Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3122
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =89
|Всего =19
}}
== '''8''' ==
Выстрелы бороздили пепел повсюду вокруг него, отскакивали от брони на спине. Что-то обожгло щеку, пустив кровь. Но он продолжал бежать, достиг вершины дюны вдруг обнаружил перед глазами неожиданно длинный, отвесный обрыв. Нога опять ушла в пепел, и он потерял равновесие. Без толку крутя руками, он повалился вперед, кувыркаясь и не имея возможности контролировать свой спуск.
== '''9''' ==
Кейн сидел на корточках под сливным выпуском и старался не думать. Из трубы у него над головой клокотала мерзко пахнущая жидкость, с жизнерадостным плеском падавшая в открытый колодец где-то в метре от его ног. Он заполз в это пространство под трубой некоторое время назад. Насколько именно давно, он не был уверен. Уверенность означала бы необходимость думать. Необходимость вспоминать. Предстоит забава, а?
Кейн вздрогнул и резко повернул голову, ожидая – нет, боясь – увидеть Баэля, который вот-вот по-братски хлопнет его по плечу. А вспомнив Баэля, не смог не подумать о прочих из его охотничьего отряда. Джорджи, который на его глазах нарезал ликующих, чирикающих нападавших на куски необычного размера, пока его не задавили тотальным численным превосходством. Питар, увлекаемую на землю столь многими цепкими руками. Он не помнил, чтобы видел, как встретили свою участь Мила, Вольк и Айдор, но догадка не требовала особой фантазии. Он вполне хорошо помнил, как атакующие, казалось, заполнили собой проход между мусорными дюнами, будто приливная волна, которая из ниоткуда пронеслась по лощине и смыла охотников с глаз долой.
Он помнил, как вал словно расступился, явив его брата. Помнил Баэля, который выкрикивал его имя, глядя на него.
Помнил, как увидел, что нападавшие тоже разворачиваются и смотрят в его сторону.
Но в первую очередь он помнил бегство – поначалу без мыслей о направлении. Потом, позднее, он думал только об одном: о Шпиле. Требовалось добраться в верхнюю часть улья, снова подняться выше Стены и уйти от кошмаров, рыскавших по нижним уровням.
Судя по состоянию его доспеха, это было непросто сделать. Передний дисплей визора представлял собой калейдоскоп из предупреждающих индикаторов, которые все либо горели, либо обвинительно мигали. Следовало остановиться, позволить механизмам самовосстановления костюма хотя бы начать возвращать доспех к чему-то около оптимальной эффективности. Но чтобы сделать это, ему бы пришлось перестать бежать.
Он помнил, как карабкался вверх по желобу, не уступавшему в поперечнике самой широкой улице Шпиля и забитому еще большим количеством отходов, пока не добрался до галереи, вдоль которой были расставлены огромные компакторы, предположительно предназначенные для переработки мусора с верхних уровней. Большинство из них безмолвствовало, несколько до сих пор работало, собирая, перемалывая и прессуя, как они делали с того самого момента, когда их запустили в работу – сотни, а может и тысячи лет назад.
По нему стала стрелять группа падалюг, стоявших лагерем среди компакторов. Попытавшись открыть ответный огонь, чтобы прикрыть свой отход, он обнаружил, что ударный механизм одного из болтеров заклинило, а в другом пуст магазин. Он не припоминал, чтобы высаживал столько болтов в лица чирикающих нападавших, однако налицо был индикатор, светившийся красным на краю визора. Схватив контейнер на колесах, стоявший рядом с одним из компакторов, он швырнул его куда-то в сторону падалюг и убрался прочь. Его бегство очертя голову вновь приобрело торопливость из-за выстрелов, которые стучали по машинерии вокруг него.
Кейн сменил свою позицию под трубой и скорее ощутил, чем услышал, как заскрежетало одно из коленных сочленений костюма. Возможно, шальная пуля падалюги повредила гидравлику. Голень доспеха пятнала желто-зеленая жидкость, хотя разобраться было сложно, учитывая скользкую бурую кашу, в которой он сидел, и которая теперь покрывала большую часть нижней половины тела.
Если оставить без ремонта, сустав наверняка заклинит, и ему останется ковылять по подулью, словно раненое животное, легкая добыча для хищников – людей и прочих – таившихся здесь внизу. Однако, чтобы запустить ремонт, пришлось бы активировать восстановительный режим костюма и отдаться наркотическому сну. Принимая во внимание нынешнее состояние доспеха, как мог он быть уверен, что тот назначит верную дозу успокоительного? Возможно, он так и не проснется, умрет от голода, пока костюм починит себя, а затем будет неподвижно лежать в грязи. Спустя годы его могут найти, вскрыв доспех, словно погребальный саркофаг забытой расы, и его иссохший труп распадется в прах при первом же дуновении воздуха.
В равной мере устрашенный как очевидной безнадежностью своего положения, так и теми гротескными путями, по которым бежало его воображение, он выбрался из-под трубы, с плеском пересек открытый колодец и как будто впервые за несколько дней встал в полный рост. При этом стало ясно, что внимания требует не только коленный сустав. Правое плечо громко щелкнуло, а потом, на один ужасный миг, полностью застыло. Резкое нисходящее движение расцепило сочленение, приводы снова работали плавно. Но надолго ли?
Кейн впервые позволил себе обдумать то, что при нормальных условиях было бы немыслимо: возможно, ему придется бросить костюм.
С тем же успехом он мог выйти на арену голым.
Подавляя поднявшуюся панику, которая грозила задушить решимость и погнать его обратно по трубе, он заставил себя прикинуть варианты. Был всего один: раздобыть какое-то другое оружие, пусть и менее изощренное, чем иномировые чудеса его боевого доспеха.
– Прямо сейчас меня бы устроил и старинный стаб-пистолет, знай я, что он будет работать.
Звук собственного голоса удивил его: он не намеревался говорить вслух. Забеспокоившись, что его могли услышать, он посмотрел в обе стороны по каналу, в котором проходил трубопровод. По правую руку труба исчезала под чем-то, похожим на полуразрушенное скопление зданий. За время, проведенное в подулье, он усвоил: каким бы старым, каким бы ветхим ни выглядело строение, как бы давно ни позабылось его исходное назначение, но если оно дает укрытие, то будет обитаемым. Падалюги, мутанты – неважно, что за отбросы, едва похожие на людей, могли там жить. У них было оружие – и Кейну вдруг очень захотелось с ними повстречаться.
Здания, как он выяснил, представляли собой всего лишь пустые оболочки. Изначально имея высоту в несколько этажей, они были как будто скошены, словно секирой какого-то темного божества. Стены наклонились наружу, или же могли вот-вот обрушиться на горы мусора, которые уже устилали внутреннее пространство. Любой, кому хватило бы глупости искать здесь приют, скорее всего пробудился бы от дремы, обнаружив, что на него падает стена.
Стало быть, не убежище. Однако строения явно кого-то заинтересовали.
Их было десять, может пятнадцать – больше, чем Кейн предпочел бы встретить при нынешнем состоянии костюма. Основная масса походила на падалюг, но двое, раздетые до пояса, были обезображены серьезнее. Кейн с удивлением увидел, что они работают сообща, вытаскивая строительные материалы из руин, тянувшихся по дальней стороне того, что когда-то могло быть улицей – напротив осыпающегося остова, в котором он засел, поджидая их. Мутанты являлись наименее привечаемой частью населения подулья, и прочие виды ульевиков проявляли к ним неприкрытое отвращение, если не прямую агрессию.
Один из членов рабочей бригады отличался от остальных. Высокий, более мускулистый, он, похоже, руководил действиями. Пока Кейн наблюдал, этот человек указал на балку, торчавшую из кучи бетонных плит, а затем присоединился к остальным собравшимся вокруг, стараясь ее высвободить.
Трое ульевиков не участвовали в операции по сбору трофеев. Они стояли, баюкая в руках автоматы и просматривая улицу в обе стороны. Раз это те, кто с оружием, решил Кейн, значит они – его цель.
Мутант и падалюга по-крабьи ковыляли к одному из фургонов на тракторной тяге, стоявших неподалеку от развалин, где они трудились. Они тащили увесистую на вид плиту из шероховатого рокрита. Когда они приблизились к фургону, падалюга оступился и едва не уронил свой край плиты. Ближайший к ним охранник обернулся. Увидев ситуацию, он прислонил свое оружие к колесу фургона и двинулся на помощь. Втроем они стали разворачивать плиту к наклонному настилу, который вел на платформу фургона.
Кейн воспользовался шансом. Прорвавшись через неровную дыру, когда-то бывшую дверью того здания, где он прятался, он прицелился в одного из двух охранников, еще державших оружие, и выстрелил.
Болт попал в угол соседнего здания, пробив в обваливающемся сооружении большую дыру. Кейн беззвучно проклял сбоящие системы своего доспеха, но продолжил бежать. Он решился. Обратного пути не было.
Рабочая бригада отреагировала на его появление и разрыв болта с неожиданной расторопностью. Побросав все инструменты, которыми они пользовались, чтобы высвобождать из-под камней плиты и балки, люди бросились к фурогну и тракторам. Возможно, они и искали укрытие, но двигались спокойнее, чем рассчитывал Кейн. Не было никаких тревожных криков, никакого ощущения паники.
Огонь автомата пробороздил грязь перед Кейном, заставив его затормозить и остановиться. Он вильнул вбок, но лишь для того, чтобы отскочить назад, когда еще одна очередь взметнула крошечные пыльные вихри у его ступней. Снова сменив направление, он развернулся на одной ноге.
Не той ноге.
Поврежденный коленный сустав щелкнул – такой знакомый звук – и заблокировался. Кейн завершил разворот, раскинув руки, будто какая-то нелепая детская игрушка, а затем распростерся в грязи лицом вниз. Лежа там, пока от его дыхания в лицо поднимались маленькие облачка пыли, а последние остатки сил утекали, он услышал это: хрип изуродованных глоток, чрезвычайно глумливый лай, или просто такие смачные раскаты, которые обычно ассоциируются с чертовски славной ночной попойкой. Смех.
Они смеялись над ним.
Уязвленный этим звуком, он поднял лицо из грязи и обнаружил, что смотрит на высокого человека, которого уже заметил ранее – видимо, лидера рабочей бригады. Тот расслабленно держал в одной руке болт-пистолет, но оружие не было направлено на Кейна. Он смотрел на охотника сверху вниз, не смеясь, однако широкая улыбка на его лице показывала, что абсурдность ситуации от него не укрылась.
Кейн с размаху вскинул из-под своего тела еще работавший болтер, нацелив его прямо в это улыбающееся лицо.
– Ты мог бы убить меня, – без тени страха произнес мужчина. У него был глубокий голос: такой голос, который Кейн легко мог представить обращающимся к толпе и удерживающим ее внимание. Голос политика, может быть, или жреца. – Но какой толк тебе с того будет?
Он жестом предложил Кейну взглянуть мимо него, в направлении фургонов и тракторов, вокруг и между которых выстроилась остальная рабочая бригада, поголовно вооруженная. Это были не типичные подульевики, неорганизованные и озабоченные лишь собственным выживанием. Этих натренировали.
– Норм, пастор? – окликнул невысокий, коренастый экземпляр. Кейн отметил, что с его лицом, похоже, что-то было не так.
– Я в порядке, Микк, – отозвался мужчина, не сводя глаз с Кейна. Несмотря на все его успокаивающие заверения, будто Кейн имеет преимущество в их противостоянии, в глазах этого человека было нечто, заставившее Кейна заподозрить, что правдой вполне может оказаться противоположное. – Наш друг тут просто взвешивает расклады.
– Пастор? – переспросил Кейн, не зная точно, поступил ли он так, чтобы выиграть время, или же из искреннего интереса. Не поэтому ли он бросил Баэля – чтобы отложить собственную смерть на несколько часов?
– Это обращение – пережиток, – последовал ответ. К удивлению Кейна, мужчина выглядел практически смущенным. Затем он протянул вниз свободную руку, предлагая Кейну помощь, чтобы подняться на ноги. – Мое имя Монад. А фамилия Векс.
– Пастор?
Векс закрыл книгу и обернулся к двери. Он читал слова Архизелота о Последних Днях и Финальном Походе, которым их встретит Искупление. Все последователи Искупления поднимутся, возьмут оружие и, под руководством своих священников, сметут грехи улья огнем и кровью. Векс помнил, как в молодости по ночам лежал без сна на голом деревянном поддоне в спальне для послушников Сокрушения Греха, одной из старейших твердынь Искупления в подулье, и молился о том, чтобы дожить до этого, принять участие.
А теперь, похоже, молитвы получили ответ – хотя и не в том виде, который ожидала бы его более юная версия.
По какой-то причине, пока он читал, его мысли вернулись также и к Кейну, охотнику из Шпиля, ненадолго прошедшему через их жизни еще в ту пору. С момента, когда он покинул Конец Надежд, миновало уже больше года, за которые у Векса было более чем достаточно поводов для раздумий. Поселение выросло до трудноуправляемых размеров, поскольку обитатели подулья бросали свои дома, сталкиваясь с нарастающей паранойей, с суеверным ужасом, взращиваемым Искуплением, а также, разумеется, со старым-добрым праведным насилием. Так много людей обращалось к пастору за наставлением, за защитой, которую, как ему было известно, он не смог бы им предоставить.
Так с чего бы ему думать об одном более привилегированном искателе приключений, который, когда Векс его встретил, никак не мог осознать, что он не так непобедим, как его приучила верить жизнь в лоне Шпиля?
– Микк вернулся.
В дверном проеме стояла Ниса. Со времени своего прибытия в Конец Надежд она каким-то образом успела стать частью неофициальной свиты Векса. Векс был уверен, что к этому причастен Микк: он проявил к девушке почти отеческий интерес после того, как они спасли ее оборванную группу беженцев от внимания бродячей банды боевиков Кавдора. К тому моменту количество подобных отрядов кровожадных фанатиков, рыскавших по подулью, уже тревожно возросло. Вскоре после этого их численность удвоилась.
«И праведные поднимутся и поразят неверующих. Их души сгорят на кострах Искупления, и Человечество будет очищено, ибо такова наша судьба!»
Ему снова вспомнились последние слова, которые он прочел перед тем, как закрыл книгу. Когда-то он бы рассматривал их как Святое Писание. Сейчас же они звучали как оправдание резни в промышленных масштабах.
– Спасибо, Ниса, – ответил Векс. – Он в казармах?
Дом, в котором ополчение отдыхало во время несения службы, прежде был школой. Теперь в Конце Надежд находилось слишком много детей, чтобы они смогли поместиться в здании, поэтому занятия перенесли туда, где, судя по размерам и планировке, раньше располагалась церковь. Всякий раз при мысли об этом Векс позволял себе на мгновение оценить иронию.
– Нет, – произнесла Ниса. – Он в лазарете.
– Их было слишком много, чтобы пересчитать. Шли по пепельным дюнам. Не помещались на дорогах.
Микк сидел на краю койки. Вокруг раны на голове была намотана грязная полоса ткани, и ему велели отдохнуть несколько часов – чему, конечно же, не суждено было произойти.
– Мы не попадались на глаза, следили, как они идут мимо. Это заняло много времени. Там были все породы: священник, само собой…
– Само собой, – повторил Векс. Когда он вошел в длинное здание с низким потолком, всё притихло. Разговоры остановились на середине, все головы повернулись в его сторону. На каждом лице читался один и тот же вопрос: кого он пришел благословить? Кто умирает?
– Пастор. – Микк сбился со своего рассказа. – Я не хотел…
– Знаю. – Векс сочувственно улыбнулся Микку и взмахом руки велел ему продолжать. – Мы все совершаем ошибки по молодости. – Он подергал за свою выцветшую, изодранную рясу. – Это была моя. Давай дальше.
– Ага, ну все равно извини, – Микк закашлялся, а затем возобновил рассказ. – Как я и сказал, там был священник, дьяконы, братья, больше фанатиков, чем мне когда-либо хотелось увидеть в одном месте, а еще армия бандитов. Кавдорцы, шли первыми, охраняли фланги. Похоже было, что они идут на войну.
– Так и есть, – тихо, почти про себя, добавил Векс.
– Потом были обычные ульевики: поселенцы, торговцы, я видел даже горстку в гильдейских цветах.
Микк сделал паузу, неосознанно подняв руку к ране на голове.
– Мы направлялись обратно, старались держаться не на виду. Должно быть, действовали недостаточно осторожно, – продолжил он. – Кавдорцы застали нас врасплох. Мы пытались обойти их с фланга. А это они нас обошли. Почти забавно.
Он снова помедлил, уставился в пол. Когда он снова заговорил, голос звучал немногим громче шепота.
– Потерял троих – Комо, Люди и Дьеко – прежде чем нам удалось их стряхнуть. Потерял много времени. С тем темпом, в котором двигалась эта толпа, они…
– Пастор.
Векс обернулся. Рядом дожидалась Ниса.
– Вы кое-что должны увидеть. За стенами.
– Я пойду с вами. – Микк медленно поднялся с койки и зашагал к двери вместе с ними.
– Я заметил одну вещь насчет священника, – сказал он. – На нем был черный капюшон.
– Зидо, – задумчиво произнес Векс. – Старый знакомый. Известен своей набожностью и пылом. Я с ним учился. Ему очень не понравилось мое предположение, что люди могут с большей готовностью принять искупление, если его не предлагать под дулом пушки. Он долго ждал такой возможности. Финальный Поход – всего лишь повод, которого он искал.
Пока они выходили из лазарета следом за Вексом, Микк повернулся к Нисе и ухмыльнулся.
– Мне от этого знания так полегчало, а тебе?
<br />
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Некромунда]]
[[Категория:Империум]]
<references />
