Изменения

Полу разрушенный Полуразрушенный и покинутый город Коррис купался в редких лучах солнца. Над головой, в синем небе, лениво плыла по дуге сфера гамма Гамма Холдаса, превращая снежные поля вокруг города в бесконечный, сияющий светом ковёр. Люди Себастева патрулировали город па́рами, они носили тёмные очки, чтобы избежать снежной слепоты, одетые на ноги ботинки прорезали глубокие колеи на сверкающей поверхности.

Многие старые дома обвалились под тяжёлой ношей снега, лёгшего на них за двести лет зимы. Из выщербленных и рассыпавшихся из-за частых обстрелов и бурь стен, во все стороны торчала покрытая красной ржавчиной арматура. Углы тех зданий, которые остались нетронутыми не тронутыми были закруглёнными и гладкими, как будто были отшлифованыих отшлифовали. Порывы ветра несли частицы льда, которые стёрли все признаки резьбы, украшавшие раньше почти каждый дом.

Наконец, впервые за несколько недель, ветер успокоился и видимость .штастала стала гораздо лучше. Пятая рота оставила землеройные работы и заняла город. Лишь немногие были оставлены, чтобы защищать траншей от любых атак. В предгорьях Варанезианских скал полковник Кабанов разместил разведчиков, чтобы знать о любых признаках активности орков. Предположение Старого Голодяя, что орки прекратят попытки перехода через горы, казалось правдой.

Себастев чувствовал себя более комфортно , учитывая возможность сражаться в городских условиях. Востроянские Первенцы были , наверное , лучшими бойцами в городах городских условиях во всей Имперской Гвардии. Они были созданы для этого: , с малых лет они тренировались в тесных казармах и учились сражаться в обороне на руинах старого факторума, коих на разбросано множество по всему их родному миру. Коррис идеально подходил для Себастева и его людей. Приказ Старого Голодяя почти не имел для них значенияустраивал их полностью.

Последние два года домом для полковника Кабанова служил заброшенный особняк посла, который стоял на северной стороне центральной торговой площади. С момента прибытия шестьдесят восьмого полка, особняк служил для них штабом. Это был самый очевидный выбор, его превосходная конструкция выдержала самые ужасные зимние штормы и совсем немного была затронута эрозией. Полковые инженеры легко привели особняк в состояние пригодное для жилья, но не смотря на их отчаянные попытки, в нём было все ещё очень холодно, чтобы чувствовать себя в нём комфортно.

– Три дня. – проворчал полковник. – Три дня прошло с момента отбытия полка, и третий день подряд вы мне приносите формальный протест. – нахмурившись, он посмотрел на Себастева. – Почему я должен это терпеть каждый день? Я не подпишу эти бумаги, вы это знаете.

Полковник Кабанов не ответил. Вместо этого он поднял руку, чтобы пресечь все дальнейшие вопросы. Его пронял мокрый кашель, он прикрыл рот носовым платком. Потом он его , потом сложил и вернул в карман.

– Я присоединился к пятой роте, потому что я хотел это сделать, капитан. Я никогда не оправдывался перед подчинёнными и не собираюсь этого делать сейчас. Я ваш командир, нравится вам это или нет, чёрт подери. И давайте закончим на с этом.

– Капитан, – сказал он. – в послании говорится, что Армия Независимости Даниккина взяла Налич в окружение. Однако есть еще кое-что. Диверсанты атаковали машины и склады с провизией, люди 701-го страдают от какой-то болезни. Комиссар-капитан уже перепробовал всё, но не смог связаться с командованием двенадцатой армии. До Седисс-варра ничего не доходит. Похоже опять начались эти проклятые штормаштормы.

– Эти люди в отчаянии, – сказал Себастев, – отчаяны и обречены. Соберите людей. Мы ближе всех, чтобы оказать помощь. Раз штаб-квартира командования недостижима для вокса, то я возьму решение вопроса в свои руки. Пятая рота должна выдвинуться для оказания немедленной помощи полку. Я хочу, чтобы все транспорты были готовы как можно быстрее, и ждали на восточной границе города. И поскольку командуюякомандую я, то и решения принимаю я. Позже я отвечу генералу.

Неожиданно лейтенант Курицын оторвался от карты и поднёс руку к вокс устройству над своим правым ухом. Он получал сообщение из -за пределов радиуса приёма вокса вставляемого в ухо.

– Есть, сэр. – сказал Курицын. Он передал сообщение Политнову ивозобновил и возобновил попытки восстановить связь с Наличем.

Несколькими секундами спустя, с рыкамирычанием, криками и беспорядочной пальбой в воздух, на площадь влилась зелёная толпа. Их количество не поддавалось счёту: сотни, возможно тысячи. Это была бурлящая масса. Когда они достигли центральной точки площади, Кабанов нажал кнопку на воксе и сказал: «Открыть огонь! Всем отрядам!»

Потом он Он повернулся и повел людей в атаку на площадь.

Тогда он был еще подростком только что закончившим начальную подготовку. Его отпустили в увольнение на последние несколько дней, что ему предстояло провести на родном мире. Редко кто из первенцев Вострои возвращался домой. Так же, как и другим закончившим обучение, ему дали список указаний и сказали пойти и подыскать себе подходящего партнёра. Ему полагалось оставить дар в виде семени, миру взрастившему его. Это была традиция Первенцев, на которой настаивал сержант-инструктор.

Сарович никогда точно не был уверензнал, где найти заинтересованных представительниц противоположного пола. Не имея четкого представления, где можно точно найти партнёра он присоединился к группе солдат, направлявшихся в один из наиболее известных кварталов развлечений, недалеко от базы.

Несколькими мгновениями позже она вернулась от бара и поставила перед ним два стакана с выпивкой. Не ожидая приглашения, она села на стул, стоявший рядом с его стулом и начала задавать вопросы о нёмраспращивать его. Сарович не мог вспомнить даже малейшего отрывка разговора, он лишь снова и снова думал, что её духи хорошо пахнут. Ещё до того, как он что-либо понял, они оказались в её маленькой грязной комнатке, разворошили кровать так, как будто у них были считанные секунды.

Он Сарович щёлкнул затвором, загоняя в ствол следующий патрон.

Он никак не мог понять, почему она там отвратительно так обошлась с ним. После тогатого, как он встал с постели она накинулась на него с яростной критикой о его талантах любовника. Её насмешки были жестоки, а её смех причинял еще больше страданий. Завтрак она приготовила только себе. Он мог купить себе завтрак или уйти голодным. Ей было всё равно. Она шла за ним от самой двери, его форма была испачкана и помята, её насмешки преследовали его на всём пути по заваленным мусором улочкам.

Он гадал, родит ли она ему сына? Дочь? Кого угодно? Он задавал себе этот вопрос много раз, но наверное это не имело значения. Он этого никогда не узнает наверняка. Она подарила ему одну прекрасную и ужасную ночь. Её прикосновение пугало его. Её слова были холодны и жестоки, как пули, выпущенные, чтоба чтобы нанести максимальный ущерб. Поэтому он назвал винтовку её именем.

Снайперы из других рот предпочитали длинноствольные лазганы. Это было отличное оружие, высокоточное, но яркий луч выдавал позицию стрелка. Позже, по приказу майора Дубрина, снайпера снайперы пятой роты были вооружены, сделанными вручную на Вострое, ружьями с твёрдыми баллистическими боеприпасами. Этим оружием было труднее овладеть, но хорошо спрятавшийся снайпер мог укладывать свои цели одну за другой, не выдавая себя.

Сейчас площадь была полностью заполнена орками всех цветов и размеров, они толкали друг друга в неистовом желании вступить в схватку с востроянцами. Сотни, может быть тысячи орков пытались протиснуться в первые ряды. Запертые на площади орки не могли отступить. Кабанов смотрел на эту картину отстранённо. На протяжении своей карьеры он неоднократно видел, как они совершают одну и ту же ошибку, снова и снова.

Кабанов выглянул из окна и ещё раз выстрелил в толпу орков. Он уже не помнил скольких орков убил, а бой шел всего несколько минут. Он снова нажал на спусковой крючок своего хелл-пистолета, но ничего не произошло. Обойма была пуста. Когда он доставал из кармана на ремне новую, ему вспомнилась другая сцена, подобная этой. Напор орков там внизу на площади был почти таким же плотным, как на мосту на Дунане, тридцать пять лет назад. Он был таким же в каньоне на…где же это было? Так много сражений позади.

Он вставил новую обойму в пистолет и снова открыл огонь. Орки набились так плотно, что каждый выстрел находил цель. Зелёные тела падали на землю, хватаясь за чёрные дыры, прожигаемые пистолетом, в груди и животах. НеллХелл-пистолет был фамильным оружием дома Кабановых, он до сих пор работал со смертельной эффективностью, даже после трех веков службы.

Однако, как только он сказал это, орки начали отступать к центру площадив площади в отчаянной надежде избежать неожиданно сильно усилившегося лазерного огня с подходов на севере и юге.

Кабанов увидел всю мощь пятой роты, атакующей орков. Это было великолепное зрелище, напоминающее о множестве прошлых побед, когда гордые первенцы вострои Первенцы Вострои стройными красными рядами прошли от равнин на севере и востоке, стреляя дружными залпами по обречённому врагу.

Взводам востроянцев был дан приказ отступать, но столкнулись с необходимостью так же необходимо сдерживать давление со стороны орков, передвигаясь в шахматном порядке, что замедляло отступление и Себастеву это не нравилось. Как только он отвернулся от площади и приготовился бежать к транспортам с Кабановым и остальными, земля под ногами содрогнулась. Огромные груды снега скатывались с крыш зданий рядом с площадью и осыпались с полуразрушенных стен.

При всем своём размере, убийственная машина выглядела так, будто её слепили из случайно подобранных деталей. Её бочкообразный торс был покрыт толстыми листами металла, похожими на двери от люков танков, прикрученных под всеми возможными углами. Массивные сдвоенные стабберы были закреплены над его толстыми поршневыми ногами.

С каждой стороны длинные руки, выдвинутые вперёд и покрытые извивающимися кабелями мощной гидравлики. Острые клешни на конце каждой руки беспрестанно лязгали друг об о друга, желая разорвать плоть слабых существ в кровавые лохмотья.

Себастев видел, что полковник задыхается, но останавливаться не было времени. Они почти достигли западной окраины города. Потом в поле зрения появились Химеры и тяжелые транспорты, терпеливо ожидающие на заснеженном поле. Их двигатели шумно работали на холостом ходу. Из выхлопных труб вырывались в воздух черные выхлопы. Солдаты пятой роты, уже достигшие машин, спешно грузились внихв них.

Когда первый взвод и командный отряд вышли с улиц, Себастев увидел еще людей в красно-золотом, бегущих по подъёму в чревах чрева тяжелых транспортов. Для точной оценки не было времени, но на первый взгляд пятая рота Себастева поживала неплохо.

Внутри тесного заднего отсека Курицын нажал на управляющую руну, подняв рампу. Кабанов был уже пристёгнут и накрыт толстым одеялом, он пил рабанов был уже пристёгнут и накрыт толстым одеялом, он пил ра̀звод из серебряной фляги. Себастев ожидал, что у него будет красное лицо от затраченных усилий, но он был мертвецки бледен.

Курицын передал приказ по воксу и гудение двигателя снаружи усилилось. Лейтенант Маро два раза ударил по внутренней стенке, раскачиваясь . Раскачиваясь и дрожа командирская «Химера» набирала скорость, удаляясь от Корриса и оставляя позади взбешённых орков с их чудовищными машинами.