Изменения

Перейти к навигации Перейти к поиску

Время Волка / The Wolftime (роман)

168 919 байт добавлено, 15:36, 17 декабря 2023
Нет описания правки
{{В процессе
|Сейчас =1417
|Всего =30
}}
Мудире едва не оглушил наполнивший отсек хохот Вичеллана.
 
 
==Глава четырнадцатая==
 
 
''Критически важная миссия''
 
''Сага о Корбьорне Молотобойце''
 
''Старые враги''
 
 
Встретить Великого Волка в чертогах Убийц Змиев Улль явно не ожидал; Кром Драконий Взор отозвал воинов со службы: два ярла по-прежнему находились в ссоре. И всё же глаза не врали: к ним без предупреждения прибыл Логан Гримнар. Одинокий Великий Волк стоял у порога.
 
— Как думаешь, что на уме у Старого Волка? — спросил Детар. За прошедшее время у фенрисийца выработалась привычка почёсывать место соединения металла с плотью, обдирая кожу и протирая металл, — он упорно отказывался от просьб посетить волчьих жрецов и проверить работу кибернетики. — Небось, вынюхивает что-то.
 
Пока Детар наблюдал, как из залов в проходе появляются другие стаи, — чтобы поприветствовать своего короля, — Улль догадался, в чём дело.
 
— Видать, ищет космодесантников-примарис, — предположил вожак Серых Шкур, выходя из общежития.
 
— Чем плохо? — крикнул вслед Гарн, спуская ноги с кровати. — Старому Волку знакомство с кем-нибудь из новичков пойдёт только на пользу.
 
— Ты тоже «за» принятие подкреплений? — спросил Улль.
 
— Ага. Подспорье нам не помешает, — ответил Гарн. Никто не оспаривал права Драконьего Взора на набор рекрутов, однако без внезапной встречи космодесантников-примарис процесс восстановления численности Роты, скорее всего, затянулся. В данный момент на попечении волчьих жрецов находилось не более двух десятков неофитов, и по крайней мере половина из них провалит Испытание Моркаи.
 
— Как считаешь, Гай произведёт впечатление на Великого Волка или, ну, наоборот, оттолкнёт нашего короля?
 
Гарн нахмурился и встал, жестом пригласив остальную часть стаи на выход.
 
— Да и какое нам дело? — проворчал Сатор, но все равно поднялся с койки.
 
— Ты держи Гая подальше, а мы попробуем увести Великого Волка в другое место, — ответил Гарн.
 
Улль сомневался, что предложенный план являлся удачным. С каждой возвращающейся великой ротой росли слухи о том, что что-то не так, что что-то происходит, помимо нового крестового похода. Волков тревожила Вечная Ночь и орки — в количествах, не виданных тысячи лет. Пробил Час Волка, шептались они. Жиллимана вернули в мир живых, а за ним непременно последует Русс.
 
Точно такие же пустые разговоры — откровенные домыслы вроде возвращения Льва или новостей, что в звёздном небе над Вратами Хельвинтер видели Хана.
 
Причудливая штука — судьба, однако Улль не мог игнорировать хамарркискальди, ведь между между Фенрисом и Королём Волков существовала связь, будоражащая душу каждого ребёнка в мире. Даже не принимая во внимание самые странные из восклицаний, знамений было предостаточно. Волчьи жрецы, что странствовали по Фенрису в поисках потенциальных Небесных Воинов, рассказывали об увеличении числа людей с вирднаком. Уже не горстка — десятки. Что, если принятие космодесантников-примарис — не-волков — в ряды ордена ослабит связь фенрисийцев с Фенрисом и приведёт орден на путь смерти?
 
— Быстрее, Первострел, — подгонял Форскад, глядя на южное направление коридора. — Если срежешь путь через восточную пещеру, то доберешься до Первых Волков раньше Великого Волка.
 
''«А дальше что делать прикажешь?»'' — подумал Улльр, переходя на бег.
 
 
Теперь в книге смысла осталось немногим больше, чем в обычном тотеме: недели общения с настоящими Волками Фенриса заменяли содержание путеводителя, однако на его страницах ещё хранилась информация, не подтверждённая новообретёнными братьями. Проклятущие слова Дрога Плугомеча клещами засели в мыслях: каждый раз, когда Гай изъяснялся на ювике или играл в кёнигсгард, он слышал тот голос, что уверял в невозможности стать истинным сыном Фенриса.
 
Что грызло больше остального — ноющее чувство, что Дрог был прав. На первый взгляд они действительно могли бы стать Волками Фенриса. Да, существовали языковые проблемы, и перворожденные переходили на готик, а фенрисийцы — на ювик, когда это было необходимо. Поначалу космодесантники-примарис общались по-фенрисийски коряво, однако со временем акцент терял резкость, астартес усваивали сленг и речевые нюансы, постепенно приближаясь к уровню носителя языка. Перворожденные же чаще использовали готик для насмешек. Кэрлы оказались мягче характером, возможно, не столь уверенные в языковых навыках или не желая очернять речь своих хозяев.
 
Обычаи, имена, умение ориентироваться в Этте — все это придёт со временем. Примарисы пройдут тот же путь, что и растущие в крепости сервы. Хотя Первые Волки мало что видели за пределами залов Убийц Змиев, в скором времени они узнают дорогу к докам, оружейным складам и апотекариону, — точно так же, как космодесантники «Люпус-шесть» изучали пространство перевозивших их звездолётов.
 
Труднее всего оказалось взрастить в себе то природное чувство фенрисийцев. Чутьё, что связывало фенрисийцев воедино, вурген, разный для каждого воина, но следующий всеми узнаваемому образцу. Первым Волкам недоставало фенрисийского опыта, сражений плечом к плечу с копьём и щитом, охоты с использованием луков, — Волки переносили его на болтеры и плазмомёты. Сотни лет жизни Волков Фенриса строились на двенадцати-тринадцати годах их детства. Смогут ли Гай и остальные из Неисчислимых Сынов когда-нибудь этого добиться? Будущие поколения фенрисийцев только выиграют от подобного воспитания вкупе с новыми технологиями создания астартес, однако Первые Волки — и все их собратья-примарис — навсегда останутся отклонением от нормы, вышнеземцами в волчьей шкуре.
 
Сейчас от него было мало практической пользы, но Гай всё ещё пользовался книгой во время разговоров на ювике. Вожак Первых Волков хотел перевести саги, что они сочинили для Хейндаля, Энфорфаса и остальных, кого Первые Волки потеряли за прошедшие годы. Нейфлюр отмечал на куске коробки из-под пайков слова, для которых не существовало фенрисийского эквивалента. Фенрисийцы редко пользовались даже своими рунами; всё ценное Волки хранили в памяти. Однако одарённый должностью скьяльда и обладая практически идеальной памятью, Нейфлюр ещё не настолько себе доверял, чтобы хранить бесценные знания о товарищах исключительно в голове.
 
— Как думаешь, какое слово обозначает «титан»? — спросил Нейфлюр, продолжая писать на картоне.
 
— Ирн-энт, железный гигант, — раздался голос из открытой двери.
 
Гай обернулся на голос, поприветствовав Улля улыбкой. Вожак стаи немного раскраснел, как будто бежал — долго и интенсивно. Гай встал, протянул руку и обменялся с Уллем крепким рукопожатием.
 
— Давненько не виделись, — воскликнул Гай. — Думал, теперь тебе стыдно находиться со мной в одной компании. — Вожак постарался произнести эту фразу так, чтобы скрыть её правду за натяжной насмешкой.
 
— Ты совершил несколько позорных поступков уровня Кровавого Когтя, только и всего, — ответил Первострел, оценивая помещение. — Вижу, вы неплохо устроились.
 
— Ты в порядке? — спросил Гай. — Какой-то ты возбуждённый.
 
Улль рассеянно кивнул и оглянулся на дверь. Кивок был резким и скорее подсознательным, но он привлёк внимание Гая к отдалённому звуку голосов.
 
— Рота сегодня и правда шумит громче обычного, — подытожил Гай, проходя мимо Улля ко входу. Вожак стаи схватил его за руку.
 
— Иногда такое бывает. — Улль отошел от двери, переводя взгляд с одного Первого Волка на другого. Гай мог бы поклясться — Улль их считал. — Все здесь? Хорошо, хорошо. Может, сходим в тренировочный зал, обменяемся кое-какими мыслишками?
 
— Был бы признателен, но не сейчас. Мы вернулись с тренировки в начале дежурства, менее получаса назад. — Гай направился к кровати. — Может, у тебя есть желание помочь нам с ювиком?
 
— Отличная идея! — воскликнул Улль с энтузиазмом. — Отличная. Почему бы нам не… выбраться наружу? Слушать истории о Фенрисе кратно интереснее там, когда есть возможность ощущать телом порывы ветра и слышать его голос собственными ушами.
 
— Кром внёс нас в список вахтенной службы, вне залов роты путь заказан, — вдохнул Гай. Драконий Взор отозвал роту с ведения войн, однако по закону они по-прежнему были обязаны обеспечивать безопасность Этта и Мира-Очага. — Это знак, что он действительно принял нас как часть роты.
 
— Да, это хорошо, — так же рассеянно произнёс Улль. — Если подумать, мою стаю сковывает тот же долг.
 
Внезапно с треском ожила панель с вокс-передатчиком на противоположной от двери стене. Раздался знакомый голос Драконьего Взора.
 
— ''Серые Шкуры и Первые Волки, живо в мои покои, в боевом снаряжении.''
 
— Слава Русу, — взмолился Улль, скорее от облегчения, чем волнуясь. Вожак стаи хлопнул Гая по руке, в то время как остальные Первые Волки уже начали сборы. — Я проведу вас на железные уровни, встретимся с Серыми Шкурами там.
 
— Но боевое снаряжение… С чего бы? — не понимал Гай.
 
— Да с чего угодно. — Улль очень торопился уйти и уже выходил в коридор. — Пойдём-пойдём. Поговорим по дороге.
 
Гай попытался умерить любопытство. Вероятно, их вызвали ради какого-то обычая или участия в церемонии, требующей от них полной боевой готовности, однако его голову не покидала мысль — это был первый раз, когда Гай шагает в доспехе как настоящий Волк Фенриса.
 
 
Протискиваясь в тесную приёмную сквозь завывающий ветер, Мудире осознал, насколько исказилось его восприятие. Внутри ожидали два Космических Волка в широких терминаторских доспехах, оба кратно превосходили размерами историтора и явно были способны даже не вспотев разорвать его в клочья. И всё же по сравнению с кустодием, Космодесантом-примарис и, несомненно, Жиллиманом с его подавляющей аурой примарха, Волки казались какими-то непропорциональными.
 
Два Космических Волка представились на готике, не скрывая, а, скорее, даже гордясь акцентом. Мудире уже привык к разнообразным традициям наименований и помпезностью Адептус Астартес, однако явная воинственность прозваний Торфина Кинжалокулака и Нильскара Пронзающего Сердце застала историтора врасплох. К счастью всех присутствующих, Вичеллан не посчитал нужным соревноваться в перечислении почётных имён. Следующий шаттл с историторами приземлился на поверхность Фенриса через несколько минут — группа посланников оказалась в сборе. Волчьи гвардейцы, — по предположению Мудире, коими являлись сопровождавшие их лица, — провели их в залы Клыка.
 
Сначала они прошли в длинный коридор, с высоченного потолка которого свисали транспаранты — знамёна из гибкого пластека исписывали разнообразные руны; стены же украшали трофеи. Поднявшись по лестнице, историторы во главе с кустодием ступили под арку, украшенную волчьим черепом размером с торс Мудире. Элиптика вертела головой во все стороны, пытаясь запечатлеть как можно больше, в то время как Копла-вар уже водил стилусом по блокноту, да с такой скоростью, что, наверняка, его почерк немногим отличался от причудливых каракулей.
 
— Чем ты занят? — спросил у коллеги Мудире.
 
— Это исторический момент, — ответил Копла-вар. — Первые эмиссары крестового похода Индомитус ступили на Фенрис!
 
— Во-первых, это ложь. До нас сюда прибывал лейтенант Касталлор. Во-вторых, мы не являемся эмиссарами крестового похода Индомитус. В наши обязанности не входит общение с местными жителями, разве что с целью разузнать побольше о Бухарисе и Гаталаморе. В-третьих, мы — историторы и должны абстрагироваться от видимого. Мы раскапываем утраченную историю, записываем разворачивающиеся в ней события, однако помощь в её развитии — не наше дело.
 
Копла-вар на мгновение смутился, но так и не опустил инструменты для записи. Мудире услышал ахи Алека за спиной, и, обернувшись, заметил, как тот прилип к узкому окну.
 
— Это просто невероятно, — прошептал Алек.
 
Мудире решил разузнать, что настолько изумило коллегу.
 
Они смотрели с отрога на главный шпиль крепости-монастыря Космических Волков. В такие моменты легко забывался факт, что покрытые снегом склоны представляли собой скорее искусственные, чем естественные горы, но сотни огоньков-окон, мерцающих сквозь постоянную метель, постоянно об этом напоминали. Цитадели и башни размером с целые городские кварталы ютились среди усыпанных валунами долин, поднимаясь из клочков соснового леса на крутых горных склонах.
 
— Не задерживайтесь, — крикнул один из волчьих гвардейцев, проходя через портал впереди. — Осталось пройти ещё милю, а, может, даже и больше.
 
По сравнению со многими величественными залами и длинными переходами помещение, в которое доставили историторов, оказалось совсем небольшим. Оно не отличалось убранством, но и не нуждалось в излишнем украшении, обставленное в том же стиле, что и большая часть крепости, уже увиденная посланниками крестового похода. Здешние стулья и столы создавались для космодесантников, а стены были покрыты древними досками, потемневшими почти до черноты от дыма, поднимавшегося из широкой ямы у одной из стен. На самих стенах висели щиты, разрисованные всевозможными символами и узорами, а также великое множество рогов, золотых оберегов и люменов-фонарей.
 
— Это символы великих рот, — произнесла Балковяз, указывая короткими пальцами на ближайший щит. На нем была изображена голова воющего волка на фоне черной луны. — Вот этот — Чемпионов Фенриса, личные воины Великого Волка. А вон тот, со зловещей тёмной волчьей головой на фоне короны, — символ Убийц Змиев, с которыми мы уже знакомы, великой роты Крома Драконьего Взора.
 
— Их называют верегостами. Это талисманы нашего народа, происхождение которых относят ко временам ещё до пришествия Короля Волков.
 
Поначалу Мудире не мог сориентироваться, откуда донёсся голос. Затем он вгляделся сквозь дым, и взор историтора упал на широкое кресло в конце зала. Там стояли и другие предметы мебели для сидения, некоторые из которых были рассчитаны на обычных людей. В одном из массивных кресел сидела закутанная в меха фигура, почти не отличимая от обивки самого трона — почти, если бы не тёмно-рыжая копна волос и того же цвета борода. Зрачки Мудире уловили вспышку золота и отблеск льда.
 
— Вы, должно быть, тот, кого называют Ньялем. Главный библиарий ордена, — поприветствовал Вичеллан. Кустодий стремительно зашагал по каменным плитам, устланным плетёными коврами, что изображали сцены плавания кораблей в море, сражающихся змей и бьющихся вооружённых щитами и копьями бородатых воинов.
 
— Это имперский титул, — ответил космодесантник. — В этих залах я известен как Гуляющий Шторм, но вы зовите меня просто Зовущим Бурю. Я местный рунтэн и хранитель знаний. А собрались мы в скьяльдхалле, зале сказаний.
 
— Вы храните здесь архивы? — выдохнул Алек с поблескивающим инфопланшетом в руке, едва поспевая за Вичелланом и размахивая перед собой кабелем с замысловатым двузубым штекером на конце. — Возможно, у вас есть буквенно-цифровой порт, с помощью которого я бы получил к ним доступ?
 
— Ну, как сказать… Нет, — улыбнулся Ньяль и указал на стулья перед собой. — Скоро принесут еду и питьё, но сначала уделим время беседе — познакомимся друг с другом поближе, поговорим о недавних делах.
 
— Мы собираем любую доступную информацию о гаталаморской Чуме Неверия и тиране Бухарисе, который её породил, — заговорил Вичеллан. Чуть дальше в зале стояло гораздо более просторное кресло, явно предназначенное для кустодия; оно блестело лакировкой, свидетельствовавшей о том, что смастерили его недавно. Кресло кустодия размером превосходило трон Ньяля, однако имело гораздо более незамысловатый дизайн. Кустодий прошёл мимо предназначенного для него сидения и встал в сторонке, без усилий удерживая копьё в руке. — Ваша помощь была бы очень кстати.
 
— И мы вам её окажем, однако в сообщении ты указал, что принёс вести от Всеотца. Я бы хотел услышать в первую очередь их.
 
Мудире поймал взгляд Оковени, когда та в замешательстве посмотрела на кустодия. Как оказалось, обещание Вичеллана избежать хитрости не распространялось на него самого. Копла-вар приподнял бровь и тоже переглянулся с Мудире, — тот едва заметно покачал головой, чтобы пресечь любые комментарии со стороны смертных.
 
— Я сказал, что принёс новости с Терры, а не от Самого Императора, — ответил Вичеллан, слегка склонив голову. — Если бы Он общался напрямую, то, полагаю, такой могущественный псайкер, подобный вам, несомненно почувствовал бы пульсацию Его золота в варпе.
 
— Ах, вот оно как, — хрипнул Ньяль. Хмурый взгляд рунического жреца говорил сам за себя: несмотря на притворство кустодия, Зовущий Бурю осознал, что случилось. Секундой позже выражение лица Хранителя Рун прояснилось. — Недоразумение, не иначе. И всё же, расскажи мне о знаменательных временах, а я расскажу историю о временах мрачных.
 
Повелитель Рун бросил взгляд за спины гостей и сказал что-то по-фенрисийски. Оба терминатора волчьей гвардии покинули зал. Мудире совершенно забыл об их присутствии, настолько его заворожил вид Ньяля. Историтор задавался вопросом — возможно, имели место быть какие-то манипуляции с их сознанием, — однако успокоил себя тем, что в их группе находился Вичеллан, а кустодий не только был невосприимчив к подобному воздействию, но и знал о возможных рисках.
 
— Ну же, не робей! — настаивал Ньяль.
 
Беседа началась и длилась множество часов. Историторы вытащили из памяти все свои знания, рассказывая Зовущему Бурю о крестовом походе Индомитус, в то время как Вичеллан откровенно поведал о событиях на Терре — нападении предателей с нерождёнными, о чистке Жиллимана, а также последующей его политики и кампаниях. Со своей стороны, Ньяль предоставил гостям информацию о последних битвах Космических Волков, от Кадии до Фенриса, включая рассказы о кровавых и чудных войнах, развязанных падшим примархом Магнусом Красным и его Тысячью Сынов. Упомянул он и о битве в системе Фенрис, в которой участвовал орден Тёмных Ангелов и другие имперские силы. Затем Ньяль заговорил о возросшем числе орд зеленокожих, наводняющих охраняемые орденом сектора.
 
— Сначала мы думали, что орков погнала Вечная Ночь, та, что вы называете Великим Разломом. Мы считали, что орки мигрируют — по мере того, как бездна поглощает всё новые солнца и миры. — Выражение лица Ньяля приобрело мрачные нотки. Рунический жрец покачал головой. — Однако теперь мы не столь уверены в этой причине. Нас достигли вести, издалека: с Армагеддона и других территорий. Имперские силы сообщают, что Зверь Газгкулл снова в строю, пускает кровь во владениях Всеотца, как и наши кузены-предатели. Возможно, орки несутся не от чего-то, а чему-то навстречу. Как в ''те'' времена.
 
— Трещина в варпе пробудила многие ужасы, что раньше дремали, — согласился Вичеллан. — Адептус Астра Телепатика сообщает о беспрецедентном количестве энергии, выплескивающейся в реальное пространство.
 
— Да, иноморье неспокойно. Его волны набегают на берег как никогда далеко. Орки чувствуют это точно так же, как альдари и все остальные обладающие душой существа. Прилив тянет их души и толкает вперёд.
 
Как и было обещано, в зал занесли еду и напитки, и, несмотря на некоторые опасения, хозяева крепости не пытались опоить гостей. Фюркаф -пикантный, но возбуждающий напиток, — завершил трапезу, после чего слуги Императора продолжили беседу.
 
Как раз в тот момент, когда Мудире снова начало клонить ко сну, Ньяль затронул тему Бухариса и Чумы Неверия.
 
— Так, теперь сага о Корбьорне Молотобойце, победителе Лживого Жреца. — Ньяль кивнул больше для себя, копаясь в памяти, и хрустнул костяшками пальцев. — Однако прежде вы должны держать в голове, что жрецы Терры, те, кого вы теперь называете Адептус Министорум, прибыли на Фенрис после Войны против Падших Волков. Они пытались донести до нас ложность наших знаний о Всеотце. Как вы можете догадаться, добром дело не кончилось, но они продолжали приходить, а мы продолжали… отсылать их назад. Любви между Фенрисом и приспешниками Экклезиархии не сложилось с тех самых пор, как церкви дали название. И потому, даже не будь в сердце Бухариса зла или неверия, как вы это называете, на Фенрис пришёл бы другой эгоистичный фанатик — свести с нами счёты. Эту эпоху мы зовём Временем Ложных Отцов.
 
Ньяль продолжал, без колебаний вспоминая о многих прегрешениях Имперской церкви против Космических Волков и их верований; конфликтов произошло так много, что слугам ордена пришлось освежить напитки и принести больше закусок. В какой-то момент смертные сообщили присутствующим, что наступил рассвет следующего дня. Прежде чем ещё раз упомянуть о Бухарисе и войне в его родном мире, Ньяль велел историторам отдохнуть в отведённых им покоях, пообещав вернуться к сумеркам.
 
Члены ордена Мудире уже заполнили кристаллы памяти и блокноты, однако сам Девен, доверяя их мастерству, не сделал ни единого штриха. Он ждал рассказа о кардинале. Мудире вместе с остальными лёг спать в предоставленном Волками общежитии, однако после того, как историтор в последний раз увидел Вичеллана, неподвижно стоящего у двери, точно изваянный страж, ему снились охотящиеся волки и рык орочьих морд.
 
 
Вой ветра вне «Громового ястреба» и постоянный рев двигателей боевой машины заставили космодесантников перейти на вокс-передатчики, чтобы слышать друг друга сквозь шум. Первые Волки сидели по одну сторону отсека, а Серые Шкуры — напротив, за исключением Сатора, пилотировавшего корабль. В смотровых иллюминаторах проносилась ослепительная белизна.
 
— Где находится эта оборонительная станция? — спросил Гай, вытащив магазин из болт-винтовки и снова проверив его на вес. Железные жрецы уверяли, что болты внутри были точно такими же, как и те, что производились в других местах, но Гай пребывал в уверенности, что этот магазин весил легче.
 
— В Изломанных Долинах, в местечке под названием Челюсть Кракена на побережье Железного моря, — ответил Улль. — За пределами Асахейма всего около двадцати локаций, которые достаточно стабильны, чтобы на них можно было размещать объекты орбитальной обороны. Но время от времени они теряют свою стабильность. Вероятно, что-то случилось как раз из-за извержения вулкана или землетрясения.
 
— Основная проблема заключается в том, что, если место становится достаточно безопасным для постройки укреплений, оно привлекает других, — добавил Гарн. — Существ или людей. С приближением хельвинтер любой безопасный уголок или вершина превращается в место битвы. Возможно, крупный зверь проник на объект и повредил системы связи.
 
— А что насчёт людей? — спросил Доро. — Они могут доставить неудобства?
 
— Я ж уже говорил, вокруг полно людей, — пояснил Улль. — Ордассоны, гельдматы, огнеломы, ландсаттмаринги, ледоходы и береговые драконы. А за последние несколько лет здесь могли обосноваться новые племена. Но люди, как правило, держатся в сторонке. Существуют системы защиты, что направляют смертных в обход. Если они каким-то образом вышли из строя, здание наземного управления действительно послужило бы фенрисийцам крепким домом. Однако большинство фенрисийцев и близко не захочет самовольно ступить на территорию Небесных Воинов.
 
— До меня доходили слухи, что несколько десятилетий назад эрсоринги обустроили храм Всеотца в укреплении с лазерной пушкой, — прокомментировал Эйрик. — Эти парни размазали мурбарью кровь по линзам наведения, а на поворотных механизмах развесили обереги.
 
— А пиковый змей сколотил гнездо в термогенераторном зале под Каменными крышами, — добавил Гарнр.
 
— Но сейчас-то дело наверняка в сломанном передатчике, — проворчал Улль. — Не беспокойтесь.
 
— Ты гельдмат, верно, Улль? — спросил Эйрик. — Ты пришёл из этих земель.
 
— Не, чуть дальше на юг, — ответил вожак Серых Шкур. — Я из фьордовых гельдматов, не лесных. Мой дед происходил из урсинкингов, живших в Штормовых водах. Его племя потеряло сотни людей во время плавания через бурлящее море, и в конце концов урсинкинги объединились с гельдматами.
 
— Ха, у урсинкингов могучая кровь, — воскликнул Хари. — Мой двоюродный дедушка тоже был урсинкингом. На протяжении многих лет Волки Фенриса брали к себе множество воинов из этого племени.
 
— Откуда ты всё это знаешь? — спросил Гарольд.
 
— Когда земля каждый год рвётся на части, единственное, что неизменно — это семья и племя, — ответил Эйрик. — Нельзя привязываться к камням — когда-нибудь они падут, к волнам — они унесут и унесутся прочь. Истинная ценность в людях, в уверенности, что кто-то прикроет спину, а кто-то разведает местность. Ты просто не родился в Мире-Очаге, так бы знал всё сам.
 
— Я ничего не помню до пробуждения Коулом, — попытался оправдаться Гарольд, протестуя. — Я космодесантник-примарис, сын Русса — вот, что по-настоящему важно. Узы прошлого — ничто по сравнению с узами настоящего.
 
— Если ты ничего не помнишь, то откуда знаешь, за что бьёшься? — спросил Улль. — Что ты защищаешь?
 
— Императора, — гордо ответил Гарольд. — Воздвигнутый Им Империум. Мы защищаем все миры, а не только один.
 
— Безусловно, но это лишь места, — усмехнулся Детар механическим голосом. — Ты лучше расскажи про духовность. За какие традиции и истины отдашь жизнь?
 
— За истину Императора, — отрезал Доро. — Мы едины в служении Ему, всё остальное второстепенно.
 
Перворожденный не ответил, и между двумя стаями на несколько минут воцарилось молчание. Гай по-прежнему не видел ничего, кроме белой метели и снега, а шум ветра и двигателей не утихли. До места назначения оставалось ещё больше часа полёта.
 
— Ты упомянул, что приближается хельвинтер. Что это такое? — спросил Анфелис.
 
— Огонь и лёд! — рассмеялся Форскад. — Звёздная буря!
 
— Астрономическое явление, — пояснил Гай, вспомнив описание из путеводителя. — В точке афелии Фенрис проходит через плотное астероидное поле, поэтому в холодные периоды наблюдаются экстремальные метеоритные бури.
 
— Какое занудство, — ответил Форскад. — Снежные бури сдерут кожу с лица и заморозят глаза, а моря покроются слоем льда в несколько метров. Небеса запылают, и небесный огонь прогонит ночь, наплевав на расстояние от Вольчего Ока.
 
— Волчий Король прибыл сюда в сезон хельвинтер и выжил младенцем, — заговорил Улль. — Он первый прошёл Испытание. Говорят, он бежал рядом с Моркаи, а когда Русса оставили силы, он залез на спину двуглавого волка.
 
— Нет-нет, всё было не так, — запротестовал Гарн. — Русс нашёл логово Моркаи и свернулся калачиком среди окровавленных волос, упавших с его спины, прямо на пороге Хель.
 
Перворожденные начали спорить: каждый рассказывал собственную версию фенрисийской истории. Через некоторое время Серые Шкуры пришли к мнению, что Леман Русс сам принёс Моркаи в её логово и спал в её окровавленной шерсти, где после хельвинтера его и обнаружили фенрисийцы.
 
И снова Гаю вспомнились слова Дрога. Примарис никогда не узнает, каково это — расти на местных историях, чтобы они стали всем для его души. Он мог бы уподобиться скьяльдам и выучить каждое из сказаний, но Гай никогда не воспримет их как истину, подобно Уллю и его подопечным. Коул наполнил его голову знаниями — Гай располагал некоторыми фактами о Фенрисе и его народе ещё до того, как взял в руки путеводитель, но частью фенрисийской жизни от этого он не стал.
 
Гая охватила меланхолия, однако печаль мгновенно исчезла, когда зазвучала боевая сирена. Сатор заговорил по воксу.
 
— ''У нас проблемы. Авгуры обнаруживают множественные сигналы жизни. Системы обороны станции взяли нас на мушку.''
 
— Внезапное нападение, — произнёс Улль. — Сатор, кружи здесь и обеспечь поддержку после нашей высадки, но не повреди станцию и не рискуй кораблём.
 
— ''Я прочешу прилегающую территорию.''
 
— Внезапное нападение? — Аварийные огни погасли, и корабль накренился, пытаясь улизнуть от систем укреплений. — Звучит опасно.
 
— Потому что так оно и есть, — хрипнул Форскад.
 
— Думайте лучше о том, как бы нас не сбили, — прорычал Улль. — Ни на шагу от нас.
 
— Понял, —кивнул Гай. Вожак стаи космодесантников-примарис отстегнул ремни и встал на ещё примагниченных к палубе сабатонах. — Первые Волки, приготовиться к бою.
 
 
Посланникам крестового похода дозволили вернуться в скьяльдхалле, но не дальше. Имперцы провели целый день, собирая заметки и формулируя будущие вопросы: историторам хотелось прояснить некоторые моменты, касающиеся цепочки имён, родословной и титулов лиц вовлечённых сторон. Ньяль, как и обещал, вернулся к ночи, в сопровождении слуг и еды, и после того, как компания ещё раз отужинала и выпила столько фюркафа, что у Мудире зазвенело в ушах, Зовущий Бурю перешёл к основной мысли сказания.
 
Он говорил об армиях кардинала-отступника и флоте, что привёл изменников к его родной планете; о героях, сражавшихся в пустоте и на склонах гор, о бомбардировках и абордажных действиях. Рунический жрец не пропустил ни единого имени, — спустя определённое количество упоминаний Мудире поручил их запись Элиптике, — а вместе с ними должности и взаимоотношения сторон, чтобы позже орден историторов сумел провести полномасштабное исследование.
 
Ньяль и раньше говорил красноречиво, но теперь его дар оратора сиял ярче пламени костра, разожжённого сервами. Возможно, это было одной из форм проявления способностей Ньяля, но Мудире ясно видел бесчисленные волны обезумевших от ужаса армий кардинала сквозь душераздирающие снежные бури; перед его глазами возникали образы диковинных машин, захваченных в завоеванной еретиками мире-кузнице и оставивших на поверхности Фенриса алхимические пожары; что жгли Асахейм, в то время как сыны Фенриса возвращались с далёких войн на защиту очага от бывших союзников.
 
В какой-то миг Улль пребывал в уверенности, что нить его жизни оборвалась.
 
Вырвавшись из низких облаков, «Громовой ястреб» камнем рухнул вниз, а Серые Шкуры на тот момент уже выстроились на опущенной штурмовой рампе. С этого не столь надёжного наблюдательного пункта Улль наблюдал вспышки двух запускаемых ракет и тёмные пятна приближающихся снарядов, контурно вырисовывающимся на фоне света двигателя боевой машины.
 
— ''Тангаж<ref>Поворот самолёта вокруг поперечной оси.</ref>,'' — объявил Сатор таким тоном, будто вспомнил о мьёде во время пира. Секундой позже нос «Громового ястреба» опустился почти вертикально вниз — пилот нацелился в металлический блеск оборонительной станции где-то в миле внизу.
 
Зажим левого сабатона Улля не успел как следует закрепиться на палубе. Его нога соскользнула с рампы, и вожак Серых Шкур, изогнувшись, упал вперёд.
 
За мгновение до того, как вес Улля стал непосильным для единственного примагниченного сабатона, космодесантник перевалился через край, но Детар вовремя оказался рядом, схватив командира за руку. «Громовой ястреб» нырнул носом вниз, и в течение двух следующих секунд Улль валандался в полуобъятиях брата, болтая уже обеими ногами. Первая ракета просвистела над крышей боевого корабля менее чем в метре от Улля.
 
Дух второй ракеты отследил изменение траектории, и небольшая струя коррекции курса развернула её боеголовку обратно к Уллю. Земельное полотно проносилось почти с той же скоростью, что и ракета, одна — впереди, другая — на высоте головы.
 
— ''Поворачиваю налево. ''
 
На этот раз Улль подготовился, используя Детара в качестве рычага, чтобы зажать обе ноги на полпути вдоль трапа, удержавшись, даже когда корабль яростно завращался вокруг своей оси. Ветер с воем проносился мимо, а реактивные двигатели продолжали визжать. Что-то — кто-то — врезалось в щель между штурмовой рампой и «Громовым ястребом». Вожак Серых Шкур впервые впечатлился целой цепочкой ругательств на ювике от одного из Первых Волков.
 
Не было времени гадать, что случилось; ещё одна ракета находилась в нескольких секундах от столкновения, уже закручиваясь, следуя за поворачивающим боевым кораблём. Улль снял с плеча болтер, прицелился одной рукой и выстрелил, сопровождаемый вспышками ещё полудюжины выпущенных болтов. По корпусу ракеты пробежали искры, но ни один из астартес попасть в цель не смог.
 
— Попадание! — прорычал вожак стаи, изо всех сил отклоняясь в сторону — ракета пронеслась мимо и ударила в нижнюю часть штурмового люка. Взвыли и замигали индикаторы оповещения. «Громовой ястреб» накренился, стаю охватил огонь. В визоре Улля замелькали тепловые индикаторы. В доспех ударили металлическая шрапнель и куски керамита, откалывая от его брони сине-серые осколки.
 
— Сатор! — заревел Улль. Верхушки деревьев уже были не более чем в двухстах метрах от корабля, с них от ударной волны каскадом посыпался снег.
 
Пилот ничего не ответил на оклик, но включил задние двигатели и резко задрал нос самолёта. Даже в полном боевом облачении в грудь Улля словно ударил кузнечный молот, снова чуть не сбросив вожака Серых Шкур с рампы. Часть корпуса «Громового ястреба» охватило пламя, при внезапном импульсе жёсткого тормоза накинувшееся и на Улля.
 
Оборонительный пост представлял сооружённое на холме укрепление из ферробетона и пластали. Станция располагалась на крутом склоне почти в восьмистах метрах от пика, отделённое от окружающего леса многими сотнями метров скалобетонной ограды. Колоссальные сосны возвышались на десятки метров. Сатор направил «Громовой ястреб» между склонёнными ветром вершинами и повернул вправо, почти боком опуская корабль на бесплодную местность.
 
Металлические ступени и переходы располагались вокруг тарелкоподобной линии связи, что смотрела на север. В портале появились фигуры, и ещё больше вылезло из вмонтированного в землю люка. «Громовой ястреб», ревя механизмами, завис всего в нескольких метрах над землёй, и тут же сторону Волков Фенриса понеслись разряды синих энергий.
 
Хотя мужчины и женщины на станции были одеты в меха, как создавай впечатление настоящих фенрисийцев, Улль заметил едва видимый за шкурами синий и фиолетовый цвет. К тому же, ни одно из фенрисийских племён не обладало лазерным вооружением.
 
— Просперины! — прорычал Гарн за спиной.
 
— Как они сюда попали? — заревел Форскад, но Улль не обратил внимания на выкрики братьев. В его мыслях вспыхнули воспоминания о Фенрисе, охваченном опустошительной войной Циклопа.
 
— Обагрите снег! — Вожак стаи выпрыгнул из боевого корабля. Улль по бёдра приземлился в снег и взял на прицел врагов. — Засуньте их обратно в хелеву дыру!
 
 
==Глава пятнадцатая==
 
 
''Цель обнаружена''
 
''Тупик''
 
''Скорый запуск''
 
 
Младший инспектор соответствий Макома подавила зевоту и оглядела безмолвствующий стратегиум. Какое-то время половина станций находилась в режиме стандартной готовности, однако через три дня после выхода на низкую орбиту для запуска шаттла рутина вернулась на круги своя. Нёс вахту лейтенант Кармайхаз, самый молодой из офицеров. Он стоял рядом с командирским троном, рассматривая собственные ногти. Сервиторы не прекращали своего приглушенного бормотания, изрыгая отчёты, которые изучали лишь другие сервиторы-стенографисты.
 
Она переступила с ноги на ногу. До конца вахты оставалось ещё два часа. Женщина искоса взглянула на пустующий стул энсина Себреца. Элемент мебели являлся привилегией звания, которая была недоступна мелкому офицеру вроде Макомы.
 
Пустовал и сюрвейерный экран, пересечённый тремя почти прямыми красными линиями. Макома взглянула на хронометр. До следующей проверки показателей оставалось четыре минуты. Инспектор огляделась по сторонам, сунула руку в карман куртки и тихонько вынула оттуда маленький круглый кусочек сладкого рулета. Крошки упали на пласталь её рабочего места, и девушка спешно смахнула их другой рукой, прижимая контрабандное печенье поближе к телу.
 
Крошки тёрлись между пальцами, и Макома позволила себе ещё несколько секунд трепетать от предвкушения — она откладывала это запретное удовольствие с тех самых пор, как заступила на вахту четырьмя часами ранее. Терпение Макомы лопнуло, и её рука поползла вверх по телу, ровно вдоль его, словно вертолёт, почти прижимаясь летящий вдоль холмов и хребтов. Недозволенность угощения была даже слаще, чем само печенье, и, прежде чем рука девушки совершила последний рывок от груди ко рту, Макоме пришлось справиться с нервами медленным вдохом.
 
И как раз в тот момент, когда она откусила кусочек зернистого сладкого рулета, заревела тревога. Макома вздрогнуть и от страха выплюнула размокшие кусочки на экран.
 
Средняя красная линия трансформировалась в раздвоенную загогулину, почти симметричную, поскольку она делилась почти на половине экрана и объединялась вновь у его правого края. Ещё большее внимание привлёк мигающий жёлтый огонек. Макома шустро сунула руку в карман брюк, мгновением позже почувствовав, как разломался бисквит.
 
— Четвёртый инспектор, докладывайте. — Несмотря на молодость и хрупкое телосложение лейтенанта Кармайхаза, он обладал довольно низким голосом и способностью без лишних усилий разнести свою волю по стратегиуму.
 
Макома вытащила руку из кармана, стряхнула жирные крошки с кончиков пальцев и ввела на лежащем рядом с инфопланшетом рунпаде код. Задрожав, центральная линия исчезла, и сервитор записал показания на бумажной ленте, выданной из щелевого разъёма консоли.
 
Сверившись с бумагой, она внесла некоторые коррективы в дисплей — следом в полумиле от Макомы на нижних уровнях корабля на семь градусов развернулась сканматрица. Средняя линия появилась вновь. Она отобразила драматичный графический всплеск и исчезла.
 
— Выполняю калибровку, сэр, — передала она вахтённому офицеру, проклиная жир на кончиках пальцев, оставивший пятна на клавиатуре.
 
Еще один импульс сюрвейерной системы вернул сигнал на экран, слегка его сгладив — вне всяких сомнений, это не сбой. Сигнал перехватили искусственно.
 
Макома повернулась к лейтенанту. Сердце девушки бешено колотилось, и вовсе не из-за недозволенной закуски, лежавшей в кармане.
 
— Сэр, фиксирую попытку нацеливания на корабль, — объявила инспектор. Кармайхаз вмиг посуровел и направился к командирскому трону. — Источник на Фенрисе.
 
 
Ньяль изрекал историю словно в трансе, вспоминая не слова, как скьяльд, а заново переживая события, переданные ему предыдущими Хранителями Знаний. Он не столько помнил полученную информацию, сколько пересказывал её из первых уст, сам чувствуя дуновения ветра на лице. Он точно собственными ушами слышал щелчки лазружей, когда солдаты Астра Милитарум, совращённые словами Бухариса, высыпали из огромных посадочных модулей на снег и лёд Асахейма, в то время как на орбите горели звездолёты. Он слышал грохот орудий — системы обороны Этта открыли огонь, и ощущал жар запуска ракет и разрыва снарядов.
 
Он делился памятью языком и мыслью, хотя мысль о кустодии застряла в уголке его сознания точно стальная заноза. Ньяль повёл историторов вниз по долине Серого Короля, он показал смертным, как Кровавые Когти на прыжковых ранцах спрыгивали со скалистых утесов на танковые колонны еретиков. Клубы дыма их двигателей загрязняли свежий фенрисийский воздух, однако вскоре небо заволокло смогом горящих обломков. По глубоким сугробам пробирались дредноуты — корпусы машин Волков оберегали натуральные масла и специальные изоляты от экстремальных погодных условий, в то время как гораздо более крупные огневые шагоходы Бухариса грязли в снегах и замерзали, становясь лёгкой добычей ветеранов тогдашнего Великого Волка.
 
До ушей Ньяля доносились молитвы ненависти, такие чёткие, словно рунический жрец стоял в самой вражеской толпе. его разум обдавала безрассудная вера — именно это ощущал в те времена рунтэн Матин Огненный Кулак. Предшественник Ньяля будто стоял у него за плечом — полувидимый силуэт древнего Повелителя Рун шептал ему на ухо, а дыхание Ньяля придавало словам образ. Матин поведал историю о том, как был разрушен храм Всеотца в фенрисийской деревне, а на его месте еретики воздвигнули золотую статую Бухариса как живого святого. Оскорбление вызвало гнев не только народа Фенриса, но и его души — подземные толчки сотрясли склоны холмов, где землетрясения никогда не случались. Воспитанные свободой родного мира, фенрисийцы нападали на армии идолопоклонников и рубили их топорами, пронзали стрелами и кололи копьями, в то время как Огненный Кулак и второй рунический жрец обрушивали на изменников молнии прямиком из тёмных туч.
 
 
Под деревьями, отделявшими оборонительную станцию от ракетной шахты в полумиле отсюда, на самой вершине пика, было разбито небольшое поселение из шкуротканных палаток и биваков с лиственными крышами. Оно пустовало, однако от старых костров, указывая на недавнюю жизнедеятельность, лениво поднимался дым.
 
— Здесь! — Доро привлёк внимание Первых Волков к следам на снегу. Они петляли взад и вперёд по всему склону горы. По свежевыпавшему снегу захрустели шаги.
 
— Будь здесь кто-то из перворожденных, держу пари, они бы знали, как давно их оставили, — вздохнул Нейфлюр.
 
— Их здесь нет, а мы не знаем, поэтому лишний раз не беспокойся, — ответил Гай. — Противник поднимается на холм, и в данном случае не имеет значения, два часа он в пути или тридцать минут. Мы просто-напросто понесёмся следом, убьём врагов по пути и захватим контроль над пусковой шахтой, как и было оговорено.
 
Стая направилась к вершине. Длинные ноги астартес, усиленные доспехом, легко справлялись с крутостью склона, в то время как смертные были вынуждены прокладывать дорогу наверх зигзагами. Через двести метров пути вокс-передатчик выдал предупреждение о входящей передаче по командному каналу.
 
— ''Это лорд Кром,'' — прорычал командир. — ''Клянусь призраком Русса, что за хель там творится?''
 
— ''Выжившие просперины, мой господин,'' — ответил Улль. — ''Какое-то время они укрывались здесь, однако сейчас им удалось взломать шифры безопасности и проникнуть внутрь.''
 
— ''Проклятые активировали орбитальное наведение,'' — пояснил Кром. — ''И так уж случилось, что судно, которое они пытаются взять на мушку, является имперским посланническим кораблём.''
 
— На борту «Неизбывной ненависти» ожидают наши братья. — Гай сразу же вспомнил десятки своих товарищей — Сынов Русса, ещё не ступивших на Фенрис и запертых на последние месяцы на корабле, а теперь находящихся под угрозой быть уничтоженными рабами Тёмных сил. — Мы должны предотвратить запуск.
 
— ''Ага, давай, поучи меня, как выслеживать маммофантов,'' — рявкнул Кром. — ''Ваш предыдущий командир угрожает открыть огонь из бомбардировочных пушек по объекту, если станция зафиксирует цель. Не могу сказать, что виню его, но Великий Волк говорит, если «Неизбывная ненависть» ударит по нашему миру, мы примем ответные меры.''
 
— ''Сколько времени понадобится кораблю для выхода за пределы досягаемости нашей станции?'' — спросил Улль.
 
— Я вижу бункер впереди, — сказал Гай, заметив за деревьями две огромные феррокритовые стены. — Мы будем там через несколько секунд.
 
— ''Мы приказывали «Неизбывной ненависти» отключить питание после выхода на низкую орбиту для запуска шаттла,'' — вновь заговорил Кром. — ''Запуск двигателей и выход из гравитационного колодца займут уйму времени. Останавливайте запуск.''
 
— Почему просто не эвакуировать экипаж? — предложил Гай.
 
— ''Великий Волк не позволит сотням последователей Жиллимана рассеяться по Миру-Очагу,'' — ответил Кром.
 
— Тут обыкновенные культисты, — продолжил Гай. — Мы обнаружили лагерь. Человек тридцать, не больше.
 
— ''Мы тоже нашли стоянку, на сорок или пятьдесят человек,'' — добавил Улль. — ''С просперинами мы уже сражались — они перестанут усердствовать без своих хозяев-чернокнижников. Однако остерегайтесь малефикарума и неопознанного оружия.''
 
— ''Я попробую умерить пыл Великого Волка. Будьте на связи.'' — Канал Крома зажужжал и умолк.
 
— ''Мы обезопасили периметр и оттеснили еретиков, но нужно будет достичь диспетчерской и деактивировать запуск, а вы доберитесь до самих ракет,'' — скомандовал Улль.
 
— Здесь нет никаких признаков врага, должно быть, все прячутся внутри...
 
Гая прервал протяжный грохот, что стряхнул с веток снег и вызвал небольшую лавину, пронесшуюся мимо поднимающихся космодесантников. Бледное небо потемнело, и ближе к вершине горы поднялись четыре массивные плиты из ферробетона.
 
— Улль, у нас проблема.
 
 
Несмотря на наличие работы, Макома находилась достаточно близко к верхней части стратегиума, и потому вслушивалась в разговор между лейтенантом Касталлором и магистром ордена Космических Волков. Даже если бы она стояла дальше, гнев на лице обычно спокойных космодесантников выдавал неблагоприятный ход беседы.
 
— У меня нет иного выбора, кроме защиты своего корабля и его команды, — повторил Касталлор не в первый раз с тех пор, как прибыл несколькими минутами ранее. — Не имеет значения, является ли источником угрозы ваши преднамеренные действия, неисправная система наведения или, как вы утверждаете, изменники, верные службе предателю-астартес.
 
— ''Это бессмысленно,'' — ответил Великий Волк. Его голос басовитым рокотом разносился по вокс-динамикам. — ''Ты должен быть в курсе, что я обязан ответить на нападение на любой из миров под моей защитой. На этой территории главный имперский командующий — я, и если ты откроешь огонь — я применю насилие.''
 
— Мы пытаемся включить реакторы для генерации пустотных щитов и маневрирования, однако «Неизбывная ненависть» уязвима из-за вашего настойчивого требования снизить мощность до минимальных показателей. Безусловно, мне ведомо, что не в моих силах одолеть мощь фенрисийского флота, однако я проживу достаточно долго, чтобы сообщить лорду-командующему о вашем предательстве.
 
— ''У меня были недели, чтобы вышвырнуть тебя со звёзд, зачем мне было ждать до сих пор?''
 
Макома посчитала вопрос достойным аргументом, но не осмелилась поднять глаза, чтобы посмотреть на реакцию командира, и потому дрожащими от страха руками она продолжила настраивать системы сюрвейерной системы. Сигнал наведения прерывался, как будто сканировал обширную область, его интенсивность колебалась каждые несколько секунд. Было невозможно проследить его до точки на земле, но системы орбитальной обороны уже успели сузить область вероятного местонахождения «Неизбывной ненависти» до ста квадратных миль. Как только они завершат нацеливание, отслеживание сигнала в обратном направлении займёт ещё несколько секунд, в течение которых объект планетарной обороны Фенриса разорвёт корабль на части.
 
— Спекуляции контрпродуктивны, — настаивал Касталлор. — Я обязан разобраться с нынешней и очевидной угрозой. Одна из ваших станций обороны пытается определить наше местоположение, чтобы открыть огонь.
 
— ''Да, мы вчера потеряли с ней связь. Нам месте уже работают две стаи, они восстановят контроль в ближайшие несколько минут.''
 
— У нас может не быть ни минут, ни второго шанса. Мы практически беззащитны. Единственный шанс на выживание, коим мы обладаем, — это превентивный удар. Как только я получу подтверждение о завершении нацеливания на корабль, мы откроем огонь из основной батареи. У меня на борту сотни космодесантников-примарис, лорд Гримнар. Это ваши войска. Вы готовы пожертвовать собственными людьми вместо того, чтобы передать мне инициативу?
 
— ''Ты никак не сообразишь,'' — отвечал лидер Космических Волков. — ''Оборона Фенриса взаимосвязана. Ударите, и остальные системы воспримут ваши действия как атаку и откроют ответный огонь. Это не в моей власти.''
 
— Допустим, вы правы, лорд Гримнар, и ваши доводы действительно можно рассматривать как разумные основания для сомнений. Но ответьте, милорд, успокаиваете ли вы дух своих систем столь же усердно, как мы стараемся разжечь реактор собственного корабля? Вы рискуете малым, лорд Гримнар, но требуете многого.
 
— Захват цели ещё не завершён, сэр, — объявила Макома, надеясь заверить лейтенанта Касталлора чуть в меньшем уровне угрозы. На данный момент опасность ещё не была неминуемой. — Сигнал наведения очень неустойчивый.
 
Макома на несколько секунд отвлеклась от экрана, чтобы проверить готовность реактора на главном дисплее. Плазменная нагрузка находилась на уровне двадцати процентов и продолжала расти. Первые волны энергии, как инструктировал Касталлор, были направлены на сюрвейерные системы и основную батарею. Чтобы начать выход с низкой орбиты, потребовалось бы ещё по меньшей мере двадцать процентов мощности пустотных щитов, возможно, пятнадцать. Ни то, ни другое не гарантировало надёжную защиту судна. Как же поступит лейтенант?
 
 
Сугробы у стены глыбообразной станции были настолько глубокими, что несущиеся серые точки раскрывали перед собой белые веера на снегу, точно носы лангскипов сквозь прибойные волны. Каждые несколько шагов один из астартес стрелял, пуская болт в сторону двери впереди. Ни один просперианец так и не осмелился высунуть голову или что-либо ещё; разорванные тела семерых других свисали с перил и устилали ступени, ведущие ко входу.
 
— Подсобите, — крикнул Улль, замедляя шаг в нескольких метрах от стены перед ферробетонными ступенями.
 
Форскад пронёсся мимо, опустившись на колено прямо перед вожаком стаи. Вложив максимальную мощность в ноги доспеха, Улль шагнул на плечо присевшего космодесантника и высоко подпрыгнул, в пике прыжка вонзив боевой нож в стену. Вожак Серых Шкур достал достаточно высоко, чтобы подтянуться к покрытым льдом металлическим перилам и перемахнуть, одновременно поднимая болтер. И тут в дверном проёме он столкнулся лицом к лицу с женщиной в капюшоне, она держала в руке гранату.
 
Рука Улля взметнулась вперёд, вбив по рукоять нож в её грудь, пригвоздив женщину к стене. Граната выпала из мёртвых пальцев и покатилась по полу, сопровождаемая криками дальше по коридору. Двумя секундами позднее труп женщины отбросило в сторону взрывной волной.
 
— Идея просто бомба, — прохрипел Улль, снимая с пояса собственный осколочный снаряд. Он активировал орудие большим пальцем и бросил так, что бомба отскочила от дальней стены и полетела вправо. Мгновением позже он отправил в левую часть прохода ещё одну.
 
Грохот сабатонов возвестил о прибытии Гарна, за которым последовали и остальные. Серые Шкуры перепрыгивали через перила и взбегали по ступеням. Последним добрался Форскад — Эйрик подал брату руку и наполовину перетащил брата через перила.
 
После детонации бомб Улль вошёл внутрь и повернул направо, направляясь в рубку управления. Даже не глядя, он знал, что Детар вошёл за ним и пошёл налево. Серые Шкуры чередовались, не произнося ни слова. Вожак стаи прошагал мимо изуродованных частей тел. Стены были забрызганы кровью и изрешечены шрапнелью. В воздухе висел тяжёлый запах взрывчатки.
 
Ступеньки вели на несколько метров вниз, дверь на площадке оставалась полуоткрытой. Улль предупреждающе рявкнул братьям и нацелил болтер на вход, в то время как Гарн прошёл на лестницу. Собрат по стае преодолел весь пролёт в два прыжка, развернувшись при приземлении. Рычанием на вургене Гарн дал знать, что лестница свободна от врагов, и он удерживает позицию.
 
Долю секунды спустя Улль заметил какое-то движение в щели и открыл огонь. За треском детонации болта последовал крик боли, звук удара о металл и грохот захлопнувшейся двери.
 
Низким рыком Эйрик передал и намерении прорваться. Улль чуть изменил стойку, дав космодесантнику возможность развить полную скорость и наскочить наплечников на дверь, прогнув металл и сорвав его с петель. В проходе за порталом стояла горстка укутанных в меха фигур. Культисты наставили лазкопья на Волков Фенриса. Улль наблюдал, как под весом приземляющегося Эйрика был раздавлен ещё один просперианец. Волк принял положение лёжа и открыл огонь, в то время как Улль всадил болт под капюшон другого врага, а мгновение спустя по всей лестничной клетке эхом разнесся гром оружия Гарна, к которому присоединился пронзительный визг лазеров.
 
Враг дислоцировался впереди и внизу. Уллр активировал вокс.
 
— Гай, скажи, что ты обезопасил пусковую шахту.
 
 
На пути к вершине холма Первые Волки потревожили стаю чернопёрых птиц, и те, крича, взмыли в небо. Снег испещряли следы самых разнообразных животных.
 
— Гниющая плоть, — прошипел Гарольд как раз в тот момент, когда запах достиг и фильтров шлема Гая.
 
Источник обнаружили всего через несколько секунд: вся левая сторона холма была усеяна тушами птиц, животных и фенрисийцев — расчленённых и в различных стадиях разложения. Объевшиеся звери и птицы отшатнулись при приближении космических десантников. Присмотревшись, Гай заметил на каждом теле следы лазерных и ножевых ранения. Невозмутимые присутствием человека, крысы и другие мелкие падальщики, скользкие от трупных жидкостей, протискивались сквозь грудные клетки и проломленные черепа, пережёвывая сухожилия и обгладывая кости.
 
— Попали в засаду, — объявил Нейфлюр, указывая своим болтером вправо и назад. — Их загнали на убой.
 
Большую часть проделанных земельных работ скрывал снег, однако для космических десантников небольшие утесы и канавы, с помощью которых нечастных направили к месту убийства, помехой не являлись. Гай оглянулся вокруг и рассмотрел тропинку, неуклонно уходящую вверх и влево, заканчивающуюся у могильной кучи.
 
— Движение! — крикнул Эгрей, вскинув болт-винтовку, и когда на вершине холма показались сокрытые в капюшонах головы, он выстрелил, разнеся на куски одну. В ответ раздался шквал лазерных выстрелов — разряды растопили снег и прошили ветки деревьев, обдав космодесантников водой и сосновыми иголками.
 
Из-за баррикады из сплетённых веток деревьев и утрамбованного снега показалось длинное дуло лазерной пушки.
 
— Тяжелое орудие, на тридцать градусов влево, — предупредил Гай, сам отступая вправо, чтобы разглядеть расчёт. Баррикада больше походила на орудийную яму, идеально расположенную примерно в сорока метрах с фланга для защиты от лобовой атаки. Гай всё равно выстрелил, всадив в щель два снаряда, но болты блеснули мимо огромных дверей бункера и пролетели дальше.
 
Стая разделилась: Нейфлюр, Эгрей и Доро бросились вверх по склону сквозь всё более плотный лазерный огонь, в то время как Гай повел Анфелиса и Гарольда к лазерной пушке.
 
— Продолжайте бежать — рявкнул вожак Первых Волков. Гай отскочил сначала влево, а затем вправо, ринувшись меж сугробов, чтобы расчёт не смог нацелить орудие.
 
Рубиновый луч устремился вниз, но пролетел слишком высоко над астартес, пробив древесный навес над головой Анфелиса. Гай открыл огонь с одной руки, пытаясь сбить прицел культистов и сокращая дистанцию. Болты с глухим стуком вонзались в снежный скат и, треща, пробивались сквозь сплетенные ветви и детонировали, не достигая цели. На долю секунды Гай поймал себя моменте взгляда прямо в фокусирующую линзу оружия. В выпуклом стекле он увидел маленькое перевёрнутое изображение самого себя. Алеющее сияние переросло в красную вспышку, что в следующий миг ударила в грудь. Гай пошатнулся, ожидая, что мгновение спустя почувствует пронзительную боль, но ничего не произошло. Он опустил голову и увидел аккуратное отверстие из расплавленного керамита примерно в дюйм шириной и столько же глубиной, но не более того.
 
— Хвала Императору! — воскликнул он и снова бросился вперёд, теперь отставая на пару шагов от остальных.
 
— Хвала постоянному морозу, что он истощил батарею, — усмехнулся Гарольд. — Это Фенрис иссушил энергетические катушки.
 
Фигуры в фиолетовых капюшонах и мехах поднялись из ямы. Они успели скрыться прежде, чем выстрелил Гай. Он бросил взгляд вправо, убедившись, что остальные Первые Волки успешно преодолевают последние несколько метров до плоской вершины. Около дюжины противников с лазкопьями произвели последний залп в упор. Выстрелы произвели такой же эффект на доспехи типа X, как и разряженная лазпушка. В следующие секунды просперины выстроились так, что перед Первыми Волками выросли целые заросли из потрескивающих наконечников копий. Нейфлюр не обращал внимания — Первый Волк прорывался сквозь стену копий ножом, разрубая как самих культистов, так и их оружие.
 
Гай прыгнул в орудийный окоп и приземлился рядом с брошенной лазерной пушкой. По вершине холма разнеслись крики отчаяния и страха. Через короткий коридор из заснеженного ферробетона вели свежие следы, прямиком к пристройке с металлической дверью. Вожак стаи выпустил болт в последнюю из исчезающих внутри фигур, однако снаряд успел попасть лишь в наполовину закрывшуюся дверь. Из щели высунулась закутанная в меха рука. Она потянулась к двери, и Гай выстрелил снова. Болт разорвал предплечье на части, а на запорном колесе повисла изуродованная конечность.
 
Достигнув площадки, Гай устремился к дверному проёму. Вожак Первых Волков пребывал в полной уверенности и вере, что его братья по стае справятся с любыми оставшимися позади врагами.
 
 
С уст Ньяля слетали саги. Рунический жрец без всяких усилий вспоминал малейшие детали ушедших эпох. Он поведал о группе кэрлов не старше четырнадцати лет. Смертные не осилили первое испытание на пути становления Волками Фенриса и позволили солдатам Бухариса захватить себя в плен, симулируя интерес к их ложным идеям, все двадцать два кандидата. Заметив столь податливую волю и не зная о способностях и кровожадности фенрисийских детей, предатели сопроводили кэрлов в один из командных пунктов. Представленные проповеднику, одному из заместителей Бухариса, сыновья Фенриса сбросили робкую личину и перебили похитителей. Они подняли оружие из рук мёртвых врагов и вышли наружу убивать ещё больше. Дети вспороли тело лжесвященника и оставили его умирать на ледяном снегу, и лишь после последователи Бухариса среагировали на угрозу. Эту историю Волкам рассказали пленённые еретики, когда Бухарис и его генералы бежали из Мира-Очага.
 
Его устами заговорили духи предков, и Ньяль осознал, почему вюрд привёл его к этому моменту, он понял, почему имперцам было важно услышать эту историю. Рунический жрец должен был рассказать о духе фенрисийцев, о могуществе Волков Фенриса и о том, что они умрут все до последнего, защищая свой этт — не только крепость Небесных Воинов, но и саму планету, её народ и всю звёздную систему. Племена соперничали между собой, но они также являлись и огромной семьёй, членов которой разбросало по всей планете. Во времена великой нужды они, без сомнения, объединятся в единое целое против любого врага.
 
Ньяль наслаждался подробностями убийств захватчиков; как возвратившиеся космодесантники брали на абордаж корабли и направляли их орудия на тех, кого они привезли; о летних реках, что покраснели от горной резни зимой; о стаях ночных ворон, что мрачными грозовыми тучами пировали мертвецами.
 
Предупреждение было сделано ясно. Если имперцы решат сражаться с Волками, то им придётся вести войну до тех пор, пока от Фенриса не останется голого камня. Даже мощь Жиллимана и всего крестового похода Индомитус не подчинят Волков Фенриса их воле силой. И ни один Великий Волк не опозорит себя и память о Волчьем Короле, преклонив колено перед ложным богом.
 
 
Гай задавался вопросом, почему просперины жили в лесу, со всеми вытекающими отсюда опасностями. Ответ он получил, спускаясь по третьему лестничному пролёту в недра пусковой шахты. Ступени привели его в главный ракетный отсек примерно в пятидесяти метрах от раскрытых дверей шахты: пространство площадью в сто квадратных метров вмещало сорок восемь ракет, каждая из которых была способна достичь орбиты менее чем за две минуты. Обонятельные датчики брони уловили запах прометиевого топлива — муспельфира. Нижние уровни помещения — ещё на сотню метров вниз, окутывало клубами пара.
 
В глаза бросалась не внушительная мощь оборонительной системы Фенриса, а произведённые просперинами изменения. Между боеголовками висели самодельные мостики из тросов и верёвок, а наконечник каждой ракеты украшал гротескный узор из костей и крови. К носовым конусам проволокой крепились останки, среди которых Гай распознал человеческие, а также крупных хищников, птиц и других видов фауны, которые идентифицировать он не смог. На корпусах ракет вились линии угловатых символов, а на неокрашенной металлической обшивке темнела кровь.
 
Ещё больше фетишей и талисманов украшали дорожки вокруг стен и лестниц. Широкое пространство пересекали вереницы из частей тел. Даже ступени были отмечены еретическими символами, смутно напомнившими Гаю символы-обереги, используемые Флотом на генераторах Полей Геллера и варп-двигателях «Неизбывной ненависти». Однако сейчас перед космодесантниками-примарис предстало воплощение чистейшего суеверия. Здесь не ощущалась подавленная сила; не было тошноты, такой, что превосходила бы его сверхчеловеческую физиологию. Гая не тревожило давление в затылке и за глазами. Культисты казались обычными детьми, которые решили переписать «Либер Экклезиархия» в надежде поговорить с Императором.
 
Снизу потрескивали голубые вспышки лазерной энергии. Они вспыхивали на тонких металлических перилах, ограждавших дорожки.
 
— Следите за углами обстрела, — скомандовал он стае. — Тут полно боеголовок и топливопроводов.
 
— А с ними мы пообщаемся? — ответил Эгрей, указав на несколько десятков фигур внизу.
 
— ''Гай, скажи, что ты обезопасил пусковую шахту.'' — Голос Улля сквозил нетерпением, что было вполне объяснимо.
 
— В процессе, — ответил Гай. — Я не могу гарантировать предотвращение запуска отсюда, даже если мы получим контроль над шахтой. Ракеты уже в боевой готовности.
 
— Не имеет значения, — добавил Доро. — Если они запустят снаряды из главной контрольной камеры, «Неизбывная ненависть» превратит эту станцию и всё в радиусе около мили в один большой кратер.
 
— ''Делайте, что возможно. Мы приближаемся к камере управления запуском.''
 
— Вероятно, удобнее было бы произвести наземный взрыв, — поделился Нейфлюр, перегибаясь через поручень, чтобы выстрелить вниз. Гарольд и Анфелис тоже выпустили очередь в глубину шахты.
 
— Пока мы ещё здесь? — Опешил Доро. — Интересненько.
 
— Нейфлюр прав, — ответил Гай, поняв, что имел в виду его брат по стае. — Гораздо важнее помешать «Неизбывной ненависти» открыть огонь и развязать войну.
 
— ''Мы почти в контрольной камере,'' — спешно перебил его Улль. — ''Не совершай опрометчивых поступков.''
 
Гай промолчал. Его взгляд по-прежнему оставался прикован к паутине из амулетов и кабельных мостиков между ракетами.
 
— Если взорвётся, цепная реакция позаботится обо всём остальном, — произнёс он почти про себя.
 
Вверх взмыл новый всплеск синевы, искрящийся от вантовых лестниц и ферробетоны. Как бы ни поступили Первые Волки, действовать надо было сейчас. Гай заметил, как Нейфлюр, Гарольд и Анфелис по собственной инициативе спустились вниз — взрывы их болтов затерялись во мраке глубин. Он обвёл взглядом остальную часть бункера, переключив визуальный регистр, чтобы зреть сквозь облако пара.
 
— Продвигайтесь дальше и обезопасьте нижние уровни, — приказал он остальным членам стаи, указывая на несущийся к Первым Волкам лазерный огонь.
 
Увеличив изображение, Гай изучил пар. Запах подсказывал, что в воздухе витали капли топлива. Если откуда-то вырывались пары прометия, скорее всего, из незапертого клапана, то уничтожить ракеты станет ещё проще. Несколькими секундами позже он обнаружил и источник: струйка охлажденного воздуха вырывалась из точки заправки топливом, расположенной недалеко от дна ферробетонного бункера — примерно в десяти метрах слева. Взгляд вожака стаи набрёл на шланг, лениво свёрнутый у стены. Если бы он смог воспламенить пары, пламя переместилось бы обратно в резервуары для хранения топливо под зданием. Этого взрыва оказалось бы достаточно, чтобы вывести ракеты из строя.
 
Однако была у медали и негативная сторона — взрыв такой силы снесёт станцию вместе с вершиной холма.
 
 
==Глава шестнадцатая==
 
 
''Мистика и ракеты''
 
''Откровения прошлого''
 
''Одинокий Гай''
 
 
Улль подождал подтверждения Хари, хотя и сам прекрасно услышал урчание перезарядки плазмомёта. Серая Шкура встал на противоположной стороне коридора, что вёл к последней двери между ними и пунктом управления. Просперинов осталось не больше дюжины, однако большую опасность несло время. Приспешники Магнуса заперли дверь изнутри, решив сражаться до последнего и не дать Волкам Фенриса проникнуть внутрь. Культисты бились из чистой злобы. Безумцы даже не сознавали, что обладают могуществом начать войну между Космическими Волками и Империумом, которая унесла бы десятки тысяч жизней.
 
— Я придумал план последней надежды, — объявил Гай по воксу. — Лорд Кром, следим ли мы за процессом захвата «Неизбывной ненависти» нашими системами определения цели?
 
— ''Уже нет, сигнал оборвался,'' — ответил волчий лорд.
 
— Почему вы не убедите Великого Волка не мстить? — спросил Улль. — Какая разница, погибнем ли мы от бомбардировки или от собственных рук?
 
— Ваши жизни дороже тех, что находятся на борту «Неизбывной ненависти», — возразил Кром. — В отличие от вас, у них есть возможность поднять щиты и помолиться Всеотцу.
 
Пискнул сигнал завершения перезарядки плазмомёта. Взгляд Улля был прикован к Хари, удерживающему плазмомёт.
 
— Я должен действовать прямо сейчас, — передал Гай. — Если изменники захватят цель… Нам всё равно конец.
 
— ''Мы уже прорываемся,'' — рыкнул Улль. — ''Дай мне тридцать секунд.''
 
— У нас может не быть тридцати секунд, — ответил Гай.
 
 
— Хари! — Улль выкрикнул имя, но его брат по стае был занят созерцанием плазменной пушки. Прошли ещё две мучительные секунды, прежде чем тот поднял голову и встретился взглядом с вожаком. Последовал короткий кивок, и Хари направил плазму на дверь.
 
Коридор заполнил свет вспышки, яркой, словно сияние звездопада, и Улль, даже не дожидаясь, пока он рассеется, бросился вперёд. Охотничье чутьё сообщило ему точное расстояние, как далеко он находится от двери, ещё до восстановления работы авточувств. Укреплённая дверь выдержала плазменный выстрел, и вожак Серых Шкур оторвал одну ногу от пола, намереваясь выбить кусок металла силой. К счастью, она поддалась, и астартес, с грохотом перелетев порог, с болтером наготове вломился внутрь.
 
По стенам и потолку диспетчерской вился лабиринт из оборванных проводов с вплетёнными меж кабелей, словно праздничные фонари, головами. Улль распознал лесных животных, но также и разлагающиеся лица членов племён — мужчин, женщин и детей. Панели на пультах управления вскрыли, а их схемы испещрили символами, которых вожак Серых Шкур не понимал. В оштукатуренных стенах еретики проделали отверстия, обнажающие линии электропередач и кабели коммуникационной сети.
 
Улль понятия не имел, каким образом просперинам удалось активировать систему, и ещё меньше — как эту самую систему теперь отключить.
 
Лай вожака предупредил Хари, чтобы тот не использовал плазмомёт внутри помещения: здесь находилось слишком много схем, рисковать которыми было нельзя. Улль опустил болтер, поднял нож и прыгнул на ближайшего врага. Он перехватил лазерное копьё мужчины в процессе занесения и вогнал клинок в грудь просперина.
 
Грохоча сабатонами, подоспели и остальные.
 
— ''Гай, сматывайтесь оттуда, я прибыл на подходящую позицию,'' — объявил Сатор по воксу. — ''Я смогу поджечь фитиль сам.''
 
— Нет времени, стреляй сейчас, — ответил вожак Первых Волков.
 
Однако выстрелу помешало сердитое рычание Улля.
 
Вожак Серых Шкур тыльной стороной ладони смахнул с пути просперина и перепрыгнул через груду костей, добравшись до ближайшего пульта управления. Сзади не прекращались звуки насилия, но он доверял братьям и продолжил изучение консоли.
 
— Я ж не железный жрец, — пробормотал он, глядя на датчики и дисплеи. Потрескавшиеся экраны испещряли кровавые руны. В системе не было смысла. Он повернулся назад, обшаривая глазами хаотическую путаницу кабелей и окровавленных останков, пытаясь вникнуть в их связь. И тут его разум озарило понимание. Точнее сказать, его отсутствие.
 
— ''Ракеты не запустятся,'' — объявил он по воксу и отступил на шаг.
 
— Что ты имеешь в виду? — спросил лорд Кром.
 
— Врагам повезло активировать дух поиска цели, однако культисты ничего не контролируют. Ничем не управляют. Это чушь. Они не могут запускать ракеты.
 
— ''Что, если ты ошибаешься?'' — заговорил Гай.
 
— ''Духи ракет зафиксировали цель,'' — проинформировал Сатор. — Мне стрелять?
 
Улль и Гай одновременно проревели «нет» и «да».
 
Улль всадил болт в затылок мужчины, пытавшегося направить лазерное копьё на Хари, и полоснул ножом по обнажённому в консоли витку проводов. Обезглавленный труп пал — меха разошлись в стороны, открыв Серым Шкурам мундир просперинской гвардии. Дисплей потемнел.
 
— Они солдаты, а не техножрецы. Эти дураки не знают, как всё устроено.
 
Вокс безмолвствовал. Затем, когда последний из последователей Магнуса сполз на пол, и кровь еретиков потекла по настилу и консолям, тишина воцарилась и в диспетчерской. Улль до сих пор боялся услышать, как Сатор объявляет о запуске ракет.
 
Прошёл удар сердца.
 
Затем ещё.
 
И после третьего Улль, наконец, выдохнул. Прошло несколько секунд, а стены всё ещё стояли.
 
 
Сатор, взвихривая снег, посадил боевой корабль — плавнее, чем при первом спуске. Улль бросил ещё один труп просперина в общую кучу за консолью. Серые Шкуры изъяли оружие каждого из еретиков. Помимо просперинских лазерных копий, у изменников были дьявольски острые изогнутые кинжалы; внутреннюю сторону их ножен изготовили так искусно, чтобы точить лезвие каждый раз во время его изъятия. Помимо расшитых символами предательского легиона пурпурных мантий, всё остальное культисты добыли на Фенрисе: меха и шкуры, — как изготовленные фенрисийцами, так и сырые — снятые с дичи, — а также несколько щитов, топоров и мечей очевидно местного происхождения. Перворожденные вынесли фенрисийские предметы на вершину, где Первые Волки готовили мёртвых соплеменников к погребальному костру. После стольких унижений им вернут боевое снаряжение и сожгут достойно.
 
На зачистку ракетной станции уже отправили транспорт с кэрлами, которые после прибытия должны были восстановить связь.
 
«Неизбывная ненависть» выходила на верхнюю орбиту.
 
После нескольких минут ритуальной работы к стае Улля присоединились Первые Волки Гая. Густой дым уже поднимался от вершины холма к облакам.
 
— Возьми огнемёт с оружейной стойки, — скомандовал Эйрику Улль, мотнув головой в сторону «Громового ястреба».
 
— Ещё один погребальный костёр? — спросил Гай, пробираясь по залитому кровью и грязью ферробетону. — Почему мы почитаем изменников фенрисийским похоронным обрядом?
 
— Никакого почтения, обычная мера предосторожности, — ответил Улль. Он указал на остроклювых ворон, целые стаи которых ждали на ветках в кронах деревьев. — Мы должны остерегаться вирдовой гнили, мутаций. Эти просперины могут быть заражены малефикарумом, даже если выглядят нормально. Птицы и звери едят такие трупы, заражаются вирдротом, становятся злыми и нападают на людей. Или, что ещё хуже, их съедают фенрисийцы и сами заражаются вирдротом. Я лично видел, как приходилось выжигать дотла целые регионы, чтобы остановить распространение заразы.
 
Возвратился Эйрик. Произнеся несколько проклятий душам убитых врагов, он выпустил струю прометия по трупам. Горящее топливо мгновенно охватило меха и плоть. Тепловые датчики Улля тотчас же зарегистрировали пожар.
 
— Мучьтесь в Хеле, — пробормотал он, отворачиваясь от обесчещенных мертвецов.
 
— Взлетаем, не за чем ждать кэрлов, — позвал Улль и зашагал к боевому кораблю. Он взглянул на Первых Волков — доспехи космодесантников-примарис были покрыты кровью и пеплом. У Доро на поясе висели ножны просперинов, а Нейфлюр держал за волосы отрезанную голову. — Решили прибарахлиться?
 
— Наши покои пустуют, — ответил Гай. — Это, конечно, немного, но несколько трофеев с первой битвы в качестве Волков Фенриса изменят облик нашего логова.
 
— Ты обретаешь с нами всё больше сходств, — признал Улль.
 
— И стараемся вести себя так же. Сражаемся стаей, доверяем друг другу, действуем как единое целое. От совершенства далеко, но я уже чувствую разницу.
 
— Это хорошо, — кивнул Улль. — Если преуспеете вы, то, вероятно, спасённые нами космодесантники на корабле однажды тоже смогут.
 
— Эй, смотри, что я достал, — крикнул Форскад и бросил что-то Гаю. Вожак Первых Волков поймал предмет. Улль разглядел помеченный фенрисийскими рунами кусок металла, отломанный от одного из лазерных копий просперинов. Форскад продел через него шнур, сплетённый из пурпурной мантии.
 
Гай рассмотрел трофей и немного покрутил вокруг пальца.
 
— Повесь на винтовку, — посоветовал Улль. — Это твой первый вирдлейф.
 
Лица Гая Улль не видел, но услышал окрашенный оскалом голос, когда тот благодарил Форскада за подарок.
 
Астартес достигли подножия рампы и начали заходить внутрь. Улль встал и преградил рукой путь Гая, чтобы остановить. Вожак Серых Шкур подождал, пока Волки обеих стай поднимутся на борт, а затем снял шлем, глубоко вдохнув холодный горный воздух. Гай совершил те же самые действия, на мгновение закрыв глаза.
 
— Можете вести себя как сыны Фенриса, но, как я погляжу, ощущаете вы себя иначе, — тихо, так, чтобы его услышал лишь Гай, зарычал Улль. — Ещё бы чуть-чуть, и ты предпочёл бы этот звездолёт своим братьям по роте.
 
— Они тоже мои братья по роте! — воскликнул Гай. — Они наши братья по роте!
 
— Великий Волк считает иначе, и, по всей видимости, увиденное мной подтверждает его суд. Ты готов был убить нас всех. За что? Ты упоминал, что в армии Жиллимана тысячи таких, как ты. А таких, как я, — как Детар, Форскад или Эйрик — меньше одной.
 
— Если бы ты ошибся, Фенрис начал бы войну с Империумом, — ответил Гай, наклоняясь ближе. — А я был готов пожертвовать всеми нашими жизнями, чтобы её остановить.
 
— Чего? — прорычал Улль. — Как тебя вообще уносит в эту сторону? Война есть война, битва есть битва, а смерть есть смерть. Если твой вюрд предполагает смерть, не борись. Но тебе этого не понять, потому что ты не отсюда. Тебе не понять, что значит являться частью этого мира. У него общая душа с Королём Волков, и мы, как и наш отец, делим свои души с Фенрисом и Версами. Общая душа даётся с рождения, и именно она пробуждается в конце Испытания Моркаи, перековывая тебя в Фенрисийского Волка. Это Фенг, волчий дух. Он живёт внутри нас и одарённый мудростью Всеотца пробуждается Канис Хеликс.
 
Гай несколько секунд пристально смотрел на Улля полными гнева глазами. Космодесантник-примарис не хотел показаться жестоким, и потому не стал открывать собеседнику правду.
 
— Технология твоего создания — чудо, и мы используем её для создания собственных воинов в будущем, — продолжил Улль. — Сейчас Великий Волк скалит зубы, однако он мудр, он увидит смысл. Новые космодесантники-примарис, выкованные из народа Фенриса — с дыханием Моркаи в лёгких и духом Русса в сердцах… Фенг… Ты совершил благо, доставив нам этот груз. Ты дал нам шанс вновь обрести силу, однако стать фенрисийцем не сможешь, это не какая-то вещь. Само твоё желание быть тем, кем не можешь, желание нарушить мировой закон — лишь ещё один признак различия наших путей, Гай.
 
— Сильнейшие из людей подчиняют судьбу своей воле, — ответил Гай, не отрывая взгляда от Улля. — Называй это скьяльд-виштом, но я знаю, что моё место здесь.
 
Вожак Первых Волков ещё мгновение не сводил глаз с Улля. Его гнев улетучился, сменившись выражением решимости. Он зашагал вверх по трапу без дальнейших слов, болтая в массивном кулаке талисманом.
 
''«Медведь в волчьей шкуре опасен как медведь, но волком от этого не станет»,'' — подумал Улльр.
 
 
Звездолёты падали вниз, словно звёзды, а на их фоне потрескивали языки пламени.
 
Чтобы осознать, что на самом деле он слышал звук разведённого в яме костра, у Мудире ушло несколько секунд. Тело историтора онемело, он промёрз до костей и опустил взгляд на пальцы — по ощущениям, они должны были почернеть от обморожения. Его коллеги двигались медленно и с тем же беспокойством, поглядывая друг на друга и моргая, чтобы вернуться к реальности.
 
На столе лежали остатки ещё одного вместе с пустыми чашками из-под фюркафа — значит, прошло уже много времени, однако Девен не помнил, чтобы Ньяль делал перерыв. Он лишь сидел у костров в горах, пока осадный поезд Бухариса обстреливал крепость Космических Волков, а во рту оставался вкус жареной на огне оленины.
 
Мудире взглянул на записи. Текст обрывался на середине предложения, где-то после первого часа пересказа.
 
— Проклятье, — пробормотал он. Мудире покачал головой — его мозг словно набился песком. — Алек, ты всё записал?
 
Подчинённый историтор нахмурился, сверившись с инфопланшетом.
 
— Память кристалла перегрузилась около трёх часов назад.
 
— Я всё запомнил, — добавил Вичеллан.
 
— Всё? — Оковень вперила в кустодия такой же изумлённый, как и при первой встрече, взгляд.
 
— Когда мы вернёмся на борт «Неизбывной ненависти», я дословно повторю весь текст для ваших свидетельств. — Насколько мог судить Мудире, кустодий не двигался в течение всего дня и ночи. — К сожалению, мне не кажется, что пересказ прольёт свет на волнующие вопросы.
 
— Да? — Копла-вар ссутулился в кресле, как будто только проснулся. Он приподнялся, выпил содержимое чашки и вздрогнул. Даже в холодный фюркаф подействовал на человеческий организм быстро — через пару секунд Копла-вар восстановил прежнюю бодрость. — А… что именно нас волнует?
 
— Отличный вопрос, — ответил Ньяль, поудобнее усевшись на троне. На долю секунды Мудире показалось, что он видел силуэты, толпившиеся вокруг рунического жреца — лица, бородатые и начисто выбритые, старых и молодых, женщин и мужчин — фигуры словно соткали из кружева. Фантомы исчезли так же быстро, как проявились. В рыжей бороде Зовущего Бурю блестела вода, как будто среди его огненных волос растаял лёд. — Если бы я знал, что вас волнует, то приблизил бы к цели.
 
— Если бы мы знали, что ищем, то уже бы нашли, — проворчал Вичеллан. Кустодий отступил назад, стукнув сабатоном по каменному полу. — Мы хранили слабую надежду. Даже не надежду — желание.
 
— Не отмахивайся от своего вюрда, кустодий, — подбодрил его Ньяль, поднимаясь с трона. Вичеллан, в отличие от рунического жреца, был облачён в доспех и превосходил в росте и ширине плеч Зовущего Бурю, однако присутствие рунтэна ощущалось отчётливее, оно отводило взгляд от золотого воина. Воздух позади него окутала едва заметная буря. — Он привёл тебя к нам, а мы ещё не исчерпали свои возможности. Расскажи мне! Но не ответы, что ищешь, а вопрос, что тревожит. О чём хочешь знать?
 
Вичеллан немного поколебался, но затем заговорил, поведав обо всех гаталаморских событиях — о нерождённых, астартес-предателях; о варп-оружии, которое еретикам удалось спасти в пылу битвы. Возможно, вдохновившись сагами рунического жреца, Вичеллан в подробностях рассказал о личном опыте под дворцами кардиналов; о том, как колдун отнял у него товарища; о том, что прибыл слишком поздно, чтобы задержать остальных. Мудире сам не видел полного отчёта и содрогнулся от того, насколько близко катастрофа подобралась к боевой группе.
 
— Ясно одно: оружие — какая-то мерзкая варп-технология, — продолжил кустодий. — Вероятно, мы не узнаем принцип работы, пока им не воспользуются вновь. Мы опоздали, однако оно не выстрелило в приближающийся корабль примарха. Если их целью был не он, значит, еретики затеяли нечто худшее. У нас есть объекты для изучения, мы в курсе некоторых аспектов плана Разорителя, но нет чёткого понимания цели. Устройство называется «Дар Бухариса», — это единственная наша зацепка, и потому мы пошли по его следу в этот мир в надежде на… В надежде на хотя бы что-то.
 
— Боюсь, помочь мне вам больше нечем, — выслушав, подозрительно коротко признался Ньяль.
 
Рунический жрец прошёл между гостями и по пути стукнул по полу посохом, хотя Мудире не заметил, тот его поднял. Историторы встали и последовали за хранителем знаний по коридору. Вичеллан широким шагом догнал группу. Словно по неслышному зову, к ним подошли два незнакомых волчьих гвардейца.
 
— Вам придётся некоторое время пробыть в покоях, — пояснил рунический жрец. — Великий Волк не желает, чтобы корабли оставались на низкой орбите.
 
— Как долго? — спросил Вичеллан.
 
— Пока Великий Волк не дозволит обратное. — Ньяль пожал плечами и направился к выходу. Мудире едва сумел подавить стенающий вздох.
 
 
Два кэрла на борту «Громового ястреба» сняли с Гая доспех. Некоторое время, до того, как сервы не завершили работу, вожак Первых Волков рассматривал удерживаемый в руках наплечник.
 
Как и Дрог, Улль за словом в карман не лез и не придавал этому значения, и всё же Гая высказанные мысли оскорбляли. Ещё больше его гордость уязвило замечание о том, что однажды Волки обзаведутся космодесантниками-примарис, которых фенрисийцы признают своими. Но не его и не братьев на «Неизбывной ненависти». Не сынов Русса, созданных при Коуле и Жиллимане. Им никогда не стать полноценными Волками Фенриса. Они — побочный продукт. Курьёз Убийц Драконов, — лишь очко в счёте Крома Драконьего Взора.
 
Если бы он сражался достойно, а он бы сражался, Гай бы прожил ещё лет пятьсот лет или больше. Мысль о пяти столетиях существования в качестве промежуточного звена представлялась в его сознании перетаскиванием танка через болото: его вес тянул ко дну. Как долго он сможет продолжать двигаться вперёд, осознавая своё тошнотворное положение?
 
Гай почувствовал на себе взгляды Серых Шкур, когда вошёл к остальным. Некоторые оставались в доспехах, другие, — как Гай, — решили провести остаток полёта налегке.
 
— Где твой амулет? — спросил Гарн. — Ты ведь не хочешь его потерять?
 
Гай оставил его вместе с винтовкой. Гарн был прав, и Первый Волк достал его из оружейной ячейки, обмотав шнур вокруг пальцев. Некоторое время он сидел на скамье, созерцая, как свет сквозь иллюминаторы отражается от вращающегося металлического круга.
 
— Не припомню эту руну, — поделился он с Форскадом. — Каково её значение?
 
Серая Шкура с полуулыбкой взглянул на товарищей.
 
— «Подможье ветра», — ответил перворожденный. — Я сам её вырезал.
 
Гай кивнул, не совсем понимая брата. Серые Шкуры обменялись взглядами. Послышались смешки. Улль оставался спокоен, в полном облачении, за исключением шлема, и не принимал участия в разговоре, уставившись в иллюминатор. Поведение другой стаи раздражало Гая, особенно её вожака.
 
— Улль!
 
Вожак Серых Шкур повернул голову.
 
— А?
 
— Что значит «подможье ветра»?
 
Улль вздохнул и развернулся целиком, упершись руками в колени.
 
— Старая история, байка, что охотники рассказывают у костра, когда ветер кусает волчицей, — ответил вожак Серых Шкур.
 
— Выходит, талисман охотничий? — спросил Гай, и Форскад взорвался хохотом, хлопнув Гарна по плечу. Гай проигнорировал поведение фенрисийца, впившись взглядом в Улля. — Расскажи мне.
 
Улль хмыкнул и неохотно покачал головой, бросив сердитый взгляд на своих бойцов. Те уселись поудобнее.
 
— В зарассветные времена жила-была молодая охотница, у которой никак не выходило поймать добычу. Она охотилась на тёмного волка и ледяного медведя, на прыгорогих оленей и рывобивней, даже на гигантских моржей, но её копьё и стрелы не сражали дичь. Так продолжалось целый год. Охотница сердилась сама и раздражала этт-ярла. В конце концов, расстроенный тем, что охотница ничего не принесла к столу, ярл предупредил девушку, что, если та в следующий раз не вернётся с тушей благородного венцерогого оленя, её изгонят.
 
— Делать было нечего, охотница отправилась в путь. В течение трёх долгих дней она выслеживала оленя по лесу и снегу, так и не получив шанса на выстрел. На четвёртый день девушка отыскала животное у подножия скалы — она выстрелила из лука, но стрела пролетела мимо, отпугнув животное. Охотница следовала за ним ещё полдня, но в решающий миг снова промахнулась, и олень ускакал.
 
— Отчаявшись, девушка продолжила путь при свете луны. Охотница шла по серебристому льду и в конце концов отыскала оленя. На этот раз фенрисийка остановилась и прошептала молитву ветру. Девушка попросила, чтобы ветер не сбил стрелу с пути, и а в ответ пообещала, что станет посвящать еду и питьё его духу.
 
— Мягко ступая, затаив дыхание, охотница подкралась к оленю и пустила стрелу. Она ужаснулась — стрела улетела по широкой дуге и вот-вот упала бы мимо, однако ветер услышал молитву и принял её обет. Порыв воздуха подхватил заблудшую стрелу и направил в самое сердце оленя. Зверь упал замертво. Охотница дотащила тушу до этта и разделила мясо со своим народом. Ярл созвал пир, и, верная слову, она посвятила кусок мяса ветру, бросив его с вершины утёса в море.
 
Гай с восхищением слушал рассказ, он обожал изучать легенды Фенриса и собирать местный фольклор. Он представил охотницу и её поиск, вообразил решимость девушки покончить с неудачами и избежать позора.
 
Он поднял жетон и оглянулся на Форскада, которого никак не отпускало веселье.
 
И в тот момент до Гая, наконец, дошло, что талисман служил не символом настойчивости и упорного труда. Он был шуткой. Издёвкой. Подможье ветра — оберег для его болт-винтовки. Оскорбление стало очевидным: Форскад считал Гая плохим стрелком, нуждающимся в помощи ветра.
 
Если бы он не сражался с этими воинами бок о бок, если бы он не горел яростью от слов Улля, Гай, возможно, воспринял бы шутку по-доброму — он ведь и раньше получал множество насмешек.
 
Но терпение Гая истончилось. Он вскочил на ноги и швырнул амулет в Форскада.
 
— Сын Фьорулалли! — Гаю стоило неимоверных усилий сдержаться и не наброситься на Форскада с кулаками. Он знал, что подобная реакция учинит драку и ещё больше повеселит Серых Шкур. — Чего ты хочешь? Может, мне всадить в твой глаз болт, чтобы ты не волновался о моей меткости?
 
Он переместил гнев на всех присутствующих Серых Шкур. Доро попытался его удержать, но Гай резким движением оттолкнул брата по стае.
 
— Вы все тщеславные, пустые твари. Вы болтаете о чести, подводите итоги и запоминаете погибших, поёте о славе в бою, но вы всего лишь выведенные гончие, которые любят поваляться в местной грязи. Каждый из вас лежал бы в могиле, если бы не я и мои братья, но вам этого мало. Даже если мы прольём за вас всю свою кровь до последней капли, даже если наши тела окоченеют в вашей покинутой Императором дыре, вы всё равно не назовёте нас Волками Фенриса.
 
— Гай... — Примирительный тон Гарольда спровоцировал Гая на следующий заход.
 
— Для них всё это шутка, понимаешь? Думаешь, они подведут наши итоги после смерти? У нас будет возможность стать веренги или ярлами? Они не хотят иметь с нами ничего общего. Великий Волк сторонится примарха и его крестового похода. У нас больше общего с братьями крови Дорна и Коракса, чем с этими спесивыми и самовлюблёнными сыновьями Волчьего Короля.
 
— Следи за языком, — захрипел Улль, вставая с места. — Шутка и впрямь оказалась кислой, но сейчас ты ступаешь по тонкому льду.
 
— Вы ничто по сравнению с прежней Стаей, — не унимался Гай. — Вы — истощённые безумные псы, что бросаются на врагов, выкрикивая пустые кличи. Вы как стадо баранов блеете о возвращении Русса в «Конце». Ему было бы стыдно увидеть, что стало с его сыновьями!
 
— Тебе повезло, что ты не фенрисиец, — зарычал Эйрик, поднимаясь вслед за своим вожаком. — Ты не понимаешь ульфвюрда и тяжести нанесённых оскорблений. У нас за такие слова пускают кровь.
 
— Твоя кровь ничем не отличается от моей, — заявил Гай, обращаясь ко всем Серым Шкурам. — Ни в вас, ни в вашем мире нет ничего особенного. Коул разобрал технологию создания астартес и снова собрал её кусочки в нечто лучшее. В «Примарис». Он создал меня и Первых Волков, но не обнаружил ни волшебной фенрисийской пыли, ни капель вирда. Испытание Моркаи — обычный варварский ритуал, предназначенный для массового повышения физиологических реакций, целью которого является принятие геносемени. В нём нет ничего «духовного».
 
— Ты как червяк, который рассказывает о полёте над облаками, — обнажил клыки Форскад.
 
— Всё это ерунда, и я вам это докажу, — бесновался Гай, поворачиваясь к кабине пилота. — Сатор, веди нас вниз!
 
— Мы над Расколотым лесом, тут я не приземлюсь, — раздался ответный крик.
 
— Не приземляйся, просто опусти ниже, — упорствовал Гай, нажимая на руну активации бокового люка. В отсек вместе со шквалом снега ворвался ледяной ветер.
 
— Делай, как он говорит, — прорычал Улль.
 
В открытый люк Гай наблюдал приближение крон деревьев, ощущая, как мороз царапает лицо и обнажённые руки и ноги.
 
— Ты умрёшь. А после от тебя не останется даже тени, — предупредил Улль, зашагав к вожаку Первых Волков.
 
Гай сорвал с шеи Улля зуб-амулет. Перворожденный сделал ещё один шаг вперёд, чтобы вернуть оберег, но Гай впечатал кулак в его лицо, отбросив назад.
 
— Если ты прав, буду ждать тебя в Хеле.
 
Гай развернулся и нырнул в ослепляющую белизну, спрыгнув со снижающегося «Громового ястреба».
 
— Разворачивай! — потребовал Эгрей. — Возвращаемся!
 
Первые Волки вскочили с мест и толпились вокруг открытого люка, в то время как Улль отошёл в сторону.
 
— Нет, — отрезал вожак.
 
— Почему «нет»? Там, внизу… Он погибнет! — воскликнул Гарольд.
 
— Ты прав, Гай погибнет. — Улль возвратился к своим Серым Шкурам, которые внимательно следили за каждым движением космодесантников другой стаи на случай, если те решат подкрепить громкие требования физическим принуждением. — Однако я уважаю его достаточно, чтобы позволить умереть избранной смертью.
 
— Что ты несёшь? — зарычал Эгрей, проталкиваясь мимо остальных.
 
— Как думаешь, он вернётся после того, что наговорил? Гай поклялся. Он вынесет груз этого позора? А ты? Сдюжишь вынести такой гельдфут?
 
Первые Волки обменялись взглядами и поостыли.
 
— Вполне вероятно, что он справится, — предположил Нейфлюр, оглянувшись на люк. — Гай сильнее, быстрее и умнее любого инициата, проходящего Испытание Моркаи.
 
— Не вскармливай ложных надежд, — ответил Улль. — Испытание Моркаи проверяет не только физические возможности организма, но и его ментальную силу, связь с Фенрисом. К тому же, обычно претендентов испытывают Асахеймом. Это жесточайшее место, бесспорно, но по сравнению с внешними дебрями — словно парк. Тысяча миль горного пути отделяют Гая от ледяного моря, которое находится ещё в пятистах милях от утёсов Асахейма.
 
— Через несколько дней начнется Хельвинтер. Низвергнется пламя, а земля и моря замерзнут. Не рождённые Фенрисом люди, без фенга внутри… вряд ли им стоит надеяться выжить.
 
Улль вернулся в боковую часть отсека и нажал руну люка. Металл закрылся. Внезапное исчезновение ветра накалило тишину, и тогда вожак Серых Шкур заговорил снова.
 
— Подведите его итог и выберите нового вожака. Гай не вернётся.
 
 
Падение выдалось на двадцать футов дальше, чем рассчитывал Гай — всё из-за крутого склона, но, к счастью, густой сосновый полог замедлил удар. Вожак Первых Волков земли грохнулся вниз на огромной скорости, но недостаточной, чтобы причинить серьёзный вред. К сожалению, тот же самый крутой склон, что ускользнул от анализа местности перед прыжком, нарушил и равновесие космодесантника. Поэтому, приземлившись в снег, Гай боком скатился с почти вертикального заснеженного утёса.
 
Второй спуск оказался менее благоприятным — во время спуска Гай врезался в ствол дерева, — ещё более широкий, чем был он сам, — и чуть не вывихнул плечо. Астартес остался лежать у подножия дерева, выпавший снег периодически осыпался на тело, а острие оберега Улля глубоко вонзилось в ладонь, хотя и не настолько, чтобы из-под толстой кожи потекла кровь. Птицы, встревоженные его, — словно падение метеорита — появлением, кричали о своём раздражении. Сквозь их карканье и гул до ушей Гая ещё доносился рёв двигателей корабля. Он затихал, и без изменения высоты звука, — «Громовой ястреб» разворачиваться не собирался. Примерно через минуту звук исчез, а успокоившиеся птицы вернулись на насесты.
 
Гай был рад, что за ним не вернулись. Значит, товарищи приняли серьёзность его слов.
 
Холод начал грызть организм. Даже его улучшенная физиология не справлялась с фенрисийским морозом. Нужно было двигаться, найти источник пищи и какой-нибудь способ сшить одежду. Гай обладал силой и скоростью многих животных, которых видел раньше, но вместе с тем он прекрасно сознавал, что почти ничего не знает о местности и не встречался с представителями местной фауны. Снег тонким слоем падал из пеленающих небо облаков, а горы густо покрывал высокий сосновый лес. По крайней мере, с водой проблем не будет, а его острому зрению не составит труда отыскать след дичи.
 
Размышления Гая прервал внутренний голос где-то на задворках мыслительного процесса.
 
''Напыщенный дурак,'' — процедил он. — ''Ты ничего не докажешь, кроме того, что был высокомерным идиотом.''
 
Гай огляделся по сторонам и обнаружил пятно более ясного неба, которое он принял за местоположение Волчьего Ока. Перед отбытием хронометр показывал полдень, так что звезда приближалась к закату, миновав зенит. Если Гай будет держаться левой стороны, то направится на север. Асахейм — континент титанических размеров, а Этт находится на его полюсе, так что, пока вожак Первых Волков будет помнить, где север, не доставит проблем и навигация.
 
''Держу пари, ты собрался пересечешь горы и сразить громовых волков,'' — насмехались сомнения. — ''Сага более великая, чем о Волчьем Короле?.. Да брось, Моркаи выследит тебя и проглотит, целиком. Ты не проживёшь здесь и десяти дней.''
 
Слова никак не смягчали его гнев, потому что они меркли по сравнению со сказанным Дрогом и Уллем. Гая не отпускали их скрытое обвинение, особенно в свете позора Великого Волка, и выбор Крома Драконьего Взора пожертвовать сотнями космодесантников-примарис вместо двух стай собственных Серых Охотников. Каждая ухмылка и косой взгляд, каждый смешок, колкость и благие советы со временем ушли на фон, взращивая неуверенность.
 
''Почему ты так жаждешь их уважения? Сам ведь сказал — они дикари в теле астартес. Почему ты так хочешь стать одним из них?''
 
Гай ощутил в руке вес талисмана-зуба Улля.
 
— Это не ради меня, — произнёс он вслух, поднимаясь на ноги. Гай протянул руку и сломал ветку чуть толще запястья обычного человека. Конец получился острым, оставалось лишь избавиться от веточек поменьше. Вожак Первых Волков совершил пару тренировочных ударов «копьём».
 
Гай подумал о братьях, с которыми в течение трёх лет сражался бок о бок. Некоторых заперли на «Неизбывной ненависти», других определили в крестовый поход Индомитус. Вероятно, они уже никогда не увидят этот мир или перворождённых Волков Фенриса. Видимо, стать Волками Фенриса кому-то просто не суждено.
 
— А ради всех Первых Волков, — продолжил он повышенным голосом. Гай поднял копьё, сжал в кулаке другой руки клык и прижал его к груди в знак клятвы. — Я докажу фенрисийцам, что мы, Сыны Русса, не хуже. Влка Фенрика!
Dark Apostle
5613

правок

Источник — https://wiki.warpfrog.wtf/index.php?title=Служебная:Сравнение_версий/23927

Навигация