Изменения

''Это легендарная эпоха. Галактика объята пламенем. Великий замысел Императора относительно человечества разрушен. Его любимый сын Гор отвернулся от света отца и принял Хаос. Его армии, могучие и грозные космические десантники, втянуты в жестокую гражданскую войну. Некогда эти совершенные воители сражались плечом к плечу как братья, защищая галактику Галактику и возвращая человечество к свету Императора. Теперь же они разделились. Некоторые из них хранят верность Императору, другие же примкнули к Магистру Войнымагистру войны. Среди них возвышаются командиры многотысячных Легионов легионов – примархи. Величественные сверхчеловеческие существа, они – венец творения генетической науки Императора. Победа какой-либо из вступивших в битву друг с другом сторон не очевидна.''

''Планеты пылают. На Исстване V Гор нанес жестокий удар, и три лояльных Легиона легиона оказались практически уничтожены. Началась война: противоборство, огонь которого охватит все человечество. На место чести и благородства пришли предательство и измена. В тенях крадутся убийцы. Собираются армии. Каждый должен выбрать одну из сторон или же умереть.''

''Гор готовит свою армаду. Целью его гнева является сама Терра. Восседая на Золотом Троне, Император ожидает возвращения сбившегося с пути сына. Однако его подлинный враг – Хаос, изначальная сила, которая желает подчинить человечество своим непредсказуемым прихотям. Жестокому смеху Темных Богов богов отзываются вопли невинных и мольбы праведных. Если Император потерпит неудачу и война будет проиграна, всех ждет страдание и проклятие.''

''Эра знания и просвещения окончена. Наступила Эпоха эра Тьмы.''

'''XIII Легионлегион, «Ультрадесант»'''

'''XVII Легионлегион, «Несущие Слово»'''

В керамитовом нутре тактического дредноутского доспеха дредноута битва кажется далекой, даже когда от смерти его отделяет лишь одно мгновение. Предательство людей, которых Эфон некогда называл сородичами, разыгрывается перед ним, будто невероятный сон ― и то же самое происходит с его собственными действиями, вихрем смертоносной необходимости. Тактический дисплей, сетки целеуказателей и наложенные сверху вокс-трансляции, сообщающие о резне снаружи, кажутся еще более далекими. Калт ― преданный мир. Планета, поставленная на колени. За считанные часы изобильный оплот земледельческого труда превратился в кошмар неверия, окутанных дымом полей боя и всеобъемлющей бойни.

Один из таких гигантов лишил бы Эфона жизни, если бы не капеллан Несущих Слово по имени Курта Седд. Ультрадесантники и Несущие Слово сражались бок о бок на замерзшем мире-кузнице Мелиор Терция, шестьдесят один год назад. Когда XIII и XVII Легионы легионы собрались на Калте, чтобы дать бой еще одной вторгшейся империи зеленокожих, Эфон с нетерпением ждал новой встречи со своим другом. Быть может, чтобы отдать капеллану долг крови.

Капитан слышит боевой клич обезумевшего сержанта Несущих Слово, когда изменник взбегает на созданную Эфоном гору трупов. Прыгая на него, сержант заносит над головой заклинивший цепной меч. Погнутое оружие отскакивает от брони Эфона, но бьет с такой силой, что он отшатывается назад. Вскинув Морикорпус, Эфон стреляет, выбивая цепной меч у сержанта из рук и вынуждая того вытащить болт-пистолет. Вновь выбив дождь искр, Эфон лишает руку сержанта оружия — и нескольких бронированных пальцев . Подняв комби-болтер комбиболтер на уровень головы врага, Эфон наблюдает, как Несущий Слово спотыкается о труп соотечественника и оказывается на земле.

Сквозь перекрещивающиеся тени Эфон различает очертания одинокого Несущего Слово. В отличие от своих вероломных братьев, тот стоит неподвижным силуэтом. На увенчанном гребнем шлеме жутковато сияют зеленые глазные линзы, соперничающие со светом термоядерного ядра его плазменного пистолета. Широкое дуло оружия все еще дымится, испуская остаточное свечение возбужденного водорода. Плащ выделяет Несущего Слово, как какого-то значимого центуриона, но навершие массивной булавы-крозиуса указывает, что он — капеллан. Эфон сражался бок о бок с Несущими Слово и знает, что XVII Легион легион поддерживает в своих рядах большое количество подобных духовных лидеров.

— ''Я ― кулак'', — декламирует Дардан, — ''крепко сжатый под керамитом, бьющий с силой Легионалегиона. Я ― клинок, ожидающий плоть врага, настолько острый, каким только смог сотворить меня Император. Я ― болт, выпущенный издалека ― быстрый и точный, конец для всех, кто стоит перед Империумом Людей.''

Сияние позади непереносимо. Дисплей шлема потрескивает и затягивается помехами. Там, где лучи отравленной звезды бьют в поверхность Калта, к небу взмывает пламя. Буря радиоактивного огня мчится по планете, превращая землю в облученный пепел. Дардан видит силуэты своего сержанта и отделения, бегущих перед светом. Некоторые помогают раненым братья братьям ковылять перед бушующим штормом Веридии. Другие замедляются, чтобы перестреливаться с выбившимися из сил Несущими Слово.

Этого нельзя сказать о тех, кто находится в самом комплексе. Вдалеке Дардан видит широкую башню ― древнее укрепление, отмечающее вход в систему аркологии. Около расщелины в каменистых предгорьях под ней бушует перестрелка, извещающая всех о спорной территории. Здесь, у основания башни, Несущие Слово и Ультрадесантники сражаются, чтобы занять позицию для себя и своих Легионовлегионов.

— ''Выберемся'', брат, — кричит в ответ Сефир. — Мы будем маршировать, бежать или ползти во имя Макрагга, если придется, потому что усомниться в себе — значит усомниться в силе примарха. В силе, которая бурлит у тебя в крови из-за всего зла, причиненного нашим братьям сегодня. А теперь шевелитесь, за ваш Легионлегион, за Жиллимана и за вашего Императора!

— … без …без жертвы, — отзывается Дардан, заканчивая фразу.

Вдали, в глубине тоннелей аркологии Ультрадесантник Ультрадесантники слышат яростную перестрелку из болтеров — это багряные и синие легионеры, добравшиеся до аркологического комплекса раньше них.

Сержант Орестриан Уркус осознает лишь карающее сияние звезды Веридии. Внутри доспеха терминатора-катафрактия он страдает от близкой какофонии сирен и гудков. Слои керамита, составляющие его усиленную броню и защищающие как от врагов, так и от окружающей среды, плавятся. Купаясь в смертоносной радиации отравленного солнца, тактический дредноутский доспех дредноута работает на пределе возможностей, храня Уркуса от наиболее опасного излучения и обжигающего жара.

Уркус предоставляет офицерам и примарху тревожить свои сердца и головы мрачными думами о предательстве и возмездии. В воксе сержант слышит, как Ультрадесантники приносят обеты мщения и грозят бывшим братьям из XVII Легиона легиона мечом и болтером. Урсус не будет потворствовать подобному среди ветеранов из собственного отделения. Он знает, чем является — все, чем является. Он уже давно принял тот факт, что является оружием — средством достижения цели.

― Захо...дите, ― выдавливает сержант, удерживая противовзрывную дверь. Его доспех прогибается под ее массой. Истерзанные терминаторы подныривают под низом двери громоздкими силуэтами на фоне смертоносного сияния, сопровождающего их на пути внутрь.

Впрочем, там, где прочие Ультрадесантники видят капитана, Орестриан Уркус видит друга. Семья Уркуса трудилась в полях снаружи — работяги-фермеры, перемещавшиеся по сезонам — а Эфон рос сыном подземного кастеляна в главной аркологии Субдельты Галлики. У этих двоих было мало общего помимо того, что они называли планету Калт своим домом. И все же, оба обрели новый дом в рядах XIII Легионалегиона. Их приняли вместе. Они тренировались вместе. Служили вместе скаутами, боевыми братьями, ветеранами и терминаторами.

Эфону изначально была предначертана слава и карьерный рост. Он всегда был непрост и самостоятелен — серьезный юноша, который любил свои обязанности, свой Легион легион и свой мир. Когда эта преданность была вознаграждена возвращением на Калт, чтобы помочь Робауту Жиллиману превратить планету в многоярусную крепость, достойную Ультрамара, Уркус отправился вместе со своим капитаном.

— По нашим последним подсчетам, погибла почти половина Легионалегиона, ― продолжает капитан. ― Те Ультрадесантники, кто добрался до аркологий, разобщены, равно как их преторы и офицеры.

— На данный момент мы отрезаны от командования Легиона легиона и друг от друга, ― произносит Эфон. ― Примарх жив, но флот был вынужден отойти. Если быть совсем честным, могут пройти месяцы, прежде чем мы дождемся подкрепления или эвакуации. Возможно, годы. Капитаны? Не знаю. Вентан не может быть далеко. Тетрарх Никодем пробивался от Комеша. Фелион из 44-й сражался вместе со мной в Ланшире, однако я уверен, что он мертв.

— Что с врагами? ― спрашивает Уркус. Эфону слова даются тяжело из-за горя, но сержант не будет сентиментально относиться к XVII Легионулегиону. Они — противник, которого сейчас нужно уничтожить, и всегда будут таковым.

Дардан ждет, пока Белый Паук раздает инструкции. Рядом, словно тень капитана, возвышается сержант Уркус в своей поврежденной солнцем броне. Сержанты Ультрадесанта и исполняющие обязанности сержантов, получившие под командование поредевшие отделения, получают приказы. Разведывательные миссии. Указания исследовать, занять и удержать ценные сооружения. Приказы зачистить вспомогательные аркологии от Несущих слово Слово или же выйти на свою смену в авангард, выбивать врага с импровизированных позиций, из огневых мешков и засадных точек основных аркологий. Все сержанты, как и Дардан, несли службу в этой роли. Их помятые и забрызганные кровью боевые доспехи рассказывают не озвученные на словах истории о бесконечных убийствах и жестокости.

Пересекая пещеру, Дарадн Дардан проходит сквозь море грязной синей брони. Все это — отдыхающие Ультрадесантники из различных отделений и всех должностей, изможденные, раненые и больные. Их находили час за часом, в одиночестве бьющимися за свою жизнь среди мрака или же пробирающимися по подземному миру плотными группами, намеренными предложить свои силы офицеру Ультрадесанта, как это сделал Дардан.

Он говорит, что придет время бороться за выживание и время строить заново — время, когда космические десантники Императора могут стать для них чем-то большим, нежели далеким громом выстрелов. Сейчас же, говорит он, время воевать. Время мстить и исправлять ошибки огнем и кровью. Он посылает их быть рядом с подобными им, разделять скорбь и находить успокоение в преумножении их числа. Там за подавленными людьми Эфона поручено присматривать Ультрадесантникам, которые несут на себе ужасающую цену предательства братьев. Они будут в безопасности — ведь космодесантник XIII Легионалегиона, отделенный от смерти считанными мгновениями, стоит тысячи людей в полном расцвете сил или же сотни перебежчиков Лоргара.

— Вантаро, на острие, — приказывает Дардан. Он размышляет о словах своего капитана. «Будьте острием копья и не щадите предателя, в которого оно бьет».

''Кто, о великий Жиллиман, должен больше страдать от предательства брата, чем ты? XIII-й Тринадцатый и XVII-й Семнадцатый объединяет братство легионеров. Мы далеки друг от друга и различаемся так сильно, как только могут различаться два Легионалегиона. И все же, когда я вонзаю клинок в брата, это ранит так же, как если бы ударили меня. То, что сделал Уризен — с тобой, с сынами Ультрамара, с Калтом — должно быть похоже на тысячу клинков, постоянно наносящих удар. По силе твоего тела, по твоему сердцу и разуму, пораженному вопросами, на которые нет ответа.''

''Как мог лорд Лоргар — сам примарх, носитель слова Императора, генетически зачатый из его драгоценной крови — довести нас до такого? Пролить братскую кровь из жил легионера. Еще сильнее замарать забытую историю Великого крестового похода. Как могли его сыновья так легко, так окончательно обратиться против сородичей? Где сила, с которой их создавали? Где благородство их призвания? Болты, изготовленные против мерзостных рас Галактики, использованы для еще более ужасной цели. Для убийства воинов и братьев. Станет ли Галактика вновь прежней? Как учит нас Жиллиман: «Чтобы империи обрели мир, сперва они должны познать войну».. Не думаю, что даже примарх рассматривал возможность того, что мы будем сражаться сами с собой.''

Дардан замедляет шаг, хрустя галькой под сапогами. В воксе Вантаро, его голос приглушен. Переключая спектры обзора, исполняющий обязанности сержанта видит, что Вантаро остановился чуть впереди, заняв укрытие за нескольими несколькими металлическими бочками, сложенными в нише на промежуточной станции.

Когда он опускается на колени возле бочек, Вантаро указывает на помещение по другую их сторону. Сквозь искусственную расцветку дисплея шлема Дардан различает просторную складскую станцию. Над помещением возвышаются небольшие горы ящиков, бочек и грузовых сундуков. Некоторые составлены на металлические поддоны и обернуты пластековой сеткой, другие же представляют собой гига-контейнеры гигаконтейнеры размером с танк.

Ультрадесантники движутся по пещерному складу. По обыкновению водя болтерами налево, направо и назад, воины осторожно пробираются по искривленным рядам Проприум Термини. Даже от аккуратных шагов по огромным колоннам сложенных грузов расходится дрожь. С крышек ящиков и гига-контейнеров гигаконтейнеров водопадами сыплется пыль.

А затем Ультрадесантники слышат это — как будто падают первые камешки оползня. Отделение Сефира разворачивается со скоростью тех, кого создавали быть воинами. Они поворачиваются и пригибаются, наводя свое смертоносное оружие. Их болтеры мало что могут сделать, чтобы остановить происходящее. Горы штабелей грузов падают. Канистры, герметичные сундуки, металлические ящики и громадные гига-контейнеры гигаконтейнеры сыплются вниз в их направлении. Угрожающе опускаясь под углом и подпрыгивая, они сдвигают новые штабели, увлекая вместе с собой целые колонны грузов.

Исполняющий обязанности сержанта отпихивает контейнеры в сторону плечом и стряхивает с себя небольшие грузы. Он слышит возле себя визг цепного меча брата Лаэрта — Ультрадесантник пытается отводить с дороги массу подпрыгивающих канистр, выбрасывая фонтаны искр. Перед ними продольно падает гига-контейнергигаконтейнер, который с грохотом ударяется о пол склада, а затем заваливается и переворачивается вверх дном. Оттолкнув Лаэрта с линии его движения, Дардан бросается назад, позволяя ящику прогромыхать между ними.

Вантаро не столь удачлив. Дардан слышит его сдавленный вопль, когда еще один гига-контейнер гигаконтейнер валится, съезжает по падающим грузам и накатывается прямо на него. Снеся еще и Гадриакса, колоссальный контейнер движется дальше и врезается в стену, извергая на пол свое содержимое.

— Укрыться, — командует Дардан, пытаясь говорить спокойно. Он опускается на колени перед канистрой с освященными маслами, но огонь болтеров рвет емкость, заливая весь пол фонтанами вязкой жидкости. Скользя и не поднимаясь, Дардан перемещается от укрытия к укрытию, а беспощадный обстрел Несущих Слово перемалывает один помятый ящик за другим. — Гадриакс, огонь на подавление.

Гадриакс — не единственный из Ультрадесантников, кто стреляет. Оружие Эвримахона рявкает, выпуская одиночные болты вверх по скату рухнувших конетйнеровконтейнеров, а экономные выстрелы Тибора выводят из строя Несущего Слово, упавшего вместе с грузом. Гадриакс оправился от удара гига-контейнера гигаконтейнера и тащит изломанного Вантаро в укрытие внутри. Стоя в перекошенном дверном проеме колоссального ящика, Гадриакс начинает стрелять. Огонь тяжелого болтера пробивает гору разбитых грузов, взметая ящики в воздух и пробивая обмотанные сетью штабели. Выстрелы проходятся по верхушкам колонн груза, и Несущие Слово отступают за укрытия, дав Дардану возможность добраться до небольшой горки разбитых ящиков.

Крепко хватаясь перчатками, Дардан подтягивается по бокам гига-контейнеровгигаконтейнеров, ящикам и переплетению сетки. Среди грома тяжелого болтера Гадриакса сержант слышит лязг, с которым что-то скачет по скату ему навстречу. Он задается вопросом, что бы это могло быть, а затем мимо него, гремя, пролетает граната. Она скрыается скрывается между бортом гига-контейнера гигаконтейнера и наполовину засыпавшими его грузами, а Дардан пытается отползти в сторону.

Глухой удар детонации сминает контейнер и подбрасывает в воздух содержимое ящиков с бочками. Отброшенный приглушенной силой взрыва Дардан оказывается на спине, чуть дальше по скату. Елозя ногами под дождем обломков, отпихивая незакрепленные грузы, Ультрадесантник пытается выровняться и подтягивает к себе болтер, приложив оружие к наплечнику. Он перекатывается и наводит болтер вверх, на край откоса, откуда изначально столкнули гига-контейнергигаконтейнер. Там находится бросивший гранату Несущий Слово, который смотрит на Дардана поверх собственного оружия. Оба вдавливают спуск.

Удовлетворившись тем, что Несущий Слов Слово мертв, Дардан, наконец, забирается на верхушку штабеля грузов. Забрав боеприпасы первого Несущего Слово, сержант рискует встать. Штабель кажется неустойчивым. Внизу разворачивается сражение. Несущий Слово против Ультрадесантника, забрало к забралу. Душат. Пинают. Бьют кулаками и болтерами. Колют и выпускают кишки визжащими и расплывающимися зубьями цепного меча.

Повсюду круговерть обвалов. Дардан чувствует, что катится вместе с лавиной осыпающихся грузов. Он запутался в сетке, бронированные локти сплющивают ящики. Броню омывает питьевая вода из разорванных металлических бочек, шлем отскакивает от борта падающего гига-контейнерагигаконтейнера. Сержант держится за свой болтер, будто за священную реликвию, не желая, чтобы опрокидывающиеся ящики и складские контейнеры выбили оружие из рук.

Тибор стоит на коленях в рассыпанном содержимом гига-контейнерагигаконтейнера, стреляя одиночными болтами, которые пробивают шлемы Несущих Слово, пытающихся встать посреди беспорядочной неразберихи. На линию огня Тибора, пошатываясь, выходит брат Лаэрт, вынуждая Тибора вскинуть болтер. Лаэрт славно бился, но жестоко поплатился за доблесть. Его собственный цепной меч все еще издает пыхтение, но наплечник над ним превратился в изжеванную кашу в том месте, где штурмовик Несущих Слово прорубил кобальтово-синий доспех Ультрадесантника и его плечо. Плоть и броня на руке Лаэрта едва держатся.

Дардан подходит к Тибору , и они вдвоем снимают с трупа боеприпасы. Тибор забирает магазин из оружия Несущего Слово, а Дардан берет еще один с пояса. Ультрадесантники встают и входят в окаймленный трубами зал. Он большого размера и выделяется штабелями бочек с охладителем, а также крытой кабиной из толстого металла и бронестекла. Пол и потолок покрыты дисками из плотного темного металла, обращенными друг к другу.

— Принято, командование, — отвечает в вокс Дардан. — Мы взяли под контроль складской комплекс Проприум и припасы внутри. Также мы обнаружили то, что считаем телепортационной станцией, которая ранее использовалась для транспортировки грузов по аркологическим системам. Семнадцатый Легион легион обратил технологию на боевые задачи.

Пока гиганты-катафрактии из отделения Уркуса с грохотом шагают вперед, Эфон указывает Дардану на металлическую кабину. Стоя на огромной металлической плите, пока кажется, что другая, установленная на потолке камеры, готова их раздавить, Эфон занимает позицию. Уркус не позволит своему капитану перенестись на битву без защиты и окружает его боевыми братьями-катафрактиями: стеной толстого керамита и торчащих стволов комби-болтеровкомбиболтеров, дополненных зубастыми цепными штыками.

— Открывать огонь по моему указанию! Мне нужны сектора стрельбы, как только мы материализуемся. Не ждите окончания переноса...

Пока громадные машины Проприум Термини создают нематериальную область вокруг Ультрадесантников и их поврежденных в бою комплектов тактической дредноутской брони дредноута, зал заполняется дымкой металлического оттенка. Находящиеся внутри кабины Дардан и его отделение исчезают, равно как и бочки с охладителем и покрытые трубами стены.

''Я больше не ощущаю себя частью этого мира — да и никакого другого. Триумфы моего Легиона легиона затмевает гибель Калта и грядущие темные дни. Дни резни под землей, проведенные в охоте на наших вероломных сородичей. В почестях по мириаду сгинувших сынов Ультрамара и в мрачном восполнении нашей силы и численности.''

Эфон слышит слышит повсюду вокруг себя грохот комби-болтеровкомбиболтеров. Его перчатки поскрипывают на Морикорпусе и цепном кулаке. Открыв глаза, капитан обнаруживает окутанное металлической дымкой отделение Уркуса. Переносящая платформа, на которой они стоят, и та, что расположена над их шлемами, трещат от имматериальных энергий, все еще змеящихся по поверхности брони. Шлем возвращается к полному функционалу, и авточувства рисуют куда более крупный зал. Вокруг них шумят машины. Трескучий визг реакторов затихает, и мучительный громовой скрежет телепортариума смолкает.

Как и было приказано, терминаторы-катафрактии стреляют вместе со своим сержантом. Ультрадесантники вновь проявляются в суровой реальности, и выпускаемые их оружие оружием болты также становятся реальными, пробивая свинцовый дым во всех направлениях. Когда туман имматериального переноса развеивается, Уркус командует прекратить огонь. Боеприпасы бесценны, и их нужно тратить осмысленно. Вокруг неизящно падают на пол облаченные в броню фигуры. Часовые, которым доверили охранять телепортариум — часовые, которые не справились со своими обязанностями.

Уркус кивает и нажимает на рычаг противовзрывных дверей. Те с грохотом начинают подниматься к потолку, пока терминаторы Ультрадесанта ждут с обеих сторон, готовые придти прийти в движение. Преодолев примерно треть пути вверх, дверь содрогается, и гидравлика останавливается. Лампы в зале и осветительные сферы в туннеле мигают, а затем гаснут. Окружающий отделение Уркуса гул машин телепортариума пропадает, и даже системы циркуляции воздуха с шипением останавливаются. Слышен только жуткий вой сирены, разносящийся по туннелям снаружи.

Пока братья Нереон и Дактис пробираются сквозь мглу в направлении врага, по ним со всех сторон молотят выстрелы противников. С толстой брони катафрактиев летит дождь искр, воины отвечают экономными дозами огня. Они тяжело продвигаются по туннелю, масса доспехов поддерживает их под градом сшибающих назад выстрелов. Они шагают дальше, ставя одну закованную в керамит ногу перед другой, позади следуют их капитан и сержант. Боевые братья в доспехах катафрактиев поочередно выступают из строя, чтобы оказать поддержку короткими очередями из своих комби-болтеровкомбиболтеров, и две колонны Ультрадесантников прокладывают себе дорогу по туннелю.

— Меньшего ты не заслуживаешь, — говорит Эфон врагу. Он доводит свой цепной кулак до визжащего рева, удерживая клинок над прикрытой броней поясницей Несущего Слово ниже ранца. С холодной яростью, занеся оружие, а затем опустив его, Эфон разрезает предателя напополам, заливая решетчатый пол кровью и внутренностями.

Эфон поднимает взгляд на подбрюшье башни, его авточувства зондируют темноту шахты, которыя которая проходит через центр здания. Он видит наверху дно подъемника. Рядом с шахтой в командный комплекс поднимается лестница для аварийных случаев. Похоже, обстоятельства соответствуют этому определению.

Пинком превратив дверь в гнутый металлолом, Эфон проталкивается через рокритовую коробку входа. Керамит с визгом трется о края, но капитана не остановить. Топая вверх по лестнице, он чувствует, как камни подаются под тяжеловесными шагами. Аварийная лестница проектировалась без расчета на космических десантников, не говоря уж о воинах, облаченных в полный тактический дредноутский доспех дредноута. Наплечники скребут по стенам, ступени растрескиваются под сапогами, а перила сгибаются в хватке перчаток.

Возле башни грохочут экономные залпы болтов, Ультрадесантники и предатели из XVII Легиона легиона обмениваются очередями. Тяжелые шаги теряются в какофонии яростной перестрелки, бушующей снаружи, и Эфон движется к Несущему Слово, который открыл по нему огонь.

Подтягиваться. Карабкаться. Убивать. Тело болит от напряжения, с которым он тащит свое громадное тело, броню и все остальное по аварийной лестнице. Грудь жжет праведная ярость из-за предательства Легионалегиона. Подобному опаляющему душу ощущению необходимо лицо. Он не знает тех Несущих Слово, которых убивает по приказу своего примарха. Он ни разу не говорил со страшным Уризеном, во имя которого космические десантники XVII Легиона легиона обрекли себя на погибель. Когда Стелок Эфон ощущает холодное, словно камень, оцепенение от предательства по отношению к его Ультрадесантникам, кровавую потребность всерьез пролить кровь Несущих Слово, или же думает о миллионах обитателей Калта, оказавшихся между ними, единственное лицо, которое видит капитан — лицо Курты Седда.

Что может Эфон знать о разуме примарха, о тех обстоятельствах, что отвратили колхиду Колхиду от света Императора и братской любви? Но Эфон знает Курту Седда. Капитан поправляется. Знал его.

Цепляясь кончиками керамитовых пальцев за лестничные перила, подтягивая себя вместе с тяжелым доспехом к вершине башни, Эфон отгоняет мысль как своего рода ересь. Отдан приказ. Приказ примарха. Отсчет запущен. Он стоит во главе легионеров, ряды которых проредило ни с чем не сравнимое предательство. Броня залита кровь кровью изменника. Обратного пути быть не может. Не так ли?

— ''… капитан…капитан... приближаюсь к вашей... подтверждено...''

Стелок Эфон не знает, что им движет: трусливая тактика сержанта, суровый взгляд примарха, или же предостережение о катастрофе, которая уже забрала миллионы жизней. Он знает только то, что должен прикончить Несущего Слово. То, что этот воин продолжает существовать без чести или подлинной цели — оскорбление для Императора, служить которому его создавали. Биение порченых сердец изменника невыносимо для Эфона.

Эфон поднимает глаза на Робауту Робаута Жиллимана и представляет, будто находится перед примархом во плоти. Он не может допустить этого. Он оборачивается и осматривает банки данных и блоки когитаторов, светящиеся красным в спящем режиме.

Максимон Скамандр продвигается назад в своей громоздкой броне катафрактия, поливая проход очередями из комби-болтеракомбиболтера. Несущие Слово, кажущиеся бронзовыми в своих багряных доспехах, движутся по скальному коридору с упорной самозабвенностью, и их собственное оружие полыхает, отвечая Ультрадесантникам.

''Я потерпел неудачу как сын Калта или как космодесантник Императора. Когда я и мой Легион легион несли свою галактическую стражу, враги расправились с моими братьями, разорили планету Империума и вырезали народ моего мира. Я недостоин...''

Сержант приказывает себе встать. Оторвать от пола не только свое измотанное тело, но также и вес чудовищного доспеха вместе с грудой бронированных врагов, под которой он погребен. Вонзающееся острие силового клинка, проворачивающееся между пластин — ничто. Кулак Несущего словоСлово, бьющий в бок смятого шлема — ничто. Кинжал, перепиливающий уплотнения на горле — ничто.

Закованные в броню трупы и куски тел бьются о стены и потолок, и далее беспорядочно со стуком падают на пол. В миазмах кровавой пыли, спотыкаясь, бредут Несущие Слово, потерявшие руки, лица и волю к жизни.

Сержант двигается медленно. Выбирать не приходится — туннель усыпан телами. По соседним проходам идут живые: жуткая вера, приготовленное оружие, шумящие доспехи. Терминаторская броня самого Уркуса — развалина, потрепанные и опаленные солнцем обломки выщербленного в бою керамита с искрящими кабелями. Комплект доспехов — созданная Легионом легионом реликвия. Уркус унаследовал их от своего сержанта Улискона Перфидия. Перфидий прославил броню множеством побед, а Уркус немало к ним добавил. Это воинственный предмет, бесстрашный и упорный, как и боевой брат, чье громадное тело он защищает.

Они держатся за Ультрадесантника, или же держат его — Уркус не в состоянии определить. Керамитовые пластины терминаторского доспеха сжимаются и разламываются, сержант пытается вернуть к жизни молниевые когти. Когда их залило гиперохладителем, они зашипели, и их закоротило. Уркуса это не волнует. Если он только сможет заставить замерзшие конечности и обледеневшую гидравлику двигаться, то проткнет противников острым металлом когтей. Однако он не в силах этого сделать и лежит под телами убийц, распростертый и скользкий от наледи. У одного из Несущих Слово нож — злой жертвенный клинок, по которому расходится блеск инея. Второй пытается вытащить пистолет из кобуры, но оружие прилипает, примерзнув к изнанке бронированного чехла.

''— Из всего того, чего ты никогда не поймешь, можно написать Библиотеку Птолемея, — отвечает ему сержант Эфон. — И ”Кантикула «Кантикула Колхизиум».''

''— Империум — это империя внутри империи, — говорит ему Курта Седд.''

Уркус слышит, как галька хрустит под сапогами, когда приближающиеся фигуры идут к его обледенелому телу, поворачиваясь и вертясь. Он моргает, смахивая иней, который испещряет щеки. Сержант едва в состоянии шевелить глазами, не говоря уж о голове или быстро замерзшем шлеме. Легионеры могут быть друзьями. Могут быть изменниками из XVII Легионалегиона.

— Единственная империя, — говорит ему Уркус. Каждый слог — полузабытая мука, — ... вот эта.

''Братья из XIII-го Тринадцатого не получают удовольствие от фортификации как искусства. Не рады они быть и на милости ветра, мобильными, подвижными и свободными. Ибо Ультрадесантник склонен ко всем путям, не делая никаких исключений. Стратегическая бдительность — вот его щит, о который разбивается враг. Тактическая уверенность — его клинок, преодолевший все усилия противника. Готов одержать победу обдуманным, смертельным ударом. Словно могучие и горделивые пустотные корабли, Ультрадесантник уступает, когда это необходимо, опрокидывает оппонента, когда предоставляется такая возможность, и занимает оборонительную позицию, когда подобное тактически разумно.''

Соседние аркологии, склады и комплексы разведали и зачистили от контингентов врага. Восстановили орбитальный вокс и коммуникационные системы комплекса. Несущих Слово оттеснили обратно в глубины — в тень, где им самое место. Ультрадесантникам не мешали обустраивать командный узел, и молчание врага было настолько оглушительным, что Эфон испытывал соблазн счесть это своего рода победой. Впрочем, Жиллиман предостерегает от подобного самодовольства. Лишь примарх обладает мудростью, способной подготовить его сынов к предстоящему мрачному пути, и даже он пошатнулся. Даже Жиллиман с его безукоризненной кодификацией и воинской бдительностью не видел предательство, которое целиком поглотило его Легионлегион.

Капитан гадает, какую же победу даст ему Курта Седд. Капитуляция маловероятна. Несущие Слово — предатели, однако они все еще Легионес Астартес. Как и Ультрадесантников, их генетически производили на свет для сражений, а посредством психоиндоктринации готовили побеждать. Им не свойственно сдаваться вражеским силам. Нет, Курта Седд вынудит капитана убить его. Несущие Слово избрали гибельный путь, но, в отличие от прочих давно сгинувших Легионовлегионов, они избрали и тех, кто их уничтожит. На сей раз черед Ультрадесантников быть свидетелями, судить и казнить генетических сородичей.

Приближаясь к телепортариуму, Эфон тешит себя еще одной возможностью. Идея немыслима, если принять во внимание ужасы минувших дней, однако неотразима в своей мрачной притягательности. Невзирая на свою прошлую службу Императору и человечеству, Курта Седд заслуживает смерти. Однако у Эфона есть перед капелланом долг крови — обязательство, которое ему теперь, возможно, уже не удастся исполнить. Несмотря на мерзостные поступки XVII Легионалегиона, почетный долг пылает у Эфона в груди.

Если бы он только смог поговорить с Куртой Седдом без бешеной пальбы и вероломства темного замысла Лоргара. Эфон думает, что если бы он смог поговорить с Куртой Седдом, как они говорили когда-то, то, возможно, сумел бы убедить капеллана. Убедить откликнуться на зов сердца, унять муку бесчестья жертвой. Спасти жизни бесчисленных Ультрадесантников, забрав свою собственную. Быть может, мудрый капеллан смог бы убедить и других братьев последовать его примеру. В своем кругу они могли бы поправить толику ужасающего ущерба, нанесенного обоим Легионам легионам в этой самой роковой главе их истории.

— Ожидайте, — говорит Эфон командной башне, добравшись до противовзрывных дверей телепортариума. Используя вокс-станцию командной башни и аппаратуру, подключенную к наземной усилительной системе, люди Эфона вышли на связь с «Этернийцем», застрявшем на орбите кораблем Ультрадесанта. Став жертвой первой атаки Несущих Слово, «Этениец» «Этерниец» и его транспортники были критично повреждены и не смогли скрыться от звездной бури вместе с остальным отступающим флотом XIII Легионалегиона.

Едва сумев занять позицию позади истерзанного Калта и за пределами зарева смертоносной радиации, источаемой отравленной звездой, брат Тифонон ответил на вызов командной башни. Ему не терпелось спуститься на поверхность и присоединиться к битве против жестоких Несущих Слово, так что Тифоно Тифонон и брат Пронакс из когорты Эфона пытались совместить наводящие сигналы сбоящих телепортаторов «Этернийца» с грузовым телепортариумом.

— Медон, — говорит он в вокс пустым голосом. — Скажи брату Тифонону, что его братья... неудачно совершили перенос. Скажи ему удерживать позицию, что системы ненадежны , и потому мы пока что не можем принять его вместе с братьями.

— Пока двое терминаторов обсуждают этот вопрос, Медон отворачивается, чтобы принять сообщения от находящихся под командованием Эфона контингентов Ультрадесанта.

— Скажи Халкодону удерживать это хранилище, — говорит Эфон. — Это приказ капитана. Верни Дромедона Пакса и его отделение из внешних комплексомкомплексов.

— А что с тетрархом? — спрашивает Уркус, когда она они минуют караульных-Ультрадесантников и входят в пещерный зал. Эфон издает ворчание. Он дал Уркусу задачу. Просто не ту, которой которую хочет сержант.

— Как уже делали с Легионами легионами раньше?

— Когда-то я был в огромном долгу перед Куртой Седдом, — произносит Эфон, обращаясь как к Несущим Слово, так и к собственным людям.— Случившееся на Калте за последние дни отменило его. Однако... — Он сбивается. — Однако я верю в честь, пусть даже Семнадцатый Легион легион отринул все представления о ней. Вы вернетесь к Курте Седду. Скажите ему, что у вас сообщение от Стелока Эфона. Скажите, что у него есть выбор. Скажите, что если он и подчиняющиеся ему люди сдадутся, то получат быструю и почетную казнь. Это гораздо больше, чем кто-либо из вас заслуживает, но я поступлю так в память о братских узах, некогда бывших между нами...

— Назови мое имя. Сделай это, даже если ты больше ничего сделаешь в своей жалкой жизни. Скажи ему, что я здесь. Скажи, что я ищу его, — капитан обращается к Энвиксусу . — Он не сможет игнорировать меня дольше, чем я в состоянии игнорировать его. Мы выманим его.

— Эфон согласно кивает.

Уркус пробирается по бойне, шаги бронированных сапог разносят кровь и раскидывают по полу лязгающие болтерные гильзы. Он раздумывает, предполагал ли Император подобную резню. Видел ли в своем сыне Лоргаре эту угрозу? Рассматривал ли возможность того, что наступит день, когда один из его собственных Легионов легионов превратится в одну из этого мириада угроз?

— Будьте начеку, — обращается Уркус по воксу к своему значительно уменьшившемуся отделения отделению терминаторов-катафрактиев. — Наш враг все еще может быть здесь.

— Схема «Прэтего», — командует Уркус, прижавшись бронированной спиной к колонне. Его молниевые когти трещат в ожидании. Нереон и Эврот добрались до колонн и отвечают огнем из комби-болтеровкомбиболтеров. Понт занимает позицию среди изваяний у стены зала, тяжелый огнемет готов откликнуться на зов, когда дистанция станет подходящей.

В пламени звездного шторма и облаке каменной пыли открывает огонь брат Эврот, который целится из своего комби-болтера комбиболтера в грудь и шлем дредноута. На мгновение металлического монстра обдает дождем рикошетов. Эврот шагает вперед, подкрепляя свое наступление из двух стволов высоко поднятого оружия. С огромного силового кулака дредноута срывается буря искр. Сержант отталкивается когтями, с грохотом устремляясь к «Контемптору», но уже слишком поздно.

Первый удар трещащего кулака врезается в Эврота, словно нос идущего на таран ударного крейсера. Оказавшись между кулаком дредноута и каменной колонной, броня катафрактия сминается, будто фольга. В керамитовых слоях доспеха появляются разрывы, сервоприводы гнутся. Шлем Ультрадесантника раскалывается. Ошеломленный Эврот отшатывается от чудовищной машины, роняя комби-болтер комбиболтер и незряче протягивая вперед собственную потрескивающую перчатку. Дредноут хватает Эврота поперек груди, толстые пальцы силового кулака держат Ультрадесантника сокрушающей хваткой.

Броня катафрактия тянет Уркуса вниз, словно якорь, отказываясь реагировать на требования его сердец. Дредноут поворачивается к надвигающемуся сержанту, Эврот для него теперь второстепенен. Машина стреляет из коротких стволов комби-болтеракомбиболтера, расположенных на ладони разрушающего кулака. Снаряды проходят прямо сквозь Эврота, исторгая из груди ошеломленного воина ужасный стон. Пустив всю мощь чудовищного кулака на одно сокрушительное сжатие, дредноут давит терминаторский доспех, будто жестянку из-под пайка. Из смертельной хватки бьет кровь, падающая на пол отвратительным каскадом брызг.

— Командование, говорит сержант Уркус, — произносит он, грохоча по проходам с колоннадами и служебным туннелям, вдоль которых тянутся трубы. Ритмичное бряцанье разбитого доспеха эхом разносится по нижним хранилищам и залам аркологий, и он знает, что чудовищный дредноут, подстегиваемый ненавистью, следует за ним по подземному миру.

''— Подними его, — говорит Курта Седд, пятясь в их направлении. Урус Уркус слышит, как со всех сторон в тумане лязгают поршни и гидравлика, грохочут двигатели сгорания и визжат пилы. Вокруг них смыкаются зеленокожие в своих чудовищных бронекостюмах. Стоя над двумя Ультрадесантниками, капеллан вытаскивает из кобуры плазменный пистолет.''

— Тибор?

— Нет, — отзывается Тибор, пытаясь отстраниться от мглы. Как только он так делает, кажется, что мрак приближается к нему с практически осознанной заинтересованностью, и на мгновение легионер исчезает. — Фильтры, асупектрыауспектры: ничего.

— Произнесу, — шипит в ответ пленник. — Только чтобы услышать, как начнут дрожать от ужаса твои собственные. Тьма есть Легионлегион, которым повелевает мой господин. Это щит, за которым вас ждут все сыны Колхиды. Оружие, сотворенное из самого страха, перед которым не устоит ни одно существо, обладающее личностью и душой. Это ваш конец, Ультрадесантник, и он приближается к вам. Чернота, что выползает из уголка твоего глаза. Закрытие крышки саркофага. Солнце, что вдруг погасло в дневном небе. Это рок , и это смерть.

Выглядывая из-за поворота в скальном проеме, исполняющий обязанности сержанта видит, как мимом мимо тянется бесконечная колонна Несущих Слово. Кажется, будто они — одно целое с живой тьмой. Создается впечатление, что они одновременно являются частью реальности и отделены от нее, а мрак, словно зверь из иного мира, закрывает их своим кошмарным телом. Дардан может лишь предположить, что Лоргар Аврелиан и его вероломные сыновья свернули с просвещенного пути Великого крестового похода, Империума и Императора в погоне за темными искусствами, давным-давно изгнанными из рядов Ультрадесанта.

— Это не все, — говорит пленник, которому не терпится оправдать собственную неудачу в виде попадания в плен. Дардан чувствует его ненависть. — их Их возглавляет капитан. Он назвался Стелоком Эфоном.

— Эфон, Эфон, Эфон. Я так и думал, что это ты... Надеялся, что это не так, а потом молился, чтобы именно так и оказалось. Ведь из всех приземленных воинов Жиллимана уж ты-то должен знать, каково тонуть в собственной тени. Погрузиться в собственную тьму и обнаружить, что там тебя ждет океан возможностей. Ведь тень — это тот берег, о который разбивается подлинное просветление, готовое унести тебя потоком своей неопровержимой логичности. Своей изначальной истиной. Подобного понимания не найдешь в пыльных библиотеках Макрагга, Ультрадесантник, равно как и в тактических амфитеатрах могучих кораблей вашего Легионалегиона.

— Ну конечно, — соглашается Курта Седд.— У тебя ведь уже есть приказ, не так ли, исполняющий обязанности сержанта Дардан? Пересечь глубины и вступить в контакт с тетрархом Никодемом в аркологической системе Магнези.

Дардан слышит извне злой смех Ток Тока Деренота, но едва замечает его. Курта Седд подается вперед. Его окутывает живая тьма. Все внимание Дардана занимают две пылающие линзы глаз капеллана и его голос, пронизанный смертью.

Он слушает, но слышит только помехи. Возможно, он слишком глубоко. Возможно, дело в искажении с поверхности, в сверхъестественном мраке, или в чем-то еще. Разум Дардана борется с вариантами, чтобы не давать ему думать о другом. О его жизни, которая утекает вместе с кровью позади него. О вываливающихся внутренностях. О потере ног. О недостойной смерти, которая преследует его по лабиринту коридоров и пещер.

— … они …они все погибли.

— Нет, — шипит Дардан сквозь стиснутые зубы. — Рана пупочной области, сквозь наружную косую мышцу и широчайшую спины. Броня пробита. Панцирь пробит. Оолит и внутренности разорваны. — на На мгновение Дардан теряет самообладание. — Я тут все заливаю кровью и кишками.

— Дардан?

Пока на поверхности Калта бушует испепеляющий огонь звезды Веридии, глубины подземного мира содрогаются от ярости Стелока Эфона из Славной 19-й, роту которого разбили в резне, развернувшейся при нападении Несущих словоСлово. Эфона, протянувшего перчатку человеку, которого называл другом, и пообещавшего восстановить благородство, но обнаружившего на своих руках лишь кровь невинных Ультрадесантников. Эфона Белого Паука, который уже много раз прежде отваживался отправиться в бездны в поисках хищных врагов.

Время пришло. Звездный шторм загнал и Ультрадесантников , и Несущих Слово под прикрытие аркологий. Этот подземный мир — все, что ныне осталось от могучего Калта — все еще является частью Ультрамара, частью Империума Императора. Довольно предателям и отступникам пятнать его своим присутствием. Эфон больше не станет играть с тактикой и территорией во тьме. Не будет никакой войны в тенях, никаких сражений с чудовищами вроде Курты Седда и его падших сородичей. Эфон будет продвигаться вглубь. Он вынудит Несущих Слово отступать и отступать, пока они не сгорят в очистительном огне ядра планеты, а Калт, наконец, не будет отомщен.

Что-то наполнило капитана мрачным, не знающим покоя гневом, и Ультрадесантикам Ультрадесантникам известно об этом. Эфон идет от зала к пещере, от туннеля к перекрестку; Морикорпус выплевывает смерть в нападающих Несущих Слово. Цепной кулак рвет врагов, снося головы и конечности, разрезая броню, панцири и грудные клетки. Его натиск не остановить, он отрывается от арьергарда. Отряд растянулся по маршруту, продвигаясь по рушащимся секциям аркологии и трупам павших Несущих Слово. На лице Эфона застыло мрачное выражение едва сдерживаемой ярости. Он отдает приказы, свирепо рыча, а его тактика дерзка и бесстрашна.

— Продвигаться и вести прикрывающий огонь, — приказывает он в вокс доспеха. — Сержант Дедал, со мной.

— Схема «Экстемпио», братья! «Экстемпио»! — бранится Эфон, устраивая резню на пути сквозь уступающих ему по размерам воинов XVII Легионалегиона. Ближайшие Ультрадесантники принимают поправку, а Эфон вгоняет кулак в украшенный надписями шлем Несущего Слово, вбивая его в череп воина позади. Разгоняя цепной клинок, Эфон отсекает обоим воинам головы одним рубящим ударом.

Направляя свое комбинированное оружие на Несущих Слово, которые нападают на него из мглы и миазмов, Эфон отстреливает их прежде, чем они успевают перегруппироваться. Он присоединяется к отделению Лантора, пытающемуся откопать погребенных терминаторов, используя мощь тактического дредноутского доспеха дредноута, чтобы оттаскивать и скатывать с образовавшейся горы массивные куски камня. Снимая огромный валун с раздавленного тела легионера Ультрадесанта, Эфон чувствует, как из бока расходится жжение от полученной раны. Плазменный выстрел, который он получил в бою на поверхности, все еще причиняет ему боль, вынуждая уронить глыбу и схватиться за поврежденную броню.

Капитан шагает прямо навстречу огню вражеских болтеров. Дедал и его отделение терминаторов расходятся позади, с грохотом отвечая Несущим Слово из своих комби-болтеровкомбиболтеров, а Эфон выступает в роли острия атаки.

Эфон не остановится, пока капеллан не окажется у него на прицеле. Его продвижение не замедлить никакой засаде. Ни один легионер не встанет у него на пути. Никакой клинок или заряд болтера не отвратят его от судьбы — той судьбы, где капеллан заплатит не только за участие в предательстве своего Легионалегиона, но и за собственную неспособность увидеть здравый смысл, увидеть в поступках Эфона протянутую руку былого товарищества и шанс восстановить хотя бы толику своей чести.

— Возвращайся на Макрагг, сын Жиллимана, — шепчет Эфон, и горькие слова жгут ему губы. — Иди по Садам садам Локастры. Взберись на Скалу скалу Галлана и знай, что, как и сам мятежный консул, все предатели будут наказаны. Мы станем орудием кары и будем непреклонны и несокрушимы, как скала. Обрети покой в стремительных водопадах Венца Геры и наблюдай за закатом над крепостью нашего отца, ибо твой бой окончен, легионер. Примарх и его Император попросили у тебя всего, что могли. Жди меня там, возле храмов, залов и памятников — ведь однажды все мы должны отправиться за тобой, брат.

— Должно быть, это отродье Уризена, — выплевывает Финеон. — Я видел странные вещи, пока бился с этими ублюдками и на поверхности , и в глубинах. Они предались какой-то темной вере: церемониям и суевериям, не подобающим легионеру Императора.

Цепной кулак Эфона с ревом вырывает плазменный пистолет прямо из содрогающейся перчатки капеллана. Его движения натренированы, уверенны — безупречный образец кодифицированного совершенства примарха и вершина выучки XIII Легионалегиона, только теперь им придали резкости неверие, предательство и злодейство. Курта Седд же, напротив, действует с налетом маниакальной неуязвимости. Он замахивается и бьет, словно человек, который верит, что попросту не может проиграть.

Повсюду вокруг, словно призраки во мраке, легионеры XIII и XVII Легионов легионов бьются насмерть на краю разлома. Сталкиваются мечи, цепные клинки высекают искры, огонь болтеров рвет тела в силовой броне и бьет по голому камню. Одни воины пытаются помешать другим затоптать и задушить друг друга. Ножи мелькают в темноте, и безжизненные тела падают в чрево планеты. При каждом новом толчке, исходящем с поверхности, сверху сыплется дождь камней и гальки, который покрывает пылью доспехи друзей и врагов и превращает их в фантомов во мгле.

— На этой планете тебе некуда пойти, чтобы мы тебя не нашли, предатель. , — выплевывает он капеллану.

— Ну же, отродья, — говорит Уркус кошмарным видениям, смыкающимся вокруг него. — Вежливость не позволяет меня взять? Давайте-ка я вам это упрощу.

<br />