Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3129
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =23
|Всего =33
}}
== '''Глава 2''' ==
– ''Воздержитесь от упоминаний об ее семье''.
== '''Глава 3''' ==
К тому времени, как мы добрались до шато планетарного губернатора Долос, наползла темнота.
Технически, солнце Бахуса все еще висело в небе, однако зловонные газы, пузыри которых поднимались из болотной воды, образовали туман, рассеивавший весь задержавшийся дневной свет. Сумерки придавали огромному сооружению определенную внушительность. Неясный силуэт шато соперничал по размерам с самым высоким жилым блоком, и его тень поглощала территорию. Болота и лагуны Бахуса делали проблематичным традиционное строительство, поскольку все сооружения, обладавшие каким-либо значимым весом, проглатывала трясина. В сущности, единственным сколько-либо крупным видом местной жизни являлись гигантские деревья мандака, да и то лишь в силу того, насколько глубоко растение внедрялось в скальное основание. Верхние ветви полностью выросшего экземпляра тянулись почти на милю, а корни уходили куда дальше, простираясь на несколько лиг под земной корой.
Губернатор Долос решила забрать одно из громадных деревьев под свою резиденцию. Колоссальный ствол выдолбили, и во множестве окон, прорезанных в коре, перемигивались огни. Растение выглядело вполне живым, хотя листва на окутанных туманом верхних ветвях была пореже. Из основания дерева выдавалось фойе, которое освещали лампы, заполненные пляшущими светлячками, а через арчатые двери практически непрерывно двигалась вереница офицеров и бригад наземного обслуживания. Они перемежались слугами, носившими символику самой Долос: крылатое насекомое, выполненное в радужных тонах. Мимо торопливо прошло отделение Имперской Гвардии. Их ботинки месили землю и давили последнее отчаянное сопротивление того, что когда-то могло быть цветочной клумбой.
– Вот мы и на месте, сэр. Приватное шато планетарного губернатора Долос.
Я глянул на старшего сержанта Плайнта, боровшегося с весом моих чемоданов, самый большой из которых он едва сумел оторвать от пола.
– Приватное? – спросил я, кивая в сторону нескончаемого шествия в дверном проеме.
– Оно было приватным до войны, – прокряхтел он, ставя чемоданы возле меня. – Шато вытягивает болотную воду, что делает особняк одним из немногих мест в радиусе нескольких лиг, где реально способен сесть самолет. Учитывая нужды армии, губернатор Долос милостиво отдала его для помощи военным действиям.
Он кивнул на пару рокритовых взлетно-посадочных полос, врезанных в бывший газон губернатора. Дерн настойчиво цеплялся к их кромкам, некоторые предприимчивые побеги даже пытались пронзить сам рокрит, но с малым успехом. Это сильно отличалось от пиктов особняка, которые я видел до прибытия. Они показывали скрупулезно подстриженную растительность с пламенно-красными листьями и яркими как солнце цветами, а также головокружительные гидросооружения, использовавшие антигравитационные генераторы для создания водопадов, текущих к небу. Там были стаи рыб, висящие в свободно парящих пузырях хрустально-прозрачной воды, которые с царственным изяществом плыли сквозь искусно ухоженный полог.
Но так, должно быть, было до войны, или по крайней мере до заселения военных. Если не считать самого шато, территория выглядела просто грязными полями, вытоптанными тысячей ботинок. По обе стороны от шато были установлены зенитные батареи «Гидр», выжидающе устремившие в небо свои длинноствольные автопушки. В сотне ярдов слева от нас горизонт портили силуэты двух имперских бункеров. Несмотря на заверения Плайнта, было похоже, что шато не справляется с осушением местности, так как укрепления казались скособоченными, словно понемногу тонули в зловонной почве.
Я бросил на него взгляд.
– Наверняка губернатор Долос в восторге от такого количества гостей.
– Она… понимает необходимость военных действий, сэр, – ответил Плайнт. – Однако когда зеленокожие будут раздавлены, она с радостью нас выпроводит.
– Полагаете, это произойдет скоро?
– Сложно сказать, сэр. Местные парни не помнят времен до появления орков, но раньше с ними удавалось справляться. Только недавно они стали достаточно опасны, чтобы губернатор Долос запросила дополнительную поддержку. Но теперь постоянно прибывают подкрепления. Это должно означать, что мы тесним их назад.
– Уверен, их поражение неизбежно, – кивнул я, и мой взгляд переместился на сервитора, неуклюже выходившего из шато. Его механические компоненты, примечательно хорошо обслуживаемые, блестели словно серебро, но когда он приблизился, стало очевидно, что подобная забота относилась сугубо к аугметике. У него была самая серая плоть, какую мне доводилось видеть у сервиторов, а кожа вокруг имплантатов покрылась волдырями и выглядела нездорово.
Он остановился передо мной, вперив вперед свой единственный оставшийся органический глаз. Рот открылся, чтобы заговорить, но губы не шевельнулись. Вместо них звук исходил из вокс-динамика на туловище:
– Добро пожаловать, достопочтенный гость. Подтвердите личность и пункт назначения.
– Пропагандист Кайл Симлекс. Гостевые комнаты, – отозвался Плайнт в торс машины, а затем повернулся ко мне. – Вот вы и прибыли, сэр. Гарри возьмет ваш багаж и сопроводит вас в комнату.
– Гарри?
– Я… я иногда даю им имена, – сказал Плайнт, пока машина тяжеловесно направилась к моим чемоданам. – Не знаю, зачем. Глупость на самом деле.
– В этом нет вреда, – произнес я и пожал плечами. Мой взгляд перескочил на взлетные полосы. – Скажите, командир звена Шард зайдет на посадку?
– Нет, сэр, она сделает еще один проход. Если те орки проскользнули через наш периметр, могут быть и другие.
– Ааа. – Я кивнул. – Конечно. Однако жаль. Я бы с удовольствием выразил благодарность за наше спасение.
– У вас будет такая возможность, сэр.
– Что ж, спасибо вам еще раз, старший сержант. Видимо, у вас есть и другие обязанности?
– Действительно, сэр. Благодарю вас за понимание. – Он с улыбкой покачал головой. – Я вернусь в техчасть. Нам нужно подлатать пару истребителей.
– Вы помогаете техножрецам?
– В каком-то смысле, сэр, – ответил он, переведя взгляд на свои ноги. – В полках нехватка машинных провидцев.
– Ясно. И вам разрешили проводить ремонты в их отсутствие?
– Именно так мне и говорят, сэр.
Это был не совсем ответ, но я не стал углубляться в тему.
– Ну, хорошего вам дня, Плайнт. Надеюсь, скоро мы встретимся снова.
– Был рад, сэр.
Он кивнул, четко отсалютовал, а затем крутанулся на каблуке и зашагал по территории.
Я повернулся и обнаружил, что сервитор с моими пожитками пропал. В испуге огляделся по сторонам и заметил, что он входит в вестибюль шато, волоча за собой чемоданы. Я устремился в погоню, проталкиваясь сквозь давку тел и силясь не отставать. Мельком увидел, что сервитор поднимается над толпой, взбираясь по плюшевой лестнице. Он держался необычно уравновешенно и переставлял ноги размеренной поступью, пока я впопыхах оступался и спотыкался. Несмотря на золоченый внешний лоск, ступени были довольно неровными: древесина покоробилась и местами растрескалась.
Казалось, будто мы поднимаемся целую вечность, и я начал паниковать. Хотя сервитор и не был энергичен, но он не уставал, невзирая на нагрузку, так что я отставал все сильнее. Я боялся, что в любой момент потеряю его из виду.
– Помедленнее! – задыхаясь, выговорил я.
Однако машина не отреагировала. К счастью, на следующем этаже она прекратила восхождение и свернула в самый левый коридор. После еще двух поворотов сервитор остановился перед дверью. Пока он занимался замком, я прислонился к соседней стене, судорожно переводя дух. Дверь состояла из той же древесины, что и остальное здание, но я поймал себя на то, что гадаю, как работают ее механизмы. Раму, должно быть, прорезали, но она выглядела практически так, словно дерево уговорили принять нынешнюю форму. Проем казался органичным продолжением коридора, не оскверненным пилой или лезвием.
Сервитор все еще боролся с замком. Он вставил ключ, но не мог повернуть его. Я осторожно протянул руку, опасаясь, что кибернетический слуга в процессе выполнения своей функции может ненамеренно сломать мне пальцы. Однако он явно был запрограммирован ставить на первое место безопасность человека и разжал хватку, и я взялся за ключ, двигая им вперед-назад, пока в конце концов что-то не щелкнуло и дверь не распахнулась. Сервитор вошел внутрь, сжимая в своей сервоклешне мой сундук, а я осмотрел ключ. Тот тоже был деревянным, хотя твердость и текстура стояли ближе к камню. Тем не менее, он наверняка был старинным, и ход времени сточил зубцы.
Сервитор поставил мое оборудование, после чего развернулся и прошмыгнул мимо меня, исполнив свои обязанности. Когда он исчез в глубине коридора, я зашел в свою комнату и закрыл за собой дверь, впервые с момента прибытия оставшись в одиночестве.
Не считая моих чемоданов. Тот, что поменьше, являлся стандартным изделием и содержал мои скромные предметы первой необходимости. Но более крупный доходил по высоте мне до плеч, а шириной превосходил их по меньшей мере вдвое. Он был отлит из обсидиана, темный металл украшала бронзовая отделка и имперская аквила из полированного золота. Внутри лежали мои глаза и уши, голос и память, те инструменты, при помощи которых я творил свое искусство.
Я положил руку на ящик, а затем обвел взглядом комнату, ища разъем, чтобы запитать устройство.
Там была только кора. Даже кровать и мебель вырезали из дерева, а свет давали мигающие канделябры.
Последовали поиски, пока в итоге я не обнаружил потайную панель с латунными петлями, выкрашенными для схожести с цветом дерева. За ней находился старинный переносной энергетический модуль, который, к счастью, кому-то хватило дальновидности зарядить. Пока я подключал его, мой взгляд задержался на лазе за панелью. Древесина там неприятно блестела и слегка пахла плесенью. Я поковырял ее ногтем и был вознагражден куском размером с ладонь, оставшимся у меня в руке. Дерево под ним прогнило, а ему на смену пришли усикоподобные корни с крошечными розовыми луковицами, которые трепетали, несмотря на отсутствие ветра.
Я аккуратно закрыл панель. Ящик позади меня с гудением ожил.
Я встал, подошел к устройству и провел узор на скрытом генетическом замке. Оно открылось с отчетливым шипением, и меня встретили зловещие улыбки трех сервочерепов. Они глядели на меня из своих гнезд когда-то пустыми глазницами, замененными на оптические сенсоры и пикт-камеры. В каждом из черепов размещался продвинутый когитатор, способный обрабатывать огромные потоки данных, равно как и взаимодействовать с моим собственным церебральным имплантатом. Кроме того, все они обладали генератором антигравитационного поля на месте позвоночника, а также несколькими тонкими конечностями и диковинными приспособлениями, которые, признаюсь, я понимал не до конца.
Я опустился перед ними на колени, шепча Литанию Активации. В процессе я смотрел на имена, написанные под каждым из них.
Мизар, Бесстрашный.
Киказар, Терпеливый.
И, конечно же, знаменитый Ивазар, Мастер.
Все они когда-то были знаменитыми пропагандистами, столь преданными своему делу, что продолжили служение даже в смерти. Мои черепа-наблюдатели, записывавшие мои встречи и преобразовывавшие воспоминания в изображение и звук. Большинство пропагандистов снаряжалось хотя бы одним подобным устройством, но вручение трех являлось редкой частью. Однако я был на подъеме и настаивал, что мне нужны такие ресурсы, чтобы записать истину, а не подделывать ее на основе ошметков информации. Мне оказали доверие, но еще многое требовалось доказать.
Я поочередно осмотрел каждого, убеждаясь, что они перенесли путешествие в целости.
– Киказар – начать экстракцию данных.
Череп задрожал, и его оптический сенсор вспыхнул красным. Он медленно поднялся и устроился возле моего правого плеча, откуда оглядел комнату. Машинный дух выискивал знакомое или враждебное. Похоже, обилие коры сбило его с толку.
– Киказар, экстракция данных, – повторил я, продолжая неотрывно смотреть вперед.
Его холодные металлические конечности коснулись моего плеча в поисках соединения. Мой разум синхронизировался с когитатором машины. Ощущение было неприятным, словно тебе по стволу мозга скребут стилетом: сервочереп начал переписывать мои воспоминания за последние несколько часов, сводя субъективные переживания к точным данным. Самовольно всплывали образы: встреча со старшим сержантом Плайнтом на орбитальной станции, спуск в атмосфере Бахуса и атака зеленокожих. Я повторно испытал ужас и замешательство, а также облегчение, когда появилась наша избавительница. Снова увидел, как в поле зрения влетела «Молния» командира звена Шард.
– Киказар, остановить загрузку.
Машина вздрогнула, и я почувствовал укол боли. Но она была там – картинка, скопированная из моего воображения. Теперь я мог увидеть самолет со всей четкостью. Его фюзеляж имел песочно-бежевую окраску, видимо под цвет болот, а крылья украшал рисунок в виде черного грифона на красном поле – символ, позаимствованный с фамильного герба фон Шардов.
– Приблизить и увеличить, координаты шестнадцать на двадцать четыре.
Изображение сгустилось в крупный план кабины. Пилот был едва различим. Неудивительно: машина двигалась слишком быстро, чтобы зафиксировать верный образ. А если бы это и удалось, моя память была чересчур подвержена ошибкам для сохранения такого кадра.
– Ивазар, доступ к файлам, помеченным «Шард». Спроецировать полдюжины из собрания, случайная выборка.
Второй сервочереп радостно выпрыгнул из модуля хранения, разминая суставы и пощелкивая крошечными ручками. Проектор в его левом глазу загорелся, и вокруг меня материализовались призрачные картинки. Качество существенно различалось. Вот зернистый снимок хмурого ребенка, источник неизвестен. Рядом с ним официальный голопортрет, на котором пристально глядела в рекордер юная женщина с бледной кожей и огненно-рыжими волосами. Тогда она была девушкой, только поступившей в схолу прогениум после гибели родителей. Несомненно, она еще скорбела об их утрате, но в ее глазах было мало горя, только холодная ярость. На губе в ту пору еще отсутствовал шрам, ранение она получила на каком-то этапе в ходе обучения.
Я повернулся к самому свежему изображению, снятому несколько месяцев назад. Должно быть, его сделали после боя, когда группа праздновала победу. Их пощипали так, что осталась только она, в полной парадной форме, положившая одну руку на эфес сабли, Она наверняка знала, что делают пикт, но улыбки не было, хотя шрам кривил губы в нечто среднее между ухмылкой и глумливой гримасой.
Теперь, услышав, как она говорит, я задался вопросом, не было ли это выражение лица отражением ее характера, а не травмы.
– Попытка вклейки данных.
Череп-наблюдатель согласно качнулся и, застрекотав внутренними механизмами, стал ассимилировать разные файлы. Размытый пикт кабины постепенно сконденсировался в нечто более отчетливое, когда череп наложил на пилота черты Шард. Ее взгляд был холодным и расчетливым, так как она делала выстрел, но рот широко растянулся в боевом кличе от упоения дикой радостью боя.
Однако это выглядело неправильным. Выражения не соответствовали. Хотя технология впечатляла, а финальный продукт выглядел убедительно, это был обман, имитация, спряденная из света и воспоминаний. Я не знал, правда ли она запечатлевала тот момент, или же являлась факсимиле, родившимся из обрывков данных и моих собственных предварительных суждений.
– Стереть вклейку.
Изображение исчезло, но жаль, что подобного нельзя было сказать о соблазне. Вклейка сторонних изображений для фабрикации разрешенного нарратива являлась профессией и искусством пропагандиста. В сущности, до своего погребения и новой жизни в качестве моего наблюдательного черепа пропагандист Фивель Ивазар славился способностью ткать картинку и аудиоряд с талантом художника и точностью хирурга, создавая из обрывков данных поразительные работы. Он умел смешивать разрозненные изображения и звук до тех пор, пока даже самому талантливому пропагандисту не становилось сложно отделить его подделку от необработанного материала.
Я уважал гениальность этого человека. Однако его методы представлялись мне бесчестными, ведь при помощи подобных уловок любую ложь можно подать как правду. А я верю в Империум и благоволение Бога-Императора. Это была Его галактика, и моя задача состояла в том, чтобы просвещать сомневающихся демонстрацией Его истины, а не измышлять свою собственную. Я исполню поручение и создам голо-пикт, показывающий превосходство Империума над беснующимися орками. Но это будет не рукотворная история, подходящая под нарратив. Каждый кадр, эпизод и встреча будут реальны, насколько это только возможно. Я использую ее настоящее лицо, а не поддельную копию.
– Сэр?
Голос доносился с другой стороны двери. Я не узнавал его, но он звучал почтительно, если не любяще.
– Закрыть всё, – шепнул я, и изображения вокруг меня свернулись. – Да?
– Прошу прощения, сэр, но могу ли я войти?
– Хорошо.
Ручка повернулась, но дверь не открылась. Я услышал бормотание и почувствовал сотрясение, когда по дереву приложились плечом. Я не запирался, но дверь, похоже, не помещалась в раму.
Еще одно сотрясение, но на сей раз дверь резко распахнулась, опрокинув слугу на пол. Невзирая на пожилой возраст, он быстро поднялся, отряхивая лацканы, приглаживая остатки седеющих волос и маскируя свой стыд отработанным пренебрежительным видом.
– Гхм, – произнес он, прочищая горло. – Простите за вторжение, пропагандист Симлекс. Я Стайли, личный мажордом губернатора Долос. Предполагалось, что мы встретимся снаружи шато.
В его тоне слышался упрек, граничивший с дерзостью. Однако он держался достаточно услужливо и поклонился так глубоко, что я испугался, не ударится ли его лицо об пол.
– Мои извинения, – сказал я. – Мне не терпелось обустроиться.
– Понимаю, господин, но это старый дом, и он хранит старые тайны, – отозвался он, и его взгляд переместился на кабель питания, тянувшийся от док-станции наблюдательных черепов к фальшпанели. – Кто подключил ваш прибор?
– Я.
– Я бы просил вас воздержаться от подобного, – произнес он. – С внедрением технологий в это сооружение есть… сложности, и такие вопросы лучше оставлять помощникам по хозяйству.
– Ясно. В следующий раз буду знать.
– Несомненно, – сказал он, и его взор упал на мои руки, сложенные на коленях. – Вы не… порезались?
– Нет. А должен был?
– Конечно нет, сэр, – скованно ответил он. – Я лишь хотел удостовериться в вашей безопасности.
– Что ж, я в полном порядке, – с улыбкой произнес я. – Я могу вам еще с чем-то помочь?
Он посмотрел на меня, как на идиота. Полагаю, это был странный вопрос. Я являлся почтенным посетителем, наделенным властью, которая выходила далеко за пределы моего скромного чина. Для слуги мои слова наверняка выглядели нелогичными.
– Я здесь, чтобы сопроводить вас в покои губернатора Долос на ужин, – сказал он, оглядывая меня сверху донизу. – Приношу извинения, что прервал вас в процессе одевания.
– Я не одевался.
– Вы собираетесь ужинать с губернатором, будучи одеты таким образом?
Я бросил взгляд вниз. Мое облачение было простым и без прикрас, чтобы не привлекать неуместного внимания. Однако при ближайшем осмотре пришлось согласиться, что его покрывала корка пыли, а подол одеяния испачкался от хождения по болоту.
– Возможно, мне следует переодеться, – произнес я, снова озираясь по комнате. – Тут есть умывальная?
Стайли издал почти неуловимый вздох, поднял руку и дважды щелкнул пальцами. Внутрь вошли два мускулистых лакея, которые встали по бокам от меня. Оба носили губернаторскую ливрею, их лица были суровы, а глаза – холодны. Будь кто-то из них при оружии, я принял бы их за охранников или силовиков.
– Проследите, чтобы пропагандист был помыт и одет, да побыстрее, – рявкнул Стайли, и эти двое взяли меня за руки и повели из комнаты. – Губернатор не потерпит излишней задержки.
По его тону до меня дошло, что терпимость не входит в число добродетелей губернатора Долос.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Империум]]
[[Категория:Имперская Гвардия / Астра Милитарум]]
[[Категория:Орки]]
<references />
