38
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Добавлена пятая глава.
Величайшими из этих уродств были громадные цилиндры – останки орбитальных лифтов, с помощью которых когда-то поднимали сок Солипсуса на грузовые корабли. Три из них еще маячили на горизонте, но остальные валялись поперек посадочной площадки, как срубленные деревья, и там, где прежде было открытое пространство, меж их «стволами» образовались коридоры и баррикады.
Он с ужасом осознал, что кучки поменьше – это трупы, одетые в бледно-розовую форму серринской милиции. Они лежали поодиночке, по два, по три. Судя по всему, они были убиты выстрелами в спину на бегу; оружие лежало перед ними, будто отброшенное в сторону огромного квадратного здания, которое служило центральной командно-диспетчерской вышкой башней космопорта.
Это было нехорошо. Не то чтобы Пьерода заботила смерть ополченцев – Серрина всегда могла обеспечить пополнение, - но если гарнизон порта разгромлен, кто защитит его самого?
Если так, то размах этой интриги был побольше тех, к каким он привык. Попытки переворотов случались каждые несколько лет, но обычно все обходилось парой потасовок во дворцах, парой украшенных драгоценными камнями ножей в благородных спинах да небольшими изменениями в порядке наследования. До выкатывания тяжелой артиллерии еще ни разу не доходило.
Но сейчас это был чисто теоретический вопрос. Какие-то люди убивали других людей, и хотя Пьерод не знал, держится ли еще командно-диспетчерская вышкабашня, он решил, что если будет и дальше сидеть в этом туннеле, как самая обыкновенная крыса, то точно никуда не улетит.
Он перевел дыхание и, собравшись с силами, высунулся из люка, чтобы бежать дальше.
– Анализ боя: обстрел со стороны батарей планетарной обороны системы «поверхность-пустота». Отчет о повреждениях: плазменный реактор – серьезный ущерб, главные двигатели – серьезный ущерб, вспомогательные двигатели – серьезный ущерб, варп-привод – серьезный ущерб, системы вооружения – значительный ущерб. Ситуационный отчет: утечка из реактора локализована, двигатели неработоспособны, варп-привод неработоспособен, главные орудия неработоспособны. Рекомендация: вывести из строя артиллерию противника.
<br />
=== '''Глава пятая''' ===
Небеса были даже красивее, чем она воображала. Сесили выросла в нижнем городе, где однообразная розовая дымка закрывала звезды и превращала солнечный свет в тусклое свечение. Но сейчас солнце сияло в кобальтово-синем небе, невозможно яркое и первобытно-прекрасное. Сесили попыталась рассмотреть его получше, но ее застала врасплох неожиданная резь в глазах.
Поэтому теперь она смотрела под ноги. Даже мостовая здесь была красивая – из множества кусочков стекла с золотыми прожилками, и когда солнечные лучи отражались от них, улицы и проспекты ослепительно сверкали. По сторонам улиц стояли статуи из мрамора, бронзы и золота, которые изображали мускулистых мужчин и женщин, солдат и святых, резвящихся детей и странных химерических животных.
В каком чудесном мире она жила и даже не знала этого!
Разве ей место здесь, над облаками?
Она вспомнила, как ее отвели в один из тех громадных лифтов, что возили машины между нижним и верхним городом. Холод в шахте лифта пробирал до костей. Утилитарная конструкция предназначалась для перевозки огромных жаток, а не хрупких живых существ, и тех, кто стоял на платформе, не защищали от непогоды ни крыша, ни стены, ни отопительные приборы. Их было человек пятьдесят. Пока они ехали, Сесили осматривалась. Богиня со сцены исчезла; вокруг были только сосредоточенные люди, которые смотрели своими глубоко посаженными глазами на примитивное оружие, на потрепанные инфопланшеты или просто перед собой. Странно, что раньше она никого из них не видела.
Дверь открылась, и ее товарищи толпой вывалили из лифта. Большинство двигалось целеустремленно, но некоторые, явно сбитые с толку незнакомой обстановкой и не понимавшие, зачем они здесь, отстали, как и она сама.
Они привлекли внимание крупных мужчин, которые смешались с отставшими и начали указывать цели, раздавать оружие и убеждать неуверенных. Один из мужчин заметил ее и сунул ей в руки небольшой, видавший виды автопистолет. Сесили взяла его, не задавая вопросов. Сейчас она внимательно его разглядывала – у нее впервые появилась такая возможность. Она не ожидала, что автопистолет окажется таким тяжелым. Раньше ей не приходилось держать в руках оружие, и она понятия не имела, как его заряжать, но знала, что нужно быть осторожной со спусковым крючком, поэтому крепко обхватила ободранную рукоятку, надеясь, что он ей не пригодится.
Что она здесь делает? Она лежала в кровати в своем жилблоке, потом пошла в траву и увидела там… что-то...
''Иди. Держись вместе с группой.''
Она была так далеко от поверхности, как никогда в жизни, и все же трава говорила с ней. Трава щекотала ее разум, направляя прочь от индустриального мусора, который валялся на погрузочной платформе лифта, в сам город, к огромным статуям и блистающим шпилям. На ходу она видела незнакомых людей, одетых в яркие одеяния – оранжевые, пурпурные, зеленые, голубые. Люди были сытые, даже пухлые, и чистые. На их лицах не было ни следа грязи и пыли, столь обычных для нижнего города, и они кривились. Не от страха перед вторгшимися снизу толпами, а от отвращения – презрительно ухмыляющиеся лица скрывались за закрытыми дверьми и в глубине переулков, стараясь отгородиться от незваных гостей из нижнего города.
Не обошлось и без происшествий. Люди останавливались и с открытыми ртами смотрели на зрелище, такое же чуждое для них, каким верхний город был для нее. Тех, кто стоял слишком близко, отталкивали; других – тех, кто стоял прямо на пути и пытался задавать вопросы – сбивали с ног и били ружейными прикладами, пока разноцветные одежды не исчезали под тяжелыми ботинками наступающей толпы.
''Улей силен. Отдельный человек слаб.''
Трава сегодня говорила иначе. Вчера ночью, когда она впервые заговорила с Сесили, голос ее был легким как перышко, он шелестел и волновался, будто само море розовых стеблей. Но теперь, когда высоко в небе стояло никогда не виденное Сесили солнце, трава заговорила жестче. Теперь она приказывала.
Они дошли до открытого пространства – судя по всему, это была центральная площадь, ее украшали статуи, фонтаны и даже деревья. Сесили раньше видела только бледно-розовую траву, и ее поразило, что растения могут быть такими ярко-зелеными. Вокруг прогуливались сотни жителей верхнего города, они стояли маленькими группами или сидели в уличных кафе, ели, пили и разговаривали. На них были украшения: кольца, браслеты и ожерелья из золота и серебра – роскошь, доступная в нижнем городе только самым богатым главарям банд и контрабандистам. Она встретилась взглядом с луноликой женщиной в изысканном желтом одеянии; та смерила ее взглядом, узкие глаза расширились при виде пистолета.
На противоположной стороне площади Сесили увидела еще одну группу рабочих из нижнего города, их блеклая одежда казалась неуместной в этом буйстве красок.
''Подними оружие. Убивай.''
Раздался оглушительный треск, и луноликая женщина, размахивая руками, отлетела назад и неловко упала. Глаза ее были все так же широко раскрыты, но желтое одеяние окрасилось в красный цвет от крови, текущей из рваных ран.
Сесили обернулась, чтобы понять, откуда взялся этот звук – громче всех, что ей приходилось слышать, – и в нескольких шагах от себя увидела рабочего в запачканном розовым соком комбинезоне с винтовкой в руках. Сморщившись от напряжения, он снова поднял винтовку и стал искать новую цель среди людей, заполонивших площадь.
Те жители верхнего города, кто был поумнее, попытались скрыться. Кого-то застрелили в спину на бегу, такие падали лицом вниз в нелепых позах, похожие на экзотических птиц в своих ярких одеждах. Другие, ошеломленные абсурдностью происходящего, погибли, не сдвинувшись с места. Те, кто мог бежать, бежали; потоки людей текли с площади, точно кровь, льющаяся из раны. Ее новые товарищи продолжали стрелять, сея хаос и разрушение, и скоро от былой безмятежности площади не осталось и следа.
''Убивай. Убивай. Убивай.''
Она подняла пистолет и направила его в спину человека, который споткнулся на бегу. В слепой панике он почти полз, то и дело наступая на полы своей длинной одежды. Оружие плясало в руках Сесили, пока она старалась унять дрожь, заглушить голос в голове, сделать то, что ей приказывали. Человек повернулся, скривив рот в гримасе ужаса, и ее палец метнулся к спусковому крючку.
''Убивай за улей.''
Она прижала палец к холодному металлу, и пистолет задергался в руке. Пули разлетелись высоко, широким веером; человек наконец вскочил и приготовился бежать.
– Нет… – выдохнула Сесили. Она попыталась отбросить оружие, из ствола которого шел дымок, но рукоятка словно приклеилась к ладони.
– Стреляй, – прошипел мужчина рядом с ней и открыл огонь по бегущей фигуре. Первая пуля попала в шею споткнувшегося человека, и он повалился наземь, запутавшись в складках одежд.
''Убивай за улей,'' снова приказал голос в ее голове. Теперь он стал громче – гудящий, скрежещущий голос, который оглушал ее чувства и, видимо, управлял ее телом. Сама того не желая, она снова подняла пистолет – трясущаяся рука двигалась без ее участия. Сесили увидела море бегущих людей и навела на них прицел автопистолета. Палец сам собой нашел спусковой крючок и нажал на него. К счастью, пули ушли мимо, а резкие звуки выстрелов вывели ее из оцепенения.
– Нет, нет, нет, ''нет!''
Свободной рукой она направила дуло пистолета в землю и нажимала на курок, пока не прекратился грохот выстрелов и не остались только щелчки спускового механизма. Усилием воли, от которого пот выступил на лбу, она подавила голос в своем сознании и вернулась к реальности. Это была не трава, поняла она, встретив мертвые взгляды окружающих ее рабочих. Это было что-то другое, и оно говорило с ее братьями и сестрами из нижнего города, заставляя их калечить и убивать ради собственного удовольствия.
– Стойте! – прошептала она, пораженная ужасом, снова обретя власть над своим рассудком. – Это неправильно!
Стоящий рядом человек обернулся, между растянутыми в ухмылке губами блеснули острые зубы.
– Смотри, как они живут, – прорычал он. – Видишь, сколько награбили, пока мы гнили и умирали там, внизу? Убивай их, или мы убьем тебя! – Он ударил Сесили по затылку, и, не удержавшись на ногах, со звоном в ушах и помутившимся от удара зрением, она упала на выставленные вперед руки.
Это не было пустой угрозой, поняла она. Другой человек из их группы, мужчина за шестьдесят, судя по его обвисшему, морщинистому грязному лицу, тоже засомневался. Его ряса, сшитая из мешков для травы, в характерных розовых пятнах от сока Солипсуса, выдавала в нем проповедника.
– Остановите это безумие! – закричал он и бросил собственный пистолет, взывая о милосердии посреди кровопролития.
Не говоря ни слова, один из рабочих повернулся и выстрелил ему в грудь. Старик поднял дрожащую руку к зияющей ране, озадаченно глядя на месиво из крови, мяса и костей, а потом медленно осел на мостовую.
Сесили ахнула, поднеся грязную руку ко рту. Ей хотелось кричать, но громила все еще стоял над ней с винтовкой, занесенной для удара. Он целился в голову, и, судя по напряжению чудовищно огромных мышц, собирался расколоть ее череп, как птичье яйцо.
Пытаясь защититься, она подняла руку и сконцентрировала мысли в одном-единственном послании.
Она вслушалась не в тот скрежещущий, гудящий голос, который шарил в ее разуме, а в ветер, в деревья, в саму суть Серрины. Годами узнавая секреты, что шептала трава, она научилась говорить на языке планеты. И она заговорила.
''Отпусти меня,'' – сказала она.
На мгновение злобный взгляд громилы затуманился, оскаленный рот расслабился. Винтовка повисла в руке, и он поднял глаза к небу, словно гадая, откуда у него в голове взялась эта мысль. Потом снова опустил глаза; на лице его было написано замешательство – точь-в точь приемник, потерявший сигнал.
Сесили не упустила своего шанса. Поднявшись на четвереньки, она проталкивалась мимо ног и мертвецов, пока не выбралась из толпы, а потом пустилась бегом. Она бежала к развалинам, к кускам искореженного металла и поваленным деревьям, пригибаясь за разбитыми деревянными скамейками и с минуты на минуту ожидая пули, что разорвет наконец ее связь с этим миром.
Лазерный разряд прошипел в воздухе над левым плечом Пьерода так близко, что он ощутил запах озона. Он обернулся и увидел свисающее из люка тело; из аккуратной дырочки в шее вилась струйка дыма. Труп, почти комически обмякший, повисел еще пару секунд, а потом какая-то неведомая сила вытолкнула его наружу, ноги перелетели через безволосую голову, и он рухнул на землю. Вместо трупа в отверстии люка появился автомат, на спусковом крючке которого лежали пальцы с острыми когтями.
Пьерод не стал дожидаться, что покажется дальше. Он снова побежал к командно-диспетчерской башне так быстро, как только его могли нести нетренированные ноги. Над головой вспыхнули лазерные разряды: это стреляли снайперы из здания, и, обернувшись посмотреть, как первые выстрелы попадают в цель, Пьерод заметил рабочих, которые вылезали из сточных канав и технических шахт – бесконечный поток уродливых людей с грубым оружием, одетых в лохмотья.
Он видел тех, кто погиб раньше: на посадочной площадке валялись десятки тел. По большей части это были рабочие – в грязных комбинезонах, с кожей странного оттенка. Пьерод слышал, что близкий контакт с соком Солипсуса влияет на внешность жителей нижнего города, но эти тела отливали лиловатым восковым блеском, непохожим ни на один цвет человеческой кожи.
Там были мутанты. Здоровенные мертвяки вдвое выше своих более малорослых собратьев, с такими нависающими надбровными дугами, что они напоминали костяные гребни. Хитиновая броня, казалось, была имплантирована прямо в их лиловую кожу, а пару раз он с неприятным чувством видел, что силуэты рабочих гротескно искажала третья рука, неестественно торчавшая из подмышки. Даже мертвые, они сжимали громадные клинки и молоты – примитивное оружие, вымазанное устрашающим количеством крови.
Один из этих гигантов словно появился из сгустившегося дымного воздуха, когда Пьерод вошел в тень командно-диспетчерской башни. Он неуклюже побежал навстречу Пьероду, но на полпути его голову пронзил лазерный разряд. Выстрел сжег половину его черепа, однако существо не остановилось, тусклый огонь в его глазах не заставило погаснуть даже то обстоятельство, что приличная часть его мозга в буквальном смысле поджарилась. Вторым выстрелом ему отрезало ноги, а третьим – снесло оставшуюся часть черепа; массивное тело осталось лежать, подергиваясь, там, где оно упало.
Масштаб смертей и разрушений все так же поражал, но по мере приближения к башне Пьерод стал замечать, что трупы вокруг изменились. Рабочие или мутанты, или кто бы они, во имя Императора, ни были, исчезли. Теперь тела были одеты в ярко-пурпурную форму серринских сил планетарной обороны.
Мертвые мужчины и женщины были огромны, и даже в смерти они были красивы. Командование серринской милиции нашло применение для излишков омолаживающих лекарств, которые производили на планете: солдат подвергали интенсивной терапии, чтобы продлить их жизнь и усилить рост. Это, вкупе с отсутствием значительных угроз верхнему городу, означало, что даже несмотря на спартанскую солдатскую жизнь, военная служба на Серрине была высокой честью для тех представителей мелкой знати и верхушки среднего класса, кто отправлял своих сыновей и дочерей в милицию.
Лишь изредка этим солдатам приходилось нести службу – им приказывали спуститься под пелену тумана, разделявшего население Серрины, и выловить какого-нибудь контрабандиста или устранить главаря банды, который сумел разжечь в разрозненных кланах рабочих что-то похожее на революционный пыл. Но главным образом они несли караульную службу перед многочисленными городскими памятниками, статуями и произведениями искусства, а также устраивали красочные парады.
Они совершенно точно не были готовы к тому, что случилось. Смертельные раны выглядели на мертвых мужчинах и женщинах как модный макияж; струйки крови, вытекавшие из открытых ртов, и их бледные, бескровные лица напомнили Пьероду о модных трендах, которые он видел в бутиках и салонах верхнего города. Только их пугающая неподвижность намекала на истину.
Десятки этих трупов устлали величественные ступени, ведущие к командно-диспетчерской башне. Пьерод пробирался между телами, а пули из стрелкового оружия со стуком отскакивали от укрепленного фасада здания.
Он всем весом ударился в дверь, молотя по ней кулаками и задыхаясь.
– Впустите… меня… – прохрипел он. Сердце колотилось у самого горла так сильно, что его снова затошнило. Пуля из автогана ударила в дверь всего в паре метров у него над головой с такой силой, что в пластали осталась небольшая круглая ямка, и он завопил: – Да впустите же меня, кретины!
Послышался тихий скрежет, вторая створка дверей немного приоткрылась. Холодные глаза оглядели поле боя, и только потом их обладатель обратил внимание на съежившегося, вымазанного рвотой Пьерода. Глаза расширились от удивления.
– Пьерод? Видит Трон, я был уверен, что уж ты-то точно мертв.
В Пьерода сегодня стреляли больше раз, чем он мог сосчитать, но он все же нашел время окрыситься на это замечание.
– Фрожан, впусти меня!
– Да, да, конечно… Только найду кое-кого себе в помощь…
Пьерод услышал, как голос затихает, и дверь захлопнулась. Невдалеке что-то загрохотало, и он обернулся: к командно-диспетчерскому пункту катился угловатый танк. Это был реликт – одна из немногих еще функционирующих на планете военных машин, которые выводили из музеев только для парадов или фестивалей. Пьерод сомневался, что ей хоть раз случалось сгоряча выстрелить.
Но сейчас она стреляла. Орудие танка изрыгнуло белый дым, и на обшивке последнего оставшегося на посадочной площадке корабля расцвел огненный шар. Снова раздался грохот, когда внутри легковооруженного корабля, предназначенного скорее для увеселительных полетов в верхних слоях атмосферы, чем для тягот битвы, что-то взорвалось. Осколки кристалфлекса с мелодичным звяканьем полились дождем на мостовую, и Пьерод прикрыл лицо рукой.
– Фрожан, впусти меня! – заорал Пьерод. Снова заскрежетало, на этот раз громче, и громадные двери приоткрылись. Пьерод протиснулся в щель, изо всех сил втягивая живот, и повалился на синтетический пол центра управления полетами космопорта Серрины.
– О, Пьерод, мой дорогой друг! – воскликнул Фрожан, нависая над ним. Фрожан всегда нависал: он был такой же тощий и почти такой же высокий, как серринская трава. Если бы он постоянно не сутулился, он казался бы еще выше. Это придавало ему вид постоянного неодобрения, и он только усугублял это впечатление тем, что никого и ничего не одобрял.
– Что случилось? – спросил Фрожан. – Какое-то вторжение?
– Нет, это наши, – ответил Пьерод. – Бунтари из нижнего города.
– О, какой ужас! – ахнул Фрожан, невольно поднося длинные пальцы ко рту. – Что за помешательство заставило их напасть на своих же людей?
– Это неважно, – отрезал Пьерод, поднимаясь на ноги. Колени дрожали – его колотило от всплеска адреналина, к тому же ему не приходилось бегать так быстро и так много с тех пор, как старый мастер Тюиль заставил его пробежать весь плац-парад в наказание за кражу лишнего куска торта. – Пусти меня к воксу! Нужно позвать на помощь.
Фрожан озадаченно взглянул на него.
– На помощь? – переспросил он, снова сложив руки перед собой. – Я разделяю твою озабоченность, но, Пьерод, дорогой мой, кто нам поможет? У нас не забирали урожай уже тридцать лет, и даже лучшие астропаты так и не смогли связаться с Террой. Там, снаружи, тебе наверняка пришлось пережить ужасные мерзости, так что пойдем, присоединимся к нашим уважаемым коллегам в убежище внизу и переждем, пока наши войска не справятся с этими псами.
Фрожан возвышался над ним с выражением такого самодовольства на лице, что Пьерод едва поборол желание врезать ему по клювоподобному носу.
– Я не твой дорогой, – огрызнулся Пьерод. – Я – твой начальник, и ты будешь обращаться ко мне соответственно! Даже если эти бунтари не прорвутся за наши стены, у нас нет припасов для осады, линии снабжения от факторий и перерабатывающих заводов перерезаны, поэтому поставок ждать не приходится. Мы не сможем переждать это, и никакого отпора со стороны нашей милиции не будет – десятки их лежат мертвые за этими самыми дверями!
Затянутые в форму солдаты обменялись обеспокоенными взглядами. По крайней мере, Пьерод решил, что они обеспокоены: кожа без единой морщинки была так туго натянута на идеальных челюстях и скулах, что на их лицах просто не могло появиться никакого выражения.
– Я уберусь с этой планеты, даже если для этого мне придется запустить в атмосферу лично ''тебя,'' Фрожан. А теперь отведи меня к главному воксу.
Фрожан восстановил душевное равновесие так быстро, что Пьерод даже почувствовал к нему некоторое уважение.
– Разумеется, вице-казначей. Следуйте за мной, а эти славные ребята пойдут впереди. – Он указал на небольшой отряд стандартно-красивых солдат, пурпурная униформа которых распахивалась на талии, демонстрируя туго обтянутые кожаными штанами ляжки. Судя по униформе, они состояли в Шестом Изысканном – элитном подразделении серринской милиции.
Солдаты, казалось, были поражены таким обращением, но Пьерод не мог сказать, действительно ли их удивил призыв второразрядного аристократа, или это было обычное выражение их лиц. К их чести, они стали в строй: двое повели их к широкой лестнице посреди просторного вестибюля, а еще двое, бдительно наставив богато украшенные лазганы на входную дверь, прикрывали их спины.
Сесили бежала, а вокруг свистели пули; пронзительный звук становился на тон ниже, когда они пролетали мимо плеч и над головой. Кто-то из бывших товарищей заметил ее дезертирство и теперь пытался ее остановить.
Она пробежала по краю парка и оказалась на боковой аллее, отходящей от главной площади. Даже эта небольшая улица была украшена статуями всевозможных размеров, белый камень сиял под полуденным солнцем. Она видела мужчин и женщин, детей и херувимов, фигуры с мечами, перьями, сосудами и монетами.
Ноги словно сами несли ее мимо домов из стекла и закаленного металла. Она слышала треск выстрелов не только от площади, но со всех концов верхнего города, и знала, что ее группа была лишь одной из многих, что поднялись на огромных лифтах – целая армия, вторгшаяся изнутри.
Пистолет был тяжелый, и Сесили уже хотела избавиться от него, когда в конце улицы показались трое. Она резко остановилась и бросилась за цоколь ближайшей статуи, уповая на то, что повстанцы пройдут мимо.
Сесили запрокинула голову, безмолвно вознося молитву Императору, и увидела силуэт выбранной ею статуи на фоне безоблачно-голубого неба. У статуи были четыре мускулистые руки, и в каждой она держала предмет, связанный с тяжким трудом Сесили и ее народа: лезвие жатки, пучок травы, сосуды с соком и с водой, дающей жизнь этому миру.
Город был ей чужим, но эту фигуру она знала. Дедушка рассказывал историю ангела с небес, который спустился на огненных крыльях, очистил землю и посадил траву, и который вернется, когда Серрина будет нуждаться в нем сильнее всего. Он звал этого ангела Спасителем.
Сесили осторожно выглянула из-за цоколя. Люди в конце дороги двинулись дальше.
– Входящий вызов с поверхности, – снова заговорила гора плоти.
– Соединяй, – приказал Ксантин. – Пусть они ответят за то, что осквернили мой славный корабль!
По мостику немедленно разнесся задыхающийся от усталости мужской голос. Его обладатель явно уже на протяжении некоторого времени пытался связаться с «Побуждением».
– …во имя Императора, судно Империума! Мы – верные граждане Империума! Помогите нам!
– Помочь вам? Да как вы смеете… – начала Раэдрон, но Ксантин остановил ее жестом затянутой в шелк руки.
Смертный снова заговорил; от паники и гнева голос, доносящийся из вокс-динамиков, поднялся почти до визга.
– Я – Пьерод Воде, вице-казначей Серрины, жизненно важного для Империума агромира, и мы смиренно просим вашей помощи! Нас атаковали наши собственные граждане, восставшие против Императора! Наш город почти захвачен, наше правительство прячется в укрытии. Долго мы не продержимся! Прошу, спасите нас!
Раэдрон посмотрела на Ксантина, но ладонь космодесантника оставалась поднятой, пресекая всякие разговоры. Их собеседник, голос которого стал еще нервознее, попробовал новый подход:
– Да будет вам известно, что у моего отца есть друзья на Терре! Я требую, чтобы вы прислали помощь немедленно, или о вашей омерзительной трусости доложат куда следует!
Наконец Ксантин заговорил.
– Знаешь ли ты, с кем говоришь, смертный? – произнес он бархатным голосом, но тон его был тверд, как железо.
Пьерод громко сглотнул, вся его напускная бравада тут же сдулась.
– Прошу прощения, господин мой, не знаю. Я знаю только, что говорю с судном Империума. Наши ауспик-сканеры не могут опознать сигналы, которые вы подаете.
– Ты требуешь помощи? Дай мне полный отчет, чтобы мы решили, как именно вам помочь, – предложил Ксантин, наслаждаясь участием в этом представлении.
– На нас напали изнутри. Предатели и негодяи разрушили половину города, осадили дворец и, что хуже всего, убили Рожира!
– И почему же ваши солдаты не защитили город? Неужели они настолько трусливы, что вам пришлось звать на помощь Адептус Астартес?
– Астартес? Вы сказали «Астартес»? – недоверчиво переспросил Пьерод. – Так вы космодесантники?
– Да, смертный. Ты говоришь с венцом рода человеческого.
– Тогда… тогда, должно быть, вас послал сам Император! О, конечно, конечно! Отец говорил, что Терра от нас отвернулась, но Терра никогда не отреклась бы от такого важного мира, как Серрина! О Трон, благодарю вас! – рассмеялся Пьерод, пьяный от облегчения.
– А ваши войска...?
– О, да! Наша элитная гвардия, Изысканные, еще держатся – они здесь, защищают самых ценных лиц планеты, включая меня. Остатки милиции, скорее всего, тоже держатся, но их постоянно атакуют, и я понятия не имею, сколько их осталось.
– Хорошо, Пьерод, замечательно. – Ксантин провел языком по губам. – А что ты предложишь нам взамен?
– Что я вам предложу? – Смятение Пьерода было очевидно даже сквозь помехи вокс-передачи, которую обеспечивала Гелия. – Мой повелитель, умоляю, мы – простой агромир, что мы можем предложить истинным детям Императора?
Ксантин позволил улыбке заиграть на своих зачерненных губах.
– О, поверь мне, Пьерод, мы и впрямь истинные Дети Императора. Но ты ведь видел Великий Разлом, что объял небеса? Думаешь, только твой мир пострадал, и ты один воззвал о спасении в пустоту? Император помогает тем, кто помогает себе сам, и перед тем, как мы окажем тебе услугу, нам придется достигнуть соглашения. – Он сделал паузу. – И снова я спрашиваю: что ты предложишь нам взамен?
– Все! Все, чего пожелаете! – завопил Пьерод. – У нас есть боеприпасы, топливо, лекарства. Возьмите их, а потом, когда мы победим, я лично пойду во главе процессии в вашу честь! Только помогите нам!
– Итак, сцена готова. Пьерод, пусть твой мир ожидает нашего прибытия. Дети Императора придут спасти вас.
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Хаос]]
[[Категория:Космический Десант Хаоса]]
[[Категория:Дети Императора]]
