3885
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
м
«''Гордость Акварии''» «Гордость Акварии» открыла по ним огонь и подбила передового «Русса» удачным выстрелом, подбросившим башню вражеской машины на десять метров в воздух. Объехав горящий остов, три других танка еретиков начали палить в ответ.
Феск чувствовал только колющую боль.
Нет описания правки
Звуки становились чище, отчетливее и ''громче''. Командир кадетов направился к шоссе, не обращая внимания на лазерные лучи, пронзающие воздух рядом с ним. Клубы пыли понемногу оседали, открывая взгляду четыре взвода элитных кадийских касркинов, быстрым шагом приближающихся к «Эгиде».
Майор Люка вспомнил, как мальчиком пел в соборном хоре касра Феррокс, и решил, что вид этих воинов даже прекраснее, чем фреска в часовне, изображающая Святую святую Беатину. Тем временем, музыка становилась всё оглушительнее.
— За Кадию! — воскликнул майор, и ответные возгласы раздались со всего перевала. Сделав ещё пару шагов, Люка вдруг остановился.
''Война – сердце Империума, и Астра Милитарум – его кровь.''
''«Интересно'', — подумал Феск, — ''а кто же тогда люди, которых я сейчас вижу?»''
Он, кадийский кадет – их обычно называли «белощитниками» из-за широкой белой полосы на шлеме, – стоял на обочине шестиполосной дороги, выложенной из скалобетонных плит, и наблюдал за отрядами усталых солдат, отступавших к Космопорту, единственному крупному населенному пункту планеты. В этих бойцах, уроженцах мира под названием Эфелия, Феску всё казалось странным – поведение, еда, речь, сам жизненный уклад. Две недели назад те же солдаты мчались в обратном направлении, к Долгой Суши, приветственно размахивая руками и насвистывая, придерживая лазвинтовки и бархатные кивера. Сейчас они не веселились и выглядели усталыми, вымотанными, израненными.
Он был кадийцем.
— Всё дело в этой планете, — ответил кадет. — Из-за неё связь такая фраговая.
Майор Люка снова врезал по аппарату, на этот раз бионической ногой, но ровный треск помех нисколько не изменился. Глубоко вздохнув, командир извлек полоску пергамента с приказами, выведенными изящным почерком сервописца Администратума, поглядел на неё несколько секунд, и, снова вздохнув, сунул обратно в нагрудный карман с клапаном.
— Что это, сэр?
— Так точно, сэр! — хором отозвались кадеты.
Феск стоял рядом с Линой, держа пустой мешок из-под муки, в который она засыпала вынутый песок.
— Вашу руку, — объяснил Крид.
— А, на Реллионе-пятьПять, — усмехнулся майор.
— Перевал Предателя?
— Нет, — щеки офицера слегка покраснели, — мою роту прикомандировали к Сорок Пятомупятому.
— Помогали зачистить Шимский лес, то есть.
Майор кивнул, но больше ничего не сказал.
''«Да и не нужно'', — подумал Келл, — ''все знают, что в Шимском лесу зазря полегло много хороших людей».''
— Говорил я Граску не идти туда, — произнес Крид. — Но тогда я был простым полковником, а он щеголял лампасами, имел боевого опыта на сто лет больше и, скажем так, проблемы с высокомерием. Тебе ещё повезло, что просто потерял руку.
Магистр войны Рюс так глубоко погрузился в размышления, что даже не услышал, как открылась дверь. Крид, наверняка Крид. Сам Рюс всегда стоял за него горой, и два года назад, на седьмом по счету ужине, во время которого планировались дальнейшие действия в кампании, магистр войны размягчил генералов выдержанным кларетом с Лита-одиннадцать Одиннадцать и сделал ход.
— Я хочу, чтобы во время следующего наступления правый фланг возглавил майор Крид.
— Неважно. Этому парню, Криду, нужно набрать выслугу. Спустя какое-то ''время''...
— Время? ''Время''?! — магистр Магистр войны хлопнул ладонью по отполированному столу из драгоценного дерева.
Собравшиеся офицеры выглядели ошарашенными, а официанты в углах комнаты неловко переминались с ноги на ногу. Даже часы начали тикать медленнее.
— Можете дать мне двадцать генералов с опытом в сотню раз больше, чем у него, но я хочу Крида. Он победитель, и он хорош. Проклятье, да он хорош, как ''Махарий''!
После упоминания имени лорда-соляр Соляр в воздухе разлилось ощущение всеобщего недовольства. Да, завоевания Махария восхищали, но его запомнили как авантюриста, а такие люди – как и одиночки, фанфароны или харизматичные лидеры – были полной противоположностью дисциплинированной, организованной военной машине.
Пусть без особой радости, но офицеры всё же согласились с предложением Рюса. Он ведь был магистром войны, как-никак.
— Трон, Урсакар, что тебя так задержало? Ладно, слушай, это всё из-за проклятого идиота, Тревиса, — перешел к делу Рюс. — Он скрывал информацию о восстании в системе Горт.
Крид молча протянул зажигалку , и магистр войны, сунув лхо-сигару в пламя, пыхнул ею раз, другой и третий, пока, наконец, не раскурил.
— Я дал Тревису легкое, спокойное задание, а он просто феерически облажался, — рычал Рюс, пока Урсакар зажигал свою сигару.
— Вот, посмотри! — магистр Магистр войны достал пачку докладов и принялся яростно пыхать сигарой, пока Крид пролистывал документы. На последнем обнаружилась печать Инквизиции, и Урсакар прикусил окурок.
— ''Так'' скверно?
— Сюда, пожалуйста, . — капитан Капитан Эвери, облаченный в элегантный мундир линейного флота Скаруса, отошел в сторону, пропуская Крида и сержанта Келла в открывшуюся противовзрывную дверь.
Офицер настоял на том, чтобы лично провести для гостей экскурсию по самым интересным местам «''Магистра Тина''»«Магистра Тина», корабля длиной в три с половиной километра, хотя Джарран с большим удовольствием отправился бы выпивать с пятью сотнями кадийских ударников, размещенных в одном из пустых грузовых отсеков. Хорошо зная Урсакара, флаг-сержант предполагал, что генерал пошел бы туда вместе с ним – но это был первый рейс Эвери, и капитана пришлось уважить.
— Уверен, на вас произведет впечатление наблюдательный отсек, — сообщил флотский. — Там восхитительный и весьма изящный орнамент.
Они вошли в помещение с куполообразным потолком и огромными витражными иллюминаторами – за стеклами царил космический мрак, и изображенные в них картины оказались тёмными и неясными. Келл покорно поднял голову, чтобы полюбоваться фреской, на которой Император Блистательный в золотой броне и сияющем нимбе направлял Великий Крестовый крестовый поход. Картина покрывала большую часть потолка.
— Очень красиво, — доложил флаг-сержант.
Кивнув, Келл вернулся в хвост транспортника, упираясь рукой в борт для сохранения равновесия. Силовой кулак флаг-сержанта лежал в грузовом отсеке, так что он проверил заряд силового меча и загнал новую батарею в пробивной лазпистолет. ''Всякое бывает.''
Паутина освещенных полосок превратилась в дороги, лётные полосы, посадочные площадки, ряды приземлившихся транспортников и беспорядочно разбросанные по территории Космопорта, брошенные «Химеры» и «Тауроксы»«Тавроксы». Джарран заметил разбившийся «Арвус» и вскоре уже различал человеческие фигурки на земле.
— Внизу полная каша, — произнес второй пилот сквозь треск статики и вновь зазвучавший рёв спускающейся «Аквилы».
Нел, командир «Леман «Лемана Русса» «''Гордость Акварии''»«Гордость Акварии», врезал по топливомеру и выругался.
— Можешь заставить его двигаться быстрее? — рявкнул он в люк.
— Молюсь об этом так же истово, как и вы! — заорал в ответ Дженкс.
Опускалась ночь, и передовые охотничьи отряды анакоретов отставали от «''Гордости''» «Гордости» всего на километр-другой. Образы врагов продолжали возникать в мыслях Нела – скрытые под капюшонами лица, плотно замотанные чёрными тряпками, налитые кровью глаза, обведенные сурьмой, фрагменты бронежилетов, лазпистолеты и серповидные клинки культа в руках. Каждый раз, когда анакореты смотрели на танкиста, его бросало в дрожь. Нел не хотел, чтобы его взяли живьем – он слышал, что культисты делают с пленными.
«Быстрее», думал командир. «''Гордость''» «Гордость» отступала весь день и сумела добраться до перевала, но Нел не знал, хватит ли им топлива – и времени, – чтобы подняться на вершину.
— Мы замедляемся! — крикнул он, заметив, что двигатели начали вибрировать.
«Леман Русс» поднимался по узкой гравийной дороге, соединяющей Долгую Сушь с вершиной хребта Инкардин. Кто бы ни проложил эту трассу к плато, он не стал идти зигзагами вверх по склону, а, придерживаясь прямых линий, построил трехкилометровый участок с возвышением на триста метров.
Раздалось чихание двигателей, и «''Гордость''» «Гордость» задергалась. Нел принялся раскачиваться взад-вперед, словно это могло ускорить танк, а вокруг уже начали завиваться пылевые вихри – приближались вечерние бури. Прикрыв рот ладонью, командир отчаянно всматривался вперед, но вскоре оказался не в силах что-либо разглядеть. Ветра гнали мелкие кристаллики голубого песка прямо вверх по склону, и, нырнув в «Леман «Лемана Русса», Нел захлопнул крышку люка.
— Как там фильтры?
То, как водитель произнес «''должны''», не особо успокоило Нела.
Медленно, слишком медленно «''Гордость''» «Гордость» пропыхтела последние полкилометра и взобралась на вершину, но вдруг танк резко остановился и двигатель взвыл.
— Не понимаю, в чем дело, — сообщил Дженкс, давя на педали. — Мы застряли.
— Трон! — выразился Нел, и, крутанув рукоять на крышке, распахнул люк.
Внутрь танка ворвались песчаные вихри, и выбравшемуся наружу командиру потребовалось несколько мгновений, чтобы понять, во что они врезались.
Вырубив моторы, водитель тоже выбрался наружу.
Нел орал на Дженкса до тех пор, пока через песчаную вьюгу не пробился луч света. Они увидели человека, который сигналил переносным люминатором, словно офицер по управлению движением на военной базе. У незнакомца оказались густые седые брови и, судя по полоске пота на униформе, немного выпирающий живот. Командир «''Гордости''» «Гордости» уставился на него, не веря своим глазам.
— Я – майор Люка из Восьмого Ка... — начал офицер.
— Господа, — произнес Крид, заходя внутрь.
В управлении обнаружились несколько наследных офицеров в нарядных бархатных мундирах различных полков Мордакса-примПрим, двое их коллег из гудрунских стрелков с начищенными чёрными сапогами и ремнями, кучка незначительных чинов планетарных сил, представитель кавалерийского подразделения со Святого Персиваля при полном параде, а также, судя по значкам на кепи – пара командиров 17-й бронетанковой роты Акварийской Гвардии.
— Я – лорд-генерал Урсакар И. Крид. Кто здесь командует?
Утренняя буря началась так же предсказуемо, как и вечерняя, только теперь ветра задували в обратном направлении. Они хлестали по лицам анакоретов, шедших в авангарде, и члены экипажей бронемашин, поднимавшихся по трассе, прищуривали глаза – их слепили кристаллики руды.
Культисты добрались до середины склона, когда «''Гордость Акварии''» «Гордость Акварии» показалась на гребне перевала, немного левее окопа Феска. Заряжающий бормотал «Благословение праведных», и, когда первая вражеская машина возникла из-за пелены песчаной вьюги, Нел вдобавок прочел «Обряд уничтожения» – просто на всякий случай.
— Полугусеничный, мягкое брюшко, — объявил командир. — Стрелок-наводчик?
— Готов!
Пыль на мгновение скрыла танки, и затем «''Гордость''» «Гордость» выстрелила. Снаряд пронзил передовую машину, вторая, слетев с дороги, завалилась через край насыпи и трижды перевернулась, сбрасывая и давя пассажиров. Горящий водитель всё ещё кричал, когда взорвался следующий транспортник, пытавшийся пробиться через обломки. После этого по дороге загрохотало нечто более крупное.
— У них тут «Химера», — сообщил Нел. — Наведение?
— Понял, — ответил командир.
После длинной паузы «''Гордость Акварии''» «Гордость Акварии» выпалила снова, и ехавшие в «Химере» солдаты вылетели наружу через задний люк в виде обгорелой груды кровавых останков.
— Хороший выстрел, — несколько секунд спустя произнес Нел. — Приближаются ещё две машины.
Коснувшись на счастье аквилы, вытатуированной на левой щеке, Лина прильнула к прикладу лазвинтовки. Она провела бессонную ночь, лежа в стрелковой ячейке, напряженная, готовая к бою и взбудораженная. Заметив полугусеничный БТР с открытым верхом, пробирающийся через остовы подбитой техники, кадет навела оружие и, выдохнув, увидела в прицеле лицо водителя, замотанное в чёрные тряпки. Его налитые кровью глаза были обведены чем-то тёмным, и Лина, мгновенно ощутив отвращение к врагу, выпустила три заряда подряд.
Закрыв глаза, девушка прочитала молитву. Если удастся выжить, она станет кадийским ударником.
Феску, услышавшему новость в своем окопе на другой стороне дороги, захотелось хлопнуть Лину по плечу.
— Забавно, а я-то уже решил, что мы их победили.
На глазах Феска ряды сгорбленных анакоретов раздвинулись, и через толпу проехала колонна «Леман «Леманов Руссов». Кадет отложил монокуляр, сдерживая тошноту, и не стал говорить Йецке, ''что'' свисало с бортов передового танка. Феск не собирался умирать так, ну уж нет. Не бывать такому.
Юноша проверил выданные ему гранаты, решив оставить одну осколочную напоследок.
Тысяча, а может, десять тысяч культистов вскричали разом, и тут же, в рычании двигателей и включенных цепных мечей, анакореты начали подниматься к хребту – танки здесь и там; полугусеничная техника; всадники на косматых двуногих толсторогах, держащие в руках длинные силовые копья; четырехколесные штурмовые спидеры; мотоциклисты с завывающими клинками и, наконец, карабкающиеся по склону простые пехотинцы в капюшонах, жаждущие пролить кровь имперцев.
Первый залп прошел мимо – внезапно раздалось «''вуууш''!», Феск распластался в окопе и выругался, когда его шлем и руки окатило песчаным душем. Отряхнувшись, кадет поднял голову и увидел, как из пушки вражеского танка вырывается пламя, а саму машину немного отбрасывает назад. Услышав мгновение спустя грохот выстрела, юноша заткнул уши и принялся молиться.
— Нел! — отчаянно жестикулируя, снова крикнул Люка.
Командир танка вроде как понял его и заорал на Дженкса, после чего «''Гордость Акварии''» «Гордость Акварии» внезапно рванулась вперед. Мгновение спустя загрохотали тяжелые болтеры в спонсонах, и глухой перестук болт-зарядов заставил всю линию обороны задрожать. Подняв голову, майор Люка наблюдал за уничтожением анакоретской кавалерии – людей и животных просто разрывало на части. Через несколько секунд всё было кончено, и насыпь превратилась в мясницкую лавку, где бились в конвульсиях толстороги, а люди поднимали руки, приветствуя перед смертью Тёмных богов.
А потом танки еретиков открыли ответный огонь, и один из снарядов попал в слабо защищенное место на нижней поверхности корпуса «''Гордости''»«Гордости». Боевая машина вспыхнула, словно петарда, изрыгая ревущее пламя и клубы чёрного дыма.
Никто не выбрался наружу, «''Гордость Акварии''» «Гордость Акварии» горела, будто факел.
— Фрекк! — только и сказал Люка. — Примкнуть штыки!
Феск палил во все стороны. Перебегая от одного камня к другому, анакореты приближались к нему, и их глухое скандирование становилось всё громче.
— Вставай! — крикнул Феск, но его товарищ по-прежнему лежал на дне окопа, издавая жуткие булькающие звуки.
— Йецке... — кадет Кадет опустился на колени в тесной стрелковой ячейке. Йецке поднял глаза, умоляюще глядя на него, а из отверстия в шее текла пенящаяся кровь. Феск прикрыл рану рукой, словно мог остановить бурный поток.
На «белощитников» упала тень, и Феск понял свою ошибку – Йецке не просил о помощи, а пытался предупредить товарища. Кадет схватил лазвинтовку, но было уже поздно – тень пришла за его жизнью.
Феск чувствовал только колющую боль.
Он умирал и понимал это, вспоминая симптомы, выученные при прохождении основ подготовки медикае. Кадет истекал кровью, поливая жизненнной влагой проклятую высушенную адскую дыру, пятная красным синеву кадовой руды. К фрекку эту планету.
Попытавшись что-то сказать, Феск на мгновение потерял сознание, погружаясь в видения.
На Кадии шел снег, и юноша, поднятый для ночных учений, стоял возле пилона, прислушиваясь к его песне. Приложив ухо к холодному камню, Феск внимал мелодии ветра, дующего сквозь ячеистые отверстия, и вся колонна гудела, будто живая.
Забросив рюкзак на плечи, он повернулся к кадету, стоявшему рядом в строю «белощитников», готовых к посадке на корабль. Оказалось, что это Лина.
— Трон знает, — ответила девушка.
Моргнув, кадет на миг пришел в себя.
— Йецке, — начал он, но тут же ''вспомнил'', и, протянув руку, подвинул товарища к себе. Глаза раненого закатились так, что Феск мог видеть одни лишь белки, а голова безвольно болталась на шее. Мертв. «''Скоро ты присоединишься к нему''», произнес голос в его голове, и юноша зажмурился.
«''Скоро ты присоединишься к нему''», — произнес голос в его голове, и юноша зажмурился.
Феск снова оказался на Кадии. Проклиная холод, он растирал окоченевшие руки и возился с лазвинтовкой. Потом в видения кадета ворвался рев самолётных двигателей, и , подняв глаза в ночное небо, Феск увидел в вышине фиолетовое пятно Ока Ужаса.
Юноша вспомнил Лину в мокрой от пота майке, чуть кривую улыбку девушки и синюю аквилу на её щеке.
А потом зазвучало пение – тогда Феск понял, что находится при смерти, и его приветствуют бесчисленные души, зовущие к Благословению Императора. Закрыв глаза, кадет зашептал последнюю молитву, удерживая в мыслях образ Золотого Трона. Мотив звучал все громче – ангелы исполняли «Цветок Кадии», и Феск слабо зашевелил губами, присоединяясь к ним...
''Крид''. Единственное слово проникло сквозь пелену бреда и на мгновение прервало видения юноши.
— Люка! — крикнул генерал. — Давно не виделись, я смотрю, ты получил майора?
— Обменял на ногу, . — Люка поднял бионическую ступню, словно в доказательство.
Крид кратко усмехнулся.
Надув щеки, Люка выпустил воздух и без оптимизма посмотрел на Урсакара. Снова рассмеявшись, генерал похлопал его по руке.
— Понимаю, положение кажется сложным, но на нас сейчас держится весь Крестовый крестовый поход. Кроме того, мне некого было направить сюда, поэтому я прибыл сам!
— Конечно, — ответила девушка.
Вспоминая тренировки, кадеты водрузили оружие на треногу. ''"Но «Но ведь нас обучали на болтерах модели «Годвин»„Годвин“..."»'' Патронная лента выскользнула из рук Даркинса, и он выругался.
— Как нам вставить болты?
— Вот и всё!
После этого «белощитник» прицелилась вниз по склону и дала очередь: «''туд-туд-туд''». Лине показалось, что она пытается удержать бешеную собаку. На мгновение сняв палец со спускового крючка, кадет тут же снова открыла огонь, водя болтером из стороны в сторону и метя в банды анакоретов, карабкающихся по насыпи. «''Туд-туд-туд''». «''Туд-туд-туд''».
— Попала в кого-нибудь? — громко спросил чей-то голос.
После чего чуть не уронила болтер от удивления.
— Фрекк, это же?...?
— Да, это он, — объявил генерал Крид. — Так, у нас тут больше еретиков, чем болт-зарядов, поэтому убедись, что каждый из них найдет обладателя.
— Я скучал по всему этому, — объяснил генерал.
Каждый час шесть «Валькирий» совершали челночные рейсы, спуская на тросах касркинов и сбрасывая контейнеры из боковых люков. Пополнения едва позволяли заменить павших бойцов, но каждый солдат Кадии стоил троих.
В отчаянии анакореты попытались отыскать проход вокруг горной дороги, но зыбучие пески поглотили культистов, похоронив их в глубоких ямах кадовой руды.
Наконец, день подошел к концу , и поднялся ветер, на сей раз засыпавший песком глаза обороняющихся. «Валькирии» не могли совершать полёты в таких условиях, их воздухозаборники забились бы за несколько секунд.
— Отходим! — скомандовал Крид, и кадийцы отступили за линию обороны, окруженные пыльной бурей и мраком.
И наконец, анахореты отступили в последний раз.
— Как держатся твои ребята? — спросил Урсакар у командира кадетов.
Верх мундира Люка потемнел от пота и пятне пятен крови, майор где-то потерял шлем.
— Так, как ты и ожидал, — выдохнул он.
— Ещё нет, — ответил Люка.
— Пробуйте дальше, . — Урсакар медленно выдыхал дым, и майор заметил озабоченность в его глазах.
— Тебе нужен вокс?
Спустя час после наступления ночи Сландер стоял в пятидесяти метрах от передовой, у цистерны с питьевой водой и шестью пустыми флягами на шее. Трон знает, как им удалось продержаться так долго, и что забавно, всё все прежние занятия начало начали обретать смысл – учебные стрельбы, тренировки по штыковому бою. Всё это имело значение, и кадет собирался рассказать о своем открытии майору Люка.
Улыбнувшись своим мыслям, юноша повернулся, чтобы наполнить фляги. Налив воду в первую, «белощитник» отставил её в сторону и уже открывал вторую, как вдруг кто-то постучал его по шлему.
— Лина, это ты? — спросил кадет.
''«Фрекканая Лина»'', – подумал он – всем «белощитникам» пришлось выслушивать, насколько лучше остальных она стреляет.
И снова стук, на этот раз чуть сильнее.
— Келл! — закричал Крид и услышал усиленный воксом голос своего флаг-сержанта, раздающего приказы.
Снаружи Урсакара ждали ещё две тени, и он шагнул им навстречу. Кадиец сражался, сколько себя помнил – сначала отец учил его драться во дворе их небольшого домика, затем, в касре Галлан, Крид бился на кулаках до измочаленных в кровь костяшек, и после, невзирая на боль, вымачивал их в медицинском спирте. В сиротские годы Урсакар доказывал, чего он стоит – не другим, а самому себе. ''Наружник'' упивался опасностью, нервной дрожью, наслаждением, пробуждающимся, когда ты берешь врага за горлом горло и разбиваешь его лицо в кровавую кашу.
Сейчас Крид почти испытывал облегчение, схватившись с врагом врукопашную. Не нужно было думать о позициях, подкреплениях, контратаках, снабжении – только о жизни и смерти, о следующем ударе, который нанесет противник, и о том, как убить его.
— Как в старые времена, — пробормотал он. — Где же, фрекк его, Келл?
Флаг-сержант, походя оторвав голову последнему лазутчику Братства Анакоретов, отключил силовой кулак и бросил дымящийся череп наземь. Раздался влажный шлепок.
Келл кивнул.
— Связисты достучались до «''Магистра Тина''»«Магистра Тина»?
Джарран ответил в тоне, которым всегда говорил, если хотел казаться спокойным.
Урсакар улыбнулся в свете сигары.
— Думаю, да, . — генерал Генерал помолчал. — Ты хорошо поработал сегодня. Вы всё.
— Мне кажется, нам чертовски крепко вломили.
— Каср Феррокс.
— А, там красивый собор. Мать как-то раз брала меня туда, . — Урсакар помолчал. — Мне, наверное, было лет шесть. Никогда не видел такого бастиона – огромные шпили, орудийные площадки, статуи святых в каждой бойнице. Я ведь наружник, мой отец был охотником на Галланском нагорье. Думаю, каср Феррокс – первый увиденный мною город. Хорошо бы снова туда заглянуть.
— Да уж, — согласился Феск.
— Надо отправиться туда, когда эта война завершится, когда Анакор и его люди сгинут, . — Крид сунул палочку лхо за ухо кадета.
— Сохрани до завтра, — бросил он, уходя. — Выкуришь, когда всё закончится.
Отстояв дозор, Феск поплелся обратно в лагерь, где обнаружил Лину – девушка сидела, куря палочку лхо.
— Он улетел.
— Крид бросил нас? — сердце Сердце Джаспера панически заколотилось. — Почему?
— Он командующий. Пришло время покомандовать.
Крид стоял в штабе, над развернутыми картами. Камала никогда прежде не видела офицера, мыслящего столь быстро и так детально – Урсакар моментально рассчитывал маршруты, позиции для развертывания и необходимую численность отрядов. В помещении скопилось безмолвное напряжение, и, наконец, в последний раз просмотрев карты, генерал сверился с часами и поднял взгляд.
— Дайте мне «''Магистра Тина''»«Магистра Тина». Я хочу лично переговорить с капитаном – сейчас же.
Какое-то время Крид ждал, барабаня пальцами по столу, и, как только установили вокс-канал, схватил переговорное устройство.
В 05:53 по палубам «''Магистра Тина''» «Магистра Тина» разнесся приказ об открытии орудийных портов для «залпового концентрированного огня». Вдоль многокилометровых бортов гранд-крейсера разверзались зевы батарей, громадные турели поворачивались к планете, колоссальные чёрные пушки медленно наводились на хребет Инкардин и накапливали энергию лэнсы. Артиллерийские расчеты, численностью в сотни человек, ворочали огромные килотонные боеприпасы – гудели силовые кабели и сотрясались опоры, пока мощные подъемники доставляли снаряды в казённики орудий.
В 05:58 опустилась тишина, зарядные палубы и платформы окутала странная неподвижность. Тикали секунды обратного отсчёта, пока не пришел приказ «Товсь!» и по древнему боевому кораблю пронесся глухой лязг ударных механизмов.
За три секунды до 06:00 раздалась команда о начале бомбардировки, и «''Магистр Тин''» «Магистр Тин» вдруг содрогнулся на своей орбите.
Нежданная буря взъярилась в небесах над Безаной, заставив мир содрогнуться. Линейные ускорители гранд-крейсера выпустили магматические боеголовки с адамантиевыми сердечниками в подножие хребта Инкардин, и в планетарной коре возникли трещины. Снаряды, ложащиеся строго в указанные координаты, окаймили армию анакоретов огнем, а затем, когда культисты сбились в кучу, новые залпы с ужасающей точностью принялись опустошать их ряды. Взрывы, подобные извержениям вулканов, порождали песчаные бури кадовой руды, которые бушевали на протяжении долгих месяцев. По всему перевалу кадийцы залегали в окопах, взывая к Золотому Трону и не слыша самих себя.
Остановившись, анакореты стянули чёрные тряпки с покрытых шрамами лиц и ошеломленно воззрились на тысячи стволов лазвинтовок, болтеров, автопушек и крупнокалиберных орудий, нацеленных в них.
А потом один-единственный голос скомандовал: «Огонь!» , и культисты завыли от ярости и досады, срезаемые под корень.
— Будешь ты сидеть смирно? — сквозь стиснутые зубы произнес врач. Он медленно выдохнул, и Феск ощутил, как стянулась пронзенная иглой кожа вокруг плотно зашиваемой раны. — Крид им показал.
«''Что он им показал''?», — хотел спросить Джаспер, но успокоительные снова взяли свое, и «белощитник», откинувшись на спину, погрузился в видения о Криде, Лине и внезапном поцелуе. Вскоре Феск начал смеяться до слёз и не мог остановиться, вытирая глаза. Шмыгнув, кадет помотал головой и, почувствовав, что рядом кто-то есть, поднял взгляд. Это оказался Йецке, смотревший на палочку лхо за ухом Джаспера.
— Я бы поделился, но ты же мертв, — объяснил Феск.
— Никогда о них не слышал, — ответил Первенец и направился к транспортникам, где в очереди на погрузку стояли солдаты, техника, свежевымытые танки и орудия под брезентом.
Потом Феск нашел Лину, в кителе поверх свежей майки, и встал рядом с девушкой.
— Я был в госпитале, — покачал головой Джаспер.
— Ох, и как оно? — девушка Девушка опустила глаза.
Швы натянулись, но рана заживала – впрочем, Феск промолчал. В полутора километрах от них взлетел транспортник, и земля задрожала под ногами.
На несколько секунд Лина отвернулась, и, когда снова посмотрела на Джаспера, глаза у неё оказались на мокром месте. Правда, ни одна слёзинка не упала, и взгляд девушки намекнул Феску, что лучше их вообще не замечать.
— Ага, — ответила Лина. — А ещё Пультина, Йецке, Шаннера, Бранцка – всех несчастных фрекков. И Гаронна они тоже схватили. Освежевали, . — помолчавПомолчав, девушка принялась водить носком по грязи. — Ну, нам пора в транспортник.
— Одним из самых тяжелых, что я видел. Но вы справились, сдержали Люцивера и стали кадийскими ударниками!
Потом кадийцы разбились на группки по двое-трое, а Джаспер остался рядом с Люка.
— Как всё закончилось, господин майор? — спросил юноша. — Я был ранен, и плохо помню, что творилось вокруг. Последнее, что осталось в памяти – как вы приказали мне идти прилечь, а всё остальное больше похоже на сон.
— Ты не помнишь бомбардировку? — остановился инструктор.
— А, да. Её припоминаю.
— Так вот, мы оказались в критическом положении, перевал надо было удержать любой ценой. В итоге, как и хотел Крид, анакореты скопились на Экваториальном шоссе, а флотские ребята по команде генерала их накрыли. Никогда раньше у меня под ногами не тряслась планета, а Безана просто дрожала от ярости «''Магистра Тина''»«Магистра Тина». Сама земля трепетала. Только так мы могли одолеть культистов, они превосходили наши силы десять к одному.
— Почему анакореты просто не отступили? — спросил Феск.
— Джаспер Феск, — назвался юноша.
— Выпей со мной, Феск, . — Урсакар достал новую бутылку амасека, налил стопку и протянул ему. — «Гордость Аркадии», из запасов самого магистра войны!
От жидкости в стаканчике исходил приятный и сильный запах. Подняв стопку, Джаспер поприветствовал всех людей вокруг себя – молодых, старых, недоверчивых, раненых, жестоких и дружелюбных. Поднеся амасек к губам, Феск выпил за них.
