38
правок
Изменения
Перейти к навигации
Перейти к поиску
Добавлена 14 глава.
{{В процессе
|Сейчас =1415
|Всего =28
}}
Саркил, не дрогнув, взглянул на него сверху вниз. Без единого слова он вызвал к жизни энергетическое поле своего силового кулака. Между разжатыми пальцами затанцевали зеленые вспышки.
– Ты не принц, каким себя воображаешь, Ксантин, и я больше не буду выполнять твои приказы. – Саркил отвернулся и твердыми шагами вышел из комнаты.
=== '''Глава тринадцатая''' ===
Он атаковал ночью. Саркил знал, что Ксантин проведет весь вечер, отдыхая в своих покоях, знал, что он захочет отведать новейших лакомств из коллекции Карана Туна, и что ему не представится лучшего времени для нападения, чем когда их предводитель носится в пространстве между живущими в нем душами.
'''– Могу тебя уверить, человечек,''' – произнесла демоница, – '''что уж мое-то имя он знает.'''
<br />
=== '''Глава четырнадцатая''' ===
Саркил нажал на курок цепного пулемета, и древние стволы завращались. Их вой звучал почти музыкально – Саркил тщательно ухаживал за своим оружием, но для того, чтобы он достиг крещендо, понадобилось несколько секунд.
Сьянт больше и не требовалось. Сверхчеловеческому телу, в котором она пребывала, недоставало совершенства ее прежней формы, и все же оно было быстрым и сильным. Порой они бывали не в ладах друг с другом, но когда их цели совпадали, они могли заставить тело Ксантина совершать такие подвиги силы и ловкости, какие удались бы ни одному существу из плоти и крови.
Она уже спрыгнула с трона и перекатилась, а первые снаряды только успели вылететь из пасти пулемета. Пули прорезали толстый ковер, клочки ворса взлетели в сладко пахнущий воздух. Сьянт, грохоча сабатонами по полу, с развевающимися черными волосами, мчалась, пока не нашла надежное укрытие – громадный символ Слаанеш, выточенный из кости эльдар. Прижавшись спиной к реликвии, она упала на корточки. Наслаждение Плоти запульсировало в руке, и она на мгновение ощутила связь с демоном, что обитал в оружии.
Цепной пулемет снова завел свою погребальную песнь, и символ взорвался, осколки кости застучали по ее наплечникам. Да умножится страдание сей непросвещенной расы. Великолепно. Она вскочила, стреляя на бегу из одержимого демоном пистолета. Каждый из выстрелов попал в цель, и оружие затрепетало, словно желая ощутить запах сверхнасыщеннной кислородом крови, но толстая броня Саркила приняла удары масс-реактивных снарядов на себя, и Сьянт почуяла разочарование демона.
'''– Не дуйся, малыш,''' – проговорила она и снова замерла – на этот раз за серебряной статуей Ксантина несколько больше его настоящего роста. '''– Боль никогда не кончается.'''
Саркил двинулся вперед, как всегда тихо.
– Так вот как правит славный Ксантин? Позволяя своей Нерожденной сражаться за себя? – Он подпустил в голос яда. – И что, ты чувствуешь себя хозяином положения?
Дрожь в его голосе расслышать было нелегко, но не для Сьянт. Он не боялся – Анафема варварски вырезал самые восхитительные чувства из этих скучных созданий, – но ощущал что-то похожее на страх. Неуверенность. Все шло не по плану.
Но и Ксантин не ожидал такого поворота событий. Сьянт чувствовала, как его взволнованный и смущенный разум осторожно движется внутри. Он все подготовил заранее, но демонице захотелось растянуть удовольствие и поиграть с добычей.
Это было божественно. Эльдарские тюремщики хорошо потрудились над полным уничтожением ее демонического воплощения; последующие тысячелетия в заключении сделали ее слишком слабой, чтобы по-настоящему овладеть новым телом. Но город питал ее – так близко она ощущала страдания и невзгоды, радость и блаженство населяющих его людей.
Прежде она скрывала свою силу от всех, даже от своего носителя, но теперь, в этом пульсирующем жизнью, мускулистом теле она дала ей волю. Двойные сердца качали горячую кровь, мышечные волокна в нетерпении сокращались, органы чувств звенели от запахов и вкусов, образов и звуков.
Она развернулась и уперлась плечом в пьедестал статуи. Ярко-розовый керамит заскрежетал по металлу; она нажала. Статуя закачалась, наклонилась вперед, потом назад. Она использовала инерцию падения и нажала снова – мощный толчок заставил изваяние Ксантина повалиться на Саркила. Терминатор выставил силовой кулак и могучим ударом, от которого в бездыханной груди статуи осталась вмятина, поверг ее на пол без малейшего вреда для себя. Голова истукана отвалилась и неторопливо катилась по полу, пока не остановилась, обратив к потолку застывшее в ангельской улыбке лицо.
Воспользовавшись тем, что терминатор отвлекся, Сьянт поставила сабатон на перевернутый постамент, а потом прыгнула вперед, весь импульс своего тела направив в острие рапиры. Она целила в грудь Саркила – ей не терпелось ощутить поцелуй крови и кости, пронзить сросшиеся ребра космодесантника и его увеличенные внутренние органы.
Но не тут-то было. Саркил потерял равновесие и не смог пустить в ход свой силовой кулак, но все же отреагировал с впечатляющей скоростью. Он поднял цепной пулемет, и массивное оружие оказалось между ним и острием клинка. Этого хватило. Рапира проскрежетала по кожуху пулемета и вонзилась в правую руку Саркила, процарапав глубокую борозду в пурпурном керамите. Пробоина заискрила, зашипели выходящие изнутри газы. Саркил зарычал от боли и досады.
При этом звуке ее зачерненные губы изогнулись в улыбке. Не та боль, какой она желала – ей хотелось той мучительной, влажной агонии, которую приносила медленно убивающая рана, – но по реакции космодесантника стало ясно, что она задела в нем что-то глубокое, что-то важное. Хорошо.
Сьянт перекатилась, встала в изящную боевую стойку, вытащила Наслаждение Плоти и несколько раз выстрелила от бедра. Взрывы масс-реактивных снарядов расцветали на груди Саркила, оставляя вмятины на безупречной броне. Имматериум пронзали вспышки боли, но их было недостаточно для того, чтобы сразить воина. Если она хотела ощутить горячее дыхание умирающего на своем лице, нужно было подобраться поближе.
Она упала на четвереньки, утонув пальцами в густом ворсе ковра, и побежала, как животное, быстро сокращая расстояние между ними. На бегу она посматривала то на силовой кулак, то на пулемет, чтобы понять, откуда придет ответный удар и в какую сторону ей следует вильнуть, прежде чем вогнать рапиру в сердце жертвы.
Но сабатона она не заметила. Саркил выбросил вперед ногу толщиной со ствол дерева и поймал ее на середине прыжка. Собственная скорость – неестественная, невозможная, нечеловеческая – сыграла против нее, и, задохнувшись, она рухнула на пол. Она хрипло прокляла слабость своего временного смертного вместилища, когда Саркил поставил ногу ей на грудь и сплошной костяк ее ребер затрещал под огромным весом гиганта и его роскошной брони.
– Не бегаешь больше, а? – поинтересовался Саркил. – Не хочется мне губить творение Слаанеш, но что поделаешь, доверять тебе нельзя.
Он поднял пулемет и прицелился ей в лоб. Сьянт заглянула в оскаленную пасть, всмотрелась в самую глубь шести черных стволов древнего оружия… Космодесантник не стал бы просить о пощаде, но она-то не была космодесантником. Дитя желания и наслаждения, боли, каприза и страсти, она не могла вынести мысли о вечном небытии, о полном отсутствии всяких ощущений.
Она предлагала Саркилу рабов, оружие и солдат. Она предлагала ему благосклонность Слаанеш, хоть у нее и не было такого права, и обещала провести его к отцу, хотя Фулгрим мог и отказать в аудиенции. Она предлагала ему все что угодно, все, чего только Саркил мог пожелать.
Потерпев неудачу – Саркил просто смотрел на нее своими темными глазами – она принялась шипеть, царапаться и бесноваться с черной пеной у черных губ. Все было напрасно.
Саркил нажал на курок пулемета.
Оружие взорвалось.
Рапира, вонзившаяся глубоко в массивное тело пулемета, перерезала основные артерии, и когда он наконец выстрелил, это привело к катастрофическим последствиям. Взрывом стволы вывернуло наружу, словно лепестки гигантского цветка; спусковой крючок, ствольная коробка и магазин просто перестали существовать, распыленные детонацией на атомы.
Свет и звук заполнили все вокруг. И еще боль. Раскаленные осколки впились в ее лицо, по щекам, как слезы, потекла кровь.
Но боль эта принадлежала не ей одной. Правая рука Саркила до локтя исчезла, испарилась. Культя с торчащей из нее бело-розовой костью, очищенной взрывом, бессильно свисала вниз. В патронной ленте, обмотанной вокруг его талии, продолжали детонировать снаряды, стаккато взрывов подбиралось к реактору на спине «Тартароса». Саркил, завывая от боли, покачнулся и попытался ухватиться силовым кулаком за отсутствующую руку.
Шатаясь, он побрел по зале среди портретов и пейзажей, разбивая статуи и опрокидывая бюсты, разрушая в своей агонии культурное богатство этого мира. Наконец он остановился, широко расставив массивные ноги, с маской ярости на лице. Он стоял на фоне окна, на фоне пурпурных, розовых, черных и золотых мазков Великого Разлома. Сьянт задумалась об этом месте, о вечно изменчивом приливе ощущений, где она смогла бы сбросить эту смертную оболочку и воссоединиться со своим господином и принцем, быть рядом с ним после тысячи лет одиночества.
Но еще не время. Сначала нужно испытать еще одно удовольствие. Импровизируя на ходу, она с силой метнула Терзание в центр его грузного силуэта. Саркил, ослепленный болью, или негодованием, или и тем, и другим, отреагировал слишком поздно, и мастерски брошенный клинок пробил брюшную пластину. Он прошел сквозь кожу, мышцы, кровь и внутренние органы, мягкие и податливые, пока не добрался до твердой кости позвоночника, где и остановился.
От серебряной головы Саркила отразился звездный свет, когда он, отброшенный силой удара, попятился назад к окну. Он задел плечом стекломозаику и та разбилась, впустив в залу уличный холод. Ветер коснулся ее щеки, словно ласка. Саркил оступился и начал падать в пустоту.
Сьянт бросилась к нему с такой быстротой, какой сама не ожидала от этого тела, и поймала эфес рапиры одной рукой, остановив падение. Белый шелк ее перчатки, и без того в кровавых пятнах, окрасился тем, что текло из внутренностей Саркила. Гигант балансировал на самом краю окна, на грани стремительного падения на нижние уровни города. Их глаза встретились. Его – широко раскрытые и умоляющие, ее – прищуренные, с кошачьим зрачком. На мгновение они казались идеальным сочетанием противоположностей.
Долго так продолжаться не могло. Клинок вошел глубоко в плоть и кость, но Саркил в своей броне «Тартарос» был слишком тяжел. Мономолекулярное острие Терзания высвободилось из своего уютного гнездышка между позвонками грудного отдела, и огромный космодесантник качнулся назад. Когда древнее оружие полностью выскользнуло из раны, вместе с ним оттуда выплеснулись кровь и осколки кости, расцвели красным и белым, и когда воин падал с башни совета мимо обширных жилблоков, мимо огромных нагромождений труб и статуй размером с небоскребы, на его груди словно красовался кроваво-красный цветок.
Пурпурно-алая искра становилась все меньше, пока даже усовершенствованные сверхчеловеческие глаза Сьянт не перестали ее различать. Она потянулась вслед другими чувствами, которыми обладали только ее собратья, но не смогла найти душу Саркила среди миллионов тех, кто звал Серрину своим домом.
Она могла бы спуститься вглубь города и отыскать там свою добычу. Сьянт вообразила Саркила – слабого, умирающего, с переломанными костями, с размозженным телом. Она с наслаждением всадила бы ему меч между лопаток и налегала на него, пока в теле космодесантника не осталось бы ни единой капли крови. Но что, если бы она не смогла его найти? Или хуже того, что, если бы он оказался уже мертв? Что за скука, никакого удовольствия.
Она вгляделась в ночной город, в отсветы его приглушенных огней, в огоньки его душ, мерцающих, как свечи, когда они погружались в сон. Другие души горели ярче – они предавались наслаждениям, поощряемым Слаанеш. Сьянт решила присоединиться к ним. Какие восторги она им откроет!
[[Категория:Warhammer 40,000]]
[[Категория:Хаос]]
[[Категория:Космический Десант Хаоса]]
[[Категория:Дети Императора]]
