6335
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =1516
|Всего =57}}
{{Книга
=== Глава десятая ===
Каркал проталкивался сквозь человеческие толпы, наводнившие переходы между белыми палатками. Первые часы после спасения с корабля он словно витал в облаках, но постепенно, однако, окунулся в холодные пучины страха, от придорожных священников и прохожих узнав, что неделю назад оборвалась связь с Орбитальным Градом.
Хотя никаких официальных заявлений не делали, судя по уличным пересудам, путевая станция на варп-маршруте пала под натиском Покаранных.
— Это невозможно, — говорил он людям. — Я был там месяц назад. Там был флот. Я видел. Два крейсера.
Впрочем, его никто не слушал.
— До сих пор их ничто не останавливало. С чего бы это изменилось? На нас всем плевать.
— Император видит, Он знает, и Ему не плевать, — заявил Каркал, но затем умолк, внезапно осознав сказанное. Если Император был всевидящим, значит, Он знал о совершённых Каркалом убийствах. Он видел, как низко тот пал.
Первым делом инстинкт подсказал ему снова пуститься в бегство, но куда он отправится дальше? И как попадёт обратно на борт транспортника?
Этот вариант отпадал.
— И когда они доберутся сюда? — спросил он.
Мужчина пожал плечами.
— Кто знает? Может, через пару дней. Или неделю.
От такой перспективы Каркала зазнобило, и, отвернувшись, он поплёлся назад на многолюдные улицы палаточного города, который больше не казался ему таким уж безопасным. Теперь он выглядел мрачным и безысходным.
Каркал чувствовал себя загнанным, обманутым, брошенным. Куда бы он ни бежал, Дракул-зар, предводитель еретиков, шёл за ним. В лагере царила атмосфера обречённости. Везде, куда Каркал бросал взгляд, он видел страх, голод, отчаяние. Священники читали проповеди, перечисляя сотни разновидностей ереси. Улицы заполонили примитивные идолы, вокруг которых распевали гимны толпы; процессии кающихся с набитыми иглами шариками, которыми они хлестали себя по груди, пока из них не начинала брызгать кровь; вереницы обнажённых покаянников с привязанными к балкам руками и накинутых на головы простых чёрных капюшонах; а позади них — стайки бритоголовых женщин, держащих дешёвые отпечатанные на ткани хоругви. И на каждом перекрёстке стояли гангстеры, наблюдая за происходящим с платформ своих бронегрузовиков и тягачей.
Ходили слухи об иконах, что вещали пророчества и истекали кровью. Волнующиеся, восторжённые толпы ждали чудесных явлений, молясь о скорейшем конце для своего мира. Собиравшиеся в круг женщины заводили исступлённые ритуальные пляски, дабы изгнать хвори, тут и там судачили о мироточивых ликах святых, разговаривающих с истинно верующими. Повсюду ощущалось нервное перевозбуждение. И сквозь это всё брёл Каркал.
Он никого не знал, и ничего не понимал. Его толкали, проклинали, гнали и искушали. И он не шутку испугался, когда трое бандитов выволокли на перепутье дорог юношу. Он был одного с Каркалом возраста. Такой же как он.
Каркал в ужасе уставился на то, как гангстеры сбили парня на землю, и позволили немного отползти прочь, прежде чем наступить ему на ноги.
— Эта помойная крыса — вор, — огласил главарь бандитов, ударив его дубинкой по ладони. Затем он опустил ногу парню на поясницу, придавив его к земле. — Я объявляю тебя виновным, помойная крыса. И вот наказание от Бога-Императора Человечества.
Дубинка поднялась и резко опустилась, и на этом всё кончилось. У Каркала пересохло во рту. Он и сам убивал точно так же, но не при свете дня, и не на глазах у свидетелей.
— Так умрёт всякий вор! — крикнул гангстер, и Каркал почувствовал, что тот будто посмотрел прямо на него. Он отвернулся и заспешил прочь.
Между территориями банд располагались санитарные пункты, где проходящих мимо людей останавливали волонтёры-медике.
Каркал стоял в очереди. Он был едва не благодарен за простое человеческое общение, когда грубые руки санитара нагнули голову юноши вниз и сыпанули ему на затылок и плечи белый антисептический порошок.
— Сними верхнюю одежду, — велел мужчина. — Подними руки.
Каркала подчинился, и его толкнули за баррикады.
Там стояла женщина с ведром в руках.
— Кредиты на пищу, — сказала она, сунув ему в руки продуктовую карточку.
Каркал хотел поблагодарить её, но люди позади напирали, заставив его двинуться дальше.
Он попытался вернуться, но охранники замахали на него электрострекалами.
— Ступай отсюда. Тебе уже выдали кредиты.
Каркал сделал как велено. Он решил попытать удачи на другом перекрёстке, однако его выдал антисептический порошок, и на этот раз его огрели по спине длинной тростью.
На карточке было сказано, что Каркалу полагалась еда. Он точно не знал, что с ней делать, и лавочники спроваживали его прочь.
— Не здесь, — говорили они.
Наконец Каркал заметил мужчину, отдавшего свою карточку за кружку грога.
Палатка называлась «Дом Маттео». Место выглядело совершенно захудалым. В углу стояла L-образная стойка, за которой ждал заказов худой, усталого вида мужчина в грязном переднике с короткой тёмной бородой. На доске было написано меню. На выбор предлагалось два блюда. Плитка или похлёбка.
Сжимая в руках карточку, юноша шагнул вперёд. За тентом, опустив руку на кулак, сидел ещё один человек и поглядывал на улицу. Под стойкой находился автомат. Каркал разглядел приклад — стандартное оружие Муниторума с выведенным по трафарету белым серийным номером.
— У меня есть это, — сказал Каркал и протянул свой талон.
— Плитка или похлёбка, — не поднимая глаз, произнёс Маттео.
— Сколько за отвар?
— Шесть кредитов.
Порция похлёбки выглядела большей, так что Каркал выбрал похлёбку, и ещё кружку отвара. Когда худой мужчина принялся наполнять картонную коробочку, он протянул карточку и ещё шесть кредитов сверху, после чего быстро сосчитал, сколько у него осталось.
С такими ценами денег ему хватит до конца недели.
— Откуда ты? — спросил Каркал.
— Отсюда, — отозвался мужчина, приняв деньги и протянув миску.
— В смысле, раньше.
— Раньше. Какая разница.
— Я тоже иномирянин, — произнёс Каркал.
— Ты и все остальные фреккеры из этой адской дыры. Слушай. Мне платят за выдачу пайков. Разговоры за дополнительную плату.
Каркал взял миску и кружку. Он двинулся внутрь, однако путь ему преградил мужчина с оружием.
— Вход внутрь — ещё кредит.
Каркал увидел направленный на него ствол автомата. Его щёки залились румянцем, и он сделал шаг назад.
— Всё в порядке, — брякнул он.
Каркал присел на грязной улице.
Похлёбка хотя бы была тёплой, а вот отвар оказался прогорклым. Он быстро слопал всю еду до последней крошки, и почувствовал, как она обволакивает его желудок изнутри. Мужчина рядом с ним носил значок с Золотым Троном. Он выхлебал свой жидкий суп, после чего выскреб миску дочиста. У него было длинное лицо, неправильный прикус и всклокоченные седые волосы.
— Сколько ты здесь? — спросил незнакомец.
— Приземлился вчера, — ответил Каркал.
— Откуда прибыл?
— Гуардия Рекс. Летел через Игнац, затем Брееву Вахту, — сказал парень.
Мужчина фыркнул и смерил его взглядом. Раньше он не слышал этих названий.
— Ты из Ричстаровых?
Каркал кивнул.
— Фреккеры, — заявил тот. — Все они. Глянь-ка. — Он повернулся и кивнул на Вечноград. Из-за расстояния он казался крошечным, но белая каменная кладка в лучах закатного солнца выглядела особо прекрасной. — Не пускают нас внутрь. Даже помолиться.
Мужчина всё говорил и говорил, но Каркалу быстро стало неинтересно. Он захотел попасть туда, в Вечноград, где семействам с кредитами могли потребоваться редкие услуги художника. Незнакомец переключился на религию, что Каркала интересовало даже ещё меньше.
— И Ричстары — они Храмовники, — произнёс мужчина, так, словно Каркал знал, что это значит.
— Что за Храмовники?
— Еретики, — бросил человек.
Каркал видел плакаты. Еретики были спятившими чудовищами. Бешеными животными в человеческом обличье. Они ненавидели жизнь и порядок, и ещё они ненавидели искусство. От этого слова юношу пробрал озноб.
— В смысле, как Покаранные?
— Нет. Но тоже еретики.
Каркал вспомнил Ричстаров из своего детства. Никто из них, по его мнению, не подпадал под описание еретиков. Он выскреб из коробки остатки еды, после чего вернул Маттео за свой депозит. Мужчина с оружием неохотно вернул карточку.
Каркал опустил её в кошель. Теперь, набив живот, он почувствовал себя лучше. Парень поднялся, раздумывая, куда податься дальше, когда увидел приближающуюся по дороге процессию мужчин в чёрных рясах. Перед ними шла группка покаянниц. Одна из них направилась к Каркалу. Женщина была старой и согбенной, с покрытой болячками и клочками седой щетины головой, однако её глаза лучились добротой.
— Император любит тебя, — произнесла она, после чего обняла Каркала.
Момент человеческой доброты и тепла оказался таким коротким и неожиданным, что юноша не стал сопротивляться, когда старуха прижала его к опавшей груди. Каркал на секунду закрыл глаза, и ему показалось, словно он снова рядом с Агатой. На него нахлынуло давно забытое чувство любви, заботы, и безопасности.
— Император любит тебя, — повторила она. — Сознайся в грехах и выдержи наказание, и тогда ты переродишься. — Она взяла его за руки и посмотрела в глаза. — Ты грешил, дитя моё?
Каркал пришёл в замешательство, не понимая, пыталась ли старуха его в чём-то уличить, и судорожно принялся искать ответ.
— Я… я… я… — залепетал он, не зная, что сказать.
— Когда будешь готов, найди нас. Вот, — сказала она и приколола ему к груди жёлтый кусочек ткани, на котором был изображён Дворец Императора на Святой Терре с встающим за ним солнцем. — Объявлен крестовый поход. Вступай в Братство и покайся в своих грехах.
Каркал вспомнил звук убийства первого человека на борту «Казачьей сабли» — глухой удар стального прута, ломающего череп, плёск воды от упавшего тела. — Я каюсь! — выкрикнул он, но слова его были тем ещё клише, а женщина уже отпустила его и пошла дальше, обняв следующего человека в толпе и сказав ему: «Император любит тебя».
Час спустя юноша остановился возле столовой и сунул руку в карман, только чтобы обнаружить, что у него пропали кредиты. Он проверил каждый карман, но денег нигде не оказалось. Ни кредита. Единственная, на кого он мог подумать, была старуха. Покаянница!
Он двинулся обратно, в отчаянии пытаясь вернуться по собственным следам сквозь толпу, отрезавшую его от процессии.
— Вы видели Братство? — спрашивал он, и люди указывали ему на север, юг, восток и запад. Каркал услышал одну процессию — удары плетью по обнажённой плоти, звяканье колокольцев, и аромат горящих курений, — и схватил первую подвернувшуюся старуху с клочковатой седой щетиной. Однако у неё оказался ленивый глаз, а следующая оказалась слишком высокой, другая — слишком худой.
Он был вне себя от ярости. Его надули и предали. Он рывком развернул к себе очередную покаянницу.
— Прочь! — крикнул подскочивший мужчина, и оттолкнул Каркала от старухи. — Ты — враг истинно верующих! Покайся!
Юноша попытался встать, но в следующий миг на него градом посыпались тумаки. Он прикрыл голову руками, защищая её от ударов до тех пор, пока мимо не прошёл последний из Братства. Каркал поднялся на ноги лишь после того, как толпа людей потянулась следом за крестоносцами. Он снова оказался в одиночестве.
