170
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Новая страница: «{{Книга |Обложка =SonsofSelenar.jpg |Описание обложки = |Автор =Грэм Макнилл / Graham McNeill |...»
{{Книга
|Обложка =SonsofSelenar.jpg
|Описание обложки =
|Автор =Грэм Макнилл / Graham McNeill
|Переводчик =Ulf Voss
|Издательство =Black Library
|Серия книг =Ересь Гора / Horus Heresy
|Сборник =
|Предыдущая книга =The First Wall
|Следующая книга =Saturnine
|Год издания =2020
}}
== '''Действующие лица''' ==
'''«Сизифей»'''
Ульрах Брантан, капитан, 65-я клановая рота Железных Рук
Кадм Тиро, исполняющий обязанности капитана «Сизифея»
Фратер Таматика, Железнорожденный, ветеран Авернии
Игнаций Нумен, боевой брат
Сабик Велунд, железный отец
Гаруда, орел-конструкт Ульраха Брантана
Никона Шарроукин, 66-я рота Гвардии Ворона
Атеш Тарса, апотекарий, 24-я рота Саламандр
'''Селенар'''
Гелиоса-54, Верховная матриарх Селенарских культов Луны
Та’лаб Вита-37, геноведьма Селенара
'''Сыны Гора'''
Трастевере, юстаэринец, капитан Стражи Ока
Ворнак, юстаэринец-терминатор
Ургав, юстаэринец-терминатор
''– Я знаю, нет милей для глаз картины, чем край родной…''
– Омер, Слепой бард Ионии
''– Лидер, в конечном счете, ответственен за все.''
– примарх Гиллиман
''– Лоялист, изменник…? Различие не важно. Все они – сыны Селенара.''
– Та’лаб Вита-37
[[Файл:SoS1.jpg|мини|center|''Никона Шарроукин и Сабик Велунд'']]
[[Файл:SoS2.jpg|мини|center|''Атеш Тарса и Та'лаб Вита-37'']]
== '''Пролог''' ==
''– Не клянись луной,
Ведь она меняется постоянно''
Поверхность Терры пылала.
Ее атмосфера светилась огнями Единства.
Под токсичными небесами бушевали грозы мировой войны, напоминая собранные в кучу угли.
Они омывали поверхность Луны красным светом.
Война разрывала колыбель человечества, сколько себя помнил Селенар. Конфликты росли в масштабах с каждой прошедшей эпохой и каждой неконтролируемой эволюцией технологий.
– Война переделывает этот мир по своему образу, – сказала Гелиоса-54. Красноватый свет объединения Терры отражался от литой поверхности ее хромированной маски.
– Так было всегда, почтенная матриарх, – прошипела Та’лаб Вита-37. Ее многорукая форма наклонилась над инфосветом командного пульта. – Уничтожение заложено в природе муж…людей.
Матриарх Селенара повернулась к своей самой доверенной генодеве, обратив внимание на оговорку.
– Возможно, и так, – согласилась Гелиоса-54, – но мы тоже ветвь этого общего корня. Да, мы извлекаем суть из уникальных генетических линий в поисках безупречных аспектов наших видов, но проследи достаточно далеко по нитям истории, и окажется, что мы не сильно отличаемся.
Она почувствовала желание Та’лаб Виты-37 оспорить это утверждение. Ее натура, осознанно развитая в качестве инакомыслящей и сомневающейся, боролась с уважением к легендарному архетипу Гелиосы-54.
– Ты не согласна?
– Я бы не осмелилась, почтенная матриарх. Не сейчас.
– Конечно, осмелилась бы, этот архетип ты повторяешь с каждым этапом эволюции. Говори откровенно.
– Хорошо, почтенная матриарх, – ответила Та’лаб Вита-37. Она указала на зловещую картину, разворачивающуюся перед ними. – Трансчеловеческие воины Императора созданы исключительно для кровавых разрушений. Ни на что другое они не годятся. Но мы, представители Селенарских культов, многократно повторяя двойные таинства спирали ДНК, совершаем акты творения. Генетические мастера Императора занимаются только наукой смерти, и для них слишком поздно менять свой подход.
– А наша наука? Разве мы не создаем машины для убийства из стали и плоти?
– Да, но для защиты наших владений, – уступила Та’лаб Вита-37. – Дианические ритуалы приближают нас к истинному потенциалу человечества. В конечном итоге, они уведут нас от жажды разрушения.
– Я надеюсь, что однажды так и случится, – сказала Гелиоса-54. – Но не торопись осуждать наших терранских братьев. В прошлые времена были моменты, когда лучшие ангелы человеческой природы стремились отвратить наш вид от кровавых алтарей войны. Принять Мир.
– Такие моменты случались редко, – отметила Та’лаб Вита-37. – И никогда долго не длились.
Словно подчеркивая ее точку зрения, помещение с изогнутыми стенами в сердце спутника Терры содрогнулось от удара близких взрывов. Из трещин в потолке посыпалась серая пыль. Она заплясала на суспензорных полях, окружавших парящую форму с изогнутым хребтом Гелиосы-54. Фрактальные частицы пыли блестели в актиническом свете, отбрасываемом мягко вращающимися геностанками, встроенными в каменные стены.
Пневмотрубки вдоль шеи Гелиосы-54 пульсировали в такт с ее морозным дыханием, образуя скручивающуюся спираль на ее горле.
– Почему Император стремится уничтожить нас? – спросила Та’лаб Вита-37.
– Император не стремиться уничтожить нас.
Та’лаб Вита-37 вытянула изогнутый, похожий на коготь кончик пальца, зацепив диск ноосферического света из глянцевой черноты командного пульта и подняла его между ними.
Стремительно сужающаяся петля красного света сходилась на их местонахождении – серебристом значке лунного серпа. Ранее безмолвные вокс-каналы захлестнули крики обреченных и умирающих. Безошибочный грохот болтерного огня и визжащие плазменные взрывы создавали оглушительную какофонию бойни.
– Все доступные данные говорят об обратном, – сказала она. – Воины Седьмого и Шестнадцатого Легионов убивают все на своем пути. Наши культы умирают в эти самые мгновения.
Рев нападавших скрипучим гулом скреб по спине. Дикие воинственные вопли людей, рожденных в темноте и выросших на убийствах. Подобные люди не смирятся ни с чем, кроме полного уничтожения любого, кто осмелился пойти против них.
– Император не стремится уничтожить нас, – повторила Гелиоса-54. – Он стремится нас принудить к участию в Его великой работе. Он надеется, не без обоснования, что мы боимся уничтожения больше рабства. Его высокомерие нуждается в нашей науке, наших станках и наших таинствах. Он знает многое, но не знает всего.
– Вот почему вы привели меня сюда? – спросила Та’лаб Вита-37. – И поэтому все еще здесь?
– Да. Если убийцы Императора не найдут меня здесь, они разорвут Луну на части, пока не добьются своего. Они сломают меня, и я буду вынуждена отдать им Магна Матер.
Та’лаб Вита-37 вздрогнула от этой мысли.
– Что вы требуете от меня? – спросила она.
Гелиоса-54 вытянула проворную, иглоподобную руку, чьи кончики пальцев создавали последовательности генов такой ошеломляющей сложности, что, казалось, несомненной их принадлежность какой-нибудь древней богине-созидательнице.
– Покинуть меня, – сказала Гелиоса-54.
– Не понимаю.
Между ними потекли потоки данных. Спирали света несли последовательности генов, маркерные коды и пласты настолько сложной информации, что у Та’лаб Виты-37 перехватило дыхание от концентрации загруженных данных.
– Спустись в Эргодическое хранилище. Разорви соединения с Лунным манифольдом, забери Магна Матер и исчезни. Я не смогу раскрыть то, чего не знаю. Для уничтожения Магна Матер в живых осталось слишком мало верховных жриц, так что ты должна скрыть ее от Императора. Понимаешь?
– Я понимаю, – ответила Та’лаб Вита-37.
Гелиоса-54 увидела, как поникли плечи Та’лаб Виты-37 под бременем ужасного обязательства, которое она на нее возложила.
– А если они, в конце концов, найдут меня?
– Тогда молись, чтобы у того, кто заберет Магна Матер, оказалась более мудрая душа и более возвышенные замыслы, чем у нового повелителя Терры.
Тал’лаб Вита-37 поклонилась, прижав руки к груди.
– Ваше поручение будет исполнено, почтенная матриарх, – сказала она. – Я не подведу вас.
Гелиоса-54 не стала смотреть, как она уходит, уже начав мнемоническое очищение. Она почувствовала грусть, когда ее драгоценные воспоминания сгорали в огнях синаптического стирания. Матриарх любила Та’лаб Виту-37, как дочь, но не могла позволить, чтобы в ее нейронной сети нашелся хоть какой-то след генодевы.
Гелиоса-54 повернулась к пульту управления.
С начала внезапного ошеломительного штурма грубо созданных генетических воинов с Терры прошло едва ли шесть часов.
Каждый фронт на Луне передавал одну и ту же картину поражения.
С тяжелым сердцем из-за страха за будущее Верховная матриарх Луны открыла вокс-канал с широким диапазоном частот.
Она знала, что Император услышит ее.
Она надеялась, что услышат Его воины.
– Отзовите своих волков, – попросила матриарх.
== '''КНИГА 1 / ДЕВА''' ==
''Она – дикая чаща с сокрытыми в ней храмами и сокровищами''
== '''1 Перекроенный капитан / Минимальный экипаж / Забойщик''' ==
''Как воину лучше всего умереть?''
На протяжении многих лет он долго думал об этом. Будучи неофитом, он представлял, что смерть придет к нему в страшной войне против каких-нибудь омерзительных ксеноформ, когда он будет биться бок о бок со своими братьями ради благородной и героической цели. О его последних мгновениях в бою будут с благоговением рассказывать воины будущих поколений.
В последующие тысячелетия уроки, полученные из его кончины, будут изучаться в каждой военной академии и станут обязательными к прочтению молодежью этой новой эпохи.
О том кровавом времени будут написаны целые библиотеки.
Но войне безразличны амбициозные мечты юношей.
Ее уроки кровавы и беспристрастны.
Да, герои куются в горниле битвы, а наследие горстки живет в воспоминаниях выживших. Но на каждого героя, чьи деяния затмевают его смерть, приходятся десятки тысяч забытых и никому не известных воинов.
Их отвага остается незапечатленной.
Их истории никогда не рассказываются.
Никона Шарроукин больше не был неофитом, и с тех пор, как Сабик Велунд вытащил его изувеченное тело с Исствана V, он знал, что умрет в темноте, одинокий и забытый.
Подходящая смерть для воина Гвардии Ворона.
''Как воину лучше всего умереть?''
Через каких-нибудь пару минут он, возможно, узнает.
На охровой сфере Юпитера, заполнившей обзорный экран «Сизифея» мерцали точки света, напоминая сбои ауспика. Но на самом деле это были пылающие оружейные платформы, сбитые со своих орбитальных якорей и притягиваемые на свою погибель гравитацией огромной планеты. На переднем плане пирохимические молнии и пепельные штормы искажали серый эллипс Ганимеда – это сгорали в ярости бомбардировки предателей огромные гидрохранилища спутника.
Жарко и ярко пылала Солнечная война, неумолимо приближаясь от внешних планет к Терре. Магистр войны затягивал свою петлю, но каждая минута, которую лоялисты удерживали изменников от сияния Тронного мира, была победой.
На высокой орбите Юпитера пылали умирающие корабли – освещенные изнутри остовы из почерневшего металла. За ними бушевали атомные грозы – это рвались подобно далеким сверхновым мегатонны убийственных залпов.
Не такие далекие, как хотелось бы Никоне Шарроукину.
В пустоте мчались рои торпед. Макроснаряды освещали космос ослепительными разрывами. Батареи лазеров мерцали коллимированными линиями актинической яркости.
Что-то взорвалось рядом с вентральной осью. Шарроукин понятия не имел, что это могло быть. Боеголовка торпеды? Детонация корабля? Противокорабельная мина?
Триста шестьдесят семь кораблей агрессивно маневрировали в юпитерианской зоне боевых действий. В основном, эскортные корабли и эсминцы. И, по крайней мере, семьдесят кораблей капитального класса. Шарроукин обладал незначительными навыками по координации пустотных боев или управления звездолетом, но после провальной миссии на Леме Два-Двенадцать и опустошительных потерь экипажа «Сизифея», ему пришлось кое-чему научиться.
Из вопящей статики и волн помех, пульсирующих в гололитическом образе пустотной драки, появился вращающийся силуэт.
Огромный и идущий прямо на них.
Мигнув, появились указатели дистанции и идентификационные метки.
– Прямо по курсу остов крейсера типа «Лунный»! – выкрикнул Шарроукин.
– Вижу, – ответил Сабик Велунд, соединенный со сложными системами управления «Сизифея» с помощью нейровспомогательных устройств, созданных Фратером Таматикой. – Маневрирую.
Велунд говорил сухим тоном, но Шарроукин сражался рядом с воином Железных Рук достаточно давно, чтобы услышать за внешним спокойствием напряжение.
Палуба мостика резко накренилась, когда железный отец бросил «Сизифей» в резкий поворот. Сильно модифицированный ударный крейсер содрогнулся. Его обшивка вспучилась, а усиленные переборки протестующее застонали, когда многокилометровый киль изогнулся.
Резкий маневр изменил гравитацию. Заревели сигналы опасного сближения. Мостик наполнился диссонирующим визгом столкнувшихся пустотных полей. Подключенные кабелями сервиторы, которые поддерживали целостность щитов, забились в конвульсиях, когда электрическая обратная связь сожгла их заживо. Шарроукин поперхнулся от запаха горелого машинного масла и плоти.
Невообразимая громада выпотрошенного корабля типа «Лунный» заполнила обзорный экран. Шарроукин почувствовал, что пригнулся, когда над ними прошла пылающая надстройка. Она была такой огромной, что, казалось, никогда не закончится.
Корабль прошел так близко, что у Никоны возникло ощущение, будто он мог допрыгнуть до его мостика одним могучим прыжком.
– Даже не рядом, – сказал Велунд, завершая поворот и оставляя обреченный корабль за кормой, а затем возвращаясь обратно в битву.
– Этот чертов сигнал тревоги сработал слишком поздно, Шарроукин! – проревел Ульрах Брантан, вновь воскрешенный капитан «Сизифея». Его голос звучал отвратительной смесью разорванных голосовых связок человека и импровизированной аугметики. – Ты должен отслеживать ход битвы.
– Разве я ''похож'' на магистра сюрвейеров? – огрызнулся Шарроукин.
– Тогда уйди с поста и найди того, кто сможет читать проклятый ауспик! – сказал Брантан. Его высокая фигура спустилась с командной платформы тяжелой поступью ассиметричных ног.
Тело капитана представляло кошмарный сплав плоти и машины, но оно имело лишь мимолетное сходство с почтенным шасси дредноута, из частей которого его собрали. Скорее Брантан был сейчас существом биомеханического кошмара, созданным Атешом Тарсой в момент безумия и отчаяния. Саламандр поместил древнюю реликвию под названием Железное Сердце на обнаженное тело капитана, отчего та напоминала хромированного паука. Шарроукин едва переносил вид этой пульсирующей мерзости.
Вонь протухшего мяса от тела Брантана и токсичных химикатов, поддерживающих жизнь в его прогнившей плоти напомнила Шарроукину о временах его молодости, когда он находил молочно-белые раздувшиеся тела, плавающие в глубоких соляных водоемах Ликея.
На плече капитана сидел сделанный из тусклой стали и меди кибер-орел. Железные Руки назвали его Гарудой, в честь древнего медузийского мифа, и, как и экипаж «Сизифея», он получил серьезные увечья, но выжил. На Йидрисе его подстрелил мечник Люций, но Таматика и Велунд вернули механическую жизнь орлу.
Станцию сюрвейера наводнили мерцающие ложные сигналы битвы, протекающей на абсурдно близкой дистанции. Велунд обогнул содрогающиеся руины «Славной гончей» – корабля типа «Марс» – пылающей от носа до кормы.
Надстройку «Сизифея» сотрясли глухие металлические звуки. Перепрофилированные ремонтные сервиторы за пультом борьбы за живучесть корабля выпалили потоки бинарной тарабарщины.
– Что это было? – спросил Брантан.
– Не знаю, – ответил Шарроукин. – Бомбардировщики или истребители-самоубийцы, чей корабль-носитель погиб? Может быть дрейфующие обломки, слишком небольшие для обнаружения ауспиком.
– Так не годится, Гвардеец Ворона!
Шарроукин сдержал раздраженный ответ, когда на светящейся поверхности экрана загорелись предупреждения об угрозе.
– С кормы приближается капитальный корабль, – доложил он. – Полагаю, типа «Оберон».
– «Завет истины». Корабль-охотник Семнадцатого Легиона, – резко ответил Велунд. – Но он идет не на нас.
На обзорном экране замигала дюжина рун угрозы.
– Откуда такая уверенность? – рявкнул Брантан.
– Криптос, – сказал Велунд, уводя «Сизифей» от спутного следа более крупного корабля. – Он подключил меня к кодированному воксу «Завета». Его капитан переговаривается с двумя другими кораблями. Они берут в клещи «Гнев Европы».
Шарроукин попытался отсортировать противоречивые данные ауспика и соотнести то, что видел с тем, что говорил Велунд.
– Ты уверен? – спросил он, – по мне так «Завет» маневрирует для залпа с короткой дистанции по нашему двигателю.
– Мне не нравятся корабли у меня на хвосте! – сказал Брантан. Гаруда расправил крылья и сердито заклекотал.
– Он заходит ''не'' на нас, – настаивал Велунд.
– Он в идеальной позиции для открытия огня, – сказал Шарроукин.
– Удерживаю курс, – ответил Велунд.
– Трон тебя подери, Сабик Велунд! – выкрикнул Брантан, с грохотом направляясь к железному отцу. На миг Шарроукин подумал, что он собирается вышвырнуть Велунда с поста управления.
Дистанция до цели начала расти.
Шарроукин выдохнул.
– Он удаляется.
– Я же тебе говорил, что «Завет» жаждет прикончить «Гнев Европы».
Обзорный экран залило светом, когда «Завет истины» дал ошеломляющий залп по своей жертве. Два других корабля изменников отрезали путь отступления имперскому космолету, и ему пришлось держаться под этим сильным огнем, сдирающим его щиты.
Торпедные катера и бомбардировочные крылья сблизились с «Гневом Европы», и их залпы волна за волной обрушились на корпус титанического корабля. Вспомогательные двигатели загоняли боеголовки еще глубже в корабль, после чего запалы замедленного действия подрывали их в его жизненно важных участках.
По всей длине корабля прокатилась волна сотрясающих внутренние отсеки взрывов, разрывая его изнутри. Из многочисленных ран «Гнева» вырывались клубы огня, ярко пылая чистым кислородом и химическим огнем крови корабля. У Шарроукина от вида гибели великолепного корабля сердца сжало, словно ледяным кулаком. Подобно последнему представителю вымирающего вида, он боролся до конца, но его судьба была предопределена. Радиационный поток гибнущего «Гнева Европы» искажал показания каждого сенсора, но Шарроукин разглядел яростные каскады высокочастотного атомного пламени, пылающего в глубинах его инжинариума.
Это могло означать только одно.
– Корабль в критическом состоянии, – выкрикнул Шарроукин. – Уводи нас, Велунд.
– Отставить! – приказ Брантан! – Сближайся!
– Что? – закричал Шарроукин. – Нет! Ты убьешь нас всех!
Он сделал полшага к Брантану.
– Оставайся на своем посту! – рявкнул чудовищный капитан Железных Рук.
– Велунд, нет! – выкрикнул Шарроукин. – Сближение с этим кораблем – это самоубийство.
– Возвращайся, – приказал Брантан. – Щиты «Завета истины» опущены. Курс на его мостик. Шарроукин, дай мне расчет данных для стрельбы. Сейчас же!
– Велунд, уводи нас отсюда, – взмолился Гвардеец Ворона. – Ради мести он убьет нас всех.
Брантан развернулся, убийственно быстро для такого гиганта. Силовой кулак, снятый с шасси павшего брата Бомбаста, врезался в грудь Шарроукина.
Воин отлетел назад. Развернувшись в воздухе, он приземлился на согнутые ноги и заскользил по палубе. Мышечная память метнула руку к бедру, где в ножнах покоился его гладий с черным лезвием.
Он поднял голову и увидел, что Гаруда сидит на краю стола ауспика, наклонив голову в бок и рассматривая его немигающими глазами.
Ему показалось или птица покачала головой? Шарроукин выдохнул, когда Гаруда взлетел и вернулся на плечо Брантана. Палуба содрогнулась, когда «Сизифей» выстрелил из носового бомбардировочного орудия с минимальной дистанции. Оборонительные системы ближнего действия «Завета истины» не успели среагировать, и залп, способный равнять с землей города, обрушился на командную палубу с опустошительным эффектом.
Линкор типа «Оберон» был чудовищно мощным кораблем, сильно бронированным и ощетинившимся оружейными системами, но без щитов оказался уязвим. Снаряды «Сизифея» проникли глубоко в ядро командного центра, нанося смертельные раны его мозгу. В космос выбросило шлейфы пламени и растущие облака расплавленной стали.
«Сизифей» пролетел через расширяющиеся клубы перегретого пара и потоки обломков. За ним устремился ураган второпях наведенного лазерного огня и разрывных снарядов из антиторпедных пусковых устройств.
Брантан отвернулся от Шарроукина. Гаруда снова сел на его плечо.
– Разворот на обратный курс, – приказал Брантан. – Я хочу прикончить этого ублюдка.
– Он уже вышел из строя, – возразил Шарроукин.
– Я не хочу, чтобы он ''вышел из строя'', – огрызнулся Брантан. – Я хочу, чтобы он ''подох''.
«Сизифей» содрогнулся, когда Велунд положил корабль в крутой разворот на правый борт. Он наклонил нос, чтобы скрыть их курс в ярко пылающем плазменном следе раненного линкора.
– Таматика! – рявкнул Велунд в вокс. – Мне нужно, чтобы эти реакторы выжали больше.
Вокс затрещал очередью раздраженного бинарного кода, прежде чем Таматика ответил с инжинариума.
– Уверяю тебя, железный отец, я делаю все, что в моих силах, чтобы реакторы не перегрузились и не убили нас всех. И все это с помощью всего горстки сервиторов.
– Сделай, что сможешь, Железнорожденный, – сказал Велунд, отключив вокс. – Никона?
Шарроукин не ответил, он не сводил глаз со спины Ульраха Брантана. Гвардеец Ворона выпустил задержанный в груди в воздух, почувствовав резкую боль в ребрах. Разжал побелевшие от напряжения пальцы на рукояти гладия, осознав, что был на грани от того, чтобы наброситься на товарища-легионера.
Да, безумного товарища-легионера, но чья верность все еще принадлежала Императору.
– Никона, – обратился Велунд спокойным, но властным голосом. – Мне нужны глаза в этом бою. Возвращайся на свой пост, брат.
Шарроукин медленно кивнул и вложил меч в ножны.
Пустота пылала неисчислимыми атомными вспышками-бурями, пульсировала цунами электромагнитных импульсов и отголосками взрывов в артиллерийских погребах «Завета».
Обеспечить ситуационную осведомленность было практически невозможно.
Даже ауспик-специалист или офицер с многолетним опытом вряд ли бы что-то разобрал в этом сенсорном хаосе.
– Разворот, – сухо сообщил Велунд, словно объявляя обычный орбитальный маневр. – Орудийная палуба. Сколько времени до боевой готовности бомбардировочного орудия?
На мостике раздался огорченный голос Атеша Тарсы, апотекария Саламандр.
– Нумен работает над этим, но понадобиться не меньше семи минут, прежде чем орудие будет готово к стрельбе. Каждая часть процесса перезарядки должна проводиться вручную.
Велунд прервал связь.
– Тогда бортовые батареи.
Вокс-частоты пронзил диссонирующий вой, и Шарроукин поморщился от муки, которую услышал в этих кошмарных завываниях.
Частично бинарный код, частично демонический кант.
Механикум назвали его чистейшую форму скрапкодом.
Это был Криптос, вопящий из своей камеры на нижних палубах.
Не предупреждение, а вопль ужаса…
– Держитесь, держитесь, держитесь! – закричал Велунд.
Шарроукин увидел его секунду спустя.
Пустоту прорезал клиновидный нос, направленный под идеальным убийственным углом. Торпеды уже выпущены, а колющие лазеры сдирают последние щиты «Сизифея».
Корабль вопил по воксу, разорвав протоколы безопасности «Сизифея» жутким ударом своего имени.
Забойщик! Забойщик! Забойщик!
Раскаленные добела лучи света прожгли множество палуб ударного крейсера. Из-за относительного движения двух кораблей лазеры впились в усиленную надстройку «Сизифея». Сотни метров обшивки содрало, словно мясо с костей ножом мясника.
Энергия, с которой целые секции мгновенно выбросило в глубокий вакуум, вызвала крен корабля, словно тот был отброшенным назад боксером.
Ауспик вопил о приближающемся залпе.
Мостик залило кроваво-красным светом смертельной раны. Он окрасил Брантана демоническим сиянием.
– Ты нас всех убил, – прошипел Шарроукин.
Затем мир вывернулся наизнанку.
А красный свет сменился белым.
'''Глоссарий'''
Heliosa-54, High Matriarch of Luna's Selenar cults - Гелиоса-54, Верховная матриарх Селенарских культов Луны
Ta'lab Vita-37, Gene-witch of the Selenar - Та'лаб Вита-37, геноведьма Селенара
Trastevere, captain of the Eye's Watch – Трастевере, капитан Стражи Ока
Vornak – Ворнак
Urgave – Ургав
Dianic rites – Дианические ритуалы
Ergodic Vault – Эргодическое хранилище
Magna Mater – Магна Матер
Lema Two-Twelve – Лема Два-Двенадцать
Glory Hound – Славная гончая
The Covenant of Truth – Завет истины
Europa's Wrath – Гнев Европы
Carnager – Забойщик
[[Категория:Империум]]
[[Категория:Космический Десант]]
[[Категория:Разбитые Легионы]]
[[Категория:Железные Руки]]
[[Категория:Гвардия Ворона]]
[[Категория:Саламандры]]
[[Категория:Хаос]]
[[Категория:Космический Десант Хаоса]]
[[Категория:Сыны Гора]]
[[Категория:Ересь Гора / Horus Heresy]]
[[Категория:Грэм Макнилл / Graham McNeill]]
[[Категория:Warhammer 40,000]]
|Обложка =SonsofSelenar.jpg
|Описание обложки =
|Автор =Грэм Макнилл / Graham McNeill
|Переводчик =Ulf Voss
|Издательство =Black Library
|Серия книг =Ересь Гора / Horus Heresy
|Сборник =
|Предыдущая книга =The First Wall
|Следующая книга =Saturnine
|Год издания =2020
}}
== '''Действующие лица''' ==
'''«Сизифей»'''
Ульрах Брантан, капитан, 65-я клановая рота Железных Рук
Кадм Тиро, исполняющий обязанности капитана «Сизифея»
Фратер Таматика, Железнорожденный, ветеран Авернии
Игнаций Нумен, боевой брат
Сабик Велунд, железный отец
Гаруда, орел-конструкт Ульраха Брантана
Никона Шарроукин, 66-я рота Гвардии Ворона
Атеш Тарса, апотекарий, 24-я рота Саламандр
'''Селенар'''
Гелиоса-54, Верховная матриарх Селенарских культов Луны
Та’лаб Вита-37, геноведьма Селенара
'''Сыны Гора'''
Трастевере, юстаэринец, капитан Стражи Ока
Ворнак, юстаэринец-терминатор
Ургав, юстаэринец-терминатор
''– Я знаю, нет милей для глаз картины, чем край родной…''
– Омер, Слепой бард Ионии
''– Лидер, в конечном счете, ответственен за все.''
– примарх Гиллиман
''– Лоялист, изменник…? Различие не важно. Все они – сыны Селенара.''
– Та’лаб Вита-37
[[Файл:SoS1.jpg|мини|center|''Никона Шарроукин и Сабик Велунд'']]
[[Файл:SoS2.jpg|мини|center|''Атеш Тарса и Та'лаб Вита-37'']]
== '''Пролог''' ==
''– Не клянись луной,
Ведь она меняется постоянно''
Поверхность Терры пылала.
Ее атмосфера светилась огнями Единства.
Под токсичными небесами бушевали грозы мировой войны, напоминая собранные в кучу угли.
Они омывали поверхность Луны красным светом.
Война разрывала колыбель человечества, сколько себя помнил Селенар. Конфликты росли в масштабах с каждой прошедшей эпохой и каждой неконтролируемой эволюцией технологий.
– Война переделывает этот мир по своему образу, – сказала Гелиоса-54. Красноватый свет объединения Терры отражался от литой поверхности ее хромированной маски.
– Так было всегда, почтенная матриарх, – прошипела Та’лаб Вита-37. Ее многорукая форма наклонилась над инфосветом командного пульта. – Уничтожение заложено в природе муж…людей.
Матриарх Селенара повернулась к своей самой доверенной генодеве, обратив внимание на оговорку.
– Возможно, и так, – согласилась Гелиоса-54, – но мы тоже ветвь этого общего корня. Да, мы извлекаем суть из уникальных генетических линий в поисках безупречных аспектов наших видов, но проследи достаточно далеко по нитям истории, и окажется, что мы не сильно отличаемся.
Она почувствовала желание Та’лаб Виты-37 оспорить это утверждение. Ее натура, осознанно развитая в качестве инакомыслящей и сомневающейся, боролась с уважением к легендарному архетипу Гелиосы-54.
– Ты не согласна?
– Я бы не осмелилась, почтенная матриарх. Не сейчас.
– Конечно, осмелилась бы, этот архетип ты повторяешь с каждым этапом эволюции. Говори откровенно.
– Хорошо, почтенная матриарх, – ответила Та’лаб Вита-37. Она указала на зловещую картину, разворачивающуюся перед ними. – Трансчеловеческие воины Императора созданы исключительно для кровавых разрушений. Ни на что другое они не годятся. Но мы, представители Селенарских культов, многократно повторяя двойные таинства спирали ДНК, совершаем акты творения. Генетические мастера Императора занимаются только наукой смерти, и для них слишком поздно менять свой подход.
– А наша наука? Разве мы не создаем машины для убийства из стали и плоти?
– Да, но для защиты наших владений, – уступила Та’лаб Вита-37. – Дианические ритуалы приближают нас к истинному потенциалу человечества. В конечном итоге, они уведут нас от жажды разрушения.
– Я надеюсь, что однажды так и случится, – сказала Гелиоса-54. – Но не торопись осуждать наших терранских братьев. В прошлые времена были моменты, когда лучшие ангелы человеческой природы стремились отвратить наш вид от кровавых алтарей войны. Принять Мир.
– Такие моменты случались редко, – отметила Та’лаб Вита-37. – И никогда долго не длились.
Словно подчеркивая ее точку зрения, помещение с изогнутыми стенами в сердце спутника Терры содрогнулось от удара близких взрывов. Из трещин в потолке посыпалась серая пыль. Она заплясала на суспензорных полях, окружавших парящую форму с изогнутым хребтом Гелиосы-54. Фрактальные частицы пыли блестели в актиническом свете, отбрасываемом мягко вращающимися геностанками, встроенными в каменные стены.
Пневмотрубки вдоль шеи Гелиосы-54 пульсировали в такт с ее морозным дыханием, образуя скручивающуюся спираль на ее горле.
– Почему Император стремится уничтожить нас? – спросила Та’лаб Вита-37.
– Император не стремиться уничтожить нас.
Та’лаб Вита-37 вытянула изогнутый, похожий на коготь кончик пальца, зацепив диск ноосферического света из глянцевой черноты командного пульта и подняла его между ними.
Стремительно сужающаяся петля красного света сходилась на их местонахождении – серебристом значке лунного серпа. Ранее безмолвные вокс-каналы захлестнули крики обреченных и умирающих. Безошибочный грохот болтерного огня и визжащие плазменные взрывы создавали оглушительную какофонию бойни.
– Все доступные данные говорят об обратном, – сказала она. – Воины Седьмого и Шестнадцатого Легионов убивают все на своем пути. Наши культы умирают в эти самые мгновения.
Рев нападавших скрипучим гулом скреб по спине. Дикие воинственные вопли людей, рожденных в темноте и выросших на убийствах. Подобные люди не смирятся ни с чем, кроме полного уничтожения любого, кто осмелился пойти против них.
– Император не стремится уничтожить нас, – повторила Гелиоса-54. – Он стремится нас принудить к участию в Его великой работе. Он надеется, не без обоснования, что мы боимся уничтожения больше рабства. Его высокомерие нуждается в нашей науке, наших станках и наших таинствах. Он знает многое, но не знает всего.
– Вот почему вы привели меня сюда? – спросила Та’лаб Вита-37. – И поэтому все еще здесь?
– Да. Если убийцы Императора не найдут меня здесь, они разорвут Луну на части, пока не добьются своего. Они сломают меня, и я буду вынуждена отдать им Магна Матер.
Та’лаб Вита-37 вздрогнула от этой мысли.
– Что вы требуете от меня? – спросила она.
Гелиоса-54 вытянула проворную, иглоподобную руку, чьи кончики пальцев создавали последовательности генов такой ошеломляющей сложности, что, казалось, несомненной их принадлежность какой-нибудь древней богине-созидательнице.
– Покинуть меня, – сказала Гелиоса-54.
– Не понимаю.
Между ними потекли потоки данных. Спирали света несли последовательности генов, маркерные коды и пласты настолько сложной информации, что у Та’лаб Виты-37 перехватило дыхание от концентрации загруженных данных.
– Спустись в Эргодическое хранилище. Разорви соединения с Лунным манифольдом, забери Магна Матер и исчезни. Я не смогу раскрыть то, чего не знаю. Для уничтожения Магна Матер в живых осталось слишком мало верховных жриц, так что ты должна скрыть ее от Императора. Понимаешь?
– Я понимаю, – ответила Та’лаб Вита-37.
Гелиоса-54 увидела, как поникли плечи Та’лаб Виты-37 под бременем ужасного обязательства, которое она на нее возложила.
– А если они, в конце концов, найдут меня?
– Тогда молись, чтобы у того, кто заберет Магна Матер, оказалась более мудрая душа и более возвышенные замыслы, чем у нового повелителя Терры.
Тал’лаб Вита-37 поклонилась, прижав руки к груди.
– Ваше поручение будет исполнено, почтенная матриарх, – сказала она. – Я не подведу вас.
Гелиоса-54 не стала смотреть, как она уходит, уже начав мнемоническое очищение. Она почувствовала грусть, когда ее драгоценные воспоминания сгорали в огнях синаптического стирания. Матриарх любила Та’лаб Виту-37, как дочь, но не могла позволить, чтобы в ее нейронной сети нашелся хоть какой-то след генодевы.
Гелиоса-54 повернулась к пульту управления.
С начала внезапного ошеломительного штурма грубо созданных генетических воинов с Терры прошло едва ли шесть часов.
Каждый фронт на Луне передавал одну и ту же картину поражения.
С тяжелым сердцем из-за страха за будущее Верховная матриарх Луны открыла вокс-канал с широким диапазоном частот.
Она знала, что Император услышит ее.
Она надеялась, что услышат Его воины.
– Отзовите своих волков, – попросила матриарх.
== '''КНИГА 1 / ДЕВА''' ==
''Она – дикая чаща с сокрытыми в ней храмами и сокровищами''
== '''1 Перекроенный капитан / Минимальный экипаж / Забойщик''' ==
''Как воину лучше всего умереть?''
На протяжении многих лет он долго думал об этом. Будучи неофитом, он представлял, что смерть придет к нему в страшной войне против каких-нибудь омерзительных ксеноформ, когда он будет биться бок о бок со своими братьями ради благородной и героической цели. О его последних мгновениях в бою будут с благоговением рассказывать воины будущих поколений.
В последующие тысячелетия уроки, полученные из его кончины, будут изучаться в каждой военной академии и станут обязательными к прочтению молодежью этой новой эпохи.
О том кровавом времени будут написаны целые библиотеки.
Но войне безразличны амбициозные мечты юношей.
Ее уроки кровавы и беспристрастны.
Да, герои куются в горниле битвы, а наследие горстки живет в воспоминаниях выживших. Но на каждого героя, чьи деяния затмевают его смерть, приходятся десятки тысяч забытых и никому не известных воинов.
Их отвага остается незапечатленной.
Их истории никогда не рассказываются.
Никона Шарроукин больше не был неофитом, и с тех пор, как Сабик Велунд вытащил его изувеченное тело с Исствана V, он знал, что умрет в темноте, одинокий и забытый.
Подходящая смерть для воина Гвардии Ворона.
''Как воину лучше всего умереть?''
Через каких-нибудь пару минут он, возможно, узнает.
На охровой сфере Юпитера, заполнившей обзорный экран «Сизифея» мерцали точки света, напоминая сбои ауспика. Но на самом деле это были пылающие оружейные платформы, сбитые со своих орбитальных якорей и притягиваемые на свою погибель гравитацией огромной планеты. На переднем плане пирохимические молнии и пепельные штормы искажали серый эллипс Ганимеда – это сгорали в ярости бомбардировки предателей огромные гидрохранилища спутника.
Жарко и ярко пылала Солнечная война, неумолимо приближаясь от внешних планет к Терре. Магистр войны затягивал свою петлю, но каждая минута, которую лоялисты удерживали изменников от сияния Тронного мира, была победой.
На высокой орбите Юпитера пылали умирающие корабли – освещенные изнутри остовы из почерневшего металла. За ними бушевали атомные грозы – это рвались подобно далеким сверхновым мегатонны убийственных залпов.
Не такие далекие, как хотелось бы Никоне Шарроукину.
В пустоте мчались рои торпед. Макроснаряды освещали космос ослепительными разрывами. Батареи лазеров мерцали коллимированными линиями актинической яркости.
Что-то взорвалось рядом с вентральной осью. Шарроукин понятия не имел, что это могло быть. Боеголовка торпеды? Детонация корабля? Противокорабельная мина?
Триста шестьдесят семь кораблей агрессивно маневрировали в юпитерианской зоне боевых действий. В основном, эскортные корабли и эсминцы. И, по крайней мере, семьдесят кораблей капитального класса. Шарроукин обладал незначительными навыками по координации пустотных боев или управления звездолетом, но после провальной миссии на Леме Два-Двенадцать и опустошительных потерь экипажа «Сизифея», ему пришлось кое-чему научиться.
Из вопящей статики и волн помех, пульсирующих в гололитическом образе пустотной драки, появился вращающийся силуэт.
Огромный и идущий прямо на них.
Мигнув, появились указатели дистанции и идентификационные метки.
– Прямо по курсу остов крейсера типа «Лунный»! – выкрикнул Шарроукин.
– Вижу, – ответил Сабик Велунд, соединенный со сложными системами управления «Сизифея» с помощью нейровспомогательных устройств, созданных Фратером Таматикой. – Маневрирую.
Велунд говорил сухим тоном, но Шарроукин сражался рядом с воином Железных Рук достаточно давно, чтобы услышать за внешним спокойствием напряжение.
Палуба мостика резко накренилась, когда железный отец бросил «Сизифей» в резкий поворот. Сильно модифицированный ударный крейсер содрогнулся. Его обшивка вспучилась, а усиленные переборки протестующее застонали, когда многокилометровый киль изогнулся.
Резкий маневр изменил гравитацию. Заревели сигналы опасного сближения. Мостик наполнился диссонирующим визгом столкнувшихся пустотных полей. Подключенные кабелями сервиторы, которые поддерживали целостность щитов, забились в конвульсиях, когда электрическая обратная связь сожгла их заживо. Шарроукин поперхнулся от запаха горелого машинного масла и плоти.
Невообразимая громада выпотрошенного корабля типа «Лунный» заполнила обзорный экран. Шарроукин почувствовал, что пригнулся, когда над ними прошла пылающая надстройка. Она была такой огромной, что, казалось, никогда не закончится.
Корабль прошел так близко, что у Никоны возникло ощущение, будто он мог допрыгнуть до его мостика одним могучим прыжком.
– Даже не рядом, – сказал Велунд, завершая поворот и оставляя обреченный корабль за кормой, а затем возвращаясь обратно в битву.
– Этот чертов сигнал тревоги сработал слишком поздно, Шарроукин! – проревел Ульрах Брантан, вновь воскрешенный капитан «Сизифея». Его голос звучал отвратительной смесью разорванных голосовых связок человека и импровизированной аугметики. – Ты должен отслеживать ход битвы.
– Разве я ''похож'' на магистра сюрвейеров? – огрызнулся Шарроукин.
– Тогда уйди с поста и найди того, кто сможет читать проклятый ауспик! – сказал Брантан. Его высокая фигура спустилась с командной платформы тяжелой поступью ассиметричных ног.
Тело капитана представляло кошмарный сплав плоти и машины, но оно имело лишь мимолетное сходство с почтенным шасси дредноута, из частей которого его собрали. Скорее Брантан был сейчас существом биомеханического кошмара, созданным Атешом Тарсой в момент безумия и отчаяния. Саламандр поместил древнюю реликвию под названием Железное Сердце на обнаженное тело капитана, отчего та напоминала хромированного паука. Шарроукин едва переносил вид этой пульсирующей мерзости.
Вонь протухшего мяса от тела Брантана и токсичных химикатов, поддерживающих жизнь в его прогнившей плоти напомнила Шарроукину о временах его молодости, когда он находил молочно-белые раздувшиеся тела, плавающие в глубоких соляных водоемах Ликея.
На плече капитана сидел сделанный из тусклой стали и меди кибер-орел. Железные Руки назвали его Гарудой, в честь древнего медузийского мифа, и, как и экипаж «Сизифея», он получил серьезные увечья, но выжил. На Йидрисе его подстрелил мечник Люций, но Таматика и Велунд вернули механическую жизнь орлу.
Станцию сюрвейера наводнили мерцающие ложные сигналы битвы, протекающей на абсурдно близкой дистанции. Велунд обогнул содрогающиеся руины «Славной гончей» – корабля типа «Марс» – пылающей от носа до кормы.
Надстройку «Сизифея» сотрясли глухие металлические звуки. Перепрофилированные ремонтные сервиторы за пультом борьбы за живучесть корабля выпалили потоки бинарной тарабарщины.
– Что это было? – спросил Брантан.
– Не знаю, – ответил Шарроукин. – Бомбардировщики или истребители-самоубийцы, чей корабль-носитель погиб? Может быть дрейфующие обломки, слишком небольшие для обнаружения ауспиком.
– Так не годится, Гвардеец Ворона!
Шарроукин сдержал раздраженный ответ, когда на светящейся поверхности экрана загорелись предупреждения об угрозе.
– С кормы приближается капитальный корабль, – доложил он. – Полагаю, типа «Оберон».
– «Завет истины». Корабль-охотник Семнадцатого Легиона, – резко ответил Велунд. – Но он идет не на нас.
На обзорном экране замигала дюжина рун угрозы.
– Откуда такая уверенность? – рявкнул Брантан.
– Криптос, – сказал Велунд, уводя «Сизифей» от спутного следа более крупного корабля. – Он подключил меня к кодированному воксу «Завета». Его капитан переговаривается с двумя другими кораблями. Они берут в клещи «Гнев Европы».
Шарроукин попытался отсортировать противоречивые данные ауспика и соотнести то, что видел с тем, что говорил Велунд.
– Ты уверен? – спросил он, – по мне так «Завет» маневрирует для залпа с короткой дистанции по нашему двигателю.
– Мне не нравятся корабли у меня на хвосте! – сказал Брантан. Гаруда расправил крылья и сердито заклекотал.
– Он заходит ''не'' на нас, – настаивал Велунд.
– Он в идеальной позиции для открытия огня, – сказал Шарроукин.
– Удерживаю курс, – ответил Велунд.
– Трон тебя подери, Сабик Велунд! – выкрикнул Брантан, с грохотом направляясь к железному отцу. На миг Шарроукин подумал, что он собирается вышвырнуть Велунда с поста управления.
Дистанция до цели начала расти.
Шарроукин выдохнул.
– Он удаляется.
– Я же тебе говорил, что «Завет» жаждет прикончить «Гнев Европы».
Обзорный экран залило светом, когда «Завет истины» дал ошеломляющий залп по своей жертве. Два других корабля изменников отрезали путь отступления имперскому космолету, и ему пришлось держаться под этим сильным огнем, сдирающим его щиты.
Торпедные катера и бомбардировочные крылья сблизились с «Гневом Европы», и их залпы волна за волной обрушились на корпус титанического корабля. Вспомогательные двигатели загоняли боеголовки еще глубже в корабль, после чего запалы замедленного действия подрывали их в его жизненно важных участках.
По всей длине корабля прокатилась волна сотрясающих внутренние отсеки взрывов, разрывая его изнутри. Из многочисленных ран «Гнева» вырывались клубы огня, ярко пылая чистым кислородом и химическим огнем крови корабля. У Шарроукина от вида гибели великолепного корабля сердца сжало, словно ледяным кулаком. Подобно последнему представителю вымирающего вида, он боролся до конца, но его судьба была предопределена. Радиационный поток гибнущего «Гнева Европы» искажал показания каждого сенсора, но Шарроукин разглядел яростные каскады высокочастотного атомного пламени, пылающего в глубинах его инжинариума.
Это могло означать только одно.
– Корабль в критическом состоянии, – выкрикнул Шарроукин. – Уводи нас, Велунд.
– Отставить! – приказ Брантан! – Сближайся!
– Что? – закричал Шарроукин. – Нет! Ты убьешь нас всех!
Он сделал полшага к Брантану.
– Оставайся на своем посту! – рявкнул чудовищный капитан Железных Рук.
– Велунд, нет! – выкрикнул Шарроукин. – Сближение с этим кораблем – это самоубийство.
– Возвращайся, – приказал Брантан. – Щиты «Завета истины» опущены. Курс на его мостик. Шарроукин, дай мне расчет данных для стрельбы. Сейчас же!
– Велунд, уводи нас отсюда, – взмолился Гвардеец Ворона. – Ради мести он убьет нас всех.
Брантан развернулся, убийственно быстро для такого гиганта. Силовой кулак, снятый с шасси павшего брата Бомбаста, врезался в грудь Шарроукина.
Воин отлетел назад. Развернувшись в воздухе, он приземлился на согнутые ноги и заскользил по палубе. Мышечная память метнула руку к бедру, где в ножнах покоился его гладий с черным лезвием.
Он поднял голову и увидел, что Гаруда сидит на краю стола ауспика, наклонив голову в бок и рассматривая его немигающими глазами.
Ему показалось или птица покачала головой? Шарроукин выдохнул, когда Гаруда взлетел и вернулся на плечо Брантана. Палуба содрогнулась, когда «Сизифей» выстрелил из носового бомбардировочного орудия с минимальной дистанции. Оборонительные системы ближнего действия «Завета истины» не успели среагировать, и залп, способный равнять с землей города, обрушился на командную палубу с опустошительным эффектом.
Линкор типа «Оберон» был чудовищно мощным кораблем, сильно бронированным и ощетинившимся оружейными системами, но без щитов оказался уязвим. Снаряды «Сизифея» проникли глубоко в ядро командного центра, нанося смертельные раны его мозгу. В космос выбросило шлейфы пламени и растущие облака расплавленной стали.
«Сизифей» пролетел через расширяющиеся клубы перегретого пара и потоки обломков. За ним устремился ураган второпях наведенного лазерного огня и разрывных снарядов из антиторпедных пусковых устройств.
Брантан отвернулся от Шарроукина. Гаруда снова сел на его плечо.
– Разворот на обратный курс, – приказал Брантан. – Я хочу прикончить этого ублюдка.
– Он уже вышел из строя, – возразил Шарроукин.
– Я не хочу, чтобы он ''вышел из строя'', – огрызнулся Брантан. – Я хочу, чтобы он ''подох''.
«Сизифей» содрогнулся, когда Велунд положил корабль в крутой разворот на правый борт. Он наклонил нос, чтобы скрыть их курс в ярко пылающем плазменном следе раненного линкора.
– Таматика! – рявкнул Велунд в вокс. – Мне нужно, чтобы эти реакторы выжали больше.
Вокс затрещал очередью раздраженного бинарного кода, прежде чем Таматика ответил с инжинариума.
– Уверяю тебя, железный отец, я делаю все, что в моих силах, чтобы реакторы не перегрузились и не убили нас всех. И все это с помощью всего горстки сервиторов.
– Сделай, что сможешь, Железнорожденный, – сказал Велунд, отключив вокс. – Никона?
Шарроукин не ответил, он не сводил глаз со спины Ульраха Брантана. Гвардеец Ворона выпустил задержанный в груди в воздух, почувствовав резкую боль в ребрах. Разжал побелевшие от напряжения пальцы на рукояти гладия, осознав, что был на грани от того, чтобы наброситься на товарища-легионера.
Да, безумного товарища-легионера, но чья верность все еще принадлежала Императору.
– Никона, – обратился Велунд спокойным, но властным голосом. – Мне нужны глаза в этом бою. Возвращайся на свой пост, брат.
Шарроукин медленно кивнул и вложил меч в ножны.
Пустота пылала неисчислимыми атомными вспышками-бурями, пульсировала цунами электромагнитных импульсов и отголосками взрывов в артиллерийских погребах «Завета».
Обеспечить ситуационную осведомленность было практически невозможно.
Даже ауспик-специалист или офицер с многолетним опытом вряд ли бы что-то разобрал в этом сенсорном хаосе.
– Разворот, – сухо сообщил Велунд, словно объявляя обычный орбитальный маневр. – Орудийная палуба. Сколько времени до боевой готовности бомбардировочного орудия?
На мостике раздался огорченный голос Атеша Тарсы, апотекария Саламандр.
– Нумен работает над этим, но понадобиться не меньше семи минут, прежде чем орудие будет готово к стрельбе. Каждая часть процесса перезарядки должна проводиться вручную.
Велунд прервал связь.
– Тогда бортовые батареи.
Вокс-частоты пронзил диссонирующий вой, и Шарроукин поморщился от муки, которую услышал в этих кошмарных завываниях.
Частично бинарный код, частично демонический кант.
Механикум назвали его чистейшую форму скрапкодом.
Это был Криптос, вопящий из своей камеры на нижних палубах.
Не предупреждение, а вопль ужаса…
– Держитесь, держитесь, держитесь! – закричал Велунд.
Шарроукин увидел его секунду спустя.
Пустоту прорезал клиновидный нос, направленный под идеальным убийственным углом. Торпеды уже выпущены, а колющие лазеры сдирают последние щиты «Сизифея».
Корабль вопил по воксу, разорвав протоколы безопасности «Сизифея» жутким ударом своего имени.
Забойщик! Забойщик! Забойщик!
Раскаленные добела лучи света прожгли множество палуб ударного крейсера. Из-за относительного движения двух кораблей лазеры впились в усиленную надстройку «Сизифея». Сотни метров обшивки содрало, словно мясо с костей ножом мясника.
Энергия, с которой целые секции мгновенно выбросило в глубокий вакуум, вызвала крен корабля, словно тот был отброшенным назад боксером.
Ауспик вопил о приближающемся залпе.
Мостик залило кроваво-красным светом смертельной раны. Он окрасил Брантана демоническим сиянием.
– Ты нас всех убил, – прошипел Шарроукин.
Затем мир вывернулся наизнанку.
А красный свет сменился белым.
'''Глоссарий'''
Heliosa-54, High Matriarch of Luna's Selenar cults - Гелиоса-54, Верховная матриарх Селенарских культов Луны
Ta'lab Vita-37, Gene-witch of the Selenar - Та'лаб Вита-37, геноведьма Селенара
Trastevere, captain of the Eye's Watch – Трастевере, капитан Стражи Ока
Vornak – Ворнак
Urgave – Ургав
Dianic rites – Дианические ритуалы
Ergodic Vault – Эргодическое хранилище
Magna Mater – Магна Матер
Lema Two-Twelve – Лема Два-Двенадцать
Glory Hound – Славная гончая
The Covenant of Truth – Завет истины
Europa's Wrath – Гнев Европы
Carnager – Забойщик
[[Категория:Империум]]
[[Категория:Космический Десант]]
[[Категория:Разбитые Легионы]]
[[Категория:Железные Руки]]
[[Категория:Гвардия Ворона]]
[[Категория:Саламандры]]
[[Категория:Хаос]]
[[Категория:Космический Десант Хаоса]]
[[Категория:Сыны Гора]]
[[Категория:Ересь Гора / Horus Heresy]]
[[Категория:Грэм Макнилл / Graham McNeill]]
[[Категория:Warhammer 40,000]]
