5613
правок
Изменения
м
Нет описания правки
Из глубины доносился шум работающих кузнечных горнов. Мастера-бронники высекали и выгравировали одно за другим оккультные имена на древнем аурамите, записывая сражения, о которых никто за пределами башни никогда не слышал и не услышит, и чьи герои и чудовища не попадут ни в какие другие имперские записи. Не было больше кристалфлексовых окон — их заменили укрепленные бронированным стеклом смотровые щели. А с небосклона исчезло и солнце, когда небеса заволокли пепельно-серые тучи. Старые свечи, каждая из которых была сделана из бесценного пчелиного воска, тихо горели в каменных нишах или бесцельно дрейфовали на блуждающих грави-подставках.
С момента своей постройки башня стала крупнее — первоначальные очертания были изменены в эпоху Дорна — конструкция была усовершенствована и усилена, чтобы выдержать хищнический натиск Воителямагистра войны. В последующие годы, после вступления в силу Эдикта о Сдерживании, стены были расширены, а старые фундаменты углублены. Архивы тоже изменились — они стали крупнее, для того чтобы принять накопленные за столетия записи. Облаченные в золото обитатели башни, надевшие черное в память о провале, пробирались по глубоким подземельям, идя путями в планетарной тверди по следам ритуальных процессий и отмечая прохождение эпох.
Пока они несли дозор в этой угасающей цитадели, звезды пылали, империи возвышались и низвергались в прах, угрозы приходили и уходили. Сотня Верховных Советов созывалась, а их члены спорили, затем чахли и увядали, а затем все повторялось вновь. За эти века башня погрузилась в окружающую застройку, серые стены воздвигались вокруг нее, над ней и даже сквозь нее, пока старая конструкция не растворилась, словно в кислоте, в разрастающемся большом Дворце. Посторонний никогда бы не догадался, где начинаются и где заканчиваются залы Адептус Кустодес. Только, если бы ему не подсказало внутреннее чутье, что эти залы были домом для бессмертных воинов, и смерть ждала за их многочисленными дверями.
Из Десяти Тысяч менее половины остались запертыми в этой гробнице вечности. Это были ученые и провидцы, чьи гордые головы склонялись в мольбе пред алтарями учености и мистицизма. Они были звездочетами и предсказателями, изучали падение карт Таро и толковали старые сны. Многие другие остались на высоких стенах за пределами Гегемона, бесконечно патрулируя наизусть знакомые маршруты. Самые почитаемые из всех Десяти Тысяч больше не ходили по коридорам и залам в пределах Гегемона, а находились в уединении в Санктум Империалис, погруженные в связь с Самим Императором.
Из остальных лишь немногие принадлежали к ордену Эфоровэфоров, прозванных странниками. Они спускались с высоких врат и входили в город-мир, иногда овеянные славой, чаще же в безвестности. В потерянную эпоху Эфоры эфоры были многочисленны, проводя Кровавые Игры по всему земному шару, и в конце возвращаясь во Дворец. Но ныне они почти вымерли, орден, чье время прошло. Их выходы за территорию дворца были столь редки, что даже многие из образованных мужей могли предположить — Адептус Кустодес больше нет, что они вместе с примархами были лишь пережитками, сметенными бурными потоками истории.
Но они не исчезли полностью, словно слабое пламя свечей в их каменных нишах, они продолжали существовать. Их задачи не изменились с ранних дней ордена, и они все еще охотились за угрозами Трону с безжалостной одержимостью марсианских мыслительных машин, ступая по многим опасным путям города-планеты и принося весть о его упадке и вырождении в безмолвную башню. Некоторые охоты занимали дни, другие — годы, третьи же никогда не заканчивались. Эта охота заняла семья месяцев. Все началось с расклада карт Таро, одну из которых провидцы определили как аномальную. За этим последовали расследования вместе с обращением к девяти гримуарам и тщательным допросом специалистов-астропатов, размещенных в различных девяти узловых точках Санктума Империалис. Психически-обработанные слуги были отправлены в шпили, их глаза заменили авгурами-ретрансляторами, а тела напичкали накопителями данных. Проводились многочисленные симуляции, сравнивались модели и запрашивались показания.
И тогда, в конце концов, единственный охотник был спущен с цепи. Подобно ястребу, освобожденному от пут, Наврадаран из Эфоров эфоров под покровом ночи покинул пределы Башни Гегемона и проскользнул в пасть вечного города. Призрак в золоте уже пришел в движение, образ его добычи зафиксирован перед линзами его кроваво-красных глаз.
Слеокс проверил передние сканеры, и если им верить, то сейчас их транспорт приближался к массивному выступу взлетного комплекса. Издалека он выглядел как нагромождение бесформенных башен, расположенных по периметру множества скалобетонных взлетных площадок. Подъемные краны шумно поднимались и опускались внутри клеток, доставляя орбитальные корабли из подземных ангаров на открытые стартовые площадки. Все здание непрерывно дрожало, а фундамент сотрясался от череды непрерывных взлетов и посадок орбитальных кораблей.
Транспорт Слеокса пронесся по первому из подземных туннелей, пробираясь по извилистым внутренностям криптосферы, прежде чем вынырнуть в основной взлетной шахте. Когда перегруженные двигатели с лязгом переключились на холостой ход, к транспорту быстро проследовала толпа таможенников в униформе, а за ними проковыляли несколько сервиторов, затем столпившихся вокруг транспортника. Где-то по плохо освещенным подземным переходам катились бронетранспортеры МилитарумМилитарума, чьи люмены прочесывали промозглые внутренности в поисках любой неопределенной угрозы.
Как только транспорт остановился, Слеокс вдавил кнопку открытия дверей и выскочил наружу. Он с силой начал проталкиваться сквозь обступившую его транспорт толпу, силясь преодолеть тот короткий путь до вакуумных лифтов. Изика бросилась вслед за ним, спотыкаясь в полутьме и пытаясь удержать свой инфопланшет. Вдруг из-за спин послышался вой атмосферных турбин. Ну разве мог тот корабль последовать за ними, ну не мог же? Впрочем, такое нельзя знать наверняка, уж точно не с этими преследователями.
В спешке покидая подземный уровень, они бросили водителя транспорта в одиночку уползать обратно во тьму туннелей. Слеокс с Изикой ввалились внутрь кабины вакуумного лифта, и тот взмыл вверх внутри своей закрытой шахты, прежде чем, дрожа, остановиться на уровне взлетных площадок. Слеокс и Изика выскочили из кабины лифта и помчались по асфальту. Вокруг них ревел и кружился густой от сажи воздух, но они не обращали на это внимание. Шаттл был приведен в предвзлетную готовность в соответствии с инструкциями, и его тяжелые двигатели уже завывали, набирая скорость. Вокруг в аналогичном состоянии находились еще десятки атмосферных кораблей, выстроенные в ряд и готовые к взлету, их многочисленные шасси утопали в густом дыму работающих двигателей и вое сокращающейся гидравлики.
Слеокс оглянулся через плечо. Из другого лифта всего в двадцати метрах от них выскакивали солдаты в черно-золотых шлемах, размахивая лазганами лазружьями и выискивая шаттл, который нужно перехватить.
— На борт, живо! — прокричал он, взбегая по рампе.
— Хорошо, тогда я не буду. — Она криво ухмыльнулась.
Изика выглядела молодой и стройной, одетой в стандартную одежду помощников, состоящую из нательного костюма и полуплаща, с гербами Дома дома Слеокс, гордо вышитыми синей нитью. Она выглядела смехотворно хрупкой на фоне гиганта, стоявшего перед ней. Кустодий же был великаном, полубогом, облаченным в аурамит, идеалом из прошлого во плоти и заброшенным в прогнившее настоящее.
— Должно быть он был полезен, — сказал ровным голосом Наврадаран. — Точнее те услуги, которые он предоставлял.
— Ты явно много знаешь о нас, — ответил спокойным голосом Наврадаран.
— Ха, сарказм, мне это нравится. — Изику явно позабавил ответ кустодия. — И да, я все про вас знаю. Прежде чем отправить сюда, меня обучали вашим методам и тактикам, чтобы я лучше ускользала от вашего взора. Ты Эфорэфор, самый опасный противник для такой как я. И я рада, что твой клинок прикончит меня, а не какой-нибудь Хранитель Трона.
— Мы все Хранители Трона.
— Ты хочешь разозлить меня? Боюсь, я буду вынужден тебя разочаровать, — ответил он.
— Нет, мне такое не под силу. Если даже Магистр Войны магистр войны не смог вывести вас из себя, то я даже не буду пытаться, — сказала она практически печальным голосом. — Это угнетает, знаешь ли. Я могу уважать врага, который меня ненавидит. Но вы… Ваша ненависть будто бы погребена, где-то глубоко в воспоминаниях о той древней войне. Сдается мне, что вы пострадали сильнее остальных. Но вы этого даже не видите.
— Мы осознаем наши ограничения.