27
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Он разорвал психическую связь, оставляя существо в его ментальной клетке.
== "ГЛАВА9. ДИЛЕМА ДАНТЕ" ==
Красный Совет являлся одним из двух управляющих органов Кровавых Ангелов, вторым был Совет Крови и Кости.
Последний состоял из капелланов и сангвинарных жрецов высшего ранга, и отвечал за духовную и физическую составляющую методов борьбы с жаждой. Одной из первостепенных обязанностей Совета являлось избрание нового магистра Ордена. В юрисдикцию Красного Совета входило ведение войн, что являлось целью всех Орденов Адептус Астартес, и он являлся главным из двух структур. Влияние Красного Совета было столь велико, что копия залы, в которой он собирался в Аркс Ангеликум, находилась на всех боевых баржах Ордена: «Клинок Возмездия» и «Взывающий к крови».
Так было раньше. Когда крепость монастырь начала принимать ответы от орденов-приемников, Данте объявил, что зала совета будет расширена, чтобы все магистры орденов и их капитаны смогли сидеть в ней, как братья.
- В час нужды все они откликнулись нам, - произнес он, обращаясь к своим собравшимся офицерам. – И мы будем относиться к ним так, как если бы они были братьями из нашего Ордена.
- Я не позволю, чтобы хотя бы один из воинов, прибывших к нам на помощь, почувствовал себя менее значимым, чем остальные.
Древняя зала преобразилась. Шесть тысяч лет истории превратились в пыль за неделю. Остальные залы были объединены в один, чтобы соответствовать пожеланию Данте. Число мест в Красном Совете начитывало двадцать пять. В перестроенной зале было установлено в двадцать раз больше. Пятьсот сидений размещались вокруг массивного круглого стола с полостью в центре.
Кресло магистра Ордена было слегка больше, чем остальные, дабы подчеркнуть его статус, как первого среди равных. Данте настоя на том, чтобы его кресло было установлено в том же месте, что и в старом зале совета, а кресла магистров орденов были такого же размера, как и его.
Новый стол был выточен из белого мрамора. Имена и звания приглашенных отображались на золотых табличках, прикрепленных к поверхности стола.
Сами таблички были идентичны друг другу. Ни один воин не должен подумать, что к нему относятся хуже, чем к остальным. Зала Великого Красного Совета выглядела изящной и великолепной, как и все, что было сделано руками Кровавых Ангелов.
Декорации были безупречны, как и чувство вкуса и мастерство творцов. Черный камень был отполирован до блеска. Барельефы каждого ордена-приемника украшали стены, их геральдика была выполнена из ярких минералов и драгоценных металлов. Даже проклятые Ордена нашли свое место на стене, однако их специально накрыли черной тканью. Барельефы тех Орденов, что сгинули в битве, были отмечены светящимися коллекциями черепов, выточенные из тех же камней, что и могилы Кровавых Ангелов. Все Ордена, разделявшие славу Сангвиния, были здесь, мертвые и живые, хорошие и плохие. Даже худшие из них когда-то назывались героями, и позор их падения должен был послужить уроком остальным. Свитки, выточенные в камне, отображали имена всех магистров Орденов, по крайнем мере тех, что были официально признаны потомками Сангвиния. Имена героев располагались на флагах, свисавших над храмами, а рукописи, прикрепленные ярким воском, несли на себе записи величайших побед каждого братства.
Основатели орденов второго поколения были увековечены в камне. Их статуи были выполнены из остатков потухших вулканов и казались живыми, будто готовыми сойти с постамента.
Даже те расы, которые считали себя выше, чем раса людей, были бы поражены красотой и изяществом этой залы.
Здесь жила история доблести и справедливой гордости, атмосфера внутри создавала ощущение древности, хотя работы закончили лишь несколько дней ранее.
Зала ждала тех, кто собирался ее заполнить, готовых судить поступки живых в контрасте с теми, кто пал, и теперь украшал ее стены. Именно здесь Мефистон встретился с Данте. Повелитель Смерти нашел своего магистра сидящим на своем троне. Шлем лежал на столе, а сам Данте смотрел на яростное выражение лица Сангвиния, будто ожидая, что сам примарх наделит его своей мудростью.
Шаги Мефистона слегка отдавались эхом от стен залы. Повелитель Смерти всегда передвигался быстро и незаметно, словно хищник. Пространство в помещении освещалось факелами и свечами, отбрасывающими тени в красную тьму.
Данте, облаченный в свою золотую броню, казался живым пламенем. Свет свечей отражался от брони магистра, словно приглашая его присоединиться к танцам разрушения.
Данте пребывал в покое, погрузившись в свои мысли, пока Мефистон не остановился напротив него.
- Я прибыл, - произнес библиарий.
Данте поднял взгляд, его древнее лицо было пронизано беспокойством.
- Сейчас ты расскажешь мне то, что не смог сказать ранее.
Мефистон кивнул, слегка наклонив голову в сторону, словно живая статуя.
Неуловимое движение, но тем не менее ужасающее в исполнении Повелителя Смерти.
- Была другая часть моего видения, повелитель. Я проник в дьявольское королевство огня, костей и крови. Там я видел Ка’Бандху.
Огни в комнате вспыхнули при упоминании этого имени. Данте нахмурился.
- Ты уверен, что видел Бич Ангела?
- Да, мой повелитель.
- И что он делал?
- Он пробивал путь себе и своему легиону чернокожих демонов.
- Разве не распри друг с другом – путь приспешников Кровавого Бога?
- Это так, - произнес Мефистон. – Если верить темным знаниям.
- Тогда что же это?
- Он пробивал себе путь наружу. Образ красного ангела горел в небесах. Там была дыра, мост, позади ангела, открывшего врата в нашу вселенную.
- Ты думаешь, это означает, что он придет к нам, - спросил Данте.
- Да, господин.
- Ты уверен в точности видения?
- Нет, повелитель, не совсем, - произнес Мефистон. – Именно поэтому я колебался.
- Я никогда раньше не видел Бич Ангела в своих видениях, - произнес Данте.
На мгновение он погрузился в свои мысли.
- Ты говоришь, что не уверен. Сейчас я сам вижу это.
- Да, - произнес Мефистон. – Это был он. Он идет. Я…уверен в этом.
Данте внимательно посмотрел на своего Верховного библиария. Алебастровая кожа Мефистона приобрела сероватый оттенок после его визита октокальвария, и теперь он был еще более похож на ходячего мертвеца.
- Мне нужно знать, как ты проник в свое видение? – спросил Данте
- Я так не думаю, мой господин, - произнес Мефистон.
И, по правде говоря, у него не было абсолютно никакого желания пересказывать свое путешествие в Подземелья Марест.
- Было тяжело, я заплатил определенную цену, но это того стоило. Я уверен. Бич Ангелов хочет атаковать нас, когда все Ордена будут собраны в одном месте. Это – правда.
- Он может вернуться? – спросил Данте. – Демон был изгнан из материального пространства.
- Существуют правила, даже для прислужников Хаоса, - ответил Мефистон. – Видения моих библиариев становятся нечеткими с каждым днем. Но одно я могу сказать с уверенностью – за тенью варпа происходят беспрецедентные изменения. Я не могу смотреть сквозь тьму, созданную разумом улья, но я чувствую, как все реальное пространство замерло в ожидании. Эмпиреи полны предзнаменований. Если Черный крестовый поход Абаддона влияет на Око Ужаса, как показало мне видение – Ка’Бандха сможет осуществить задуманное.
На лице Данте появилась горька улыбка.
- Он атакует нас, когда мы так сильны, и в то же время этот сбор – есть наша слабость.
- Встреча всех сынов Сангвиния впервые за многие поколения слишком сильно притягивает его. Мы знаем, что Кровавый Бог желает заполучит наши души. Наша ярость притягивает служителей Трона Черепов, словно мух на кладбище.
Если Ка’Бандха прорвется – это станет катастрофой для всех нас. Он усилит нашу жажду и станет катализатором безумия. Если демон появится, когда мы увязнем в защите Ваала – он застигнет нас в состоянии ничем не сдерживаемой ярости. И мы падем.
- Разве в твоих архивах не говорится, что слуги Кровавого Бога уже много раз пытались, но потерпели неудачу? Не стоит ли напомнить этим монстрам, что существует множество видов ярости, как есть и благородство, способное унять жажду крови? – произнес Данте.
- Каждый день мы противостоим жажде. Но ему будет достаточно одержать хотя бы одну победу, - произнес Мефистон.
- У Нерожденного есть целая вечность в отличие от нас, да и не у каждого Ордена столько же выдержки.
Данте снова нахмурился.
- Не приплетай сюда свою враждебность к Сету, - произнес он.
- Я не питаю к нему вражды. Я не питаю вражды ни к одному из наших братьев. Это он враждебно настроен ко мне – мне нет дела до него, господин, и Вы знаете это.
Данте изменил свое положение в кресле. Его броня заскрежетала о камень, сочленения доспехов издали свистящий звук.
- Возможно ли остановить Бич Ангела?
- Честно говоря, я не знаю, - ответил Мефистон. – Но я могу попытаться. Существуют определенные ритуалы.
- Они имеют темную натуру? – произнес Данте.
- Конечно, - ответил Мефистон.
Выражение лица Данте приобрело оттенок задумчивости. Еще одно решение, с которым ему придется жить, выбор между двумя золами. Если бы Мефистону была не чужда человеческая сущность – в этот момент он мог бы испытывать симпатию к своему господину. Тысячу пятьсот лет Данте наблюдал как их вид все дальше погружается в варварство, а Империум движется к своему концу. Для всех остальных он был золотым ангелом, аватаром самого благородного сына Императора.
Слава о нем простиралась по всем уголкам галактики. Все следовали его советам, а его воины были задействованы практически во всех битвах Империума. Никто не знал о сомнениях магистра, закравшихся за его маской.
Но Мефистон не чувствовал жалости или горечи по отношению к командующему Данте, он знал, что такое сомнения и понимал дилеммы, стоящие перед Данте.
- Каков будет твой совет, глава библиария? – неожиданно спросил Данте.
- Я бы попытался остановить его, - произнес Мефистон. – Но я сделаю это только с Вашего разрешения.
- Тогда я приказываю тебе остановить его, - произнес Данте.
- Любой ценой?
Данте сжал губы.
- Любой ценой.
Мефистон поклонился, его одеяния зашелестели, а доспехи слегка зажужжали.
- Будет исполнено, повелитель.
Данте поднялся с кресла.
- Мефистон, не говори никому, кто не должен об этом знать. Свяжи своих библиариев клятвой.
Магистр зло покосился на маску Сангвиния.
- Если ты будешь привлекать библиариев из других Орденов, также заставь их принести клятвы. Эта война уже начинает порождать секреты.
На мгновение Мефистон обдумал возможность поиздеваться над тварью. Он вложил Викарий в ножны и вышел из камеры.
