Изменения

|Сейчас =2426

=== '''1: XXIV''' ===

=== '''1: XXV''' ===

– Неважно, – говорит Олл.  === '''1:XXVI''' ===Острее шипов   На Орлиной Дороге, перед Залом Схоласта, людской поток внезапно расступается. Толпа в смятении пятится назад, в ней образуется просвет. Какой-то человек упал. Конрой-капитан Альборн из Префектус проталкивается сквозь массу людей в сторону просвета. Штиглих, одна из лучших в Палатинской Горте, старается не отставать. – Все назад! – обращается Альборн к народу. – Все назад! Человек корчится на земле. Вероятно, работник факторума, или трудяга с мельниц. Судя по его конвульсиям, похоже, он отравлен. Альборн внезапно понимает, что он шокирован этим зрелищем: не агонией человека, поскольку за последние пару часов он досыта насмотрелся на людей в предсмертных муках. Что по-настоящему пугает его, так это пустое пространство вокруг него. Орлиная Дорога так переполнена, что на ней едва хватает места, чтобы дышать или двигаться. Но этот человек, корчащийся на земле, получил в распоряжение целых шесть метров свободного пространства в диаметре. Толпа смотрит на него, широко раскрыв глаза и не произнося ни слова. Некоторые оттягивают свои бирки чистоты, чтобы Альборн мог их увидеть, но он не обращает внимания. – Медик есть? – кричит он, присев на корточки рядом с пострадавшим. – Медик? Доктор? Никто не отвечает. Все они боятся офицера Префектус в багровых перчатках не меньше, чем безумца или прокаженного. Альборн смотрит на Штиглих. Она качает головой. – Надо отнести его куда-нибудь, – говорит он ей. – Убрать его с улицы. Она робко тянется к потерпевшему. Мужчина покрыт слоем грязи, которой он сам себя обмазал. Он что-то бормочет, что-то, что Альборн не может толком расслышать, и таращится на них налитыми кровью глазами. – Не понимаю, – говорит ему Альборн. – Кора? Король? Какой Король? Здесь есть кто-нибудь по фамилии Король? Внезапно, мужчину рвет. По дороге растекаются ручейки вязкой слизи. Альборн отшатывается. Ему не хочется трогать этого человека. Он видит на его коже темные пятна, признаки недуга, гнилостной чумы, которую враг распространил с их помощью. Он хочет прострелить мужчине голову, но не может сделать этого на глазах у толпы. И оставлять его здесь тоже нельзя. Он стискивает зубы и вновь тянет руку. Мужчина поднимается. Он вскакивает быстро, слегка пошатываясь. Скалится на Альборна и Штиглих. Рвота капает с его подбородка. Он снова что-то произносит, какое-то имя, и затем его пробирает дрожь. Острые колючки, размером и цветом напоминающие шипы розы, прорывают его кожу изнутри. Они вылезают из щек, изо лба, челюсти, предплечий и тыльной стороны ладоней. Альборн кричит, предупреждая всех вокруг, и выхватывает пистолет. Толпа вопит. Усыпанный шипами мужчина разворачивается и ковыляет прочь. Альборн не может сделать выстрел, когда вокруг столько народу. Пошатываясь, человек добирается до ступеней Зала Схоласта. Толпа расступается, словно занавес, давая ему дорогу, отшатываясь в отвращении и ужасе. Альборн и Штиглих взбегают по ступеням вслед за ним. Он исчез за огромными дверями, скрывшись в темных, пустых комнатах зала. Альборн идет впереди. Внутри холодно, тихо и мрачно. Каждый шаг порождает множественное эхо. К высоким потолкам тянутся колонны. За длинными, грязными окнами мерцает пламя костров. Штиглих вскидывает карабин и тычет Альборна локтем, указывая на что-то кивком головы. На полу виднеется содержимое желудка. Они продолжают движение вглубь зала, прикрывая друг друга. Несмотря на все старания ступать тихо, каждый их шаг откликается сотней отзвуков. Мужчина ждет их в дальнем конце, под огромным окном в стиле «бычий глаз», изображающее уровни Схолостики в глассике*. Он больше не человек. Какой-то Нерожденный вылупился из него шипами наружу, и разорвал беднягу изнутри. Существо корчится возле стены, обнаженное и блестящее, пытаясь соскоблить с себя остатки человеческой кожи, точно кожуру. ''Они вторглись не только во Дворец,'' думает Альборн. ''Они вторглись в нас, и подчинили изнутри.'' Его терзает вопрос, какой ужасный грех, какое преступление, какую случайную мысль допустил этот человек, чтобы превратиться в столько чудовищный проводник. Они оба вскидывают оружие и открывают огонь, отбрасывая тварь спиной в стену, поднимая бурю пыли, каменных осколков и ихора. Но пулевым ранам не удается прервать его не-жизнь, и существо бросается на них. Альборну удается свернуть с его пути, не прекращая огонь. Тварь подняла Штиглих в воздух, обвила шипастыми пальцами и разорвала пополам. Альборн никогда не забудет влажный хруст, с которым разошелся ее позвоночник. Бросив половинки тела, существо поворачивается к нему. Оно хихикает, бормочет и кудахчет исколотыми губами, похожими на подушечки для игл. Патроны кончились. Он отступает, исступленно пытаясь перезарядиться. Оно говорит. Какое-то имя. Слова, которые пытался произнести человек, послуживший ему скорлупой. ''Темный Король.'' Произнося это, тварь дергается, словно сами буквы наполняют его ужасом. Перед Альборном возникает тень. Здесь есть кто-то еще, кто-то огромный, кто двигается быстро и беззвучно. Серый рыцарь. Легионер Астартес в практически бесцветных доспехах, словно фантом. В каждой руке он держит клинок, черный гладий и длинный боевой меч. Нерожденный становится на дыбы, шипя и пытаясь схватить воина. Астартес наносит удар сначала одним мечом, затем вторым. Из широких ран брызжет жидкость. Когда тварь вновь прыгает на него, он всаживает длинный клинок ему подмышку и вонзает гладий под ребра. Нерожденный отпрыгивает назад и клинки выскальзывают из рук воина. Астартес тянется за голову и выхватывает третий клинок, цепной меч, примагниченный к спине. Зубья рычат и воют, космодесантник обрушивает его сверху вниз, распиливая Нерожденного по вертикали. Теперь он мертв. Воин отключает мотор и возвращает цепной меч за спину. Он нагибается и подбирает остальные клинки. Альборн знает его. Одинокий Волк. Последний верный сын Хоруса. – Локен? – шепчет он. – Локен? Господин? Гарвель Локен оборачивается и смотрит на него. Клинок Рубио в его правой руке, Скорбящий в левой. – Тварь сказала «Темный Король», – уточняет он. – Да, я слышал, господин. – Тебе это о чем-нибудь говорит? Альборн качает головой. – Ты ведь Альборн, верно? Альборн кивает. – Да, господин. Что…если можно спросить…но найдя вас здесь, я… – Я был с Киилер, – говорит Локен, – сопровождал ее. Но линия фронта сдвинулась слишком близко, поэтому я послал ее вперед и задержался, чтобы создать линию обороны. – Когда это было? – спрашивает Альборн. – Не знаю. Час назад? Два? – Он делает паузу. – Я направляюсь к Процессии Вечных, – добавляет Локен. – Там – главная битва. Я услышал выстрелы… Он оглядывает мрачный зал. На мгновение, он кажется растерянным. – Господин, – говорит Альборн, – процессия…она в лигах отсюда. – А здесь – это где? – спрашивает Локен. – Зал Схоласта, господин. На Орлиной Дороге. – На Орлиной Дороге? – Да, господин. – Это…это даже близко не там, где я был. Даже близко не там, куда я собирался… Альборн колеблется. ''Как Астартес может потеряться? Как Астартес может потерять направление? Одинокий Волк ранен? Может, он…Трон, защити нас…может, его изнутри тоже поразило безумие?'' – Орлиная Дорога? – снова спрашивает Локен. – Да, господин. Прямо снаружи. – Что-то не так, Альборн. – Это…слабо сказано, господин. – Нет, конрой-капитан, – рычит Локен. – Я был у Врат Престора. Я был на проспекте, уже приближался к процессии. Услышал выстрелы в сотне метров от себя и пошел на звук. Всего сотня метров…и я здесь. – Но ведь нет, – мямлит Альборн. – Со всем уважением, господин, нет. Престор в четырнадцати километрах отсюда, и это в лучшем случае. Вероятно, в девятнадцати. Это попросту… – Невозможно, – заканчивает за него Локен. – Именно, господин. – Но тем не менее, – продолжает Локен. – Думаю, что мы так глубоко погрузились в эмпиреи, что они искажают все вокруг. Время. Пространство. Материю самого мира и Дворца. Невозможно, чтобы я был здесь, и все же вот он я. Невозможного, Альборн, больше не существует. <br />