52
правки
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
м
Чем дальше заходил лихтер, тем труднее становилось избегать подобных скоплений. Вскоре они пролетали над участками, где земля была полностью покрыта живым ковром из тел. Взрывы, время от времени, освещали окрестности, и тогда можно было оценить, сколько там внизу этих тел – невообразимое количество – они карабкались по остаткам стен и основаниям башен, толкались и сражались друг с другом, задыхались даже на марше.
Одно судёнышко, хаотично летящее с погашенными огнями, не представляло для всех них особой цели. Насколько Джон мог судить, большинство солдат, похоже, находились в некоем оцепенении, либо были напичканы боевыми наркотиками, либо просто были пьяны от убийств. Космодесантники несли на плечах бандольеры из черепов и пустых шлемов как свидетельства того, скольких они уже убили. Вдалеке, в неясных клубах вездесущего тумана виднелись большие машины, шагающие через обломки – Рыцари, шагоходы Имперской армии, даже разведывательные титаны разведчики. Всё это скопище даже не приступило к сражению, оно просто пыталось добраться до фронта. Из-за огромной концентрации тел в становящемся всё более тесным пространстве продвигаться вперёд было нелегко. Джон наблюдал частые вспышки драк, которые случались от разочарования – то были отстающие, и у них кровь закипала в жилах.
- Ты видишь это, Джон? – раздался голос Олла из отсека, где он управлял вторичными авгурами.
<br />
== ДВАДЦАТЬ ЧЕТЫРЕ ==
'''Сон стал явью'''
И потому он пропустил внезапно усилившуюся хватку противника на клинке, блеск белой стали, стремительный толчок с пола, виртуозный бросок сверху. Белый Тигр проник под единственный участок броневой пластины, который Джагатаю удалось сместить, и он вонзился глубоко, посылая вспышку боли прямо в деформированное туловище Мортариона.
Джагатай увернулся о от лезвия Тишины, её удар не достиг цели. Мортарион отшатнулся, из глубокой раны начала сочиться кровь. И тут, к его изумлению, Хан, не перестававший истекать кровью, поднялся на ноги и, даже израненный, стал стал приближаться к нему. Мортариону даже почудилось вдруг, что зрение обманывает его, и он, потрясённый, снова ринулся в бой, продолжая делать то же самое, что и раньше – атакуя прямо в лоб, уповая на свою колоссальную силу – и только тогда осознал, что до предела измотан этим поединком.
А потом, потом Хан начал кружить, как в танце. Уже без прежней красоты – её у него вырвали – но всё с той же сверхъестественной, завораживающей увёртливостью, когда кажется, что он словно приглашает к удару в одном месте, а на самом деле оказывается в совершенно другом, на расстоянии вытянутой руки, и ему этого достаточно, чтобы сломать защиту противника и разрезать его на куски. Он всё ещё был на это способен. В нём ещё оставалось кое-что.
