3880
правок
Изменения
м
Нет описания правки
Одинокая станция, незначительная во всех смыслах, кружилась посреди безбрежной пустоты. Во времена мира и изобилия, сопровождавших неудержимый натиск Великого Крестового крестового похода по сектору, она всегда оставалась не более чем сноской на полях. Чем-то, что следует игнорировать или же сопоставить с более масштабными логистическими примечаниями. Агростанция Пирус Сигма 45-1 играла второстепенную роль в снабжении миров Сатрианского Залива жизнестойкими продуктами питания и аналогами медицинских препаратов.
Она никогда не сталкивалась с большим вниманием, чем со стороны прибывающих и уходящих грузчиков, чьи транспорты прилетали пустыми — и отправлялись восвояси с набитыми продуктами трюмами. Война положила конец тем дням однообразного великолепия. Теперь станция висела и болталась в пустоте, а её прежние обитатели бежали или легли в ту самую землю, которую некогда возделывали. До сего момента агрокомплекс Пирус Сигма 45-1 оставался забытым и мёртвым, но теперь он возродился с одной-единственной целью.
Боль возрождения. Каким образом хоть кто-то из легиона мог по-настоящему понять её? Возможно, теперь это было под силу одному лишь отсутствующему примарху, погружённому в планирование ходов игры, о которой его сыновья могли только догадываться.
— Ничего, — отрезал Эйдолон. Он отвернулся от стекла и воззрился в потрясающее буйство на командной палубе, что в очередной раз разворачивалось пред его взором. Вокруг воинов нарастала мощь великой песни, пока палуба не задрожала, а корабль — фактически не стал инструментом сам по себе, уносившим свою мелодию в пустоту и отравлявшим реальность самим фактом своего существования. — Пустое, советник. Вскорости мы окажемся среди собратьев. Тогда мне не позволят заниматься своим...самоанализом.
— Вы ожидаете сопротивления?
Лорд-командующий моргнул, прогоняя эту чужеродную мысль, и повернулся к своему советнику.
— Там, где когда-то мы демонстрировали совершенство единства, ныне остались лишь разногласия. И всё же хаос, который Фулгрим оставил после себя — есть не что иное, как возможность, . — Эйдолон высунул язык изо рта и провёл им по губам. — И я намерен воспользоваться этим преимуществом сполна, . — он Он снова рассмеялся, и звук странным эхом отразился среди шума на мостике. — Я бы ещё раз указал всем нам направление. Не ради нашего отсутствующего папаши, но во имя цели, которую поставили пред нами сами боги. Пойдёмте, советник, . — Эйдолон протянул Фон Кальде свою дрожащую руку. — Поглядим, что натворили наши братья.
— Лорд-командующий, мы готовы спеть, если потребуется, — произнёс Тиль. Голос у него был восхитительно безобразным, сдвоенный и искажённый мелодией Маравильи.
— Если дело дойдёт до этого, солировать в припеве буду я. Таковы моя привилегия и мой долг, — заявил Эйдолон, повернувшись к Тилю. — Ты здесь для того, чтобы командовать моим почётным караулом, а не исполнять обязанности моего чемпиона, . — руки Руки лорда-командующего вновь сжались вокруг его молота. — Или ты намекаешь на то, что я настолько разбит, что не смогу сражаться собственными силами, ммм?
— Данный факт считается общеизвестным в самых широких кругах, — прозвучал другой голос. — Хотя некоторые из нас, конечно, знают об этом больше других.
В отличие от своих собратьев по легиону, расфуфыренных гордецов, воспевавших собственные победы, старший апотекарий казался высохшим и измождённым, будто засушенное насекомое в доспехах. Его внешность поразила Эйдолона ассоциацией с неоконченным кулинарным шедевром. Голова Фабия наклонилась таким образом, словно он прислушивался к нотам доступной ему одному песни. Когти примарха крепко вцепились в старшего апотекария, на сей счёт Эйдолон не испытывал ни малейших сомнений.
— Неважно выглядишь, врач, — произнёс Эйдолон, его голос окрасился богатыми оттенками радости. — Что, не способен исцелить себя сам<ref>Лорд-командующий Эйдолон делает отсылку к известному латинскому выражению «medice, cura te ipsum!»; эту же фразу можно найти в Евангелии от Луки, глава 4, стих 23, где Иисус говорит: «Конечно, вы скажете мне присловие: врач! Исцели Самого Себя; сделай и здесь, в своём отечестве, то, что мы слышали, было в Капернауме!». В контексте рассказа Эйдолон вкладывает в эту фразу двойной смысл: иносказательный, предлагая Фабию обратить внимание на свои собственные недостатки, ибо весь легион пребывает в процессе перерождения в нечто иное, и даже вроде как «находящийся выше этого» Фабий не избежал одержимости своими страстями и погони за какими-то новыми ощущениями (пускай его желания и отличаются от того, чем занимаются остальные Дети Императора), и прямой, ибо лорд-командующий, похоже, прекрасно видит угнездившуюся в теле Фабия скверну. Интересно, что в последующие годы Фабий употребляет это же самое выражение в отношении самого себя (см. трилогию Фабия за авторством Джоша Рейнольдса).</ref>? Ведь ты побеждаешь смерть, . — он Он указал на себя, на свою возродившуюся форму. Шедевр, сотворённый рукой Фабия, творение, равное любому из висевших на стенах произведений искусства и превосходящее каждое из них. — По своей прихоти ты обманываешь смертность, и всё же оказываешься не в состоянии узреть собственное состояние здоровья? Тёмный Принц не ведает границ в своей ироничности.
— Избавь меня от этого, — проворчал Фабий. — Как я тебя сотворил, так же я могу и сломать тебя.
— Было ли это мудрым? — поинтересовался Фон Кальда, черты его лица сияли выражением раздражённого беспокойства. Нахмурившись, Эйдолон оглянулся на своего советника. ''«Постоянно подвергаться критике и попыткам нянчиться со мной, куда бы я ни пошёл. Они что, так легко забыли, кто я такой?»''
— Паук — это значительная величина, как тебе хорошо известно, . — Эйдолон многозначительно кивнул в сторону атрибутов ремесла апотекария на своём собеседнике. — Он порывист и высокомерен, но не глуп. Пускай бухтит себе на здоровье. Мы здесь ради более весомой добычи.
Он повёл отряд своих воинов по лакированному полу, уже покрытому потёками крови и человеческих экскрементов, к кичливому престолу Каэсорона.
''«Когда-то Абдемон и Веспасиан разделяли этот ранг со мной. Оба — лишённые гибкости неудачники, но в них присутствовало своеобразное очарование. Что же до остальных, им этого качества решительно не хватает».''
Словно бы подтверждая свою точку зрения, Эйдолон остановился перед парочкой увлечённо перешёптывавшихся собратьев по рангу. Лорд-командующий Архориан являл собой колючее существо, сплошь состоявшее из острых краёв и отточенного пренебрежения. Свой шлем он держал под рукой, и покрывавшие его исковерканные шипы вонзались в бронированный бок владельца. Лицо Архориона Архориана было изрезано и разорвано в тех местах, где внутренняя часть его доспехов явно соответствовала меняющейся внешности. Он сердито зыркнул на Эйдолона и повернулся к своему товарищу. Кирий поднял взгляд, резкие черты его лица отличались бледностью и очень сильно напоминали черты примарха.
— Мы задавались вопросом, найдёшь ли ты дорогу сюда, — процедил Архориан.
Эйдолон стиснул зубы, когда безудержные ощущения захлестнули всё его естество. Бронированные пальцы сжались и защёлкали друг о друга, пока он изо всех сил старался не упасть на колени. Лорд-командующий ощущал покой среди клеветы, спокойствие посреди бушевавшего на станции хаоса. Он знал, что Тиль и его люди присутствовали в рядах хора, уведённого туда, где их талантам могло найтись наилучшее применение.
''«Вот она, вящая слава Тёмного Принца,'' - — подумал Эйдолон. - — ''Всё, что делал Фулгрим — это освещал путь, но именно этот путь всегда был нашей судьбой. Совершенство, к которому мы стремились, ограничивалось мелочными понятиями. Смертная форма тщеславия сковывала нас, но теперь мы сорвали её цепи. Наконец-то освободились, чтобы восставать вновь и вновь».''
Некоторые из братьев уже рухнули на колени или корчились в пароксизмах безграничного удовольствия прямо на земле, вычерчивая своими движениями дивные узоры в грязи. Эйдолон заметил воина, из лишённых век глаз которого текли слёзы, нижняя часть лица была растянута тугими отрезками проволоки, а плоть постоянно кровоточила. Другой легионер содрал с самого себя скальп, позволив каскаду шнуров нейроинтерфейса протянуться через изувеченную плоть. Шнуры заискрили и задрожали, двигаясь подобно змеям, когда боец откинулся назад, отдаваясь боли.
Каэсорон руководил пышным празднеством из-за одного из крупнейших столов. Отражавшиеся от разбитых зеркал и отполированных поверхностей лучи света падали на мерцающие пластины его доспехов — покрытые безумным слоем лака поверхности соперничали своей яркостью с потускневшим золотом, превращая своего обладателя скорее в идола, нежели человека.
— Братья! — воскликнул первый капитан, широко раскинув руки. — Вы присоединяетесь к нам сейчас, в миг триумфа. Примарх вознёсся в славе своей. Многие из вас присутствовали там, и могут засвидетельствовать это. Теперь же нам предстоит определиться с дальнейшим курсом действий, . — Каэсорон выдержал паузу и схватил кусок глазированного мяса, сунув его между искалеченными губами.
Его заявление встретили бурными возгласами. За лестью этих воинов тональность бушевавшей звуковой ярости какофонов вновь сменилась, словно бы в знак поддержки.
Эйдолон заметил, что его собрат лорд-командующий перестал поигрывать своим клинком. Он шагнул вперёд, и Каэсорон с хриплым смешком отошёл в сторону. По сравнению с гротескно-преувеличенным образом саморазрушения, который являл своим обликом первый капитан, Кирий держался с гибким изяществом и самоуверенностью дуэлянта. Ступая с известной чванливостью, он вошёл в самое сердце рощи, встав посреди шевелящихся деревьев, чьи ветви отягощались уродливыми плодами, а окровавленная кора мерцала в быстро усиливающемся свете. Кирий потянулся, его мускулы напряглись, а силовая броня усилила демонстративную мощь движений.
— Война остаётся войной, — начал он, перекрывая скрипучий рёв агонии станции. — Фулгрим выше нас, он ушёл в царство эфира. Почему мы должны следовать за ним, когда наши приказы остаются в силе? Мы возвращаемся на войну, сражаемся в битвах, где требуется наше участие. Я не стану отсиживаться в сторонке, когда мы подойдём к назначенному моменту. Терра ждёт. Самая грандиозная слава и величайший опыт, на которые мы только могли надеяться. Трофеи и удовольствия, не ведающие границ. Посвятите себя, весь легион, телом и душой, грядущей войне. На нашем счету разрушенные империи, мы уничтожили тысячи культур. И всё же именно это станет величайшим нашим испытанием, несравненным вызовом, который нам только доводилось принять, . — длани Длани воина открывались и смыкались, словно изголодавшись по клинку. В нём царила жажда убийства, горячая и наэлектризованная, словно кровавая лихорадка.
Однако в его поддержку раздалось куда меньше голосов, и вскоре на станции вновь воцарилась тишина. Несколько наименее сдержанных офицеров легиона наконец приступили к банкету, прихлёбывая дурманящее вино и раздирая искусно приготовленное мясо.
Фон Кальда отошёл в сторонку, нервно метаясь взглядом между Эйдолоном и средоточием собравшихся; его рука потянулась к инструментам ремесла апотекария, словно ему предстояло пустить их в ход. Лорд-командующий, пошатываясь, как пьянчуга, двинулся вперёд, вызывая издевательское хихиканье и насмешливый шёпот среди своих собратьев.
— Складно поёте, — рассмеялся Эйдолон, его горло вздувалось и искажалось, пока он говорил. Лорд-командующий проковылял в центр рощи, переводя внимание с брата на брата. — Вы оба. От души, в этом я не сомневаюсь. Искренние в каждом слове, . — услышав Услышав это, Кирий ощетинился, в то время как Каэсорон рухнул обратно на свой трон с мучительной ухмылкой на изуродованном лице. — И всё же мы не обязаны выбирать между рабской преданностью собственному пропавшему отцу и превращением в побитых псов магистра войны.
Вокруг Эйдолона послышался ропот. Одних шокировали его речи, другие выглядели заинтригованными.
— Где Гор? Магистр войны заставил Галактику пылать, а меж тем на передовой его не видно. Железные Воины часто жаловались на то, что Император использует их легион на износ, а теперь Гор желает, чтобы мы стали такими же. Но мы не пляшем под дудку хтонийских варваров. Мы не просим о благосклонности и внимании, словно комнатные собачки с Фенриса. — Он выдержал паузу, позволив себе усмехнуться.
— Мы больше не просто Две Сотни<ref>Имеются в виду последние оставшиеся в живых после эпидемии т.н. Скверны две сотни легионеров Третьего легиона, встретившие примарха Фулгрима в ходе его обнаружения на Кемосе в 830.М30. Среди них доподлинно известны следующие: лорд-командующий Абдемон, капитан 2-й роты и мастер меча Тессерий Акурдуана, вексиллярий (позднее дредноут и Хранитель Обрядов) Риланор, эмиссар в Воинстве Крестоносцев на Терре снайпер Аргент Кирон, мастер меча Каллион Завен, а также, разумеется, апотекарий Фабий. Йен Сен-Мартин, автор романа «[[Люций: Безупречный клинок / Lucius: The Faultless Blade (роман)|Люций: Безупречный клинок]]», относит к этому числу и апотекария Чезаре из боевой группировки Люция Вечного, что противоречит иным источникам, согласно которым Фабий представлял собой последний осколок апотекариона Третьего к моменту воссоединения с примархом. Впрочем, быть может, Чезаре вступил во врачебное братство существенно позже, что устраняет данное противоречие.</ref>, — продолжал Эйдолон. — Мы не следуем в тени другого легиона, извлекая уроки, которые со временем превзойдём. Давно пора проложить свой собственный путь через эту войну. Мы — Дети Императора. Что у нас общего с фермерами Барбаруса или с Пожирателями Миров? Мы, вне всяких сомнений, выше упрямого Четвёртого. Мы — лезвие клинка, который больше не ведает, чья рука его держит. Примарх. Магистр войны. Всё это мало что значит. Мы и прежде презирали своих господ — так какая разница, если мы отринем веру в них теперь? Если примарху угодно, чтобы мы были рядом с ним, — Эйдолон одарил Фабия испепеляющим взглядом, — тогда пусть он сойдёт со своего престола и обнимет всех нас, . — апотекарий Апотекарий отреагировал на презрительный взор Эйдолона в схожем ключе и отступил в тень, словно в пасть какого-то великого зверя.
— Если магистр войны желает, чтобы мы сражались за него — пускай направляет нас. Пусть он призовёт нас на свои войны. Пока любой из этих вариантов будущего не наступит, мы должны потакать своим собственным желаниям. Галактика в огне, а перспективы для нас тлеют от края до края!
Каэсорон вскочил на ноги с внезапным приливом энергии — его движения казались размытыми, и провёл рукой по воздуху меж собравшимися. Вокруг снова повисла тишина.
— Слова, какими бы красивыми они ни были, уже сказаны, — объявил он. — Сила оружия будет говорить громче, . — он Он хлопнул в ладоши, и собравшиеся воины встали, отодвигая столы и расчищая пространство меж ними, чтобы оно стало ареной.
Вокруг каждого из трёх говоривших кандидатов начали формироваться круги лояльности. Окружение Каэсорона пополнилось его безумными приверженцами и прочими искателями эйфорических высот, на которые якобы вознёсся примарх. Немногие тяготели к стремлению Кирия обрести славу в исполнении долга, сражаясь с избранными чемпионами Императора средь пылающих скал Терры. Лишь чуточку меньшее число братьев вздумали поддержать Эйдолона — многие рассматривали его скорее как диковинку, нежели в качестве соперника. Истинно верующие источали хвалы и излучали страстное желание. ''«Довольно-таки недурственное начало».''
Эйдолон тяжело вздохнул и повернулся, оглядывая зрителей.
— Меня проверяли, — пробормотал он. — Я прошёл через жизнь, смерть и огонь, прошёл путь, недоступный ни одному из вас. Только я приблизился к примарху во славе его. Только я был возрождён и переделан руками наших новых богов, . — он Он наклонился и вытащил клинок из горла мёртвого Праэска Вака, метнув его в толпу своих недругов. Каэсорон забулькал, что вполне могло быть весельем, в то время как Кирий развернулся, удаляясь прочь.
Цифры в арифметике новой верности изменились в отчаянно предсказуемой манере. Вскоре по крайней мере треть собравшихся представителей различных фракций легиона оказалась на его стороне. Преклонив колени, предлагая свою преданность.
Эйдолон позволил себе улыбнуться, после чего отвесил поклон первому капитану и оставшемуся в зале лорду-командующему.
— А теперь я ухожу, братья мои. Если когда-нибудь мы встретимся вновь, вы можете оказать мне одну-единственную честь, . — он Он позволил своему изуродованному телу вытянуться во весь рост и оскалился в кровожадном триумфе. — Вы будете обращаться ко мне так, как подобает моему положению по праву первородства. Как к своему первому лорду-командующему.
[[Категория:Warhammer 40,000]]