Бюрократы, masseditregex, Администраторы
3127
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =3334
|Всего =116
}}
''Я зажгу огонь, чтобы отец увидел пламя и пришел ко мне.''
Неудивительно, что демоны задумали остановить его. Убийство Вассаго явно не было их последней попыткой.
=== '''2: II''' ===
Повелитель Человечества
Несущие Слово собрались ради тебя, тысячи их стоят вдоль коридоров, ведущих к главному мостику. Они поют твое имя, вопят его, выкрикивают, словно принося коллективную присягу на верность. Ты идешь среди них, киваешь, снисходительно принимаешь хвалу, едва не оглушенный грохотом их голосов.
Никто из них не смеет взглянуть тебе прямо в глаза. Никто не в силах этого вынести. Твоя слава слишком велика даже для постчеловеческих глаз. Как только ты проходишь мимо них, как только твоя огромная тень накрывает их, они немедленно отворачиваются со слезами на глазах, скандируя твое имя и одновременно пытаясь не смотреть на тебя. В их голосах — ярость. Практически маниакальное отчаяние. Кажется, словно они боятся остановиться, перевести дыхание, сделать паузу, словно выкрикивания твоего имени — это единственное, что сохраняет им жизнь.
Может быть, так и есть. Ты поднимаешь руку в скромном жесте, принимая их обожание, и входишь на мостик.
Они уже ждут тебя внутри, как и должно быть. Высшие чины, командиры, твой внутренний круг. Вступая на мостик, ты озаряешь их милостивой улыбкой, улыбкой отца, с которой он смотрит на свою большую семью. И они преклоняют колени. Как и должно быть.
– Поднимитесь, – говоришь ты.
Они поднимаются. Они глядят на тебя в благоговении, на царственного, черного как смог колосса. Ты возвышаешься над ними монументом новоиспеченного бога, ты — их мрачный властелин. Их темный король.
– Вы ждали меня? – спрашиваешь ты с легкой усмешкой.
– Мы ждали, Великий Луперкаль, – говорит твой советник.
– Прекрасно, Малогарст.
Что это было? Он что, только что поправил тебя? Он что, пробормотал «Аргонис» себе под нос? Он что, бросил нервный взгляд на стоящих рядом старших офицеров?
Он глупец, но ты простишь его. Все вокруг чрезмерно воодушевлены. Ты чувствуешь напряжение в воздухе, словно перед бурей. Рвение. Предвкушение. Вот, для чего они все живут. Победа. Триумф. Завоевание. Согласие. Вот для чего были выращены Лунные Волки. Твои сыновья, среди которых нет ни одного неудачника. С приближением победы они подбираются, словно настоящие волки, чувствуя запах предстоящей бойни, надвигающийся конец и неизбежную смерть.
– Что ж, давайте подытожим, – объявляешь ты. Ты переходишь к большому стратегиуму, столу с проекциями, на котором ты спланировал и претворил в жизнь каждую свою победу, до единой. Твой послужной список на этом корабле, с этими людьми, от победы к победе настолько велик, что стол покрылся патиной от частого использования. Аурамитовые края и контрольные панели практически истерлись от постоянных касаний, гололитическая пластина износилась от демонстративных жестов и тычков пальцами. По правде сказать, его давно следует заменить, или хотя бы приказать адептам провести полноценное техобслуживание, но тебе все не хватает духу это сделать. Устройство чудесно. Оно десятилетиями служило твоим инструментом для отдачи приказаний, привыкшее к твоим рукам и благодаря им же износившееся. Это заслуженный инструмент войны и артефакт твоего боевого наследия. Однажды, он будет стоять в музее. На нем будет табличка: «С помощью этого тактического устройства, Хорус Луперкаль, Повелитель Человечества, планировал свои завоевания и строил Империум».
Он заточен под тебя, словно хороший меч или любимый болтер. Это оружие, и ты управляешь им своим разумом, как твоя рука управляет клинком. Ты бы скорее выбросил фамильный гладий, чем его.
Сентиментально? Возможно. В этот миг, тебе можно простить некоторые сантименты. В конце концов, ты всего лишь человек.
Кто-то разбросал по столешнице карты таро. Какая небрежность. Совсем не похоже на его командиров. «Арлекин» дискордии, «Око», «Великое Воинство», «Расколотый Мир», «Извилистый Путь», перевернутый «Трон», «Скиталец», «Луна», «Мученик», «Чудовище» и «Башня Молний», одни старшие арканы. «Темный Король» перекрывает «Императора». Ты смахиваешь все на пол. Включаешь стол. Возникает детальное до мелочей, трехмерное изображение Дворца в разрешении Миллисепт Сигма. Стандартный масштаб, включающий анализ погоды и атмосферных осадков.
Дымовая завеса настолько плотная и широкая, что практически ничего не видно. Лишь дымка, серость, словно кто-то кинул на стол ворох пыльной одежды.
– Сыны мои, – говоришь ты. – Как грустно смотреть на все это. Наша цель видала и лучшие дни.
Ты смеешься. Кто-то еще подхватывает твой смех, который все же больше смахивает на шепот.
Быстрыми касаниями ты убираешь атмосферные показатели, удаляешь облака и дым. Открывшийся твоим глазам Дворец застает тебя врасплох.
Какой ужас. Больно смотреть. Это разбивает тебе сердце. На пару мгновений у тебя возникает сомнение, что кто-то, может Эзекиль или Тарик, шутки ради загрузил в проектор симуляцию какого-нибудь взорванного планетоида или вулканического спутника. Всего лишь розыгрыш, который они придумали, чтобы снять напряжение.
Но это не спутник. И не шутка. Истерзанный, покрытый воронками и кратерами рельеф – это Зона Империалис Терры. Усеянная руинами пустошь, размером с крупную страну. Дворец практически исчез.
Глупец. Тупой, слепой, неразумный, высокомерный глупец. Он сделал это. Это произошло из-за него. Он сам навлек на себя этот ужас. Его гордыня стала причиной этого гнева. Так будь же он проклят, ведь он навлек этот гнев не только на себя, но и на миллионы других. На миллиарды. Они здесь из-за него. Бесчисленные невинные.
Это грустно, почти невыносимо. Но неизбежно. Трагедия не должна отвлекать тебя. Ты прочищаешь горло.
– Проверим диспозицию наших войск, – говоришь ты своему советнику.
– Мой господин, – подает голос один из командиров. – Есть вопросы, которые нам следует рассмотреть…
– Думаю, сначала все же проверка, – отвечаешь ты.
– Владыка Луперкаль, вопросы не терпят отлагательств. Мы…
– Неужели, Сеян? ''Не терпят? –'' рявкаешь ты. Пауза. На мгновение, эмоции овладели тобой. Ты находишь в себе силы улыбнуться. – Прости мою резкость, Гастур, – добавляешь ты. – Это было не в укор. Я бы хотел проверить диспозицию до того, как мы перейдем к деталям.
– Конечно, повелитель. Но мы…
– Вы собираетесь упорствовать, капитан Сеян? Интересно, что думает Морниваль насчет вашего нежелания исполнять прямые приказы?
– Морниваль, сир? Их…
– Они что, языков лишились, капитан?
– Их здесь нет, мой господин, – робко вмешивается советник. Он не хочет привлекать внимание к твоей промашке.
Ну конечно, их здесь нет. Ну конечно. Они на поверхности, даже сейчас они идут во главе Согласия. Ну конечно. Что за глупая ошибка. Сеян здесь лишь для…
Сеян здесь лишь для доклада, а остальные…
Как глупо было так ошибиться у них на глазах. Исправься. Продолжай. Демонстрируй уверенность. Они все смотрят на тебя, офицеры, тактики, даже юная Олитон. Она там, стоит позади со стилусом в руке. Прямо там, между Неро Випусом, Люком Седирэ и высокими существами. Высокими существами, которые стоят у двери и шепчутся.
– Диспозиция, – продолжаешь ты. – Будьте любезны.
Советник выходит вперед. Он переключает дисплей. Топография сменяется тактической выкладкой, и на столе оказываются все твои армии.
– Вторая рота Бараксы вот здесь, – сообщает он, – вместе с Первой и Абаддоном. Они далеко продвинулись и уже приближаются к концу Золотого Бульвара. Бальт и третья рота держатся тут. Ворус Икари быстро перевел в наступление четвертую роту, практически до Конфессионального…
– Типичная для него поспешность, – отмечаешь ты. – Икари тороплив. Слишком жаден до…
– Можно и так сказать, повелитель, но Пятая под руководством Беруддина и подразделение Юстеринцев Экрона Фала прикрыли его безрассудный прорыв с флангов, здесь и здесь, что позволило отрезать южный фронт Преторианца.
Так и есть. Это весьма элегантно, войска растянуты дерзко, но с предельной точностью. Напоминает тактику «острия копья», которую ты вполне мог разработать и обучить ей их всех, чтобы она применялась на высшем уровне. Возможно, так и было. Возможно, совершив свой храбрый прорыв, Икари просто подчинялся твоему приказу. Да, разумеется. Так и есть. Прекрасно. В точности по твоему плану. Такое невозможно провернуть без экспертного взгляда со стороны, а чей же еще это мог быть взгляд, кроме твоего?
– Сикар собирает остальных Юстеринцев вдоль этой линии, для поддержки Абаддона, – продолжает Малогарст, вращая изображение. Забавно, раньше ты не замечал, насколько он похож на того боевого брата из отделения «Грозового Орла» первой роты. Как там его звали? Тот, у которого лицо без шрамов? Кинор… Аргонис, да. Аргонис. Неподражаемое сходство. – Малабрё, повелитель Катуланских Налетчиков, совершил прорыв здесь, при поддержке Семнадцатого Легиона, и уже практически взял Бастион Предиканта и Зал Приставов.
Значит, все идет, как ты и замышлял. Все, как ты и планировал. Ты надеешься, что леди Олитон внимательно следит за происходящим. Надеешься, что она записывает все, слово в слово, ведь в этом вся суть твоей гениальности, твоей твоего искусства знатока войны. Здесь и сейчас разыгрывается твоя лучшая партия, величайший и самый значимый момент на пути твоей боевой славы.
– А с этими что? – спрашиваешь ты. – В авангарде между Эзекилем и дорогим Сикаром? Напомни, что это за подразделения?
Твой советник неловко покашливает.
– Мал? Что за подразделения? Кто ими командует?
– Я… я не знаю их имен, повелитель, – отвечает он.
– Как ты можешь не знать их имен? – спрашиваешь ты. Это какой-то абсурд. Тысячи людей прорываются в Санктум, и никто не знает, где они служат?
– Нам еще неизвестны их имена, – подает голос Лайак.
– Не всех, повелитель, – добавляет Сеян. – Пока еще нет.
– Разве это не те воины, которых ты позвал нам на помощь, Лайак? – спрашиваешь ты. – Разве они – не те самые, кого ты вызывал сам?
Зарду Лайак кивает. Он улыбается. На его зубах кровь.
– Мы подумали, что их имена нам скажете вы, повелитель, – поясняет Сеян.
Ну конечно. Они хотят дать тебе возможность выступить. Покрасоваться своим мастерством на глазах у летописца. Какие же они умницы, подготовили тебе возможность еще сильнее укрепить свою легенду. Ты наклоняешься вперед и смотришь на экран, увеличивая разрешение.
– Как я и думал, – говоришь ты, словно до этого проверял их. – Здесь у нас Куиитхул, а вон там его жеребцы, вот и джаггернауты, а вот это – пускатели-крови-из-вен, пестигоры и тзаангоры, а вот Скараб, а вот здесь – воинство Драх’ниена, вот здесь – гордый Бе’лакор, а вот эти ребята пришли с Думбридом, вот и Рхуг’гуари’ихулулан, вот и Н’Кари, вот и Бахк’гхуранхи’агхками на своих паланкинах, рядом с ними Цуной, Хартслейер и Кхар-Хар, алый Иллайтанен и старый папочка Ку’гат, Скарбранд и Эпидемий, а вон там Маска, Каранак и лукавый Сувфэрас, древний Талломин, вот здесь у нас Ухлеворикс, Акс’сенея с железной волей, Абраксес и Улькайр, рыдающий Джубиатес, Ушпекхтар и гибельная буря Мадаил, а также Гхаргатулот, Дж’иан-Ло и Мефидаст, и М’Кар с Коллосутом, а вот тут тот, кто идет позади нас, чье имя Самус, и все они. Все, что есть, что было, и когда-либо будет.
Ты слышишь, как они повторяют сказанное, ''что есть, что было, и когда-либо будет.'' Стилус Олитон шуршит по планшету, записывая каждое слово.
В помещении стало холодно. От тебя не укрылось, насколько они впечатлены. Насколько воодушевлены. Но вместе с тем, как напуганы. Они ведут вовсе не рядовую кампанию, и нет причин притворяться, что это не так. Время сменить тон.
– Мы никогда не желали этого, – объявляешь ты. – И не просили об этом. Сыны и братья, мне понятны ваши чувства, ведь я чувствую то же самое. Это последнее, чего мы хотели, и кажется немыслимым, что до этого дошло. Я хочу, чтобы вы понимали – я знаю. Если бы я задумался тогда, во время похода… в те прекрасные тридцать лет… Если бы я задумался, когда отец спас мне жизнь на Рейллисе, если бы задумался хоть на мгновение…
Ты делаешь глубокий вдох.
– Он лжет, – говоришь ты, просто и прямо. Они бормочут, шепчутся и бормочут. – Он лжет. Он – ложный бог. И он использовал нас втемную. Он воспользовался нами в погоне за своими мечтами. За своим… своим абсурдным видением будущего. Мы от крови его, но мы не его дети. Я – не его сын. Он создал нас лишь для того, чтобы использовать, и использовать без остатка. Сколько нашей крови он уже пролил? Сколько жизней мы уже отдали? Он разработал план, не поделился им ни с кем, и ждал, что мы слепо воплотим его в жизнь. Что ж, сыновья мои, мои прекрасные сыновья, мы сильны и верны, но мы не глупы. Мы совершили достаточно и увидели достаточно, чтобы понять истинную мерзость его плана. Он сотрет в порошок все, что мы любим и все, во что мы верим. Поэтому его надо остановить. Так я сказал ему. Так мы все сказали ему. Но он не послушал и не остановился, поэтому мы должны ''заставить'' его остановиться. Мое сердце разбито, но моя верность крепка. Я верен Трону. До самой своей смерти, я верен Империуму Человечества. Но не ему.
Ты отворачиваешься, словно созерцая размах своего мостика и работающих внизу сервов со штурманами, но на самом деле ты не хочешь показывать им своих слез.
– Он утаивал, – продолжаешь ты. – Без зазрения совести. Он использовал нас как игрушки, как своих кукол, тратил нас, будто наша кровь ничего не стоит. Но более того. Когда невзначай, по воле случая, мы узрели истину всего происходящего, он отверг нас. Он оставил себе мощь, величие, сияющую славу Вечности, заявив, что она не предназначена для нас, и мы слишком малы, слишком слабы, чтобы владеть или распоряжаться ею. Хуже того, как выяснилось, он скрывал ее от нас все это время. Всегда. Он не давал нам узнать истину о нашем подлинном потенциале, вероятно, чтобы мы не смогли затмить его самого. Он хотел ее всю для себя, без остатка. Что ж, я не слаб. Мы не слабы. И он – не тот отец, которого я когда-то любил.
Ты смотришь на своих офицеров, Гастура, Люка и Зарду.
– Помогите мне, – просишь ты и вытягиваешь Силовой Коготь. – Снимите.
Они выходят вперед и снимают крепления, отсоединяют кабели и ленты боепитания. Гастур стягивает Коготь с твоей руки. Ты забираешь его и бросаешь на стол. Изображение горящего Дворца рябит, по нему идут помехи, и стеклянная проекционная пластина трескается. Коготь занимает практически весь стол. Освободив правую руку, ты снимаешь перчатку с левой и бросаешь ее на стратегиум вместе с Когтем.
Ты показываешь им потертое золотое кольцо, которое носишь на мизинце левой руки.
– Он дал мне его, – говоришь ты. – Видите? Гравировка. Его изготовили за год до моего рождения. Оно стало его подарком мне, как своему Магистру Войны. Он сказал, что я стал его кентавром, наполовину человеком, наполовину армией, и где поскачу я, за мной последуют Легионы. Что ж, вот он я, в седле, и он, наконец, встретит своего Стрельца. Вы – мои сыновья. В отличие от него, я не стану растрачивать ваши жизни. Я не отправлю вас на смерть лишь по собственной прихоти. Я люблю вас, и вот вам мой ''обет'' – мы отправимся туда вместе, встанем плечом к плечу и победим. Вместе освободим Трон и Империум Человека от этого тирана. А после, мы разделим между собой истину и чудеса имматерии инфинитум, ведь она уже внутри нас – наполняет сердца, возвышает дух, шепчет благословения в наши уши. Именно эта сила нужна нам, чтобы выступить против него, бросить ему вызов и разрушить его лживые планы.
Ты поднимаешь глаза на них.
– А когда этот час настанет и все свершится, вы будете жить в славе. Вы сможете сказать: «Я был там, когда Хорус сразил Императора».
Таков вам мой обет.
