– Да, – тихо сказал Абернат, и по его щекам вновь потекли слёзы. – Я слышал голос.
– Что он сказалговорил?
– Он сказал… говорил… – он затрясся, как унесённый ветром клочок пергамента. – Он кричал… Он страдал от боли. Я чувствовал… ''боль''. Ужасную боль.
– И?..
– «''Я не могу больше''», – сказал Абернат, и теперь он застыл на месте, а в его глазах царила пустота. – Вот что он сказалпрозвучало. «''Я не могу больше''».
– И ты видел, кто это говорил?
Он тряс головой. Он закрыл глаза, переживая боль, как если бы мысль жгла его.
– Это был трон, – сказал он. – Да простит меня Он, но это был трон. Голос, он… Он сказалговорил, что Он больше не может…
Я откинулся назад, закрыл глаза и слушал, как тихо плакал человек, которому я больше всех был обязан в жизни.
– Ты говорил другим о том, что ты видел, – сказал я. Это бы не вопрос: я и так знал. Я видел все доказательства по его делу, даже те, что будут сокрыты от трибунала непорочности.
– Не сразу. Я заморгал, город исчезперестал звучать, и я вновь оказался на помосте на Доминике-Прайме, а сотни тысяч глаз были устремлены на меня… Я потерял сознание. Когда я очнулся, я…
– Ты разговаривал с исповедником Ниссеной, затем с Гардулой. Ты проповедовал, Абернат. Ты начал проповедовать небольшим группам о том, что видел.