орден уничтожен.

– Так и есть, во всех мыслимых и немыслимых отношениях, – прохрипел Йорр. Его гортань пострадала от выстрела снайпера-еретика, оторвавшего ему половину шеи в Южной Звезде, но он продолжал сражаться и в отчаянной рукопашной схватке спас Харту жизнь, когда предатели пошли на прорыв. – Трижды проклятый Бич Ангелов позаботился об этом. Я в тот момент служил в Карауле Смерти и смог избежать судьбы, постигшей моих братьев…если это так можно назвать.

Выражение лица Мальфакса немного изменилось. Большинство смертных не смогло бы прочесть разум космодесантника по его лицу, но Харт в свое время повидал нескольких из них, а с Тайтом они работали вместе уже больше десятилетия. Насколько он мог судить, Рен Мальфакс впервые столкнулся с концепцией единственного выжившего из своего ордена, и эта мысль вызвала в нем резкое отторжение.

– Прими наши глубочайшие соболезнования, – произнес Мальфакс, немного сильнее склонив голову в сторону Йорра.

– Я понимаю, что в подобных обстоятельствах, одинокого воина скорее всего назначили бы в другой орден – вероятно, с похожим наследием и тактическими предпочтениями, – вставил Харт. – Но в случае подобного решения, места его будущих битв определялись бы лишь прихотью судьбы. Могли бы пройти целые века сражений, прежде чем он смог бы нанести удар тем, кто забрал его братьев. Тайт путешествует вместе со мной, потому что только так у него есть наилучшая возможность уязвить врага в ответ.

Мальфакc кивнул. – Врагам человечества несть числа, но мне известно о Биче Ангелов, Кетцеле Картаче. Он полководец Альфа-Легиона – предателей, которых мы обратили в бегство на Пендате, если, конечно, наши догадки по поводу их сущности оказались верны.

– Всё так, – подтвердил Харт. – Отсюда и мое присутствие здесь. Я посвятил столетия своей жизни борьбе с их планами, и обладаю ценной информацией, которая поможет вашему ордену сделать следующий ход.

Наступил момент истины. Вполне возможно, что Мальфакс сейчас вежливо откажет ему, ссылаясь на высшую власть Робаута Гиллимана и роль, которую тот определил для Серебряных Храмовников в своем крестовом походе Индомитус. Харт заранее подготовился ощутить вкус разочарования, и даже поразмыслил над своими действиями в случае неудачи, но ни один из новых вариантов не отвечал его требованиям в той же мере, что и этот. Для решения некоторых вопросов подходили исключительно космические десантники, и к сожалению, нынешняя ситуация не могла оправдать запрос к Серым Рыцарям.

На краткий и нелепый миг, Кайзен Харт возжелал, чтобы его противники охотнее использовали демонов. Во всяком случае, так планировать свои действия стало бы куда проще.

– Мы будем рады вашему совету, – ответил Мальфакс, и напряжение в груди Харта начало понемногу рассасываться. – Вы прибыли как нельзя кстати, поскольку мы как раз обсуждаем наш следующий ход.

Харт удивленно вскинул бровь. – Я польщен, что на встречу со мной вышел целый лейтенант, прямо посреди военного совета.

Мальфакс улыбнулся, но Харту показалось, что этот жест был сделан скорее, чтобы угодить ему, нежели чтобы выразить истинные чувства воина. – Нам показалось это уместным, ведь другому инквизитору мы оказали такую же любезность.

Харт мог изображать бесстрастие не хуже любого члена Адептус Астартес, если ему это требовалось, но сейчас он приложил немалые усилия, чтобы не выказать своего шока. – Другому инквизитору?

– Ну конечно, – ответил Мальфакс, и его улыбка приобрела некую озадаченность. – Вы не знали о ее присутствии?

– Не знал, – произнес Харт. Мальфакс выглядел слегка растерянным – так обученный воин реагировал на межличностную проблему неизвестного происхождения, поэтому Харт решил сгладить углы. – Вы должны понимать, что мы работаем независимо – нет абсолютно ничего необычного в том, что дела других инквизиторов могут привести их сюда.

Мальфакс кивнул, хоть и не выглядел полностью убежденным. Его можно было понять, решил Харт: Серебряных Храмовников основали специально для крестового похода Индомитус, а оттого каждое событие в относительно недолгой жизни Рена Мальфакса как космодесантника до сих было посвящено тщательно проработанному и подробному плану. Вероятно, для наследников Ультрадесанта это было верно в еще большей степени, ведь их прародители славились своей приверженностью тактическим доктринам. Несмотря на то, что Серебряные Храмовники ценили личное мастерство и стремились к поединкам один на один с наиболее выдающимися противниками, они не были склонны поступаться приказами и делать все, что им вздумается, как, например, Космические Волки. Понятие индивидуального мышления, принятия решений независимо от вертикали власти, должно быть, было им совершенно чуждо.

– В таком случае, не проследуете ли вы со мной, – пригласил его Мальфакс.

– Мы возобновим совещание и продолжим обсуждение планов.

Харт побывал на борту стольких имперских кораблей, что сбился со счета. Он путешествовал инкогнито на прокатных судах, его подвозил пролетающий мимо экипаж шахтеров, и не раз ему доводилось бывать почетным гостем на царственных крейсерах вольных торговцев. Он исследовал забытые уголки систем в компании мусорщиков, летел на войну бок о бок с бойцами Астра Милитарум и командовал одним из печально известных Черных Кораблей Инквизиции. Ему даже было даровано разрешение на краткий перелет на борту Ковчега Механикум под именем «Цестус Металикан», хотя его хозяева практически прямым текстом указали ему, что покидание выделенных на время путешествия апартаментов будет расценено как предательство их доверия, в связи с чем они применят силу, и к варпу все последствия (Харт не стал настаивать: в случае с Адептус Механикус, как и с Адептус Астартес, инквизитору не стоило поднимать вопрос раненой гордости, как и любой другой, не связанный с очевидной ересью).

Однако, несмотря на свой внушительный опыт путешествий меж звезд огромным количеством доступных человеку способов, Кайзен Харт по-прежнему ощущал нечто особенное в кораблях космодесанта. Знакомые запахи смазочных жидкостей и застоявшегося, переработанного воздуха наполняли их так же, как и любое другое судно, но отличия крылись в мелких деталях; а будучи инквизитором, он всегда инстинктивно обращал внимание на детали. Любой в первую очередь захотел бы использовать прилагательное «функциональный», учитывая, что противоположностью ему было «непригодный». Но корабли космодесанта были исключительно функциональны. Харт встречал пустотников, которые относились к своим кораблям как к дому и любовнице одновременно, неотъемлемой части самих себя, и терпеть не могли разлучаться с ними. Он повидал немало благочестивых молитв, вырезанных на стенах без явной на то причины – просто человек решил, что этой пласталевой панели без них не обойтись. Ему попадались брелки в форме аквилы, свисающие с дверных косяков, и каждый, кто проходил мимо, касался их на удачу. А флотские служаки едва ли не бросались друг на друга с кулаками, споря о том, какую из уродливых шляп нацепить на забывчивого сервитора.

На кораблях космодесанта не водилось ничего подобного. Это были гигантские машины, предназначенные для путешествия от предыдущей битвы к последующей, и насколько Харт мог судить, в глазах их хозяев на этом роль кораблей и заканчивалась. Даже те признаки индивидуальности, которые имели место быть, казались ему воплощением образа мышления всего ордена, проявлявшимся в его окружении, нежели глубокой связью с самим кораблем. Космодесантники пожалеют о его гибели не сильнее, чем о потере ресурсов, мобильности и возможности нанести удар врагам, которую она за собой повлечет; и их сервы, приученные к мышлению своих повелителей, от них не отличались.

Иногда так легко забыть, подумал Харт, что космодесантники больше не были людьми в полном смысле слова, а увидев внутренности ударного крейсера, ты вспоминаешь, насколько их взгляд на жизнь отличается от такового у большинства жителей Империума.

Поэтому, когда они вошли в зал, который явно служил Серебряным Храмовникам оперативным штабом, Харт не увидел там никакой мишуры и прочих украшений. На двери, сквозь которую его провел Мальфакс, имелся лишь порядковый номер, а стены помещения были столь же мрачными и голыми, как и в покинутом им ангаре парой уровней ниже. Голо-проектор и тактические экраны в центре комнаты выглядели практически новыми: неоспоримое преимущество быть недавно сформированным и свежеоснащенным орденом. Во всяком случае, так ему показалось.

Внутри находились около десяти Серебряных Храмовников, которые немедленно повернулись к нему. Он еще не вполне привык к иерархии десантников Примарис, но здесь присутствовали как минимум двое капитанов, апотекарий, еще три лейтенанта, а тот, что с посохом, почти наверняка библиарий…

А затем он перевел взгляд на других смертных людей.

Некоторые из них, без сомнений, принадлежали к сервам ордена: одетые в простые одежды люди с жестким взглядом, которые принесли пожизненные клятвы. Однако, две женщины выделялись из общей массы. Одну из них окутывала аура неприкрытой угрозы, которая не вязалась с ее хрупкой фигурой, впалыми щеками и элегантной строчкой на куртке; встреть он ее в темном переулке или в пивнушке на мире-улье, Кайзен держал бы одну руку на кошельке, а оба глаза не сводил бы с ножа. Вторая же, в целом, выглядела полнее и мягче на вид. На ее лице виднелись легкие морщинки от частого смеха, но именно при взгляде на нее его шерсть немедленно встала дыбом.

+Кайзен Харт+, – произнес голос Нессы Карнис, непрошенным гостем вторгаясь в его разум. Женщина, которой он принадлежал, разглядывала его с обманчивым спокойствием. Ее мысленное прикосновение придало его имени психическую вонь звериного дерьма, после чего она уронила слова в его разум с той же манерой, с какой кто-нибудь смывал бы в шлюз свои нечистоты. +Что, во имя Императора, ты здесь забыл, грязный радикал+?

ВОПРОС ВЕРНОСТИ

– Леди Карнис, – вежливо поздоровался Харт, оперевшись двумя руками на навершие своей трости и поприветствовав женщину кивком головы. – Полагаю, вы в добром здравии.

Его слова прозвучали как утверждение, а не вопрос, требующий ответа; Кайзену Харту не было решительно никакого дела до здоровья Нессы Карнис – впрочем, узнай он что его старая соперница занемогла от тяжелой или даже смертельной болезни, это его вряд ли расстроило бы. Однако он не выхватил оружие и не попытался оборвать ее жизнь. Как и она, что несомненно можно было считать достижением, учитывая обстоятельства их прошлого расставания.

– Вы уже знакомы? – поинтересовался лейтенант Мальфакс, переводя взгляд с него на нее и обратно. Харт слегка усмехнулся.

– Нам доводилось вести дела вместе. В конце концов, мы преследуем одну и ту же добычу.

– Именно так, – ледяным тоном подтвердила Карнис. – Хотя наши методы весьма разнятся.

Глаза Мальфакса по-прежнему метались между ними, космодесантник явно пытался правильно истолковать смысл любезностей, которыми обменивались двое простых смертных. Разум воина изо всех сил старался выполнить задачу, для которой более не подходил. И снова Харт поразился тому, насколько же перемены, превращающие трансчеловеческих воинов в сильнейшую боевую единицу человечества, притупляли их в остальных аспектах. По крайней мере, некоторых из них, поправил он себя; иные же наоборот, либо никогда не забывали о том, каково быть смертным, либо проживали достаточно, чтобы научиться этому вновь. Увы, Рен Мальфакс к таким не относился. Он был очень похож на гигантского, исключительно смертоносного ребенка, который никак не мог понять, почему его родители ссорятся.

– Наши методы не могут настолько уж отличаться, раз мы оба решили обратиться за помощью к Адептус Астартес, – с легкой улыбкой сказал Харт. Он ничего не добьется в противостоянии с Карнис, да и не то чтобы она была неразумна – всего лишь узколоба. Она была монодоминантной пуританкой, в то время как Харт принадлежал к реконгрегаторам и считался радикалом среди тех, кто не видел необходимости в его воззрениях.

Карнис сузила глаза, и на мгновение Харт подумал, что она вправду собирается напасть на него, физически или психически. Вместо этого, она поджала губы, выражая легкую неприязнь.

– Надеюсь, Кайзен, у тебя найдется нечто стоящее, что ты мог бы добавить к нашим рассуждениям.

Харт улыбнулся. Подравшись в комнате, полной космодесантников, оба инквизитора не добились бы ничего, разве что уменьшили бы вероятность получения требуемой помощи для любого из них. Похоже, что Карнис пришла к тем же выводам: чтобы выпустить стрелу в виде Серебряных Храмовников в Альфа-Легион, им лучше всего работать вместе. Без сомнений, впоследствии каждый из них попытается направить эту стрелу в соответствии с собственными желаниями, но так или иначе, она поразит свою цель.

Из-за спин своих братьев вперед выступил новый космодесантник. Он носил капюшон и был облачен в черные доспехи, его нагрудник украшала декоративная отливка в виде ребер. Харт на мгновение напрягся, и не только из-за естественной тревожности, которую испытал бы любой человек при приближении такого гигантского воина. Иконография космодесантника мало чем отличалась от той, что носили приверженцы Владыки Заразы. Однако, через секунду он понял, что это был не прославляющий смерть еретик – да и откуда бы ему тут взяться – а капеллан Астартес, чья стилизованная броня напоминала врагам об их смертности.

– Мое имя – Лампрос Гекатон, – прогудел он голосом, напоминающим похоронный звон. – Верховный Хранитель Клятв из Серебряных Храмовников. Здесь я командую.

– Господин, – с поклоном ответил Харт, куда более глубоким чем тот, который он отвесил Несси Карнис. Перед ним стоял самый старший капеллан Серебряных Храмовников, уже прославившийся как великий герой ордена. Его заявление могло бы рассердить менее благоразумного инквизитора, но Харт решил считать, что оно относилось лишь к Серебряным Храмовникам и приданному им флоту, и капеллан не претендует на главенство над представителями Инквизиции. – Я наслышан о вашем героизме во время Освобождения Новариса.

– А я – о вашем, во время очищения Брузаса, – ответил Гекатон. – Леди Карнис как раз собиралась поделиться с нами своими изысканиями относительно Альфа-Легиона, поскольку наших знаний по этому вопросу недостаточно. Я был бы рад и вашему совету.

– Я бы не хотел навязываться, – ответил Харт, вежливо улыбнувшись Карнис, – и уверен, что несмотря на наш индивидуальный подход к изучению этого врага, мы все еще можем многое узнать друг от друга. Если леди Карнис пожелает начать первой, я впоследствии с удовольствием дополню ее слова собственными.

Несса Карнис уставилась на него, очевидно пытаясь отыскать оскорбление в его речи, но, похоже, быстро сдалась. Она прочистила горло, и Харт получил удовольствие видеть, как все космодесантники в комнате поворачиваются к ней, словно гигантские школьники на уроке у крошечного преподавателя.

– Инквизиция имеет доступ ко множеству секретов, которые мы храним ради общего блага, – плавно начала Карнис, окинув взглядом помещение, словно она действительно была учителем, каким ее представлял себе Харт, и выискивала нерадивого ученика. – Что-то из сказанного мной вам, вероятно, уже известно. Другая информация, я уверена, станет для вас новой. Я разъясню те вещи, которые считаю необходимыми для этого разговора, так что прошу вас о снисхождении, если в процессе коснусь того, что вы и так знаете.

Собравшиеся космодесантники кивнули, или пробормотали что-то утвердительное. Харт был вынужден признать то, как Карнис управляет аудиторией; рассказывать космодесантникам об их братьях-предателях – дело не из легких, но она была обязана убедиться, что все они должным образом проинформированы. Или, по крайней мере, информированы настолько, насколько это благоразумно.

– Альфа-Легион был последним из числа Первого Основания, кто вошел в полную силу, – начала Карнис. – Безусловно, многие данные с тех пор были утрачены, но согласно нашим записям, даже во времена Великого Крестового Похода никто точно не знал, когда именно они активизировались. Их всегда укрывал саван таинственности и, вполне очевидно, происходило это намеренно. Свидетельством этого может служить тот факт, что многие из них до сих пор предпочитают использовать имя «Альфарий», хоть и остается лишь догадываться, является ли это данью уважения их проклятому примарху, титулом, ставшим обозначением звания, попыткой убедить Империум в том, что он еще активен, или же всем сразу. Или же они просто считают себя шибко умными, – добавил про себя Харт. Вслух он ничего не сказал, чтобы Серебряные Храмовники по ошибке не решили, будто он слишком уж хорошо знаком с этими еретиками. А возможно, сознался он себе, не по ошибке.

– Их статус самого юного Легиона, видимо, всегда был больной мозолью для Альфа-Легиона и их примарха, – продолжала Карнис. – Альфарий сподвигал своих воинов доказывать свое равенство с теми, кто пришел раньше них, и они делали это, пользуясь все более изобретательными и сложными методами ведения войны – очевидно, в какой-то момент лорд Гиллиман решил, что их тактические приемы, хоть и невероятно впечатляющие, весьма неэффективны и жестоки.

И как же сильно это терзает такую монодоминантку как ты, подумал Харт. Ты видела те же записи, что и я, когда мы оба учились у старого Друмана. Приведение к Согласию Тесстры стало всем, чего ты так хотела: наглядной демонстрацией нетерпимости ко всему, что не связано с Империумом. Пока Гиллиман методично прокладывал свой путь к согласию с границ системы, Альфа-Легион вырвал сердце сопротивления за несколько часов.

– Похоже, что эта идеология сохранилась до наших дней, – объяснила Карнис. – Чаще любой другой из известных нам еретических группировок, Альфа-Легион сеет раздор и смуту среди граждан Империума, оборачивая наш собственный народ, системы и бюрократический аппарат против нас самих. Относительно редко Альфа-легионеры производят захват грубой силой, как в случае с Пендатой – как правило, такое происходит лишь когда Легион либо в отчаянии, либо особенно уверен в себе.

– Значит, они трусы? – подытожил Рен Мальфакс, и в его голосе почти не звучало вопросительной интонации.

– Хуже, – ответила Карнис, помотав головой. – Они расчетливые. В отличие от других Предательских Легионов, которые в основной массе нашли убежище в Оке Ужаса после победы Императора над Хорусом, Альфа-Легион сохранил значительное присутствие в реальном пространстве. С тех пор, они непрерывно отравляли нам жизнь, нанося незримые удары и став вечной занозой у нас в… боку.

– Я изучил некоторые из тел этих еретиков, убитых нашими воинами на Пендате, – подал голос апотекарий Серебряных Храмовников. – Я не знаком с геносеменем этого Легиона, или же его особенностями, но оказалось, что в их рядах немало как новых рекрутов, так и опытных ветеранов, как и следовало бы ожидать от группировки, существующей уже некоторое время. Они не выглядели ни слишком постаревшими, ни слишком искаженными.

– А исходя из нашего опыта в сражениях с Безупречным Воинством на Новарисе, я могу заверить вас, что нам знакомы порченые тела тех, кто поклоняется Хаосу, – добавил Гекатон. Харт молча кивнул. Некогда эти предатели были верным орденом Сияющих Клинков, прежде чем гордыня привела их к падению в объятия Слаанеш. Может, Серебряным Храмовникам и не хватало понимания природы различных Губительных Сил, но по крайней мере, они не совсем уж несведущи в методах Великого Врага.

– Мы считаем, что многие воины Альфа-Легиона являются инсургентами в самом прямом смысле слова, – продолжала Карнис. – Они живут внутри Империума и питаются нами, словно паразиты. Они используют агентурные сети и шпионов, чтобы проникать в наше общество – гипно-обработанных, запуганных или ярых фанатиков – и расхищают наши ресурсы, а то и вовсе реквизируют их, пользуясь явным авторитетом Адептус Астартес. Я лично расследовала не менее пяти случаев, когда подать в виде оружия, кораблей или личного состава была передана тем, кого власти приняли за имперских космодесантников. Но я выяснила, что это были Альфа-легионеры, которые замаскировали свои доспехи и снаряжение. Их продолжительное существование в реальном космосе может означать, что встреченные вами легионеры не обладают некоторыми из тех ужасающих мутаций, что мы привыкли наблюдать у предателей, укрывшихся в варп-аномалиях. Можно предположить, что большинство из участников Ереси давно умерло от старости, но это так же означает, что им куда проще сойти за лоялистов, если это послужит их целям.

Рен Мальфакс зашипел сквозь зубы. – Без сомнений, они трусы!

Орден дуэлянтов, мрачно подумал Харт, пока остальные согласно ворчали, которые чувствуют себя оскорбленными, если враг не сражается с ними на их условиях. Если мы сможем вытянуть Альфа-Легион на битву, то Храмовники хорошо послужат нам, но они не приспособлены к охоте на коварного зверя.

Карнис бросила на Харта быстрый взгляд, который заставил его задуматься, слушала ли она его мысли, а потому он решил, что она согласна с ним по любому вопросу, вне зависимости от степени осведомленности. – Трусы или нет, – сказала она, – их нельзя недооценивать. Они строят планы внутри планов, и слишком многие победы над ними оказались в итоге пирровыми. Почти всегда есть второстепенная цель, которая неясна, пока не станет слишком поздно. Мой наставник считал, что сражаться с ними это все равно что сражаться с дымом – может, тебе и удастся выгнать его из одного места, но он всегда заползет куда-нибудь еще у тебя за спиной, а своими попытками ты можешь в итоге загнать его себе в легкие.

– Он также говорил кое-что еще, – перебил Харт. – Кое-что, что я считаю важным запомнить.

Головы Серебряных Храмовников повернулись к нему. Впрочем, если бы взгляды могли убивать, то Несса Карнис уже прикончила бы его и их внимание пропало бы втуне.

– Господин Харт? – поторопил его Мальфакс. Харт практически чувствовал нетерпение в голосе лейтенанта. Даже обладая тактической мудростью, присущей всем космодесантникам, Серебряные Храмовники не желали слышать, что их враг везде и нигде, что его действия нельзя предугадать, нельзя нанести решающий удар. Им было нужно что-то, что они могли бы найти, увидеть и победить.

Харт собирался дать им это.

– Лорд-инквизитор Друман посвятил свою жизнь борьбе с коварством Альфа-Легиона, – начал он. – Он сравнивал их с дымом, это верно, но он также уподоблял их тени на стене, отбрасываемой мерцающим пламенем. Она движется, меняется, и если слишком долго вглядываться в нее, то можно убедить себя, что видишь силуэты врагов и чудовищ. Однако, эта тень – лишь мимолетное подобие того, что ее отбрасывает, и именно на этом и следует сосредоточиться.

– Величайшая угроза для тех, кому известно об Альфа-Легионе, состоит в подозрении, что они всегда будут на шаг впереди вас, – продолжил он, заметив легкую, но энергичную перемену в лицах космодесантников, слушающих его. – Да, может показаться, что они извлекли победу из поражения, но вторичная цель всегда вторична. Мы не должны принимать неудачу в их полном уничтожении за полное поражение для нас самих. Каждый удар, который вредит им больше, чем нам – уже победа. За нашими спинами мощь всего Империума, а у них – лишь то, что они смогли награбить.

– Даже так, они по-прежнему представляют угрозу, – рявкнула Карнис. – Господин Гекатон, вы не сможете застать Альфа-Легион врасплох дважды. Я рада предложить вам мой опыт, чтобы защитить ваш участок Крестового Похода Индомитус от неизбежных попыток внедриться…

– Я знаю, где они будут, – прервал ее Харт.

Все глаза в помещении вновь уставились на него. Даже глаза сервов. Даже той, с виду опасной женщины, которую Несса Карнис держала в качестве ученика, или дознавателя, или кого-то другого, в зависимости от терминологии.

– Господин Харт, позвольте мне говорить ясно, – медленно произнес Верховный Хранитель Клятв Гекатон. – Вы обладаете сведениями об… оперативной базе? О крепости?

– О конклаве, если позволите, – поправил его Харт, купаясь в мрачном удовольствии от выражения лица Карнис, но не показывая его. – Они не были готовы к вам, к вашему оружию, к вашему способу ведения войны и ко всему Крестовому Походу Индомитус в целом. Они потрясены. Не только Альфа-Легион использует внедрение и шпионаж, поэтому за прошедшие годы я смог поместить в их агентурную сеть собственных соглядатаев. Я перехватил сообщение, объявляющее сбор разрозненных элементов Легиона вместе – полагаю, для разработки плана ответа на эту новую угрозу. Львиная доля их сил в сегментуме Ультима соберется в одном месте, и оперативная группа достаточной мощи может нанести им такой удар, от которого они долго не оправятся.

– Безрассудство! – рявкнула Карнис. Она буквально дрожала от ярости.

– Храбрость! – возразил Харт.

Один за другим, собравшиеся офицеры Серебряных Храмовников повернулись к Лампросу Гекатону. Гигантский воин пару мгновений стоял в тишине, раздумывая об услышанном, после чего кивнул.

– Прошу, господин Харт, поделитесь своими сведениями. Если в них есть тактическая польза, то мы не можем упустить такую возможность.

Вот теперь Харт позволил себе улыбнуться и услышал, как позади него, наконец, смог выдохнуть Тайт Йорр. Последний Алый Консул в галактике вот-вот получит шанс лицезреть боевую операцию против тех, кто лишил его братьев.

Кайзен Харт подошел к когитатору, питающему один из гололитических дисплеев, вытащил инфо-катушку, на которую возлагал все свои надежды, и принялся готовить свой разум к войне.

СОВЕТ ИСТИНЫ

– Я – Рэлин Амран, и я говорю за Первый Удар, – произнес воин, поднимаясь на ноги. Соломон окинул его оценивающим взглядом, прекрасно зная, что остальные делают то же самое. Амран был практически хрупким для космодесантника, его скулы казались не менее острыми, чем свисающая с его пояса коллекция ножей, и на первый взгляд казалось, что он стоит спокойно и ровно, как и говорившие до него. Однако, своими улучшенными чувствами Соломон заметил легкие подергивания глаз и пальцев, и полученные им сведения объясняли это. Жажда крови постоянно терзала мысли Рэлина Амрана: он подавлял ее, но она всегда была рядом.

– Мы никогда не бежим от боя, и не побежим сейчас, – продолжал Амран. Соломон видел, как его зрачки слегка расширяются. Слова воспламенили нейроны в его мозгу, вызывая воспоминания о былых сражениях. – Мы встречали трусливых имперцев лицом к лицу, и сделаем это снова.

– Поэтому вас так мало? – крикнул кто-то. Рэлин Амран с рыком крутанулся на месте, протягивая руку к цепному клинку с длинной рукоятью. Соломон заметил, что в мономолекулярных зубьях меча застряли клочья гниющей плоти: верный признак воина, для которого уход за оружием постепенно становился менее значимым, чем его применение.

– Мир! – заорал Соломон. – Мы все потеряли братьев во время этого нового наступления имперцев, и насмешки не помогут нам пополнить ряды! – Амран продолжал сжимать рукоять оружия, но не обнажил его и не включил мотор. – Лорд Амран, прошу, продолжайте, – предложил ему Соломон, и легионер неохотно послушался.

– Мне не так много осталось сказать, – хрипл произнес Амран, – и у нас не осталось терпения на ваши игры. Мы вступим в бой с этим Походом Индомитус. Если получится сделать это так, чтобы мы стали частью более масштабной атаки, то прекрасно. Если же нет, мы сразимся в одиночку. – Он снова уселся на место, продолжая выискивать глазами крикуна.

– Его голос, по крайней мере, призывает к действию, – пробормотал Крозир Ва’кай слева от Соломона. – А таких мы услышали крайне мало.

– Не вполне верно, – тихо ответил Соломон, но он понял, что капитан «Шепота» имел ввиду. Говорившие до сих пор командиры хоть и предлагали план действий, но действия эти сводились к саботажу, внедрению и обману. Все это было достойными элементами единого целого, но ни один из них до сих пор не касался итога предложенных усилий: битвы.

– Все они желают, чтобы за них сражались их лакеи? – прорычал Халвер. – Разве они не воины легиона? – Он замолчал, глядя с отвращением на группу легионеров, которые встали и синхронно сняли свои шлемы, все как один. На свет появились головы, все безволосые, с оливковой кожей и если не идентичные, то настолько похожие, что посторонний наблюдатель сошел бы с ума, пытаясь отследить все микроскопические различия бровей, лбов, щек и подбородков. Слово взяли Безликие.

– Я – Альфарий, – сказал ближайший из них, и зал потонул в гвалте.

– Ты – не он! – взревел Джарвул Глейн, главарь Сокрытой Длани с прозрачной кожей, его рык перекрыл весь негодующий хор голосов, последовавших за этим заявлением.

– Мы – безымянны! – яростно крикнул командир Безликих в бурю общего рева. – Мы обладаем священным ликом наших примархов…

– Вы обладаете наилучшим подобием из всех тех, что доступны спустя десять тысячелетий без наглядных пособий, и обладаете им благодаря моим инструментам! – заорал Биологис Диаболикус с боковой скамьи. Он усилил свой голос, чтобы его услышали, и это заявление было встречено взрывом хохота с нескольких мест, включая Квопа Халвера. Отовсюду слышались громкие угрозы, которые начали переходить в оскорбления.

Соломон вздохнул, и поднялся на ноги.

– Братья!

Альфа-Легион сегментума Ультима еще не настолько погрузился в свои дрязги, чтобы проигнорировать того, кто собрал их всех вместе. Голоса затихли в ожидании его слов.

– Брать имя примарха – это традиция, когда важна исполняемая роль, а не ее исполнитель, – напомнил он всем собравшимся. – Наш брат говорит за Безликих на этом совете, и его истинная личность не должна нас волновать. У него есть полное право использовать имя Альфария до тех пор, пока он не возжелает приказывать нам с его помощью.

– Ты куда лучший дипломат, чем я, – пробормотал Халвер, когда Соломон сел обратно.

– Вот поэтому за нас говорит он, а не ты, – тихо сказал Ва’кай, не глядя на верховного охотника за головами. Соломон заставил себя успокоиться и не показывать веселую улыбку, в которой изогнулись его губы. Халвер зарычал, но спорить не стал, решив не рисковать и не идти против Соломона и Ва’кая одновременно.

– Я – Альфарий, – вновь заявил лидер Безликих, и в этот раз его слова были встречены парой вздохов и недовольным бурчанием, но без открытой враждебности. – Мы пострадали от этого Похода Индомитус, как и все вы. Если наш враг – действительно возрожденный Гиллиман, значит, ему удалось провести такую мобилизацию Империума, какую мы не видели веками, если не тысячелетиями. Может, Разоритель и разорвал галактику пополам, но этим он лишь пробудил еще более опасного врага. Теперь нам противостоит новое племя космодесантников, которые превосходят нас физически, а их оружие нам незнакомо. Мы должны вернуться к ключевым принципам нашего легиона.

– Ох, это будет здорово, – пробормотал Ва’кай. – Интересно, в чем же заключаются наши ключевые принципы в его понимании?

– Если враг желает втянуть тебя в битву, откажи ему в этом, – объявил псевдо-Альфарий. – Легион должен испариться. Галактика обширна, холодна и пуста, а у Империума полно врагов, готовых броситься на эти его новые пушки. Пусть Гиллиман считает, что сломил наш дух и рассеял наши ряды – даже примарх не способен уделять много времени одной угрозе, которая исчезнет, в то время как множество других требуют его внимания. Какие бы изменения он ни внес в правящий этой империей бюрократический аппарат, он не способен убрать или переделать этот монолит целиком, а Безликие – мастера в долгой игре. Мы уже начали заново засеивать Администратум нашими новыми оперативниками и расширять уже полученное влияние. Колеса вращаются, братья мои…

– Вращаются для чего? – подал голос Рэлин Амран из Первого Удара с другой стороны помещения. – У этого вращения есть цель? Или вам просто нравятся эти бесконечные игры, и вы хвалите себя за успехи в избегании обнаружения, при этом начисто игнорируя тот факт, что все ваши хитроумные планы не интересны никому, кто имеет значение?

– В его словах есть смысл, – заметила Тулава, не обращаясь ни к кому конкретно.

– И вот почему мы позаботились о том, чтобы они не сидели рядом, – со вздохом сказал Соломон. Вокруг снова поднялся шум. Он бросил взгляд на Крозира Ва’кая. – У нас нет единства цели, и похоже, что никто не желает взять на себя ответственность. Слишком многие хотят уползти подальше и спрятаться, вместо того, чтобы сражаться. Еще одно противостояние с Походом Индомитус окончательно рассеет их. Нам придется их убедить.

Ва’кай посмотрел на него тяжелым взглядом. – Ты осознаешь, чего требуешь от меня? «Шепот» был моим кораблем до того, как я присоединился к Зубам. Он не справится в одиночку, и наверняка будет утрачен.

– Осознаю, – хладнокровно ответил Соломон. – Заложенный между строк смысл в словах Ва’кая он считывал так же легко, как если бы капитан-ветеран изложил его напрямую: если он сделает эту ставку, и она не сыграет, Соломон потеряет поддержку Крозира Ва’кая. На самом деле, ему крупно повезет, если Ва’кай не попытается убить его. Путь Альфа-Легиона – по крайней мере, тот путь, на который наставили Соломона Акурру – заключался в использовании преимуществ любой ситуации, даже если это шло вразрез с первоначальным замыслом. Однако, иногда такой путь требовал идти на риск.

Легион находился в нерешительности и не имел единого руководства. Соломон не решился бы выступить сейчас, особенно когда его положение в собственной группировке оставалось неясным, но общее, более важное дело не могло ждать, пока он укрепит свои позиции. Необходимо подтолкнуть кризис, принять решения, и если никто другой не желает стать катализатором грядущих событий, то им станет он. Если он – тот самый командир, что преуспеет на дальней дистанции, то тем лучше. Если же нет, то в любом случае, легион будет куда сильнее и сплоченнее, чем сейчас.

– Сделай это, – тихо сказал он Ва’каю. – Я отвечу за последствия.

– Ответишь, – мрачно отозвался капитан, но все же ткнул пальцем в заклепку на наруче, посылая сжатый сигнал на «Шепот». Сигнал был зашифрован, а еще не имел никакого смысла, как раз на такой случай; просто ворох кода, который ничего не даст даже самому ревностному радисту, перехватившему его. Сегодня значение имело не содержание сигнала, а сам факт его отправки. За пределами совокупного корпуса «Незримого», там, где корабли Альфа-Легиона рыскали и создавали гигантский цветок из несочетаемых металлических конструкций, осколок под названием «Шепот», вместе с «Правым» и «Зловещим», принялся постепенно менять позицию.

Конечно, остальные корабли заметят это. Разношерстные группировки слишком бдительно следили друг за другом – другими словами, были слишком параноидальны – чтобы решить, будто начавший маневрирование корабль не несет враждебных намерений. Однако, это самое недоверие так же означало, что вряд ли хоть один из соседей «Шепота» слишком стремительно откроет огонь, будучи окруженным незнакомцами. Не говоря уже о том, что любой из них мог случайно угодить в ловушку, расставленную не для них. Сквозь пустоту полетят сообщения, предназначенные для собравшихся на «Незримом» командиров, уведомляя их о случившемся и требуя приказов. Соломону просто было необходимо некоторое время удерживать их внимание, чтобы они сосредоточились на нем, а не на мерцающей руне в углу ретинального дисплея, или на писке вокс-бусины.

Он снова поднялся на ноги и распростер руки.

– Братья!

Он не стал ждать, захотят ли они послушать его в этот раз; шум ненадолго прервался, и он поспешил заполнить эту пустоту.

– Я услышал тех, кто решил говорить, и отметил тех, кто предпочел промолчать, – начал он. – Чего я не услышал ни с одной стороны зала, так это предложения о лидерстве.

Эти слова были приняты не так хорошо, как предыдущие. Альфа-Легион сегментума Ультима развернулся к нему, словно многоглавый хищник, который лишь теперь заметил чужака в своем логове.

– Я услышал намерения дать бой Походу Индомитус, но не услышал предложений о том, как сделать их частью единого целого, – сказал Соломон. – Куда чаще я слышал старую песню – прятаться, манипулировать, терпеть и выжидать, и вот теперь я обращаюсь к каждому из вас, – он окинул зал взглядом, стараясь не задерживаться ни на ком конкретно дольше мгновения, чтобы они не решили, будто он выделяет их из остальных – разве вам мало десяти тысяч лет ожидания?

Это их задело. Соломон чувствовал, как это задевает его самого, и потому сказал это вслух. Да, Альфа-Легион глумится над так называемыми Предательскими Легионами, которые прятались в варп-аномалиях и для которых время шло иначе; он посмеивается над этими воинами, которым уже десять тысяч лет по меркам внешней галактики, но на сражение с Империумом они потратили лишь долю того времени, что было у Альфа-Легиона. Однако, вместе с этим неминуемо следует менее приятный и весьма болезненный факт, который куда больнее осознать и принять.

Они провели все это время в сражении, но они не победили.

– Чего ты от нас хочешь, в таком случае? – крикнул Вирун Эваль из Кающихся Сынов. – Встретить полную мощь Индомитуса в открытом бою?

Соломон улыбнулся и покачал головой.

– Братья, почему вы настаиваете исключительно либо на том, чтобы очертя голову броситься на вражеские орудия, как отметили Безликие, либо на том, чтобы возиться за кулисами, обманом направляя обычных людей против их хозяев? Мы должны пользоваться всеми инструментами в нашем распоряжении. Какое самое мощное оружие нашего легиона?

Другие командиры легко могли распознать риторический вопрос, или, по крайней мере, не хотели стать примером древней пословицы, согласно которой лучше промолчать и показаться дураком, чем заговорить и развеять все сомнения. Они ждали, вероятно, желая увидеть, выставит ли Соломон себя дураком, чтобы они могли с чистой совестью больше не обращать на него внимания.

Соломон сделал глубокий вдох.

– Наше величайшее оружие – истина.

Никто не прикрикнул на него, но никто и не согласился с его словами. Впрочем, он завладел их вниманием, что в этом случае и было главной задачей.

– Мне двести сорок два года, – сказал Соломон. – Мой народ решил, что меня избрали в ряды космодесантников Императора. Поначалу, так думал и я. Наследие Змеиных Зубов не связано с каким-либо варп-штормом. Никто из моей группировки не жил и не заявлял, что жил во времена Великого Крестового Похода или же Ереси. Наши записи о тех днях обрывочны, но за один факт мы держимся изо всех сил.

– Альфа-Легион знал истину. Мы знали все истины – грязные, мерзкие, неудобные истины, которые остальные отказывались признавать. Мы видели необходимость в уловках, саботажах, скрытых убийствах, разведке и контрразведке. Мы могли обагрить руки кровью на поле битвы, и неважно насколько мы, видимо, забыли об этом за последующие годы, но вместе с этим мы были гибче, и наши методы были куда сложнее. Другие легионы могли сделать так, чтобы враг проиграл войну еще до ее начала – мы же уничтожали врага еще до того, как он понимал, что стал врагом!

Многочисленные кивки. Пусть легион раскололся и пошел разными путями, превратившись в то многообразие идеологий и форм, что Соломон наблюдал перед собой, но каждый из них по-прежнему чувствовал связь со своим прошлым; они черпали в нем свою гордость.

Пришло время отобрать у них эту гордость.

– Но теперь? – продолжал он. – Мы потерялись во лжи. Мы настолько очарованы ложью, что разучились видеть истину, а если ты не видишь истину, какая польза от твоей лжи? Десять тысяч лет мы сражались с Империумом тенями и обманом, и каков итог? Ничего. Он все еще стоит, все еще цепляется за жизнь наперекор времени, усталости и энтропии, наперекор даже здравому смыслу. Когда мы проигрываем – а все эти годы мы проигрывали – мы улыбаемся и говорим друг другу, что все в порядке, что мы просто играем в долгую игру, что все это – часть плана легиона. Плана, который уже никто не помнит. Плана, который, если он вообще когда-то был, устарел на десять тысячелетий. Мы гордимся своей гибкостью, но настолько закоснели разумом, что попали в ловушку собственного эго и самомнения.

– Нам не победить Империум ложью, потому что Империум лжет лучше нас.

Эти слова были встречены вспышкой ярости. Соломон засмеялся бы, не будь он столь сосредоточен на удержании внимания, которое с таким трудом завоевывал, но тем не менее, было что-то мрачное и одновременно забавное в том, как трансчеловеческие воины, способные убить несколько смертных за пару вздохов, злятся из-за того, что их способность к использованию неправды подвергли критике. И это – явный симптом более серьезной проблемы.

– Империум построен на лжи! – провозгласил он. – Каждый день он дышит ложью! Сражаться с Империумом ложью – все равно что пытаться утопить рыбу. Они презирают перемены, а теперь выводят в поле новых воинов в новых доспехах и с новым оружием. Они попирают собственные законы о структуре орденов. Робаут Гиллиман, сын Императора и брат наших примархов, принимает поклонение тех, кто считает его отца богом. Сама сущность Империума вот уже сотню веков строилась на дихотомии – враги слабы и презренны, а потому мы праведны в нашем праве сильного, но в то же время враги хитры и могущественны, способны обрушить на нас огонь в любой миг, а потому любое поведение, кроме полного повиновения, карается смертью ради общего блага. Как наша ложь способна поколебать столь колоссальное лицемерие, если наши противники вскормлены ею с рождения?

– Я – не Альфарий. – Он окинул взглядом зал, давая им услышать его слова и осознать их значимость. – Из всех легионов, именно мы должны стремиться за пределы рамок нашего прародителя. Какой бы план ни приготовили нам примархи, если они вообще этим занимались, его следует приспособить к новой эпохе. Настало нам время выковать собственную судьбу и снова стать легионом не только по названию.

– И как ты предлагаешь это сделать? – спросил воин Безликих, назвавший себя Альфарием; или, возможно, это был уже кто-то другой, Соломон не мог сказать наверняка. – Ты собираешься возвысить себя как нашего Мастера-терзателя, командующего всеми?

– А вы бы согласились? – парировал Соломон. – Мы всегда присваивали звания и назначали обязанности в соответствии с текущей задачей. Был случай, когда я вырвал из воина сердце и показал его остальным, пока тот умирал. Я намерен сделать то же самое с Империумом. Я хочу проникнуть в его грудную клетку, вырвать его гнилое нутро и посмотреть, как все его системы отказывают от шока. Возможно, когда все закончится, останется что-то достойное спасения. Возможно, для человечества, некогда породившего всех нас, еще останется надежда на будущее, но Империум, этот раскинувшийся на весь космос зловонный труп, блеющий о собственной славе, будет мертв.

– А если человечество не способно выжить без Империума, – добавил он, – тогда оно и вовсе не заслуживает жизни.

На мгновение повисла тишина. На ноги поднялся гигант, Роэк Гулий Коготь.

– Хорошая речь, лорд Акурра. Но прежде чем Орудия Свободы станут воевать за ваше дело, я бы хотел услышать побольше конкретики. Какие цели планируются для атаки? Какие методы войны будут использованы?

Соломон позволил себе легкую улыбку. Требование проявить себя – большой шаг по сравнению с полным безразличием.

– Я рассматриваю комбинированный подход, – начал он, обращаясь непосредственно к Гульему Когтю. – Тактика легиона по дестабилизации и проникновению может стать ключевой, но она должна служить общей цели. Если наши группировки станут работать вместе и объединят свои ресурсы, то мы сможем создать ударную силу, равную…

Его прервали сирены «Незримого», и вместе с ними заголосили предупреждения по индивидуальным вокс-каналам. Это были не тайные уведомления от экипажей о подозрительном перемещении корабля: случилось нечто более серьезное.

– Варп-след! – крикнул кто-то.

– Корабли совершают переход! – доложил кто-то еще.

Крозир Ва’кай бросил на Соломона тяжелый и жесткий, как стальная переборка, взгляд, получив собственную передачу. – Это Серебряные Храмовники – по меньшей мере, целый флот.

– И «Шепот» находится прямо у них на пути.

ГИДРА ЗАГНАНА В УГОЛ

Инквизитор Кайзен Харт не был человеком военным. Он знал ровно столько о битвах и стратегии, сколько было необходимо для осознания себя полным профаном и понимания, что такие вещи он определенно должен оставить экспертам. Его таланты лежат в области распутывания клубков, соединения косвенных фактов в нечто приближенное к единому целому и поиска связей, упущенных остальными. Он потратил целые века на усердное обучение и дальние путешествия, узнавая все больше о планах Альфа-Легиона и вмешиваясь в них. Сам же Альфа-Легион был лишь одним из несметного числа врагов человечества. Для Харта, сама мысль о том, что интеллект, позволяющий ему добиваться некоторых успехов на этом поприще позволит ему так же легко понять логистику войны, течение и ход битвы, была смехотворна – настолько же смехотворна, как и идея космодесантника, думающего, будто он способен вычислить еретическую ячейку в городе, размером с континент. Вот зачем Императору нужны инквизиторы, и вот зачем Ему нужны космодесантники; чтобы каждый из них играл свою роль на службе Ему.

Так или иначе, когда ударная группировка Серебряных Храмовников вышла из варпа обратно в реальность, и смотровая площадка на мостике «Лезвия Непорочности» избавилась от защитных заслонок, дух Кайзена Харта воспарил сразу по двум причинам. Во-первых, Альфа-Легион находился именно там, где и докладывала разведка, и Навигаторам Серебряных Храмовников удалось вывести флот из варпа точно в нужном месте. А во-вторых, он мог с уверенностью сказать, что они превосходят предателей как числом, так и вооружением.

Верховный Хранитель Клятв Гекатон командовал внушительными силами, казавшимися песчинкой в сравнении с левиафаном, которому был подобен Крестовый Поход Индомитус в целом. И все же, группировка, включающая в себя боевую баржу космодесанта и флагман Гекатона «Лезвие Непорочности»; три ударных крейсера, «Рассветный Клинок», «Рипост» и «Серебряная Ярость»; а также восемь фрегатов типа «Гладиус», была способна стать серьезной угрозой для любого врага. Когда же к ним присоединились корабли Имперского Флота – два боевых крейсера типа «Армагеддон» под именами «Молот Славы» и «Яростный Гром»; еще шестнадцать легких крейсеров, среди которых было девять «Старательных», пять «Стойких» и два «Дерзких»; и более двух дюжин кораблей эскорта в виде разнообразных фрегатов и эсминцев – под началом Гекатона оказалась такая мощь, которой мало какой враг слабее флота-улья тиранидов или полноразмерного Ваагх! мог надеяться что-то противопоставить в пустотном бою.

– С чем мы имеем дело? – потребовал отчета Гекатон. Сенсоры начали светиться показателями, и Харт напрягся, пытаясь распознать их, хоть это и не входило в сферу его навыков.

– Шесть капитальных кораблей, в два раза больше легких крейсеров и различные суда поддержки и эскорта, – объявил мгновением позже Верховный Хранитель Клятв, словно разговаривая с самим собой, – собравшиеся вокруг небольшого космического скитальца. – Харт решил, что тот на самом деле проговаривает увиденное ради удобства присутствующих здесь инквизиторов, просто в неочевидно снисходительной манере. Он подавил смешок. Кто сказал, что космодесантники начисто лишены социальных навыков?

– Это не похоже на стандартное оборонительное построение, – заметил капитан Паламас, командир пятой роты.

– Несомненно, – согласился Гекатон. – Похоже, что их корабли защищаются друг от друга в той же степени, в какой и от внешних угроз. Как вы и сказали, инквизитор, – продолжил он, склонив шлем в сторону Харта. – Предатели настолько пропитаны обманом, что не могут доверять даже друг другу. Это играет нам на руку.

– Должен предупредить вас, Верховный Хранитель, – вежливо сказал Харт. – Я бы ни за что не стал отговаривать вас воспользоваться преимуществом в битве, но в случае Альфа-Легиона внешность всегда бывает обманчива.

– Мы можем победить лишь того врага, что стоит перед нами, – ответил Гекатон. Это был не совсем тот ответ, на который надеялся Харт, но он кивнул, словно был полностью с ним согласен. В конце концов, Серебряные Храмовники в таких делах эксперты.

– Похоже, твоя информация подтвердилась, – раздался рядом с ним голос Карнис. Харт повернулся и успел заметить, как искривился ее рот, словно эти слова жгли ей язык.

– Если сжигать каждый встреченный тобой мост из-за небольших изъянов, то вскоре можно обнаружить, что перебраться через реку тебе уже не получится, – сказал он ей, стараясь казаться не слишком самодовольным. – Не сомневаюсь, что твоими стараниями, Несса, в Империуме поубавилось еретиков, но тебе никогда не поймать крупную рыбу, если не останется наживки.

– Твои попытки жонглировать метафорами столь же дурацкие, сколь и твои радикальные поползновения, – решительно ответила Карнис. – Тебе еще предстоит убедить меня, что это не мы в твоей пьесе заглатываем наживку. Однако, раз уж мы здесь, я помогу чем смогу. Эвелина, мой инфопланшет.

Следующая за ней по пятам женщина со впалыми щеками протянула требуемое устройство, и Карнис открыла документ, состоящий наполовину из списка, наполовину из диаграммы, с различными именами и фразами, образующими круг и соединенными линиями. Харт взглянул на них и увидел несколько знакомых слов.

– У тебя есть список судов, связанных с Альфа-Легионом?

– Конечно, – отстраненно бросила Карнис, глядя то на инфопланшет, то на тактический экран, который принялся вспыхивать, выводя идентификаторы кораблей. – Трудно понять, где кончается правда и начинается ложь, когда имеешь дело с этой мерзостью, но все же…

– «Шепот», – вмешался Харт, тыча пальцем в иконку, обозначающую ближайший к ним корабль. – Связан с группировкой, известной как «Змеиные Зубы».

– Мы сражались с ним над Пендатой, – мрачно подтвердил Гекатон. – Он забрал «Отважный Клинок», корабль-близнец «Рассветного Клинка», прежде чем предатели отступили. Однако, похоже, что сегодня его настигнет расплата. Открыть огонь!

Даже Харту было очевидно, что «Шепот» уязвим. Он представлял собой захваченный крейсер типа «Лунный», и как у любого построенного в Империуме корабля, его самая крепкая броня находилась на носу. Они же подошли к нему, если так можно выразиться, со спины: «Лезвие Непорочности» на острие копья, с флангов его прикрывали «Молот Славы» и «Яростный Гром», нацелившись на двигатели в корме «Шепота» и за пределами орудий предателей. Более скоростные эскорты ринулись вперед с флангов, сверху и снизу, намереваясь ввести в заблуждение и повредить вражеские корабли прежде, чем крейсеры подойдут на огневую дистанцию. «Шепот», напротив, остался нетронутым, по причине, которая скоро стала очевидной.

Харту почудилось, что он ощутил легкую дрожь «Лезвия Непорочности», когда в колоссальную зарядную камеру дорсальной бомбарды загрузили магма-бомбу. Ему определенно не почудилась вибрация всей палубы, когда орудие выстрелило в злополучный «Лунный», который все еще пытался развернуться к ним бортом, чтобы по крайней мере огрызнуться в лицо надвигающейся смерти.

Бомбарда боевой баржи космодесанта – оружие, которое обычно используют для карающих залпов с орбиты. Оно способно уничтожить наземные фортификации и разрушить оборонительные рубежи, подготовив почву для наступления воинов Адептус Астартес, прибывающих в десантных капсулах или челноках, которые сметут любое оставшееся сопротивление.

Разумеется, заряд, способный стереть в порошок самые укрепленные сооружения с высоты в сотню километров, нанесет колоссальный ущерб кораблю в трети от этого расстояния.

Харт следил за белым свечением хвоста магма-бомбы, который бесшумно несся сквозь пустоту навстречу «Шепоту». Он вообразил отчаянные вопли и крики на борту корабля, изо всех сил пытающегося совершить маневр уклонения, и горячо понадеялся, что его экипаж не настолько далеко ушел по темной дороге ереси, чтобы больше не испытывать страха смерти. Он желал, чтобы их последние мгновения были наполнены страхом и страданиями, чтобы в глубине души они знали, что их конец наступил по воле слуг Его света.

Магма-бомбе понадобилось около половины минуты, чтобы достигнуть цели; впрочем, кораблю с размерами крейсера типа «Лунный», этого все равно не хватило ни на что, кроме небольшого оборота вдоль своей оси, так и оставшись на месте. Маневровые двигатели на мгновение беспомощно вспыхнули, и тут же могучий снаряд достиг своей цели.

Разрушительная энергия апокалиптических масштабов вырвалась на свободу с ослепительной вспышкой. «Шепот» получил удар в центр борта и развалился, словно какой-то великан схватил его руками и разломил надвое. Его нос и корма, перекрученные и истерзанные, от силы взрыва разлетелись в разные стороны, и нос врезался в один из кораблей эскорта, обрекая его на гибель вместе с «Шепотом». Бесчисленные осколки, каждый из которых был размером с Титан, но казался не крупнее песчинки, рассыпались смертельным бутоном, и на месте корабля стали видны далекие звезды.

Рядом с Кайзеном Хартом громко выдохнул Тайт Йорр, и судя по силе вложенных в этот звук эмоций, он испытал немалое удовлетворение.

– Первый удар нанесен, – сказал Гекатон, и даже шлем, придавший его голосу легкий механический оттенок, не смог скрыть прозвучавшего в нем удовольствия. Закованным в металл пальцем он включил вокс. – Всем кораблям, выбирайте цели и атакуйте. Если враги попытаются отделиться от группы, отстреливайте их. Если они соберутся вместе, накройте их перекрестным огнем. Даю разрешение на абордаж, – добавил он не без наслаждения.

Харт взглянул на Карнис и обнаружил, что она смотрит на него в ответ. На мгновение они встретились взглядами, и Харт внезапно вспомнил о событиях почти трехсотлетней давности, когда они оба осознали, что старый лорд Друман вот-вот совершит одну из своих крайне редких ошибок.

– Господин Гекатон, вы что, намерены вернуть корабли предателей обратно в Империум? – осторожно спросила Карнис.

– Мы намерены искоренить эту мерзость, госпожа Карнис, – ответил Лампрос Гекатон. – Самое надежное убийство – совершенное лицом к лицу, особенно когда речь идет о настолько хитроумном противнике. Если мы высадимся на корабли и найдем там ждущих нас легионеров-предателей, значит, мы сможем заключить, что и остальные корабли укомплектованы соответственно. Если же нет, то придется считать эти корабли обманками и полагать, что предатели жертвуют некоторыми силами в пустоте, чтобы убедить нас в гибели значительной части своих сил.

Харт скривился. В словах Верховного Хранителя был определенный смысл, хотя лично ему они показались всего лишь оправданием жажды Серебряных Храмовников сделать кое-что любой ценой, а именно: найти своего врага и сразиться с ним один на один. Прежде он надеялся, что простой корабельный бой утолит эту жажду, но похоже, что конкретно эти сыны Гиллимана не угомонятся, пока не докажут всем свое физическое превосходство.

– Ясно, – кивнула Карнис. – В таком случае, могу ли я посоветовать не брать на абордаж, – она выделила на тактическом гололите один из кораблей чуть ниже и левее «Лезвия Непорочности», – вот этот крейсер? Он обозначен как «Слепая Агония», что, согласно моим сведениям, привязывает его к группировке Сыны Отравы. Они специализируются на биооружии, и могут обладать ловушками и вооружением, которое на ближней дистанции доставит неприятности даже десантникам Примарис.

Гекатон одобрительно рявкнул. – Ваш совет принят к сведению, госпожа Карнис. Это судно будет помечено для уничтожения иными средствами. – Он принялся отдавать приказы и Харт увидел, как «Рипост» вместе с тройкой фрегатов отделились от общего строя и направились к обозначенному Карнис кораблю, который был похож на крейсер типа «Убийство». Ограниченные знания в области пустотной навигации подсказывали Харту, что это будет суровая битва на ближней дистанции, но Гекатон явно был уверен в своих капитанах.

– А теперь, – сказал капитан Паламас с нескрываемым рвением, – посмотрим, чего действительно стоят наши противники.

Харт наблюдал за иконками на гололите, которые принялись менять позиции. Без сомнений, они застали Альфа-Легион врасплох, но теперь предатели начали перегруппировку. Ближайшие к имперскому флоту корабли отступали назад, а дальние спешили к ним на помощь. Харт увидел, как появились новые символы, мерцающие на ходу: торпеды, запущенные предателями в попытке разбить атакующую формацию. Как только они попали в зону досягаемости, корабельные турели открыли ответный огонь, посылая в космос тысячи снарядов и турболазерных лучей, пытаясь сбить торпеды размером с дом, прежде чем они угодят в цель и взорвутся.

– Бесполезная трата боеприпасов, – сказал Паламас, глядя на гаснущие огоньки.

– Трата, целью которой не было кого-то уничтожить, – прохрипел Тайт Йорр. Он указал на синюю иконку, обозначающую «Яростный Гром». – Этот корабль находится в самом центре слепого пятна турелей, и предатели непременно заметят это.

Верховный Хранитель Клятв Гекатон слегка наклонился вперед, и если бы линзы его шлема могли подозрительно прищуриться, Харт был уверен, они бы так и сделали. – Хмм. Возможно, вы…

На экране возникла новая россыпь торпед, и их было намного больше, чем раньше. Вражеские корабли, которые, казалось, метались в поисках позиции и мешали друг другу, на пару мгновений синхронизировались; и за эти несколько секунд каждый из них выплюнул полный залп торпед. Они полетели с разных направлений, но все направлялись в одну и ту же точку.

Это был не общий маневр отрыва от противника, призванный помешать атакующим и выиграть время. Это была казнь.

Конечно, «Яростный Гром» заметил летящую к нему смерть, но он оказался таким же беспомощным, каким был «Шепот» перед дулом бомбарды «Лезвия Непорочности». Альфа-Легион уступил позиции, позволив другим своим кораблям невредимыми подойти поближе и пробить зияющую брешь в линии атакующих. По воксу полетели приказы и просьбы о помощи, но все тщетно: легкие крейсеры и корабли эскорта не успевали занять позиции для обеспечения достаточно плотного заградительного огня. «Яростный Гром» попытался ринуться вперед, чтобы уменьшить площадь поражения и подставить под удар свою наиболее крепкую броню, но Альфа-Легион никогда не ставил все на один удар. Турели «Грома» взревели, но добрая половина торпед попала в корпус, на протяжении всей корабельной надстройки.

Цепочка взрывов озарила правые иллюминаторы, и Харт почувствовал во рту вкус желчи. Боевой крейсер типа «Армагеддон» был настоящим зверем, опорой боевого порядка имперцев. «Яростный Гром» хоть и не был полностью уничтожен, но принимать участие в дальнейшем сражении он не мог, и даже союзникам теперь следовало держаться от него подальше на случай, если он взорвется и заберет нескольких из них с собой. Его потеря стала серьезным ударом для Империума и еще более серьезным ударом для этой боевой группы, которая осталась без трети своей изначальной огневой мощи.

– У гидры есть зубы, – мрачно произнес Гекатон. – Но они совершили ошибку, позволив нам добраться до своих глоток!

Быстрые эскортники открыли огонь по предателям, как только те оказались в зоне досягаемости для их лэнсов и батарей. Гамбит Альфа-Легиона позволил убить чудовище, но теперь они оказались под обстрелом множества меньших противников, когда на них насели фрегаты и легкие крейсеры. Сигналы вспыхивали и гасли с обеих сторон, и Харт прикусил губу. Альфа-Легион работал сообща, чтобы убить «Гром», но они не были единым флотом. Играл ли этот поединок им на пользу, или, хотя бы, нивелировал некоторые из наиболее очевидных слабостей?

Вновь громыхнула бомбарда «Лезвия Непорочности», и Харт заметил, как вслед за ее выстрелом боевую баржу покидают многочисленные абордажные торпеды и крылья «Громовых Ястребов», направляясь к настолько древнему легкому крейсеру, что он не мог определить его тип. Серебряные Храмовники жаждали крови.

Лишь время покажет, много ли этой крови прольется из их собственных вен.

КАПКАНЫ ВНУТРИ КАПКАНОВ

Космодесантники не паникуют. Паника рождается из страха, а страх – это концепция, о которой воины Астартес имеют лишь теоретическое представление. И неважно, имперец или ренегат, лоялист или предатель; страх для них был чем-то, что они навлекают на других, с различной степенью наслаждения. Эта эмоция не из тех, что затуманивают разум космодесантников, разве что с целью повысить уровень самосохранения в том случае, если не нашлось высшей цели, требующей от воина жертвы. Все это объясняет, почему, когда Серебряные Храмовники вышли из варпа и обрушились на флот Альфа-Легиона, на борту «Незримого» никто не впал в панику.

Впрочем, Соломон про себя отметил, что голоса стали громче, раздавая приказы налево-направо. Едва ли заметно со стороны, если не знать…

– «Шепот» уничтожен, – доложил Крозир Ва’кай голосом, похожим на щелчок адамантиевого капкана. – Первым же выстрелом этих ублюдков. У нас остался лишь «Зловещий».

Соломон почувствовал ноющую боль в груди, и дело было не только в уроне, нанесенном боеспособности Змеиных Зубов, чья мощь сократилась до одного эскортного фрегата, которой вряд ли переживет грядущую битву. Уже более двух сотен лет, «Шепот» был для него местом, лучше всего подходящим под понятие «дом». Пусть он был космодесантником, пусть даже ренегатом, горечь потери имела власть и над ним.

Адаптация. Вот ключ. Способность смириться с неудачей и превратить ее в преимущество – вот то, что всегда выделяло Альфа-Легион среди так называемых равных, и сегодня они снова воспользуются ею.

Он кивнул. – Значит, у нас не такой уж широкий выбор. Остался лишь один разумный путь, особенно если мы хотим сохранить главенство.

– Если мы хотим сохранить главенство? – повторил Квоп Халвер. – Ты здесь единственный, кто продвигает себя на пост Мастера-Терзателя.

– И это главенство, если я смогу добиться и сохранить его, распространится на моих братьев-командующих, – заверил его Соломон. Он взглянул на Ва’кая. – Готов?

– Если не сработает, то мы все будем выглядеть как идиоты, – прорычал Ва’кай. – Скорее даже как мертвые идиоты. – Он покачал головой. – Но нет смысла требовать больше времени – нам предстоит испытание. Прекрасно, Соломон.

Соломон повернулся к Тулаве. – Колдунья, ты не против?

Ва’кай сжал челюсти, увидев, как глаза Тулавы закатились к черепу. Глубокая тень, фиолетовая по краям, поднялась от ее ног и поглотила их обоих. Мгновением позже они растворились в воздухе.

– Не понимаю, как ты это терпишь, – с отвращением произнес Халвер.

– Работает ведь, – просто ответил Соломон. – Нам необходимо использовать каждый инструмент в нашем распоряжении, при условии, что можем как следует его контролировать. И я доверяю Тулаве.

– Я не сомневаюсь в том, что ведьма верна тебе, – возразил Халвер. – Куда сильнее я сомневаюсь в ее способности сдерживать свою мощь. Тебя не было на Ваннамире IV. Я видел, что бывает, когда смертный теряет контроль.

– Она сильнее, чем тебе кажется, – возразил Соломон. – Не забывай, раньше она была имперкой. Пусть в Империуме и сидят глупцы, но, когда дело касается их псайкеров, на поле боя выпускают лишь самые стойкие умы.

– Я-то как раз не забыл, – заметил Халвер. – И для меня это отнюдь не повод для уверенности, как для тебя. – Он дернул головой в сторону оставшихся. – Тебе разве не стоит что-нибудь с этим сделать?

Соломон огляделся. Командиры различных группировок были поглощены оживленными разговорами со своими кораблями, но Соломон с удовольствием отметил, что еще никто из них не побежал к ангарам. Даже несмотря на время, которое им потребуется чтобы добраться туда, отправиться в космос на «Громовом Ястребе» или украденном челноке в самый разгар битвы – полное безрассудство. А если что и стало ясно на этом совете, так это то, что крайне немногие из коллег Соломона по опасному бизнесу страдали безрассудством. Даже Рэлин Амран из Первого Удара никуда не делся, однако, Соломон заметил на его лице микровыражения, свидетельствующие о его невероятном раздражении тем фактом, что он не только не участвует в битве лично, но даже не видит ее. Еще чуть-чуть, и он сорвется, побежит искать свой корабль. А как только это случится, остальные начнут колебаться: что же лучше – сидеть на «Незримом», который одними своими размерами укроет их от орудий имперского флота, или же последовать примеру Амрана, может быть, даже воспользоваться его неминуемой лобовой атакой и попытаться улизнуть?

Соломону нужно было дать им что-то, на чем можно сосредоточиться.

– Братья! – взревел он, перекрывая шум. – Давайте за мной, на мостик! Надо скоординировать нашу оборону!

Он зашагал в сторону двери, ему вслед поворачивались головы. Один из Безликих шагнул вперед, словно преграждая путь.

– Что это за бред? – потребовал ответа Безликий. – «Незримый» это скиталец, у него нет конкретного мостика!

– Змеиные Зубы не сидели без дела, – ответил ему Соломон на ходу, даже не замедлившись. Халвер не отставал. Реакция остальных была предсказуема, и последовала незамедлительно. Как бы настороженно группировки ни относились друг к другу, никто не желал пропустить потенциальное тактическое преимущество, и собравшиеся воины Альфа-Легиона нехотя последовали за Соломоном. В чем и заключался план: пусть привыкнут следовать за ним сейчас, и в дальнейшем с этим будет меньше проблем.

При условии, что это «дальнейшее» вообще состоится после битвы.

Они оказались в центральной части «Незримого», которой некогда стал бывший массовый перевозчик типа «Вселенная», одного из крупнейших типов, когда-либо созданных Империумом. Такая зверюга обладала внутренней инфраструктурой, позволяющей быстро перевозить гигантское количество людей или груза, а мощный турболифт, к которому их вел Соломон, был способен вместить целую роту Астра Милитарум. Безусловно, в нем имелось достаточно места для командных отделений нескольких группировок Альфа-Легиона, несмотря на отличные от смертных габариты космодесантников. Соломон не стал связываться с Ва’каем, чтобы узнать, все ли идет по плану: все либо идет, либо нет и он все равно ничего не сможет с этим поделать.

Как только огромная, изогнутая дверь турболифта открылась, Соломон быстро провел их к мостику. Судно уже давно не использовалось по прямому назначению и просто превратилось в центральный нервный узел скитальца, при этом практически являясь и физическим центром тоже, несмотря на его ассиметричную форму. Когда-то это было заброшенное помещение, всего лишь набор старых консолей и оборудования, которое тысячелетиями таращилось в усеянную звездами пустоту. Впрочем, с тех пор Змеиные Зубы кое-что поменяли.

Древние люмены вновь горели. Легкий аромат озона и жженой пыли в воздухе давал понять, что жизненные циклы приборов вновь запущены. Но это было не просто возвращение к былым возможностям. Появились новые силовые контуры, по полу и стенам поползли новые кабели, у контрольных панелей появились новые сервиторы. Зажглись тактические гололиты, и на них возникло трехмерное изображение бушующей снаружи битвы.

– Сенсорные антенны все еще работают? – удивленно спросил Вирун Эваль. – Мы об этом не знали.

– Мы объединили системы по всей структуре настолько, насколько смогли.

Альфа-легионеры обернулись, и Соломон вместе с ними. Он уже знал, что сейчас увидит, но даже так он был вынужден признать грандиозность этого зрелища.

Крозир Ва’кай сидел на капитанском троне: это был здоровенный кусок металла, усеянный приборами и датчиками. Тулава Дайн скромно притулилась рядом с ним. Отсюда он мог достать и изучить любой массив данных, от рядовых до критически важных. Для Соломона же, грандиозность этой картины портил лишь тот факт, что они понятия не имели, работает ли все это добро.

– Что Змеиные Зубы сотворили с «Незримым»? – возмутился Джарвул Глейн из Сокрытой Длани. Его голос сочился паранойей.

– Мы адаптировали его, чтобы он лучше служил нуждам легиона, – ответил Соломон. Он махнул рукой в сторону гололитов. – За что нам всем стоит быть благодарными.

– «Незримый» – это нейтральная территория! – гаркнул один из Безликих.

– Так и есть! – возразил Соломон. – Змеиные Зубы не предъявляют на него никаких прав, кроме рожденных необходимостью. Братья, нас атакуют. Вы хотите знать полную картину сражения, или же нет? – Он перевел взгляд на тактические гололиты, так как и сам толком не знал, как идет бой.

Оказалось, плохо.

Удивляться не приходилось. Пусть Серебряные Храмовники обладали безрассудным и упертым нравом, но они прибыли с такими силами, которые могли позволить им потакать своим прихотям. Имея в качестве поддержки соединения имперского флота, они сочетали высокую огневую мощь на короткой дистанции и абордажи, одновременно прикрывая их массированными залпами дальнобойных орудий.

– Мы здесь в ловушке, – раздался голос рядом с ним, и Соломон почувствовал кислый запах Кероса Асида, владыки Сынов Отравы. Асид был могучим воином, высоким и широким в плечах, но его кожа обладала практически серым цветом и имела нездоровый восковой блеск. – Если бы они прибыли лишь со своим флотом, мы могли бы броситься врассыпную и сбежать, или оттянуть самые быстрые корабли подальше и отрезать их от основных сил, – продолжал Асид. – Ну а так, наши корабли либо прижмут огнем и уничтожат, или возьмут на абордаж, либо они оставят нас, своих командиров, на погибель. Если они сбегут, даже «Незримый» не спасет нас от гнева Храмовников.

– Так или иначе, мы покойники, – подытожил Вирун Эваль. – Надо сказать кораблям, чтобы спасались – они должны сбежать и продолжить борьбу без нас.

– Это вот так Альфа-Легион действует в сегментуме Ультима? – раздался замогильный голос Роэка Гульего Когтя. Гигантский Астартес вышел из-за спины Эваля, возвышаясь над ним, словно башня. – Попадает в ловушки и кладет голову на плаху?

На гололите моргнул еще один огонек. Если Соломон ничего не перепутал, «Слепая Агония» только что погибла под слаженным огнем трех имперских кораблей. Впрочем, судя по бесстрастному лицу Кероса Асида, с тем же успехом он мог бы наблюдать за дракой муравьев из разных колоний.

– Нет, – ответил он, обращаясь к Гульему Когтю. – Не так. По крайней мере, если я могу этому помешать.

Он подошел к трону, расталкивая локтями других командиров, сгрудившихся возле гололитов и использующих их для координации своих кораблей.           – Капитан! Мы готовы?

– Готовее уже не будем, Мастер-терзатель, – ответил Крозир Ва’кай. Ветеран бросил на него суровый взгляд, и у Соломона внутри все сжалось. Ва’кай потерял «Шепот», и если их затея не сработает, Соломон потеряет гораздо больше. Впрочем, таков путь галактики: редко, когда бывает достаточно времени убедиться, что все пройдет как надо, прежде чем привести план в исполнение. Соломон решил бросить кости, и теперь пришло время узнать, что ему выпало.

Ва’кай щелкнул тумблером. – Двигатели: активация.

Долгое время ничего не происходило. Затем, по палубе пробежала дрожь.

Она была едва заметна. Без прямого подключения к системам корабля, ни один смертный ее бы не заметил. Космодесантники же напротив, обладали более острой чувствительностью к изменениям в окружающем пространстве, чтобы не пропустить первые признаки нападения. Голоса затихли на полуслове, командиры Альфа-Легиона поняли, что что-то изменилось.

– Что происходит? – рявкнул Рэлин Амран, набросившись на Соломона. – Как такое возможно?

– Кропотливая работа в течении двух десятилетий, – ответил Соломон, вздернув подбородок. – Все вы видели в «Незримом» лишь скиталец, не более чем плацдарм для операций или убежище – нору, где можно зализать раны и восполнить потери. Змеиные Зубы увидели в нем возможность.

Разумеется, времени потребовалось гораздо больше. В обмен на свою помощь, адепты Нового Механикума целых пять лет имели долю в добыче группировки, включая мобильную кузню типа «Голиаф», ради захвата которой Соломон провел специальный налет. Они добыли и перенастроили реакторы, энергосистемы заставили работать как единое целое, причем такими методами, которые Соломону казались не меньшим колдовством, чем способности Тулавы. Под руководством Диаболикуса Секундус, двигатели были обновлены и перемещены на другие места. Свежие сервиторы предназначались отнюдь не ради показухи: каждого из них подключили к разношерстным ЭВМ и контроллерам.

«Незримый» не был линкором типа «Глориана»; не был одним из тех прекрасных кораблей из древних времен, что скользили меж звезд словно высшие хищники в океанских глубинах. Он был куда больше, куда неотесанней и намного, намного уродливее.

Однако, с неистовой радостью понял Соломон, он работал.

Возможности протестировать системы не представилось. Хоть он и сказал, что Змеиные Зубы не предъявляют прав на «Незримый», это была ложь. Драз Джейт приказал переоборудовать скиталец в полной секретности не просто так, ведь иначе какой-нибудь другой командир мог бы воспользоваться плодами их трудов. Проверка «Незримого» сейчас, на глазах у всех, была огромным риском – не только из-за того, что она могла провалиться, но и из-за самых амбициозных членов Альфа-Легиона в сегментуме на его борту.

– Он вооружен? – спросил Рэлин Амран. Он весь сиял от осознания открывшихся перед ним возможностей к массовому уничтожению.

– Вооружен, – ответил Крозир Ва’кай. – Довольно эклектичный набор, надо сказать, но придется пользоваться тем, что есть. – Его пальцы заплясали по окружающим его панелям. Соломон представил, как техно-колдовство Механикума разносит команды с пульта по всей громаде «Незримого», оживляя силовые контуры и получая отклик в десятках вариаций машинного кода. Вспыхнули двигатели и «Незримый» задергался, с усилием разворачиваясь в новом направлении.

– Кажется, нас заметили, – поделился наблюдениями Роэк Гулий Коготь. Метки, изображающие ближайшие имперские суда, начали отходить назад, вместо того чтобы продолжать натиск на своих окруженных визави из Альфа-Легиона.

– Тогда давайте убедимся, что привлекли все их внимание, – предложил Ва’кай. Он глянул на отчеты и поморщился, после чего невесело хмыкнул. – Впрочем, заодно проверим, работает ли она вообще. Первая батарея правого борта: цельсь, огонь.

Орудия «Незримого» навелись на один из кораблей, и метка загорелась красным. Соломон пробрался к зоне наблюдения и выглянул наружу. Ему захотелось увидеть результат собственными глазами, а не на безучастных экранах гололитов.

Тряски не было, даже совсем легкой: отдачи орудия не хватало, чтобы заставить вибрировать такой огромный объект как «Незримый». Впрочем, снаряд прочертил космос, и через пару секунд крошечная точка вдалеке вспыхнула пламенем: насыщенная кислородом атмосфера породила взрывы, разорвавшие цель на куски.

– Что это было? – спросил Джарвул Глейн.

– Рельсовая пушка т’ау, – ответил Крозир Ва’кай, и на этот раз он широко ухмылялся, словно карнодон, почуявший кровь. Он размял бронированные пальцы и вытянул шею, взглянув на космос за иллюминаторами. Соломон улыбнулся в ответ, глядя, как остальные командиры прикипели к гололитам, наблюдая за яростной битвой. Воодушевленные. Нетерпеливые. Впечатленные.

Послушные.

– Господа мои, – объявил Ва’кай, с нечеловеческой скоростью назначая очередные цели. – Давайте покажем этим жалким молокососам, как воюет Альфа-Легион.

Двигатели взревели, «Незримый» рванулся вперед, и весь его арсенал разношерстных орудий разом изверг в космос ураган смерти.

ПОПАЛСЯ, КОТОРЫЙ КУСАЛСЯ

Это было все, о чем Кайзен Харт только мог мечтать.

Он провел столетия в охоте на Альфа-Легион – отслеживая их перемещения, выявляя оперативников и разрушая их планы. Настоящих легионеров он видел лишь трижды, дважды – мельком. Он чуть не расстался с жизнью во время одного затяжного боя против них, в который его заманили около пятидесяти лет назад, и спасся лишь благодаря вмешательству отделения Багровых Кулаков. Лорд Друман был прав: это все равно что сражаться с дымом, причем, с ядовитым. Харту прежде никогда не удавалось загнать своего врага в угол и навязать бой на своих условиях. И вот, это случилось.

– Абордажные команды встречают упорное сопротивление на кораблях, идентифицированных как «Нулевая Пустота» и «Глас Свободы», – доложил вокс-оператор.

– Значит, это не подделки, – выдохнул Гекатон. – Предатели в самом деле здесь, в полном составе.

Такое умозаключение казалось странным, особенно после начала битвы и гибели нескольких капитальных кораблей, но такова уж сущность Альфа-Легиона. Нельзя быть абсолютно уверенным, где они, пока они не появятся перед глазами, и даже тогда ты, скорее всего, увидишь лишь часть общей картины. Харт чувствовал, как все на мостике воодушевились, экипаж «Лезвия Непорочности» понемногу уверялся в том, что благодаря их усилиям ярость Императора испепеляет еретиков и предателей. Приказы Гекатона становились все увереннее, и даже приданные элементы Имперского Флота начали бросаться в бой с рвением, граничащим с безрассудством. Харт наблюдал, как корабли вспыхивают и умирают в холодной пустоте, но излучаемая Серебряными Храмовниками радость битвы оказалась заразительна; а может, это его собственные эмоции, наконец, нашли выход. Все, что имело для него значение – это то, что те чудовищные потери, которые он некогда понес и о которых скорбел, с лихвой компенсировались этими могучими ударами по самому хитроумному из его врагов. Война на истощение жестока и расточительна, но если такова цена за уничтожение Альфа-Легиона в сегментуме Ультима, то он – а значит, и Империум – с радостью ее заплатит.

– Они не пользуются преимуществом космического скитальца, – хрипло заметил Тайт Йорр. – Они могли бы отступить и воспользоваться им как прикрытием, прежде чем ускользнуть в варп.

– Все так, брат, – подтвердил капитан Паламас. – Инквизитор Харт сообщил нам, что до него дошла информация о неком конклаве, собирающемся в этом месте – похоже, что состоится он как раз на борту скитальца, а экипажи кораблей слишком верны своим командирам, чтобы бросить их.

Йорр ехидно ухмыльнулся. – Тогда пусть эта неуместная верность станет их просчетом!

– Нам следует обстреливать скиталец, чтобы они не смогли выбраться,           –   сказал Гекатон. – Если им покажется, что необходимо вступить с нами в бой, тем самым предотвратив абордаж скитальца, то мы сможем окружить их и с помощью превосходящей огневой мощи…

Он осекся, увидев, как на гололите вспыхнула и погас символ: имперский символ, причем изображал он именно тот корабль, который, на неискушенный взгляд Харта, не находился в данный момент под постоянным обстрелом.

– Что произошло? – спросила Карнис, ее голос сочился подозрением. Гекатон ткнул пальцем в консоль.

– Выстрел был сделан со скитальца, – сообщил он каменным голосом.

– Трон Терры, это дрянь на ходу? – прошипела Карнис.

– Он маневрирует и меняет направление, – доложил Паламас. – Верховный Хранитель, я…

В этот раз, ошибки быть не могло. Вспышка была видна даже простым смертным глазам Кайзена Харта, который решил взглянуть на поле боя. Космический скиталец, доселе мертвый и неподвижный, ожил и присоединился к битве.

Для своего размера, скиталец нес не так много вооружения. Его орудия выглядели как яркие и одинокие булавочные головки на фоне огромного темного борта; впрочем, он был настолько огромен, что даже эти немногочисленные батареи в сумме изливали в космос неизмеримую огневую мощь. Эскортники и легкие крейсеры рассыпались в прах на его пути, а он неумолимо шел вперед, движимый какими-то нечистыми двигателями, которые предателям удалось заставить работать вместе. Остатки флота Альфа-Легиона принялись занимать позиции вокруг него, делая скиталец могучим ядром своей новой формации.

– Выйти из боя! – взревел Гекатон. – Всем кораблям, выйти из боя и отступить!

От ярости и досады, Харт закусил губу. Теоретически, он был одним из самых могущественных людей в галактике, облеченным властью Самого Императора, и все же он ничего не мог поделать. Вместо того, чтобы карать Альфа-Легион с помощью превосходства в численности и огневой мощи, они растянули свои силы и обнажили горло. Неужели это была еще одна их проклятая ловушка – пожертвовать частью своего флота, чтобы заманить Храмовников поближе, а затем обрушить на них истинную мощь скитальца?

– Нет! – зарычал Тайт Йорр, и Харту понадобилась секунда, чтобы понять, что его жизнехранитель спорит с Лампросом Гекатоном. – Мы должны атаковать! Оставаясь на близкой дистанции, мы ограничиваем возможность скитальца выцеливать наши корабли без риска попасть по своим! Если отступим, то превратимся в легкую мишень!

«Молот Славы» продолжал натиск, обмениваясь бортовыми залпами с крейсером типа «Лунный». Предательский корабль получил более серьезные повреждения, но теперь и «Молот» оказался уязвим. Подобно своему брату, «Яростному Грому», он попытался подставить соперникам свой тяжело бронированный нос, но вновь, этого оказалось недостаточно. Орудия скитальца прошили «Молот» от носа до кормы, сдирая пустотные щиты и вгрызаясь в надстройку. В полном безмолвии Харт наблюдал, как безучастный космос поглощает десятки тысяч имперских жизней.

– Мы отступаем, – сказал Гекатон, глазные линзы его шлема-черепа вперились в Тайта Йорра. – Урон, что мы нанесли врагу сегодня, весьма значителен, и мы с гордостью можем противопоставить его потерям, что понесли сами. Однако, ход битвы изменился не в нашу пользу. Продолжать натиск будет глупостью, и так мы лишь подарим Альфа-Легиону великую победу.

Харт почувствовал знакомый гул набирающих мощь варп-двигателей, и на иллюминаторы мостика снова начали опускаться защитные заслонки. «Лезвие Непорочности» готовилось к переходу в имматериум, и судя по всему, остальной имперский флот планировал последовать его примеру.

– Вы собираетесь бросить своих братьев, которые взяли на абордаж их корабли? – спросил Тайт Йорр, указывая пальцем на угасающее сражение. Харт мог вообразить себе его боль: учитывая, что он остался последним выжившим членом своего ордена, сама мысль о братьях-воинах, брошенных на смерть, была ему противна.

– Я не позволю оспаривать мои приказы на моем же корабле! – рявкнул Гекатон. – Не забывай свое место, брат – ты лишь гость. Абордажные команды знали, что рискуют жизнью, независимо от успехов флота. Они встретят свою судьбу с достоинством и честью, и теперь мы поступим так же, отступив прежде, чем это превратится в полный разгром. – Он отвернулся от Йорра и повысил голос. – Готовимся к переходу!

– Господин Гекатон! – окрикнул его член экипажа. – Поступают доклады о противниках на борту!

– Что? – прогрохотал Верховный Хранитель. – Засекли работу телепорта?

– Нет, повелитель, но системы показывают сбои в работе нескольких внешних шлюзов…

– Мы проходили мимо обломков «Шепота»? – вмешался Харт. Шлем Гекатона с лязгом повернулся к нему, и такое зрелище оказалось нервирующим даже для инквизитора.

– Да, – ответил Гекатон спустя мгновение. – В паре километров, или около того.

Харт кивнул. – Все ясно, эти штурмовики – выжившие с «Шепота», которые добрались до прыжковых ранцев или их аналогов. Подозреваю, в отличие от «Громовых Ястребов» или абордажных торпед, они оказались слишком малы для наших сенсоров.

– Отрежь Альфа-легионеру руку, и он попытается ослепить тебя своей кровью, – злобно прошипела Несса Карнис.

Гекатон глухо зарычал. Вокс-решетка его череполикой маской превращала этот звук в тревожное предзнаменование. – Отправить в те места штурмовые отделения, – приказал он. – Капитан! Всех боевыех братьев на борту назначить на охрану стратегически важных объектов. Особое внимание уделить инжинариуму, системам жизнеобеспечения, мостику и покоям Навигаторов. Как только обезопасим их, прочешем весь корабль сверху донизу, пока не найдем всех врагов до единого.

– Разумеется, Верховный Хранитель, – отсалютовал капитан Паламас. Он повернулся к Тайту Йорру. – Брат. Если это облегчит твою душу, можешь поохотиться вместе с нами.

Йорр глубоко вздохнул. – Облегчит, брат-капитан. Но я дал клятву хранить жизнь инквизитора Харта. Даже возмездие обязано уступить место долгу, иначе мы ничем не лучше тех тварей, с которыми сражаемся.

На пару мгновений, Харт задумался. Альфа-Легион знал о нем, и их планы простирались далеко. Вовсе не исключено, что они могут попытаться выманить его хранителя подальше, после чего спровоцировать какую-нибудь аварийную ситуацию, из-за которой ему придется покинуть мостик и лишиться столь приятной дополнительной охраны, а потом просто убить его. На такие мысли его наводила вовсе не заносчивость и не паранойя. Альфа-Легион и его оперативники оборвали бесчисленное множество жизней прямо у него на глазах, и чаще всего они тратили наибольшие усилия и тщательнее всего планировали убийство тех, кто казался ему наименее значимой целью, или его связь с предполагаемыми целями задачами была наименее очевидна. Он не мог позволить себе считать самого себя недостаточно значимым для ликвидации.

– Помогая мне, ты, в перспективе, наносишь предателям больший урон, чем смог бы в одиночку при помощи клинка и болтера, – сказал он. – Не забывай об этом.

Тайт медленно кивнул. Капитан Паламас развернулся и покинул мостик, поп пути раздавая приказы и координируя оборону «Лезвия Непорочности» против инсургентов. Завыли сирены. Боевая баржа не собиралась давать Альфа-Легиону ни единого шанса удержать ее в реальном космосе, особенно с учетом огневой мощи космического скитальца.

Кайзен Харт попытался взглянуть на сегодняшние события с точки зрения Лампроса Гекатона, увидеть в них карающий удар по врагу, который так долго ускользал от него, но все равно он почувствовал горечь во рту. Они подобрались так близко, настолько близко к победе лишь для того, чтобы ее вырвали прямо у них из рук.

Он блуждал в собственных мыслях, а тем временем реальность разверзлась, и ударная группировка Серебряных Храмовников сбежала в варп.

Соломон проследил, как изящный вражеский флагман исчезает в имматериуме. Через пару мгновений, за ним последовали истерзанные остатки флота, и он вздохнул.

– Печалишься о том, что сбежал? – спросил стоящий рядом Квоп Халвер.

– Нескольким нашим братьям с «Шепота» удалось пробраться на борт, – сказал ему Соломон. – Я надеялся, что у них получится повредить варп-двигатели. Если бы после этого нам удалось взять его на абордаж, то мы смогли бы достойно возместить Крозиру его утрату.

Халвер криво ухмыльнулся и обернулся через плечо. – Сдается мне, старый пройдоха и так неплохо сторговался.

Крозир Ва’кай вновь сел на командный трон «Незримого», и выключил еще работающие системы целеуказания. В свете командных рун и гололитовых экранов, он выглядел как бог войны: не какое-то древнее божество, сжимающее в руках примитивное оружие, а современное, сидящее на огневой мощи равноценной флоту звездолетов, способное использовать весь ее потенциал. Представить его в иной ипостаси было проблематично.

– Мастерски сработано, капитан Ва’кай, – высказался Керос Асид, с поклоном прижав кулак к груди. Другие командиры согласно забормотали, и улыбка коснулась лица Соломона. Альфа-Легион верил в то, что разные роли существуют лишь для наиболее подходящих им личностей, а после демонстрации Ва’каем его способностей, никто не смог бы оспорить его право командовать таким судном, как «Незримый».

А если Ва’кай командовал «Незримым», то и Змеиные Зубы командовали «Незримым».

– Лорд Акурра, – провозгласил Роэк Гулий Коготь, поворачиваясь к нему. – Прежде я действовал в сегментуме Обскурус, и здесь у меня связей нет. Прозорливость Змеиных Зубов в деле подготовки и улучшения этого скитальца впечатлила меня, как и твои слова до этого. Орудия Свободы примут тебя своим Мастером-Терзателем до тех пор, пока ты не дашь мне повод изменить свое мнение.

Соломон склонил голову в знак признательности. Орудия Свободы, которыми командовал Гулий Коготь, были внушительного размера повстанческой армией, тем самым сырьем, которое Альфа-Легион любил использовать для изматывания противника перед хирургическим ударом Астартес.

– Первый Удар присоединяется, – объявил Рэлин Амран. – Ты готов к бою, и мы сразимся вместе с тобой.

Соломон даже не пытался скрыть свою улыбку. Любой командир легиона был бы польщен оказанным доверием со стороны других офицеров; и как всегда бывает, стоит упасть одному камешку, и остальные покатятся куда легче.

Один за другим, повелители Альфа-Легиона склоняли перед ним головы и присоединялись к согласным. Но это далеко не все: одна ошибка – и они мигом лишат его поддержки, и скорее всего, оставят его в одиночестве, как он оставил «Шепот» перед тем, как тот погиб.

С другой стороны, он абсолютно не случайно спрятал большинство Змеиных Зубов в глубинах «Незримого» – разумеется, на случай если другие группировки начнут создавать проблемы. На «Шепоте» остался лишь минимум, для управления кораблем. Также, совершенно не случайно среди оставшихся на борту оказались именно те – или подчиненные именно тех – кто с наименьшей вероятностью поддержал бы его в роли Мастера-Терзателя.

Он не мог гарантировать прибытие Серебряных Храмовников, но Тулава оставляла зацепки при каждом контакте со своими агентами, и Соломон был готов к тому, что наживку все же заглотят. Пришлось потрудиться, чтобы убедить Ва’кая в необходимости пожертвовать кораблем, но ветеран согласился с тем, что потеря должна быть настоящей, дабы избежать подозрений со стороны других командиров и заверить их притязания на «Незримый».

Теперь, Соломон стоял во главе всего, а Ва’кай обуздал один из самых мощных кораблей в сегментуме Ультима. Что еще важнее, сам Альфа-Легион, наконец, сплотился.

– Господа мои, нам все еще предстоит потрудиться, – объявил Соломон. – На борту некоторых из наших судов находятся абордажные команды, и Серебряные Храмовники не прекратят борьбу лишь из-за того, что братья покинули их. Пусть же это станет нашей первой совместной операцией – мы должны объединить усилия и помочь друг другу в очистке кораблей от имперской погани! Как только они умрут, я изложу вам свое видение нашего следующего шага.

– Ты все еще намерен сделать это? – спросила Тулава, подойдя к нему. Тем временем, остальные командиры принялись координировать свои силы, и корабли поспешили друг другу на выручку.

– Намерен.

– Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, – тихо сказал Квоп Халвер. – Субсектор станет отличной целью, это решит наши проблемы с припасами на грядущие месяцы, но и усилий потребует немалых. Особенно когда мы понятия не имеем, насколько хорошо они сработаются.

Соломон глубоко вздохнул. – Таков путь легиона, брат. Мы приспособимся. Или умрем.

ПОСЛЕДСТВИЯ

Когда боевая группа вернулась, перед этим выждав три недели по звездному времени, Альфа-Легиона уже и след простыл. Имперцам достались лишь обломки тех кораблей, которые были слишком сильно повреждены для переброски. Кайзен Харт разочарованно взирал на пустой космос, но без особого удивления. Вероятность того, что предатели останутся на месте и позволят более многочисленному противнику перевооружиться и вернуться, без сомнений, была крайне мала, но Верховный Хранитель Клятв Гекатон не собирался позволить Альфа-Легиону безнаказанно обчистить поле боя.

– Господин, мне отправить команды зачистки? – спросил один из офицеров мостика.

– Нет, – холодно ответил Гекатон. – Предатели вполне могли заминировать обломки, надеясь задержать нас и нанести еще больше ущерба. У нас есть приказы от самого примарха, так что тратить время здесь я более не намерен.

Харт шагнул вперед. – Господин Гекатон, космический скиталец исчез.

– Это не укрылось от моего внимания, инквизитор, – ответил Гекатон. В голосе Верховного Хранителя чувствовалось напряжение. Харт подозревал, что взявшие флагман на абордаж Альфа-легионеры разозлили его куда сильнее, чем он старался показать, несмотря на то, что им практически ничего не удалось добиться перед смертью. Однако, Кайзен Харт был инквизитором Ордо Маллеус, и даже не желая вступать в конфликт с Адептус Астартес, он, тем не менее, не собирался позволить себя запугать.

– Он явно способен к варп-переходам, – заметил инквизитор. – Как правило, скитальцы перемещаются относительно случайным образом, но было бы наивно ожидать такого от судна под управлением Альфа-Легиона. Если он может двигаться и стрелять в реальном космосе, да еще и летать через варп, нам следует полагать, что им под силу управлять его перемещениями в имматериуме.

– Ваши доводы звучат здраво, – признал Гекатон. – Но мы говорим о несущественном. Инквизитор, хоть мне и больно это говорить, но Альфа-Легион исчез. Я не отправлю свою группировку гоняться за тенями, особенно когда подобная задержка может сыграть на руку нашим врагам. Продолжим действовать, как запланировано.

– Я не прошу вас гоняться за тенями, господин Гекатон! – запротестовал Харт.

– Нет, вы просите нас залезть в еще одну ловушку, – едко бросила Несса Карнис. Харт накинулся на нее, теряя терпение.

– Мои сведения были точны! Альфа-Легион был здесь, в полном составе! – Он весь вытянулся и навис над ней, словно цапля. Харт хорошо понимал, что использовать преимущество в росте – это очень по-детски, но не смог удержаться. – Да и вообще, если бы мы прибыли с нормальными силами, даже этот клятый скиталец не смог бы ничего сделать!

Карнис хмыкнула и посмотрела за спину Харта. Тот уже заметил, что позади него стоит кто-то огромный.

– Вы что, критикуете нас, инквизитор? – пророкотал Гекатон. Харт обернулся к нему.

– Господин Гекатон, я инквизитор, а потому оперирую фактами, – ответил он размеренным тоном. – Я не имел возможности назвать вам точную численность Альфа-Легиона, потому и не пытался. Вы приняли наилучшее решение исходя из неполных данных и иных обязанностей, возложенных на вашу боевую группу. Всегда будут неизвестные факторы, которые могут свести на нет все наши усилия. Однако я не позволю своей коллеге обвинять меня в предоставлении ложных сведений. Информация от моих источников до сих пор была настолько точна, насколько возможно, и я не заявлял ничего, в чем не был бы уверен.

Пару мгновений, Гекатон молчал и не двигался. Затем он едва заметно кивнул.

– Тактика флота Альфа-Легиона показала, что даже их собственные корабли не знали о возможностях скитальца, пока тот не присоединился к битве. Если бы предатели с самого начала скоординировались с ним, то нанесли бы нам куда больший ущерб, и я не склонен приписывать эту ошибку их некомпетентности как флотоводцев. Подозреваю, большинство из них не догадывалось об истинной мощи скитальца, а потому неудивительно, что и ваша разведка подкачала.

– Вот и еще одно свидетельство в копилку разобщенности Альфа-Легиона, – продолжал давить Харт. – Это отдельные группировки, а не единая сила. По ним можно бить, пока они не расколются, или в отчаянии не набросятся друг на друга.

– Возможно, – согласился Гекатон. – Однако, назначение моей боевой группы не в этом. Если наши пути с Альфа-Легионом вновь пересекутся, мы с ними покончим, но я не могу позволить себе отклоняться от маршрута.

Харт поборол свое разочарование. – Верховный Хранитель, думаю, я знаю, где они нанесут свой следующий удар.

Шлем-череп Гекатона изучал его несколько секунд. – Продолжайте.

– Если позволите, – Харт переместился к тактическому гололиту и нажал на несколько клавиш, выводя на всеобщее обозрение карту галактики, после чего подсветил нужную систему. – Вот здесь.

Гекатон подошел к нему вместе с Йорром. Несса Карнис последовала за ними, всем своим видом демонстрируя глубочайшее сомнение.

– Сектор Чарадон? – уточнил Гекатон.

– Конкретно – субсектор Псифос, – продолжил Харт и увеличил изображение, показывая собеседникам область с пятью различными солнечными системами, две из которых вращались вокруг двойных звезд. – Это ключевые системы снабжения, которые обеспечивают Крестовый Поход Индомитус огромными запасами еды, медикаментов и боеприпасов. Их как раз недавно освободили. Более того, область находится на Ангельском Пути, одном из основных стабильных варп-маршрутов в Ультрамар. Альфа-Легион специализируется на подрывной деятельности – если мы потеряем этот субсектор, или хотя бы позволим ему оказаться втянутым в затяжной конфликт, крестовый поход значительно пострадает.

– Инквизитор Карнис? – заговорил Гекатон. – Ваше мнение?

– Не имею понятия, почему Альфа-Легион должен предпочесть Псифос любой другой удобной цели, – ответила Карнис. – И все же, – добавила она с явной неохотой, – вынуждена признать, что он соответствует их критериям. Инквизитор Харт весьма точно описал степень его важности, так что не стоит сбрасывать его со счетов. Может, если мой коллега соизволит поделиться своими так называемыми «источниками», мы могли бы сказать точнее?

Харт хмыкнул. – Несса, ты отследишь их и убьешь, а я не для того потратил всю жизнь на развитие агентурной сети, чтобы ты их всех казнила. Правосудие настигнет их, но лишь когда я решу, что они исчерпали свою полезность.

– Мне не интересны ваши разборки, – резко вмешался Гекатон. – Решение принято, боевая группа продолжит двигаться по запланированному маршруту. Однако, лейтенант Мальфакс и вторая полурота пятой роты возьмут «Рассветный Клинок» и обеспечат дополнительную защиту Псифоса. К ним можете присоединиться как вы оба, так и один из вас – или же оставайтесь с основной группой и покинете нас, когда вам будет удобно.

Гекатон по-прежнему не раскрывал лица, но что-то в его голосе подсказало Харту, что любой из этих вариантов будет на руку Верховному Хранителю, а не ему самому. Он склонил голову.

– Я отправлюсь вместе с лейтенантом Мальфаксом и его воинами. Если власти Псифоса вдруг проявят нежелание следовать указаниям Серебряных Храмовников, воля Императорской Инквизиции переубедит их.

Он сделал паузу, чтобы подчеркнуть сказанное. От Гекатона не убудет, если он запомнит, что пусть Харт действует аккуратно в присутствии Адептус Астартес, вся остальная галактика живет в страхе перед ним и могуществом его отдела. Инквизитор хорошо понимал, что пусть космодесантники и занимают позицию величайших защитников человечества, любят их далеко не все и не везде, особенно те, кто облечен властью. Возвращение лорда Гиллимана коренным образом изменило обстановку, но и оно не давало космодесантникам права относиться к Инквизиции с пренебрежением.

– Я с вами, – сказала Несса Карнис, нарушив краткий миг тишины. Она косо посмотрела на Харта. – С нетерпением желаю выяснить, насколько точны разведданные моего коллеги.

Пока они находились на мостике, Тайт Йорр чуть ли не трясся от макушки до пяток, но ему хватило выдержки дождаться, пока они с Хартом вернутся обратно в свои покои, и только потом взорваться.

– Мы должны были сокрушить Альфа-Легион! – взревел он. Гнев Алого Консула предназначался не Харту – во всяком случае, не напрямую – но тем не менее, инквизитор ощутил тревогу. Йорр был не просто перекачанным головорезом в громоздких доспехах, а био-сконструированным убийцей, результатом десяти тысяч лет генетических манипуляций и психо-кондиционирования. Клятва там или нет, Харт никогда не позволял ощущению безопасности, которое он испытывал рядом с Йорром, ослепить себя и забыть, насколько этот воин на самом деле опасен.

– Сокрушим, – заверил его Харт. – Я посвятил этому всю жизнь без остатка, и теперь ты во мне сомневаешься?

– Мы подарили им победу, – не унимался Йорр. – Победу, которая, если ваши сведения верны, помогла некому индивиду по имени Акурра достичь превосходства в их рядах. Он начал объединять наших врагов!

– Ты – сын Гиллимана, – сказал ему Харт, – и потому твои инстинкты побуждают тебя к поиску конечной цели и созданию наилучшего плана по ее достижению. Альфа-Легион мыслит иначе. Чтобы побороть их, мы должны думать, как они. Неудача – лишь тогда неудача, когда ты сравниваешь ее с предыдущими целями и когда они мешают тебе увидеть новый путь.

– Есть те, кто счел бы ваше предложение уподобиться Альфа-Легиону еретическим, – заметил Йорр, глядя исподлобья на Харта.

– Какой интересный фокус: ты двигаешь губами, а я слышу голос Нессы Карнис, – ответил Харт. – Привилегия, а вместе с ней и проклятие Святых Ордосов состоит в том, чтобы понять врага и не осквернить себя при этом. – Он сел за практичный стол, который Серебряные Храмовники доставили в каюту. – Мне ничего не доставило бы такого удовольствия, как сокрушить Альфа-Легион в космической баталии, и я сожалею о потерях. Однако, считать это поражением недальновидно. Мы получили новую возможность, которой прежде не имели.

– И какую же? – с сомнением в голосе поинтересовался Йорр.

– Мои источники действительно подтверждают, что Соломон Акурра улучшил свое положение, – подтвердил Харт. Он постучал ногтем по среднему пальцу левой руки в определенном ритме. Фаланга откинулась, и под ней обнаружился крохотный тайник, встроенный в искусственный палец. Инквизитор достал оттуда инфо-катушку, размотал ее, затем достал ручку и принялся писать.

Эту инфо-катушку он ценил больше всего: больше, чем Хелорассу, свою силовую саблю; вероятно, даже больше, чем свою инквизиторскую розетту. Это был подлинный шифр Альфа-Легиона, который он забрал с тела лидера ячейки, укрывавшейся в катакомбах под Стармарк-сити на Берна Майорис. Разумеется, он не давал ему доступ ко всем секретам легиона – предатели были слишком расколоты и не доверяли даже друг другу – но он давал ему опору внутри одного элемента.

Инквизитор не мог не признать гениальности этого шифра. Конкретный используемый код зависит от разных элементов даты: номер проверки, время года, сам год и тысячелетие. Обладатель шифра способен применить правильный способ расшифровки в соответствии с датой отправки сообщения, а самая лакомая часть состоит в том, что дата отправки не обязательно соответствует времени, когда сообщение было составлено – она просто объясняет получателю, как его прочесть.

– С повышением приходит власть, – сообщил Харт, аккуратно составляя послание. – С властью, приходит ожидание действий. Вы с Альфа-Легионом не такие уж разные, друг мой.

– Осторожнее со словами, Кайзен, – предупредил его Йорр.

– Я имею ввиду, что они тоже воины, – заверил его Харт. – Они все еще своего рода космодесантники, несмотря на свое предательство, лживость и порчу. Смыслом их жизни была и всегда будет война. Лидер, который не ведет их хоть на какую-нибудь войну, недолго останется лидером, а от командующего весьма внушительными силами ждут войны широкого размаха. Вознесение Акурры к власти может стать поводом для объединения разрозненных элементов Легиона, что верно то верно, но также это означает, что вместо погони за отдельными ячейками мы получили шанс нанести удар по множеству врагов одновременно.

Он улыбался, не переставая писать. Несса Карнис, небось, считает, что ему сливают информацию собиратели сплетен да торговцы слухами; она явно не подозревает, что Харт ведет прямую переписку с агентами Альфа-Легиона. Разумеется, ему приходится и самому время от времени сообщать им точные сведения, но он всегда следит за тем, чтобы не навредить общим интересам Империума.

– При условии, конечно, – добавил он, – что их получится выманить из тени всех разом и по приемлемой цене.

Тайт Йорр хмыкнул. – Когда ты сказал лорду Гекатону, что считаешь, будто Альфа-Легион нападет именно на Псифос, ты полагался на информацию от своих источников? Или же дело в том, что ты решил их сам туда направить?

– Если это позволит сокрушить большую часть всего Альфа-Легиона, действующего в сегментуме Ультима, – возразил Харт, дописывая шифровку, – не все ли равно?

Пару мгновений, Йорр молчал. Затем покачал головой.

– Все равно.

– Вот именно, – подтвердил Харт. – Они в любом случае где-нибудь да нанесут удар, это неизбежно. Хорошей стратегией будет самим назначить это место, и что еще важнее – оно должно иметь действительно большую важность, чтобы они рискнули своими силами.

Он убрал инфо-катушку, сложил записку и спрятал в карман. Находясь в имперских системах, флот таких размеров постоянно принимает и отправляет бесчисленное множество сообщений. Даже на борту судна космодесанта, его полномочия позволят получить доступ к передатчику без лишних вопросов, и как только послание будет отправлено, то непременно достигнет адресата.

По мнению Харта, мало кто представлял себе истинные масштабы присутствия Альфа-легиона в системах Империума. Он провел без сна больше ночей, чем мог упомнить, думая о нем, представляя его как обширную подземную сеть, словно нити огромной грибницы. О, не только Несса Карнис грезила о том, чтобы выкорчевать всю эту заразу, но ей никогда не хватало терпения для такой работы. Кайзен Харт понимал, что даже если он сожжет всех своих доносчиков, использует все свое влияние и поймает тысячу оперативников Альфа-Легиона, проку от этого будет мало. Большинство из них не знает, на кого действительно работает: их просто подкупали, чтобы отправить сообщение туда, сюда, перенаправить что-то куда-то. Те, кто обладал реальной властью, находятся на несколько ступеней выше, и к тому моменту как он соберет достаточно информации и выяснит, как их достать, они уже узнают об исчезновении своих «шестерок» и залягут на дно.

Нет, с таким уровнем внедрения сражаться невозможно. Его необходимо использовать, применить себе во благо. Дезинформация, или же точная информация с тайной подоплекой – вот ключ к победе. Он должен выманить врага, подсластив яд намерений медом приятной истины.

А затем он нанесет удар. И права на ошибку у него нет.

ЧАСТЬ ВТОРАЯ

ДЕЛЬТА-ПРИМУС

По профессиональному мнению Эйма Спелтана, работа охранником могла идти в задницу.

Он работал охранником в космопорту целых семнадцать лет. Он работал охранником на протяжении всей Ноктис Этерна, когда с небес полился свет и половина города сошла с ума, впав в бешенство. Он работал охранником, когда прибыли первые корабли крестового похода Индомитус лорда Гиллимана и принесли, как они заявляли, «избавление». На поверку же они получили всего лишь удвоенные размеры десятины и ускоренный призыв в Астра Милитарум, в результате которого старшего сына Эйма выдернули из дома и втиснули в униформу. Он провел бессчётные ночи в борьбе со слезящимися глазами и нескончаемой головной болью, от которой не спасал прерывистый дневной сон. Он все еще был женат, хотя его брак уже висел на волоске. Проблема заключалась в том, что если они с Имарой расстанутся, то их обоих перераспределят в еще более скромные жилища, и кому знать, где это будет и в каких условиях придется обитать? Их нынешнюю квартиру сложно назвать просторной, но за последние двадцать лет им удалось наладить в ней относительно комфортную жизнь, насколько это возможно. Гораздо проще терпеть присутствие друг друга и работать в разные смены, чем лишиться корней и рисковать ссылкой куда-нибудь в коммунальное общежитие вместе с остальными разведенками.

Разумеется, не в последнюю очередь их квартира стала комфортной благодаря Толли Крейсу. Когда Эйм стал оказывать Крейсу небольшие услуги, Имара была не очень довольна этим. Однако, она не имела ничего против удобного стульчика, купленного на эти пару лишних тронов, или тех питательных рационов, которые ему удавалось ухватить на рынке даже в период сбора самых жестких податей для Империума. Толли Крейс был второсортным гангстером, но он не был по-настоящему опасен. Он не принадлежал к тем чудовищам, которые причиняли людям боль. Он всего лишь делал так, чтобы кое-какие товары попадали из одного места в другое, при этом не причиняя неудобств тем людям, которые считали своим долгом об этом знать.

Иногда Толли хотел, чтобы определенные ворота остались открытыми, чтобы люди, которых совершенно точно там не было, не вошли внутрь и совершенно точно не вынесли оттуда что-нибудь до инспекции и учета. В это время, Эйм мог выскользнуть из дежурки, чтобы проветриться, а заодно приглядеть за ними, пока кто-нибудь другой ушел в патруль. Такие дела нельзя проворачивать в своем патруле: это означало бы нарваться на неприятности, в случае если несоответствие обнаружат прежде, чем успеешь подчистить хвосты. А подчищать хвосты следует сразу же, как только те, кого не должно там быть, исчезнут оттуда.

Что же до пикт-часовых – ну, они же постоянно выходят из строя, разве нет? Разумеется, это все из-за того, что Толли обеспечил Эйма одним маленьким хитрым устройством, благодаря которому это и происходило. Эйм толком не знал, как эта штука работает – в конце концов, он же не технопровидец – но она аккуратно вошла в один из слотов электрощитка и с тех пор не вызывала никаких подозрений, идеально сочетаясь с остальным оборудованием дежурки, половина которого все равно никогда не использовалась. Эйму даже не нужно было самостоятельно включать и выключать ее: зато он мог запрограммировать ее работать в определенное время. Таким образом, мистические перебои с записью происходили не только в его смену. О да, Толли Крейс знал свое дело, и он всегда заботился о том, чтобы не подставить под удар своих помощников. Именно поэтому Эйма все полностью устраивало. Иногда ему казалось, что во многих отношениях, Крейс заботится о нем больше, чем его собственное начальство.

Разумеется, он не видел тех, кто заходит внутрь. Не стоило задерживаться или пытаться взглянуть даже одним глазком. Никто ему ничего не запрещал напрямую, но Эйм был достаточно смекалист и понимал, что добром это не кончится. Даже если Толли Крейс не принадлежал к числу тех монстров, что причиняют людям боль, все равно незачем было испытывать удачу из пустого любопытства. Он выключал пикт-часовых и открывал ворота, а потом возвращал все на свои места по истечении нужного времени – поэтому ни у кого из начальства не возникало подозрений насчет несоответствий в накладных, ведь лишние вещи давно исчезли. А в конце месяца он спускался на рынок, и когда никто не видел – включая его самого – кто-то подкидывал ему в карман его долю.

Никто не страдал, нужные люди получали нужные им вещи без лишних беспокойств, а Эйм становился чуть более богатым. Ну, скорее, чуть менее бедным. Кому от этого плохо?

Сегодняшняя просьба оказалась ранней, ее необходимо было исполнить через час после начала четырнадцатичасовой смены. Эйм отпросился «подымить» палочкой лхо – это стоило ему по палочке для каждого, кто сидел в дежурке, и еще одну пришлось оставить надзирателю. Он приоткрыл ворота как обычно, после чего поспешил назад, следя за тем, чтобы оставить последнюю палочку на конец пути – так запах дыма не успеет выветриться.

— Мониторы снова накрылись? – посетовал он, вернувшись и увидев пустые экраны.

— Ага, вырубились сразу после твоего ухода, — проворчал Мортон, стукнув по одному из них. Тот мигнул и вновь ожил, за ним быстро последовали остальные экраны.

— Пха! – гаркнул Пашвир, начальник смены. – Чё ж ты раньше так не делал?

— Да делал я! – огрызнулся Мортон, но его прервал поток брани Раолы, которая составляла расписания посадок.

— Что-то не так? – спросил Эйм, подойдя к ней. Он не разбирался в тонкостях ее работы, но было важно выглядеть естественно.

—  У нас куча запросов на выгрузку, — ответила Раола, непрерывно жонглируя распечатками, которыми плевались в нее когитаторы. – Навскидку, процентов на шестьдесят больше обычного. На верхнюю орбиту только что вышла целая орда грузовозов, и всем им нужно место.

— Раола, ты что, опять жалуешься на свою работу? – спросил Пашвир.

— Да, шеф, — глухо ответила Раола. – И я знаю, что вы можете уволить меня за это, но еще вы знаете, что не найдете никого, кто сможет разместить этих уродов хотя бы наполовину так же эффективно, как я.

Пашвир театрально всплеснул руками. – Женщина знает себе цену, пусть мне и больно это признавать.

— На прошлой неделе ты устроил мне взбучку за жалобы, — сказал Мортон тоном, который сам по себе недалеко ушел от нытья.

— Знаешь, что, — ответил с улыбкой Пашвир, и Эйм сразу понял, что эта улыбка может исчезнуть в любой момент. – Если ты вдруг способен перезагрузить мониторы каждый раз, когда они отрубаются, то возможно, я смогу закрыть глаза на парочку жалоб. В ином случае, — и его улыбка пропала, словно ее и не было, — завали хлебало и делай свою работу.

— Да, шеф, — мрачно ответил Мортон и вернулся к мониторам. Эйм поудобнее устроился в кресле, приготовившись не делать ничего в течение ближайшего часа.

Один из мониторов снова отключился.

— Мортон? – крикнул Пашвир. Мортон пожал плечами, наклонился и хряснул по монитору, но ничего не произошло.

— Чудно, — сказал Эйм, подходя к экрану.

— Что тут чудного? – спросил Мортон. – Они постоянно вырубаются. Да они только что накрылись! Трон разрази эту груду хлама…

Эйм понял, что допустил ошибку, и попытался прикрыть себя. – Ну, да, но обычно вся система накрывается разом, нет? В прошлый раз так и было.

Мортона передернуло. – Я что, на техножреца похож? По мне, так лучше уж один, чем все сразу.

Еще один монитор мигнул и погас.

Пашвир зашипел сквозь зубы. – Клянусь, эта хрень над нами издевается. Заставит нас смотреть, как экраны отрубаются, один за другим…

Очередной экран моргнул и вырубился. Эйм почувствовал, как по его спине побежали мурашки. Другие привыкли к перебоям с аппаратурой, но он-то знал, почему они происходят. Дело было не в нем; дело было не в маленьком хитроумном устройстве Толли Крейса, неприметно подключенном к мониторам. Сбой действительно произошел, и что-то подсказывало ему, что не просто так.

— Оно направляется сюда, — произнес он. Слова сорвались с языка в тот же миг, как его мозг сформировал эту мысль.

Пашвир кашлянул. – Чего-чего?

— Оно направляется сюда, — повторил Эйм, уверенный в своей правоте и оттого все больше и больше тревожась. – Слепые пятна. Они возникают на пути между погрузочными площадками и дежуркой. – Он протянул руку, семнадцать лет опыта подсказали ему, какой из практически одинаковых экранов будет следующим. – Вот этот сейчас погаснет.

Так и случилось.

На лице Пашвира не дрогнул ни единый мускул. Глаза, рот, нос, все осталось на своем месте. Однако, остальное лицо каким-то странным образом изменилось, когда раздражение сменилось тревогой. Он потянулся к воксу.

— Патруль, доложить обстановку.

В ответ раздалось лишь шипение статики.

— Они уже должны были быть здесь, — сказал Эйм, указывая на экран, погасший вторым. Еще один дисплей отключился, на этот раз тот, что показывал место в двух сотнях ярдов от дежурки.

— Мортон, Эйм, — скомандовал Пашвир. – К двери.

Эйм взглянул на Мортона и обнаружил, что молодой человек глядит на него в ответ. Пока еще ничего не случилось, но какая-то часть Эйма хотела вылететь из двери, сверкая пятками, и убежать прочь, подальше от того, что прокладывает себе путь в их сторону.

Еще один экран почернел, и они оба метнулись к висящему на стене оружию.

Они вооружились мощными дробовиками модели «Освобождение», прибывшими сюда прямиком из кузниц родного мира благородной Гвардии Ворона, заряженными цельными боеприпасами для большей останавливающей силы, и таким разбросом при выстреле, что Торвин – первый начальник смены Эйма, когда тот только начал работать в порту – называл его «весьма беспристрастным». Едва дрожащими руками, Эйм загнал патрон в патронник и встал слева от двери, а Мортон занял правую сторону. Сама дверь была сделана из высококачественной пластали, шести дюймов толщиной, которую запирали три здоровенных болта величиной с руку Эйма – если только кто-то не входил в нее. Это была не механическая створка, которую можно было бы взломать: единственный способ попасть внутрь – это чтобы тебя впустил кто-то, кто уже внутри.

Экран, показывающий коридор прямо за дверью, отключился. Эйм сглотнул.

— Шеф, хотите, чтобы я поглядел? – с дрожью в голосе предложил Мортон, мотнув головой в сторону смотровой прорези с боковой заслонкой, какую можно встретить в старомодных тюрьмах.

— Мортон, а давай не будем совать голову в пасть неизвестности, — ответил Пашвир. Он уже достал автопистолет, который всегда носил на поясе, и теперь держал его обеими руками, словно знал, как им пользоваться. Эйм понятия не имел, чем занимался Пашвир прежде, чем стал надзирателем, но у него появилось смутное впечатление, что это было как-то связано с оружием.

— Слушаюсь, шеф, — ответил Мортон с явным облегчением. – Спасибо, ше…

Дверь слетела с петель.

Шесть дюймов высококачественной пластали врезались в Эйма. Вот он стоит – и вот он уже скользит по полу на спине, придавленный дверью. Он услышал крики, а затем…

Твип.

Твип.

Твип.

…и три глухих удара. Все кончилось в одно мгновение. Все кончилось прежде, чем он понял, что одной рукой все еще сжимает дробовик, хотя в таком положении он мог выстрелить разве что в свою ногу.

Не то чтобы Эйм намеревался в кого-то стрелять. Его голову практически полностью закрывала дверь, и несмотря на всю тяжесть и неудобство, несмотря на полученные ушибы, он еще мог дышать. И быть может, если он будет лежать очень, очень тихо, то таинственный нападающий не заметит его, ну или хотя бы не сочтет достаточной угрозой, чтобы…

Мягкие, но тяжелые шаги раздались по полу в его направлении. План рассыпался на глазах. Он напрягся, но это было бесполезно. Он не мог освободиться, и кто угодно мог бы обойти его и прострелить ему голову, а он не смог бы ни пошевелиться, ни достать оружие.

Кто-то сдернул с него дверь одним движением, словно она ничего не весила. Эйм взвыл и вскинул дробовик, крепко зажмурив глаза, чтобы не видеть того, кто неминуемо убьет его прежде, чем ему удастся нажать на спуск. Но этот «кто-то» вышиб оружие у него из рук с такой силой, что он услышал, как треснули кости в запястье. Боль обожгла его.

— А, Эйм. Вот ты где.

Смерть не пришла. Эйм осторожно открыл глаза, стараясь не застонать от боли в запястье, и с удивлением обнаружил перед собой старого знакомого.

— Толли? – неуверенно пробормотал он. Затем он заметил того, кто стоял сбоку от него, и на этот раз не смог сдержать стон. Это был великан в черных доспехах, украшенных чешуйчатыми узорами. На бедре у него висел болтер, размером с самого Эйма, а в могучей руке он сжимал куда более утонченное оружие. Оно выглядело как игольчатый пистолет, только крупнее, под стать владельцу, и тут Эйм понял, что за тихие звуки он слышал. Ну конечно, отчаянно выдал его разум, пытаясь подавить страх холодной логикой, с игольчатым оружием можно не бояться повредить аппаратуру…

— Эйм, когда заступает следующая смена? – спросил Толли Крейс, присаживаясь на корточки. Толли Крейс никогда не казался ему симпатичным; Эйм всегда подозревал, что каждая его улыбка была спланирована, а каждое дружеское слово – тщательно взвешено, прежде чем покинуть его губы. Сейчас же, он был похож на хищника, склонившегося над добычей.

— Эйм, владыки ждут, — рявкнул Крейс, когда тот не ответил из-за объявшего его ужаса.

— Ч-через т-тринадцать часов, — выдавил Эйм. – Плюс-минус.

Толли Крейс поднялся на ноги и поклонился великану. – Владыка Альфарий.

Эйм увидел перед собой дуло игольчатого пистолета.

Твип.

Квоп Халвер отвернулся от охранника. Тот уже лишился чувств, а коктейль из мощных токсинов оборвет его жизнь в ближайшие тридцать секунд, без шанса на выживание. — Славная работа, Крейс.

Смертный, известный как Толли Крейс, вновь поклонился. — Мой господин.

— Возвращайся домой и продолжай жить своей обычной жизнью, пока мы не свяжемся с тобой вновь, — проинструктировал его Халвер. Агент показал себя надежным и полезным ресурсом, а его маленькая преступная империя, вкупе с коррупционной сетью, предоставили охотникам за головами Халвера отличное прикрытие, благодаря которому они смогли высадиться на планету в грузовом контейнере. Теперь же им предстояло просто облегчить путь остальным силам.

— Гидра Доминатус, — ответил Крейс, сверкнув глазами, после чего развернулся и исчез за дверью.

— Начинаю? — спросил Ворлан Ксан. Его голос звучал на две октавы выше обычного, и не вязался с комплекцией воина. Халвер не смог сдержать улыбки.

— Ворлан, у тебя голос как у клоуна.

— У меня голос как у смертного, — возразил Ксан. Он разгладил взятые с тела женщины распечатки, включил когитатор и приступил к работе. В космическую черноту полетели коды доступа и вокс-сигналы, озвученные измененным голосом Ворлана. Он раздавал указания. Некоторым кораблям он приказал оставаться на месте, а новоприбывшие — грузовозы с ударной группировкой Альфа-Легиона на борту — получили приоритетное место в очереди на выгрузку и номера посадочных платформ. Медленно, но верно, транспортная система Бехарис-Дельты зажгла свои посадочные огни, приветствуя завоевателей.

Халвер улыбнулся снова, на этот раз по иной причине. Обрушиться на планету в «Громовом ястребе» или десантной капсуле было неплохо, но спокойная высадка в грузовозе, без риска ответного огня, была куда эффективнее. Акурра все превосходно спланировал. Безликие внесли свой вклад, предоставив ему Толли Крейса, одного из множества своих контактов в субсекторе. Змеиные Зубы, а конкретно — охотники Халвера, проложили путь.

Настало время Альфа-Легиону стать единым целым и напомнить галактике, почему он некогда внушал всем такой ужас.

БРОНИРОВАННЫЙ КУЛАК

Цифры хроно на визоре шлема продолжали уменьшаться, и в итоге достигли нуля. Соломон включил вокс и произнес одно-единственное слово.

— Атакуем.

Двигатель машины, внутри которой он стоял, с ревом пробудился к жизни, словно хищник, заявляющий право на первое убийство. Лежащие перед ними аппарели грузовоза уже наполовину раскрылись. Все было скоординировано с предельной точностью. Включи он двигатели слишком рано, и враги снаружи заподозрят неладное; слишком поздно, и они рисковали бы потерять преимущество. Соломон сильно сомневался, что в этом космопорту, равно как и в любом другом, нашлось бы что-то, способное противостоять грядущему. Тем не менее, нельзя было позволять себе расслабляться.

Тяжелый штурмовой транспортер «Мастодонт» загрохотал вперед, его гусеницы достигли начала рампы в тот самый миг, как ее дальний край коснулся палубы. Это была древняя бронетехника, вероятно, ведущая свою историю с самой Ереси Хоруса, а то и до нее. А возможно, ее захватили уже позднее у какого-нибудь ордена лоялистов; тут было сложно сказать наверняка. Сокрытая Длань предоставила «Мастодонт» Соломону в качестве командной машины, и он охотно принял этот дар. Гигантский размер и тяжелое вооружение делали «Мастодонт» идеальным острием копья для внезапной атаки.

Но не «Мастодонтом» единым. За ним следовали три «Лэндрейдера» — один был создан по древней схеме Тип II,  а двое других принадлежали к более современным «Крестоносцам» — и два «Носорога». Позади них катились четыре боевых танка «Хищник», два «Вихря» с ракетными установками «Скорпиус» и «Поборник» модели «Деймос», вооруженный лазерным уничтожителем. Другой транспортер Альфа-Легиона, приземлившийся в том же порту, уже изрыгал наружу содержимое собственных недр: пару «Гибельных клинков», а также полдюжины Астартес-мотоциклистов из Первого Удара и две «Адские гончие» Орудий Свободы, которым предписывалось играть роль эскорта и отгонять вражескую пехоту от громоздких сверхтяжелых танков. Этот впечатляющий парад бронетехники стал лишь одним из семи подобных ударов, нанесенных по крупнейшим городам планеты.

Альфа-Легион не стал стрелять по рабочим и сервиторам, которые бросились врассыпную от его машин, с ревом несущихся к главным воротам порта. План Соломона зиждился на молниеносной атаке, которую они проведут прежде, чем имперцы толком сообразят, в чем дело. И чем дольше Альфа-Легион воздерживался от применения оружия, тем большее смятение он сеял вокруг себя. Всю бронетехнику, используемую для этого штурма, по мере возможности очистили от символики Губительных сил, а также разных чудовищных трофеев, которые так любили собирать группировки вроде Первого Удара. Для тех, кто почти ничего не знал об Альфа-Легионе — а таковые составляли большую часть населения всего Империума — конвой выглядел как обычные имперские машины, включая те, что принадлежали к одному из множества могучих орденов Космодесанта. Все они направлялись ко дворцу губернатора и вполне могли иметь для этого законные основания, и лишь крайне опрометчивый боевой командир решился бы приказать своим подчиненным открыть огонь по бронетехнике Астартес.

Они выехали из космопорта и оказались на главной транспортной артерии, соединяющей его со столицей планеты, городом Дельта-Примус. Другие машины, будь то маленькие личные авто, огромные грузовики, или что-то среднее, рассасывались в разные стороны, давая дорогу военному конвою, который несся вперед, вгрызаясь в скалобетон.

— Через четыре минуты мы пересечем границу города, — доложил Титрик Иншу, лидер Третьего Клыка. — Расчетное время пути оттуда до дворца — десять минут.

— Доехали бы быстрее, не притащи мы с собой «Гибельные клинки», — заметил Урзу Кайбор, тоже из Третьего Клыка.

— Возможно, совсем скоро мы будем благодарны себе за это, — ответил Соломон. — По данным нашей разведки, губернатор очень серьезно относится к собственной безопасности, и имеет в своем распоряжении значительные ресурсы. — Он повернулся к Кворру Вайзии из Кающихся Сынов, который следил за воксом. — Есть что-нибудь на каналах охраны?

— Ничего важного, лорд Акурра, — ответил Вайзия, прижав наушник к испещренному рытвинами и шрамами лицу. — Нам бросает вызов местное отребье, но кроме этого — ничего, что стоило бы нашего внимания, будь мы теми, за кого себя выдаем. — Он дернул головой. — А, вот и оно. Похоже, они разбудили полковника. Бехарийский Семьдесят третий, гарнизон Астра Милитарум.

Соломон кивнул. — Давай послушаем.

Вайзия щелкнул тумблером на вокс-консоли «Мастодонта», и в шлеме Соломона раздался голос: смертный мужчина говорил слегка в нос, привычные командные нотки в нем смешивались с ужасом, который ощутил бы любой здравомыслящий командир Астра Милитарум, когда по охраняемой им столице пронеслась бы бронированная кавалькада Астартес.

— ...рит полковник Иобар из Бехарийского Семьдесят третьего. Обозначьте свою принадлежность и цель, или мы откроем огонь. Повторяю, говорит полковник…

Соломон кивнул. — Дай-ка мне частоту общего вещания.

Вайзия щелкнул еще одним тумблером. — Вы на линии.

Соломон включил вокс. — Говорит брат-капитан Трок из ордена Железные Змеи, Адептус Астартес. Эта передача транслируется для всех защитников Дельты-Примус, включая полковника Иобара из Бехарийского Семьдесят третьего. Известно ли вам, что Верховные лорды Терры объявили губернатора Морвейна Экскоммуникатом Трейторис?

— Я...Что?

— Полковник, если вы и ваши войска сей же миг отступите и возьмете губернатора под стражу, против вас не будет предпринято никаких дальнейших мер, — продолжал Соломон с неумолимостью «Мастодонта», на котором ехал. — В случае неповиновения этим требованиям, вы будете убиты, а вверенное вам подразделение и город — уничтожены.

— Они уже подняли в воздух авиацию, — доложил Иншу. — К нам приближаются два «Стервятника» и «Мародер», остальные могут быть в пути.

Соломон переключил частоты. — Запуск батареи «Небесный жнец», как только они войдут в зону поражения — огонь по готовности. — Мастодонт обладал внушительными средствами противовоздушной обороны, и они воспользуются ими. Космодесантники привыкли к беспрекословному подчинению приказам, и многие ордена рассматривали любое сомнение в своих полномочиях как акт агрессии, подлежащий немедленному наказанию. Уничтожение потенциальной угрозы вполне укладывалось в «легенду» Альфа-Легиона. Он вновь переключился на общий канал. — Полковник, я жду!

Все это время, Тулава Дайн улыбалась до ушей. — Железные Змеи?

— Они настоящие, — сказал ей Соломон, вновь заглушив вокс. — Полагаю, и брат-капитан Трок тоже. Но я крайне удивлюсь, если кто-нибудь здесь хоть раз видел Железных Змей, а поскольку змеи похожи на гидр, наша символика пока что не вызывает вопросов.

— Теперь послушайте вы, капитан Трок. — Голос Иобара дрожал, но в нем слышалось непокорство. — Мне потребуется увидеть доказательства ваших слов прежде, чем я предприму какие-либо действия против своего губернатора! Уверяю вас, что удовлетворившись правомерностью ваших заявлений, я предоставлю вам полную поддержку…

— Я устал от его скулежа, — скучающим тоном воксировал Соломон. — Защитники Дельты-Примус, я повторяю: Верховные лорды Терры объявили вашего губернатора Экскоммуникатом Трейторис. Мы прибыли сюда, чтобы привести их приказ в исполнение. Если вы не хотите разделить с ним его судьбу, то приложите все усилия, чтобы нам помочь. Либо вы — верные граждане Империума, либо — точно такие же изменники. Перед лицом предательства никому не удастся остаться в стороне! — Он оборвал связь.

— Чудесно, — похвалил его Иншу, театрально аплодируя. — Этой эпичной угрозой вы попали прямо в точку. Покрасьте меня в зеленый и назовите орком, если хотя бы треть гарнизона не навалит в штаны и не набросится на своих сослуживцев.

— «Мародер» уходит с курса, — доложил с вокс-станции Кворру Вайзия. — Летчица заявляет, что она не собирается предавать Империум. «Стервятники» все еще приближаются. А, нет, приближается только один — второй отправился вслед за «Мародером».

Уши Соломона уловили едва слышный вой, пойманный аудио-усилителями шлема. Где-то наверху, над защищенным бронепластинами и укрытым пустотными щитами штурмовым отсеком, батарея «Небесный жнец» открыла огонь.

— И...он падает, — секунду спустя сообщил Вайзия.

— Подключи меня. Мне нужен полный доступ к их командным частотам, — скомандовал ему Соломон.

Вайзия повиновался, и Соломон принялся шерстить передачи защитников Дельты-Примус. Начальники отдавали приказы, которые, судя по звукам, пропадали впустую. Ближайшие к нему подразделения меньше всего стремились вступать в бой с приближающимися космодесантниками, в то время как рассредоточенные в городе войска собирались вместе, чтобы — как им казалось — защитить губернатора. Майор 73-го уже объявил своего полковника предателем, и пытался взять командование на себя. Большинство командиров эскадрилий игнорировали приказ поднять в воздух больше самолетов, хотя, судя по всему, некоторые отдельные пилоты пытались им воспротивиться.

Так или иначе, перед Соломоном вырисовывалась картина полного хаоса.

Два «Гибельных клинка» рявкнули, как один. Могучий имперский рыцарь, поливавший пустотные щиты «Мастодонта» снарядами из своей боевой пушки, разлетелся на куски, словно детская игрушка. Пылающие обломки рухнули перед огромными каменными ступенями, ведущими к главному входу в Летний дворец.

«Мастодонт» рыкнул в последний раз, и остановился. — Лорд, вы оказались правы, — признался Урзу Кайбор. — Сейчас я рад, что мы их прихватили. Понятия не имею, каким образом губернатор умудрился заслужить верность Вольного Клинка.

Соломон проверил реликтовый болтер, который он забрал у мертвого Серебряного Храмовника на Пендате. Ослабленный машинный дух оружия полностью покорился его воле, и теперь этот болтер будет служить ему не хуже любого другого.

Он включил вокс. — Приехали.

Штурмовые двери «Мастодонта» заскрежетали, и Соломон повел своих воинов на высадку. Наружу вышел он сам, Тулава Дайн, пять Лернейских Терминаторов его группировки, вместе с Третьим Клыком, десятью ветеранами Сокрытой Длани и еще десятком легионеров Кающихся Сынов. Каждый «Крестоносец» изверг из себя по пять штурмовых команд Первого Удара, которые немедленно поднялись в воздух на огненных столпах своих реактивных ранцев, метя в окна верхних этажей. «Лэндрейдер» типа II высадил еще пятерых терминаторов Сокрытой Длани, а отделения в «Носорогах» взяли дворец в оцепление. Первое отделение состояло из десятерых Астартес из Сынов Отравы, вооруженных болтерами. Что касается второго, то эти восемь воинов служили в маленькой группировке под названием Клыки Душ и имели в распоряжении широкий спектр тяжелого вооружения. Соломон уже видел прежде извращенные доспехи этих легионеров, видел их оружие, которое, казалось, стало частью их самих. Он знал, что они погрузились в варп. При всем желании никто не смог бы принять их за имперских космодесантников. Но время обмана прошло. Почти все имперцы были заняты междоусобной войной.

Альфа-Легион провел эту атаку как единое целое. Различные группировки поддерживали и дополняли друг друга, а потому все прошло так, как и надеялся Соломон.

Кающиеся Сыны и Сокрытая Длань возглавляли движение вверх по лестнице, не обращая внимания на ответный огонь. Губернатор окружил себя значительными силами лоялистов, но большинство солдат были вооружены лишь лазружьями. Космодесантники за считанные секунды добрались до главной двери и окон первого этажа. Они вломились внутрь, внося свой вклад в творящуюся внутри неразбериху. Первый Удар уже прокладывал себе путь сверху-вниз. Соломон и Тулава старались не отставать от сплошной стены из десяти Альфа-легионеров в тактической броне дредноута, а потому им незачем было беспокоиться о сверкающих повсюду лазерных вспышках. Соломон обрушил на защитников даже чрезмерную мощь — всего одно отделение с легкостью смогло бы взять этот дворец, а против смертных противников, вероятно, хватило бы и его одного — но все происходящее было частью плана по нанесению отвлекающего удара.

Плотный огонь болтеров истреблял защитников одного за другим. Ни о каком сопротивлении не шло и речи: они отходили либо назад, либо в мир иной. Альфа-Легион наступал в ровном темпе, и люди не могли сделать ничего, чтобы хотя бы замедлить Астартес. Соломон сделал лишь один выстрел, когда они миновали первое крыло главного здания и вошли в личные сады губернатора. Он позволил демонической руке самой отыскать себе цель, и она нашла ее, послав болт в череп снайпера, который уже готовился стрелять. Скорее всего, в Тулаву.

Колдунья подняла глаза, услышав грохот болтера, затем перевела взгляд на огневую позицию, с которой упало тело. — Спасибо.

Вероятнее всего, губернатор притаился в центральном здании. На все двери и окна опустились металлические заслонки. Но они не стали преградой для мелта-бомб: Альфа-Легион вошел в здание со всех сторон и продолжил затягивать петлю.

Они встретились в середине, но губернатора найти не смогли.

Соломон поочередно взглянул на каждого из командиров отделений. — Может ли быть так, что мы каким-то образом упустили его?

— Нет, если только он не был одет так же, как остальные, и не стрелял в нас из лазружья, — ответил Титрик Иншу. Я готов поставить свою душу на то, что никто не вышел из здания после того, как мы попали внутрь.

Соломон знал, что подобное заявление не далось Иншу легко. Пусть Альфа-Легион и не погрузился в варповство столь же глубоко, как другие ренегаты, каждый из его воинов знал, что душа реальна. Соломон не был уверен, что именно ждет его душу после смерти: он никогда не шел в так называемом свете Императора, но и милостью Разрушительных сил не пользовался. Сам он считал, что так или иначе, ему уготованы мучения и боль. Еще одна причина оттягивать смерть до последнего.

Он снова включил вокс, обращаясь к войскам снаружи, — говорит Акурра. Кто-нибудь покидал дворец?

Последовало несколько отрицательных ответов, и Соломон едва сдержал проклятье. Сам губернатор не являлся жизненно важной частью плана — ни одна часть хорошего плана не должна быть жизненно важной — но его поимка существенно облегчит им всем жизнь. Губернатор имел доступ к кодам, при помощи которых можно вскрыть оружейные, включить самые мощные орудийные системы планеты и получить контроль над орбитальными оборонительными станциями.

Тулава вздохнула. — Найдите мне кого-нибудь живого.

Кворру Вайзия повернул к ней свой шлем. — Что?

— Мне нужен кто-то, кто еще не помер, — пояснила Тулава, указывая в сторону переломанных, залитых кровью тел защитников, которые пали на своей последней линии обороны... непонятно кого. — Кто-то, кто еще дышит? Вы со своими чувствами Астартес найдете выживших быстрее меня.

Судя по голосу, Вайзия разозлился. — Слушай сюда, ведьма…

— Выполняй, — сказал ему Соломон.

Кающиеся Сыны нашли ей выжившую меньше, чем за минуту: стражница лишилась сознания от потери крови и совершенно точно умерла бы через пару минут, но жизнь все еще трепыхалась в ее груди. Тулава погрузила два пальца правой руки в смертельную рану и принялась читать заклинание.

Соломон вновь почувствовал, как падает температура, а на языке появляется вкус жженого сахара. Тулава подняла окровавленные пальцы, после чего провела ими по своим глазам. При этом она ни на миг не прекращала скандировать заклятье на языке, от которого сводило рот.

Ее глаза вспыхнули синим огнем, она огляделась по сторонам и улыбнулась. — В сторону.

Воинов из отделения Иншу уговаривать не пришлось: они расступились. Тулава протянула окровавленную ладонь, изменила ритм своего заклятья и согнула пальцы.

Целая часть стены треснула и развалилась, оказавшись потайной дверью. За ней лежал коридор, освещенный лишь тусклыми, пыльными люменами. Цепочка свежих следов на полу свидетельствовала о том, что совсем недавно здесь кто-то прошел.

Соломон заметил, что Кворру Вайзия переглянулся с другим членом своего отделения. Действительно, стоит дважды подумать, прежде чем ссориться с ведьмой, которая может ломать стены силой разума.

— Ты ведь туда не пролезешь, как я понимаю? — деловито спросила у него Тулава. Соломон покачал головой.

— Даже если сниму доспехи.

— Выходит, дело за мной, — вздохнула Тулава. Он повращала руками, разминаясь. Левое плечо щелкнуло.

— Он вполне может убить себя, лишь бы не сотрудничать с нами, — предупредил ее Вайзия. Тулава шагнула в коридор и одарила его лучезарной улыбкой.

— Не волнуйся. Он не нужен мне целиком.

ВРАГ МОЕГО ВРАГА

Гостеприимству Серебряных Храмовников кое-чего не хватало: в основном, самого гостеприимства. Оно и неудивительно, подумал Харт, раз уж единственными неулучшенными людьми, с которыми космодесантники привыкли иметь дело, были их собственные сервы, приспособленные к спартанским условиям жизни. Губернаторский дворец на Квампаре, столичной планете субсектора Псифос, мог похвастаться более комфортной обстановкой. Харт любезно согласился получить в распоряжение небольшие апартаменты: без лишней роскоши, но во всяком случае, кровать была мягче пола, а у еды имелся хоть какой-то вкус.

По правде сказать, вкус оказался отменным. Он как раз готовился поужинать, проверяя небольшие порции каждого блюда своим ядоискателем – поскольку появление инквизитора иногда вызывало сильную реакцию как со стороны тех, кто активно желал им смерти, так и тех, кто просто хотел свалить ответственность за это на кого-то еще – когда в двери его покоев раздался стук.

– Войдите, – пригласил он неизвестного. При этом он постучал по кольцам на своей правой руке, активируя микролазеры. Дверь открылась, и внутрь вошла Несса Карнис. Лазеры остались включенными.

– Инквизитор Карнис, – поздоровался Харт, поднимая кубок. – Чему обязан такой неожиданностью?

Карнис зашагала по ковру к его столу. Дверь с едва слышным щелчком захлопнулась у нее за спиной. – Откуда ты узнал, что Альфа-Легион намерен атаковать субсектор Псифос?

Кубок застыл на полпути к губам Харта. – Формулировка вопроса подразумевает, что мы имеем дело не с теорией. На нас напали?

– Система Бехарис пала, – просто и без затей сообщила Карнис, остановившись у противоположного конца обеденного стола.

– Пала? – повторил Харт. – Уже? Мне не сообщили о начале конфликта.

– Случившееся едва ли заслуживает такого названия, – с горькой иронией хмыкнула Карнис. Она бросила взгляд на кольца. – Ты собираешься испепелить меня в случае, если я позволю себе наглость присесть?

Харт отмахнулся. – Все в порядке, пока ты держишь свой разум в пределах черепной коробки и общаешься с помощью языка, как все приличные люди.

Карнис взглянула на него с усталым видом, однако все же подтянула к себе один из стульев с роскошной обивкой и плюхнулась в него. При этом она издала нечто среднее между вздохом и ворчанием. Харт внезапно понял: а ведь она стара. Ей уже целые столетия, как и ему. Ювенальные процедуры, первоклассная бионика и неистощимая сила воли, присущая сердцу каждого инквизитора, способны поддерживать человеческое тело намного дольше, чем ему уготовано природой. Но даже у них есть свои пределы. При необходимости, Харт мог двигаться столь же резво, как и во времена своей далекой юности, но за это всегда приходилось расплачиваться в дальнейшем. А боль в костях и без того стала его вечным спутником.

– Насколько мы можем быть уверены, Бехарис-Дельта пала в течение пары часов, – сказала изможденная Карнис. Она потянулась к столу, схватила засахаренный фрукт и закинула его в рот. – Похоже, что предатели проникли в башню управления главного космопорта, после чего отдали приоритет на посадку нескольким грузовозам. Оказалось, эти корабли привезли на планету бронетехнику Альфа-Легиона. Войска изменников ударили прямо в сердце столичных городов и уничтожили вертикаль власти. Планетарных чиновников, старших офицеров гарнизона, всех.

Харт сделал большой глоток. – Мне казалось, наши доблестные союзники из Серебряных Храмовников приложили немало усилий, чтобы донести до всех и каждого идею о том, насколько важно быть готовыми к нападению?

Лейтенант Мальфакс принял свое назначение на роль сторожевого пса с флегматичным смирением, способным привести в неимоверную ярость любого, кто был бы предан своему долгу меньше, чем воин Адептус Астартес. А потому, лейтенант вместе со своей полусотней космодесантников провел последние три месяца в попытках укрепить оборону различных систем субсектора.

– Альфа-Легион представился Железными Змеями и объявил еретиками как губернатора, так и остальных старших чиновников, – объяснила Карнис. Она без спросу налила себе вина, но Харт не стал ее останавливать. – Поскольку военных предупредили о нападении предателей, среди них оказалась часть тех, кто решил, что предатели уже среди них. К тому времени, как они осознали ошибку, было уже поздно. Это если считать, что ошибка действительно имела место и они сами не были еретиками, – мрачно добавила она.

– Эх, если бы мы только не боялись так сильно за мораль, и все же посвятили бы офицерский состав в подробности, касаемо сущности предполагаемого противника, – мягко намекнул Харт. – Возможно, тогда уловку Альфа-Легиона стало бы куда легче раскрыть и свести неразбериху к минимуму.

Карнис зыркнула на него. Они долго и упорно спорили на этот счет. Харт настаивал на широкой огласке, а Карнис была уверена, что лишь высочайшим эшелонам власти должно быть известно об Альфа-Легионе. В итоге, Харт уступил, беспокоясь, что ни губернатор субсектора, ни лейтенант Серебряных Храмовников больше не примут их личную перебранку за профессиональное разногласие. Авторитет Инквизиции зиждется на том, что каждый отдельный инквизитор непосредственно выполняет волю самого Императора. А если два инквизитора явно различаются во взглядах, то как они оба могут быть воплощениями Его воли? Лучше уж сохранить видимость единства и поддержать репутацию ордо, тем самым обеспечив сотрудничество с другими институтами, чем яростно спорить над деталями, и рисковать потерей любого влияния.

– В той системе есть еще одна населенная планета, верно? – продолжил он, увидев, что Карнис не клюнула на приманку. – Бехарис-Бета?

– Бригады шахтеров присутствуют почти на всех скалистых планетах и лунах, – резко поправила его Карнис. – Но да, еще одним важным населенным пунктом является Бехарис-Бета. Там же находится резиденция губернатора системы. Они выслали свой флот при первых же сигналах тревоги. Но в тот момент, никто не был в курсе об истинной природе врага. Тем более, что на орбите Бехарис-Дельты не было зафиксировано ни одного судна Альфа-Легиона, поскольку изменники совершили высадку при помощи имперских кораблей.

– Понимаю, к чему все идет, – мрачно изрек Харт. Он подцепил жареную ножку теннека и вгрызся в нее с чуть большей силой, чем требовалось. – Как только корабли Бехарис отправились в путь, на окраине системы возник боевой флот Альфа-Легиона?

– На самом деле, он возник прямо из-за звезды, – поправила его Карнис. – Должно быть, они рассчитали угол приближения таким образом, чтобы сканеры не смогли их засечь. Добравшись до Дельты, флот Бехариса не нашел иного способа атаковать Альфа-Легион, кроме как начать вслепую обстреливать поверхность планеты. После чего захваченные предателями орбитальные защитные платформы и наземные батареи открыли ответный огонь и практически уничтожили его. Флот Альфа-Легиона, вместе с тем проклятым скитальцем, подавил и скомпрометировал орбитальную оборону Бехарис-Беты, и случилось это в тот момент, когда Бета решила попросить помощи в соседних системах, вместо того, чтобы разобраться с проблемой самостоятельно – я присутствовала при губернаторе Алзине во время первой передачи. Однако, весь правящий класс Бехариса генетически сконструирован для руководства массами, и в последней полученной нами передаче – через час или около того – содержались сведения о вирусной бомбардировке. В снарядах содержался патоген, который практически мгновенно убил всех правителей, но оставил их подданных нетронутыми.

Харт вздохнул. Любой инквизитор со временем вырабатывал в себе своего рода нечувствительность к массовым жертвам среди населения Империума – зачастую он сам и был их причиной – но вот чужая некомпетентность крайне негативно сказывалась на его душевном здоровье. – Какой бардак. Полагаю, губернатор намеревается отправить ударную группировку?

– Стремительность падения системы, а также то, как именно это случилось, заставили всех насторожиться, – ответила Карнис. – Лейтенант Мальфакс вышел на связь с «Рассветного клинка» и настоял против принятия поспешных решений, особенно с учетом произошедшего с флотом Бехарис-Бета. Алзин с ним солидарен.

– Таким образом, мы дадим Альфа-Легиону время укрепить свои позиции, если им того захочется. – Харт прикончил ножку теннека и глотнул еще вина. – Бездействие предоставляет им необходимое время, а чрезмерное усердие потенциально может сыграть им на руку. Как и всегда, они использовали в своих планах не только свои возможности, но и наши собственные мысли.

– Теперь Мальфакс злится, что мы уделили слишком много внимания возросшей активности культов в системе Лилиат, – поделилась с ним Карнис, и осушила собственный кубок. – Он считает, мы должны были сразу распознать в них отвлекающий маневр.

Брови Харта подпрыгнули вверх. – Лейтенант так и сказал?

– Ну, не столь многословно, – созналась Карнис. – Но ты же знаешь, эти Астартес… Рано или поздно, учишься видеть их насквозь.

Харт всхрюкнул. – Что верно, то верно. Ты объяснила ему, что проигнорируй мы эти культы и сосредоточься на чем-то другом, они наверняка накопили бы мощь и все равно стали бы плацдармом для нападения Альфа-Легиона?

– Я не стала, – призналась Карнис. Она одарила его кривой ухмылкой. – Ну, ты же знаешь этих Астартес.

– Конечно. – «А еще я знаю тебя, - подумал Харт. - Пытаешься восстановить узы товарищества после того, как наши пути так резко разошлись? В открытую враждебность я бы поверил куда охотнее».

И все же, глубоко внутри ему недоставало этих уз. Совместная служба под началом Друмана была тяжкой, а временами и вовсе повергала в отчаяние. Оба они узрели истинные ужасы галактики, были сломлены ими, а затем перекованы и закалены, чтобы противостоять им. Однако, подобный совместный опыт породил некоторое родство между двумя дознавателями. Некогда, Харт тешил себя уверенностью в том, что они с Карнис смогут остаться близки на протяжении всей карьеры – быть верными союзниками, знать, что всегда могут опереться друг на друга в час нужды. Ему нравилось думать об этом, и все же он знал, что работа непременно разведет их по разным путям.

Но когда он осознал, что Империум несовершенен, что для возвращения на указанный Императором путь ему требуется новый баланс, и что Несса Карнис по-прежнему цепляется за идею, будто бы все разворачивается согласно Его плану… Увы, тут он ничего не мог поделать. Подобная схизма никак не могла ужиться с дружбой.

– Итак, – промолвила Карнис спустя пару долгих мгновений. – Кайзен, ты не ответил на мой изначальный вопрос. – Откуда ты узнал, что Альфа-Легион нападет на субсектор Псифос?

Надеюсь, в иное время твои манипуляции более изящны, подумал Харт, вытирая рот платком и пряча под ним свою улыбку, иначе враги Империума вечно будут водить тебя за нос.

Тем не менее, возможно, тонкий подход и не требовался. Помоги ему Трон, но Харт скучал по кому-нибудь, кому можно довериться. Дима Варрин блестяще справлялась с должностью сенешаля, но несмотря на всю свою впечатляющую компетентность в вопросах цифр и логистики, а также умение облегчать его труды путем мгновенного изучения и искусного применения местных законов и обычаев в любой посещаемой ими точке галактики, ей во многом недоставало воображения. Она понимала свою работу, но когда Харт пробовал поговорить с ней о собственных трудах, она, как правило, просто таращилась на него пустым взглядом: Варрин считала, что если инквизитор желает, чтобы она слушала, то она будет слушать, но от нее не требовалось высказывать какое-либо мнение на этот счет. Да и не то чтобы она могла. В этом плане, Тайт Йорр справлялся лучше, но он страдал от типичной для космодесантников проблемы – большинство вопросов он рассматривал через призму боевого столкновения. Ну и в конце концов, он не был в полном смысле человеком, а именно человечество было вверено защите Харта.

Он вздохнул, и вытащил инфопланшет. Отпечатком большого пальца он вывел на экран данные, которые изучал перед этим, после чего толкнул планшет по столу в сторону Карнис. – Вот. Даунрич.

– Даунрич? Вторая луна? – Карнис нахмурилась, и принялась листать экран планшета. Через пару секунд она остановилась и вновь посмотрела на Кайзена. – Что это?

– Да, луна – или, если быть точным, хранилище под тайным управлением Ордо Маллеус на ее поверхности, – подтвердил Харт. – Я сам узнал о его существовании лишь несколько лет назад, и в основном, благодаря случаю. Я частично подозреваю, что инквизитор – или инквизиторы – которые руководили им, благополучно скончались, никому о нем не сообщив. Похоже, что для его обеспечения существуют целые протоколы, включая наем охраны, которая понятия не имеет и не особо интересуется тем, что именно она охраняет и перед кем, в конечном итоге, несет ответственность.

– И что же она охраняет? – спросила Карнис. – Только не заставляй меня читать списки – просто обобщи.

– С учетом того, что мы имеем дело с Альфа-Легионом, и чтобы узнать причины, по которым я обозначил их следующей целью Даунрич, я рекомендую тебе взглянуть на артефакт три-девять-семь-каппа, – предложил ей Харт. – Нет, нет, посмотри сама. Не хочу портить тебе впечатление.

Карнис одарила его долгим взглядом, но все же вернулась к инфопланшету и ввела номер нужной статьи. Харт понял, что она нашла нужный отрывок: ее лицо приобрело выражение полной отрешенности, как и всегда, когда она что-то внимательно читала. Он помнил это выражение по долгим совместным занятиям, во время которых они поглощали тонны текстов о природе врага, с которым им предстояло бороться в зависимости от того, куда Друман затащил их на этот раз: в Императором забытую дыру; в роскошный особняк для сливок общества; или в любое другое место между этими двумя.

Это была очень простая статья: четыре строчки текста, подробного, но не красочного. Сухое, четкое описание, которое ничего не значило бы для чтеца, не обладающего необходимыми знаниями. Впрочем, даже для него оно имело бы большое значение. Сама по себе статья воплощала собой своего рода сущность Альфа-Легиона.

Несса Карнис прочитала ее, затем еще раз, и еще. Она сглотнула.

– Это то, о чем я думаю?

– Я еще не побывал в хранилище, чтобы исследовать его, – сознался Харт. – Однако, твоя реакция подсказывает мне, что я не принял желаемое за действительное.

– Желаемое за действительное? – Карнис толкнула планшет обратно к нему. – Я не могу представить, с чего бы тебе желать, чтобы это вышло на свет.

Харт отмахнулся. – Фигура речи, не более. Даже не представляю, как долго оно находилось где-то, медленно рассыпаясь в прах под инвентарным номером. Быть может, его суть когда-то неверно истолковали? Неправильно задокументировали? Или все же его истинную природу намеренно скрыли после первого контакта, понадеявшись, что без должного архивирования его никто и никогда не найдет снова? – Он пожал плечами. – Скорее всего, мы этого никогда не узнаем. Но я считаю, что несмотря на все разумные и тактически объяснимые поводы атаковать этот субсектор, вот это – он постучал по планшету – истинная причина, по которой Альфа-Легион здесь. По меньшей мере, не менее истинная, чем все остальные. И это та самая причина, по которой они не отправились в любое другое место, послужившее бы их иным целям ничуть не хуже, как ты верно отметила еще на борту «Лезвия непорочности».

Несса Карнис откинулась на стуле и внимательно посмотрела на него. Харт с удивлением обнаружил, что ему неловко. Он ощутил чувство новизны: большинство людей старались избегать взгляда инквизитора, чтобы не обрушить на себя кару за преступление, будь оно вымышленным или – что вероятнее – вполне реальным. Прошли века с тех пор, как кому-то, знающему его подлинную личность, хватало бы мужества просто смотреть на него, без объяснений, извинений или оправданий.

– И что же мы будем с этим делать? – спросила она спустя еще несколько секунд.

Харт никак не прокомментировал это ее «мы». Если она, наконец, решила, что он знает о чем говорит, то так даже лучше. – Я предугадал атаку на субсектор. Мои данные подтвердились. Хоть я и жалею о своей правоте, но надеюсь, теперь мы сможем воспользоваться точностью этого предсказания, чтобы как следует защитить луну. Я уверен, что рано или поздно, предатели нанесут удар.

Карнис задумчиво побарабанила указательными пальцами по столу. – Разве не стоит забрать оттуда тот артефакт?

Харт покачал головой. – Несса, подумай как следует. Если именно он привлек их сюда, то есть риск, что его пропажу заметят. В данный момент, у нас есть твердая уверенность в том, что именно сделает враг, хоть мы и не знаем, когда и как именно – но изменив расстановку фигур на доске, мы рискуем обнаружить, что ход игры повернется не в нашу пользу. Абсолютной уверенности нет ни в чем, но я чувствую, что надо держаться курса до конца. Система Псифос обладает достаточными ресурсами, чтобы отразить даже такую мощную атаку Альфа-Легиона – в том случае, если мы прекратим сражаться с тенями. Мы сильны, и они должны прийти к нам.

Карнис поджала губы, но в итоге кивнула. – Прекрасно, Кайзен. Ты сильно изменился с тех пор, как мы ходили в дознавателях, и осмелюсь сказать, едва ли к лучшему. Но инстинкты тебя все еще не подводят. Спасибо, что доверился мне. Мы будем работать вместе ради того, чтобы Альфа-Легиону больше не досталось ни одной победы, и чтобы они понесли жестокую кару за уже содеянное.

Харт улыбнулся и кивнул. – Согласен. Это скользкий и хитрый враг, но в конечном итоге, мы сокрушим их.

Карнис одним глотком осушила бокал и поставила его обратно на стол. – В таком случае, полагаю, наше совместное присутствие окажет благоприятное влияние как на губернатора Альзина, так и на лейтенанта Мальфакса, и поможет им в разработке стратегии.

Харт поднялся из-за стола, и они вместе прошествовали к выходу из комнаты.

РЖАВОКРОВЫЕ

Успех порождает успех. Эта пословица столь же верна на войне, как и в любом ином деле.

Падение системы Бехарис оказалось стремительным, жестоким и всеобъемлющим. Альфа-Легион под началом Соломона убил не так уж много людей, если смотреть в масштабе галактики; значение имели личности погибших. Высокопоставленные чиновники, боевые командиры, старшие служители Экклезиархии пали под градом молниеносных, хирургических ударов — и под действием невероятно избирательного вируса, за который Соломону следовало благодарить Сынов Отравы. Оставшееся население, разумеется, не бросилось дружно в объятия Разрушительных сил, но утратив руководство и координацию, их сопротивление было окончательно сломлено.

— Мы опережаем график, лорд Акурра, — доложил, стоя на одном колене, человек по имени Толли Крейс, чье изображение появилось на мостике «Незримого». Крейс был агентом Безликих, но оказалось, что благодаря своему преступному прошлому и навыкам контрабандиста, он обладал обширными знаниями о местонахождении важных ресурсов. Кроме того, он проявил недюжинные способности в логистике, наряду с почти забавной безжалостностью. Соломону пришлось отучить его от привычки обращаться ко всем легионерам «лорд Альфарий», но в остальном, человек оказался полезной находкой.

Соломон просмотрел данные на своем инфопланшете, с первого взгляда подметив важные детали, затем передал его Роэку Гульему Когтю и отпустил Крейса простым щелчком выключателя. Командир Орудий Свободы изучил вычитку, затем кивнул. — Прекрасно. Этим я смогу долго обеспечивать свои войска.

— Но не наши. Прометий заполнит наши баки, мы можем есть смертную пищу так же, как и собственную, но нам нужны патроны для болтеров и керамитовые пластины, а не батареи для лазружей и бронежилеты, — отметил сегодняшний Альфарий. Соломону все еще с трудом различал их, но тут, скорее, дело было в привычке. Какой бы член Безликих ни представлял свою группировку в отдельно взятый момент, он явно имел право говорить за всех, и этого было достаточно.

— Что и определяет нашу следующую цель, — согласился Соломон. Не то чтобы он собирался учитывать чье-то мнение по этому поводу, но пока его выбор удовлетворял нуждам группировки, вряд ли ему придется иметь дело с недовольством. Он включил экран тактического гололита, и на нем возникло немного размытое, полупрозрачное изображение планеты. — Антрас. Сердце системы Антрас, которая, в свою очередь, расположена в устье Ангельского Пути — это стабильный варп-маршрут, ведущий в сердце Ультрамара.

— А еще это мир-кузня под властью Адептус Механикус, — добавил Альфарий.

— Антрас обеспечивает по меньшей мере шесть орденов Космодесанта, — отметил Соломон. — Его кузни и склады содержат достаточно ресурсов, чтобы около года поддерживать нас в режиме непрерывных боевых действий, особенно теперь, когда у нас есть захваченные в системе Бехарис корабли для транспортировки.

— Помимо всего прочего, он находится под защитой Легио Регис, — сказал Альфарий, подсветив коронованные шестеренки возле поверхности планеты. — Желаете бросить нас против легиона титанов? Они нам не по зубам.

— В честном бою — нет, — согласился Соломон. — Впрочем, основные силы Легио сейчас сражаются в крестовом походе Индомитус, а на планете остались лишь те машины, что нуждаются в ремонте. И все же, мы не Железные Воины и не Гвардия Смерти. Нам нет нужды ломиться в лобовую атаку, если это не идет на пользу нашим планам. — Он включил вокс. — Тул, не пригласишь к нам гостей?

— С радостью, — ответил сочащийся неприязнью голос Тулавы Дайн в его ухе. Одна из ведущих к мостику дверей с шипением отворилась, и внутрь вошла мерзость.

Существо оказалось огромным: вернее, оно не было совсем уж гигантским, размерами превышая мотоцикл, но уступая «Носорогу». Однако, на корабельном мостике это создание занимало немало места. Оно опиралось на семь ног — четыре с одного бока и три с другого — и перемещалось неровной, дерганой походкой, которая, тем не менее, при необходимости явно уступала место смертоносной скорости. Механические щупальца чудовища корчились и сворачивались кольцами на каждом шагу, ибо его создали из металла и оживили с помощью демонических энергий. Из спины монстра торчали дула мощных орудий, которые непрерывно перемещались туда-сюда, не оставляя слепых зон.

А на его спине сидело нечто, способное поспорить с ним в отвратительности.

Хелсталкер, будучи демонической машиной, ужасал самим своим видом, но управляющий им разум был куда страшнее. Легионер-наездник взглянул на Соломона со спины своего скакуна, и едва заметно склонил голову.

Четыре бледных, несчастных человека заняли места перед своим господином. Вместо глаз у них были оптические сенсоры, вокс-решетки заменили им рты, ногами служили гусеницы, а руками — кибернетические когти. Каждый имплантат был спаян с живой плотью каким-то непостижимым образом. Соломон заметил, что вместо вен и артерий, под кожей этих слуг бегут провода и гофрированные трубки.

— Славься Ксетт Киль, «Металлофаг», лорд-дискордант и владыка Ржавокровых, — гаркнули, рявкнули, взвизгнули рабы через вокс-решетки. Окончания слов терялись в потоках статики и режущих уши созвучий. Соломон ощутил, будто кто-то провел грязным, сальным пальцем по его позвоночнику.

Ржавокровые представляли собой внушительную силу. Металлофаг был еретехом, за которым охотились Адептус Механикус, а сам он глубоко погрузился в таинства Нового Механикума. Космодесантники под его началом куда больше походили на приверженцев имперского Культа Машины, нежели на Альфа-Легион, но именно Двадцатый породил их, и именно его цвета они несли на себе. Ксетт проигнорировал изначальный созыв на совет в зале «Незримого», однако слухи о завоевании Соломоном системы Бехарис разлетелись мгновенно, и Ржавокровые почуяли, так сказать, кровь в воде.

Успех порождает успех.

Соломон смерил взглядом хелсталкера, после чего перевел глаза на Ксетта.

— Полагаю, ты хотел произвести впечатление.

— Я мог бы оставить своего скакуна порезвиться в недрах этой посудины, — заявил Ксетт. Его естественный голос оказался на удивление звучным, хоть и с примесью рычания и шипения мусорного кода. — Вот только вряд ли все осталось бы как прежде к моему возвращению.

— Слушай внимательно, кузнец варпа, — раздался с капитанского трона голос Крозира Ва’кая. — Пусть Новому Механикуму и дозволено ступать на борт «Незримого», но вашей порче не место в его системах, с которыми у меня очень хорошая связь. Стоит мне почуять хотя бы запашок твоего кода в когитаторах, я тебя уничтожу. Всё ясно?

Украшенный гребнем шлем резко дернулся в сторону Ва’кая, затем повернулся обратно к Соломону. — Ты пригласил меня сюда ради угроз?

— Слова моего капитана не несут угрозы, — ответил Соломон, — лишь обещание. Машины — твоя добыча, но наши системы устраивают нас такими, какие они есть. Зато мир-кузня Антрас стала бы достойной целью для применения твоих выдающихся талантов.

Шлем Ксетта издал поток статики, который, вероятно, подразумевал под собой презрительное фыркание. — В твоем сообщении так и говорилось. Керамит. Масс-реактивные снаряды. Ты пытаешься вскрыть сундук с сокровищами, но намерен забрать один лишь шлак.

— Ничего не имею против более эзотерических методов ведения войны, — сообщил ему Соломон, — но прежде всего необходимо удовлетворить наши базовые потребности. Ни ты, ни мы не способны взять Антрас в одиночку, лишь своими силами: нам не удастся нейтрализовать оборонительные системы и огромные боевые машины, а тебе не хватит численности, чтобы противостоять регулярным войскам Механикус. Если мы будем действовать сообща, мир-кузня падет. И до тех пор, пока мы получаем все необходимое, ты можешь посвящать себя любым тайнам антрасских техножрецов, сколько твоей душе будет угодно.

— При условии, что у тебя она еще есть, — встрял Джарвул Глейн из Сокрытой Длани.

Ксетт никак не отреагировал на шпильку Глейна, однако стальные щупальца хелсталкера на пару секунд оживились. Голова демонической машины едва ли соответствовала этому названию, а стеклянные красные сферы, по-видимому служившие ей глазами, не имели на радужки, ни зрачков, а потому было невозможно понять, куда именно это существо смотрит. Тем не менее, у Соломона сложилось четкое впечатление, что хелсталкер внимательно рассматривает его бионическую руку. Он понял это частично благодаря тому, что скованный внутри конечности демон вел себя так, как Соломон никогда прежде не видел.

Нерожденный казался... напуганным.

— Титаны, — произнес, наконец, Ксетт.

— Что — титаны? — спросил Соломон.

— Они — мои, — объявил Металлофаг. — Независимо от того, сколько продлится наше соглашение, завоюем ли мы еще больше миров или навсегда разойдемся каждый своей дорогой, титаны — мои.

— Хорошо, — согласился Соломон. — Можешь уничтожить их, или взять под свое управление, если пожелаешь.

— И я возглавлю атаку, — рьяно добавил Ксетт.

— Нет.

Квартет измененных людей зашипел на него помехами, когда их повелитель встретил отказ, но Соломон даже не дрогнул, глядя на Ксетта снизу вверх.

— Здесь я — мастер-терзатель, — твердо сказал он. — Я был выдвинут на этот пост равными себе, и подтвердил их выбор триумфом над Бехарисом. Я не уступлю эту власть новоприбывшему.

— Бехарис — всего лишь захолустная система шахтеров и фермеров, — прорычал Ксетт. — Это не мир-кузня, и у нее нет таких систем защиты!

— Еще одна причина не отдавать командование всей операцией воину, известному нам лишь по своей репутации, — твердо возразил Соломон. — Ты отверг наше изначальное приглашение, и потому в этом штурме играешь вспомогательную роль, хоть и заслуживающую достойной награды за труды. Если все пройдет успешно и к общей пользе, и если ты решишь присоединиться к нашему делу, то Ржавокровым найдется место среди нас. До тех пор, я буду прислушиваться к твоим советам, но руководство остается за мной.

Ксетт молчал так долго, что Соломон уж было подумал, что тот решил отказаться. Впрочем, если Металлофаг ждал, что они начнут спорить между собой, то ему предстояло разочароваться: никто из остальных командиров не подал голоса, чтобы возразить против решения Соломона. Наконец, Ксетт кивнул.

— Да будет так. Я займусь созданием электрогейста, чтобы уничтожить оборонительные системы. — Он развернулся, искусно управляя массивным хелсталкером, и направился к выходу с мостика. Истерзанная свита поплелась за ним. Прежде чем дверь вновь закрылась за повелителем Ржавокровых, Соломон уловил на лице Тулавы выражение полного безразличия.

— Ты доверишь такого опасного индивида своей ведьме? — спросил Керос Асид.

— Дух Тулавы силен, — успокоил других командиров Соломон, — и не имеет при себе ничего, что обладало бы машинным духом. Металлофаг мог бы обратить против нас нашу же броню или оружие, но Тулава, хоть и слабее физически, в некотором смысле менее уязвима перед ним, чем мы с вами.

— У него под началом менее тридцати космодесантников, — отметил Альфарий. — Для того, кто имеет в распоряжении такой ограниченный контингент, он слишком много о себе думает.

— Под моим командованием всего шесть Астартес, — возразил Роэк Гулий Коготь, в его голосе звучала недвусмысленная угроза. — Хочешь помериться силами с Орудиями Свободы?

— Мир, — устало произнес Соломон. — Мощь Ржавокровых не в количестве шагающих по полю боя братьев, а в искусстве обращения с машинами. Их боевые конструкты и демонические механизмы ценны сами по себе, не говоря уже о способности Нового Механикума обратить в ничто любые системы наших врагов.

— Не стоило позволять ему забрать себе титанов, — заявил Рэйлин Амран.

— Это было неразумно.

— У нас нет шансов заполучить их без него, — ответил Соломон. — Если он сможет обратить нескольких из них и привлечь на нашу сторону для будущих битв, это просто прекрасно. Если же он решит осесть на Антрасе, или же отправится по своим делам вместе с захваченными богомашинами, то станет прекрасным отвлекающим маневром. Имперцам придется еще сильнее растянуть свои силы — тем более, что Ксетт не играет роли в наших планах, а им об этом знать неоткуда.

Амран затих, но Соломон не оставил его слова без внимания. Подробно рассказывая о своем плане нападения на Антрас, он не спускал глаз с командира Первого Удара. Приглядывал он также и за Роэком Гульим Когтем, Джарвулом Глейном, Альфарием, Керосом Асидом, и за главарями остальных группировок, как крупных, так и мелких.

Альфа-Легион всегда извлекает выгоду из любой представившейся возможности, и Соломон не собирался становиться такой возможностью для кого-то другого.