6355
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =34
|Всего =8
}}
— Тогда в путь, — ответил Тиридат. — Братья! У нас есть плацдарм! Отходим!
== Часть вторая: Прорыв ==
=== Глава третья ===
''Каким может быть избавление от такого богохульства?''
''Ответ один: смерть.''
::::::::::Отец Балтан Евгенинов, «Кеприанское отмщение»
— Они начали со жрецов, — рассказывал отец Евгенинов. Несмотря на грязь и оставшиеся после множества стычек шрамы, в нём по-прежнему угадывался имперский священнослужитель. Рясу представителя Экклезиархии опоясывали патронташи и подсумки для боеприпасов. Говоря, он опирался на посох, и в сумраке Сварочных его было не отличить от обычного священника. — Нас выволокли из клуатров в соборе Сангвинарного падения. Они раскраивали нам головы и выбрасывали мозги в неф. Тела… свисали со статуи Благословённого Сангвиния. Они осквернили там каждый камень. — Евгенинов посмотрел на Кивона, и его лицо вдруг преисполнилось стыда и сожаления. — Я… Я спрятался, — прошептал он.
Едва они прибыли на место, Кивон сразу понял, как лоялистам удалось удержать его. Сварочные представляли собой комплекс кузниц и литейных, где руда и лом превращались в сырье для мануфакторий Полой Горы. Гигантские двери предназначались для того, чтобы изолировать Сварочные от окружающих районов в случае протечек и выбросов опасных веществ. Теперь же они защищали имперцев от культистов Йецегат. Сектанты пытались проникнуть внутрь, и в некоторых местах пол устилали обугленные кости и груды шлака — всё, что осталось от попавших в поток расплавленной стали еретиков.
Лоялисты приютились в огромных, похожих на пещеры, пустых кузнях. Внутри не осталось никаких материалов, и теперь тёмные закутки Сварочных занимали палатки и койки. Одну из кузниц отвели под госпиталь, где медики занимались людьми, получившими ранения в битве за ворота. Небольшая топка всё ещё горела, и использовалась для кремации тел, чтобы те не гнили и не превращались в рассадники инфекций. Заключённое в кольцо опалённых, тёмно-серых стен пространство купалось в тенях, нарушаемых лишь немногочисленными кострами лоялистов. Из каждого уголка доносились молитвы о свете, как духовном, так и буквальном.
Кивон вставил затвор болт-винтовки обратно. Он починил заклинивший механизм, заменив сломавшуюся деталь, и теперь тот со щелчком встал на место, словно оружие только-только покинуло оружейную. Он исполнял ритуалы экипирования так же рефлекторно, как целился в бою. Чистка и ремонт оружия помогали успокоить мысли, ибо в Галактике постоянных изменений и конфликтов они были чем-то неизменным, чем-то, чему десантник мог доверять.
— Продолжай, — сказал он священнику.
Евгенинов кивнул.
— Они напали на семинарию… Еретики сожгли дом Чистых. Кабинеты Администратума… — старый жрец умолк, уставившись вдаль, словно глядя на что-то, что видеть мог лишь он один.
— Когда ты впервые услышал о Йецегат?
Священник кивнул.
— Прости. Да, Йецегат. Глас Всего. Я слышал о некоем… мистике. Пророчице. У неё имелись последователи в городе. На синоде как раз решалось, следовало ли предпринять против неё меры, когда начался мятёж. У неё была армия, и она собрала её прямо у нас под носом. Ни губернатор, ни местные силовики — никто ничего не знал. У неё были Тройственные…
— Те, с кем мы бились. С рассечёнными лицами. Безумцы.
— Всех, кто сопротивлялся, — продолжил Евгенинов, — они наказывали с помощью Тройственных. Если ты выступал против, на тебя набрасывалась толпа, а если ты отбивался от них, за тобой приходили Тройственные. Она знала, как пользоваться страхом. А со временем страх перерастает в веру.
— Сколько здесь лоялистов? — поинтересовался Кивон.
— Пару сотен, — ответил ему священник. — Было больше, прежде чем мы добрались до вас у врат. В каждом столкновении с еретиками мы теряем людей, которых некем заменить.
— Это в прошлом, — сказал Кивон. — Теперь мы здесь.
Евгенинов улыбнулся, и его уставшие глаза увлажнились от слёз.
— Да. Ангелы Смерти. Он ответил на наши молитвы.
К ним приблизились инквизитор Стено и эпистолярий Оксиат. Лоялисты, мимо которых они проходили, смотрели на них с нескрываемым трепетом и благоговением.
— Кивон — тот боевой брат, который видел казни на Сакердотовой площади, — произнёс Оксиат. — Вот откуда мы знали, что нас ждёт в Полой Горе.
Стено приподнял бровь.
— Полезно, — заметил он. — Я всегда предпочитаю узнать своих врагов получше.
— Я всегда предпочитаю убивать их, — заявил Кивон, — и узнавать о них из историй, сложенных о нашей победе. — Он вклинился в чужой разговор, да ещё и с самим инквизитором, однако ему инстинктивно не понравился человек, разговаривавший с Испивающими Душу так, словно был их лордом и хозяином. — Эпистолярий, когда выдвигаемся? — спросил космодесантник.
— Когда, брат мой, мы разработаем план атаки, — ответил ему псионик. — Дом Яте хорошо защищён.
— Что это? — задал вопрос Кивон.
— Ближайшая база культа, — ответил Оксиат. — Глубже в городе, в одной целых и двух десятых милях к северо-западу, и, по мнению лоялистов, пути подступов к ней безопасны.
— Дом Яте одним из первых предоставил культу деньги и власть, — сказал Стено, который, похоже, ничуть не обиделся на дерзкие слова Кивона. — Наивысшая Длань действует из их поместья.
— Палач, — сказал Кивон, вспомнив звериную маску и белые одеяния, забрызганные кровью пленных служащих Администратума, которых разорвали Тройственные.
— Верно, — согласился инквизитор. — С вашей помощью мы сможем, как говорится, отсечь змее голову. Космодесантники приходят и ликвидируют Наивысшую Длань, и культ теряет лидера и рупор пропаганды. Еретики испугаются. Они побегут, и тем самым подставят себя под удар. Сначала Длань, дальше — остальные столпы культа, по мере того, как будет шириться весть о мстящих ангелах Императора. Наконец, сама пророчица.
— А эти люди? — спросил Кивон, указав на наблюдавших за ними лоялистов. — Они пойдут с нами?
— Если они хотят послужить, мы воспользуемся ими, — сказал Стено. Он опустился рядом с Кивоном, хотя даже сидя десантник не уступал в росте стоявшему инквизитору. Представитель Ордосов указал на болт-винтовку Испивающего Душу. — Скажи мне, брат Кивон, что это?
Кивон понимал, что это не простой вопрос, однако решил ответить как есть, вместо того чтобы пытаться найти подвох.
— Болт-винтовка Астартес типа II модели Коула, — без запинки ответил он.
— И я вижу то же самое, — произнёс Стено. — Но ещё я вижу нечто большее. Это оружие не делает свою работу красиво. Оно разрывает тела. Страшная штука. На нём нет украшений, оно не овеяно легендами. Однако мы пользуемся им, и скармливаем ему боеприпасы, когда это нужно. Поскольку без него мы умрём. Брат Кивон, так что я вижу?
— Империум, — ответил Кивон.
Стено повернулся к Оксиату.
— Присмотрись к нему получше, — посоветовал он.
— Дом Яте выдержал все нападения лоялистов в первые дни восстания, — заявил Оксиат, которого метафоры инквизитора, похоже, совершенно не впечатлили. — С тех пор он стал только сильней. Так что да, брат, эти люди отправятся с нами. У нас на счету каждая винтовка и клинок.
— Сомневаюсь, что смог бы удержать их, даже если бы захотел, — добавил Стено, и повернулся к Евгенинову. — Разве нет, отче?
— Мы умрём на баррикадах, чтобы только дать вам шанс добраться до псов Йецегат, — сказал священник. — Лучшей возможности преодолеть те стены нам не представится. Мы будем там.
— Как только ваш первый сержант составит план атаки, мы выдвинемся, — сказал Стено Кивону. — Если ударим достаточно сильно, то сломаем хребет культу. Война идёт в пустыне, за храмы, но победу мы добудем здесь, если отсечём голову врагу. И, судя по словам вашего библиария, ты, брат Кивон, можешь стать нашим лучшим оружием.
Стено с Оксиатом отправились дальше, в сторону временного командного пункта, разбитого Тиридатом в брошенной кузнице.
— Кто эта Йецегат? — спросил Кивон у старого жреца.
— Вопрос сложней, чем кажется, — ответил Евгенинов. — Она — Глас Всего. Пророчица народной воли. Она — объединяющий символ. Высшая власть среди еретиков. Но настоящий ответ, брат, — мы не знаем. Я никогда её не видел, лишь слышал её голос по общегородской вокс-сети.
— Загадка, — подытожил Испивающий Душу.
— Для всех, кроме её самых преданных слуг.
— Если враг скрывает сведенья о себе, значит, эти сведенья опасны для них самих, — решил Кивон. — Может, инквизитор прав. Наши братья в пустыне защищают реликвии, однако ответ культа зависит от того, как сильно мы навредим ему здесь.
— Йецегат превращает верующих людей в тех Тройственных монстров, — сказал жрец. — Я даже представить себе не мог, какую ересь она способна с нами сотворить.
Из сумрака возник брат Сасан, провожаемый любопытными взглядами из каждого угла. Кивону показалось странным, почти комичным то, что из всех людей объектом для преклонения мог стать именно он. Товарищ-космодесантник хлопнул Кивона по наплечнику.
— Ещё чуть-чуть, и протрёшь в своём болтере дыру.
— Будешь слишком фамильярничать, брат Сасан, — не остался в долгу Кивон, — и эти добрые люди начнут думать, что мы простые смертные.
На доспехе Сасана уже не осталось следов от шрамов и сколов, полученных в перестрелке. Несмотря на свои слова, он также озаботился проведением послебоевых ритуалов.
— Тиридат сказал, что мы выступаем немедленно. Нас ждёт весёлый забег!
— Благодарю за предупреждение, — сказал Кивон. — Что думаешь об этом культе? Об Йецегат, Тройственных, Гласе Всего?
— После тщательных размышлений, брат Кивон, я нашёл их в высшей степени убиваемыми.
В конечном итоге, решил Кивон, это было всем, что действительно требовалось знать космодесантнику.
— Возможно, никто из нас не уцелеет. — Евгенинов преклонил колени подле остальных лоялистов. Все молитвенники в городе были свалены в кучи и сожжены перед храмами и соборами, однако Евгенинов помнил их содержимое наизусть, и сейчас зачитывал отрывки из проповедей святых. — Я не отчаиваюсь. Я не требую от моего Императора возмещения. Наоборот, я счастлив. Я возношу самые истовые благодарности. Как часто мы знаем час и место нашей смерти? И как часто мы знаем, что сложим головы в бою против Великого врага, против олицетворения самой ереси, защищая человечество? К тому же плечом к плечу с Адептус Астартес, Ангелами Смерти, кои есть воплощение Его воли. Я не печалюсь. Я не боюсь, братья и сёстры. Очень скоро я умру, и оттого я радуюсь.
Имперцы сложили руки в знаке аквилы, когда Евгенинов закончил проповедь, и погрузились в безмолвную молитву.
Сварочные остались позади. Под руководством Стено Испивающие Души вместе с двумя сотнями лоялистов прошли через заброшенные мануфактории и грузовые туннели к самому порогу дома Яте. Они собрались неподалёку от стен личного имения изменников, среди руин снесённого жилого района, усеянного обугленными костями и грудами опалённых тел. За участком развалин протянулась западная стена поместья. Высоко вверху свинцовым небом раскинулся сводчатый потолок многоярусной структуры Полой Горы. За лоялистами не было ничего, и отступить они уже не могли. Как только они начнут операцию, о них узнает весь город, и путь в Сварочные им будет закрыт. Они слишком удалились от укрытия, и еретики с лёгкостью могли отрезать их от плацдарма в столице.
Кивон понимал, что старый священник прав. Верные жители Полой Горы, скорее всего, шли на смерть.
Они будут отомщены. В проповеди Евгенинова скрывалась истина, решил для себя воин. Им представился редкий шанс погибнуть не зря, и знать, что их убийц постигнет кара. И эта месть станет ещё одной задачей, которую Испивающие Души выполнят в доме Яте.
Три отделения примарисов, а также Оксиат с лоялистами, стояли у имения благородного дома. Стены имели тринадцать футов в высоту, и патрулировались вооружёнными членами культа в разномастных одеждах, и по большей части в масках. Дальше располагалось несколько больших зданий, чьи позолоченные карнизы и красные плитчатые крыши резко выделялись в смоге Полой Горы. Кивон видел верхушку статуи богато разодетого мужчины, отпрыска семейства Яте, с кабелями, бегущими от его тела к ближайшим углам построек. С кабелей свисали знамёна, украшенные символами культа. Женщина на троне, пронзённый коронованный череп, и десяток рук, сложенных подобно расходящимся солнечным лучам.
— Трупов знати не видать, — задумчиво протянул Кивон, наблюдая из руин. — Дом Яте отдал своё поместье добровольно.
— За такое преступление, — отозвался стоявший рядом Сасан, — их постигнет кара.
— Всем приготовиться, — провоксировал Тиридат.
Инквизитор Стено прошёл между рядов лоялистов.
— Час пробил, — сказал он. — Отец Евгенинов! Как ваш боевой дух?
— На высоте, — твёрдо ответил священнослужитель.
— Тогда станьте мечом, что пронзит сердце врага! — изрёк Стено. — За Кеприс! За Императора! В бой!
— Вперёд, мои братья и сёстры! — воскликнул Евгенинов, вскочив на ноги и подняв над головой автопистолет. — Вперёд! Услышьте гром Императора! В атаку!
Лоялисты вырвались из укрытий и побежали к стенам. Двести мужчин и женщин, вооружённых всем, что смогли раздобыть в арсеналах кеприанского ополчения и силовиков Полой Горы, и защищённых одной только верой.
— Они выиграют для нас пятнадцать минут, — сказал инквизитор, который не присоединился к нападению имперцев.
— Больше нам не потребуется, — ответил Тиридат. — Испивающие Души, выдвигаемся!
Сержант Респендиаль опустился на колени рядом с металлической плитой в земле, прикрытой слоем пепла и костей. Люк под его руками жалобно застонал, однако звук затерялся среди грохота перестрелки, завязавшейся между лоялистами и сектантами на стенах. Под ним оказался чёрный проём, ведущий на нижний уровень города. Респендиаль запрыгнул внутрь, за ним боевые братья из его отделения и Оксиат.
Следующими туда забрались бойцы Фраата. Рука сержанта, заключённая в спешно запаянную броню, висела на перевязи, так что болт-винтовку ему приходилось держать в другой. Кивон с Сасаном постарались не отставать. Космодесантники хорошо видели даже в кромешной тьме, и Кивон разглядел разбухшие от влаги трупы, забивавшие узкие туннели и сточные трубы, что пролегали под улицей.
— Культисты зачистили целый район, — произнёс Сасан, отметив количество покойников. — А, закончив, сбросили покойников сюда.
— И за них мы тоже отомстим, — отозвался шедший впереди Фраат.
Туннели вели под стены, огибая массивные блоки основания, и дальше, под именье Яте. Некоторые переходы оказались полностью заполнены зловонными массами свернувшейся крови и жира. Другие обрушились. Это были разорванные кровеносные сосуды Полой Горы. Город истекал кровью.
— Здесь, — сказал Стено из-за маски противогаза, указывая на перекрестье впереди. Сержант Тиридат махнул паре боевых братьев из своего отделения, которые закрепили на потолке подрывные заряды. Эта часть туннеля была наполнена кровью по щиколотку, и смрад стоял такой, что десантников спасали только фильтры доспехов и третье лёгкое. Стено дышал натужно, несмотря даже на наличие противогаза. Испивающие Души покинули перекрестье и заняли позиции вне зоны взрыва.
— Пробиваем себе путь взрывчаткой, — весело сказал Сасан. — Слава примарху, не обучившему нас тонкой работе!
— Ты бы предпочёл постучаться в дверь, брат Сасан? — рыкнул Фраат.
Заряды детонировали, и в сточный канал хлынула масса обломков вперемешку с землёй. Ещё не успел упасть последний камень, как сержант Респендиаль уже пришёл в движение, поведя свой отряд к мерцающему вверху свету.
— Оружие к бою, братья! — провоксировал он. — Теперь о нас знают! Принесём им своё послание!
Тут же вспыхнула стрельба. Загрохотали болт-винтовки и автоганы, послышались встревоженные крики. Отделение Фраата последовало за бойцами Респендиаля в новообразованную дыру, и Кивон обнаружил себя в садах поместья. Они проделали брешь возле громадного скульптурного фонтана неподалёку от статуи, которую воин заметил ранее из-за стены. Сады состояли из строго выверенных приподнятых цветников и аккуратно подстриженных декоративных изгородей, среди которых встречались брошенные ящики из-под снаряжения и тела казнённых пленников, сваленные у изрешечённых пулями стен. Еретики высыпали из зданий, и Кивон увидел всё те же изувеченные лица и смешение одежд, хотя многие бунтовщики носили униформу с эмблемой — по всей видимости, Яте, предположил Испивающий Души. С одной стороны двора возвышалась громадная стеклянная оранжерея, с другой — главное поместье, а ближе к южному краю имения стояли небольшие гостевые домики. Всё здесь буквально кричало о богатстве и статусе, от красных плитчатых крыш, как будто перенесённых сюда с какой-то буколической картины, до позолоченных узоров на карнизах и статуй патриархов дома, тут и там видневшихся среди деревьев.
На крыши и стены выбегало всё больше культистов. Тяжёлые стабберы и мультилазеры целились в штурмующих укрепления лоялистов, и неожиданно для себя еретики попали под удар ещё и из самого имения. Теперь враги лихорадочно разворачивали оружие, запоздало реагируя на внезапную эскалацию штурма.
— К главным вратам! — приказал Тиридат. — Респендиаль, восточное крыло! Фраат, боковые здания! Выдвигаемся, братья! Сломим хребет этой еретической церкви!
— Ко мне! — скомандовал Фраат, с одной руки стреляя по крышам домов. — Трое к двери, пробить и зачистить! Цельтесь хорошенько, будьте готовы к всевозможным ересям!
По Испивающим Души забили пули. Кивон укрылся у ног громадной статуи, когда его руку прошило очередью из тяжёлого стаббера. Настолько плотный огонь наверняка замедлил бы обычных солдат, однако для Адептус Астартес он не был помехой.
— Дождёмся библиария, — сказал Сасан. — Такому шоу нужно световое сопровождение.
Эпистолярий Оксиат запрыгнул на поваленную статую, и в его латы тут же с шипением ударили лучи мультилазеров. Он резко сжал ладонь, и участок крыши главного здания смялся в один большой комок, словно стиснутый в невидимом кулаке. Люди, попавшие под атаку псайкера, в брызгах крови исчезли среди черепицы, а затем вся масса обломков рухнула внутрь дома, попутно выбивая окна и снося стены.
Карнизы и подоконники боковых зданий были увешаны отрубленными головами жертв культа, невидящими глазами смотревшими на происходящее внизу. Каждый домик представлял собой ухоженный коттедж с резными орнаментами и пасторальными пейзажами, однако теперь их было практически не видать под грязью и кровью. Пулевые отверстия в стенах свидетельствовали о том, что здесь проводились расстрелы.
Одна из дверей распахнулась настежь. Кивон увидел замызганную белую рясу с красной каймой, а также маску, напоминающую разгневанное кошачье существо с вырезанной из дерева меховой гривой. Десантник узнал Наивысшую Длань из прямого включения с Сакредотовой площади.
— Цельтесь в Длань! — приказал Фраат, не переставая стрелять по собирающимся на крышах противникам. Кивон выпустил в Длань болт, однако человек с внезапной прытью увернулся от снаряда и оказался прямо напротив сержанта.
Еретик вскинул руки, и Кивон заметил блеснувшие на его пальцах металл и стекло.
С ладоней бунтовщика сорвались два луча потрескивающей багровой энергии. Один из них прошёл возле головы Кивона. Второй же попал во Фраата.
Он угодил сержанту в бок и срезал часть наплечника. Через долю секунды луч исчез, оставив за собой пылающую дыру в броне Фраата. Воин завалился набок, и перевязанной рукой оперся о низкую стенку, чтобы не рухнуть на землю. Чисто инстинктивно он так и не выпустил из второй руки болт-винтовку. Судя по глубокой пылающей подпалине в стене за сержантом, Кивон понял, что луч прожёг его жизненно-важные органы и позвоночник. Пусть даже Фраат и выжил, но такая рана мгновенно вывела его из строя.
Вторая очередь из болтера Кивона врезалась во внезапно вспыхнувший барьер ослепительного света. Следующие снаряды взорвались об энергетическую преграду или выбили куски камня из стен рядом с Наивысшей Дланью, который нырнул обратно в дом.
Братья Арасмин и Манух бросились к Фраату и попытались поднять его на ноги, чтобы оттащить в укрытие. Гневно, но слабо, сержант оттолкнул их от себя.
— За ним, — напряжённым голосом велел он. — Убейте его. Вернетёсь за мной после.
Кивон достиг двери и прижался спиной к косяку. Сасан, прикрываемый Питаменом, врезался в стену с другой стороны.
— Штурм! — проорал Сасан и ринулся в открытый проём.
Кивон последовал за ним. Сасан прикрывал левую сторону комнаты, Кивон — правую, а Питамен, в свою очередь, следил за ними обоими.
Некогда роскошная спальня лежала в руинах. У одной стены была свалена разрушенная мебель, накрытая обрывками гобелена, сорванного со своего крепёжа. Остатки гигантской кровати с балдахином валялись по всей опочивальне. В центре пола располагался металлический люк, достаточно широкий, чтобы пропустить целый «Импульсор», и в данный момент он как раз медленно закрывался.
Кивон инстинктивно прыгнул к сужающемуся проёму. Он подставил руки под люк и напрягся, чувствуя, как механизмы двери пытаются преодолеть сопротивление. В руках и плечах космодесантника взбугрились плотные, генетически спроектированные мускулы. Сила Адептус Астартес была тем, что делало их такими грозными врагами в ближнем бою, и Кивон вложил её всю без остатка в то, чтобы не дать люку захлопнуться.
Моторы взвыли, а затем, заискрившись и пустив дым, заклинили. Напор дверей ослаб. Кивон напрягся ещё раз, раздвигая заскрежетавшие двери так, чтобы в них смогли пройти двое других Испивающих Души.
— Наивысшая Длань воспользовался пальцевым оружием, — сказал он пригнувшемуся рядом Сасану. Впереди них в рокритную шахту уводила крутая лестница. Здесь никаких украшений уже не было. Это место скрывалось под землёй, и служило совершенно другим целям.
— За такими вещицами и в подпол спуститься можно, — ответил Сасан. — Где он их раздобыл, во имя Трона?
— Как разыщем его, так и узнаем, — произнёс Кивон.
— Я вас прикрою, — отозвался Питамен, крепкий, хоть и лишённый воображения воин, и Кивон знал его достаточно хорошо, чтобы порадоваться тому, что он сейчас с ними. Он услышал, как Арасмин с Манухом штурмуют гостевые домики чуть дальше. Фраат по-прежнему раздавал приказы. Сержант больше не мог драться, однако всё ещё мог командовать. Кивон сомневался, что тот умрёт, но каждый вышедший из боя Испивающий Души стоил десятков культистов.
Сасан сорвал шлем и втянул в себя воздух.
— Химикаты, — заявил он.
— А поточнее, брат? — спросил Питамен, который подходил к ним сзади, держа на прицеле вход в подземелье.
— Консерванты, — сказал Сасан. — Охладители. Подсохшая кровь. И что-то сильное и едкое, для очистки, наверное. Лаборатория?
Лестница переходила в широкий коридор с голыми рокритными стенами. Вдоль потолка тянулись трубы. Над полом клубился замерзающий пар, и по обе стороны располагалось множество дверей. Сквозь двойные стальные заслонки Кивон увидел комнату с операционными столами, плитчатым полом и стоками для крови.
Питамен приоткрыл одну из других дверей.
— Тела, — произнёс он. Кивон проследил за его взглядом и понял, что там находилась холодильная камера с десятками замотанных в окровавленный пластик трупов, подвешенных к поперечинам на потолке.
Дверца стенного шкафчика болталась открытой. Внутри хранилось несколько автоганов, один из которых теперь отсутствовал.
— Он знает это место, а вот мы — нет, — задумался Кивон. — И нам следует считать, что он не один. — Он говорил по воксу с помощью субвокализации, так, чтобы в случае прослушки их переговоров никто не смог разобрать его слов.
— Просто человек с оружием, — мрачно заметил Питамен.
— Далеко не с одним, — ответил ему Кивон.
— Оно ему очень понадобится, — сказал Сасан, открывая следующую дверь, за которой оказались полки с металлическими цистернами, где, судя по биркам, хранились разные химикаты, а также отдельный стеллаж, полный ножей и других медицинских инструментов. Кивон узнал рёберные расширители и миниатюрные циркулярные пилы, предназначенные для вскрытия черепных коробок и разрезания грудин, хотя большинство прочих предметов были ему незнакомы.
С другой стороны донёсся лязг чего-то металлического. Кивон автоматически развернулся, прицелившись в источник звука. Он исходил из-за одной из запертых дверей. Сасан уже прижимался спиной к стене возле проёма.
Кивон пинком распахнул дверь и нырнул внутрь.
Он очутился в антисептическом аду. Помещение было широким, длинным и низким, с потолком, усеянным отполированными до блеска стальными крючьями. На каждый был насажен кусок человеческого тела, отрезанный и разделанный с хирургической точностью. Целые четверти туш болтались подле тщательно освежёванных рук. Дюжина отсечённых ног висела подобно подвесному пологу. Тут же были и перевёрнутые головы, с которых содрали лица, полностью сохранив, однако мышцы под ними.
Стены покрывали растянутые кожи, как будто подготовленные для выделки. Некоторые из них имели татуировки и клейма имперской веры. Другие были бледными и пронизанными венами, словно их никогда не касался солнечный свет, либо выдубленными от жизни в кузницах или в пустыне. Пригнувшись, Кивон двинулся под лесом из частей тел. В глубине комнаты он заметил невысокого, ему с пояс, сервитора, состоявшего из человеческого торса и небольшой гусеничной платформы, с длинными складными манипуляторами из металла, которые заменяли ему руки. Устройства щёлкали и лязгали, обрабатывая частично препарированный труп. Сервитор остановился и повернул приживлённый к обрубку шеи сенсорный модуль, будто раздражённо оглядываясь в поисках того, кто оторвал его от работы.
Кивон поднял руку, услышав движение из-за двери впереди, за пологом из белых пластиковых лент. Звук был влажным и мягким, подобно скользящей по плитке коже.
Из проёма выскочило нечто, отдалённо напоминавшее человека: сгорбленное существо с низко опущенной головой на удлинённой шее. Одна его рука была длиннее другой, и заканчивалась тремя огромными пальцами. Другая, многосуставная конечность, выглядела иссохшей и дряхлой. Плечи и таз монстра были перекошены, и он двигался неуверенной походкой, оставляя за собой блестящий след из слюны.
Чудовище подняло голову. Его лицо рассекала рана. Один глаз слепо вращался под белесой мембраной. Рот существа был открыт, и меж зубов ужом крутился длинный, покрытый иглами язык.
Сасан, оказавшийся ближе всех к существу, открыл огонь. Болт-снаряды с глухим стуком вошли в тело монстра, и из его спины фонтаном брызнули кровавые ошмётки, однако он будто даже не заметил боли. Здоровый глаз уставился на Сасана, и тварь, распахнув пасть, ринулась к нему.
Космодесантник встретил атаку ударом наотмашь, сломавшим вёрткую шею чудовища. Существо с влажным грохотом повалилось на плитчатый пол, и к нему послушно покатился сервитор, намереваясь убрать грязь.
Из-за двери донёсся возглас, затем ещё один и ещё, слившись в бессловесный стон и крик десятка изувеченных глоток.
— Он впереди нас, — сказал Кивон. — Открывает клетки.
— Значит, теперь мы знаем, где он, — ответил Сасан, и Кивон понял, что его боевой брат улыбался.
Он побежал к двери, Сасан — следом. Питамен зашагал сквозь полог болтающихся кусков тел, прикрывая сослуживцев из болт-винтовки.
Создание, кинувшееся на Кивона из портала, имело громадный клыкастый рот, занимавший весь торс. Короткие слоноподобные ноги удерживали здоровенный мясистый мешок, на который была водружена недоразвитая голова с затянутыми бельмами скорбными глазами. К нему устремились когтистые лапы. Кивон выставил перед собой болт-винтовку и выпустил в глотку твари три снаряда, после чего врезался в неё всей своей массой, заставив ту кубарём отлететь в сторону. Не сбавляя скорости, он ворвался в следующий зал.
Стеклянные баки, похожие на гигантские аквариумы, рядами по десять тянулись к дальней стене огромной холодильной камеры. Крышка на каждом из них была открыта, или как раз открывалась, выпуская находившихся внутри существ. В баках плескалась чистая жидкость, в которой плавали плоды проводившихся в подземельях дома Яте экспериментов. Одни состояли из нескольких сросшихся тел, или их частей из разных источников, соединённых вместе в одного монстра. Другие представляли собой единый организм, но искаженный практически до неузнаваемости. Они выползали и вылезали из своих баков, волоча длинные кабели и шланги. В помещении насчитывалось как минимум пятьдесят тварей, бормотавших и шипевших из-за насильственного пробуждения.
За чередой арок в дальней стене зала Кивон мельком заметил белую рясу. Наивысшая Длань, их противник.
— Там! — крикнул Испивающий Души. Он вскинул оружие и открыл огонь, но в самый последний момент перед ним выскочил высокий, выше даже десантника, двухголовый мутант на четырёх многосуставных конечностях. Выстрел попал ему в горло, оторвав одну из голов в фонтане разжиженной крови. Вторая голова, разделённая посередине до сероватого мозгового вещества, взвыла от гнева. Кивон врезал прикладом болт-винтовки по дыре в черепе мутанта, и оружие с хрустом проломило кость. Космодесантник выдернул оружие обратно наружу, а вместе с ним прилипшие кусочки мозга.
Мутант рухнул на пол, но к тому времени Наивысшая Длань исчез из виду, скрывшись в недрах комплекса, наполненного охлаждающими трубами и генераторами.
Если из лаборатории вела ещё одна дверь, ему удастся сбежать. Он мог спрятаться в любом уголке города. Если он затеряется в лабиринтах Полой Горы, или другие культисты проведут его в безопасное место, Испивающие Души больше уже не разыщут его.
Сасан сцепился с тварью, имевшей человеческое тело и пучки щупалец вместо конечностей. Питамен запрыгнул на один из баков и теперь поливал огнём приближающуюся толпу. Кровь брызгала на пол и стены, и сливалась с жидкостями в резервуарах.
Огромная тварь из растянутой плоти и пришитых мышц приняла на себя половину магазина Питамена, прежде чем упасть. В стене резко распахнулась дверь камеры, и наружу выползло нечто, напоминавшее собранную из человеческих тел змею. Рот существа представлял собой клыкастое кольцо из судорожно сокращающейся плоти. Из боков торчали десятки рук, с противоестественной скоростью толкавших монстра вперёд.
Их было слишком много.
Кивон крутанулся и выпустил болт-снаряд в прыгнувшее на него худощавое когтистое создание, поднырнул под кулак и ещё одним выстрелом разворотил грудь второму монстру. Они окружили их неуклонно сжимающейся стеной тел, и с каждой очередью по толпящимся мутантам вокруг космодесантников оставалось все меньше и меньше свободного пространства.
— Всякий, кто сражается против моих братьев, сражается и со мной! — громыхнул мощный, исполненный властью голос. — И я вырежу из него еретическое сердце!
Кивон узнал голос сержанта Респендиаля. Трое бойцов его отряда ворвались в комнату через боковую дверь, с ходу открыв ураганный огонь, который выкосил дюжину мутантов. Брат Катан пронёсся мимо сержанта и взмахом боевым ножом обезглавил одно из существ, затем выстрелил в другое чудище, после чего перемахнул через резервуар и приземлился неподалёку от Кивона.
— Вы подняли здесь несусветный шум, братья! — крикнул Катан. Кивон хорошо его знал: по пути к Кепрису они не раз сходились в тренировочных боях на борту «Страдания Хелострикса». Катан отличался исключительной сноровкой, а также умел мастерски превращать любую промашку соперника в удушающий захват.
— Он впереди! — воскликнул Кивон. — Удирает!
— Это ненадолго. Сейчас третье отделение покажет второму, как дела делаются.
Действуя сообща с Катаном, Кивону удалось расчистить немного пространства, чтобы к ним смог присоединиться Сасан. Тем временем Респендиаль и третий боец его отряда, Менедух, поливали орду неумолкающим болтерным огнём.
Змея бросилась на них, не обращая внимания на рвущие тело снаряды. Челюсть твари сомкнулась на Менедухе, и Кивон услышал треск раскалывающегося керамита. Респендиаль взревел и кинулся к богохульной насмешке над плотью. Его боевой нож принялся раз за разом вонзаться в извивающееся тело, и обезображенные внутренние органы оросили плитчатый пол кровью.
— Пошли! — крикнул Кивон соратникам. — Хладнокровно и быстро! Ни шагу назад!
Трое Испивающих Души в центре комнаты начали пробиваться сквозь толпу мутантов. Объединённым огнём они проложили кровавую борозду в давке вывороченных тел. Одна из тварей пережила обстрел, и Питамен добил её на земле.
Существо из трёх сращенных человеческих тел распахнуло пасть и изрыгнуло шквал костяных осколков. Один из них пробил Питамену наплечник, и Кивон услышал, как боевой брат крякнул от боли, когда тот погрузился ему в плоть.
Респендиаля с Менедухом засыпало осколками. Менедух рухнул на пол с торчащим из глазной линзы клыком, длиной не уступавшим человеческой руке. Респендиаль, получив попадание в грудь и бедро, припал на колено, однако продолжил стрелять, попутно оттянув Менедуха с линии огня.
В который раз внутри Кивона всё сжалось. Если культ Йецегат отнимет жизнь хоть одного Испивающего Души, то его обязательно постигнет возмездие капитула. Ни один орден космодесантников не примет лавровый венок победы, не отомстив сначала за павших собратьев.
Кивон ворвался в следующее помещение. Здесь повсюду тянулись охладительные трубы и высились громоздкие генераторы, от которых поднимались облака замерзшего пара. Тут находился источник холода, сохранявший биологический материал в лаборатории. Кивон обернулся налево, Питамен и Сасан — направо, выискивая следы Наивысшей Длани. В этой комнате было темнее, но улучшённое зрение помогало астартес видеть во мраке и замечать укрытия и потайные места с беспощадной ясностью.
Из дальней части комнаты полыхнул мерцающий свет. Кивон бросился за генератор, когда луч срезал часть оборудования, и то с грохотом упало на пол. Помещение прошило ещё одно копье света, рассёкши охладительные трубы и наполнив лабораторию льдисто-белым паром. Кивон вошёл в непроницаемое облако, понимая, что если он не видит Наивысшую Длань, значит, и еретик не сможет заметить его.
— Ухожу вправо! — раздался сзади голос Респендиаля. Сержант говорил с усилием, поскольку тащил на себе Менедуха. — Катан, прикрой с тыла! Забей вход их трупами!
— Вижу его! — крикнул Питамен, и Кивон услышал, как боевой брат дал очередь из болтера. В ответ клубящийся пар прожёг ещё один лазерный луч.
Из дымки, пошатываясь, вывалилась фигура и упала на Кивона. Это был брат Питамен. Он схватился за руку Кивона, а затем откинулся назад, внезапно перестав шевелиться.
Ладонь Питамена всё ещё сжимала предплечье Кивона. Рука его собрата оказалась отрезана над самым локтем. Далее луч прошёл сквозь торс Питамена и вырвался из плеча. Две половинки его тела откатились друг от друга, оставив на полу исходящую паром лужу крови.
Стрельба не прекращалась. Кивон сбросил с себя руку Питамена и кинулся на звук.
Он влетел в операционную, уставленную когитаторами с горящими зелёными экранами. К потолку цеплялись автохирургические модули со сложенными манипуляторами-лезвиями. На секционной плите лежал труп человека, по всей очевидности неизменённого, если не считать глубокого надреза ото лба до подбородка, и аккуратно прижженной раны над левой половиной груди.
Брат Сасан, засевший за дверью, выстрелил внутрь комнаты. В ответ из секционного зала прилетел заряд плазмы, прожегший стену. Сасан кинулся на пол, уходя с линии огня.
— Я прижму его, ты добьёшь, — провоксировал боевой брат.
— Понял, — ответил Кивон. Он ничего не видел из-за рядов когитаторов и полок с лабораторным оборудованием, но по траектории плазменного сгустка Испивающий Душу понял, где мог находиться неприятель.
— Сгори в огне Императора! — заорал Сасан, накрыв комнату шквалом выстрелов. Повсюду начали рваться болтерные снаряды, размётывая осколки стекла и куски металла о стены и потолок. Один из автохирургов разлетелся на части, усеяв пол сломанными хирургическими лезвиями.
Противник выпустил ещё один разряд плазмы, проделавший вторую расплавленную дыру над головой Сасана.
Кивон устремился к месту, откуда вёлась стрельба. Он врезался в ряд полок, разнеся их в щепки, после чего сиганул через лабораторный стол за ними.
Наивысшая Длань засел в самом дальнем конце комнаты, прижимаясь спиной к стене. Его ряса превратилась в лохмотья, по лицу текла кровь из мелких ран, оставленных осколками. Одна его рука была вытянута перед ним, и каждый её палец унизывали массивные, богато украшенные перстни. Как минимум, в них скрывалось мощное лазерное и плазменное оружие, уменьшённое с помощью технологий, коими Империум давно уже не обладал. Любое из них могло рассечь космодесантника напополам, если только дать их владельцу время прицелиться.
И именно такой роскоши как время Кивон Наивысшей Длани давать не собирался.
Он открыл огонь на бегу, и выпущенный снаряд оторвал врагу руку в локте. Конечность с пальцевым оружием исчезла в багряной вспышке. Кивон врезался в ошеломлённого культиста и с силой приложил его о стену, сдавив предплечьем горло.
Сквозь прорези в маске Кивон увидел, как глаза еретика расширились от болевого шока и ужаса. Он надавил сильнее, так, чтобы тот не смог дышать и потерял сознание.
Испивающий Души услышал слабый металлический писк, который легко бы мог затеряться среди стихающих отголосков болтерного огня и лазерных выстрелов, не будь он так хорошо знаком Кивону.
Оставшейся рукой культист выдернул чеку из гранаты. В один удар сердца Кивон оценил ситуацию. Граната была осколочной. На таком расстоянии доспех его не спасёт.
Кивон выронил сектанта и отскочил назад. Он перекатился через секционный стол, утянув за собой лежавшее там тело, и одновременно перевернув стол набок, чтобы закрыться щитом из полированной стали.
— Ложись! — прокричал он, и Сасан, шагнувший было в комнату, нырнул обратно за опалённую плазмой стену.
Граната взорвалась, и помещение внезапно утонуло в оглушительном рёве осколков. Экраны когитаторов лопнули, разлетевшись кусочками стекла. Отовсюду посыпались искры. Ударная волна раскалённого воздуха отразилась от стен и с грохотом устремилась обратно к эпицентру детонации, взмётывая обломки и шрапнель в настоящем шквале из стали и стекла.
Грохот взрыва эхом прокатился по комплексу, пока постепенно не стих. Кивон мысленно проверил своё состояние. Ему сильно досталось, но серьёзных ранений он не получил. Испивающий Души поднялся на ноги, и увидел, что операционный зал лежал в руинах. Окованные металлом стены, где находился Наивысшая Длань, были опалены и покрыты вмятинами. Из секционного стола торчали тлеющие осколки металла, но, к счастью, он защитил Кивона от взрыва.
— Он нам уже ничего не расскажет, — произнёс брат Сасан, глядя на дымящееся пятно — всё, что осталось от Наивысшей Длани.
Сержант Респендиаль с трудом вошёл в комнату вместе с братом Менедухом.
— Мы их остановили, — сказал сержант. Менедух кашлянул, и Кивон понял, что тот жив, хоть и тяжело ранен. Из его глазницы по-прежнему торчал шип.
— Брат Питамен погиб, — отозвался из дверей Катан.
— И ради чего? — прорычал Респендиаль. — Ради убийства одного мутанта в рясе. Мы не узнаем того, что было известно ему. Вместе с собой он унёс и секреты этого места.
Кивон посмотрел на лежавшее у его ног тело — не Наивысшей Длани, но труп, сброшенный им с секционного стола, когда он кинулся в укрытие. Операционная являлась сердцем всего лабораторного комплекса, здесь сектанты, наблюдавшие за вивисекциями и экспериментами, вводили полученные данные в когитаторы. Машины сильно пострадали, как и всё остальное в помещении, но вот тело на полу чудом осталось неповреждённым.
— Тело уцелело, — произнёс Кивон, опустившись рядом с мертвецом на колени. Лицо человека было глубоко рассечено ровно посередине, а кожа — умело оттянута от раны лезвиями автохирургов. — Никакого разложения. Минимальная мутация. Ранение точно в сердце, лазерный ожог. Он умер быстро.
— Братья, полагаю, мы нашли место, где культ создавал Тройственных, — объявил Сасан. — Или, по крайней мере, место, где они отточили свой метод.
— Что ты с ним можешь сделать? — спросил Респендиаль.
— Есть только один способ ответить на твой вопрос, сержант, — отозвался Сасан.
Кивон взял в руки голову трупа. Шея была целой. Как и ствол головного мозга.
— Я могу попробовать, — сказал он.
